Иван Сергеевич закрыл маленькую записную книжку и убрал в нагрудный карман некогда парадного, а теперь ставшего повседневным пиджака. Затем снял очки и, аккуратно сложив, поместил туда же. Из соседней комнаты доносились отрывистые звуки, то похожий на стон скрип кровати, то хлопок дверцы серванта, сопровождающийся хрустальным звоном стоящих на полке плотным строем рюмок. Иван Сергеевич осторожно присел на краешек кровати, попутно поправив завернувшийся край покрывала, и подслеповато сощурившись, провел взглядом по противоположной стене. Однотонные обои украшали несколько разновозрастных фотографий, постепенно возраставших в качестве и размерах по мере движения взгляда от окна к большому стеклянному шкафу, заставленному различного размера и помпезности кубками, стопками тяжелых, разнокалиберных дисков, с ленточками цвета российского триколора. На самой большой фотографии, скорей даже плакате красивый атлетичный мужчина вздымал над собой огромный кубок, и широко улыбался. В шкафу в окружении своих более мелких товарищей, кубок казался не столь впечатляющим как на фотографии. Дата и эмблема на фото отсылали к чемпионату мира десятилетней давности.
Остальные снимки были куда скромнее, и в цветах и в размерах. Большей частью групповые, с разного возраста людьми в одинаковой форме с надписью "РОССИЯ". На тех, что висели возле самого окна, в тени штор и лиц было не разобрать, хотя если присмотреться, то можно было узнать помолодевшего лет на двадцать пять Ивана Сергеевича, рядом с плотным крепким пацаненком школьного возраста.
- И где ее черти носят! - в комнату буквально влетел Артем. Белоснежная майка облегала торс Апполона, ниже торса идеально выглаженные брюки, и начищенные до блеска туфли.
Артем распахнул дверцы бельевого шкафа стоящего возле кровати и стал быстрыми нервными движениями передвигать вешалки с висевшей на них одеждой. Иван Сергеевич с улыбкой взглянул на сына; даже оставив спорт, тот не бросил упражнений и не утратил чемпионского вида.
В прихожей щелкнул замок, входная дверь распахнулась, и в квартиру вошел паренек лет десяти, с рюкзаком за спиной.
- Деда! - Мальчишка, не расстегивая, содрал с ног кроссовки и, бросив на середине коридора рюкзак и мешок со сменкой кинулся к Иван Сергеевичу. - Я думал ты уехал.
- Да нет еще, Пашенька - усмехнулся Иван Сергеевич, обнимая внука и поглаживая по голове. - Твой папа обещал подвезти, да такими темпами пешком быстрее.
- Да не знаю я, куда она мои рубашки сунула, - вскричал Артем, - Вот!
Выхватив из шкафа вешалку с рубашками, он кинулся в соседнюю комнату. Едва успев сделать пару шагов, Артем едва не растянулся коридоре, споткнувшись о брошенный сыном рюкзак.
- Блин, - зарычал он, - сколько раз говорил, не бросай рюкзак на дороге!? Что в школе? Дневник давай!
Паша взглянув на деда, опустив голову и поплелся к рюкзаку. Нагнувшись достал дневник и не раскрывая протянул отцу.
- Открой - сурово потребовал Артем, держа в руке вешалку с нанизанными на нее рубашками.
Паша открыл дневник, где почти весь разворот с понедельника по четверг был исписан плотным, мелким почерком. Чернила писавшего в дневник были красного цвета.
- Опять , твою мать! - Даже не читая, Артем отвесил сыну оплеуху, от которой тот отлетел в комнату к ногам деда. Зацепив вешалку с рубашками на крючок в прихожей, Артем принялся расстегивать ремень на брюках. - Ну, все, я тебя предупреждал!
Паша на четвереньках засеменил под защиту деда. Иван Сергеевич встал. Нахмурился и шагнул навстречу Артему.
- Не надо.
- Что не надо?! - выкрикнул Артем, распаляясь еще больше, - Ты его дневник видел? И так каждый день!
Артем размахнулся ремнем и попытался достать сына за спиной деда. Иван Сергеевич сделал шаг вперед, закрывая внука и, довольно сильно толкнул Артема ладонями в грудь.
- А ну хватит, я сказал. Себя вспомни - в голосе Иван Сергеевича зазвучал металл. - А то, я сейчас свой ремень сниму и тебя вздую, как маленького.
- Вздуешь? - Лицо Артема приобрело странное выражение, он навис над Иван Сергеевичем, - как маленького?
- Вот именно. - Помрачнев заметил Иван Сергеевич, - Забыл уже, сколько нам с матерью крови попортил?
- Не забыл отец, - глаза Артема сузились, сын перестал интересовать его, теперь всем его вниманием завладел Иван Сергеевич, - Я все помню, очень хорошо помню. Значит, тебе своих детей лупить можно, а мне своих нельзя? Значит, ты меня вздуешь?
- Тронешь его, точно вздую, - подтвердил Иван Сергеевич.
- Хорошо, - согласился Артем, легко, одной рукой отодвинув с пути сопротивляющегося отца, и размахнувшись, хлестнул ремнем сына. - Это тебе за старое...
Паша закричал, съежился дрыгая ногами, стараясь залезть под кровать. Иван Сергеевич попытался оттащить сына, но это было все равно, что двигать гору. Артем уже заносил руку с ремнем для повторного удара, когда Иван Сергеевич бросил свои попытки и отступил.
- А это тебе за новое... - ударить Артем не успел, Иван Сергеевич коротко пнул его ногой в голень.
Закричав от боли, Артем выронил ремень и, развернувшись, ударил Ивана Сергеевича в лицо. Иван Сергеевич отлетел к шкафу, ударился о него и, отскочив как теннисный мяч обрушился на этажерку. На какое-то время в комнате наступила тишина. Паша, забыв о своих слезах, с немым изумлением смотрел то на деда, то на отца. Артем с неким недоверием разглядывал собственный кулак. Иван Сергеевич, левая бровь которого быстро наливалась кровью, становясь похожей на сливу, барахтался в обломках этажерки.
Артем посмотрел на отца, в его глазах заблестели слезы.
- Знаешь, - негромко сказал он, - всегда хотел это сделать.
Иван Сергеевич, сел на полу, левой рукой дотронулся до заплывающего глаза, взглянул снизу вверх на сына, затем на перепуганного внука.
- Паша, подойди.
Внук медленно встал и, косясь на отца, подошел к деду.
Иван Сергеевич взял его за запястье, встряхнул руку.
- Пойди, пожалуйста, в другую комнату. - Иван Сергеевич взглянул на Артема - Не стоит тебе видеть, как я буду наказывать твоего папу.
Паша молча кивнул и вышел из комнаты.
- И дверь закрой, - рычащим голосом сказал Артем багровея, не сводя с сидящего на полу Ивана Сергеевича взгляда. - Еще хочешь?
Паша закрыл дверь, Иван Сергеевич, отдуваясь, начал подниматься с пола. Артем наблюдал за ним, сжимая и разжимая кулаки.
Иван Сергеевич выпрямился и посмотрел единственным видящим глазом в глаза сыну:
- Все-таки ты слабак... я думал, что ты сделаешь это еще лет десять назад.
Он сунул руку за отворот пиджака, достал травматический пистолет, направил его на Артема и, не раздумывая, дважды выстрелил. Артем вздрогнул всем телом, застонал, сделал два шага назад. Его лицо исказилось от боли и ярости, преодолевая инерцию, он шагнул к отцу, но Иван Сергеевич быстро достал из бокового кармана сменную обойму и, перезарядив пистолет, снова дважды выстрелил. На этот раз Артем не удержался, охнул, схватился за грудь, осел на пол. На бицепсе наливался кровью кровоподтек, след попавшей в руку резиновой пули. Он сидел, привалившись спиной к письменному столу, со всхлипами хватая ртом воздух, глядя мимо Ивана Сергеевича, в дверной проем, где стоял Паша.
Иван Сергеевич взглянул на внука, убрал пистолет, подошел к сыну и с трудом опустился рядом с ним на колени.
- Не важно, каким я был отцом... - сказал он негромко, - важно какой я дед.
Артем медленно перевел взгляд на отца. Иван Сергеевич, взял в руки голову Артема, заглянул к нему в глаза.
- А вот ты забыл свое обещание.
Губы Артема беззвучно шевельнулись, но Иван Сергеевич угадал вопрос.
- Ты обещал мне, не быть таким отцом, каким был я. - Иван Сергеевич тяжело поднялся, и вышел из комнаты, по дороге погладив вихрастую голову внука. Открыв входную дверь, он вышел из квартиры.
- Папа.
Паша бросился к отцу и обнял его за шею. Артем с трудом поднял левую руку бережно обнимая сына и всхлипывая уткнулся лицом в детское плечо.