Аннотация: Второе место на СТ-2018 "Последний шанс"
На подушке сохранилась вмятина от Иркиной головы, глубокая уютная ямка, а рядом длинный темно-русый волос. Забавно. Волос и вмятина остались, а Иришка ушла. Наверное поднялась совсем тихонько и, собираясь, бродила по комнате на цыпочках... совсем голая...
Алик с наслаждением потянулся под смятым одеялом, которое еще, казалось, хранило тепло женского тела. Сегодня он был выходной, мог с полным правом никуда не спешить, валяться, вспоминать вчерашний вечер и думать про Иришку. Их роман без обязательств длился уже почти шесть лет. Достаточно, чтобы перерасти в нечто официально стабильное, но перерастания почему-то не происходило. Иришка была слишком поглощена сначала поиском хорошего места, потом укоренением на этом самом месте, потом карьерой вообще. Года три назад Алик, как-то мельком, предложил ей расписаться, она, как-то мельком, предложила подождать, и все двинулось по накатанной колее. Тёплая привязанность без особых обязанностей. Не то чтобы это кого-то сильно напрягало, но с каждой совместной ночью в душе накапливалось смутное незавершенное чувство. Хотя, вроде как, и неоткуда, да и незачем. Сейчас две трети пар так живут, если не хуже. Свобода, чтоб её... Личное пространство личных возможностей.
Алик протянул руку и нащупал на прикроватном столике часы. Часы показывали без четверти десять. Спать уже не хотелось. Алик выбрался из-под одеяла и пошлёпал в ванную, мыться. Там, жулькая во рту мятной жижей, он смотрел на свое отражение в зеркале. Вполне себе симпатичный мужик, на три года как разменявший возраст Христа, дом не построил, дерево не посадил, сына не зачал... Хотя, если разобраться, есть нормальная двушка, неплохая работа, машина, у которой всего-то нужно сменить пару узлов в движке. Все в пределах среднестатистической нормы. Так откуда взялась... печаль?
Мурлыкая про себя старую песенку, Алик переместился в кухню. Там он сварганил себе бутер и, пережёвывая кусок батона с ветчиной, потыкал по каналам маленького телика. На десятке программ шла почему-то сплошная музыка, местами даже классическая. Алик пожал плечами, допил кофе, выключил телевизор и пошёл на балкон. Опираясь локтями о перила и ёжась от утреннего осеннего морозца, он выпускал изо рта плотные струйки ленивого сигаретного дыма. Внизу визгливо грохнула дверь подъезда. Алик перегнулся через ограждение. Витёк с четвёртого этажа промчался по дорожке чуть не бегом. Как раз мимо того места, где Иришка обычно паркует свой 'витц'. 'Куда это так рванул, прощелыга? - подумал Алик. - На работу что ли проспал?'. Он щелчком отправил сигарету за перила, и в это время в квартире зазвонил телефон.
Старенький радиотелефон лепился к стене коридора между прихожей и залом, прямо сбоку от вешалки для пальто.
- Да, - сказал Алик, снимая трубку.
Вернее это Алику показалось, что он сказал: 'Да'. На самом деле голос отчего-то дал сбой и 'да' получилось совершенно неслышным. В трубке хрустели космические помехи.
- Аллё, - сказал Алик с неприятном чувством.
И опять 'аллё' вышло по-рыбьему беззвучным.
Шорохи в трубке вдруг сорвались и поплыли коротким гудками.
- Какого черта? - проговорил Алик.
Он неожиданно понял, что губы его послушно артикулируют, складываясь нужным образом, но не производят ни единого звука. По позвоночнику пробежала волна озноба. 'Я что, оглох?' - с ужасом подумал Алик, но тут же сообразил, что прекрасно слышит зуммер. Гудки различались вполне отчетливо. Две или три минуты он стоял в прихожей, бездумно сжимая ноющую трубку и пытаясь выговаривать слова и звуки. Наверное, он походил на вынутую из воды рыбу. У него получалось чмокать, со свистом втягивать и выдыхать воздух, но произнести ничего осмысленного он не мог. 'Без паники, - гулко стучалась в голове. - Главное, без паники. Что это может быть? Внезапный паралич голосовых связок? Инфекция? Влияние никотина? Да какой никотин? Не так уж много я и курю. Может в ветчине какая зараза, генная модификация? Ерунда. Мы ее вчера ели...Что же делать? Звонить в скорую? Ездит скорая на такие вызовы?' Алик поднял к лицу трубку и уже начал набирать номер неотложки, но вовремя сообразил, что все равно не сможет сказать ни слова. Проклятье! Он сунул трубку назад в базу. Самому бежать в поликлинику? Алик представил себе старушек у регистратуры, автомат для электронной записи, ячейки занятых часов. 'Свободно с четырех до половины пятого'. Можно вообще-то записаться из дома, по интернету... Да какого дьявола? Алик чуть не подпрыгнул на месте. Нужно лететь в 'Полимед'. Черт с ними, с деньгами, зато примут без очереди, без разной волокиты, и спецы там хорошие. Ирка их хвалила. А если вдруг возникнут проблемы, Иришка же и поможет, она, конечно, просто лицо административной службы, но все равно своя, знает всяких там Борменталей Филипычей.
Алик метнулся в зал, сгрёб с кресла отключенный телефон и, путаясь в рукавах куртки, выскочил на лестницу. Сбегая по ступенькам, он еще раз попытался проговорить 'мама мыла раму', но без всякого, впрочем, результата.
Завизжала чудовищная противоатомная дверь, Алик вывалился в осеннюю сухую прохладу и ринулся через скверик к выходу со двора. Точь-в-точь так же, как бежал давеча Витёк с четвёртого. Через три минуты потенциальный клиент ларинголога уже летел по тротуару в сторону остановки, на ходу включая телефон. Не глядя на всплывшие сообщения, сразу ткнул Иркин номер и мысленно выругался, сообразив, что по-всякому не сможет говорить. Алик скинул звонок, слегка сбавил скорость и, стараясь успокоиться, начал набирать текст. Краем глаза он видел, как мимо него по непривычно пустой улице бегут редкие автомобили. Он успел вбить несколько слов, когда телефон пиликнул, уведомляя о полученном сообщении. Ирка сама ему что-то писала. Алик открыл эсэмэску: 'Алька, я не могу говорить'. Алик мысленно зарычал, путаясь в кнопках набрал: 'К черту твое начальство и работу. У меня проблемы. Что-то с голосом. Не могу сказать ни слова. Еду к тебе. Мне нужен доктор'. До остановки оставалось метров двести, когда пришел ответ. Алик раскрыл его, начал читать и даже остановился от неожиданности.
'Я тоже не могу говорить, - писала Иришка. - Совсем'.
Без паники. Только без паники. В голове сразу завертелись дикие мысли о половых инфекциях. Главное, без паники.
'Значит, врач нужен нам обоим, - набрал Алик. - Может быть, это отравление. Мы оба пили шампанское и ели ветчину. Главное, не паникуй. Еду к тебе'.
Полупрозрачная крыша остановки была уже совсем рядом. Алик остервенело ткнул кнопку 'отправить', вошел под навес и остановился. Челюсть его сама собой поползла вниз. В дальнем углу остановки, отвернувшись к поликарбонатовой стенке, стоял на коленях мужчина в коротком черном пальто. Сгорбленные плечи, голова опущена вниз, сложенные вместе ладони подняты к подбородку. Алик было шагнул к коленопреклонённой фигуре, но кто-то вежливо поймал его за рукав. Быстро обернувшись Алик увидел другого человека, пожилого дядю в берете и с седой профессорской бородкой. Человек покачал головой, потом беззвучно пошевелил губами, показал пальцем на рот Алика и всем лицом изобразил живейший интерес.
- Нет, - обалдевая, беззвучно сказал Алик и развёл руками. Он пытался понять, что же происходит, и ничего не понимал. - Я не могу говорить.
Человек с готовностью кивнул, еще раз показал на свой рот и энергично покрутил головой.
- А этот? - Алик растерянно ткнул пальцем в сторону стоящего на коленях. - Может ему плохо?
Профессор опять покачал головой и полез в карман. 'Да что же такое творится?' - ошарашенно подумал Алик. Телефон в его руке испуганно пиликнул. Пришла новая эсэмэска от Иришки: 'Алька, ехать ко мне сейчас не надо. Тут у нас полный бедлам. Говорить не может никто. Я тебе сама напишу'. Алик непонимающе поглядел на фигуру в углу остановки, потом на мужчину в берете. Тот со странной смесью неловкости и бесцеремонности читал с чужого экрана, вытягивая шею, и у Алика отчего-то даже мысли не возникло его одернуть. Дочитав, профессор покивал, в руках его невесть откуда появилась раскрытая записная книжка и маленькая авторучка. Он что-то нацарапал в блокноте и показал Алику:
'Кажется, немота постигла всех. Пандемия'.
Алик выпучил глаза.
'Кара', - приписал собеседник.
Не очень понимая о чём речь, Алик указал на фигуру в углу остановки.
'Не нужно его трогать. - Ручка в пальцах профессора мельтешила, выводя неразборчивые буквы. - Он молится'.
Реалии сместились окончательно.
Мужчина в пальто вдруг согнулся и приложил лоб к асфальту. Профессор смотрел на него с сочувственным пониманием. 'Может, я сплю?' - подумал Алик. На остановку вошла женщина с растерянным лицом. Она остановилась и со страхом глядела, как мужчина в черном пальто аккуратно бьет поклоны.
Телефон опять пиликнул. Алик быстро заглянул в экран. Но это была не Иришка, это был Кеша Пашевич по кличке Паштет. Кеша писал: 'Алька, если ты дома, беги ко мне. Прямо сейчас. Нужно побазарить'. Алик выпрямился и сунул телефон в карман. Профессор указал пальцем на дорогу и написал в блокноте: 'Доехать куда-то вам сейчас будет сложно. Маршрутный транспорт почти не ходит'. Человек в углу остановки продолжал кланяться. 'Ладно, - подумал Алик. - Почему бы и нет?' Он кивнул профессору, вышел из-под навеса и решительно зашагал вглубь квартала.
Кеша и Алик водили знакомство еще со школы. После окончания они лет восемь не виделись вовсе, а потом столкнулись по какому-то случаю и начали встречаться регулярно. Сидели, болтали, выпивали. В Кешкиной башке хватало тараканов, зато с ним было интересно.
Половинка силикатного кирпича, вставленная в притвор, фиксировала металлическую дверь подъезда в состоянии 'входи, кто хочет'. Алик поднялся лифтом на восьмой этаж и длинно позвонил в дверь сто десятой. Кеша открыл почти сразу, прямо на пороге стиснул пятерню Алика пухлой ладонью и молча втащил товарища в квартиру.
Кешка никогда не распространялся о том, как и чем он зарабатывает, но зарабатывал он, судя по всему, неплохо. Его большая квартира создавала смешанное впечатление хайтековской роскоши пополам с аскетичной пофигистической неухоженностью, как будто хозяину было все равно, где и как стоит его мебель и стоит ли вообще.
Не дав даже разуться, Паштет проволок Алика через обширную прихожую в зал с паркетным полом, немыслимым дизайнерским диваном и плазмой в полстены. Там, напротив дивана, Кеша остановил гостя, толстым пальцем провел по толстым губам, словно застегивал молнию и уставился вопросительно. От Кеши явственно пахло хорошим спиртным. Алик печально развел руками. Паштет удовлетворенно кивнул, подтащил Алика к стоящему посреди комнаты совершенно понтовому офисному столу с четырьмя разновеликими эйзовскими мониторами и усадил в единственное кресло с сегментированной спинкой.
- Не могу говорить, - беззвучно показывал Алик.
Кеша, шевельнув мышью, оживил один из мониторов и быстро подвинул к приятелю плоскую клавиатуру.
Нагнувшись к столу Алик напечатал:
'Не могу говорить. С самого утра, - подумал и добавил: - И Ирка не может. И вся ее клиника. Ты об этом что-то знаешь?'
Кеша сделал глубокомысленное лицо, затем поднял ладонь, дескать, подожди, а затем по длинной дуге урулил в другую комнату. Пока он ходил Алик стянул с себя куртку и пристроил её на край стола. Кеша вернулся через минуту с барным табуретом, початой бутылкой коньяка и парой стаканов. Бухнув бутылку на стол и взгромоздившись на табурет, он сразу разлил и чуть не насильно втолкал один из стаканов в руку компаньона.
'Ну?' - Алик настойчиво потыкал рукой в вопрос на мониторе.
Вместо ответа Кеша требовательно позвякал стаканом о стакан, и лишь когда Алик отхлебнул коньяк, подвинул к себе клавиатуру. По экрану побежали паучки букв.
'Во-первых, не с утра, а с ночи, - прочел Алик. - С двух часов. Во-вторых, не вся клиника, а весь долбаный мир. Я заходил на два десятка сайтов: и Штаты, и Китай, и Япония, и Бельгия с Казахстаном. Как-то так...'
Паштет чуть отстранился, пропуская гостя к клавиатуре.
'Но это же полный пипец! - напечатал Алик. - Что вообще происходит? Кто-нибудь понимает?'
Кеша беззвучно рассмеялся и показал пальцем на потолок.
'Кара', - напечатали его пальцы.
Алик совсем растерялся и напечатал:
'Какая еще кара?'
'Божья'.
Пока Алик смотрел на Паштета округлившимися глазами, тот снова разлил коньяк, глянул на время в уголке монитора и быстро напечатал:
'Сейчас сам все заценишь. Пей пока'.
Алик потянул к себе клавиатуру, но в этот момент все мониторы на столе разом вспыхнули жемчужно-перламутровым светом, сама собой загорелась 'плазма' на стене и даже айфон, торчавший у Кеши из нагрудного кармана. Густой глубокий бас ударил через жемчужное сияние, заставив Алика даже зажмуриться.
- Слушайте меня вы, плоть от плоти! - проревел голос, вдавливая в череп барабанные перепонки. - Азм есть альфа и омега, отец и создатель, начало и конец всего сущего! Я слишком долго терпел вашу мерзость: разврат, чревоугодие, потерявшую всякий предел алчность. Вы стяжаете блага, рассуждая о благополучии своих будущих чад, но проходит жизнь, а вы так никого и не зачали, зато готовы убивать направо и налево ради защиты грошовой власти или любой другой вздорной идейки. Ваши души превращаются в тлен, а вы ищете удовольствий, словно это цель вашей никчемной жизни. Алкоголь, никотин, наркотики, секс ради секса, еда ради вкуса. Подлость, предательство и злоба. Уже нет среди вас праведников, даже под сводами храмов. И большой и малый готовы грешить или терпеливо внимать власти греха. Вы уподобились грязи, плывущей по течению реки. Всякий из вас ищет выгоды. Всякий имеет цену. Любой готов поддаться искусу. Я долго ждал, но сегодня мое терпение лопнуло. Я ниспошлю вам знаки. Немота будет первым. Наказую мир безмолвием на одни сутки. Вернитесь на стезю Господню. Если же грех уже стал сутью вашего мира, то после третьего знака я очищу мир и начну всё сызнова. Внемлите! Внемлите, неразумные!
Экраны разом погасли. Алик моргнул, приходя в себя. В ушах звенело. Кеша потыкал его в плечо и покачал своим стаканом. Не чувствуя вкуса, Алик выпил коньяк и закашлялся. Потом он, изумленно задрав брови, указал на потолок.
'Это происходит каждые три часа, начиная с двух ночи, - напечатал Кеша, сдвигая стакан. - Причём, что интересно, каждый слышит сообщение на своем родном языке. Я связывался с Равилем Шакировичем, он слушал все на татарском, а Артурик Агинян - на армянском. Прикинь'.
Алик несколько секунд сосредоточенно думал, потом выстучал на клавиатуре:
'И что мы об этом всем должны думать? Это действительно был бог?' - он еще секунду подумал и написал слово 'Бог' с прописной.
Кеша сморщился.
'Какой еще бог? - напечатал он. - Ты в каком веке живешь?'
'А это?' - Алик показал на мониторы.
'Просто мощный хакерский взлом. Организованный, очень техничный, с поливариантным замещением звуковых дорожек, но ничего сверхъестественного'.
'А это?' - Алик ткнул пальцем в свой разинутый рот.
Кеша почесал затылок.
'Вариантов много, - напечатали его ловкие пальцы. - Паралич голосовых связок можно вызвать психотропными веществами, распыленными в воздухе или растворёнными в воде, можно в жратву чего-нибудь добавить, можно сделать, допустим, массовое гипнотическое внушение. Остаются только вопросы по масштабности исполнителя. Само собой, проще всего это сделать на государственном уровне. Прикинь, наши отцы-парламентарии решили искоренить всех моральных уродов и запугать ворюг. Возрождение нравственности шоковой методой. А может, это могущественная теневая группировка. Хотят заморочить всем голову, а потом захапать контроль над всем земным шариком. Какой-нибудь Ротшильд со товарищи. Как тебе? Выбирай любой вариант. Можешь, свой придумать'.
Паштет огорченно поболтал пустой бутылкой и поднялся с табурета, явно собираясь идти за второй. Алику вдруг нестерпимо захотелось оказаться рядом с Иришкой. Он поймал Кешу за рукав, замотал головой, затыкал себя в грудь, зашевелил пальцами, показывая, что ему нужно идти. Кеша, непонимающе выпятил губу.
'Я у Ирины быть обещал, - быстро начал печатать Алик. - Мне убегать нужно. Извини, старик'. - Он прижал ладони к сердцу.
'Как знаешь', - сказали губы Кеши. На лице его проступило брезгливое разочарование.
На улице Алик достал из кармана пачку 'Петра', выбил щелчком пенёк сигаретного фильтра из плотно уложенной обоймы, нескольку секунд смотрел на него, исполняясь странной решимости, затем швырнул пачку в урну рядом со скамейкой и зашагал назад к остановке.
Профессора возле поликарбонатового навеса уже не было. А вот мужчина в черном пальто по-прежнему оставался здесь. Только теперь рядом с ним примостилось на коленях еще человек шесть. Смиренно опущенные плечи. В ладонях перед грудью - кусочки бумаги, должно быть со словами. Губы беззвучно шевелятся, вразнобой повторяя молитву.
Алик стоял у самой обочины и голосовал, изо всех сил вытягивая руку. Машины испуганно неслись мимо. В голове, точно узел белья в недрах стиральной машины крутились и крутились натужные мысли. То он думал об ультиматумах, гремевших с жемчужного монитора, то о хакерских вариантах Кеши Паштета, то о выброшенной пачке. На душе было скверно и тревожно, хотелось курить. Иногда Алик искоса поглядывал на богомольцев и, странное дело, ему тоже хотелось забормотать 'Отче наш'. Лбом в асфальт? Нет. Пожалуй что, нет. Но вот молитву... Как же там? 'Господи, иже еси на небеси. Да святится имя твоё. Да будет царствие твоё...' А дальше?
Скрип тормозов заставил его испуганно отшатнуться. Зелененький 'ниссан', гостеприимно раскрывая дверцу, остановился в метре от Алика. Водитель - бородатый мужчина средних лет, широко улыбнувшись, похлопал по сиденью.
Оглянувшись на остановку, Алик нырнул в салон. Пока он возился с замком безопасности, мужчина вопросительно постукал ногтем по монитору навигатора, дескать, куда едем? Алик набрал на экране телефона: 'Проспект Строителей, 16. Где клиника 'Полимед'. Водитель кивнул. Алик убрал телефон, выпростал из кармана коричневую книжку кошелька. Дескать, сколько? Водитель, улыбнувшись еще шире, широкой ладонью мягко отстранил кошелек и Алик невольно улыбнулся следом. Теперь у него появилось чувство, что стоит ему добраться до Ирки, и всё сразу станет нормально. Только бы начальство не заерепенилось. Хотя, иди оно к чёрту, это начальство. Не каждый день случается кара небесная.
Они оставили Иркин 'витц' на стоянке возле 'Империи Снега' и отправились бродить по городу. Сегодня все было как-то не так, все как-то тише и задумчивей, чем обычно. Казалось, что реально настал последний день цивилизации. В воздухе висело ощущение общей растерянности.
Алик постоянно ловил себя на том, что сегодня замечает вещи, которых в упор не видел вчера: как пожилой коммунальщик размеренно сметает в кучу желтые листья, как женщины везут по тротуару коляски с щекастым малышами, как одноухий кот крадётся куда-то вдоль низкой чугунной оградки, как зажигаются фонари на тонких столбах...
Они перекусили в маленькой пирожковой, на пальцах общаясь с улыбчивой продавщицей, затем вышли в сгущающуюся уличную темноту и пошли на проспект Космонавтов, а потом к Солнечным Башням и уже совсем ночью - на площадь Ленина. Идти домой не хотелось.
На площади, несмотря на поздний час, было людно. Все чего-то ждали. Иришка и Алик устроились доедать последние пирожки на скамейке как раз напротив шестиметрового гигантского дисплея. Какая-то светлая голова догадалась отключить звук, и лишь бесшумные цветные картинки вспыхивали, яркими бликами освещая лица людей.
'Ты знаешь, - напечатала Иришка на экране своего телефона (Зарядка телефона Алика давно сдохла). - Мы сегодня стали немыми инвалидами, а мне почему-то спокойно и совсем не грустно. Как будто день удался'.
Алик напечатал:
'Это потому, что сегодня никто не ругался матом и не говорил друг другу гадости'.
Иришка улыбнулась и набрала:
'Давай сегодня пойдем к тебе'.
'Лучше к тебе, - ответил Алик. - К тебе ближе. А за машиной не пойдём'.
Согласный кивок.
'Курить хочется', - написал Алик.
Иришка показала на ближнюю компанию.
'Не-а', - Алик решительно покрутил головой.
Молодая женщина вздохнула, обняла его, зябко прижавшись всем телом. Алик с минуту сидел неподвижно, о чем-то напряженно размышляя, потом осторожно высвободил руку с телефоном. Пальцы его побежали по экрану.
'Давай все-таки поженимся', - прочла Иришка.
Она неуверенно улыбнулась и набрала:
'Чтобы завести маленьких инвалидов?'
'Да, - напечатал Алик. - Двух мальчиков и девочку'.
Тонкий пальчик завис над экраном. Иришка подняла на Алика влажно блестящие глаза и вдруг тонко вскрикнула.
Огромный экран уличного монитора, словно сверхновая, взорвался вспышкой жемчужного света, ослепительным блицем заливая людей, скамейки, тротуарные плиты. 'Думайте, убогие!' От мощи божественного голоса шевельнулись волосы на голове. Алик непроизвольно обхватил Ирку за плечи.
Площадь рванули крики. Сначала в одном конце, потом в другом, потом заорали все разом. И на фоне этого счастливого рева Иришка прокричала ему прямо в ухо: