Аннотация: Рассказ опубликован в журнале "Байкал" N3, 2011г.
Вся нижеизложенная история записана на одном из певчих торгов в колодце Шала со слов одного пожилого человека, имени которого я, к сожалению, не запомнил. Многочисленные сказания о Могучем Сулайме весьма популярны и составляют эдакий разрозненный героический эпос.
Ашайю о том, как Сулайме допрыгнул до луны, я уже слышал в нескольких разных вариациях, но изложить на бумаге решил именно этот нерифмованный пересказ. На то у меня имеются две весомые причины. Во-первых, записать ашайю по ходу исполнения, на мой взгляд, невозможно, запомнить слово в слово тоже очень трудно. А во-вторых, записанная ашайя противоречила бы самой сути искусства ашайоту.
Голова высока,
Да над ней облака
/Нравоучительная поговорка/
Эту старую сказку поведал мне мой дед по матери, а деду поведал его дед, а деду деда - его дед. Корни этой истории похожи на корни Чудесного-Дерева-Юрве, они уходят так глубоко под море, что только Ихъяр знает, где их начало.
Когда-то в стародавние времена жил в одном ледовом селении между холмами Туе и Хума 1 молодой человек по имени Сулайме. Что за Сулайме такой? Какого он рода-племени? В том-то вся и закавыка, что не имелось у Сулайме ни роду, ни племени. Никогда не носил Могучий Сулайме никаких родовых имён, поскольку не знал он ни матери своей, ни отца, его зачавшего. Не знал ни дедов, ни бабушек. Не было у него единокровных сестёр, не было братьев. Никогда не видал он ни дядьёв своих, ни тётушек, ни ближних родичей, ни дальних. Не было у него даже приёмной кормилицы. Один, как перст, жил Сулайме на белом свете и нимало тому не огорчался. К слову сказать, в те далёкие времена во всём надморье едва сыскался бы человек, готовый держать пари на том, что Сулайме вообще рождён женщиной. Появление нашего героя на свет окутано тайной. Просто однажды он взял да и очутился в селении между Туе и Хумой.
Случилось это в Соммеяр-тайя, праздник Высокого Солнца. Трещали весёлые костры, разложенные на подвёрнутых по краям снегоедьих шкурах. Сочный запах жареного мяса мешался с ароматом горячего куме. Под рокот большущих бубнов и пение свистулек голые по пояс парни, вставши в круг и обхватив друг друга руками за плечи, так отбивали ритм ногами, что из-под их юшумов летели веером радужные брызги талой воды. Дети с весёлым визгом прыгали на натянутых шкурах или, положив на лоскуток от негодной шкуры снегоеда горящую головню, бегали между шатрами, держа в ладонях своё собственное солнышко. Но вдруг словно порыв холодного ветра пробежал между танцующими, смолкли бубны, затихли свистульки, невольно расступились люди по сторонам, освобождая дорогу, и между шатрами появился огромный матёрый хульм. Белоснежный величавый гигант. Робкие попрятались за спины храбрых, любопытные протискивались вперёд, охотники складывали перед животом ладони в ритуальном приветствии. А хульм, мягко ступая по мокрому льду потемневшими от воды лапами, прошёл между кострами и остановился в самой середине праздничной площади, и все те, кто не прятался в задних рядах, с изумлением увидели, что зверь держит в зубах меховую полость, в каких обычно носят младенцев. Загадочный хульм обвёл притихших людей холодными светло-голубыми глазами, бережно положил свёрток на лёд, развернулся и неторопливой рысцой убежал в межхолмье, словно растворился посреди ледяной равнины; в меховой же полости обнаружился крепенький краснощёкий мальчик. Он безбоязненно смотрел вокруг бойкими карими глазёнками и пускал пузыри. Жители шатров сгрудились вокруг полости, толкая друг друга локтями, каждому хотелось взглянуть на подкидыша. Младенец забеспокоился и тогда какая-то женщина подхватила его на руки и унесла в свой шатёр.
Закончился Соммеяр-тайя, все дети, в том числе Сулайме, который ещё не получил своего единственного имени, стали на круг старше, а самые уважаемые мужчины шатров Суле2 (именно так назывался ледовый посёлок) собрались в жилище местного у'тайле, чтобы решить, что делать дальше и как поступить с удивительным ребёнком. Долго думали, чесали убелённые сединами головы, потягивая куме. Ничего так и не придумали. А через две песни заглянула в шатёр одна пожилая женщина, умелая повитуха. Потянула носом спёртый воздух, откинула пошире полог, и рассмеявшись сказала:
- Только мужчины могут ломать голову над тем, что и жучку ясно! Чего проще? Отдайте мальчишку Азае, она и так уже третью песню кормит его грудью, пускай найдёныш и дальше растёт в шатре ах Меске.
- Ты ерунду говоришь, Юхутте, - сердито сказал у'тайле по прозвищу Чёрный Снег. - Мальчик необычный, и простые решения тут не подходят. Я сам отправлюсь на Холм-под-Морем и спрошу совета у кого-нибудь из хозяев.
Сказано - сделано. Пару молодых ихе немедля отрядили на Туе за сонным грибом. Солнце и трёх кругов по небу не сделало, а четыре морщинистых ярко-зелёных шарика уже лежали в рукавице у'тайле. Чёрный Снег скрылся в своём обиталище и крепко-накрепко застегнул полог. Четыре песни любопытные ребятишки, подобравшись к расписанному синими полосами шатру, могли слышать то невнятное бормотание, то стоны, то хриплое пение. Наконец полог откинулся в сторону и перед сельчанами предстал Чёрный Снег. Он щурился на свету и слегка покачивался. Его подхватили под руки, усадили на крытую мехом циновку, дали чашку куме и старик заговорил:
- Четыре полных песни бродил я по подморью, разыскивая Великую Маму или кого-нибудь из Хозяев, - сказал Чёрный Снег. - Уже в голове моей начало мутиться от сонного гриба. И тут, наконец, я повстречал Его. Сложивши руки перед грудью, я склонил голову, поприветствовал великого и задал свой вопрос. Хозяин выслушал меня внимательно, а потом ответил так: 'Вам надлежит поставить мальчику отдельный шатёр, пускай кормят его по очереди все женщины селения, груди которых полны молоком, пусть заботятся о нём по очереди все семьи шатров Суле, а когда он подрастёт, каждый мужчина выучит его своим умениям. Назвать же мальчика следует Сулайме - выросшим в Суле'. Так велел Он.
- А с кем ты говорил, таху? - спросил кто-то участливо. - Это был Ихъяр?
- Ихъяр... Конечно же, Ихъяр, - подумав, отвечал у'тайле. - Волосы у него были светлые...