Шехватов Алексей Леонидович : другие произведения.

Нет

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

  
  
  
  
   Погруженный в свои мысли, он не сразу услышал стон, точнее осознал, что слышимые им звуки это стоны. В полночном темном переулке звуки получались гулкими, сочными. Подобно пистолетным выстрелам, разрывали тишину, но при этом, дробясь и отражаясь от стен домов, беззастенчиво искажали на правление на источник звука. Но Роман, прекрасно знавший этот переулок со всеми его рытвинами и колдобинами, лужами и канавами, с большой долей вероятности предположил, что кто-то провалился в канализационный люк, не закрытый, да к тому же еще месяц, три назад, изрядно просевший во время весенней оттепели.
   Осторожно, почти интуитивно, припоминая рельеф местности, он двинулся к злополучному люку. Благо, полная луна местами, пятнами высвечивала мокрый асфальт. Наклонившись над извечной российской бедой коммуникационных путей сообщения, Роман ни чего не увидел и не услышал. Стоны внезапно смолкли, а в черном провале люка не было видно низги.
   Крепко, в полголоса, выматерившись, он присел и, склонившись, попытался хоть, что-нибудь разглядеть. Безрезультатно. Вдруг в переулке раздались шаги. Кто-то шел в его сторону. Шел, уверено, спокойно, явно свой. Шагах в десяти, человек остановился и прикурил. В отблесках пламени зажигалки, Роман узнал своего соседа по площадке - Сергея. В недавнем прошлом неплохой хирург в одной частной клинике. Но кого-то он там весьма неудачно и некстати "зарезал". Дело удалось замять. Впрочем комиссия в его действиях не нашла ни злого умысла, ни врачебной ошибки, но из клиники турнули, не забыв отобрать лицензию. И в данное время он подвизался на различных халтурах, как правило, слабо связанных с медициной. Частенько заходил к Роману, поболтать за жизнь, иногда они, на пару, приговаривали бутылек из "академических запасов".
   - Серый! - позвал соседа Роман.
   - А?! Ромка, ты? - огонек сигареты вопросительно дернулся из стороны в сторону.
   - Да! Я! Иди сюда, к люку.
   - Ага! А, что случилось?
   - Да, кажись, кто-то сверзился в него. Дождались.
   Подтверждая его слова, из бездонной тьмы провала раздался тихий стон.
   - Твою мать! - Сергей поспешно присоединился к приятелю.
   - Во-во! Мать моя Исида, отец мой Амон-Ра!
   - Че делать-то будем? Ментов или скорую?- говоря это, Сергей сосредоточенно рылся в своей сумке. - Или этих, как их, службу спасения?
   Неожиданно вспыхнул луч фонарика, высветив до сего момента таинственную и не изведанную тьму колодца.
   - Мн-да! - в унисон протянули мужчины.
   В мертвенном свете галогенового фонаря им предстала невеселая картина. Где-то по середине колодца, в метрах двух от поверхности, на, бог весть, как оказавшихся там бетонной балке и ветках деревьев, лежала девушка в очень удручающей позе. То, что она девушка, мужчины решили ввиду хрупкости фигуры и нежности профиля, чуть видимого лица. Но это мог быть и чересчур смазливый пацан. Поди, разбери, с этим их унисексом. Хотя спасать девушку, согласитесь, приятнее и рыцарственнее. Вероятно у нее, что-то было сломано, да и были видны пятна, подозрительно напоминающие кровь.
   - Эдак ее угораздило - Сергей щелчком отправил в темноту кустов окурок, положил на край ямы фонарик, так чтобы он ее освещал и принялся вновь рыться в своей сумке.
   Роман, покряхтывая, поднялся, пошарил в карманах куртки, достал сигареты, закурил, обдумывая сложившуюся ситуацию. Если бы кто-то обозвал их вселенскими альтруистами, они бы, пожалуй, даже обиделись. В любом другом случае - подошли, посмотрели, плюнули и пошли дальше. И ни какая клятва Гиппократа не остановила бы. Максимум позвонили бы ментам или в скорую. А сейчас... Что-то странное заставило их действовать самим, обходя официальные инстанции. Хотя бы до выяснения.
   Рядом с ногами Романа на асфальт шлепнулся моток веревки. Небольшой такой моток, альпинисткой "основухи". От куда она завелась в сумке Серого? Кто знает? Там много чего водилось.
   - Ну и как будем доставать? - хирург заинтересованно посмотрел на Романа снизу вверх.
   - Кого достанем, кого зае...м, кого просто-напросто прибьем, - мрачно пошутил Роман, присел и стал перебирать веревку. - Ты меня выдержишь?
   - Постараюсь. Я бы сам, но у меня сегодня, видишь ли, не хирургическая координация.
   - Угу - Роман сосредоточенно, что-то вспоминал-размышлял, теребя веревку. - Ладно, давай я спущусь, как ни будь, там закреплюсь, вытащим ее, а потом меня.
   - Согласен. Слушай, а у тебя дома выпить есть. Ну, там от стресса и для общей дезинфекции.
   - Там видно будет. На крайняк сгоняем.
   - Тогда работаем.
   Роман по старой памяти связал беседочный узел, влез в него, кинул свободный конец Сергею и, наклонившись, свесился над проемом. Сергей подобрал конец веревки, перекинул его через плечо, взяв в руки фонарик, поводил им, высвечивая и выискивая пути спуска.
   - Интересно, она двоих выдержит? - Роман свесил ноги в колодец.
   - Ты про веревку или балку?
   - Про обоих, - нога нащупала ржавую скобу и Роман начал спуск.
   Они провозились около часа. Достали девушку, затем Романа. Девушка уже не стонала, а тяжело, хрипло со всхлипами дышала. Помочь ей чем-то прямо сейчас было не возможно, к тому же, Сергей авторитетно заявил, что позвоночник и шея целы, так что шебуршать ее было можно. По молчаливому согласию решили тащить ее к Роману.
   Измотанные и измазанные мужчины пофигистически уселись на краю ямы, с наслаждением курили и, свесив вниз ноги, сплевывали в такую теперь неинтересную темноту. Роман смял и кинул вниз пустую сигаретную пачку. Она звонко, по картонному обо, что-то ударилась, потом раздалось шуршание, скрежет и треск, глухой тяжелый всплеск с легким подрагиванием почвы. Совершенно равнодушно вслед за гримасой фортуны и упавшей балкой, на темное дно колодца полетели два красных искрящихся огонька, не потушенных окурков.
   Дома у Романа оказалось не только водка, но целый литр спирта. Кроме того, бинты, вата, шприцы, какие-то антибиотики и прочая фармакопея. "Вечный темнила" - подумал Сергей, - "Всегда с ним так. Если не хочет отвечать, то хрен ты из него выбьешь ответ. А потом начинает, как фокусник доставать кроликов из всех углов".
   - Слушай, у тебя, что-нибудь есть?- Роман возился в коридорной кладовке.
   - Что именно? - Сергей с любопытством рассматривал на одежде следы геройского поступка.
   - Ну, по специальности.
   - Которой?
   - Блин! Не дури! По эскулапской! - Роман вошел в комнату, держа сверток полиэтиленовой пленки.
   - А! Как же, как же. Сейчас принесу саквояжик. За спирт и морфий не ручаюсь, но остальное должно быть.
   - Давай, давай. Шагай.
   Когда Сергей вышел, Роман расстелил пленку на диване так, чтобы часть ее покрывала и пол. Подошел к девушке, положенной ими до этого просто на пол. Она не стонала, не дышала, не хрипела и не всхлипывала. Роман даже засомневался в предварительном диагнозе Сергея. Но когда он стал поднимать ее, чтобы переложить на диван, она тихо застонала.
   - Жива, коза! Ни чего девочка потерпи. Этот хренов Асклепий и не таких вытаскивал. Вышьет тебя крестиком, будешь лучше прежней.
   Когда переодевшийся Сергей, с медицинским чемоданчиком в руке, вошел в комнату, Роман пытался снять с девушки куртку. Кроссовки и носки он уже снял. К их великому облегчению, девушка не носила колготок. Процесс сопровождался тихими стонами-всхлипами и чертыхающимся шипением. С трудом стянув с поврежденной руки куртку, Роман воззрился на Сергея и спросил:
   - Ну и чего дальше?
   - Дальше?! Дальше будем резать, резать и еще раз резать! Попробуем, каково нынче на вкус младое тело - Сергей говорил, каким-то неестественно бодрым голосом. Таким, что у Романа зародилось подозрение. Если и обитали в "саквояжике", морфий со спиртом, то минут пять назад вымерли начисто. Как вид.
   - Не мандражируй и не дрефь - сказал Сергей уже нормальным голосом, - Это я так, в порядке аутотренинга.
   Роман понимающе кивнул. В бытность хирургом, Сергей часто приглашал его с собой, в качестве фельдшера, на всякие "левые" вызовы. К тем, кто по каким либо причинам не хотел обращаться в официальные медучреждения. Насмотрелись и наделались они там всякого. От простых вывихов, порезов и переломов, до, как выражался Сергей, "ежиков в особо интимных органах". Но сейчас все было, как-то не так. От того их слегка и колбасило.
   -Ну, что? Он сказал, поехали, и воткнул скальпель?
   - Угу. Полакомимся молодыми косточками.
   Около часа они сосредоточенно возились с девушкой, отпуская при этом злые, черные и пошлые шутки. В своей обычной манере. Некоторые их клиенты, слыша эти околонаучные сентенции, впадали в дикую истерику. А, что делать? Издержки производства.
   Они раздели ее до нага, располосовав футболку и джинсы до состояния жеваной бахромы, при этом присохшие к ранам куски ткани, Сергей аккуратно вырезал. "Я конечно хирург и вроде как профессионал. Но плазмы нет. У меня две руки. И вообще я вышиваю крестиком. Мне все не успеть" - прокомментировал он свое решение. По возможности, тщательно отмыли тело от грязи и крови. И приступили к осмотру повреждений. Наиболее серьезными оказались, переломанная в двух местах левая рука, пара ребер с левой же стороны, распоротый поперек ребер правый бок и большая рваная рана на левом бедре. Что-то более определенное сказать, конкретно об этой ране, было нельзя. Ее закрывал налипший и местами присохший кусок штанины. Они еще не были готовы заниматься ей вплотную, а трогать ее сейчас из праздного любопытства, было просто опасно. К менее сложным, относились с десяток разнокалиберных ран и царапин, довольно бессистемно разбросанных по всему телу. На голове, груди, спине, руках и ногах. Завершив осмотр, Сергей, почти с головой залез в свой чемоданчик.
   - Ладно, я пошел за гипсом - Роман поднялся и направился в коридор, где у него была кладовка.
   - Ага. А я пока тут мелочевкой займусь.
   - Давай, Зингер, строчи.
   Ковыряясь в кладовке, Роман слышал комментарии своего приятеля.
   - Гадость! У! Мерзость! Ну и дрянь все-таки! Ой-ля-ля! Какая у нас тут прелесть!
   Роман вошел в комнату, неся пакет с гипсом, две длинные буковые дощечки и кусок брезента. Сергей оглянулся:
   - Глянь-ка.
   Роман приблизился и рассмотрел, что показывал Сергей. Чуть выше правого уха была маленькая, круглая и довольно глубокая ранка. В обрамлении темных, слипшихся волос, ее сложно было сразу разглядеть.
   - И что из этого следует?
   - Попытка трепанации. Патологоанатом делает заключение, что в люк она сиганула полудобровольно.
   - Это как?
   - А хрен ее знает. Но падала она уже с этой дыркой на борту.
   - Точно?
   - Фифти-фифти.
   - И что бы это могло быть?
   - Это ты меня спрашиваешь?
   - Нет. Это я риторически. В порядке следственного эксперимента. У тебя, кстати, от столбняка чего-нибудь есть?
   - От столбняка? Не-а. Будем надеяться на чудо. А, впрочем, если даже и было, ей уже поздновато.
   - Тогда продолжим.
   К часам шести утра, усталые и измученные мужчины сидели на кухне и завтракали. Они заштопали, залепили и загипсовали на девушке все, что было можно или сочли нужным. Уложили ее на диван, на чистое белье, укрыли одеялом. Сами успели наскоро принять душ, настрогать бутербродов, поставить чайник. И теперь сидели и расслаблялись. Роман достал бутылку приличного коньяка.
   - Ты сегодня как? - спросил он.
   - Да, наверное, уже ни как - Сергей устало протер красные воспаленные глаза. - А ты?
   - Аналогично.
   - Ну, что тогда допьем и спать?
   Роман задумчиво посмотрел на бутылку. Янтарной жидкости в ней осталось на половину:
   - А стоит ли?
   - Я про кофе.
   Роман еще более задумчиво поскреб щетину:
   - А ну тогда конечно. Странно все это. Ты, не находишь? Сергей отхлебнул горячий кофе и тоже задумчиво уставился на бутылку:
   - Более чем. Помозгуем?
   - Это на прокисшие мозги? Нет. Давай спать. Ты у себя?
   - Да. Если, что, стучи. Реанимация все равно раньше меня не приедет. Ты документы у нее посмотрел?
   - Нет у нее документов. Вообще ничего нет.
   - То есть?
   - Абсолютно пустые карманы. Ни мелочи, ни бумажек, ни мусора, ни сигарет, ни спичек. Ничего. Пустота!
   - Ни фига, себе! Может, обчистили?
   Роман с сомнением покрутил носом:
   - Не похоже. Хоть, что-то должно было остаться. Либо девочка большая аккуратистка.
   - Золото? Бриллианты?
   - Ага. Форт-Нокс в одном месте. Ты же сам видел. Серьги-гвоздики, да цепочка на левой щиколотке. Да, ладно. Очнется, сама все расскажет. Если вспомнит.
   - Понахватался! Знал же, что ни чего показывать нельзя. Посмотрит раз, и в другой все сделает сам, да еще и лучше!
   - Завидно?
   - Нет! Просто констатация факта. А ретроградная амнезия в ее случае очень даже возможна. Ну ладно, утро вечера мудренее. Хотя, в нашем случае, как раз наоборот. Я пошел. Спокойной ночи. Хм...Или...Впрочем, ты понял.
   После ухода Сергея, Роман раздвинул кресло-кровать, застелил и, скинув одежду, лег. На кресле, не потому, что диван занимала девушка, просто он всегда на нем спал. А диван... На диване он спал в тех, теперь уже редких случаях, когда ночевал не один. Прикрыв утомленные глаза, он минут пять, погонял по экрану закрытых век калейдоскоп разноцветных всполохов, искорок и неясных образов, а потом заснул.
   В болотную дремоту муторного сна, вплелись внешние звуки. Кто-то, где-то стонал, всхлипывал и неразборчиво бормотал. Роман тяжело возвращался в реальность. Слипшиеся веки, с почти различимым скрежетом поднялись, и проникший в хрусталик дневной свет, стал активно очищать сознание от мутной хмари непонятного сна. Когда физика и астрал окончательно соединились, он приподнялся на локте, осматривая комнату.
   Девушка металась, стонала, всхлипывала и неясно бормотала. Глаза закрыты, запеченные пересохшие губы, что-то артикулируют на неведомом языке, пальцы правой руки танцуют в пределах своей забинтованной свободы.
   Роман поднялся и подошел к ней. Наклонился. Губы продолжали свой беззвучный разговор. Голова слегка качалась из стороны в сторону. Организм девушки жил, но был очень недоволен тем, как ему это приходилось делать. Роман сходил на кухню, принес графин с водой и стакан. Налил воды, намочив ватку, повел ею по губам, орошая пересохшую пустыню, чуть сжимая, чтобы влага просочилась в полуоткрытый рот.
   Вдруг девушка резко дернулась, раз, другой. Судорога выгнула ее тело немыслимой дугой. Она зависла в апогее на несколько секунд, тяжело рухнула обратно на диван и забилась в конвульсиях. Изо рта пошла зеленая пена. В этот момент вошел Сергей.
   - Это что? - ошарашено, спросил он.
   - Эпилепсия, по-видимому.
   - Эпилепсия?! Где ты видел эпилепсию с зеленой пеной?! Что ты ей давал?
   - Да, ни чего. Только воду.
   - Какую?
   - Да, вон из графина - Роман пытался стереть пену с лица девушки, но ее мотающаяся голова не давала этого сделать.
   - Из этого? - Сергей взял графин, налил себе в стакан и сделал несколько больших глотков.
   - Ага, из этого.
   Сергей вдруг дернулся, конвульсивно схватился рукой за горло и закатил глаза. Роман с интересом за ним наблюдал. Так же внезапно выпрямившись, Сергей спокойно допил воду и заключил:
   - Это не вода. И не эпилепсия.
   - Тебя цвет смущает?
   - Не только. Тремор у нее замечательный, но не классический.
   - И чего? - Роман одевал брюки.
   - И ни чего - Сергей с задумчивым видом склонился над бьющейся в судорогах девушкой. Макнул палец в пену, обильно плескающуюся из ее рта, понюхал, - Откуда ты знаешь, чем она питается? Может она ест исключительно ртутные отходы и запивает их серной кислотой?
   - Значит, ты решил, что она чужая?
   - Ничего я не решил. Но как старый и порезавший патологоанатом, заявляю, что вскрытие покажет. Не знаю! Не такая она. Странная. Не могу сказать точно почему. Чисто интуитивно. Это знаешь? Как? Ну, например. Есть у тебя вещь, ты ее знаешь вдоль и поперек, а потом тебе приносят точно такую же, но другую. То ли сделанную по другому, то ли из другого.
   - Понял. У меня то же самое. Что ж могу поздравить. Да здравствует Контакт!
   - Серьезно?!
   - Вероятно. Или ты, настаиваешь, что она эпилептичка и перед тем, как нырнуть в люк, наелась зеленой краски?
   - За кого ты меня держишь?! Я за братьев по разуму, а придурков, по месту обитания, мне и так хватает!
   - И как же мы будем ее лечить? Ты случайно курсы повышения квалификации на Тау Кита, не проходил?
   - Это где? А.... Понятно. Нет. К сожалению диплома ксеномедика у меня нет. А может сдать ее? И вся не долга?
   - Ты, этого хочешь? Там ей займутся настоящие патологоанатомы.
   - А я значит не настоящий?! Впрочем, ты прав. Пусть уж лучше умрет у нас, чем в лабораторных застенках. Но предупреждаю, если она сделает это у меня на руках, я заплачу и пойду учиться пить азотную кислоту.
   - А если у меня?
   - А какая разница? Вопрос все равно остается открытым. Как ее лечить? Мысли есть?
   - Просветленные шаманы говорят, что подобное лечится подобным. С ее огромной долей антропоморфности, это должно сработать. В ее бессознательном состоянии, личина должна была сползти. А я, что-то чешуи, рогов и щупалец не наблюдаю.
   - Ага, чешуя и щупальца, а вода?
   - А, что вода?
   - Так ведь, пена? Почем ты знаешь, какой у нее метаболизм? Может, вода для нее яд? Такой вот взбрык ксенобиологии. Абсолютный антропоморф, но не способный жить в наших условиях?
   - Думаю вода здесь ни при чем.
   - Это по чему же? Объясни. Я с утра тяжело соображаю. Давно у меня не было ночных операций, да еще в таких полевых-половых условиях.
   - Все просто. И логично. Если бы вода для нее была ядом, она давно бы скопытилась. Мало того, что у нас влажность процентов семьдесят-восемьдесят и легкий дождик, так она еще и в луже валялась. Одежда то мокрая была.
   - Хочешь сказать, что это внутренняя секреция?
   - Угу.
   - Ты меня вдохновляешь. Блин! Классика! Два русских раздолбая спасают резидента инопланетной разведки, и тем предотвращают галактическую войну! Блеск! Так и вижу заголовки! А у меня будет личная ксеноклиника, где я буду резать, как захочу и кого захочу.
   - Мечтатель. Если это всплывет, будем всю оставшуюся жизнь общаться с гуманоидами, где-нибудь в Сибири.
   - Пессимист!
   - Тем и живем. А теперь к нашим баранам. Что делать то будем?
   - А ни чего.
   - ?!
   - Понимаешь, вводить ей, что-либо внутримышечно, тем более, внутривенно, мне боязно. А с внешней симптоматикой мы и так по мере сил и возможностей справились. Будем ждать развития событий. И естественно молчать. Так. Дальняя родственница приехала. Тяжелая акклиматизация.
   - Да уж! Тяжелее не куда! Три перелома!
   - Четыре. Два ребра.... Фигня. Кому, какое дело, как она акклиматизируется. С такой патологией она еще минимум две недели самостоятельно передвигаться не сможет.
   - А? - вдруг мужчины замолчали и многозначительно посмотрели друг на друга.
   - Мн-да - протянул Роман.
   - А что я? Я ничего. Она на твоей территории, тебе и флаг в руки - Сергей деланно стал, пятится к двери, - К тому же у тебя дети были. И дочка. Так, что ты в курсе, что делать.
   - Когда это было?
   - Ладно, не дрефь. Хочешь медицинскую истину? Тяжело больной, по определению, существо бесполое.
   - Сам ты - бесполое! Существо! Каптенармус недорезанный!
   - Попрошу без лингвистических экзерсисов! Хм. Шоу, похоже, кончилось.
   Девушку перестали содрогать конвульсии, она лишь изредка чуть вздрагивала, пена прекратилась. Роман принес чистую, еще в целлофане, губку и тазик с водой. Аккуратно обтер лицо, шею и грудь девушки. Стер хлопья пены с простыни и пола. Смочил ваткой, вновь пересохшие губы. Взрывной реакции не последовало.
   - Что и требовалось доказать - констатировал он.
   Приятели сидели на кухне и цедили коньяк, размышляя над сложившейся ситуацией.
   - Ты плохой ученик! - вещал, захмелевший на старые дрожжи, Сергей, - Чему нас учит Голливуд? Чужак может сохранять личину в любом состоянии энцефало-электрических связей. Разве, что какой-нибудь дезодорант может вывести его из ступора.
   - Иди, сбрызни - Роман против обыкновения был молчалив и задумчив.
   Сергей в ответ на его реплику долго и серьезно смотрел в комнату. Потом сказал:
   - Слушай, а ты уверен, что она в отключке? Может у нее в голове сидит магнитофон и записывает всю ту ахинею, что мы несем? Записывает и анализирует. Знаешь, анализ складывается не в нашу пользу.
   - Не уверен. Кто из нас врач. А анализ. Не люблю дрес-код. По поводу и без повода. Какие есть, таки есть.
   - Философ! - бывший хирург презрительно скривил губы и гордо отвернулся.
   Но это была игра, давно заведенная, скрашивающая одиночество двух холостых мужчин. Не сложилось у них, что-то в личной жизни. От того, вероятно, их и тянуло друг к другу. У обоих в прошлом остались жены. У Романа, даже дети. Два умных, талантливых, уже не молодых человека, чьи интересы и вкусы были весьма схожи. Обоих потрепала и побила жизнь, не на отмаш, но так чтобы показать свою мерзостную изнанку. И что делать двум мужчинам на кухне, под живую огненную воду, как не трепаться о том и о сем, зачастую откровенно валяя дурака. В этих беседах и спорах, Роман обычно играл скептика и пессимиста. Ну, нравилась ему роль адвоката дьявола. А Сергей, как повезет. Но его неистребимый специфический оптимизм добавлял перца в их словесные баталии. Роман как-то обозвал их докторами пофигистических наук и вручил соседу, собственноручно изготовленный диплом с золотым обрезом. Сергей с гордостью заключил его в рамку и повесил на самое видное место. А на глупые вопросы, туманно отвечал, мол, да, есть такая академия пофигистических наук, но попасть туда очень сложно, а уж степень получить...
   - Ромка, мне тут одна мысль пришла. А что если она не ксеничка, а обыкновенная лабораторная крыса? В смысле мутант из господполья. Смылась, а ее ищут.
   - Ее в любом случае ищут.
   - Не понял. Кто?
   - И те и эти.
   - Поясни.
   - Если взять, как аксиому, что она чужая и в люк плюхнулась не случайно, то из всего этого вытекает наличие на планете Земля, как минимум, еще одного вида инопланетян.
   - Круто! Но не вижу цепочки.
   - Я то же. Это так, гипотеза. Как версия.
   - Все равно, круто! Вроде, как в "Людях в черном". Гринпиплов, видимо невидимо, а мы в дрес-коде на страже.
   - Ты свой дрес-код в зеркало видел, страж человечества? Меня другое удивляет. Почему нет шока?
   - Какого?
   - Культурного! Блин! Посуди сам! Мы на раз плюнуть, вычисляем гуманоида, трепимся и ерничаем по этому поводу, а реакции то нет.
   - А может это, как раз и есть шок? Больно у нас фантазия резвится. У меня так, перед глазами, на пример, офигительные голограммы проплывают.
   - Не ты один мультики глючишь.
   - А тебе, что показывают?
   - Меня подключили к галактическому порно-каналу, чтобы тебе было завидно.
   - У! Так и знал, что и тут обделят. Впрочем, понятно почему. У тебя фантазия богаче. Не даром графоманствуешь.
   - Я тебе предлагал соавторство.
   - Ну, ленив я, для этого дела. Но если у нас нет шока, что из этого получается. Либо мы такие особенные, либо это один большой и очень качественный глюк. Может она нас проецирует.
   - Чего-чего?
   - В том смысле, что внушает нам благоприятный для себя эмоциональный фон.
   - Хм. Сомнительно, но возможно. Есть еще третий вариант.
   - Какой?
   - Тот, в котором мы действительно конченные пофигисты. Настоящие.
   - А диплом, значит, был не настоящий? Кстати, помнится, кто-то обещал мне именной скальпель?
   - Обещал, сделаю! Точнее доделаю. Там осталось, заполировать и заточить.
   - Правда? Покажи!
   - Ты лицо заинтересованное. Тебе нельзя. Вот она очнется, ей покажу.
   - Представляю. Открывает она глаза, а перед носом холодное оружие, специфического назначения. Вот у кого будет шок! Ты абстрагируй картинку. Посмотри со стороны. На меня и в зеркало! Правда, забавно получается. Картина писаная маслом! Подсолнечным. Расскажи кому-нибудь, ведь посадят, как педофилов, развращенно-извращенных!
   - Не рассказывай - равнодушно сказал Роман, закурив. Затем он разлил остатки коньяка, спустил, пустую бутылку под стол, пошарил, не глядя, в шкафчике за спиной и достал еще одну бутылку такого же коньяка.
   Сергей заинтересованно приподнял бровь. Он давно привык к подобным фокусам. Если хозяин хочет, то хоть из воздуха материализует. А если нет, то хоть пусть полная бутылка стоит на столе, нет у него выпить, и точка.
   - Естественно. Это так, к слову пришлось - он хлебнул коньяка, с наслаждением почмокал, закусил сыром, - Разгадай загадку. Что общего, у Вселенной и печени алкоголика?
   - Забавные у тебя проекции. И что общего?
   - Расширяются они до бесконечности, а потом взрываются или колапсируют. Точно не помню.
   В комнате опять завозилась и застонала девушка. Мужчины заинтересованно выглянули из кухни. Представление полностью повторялось, даже пена была такой же, зеленой. Сергей удрученно покачал головой, но получилось всем телом:
   - Надоест, скажешь!
   И они вернулись за стол. Пробежал остаток дня, прошагала ночь, приползло хмурое утро. Беседа не прекращалась. А почему бы и нет. Под хороший коньяк, приличную закуску, горячий кофе. Тем более если тема интересная.
   Припадки у девушки случались с периодичностью в два-три часа. Все то же самое, только пена перебрала все цвета радуги. Зеленый, желтый, оранжевый, голубой...Это окончательно сняло вопрос о расовой принадлежности девушки. При всех грандиозных достижениях современной химико-наркотической промышленности, не мог нормальный, да и не нормальный, человек выжрать столько разноцветной краски. Да еще так, чтобы цвета не смешались. А так. Ну, пена. Ну, цветная. С каким инопланетянином не бывает.
   Лишь однажды их проняло. Когда после особо дикой "пляски святого Вита", из девушки зафонтанировала красная пена. Обалдевшие и перепуганные мужчины, бухнулись на колени перед диваном, и остервенело, принялись, молится в меру своих атеистических воззрений. Сергей истово крестился левой рукой, в правой была мокрая губка. Роман же, до побелевших пальцев, вцепившихся в обивку дивана, чуть шевелил плотно сжатыми губами. Зубы скрипели, по заострившимся скулам ходуном ходили желваки, в левом ухе зловеще посверкивала витая серьга.
   Они решили, что это конец. Ну не может нормальный человек, с налетом медицинского образования, адекватно воспринимать красный цвет, исторгаемый из живого организма. Напряжение достигло высшей точки, когда пена приобрела зловещий темно-багровый оттенок и принялась вдохновенно пузыриться.
   Хирург явственно расслышал, как змей, кусавший свой хвост в ухе Романа, злобно клацнул маленькими серебряными зубками. Багровое извержение иссякло. Как вдруг, после небольшого затишья, вновь ударил гейзер.... Фиолетовый....
   Сергей отпрянул, и минуты две бился в хихикающей истерике. Роман ткнулся лбом в диван, и замер. Но по неестественно дергающимся плечам, можно было понять, что и его нервы, отрываются по полной.
   - Хм-хи-хи-гхм. Мне бы, такое, вместилище разума! Хи-хи - Сергей с трудом сдерживал нервные смешки, - Как удобно! Столбняк - зеленая, стафилококк - желтенькая, холера - голубенькая. Еще какая зараза - красная и фиолетовая. Хи-хи. Хочу! Господи! Ну почему мы такие уроды! Почему у них, как у людей, а у нас, все через одно место?! Особенно в России?! Воистину, если нас творили по твоему образу и подобию, то ты, на редкость мерзкое создание!
   - Не богохульствуй - голос у Романа был хриплый, севший. - Вдруг услышит.
   - Кто?! Она?!
   - Он.
   - Да, наплевать! Он! Она! У меня истерика! И лютая зависть. Я тоже, так, хочу!
   - Пузыри цветные пускать и сплевывать на всех особо красочно? Тоже мне, Пикассо, нашелся!
   - Уф! Ладно. Проехали. Я так полагаю, наша миссия сводится теперь к созерцанию. Ну еще менять бинты и пеленки.
   Роман как-то слишком задумчиво посмотрел на Сергея.
   - Да ладно тебе! Хочешь, я буду это делать?
   - А ты умеешь? Или тобой движут скрытые сексуальные комплексы?
   - Молчи! Фрейд! Может, и движут, а может, и нет. Почем мне знать. Подсознание вещь темная, классификации и регламентированию не поддается. Смотришь ты больно люто. Как будто скальп снять хочешь.
   - Хочу! Но не буду.
   - Это почему? Рожей не вышел?!
   - Мотивация не та.
   - Ах, мотивация...! Ладно-ладно.... Пьем дальше?
   - Пьем.
   Ближе к вечеру припадки сошли на нет. А когда мужчины зашли в комнату проверить долгое затишье, мало ли чего, девушка открыла глаза. В первый момент, Роману показалось, что они, как на затасканных реконструкциях гринпиплов. Без белков, без радужки и зрачков, сплошная темнота. Но, несколько взмахов ресниц и глаза стали человеческими, пусть очень редкого темно-фиалкового цвета, но человеческие. Глаза в сильном замешательстве обежали комнату, скользнули по склонившимся мужчинам. Еще раз обежали и скользнули, обежали и скользнули. И, медленно испуганно округлились.
   Сергей ее прекрасно понимал. Он-то привык, а на неофитов, квартира Романа производила шоковое впечатление. Помимо обычного холостяцкого бардака - сваленной кучами одежды, барханов книг, журналов и бумаг, прочих предметов, когда-то с какой-то целью принесенных, но уже прочно забытых с какой, там было много чего еще.
   На противоположной от окна стене висели: короткое копье, томагавк, кремневый карабин, несколько ножей и других весьма специфических штуковин. На полке у окна, был подвешен за глазницу череп. Его, недоинкрустированную нефритом и бирюзой, выбеленную кость слегка покачивал легкий сквознячок. Повсюду висели кожаные мешочки, пучки засушенных трав и прочие амулеты непонятного назначения. Рабочий стол заставлен и завален различными инструментами, не аппетитными склянками и всяческими заготовками. Над диваном висел бубен. Все как положено. Расписанный, с серебряными конусами и волчьими хвостами. И рядом с ним, по мнению Сергея, звезда этой кунц-камеры - расшитый бисером скальп. На вопрос: - "Настоящий ли?", - Роман туманно отмалчивался.
   По-видимому, из-за этого, у Романа ни кто не задерживался дольше, чем на одну ночь. Вечером, в сумрачном свете ночника, все выглядело вполне пристойно. Но утром.... Старая хрущевка одинокого холостяка преображалась, превращаясь в берлогу современного нео-шамана. Одна девчонка, у которой нервы оказались покрепче, а затем она плавно перекочевала к Сергею, делилась своими незабываемыми впечатлениями. Говорила, что вопреки расхожим представлениям, Романово жилище производило наиболее гнетущее и пугающее впечатление именно днем. Засыпаешь вечером в относительно привычном холостяцком бардаке, а, утром проснувшись, в тебе просыпается стойкое убеждение, что если ты ночью чем-то не угодила хозяину, то тебя препарируют во славу лженауки и темных богов. Ночь как верная служанка, хорошо скрывала и прятала параноидально-мистические наклонности хозяина этой берлоги. К общему впечатлению можно еще приплюсовать две изрядно небритые, подвыпившие физиономии с красными и горящими, от недосыпа и возбуждения, глазами.
   - Показывай - громким горячим шепотом сказал Сергей.
   - Что?
   - Ну, скальпель. Ты обещал.
   - Да пошел ты!
   Девушка попыталась привстать, но пронзившая ее боль, исказив гримасой лицо, вновь отбросила в забытье.
   - Твою мать! - не сдержался Сергей.
   - Угу. Мать моя Исида, отец мой Амон-Ра и дядюшка Птах.
   - Птах то, здесь причем?
   - До кучи.
   Сергей уселся на пол, и устало протер глаза:
   - Слушай, у тебя с финансами как?
   Роман пожал плечами:
   - Терпимо.
   - Я к тому, тебе на работу надо?
   Роман в тяжелой задумчивости уставился на скальп. Сергей забеспокоился:
   - Ладно-ладно. Ты тут изображай сиделку, а я пойду, капусты настригу. А то ведь надо фрукты-овощи, пенициллин-морфин.
   - Коноплю не забудь. Сопьемся же.
   - Непременно. - Сергей медленно, с преувеличенным трудом, поднялся, - Ну, я пошел.
   - Да, конечно - отрешенно сказал Роман, даже не сделав попытки проводить друга.
   Оставшись наедине с девушкой, он довольно продолжительное время стоял и тупо пялился на нее. В черепной коробке вяло копошились коньячные пары, две бессонные ночи и просто физическая и нервная усталость. "Вот, он, шок" - подумал Роман и отправился на кухню прибираться.
   Потекли тяжелые больничные будни. Роман ухаживал за девушкой как мог. Перестилал постельное белье, обтирал мокрой губкой все тело, смазывал камфарой спину от пролежней. Поскольку пострадавшая сама есть не могла, поил ее разведенной глюкозой и куриным бульоном. Менял повязки. Он вынужден был признать, что в сентенции Сергея, по поводу тяжелобольных, есть большая доля истины. Не то, чтобы Роман на девушку не реагировал. Где-то глубоко, в подсознании, из-за угла, выглядывала крамольная мысль: - "Вот ведь оно, молодое, нагое, красивое тело. Беззащитное и доступное. И никто не узнает". Но при всем сволочизме характера, не мог он этого сделать. Не мог. Не хотел. По скотски бы это получилось.
   Иногда девушка открывала глаза. Роман старался не смотреть в эти, наполненные болью и слезами, аметисты. Особенно тяжело было, когда она приходила в себя во время водных процедур. Внутренняя боль выгибала двойной дугой брови и заставляла прикусывать нижнею губу. Глаза темнели, то прикрывались веками, то широко распахивались, источая искрящиеся ручейки слез. Лицо заливала густая краска стыда.
   "По крайней мере, в морально-этическом плане, мы более чем похожи" - думал Роман, исподволь, но внимательно изучавший реакцию девушки. Прав оказался хирург, говоря, что она почти такая же, но другая. И если Сергей ощущал это интуитивно и на основе своего медицинского опыта, то Роман чувствовал все глубже и шире. Вероятно, сказывалась его шаманская практика. Он видел, что ее реакция в основном совпадает с человеческой, но были и различия. На что-то она реагировала резче, на что-то вообще не обращала внимание. Роман с трудом считывал ее эмоциональный фон. Он представлялся в виде клубящегося тумана, изредка прорезаемый всполохами сильных чувств и эмоций. С пятого на десятое, Роман мог определить боль, стыд, тоску, но раскрашено все это было на столько не однозначно, что приводило в замешательство.
   Сергей появился после недельного отсутствия, волоча за собой огромную сумку, в которой, что-то позвякивало, шуршало и источало соблазнительные ароматы. Бросив сумку на кухню, он проверил состояние подопечной, осмотрел повязки, заживающие ссадины и остался доволен общим состоянием дел. Роман наблюдал за его действиями хмурым мутным взглядом.
   - Смотри, что я принес - говорил Сергей, разгружая сумку, - Вот, коньячок, сырок, колбаска, икра. Яблоки, апельсины. Еще какая-то хрень, говорят вкусная. А у тебя как дела? Выглядишь ты вроде как не важно.
   - Нормально - Роман отрешенно наблюдал за явлением гастрономических яств.
   - Слушай, а ты ее не пробовал? Инопланетянка все-таки. Вдруг у нее, что не так?
   - Пошел ты на х...й!
   - Фу! Как грубо! Я ж серьезно. Может она не она, а оно? Чужая ведь.
   - Баба она! - вдруг взорвался Роман, - Баба! И по хрен, что с другой звезды! Баба! Обыкновенная баба!
   Роман схватил бутылку, плеснул себе коньяка, выпил и закусил не распечатанным куском сыра. Прожевал и выплюнул не поддающийся переработке целлофан. Сергей ошарашено и испуганно смотрел на него:
   - Рома? С тобой все в порядке?
   - А что со мной может случиться? Нам импотентам, все горизонтально. Что так, что эдак. Индифферентно!
   - Блин! Если заговорил про импотенцию... Ты, что, втрескался в нее?! Влюбился?! С дуба рухнул?! Шарики покатились с роликами?!
   - Возможно. Все сразу и по отдельности.
   - Идиот! Ты хоть, представляешь, что это значит? Я понимаю по-тихому перепехнуться. А так, как с ней быть? Как ее зовут? Откуда она вообще? И какого хрена здесь ошивается?
   - Секс не повод для знакомства.
   - Это то здесь причем? Маньяк! Может, вы не совместимы?
   - Совместимы. Более чем.
   - Откуда ты знаешь? Проверял?
   - Знаю. Не проверял, но знаю.
   - Откровение, что ли?
   - Да.
   - Мн-да. Маньяк одиночка. Вечно выберет себе пассию. Недоступную, да еще заидеализирует до безобразия. А в следствии - разочарование и депрессия.
   - Я же говорю, нам импотентам все индеферентно-горизонтально.
   - С чего это ты так решил?
   - А что доказательств мало? Если они бегут на хрен, или к тебе! С чего бы это?
   - Лицо у тебя больно разговорчивое.
   - Я не свечу своих эмоций.
   - То-то и оно. Поставь себя на их место. В момент наивысшей близости, на тебя смотрит каменный китайский Будда. Поди, разбери, то ли ты для него сексигрушка, то ли не отвечаешь высоким стандартам, то ли просто бревно он стоеросовое. От рождения. Урод бесчувственный.
   - Спасибо! Открыл глаза. Шел бы ты! Психоаналитик, хренов!
   - Ладно-ладно! Замнем для ясности! Ты как, справляешься?
   Роман оскалился, но сдержался от резкого выпада. Потом сник и протер лицо руками. Усталое, не бритое и осунувшиеся. "Мн-да. А неделька то выдалась не легкая - подумал Сергей, - Постарел он сразу как-то. Интересно, что у него в башке творится? Ад ведь, сплошной, наверняка".
   - Более или менее - ответил Роман, не отрывая рук от лица.
   - А с естественными надобностями? - Сергей говорил ровным нейтральным голосом, без тени иронии и издевки.
   Роман раздвинул пальцы и глянул на него одним глазом. Тяжело, зло, тоскливо.
   - Более или менее.
   - А памперсы пробовал?
   - Не умеет она ими пользоваться - Роман успокоился, то ли коньяк начал действовать, то ли он сумел взять себя в руки, после минутной слабости.
   - Тогда как же?
   - Вспомни детство. Сажаешь на горшок и говоришь заветное слово.
   - Какое?
   - А ты вспомни.
   - Хм. Проехали. Я тут твой заказ выполнил - Сергей достал из сумки несколько пачек "беломора" и пакет с травой, - Тут одна пачка уже заряжена. Вот эта, с красным крестиком.
   - Спасибо конечно, но что с этим делать?
   - То есть? Ты же сам просил! Кури, и мир сразу станет веселей.
   - Веселья мне только еще не хватало. Тогда уж лучше закись азота. Эффект надежней, а то с травы - фифти-фифти.
   - А что, могу достать. По старым связям.
   Взгляд Романа опять стал мутнеть.
   - Все-все. Ну, пошутил я. Она в себя приходила?
   Роман кивнул.
   - Говорила, что-нибудь?
   - Нет. Только плачет.
   Сергей тяжело вздохнул, налил себе коньяка, на секунду задумался, плеснул и Роману, нарезал сыр.
   - Хреново ты дружище выглядишь. Тяжело?
   - Проецирует она сильно. И не адекватно. Оклемается, сама двигаться начнет, думаю, станет полегче.
   - Ну, тогда за удачу.
   - За удачу. Да не обсохнут наши весла - Роман слегка ожил.
   - Слушай, а ты не шаманил, часом? Ну, честно! Выглядишь, как выходец с нижних миров - туча, похоже, прошла, и теперь можно было расслабиться, чем Сергей и воспользовался.
   - Сдурел? Какой из меня сейчас шаман? Да и кто бы меня из транса вытаскивал бы?
   - Извини, сглупил. Ты ее как? Прощупывал?
   - Я же говорю, проецирует. Сильно и не адекватно. Да ладно, не бери в голову. Ты тоже, извини, сорвался. Но ты прав. Такое ощущение, что всю неделю по нижним мирам шлялся. Наливай, давай. Сейчас стресс снимем и снова в бой. Покой, потом, когда-нибудь, приснится.
   Роман остужал бульон, чтобы покормить девушку, как вдруг она заговорила. Он давно внутренне готовился к этому моменту, но все равно он застал его врасплох. Бульон чуть не пролился и медленно, аккуратно опустился на табурет. Осторожно, боясь вспугнуть, неведомо что, Роман обернулся.
   Девушка продолжала лепетать. Мягкий, нежный голос с легкой хрипотцой пересохшего горла. Язык, на котором она говорила, Роману был не знаком. Не удивительно. На всей Земле она была его единственным носителем. Кроме того, было в нем несколько звуков, которые человеческое горло просто не могло воспроизвести. По крайней мере, Роман не мог представить себе это горло.
   - Заговорила? По-русски понимаешь? - на удачу спросил Роман.
   Девушка замолчала и удивленно воззрилась на него. Неуверенно произнесла несколько слов и замолчала.
   - Не понимаешь. Ду ю спик инглиш? Нет? Парле ву франсе? Дойче? Итальяно? Спаниш? - он прекрасно понимал бесперспективность подобного опроса, но вдруг, - Фарси? Идиш? Хинди? Иврит? Тупи-гуарани? Науатль? - продолжал извращаться Роман, - Майя-киче? Сиу? Фиг-знает тарабарский? Нет? Ну, на нет, и суда нет.
   Роман замолчал и задумался. С одной стороны ему должно быть легче. Не ему запоминать. А с другой...Он понятия не имел, как и что делать. Девушка произнесла несколько фраз, на явно разных языках.
   - Тоже языки перебираешь? Не знаю, не ведаю.... Туше! - Роман вспомнил о бульоне, - О! Вот, это. Бульон. Пить. Понимаешь? Пить.
   Он продемонстрировал, как это можно делать - пить. Аметисты туманились замешательством, потом в них вспыхнула искра понимания, через мгновение, полыхнув сверхновой. Девушка почмокала губами и неуверенно произнесла:
   - Пиит'ть - странный акцент удваивавший звуки, придавал ее голосу своеобразное очарование и кроткое обаяние.
   Роман с готовностью поднес чашку к ее губам. Сделав несколько глотков, девушка попыталась отстраниться. Чутко наблюдавший "сиделка", тут же убрал чашку.
   - Н-е-х-о-ч-у - старательно гримасничая Роман, попытался анимировать это слово.
   - Ннье-хоччьу - сообразительно отозвалась девушка.
   - Замечательно! Продолжим.
   Часа через два, лингвистических упражнений, она уже вполне сносно могла озвучить по-русски простые желания. Ее инопланетный акцент создавал впечатление, что она слегка заикается, точнее, выстраивает звуки лесенкой. Сложнее дело обстояло с интонациями. То ли в ее языке, как например в английском, за это отвечали специальные слова, то ли по-другому окрашивались голосом.
   У романа пересохло в горле, и он глотнул воды, предложил девушке:
   - Пить?
   - Пиит'ть. Ннеи'ть. Дрруг'гой. Ннеи'ть - пиит'ть. - она вдруг смутилась и залилась краской.
   - Мать моя Исида! - воздел очи долу, Роман.
   Сочувственно вздохнул, поднял девушку на руки и отнес в ванную. Усадил на унитаз, старательно прикрыв ее предусмотрительно прихваченной простыней. Пунцовая, с дрожащими губами, она жалобно смотрела на него. В уголках глаз поблескивали слезинки. Роман опять вздохнул, демонстративно отвернулся и заткнул уши:
   - Все! Не вижу и не слышу!
   За спиной раздался всхлип. Он обескуражено обернулся. Пылающие щеки бороздили две влажные дорожки слез. Закушенная губа, с трудом сдерживала вырывающиеся всхлипы.
   "Господи! Она не знает, что делать! - Роман шагнул, и, обняв за голову и плечи, прижал к себе уже почти в голос плачущую девушку. И, тут он испытал неловкость, - Как было все просто, в ее бессознательном состоянии. А сейчас? Рефлексы, мать, их так!"
   - Пись-пись-пись - тихо и неуверенно начал он, - Пись-пись-пись - повышая голос, говорил Роман, почти заглушая, тут же раздавшееся журчание.
   Проделывая, последующие необходимые гигиенические процедуры, Роман почувствовал, как запекаются его щеки и уши. Пылая как мак, и неся на руках такой же, он вернулся в комнату, уложил девушку на диван, стараясь не смотреть ей в глаза, укрыл одеялом. Оказавшись под защитой, более чем непрозрачного одеяла, она быстро упокоилась. Краска спала, лицо просветлело, и о пережитом могли сказать только, чуть поблескивающие влажные ресницы.
   Роман же, отходил сложнее. Помимо стыда и неловкости, примешивались противоположные чувства. В паху возникло тянущее томление, требующее свободы и продолжения. Прилагая огромные усилия, он подавил в себе животную страсть. На сколько все-таки, сознание определяет наше бытие. Как было просто, когда девушка находилась в беспамятстве. Ни каких эротических фантазий и сексуальных поползновений, а теперь...Глаза, эти фиолетовые аметисты, подсвеченные теперь из нутрии разумом и сознанием, заставляли биться сердце странно и неровно. "Не ужели я влюбился? - с тоской думал Роман, - Мать моя Исида! Только этого еще не хватало!"
   - Хорошо! С бытовыми вопросами мы разобрались. Перейдем к высшим материям. Как тебя зовут? Ведь надо же, как-то тебя называть?
   Девушка непонимающе пошевелила губами.
   - Вот смотри. Это чашка, табурет, это я - Роман. Зовут меня так. А тебя? - Роман показал пальцем на девушку.
   Она отрицательно поводила глазами:
   - Ннеи'ть.
   - Нет - не имя. Это отрицание. Я - Роман, а ты?
   Девушка с трудом выпростала правую руку из-под одеяла, и слабым движением показав на Романа, произнесла:
   - Аль-екс'тии.
   - Чего?! Я - Роман! Волкославский. Зовут меня так. Роман Андреевич Волкославский.
   Она в ответ согласно закивала:
   - Аль-екс'тии.
   - Ну, хорошо. Альекстии, так Альекстии. Алекс, для краткости. А тебя как звать?
   Отрицание и легкий протест.
   - Хм. Что же делать? Свое имя, ты, по-видимому, называть не хочешь. Давай тогда так, я буду называть имена, а ты себе выберешь. Поняла?
   Инопланетянка с большим сомнением выразила согласие, присовокупив несколько фраз на своем языке.
   - Начнем? Аня? Юля? Марина? Света? Нет? - Роман вздохнул и закатил глаза, вспоминая женские имена, - Лолита? Аэлита? Соня? Маша? Клеопатра? Нет, так дело не пойдет. Давай еще раз попробуем вспомнить, как тебя зовут. Я - Роман, в смысле, Альекстии, Алекс. А ты? Тебя как зовут? Я - Алекс? Ты...?
   Терзаясь неизвестными противоречиями и сомнениями, преодолевая внутреннее сопротивление, она выдавила из себя:
   - Каа'хи-йа-ит'ть-иа?
   - Каах-я...Хм. Мнда. Предупреждать надо. Давай я даже язык не буду пытаться сломать язык, чтобы тебя не обидеть. Перейдем сразу к усеченной форме. Катя. Я - Алекс, ты - Катя.
   Девушка приняла информацию, и ее глаза отправились в задумчивую прогулку. Взвесив все "за" и "против", она старательно произнесла:
   - Каття. Тты - Аллекс, я - Каття.
   - Отлично! Вот и познакомились. Выяснять откуда ты к нам прилетела, я думаю, сейчас не будем. - Роман почувствовал легкое удовлетворение, - Слушай, Катя, ты себя как чувствуешь? Все хорошо? Ни чего не болит?
   Новоиспеченная Катя не поняв и половины вопросов, тем не менее, внимательно прислушалась к своим ощущениям. Завершив внутреннюю ревизию, вынесла вердикт, но на своем наречии. И чуть помедлив, добавила:
   - Хоррошое. Ннеитть. Хоррошое.
   Роман-Алекс тревожно переспросил:
   - Плохо? Тебе плохо? Не хорошо?
   - Ннетть. Хорошое. Неитть. - Катя пыталась передать свое состояние легкими гримасами, при этом старалась заглушить свой акцент.
   В сомневающемся замешательстве, Роман стал рассуждать:
   - Нет - хорошо. Хорошо - нет. Хм. Ни хорошо, ни плохо. Значит нормально, то есть терпимо. Катя, тебе не хорошо и не плохо? Так?
   - Ппль-оххоу. - выговорила Катя незнакомое слово и глядя на Романа, вопросительно подняла бровь. Ее глаза, резко как фотодиафрагма, наполнились бездонной глубиной, и до Романа докатился легкий прибой ее эмоционального фона. Насколько он сумел разобрать, было ей сейчас, если не нормально, то терпимо.
   - Мн-да. А с абстракциями мы, пожалуй, зависнем. Как ей объяснить и показать всю ту шкалу ощущений от "полный писец" до "зашибись"? Даже если изрядно выхолостить словарь? Или, например, теорию вселенского пофигизма, в его дуальной или синкретической ипостаси. - Роман глубоко задумался, глядя в потолок. Катя терпеливо ждала. Завершив свои размышления основным постулатом выше упомянутой теории "все фигня и все пофиг", он обратился к девушке, [Author ID1: at Mon Sep 20 18:45:00 2010 ] [Author ID1: at Mon Sep 20 18:43:00 2010 ] [Author ID1: at Mon Sep 20 18:44:00 2010 ]- Ну, что ж, приступим к дальнейшему изучению русского языка. Великого и могучего.
   [Author ID1: at Mon Sep 20 18:45:00 2010 ]На удивление, Катя довольно легко воспринимала те понятия и идиомы, которые пытался объяснить ей Роман. И с каждым разом ей удавалось это легче, она быстрей улавливала смысл и меньше коверкала новые слова своим акцентом. Сообразительность инопланетянки вызывала белую зависть у автохтона. Как вида, так и как индивидуума. Попади, он, в подобную ситуацию... А если принять во внимание, что у Кати были серьезные травмы, в том числе головы, счет вообще получался унизительным. И не утешала даже, мысль, что она возможно лучший представитель своего народа. В андрогенном мире, любая интеллектуальная победа женщины вызывала, в лучшем случае, легкую неловкость и желание сменить тему. Увы. У Романа, такой возможности не было. Для успешного контакта нужно общение. И чем быстрее, Роман научит Катю языку, тем лучше. Но чувство легкой неполноценности чревоточило сознание. Впрочем, ощущать себя лузером, Роману было не привыкать. Пикантность ситуации, добавляло то обстоятельство, что у него, к ней, зарождалось чувство глубокой симпатии, качественно меняясь в более сильную сторону.
   Катя впитывала все выдаваемое Романом, как губка. Забавно мешая свои и русские слова, подкрашивая последние легким акцентом. Она по нескольку раз проговаривала новые слова, убирая акцент. Кроме того, объясненное понятие, проговаривала на своем языке, подбирая близкое по значению. У Романа пухла голова от этого обучения. Он пытался одновременно придумать, чтобы еще такого рассказать нужного для жизни, при этом ограничится уже имеющимся у Кати словарным запасом. Попутно, старался запомнить фразы Катиного языка и соотнести их с русским. Усталость накапливалась, таилась, пока не нанесла свой коварный выпад. Под веселое Катино щебетание, Роман, объясняя очередную идиому или эфимизм родного языка, незаметно для себя, уснул, ткнувшись лбом в диван.
   Очнулся, он, оттого, что Катина рука теребила его волосы на голове. Не из простого любопытства, не из желания разбудить, а .... Роман поднял голову и их глаза встретились. Сердце вдруг, с разбега, бросилось в бесконечную бездну, в безнадежной попытке отыскать дно, гулко стукаясь о стенки колодца. Лед и пламень, внезапно напав, яростно делили его тело, желая урвать кусок побольше. Кровь, бешено стучала в висках и маракасами грохотала в ушах. В голове слились в экстазе вакуум и хаос, абсолютный статис и беспредельная энтропия. С боем вырванный глоток воздуха, позволил отвести взгляд. Двойную аметистовую бездну вытеснил неистовствующий фейерверк цветных всполохов. Легкие и сердце на смерть боролись за право на вдох, на удар.
   Роман попытался, отодвинулся, но его рука сама собой коснулась ее руки. Их пальцы переплелись, рождая электрический разряд, который как цунами смывал все лишнее, пошлое, не нужное.... Только Он и Она.
   Повинуясь внезапному импульсу, он прильнул к ней и коснулся губ губами. Ее губы в легком замешательстве, чуть сжались, но тут же приоткрылись на встречу его языку, выпуская своего нежного розового оппонента. Голова кружилась, и они падали, падали, падали....
   Сергей открыл квартиру ключом, который дал ему Роман, на всякий случай. То, что он увидел, его обескуражило. Роман с осатанелыми глазами носился по комнате и собирал свой походный рюкзак, не обращая внимания на протестующие возгласы девушки, ни на вошедшего Сергея.
   - Привет. Ты куда собрался?
   - В лес - ответил Роман, снимая со стены томагавк.
   - В лес?!
   - Кстати, познакомьтесь, это Катя. Катя - это Сергей. Сергей - это Катя. А я Алекс. - Роман запихивал в рюкзак, упакованный в чехол, малый бубен.
   - Очень приятно. Сергей. - Сергей непонимающе, хлопал глазами.
   - Серреггей - попробовала на вкус новое имя Катя, - Он хороший быть?
   - Очень, - собравшийся в лес шаман, приторачивал к верхнему клапану палатку.
   - Она, что говорить начала? - с трудом идентифицировал действительность Сергей.
   - Значит так! - Роман привалил собранный рюкзак к косяку входной двери, - Катя, это Сергей, он мой друг и по возможности будет меня заменять. В принципе, делай с ним все, что захочешь. Сергей, это Катя. Она начала говорить. Имя достаточно условно. Я дал ей небольшой словарный запас, если не хватит, дополнишь. Все! Пока! Буду где-то через неделю.
   Он обулся, накинул куртку и, прихватив рюкзак, выскочил за дверь.
   - Мн-да - протянул Сергей, - Что это с ним?
   Заметно погрустневшая Катя, ответила:
   - Емму, тяжело. Емму, надо собрать биссер мысллеей и вернуть камешки желаний из пусттотты.
   У Сергея отпала челюсть: " Ни фига себе, небольшой словарный запас!" - а дальше в памяти всплыли, Романовы же строчки:
   Иные - мечут бисер,
   Я - камешки бросаю в пустоту.
   Другие - пополняют мизер,
   Я - просто наблюдаю красоту.
   Иные - ищут место,
   Я - Солнце жду над головой.
   Другие - дышат пресно,
   Я - развлекаюсь, издеваясь над собой.
   По мнению Сергея, Роман был весьма забавным человеком, с очень извращенным взглядом на жизнь. Чего только стоит, его Теория Вселенского Пофигизма. Детально разработанная и имеющая эмпирическое подтверждение.
   Катя оказалась, на редкость неразговорчивой особой. Все время она неподвижно лежала, вяло, блуждая взглядом по комнате, лишь правая рука беспрестанно, что-то, то ли гладила, то ли теребила. Глаза туманились внутренней тоской, губы беззвучно шевелились, то ли звали кого-то, то ли целовали.
   Сергей как умел, пытался ее развлечь. Впустую! Кормил. Девушка принимала пищу неохотно, исключительно из осознания необходимость. Иногда просила отвести ее в туалет, но никогда не пускала с собой. Сергей изводился, слыша как за дверью, Катя стонет, шипит и плачет от боли и беспомощности. Но она так и не попросила облегчить ей эту пытку.
   Теряясь в догадках, как со всем этим управлялся Роман, и, прикидывая, что могло произойти между Катей и Романом, от чего последний так скоропалительно удрал в лес, Сергей занимался нехитрым бытом.
   Катя уверенно шла на поправку. Каких либо видимых отличий в метаболизме, как давешняя пена, не наблюдалось. Разве, что, чуть более интенсивная регенерация тканей. С точки зрения простого обывателя, вычислить ее было бы практически невозможно, а медик.... Медик по некоторым специфическим нюансам, мог определить, что перед ним не человек. Ну, или очень-очень странный человек, что в данном случае практически равнозначно.
   Например, Сергея сильно смущало полное отсутствие некротических процессов. В принципе такое возможно, но не в таких объемах. Лимфа имела несколько другой оттенок, да и, кровь, вроде как красная, но с непонятным металлическим проблеском. Пульс чаще, дыхание реже. Кожа бархатистая и влажная на ощупь, хотя выглядела гладкой и сухой. Волосы были сдвоенные, то есть из одной луковицы росла пара, а не один. Не присматриваясь, ни чего этого не заметишь, а настропаленный глаз сразу все фиксирует. Впрочем, Сергей искал отличия сознательно, заранее зная, что перед ним инопланетянка. Первые нашлись с определенным трудом, а дальше пошли лавиной. Теперь он мог представить, от чего и насколько потекла крыша у Романа, коль он столь рьяно рванул в лес шаманить. Но складывалось впечатление, что и для Кати общение с Романом не прошло даром. Как она выразилась: "Каждый из них должен был разобрать бисер мыслей и вернуть из пустоты камешки желаний, ну и попутно отыскать свою звезду, то есть Солнце".
   Это были их проблемы, а Сергей, тоскливо скучал на кухне. Коньяк в одиночку не лез, Катя молчала. То ли стеснялась, то ли грустила. Контакта не было, а было пусто, тоскливо, одиноко. Единственное связующее звено затерялось где-то в близлежащих лесах.
   За окном завыли сирены. Сначала вдалеке, а потом ближе, приближаясь по ссужающейся спирали, и заглохли совсем уж под домом. Наступившую было тишину, нарушил нарастающий гул, переходящий в грохот кованых каблуков. На их площадке он внезапно стих. Катя на вой сирен и грохот в подъезде ни как не прореагировала.
   - Твою мать! Дождались! Накаркали, блин! - Сергей бросился к Романову рабочему столу, - Только "мапет-шоу", нам не хватало!
   Из потайного ящика, он достал пистолет. Эту машинку, Роман нашел. Случайно. На помойке. На вопрос Сергея: " А на фига он ему нужен?!", - Роман пожал плечами, сбил номер, сошлифовал воронение и что-то похимичил со спуском. А когда Сергей достал, довольно дефицитные в России, патроны 9мм Парабеллум, они испытали его. Отличная оказалась "пушка". С мягкой отдачей, отличной кучностью.
   Взяв в руки пистолет, Сергей проверил обойму. Полная. Роман обычно держал его полностью разряженным, чтобы не ослабли пружины. А тут... Значит, тоже опасался. И ждал...
   Агрессивно задребезжал дверной звонок. Одновременно с ним, плотоядно оскалясь, бывший хирург передернул затвор...
   Голубоватый дымок костерка, щедро сдобренного пучками засушенных трав, пытаясь найти ответы на мучившие Романа вопросы, отражался в его остекленевших глазах. Дымок улетал в темное, на удивление звездное, осеннее небо. Улетал, но ни ответа, ни решения не оставлял.
   Роман расположился на своем любимом месте. Небольшой мысок-утесик на берегу тихого лесного озера. Палатка пряталась в кустах, а в центре полянки на вершине пригорка был разложен костер, обложенный камнями. Еще один круг из камней заключал в себя и костер, и сидящего рядом Романа. Расслабленная поза, по-турецки подогнутые ноги, сложенные на коленях руки, обращенное к озеру лицо, закрытые глаза. Рядом лежали томагавк, бубен, россыпь амулетов. Шаман искал ответ на извечный русский вопрос - что делать?
   Позади хрустнула ветка. Пальцы не спешно, но уверенно сжались на рукояти томагавка. В состоянии отстраненного сознания, действительность воспринималась по-другому, но особенно четко. Вслед за хрустнувшей веткой послышались шаги. Кто-то шел спокойно, уверенно, целенаправленно. В затылок Романа.
   На мгновение опережая, готовый сорваться томагавк:
   - Роман Андреевич! - спокойный, уверенный, бесцветный мужской голос, - Позвольте с Вами поговорить.
   Томагавк настороженно лег поперек колен. Роман не открывая глаз, не оборачиваясь, кивнул. Мужчина обошел шамана и остановился по его левую руку. Присел. Помолчал, ожидая реакции.
   - Полагаю, у нас общая проблема.
   Роман чуть приподнял веки: " Хм. Типичный топ-менеджер. Дорогой светлый плащ. Дорогой темный костюм. Дорогие лаковые туфли. Дорогие, но не броские украшения. Ни чем непримечательное лицо. Холеное. Ни худое, ни полное. Без особых примет. Сидит на корточках. Свободно. Непринужденно. Хорошая физическая форма. Все это замечательно, но где-нибудь в городе, в ресторане, в офисе, на пикнике. А здесь, в лесу. Диссонанс. Какая у нас может быть общая проблема? Деньги? Квартира? Работа? Не серьезно. Антураж другой. А если - Катя? Убью! Не поленюсь, в бурелом утащу, чтобы место не портить. Только, вот, из чьих он? Наш или чужой?" Представитель заинтересованных неизвестных спецслужб, задумчиво наблюдал за Романом.
   - Вы правильно догадались, наши интересы скрестились из-за девушки, которую Вы нашли недели три назад.
   Роман дернул бровью.
   - О! Разумеется я не телепат. Просто, достаточно хорошо успел Вас изучить. Вы, на диво, быстро соображаете.
   Роман упрямой складкой опустил уголки губ.
   - Хорошо. Давайте внесем ясность. Я - представитель третьей стороны. Для Вас - инопланетянин. Другой, инопланетянин.
   - В чем заключается конфликт интересов? - не открывая глаз, глухо спросил Роман.
   - Это очень щекотливый вопрос. Собственно, отчасти, в нем и заключается связующая нас проблема. Все дело в девушке. В ее статусе, возможностях, целях. В желаниях и чувствах, наконец.
   - А что высокоразвитые цивилизации не смогли изжить, такой дестабилизирующий фактор, как чувства?
   Чужак вполне по-человечески хмыкнул.
   - В вашей фантастической литературе довольно распространено представление об инопланетянах, как о холодных, бездушных, расчетливых монстрах. Оставим монстров за скобками, а все остальное, мягко говоря, не соответствует истине. Не буду отрицать, что подобные варианты развития существовали. Но все они, в итоге, зашли в тупик. Существует, назовем это Сообществом Миров, которое следит за подобными процессами, по возможности мягко, их корректирует.
   - А у нас, значит, намечается негативная тенденция?
   - Нет. С вами, с одной стороны все проще, с другой, значительно сложнее. В Сообщество входят не все цивилизованные миры. Несмотря на высоко этические мировоззрения большинства цивилизаций, существует своеобразный расизм.
   - Да, неужели? Что, рожей не вышли? - Роман открыл глаза. Разговор заинтересовал, тем более он напрямую касался Кати и его самого. Непонятно как, но касался.
   - Нет. Все проще и прозаичней. Существуют миры первичные, промежуточные и вторичные.
   - Галактическая аристократия?
   - Слишком банально. На первичных мирах цивилизации развивались автономно, без внешнего вмешательства. Промежуточные, в той или иной степени, подвергались внешнему воздействию, но развиваться начинали самостоятельно. Вторичные же, стартовали и развивались под контролем из вне.
   - Просматривается линейная схема развития. На первом этапе, первичные создают промежуточные миры, а, накопив знаний и сил, ваяют вторичные.
   - Это сильно упрошенная схема. Существуют промежуточные и вторичные миры, созданные вторичными цивилизациями. Кроме того, есть несколько первичных могущие в любой момент перейти в разряд промежуточных. С подачи любой категории цивилизаций.
   - Забавно.
   - Печально... В Сообщество могут войти, только первичные и промежуточные цивилизации. Последние с определенными оговорками, касающихся характера и степени внешнего воздействия.
   - И такое положение вещей многих не устраивает? - Роман поерзал, устраиваясь поудобнее.
   - Не устраивает, но не в том контексте, о котором Вы подумали.
   - Согласен. Нездоровые аналогии с человеческим пошлым и настоящим. Кстати, мы земляне, к какой категории относимся?
   - Не обижайтесь, но по официальной классификации, вы заштатный вторичный мирок. Если Вас это слегка утешит, то я представитель промежуточной цивилизации.
   - Вряд ли это утешит. Вы сказали - по официальной. Вы, не согласны?
   - Хм. Давайте, я Вам более или менее подробно обрисую существующее положение вещей. И для начала, уточню несколько моментов. Во-первых, наш морально-этический кодекс, практически не имеет ни чего общего с вашим. Во-вторых, побудительные мотивы тех или иных действий, я объяснять не буду. Просто обозначу. И, в-третьих, отнеситесь ко всему в высшей степени серьезно. Потому, что это действительно серьезно, для вас и Вас.
   - Хорошо. Я понял.
   - Существует цивилизация, для простоты назовем ее - Икс. Естественно, она первичная, к тому же древнейшая, из ныне здравствующих. В свое время иксы активно занимались реформацией, деформацией и созданием миров и цивилизаций. Они, наиболее вероятные виновники превращения моей цивилизации в промежуточную. Вы тоже, обязаны им своей вторичностью. В какой-то момент им наскучило подобное творчество, и они занялись ревизией сделанного, попутно подчищая хвосты. Земля, один из таких хвостов.
   - Что означает - подчищение хвостов?
   - Уничтожение. Обычная практика. Вы же прибираетесь на своем рабочем столе?
   - Но?!...Ах! Ну, да! Другие нормы!
   - А иксы это вообще самая неординарная, своеобразная и эпатажная раса. Порой логику их действий, даже Мы не можем понять. Мы - совет Миров входящих в Сообщество.
   - А иксы тоже в этом Сообществе?
   - Естественно. Так вот, зачистка хвостов не всем нравиться, так как порой затрагивает стратегические интересы.
   - Стратегические? Военные или торговые?
   - И те и другие. Я не говорил, что во Вселенной царит мир и братская любовь.
   - Тогда иксы, вероятно, готовят себе плацдармы?
   - Нет. Это самая миролюбивая раса. Не потому, что любят мир, просто воевать с ними бесперспективно. Ты заранее обречен на поражение. А иксы в эти игры не играют. Зачем? Если максимум через пятьнадцать минут они одержат абсолютную победу. Скучно.
   - Они, что, изобрели абсолютное оружие?
   - Это сложно назвать оружием. Мир противника просто выключают.
   - Как выключают?!
   - Как лампочку. Щелк, и света нет. Щелк, опять горит.
   - Однако.
   - Большая удача, что иксы не интересуются большой политикой. Мелкое недовольство игнорируют, крупное, по возможности, обходят, идя на компромиссы. Но их всегда приходиться принимать в расчет. Мало ли, что учудят.
   - Все это интересно и познавательно, но при чем тут Земля?
   - Земля стала точкой пересечения интересов нескольких рас. Уже назревал вооруженный конфликт, но удалось все более или менее урегулировать. И тут вмешались иксы. В принципе, уничтожение Земли снимало бы напряженность политических отношений. Но совершиться это должно было не иксами. Это напрочь ломает существующую расстановку сил. Пришлось бы начинать все с начала.
   - А в чем проблема? Если уничтожение Земли всех устраивает, проглотили бы пилюлю, и жили бы дальше?
   - Пилюля, получилась бы очень горькой. Все дело в неоднозначном отношении к иксам. К одиночным представителям выказывают презрение, а перед расой в целом преклоняются, как перед богами. Такие вот всемогущие изгои. Не участвуя в политических играх, они, тем не менее, оказывают на них большое влияние.
   - Ну, так опередили бы их. Так сказать, превентивно. Уж кому-кому, а нам то точно глубоко фиолетово, кто уничтожит нас, иксы или игреки.
   - Существует, еще один момент. По легенде, в ходе своих экспериментов иксы создали нечто такое, огромную значимость которого осознали много позже. Когда уже ни кто не помнил, где это нечто находится, и, что собственно из себя представляет. Известно только, что находится это нечто на одном, из бесчисленного количества, так называемом хвосте. Какие миры иксы причисляют к хвостам, известно лишь им одним.
   Иксы не афишируют своих планов, но и не скрывают. Так, что узнать на какую планету и когда прибудет их эмиссар, не составляет большого труда. С Землей так и произошло. Мы узнали, выследили и сумели перехватить их эмиссара. Правда, уже на поверхности.
   - Это, как-то усложняет дело?
   - Иксов можно убить любым доступным видом оружия, но только если они отвечают сами за себя. То есть выступают, как частные лица. Количество не имеет значение. Совершенно иначе с полномочными представителями, тем более - эмиссаром. Если он ступил на планету и погиб, неважно почему, от чего и при каких обстоятельствах - планета уничтожается.
   - А если природный катаклизм?
   - Не имеет значения. Это связано со специфической морфологией иксов. Они - бинарная цивилизация.
   - Симбионты?
   - Нет. Просто бинарная. Не могу объяснить, да пожалуй, ни кто не сможет, кроме самих иксов. Но это непреложная истина.
   Вернемся к эмиссару. Нам удалось, если не сорвать выполнение им поставленной задачи, то значительно усложнить. При этом мы потеряли часть своих очень ценных сотрудников. Собственно, мы подошли уже к самому главному, к той девушке...
   - Ее зовут Катя - голос Романа оттеняла глухая скрытая угроза, - Естественно своего настоящего имени, она не назвала. Предложенное ею самой - труднопроизносимо. Так, что - Катя. Наиболее близкое по звучанию.
   - Катя?... - чужак усмехнулся своим внутренним мыслям, - Пусть будет Катя. Каковы Ваши отношения с ней?
   - Какое, Вам дело? - Роман начинал злиться.
   Иномирянин пожал плечами:
   - Вас не удивляет, что именно Вы оказались в центре событий?
   - На все воля случая.
   - Случайность, непознанная закономерность.
   - Фи! Уж не хотите ли, Вы сказать, что корректируете каждый наш шаг?
   - Нет. Но Вы - закономерность. Точнее часть намеренных действий.
   - Не улавливаю сути. - Роман сжал внутри боевую пружину, готовясь к самым жутким откровениям.
   -Суть? - агент внеземных спецслужб дернул бровями и надолго замолчал, держа театральную паузу. Потом холодно изрек:
   - Катя - икс. И она эмиссар.
   Шоковой истерики не случилось. Вероятно, к немалой досаде чужака. Психологически, Роман был готов к чему-то подобному. И если вдруг раздвоившееся восприятие Кати, можно назвать шоком, то это он и был. С холодной циничной отрешенностью, он понимал, что там, далеко в городе, находится инопланетное существо, имеющее полномочия и возможности уничтожить его родную планету. Но тут вспоминался вкус Катиных губ, ее бархатистая, чуть влажная кожа с тонким, кружившим голову, ароматом, ее глаза... Картинка расплывалась, и на диване уже лежал совершенно другой... Человек.
   - У Вас есть доказательства? - холодно спросил Роман.
   - Только косвенные. Все они строятся на логической посылке, в которую Вы должны просто поверить. Если нет - то бессмысленно. Единственное, что я могу сейчас бесспорно доказать, так это свое инопланетное происхождение. Но думаю, этого не потребуется.
   - А ведь я, запросто могу раскроить вам череп и зарыть где-нибудь, здесь в лесу - ровнодушно-злым голосом произнес Роман.
   На лице чужака, не отразилось ни каких эмоций. " Хорошие нервы у сволочи - промелькнуло в голове, - Впрочем, это же маска".
   - Конечно. Вы можете меня убить. Я даже сопротивляться не буду. Так, чтобы не казаться совсем уж беззащитной жертвой. Но ведь это не решит проблемы?
   - Почему я? Вы сказали, это не случайность.
   - Мы ведем своеобразный мониторинг людей готовых к Контакту.
   - С чего это вдруг? Ведь мы же заштатный бесперспективный мирок?
   - Это стандартная процедура. Кроме того, не следует путать общество с индивидуумом. А Вы, Роман Андреевич, вместе со своим другом, Сергеем Дмитриевичем, входите в десятку самых перспективных контактеров.
   - Вероятно из-за сдвига по фазе? В десятку, это по стране или локально?
   - Локально. В зоне высадки. Просчитав варианты, мы постарались максимально увеличить степень вероятности Вашей встречи с ... Катей. Скажу без лести, нам очень повезло, что именно Вы первым встретились с ней.
   - Мелочь, а приятно.
   - Не знаю. Может Вам, не так понравятся те критерии, по которым происходил отбор. Вы - расчетливы, циничны, не склонны к импрессии и экспрессии, одиноки. В тоже время Вы, человек талантливый и творческий.
   - Я бы добавил несколько специфических характеристик.
   - Роман Андреевич, поверьте, я знаю о Вас, пожалуй, даже больше, чем Вы сами.
   - Если я в чем-то не признаюсь, это не значит, что я об этом не знаю.
   - Хм. Возможно. Так или иначе, но нас устраивал любой вариант, в котором Катя попадала в сферу влияния вас обоих. Повторюсь, нам крупно повезло, что именно Вы, играете в этом контакте ведущую скрипку.
   - Почему?
   - Все-таки Ваш товарищ более подвержен эмоциям. Вы сдержаннее.
   - То есть более предсказуем?
   - Нет. Ваша психофизическая матрица позволяет даже самые спонтанные решения, принимать после глубокого и всестороннего анализа. Вы, правда, об этом не догадываетесь.
   - Подсознание?
   - Если Вам удобен этот термин, то - да.
   - Спасибо за комплимент. Вы меня убедили, что я карманный гений. Но, что теперь делать? Мне, что, придушить ее, чтоб дышала только через кому?! - окрысился под конец Роман.
   - Ни в коем случае! Поймите, что Вы теперь, то единственное окно, через которое она познает этот мир. От Вас сейчас зависит очень и очень многое. Не только Ваша собственная жизнь и жизнь Земли, но многое другое, напрямую казалось бы, не имеющее к вам отношения.
   - Спасибо за доверие! Но с чего, это она вдруг стала такой беспомощной. Вы упоминали - она агент высокого уровня.
   Чужак смутился:
   - Я говорил, мы усложнили ей жизнь. У нее был специальный блок - он слегка коснулся пальцами правого виска. Роман понимающе кивнул.
   - И что теперь мне делать? Стучать вам о каждом ее шаге?
   - Нет. Конечно, нет. Просто живите. Воспринимайте ее как обычного человека.
   - Как вы себе это представляете?! Впрочем, возможно вы правы - Роман задумался.
   Амбивалентная подоплека ситуации требовала однозначного решения. Либо-либо. В случае если он принимает Катю как чудовище, равнодушное и преследующее свои, ни кому не понятные, интересы, то ее следует всячески ублажать, проповедуя, что какие они, земляне, хорошие и пушистые. Если же наоборот. То, следовало наслаждаться жизнью и пользоваться моментом, что как коварный трикстер, подкинула судьба. И наплевав, на весь остальной мир, жадно глотая последние капельки счастья и воздуха, ждать конца. Пир во время чумы! Пришли на ум, не совсем удачные строчки, но отвечающие моменту, как ни когда:
   Я от счастья умру, как от сильного яда,
   Не сумев разгадать и создать антидот.
   Не знаком я с токсинами этого ряда,
   Но мне нравится, подобный, дел оборот.
   Что ж, придется делать то, что всегда делали в подобных случаях - ждать. Ждать развития событий, их естественного исхода. Не форсируя, но и не тормозя. С пофигистическим фатализмом отдаться течению случая. Подчиниться подсознательной жажде жизни. Уповая, что этот инстинкт, в любой передряге, поможет выжить. Пусть блекло, скучно, с растерзанной душой, с порванной в клочья совестью, но выжить. Роман ненавидел это свое свойство, но именно благодаря нему был до сих пор жив и цел.
   Вдруг его пронзила дикая тоска. Разум заволокло фиолетовым туманом Катиных глаз. Безысходность, острой болью скручивала внутренности в жуткую спираль. Найти и тут же потерять! Не успев даже пригубить! Вот уж действительно: "Я от счастья умру, как от яда, не успев...."
   Какая казуистика. Чтобы спасти Мир, ему следует его полюбить, а чтобы полюбить, нужно научиться, это делать. То есть до глубины своей замороженной души влюбиться в какую-нибудь женщину. Женщина есть - Катя. Только любовь... Параллельна она, этому миру. Эгоистична она - любовь. Вот только останется на совести семь на десять в девятой. Такой вот Евклид с Лобачевским. Да пофиг! Пофигисты мы, в конце концов, или нет?!
   - Как с вами связаться? - тускло спросил Роман.
   - Зачем? Я сам с Вами....
   - Как с вами связаться? - жесткий металл Романа остановил чужака.
   Крутанув рукой как фокусник, он из воздуха вытянул визитку.
   - Привалов Александр Иванович - прочитал Роман, - А я тогда Ойра-Ойра - мрачно пошутил он.
   - Вы тоже любите Стругатских?
   - Насколько я понимаю, возможности у Вас большие? - не поддержал темы Роман, - Как легальные, так и не очень?
   - Да. Возникнут проблемы - обращайтесь.
   - Спасибо, но постараемся своими силами. - Роман пожевал губу, - До свидания.
   - До свидания, Роман Андреевич. - Привалов поднялся, и так же спокойно и степенно как явился, удалился.
   - Г-ха!!! - томагавк с неистовством впился в ближайшую сосну, ловя, злобно звенящей сталью, резонанс потревоженного ствола.
   В кипящем хаосе мыслей, вдруг всплыло, протолкалось наверх воспоминание. Маленькие бисеринки пота на Катином лбу, как только они смогли прервать поцелуй. И глаза... Эти глаза... Две бездонные аметистовые вселенные, таинственным и манящим блеском далеких звезд, затягивали в себя, заставляли забыть всех и все...
   Под затухающий треск костра, Роман в беспамятном приступе черной тоски молотил кулаками по траве, разбивая в кровь костяшки о еще не успевшую пожухнуть зелень.
   Звонок дребезжал настойчиво и агрессивно. Сергей накинул цепочку и приоткрыл дверь. В образовавшуюся щель сразу попытался протиснуться солдатский ботинок. Ага! Как же, как же!
   Года полтора-два назад, у Романа совпали наличие приличных денег и приступ безудержной паранойи. И он сделал себе дверь по спецзаказу, по собственным чертежам и разработкам. Сергей обоснованно подозревал, что фирма делавшая эту дверь в последствии озолотилась. Изнутри и снаружи она выглядела обычной деревянной и филенчатой. Но! Под растрековшейся филенкой скрывался четырехмиллиметровый лист высококачественной брони, дальше двадцать слоев кевлара, еще четыре миллиметра брони и снова филенка. Роман хотел еще оббить дверь дерматином, а под него присобачить блоки навесной динамической защиты. Чтоб уж точно, только танком. Но передумал. То ли деньги кончились, то ли паранойя прошла. Там и без этого хватало прибамбасов. Например, ключ. С виду обычный "английский" ключ. А специзготовление с биметаллическим контуром электронного замыкателя, не хотите ли? А дюймовые легированные анкера в заново отлитой из фибробетона стенке, каково? А панорамный пуленепробиваемый глазок с пассивной ИК-системой?
   В приоткрытую дверь, завидев, что она на цепочке, стали радостно ломиться. Щасззз! Роман по жизни тот еще параноик, а в приступе... Цепочка взводила хитроумный механизм блокировки двери в полуоткрытом состоянии. Ствол в эту щель еще можно протиснуть, а гранату - извините.
   Да и цепочка... Чуть ли не из дамасской стали. Сто тонн на разрыв. Сергей удивлялся, как это еще Роман не поставил активных средств обороны. Хотя. Было у этих дверей пара-тройка темных мест.
   Снаружи ломились. Сергей с интересом прислушивался, пытаясь найти, что-нибудь музыкальное в ритмичности ударов. В щель сунулся сначала ствол автомата, потом лопатка и, наконец, ломик. Хирург скучающе за этим наблюдал, а когда полез баллончик с газом, рявкнул:
   -Эй! Вы! Воздух не гадить!
   И нажал маленькую панель под ручкой. Гидроцилиндр закрутил шестерни, и дверь стала закрываться. Судя по воплям, чуть не отдавив кому-то пальцы. Не фиг, свинство устраивать. В звонок вновь позвонили, миролюбиво и дипломатично. Сергей приоткрыл дверь.
   - Роман Андреевич Волкославский, дома? - спросил хорошо поставленный мужской голос.
   - А кто его спрашивает? - со старческим дребезжанием поинтересовался Сергей.
   - ФСБ.
   - Федор Синематографович Бондарчук? - невинно переспросил Сергей.
   - Федеральная Служба Безопасности. - не оценили шутку за дверью.
   Псевдостарик пошамкал губами и продребезжал в ответ:
   - Не знаю такого.
   - Слушай, ты! - у хорошо поставленного голоса подскочили децибелы, - Я щас, на хрен, решето из этой двери сделаю!
   - Очень обяжете! У меня как раз дуршлаг прохудился, макароны отбрасывать не на чем.
   За дверью остервенело, клацнули затвором.
   - Сергей Дмитриевич, бросьте валять дурака. - Вмешался другой, тускло-усталый и мутно-знакомый голос, - Я так понимаю, Романа Андреевича, дома нет?
   "У всех, у них, профессиональных гэбистов, такие тускло-знакомые и мутно-усталые голоса. И по фиг, что аббревиатура другая, смысл-то тот же" - Сергей, поставив пистолет на предохранитель, спокойно прятал его под рубашку.
   - Сергей Дмитриевич, это и вас касается - мутный голос продолжал увещевать, - Речь идет о той девушке. Мы бы очень хотели побеседовать с вами на эту тему.
   "Мы! Такое массовое и безликое, как и все в этой трехбуквенной конторе". В памяти Сергея всплыл неприятный эпизод жизни связанный и с этим голосом, и с этой конторой.
   - Говорите, я слушаю.
   - Это конфиденциальный разговор.
   - Естественно. А мальчики в камуфляже, так, звукопоглощающие обои?
   - Это страховка.
   - Чего?! Того, что я буду разговаривать на ваших условиях? Шли бы, вы, погуляли. Погоды нынче стоят хорошие.
   - Сергей Дмитриевич, почему вы так агрессивны?
   - Вам назвать причины, Виктор Ильич?
   За дверью молчаливо зашушукались.
   - Хорошо. Они уйдут, - действительно на площадке раздались удаляющееся клацанье подковок.
   - Ну, блин, клоуны! - пробормотал под нос Сергей и уже в полный голос, - Ребята, вам бы радиоспектакли озвучивать. Хорошо получается. Правдиво.
   - Да я его..., блин...!!! Щас из гранатомета жахну! - взбесился поставленный голос.
   - Заткнись, идиот! - оказывается и у Викторов Ильичей, бывают цветные голоса, - Стал бы он из-под простой картонки выпендриваться. Знаю я этих параноиков. Вали отсюда! Я сам разберусь.
   - Но....
   - Пошел вон!
   В ответ прозвучало отборное матерное молчание. Субординация, блин.
   Сергей с любопытством за ними наблюдал, не смотря на то, что глазок эти деятели чем-то залепили. Знали бы они, что в параноидальном мозгу Романа, означает панорамный глазок. Капелька дешевой бутафории и прекрасная разнесенная оптика.
   - Все ушли. Теперь вы довольны? Я могу войти?
   - Минутку. Скажите своим бойцам, чтобы вообще ушли или прикрылись ветошью и не отсвечивали.
   - Это зачем же?
   - Если уж вы вышли на нас, то Роман вернется в таком состоянии, что я вам не завидую.
   - О чем это вы? О каком состоянии вы говорите?
   - Да бросьте! Сами же нас параноиками называли.
   - Ну?
   - Вас интересует девушка. Так? Значит, вы о ней знаете больше чем простые обыватели. Например, такие, как мы. Так?
   - Это конфиденциальный разговор.
   - Не разводите муть! Что вы о ней знаете?
   - Скажем, нам известно о не однозначности ее статуса - помолчав, Виктор Ильич, добавил, понизив голос, - На Земле.
   - Уже легче. Ладно. Заходите. - Сергей открыл дверь, перегородив собой, вход в комнату, - Бойцов уберите.
   Виктор Ильич послушно пробурчал в рацию несколько кодовых фраз.
   - Предупреждаю сразу. Лично я ни о чем разговаривать не буду - Сергей чуть отклонился, приоткрывая проход. На скисшую было физиономию фээсбэшника, добавил, - Если ощущения моего спинного мозга не обманывают, скоро должен появиться Роман. Он всегда появляется, точно к раздаче дерьма. Чтобы урвать кусок поувесистей. Хобби у него такое - влипать. Или вляпываться.
   Виктор Ильич с понимающим видом кивнул и протиснулся в комнату. Его взгляд с профессиональной цепкостью сразу ухватил самое главное - Катю. Обшарил с ног до головы и обратно. Скабрезно усмехнулся тайным страстишкам и, оценив опасность, как посредственную, позволил хозяину сесть на стул у рабочего стола. Сергей остался стоять у входа, а Катя полностью проигнорировала присутствие Виктора Ильича.
   Представитель Федеральной службы со скучающим интересом осматривал Романово обиталище, с потаенным злорадством откладывая в памяти вещи и предметы, тянувшие на статью или статейку.
   Хирург, сохраняя отрешенно-равнодушный вид, спрятав руку за спину, методично щелкал предохранителем пистолета. Четко фиксируя, из-под полуопущенных век вспышки юриспруденции в глазах Виктора Ильича.
   Ждать, действительно, пришлось недолго. Где-то через час в дверях щелкнул замок и в коридор вошел Роман. Злой, с запавшими глазами, с черными кругами вокруг них, с наспех перебинтованными руками и на удивление гладко выбритый. Помимо рюкзака за его плечами висело, что-то темное, жуткое, безнадежное, безысходное. Сбылись самые худшие предположения Сергея, он даже отшатнулся.
   Грузно плюхнулся рюкзак. Роман прошел в комнату, отмечая периферией сознания, что в интерьере произошли изменения, появился новый предмет мебели. Остановившись напротив этого предмета и уперев тяжелый взгляд ему куда-то под подбородок, Роман глухо спросил:
   - Чем обязан?
   - Роман Андреевич! - встрепенулся фээсбэшник, - У нас к вам несколько вопросов, касательно...
   - Чем обязан? - Роману абсолютно не хотелось отвечать на чьи бы то ни было вопросы. Тем более что перед ним был явно свой, кондовый, отечественный особист. И уж кого, а его то точно можно было послать на все четыре стороны, без уведомления и до востребования.
   - Хорошо. Не будем тянуть - Виктор Ильич хорошо соображал, Мы знаем о происхождении этой девушки, и о ее огромном значении для обороноспособности нашей страны. Мы хотим перевести ее под свой непосредственный контроль.
   Щелкнул предохранитель. Переносицу Виктора Ильича, пристально рассматривал девятимиллиметровый зрачок с хромированной радужкой. Очень пристально. Ноль эмоций. Особист даже не удостоил его специального взгляда. Так, скользнул. Но тут поднял глаза Роман...
   Свою карьеру, Виктор Ильич начинал еще при Советах. Блистательную, надо сказать, карьеру. Точнее, ее ему прочили, но демократизация, инновация, коммерциализация. Пришлось приспосабливаться к новым условиям. Благо, что в конторе поменялось только название. Разогнали наиболее оголтелых. А потом, втихаря, собрали все самое ценное. Кого сумели достать или уговорить.
   У Виктора Ильича было одно свойство. Дар, возможно. Он мог с одного взгляда определить, что человек стоит. Как в плане денег, так и информации. И сколько за это нужно заплатить. Денег или усилий. Он называл это интуицией, и старался не афишировать, эти свои способности. Лишь однажды он воспользовался своим даром открыто. Для продвижения по карьерной лестнице.
   Тогда создавался новый секретный отдел по работе с экстрасенсами, уфологами, контактерами и прочими мистиками. Не как с неформалами, шарлатанами и экстремистами, а реально, с четкой задачей - найти и наладить контакт. И Виктор Ильич, уже стареющий старлей, вышел на сцену. Абсолютно точно вычислив своего первого инопланетянина. Его, инопланетянина, не пришлось даже сильно бить. Сам раскис и снял личину.
   И карьера, как благодарная девица, щедро нарисовала еще один просвет и прилепила звезду. Покрупнее. Теперь уже три звезды.
   Все это к тому, что Виктор Ильич был тертый калач, и смерти в глаза заглядывал не однократно. Так что, что 9мм, что 5.45, да хоть 11.43, ему по барабану. Не страшно. Но, заглянув в глаза Роману, Виктор Ильич впервые в жизни испугался по настоящему. Слава богу, штаны остались чистыми, а так....
   Перед ним стоял человек способный одним движением руки уничтожить целый мир, целую планету, Землю. Не фигурально, но реально. Просто пошевелив рукой. Не было это откровением встречи с богом или дьяволом. Обычный человек, по воле случая обличенный властью на да-нет, чет-нечет, вкл-выкл.
   Скверно было, то, что ликвидировать их нельзя. Интуиция это уже успела просчитать. А самое скверное.... В личных делах Сергея и Романа, в графе "психическая устойчивость", стояло - сомнительно. Сглотнул, осторожно, без резких движений, достал платок, промокнул холодный пот на лбу. Снова сглотнул, вынул из внутреннего кармана визитку и аккуратно положил на стол.
   - Пожалуй, я пойду - под ответное молчание, Виктор Ильич встал и направился к двери, - Если что-то понадобиться - обращайтесь.
   Хмуро отследив движение башмаков фээсбэшника, Роман вышел вслед за ним в коридор. Прибывая в обескураженной эйфории, Сергей, опустив пистолет, присоединился к ним. В коридоре, судорожно сглатывая, Виктор Ильич спросил тревожным шепотом:
   - Все действительно так серьезно?
   Роман, пересчитывающий пуговицы на его пиджаке, вновь поднял глаза. Особист облившись холодным потом, с трудом проглотил, вдруг вспухший в горле ком. Он не верил тому, как трактовали контакт голливудские фильмы. Монстры, завоевание, геноцид... Бред! Но подсознание коварная штучка. Сговорившись с профессиональной ксенофобией, оно выдавало весьма мрачные прогнозы. Конечно, Роман с Сергеем были люди. Обычные люди. Не перевербованные, не клонированные, не порабощенные злобными симбионтами. Но это-то и скверно. Перед ним стояли два типичных русских параноика, готовых в приступе черной меланхолии послать все к чертям. И вся проблема в той девушке, что лежит сейчас на диване, но как мало на самом деле от нее зависит. Еще раз сглотнув, тяжело вздохнув, Виктор Ильич порылся во внутренних карманах и достал две банковских пачки пятитысячных купюр:
   - Вот, на всякий случай. На первое время - сунув пачки Сергею в руки, не прощаясь, вышел.
   - Мн-да. Дела - протянул Сергей, наблюдая, как Роман выкладывает на стол вторую визитку, - И кого теперь ждать? ЦРУ, Массад, Ми-шесть или "Аль-кайду"?
   - Ни кого - глухой, безжизненный голос Романа, продирал до костей.
   Сергей поежился:
   - Поговорим?
   Роман кивнул, с каменным выражением рассматривая Катю. А она.... Лишь только он появился, вспыхнувший в глазах огонь, сжег дотла царившую прежде поволоку равнодушия. Глаза, с бьющимся в них фиолетовым пламенем, смотрели только на него, не замечая во круг ни чего и ни кого. А он.... Отсутствию эмоций на лице, позавидовал бы, пожалуй, и истукан с острова Пасхи. Чуть кивнув, он повернулся и направился на кухню. Катя послушно прикрыла глаза.
   Упевший просочиться на кухню раньше, Сергей деловито разливал коньяк. Грузно опустившись на табурет, Роман задумчиво уставился на рюмку с коньяком. Тяжело вздохнув, он порылся в шкафчике за спиной, достал бутылку абсента и два бокала. Плеснув в свой бокал абсент, вылил туда же коньяк и залпом выпил.
   - Ни хрена себе! - офигел Сергей.
   - Вот именно! Ни хрена - себе - Роман говорил в полголоса, но с сильным внутренним накалом эмоций.
   - Я так понимаю, Катя, девочка совсем не просто так? - подтвердил Сергей выкладки Привалова о сообразительности, - Она, что, вроде детонатора?
   - Нет. Детонаторы - мы с тобой. А она.... Помнишь, я тебе рассказывал теорию о сумеречных богах. Отвечающих за точку равновесия. Те, что уже до, но еще после. Так вот, Катя, из их числа. И от нас зависит, будет кружить вокруг Солнца цветущий шарик или кучка пепла.
   - Ни хрена себе! - Сергей повторил жуткий коктейль Романа, и так же залпом выпил. Отмотав головой, спросил:
   - И что дальше?
   - Ни чего.
   - То есть как? Надо же что-то делать?
   - Развлекись - Роман подвинул к нему пачку денег.
   Сергей вместо пачки принялся рассматривать визитки, прихваченные со стола в комнате.
   - Привалов Александр Иванович. Он из этих...? Коллега? - Сергей кивнул на комнату.
   - Оппонент.
   - Понятно. Вокибабов Виктор Ильич. Полковник. Интересно, как они на нас вышли? ФСБ, в смысле.
   - Какая разница. Главное, что мужик попался умный. Сразу все понял. Оказывается, вопреки расхожему мнению, в конторе работают не только идиоты.
   - А ведь он приходил по наши души. Катя- то ему на фиг была не нужна.
   - Естественно. Она ведь ему не по зубам. А мы человеки. И ничто человековое нам не чуждо.
   - А этот, Привалов, третья сила. Тоже, небо в алмазах предлагал?
   Роман закурил, отрешенно наблюдая убегающие к потолку струйки дыма.
   - Понятно - не дождавшись ответа, протянул Сергей, сотворил себе еще адской буро-зеленой смеси и спросил, - А ты уверен, что к нам ни кто больше не придет?
   - Вряд ли. Наверняка ФСБ информацию слил Привалов. Александр Иванович.
   - Но зачем?! И это шоу?
   - Зачем? Да все за тем же. Этот Вокибабов - умный мужик. Полковник. И с инопланетянами уже встречался. В связи с этим, в определенных кругах имеет определенный вес. Он все прекрасно понимает, и ему нужно было только сильно испугаться. Затем и приходил. А шоу. Шоу устроил из вечной привычки наших, слегка переигрывать, от избытка личной инициативы.
   - Это ты сейчас придумал? - Сергей скептически пригубил из своего бокала.
   - Да. Но думаю, что очень близок к истине.
   - А зачем ему пугаться? У нас, что параноиков мало?
   - Плохо когда пугаются дураки, хорошо, когда умные. Вместо впадения в ступор, начинают искать решение. Здесь главное чтобы ни кто, ни чего не узнал, чтобы не было паники и истерии. Чтобы нужные люди осознали, что на кону, не просто внеземное вмешательство, привнесенные сверхтехнологии и мировое господство в перспективе, а собственно Земля. И кучка пепла, отнюдь не метафорическая гипербола.
   - Мн-да. Перспективочка. А может нам ее удавить? - от брошенного Романом взгляда, Сергей даже отскочил, больно ударившись спиной о плиту.
   - Нельзя - процедил Роман, уже остывая, - Нам теперь ни чего нельзя. Ей нельзя умирать. Мы исчезнем с последним ее вздохом. Самим устраниться тоже нельзя. Она просто подпишет уже вынесенный приговор. Попытаться уговорить ее покинуть планету, не получится. Нас уничтожат другие. С того момента, как Катя вступила на Землю и провалилась в люк, нам всем подписан смертный приговор. Существует сто, тысяча, миллион вариантов за его исполнение и лишь один против. Надо найти и реализовать этот вариант.
   - И как ты себе это представляешь?
   - Не знаю. Я свое уже проглотил. И моя истерика осталась там, в лесу. Единственное, что остается это просто жить и постараться полюбить этот мир. Какой бы он ни был, и как бы ему было ни наплевать на нас.
   - Это ты сейчас придумываешь или знаешь точно?
   - А какая разница? Придумываю я, догадываюсь или знаю точно? Важно то, что как мы этот мир воспринимаем, так его и воспримет она. И на основании этого примет решение.
   - Сухо у тебя получается. Без эмоций.
   - Я же говорю. Все эмоции я оставил в лесу - Роман отрешенно покрутил забинтованными руками, - Так, что бери деньги и люби этот мир. Пока есть что любить.
   - А ты?
   - Что я? Я это я, и мое это мое. Разгребусь как-нибудь.
   - Знаешь, как-то нет настроения, развлекаться. Пусто и подвешено.
   - Хм. Аналогично. Одно слегка утешает. К нам теперь даже таракан без пропуска и фейсконтроля не сунется. Наши органы, когда надо, умеют такой порядок создавать, обзавидуешься.
   - Ага, порядок! Приступ паранойи они нам создадут.
   - Вряд ли все будет так навязчиво. Нам теперь думать надо только о хорошем. И как бы это пафосно и патетично не звучало, но красота спасет мир, а красота это любовь.
   - Да пошел ты!!! - Сергей вскочил и, прихватив пачку, бросился к дверям.
   - И тебе до свидания - пробормотал Роман, закрывая за ним дверь. Ткнулся лбом в крашенное дерево и замер.
   Он прекрасно понимал Сергея. На словах все звучало красиво. А в реальности.... Что делать? С какого конца браться? Кого любить? За, что прощать? И если Сергею, по большому счету, придется отвечать лишь за себя, то у Романа на диване лежала очень большая проблема. Ну не то чтобы большая, очень даже миниатюрная и ладная. Не в размерах дело, а в проблеме. Сколько Роман, вот так простоял, он не помнил. Не найдя решения и не придя ни к каким выводам, он вернулся в комнату.
   Катя лежала в той же позе, не открывая глаз. Она не слышала разговора и даже не пыталась подслушивать. Зачем? Уж она то знает все, без гипотез и предположений. Роман подошел и опустился рядом с ней на пол, рассматривая как этот, хрупкого телосложения, камень преткновения, ровно и тихонько дышит, закрыв свои чарующие глаза пушистыми ресницами. В памяти всплыли стихи, написанные когда-то давно, и не о ней:
   Пусть нет небесной красоты лица,
   И в линиях, нет совершенства упоенья,
   Но Ваши сексуальные глаза
   Так хочется, прикрыть волною наслажденья.
   Но не случится, нет сомнений.
   И не срастется, знаю, не судьба.
   От наших нежных отношений
   Не взмокнет девственная простыня.
   А может, в безысходности золе, сверкнет
   Искра, как звездочка в прорехе облаков.
   И губы поцелуй сухою влажностью сомкнет.
   Глаза в глаза, и лед и пламень, и наплевать на зависть всех богов.
   " Что-то больно часто стали вспоминаться стихи, не к добру. Скоро вновь писать начну". Накатила смертная тоска, вызванная нынешней безысходностью и прошлыми столь же безрадостными воспоминаниями.
   Катя, уловив изменения в его настроении, чуть шевельнулась и открыла глаза. Роман постарался отвести свои. Но как?! Как можно не смотреть в эти бесовские колодцы цвета высшей точки спектра? Как убить потаенную надежду отыскать в них нечто большее, чем просто любопытство? Да и вообще как? Если ты уже по уши увяз в этом странном и непонятном чувстве, что вероятно можно назвать любовью.
   Чтобы хоть за что-то зацепить взгляд, стянул бинты и судорожно сжал в кулаке кусок простыни, остервенело, на него уставившись. Неожиданно его побелевшие пальцы перекрыла тонкая нежная ладошка. Рука расслабилась, пальцы разжались, выпуская простыню. Их раскрытые ладони встретились и обнялись, переплетенными пальцами. Роман, перехватив другой рукой ее ладонь, прижался к ней щекой, уголками губ целуя холмики в основании кисти.
   Не поднимая глаз, чуть касаясь пересохшими губами, двинулся по внутренней стороне руки к плечам. Впереди бежали пальцы, одними подушечками, на грани прикосновения. Добравшись ими до плеча, он осмелился поднять взгляд. Полузакрытые глаза, полуоткрытый рот, маняще-зовущее напряженное тело.
   С трудом сглотнув, облизнув пересохшие губы, он накрыл возвышенность под белой тканью простыни. В ладонь уперлась пуговка напряженного соска. Шевельнув, неожиданно взмокшей ладонью, Роман обнажил это чудесное бело-розовое яблоко, с темным курганчиком, вершина которого, точно обелиск, устремлялась вверх. Спину окатило горячим потом, в горле пересохло, в животе возникло тянущее томление, а чуть ниже - набухало, наливалось, требовательно рвалось на свободу.
   Слегка касаясь ямкой ладони вершинки соска, он нежно обежал грудь, позволив каждому пальцу, по очереди, насладиться этой бархатистой прелестью. Дыхание - резкое, тяжелое, с хрипотцой. В паху все напряглось до ломоты, до боли. Руки, подрагивая и покрываясь испариной возбуждения, теряли рассудок и смелели.
   Скользнув под простыню пальцы, пробежали по легкому склону между грудей и захлебываясь от наслаждения жадно заскользили по животу. Словно повинуясь сакральному ритуалу, поочередно побывали в маленькой ямке пупка. Двинулись ниже. Лишь коснувшись маленькой треугольной вожделенной рощицы, и, как будто испугавшись, побежали обратно. Катины бедра благодарно шевельнулись. Чуть позже, насытившись ласками, они сами откроют дорогу в грот наслаждений. Ладонь двигалась уже не легкими касаниями, а плотно прижимаясь, всей кожей ловя каждый изгиб теплого, чуть влажного, живого бархата.
   Накрыв грудь, как волна прибоя, он осторожно сжимал ее упругую податливость, ловил между пальцев сосок, слегка пощипывал его. Не утерпев, коснулся языком, играя им словно ягодкой. Губы мягко поймали эту брусничку, отбирая игрушку у языка. Начав с нежного посасывания, осмелели, пытаясь захватить все, и сразу. Катя издала полустон-полувсхлип, дыхание стало частым, горячим, зовущим.
   Вдруг его словно пронзило током. Роман попытался закричать, но сумел выдавить только хриплое, каркающее:
   - Нет! - судорожно, но нежно, сжав сквозь ткань на прощание, другую, еще не обласканную грудь, и отпрянул.
   По спине ручьями стекал пот, хриплое дыхание перехватывало, в глазах плыло, а в голове... В голове царил жуткий кавардак и катавасия из мрачных картинок. И главной причиной был, отнюдь не апокалипсис, а обычные мужские страхи. Не смогу, не оправдаю, разочарую. Но ведь концом света можно прикрыть все.
   Катина рука метнулась вслед за ним. Роман попытался перехватить ее. Но она, точно змейка, просочилась сквозь пальцы, обогнула запястье и заскользила вверх, к плечам. Вот она коснулась шеи, щеки. Здесь, Роман, и поймал ее своей ладонью.
   - Нет! Катя. Нельзя. Не надо.
   Узкая ладошка выскользнула, провела пальцами по губам, прося их не говорить ерунды. Ловким, не уловимым движением, расстегнула рубашку. Юркнув под нее, прижалась к животу, перебирая пальчиками, словно паучок, добралась до груди, и, огладив ее, ответно ущипнула. Пробежав по ребрам, ладошка скользнула за спину, распластавшись там, вдруг мягко, ласково, требовательно потянула Романа к своей хозяйке. Катя открыла глаза.
   Что происходило потом, в памяти отложилось коллажированным калейдоскопом ярких ощущений, образов, эмоций.
   Роман тонул в фиолетово-черной бездне ее глаз. Манящих, зовущих, просящих, возбуждающих, не отпускающих. Он прикасается губами к губам, а за ними уже ждет старый знакомый, нежный розовый язычок. И начинается танец. Назад, вперед. Вправо, влево. То, сплетаясь, то разбегаясь. А руки скользят, гладят, ласкают.
   Вот Катя лежит на животе, а Роман нежно теребит ее ягодицы. То, сжимая, то раздвигая. Язык ласкает, проникает в самые сокровенные и укромные места. Она перекатывается на спину, и он уже скользит по внутренней стороне бедра, ниже и ниже. Губы уже целуют, посасывают, а язык проникает туда, где живет обоюдное наслаждение.
   Он покусывает и оглаживает языком пальчики ног. Пробегает губами и языком по ложбинке стопы. Ласково, не щекоча. И вновь вниз, к бедру, по бедру. Взъерошив рощицу, щекой проскользил по животу. И снова в его власти грудь, это чудесное творение природы, с призывно торчащими бусинками сосков.
   Катя впитывала ласки как губка, почти не отдавая взамен своих. Легкими, редкими движениями она вдохновляла его, поощряла, направляла. От ее прикосновений, да и вообще от происходящего, у Романа выступающая часть тела напряглась до предела, и доставляла о-о-очень приятные неудобства. Возбуждение не спадало и не переливалось через край, постоянно оставаясь на гребне волны, доставляя тем самым неслыханное наслаждение.
   Роман вошел в Катино лоно нежно, мягко, легко, но ощущая приятное упругое давление. Его движения были то ровными и плавными, то вдруг сменялись мелкими частыми биениями и завершались резкими глубокими толчками. И снова ровные, биение, толчки. Их позы плавно перетекали одна в другую, не прерывая внутреннего контакта. Взгляды, соприкоснувшись в начале проникновения, так и не смогли отпустить друг друга.
   Чашу высшей точки они выпили вместе, и дважды. Свою, и партнера. Через глаза. Роман рухнул рядом с Катей, в блаженном изнеможении прикрыв глаза. А потом.... Все повторилось снова. И снова, и снова, и снова... И ласки и проникновение, и толчки, и обоюдный пик наслаждения.
   Роман и не подозревал, какой необузданной фантазией и изощренной изобретательностью обладают его губы, язык, пальцы и собственно сам.... А Катя с каждым разом, как будто оттаивала, становясь мягче, податливей, чувственней. Она уже отвечала на его ласки, и эти ее движения лучше всяких слов и стонов, говорили, что все получилось, удалось, и он совершил то, что возможно не доводилось и не удавалось ни одному землянину.
   Проснувшись, Роман долго лежал на животе с закрытыми глазами, впитывая приятную истому утомленного тела. И воспринималась она, скорей как бодрость усталого, но готового вновь в бой клинка, чем вялость измочаленной тряпки. Открыл глаза. Позднее утро. Неожиданно нахлынули впечатления прошедшей ночи. Прилила кровь, и его ягодицы явственно приподнялись над постелью.
   "Господи! И откуда только силы взялись? - млел от ощущений Роман, - Раньше дай бог, на раз хватало. А тут.... Раз пять, семь.... Или больше? И ведь ни разу не оконфузился. Стояло как стойкий оловянный солдатик. Наплевав на тавтологию. "Ах, какая женщина! Мне б такую!".
   Роман повернул голову. Катя лежала рядом и спала. Тихонечко так. Лишь по едва заметному подрагиванию крыльев носа, можно было понять, что она дышит. Что-то в ней неуловимо, но радикально изменилось. Тут подправилось, там расправилось, и перед ним Катя, но чужая. Нет, конечно, не чужая. Милая, родная, любимая, но чужая. Чужая в смысле, рожденная не на этой планете. Он не мог сказать, чем она отличается. Весь облик, общее впечатление. Ну не бывает на Земле таких женщин!
   Роман перевернулся на спину, не сводя с Кати глаз. Утренняя эрекция медленно сходила на нет. Катя завозилась, бормоча что-то на своем языке. Странно, но Роман почти понял, что она говорит. Неловко шевельнувшись, он разбудил Катюшу.
   Открыв глаза, она поймала взгляд Романа. Все тут же встало на свои места. И у нее тоже. На какие места? Что встало? Да какая разница, когда такие глаза, так на тебя смотрят.
   - С добрым утром.... - произнес Роман, в последний момент, не известно почему, удержавшись от "любимая".
   - Доброе утро - ответила Катя.
   Роман удивленно хлопнул глазами. Катя говорила на своем языке, но он все понял. Это как синхронный перевод за кадром. Только не дословный, а смысловой. В Катином языке, дословный перевод "Доброго утра", звучал бы как - " И тебе светлого солнца". Катя утвердительно-понимающе улыбнулась. Роман нетерпеливо поерзал, чувствуя, что цепляется за одеяло. Из теплого укрытия выскользнула маленькая узкая ладошка, и тонкий пальчик коснулся кончика Романова носа, соскользнул на губы, прижался к ним. Катя, виновато улыбнувшись, слегка отстранилась.
   - Ведь нам, нужно поговорить - произнесла она. Глаза ее были грустно-извиняющимися, но в тоже время такими возбуждающе-зовущими. И если Роман решит начать этот разговор чуть позже, Катя совсем не будет против.
   Роман тяжело вздохнул, задержал дыхание, пытаясь разумом одержать победу над физиологией. Еще несколько раз вздохнул, выдохнул, задержал дыхание, вызывая рассудок из столь неожиданного и долгожданного отпуска. Приобретя способность, более или менее, трезво мыслить, он взглянул на Катю.... И едва не сорвался вновь. Переведя дыхание, произнес:
   - Я готов. Давай поговорим.
   Катя прикрыла глаза, чтобы не вводить в искушение ни себя, ни его.
   - Ты ведь встречался с другими... пришельцами - не спросила, а констатировала она.
   Роман в этот момент думал, рассматривая Катюшу, что прошедшая бурная ночь уничтожила почти все следы падения в люк. На лице вообще не было даже шрамов. Да и на теле, насколько он помнил, ни чего не осталось. Офигительная регенерация.
   -А? Что? - Роман вернулся в реальность, вспомнил вопрос - Да, конечно. Встречался.
   Катя отодвинулась еще дальше. Улыбнулась:
   - Не могу сказать с представителем, какой расы ты разговаривал, но могу почти дословно повторить, то, что он обо мне рассказал.
   - Попробуй.
   - Тебе сказали, что я эмиссар одной могущественной цивилизации. Прибыла на Землю с целью ее уничтожить. При этом мы не уведомили об этом других.
   - Ты подслушивала или мысли читаешь? - Роман окончательно пришел в себя.
   Катя усмехнулась:
   - Нет, конечно же! Все всегда идет по одному сценарию. Предугадать их слова и действия не сложно. К тому же все это правда.
   - Правда?! Значит, все, что было ночью, это попытка скрасить последние минуты, взошедшего на эшафот? - неожиданно для себя взорвался Роман.
   - Нет! Все не так! - Катя отодвинулась еще дальше. В глазах промелькнул страх и сомнение, - Все сложнее. Ты...? Ты, действительно так думаешь?
   - Нет. Я так не думаю. Но даже если это правда, я не жалею. У тебя.... У нас... все получилось.
   Катя закусила губу, взгляд сделался отрешенным, зашевелились губы, беззвучно с кем-то разговаривая. Когда она вновь заговорила, голос ее был грустным, почти тоскливым.
   - Все, что тебе говорили и, что ты сейчас предполагал - правда. Могло быть правдой. Но все изменилось, и изменилось из-за тебя - последняя фраза ни какими эмоциями не подсвечивалась. Констатация факта. На шахматной доске изменилась расстановка фигур, не более.
   - Я же еще и виноват! Хотелось бы знать почему?
   Катя вновь вздохнула, села, закутавшись в одеяло по самые ушки, и продолжила:
   - Давай по порядку. Я не прошу верить моим словам, но в сложившейся ситуации мне нет смысла врать. В конечном счете, решать - тебе.
   - Мне?! Господи, но почему, весь свет клином сошелся на мне. Я не лучший и не худший представитель своего мира, а самая гнусная его составляющая - среднестатистическая серость.
   - Но....
   - Думаешь, я рисуюсь и напрашиваюсь на комплемент, ни чуть. Это действительно, правда. Чтобы я ни делал, получается тускло, убого, плоско. Я действительно не знаю, не понимаю - за что? За что, мне обломился такой кусочек счастья - как ты?
   - Это...
   - Случайность? Случайность, как не познанная закономерность? Где-то между небесными шестеренками попала пылинка, и мы с тобой встретились.
   - Ты....
   - Знаешь, пожалуй, мне будет одинаково обидно и досадно, если на моем месте мог бы быть кто-то другой, так и если наша встреча была бы заранее предрешена.
   В ответ Катя долго молчала, закрыв глаза и зарывшись носиком в одеяло.
   - Я тебя понимаю, хотя возможно для тебя это невероятно. Наша встреча - целый клубок из случайностей, закономерностей и предначертаний. Я расскажу тебе о себе и о своей расе, то, что не знает никто из них. Со своей стороны они правы, но они не знают нашей правды. Тебе же необходимо знать их обе. В сложившейся ситуации лишь тебе решать, быть Земле или нет.
   - Но почему - мне?!!!
   - Я объясню, чуть позже. Начну с того, что так сильно всех их бесит. С нашего невмешательства в большую политику.
   - А смысл? С вашим-то абсолютным оружием.
   - Это нельзя назвать оружием. Скорее это способ. А как ты представляешь себе его действие?
   - Ну, основываясь на скудной информации и богатом наборе вариантов экстраполяций, могу предположить, что это способ выключить провинившийся мир из реально-линейного пространства-времени. Вынести за скобки. А потом вернуть обратно.
   Катя хмыкнула-шмыгнула, в глазах зажглась бесовская искорка:
   - Ты довольно точно обрисовал основную идею и принцип действия. Полагаю, технические подробности тебя не интересуют. Главное, что ты понял - все можно вернуть обратно.
   - Я просто предположил. Или слышал.
   - Конечно - Катя некоторое время молчала, - Скажи. Как ты думаешь? Сколько мне лет?
   Роман озадачено хмыкнул:
   - На вид - двадцатьпять, двадцатьсемь. Если учитывать возможности современной косметологии, то либрация составит плюс-минус лет пять.
   Бесенята в ее глазах еще более оживились.
   - Мне, по вашему летоисчислению, свыше двух с половиной тысяч лет.
   Роман, открыв рот, обескуражено захлопал глазами:
   - Офигеть! Слушай, по летоисчислению это, что Эйнштейновский феномен? Субсветовые скорости?
   - Нет. С момента моего рождения ваша планета совершила две тысячи пятьсот с лишним оборотов вокруг вашего солнца. И я реально прожила эти годы. В пересчете на галактический год это будет несколько меньше, но это не меняет сути. Мы очень старая раса. Очень.
   - Подожди. Значит, ты реально, год за годом, прожила две с половиной тысячи лет?
   - Да.
   - Мн-да. Возможно, это может объяснить некоторые ваши странности. Знаешь, у нас был один английский писатель, Джонатан Свифт, так вот, он говорил, что бессмертие, впрочем, как и столь масштабное долголетие, жуткая штука. За такое количество прожитых лет, человеку успевает все осточертеть, до крайнего предела. Характер становится исключительно скверным. Ты меня прости, но за тобой я этого не заметил.
   Катя совершенно серьезно ответила:
   - Согласна. Но я не человек, хотя проблемы связанные с таким долголетием есть и у нас. Среди других рас, рекордсмены доживают до восьмиста-тысячи, средний возраст колеблется от трехсот до пятисот. По меркам моей расы, я израсходовала четверть мне отпущенного. Если повезет, я проживу до двенадцати-пятнадцати тысяч, а если совсем повезет, то и до двадцати.
   - У вас такое замедленное развитие?
   - Нет. Наш организм формируется примерно с той же скоростью, что и ваш.
   - Офигеть! Но все равно не понимаю, что вы делаете с психологической усталостью. Ведь она, с определенного этапа, должна накапливаться в геометрической прогрессии?
   - Страшнее не психологическая, а генетическая усталость. Мы очень старая раса во всех смыслах. Другие, в лучшем случае, только начинают ее прогнозировать. Не как футурологические предположения, а как реальную проблему. Для нас эта проблема главная уже несколько сотен поколений. Отсюда и не понимание мотивов. Для них все еще впереди. Мы, пытаемся сохранить, что имеем, и найти новый путь развития.
   - Истощение генофонда?
   - Пока еще нет. Мы следим за этим. Но, не смотря на его гигантскую вариабельность, он все же конечен.
   - И что тогда? Коллапс?
   - Да. Нам приходится принимать определенные действия, чтобы избежать этого. То, что все называют хвостами наших экспериментов, на самом деле являются своеобразными генетическими инкубаторами. Выбирается подходящая планета, на нее отправляется генетическая посылка, так называемое "семя", вызывающая направленную мутацию, меняя дочерний материал в приемлемую для нас форму.
   Через необходимое, для завершения первого этапа, время, на "оплодотворенную" планету прибывает эмиссар с инспекцией. В его задачу входит выяснить, что получилось, и определить, на сколько возможно правильное скрещивание.
   - Правильное - это когда ваши признаки преобладают?
   - Нет. Правильное - это здоровое потомство, с расширенной базой генетических комбинаций.
   - И как успехи?
   - Ни как. На первых порах мы просто радовались, что возможно, здоровое потомство, но с каждым последующим поколением, количество комбинаций не увеличивается, а уменьшается. Причем, геометрически.
   - Метисы вырождаются?
   - Да.
   - А с другими расами пробовали?
   - Тот же результат. Правда, на сугубо индивидуальном уровне, иногда получается искомое. Но таких случаев наберется десятка два. Но это шанс. Отсюда возник еще один миф про нас. Вероятно тебе, рассказали, что как к расе к нам относятся с большим пиететом, а по отдельности почти презирают.
   - Допустим.
   - Это потому, что мы - космические шлюхи.
   Роман поперхнулся:
   - Что?! Не понял.
   Катя пожала плечами:
   - Шлюхи. Космические. Мы трахаемся на право и налево, со всеми разумными, и не только, видами, в надежде, что выпадет нужная комбинация.
   Конечно же, Катя не говорила "трахаемся", это переводчик подобрал близкое по значению к "ни к чему не обязывающим интимным отношениям, без последствий". А что делать, если в русском языке зияет, ни чем не заполненная, лакуна между "любить" и "секс". Отбросим индифферентные "спать" и "интимные отношения", как и чисто технические "совокупление", "соитие" и "коитус", то останутся только доморощенные, пошлые, нецензурные и замещенные выражения. Печально, но факт.
   - А со мной тоже...?
   С полыхающим в Катиных глазах огнем, баловались уже не бесенята, но бесы.
   - Нет. С тобой иначе.... С тобой сложнее.... - странная у нее была интонация.
   - Объяснения позже?
   - Да. То, что мы ищем "святой Грааль" - правда. Только Грааль, это как раз та счастливая комбинация. Он может быть для всех сразу или для кого-то одного.
   - Планета, на которой погибает эмиссар, вы уничтожаете? Да и вообще, почему вы уничтожаете планеты? Ведь жизнь, тем более разумная, не такая уж частая вещь?
   - Да, уничтожаем. Но ликвидируем лишь генетические коллапсы, пусть и в будущем.
   - А вы уверены, что ваши выводы безукоризненны?
   - Да, уверены. С высоты нашего опыта это не сложно сделать.
   - И ошибок не бывает?
   - Нет.
   - А если эмиссар погибнет в результате стихийного бедствия?
   - Мы не можем просто так умереть. Если мы умираем, значит, мы этого захотели. Одиночный ли погибает искатель Грааля или эмиссар, это происходит по их собственной инициативе. Но в случае эмиссара, планета не только бесперспективна, но и опасна.
   - А ты убивала? Ликвидировала?
   - Да. Ты считаешь меня убийцей? - опять эта странная интонация.
   Роман задумался. Что же он в действительности думает о Кате. Врать бессмысленно. Ложь и сомнение она сразу почувствует. Только правда и искренность.
   - Да, считаю - он хотел, было объяснить, но передумал.
   - Спасибо - в голосе скорее благодарность, чем обида.
   - Я имел в виду....
   Катюша отрицательно покачала головой. У Романа, промелькнуло в голове, что Катя его проверяет, тестирует. И судя по бесовству в ее глазах, тест он проходит весьма успешно.
   - Что ж, осталось выяснить, чем столь прекрасна Земля, я на ней и ты со всеми вами вместе. Что означает бинарная цивилизация. Вы не симбионты. Так кто же?
   Катя лукаво хихикнула:
   - О! Это самая большая наша тайна. Все об этом знают, но не понимают, что это означает.
   - Если это страшная тайна - я не претендую.
   - Нет, нет! Ты то, как раз и должен знать!
   - Мне все решать, мне за все отвечать, я во всем виноват! - Роман просто млел от Катиного голоса. Не смотря на всю серьезность ситуации, прекрасно ее, осознавая, отпуская колкости, он, тем не менее, откровенно наслаждался звучанием ее голоса. Причем на двух языках. И звучал он одинаково обворожительно. А как еще может звучать голос любимой женщины?
   - Да нет же! Ты не виноват. Просто... - Катя слегка замялась - мы бинарная цивилизация, потому что мы носители двойного разума.
   - Чего?!! Это как?!
   - В теле каждого из нас заключены два высоко развитых мозга. Головной и спинной. Один отвечает за рассудочно-интелектуальную деятельность, другой - за чувственно-физиологическую.
   - Ты это серьезно? - Роман был обескуражен. Он предполагал все, что угодно, но ни как не генетически закрепленное раздвоение личности.
   - Абсолютно.
   - Но получается, что один должен находиться в полуподчиненном состоянии? - информация в голове не укладывалась, требуя объяснений и разъяснений.
   - Они абсолютно равноправны. Это кажущийся антагонизм. Всегда, за очень редким исключением, находится компромисс. Скорость нервной реакции у нас выше, поэтому решение принимается мгновенно, выверено верное.
   Роман, беззвучно артикулируя, извергал эмоции. Нормальные русские мужские эмоции на нетривиальные ситуации.
   - Прости, но я не могу вот так с ходу все это принять, понять, усвоить. Должны быть, какие то глобальные анатомические отличия? В чем преимущества? И вообще, почему вы такие получились?
   -Не могу сказать, изначально мы были такие, или стали вследствие генетического эксперимента. Это было так давно, что уже и не важно. Других представителей моей расы просто не существует. Анатомия... Ты сейчас видишь мой почти естественный облик.
   - Почти?
   - Да. Некоторые отличия в условиях обитания предполагают определенные изменения. В основном внутренней секреции. Внешне это почти не проявляется.
   - И все-таки почти?
   - Тебе не все равно, что кожа, глаза и волосы у меня немного другого оттенка?
   - Как сказать.
   Катя, поблескивая бесовскими глазами, лукаво улыбнулась:
   - Сноб эстетствующий.
   - Угу.
   - На! Смотри! - Катя нагнулась вперед, обнажив спину и выгибая ее дугой. Там где у человека проходит цепочка выступающих позвонков, у нее пробегало две. Не столь явно проступающих, но видимых. Роман даже провел рукой, не доверяя глазам. Ночью он этого не помнил. Но честное слово ни чуть не жалко, что она теперь такая. Другой оттенок.... Он вдруг представил Катину кожу отливающею синевой, а волосы - красным. Фантасмагорично, но очаровательно. Или зеленый с розовым. В любой комбинации....
   Катя поднялась, с неохотой выскальзывая из-под руки Романа, так же неохотно ее отпускающей.
   - А какие еще преимущества, кроме абсолютно верных решений?
   - Развитие нашей цивилизации протекало более плавно. Без катастрофических потрясений. У нас нет, свойственного вам и многим другим, разделения на живое и не живое, техногенное и биогенное.
   - Гармония?
   - Угу. Кроме того, внутренняя диагностика. Мы не только ощущаем боль, но и знаем где и почему. Можем этим управлять. Окружающий мир мы воспринимаем с помощью одиннадцати чувств. Благодаря всему этому мы умираем исключительно по собственному желанию.
   - Но ведь могут возникнуть внештатные ситуации?
   - Мы предугадываем, предчувствуем, предупреждаем. И потом, мы обладаем полиморфизмом.
   - Чем?! Полиморфизмом?
   - Да. Мы можем изменяться сообразно внешней среде. Там другим расам требуется система биологической адаптации и мимикрии, мы меняем свою морфологию.
   - Не совсем понял - как?
   - Тебе объяснить механизм, или показать фокус?
   - Ограничимся, пожалуй, фокусом.
   Катенька слегка нахмурила брови. И из-под одеяла, укрывающего ее ноги, выглянул хвост, похожий на дельфиний или тюлений, и приветливо сделал "ручкой" кончиком плавника.
   "Господи! Она еще и русалка! В чем я провинился, что ВСЕ и СРАЗУ!!!" - Роман закрыл глаза, утопая в странной, незнакомой смеси нежности, счастья и любви.
   - Я сейчас - пробормотал он, чувствуя, что следует взять паузу. Сполз с дивана и, пошатываясь, убрел в ванную.
   Освежившись душем и приведя мысли в относительный порядок, он вернулся в комнату. Катюша за время его отсутствия, нашла в шкафу чистую рубашку, приспособив ее вместо пижамы. Она стояла у стола и с хозяйским любопытством перебирала бумаги, безделушки, прочую дребедень. На появление Романа, она обернулась. Подол рубашки вспорхнул, обнажая ягодицы. Ни чего кроме рубашки на ней не было. "Мн-да. Полотенце осталось в ванной. И смущение прикрыть-то не чем". Озорно сверкнув глазами. Катя вернулась к своему занятию. Роман, животом повалился на диван. Подпер рукой голову и принялся рассматривать это инопланетное чудо, усевшееся на стул и с интересом читающее что-то, когда-то, написанное Романом.
   Подарите мне на День рожденья - смерть.
   Все равно, что-то лучше придумать, вам не суметь.
   Без обертки можно, без лент и бумажных цветов,
   Песенок глупых не нужно, и дежурных тостов.
   Подарите смерть, мне на День рожденья.
   Из поганок цукаты, из цикуты - варенье.
   Каждый сам от себя или в складчину, все равно.
   О таком вот подарке я мечтаю давно.
   - Ты мечтаешь о смерти? - голосе Кати не было ни удивления, ни сожаления. Просто любопытство.
   - Какая там дата?
   - Лето 20...го.
   - Тогда это было актуально - бесцветно ответил Роман.
   - А сейчас?
   - Сейчас не актуально.
   Катя бросила короткий взгляд. По Роману, словно прокатилась волна пламени. Катя пошуршала другими бумажками, что-то читая внимательно и вдумчиво, что-то пробегая по диагонали.
   - Холодно - подвела она итог, и вновь окатила Романа жаркой волной.
   Роман, разомлевший в горячих эманациях ее глаз, лишь пожал плечами. Катя продолжила изучать содержимое его стола, полок, комнаты. Роман молча наблюдал за ее археологическими изысканиями. Как она с азартным любопытством настоящего ученого, изучает логово человека с которым.... От которого зависит многое, почти все. Просто узнать. Кто он. Зачем он. Чем живет. Чем дышит.
   Роману неожиданно пришла в голову одна интригующая мысль.
   - Катя - он слегка смутился, - Скажи, у тебя, есть муж?
   - Муж? - удивленно и озадаченно переспросила Катя. "Переводчик" выдал сразу несколько вариантов перевода понятия "муж". Выбрав, она неуверенно ответила, - Нет.
   - А дети? - осмелел Роман.
   - Да - на лицо набежала ностальгическая задумчивость, - Двое. Младшей, по-вашему, почти полторы тысячи.
   - Мальчик и девочка?
   Катя кивнула:
   - Старшему около двух.
   - У меня тоже. Мальчик и девочка. Старшему двадцать, дочке - семнадцать - Роман вновь смущенно помолчал, - А мужа, нет в принципе? Или...?
   - В вашем понимании, наверное - нет - с легким сомнением ответила Катя, - У них разные отцы.
   - А еще детей? Не получилось? Или не хотела?
   Катя вновь уселась на стул. Некоторое время молчала, опустив голову. Потом подняла глаза, поймала взгляд Романа и мягко, но с внутренним напряжением ответила:
   - Пусть будет - не хотела.
   В голове Романа, сумбурная сумятица строила оправдательные гипотезы. Здесь были и генетика, и сложность выбора, и отсутствие компромисса у бинарного разума, "Грааль", опять же. "Вот и встретились два одиночества - подумал Роман, - Земное и галактическое".
   - Скажи, а почему ты, расстался со своей женой?
   - Не мог обеспечить ее потребности.
   - Не мог или не хотел?
   - В данном случае это равнозначно. Но пусть будет - не хотел.
   - Ты ленив?
   - Возможно. Но я не назвал бы это ленью. Или это весьма своеобразная лень. А впрочем, лень так лень. Понимаешь, под пеплом сгоревших чувств, тепло и уютно, по крайней мере, в житейском плане. А нужно выбираться, искать дрова для нового костра. И желательно, чтобы над этим костром висел котелок, в котором, хотелось бы, что-нибудь скворчало, по возможности, вкусное и питательное. Можно остаться замерзать, постепенно превращаясь в тот же пепел, или все же встать и идти, совершая нелепые и идиотские прыжки, пытаясь согреться. В призрачной надежде найти отыскать кучку хвороста. И развести костер. Но вскоре понимаешь, что огонь греет лишь тело. Душа остается холодной. И замерзает еще больше. Дальше два варианта. Либо сидеть, грея руки, со смертельной тоской и жуткой завистью, наблюдать за кострами полыхающими вокруг. Понимать, что, ты там лишний. И остается только индеветь, индеветь, индеветь.... Либо, брести куда-нибудь с промороженной душой. Лелея надежду, ни как не желающую умирать, найти и согреться.
   - Я что-то не заметила, чтобы ты был заморожен. Что я для тебя?
   Роман перевернулся на спину и свесил с края дивана голову, чтобы удобней смотреть на Катю. Снизу вверх.
   - Ты? Ты - солнышко. Ласковое, горячее, мое. Ты, как цветные стеклышки калейдоскопа, расцвечиваешь этот мир в безумные и необузданные краски. Как книга, у которой не хочется заглядывать в конец, пытаясь узнать, чем кончится. А хочется читать, наслаждаться, впитывать каждую страничку, каждую строчку, каждую букву. Наша жизнь такая же четно-белая, как книга. И какая бы грязь, мерзость и чернота, ни была бы написана, белого все равно больше. Ты рядом, и хочется жить, дышать, любить. Хочу это произнести, но трудно. Не как раньше, от острого осознания фальши, а от невозможности передать словами всего, что чувствуешь. И все же.... Я....
   Вдруг Катя опустилась перед ним на колени. Охватив его голову своими ладошками, припала к губам долгим, страстным поцелуем. В разрезе полузастегнутой рубашки, дразнили обнаженные яблоки Катиных грудей. Романа раздирали два противоборствующих желания. Прикрыть глаза, захлебываясь наслаждением поцелуя или упиваться зрелищем дразнящей наготы. А дальше....
   В буйстве страсти, желания и наслаждения стерлись, смешались мысли, горести, проблемы. От их страсти, чуть не плавилась простыня, и едва держался диван. Они то сливались в тесных объятьях, пытаясь каждой клеточкой, прижаться друг к другу, то вдруг отстранялись на грань прикосновения. До безумия возбужденная Катя, почти царапала его кожу своими сосками, не обращая внимания, что "нефритовый стержень" Романа, порой пытается сделать ей "харакири". Лаская губами и языком, он, то щекотал их горячей сухостью, оставлял влажно-холодящие дорожки. Роман то проникал в Катю, то вновь выскальзывал, порой с трудом определяя места проникновения. Да и Катя не оставалась в долгу. От обрушившейся в апогеи Ниагары сладостных ощущений, они чуть было не захлебнулись.
   Но лишь цунами блаженства отхлынула, Катю внезапно скрутила странная судорога. Ее тело било крупной дрожью, выгибало немыслимой дугой, скручивало в комок. Катины губы, как в бреду, бессвязно бормотали, что-то похожее на "Пожалуйста", "Прошу", "Оставь". Роман с ужасом наблюдал за столь неожиданным проявлением Катиной физиологии, боясь своим неловким прикосновением как-нибудь навредить. В отличие от разума, его организм реагировал совсем не адекватно. Странное, невозможное, дикое возбуждение охватило его. Эрекция билась толчками, ловя ритм Катиных конвульсий.
   Его эмоциональный и энергетический выброс возвестил или совпал с прекращением Катиных мучений. И если Роман пребывал в растерянно-обескураженном состоянии, то по Катиному лицу блуждали блаженствующая эйфория и экстатическое счастье.
   - Что случилось? - осторожным шепотом, спросил Роман, - Катюша?
   Клубящаяся метель аметистового безумия прояснилась бездонной глубиной сознания.
   - Чудо - едва сдерживая слезы, тихим ломающимся голосом, произнесла Катя, Катюша, Катенька.
   И.... Разрыдавшись в полный голос, уткнулась в плече Романа. У него вдруг странно защемило сердце. Он осторожно нежно, ласково обнял Катю, успокаивающе гладя по вздрагивающей спине.
   - Все будет хорошо - наобум произнес Роман, всегда теряющийся при виде женских слез. И эта дежурная фраза действовала безотказно. А что все, когда будет, хорошо и ладно. Это главное. Что хорошо.
   Катя подняла мокрые, заплаканные глаза, сверкающие и горящие внутренним светом, и еще дрожащим от слез голосом:
   - Все будет просто замечательно.
   - Да! Конечно. Замечательно.
   - Я нашла!
   - Что?!
   - Все! - "исчерпывающе".
   С аккуратной осторожностью Роман вытер Кате глаза. Та шмыгнула носом, счастливо улыбаясь. Сделав несколько частых глубоких вдохов, она на конец объяснила:
   - Я говорила, что наш организм своего рода исследовательско-диагностическая лаборатория - Катя говорила чуть захлебывающимся шепотом, - Так вот я нашла!
   - Да, что нашла?! Катюшенька? Милая....
   - Ваша раса - это то, что мы столько поколений безуспешно искали. Вы наш шанс, наше будущее! А мы ваше.
   - Ты уверена?!
   - Абсолютно!
   - Но? Это значит....
   - Это не все.... Ты - мой личный "Грааль".
   - Я?!!! Я....
   - И это не все.... - по Катиным щекам вновь побежали ручейки слез, и ее дрожащие губки произнесли, - У нас будут дети....
   - Что?! - Роман серьезно предполагал, что уже исчерпал запас обалдения, но нет, резервы еще были.
   В глазах Катюши, промелькнули неуверенность, страх, сомнение. Тихим, едва слышным шепотом, она добавила:
   - Я беременна. У нас будут дети. Мальчик и девочка. Я знаю....
   От нахлынувших: счастья, любви, нежности у Романа задрожали руки и навернулись слезы. Медленно, с трудом координируя движения, обхватил ладонями Катину голову и, приблизившись, пересохшими губами, коснулся ее губ. Ни каких слов. Зачем? Если твоя жена - инопланетянка, и читает тебя как книгу. Жена? Конечно! А кто же она после всего, что произошло? Сердце заходилось в сладкой, щемящей истоме. Роман откинулся и закрыл глаза....
   Очнулся. Ночь, дождь, осень, люк. В зловещей, бездонной, черной глотке провала, кто-то стонет. Катя!!! Или бомж, собака, глюк. Голову раздирает безумное противоречие только что прожитого и того, что перед глазами. Не уже ли всего этого не было?! Катя!!! Нет! Не уже ли он на столько свихнулся от душевного одиночества, что стал овеществлять иллюзии? Катя?!
   Разве можно, просто, тупо, придумать ее глаза? Эту аметистовую бездонность, напоенную мудростью и озорством юной Вселенной? А улыбка, губы, кожа.... А созвездие семи черных родинок под левой лопаткой? В виде маленького дельфина. С каким упоением он целовал эти "Плеяды", сходя с ума от счастья, что нашел свой единственный очаг, свое место, свое солнце. Не уже ли все это взбрык болезненного подсознания?
   И ни чего не было! Катя! Катенька! А веселый сосед - хирург Сергей? Полковник Вакибабов? Привалов? Нет? А очаровательные близнецы? Андрей и Олльжа? Оля на маму, а сын на отца. Им уже годик.
   А холостяцкая квартира с супердверью, пистолет, череп? Паспорта? Два абсолютно идентичных паспорта, совпадающих вплоть до номера и серии. Один принес полковник, другой Привалов. Надо же было оформить брак, детей. А гинеколог Драконыч, коллега Сергея по несчастью. Подвизающийся патологоанатомом при морге? Покоривший Катю тем, что с точностью до дня определил пальпацией срок беременности. Количество плодов и их пол. И это при двух недельном сроке. А его ассистентка Таня, ставшая женой Сергея? Милая, очаровательная девушка, с напрочь изуродованной, в давней аварии, спиной.
   И этого всего - не было?!!! Как гениально нужно свихнуться, чтобы все это так досконально придумать. Катя! Нет! Не возможно!
   Где-то, внутри, вдруг возникла острая боль. Как "черная дыра" тянущая все в себя. Внутренности, кости, мясо, кожу. От скручивающей и сворачивающей боли он упал на четвереньки, не обращая внимания на грязь, лужи, холод. Некоторое время, он тяжело, по собачьи, дышал, пытаясь утихомирить коллапсирующие внутренности. Лишь боль слегка отпустила, он сел, свесив ноги в проем. Джинсы мгновенно намокли, а зад стало существенно подмораживать. Да, какая, теперь разница! Достал сигареты, но в дрожащих мокрых пальцах они расползались и ломались. После пятой, в сердцах, отшвырнул пачку в ночь.
   В люке вновь жалобно застонали. И не понять - кто. Он хотел, было крикнуть: " Катя?!", но горло перехватил спазм, и даже хрипа не вырвалось. "Черная дыра" возобновила свою работу, стягивая, сжимая все в маленькую черную точку, где-то в середине грудной клетки.
   А может все гораздо проще. И сложнее.... Мы часть Природы. А Природа исповедует самую циничную из наук - физику. Ни чего не возникает просто так. В одном убыло, в другом прибыло. Ни чего нет, если не чем платить. Не важно чем. Деньгами, энергией, душой. А кто-то тянет на автопилоте, скупо тратя то, чем, более или менее равномерно, все наделены от рождения. Самая звонкая монета в подобных расчетах - смысл жизни. Нет смысла - нет кредита.
   В невообразимой вселенской рулетке Мультиверсума, ему выпало чудо. Кусочек. Прошлого? Будущего? Параллельного? Какая разница? У него появилось, что терять, чем платить. Выдан фантастический кредит, и он не в праве выбирать ни время, ни способ платежа. Единственное, что он в силе решить - платить или не платить.
   "Черная дыра" внутри, то ворочалась, пытаясь стянуть всю боль в одну точку, и ей проколоть оболочку бытия, то затихала, превращаясь в нечто глухое, ватное, тупое.
   Он заглянул в провал. Черный, мокрый, безответный, рождающий обманчивые звуки. Кто там стонет? Бомж, собака или.... Катя? Катя!
   "Дурак! Идиот! Это же бред! Паранойя! Шизофрения! Иллюзия, рожденная больным воображением! Там, ни чего нет! Вообще, ни чего нет! И не было!" - наперебой, в истерике визжали разум и подсознание, но нога, занесенная над бездонной бездной, уже искала несуществующую ржавую скобу....
   По зеркалу ночной воды,
   Ломая стену мировой тоски,
   Мне лунная дорожка донесла,
   Плеск одинокого весла.
   КОНЕЦ
   Август 2010 - Февраль 2011гг
  
   P.S. Действующие лица и исполнители сей новеллы могут вызвать чувство ложной аллюзии в отношении реальных людей. Убедительная просьба, не впадать в подобный грех. Хотя....
  
  
  
  
  
   34
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"