Заухали разрывы гранат, ночная степь украсилась яркими вспышками. Шилов влетел в блиндаж, при виде разъяренного ротного солдаты вскочили.
- Какая сволочь палит?! Вашу мать!
- Капитан Серёгин, товарищ капитан!
- Откуда "воги"? Какая сука выдала!
- Пьяный он, товарищ капитан! Угрожал пистолетом! Забрал пояса с "вогами". Сказал, что пойдет войну заказывать, - пытался оправдываться вспотевший, залившийся краской, сержант Сигаев.
- Я ему сейчас такую войну закажу, что яйца посинеют! Олухи, втроем одного пьяного мудака не смогли сделать!
- Товарищ капитан...!
Но Шилов уже выскочил наружу и скрылся в темноте, где продолжали с одинаковой периодичностью громыхать взрывы. Через некоторое время они смолкли. Полог откинулся и в блиндаж с сильно распухшей кровоточащей губой, покачиваясь, спустился притихший капитан Серёгин, инструктор по вождению БМП. Протягивая сержанту патронташ с "вогами" и автомат, он сердито буркнул:
Проверив посты, Шилов вернулся в караульное помещение, которое располагалось в небольшом домике разграбленной бывшей бензозаправки. В прокалившейся за день караулке была ужасная духотища, пахло потом, табачищем и давно нестиранными портянками. В дальнем углу на нарах спала, беспокойно ворочаясь во сне, так называемая, "группа быстрого реагирования" из пяти солдат. Капитан присел на топчан и закурил.
- Да, выдалась командировочка! Не позавидуешь. В прошлые здесь было намного ти-ше. Постреливали, конечно, но такой пальбы, как сейчас, не было. Пацанов зеленых жалко, гибнут ведь, почем зря. Боевая подготовка ни к черту. Некоторые из автомата-то стреляли всего несколько раз на стрельбище. А есть такие, что в глаза его не видели, всю службу в РМТО просидели или дачи полковничьи благоустраивали. Наверху еще, какая-то непонятная мышиная возня! Чем только они там думают? Похоже, задницей! Политики хреновы! В игры всё не наиграются! То расширяют, то сокращают внутренние войска! Не поймешь их! Гоняют солдат из части в часть, по заколдованному кругу. Недавно из Пензы привезли очередную команду "лишних" солдат, потом из Оренбурга. А наше дело простое - готовить "пушечное мясо" для "горячих точек". Погоняем их до седьмого пота неделю, другую! И сюда! Под пули!
- Сволочная Чечня! Еще от той войны никак не отойдем. До сих пор снится тот кровавый кошмар. Ленку жалко, пугаю ее дикими криками, всё воюю во сне.
Обстановка довольно сложная: на их направлении наблюдалось большое скопление боевиков. Около двух тысяч. Разведка засекла в ближайшей станице несколько "камазов" с вооруженными людьми. Готовился прорыв на Кизляр. Спешно стали окапываться, укреплять линию обороны, вчера для усиления подогнали легкие танки. Почти каждую ночь обстрелы с чеченской стороны. Какая-то сволочь постоянно в наглую долбит позиции из автоматического гранатомета, со стороны Сары-Су иногда бьет миномет. Пацаны бздят, боятся лишний раз голову высунуть из окопа. Первые дни для них были самыми тяжелыми, самыми кошмарными. Даже обделались некоторые. Я их прекрасно понимаю. Самому довелось побывать в их шкуре, тогда в 96-ом, под Грозным. При минометных разрывах такой испытываешь животный страх, что ничего уже не соображаешь, что с тобой творится! И кто ты такой на этом свете! А они, еще мальчишки! Чего они, сопляки, в жизни видели? Хорошо, хоть днем все спокойно, степь прекрасно просматривается. Ночью бывает срабатывают сигнальные мины: может чеченцы ползают, а может суслики или черепахи задевают. Вчера подстрелили солдата, который ходил в дагестанское село менять тушенку и, возвращаясь, зацепил сигнальную мину. Повезло шкету, счастливо отделался. Чудом остался жив. Ногу прострелили, когда дали очередь в сторону вспышки. Случается, какой-нибудь абрек пробирается в темноте между двумя заставами и открывает огонь. А мы как идиоты долбим всю ночь друг друга. На прошлой неделе ездили с начальником штаба к соседнюю бригаду. Ваххабиты блокпост у них ночью вырезали. Некоторых постреляли, троим головы отрезали, сволочи, а пятерых в плен увели. Зрелище, скажу, жуткое. Нелюди! Как сейчас, перед глазами стоят истерзанные тела пацанов... Настоящее зверьё! Похоже, арабы-наемники. Они с нашими особенно не церемонятся. У нас, слава богу, потерь пока нет. Только несколько раненых.
На рассвете в караулку ввалился угрюмый капитан Терентьев. Молча расстегнул портупею и зло швырнул на бушлат.
- Николай, ты откуда? - обернулся к нему Шилов. - Как ошпаренный!
- Из штаба! Ребят из спецназа положили в Новолакском районе!
- Как положили?
- Свои положили! Понимаешь? Свои! Армавирский спецназ брал высоту, выбил оттуда черножопых духов. А тут штурмовики и вертолетчики налетели, то ли спута-ли, то ли координаты были неверные, ну и проутюжили своих из "нурсов" и пушек в несколько заходов. Тридцать четыре бойца угробили, дебилы! На сигнальные ракеты не реагировали.
- Да, что они, ослепли, скоты?! Помнишь? Под Карамахи тоже своих раздолбали. Летуны хреновы! Кому-то звезд захотелось! Суворовых развелось как собак нере-заных! Мудаки штабные! Привыкли игрушечные танки по песочнице двигать да животами и лампасами трясти!
- Да, Миша, кругом сплошной бардак! Ё..ный в рот! Суки! А ты, чего не спишь, филин старый, ведь всю ночь на ногах провел?
- Да, вот письмецо Ленке решил черкнуть, беспокоится всё же.
- От меня привет, сестричке. Да напиши , если мать будет звонить, чтобы не брякнула ей, что мы здесь. Я, пожалуй, сосну немного, в ночь опять заступать. Счастливый ты, Мишка. Ленка - красавица, детишки.
- Не знаю, чего вы всё ищете, ваше благородие, капитан Терентьев? Уж давно бы бабу завел! Пора семьей обзаводиться, ведь не мальчик уже! Не нагулялся еще, кобелина?
- Пока не встретил такую, какую хочу. Видно не судьба! - ответил Терентьев, закрывая глаза.
Кончив писать, Шилов запечатал конверт и взглянул на спящего на бушлате шурина.
- Да, непонятно, чего бабам надо! Такой красавец! Да будь я на их месте, я такого красавца ни за, чтобы не пропустил.
Было около двух часов дня, когда Николай проснулся. Побрился. Выглянул наружу. Шилов, прохаживаясь перед взводом, материл солдат.
- Придурки хреновы! Вам что, жить надоело? Хотите, чтобы какой-нибудь Мамед-Ахмед вам кишки выпустил? Хотите своим родителям цинковый подарочек приготовить? Сукины коты! Вам, тупорылым, русским языком было сказано! Рас-по-ло-жение части не покидать! - отчитывал невыспавшийся раздраженный Шилов перед строем двух рядовых, которые самовольно покинули заставу и отправились за яблоками в ближайший брошенный сад. Люди, предчувствуя надвигающуюся беду, спешно покинули эти места, побросав свои дома и скарб. Безхозные сады и бахчи стали регулярно подвергаться набегам со стороны военнослужащих бригады.
- Да, кстати, если ещё раз узнаю, что кто-то ловит и трескает змей, самолично спущу шкуру с любителя китайской кухни. Деликатесы дома будете трескать! Понятно! Гурманы хреновы!
- Михаил, да брось ты! Пацаны ведь! - пытался вступиться за солдат капитан Терентьев, присаживаясь на ящики из-под снарядов.
- Коля, дай им волю, так они на шею сядут. Знаешь, когда от солдата меньше всего хлопот? Когда он спит! Широков! Вооружи этих двух хорьков лопатами, пусть немного разомнутся, надо расширить проходы и углубить окоп у четвертого блин-дажа.
Было жарко. Нещадно палило солнце, отыгрываясь за прошлую неделю, когда моросили нудные нескончаемые дожди, и стояла непролазная грязь.
- За всю жизнь столько земли не перекидал! Сколько здесь! - почесывая красную, сгоревшую на солнце спину, бросил долговязый Чумаков. - Одних только БМП целых три штуки закопал и "бэтр" впридачу.
- Была бы почва нормальная, а то сплошные камни, - ворчал в ответ напарник, оперевшись на лопату и отмахиваясь от надоевших мух.
- Слышал? Ночью Карась откепал замполита.
- Да, ну! Опупел, блин, что ли? Или обкурился?
- Ты же знаешь, майор любит приколоться. Так вот, ночью подкрался к часовому. Смотрит Карась носом клюет, ну думает, сейчас магазин отстегну, а потом утром клизьму поставлю, чтобы на посту не дрыхнул. Карась-то спросонья и перепугу автомат бросил, думал "чехи" напали, давай орать благим матом да мутузить того. Еле оттащили. Избитый Юрец до сих пор не очухается, трясется весь, бедолага.
- Так ему и надо, мудаку! Будет знать, как прие...ываться!
- Глянь, Шило идет! Все-таки, крутой мужик, наш ротный! Говорят, он в чеченскую кампанию командиром разведроты был.
- Да, хоть папой римским! Не спится ему! Ни днем, ни ночью, от него покоя нет. Вчера заставил меня с Джоном Ведриным до посинения таскать коробки с лентами для КПВТ, несколько "бэтров" снарядили подзавязку. Совсем задолбал, мудила! Другое дело, Терентий!
- Колян, мировой парень! Нашего брата в обиду не даст!
- Что, ребята тяжело? Гонору-то у вас много, видно дома откормили на сосисках и сметане! Закуривайте! - присев на бруствер, Шилов протянул пачку сигарет ус-тавшим Чумакову и Шабанову.
Обнаженные по пояс, рядовые, воткнув в грунт ло-паты, закурили и примостились рядом. Припекало. Громко стрекотали неугомонные кузнечики. Черенки лопат сразу же облепили стрекозы, которых осенью здесь великое множество. Над выжженной солнцем степью плыл, переливался волнами словно отражаясь в воде, горячий воздух. Иногда со стороны моста через Терек слышалось недовольное ворчание бронетехники. Говорить не хотелось, курили молча. Смахнув рукавом со лба и носа капельки пота, Шилов достал из нагрудного кармана потертый почтовый конверт.
" ... Миша, любимый, мы тебя так ждем! Милый наш, любимый и дорогой папочка! Не знаю, дойдет ли эта весточка до тебя. Как вы там? Я с ума схожу, думая о тебе. Ну почему, ты не пишешь? Миша, милый, мы очень скучаем, Сережка каждый день спрашивает о тебе. Когда ты вернешься, когда там все закончится? Не представляю, как вы там с Колей... Миша, миленький, приезжайте поскорее, берегите себя. Молимся за вас... "
Вечерело. Багряный диск солнца неподвижно завис над горизонтом. Издалека доносилось протяжное пение муэдзина, зовущего мусульман к молитве. Николай в бинокль наблюдал, как "Якубович", лейтенант Якубов, с саперами в степи проверял подходы к заставе и устанавливал сигнальные мины. Во время намаза никто с чеченской стороны не стрелял, и поэтому можно было спокойно вести разведку и установку "сигналок".
Постепенно на заставу опустилась ночь. Темное небесное покрывало обильно усыпали осенние звезды. Зазвенели назойливые комары. От прокалившейся за день земли исходил горьковатый запах полыни. Бойцы, разобрав бронежилеты, разбрелись по своим ячейкам.
- Не спать! Уроды! - расталкивал Шилов, проходя по окопу, задремавших стоя солдат и щелкая их по каскам. - Ну, чего, зенки вылупил?! Чехи" будить не будут!
Вдруг над головами противно завыло, все как один повалились на дно траншеи, закрывая уши ладонями, открыв рты. Мина взорвалась с оглушающим грохотом, шлепнувшись в небольшое болотце, поросшее камышом, в метрах семидесяти от окопов, подняв сноп ошметков и грязных брызг. Земля вздрогнула словно живая. С бруствера в окоп потекли тонкие ручейки песка. В ночи затарахтели автоматные очереди, вычерчивая трассерами во мраке светящиеся точки, тире. На далекие вспыхивающие огоньки стали отвечать редким огнем. Выпустили несколько осве-тительных ракет.
- Котелки не высовывать! Не курить, если жизнь дорога!
В темноте по траншее, спотыкаясь на каждом шагу, с трудом пробирался сильно поддатый старший прапорщик Иваненко, с автоматом за спиной и изрядно потрепан-ным видавшим виды баяном в руках, он лихо наяривал что-то разухабистое, народное. К его причудам все давно уже привыкли в части. Списывали то ли на контузию, полученную им в Карабахе, то ли на ранение в голову в ту самую новогоднюю ночь 95-го в Грозном. В паузах между выстрелами и короткими очередями из окопа доносилось весёлое:
- Где же вы, девчонки? Короткие юбчонки...!
Потом на него что-то нашло и он, отставив баян в сторону, вскарабкался на осыпающийся бруствер. И стоя во весь рост, широко расставив ноги, начал строчить из автомата, к которому был пристегнут рожок от пулемета РПК. Шилов, матерясь на чём свет стоит, безуспешно пытался за ноги стащить новоявленного "рэмбо" в окоп. Вдруг над головами прогрохотала пулеметная очередь, это заговорил с боевиками КПВТ одного из бэтээров. На его голос короткой очередью откликнулся КПВТ с правого фланга, потом со стороны артдивизиона оглушительно бабахнул миномет...
28-го перешли в наступление. Накануне штурмовики и "вертушки" бомбили противника. В полдень бойцы бригады вошли в станицу. На въезде им попался покореженный бежевый москвич-"пирожок", дверцы нараспашку, внутри приваренный станок АГСа. Видно того самого, из которого ночью по их позициям из ночной степи велся безнаказанный огонь. Где-то рядом стучали пулеметные очереди.