Маленький Виндзор медленно прохаживался по берёзовой аллее в парке.
Денёк, как, впрочем, и все иные дни, был солнечным. Яркие, пышные пятна лежали в обрамлении густой, но такой мягкой и благоуханной тени.
Виндзору было очень тоскливо потому, что он предчувствовал всё то, что готовил ему этот новый день. Он будет ходить, по таким красивым, но таким знакомым дорожкам, и видеть то, что он тысячу раз до этого видел.
Мир, в котором жил маленький Виндзор, был слишком маленьким, слишком тесным. Конечно, имелся там замок, имелись изящные холмы, озёра, и несколько речушек, но всё это ограничивалось твёрдым небесным сводом, от одной грани которого до другой можно было дошагать за несколько часов.
Что же касается обитателей этого мира, то это были исключительно звери и птицы, которые хоть и полнили парк своими голосами, но не проявляли к судьбе Виндзора совершенно никакого участия.
Правда, Виндзор соорудил себе кое-какое приспособление, которое несколько изменило его жизнь. Это был довольно-таки сильный, изобретённым им самим бинокль.
Направляя его в небо, Виндзор мог видеть застывшие там облака так близко, что, казалось - протяни он к ним руку, и уже сможет дотронуться. И отныне каждый день он по нескольку часов наблюдал за небом, предчувствуя, что увидит там нечто необычное.
Вот и теперь, цепляясь за ветви берёзы, Виндзор вскарабкался в крону берёзы, и начал разглядывать небо...
Через несколько минут такого напряжённого высматривания, от которого слезились глаза, Виндзор вскрикнул, и едва не свалился с берёзы. Причиной такого волнения была трещина, которую он увидел среди облаков.
Потом ему ещё несколько минут пришлось потратить на то, чтобы опять отыскать эту трещину. И теперь уже не оставалось никаких сомнений: трещина не принадлежала к этому миру, но являлась выходом из него.
Но что же было за этой трещиной? Сколько Виндзор ни вглядывался - не смог он этого разглядеть...
Когда маленький Виндзор вернулся в свой замок, он занялся проектированием более мощного увеличительного прибора. И через несколько недель напряжённого труда им был создан телескоп.
Он не мог разглядывать эту небесную трещину из замка, потому что в этой проекции её загораживали выпячивающиеся из облаков вуали, а облака были совершенно недвижимы. Также никогда не заходило солнце. Впрочем, Виндзор принимал всё это как должное, так как и не ведал ничего иного...
Итак, маленький Виндзор сколотил деревянную платформу на колёсах, установил на неё телескоп, и, подозвав двух буйволов, которые были совсем ручными, заставил их везти платформу в парк.
Наконец, возле ствола уже знакомой берёзы, он освободил буйволов, а сам прильнул к окуляру телескопа.
И тут ему несказанно повезло, или, быть может, он просто награждён был за свой напряжённый труд. В общем, он сразу же увидел трещину, и то, что находилось за трещиной.
А там темнела отсветами умирающего дня запылённая зала, размерами своими в сотни раз превышающая его мир.
И на противоположной от него стене, увидел маленький Виндзор картину: там была ночь - залитое лунным светом горное ущелье. Матово-серебристая поверхность озера, и маленький огонёк костра, мерцающий на противоположной стороне этого озера.
И маленький Виндзор понял, что отныне весь смысл его существования сводится к тому, чтобы попасть в ту, ночную картину. И он стал напряжённо размышлять над тем, как это осуществить.
Соорудить летательное средство? Но как его соорудить? Сколько на это уйдёт времени? Быть может, целые годы...
А если оно не полетит? А если полетит, и окажется, что эта трещина - только видимость, и через неё совершенно невозможно прорваться? Но всё же маленький Виндзор твёрдо решил, что будет работать, и поднимется к трещине.
Он уже хотел отойти от телескопа, когда некое движение в исполинской зале привлекло его внимание. Оказывается, летел там мотылёк, такой громадный, что на его мохнатой спине могла бы разместиться целая сотня Виндзоров.
Вот мотылёк прильнул к трещине, и маленький Виндзор понял, что этот крылатый монстр смотрит именно на него. Но никакого страха не испытывал Виндзор. Воздел он к небу руки, и вскричал:
- Милый мотылёк! Если слышишь меня - помоги! Есть у меня одна заветная мечта: попасть в ту картину, которая расположена на противоположной стене. Помоги мне, пожалуйста!
И тогда мотылёк просунул вниз, через трещину, даже не лапу свою, а один волосок на этой лапе. Но маленькому Виндзору этот волосок показался таким толстым, будто это был целый канат. Ухватился за этот волосок-канат Виндзор, и был воздет вверх с такой скоростью, что в его ушах зазвенел ветер.
А потом был перелёт через залу, в которой Виндзор ничего не увидел, потому что он трясся от страха, и летел с закрытыми глазами.
II
Но вот перелёт через залу был завершён. Маленький Виндзор приподнялся, огляделся, и понял, что попал в ту самую картину, в которую так хотел попасть.
Он стоял на берегу широкого ночного озера, на поверхности которого серебрилась отражённая Луна, и над которым вздымались горы. До огонька, который мерцал на противоположном берегу, был один путь - через озеро. Ведь тот каменистый пляжик, на который он попал, являлся границей мира. Стоило ему сделать несколько шагов, и он упирался в плотную стену.
Впрочем, в одном месте в этой стене была пробоина. И, просунув через неё голову, Виндзор увидел тёмную, необъятную залу. Увидел летний, дневной пейзаж, который висел на противоположный стене - тот самый пейзаж, из которого он недавно сбежал.
Задрав голову кверху вверх увидел Виндзор прекраснейшую из всех, когда-либо виденных им картин, которая занимала весь купол этой залы. Озарённый нездешним, божественным сиянием облачный край открывался там.
И Виндзор понял, что именно эта картина и является конечной частью его путешествия, что только там обретёт он вечное счастье. Но Виндзор знал, что, прежде всего, он должен переплыть через озеро, и узнать того, кто разжёг костерок на противоположном его берегу.
И вот он повернулся, вошёл в озеро, и поплыл.
Вода в озере оказалась такой холодной, что Виндзор едва не закричал. Ему казалось, будто сотни ледяных игл терзают его тело; ему грезилось, будто призрачная длань водяного взвилась из бездны, обхватила его сердце, и вырывает из груди.
Ноги и руки почти не слушались маленького Виндзора, но всё же он боролся - он преодолевал слабость, и плыл к противоположному берегу.
И он доплыл. Едва живой, выбрался на берег, и там обнаружил, что теперь стал полупрозрачным - часть его тела просто растворилась в озере. И тогда вымолвил Виндзор:
- Всё правильно. Ведь я был рисованным. Я - часть картины...
И тут раздался голос, который являлся точной копией голоса Виндзора:
- Точно так же, как и я...
И тогда увидел маленький Виндзор, что возле костерка сидит некто, являющийся его точной копией. И этот некто тоже был полупрозрачным.
Вот поднялся этот второй Виндзор от костерка, шагнул к первому Виндзору, и сказал:
- Но теперь ты пришёл, и мы станем одним Я.
И последний шаг они сделали навстречу друг другу, и два рисованным тела стали одним телом. Это был всё тот же маленький Виндзор, но теперь он знал тайну.
Он знал, что в этих горах есть пещера, а в пещере той спит конь крылатый. Надо к тому коню подойти, шепнуть на ухо заветное слово, и тогда конь вознесёт их на небеса.
И поднялся маленький Виндзор в горы, и не пугал его уже ни ветер пронизывающий, ни стужа. У него была цель, и он шёл к этой цели.
И, хотя не малых это ему трудов стоило - смог он отодвинуть камень от входа в пещеру. В пещере той увидел он коня крылатого, который спал уже многие-многие годы.
Подошёл к коню Виндзор, погладил его, и вымолвил:
- Просыпайся, конь милый. Настало время для полёта.
III
Проснулся конь крылатый, и взглянул сияющими, добрыми глазами на маленького Виндзора, и кивком головы указал, что Виндзор может располагаться у него на спине.
И вот уселся Виндзор, а конь взмахнул крыльями, и гораздо быстрее ураганного ветра вылетел из пещеры, в которой так долго почивал. Очень быстро достиг он края этой ночной картины, и вылетел из неё.
И пролетел он через огромную залу, которая была заполнена светом пробуждающегося дня, и вознёс Виндзора под купол, где отображены были райские небеса.
Там обрёл Виндзор счастье, которое, однако, не оказалось вечным, так как этот райский мир, хоть и был огромным, но всё же не бесконечным. И, в конце концов, Виндзор вырвался из-под купола и из всех картин в живой мир, где сменялись дни и ночи, где следом за весной приходило лето, а за летом осень и зима. Но это уже совсем другая история.