Идея поехать в ноябре, во время осенних каникул на дачу, принадлежала Сереже. Вообще-то ему хотелось побыть там в одиночестве, побродить по окрестным лесам, помечтать. И немало времени ушло на то, чтобы уговорить родителей.
Серёжа говорил им, что он уже не маленький (тринадцать лет как никак), и что он не замёрзнет, так как включит на даче отопительный прибор, и будет ходить в четырёх свитерах и шерстяных носках. Родители знали, что уж если Серёжа что-нибудь решит, так от своего замысла не отступиться. Поэтому, в конце-концов отступились и разрешили ему ехать.
Но тут случилось нечто непредвиденное. Вместе с Серёжей захотел поехать и его младший брат - Митя, который, вообще-то, был заядлым фанатом компьютерных игр, и многие часы проводил, почти прильнув к монитору. И родители, решив что Мите лучше будет побегать по морозному воздуху, разрешили ему ехать с Серёжей. А было Мите только десять лет.
Накануне отъезда проходили долгие сборы. По сумкам и рюкзакам родители рассовали многочисленные и, по разумению Серёжи, совершенно бесполезные вещи.
Серёжа думал, что и на даче Митя будет надоедать ему рассказами про новые компьютерные "стрелялки", и решил, что в первый же день погрузится в чтение, чем даст понять младшему брату, что до него никакого дела нет.
Наконец, на следующий день отец повёз Серёжу и Митю на дачу. Он ехал не по шоссе, а по узкой, пустынной дороге. Небо было сокрыто тяжёлыми, серыми тучами, накрапывал надоедливый, холодный дождь. Отец ворчал:
- И что вас в такую погоду на дачу понесло? Что там делать?
Митя ответил вопросом на вопрос:
- А правда наши мальчишки говорят, будто в лесу у дачи ведьма живёт?
Отец ответил:
- Конечно - это правда. Вот если ты будешь без спросу уходить с дачи в лес, то эта ведьма тебя схватит и съест...
Митя мрачно усмехнулся и молвил:
- Это ты сейчас шутишь, чтобы я себя хорошо вёл. А мальчишки серьёзно говорят. Кто-то эту ведьму видел. Страшная она, костлявая, руки у неё - крюки, а зубами как железками скрипит.
- Вот и схватит тебя и загрызёт, если Серёжу не будешь слушаться, - продолжал ворчать, позёвывая, недовольный тем, что ему так рано пришлось просыпаться, отец.
Примерно через полтора часа доехали они до дачного посёлка. Как и следовало ожидать, многолюдное летом место казалось теперь совершенно безжизненным. Пустые улочки, пустые каменные и деревянные дома. За все время, которое они ехали по посёлку, они так и не увидели ни одного человека, и только стая одичавших чёрных кошек перебежала им дорогу...
Их дача стояла в самой отдалённой от дороги части посёлка, дальше, за открытыми воротами, куда уходила только тропа, но не дорога, начинался тёмный еловый лес.
Отец открыл дачу, проверил - все ли в порядке в доме, помог вытащить вещи из машины и на прощание сказал:
- Если что-нибудь случится, звоните на сотовый - мне или матери.
И он уехал.
* * *
Первый день в непривычной обстановке пролетел быстро и интересно. Братья ходили по даче и по участку, готовили еду, слушали музыку. Теперь Сережа был даже рад, что Митя поехал с ним. Все же интересно было поболтать с ним, а в окружающей тишине чувствовалось что-то зловещее...
Быстро наступили сумерки, близкий лес казался теперь совсем чёрным и страшным. Древние ели уныло поскрипывали, а в их вершинах подвывал ветер.
Братья тщательно проверили - все ли форточки закрыты, также закрыли на ключ и входную дверь. После этого они уселись друг напротив друга в одной комнате. Серёжа сидел на диване, прижавшись спиной к стене, и читал книгу, а Митя сидел в кресле, ближе к окну, которое было занавешено тяжёлой золотистой шторой.
Между братьями находился столик, на котором горела выполненная в форме прозрачного кувшина лампа.
Серёжа погрузился в чтение, но тут его окрикнул Митя:
- Калитка скрипнула!
- Что? - встрепенулся Серёжа.
- Говорю тебе - калитка скрипнула.
- Ну она и до этого скрипела. Ветер сильный...
- Нет-нет, - помотал головой Митя. - На этот раз она так по особому резко скрипнула, будто бы на наш участок кто-то прошёл.
- Да ладно тебе! - махнул рукой Серёжа, но и сам поежился от какого-то неприятного, тревожного чувства.
- Надо было калитку закрывать, - проворчал он.
- Что же ты не закрыл? - поинтересовался Митя.
- Ладно. Ты в окно посмотри. Может, и вправду кто-нибудь пришёл.
- Почему я?
- Да потому, что ты ближе к окну сидишь, и мне не охота с дивана вставать.
Не известно, что ответил бы Митя, но тут оба брата отчётливо услышали скрежет. Кто-то или что-то было на улице и скребло по стене.
Лицо Мити побледнело и вытянулось. Он отодвинулся от окна почти вплотную к лампе, которая стояла на столе, и шёпотом спросил:
- Слышал?
Серёжа сглотнул и утвердительно кивнул. Потом прошептал:
- Мало ли что... Может это одичавший пёс или кошка, - прошептал Митя, и на его глазах выступили слёза, а губы задрожали.
Никогда ещё Серёжа не видел своего младшего брата таким испуганным. Ему и самому было очень страшно, но все же он пытался говорить спокойно:
- Ну тогда это мышь. Знаешь ли, иногда в стенах заводятся мыши и прогрызают там ходы.
- Не мышь это, - простонал Митя.
- Ну а кто тогда? - спросил, откладывая книгу, Серёжа.
Митя поманил его пальцем, и Серёжа словно зачарованный приблизился к нему, так что одна только лампа между братьями оставалась.
- Ведьма, - прошептал Митя, и в это же мгновенье лампа потухла. Не перегорела, а именно потухла. Тут же с чердака раздалось такое скрежетание, будто отгибали кровельные листы.
И Митя больше не шептал. Он выкрикнул:
- Ведьма идёт!
- Тише ты, - зашипел на него Серёжа.
И Митя замолчал. Теперь Серёжа отчётливо слышал частые удары своего сердца, прерывистое дыхание младшего брата, и унылый скрип деревьев такого близкого и такого тёмного леса.
Серёжа вслушивался - что же там, на крыше, происходит. Но пока не было новых звуков...
Леденящее чувство тревоги не оставляло. И Серёжа прошептал:
- Слышь, Мить, я сейчас лампу с кухни принесу.
- Не надо туда ходить, - зашептал младший брат. - Неужели не ясно, что электричество во всём доме отключилось?
- Может быть. Ну ладно, не пойду я на кухню. Тогда я фонарик достану.
Серёжа протянул руку и с трудом приподнял рюкзак, который лежал в соседнем кресле.
- А рюкзак то я ещё не распаковывал. Не думал, что фонарь сегодня понадобиться. Ладно, сейчас попробую найти...
Теперь уже Митя потребовал:
- Тише!
И Серёжа сразу выпустил рюкзак. В напряжённой тишине он отчётливо слышал поскрипывание ступенек. Между той комнатой, в которой он находился, и кухней находилась ещё одна комната, в которой была лестница со второго этажа. И именно на этой лестнице скрипели ступени. Кто-то приближался к ним. По жалобному голосу Мити можно было понять, что он плачет:
- Ведьма идёт за мной.
Серёжа прошептал:
- Ведьм не бывает. Это грабитель или какой-то маньяк. Где сотовый? Звони скорее родителям.
Было слышно, как Митя шарит руками по столу и всхлипывает.
- Нет его. Не знаю. Может, упал куда-нибудь...
И тут из соседней комнаты раздался такой звук, будто кто-то вел острым когтем по стене. Серёжа почувствовал лютый холод - словно сразу зима наступила. Он проговорил:
- Это точно маньяк. Мить, не ищи сотовый - уже нет времени звонить. Мой план таков - мы выбиваем окно, перескакиваем через забор и из всех сил тикаем к дороге...
Он ещё не успел договорить, когда дверь в их комнату распахнулась.
И если до этого Серёжа хотя бы смутно различал своего младшего брата, то теперь словно бы тёмная вуаль упала на его глаза. Его окружала кромешная чернота, в которой совершенно ничего не было видно; ну а холод был настолько сильным, что Серёже показалось, будто он покрывается коркой льда, а сердце его останавливается.
Но все же он рванулся туда, где в последний раз видел Митю, и крикнул:
- Мы должны быть вместе!
Он споткнулся о столик, начал заваливаться вперёд, и тут ударился обо что-то костяное, холодное, что резким толчком отшвырнуло его в сторону.
Перед своими глазами Серёжа увидел острейшие клыки из льда, столь же крепкого как и алмаз. Руки Серёжи судорожно дёргались, и вот он ухватил одеяло, пополз в него как в спасительную пещеру, уткнулся лицом в подушку и... потерял сознание.
Все же, пережитое только что было самым большим потрясением в Серёжиной жизни, и его организм, не выдержав перенапряжения, отключился...
* * *
Серёже казалось, что он катался на санках с горы, и попал в широкую полынью. Провалился в черную, ледяную воду, попытался выплыть, но быстрое течение относило его в сторону, и он ударился головой о лёд, который хоть и показался мягким, но не пропускал воздуха. Сережа не хотел погибать, он отчаянно заработал руками, ногами и... очнулся.
Оказывается, он так и лежал под одеялом, но воздуха там уже не оставалось, он задыхался...
Но вот он сбросил с себя одеяло. Он ещё ничего не видел, но жадно, до тех пор, пока не закашлялся, вдыхал морозный воздух. Потом разом навалились кошмарные воспоминания прошедшей ночи, и он, ещё надеясь, что это был только сон, вскочил с кровати, споткнулся об поваленный накануне столик, и сразу понял, что все случившееся было правдой.
Не только столик оказался перевёрнутым. Валялись на полу и кресла, и рюкзаки. Даже шкаф со старым магнитофоном и книгами, оказался сдвинутым. Не только дверь в соседнюю комнату, но и форточка оказались распахнуты. Раскрытым было и окно - оно, поскрипывая, болталось на одной петле.
А на улице выпал первый снег. Прилегающий к даче огород белел, дальше чернотой дыбилась стена леса, но и там, на немногочисленных полянках белели одинокие сугробы. Снега намело и в комнату - он поскрипывал под ногами Серёжи, а из его рта вырывались клубы белого пара.
Но Серёжа не обращал внимание на холод. Он выскочил в соседнюю комнату, отметил, что на стене остались борозды от чьих-то когтей, и бросился на второй этаж.
В крыше зияла прореха, а снега намело ещё больше, чем на первом этаже - целый сугроб. Мальчишка бросился на первый этаж, долго и суматошно что-то искал на кухне и, наконец, запыхавшийся, вернулся в ту комнату, где произошло похищение Мити. Вот он заметил, что в снегу на полу лежа остатки сотового телефона и, опустив руки, остановился.
Угрюмым и усталым было его бледное как воск лицо, в покрасневших глазах поблескивали слёзы. "Что мне делать?" - думал Серёжа: "Бежать к дороге? Звать на помощь? И как я объясню случившееся родителям, милиции? Кто мне поверит? Ведь теперь я твёрдо уверен, что это не маньяк был, а потусторонняя сила... Все же начнутся поиски Мити, но никого они не найдут. Поздно будет. Не знаю - может уже и сейчас поздно, ведь я всю ночь без чувств провалялся. Но я пойду в этот лес и, может быть, не вернусь. Я должен".
Несмотря на то, что он столько часов проспал, Серёжа чувствовал себя совершенно разбитым. Проковылял на кухню, включил чайник (теперь электричество было), заварил одну кружку крепкого-прекрепкого кофе, потом ещё одну...
После пятой кружки Серёжа почувствовал, что его сердце скачет как взбесившийся тигр в клетке и понял, что пить кофе больше ни в коем случае нельзя.
Тогда он собрал в пакет несколько пирожков, уложил туда же бутылку с минеральной водой и стремительным шагом пошёл в сторону леса.
* * *
Остались позади дачные участки, лес окружил тишиной. Пройдя по только в некоторых местах присыпанной снегом тропинке с полкилометра, Серёжа остановился, прислушиваясь: быть может, откуда-нибудь раздастся голос Мити?
Если бы Серёжа услышал его голос! Но только старые ели поскрипывали, да гудел в их вершинах ветер...
Разгорячённая кровь быстро бабахала в висках Серёжи. Он знал, что будет идти и искать пропавшего брата до тех пор, пока несут его ноги, пока он совсем не замерзнет (а оделся Серёжа не по погоде легко).
Но вот показалось ему, будто донеслось что-то похожее на человеческий голос. Он не был уверен, что этот издалёка прилетевший, едва различимый звук издал его брат; быть может - это просто дерево скрипнуло, истосковавшись по тёплой, радостной весне. И все хоть какая-то, хоть самая незначительная надежда была на то, что это Митя.
И вот Серёжа сбежал с тропы и, виляя между толстых стволов и с акробатической ловкостью перепрыгивая через многочисленные изгибистые корни, бросился туда, откуда по его мнению, долетел этот зов.
Из-за волнения, он и не представлял, сколько уже пробежал, не обращал внимания на дорогу. Хотя, никакой дороги и не было, а единственное, что изменялось, так это то, что все более толстыми да кривыми становились деревья, все плотнее друг к другу росли их стволы.
Наконец Серёжа споткнулся об корень, похожий на обледенелого питона. Пытаясь сохранить равновесие, взмахнул руками, но - тщетно. Уже понесло его вниз, и не просто на землю он падал, а в глубокий овраг с крутыми склонами.
Он подскочил, и последние метры пролетел по воздуху, словно лыжник прыгнувший с хорошего трамплина. Он упал, больно ударившись локтем на заледеневшую поверхность овражного ручейка. От места удара локтем, по льду разбежались трещины, и выступили на поверхности чёрные капли - словно бы не вода в этом ручье текла, а яд или дёготь. Потирая ушибленный локоть, Серёжа поднялся, огляделся.
По обеим сторонам возносились облепленные льдом и припорошённые снегом стены, подняться по которым представлялось не лёгкой задачей. Серёжа решил не карабкаться по склону, а идти по дну до тех пор, пока овраг не закончится.
Но он успел сделать только несколько шагов, когда услышал такой звук, который могло издать только крупное живое тело, которое либо само двигалось, либо передвигало что-то.
Серёжа вздрогнул, воскликнул:
- Митя, это?!
Тишина. Никакого ответа. Серёжа переминался с ноги на ногу, отчего трещал не крепкий ещё лёд, и ждал. Но и овраг и еловый лес больше не порождали никаких звуков.
Ещё несколько осторожных шагов сделал Серёжа и тогда звук повторился. Мальчишка резко обернулся, ожидая, что, может, кто-то подкрадывается к нему сзади. Никого там не было. И все же этот звук был порождён где-то поблизости. И вновь Серёжа начал звать своего брата.
По склону скатился, постепенно разрастаясь, комок снега, ударил Серёжу по ноге, раскололся на маленькие кусочки.
- Ага, вот ты где, - пробормотал Серёжа.
При этом он обращался даже не к своему брату (ведь, если бы это был Митя, то он бы ответил), а, скорее, его похитителю. И хотя этот похититель представлялся Серёже существом мистическим, сейчас, при свете дня такая встреча не пугала мальчишку. Он даже искал этой встречи.
Уверенный, что сейчас встреча и случится, начал карабкаться по оставленному снежным комом на склоне следу. Несколько раз Серёжа соскальзывал, но каждый раз, стиснув зубы, возобновлял подъём.
Под выпирающими, словно щупальца спрута корнями, накопился целый сугроб. Серёжа попытался за корни ухватиться, но его замёршие руки в очередной раз соскользнули, и он надавил ими на этот сугроб. В результате сугроб прогнулся, обвалился, и за ним открылся вход в широкую нору.
Обжигающе-холодный, затхлый воздух ударил в Серёжино лицо и, если бы он всё-таки не успел ухватиться за корень, то покатился бы, как и снежный ком, вниз по склону.
Но он удержался и, сморщив нос от неприятного запаха, глядел в темноту. Логично было бы предположить, что в норе залёг какой-то зверь - возможно, крупный и опасный. Но всё же Серёжа знал, что это не зверь.
Подумал с горечью: "Я тоже молодец. Подготовился, называется, к походу. Только пирожки и воду взял, а, например, о фонаре не подумал. А ведь именно фонарь мне бы сейчас не помешал..."
Несколько минут Серёжа провёл, держась за корень и глядя только в затхлую темноту - пытался к этой темноте привыкнуть. И все это время его не оставляло такое чувство, будто за ним кто-то наблюдает. И от этого, неизвестно чьего взгляда, волосы на затылке становились дыбом, и Серёже пришлось плотно стиснуть зубы, и ещё плотнее - волю, чтобы не отступить от этого страшного места.
Наконец его глаза привыкли достаточно, и он смог разглядеть небольшую земляную пещерку, с потолка которой свешивались корни. Казалось бы в пещерке ничего не было, и все же Серёжа заполз в неё.
Отодвигая от лица тонкие, холодные корни, подполз он к дальней стене, и на ощупь обнаружил, что верхняя часть стены не простая - там была узкая, но вытянутая вдоль всего потолка выемка, в которую можно было протиснуть пальцы, но достать до противоположного конца которой Серёжа не мог.
Тогда он начал расширять выемку - работал руками, впивался ногтями, дёргал, но выдёргивал только самые небольшие кусочки, так как земля была твёрдой, словно камень. Работал он долго, руки устали, болели, к тому же Сережа чувствовал, что вся его одежда перепачкана в грязи.
И вот уселся, прислонившись спиной к стене. Дышал тяжёло и глубоко, и чувствовал, что по его щекам катятся частые, крупные слёзы, которые казались обжигающе-жаркими. В голове появились тоскливые мысли: "И зачем я заполз в эту дурацкую нору? Неужели надеюсь, что найду здесь Митю? Ведь нет никаких следов, указывающих на то, что он был здесь. Лес, в который я попал велик - на многие километры тянется. И Митя может быть в любом месте на этих значительных расстояниях. Так же он может находится и не в лесу, а в каком-то совершенно ином месте..."
Тоскливый мысленный поток был прерван скрежетом. Этот пронзительный звук Серёжа отличил бы от великого множества иных звуков. Вот так же точно сидел он прошлой ночью в комнате, на даче, а за его спиной, в соседней комнате, что-то заскрежетало по стене.
Холод, столь сильный, что перехватило дыхание и защипало в глазах, навалился на Серёжу. Существо из потустороннего мира было рядом.
И Серёжа уже не помнил себя - ужас более сильный чем этот смертный холод, завладел всеми его чувствами. Только бы спастись, только бы никогда не видеть и не знать этого!
И он рвался вперёд - прыгнул и вылетел бы из норы и покатился бы вниз по склону, а потом долго бы бежал, глотая слёзы, но вместе со скрежетом и ещё каким-то неопределённым шорохом, одной молящей ноткой прозвучал голос Мити. И даже и не понятно было, что он говорит. А может, и вовсе ничего Митя не говорил, а был этот звук только отголоском Митиной боли.
Но все же одного этого звука было достаточно. И вместо того, чтобы покатиться по склону, Серёжа успел ухватиться за выступающие снаружи корни да и повис на них. Вновь обернулся он к норе, из которой несло могильным холодом, и спрашивал:
- Митя, ты жив?
Затем, дрожа от холода да от страха, прополз обратно в нору, и долго лежал, не двигаясь, на холодном полу. Ждал, когда глаза окончательно привыкнут к темноте...
И вот глаза привыкли, и увидел Серёжа, что из-за чёрной, лишь слегка расколотой им выемки свешивается и вздрагивает что-то. Мальчишка сжал кулаки, приготовился: если это нечто нападёт на него - жать ему отпор.
Потом сообразил, что, если бы это хотело наброситься на него, то и набросилось бы, пока его глаза не привыкли к темноте. Тогда, приподнявшись, пополз к дальней стене, и шёпотом спрашивал:
- Эй, ты кто?
Неизвестное продолжало вздрагивать, но ничего не отвечало. Тогда Серёжа медленно вытянул вперёд руку - дотронулся. Оказывается, напряженное воображение сыграло с ним плохую шутку. Он принял за живое существо кусок ткани, который трепыхался или из-за порывов ветра, или по каким-то другим причинам.
Серёжа потянул эту материю на себя, и вот уже держит её в руках, разглядывает. Это был длинный кусок, вырванный из рукава клетчатой рубашки. И Серёжа прекрасно знал - такая же рубашка была у Мити. А придвинув этот кусок материи к слабому отблеску света, который попал в эту нору с улицы, Серёжа разглядел тёмное пятно на одном из светлых квадратов рукава.
И понял - это была кровь. Казалось Серёже, что его больно ударили. На душе было так тяжело - душа требовала самого решительного действия.
И вот он бросился к дальней стене и, шипя сквозь сжатые зубы:
- Митька, я тебя высвобожу! Держись! - начал бить по этой стене руками и ногами.
И не знал Серёжа, сколько прошло времени. Он совсем измучился. Чувствовал, что весь грязный, а из ссадин выступает кровь. Он упал, но тут же вновь вскочил и бросился на стену.
Казалось, что существо, похитившее его брата, рядом; только и ждёт, когда он проломит стену, чтобы вцепиться в ещё одного глупого мальчишку. Но Серёже было плевать на всё - он ничего не боялся, и сам готов был вцепиться в похитителя своего брата, каким бы страшным этот похититель ни оказался.
И вот стена не выдержала его бешеного напора и рухнула. Оказывается, сразу за стеной начинались высокие каменные ступени, которые уходили куда-то в недра земли. По этим-то ступеням и покатился, не успев вовремя остановиться, Серёжа: "Все бока себе поотбиваю! У-у! Больно!.." - такие мысли мелькали в Серёжиной голове, но ещё быстрее мелькали ступени.
Наконец Серёжа вцепился в трещину на очередной ступени и остановился. Несколько минут он просто лежал и чувствовал себя так будто его избили. Думал о том, что в эти подземелья можно было прорваться и с меньшими жертвами, и что, если он и дальше будет также горячиться, то долго не протянет...
Между прочим, освещение на этой лестнице было даже лучше, чем в норе, которая осталась далеко наверху...
Тускловатые, но в тоже время полные колдовской мощи синие отсветы разливались, размеренно пульсируя и по ступеням, и по стенам, выложенным из разноформатных, но плотно подогнанных друг к другу камней. Что-то похожее на дымку плыло в воздухе, и чем глубже, тем плотнее становилась эта дымка, так что уже в двадцати метрах вниз по лестнице ничего не было видно.
Серёжа осторожно, чтобы не поскользнуться на покрытых ледяной коростой ступенях, продолжал спуск. Он не шёл, а полз, выставив вперёд ноги и цепляясь окровавленными пальцами за трещины на этих древних ступенях и стенах.
Так спустился он ещё метров на пятьдесят. Мороз драл глаза, щёки, уши, все тело. Дышать было тяжело не только из-за холода, но и из-за затхлости воздуха. Вот снизу раздался тяжёлый топот и пронзительный скрипучий свист.
Серёжа понимал, что и убежать ему не удастся и спрятаться. Встреча с чудищем казалась неизбежной, и Серёжа напряг все свое тело. Приготовился ударить ногами по тому, что выскочит.
Вот в синем мареве мелькнула нечеловеческая тень, в следующее мгновенье уже оказалась рядом с Серёжей. И тогда Серёжа резко распрямил прежде подогнутые на ступенях ноги - ударил. Существо взвизгнуло, взмахнуло нелепыми конечностями и покатилось вниз по лестнице. Но и Серёжа не удержался - тоже покатился, продолжая отбивать бока, руки и ноги.
"Только бы костей не поломать, только бы голову не разбить!"
Он опять пытался ухватиться за ступени, но ничего не получалось, - ослабшие пальцы соскальзывали. Но вот и последняя ступень. Серёжа пролетел не меньше метра по воздуху и упал на что-то жёсткое, ледяное, быстро задёргавшееся.
Перед глазами у Серёжи плыли тёмные круги - он ничего не видел, но взвыл от отвращения, отскочил, хотел слепо бежать куда-то, но тут услышал голос-стон:
- Се-е-р-е-е-ж-а-а...
И хотя в этом голосе мало оставалось человеческого, все же мальчишка узнал его, и уже не пытался куда-либо бежать, а спрашивал:
- Митя, это ты? Отзовись скорее! С тобой всё в порядке?
Он спрашивал это, хотя и понимал, что с Митей просто не может быть всё в порядке.
- Н-е-е-ет! Со мно-ой пло-о-охо, - отвечал этот искажённый голос.
И тогда только Серёжа разглядел, кого он принял за своего младшего брата. Это совершенно точно был не человек. В ледяном сумраке, в двух шагах от него стояло нелепое существо, которое, казалось бы, вовсе не может двигаться и жить. Однако существо и двигалось и жило.
Тоненькие и маленькие железные ножки поддерживали прямоугольное тело, которое было ни чем иным как здоровенной книженцией на передней обложке которой даже и название можно было прочесть "Ледяная книга". Из боков книги торчали железные, на которых не было пальцев, но зато имелись острые ледяные иглы, которые время от времени с треском выгибались.
Но всё же, что больше всего поразило Серёжу, так это голова существа. Она выступала из верхней части туловища-книги, и была такой маленькой, как недоспелое яблоко. Кожа на голове была белой, словно мелованная бумага, и на этой коже проступали очень частые, наплывающие одна на другую буквы. Вместо волос на затылке темнела типографская краска. И все же остались на этой голове и глаза, и нос и уши, и тоненький рот.
И Серёжа узнал - это была очень изменившаяся, сжавшаяся, но все же Митина голова.
Серёжа спросил, едва сдерживая вопль ужаса:
- Ведь ты - мой младший брат Митя?
И существо ответило своим сильно искажённым голосом:
- Да - это я.
И вновь Серёжа переборол себя, и не бросился бежать от этого неизъяснимого, чудовищного, а спросил:
- Но что же с тобой стало?
Тут шея его книгообразного брата резко вытянулась на полметра вверх, и, скрипнув, развернулась на 180 градусов. И "Митя" проскрежетал:
- Она снова бежит сюда! Она ищет меня! И нам надо прятаться! Скорее-побежали!
И вот тонюсенькие ножки Мити задвигались с огромной скоростью - и его прямоугольная фигура понеслась по коридору с ледяными стенами, сводами и потолком. Серёжа едва успевал за ним.
Во многих местах выступали или свешивались сосульки, такие острые, что столкновение с ними было равносильно столкновению с копьём. Серёжа изворачивался между ними, скользил, а когда уже невозможно было устоять на ногах, то хватался за остроугольные жгущие холодом плечи младшего брата.
А сзади доносилось какое-то невнятное, безумное бормотание, скрежет и глухие удары. Оттуда волнами налетал ледяной ветер - и страшно было оглянуться. Казалось, что чьи-то когти тянуться и вот-вот вцепятся в Серёжино плечо.
И Серёжа простонал:
- Спрятаться бы нам где-нибудь...
Книгообразный "Митя" свернул в боковой коридор. Серёжа не проскочил мимо, только потому что накрепко вцепился в его плечи.
Потом было ещё много коридоров, неожиданных поворотов, лестниц, зал, туннелей... У Серёжи не было сил бежать дальше. Казалось ему, что вся Земля изъедена изнутри этим ледяным лабиринтом, и они уже несколько раз обежали все закоулки этого лабиринта. Серёжа больше не слышал звуков преследования. Впрочем, может быть, дело было в том, что кровь бешено бабахала в его висках, заглушала иные звуки.
И Серёжа простонал:
- Всё, Мить, я больше не могу. Давай, остановимся.
"Митя" остановился и произнёс:
- Она где-то рядом. Я её чувствую. И она нас чувствует, ищет нас.
- Кто такая эта "она"? - спросил отдуваясь, выдыхая густые белые клубы, Серёжа.
- Она - это ведьма, о которой я говорил ещё когда мы ехали на дачу, - ответил Митя.
- Ну да. Теперь то и я верю, что она существует...
Серёжа, ожидал увидеть крадущуюся к ним страшную костлявую старуху, но пока что ничего кроме высвеченных тёмно-синим маревом ледяных стен не было видно.
Вновь обернувшись к "Мите", Серёжа отметил, что тот значительно уменьшился в росте и теперь едва доставал Серёже до пояса.
- Мить, что с тобой случилось? Как я тебе могу помочь?
Из крошечной, не больше грецкого ореха головы, раздался тоненький, свистящий голосок, который словно книгу читал:
- Ничего ты мне помочь не можешь. И сам зря сюда спустился. Теперь и тебе не избежать такой участи... А из того, что со мной было, я немногое помню. Сидели мы с тобой на даче в одной комнате, а надо было бы и за руки держаться. Тогда бы и не разлучила нам ведьма. Но она схватила меня. Так холодно было, что сердце моё перестало биться. И всё же каким-то образом я видел и то, как она меня по лесу несёт, и как потом в подземелья спускает. Тут у неё в услужении и магия, и что-то похожее на приборы учёных. Очнулся я от лютого холода. И этот холод уже не внешним был - он по моим венам растекался. Гляжу - оказывается, подвешен я между ледяным потолком и ледяным полом. К телу моему какие-то трубки тянутся, прямо в вены входят, кровь мою выкачивают, а вместо неё вгоняют светящуюся синевой жидкость... Ну вот как дымка, которая эти подземелья освещает, но только более густая...
Всё это время Серёжа глядел на "Митю" и все не мог привыкнуть к тому, что его брат имеет теперь такое нечеловеческое обличье. И всё это время "Митя" продолжал уменьшаться, а голосок его становился всё более тонким, и Серёже приходилось наклоняться, чтобы разобрать, о чём он говорит:
- ...Ведьма копошилась в соседнем помещенье, не ожидала, что я очнусь так рано. Тут гляжу - тело моё начинает изменяться, принимать форму книгу. Из-за этих изменений одежда на мне затрещала. Уж и не знаю, как я со страху не закричал, но зато начал дёргаться - трубки выскальзывали из моих вен, но ни из трубок, ни из вен ничего не вытекало, так как жидкость сразу застывала. Так я освободился, плюхнулся на пол и, несмотря на то, что тело моё продолжало изменяться, побежал. Ноги мои стали железными, и грохот от них поднимался немалый, так что ведьма услышала меня. Началась погоня. Но ещё прежде чем я выскочил из той залы - заметил, что на столе лежала высокая стопка книг, на обложках и на корешках которых было написано "Леденая книга", Тогда я ещё не знал, что и мне предстоит в такую книгу превратиться. Но теперь понимаю, что все те, увиденные мною книги, прежде тоже были людьми. Ведьма превратила их в книги, но зачем ей это понадобилось - не знаю. Так я бежал по ледяным коридорам, сам не зная, куда, а тело моё продолжало меняться. Вот увидел я ведущую вверх лестницу, побежал по ней. Ведьма не отставала. От неё исходили порывы ветра столь сильные , словно это был ураган. Один раз она достала до меня когтями, вцепилась в одежду, и без того уже изодранную такими трансформациями - налетел ветер и унёс обрывки...
- Да, я нашёл рукав твоей клетчатой рубашки. Мне показалось, что он испачкан кровью. Может, именно из-за этого я и прорвался сюда...
- Лучше бы не находил, лучше бы не прорывался, - пропищал Митя. - Ну а что касается крови, то да - действительно была кровь - она брызнула, когда я освобождался от тех трубок в ведьмином логове. Наверное, во мне и сейчас ещё осталась чуточка человеческой крови, но больше всё-таки этой колдовской жидкости, из-за которой я превращаюсь в книгу... А рассказывать то больше особо и нечего. Добежал я почти до самого верха той лестницы, а там - стена. Возле той стены меня ведьма и схватила, вниз потащила. Уже возле той залы с книгами я умудрился вывернуться и хорошенько её лягнуть. Она этого не ожидала и выпустила меня. По той лестнице наверх я больше не побежал, зато ведьма именно туда припустила...
- Ага, а я как раз наверху был, в норе, и услышал, как она скреблась, - молвил Серёжа, и воскликнул горестно. - Митя, а ведь ты уже совсем крошечным стал!
Теперь Митя был не больше обычной книги, из которой, правда, ещё выглядывала голова-горошина, и похожие на спички ручки и ножки.
Едва слышный писк уловил Серёжа:
- Она уже здесь! Тебе не убежать от неё!
После этого и голова и ручки и ножки втянулись внутрь книги. И если бы Серёжа не подхватил её, то упала бы книга на пол.
Волны ледяного ветра били Серёжу в спину, он едва держался на ногах, но, в то же время и пошевелить ногами был не в силах. По-крайней мере, руки ещё слушались его. Он пошарил в карманах и там нашлась ручка, с которой он вообще редко расставался.
Он распахнул книгу на середине, и быстро, размашисто начеркал:
"Мы в этих книгах! Спасите!"
Он ещё успел захлопнуть книгу, а в следующее мгновенье ледяной коготь ведьмы вцепился ему в плечо.
* * *
Виктория Воронова жила в том же городе, в котором жили и Серёжа с Митей. Но раньше Виктория ни разу с ними не встречалась, что и не удивительно, так как город, в котором они жили, был огромным мегаполисом Москвой, в котором людей столь много, что они всю жизнь могут ходить по одним и тем же многолюдным улицам и ни разу друг с другом не встретиться.
Виктория была Серёжиной ровесницей, и, также как и Серёжа, сочиняла стихи, короткие рассказы и любила гулять по лесу.
Но в эти ноябрьские дни она, хоть и тосковала по природе, а из города не вырывалась. Все же путешествие на дачу показалось бы ей через чур экстремальной затеей. И она, тоскуя, сидела дома, читала книги, занималась творчеством.
Наступил третий день после того как Серёжа и Митя отправились на дачу. И хотя за всё это время они так ни разу и не воспользовались сотовым телефоном, родители ни очень то за них волновались. Родители работали, смотрели телевизор, и заверяли себя в том, что с их чадами всё хорошо.
Тем более, ничего не знала про Серёжу и Митю Виктория. Но в тот третий день от начала их злоключений, обнаружила, что все те книги, которые были в её доме, и которые она хотела прочитать - уже прочитаны. Сидеть без чтения Виктории совсем не хотелось. Также не хотелось брать старые издания в библиотеке. А хотелось ей почитать что-нибудь из последних бестселлеров.
И поэтому, взяв определённую сумму из денег, которые родители оставили ей на карманные расходы, Виктория отправилась в книжный магазин.
Сколько же там было новинок! Если все их читать, даже в быстром ритме, то и целого года Виктории не хватит. А к окончанию этого года ещё в десять раз больше книг выпустят...
Глаза Виктории разбегались. Она переходила от стеллажа к стеллажу, брала то одну то другую книгу, перелистывала их, читала наугад фразы, и, если прочитанная фраза и внешний вид книжки ей нравились, то Виктория брала новинку, а потом, правда, часто возвращалась и ставила выбранные книги на место, так как уж очень много их набиралось и у Виктории могло просто не хватить денег...
Девушка чувствовала, что уже слишком много времени провела в книжном, и, несмотря на соблазн продолжить чуть ли не ритуальные хождения между стеллажами, собралась идти к кассе.
Но тут какая-то неизъяснимая сила потянула её к самому дальнему, стоящему в тени стеллажу. Вообще в магазине было много покупателей, но в этот закуток они заглядывали редко.
Остановилась Виктория возле стеллажа, и тут почувствовала, будто с нижней полки рванулся поток ледяного воздуха - словно иголками её ноги исколол. Девушка вздрогнула, но не отпрянула. Не страх, а любопытство испытывала она.
И вот присела и увидела, что на полке стоят книжки с одинаковыми синими корешками, на которых готическими буквами ледяного цвета было напечатано название "Ледяная книга".
Виктория медленно, едва прикасаясь, повела по корешкам ладонью. Она чувствовала интригующий, невозможный в этом помещении холод, а когда прикрыла глаза, то увидела толщи льда, в которых двигалось что-то, и сами эти льдины приближались, уже почти надавливали на неё.
И вдруг среди этого гипнотического, завораживающего действа - резкий и острый, словно сабельный удар, крик:
- Спаси нас!
Виктория сразу раскрыла глаза. В голове все ещё звенел этот крик, и девушка едва справилась с желанием убежать подальше. Все же кто-то, пусть и таким необычным способом, взывал к ней, просил о помощи, и она отметила ту книгу, на которой остановилась её ладонь, когда она услышала книг.
И вот она выхватила книгу с нижней полки стеллажа, и, чувствуя исходящий от неё холод, всё же прижала книгу к груди, словно бы так желать согреть и ободрить того или тех неведомых, кто взывал к ней.
- А с книгами неоплаченными нельзя ли поаккуратней? - строгий голос работницы магазина заставил Викторию обернуться.
И она увидела, что те книги, которые она выбрала прежде, выпали из её рук, и теперь небрежно раскиданы по весьма грязному полу.
И Виктория, которая вообще-то была совсем не пугливой, теперь испугалась, что "Ледяную книгу", которую она по прежнему прижимала к груди и которая, и страшила, и притягивала к себе - что эту книгу у неё отберут. Поэтому девушка поспешила пробормотать извиняющимся тоном:
- Я их сейчас соберу и в кассе всё оплачу.
Но работница магазина уже не слышала её, так как отошла в сторону.
Ну а Виктория быстро собрала рассыпавшиеся по полу книгу. Получилась весьма солидная стопка. Этой стопкой прижимала девушка к груди "Ледяную книгу" и, чувствуя, что вся стынет, поспешила к кассе.
Продавщица начала считывать ярлыки с книг. Виктория с тревогой следила за табло на кассе - как возрастает там сумма. Виктория помнила, сколько у неё с собой денег и тревожилась о том, что их не хватит на "Ледяную книгу", которая лежала последней. Так и есть - оставалось ещё сосчитать информацию с "Ледяной книги", а в распоряжении Виктории оставался всего один рубль. Девушка чуть не застонала от досады...
Но нет - она была готова отказаться от всех иных книг, но только не от этой, дрожь вызывающей "Ледяной книги".
Но тут продавщица сосчитала информацию, и проговорила изумлённо:
- А стоимость всего один рубль...
Она повертела в руках "Ледяную книгу" и сказала вполголоса, задумчиво:
- Издана так хорошо, но холодная, словно из льда её вырезали. А цена в рубль... не бывает ведь сейчас таких цен.
Продавщица ещё раз сосчитала информацию, и вновь оказалось, что цена "Ледяной книги" всего ли один рубль. Продавщица думала над тем, звал ли кого-нибудь из технического отдела - разбираться с этой невероятной ценой, а за спиной Виктории быстро выросла очередь, и кто-то даже проговорил нетерпеливо:
- А нельзя ли побыстрее?
Виктория так разволновалась, что даже чувствовала головокружение. Ей хотелось схватить "Ледяную книгу" и бежать из магазина, чтобы никто не отобрал у неё эту драгоценность. Продавщица наконец приняла решение и назвала ту сумму, которую показывало табло на кассе. Виктория сразу отдала все деньги, которые у неё были с собой, и их как раз хватило в притык.
Все книги, кроме "Ледяной" Виктория запихала в сумку, а "Ледяную книгу" она поместила во внутреннем кармане своей куртки, поближе к сердцу. И вот она побежала по улице. В спину ей бил, словно подстегивал, студенистый ноябрьский ветер, нёс липкие снежинки, которые ложились на асфальт грязью.
Редкие прохожие останавливались, и с удивлением смотрели на эту красивую, бледную девушку, которая неслась так, будто решила завоевать Золотую медаль на Олимпийских играх в беге на короткую дистанцию.
А Виктории казалось, что кто-нибудь непременно попытается отнять у неё "Ледяную книгу" и хотелось бежать ещё быстрее, чтобы оказаться дома, в безопасности.
* * *
И вот Виктория прибежала в свою квартиру, закрыла на замок дверь и часто и глубоко дыша прошла в свою комнату. Казалось бы, в это время никого помимо неё дома не было (родители работали, а бабушка с дедушкой вообще жили в другом городе), и всё же чувство того, что она не одна, и что привела с собой незнакомого человека, не оставляло Викторию.
Забыв обо всех приобретённых книгах, кроме "Ледяной книги", Виктория вынула её из своей куртки и положила перед собой на стол.
Только теперь посмотрела девушка на обложку, такую же синюю как и корешок. Рисунка на обложке не было, зато морозом светились и кололись крупные буквы "Ледяная книга". И ещё, приглядевшись, Виктория в самом углу обложки заметила имя автора: Дмитрий Ворон. Нет - о таком авторе она прежде ничего не слышала, хотя определённое сходство с её фамилией (Воронова) было заметно. Не знала она, что фамилию Ворон носили и Митя (он же - Дмитрий) и его старший брат Серёжа.
Виктория положила ладонь левой руки (потому что она была ближе к сердцу ) на обложку и, прикрыв глаза, стала прислушиваться к своим чувствам.
Из тишины, из небытия возник полный мистической тайны вой студеного ветра, и ведь не просто этот ветер выл, а чудилось, будто звучит в нём чей-то - чуждый, непонятный и все же манящий к себе.
Виктория сидела за столом, с рукой, положенной на обложку, и если бы не дрожь, которая сотрясала всё её тело, то можно было бы подумать, что она вообще спит. Но вдруг девушка вскрикнула и отдёрнулась от стола с такой силой, что стул, на котором она сидела, перевернулся, и Виктория самым нелепым образом, закинув вверх ноги, повалилась на пол.
Причиной этого рывка послужил пронизывающий, отчаянный вопль, который никто кроме Виктории не слышал:
- Спаси!!
Вновь этот крик прозвучал в сознании девушки, и всё же она была уверена, что источником его является "Ледяная книга".
Виктории пришлось перебороть сильный страх. Она подошла к столу, и, склонившись над книгой, спросила шёпотом:
- Кто ты?
Вновь завыл холодный ветер, но уже не в книге, а, словно бы вырвавшись на волю, за окнами. Виктория проверила, плотно ли закрыты окна, и вернулась к столу с твёрдым намерением больше не дёргаться, а изучить "Ледяную книгу" до конца.
Но каково же было удивление девушки, когда она увидела, что книга раскрыта посередине, тогда как Виктория помнила, что она так и не поднимала обложки.
И первое, что она прочла на это этой странице, были слова, начерканные размашисто и криво: "Мы в этих книгах! Спасите!"
В иное время такая надпись показалась бы Виктории бессмысленной. Но зато после пережитого она верила в самые невозможные вещи, и даже в то, что в книге действительно был заключён кто-то живой.
Девушка дотронулась до этих букв пальцем - ощущение было такое, будто до инея она дотронулась, повела пальцем и буквы исчезли.