Щербинин Дмитрий Владимирович : другие произведения.

Сын Ведьмы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  Глава 1
  "Старая Глухомань"
  
  - Нет, ты только посмотри, какое дерево жуткое!
  - Бр-р-р, действительно, неприятное.
  - Да, ты что, Саша, говоришь: "неприятное"?! По-твоему оно просто "неприятное"?! А, по-моему - это самое жуткое из всех деревьев, какие я когда-либо видела. И, даже не правильно я сейчас сказала: все деревья, которые я прежде видела - очень даже приятные, а это именно жуткое. Я даже и породы его определить не могу. А ты?..
  Но тут в этот весьма напряжённый диалог вступил ещё и третий голос:
  - Слушайте, Анька, Сашка, я есть хочу! Ужинать! А потом спать, потому скоро ночь!
  Все эти слова были произнесены рядом с одним, действительно жутким деревом. Присутствовало три человека: два брата и их сестра. Аня была самая старшая из всех, ей исполнилось двенадцать. Её брат Саша был на год младше. Ну а самого младшего звали Гошей, и ему едва исполнилось семь.
  Все трое были одеты просто, по-походному. И у всех троих за спинами были рюкзаки. Если взглянуть на то, что их окружало, то можно было увидеть однообразную, холмистую местность. Причём холмы, хоть и не слишком высокие, стояли так, что обзор ограничивался на двести, а самое большое на триста метров.
  И, кроме этих троих ребят, ни одного человека не было видно. В течение нескольких часов до этого они шли, и в течение нескольких часов им не повстречалось ни одного человека.
  Как же получилось, что трое ребят попали в эту пустынную местность? Быть может, у них были плохие родители, которым было наплевать на своих детей? О, нет - родители у них были очень даже хорошими, и всячески пеклись о своих чадах.
  И прежде каждое лето они вместе ездили в деревню Соловьёво, где жили в домике, оставшемся им от прабабушки Анастасии. Ведь так приятно проводить лето на свежем воздухе, а не в раскалённой, пахнущей бензином Москве!
  Но в этом году и отец и мать были перегружены по работе, и, как ни старались, должны были задержаться ещё на четыре дня. А погода была как раз прекрасной для купания, и невыносимой для сидения в бетонной московской квартире. В общем, ребята уговорили своих родителей, что первыми поедут в деревню, и поживут там без них три дня.
  Состоялся семейный совет, на котором было принято важное решение: ребят отпускали в деревню. Затем им была прочитана огромная и нудная лекция, о том, как надо себя вести, и чего надо опасаться.
  Поезд отходил в два часа ночи, от одного из Московских вокзалов. Родители разместили своих детишек в купе, а сами остались на перроне. И вот поезд тронулся и застучал, задрожал, отмеривая бессчётные, убегающие назад рельсы и шпалы.
  И ребята заснули. Причём очень даже крепко заснули...
  И спали бы они долго, если бы утром их не разбудила проводница, которая, кстати, тоже была весьма заспанной. Она осведомилась:
  - Вам ещё не выходить?
  - А какая сейчас станция будет? - спросила Аня.
  - "Старая Глухомань", - зевнула проводница.
  Ребята переглянулись...
  Вообще-то им нужна была станция "Предпустынье", а "Старая Глухомань", была следующей за "Предпустыньей" станцией, и никогда прежде до "Старой Глухомани" они не доезжали.
  Но вот они быстренько посовещались, и решили, что вышло замечательное, по сути своей приключенье. Им представился шанс попутешествовать. Пройти одну станцию назад, посмотреть эту отдалённую от Москвы местность.
  Они не боялись заблудиться. Во-первых, поблизости была железная дорога, а во-вторых, у них был компас.
  В общем, они поблагодарили проводницу, и ещё успели попить чая. Но вот и станция "Старая глухомань".
  Хотя, какая ж это станция? Просто платформа: старая, грязная и растрескавшаяся. Поблизости от платформы было несколько деревянных скособочившихся домиков, но в них, похоже, никто не жил.
  И единственные, кто вышли на эту платформу были Саша, Аня и семилетний Гоша. Поезд уехал дальше, и на ребят нахлынула мёртвая тишина.
  Аня поёжилась и сказала:
  - Какое унылое, жуткое место...
  И, хотя Саша чувствовал то же самое, он заявил:
  - Я бы сказал, что здесь загадочно.
  - Пошли отсюда поскорее! - взмолился Гоша.
  И они пошли. Сначала шагали так, чтобы была видна железная дорога, но потом им это весьма надоело. Во-первых, из-за однообразия, во-вторых - из-за жары. Ведь Солнце пекло немилосердно, а поблизости не было заметно ни одного источника влаги.
  Вот они и подумали, что среди холмов найдут какое-нибудь озерцо. Но ошибались: ни озерца, ни ручейка, ни даже какой-нибудь лужи им так и не попалось. Хорошо ещё, что в их рюкзаках имелся изрядный запас соков. Эти соки они не только пили, но и лили на свои перегретые головы.
  - Да какое здесь озеро! Здесь, похоже, вообще воды нет, и дождь сто лет не шёл! - ругался Саша.
  - Да, со влагой здесь явно проблемы, - вздыхала Аня. - Трава здесь жухлая...
  Но слова "трава" было слишком сильно сказано. Это были какие-то жалкие, бесцветные и иссушённые ростки, которые с трудом выглядывали из растрескавшейся, безводной почвы.
  Потом, уже много после полудня, Аня сказала:
  - Надоело с холма на холм ползать. Так что возвращаемся к железной дороге.
  Но легче было сказать, чем сделать. Хотя им казалось, что они точно знают, в какой стороне должна была быть железная дорога, они, двигаясь в ту сторону, так ни до какой дороге и не добрались.
  Зато им запомнился чёрный камень, который, словно гнилой клык великана выступал из безжизненной земли.
  Ребята хотели посидеть в тени, но от камня исходил такой жар, что они поспешили ретироваться.
  А через ещё часов, вконец измученные, вернулись к тому же самому камню. Аня застонала и рухнула на землю. Причём при её падении взвилась пыль. Девочка простонала:
  - Всё... я больше не могу... Мы заблудились! Мы ходим по кругу!
  - Но у нас же есть компас, - произнёс Саша.
  Гоша в том разговоре участия не принимал. До этого он хныкал, а теперь потихоньку допивал остатки сока из своего рюкзака.
  ...Как вскоре выяснилось, от компаса не было никакого прока. Стрелка показывала некое направление, но потом сама собой начинала оборачиваться, и вскоре положение полюсов сменялось на противоположное. А иногда стрелка и вовсе начинала крутиться, словно пропеллер у вертолёта. Потом, вдруг резко останавливалась, и начинала раскручиваться в противоположную сторону.
  - Кажется, это называется магнитной аномалией, - сказал Саша. - Здесь под землей много магнитной руды, вот она и влияет так на наш компас.
  - Нет, это не магнитная аномалия, - мрачно заявила Аня. - Если бы здесь были магниты, то компас просто показывал бы неверное направление, а он мечется, словно сумасшедший.
  - Но если здесь не магнитная аномалия тогда что же? - спросил Саша.
  - Не знаю, - шепнула Аня, и голос её дрогнул. - Правда, не знаю...
  И тут подбежал, и затряс их за рукава Гоша. По его щекам катились слёзы, он лепетал:
  - Мне страшно!..
  - Ну, ничего. Всё будет хорошо, - попыталась утешить его Аня, но ей и самой было очень страшно.
  До самого вечера они блуждали. А к вечеру солнце усмирилось, стало даже чуточку прохладно. Но это не принесло им никакой радости.
  А потом, когда они поднялись на очередной холм, Гоша указал в открывшуюся перед ними лощину, и закричал громко:
  - Дерево! Дерево! - и бросился вниз.
  Саша и Аня поспешили за ним, но первая вспышка радости уже прошла, и Аня говорила:
  - Это мёртвое дерево... это... ядовитое дерево... это адское дерево...
  И закричала:
  - Гоша не подходи к нему! Это опасно!
  Но Гоша уже и сам увидел, что это за дерево, и остановился. Он поник плечами и пролепетал:
  - Мне страшно.
  В Гошиных глазах вновь заблестели слёзы.
  
  * * *
  
   Вот почему Саша, Аня и Гоша оказались в двадцати шагах от чёрного дерева. Причём Гоша прятался за спиной у своего брата, и только выглядывал оттуда испуганно.
   А дерево действительно было жутким. Ствол был угольно чёрным. Бессчётные трещины покрывали дерево, и казалось, что - это уже не древесная кора, но покрытая морщинами старческая плоть. А что касается ветвей, то они, кривые, резко и неестественно выворачивающиеся, весьма напоминали руки и ноги каких-то страшных полулюдей. А вместо листьев из ветвей торчали шипы. Но от чего действительно бросало в дрожь, так это от верхней части дерева. Там, где две широкие ветви, подобно двум рукам, резко расходились в стороны. Так вот: между этими ветвями из древесной плоти выступал нарост, напоминающий кошмарную голову.
   Гоша, который первым это дерево увидел, и с таким радостным криком бросился к нему, теперь тянул Сашу и Аню прочь, и хныкал:
  - Ну, пойдёмте же отсюда поскорее. А то ночь наступает...
  Огромный шар солнца уже скрылся за верхушкой ближайшего холма. Небо стало алым, но и алый свет темнел...
  - Гоша прав, уходить надо, - молвила Аня.
  - Ага, - кивнул Саша, и вдруг сказал. - Смотрите-ка...
  Он сделал несколько шагов к дереву.
  - Не ходи туда! - крикнула Аня.
  И хотя Саше было очень страшно, он ответил:
  - Ничего со мной не случится. Ведь это всего лишь дерево...
  И тут вздрогнули, и заскрежетали чёрные ветви. Причём - ветви передёрнулись все разом, словно бы дерево, пробуждаясь от дневного сна, потянулось.
  - Саша, ну я прошу тебя, пойдём отсюда! - взмолилась Аня, и в глазах её заблистали слёзы.
  Саша подошёл к дереву почти вплотную. Там он присел на корточки, и вымолвил:
  - Смотрите. Земля-то разрыхлённая. Не так давно сюда что-то закапывали.
  - Ну, Саша, я очень-очень тебя прошу, пойдём. И только не вздумай копать, - приговаривала Аня.
  Но Саше не послушал свою сестру. Он погрузил руку в разрыхлённую почву, и тут же наткнулся на что-то жёсткое, и такое холодное, что невольно отдёрнулся и вскрикнул.
  Аня тоже тихо вскрикнула, и прикрыла рот ладонью. Гоша уткнулся лицом в руку сестры, и не смел повернуться.
  Наконец Аня спросила тихо:
  - Что там?
  - Не знаю, - шёпотом отозвался Саша.
  - Ну не знаешь, так и не надо тебе знать, - приговаривала Аня.
  - Почему это не надо? А может там клад, - заупрямился Саша.
  И Саша быстро начал разрывать руками рыхлую почву. И вновь он прикоснулся к чему-то жёсткому и леденистому. Аня всё пыталась его отговорить, но он упрямо продолжал работать.
  И вот появилась некая чёрная, гладкая доска.
  - Так, так, кажется, есть, - доложил он.
  - Саша, прекрати! - вскрикнула Аня.
  Но Саша продолжал копать: ведь ему мнилось, что там действительно клад. Потом он вдруг остановился, отпрянул, и вымолвил упавшим, глухим голосом:
  - Это не клад. Это - гроб.
  И тут Гоша взвизгнул:
  - Не надо! Не открывай гроб!
  Саша помотал головой, и вскочил на ноги. Он приговаривал:
  - Да за кого вы меня принимаете? Конечно, я не стану его открывать. Ладно-ладно, вы правы, ребята, пойдёмте отсюда скорее...
  Только он это вымолвил, как всё дерево, от самых своих корней и до верхних ветвей начало шевелится, и издавать скрежет и стон, от которого кровь стыла.
  И тут стало холодно. Если до этого в воздухе ещё чувствовались некие осколки раскалённого дня, то тут совершенно ничего ни только от жара, но и от тепла не осталось.
  Ребята пятились от дерева, и не смели повернуться к нему спиной. Гоша, который вцепился в Анину руку, вдруг пролепетал:
  - Здесь есть кто-то помимо нас.
  - Нет здесь никого! - Резко выговорил ему Сашу, хотя он и сам чувствовал то же, что и его младший брат - поблизости был некто или нечто. И именно от этого, неведомого и исходил такой холод.
  В лощине стремительно темнело. Причём центром разрастающегося мрака служило жуткое дерево. Оно плодило густые тени, которые расползались в стороны. Но, казалось, что это не тени, а само дерево разрастается.
  И вот они не выдержали: повернулись к дереву спинами, и побежали. И, когда оказались на вершине холма, то всё-таки обернулись. Теперь вся лощина, словно дёгтем, была заполнена чернотой...
  - Там есть что-то... Оно идёт за нами... - всхлипывал Гоша.
  - Да никто за нами не идёт! - резко сказал Саша.
  - Пойдёмте, - тянул их за руки Гоша.
  И они очень быстро пошли. Почти даже побежали...
  
  * * *
  
   Вскоре поднялся туман. Он был густым, но не тёмным или серебристым, как следовало бы ночью, а тёмно-оранжевым. Ребята шли, взявшись за руки, так как боялись потеряться. Ведь, на расстоянии двух шагов любой предмет полностью растворялся в тумане.
  - Почему туман оранжевый? Откуда исходит этот свет? - шёпотом спросила Аня.
  - Не знаю. Странное явление, - тоже шёпотом ответил Саша.
  Они прошли ещё немного, и тогда Аня вымолвила:
  - У меня ноги болят. И я очень устала. Куда нам дальше идти? Может, здесь всё-таки остановимся?..
  - Ладно, - согласился Саша, который тоже очень устал.
  И вот они остановились. Аня и Саша сняли свои рюкзаки, а вконец измученный Гоша даже и рюкзак снимать не стал: повалился на него, словно на кровать.
  Если до этого ребята шли, и слышали, как хрустит под их ногами иссушённая, почти мёртвая трава, то теперь они сами не порождали никаких звуков, и поняли, что их окружает мёртвая тишина. Ни единого звука, ни единого шевеления.
  - Как здесь напряжённо, как жутко, - пролепетала Аня. - Хотя я очень устала, я не смогу заснуть. И я даже глаза боюсь закрыть, потому что кажется мне: только глаза закрою, и набросится оно... Нет, лучше даже и говорить об этом...
  И они больше ничего не говорили. Но и не отдыхали ребята. Их нервы были напряжены: они слушали тишину, и ждали чего-то.
  И вот услышали скрежет. Аня впилась в Сашину руку. Гоша впился в Анину руку. Аня зашептала:
  - Ведь это дерево так скрипело.
  - Ну и что? - спросил Саша.
  - Бежим, - всхлипнул Гоша.
  - А куда бежать то? - вымолвил Саша. - Ведь я даже и не понимаю, откуда этот скрип исходит.
  И действительно: казалось, что скрип исходил со всех сторон. И тут вновь стало очень холодно.
  Гошины глаза округлились, он побледнел и пролепетал:
  - Оно здесь!
  И тут подул ветер. Оранжевый туман взволновался, пошёл волнами, и вдруг расступился, образуя арку. В этой арке двигался, тоже сотканный из тумана, чудовищный лик. Это был тот самый лик, который ребята уже видели в верхней части дерева.
  - А! - вскрикнула Аня, и прикрыла ладонью рот - её била крупная дрожь.
  - Спасите меня, пожалуйста! - взмолился маленький Гоша.
  И тогда ребята побежали прочь. Причём Сашин и Анин рюкзаки так остались на земле. Зато Гошин рюкзак по-прежнему был с ними. Правда, он весьма отягощал продвижение. Так что Саша и Аня подхватили своего брата за руки, и тянули за собой.
  И долго они так бежали. Очень устали. Ноги их гудели. Они часто спотыкались, едва не падали, но всё же продолжали бежать...
  А потом наткнулись на ветхую деревянную ограду. Это даже и не забор был, а редко воткнутые в землю кривые, плохо обработанные палки, к верхней части которых крепились такие же палки.
  - Ведь это люди сделали, - выдохнул, запыхавшийся Саша.
  - Мне бы очень хотелось верить, что люди, - ответила Аня.
  - Ну, а если не люди, то кто же? - спросил Саша.
  - Не знаю, но я уже не в чём не уверена...
  - Пожалуйста, давайте где-нибудь остановимся. Я очень устал, - признался Гоша.
  - Надеюсь, что за оградой мы найдём какое-нибудь строение, - вымолвил Саша.
  И вот они перебрались через это жалкое подобие заборчика и зашагали дальше. Из тёмно-оранжевого тумана выплывало некое подобие грядок и даже дорожек, но всё это было ветхим и заброшенным.
  - Давно здесь людей не было, - произнёс Саша.
  А потом туман перед ними вдруг стал совсем чёрным.
  - Там есть что-то, - шепнула Аня.
  - Да я и сам вижу, - напряжённо отозвался Саша.
  Следующие несколько шагов дались им с большим трудом. Они опасались, что увидят дерево, но увидели стену дома.
  
  
  
  
  
  Глава 2
  "Дом Ведьмы"
  
   Брёвна, которые составляли дом, были такими же чёрными и растрескавшимися, как и дерево. И поэтому казалось, что это не древесина, а куски старческой, сморщенной плоти.
  - Нам нечего здесь делать, - прошептала Аня. - Пойдём отсюда...
  - Да, ты права. Ничего хорошо мы здесь не найдём, - шёпотом отозвался Саша.
  Он говорил шёпотом потому, что боялся, что нечто присутствующее в доме, или даже сам дом может их услышать.
  Но они не успели и шага от этой стены сделать, как услышали заунывный вой. Этот звук едва-едва до них донёсся, но всё же они определили, что источник его был где-то за их спинами, откуда они пришли.
  Тогда Аня поникла плечами и вымолвила:
  - Не имеет смысла и дальше бегать в этом тумане, потому что оно, чем бы оно ни было, всё равно нас найдёт. Конечно, мало вероятности, что мы сможем укрыться в этом доме, но всё же давайте попробуем...
  И вот они побрели вдоль стены. Окна оказались закрытыми ставнями, так что невозможно было заглянуть внутрь.
  Но вот и крыльцо.
  - Дверь, наверняка заперта, - прошептала Аня.
  - Хорошо, если так, - подал голос Гоша. - Тогда мы бы не пошли в этот дом. Ведь там внутри нас ждёт смерть.
  - Помолчи, и без тебя тошно, - попросил его Саша.
  По скрипучим ступеням взошли на крыльцо. Саша дотронулся до ручки двери, осторожно толкнул её. И дверь просто невыносимо, оглушительно заскрипела, и медленно раскрылась.
  Ребята, сцепившись за руки, стояли на пороге, и глядели внутрь дома. А внутри было темным-темно. И только благодаря тёмно-оранжевому свечению, которое наполняло туман, увидели они небольшой участок тёмного, растрескавшегося пола.
  Целых пять минут простояли они на пороге, и не смели шагу сделать. А потом вновь услышали заунывный вой, который пришёл опять-таки из тумана, но в этот раз прозвучал уже значительно сильнее.
  - Что же так и будем стоять? - спросил Саша.
  - Нет, не пойдём туда, - взмолился Гоша, и потянул их назад.
  - Есть здесь кто-нибудь? - спросила у дома Аня, но, конечно, никто ей не ответил.
  - Да у меня же зажигалка есть! - хлопнул себя по лбу Саша, и достал из кармана зажигалку.
  И вот маленький газовый огонёк затрепыхался у Саши в руках. Но всё же, от одного взгляда на этот огонёк, становилось уже не так страшно.
  И они переступили через порог. Сделали несколько шагов по насторожённо поскрипывающему полу, и тогда дверь за их спинами вдруг взяла да и захлопнулась.
  
  * * *
  
   Хотя зажигалка, которую Саша сжимал в своей трясущейся руке, не потухла, но света, который она источала, было слишком мало.
  - Не отходите от меня, - прошептал Саша.
  - Да мы и так не отходим, - молвила Аня.
  А Гоша ничего не ответил - он просто трясся от страха.
  Они сделали несколько шагов, а потом Саша уткнулся в что-то. От неожиданности он вскрикнул. И тут же раздался ещё какой-то сторонний звук.
  - Что там? - спросила Аня, и тут же прикусила губу, потому что боялась закричать.
  - Так сейчас...
  Саша выгнулся вперёд, и, благодаря робкому свету зажигалки, всё-таки увидел, что они уткнулись в стол.
  Он так и сказал:
  - Это всего лишь стол...
  - Здесь, помимо нас, есть и ещё кто-то, - простонал Гоша.
  - Прекрати, - потребовал Саша.
  Но Гоша никак не унимался. Дрожащим голосом говорил он:
  - Когда ты в стол уткнулся и вскрикнул, я точно услышал такой звук... будто... будто. В общем не знаю, с чем его сравнить... но он внутри дома...
  - Гоша, и без тебя тошно, а ты ещё краски сгущаешь, - нахмурился Саша.
  Затем Саша начал водить зажигалкой над поверхностью, и вот воскликнул:
  - Ага, здесь и лампа есть. Сейчас, стало быть, будет свет.
  Конечно, лампа была не электрическая, а масляная. Стекло прикрывшее фитиль, было грязным, но всё же, когда лампа разгорелись, ребята смогли разглядеть помещение, в которое занесла их судьба.
  В коричневом, трепещущем свете увидели они тёмные, испещрённые мелкой вязью рунических знаков стены. С потолка свешивались вырезанные из дерева уродливые фигурки, изображающие толи людей, толи животных. Причём, при полном отсутствии ветра, фигурки медленно раскачивались.
  Из стены выступала громадная тёмная печь, в устье которой были напиханы мшистые дрова. В углу высилась старая, закопчённая столовая утварь. Но, помимо ржавых котлов, имелось и несколько весьма аккуратных, вычищенных тарелок и горшочков, которые стояли на полке.
  - Кажется, вот той посудой недавно пользовались, - молвила Аня.
  - Нам от этого не легче, - вздохнул Саша.
  - Смотрите, там - зеркало, - вымолвил Гоша, и указал в угол.
  Там действительно стояло большое, круглое зеркало. Ребята не заметили зеркало сразу, потому что оно было завешено вуалью, по цвету сливающейся со стенами.
  - Сейчас открою, - сказал Саша, и шагнул к зеркалу.
  Но Аня вцепилась ему в руку и сказала:
  - Нет, не надо.
  - Почему же? - проворчал Саша.
  - А ты будто не знаешь, когда зеркало в доме закрывают.
  - Ну, и когда же?
  - Да когда кто-нибудь умирает.
  - Ну и что же из того?
  - А то, что не следует это зеркало открывать.
  - Да почему же не стоит, если я в него посмотреться хочу?
  - Там ты мертвеца можешь увидеть.
  - Глупости всё это! - заявил Саша, после чего сделал последний шаг к зеркалу и сорвал с него вуаль.
  Зеркало, также как и дом, было очень древним. На поверхности его имелись вмятины и тёмные пятна. Саша увидел своё бледное, испуганное лицо, но вот горницу уже не смог разглядеть. Так что ему казалось, будто он стоит на границе непроглядной и бесконечной тьмы.
  Саша быстро обернулся, и с облегчением констатировал, что он по-прежнему находится в горнице, и что рядом его брат и сестра. Тогда он отошёл от зеркала, и вымолвил:
  - Ладно, давайте внимательнее этот дом осмотрим...
  
  * * *
  
   Оказывается, в этой горнице было аж целых три двери, которые вели во внутренние помещения дома. Две из этих дверей были заперты, но третья открылась. И за этой дверью Саша увидел чрезвычайно узкий, резко изгибающийся в дальней своей части коридор.
  - Эй, идите сюда, - позвал он Аню и Гошу.
  Аня замотала головой, и вымолвила:
  - Нечего там смотреть. Ничего хорошего в этом доме всё равно не найдём.
  Что касается Гоше, то он сидел на лавке, вцепившись руками в стол, и трясся.
  - Ну, не хотите, так и не ходите, - вздохнул Саша. - Я и без вас дом обследую...
  - Саша, нам лучше не разъединяться, - предупредила Аня.
  Но Саша уже шагнул в узкий коридор. Ветхий пол под его ногами негодующе заскрежетал.
  - Ладно, я сейчас с тобой пойду, - вымолвила Аня, а потом чуть слышно добавила. - Только вот сначала зеркало прикрою...
  Дело в том, что всё это время она чувствовала на себе леденящий, злой взгляд. И этот взгляд явно исходил из зеркала.
  Так что девочка подхватила с пола тёмную вуаль, подошла к зеркалу, и... громко вскрикнула.
  Гоша встрепенулся, вскочил из-за стола и глядел на свою сестру испуганными, выпученными глазами. Но Аня не видела своего младшего брата. Она глядела в зеркало, и видела там только свой блеклый силуэт, мрак, и жуткую старуху, которая к ней из этого мрака приближалась.
  И хотя пока старуха была ещё далеко, Аня точно увидела - у старухи был тот самый лик, который произрастал из верхней части чёрного дерева, и который они потом видели в тумане.
  И вдруг старуха раскрыла чёрную, как беззвёздная ночь пасть, и бросилась на Аню. Девочка задрожала, всхлипнула, и успела накинуть на зеркало тёмную вуаль...
  А потом Аня осознала, что она, словно волчок, крутится по полу и стонет. Голова её звенела, тело била дрожь. Но вот подскочил плачущий Гоша, начал трясти её за плечи, и лепетать:
  - Саша кричит! Саше наша помощь нужна!
  Тогда Аня встрепенулась, напряглась. Звон в её голове исчез, и она действительно услышала Сашин крик. Её брат звал на помощь:
  - Спасите меня!.. А-а! Спасите!..
  - Сейчас! - крикнула Аня, и бросилась на этот крик.
  Оказалось, что Саша успел пройти только несколько шагов по узкому коридору. А затем ветхий пол не выдержал, и проломился под ним. Мальчик успел ухватиться за доску, и теперь висел над ней. Доска трещала, выгибалась и в любое мгновенье могла переломиться. Саша взглянул вниз, и не увидел ничего, кроме черноты. Он не знал, какой глубины в этом доме подвал, но ему казалось, что он висит над бездной. К тому же ему мнилось, будто из этой черноты тянется к нему нечто...
  Но вот в коридор заглянула Аня.
  - Где же ты была? - срывающимся голосом простонал Саша. - Помоги мне, скорее.
  - Если я зайду в этот коридор, то пол точно провалится, - молвила она.
  - Так что же теперь делать?.. А-а, сейчас сорвусь... а-а, руки соскальзывают... доска сейчас переломится... нет-нет... я не хочу падать вниз...
  - Саша, сейчас я вернусь, - заверила его Аня, и метнулась обратно в горницу.
  Возле печи был массивный ухват, им то Аня и воспользовалась. Протянула его Саше, а затем, при помощи Гоши вытянула его.
  И вот они измученные, испуганные, вновь оказались в горнице. Уселись за столом. Аня взглянула на свои часы и вздохнула:
  - Хотела бы я знать, сколько сейчас времени, да мои часы остановились.
  - И мои тоже, - вздохнул Саша.
  Гоша взглянул на свои часы, но ничего не сказал. Его электронные часы не остановились, но отсчитывали время раз в сто быстрее положенного.
  Помолчали немного. Слушали, но совсем ничего не было слышно. Однако и напряжение не проходило. И даже наоборот, напряжение нарастало. Они чувствовали - приближается нечто...
  Аня спросила шёпотом:
  - Надеюсь, ты больше не будешь исследовать этот дом?
  - А что? - насторожился Саша.
  - А то, что ничего здесь трогать нельзя.
  - Почему это нельзя?
  - Да потому, что всё здесь проклято, и ты сам на себя проклятье можешь навлечь. Вот ты зеркало раскрыл и...
  Аня остановилась.
  - Ну и что "и"?
  - Лучше об этом даже и не говорить, - напряжённо проговорила девочка.
  - Почему же?
  - Потому что в таком месте об этом и говорить страшно. Может, когда в город вернёмся, тогда скажу.
  Тут захныкал Гоша:
  - В город... я очень хочу в город.. А когда мы вернёмся в город?..
  - Тише ты! - шикнул на него Саша, и вновь обратился к Ане. - Так что же с зеркалом?
  - Нет, я не стану говорить, - упрямо замотала головой Аня.
  - Ну, хорошо. Я сам посмотрю, - Саша поднялся из-за стола и шагнул к зеркалу.
  - Нет, не делай этого, - взмолилась Аня.
  - Ну, тогда говори, что ты там увидела! - потребовал Саша.
  И тогда девочка громко, не помня себя от ужаса, выкрикнула:
  - Ведьму я там увидела! Ведьму!
  А в следующее мгновенье все трое крепко сцепились за руки. Они дрожали и глядели на печь. Точнее - на верхнюю часть печи. Раньше они и не заметили, что там была занавесь. Но при крике Ани эта занавесь сильно всколыхнулась, и с противоположной её стороны раздался шорох и приглушённый удар.
  - Т-там, к-кто ес-сть, - заявил Саша.
  - Надо бежать отсюда! - выкрикнул Гоша, и, вырвавшись, бросился к входной двери.
  Он несколько раз дёрнул за ручку, но дверь оказалась запертой.
  
  
  
  
  
  Глава 3
  "Сын ведьмы"
  
   И вновь Аня, Саша и Гоша сцепились за руки, и смотрели на печь. Саша позвал неуверенным, срывающимся голосом:
  - Эй, есть там кто-нибудь?..
  - Да ты что?! Не зови, - зашипела на него Аня. - Ещё только и звать не хватало. Ведь набросится же...
  - Ну а что теперь делать? - тоже зашипел на неё Саша. - Просто стоять и смотреть на эту проклятую печку, да?
  - Давайте где-нибудь спрячемся, - хныкал Гоша.
  - Негде здесь прятаться, - вымолвил Саша, а потом заявил неожиданно уверенным тоном. - Надо просто подойти и посмотреть, что там...
  И вновь занавесь резко всколыхнулась, и вновь раздался скрип.
  - Да ты что? Даже и не думай, - пролепетала Аня.
  - А ну вас всех, - огрызнулся Саша, и шагнул к печи.
  - Саша, остановись, я прошу тебя! - взмолилась Аня, и повисла у него на плечах.
  Но Саша оттолкнул её, и сделал те последние несколько шагов, которые отделяли его от печи. Протянул к занавеси сильно дрожащую руку, и тут почувствовал, что по его лицу скатываются крупные капли холодного пота. Он весь взмок.
  - У-у, страшно всё-таки...
  Тут Аня вновь начала его отговаривать, и Саша понял, что, помедли он ещё хоть мгновенье, и уже никогда не посмеет совершить задуманное. И тогда он резко отдёрнул занавесь.
  
  * * *
  
   Саша отскочил назад, Аня громко вскрикнула, а Гоша забился под стол, и там, кусая свой кулачок, рыдал. Но Саша отскочил от печи не потому, что он увидел нечто страшное, а просто потому, что ожидал, что кто-нибудь на него набросится. Но никто на него не набросился.
   По ту сторону занавеси высилась груда грязного тряпья.
  Аня спросила:
  - Что же ты и в этом тряпье копаться будешь?
  - Но Оно наверняка там спряталось, - сказал Саша.
  Помолчав немного, он добавил:
  - Впрочем, всё-таки не полезу я туда. Руки боюсь перепачкать, а вот с ухватом...
  И он схватил тот самый ухват, с помощью которого Аня не дала ему упасть в подвал. И он начал ворошить это грязное бельё. Вот уткнулся во что-то, и это что-то вздрогнуло.
  - Есть, - молвил Саша.
  - Прекрати! - взмолилась Аня.
  Но Саша её не слушал. Он ещё сильнее ткнул ухватом, в результате чего с печи раздался стон.
  - Выходи, - потребовал Саша.
  Бельё зашевелилось. Саша отпрянул к столу, но ухвата не выпустил - держал его перед собой, словно копьё.
  И вот из-под белья появилась нога. На этой ноге был старый крестьянский лапоть, и замусоленные штаны. А затем с печи спрыгнул мальчик.
  - Ой, - пискнул из-под стола Гоша.
  - Ничего себе, - выдохнула Аня.
  - Ну, здравствуй, - сказал Саша.
  
  * * *
  
   Мальчик был худющим, и высоким, на целую голову выше Саши, хотя по лицу ему можно было дать всего лет двенадцать. Лицо у него было очень вытянутым, и восково-бледным. А нос - длинный, с горбинкой. Губы тонкие, едва приметные. Зато брови - густые и чёрные, такие же, как и волосы. Кстати, волосы спускались у него ниже плеч, и были спутаны и давно не мыты. А глаза у мальчика были очень печальными, тоскливыми даже. Он смотрел на ребят затравленно и обречёно, и совсем не шевелился.
   Но вот Саша спросил:
  - Как тебя звать то?
  Мальчик ответил голосом чрезвычайно мрачным:
  - Темнозорь.
  Тогда два брата и сестра представились. И вновь нависла напряжённая тишина. Аня уже хотела задать какой-то вопрос, как Темнозорь сам заговорил:
  - Сначала я подумал, что вы Её слуги, или даже, что вы - это сама Она. Но теперь вижу, что ошибался. Вы заблудились, вы почти такие же несчастные, как и я.
  - А кто такая Она? - спросил Саша.
  - Моя мать, - ответил Темнозорь.
  - Но почему ты боишься своей матери? - спросила Аня.
  - Потому что Она ведьма, - вымолвил Темнозорь.
  - Ведьма... - повторил Саша.
  В это мгновенье снаружи раздался неистовый, яростный вопль.
  Темнозорь вжался спиной в печку и пролепетал:
  - Это Она. Она близко. Этой ночью Она должна забрать меня...
  - Но почему именно сегодня? - спросила Аня.
  И в ответ прозвучало:
  - Потому что минуло сорок дней от Её смерти.
  - Но разве мёртвые возвращаются? - поинтересовался Саша.
  - Нет, не возвращаются, но Она вернётся, потому что Она ведьма, - отвечал Темнозорь.
  - Но что ей от тебя надо? - спросила Аня.
  - Она хочет забрать меня туда, где только ужас и тьма, в то место, в которое не дойдёт не один смертный. И вас Она тоже заберёт. Она поглотит вас, как ночь поглощает день, как зима поглощает осень, как смерть поглощает жизнь.
  И вновь снаружи нахлынул яростный вопль, и затряслись стены.
  Впрочем, дрожь эта быстро прекратилась, и вновь стало так бесконечно тихо, как бывает разве что перед бурей.
  - Где Она сейчас? Как скоро Она придёт? - наперебой спрашивали Саша и Аня.
  Но Темнозорь мотал головой и говорил своим мрачным голосом:
  - Я только одно могу сказать точно: Она придёт этой ночью.
  Затем Темнозорь шагнул к столу, и, усевшись на лавку, заявил:
  - От Неё не спрятаться, и остаётся только ждать...
  И столько в его голосе и в его глазах было тоски и отчаянья, что Аня, проникнувшись к нему жалостью, попросила:
  - Расскажи, пожалуйста, о себе и о своих родителях.
  И вот, что поведал им Темнозорь:
  - Мой отец был хорошим, честным человеком, но только, разве что, странным. Ему тяжело было жить среди людей. Сначала он ушёл из города, а потом и из деревни, и пришёл в эти пустоши. Почему он пришёл в эти безжизненные места, он так и не смог мне объяснить, но говорил, что влекла его сюда некая сила, которую он не мог превозмочь. И здесь он нашёл древний, заброшенный дом. Много времени и сил потратил он на то, чтобы дом починить, а потом и зажил в нём. Мы сейчас и сами в этом доме находимся. Он выкопал колодец, он обрабатывал землю, он работал день и ночь, и вскоре уже мог нормально себя прокормить. Но он всё равно из-за своего одиночества чувствовал себя несчастным. И тогда появилась женщина, которой впоследствии суждено было стать моей матерью Черноокая, черноволосая, красивая лицом и станом - такой она предстала перед моим отцом. И была она в дорогих одеяниях, что одно показалось бы изумительным, в этих диких, безлюдных местах. Но мой отец уже давно перестал чему-либо удивляться, и поэтому принял её. Конечно, она его очаровала, и они стали жить вместе. А потом она родила меня, и нарекла Темнозорем. И рос я в этом доме, видел своего отца, мать, а больше ни одного человека. Казалось, что люди совсем про нас забыли, а мы ни разу не выбирались, ни в город, ни в деревню. Хорошо ещё, что у отца были некоторые книги. По этим книгам я научился грамоте, и узнал кое-что о мире. Но я замечал, что отец мой со временем как бы тает. Он напоминал свечу, которая горит, и скоро совсем изойдёт на "нет". Зато моя мать была красавицей, и она совсем не печалилась, видя, что её супруг медленно увядает. И однажды отец сказал мне: "Сынок, мать твоя ведьма. Когда выпьет все соки из меня, так за тебя примется. Беги отсюда, пока не поздно, ибо я уже слишком слаб". Я пытался убежать, и не раз, но каждый раз возвращался к этому дому. Эти холмы колдовские...
  В это мгновенье снаружи, из глубин ночи донёсся яростный вопль. И Темнозорь вымолвил:
  - Это Она. И Она уже близко...
  - Продолжай, пожалуйста, - взмолилась Аня.
  - Мне исполнилось одиннадцать лет, когда мой батюшка умер. Перед смертью он весь иссох, и походил больше на мумию, а не на живого человека. Я хотел его похоронить, но мать запретила, сказала, что сама его похоронит. И отнесла она батюшку в подвал, и больше я его никогда не видел.
  - Ужас какой, - вздохнула Аня.
  - Ужас... - повторил Темнозорь. - А ведь я привык жить, окружённый таким ужасом, что от одного взгляда на него у вас бы волосы поседели...
  Тут пропищал из-под стола Гоша:
  - Лучше не рассказывай дальше! Мне и так уже страшно - дальше не куда.
  Но вступился Саша:
  - Рассказывай, рассказывай, а на Гошку не обращай внимания - он ещё совсем маленький. А ты, Гошка, если тебе страшно, заткни уши.
  И Темнозорь продолжил рассказывать:
  - После смерти отца мать нагружала меня всякой работой по дому. Я спал по четыре часа, а всё остальное время работал. И ещё она строго-настрого запретила мне следить за ней. Но всё же я ослушался: подглядел, как она заварила котёл, а потом сама туда прыгнула, и вылезла уже в обличии лисицы. Я думал, что она не заметила меня, но на следующий день она схватила меня ухо и прошипела: "Так то ты меня слушаешься? Подглядываешь за мной, да?". Я стал оправдываться, но она не слушала меня, а ухмыльнулась как-то странно и сказала: "Ну, ничего, скоро я умру, и обрету силы большие, чем при жизни. Вот тогда я приду, и заберу тебя. И тогда за всё, за всё посчитаюсь с тобой. А потом ты станешь моим рабом: и будешь выть в ночи, и будешь алкать тёплую кровь". А на следующий день она повела меня к берёзе...
  - Здесь, в округе есть берёза? - поинтересовалась Аня.
  - Уже нет, теперь на её месте чёрное дерево, - вздохнул Темнозорь.
  - Мы знаем это дерево! - воскликнул Саша.
  - Да, а прежде там была берёзка, - меланхолично вещал Темнозорь. Иногда я даже ходил, сидел под нею и слушал, как шепчется листва. Но мать привела меня к берёзке и сказала: "Под корнями этого ненавистного дерева ты меня и похоронишь". А затем мы вернулись домой, где я под руководством матери сделал гроб. Она легла в гроб, и молвила на прощанье: "Я вернусь за тобой через сорок дней, ночью". А затем она закрыла, и... она изменилась, она превратилась в жуткую старуху, в ведьму, которой она и была всё это время. Вы даже не представляете, чего мне стоило подойти к ней, и закрыть гроб крышкой.
  - А я до этого гроба случайно дотронулся, - вздохнул Саша.
  - Почувствовал холод? - быстро спросил Темнозорь.
  - Да. Прямо как морозильник...
  - Вот и я тоже почувствовал, - вымолвил Темнозорь. - Как только умерла моя мать, нахлынул этот нестерпимый холод... А потом я обвязал гроб верёвками и потащил его к берёзе. Голову мне пекло солнце, а тело содрогалось от холода. Это было очень тяжело. Это было выше моих сил. Несколько раз я даже терял сознание, но всё же я тащил гроб к берёзе.
  - Неужели не мог зарыть где-нибудь в поле? - поинтересовался Саша.
  - Нет. Я не смел. Я боялся ослушаться свою мать. Я и сейчас её боюсь. Очень боюсь. В общем, я дотащил её до берёзы, и там закопал, не глубоко, правда. Просто у меня сил не было нормальную яму копать. Я едва на ногах держался. К тому же ночь приближалась, а я боялся оставаться возле её гроба ночью.
  - Мы тебя понимаем, - жалостливо вздохнула Аня.
  - И только я её закопал, как берёза начала превращаться в...
  - Мы уж видели, можешь не рассказывать, - остановил его Саша.
  - Да, лучше не рассказывать. В общем, я вернулся домой. И с тех пор живу здесь совсем один. И сегодня как раз сороковая ночь. Она должна прийти.
  Темнозорь не плакал, но его голос был горше всяких слёз. И тогда Саша заверил его:
  - Мы тебе поможем.
  - Вы мне поможете? - переспросил Темнозорь, и невесело усмехнулся. - Как же вы мне поможете, если даже себе помочь не сможете? Как вы не понимаете...
  - Что же мы не понимаем? - спросила Аня.
  - А ты, что все мы обречены.
  Аня раскрыла рот, хотела что-то возразить, но в это мгновенье по закрытым ставням сильно что-то заскрежетало. Одновременно с этим сильный удар обрушился и на крышу.
  - Ну, вот и всё, - тяжело вздохнул Темнозорь. - Она пришла...
  
  * * *
  
   Первое, что испытал Саша, был сковывающий, всеобъемлющий ужас. Но уже в следующее мгновенье он справился с этой слабостью. Он вскочил из-за стола, и проговорил:
  - Что же мы так и будем здесь сидеть, и погибели своей ждать?
  - А что нам ещё делать? - вздохнул Темнозорь. - Я вот пытался на печи спрятаться, но это... это просто глупо.
  - Может, на печи действительно глупо прятаться, а вот в подвале... - сказала Аня.
  - Что, думаете, Она в подвал не заглянет? - уныло спросил Темнозорь.
  Тут заскрежетало уже по ставням следующего, ближайшего к двери окна.
  - Бежим в подвал! - крикнул Саша.
  - Ну что же, давайте попробуем, - уныло пожал плечами Темнозорь.
  Но подвальный люк был закрыт, и некогда было возиться с ключом, так что побежали в узкий коридор, с разваленным полом.
  - Подвал то у вас глубокий? - спросил Саша.
  - В разных местах - разный, - ответил Темнозорь. - Но под этим коридором - совсем ничего.
  И Темнозорь первым прыгнул вниз. Его тело оказалось погружённым в черноту, а голова выступала, словно из омута. Саша даже усмехнулся: вот, оказывается, над какой "бездной" он трепыхался...
  Но тут пронзительно скрипнула и распахнулась наружная дверь, и стало уже не до усмешек - ведь Ведьма вошла в дом. Ребята один за другим попрыгали вниз, причём маленький Гоша полностью растворился в черноте.
  А последняя спрыгнула Аня, в руке она сжимала лампу.
  - Очень хорошо, что лампу прихватила, - шёпотом похвалил её Саша.
  - Ой, а я свой рюкзак под столом забыл, - прошептал Гоша.
  И тут они услышали шаги. Это были очень тяжёлые, и неспешные шаги. Под ступнями ведьмы скрипел пол.
  - Покажи, где здесь спрятаться можно, - попросил у Темнозоря Саша.
  - От Неё не спрячешься, - уныло прошептал Темнозорь.
  - Пожалуйста, спрячь нас, - захныкал Гоша.
  Тяжёлые, скрипучие шаги приближались. Вдруг дыхнуло холодом.
  - Пожалуйста, - попросила Аня.
  - Ну ладно, давайте пройдём в дальнюю часть подвала, - голосом приговорённого произнёс Темнозорь.
  Затем Темнозорь пригнулся, и прошёл под мшистой балкой. Ребята последовали за ним. Трепещущий, тёмно-коричневатый огонь, который был заключён в лампе, выхватывал израненные трещинами частично земляные, частично выложенные из досок стены. Кое-где стояли массивные, старые бочки.
  - Может, в бочке спрячемся? - предложил Саша.
  - Бесполезно, - вздохнул Темнозорь. - Она нас всё равно учует...
  И тут потолок прямо над их головами заскрипел так, будто на него навалилась многотонная масса. Доски начали выгибаться, и с пронзительным треском лопаться. И стало так невыносимо холодно, что ребята задрожали. В воздухе закружилось нечто чёрное.
  У Саши округлились глаза, он вымолвил:
  - Это она. Ведьма.
  Тут Аня подтолкнула Темнозоря, вымолвила:
  - Веди же нас...
  Темнозорь вздохнул, пожал плечами, и провёл их по совсем уж узкому коридорчику. Они оказались в прямоугольном помещении, стены, потолок, и пол в котором были исключительно земляными. Никаких предметов в этом помещении не было, ну разве что свисал с потолка корень, а земля у дальней стены дыбилась холмиком. Из этого подземного помещения был лишь один выход - тот, по которому они приползли.
  - Темнозорь, скажи: быть может, здесь есть какой-нибудь потайной ход? Быть может, надо нажать на какой-нибудь выступ и тогда этот ход откроется? - спрашивал Саша.
  - Нет, - покачал головой Темнозорь.
  Ребята чувствовали, как усиливается холод, а стало быть, и ведьма приближалась. В любое мгновенье она могла выползти из того хода, по которому они сами сюда прошли.
  - Так зачем же ты нас сюда привёл? - прошипел бледный и трясущийся Саша.
  - А куда я вас должен был вести, а? - проговорил Темнозорь. - Я же говорю: здесь негде прятаться. Я просто провёл вас в самую дальнюю часть подвала. Да - это бессмысленно. Но также бессмысленно и всё остальное. Мы в Её власти, мы обречены.
  Из коридора, по которому они только что прошли, раздался такой шорох, будто некое массивное тело пробиралось меж узких стен. А затем раздался тонкий, безумный смешок, который стремительно перешёл в громовой хохот. Но и этот хохот резко оборвался. И только слышно было, как приближается ведьма.
  - Мама, мамочка, спаси меня, - жалобно застонал Гоша, и прижался к Ане, хотя та и не являлась его "мамочкой".
  - М-мы всё равно что-нибудь п-придумаем... - пролепетал Саша, и бросился к дальней стене, где земля дыбилась холмиком.
  И он быстро начал разрывать эту землю, приговаривая:
  - Мы засыплем себя землей, и она нас не увидит...
  - Нет, не делай этого, - взмолился Темнозорь, бросился к нему, но было уже поздно.
  Саша наткнулся на сухую, тёмную руку мертвеца. И эта рука тут же зашевелилась, и перехватила мальчика за запястье. Саша хотел закричать, но из земли вырвалась и вторая рука, и зажала его рот.
  А затем и вся земля возле Саши всколыхнулась, и восстал оттуда мертвец, весьма похожий на Египетскую мумию. Вся плоть на нём ссохлась, сжалась, а глаз у него совсем не было. В общем, он выглядел весьма жутко.
  Темнозорь вымолвил тихо:
  - Здравствуй, батюшка.
  - Здравствуй, сын мой, - сухим, скрежещущим голосом, ответила мумия. - Здесь закопала меня Ведьма, но вам нечего меня бояться. Я хочу вам помочь. Подойдите ко мне...
  - Нет, нет, нет, - запричитал Гоша.
  - Скорее. У нас совсем нет времени, - шикнул мертвец.
  Все они невольно обернулись к входу. Оттуда раздавалось шипенье, скрежет, безумный смешок, и ещё какое-то лязганье, треск, сопение, и множество иных звуков. Так, словно бы целая свора адских тварей приближалась.
  И тогда Аня решилась: она шагнула к мертвецу и отчаянно сопротивляющегося Гошу за собой потянула. Что касается Темнозоря, то он сам подошёл к своему отцу.
  - Прижмитесь ко мне, - повелел мертвец.
  Они прижались, и почувствовали, что всё тело мумии напрягается, трещит, покрывается трещинами. Они слышали шипение:
  - Я оставался здесь, потому что чувствовал, что ещё понадоблюсь. И вот сейчас укрою вас...
  И тогда напряжённое тело мертвеца начало распадаться в пыль. Правда пыль эта не оседала сразу на пол, а подобно тёмным вуалям окружала ребят. Таким образом, они оказались внутри непроницаемого кокона. Этот пылевой кокон вдавил их в стену, так что они и пошевелиться не могли. Дышать было тяжело, но всё же воздух поступал к ним. Помещение они видели крайне смутно, но всё же кое-что видели. Зато их совсем не было видно: они стали частью стены.
  И тогда в помещение вползла ведьма. Сначала появился её жуткий, но уже знакомый ребятам лик. А затем появилось и тело, которое постоянно дыбилось, и перетекало, так что казалось, будто под её ветхой, уродливой одёжкой мечутся вихри.
  Неожиданным рывком ведьма вытянула свои костистые, кривые руки, и подхватила оброненную Аней лампу. Она сжала лампу, и всё, что осталось от лампы - это бесформенная железная лепёшка. Ведьма отшвырнула искалеченную лампу, и она вонзилась в стену на расстоянии вытянутой руки от Ани.
  Теперь из пустых глазниц ведьмы исходило тёмно-оранжевое свеченье, она скрежетала клыками, и хрипела. Каждое её слово взрывалось яростью и болью отдавалось в висках:
  - Я чую - вы здесь! Здесь! Здесь!! Я вас выпотрошу! Я вас заберу с собой! Вы будете моими рабами! Раба-ами! Ра-а-б-а-ами!!..
  И вдруг она прыгнула к той стене, где затаились ребята, и громко засопела своим громадным, горбатым носом. Стало так смрадно и так холодно, что Гоша, вжавшись в Аню, погрузился в забытьё. Остальные ребята, тоже, наверное, повалились бы на пол, и только ставший прахом отец Темнозоря поддерживал их.
  Ведьма приблизилась вплотную к Саше. Буквально несколько сантиметров разделяли их. И тут ледяные иглы впились в сердце мальчика, в глазах его потемнело...
  Саше показалось, что он лишь одно мгновенье отсутствовал. А когда зрение вернулось к нему, то увидел Саша, что ведьма уже у противоположной стены, и бьёт по ней своими ручищами, вырывает из неё большие куски земли.
  В течение нескольких минут ведьма терзала стену, и уже весь пол был завален земляными ошмётками.
  А затем ведьма обернулась, и облик её был ещё более жутким, нежели когда бы то ни было. Она даже разрослась, так как ярость переполняла её. Вот прыгнула ведьма, и ухватилась за свисающий с потолка корень, дёрнула его с такой силой, что земля разорвалась, и в помещение рухнул колючий куст. Ведьма этот куст поглотила, а затем захрипела:
  - Я найду вас! Я всё равно вас найду!..
  И вдруг выпрыгнула через образовавшуюся в потолке дырку.
  Прошло несколько минут. Саша попытался пошевелиться, но ничего у него не получилось. Тогда он спросил:
  - Быть может, нам уже можно идти?
  И прямо у себя в голове услышал голос отца Темнозоря:
  - Нет. Оставайтесь на месте. Она ищет вас.
  Через некоторое время они услышали грохот переворачиваемых предметов и яростное шипенье ведьмы...
  Вновь раздался голос отца Темнозоря.
  - На рассвете я уйду, чтобы никогда уже не возвращаться, но сделаю вам прощальный подарок. Прах, который от меня останется, сложите в платок, а платок бросьте на землю. Платок покатится, и укажет вам единственный путь из этой глухомани.
  - Спасибо вам, - поблагодарил Саша.
  - Не за что. Я просто делаю то, что должен делать. Но, когда я исчезну, прошу: позаботьтесь о моём сыне, Темнозоре.
  - Обязательно позаботимся, - заверила его Аня.
  - В течение трёх дней и трёх ночей его мать Ведьма может вернуться и забрать его, и в течение этого времени вы должны удержать моего Темнозоря...
  - Мы постараемся, - вымолвил Саша.
  - И запомните: Она приложит все силы, лишь бы только заполучить его.
  - Мы будем очень осторожны, - произнесла Аня.
  - Хорошо. А завтра, когда будете уходить отсюда, накиньте на лица вуали. Хотя днём Она будет отсыпаться, но у Неё есть соглядатаи, и, если они увидят Вас, то увидит Вас и ведьма. Конечно, она и так Вас увидит, но, по крайней мере, Ваших лиц Она не узнает.
  - Хорошо, - зевнул Саша.
  - Ну, а теперь спите. Вы многое претерпели, и многое вас ещё ждёт впереди, а сейчас вам нужен отдых. Так что спите... спите... спите...
  Голос завораживал, баюкал, так что ребята в скором времени действительно заснули.
  
  
  
  
  
  Глава 4
  "Изумрудный перстень"
  
   Когда Саша открыл глаза, то увидел пышущую жаром колонну солнечного света, которая спускалась через пробоину в земляном потолке, и щедро-золотистыми лужами растекалась по полу. В световой колонне плавно, успокаивающе витали многочисленные, похожие на крапинки некоего небесного золота пылинки.
   Но мальчик прекрасно понимал, что эта безмятежность мнимая, и что им надо поскорее из этого места выбираться. Он огляделся, и увидел, что рядом спят, взявшись за руки, Темнозорь, Гоша и Аня.
   Тогда Саша растолкал их. Они просыпались нехотя: по-видимому, во сне было куда слаще, чем в реальности.
  Затем они собрали сероватый порошок, который был прахом отца Темнозоря, и сложили его в платок. Ну а платок завязали, и выбрались из подвала в изувеченные внутренности дома. Везде видны были следы ведьминого неистовства. Она проломила стены, раскрошила печь, выбила окна, и перебила всю посуду. Что же касается рюкзака, который Гоша забыл под столом, то от него и от его содержимого остались только мелкие ошмётки, которые были раскиданы по всему дому.
  - Ну и силища у неё, - произнёс Гоша, которому при свете дня было всё-таки не так страшно, как ночью.
  - Это только малая часть её силы, - сказал Темнозорь.
  - Ну что, пойдём, наконец, отсюда? - спросил Саша.
  - Нет, подождите. Я должен кое-что взять, - неожиданно заявил Темнозорь.
  - Да, и что же это? - поинтересовалась Аня.
  И вот что поведал Темнозорь:
  - Это такая шкатулка, в которую я складывал разные вещи, которые сам вырезал из дерева. Ведь у меня не было игрушек, и я сам был вынужден их делать. В общем, в этой шкатулке собраны вещи, которые дороги мне, как память.
  - Ну, что ж, так забирай её, - нетерпеливо проговорил Саша.
  - Шкатулка лежала вон на той полке, но теперь её там нет.
  - Ну, что ж - значит, её ведьма раскрошила, - заявил Саша.
  - Нет, нет. Это была не простая, а заговорённая шкатулка, и не могла её ведьма раскрошить, - уверенно проговорил Темнозорь. - И я знаю, я чувствую, что шкатулка где-то здесь, в доме, и надо её только найти. Пожалуйста, помогите мне.
  - А как она выглядит? - спросила Аня.
  - Это шкатулка из белого дерева. На её крышке вырезаны изображения двух лебедей. Если ведьма дотронулась до шкатулки, то должна была обжечься, так что, скорее всего, просто зашвырнула её куда-то в ярости.
  И вот они начали искать шкатулку.
  Аня разорвала на четыре части вуаль, которой накануне было прикрыто зеркало, и, словно восточная красавица в чадре, вышла на улицу (а входная дверь была выбита и расщеплена). Она исследовала крыльцо, но ничего, кроме пятен какой-то дурно пахнущей слизи там не нашла.
  Тогда девочка направилась к колодцу. Накануне они не приметили этот колодец, что не удивительно. Во-первых, колодец был совсем низким, перекосившимся, ну а во-вторых, его скрывал туман.
  Аня остановилась в пяти шагах от колодца. Она почувствовала могильный холод, который исходил из чёрного колодезного зёва.
  - Ни за что не стала бы брать оттуда воду, - вымолвила девочка.
  Затем Аня сделала ещё один маленький шажок к колодцу. Холод усилился, а вместе с тем забилась в голове паническая мысль: "А что, если ведьма затаилась в колодце? Стоит только подойти, и она набросится".
  И в подтверждение этой мысли из колодца раздался шорох. Аня вздрогнула, отступила на шаг. Из-под своей вуали она глядела только на колодец: всё ожидала, что взовьётся оттуда и наброситься на неё чудовищная ведьма.
  Но ведьма пока что не набрасывалась, да и шорох не повторялся.
  Зато Аня приметило нечто белое, затесавшееся между изогнутыми тёмными брёвнами. Пригляделась, и поняла, что это шкатулка Темнозоря.
  - Ну, была не была - подойду, да и возьму её, - сжав кулачки, вымолвила девочка.
  И тогда она прошла те несколько шагов, которые отделяли её от колодца. Быстро нагнулась, протянула руку, и выхватила шкатулку.
  Холод ещё усилился, девочка задрожала. А из колодца вновь раздался шорох, и вдруг вырвался оттуда чёрный ворон, который размерами своими раза в два превосходил обычного ворона.
  Аня отпрянула назад, но споткнулась и упала на землю. Шкатулка вывалилась из её рук, но девочка сразу её подхватила и крепко сжала...
  
  * * *
  
  Ворон сидел на перекладине и не шевелился. Он глядел своим выпученным чёрным оком на Аню.
  - А под вуалью ты меня не всё равно увидишь, - произнесла Аня, и внимательно начала разглядывать шкатулку.
  Прежде чем отдавать шкатулку Темнозорю, Аня сама хотела заглянуть внутрь. Она попыталась открыть, но ничего не получилось. Поглядела внимательней: отверстия для ключа не было, стало быть, надо было нажать на какую-то потайную пружину.
  Девочка начала крутить шкатулку, потом провела пальцем по шее выгравированного на крышке лебедя и шкатулка плавно раскрылась.
  Все лежащие в коробке фигуры были вырезаны из белого дерева. В основном это были лесные звери, а также символические изображения Солнца, Луны и даже звёзд. Что касается мастерства, то, выстави Темнозорь эти произведения на какой-нибудь областной выставке, так непременно завоевал бы первое место.
  Но что действительно привлекло внимание Ани, так это перстень. В отличие от иных творений, он был выкован из чёрного металла, а помимо того в перстень был вделан небольшой, но действительно прекрасный изумруд.
  Аня вытащила перстень из шкатулки, и всё вертела его в руках, всё любовалась им, и никак не могла выпустить. Она даже прошептала:
  - Никогда не видела такой изумительной вещички. Это настоящее произведение, и оно... оно не должно лежать взаперти.
  Тут девочка почувствовала, будто ледяные, призрачные пальцы проникают прямо в её мозг, и неустанно ворошат, и ворошат там что-то. Она резко повернула голову, и увидела огромного чёрного ворона, который так и сидел на перекладине над колодцем, и глядел на неё.
  - Кыш! - крикнула на ворона Аня, но тот даже и не пошевелился.
  Но вот Аня вновь взглянула на перстень, и тут же позабыла про ворона. И вымолвила девочка:
  - Зачем Темнозорю это украшение?.. Э-э, я думаю, что этот перстень ему совсем, совсем не нужен. А вот мне бы он очень подошёл. Может, попросить его, чтобы он подарил. Ох, да это же так плохо - подарки выпрашивать. И, к тому же, он, скорее всего, не отдаст. Ведь он так дорожит содержимым этой шкатулки. Так что же мне делать?
  Тут леденистое покалывание в голове Ани усилилось, и непривычные, неприятные мысли взвились в ней, и она зашептала быстро, с таким выражением, будто сама себя уговаривала:
  - А я возьму этот перстень себе. Конечно, я не стану его воровать. Ведь воровством называют, когда навсегда берут, а я возьму только на время. Поношу его денечёк или два, а потом положу на место, в шкатулку.
  Надо сказать, что Аня никогда раньше не воровала. Да у неё даже и мыслей таких не было. И, вообще-то, если она хотела что-нибудь: например, куклу, так родители сразу ей покупали.
  Но здесь искушение было слишком сильным. Можно даже сказать, что Аня влюбилась в этот перстень.
  Итак, она захлопнула шкатулку, а перстень остался у неё в руке.
  Тут из полуразрушенного дома вышли Саша, Гоша и Темнозорь, лица которых были прикрыты вуалями. Ворон шумно замахал крыльями и взвился над колодцем, чёрным пятном над безжизненными и уже раскалёнными холмами полетел.
  - Эй, ты видела ворона?! - окрикнул Аню Саша.
  - Да. Конечно видела, - отозвалась девочка, и незаметно сунула перстень к себе в карман.
  Затем она поднялась, и пошла навстречу ребятам. Она протянула Темнозорю шкатулку и молвила:
  - Вот, я нашла.
  - Ух, здорово! - воскликнул Темнозорь, и впервые с того мгновенья как они познакомились, улыбнулся.
  И даже под вуалью было видно, какая у Темнозоря красивая, искренняя и светлая улыбка. И, глядя на него, Саша, и Гоша тоже улыбнулись. А Аня отметила, что эта улыбка даже краше перстня.
  Но вот Темнозорь раскрыл шкатулку, и начал перебирать лежавшие там предметы. Постепенно улыбка его меркла, и вот он уже вновь стал таким же мрачным и подавленным, каким был прежде. И он вымолвил:
  - Пропал перстень. А он был самым главным в этой шкатулке. Этот перстень - память о моём отце. В этот перстень вделан изумруд, а в этом изумруде смерть ведьмы заточена.
  - Как так? - спросила Аня, и невольно запустила руку в карман, сжала лежащий там перстень.
  - Не знаю, - вымолвил Темнозорь. - Я просто передаю слова моего отца. А я потом пытался этот изумруд раскрыть, но ничего у меня не получалось... Но в любом случае этот перстень очень-очень дорог мне. Куда же он мог запропаститься? Быть может, ведьма его достала?.. Да нет - быть такого не может. Не могла она шкатулку раскрыть.
  Темнозорь помолчал немного, а потом обратился к Ане:
  - А ты случайно его не видела?
  - Ты про что? - напряжённо спросила девочка, хотя, конечно всё понимала.
  - Ну, я про перстень, - смущённо и очень мрачно проговорил Темнозорь.
  - А-а, про перстень. Нет, не видела я никакого перстня. Шкатулку я вон там, у колодца нашла. И не открывала её, конечно...
  Аня говорила это, а на душе ей было мерзко. Она даже и не думала, что собственная ложь может так мучить. Но она уже и остановиться не могла. Во-первых, по-прежнему она жаждала перстнем владеть, а во-вторых, раз начавши лгать, она боялась быть уличённой во лжи, опозоренный. А про себя она приговаривала: "Ну, ничего. Поношу его немножко, и, конечно, положу незаметно в шкатулку. Вот Темнозорь обрадуется, когда всё-таки его найдёт". Так утешала она себя, но всё равно ей было и мерзко, и гадко, и почему-то хотелось плакать.
  Темнозорь начал искать перстень возле колодца. Он потратил на это много времени, но, конечно же, ничего не нашёл. И к окончанию этих поисков, он был уже таким мрачным, что нельзя было на него смотреть без содрогания. А его милая улыбка воспринималась как недостижимое чудо.
  - Ну что же, теперь пошли, - вымолвил Темнозорь.
  И он бросил на землю платок, в котором был заключён прах его отца. И платок покатился по земле. Прах выбивался из него, оставляя на земле тонкую золотистую нить.
  И по этой нити ребята пошли прочь от ведьминого дома, среди раскалённых холмов, под иссушающим, безоблачным небом.
  
  
  
  
  
  Глава 5
  "Соловьёво"
  
   Хорошо, что они накинули себе на лица вуали, иначе бы их лица увидел ворон, а через ворона - и ведьма.
   А что касается ворона, то это был тот самый огромный чёрный ворон, который вылетел из колодца перед Аней. Он перелетел с холма на холм, кружил над ребятами и громко, и отвратительно каркал.
  Иногда он нагло усаживался на какой-нибудь сухой, запылённой коряге прямо на пути у ребят, и пристально глядел на них, резко поворачивая голову, то одним, то другим оком. Один раз Гоша крикнул на ворона: "Кыш!", и запустил в него ветвь, но ворон прямо на лету схватил ветвь, и перекусил её своим мощным клювом.
  Надо думать, что без чудесного платка, который катился перед ними, и из которого высыпался золотистых прах отца Темнозоря, они бы никогда не вышли за пределы этих безжизненных холмов. Во всяком случае, этот платок несколько раз делал такие повороты, что ребятам казалось, будто они поворачивают обратно.
  Но, тем не менее, платок провёл их по единственно верному пути. Безжизненные холмы вдруг расступились, и ребята увидели свежую, сочную траву, за которой уже вздымались вполне здоровые деревья.
  - Ура! Мы спасены! - закричал Гоша.
  Ворон, видя, что добыча уходит, испустил яростный вопль, и чёрной, стремительной тенью метнулся на Гошу сверху.
  - Осторожно! Пригнись! - закричала Аня, и бросилась на помощь своему брату.
  Но и она, и Саша и Темнозорь были слишком далеко. Ворон должен был растерзать маленького Гошу.
  А Гоша слишком обрадовался. И он не сознавал ничего, кроме того, что надо окунуться в речушке, которая радостно поблёскивала и журчала впереди, среди трав.
  Ворон издал торжествующий вопль, но тут ставший совсем маленьким платок взмыл вверх, и остатки золотистого праха плеснулись на ворона. Ворон продолжал голосить, но теперь уже от боли. Он задымился, вдруг вспыхнул ярким, синим пламенем, и метеором рухнул в траву.
  Гоша обернулся, и с недоумением глядел на этот колдовской, ядовитый костёр. Вскоре от ворона ничего не осталось, и только дымилась в земле раскалённая выемка метровой глубины.
  - Ну, а теперь можно искупаться? - с робкой надеждой спросил Гоша.
  - Потерпи ещё чуточку, - сказал Саша. - Просто отойдём подальше от этих проклятых холмов.
  А когда подошли к реке, Аня сказала:
  - Так это же Белокаменка. Пойдёмте вверх по течению, и тогда в Соловьёво выйдем.
  Здесь необходимо пояснить, что Белокаменкой называли звали речку с выглаженными теченьем камнями, которые устилали дно, и речка это протекала через деревеньку Соловьёво, которая и была изначальной целью их путешествия.
  Ребята пошли против течения и вскоре оказались в весьма мирном, наполненном птичьим говором лесу. Там и искупались. Речная водица освежала, смывала боль, страх, напряжение. Так что, вдоволь наплескавшись, ребята почувствовали себя словно бы возрождёнными.
  И только когда они выбрались на берег, и разлеглись позагорать на крошечном, выделенным солнцем пляжике, то заметили на бледном и худющем теле Темнозоря многочисленные синяки и ссадины. И хотя это были старые раны, на них и теперь нельзя было смотреть без содрогания.
  - Кто это тебя? - спросил Саша.
  - Мамаша моя, ведьма, - тихо вымолвил Темнозорь. - Это после того, как батюшка умер. За малейшую провинность, да и просто так, без провинности меня наказывала...
  И Темнозорь начал присыпать своё тело песком.
  И Ане так жалко стало Темнозоря, что она решила во всём сознаться, и отдать ему перстень с изумрудом. Но вот Темнозорь поднялся, и прошёл к их одежде.
  Аня прикусила губу: она очень испугалась, что Темнозорь найдёт перстень в кармашке её платья. Конечно, Темнозорь не стал бы шарить по карманам, но именно этого Аня и боялась. Она понимала, что и глупо и очень плохо так думать, но никак не могла от этих мыслей избавиться.
  И, в конце концов, её жалость перешла в неприязнь. Она просто боялась признать свою вину, и думала: "И всё из-за этого Темнозоря. Не мог сам со своей мамашей справится, и нас в это дело втянул. Нам из-за него ещё и рисковать, а он нас и не отблагодарит. Вот и не отдам ему перстень..." Тут ей стало невыносимо гадко от этих мыслей, и она поспешно про себя добавила: "Ну, или, по крайней мере, отдам, когда всё это завершится, но только не сейчас".
  Тем временем Темнозорь уже оделся, и проговорил:
  - Зря вы здесь разлеглись. Пойдёмте скорее.
  - Что? Уже? - лениво потянулся Гоша.
  - Да. Дело в том, что до наступления ночи мы должны отойти как можно дальше от холмов. Ведь вы же знаете: Она не оставит нас. Как только стемнеет Она выйдет на охоту.
  - На охоту, - повторил Саша, а затем спросил. - А нюх у неё хороший?
  - Думаю, не хуже, чем у хищного зверя.
  - В таком случае, она может унюхать наши следы. Так что пойдёмте по дну. На воде следы, как известно, не остаются, - рассудил Саша.
  Так они и сделали. Шагали по дну, возле самого берега. Идти против течения было не сложно: вода не сопротивлялась, но ласкала им ноги.
  
  * * *
  
   Деревенька Соловьёво ничем, в общем-то, не отличалась от многих наших отдалённых от центра и маленьких деревенек. В Соловьёво было тридцать дворов, но на половине из них уже никто не жил, а на другой половине обитали исключительно старики.
   А на лето из Москвы наведывалось, и поселялось в доме покойной бабушки Матрёны только одно семейство. Собственно Аня, Саша, Гоша и их родители. Деревенские старики любили детишек за то единственно, что они были детишками, а им, старым, любо было на молодость смотреть.
   Соловьёво расположилось на небольшом косогоре, под которым сладко журчала Белокаменка. Через речушку перекидывался деревянный мостик. На противоположном берегу был сиреневый сад, который облюбовали соловьи. От их трелей деревня и получила своё название.
   Приближаясь к Соловьёво, ребята очень разволновались, и никак не могли придумать, что же скажут своим родителям, и даже гадали: не сообщили ли уже родители об их пропаже в милицию.
   Дом бабушки Анастасии был окраинным. Сразу за околицей начинался луг. Но запертой оказалась калитка. Перелезли через неё, прошли к самому дому. Запертой была и входная дверь.
   Тут Саша хлопнул себя по лбу, и воскликнул:
  - И о чём мы только думали! Ведь родители должны были приехать через четыре дня после нас. А прошёл только один день.
  - Да уж, забыли, - вздохнул Гоша, а затем добавил. - Мне кушать хочется.
  - Со вчерашнего дня ничего не ели, а вся наша еда в рюкзаках осталась, а рюкзаки мы потеряли, - печально вымолвил Саша.
  - В рюкзаках была не только еда, но и ключи от дома, - вздохнула Аня.
  - Что же нам теперь, в Москву возвращаться? - помрачнел Гоша.
  - В Москву вернуться? - задумчиво произнёс Саша. - А это неплохо было бы. Там хоть и жарко, и душно, а ведьма бы нас не достала.
  - Это ещё как посмотреть, - сказал Темнозорь. - А, скорее всего, и до туда добралась бы.
  - Только без родителей нам в Москву всё равно не уехать, - молвила Аня.
  - Это почему же? - насупился Саша.
  - А деньги у тебя есть? - поинтересовалась девочка.
  - Нет.
  - И ни у кого из нас нет. А без денег, как мы, по-твоему, билет купим?
  - Ну, может, в долг у деревенских попросим? - неуверенно предложил Саша.
  - А ты будто не знаешь, что у местных стариков да старушек этих денег вовсе нет. Они живут тем, что с огородов своих собирают, а в город раз в году ездят. Там на рынке наторгуют, и сразу деньги тратят: покупают, что им по хозяйству надо.
  - Может ты и права, - почесал затылок Саша.
  - Конечно, я права. Другой вопрос, что без деревенских нам всё равно не обойтись. Во-первых, надо еды попросить, а во-вторых, посовещаться, как в этот дом без ключей проникнуть.
  Но им и не надо было ходить по деревне, так как все деревенские уже знали об их прибытии. И возле калитки появилось всё местное население. В основном это были бабки, но также присутствовало и несколько старичков. Все благообразные и, хоть и старые - не в коем случае не развалины. В Соловьёво никто не пил, но много работали и старались, по возможности, радоваться жизни. К тому же и свежий воздух, и окружающее их природное спокойствие сказывались. И хотя многим из них было за восемьдесят, по виду и пятидесяти не дашь.
  Первым вышагивал подтянутый старичок с длинной и белой бородой. Это был дед Карп, которому недавно стукнуло девяносто три года. Он бодро крикнул:
  - Эй, ключи, что ли забыли?!
  - Да! - отозвался Саша.
  Тогда дед Карп нагнулся, и с помощью какой-то хитро изогнутой железки открыл калитку. Затем то же самое проделал он и с входной дверью. Лучисто улыбаясь, сказал:
  - Молодые люди, надеюсь, глядя на эту железку, не заподозрили меня в воровских наклонностях?
  - Нет, что вы, - замотал головой Саша.
  - Ой, - вздохнула Аня, и плечами поникла.
  Дело в том, что за всякими мелкими хлопотами она успела позабыть о своём проступке, а теперь вспомнила: ведь вором была именно она. И так ей от этого горько стала, что она даже прокляла красоту перстня, который лежал в её кармане.
  А дед Карп бросил на неё быстрый, проницательный взгляд и вымолвил:
  - Вот и правильно думаете. Ведь с помощью этой железки изогнутой я не замки открываю, а часы свои старинные, хитроумные, мною же собранные завожу. Ну, а что касается воровства, так скажу на своём примере: если есть у человека совесть, так мерзостный проступок воровства совсем его изведёт. Так и я по молодости совершил такой грех, а потом и терзался, и раскаивался. Но до тех пор мне успокоения не было, пока украденное не вернул, и заслуженное наказание не претерпел. И после того уже окончательно исправился, и вас к такому же наставляю.
  - Да зачем же их наставлять? - совсем не зло возмутилась одна из деревенских бабок. - Они же ребята хорошие. Они о воровстве и не помышляли никогда.
  - Это, конечно, так, - сказал дед Карп.
  - Что же вы без рюхказоф, без еды? - спросила другая бабка.
  - Наши родители через четыре дня приедут, и всё привезут, - выпалил Саша.
  И больше ничего касательно их "рюхзакоф" не спрашивали. Эти старички отличались редкостной деликатностью. Зато про Москву задали просто огромное число вопросов, и вслушивались в ответы ребят, каждое слово ловили, будто бы речь о каком-то чуде шла. Также и Темнозорь слушал: ведь он в этом отношении был ещё большим дикарём, чем деревенские. Кстати, Темнозоря ребята отрекомендовали как своего московского друга.
  Впрочем, вопросы задавали уже после того, как откормили ребят. Были и щи, и запеканка, а булочки и пирожки, и варенье, и молоко парное, и ещё многое, что просто не влезло в их желудки. Больше всех съел, кстати, Темнозорь. Казалось, что он за всю свою голодную жизнь отъедался.
   Но вот начало смеркаться, и деревенские, позёвывая, стали расходится. Все желали ребятам спокойной ночи и приятных сновидений. Ребята отвечали тем же, но когда за дедом Карпом закрылась дверь (а он ушёл последним), то Саша вздохнул:
  - Хорошее это пожелание про спокойную ночь, только оно нам не светит.
  И тут откуда-то издали донёсся злобный вой. Темнозорь вымолвил:
  - ОНА вышла на охоту...
  Аня подошла к окну, и захлопнула форточку. Но конечно она понимала, что закрытая форточка не сможет защитить их от Ведьмы.
  
  * * *
  
   Саша, Гоша и Темнозорь склонились над картой области, которую они привезли в этот дом ещё в прошлом году. Карта была крупной, с указанием многих подробностей, но что касается "глухомани", то она была изображена в самых общих чертах: просто безликое пространство, заполненное однообразными холмами.
   Но они не в глухомань вглядывались, а окрестные деревни считали. Деревень, кстати, было очень мало, и все они были на значительном друг от друга расстоянии.
  - Всего двенадцать деревень, - заявил Гоша.
  - А я тринадцать насчитал, - поправил его Саша.
  - Пятнадцать деревень. У меня глаз намётанный, - заявил Темнозорь. - Мамаша заставляла зёрна в десяти мешках пересчитать. За каждую ошибку обещала зуботычину. Как видите все зубы целы... Ну или почти все...
  И он печально улыбнулся, открыв, что у него выбито три зуба. И не давая ребятам опомниться, Темнозорь продолжал:
  - Только это не важно, сколько деревень: десять, двадцать или сто. А главное, что ваше Соловьёво - ближайшая к пустошам деревня, сюда Она в первую очередь и пожалует.
  - Ой, а ведь наш дом - окраинный, - испуганно вздохнула Аня, которая всё это простояла в сторонке, у печки, и сжимала в кулачке изумрудный перстень, который и любила и ненавидела.
  ---
  А потом вымолвила она тихо и испуганно:
  - Ох, а окно то...
  Дело в том, что они просто-напросто забыли занавесить окно. И вот все они вздрогнули, и в окно уставились. За окном было почти совсем уже темно, и выделялась за лугом чёрная стена леса.
  И все они почувствовали, будто кто-то смотрит на них с противоположной стороны окна.
  - Какие же мы глупые! - горестно и вместе с тем раздражённо проговорил Саша. - Разговариваем здесь, обсуждаем что-то, а стоит Ей только в окно заглянуть, и сразу Темнозоря увидит.
  Саша и Аня одновременно подскочили к окну, схватились за занавеску, но тут замерли: на краю луга, возле самого леса метнулось нечто большое, и ещё более тёмное, чем деревья в ночи. Это нечто укрылось в овражке, и теперь от овражка исходил ужас.
  И странное дело: больше всего на свете Саша и Аня хотели занавесить окно, но и не могли этого сделать, а смотрели, выжидающе, на овражек. Их глаза округлились, они побледнели и дрожали. Они ждали, им казалось, что нечто невообразимо жуткое уже неотвратимо.
  И тогда, громко всхлипнув, подбежал Гоша, оттолкнул их, и сам занавесил окно. Маленький Гоша тоже дрожал, на глазах его выступили слёзы. Он глядел на своего старшего брата и сестру укоризненно и выговаривал:
  - Что же вы?.. Знаете, как меня испугали?.. Я теперь заснуть не смогу...
  Но только это Гоша сказал, и тут же зевнул. На самом то деле ему очень хотелось спать. Саша и Аня переглянулись, затем Аня сказала:
  - Всё хорошо. Ведьма сюда не доберётся.
  - Правда? - с надеждой спросил Гоша.
  - Да, конечно. Так что отправляйся спать...
  Гошу не надо было долго уговаривать: он забрался на печку, и сразу же погрузился в глубокий и тёмный сон...
  Но ни Саша, ни Аня, ни тем более Темнозорь не могли заснуть так рано. Они сидели за столом, а мерцающая лучина высвечивала их напряжённые лица. Они придвинулись друг к другу и переговаривались исключительно шёпотом.
  - Как думаете, может Она сюда сегодня заглянуть?
  - Отчего же нет. Она всё может, - мрачно произнёс Темнозорь. - И даже более того: я уверен, что она проверит этот дом, и произойдёт это в самое ближайшее время.
  - Ой, да что, - прошептала Аня.
  - Ну а вы что думаете? - угрюмо приговаривал Темнозорь. - Чем Она, по-вашему, этой ночью будет заниматься? Вы ведь сейчас видели кого-то у леса?
  Саша и Аня покосились на занавешенное окно, и вдруг представили, как окно выбивается, занавеска рвётся в клочья, и в горнице оказывается Ведьма.
  И тут они услышали удары. Стучали в дверь. Но удары были такими нечеловеческими, словно бы ветвь в порывах ветра раскачивалась и размеренно ударяла в стену.
  Ребята вскочили из-за стола.
  - Это Она, - глухо выговорил Темнозорь.
  - Ой, мамочки, - тихонько, жалобно пролепетала Аня.
  - Ни в коем случае нельзя ей открывать, - очень тихо сказал Саша, но и его голос дрожал.
  - Хотите вы того или нет, но Она всё равно пройдёт сюда, - вздохнул Темнозорь.
  Размеренные удары в дверь продолжались, но ясно было, что вскоре ведьма должна была перейти к более решительным действиям.
  - Вот что: спрячем тебя под полом, - предложила Темнозорю Аня.
  - Хорошо. Я не против, - буркнул Темнозорь.
  Люк в подвал был под столом, и надо было отодвинуть стол. Этим они и занялись. В это же время удары в дверь прекратились, зато нечто зашуршало по стенам, а потом и по крыше.
  - Сейчас Она будет здесь, - обречёно молвил Темнозорь, но, тем не менее, прыгнул в тёмный зёв открывшегося люка.
  Саша и Аня тут же люк закрыли, и стол придвинули на прежнее место. Вдруг в печной трубе загрохотало.
  - Ой, да неужели она прямо через печку... - пролепетала Аня, и прикрыла ладонью рот - иначе бы мог вырваться вопль ужаса.
  - Но ведь она ещё не уверена, что Темнозорь здесь, - очень напряжённым голосом приговаривал Саша.
  - Да. Мне бы очень этого хотелось, - слабо пролепетала Аня.
  - И Она ещё не видела наших лиц.
  - Да...
  - Стало быть, мы должны притворятся, будто ничего не знаем.
  - Но...
  - Будем вести себя непринуждённо, - очень даже принуждённым голосом предложил Саша, и рванулся к подоконнику, там он схватил оставшуюся ещё с прошлого года колоду карт, и с нею вернулся к столу.
  У него просто не было времени, чтобы тасовать карты. Поэтому половину колоды он сунул Ане, а половину взял себе. Грохот в трубе усилился, и вдруг из печи выметнулось на пол нечто чёрное.
  - Ай! - выкрикнула Аня, карты выпали из её дрожащих рук.
  - Чего ты, Аня, испугалась? - полным ужаса голосом проговорил Саша. - Ведь это всего лишь кошка. Большая, чёрная кошка. Наверное, из леса пришла...
  А из печи действительно выскочила чёрная кошка, которая размерами своими напоминала скорее уж не кошку, а настоящего барса. Вот она прыгнула, и оказалась на столе между ребятами. Она глядела на ребят выпученными глазищами, из которых исходило тёмно-оранжевое свечение. Морда её была не совсем кошачьей - в ней проступали и черты жуткого лика ведьмы. Также и лапы были только наполовину лапами: в них угадывались уродливые, узловатые человеческие пальцы. Зато когти были самые настоящие. Такими когтями она запросто могла разодрать взрослого человека.
  - Какая м-милая кошка, - дрожащим голосом пролепетал Саша.
  - М-милая, заплетающимся языком выговорила Аня.
  - Хочешь ли молочка? - спросил Саша.
  Кошка ничего не ответила, но уставилась на него с крайней неприязнью. И тогда Саша, переборов себя, потянул к ней руку, говоря:
  - Хорошая, хорошая киска. Вот сейчас поглажу...
  Кошка издала яростное рычанье, и провела когтями по столу. На столе остались глубокие борозды.
  - Саша, я прошу тебя: осторожнее! - взмолилась Аня.
  И тогда кошка прямо-таки затряслась от ярости, и ещё раздулась. Она выгнула спину, и посыпались оранжевые, обжигающие, словно кипящее масло, искры.
  - Ай! Ай! - невольно закричал Саша.
  Кошка продолжала рычать. По-видимому, Саша и Аня вели себя не так, как следовало, и главное подозрение ведьмы падало всё-таки на них. И вот тогда зашевелился на печи Гоша. Он громко зевнул, приподнялся, и начал протирать глаза, приговаривая:
  - Саша, Аня, чего вы там раскричались? Я спать хочу, после того как мы...
  Сердца у ребят сжались. Вот сейчас Гоша скажет: "после того, как мы от ведьмы убегали", и настоящая ведьма, которая была в шаге от них, разорвёт их в клочья, или же что-нибудь ещё более жуткое учинит.
  Тогда Саша заявил:
  - Ну, да-да, конечно, после того как мы целый день в речке плескались, хочется поспать. Извини, что мы так в карты разыгрались.
  - В речке плескались? - переспросил, все ещё трущий глаза Гоша. - Да, мы ведь не только в речке плескались...
  - Ну, да мы ещё по лесу гуляли! - воскликнула дрожащим голосом Аня.
  - Если бы только по лесу, - проворчал Гоша. - Ведь мы...
  - Послушай, Гоша, если ты объелся блинов, то это твои проблемы, - ни к селу, ни к городу, просто не зная, что ещё сказать, вымолвил Саша.
  И тут, наконец, Гоша увидел кошку, которая по-прежнему сидела на столе. Правда, кошка ещё разрослась, и напоминала уже, скорее тигра. Однако спросонья Гоше показалось, что эта самая обычная, и даже весьма милая кошка. Он проговорил:
  - О, а нам кошка пожаловала!.. Какая хорошая кошечка. Кис-кис-кис! Назвать тебя Барсиком или просто Котиком? Ну, сейчас я тебя поглажу...
  Услышав наивный Гошин голос, кошка-ведьма подумала, что, скорее всего эти ребята действительно ничего не знают. Она даже подумала, что это просто какие-то дурачки. Она издала пронзительный, злой хохот, и прыгнула к печи, сбила с ног Гошу, и, уменьшившись, канула в трубе.
  На крыше раздался грохот и треск, что-то ухнуло в саду. Гоша лежал на полу, потирал ушибленный бок, и спрашивал испуганно:
  - Что это было?
  - Ничего... - пролепетал Саша.
  - Особенного, - добавила дрожащая Аня.
  И тут из подвала донеслись удары.
  - А-а, это ведьма! - возопил Гоша.
  - Тише ты! - хором воскликнули Саша и Аня, бросились к своему младшему брату, и зажали ему рот.
  Гоша пытался вырваться, и глядел выпученными глазами на подпрыгивающий подвальный люк.
  - Тише, тише - прошу тебя, - молила его Аня.
  - В подвале не ведьма, а Темнозорь, - изрёк Саша, который только теперь сообразил, что в подвале действительно Темнозорь.
  - Но ведьма близко, и она может нас услышать, - предупредила Аня.
  Гоша больше не брыкался, и не пытался кричать. Отодвинули стол, выпустили из подвала Темнозоря. Он был бледен как никогда, под его усталыми, печальными глазами залегли тёмные полукружья.
  - Я уж думал - всё... - вымолвил он измученно.
  - Ну, ничего теперь Она ушла, - произнесла Аня.
  - А я сидел там слушал, и страдал, - глухо проговорил Темнозорь и опустил голову.
  - Да уж, понимаем тебя. Жутко было, - кивнул Саша.
  - Понимаете, я больше не за себя, а за вас волновался. Только теперь понял я, что не имею права вас в это впутывать. Ведь ведьма охотится за мной, а не за вами. Я её сын, и я за всё ответ держать должен...
  - За что ответ? - изумился Саша. - Ведь ты ни в чём не виновен. И даже столько мучений от этой злодейки претерпел.
  - Виновен я тем, что на вас беду накликаю.
  - Чем же ты беду накликаешь? - быстро спросила Аня, которой опять было стыдно из-за украденного перстня.
  - Одним присутствием своим. Думаю, лучше мне сейчас уйти. Она ведь сейчас ещё в этой деревне. Все дома проверяет. Вот и встретит меня. А вы просто забудьте про меня, и живите счастливо...
  - Как ты можешь так говорить! - возмутился Саша, и схватил Темнозоря за руку. - Никуда мы тебя не отпустим, правда, Аня?
  - Да, - неуверенно ответила Аня.
  Ещё часа два или три они просидели за столом, напряжённо выжидая, вслушиваясь. Но какая-то ватная, неестественная тишина окружала дом бабушки Матрёны. Наконец ожидание стало невыносимым. Они разлеглись на лавочках и заснули.
  Они понимали, что теперь ведьма может их запросто сцапать, но ничего не могли поделать, так как слишком устали.
  
  
  
  
  
  Глава 6
  "Встреча с Ведьмой"
  
   Аня открыла глаза, и первое что увидела: это робкое солнечное сияние, которое проходило сквозь занавеску на окне. Девочка засунула руку в карман, да тут и обомлела: перстня не было.
   Она быстро приподнялась на лавочке, начала оглядываться. Темнозорь приоткрыл глаза, пошевелился, спросил тихо:
  - Что: уже утро?..
  Аня ничего не ответила, так как она увидела перстень. Каким-то образом он вывалился из её кармана и подкатился к самой печке. Мелькнула мысль: "Может, так всё и оставить? Темнозорь найдёт перстень, обрадуется, и не потребует никаких разъяснений". Но одновременно с этим и иное, весьма и иное чувство пробудилось: "Что же я - столько из-за этого перстня промучилась, а теперь и отдавать его? Ну, уж нет: я его всё-таки поносить хочу".
  Темнозорь приподнялся, и одновременно с этим Аня бросилась к печке, схватила перстень, засунула его в карман, и как ни в чём не бывало, обернулась. И хотя на душе у неё опять-таки было гадко, Аня даже улыбнуться смогла, и вымолвила:
  - Ну, вот - одна ночь прошла.
  Саша тоже проснулся, и вымолвил, зевая:
  - Осталось всего две ночи. После этого, Темнозорь, твоя мамаша больше на тебя не посегнётся.
  - И именно в эти оставшиеся две ночи и два дня она приложит все силы, чтобы добраться до меня, - сказал Темнозорь.
  - Подожди: ты сказал - не только в две ночи, но и в два дня? - спросил Саша.
  - Да, - трагичным тоном ответил Темнозорь.
  - Ой, что же она и днём на нас будет охотиться? - испуганно прошептал только что проснувшийся Гоша.
  Темнозорь кивнул.
  - А мы то думали, что днём она отсыпается, - проговорил Саша.
  И на это Темнозорь ответил:
  - На сколько мне известно, ночью у неё действительно гораздо больше сил, нежели днём. К тому же, чем дальше она отходит от места своего захоронения, то есть от чёрного дерева, тем хуже себя чувствует. Но, тем не менее, ради того, чтобы меня похитить, она на многое готова. Так что я уверен: сейчас она продолжает поиски...
  - Но ведь совсем не обязательно, что сейчас она в Соловьёво? - поинтересовалась Аня.
  - Может быть, и нет, а может быть и да. В любом случае нам надо быть на чеку, - ответил Темнозорь.
  - А лучше и вовсе из дому не выходить, - сказал Саша. - Отсидимся здесь как-нибудь. Там, глядишь, и пройдёт это страшное время.
  - Я опять есть хочу. Я очень есть хочу, - подал голос Гоша.
  Вообще-то со вчерашнего дня оставалось ещё много еды, которую принесли деревенские жители. Эту еду ребята сложили на отдельном столике, который стоял в углу. И вот теперь прошли к ней, и обнаружили, что еда испортилась. Причём испортилась настолько, что стала совершенно непригодной для потребления. Хлеб уподобился кирпичам, молоко скисло, а в щах разросся мох.
  - Ведьма здесь побывала, вот вам и результат, - пояснил Темнозорь.
  - А как же насчёт покушать? - плаксиво спросил Гоша.
  - И остались мы без еды, - изрёк Саша.
  - Я кушать хочу. Ку-уша-ать, - захныкал Гоша.
  - Помолчи, пожалуйста, - попросила Аня.
  Но тут в дверь застучали. Ребята как были, так и застыли: скульптурному изваянию уподобились. А стук в дверь повторился.
  - Неужели опять Она? - пролепетал Саша.
  Но тут раздался голос деда Карпа:
  - Э-эй, а мы вам покушать принесли.
  - Покушать! - воскликнул Гоша и бросился к двери.
  - Осторожней! - крикнула ему Аня, но Гоша уже распахнул дверь.
  За порогом действительно стоял белобородый дед Карп, и ещё несколько старушек. Они принесли свежего, дымящегося хлеба и соков.
  - А откуда вы узнали, что у нас еда испортилась? - деловито спросил Саша.
  - Так и у нас испортилась, - ответил Карп.
  - У всей деревни и еда и молоко попортилась, - приговаривали бабки. - Только у нас кушанья и в запасниках, под полом хранились - туда ведьмина порча не добралась.
  При упоминании о ведьме ребята переглянулись. Вообще-то, услышь они такое хотя бы неделю назад, так, наверное, улыбнулись бы снисходительно: мол, деревенские люди, можно сказать - дикари; ни компьютеров, ни телевидения не знают, да к тому же ещё и старые. Но теперь то они понимали, что деревенские правы: действительно, побывала у них ведьма.
  - И как вы думаете, где теперь эта ведьма? - спросил Саша.
  - Да кто ж её знает, - пожал широкими плечами дед Карп. - Может, убралась восвояси, а может и поблизости где бродит, или затаилась. Может, под крыльцом у вас лежит и слушает.
  - Ой, тогда нам надо потише разговаривать, - пролепетала Аня.
  - Да что ты детишек-то без толку пугаешь? - заворчали на Карпа бабки. - Скорее всего, навредила нам ведьма и убралась в свою Глухомань.
  - Как вы и это знаете? - вырвалось у Саши.
  - Что? - насторожились деревенские.
  - Да так, ничего, - смущённо пробормотал мальчик, решив, что лучше о своих приключениях не рассказывать.
  Вскоре бабки ушли, и в горнице с ребятами остался только дед Карп. Он смотрел, как ребята кушают, и приговаривал:
  - А что в Глухомани ведьма живёт, об этом все знают. Она там испокон веков обитает...
  - Наверное, из-за неё там и земля такая отравленная, - предположила Аня.
  Дед Карп проговорил задумчиво:
  - А что мы знаем про этот мир? Мы люди - странники, появились, пожили и ушли. А этим холмам, может, миллион лет. И кто знает, что под этими холмами лежит, что их отравляет. Отравила ли ведьма эти холмы?.. Нет - это холмы её породили. Она часть чего-то запредельного и древнего. Но не спрашивайте, как да что - не знаю, ибо я такой же человек, как и вы.
  - А вы не знаете, есть ли на ведьму какая-нибудь управа? - спросил Саша.
  Старец проницательно взглянул на Сашу, и проговорил:
  - А ведь вы уже столкнулись с Ней.
  - Вовсе и нет, - совсем неубедительно соврал Саша.
  - Ведь она вслед за вами в нашу деревню пожаловала, - негромко и задумчиво приговаривал дед Карп.
  - Да с чего вы взяли? - изумился Саша.
  - Ладно. Не хотите - не рассказывайте. А я вот вам кое-что расскажу. Знаете голубятню-то?
  Конечно, ребята знали голубятню. Это было старое, деревянное строение, которое стояло неподалёку от дома прабабушки Анастасии. Несмотря на то, что за голубятней давно не следили, голуби, по старой привычке селились там. И причём все голуби были безупречно белоснежными, ни единого пятнышка. И частенько белоснежными, стремительными облачками кружили они над деревней, и любо-дорого было за ними наблюдать.
  Каждый раз, когда ребята приезжали в деревню, они наведывались и в голубятню. Голуби совсем их не боялись, а ребята кормили доверчивых птиц хлебом. Так что в ответ на вопрос деда Карпа, они закивали.
  А Карп сказал:
  - Так вот: ведьма боится голубей.
  - Как голубей боится? - удивился Темнозорь, который никогда не слышал о такой слабости своей мамаши.
  - Панически боится, - ответил Карп. - Ежели голубя завидит, так в землю хоронится.
  - А-а, теперь кое-что припоминаю, - растерянно вымолвил Темнозорь.
  - Что же ты припоминаешь? - впился в него взглядом Карп.
  - Да так, ничего особенного...
  А на самом деле вспомнил Темнозорь, как ещё в те дни, когда был жив его батюшка, прилетел к ним огромный чёрный ворон, и принёс растерзанного голубя. Увидев изувеченную птицу, ведьма захохотала, наградила ворона, а из останков несчастного голубя сварила некое отвратительное варево...
  - Что-то вы всё темните, - вздохнул дед Карп. - Ну да ладно. Скажу вам одно: ежели кому надо от ведьмы укрыться, так лучшего места, чем на голубятне не найти.
  - А-а, ну спасибо, - растерянно кивнул Саша.
  Вскоре после этого дед Карп ушёл.
  Ребята доели, после чего Темнозорь молвил:
  - Ну что же, теперь мне действительно лучше будет пойти на голубятню.
  - А мы там с тобой будем, - предложил Саша.
  - Нет, не надо. Мне кажется, что ведьма ещё следит за этой деревней. Если вы всё время в голубятне пробудете - это ей подозрительным покажется. Так что лучше уж вы где-нибудь в саду поиграйте. Ну или на речку сходите...
  - А не скучно тебе одному будет? - спросила Аня.
  - Скучно? - недоумённо переспросил Темнозорь.
  - Ну да, ведь одиночество - это тяжко, - молвила девочка.
  - А я ведь очень привык к одиночеству. С тех пор как батюшка умер, был один. И хотя мать рядом была, я всё равно чувствовал себя одиноким. Ведь она мне совсем чужая. По духу чужая. В общем, я привык к одиночеству. И даже смущён, что так много довелось с вами пообщаться. И вообще - так много впечатлений. Я переполнен ими. Мне надо побыть одному, обдумать всё. Хотя сразу хочу сказать кое-что очень важное...
  Темнозорь замолчал, и лик его стал необычайно торжественным.
  - Что же? - поинтересовался Саша.
  - Жизнь прекрасна, - заявил Темнозорь. - Разве не понимал этого, а теперь чувствую. Столько красоты в природе, и людей много замечательных, а я всё время жил в этой проклятой глухомани, на отшибе, изгоем был. И я хочу жить. Хочу изведать мир... Ну, а теперь видите меня к голубятне.
  
  * * *
  
   Саша, Аня и Гоша пошли к голубятне открыто, а Темнозорь пополз за ними, таясь в кустах. Вероятность того, что ведьма следила за деревней, была всё-таки очень велика.
   Темнозорь проявил чудесную изворотливость, так что со стороны совсем не было заметно, где он ползёт - эти густые кусты не вздрагивали.
  Саша и Гоша намеренно громко переговаривались:
  - Ну что заглянем на голубятню?
  - Ага!
  - А потом купаться, да?!
  - Да.
  - Ур-ра!
  Выходило очень натурально: Гоша действительно радовался предстоящему купанью.
   Но вот и голубятня: Темнозорь молниеносно проскочил последние метры, и оказался внутри.
   На первом этаже, на жёрдочках сидело всего несколько голубей. Большая же часть этих белоснежных птиц расположилась на втором этаже, куда можно было забраться только с помощью подставной лестницы.
   Ребята подставили ветхую, скрипучую лестницу и забрались на второй этаж. Там, на многочисленных жёрдочках сидело превеликое множество белых голубей. Они сладко ворковали, а когда появились ребята, то совсем не встревожились, и даже прозвучало в их птичьих голосах певучее приветствие.
   В голубятне было свежо. Слабый ветерок доносил ароматы цветов, трав и просто - солнечного летнего жизнью леса. Через многочисленные трещины в потолке бархатно-золотистыми нитями ниспадал солнечный свет.
  - Как здесь хорошо, - просиял Темнозорь.
  - Ну, мы купаться пойдём, - произнёс Гоша.
  - А, да, конечно, - молвил Темнозорь, и теперь в его голосе чувствовалась романтическая печаль, он добавил задумчиво и очень тихо. - Ах, почему я не птицей родился. Вот вознёсся бы сейчас в небо. В самую высочину, где так безмятежно и вольно...
  В глазах Темнозоря заблистали слёзы, но он очень этих слёз смутился, вытер их, улыбнулся и сказал:
  - Ну, вы идите купаться, а есть посижу, подумаю, помечтаю.
  
  * * *
  
   Конечно, хорошо купаться на маленьком деревенском пляже. Песочек тёплый, мягкий, солнце греет, а от воды - прохлада. И никакого мусора. Ведь кто мусорить то станет? Не деревенские же старички.
   Саша с Гошей купались и купались, и никак не могли наплескаться. Окружённые золотистыми брызгами они и думать забыли о ведьме, и смеялись громко и безмятежно.
   Но Ане было совсем не весело. Она сидела на берегу и думала об Темнозоре и перстне. Теперь, когда она узнала, какая у Темнозоря красивая, поэтическая душа, она вновь терзалась из-за своего проступка.
  И вот она решилась: как вернутся в голубятню, так и отдаст перстень Темнозорю, да и во всём ему сознается. Но тут же подумала: "Ну, хоть раз то с этим перстнем пройтись надо. Правда? Ведь я же всё-таки девушка, мне покрасоваться хочется".
  Тут её окрикнул Саша:
  - Эй, Анька, чего ты там расселась?! Купаться иди!
  И она ответила:
  - Не-а, чего-то не хочется. Я лучше пройдусь немного.
  - Только не отходи далеко! - предупредил Саша.
  - Да я не маленькая. Без тебя знаю.
  
  * * *
  
   Аня решила дойти до леса, пройтись там шагов двадцать по тропинке, и повернуть назад. Хорошо, если её повстречает кто-нибудь из деревенских, и увидит перстень на её пальце. Девочка представляла, каким восхищением загорятся глаза такого человека. "Ведь это так приятно, сознавать, что ты красавица" - подумала она, и даже улыбнулась своим мечтам. "Ну, пускай хоть один человек полюбуется на эту красотищу на моём пальце, а потом отдам её Темнозорю, и пусть хранить её в своей дурацкой коробке".
  Так она размечталась, и зашла в лес. Там возле тропинки было такое место, где рядком росли несколько сосен. От них падала густая тень, а в тени стоял старый гнилой пень. На пне этом сидела, повернувшись к Ане спиной, какая-то бабка. На голове у бабки был высокий платок, а платье у неё было весьма широкое, бесформенное, и сливающееся по цвету с тенью.
  Увидев бабку, Аня остановилась. Тревога сжало сердце девочки, заныла страшная мысль: "А что, если это ведьма?".
  Аня очень осторожно отступила на шаг. Бабка слегка вздрогнула, и тут раздался её голос: она напевала какую-то старинную, весьма, кажется, красивую песню. И тогда Аня попрекнула себя: "Ну, надо же, какая я, оказывается трусиха! И чего, спрашивается, испугалась? Конечно же, это не ведьма!.. Наверное, сейчас мой единственный шанс с перстнем покрасоваться. Но как же мне привлечь внимание этой бабушки?.. Пожалуй, просто прокашляюсь".
  Так Аня и сделала - прокашлялась. Бабка вновь пошевелилась, но к Ане не обернулась, зато запела громче. Аня ещё раз прокашлялась - никакого эффекта. Тогда девочка шагнула к бабке. Их разделяло ещё шесть или семь шагов. Аня прокашлялась так громко, что разве что глухая её бы не услышала. Бабка продолжала петь.
  - Извините, вы не подскажите... - начала Аня, надеясь, что на её голос бабка всё-таки обернётся. Но и эти надежды были совершенно напрасными.
  "Ладно. И чего я боюсь? Надо просто подойти и дотронуться до её плеча".
  И вот Аня сделала шаг. А потом ещё несколько быстрых шагов. Оставался один, самый последний шаг. После этого Аня смогла бы дотронуться до плеча бабки.
  И вот тогда девочка увидела, что платье бабки шевелится. Шевеление было слабым, но происходило оно не в каком-либо одном месте, а по всему платью. Аня уже успела протянуть руку. От бабки накатились волны нестерпимого, жгучего холода.
  И вдруг до Ани дошло, что поёт бабка. Она без конца повторяла одно и тоже слово: "умри... умри... умри..."
  В Аниной, раскалывающейся от ужаса голове стремительно понеслись мысли: "Так. Главное не паниковать. Сейчас я повернусь, и побегу в деревню. А Она за мной не погонится. Зачем ей за мной гнаться?"
  Аня отдёрнула свою сильно дрожащую руку, и одновременно с этим с пронзительным криком сорвался с ветви над её головой крупный, чёрный ворон. А бабка обернулась.
  
  * * *
  
  Аня не выдержала и закричала. Прямо перед ней был жуткий лик ведьмы. Этот древний, изуродованный чёрными трещинами лик. Огромный, крючковатый нос; и огромные пустые глазницы, в которых была изжигающая чернота.
  Девочка пятилась, кричала от ужаса, а потом закрыла ладонями своё лицо. И вот тогда лик ведьмы растянулся в чудовищном подобии усмешки. Огромный жёлтый клык выступил из её глотки, и одновременно вывалился, и до земли дотянулся змеиный раздвоенный язык.
  И раздалось шипенье:
  - Что это за перстень у тебя на руке, девочка?
  Аня хотела ответить, что это её перстень, но даже и сказать ничего не могла, а только дрожала, всхлипывала.
  - А я знаю, чей это перстень, - шипела ведьма. - Это перстень Темнозоря! А я чуть было не ушла от этой деревни! Обмануть меня захотели?! Но теперь то всё кончено! Заберу я Темнозоря, и вас, негодники! Вы будете поглощены мраком, навеки!.. Вы станете моими рабами! Вы станете рабами Глухомани!
  Выговаривая это, ведьма поднималась. Тело её изгибалось и разрасталось, подобно вихрю, а вершиной этого вихря был её жуткий лик. Аня продолжала пятиться, и отрицательно мотать головой. По её щекам катились слёзы. Тут ведьма раскрыла глотку, зарычала и бросилась на девочку.
  Хотя ужас сковывал волю, Аня всё-таки нашла в себе силы, и отскочила назад. Теперь между ней и ведьмой была широкая полоса яркого солнечного света. Ведьма сунулась было в этот свет, но тут же зашипела и отскочила назад. От её чёрной плоти пошёл смрадный дым.
  Аня продолжала пятиться. Всё новые и новые полосы и пятна солнечного света, подобно крепостным стенам и сторожевым башням вставали между ней и ведьмой.
  И вдруг одна из этих защитных полос исчезла. Аня быстро посмотрела вверх. Оказывается, на Солнце наплыла небольшая, но чёрная, и совершенно неестественная на этом лазурном небосклоне туча.
  Одна за другой исчезали солнечные полосы между девочкой и ведьмой. И ведьма, выставив вперёд свои кривые ручищи, и ужасающе шипя, вместе с тенью приближалась к Ане.
  Тогда девочка повернулась, и что было у неё сил, побежала к деревне. Вот она уже на поле. Вокруг витали яркокрылые бабочки, задумчиво шелестели травы, но Аня понимала, что эта безмятежность мнимая, и что прямо за ней несётся, и вот-вот настигнет ведьма.
  И вот выскочила она на пляж. Оказывается, Саша и Гоша по-прежнему плескались.
  - Бежим! Скорее!! - страшным голосом завопила Аня.
  Саша и Гоша выскочили из воды, закричали на неё:
  - Да ты что?!
  - Скорее! Скорее! - Аня тянула их за руки.
  - Да что же такое?! - возмущённо закричали ребята
  Аня обернулась к лесу, ожидая увидеть ведьму. Но ведьму она не увидела. Так же и туча, которая заслоняла Солнце, куда-то исчезла.
  - Неужели вы ничего не слышали? - спросила Аня.
  - А что мы должны были слышать? - поинтересовался Саша.
  - Ну, как я кричала.
  - А почему ты кричала? - изумился Гоша.
  - Ребята, я хочу сказать: там, в лесу, ведьма.
  Саша и Гоша переменились в лицах. От недавней безмятежности и следа не осталось. Саша спросил:
  - А, может, ты ошиблась?
  - Да вы что! Я видела её. И холод её чувствовала. Она погналась за мной. И, если бы не солнечный свет, я бы с вами сейчас уже не разговаривала...
  И тут со стороны леса донеслось яростное шипенье.
  - Это действительно ведьма, - молвил Саша.
  - Ой, а что это у тебя за перстень на пальце? Он такой красивый, и тебе идёт, - проговорил Гоша.
  Так Аня получила долгожданную похвалу, однако похвала эта не принесла ей совершенно никакой радости. И так ей горько, и так ей стыдно стало, что она расплакалась, и выговорила очень несчастным голосом:
  - А этот тот самый перстень, который Темнозорь искал. И я украла его.
  Саша и Гоша так изумились, что даже про ведьму забыли. Чего-чего, а такого проступка от своей сестры они не ждали. А Аня разрыдалась больше прежнего. Она приговаривала:
  - Да, украла. И из-за этого ведьма про нас узнала. Ведь она уже собиралась уходить, и в других местах искать, а тут увидела меня с этим перстнем и всё поняла. Теперь она и до Темнозоря доберётся. И я одна во всём виновата! Как же мне плохо! И что же мне теперь делать?..
  - Ой, глядите! - воскликнул Гоша, и указал в сторону леса.
  И они увидели, что над деревьями поднимается и разрастается, постепенно заполоняя всё небо, огромная чёрная туча.
  - Скоро Солнце зайдёт, - молвил Саша.
  И тогда Аня вытерла слёзы, и произнесла самым решительным тоном:
  - Пойдёмте в голубятню. Я всё расскажу Темнозорю. Пускай он меня судит. Но я и так сама себе противна.
  
  
  
  
  
  Глава 7
  "Голубятня"
  
  - ...а вот и перстень, - такими словами Аня завершила свой короткий, но крайне эмоциональный рассказ, в котором она не пожалела на себя нелицеприятных эпитетов.
  Дело было на втором этаже голубятни. Девочка протянула перстень Темнозорю.
  - Не вини себя, - проговорил Темнозорь, убирая перстень в белую шкатулку, которую он всё время носил с собой. - Я понял, что тебя коснулось колдовство...
  - Нет, нет - это я во всём виновата, - рыдала Аня.
  И тут засвистел, и ворвался сквозь трещины и дырки холодный ветер.
  Голуби заворковали тревожно. Одновременно с этим солнце ушло за тучу, и голубятня погрузилась в глубокую, мрачную тень. Казалось, что мгновенно наступил вечер.
  И Гоша пролепетал испуганно:
  - А что, если дед Карп ошибался? Откуда ему знать, чего ведьма боится, а чего - нет? Может, и не боится она голубей. И тогда...
  Но мальчик не успел договорить, потому что в это мгновенье стало так холодно, что ребята задрожали и зубами застучали.
  - Она здесь... она рядом... пропали мы... - захныкал Гоша, и закрыл своё лицо ладонями.
  Аня обняла его, и зашептала:
  - Простите меня! Простите, пожалуйста...
  И тут нечто тяжёлое и массивное оказалось на крыше голубятни. Холод ещё усилился.
  - Там же ведьма! - воскликнул Саша, и указал дрожащей рукой вверх.
  И все увидели, что за одной из тех дыр, которые покрывали крышу голубятни, появилась переполненная чёрной ненавистью глазница ведьмы. Ведьма шипела, хрипела, выплёвывала из себя некие древние, всеми уже забытые слова. Ребята почувствовали себя дурно: у них звенели головы, а ноги подгибались.
  Вдруг несколько голубей взмахнули крыльями, и взвились под потолок, к ведьме. Ведьма издала испуганный, пронзительный визг, от которого у ребят заложило в ушах, а в глазах потемнело.
  И получилось так, что на какое-то время они потеряли сознание...
  А когда очнулись, то оказалось, что по крыше стремительно выстукивает ливень. Прохладные водные струи попадали сквозь трещину и в голубятню, падали на ребят, освежали.
  Многочисленные голуби сидели в углах, и о чём-то ворковали.
  Саша молвил:
  - А ведь дед Карп правду говорил: боится ведьма голубей.
  - Только не думаете, что она нас оставила, - вымолвил Темнозорь. - Она только больше разъярилась, и готовит что-то страшное.
  Тогда ребята прислонились к стене, и сквозь трещины поглядели в сторону леса. На фоне тёмного неба, лес казался совсем чёрным. Дрожали и выгибались в порывах неистового ветра деревья, и повсюду в непроницаемых тенях чудилась ведьма.
  - А ведь Она действительно там, - сказал Темнозорь.
  Ярко-белая, ветвистая молния рассекла небо. Тут же последовал раскат грома, и был он таким громким, что ребята зажали уши.
  Но и с зажатыми ушами слышали они неистовые завывания ветра, и вплетенный в ветер голос: "Умрите... умрите... умрите..."
  
  * * *
  
   До самого вечера безвылазно просидели они в голубятне. И до самого вечера ни разу не выглянуло солнце. Зато ливень, побушевав несколько часов, усмирился, также и молнии больше не сверкали.
  - Хотел бы я знать, сколько сейчас времени? - зевнул Саша.
  - И я бы тоже хотела, но ты же знаешь: наши часы сломались, когда мы были в Глухомани, - молвила Аня
  А Темнозорь сказал:
  - Я привык определять время без часов, по своим чувствам, и никогда не ошибался. Сейчас около полуночи.
  И тут Гоша, который стоял возле стены, и наблюдал за окружающим через трещину, проговорил испуганно:
  - Туман...
  Ребята подбежали к стене, и тоже через трещины стали наблюдать. Со стороны леса медленно, но неотвратимо наплывал густой тёмно-оранжевый туман.
  - Такой же туман мы видели в Глухомани, - прошептала Аня.
  Темнозорь вымолвил:
  - Этот туман - порождение холмов, и он служит им...
  - Что же нам делать? - спросил Гоша.
  - По-видимому, только сидеть и ждать, - произнёс Саша.
  А долго ждать не пришлось. Через пару минут туман нахлынул на голубятню. В трещины стали просачиваться его призрачные длани. И тут ребята услышали шипенье: оно исходило из тумана. В шипенье этом был определённый ритм, от которого опять закружилась голова.
  Гоша зашептал, плача:
  - Я слепну... у меня голова кружится... а-а, помогите мне...
  То же самое чувствовали и Саша, и Аня, и Темнозорь...
  И тогда закричали голуби, и все разом, уподобившись белому облаку, взмыли. Они размахивали крыльями, да так сильно, что поднялся самый настоящий ветер. И таким образом голуби разорвали колдовской туман: и он уполз обратно в трещины. Но за стенами голубятни по-прежнему был густой, тёмно-оранжевый туман.
  - Неужели это всё, что нам ведьма на эту ночь уготовила? - спросил Саша.
  - Я думаю, что самое страшное нас ещё ждёт впереди, - заявил Темнозорь. - Мне кажется, что этот туман причинит вред не нам, но и всей деревне.
  - Да что ты говоришь! - ужаснулась Аня.
  - Не зря же он всю деревню окутал. В нём определённо чувствуется колдовская сила.
  - Ты хочешь сказать, что беда грозит деревенским? - насторожился Саша.
  - Да, - вздохнул Темнозорь. - Раз уж ведьма не может до нас добраться, то над ними она точно что-нибудь учинит.
  И в подтверждение его слов из глубин туман донёсся злой и безумный хохот ведьмы...
  - Что же нам теперь делать? - прошептал Гоша.
  - Сидеть и ждать, - вздохнул Темнозорь.
  
  * * *
  
   Так прошло несколько тяжких минут. Ребята сидели, слушали и ждали. Но до поры до времени ничего не было слышно. Казалось, что все звуки просто потонули и захлебнулись в тумане.
   А потом раздался какой-то шорох снаружи.
  - Слышали? - шёпотом спросила Аня.
  - Угу, - кивнул Гоша, и всхлипнул.
  Затем маленький Гоша признался:
  - Мне очень-очень страшно. И больше всего я хочу к маме в городе.
  - Нам всем страшно, - отозвался Саша. - Но всё-таки мы стараемся не поддаваться панике.
  И вновь снаружи раздался шорох.
  - Тише... тише, - прошептала Аня.
  Теперь ребята даже и не дышали. Они даже и не дышали. И вот услышали шаги. Будто бы множество ног одновременно ступали по земле. Шаги приближались.
  - Кто это, может быть? - спросила Аня.
  - Ведь не ведьма же. У неё то всего две ноги, - молвил Саша.
  Темнозорь пожал плечами и признался:
  - Не знаю...
  Стараясь не издавать лишних звуков, ребята подползли к стене, и вновь выглянули через трещины. Из-за чрезмерной густоты тумана ничего не было видно. Но шаги всё приближались.
  И вот уже возле самой стены голубятни, из тумана выступила некая фигура. Саша сощурился и проговорил:
  - Так это же дед Карп.
  А затем он крикнул:
  - Эй, дед Карп, что вы там ходите?! Лучше бы дома сидели...
  И тогда дед Карп остановился, и резко задрал голову. Ребята невольно вскрикнули, а Аня пролепетала:
  - Ой, мамочки...
  Дело в том, что теперь глаза у деда Карпа выпучились, и в них не было зрачков. Бельмами были задёрнуты его глаза. Изо рта его торчали большие, гнилые, но всё равно острые и мощные клыки. Пальцы на его руках удлинились, и теперь торчали из них длинные, зеленоватые когти.
  Дед Карп шумно повёл носом, и издал утробное, угрожающее рычанье. И тут же целый хор подобных голосов прозвучал ему в поддержку.
  Из тумана одна за другой стали выступать фигуры деревенских жителей. И у всех у них теперь были выпученные глаза с бельмами, клыки и когти, и все они кровожадно рычали, и приближались.
  - Они превратились в зомби, - констатировал Саша.
  - Это туман оказал на них такое действие, - произнёс Темнозорь. - Ведь помните: мы тоже начали слепнуть, и мысли наши начали путаться. Если бы голуби не разогнали туман, то и мы сейчас стали бы такими же зомби.
  Тем временем, дед Карп подошёл к двери голубятни, и дёрнул её, но дверь была закрыта на засов. Тогда дед Карп зарычал яростно, и дёрнул дверь с такой силой, что засов переломился, а дверь сорвалась с петель.
  Саша захлопнул люк на второй этаж, но тут дед Карп подпрыгнул, и ударил по люку с такой силой, что тот подлетел к самому потолку и развалился на части.
  Ребята стопились у пробоины, и с ужасом взирали вниз. Теперь весь первый этаж голубятни был заполнен превратившимися в зомби жителями деревни. Но вот зомби остановились. Дед Карп задрал вверх своё лицо, и начал преображаться, вытягиваться, разрастаться, и вскоре углядели в нём ребята лик ведьмы. Она зарычала:
  - Спускайтесь!
  - Нет-нет-нет-нет, - замотали головами ребята.
  - Нет? - зло переспросила ведьма. - Ну что же. Вам хуже, жалкие безумцы. Мои новые слуги быстро разрушат эту ветхую голубятню. А потом... о-о, потом вы будете меня молить о быстрой смерти, но вы её не получите! Мы посчитаемся за всё, маленькие негодяи!
  Вновь зарычали зомби, и двинулись на штурм.
  И тогда взмыли со своих жердочек голуби. И оказалось, что голубей так много, что они, уподобившись белой перине, заполнили всё пространство над головами зомби.
  А зомби рычали, прыгали, пытались дотянуться до голубей, но только вырывали из них отдельные перья. И эти перья падали на затылки зомби. Те пытались их содрать, но тщетно - перья намертво к ним прицеплялись.
  Зомби визжали, катались по полу, хрюкали, рычали, стонали, пищали, шипели и даже пели. А потом все они уползли из голубятни.
  А голуби, как ни в чём не бывало, вернулись на свои жёрдочки.
  - Что это было? - спросил Саша.
  - По-видимому, в этих голубях - великая сила, - ответил Темнозорь.
  - А теперь только бы рассвета дождаться, - вздохнула Аня.
  
  
  
  
  
  Глава 8
  "Последняя ночь"
  
  - Новый день наступил! Ура! Новый день наступил! - так прокричал Гоша, проснувшись.
  Он разбудил Аню и Сашу. Что касается голубей, то они и не спали, а мирно сидели на своих жёрдочках и ворковали. Ну а Темнозорь держал в ладони одного из голубей, который отличался от остальных крупными размерами, и исключительной белизной. Темнозорь поглаживал этого голубя по голове, и что-то ему приговаривал.
  Саша осторожно выглянул из голубятни и констатировал:
  - Действительно: наступил новый день. Небо завешено каким-то серым безобразием, так что солнышка совсем не видно. Но, по крайней мере, дождь не идёт. И туман этот распроклятый исчез.
  Аня тоже выглянула, и молвила:
  - Деревенских жителей не видно. Как думаете, они все ещё зомби?
  - Раз ушёл туман, то уже, скорее всего - нет, - ответил Темнозорь. - К тому же, сейчас всё-таки день, и ведьма не так сильна, как ночью.
  - Где же они сейчас? - спросила Аня, с тревогой вглядываясь в деревенские домики, которые представлялись крайне мрачными.
  - Может пойти посмотреть? - предложил Гоша.
  - Да ты что! - ужаснулась Аня. - Даже и не думай. Будем сидеть в голубятне весь этот день и следующую ночь.
  Гоша всхлипнул и пожаловался:
  - А я бегать хочу. Очень.
  На это Саша заявил строго:
  - Придётся тебе, всё-таки, до завтра потерпеть.
  - Да, - вымолвил Темнозорь. - Пройдёт этот день и наступит последняя ночь, когда ведьма может до меня добраться. И она приложит все силы, чтобы это осуществить, и вам отомстить. Так что надо быть на чеку.
  
  * * *
  
   Уже после полудня к голубятне явился дед Карп. Ребята при его приближении затаились, и насторожённо за ним следили. Но ни клыков, ни затянутых бельмами глаз у старика теперь не наблюдалось. И не рычал Карп, вот только выглядел он очень усталым.
  - Эй, ребятки, как вы там? - позвал он.
  - Мы то ничего. А вы? - напряжённо выговорил Саша.
  - А мы чего-то расхворались. Представьте себе: все деревенские чувствуют себя плохо.
  - А что ж так? - спросила Аня.
  - Наверное, ведьма нашалила.
  - А о прошлой ночи вы ничего не помните? - поинтересовался Темнозорь.
  - А что же помнить? Спали, вроде все... Странно только, что и снов никаких не снилось... Ну а вы то, в голубятне сидите, ничего подозрительного не видели?
  - Нет, - соврал Саша, которому совсем не хотелось огорчать деда Карпа.
  И тут дед Карп увидел развороченную дверь голубятни, которая валялась в грязи, и на которой отчётливо выделялись глубокие следы когтей.
  - Кто ж это здесь своими когтями отметился? - спросил дед.
  - Это мы играли, - опять соврал Саша.
  А что ещё мог сказать Саша? Что приходил зверь из леса? Тогда бы деревенские всполошились. Ведь такой здоровый зверь мог много бед натворить. Или правду сказать, что это он, дед Карп прошлой ночью в образе зомби эту дверь разбил?..
  Выслушав Сашин ответ, дед Карп покачал головой, и вздохнул:
  - Ну, у вас и игры.
  - Мы больше не будем, - пообещала Аня.
  Затем они ещё немного поговорили, и дед Карп отправился восвояси, так как у него болела голова, и вообще: очень плохо он себя чувствовал.
  А потом пошёл мелкий дождичек. Унылая серая пелена ниспадала из недвижимых туч и шелестела, и шелестела, и убаюкивала.
  
  * * *
  
   Неожиданно раздался какой-то звук, и Аня проснулась. Она приподнялась, и, протирая слипающиеся глаза, зевнула. Затем поглядела на дремлющих Сашу и Темнозоря и подумала: "И как это нас сон так незаметно сморил?". Он ещё раз зевнула, и тут вздрогнула, быстрым взглядом окинула голубятню. Гоши нигде не было.
   И вновь снаружи раздался какой-то звук.
   Аня быстренько соскочила на первый этаж, и выглянула в пустующий дверной проём. Был уже поздний вечер. Небо по-прежнему было завешено тучами, но баюкающий дождик прекратился. Зато нависал туман. Не такой тёмно-оранжевый как накануне, а тёмно-серый, мрачный.
   И вновь раздался какой-то звук. Теперь Аня поняла: хлопнула дверь в доме прабабушки Анастасии. Девочка сделала несколько шагов от голубятни, позвала:
  - Гоша, это ты?
  Быстро приближались чьи-то шаги. Тут Аня стало жутко, и она начала пятится, и пятилась до тех пор, пока не уткнулась спиной в стену голубятни.
  Вдруг дунул холодный ветер, и туман перед Аней расступился. И девочка увидела, что со стороны дома к ней идёт Гоша. Мальчик прижимал к груди яблочный пирог и крынку с молоком. Увидев Аню, он улыбнулся и пояснил:
  - Кушать очень захотелось.
  Аня облегчённо вздохнула и даже улыбнулась, но она сказала строго:
  - Неужели до завтра не мог потерпеть?
  - Ну, мне очень-очень хотелось кушать. У меня в желудке бурчало...
  Не более десяти шагов отделяло Гошу от Ани. Мальчик шёл возле кустов, и выглядел весьма счастливым. И вдруг кусты зашевелились, высунулись из них две громадные и страшные, похожие на ветви гнилого, чёрного дерева ручищи схватили мальчика, и рывком утащили его. Только был Гоша, и вот уже нет его. Даже вскрикнуть не успел.
  Ане казалось, что всё увиденное ей - это иллюзия, сон. Она протёрла глаза, вздохнула, прошептала:
  - Гоша...Гоша, где ты?..
  Затем медленно подошла к тому месту, где в последний раз видела своего брата. Там на земле лежал разбившийся кувшин, молоко вытекло. В кустарнике видны были куски яблочного пирога.
  И только тогда девочка осознала, что произошло. И пронзительная, и даже невыносимая жалость к Гоше сжала её сердце. Единственное, чего жаждала она - это помочь своему младшему брату. Всё остальное просто не имело значения. Она даже не подумала о том, что надо бы разбудить Сашу и Темнозоря. Сознание её почти мутилась, она была напряжена до предела, но в тоже время и словно бы во сне пребывала.
  Перво-наперво Аня бросилась в дом прабабушке Анастасии. Там было совсем темно, но она ощупью отыскала и свечу и коробок со спичками. Зажгла свечу, и, держа её на вытянутой руке перед собою, быстро зашагала по узкой тропинке, которая вилась меж кустами, в сторону леса.
  Из кустов доносилось шипенье, кто-то там шевелился и рычал, но Аня не обращала на это внимания. С мрачной, почти безумной решимостью шла она вперёд.
  А вот и лес. Чёрно там было. Анина свеча выхватывала из небытия небольшую размытую туманом сферу.
  Если сначала девочка шла очень быстро, почти даже бежала, то потом перешла на маленькие шажки, и, наконец, совсем остановилась. И тут нахлынул на неё ужас. Она шептала:
  - Что же я надела? Зачем сюда пришла? Гошу спасать? Да разве же я смогу его спасти? Ведь ведьма именно того хотела, чтобы я пришла. И что я теперь смогу сделать? Что?..
  И тут волнами нахлынул нестерпимый холод, который вещал о том, что ведьма рядом. Анина рука, в которой она держала свечу, сильно дрожала. А вместе с тем и огонь свечи трепетал.
  - Ну, пожалуйста, не тухни, - взмолилась к огню девочка. - Ведь, если ты потухнешь, так что же я буду делать?..
  Но огонь ещё раз вздрогнул и всё-таки потух. Девочка выронила бесполезную свечу, и прошептала:
  - Вот и всё...
  И тут прямо над её ухом из черноты раздалось злобное шипенье:
  - Иди вперёд...
  Аня отступила на шаг, и вымолвила:
  - Нет...
  Неожиданно спереди раздался испуганный вопль Гоши:
  - Где вы?! А-а!!! Спасите меня!!
  И тогда Аня, не помня себя, бросилась вперёд. Она кричала:
  - Гоша! Где ты?! Гоша!
  Впереди в черноте начало разгораться тёмно-оранжевое свечение, и исходило оно не откуда-нибудь, а из пустых глазниц ведьмы.
  Ведьма сидела на бревне, возле древнего, почти совсем сгнившего колодца. Должно быть, этот колодец - единственное, что осталось от какой-то старой, уже вымершей деревеньки.
  Но у колодца осталась и ручка и цепь, и ведро. Ведро было очень большим, но ржавым и дырявым. В ведре сидел крепко связанный ветвями Гоша. Увидев Аню, мальчик попытался вырваться, но ведьма искривила свой жуткий лик злобной усмешкой и выкрикнула:
  - Не советую тебе шевелиться, негодник! Ведро совсем сгнило, и может от твоих рывков переломиться! И тогда ты полетишь вниз! А что ты думаешь внизу. Ну?!
  - Вода... - пролепетал Гоша.
  - Ха-Ха-Ха!! - разразилась яростным хохотом ведьма. - А вот и нет! Там пятьдесят метров чёрного воздуха, а на дне острые камни. И как ты думаешь, что будет с тобой, когда твоё жалкое тельце ударится об эти камни, а?!
  Гоша ничего не ответил, но зарыдал, а потом сквозь слёзы вымолвил:
  - Анечка, пожалуйста, спаси меня!!
  Аня обратилась к ведьме:
  - Вы можете со мной что угодно делать, но только отпустите моего брата!
  - Да не нужна ты мне! - презрительно рявкнула ведьма. - Темнозоря приведи, и тогда выпущу твоего братца.
  - Темнозоря? - растерянно переспросила Аня.
  - Ну да, да, Темнозоря, - рычала ведьма. - И на всё про всё у тебя час. Если через час мой сыночек не пожалует сюда, так можешь попрощаться с Гошей. Я даже не стану его в колодец сбрасывать. Я просто заберу его с собой туда, где смерть покажется избавлением. Туда, где он сойдёт с ума от ужаса! А теперь иди! Нет! Даже не иди - беги! И без Темнозоря не возвращайся!.. Беги!!! - заорала ведьма...
  И Аня побежала. Тусклое оранжевое свечение указывало ей тропку.
  Аня рыдала, она задыхалась от ужаса и жалости к Гоше, а вслед ей летел неистовый, торжествующий хохот ведьмы.
  Но уже возле самой голубятни она остановилась, и вдруг поняла, что не сможет рассказать обо всём. Ведь это значило бы, послать на смерть Темнозоря. Хотя, с другой стороны был младший брат, которого Аня конечно очень любила. И она так разволновалась, что вошла в голубятню, шатаясь, словно пьяная, а из носа у неё даже кровь пошла.
  На первом этаже её ждали Темнозорь и Саша. Саша сразу спросил:
  - Где Гоша?
  - Не знаю! - в мучении воскликнула Аня, уткнулась Саше в плечо, и разрыдалась.
  И тогда Темнозорь спросил тихо:
  - Ведь его похитила ведьма?
  - Да, - выдохнула Аня.
  Следующий вопрос Темнозорь задал очень спокойным голосом:
  - И она хочет в обмен на него меня, да?
  - Да! Да! - вскричала Аня.
  - Подождите немного, - попросил Темнозорь.
  - Да, - всхлипнула Аня, даже не понимая, о чём он.
  А Темнозорь поднялся на второй этаж голубятни...
  Аня стояла перед Сашей и вопрошала у него в горести:
  - Что же нам теперь делать?
  Но Саша ничего не мог ответить. Выглядел он очень плохо, а чувствовал себя ещё хуже, и всё из-за Гоши.
  И тут спустился со второго этажа Темнозорь. И сказал он так, будто говорил о самом заурядном деле:
  - Я пошёл к своей матери. До свидания.
  - Подожди! - Аня и Саша схватили его за руки. - Неужели ты решился на это? Ведь она же тебя...
  - Зачем вы меня отговариваете?
  - Потому что ты человек хороший! Тебе бы ещё жить да жить!
  - А Гоше что - не жить?
  - Но ведь...
  - Что же "но ведь"? Ведь, в конце концов, я сын ведьмы, а не Гоша, так что мне это и расхлёбывать.
  Аня и Саша продолжали его держать.
  - Зачем же держите? - удивился Темнозорь. - Ведь иначе опоздаю, и не будет Гоши.
  И тогда Аня и Саша отпустили его. Темнозорь быстро вышел из голубятни, и сразу растворился в тумане.
  Несколько мгновений брат и сестра простояли, глядя друг на друга, а потом Саша воскликнул:
  - Да чего же мы ждём?! Скорее - за ним! Быть может, ещё сможем как-нибудь ему помочь.
  И они выскочили из голубятни. Побежали по узкой тропке, которая извивалась среди кустов. Но теперь никаких звуков не было слышно. Ане и Саше казалось, что они опаздывают, и бежали ещё быстрее.
  А в лесу было совсем темно. Саша споткнулся об корень и, пребольно ударившись, растянулся на земле. Аня помогла ему подняться. Они огляделись, но тропики не было видно. Из сумрака выступали чёрные колонны деревьев.
  Но потом они услышали хохот ведьмы, и бросились на эти звуки...
  А когда увидели оранжевое сияние, то упали на землю, и поползли среди кустов. И они разглядели маленькую полянку, сгнивший колодец, сидящего в ведре Гошу, ведьму, и Темнозоря, который только что вышел из лесу.
  Ведьма глядела на своего сына, ухмылялась и говорила голосом злым и торжествующим:
  - Ну, вот и пришёл.
  - Отпусти Гошу, - спокойно молвил Темнозорь.
  - Кого-кого? - насмешливо переспросила ведьма.
  - Мальчика, которого ты держишь в ведре.
  - А-а, этого. А почему же я его должна отпускать?
  - Потому что ты дала слово: если приду я, то ты его отпустишь.
  - А ты, думаешь, я держу своё слово? - ведьма оглушительно расхохоталась, и пока она хохотала, Саша и Аня подползли почти вплотную к колодцу.
  - Ты должна сдержать слово! - воскликнул Темнозорь, и сжал кулаки. - Эти ребята ни в чём не виновны, и они не рабы!..
  - А что, я подумаю... может, и правда отпустить его? - прорычала ведьма. - Э-э-э. Ладно, пожалуй, отпущу. Лети, Гоша, ты свободен!..
  Ведьма выпустила ручку, которую до этого держала, и бросилась к своему сыну. Но Аня и Саша были на чеку и успели выхватить Гошу из ведра.
  А ведьма подскочила к Темнозорю, вытянула к нему свои ручищи, и прорычала:
  - Прежде всего, я вырву твоё сердце! Но ты не умрёшь! Я возьму твоё трепещущее сердце и твоё тело с собой!
  Она разорвала рубашку на его груди, и тогда к полной неожиданности для всех кроме Темнозоря вырвался оттуда белый голубь. Это был тот голубь, который отличался от иных голубей размерами, и которого Темнозорь гладил.
  В клюве своём голубь держал перстень с изумрудом. Пронзительно завизжала ведьма, отшатнулась, но было уже слишком поздно. Голубь просунул перстень в её пустую глазницу, и разжал клюв.
  - А-А-А. Смерть моя! - завопила ведьма.
  Тут жуткая её голова начала раздуваться, и, наконец, лопнула, словно воздушный шар. Но осколков не было - они, также как и тело ведьмы обратились в пар. Налетел ветер, и разорвал этот пар в клочья.
  - Вот и нет больше ведьмы, - устало, но счастливо вздохнул Темнозорь и подошёл к Саше и Ане и Гоше.
  - Что дальше будем делать? - спросил Саша.
  - Прежде всего, вернёмся в деревню и хорошенько выспимся, - зевнула Аня.
  Так они и сделали. Обратная дорога не показалась им ни тяжёлой, ни страшной. Белоснежный голубь летел перед ними и указывал путь
  
  
  
  
  
  Эпилог.
  
   На следующий день приехали родители.
  Саше, Гоше и Ане даже ничего не пришлось им рассказывать. Чудесным образом родители не заметили пропажи рюкзаков, и не задавали никаких лишних вопросов, на которые всё равно пришлось бы отвечать враньём.
   Также и про Темнозоря ничего рассказывать не пришлось. Темнозорь уже поселился в одном из пустовавших Соловьёвских домов, и намеривался этот дом должным образом обустроить. А деревенские только рады были тому, что у них поселился этот молодой, трудолюбивый парень.
   Целый месяц Саша, Аня и Гоша прожили в деревне. Каждый день они купались, ходили в лес за грибами, или же помогали Темнозорю в починке его нового дома и голубятни.
   Темнозорь часто ходил с ними, шутил, смеялся, загорал, купался, собирал множество грибов и ягод. И просто радовался жизни.
  Как-то Аня вымолвила:
  - Странно, а я почти уже и забыла обо всех ужасах, которые мы пережили.
  А Темнозорь посмотрел на белых голубей, которые парили в лазурных небесах над Соловьёвкой, вдохнул аромат сиреневого сада, и вымолвил голосом счастливым и умиротворённым:
  - Тёмное прошлое ушло, и никогда уже не вернётся, а впереди целая жизнь. И столько ещё в этой жизни будет и хорошего и плохого, но всё-таки больше хорошего! Потому что прекрасен мир, и в красоты в нём много, и прекрасна, и тысячу, и миллион раз прекрасна жизнь!
  
  КОНЕЦ.
  25.05.03
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"