Аннотация: Анализ фильма "Спаситель" (The Savoir), США, 1997. Реж. П. Антониевич, в ролях: Деннис Квейд, Настасья Кински.
Жанровая принадлежность фильма П.Антониевича 'Спаситель' (1997) несомненна: это фильм категории action. Сама по себе история американского морского пехотинца, который после мести за свою жену и сына, погибших от рук мусульманских фанатиков, стал 'солдатом удачи', могла бы легко вписаться в бесконечный ряд подобных лент, где упор делается на пиротехнические эффекты, а не на детальную проработку психологии персонажей, если бы не ряд особенностей ее художественного мира.
В принципе фильму Антониевича не удалось избежать недостатков, традиционно присущих боевикам, таких, как известная условность фабулы,
слабость диалогов, схематичность образов главных действующих лиц. Но характерно, что зритель не замечает их, и не только потому, что увлечен действием. Режиссеру удалось найти эстетически и визуально оправданный способ преодоления всех недочетов: образы и сюжет обретают полноту и завершенность через разветвленную систему символических ассоциаций. Уместное, хотя и не всегда тонкое использование символики помогает создать не только культурологически насыщенное смысловое поле (что уже совершенно нетипично для боевика), но и вызвать сильную эмоциональную реакцию у зрителя. Это как раз тот случай, когда старый штамп 'фильм никого не оставляет равнодушным' уместен настолько, что почти и не является штампом.
Среди богатого символического ряда 'Спасителя' следует выделить два чрезвычайно многозначных образа. Один из них используется несколько прямолинейно и проходит через весь фильм. Это золотой крест, который маленький сын Джоша - главного героя (исп. Деннис Квейд) надевает отцу на шею в парижском кафе, упрекая его перед этим, что он редко ходит в церковь. Через несколько минут кафе будет взорвано исламскими фанатиками, жена и сын погибнут. Жизнь Джоша будет сломана, и он отомстит за погибших, расстреляв молящихся арабов в мечети. В течение всего последующего экранного времени крест будет при нем, пока, спасая из ада гражданской войны новорожденную девочку, дочь погибшей Веры, он не отдаст его водителю автобуса за проезд до Сплита.
Можно выделить три значения этого символа. Первое - общекультурное; крест - символ христианства. Учитывая, что мстит герой Квейда не кому-нибудь, а мусульманам, и в Боснии он воюет с мусульманами на стороне сербов, а также то, что, отдав крест, он прекращает и свою войну, можно интерпретировать этот образ в духе теории 'войны цивилизаций' Хантингтона. Однако религиозность не свойственна главному герою, его действия - месть солдата, месть мужчины, но не акт религиозной розни, хотя он и позволяет себе неполиткорректные высказывания в адрес парижских мусульман: 'Ты не знаешь, где террористы? Зайди в любую мечеть"' ставя знак равенства между понятиями 'мусульманин' и 'террорист'.
Второе значение символа - интимно-личностное, существующее лишь для главного героя. Это памятная вещь, семейная реликвия. После гибели жены и сына Джош теряет все, даже имя, и крест - единственное, что у него осталось. В принципе, такую же роль могла играть любая другая вещь - часы или, скажем, золотая цепочка.
Но режиссер и сценарист выбирают крест, явно рассчитывая на третье и главное значение символа, раскрывающееся в выражениях 'нести свой крест', 'у каждого свой крест' (ср. также название фильма и Спаситель как один из эпитетов Христа). Надевая отцу на шею крест, его погибший сынок отягощает душу Джоша тяжким грузом ненависти. Мстить и ненавидеть,
уничтожать и убивать - то в джунглях, то на гористой земле Боснии - таков путь главного героя. На нем символ христианства, но душа его закрыта для главных христианских ценностей - прощения и милосердия, душа его распята. Это ярко демонстрирует эпизод с убийством ребенка. Потеряв семью и родину, Джош почти потерял самого себя. Все изменяет встреча с Верой. Убивая своего товарища Горана, издевавшегося над ней, а затем стремясь помочь ей и девочке, он снова делает шаг к миру утраченных некогда простых человеческих ценностей. И когда он, чтобы спасти хотя бы ребенка, решается бросить все, отказаться от мести и крови, с него снимается его крест, он отдает другим людям свой непосильный груз.
Среди множества культурных ассоциаций мотив отказа от мести как наиболее полного отмщения перекликается с существующей во множестве вариаций легендой о раскаявшемся разбойнике, которому святой старец велел молится и постится до тех пор, пока воткнутая в землю палка не зацветет. Годы смирения оказываются напрасными, и палка пускает побеги лишь тогда, когда бывший разбойник убивает предателя, спешащего с доносом.
Все эти годы бывший охранник посольства пытался искупить свою невольную вину перед женой и сыном, страдая и принося страдания другим людям. Но принцип 'око за око' не сработал. Чужие жизни, взятые взамен жизней его близких, не приносили и не могли принести облегчения его мукам. В вечных скитаниях по планете с автоматом он снова обретет подобие смысла жизни, лишь обменяв смерть не на смерть, а на жизнь, не убивая, а спасая другого человека. Поставив точку в бесконечном круговороте насилия и убийств, он обретает вожделенное прощение.
Другой, не менее многоплановый, но использующийся не так прямолинейно образ - это символический образ воды.
В европейской символике образ воды чрезвычайно многозначен. Его коннотации зависят от типа воды: проточная или стоячая, чистая или грязная, речная или морская. Среди древнейших архетипических мотивов - связь воды и смерти, нашедшая отражение в присущем многим культурам символике реки как границы между миром живых и мертвых (включая фигуру перевозчика).
Воды в фильме Антониевича очень много. Вся 'боснийская' часть ленты построена на использовании двух топографических образов: воды и гор.
Первые кадры 'боснийской' части показывают героя, охраняющего блокпост на границе между двумя враждующими сторонами - сербами и мусульманами. Границей, разумеется, служит река. На мосту Джош застрелит мусульманского мальчика, пошедшего за козой на сербскую сторону. Труп ребенка упадет в воду и будет там плавать лицом вверх. Убийца подойдет и увидит в глазах трупа свое отражение.
После вынужденного отъезда из дома родителей Веры и последующего сожжения ее села Джош решает отвезти Веру и новорожденную в Сплит, в миссию 'Красного Креста', и самому бросить опостылевшее ремесло убийцы. Чтобы добраться до места, откуда ходит автобус в Сплит, нужно переплыть через озеро. Реальное озеро, на берегу которого живет старик с женой, предоставивший героям лодку, становится символической водной преградой между миром живых и миром мертвых. Старик, конечно, ассоциируется с Хароном и другими мифологическими перевозчиками. На той стороне, надо понимать, в символическом мире живых, Джош и Вера надеются найти безопасность. Но надеждам их не суждено сбыться.
Оставив героя и ребенка в заброшенной развалюхе на берегу озера, Вера идет узнать на счет автобуса. Автобус действительно возникает. Это автобус, в котором хорваты привезли на расстрел группу мусульман и с ними Веру. Мы, зрители, не знаем, как это случилось, мы видим лишь группу безоружных людей - стариков, женщин, подростков - которых выводят к воде убивать. Сцена массовой казни - самая сильная в фильме, сделанная с мощностью и глубиной подлинного искусства. Длиться она ровно столько, сколько нужно для бритья хорватскому командиру. Мясник-палач деревянной дубиной раскалывает голову жертвам - одной за другой.
Джошуа наблюдает за этим из сарайчика, не в силах что-либо сделать, хотя автомат при нем. Внезапно ребенок начинает плакать. Если его плач услышат хорваты, они погибли. Связь воды и смерти проявляется здесь опосредованно, но житейски абсолютно достоверно: по стоячей воде звуки хорошо слышны, у озера хорошая акустика. Прежде, чем плач девочки услышат каратели, его слышит Вера, и начинает петь колыбельную, чтоб успокоить свое дитя. Девочка замолкает на мгновение - пока мать не убьют ударом по голове, после чего начинается массовый расстрел. Все тела падают в воду озера, которое послужит им общей могилой.
Когда шум канонады стихает, хорватский командир все-таки слышит плач ребенка. Джошуа прячется с девочкой, зажимая ей рот рукой. Хорват входит в сарай, но Джошуа и младенца спасает кошка, вовремя вылезшая из недр сарайчика. Хорват принимает плач ребенка за кошачье мяуканье и, успокоенный, удаляется. Солдат и девочка спасены.
Приехав в Сплит, находящийся, как известно, на морском берегу, Джошуа, оставив в чужой машине ребенка, с надеждой, что ее подберут и удочерят, идет на пристань. Там он швыряет в воду документы и автомат, отдавая смерти ее орудие. Одновременно это самая последняя точка ('все концы в воду'), конец этого периода его жизни. Вслед за этим женщина, видевшая его с Верой в автобусе, приносит ему девочку обратно. Он замирает в молитвенной позе, на коленях, на скамейке на пирсе. Вокруг вода, символ того гибельного пространства, из которого он должен теперь вырваться любой ценой.
Конечно, символами креста и воды богатая образная система 'Спасителя' не исчерпывается. Тут и колыбельная, общая для всех живущих на этой многострадальной земле, и образ дороги, крестного пути - машина с Джошем и Верой кружит по замкнутому кругу, делая мертвые петли, пока они не переберутся через озеро, и сам младенец, новорожденная девочка, которую герой называет в конце фильма своей дочерью. Но именно символы креста и воды выстраивают образно-смысловую парадигму 'Спасителя', превращая очередной боевик со стрельбой и взрывами в подобие философской притчи о жертве-убийце, добровольно принявшем свой крест и искупившем все свои грехи спасением Веры (так он называет в честь матери девочку), которой, как надеются авторы фильма и мы, зрители, суждена другая жизнь и другие символы.