Она вышла из дома в своем голубом пальто и, смотря по сторонам, как турист, направилась к магазину. Навстречу ей шел мужчина лет пятидесяти с маленьким желтым ведерком .Подробнее об этом : он был безумен. У него на лице была блаженная улыбка. Он нес это ведро с чувством собственного достоинства и преисполненный любви к этому ведерку. Оно было желтое, это грешное ведро, да и к тому же пустое.
- Это не сулит мне ничего хорошего,- оглянулась она на него. За ним бежала маленькая, вечно тявкающая собачка.
Дальше был пустырь, на котором дети из ее дома и соседних играли во что-то жестокое, кажется "догони меня, кирпич!".
- Досадно, никогда не играла в подобные игры, вроде этой.- Она тряхнула головой, чтобы убрать сивую челку со лба.
Оглядывая каждую деталь и мелочь окружающего мира, она не заметила, как дошла до нужного ей стратегического пункта- магазина.
Магазин был всеми забыт и покинут, кроме грузной похмеляющейся продавщицы.
- Пачку печенья и бутылку молока,- тихо произнесла она, глядя в упор на молоко в холодильнике.
- Нету.- Промямлила продавщица принюхиваясь к цедре лимона.
- Совсем?- кивок на холодильник с молоком.
- Это кефир.- Не глядя .
- Тогда кефира продайте?- сжимая пачку печенья и барабаня по ней пальцами.
- Он уже выкуплен хозяином.- Продавец подняла глаза на покупательницу,- что ты ждешь, деньги за печенье платить будем? Или попялиться пришла?
- Я? Нет...Вот возьмите.- прижала к груди пачку и, почти уже уходя из магазина, оглянулась,- ммм, а сдачу?
На месте продавца сидел манекен со съехавшим набекрень париком.
- Я так и знала. - Она вышла и подумала, что стоило взять жалобную книгу, но как всегда растерялась.
Но молоко ей было необходимо.
- Есть что-то такое в подслушанных разговорах, что меня заставляет подслушивать телефонные разговоры своих соседей...- доносится до ее ушей из открытого окна на первом этаже соседнего дома.
-Есть, - соглашается она, но идет вдоль дома дальше, все ближе подходя к дому.
Вот уже проходит мимо желтого ведерка кинутого на асфальт, мимо задушенной маленькой собачки, мимо своего окна на N-м этаже, из которого раздается танцевальная музыка и смех.
Так, проходишь мимо своих окон ...И это совсем другое "мимо". Не так как, когда ты выходишь из дома, нет. И даже не так, когда ты возвращаешься. А когда ты идешь мимо. Сердце замирает, и ты чувствуешь что идешь мимо. Идешь дальше. Сомнительные ощущения. Будто ты никому не нужен. Мало того, тебя никто не ждет. А даже если и ждет, ты не придешь...Вот оно, твой дом, твой подъезд...Но ты идешь дальше. Такая смешная штука -дом.
--
Мне нужно молоко, или кефир...В общем, что-то белое, молочное и в бутылке. Пожалуйста.- Натянутая улыбка, приветливо помахала печеньем.
--
Нет. Вам нельзя, ваш диагноз. Вы же знаете!- женщина медленно высовывается из своего окошка в мир, и мне становится страшно.
Я здорова. Мне нужно молоко. Но когда она мне это сказала, я всерьез задумалась.
Может, я больна?
--
А вы не знаете мой диагноз?- она почти не заметила, как на окошке появляется табличка :
[БУДУ ЧЕРЕЗ 15 минут]
--
Оу...- только и выдохнула она.
Где-то наверняка есть место, где мне продадут, это грешное молоко. Я почти уверена.
Этакая табличка, наводит на мысли...Ведь если она не вернется и через два часа, человек, который, как и я, пришел сюда за молоком, будет исправно отсчитывать 15 минут. И так целый день. А она не вернется. А правду буду знать только я. Но я буду далеко, и об этом никто не будет знать. Хотя..? Я сомневаюсь, что она ушла при мне, ведь вполне возможно, её тут и не было. Тогда что я тут стою?
Она ходила по кругу вокруг своего дома, но все магазины пестрили объявлениями, о том что у них обед, они отошли на 15-20-30-40 минут.
Это походило на невезение. Да нет...это оно и было.
Смирившись с этим, она решила все-таки вернуться домой. Эти ощущения, покалывания в ступнях, сладкой ломоты в коленках и общей усталости. На пороге дома они превращаются во что-то приторно сладкое, как мед густое.
Когда я подхожу к двери к своему дому, я всегда звоню в домофон. И, самое ужасное, мне всегда отвечают. Я живу дома одна, в нем не было случайных смертей, соседей, сующихся не в свое дело и говорящих животных.
Мне отвечает моим голосом девушка моих лет и приветливо приглашает домой.
Я боюсь, что однажды она скажет мне:
-Прости, но тут живу я, я не знаю, кто ты...Может, ты ошиблась квартирой?
Сейчас,( пока еще) она открывает мне дверь, и я медленно поднимаюсь по лестнице. Нет, в моем доме есть лифт. Но, говорят, там живет домовой. Я не хочу быть случайно убитой током лифта, или, чего хуже, быть одной из пропавшей без вести в нем же. Идти по этим затертым покатым ступенькам приятно. С каждым новым этажом я все дольше застреваю у окна и смотрю, как изменяется обстановка. Ничего существенного, еще один уровень.
Я подхожу к своей двери, с невнятным номером, номером из тех, что постоянно путают : 47? Нет, скорее 37..или 35, кажется столько моей тете, да нет же ей 41. Так назови номер квартиры, сто! Кажется он 67...Или...?
Все было бы куда проще если дверь была с номер 69, точно, её бы запомнили все мои друзья. Эту поганую пошлую цифру запомнят все взрослые, по понятной причине. И я уверена дети 6-9, цифры акробатки, ву=ху.
Она звонит в трижды подожженный звонок и ждет.
Жду минуту. Жду две. Жду 15.
Она садится на ступеньки рядом с дверью. Она знает, что у нее нет ключей. И ей не откроют дверь.
Ей холодно. Она начинает со скуки есть печенья. Съедает все, и начинает царапать карандашом на упаковке послание. Запихивает его под дверь - звонит.
Эта теория о закрытых дверях.
Когда тебе не открывают, ты чувствуешь себя аутсайдером. Где-то внутри, обиженным ребенком. Когда ты была им, тебе не давали с собой ключи, ведь правда. И ты могла провести полдня под дверью. Просто, хотя при этом в туалет или есть.
Сейчас ты, просто забыв дома ключи, вспоминаешь о детстве, об обидах. Но дверь закрыта.
Ты все еще никому не нужный аутсайдер. В какой- то двери от дома. Какие-то двереминуты .Жалкое время-пространство.
Из- под двери появляется записка:
[Ушла за молоком. Вернусь через 15 минут]
Глупые временные рамки. Я вернулась через час. Она пишет мне о том, что я и так знаю. Она пишет и укоряет меня во вранье, нет, в лжесвидетельстве.
Она настойчиво стучит. Проходит время, за дверью слышен телевизионный смех.
Она ударяет ногой по косяку. Телевизор смолкает, но лишь для того, чтобы включилось радио:
--
Мы не можем не поставить эту грустную песню, о тех, кто не вернулся домой...
--
К черту все. Она должна открыть.- Говоришь ты вслух, и методично бьешь ногой по нижнему замку. Он низкий, но тебе приходится все-таки высоко задирать ногу.
Громкая музыка уже начинает тебя бесить, и ты делаешь решающий удар ногой.
Дверь с треском открывается.
Ты видишь семью из трех человек, которые мирно обедают, сидя за большим дубовым столом около телевизора.
Все уставились на тебя, а ты растерянно оглядываешь квартиру.
Это Н Е М О Й Д О М.
Картина семейного ужина прямо перед твоим носом исчезает за дверью.
Ты начинаешь плакать и биться головой об дверь. Там, за дверью, люди вызывают милицию, укладывают ребенка спать. А ты уже довольно долго бьешься об их дверь головой. Затем, остановившись, ты понимаешь.
Если это обман... А это он. Я должна вернуть все на свои места. В конце концов, мне нужно молоко и печенья. Я должна повторить все в точности, как в тот первый день, когда я не вернулась домой.
Она вышла из дома, в своем голубом пальто и, смотря по сторонам, как турист, направилась к магазину. Навстречу ей шел мужчина лет пятидесяти с маленьким синим ведерком .Подробнее об этом : он был безумен. У него на лице была блаженная улыбка. Он нес это ведро с чувством собственного достоинства и преисполненный любви к этому ведерку. Оно было синее, это грешное ведро, да и к тому же пустое.
- Это не сулит мне ничего хорошего,- оглянулась она на него. За ним бежала маленькая, вечно тявкающая собачка.
Дальше был пустырь, на котором дети из ее дома и соседних играли в казаков -разбойников.
- Досадно, никогда не играла в подобные игры, вроде этой.- Она тряхнула головой, чтобы убрать сивую челку со лба.
Оглядывая каждую деталь и мелочь окружающего мира, она не заметила, как дошла до нужного ей стратегического пункта- магазина.
Магазин был всеми забыт и покинут, кроме грузной похмеляющейся продавщицы.
- Пачку печенья и бутылку молока,- тихо произнесла она, глядя искоса на стеллаж с цветными упаковками печенья.
- Нету.- Промямлила продавщица принюхиваясь к цедре лимона .
- Совсем?- растерянный взгляд в сторону стеллажа.
-Чай .- Не глядя .
Это издевательство реальности надо мной. Я хочу домой, черт побери...домой.
--
ТЫ СЛЫШИШЬ, СУКА? Я ХОЧУ ДОМОЙ! - она уже разбила витрины, она принялась разбрасывать товар и стекло. Это нужно остановить, она должна остановить. Но она слишком устала.
--
Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! НЕНАВИЖУ! - Она убирает изрезанными руками челку со лба и пинком открывает дверь. И уходит, не оборачиваясь на искалеченное и лежащее в неестественной позе тело.
Она закуривает и выдыхает холодный воздух. Проходит мимо дома и останавливается, оценивая желтую облицовку, затем смотрит на кровоточащие руки.