Глэм открыл глаза и увидел отчетливые движения огромных рук, которые из блестящих плоских чанов выливали голубую жидкость прямо на крышу автомобиля. Через разбитое лобовое стекло липкое молоко попадало и на него, заливая глаза и уши. Глэм ощущал кисло-соленый привкус собственной крови, напрягая память, чтобы оценить нелепую ситуацию! Теперь он видел лица четырехметровых гигантов, похожих на рыцарей с необычайно спокойными, погруженными в собственную значимость, взглядами. Казалось, что они делали свою обычную работу. Нельзя было определить, на кого они были похожи - полузвери-полулюди. Потертые кожаные с металлическими вставками одежды обтягивали фигуры загадочных Атлантов.
Дверь автомобиля резко открылась, и Глэм увидел женскую руку. Ощупывая пустое сидение поспешными движениями, рука натолкнулась на плечо Глэма.
-- Быстрей! Быстрей! - умоляли красивые полные губы, скорее шептали, а чистые голубые глаза холодно просчитывали, как врач, реальные шансы. Глэму хотелось ей поверить, но он даже хихикнул, когда блондинка обнюхивала его. Лишь капельки крови, упавшие на ее красивое лицо, заставили его подчиниться неожиданному желанию помочь. Незнакомка в голубом свадебном наряде прильнула к Глэму и резким движением вытащила его из автомобиля.
Четыре мужских силуэта бросили железные чаны и легко, почти невесомо, двигались вокруг изумленного Глэма и его непрошенной спасительницы.
-- Четырехметровые! - сказал Глэм вслух. - Я где-то видел вас раньше.
И смеясь, добавил:
-- Всадники Апокалипсиса.
Похожие на джинов Четырехметровые уже тянули ковровую дорожку на огромный холм. Автомобиль сиротливо стоял на корявой заброшенной дороге, уткнувшись в ствол невысокого дерева. Легкая метель засыпала огромную равнину и сквозь снежную дымку, трудноразличимую и до сих пор, не признанную Глэмом, как реальность, он увидел взрыв. Дерево и разбитый автомобиль вспыхнул почти беззвучно, черный дым ровным лучом исчез глубоко в голубом тумане нависшего неба. Все это Глэм увидел уже с высоты холма, на который его вела за руку его невеста. Длинный шлейф ее фаты исчезал где-то далеко внизу. Ковровая дорожка сливалась в голубом снежном океане. Глэм еще различал языки пламени где-то снизу. Путь назад был невозможен. Он впервые ощутил исчезающий мир глубоко внизу и пустоту нового для себя состояния. Лишь шершаво-сладковатый вкус горечи еще указывал на то, что все же он может заблуждаться.
Снежные комья катились сверху совсем рядом. Четырехметровые отбрасывали их и тянули ковровую дорожку все выше. Глэм увидел на самой вершине гигантскую ногу великана. Черный старый сапог методично ударял по снежным глыбам и те, падали по склону, стараясь расстроить нежданную процессию. Четырехметровые сомкнулись стеной и отбивали снежные валуны, защищая непонятное пока Глэму, полулегальное брачное единство голубых глаз и случайного странника. Размеры огромной ноги внушали близость смерти. Глэм посмотрел вверх, и гигантское колено уже еле видимо скрылось в серой синеве нависшего неба.
Глэм задергал рукой свою невесту. Она оглянулась, похожая на Снежную Королеву, и улыбнулась:
-- Потерпи! Еще чуть-чуть...
Стометровый гигант ударил каменной ногой, и железная белая глыба с острыми углами покатилась по склону. Резко сменив направление, уже вблизи от Глэма ледяной валун самым краем задел его ноги и исчез в снежном тумане. Одна нога безболезненно повисла на кровавой штанине, вторая истерично гребла рыхлый снег. Глэм чувствовал, как свело челюсти, но боли не было. Уже не было и страха, он вообще перестал чувствовать. На какой-то миг снежная пустыня выровнялась, приняв четкую геометрическую форму: плоское ровное небо и такая же плоская поверхность снизу. Глэм закричал и ничего не услышал. Он усиленно внюхивался - напрасно, мир, нет, это уже был не мир - закрытая бледная пустая прямоугольная коробка, внутри которой он и находился.
Глэм сообразил, что сейчас кто-то обязательно должен появиться. Обязательно, ведь иначе и быть не может. Прошло некоторое легкое замешательство. Глэм хихикнул. Потом еще и еще. Он смеялся, слезы катились градом и падали на безжизненную пыль у его ног. Затем он услышал бубенчики, легкий топот копыт высоко в небе, который разметал кучи снежной пыли. И все! Белая пустыня безмолвствовала. Безразличие, безразличие не в смысле кого-то, нет, безразличие, похожее на какую-то взрослую радость, на цельность и завершенность какого-то мучительного вывода. Это неизвестное ранее полублаженство оглушило вспышкой, тихой печальной точкой вывода:
-- Здесь ничего нет.
Здесь никого нет.
Теперь Глэм слышал знакомый голос, уже крик своей невесты. Он попробовал сесть - левая нога неестественно торчала во внутрь рыхлого красного снега. Уже сидя, он медленно, испуганно перевел взгляд на лежавшую на спине невесту. Ее уже раздели, эти Четырехметровые, и испуганно пятились от большого живота. Живот вырос до метровой высоты, невеста орала и просила Глэма о помощи. Четырехметровые склонились над Глэмом, они умоляли жестами помочь ей родить.
Вдали за холмом Глэм видел уходящие гигантские ноги Стометрового. Глухие удары раздавались вокруг, сотрясая придавленное небо.
Невеста орала, цепляясь руками за железные застежки великанов, свисавшие с их растрепанной одежды.
Глэм медленно подполз к роялю, который Четырехметровые принесли из-за холма. Скрюченный от смертельной боли и усталости, он ледяными пальцами начал нажимать клавиши. Слабые стоны музыки придавали надежду.
Четырехметровые сбились в кучу и, отступив назад, испуганно смотрели на Глэма. Он, цепляясь за рояль, встал и воткнул острые куски кости в снег. Красная дорога крови была последним свидетельством бунтующей жизни. Невеста перестала кричать, живот исчез. Теперь Четырехметровые и невеста разглядывали Глэма. В их взглядах блуждало любопытство.
Глэм вытер рукой лицо, оно стало красным, и засмеялся. Он смеялся опять и кричал из всех сил:
-- Здесь ничего нет...
Здесь никого нет... -- все еще не верил Глэм в происходящее.
Четырехметровые посадили невесту на крышку от рояля и замерли. Она смотрела на Глэма стеклянными глазами и впитывала его каждое движение.
Глэм, как зачарованный, спросил:
-- Кто Ты?
Улыбнувшись, невеста ответила:
-- Прихоть.
-- Чья прихоть?
Теперь Глэм позабыл обо всем, что случилось. Было что-то знаковое в этом теперь уже загадочном символе. Он затрепетал и впервые испугался как-то всеобъемлюще. Во рту опять все засохло и окислилось:
-- Нет, не надо, нет! - взмолился Глэм.
Гиганты медленно уходили в снежную дымку, а Глэм смотрел и видел голубые стеклянные глаза своей судьбы.
***
Было слышно, как кто-то смеялся на огромном холме и, проезжавшие на санях люди тоже засмеялись. Бубенчики тепло и нежно перезванивались. Горячий пар шел над спинами четверки лошадей, смешиваясь с далеким смехом кого-то потерявшего всякую надежду. Сани увозили раненого Глэма в снежную бесконечность и люди, спасшие его от смерти, укутав своей одеждой, смотрели в его счастливые глаза.
Разбитая машина догорала вместе с деревом, в которое ударилась. Сгоревшее дерево упало на груду искореженного металла и проткнуло обуглившимися острыми сучьями то, что ещё осталось от машины. Огромный скрюченный черный паук пиршествовал, потрескивая, и, выпуская в небо черный шлейф своей победы.