Из-под руки человека, вот уже минут пять недвижно сидящего на веранде, лилась тихая, немного грустная мелодия. Катя даже среди своих бойких подружек слыла девчонкой бесшабашной - но подойти к клиенту и спросить, что за мелодия - все-таки нарушение негласного этикета. Не дело официанта такие вопросы задавать. Но все же она решилась - случай-то нечастый, все клиенты от дождя спрятались - а этот сидит. Да и музыка - хоть знакомая, в качестве мелодии на мобильном встречалась ей впервые.
- Простите, что беспокою... Что-то очень знакомое... Вы не подскажете? Ой...
Мелодия оборвалась, а хозяин телефона продолжал сидеть, слегка откинувшись в кресле. Дождь бил его по лицу, пытаясь привести в чувство. Катя нашла в себе силы не завопить - хоть и желание было, и повод.
Четверг, 20.51
- Екатерина Григорьевна, вы первой обнаружили тело?
- Да, - официантку продолжало трясти, несмотря на изрядную порцию коньяка, влитую в нее сердобольным директором.
- И ничего подозрительного вы не видели?
- Нет. Он как пришел - сел на веранде и не уходил.
- Ясно, спасибо. Можете быть свободны.
Под скатертью, которой наскоро накрыли тело, чуть приглушенно заиграла давешняя мелодия. Увидев, что Катя сейчас либо грохнется в обморок, либо устроит истерику, опер скупым жестом показал коллегам: "Уведите", а сам, приподняв край полотна и мертвую руку, вытащил из-под нее телефон.
- Здравствуйте... Нет, это не Саша... Нет, позвать я его не могу... Извините, девушка, вынужден сообщить вам плохую новость. Он умер... Да, где-то два часа назад... Простите, но я не могу больше говорить. Всего доброго.
Четверг, 21.04
Девушка сидела на чемодане и крутила в руке совершенно бесполезный уже телефон. Плакать она перестала пару минут назад и теперь пыталась понять, что же ей делать теперь - то ли стереть номер из записной книжки, улететь и попробовать все забыть, то ли вернуться в город, плюнув на рейс, на билеты, на планы. Просто чтобы все-таки его увидеть.
- Барышня, простите, вам чем-нибудь помочь? - рука в перчатке осторожно тронула ее за плечо. - Мне показалось, что у вас... эээ... не все в порядке.
Говоривший сел на скамейку напротив и смущенно улыбнулся.
Девушка всхлипнула, зарыдала и начала рассказывать незнакомцу все. Наверное, просто потому что ей нужно было сейчас выговориться.
- ...понимаете, я хотела ему сказать, что мы обязательно еще встретимся - и тут... Скажите, что мне делать? Может, это какая-то дурацкая ошибка? Может, кто-то пошутил так... - девушка прикусила губу и стукнула себя по колену: - Господи, ну что я за чушь несу. Да, да, да, я просто хочу, чтобы он был жив - но ведь это невозможно?
Собеседник кивнул: - К сожалению, да.
Немного помолчав, он добавил: - Хотите совета? Возвращайтесь в город - вам сейчас не стоит никуда лететь. Вам нужно прийти в себя и успокоиться. И - не ходите... к нему. Не надо.
Слово "похороны" встало за спиной говорившего и кивнуло черной головой.
Девушка вытерла слезы и шмыгнула носом.
- Да, вы правы. Он живой. И пусть остается живым.
Незнакомец снова улыбнулся - на сей раз вполне спокойно - и жестом фокусника выудил из недр костюма изящные часы на тонком браслете.
- Это вам. Просто так. Чтобы хоть как-то приободрить.
- Спасибо, - она улыбнулась в ответ.
- Простите, но мне пора. Всего доброго. Я верю, у вас все будет хорошо, милая барышня, - случайный собеседник встал, старомодно поклонился и почти сразу растворился в толпе провожающих.
Пятница, 01.12
Я проснулся от ощущения удушья и оттого, что чудовищно замерз. Первые пару минут я просто дышал, не обращая внимания ни на что - было очень больно, такое ощущение, что легкие схлопнулись и не желали работать. А потом...
- Очень, очень плохо. Вы опять забыли завести часы.
На столе напротив, под подслеповатой лампочкой, сидел долговязый господин в смокинге и крошечным ключиком колдовал в недрах хронометра. Я знал его, я помнил его, я... Я дернулся - на запястье действительно не было часов.
- Где мы?
- В морге, разумеется, - долговязый сухо рассмеялся.
- Но вы же сказали, что...
- ...гарантия пожизненная. Но вы не удосужились спросить, о чьей жизни речь. А гарантию на свои часы хороший часовщик дает на все время своей жизни - а не жизни клиента, - улыбка его была насколько искренней, настолько и холодной. Он еще раз внимательно оглядел часы, спрыгнул со стола и уверенным жестом водворил их на мое запястье.
***
Лет семь тому назад, прогуливаясь по Праге, я наткнулся на маленький часовой магазинчик, торговавший по большей части антикварными механизмами. Из любопытства я зашел внутрь - небольшая полутемная комната, старые застекленные витрины... А вот и хозяин - долговязый человек без возраста, с легкой улыбкой на лице.
- Добрый день, - я запнулся, потому как познания мои в чешском языке были крайне ограничены.
Хозяин магазина широким жестом обвел витрины.
- Прошу, молодой человек. Выбирайте. И не смотрите вы на меня так - я... Скажем так, я тоже русский. В некотором смысле, - добавил он и усмехнулся. - Но учтите, здесь только старые хронометры - но все работают. Впрочем, есть еще и несколько вещиц, которые я сделал сам. Знаете, когда долго чем-то занимаешься, сам поневоле...
- ...становишься частью своего увлечения, да? - подхватил я.
- Именно так. Вам кофе сварить? - долговязый был на редкость гостеприимен.
- Нет-нет, спасибо, - мне стоило большого труда сосредоточиться на вопросе, потому что в самом углу витрины лежали изумительно красивые часы - простые, в матовом стальном корпусе, со стальным же браслетом, неприятно похожим на часть наручников - но оттого еще более привлекательных какой-то гнилостной красотой. Откуда-то сбоку протянулась рука с ключом, щелчок - и витрина открылась.
- Хмм. Мне кажется или вам действительно они приглянулись? - часовщик выудил из витрины вожделенный предмет и держал его двумя пальцами перед собой - бережно и несколько опасливо.
- Да, часы совершенно чудесные. Дорого бы я за них дал..., - вздохнул я, прекрасно осознавая заоблачную стоимость именно этого набора колесиков, шестеренок и стрелок.
- Дорого? Глупости, сущие глупости. Это первые сделанные мною часы - и вы первый, кто обратил на них внимание. Так что они - ваши. Дайте руку. Вот так. Прекрасно, - браслет тихо клацнул и стиснул запястье.
Ровно через год, сидя за рабочим столом у себя в квартире, я почувствовал, что живу в совершенно чужом городе, что мне надо уехать - причем немедленно. Привчки студенческих лет никуда не делись - на то, чтобы собраться, запереть квартиру и отдать соседке ключ ушло не более получаса. А потом был аэропорт и внезапно поплывшее перед глазами лицо девушки-кассирши.
- Молодой человек, что с вами? Вам плохо? Пожалуйста, кто-нибудь, позовите врача - медпункт в конце зала.
А потом - запахи больницы, казарменная прохлада и шаркающие шаги.
- Прошу прощения. Я совершенно забыл вас предупредить...
У койки на стуле сидел часовых дел мастер, сидел как-то неловко, боком, и наброшенный на плечи халат смотрелся на нем совершенно нелепо.
- ...вам нужно заводить часы. Иногда, - только сейчас я заметил, что он держит мои - его - часы и аккуратно орудует чем-то совершенно миниатюрным.
- К сожалению, ключ только один - так что вам надо будет просто добраться до меня. И, поверьте, для этого не нужен самолет, - он улыбнулся. - Часы приведут вас ко мне сами.
- Простите, а можно их... вернуть? Как-то меня это все, мягко говоря, не устраивает.
Часовщик отрицательно помотал головой.
- Молодой человек, на дверях моего магазина написано - "Проданный товар возврату и обмену не подлежит.".
- Вот! Проданный! А эти часы вы мне подарили, так что проданным он никак не может быть, - неприятный влажный холод пополз по моим ногам - от ступней и выше.
- Простите, но вы ошибаетесь. Вы же сами сказали: "Дорого бы я за них дал". Так? Так. Пользуйтесь. Гарантия - пожизненная. Всего доброго.
Он аккуратно положил часы на столик, встал, откланялся и вышел за дверь палаты - а мне очень хотелось забиться в угол и визжать от ужаса. Надеюсь, они сломаются.
Часовых дел мастер не соврал - когда у часов заканчивался завод - а происходило это где-то раз в полтора-два года - ко мне возвращалось то самое ощущение чужого города, которое привело меня в свое время в реанимационную палату. Тогда я бросал дела, открывал дверь или заворачивал за угол и оказывался в другом городе. Всякий раз - ином. Какой-то маленький городишко в Австрии, потом Питер, потом - испанская глухомань. И каждый раз я чувствовал, что вернулся домой. Я находил часовой магазинчик, располагавшийся, как правило, в переулках рядом с центром города, пил удивительно вкусный кофе, сваренный долговязым часовщиком - а потом отправлялся гулять. Теперь я понимал, почему мастер всегда улыбался - потому что было неуловимое совершенно и трудновыразимое ощущение дома. Оставленного, забытого и возвращенного. Настроение было превосходное и оттого, увидев идущую по улице симпатичную девушку, я заскочил в цветочную лавку, купил охапку роз и обогнав, рухнул на колени, умоляюще протягивая букет и улыбаясь, как распоследний идиот. Барышня, улыбнувшись мне в ответ, взяла цветы, а я вскочил, отряхнул пыль и собрался было идти дальше, как вдруг...
- Спасибо вам. Они чудесные, - она подошла и чмокнула меня в щеку. - Извините, я не говорю по-испански, - девушка пожала плечами.
- Это неважно, барышня. Совершенно неважно. И не смотрите вы на меня так - я... Скажем так, я тоже русский. В некотором смысле, - я улыбнулся снова, поняв, что повторяю давнишний свой разговор.
- Вы составите мне компанию?
- Конечно.
Мы гуляли по этому городу до позднего вечера, болтали обо всем на свете, говорили друг другу какие-то романтичные глупости и никак не могли распрощаться. Я прожил там десять дней - пока у нее не кончилась путевка и она не уехала. Помахав вслед уезжающему автобусу, я почувствовал, что ощущение дома стало уходить. Пора. Открыв дверь хлебной лавки, я... вошел в булочную неподалеку от своего дома.
Москва. Я вернулся.
***
Пятница, 12.35
Просыпаться совершенно не хотелось, но это было необходимо. До дома я добрался в шестом часу утра - с учетом необходимости выбираться из больничного морга. Не каждый день таким вещами приходится заниматься, извините. Хоть часовщик, добрая душа, показал мне ящик с моими вещами - а то бы даже и не знал, что делать. В зеркале отражалась изрядно помятая заспанная физиономия. Доброе утро, покойничек. На столике судорожно моргал телефон. Ну да, разумеется, куча народу небось успела позвонить. Угу, ясно... Угу... Угу... Я по привычке быстро пролистал историю звонков. Оппп. Номер в обнимку с именем заплясали у меня перед глазами. Таааак. Покойники в обморок не падают. Передумав садиться на диван, я дошел до кухни и налил себе коньяку. Понятно, что начинать так утро - да еще и на голодный желудок как-то неправильно - но что поделать. По телевизору крутили новости - и глаз зацепился за бегущую строку. Авиакатастрофа... При взлете загорелся и упал самолет, следовавший рейсом номер... Я машинально опрокинул в себя коньяк, не почувствовав даже вкуса и налил еще. Она улетала этим рейсом. Все. Теперь точно - все.
***
Не знаю, что меня толкнуло на этот дурацкий поступок - но ровно через десять лет я сидел на той же самой веранде, за тем же столиком. Только телефон был другой - да и заведение называлось иначе. Все меняется, простите за банальность.
- Что-нибудь еще?
- Будьте добры повторить кофе.
Да, вот такая же милая девочка обнаружила тогда, что клиент уже ничего заказывать не будет. Бедная, не повезло ей. Что-то цапнуло меня острыми коготками за сердце и потянуло его на себя. Город вокруг терял цвета и объем - то ли из-за надвинувшейся тучи, то ли потому что у часов в очередной раз заканчивался завод.
- Простите, сейчас начнется дождь - может, вам будет удобнее перейти в кафе?
- Спасибо, я останусь здесь.
Чуть вдалеке громыхнуло и пара тяжелых капель плюхнулась на столик. Я прикрыл глаза и глубоко вздохнул - теперь можно будет дышать, воздух стал прохладным и сладковатым на вкус.
- ...нет-нет, я хотела бы столик на улице.
Этот голос выдернул меня из расслабленной дремоты. Совпадение? Не иначе. На противоположном краю веранды, спиной ко мне, сидела женщина - я не заметил, как она подошла и уже жалел об этом. Ведь тогда я мог бы увидеть лицо, а теперь... Во мне проснулось лихое мальчишество, я улыбнулся сам себе, перемахнул через перила, подмигнув официантке, перебежал через дорогу - там испокон века стоял цветочный ларек. Сердце колотилось, как тогда - хоть я и был уверен, что судьба в очередной раз решила пошутить. Обежав столик, я рухнул на колени и, улыбаясь, протянул букет.
- Ты...
Я дернулся, ударившись запястьем о ножку стола. Стекло часов жалобно хрустнуло, осыпалось - и тонкие изящные стрелки остановили свой ход.
- Ты...
Ее рука соскользнула со стола, тонкий браслет, зацепившись за край, лопнул, и маленькие часики разлетелись от удара об пол, рассыпав конфетти из миниатюрных колесиков, шестеренок и пружинок.
Кто-то вежливо, но настойчиво забрал из моих рук букет и поставил его в вазу - и я этого даже не заметил, потому что это было совершенно неважно. Мы сидели, держась за руки, улыбаясь и не говоря ни слова, боясь спугнуть ощущение. Ощущение того, что вернулся домой.
Долговязый официант принес две чашки удивительно ароматного кофе, поставил их на столик, после чего аккуратно смел щеткой валявшиеся под столом остатки механизмов в совок.
Порядок есть порядок.