Аннотация: Небольшая зарисовка чего-то страшного и неуловимого, что слишком часто проскальзывает в жизни, но о чем не с кем поговорить, потому что не можешь подобрать внятных слов.
Музыка струилась из-под моих пальцев...
Громкий стук. Я раздраженно убрал руки с рояля. Опять ничего не смыслящие в красоте музыки соседи лупят в стену.
Я не мог их понять, на дворе еще не ночь, и я не мешаю им спать, всего лишь девять часов с небольшим. Они должны быть рады, что слушают каждый день менуэты, этюды и сонаты. Как можно не приходить от классической музыки в экстаз!
Звуки ударных донеслись из-за стены, заиграла незатейливая мелодия. Я узнал слащавый голосок, и в уме сразу всплыла кривляющаяся в клипах мордашка. Замечательно, опять эти неблагодарные люди включили попсу на всю громкость.
Но не тут-то было! В шкафу у меня лежали припасенные на такой случай затычки для ушей. С ними чужая безвкусная музыка не оглушает, и пусть я так же плохо слышу свою собственную, играть можно. Сосредоточение на одном начисто убирает из головы другое, все вокруг становится всего лишь незаметным фоном.
Я уже поднес затычки к ушам, когда в дверь раздался звонок. Выходить из комнаты и открывать не хотелось, вместо этого хотелось играть. Но я был озадачен, кто может придти в гости к одинокому пианисту, и в конце концов любопытство победило желание играть.
В глазок никого не было видно. Я уже разочарованно отвернулся от двери, когда раздался повторный звонок.
- Кто там?
По-прежнему пусто в глазке. Неужели какой-то малолетний хулиган настолько нагл, что пригнулся и сидит прямо под моей дверью?
Звонок повторился. Я снова прильнул к глазку, уже зная, что никого там не увижу. Решив проучить хулигана, я бесшумно отворил замки и резко распахнул дверь.
Никого за дверью не было. Сердце замерло на секунду, потом я скинул с себя глупое оцепенение и вышел в коридор. Посмотрел за обшарпанную дверь, свесился вниз с лестницы.
Что за чертовщина. Я зашел обратно в дом и наглухо заперся.
Играть, надо идти играть. Когда звучит музыка, не остается больше ничего, ни мыслей, ни посторонних чувств. Музыка растворяет в себе весь мир.
Но на этот раз поиграть было не суждено. Стоило только занести ногу за порог комнаты, как я увидел: на моем рояле, прямо не клавишах, сидит человек в длинном черном балахоне и с хитрым лицом.
В одной руке он держал зажигалку, в другой мои ноты.
- Стойте! - сказал я.
Он, казалось, и не заметил моего появления. Мои слова потонули в звуках соседской попсовой музыки. Я кинулся к роялю и вырвал ноты из его рук. Он поднял на меня удивленные глаза, на тонких губах заиграла улыбка.
- Как вы зашли? - сказал я.
И попятился к двери, судорожно шаря рукой слева от себя. Где-то была тяжелая ваза...
- Ты сам дверь открыл, - ответил незнакомец.
Голос звучал в точности как мой.
Мужчина хохотнул, глядя на меня. Должно быть, выглядел я неважно, бледное лицо, поджилки трясутся от страха.
- Что, забыл про музыку?
С удивлением я понял, что на секунду забыл про музыку. Я опустил глаза на зажатые в руке ноты.
- В-вы из соседей? - неуверенно спросил я. - Снизу, наверно, или откуда еще... Слишком громко играю, мешаю?
- Как тебе сказать. - Он в раздумье наморщил лоб. - Сам не пойму. Я - это ты, и раз я здесь, значит, у части тебя были серьезные причины временно воплотиться. Значит, мешаешь ты музыкой себе самому.
Я выбежал из комнаты в коридор и схватился за трубку телефона. Какой номер набирать, милицию или скорую, упечь этого психа...
В трубке не было гудка.
- Уйду я, уйду. Раз прогоняешь.
Я обернулся к вышедшему из комнаты незнакомцу.
- Но ты подумай. - Он погрозил пальцем. - Чем твоя музыка тебе мешает. Попробуй это выяснить. Это легко, откажись от нее и поймешь...
- Да-да, - успокоительно сказал я. - Уже отказался, не волнуйтесь.
- Попробуй больше о ней не думать.
- Да-да, уже не думаю...
- По-настоящему попробуй.
И тут я на все плюнул. Страх перед незнакомцем исчез, я прошел обратно в свою комнату с ледяным спокойствием. Было все равно, ушел он или нет.
Нервно расхаживая по комнате взад-вперед, я пытался ни о чем не думать. Когда я сумел отказаться от мыслей о музыке, в голову полезло недавно виденное кино. Я отказался и от кино. На ум пришли обыденные проблемы, что у меня есть сегодня на ужин и на завтрашний завтрак.
Все эти мысли были подернуты особым настроением, которое раньше я относил только к музыке. Это был отблеск экстаза. Нет, а с какой стати он есть в мыслях о завтраке...
Я остановился посреди комнаты, впервые обнаружив мысль, которая чувства экстаза не вызывала. Она звучала примерно так: "А что, если все это одинаково?"
Пришел ужас. Не страх, а именно ужас.
Все бы ничего, если бы я мог снова начать думать о чем-то, что вернет тень экстаза. Но я не мог. Мысль о том, что я живу в собственном мирке, где все неверно распределено по степени важности, вызывала непрогоняемое чувство какой-то изоляции. Как оно у других, такие же свои запертые мирки или правильные?
Я оглянулся вокруг, на стол с пустой вазой, рояль, темное кресло. Вот он правильный мир, везде вокруг, а я живу в каком-то другом, в собственном мире с экстатическим привкусом.
Сев в кресло, я задумался о кресле. Какой привкус имеет для меня это кресло, о котором я никогда раньше не задумывался? Странно сказать, но кресло мне не нравилось, вызывало смутное неприятие. Может быть, дело в темном цвете. Хотя нет, когда-то в нем умер отец...
Я вскочил. Нет, все это неважно. Все это тоже мой изолированный мир. Да неужели кроме него и нет ничего?
Мне чего-то очень сильно хотелось, и я вдруг понял чего. Вернуть то самое настроение, какое всегда было со мной, настроение полудремы, полуэкстаза. Услужливо подступали мысли о том и о сем, и я начинал понимать, что музыка была не так уж необходима для поддержания этого настроения. Необходима лишь тема, за какую можно зацепиться намертво и не отпускать. Сосредоточение на одном начисто убирает из головы другое, все вокруг становится всего лишь незаметным фоном. Сосредоточение на музыке убирало другое, все становилось лишь фоном, как то кресло, которое я никогда по-настоящему не замечал и не знал, что оно так сильно меня нервирует. Но и сосредоточение на... (я поискал то, что еще мне нравилось)... на рисовании масляными красками сделает все остальное фоном. Да и резьба по дереву, и просмотр телевизора, и разговоры.
Так я и стоял в комнате, с ворохом бесполезных мыслей и свербящим чувством "хочу вернуться..." Оно было настолько сильно, что мне начало казаться, что от такого горя можно и с ума сойти. Ничего больше не было, кроме этого тягостного чувства. Это что, и есть правильный мир, где кроме чувства страдания по утраченному больше ничего и нет?
***
После завтрака я зашел в свою комнату и взглянул на настенные часы. Так, минут десять до выхода на нелюбимую работу у меня есть.
Музыка струилась из-под моих пальцев...