Аннотация: Я не охотник, а рассказ со слов знакомого охотника. Может я чего и переврал преизрядно - давно слушал повествование. Но что запомнил, то и совпало у меня с понятием, что в заглавии
Я стоял в пяти метрах от животного, старательно ловя в прицел рыжую бестию. В этот момент мной владело злорадство. Наконец-то я покончу с тем, кто на протяжении года таскал у меня птицу из курятника, разорял мои кроличьи вольеры! Как рыжая попадала за сетчатую стену забора, врытую в землю на метр, до сих пор оставалось для меня загадкой. Лиса вертелась у холмика, где виднелся темное пятно входа в нору, но никак не хотела убегать. Я опустил ствол ружья и на секунду задался вопросом - почему?
Среди охотников меня называли Тормозом Слепым за мое слабое зрение и плохую реакцию. Но мое терпение в охотничьей братии ценилось. Я мог часами лежать в засаде, неделями выслеживать зверя и неожиданно для всех находить его логово. Но я не мог нормально взять зверя, пристрелив его на бегу. Лиса имела все шансы слинять. Но почему-то не спешила ни одним воспользоваться. Она вертелась возле норы, поскуливая и поглядывая в сторону входа в жилище. Я стоял, опустив ружье, и наблюдал за поведением зверька.
Вдруг, рыжая замерла, сделав стойку, как сеттер. И, как будто на что-то решившись, бросилась прямо на меня. Я дернулся от неожиданности, а лиса скользнула у меня под ногами, и выскочила из западни. Я обернулся. Рыжая хитрюга стояла в пятнадцати шагах, и смотрела на меня. Затем отбежала на пару шагов, снова становилась и оглянулась, словно приглашая идти за собой. Я шагнул вслед за ней. Животное прыгнуло еще на пару шагов, уводя меня от норы, и скрылось за кустом. Я не спешил за ней, выжидая, не покажется из-за куста рыжая голова. Дождался - лиса выглянула из-за веток и недоуменно уставилась на меня, видимо, удивлялась - чего это я ее не преследую.
А я, не выпуская из поля зрения рыжую двинулся к норе. Лиса забеспокоилась.
Я уже догадался о причинах ее беспокойства. Пошарив рукой в траве, я нащупал палку. Затем поднял ее и пошерудил ею в норе. Оттуда раздался испуганный и протестующий писк, и на свет божий полезли лисята. Меленькие, рыжие. Глаза только открылись.
Лиса за моей спиной тявкнула, и через несколько секунд мою правую кисть резануло резкой болью. Оказывается, пока я ворошил палкой в норе и выуживал из земляного дома зверьков, их мамаша успела цапнуть меня за руку.
Я отскочил, выругавшись. Затем подхватил ружье, но стрелять передумал.
"Ладно, - думаю, - пойду домой. Приду сюда зимой. Шкурок больше будет." А у самого внутри протест как будто. Жалко и лису и лисят стрелять. В конце концов, рыжая, своей смелостью и материнской преданностью потомству, заслужила право на жизнь.
И решил я: вот попадутся мне на участке - пристрелю, не пожалею. А если нет - пускай живут.