Мир колотился, дёргался вверх-вниз, горел раскалённо в правом подреберье, пеной вскипал на губах.
- Что с тобой?!
Стеж.
- Сттттежжж...
- Всё, понял, молчи! Сейчас я тебе переложу!
Он выволок меня из ниши и положил на полу, чуть повернул на левый бок, подложив под спину сложенный кафтан.
- Подожди, я сейчас!
Голова стучала по камню. Знобило. Печень горела огнём.
Стеж брал своё.
- Пей!
Отдающая известью смесь. Горький привкус.
Лицо д’Илана тряслось где-то вверху, подсвеченное лампадкой, летело всё выше и выше.
А потом к горлу подступили рвота и беспамятство.
- Ээй, Иорхан, проснись! Проснись, Иорхан!
Голос мешал спать. Я повернулся на другой бок.
- Рядовой Хаммани, встать!
Я треснулся башкой о каменный потолок ниши.
Хорошо хоть что спросонья.
Башку не проломил.
Измаланец сидел напротив и разглядывал меня.
- Очнулся? На, выпей.
Чарка в его руке была полна темноты с привкусом хинина.
Допив, я поставил её на пол рядом с собой и закрыл глаза, прислушиваясь к себе.
Печень ныла, но вполне терпимо. Ступни молчали. Лоб наливался синяком. Всё вроде было хорошо.
Я открыл глаза и посмотрел на измаланца.
- А откуда ты знаешь, как меня зовут?
Он не ответил на вопрос.
- Поздравляю, ты выжил. Три дня пролежал. Иногда орал в забытье, иногда героически захлёбывался рвотой. Одно хорошо, что блевать тебе было после первого раза почти нечем.
Я смотрел на него.
- Откуда ты знаешь моё имя?
Он усмехнулся.
- Ты упорный. Потому столько стежа и сожрал, а? Другой бы расплакался и плюнул.
- Откуда. Ты. Знаешь. Моё. Имя.
- Из донесения Джави.
Измаланец наклонил голову, изучая мою реакцию.
Вряд ли он узнал об этой жизни что-то новое, разглядывая мою отупевшую разом физиономию.
Я закрыл глаза. Вдохнул и выдохнул. Вдохнул и выдохнул.
- Чаю хочешь?
Я открыл глаза.
- Давай.
- С мёдом?
Я пил чай с закрытыми глазами.
Когда чай кончился, я поставил чашку на холстину и уставился на измаланца.
- Рассказывай.
Измаланец долил себе чаю, отломил кусок чёрствой лепёшки, макнул в блюдечко с мёдом.
- Вся ваша пародия на великий освободительный поход имела несколько совершенно несвязанных с военным делом задач. Задача номер раз - провести имитацию войсковой операции по освобождению Баррсы. Задача номер два - заработать толстожопым, отсиживавшимся в резерве, лычки в карьерный лист. Задача номер три - оправдать разворованные фонды.
Измаланец замолчал, жуя лепешку.
Я молчал и ждал продолжения.
- Задача номер четыре - измаланец запил лепёшку чаем - увести даже столь неважно сформированное, но ополчение от стен Давана. Задача номер пять - заработать в результате всего этого бардака энную сумму от Измала, развернув под стенами театрализованное батальное действо. В идеале - проторчать там месяца три, после чего однажды утром обнаружить, что город пуст, оставить в нём гарнизон и свалить обратно в Даван за наградами. Возможный неплохой - и отдельно оплачиваемый, замечу, вариант - если месяца ещё через три Баррса снова окажется захваченным, а гарнизон - вырезанным. Как тебе?
Я молчал.
Измаланец отставил чашку.
- Это были задачи со стороны стада, которое играло в этом походе роли штабных. Задача у нас была одна - вытянуть вас из Давана и похоронить. Не всех, часть оставить в живых, чтобы несли весть о дьяволах Измала.
Я закрыл глаза. Сердце билось в левом виске.
- Хочешь вина?
Я открыл глаза.
Мир сдвинулся, пропорции исказились.
- Для этого вы послали гонцов в Даван, где наплели ныне покойному стаду пи***асов о неплохой взаимовыгодной сделке на маленькой и приятной войнушке. Это стадо продажных и всё ведающих по своему мнению идиотов прихватило для солидности стадо идиотов ни о чём не ведающих и все вместе направились на прогулку за деньгами и наградами для первого стада. Именно поэтому в штабе почти отсутствовали настоящие армейцы. Именно поэтому ты знаешь ключевые события, потому что стучал тебе или кому-то, от кого ты это узнал, сам начальник штаба Джави. Когда он окончательно пересрал от совершенно неуправлямой и полностью непохожей на обещанное ситуации, вы его навестили и на всякий случай заткнули. А вместе с ним, не ошибусь предположив, и наиболее информированных из его приближения. Когда генерал Улеш, видя весь этот бардак, стал выправлять ситуацию в хоть каком-то соответствии со здравым смыслом, которого ему также не особо хватило, потому что он сосредоточил охрану на одном направлении, забросив все остальные, вы пришли и вырезали нас.
Я сомкнул веки.
По щекам скатились слёзы, оставляя стынущий едкий след.
Тишина в темноте. Несколько вдохов. Голос д’Илана.
- У генерала не было особого выбора. Рассредоточь он охрану по всем направлениям, мы просто вырезали бы её по частям. Так что отлились ему обещания о последней славе на закате карьеры. Мир его праху.
Булькнули остатки чая в чайнике.
- А ты же мне нужен для того, чтобы прийти со всем этим к императору и свидетельствовать, что всё так и было.
Смех застучал где-то глубоко, где-то в пятках, всплыл в к печени, кольнув её мимоходом, вылился грязной пеной хихиканья на губы, потом поднялся к горлу и рванулся наружу. Я хохотал, сгибаясь и разгибаясь, хохотал так, что пыль с потолка летела, хохотал, валясь на бок, хохотал, лёжа навзничь.
Измаланец подложил мне под голову свой кафтан, чтобы я не расколотил затылок.
Когда смех стал стихать, оставляя боль в мышцах живота и дурноту в мозгу, он налил мне из поясной фляги.