Варанаси (Бенарес) - священный индийский город. Тот, кто умирает здесь, вырывается из цепи перерождений.
Варанаси. Священные воды. До рая - пядь. Здесь даруют свободу, если сумеешь взять. Ганга - лестница в небо, но прежде - извольте вниз. Хочешь - прыгай в одежде или устрой стриптиз
И ныряй, зарываясь носом в придонный ил. Он поглядывал косо, даже когда любил, Расставлял между вами растяжки, звонки, крючки, Две кевларовых шторки-бляшки вживил в зрачки,
Предлагал тебе руку, зажав в кулаке чеку, Рисовал остриём ножа пентаграммочку, Мол, до этого места шагай, за черту - ни-ни. Переступишь - к виску наган: детка, извини.
Ты бросалась на амбразуру в огонь и дым, Понимая, что дура, но как же иначе с ним? В обороне мечтала любовью пробить дыру. Он смеялся: "Попробуй - и я от тебя умру".
И сдержал своё слово - похоже, тебе назло. Интересно, ты сможешь забыть, наконец, число? Врач сказал: "Извините, выкидыш. Очень жаль". Улыбаешься, дышишь, но стены вокруг дрожат.
Перемена страны-религии: два в одном. Одуряющий запах лилий, халва, вино, Неприличное платьице. "Бармен, ещё налей!" Синекожие боги таращатся с алтарей.
Помогает не так чтоб очень. Скорей, никак. Возвращаешься стылой ночью в родной бардак, Телефонный звонок подружке, немного лжи. Пьёшь таблетки, ревёшь в подушку, решаешь жить.
Но в глазах твоих цвет понурых московских зим. В синтетических шкурах выползешь в магазин: - Мне стрихнин, две гвоздики, вазу. - Стрихнина нет.
Он не снился тебе ни разу за восемь лет.
*** Часики - тик- так. Каждый их такт - знак. Каждый их стук - гвоздь: "Брось. Не вернёшь. Брось!"
Мутная ночь- взвесь. Ты не одна здесь. Шорохи, страх, стон - Часики бьют сто.
*** Ей не двадцать и даже не тридцать - увы и ах, Хоть спортзал, хоть Ницца - всюду на каблуках. На лице нарисована радость, улыбка в тон. - Ты купила сумочку? Prada? - Louis Vuitton!
Бизнес-класс, бизнес-ланч, бизнес-пати, коньяк, такси. Иногда она даже платит, когда нет сил Задыхаться в дизайнерском кейсе портьер и бра, За прелюдию, секс и - забвение до утра.
Правда, ходит один надоедливый сукин сын: Сероглаз, блондинист, наивен. Дракон, Весы. Дарит чашки с котятами, комиксы и Камю. "Я люблю тебя, не забыла?" "Перезвоню".
Одинокая старость - глупые бредни, но Ей в наследство досталась линия Мажино. Башни, форты, бойницы и флеши врагу грозят. Ни наружу пробиться, ни внутрь впустить нельзя.
По ночам всё привычней часики, меньше сна, И троллейбусом в "частника" в голову - влёт - весна, Размыкает сигнальные цепи (труба блажит), На дисплее мелькают циферки-этажи, Будет взрыв, но она надеется пережить.
Телефон: "Я решила... Мама!!!" Удар и визг, Сверху падает - камень? ножницы? белый лист? Разглядеть не дают: тьма-кромешная-вырви-глаз. Где-то часики бьют - вероятно, в последний раз.
*** От черты к черте в термометре скачет ртуть. От виска к виску - насквозь - прошивает боль. Неживой язык ворочается во рту: Это чья-то смерть пытается стать тобой -
Прогрызая путь, выкручивая нутро, Вереща, надрывно воя, ползёт на свет. Здесь ужалит сердце, там полоснёт ребро - И тебя в тебе уже половины нет.
Не купить билет ни в рай, ни обратно в март: По карманам - мелочь, фантики, ерунда. Умирать не страшно, выжить страшней стократ. Выбирай - куда?