Аннотация: Где-то довольно далеко слышны взрывы. Привычно. Но вот треск... Треск тоже знакомый, но от чего-то сегодня более отчетливый. Запоминающийся.
Тепло. Тепло, не жарко. Правда, от воды уже холодом потягивает. При мысли, что туда лезть надо, кого-то и дрожь пробивает. Все равно тепло. Сентябрь кончился - жаль. Холодать начнет скоро. Дожди. Мороз - и то лучше, чем в холодной луже лежать мордой в грязь, и чтоб капли по голове били. Вода в сапогах чуть ли не хлюпает. Ноги в слякоти увязают. Нет. Мороз лучше. В холод, когда уже коченеешь, хоть не чувствуешь ничего. Пока отогреться возможности не найдется.
Где-то довольно далеко слышны взрывы. Привычно. Но вот треск... Треск тоже знакомый, но от чего-то сегодня более отчетливый. Запоминающийся. От Днепра с правого берега долетали шальные пули. Они часто попадали по веточкам росших на берегу, уже местами пожелтевших, деревьев. Трава зеленая, немного вытоптанная солдатами, а на ней ковер из этих веточек, сбитых свинцом. И новые все потрескивают. Яблоки валяются.
Птиц не слышно. Уже давненько не слышно. Только вода шумит и треск. И гулкое уханье далеких взрывов.
Вечереет. Поскорее переправляться надо бы. Днепр чернеет. Ребята на колоде сидят, под яблоней. Старшему 26. Капитан уже. Палкой костерок ворочает. У гимнастерки ворот девушка прямо на нем зашивает, улыбается. Он ворчит все.
Оба русые. У него глаза серые, без голубизны, стальные прям. Злые всегда. Только на нее ласково так, любовно прямо смотрит. Даже удивительно, как ласково.
Она красивая. Лицо загорелое. Челка на глаза спадает. Глядит лукаво, задорно. Вся живая. Засмеется - музыки не надо. Он все ворчит, ухмыляется, а она смеется. И треск стоит.
Одна веточка прямо ему на голову упала. Девушка ее забрала и в кострище бросила, сама замолчала. Рассеянно вверх посмотрел. Она замерла, задумалась о чем-то. Глаза карие потемнели. Взглядом встретились. Она вздрогнула и снова улыбнулась, одними только уголками губ.
Перекусила нитку. Воротник капитану поправила. Присела рядом. Молчат. Вокруг гам. Все к переправе готовятся. Рядом сержантик с пилоткой на голове все яблоки трощит, будто никогда раньше их не ел. От костра дым в глаза лезет. Ветра нет никакого.
Капитан вдруг подорвался, бодро перешагнул через колоду и пошел к плотам странной, неуклюжей походкой. Нога, видать, занемела.
Снова треск. Яблоко упало. Ветер немого, чуть ли не впервые за день зашуршал. Вдалеке небо сереть начинает. Тепло.
Стал у воды. Руки зачем-то вымыл, умылся, фыркая. Волосы намочил. По лицу темному капли катятся. В душе от чего-то паршиво стало. От чего - не ясно. Обернулся обратно к кострищу, к яблоне. Снова треск. Обмер.
Девушка повалилась спиной с колоды, и молодой сержант с испуганным и удивленным вскриком, выронил недогрызенное яблоко, подался к ней, перемахнув через костер. Прямо над ней замер. Побелел. Медленно, как обвороженный, стащил с головы пилотку. Веточка рядом упала.
Капитан не двинулся. Только большими шершавыми ладонями голову обхватил и присел. Горло сдавило.
А кругом гам, шум воды, ветер. Тихий треск. Тепло.