"Моя первая любовь - наука, вторая - философия, поэзия - моя вздорная жена", - подумалось когда-то. (Могу добавить теперь: "И только промышленность - моя надёжная кормилица.")
Отталкиваясь от прочих зрелищ, к коим подтаскивает поток нашей пост-греческой, шоу-центрированной культуры, я подхожу к единственно блистательному зрелищу - нет, действу! - роста и ветвления естественных наук. Для меня по вечерам после служебной нервотрёпки зажигает огни variété: ядерная физика и астрономия, геология со всем своим семейством и география, химия и материаловедение, все вместе делящиеся блеском с вещественным, технологическим миром. Но... я не учёный.
Неучёный. Поверхностный. Безумным псом я бегу по опушкам и просекам наук, не забираюсь в чащобы. Наталкиваюсь на новое для себя, замираю поражённым, восторгаюсь... едва помня прежние восторги, всё же усматриваю связи между ними, вздрагиваю - ведь внутри головы выковано ещё одно звено, цепными мостами сведены разрозненные острова знания. Мой мир, полушарие на черепахах глаз, становится целостнее.
И всё-таки он молчит. Лишь иногда помогает сориентироваться в новых служебных задачах. Молчит, потому что ещё некого научить. Уже недостаточно напевать под нос. Как оказалось, некого рассмешить столь сложными картинками.
Но даже молчащий, я остаюсь поэтом. Поэту позволено легкомысленно распевать о малопонятном, поэту-художнику позволены широкие мазки и неточность контуров. Он что-то увидел, услышал - и отозвался камертоном... пока ещё способен звенеть в ответ.
И лишь на склоне лет я пойму, гожусь ли в философы - когда захочу нарисовать точную карту всех мостов и сияющих островов в своей голове.