Короткие истории должны говорить сами за себя. С другой стороны, писателям, вероятно, не следует этого делать.
Тем не менее, когда я готовил этот сборник к публикации, мне на ум приходят некоторые наблюдения. Кажется, я вынужден их записать.
Большинство этих рассказов были написаны после 1984 года, когда был опубликован последний из двух моих предыдущих сборников. Однако четыре истории датируются шестидесятыми годами. Они были написаны на двадцать-тридцать лет раньше остальных и впервые опубликованы в журнале Mystery Magazine Альфреда Хичкока . Они не попали в «Иногда» Они кусаются или как агнец на заклание из-за нехватки места или, в одном случае, потому, что с годами я потерял из виду историю.
Сначала я не был уверен, включать ли их в настоящий сборник. Это ранние работы, и они кажутся мне менее совершенными, чем более поздние работы. Но что, черт возьми, я знаю? Наконец я решил, что меня смущают не столько рассказы, сколько воспоминания о невероятно молодом человеке, который их написал. Они мне настолько нравятся, что я хочу, чтобы их сохранили, и поэтому я включил их, нравится вам это или нет.
11
12 / Несколько дней ты получишь медведя
Точно так же я колебался по поводу включения рассказа, который поместил первым, «При свете рассвета». Но не потому, что мне было стыдно за это или за это.
Я написал эту историю, чтобы сдержать обещание. Несколькими годами ранее Боб Рэндизи рассказал мне о предложении, которое он распространял, о создании антологии оригинальных историй частных сыщиков. Если бы он нашел издателя, написал бы я рассказ о моем детективе Мэтью Скаддере? Я сказал, что буду, совершенно уверен, что меня никогда не призовут выступать.
К тому времени, когда Отто Пенцлер заключил контракт на публикацию антологии Боба, я написал и опубликовал « Восемь миллионов способов умереть» , пятый роман Скаддера и, как мне казалось, последний. Скаддер теперь был трезв, у него случился катарсис, его вымышленное существование потеряло смысл — и как мне было о нем писать дальше? Попытки написать шестой роман потерпели неудачу, и меньше всего мне хотелось писать рассказ.
Но я дал слово — всегда ошибочное — и чувствовал себя обязанным сдержать его, особенно после всего нытья, которое творили Боб и Отто. И какая удача для меня, потому что мне не только удалось написать эту историю, но и год спустя я нашел способ расширить ее до романа « Когда закрывается священная мельница» . Выполнив обещание, я вернул серию к жизни. Теперь, только что закончив одиннадцатый роман о Скаддере, я глубоко благодарен этому рассказу и двум парням, которые подтолкнули меня к его написанию.
Почему же тогда я не хочу, чтобы эту историю составили антологию? Не потому, что он мне не нравится, а потому, что я предпочитаю его в расширенной версии. В коротком рассказе он насчитывает около 8700 слов; как роман, он простирается до 90 000, включая пару сюжетных линий и нескольких главных персонажей, которых нет в рассказе. Мне необычайно нравится этот роман, и я бы не хотел, чтобы кто-нибудь пропустил его или полюбил меньше из-за того, что первым прочитал рассказ.
И все же, как я могу быть настолько неблагодарным по отношению к этой истории, чтобы исключить ее?
Помимо того, что он дал новую жизнь моему самому успешному персонажу, он очень хорошо справился сам по себе. Это было мое первое появление в «Плейбое» и оно получило премию «Эдгар» от американских детективных писателей, а также премию «Шамус» от американских детективных писателей.
Лоуренс Блок / 13
Итак, вот оно. Надеюсь, он вам понравится, и я надеюсь, что вы сразу же побежите и купите роман.
Есть еще две истории о Скаддере. «Помощники Бэтмена» начались как первая глава моей первой попытки написать роман, который в конечном итоге стал «Танцем на бойне» . Когда я отказался от этой версии, меня поразило, что открытие само по себе завершено, хотя ему не хватает разрешения. Вместо того, чтобы пытаться привить что-то к этому, я решил опубликовать это как своего рода виньетку, один день из жизни.
«Милосердный ангел смерти» был написан специально для антологии Джерома Чарина, изданной для Международной ассоциации писателей-криминалистов. Настроение и тема сделали бы это недоступным для большинства журналов.
Помимо Скаддера, здесь представлены еще несколько персонажей моего сериала. Берни Роденбарр появился в пяти романах, Мартин Х. Эренграф - в пяти рассказах, помимо двух в настоящем томе. И я считаю, что мне есть что сказать о Келлере, главном герое «Ответов солдату». Я также подозреваю, что когда-нибудь я снова напишу об Атуэле, шаманском целителе, возглавляющем «Церемонию Хиллиарда». Большая часть того, что я писал на протяжении многих лет, относилась к широкому разделу криминальной фантастики, дома, в котором действительно много особняков. И большинство историй здесь — криминальные.
Некоторые нет. Главный герой «Церемонии Хиллиарда» — действующий агент, но это не делает эту историю шпионской, хотя это и помогло « Диванному детективу» предлогом для ее публикации. «Кливленд в моих мечтах» был показан в EQMM , потому что он понравился Элеоноре Салливан, но это определенно не криминальный роман. Ни то, ни другое
«Иногда ты получишь медведя».
Почему я упоминаю об этом?
Много лет назад мой гость попросил пива. Я нашла в холодильнике банку эля и налила ему стакан.
Он сделал глоток и в шоке отпрянул. «Это эль!» - пробормотал он.
— Я знаю, — сказал я. «Это все, что у меня есть. Все в порядке? Тебе не нравится эль?
«Я очень люблю эль», — сказал он. «Но когда у тебя есть 14 / Несколько дней, ты получишь медведя»
рот готов к пиву, а получаешь эль, это чертовски смущает.
Итак, вот оно. Некоторые из этих историй — пиво, некоторые — эль, и я предоставляю вам разобраться в них. Я только надеюсь, что ни один из них не сошел на нет.
НА РАССВЕТЕ
РАННИЙ СВЕТ
Все это произошло очень давно.
Эйб Бим жил в особняке Грейси, хотя даже ему, похоже, было трудно поверить, что он действительно мэр Нью-Йорка. Али был в расцвете сил, а у «Никс» оставался еще год или около того в составе Брэдли и ДеБушера. Конечно, в те дни я все еще пил, и тогда казалось, что это приносило мне больше пользы, чем мне.
Я уже покинул жену и детей, свой дом в Сайоссете и полицию Нью-Йорка. Я жил в отеле на Западной Пятьдесят седьмой улице, где живу до сих пор, и большую часть выпивки пил за углом в салуне Джимми Армстронга. Билли работал ночным барменом. За рулем большую часть времени находился филиппинский юноша по имени Деннис.
И Томми Тиллари был одним из постоянных клиентов.
Он был большим, наверное, 6 футов 2 дюйма, с полной грудью и большим животом. Он редко появлялся в костюме, но всегда носил пиджак и галстук, обычно темно-синий или бордовый пиджак с серыми фланелевыми брюками или белые утиные брюки в теплую погоду. У него был громкий голос, исходивший из его бочкообразной груди, и большое, чисто выбритое лицо с невинным надутым ртом и понимающим взглядом. Ему было где-то под сорок, и он пил много первоклассного виски. Чивас, 15
16 / Несколько дней ты получишь медведя
насколько я помню, но это мог быть Джонни Блэк. Что бы это ни было, это начало проявляться на его лице, с пятнами постоянного румянца на скулах и узором из разорванных капилляров на переносице.
Мы были друзьями из салона. Мы не разговаривали каждый раз, когда сталкивались друг с другом, но, по крайней мере, всегда узнавали друг друга кивком или жестом. Он рассказал много диалектных анекдотов и рассказал их довольно хорошо, и я посмеялся над своей долей из них.
Иногда мне хотелось вспомнить дни, проведенные в полиции, и когда мои рассказы были забавными, его смех был таким же громким, как и любой другой.
Иногда он появлялся один, иногда с друзьями-мужчинами.
Примерно треть времени он проводил в компании невысокой фигуристой блондинки по имени Кэролайн. «Кэролин из рода Кэро» — так он иногда представлял ее, и у нее действительно был слабый южный акцент, который становился все более отчетливым по мере того, как она доходила до напитка.
Затем, однажды утром, я открыл « Дейли Ньюс» и прочитал, что грабители ворвались в дом на Колониал-роуд в районе Бэй-Ридж в Бруклине. Они зарезали единственного присутствовавшего жителя, некую Маргарет Тиллари. Ее мужа, Томаса Дж. Тиллари, продавца, в это время не было дома.
Я не знал, что Томми был продавцом и что у него была жена. На соответствующем пальце он носил широкую желто-золотую ленту, и было ясно, что он не женат на Кэролайн с «Кэролайн», и теперь это выглядело так, как будто он вдовец.
Мне было смутно жаль его, смутно жаль жену, о которой я даже не знал, но на этом все закончилось. Тогда я выпил достаточно, чтобы не испытывать сильных эмоций.
А потом, две или три ночи спустя, я зашел к Армстронгу и увидел Кэролайн. Она, казалось, не ждала ни его, ни кого-то еще, и не выглядела так, будто прилетела сюда всего несколько минут назад. У нее был один табурет в баре, и она пила что-то темное из низкого стакана.
Я сел на несколько стульев ниже от нее. Я заказал две двойные порции бурбона, одну выпил, а другую влил в черный кофе, который принесла мне Билли. Я потягивал кофе, когда голос с мягкостью Пьемонта сказал: «Я забыл твое имя». Я посмотрел вверх.
Лоуренс Блок / 17
«Я думаю, что нас познакомили, — сказала она, — но я не помню вашего имени».
«Это Мэтт, — сказал я, — и ты прав, нас познакомил Томми.
Ты Кэролайн.
«Кэролин Читэм. Ты его видел?"
"Томми? С тех пор, как это произошло.
— Я тоже. Вы все были на похоронах?
"Нет. Когда это было?"
"Сегодня днем. Меня тоже не было. Там. Почему бы тебе не сесть рядом со мной, чтобы мне не пришлось кричать. Пожалуйста?" Она пила сладкий миндальный ликер, который пила со льдом. По вкусу он напоминает десерт, но по крепости напоминает виски.
«Он сказал мне не приходить», — сказала она. «На похороны. Он сказал, что это вопрос уважения к мертвым». Она взяла свой стакан и уставилась в него. Я никогда не знал, что люди надеются там увидеть, хотя сам достаточно часто совершал этот жест.
«Уважение», — сказала она. «Какое ему дело до уважения? Я был бы просто частью офисной толпы; мы оба работаем в Тан-нахилле; насколько кто-либо там знает, мы просто друзья. И все, что мы когда-либо были, это друзья, ты знаешь.
«Как скажешь».
«Ох, дерьмо », — сказала она. — Ради бога, я не имею в виду, что не трахала его. Я имею в виду, что это был просто смех и хорошее времяпрепровождение. Он был женат и каждый вечер приходил домой к маме, и это было нормально, потому что кто в здравом уме захочет, чтобы Томми Тиллари был рядом с ранним рассветом? Господи, в предгорьях, я это пролил или выпил?»
Мы сошлись во мнении, что она пьет их слишком быстро. Она утверждала, что это модный нью-йоркский сладкий напиток, не похожий на бурбон, на котором она выросла. Вы знали, где находитесь с бурбоном.
Я сказал ей, что сам люблю бурбон, и ей было приятно это узнать. Союзы были созданы на более тонких узах, чем этот, и наши помогли нам выбраться из «Армстронга» с остановкой в квартале за пятой частью «Марки Создателя» — по ее выбору — и пройтись в четырех кварталах до ее квартиры. Помню, там были открытые кирпичные стены, свечи в бутылках, обернутых соломой, и несколько туристических плакатов бельгийской авиакомпании Sabena.
Мы делали то, что делают взрослые, когда им 18 лет / Some Days You Get the Bear
одни вместе. Мы выпили изрядную долю «Марки Создателя» и пошли спать. Она издавала много восторженных звуков и делала немало умелых движений, а потом немного плакала.
Чуть позже она уснула. Я сам устал, но оделся и отправился домой. Потому что кто в здравом уме захочет видеть Мэтта Скаддера на рассвете?
В течение следующих нескольких дней каждый раз, когда я заходил в «Армстронг», я задавался вопросом, встретил ли я ее, и каждый раз я испытывал скорее облегчение, чем разочарование, когда этого не делал. Томми я тоже не встретил, и это тоже было облегчением, а не разочарованием.
Затем, однажды утром, я открыл « Новости» и прочитал, что они арестовали пару молодых латиноамериканцев из Сансет-парка за кражу со взломом и убийство в Тиллари. В газете была опубликована обычная фотография: двое худых детей с непослушными волосами, один из них пытается скрыть лицо от камеры, другой вызывающе ухмыляется, и каждый из них прикован наручниками к широкоплечему, мрачному ирландцу в костюме. . Вам не нужна была точная подпись, чтобы отличить хороших парней от плохих.
Где-то в середине дня я зашел к Армстронгу за гамбургером и запил пивом. За стойкой зазвонил телефон, Деннис отложил стакан, который протирал, и ответил. «Он был здесь минуту назад», — сказал он. — Я посмотрю, вышел ли он. Он прикрыл мундштук рукой и вопросительно посмотрел на меня. "Ты все еще здесь?" он спросил. — Или ты ускользнул, пока мое внимание было отвлечено?
"Кто хочет знать?"
«Томми Тиллари».
Никогда не знаешь, что женщина решит сказать мужчине и как мужчина на это отреагирует. Я не хотел это выяснять, но мне лучше было учиться по телефону, чем лично. Я кивнул и взял телефон у Денниса.
Я сказал: «Мэтт Скаддер, Томми. Мне было жаль слышать о вашей жене.
«Спасибо, Мэтт. Господи, такое ощущение, будто это произошло год назад. Это сколько, неделя?
— По крайней мере, у них есть ублюдки.
Лоуренс Блок / 19
Наступила пауза. Затем он сказал: «Иисус. Ты не видел газету, да?
«Вот где я об этом прочитал. Двое испанских детей.
— Вы случайно не видели сегодняшнюю дневную « Пост ».
"Нет. Почему что случилось? Они оказались чистыми?
«Два Спика. Чистый? Черт, там так же чисто, как в мужском туалете на станции метро Таймс-сквер. Полицейские пришли к ним домой и повсюду находили вещи из моего дома. У них были описания украшений, стереосистема, серийный номер которой я дал, и все такое. Монограммное дерьмо. Я имею в виду, какими чистыми они были, ради всего святого.
"Так?"
«Они признали кражу со взломом, но не убийство».
— Это обычное дело, Томми.
— Дай мне закончить, а? Они признали факт кражи со взломом, но, по их словам, это была подстава. По их словам, я нанял их, чтобы они ходили ко мне домой. Они могли бы оставить себе все, что у них было, а я бы все подготовил и организовал для них, а взамен мне пришлось бы возместить убытки по страховке, завысив размер убытков».
«Какую сумму составили потери?»
«Черт, я не знаю. В их квартире оказалось вдвое больше вещей, чем я когда-либо перечислял, когда составлял отчет.
Есть вещи, которые я пропустил через несколько дней после того, как подал заявление, а другие, о которых я не знал, исчезли, пока их не нашли полицейские. Не все сразу замечаешь, по крайней мере я, и, кроме того, как я мог здраво мыслить, когда Пег мертва? Ты знаешь?"
«Это вряд ли похоже на страховку».
«Нет, конечно, это не так. Как, черт возьми, это могло быть? Все, что у меня было, это стандартная политика домовладельца. Это покрыло, наверное, треть того, что я потерял. По их словам, когда они туда попали, это место было пустым. Пег отсутствовала.
"И?"
«И я их установил. Они пришли на место, все увезли, а я пришел домой с Пег, нанес ей шесть, восемь ножевых ранений, что бы это ни было, и оставил ее там, чтобы выглядело так, будто это произошло при ограблении.
«Как грабители могли засвидетельствовать, что вы зарезали свою жену?»
«Они не могли. Все, что они сказали, это то, что они этого не сделали, и она 20 / Some Days You Get the Bear
не было дома, когда они были там, и что я нанял их для кражи со взломом. Остальное полицейские собрали воедино.
«Что они сделали, отвезли тебя в центр города?»
"Нет. Они пришли к дому, было рано, не знаю во сколько. Я впервые узнал, что шпионов арестовали, не говоря уже о том, что они пытались надо мной подшутить. Они просто хотели поговорить, полицейские, и сначала я поговорил с ними, а потом начал понимать, что они пытались мне навязать. Поэтому я сказал, что больше ничего не скажу без присутствия моего адвоката, позвонил ему, а он оставил половину завтрака на столе и поспешно подошел, и не позволил мне сказать ни слова».
— И полицейские вас не задержали и не зафиксировали?
"Нет."
«Они купились на вашу историю?»
"Ни за что. На самом деле я не стал им рассказывать историю, потому что Каплан не позволил мне ничего сказать. Они меня не привлекли, потому что у них еще нет дела, но Каплан говорит, что они его создадут, если смогут. Мне сказали не покидать город. Вы верите этому? Моя жена мертва, заголовок в «Пост» гласит: «Муж допрашивается о убийстве со взломом», и что, черт возьми, они думают, я буду делать? Я собираюсь ловить чертову форель в Монтане? — Не покидай город. Видишь это дерьмо по телевизору и думаешь, что в реальной жизни никто так не говорит. Может быть, они это берут по телевидению».
Я ждал, пока он скажет мне, чего он от меня хочет. Мне не пришлось долго ждать.
«Я позвонил, — сказал он, — потому что Каплан хочет нанять детектива.
Он подумал, может быть, эти парни общались с соседями, может, они хвастались перед друзьями, может быть, есть способ доказать, что это они совершили убийство. Он говорит, что полицейские не сосредоточатся на этом, если будут слишком заняты тем, чтобы захлопнуть мне крышку. Я объяснил, что у меня нет никакого официального статуса, лицензии и никаких отчетов я не подавал.
«Это нормально», — настаивал он. «Я сказал Каплану, что мне нужен кто-то, кому я могу доверять, кто-то, кто сделает всю работу за меня. Я не думаю, что у них вообще будет какое-то дело, Мэтт, но чем дольше это тянется, тем хуже для меня. Я хочу, чтобы все прояснилось, я хочу, чтобы в газетах было написано, что все это сделали эти испанские придурки, а я ни к чему не причастен. Ты называешь Лоуренса Блока / 21
справедливую плату, и я заплачу ее вам, и это могут быть наличные в ваших руках, если вы не любите чеки. Что ты говоришь?" Ему нужен был кто-то, кому он мог бы доверять. Сказала ли ему Кэролин с «Кэролайн», насколько мне можно доверять?
Что я говорил? Я сказал да.
Я встретил Томми Тиллари и его адвоката в офисе Дрю Каплана на Корт-стрит, в нескольких кварталах от здания муниципалитета Бруклина.
По соседству находился сирийский ресторан, а на углу продуктовый магазин, специализирующийся на импортных товарах с Ближнего Востока, рядом с антикварным магазином, переполненным дубовой мебелью, медными лампами и кроватями. Кабинет Каплана был обшит деревянными панелями, кожаными креслами и дубовыми шкафами для документов. Его имя и имена двух партнеров были написаны на двери из матового стекла старомодными черно-золотыми буквами. Сам Каплан выглядел консервативно современно в полосатом костюме-тройке, скроенном лучше, чем мой. На Томми был бордовый пиджак, серые фланелевые брюки и лоферы. Напряжение проявилось в уголках его голубых глаз и вокруг рта. Цвет его лица тоже был испорчен.
— Все, что мы хотим, чтобы вы сделали, — сказал Каплан, — это нашли ключ в одном из карманов их брюк, у Эрреры или Круза, и отследили его до шкафчика на Пенсильванском вокзале, а в шкафчике лежит нож длиной в фут с их отпечатками и ее кровь на нем.
«Это то, что для этого потребуется?»
Он улыбнулся. «Это не повредит. Нет, на самом деле мы не в такой уж плохой форме. Они получили шаткие показания от пары латинян, которые попадали в неприятности с тех пор, как их отучили от Тропиканы. У них есть, как им кажется, хороший мотив со стороны Томми.
"Который?"
Я смотрел на Томми, когда спрашивал. Его глаза ускользнули от моих. Каплан сказал: «Супружеский треугольник, случай с шортами и сильный денежный мотив. Маргарет Тиллари унаследовала чуть больше четверти миллиона долларов шесть или восемь месяцев назад. Тётя оставила два миллиона, и их разделили на четыре части. Чего они не замечают, так это того, что он любил свою жену, а сколько мужей изменяют? Что они говорят: девяносто процентов обманывают и десять процентов лгут?»
«Это хорошие шансы».
«Один из убийц, Анхель Эррера, в 22 года подрабатывал случайными заработками / Some Days You Get the Bear
дом Тиллари в марте или апреле. Весенняя уборка; он вытаскивал вещи из подвала и чердака, выполняя небольшую ослиную работу. По словам Эрреры, именно так Томми узнал, что он связался с ним по поводу кражи со взломом. Согласно здравому смыслу, именно так Эррера и его приятель Круз знали дом, что в нем находилось и как получить доступ».
«Дело против Томми выглядит довольно тонким».
«Это так», — сказал Каплан. «Дело в том, что вы обращаетесь в суд с чем-то подобным и проигрываете, даже если выигрываете. На всю оставшуюся жизнь все будут помнить, что ты предстал перед судом за убийство своей жены, не говоря уже о том, что ты добился оправдательного приговора.
— Кроме того, — сказал он, — никогда не знаешь, в какую сторону прыгнут присяжные. Алиби Томми таково: во время ограбления он был с другой женщиной. Женщина - коллега; они могли бы считать это совершенно откровенным, но кто сказал, что они это сделают? Что они иногда делают, они решают, что не верят алиби, потому что это его девушка лжет ему, и в то же время они называют его подонком за то, что он валяет дурака, пока его жену убивают».
— Продолжай в том же духе, — сказал Томми. — Я окажусь виноватым, как ты это говоришь.
«К тому же, ему трудно добиться сочувствия присяжных. Он крупный красивый парень, отлично одевается, и вам бы он понравился в джин-баре, но насколько сильно вы любите его в зале суда? Он продавец ценных бумаг, он прекрасен по телефону, а это значит, что каждый клоун, который когда-либо терял сотню долларов из-за биржевых чаевых или покупал журналы по телефону, войдет в зал суда с стояком из-за него. Говорю тебе, я хочу держаться подальше от суда. Я выиграю суд, я это знаю, или, самое худшее, я выиграю апелляцию, но кому это нужно?
Это дело, которое не должно быть на первом месте, и мне бы хотелось прояснить его, прежде чем они даже зайдут так далеко, что представят законопроект большому жюри».
— Итак, от меня ты хочешь…
«Все, что найдешь, Мэтт. Что бы ни дискредитировало Круса и Эрреру. Я не знаю, что там можно найти, но ты был полицейским, а теперь ты рядовой, и ты можешь выйти на улицу и вынюхивать все вокруг.
Я кивнул. Я могу сделать это. «Одно дело», — сказал я. — Не лучше ли вам было бы обратиться к детективу, говорящему по-испански? Я знаю Лоуренса Блока / 23
достаточно, чтобы купить пиво в винном погребе, но до свободного владения мне еще далеко».
Каплан покачал головой. «Личные отношения стоят больше, чем цент « Me llamo Matteo y ¿como está usted ?»»
«Это правда», сказал Томми Тиллари. — Мэтт, я знаю, что могу на тебя рассчитывать.
Я хотел сказать ему, что он может рассчитывать только на свои пальцы. Я действительно не видел того, что я мог ожидать обнаружить, чего не обнаружилось бы в ходе обычного полицейского расследования. Но я провел достаточно времени, неся щит, чтобы знать, что не стоит отбрасывать деньги, когда кто-то хочет их вам отдать. Мне было комфортно брать плату. Мужчина унаследовал четверть миллиона плюс страховку, имевшуюся у его жены. Если бы он был готов распространить что-то из этого, я был бы готов это принять.
Поэтому я отправился в Сансет-парк и провел некоторое время на улицах, а затем еще немного в барах. Сансет-Парк, конечно же, находится в Бруклине, на западной окраине района, над Бэй-Ридж, к югу и западу от кладбища Грин-Вуд. В наши дни там ведется активная застройка коричневым камнем: молодые городские специалисты ремонтируют старые дома и облагораживают район. В то время восходящая мобильная молодежь еще не открыла для себя Сансет-Парк, и этот район представлял собой смесь латинян и скандинавов, большинство бывших пуэрториканцев, большинство последних норвежцев. Баланс постепенно смещался от Европы к островам, от света к тьме, но это был процесс, который длился веками и в нем не было никакой спешки.
Я разговаривал с домовладельцем Эрреры, бывшим работодателем Круза и одной из его недавних подруг. Я пил пиво в барах и подсобках винных погребов. Я пошел в местный участок, прочитал протоколы на обоих грабителей, выпил кофе с полицейскими и подобрал кое-что, что не попало на желтые листы.
Я узнал, что Мигелито Крус однажды убил мужчину в драке в таверне из-за женщины. Никаких обвинений предъявлено не было; дюжина свидетелей сообщила, что мертвец первым напал на Круза с разбитой бутылкой. Нож, скорее всего, был у Круза, но несколько свидетелей настаивали, что это было 24/Some Days You Get the Bear.
подброшен ему анонимным благотворителем, и не было достаточно доказательств, чтобы завести дело о хранении оружия, не говоря уже об убийстве.
Я узнал, что у Эрреры трое детей живут со своей матерью в Пуэрто-Рико. Он был разведен, но не женился на своей нынешней девушке, потому что считал себя все еще женатым на своей бывшей жене в глазах Бога. Он посылал деньги своим детям, когда у него было что послать.
Я узнал другие вещи. Тогда они не казались особенно важными, а сейчас они совершенно стерлись из памяти, но я записывал их в свой карманный блокнот по мере того, как изучал их, и каждый день или около того я должным образом сообщал о своих выводах Дрю Каплану.
Казалось, он всегда был доволен тем, что я ему говорил.
Мне всегда удавалось остановиться у Армстронга, прежде чем заканчивать вечер. Однажды ночью она была там, Кэролайн Читэм, на этот раз пила бурбон, ее лицо застыло от упрямой старой боли. Ей потребовалось мгновение или два, чтобы узнать меня. Затем в уголках ее глаз начали образовываться слезы, и она вытерла их тыльной стороной ладони.
Я не приближался к ней, пока она не поманила меня. Она похлопала по табуретке рядом со своей, и я уселся на нее. Я выпил кофе с бурбоном и купил ей еще. Она уже была изрядно пьяна, но это никогда не было достаточной причиной, чтобы отказаться от выпивки.
Она говорила о Томми. По ее словам, он был с ней добр.
Созваниваюсь, посылаю цветы. Но он не хотел ее видеть, потому что это выглядело бы нехорошо ни для нового вдовца, ни для человека, которого публично обвинили в убийстве.
«Он посылает цветы без вложенной открытки», — сказала она. «Он звонит мне из таксофонов. Сукин сын». Билли отозвал меня в сторону. «Я не хотел ее выгонять», сказал он.
— Такая милая женщина, с каким бы дерьмовым лицом она ни была. Но я думал, что мне придется. Ты проследишь, чтобы она вернулась домой? Я сказал, что сделаю это.
Я вытащил ее оттуда, приехало такси и избавило нас от прогулки. У нее дома я взял у нее ключи и отпер дверь. Она полусидела, полурастянулась на диване. Мне пришлось сходить в ванную, и когда я вернулся, ее глаза были закрыты и она тихонько похрапывала.
Лоуренс Блок / 25
Я снял с нее пальто и туфли, уложил ее спать, ослабил одежду и накрыл ее одеялом. Я устал от всего этого и присел на минутку на диван, а сам почти задремал. Затем я проснулся и вышел наружу.
На следующий день я вернулся в Сансет-парк. Я узнал, что у Круза в юности были проблемы. С компанией соседских детей он ездил по городу и колесил по Гринвич-Виллидж в поисках гомосексуалистов, которых можно было бы избить. У него был страх перед гомосексуализмом, вероятно, вытекавший, как это обычно бывает, из страха перед частью самого себя, и он подавлял этот страх, избивая гомосексуалистов.
«Они ему до сих пор не нравятся», — сказала мне женщина. У нее были блестящие черные волосы и непрозрачные глаза, и она позволяла мне платить за ее ром и апельсиновый сок. — Знаете, он красивый, и к нему подходят, и ему это не нравится.
Я назвал этот предмет вместе с несколькими другими, столь же потрясающими. Я купил себе ужин со стейком в ресторане «Слейт» на Десятой авеню, затем закончил ужин у «Армстронга», не особо напиваясь, просто продвигаясь вперед на бурбоне и кофе.
Дважды мне звонил телефон. Однажды это был Томми Тиллари, который сказал мне, как высоко он ценит то, что я для него делаю.
Мне казалось, что я всего лишь брал у него деньги, но он заставил меня поверить, что моя преданность и неоценимая помощь — это все, за что ему нужно было цепляться.
Второй звонок был от Кэролин. Больше похвалы. Я был джентльменом, заверила она меня, и чертовски крутым парнем во всех отношениях. И мне следует забыть, что она ругала Томми. С ними все будет хорошо.
На следующий день я взял выходной. Думаю, я сходил в кино, возможно, это был фильм «Афера» , где Ньюман и Редфорд отомстили посредством мошенничества.
На следующий день я снова отправился в командировку в Бруклин.
утром я первым делом прочитал новости . Заголовок был неконкретным, что-то вроде «УБИТЬ».
ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ ПОВЕШИВАЕТСЯ В КАМЕРЕ, но я знал, что это мой случай, еще до того, как перешел к истории на третьей странице.
Мигелито Круз разорвал свою одежду на полоски, связал их вместе, поставил железную кровать набок, забрался на нее, обмотал самодельную веревку вокруг потолка. 26 / Some Days You Get the Bear
трубку и спрыгнул с перевернутой кровати в иной мир.
В шестичасовых телевизионных новостях того вечера была остальная часть истории.
Узнав о смерти своего друга, Анхель Эррера отказался от своей первоначальной версии и признал, что они с Крузом задумали и осуществили ограбление Тиллари самостоятельно. Это Мигелито зарезал женщину Тиллари, когда она вошла к ним. Он взял кухонный нож, а Эррера в ужасе наблюдал за ним. По словам Эрреры, у Мигелито всегда был вспыльчивый характер, но они были друзьями, даже двоюродными братьями, и придумали свою историю, чтобы защитить Мигелито. Но теперь, когда он был мертв, Эррера мог признать, что произошло на самом деле.
В тот вечер я был у Армстронга, и это не было чем-то примечательным.
Я собирался напиться, хотя и не мог сказать вам почему, и это было замечательно, если не неслыханно. В те дни я много напивался, но редко отправлялся в путь с таким намерением. Я просто хотел чувствовать себя немного лучше, немного мягче, и где-нибудь по пути я бы натерся воском.
Я не пил особо сильно или быстро, но работал над этим, а потом где-то около десяти или одиннадцати дверь открылась, и я понял, кто это, прежде чем обернулся. Томми Тиллари, хорошо одетый и свежепричесанный, впервые появился вместо Джимми после убийства его жены.
«Эй, посмотрите, кто здесь!» — позвал он и широко ухмыльнулся. Люди бросились пожимать ему руку. За палкой стоял Билли, и не успел он установить ее в доме для нашего героя, как Томми настоял на покупке патрона для бара. Это был дорогостоящий жест — там, должно быть, было тридцать или сорок человек, — но я не думаю, что его волновало, было их триста или четыреста.
Я остался на месте, позволяя остальным окружить его, но он подошел ко мне и обнял меня за плечи.
«Вот этот человек», — объявил он. «Лучший чертов детектив, когда-либо носивший пару ботинок. Деньги этого человека, — сказал он Билли, — сегодня совершенно бесполезны. Он не может купить выпивку; он не может купить чашку кофе; если ты пошел и установил платные туалеты с тех пор, как я был здесь в последний раз, он не сможет использовать свои собственные десять центов.
«Отдел по-прежнему свободен, — сказала Билли, — но не подавай боссу никаких идей».
«Ой, только не говорите мне, что он еще об этом не думал», Томми Лоуренс Блок / 27
сказал. «Мэтт, мой мальчик, я люблю тебя. Я был в затруднительном положении, мне не хотелось выходить из дома, и ты помог мне». Что, черт возьми, я сделал? Я не повешивал Мигелито Круса и не добивался признания от Анхеля Эрреры. Я даже не видел ни одного из мужчин. Но он покупал напитки, а мне хотелось пить, так кто я такой, чтобы спорить?
Я не знаю, как долго мы там пробыли. Любопытно, но мое употребление алкоголя замедлилось, хотя Томми набрал скорость. Кэролин, как я заметил, не присутствовало, и ее имя не упоминалось в разговоре. Я задавался вопросом, зайдет ли она – в конце концов, это был ее соседний бар, и она вполне могла зайти туда одна. Мне было интересно, что произойдет, если она это сделает.
Я думаю, было много вещей, о которых я задавался вопросом, и, возможно, именно это остановило мое собственное употребление алкоголя. Я не хотел никаких пробелов в своей памяти, никаких серых пятен в своем сознании.
Через некоторое время Томми вытащил меня из «Армстронга».
«Это время празднования», — сказал он мне. «Мы не хотим сидеть на одном месте, пока не укоренимся. Мы хотим немного попрыгать». У него была машина, и я просто поехал вместе с ним, не обращая особого внимания на то, где именно мы находимся. Кажется, мы пошли в шумный греческий клуб в Ист-Сайде, где официанты выглядели как киллеры мафии. Мы сходили в пару модных заведений для одиноких людей. Мы оказались где-то в Деревне, в темной, пивной пещере.
Там было тихо, и разговор был возможен, и я поймал себя на том, что спрашиваю его, что я сделал такого похвального. Один мужчина покончил с собой, а другой сознался, и какова была моя роль в обоих инцидентах?
«То, что вы придумали», — сказал он.
«Что за штука? Мне следовало принести обрезки ногтей, можно было бы попросить кого-нибудь поработать над ними вуду».
«О Крузе и феях».
«Он готовился к убийству. Он не покончил с собой, потому что боялся, что его арестуют за избиение гомосексуалистов, когда он был несовершеннолетним правонарушителем».
Томми сделал глоток виски. Он сказал: «Пару дней назад огромный черный парень подошел к Крузу в очереди за едой. «Подожди, ты доберешься до Грин-Хейвена», - говорит он ему. «Каждая кровь там будет иметь тебя как девушку. Доктору придется вырезать из тебя новенького засранца, пора тебе убираться оттуда». 28 / Some Days You Get the Bear
Я ничего не сказал.
«Каплан», — сказал он. «Дрю поговорил с кем-то, кто поговорил с кем-то, и это сделало свое дело. Круз внимательно рассмотрел идею игры в «бросай мыло» за половину приманок в плену, и следующее, что вы знаете, убийственный маленький ублюдок танцевал в эфире. И скатертью дорога ему.
Кажется, я не мог отдышаться. Я работал над этим, пока Томми пошел в бар на очередной раунд. Я не прикоснулась к напитку передо мной, но позволила ему купить для нас обоих.
Когда он вернулся, я сказал: «Эррера».
«Изменил свою историю. Дал полное признание».
— И возложил убийство на Круза.
"Почему нет? Круза не было рядом, чтобы жаловаться. Кто знает, кто из них это сделал, да и кого это волнует? Дело в том, что вы дали нам рычаг.
«За Круза», — сказал я. «Чтобы заставить его убить себя».
«И для Эрреры. Его дети в Сантурсе. Дрю поговорил с адвокатом Эрреры, а адвокат Эрреры поговорил с Эррерой, и сообщение было таким: «Послушайте, что бы вы ни делали, вы будете привлечены к ответственности за кражу со взломом и, возможно, за убийство; но если вы расскажете правильную историю, вы протянете меньше времени, и вдобавок ко всему, этот милый мистер
Тиллари оставит прошлое в прошлом и каждый месяц будет получать хороший чек для твоей жены и детей дома в Пуэрто-Рико».
В баре пара стариков вновь переживала бой Луис-Шмелинг, второй, где Луи наказал чемпиона Германии. Один из стариков, демонстрируя, наносил удары в воздух с разворота.
Я спросил: «Кто убил твою жену?»
«Тот или другой из них. Если бы мне пришлось сделать ставку, я бы сказал, Круз. У него были такие маленькие глазки-бусинки; вы посмотрели на него вблизи и поняли, что он убийца».
— Когда ты рассматривал его вблизи?
«Когда пришли и убрали дом, подвал и чердак. Не тогда, когда они пришли и вычистили меня; это был второй раз».
Он улыбнулся, но я продолжал смотреть на него, пока улыбка не потеряла свою уверенность. «Это Эррера помогал по дому», — сказал я. — Ты никогда не встречал Круза.