Запертый сползшим ледником на секретной якорной стоянке Чукотского полуострова в 1941 году, самый крупный авианосец императорского военно-морского флота "Йонага" ["Долгая ночь" (яп.)] находился в ледовом плену в течение сорока двух лет. Под командованием адмирала Хироси Фудзиты укомплектованная самураями команда, питаясь рыбой и водорослями, поддерживала корабль, самолеты и вооружение в полной боевой готовности. Многие члены экипажа умерли, но в 1983 году авианосец вырвался из сковывавших его пут и двинулся через Берингово море на юг выполнить приказ атаковать Перл-Харбор. К удивлению оборонявших Перл-Харбор, авиагруппы авианосца "Йонага" подбили универсальный десантный корабль "Тарава" и возле острова Форда потопили линкор "Нью-Джерси".
Пока потрясенный мир считал погибших, заработала китайская противоракетная спутниковая лазерная система. Небо земного шара заполнили лучи-убийцы, поражавшие любой реактивный самолет, любую ракету. Уцелеть удалось только летательным аппаратам с поршневыми двигателями. Поскольку кораблей и самолетов времен второй мировой войны почти не осталось, адмирал Фудзита и команда "Йонаги" поняли, что их авианосец стал самой грозной военной силой в мире...
1
Подав вперед левую педаль руля и слегка отклонив ручку, ведущий боевого воздушного патруля подполковник Йоси Мацухара наклонил левое крыло своего "Мицубиси А6М2", разворачивая послушный белый "Зеро" против часовой стрелки. Свободный от парашютных лямок - самурай считал парашют и радио ненужным хламом - Мацухара, отдавая дань традиционному ритуалу пилота-истребителя, сделал несколько быстрых движений головой: взгляд налево, потом вперед, затем вправо и наконец вверх за темный обтекатель, где в небе яростно пульсировало солнце. Оно было рядом - великий укрыватель опасности. "Всегда будь настороже, опасайся угрозы со стороны солнца", - наставлял его пожилой инструктор в Цутиуре, когда в 1938 году он только поступил в школу летчиков-истребителей.
Подполковник не тревожился о нападении сзади. Следуя за ним и держа строй, словно привязанные невидимыми фалами, в двадцати метрах от его хвоста находились его ведомые, те, с кем он летал еще в Китае: слева лейтенант Тецу Такамура и справа летчик ВМС первого класса Хитоси Кодзима. Оба были из числа лучших пилотов: на счету Такамуры было пять сбитых арабских самолетов, у Кодзимы - три. Если к ним добавить его восемь, получится, что его тройка в нынешней войне уничтожила больше эскадрильи, улучшая их карму и обеспечивая место для их душ в усыпальнице воинов-героев храма Ясукуни.
Великолепный день соответствовал его настроению. Правда, на южном горизонте клубились горы облаков, но небо над головой высилось сверкающим голубым сводом, и Мацухара чувствовал тепло солнечных лучей, проникавших сквозь плексиглас фонаря и ласкавших его лицо теплыми дружелюбными пальцами. Внизу расстилалась кобальтовая гладь Атлантики, лишь кое-где расцвеченная редкими белыми шапками вздымавшихся волн. Слева, через наклоненное крыло, он видел могучий авианосец "Йонага", рассекавший носом голубой ковер, словно самурайский меч бумажные раздвижные перегородки, пронзавший накатывавшиеся бесчисленные валы воды и оставлявший за собой белый след до самого горизонта. А пять американских эсминцев, сопровождавших гигантский военный корабль, казались придворными, прислуживающими сегуну; впереди кэптен Джон Файт, который, казалось, тянет авианосец пружиной бурлящей кильватерной струи, слева и справа - две пары других охраняющих "Йонагу" грациозных "Флетчера".
С высоты двух тысяч метров размеры корабля потеряли свою необъятность трехсотметровая полетная палуба казалась почтовой маркой, летящей на ветру. Несмотря на многолетний, с сотнями вылетов опыт, мысль о посадке "Зеро" на колеблющуюся на волнах палубу вызывала у него спазмы в желудке.
Но безопасность авианосца находилась в его руках. Мацухара оторвал глаза от корабля, который был его домом в течение сорока трех лет, поправил темные очки и посмотрел на солнце. Ничего. Совсем ничего.
Он перевел взгляд на приборы, сообщившие ему, что запас топлива уменьшился и что осталось еще сорок минут патрулирования. Стрелка тахометра показывала две тысячи оборотов в минуту. Быстрым движением Мацухара уменьшил скорость вращения плавно работающего винта до тысячи семисот пятидесяти оборотов. Легко, как бы дотронувшись украдкой, он переместил РУД, переведя взгляд на манометр, где стрелка дрожала на отметке "80" - максимальном давлении на входе, которое мог выдержать девятьсотпятидесятисильный двигатель "Сакаэ". Выразив свое недовольство двумя резкими выхлопами и вибрацией, двигатель вернулся к своей обычной устойчивой работе. И Йоси знал, что большего он потребовать уже не сможет.
Брент Росс услышал шум двигателя "Зеро", когда стоял на флагманском мостике "Йонаги" вместе с четырьмя впередсмотрящими, телефонистом и двумя младшими офицерами. Повернув голову назад, молодой здоровяк энсин - ростом сто восемьдесят восемь сантиметров и весом девяносто пять килограммов поднял бинокль к глазам, глядя чуть выше беспорядочно торчавших корабельных антенн РЛС. Мелькнула вспышка. Он зафиксировал в фокусе три истребителя. Парящие, словно серебристые морские чайки, поймавшие бриз неподвижными крыльями, элегантные "Мицубиси" вырвали из его груди вздох облегчения. Мацухара и его ведомые. Дополнительная защита в этом свихнувшемся мире - мире, потрясенном китайской орбитальной лазерной системой, сбивавшей все реактивные самолеты и ракеты. Мире, где террористы и сумасшедшие, возглавляемые Муамаром Каддафи, скупали старые боевые самолеты и корабли, запугивали своих соседей и захватывали заложниками суда и людей на них.
По правде говоря, "Йонага" нанесла поражение ливийскому диктатору и его союзникам, включавшим Египет, Иорданию, Ливан, Организацию Освобождения Палестины и Сирию в их наступлении против Израиля. Но в руках Каддафи оставались авианосцы, эсминцы, возможно, несколько кораблей с тяжелыми орудийными установками, и с ними он продолжал свой джихад против японцев людей, которых он ненавидел так же страстно, как израильтян и американцев.
Опустив бинокль и слегка согнув ноги в коленях, Брент приготовился к толчку, когда авианосец, как таран, врезался в надвигавшуюся с юго-востока волну и нос корабля вошел в безжалостные буруны, разрывая грязно-белую воду и посылая в воздух кружевную завесу брызг.
Это был странный день, но здесь, в центре Атлантики, всего в ста восьмидесяти милях от Островов Зеленого Мыса было много странных дней. Над головой в чистом небе сияло солнце, игриво разукрашивая брызги всеми цветами радуги, в то время как на юге собирались огромные тучи кучевых облаков, угрожающе темневшие бесконечным множеством оттенков серого цвета, полыхавшие молниями и проливавшиеся дождем такими стремительными потоками, что исчезал горизонт, и экраны корабельных радаров показывали почти явные отметки целей. В этом приближающемся шторме пенные гребни набегали бесконечными рядами атакующей пехоты.
Вздохнув, высокий светловолосый энсин повернулся и пробежал глазами по полетной палубе корабля. Какая палуба! Массивный стальной прямоугольник, длиннее, чем три футбольных поля, был как бы пронзен двумя подъемниками: одним на корме, другим на носу. Молодой американец ухватился за ветрозащитный экран, когда корабль преодолевал очередную океанскую волну с запрокидывающимся вперед гребнем, сотрясаясь и вибрируя всеми металлическими частями в летящей брызгами голубой воде. Почувствовав приятное возбуждение, родившееся в этой бесконечной войне стали и волн, Брент улыбнулся и повернулся к ветру, наполняя легкие и получая такое удовольствие от жизни, какое может получать только моряк, дышащий морским воздухом и подставляющий лицо ударам холодных брызг, бьющих с силой осколков камня.
Выгнув шею, Брент увидел фор-марс и стволы дюжины зенитных орудий готовых к бою корабельных установок. Ближе к корме он остановил взгляд на единственный дымовой трубе, наклоненной по-японски назад и к борту, несущей прожекторные площадки и увешанной спасательными плотами. Полетную палубу окружали орудийные галереи: более двухсот двадцатипятимиллиметровых зенитных и пятидюймовых универсальных установок, нацеленных в небо, как стволы молодых деревьев. Припав к полетной палубе, словно злобные хищники в засаде, посредине ее на корме стояли полдюжины истребителей "Зеро", сгруппированных тройками. Каждые полчаса их двигатели внезапно оживали это командиры экипажей прогревали масло и головки цилиндров. Половина корабельных орудий тоже находилась в готовности, наводчики вертикального и горизонтального наведения всматривались в небо со своих окруженных броней вращающихся сидений. Заряжающие отдыхали возле противоосколочных барбетов и приготовленных ящиков со снарядами.
Брент почувствовал позади себя чье-то присутствие еще до того, как услышал голос, звучавший как шуршащие сухие листья и одновременно резкий, словно удар острия меча.
- Будьте внимательны, Каддафи способен на все и у него хорошая память, - проскрипел голос. Повернувшись, энсин увидел призрачную, почти жуткую фигуру. Это был стоявший прямо, несмотря на качку, адмирал Хироси Фудзита, не более полутора метров ростом, с грубым, изрезанным морщинами и отмеченным печатью сотни лет лицом, в каске, полевом обмундировании по форме номер два, точно таком же, как и у остальных на мостике. Его бинокль свисал до пояса. Глянув вниз, Брент был поражен его глазами - глазами, бросившими вызов времени, живыми и светящимися умом.
Сразу же за адмиралом, покачиваясь на тонких ногах, в такт движениям корабля, стоял убеленный сединами капитан второго ранга Масао Кавамото. Шершавое, как наждак, лицо высохшего почти до скелетообразного состояния самурая также несло ясный отпечаток прожитых лет.
Двое впередсмотрящих вытянулись в приветствии, оторвавшись от своих биноклей, которые были настолько огромными, что размещались на стальных опорах, прикрученных болтами к палубе. Фудзита повернулся к матросам и сердито бросил:
- Наблюдать! Рядом Острова Зеленого Мыса. - Он махнул крошечной ручкой. - Можем оказаться легкой мишенью. Не теряйте бдительности ни при каких условиях, даже если увидите Аматэрасу.
Матросы наклонились назад к биноклям так шустро, что у одного с головы слетел шлем и, упав, загремел по стальной палубе, словно кастрюля. Быстрым движением перепуганный матрос схватил его и приник к биноклю.
Поднимая бинокль и ворча, старый адмирал наклонился к ветрозащитному экрану между Брентом Россом и телефонистом. Тот стоял с микрофоном у рта, в огромном шлеме, закрывающем наушники, - глаза его неотрывно смотрели на Фудзиту.
Кавамото тоже проковылял к экрану и ухватился за его наклонную раму шишковатыми пальцами, искривленными, как ветви сосны, гнущиеся под сильным ветром.
Не оборачиваясь и не отрывая глаз от бинокля, адмирал заговорил:
- У вас самые лучшие молодые глаза на корабле, энсин Росс.
- Благодарю вас, сэр.
Фудзита опустил бинокль и наклонил голову к огромному американцу.
- Скажите мне, мистер Росс, если бы вы командовали этим судном, откуда бы вы ожидали появления врага?
- Подводные лодки, адмирал?
Старый морской волк отрицательно покачал головой.
- В этом разговоре подлодки оставим кэптену Файту.
Энсин понимающе кивнул.
- Африканское побережье. Дакар находится в зоне досягаемости, и он арабский. Бомбардировщики могли бы достать нас, но без прикрытия истребителей. - Брент показал вперед. - Хотя тогда наш боевой воздушный патруль разнес бы их на куски.
- А как насчет Островов Зеленого Мыса, энсин?
- Они португальские, адмирал.
- Вы думаете, это имеет значение в современном мире?
Брент поскреб подбородок.
- В общем-то, нет, - согласился он, чувствуя глубокую озабоченность, скрытую за этой игрой в отгадки. Брент наслаждался эйфорией сокрушительных побед авианосца над арабами. Но за ней могло прийти самодовольство, которое часто приводит к беспечности и катастрофе.
- Тогда откуда, энсин? Из какого сектора они бы появились?
- Не с воздуха, сэр. При такой ясной погоде наши радары засекут их за двести пятьдесят миль, то есть, я хочу сказать, четыреста километров.
Старик согласно кивнул.
- В шторм?
- Неустойчивая погода... опасно. Сильные воздушные потоки. - Брент подался к горизонту и добавил: - "Хейнкель" может потерять крылья.
- Но шторм и скрывает, - заметил адмирал. - Эффект неожиданности. А на радаре от шквалов ветра возникает ложный сигнал. - Он указал на серые массы, клубившиеся плотной стеной под огромными облаками, и приказал одному из впередсмотрящих: - Матрос Косиро, продолжать наблюдение. Докладывать обо всем, даже о чайках.
- Есть, сэр.
Адмирал отдал распоряжение телефонисту:
- Вести тщательное наблюдение радаром за штормовым фронтом. Оттуда на малой высоте можно ожидать появления врага.
- Чтобы избежать образования турбулентного следа и обнаружения нашим радаром, адмирал?
- Разумеется, энсин.
Почти сразу же, как если бы слова адмирала были пророческими, телефонист прокричал:
- Радар сообщает о множественной цели, движущейся в шторме, пеленг один-четыре-ноль. Возможно, не шквалы.
Быстро перейдя к переднему краю площадки, где переговорная труба уходила к бронированному командному пункту в ходовой рубке, в сопровождении телефониста, переключившего аппарат на новый разъем, Фудзита бросил взгляд на молодцеватого энсина, залитого нахлынувшей волной у гафеля, и закричал в переговорную трубу:
- Лево на борт, держать один-два-ноль, скорость двадцать четыре! - И скомандовал телефонисту со скоростью и отчетливостью пулеметной очереди: Сигнал боевой тревоги. Летчиков и самолеты - в готовность. Сигнальному мостику поднять сигнал "курс один-два-ноль, скорость двадцать четыре". Радиорубке - сообщить воздушному патрулю и эскорту о возможности нападения, пеленг один-четыре-ноль. Самолетам патруля - на перехват. Готовность "Z". Адмиралу Аллену на мостик.
Ревуны, словно перепуганные гуси, огласили корабль гоготом. И сразу же взревели двигатели шестерки "Зеро". Раздались команды офицеров, заливистые трели боцманских свистков, глухие удары ботинок по палубам и трапам, лязг латуни пятидюймовых снарядов о сталь казенной части орудий и возбужденные крики наводчиков, направляющих стволы вверх. Дополнением к какофонии стала гулкая перекличка сотен стальных люков, гремевших в глубине судна, когда задраивались водонепроницаемые переборки. Потом в самом сердце корабля рука матроса рванула ручку выключения, и пронзительный вой сотен вентиляторов упал на октаву и постепенно затих - отключилась вентиляционная система "Йонаги". Авианосец затаил дыхание.
Когда прозвучал сигнал тревоги, подполковник Мацухара как раз развернул свое звено на восток от авианосца. В ответ на команду: "Ведущему Эдо [название Токио до 1869 г.]. Говорит Полюс. Радар сообщает о скоплении самолетов, пеленг один-четыре-ноль. Приближаются со стороны шторма на высокой скорости", которая прозвучала в его наушниках, Мацухара крикнул, что понял. Потом, пренебрегая радио, он, поднял вверх палец и покачал крыльями. Такамура и Кодзима мгновенно отреагировали на команду. Торопливыми, но точными движениями подполковник быстро передвинул РУД к приборной доске, резко подал правую педаль вперед и потянул ручку управления на себя, одновременно большим пальцем переводя гашетку пушек в положение "огонь". На полной боевой мощности двигатель завыл, напоминая неистовый рев тайфуна. Истребитель устремился ввысь, и пока Йоси "висел" под размытым кругом пропеллера, лобовое стекло вместо горизонта, исчезнувшего из виду, заполнило голубое небо. Скривившись, он увидел, как белая стрелка стремительно понеслась по тахометру, приближаясь к красной линии. Но "Йонага" был в опасности. Все остальное не имело значения: ни его двигатель, ни его полет, ни его жизнь.
Увидев, что стрелка альтиметра достигла отметки 6000 метров, Мацухара перевел самолет в горизонтальное положение, глядя, как горизонт вновь появляется над обтекателем. Он сделал плавный вираж, пока стрелка компаса не встала на курс 1-4-0, курс, который вел А6М2 в бушующий шторм на юго-восточном горизонте.
Шторм. Эти сумасшедшие арабы, должно быть, находились близко к смертоносным воздушным потокам грозового фронта. Вероятно, фанатики-мусульмане. Неужели Каддафи никогда не поумнеет? Ведь авиагруппы "Йонаги" уже уничтожили большую часть авиации безумного диктатора в Эль-Карариме, Мисратахе и Триполи. Радар сообщил, что самолет приближается к цели. Мацухара посмотрел на вихри пепельных масс грозового фронта, угрожающе ревущих, как великая Фудзи, и мозг его лихорадочно заработал. Если радар не врет, откуда может появиться враг? Дакар в 1300 километрах к востоку. А португальские Острова Зеленого Мыса менее чем в 300 километрах по тому же курсу. В зоне досягаемости вражеских бомбардировщиков и истребителей. Португальцы капитулировали перед арабами? Он пожал плечами. Это не имело значения. Если там был враг, он должен его уничтожить. Знакомое ощущение тепла охватило низ живота. Губы летчика раздвинулись в улыбке, обнажив прекрасные белые зубы. Бой лучше, чем женщина. Мацухара наклонился к ручке управления. Через несколько секунд он заметил внизу мерцание, заметил там, где его не должно было быть. Солнце принесло новые блики от крыльев и плексигласа кабин. Наконец, прищурившись, через очки он увидел странную группу ливийских самолетов, выходящих из грозы низко над водой: четыре средних бомбардировщика "Хейнкель-111", три "Дугласа DC-3", пара гражданских самолетов с двумя двигателями, которые Брент Росс называл "Сессна", три "Норт Америкэн АТ-6" и широко известный и достойный уважения трехмоторный "Юнкерс-52" - единственный самолет без арабских опознавательных знаков. Более того, жирные буквы на фюзеляже и крыльях выдавали его принадлежность к Швейцарии. Их сопровождали двенадцать "Мессершмиттов-109" и один Me-110, летевших впереди над строем бомбардировщиков.
- Идиоты! - фыркнул Йоси, бросая взгляды вперед и вниз и облизывая внезапно пересохшие губы. - Какое расточительство истребителей. Они должны быть прямо здесь, - закричал он встречному потоку, глядя вверх.
Игнорируя радио, он покачал крыльями и трижды выбросил вверх сжатый кулак, разрешая ведомым вести бой самостоятельно.
Движение ручкой управления назад и рулем направления влево задрало нос истребителя и унесло горизонт, словно на скоростном лифте. Затем Мацухара вошел в пике, сильно прибавил газу, и двигатель завизжал, заставляя кровь пилота пульсировать в такт работе поршней, отдаваясь ударами в висках и дрожью в пальцах.
Краем глаза подполковник видел "Йонагу", устремившегося к ветру, и взлетающие с палубы истребители. "Поздно! Поздно!" - подумал он, понимая, что первый удар придется на его долю и что жизнь авианосца сейчас целиком зависит от его пушек.
Подав ручку вперед, Мацухара увеличил угол пикирования. Белая стрелка полетела по шкале указателя скорости, прошла отметку "350", потом "400" и наконец достигла границы опасного режима. Он ощутил дрожь, затем тряску, от которой в кабине поднялась пыль. Крылья истребителя вибрировали. Вскоре уже весь фюзеляж трясся, как земля во время землетрясения на Кюсю. Йоси выругался и вцепился в ручку управления так, что заболела рука: она вибрировала и дрожала вместе с самолетом, а он следил за стрелкой альтиметра, бешено вращавшейся против часовой стрелки, словно у нее сломалась пружина.
- Достать бомбардировщики! Достать бомбардировщики! - хрипел Мацухара, колотя по приборной доске рукой в перчатке.
Но "Мессершмитты" уже набирали высоту прямо по курсу "Мицубиси". Небольшое отклонение руля вправо - и ведущий Me-110 оказывается в первом кольце дрожащего дальномера.
Тысяча метров! Слишком далеко! Но враг дразнил его своей белой дымящейся струей следа. Йоси крякнул от досады. Ну ничего, при суммарной скорости сближения около полутора тысяч километров в час тысяча метров станет всего лишь мгновением. Враг быстро заполнил оба кольца дальномера. Мацухара нажал красную кнопку. Он нахохлился и скривился, показав зубы, когда почувствовал, как встрепенулись и ожили две 20-миллиметровые пушки "Эрликон" и пара 7-миллиметровых пулеметов, новая волна вибрации затрясла истребитель и уменьшила его скорость. Двухсекундный шквал огня. Хватит. В запасе осталось снарядов на четырнадцать секунд стрельбы.
Они сближались нос к носу. Саббаховец решил стать камикадзе? Взывая к Аматэрасу, Мацухара резко рванул ручку управления на себя и ощутил удары, какие достаются листу дерева в дождливый сезон. Вражеский самолет сверкнул под ним, а на лобовое стекло полилась охлаждающая жидкость. Йоси почувствовал запах дыма.
Чувствуя, как в паху разливается знакомое тепло, Мацухара быстро подал ручку вперед, вновь устремляясь в пике. В зеркале заднего обзора он увидел, что Такамура и Кодзима фронтом следуют рядом с ним и что Ме-110 уходит в сторону моря, оставляя шлейф дыма из левого двигателя, а один Ме-109, лишившись крыла, бешено кувыркается навстречу своей могиле.
Йоси сконцентрировал свое внимание на летящем "ящере" бомбардировщиков, распростершемся под ним, как изысканное блюдо для гурмана. Бомбардировщики шли обычной арабской "коробочкой", состоящей из четырех рядов по три и эшелонированной уступами по сто метров. Таким образом, враг надеялся прикрывать друг друга перекрестными полосами оборонительного огня хорошо пристрелянных пушек. Но старый бомбардировщик далеко не неприступная крепость.
Мягко подав на себя ручку, Мацухара поймал в прицел "Хейнкель-111", левый бомбардировщик в первой тройке. Вспышки - и к самолету потянулись сотни трассирующих снарядов. Вдруг перед ним накренились крылья древнего "Юнкерса", Мацухара вдавил палец в гашетку, короткой очередью послав к цели три снаряда.
За двести метров даже с трясущегося "Зеро" трудно было промахнуться в неуклюжего гиганта. Снаряды ударили в верхнюю часть фюзеляжа "Юнкерса", разлетаясь бриллиантовыми искрами и отправляя куски алюминиевой обшивки в воздушные потоки от винтов. Легкое отклонение влево - и новая порция барабанной дроби по фюзеляжу срывает еще больше алюминия, бьет по лобовому стеклу, порождая облако мелких осколков плекса, разлетающихся искрящимся конфетти. Ручка управления пошла вперед.
Стремительно падая мимо кувыркающегося "Юнкерса", Йоси заметил блеск дюжины "Зеро", стремительно взлетающих с "Йонаги". Вопя "Банзай!" и упираясь ногами в стенку кабины, он со всей силы потянул ручку на себя. Шесть "же". Как минимум шестикратная перегрузка. Мацухара почувствовал, как кровь отхлынула от головы, а горизонт начал поворачиваться. "Мицубиси" трясло и болтало, как чайку в смерче, и самолет протестующе выл двигателем, боясь потерять крылья. Голова стала чугунной, запрокинулась за спину, вдавливая его в парашютный ранец, а налившиеся свинцом руки согнулись в локтях, несмотря на его усилия их выпрямить.
К счастью, Мацухара ощутил, что пике истребителя становится слегка пологим, и вот горизонт показался над обтекателем, а потом сполз под него, когда самолет начал подъем. Его ведомые следовали сзади линией на расстоянии фюзеляжа. Рядом летели еще с дюжину "Зеро", с трудом набирающих высоту. Мацухара потряс головой, чтобы прояснить ее.
Не меньше десятка Me-109 пикировали вниз, некоторые сквозь строй своих бомбардировщиков. Один, с рифленым носом, заплясал в визире его дальномера. И снова большое расстояние не остановило врага, он начал стрелять. Но Йоси, слегка откинувшись на спину, ответил только тогда, когда самолет противника заполнил оба кольца его прицела. Нервы вражеского летчика не выдержали, он шел вверх, подставляя японцу брюхо. Мацухара возликовал, когда снаряды его "Эрликонов" врезались в воздухозаборник араба, разорвав его на куски, уносимые воздушными струями. Брызгая топливом и извергая оранжевое пламя, как паяльная лампа, "сто девятый" закувыркался в море.
Слева "Зеро" неуправляемо набирал высоту, резко выходя из воздушного боя и судорожно цепляясь за небо, словно раненая птица, уносящаяся от смерти. В доли секунды он исчез в огромном крутящемся шаре пламени, дымящиеся обломки протянулись через арену схватки, как огненные щупальца.
Ругаясь, Йоси работал ручкой управления и РУДом, пока прицел не захватил пузатый фюзеляж ДС-3. Огромная оранжевая вспышка в центральной части транспортника - и жгуты из сотен трассирующих следов за ним. Корабельное орудие! Установка Гатлинга! Взяв поправку на движение, Мацухара нажал гашетку и выдал длинную очередь. Он увидел, как его снаряды ударили в установку, прошлись по фюзеляжу, забарабанили дробью по хвостовому оперению "Дугласа". Подбитый самолет медленно перевернулся и, набирая скорость, понесся вниз.
- Банзай!
Бросая быстрые взгляды по сторонам, подполковник мельком заметил еще два горящих бомбардировщика, падающих в море. Такамура и Кодзима увеличили счет!
- Банзай!
Выводя самолет в горизонтальный полет над строем бомбардировщиков, Йоси поискал глазами истребителей. Наконец низко над водой он увидел четверку "сто девятых", устремившуюся к востоку под прикрытие шторма, и линию преследующих их "Зеро". Но оставшиеся полдюжины бомбардировщиков пробивались к "Йонаге", который опоясался вспышками зенитного огня. Несмотря на отвратительные коричневые пятна вспухающих вокруг, словно ядовитые оспины, разрывов 127-миллиметровых снарядов, бомбардировщики шли вперед, быстро приближаясь к пятидесятиградусному углу бомбометания.
Мацухара схватился за микрофон.
- Я Ведущий Эдо. Перехватить бомбардировщики! Бомбардировщики! Следовать за мной! - Он отдал ручку от себя. Число оранжевых вспышек и следов трассеров сзади увеличилось. Мацухара чувствовал, как вибрирует истребитель, а по крыльям бьют удары спрессованного скоростью воздуха, отрывая кусочки краски. Йоси поймал в дальномер "Сессну", начал гашетку и услышал свист. Снаряды кончились! Выругавшись, он ударил кулаком по приборной доске.
Брент Росс смотрел в бинокль, как подполковник Мацухара ведет воздушный бой, и пересчитывал самолеты, напрягая ноги, когда могучий авианосец менял курс.
- Дюжина бомбардировщиков, адмирал, - сообщил он командирским голосом. - И целая эскадрилья истребителей.
- Какие?
- "Ме-сто девятые" и, может быть, один "сто десятый". Бомбардировщики разные: "Хейнкель-один одиннадцать", "Ди-си-третьи" и, возможно, пара "Сессн".
- Очень хорошо. - Старик нагнулся к ветрозащитному экрану, за которым ревела двигателями дюжина готовых к полету "Зеро", рвавшихся со швартовочных тросов, как голодные псы на привязи, учуявшие запах крови.
- Курс один-два-ноль, скорость двадцать четыре, сто двадцать восемь оборотов, сэр, - донеслось из переговорной трубы.
- Взлет! Взлет!
Шквал желтого и белого, когда механики освободили швартовочные тросы, вытащили колодки и побежали к узким проходам вдоль борта. Первый "Зеро" прогрохотал по полетной палубе. Потом один за другим блестящие белые самолеты срывались с короткой взлетной палубы и уносились в небо.
- Трехмоторный! Трехмоторный, адмирал! - выкрикнул Брент, приникнув к биноклю.
- Это "Юнкерс-52" - раздался позади него новый голос.
Адмирал Марк Аллен быстро встал рядом с Фудзитой, поправляя одной рукой ремешок своей каски под подбородком и поднимая другой бинокль. Седой ветеран второй мировой войны, участник двенадцати сражений на авианосце, японист и эксперт по Японии, адмирал вместе с Брентом Россом служил в военно-морской разведке США и был при Фудзите в качестве советника на случай боевых действий.
- Об этом самолете я сужу по его окружению. - Морской волк повернулся к телефонисту, отдавая приказ:
- Радар! Дальность до ближайшего вражеского самолета.
- Пятнадцать километров, сэр.
- Все - вперед!
- Адмирал, должны сесть три истребителя. При таком ветре они не удержатся на палубе.
- Они опытные пилоты, адмирал Аллен.
Брент ощутил новый удар, когда двигатели корабля взревели от нагрузки и 84000 тонн стали врезались в океанскую волну, взрывая ее брызгами сверкающих радуг, на что корпус судна ответил тяжелым гулом.
С левого борта от заряжающих донеслись одобрительные возгласы.
- Адмирал, наш боевой патруль сбил пару истребителей и "Юнкере".
- Очень хорошо.
Полетная палуба задрожала от выхлопов звездообразных двигателей, работавших на полной тяге, и еще два А6М2 заняли стартовую позицию. Оставался один.
- Дальность?
- Шесть километров, адмирал.
- Главная батарея. Приготовиться к отражению авиационной атаки с левого борта - управление с поста борта. - Старик нетерпеливо перегнулся через ветрозащитный экран. - Взлет последнему истребителю!
С захлебывающимся гулом оставшийся истребитель рванулся вперед, когда его летчик отпустил тормоз. Брент увидел вспышку белого пламени, затем услышал рев форсажа. С ужасом он наблюдал, как "Мицубиси" остановился, затем приподнялся в неодолимом стремлении вверх.
- Слишком рано! Слишком рано!
Качнувшись влево, самолет зацепил концом крыла полетную палубу и резко перевернулся через левое крыло, ломая его и врезаясь в расчет 25-миллиметровой зенитной установки, состоящий из девяти человек.
- Не спасать! - рявкнул Фудзита на телефониста, когда самолет упал в воду и его стало утаскивать на глубину бурлящей вокруг "Йонаги" водой.
- Адмирал, - сказал вдруг Марк Аллен, - я бы рекомендовал, чтобы эсминцы эскорта создали плотную огневую завесу. Они должны находиться не далее пятисот ярдов от нас. Нам нужны их орудия тридцать восьмого калибра, сэр.
- Хорошо. - Адмирал повернулся к телефонисту. - Радиорубка - связь "рубка - рубке". Сопровождению приблизиться ко мне на двести метров.
Прогремел гром, когда два находящихся справа американских эсминца открыли огонь. Брент всегда удивлялся скорости - двадцать выстрелов в минуту, - с которой каждый из пяти кораблей мог стрелять из зенитных орудий тридцать восьмого калибра, превращая "Флетчеры" в огнедышащие вулканы, сверкавшие пламенем вспышек в облаках бурого дыма.
- Самолеты в пределах досягаемости, адмирал.
- Открыть огонь!
Как гром с ясного неба двадцать 127-миллиметровых орудий ударили как одно. Застонав от грохота, Брент покрутил головой, но бинокля не опустил. Запах пороха, возбужденные крики заряжающих, звяканье латунных корпусов снарядов о сталь холодным спазмом отдались у него в животе, и он почувствовал пульсирование крови в ушах. Его бинокль задрожал, когда кровавая карусель приблизилась; вражеские истребители и бомбардировщики были атакованы "Зеро" сверху и снизу, но все-таки по меньшей мере с полдюжины бомбардировщиков устремились к авианосцу, в то время как большая часть боевого патруля с "Йонаги" была связана боем с пятью или шестью Me-109. Брент знал, что некоторые из бомбардировщиков прорвутся. Тут он увидел два продолговатых цилиндра.
- Торпеды, адмирал, - отрывисто бросил он. - Под фюзеляжами.
- Они постараются отвлечь нас воздушным боем на большой высоте и сбросить торпеды, пока мы будем следить за схваткой, - предположил Марк Аллен.
- Вознести нас на небеса своими двумя торпедоносцами, - пробормотал Фудзита. - Но это мы еще посмотрим!
Не обращая внимания на смертоносные разрывы зенитных снарядов, заполнивших небо, уцелевшие самолеты врага медленно приближались к "Йонаге" и уже ясно различались в фокусе бинокля Брента Росса. Отчетливо была видна каждая деталь: два Не-111 с остекленной носовой частью и двумя 20-миллиметровыми пушками, двумя двигателями жидкостного охлаждения "Юмо-211А", обтекаемыми фюзеляжами и высокими, словно акульи плавники, рулями; два "Дугласа DC-3" с огромными двигателями "Пратт-Уитни", стойками шасси, убранными в гондолы, напоминавшие двойной подбородок, пузатыми фюзеляжами и люками бомбоотсеков в их нижней части; пара "Норт Америкэн АТ-6 Техасец" с двигателями "Пратт-Уитни", пулеметами, торчащими в сторону хвоста и огромными блестящими торпедами под брюхом. У Брента перехватило дыхание, когда торпедоносцы, еще находясь далеко от авианосца, вдруг спикировали.
Донесся новый рвущий уши звук, когда десятки 20- и 40-миллиметровых орудий "Флетчеров" открыли огонь. К ним присоединилось стаккато пробудившихся к жизни и сотрясающих галерейную палубу строенных 25-миллиметровых батарей, рассеивая приближающиеся самолеты гирляндами оставляющих дымный след трассирующих снарядов.
АТ-6, заходивший на авианосец, попал под огонь кэптена Файта и полетел к воде, как прихлопнутая муха. Один из "Хейнкелей" потерял крыло, закувыркался и упал в море, подняв трехсотметровый фонтан воды и обломков. Взрывом разнесло один DC-3, а на другой накинулась пара "Зеро", расстреляв его экипаж длинными очередями. Еще один японский истребитель всадил очередь в крыло "Хейнкеля", пропоров его до самого основания. Это происходило так близко, что Брент видел пучки разноцветных проводов и трубопроводов, когда самолет завертелся навстречу своей смерти.
Остались лишь две машины: приближавшийся над кромкой воды "сто одиннадцатый" слева, а справа по носу, уже практически рядом, заходил АТ-6.
- Право на борт! - закричал Фудзита. - Курс два-два-ноль.
- Хорошо, хорошо, носом к нему, - сказал Аллен.
"Хейнкель" с упорством человека, решившего покончить жизнь самоубийством, отчаянно приближался, не обращая внимания на шквал трассеров и рой преследующих его "Зеро".
Брент уронил бинокль на пояс, уставившись вверх и вцепившись руками в ветрозащитный экран так, что побелели костяшки пальцев. К горлу подступила тошнота. Брент подавил ее и расправил плечи, подумав, что всех людей, оказавшихся в бою, охватывает подобный страх. Они идут за тобой, Брент Росс, подумал он. Эти незнакомые люди в старых бомбардировщиках хотели его крови - именно его. Он снова почувствовал острое желание убежать. Спрятаться. Тот же страх, который он познал в Триполи. Но опять Брент поборол себя. Прогнал животный ужас, придав лицу холодное самурайское выражение.
Бомбардировщик был уже над ними, на высоте не более шестисот метров и с одним дымящимся двигателем. Вдруг из него высыпались шесть блестящих черных цилиндров и по дуге понеслись на Брента. Но штурман опоздал на долю секунды: пять бомб просвистели мимо палубы и упали в море. Раздался резкий взрыв и звук корежащегося металла, когда шестая ударила в 127-миллиметровую установку, сбрасывая в море орудие и его расчет, попадавший в воду, как поломанные манекены.
Но и бомбардировщик запылал над головой, его вспыхнувший двигатель вывалился из гондолы и полетел вниз, увлекая за собой большую часть крыла. Раскидывая во все стороны куски алюминиевой обшивки, словно ящерица, сбрасывающая кожу, и мотки проводов и трубопроводов умирающий "Хейнкель" перевернулся, ударился о морскую поверхность, резко перевернулся еще раз, развалился на куски и исчез в фонтане воды.
- Прямо по носу торпеда! - донеслось с фор-марса.
- Вижу, - сказал Фудзита, подаваясь вперед одновременно с Брентом, Алленом и телефонистом.
Брент следил за приближающимся следом.
- Может ударить слева по носу, адмирал.
- Лево на один румб!
Голос в переговорной трубе повторил команду.
- Если торпеда самонаводящаяся, она достанет нас, адмирал, - заметил Марк Аллен.
- Вы хотите сказать - магнитная или турбулентная?
- Да! Даже акустическая.
Фудзита скомандовал телефонисту.
- Стоп машина!
Брент почувствовал, как мощная вибрация исчезла.
- Рулевому немедленно доложить о потере управляемости! - крикнул Фудзита телефонисту.
Загипнотизированный Брент смотрел на приближающийся пенистый след, даже не замечая, как АТ-6 стремительно встречает свою могилу. Через несколько мгновений торпеда прошла справа и исчезла за кормой.
- Банзай! Банзай!
Брент ощутил резкое облегчение и полное отсутствие эмоций. "Я живой, произнес голосок внутри. - Все кончилось, и я живой". Энсин улыбнулся сам себе.
- Прекратить огонь. Занять места по боевому расписанию, курс один-два-ноль, - приказал Фудзита. - "Рубка - рубке". Кэптен Файт, подобрать уцелевших, оставаться на один-два-ноль, скорость восемнадцать, обычный походный ордер. - Телефонист повторил слова команды в микрофон, а узкие черные блестящие эбонитом глаза Фудзиты скользнули по мостику, задержавшись на Бренте. Их энергия наполнила Брента гордостью. Спина молодого американца вдруг стала тверже стали, и он расправил плечи, которые, казалось, стали на метр шире.
- Человек за бортом! Человек за бортом, пеленг два-восемь-ноль, дальность тысяча пятьсот! - прозвенело с фор-марса.
Подняв бинокль, Брент увидел кусок фюзеляжа и хвост, все еще торчавший над водой с уцелевшими и вцепившимися в него людьми. К обломкам медленно направился "Флетчер".
- "Рубка - рубке"! - прокричал Фудзита. - Всех подобранных немедленно на флагман! - И потом зычным голосом: - Моряки, вы продемонстрировали настоящий боевой дух ямато! Банзай! Банзай!
- Банзай! - снова и снова разносился по кораблю крик, сопровождаемый сильными ударами тысяч ботинок по стали палубы.
Старик адмирал повернулся к американцам.
- Согласно вашим традициям, адмирал Аллен и энсин Росс, благодарю за службу! Отличная работа!
Несмотря на ком в горле, Брент ухитрился ответить:
- Благодарю вас, сэр.
Стоя бок о бок, американцы отсалютовали.
После торопливого ответа на приветствие Фудзита отдал распоряжение:
- Отбой тревоги. Установить ходовую вахту, готовность два. Командиров боевых частей жду во флагманской рубке в четырнадцать ноль-ноль.
Старик развернулся и медленно покинул мостик.
2
Когда Брент Росс вошел во флагманскую рубку, говорил Марк Аллен.
- Русские не поставляют Каддафи свои новые торпеды, адмирал Фудзита.
Брент быстро занял свое обычное место рядом с Алленом в тот момент, когда Фудзита согласно кивнул со своего кресла во главе длинного дубового стола. Большая каюта между флагманским мостиком и адмиральской каютой, в которой находились стол, дюжина стульев, многочисленные карты, вентилятор, громкоговоритель, закрепленная болтами на углу стола аппаратура связи с сидевшим за ней матросом, славила восседавшего на коне юного императора Хирохито огромным портретом на переборке за спиной Фудзиты.
- Да, адмирал Аллен. С этим, кажется, штаб может согласиться.
Брент с трудом подавил смех. Штаб! Какое странное смешение поколений, рас, национальностей собралось вокруг стола: он и пожилой Марк Аллен оба закончили Аннаполис как специалисты по языку и представляли военно-морскую разведку США; сотрудник израильской разведки полковник Ирвинг Бернштейн, бывший узник Освенцима, с жидкими седыми волосами, испещренным глубокими морщинами лицом и светлыми усами, являлся специалистом по шифрам, кодам и дешифровке; старший помощник капитан второго ранга Масао Кавамото, выпускник семидесятилетней давности Эта Дзимы - японского Аннаполиса, был сухой и тонкий, как бамбуковый стебель, словно его тело было сожжено до костей солнцем Атлантики; лейтенант Кэндзи Хиронака, адъютант, также выпускник Эта Дзимы, чей возраст отпечатался на лице, превратившемся в высохшую маску, покрытую морщинами и складками обвисшей кожи, со скрюченным позвоночником, сгорбившим его над блокнотом, где он дрожащей рукой рисовал иероглифы, время от времени хихикая над отдельными шутками; неуместно молодой командир БЧ оружия капитан третьего ранга Нобомицу Ацуми, черноволосый, с темными и блестящими, как отшлифованный оникс, глазами, всего лишь с несколькими морщинками в уголках рта, намекающими на его шестьдесят два.
Командир авиаотряда подполковник Йоси Мацухара в рубке отсутствовал.
Адмирал Фудзита постучал по блокноту скрюченным пальцем.
- Мы потеряли два "Зеро" и их летчиков. Кроме того, восемь артиллеристов отправились в храм Ясукуни и еще двенадцать ранены. Единственная попавшая в нас бомба не нанесла повреждений кораблю и не лишила "Йонагу" возможности использовать самолеты. Уничтожено восемнадцать вражеских самолетов, а остальные обращены в бегство! Расчетное время прибытия в Токийский залив остается прежним.
- Банзай! Банзай! - заорали, брызжа слюной и пошатываясь, вскочившие со своих мест Хиронака и Кавамото. Взмах руки Фудзиты вернул их на стулья.
- Пленные, адмирал?
- Четверо, энсин. После осмотра медперсоналом их немедленно приведут.
Раздался стук в дверь. Кивок адмирала отправил к ней матроса. Вошел командир авиаотряда подполковник Йоси Мацухара в сопровождении летчика, в котором Брент узнал лейтенанта Нобутаке Коноэ, который руководил подготовкой самолетов к полетам. Оба они с мечами, в летных комбинезонах, застегнутых шлемах и надетых на них очках и наголовных повязках хатимаки встали по стойке "смирно" перед адмиралом Фудзитой.
Необычно высокий для японца, подполковник Йоси Мацухара имел совсем не японскую внешность: большие глаза, орлиный нос и острый подбородок. Его черные волосы казались выбеленными серебристо-белыми прядями от многолетнего воздействия соли и солнца. Напротив, лейтенант Нобутаке Коноэ был невысоким и коренастым, с узкими глазами и волевым, квадратным подбородком, соответствующим его массивному телу, которое напоминало грубо обтесанную глыбу. Будто два горящих огонька, его глаза прятались под кустистыми черными бровями и пологом угольно-черных волос.
- Лейтенант Тамои Кадзиока и военно-морской летчик первого класса Хэйдзиро Абэ. Оба покрыли славой свои хатимаки, отдав жизнь за императора и продемонстрировав неукротимый боевой дух ямато, адмирал.
- Их души будут обитать в храме Ясукуни! - вдруг закричал Хиронака.
Не обращая внимания на адъютанта, Фудзита перевел глаза на Коноэ. Брент заметил пламя вспышки, затаившейся в их глубине.
- Вы готовили самолеты к полету?
- Да, адмирал, - еле слышно ответил летчик.
- В воздухе находились бомбардировщики, заходившие на "Йонагу", а вы разогревали двигатели, - резко, словно щелкнув кнутом, бросил Фудзита.
- У меня нет оправданий. Я принял решение, считая, что это тактически правильно, и давая возможность подполковнику Мацухаре...
- Достаточно! Вы приняли решение, удобное для вас. - Адмирал подался вперед, руки со сжатыми кулаками на столе напоминали высохшие корни. Кодекс чести самурая гласит, что воин, выбирающий только то, что удобно ему, - бесполезен.
Наступило молчание, в котором стал слышен вторгшийся, как чей-то шепот, вой вентиляторов и шум турбин.
Низкий голос, вдруг потерявший звучность и внезапно помертвевший, разорвал тишину.
- С вашего позволения, адмирал, кодекс чести самурая учит также нападать первым и убивать или погибать, даже если перед тобой тысяча врагов.
- Бомбардировщики! Бомбардировщики! Прежде всего бомбардировщики! кричал Фудзита, ударяя сжатым кулаком по полированному дубу. - Они - ваша тысяча врагов.
Снова каюта погрузилась в молчание.
Квадратный подбородок медленно шевельнулся, на шее вздулись жилы.
- Адмирал, - сказал Коноэ, - с вашего позволения, я сделаю харакири немедленно.
Упоминание ритуального самоубийства запульсировало в атмосфере рубки грозовым разрядом. Все напряглись.
- Это был бы правильный и достойный самурая поступок, - согласился Фудзита, злость в его голосе смягчилась. - Но нет, я не могу вам разрешить этого. В данный момент императору значительно больше нужны живые летчики, чем мертвые герои.
- Я не могу проглотить обиду.
- Слова самурая! Тогда помните об основном. Прежде всего бомбардировщики.
Летчик возбужденно продолжал.
- Прошу вас, адмирал, не забывайте о моей просьбе.
- Разумеется. Но вы, лейтенант Коноэ, подумайте о том, как я искал достойный выход из острой, как самурайский меч, ситуации, когда мы потеряли в Триполи всех заложников. Я, и только я был виноват. Но для себя я принял то же решение, что предложил вам. Император нуждается в нас обоих!
- Банзай! - закричали Хиронака и Кавамото.
На безжалостном лице Коноэ не отразилось никаких чувств, когда он заговорил.
- Благодарю вас, адмирал, я понял.
Упоминание о заложниках всколыхнуло память Брента. Свыше тысячи заложников были захвачены террористами Каддафи, когда банда головорезов напала на японский лайнер "Маеда Мару" и отбуксировала его в Трипольскую гавань. Все помнят шум, поднявшийся в Японии, беспрецедентную личную просьбу императора к адмиралу Фудзите, секретное снаряжение ЦРУ семи "Флетчеров", арабский джихад против Израиля, долгий переход вокруг Южной Америки, чтобы не попасться арабам на глаза в Суэцком канале. Потом тяжелые, потребовавшие больших жертв, воздушные бои над Мисратахом и Эль-Халилем, где ветераны Фудзиты лишили Каддафи мощи его истребительной авиации. И ужас боя надводных сил, когда "Йонагу" настиг крейсер "Бруклин" и его сопровождение. Лишь сверхъестественное тактическое чутье Фудзиты и самоубийственная храбрость его летчиков спасли могучий авианосец.
Смелый рейд кэптена Файта в Трипольскую гавань был, вероятно, самой мужественной акцией кампании. Файт поставил свой корабль, замаскированный под арабский эсминец, рядом с "Маеда Мару", пока авиагруппы "Йонаги" яростно атаковали гавань. И тут американский капитан пережил неописуемый ужас: все пассажиры и команда были мертвы, давно мертвы. Они умерли мучительной смертью, будучи задушенными или расчлененными.
Брент вспомнил ярость и жажду мести, когда Фудзита напустил своих "карающих орлов" на арабов, грозивших сбросить израильские войска в море у Эль-Халиля. Месть была кровавой: разбитые и рассеянные объединенными силами израильтян и японцев арабские армии.
Но адмирал Фудзита обвинял лично себя за гибель заложников, что в его самурайском уме означало предать императора. Согласно кодексу чести самурая харакири был традиционным путем сохранения "лица" воина. Но арабские авианосцы бороздили моря, надеясь заманить "Йонагу" в засаду и потопить его. Фудзита решительно поклялся беспощадно бороться и жить до тех пор, пока гнусный ливийский диктатор имеет силы для уничтожения его судна. Намерение осуществить харакири было отложено.
Мысли Брента прервал стук в дверь. Пара дюжих матросов-охранников с 6,5-миллиметровыми пистолетами "Рикусики" в кобуре ввела двух пленных, одетых в зеленую униформу, на несколько размеров меньшую, чем требовалось; арестантов подтолкнули к переборке.
Пленные являли собой контрастную пару. Один был достаточно старым, с лысиной, отражавшей свет лампы над головой, квадратным подбородком, покрытым седой щетиной, и массивной шеей, напоминавшей актера прошлых лет Эрика фон Штрогейма [Эрик фон Штрогейм (1885-1957), немецкий актер, играл в Голливуде жестоких прусских офицеров] с его манерой поведения - прямой спиной, прусской шеей, злобными искрящимися глазами, высокомерно поднятым подбородком. Брент с трудом подавил ухмылку.
Пленный помоложе, с каштановыми волосами и зелеными глазами, был высоким и стройным, его плечи слегка сутулились, очевидно от испуга. Он прижался к переборке, съежившись, словно его втолкнули в пещеру, полную драконов.
Мужчина в ответ глухо стукнул каблуками своих промокших ботинок и отдал честь.
- Оберет Генрих Виттенберг, - представился он с сильным немецким акцентом, звуки его резкого голоса заполнили ангарную палубу.
- Мы, японцы, не приветствуем друг друга на нижних палубах, полковник, - заметил Фудзита. - А эта каюта находится внизу. - И он лениво махнул рукой.
- Ja, Kapitan.
- Я ношу звание адмирала!
- Ja, Herr Admiral.
- Вы немец?
- Jawohl.
- По-английски, пожалуйста, если умеете. Все офицеры на этом судне говорят по-английски.
Немец кивнул.
Собравшиеся молча и заинтересованно, будто присутствующие на теннисном матче зрители, следили за тем, как пленный и адмирал продолжают обмениваться репликами.
- Почему вы атаковали меня?
- Я офицер ливийских ВВС - штурмовая эскадрилья. Мне было приказано атаковать вас, - ответил Виттенберг.
- Эскадрилья - двенадцать самолетов.
- Korrekt! - подтвердил полковник, переходя на немецкий. Истребителей.
- Вы летели на двухмоторном "Мессершмитте"?
- Ja, адмирал! - жестом он указал на своего молодого напарника. Лейтенант был моим стрелком-радистом.
Фудзита слегка махнул рукой в сторону Мацухары.
- Познакомьтесь с подполковником Мацухарой. Он вас сбил.
Мужчины посмотрели друг на друга. Мацухара медленно оскалился в ухмылке.
- Я получил удовольствие, полковник.
- Возможно, - процедил немец. - Но мы еще встретимся при других обстоятельствах.
- К вашим услугам, - тихо ответил японский летчик. - Но в следующий раз я бы посоветовал вам не прекращать огня. На тысяче метров мои двадцатимиллиметровые пушки разнесут вас в клочья.
Немец напрягся, словно его окатили холодной водой.
После некоторого молчания и сигнала рукой Фудзиты Мацухара продолжил.
- Место дислокации вашей базы, полковник Виттенберг?