Школьникова Вера Михайловна : другие произведения.

Счастливая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Саломэ XII Несчастливая взошла на трон в 1035 году от основания Империи, в возрасте 17-ти лет, и была убита в 1051, после 16-ти лет правления. Единственная Наместница из рода Аэллин. Скрижали Наместниц

   "Саломэ XII Несчастливая взошла на
   трон в 1035 году от основания
   Империи, в возрасте 17-ти лет, и была
   убита в 1051, после 16-ти лет правления.
   Единственная Наместница из рода
   Аэллин".

"Скрижали Наместниц"

А время шуршит

Песчинками в колбе.

Не будет конца.

Из сборника "Три века женской поэзии"

   Несчастливой ее прозвали уже потом, когда наместницей стала Квинга Ясная. Когда она уже не могла возразить, не могла рассказать, что всю свою короткую жизнь была счастлива. При жизни ее за глаза прозывали Недалекой, в лицо же, с преувеличенным почтением говорили: добродетели Наместницы столь многочисленны, а красота столь велика, что народ в растерянности не может выбрать, какое же прозвище дать новой правительнице, дабы не подчеркнуть одно достоинство в ущерб другому. Она в ответ рассеянно улыбалась.
   На трон ее привела ирония судьбы. Лорды Аэллин редко отличаются властолюбием, но Эрато был исключением. Рожденный вторым, он не мог пойти против уз близнецов и стать герцогом Суэрсен вместо брата, но смог взойти на вершину власти в империи. Он сделал свою младшую дочь, задумчивую и послушную девушку, Наместницей, и умер через три месяца после коронации: не выдержало сердце.
   Саломэ осталась править. Вернее, царствовать. Она, не глядя, подписывала законопроекты, никогда не задавала вопросов, не раздавала должности фаворитам и не транжирила казну. Возражать Совету Наместница осмелилась всего дважды. Первый раз, воспользовавшись своим правом, она дала убежище сбежавшему из Кавдна высокоученому Твейну. Старик чем-то не угодил тамошнему правителю, да настолько, что тот требовал голову беглеца. Наместница уплатила виру за оскорбление из своих собственных средств и, к неудовольствию Хранителя, пристроила ученого в библиотеку. Впрочем, обнаружив, что на старательного кавднийца можно свалить большую часть рутинной работы, Хранитель смирился с вопиющим нарушением традиции.
   Второй раз - когда отменила закон, запрещающий крестьянским детям обучаться грамоте. Тогда-то и прозвучало впервые "сумасшедшая", вместо "недалекая". Впрочем, отмену закона неожиданно для всех поддержал магический орден Дейкар. Остальные сочли за лучшее не спорить. Все равно у крестьян нет ни денег, ни желания учиться, да и кто будет их учить? И снова Наместница тихо, ничего не говоря, из тех же личных средств, основала государственные школы для крестьянских детей во всех провинциях, даровав им право прямого подчинения Наместнице - через голову местного сеньора. Теперь уже плечами пожимали не только в столице. Впрочем, у правительницы могут быть и куда как более странные, а порой и опасные причуды. Поэтому, когда вышел первый сборник стихов Наместницы, совершенно непонятных, не укладывающихся ни в один из семнадцати признанных канонов стихосложения, все пожимали плечами, да и только.
  

***

   Ах, какой это был замечательный младенец - мечта любой матери! Хорошо кушает, прибавляет в весе, не плачет, лежит себе в колыбели да агукает тихонько, словно сама с собой разговаривает. Казалось, даже пеленки это дивное создание пачкало реже всех остальных детей. И детские болезни ее миновали, зубы - и те прорезались без жара. Кормилица нахвалиться не могла: пятерых своих вырастила, а такого еще не видела. Точно в срок головку подняла, в срок села, в срок пошла. Вот только говорить начала поздно, почти в два года, зато сразу осмысленно, цельными фразами. Одно не радовало - уж больно невзрачная девонька получилась - бледная, волосы серые, тонкие, а глаза желтые, дурной знак. Так, говорят, Келиан, бог смерти, свою добычу метит. Кто с такими глазами родился - или умрет рано, или убийцей станет. Но то в народе говорят, а дочери лорда Аэллин цвет глаз не помеха: уж кому-кому, а ей счастье в жизни будет. А все ж таки шептались на кухне, что бога не обманешь, а нянюшка каждый поминальный день клала хлеб на алтарь Келиана в замковой часовне, злую судьбу отводила.
  

***

   Она не помнила времени, когда не умела читать, так же, как не помнила, что когда-то не умела ходить или говорить. Заметив, что маленькая дочь может часами перелистывать книжные страницы, лорд Эрато выписал ей наставника из Кавдна, чудаковатого старика, достаточно безумного, чтобы учить грамоте двухлетнюю девочку. Жена причуду не одобрила, но возражать не стала. Пусть уж книжницей растет, потом в монастырь отправить можно, раз младшая, да еще и некрасивая. Мать иногда сокрушалась, глядя на подрастающую дочку: вот несчастье, так несчастье, и кто ж такую замуж возьмет? С возрастом Сана - так звали ее домашние - становилась только бесцветнее, совершенно теряясь среди старших сестер и братьев - ярких, шумных, веселых и горластых. В семье девочку любили и жалели. А она с улыбкой принимала и любовь, и жалость, не умея объяснить, как же она счастлива.
   Мир казался ей переплетением нитей, подчиняющимся своим законам - не было большего наслаждения, чем мысленно распутывать этот странный клубок. А еще мир был комнатой с зеркалами, умножающими предметы в бесконечность, и картой, висевшей на стене в библиотеке; огромной раковиной с южного теплого моря и разноцветными камушками в стеклянном шаре. И опять не было слов, не умела она объяснить взрослым, в каком прекрасном мире они живут. Случалось и непонятное. Так, она с огромным изумлением обнаружила, что няня не умеет читать, а в провинции случился неурожай, и люди умирают от голода. Подобные странности она сохраняла в самом дальнем уголке своей памяти, надеясь, что со временем непонятное станет понятным.
  

***

   Как она каждый раз ухитрялась обойти стражу и выскользнуть из замка, не знал никто. Над солдатами уже откровенно смеялись - пятилетний ребенок вокруг пальца обводит. Стали чаще менять караулы, обошли всю стену, заделали несколько выкрошившихся старых бойниц, даже нашли подземный ход, ни на одном плане не указанный - не помогло. На самом рассвете, еще до восхода солнца, когда небо из черного становилось туманно-серым, она исчезала из детской. Возвращалась к завтраку, вымокшая в утренней росе, с исцарапанными колючками ногами и совершенно счастливая. Рассказывала, что капли росы - это хрусталики, только из воды. Зимой они застывают и становятся твердыми, а летом их согревает солнышко, и лед превращается в воду. Наставник кивал, слушая, и рассказывал, что если хрусталь сильно нагреть в специальной печи, он действительно станет жидким, вернее, тягучим, и ему можно будет придать любую форму. Она слушала, зачарованно, как другие дети слушают сказки, а следующим утром служанка доставала из камина любимую вазу леди Аэллин, и никакое наказание не могло отучить девочку от последующих опытов.

***

   Счастье жило в шелесте книжных страниц, запахе свежей кожи новых переплетов, или чуть горьковатой пыли, осевшей на старинных фолиантах. Счастье пряталось в первых, поначалу неуклюжих стихах, когда она впервые осознала свою власть над словами. Счастьем щедро делились странники, платившие рассказом за гостеприимство, счастье смотрело на нее через разноцветные стекла витражей Северной Твердыни, где правил старший брат отца. Счастье разговаривало хриплым голосом Наставника и пело арфой сестры.

***

   Старик очень устал, долгая дорога чуть не доконала высокоученого Твейна. Позади было морское путешествие в трюме, под грудой вонючего тряпья, потом он шел пешком до столицы Империи Анра, Сурема. Все деньги ушли капитану шхуны - за риск; просить милостыню старый ученый не умел, и сейчас он с трудом стоял на ногах. Если Наместница откажется его принять, несмотря на письмо от своего первого учителя, по счастливому совпадению старого друга Твейна, он пропал - он просто умрет прямо здесь, под воротами дворца. Но Твейну повезло - именно по четвергам прошения, собранные за неделю, приносили Наместнице. Всего лишь через три часа ожидания он оказался в гостевых покоях дворца, а уже назавтра говорил с Наместницей в небольшой комнате, обитой желтым ландийским шелком. Хозяйка сама подала гостю полупрозрачную чашечку красного травяного настоя карнэ, самого распространенного напитка в Кавдне. В Суреме он не прижился из-за горьковатого вкуса и считался причудой немногих гурманов. Впрочем, заварен карнэ был по всем правилам, даже и не скажешь, что находишься за тысячи миль от дома. Женщина в белом платье внимательно слушала своего неожиданного гостя. А он рассказывал неторопливо, с достоинством, стараясь сдержать прорывающуюся обиду:
   - И я, ничтожнейший из ученых мужей Кавдна, настолько погряз в своих заблуждениях, что подумал, будто мой станок для печатанья книг может быть полезен для моей страны, и отправился к государю - преподнести ему в дар свое изобретение. Государь выслушал меня в присутствии своих гостей и советников милостиво и даже велел наградить, но тут поднялся один из гостей, эльфийский купец, и попросил позволения вознести хвалу государю.
   - Эльфийский купец? Как странно.
   - Да, госпожа моя. И это порождение пустынного шакала, подлейшего из зверей земных, и кукушки, хитрейшей из птиц небесных, сказало так: "Воистину достойна восхваления смелость государя и уверенность его в благонравии своих подданных, если позволяет он ввести в своих землях столь опасное новшество и даже велит наградить ученого мужа, создавшего столь вредную доля государства вещь". И тогда государь мой спросил: "В чем же опасность столь удобного устройства, позволяющего быстро издавать и распространять указы и распоряжения, священные тексты и мудрые книги, купец?" И этот эльф, несомненно, лишь по ошибке Творца появившийся на свет, ответил: "Теперь любой из твоих подданных, затаивший против тебя злые мысли, а среди добрых овец всегда найдется дурная овца так что будут и такие! Так вот, любой сможет написать плохие слова о тебе, и уже наутро будут их читать по всей стране, и твои стражи никогда не найдут виновного, ибо написанная буква говорит сама за себя, и всегда можно уличить писавшего; а напечатанные буквы будут похожи друг на друга, как капли воды из одного колодца".
   Наместница печально кивнула. Дальше уже можно было не продолжать. Государь Кавдна славился крутым нравом и непомерным самомнением.
   - И государь решил, что по злому умыслу пожелал его покорный слуга привнести смуту в умы его подданных и велел сжечь мой станок, а меня казнить за оскорбление правителя и государственного благополучия. Если бы не твой наставник, мой старый добрый друг, госпожа, я бы не стоял теперь перед тобой и не поведал бы тебе эту печальную историю.
   - Действительно, печально, когда государь слушает злых людей и не слушает мудрых. Я даю тебе убежище, высокоученый Твейн из Кавдна. Хранитель дворцовой библиотеки будет рад такому помощнику, как ты. И я надеюсь, что ты сумеешь восстановить свой станок для печатанья книг.
  

***

   Первая печатная книга появилась на свет через полгода после того, как Твейн поселился в библиотечной башне. Из уважения к Наместнице это был сборник ее стихов. А еще через три месяца ученый пришел к Саломэ с огромным свитком под мышкой и кипой старых чертежей в руках. С восторгом маленького ребенка, получившего долгожданный подарок, показывал он чертежи:
   - Я просто глазам своим не поверил! Я думал над этим устройством долгие годы, еще с той поры, когда мальчиком впервые увидел, как пляшет под действием пара крышка на кастрюле. Потом оно как-то забылось, другой работы было много, а теперь вот опять вспомнилось.
   За последний год старик подрастерял кавднскую придворную велеречивость. Наместница была проста в обращении, да и говорить о новых изобретениях и законах природы было куда как удобнее без мудреных оборотов.
   Наместница склонилась над чертежом. Устройство было просто в исполнении, и один такой паровой котел мог заменить десятки, а то и сотни лошадей. Паровой плуг, самоходная паровая карета, паровой ткацкий станок - неограниченные возможности. Самый лучший способ навсегда победить голод и бедность.
   - А это что? - она развернула один из старых чертежей, судя по дате - столетней давности.
   - А вот это очень любопытно, госпожа моя, более, чем любопытно.
   - Но ведь это то же самое устройство! Только поменьше! Та же идея.
   - Да, госпожа, и вот еще один - этому триста лет. А вот этому - сто двадцать пять. А всего я нашел в архивах десять таких чертежей.
   - Но почему?! Я не понимаю.
   - Увы, госпожа моя, кто же может спросить давно умерших людей, почему они поступили так, а не иначе?
  

***

   Через три месяца, ярким, солнечным утром, наместница не проснулась как обычно, в восемь часов. Прождав полчаса, дежурная фрейлина решила разбудить госпожу и упала в обморок, войдя в спальню. Даже открытое окно не спасало от тошнотворного запаха свежей крови. Наместнице перерезали горло, судя по всему - во сне, никаких следов борьбы, никакого шума. Убийцу не нашли.
   Высокоученый Твейн тихо скончался, лишь ненадолго пережив свою покровительницу. Разумеется, Квинга Ясная не стала оплачивать причуды своей предшественницы, и паровой котел так и остался чертежом на бумаге. После смерти старика чертеж попал в архив, в раздел умозрительных построений.
   Печатный станок погиб в пожаре, год спустя, когда жарким июньским днем пламя неожиданно охватило летний дворец.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"