Ефремову в "Часе Быка" было проще. У него тоже было общество с резкими антагонистическими противоречиями, диктатура богатых и нищета простого народа. Но простому люду помогали земляне, снаряжённые коммунистическим обществом. У землян были могучие техника и знания, было желание помочь тормансианам, за их спиной была Земля со всей богатой историей и опытом. И, самое главное, земляне знали, какой может быть настоящая жизнь, и что к ней можно привести любое общество. Не сразу, но можно. Проще было и дону Румате-Антону. Его тоже подкрепляла мощь землян и "базовая теория феодализма, разработанная в тиши кабинетов", не говоря уж о боевых качествах самого прогрессора. И то не справился, пришлось в финале задействовать "бога из машины".
Юрий не стал искать лёгких путей и решил обойтись внутренними прогрессивными силами самого порочного мира, одолеть проблему изнутри. У него есть антагонизм классов, есть эксплуатация и есть жесточайшая диктатура, но нет пришельцев-прогрессоров. Т'эрарианам никто не подскажет, как сбросить власть эксплуататоров и построить новую жизнь, им придётся это делать самим, возможно, путём проб и ошибок. Но это будет в будущем, за пределами финала романа.
Хороша и актуальна ли тема романа? Кому как. Со мной Юрию повезло: я практически полностью, за исключением мелких нюансов, разделяю его общественные и политические взгляды, поэтому читал роман с положительным настроем. Более того, добавлю, что тема борьбы за свободу характерна не только для "упёртых марксистов-сектантов". С античных времён эта тема актуальна и такая борьба ведётся (когда левых, а тем более марксистов, ещё в помине не было). Спартак, Стенька Разин, Иван Болотников, Пугачёв, Французская революция, восстание Жёлтых повязок...
Ехидный читатель напомнит, что взявший силой власть класс после победы сам "скурвливается" и начинает эксплуатировать. Победили рабовладельцев - выплыли вверх дворяне, начавшие жать соки из крестьян. Одолела прогрессивная буржуазия дворян - сама погрязла в измывательствах над рабочим классом. Мол, не станут ли левые (такие, как иблиссиане или "изгои") ущемлять нелевых, когда сами придут к власти? Здесь ответить просто: конечно не станут, потому как левые, в отличие от дворян и буржуазии, строят бесклассовое общество, в котором эксплуатация человека человеком просто теряет смысл.
Решать проблемы изнутри системы сложнее не только в общественном плане, но и в сюжетном. Если используются "попаданцы" (очень грубо назовём прогрессоров и экспедицию Фай Родис попаданцами), то автор может постепенно, шаг за шагом открывать новый мир читателю. Последний будет вместе с "попаданцами" изучать особенности нового мира. В случае же "Солнца" раскрытие мира даётся изнутри, сразу погружая читателя в тонкости природного и общественного устройства.
Особенности устройства мира Т'Эрары даются двумя способами: собственно сюжетом (в том числе и ретроспективой) и информационными вставками, такими как выдержки из трудов местных деятелей, записками героев и прочим. Тут автору тоже повезло с критиком: воспитанный на Ефремове и Леме, я не испытываю неприязни к вставкам и сам их иногда использую. Скорее даже наоборот: считаю, что вставки делают текст разнообразным и интересным. Надоевший "показ картинки вместо рассказа" - не единственный способ сделать текст увлекательным: вставки, легенды и мифы иного мира (как у Логинова в "Многоруком боге далайна"), обращения к читателю, авторская речь, объясняющие диалоги и монологи, записки, письма и дневники - неужели сегодня весь этот богатый писательский арсенал является ошибочным и порочным?!
В книге имеется поставленная проблема. Это большая редкость в наше время, когда книжные полки и умы читателей оккупировала развлекательная литература. В этом тоже большой плюс романа. Хотя по-хорошему социальная фантастика, само собой, подразумевает описание какой-либо общественной проблемы и, по возможности, путей её решения.
Вернусь снова к описанию мира. Мир проработан и описан очень качественно, начиная с "тактико-технических характеристик" планеты, социума и частично анатомии, заканчивая зарисовками городов, улиц, квартир, подземелий. В некоторых местах мне показались описания излишне подробными, но это не портит общей картины: мир получился осязаемым, живым и реалистичным. Я не отношусь к читателям-заклёпочникам, поэтому перепроверять цифры с калькулятором считаю лишним, тем более мне не встретилось таких сцен, где я бы усомнился в достоверности рассказчика.
Герои тоже получились живыми и реалистичными. Интересно было следить за очень динамичными линиями Вейнз и курьера Чеин (эдакие ефремовские имена). Хорошо показана жизненная история Вейнз и её начало пути из воровской среды к исправлению. Единственное, чего мне не хватило в героях романа: некоторой доли иронии. Персонажи настолько серьезны и суровы, что пафосный Нео из "Матрицы" покажется на их фоне паяцем и шутом гороховым. Ясно, что тамошняя обстановка не располагает к иронии и шуткам, но ведь и других "проблемоориентированных" романах обстановка не проще! Тем не менее, в серьёзной и трагичной "Поднятой целине" есть дед Щукарь, в гайдаровской вполне серьёзной "Судьбе барабанщика" есть забавные моменты, в очень суровых "Живых и мёртвых" есть место крепкой солдатской шутке. Ирония сильнее оттенит пафосные эпизоды, усилит их, сделает страшное более страшным, разнообразит роман, сделает его более интересным и насыщенным. Хотя это только личное мнение: есть произведения, построенные на одном пафосе. Например, самая страшная повесть о войне "Радуга" Ванды Василевской, изложенная очень жёстко и серьёзно; автора можно было понять - повесть написана в суровом 1942 году, там было не до шуток, тем более на оккупированной территории. Другой пример - тот же Иван Антонович Ефремов, у которого герои практически всегда серьёзны; но он, опытный автор, хитро прикрылся тем, что сделал серьёзность отличительной чертой людей будущего, презирающих пустое острословие и кривляние. Может, Юрию стоит поступить также, ввернув пару строк о такой же черте жителей Т'Эрары?
Вот я добрался до самого неоднозначного и обсуждаемого момента, вызывающего массу споров и нареканий: число полов. Почитав рецензии других критиков, я вычленил три основные нападки на это фантдопущение. Первая нападка: мужчина - это "она". Меня лично это не смутило нисколько. Сам использовал ещё более заковыристые конструкции, когда описывал мультиличность - несколько людей, отожествляющих себя одной личностью. Там звучало ещё страшнее: Вася пошли домой, Маша почти полностью упали... Мы ведь фантасты! Разве нас смутить такими мелочами?!
Вторая нападка: рассуждения насчёт излишества полов. Тут возникали долгие дискуссии в комментариях, упоминания муравьёв и рабочих пчёл, бритвы Оккама и прочих премудростей. Меня с этой точки зрения тоже мало покоробило: это ведь фантдопущение! Это законы мира, придуманного автором, в котором четырёхполые существа - норма. Может, планета лежит вне сферы действия бритвы Оккама, почему бы и нет! К тому же четыре пола - это довольно умеренное фантдопущение, встречал в фантастике и большее количество. Было бы ещё закрученнее, если число полов было бы переменным, пол существ перетекал из одного в другой... А при очень буйной фантазии можно попытаться представить отрицательное число полов!
Третья нападка: "многополость" жителей описываемой планеты совсем не вяжется с основной проблемой романа и "не играет никак". Поскольку меня самого за это частенько пинают, скажу, что сам не являюсь сторонником плотной связи проблемы и фантдопущения. Более того, я сторонник многоплановости романа: пусть будет несколько независимых друг от друга идей, в чём проблема! Всегда привожу в пример Герберта Уэллса с его "Машиной времени", в которой он фактически независимо друг от друга провёл две идеи: научно-фантастическую идею машины времени и социально-фантастическую идею общества элоев и морлоков. Главгер вполне мог попасть к элоям без машины времени: как современные попаданцы, споткнулся, упал, очнулся - гипс в новом мире. А в другом романе главгер мог бы владеть машиной времени, путешествуя по временам и сражаясь со всякими тварями из будущего. Но мэтр объединил эти почти независимые идеи в одном романе! Так что мультифантдоп - это нормально, за смелость даже можно поаплодировать.
Я поаплодирую и предъявлю автору четвёртую претензию, довольно весомую, а потом сделаю некоторую оговорку в оправдание. Мне лично кажется, что такие серьёзные биологические отличия, как четыре пола, должны были бы отразиться и на социуме. Любой левый, читавший Энгельса, помнит ступенчатую структуру форм материи: неживая природа - живые существа - разум. Низшие формы всегда влияет на высшие. Например, если бы у нас не было молекулярной структуры, то жизни в нашем понимании не возникло бы. Если бы живым организмам не требовалось бы питание, то не возникло бы земледелие и животноводство, а, следовательно, и государства с эксплуатацией, а социум приобрёл бы совершенно другие черты.
Представим себе, что люди - существа однополые и размножаются почкованием. В человеческом обществе бы сразу возникло много изменений: исчезло бы одно из противоречий - мужчина-женщина, не нужно было бы женщинам бороться за свои права, исчезли бы уголовные статьи за изнасилование и уклонение от уплаты алиментов. Исчезла бы куча обрядов, связанных с таинством брака. Исчез бы целый пласт культуры, связанный с отношениями полов, страсти и эмоции. То есть общество бы избавилось от одного из важнейших противоречий. Конечно, скорее всего, эксплуатация осталась бы, как и расовые противоречия, религиозные, умственно-физические, деревенско-городские. Но само общество бы стало качественно иным. У Юрия же тамошнее общество практически идентично земному - классический матриархат. Надо бы немного больше заострить внимание на отличиях, ведь четыре пола - это простор для фантазии. Ущемление прав бесполых, борьба андрогинов за одинаковые условия труда, бесполые трудятся на самой тяжёлой работе, андрогины носят специальную паранджу, смена пола за деньги и невозможность смены пола для бесполых, удивительные брачные обряды, извращенцы, совокупляющиеся с бесполыми... Не говорю, что на этом надо заостряться, но пара-тройка штрихов очень бы не помешала.
"Многополый" замысел автора понятен - плевок в лицо устоявшимся и закоренелым в предрассудках обывателям. И это в чём-то даже и правильно. Но надо это дело усилить, расширить и углубить - чтобы обывателю сильнее и реалистичнее вставило. Иначе вместо разгневанного обывателя мы получим недоумевающего читателя, который не смог разобрать благородный посыл.
Более того, недосказанность в половом вопросе резко снижает эмоции от эротических сцен в романе. Эротика - мощный инструмент, в сочетании с катаклизмами и социальными потрясениями способный вызвать сильные эмоции. Она присутствует и у неоднократно упомянутого Ефремова (эх, Эвиза Танет!), и у того же Шолохова (несчастная и счастливая изменница Аксинья); у этих авторов эротика вызывает сильные чувства у читателей. У Чингиза Айтматова в "Первом учителе", наоборот, сцена изнасилования сорокалетним баем пятнадцатилетней Алтынай вызывает негодование, жажду придушить насильника и радость, когда бая арестовывает милиция. Здесь, получается, эротические сцены не вызывают никаких эмоций, так как читатель недопонял механики взаимодействия полов и остался равнодушен к кипящим страстям. И, получается, целый пласт романа не задействован: ни вожделения, ни негатива читатель не выразит, лишь пожмёт равнодушно плечами.
Финал же для меня оказался настолько хорош, что затмил все перечисленные недостатки. Поданный сухим бесстрастным тоном, он как нельзя отразил всю бурю событий, которые произошли в обществе. И завершился он очень удачно: я сторонник открытых финалов. Что осталось за финалом пусть додумает читатель, и это правильно.