- Говорю же вам, она абсолютно неагрессивна. Посмотрите, она в холле играет на рояле.
- Вы что, с ума сошли? Она нарушает покой моих пациентов!
Побледневший санитар дрогнул и отступил к двери кабинета.
- Я не понимаю, что вы от меня хотите. Ее досье - это чистый бред, порождение ее больного рассудка. Частые галлюцинации, периоды деятельности, перемежающиеся приступами апатии.
- Полагаете, шизоидное расстройство?
- Не очень похоже. Я не могу поставить диагноз по таким скудным данным.
Главный врач отделения сомкнул кончики пальцев и откинулся назад в кресле. Он некоторое время сидел, закрыв глаза, а потом снова заговорил с санитаром.
- Если вы утверждаете, что она говорит во сне, я выдам вам диктофон. А пока, я побеседую с ней еще раз.
В полутемном пустом холле за черным расстроенным роялем сидела девушка в сером больничном халате. Она лениво наигрывала какую-то мелодию правой рукой, подпирая голову левой.
- Кхм. Ольга, я могу к вам обратиться? - сказал главврач.
Девушка опустила руки и медленно повернулась на стуле.
- Позволите мне сесть рядом с вами за столом, чтобы записывать? - спросил санитар.
- Как вам угодно, - безразлично сказала девушка.
- Можно включить свет?
- Нет.
Санитар испуганно посмотрел в ее воспаленные после нескольких бессонных ночей покрасневшие глаза и приготовился стенографировать на старом Ундервуде.
- Сколько вы уже не спите?
- Четверо суток, двенадцать часов и где-то около двадцати минут, - ответила девушка. Ее руки дрогнули и стали копировать движения пальцев санитара.
- Вам снятся сны?
- Нет. Снов в вашем понимании этого слова я не видела уже давно.
- Я прошу вас рассказать о событиях той памятной ночи.
- Я не расскажу вам ничего нового. Вы прекрасно это знаете.
- Мне нужно официально задокументировать ваши показания. Если начнется суд, возможно, это станет смягчающим обстоятельством.
- Признание моей невменяемости будет мне на руку? Что ж, если вы отмените седативные, возможно, мне удастся вспомнить еще что-то.
Девушка бросила недобрый взгляд на врача. Ее руки перестали стучать по невидимой клавиатуре.
- Как я уже говорила, я живу вдали от города, но даже не думайте, что мне бывает страшно. У меня есть личное хозяйство и пара акров земли, которые я сдаю в аренду. Вечером 17 октября было ненастно и холодно. Я снимала с крытой веранды стиранную утром одежду, чтобы совсем не отсырела. Когда я вернулась за очередной порцией белья, то была уже не одна. Под козырьком крыльца стоял молодой человек лет двадцати пяти, одетый не по сезону. Мы молча стояли друг напротив друга, пока, наконец, он не решился заговорить первым.
"Мне нужна ваша помощь".
"Я не оказываю услуг по укрытию беглых преступников".
"Почему вы решили, что я преступник?"
"Какого дьявола будет человек вашего возраста в таком костюме делать в паре дюжин километров от ближайшего города?"
"Я попал в аварию. Разбил машину. Не знаю, кто меня подрезал, но его нет на дороге. Можно я позвоню в полицию?"
"У меня нет телефона".
"Можно хотя бы переждать ночь?"
"Хорошо. Только утром вы уйдете вместе со мной. Я отвезу вас в дежурную часть".
Я не боюсь насильников, убийц и домушников. Эти ребята не наведываются ко мне, потому что я живу в стороне от дороги, и взять у меня нечего. Юноша прошел в прихожую, где было чуть светлее, чем на улице, и я помогла ему раздеться. Он весь промок до нитки.
"Если вы заболеете, я буду чувствовать себя виноватой. Идите в душ, погрейтесь хорошенько, а я приготовлю вам что-нибудь поесть".
Пока мой гость смывал с себя грязь, я пожарила кусок мяса - не знаю, почему именно мяса - но это показалось мне самой лучшей идеей. Через полчаса он вышел из душа, обмотав бедра полотенцем, и я увидела, что он ужасно худ, бледен, и что его грудь вся в глубоких, но уже почти некровоточащих, ранах.
"Кто это вас так?"
"Не знаю. Наверное, пока машина по насыпи кувыркалась..."
"Ложитесь на диван. Я промою вам раны. К сожалению, у меня только перекись".
Юноша лежал смирно и молчал. Он был немного выше меня ростом и достаточно красив. Мокрые коротко стриженные волосы забавно торчали в разные стороны, если в такой ситуации уместно говорить о забавном.
"Меня зовут Дима".
"Ольга".
Я капнула на рану перекиси, и он вздрогнул. Когда я попросила его приподняться, чтобы забинтовать его грудь, от моего внимания не ускользнуло, что это дается ему с трудом. Но он вел себя, как ребенок, который знает, что лечение болезненно, но неизбежно.
"Мясо будете?"
"Не откажусь".
Он съел кусок говядины в один миг, и ему было мало. Мы сидели и молчали. Я решила, что безопаснее будет напоить его хорошей порцией виски со льдом. Он проглотил весь стакан разом и не поморщился.
"Я постелю вам на диване. Не знаю, высохнут ли ваши вещи до утра. У меня нет никакой мужской одежды".
"Утро вечера мудренее".
Он сказал вслух то, о чем я подумала. Я нашла ему старый матрас и немного дырявую подушку и оставила его одного. Меня часто мучила бессонница, и та ночь не была исключением. Больше часа я лежала, прислушиваясь к каждому шороху. Вдруг он все же хитрый воришка? Но нет, в доме было тихо.
Я тихонько прошла в зал и села рядом. Юноша мирно посапывал. Его грудь размеренно вздымалась и опускалась. Край бинта размотался. Я подоткнула его под нижние слои, но держалось плохо. Пришлось смотать пару рядов.
То, что было под бинтами, немало удивило меня. Вам ведь прекрасно знакомо понятие некроз тканей, доктор? Рядом с ранами кожа была бледной, кое-где раны гноились, но основная их часть заросла и стала похожа на синяки. Холодная, как у трупа. Я разбудила его.
"У вас озноб? Вы холодный, как мертвец!"
"Мне очень даже тепло. Не стоит беспокоиться, Ольга".
Юноша очаровательно улыбнулся, и тут пришла моя очередь паниковать. Его зубы, доктор, его клыки, были как у дикого зверя. Но вы-то не верите в сказки о вампирах и упырях, вы думаете, что это галлюцинация. В глазах юноши мелькнул бесовской огонек.
"Что-то не так?"
"Вы точно уверены, что вы попали в автокатастрофу?"
"А как же еще?"
"Ваши раны... вы могли получить заражение крови. Дима..."
"Что?"
"Посмотрите в зеркало и попытайтесь вспомнить..."
Он некоторое время смотрелся в зеркало из трюмо, поворачиваясь к нему то так, то этак, пока не увидел свои отвратительные клыки и не завопил, как сумасшедший.
"Что это за хрень?"
"Вас прокляли. Вам попортили кровь. Вы умрете, Дима".
Он сел на диван, уткнулся лицом в ладони и заплакал. А потом я подумала, что все это правда, все, что говорила мне покойная тетушка, что мне достаточно просто подумать и так оно и будет, достаточно задремать, и сон воплотится в явь. Вот почему я живу одна и как можно реже встречаюсь с людьми.
"Вы умрете и может быть воскреснете вновь. И будете слоняться под луной и забирать жизни ни в чем не повинных людей".
"Что мне делать?"
"Утро вечера мудреней".
Вы ведь знаете, доктор, в легендах говорится, что вампира можно убить осиновым колом или оставив их днем без укрытия. Я решила подождать и посмотреть, что будет: в конце концов, обширные повреждения грудной клетки неминуемо ведут к смерти. Алкоголь действовал, и вскоре юноша снова уснул. Я сидела с ним до самого рассвета, но ничего не происходило. Когда же стало совсем светло, я пошла на кухню, взяла нож и вспорола ему глотку. Потом я села на свой внедорожник и поехала в город, чтобы сдаться с повинной. Как вы думаете, что я увидела на дороге? В кювете под насыпью валялась разбитая "Нива".
- Вы пошли в милицию?
- Я сказала, что в мой дом вломился вор, угрожая мне смертью. Я защищалась и ударила его ножом. Когда инспектор приехал в мой дом, юноши уже не было. Только его кровь.
- Они нашли его?
- Нет. Но он приходил ко мне, в участок, на следующую ночь. Если бы я рассказала им о вампирах, они бы все равно не поверили. Но Дима стоял под окном. Он просил у меня прощения и хотел узнать, что делать дальше. Но я ведь не знаю, не знаю!
Впервые за весь рассказ девушка закричала. Санитар вздрогнул.
- Так-так, всплески агрессии. Нехорошо, нехорошо. То есть вы утверждаете, что вором был так называемый вампир - ходячий мертвец?
- А вы сомневаетесь, доктор?
- Медицина говорит мне, что это невозможно.
- Неужели?
Девушка почему-то улыбнулась и закрыла свои измученные бессонницей глаза. Ее тело безвольно соскользнуло на клавиатуру рояля. Придавленные клавиши разразились какофонией звуков.
- Отнесите ее в палату. Я поговорю с ней завтра, - сказал главврач.
Двое санитаров подняли девушку на носилки, и вдруг она подняла голову и крикнула вслед: "Все еще не верите, доктор?". А заведующий отделением стоял около зеркала и кричал, как обезумевший, потому что его сердце перестало биться, а клыки на верхней челюсти вдруг стали немыслимо длинными.
Ольга открыла глаза. Юноша стоял около больничной кровати. По его руке стекала вязкая бордовая кровь.
"Я пришел".
"Разбил окно и влез на второй этаж?"
"Да. Что мне делать?"
"Садись, мой маленький. Покойная тетушка говорила, что в первое время ты будешь чувствовать ужасный голод".
"Да, я очень, очень хочу есть".
Ольга покачала головой и усадила Диму рядом с собой. Его лицо казалось черепом, обтянутым кожей толщиной с папирусный лист. Девушка взяла осколок стекла и вспорола себе вену на руке.
"Пей, пока мне больше нечего тебе предложить".
Юноша покорно припал к ее запястью, как малыш к материнской груди, а Ольга терпела эту невыносимую тянущую боль.
"Пойдем скорей. Это было твое пробуждение. А теперь - прошу - постарайся не давать мне спать как можно дольше, ладно?"
Новоиспеченный вампир улыбнулся, поднял Ольгу на руки и одним пинком вышиб дверь больничной палаты.