- Следующий, - сказал чей-то злой голос. Голос шел изнутри, из головы, а в глазах был только фиолетовый свет. Ничего, кроме этого света, несущего боль, и голосов.
- Черепно-мозговое, четыре звезды.
- Ничего себе четыре, тут все пять... Парень сбежал с Хэлоина? - стук железа о железо.
- Пять не бывает, - молодой голос.
- Дожили, яйца курицу учат. Анестезия? - пронзительный скрип.
- Рекомендую внутривенно. Если сердце выдержит, - новый голос, женский.
- Ничего, молодой. Обрейте голову, и на стол ко мне, - жужжание, стук, звук рвущейся пластиковой пленки, заунывный писк какого-то прибора.
- Млять! Пульс! Кардиологическую бригаду! Что там в карточке?
- Он под армейским кайфом - "последняя мечта", из стандартной аптечки. Тут написано - "пять".
- Чего - "пять"?! Пять кубов? Пять литров?
- Тут написано "пять ш"...
- Дай сюда... Пять шприцев! Сколько это, стажер, - двадцать пять кубов?
Лязг, треск, голоса.
- Разряд! - и тишина. Фиолетовая звезда вспыхивает поярче и начинает гаснуть, забирая с собой боль. Когда последний луч боли исчез, он улыбнулся.
- Сколько раз тебе говорили - Зомби, не улыбайся так. Тут же женщины беременные ходят, - молодой санитар из альтеров - солдат альтернативной службы просительно смотрел на Андрея. Поросеночек - пухленький, румяненький. Одногодка.
- Я спрашиваю - яйцо где? - смотря поросеночку прямо в глаза и не меняя выражение лица, продолжал гнуть свое Андрей.
- Да какое яйцо? - поросеночек был близок к панике.
- Мое яйцо. Левое. Я в душ пошел - а там только одно. Где? - Андрей судорожным движением сбросил с плеч больничный халат, и остался в чем мать родила. Стоял он в белом коридоре, перекосившись на левую сторону - семь швов на левом бедре, обритая под ноль голова, торчащий из нее ножик этот японский, выпирающие лопатки и впавший под ребра живот, и слушал. Слушал, как трещит зуммер экстренного вызова, как бегут по этому белому коридору санитары, и вялые, квелые такие мысли толкались у него в голове: "Чего они меня все боятся? Задрали. Уже и спросить ничего нельзя. Чуть что - Зомби, перестань, Зомби, прекрати. Кличку еще эту дурацкую дали. А тот хирург вообще чуть ласты не склеил. Ну вот, укололи чего-то, халат накинули и в палату тащат. Ладно, хоть не рубашку смирительную. А про яйцо я завтра спрошу, у Сергей Палыча".
- Еще раз повторяю, тебя в таком виде доставили в приемный покой, - Сергей Палыч развел руками, показывая, как ему жаль. "Ладно, хоть по имени зовет, - подумал Андрей, - хотя в глаза не смотрит, гад, боится".
- Понятно, - сказал он вслух, - типа так и было.
- А что тебя, собственно говоря, смущает? - удивился Сергей Палыч.
- Как что - а трахаться как? - возмутился Андрей.
- А как это тебе помешает? Твои половые органы полностью сохранили свою функцию, никаких проблем с физиологией быть не должно. Так что не волнуйся - дети у тебя будут, - успокоил его врач.
- А-а, - протянул Андрей, - тогда ладно.
- Гораздо хуже обстоит дело с посторонним предметом в черепной коробке, - опять опустил глаза Сергей Палыч, - я говорил сегодня с Владленом Семеновичем - извлечь его не удастся - можно повредить центральные отделы мозга. Но ты не переживай, медицина на месте не стоит, в будущем это наверняка будет реально.
- Что же мне - так с торчащим тесаком и ходить? Я, вон, подушку сегодня ночью разрезал, сестра-хозяйка ругается...
- Придется пока потерпеть. Потом, попозже, спилим лезвие. Владлен Семенович поправится чуть-чуть, и сделает.
- А кто это такой? - спросил Андрей.
- Владлен Семенович? Это же наш ведущий хирург. Он тебя оперировал. Ну, ты его перепугал потом, в морге. Вспоминает он тебя. Да, кстати, а что там за стихи ты ему читал, про кошку?
- Не помню, - равнодушно ответил Андрей, теребя полотенце, висевшее на плече.
- А полотенце тебе зачем?
- Так я в душ иду. Со вчерашнего дня.
- А, ну с легким паром.
- Надеюсь, там свободно, - сказал Андрей и пошел в душ.
Но там оказалось занято. Возле двери даже охранник стоял, в каком-то странном камуфляже. Андрей его долго рассматривал. Потом сказал:
На чердак прошмыгнув,
Исчезла бродячая кошка.
Охранник помолчал, будто ожидая продолжения, и сказал:
- Можешь зайти, если хочешь.
- Можно? - опасливо переспросил Андрей.
- Тебе - можно, - ответил охранник.
- Почему?
- Потому что человеку, у которого из башки торчит ритуальный танто с клеймом Цуба Менуки, и который цитирует при этом Дзессо, можно позволить многое.
- Да я помыться хотел...
- Нет проблем, - ответил охранник, и Андрей оказался в душевой. Сначала он ничего не понял, но когда уши заложил пронзительный визг, Андрей сообразил, что мечущиеся в клубах пара визжащие существа - действительно молоденькие девушки. Голые. И беременные. Все. Потом задорный девичий голос крикнул:
- Девки, да это Зомби, не бойтесь!
Визг прекратился. Кто-то взял его за руку и затащил в кабинку.
- Халат и полотенце на дверцу повесь. Давай я тебе спину потру, хочешь? - сказал тот же голос.
- Хочу, - ответил Андрей, скидывая халат и становясь под брызжущую из ржавого распылителя струю. Вода была горячей, он согрелся и расслабился. Его охватило какое-то теплое, светлое чувство, вроде душевного уюта. Вспомнилась ему родительская "хрущевка", как гудит вечером в субботу газовая колонка, грея воду, теплая ванна, стук ложечек на кухне, клубничное варенье...
- Тебя как звать-то? А то Зомби да Зомби...
- Андрей. А тебя?
- Маша. Глупо, правда?
- Почему? - удивился Андрей, - Очень хорошее имя. Домашнее такое...
Маша начала тереть мочалкой его спину, и голова Андрея мелко затряслась.
- Наклонись, я до головы не достану.
- Голову лучше не надо. Да и порезаться можно.
- Да, точно. Ну, отойди тогда, я мыло смою, а то глаза щиплет.
Он отодвинулся в угол кабинки, уступая ей место под струей. Залюбовался ее ладной фигурой, которую совсем не портил живот.
- А чего вы все беременные? - спросил он.
- Работа у нас такая, - отвечала Маша, намыливая голову.
- Работа? - переспросил Андрей.
- Ага. "ЗАО Северная Дева", слышал?
- Нет.
- Ну, реклама эта по ящику - "мы родим вам армию". Ты что, телевизор не смотришь?
- Не-а... Чего там смотреть - рекламу? И когда вы ее рожать будете, армию эту?
- Ты что, кто ж нам рожать даст? Роды - это чэпэ. Если рожать - это ж дурдом будет. Одна ночью, другая днем, третья через неделю, кто семимесячных, кто девяти. Понял? Кесарить будут, всех сразу. Мыться еще будешь? - Маша выключила воду и принялась вытирать голову.
- А зачем вашему ЗАО армия? - Андрей залез под душ и открыл кран.
- Чудик, у них же заказ от ФИФОНа, двадцать тыщ шахидов к третьему кварталу. Только языком не трепи - это типа коммерческая тайна.
- От Фифона? Что это за удод?
- Тихо, дурачок. Это Французский Исламский Фронт Освобождения Нации, понял? Ящик надо смотреть, для общего развития.
Дверца кабинки приоткрылась:
- Машка, ты идешь?
- Иду, иду, - она закрыла дверь, - приходи вечером, после пересменки, если хочешь...
- Хочу, - сказал Андрей, - а куда приходить?
- Мы в третьем корпусе. Только не через охрану ломись, а в перевязочную зайди, я выйду. Ладно, пока, до вечера.
Едва Андрей вышел в коридор, как двое загородили ему дорогу. Халаты им были явно маловаты, а короткие одинаковые стрижки выдавали их принадлежность к армии.
- Андрей Перепелица? - спросил тот, что стоял справа.
- Ага. А вы кто?
- Представители командования. Пройдемте с нами.
Второй обошел Андрея и встал у него за спиной.
- Сюда, - показал первый на кабинет Сергей Палыча.
В кабинете было пусто. Первый уселся в кресло Сергей Палыча, второй подтолкнул Андрея к стулу для посетителей, а сам остался стоять в дверях.
- Имя, звание, номер части? - спросил первый.
- Вы чё, не знаете? - удивился Андрей, - Сами только что сказали!
- Отвечай на вопрос, - рявкнул от дверей второй.
- Имя, звание, номер части? - спокойно повторил первый.
- Андрей Перепелица, младший сержант, вэчэ семнадцать двадцать семь дробь один.
- Военная специальность?
- Второй номер компьютерного расчета, обеспечение оперативной связи, боевое кодирование и полевая информационная безопасность.
- Нам необходима информация о том бое. Ты можешь очень нам помочь. Итак, что случилось?
- Не помню. Взорвался он, скорее всего, к чертям собачим.
- Ничего, вспомнишь, мы тебе поможем, - тот, что сидел, откинулся в кресле. "Этот, наверное, выше званием," - подумал Андрей.
- Итак, в то утро... - начал старший.
- Какое утро, ночью дело было, - перебил Андрей, - сначала по прожекторам и огневым точкам ударили, из-под воды. Ну, по закопанному старью этому - тридцатьчетверки, кавэ там один был... А потом только он вылез на пляж, "Годзилла" этот.
- "Годзилла", - сказал старший, - какой модификации?
- Не знаю. Темень была. Прожектора накрылись, а ночного прицела у меня нет, не положен он мне.
- Ладно. Дальше.
- А дальше дурдом. Лейтенант, идиот, орет: "В атаку! Ура! Сбросим агрессора в море!" Это ж сколько он тонн весит?
- Не отвлекайся, - сухо сказал старший.
- Я не отвлекаюсь. Ну, побежали мы. Подбегаем, он ползет, в глубь берега. Лейтенант, придурок, из пукалки свой выстрелил - а он турель пулеметную выдвинул - и давай нас поливать. Мы лежим, пули свистят. Лейтенант даже что-то приуныл...
- Дальше.
- Ну что дальше - лежим. Сереге лежать надоело, он "муху" схватил и в турель эту залепил. Мы с Саней смотрим - там шлейф висит, стандартный. Саня - это мой первый номер. Ну, мы подключились. Саня код подобрал, открыл люк эвакуационный. Потом внутрь полезли, на ходу запрыгивали. Только вчетвером и запрыгнули - он разогнаться успел, "Годзилла" этот гребаный. Ну и все - бежали мы по коридору к рубке, вдруг вжик - боль такая, и все, не помню ничего. Потом операционную помню - но только голоса. А потом я уже в морге очнулся... - Андрей запнулся, и пока старший переглядывался с младшим, переводил дух.
- Мда, не густо, - сказал наконец старший, - Тебя, кстати, медалью наградили, "За оборону Камчатки". Ладно, герой, надеюсь, после всего этого в морге тебе было не страшно.
- Жутковато, но хирургу еще страшнее. Он чуть коньки не откинул, когда я ему стихи там начал читать.
- Стихи? - старший, начавший было вставать, замер в неудобной позе, наклонившись над столом и упершись в него ладонями. Он смотрел Андрею прямо в глаза.
- Ну, типа этого:
Влюбленные коты
Умолкли. Смотрит в спальню
Туманная луна. (*)
- "ВУТ", - сказал младший, - этот код в марте был.
- Родной ты мой, - сказал старший, усаживаясь обратно, - а еще?
- Еще? - задумался Андрей, - я все не помню, так, появляются в голове...
Какая долгая жалоба!
О том, что кошка поймала сверчка,
Подруга его печалится. (**)
- Февральский код, - сказал младший, - а нам апрельский нужен.
- Рот закрой, - зыркнул на него старший.
- Там еще есть, но я только две строчки помню, - сказал Андрей.
- Ничего, давай две.
- На чердак прошмыгнув,
Исчезла бродячая кошка.
- Да, - сказал старший, - строчки не хватает. Вспоминай, это важно.
- Ладно, - сказал Андрей, - если вспомню...
- Мы тебя найдем.
Только поздно вечером ему это удалось. После пересменки медсестер Андрей пошел в перевязочную третьего корпуса. Маша пришла чуть попозже. Он читал ей стихи, и они целовались. Андрей вспомнил последнюю строчку:
На чердак прошмыгнув,
Исчезла бродячая кошка.
Зимняя Луна.
Контрразведчики долго радовались. Они говорили что "НИЗ" - это вещь в себе, и хлопали друг друга по спинам.
Танто, малый ритуальный меч, выскользнул из раны. Контрразведчики обнаружили в рукояти электронное оборудование неясного назначения. Сергей Палыч потом объяснял, что во время поцелуя меняется внутричерепное давление, но кому они нужны, эти объяснения? Было небольшое кровотечение, но все обошлось. Потом ее контракт закончился, и они поженились. Маша родила Андрею сына. Они жили долго и счастливо и умерли в один день. А кошкам на рассвете снятся разные вкусные вещи, вроде рыбьих голов, или полные мисочки хрустяшек, а вовсе не то, что вы подумали.
-----------------------------------------------------------------------------------
* - автор Мацуо Басё
** - автор Такараи Кикаку
|