Странник был прав. Но не насчёт моего кулинарного будущего, а насчёт того, что прошлое действительно притягивало меня. Может быть, когда-нибудь я совершил серьёзную ошибку и поэтому постоянно возвращаюсь назад. Ошибки совершают все. И не только простые люди, но даже высокие правители и целые сообщества, ошибается сама природа. Хотя, казалось бы, уж насколько в ней всё совершенно и продумано. Но возможно в прошлом скрывается какая-то неведомая тайна, которой я не могу постичь. Всякий раз, рассматривая старые фотографии, меня охватывает неописуемое и волнительное чувство, как будто я вот-вот должен совершить самое важное в своей жизни открытие. Тихие улочки семидесятых. Время, когда бушевала молодость моих родителей. Мир был светел и юн, а сказки казались явью. И в каждом углу мог прятаться домовой. На полках в шкафу стояли стойкие оловянные солдатики. Они изучали текущую диспозицию, и всегда были готовы вступить в бой по первому приказу. Они были бесстрашными воинами, почти такими же, как Стар.
Я хорошо помню тот день, когда впервые оказался на улице один. Не знаю, сколько мне было лет, но наверное года три, не больше, потому что случилось это ещё тогда, когда мы жили на старой квартире в военном городке. Не знаю, по каким причинам я оказался без присмотра, но до сих пор ощущаю, как потрясли меня большие, словно чудища трамваи и автобусы. Они пролетали мимо меня, подмигивая своими разноцветными глазами. Такое бывает только раз в жизни, как первая любовь. Потрясение от мира, от его величия и загадочности. Тогда мне казалось, что вся улица была живой, даже дома. Я ощутил себя крохотной песчинкой в этом огромном и необъятном пространстве. Какая-то женщина нагнулась ко мне и спросила:
- Мальчик, ты чей? - её улыбка до сих пор стоит перед моими глазами.
Не стану придумывать свой ответ, потому что просто его не знаю. Одно воспоминание сменяет другое. Когда я уже был постарше, прямо перед школой, а может быть и чуть раньше, ребята решили меня разыграть. Хотели, чтобы я заблудился. Завели чёрт знает куда и смотрели со стороны, как я поступлю. Первые мгновения мне стало жутко страшно. На несколько минут я оказался в полном замешательстве. А потом вдруг просто взял и пошёл. Не знаю почему, но я нисколько не плутал, а сразу же нашёл дорогу к дому. Ребята всё это время следившие за мной со стороны интересовались, как же я так быстро выкрутился. А мне всегда ещё с самого раннего детства нравилось выдумывать. И я соврал, что у меня есть компас. Взрослые дети весь вечер пытали меня, где я его спрятал, потому что поняли мою выдумку буквально и старались найти прибор. Они же не знали, что компас у меня внутри.
Знакомство с миром у меня носило крайне сложный характер. Он не всегда представал передо мной таким, каким его мне расписывали взрослые. Однажды на меня произвёл впечатление ещё один крайне незначительный и пустяковый, казалось бы, случай. Лет в семь или в восемь меня родители записали на фигурное катание. Сначала со мной постоянно ездила мама, но потом как-то пару раз мне пришлось ездить одному. И вот в один прекрасный день, автобус проехал мимо остановки и увёз меня туда, где я ещё не бывал. На улице уже сгущались зимние сумерки. Кружился пушистый белый снег. Мне почему-то стало страшно обидно, ведь автобус не остановился только потому что я не смог дотянуться до кнопки. Я шёл обратно пешком, весь в слезах от неописуемого горя, и в сердцах бросил после этого фигурное катание. И слава богу! Видимо, проведению ещё тогда было угодно разглядеть во мне совершенно иные способности, к кулинарии, например.
Впрочем, родителям постоянно хотелось куда-нибудь меня записать. И наконец-таки удалось. В музыкальную школу, где у меня несомненно открылся самый настоящий талант. По крайней мере, в отличии от фигурного катания, музыкальная школа достаточно надолго меня увлекла. Надо сразу же сказать, что в хоре мальчиков, куда я ходил пару лет регулярно и исправно, со мной единственный раз в жизни случилось увлечение, которое я никак не мог в последствии осмыслить. Если до этого времени я как правило влюблялся в девочек (это началось ещё с трёх лет, когда мы с прекрасными молодыми особами прыгали с берега в воду, абсолютно голые и счастливые), то в этот раз мне понравился мальчик. Что-то было в нём тонкое и неуловимое. Он прекрасно играл на фортепиано и лучше всех пел. Так мне казалось. Когда он не появлялся на репетициях, у меня начиналась вселенская тоска и печаль, а когда приближался ко мне, то у меня замирало сердце. Однажды на зимние каникулы мы поехали всем коллективом на гастроли. С нами, конечно же, были и наши родители, не все, выборочно. Моих не было, зато была мама того мальчика. Мне посчастливилось попасть в одну комнату с ними. Тогда мне казалось, что это были самые счастливые дни моей жизни. Сейчас я совершенно чётко отдаю себе отчёт, что это была никакая не дружба, а самая настоящая платоническая любовь.
А потом наступили как раз те самые времена, когда мы творили бога, а бог творил нас. Жутчайший нигилизм обуревал наши сердца. Юность плавно переходящая в молодость, армия, университет, глаза любимых женщин, и всякий раз насовсем и уже как будто навсегда. Но что-то постоянно ускользало, терялось. А время подхватывало и увлекало нас своей новизной, пока не наступило горькое прозрение. Когда же впервые появился этот электромагнитный след? Как будто я что-то упустил или прозевал. Я совершал ошибки, потому что любил и не умел подчинять своё сердце голосу разума. Тогда я ещё не знал, что это возможно, и что существует такая удивительная страна, в которой идёт другая, но очень знакомая нам жизнь. И мы постоянно возвращаемся туда, потому что не можем вернуться здесь. Но кто-то даёт нам шанс. Какой-то неведомый странник...
- Григ, не спи, - хлопала меня по плечу Лис. - После раздвоения личности ты стал куда-то надолго пропадать. Вроде бы здесь, а вроде бы и нет.
- Извини, - улыбнулся я. - Всему виной электромагнитный след.
- Ты не замечал, что самые приятные сердцу слова состоят из трёх букв?
- Нет, - чуть не поперхнулся я.
- Ну, как же? Дом, сон...
- Лис, - прибавил я.
- Ага, вспомнил, - обрадовалась инопланетянка. - Странник говорит, что завтра будем уже на Лизе. Посмотрим, чего там наворотил наш общий друг. Ты вообще, где собираешься жить?
Неожиданный вопрос застал меня врасплох, и я ничего не ответил.
- Я имела в виду, когда закончатся наши приключения.
- Ах, ты вот о чём. Знаешь, не думал об этом. Мне уже вообще не верится, что наша одиссея когда-нибудь кончится. Раньше тянуло на Землю. Всё думал, что там да как. А сейчас мир предстал совсем в иных красках. Ощущение родины расширилось до галактических масштабов. Помнишь, как в известной песне поётся. Мой адрес ни дом и ни улица...
- Откуда ж мне помнить? Я же с другой планеты, - сказала Лис. - И потом, я слышала, что прописка у вас имеет немаловажную роль.
- Без прописки у нас совсем не жизнь, - согласился я. - Да и квартиру купить практически нереально. Простому человеку приходится всю жизнь расплачиваться за кредит. И это хорошо, если квартира окажется новой. Жизнь в кредит - удобная система для работодателя, если ты классный специалист. Гарантия того, что ты никуда не свинтишь в течение всего отпущенного срока. Добровольные узы. Хотя какие же они добровольные? Любому человеку нужна квартира. Это ведь не машина, без которой можно обойтись.
- А в былые времена было лучше с квартирами?
- Лучше с квартирами никогда не было, но всё-таки раньше квартиры давали, не всем и не сразу, но возможность её получить была. Хотя идеальной подобную систему не назовёшь. Сейчас многим молодым семьям приходится довольствоваться съёмным жильём. А иным вообще всю жизнь приходится мыкаться да ещё и с детьми. Систему подобные проблемы не интересуют, ей важно насколько исправно ты платишь налоги.
- У нас в Аргонии жильё предоставляют по достижении совершеннолетия. Хочешь сразу живи, хочешь отложи на потом.
- Прямо как в сказке, - усмехнулся я.
- Правда, планета проживания может оказаться любой. Тебя такой нюанс не смущает?
- Теперь уже нет. Думаю, у нас нашлись бы люди, которые согласились на своё жильё даже на другой планете. Смущает другое, почему у одних десятки квартир, а у других нет ни одной. Чудно как-то всё в этой жизни устроено. Не по-людски.
- Социальное неравенство. Пожалуй, этого не удастся избежать даже при самом справедливом режиме.
- Что значит не удастся? Даже святые писания предсказывают время, когда люди начнут относиться друг к другу по-человечески. Ладно, оставим эту сложную тему. Меня вот всегда восхищало то, сколько книг написано о других книгах. Это ж надо такое придумать, книги о книгах. Одно только Евангелие расшифровывают тысячи лет. Сидят шифровальщики и всё объясняют, всё растолковывают. Ни одна книга не подверглась такому усердному и внимательному изучению. А вот интересно замечаем ли мы современных пророков? Да и нужны ли они кому-нибудь, кроме статистики?
- Искусство также изучают, как и любое другое явление человеческой жизни.
- Никто не занимается изучением малоизвестных пророков, все норовят покопаться в пророчествах Нострадамуса или Иоанна.
- А что я тоже покопалась, - улыбнулась Лис. - Мне запомнилась одна строчка: "Не совершен боящийся в любви". Каково?
- Замечательно сказано, - согласился я.
- Таких метких строк много не бывает.
- И всё же человек одержим страстями, как говорил Вольтер, они наполняют паруса и несут его по океану жизни. И с этим ничего не поделаешь. Единственное, что мы можем предложить это противопоставить разум стихии. В этом противоборстве на мой взгляд рождается истина. И дай бог, мы научимся не только поднимать паруса и наполнять их ветрами, но и управлять кораблём.
- Древние противопоставляли страстям веру.
- Древние ошибались в одном. Они призывали к смирению. Вот почему революционерам приходилось бороться с религиями, чтобы поднять народ на баррикады.
- Возможно, древние считали, что если бы все жили по Евангелие, то кровь никогда бы не пролилась.
- Но кровь лилась не только в связи с войнами и революциями. Люди умирали от болезней, от плохих условий жизни, от голода и холода. Войны бывают разными. Иные заставляют человека переосмыслить жизнь, взглянуть на неё иначе, под другим углом. Суровые испытания укрепляют характер и волю. В природе всё имеет двойственную природу. И никогда нельзя сказать однозначно, что добро, а что зло. И кто вообще первым придумал делить поступки на добрые и злые?
- А как ещё прикажешь ориентироваться в жизни? Так и приходится. Здесь холодно, там горячо. Балансируешь, как канатоходец, - Лис расчёсывала свои пышные волосы золотистым гребнем.
- Бывают поступки не добрые и не злые, а просто необходимые, без которых смерть. Легко подставлять вторую щёку под удар, когда она твоя. А если ударили не тебя, а друга или ещё хуже ударили женщину. Какую щёку подставлять в этом случае? Подобная философия умна, да только уж больно ущербна. Жизнь намного сложней наших пользовательских инструкций. И человек, попирающий общечеловеческие нормы, не заслуживает того, чтобы с ним обращались в рамках устава, который он же и не признаёт. К сожалению, уставом его не остановить. Против лома нет приёма. Все наши душевные и моральные кодексы обращены к человеку. К той сущности, которую необходимо ещё воспитать. А бешенную собаку, которая кидается на всех без разбору всё равно рано или поздно придётся пристрелить попирая все вышеуказанные нормы. В конце концов, кому-то всё равно придётся исправлять ошибки Творца.
- Их придётся исправлять нам, - грустно сказала Лис. - Случай с Лисаннагрин яркое тому подтверждение. Но, исправляя прежние промахи, мы совершаем новые. Наверное, не зря Странник предлагает нам такой долгий путь к истине. И не летит сломя голову в Аргонию к очередной победе.