Стоит признать, что поэтессы - это совершенно особая статья. Это не просто женщины. Это женщины ищущие. Причём, ищущие не там, где стоило бы искать, и не тех. Они воспринимают мир ещё гораздо боле тонко и своеобразно, на критику реагируют болезненно и не адекватно воспринимают мужчин. Впрочем, последнее утверждение весьма спорно. Возьмём хотя бы нашего старого друга Переделкина. У него как раз с поэтессами всё в порядке. Т.е. они убегали от него практически в первый же день знакомства. И всё-таки был один знаменательный случай...
Переделкин в тот вечер как раз находился в своём привычном, перманентном скучающем состоянии. Есть не хотелось, по телевидению передавали рекламу, радио невыносимо пищало одним и тем же невыносимым дискантом. Словом, в квартире витал дух дикой тоски. И вдруг в этот самый момент раздался неожиданный звонок в дверь. Переделкин, не спрашивая, открыл и удивлённо увидел перед собой девушку с гитарой наперевес. За её спиной прятался какой-то парень.
- Ошиблись адресом? - зевнул Переделкин, который был готов, сею же минуту, вернуться к невыносимой тоске.
- Нет. Мы к вам. Хотим спеть пару вещей. Понимаете... нам интересно ваше мнение... - заикаясь произнесла девушка с гитарой.
- С каких это пор людей стало интересовать моё мнение? И потом, я не заказывал оркестра.
- Оркестра у нас и нет. Мы играем в две гитары.
- Забавно, но я вижу только одну.
- Правильно, потому что второй у нас нет. Вторая есть у вас, вы же играете. Мне очень нравятся ваши песни, правда, - и девушка опустила глаза, а парень за её спиной покраснел.
- А с чего вы взяли, что у меня вот сейчас есть свободное время? Может быть, у меня есть дела или ко мне кто-нибудь должен вот-вот придти...
- Да никто к вам не придёт, - улыбнулась девушка, потом вдруг осеклась, и продолжила, понизив голос, - у вас вот ведь и телевизор рекламу показывает...
- Смело. Как вы только на такое решились? Я в ваши года не ходил по незнакомым людям играть на их гитарах.
- Да бог с вами, какой же вы незнакомый. Я уже столько ваших песен наизусть помню.
Переделкину явно импонировала девушка с гитарой, но сильно смущал юнец, который всё время прятался за её спиной, и жутко краснел.
- Разувайтесь тогда. Проходите. Сейчас вам чаю приготовлю. Оружие и гранаты - под вешалку.
- Какие гранаты? - впервые заговорил парень.
- На нет и суда нет, как говориться. Дайте-ка, я взгляну на вашу гитару. Так... Какой ужас! Неужели на этом можно что-то сыграть?
- На этом - нельзя, - улыбнулась девушка. - Мы сыграем на вашей. И вы нам потом что-нибудь сыграете...
- Нет! Мы так не договаривались. Я уже полгода как гитару в руки не брал. А позвольте поинтересоваться, зачем вам инструмент, на котором ничего нельзя сыграть?
- Это ещё смотря как посмотреть! - и парень ловко перевернул гитару вверх дном и начал настукивать весьма забавный и сложный ритм.
Переделкин принёс из кухни чай и бутерброды. Молодёжь сразу же накинулась на еду и забыла обо всём на свете. Переделкин с удовольствием наблюдал, как молодая незнакомка доедала третий бутерброд с икрой.
- Ну что, будем петь? Я вот вам уже и гитару настроил, - прервал, сложившуюся было идиллию, Переделкин. - Давайте для начала познакомимся. Меня зовут Переделкин, а вас?
- Я Анна, поэтесса, а его зовут Максим.
- Очень приятно. Приступим?
- А может быть вы нам, для начала, что-нибудь споёте? - улыбнулась Анна.
Переделкин взял гитару и запел своих любимых перелётных птиц. Но случилось страшное: Максим перевернул гитару и начал постукивать в ритм песни, отчего сложилась жуткая какофония, и слова потерялись в этом звуковом вихре навсегда. Анна сидела розовая и с испугом смотрела в сторону Переделкина, а молодой человек продолжал увлечённо мучить гриф гитары. Кончилось тем, что Переделкин прервал своё выступление на самом неподходящем месте, а Максим ещё некоторое время барабанил, закатив глаза. Анна испуганно ткнула его в плечо. Тот замолчал и сразу же стал пунцово красным.
- Не понравилось? - спросил он.
- Ну что вы? Очень даже! - воскликнул Переделкин. - Ноги так и просятся в пляс.
- На самом деле, он очень талантливый, просто волнуется, - пояснила девушка.
- Теперь, наверное, вы споёте? - и Переделкин протянул Анне гитару.
- Вы знаете, я не умею играть, - застенчиво улыбнулась Анна, - но очень хочу научиться. Если вы мне подыграете, то я спою.
- Час от часу не легче. Вы удивляете меня с каждой минутой. Хорошо, что мне играть?
- Можете 'перелётных' играть, мне всё равно...
- Т.е. вы можете петь под любую мелодию? - вконец потерял здравый смысл Переделкин.
- Нет. Я буду петь вашу песню.
Ошарашенный Переделкин заиграл. Анна начала петь. Переделкин мысленно приготовился к самому худшему. Однако первые же услышанные звуки потрясли его до глубины души. Стены комнат качнулись и перестали существовать, предметы закружились в каком-то невообразимом вальсе... Чудесный голос девушки звучал, как будто из самых глубин её души. Исчез даже худощавый паренёк с перевёрнутой гитарой. Всё в сравнении с этими звуками показалось Переделкину таким малозначительным, что он даже на какой-то момент перестал играть. Анна тут же смолкла:
- Что-нибудь не так?
- Нет-нет... пойте!
И понеслись вихрем дни, полетели годы, потом целые столетия... Вечность пронеслась перед глазами как миг. Искусство нельзя уложить ни в какой временной промежуток, оно вне времени. Что ж, и на старуху бывает проруха. Не устоял Переделкин перед чарами поэтессы, поглотила его волна её великолепия. И сгинул он в ней, и растворился и зашагал по Вселенной с богом на равных грядущему навстречу.
Очнулся Переделкин на диване. Голова ещё была страшно тяжёлая. Хотелось пить. Гостей нигде не было. Гитары тоже. Также отсутствовали многие горячо любимые им вещи. Переделкин недоумевал: 'Что произошло? Всё же так хорошо складывалось...'
А на следующий день вернулась Анна с вещами.
- Знаете, я от него ушла! - заявила девушка и начала распаковывать чемоданы.
Переделкин не знал, радоваться этому событию или нет, но он с воодушевлением смотрел на ловкие руки Анны и чувствовал, что с ним опять происходит что-то загадочное и волшебное. Правда, страх очнуться опять в полном одиночестве не позволял Переделкину сомкнуть глаза и целиком отдаться впечатлениям. Этот страх Переделкин пронёс через всю жизнь. И даже по ночам он не мог сомкнуть глаз, боясь, что Анна куда-нибудь исчезнет из его жизни.
Когда Переделкин наконец-то очнулся после наркоза, то медленно начал приходить в себя и осознавать, что ничего подобного с ним никогда не происходило. И когда радость в его душе достигла самого апогея в палату вошла Анна с букетом цветов.