Аннотация: Из рубрики -Россия глазами иностранца- предлагаем впечатления нашего корреспондента Йохена Штаппенбека:
Валаам, остров-откровение
О поездке на остров Валаам почти все мечтают, но попадают туда немногие. "Валаам принимает только тех, кому это сверху отведено" - с набожной улыбкой расъясняет отец Александр, с которым жду катера-"омика" на пристани около Приозерска. "Многие добираются сюда за три с половиной часа из Питера на электричке, с замиранием сердца переходят полуразрушенный стихийными бедствиями деревянный мост, а потом ждут и не дождутся. Просто неизвестно, когда катер идет и на каких условиях берет пассажиров." Правда, можно и прямо от Речного Вокзала из Санкт-Петербурга доплыть до Валаама, но это дорого и как-то не по-паломнически.
К восьми утра приплывает катер и заполняется паломниками. Одних, утомленных дорогой, убаюкивает качка на Ладоге, другие самозабвенно созерцают озерную даль, приютившись в кабине либо стоя на палубе, прищурив глаза от ветра и июльского солнца, свободной рукой держа косынки. Вот и архипелаг вырисовывается на горизонте. Все до единого (кроме спящих) ринулись на палубу, стали фотографировать или просто душой своей запечатлеть приближающуся землю обетованную. Ведь там всё есть: и Иерусалим с Гробом Господним, и Гефсиманский сад и даже Иордан течет. Раз из России до исторических мест путь далек лежит, монахами прошлых веков создалось для паломников такое отображение святой земли в миниатюре.
"Омик" нежно и бережно входит в Монастырскую бухту. Купола монастыря и разных скитов пестрят из-под огромного лесного лона. Причаливаем.
Паломники поднимаются к монастырским зданиям. Отделяюсь от людей и углубляюсь в природу. Тишина. Красота. Даже мухи культурно жужжат, деликатно. Более тонкого, и одновременно сурового и целостного пейзажа, чем Валаамский нигде еще не видел, ни в Индии ни в Альпах. Изюминка в том, что вся эта дикая, девичья нетронутость рукотворна, монахами посажена. Главное, наверное, что хозяин тут - святой дух.
Ощущаю толчок обратно к людям. У ворот монастыря встречает одна бабуля, со светлой, смиренной улыбкой, у которой сегодня, оказывается, день рождения. Я поздравляю, даю на закуску, и прислушиваюсь к ее истории. Работала Мария медсестрой в доме инвалидов, где ее "ни разу никто не обидел". Сюда после второй мировой войны приказом Сталина "вселили" ветеранов-калек. В 80-ые годы выселили их "в связи с туризмом" и учредили в монастыре музей. Его же закрыли с возвращением монашеской братии в конце 80-х годов. Теперь бабка Мария встречает паломников, у нее каждый день - день рождения.
Вхожу в каре монастыря. Атмосфера оживленная, как на рынке, только без товаров. Собака с кошкой дерутся, музыка не особенно духовная играет. Воистину, свято место пусто не бывает. По сей день живет здесь три разнородных слоя общества: монахи, мирские (среди них потомки инвалидов войны, а теперь, премущественно, инвалиды алькоголя), и - интеллигенция, состоящая из бывших сотрудников музея и сотрудников администрации.
Ищу расъяснений у Отца Мифодия, в своем роде монах-министр иностранных дел, который меня радушно принимает и, услышав о моем протестантском прошлом, вкратце излагает суть лютеранства - все началось в нем с предательства - Лютер женился на монашке - и вводит в тайны православного монашества. Цель монаха - преодолеть свое "я" перед величием Божиим. От искры отдельных праведников должна возродиться к прежней красе обитель, и потом, мало-по-малу, Россия, и далее - все человечество. Но монахи на Валааме, говорит Отец Мифодий, нежные. Того или другого искушают мирские потехи. Иного выхода нет, как выселить немонашеское население.
Нужно устранять тех, кто мешает черноризцу устранять себя? Зловещая нота в этом, ибо чем священнее цель, тем нещаднее, как правило, используют средства. Но понять церковь можно. На помощь восстановления святой обители идут, как в дореволюционное время меценаты-купцы, нынче предприниматели, выделяя часть своих богатств на ремонт и посторйку зданий - из гуманитарных побуждений и ради спасения души.
В кабинете Отца Мифодия раздается звонок. Через десять минут должен приземиться славный меценат Василий Базыкин на своем вертолете. Когда священную тишину раздирает сверху гул, Валаамские дети прыгают от радости: это прилетает их лучший друг на своем голубом вертолете и скоро покатает их над родным островом. "У них кино нет, надо им что-то хорошее показать, заявляет Базыкин, мужчина в расцвете сил и в меру упитанный.
Валаамская интеллигенция обитает преимущественно в Зимней гостинице, что возле монастыря, в маленькой части которой, действительно, принимают путешественников. Но места редко бывают, поскольку это единственное учреждение в этом роде на острове.
Знакомлюсь с Татьяной из администрации. 15 лет назад приехала сюда из Москвы и работала в музее, а теперь в администрации. "Когда сидишь тут круглый год, начинаешь скучать по городу, а побывав в городе, понимаешь, что нет на свете лучшего места, чем Валаам. Здесь свои ритмы и свои закономерности. Земля и небо тут ближе, явь и сон и повседневность и святость. Озера необыкновенно чистые, хотя Ладогу частично изгадили радиоактивными отходами. Монахи или атеисты, все мы тут ходим под Богом. Зря они так спешат с выселением, здесь можно было бы построить новое общество, почти как Бердяеву представлялось Новое Средневековье, где миряне и духовенство живут сообща, радуясь.
Татьяна рекомендует послушать Валаамский распев в Красном Скиту, что на южном конце острова. Там к девяти вечера отходит теплоход в Лениград. Снова углубляюсь в природу. Сижу на берегу Иордана и пытаюсь как можно тише мыслить. Ведь слышно тут всё. Заблудившийся странник здесь не одинок. В гостях у святого духа. В самых красивых местечках видно, что и иные уже успели у него побывать в гостях, оставляя ему на память кое-какие изделия из цивилизации. Ну да, "искры отдельных праведников" еще не разошлись повсюду.
Храм Красного Скита до недавнего времени использовался как клуб. Там, где расположен Гроб Господний, стояли стиральные машины. Оригинально. Наверное, чтобы заодно смыть пятна на совести. Выступают трое певцов. Строго смотрят и великолепно поют. Не верится, что три голоса могут создать впечатление целого хора. "Благослови, душе моя, Господа", "Днесь спасение миру бысть".
На пристани резвятся толпы туристов. Три громадных теплохода стоят один за другим. На "Федоре Достоевском" одно место для меня находится. Чайки долго провожают отходящий корабль, удивленно смотря на пассажиров: "Куда же вы?"