Аннотация: О социальной обусловленности писательского труда
Умер писатель Василий Аксёнов.
Вождь народов однажды выразился в том смысле, что писатель есть инженер человеческих душ. Но что такое инженер? Это человек, который что-то создает. Следовательно, согласно вождю, писатель создает человеческие души. Но возможно ли создать человеческую душу? Ведь если исходить из того, что естественная природа человека остается неизменной со времени его возникновения, так ведь душа - это то же самое естество человека. Она какая есть, такая и есть, это природный фактор. И она функционирует в соответствии с естественными законами. Другое дело, можно создать представление о душе. Можно создать представление человека о самом себе. Кто же с этим станет спорить. Потому что представление можно создать не только о душе, но и о ком и о чем угодно. Следовательно, положение вождя, для того, чтобы оно могло претендовать на истину, должно быть преобразовано в форму: Писатель - инженер представлений о человеческих душах. Но в таком виде это положение, конечно, трюизм, который относится к большинству пишущей братии.
Однако положение вождя гораздо более серьёзно, чем это может показаться на первый взгляд, и оно настолько серьёзно, что претендует на истину, и его истина заключается в том, что за ним стоит идея создания человеческих душ с заданными качествами на основе положительного подкрепления всех тех свойств, которые рассматриваются в качестве положительных, и отрицательного подкрепления всех тех , которые рассматриваются в качестве отрицательных.
Нет, конечно, этим природу человеческой души не изменишь, но то, что она приобретает благодаря этому модификации, связанные с её приспособлением к реальности, это правда.
Т.о., в качестве исходного пункта мы получаем важнейший тезис: создается представление человека о себе, и это его представление о себе рассматривается в качестве истинного. То же, что представляет при этом человек сам по себе, это положение рассматривается в качестве ложного, и именно потому, что представление человека о себе специально потому и создается, что оно противоречит его реальной природе, а в противном случае для чего оно нужно было-то, представление.
Могут сказать, что, разумеется, существует биологическая природа человека, существует набор инстинктов, выражающихся в его наклонностях, но де в конечном счете человек из этих своих биологических предпосылок сам создает себя, и то, что он из себя создал, это и есть его истина.
Он ли создал что-то из себя, или его окружение что-то создало из него, независимо от этого это и есть его реальность. Но тогда сразу же возникает вопрос об отношении между биологическими предпосылками человека и тем, что он с ними делает, что он из них строит. Этот вопрос является существенным потому, что от ответа на него зависит прочность того здания, которое представляет собой человек в качестве социального существа, и этот вопрос имеет в своём основании закон связи между биологическим и социальным, а именно: человек в качестве социального существа представляет собой устойчивую систему ровно в той мере, в какой ею обеспечивается удовлетворение им доминирующих в нём инстинктов, то есть его биологии. Так что, в полном соответствии с учением марксизма можно утверждать, что социальность, при всей её первенствующей роли относительно биологических предпосылок, в конечном счете определяется последними, поскольку именно из их кирпичиков строится человек как социальное существо.
Поэтому человек, создавая ложное представление о себе, вносит противоречие между тем, что он есть в реальности и тем, чем он представляется. И т.о. создается ложная реальность человека, которой противостоит его истинная реальность
Нет, конечно, это правда: человек из всех животных есть единственное животное, которое носит одежду. Это правда. Но не совсем. Мало ли мы знаем мимикрирующих животных или насекомых. Только у них всё-таки возникают сложности с их одеждой в силу её естественности и сложностей, связанных с её заменой. Тогда как одежда человека - искусственна и может быть заменена на другую в любой момент. Так что наличие самой по себе одежды, обеспечивающей отличие видимости от сущности, не суть вещь, присущая единственно человеку. Но, во всяком случае, то, что человек носит одежду, может рассматриваться как принцип заключенной в нём двойственности и даже доминирования у него одежды над его сущностью. И, значит, можно говорить о том, что одежда призвана давать информацию о том, что представляет собой человек, или, точнее, за кого человек хочет, чтобы его принимали. И действительно, "встречают по одежке", и, т.о., по одежде мы судим либо о том, что представляет собой человек... либо о том, что он пытается скрыть своей одеждой. В любом случае, утверждение, что одежда по отношению к человеку первична, что она делает человека, выражает излишнюю самонадеянность. Выражает излишнюю самонадеянность, но ведь в реальности насколько часто мы сталкиваемся с нею! И так и получилось, что государственным принципом советской власти стало "не быть, но казаться", и в силу этого положение писателя в советском обществе превратилось в безнадежное именно в силу того, что писатель пишет не о том, что кажется, но о том, что есть.
Поставьте себя на место писателя в Советах. В каком положении он оказывается?! Ему предоставляется единственное право - "агитатора, горлана-главаря". Как вы полагаете, возможен был бы Гоголь при советской власти? Чем бы обернулась для него комедия "Ревизор"? - не обвинением ли в антисоветчине, ложью на должностных лиц. Чем бы явились "Мертвые души"- разве не поклёпом на "советского человека"? Царизм, конечно, был тюрьмой народов, но Гоголь почему-то при царизме был возможен. И Салтыков- Щедрин был возможен. А мог бы Салтыков - Щедрин, живи он при советской власти, написать, что в голове градоначальника вместо мозгов находится грамоффон?
Писатель кончается там, где он начинает писать по заказу. При Советах писатель должен был писать на заказ. Как же так могло случиться, что при царизме как форме диктатуры писатель был возможен, а при Советах - нет? Чем одна диктатура отличается от другой?
Обратите внимание на то, что Гоголь начал писать второй том "Мертвых душ" не потому, что "его душил и преследовал царизм в лице его государственной власти", напротив, царизмом Гоголь как раз был обласкан, а потому, что на него оказывалось бешеное давление со стороны общества, в котором стоит написать о губернаторе, как все губернаторы написанное принимают на свой счет и оскорбляются. Другое дело, если губернатора похвалишь - тогда и он к тебе с благосклонностью. Словом, это извечное российское "ты меня уважаешь?" Я свинья свиньей, и я знаю, что я свинья, но если ты меня назовешь свиньёй, то я обижусь и буду преследовать тебя, пока не уничтожу. Другое дело, если ты назовешь меня благородным человеком. Я к тебе снизойду. Я пойду тебе навстречу. Потому что я - ложь и видимость от начала до конца, и я всеми силами защищаю мою ложь и видимость. И я стремлюсь сохранить мою ложь и видимость именно для того, чтобы оставаться самим собой, то есть свиньёй. Я - не человек. Я - животное, занимающееся самосохранением. И я живу в обществе животных.
Возможен ли был бы Михаил Булгаков, не будь Сталина? Его давным-давно сожрали бы, и сожрали бы свои же братья - писатели, и чем меньше было бы в этих братьях - писателей от писателей, тем остервенелее они набрасывались бы на него. Так что то, что Гоголь начал писать второй том "Мертвых душ", это результат давления на него общественного мнения, народа, который в лице Фалалея на вопрос Фомы Опискина: "Ты прекрасен?" - бессмысленно отвечает "Я прекрасен". А как же иначе. Это отвечает не Фалалей, а его инстинкт. Второй том "Мертвых душ" Гоголя - это письмо на заказ. И в результате этого писания писатель в Гоголе умер. Но Гоголь мог быть только писателем. И поэтому он умер и физически. Кто убил Гоголя? Царизм? Нет, господа, его убил обыкновенный, рядовой человек, которому не понравилось, что его раздевают и представляют голым. Его животный инстинкт против подобного рода раздевания протестует, ибо он хочет, чтобы его принимали за то, чем он хочет казаться.
Значит, чем отличается царизм от социализма? - тем, что социализм - это высшая форма демократизма (власти масс), тогда как царизм - это классовое общество.
А теперь поставьте себя на место писателя в Советах, причем, поставьте себя на место такого писателя, который выступает за социалистический уклад хозяйствования. В каком положении он оказывается? Он оказывается в положении Варлама Шаламова: существующая система уничтожает его. И уничтожает не государственный принцип социализма, а уничтожает его народ, которому нужна сказка о нём, а не горькое лекарство, т.о. уничтожает его не принцип, а носители принципа, уничтожает доминирующий животный инстинкт. Что можно сделать с людьми, у которых доминирует душа животных, у которых не родилась еще человеческая душа, о рождении которой когда-нибудь они мечтают как о чем-то райском. Какой судьбы достойны эти люди? А не нужно говорить о том, какой судьбы они достойны, ибо они сами делают свою судьбу. Они могут не принимать её, возмущаться ею, но их судьба - это они сами.
Умер писатель Василий Аксенов. С экранов телевидения идут материалы о нём. Что же это за материалы? Нет, в этих материалах нет ничего о его произведениях, об их достоинствах. В материалах речь идёт об Аксёнове как антисоветчике, и в какой-то мере даже как писательском знамени антисоветизма. Действительно, что остаётся писателю делать в системе, которая затыкает ему рот? Он начинает бороться против системы. Но вот ведь в чем дело: начав бороться с системой, человек становится борцом против системы. Он начинает поэтому писать на заказ. И поэтому он перестаёт существовать как писатель.
Мы с вами живём в иной реальности, которая сегодня использует имя Аксёнова в своих целях, и не думаю, чтобы Аксенов что-нибудь имел бы против этого, ибо, как кажется, он пришел к свободе, к которой стремился.
Что изменилось? Изменились регуляторы писательской деятельности, но требования со стороны общества остаются прежними: представители общества хотят, чтобы писали о них, любимых, и непременно с хорошей и даже героической стороны. Так что если у вас есть способности писать, пишите на заказ. Мы можем сказать спасибо Василию Аксёнову и другим антисоветчикам, который приложили руку к уничтожению социализма в России, за то, что если прежде заказчик на писания был один - государство, то теперь заказчики образуют рынок, так что есть, кому продаваться. Сегодня писатель не ограничен в своих возможностях удовлетворения своих материальных потребностей путём удовлетворения потребностей потребителей восхвалением советского человека, как это было при советской власти.
Писатель обрел свободу, ибо свобода рынка - это и есть свобода. Пишите что угодно, а рынок на вашу писанину отреагирует, и, если ваша писанина покупателю понравится, он её купит.
Сидел на дереве прекрасный человек, называющий себя советским, и пилил под собой сук, который называется человеком. И когда образ прекрасного советского человека достаточно отдалился от реального человека, то есть когда человек уж очень хорошо надпилил сук под собой, сук человека надломился под ним и рухнул, и вместе с ним рухнул и человек, и то, что до сих пор считало себя особым видом человека - советского-, теперь смотрело снизу вверх на место от сука , на котором оно сидело, и обижалось, и никак не могло согласиться со своей естественной реальностью.