Здравствуйте,
дорогой друг!
Разоблачила-таки бабка мою конспирацию с Марией Семеновной. Собственно, конспирация её больше всего и взбудоражила: мол, раз скрывает, значит, есть что скрывать! Были тут сказаны ею сгоряча разные
нелицеприятные
слова в мой адрес, и даже не только слова, но и сделаны кое-какие телодвижения
и, что уж тут скрывать, до выяснения обстоятельств и Вам досталось на орехи.
Когда же обстоятельства выяснились, она залилась в злорадном смехе: де была у
тебя уже одна Елена. Ты ей свой философский бред писал, а она в это время с другим
спала, а тебя своим другом сделала. А теперь вторая Елена тебя в друзья
записала.
Впрочем, я и всегда говорил, что человек ходит по одному и тому же, своему
кругу; и, может быть, другие считают, и даже, может быть, и он тоже считает, что
повторяет одни и те же ошибки, тогда как на самом деле это его естественный
жизненный процесс. В своё время я тоже ухмылялся по этому поводу, разумеется,
когда это других касалось. Возьмите хоть Волика. Женился он на женщине с
ребенком, на Лиде, и как-то ляпнул ей в какую-то не слишком удачную минуту, что де она
ему должна быть благодарна за это, что с ребенком взял. То есть в голове это у
него было, и вот не удержалось и выскочило наружу. Так он же усыновил
её пацаненка
и относился к нему, как родной отец. Конечно, Лиду его замечание сильно
покорежило. А Лида, я замечу, женщина в соку, а сок, естественно, вызывает
всякие фантазии в голове, тогда как Волик человек не фантастический, а
вполне обстоятельственный, и эта его обстоятельственность больше всего
Лиду и раздражала. Дело кончилось тем, что поехала она как-то с сыном на море, а
Волик ей захотел подарок сделать, отпросился на работе. Приехал, а там " Папа, а
с мамой дядя Федя- тракторист". Дядя Федя - тракторист завел Волика в комнату,
показал на две кровати и сказал: "Ты всё понял?" А ведь если бы не поехал или
хотя бы предупредил, что приезжает, то, может быть, он бы и по сегодня с Лидой
жил. И хотя соседи говорили, что Волик на работу, а Федя на порог, это
ничего не меняет, хотя и представляется, что ситуация была
как бы временная. Но, с другой стороны, нет ничего более постоянного, чем
временное: от Фёдора Лида получала то, чего ей не доставало, так что, с
другой стороны, Волик, пожалуй, и благодарен должен был бы быть Федору за
укрепление мира в семье. Но благодарности что-то не получилось.
И вот, представьте себе, где-то через год встречаю Волика в городе на улице: несет на шее ребятенка,
правда, уже не мальчика, а девочку, а рядом идет женщина, нуЮ совершенно никакая, из университета. Соков никаких. И я тогда подумал: "Что, Волик вывод сделал из предыдущего опыта: мол, такая уж точно по гроб жизни ему благодарна будет?!"
Елена, громадное спасибо за письмо. Знаете, когда я читал, я прислушивался к музыке письма, к его гармонии.
Вообще-то слуха у меня никакого нет, так что сама эта операция - понять мелодию
- для меня вещь довольно сложная. Прислушивался, прислушивался и вдруг возникло
в памяти: "Гамлет
Я что-то не совсем понимаю. Поиграй-ка на этой флейте.
Гильденстерн
Я не умею, принц.
Гамлет
Пожалуйста.
Гильденстерн
Поверьте, не умею.
Гамлет
Очень тебя прошу.
Гильденстерн
Я не могу взять ни одной ноты.
Гамлет
Это так же легко, как и лгать: наложи сюда большой палец, а остальные
вот на эти отверстия; дуй сюда, и флейта издаст самые прелестные звуки.
Видишь, вот дырочки.
Гильденстерн
Но я не могу извлечь из них ни одного звука; у меня нет уменья.
Гамлет
Ну, так видишь, каким вы меня считаете ничтожеством! Вы хотели бы
играть на мне, хотели бы показать, что умеете за меня взяться; хотели бы
вырвать у меня самую душу моей тайны; хотели бы извлечь из меня все звуки,
от самого низкого до самого высокого. А вот в этом маленьком инструменте
много музыки, у него прелестный звук; и все же вы не заставите его звучать.
Черт возьми! Или вы думаете, что на мне легче играть, чем на дудке? Назовите
меня каким угодно инструментом; хоть вы и можете меня расстроить, но не
можете играть на мне.
" Поразительная (разумеется, для меня) мысль: А ведь люди действительно инструменты, и люди действительно играют друг на друге как на инструментах: люди нажимают на те или иные "струны" души
(или нервов) человека, и в результате этого появляются звуки, и возникает мелодия. Все люди играют друг на друге, сознавая это или нет, специально или непроизвольно.
Люди нажимают на струны других людей... и ведь люди также играют и на самих себе
как инструментах. Они играют на самих себе, чтобы вызвать в себе какие-то звуки,
какую-то мелодию, и слушают её. К самим себе люди гораздо более внимательны, чем
к другим людям. Да ведь чаще всего они и не знают, какого рода инструмент
представляет другой человек, хорошо, если они мало-мальски знают самих себя как
инструмент, а то ведь человек звучит от порывов ветра, от голосов дождя и грозы
и, конечно, от ударов по струнам их души других людей, и они звучат от этих
ударов, и их звучание непроизвольно и от них не зависит.
И услышал я в вашем письме песнь любви. Конечно, я понимаю, что на такого рода моё заявление
Вы, пожалуй,
выскажетесь в том же духе, что и Катерина Ивановна на заявление Алеши:
"Катерина Ивановна:
Алеша, брат мой милый (потому что вы брат мой милый),
- восторженно проговорила она опять, схватив его холодную руку своею горячею
рукой, - я предчувствую, что ваше решение, ваше одобрение, несмотря на все
муки мои, подаст мне спокойствие, потому что после ваших слов я затихну и
примирюсь, - я это предчувствую! Алеша:
но надо же кому-нибудь правду сказать...
потому что никто здесь правды не хочет сказать...
- Какой правды? - вскричала Катерина Ивановна, и что-то истерическое
зазвенело в ее голосе.
- А вот какой, - пролепетал Алеша, как будто полетев с крыши; -
позовите сейчас Дмитрия - я его найду, - и пусть он придет сюда и возьмет
вас за руку, потом возьмет за руку брата Ивана и соединит ваши руки. Потому
что вы мучаете Ивана, потому только, что его любите... а мучите потому, что
Дмитрия надрывом любите... в неправду любите... потому что вверили себя
так...
Алеша оборвался и замолчал.
- Вы... вы... вы маленький юродивый, вот вы кто!- и побледневшим уже
лицом и скривившимися от злобы губами отрезала вдруг Катерина Ивановна."
(Достоевский. "Братья Карамазовы")
И это будет совершенно справедливо с вашей стороны, тем более, что никому ещё никакие объяснения, какими бы справедливыми они ни были, пользы не приносили,
потому что все объяснения - это всего лишь слова, а не реальность чувств. Но во всяком
случае всё то, что с нами происходит, тысячи и миллионы раз происходило с
другими людьми, и люди так или иначе решали свои проблемы, и здесь можно лишь
говорить о способах их решения. Вы замечаете: "На
вашу мысль, что я люблю саму любовь, а не мужчин, должна заметить, что вы правы.
Помните, еще граф Толстой упоминал о людях без пола. С некоторых пор я перестала
замечать пол окружающих меня людей, с чем это связано трудно сказать."
Другими словами, речь идет о доминировании умственного отношения
к реальности. Я также поставлю себя на бесполую позицию и расскажу
об убийстве одной любви. После фильма "В поисках радости" я любил Олега Табакова.
Симпатия к герою, которого он играл в фильме, была перенесена на него самого, и
в этом смысле он выступал для меня в качестве представителя высокого идеального, и я принимал его за своего рода образец. И все проявления Табакова понимались
мной как проявления этой идеи, хотя в действительности-то такой связи
изначально не было.
Но вот как-то случилась передача Познера с Олегом Табаковым, а Познер
умеет вывернуть человека наизнанку, и эта изнанка заключилась в ответе на
вопрос: "Как вы относитесь к Ельцину?"- "Я его люблю"-сказал Табаков. И в это
мгновение Табаков для меня умер. Значит, в любви есть начало и любовь может
иметь конец. Идея и реальность и отношение между ними. Идея - это то, что в нас,
это заложенная в нас программа. Но программа может актуализироваться только на
объекте, который она принимает за свою материализацию. Идея, наши фантазии - это
мы сами, это то, что заложено в нас. Это не то, что во вне нас. И то, что
заложено в нас, пытается найти что-то, соответствующее ему во внешности.
Начало любви заключается в каком-то событии, в каком-то восприятии,
возможно, не осознаваемом, которое актуализировало программу, создав в сознании идеализацию, относительно которой все
проявления объекта, хотя бы того же Синеглазого, рассматриваются т.о., что
идеализация, вызванная каким-то первоначальным поразившим восприятием,
рассматривается в качестве сущности человека, тогда как все противоречащие
ему проявления рассматриваются как
случайные, привнесенные, вынужденные, так что всё то, что нам не нравится
в человеке, рассматривается не как проявления его сущности, а как результат
действия неблагоприятных обстоятельств, и мы тогда начинаем защищать человека от
него самого для того, чтобы сохранить его сущность, а в действительности
стремимся сделать его таким, чтобы он соответствовал нашей идее. Другими словами, мы считаем,
что человек внутри себя, он хороший, это он внешне только кажется нехорошим, но
в этом виноват кто угодно, но только не он. Но
ведь дело-то, конечно, вовсе не в том, хороший он или нехороший. Дело совсем в
другом, а именно, что с ним связано удовольствие; и, разумеется, мы не
хотим, не в состоянии отказаться от удовольствия, в котором нуждаемся. И пока мы
будем испытывать от человека удовольствие, нам всё равно, какой он, мы будем его
любить до тех пор, пока он удовлетворяет нашу потребность в удовольствии. И
будем рады обманываться. И правда, должна быть польза от самообмана!
Человеку вообще хочется оторваться от земли и "воспарить", не чувствовать, не
ощущать реальности. Но как только человек воспаряет к небесам, тут-то всё и кончается. Телепередача соблазнила меня прочитать "Мадам Бовари" Флобера.
Начал я читать роман довольно вяло, "как устаревший", но постепенно пошла
такая правда, что начал её смаковать. Замечательны отношения Эммы и Родольфа.
Вся механика введения женщины в транс расписана Флобером по шагам, и в
результате получили из женщины сомнамбулу, у которой существует связь только
между своими сексуальными кодами, требующими своего удовлетворения, и любовником и жизнь протекает в постоянном
наркотическом блаженстве, которое требует для себя всё больше пищи, которое,
точно также, как и у наркомана, ориентировано только на наслаждение при полнейшем
отрыве от реальности. Ну, Эмма и ударилась со всего маху об эту реальность.
Хотя, правда, это лекарство её ни от чего не излечило.
Меня в известном смысле поражает двойственность проявлений любви внутри человека и во вне. Внутри - это принцы и принцессы, всевозможные красоты сказки, а снаружи - это млеющее животное, и его млеяние как нечто высокое воспринимается только находящимися в таком же состоянии. Как брезгливо высказывался Николай Иванович, когда заставал
меня разговаривающим с Галиной Николаевной: "Вот уж, расслюнявился, котяра." Впрочем, его замечание понять можно, потому что он влюблен в Галину Николаевну, а у Галины Николаевны такая натура, что как только заметит слабость к себе, садится на шею и
начинает погонять. А Николай Иванович и сам не прочь покататься на чьей-нибудь шее. И на этой почве они с Галиной Николаевной договориться никак не могут. Так что у Николая Ивановича по вполне понятным причинам моя слюнявость и распухшие губы вызывали омерзение. Впрочем, он не исключение. Бабка говорит: "Подруга купила билеты, пойдем втроём в цирк". А в цирке
состоялись выступления знаменитой фамилии силачей, отца и его сыновей. Все здоровенные играющие мускулатурой ребята, и я смотрю, моя бабка от их вида совсем разомлела. "Ах ты,-думаю,-падла". Это же я представляю, что она сейчас ощущает и в каких высших эмпиреях
блаженства находится, и
мне это обстоятельство никакого удовольствия не доставляет, поскольку не я
являюсь их причиной, что я немедленно и
дал ей понять. Ну, реакция бабки на мою реакцию понятна: только что взлетела, а
тут шмяк её о землю. Ясно, расстроилась и начала ныть.
Энергетическое основание бессознательного есть
сексуальность. Хитрость самореализации сексуальности состоит вообще в том, что
оно убеждает сознание, что нет того, что есть на самом деле но о чем не должно
знать сознание. В принципе, каждый может проследить на себе
это давление сексуальности на сознание, которое определяет в конечном счете все
существующие защиты сознания как ненужные, потому что якобы не от чего
защищаться. Вот несколько строк из "Дон Жуана" Байрона, показывающих
последовательность "переубеждения" сексуальной энергетикой бессознательного,
требующего своей реализации, сознания. Конечно, в книге всё это расписано
подробно, так что приведенный текст представляет всего лишь пунктирную
линию этого процесса:
"69
С Жуаном виделась она; его нередко
Ласкала: так он мил! Как строго ни смотри,
Невинно это всё: она двадцатилетка,
Ему тринадцать лишь. Но, с трепетом внутри,
Теперь при виде ласк я б улыбнулся едко:
Шестнадцать юноше, а донне двадцать три!
..........
73
Но страсть, как ни скрывай под сумрачным туманом,
Всё ж выдает себя(чем небеса черней,
Тем яростней они ударят ураганом).
Пусть леденеет взор,- в нём блеск её живей;
Любым вооружась лукавством и обманом,
Она не выдержит,- не утаиться ей!
Всё - холодность, раздор, презренье, злоба - маски,
Которыми, увы, не отвратить развязки"
.,,,,.,,,.
79
И разве нет любви, завещанной Платоном,
Невинной, девственной, божественной - такой,
Какая ангелам присуща и матронам,
Что любят чувствовать себя как за стеной,-
Твердила Джулия, в то веря всей душой.
.... . . . . .
82
Вполне ободрена, с собой покончив спор,
Укрыта чистотой, как панцирем тяжелым,
Она бестрепетно вперед стремила взор;
Сознав, что честь её с утесом сходна, с молом,
Она немедленно решила с этих пор
Себя не утруждать контролем невеселым.
...............
107
Она ведь столь тверда, а дон Жуан столь молод:
Что ж недотрогой быть, когда соблазна нет?
................
109
Да, Джулия была тверда, чиста безмерно
Альфонзо предана и всем святым клялась
Обет супружеский хранить нелицемерно,
Кольца венчального сиянием гордясь
И в душу не пускать ни даже мысли скверной,
Не то что страсти!.. Но раздумьем отвлеклась
И руку на руку Жуана положила,-
Её своей сочтя... Ошиблась - вот в чем сила.
110
Затем рассеянно припала головой
К его другой руке, ласкавшей нежно пряди
Её волос. Она была полна борьбой,
Чей отблеск виден был в отсутствующем взгляде"
Здесь работает принцип постепенности: то, чего нельзя сделать за один шаг, осуществляется за счет последовательности маленьких, незаметных шажков.
Теперь, наконец, хватит предисловий и околичностей, потому что то, что решительно покорило и в то же самое время добило меня в Вашем письме, были слова:
"Любовь к Синеглазову возникла из жалости. Да-да, из жалости. О! эта извечная женская жалость. Подумать только, как-то в обществе он громогласно заявил, что "женщины старше его хотят, чтобы их внуки были похоже на него". Эти дамы даже не попытались замаскировать свою корысть, и надо быть наивным либо слепым, чтобы не заметить этого. Какая настоящая мать пожелает такой судьбы своему ребенку? Деньги-гулянки-женщины и сплошной обман меркантильного окружения, ни одного искреннего взгляда, ни одного доброго слова без ожидания вознаграждения на протяжении многих лет. Мне стало его жаль, жаль как человека, который запутался, приняв кривду за правду.
Исходя из вышесказанного, уверенно могу сказать, Синеглазов для меня не идеал, он мальчишка, которому не хватает тихой разумной материнской любви. Признаюсь, я на досуге подумываю, не усыновить ли мне его...
"
Но сперва еще два слова. Вы пишете: "Как каждая женщина желает стать для мужчины Музой, так и любой мужчина не против стать для женщины ее рыцарем, о коем она мечтает и видит в снах."
Насчет Музы... случались у моих женщин слова "я буду тебе хорошей женой",
впрочем, это ведь говорится в особенную минутку, так что и цена им этой самой
минутки, и не дальше её. Я всё-таки переиначил бы Ваши слова таким образом:
"Каждый мужчина мечтает, чтобы женщина стала его Музой, и каждая женщина
мечтает, чтобы мужчина стал её рыцарем", а дальше уж как получится.
Да ведь и фраза Ваша хитро сплетена: "так и мужчина не против стать для женщины
рыцарем, о коем она мечтает и видит в снах" - вполне гипнотическая фраза.
Но, наконец, к сути. Расскажу я Вам историйку. В некотором царстве, нашем государстве жил да был конструкторский отдел. И работала в этом отделе Зинаида Николаевна. Нет, она не была красавицей, но женщина была видная. И, что примечательно, умная. И по этой причине женщины отдела её не любили и между собой называли не иначе, как Зинка, зато из мужчин отдела она делала всё, что хотела
по причине их поголовной влюбленности в неё. А ведь это нужно суметь сделать. И, разумеется, ваш покорный слуга не
явился исключением в этой эпидемии, охватившей мужской род. То есть был влюблен её. То есть у меня были с нею даже близкие дружеские и даже душевные отношения. Я восторгался её умом, только о нём мог говорить и прочая и прочая.
Потому что она действительно была необыкновенно умна. Словом, я летел. Ну, правда,
не так, чтобы очень уж высоко. Слишком высоко я и никогда не залетал, то есть всегда видел землю и, может быть, поэтому со мной
и можно было иметь дело беспроблемно.
И вот однажды появился в отделе
новый конструктор, мужчина видный и котярской наружности, и звали его Владимир
Викторович. И когда он видел, что кто-то из мужчин оказывался рядом с Зинаидой
Николаевной, от тяжело вздыхал и говорил: "Конечно, у него усы" или "Конечно, у
него голова генеральская, яичком, а у меня не генеральская голова". И глаза его
при этом смотрели ласково, нежно и уныло и просили о жалости.
И тогда начались у Зинаиды
Николаевны с Владимиром Викторовичем отношения, а так как влюбленной
женщине нужны уши друга, а ближайшим другом её был я, то она и стала поверять
мне перипетии их отношений. И она говорила мне: "Нет, я не люблю его.
Мне просто хочется прижать его к груди, как маленького ребенка и качать".
Разумеется, и Владимир Викторович был женат, и Зинаида Николаевна замужем.
Но, говорят, сердцу не прикажешь.
В день юбилея Владимира Викторовича
состоялось большое застолье. Все были веселы и пьяны, но к концу праздника
Владимир Викторович с расстроенным лицом застолье покинул. Это обстоятельство не
укрылось от многих глаз, но не многие придали этому значение. А на следующий
день Зинаида Николаевна возмущенно сказала мне: "Представляешь, говорит: я взял
у друга ключи от квартиры, пойдем". Тем не менее, отношения между ними
продолжали развиваться своим
порядком, но я как-то отошел от Зины, так что она стала даже высказывать
неудовольствие. Как-то мы шли втроем, и она говорит: "Никто на меня не
обращает внимания". Николай Михайлович сказал: "А другие обращают?" -"Другие
обращают"-сказала Зинаида Николаевна. И тут же: "Я развожусь с мужем". Николай Михайлович ей не поверил. Не поверил ей и я, поскольку не видно
было для этого оснований: муж её "безмерно любил", иначе, как Лапушкой, не называл, так что мы решили, что Зинаида Николаевна
пошутила.
Но Зинаида Николаевна не шутила, и развод состоялся. И только тогда я понял,
какой узел тут завязался, когда как-то она размечталась: "У его матери трехкомнатная квартира, мы будем в ней жить". И говорила она это так, как будто Владимир Викторович тоже развелся. Я сказал Зинаиде Николаевне, что ничего этого не будет. Во-первых,
она сама говорила, что Владимир Викторович хоть и порядочен, но трус, и на осложнения не пойдет. Во вторых, жена его во всем устраивает, потому что
предоставляет ему полную свободу. В третьих, а у его матери кто спрашивал? Ей-то это нужно?
И поэтому
"это одни только твои мечты".
Так и оказалось. Между тем, Владимир
Викторович быстро шел вверх по служебной лестнице и, наконец, стал начальником отдела. Как события
дальше развивались, предвидеть нетрудно: так как Владимир Викторович был человек
порядочный, а Зинаида Николаевна как его совесть стояла каждодневно перед его
глазами, то однажды он
принёс приказ главного инженера, в соответствии с которым должность Зинаиды
Николаевны сокращалась. Владимир Викторович поступил с Зинаидой
Николаевной точно так же, как Родольф с Эммой, разве что с небольшим нюансом:
Родольф сбежал, а Зинаида Николаевна уже не могла оставаться на заводе из-за
гордости. Она-то думала, что она "не всякая", а Владимир Викторович поступил с
ней, как "со всякой".
Тут, мой милый друг, я слышу Ваш возмущенный голос: я-то тут причем, зачем ты мне рассказываешь всё то, что ко мне не имеет ни малейшего отношения?! Конечно, не имеет.
Я всего лишь сыграл Вам мою собственную мелодию в ответ на вашу. Ощущаю, впрочем, неудовлетворительность моего ответа: мелодия-то она мелодия, да вот только о чем она. Не знал до самой последней минуты. И вдруг: у Достоевского есть рассказ на подобную же тему, называется "Вечный муж". Так вот, эта мелодия называется "Вечный друг".
Целую ваши пальчики и припадаю к Вашим ногам.