Сегодня, с самого утра, ничего не случилось. Всё шло словно по хорошо продуманной обыденно-тоскливой схеме. В такой день хочется рвануть куда глаза глядят, сделать что-нибудь до одури глупое, чтобы потом, оглянувшись назад, казнить себя: - "И с чего это я?". Затем, после долгого анализа глупости, сотворённой неизвестно по какой причине, искать объяснения и не находить. Так как нет объяснения тому, что называется - дурь.
Митя старался удержаться от идиотского поступка и мирно пересидеть дома, не взирая на тоску поселившуюся в душе, на мелкий накрапывающий дождик за окном квартиры, на серую безветренность погоды, на полную утомляющую тишину. Однако во всём этом было что-то несуразное. Ну хотя бы тот факт, что он не слышал шума машин, и не видел ни одной из них. Мало этого, Митя из окна своего дома не видел не только машин, но и ни одного прохожего.
- М-да, - проговорил он про себя, чувствуя несуразность этого открытия, явившегося ему после почти трёх часов созерцательного молчания.
- Аномалия! - уже вскрикнув вслух, чтобы услышать свой собственный голос, вспомнил он первое пришедшее на ум слово. Услышав протяжное отражённое от стен и потолка слово, он повторил его уже тише - почти шёпотом:
- Аномалия, - и сам испугался значения этого термина.
Необходимо было что-то предпринять. Но что? Выйти на улицу и поискать пропавших людей и автомобили? Мысль верная во всех отношениях. Но, а вдруг, выйдя за порог квартиры, он сгинет так же, как и те кто не удержался и полюбопытствовал: а что собственно приключилось?
Эта мысль нагнала Митю в прихожей, когда он натягивал на себя куртку. Он посмотрелся в зеркало и криво улыбнулся сам себе. Так и не открыв дверь, он вернулся в комнату, померил её шагами и отправился на кухню пить чай.
Чайник фирмы "ВЕКО" со встроенным фильтром зло заурчал, щелкнул выключателем и успокоился. Митя бросил в керамическую кружку щепотку заварки и налил кипяток. Помешал коричнево-бурую жидкость ложкой и накрыл кружку блюдцем. Странный способ заваривания чая вошёл в привычку с давних времён, когда бродил Митя по свету с рюкзаком и гитарой. Бродил-бродил пока не остепенился. А остепенился он тогда, когда встретил своё "солнышко" - озорную рыжую подругу на "всю жизнь". Вся жизнь с ней кончилась быстро. Девушка пропала неожиданно, так же как и появилась. Мучился Митя с тех пор тоской, выл кобелём на луну. Но жизнь не остановилась, только треснула пополам - до того как и после. И стал Митя другим человеком. Куда-то пропала гитара и рюкзак, а вот привычка заваривать чай, прикрыв кружку сверху, чтобы настоялся, так и осталась, как впрочем и другие привычки, например: бриться только по выходным или выходить из дома и идти неведомо зачем через весь город, думая о своём, не замечая ничего вокруг, пока не упрётся взгляд в стену нежданно выросшего перед глазами дома. И тогда, будто очнувшись от будоражащих голову мыслей, Митя поворачивал назад. Последнее время всё чаще он вообще никуда не выходил просто так, только на работу, всё больше сидел дома в опостылевшей квартире, утешая себя тем, что никто ему не нужен, так же как и он никому.
Чай давно заварился и даже подостыл. Митя потрогал кружку рукой, пить уже не хотелось - хотелось курить. Вернувшись назад в комнату, Митя обнаружил, что в пачке осталась всего одна сигарета. Сколько он может продержаться не куря; час, два, три. Всё равно терпение когда-нибудь кончится и придётся выйти на улицу. От подъезда Митиного дома до ближайшего киоска всего ничего минут пять, но там же - Аномалия. Митя закурил последнюю сигарету и подошёл к окну. За ним всё было по-прежнему. Так же моросил мелкий дождь, так же было тихо; ни машин - ни людей.
- Не стоит бояться того, что за дверью, к тому же там ничего и никого нет, - подумал он. - Как не крути, а выйти придётся и не только из-за курева. Запасы еды тоже не безграничны.
Митя накручивал сам себя размышлениями, стараясь в них найти опору и отогнать страх.
Сигарета догорела до фильтра и погасла. Теперь Митя ощущал кроме страха ещё и полную никчемность дальнейшего своего существования. Зачем куда-то идти, что-то делать, если мир перестал существовать в его нормальном проявлении. Может Митя вообще последний человек на Земле. Ему очень не хотелось быть последним. Очень! Не проще ли открыть окно и спрыгнуть вниз или резануть ножом по венам, или садануть себе тем же ножом в сердце, чем идти в неизвестность? Наверно он так бы и поступил, если бы не стук в дверь. Митя подошёл к ней, стараясь не шуметь. Пусть там думают, что никого нет дома. Приложил ухо к дерматиновой поверхности. За дверью было тихо. Странно, почему не позвонили? Через минуту стук повторился. Он был почти не слышен из-за обивки двери. Потом послышались голос:
- Ломать будем аль как?
- Ломать, - ответил другой голос, в котором послышались стальные командные нотки.
- Эх! - вскричал кто-то и в дверь шибанул резкий удар - потом ещё один и ещё.
Дверь подалась и вскоре упала в прихожую. За ней никого не было, только голоса.
Митя отступил в комнату. Мимо него шмыгнули чуть заметные тени.
Потом всё стихло. Дверь так и осталась лежать в прихожей. За ней серым прямоугольником виднелась стена подъезда. На лестнице слышался перестук каблучков. Он узнал бы этот перестук из тысяч. Вот перестук приблизился и затих совсем рядом.
Стоило протянуть руку, чтобы дотянуться...
Только Митя никого не видел. Он знал, что и его тоже никто не видит. Пальцы так и не нащупали ничего в пустоте.