Находясь в Равенне и проигравшись в кости, магистр Антонио из Феррары заходит в церковь, где покоится тело Данте, и сняв все свечи, стоявшие у распятия, уносит их и ставит перед гробницей Данте.
Магистр Антонио из Феррары, человек достойнейший, обладал в некоторой степени поэтическим даром, и, имея в себе нечто от придворного шута, в тоже время предавался порокам и был великим грешником.
Находясь в Равенне в то время, когда там правил мессир Бернардино да Полента, Антонио, который был заядлым игроком, играл, когда только ему предоставлялась такая возможность, и он проиграл все, что имел, и, находясь в совершенном отчаянии, вошел в церковь братьев-миноритов, где находилась гробница с телом флорентийского поэта Данте.
Он увидел древнее распятие, которое было выгоревшим и закопченным от огромного числа светильников, которые были поставлены перед ним, заметив, что многие свечи были зажжены, немедленно подошел к распятию и, схватив все свечи и огарки, направился к гробнице Данте, и поставил их перед ней, сказав:
-Возьми, ибо ты больше достоин этого, чем он.
Увидев это люди, очень сильно удивляясь, говорили:
-Что он хочет этим сказать?- и оглядывались друг на друга.
В это время по церкви проходил один из приближенных синьора. Увидев это и вернувшись во дворец, он рассказал о том синьору. Синьор, который был, как и прочие синьоры, охотник до подобного, услышав то, рассказал архиепископу Равенны о поступке магистра Антонио, чтобы тот вызвал к себе магистра Антонио и сделал вид, что начал против него процесс, как против упорствующего в своей ереси еретика. Архиепископ тотчас его вызвал, и тот пришел. После того, как ему было зачитано обвинение, он ничего не отрицал и во всем признался, лишь сказав архиепископу:
-Даже если вам будет угодно сжечь меня, иного сказать я не мог, ибо я всегда уповал на распятого, но он мне не делал ничего, кроме дурного. И к тому же видя, сколько на него потрачено воска, который был уже наполовину обгоревшим (лучше бы целиком), я убрал от него эти светильники и перенес на гробницу Данте, который, как мне казалось, более заслуживал их, чем он, если вы мне не верите, почитайте писания одного и другого. Вы признаете, что творения Данте чудеснее превыше человеческой природы и ума человеческого, евангелия же грубы, если в них и встречается нечто возвышенное и удивительное, в этом нет ничего примечательного, ибо тот, кто видит все и обладает всем, может раскрыть в своих писаниях и малую часть того. Но великая заслуга в том, что, будучи маленьким человеком, Данте, не имея ни всего, ни даже его части, увидел и описал все. И мне кажется, что он более достоин такого количества светильников, чем тот, и на него отныне я буду уповать. А вы занимайтесь же своим делом, радейте за свое покой, ибо из любви к нему вы избегаете всяческих неудобств и живете, как лентяи. А если вы хотите услышать от меня подробный отчет, вы услышите его в другой раз, когда я не буду находиться в таком ужасном проигрыше, как сейчас.
Архиепископ смутился и сказал:
-Значит, вы играли и проигрались? Вернитесь ко мне в другой раз.
Магистр Антонио ответил:
-Если проигрываетесь вы и все вам подобные, это наполняет меня только радостью, решать мне, возвращаться или нет. Но вернусь я или нет, настроение мое не изменится: оно будет таким же или еще хуже.
Архиепископ сказал:
-Уходите с богом, или с чертом, ведь если я пошлю за вами, вы все равно не вернетесь.
В любом случае зайдите к синьору и угостите его плодами, которыми вы угостили меня.
Так они и распрощались.
Синьору, узнавшему о случившемся, понравились доводы магистра Антонио, и он наградил его так, чтобы тот смог отыграться, и много раз, вспоминая о свечах, поставленных Данте, получал огромное удовольствие, затем, направляясь в Феррару, он находился в лучшем расположении духа, чем магистр Антонио. А когда умер папа Урбан V, его портрет, написанный на доске, находился в одной из знаменитейших церквей одного великого города, и Антонио заметил, что перед ним находится огромная свеча весом два фунта, а перед небольшим распятием, находящимся недалеко- грошовая свечка. Он взял большую свечу и, поставив ее перед распятием, сказал:
-Нет ничего хорошего в том, что мы будем менять небесное правительство так же часто, как и земное. - и вышел из здания.
Воистину, это было самое прекрасное и достойное из того, что можно было сказать в данном случае.