Аннотация: Перевод главы "Инициация Исиды" книги Гарольда Р. Виллоби/ Harold R. Willoughby "Языческое возрождение. Изучение инициаций в мистерии в греко-римском мире"
Оригинал
http://www.sacred-texts.com/cla/pr/pr09.htm
Основным вкладом Египта в религию Римской империи был культ Исиды в форме, образовавшей в результате эллинистической переработки древней египетской религии. С древности Осирис и Исида занимали уникальное место в религиозной мысли египтян. Геродот в свое время замечал, что "кроме Исиды и Осириса в то время в Египте одинаково не поклонялись ни одному богу". Культы прочих божеств различались в отдельных местностях страны. По сравнению с ними родственные друг другу культы Осириса и Исиды не имели отличий, их преданность им египтян оставалась более или менее постоянной не только в различных местах, но и в разные эпохи. Действительно впечатляющий факт- то, что в греко-римское время реформированный и эллинизированный культ Исиды функционировал так же энергично, как древняя религия Осириса функционировала во времена фараона.
I
Различные традиции, связанные с божественными именами Осириса и Исиды, суммированы в связанной форме Плутархом. Дополнительно к соответствующему рассказу Плутарха осталось большое количество египетских памятников, сохранивших фрагменты трагической истории. Старейшие из них те, что относятся к серии литургических текстов, гимнов, молитв и заклинаний со стен пирамид Сахары. Если отойти полностью от того, как история передана Плутархом, вполне возможно из этих текстов из пирамид полностью реконструировать легенду об Осирисе. В сложившейся форме эта традиция включает множество различных сюжетных линий. Основные элементы предания, однако, были следующими: Осирис как царь правил на земле египтянами, "изменив их жалкую, как у зверей, жизнь, показав им искусство земледелия, даровав им законы и научив их, как поклоняться богам. После того, он странствовал по всей земле, обустраивая ее". Его порочный брат Сет, или Тифон, восстал против него, и ему удалось насильственно лишить его жизни. Когда Исида, его супруга, услышала о его ужасной смерти, она начала стенать и в отчаянии скитаться повсюду в поисках потерянного тела своего мужа. После долгих поисков она восстановила тело и тщательно его забальзамировала. Она объединилась со своей сестрой Нефтидой в плаче над мертвым телом--это уже стало классикой - вид египетского оплакивания усопших. С помощью верного бога Анубиса, своего сына Гора и Тота Исида над телом Осириса выполнила некие магические обряды, которые оживили тело и вернули ее мужа к жизни. После того он перешел в нижние миры, где правил как "Господин преисподней и правитель мертвых". Здесь он руководил судом и назначал душам усопших заслуженную награду за добродетель или наказание за грехи.
Это краткое изложение предания об Осирисе само по себе заставляет предположить, что в религиозной мысли Египта Осирис был умирающим и воскресающим богом наподобие Адониса, Аттиса и Диониса, и такой же персонификацией ежегодного чередования жизни растительного мира в постоянной борьбе жизни и смерти в природе. Он был также воплощением идеального фараона и персонификацией праведника, который, столкнувшись с тайной смерти, искал заверения относительно будущего в религии. Также Исида, как и Деметра, и Великая Мать, воплощала силу жизни в природе и неугасимую человеческую надежду на конечную победу в войне жизни и смерти. Она также воплощала благотворные силы культуры и религии, она учила людей изящным искусствам, государственному управлению и мистериям.
Традиционно обряды религии Осириса, как и Элевсинские, были учреждены самой богиней-матерью. И снова Плутарх записал это предание. Его рассказ об учреждении культа Осириса следующий:
"Мстительница, сестра и жена Осириса, обуздав и уничтожив бешенство и ярость Тифона, не пренебрегла борьбой и битвами, которые выпали ей на долю, не предала забвению и умолчанию свои скитания и многие деяния мудрости и мужества, но присовокупила к священнейшим мистериям образы, аллегории и памятные знаки перенесенных ею некогда страданий и посвятила их в качестве примера благочестия и одновременно ради утешения мужчинам и женщинам, которые претерпевают подобные же несчастия". (пер. Н. Трухиной)
В древнеегипетском календаре религиозных празднеств, с множеством различных праздников в честь разнообразных богов, обряды в честь Осириса занимали особо почетное место. Когда Геродот посетил Египет, он обнаружил что следующим по значимости местным религиозным праздником был праздник в честь Исиды в великом храме в Бусириде в дельте Нила. Греческий историк выказал великое почтение этим обрядам и был весьма немногословен, давая точные сведения о них. Однако он сказал многое в этом: "Потом жертвы мужчины и женщины в несметных количествах стенают, но для меня было нечестивым сказать, кого они оплакивают". Также, говоря о подобной церемонии в Саисе, Геродот приводит дополнительные сведения и приводит их очень тщательно.
"Также в Саисе есть захоронение того, чье имя мне запрещено произносить, говоря о подобных вещах .... и рядом есть озеро, по краю украшенное камнем и сделанное в виде полного круга.. . . . На этом озере они ночью разыгрывали историю страданий бога, обряд, который египтяне называли мистериями. Я мог более точно об этом рассказать, так как мне известна истина, но я буду хранить молчание".
Такого малого количества сведений, которые записаны Геродотом, все же достаточно, чтобы в целом представить характер этих религиозных церемоний. По природе она относилась к драме страстей, и в ней были причитания, в которых принимали участие и зрители. Очевидно, напрашивается предположение, что смерть и воскресение Осириса были предметом этой драмы и что причитания были традиционными причитаниями Исиды о своем муже.
То, что Геродот уклоняется от того, чтобы приводить подробные сведения об этой драме - факт, заслуживающий пристального внимания. Даже в древнем Египте культ Осириса включал как публичные обряды, так и тайные церемонии. Совершались некоторые вещи и давались некоторые объяснения - а они считались чем-то, что обладало величайшей святостью. Только лишь люди, обладающие особыми правами, имели к ним доступ. Геродот был так сильно впечатлен священным характером этих откровений, что он добросовестно хранил все в тайне. Возможно, что на основании этого едва ли можно вообще рассуждать об инициации в тайные братства Осириса. Тем не менее, между публичными и частными ритуалами Осириса существовало отличие даже в Древнем Египте, и это важно помнить для понимания знаменательного развития ритуалов Исиды в эпоху эллинизма.
Ритуалы Осириса, как их упоминает Геродот, повторялись в виде ежегодных празднеств в великих храмах бога в различных частях Египта. Эти священные драмы исполнялись ради самого Осириса, и статуя бога составляла центр, вокруг которого концентрировалось все в празднестве. На стеле Двенадцатой династии 1875 г. до н.э. государственный чиновник по имени Игернеферт весьма дотошно рассказал, как он проводил "церемонию золотого зала для Господина Абидоса (Осириса)". Игернеферт писал о подготовке различных принадлежностей для драмы и той роли, которую сам он играл в представлении. Прежде всего, сцены включала в себя шествие почитателей Осириса с нападением его врагов. Смерть бога составляла вторую сцену, на которую Игернеферт ссылался так же осторожно, как и Геродот. "Я был великим скитальцем. Я следовал по пятам за богом". Затем пришло воскресение и итоговая победа бога. "Я отомстил за Осириса в день великой битвы, Я сбросил его врагов в реку Недит",- провозглашал Игернеферт, отсылая к той же кровавой битве, что и Геродот. Затем драма пришла к радостному завершению, когда Господин вернулся в Абидос в свой дворец, т.е. когда изображение бога вернулось в храм.
Были не только периодически происходившие празднования драмы Осириса, как это, но также, особенно позднее, были также ежедневные памятные ритуалы в честь страданий и воскресения бога. Они проводились в святилищах бога, и, несомненно, создавали тайную часть ритуала Осириса. Барельефы на храмах и то, что осталось от ритуалов, дает нам возможность реконструировать действия, совершаемые в процессе богослужения, декламации этих миниатюрных драм страстей. Были поиски тела Осириса и продолжительный плач Исиды и Нефтиды над телом. В ответ на их причитания приходили Гор, Анубис и Тот, очищали тело и готовили его для возрождения к жизни. Исполнялись определенные магически ритуалы. Посредством тесла Анубис открывал рот, глаза и уши, другие части тела начинали двигаться, и каждый орган по отдельности был оживлен. Чтобы обеспечить воскресение, возрождение растительной жизни представлялось посредством прорастанием зерна, и таким же образом вызвали также возрождение жизни животных. Жрец, изображающий Анубиса, принимал лежачее положение в шкуре священного животного. Так он символизировал плод в утробе или, еще более конкретно, заново зачатого Осириса. Вылезая из-под кожи, он изображал вновь рождающегося Осириса. Так завершался ритуал, и Осирис жил снова. Его изображения короновали, украшали, ему совершали подношения. Так в дни ритуала Осирис, представленный своим изображением, проходил через ритуальное возрождение.
Возникает вопрос: какие блага от этого ритуала получали люди так же, как и бог? Ответ на этот вопрос находится в египетских погребальных церемониях, так как погребальные ритуалы древнего Египта были ни чем иным, как обрядами Осириса, повторяемыми согласно принципам симпатической магии. Усопший был мертвым Осирисом, и при его погребении вновь разыгрывалась священная драма. Его жена и сестра играли роли Исиды и Нефтиды. Его сын был Гором, его друзья были богами-соратниками. Профессиональные жрецы играли не иначе, как предусмотренные роли. Над умершим исполнялись те же самые обряды, что традиционно исполнялись над мертвым Осирисом. Его рот, глаза и уши открывались, и повторялся обряд возрождения животной и растительной жизни. Так же, как Анубис "проходил под шкурой" чтобы вызвать возрождение Осириса, и так и руководящий всем жрец "ложился под шкуру коровы на землю преображения". Изображая рождение, он выходил из шкуры , и верили, что таким образом он завершает духовное возрождение мертвого. "Тот, кто обновляет жизнь (после смерти)" было эпитетом, применяемым к человеку, дарующим такие благодеяния. Такой человек приходил соединиться со своим богом на долинах Ааулу, где, если он совершал такой выбор, он мог сам стать богом. Много почитаемых людей сами стали "Осирисами" после смерти. Известный египетский текст более ясно свидетельствует об этой будущей надежде для тех, кто участвовал в ритуалах Осириса. "Так истинно, как живет Осирис,- так гласит текст, - он также будет жить, так истинно, как не умер Осирис, он не умрет; так истинно, как Осирис не был уничтожен, и он не будет уничтожен".
Эти похоронные обряды, связанные с Осирисом, проводились всецело для мертвых, чтобы дать им заверения в бессмертии. Чем же они могли быть полезны живому, так что даже после смерти он мог бы надеяться на некие будущие блага, которые могли бы обеспечить эти полные могущества обряды? В случае с фараоном это было сделано. Во время празднества Сета проводился обряд смерти и возрождения для блага самой царственной личности. Только позднее прочим была оказана эта милость. В общем, преимущества ритуального возрождения в древнеегипетской религии даровались мертвым и были ограничены будущей жизнью.
II
Несмотря на очевидные предположения, что посмертное возрождение может быть обнаружено в древнеегипетском культе Осириса, можно найти очевидные примеры духовного возрождения в течение жизни уже в измененной и развитой разновидности этой древней религии. Можно также обнаружить такие переживания в эллинистическом культе Сераписа и Исиды. Этот новый культ был ни чем иным, как адаптацией почтенной египетской религии к духу и потребностям эллинистической эпохи. Поэтому он принял индивидуалистичный универсальный характер, столь типичный для всех современных ему религиозных движений. Он с готовностью приветствовал в качестве своих членов как египтян, так и тех, кто ими не был. Религия Осириса была чистым порождением долины Нила. Новой религии, самой по себе синкретичной, не были ведомы географические и расовые различия. Другие противопоставления, более или менее поверхностные, могут обрисовать его чисто внешне, они напоминают о той степени, до которой древнеегипетская религия приспособилась согласно потребностям александрийской эпохи. Древняя система в центр поместила бога, Осириса, но в реформированном культе эллинистической эпохи он в значительной степени он был смещен новым божеством, Сераписом, и общая заинтересованность сместилась в сторону обращения лично к Исиде. Она доминировала в эллинистическом культе точно так же, как Деметра занимала высшее положение в Элевсинских мистериях, или Великая Мать в мистериях, пришедших из Фригии. В древней религии Осириса был важен публичный обряд со своим энергичным призывом, обращенным к массам. В эллинизированном культе Исиды имеющими большое значение церемониями были те, чьи тайные обряды были так важны для личности. Это были только некоторые из тех способов, которыми культ демонстрировал адаптацию к самым интимным потребностям верующих в эллинизированном мире.
Начало этой знаменательной реформы скрыто под огромным количеством преданий и легенд. Эти предания, отличающиеся в деталях, были собраны двумя выдающимися писателями эпохи Рима, Плутархом и Тацитом. Общий смысл их рассказов заключался в том, что Птолемею Сотеру, первому из македонских правителей Египта, приснился сон, в котором он увидел огромную статую Плутона, размещенную в Синопе у Понта. Затем царь повелел привести этого колосса к разрастающемуся городу Александрии и установить там ее как центр новой религии. То было величественное произведение искусства, созданное из драгоценных камней и благородных металлов, работа Бриаксиса, товарища Скопаса. Посредством хитрости и дипломатии Птолемей достиг своей цели, и колосс был установлен с надлежащей пышностью как бог Серапис в великолепном храме, или Serapeum, специально построенном, чтобы его принять. Согласно обоим вариантам истории Птолемей обратился за помощью к Манетону, египетскому жрецу, и Тимофею, "одному из народа Эвмолпидов", который был приглашен из Элевсина, чтобы руководить мистериями. При содействии египетского и элевсинского жреца--так гласит легенда--Птолемей смог учредить свою новую религию.
Исторически достоверна ли история, пересказанная Плутархом или Тацитом, или она является вымыслом, очевидно, что в предании ясно выделяются два момента. На первом месте стоит то, что создание нового культа Сераписа было ни чем иным, как частью плана Птолемея осуществить смешение народов в египетском царстве; на втором месте был сам культ, адаптированный для этой цели, так он составлял сочетание египетских и эллинистических элементов.
Политическая цель этого культа была едва скрыта. Он был направлен на то, чтобы служить культурными узами народов, которые населяли Египет Птолемея. Мы не можем быть уверенными в том, что Александр был бы в восторге от плана объединения великого мира империи религией так же, как торговлей и культурой. Однако совершенно очевидно, что Птолемей намеревался совершить именно это, и по той самой причине он официально покровительствовал культу Сераписа. С самого начала новый культ был нацелен на то, чтобы предоставить почву общим религиозным собраниям как для греческих жителей Египта, так и коренного населения.
Для этой цели ничто не подходило лучше, чем модификация ритуалов Осириса. Через века истории огромное количество египтян отдавало избранное предпочтение культу бога Осириса, так что прочие египетские божества были вынужден включить его в свои культы. Узнавая своего собственного Осириса в новом боге Сераписе, местные жители, как правило, были готовы даровать ему свою верность. Греки, с другой стороны, уже долго отождествляли Осириса со своим Дионисом, а Исиду- с Деметрой. В обрядах египетских божеств и мифах, которые им сопутствовали, они находили удивительные совпадения с тем, что содержалось в их собственных мифах и обрядах. Осирис был разорван на части так же, как их собственный Дионис. Исида его оплакивала точно так же, как Афродита скорбела по Адонису или Великая Мать оплакивала своего Аттиса, и она искала его тело так же, как скорбящая мать Элевсин искала свою дочь. Когда она находила и восстанавливала тело, она соединялась с ним так же, как элевсинские верующие радостно соединялись со своем богиней при возвращении Персефоны. Подобных черт греческо-восточных мистерий и египетского культа Осириса было множество, и они бросались в глаза, так что египетская религия легко вошла в процесс эллинизации.
Следовательно, новая религия Птолемея, говоря в целом, стала комбинацией старой религии фараонов и религий Греции и Малой Азии. Не важно, участвовали египетский жрец Менетон и Элевсинский Тимофей в учреждении эллинистической египетской религии, культ Сераписа и Исиды имел такой комплексный характер, каким бы он был, если бы создали его эти люди. На египетской основе, основе Осириса был возведен храм Сераписа, который, по крайней мере, внешне, был решительно эллинистического характера.
III
Чтобы определить то, насколько реформированный культ Осириса был влиятелен в греко-римском мире, необходимо оценить успехи его в проповеднической деятельности в эллинистическую эпоху и период ранней империи. Он распространился из Серапеума в Александрии подобно тому, как религия иудеев распространилась из храма в Иерусалиме. В самом Египте новая религия Птолемея с готовностью адаптировалась. Египтянам был уже давно известен процесс того, как менялось божественное управление небесами параллельно изменению правления людей на земле. Так они приняли Сераписа Александрии так же, как раньше приняли Амона Фив. Более того, они признали сущностное тождество их возлюбленного Осириса с новым богом Сераписом. Во втором веке нашей эры в долине Нила было уже не менее двух святилищ Сераписа. Так Египет стал благоприятной основой для миссионерства почитателей Исиды.
Благодаря политическому авторитету Лагидов и бурно растущей торговле Александрии эллинизированная религия Исиды быстро распространялась по миру Восточного Средиземноморья. Царь Кипра Никокреон обратился за советом к оракулу в Серапеуме, получив положительный ответ, он учредил культ на острове. Птолемей I (323-285 г. до н.э.) был ответственным за учреждение культа в Афинах, где Серапеум был построен под Акрополем. В то же самое время в Пирее было учреждено братство Сераписа. Птолемей Эвергет (246-221 г. до н.э.) послал статую Исиды Селевку Каллинику, который для нее в сирийской Антиохии построил святилище. В течение двух последующих столетий можно было увидеть братства Исиды, учрежденные в таких центрах Азии, как Смирна, Кизик и Эфес, на островах Родосе, Делосе. Тенедосе, так же, как в Фессалии и во Фракии. За столетие до рождения Иисуса из Назарета, египетские моряки и купцы проповедовали культ Исиды по всему побережью Сирии. Малой Азии и Греции среди островов Эгейского моря. Когда Павел начал свои миссионерские труды в этих областях, везде он встретил учреждения, связанные с культом Исиды, которым был уже век. Здесь культ божеств из Александрии так глубоко укоренился, что даже политические неудачи, которые ощутили на себе Птолемеи, серьезно на него не повлияли. Даже в последние дни язычества Исида сохраняла вою власть в Восточном Средиземноморье.
На латинском западе, даже более, чем на греческом Востоке доказал свою истинную популярность. Возможно, что через порты Кампании, в частности, Путеолы, культ Исиды первоначально появился в Италии. Городской указ Путеолы, датированный 105 г. до н.э., упоминает Серапеум в городе. Это не было основанием нового храма, и само братство Исиды уже существовало по меньшей мере за полвека до того. Таким образом, религия Исиды предшествовала прибытию Павла в Путеолы по меньшей мере на два столетия. Возможно, что в то же самое время был построен первый Isium. Обоснованным будет предположение, что культ Исиды пришел в Италию еще в во втором веке до н.э. во время тех полных энергии лет религиозного воодушевления, что следовали за прибытием Великой Матери из Пессинунта, и в то же самое время, когда почтенный римский Сенат пытался сдержать неумеренность культа Диониса.
Около середины первого века до н.э. религия иммигрантов подверглась в Италии жестоким преследованиям. Пять раз между 59 и 48 годами Сенат повелевал разрушить святилища Исиды. Но культ египетской богини был столь популярным, что, по крайней мере, в одном случае сам консул занялся разрушением, так как он не смог найти рабочего, чтобы сделать это. Даже христианский законовед Тертуллиан был вынужден признать, что "алтари, низвергнутые Сенатом, были восстановлены силами народа". Вновь после поражения Антония и Клеопатры у Актия возникла естественная реакция против всего египетского, и следствием этого стало то, что Исида была изгнана за помериум. В 19 г. н.э. из-за настоящего или воображаемого скандала, в который был вовлечен жрец Исиды, почитатели Исиды подверглись кровавым преследованиями, и все они были высланы на Сардинию вместе с иудеями. Но культ Исиды, как и позднее христианство, казалось, процветал во времена притеснений, не было в то время ни мгновения, когда почитание народом египетской богини ощутимо бы ослабело. Напротив, имелись все признаки того, что история культа Исиды была историей действительно популярной народной религии, которая торжествовала, даже перед лицом противостоящей ей власти.
Современная латинская литература в изобилии содержат указания, которые демонстрируют, насколько влиятельна была александрийская религия в Италии в начале нашей эры. Среди почитателей Исиды выделялись любовницы мужчин, искусно владевших словом в эпоху Августа. Тибулл, заболевший в Коркире и отчаявшийся, готовый распроститься с жизнью, написал своей невесте Дели, чтобы она просила о помощи египетскую богиню, которую она так ревностно почитала. С другой стороны, Проперций, горько жаловался, что его Цинция привязана к Исиде сильнее, чем к нему самому, не колеблясь, осыпал богиню бранными словами. "Некогда эти мрачные ритуалы вернулись, чтобы терзать нас,- ворчал он.- Сейчас на десять ночей Цинция священна. Проклятье этим ритуалам, которые дочери Инаха посылают с берегов теплого Нила матронам Италии!" Овидий, пребывая в отчаянии от жизни своей супруги, адресует непосредственно богине, которую Коринна особенно почитала, молитву: "О, Исида.... систрами я молю тебя .... обрати свой лик, и в одном спаси нас обоих! Ты дашь жизнь моей любимой, а она-мне". Племянник Сенеки, Лукан, отдавал дань почтения культу александрийских божеств в Фарсалии. Так же делали Марциал и Ювенал в своих сатирах, и хотя едва ли они питали почтение к египетской религии, по крайней мере, они свидетельствовали о ее безмерной популярности и великой преданности ее сторонников. В частности, Ювенал описывал трогательную сцену, которая иллюстрирует почитание типичного последователя Исиды.
"Ради того и зимой через лед нырнет она в реку,
Трижды поутру в Тибр окунется, на самых стремнинах
Голову вымоет в страхе -- и голая, с дрожью в коленях,
В кровь исцарапанных, переползет все Марсово поле
(Гордого поле царя); прикажет ей белая Ио --
Вплоть до Египта пойдет и воду от знойной Мерой,
Взяв, принесет, чтобы ей окропить богини Исиды
Храм, -- возвышается он по соседству с древней овчарней:
Верит она, что богиня сама насылает внушенья". (Сатира VI, пер. Д.С.Недовича)
Подобные цитаты из латинской литературы первого века свидетельствуют о действительно большой популярности культа Исиды в те дни.
Обеспечив себе место в Риме, культ находился в стратегически важной позиции, чтобы вести пропаганду уже в рамках империи. Лукан, который в своей Фарсалии говорил об Исиде и Осирисе как восседающих на престоле в римских храмах, указывает на них, как на всемирные божества. Плутарх в своих стараниях вновь истолковать религию Исиды и Осириса в философской терминологии, возможно, является наиболее важным источником, подтверждающим широко распространившееся влияние александрийского культа; так, Плутарх пытался сделать для египетского учения то, что ранее Филон пытался сделать для иудаизма и только немного позже автор четвертого Евангелия опробовал это на христианстве. Его целью было заново истолковать египетскую религию в универсальных выражениях, что могло бы сделать ее призыв обращенным к философскому уму.
Есть множество свидетельств об истинном влиянии культа в первом веке даже в римских провинциях. Тутену известны более сотни документов, датированных самым разнообразным образом, которые говорят о существовании сообществ Исиды, рассеянных по всем римским провинциям. Распространение этой египетской диаспоры к середине первого века служит мерой того, каким преимуществами пользовался культ Исиды по сравнению с ранним христианством в вопросе религиозной пропаганды. Когда Павел впервые представил себе свой грандиозный план всемирной евангелизации, хронологически он был далеко позади своих соперников в культе Исиды, и куда бы в языческим мире он не направился, он обнаруживал, что они его опережали и в западной, и в восточной части Средиземноморья, культ Исиды был повсеместно известен и по-настоящему популярен задолго до того, как апостол язычества начал свой труд.
IV
Среди прочих причин, которые способствовали большой популярности религии Исиды в греко-римском мире, было то, насколько сильное впечатление производил ее культ. В эллинистическом развитии мистерий Исиды, как древней религии фараонов, в культ включались как публичные, так и частные обряды. Несмотря на публичный характер, первые принадлежали к той разновидности обрядов, целью которых было вызвать тесную связь почитателей со своей богиней. Публичные обряды включали в себя регулярные дневные богослужения с утренними молитвами в начале дня и благословлениями после полудня. В конце утра и начале дня, святилищам Исиды позволяли отвориться, и изображения богини выставлялись для молчаливого поклонения верующих. Так вызывали молитву, размышление и созерцательное поклонение. Дневное богослужение подходило к торжественному, на радостному концу с распеванием гимнов, и верующие расходились, а святилище закрывалось. Посредством подобных богослужений постоянных и весьма тщательно проработанных, вера людей в александрийские божества каждый день возрождалась.
Дополнительно к ежедневному богослужению имелись также общественные празднества в разные времен года, проводимые с пышностью, которая была так дорога и южной Европе, и Востоку. Самым торжественным, самым живым и самыми популярным из них был ноябрьский праздник в честь страданий и воскрешения Осириса. Это было древнее празднество, разработанное на основании драматического представления в Абидосе, и в нем повсюду в нем с Двенадцатой династии воспроизводились страдания Осириса. Как и в драме страстей в Элевсине, сами почитатели принимали активное участие в священной драме. Когда Исида оплакивала и искала своего мужа, ее почитатели били себя в грудь и разделяли ее печаль тем, что бурно выражали скорбь. И вновь, когда бог был найден, почитатели соединялись в такой же нелепой демонстрации радости. Таким чередованием крайне степени грусти и радости почитатели Исиды достигали симпатического и в высшей степени эмоционального единения со своим божеством. В этом отношении психологическое влияние ноябрьской драмы страстей было очень похоже на влияние весеннего празднества Адониса или сентябрьской драмы Элевсина.
Дополнительно к этим публичным обрядам существовали и по своей сути частные, и они вызывали в высшей степени индивидуальный тип религиозного переживания. Членство в сообществе Исиды, как и в других культах мистерий, было обусловлено участием в некоторых обязательных ритуалах инициации, подробности которых держались в строжайшем секрете. Эти частные обряды развились непосредственно из эзотерических ритуалов Древнего Египта, где жрецы Осириса сохранили некоторые интерпретации и церемонии, и передали их только при обещании сохранить тайну. Это условие существовало относительно культа Исиды в Абидосе и в других местах. При эллинизации культа такие частные обряды были легко использованы для целей инициации и развились они в направления, аналогичные тем, что существовали в ритуалах Элевсина. Предание подразумевало, что Тимофей Эвмолпид был частично ответственным за это.
Самым ценным, однако, и почти единственным источником сведений об этих важных обрядах является рассказ Луция у Апулея о его собственной инициации в Кенкрее. Из нижеследующего его рассказа можно последовательно восстановить процедуру инициации в мистерии Исиды. С самого начала впечатляет неподдельное рвение Луция, высказываемое в качестве благодарности за то, что его допустили к сообществу Исиды, рвение, сдерживаемое неверием в собственную способность этого достигнуть. И цитируя сами слова Луция: "Я находил весьма трудным делом беспрекословное подчинение святыне и нелегкой казалось мне задачей соблюдение обета целомудрия и воздержания". (пер. М.Кузмина). Ожидая желаемой чести, Луций жил отшельнической жизнью в уединении храма, регулярно посещая службы в честь богини. Очевидно, что такое послушничество ожидалось от тех, кто желал инициации, и им предоставлялись помещения, примыкающие к храму, где они жили вместе со жрецами в своего рода монашеском сообществе. Верховный жрец мягко сдерживал рвение Луция, " как отцы обыкновенно сдерживают несвоевременные желания своих детей". (пер. М.Кузмина). Он уверял его, что инициация есть не легкое дело, "да и самый обычай этот установлен в уподобление добровольной смерти и дарованного из милости спасения" (пер. М.Кузмина). Верховный жрец призывал его подождать знака от самой богини и в то же самое время давал особые указания по поводу того, как следовало соблюдать предварительные обеты воздержания. Луцию уже не нужно было ждать. Ночью он удостоился долгожданного знака, и Митра, верховный жрец Исиды, был назначен ему мистагогом.
Но следующее утро начался формальный обряд инициации. Верховный жрец "выносит из недр святилища некие книги, написанные непонятными буквами... тайный смысл чтения скрывали от суетного любопытства" (пер. М.Кузмина), и так он это объяснил Луцию: "приготовления, необходимые для посвящения" (пер. М.Кузмина). В надлежащее время после получения этих назиданий Луция в сопровождении прочих инициатов привели на место посвящения и там, "испросив милости богов", жрец посвятил его и "очистил его тело согласно обычаю". Христианские писатели знали об этом "крещении" Исиды и разъясняли, какая сила ему приписывалась--в действительности то же самое очищение от грехов и духовное очищение, которое христиане приписывали своему ритуалу крещения. По мысли сообщества Исиды, воды "крещения" отождествлялись с дарующими жизнь водами священного Нила, а они, в свою очередь- с водами первичного океана, из которого все существа, даже боги, были созданы. Сам Осирис, после своих страданий возродился в водах Нила. Так что для инициата эти священные воды обладали дарующей жизнь силой, и "крещение" Исиды по действию считалось ритуалом возрождения, что означало новую жизнь для того, кто через него прошел.
Во второй половине дня "крещения" верховный жрец передал Луцию некие тайные указания и повел ему соблюдать различные посты в течение десяти дней. Аскетические предписания включали в себя воздержание от мяса, питья вина, и прочих радостей плоти. Особенно настаивали на тщательно соблюдаемом целомудрии. Это было именно то моральное требование, которое заставило Луция колебаться по поводу обращения о вступлении в сообщество почитателей Исиды. Именно это требование целомудрия заставило латинских поэтов, воспевающих эротику так громко жаловаться на египетскую богиню. Плутарх особенно подчеркивал эту черту дисциплины почитателей Исиды. "Постоянной трезвой жизнью,- утверждал он, - воздержанием от множества разнообразных яств и от сексуальной распущенности Исида проверяет их на невоздержанность и любовь к удовольствиям, приучая людей выносить служение ей, когда они не изнежены роскошью, но крепки и сильны". После подобной десятидневной аскетической изоляции Луций находился в том состоянии, когда он подвержен впечатлениям, совершенно чувствителен ко всему смыслу дальнейших ритуалов инициации.
На десятый день на закате проводилась инициация. После того как жрец передал Луцию дары согласно древнему обычаю, мирянам и не прошедшим инициацию повелели удалиться. Затем верховный жрец взял инициата за руку и повел его в "святая святых храма", где проводилась сама церемония инициации. Здесь падает занавес, и Луций не говорит о том, что происходило далее. Он добросовестно хранит обет молчания. "Может быть, ты страстно захочешь знать, усердный читатель, что там говорилось, что делалось? Я бы сказал, если бы позволено было говорить, ты бы узнал, если бы слышать было позволено. Но одинаковой опасности подвергаются в случае такого дерзкого любопытства и язык и уши" (пер. М.Кузмина). Завеса тайны, однако, была легкой вуалью, накинутой для того, чтобы защитить Апулея и его читателей от обвинений в святотатстве; поэтому он сразу начинает говорить об общем впечатлении от ритуалов, не описывая отдельных обрядов и не приводя отдельных формулировок. Из этой общей характеристики возможно вывести ясно определенное представление о том, что же имело место в святая святых святилища Исиды
"Достиг я рубежей смерти, переступил порог Прозерпины и вспять вернулся, пройдя через все стихии; в полночь видел я солнце в сияющем блеске, предстал пред богами подземными и небесными и вблизи поклонился им..." (пер. М.Кузмина).
Эти иносказания Лукреция, вместе с более простыми словами жреца, который охарактеризовал инициацию Исиды как уподобление "добровольной смерти и дарованному из милости спасению", поясняют, что ритуальная смерть и воскресение были основными моментами в церемонии инициации. Так как это была инициация Исиды, ритуал не мог быть чем-то иным, кроме адаптации более древних ритуалов Осириса, которые в древности в Египте выполняли во времена живущих фараонов на мумиях мертвых и статуях богов. В глубокой древности эти обряды, как верили почитатели, были действенны настолько, что могли вызвать возрождение Осириса после его страданий; и сейчас они выполнялись применительно к самому инициату, чтобы он мог достигнуть единения с Осирисом в этой жизни и разделить с ним бессмертие. В тайниках святилища инициат принимал участие в повторении древней драмы, будучи сам главным героем, новым Осирисом, которого Исида своей силой возносила к бессмертному возрождению.
Из образных выражений Луция возможно выделить основные события драмы Осириса. В начале церемонии инициат приближался к границам смерти. Другими словами, он играл роль мертвого Осириса, на котором проводились оживляющие погребальные ритуалы. Осирис, возвращенный к жизни, не вернулся в свое земное царство, но ушел править в царство мертвых. Так и инициат, считавшийся мертвым Осирисом и будучи возвращен к жизни, "переступал порог Прозерпины". Как Осирис он совершал путешествие в преисподнюю и посещал царство мертвых. Введение солнечных образов в описание Луция не должно нас смущать. Согласно современной ему космологии солнце каждую ночь посещает подземный мир. Следовательно, в обряде инициации верующий, как новый Осирис, странствовал, подобно солнцу, и по небу, и под землей. В полночь он видел солнце ярко сверкающим в царстве мертвых, и подобным образом он забирался на небеса и видел так богов небесных, как и подземных. Совершая это, он делал не что иное, как играл роль умирающего и воскресающего Осириса в драме спасения культа Исиды.
Было бы излишним изучать то, какие живописные картины представали взору инициата там и какие сценические приспособления использовались. Воображение людей первого века, привыкшее к простым сценическим эффектам, стимулируемое постом, размышлениями и особыми намеками было готово к представлению весьма живых картин на сравнительно простой основе. Это было в особенности верно в случае благочестивого верующего вроде Луция, богатого верой, с сильным пристрастием к мистическим переживаниям. Каким бы образом ритуал инициации для него не проводился, для него это была настоящее уничтожение его прежней жизни смертного и воскресение в новую вечную жизнь, драматически представленное как странствия Осириса в преисподнюю и на небеса.
В то, насколько полным было возрождение посредством инициации, можно поверить, предположив предположении, какие ритуалы имели место тем утром. В завершение обычной утренней службы Луций отправился в путь, "облаченный в двенадцать священных стол" (пер. М.Кузмина). Его одеяния были из чистого льна, они были расшиты цветами, и с его плеч драгоценным покровом спадала "олимпийская стола", покрытая символическими фигурами. В руке у него был горящий факел, а на голове - "венок из листьев ослепительно прекрасной пальмы, расходившихся в виде лучей" (пер. М.Кузмина). Одетый таким образом, Луций занял место на пьедестале в середине храма перед статуей самой богини, и когда завеса отдернулась, и его показали всем, верующие приветствовали его с восхищением и почтением, как настоящего бога. В сущности, это был ритуал обожествления, и на Луция со своей олимпийской столой, горящим факелом и венком с листьями в виде лучей взирали, как на воплощение бога солнца. Даже без его самоотождествления в одежде и по знакам, которым он носил, в нем можно было угадать бога. Сейчас его считали Осирисом-Ра, и его обожествление было подобающим кульминационным моментов применительно к переживаниям предшествующей ночи: "в полночь видел я солнце в сияющем блеске, предстал пред богами подземными и небесными" (пер. М.Кузмина).
Луций стал чем-то большим, чем просто человек. До того его считали смертным созданием. Теперь-божественным.
Его инициация завершилась роскошным пиршеством, "празднующим день его духовного рождения" (пер. М.Кузмина). Пир был радостным, как обед по случаю дня рождения и, подходя к завершению церемоний инициации, следует подчеркнуть тот факт, что инициация в мистерии Исиды была полным возрождением кандидата. Если мы можем принять инициацию Луция в качестве примера инициации в мистерии Исиды в ранней империи--и мы совершенно правы, делая это--ясно, что с начала и до конца инициат ощущал, что он проходит через переживания, которые преображают саму сущность его и делают его совершенно новым человеком. В начале жрец характеризовал ритуалы как добровольную смерть и дарованное спасение. Он уверял Луция в особенности, что во власти Исиды делать людей заново рожденными (quodam modo renatos), и таким образом ставить их стопы на путь спасения. Сами обряды проводились в идее ритуалов смерти и воскрешения, кульминацией которых было странствие на небесах. И, наконец, в честь рождения пир завершал церемонию. Иными словами, инициация в мистерии Исиды выглядела как процесс возрождения, и на инициатов указывали как на тех, кто был возрожден(renati). Это было постоянной формулировкой культа. Действительно, верили, что обряд завершают преображение и обожествление человеческой природы.
V
Каковы же были главные черты новой жизни, вызванной ритуальным возрождением? На первом месте те, что это была жизнь истинного благополучия под защитой доброй матери-богини. Своих почитателей Исида уверяла в долгой жизни и счастье на земле. Богиня говорила Луцию в видении:
"Ты будешь жить счастливо, ты будешь жить со славою под моим покровительством, и когда, совершив свой жизненный путь, сойдешь ты в царство мертвых, то, как видишь меня сегодня здесь, так и там, в этом подземном полукружии, найдешь ты меня просветляющей мрак Ахеронта, царствующей над стигийскими тайниками и, сам, обитая в полях Елисейских, мне, к тебе милостивой, усердно будешь поклоняться. Если же примерным послушанием, исполнением обрядов, непреклонным целомудрием ты угодишь нашей божественной воле, знай, что в моей только власти продлить твою жизнь сверх установленного судьбою срока" (пер. М.Кузмина).
Чтобы узнать, какие заверения в смысле божественного покровительства даровала своим почитателям Исида, нужно лишь читать страницы Апулея или обратиться к страстному панегерику Сераписа Аристида. Луций обращался к своей богине как к "святой и вечной хранительнице рода человеческого, всегда щедрой в даровании благодеяний смертным". Подобным образом Элий Аристид, описывая переживания о кораблекрушении, из которого он спасся, как он верил, при вмешательстве Сераписа, говорил о своем боге как о том, кто "очищает душу мудростью и сохраняет тело, даруя ему здоровье", тому, кому "поклоняются цари и простые люди, мудрые и глупцы, велики и малые, кому он даровал счастье, одни те, кто обладают им как прибежищем от бед". Страстное рвение в таких почитателях не оставляет ни тени сомнения в том, что опыт инициаций в мистерии Исиды давал истинное уверенность почитателям богини, когда они сталкивались с неизбежными превратностями жизни.
Что же касается будущего, инициация означала определенную надежду на счастливое бессмертие. О Сераписе благодарный Арстид пишет, что он "спаситель и правитель душ, ведущий их к свету и вновь обретающий их . . . . Мы никогда не сможем избежать его власти, но он спасет нас и даже после смерти мы будем подчинены его Провидению". Апулей, уверенный защите сейчас Исиды, так же считал, что она пребудет и в будущем. В своем рассказе о видении, которое даровало Луцию обещание счастливой жизни на земле, автор изображает, как Исида говорит своему почитателю о будущем: "Когда, совершив свой жизненный путь, сойдешь ты в царство мертвых, то, как видишь меня сегодня здесь, так и там, в этом подземном полукружии, найдешь ты меня просветляющей мрак Ахеронта, царствующей над стигийскими тайниками и, сам обитая в полях Елисейских, мне, к тебе милостивой, усердно будешь поклоняться" (пер. М.Кузмина).
Вновь и вновь в гробницах инициатов в мистерии Исиды записывалась эта надежда на счастливое будущее. Выражение eupsuchei, "доброй души", так часто повторяется, что становится практически девизом религии Исиды. Иными словами, страстная мольба о бессмертии изображалась как жажда, желание свежей холодной воды--естественная метафора для людей, живущих в жарком климате в таком месте как Египет. "Пусть Осирис даст тебе свежей воды",- было типичной молитвой, с которой члены культа писали на гробницах своих любимых. Едва ли необходимы еще иллюстрации; самым важным моментом веры в Исиду была уверенность в счастливом бессмертии. Возродившись через ритуал инициации, мистик верил, что он возродился к сверхчеловеческой жизни, бессмертной жизни богов. Среди различных заверений, которые александрийская религия даровала ищущим спасения в римском мире, это обещание бессмертия встречалось наиболее тепло.