Шулика : другие произведения.

Привоз Сюита

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:


   Предисловие.
   В даном, если можно так сказать, сатирическом произведении-фантези, мой родной город Одесса в некоторой степени отождествляется, как наша общая планета-мир. На территории которой находятся различные фирмы, с различными установочными капиталами, с различными руководителями, подразумевающие различные страны. Ну, а несравненное моё государство Украина присутствует здесь, как всем известный (не только в пределах Одессы) большой городской базар ,,Привоз." Где наряду, с народными героями, вписан о-очень приблизительно наш неповторимый политикум, причём, даже с сильно заметными государственными структурами. Всё это было придумано и хроникально записано около десяти лет назад. Однако, то ли скромность в самооценке моя постоянная, то ли боязнь прославиться, тогда почему-то внесли в презентацию сего литературного опуса неслабую задержку. И вот, в связи с последними сложными событиями на просторах моей Родины, как-то прочтя свой труд по новой, я понял, что уже обязательно пора (тем более, в свете его возможного эпохального продолжения в связке с моим наступающим возрастом). Короче говоря, рискую с дрожью всего организма из-за исторической необходимости -- может немножко поумнею разом со всеми. Должен извиниться: поскольку перепечатка рукописного текста заняла приличное время, вследствие стремительно развивающегося революционного процесса, времени на редактирование совершенно не осталось, -- полно длиннот, много сопроводительного текста и т.д. Но материал, как мне кажется, несомненно интересен, особенно для фильма (ну, загнул, Витька). В общем, предлагаю пока повысить настроение вместе, а насчёт ума -- потом видно будет. Как любила повторять моя бабушка, смеяться обязательно надо и над собою, и над всеми остальными, естественно, кроме больных и калек. Надеюсь, что среди власть имущих таковых нет. С чем в огромной надежде далее представляю:
  
   ,,ПРИВОЗ-СЮИТА"(мечта-пародия-стёб)
   АНТРАКТ.
   Было лето.... Рассветало.... После окончания работы, Робик Кох -- уборщик знаменитого одесского рынка, вместе со своим помощником таксой Анжелкой, сидел на пустом ящике из под пива и сильно страдал мыслями. Такое с ним случалось довольно часто. На этот раз он никак не мог понять, почему человек любуется пушистым цыпленком, а потом съедает его. Аналогичных ситуаций, замеченных Робиком, наблюдалось просто море: серебристая рыбка и уха; охотник, который через прицел выбирает красавца оленя; самое лучшее яблоко, срываемое с дерева; любование умирающими срезанными цветами... Из предварительного вывода, сделанного Кохом и ошарашившего его, следовало: человек постоянно мучается своим несовершенством и несовершенством окружающего мира. Получалось, что не было постоянных величин -- хорошее и плохое. А моральные ценности и вслед за ними действия выпадают, как шарики национальной лотереи, исходя из анализа человеком синтеза внутренней его информации и внешней. Хотя эта трактовка как-то и объясняла весь бардак, происходящий вокруг, (который, в общем-то, можно было назвать прогрессом), Робику подобное объяснение очень не нравилось.
   -- Что же это, получается? -- пробурчал он недовольно вслух, задумчиво почесывая то место, где растут волосы и дальше уже размышляя молча. -- Выходит, я являюсь обыкновенным ходячим ящиком-компьютером, усовершенствованным эмоциями? Ерунда какая-то! Не может быть, -- отчаянно сопротивлялся уборщик-мыслитель. Но факты упрямо говорили о другом.
   Жизнь была сплошной огромнейшей загадкой, состоящей из бесчисленных вопросов и ответов. При этом, вопрос являлся прогрессом. А вот ответ, если не порождал вопроса, в силу своей догматичности, началом регресса. Немного поколебавшись, Роб осторожно возложил всю ответственность за это на такое загадочное явление, как время. Оно, по его мнению, кое-как объясняло временное постоянство чего-либо, да и те выводы к каким в размышлениях приходил иногда случайно Кох наравне с великими умами прошлого, а может и будущего. Однако слабая, мягко говоря, подготовка в теоретической физике, плюс бессонная трудовая ночь давали о себе знать. Вследствие чего, он стал хаотично перескакивать с одной мысли на другую, постепенно начиная дремать. Последний вопрос, на который в полудрёме пытался ответить Кох, заключался в понимании: имеет ли время массу, если оно искривляется? Но земляк по национальности Альберт Эйнштейн не помог ему в этом сне. И Роб, разочарованно в национальной дружбе, окончательно провалился во времени в глубокие объятия Морфея.
   Если вы думаете, что имя Роберт к своей фамилии уборщик Привоза получил случайно, то глубоко заблуждаетесь. Около полувека назад, при рождении первенца в будущей большой семье Кохов, его уже почти совсем умная бабушка Сара, продолжая неуклонно развиваться, как-то прочла в газете статью о великом микробиологе. Немедленные долгие поиски родовых связей ни к чему не привели и потерпели постепенно у бабушки полное фиаско. Однако, результатом этого поражения стало имя. Родители, поначалу резонно выступили категорично против связи своего чада по полной программе с туберкулёзом. Но бабушка не отступала, твердо мотивируя свою позицию:
   -- С таким названием, дети мои, ваш пацан, выучившись в будущем, может зарабатывать неплохие деньги, став, например, хирургом-косметологом или зубным техником. Ну, в крайнем случае, гинекологом, не говоря уже о большой науке. Кроме того, это ещё не всё....
   В общем, на том, компромиссно для бабушки, как говорится, и порешили: Роберта со временем стали готовить к медицинской карьере. Однако, как это часто случается, Всевышний послал юноше испытание на зрелость. То ли Создателя на тот момент охватил творческий застой, то ли он был просто невысокого мнения о разуме своего неудачного творения... Короче говоря, этим испытанием оказалась типичная одесская девушка с морским именем Марина (разве, что цыганка). Она была красива и умна, с ослепительной улыбкой и жемчужными зубами, бархатистой кожей и т. д. Как не печально, но в ней парень сразу нашел абсолютно всё, о чем для него в перспективе когда-то мечтала уже покойная бабушка Сара. И юный Кох комплексно поплыл. И плывет по сей день, ни разу в своей жизни не изменив супруге. Причем, даже радуясь такому обстоятельству.... Иногда.
   Насчёт морской колдуньи, в этом плане, можно было бы сказать следующее. Кто-то из очень умных высказал мысль, что, мол, трудно найти женщину, которая бы не изменяла, но еще труднее найти ту, которая бы сделала это один раз. Так вот, Марина без всяких сомнений была из этих (самых, самых последних). У нее однажды случился грех из-за обыкновенной женской любознательности. Однако любовь мужа настолько превалировала над этой случайной связью, что она о ней вспоминала все реже и реже с чувством глубочайшего стыда.
   В это время, чем-то взволнованный, Анжелка спрыгнул с колен Робика на коврик, всегда заботливо носимый для него хозяином. А затем, приподняв смешно свои длинные уши, внимательно прислушался. Кстати, об Анжелке. Эта на удивление смышленая собачка, потерявшаяся и прибившаяся к Коху во время ночной уборки, в отличие хозяина, свое несколько необычное имя, получила чисто случайно, отозвавшись радостным лаем на него, когда кто-то из покупателей на Привозе окликнул свою спутницу. Надо было видеть печальный вид маленькой псины после выяснившейся ошибки, -- это оказалась не его хозяйка. Однако имя за ним утвердилось, так как на другие он не отзывался.
   Роб, недовольно сморщившись от беспардонного поступка Анжелки, приоткрыл глаза.
   -- Чего? --спросил он, собираясь опять их закрыть.
   Но верный друг негромко тявкнул, а затем начал повизгивать и подвывать. Это с ним обычно бывало, когда Ося, результат крепкой любви Робика с Мариной, одесский бард и сын двух чрезвычайно музыкальных народов, начинал исполнять дома под гитару свои опусы. И правда, где-то со стороны Старопортофранковской по Пантелеймоновской приближалась к Привозу песня. Она лилась широкой лихой мелодией с частушечьими словами все громче и громче:
   -- Эх! Лучше со страшненькою жить, чем красивую любить.
   -- Нервы целы, жрать всегда, дома всюду чистота!
   -- Эх! Лучше со страшненькою жить...
   Неслось удалью над ещё спящими улицами. И Робик, несмотря на свою, в общем-то, счастливую семейную жизнь, где-то интуитивно, шестым чувством дремотно соглашался с суровой правдой мысли музыкального произведения. Вскоре, в воротах со стороны Преображенской показался исполнитель -- пьяный негр Вася, грузчик фруктового ряда. На Привозе Васю знали все. Здесь он ошивался с самого детства. Как попал в Одессу -- не помнил. Но откуда-то знал, что родился где-то на Кавказе. В связи с чем, гордо называл себя сыном Кавказских гор, что подтверждалось, вкупе с явными африканскими корнями, неистребимой любовью к женщинам и сухому вину. Характером был он незлоблив, добр, мог всегда последнее отдать. За это на, свою голову, его и полюбила кореянка Эгма. Пять лет безмятежных отношений закончились в семье четырьмя симпатичными пацанятами и одной очаровательной узкоглазенькой малышкой. Которых Вася просто обожал, с гордостью и любовью всегда говоря о них словами из известного старого мультфильма:
   -- Четыре сыночка и лапочка дочка.
   А потом его вдруг сорвало с якоря. Почему такое случилось -- Вася и сам не мог понять. Однако то, что женщины стали для него неожиданно наркотиком -- это он осознавал, часто каясь и заливая себя вином доверху, как в этот раз.
  
   -- С добрым утром, Кох, Как дела!? -- радостно заорал Василий, увидев вдали знакомое лицо.
   -- С добрым, дышим, слава Богу, потихоньку, -- скромно отозвался Роб, устраиваясь на ящике возле прилавка, чтобы поудобнее продолжить сладкую дрему, но все же из вежливости опрометчиво брякнув, -- А у тебя как?
   Вася сразу же обрадованно галсом направился в сторону Коха. И подойдя к нему отрапортовал:
   -- Был занят как дом с красным фонарем в день св. Валентина, -- после чего застыл, ожидая, что Робик заинтересуется более подробным объяснением сказанного.
   Однако Кох интереса не проявил. Он уже привык к двусмысленным Васиным фразам, которые тот, надо признать, очень талантливо составлял под воздействием сухого вина. В результате возникла гнетущая пауза, с медленно закрывающимися глазами уборщика рынка. Тогда Вася решил заинтересовать сложного собеседника другой темой.
   -- Все время забываю у тебя спросить, -- ехидно начал он. -- А чего это у Анжелки такое имя, он же вроде кобель?
   На такой провокационный вопрос Кох не мог не ответить. И поэтому так же ехидно нехотя буркнул:
   -- Он трансвестит.
   Василий на базаре выучил много различных слов (как умных, так и не очень). Однако с этим у него почему-то не сложилось.
   -- Да ну! -- на полном серьезе удивился он незнакомому термину и сделав свой вывод, укоризненно поинтересовался:
   -- А че это означает? Ты же знаешь, что я еврейские языки слабо понимаю. Так отдельные слова: шмон, шухер...
   -- Это означает, что Анжелка поменял пол, -- без всякого энтузиазма стал вступать Роб в дурацкий диалог.
   -- Где? -- тупо выпучив глаза, наступал Василий.
   Тяжело вздохнув, Кох понял, что от судьбы не уйти. И передразнив Васю словами,,где-где," с чисто малюсенькой дружеской мстительностью пояснил более доходчиво:
   -- Трансвестит, родной мой, в переводе с еврейского, означает изменённый хирургическим путём пол личности.
   Вася постепенно стал понимать что -- к чему, но на всякий случай уточнил:
   -- Как?
   Тут Робик не выдержал и рявкнул:
   -- Скальпелем чик и все!
   -- Ай! -- вскрикнул Вася во время слова ,,чик," скрестив руки перед собой, как это делают футболисты, стоящие в ,,стенке" в момент пробития штрафного удара.
   После чего, принялся недоверчиво поглядывать то на Коха, то на личность в лице Анжелки. А у того была привычка, одному ему известная -- почему. По которой он, вдруг не с того -- не с сего, начинал ползать по коврику при помощи только своих передних коротеньких лап, а туловище и задние волочились, как у собаки с перебитым хребтом или переболевшей чумкой. И именно, сейчас, как бы подыгрывая своему хозяину, Анжелка стал воплощать эту свою странную привычку в действительность, жалобно глядя на Васю. Тот онемел. Когда же дар речи все-таки вернулся к нему, он прошептал:
   -- Изверг, как же ты мог, а?
   Затем, с трудом присев на корточки, Василий стал осторожно гладить,притихшего от неожиданной ласки, маленькое животное, пьяно-жалостливо приговаривая:
   -- Несчастная маленькая, собачечечка-собачунечка, бедная изуродованная сделанная кобеличка. Как же он мог так поступить с тобой? Как же он мог, сионист бессердечный?
   Кох еле-еле сдерживал себя, чтобы не расхохотаться. И Анжелка, по-видимому, тоже. Так как вдруг, проскользнув крыской под гладящей рукой, скоренько затрусил к ближайшему вдали углу прилавка. Где, задрав в шпагате ляжку, проделал естественный природный процесс. Причём, блаженно зажмурив от удовольствия глаза. От неожиданности и плохого равновесия, Вася оказался сидящим на асфальте. И некоторое время, растеряно понаблюдав, как трансвестит степенно обнюхивает и помечает другие углы, начал заходиться в смехе, восхищаясь:
   -- Ну, Кох, ты и шутник! Ну, дрессировщик! Прямо, как настоящие артисты цирка разыграли меня!
   Однако раззадоренный Робик, окончательно разбуженный происходящими событиями, решил, что представление ещё не закончено и недоуменно спросил:
   -- А с чего это ты взял, что я шучу и тебя разыгрываю?
   Сын Кавказских гор внимательно посмотрел в лицемерные глаза Коха и, генетически путая падежи, вспылил, гневно обличая несостоятельность подозрения в его слабых умственных способностях.
   -- Ты шо думаешь, -- я глупый баран от овца не могу отличать? Какая это Анжелка? Где ты видишь Анжелку? Покажи мне ее! Это же обыкновенный Изя! -- закипятился он, составляя разно векторные фразы.
   Но Робик резко гаркнул:
   -- Ша!
   И любитель женщин с сухим вином от этого окрика впал в какой-то алкогольно-интеллектуальный ступор, бессмысленно уставившись на Коха. Тот, заметив это, сразу же принялся ласково иезуитски уговаривать:
   -- Понимаешь, Вася, все наоборот. Я догадываюсь, что сейчас у тебя нет полета мысли. Но постарайся, напрягись.
   И только лишь после того, как Вася безнадежно покачал головой, продолжил повествовательно:
   -- Раньше Анжелка был девушкой и даже женщиной, познавшей радость материнства. Однако что-то в ее повадках с подругами было нетипичным. Нет, она любила просто так, от нечего делать, иногда чисто по-женски погавкать. Но это было, пожалуй, единственной чертой поведения, объединявшей ее со слабой половиной собачьего мира...
   Тут Васе опять стало доходить, что имеет в виду Робик. В связи с чем, схватив за шкирку мирно возвращавшегося к своему коврику Анжелку, он приподнял его и, перебив Коха, подозрительно спросил:
   -- А где швы?
   Сомнения присущи любому человеку. Однако каждый из нас, где-то в глубине души, верит в чудо, особенно, коль сам по себе добр. Ну, а если к этой маленькой вере прибавить еще полведра вина, всё вокруг становится настолько замечательным, славным, что начинаешь терять контроль над реальностью и попадаешь в страну чудес. Вася, как человек не злой, как раз в ней находился. Поэтому поспешное объяснение Робика насчет новых технологий и лазерной хирургии вполне устроили его. И он, каким-то невероятным образом поднявшись на ноги, продолжая держать за шкирку бедное животное, начал во всю глотку славить чудо:
   -- Ай, да Анжелка! Ай, да сукин дочка! Настоящий джигит!! Воин на посту!!! -- горланил негр на весь пустой базар, потрясая и размахивая доказательством очевидного и невероятного, которое лишь беспомощно умоляло глазами хозяина прекратить это бесчинство и произвол.
   Роб, солидарно возмущенный действиями Васи, начал было приподниматься с ящика, чтобы отобрать любимца из рук варвара. Однако не успел.
   -- Где делают? --деловито осведомился тот, отпустив Анжелку.
   К полному удивлению Коха, собака с полутораметровой высоты шлепнулся на землю, со звуком пищевого остатка из под коровьего хвоста, без всякого для себя ущерба. Убедившись, что с четвероногим другом все в порядке, Робик несколько замешкался с ответом. Однако, быстро взяв себя в руки, по-одесски ответил:
   -- А шо у тебя уже горе?
   -- Какое горе у меня может быть? -- самонадеянно возмутился Вася гнусным подозрениям Коха и стал язвительно чихвостить его самого. -- Просто у тебя нет полета мысли, напрягись! Ты же мыслитель! Всем известная базарная философская глыба! О-очень большой камень! Не можешь, да? Тогда слушай, -- неожиданно продолжив, -- вот у меня есть жена Эгма.
   Робик присоединился к Анжелке, который после пережитого кошмара очень внимательно следил за рассказчиком. А Вася, с грустью жалуясь на свою нелегкую жизнь, констатируя из неё чудовищные по своей силе удручающие факты, траурной поступью рассуждал дальше:
   -- Вот, у меня есть жена... Мы с ней вместе живём уже почти во-семь лет... В последнее время я её люблю, ну, прямо, изо всех сил... Сейчас, она мне, можно сказать, уже почти друг... Но в некоторых вопросах она меня совсем не понимает... И думаю не поймет никогда...
   После чего, заблестев глазами, заговорщески быстро произнес:
   -- Так почему, скажи ты мне, пожалуйста, она не может мне стать настоящим другом, Эгмонтом, например?
   Наступила ещё одна тишина, в которой новатор семейных отношений, явно ожидавший одобрения своей рационализаторской идеи, обнаружил отвисшую челюсть Коха в паре с такой же отвисшей у Анжелки.
   -- Чего молчим? -- недовольно и невольно обращаясь к обоим, спросил он.
   Робик серьёзно начал опасаться за Васино здоровье и даже за его жизнь. Дело в том, что после того, как любимый муж пустился в загулы, Эгма стала посещать школу восточных единоборств. Сперва это Васю, надо прямо сказать, сильно насторожило. Однако, когда он узнал, что супруга и до их знакомства увлечённо занималась этим делом восемь лет (вследствие чего, могла врезать с разворота по челюсти ногой так, что он точно бы увидел Казбек в Сахаре), Василий догадался: там Эгма выпускает пар, закаляя хладнокровие и восточную терпимость. Но всему есть предел и у всякого терпения границы. А Вася по пьяни точно мог ляпнуть все, что взбрело ему в голову. И на этот раз последствия были непредсказуемы. Надо отдать ему должное: в трезвом виде он осознавал, что свободолюбивый дух одесских женщин, торговавших на Привозе, несмотря на спортивные занятия, оказывает тлетворное влияние на хладнокровие и восточную терпимость жены. В связи с чем, черный дон Жуан стал понемногу интересоваться проблемой воссоединения северной и южной Кореи, вкупе с религиями, в которых присутствовала полигамия. Ислам он отбросил сразу, -- там не было места сухому вину. А вот к различным ответвлениям мормонской церкви, представители коих группами бродили по базару, совмещая покупки с привлечением заблудших к истинной вере, Василий относился с неподдельным интересом. В общем, будущее он планировал себе спокойное. Пока же относительное спокойное настоящее ему решил постараться гарантировать Кох. И операцию по спасению непутевого мужа начал с простого вопроса:
   -- А скажи, Вася, сколько у тебя детей?
   -- Откуда я знаю, -- чистосердечно удивился тот и немного горделиво добавил, -- мужчина может ошибаться.
   -- Нет, ты меня не понял, -- замахал отрицательно рукой Роб. -- Я спрашиваю, сколько у тебя с Эгмой детей?
   -- Чего ,,Ваньку валяешь," -- не знаешь что ли, что пятеро?
   -- И все твои? -- невинно уточнил Кох.
   Любящему отцу этот вопрос пришёлся не по нраву, и он опять стал заводиться:
   -- Ты на что намекаешь, старый аспид? Хочешь отравить во мне веру в святую женщину?
   -- Заткнись, -- спокойно прервал его Роб, -- не я сказал, что мужчина может ошибаться.
   Скрепя сердце, Вася вынужден был согласиться с железной логикой и выполнить пожелание старшего товарища.
   -- Так, вот, -- продолжил Кох, -- это хорошо, что ты так думаешь о своей жене. Но скажи мне другое: веришь ли ты другим женщинам так же?
   -- Я шо больной? -- опять удивился Вася, а затем, исключая любую возможность компромисса в этом вопросе, добавил, -- Даже самым красивым -- ни когда в жизни.
   Робик с уважением посмотрел на Василя и, развивая свой план, выдал нагора очередной вопрос:
   -- А теперь представь, что Эгма стала тебе, как ты говоришь, настоящим другом, -- как ты думаешь, понравится ей это или нет?
   -- Конечно, понравится, -- блудливо засмеялся Вася.
   -- А есть ли у нее подруги, и делится ли она с ними новостями? -- нудил Кох, постепенно подводя диалог к доминанте.
   -- Много есть и от телефона не оторвешь, -- стал терять терпение спасаемый, -- давай конкретнее, куда ты гнешь?
   И Робик взорвался:
   -- А думала ли твоя безмозглая голова, что будет, если Эгма поделится с какой-нибудь подругой своими грядущими достижениями в области настоящей дружбы, а Эгмонт после проведет с ней ходовые испытания этой самой дружбы!? Размышляла твоя эбонитовая шкатулка над этим, а!? Ведь даже любой козе ясно, что через год половина земного шара будут нашими настоящими друзьями, а вторая будет только и ждать этого по возрасту! И что в результате станет с нами -- природной мужской половиной? Мы по сравнению с ними окажемся просто профнепригодными! Ну, оставят отдельные особи в каких-нибудь институтах для продолжения рода, а остальным что? В настоящих подруг превращаться? -- И, добивая Васю, бросил презрительно возмущённо, -- Будущий киборг транссексуальный, а о детях своих ты подумал?
   Василий начал терять свою пигментацию и становиться на лице каким-то серым. Он уже не пытался установить значение незнакомого еврейского словосочетания ,,киборг- транссексуальный," а лишь признавая правоту мудрого еврея, понуря голову, сказал тихо:
   -- Какой же ты, Кох, всё-таки умный человек. Папа Лёня и мама Рада собрались у тебя вместе в одном месте, -- и подумав, уточнил, -- Там, -- указывая пальцем на седую, полуоблысевшую голову Роба.
   Тот был очень доволен и даже, можно сказать, немного торжествовал.
   -- Придётся тебе, Вася, изо всех сил продолжать дружить с Эгмой, так как есть. Ничего не поделаешь, такая наша судьба, -- наставительно в завершение произнес Кох.
   Однако наставляемый задумчиво и как-то рассеяно проговорил:
   -- Нет, это не то. Друг должен быть настоящим. -- А затем, через несколько секунд сверкнув глазами и гордо выпрямившись, воскликнул, -- Как конь!
   И в этом слове, отозвавшемся эхом на пустом рынке, послышались ржание вольного скакуна, дикого верблюда, тоска по настоящей дружбе и неиссякаемая любовь к женщине.
   Как бы оформляя звуком Васин афоризм, раздался цокот босоножек-колотушек. Василий встрепенулся и глубоко втянул воздух вздрагивающими ноздрями.
   -- Леди Га, -- безошибочно определил он, появившуюся через мгновение из-за угла молочного корпуса, Галю молочницу.Которая за свой гордый нрав, стройную прекрасную фигуру и легкий налет провинциальности в разговоре получила это почётное прозвище.
   За Васей были замечены две трудно объяснимые особенности его организма. По одной из них -- он начинал моментально трезветь при виде красивой женщины. А по другой, еще более уникальной, Василий безошибочно угадывал людей по их запаху, часто устраивая на рынке своеобразные викторины, чем очень веселил народ. Наверное, первая дана ему была все-таки горами Кавказа. Ну, а о второй, можно с большей уверенностью предположить, что это заслуга бескрайнего знойного континента.
   Леди Га являлась несбыточной мечтой чёрного ловеласа. Он ни как не мог ее закадрить. Однако упорные попытки делал регулярно. Как и сейчас, сразу же ласково приобняв, и собираясь что-то промурлыкать, грациозно подошедшей девушке. Но та опередила его, спокойно предупредив:
   -- Тресну.
   Чуть подумав, Васька убрал руку, так как был научен горьким опытом -- леди Га два раза не повторяла. Ну, а та с женским любопытством и настойчивостью стала допрашивать Коха, куда уехали отдыхать папа Лёня и мама Рада. Робик, несмотря на ночную работу, откуда-то всегда знал последние новости Привоза. И хотя, человеком был не болтливым, иногда позволял себе для удержания статуса мудрого всезнайки, поделиться ими на базаре с одной женщиной. И через час весь рынок обсуждал эти новости, уважительно ссылаясь на Коха, что очень ему импонировало. Поэтому Гале он, вроде нехотя сказал, мол, семейное начальство предпочитает отдыхать в разных местах. Папа Лёня уехал в Крым, а его любимая Рада основное время отдыха решила провести на Канарах. Надо, по-видимому, сразу же разъяснить, что папа Лёня являлся президентом АО Привоз, а Рада была его супругой. В отличие от Робика с Мариной, семья у них сложилась не слишком удачной. Леонид имел жизненный стиль в супружеских узах властный и временами даже грубый. Рада же на это отвечала норовистостью, не позволяла собой особенно командовать. Она даже старалась где-то быть законодательным органом в семье, хотя президент часто упирался рогом и не поддавался давлению жены, в свою очередь, сам наезжая с различными предложениями. От которых у той, как и у любой женщины, появлялись природные противоречивые чувства: одна половина коих почти подчинялась мужу, а вторая из супружеской врожденной оппозиционности, ни в какую, не желала делать этого. В результате начинались скандалы. Все это сказывалось на работе АО, так как президент принимался давать разгоны кому надо и кому не надо, часто с горя, прикладываясь к бутылке.
   Вообще-то, Лёня на Привозе оказался случайно. До этого он степенно работал директором на каком-то одесском военном заводе, где начали конструировать новые секретные блоки наведения для боевых ракет. Однако после того, как эти ракеты стали на учебных стрельбах летать ,,куда хотелось," а то и самозапускаться (при этом еще попадая в жилые дома и гражданские самолеты), ему пришлось оттуда быстренько без шума уволиться. По рекомендации своего знакомого российского инвестора Владимира Владимировича Шляхина папа Лёня, замаскировавшись, устроился управляющим крупнейшего продовольственного рынка в Одессе, президентом которого в то время был его тезка Лёнька Хатынка, -- тоже друг Владимира Шляхина. Как вы понимаете завод и базар -- это две большие разницы. Поэтому особых способностей в управлении рынком перепрофилировавшийся директор не проявил. Но говорил всегда правильно и последнее, по-видимому, сыграло главную роль при выборах нового президента АО. В общем, свершилось то, о чем он не думал и не мечтал.
   Новая должность пришлась ему по вкусу, -- ответственности ни какой, главное себя правильно поставить. Со временем выяснилось, что важнейшей целью Лёни является самоутверждение во власти, а не улучшение на рынке условий для торгующих и покупателей. Из-за этого он очень регулярно стал сам себе создавать всякие идиотские проблемы, и сам же все время их героически преодолевал. Как результат подобного сизифово труда, кроме уважительного прозвища, появилось еще одно -- Поганый. Папе Лёне это, конечно, не нравилось. Однако сия неприятность была ерундой по сравнению с той, которая неотвратимо приближалась.
   По уставу, принятому АО Привоз, срок президентства Леонида подходил к своему завершению и Поганый чувствовал -- на этот раз его точно не выберут. Как действовать в сложившейся ситуации он не знал. Хотя неутомимо перебирал различные варианты и надеялся, что каким-либо образом сохранит своё место. В тоже время, как человек долго познававший власть, папа Леня сильно нервировал и даже бесился в себе от бесперспективности будущего. И чего от него можно было ожидать, не знал ни кто, даже он сам.
   А тем временем, на тронное место начала выстраиваться очередь. Основными претендентами на него были Витька Хорунжий и Федька Сармат. Последний являлся ставленником папы Лёни, который возвел его из простых рубщиков мясного корпуса на должность управляющего Привоза. Понятное дело, что с такими знаниями рыночной торговли, Фёдор постоянно чудил своими приказами и распоряжениями, то с закупками и продажей зерна непонятки выходили, то еще какую-нибудь чушь порол. Характеризуя его потуги в торговой деятельности с твердостью можно было сказать: учился исключительно на собственных ошибках, но пока толку было мало. Сам он был бугаем двухметрового роста из донецкого края. Имел две судимости и любил пиво марки ,,Сармат," название которого естественно приклеилось к нему. Тёмным Федькиным прошлым народ на Привозе не очень напрягался. Не он один таким был. Суть не в этом. Просто отдельных нервных личностей настораживало то, что никто толком не знал, за что сидел управляющий. А с учётом специфики его первой специальности на рынке, по базару ходили очень нехорошие слухи.
   Однако Сармат плевал на всё это и при поддержке папы Лени организовал из своих сторонников предвыборную коалицию со звучным морским названием ,,Грести во имя будущего." Как и что -- Фёдор с друзьями знал прекрасно. А вот куда? В этом сомневались все во главе с президентом. А Сармату это и не надо было. Он просто очень жаждал власти, просто власти для личного обогащения. Это, собственно говоря, и подтверждалось составом его коалиции.
   Костяком её являлись рубщики мясного корпуса. Те, в большинстве своём, были земляками и друзьями Сармата, устроенные на эту прибыльную должность во время работы Федьки управляющим. За это их называли легионерами, а в свете предстоящих выборов ,,партией легионов." Все они числились ребятами дружными, серьёзными и крутого нрава, горой стоящими за своего предводителя. Помощником Сармата по ,,партии легионов'' был один из немногих аборигенов-рубщиков Бодя Русланов. Мужик мрачноватого вида, но хваткий. Сумевший посадить на хлебные места Привоза всех своих близких родственников. И это было главной его жизненной целью. Вторым человеком в коалиции являлся Мишка Марченко, служивший у папы Лёни завхозом и по совместительству курировавший перекупщиков цветного ряда. Михаил был тоже не местным. Появился на рынке бравым молодцом с погонами ефрейтора после службы в армии, которую проходил где-то в западной Украине. Внешне он был симпатичен и даже обаятелен. Но когда улыбался собеседнику при разговоре, у последнего возникало сильное чувство некомфортности, а часто и мороз по телу шел. Вечно выпившие, торговки рачками баба Дуня и баба Вера даже уверяли всех, что видели у Мишутки под мышкой три шестерки. Однако, когда это было -- точно вспомнить не могли. Тем не менее, этот недостаток не мешал ему охмурять женщин, причем долгосрочно. Михаил счастливо состоял в браке уже пятый раз. Такого мужского счастья не одобрял даже Вася, считавший, что пошалить может каждый мужик. Но зачем же регулярно дурить серьёзностью семейных отношений слабую половину, -- та же только и ждёт их. А потом, вдобавок, еще и оставлять на память бывшим жёнам для воспитания своих наследников. Все это отразилось на названии его группы поддержки, которую веселый люд Привоза именовал ,,партией за социал-демографию.'' А когда Мишкин цветочный склад ночью кто-то обворовал, прибавили в скобках букву (О), что означало -- обеднённые. Мишуня попытался в этом плане разрядить обстановку и достал ради хохмы в каком-то ненормальном суде справку с печатью. Где говорилось, что все сроки женитьбы, кроме последней, ему не зачитываются. Потому, как новый семейный кодекс был принят лишь год назад. В связи с чем, он имеет полное право жениться ещё раз. Все долго смеялись вместе с Мишкой над его юморной выходкой. Однако ощутимого улучшения положения в моральном аспекте среди коллег по базару -- это ему не принесло. Последней его музой в хозяйственной деятельности и цветочной торговле была очаровательная Шурочка Доренко, которой очень не нравилось решение суда и Мишкины ухмылки по этому поводу. Новая супруга завхоза работала на рынке врачом-консультантом в комнате психологической разгрузки, имевшей название ,,1+1." Сеанс у нее назывался ,,Пять минут с Александрой Доренко." Но когда приходил Вася, очень любивший психологически разгрузиться, время с Александрой Доренко всегда почему-то загадочно увеличивалось почти до часу. Шурочка работала с полной отдачей и очень профессионально. Результатом чего (при руководстве и помощи Мишки), стало открытие еще и центра психологической реабилитации. Туда психологически реабилитировать пригласили Шурочкину подругу по учёбе Танечку Корчинскую. Тоже прелестную девушку, с сильно пробивающимся пушком над верхней губой, что было своеобразным шармом в её общем женском обаянии. В связи с интернациональным составом торгующих на Привозе, центр решено было назвать ,,Интерс." И надо, сказать, что оба заведения стали пользоваться огромной популярностью, несмотря на то, что у последнего была реабилитационная программа с каким-то непонятным названием ,,Про это." Посещать их стали даже моряки судов из дальних стран, стоящих под разгрузкой в одесском порту. А уж о мужской части трудящихся базара и говорить нечего, -- шли один за другим, как корабли на Суэцком и Панамском каналах. Надо обязательно отдать девочкам должное: женщинам они оказывали услуги вне очереди. Наверное, из женской солидарности, а может быть и еще по какой-либо причине. Короче говоря, работа кипела, как в той старой телепередаче: имена, имена, имена.... Ну, а в последнее предвыборное время, каналы девчушек, вообще, стали работать просто на износ. И, надо признать, они оказывали довольно сильное психологическое влияние на людей (даже на Васю, который после часовой разгрузки у Шурочки Доренко, обязательно шёл к Танечке Корчинской на реабилитацию).
   Информация о красивых девушках-психологах, просто невольное лирическое отступление от описания предвыборной структуры Федьки Сармата. Хотя и они вносили, под нажимом Мишки Марченко, приличную лепту в дело агитации по избранию донецкого пацана президентом АО.
   Третьим человеком в коалиции значился Серёга Гибкий, главбух Привоза и лидер группы с амбициозным названием ,,Прудовая Украина," которое они сами себе дали. К пруду, а тем более во всеукраинском масштабе, ребята имели отношение очень слабое. Они просто патронировали на рынке продажу рыбы, привозимую из окрестных водоёмов частниками предпринимателями. Прибыль у Серёги с каждым годом увеличивалась, так как на одесском берегу моря без лодки, где-нибудь у пирса, ловить уже практически было нечего. А в Одессе рыбу любили всегда, пресноводную тоже. Человеком Гибкий был компанейским. Любил поговорить со всеми на любые темы, кто этого хотел. Однако деньги ставил безоговорочно превыше всего. Потому, почувствовав их сильный запах при будущем президенте Сармате, с готовностью вступил в ряды сторонников ,,Грести во имя будущего."
   Последним заметным членом под рукой Федьки числился Вовка Маугли -- любовник мамы Рады. Он без всякого энтузиазма относился к своему союзническому долгу в отношениях с Сарматом. К этому его принудил папа Лёня, с которым Вовку связывала какая-то давняя, тёмная, некрасивая история. Побрыкавшись для виду, после разговора с представителем прокуратуры, имевшего на базаре прозвище мистер Бин (тот часто для понта говорил на людях глупости, напоминая чем-то внешне озвученного телекомика), Вовка Маугли, опустив голову, нехотя примкнул к когорте Сармата. Вообще-то, папу Лёню, в связи с той самой темной историей, на худой конец, больше устраивало, чтобы именно Вовка стал президентом АО. Даже несмотря на то, что он был любовником мамы Рады (в чём его Лёня сильно подозревал). Однако мистер Бин -- земляк Федьки Сармата, очень неплохо кормившийся у того, тонко намекал Поганому, мол, только при президенте из донецкого края, папа Лёня будет иметь безмятежную старость. Тот для виду с ним во всём соглашался, как и Маугли -- индивидуум расчётливый, со звериным чутьём, но не чуждый нормальных человеческих черт и поступков.
   Вот, пожалуй, и все основные руководящие представители разномастной коалиции ,,Грести во имя будущего," которая выдвигала Сармата единым кандидатом в президенты АО Привоз.
   Противостояла ей не менее пестрая предвыборная группа, возглавляемая Витькой Хорунжим, с мощным названием ,,Сила огорода." Это, скорее, было какое-то народное ополчение, состоящее из мелких, средних и некоторых крупных продавцов-производителей, выступавших против правил торговли, которые установили за время своего правления папа Лёня и Федька Сармат. Вследствие этого, развились взяточничество, вымогательство, а то и просто обыкновенный рэкет со стороны администрации. Нет, начальство делало вид, что борется с этими, как оно говорило, негативными явлениями. Но постепенно люди поняли, что Привоз -- это как маленькая страна. И если на нём весь народ планомерно приучают к коррупции -- значит кому-то наверху очень выгодно. Всё это не нравилось и Витьке Хорунжему. Он еще в бытность работы главбухом и управляющим, кое-как попытался навести порядок в этом деле. Однако эти его, даже слабенькие, реформы не пришлись по душе окружению папы Лени. А возрастающая репутация самого Витьки, ввергла Лёню просто в панику. И по сумме двух факторов Хорунжий пробкой вылетел из кресла управляющего, так и не получив вразумительного объяснения, -- что же он такого плохого сделал? Но, как известно, за всё надо платить, особенно на базаре. И, сейчас, Хорунжий был главным критиком установленных порядков и главным претендентом на президентское место от коалиции ,,Сила огорода."
   Без сомнения, самым ярким её представителем была леди Га, являвшаяся лидером широкого общественного женского движения под названием ,,За формами порядок." Это была самая массовая сила в коалиции Витьки Хорунжего. Её побаивались даже рубщики мясного корпуса из ,,партии легионов." Своей грудью одесские женщины Привоза могли защитить и снести на своем пути всё. Папа Лёня с Федькой много раз пытались нейтрализовать непримиримую Галю при помощи мистера Бина, неоднократно открывая на неё в прокуратуре дела по прокисшему молоку. Однако, всегда из женской солидарности, на защиту леди Га грудью становилась мама Рада. Из-за чего, после очередного скандала с президентом, три мужика каждый раз откладывали эту затею на потом. Спину женщинам в коалиции прикрывали два ,, сладких мальчика" -- Петька Рошен и Моня Брод. Первый стоял во главе ,,партии медоносность," -- торговал на рынке, как вы и сами поняли, медом, а так же сопутствующими ему продуктами. Моня Брод возглавлял представителей фруктового ряда, имевших незатейливое, но многозначительное название ,,Фрукты." Эти двое ребят были довольно фактуристыми. И если мордатость Рошена вполне можно было объяснить круглогодичным ассортиментом, продаваемой продукции. То постоянно колоритная ряха Брода была уже малопонятна профилированием его малокалорийной сезонной торговли. Наверное, на обоих влиял всё-таки целебный одесский морской воздух. Хотя с другой стороны -- Костя Юркий, продававший мумие и лазавший с друзьями за ним по горам, являлся полной противоположностью двум атлантам. Не говоря уже о недавно созданной супружеской паре Зине и Ромке Кощее, заведовавшей пропагандой и агитацией. Те, вообще, выглядели топ-моделями. Да дело и не в этом. Дело было в том, что разные люди с разными характерами, фактурами, мнениями объединились в понимании того, что дальше так жить и торговать нельзя, выбрав вожаком человека, который на практике пытался хоть как-то изменить порочные правила, бытующими на рынке под эгидой противоположного лагеря. Хорунжий, как и все, не являлся идеальным. Он был скрытен, сам себе на уме, с жизненным принципом ,,тише едешь -- дальше будешь." Но в нем все почему-то чувствовали созидательное начало и знание того, что делать дальше. Именно, эти последние качества его натуры вселяли, в объединившихся вокруг Витьки людей, надежду, что что-то изменится к лучшему, пускай и не сразу.
   Следующими по ранжиру претендентами на высший базарный пост являлись Симон Петренко с Игнатом Игнатовичем Морозко.
   Симон периодически ставил на территории Привоза балаганы, где выступали различные циркачи: в большинстве своём приезжие акробаты, жонглёры, мотоциклисты с гонками по вертикали и т. д. Его местные клоуны часто рекламно ходили по базару и смешили своими выходками до упаду торгующих и покупателей. В этом нужном деле ему очень помогал Володька Шляхин, который был большим любителем юмора. Однако, как говорит народная мудрость, делу время, а потехе час. И поэтому реальных шансов на победу Симон со своей партией комиков не имел. Впрочем, как и мастер-ремонтник холодильного цеха Игнат Игнатович Морозко. Благодаря своей специальности и тому, что никогда ни у кого при ремонте не брал на ,,лапу," Гнат Гнатыч пользовался заслуженным авторитетом и уважением. Но по возрасту и манерам больше походил на всерыночного старосту, чем на президента АО. Но, наверное, этого он честно не понимал.
   Об остальных кандидатах, вроде Сашки Ржавого или Наташки Ветрянки и говорить нечего. Они имели абсолютно нулевые шансы, а выдвигались лишь по одной причине, -- характер у них был такой. Такая вот ,,политическая обстановка" сложилась на Привозе перед выборами президента АО.
   Ну, а пока, Леди Га, узнав последние новости от Коха, чайкой,не спеша полетела к молочному корпусу, преследуемая черным буревестником Васей. Робик тоже, уже было собрался двинуться в путь, когда вдруг услышал издалека в свой адрес от Васи повторный комплимент:
   -- Галочка, ты даже не можешь себе представить, какой Кох умный человек. У него папа Леня и мама Рада собрались вместе в одном месте.... Там.
   Через миг буревестник скрюченным сидел на земле и жалобно укорял:
   -- Так не честно, тут же больно, ты же не предупреждала.
   -- Пробач, мой настойчивый. Тренируюсь в предвыборной борьбе наносить удары без предупреждения, а ты со своим телом под мою руку как раз для разминки попался, -- удаляясь, с издевкой политически оформила леди Га свой неблаговидный поступок.
   Роб, усмехнувшись, про себя подумал:
   -- Да-а. Неудачно для Васьки начинается день. Интересно , каким он сегодня будет? -- И закурив, медленно, вразвалочку, взяв Анжелку на поводок, пошел в сторону вокзальных ворот.
  
   ПРЕДРЕВОЛЮЦИОННЫЙ ЭТЮД.
   В пять часов утра Толик Карузо очень осторожно вышел из своего двора на Мясоедовской и с трудом передвигая ногами, неуверенно направился на работу в сторону Привоза. Голова гудела, как бухенвальдский набат. Память, о безвременно ушедшей тёще, отдавалась в каждом шаге. Горе и радость одновременно так переплелись в истерзанной мелкими семейными неурядицами душе Толика, (инициатором которых всегда была усопшая), что вчера он так и не понял от чего все время плакал. А в последний самый траурный момент на кладбище, прямо-таки до мужского неприличия почти истерически разрыдался у супруги на плече. На поминках Карузо напился до ,,поросячьего визгу" и стал вести себя неадекватно, что вынудило родственников связать его и отнести в соседнюю комнату. Откуда временами начали доноситься то ария князя Игоря ,,О дайте, дайте мне свободу..." из оперы Бородина, то никому неизвестный романс ,,Как хорошо, что ты покончила с собою..." Толик имел музыкальное образование и когда-то пел в хоре одесского оперного театра. Но жизнь, как говорится, внесла свои коррективы и со временем он оказался кладовщиком на Привозе.
   Алкоголь на следующий день без похмелки, Карузо переносил очень плохо, так как пил редко, но метко. А если к этому присовокупить его рост метр с кепкой и хлипкую музыкальную внешность -- можно представить, какие муки творчества он, сейчас, переносил, выражавшиеся только в одном -- где и с кем поправить здоровье. Еле-еле наведя у себя резкость в глазах, Толян, к своей неописуемой радости, впереди за квартал увидел кума Панаса, жившего по соседству. Тот размашистым шагом шёл так же на работу в сторону Привоза и ко всему еще являлся его подчинённым по складу.
   -- Паня! Панечка! -- осипшим голосом попытался позвать его Карузо, а затем, бросился вдогонку, на ходу мучаясь воспоминаниями -- был ли тот на похоронах.
   Дело в том, что память певцу в день большой пьянки отшибало почти на сто процентов, даже за тот период, когда он находился в этот день трезвым. Но Панас был глуховатым, а поэтому немощные отчаянные призывы Толика к его тугому уху не долетали. И только, когда Паня обнаружил, почему-то болтающиеся не завязанные шнурки на своих туфлях, в связи чем, остановился, чтобы устранить этот недостаток, Карузо, наконец, запыхавшись с останавливающимся сердцем, почти догнал его.
   -- Стоять! -- Из последних сил прокричал Толик, прислонясь к рядом стоящему дереву.
   Панас удивлённо оглянулся и увидел бледного, как полотно, кума.
   -- Бидолага, ще нэ очухався? -- сочувственно спросил он и подойдя к Толику, вытер осторожно ему своим частично чистым носовым платком испарину на лбу.
   В полной мере оценив в каком состоянии находится товарищ, Паня бережно взял его под руку и ласково стал уговаривать:
   -- Трымайся за мэнэ... Отак, добрэ... Тэпэр видпусты дэрэво... Молодэць.... И пишлы потыхэньку...
   Повиснув на могучей руке Панаса, Карузо на подгибающихся ногах принялся ковылять дальше.
   -- Ну, как я там вчера? -- неуверенно спросил Толик, решив, что на похоронах кум должен был быть в любом случае.
   -- Та ничого такого особлывого, та надзвычайного: писни спивав, на батюшку-попа трошкы рыгнув, мою дружыну килька разив обматюкав, -- равнодушно пожимая плечами, ответил кум и предупредительно добавил, -- твоя Алёнушка попросыла Матильду в цэй дэнь тэбэ нэ чипаты. Алэ дружына моя пообицяла мэни перед тым, як засынаты, що обовъязково вырвэ тоби языка сьогодни и прычепэ його як ордэн у сэбэ на грудях.
   -- А дальше что? -- безрадостно поинтересовался Карузо.
   -- Звъязалы та положылы у сусидний кимнати. Бо ты почав забыраты у людэй за столом тарилкы з йижэю и быты йих об пидлогу, як ты пояснював цэ: ,,В память о навсегда пропавшей тёще." Тай щэ пры цьому крычаты: ,,Горько!" -- так выразно, що нэ вси моглы зрозумиты плакаты трэба, чы цилуватыся.
   Так, не спеша, восстанавливая события вчерашнего дня, кумовья приближались к Привозу.
   Панас, в отличие от других, независимо от того, сколько бы он не выпил вчера, на утро всегда выглядел, в общем-то, как огурчик. Вернее даже будет сказать, как очень большой огурец, потому что параметры его телосложения ни чем не уступали Федькиным, а по некоторым показателям даже превосходили. В молодости Паня успешно играл в гандбол, выступая за различные команды первого дивизиона. Кстати, на каких-то соревнованиях он познакомился с Матильдой, которая тогда выступала центровой в женской баскетбольной команде. Постепенно их спортивные карьеры сошли на нет и они, случайно встретившись на Привозе, решили со временем соединить свои судьбы. С годами высокие стройные фигуры атлетов стали набирать вес. Так, что теперь, когда супруги иногда вместе переходили улицу по пешеходному переходу без светофоров, даже крутые иномарки разом с водителями, тормозили и пропускали пару, опасаясь серьезных повреждений после столкновения. Детей у Панаса с Матильдой не было. Поэтому, как это часто бывает в подобных случаях, всю заложенную природой нерастраченную родительскую любовь они выплёскивали на двух сорванцов Алёнки и Толика, являющимися их крестниками. Правда, из-за возраста характер у Матильды, по мнению ее супруга, начал сильно портиться, особенно в отношении мужчин. Сильную половину она в последнее время разделила на две категории: пьяницы и бабники. Но к своему куму относилась снисходительно. А к Аленке, преподававшей скрипку в музыкальной школе, с каким-то обожествлённым материнским трепетом. Возраст кумов разнился в лет двадцать, в связи с чем, крестникам доставалась в нагрузку ещё и роль внучат. И этим, как вы понимаете, пожалуй, все сказано. Хотя, наверное, можно добавить, что их заботливая нежная дружба семьями, заставляла многих верить в человеческую доброту и чистоту помыслов.
   -- Зараз, щось змиркуемо, -- сказал Паня, останавливаясь перед воротами рынка, после чего, достал из кармана две помятые гривны и вопросительно взглянул на Карузо.
   -- Она со мной утром не разговаривала, даже когда развязывала, -- понуро ответил тот на молчаливый призыв внести свою лепту в дело выздоровления организмов.
   -- Нэма у жинок серця, щоб воны там нэ лопотилы, як воно у ных часто завжды болыть, -- покачал головой Панас и, глядя в никуда, обеспокоенно проговорил, -- Що ж робыты, цього ж мало?
   И тут он увидел, что его друг застыл, как недалеко стоящий на Куликовом поле, памятник Ленину, молча показывая рукой путь к светлому будущему. Панас, немедля, устремил свой взгляд в указанном направлении и перед ним открылась почти картина Айвазовского. Там, впереди, на безбрежных просторах Привоза, среди бушующего моря прилавков, покачиваясь одинокой шхуной с Анжелкой на буксире, удалялся Робик Кох.
   -- Еврейские гривны уплывают, -- прохрипел Толик.
   -- Шэкэли, -- поправил Паня и, заложив два мизинца в рот, оглушительно свистнул.
   От этого звука Толик упал на колени, болезненно схватившись за голову, а Анжелка звонко залаял, заставив Робика обернуться. Не теряя времени, кум обнял Карузо за талию, приподнял его и полным ходом направился к, ставшему в дрейф, Коху. Приблизившись к нему вплотную, Паня сразу же бросился на абордаж, напористо спросив:
   -- Ты чув, що Карузо вчора поховав ридну тэщу?
   Роб с интересом посмотрел на Толика, которого товарищ впопыхах забыл поставить на землю и коротко ответил:
   -- Вижу.
   Однако спохватившись, выразил соболезнование и предложил свою помощь:
   -- Может его надо сегодня на складе подстраховать? Я так помню, что ты не очень страдаешь материальной ответственностью и учётом?
   -- Цэ само собою, -- согласился Панас. -- Алэ зараз нэгайно трэба знайты дэсь пьятирку, бо Толян зовсим у нэпрацэздатному стани. У тэбэ щось завалялось в кишэни?
   Кох полез в карман и достал десятку. Он знал -- в таких случаях не отказывают, потому как почти с каждым мужиком аналогичное несчастье может рано или поздно случиться. Панас взял червонец и, опустив, наконец, Карузо на землю, вручил тому банкноту. Пока Толик, ступив ногами на твердь, после неожиданной качки с трудом обретал равновесие, петляя между готовыми в любой момент прийти на помощь товарищами, кум напутствовал страдальца планом, который тот должен был выполнить:
   -- Бижыш у рэанимацию до матэри Тэрэзы, там тягнэш пару стаканив чэрвоного и з повною канистрочкою повэртаешся до нас -- мы тут тэбэ чэкаемо. Пэрэдасы вид мэнэ Сэргийкови, що тару виддамо потим, -- запамьятав?
   Карузо мотнул головой и после воодушевляющего слова: ,,Впэрэд!" -- как-то рывками пошёл в сторону Новощепного ряда. Там в одном из дворов жил Серёжка Кидалов по прозвищу мать Тереза. Серж работал на рынке на несколько должностях. Причем, везде на общественных началах не получая зарплаты. Эта патриотическая и безвозмездная деятельность вызывала у многих на базаре неоднозначную реакцию. К примеру, строгие христиане различных конфессий на всякий случай крестились, когда непроизвольно по привычке между собой называли его именем святой. Как и везде по стране, оклады чиновников на Привозе были мизерными. Главную ценность должности составляло то, сколько они получали на лапу. Ко всему, Серёжка еще приторговывал со своими родственниками на дому вином, объясняя это тем, что надо как-то жить. Но мало кто верил в его бедность, потому как ездил он на лакированном чёрном горбатом ,,запорожце," отреставрированном неизвестно за какие деньги.
   Оставшись вдвоём, Панас и Роб стали, от нечего делать, выдвигать догадки о сегодняшнем качестве вина у матери Терезы. Алкоголь на Привозе не был явлением распространённым, а скорее постоянным. Тяжёлая собачачая работа круглый год в любую погоду, вызывала в людях естественное напряжение. Помогали им сохранить в этих условиях бодрость духа, грубо говоря, стакашка вина да шутки. Может последние иногда воспринимались немного солоновато. Однако согласитесь, было бы странно слышать на базаре отшлифованный, исключительно интеллигентный юмор, например, по Жванецкому. К слову, наш земляк с признаками частичной одесской гениальности (полным его пока никто на рынке не считал) временами с успехом пробегал по торговой достопримечательности южного города, когда летом поправлял здоровье морем. Но в основном, к разочарованию местных жителей, находился за стенами своего особняка в Аркадии, по-видимому, творя и зарабатывая, возможно, на кирпичики для следующего. Всё-таки надо тщательнее бегать по Привозу, чтобы быть полным, -- тщательнее, Михал Михалыч, возраст уже позволяет.
   Толик неожиданно появился с другой стороны, идя уверенным шагом и слегка согнувшись под грузом двадцатилитровой канистры. Несмотря на свой тщедушный вид, Карузо парень был жилистый и к тяжестям, как и все работающие на рынке, привычный. Поставив на землю наполненную бадью, Толик, потерев руки, поинтересовался:
   -- К нам пойдем или тут для начала хлебнёте?
   -- Ты чего кругами ходишь? И чего так много на гривенник? Обдурили меня кумовья, -- с улыбкой принялся неверно трактовать происходящее Кох.
   -- Как ты можешь так говорить, разве таким шутят? -- осудил его Карузо, путанно объясняя, -- просто мать Тереза пособолезновал, а вина у него не оказалось и пришлось навестить его пока еще живую тёщу, которая живет через Привоз напротив.
   -- А чого ж мы тэбэ нэ бачылы, колы ты до нэйи туды чалампав? -- выразил недоумение Панас.
   -- Да отстаньте вы от меня с вашими дурацкими вопросами и подозрениями, -- разозлился Толян, бессердечно беря канистру и направляясь в сторону склада, но всё же на ходу соизволив пояснить непонятную ситуацию со своим перемещением. -- Кидалов куда-то собрался ехать на броневике, ну и заодно завез меня к своей родственнице.
   Глядя, как Карузо бодро шагает с полной ёмкостью, Паня, усмехнувшись, подумал:
   -- Як цэ нэ дывно, а всэ ж такы и Сэргийко Кидалов иноди бувае святою людыною.
   Возле склада, пока сооружали что-то наподобие стола, у Панаса в преддверии грустной трапезы начало сильно урчать в брюхе.
   -- Чого ты, зараза? Нэ можэш трохы почекаты? А ну, заткны пэльку, -- тихо временами бранил он свой необъятный кеньдюх, насытить который всегда было очень непросто.
   Карузо вынес из склада десяток банок различных консервов и стал помечать у себя в тетрадке: на одни -- вышел срок годности, на другие -- бой.
   -- Хватит? -- спросил он, в основном адресуя свой вопрос куму.
   Тот скептически оглядел приготовленное и посоветовал:
   -- Спышы щэ, що-нэбудь на пацюкив, або на податкову, -- и добавил непонятно, -- однэ и тэж.
   -- Ребятки, с хлебом у нас напряженка, надо что-то думать, -- определил Роб недостачу в сервировке стола.
   Но тут выяснилось, что Бог всё-таки всё видит, даже ранним утром. Раньше обычного времени мимо шли молдован Сусан и татарин Шамиль, работавшие у своих родителей в небольшой пекарне-магазинчике. То, что каждый нёс домой со смены, после ночной выпечки, свежайшие хлебобулочные изделия -- было ясно всем. А потому, опять оглушительно свистнув и помахав призывно рукой, Паня облегченно проговорил:
   -- Тэпэр усэ гаразд. Можна почынаты.
   Сусан и Шамиль родились коренными одесситами и когда они бегали ещё по базару пацанами, ребят звали все Сашкой и Шуркой. Однако, произошедшие в огромной стране изменения, привели к образованию новых государств и обострению национальных чувств. В связи с чем, сейчас, выросшие юноши гордо носили исконные в звучании своих народов имена, стараясь выучить родные языки, и это не вызывало на ,,Привозе" непонимания у других. Хотя, надо признать, находились отдельные придурки, как слева, так и справа, пытавшиеся со своей колокольни доказать невозможность мирного демократического многообразия умеренного национализма в развитии общества. Но Одесса и особенно Привоз всегда показывали в этом обратный утвердительный пример.
   Сусан и Шамиль подошли к старшим и вежливо поздоровались. После чего Санька весело поинтересовался:
   -- Дядя Панас, опять день рождения у кого-то?
   -- Горэ, та щэ и вэлыкэ: у Карузо тэща виддала Богу душу, вчора поховалы, -- горестно известил тот молодежь, из-за чего она застыла в неловком молчании. -- Чого бовдурамы стоитэ? Вытягуйтэ хлиб, та до столу, -- поторопил известитель, у которого пузо начало вести себя вконец неприлично.
   Разлив вино и, разложив нехитрую снедь в разовую посуду (тоже позаимственную на складе), Паня, взявший на себя нелёгкую роль распорядителя траурного стола, обратился к своему куму:
   -- Ну, Толян, скажы щось добрэ про свою другу матинку.
   Карузо с изумлением посмотрел на своего друга. Однако отметив, как все со стаканами с нетерпением ждут его теплого слова о покойнице, сжал себя в кулак и тяжело встал. Некоторое время он собирался с мыслями, нервно поднимая и опуская голову. Наконец, с каменным лицом, скорбящий принялся медленно и беззвучно шевелить губами. Комок, подошедший к горлу и предательские слезы, навернувшиеся снова на глазах, не давали в полной мере ясно и чётко выразить те чувства, которые Толик испытывал к своей родственнице. Молодежь была поражена безмерным горем товарища, а мужики старшего поколения понимающе молчали.
   -- Зэмля йий пухом, -- подытожил Панас речь Карузо, когда он обессиленно после громадного выброса энергии, плюхнулся на свое место.
   Молча выпили по первой, кроме Шамиля. Тот лишь закусывал, будучи мусульманином. Потом по второй, третьей. А затем сделали перерывчик небольшой, зазывая помянуть спешащих мимо к своим рабочим местам коллег. Те на бегу опрокидывали стаканчик, скороговоркой молвили сочувственные слова, что-то вроде: ,,Держись, не падай духом," -- и галопом неслись дальше по своим срочным утренним делам. Когда-то тяжело раненная творчеством оперного театра душа Карузо не могла смириться с серой обыденностью происходящего, тем более в такой день. И он решил исправить ситуацию, внеся некоторую торжественность в действие. Спустившись в подвал, Толик вынес оттуда старенький баян. После чего, рыпнув пару раз для вступления аккордами, не совсем к месту очень неплохим голосом запел известный хит Розенбаума:
   -- Гулять -- так гулять, любить -- так любить...
   Все невольно заслушались редким исполнением, потому как до этого Карузо пел только по большим праздникам. Анжелка, закрыв мечтательно глаза и вытянув к верху морду, уже было решил составить дуэт со знаменитым рыночным тенором. Однако ему помешал душераздирающий крик:
   -- А качкы лэтять вы-со-ко!!!
   Это Паня не выдержал удара настоящего искусства и осмелился вокально присоединиться к максималистским жизненным устремлениям Толика с Розенбаумом. В связи с этим, перепуганный пёс отлетел в сторону на несколько метров и ошалело уставился на соперника, наверняка подумав своим собачьим умом, что ему сегодня в жизни точно не везет. Но тут сердце его ёкнуло.
   В наступившей, после звуковой поддержки Панасом своего кума, тишине, Анжелка увидел приближающихся к складу Симона Петренко и Манделу. Только не подумайте, ради Бога, что известный борец с апартеидом приехал на розыски своего сына Василия, мучаясь грехом с кавказской девушкой, стажировавшейся когда-то в братской Родезии. Мандела -- чёрный французский бульдог с белым галстучком на груди, чистой породы сука, была известной артисткой в Симоновском балагане и его постоянным попутчиком. С Анжелкой их, из-за разных анатомических данных, связывала нежная платоническая любовь. Правда, как-то хорошо поддав, Мишка Марченко и Серега Гибкий решили вывести новую породу ,,французскую таксу." Но влюбленные категорически отвергли помощь в таинстве, покусав и сильно облаяв пьяных селекционеров-кинологов. Которым еще вдобавок досталось от хозяев, выбежавших на шум из аптеки, где они случайно встретились и разговорились. Сейчас, выскочив навстречу, а затем, ласково лизнув подошедшую Манделочку, кавалер опрометью бросился вниз на склад, И через минуту вынес в зубах банку сардин, застенчиво виновато положив её перед устроившейся в тенёчке возлюбленной, как бы извиняясь, за отсутствующие у Толика более подходящие съестные припасы. Дама благодарно моргнула глазами и воздыхатель прилёг напротив, грустно глядя то на банку сардин, которую не мог открыть, то на свою негритяночку...
   Такая вот у этих собак образовалась любовь. И почему-то, как это нередко бывает и у людей, она им нравилась. Все это осталось незамеченным старшими братьями по разуму. Он у них был настроен в настоящий момент гораздо прагматичнее.
   -- Здравствуйте, товарищи! В честь чего или кого праздник? -- заинтересовано поприветствовал громаду Петренко.
   Неожиданно опередив старших, под влиянием нескольких стаканов вина, первым невежливо ответил Сусан:
   -- Сима, у тебя в голове одни праздники. Вроде на людей не может свалиться несчастье: у тебя что -- из близких ни кто ни когда не умирал?
   -- Пока нет, -- растеряно произнес Симон и испугано спросил, -- что-то случилось с папой?
   Отец Сусана -- Димитру Думитрашку работал у Петренко в базарном шапито с аншлаговым номером ,,Воронин против русского медведя." Мишку ему пару лет назад подарил Володька Шляхин, однако поставил одно условие. Мол, если тот будет ставить номер, с быстро растущим топтыгиным, обязательно взять себе русский творческий псевдоним. Так как, по мнению Шляхина, молдавские фамилии в цирке звучат невыразительно.
   -- Мэй! А причём тут мой батяня? -- возмутился молдаванин. -- У Карузо тёща представилась. А у моего еще здоровья хватит не на один год бороться с косолапыми.
   -- Слава Богу, -- облегченно ляпнул Сима. -- Извини, -- обращаясь уже к Толику, -- совсем запутался с трупом.
   Петренко всегда говорил прямолинейно, то, что думал и часто невпопад. Это, прямо надо сказать, было сильной режиссёрской находкой в его клоунских репризах, звучавших в шапито. Но собеседников такая манера разговора иногда ставила просто в тупиковое состояние. Из него они, моментами, долго не могли выбраться, если, конечно, следующей фразой Симон сам же профессионально не помогал им сделать это. Вот и сейчас, он, как бы ни в чём не бывало, непринужденно проговорил:
   -- Ну, наливай тогда. Чего кота за хвост тянуть.
   Крякнув от удовольствия после выпитого, Сима, закусывая, невнятно поинтересовался:
   -- Как же так случилось? Ведь ещё буквально несколько дней назад разговаривал с ней. Полностью жива, здорова была. Без малейшего признака и желания познать неизвестное.
   Слово для объяснения взял Панас. И почти по настоящему убиваясь случившимся, тихо и художественно начал страшный рассказ:
   -- Була тэмна нич. Мисяц сховався за хмары. Матрёна Иванивна выйшла на двир погукаты свою любу кыцю, котрий у цэй час дужэ подобалось сыдиты на даси сараю зи своим громодянськым чоловиком котыком Марчелло...
   При упоминании этого имени, Карузо заёрзал и с ненавистью вспомнил жирного и наглого персяка, от которого постоянно стояло вонище в подъезде, а Мурка каждый раз приводила многочисленный выводок. Частые футбольные упражнения Толика с Марчелло на плодовитость последнего почему-то не влияли. Хотя от количества точных ударов, нанесённых Карузо, Муркин сожитель, как мужчина, давно должен был стать инвалидом. Но он, каждый раз лишь только громко квакал, летя мячиком в проём закрытых соседских дверей и через минуту с маниакальным упорством продолжал тереться возле входа в квартиру, где жила его желанная. Паня, тем временем, надрывно жалостливо продолжал:
   -- Альонушкина маты нэ пидозрювала, що якыйсь супостат мэталист за дэкилька хвылын до цього поцупыв крышку з канализационного люку. До того ж, на двори була повна тэмрява. Свитло, вы ж сами знаетэ, за якись боргы нэзрозумили вымыкають кожного вэчора. И бидна жинка, шукаючы свою ридну жывотыну, нэнароком у ту зловонну прирву солдатыком и пирнула з крыком:
   -- Мурочка-а-а! -- очень выразительно почти завершил Панас.
   -- Чудовищная смерть, -- поторопился Петренко с выводом и выдвинул свою гипотезу о случившемся, -- думаю это происки американских империалистов.
   Как уже ранее говорилось, Симон из-за своих качеств характера, обладал нестандартным чувством юмора. Дурка об американских империалистах в его цирке всегда находила живой отклик у зрителей. Однако в настоящий момент вызвала полное недоумение.
   -- По-пэршэ, Матрёна Иванивна помэрла на другый дэнь у ликарни, -- начал было Паня, недовольный, что его перебили.
   -- А во-вторых, -- встрял, все время молчавший, трезвый Шамиль. -- Причём, тут американские империалисты? Свет-то воруют продуктовые магазинчики и наливайки, которые здесь курирует Шляхин. Зайди ночью в любую торговую точку, посмотри на колесо электросчетчика и сразу понятно станет, что все холодильники и кондиционеры работают мимо.
   -- А моему знакомому, -- поддержал смущённо друга Сусан, -- инспектор энергосбыта, вообще предложил волшебный вариант: постучишь по корпусу счетчика -- колесико и закрутится. Через час, смотришь, опять стоит. Теперь этот ,,кулибин" приходит каждый месяц и интересуется, как оно работает, -- после чего густо покраснел.
   И все поняли, что такая экономия электроэнергии происходит у друзей в пекарне. Такова была система: или платишь за технические новшества (а в большинстве случаев, вообще ни за что), или твое дело различные инспектора прикрывают.
   Симон, очень хорошо относившийся к Володьке Шляхину в связи с его цирковым спонсорством, резко бросился в защиту благодетеля:
   -- Я не о свете говорю, а пунктах сбора вторсырья. Не было бы их, тёща Карузо жила бы до ста лет и крышка ни от люка, ни от гроба, осталась бы невостребованной.
   Такое теоретическое продолжение семейной жизни не очень обрадовало Толика. Вследствие чего, он с раздражением накинулся на Петренко:
   -- А что ты, собственно говоря, имеешь к дяде Сэму?...
   Так звали в последнее время бывшего одесского заробитчанина Жору Бура, который лет пятнадцать назад уехал в поисках лучшей доли на загнивающий от капитализма Запад. Когда же плесень от этой гнили появилась у нас, Бур вернулся в Одессу преуспевающим бизнесменом из США, где он жил последние пять лет и стал бойко вкладывать деньги в различные деловые проекты. Привоз дядя Сэм, по мере возможности, старался обходить стороной. Ему не нравились тамошние порядки. Однако в других предпринимательских сферах (одну из которых имел в виду Симон), он стал потихоньку теснить В.В. Шляхина. А тот ничего с этим не мог поделать, так как их весовые категории в денежном измерении были явно в пользу Жоры.
   Разразившуюся перепалку предотвратило появление Наташки Ветрянки. Та слыла на базаре крайней интеллектуалкой: знала, например, такое слово, как экзистенциализм и производные от него, часто подло нападая ими на беззащитных простых людей. В основном, благодаря кинематографу, многие имели представление о тяжких думах принца Датского, переведёнными в известной народной обработке, как ,,пить или не пить?" А вот с размышлениями по этому поводу, неизвестного Привозу, датчанина с философскими наклонностями Кьеркегора -- был полный провал. И поэтому, когда Натка всем этим гнусным арсеналом клеймила кого-нибудь, пострадавший лишь неодобрительно и осуждающе качал головой, не вступая в полемику.
   -- Лечимся, мальчики? -- почти угадала Натка, радостно сморкаясь в красный платок.
   Мужики, в общем-то, не были противниками женского общества. Но тут была особый болезненный случай -- у Ветрянки после первого же стакана до следующего утра начинались необратимые изменения в психике. Поэтому коллектив несколько напрягся, не зная стоит ли ей наливать. Неожиданно появилось спасение в очаровательном образе Танечки Корчинской. Только она, да Шурочка Доренко, могли после принятой алкогольной дозы нейтрализовать проявляемое Наташкино буйство. Очень часто каждая из девушек у себя в центре (а иногда они даже соединяли свои усилия), пытались вывести Ветрянку из кризисного состояния. И, надо, сказать, добивались определенного успеха. Однако, к сожалению, до первого стакана или рюмки. Облегченно вздохнув, Паня подал Натке вино, которое та без вопросов моментально выпила, несмотря на протестующую жестикуляцию Корчинской.
   -- Садисты, -- тихо проговорила Танюха, -- ведь я так устала. Столько становится в Одессе нервных людей, что мы с Шурочкой просто физически не успеваем обслуживать неуравновешенный контингент. Приходится не только ночью работать, но и давать групповые сеансы.
   -- Взбодрись, -- подавая стаканчик, сказал Карузо, -- у меня тёща упала в канализацию и погибла.
   -- Ой-ё-ёй! -- запричитала Танечка, -- как же так...
   -- Все мы под Богом ходим, -- кротко оборвал её Толик, после чего присоединился к братству, внимательно наблюдавшему за Ветрянкой.
   Та стояла, как вкопанная, молча ещё минуты две. Затем, наверное, решив, что зрителей больше не будет, с хрустом раздавила в руках одноразовую ёмкость и, резко вскинув голову, принялась сильно притопывать левой ногой. Нос у Натки во время этого упражнения угрожающе покраснел. Глаза увлажнились какой-то плотной непонятной пеленой. И вскоре из уст начала угадываться ,,Марсельеза." Пением это трудно было назвать. Гимн французской революции сидящие узнали только по словам. Безобразное исполнение подтверждалось ещё и тем, что Манделочка при звуках, олицетворяющих в её генетической памяти далекую родину, в балагане Петренко всегда вставала на задние лапы до окончания мелодии. А сейчас и ухом не повела. И лишь Анжелка со своим абсолютным слухом находился в паническом состоянии. Душой он- то чувствовал, что песня хорошая, но одновременно не желал превселюдно зарекомендовать себя лабухом в дуэте с Ветрянкой. Творческая несдержанность его всё-таки взяла верх. Из-за чего, мучаясь стыдом, маленький пёс стал в призывных местах припева тоскливо негромко подвывать, вызывая своим скулежом подозрительные взгляды чистокровной француженки. Намекнув всем, что не за горами праздник взятия Бастилии, Натали перешла к страстному монологу:
   -- Друзья! Если бы не светлый луч парижских событий, прошедший сквозь века до наших дней, нынешнее поколение ни когда бы не узнало о той низкой и отвратительной роли гугенотов в деле предательства прогрессивно-социалистических взглядов Робеспьера и Марата. Прикрываясь революционными лозунгами, так называемые реформаторы, оказались в своей гнилой сущности обыкновенными оппортунистами...
   -- Кто такие гугеноты? -- поинтересовался на ухо Танечке Шамиль.
   -- Графиню Монсоро смотреть чаще надо, неуч татарский -- пренебрежительно и дальновидно отрезала та, тем самым, сразу отбив у юноши охоту задать следующий вопрос по поводу оппортунистов.
   А Наташка, продолжая нести ахинею, завалив с грохотом гору, рядом стоящих пустых ящиков, принялась возводить из них баррикаду. Оповестив всех о том, что варфоломеевская ночь явилась лишь люстрацией французской революции, Ветрянка вдруг неожиданно завопила:
   -- Французы! К оружию!
   Французов не нашлось. Даже Манделочка проигнорировала этот призыв, трусливо с Анжелкой забившись под старое кресло.
   -- Предатели! Гугеноты! Из-за таких аморфных инфузорий, на плахе капитализма сложил голову бессмертный Гаврош! -- выла в неистовстве пламенная революционерка и вдруг пропала из виду за построенным сооружением.
   Пока все шло относительно спокойно, вследствие чего, все с интересом ждали и гадали развития происходящего. Однако к всеобщему разочарованию из-за ящиков тревожное чёткое требование:
   -- Налейте перед боем.
   А это означало, что мирная часть представления окончена и Ветрянка собирается переходить к активным действиям. Робик, не теряя драгоценных секунд, срочно оформил заказ и, передавая напиток Танечке, тихо напутствовал:
   -- Боя не надо. Забирай её к себе.
   -- Садисты, -- повторила Корчинская и самоотверженно пошла с вином на баррикаду.
   Натали моментально появилась над ящиками и размахивая красным платком, в который недавно сморкалась, восторженно закричала:
   -- Вот она настоящая французская любовь к ближнему! Нам бы сюда еще Клару Цеткин для прогрессивного революционного женского счастья и больше никого не надо!
   Корчинская, перецепившись за какой-то ящик при преодолении преграды, удачно свалилась в объятия Ветрянки.
   -- Ура! -- захлебнулась та от революционного женского счастья. -- Теперь мы им с тобой такое покажем, чего они в кошмарных снах не видели!
   Все мужики, как один, вскочили от волнения. Но это было совершенно напрасно. Танечка оказалась настоящим профессионалом, не выставляющим ради сомнительной славы полностью на всеобщее обозрение свои секреты. В связи с чем, Натке не удалось показать публике, чего та не видела в кошмарных снах, а лишь довольствоваться ролью беспомощной пациентки в руках опытного психолога. Нежно поцеловав Ветрянку в щеку, Корчинская для начала стала ей что-то нашёптывать, отчего пациентка расцвела, как майская роза и спокойно всем сообщила:
   -- Мы идём на склад за оружием и скоро вернёмся.
   На какой склад!? Вы, что совсем с ума сошли!? Ещё этого мне там не хватало! -- подпрыгнув с места, запротестовал Карузо.
   Однако Танечка, приложив пальчик к губам. Ласково развернула Натали спиной к баррикаде и, о чем-то воркуя, не спеша, повела её в противоположную сторону.
   Навстречу им, толкая ногой чем-то наполненный бочонок, шёл настоящий француз Петр Николаевич Рошен. Конечно, Петрухина родословная уступала по чистоте Манделочкиной. Но заложив хорошо за воротник, Петька всегда гордо утверждал, что его род идёт от самого Дюка Ришелье, у которого его любимая далёкая бабушка Фаня служила горничной. И только война 1812 года помешала официально оформить их пылкую любовь, следствием которой стал чуть менее далёкий дедушка Рошен с дворянским званием и так до самого Петьки.
   -- Вот он гугенот с экзистенцией, -- зашипела Натка, поравнявшись с флегматичным с виду Петрухой.
   Рошен, мельком глянув на Ветрянку и точно поставив диагноз, беззлобно огрызнулся:
   -- Сама ты эти органы по Фрейду.
   С Зигмундом у Наташки отношения не складывались давно. Ещё, будучи некоторое время студенткой экономического института, Ветрянка кое-что слышала и читала об основателе психоанализа. Однако уже тогда, чувствуя зарождающуюся в ней классовую ненависть к неправдивым людям в белых халатах, часто говорила своей подруге по общежитию (и Мишкиной далекой родственнице) Клавке Марченко:
   -- Не верю я ему, Клавдия. Хоть прибей меня чем-нибудь, а не наш это человек -- точно тебе говорю. Я вот, как выпью рюмочку, так мне постоянно космос и революция у меня на звезде снится. А у него в своих теориях-сновидениях только одно на уме.
   Поэтому, услышав от Петьки в ответку лживые фрейдистские намёки, честная Натка, вытянув руки, с тыла потянулась к его шикарным кудряшкам восстановить правду. Корчинская была начеку. Крепко повиснув у пациентки на шее, Танечка принялась своим неповторимым пушком над верхней губой шаловливо, как ребенка, щекотать свою подопечную. И Натуля, по-детски расхохотавшись, моментально забыла о конфликтной ситуации.
   Рошен же, благополучно миновав одну преграду на своем нелёгком пути с бочкой, наткнулся на следующую. Дорогу на склад преграждала уйма беспорядочно разбросанных ящиков, которые с противоположной стороны убирали Сусан с Шамилем, а по фронту Петрухи, подошедшие к тому времени, Зина Колобок и Серёга Гибкий. Петька, перевернув бочонок, сел сверху и начал вытирать пот, чем-то вроде полотенца, висевшего у него на плечах.
   -- Да-а, -- протянул он с сожалением, глядя на количество валяющейся тары, -- Концерт, наверное, еще тот был. Жалко я не видел. -- И обратив внимание на подозрительно красные Зинкины глаза, спросил, -- Что случилось, родненькая? Неужели Натка даже у тебя, такой серьеёзной девушки, слезу вышибла от смеха?
   -- Она от Ромки Кощея ушла и теперь вот страдает, -- захихикал Серёга.
   Смерив Гибкого пронзительным взглядом, Колобок резко выпрямилась и по-девичьи предупредила:
   --Будешь злословничать -- получишь по черепу ящиком.
   -- Именно в горе слабой половине всегда надо верить. Ежели уже, что задумали под этим соусом, то обязательно совершат. Поэтому никогда не стоит накалять обстановку, -- поучал Серёгу как-то большой знаток женской непоследовательности Мишка Марченко.
   Вспомнив золотые слова друга, Гибкий приумолк. Тем более, что кореш тут же откуда-то неожиданно материализовался с огромным заплывшим фонарём под глазом.
   -- Ого! -- присвистнул Рошен, -- Шурочке, что ли тоже объявил о разводе?
   Мишку перекосило от очень больной ему темы, ехидно затронутой Петром, и он вызверился на него:
   -- Ты, чё видел когда-нибудь, чтобы хоть одна баба меня пальцем тронула!? Позубоскалить захотелось?...
   -- Да ладно тебе, -- остановил примирительно Петро праведный гнев, -- Просто скажи, где это ты такой прожектор подцепил и не нервнечай без причин шумно, ты ж мужчина.
   Мишка как-то сник и замялся. Но потом в сердцах выпалил:
   -- Этот психопат недоразвитый совсем стал последние мозги терять, которыми его Господь и так скупо наделил. Я ему сказал только, что его фамилия Аистович больше подходит к Одессе, чем к Донецку. Так он прямо с катушек съехал, дегенерат.
   На Привозе многие на себе испытали тяжёлую Федькину аргументацию. Если возникали какие-либо осложнения с исполнением его распоряжений, правый хук Сармата убедительно доказывал неправоту подчинённого, часто вводя того в глубокую задумчивость. Серёга, коему одному из немногих удавалось пока уклониться от боксерских привычек управляющего, с запалом заговорил:
   -- Я ему сколько раз уже объяснял: не надо это тебе, Федя. Такие методы доказательства правоты в будущей избирательной кампании будут губительными для тебя. Но он такой эмоциональный, что прямо спасу нет.
   -- Ну и чего ж вы под ним ходите? Хотите быть хитрее всех насчет бабла? -- подмигнул Рошен.
   -- Зин, ты чего всё-таки так пригорюнилась? -- ушёл от обсуждения острого вопроса Марченко. -- А ну, восстанови в своей памяти мои безнадёжные ухаживания за тобой. Меня до сих пор обида терзает, просто ужас какой-то был.
   Колобок улыбнулась, вспомнив, как она лихо, не поддаваясь Мишкиным чарам, вильнула хвостом, послав на прощанье обескураженному завхозу воздушный поцелуй. И настроение у неё сразу улучшилось из-за осознания, уже одного того, что она не ровня всяким там Шурочкам.
   -- Эй! Чего лясы точим? Нам, что ли одним с Сусаном дорога нужна? -- заметил Шамиль упадок трудового подъёма на противоположной стороне.
   На что Рошен лениво отозвался:
   -- А мы, в отличие от некоторых заядлых театралов, спектакль не видели. Поэтому и спешить нам некуда. Вы ж уже оттуда, а мы только туда. Вы всё знаете уже, а мы только хотим.
   Спустя минуту, все стояли на площадке перед складом, где за неубранным столом нещадно резались в триньку Толик, Робик и Панас. Симон только снисходительно наблюдал за дилетантами азартных игр. Сам он когда-то был ещё тем шулером. Но после нескольких проколов в игре, обернувшихся крупными больничными неприятностями со ,,счётчиком," с этой пагубной привычкой пришлось завязать. С тех пор Сима никогда за картёжный стол не садился, а лишь успокаивал себя, когда уж становилось совсем невтерпёж, мелкими фокусами в цирке среди коллег.
   -- Работа кипит! -- задористо сформулировал увиденное Гибкий и взболтнув, моментально замеченную канистру, занялся самообслуживанием.
   -- Людям налей, деятель рыбный, -- строго порекомендовал Карузо, на секунду отвлёкшись от игры.
   Когда все взяли наполненные стаканы, Рошен на всякий случай поинтересовался:
   -- А за что пьем, мужики?
   -- Як за що? -- удивился Панас. -- Ты ж сусид Карузо. Хиба ты нэ знаеш, що в нього трапылось? До того ж, а чого цэ тэбэ нэ було на похованни? Тэж мэни друган: як щось трэба, то бигом бижыш до Толяна на склад, а до домовыны зайвойи хвылыны нэ знайшов, щоб пидийты...
   -- Сто-оп! -- прервал поток обвинений ошеломлённый Петро. -- Объясните толком кто-нибудь: какие поховання и домовына? Я ж три дня мотался по пасекам без мобильника -- дома забыл. И только, сейчас, вернулся оттуда прямо на Привоз. Вот, бочонок с медовухой привез, качу его к Карузо на склад, чтобы постоял там до завтра...
   После слова ,,медовуха" его уже никто не слушал. Все лишь с большущим интересом рассматривали десятиведерник. Петр понял, что сгоряча допустил лёгкую оплошность. Однако пока не придал этому большого значения.
   -- Петя, -- осторожно начал Мишка, у которого Толик заказывал на похороны цветы, -- а ты хорошо относился к Матрёне Ивановне?
   -- Ну, в общем, она мне ничего плохого не сделала. Котят часто дарила. Я их потом на свободу выпускал во двор. Можно сказать, что у нас с ней были прочные нейтралитетные отношения. А чего это тебя вдруг заинтересовало?
   Рошен еще не мог понять, куда клонит Марченко. Но, увидев, как Карузо трагически смотрит на бочку, стал постепенно догадываться, о чем сейчас пойдёт речь и чтобы окончательно убедиться в своей правоте, Петро, неизвестно от чего дрогнувшим голосом, с трудом вымолвил:
   -- Толик, это правда?
   Карузо, трепетно поглаживая запечатанный эталон рыночной местной алкогольной продукции, молча медленно перекрестился.
   -- Ну, открывай, раз такое дело, -- махнул рукой Петруха под одобрительный гул собравшихся.
   Все были просто восхищены такой огромной данью памяти, которую отдал Матрёне Ивановне их товарищ. Петька хоть и был парнем прилично зажиточным, но зажимистым жлобком его никто не мог назвать.
   -- Надо -- так надо. Всех денег не заработаешь, не сбережёшь и на тот свет не унесёшь, -- говорил он обычно своему куму Витке Хорунжему, в связи со странной привычкой бывшего управляющего постоянно напоминать своим состоятельным друзьям о том, что Господь завещал делиться.
   Последнее было совершенно лишним. Древний завет, впитанный с материнским молоком многих поколений и так воспринимался на Привозе безальтернативно, находя в людях всегда живой отклик (особенно у тех, кто деньги в большинстве случаев наблюдал в чужих карманах). Рошен лишь очередной раз подтвердил эту незыблемую истину. И пошёл на этот беспрецедентный по своим масштабам акт скорби, несомненно, почувствовав всеми фибрами безысходность случившегося, непоправимую потерю, а главное -- глубокую вину перед соседом. Карузо достойно оценил и крепко по-мужски без лишних слов пожал Петру руку. Инцидент был исчерпан, вследствие чего, Толику пришлось вновь идти на склад за дополнительными съестными припасами с посудой.
   За это время Рошен вмонтировал в бочонок кран, названный им, ставшим в последнее время, модным словом ,,гугенот." А затем медовуху осторожно, как драгоценное сокровище водрузили под стеной склада на постамент, который быстренько тут же был сооружен из пустых бочек.
   -- Каково, а? Дизайн на высшем уровне, -- проявил эрудицию взволновано Серёга. -- На подсознание давит, как высочайшее произведение поп-арта. Или я не прав в ощущении изобразительного искусства?
   -- Класс! -- кратко разделил его мнение Мишка, потрясённый, открывшейся ему в одном глазу, гармонией линей.
   -- Опять собрались квасить, алкаши, -- вывел из наступившей всеобщей эйфории, грубый голос начальника базарной милиции, с интересной фамилией Белалошадь и как раз, поэтому получивший прозвище Виски, которое, придерживаясь сего факта, предпочитал употреблять.
   -- Чья бы корова мычала, -- не на шутку обиделся Петька безосновательным наклёпом, после чего, вместе с Панасом взяли главного милиционера Привоза в оборотку.
   -- Любый мий, а чого цэ ты тры дни ховався вид людэй у своеэму кабинэти? З викна котрого тягнуло такым ароматом, що Рада, сыдячи нэдалэко з Вовкою Маугли, мусылы взяты цэ пытання до розгляду. А потим, по-жиночи знияковило, дала на вэсь базар высновок: ,,Белолошадь проводит следственный эксперимент." Хоча Вовка высловыв особысту думку, що ты скоришэ трэтий дэнь пьяный, як свыня.
   -- Между прочим, -- подхватил Рошен, -- это случайно не теми пятью бутылками американской гадости накушался наш служитель правопорядка, которые он конфисковал у меня, как чуждый Привозу продукт, несколько дней назад при въезде на рынок? Патриотично, при этом, утверждая, что у него нет уже никаких сил бороться с засильем заграничной контрабанды.
   -- Можэ и так. Матильда, колы прыбырала виддилэння, знайшла там и прынэсла додому дужэ гарну порожню пляшэчку. Прыходь завтра до мэнэ в гости, як кажуть у милиции, ,,для опознания."
   От такой разборки Виски сразу же потерял начальственную уверенность и стал неловко оправдываться:
   -- Петро, ты ж понимаешь у меня в отделении такие орлы...
   -- Да понимаю, понимаю, -- остановил его тот. -- Ты язык лучше придерживай. Думай прежде, чем вякать. Не разобравшись, можно сказать, плюешь людям в лицо.
   Симон, которому надоело стоять с пустым стаканом, решил поторопить событие и в свойственном ему стиле, без выкрутасов, внёс для Белалошади полную ясность в происходящее:
   -- Наш товарищ Карузо понёс невосполнимую утрату. Вчера на южном кладбище, при большом стечении свидетелей, закопали навсегда его тёщу. В связи с этим потрясающим событием, его сосед и друг Пётр Николаевич Рошен презентовал ему в настоящий момент бочонок медовухи эксклюзивного приготовления. Так как сам он в официальном празднике несчастья участия не принимал, по причине своего отсутствия на дому.
   Получив всеобъемлющую информацию, гражданин начальник взялся сизыми пятнами по всему фейсу. Ему часто доносили сослуживцы о гусарских замашках Петрухи, но чтобы так, вот просто, бочонок спиртного? Пускай даже другу-соседу в честь похорон тёщи.... Нет, этого понять он не мог. Наверное, при своём рождении, у его мамы сразу пропало молоко. Потому как, делиться начальник милиции не то, что не умел, -- он не переносил этого органически. А вся его борьба с нарушителями закона заключалась только в одном: брать, брать и ещё раз брать.
   Испытав настоящий шок, Белолошадь отказался от приглашения присоединиться, скомкано пояснив свое нелогичное поведение необходимостью после трёх дней личной экспертизы контрабандной продукции, хотя бы один день отдохнуть. И после этого, быстро, как бы убегая, ушёл в сторону администрации рынка.
   -- Ну, сколько можно ждать! -- психанул Марченко и нервно распихивая стоящих на пути, двинулся к заветному кранику унимать свое стрессовое состояние. -- Будь здоров, Толик! И твоя тёща, чтобы там никогда не болела, -- торжественно сказал Мишка, а затем, хлопнув норму волшебного искрящегося напитка, довольно засиял.
   Всегда и во всем обстоятельный Робик Кох попытался, в преддверии назревающего, чуть-чуть вернуть коллег к рабочим мыслям, робко проговорив:
   -- Послушайте, может всё-таки, для начала вспомним, чего каждый хотел по делу у Толика на складе?
   Однако, заведенный огромным количеством дармовой выпивки, контингент, чуть задумавшись, не принял предложение, разумно решив, что обратно по дороге к своим торговым местам во хмелю можно чего-нибудь и не досчитаться. Лишь Зинка, следуя своему характеру -- не уступать ни в чём сильному полу, наперекор всем заявила о сильном желании получить 100 листов писчей бумаги. Но вняв укоризненным взглядам хозяев склада, отложила свою инициативу на более поздний срок.
   Наполнив свои чары древним историческим питьём (и незаметно перед этим выпив вино), все остановили свой взор на Рошене. Тот моментально поняв намек, вставая, скромно произнес:
   -- Прости, сосед, если, что ни так. Обещаю: в следующий раз всё будет гораздо лучше.
   После этих сказанных от всего сердца искренних слов, присутствующие мужчины, у кого имелись тёщи, вспомнили о них с большой теплотой и надеждой.
   Час спустя, все прилично разомлели и расслабились. И если бы не леди Га с Эгмой, то всё могло превратиться в банальную мужскую попойку с Колобком во главе. Зинку, долго упиравшуюся, Серёга с Мишкой таки подпоили. Однако результат от этого получили совершенно непредсказуемый. На предложение Марченко выпить по старой памяти на брудершафт, подвыпившая девушка, ехидно улыбнувшись, поднялась и пошла бессовестно с этой чужой авторской идеей к Петьке. Тот вначале опешил от неожиданности. Но, в связи со своим аристократическим происхождением, не нашел разумных доводов для отказа женщине. Именно за этим благородным поступком Рошена, с подбодряющим счетом коллектива, перевалившим за второй десяток и застукали всех Галя с кореянкой.
   -- Зина! У него же живая жена дома! -- возмущённо закричала леди Га.
   От этого крика Колобок, взвыв от боли, чуть не лишалась доброй половины языка. А Петруха, затравленно шарахнулся на пионерское расстояние, спазматически хищно клацая зубами. Узрев достойных наследниц амазонок, общество взяло себя в руки и галантно, в лице Робика, пригласило прекрасных дам к столу. Дабы как-то сгладить у пуританок неприятный осадок, от слегка небольшого перекоса в сторону экстрима абсолютно дружеских отношений Зинки и Рошена, Кох по всем правилам этикета, поддерживая женщин за локоть, препроводил их к намеченной цели, литературно-классически рассыпаясь в комплиментах:
   -- Боже! Что за прелесть посетила нас -- распущенных и необузданных мужланов? Неужели слух о большом несчастье, обрушившегося на одного из нас, так быстро донесся к вашим милым чутким сердцам?...
   Зинка попробовала было вставить свои пять копеек в оправдание. Однако её сурд перевод, случившийся по причине производственной травмы с Петрухой, натолкнулся на уничтожающий взгляд молочной принцессы Привоза. Умение Коха тонко льстить дало свой результат -- атмосфера начала потихоньку разряжаться. Выкладывая на стол всевозможные виды сыра, брынзы, корейские экзотические закуски под подхалимно умиляющие восклицания Робика, дружно подхваченные электоратом, добрые самаритянки окончательно смягчились, в результате чего, Карузо даже удостоился от леди Га соболезнующего поцелуя в лоб. К тому же, тут вернулся из дому Шамиль и передал Толику от своих родителей полный казан с обалденным татарским пловом, и вдобавок к нему извинения за то, что те не могут выразить личную глубокую печаль с сочувствием из-за неотложных торговых дел. Тепло поблагодарив папу с мамой, а заодно и весь татарский народ, Карузо потянул его представителя обратно за стол. Но тот по-одесски с юмором отказался:
   -- Не-е, спасибо. Выпивки много, а я не употребляю. Ещё переберёте, -- кого бить будете?
   -- Ты ж в Одессе, а не в Крыму, -- в тон ему произнес Рошен.
   -- Ага, -- быстро ответствовал ему Шурка, -- а в прошлом году как было, когда Вася с Карузо пополам ввалились к нам с Сусаном в пекарню и стали требовать возместить ущерб, нанесенный ханом Батыем их предкам. Который в нынешнем исчислении, по их мнению, равнялся -- перевожу дословно: не меньше пяти гривен на рыло. На (причем вполне разумный) аргумент Сусана о том, что достаточно и пятерки на двоих, так как негры в те времена в Одессе и на Кавказе точно не обитали, Василий, для устойчивости обняв Толяна, политически заявил, мол, он, сейчас, твёрдо находится в русском блоке с Карузо. И, вообще, по убеждению прямой потомок Александра Невского. В доказательство чего, свалился с Толиком на пол и, поднимаясь при нашей помощи, запел с ним ,,Вставайте люди русские..." из кинофильма о своём предке по убеждению.
   Представив себе эту сцену и глядя на не знающего, куда себя деть, пунцового Карузо, все начали покатываться от хохота.
   -- Ну, и чем закончилось? -- очень понятно заинтересовалась Эгма судьбой супруга.
   -- Под угрозой депортации меня на остров Тузла, а Сусана, как приспешника тевтонских рыцарей, на остров Змеиный, пришлось, после долгих переговоров, выдать шесть гривен и буханку хлеба.
   -- И куда они пошли? -- не унималась кореянка.
   -- Точно не знаю, но, кажется, собирались ещё потребовать контрибуцию у Рошена за 1812 год.
   -- Не-а, ко мне они не дошли, я такого случая не помню. По-видимому, что-то, где-то их задержало и успокоило. Может наш уважаемый ультранационалист и рэкетир по совместительству сам расскажет, что остановило его с другом по русскому движению к цели при воплощении планов исторической справедливости?
   Карузо сидел красный, как варёный краб. Горячий стыд за свои действия и намерения перед друзьями, готовыми отдать всегда почти последнее, просто испепелял Толика изнутри. Мало того, он ничего не мог сказать в оправдание, боясь еще больше усугубить свое незавидное положение. И все это объяснялось одной причиной: парень абсолютно ничего не мог вспомнить.
   -- Ну, чого вы прычепылыся до людыны? Був пэрэбор, повна амнэзия. Що тут кому нэ зрозумило? -- пришел на выручку верный кум и потянувшись к казану, снял крышку.
   Одуряющий запах, полной силой, ударивший в ноздри, заставил собравшихся быстро согласиться с медвыводом. Дальше всё вошло в привычное русло: в горестном порыве люди принялись усердно жевать, пить и поочерёдно воспевать лучшие черты покойницы, её близких и всех остальных, кто был сего достоин в этот скорбный час.
   Покончив с пловом, насытившийся коллектив с нескрываемым интересом стал наблюдать за его единственным членом, который никак не мог утолить голод. Не отвлекаясь на различные разговоры, крайне сосредоточенный Панас планомерно опустошал тарелки с закусками на своём краю стола, уверенно продвигаясь к противоположному. Добравшись до посудины напротив Марченко и обнаружив в ней только два обглоданных ребрышка, Паня поднял глаза и осуждающе посмотрел на Мишку. Тот наигранно, извиняясь, пожал плечами. Заметив, что товарищи нетактично пялятся на него, богатырь взял пустой стаканчик и с деликатным безразличным видом принялся его рассматривать.
   -- Да дайте же человеку, кто-нибудь, нормальную посуду! -- не выдержала щемящей сцены сердобольная Эгма.
   Карузо яростно постучал себя по темени за недогадливость и понёсся исполнять мудрую восточную подсказку. Через какое-то время перед кумом стояло, наполненное медовухой, подобие двух литрового тазика, к которому он оценивающе примерялся.
   -- Разом цэ багато -- мэни нэ подолаты, -- просчитав свои возможности, задумчиво молвил Паня.
   -- Ганьба, -- одним словом выразила леди Га всеобщее негодование, вызванное некорректным ответом на чуткую заботливость.
   Как подавляющее большинство представителей сильной половины человечества, имеющих крупные габариты, Паня имел характер добряка и всегда велся на мелкие неосознанные женские провокации. Поэтому запечатлев от маленькой человеченки обидное слово, великан покорно встал и, награжденный аплодисментами за проявленное мужество, начал крупными глотками опорожнять корытце. Ему оставалось до дна самая малость, когда Галя, женщина очень впечатлительная, мимоходом напомнила Петьке с Колобком о высоких принципах семейной морали:
   -- Учитесь у дяди Панаса скромности. Говорил ,,багато," а самого теперь не оторвёшь от чаши -- вроде свою Матильду на одном дыхании ночью целует.
   Это было лишним. От такого сравнения глаза у Пани поползли на лоб, и он оторвался по полной программе. Для начала, закрыв ладонью рот, бедняга приступил к попеременным методичным и, что самое главное, настойчивым икательно-глотательным движениям, сильно надувая при этом щёки. Во время пытки за сохранение продуктов, другой рукой Панас то вертел пальцем у виска, гневно глядя на Галю, то просительно протягивал пятерню, указывая на пустую грязную посуду. Не дождавшись милости от разбежавшихся, на всякий случай, друзей, мученик решительно повернулся к леди Га. Та единственная осталась на месте и замерла виноватой мышкой. Однако виноватость эта ей не помогла. Обхватив хрупкие Галины плечи своими огромными клешнями, Паня, словно заправский стоматолог, удаляющий больной зуб у ребенка, с необычной лёгкостью выдернул молочницу из насиженного места. Вследствие этого, непутевая женщина, описав над столом дугу с танцевальным трюком ,,коза," опустилась со своим партнером на его гнездо. От перемены места леди Га, сумма слагаемого веса всё-таки чуточку изменилась и ящик, не выдержав такого танца, с громким треском развалился. Из-за чего, образовавшаяся совокупность тел очень артистично рухнула на землю, задрав ноги. Коллеги, панически удалившиеся поначалу от Пани на безопасное расстояние, стали робко с любопытством приближаться обратно к столу.Открывшаяся сцена полностью поглотила их своей трагикомической загадочностью. Паня, лежавший на спине, крепко держал Галю за голову и жадно вдыхал по старому алкогольно- народному рецепту запах её волос. Со стороны казалось, что он в знак мести, вот-вот начнёт закусывать бестолковкой. А, та тихонько пища, барахталась у него на брюхе и пыталась без всяких шансов на успех, самостоятельно освободиться при помощи каких-то дёрганых нелепых телодвижений. Дополняли это все собаки, привлечённые необычным шумом. Они бегали вокруг пары в полном недоумении и, по-видимому, лихорадочно соображали, чем можно помочь попавшим в беду человекодрузьям. Первой озарение снизошло на Манделочку. Бульдожка не стала делать всеобъемлющий анализ: кто виноват и что делать? А просто случайно вспомнила любимую поговорку своего хозяина ,,клин клином вышибают." И подсказала ей это крупная, белоснежная, аппетитная Панина икра. В неё-то она, недолго думая, с большим наслаждением впилась своими остренькими зубками.
   -- Сука! -- взревел Панас, стремительно принимая положение сидя.
   Манделочка предусмотрительно отскочила. Причём, совершенно не обидевшись на грубое выражение. А лишь довольная, частично произведенным эффектом, кокетливо завиляла задом, вызвав ревнивый взгляд Анжелки. Правда, для леди Га с пословицей, как говорят, немного не сложилось. После эмоционального подъёма бывшего спортсмена, молочница от толчка огромной силы повторно получила резкое полётное ускорение и теперь, окаменев, сидела в позе сфинкса среди того, что недавно называлось поминальным столом. На этот раз, опередив собак, первым опомнился Марченко.
   -- Как ты себя чувствуешь? -- подскочив и наклонившись, проявил он участие к женскому невезению.
   Галя, отрешенно поглядев на Мишку, принялась искать потерявшуюся туфлю. И найдя её, со всего размаха неблагодарно врезала ему колотушкой в здоровый глаз.
   -- Женщина! -- взвыл от боли Михаил, почти так же, как минутой раньше, укушенный француженкой, Панас.
   К несчастью цветовода, леди Га, уже окончательно придя в себя, не отреагировала на Мишкин полностью ослепленный кричащий призыв быть уравновешенным беззащитным существом. В связи с чем, вдобавок заехала ему в ухо попавшейся под руку тарелкой с остатками корейской закуски.
   -- Да останови ты её! Инвалидом же сделает! -- испугано обратился Серега Гибкий к Эгме.
   Однако Галя уже взяла себя в руки. А затем, вполне логично пояснила завхозу, чем вызвано её неподдающееся мужскому пониманию, слегка странное поведение.
   -- С этого момента, придурок, -- почти ласково произнесла она, -- будешь некоторое время полностью глядеть на мир новыми глазами. И, надеюсь, не станешь задавать другим больше идиотских вопросов.
   Мишка ничего не ответил на такую заботу, внутренне признавая свою ошибку.
   -- Как я мог при своем опыте забыть один из главных постулатов семейной жизни, незыблемо гласящий: если супруга временно находится не в себе, то в этот момент, самый верный вариант диалога в доме -- твое молчание, -- терзался Марченко под насмешливыми женскими взглядами.
   Но, как говорят, нет худа без добра. Теперь завхоз понимал, что в таких случаях держать язык за зубами следует не только с женой при родных пенатах. Что бы как-то скрасить позор полуслепца, недавно бахвалившегося неприкосновенностью среди женщин, Роб философски заметил:
   -- В людях заложена способность ошибаться потому, что безнаказанность порождает глупость и все вытекающие из неё негативные качества человеческого характера: поверхностность, безаппеляционность, самолюбие и т. д....
   Галю, ты мэнэ выбач, будь ласка, -- смущенно промямлил Панас, не дав еврею развить интересную мысль.
   Леди Га грозно посмотрела в сторону огромной несуразной фигуры, всеми силами старательно имитирующую раскаяние и, не выдержав, звонко рассмеялась:
   -- Ну, это ещё неизвестно, кто больше из нас настрадался. Я думаю, мы квиты. Должок, ты, мне отдал сполна, -- согласен?
   Паня поспешил признать паритет и, поднявшись, предложил, подойдя к бочке, выпить мировую. Молочница очень сдержанно отнеслась к традиционной идее, так как её истязателя, несмотря на сильное нервное потрясение, начало от выпитого тазика, прилично штормить. В связи с этим, Галя, плеснув чисто символически себе и Панасу, сразу хитрюгой предложила тому вместе с Карузо (тоже уже выглядевшим не лучшим образом), пройтись по базару для пополнения к обеду чем-нибудь свеженьким, стоящего в руинах, утреннего стола. Толик безразлично положительно промолчал. Паня беспрекословно согласился. Правда, с одним пьяненьким условием, что по их возвращению все и всё будет на своих местах. В ответ на это, Серёга Гибкий почти обижено развел руками и дал за всех стопроцентное обязательство, гарантией которого являлась початая бочка. Назначив напоследок Робика ответственным на складе, кумовья, пошатываясь, отправились в большой свет Одессы, именуемый ,,Привоз."
   А он как раз начал в самом утреннем разгаре блистать такими всевозможными красками, что куда там ,,Сорочинской ярмарке" с её мощами против мощи Одесского рынка по многообразию товаров, национальностей и диалектов. Говорят, что когда известный одесский авторитет Коля Гоголь случайно зашёл на Привоз и увидел там, всем известного торгующего дынями чукчу, он просто-таки выпал в осадок. Но, к сожалению, изменить что-либо было уже невозможно. ,,Сорочинская" к тому времени читалась многими его поклонниками. А повторяться Васильич не любил. В городе народ не особенно расстроился недальновидностью великого писателя, потому как был уверен, что рано или поздно, кто-нибудь из грандов художественной литературы обязательно коснётся этой темы. Поэтому с обычной великодушностью простил ему оплошность (с кем не бывает). И назвал в честь его имени улицу, в доме на которой он мучительно каялся своей поспешностью несколько лет.
   На представителя северной народности, пра-пра-пра-прадедушка коего имел короткую, но незабываемую встречу, Карузо с Панасом натолкнулись сразу при выходе из складского закутка.
   -- О, а чого цэ ты дислокацию поминяв? Ты ж коло ворит завжды наче стояв? -- удивлённо поинтересовался Паня.
   Ванюша Серебряное копытце, торговавший традиционным для его одесских предков товаром, в силу своего морозоустойчивого характера, не был человеком суетливым и всегда немножко думал перед тем, как говорить. Поэтому кумовьям пришлось обождать, пока он зачем-то заглянул под прилавок, затем внимательно рассмотрел у себя на груди медальон в форме маленького оленьего копыта и только после всех этих действий порадовал приятелей ответом:
   -- Федька козлина сказал, если сегодня не уйду от вокзальных ворот, то завтра он мне точно рога обломает. А такое место хорошее было. Любой шаман позавидовал бы.
   -- А чем ты ему не угодил? Ты ж всегда бесконфликтный, как дыня зимой на баштане, -- фольклорно присоединился Карузо.
   Ваня для чего-то вытащил из кармана небольшую сумму денег, пересчитал купюры. А затем, пряча их обратно, печально продолжил:
   -- А ни чем. Сказал, что теперь здесь дынями будет торговать его дружок Ахмет. А для меня путеводная песня: самолет -- хорошо, пароход -- хорошо, а олени -- лучше... Какая-такая, песня? Я такую не знаю.
   -- Он же козел, натуральный козел, -- да Паня? Как можно так сказать человеку в Одессе? Уму ж не постижимо? -- попросил Толик солидарно присоединиться друга к Ванюшиному мнению.
   -- Угу, -- коротко произнес тот, тоже очень возмутившийся таким отношением к, можно сказать, нерукотворному памятнику Николаю Васильевичу Гоголю.
   -- А ты не пробовал пристроиться на других воротах? Ты только не подумай, я не сочувствую. Просто советую. Если надо поговорить с кем, так ты говори. Мы с Паней всегда готовы. Ведь нормальные мужики обязаны помогать друг другу. Согласен?
   -- Ничего не получится. Там кругом хозяйничает Пиня. А он родственник папы Лёни, всё под себя гребет -- на удивление быстро в этот раз заговорил Ванюша. -- На кой ему бахча моя надо. Занимать пространство только буду невыгодно для него, если даже предложу маленький процент. А большой невыгодно для меня. Такой вот расклад.
   Озадаченные безысходностью нынешнего торгового положения Серебряного копытца среди азартных горлопанистых потомков южных стран, кумовья решили хоть как-то помочь бедняге. Панас достал, оставшиеся у него две гривны и, получив положительный кивок товарища, решительно прокомандовал:
   -- А ну, Ваню, пошукай нам дыньку мордату -- таку, як у мэнэ.
   Северный реализатор выбрал самый крупный пахучий экземпляр золотистого цвета. Однако, увидев деньги, подошел к покупателям со встречной инициативой:
   -- Зачем деньги тратить. Давай лучше сыграем на неё в шахматы. Я как раз новые сделал, кажется, неплохо получились.
   Серебряное копытце вырезал изумительные по красоте фигуры древней игры. Талант его далёких предков на этом поприще передался ему с лихвой. Но вот играл Ваня отвратительно. Объяснялось это тем, что в поединке ему нравился не результат сражения, а сам процесс, причём в своеобразном стиле. Во время игры, после очередного хода противника, Ванюша непременно заставлял последнего томиться в долгих ожиданиях. И минимум четверть часа наблюдать, как он медитирует за доской, временами бережно беря в руки одну за другой фигуры, явно ими любуясь. При каждой такой Ваниной манипуляции, соперник начинал по нарастающей входить в тревожное состояние и упорно интересоваться, когда же северный мастер сделает ответный ход. Резчик по дереву долго непонимающе рассматривал своего волнующегося визави. После чего, наконец, что-то вспомнив, с радостно виноватым выражением, опускал произведение искусства на самую подходящую, по его мнению, клеточку. Где-то к пятому ходу, соперники, не знавшие до этого манеру Ванюшиной игры, начинали догадываться, что его гораздо больше интересует внешняя художественная эстетика шахмат, чем психологическая. В результате, досадуя из-за потерянного времени, все они, долго не оттягивая, признавали свое поражение. Ваня благосклонно, как само разумеющееся, принимал проигрыш партнера и предлагал тому возможность сейчас же отыграться. Однако от реванша противники, как один, категорически отказывались, гласно признавая в этой игре его несомненное превосходство. В связи с чем, негласно присвоили ему на Привозе почётный титул ,,Чемпион тундры среди оленей-юношей." Потому, услышав, вроде бы интересное предложение в финансов плане, Паня мужественно преодолел желание сразиться в очень популярную на рынке игру. Пояснил же свой отказ просто огромным цейтнотом в сегодняшнем дне, из-за неотложных дел по случаю безграничной утраты Карузо -- смерти его тёщи. Ваня застыл в минуте молчания. После окончания траурной церемонии, отодвинув на прилавке в сторону Панаса деньги, Серебряное копытце достал великолепные шахматы и, вручая их Толику, как заклинание проговорил:
   -- Каждый раз, когда ты сядешь играть за эту доску, дух Матрёны Ивановны войдет в тебя и всегда будет помогать на твоем пути к победе.
   Карузо с опаской взял дорогой подарок и тут же, с присущим ему максимализмом, дал себе зарок вообще больше никогда в жизни не играть в шахматы. Паня же на лету поймав нордический юмор Ванюши, пригласил того от имени Толика, в настоящий момент очень близко представляющего покойницу, прийти к часам трём к складу на обед. Чтобы за столом на сеансе шаманского спиритизма, присутствующие с его помощью могли лично поблагодарить виновницу траурного обряда за добрые деяния на этом свете. Ну и, конечно, узнать (раз такая случилась оказия) последние новости с того. Толик нетерпеливо потянул Панаса за руку. Пройдя школу оперного театра, как и все артисты, Карузо относился к различной мистике, можно сказать, с благовейным ужасом. Поэтому планирование вызвать дух в образе его тёщи, мягко говоря, не придало ему дополнительных положительных эмоций. Чукча, заметив трусоватый жест, улыбнувшись, на прощание в след добавил: мол, он не может не выполнить волю родственников и друзей, желающих ещё раз напоследок пообщаться с прекрасным человеком. А помешать ему в этом может разве, что смерть собственной тещи. Сообразив, наконец, что его разыгрывают, очень близко представляющий покойницу, удаляясь, предупредил:
   -- Только не бери, ради Бога, свой бубен. У меня там есть гармонь. И как только тебя постигнет такое же горе, обещаю: она будет твоей.
   Пройдя неспешно несколько рядов, кумовья остановились и принялись, постоянно сомневаясь, составлять перечень продуктов необходимых для обеденной трапезы.
   -- Жалко, твоей Матильды сейчас нет, -- затосковал Карузо. -- Одна бы мигом все решила. Что не говори, а неповторимая у тебя мастерица по части планирования и создания в кулинарии.
   На что Панас с подковыркой спросил:
   -- Ты дужэ хоти бы йи зараз побачыты писля вчорашнёго?
   Но видя, как друг загрустил воспоминаниями о будущем чуть успокоил:
   -- Нэ бийся, радисна зустрич станэться дэсь писля обиду. На той час другый акт помынок будэ у самому розквити. Так, що Матильда тоди навряд чы зможэ вчыныты розбир твого алкогольного лэксикону. А там, дасы Божэ, можлыво всэ й забудэться.
   -- А чего это она не пришла за своим инвентарем на склад? Ей же давно пора драить полы в отделении милиции. Или там теперь уборщиц, в связи с пьянками Белолошади, перевели на льготный режим -- по вызову?
   Здрасте, кума Настя, -- остановился от удивления Панас. -- Воны ж з Алёнушкою сёгодни з ранку понэслы на могылу сниданок. Чы твоя жинка ничого тоби нэ казала?
   Карузо, насупившись, указал на начинающиеся у товарища, такие же, как и у него, проблемы с памятью. Имея в виду свое утреннее сообщение о полном отсутствии при побудке диалога с женой. Панас извинился и о чем-то слегка задумался.
   -- А чего они одни? Разве мужчинам на завтраке не полагается быть? -- вернул его к заволновавшей теме Толик.
   Тот хмыкнул и легко развеял надежду друга на элементы половой дискриминации в этом мероприятии:
   -- Скоришэ воны, мабуть злякалысь, що ты писля того, як хряпнэш там пару чарок, дужэ захочеш щэ раз побачыты облыччя тэщи. А розгортання могыл -- цэ вэлыкый грих.
   Карузо порядком поднадоели подначки товарища и он неосознанно перешёл в контратаку, как бы между прочим, спросив:
   -- Я вижу, у тебя с Матильдой появились неувязочки на личном одре. Медовуха чётко указала на это -- я не ошибся?
   -- Дожывэш до на нащых рокив и побачыщ, яки у тэбэ будуть неувязочки з Алёною, -- по житейски мудро, отреагировал Панас.
   --Но ведь можно же как-то освежить это!
   Паня воссоздав большой и светлый образ жены, с недоумением сам себя спросил:
   -- Що там ще можна освижыть?
   -- Память, Паня, воспоминания о молодости -- вот тот двигатель интимных семейных отношений. Недавно ночью в выходной по телику один сексолог целую лекцию прочёл на эту тему. Даже завел меня сильно, и я выключил телевизор.
   Непроизвольно вняв совету кума, Панас, сосредоточившись на своём двигателе, погрузился в не очень далекое для него прошлое. В этом процессе лицо его стало излучать какой-то лунный свет и Толик даже залюбовался им. Но расслабленность друга продолжалась не долго. Вернувшись к реальности, Паня со вздохом только и сказал:
   -- Так, бой-баба була, -- поле чего, приобняв товарища за плечи, двинулся с ним дальше.
   -- А имя? Какое у неё необычное имя, корнем которого является мать, -- не унимался Карузо.
   -- Цэ йии мий покийный тэсть так назвав пид доброю банюрою, дужэ любыв цэ слово.
   Толик понял, что сия тема не имеет перспективного продолжения для возникновения у Панаса нежных чувств к супруге и в раздумьях вперил взгляд на горку капусты, возвышавшуюся впереди на прилавке.
   -- А ты не пробовал посоветовать ей овощные и фруктовые маски? Говорят -- это здорово помогает тормозить дыхание времени.
   -- Як цэ? -- не понял Панас.
   -- Ну, вот, смотри -- обыкновенная капуста. Разрезаем пополам, вытягиваем середину и потом на ночь пусть кладет одну половину себе на лицо аж до утра. Просто, дёшево и эффективно. Попробуй обязательно.
   Паня представил, как он ночью просыпается с бодуна и видит вместо знакомой храпящей головы вилок капусты, с содроганием вопросительно возразил:
   -- Та ты, Толян, зовсим здурив? Як жэ вона дыхаты будэ?
   -- Дырочки просверлишь, -- сразу нашелся тот.
   -- Дружэ мий, з рокамы у мэнэ слабкишае сэрцэ. А ты, я бачу, жадаеш довэсты мэнэ до инфарктного пэрэляку, -- укоризненно проговорил Панас и чтобы окончательно не расстраивать товарища в его благих намерениях, смягчился, -- Нэхай вжэ кращэ з нэю по хати цилый дэнь ходыть и так до кинця життя.
   -- Чего ты? -- обиделся тот, -- Так все женщины с годами начинают делать. -- И, не тратя больше времени попусту на теорию, обрубил, -- так, все, баста -- базар закончен. Берем у Ирки Богослов две головки. Когда вернёмся, я тебе докажу на практике, что я прав.
   -- Як цэ базар закончен? До того ж, нащо нам аж два качаны? -- не уразумел распоряжения кум.
   -- Ну, я в смысле говорильни, а капуста надо будет ей еще на грудь, -- разъяснил Толян вконец остолбеневшему другу, и, приводя его в чувство, бесцеремонно прикрикнул, -- чего замер истуканом, доставай деньги!
   Паня, вздрогнув, очнулся. А после, равнодушно махнув рукой на необузданные фантазии Карузо, обратился к Ирке:
   -- Доброго дня, ридна. Можэ чула, якэ горэ спиткало Анатолия? Дай два качаны, тилькы побильшэ. А дэсь о трэтий годыни нэ забудь завитаты до складу на помынальный обид.
   Богослов женщиной была набожной, так как выросла в семье церковного старосты. Хотя, это и не мешало ей торговаться с покупателями до исступления за каждую копейку. Почти всегда она их доводила своей болтливой мелочностью до состояния какого-то гипнотического безразличия. В связи с чем, клиенты, забирая товар, оставляли ей ещё и не хилую сдачу. Короче говоря, Ирен в торговле непоколебимо чувствовала себя среди коллег настоящим профи, вызывая тем самым, на рынке сильные подозрения, что в этом деле ей помогала беззаветная вера в Бога. Потому как после каждой удачной продажи, женщина всегда крестилась и, закатив глаза к небу, страстно шептала:
   -- Спасибо тебе, Господи.
   Но сейчас, Богослов, после Паниного уточнения по поводу горя, всплеснув руками, наверное, вспомнила одну из христианских заповедей и решила воздать. Твердо при этом, пообещав быть на обеде с Божьей помощью к назначенному времени. В этом никто и не сомневался. Ирка редко просто так жертвовала попусту капусту и зелень из своего скудного ассортимента, разве, что на Пасху или на Рождество (да и то, в большинстве случаев, в ближайшей церкви на Пушкинской).
   Напутствуемые Богословскими словами:
   -- С Богом, -- кумовья в полной уверенности, что это так и есть, приблизились к, недалеко стоящей, Оксанке Звездопад, так же торгующей овощами, но в более широком перечне.
   -- Трави якорь, -- отдал команду Толик и нескрываемым интересом стал исследовать на прилавке огромную тыкву, из-за которой лукаво выглядывала его первая любовь.
   -- Що ты там шукаеш? Чы можэ гарбуз навияв на тэбэ дэякись спогады? -- оживил натянутый момент Панас.
   Под заливистый Оксанкин смех, Карузо густо покраснел и с дрожью вспомнил тот позор, вынесенный им когда-то от стоящей, сейчас, рядом хохотуньи. Можно было бы, наверное, не рассказывать о банальном очередном случае, довольно часто описанном мастерами прозы в историческом контексте народных традиций. Но тут есть одно ,,но,"о котором будет сказано позднее. А дело было следующим образом.
   В те, незаметно промелькнувшие юные годы, будущие работники Привоза с самозабвением, после окончания музучилища, пели в хоре Одесского оперного театра, не менее знаменитого, чем описываемый базар. И, в отличие от других сверстников, подавали своими развивающимися голосами неплохие виды на продолжение дальнейшего вокального образования, что сулило им возможность успешной сценической карьеры. Общие интересы, твёрдое идеалистическое желание посвятить себя одухотворённой деятельности все больше и больше сближало молодят. Пока однажды в голову Толика не забрела глупая мысль, по которой следовало, что девушка, решившая полностью отдаться искусству, может в одночасье тоже самое сделать в отношении его. Прелюдию к этому серьёзному жизненному акту, Карузо сочинил с выдумкой, присущей творческой натуре. Символическая передача сердца с конечностью, а так же слова признания, нетерпеливой музыкой рвущиеся наружу, должны были по его задумке, выплеснуться неудержимым фонтаном на ступенях Спасо-Преораженского собора, где Звездопад подрабатывала богоугодным церковным пением. Для пущей торжественности новоиспеченный влюблённый за определенную мзду подговорил звонаря Нестора (очень большого любителя причаститься), ударить во все колокола в момент, как Толик полагал, безотказного предложения. Завершающим штрихом феерическому замыслу являлось время -- гармонично вписывающийся в обстановку праздник Спаса. В общем, все было продумано до мелочей, кроме одной.
   Придя намного раньше до назначенного себе судьбоносного часа, юноша, с огромным букетом алых роз, стал томиться в ожидании, периодически отбиваясь от попрошаек, традиционно стоящих у каждой православной одесской церкви. Утомительное времяпрепровождение прилично расслабило Карузо. И он, чуть было, не прозевал свое несчастье, вылетевшее из собора смеющейся весёлой певчей птичкой. Возможно, если бы так случилось, судьба Толика более благосклонно отнеслась к его артистической карьере. Но Создатель, вероятно, в этот праздничный день на небесах со своими соратниками Иоанном, Иаковом и Петром несколько отвлеклись от контроля за поступками своих подданных. И не заметили той беды от нечистой силы, которая почти на ступенях храма подкралась к непорочной душе одного из них.
   Увидев ангела с небесной фамилией Звездопад, Карузо с букетом сломя голову бросился к нему и с криком:
   -- Ай лав ю!" -- завалился на колени.
   От такого порыва страсти, херувимчик, испуганно взмахнув крылышками, отшатнулся и, подвернув ногу на ступеньке, сломал каблук, купленных только вчера на толчке новых туфель. Вот тут, как раз, начало проясняться, что ангел то не настоящий, и в девушку, под его личиной, успел вселиться бес. После секундного замешательства, отчаянный с бликами бешенства Оксанкин взгляд, скрестился с блаженным взором Карузо. Который в этом театральном представлении оставил без малейшего внимания такой пустячок, как сломанный каблучок. И совершенно напрасно (дьявол знает дело хорошо).
   Некоторое недолгое время, сдерживая нахлынувшие большой волной противоречивые чувства, Звездопад разом с посторонними наблюдателями, молча переваривала информацию. А затем, поняв, что от неё требуется, неопределенно-радостно крикнула:
   Щас! -- и грацией быстро захромала обратно, скрывшись в соборе.
   -- Что бы это значило? -- умалишённо оглядываясь по сторонам за подсказкой, мучился в догадках жених.
   Ответ не заставил себя долго ждать. Причём, быстро дала его сама невеста, чемно появившись босяком из церкви и держа в руках, найденную неизвестно где, небольшую тыкву. Бедняга до последнего мужественно держался, с придурью надеясь, что это только шутка. Потому, как его Звёздочка не может поступить столь бесчеловечно, унижая при всех его чистый прекрасный порыв. Однако тогда, юноша ещё очень плохо знал, заложенные непонятно кем, беспощадные свойства лучшей половины гомо сапиенсов. А когда познал, проводив рехнутым взглядом, удаляющиеся бездушные хохочущие юбки, каблучки и прочий гардероб, слабовольно по-молодости с кабаком и цветами рухнул в обморок. Тягучий заунывный звук колокола, которым Нестор, допив полулитровку от Карузо, сообщил ротозеям, что пьеса под названием ,,Сватанье на Соборке" подходит к концу, заставил, косящих под нищих, околособорных работников сцены засуетиться. Вследствие чего, они торжественно отнесли главного героя на ближайшую скамейку возле фонтана. Заодно попутно почистив карманы юного идеалиста. И тем самым логично опустив занавес.
   Очнулся Толик от прикосновений влажного платочка, коим его приводила в сознание незнакомая миниатюрная девушка.
   -- Ты кто? -- отстранился от заботливой руки Карузо.
   -- Алёнушка, -- сказочно пропела дюймовочка.
   -- Ну, а я братец козлёнушка, -- безнадёжно, восстановив в памяти свое унижение, представился Толик и поблагодарив за заботу, собрался уходить.
   -- Посиди немножко ещё, -- зазвенела колокольчиком сестрица и братец, не зная почему, остался на приколе.
   Проговорили они до полуночи.... В общем, как говорят в заключение в сказках: ровно через девять месяцев у новобрачных появилась двойня. Правда, на следующий день после судьбоносных событий, в театре Толик не появился, небеспочвенно подозревая Звездопад в растрезвонивании его любовного фиаско. Но то было уже из другой оперы, которую Карузо, как максималист по убеждениям, решительно изменил.
   И вот тут, после сказки, в этой истории появляется ещё одна странность. Через несколько лет, можно сказать, в одно время, Толик, Нестор и Оксана оказались на Привозе трудящимися в поте лица на благо своих ново созданных семей. Нельзя точно предположить, что именно повлияло на их решение почти бесповоротно порвать с музыкой. Возможно полный разрыв экономических связей братских республик, когда вся интеллигенция рванула в бизнес по причине голодухи. А может (и это, скорее всего) было решение с небес, потому, как по-другому объяснить увольнение Нестора из собора за тот несанкционированный сопереживающий звон на праздник Спаса. Однако не будем гадать. Как любит повторять по-украински первый президент АО Привоз узбек Лёнька Хатынка:
   -- Маемо -- тэ, що маемо.
   И все действующие лица, согласно этому изречению, старались довольствоваться настоящим положением дел, извлекая из него все те малые радости, которое оно им предоставляло.
   После небольшого экскурса в свое назидательное прошлое, Карузо в пику неучтивому выпаду кума, крадучись заговорил:
   -- Панечка, тыква в повседневной жизни овощ очень широкого применения. Как ты думаешь, куда можно еще приспособить две оранжевые половинки для твоей жены?
   Друг натужно прищурился и, не выдержав, прыснул от смеха:
   -- Та ни, такого розмиру гарбузив нэ бувае. -- И заметив, что Оксанка превратилась в одно внимание, чувствуя по-женски интересную тему, поспешно обратился к ней, -- Сонэчко нашэ, виддай нам, будь ласка, оцэй плацындовый овоч, за дви грывни. А то у Толяна дужэ нэвчасно тэща помэрла и мы оцэ турбуемось про обид биля складу сёгодни. А куды нэ глянь, розтраты, розтраты и розтраты.
   У Звездопад глаза сделались блюдцами. Что-то оборвалось у неё внутри. Она слышала о тяжёлых взаимоотношениях своего бывшего жениха с Алёнушкиной матерью. И, несмотря на то, что уже сама была давно счастливой мамой и женой, чисто по-бабьи одновременно где-то немножко злорадствовала и жалела Карузо. А вот теперь у её Толика, по-видимому, будет всё хорошо. И от этого ей сталоневыносимо плохо. Не отводя от бывшего суженого своих бездонных глаз, в которых тот когда-то чуть не утонул, Оксанка стала потихоньку всхлипывать. Чем привела в полную неловкость своих покупателей.
   -- Ластивко, нащо так до сэрця браты. Ничого страшного нэ трапылось, колысь уси там будэмо, -- оптимистично попробовал Панас успокоить девушку.
   Однако это только подлило масла в огонь.
   -- Отстань! Забирайте, что хотите и не трогайте меня! -- отворачиваясь, горестно крикнула Звездопад, утирая кулачками хлынувшую, необъяснимую учёными, жидкость.
   Паня, нагнувшись через прилавок, тихонько достал мешок и принялся складывать в него тыкву с капустой. К нему активно присоединился Толик, бессовестно добавляя туда картофель, баклажаны, сладкий перец и всё прочее из обширного Оксанкиного товара. Когда торба наполнилась всем, что можно было взять, Панас легко одной рукой взвалил её на плечо и кумовья, переглянувшись, покинули, сидящую на ящике к ним спиной, Оксану, которая одиноко продолжала оплакивать лишь ей понятную жизненную потерю.
   -- Чего это она? -- спросил Карузо, после того, как друзья отошли на приличное расстояние.
   -- А чорты йих розбэруть цих баб. Можэ й я мало прожыв на цёму свити, щоб, щось зрозумиты в загадковости жиночойи души. Однэ тоби можу порадыты: нэ бэры дурного в голову. Бо колы почынаеш довго анализуваты йих повэдинку -- чэрэз дэякый час обовъязково пэрэстаеш сам твэрэзо оцинюваты дийснисть.
   -- И часто такое с тобой случалось? -- добродушно поддел советчика Толик.
   -- Ну, такого клиничного выпадку, як у тэбэ з Оксаною -- мэнэ Бог мылував. Алэ чого гриха тайить, видхылэння булы и нэодноразово, -- парируя выпад, также добродушно согласился кум.
   Побродив еще немного между овощными рядами, добытчики пищи вышли к месту, где продавались яйца и птица. Всем этим хозяйством успешно заведовали братья Клювы, близкие друзья Федьки Сармата. Заметив, неспешно приближающуюся уважаемую на Привозе пару с мешком, старший Клюв Андрюха, призывно замахал рукой. Ему, с раннего утра одна базарная птичка уже на хвосте принесла новость о начинающемся грандиозном предприятии возле склада. Где основными виновниками являлись Рошен и чужая не его покойная тёща. Поэтому, в связи со случившейся бедой, братья срочно организовали в своих рядах сбор продуктов в фонд помощи пострадавших.
   Вытянув два заготовленных крупных пакета на прилавок, Андрей без лишних соболезнующих слов, сказал приближающимся друзьям:
   -- Вот, чем богаты -- тем и рады.
   Паня по-хозяйски принялся проводить инвентаризацию содержимого, достав по очереди индюка, гуся, утку и несколько куриц.
   -- Ты подывысь, Карузо, яка у ных мордатисть! Як у тэбэ! Молодци хлопци! Зразу помитно, що вид всиейи души! -- вынес он Андрюхе благодарность, а тот, растроганный похвалой, вытащил вдобавок литровую банку самогона с тремя гранчаками.
   Хекнув, мужики залпом опрокинули по сто пятьдесят и, запив тут же лежащими сырыми яйцами, стали с большими усилиями переваривать непредвиденную встречу в желудках.
   Ты, че ее из нефти гонишь? -- спросил Толик (он первый уговорил у себя алкогольную триаду из вина, медовухи и самограя заключить мирный договор).
   Панас, видя лёгкое смятение на лице их спонсора, вызванное хамоватым вопросом, строго приструнил:
   -- Нэ займайся тэхнологичным шпыгунством. Ты бач, якый зацикавлэнный знайшовся. -- И бодро поправил ситуацию, -- Давай, дружэ, щэ по одний. Чогось половынчата нэповна, якась выходыть, у банци комлэктация. Мэни, напрыклад здаеться, нэ туды нэ сюды. А у всёму повынна буты цилисна гармония -- чы густо, чы пусто. А ты як, Андрийку, важаеш?
   Клюв, улыбнувшись, без разговоров сыграл репризу. Однако перед повторным употреблением высказал догадливую убежденность:
   -- Это, Толян, из-за двух дневных твоих внутренних тяжёлых испытаний. Мы тоже вчера с братаном смачно погуляли. И по первой сегодня, ой, как тяжело было. Вторую же нутро приняло не так агрессивно. А третья с вами, вообще, уже, как по маслу пошла.
   -- Тоже мне Америку открыл, -- подумал Толик и, задрав голову, мягко вылил в неё сивуху.
   -- Козак, -- похвалил его Панас, после чего, вместе с Клювом, последовал примеру товарища.
   -- Ну, всэ, Андрийку. Щэ раз дужэ дякуемо тоби и всим твоим пидлэглым за чудови траурни подарункы. Алэ, на жаль, нам с кумом вжэ час повэртаты оглобли. Оцэ зараз збыраемоусю твою фауну до одного вэлыкогоклумака та йдэмо.
   Отметив некоторую грустинку в словах коллеги, Клюв, доставая еще одну банку, гостеприимно предложил:
   -- Подождите, еще же осталось.
   -- Ни, дружэ, достатнё. Добра в тэбэ горилка, -- стоически отказался Паня, взглядом указывая на Карузо. -- а тому можуть выныкнуты на шляху до складу труднощи з вантажэм. Бачыш, як мий кум вже зараз почав пидтвэржуваты цэ.
   -- А вон и Серёжка бежит, -- сильно заплетающимся языком, обрадовано подтвердил тот.
   -- Фу, чёрт, чуть не забыл. Он же для вас несёт свежие яйца.
   -- Н-на ходу? -- стал плавно переходить Карузо с логикой в другое измерение.
   -- Ага, -- засмеялся Клюв научному открытию. -- Он по-другому не может. Вон уже три лотка загвоздил на бегу по пути. Если мало, я его тут же вокруг прилавка заставлю сделать ещё сколько надо.
   -- Слава Богу, успел, а то бы пришлось догонять вас, -- вскоре осторожно поставил яйца на стойку несущий.
   -- Все? -- строго спросил Толик, обходя Серегу с тыла.
   -- Не понял: чего все? О чем это он, мужики?
   -- Человек, сейчас, себя плохо чувствует, не видишь что ли? -- тихо подсказал брат.
   -- Теперь понял, -- кратко ответил тот и обеспокоенно солидаризировался с Паней, -- может классная яичница получиться, пока дойдете. Мешок, Карузо с яйцами в таком состоянии -- это даже для тебя, Григорьевич, чересчур хлопотно будет в дороге.
   Андрюха тоже уже оценил подстерегающие возможные опасности при предстоящем возвращении с таким хрупким грузом. В связи с чем, не терпящим возражений тоном, дал команду:
   -- Братишка, на сегодня переходишь в распоряжение Панаса Григорьевича. Прости, Паня, и дальше там передай. Но у меня сегодня приём товара, так, что сам не смогу присутствовать. Надеюсь, Серый стойко будет представлять нашу фамилию. -- И, закругляя встречу, предложил, разливая, -- ну, что на коня?
   У где-то далеко витавшего Толика, от звуков при наполнении стаканов, сработал приобретённый инстинкт. Из-за чего он, как робот выбросил вперёд свой манипулятор.
   -- Нэ чипай! -- гаркнул Панас, -- цэ Матрёнины слёзы.
   Карузо испугано отдёрнул руку и с ужасом пронаблюдал, как его товарищи, давясь от смеха, проглотили эту змеиную отраву. Пожелав Андрюхе удачи, Паня с мешком, а младший Клюв с яйцами, взяли Толика, как ребенка за руки и двинулись нелёгкой дорогой обратно.
   На площадке они появились, повторив почти в точь -- в точь сцену из фильма ,,Кавказская пленница," когда известная троица, покинув рефрижератор, пыталась остановить автомобиль беглянки.
   -- Ось... Прынэслы, -- в широком понимании слова, проговорил Панас, после того, как кум, увидев родные места, радостно задёргался в руках друзей. А затем, чем-то поняв бесплодность своих усилий, в распятии изнеможённым упал на колени.
   -- Ироды! Что же вы с ним сделали? -- в повиснувшем молчании, бросилась к нему кореянка. -- Отпустите его сейчас же немедленно, -- продолжал кудахтать Эгма, -- вы, что не видите, как ему плохо.
   -- Да, чё, ты, накинулась на нас? И так еле-еле приволокли всё, -- обиделся Клюв, отпуская Карузо.
   Толик от этого действия совершил плавный поворот на девяносто градусов и, нежно обняв Панину ногу, умиротворенно закрыл глаза.
   -- Пиднимайся. Зараз Матильда прыйдэ. Чуеш? -- поднял его, как портовый одной рукой Панас и, обождав пока Толик вытянется на весу, бережно опустил на землю.
   Наверное, подсознание Карузо приняло тревожное сообщение. Потому, как он застыл оловянным солдатиком, готовым, с поднятой рукой, отдать команду: ,,Огонь!"
  
   Однако, Григорьевич, по-видимому, более трезво сопоставив силы противника, отклонил кровопролитие и внёс на рассмотрение бесстрашному бойцу, тактически более хладнокровный план с надвигающейся опасностью:
   -- Послухай мэнэ уважно, Толян. У нас е едыный выхид, Зараз спускаемось до складу, вымыкаемо свитло и дэсь у куточку, ховаючись, трохы видпочынэмо. В тэмряви вона нас нэ побачыть. Головнэ нэ хропиты.
   Толик некоторое время никак не реагировал на миролюбивое предложение своего друга, продолжая стоять с выразительным взором на небо. Только ему было сейчас подвластно уговорить Карузо не омрачать предстоящий великий праздник памяти Матрёны Ивановны. И оно, как всегда, доказало свою всё покоряющую силу. Медленно опустив руку, Толик, подобно лунатику, не спеша, но целенаправленно, направился к складу. У самого входа, перед зияющей бездной ступенек, лунный оловянный солдатик в нерешительности остановился. Паня тут же большой тенью оказался рядом и вместе с мешком и Карузо скрылся в пропасти склада.
   Всё это происходило при разинутых ртах гостей, стоящих у бочки. Которые со стаканами очередной раз от всего сердца желали почтить славную женщину, давшую им эту столь неожиданную искреннюю возможность. Народ, не шелохнувшись, боялся загасить ту слабую искорку здравого рассудка, пока ещё тлевшего в сознании Толика. И когда всё обошлось так великолепно, бурное ликование охватило компанию.
   -- Это же надо так мастерски обвести вокруг пальца взбудораженную психику Толяна! -- первым откликнулся Моня Брод на поразительные способности Панаса.
   -- А какая феноменальная техника, а! Прямо типичный Кашпировский! -- вторил ему Сашка Ржавый.
   -- Нет, это надо обязательно отметить! Я предлагаю тост за Панаса Григорьевича, как выдающегося психоукротителя современности! -- округлил всплеск оваций Валерка Коновал.
   Однако тост пришлось отложить. Из склада по нарастающей понеслись вопли:
   -- Не трогай меня, болван здоровый! Отпусти сейчас же! Люди спасите!! Холодная!!!
   -- Что он там с ним делает, как ты думаешь? -- обеспокоенно спросила Рошена леди Га, сама недавно побывавшая в Паниных ласковых руках.
   А чёрт его знает, -- неуверенно поджал губы Петруха, -- купает, наверное. Или растирает чем-то.
   -- Чем? -- изумилась женщина и не дождавшись ответа, возглавила колонну заинтригованных почитателей психотерапевтического таланта Панаса.
   Когда, гуськом двинувшаяся к подземному царству Карузо, толпа опустилась в освежающую прохладу подземелья, всё было кончено. Паня миролюбиво устраивал из фуфаек место для отдыха, а Толик, подобно человеку-амфибии, сидел по горло в бочке с водой, временами с удовольствием фыркая, погружался в нее с головой.
   -- Хорошо... как в вытрезвителе, -- совсем счастливо сказал он, заметив вошедших (при этом, напомнив многим из них то приятное ощущение, которое те испытывали при посещении летом некогда популярного заведения).
   -- А чего же ты орал, как недорезанный? -- спросил Марченко и, шутя, забил очередь, -- Вы как хотите, а я лезу туда следующим.
   -- Взял и разбежался. Тут личная наша охлаждённая питьевая вода. Иногда даже святая бывает. А водные процедуры -- это скорее вынужденное исключение из правил. Так, что извини, но твои притязания на омовения в пролёте.
   -- Вылазь вжэ, Ихтиандр, а то жабры видростуть, -- посоветовал совладелец.
   Карузо внял совету и, ловко отжавшись на руках, собрался было, поджав ноги, выпрыгнуть из купели. Но бочка, стоявшая на каких-то чурках, от этого упражнения зашаталась. В связи с чем, Толик, потеряв твердость в своей спортивной подготовке, бомбочкой нырнул обратно. А затем внутри личного резервуара, орошая, склад покатился в сторону Пани. Все ахнули.
   Хладнокровно дождавшись, когда ёмкость с другом уперлась в его колено, кум в полном спокойствии постучал по ней костяшкой пальца, поинтересовавшись:
   -- Ты жывый, чы як? А тот тут люды чэкають прогнозу.
   Вместо ответа показались ноги Карузо.
   -- Дурни и пьяныци нэ вбываються! -- уверенно обрадовал Панас присутствующих, любезно предоставив им право самим определить к какой везучей группе отнести своего друга, а затем после этого трогательно заинтересовался его возможными дальними родственниками. -- Я колысь чытав, що якыйсь философ Диогэн жыв у бочци. Ты часом нэ ёго родыч?
   -- Перестань обзываться, умник, -- выполз, охая, с замечанием Толик, просто изумив всех целостностью скелета.
   Не веря своим глазам, Зинка даже забыла о своем распухшем языке и почти внятно любознательно проговорила:
  
   -- Толечка, а ты, правда, там ничего не сломал у себя даже чуть-чуть?
   Услышать не очень вежливый ответ, Колобок помешал полуслепой Марченко. Тот вдруг скатился с благим матом прямо ей под ноги с середины лестницы. На что Коновал с удивлением поинтересовался:
   -- У нас сегодня, что день инвалида?
   -- Для меня, кажется, точно. Как ни старался по одной ступеньке осторожненько в темноте приблизиться к Карузо с повторной личной просьбой -- хотябы промыть глаза, а бдительность потерял из-за его нестандартного перемещения. Возможно, даже и надломилось что-то во мне в секторе здоровья, -- согласился завхоз и, в доказательство, ойкнув, схватился за поясницу.
   -- Давайте-ка я вас двоих, на всякий, случай осмотрю, -- предложил Валерка. -- Я, конечно, только ветеринар на Привозе, а не травматолог, но в костях поломанных кое-что разбираюсь, -- и стал со знанием дела ощупывать пострадавших.
   -- Да, что ты их как куриц в своей лаборатории лапаеш! Целые они и почти невредимые. Я и на глаз вижу без твоего медвердикта их мелкотравмированность, -- похвалился французской наблюдательностью Рошен.
   -- Кстати, о курочках, -- напомнил Серёга с яйцами о преющих без дела птичках, -- я что- то не понял: это в нашем ряду на сорок дней собирали или на сегодняшний обед?
   -- Чорты б мэнэ пидибралы, зовсим забув, -- чертыхнулся Панас и дал команду, -- а ну, хлопци и дивчата, живэнько пиднимайтэ цэй клумочэк до сонця. Там вы знайдэтэ всэ, що потрибно голодний души у цэй скорботный час, -- тилькы трэба трохы попрацюваты. Алэ цэ вжэ, выбачтэ, бэз нас: мы з кумом, з вашого дозвилу, годынку видпочэнэмо, бо зовсим зомлилы писля харчовойи мисии.
   -- А, что тут у нас есть? -- засунула Галя в мешок свой нос.
   -- Одну минуточку, леди, -- остановил ее Карузо, -- не стоит так торопиться впереди мужчин. Тем боле, что пока еще здесь я начальник, -- и, достав из рядом стоящего стола огромный тесак, направился к молочнице.
   Ту, как ветром сдуло. Собственно говоря, все остальные тоже подумали, что на начальника снова чего-то нашло. Однако на этот раз они ошиблись. Карузо просто в любом состоянии имел привычку доводить все задуманные дела до конца. А посему он спокойно извлёк из торбы две головки капусты, вернулся к столу и ловко сделал из них четыре касочки. Затем бережно собрал остатки в полиэтиленовый кулечек и направился в безмолвии опять к мешку. Постояв возле него с глубокой мыслью на лице, Толик, как будто вспомнив о чем-то хорошем, мягко улыбнулся. После чего вытащил тыкву, да некоторые прочие, богатые цветом, мелкие овощи.
   -- Теперь забирайте, -- милостиво после сортировки разрешил Карузо. -- Остальное на приготовление обеда можете использовать без остатка.
   -- Толюнчик, а ты, что решил нас порадовать каким-то кулинарным сюрпризом? Если -- да, может, поделишься секретом сейчас, чего нам от тебя в тарелках потом ожидать, -- осторожно издалека заинтересовалась молочница.
   Карузо, не очень выделяя мягкий знак, туманно объяснил:
   -- Ну, это на потом, Гальюнчик. Возможно, я лично для тебя и придумаю шо-нибудь.
   -- Люды добри, сами вымитайтеся, будь ласка и як можна скоришэ. Бо я дужэ спаты хочу, а тому мэни надоив дужэ цэй бедлам, -- угрожающе взмолился Панас.
   -- Да ради Бога, Григорьевич, отдыхай, мы уже в пути, -- первым проникся смыслом сказанного Коновал и с возгласом -- Все наверх, полундра! -- оказался передовиком собственного призыва.
   Когда толпа, пожелав хорошего отдыха, весело с шумом очистила помещение, Паня поставил мешок на подъемник.
   -- Лэдари, -- буркнул он, нажимая на кнопку, заодно, краем глаза наблюдая за кумом: тот в это время принялся очищать свеклу. -- Ты, що зголоднив, чи щэ нэ прыйшов до тямы? -- не выдержал Панас. -- Чого цэ тэбэ зараз прыспичыло з буряком морочытыся? Мы ж домовлялыся видпочыты трохы.
   Карузо, не отвлекаясь от работы, почти по Коховски пояснил:
   -- ,,Тяма и зголоднив," товарищ мой, тут абсолютно ни причём. Да и ,,видпочынок" обождёт, о котором, кстати, я не помню, что бы мы с тобой договаривались. Ну, а моя сия минутная увлечённость объясняется довольно банально. Понимаешь, всё в нашем мире полежит завершению. Как говорит мой коллега с овощного склада Сашка Волчок: не можешь кончить -- не надо начинать. Это я к тому, что сейчас пришёл момент истины, когда мы сами воочию можем убедиться в действенности масок.
   -- Щэ нэ прыйшов, алэ вжэ дэсь на пидходи до здорового глузду, -- подумал с надеждой Паня и, отправив посылку наверх, подошёл к другу, чтобы как-то аргументированно переубедить Толика в его настойчивом начинании.
   Тот как раз тонко начал нарезать кружочками буряк.
   -- Слухай, Толян, а навищо аж чотыры шматка капусты? Ну, одын сюды, дви туды, а чэтвэртый куды?
   -- Эх, ты неуч ненаблюдательный. Неужели за столько прожитых лет, не заметил, что в природе никогда ничего лишнего не бывает. Между прочим, если будет сопротивляться грузу, берёшь все эти овощи на тёрочку и к телу. Ещё можно для усиления эффекта добавить соками во внутрь.
   -- А вона плямамы нэ пидэ? -- готовый лопнуть от смеха, поинтересовался Панас.
   -- Возможно, небольшие оттенки будут присутствовать, -- не исключил брака начинающий косметолог,-- но я полагаю, что в вашем возрасте в интиме нужна обязательно некоторая изюминка и Матильда, благодаря пятнистости, будет ассоциироваться у тебя с какой-нибудь грациозной косулей.
   Паня почему-то вспомнил любимое коровье парное молоко, которое он, выросший в деревне, в детстве поглощал вёдрами и которое сыграло в его дальнейшей богатырской и личной жизни немаловажную роль.
   -- К тому же, -- завелся Карузо, -- небольшие дозы алкоголя так же очень хорошо помогают в этом деле. Как говорит, несколько утрированная, народная мужская мудрость: некрасивых женщин не бываем -- бывает мало водки. Главное не перебрать.
   -- Цэ оптимисты так кажуть. А я вжэ давно у цёму дили писимист.
   -- То есть? -- не смог догнать молодой Толик, поведанной другом сокровенной тайны.
   Паня недовольно покривился от вырвавшейся неожиданно откровенности. Но зная, что кум -- могила в любой обсуждаемой под банкой теме, решил с его помощью снять с души камень, о котором знал только он:
   -- Розумиеш, для мэнэ вжэ нэ иснуе гарных жинок. Лышэ завжды бувае нэдостатнё горилкы. И мабуть ничого вжэ з цым нэ поробыш.
   -- Совсем-совсем? -- поразился Карузо.
   Паня, загибая в счете пальцы, сообщил:
   -- Та мисяцив шисть-сим, а можэ и бильшэ, набигло. Ты ж здогадуешся, що я нэ запысую на вэчэрях порожни пляшкы.
   Услышав сногсшибательную новость, Толик почти вернулся до тямы и решительно заявил:
   -- Все, в следующий раз квасим на сорок дней, и попробуй мне где-нибудь без меня хоть одну рюмку вжарить.
   -- Матильда здывуеться дужэ. Вона до цёго нэ звыкла, будэ кожного дня нэрвуваты. И усэ выльеться на мою голову, -- слабо возразил Панас.
   -- А ты её, для начала, масочками займи. А там и с тобой что-то придумаем.
   -- Нэ мэлы, Карузо, дурныць, пишлы краще видпочываты, -- устало промолвил Паня и не дожидаясь кума, направился к обустроенному из фуфаек лежбищу.
   Толик скульптурно сел на стул и застыл в позе Роденовского мыслителя.
   -- Ты йдэш? -- донеслось из угла.
   -- Я думаю, -- отразилось со стула.
   -- Ну, думай-думай. Иноди бувае з тобою и гиршэ, -- подумал Паня и сладко засопел.
   Прождав минут пять, Карузо собрал нарезанные овощи и тихо подкрался к спящему. Однако тот, зная не один год настырность товарища, как оказалась, лишь имитировал сон и, открыв один глаз шепотом предупредил:
   -- Зашыбу, як моль, -- демонстрируя в доказательство свою лапищу.
   Толику пришлось, не солоно хлебавши, вернуться на исходную позицию. Соревнование продолжалось не долго. На стороне Карузо было подавляющее преимущество -- он выжидал невысохшим сидя. И это оказалось решающим фактором в поединке на выносливость. Когда от Паниного храпа на столе задребезжали ложечки в чашках, из которых кумовья иногда пили чай, Толик, уже смело не таясь, подошёл к другу и удручённо остановился. Чтобы реализовать свой косметологический план, доказывающий целебность свежих овощей при соприкосновении с увядающей кожей, Карузо следовало, не потревожив тело, перевернуть его на спину. А это, он чувствовал, ему явно было не под силу. Терзаясь в результативных поисках, казалось бы, неразрешимой проблемы, Толик остановился взглядом на Паниных рабочих башмаках, которые тот вместе с носками гигиенично снял, проветривая ноги.
   -- С большими трудностями способен справиться лишь одарённый человек, -- без ложной скромности похвалил себя Карузо, весело подсовывая обувь под нос Панасу.
   Не успел он, возвратившись, присесть на стул, как Паня, что-то недовольно бормоча во сне, шумно перевернулся на спину.
   -- Всё-таки не всем пословицам можно безоговорочно доверять, -- покачал рассудительно головой Толик, имея в виду ту, где утверждается, что свое не воняет.
   После чего принялся усердно обкладывать нарезкой неприкрытые одеждой, части Паниной кожи.
   На лицо, для более яркой выразительности, друг осторожно возложил ломтики свеклы, на грудь, из-за сильной волосатости, сочные помидоры. А на оголившееся в безрукавке на выпуск брюхо, дольки огурцов и картофеля. Внимательно осмотрев цветовую гамму храпящей палитры, Карузо выявил, что в ней не хватает оранжевого витамина ,,А," часто рекомендуемого в телевизионной рекламе, как эликсир молодости. Морковь для этого подходила наилучшим образом. Но вот беда, пришпандорить уже было некуда. Однако Толик и тут благоразумно нашел выход, засунув мелкие её кружочки между пальцами ног жертвы своего эксперимента. А она, во время всей этой процедуры, беспокойства совершенно не проявляла. Причём, даже, кажется, была довольна, громко чмокая в перерывах между приступами храпа.
   -- Наверное, ему Матильда снится, -- тихо засмеялся Карузо, укладываясь рядом и моментально, в охватившей его полной удовлетворённости, тут же уснул.
  
   А наверху шло во всю приготовление к обеду. На изготовленных, на скорую руку, самодельных мангалах, жарились, варились и пеклись различные натуральные блюда, всегда отличавшиеся небывалой вкусностью. Обычно в таких случаях женщин к подобному делу не подпускают на пушечный выстрел. Но в этот раз слабый пол категорично взял все тяготы приготовления походной пищи на себя, из-за небольшой алкогольной неустойчивости и безалаберности, сильных мира сего, оставив наиболее стойким право подмастерьев. Остальным же, после сооружения нового стола, пришлось от безделья опробовать Ванины новые шахматы, найденными в мешке с продуктами.
   В подавляющих случаях эта старинная игра на Привозе имела коллективный вид. Возле доски, кроме соперников, всегда собиралась группа аналитиков, в большинстве своей массы, лишь знающая, как передвигаются фигуры. Скудные знания совершенно им не мешали после дебюта развивать собственные продолжения известных теоретических начал. К середине игры подсказчики определялись с симпатиями по отношению к играющим. То есть, делились уже на две группы поддержки, каждая из которых после шумного совещания, настойчиво предлагала, по её мнению, единственно верный ход своим опекаемым. Те к завершению к поединка, от просчитывания всех бредовых вариантов, окончательно дурели и выполняли уже в нём роль почётных статистов, бездумно двигающих фигуры. На этот раз, сидящими участниками массовой игры, а заодно и, как бы, главными полководцами сражения, оказались Симон Петренко и Петька Рошен. Положение у Петра сложилось критическое. В связи с чем, по устоявшейся традиции, его команда начала слабовольно дезертировать на сторону противника.
   -- Ну, что, Алёхины? Кто видит хороший ход? -- с горькой иронией обратился Рошен к своим поредевшим консультантам.
   В ответ Олежка Тягничуб, стоявший за спиной, передвинулся к Петренко.
   -- И ты, Брут? -- исторически смертельно упал духом Петруха.
   Противоположная сторона, возликовав, приняла известное выражение и предательство Олега, как почти признание поражения Петькиного французского штаба под Бородино. Но она рано радовалась. До сдачи было ещё далеко: впереди была, как говорится, ,,Москва спаленная пожаром." Тягничуб, о котором так нелестно отозвался Рошен, оказался на самом деле не Брутом, а маршалом Мюре. Тонко рассчитав нелёгкий переход в тыл Симона, и возможную при этом, расхлябанную праздность неприятеля, Олег нанёс сокрушительнейший удар, по Бендеровски ловко овладев на краю доски ладьей Петренко, потерявшего, как и все его друзья, бдительность от головокружительного успеха. Петруха, в отличие от остальных, сразу же заметил понесённый Кутузовским штабом урон. И, как ни в чем не бывало, смело ударил по слабому месту -- дал шаг своим ферзем, одиноко теперь противостоящего трём легким фигурам Петренко. Тот с недоумением вперился взглядом в Рошена.
   -- Ты чего выделываешься -- тянешь до позорного мата? -- вознегодовал Симон неуважением к своему полководческому таланту.
   Петька невозмутимо сделал вид, что не услышал его. Не дождавшись капитуляции, Сима взял своего короля и тут почувствовал, что у него чего-то не хватает точно. Однако, чего именно -- Петренко сообразить не мог.
   -- Эй! Товарищи! -- обратился он к своим, -- у меня всё в порядке, иду правильным путём?
   Но шахматный консилиум, вместо того, чтобы помочь своему Кутузову, обратил внимание на Олежку, явно нуждавшегося в более срочной помощи: парень стоял возле бочки и, ожесточённо повторяя, декламировал:
   -- Если в кране нет воды -- значит, выпили жиды!
   -- Если в кране нет воды -- значит выпили жиды...
   -- Ходи, давай, -- попробовал отвлечь напарника Петруха, -- не обращай внимания. Ты же знаешь: с ним это часто случается.
   Тут хитрый Пётр был прав. Все знали трагический случай из детства Олежки, когда он в цирке у Петренко, мечтая стать канатоходцем, на репетиции сорвался с приличной высоты и больно ударился абсолютно всем задним телом. С тех пор бедняга на дух не переносил всех комиков и их балаган в целом. А его, казалось бы, махровый антисемитизм объяснялся просто: Робик Кох с Пиней случайно оказались последними, склонившимися над ним лицами, растиражировано отпечатавшимися в памяти, перед тем, как Олежку в бессознательном состоянии отправили на скорой в больницу. Всё завершилось, в общем-то, удачно. Единственное, что напоминало о давней травме, так это песня Вилли Токарева ,,Евреи, евреи, кругом одни евреи..." Её Тягничуб обязательно всегда при сильном возбуждении, начинал гневно исполнять в стихотворной форме. Это именно и насторожило Симу.
   -- А шо это он вдруг включил заезженную пластину? -- подозрительно спросил он у Рошена.
   -- По-видимому, тяжело дался переход на твою сторону. Ставь уже своего короля и не создавай заминки во время траура. Жизнью живых в музыке потом будешь интересоваться, -- настойчиво подталкивал Петруха к продолжению игры.
   Сима неуверенно ушёл от шаха, оглядываясь на свою команду, переместившуюся к бочке, где она полным составом срочно стала подстрекательски доказывать новому союзнику, что жиды здесь не причем. А за отсутствие воды в кране, полностью в настоящий момент, отвечает француз Петька Рошен, пытающийся споить своим пойлом весь интернациональный русский народ Привоза. При этом подступно прикрывшийся именем настоящей патриотки России -- покойной Матрены Ивановны.
   -- Вот гады, -- усмехнулся Петро, -- это ж надо такую завертеть бесстыдную карусель, чтобы переманить к себе взбудораженного Олега. Не выйдет, дорогие мои. Тягничуб не предаст своих европейских демократических идеалов, ни в каком виде, -- и сделав ответный ход, ехидничая, поинтересовался, -- Ну, что слабая надежда Российской империи, будем отступать или как?
   Симон надолго задумался, часто потирая ладонями уши для большего прилива крови в черепную коробку. Вывел его из этого полуумственного занятия Серёга Гибкий, рассерженно заинтересовавшись:
   -- А когда это ты, бурят удмуртский, без нас умудрился потерять ладью?
   -- Буряты и удмурты в шахматы играют гораздо лучше Симы. Так, что не обижай многонациональную русскую армию. Между прочим, в какой-то степени, из-за них мой предок стал дважды премьер-министром Франции, -- справедливо вступился за маленькие умные народы далекий потомок Дюка Ришелье (подразумевая 1814 год, когда знаменитый градоначальник Одессы вынужден впопыхах был с успехом вернуться на Родину).
   Однако Серега не обратил внимания на отвлекающую родословную и продолжал упорно настаивать на выяснении обстоятельств потери фигуры. К тому же призвав ещё к расследованию Марченко с Коновалом.
   -- Нет, вы посмотрите на него! Стоило нам на минуту отвлечься, как этот лапоть сидит на проигрыше! У Рошена же три проходных пешки, за которые он будет обязан отдать две фигуры --сто процентов, если не более. А ладью, как ветром сдуло, -- всё больше распалялся Гибкий.
   Мишка, сделав из своих ладоней бинокль, начал внимательно с высоты ,,птичьего полета" рассматривать поле сражения. Так ему, очевидно, было удобнее. Потому как, внешне на лице с новым взглядом на мир, он стал очень похожим на японского посла во Франции, случайно попавшего в плен к партизанам Дениса Давыдова. А те, как известно, не отличались особой дипломатичностью.
   После недолгого изучения сложившейся военной обстановки, восточный консультант огорченно спросил:
   -- Как же это ты так?
   Симон ничего не ответил, а только пристально вонзил взор в Тягничуба. Он уже стал догадываться, в чём дело. Но не мог поверить, что его, опытного шулера, могли так легко облапошить, хотя нервное Олежкино поведение служило тому веским основанием. Тягничуб, на внимательный сверлящий взгляд Петренко, ответил презрительно героическим. После чего, решив по-видимому доказать свое полное превосходство в иллюзионизме, резко достал руку из кармана, где в комбинации из трех пальцев ладья заменяла большой.
   -- Ах, ты Бендеровский последыш! -- вскочил Сима, не выдержав оскорбления иллюзионом. -- Разве люди порядочные на Привозе так играют?
   -- Цэ ты порядный? Ой, нэ можу! Ой, и розсмишыв! -- залился сценическим хохотом Олежка. -- А ну, прыгадай скилькы та людэй у своему житти обдурыв? -- и с криком, -- махинатор! -- запустил ладьёй в Симона.
   У Петренко по боеприпасам было подавляющее превосходство. В связи с чем, быстро набрав их в карманы, он яростно пошел на сближение, точечными бросками пытаясь поразить врага. Тот в трудном положении заметался между медоносной бочкой и одним из мангалов, с жарившейся на нем разделанной птицей.
   -- Хэндэ хох! -- скомандовал немец Ганс Меркель (при этом, очень вовремя, так как Тягничуб, опасно для обороны, ухватил шкварившийся окорочок).
   Что-то до боли далекое и знакомое, прозвучавшее в этом словосочетании, сразу прекратило междоусобицу и объединило непримиримых противников.
   -- А ты чего тут раскомандовался? -- однозвучно на родственных языках, воспротивились двое славян необъявленной немецкой агрессии.
   Однако заметив у Гани под ногой аккуратненький, литров на двадцать, металлический бочоночекс баварским пивом, как-то мигом пожалели о своей грубости. Ко всему, гости на площадке, азартно болевшие в увлекательном шахматном турнире, где на финише Рошен из-за слабой моральной подготовки, был спонтанно заменён несгибаемым Олегом, тоже моментально потеряли всякий интерес к битве интеллектов и стали радостно приветствовать появление хозяина базарного бара, так прилично разнообразившего их стол.
   -- А рыба где? -- попытался обострить ситуацию Петренко (он прекрасно знал, что Ганя сохранил в себе традиции немецкой пивной культуры и потому никогда не признавал на Привозе этот неразлучный компонент возле кружки).
   -- Сима, не наглей! -- оборвал его Валерка Коновал и, обернувшись к Гибкому удивлённо произнес:
   -- Ты ещё здесь?
   -- А я откуда знал, что будет пиво.
   -- Свеженькая тоже не помешает, -- подключилась леди Га. -- А то ты как-то скромненько себя ведешь: все больше возле бочки отираешься. А где посильная помощь горю?
   -- Скоро буду, -- чтобы не раздувать свой позор, помчался не откладывая Серёга.
   -- Обязательно членистоногих с мидиями нашими не забудь! -- вдогонку напомнила Эгма, -- Я чего-нибудь сварганю оригинальненького по своим рецептам!
   Когда все, после гама и небольшой планёрки с Гибким, успокоились, а затем со стаканами расселись за столом, Меркель, флегматично поинтересовался:
   -- Шумели то зачем?
   -- Этот националюга спёр у меня во время игры ладью, -- откровенно по детски пожаловался ему Симон.
   -- А ты -- клоун монголо-кацапэтовськый! -- не остался в долгу Олежка.
   -- Ша, товарищи-господа, без оскорблений. Мы же тут все почти-шо интеллигентные люди и понимаем, как сложен национальный вопрос в любой точке земного шара, -- загнул немец ,,у мировом масштабе."
   -- Это уж точно, -- еле ворочая распухшим языком, мужественно присоединилась к глобальной проблеме Колобок.
   -- Вот и я говорю: не надо так близко принимать к сердцу различные точки зрения. Все течёт и изменяется. Лучше находить, как часто предлагает Раде Вовка Маугли, точки соприкосновения.
   -- Со знанием жизненной эротики у Вовки всё в порядке, -- под дружный смех, полностью расшифровал арийца Серега Клюв. -- Мастер на все руки, в профессиональзме не откажешь. Замечал, Рада даже иногда бывает довольна, судя по её поведению, после длительных контактов с ним. А это не так уж просто сделать для такой женщины. Я, например, ни разу даже не осмелился прикоснуться к ней пальцем, а он всё ищет, ищет и ищет.
   Меркель обождал, пока утихнет шум и с немецкой последовательностью продолжил, обращаясь к Петренко с Тягничубом:
   -- Вы сейчас проявили дикую нетерпимость друг к другу, а ради чего?
   -- Так он же у меня фигуру стырил, -- очень занедоумевал Сима.
   -- Я спрашиваю: не почему, а для чего? -- уточнил Ганя.
   -- А, в самом деле, на хрена ты в меня запустил ладьей? Я ж тебя первым не трогал. Так, немного поругал,в свете патриотичности базара для профилактики, все ж свидетели. Отвечай быстро, что побудило тебя хамски перейти к рукоприкладству при прямом содействии тяжелой шахматной фигуры?
   Новый перехват Симоном инициативы, заставил Олежку из подлобья напряженно посмотреть на Петренко и зло в ответ отчеканить:
   -- А для того, щоб ты вывчыв хоча б дэсять слив украинською мовою. Бо инакшэ, я ёго тут патриотом нэ буду важаты.
   -- О! -- поднял указательный палец Меркель, -- цель понятна. Кстати, по теме, а ты владеешь русским языком?
   -- Ещё как! Ему бы музыкальное сопровождение, да усы отпустить -- вылитый Вилли Токарев на концерте, -- ответила за Олежку леди Га которая из-за своей базарной политической принципиальности никогда не теряла интереса к чужим разговорам, даже если была занята хлопотами по хозяйству.
   Благодаря этой реплике, народ опять повелся к веселью. Однако Ганя не дал коллективу долго расслабляться и разразился монологом достойным внимания.
   -- Я часто думаю, -- настроил он товарищей Шекспировским началом, -- почему я, немец, слабо знающий немецкий, должен срочно научиться разговаривать на классическом украинском языке, как того требуют некоторые... ну, скажем, Олежка Тягничуб. Ведь мне это, выросшему на Пересыпи и всегда говорившему на почти, шо чистом одесском диалекте украинского языка (это я насчет патриотизма), в настоящий момент совершенно не приемлемо. Вы можете себе представить, чтобы я с Робиком Кохом при встрече приветствовали друг дружку известным ,,здоровэнькы булы." Нет, конечно, -- это абсурд. Потому, что, как вы понимаете, сразу пропадает вся моя национальная одесская культура и его тоже. Но если посмотреть на это дело в другом ракурсе, то мне становиться стыдно за свою безграмотность, потому как все мы, грубо говоря, знаем один язык, плюс ,,хэндэ хох." И я себе говорю: Ганя, для тебя и Робика поздно становиться полиглотом. Но что плохого в том, если наши дети и внуки выучат, кроме немецкого и иврита, еще вдобавок классический украинский? И, поразмыслив, отвечаю: а вроде и ничего такого отвратительного в том нет. Тем более, что мы теперь живём на земле независимого государства Украина, за которое, кстати, дружно проголосовали. А значит, кроме своих песен и танцев, хочешь -- не хочешь, обязаны знать гопак. И я его, например, уже танцую, особенно, когда, приняв на грудь пару литров пива, вижу симпатичную молодую украиночку.
   На этом месте Меркель освежил чуть-чуть медовухой голосовые связки и, с удовольствием отметив, что из слушателей никто приемники не выключил, продолжил дальше:
   -- Здесь возле Чёрного моря, мой дом, моя семья, вы мои друзья. И я любому перегрызу глотку, кто попытается меня лишить этого. Но я всегда по своей сути останусь немцем, и также перегрызу глотку тому, кто попытается в этом плане оскорбить меня и мою далёкую этническую Родину. И это, я уверен, сделает, и Робик за Израиль, и Карузо за Россию, и любой тот, кто гордо сохраняет культуру и традиции своего народа. И подобное совершенно нормально. А остальное -- все история, имеющая постоянное свойство понемногу меняться, в которой наша культура играет не последнюю роль. Так будем же культурными, мои друзья, -- поднимая стакан, завершил Ганя поучительный шедевр-тост, собираясь со всеми согласными выпить за мировую культуру.
   -- А что, нельзя, как в Канаде: два государственных языка, и всё спокойно, никаких конфликтов базарных? -- как всегда некстати, попытался Петренко высунуть свой русский в равноправное положение с Олежкиным.
   Тут уж восстал опять Марченко со стаканом:
   -- Ну, что ты за человек такой, Сима? Тебе популярно ж объяснили: был Союз, теперь Украина, изменчивая история, культура. Нельзя же быть так длительно неразумным. Ко всему, заметь, какой прекрасный миролюбивый тост. Что еще нужно для конфликтного момента?
   Меркель, имевший железное немецкое самообладание, терпеливо и канадскому варианту дал свое виденье:
   -- Упомянутое тобою государство, Симон, -- если помнишь, совсем недавнее искусственное образование на землях американских индейцев, -- это, во-первых. Во-вторых: если следовать твоей логике, то почему бы не сделать государственными в Украине и остальные языки, народов живущих на ее территории, -- справедливо?
   -- Да сколько вас тут, --
   высокомерно-пренебрежительно бросил Симон.
   -- Чтобы тебе навешать, умнику, за твой гонор -- хватит, -- стала в истинно ,,корейскую" позу ,,руки в боки" Эгма.
   Ее немедленно поддержала леди Га, приняв точно такую же боевую ,,восточную" стойку, поинтересовавшись:
   -- Ты, между прочим, Сима, по национальности?
   На это ответить Петренко было очень сложно. Бацька у него числился, вроде, в чистокровных белорусах, мать -- русская. Но вот бабка уже никак не вписывалась в вечную дружбу и любовь славянских народов, так как являлась где-то на 75% гречанкой. А там, дальше и вовсе черт ногу сломает. В связи с этим, дабы не осложнять для себя национальную обстановку, Симон трусливо, но вместе с тем патриотично, объявил всем, что он русскоязычный одессит. Это сразу же смягчило к нему отношение. Робик Кох, обняв одной рукой за плечи такого же, как и он сам, упорного русскоязычника, завершающе разъяснительно попросил:
   -- Пойми, Сима, чем больше будет у нас в Одессе различных представителей народов, как можно дольше сохраняющих свой язык, культуру и в то же время обмениваться этим своим достоянием, тем чудеснее будет сверкать наш необычный город, А государственный?... На то он и государственный, потому как теперь государство у нас Украина.
   На что, довольный результатом и сильно от этого возбудившийся Олежка, взяв у них почему-то пустые стаканы, пошел в направлении бочки с песней:
   -- Евреи, евреи, кругом одни евреи...
   -- Кажется, что-то горит, -- потянув носом, почувствовал запах гари Серега Клюв.
   Женщины в панике кинулись к мангалам, которые они оставили без присмотра, энергично ввязавшись в мужской разговор. Тут ещё объявился Серёга Гибкий с ожерельем из воблы и двумя сетками крупной водяной живности, среди которой не хватало разве, что лягушек. Вследствие такой накладки, куховарящим дамам в авральном порядке пришлось из-за нехватки рук уступить приготовление богатых фосфором продуктов Симону с Тягничубом, одновременно добродушно подтрунивая над ними, насчет катастрофичной нехватки этого химического элемента в их мозгах. Двух, неустанно и всегда очень зрелищно, поносящих на Привозе оппонентов связывало ещё одно хобби, но уже исключительно личное. Олег и Петренко являлись заядлыми рыбаками-любителями. А это автоматически означало, что готовить рыбно-фосфорные блюда, они с полной ответственностью могли в любом состоянии.
   Благоразумно воссоединив свои усилия, женщины с мужчинами накрыли такой стол! Что Виталька Пэнсел, подоспевший вместе со своим приёмным сыном к последней стадии этого действия, дал тому строгий отцовский наказ:
   -- Когда, Тимка, будешь меня хоронить, то только здесь -- на Привозе.
   И начался поминальный пир. Описывать его нет смысла. Новизной происходящего, он мало чем отличался от таких же типичных мероприятий. Ну, разве, что гораздо большим количеством многонациональных песен и танцев.
   Поэтому опустим то, что творилось несколько часов на площадке возле склада и продолжим с того момента, когда Алёнка с Матильдой появились там во время безудержного массового исполнения ,,семь сорок." Обомлев от такого коллективного всенародного выражения скорби, они долго в догадках стояли безмолвно в сторонке, пытаясь сообразить, как себя вести. Концертмейстером поминального танца с баяном был Степа Красномордов -- личный посланец Володьки Шляхина, так и не понявший до сих пор на кой черт его начальник отправил с венком на Привоз к складу Карузо. Он то и дал сигнал для перерыва, оборвав зажигательный мотив (небезосновательно решив, что именно эти две женщины в чёрных косынках являются получателями личной передачи от, всегда внимательного, Владимира Владимировича).
   В связи с этим, отложив в сторону гармонь, Володькин посол, взял, рядом стоящий траурный предмет и торжественным шагом приблизился, по его мнению, к близко потерпевшим.
   -- Мать вашу! -- начал он с истинно русским размахом, -- Знали и любили многие, на нашей огромной могучей и непобедимой фирме ,,Малая земля." Пожилая добрая маленькая женщина не прерывала, как другие несознательные граждане, связи со своей исконной Родиной. И довольно часто, в тайне от всех, подрабатывала у нас дворником. А заработанные тяжким трудом копейки отсылала на большую землю в ,,Фонд сострадания бедным." Хочу вам со всей ответственностью заявить: ФСБ, для которого границы никогда не являлись преградой, очень трепетно концентрирует у себя эти скромные средства, собранные со всех уголков такими же патриотами, как ваша Матрёна. И затем, по возможности рассылает их филиалам, разбросанных по всему миру, в том числе и нам. А дальше мы уже сострадаем на местах, оказывая посильную помощь малоимущим защитникам бескорыстного невидимого фронта необъятной Отчизны. Вот как сейчас, -- закончил Красномордов.
   После чего попытался вручить прямым наследницам борца за правое дело, скромный венок на траурной ленте, которого алыми буквами горело: Родина знает! Родина помнит! Мать вашу! Однако женщины потрясенные неожиданным открытием тайной жизни усопшей, стояли неподвижно гипсовыми изваяниями. Теперь им стало понятно, почему старушка летом, а иногда даже зимой, пропадала из дому на целые дни. А на вопрос: где ты была? -- лишь загадочно улыбалась.
   С послом, тем временем, в сложившейся неловкой ситуации, от напряжения и переедания традиционный конфуз. Как все настоящие мужчины, Красномордов никогда не отказывал себе в удовольствии вкусно поесть и выпить. Но эта положительная для его здоровья черта, имела ещё другую сторону медали, менее привлекательную для окружающих. После вкушения и возлияния Стёпу через определенное время начинало сильно пучить. Даже Меркель, не утративший национальную привычку за принятием пищи побаловаться природными катаклизмами своего желудка, был более сдержан в ответственные моменты и говорил о залежах голубого топлива посланца раздраженно-завистливо:
   -- Это просто невозможно. Какой-то настоящий Газпром, а не человек.
   Скорее всего, эта неуправляемая привычка сослужила Стёпе плохую службу и у себя на фирме, откуда его Володька Шляхин отправил постоянным представителем к папе Лёне на свежий воздух Привоза.
   Первой учуяла запах неочищенного метана Матильда. Брезгливо сморщив нос, она резко потащила за руку Алёнку подальше от венка, который вдруг стал издавать такой сильный необъяснимый аромат. Газпром столь неуважительного отношения к лицу, посланному на базар лично В.В. Шляхиным, не выдержал и тут же, предупреждающе намекая, передал громкую ноту протеста в виде мощного выброса излишков терпения.
   -- А шо б ты был здоров! -- крикнул, убегая от месторождения, Моня Брод.
   От этого пожелания силы у Красномордова явно прибавились. Вследствие чего, побагровев согласно своей фамилии, он выдал еще один залп.
   -- Чё же это у нас за день невезучий, Мишка? Кто же закроет ему скважину! -- с надеждой обратилась леди Га к завхозу, (как к партнеру по несчастью).
   Но тот на опасное предложение не повелся. А только с ехидцей указал на собак, -- в том смысле, что одна из них очень удачно помогла Гале выбраться совсем недавно из затруднительного положения.
   Команду ,,фас" отдавать не пришлось. Ирка Богослов, молча наблюдавшая за происходящим безобразием, медленно подняла руки к небу и громко попросила голосом, перекрывшим весь гармидер:
   -- Боже! Помоги нам!
   И чтобы там не говорили различные скептики-атеисты, а Господь на земле присутствует, несомненно. По просьбе безупречно верующей женщины, благодать снизошла на Стёпу и Газпром прекратил агрессивные всплески в адрес Привоза. Надо сказать, дипломатическая ситуация при этом сложилась очень неловкая. Постоянный представитель В.В. Шляхина одиноко стоял с венком под осуждающими взглядами, не зная, куда его приткнуть. На помощь пришла практичная Матильда:
   -- Маршрутка -- три гривны, 215 участок, четвертый ряд, пятая могила слева. А не хочешь? -- оставь себе, такая вещь всегда рано или поздно пригодится.
   В общем, Красномордову ничего не оставалось, как согласиться с ещё одной командировкой. А бывшая баскетболистка, потеряв к нему всякий интерес, озаботилась отсутствием своего благоверного. Поймав рукой, словно мяч, голову, мимо ненароком проходящего Тимохи, недавняя центровая осторожно повернула её к себе лицом.
   Восемнадцатилетний Тима по уму был точной копией своего приёмного батяни. Оба они считались на рынке крупными теоретиками экономического развития Привоза. И если старший, благодаря возрасту, начал постепенно теорию на бумаге связывать с практикой, бродя по базару с вечной папироской в зубах и постоянно что-то подсчитываю на калькуляторе, то младшенький, которому Пэнсел, как родному купил новенький компьютер, основывался в развитии исключительно на виртуальных хозяйственных моделях бесконечно умного ящика. Самой благодарной слушательницей Тимохи, по внедрению новейшей рыночной экономики в условиях Привоза, являлась мама Рада, относившаяся к сироте с естественной материнской жалостью. Прочих же, юные безапелляционные суждения компьютерного вундеркинда немного раздражали. Но все разом очень надеялись, что жизненный опыт -- сын ошибок трудный, со временем поставит всё на свои места.
   -- Адам Смит, -- уважительно обратилась к нему Матильда. -- Прошу прощения за то, что отвлекла вас от экономических раздумий в пути. Однако будь любезен, ты случаем не заметил, куда подевался мой муж. Заодно, буду исключительно благодарна, если поделишься конфендициональной информацией о местонахождении завсклада, -- конфетку с кладбища хочешь?
   Тима, замутненным гениальным взглядом посмотрел на сладость и, как-то необычно для себя, неуверенно ответил:
   -- Э-э, кажется, они недавно нырнули в подвал за чем-то. А зачем, я не знаю.
   -- Это не столь важно, милый. Для нас главное точное место укрытия, держи подкормку для мозга, -- вручила награду Панина супруга и со слабой надеждой проговорила, -- Ну, что, Алёна, пойдем, посмотрим на наших водолазов, где они там нырнули. Может ещё не совсем утонули, спасти можно.
   Виталька, заметивший разговор своего подопечного, почувствовал сложность обстоятельств и сразу же подоспел на помощь:
   -- Прийми от нас обоих, Алёнушка, искренние соболезнования. Догадываюсь, что мой оболтус даже не соизволил их высказать. Но ты прости его -- молодо-зелено.
   -- Да ничего страшного, он просто не успел. Наши внизу там точно? -- простила Матильда за убитую горем подругу.
   -- Сейчас позову. Чего вам там, в потёмках спотыкаться. На складе пробки перегорели, вот они там и застряли, -- благородно соврал Пэнсел и, быстро развернувшись, ринулся будить спящих.
   А к жене Карузо, опомнившись (всё-таки, как-никак, мать умерла), по очереди с тёплыми сочувствующими словами стали подходить присутствующие. Во время этой неудобной, для всех нормальных людей, процедуры, Виталька тщетно пытался поднять Толика с Панасом.
   Те как раз, как назло, ударились в глубокие бессознательные воспоминания. Пане, в настоящий момент, снился чудесный сон из детства, где он на лугу доил свою любимую пятнистую корову Зорьку. Ведро было уже почти полное, и будущий богатырь предвкушал, как он, процедив через марлю молоко, начнет большой литровой кружкой переливать в себя белоснежный напиток на переработку.... Когда вдруг, какой-то отдалённо знакомый дядька, принялся его сильно дёргать, пытаясь оттащить от любимого занятия. С Карузо дело было ещё безнадёжнее. Во сне после пьянки, Толик всякий раз проходил один неизменный курс психологического восстановления. Начинался он обычно с момента с его появления на свет и заканчивался сегодняшним возрастным днём. Происходило всё это в очень тяжких муках. Карузо кричал, смеялся, матерился и после долгой жизненной борьбы, наконец, впадал обессиленно в длительную спокойную спячку. Сейчас, он по курсу находился во младенческом состоянии. А на Виталькины попытки поднять ребёнка на ноги, падал обратно, попутно засовывая себе в рот, осыпавшиеся с груди Панаса, помидорки. Пэнсел лихорадочно соображал, что делать дальше. И заметив оцинкованное ведро, вынужденно пошёл на крайний изуверский вариант подъёма: одел его на голову Пани, после чего стал колотить по нему, найденным неподалеку молотком. От этого действия сновидение Панаса приняло экстремальное развитие. Ему начало чудиться, что где-то далеко в родной деревне, кто-то принялся бить в набат. Как любой патриот, Паня не мог к подобному звуку остаться равнодушным. Ни секунды не сомневаясь в правильности решения, он, бросив недодоенную Зорьку, с криком:
   -- Пожар! -- и ведром на голове, кинулся выручать своих односельчан.
   Естественно благие намеренья длились до первого препятствия. Ими явилась какая-то купа ящиков, через кои спасатель с грохотом так загудел!... Что Виталька, обозвав себя почти нецензурным словом, перепугано подумал:
   -- Всё. Кранты. Через пару дней опять гулять будем.
   Но богатырь на то и есть богатырь. И если для простого смертного такое приключение закончилось бы, по крайней мере, крупным увечьем, то Паня отреагировал на него лишь тяжелым пробуждением. Увидев над собой, склонившегося в тревоге, Пэнсела, проснувшийся недоуменно спросил:
   -- Дэ мы?
   -- На этом свете, -- тихо успокоил тот.
   -- Вы что там гремите? -- раздался через окно подъёмника голос Матильды.
   Этот вопрос подействовал на мужа очень ободряюще. Немного неуклюже поднимаясь, он вполне ясно ответил:
   -- Шафу з Виталькою пэрэсувалы. Та трохы нэ дорахувалыся допомогы Карузо и вона впала.
   -- Давайте заканчивайте, мы вас ждём, -- поторопила жена.
   Минуту Панас приходил в себя, параллельно задумчиво разглядывая, ползающего по складу на четвереньках Толика.
   -- Какой видишь выход? -- спросил Пэнсел.
   -- Якый выхид? Здаемося, головнэ життя збэрэгты,
   -- обобщил Паня ситуацию с другом и пнув раздраженно ведро, которое он удачно потерял при падении, направился к куму.
   Тот, заметив родное лицо, с радостью потянулся к нему.
   -- М-да, -- беря Карузо на руки, с надеждой высказался новоиспеченный отец, -- такого, Толян, щэ у нас доси нэ траплялося. Та дэ наша нэ пропадала, так малэнькый?
   Однако малыш, вдруг капризно запротестовал, указывая пальчиком в сторону стола, где в сумерках белели половинки капусты.
   -- О то мэни щэ горэ. Дай, Виталю, дытыни играшку, ту що на столи лэжыть. Трэба ж ёго чымось зайняты, щоб нэ так помитно було в якому вин остаточному стани. Бо Алёнка можэ и нэ вытрыматы щэ одного удару. Ой, як пиднимэмось, горэ будэ з ным, видчуваю.
   Пэнсел вручил Карузо одну из касочек и тоже переживаючи, посоветовал:
   -- Может я вас всё-таки лучше на подъёмнике отправлю наверх? А то еще, не дай Бог, снова навернёшься с ним в потёмках?
   -- Нэ зрозумив. А колы цэ я з ным падав. Я такого зовсим и нэ памьятаю.
   -- Ну, это я так -- просто оговорился немного, -- решил не терять даром времени старший экономист, направляясь к пульту.
   -- Слухай, дружэ. А чого мы, взагали, вэсь час у тэмряви блукаемо? Що за конспирация така дурна, чы так розумно кымось задумано?
   -- Я сказал, что у вас с Карузо пробки перегорели. Потому-то Матильда с Алёнкой и выявляют такой слабый интерес по поводу вашего местонахождения. Иначе б они уже давно находились под влиянием увиденного и вы с Толиком, полагаю, тоже. А так, у вас, хоть какой-то, подготовительный тайм-аут для встречи получился.
   -- Хвалю за вынахидлэвисть, Виталю. Та на жаль, твои зусылля всэ одно дарэмни: Толяну, покы що, в просвитлэнни розуму ны якый жучок зараз нэ допоможэ. Я думаю и ты в цёму нэ сумниваешся, -- минорно завершил благодарность Панас и стал на площадку подъёмника.
   -- Зачем им подъёмник? -- услышав рёв движка, обратилась к куме Алёнка, немного не тактично уйдя от соболезнующего вопроса Петренко:
   -- Ну, как она там, лежит нормально?
   Матильда, опираясь на долгий опыт семейной жизни с Панасом, полный самых различных неожиданностей, нежно притянула младшую подругу к бедру и тихо произнесла:
   -- Крепись. Щас всё увидим.
   Действительность дальнейшего превзошла все ожидания не только прибывших, в поиске своих мужей, верных жён.
   Сперва, под монотонный гул двигателя, из недр подвала показалась голова Панаса. На неё чья-то рука пыталась настойчиво напялить шапочку в виде выпотрошенной половинки капусты. Как, выяснилось далее, занимался этим игривым шалопайством Толик, которого Паня бережно, как кормящая мать, прижимал к своей груди. Всё бы было ничего, где-то понятно и объяснимо, если бы не пара пустяков в образе ,,матери." Первое, что бросалось всем в глаза -- это Панино лицо, покрывшееся от свекловичной косметики фиолетовыми пятнами. Второй необычной вещью были кружочки моркови, торчавшие местами в ногах между пальцами. Из-за своей мелкоты, оранжевые витамины абсолютно не мешали и не были замечены владельцем сорок шестого размера, забывшего от волнения перед капитуляцией нацепить башмаки. Эти мелочи, плюс несколько нетрадиционное поведение Карузо, заставили гостей сильно встревожиться довольно нетипичным случаем для поминального обряда и возможностью его благополучного продолжения. Предчувствие их не обмануло.
   После того, как Паня, сделав пару шагов вперед, опустил Толика на землю, а тот принялся на коленках ползать вокруг его ног, упорно повторяя два слова ,,тити, кака," леди Га с Эгмой участливо принесли два ящика и бережно усадили своих прибывших соплеменниц.
   В это время из подвала осторожно выглянул Пэнсел.
   -- Уня! -- тут же радостно младенчески рассекретил его Толик, показывая пальцем.
   Однако ребёнка никто не понял, в связи с мгновенным исчезновением субъекта в обратном направлении.
   -- Ну, что скажешь, дружочек? -- тоном, не предвещавшим хорошего, спросила Матильда своего муженька.
   -- А чого казаты и так всэ выдно, -- безучастно, с лёгким недоумением разглядывая свои ноги, ответил тот. -- Выпылы трохы. Для кума, як выявылося -- трохы завбильшкы, чым трэба. Вин и лиг видпочываты. А ты ёго своим рыком звэрху пэрэлякала. От тоби и рэзультат.
   -- Ага, значит я виновата, что он шкаф с тобою двигал в таком состоянии, -- грустно покачала головой жена, -- а ты в зеркало на себя смотрел, Фиалка?
   Паня, не подозревавший о своих изменениях на лице, стойко апеллировал супруге:
   -- А чого я барышня якась, щоб в нёго дывытыся. Ты и то, он, в нёго дывышся раз на тыждэнь.
   На этом месте хладнокровие Матильды иссякло. Женщина нервно без разрешения достала Алёнкину косметичку из её сумки и грозно двинулась к своему большому цветку.
   -- Немного выпили? Полюбуйся на свою морду, ханыга! С рылами такого цвета даже обезьяны алкоголики в цирке не выступают! -- загремела жёнушка, тыча зеркальцем.
   Панас поймал её руку и старательно всмотрелся в отражение.
   -- Допывся, -- было первой его мыслью, но потом сопоставив свою аллергию с кружочками моркови, негромко по-доброму сказал, -- Таки, гад, освижыв.
   Неожиданно снова заработал подъемник. Матильда, снова со всеми, уставилась на жерло подвала, ожидая нового сюрприза. На этот раз лифт выдал малоинтересный груз, в виде кулька с овощами ранее отобранными Карузо.
   -- Тити, кака! -- моментально обрадовался Толик и протянул Матильде касочку.
   -- Наверное, он кушать хочет. Захотел после отдыха. А вы тут раскричались, -- осудил супружескую ссору Коновал.
   -- А как быть с какой? -- изгаляясь, тихо проговорила бесчувственная баскетболистка, -- может отнесёшь и подержишь?
   -- Я слышал, что в Америке в горах есть озеро с таким названием. Жарко ведь. Скорее его сейчас туда и тянет. Я бы, например, в настоящий момент, не отказался в нём окунуться и рыбку половить, -- пьяно, вытирая пот, преподнёс Моня туристическую гипотезу непонятного.
   Матильда не дала запутать себя в дебрях географии и, обернувшись к Аленке, вообще, вышла с бесчеловечнейшим предложением:
   -- Как отойдёт немного, собираем рюкзак с альпинистским снаряжением и отправляем пешком в Америку на рыбалку.
   С такой подлянистой двусмысленностью жены, Паня не мог согласиться. Поэтому он, давно догадавшийся, что подразумевается кумом в известном слове ,,тити-кака," решительно направился к кульку.
   -- Трымай, Тити-кака. На тёрочку и до тила, -- посоветовал, вернувшись, инструктор.
   А чтобы супруге с коллегами всё стало ясно, приставил капустную касочку к ее левой груди. Матильда поточилась назад и, сильно смутившись натуризмом мужа, панически задала уточняющий вопрос:
   -- К какому телу, на какую тёрочку?
   -- Цэ вин для тэбэ назбырав, щоб ты гарнишою була, -- як овочэва база писля космэтычного рэмонту. Тэпэр тоби усэ зрозумило, чы трэба щэ якись пояснэння? -- уж совсем не по-мужски (в ответ за друга), разъяснил тот.
   Матильда стала белой, как смерть и через миг, наклонившись, молнией вцепилась рукой в горло Толика.
   -- Так это я Тити-кака? Ах, ты гомик недоношенный! А ну, иди сюда! Я тебе ещё, сейчас, за вчерашнее вспомню!
   -- Нэ займай! Вин жэ зараз, як дытына!-- вступился Паня, стараясь выдернуть Карузо из железной хватки.
   На помощь бросились, всегда отличавшиеся добротой женщины. Самым неожиданным в их, казалось бы, нормальном стайном побуждении, для мужчин стало то, что помогать вместе с Панасом они принялись Толику. Наверное, взвесив все за и против, прекрасная половина посчитала, что слабая Аленка, скорее всего, может физически не выдержать следующих похорон.
   Общими усилиями, смешанной спасательной команде таки удалось освободить Карузо, начавшего к тому времени синеть и закатывать глаза. И как всегда в таких семейно скандальных случаях на Привозе, массово замешкавшиеся мужчины и в этот раз облегчённо вздохнули, решив, что им вряд ли придётся вступать в схватку за жизнь своего коллеги. У того же, после взбучки, в глазах засветился разумный свет. Вследствие чего, Толик, непобеждённо встряхнувшись, неожиданно хрипло заявил:
   -- А вас, дорогая моя, переносили, и у вас была задержка.
   Дорогая резко обернулась. Взгляд ее остекленел.
   -- Куда меня переносили, и какая у меня была задержка? -- звуком, похожим на стрекотание гремучей змеи, послышался наводящий вопрос.
   Паня, не раз испытавший на себе последствия такого тембра, шепотом посоветовал:
   -- А тэпэр, Толян тикай. И як найшвыдшэ. Можэ пощастыть и врятуешся.
   Карузо и сам ощутил миазмы, начавшие окутывать его тело. В связи с чем, внутренний инстинкт выживания с необычайной прытью послал его в сторону склада, где он, зная все щели, надеялся скрыться от стальной карающей руки своей кумы. Та ринулась за ним. Всё произошло столь стремительно, что никто даже не успел воспрепятствовать новому прорыву бывшей центровой к намеченной цели. Из-за чего, собравшимся пришлось довольствоваться ролью безучастных зрителей-болельщиков, а вернее слушателей. На складе некоторое время скрежетало и грохотало, вперемежку с воплями, наподобие:
   -- Убью, щенок!
   -- Сама ты из этих, только здоровая!
   Ну, и так далее...
   Наконец, всё стихло.
   -- Карузо песец? Большая мама шкуру сдирает? -- в северной аранжировке заинтересовался чуть опоздавший Ванюша.
   Ему никто не ответил.
   Алёнка, опустив голову, нетвердой ходьбой пошла узнавать итог подвального состязания. В победе своего мужа у неё были очень большие сомнения. Она только молила Бога, чтобы Толик в этом матче не получил серьёзную травму. Ведь на больничные гроши и её ставку в музыкальной школе с двумя детьми сильно не разгонишься. Нет, друзья, конечно, в беде не оставили бы. Но опора в виде любящего мужа, хоть иногда и напивающегося до потери пульса, казалась ей гораздо надёжнее и предпочтительнее.
   Ну, что тут можно опять сказать,... короче говоря, Создатель, как всегда внял мольбам.
   На входе Алёнка столкнулась с Пэнселом, который, судя по всему, выполнял во время поединка роль рефери.
   -- И как? -- застыл в глазах супруги молчаливый вопрос.
   -- Ничья, дружба победила. Иди сама убедись, -- довольно посмеиваясь в усы, проговорил Виталька.
   Натерпевшаяся за эти дни различных невзгод женщина, начала осторожно спускаться по лестнице. То, что она увидела -- заставило её невольно улыбнуться.
   В полутьме склада, большая Матильда сидела на ящике, обняв её маленького Карузо и оба в тишине подвала негромко всхлыпывали -- каждый над своим большим и маленьким горем. Не желая нарушать идиллию и тревожить минутную слабость близких ей людей, Алёнка бесшумно поднялась наверх.
   Пэнсел, как раз, живо объяснял слушателям поединка подробности своего сложного судейства, с калькулятором в руках подсчитывая убытки места борьбы. Проведя недолгую консультацию с Тимохой, Виталька вынес авторитетное финансовое заключение:
   -- Мы, так думаем, где-то сотни на три, не меньше. Если, конечно, ещё кое-что списать -- будет две.
   Панас поскрёб затылок.
   -- Ну, чего одеревенели? Скидываемся! -- весело первым достал кошелёк башлявитый Рошен.
   Сбросились на полштуки (даже Ирка Богослов, поглядев на измученную Алёнку, дала зеленью редкую двушку). После чего, Кох, бывший всегда на Привозе во всех благотворительных делах казначеем, передал общую сумму маленькой исстрадавшейся женщине.
   -- Вот, прими от коллектива некоторую компенсацию по непредвиденным расходам в эти печальные для тебя дни, -- сказал он, выражая волю друзей.
   В ответ Алёнка, в лице немолодого еврея, обняла весь коллектив и осторожно чмокнула его в небритую щеку. Раздались аплодисменты. Однако, они предназначались не выражению скромного сострадания и благодарности, а, появившимся смущённо, Карузо с Матильдой.
   -- Надо было Толику в самом начале ещё в подвале, заехать пару раз. Теперь бы все сборы пошли им в семейный бюджет. А так половина уйдет на недостачу, -- упрекнул себя и Паню скрупулёзный в финансах Пэнсел.
   -- Дурэнь ты, Виталька, -- пожурил его Панас, -- хиба в цёму щастя. Ты кращэ подывысь, якый ,,хэппи энд" йдэ до нас назустрич напрыкинци цёго, для багатёх нэвдалого дня. А гроши воны для того и гроши, щоб сёгодни буты, а завтра нэ буты. Бо инакшэ у людыны нэмае поштовху для того щаслывого життя, якэ вона сама соби выгадуе.
   -- Да, хороший сегодня выдался денек, разнообразный, -- в общем, согласился с Панасом, подслушавший его Марченко. -- Только вот видеть я стал паршиво. Но, надеюсь, это долго не продлится.
   -- От бачыш, навить Мыхайлык нэ нудьгуе зи своимы малэнькымы нэпрыемностямы и цэ вирно. Головнэ, хлопци, сэрцэм нэ стариты, -- указал на оптимистичный способ жизни неунывающий великан.
   А затем, раскинув свои огромные объятия, направился к самым родным и близким по духу друзьям. Ради справедливости необходимо сказать, что те для него не являлись в этом направлении редким исключением на Привозе. Просто, сейчас, конкретного выражения любви требовала обстановка. А так, вообще-то, Паня обожал весь рынок (ну, может Карузо чуточку больше других). И этим он был счастлив.
   Домой кумовья шли вместе под руку строго по семейным парам: впереди Алёнка с Толиком, следом, как бы любуясь своими детьми, Матильда с Панасом.
   -- Як ты думаеш, Матуся, допьють воны там бочку сёгодни чы ни? -- переключился с темы созерцания старший муж.
   -- Кому что, а петуху просо, -- не разделила его терзаний супруга. -- Ты бы лучше думал не о сивухе, а о том, как подчинить Алёнушке диван, на котором мы вчера с тобой немножко посидели.
   -- А колы цэ мы ёго зламалы? Я чогось нэ памьятаю такого. И Карузо ничого такого мэни нэ нагадував за вэсь дэнь, навить зранку.
   -- Это случилось, когда ты относил его в другую комнату. А я в задумчивости ненадолго облокотилась на спинку и этого никто не заметил.
   -- Та ты шо! Нихто нэ помитыв, що ты думала. Цэ ж трэба -- такэ дыво.
   -- Не юродствуй, а настраивай свой котелок с мослами на рабочий лад, и шагаем к ним в гости. Заодно разбавим Аленкино семейное горе и внучат проведаем.
   Впереди идущие супруги, наверное, телепатически почувствовали желание друзей. Потому как Толик, не останавливаясь у входа во двор, коротко приглашая, махнул рукой. Пока Алёнка бегала к жене Рошена за детьми, Паня под чутким руководством жены и при скромном участии кума, поправляли покосившийся диван. Дело было, как раз завершено, когда в комнату с шумом вбежали Арсений с Артёмом и стали тут же, даже не поздоровавшись, дружно ябедничать друг на друга бабе Матильде. Дед Панас некоторое время с негодованием молча наблюдал за неподобающим поведением своих крестников и, наконец, не выдержав, дал жене ласковую команду:
   -- Риднэсэнька, а нэ пишла б ты до матинки цих двох славных парубочкив на кухню. Я вважаю йий там дужэ нэлэгко зараз вправлятыся самойи. Мы ж, покы що, побалакаемо в вузькому коли на тэму: що такэ чоловича гиднисть.
   Матильда, несмотря на свой взрывной характер, в ответственных моментах, когда чувствовала правоту мужа, беспрекословно ему уступала. За эту, необычную для женщин, здравую черту, Паня супругу очень уважал. И часто дома в таких случаях, выказывая свое удовлетворение, хлопал грубовато-поощрительно ее ниже спины с фразой:
   -- Розумныця, ты моя.
   Слова эти вместе с жестом, закрепились у него с детства в отношениях с Зорькой. Поскольку Матильда этих подробностей из биографии мужа не знала, то в ответ, игриво смущаясь, обычно бросала:
   -- Бесстыдник.
   Правда, в последнее время из-за частого пессимистического настроения Панаса, поощрение на этом и заканчивалось. Но супружница с возрастом по сему поводу давно смирилась. А сейчас и вообще безмолвно ушла к Алёнке по понятным обстоятельствам.
   Проведённая воспитательная беседа дала о себе знать через пять минут. Акалки (так их любовно с рождения называли, по начальным буквам криков родители), заявились в стойло (так именовал дед Панас кухню). И заорали возмущённо хором:
   -- Сколько можно возиться! Скоро все с голоду подохнем!
   За что получили от матери по подзатыльнику и с рёвом кинулись за подмогой обратно в комнату. Вскоре появился папа, строго спросив:
   -- За что?
   -- Заслужили, -- был короткий ответ.
   Карузо понимающе кивнул и отправился проводить дополнительную воспитательную беседу, после чего Сенька с Тёмкой прибежали жаловаться уже на папу. Постепенно перебежки (от осознания, что это лишь себе во вред), прекратились. И все чинно постепенно уселись за стол.
   -- А где бутылка? Как мы будем угощать деда с бабой? -- занегодовали дети.
   -- Выпили всё лапушки, -- непонятно, кого имея в виду, сказала Матильда.
   -- Ничего, скоро бабка Матрёна приедет из России и привезет чего-нибудь. Без неё ни какого порядка в доме, просто безобразие гостеприимное, -- обнадежил присутствующих Артём.
   От этой детской надежды всем стало не по себе.
   -- Не по-христиански это как-то, -- тихо сказал Толик.
   Алеёнка поднялась и пошла к бару, доставая оттуда махонькие рюмашки и графинчик с вишнёвкой. Христианская забота снова едва не закончилась неприятностью для Панаса, чуть не подавившегося миниатюрной мензуркой, из которой он слишком смело, втянул благоухающий напиток. Пришлось, ничего неподозревающей Алёнке, под сдерживаемые улыбки друзей-кумовей, принести Пане фужер. И только после этого за столом наладилась нормальная семейная поминальная обстановка, характеризующаяся неторопливым разговором ни о чём. Дети от такого невесёлого времяпровождения стали потихоньку зевать. Заметив это, мама сразу же, несмотря на их протесты, отправила перед сном в ванную. Откуда они, с немного дебильной шуточной украинской песней: ,,Купыла мама коныка...," промаршировали к двери своей спальни. Где сделав поклон, под аплодисменты бабы Матильды и деда Панаса, с обиженным гордым видом скрылись в опочивальне.
   -- Да-а, акселерация прямо прёт из нынешнего младого поколения. Мы такими эрудированными не были, -- старчески пробрюзжала Матильда.
   -- Цэ у кого як, -- не согласился супруг. -- Я от у пять рокив вжэ гусэй выпасав. Прычому знав кожну птаху на имья, щоб пры пидрахунку в вэчэри по йих облыччям нэ схыбыть в килькости.
   -- Да куда уж нам до тебя -- пятилетнего пастуха гусячьего. Заодно еще напомни, наш многоуважаемый Панас Григорьевич, как подражая Тарасу Григорьевичу, в тринадцать ты пас телята за селом. Только вот несчастье: почему-то от этой ранней твоей научно-поэтичной деятельности, я вот уже лет двадцать никак не могу заметить в доме ни Шевченко, ни какого-нибудь Лобачевского.
   -- А я от, що на цэ видповим, ридна моя Матусэнька...
   Вся эта беспредметная сварливая болтовня велась, в общем-то, с одной целью -- отвлечь Алёнку от тяжких дум и воспоминаний, комом накопившихся к концу дня. Однако Матильде с Панасом это удавалось с большим трудом -- бедная маленькая женщина явно находилась на гране срыва. Вывел её из этого полусумасшедшего состояния Толик, после очередной паузы, неожиданно философски проговорив:
   -- Наверное, всё-таки, мёртвым легче. Они уже знают больше нас.
   Алёнка вместе с гостями задумалась. Слабая надежда, что её мама не навсегда ушла, задребезжала где-то далеко в её подсознании и она, всем на радость, начала потихоньку оживать. Паня тут же закрепил успех, осторожно разлив по рюмкам вишнёвку. И хотел уже было ,,а-ля Петренко" произнести тост: ,,За тех, кто больше знает!" Но вовремя одумался, заменив его вслух тусклой мыслью:
   -- Будэмо сподиватыся, що всэ будэ добрэ.
   Шёл уже двенадцатый час, а кумовья говорили, говорили и говорили на заданную Карузо тему. И было в этом занятии, если абстрагироваться от прошедших за день событий, может быть что-то патологическое. Но вместе с тем, доброе общение, поддержка любого из нас, являются одними из видов сохранения нашей жизни, которая не долгой рекой, делая всевозможные повороты и зигзаги, приближает к океану всеобщей вечной дружбы, где каждый по-своему надеется на неотвратимую встречу. Ох, как бы это было великолепно -- встречать тех, кого желаешь. Скромненькое желаньице, не правда ли? И, что самое интересное, ни кто не мешает желать. Сейчас.
  
   ВЕЛИКАЯ ОКТЯБРЬСКАЯ БАЛЛАДА.
   Выбор. В этом, казалось бы, маленьком неприметном слове подразумевается одна из основ нашего существования. Прямо какой-то круговоротный вальс природы ,,Мы выбираем, нас выбирают..." Аж обидно становится, когда подумаешь, что нам -- разумным людям приходится почти постоянно бездумно кружиться в вихре этого танца, да ещё под чью-то дудку. Но ничего не поделаешь, законы природы предписано выполнять даже нам, считающих себя её безраздельными властителями. К сожалению, последнее понимание очень часто накладывает отпечаток на наши па. Вследствие чего мы, при гордом величественном самосознании, вытворяем такие коленца... Что главный дирижер всего балета вынужден в отчаянии очередной раз, через различные метафизические примеры объяснять своему оркестру, что не бывает музыки, если музыкант не художник. И, точно также, не зазвучит картина, если художник не музыкант. А из этого вытекает простенькая закономерность: как вы, ребятки сыграете -- так другие и станцуют. Потому, как им еще сложнее: надо быть и музыкантом, и танцором, и художником.
   Папа Лёня не был хорошим музыкантом. Он даже не знал, что при определенном постепенном нагнетании темпа и звука, в мелодии появляется какая-то непонятная волнующая шаманская энергетика. О том же, как в ансамбле танцоров вызвать эйфорическое состояние лёгкости, затем в их душах натянуть и резко оборвать двумя нотками поющую стальную струну, или создать при помощи музыки чувство опустошённости, безысходности, от которой волосы начинают становиться дыбом, -- об этом Поганый понятия, вообще, не имел, поскольку был лишь, неплохо подготовленным технарём. И теперь, выступая на собрании своего, сплочённого за долгие годы предвыборного актива, не придумав ничего лучшего, возлагал всю вину за неудачи на коллектив Привоза.
   По его словам выходило, что он вовсе и не виноват во всех маленьких недочетах и недоделках, -- это на совести его нерадивых помощников. А за большие -- несли ответственность представители соперничающей коалиции ,,Сила огорода," только и думающие о нелегитимном захвате власти, вместо того, чтобы добросовестно с полной отдачей исполнять свои базарные обязанности.
   Попив из стакана водички ,,Боржоми," папа Лёня, просмотрев вчера на ночь старый фильм ,,Последняя реликвия," невольно в продолжении почти повторил из него слова аббата к своим мордоворотам-монахам:
   -- Все вы, родные мои, чревоугодники, пьяницы и воры. Но Господь предоставил вам еще одну возможность искупить свои грехи: вы должны спасти реликвию -- тот метод правления в новых рыночных условиях, который нам завещали наши отцы и деды. В связи с этим, нам надо неотложно решить два вопроса, срочно стоящие на повестке дня. Первый -- что делать с Витькой Хорунжим? Второй -- что делать с леди Га?
   В зале никто не обиделся ни за воров, ни за пьяниц и тем паче за чревоугодников. Более того, чтобы не утратить право владеть этими прибыльными на Привозе специальностями, Поганый актив местами активно включился в решение поставленных задач.
   -- Дать в морду или замочить в сортире! -- Первым предложил москвич Глебушка-подайте хлебушка, гастролировавший на рынке попрошайкой из ,,Фонда сострадания бедным," на что папа Лёня скривился и ласково сказал убогому:
   -- Глебушка, когда ты ума наберешься. Это же Привоз, а не ваш первопрестольный ФСБ. Сколько лет ты здесь халтуряешь, а не поймёшь, что мочило здесь не канает. Надо что-то с выдумкой, пооригинальнее. -- И обратив внимание на, сидящих в президиуме по разные от него стороны, Мишку Марченко с Федькой Сарматом, поинтересовался у них, -- ну, а вы мои ближайшие помощнички, что скажете?
  
   -- А может и в самом деле дать в морду? Иногда очень помогает, правда Мишка? -- покосившись на завхоза, поддержал нищего управляющий.
   Марченко после двойного рукоприкладства от леди Га и Сармата, стал плохо переносить яркий свет. Поэтому, поправив тёмные очки, категорично выразился за другое, как ему казалось, гуманное решение:
   -- Давайте-ка послушаем вначале, что предложат наши правоохранительные органы. Возможно, у них есть какая-либо патриотическая альтернатива в противовес импортированным радикальным решениям.
   Мистер Бин больно толкнул локтем в бок, куняющего рядом с собой Белолошадь и тот, после очередных трёх дней борьбы с алкогольной контрабандой, перепугано вскочил.
   -- Прошу прощения, Леонид Рафаилович, -- смущённо произнес он, -- не могли бы вы ещё раз повторить вопрос. А то я после баньки, -- мылом уши заложило.
   -- Только уши? -- раздраженно повысил тонус в зале Поганый и, распаляясь, понёсся. -- Одни с манечкой мочилова, другой слепой, третий глухой. Прямо диспансер сплошной, а не предвыборная команда.
   -- А вам какие люди нужны? Вы же нас сами выбирали, -- удивилась баба Дуня, вечный агитатор, где больше платят.
   -- Да, я согласен: кадровая политика у меня часто хромала. Но нельзя же быть такими тупыми. Можно хоть раз вразумительно мне дать совет хотя бы о том, что мне делать с молочницей, доставшей меня так, что уже совершенно мочи нет.
   Виски виновато заморгал, снова не зная о чём сказать в оправдание. Ему на помощь скоро пришла баба Вера, дружно щёлкавшая семечки со своей подругой:
   -- Вы, Леонид Рафаилович, попробуйте для начала зверобойчиком или другой какой лечебной травкой полечиться с частыми промываниями. Но если говорить честно, то вы для меня открыли новое. До сих пор я считала, что это чисто женская болезнь -- серьёзно посоветовала подвыпившая продавщица рачка, из-за невнимательности неправильно вникнув в суть поставленной задачи.
   Зал взорвался. Папа Леня озверел.
   -- Т-т-ты... старая штопаная медуза, -- заикаясь от злости, начал он воспитательно. -- Ты кому это говоришь? А? Я тебя спрашиваю, водоросль, давно выброшенная волной на берег?...
   Баба Вера была доброй старухой и прощала за свою долгую жизнь мужчинам много некорректных слов в свой адрес. Кроме одного, самого обидного для всех женщин.
   -- Дунь, этот рахит назвал меня старой, -- мягко попросила она подтвердить сказанное свою сверстницу.
   -- Не верь ему, Вера, ты прекрасно выглядишь, -- опровергла та без тени сомнения. -- Причём, намного лучше, чем этот дёрганый пережиток моего седалищного нерва, который сейчас в полном запоре с трудом держится по центру президиума за свой стул.
   -- Извини, Дуняша, что прерываю, но он об этом сказал прямо мне в лицо. Причём, невоспитанно и оскорбительно при людях базарных. Шо делать дальше конкретно будем?
   Тогда мы с этой заморской отмороженной креветкой больше не имеем дела до тех пор, пока она не выяснит на каком месте у неё молочница и не пришлёт нам свои извинения всенародной базарной телеграммой -- немедленно уничтожительно разорвала меморандум о взаимодействии баба Дуня в ответ.
   И дамы в гордом достоинстве покинули собрание. В зале живых не было.
   -- Не горячитесь, Леонид Рафаилович, -- шепнул Марченко, -- А то так все кадры растеряем. Слава Богу, старухи хоть драться не полезли к вам. Имели б тогда рекламу на весь Привоз.
   Папа Лёня уже и сам начал соображать: отток актива в противоположный лагерь, да ещё со скандалами, точно может сыграть с ним плохую шутку. Из-за этого президент, после того как за нестарыми женщинами, закрылись двери с посыпавшейся штукатуркой, громко и подступно провозгласил:
   -- Потеря невелика. Предателей нигде не жалуют. Кто хочет лишиться своих должностей -- может последовать следом за ними.
   Ни у кого такого желания не возникло. Присутствующие, как один, жаждали стабильности в жизни. Вот на этом и надумала сыграть руководящая троица Привоза, решившая предложить сперва активу, а потому и всему базару, новый план реформирования в управлении рынком. С докладом по теме выступил отец идеи Мишка Марченко. Он с энтузиазмом стал рассказывать коллективу, что, по его мнению, для демократизации управленческих процессов следует при президенте АО создать общественный совет во главе с мамой Радой, главной функцией которого явились бы выборы управляющего и прочих чиновников. А вновь избранный через две недели базарный президент, становился как бы гарантом-надзирателем за этими, происходящими на рынке, демократическими процессами. И на эту почётную должность другого более достойного кандидата, чем Федька Сармат, завхоз не видел. Сидящие, несмотря на все разъяснения, долго не могли понять, чего от них-то хотят, задавая Мишке глупые вопросы, наподобие:
   -- А куда Леонид Рафаилович денется? И что будет с нами горемыками после этой непонятной реформы?...
   Цветовод некоторое время пытался дипломатично юлить, не раскрывая всех тонкостей задуманного. Но устав от халявной тупости актива, вынужден, был-таки, частично рассекретить план:
   -- Идиоты! Вы же будете сами себе выбирать, кого и что захотите. Неужели даже это вам не понятно?
   -- Великий слепой! -- заорал пьяный друган Серега Гибкий, когда люди папы Лёни прозрели и принялись самозабвенно рукоплескать мозговому центру диспансера.
   Президент с управляющим тоже присоединились к овациям и для полной торжественности даже поднялись. Сармату план не очень нравился. Однако, в настоящий момент, он руководствовался одной целью -- добраться до президентского кресла.
   -- А там, -- думал Федька, -- я с вами козлами быстро разберусь.
   Поэтому-то управляющий, после долгих раздумий на тайной вечере с Поганым и слепым цветоводом, таки дал себя уговорить на обрезание своих будущих полномочий. Зато получив взамен на выборах гарантию административного и финансового ресурса от президента с завхозом. Те, кстати, тоже, каждый, имели личную задумку по удержанию в узде безбашенного донецкого пацана. И главную, по их мнению, роль в этом должна была сыграть Рада -- она, большей своей частью, на виду не любила Сармата за его грубые повадки. Для Мишки, например, основной ,,фишкой для себя," у придуманного им реформирования, являлось, впоследствии, его избрание управляющим с расширенными правами. Что Лёня пролетит у своей неблагонадежной жены, как ,,фанера над Парижем," -- в этом у завхоза сомнений не возникало. ,,Конкурирующей фирмой," правда, становился Вовка Маугли. Но тут Марченко надеялся на, имеющийся у него в отношении прекрасного пола, арсенал неотразимых мужских чар. Что касается Поганого, то он принял безальтернативное предложение Марченко, потому как был, несмотря на все подозрения, уверен в тесных супружеских узах, тщательно финансово выстроенных им за десятилетнюю семейную жизнь. Однако, как раз в этом он не производил впечатления доки и слабо разбирался в женской психологии, характеризующейся всегда больше эмоциями, чем здравым рассудком.
   Обрадовавшись счастью быть оставленными у своих кормушек, актив после завершения собрания, неудержимым стадом традиционно ринулся на выход отмечать проголосованное в едином порыве, решение об административной реформе на Привозе. Последними в коридор из зала вышел президиум.
   -- Ты думаешь, всё получится? -- спросил Мишку президент.
   -- Конечно, -- ответил тот, -- посмотрите, как радуются наши люди.
   -- А не наши? Или ты их считаешь тоже всех идиотами? -- упорно наезжал на идеолога папа Леня.
   Марченко на секунду задумался. Но потом уверенно проговорил с надеждой:
   -- Будем работать, Леонид Рафаилович, для себя же стараемся. А народ у нас на рынке податливый. Кому конфетку дадим, кому пряник, -- глядишь и мы себе после этого стол накроем на ближайшие годы с коньячком да балычком. А там за трапезой, опять будем думать, как дальше нам существовать в пучине постоянно нелёгкой руководящей жизни. Верно, Фёдор, я говорю?
   Сармат угрюмо кивнул и указал кивком на Ванюшу, вышедшего из туалета.
   -- А ты, чего тут делаешь? На улице, что ли нет сортиров? -- напал на него подозрительно президент.
   Ваня замер от неожиданной грубости и быстро через четверть минуты жалобно ответил:
   -- Холодно, понимаешь? А у меня чирь выскочил не там, где надо. Хочешь, покажу?
   Поганому сегодня совсем не везло в разговоре с интимными местами. Из-за чего он опять в негодовании задёргался. Сармат, заметив эпилептические движения шефа, на всякий случай, заботливо гаркнул:
   -- Вали отседова, тюлень, пока я у тебя хирургом не стал!
   -- И свет выключи! Или ты его дома в туалете тоже не гасишь? -- добавил бережливый завхоз.
   Ваня растеряно приложил ладонь ко лбу, с видом человека, долго проверяющего у себя температуру.
   -- Ты, что не слышишь, о чем тебя по-хорошему попросили? -- уже взъярился Марченко.
   Серебряное копытце вздрогнул и, отняв руку от своего чела, обиженно тихо сказал:
   -- Я вспоминаю.
   Федька с цветоводом присоединились к президенту и стали трястись, но уже от смеха. А северянин, не спеша, щёлкнув выключателем, невозмутимо направился к лестничному пролёту, где незаметно растаял из виду.
   -- А вы сомневаетесь в результате, Леонид Рафаилович. Да с таким народом, мы будем править здесь вместе до самой вашей смерти. Правда, Федор?
   Сармат перестал смеяться, оглядел обоих и пробормотал:
   -- Это ты точно сказал. Скорее всего, оно так и будет. Разве, что с некоторыми уточнениями, -- отчего у его союзников в груди стало прохладно и невесело.
   Мерзопакостная погода с моросящим дождём и ветром, встретив вышедшее на улицу начальство, заставила его в полном составе запахнуть верхнюю одежду. На дворе стоял мокрый октябрь и торговля, в связи с ненастьем, даже несмотря на обилие дешёвых овощей для консервирования, шла отвратительно. Редкие покупатели, преимущественно из пенсионеров, бродили между рядами, стараясь выторговать у озябших продавцов лишние копейки.
   -- Чем же мы так прогневили Создателя? Четвертый день эта слякоть и мряка. Прямо какая-то погодная сплошная невезуха, которой конца и края не видно, -- расстроился Поганый, глядя на болтающуюся сорванную ветром вывеску на одном из павильонов.
   Федька, перехватив его недовольный взгляд, беспомощно произнёс:
   -- Ну, не могу ж я, Леонид Рафаилович, с Божьей стихией бороться. Сами говорите, что на нас свалилось какое-то неподвластное людям наказание Господне.
   -- А ты постарайся, милый, постарайся. Для того, чтобы заставить своего корефана Бодю Русланова привести в порядок рекламный щит с вывеской, с Всевышним в конфронтацию не обязательно вступать.
   Сармат, поняв намек, оставил наедине конкурентов и через минуту вытащил за шиворот продавца Клима. Пока управляющий разбирался со стихийными последствиями, папа Лёня с любопытством принялся разглядывать, белеющие на многих прилавках и столбах, приклеенные листовки с большим загадочным знаком.
   -- Миша, я чё-то ничего не разберу. Шо за китайские иероглифы-гениталии кругом весят, можешь пояснить? Если нет -- обязательно выясни. А то так еще и не заметим, как Привоз в руках наследников великого Мао окажется.
   -- Не волнуйтесь пока, -- захрюкал со смеху Марченко, -- китайская интервенция сейчас на рынке у нас, как всегда,-- в пределах дозволенной вами опасности. А Иероглиф -- это просто знакомая любому торгующему одесситу буква Ф. Так наш управляющий начинает личную предвыборную агитацию.
   Президент, с удивлением всмотрелся еще раз в наглядную литеру и, выражая сомнение в личных способностях управляющего, уверенно проговорил:
   -- Да. Такой агитационный ребус не мог придумать только один Федя, -- это точно. Как полагаешь, Миша, кто из них глупее -- советчик или он сам? Или это из серии ,,дурак дурака видит издалека." Хотя какая разница, дело ж не в этом, а в висячем факте. Между прочим, а ты сам уверен, что не просчитался с этим кретином в своей реформе? По-моему он себе там что-то тоже в будущем планирует, относительно нас. А поступки слабоумных, как известно, очень сложно просчитать.
   -- Не волнуйтесь, Леонид Рафаилович, обязательно что-нибудь придумаем для контроля. Но если говорить прямо, то я считаю, что вы напрасно начали его раскручивать, хотя уже и поздно обговаривать ваши необдуманные действия.
   -- Наглеешь, Миша, -- вспыхнул президент.
   Однако завхоз по сыновьи сразу же проникновенно нейтрализовал вспышку:
   -- Кроме меня вам, Леонид Рафаилович, правды никто не скажет. Кругом одни льстецы, подлецы, дебильные махинаторы-ворюги, -- сами ж об этом говорили.
   И папа Леня, угасая, пробурчал наставительно:
   -- За это тебя ценю, сам знаешь прекрасно. Но не забывайся.
   Фёдор, когда Клим вытащил на улицу стремянку, молоток и гвозди, ткнув его напоследок для стимулирования трудового подъема по печени, вернулся обратно:
   -- Можно идти дальше. Боди, правда, нет на месте, но та малолетняя крыса мамой поклялась, что всё будет в порядке.
   -- Ну, раз ты разрешаешь, то идём. Кстати, ты уверен, что он не сирота, -- усомнился в добросовестности выполнения Федькиного задания Поганый.
   Сармат, к удивлению своих попутчиков, нагловато сьюморил:
   -- С полной уверенностью не могу знать, Леонид Рафаилович, но если хотите, я сию же минуту, прямо здесь потребую от него поклясться вами.
   Папа Лёня, прищурясь, посмотрел на подчиненных и высказал нескрываемую озабоченность административной реформой:
   -- Что-то вы уж больно борзеть стали после собрания. Или вы уже решили, что все на мази и со мной можно уже не считаться, как с президентом?
   -- Боже упаси! -- запаниковал Марченко. -- Как вы могли засомневаться в нашем к вам уважении, -- ведь его коварный план по завоеванию будущей должности управляющего, сейчас, полностью зависел от позиции Поганого.
   Тот только усмехнулся и, довольный своей подтвержденной значимостью, благосклонно предложил:
   -- Может мы, где-нибудь, погреемся за рюмкой конячки. А в сумме и прокладочку сделаем перед днём рождения. Надеюсь, вы не забыли какой сегодня день?
   Сармат и Мишка переглянулись. Однако от этого в их памяти никаких ассоциаций с сегодняшней датой не возникло. Папа Лёня, констатировав на лицах помощников полнейший склероз, с возмущением пристыдил двух адептов Привозной реликвии:
   -- Для любого руководящего работника нашего рынка является недопустимым позором забывать о рождении... -- Не досказав и заметив бегущего куда-то Лёньку Хатынку, Поганый крикнул ему, -- Леонид Джафарыч! Что сегодня за праздник? А то наша молодая смена не может вспомнить.
   Узбек, запыхавшись, остановился. А затем, по-восточному, жалуясь, запутанно затараторил:
   -- Ай-я-я-я-яй, совсем стала плохо у меня тоже башка варить. Раньше, когда молод был, точно всегда знал и помнил, куда шёл и куда буду идти. И что говорил, и буду говорить. И надеялся, что так будет хотя бы до завершения моей руководящей базарной жизни. А сейчас всё забываю, забываю и забываю. Часто даже не могу вспомнить, чем тут руководил, а может ещё немножко и руковожу. Ещё вчера хотел с утра сегодня личную президентскую телеграмму Шляхину послать, а сегодня, вот, только к обеду бегу. Совсем старый становлюсь, ай-я-я-я-яй.
   -- Не прибедняйся, Джафарыч. Ты ещё многим молодым фору, насчет, памяти дашь, -- подбодрил первого президента второй. И возможно решив убедиться в своей правоте, спросил. -- А помнишь, какой ты самый лучший подарок сделал Владимиру Владимировичу?
   -- Хатынка призадумался и, немного поборовшись с годами, просиял:
   -- Ай, Леонид Рафаилович! Ай, хитрый президент! Думал, что я совсем из ума выжил? Ошибаешься, уважаемый, -- как сейчас, вспоминаю перед глазами, довольного Володеньку, когда я ему от имени Привоза подарил в ,,Черноморке" наш большой причал с лодками, а нам только маленький оставил и убедил весь базар, что так надо. Между прочим, удивительно (ой, как радуюсь), что я не забыл, что ты, дорогой, ему подарил в тот день, -- хочешь, скажу?
   -- Ну, говори, Джафарыч, порадуй уже нас до конца своими нынешними феноменальными способностями, -- поблажливо разрешил Поганый.
   -- А прогулочный катер помнишь, который принадлежал тоже нашему рынку? А ты его перекрасил, всем сказал: штормом сорвало и в море унесло, наверное где=то затопило. А сам тогда красавца Шляхину отдал с новым нарисованным названием ,,Малая земля."
   Папа Лёня поморщился. Ему такие маразматические напоминания пришлись не очень по душе. Однако он простил первому президенту старческую болтливость, потому как и сам стал временами чувствовать всё чаще ветерок легкой рассеянности. И если, совсем недавно, Леонид второй принимал сей симптом, как намекающий признак возможной своей гениальности, то с некоторых пор, он вдруг отчетливо начал осознавать, что подобное -- первые ласточки склероза и старости.
   -- Ну, ладно, я побежал, -- закончил Хатынка презентацию печальной морской тематики Привоза. Но, сделав два шага, неуверенно остановился и виновато спросил, -- Лёня, а куда я так быстро бежал, не знаешь?
   -- На почту ты спешил, Леонид Джафарыч. Хотел поздравить Владимира Владимировича с днём рождения, -- почти с болью в сердце подсказал тот. -- Давай жми, отец. Скоро ведь обеденный перерыв. Снова забудешь куда шел и чего раньше хотел.
   Джафарыч, почему-то с хитринкой, радостно улыбнулся и, хлопнув ладонью по тюбетейке, помчался дальше.
   -- Вот, -- произнес педагогически папа Леня, -- запомните на всю жизнь эту встречу. Всё можно забыть, потому, что всякое в жизни может произойти, особенно на склоне лет. Но дата дня рождения руководителя фирмы ,,Малая земля," нашего главного инвестора -- должна уйти из вашей памяти с последним ударом сердца. Понятно?
   На Сармата и Мишку прошедшая сцена с аксакалом рынка произвела неизгладимое впечатление. Вследствие чего, они, как ученики у директора школы, одновременно послушно кивнули головой.
   Зайдя в полупустую пивную Меркеля, начальство своим появлением произвело небольшой переполох. Пиво в такую погоду излишней популярностью среди работников и покупателей Привоза, понятное дело, пользовалось довольно слабо. В баре находились лишь его стойкие почитатели, которые увидев папу Лёню с эскортом, почувствовали себя, с ворвавшимся вслед за делегацией ветром, уж как-то очень неуютно в своих неторопливых беседах.
   -- Какие люди к нам пожаловали! -- напряжённо обрадовался немец. -- Чем обязан такой честью, Леонид Рафаилович.
   -- Только лишь желанием согреться, Ганя и не более, -- успокоил его президент.
   Хозяин моментально повеселел и гостеприимно большим котом заурчал:
   -- Тогда прошу сюда, уважаемые гости, здесь вам будет удобно. Можно сказать, вип-место в заведении: камин рядом теплом веет, плетёные кресла с подушками, да и уши любознательных на приличном расстоянии от вашей беседы находиться будут. В общем, как говорится, все удобства для посетителей без женщин в сырую погоду.
   Меркель всегда старался держать бар на высоте, совмещая немецкую чистоту с одесским удобством. Из-за этого к нему с удовольствием заходили не только любители шлёпнуть кружку по похмелке, но и люди, претендующие на некую избранность.
   -- Что будем заказывать? Есть жареные свиные рёбрышки, горячие баварские колбаски...
   -- На твое усмотрение, Ганя, -- остановил его президент. -- Мы твоему вкусу доверяем полностью. А ты знаешь мой.
   Фёдору с Марченко молча пришлось согласиться с таким выбором меню. И через пять минут сопровождающие босса, страдавшего гастритом, уныло ковырялись в тарелках с овсянкой, украшенных кусками варёного судака.
   -- Ну, давайте ещё по одной, -- разгрузил по рюмкам президент.
   Французский коньяк, единственная радость на столе, умеренное употребление которого, как говорил Поганый, благотворно влиял на его кислотность, как-то вдруг резко повлиял на завхоза:
   -- А мы с управляющим вместе с вами идем сегодня на штурм ,,Малой земли?" Или вы, как всегда, от имени Привоза на ней один Александром Матросовым будете выступать, --поддержка не пригодится наша? -- отважно предложил себя с Федькой в герои Марченко.
   Папе Лёне, Мишкина любознательность была, как серпом по колосу, одиноко растущему в поле его самолюбия. Вчера, поделившись со Шляхиным по телефону планами по административной реформе и ожидая в ответ одобрительную резолюцию за свою присвоенную находчивость в плане сохранения стабильности властной структуры, президент в трубке неприятно для себя услышал:
   -- Задумано, в общем, неплохо. Но для понимания полной управленческой картины ,,Три богатыря," я бы хотел узнать мнение не только убелённого сединами Добрыни Никитича, но и двух других участников полотна демократии. Поэтому жду вас всех троих, скажем... да чего откладывать в долгий ящик? -- давайте встретимся завтра. Вот, когда только? -- сейчас подумаем. Так... массовые гулянья я отменил. Вся моя и не моя чиновничья рать выстроится поздравлять меня с утра, днём семья, родственники. Так... ну, а вы заглядывайте, этак, к часикам шести вечера. В узком мужском кругу, за скромным праздничным ужином и обсудим все детали вашего, Леонид Рафаилович, изобретения.
   Поганый отметил первый минус реформы: ухудшающуюся незыблемость его авторитетных суждений в глазах руководителя ,,Малая земля." Нехорошо глянув на отца идеи, папа Леня змеёй поинтересовался:
   -- А ты откуда, голубок, знаешь, что я договорился с Владимиром Владимировичем о нашей совместной встрече у него на дне рождения?
   -- Гадом буду, -- отпрянул Марченко, -- даже не подозревал о такой чести. Возможно, озарение какое-то напало, благодаря вашему фосфорному судаку.
   -- Ну, это ты скажи спасибо за восхитительное полезное блюдо Меркелю. К слову, Шляхин тоже обожает отварную рыбу. Так, что готовьтесь к ещё и к вечерней дегустации Шляхинской кухни, глядишь и поумнеете чуток.
   Федька жалобно посмотрел на президента и попросил:
   -- Леонид Рафаилович, я к такой диете пока не привычный. Можно я закажу у Гани чего-нибудь более существенное. А то я, когда голодный, кроме как о жратве , ни о чём другом думать не могу.
   Добрыня Никитич быстро представил на дне рождения молодого голодного и не очень воспитанного Илью Муромца:
   -- Этот же скупердяй Шляхин только и думает об экономических интересах своей фирмы. А если наш богатырь сорвётся с голодухи за столом, то точно засвистит на него Соловьём разбойником, -- замечтался он, в связи с чем, удовлетворенно и довольно громко заговорил, -- Федюша, времени нет. Надо ещё обмозговать, какой подарок мы должны сообразить, подготовить на него документы, ну, и т. д. Поэтому придется потерпеть, проглотик, ты наш. А посему поднимайте, мои дружочки, свои багажнички и вперёд во главе со мной на инвентаризацию того, что осталось у нас на Привозе не розданным и не разворованным.
   -- А кто готовить-то будет документы? Серёга ж Гибкий сегодня, уже с Васей точно завершили праздновать годовщину ввода ООНовских войск в Либерию. Вчера, слышал, договаривались. Меня хотели еще пригласить из уважения, судя по взглядам и намёкам, но прямо не посмели, -- знали, что с утра всегда необходим вам по делам базарным. Да, что я вам рассказываю! Сами ж видели на собрании в каком он состоянии тогда был, а уже не меньше часа прошло и Вася в бухгалтерии, -- проявил волнение Алёша Попович, из-за сложившейся обстановки на родных просторах.
   -- Ничего страшного,-- загасил папа Лёня патриотическую тревогу приказом, -- техническую работу сделаешь ты, а у него, я убежден, сил хватит подписать. Войска, то вводила не наша Организация Одесских Наций, а её филиал в Нью-Йорке, -- значит, ещё жив.
   -- Так быстро! -- воскликнул Меркель, когда президент со свитой, оставив деньги, направились по опустевшему залу к выходу.
   Поганый, услышав не очень искреннюю интонацию, остановился. А затем, предварительно поблагодарив за обед, встречно интонационно поинтересовался:
   -- Ганя. Чего это, когда я к тебе захожу, через десять минут в зале становится пусто? Такое ощущение, что у тебя посетители -- одни неблагонадёжные. И, вообще, как ты относишься к Шляхину? Мучаемся, вот, два часа, не знаем, что ему подарить на день рождения, а?
   Меркель побледнел от догадки. Стать на ,,Привозе" подарком-пленником ,,Малой земли" -- ему явно не улыбалось. Неприкрытый страх немца, в который раз уверил Поганого в правильности своей прагматичной политики на рынке, основанной на боязни всех и вся. И он, с уверенностью глядя в будущее, не дождавшись ответа, вышел на улицу.
   Недалеко под торговым зонтом с початой бутылкой и стаканом в руках громко спорили Нестор с Моней Бродом.
   -- Ты, что на самом деле не можешь понять своей головой Котовского, какие преимущества даёт нам административная реформа или для вида шлангом прикидываешься? -- с пеной у рта захлёбывался звонарь. -- Ты ж сам теперь кого хочешь, сможешь выбирать: вот ты, к примеру, кого желаешь видеть на должности управляющего?
   Моня опустил глаза и застенчиво ответил:
   -- Себя.
   -- Хорошо, я согласен. А на должности главбуха?
   -- Могу тоже. И даже в комплекте с первой, -- не изменил своей скромности Брод.
   Нестор, икнув, немного озадачился безграничными способностями собутыльника. Однако, поверив ему на слово, продолжил разъяснение дальше:
   -- Ладненько, предположим и тут я согласен. Но, что нам делать, если я тоже захочу быть главбухом-управляющим, а?
   Моня совсем недобро поглядел на агитатора и сухо спросил:
   -- А на фиг ты мне нужен?
   -- Правильно! -- обиженно закричал Нестор, -- и мне ты тоже на три буквы тогда в этой ипостаси абсолютно не смотришься. Но свято место ж пусто не бывает и мы должны для пользы базара как-то договориться, -- верно?
   Брод вытащил их кармана старого пальто спортивную шапочку и в задумчивости утеплил бритую голову.
   Давай, лучше наливай, -- пошёл на компромисс главный фрукт рынка, -- всё равно не могу понять, о чём я с тобой могу договориться.
   -- Как, о чём? Это же элементарно, Монечка! Смотри: сперва ты управляющий -- я главбух, а потом наоборот. Понятно тебе, фруктозный ты, кабачок?
   Брод, поймав на себе насмехающееся внимание, вышедшего из бара руководства, забрал у Нестора бутылку и, не отрываясь, демонстративно осушил её до дна.
   -- А мне? -- только и вымолвил звонарь.
   Моня, занюхав рукавом портюшу, кивнул в сторону высокопоставленной троицы и проговорил нарочито громко:
   -- Тебе, сейчас, больше нельзя. Береги силы на доклад президенту о проведенной со мной неудачной агитационной работе, а то может их не хватить, как мне твоей бормотухи, -- после чего, поставив пустую посудину на землю, бесцеремонно развернулся и скрылся в пелене дождя.
   Нестор приблизился несчастной овцой к ухмыляющемуся начальству и, чуть не плача, проблеял о своих достижениях:
   -- Три бутылки чернила за мой счёт, вылакал скотина. И ни какого сдвига.
   -- Это у тебя из-за некомпетентности и слабого знания характера клиента. Я тебе раньше сто раз говорил: не лезь нахрапом. Прежде чем, что-то делать -- спроси меня. Ты бы тогда знал, что Броду надо брать сразу не меньше пяти пляшек. Потому, как он начинает соглашаться только после этой полулитровой магической цифры. И при этом никогда не уходит, оставив недопитое, -- отчитал Марченко своего подчинённого по цветному ряду.
   -- Не ругай его очень, -- вступился президент. -- Он же за свои деньги учится.
   -- Очень большие у меня сомнения в этом. Вчера дал ему сотню на корзинки для цветов, чтобы приобрёл в магазине у Губского, так пока корзинок и близко не видно. А Нестор, по словам моих доброжелателей, ведёт второй день неустанную агитацию на различные темы в около Привозных злачных алкогольных заведениях.
   -- Так, я же, Михаил Владимирович, спешил, -- от души для дела стараюсь. Есть, конечно, маленькие неучтённые растраты, но если не хватит на корзинки, я обязательно рассчитаюсь, -- заверил звонарь.
   -- Чем? -- пригвоздил его по факту Сармат
   Нестор без колебаний поклялся:
   -- За вас, Федор Викторович, могу, например, жизнь отдать, падлом буду.
   Президент подробнее заинтересовался такой крайней избирательностью в верности и ревниво попросил уточнить:
   Ну, за Федьку жизнь, -- это ты хорошо придумал. Я даже возражать не буду. А вот, что за меня отдашь, ты подумал? Просто хочется твёрдо знать -- на какие твои возможности, потенциал я могу полагаться в будущем.
   -- А для вас, Леонид Рафаилович, всё, что угодно, кем угодно и как угодно. Скажете: Нестор, мне надо твоя правда и ложь -- отдам. Скажете: мне нужна твоя советь -- пожалуйста, возьмите, не побрезгуйте. Скажете: грудь необходима для защиты -- две отдам! Живота своего не пощажу! Голову на плаху...
   -- Всё-всё-всё-ё. Я понял, альтруист ты наш незаменимый, -- удовлетворился папа Лёня. И, возможно решив одним махом убедиться в беззаветной преданности Сармата, со смешком спросил и того:
   -- Кто гадом, кто падлом, а ты, Федюша, если что, кем хочешь стать?
   -- Космонавтом, с самого детства желаю, -- думая чём-то своём, мечтательно проговорил управляющий.
   Президент пошатнулся, внимательно осмотрел дитя галактики и трогательно произнёс:
   -- Я верю в тебя Федя, еще не поздно. Звезды давно тебя ждут с нетерпением. Только, прошу, будь ради Бога, осмотрителен и не попади, ни там -- ни тут, в чёрную дыру.
   Отправив Нестора вторично за корзинками в магазин Губского, при этом пригрозив жёсткими материальными санкциями по месту работы в случае продолжения агитационной деятельности, Марченко поинтересовался у Поганого замятой темой собрания:
   -- А по поводу Хорунжего и леди Га на дне рождения -- будем касаться?
   -- В коллективном разговоре с Владимиром Владимировичем всегда есть одно правило: касаться какой-либо темы имеет право только он один. Так, что, если хотите у руководителя ,,Малой земли" на будущее оставить о себе хорошее впечатление, советую как можно меньше проявлять любознательность. Да и вообще, для начала лучше всего раскрывайте свои варежки только тогда, когда вас о чём-нибудь спросят и то кратко, -- так очертил президент круг возможного участия помощников в праздничной вечерней полемике, добавив с глубоким вздохом, -- Унылая пора.... Ладно, хорошего понемножку. Проветрились, пошли обратно в бухгалтерию, -- и, надвинув кепку, храбро повёл за собой свою маленькую экспедицию на поиски подарка В.В. Шляхину от имени коалиции ,,Грести во имя будущего."
   Стан ,,Сила огорода," после Ванюшиных сведений, почерпанных от бабы Веры с бабой Дуней, оказавшимися не только предательницами, но и подслушивательницами, находился в содержательной растерянности. Хорунжий методично с угрюмым видом мерял шагами расстояние от стены до стены в цехе Игната Игнатовича Морозко. А собравшиеся в пожарном порядке однодумцы, безмолвно внимательно следили за сосредоточенным занятием экс-управляющего. Все они с нетерпением ожидали руководящего результата от движения с мыслями у своего лидера. Однако, главный кандидат всегда придерживался правила: сто семь раз отмерь -- один раз отрежь. И в этом, надо сказать, часто был свой резон. Сейчас, например, это очень хорошо влияло на работу бездумных шейных позвонков однодумцев, которые, как солдаты почётного караула дисциплинировано провожали поступь командира.
   На правах хозяина, Игнат Игнатович бесшумно прокрался к старому холодильнику, где перестав вертеть головой, стал в нём копаться. И после нескольких минут, не отвлекаясь от работы, смело решился оттуда нарушить ход профилактической гимнастики у других:
   -- Я думаю, что ничего страшного в этой реформе нет. Наоборот. Если присмотреться, в ней даже присутствуют элементы демократических принципов управления, если, конечно этих принципов придерживаться. А ещё, если вспомнить, то я, с помощью Виктора Алексеевича, как-то пытался когда-то на общем собрании АО внести похожие изменения в устав рынка. Но тогда Поганый был категорически против моих хлопот в обрезании его полномочий.
   -- Вот-вот, -- подвинула Морозко леди Га, -- и я говорю: с чего бы это такие приливы либерализации у нашего президента появились?
   -- Это всем, Галя, понятно, что тут что-то не так. Но что? -- умно, как всегда, подметил подвыпивший, но не с агитированный Брод,
   -- А давайте посчитаем, -- вытягивая калькулятор, предложил Пэнсел. -- Предположим на предстоящих выборах папа Лёня, Сармат и завхоз решили расписать ,,пулю на троих," без участия Виктора Алексеевича.
   -- Это как? -- обалдело не поверил Костя Юркий в спрогнозированный расклад, -- Виктор Алексеевич ведь лидер оппозиции и не может быть вне игры.
   -- А вот так. Поясняю специально в первую очередь для слабых картёжников-альпинистов, -- его могут нейтрализовать любым способом, вплоть до крайней меры. Покойник-то в карты играть не сможет, верно?
   Хорунжий прекратил наматывать аналитичный километраж и не согласился с таким мрачным для себя раскладом:
   -- Якый покийнык? Про що ты марыш, Виталю? Поганый жэ нэ дурна людына и розумие, чым цэ всэ можэ кинчытыся для нёго.
   -- Он-то понимает и даже слишком понимает. А вот другие -- не знаю: может для кого и очень выгодно будет послушать марш Шопена с твоим молчаливым последним выступлением на руках у верных товарищей, -- твёрдо стоял на своём здравомыслии Виталька.
   Главный кандидат ничего не ответил и продолжил между стенами движение с мыслями. А однодумцы, немного передохнув, с новым запалом бросились преследовать его помыслы, но так и не догнав их, через минуту обессиленно поникли, полностью признав перед безбрежным гением своего лидера, собственную явно отстающую умственную подготовку. Это также подтвердили слова Игнат Игнатовича из-за задней панели холодильника:
   -- Виктор Алексеевич прекрасно понимает, как необходима административная реформа на рынке. Но почему инициатором её поспешно стал Поганый, а не я. В этом ему надо одному очень и очень хорошо разобраться.
   Витька застопорился, посмотрел на холодильник и озарённо перешел на русское наречие:
   -- А вот мы тебя, Морозко, как родоначальника всех замерзающих идей и пошлём для выяснения в переговорном процессе узнать, что же послужило у наших оппонентов причиной странной оттепели для твоей самой большой сосульки.
   Игнат Игнатыч показался с разводным ключом во весь рост и целенаправленно без обид за шутливый тон поблагодарил:
   -- Спасибо, Виктор Алексеевич, за огромное доверие. Попытаюсь им обязательно доказать, что основоположником административной реформы, которую вы одно время поддерживали, всегда являлся, возглавляемый мною, холодильный цех.
   -- Да ради Бога, флаг тебе в руки, Игнат Игнатыч. Мы не против твоего авторства. Ты, главное, не забудь в переговорах докопаться: зачем реформа, всё-таки, стала так срочно необходима нашему рынку? -- вот, в чём твоя главная парламентёрская функция.
   -- Ни о чём не забуду, Виктор Алексеевич. Уже сию минуту непременно, бесстыдникам поставлю на вид ху из кто, -- заверил на полу английском тот и, вытерев руки ветошью, быстро одевшись, с разводным ключом отправился на переговоры.
   Оставшиеся, проводив мужественного мастера мужественным взглядом, снова окунулись с азартом в обсуждение дальнейшей судьбы главного кандидата на почве, задуманного папой Лёней, нововведения.
   -- Хорошо! -- довольно выкрикнул Женька Червонец, работавший водилой старенького привозного газона. -- Будем считать, что Хорунжий останется живой, -- что тогда?
   -- Тогда они из Витьки попытаются сделать президента-клоуна, -- мудро подсказал Рошен, из-за чего получил за это от лидера оскорблённый вопрос:
   -- Я що на комика з цырка Симона дужэ схожый?
   Да нет, Витюша. С виду ты вполне вменяемый, всегда серьёзный мужик, даже когда выпьешь. Это я тебе, как кум говорю, без всяких натяжек. Но эти негодяи, заговорив зубы, могут так повернуть устав АО, что все мы, идущие за тобой, окажемся лопухами, не говоря уже о тебе самом.
   Хорунжий, споткнувшись обо что-то невидимое возле стула леди Га, озадаченно почесал ей затылок. Та моментально встрепенулась и с готовностью N1 тут же самостоятельно определила себе задачу с жертвоприношением:
   -- Я с тобой до твоего конца, Виктор. И ни кто меня не сможет остановить в этом, даже ты.
   Экс-управляющий, как и девяносто девять процентов мужчин, женщинам не очень-то верил. Особенно его раздражала в их интернациональном поведении, способность, сюсюкая ласкаясь, жертвенно во всём соглашаться, а делать через минуту всё по-своему. В таких случаях главный кандидат начинал сильно нервничать и даже часто впадать в крайности -- вроде длительных попыток объяснить прекрасным представительницам неискренность и некрасивость их поступков. Те, конечно соглашались.... Поэтому, в знак благодарности, прижав молочницу к груди, снова дружески почесав ей затылок, Витька как-то грустно спросил:
   -- До конца, говоришь?
   -- Да, Витенька, не сомневайся, -- чувственно подняв головку, подтвердила Галя. -- Я думаю, твоя Катерина поймёт, и не приревнует меня за это в нашем с ней общем деле.
   В правдивости последнего, глядя на прекрасный политический союз двух тел, засомневались даже все однодумцы. Хорунжий же, с трудом оторвавшись от Галиного мёртвого объятия, разъяснительно обратился к присутствующим:
   -- Мои друзи, нэ ховайтэ николы камэнюку за пазухою. Будьтэ щыри, видвэрти и завжды полюбляйтэ однэ одного. И цэ, бэз усякых сумнивив, прынэсэ вам вэлыкэ задоволэння...
   -- А мне можно, Виктор Алексеевич? Я тоже хочу, как Галя с вами хоть чуточку попробовать! -- звонко послышалась просьба Оксанки Звездопад.
   Леди Га немедленно тоже собралась провести объяснительную речь (правда, в несколько другом ключе), доказывающую абсолютную неправомерность желания у неожиданно возникшей новой боевой подруги. Однако главный кандидат не дал разразиться захватывающей дискуссии на тему: ,,Что такое добровольная дружба двух женщин до конца с одним мужчиной?" и, засмеявшись, душевно проговорил:
   -- И Оксани можна, и Зини с Пэтром можна и всим, всим можна. Памьятайтэ лышэ однэ, чого нам нэ можна: мы николы нэ повынни зрадыты нашойи цили -- экономичному, дэмократычному розвытку нашого Прывозу. Нэ забувайтэ про цэ, люби мойи друзи, навить у той час, колы вам станэ вжэ усим добрэ и вы будэтэ щаслыви вид блызькых дружних взаемын однэ з одным.
   Проговорив с друзьями еще минут сорок, Хорунжий умело усыпил агрессивность, активность и любознательность однодумцев. В результате чего, вынужден был распустить конференцию в полудрёмном состоянии на обед до возвращения Игнат Игнатыча (чтобы потом с полным багажом знаний, во все оружии встретить надвигающуюся опасность).
   Морозко же в это время с разводным ключом между дверьми бухгалтерии и приёмной президента, терпеливо поджидал жертву для переговоров. Папа Лёня, обнаружив издалека в коридоре возбужденного мастера холодильного цеха, тихо сказал своим помощникам:
   -- Кажется, уже донесли Хорунжему о наших планах, раз Игнат пришел что-то ремонтировать в администрации. -- И далее, изобразив президентскую строгость, по деловому спросил, -- какие неразрешённые проблемы привели тебя, Игнат Игнатович, ко мне или я ошибся?
   Морозко переложил под настороженными взглядами из левой руки в правую разводной ключ и выложил наболевшее, как на духу:
   -- Не ошибаешься, Леонид Рафаилович. Вся беда в том, что по базару поползли слухи о якобы готовящейся вами административной реформе. А если вам память не изменяет, то я эту реформу предлагал еще год назад. Вы её тогда отвергли. Как-то некрасиво получается для президента -- плагиат сплошной.
   -- Пока у меня с памятью, слава Богу, всё в порядке, -- недовольно возразил Поганый, -- и я чудесно помню такой несчастный случай с твоей стороны. Но, к сожалению лично ни чем не могу помочь, все претензии к Михаилу. Это он оздоровил твоё детище и убедил нас с Фёдором в целесообразности вынести его на обсуждение базара. Так, что разбирайся с ним, кто из вас главный реформатор и то попозже. Поскольку сейчас у меня неотложные дела, в которых присутствие завхоза необходимо, -- и, открыв дверь, быстро шмыгнул через приёмную в кабинет.
   -- Потом-потом поговорим, Игнат Игнатыч. Сам видишь, в настоящий момент шефу приспичило срочно нам с Федей по какому-то поводу очередной компостер поставить, -- попытался успешно улизнуть вслед Марченко от неприятного вида разводного ключа.
   Но Морозко не повёлся на слёзную неопределённость и почти влюблённо произнес:
   -- Я буду ждать тебя, Миша.
   Завхозу, в связи с единственным выходом из здания, а так же с зарешётчатыми окнами первого этажа, пришлось согласиться. И, под смешок Сармата, с тяжёлым чувством направиться вместе с ним к укрытию президента. Туда через минуту из бухгалтерии, с заспанно перегарным видом и кипой каких-то папок, прошел ещё и Серега Гибкий, окинув Игната Игнатовича остекленевшим бессмысленным взором. Все эти таинственные перемещения сформулировали в душе мастера стойкое неприятие напряжённой обстановки. Из-за чего у него возникло решение выйти из здания администрации на перекур и хлебнуть озона. Помаявшись часа полтора, вдоволь накурившись и нахлебавшись, Игнат Игнатыч, занявший в сторонке на ящике удобную позицию наблюдателя, наконец, засёк нужный ему объект, неожиданно приобретший повадки военного разведчика. Чуть ли не ползком в рывке, Мишка преодолевал асфальтированный пустырь между управленческим домом и ближайшим мелко лотковым бесхозным кустарником. Это был очень смелый ход со стороны Марченко. Однако ефрейторская боевая сноровка ему, к сожалению, ни чем не могла помочь. Морозко в свои времена служил старшиной учебной роты и досконально знал все хитрости нелёгкой жизни каптёрщиков. Поэтому, пока завхоз, как ему казалось, удачно затаился среди прилавков, переводя дух, Игнат Игнатыч не бросился за ним необдуманно в погоню, а лишь обдуманно и продуктивно поменял своё месторасположение. Обойдя ефрейтора с противоположной стороны, он сразу разгадал дальнейший манёвр завхоза. В общем, когда Марченко, после изматывающего лабиринтного движения на четырёх костях собрался совершить последний бросок к дверям расположенного недалеко магазинчика, Морозко облокотившись на прилавок и похлопывая разводным ключом об ладонь, невидимо посоветовал ему:
   -- Что-то людей в ,,Птеродактиле" не видно. Будь осторожен, а то голову при сильном разбеге можешь расшибить, -- по-моему, там закрыто.
   Завхоз с пораженческим настроением вынужден был подняться и, зло сплюнув в сторону ,,Птеродактиля" (так называлась точка, торгующая мясом птицы), покатил бочку на Морозко:
   -- Ну, чего ты пристал, как банный лист? Не видишь, что ли? -- дела меня срочные одолевают по линии президента! А ты пасёшь меня, как консервативная жена свободного мужа...
   -- Миша, -- красивым грудным голосом остановил наезд Игнат Игнатыч, -- вначале ты меня назвал берёзовым листочком, а себя, я так понимаю, тем местом, к которому он прилип...
   -- Не цепляйся к моим метафорам, -- перебил, закуривая, завхоз.
   -- А я и не против, что они твои. А вот реформа? Тут, ты паскуда, обнаглел вконец. Я её любимую вынашивал, как родное дитятко. А ты, сволочь, украл мою доченьку и теперь всем на базаре втираешь, что она твоя. Знаешь, как это называется и что за это бывает?
   Марченко был очень догадливым неглупым парнем. В связи с чем, после поверхностного ознакомления вида разводного ключа, дружелюбно предложил:
   -- А давай метафору ,,консервативная жена и свободный муж" оставим ради счастья дочери?
   Игнат-мама задумался. Обнародовать всем на Привозе, что у него консерватора оказывается есть муж, являющимся завхозом, да еще и отцом его реформы?... С этим, естественно, Морозко не мог согласиться. Подобные сведения прилично били по его высокоморальной характеристике кандидата в президенты. Но, как человек очень справедливый, Игнатыч не мог не согласиться, что только благодаря небольшому усилию Марченко, его обожаемая доченька увидела свет. Помучившись в эгоистических материнских чувствах, порядочный мастер всё-таки отдал дань Мишкиной заслуге. И простив ему нехорошую проделку, где-то понимающе предупреждая, сказал:
   -- Ну, раз ты её так тоже любишь, можешь с ней иногда общаться на людях. Но если я еще хоть раз услышу, что ты её отец...
   Дальше Морозко молча указал разводным ключом на Мишкины штаны. Завхоза такой вариант вполне устроил, несмотря на мимолётное неприятное ощущение.
   -- Не переживай, всё будет шито-крыто, -- успокоил маму папа, после чего, приподняв очки, закрыл глаза.
   -- Тебе плохо? -- поинтересовался мастер.
   Марченко опустил очки и нехотя пожаловался:
   -- Да, так почти всё нормально. Вот только, когда хочу на свету кому-нибудь подмигнуть, очи закрываются почему-то оба. Причём, как ни стараюсь, пока не одену очки обратно, открыть не могу. -- И помолчав немного, неопределённо выдохнул, -- скоты.
   Постояв ради приличия по-родительски вспоминая некоторые детали непорочного зачатия административной реформы, мастер с завхозом довольные, без скандала разошлись каждый по своим делам: Мишка, по срочному заданию президента, побежал пересчитывать на склад пустующие газовые баллоны (для серийного подарка ,,Малой земле" и лично Владимиру Владимировичу Шляхину в день его рождения), а Морозко, не спеша, отправился к своему цеху.
   Возникнув на пороге, мастер вынужден был признать, что пришел слишком поздно -- в помещении находился лишь главный кандидат, что-то рисующий за столом на листке бумаги. Обнаружив на себе сквозняк, художник обернулся, и устало поинтересовался:
   -- Ну, чого ты там накопав, дружэ мий? Мабуть щось такы е, раз ты так довго дэсь блукав?
   -- Полный порядок, Виктор, -- снимая пальто, свежо начал отчет мастер. -- Марченко с моим подлинным авторством админреформы полностью согласился. Фальсификация не пройдёт. Я бы даже сказал -- это сегодня наша полная виктория!
   Лидер обождал, пока Морозко с разводным ключом усядется за стол, и задал ему далее очень и очень непростой вопрос:
   -- А потим?
   -- А что потим? -- после недолгого замешательства поведал беззаботно мастер тонкой дипломатии, -- потим поболтали ещё о международной обстановке, про наши дела торговые, особо сделав акцент на морских перевозках к нам из южных банановых стран... ну, и разошлись, как в море корабли.
   Виктор Алексеевич часто задышал и сдержанно перешёл на русский:
   -- Игнат Игнатович, я же тебя просил на стопроцентном понятном тебе языке: узнай, для чего они вдруг реанимировали твоё изобретение. Или ты меня не понял?
   -- Да какая разница -- для чего, зачем? Главное, что реформа опять стала на ноги и мы ееё гордо понесём на выборахот холодильного цеха, во имя демократических базарных преобразований.
   -- Вперед ногами, -- подумал Хорунжий, а вслух в перспективу сказал, -- жаль Игнат Игнатыч, что мы друг дружку иногда не понимаем. Однако к сожалению ничего изменить невозможно: у каждого из нас на выборах своя дорожка к благополучию Привоза. Хотя я и не исключаю в дальнейшем их совестное параллельное направление, бывай здоров, -- и крепко пожав честному человеку руку, Виктор Алексеевич, поднявшись, направился к выходу.
   С Морозко лидера ,,Силы огорода" всегда тесно связывало моральное воспитание. Правда, некоторую напряженность в их отношениях на короткое время внесло самовыдвижение Игнат Игнатыча в президенты от холодильного цеха. Но эта ранка у Виктора Алексеевича быстро зарубцевалась из-за системы выборов, состоящей из двух туров.
   -- Пускай покуражится, старик. Всё одно во второй тур не выйдет, -- простил тогда ему главный кандидат анархистскую самодеятельность. И вот на тебе, снова сюрприз, -- Оказывается-то, для Морозко главным являлись не общие усилия для преодоления Поганого метода правления на рынке, а место, которое в этой борьбе займёт его реформа. Причем обязательно только рядом с ним.
   От этого вывода ранка у Виктора Алексеевича опять открылась. Вследствие сего болезненного факта, он по дороге домой, решил её предусмотрительно продезинфицировать, дабы не переросла в гангрену. Возле базара, пункт неотложки с красным грузинским крестом на белом полотнище флага, который висел вместо занавески в окне забегаловки ,,Сверх быстрый успех," нанёс на Виктора Алексеевича сентиментальные воспоминания о своём друге детства Додике Саакашвили. Что сказалось на большой возникшей тяге лидера излечить душу именно в этом месте. СБУ, как шутливо называли бадегу с несколькими игральными автоматами её посетители, признаками добропорядочности не грешил. Здесь, в затемнённом дизайне с затхлым запахом, часто планировались, а после осуществлялись различные тёмные делишки не только на рынке, но и по всей Одессе. Вдобавок, упорно ходили слухи, что принадлежит он частью ,,Фонду сострадания бедным." А к ФСБ на Привозе относились с некоторой осторожностью из-за их благотворительной деятельности с венками. Виктор Алексеевич обо всём этом знал. Но стяг манил его с такой силой, что главный кандидат даже остановился у входа, потрясённый этим странным феноменом.
   -- Любуешься эмблемой моей Родины, -- раздался позади почти гордый голос Гошки Жвании. -- И правильно делаешь, в СБУ сегодня грузинский день.
   Виктор Алексеевич увидев товарища по коалиции, приветствуя, обнял его и коротко по-мужски пожаловался:
   -- Душа болыть.
   -- Так это ж здорово, -- обрадовался Гоша, -- щас мигом вылечим. У меня, как раз, там небольшой праздник -- встреча с Крысой и Хомяком. Тебе, кстати, тоже полезно будет послушать, что говорят о нас представители других общественных формаций. Юморные, между прочим, пацаны: сказали, что стрелку обозначат грузинским флагом и, секёшь, слово сдержали.
   Услышав, с кем ему придётся общаться, Хорунжий поморщился. Он подозревал в неразборчивости бизнес-контактов своего не бедненького однодумца, но особого значения этому не придавал.
   -- Да и в самом деле, какое моё дело, как люди в эти бандитские времена делают деньги, -- оправдывал лидер свою толерантность. -- Главное, что человек стремится и хочет жить честно, а это самое главное в нашей борьбе.
   И вот, сейчас, из-за этой слабо хребетной философии, главный кандидат попал, как кур во щи: и душа болела, и товарищ рядом, и одиозные, славящиеся на весь базар тёмными делишками Крыса и Хомяк за одним столом.
   -- Они тебе могут кое-что интересное рассказать о видах Поганого и К* на предстоящие выборы. Я поэтому с ними и встречаюсь сегодня. А тут ещё ты, -- агентурно подстегнул Жвания у Витьки слабость в осуществлении профилактического лечения души.
   -- Ну, добрэ, пишлы, -- не отмеряя , как всегда, отрезал Хорунжий, -- можэ чогось и дизнаемось, раз така нэпрыемна выпадковисть назрила сама собою.
   Ближе к полу ночи, дома Витьку традиционно с радостью встретила жена Катерина. Главный кандидат попался ей на крючок несколько лет назад в автобусе 133-го маршрута. Где, поначалу сидя рядом, они, совершенно не обращая внимания друг на друга, думали каждый о своём по пути следования на работу. Искру любви зажгло появление кондуктора, когда выяснилось, что Хорунжий, порывшись в карманах, сидит без денег. Съёжившись под любознательными и осуждающими взглядами билетёрши с пассажирами, Витька виновато принялся нести ерунду о нерасторопности своей жены, полностью ответственной поутру за комплектацию его снаряжения. За что получил в ответ из висящего над ним динамика крайне неприятное известие:
   -- Тюрьма. Следующая остановка -- кладбище.
   Хорунжий очень не хотел выходить, сейчас на этих остановках. Впереди, он чувствовал, его ждали на Привозе великие дела. Однако кондуктор-женщина была ещё более радикальнее динамика и, не оставив Витьке выбора, серьёзно предупредила:
   -- Готовьтесь, гражданин. Раз денег нет, ваш выход на кладбище без всяких обсуждений.
   Зайцу ничего не оставалось, как пряча от стыда глаза, медленно начать отрываться от сиденья. Но тут до него со стороны соседки с женской мягкостью донеслось:
   -- Сидеть.
   Витька посмотрел в окно на тюрьму и выбрал более жизненный вариант, с благодарностью глядя на незнакомку, которая расплачивалась за роковую ошибку его жены. Миновав добавившуюся жизнеутверждающую остановку больница ,,Красный крест," спасённый узнал, что его кредиторша (а за короткое расстояние, он раз пятнадцать успел поклясться в непременном возвращении полтинника), выходит на следующей -- возле горы ,,Чумка." Мило попрощавшись, а потом осознав, что для исполнения клятвы у него нет исходных адресных данных её получателя, должник, посмотрев на часы, не очень расчётливо выскочил вслед из автобуса. И принялся, неуклюже хромая, допытываться, где и как он может найти свою благодетельницу. Та, поверхностно изучив главбуха (а именно эту должность в те годы занимал на Привозе Хорунжий), протянула визитку. Из неё Хорунжий почерпнул, что кредитор работает консультантом по экономическим вопросам в офисе дяди Сэма, расположившегося за ,,Чумкой" и зовут его Катерина Чумакина. Столь гармоничное созвучие, отдалось в сердце Витьки тревожным учащённым постукиванием. Вследствие чего, он, снова глянув на часы, в панике не попрощавшись, по-английски, бросился напрямую к рынку. Без приключений галопом преодолев Преображенский сквер (бывший когда-то тоже кладбищем), будущий лидер в своём сегодняшнем разнообразном путешествии сделал последнюю короткую остановку на углу зоопарка. А затем, отдышавшись и чуть не попав под трамвай при переходе колеи, наконец, всё-такиблагополучно вовремя достиг конечной точки с большой вывеской РЫНОК ПРИВОЗ. Целый день главбух, при первой возможности с больным блеском в глазах, рассказывал на базаре каждому встречному знакомому, какую необычную женщину он встретил в автобусе.
   -- Повезло, -- одним словом характеризовали мужчины Витькино автотранспортное приключение.
   -- Рано радуешься, -- говорили более проницательные рыночные женщины и советовали, как своему, -- Когда будешь отдавать долг, денег больше полтинника не бери.
   И Хорунжий послушался, взяв временно из кассы точно полтинник. Правда, купюрой, которую во время вечерней встречи с кредитором как-то незаметно спустил на различную дребедень, вроде мороженного, цветочков, аттракционов в Преображенском сквере. В общем, вечер удался на славу. Но после него, главбух целую неделю на работе ходил каким-то зачумлённым. А потом и вовсе окончательно очумел: развёлся с первой и женился на второй -- Катьке Чумакиной. Обычно такие семейные эксперименты в сорокалетнем возрасте, обобщённо названные классиками ,,последний приступ молодости," к хорошему не приводят, хоть и случаются с мужчинами довольно часто. Однако в этот раз всё завершилось, как говорили в офисе Жоры Бура, вэри вэл. Катюха оказалась бабой умной и не стала ломать Витькину деревенскую психологию о месте женщины в семье. А смело пожертвовав карьерой экономиста, увлеклась дома созданием уютного досуга. На Привозе долго с недоумением наблюдали за нестандартным развитием событий. Комики Симона пытались даже поиздеваться над главбухом, крича одно время на каждом углу при постановках своих балаганов о том, что Витька продался дяде Сэму за пятьдесят копеек, а Кэт является засланным экономическим агентом в верхнюю управленческую структуру базара. Но когда агент родила для конспирации один за другим троих детей, то и товарищам Петренко пришлось прикрыть любимую тему о происках американского империализма и с удивлением серьёзно задуматься над банальным вопросом:
   -- А может это любовь?
   Ночью Хорунжему стало плохо. Его постоянно тошнило, рвало, поднялась высокая температура. Короче говоря, на лицо были все симптомы отравления ,,подвальной водкой." Катерина металась из угла в угол не зная, что делать, так как муж ласково утверждал:
   -- Нэ хвылюйся, Катюшо, скоро всэ будэ добрэ.
   Когда Витька, после очередного приступа рвоты, впал в тяжёлое глубокое забытье, супруга начала очень сомневаться в его жизнелюбивой аксиоме и консультативно в 4 часа ночи позвонила Рошену. Тот спросонок, вначале ничего не мог понять: где это куму могли на Привозе подсунуть суррогат? Однако, когда из сбивчивого рассказа Катерины узнал с кем и в каком месте друг немного употребил, то незаслуженно на неё наорал:
   -- Ты, что, дура! Срочно вызывай скорую, пока концы не отдал. Хотя постой, -- одумавшись, нашёл другой вариант Петька, -- скорее катафалк дождёшься, чем её. Я сейчас подыму Червонца, он там, рядом с вами живёт и машину под окнами держит. Так, что жди.
   Как удалось Женьке за десять минут оказаться в квартире Хорунжих -- это знал только он. Попусту не разбрасываясь временем на разговоры, Червонец подошёл к постели бессознательного лидера, взвалил его на плечи и под оханье жены направился к лифту, сказав мимоходом:
   -- Вещи соберёшь потом, сейчас некогда.
   Главный кандидат жил на юго-западном массиве, где ближайшими больницами были, так называемая ,,Малиновская" и частная ,,Инто-Сана." Заведя грузовик, Женька надавил на газ к последней. Потому, как надеялся, что хоть там наша медицина имеет достойный облик. И, в общем, не ошибся. После получения клиента, на вопрос шофёра: сколько будет стоить лечение? -- дежурный врач с внешними данными Памелы Андерсон, неожиданно ответила с чутким придыханием:
   -- Осмотр и ваш первый анализ у нас обходится обычно в пределах 100 долларов. Ну, а дальше всё зависит от состояния и желания клиента.
   -- Причём тут я? -- не врубился слабо конвертируемый Червонец. -- Я спрашиваю, сколько мне надо заплатить за больного, которого увезли ваши санитарочки минуту назад. Или вы меня не поняли, что я хочу узнать?
   Глубоко вздохнув, отчего верхняя пуговица халатика не выдержав разочарования, выскользнула из петельки, доктор взяла ручку и на клейкой ,,незабудке" написала сумму, кокетливо прикрепив её на своей груди. Евгений, имевший с детства дальнозоркость, всмотрелся внимательно, не приближаясь к расценке и поражённый качеством обслуживания ,,Инто-Саны," рванул из приёмного отделения с расплывчатым обещанием:
   -- Через час буду.
   -- Ну, куда же вы? У меня ведь заканчивается смена. Да обождите же! Я могу сделать скидку! -- попыталась его остановить обещанием коммуникабельный врач, но Женькин след уже простыл.
   Надув капризно губки, больничной Памеле Андерсон (вероятно, давеча, как и папа Лёня просмотревшей фильм ,,Последняя реликвия,") ничего не оставалось, только как презрительно-медленно повторить ещё одни слова аббата:
   -- Мужики -- есть му-жи-ки... -- А затем расстроенно в одиночестве отправиться в ординаторскую.
  
   Возвратившись к Катерине, Червонец доложил, где и как искать своего мужа. Добавив успокоительно, что, судя по внешним профессиональным качествам персонала частной клиники, здоровье у Витьки должно уже на следующий день обязательно подняться.
   Зазвенел звонок.
   -- Рошен, наверное, -- сказала Катька и пошла открывать двери.
   Петруха в грязных башмаках влетел в комнату с одесским вопросом:
   -- Ну, шо?
   Женька, посмотрев на такие же грязные свои, гарантированно ответил:
   -- Жить будет. В ,,Инто-Сане" такое обслуживание, что даже у мёртвого появится жизненное желание.
   -- А Катька потянет в бабках?
   -- Нет, конечно. Да и зачем ей знать все подробности выздоровления мужа.
   В комнату зашла хозяйка со шваброй и предложила чаю.
   -- Не надо, отдыхай, -- отказался за двоих кум, -- у нас с Жекой ещё срочное дело есть.
   Катерина подошла к ,,стенке" и, открыв в ней дверцу, вынула деньги.
   -- Ты чего, совсем умом тронулась? -- грубо воспринял его действие Петро.
   Женщина села на диван и тихо заплакала.
   -- Извини, я не хотел. Просто все на взводе, -- неловко стал бормотать Рошен.
   -- Дурак. Я не потому. Просто, спасибо вам, вот и всё.
   -- Идём, дурак, время поджимает, -- под улыбку Катерины, потянул Червонец, сделавшего оскорблённый вид, Петруху и они, спустя минуту просигналив внизу, уехали.
   На Привозе, в предрассветной осенней мгле, новость о Витькином отравлении носилась стаей испугано вспорхнувший голубей: толком ничего никто не знал и каждый пытался выяснить хоть какие-то малейшие подробности. Ветром для волнения, грозившего перерасти в сильнейший шторм, явилось короткое базарное сообщение Колобка:
   -- Хорунжий в больнице. Есть подозрение, что его отравили водкой в СБУ, -- полученное Зинкой из строгого телефонного разговора с Рошеном. -- Остальное пока всё для всех, в том числе и для меня, покрыто мраком неизвестности.
   -- Ну, падлюки, не дай Бог он не вытянет. Всем будет хана, -- обещал в запале мясному корпусу, администрации и СБУ, обычно жизнерадостный общительный Вася.
   Что давало папе Лёне, наблюдавшего из окна кабинета за небольшой пока группкой громко обсуждавшей случившийся эксцесс, сделать неутешительный вывод:
   -- Народ на рынке не по делу встревожен. А подобное настроение у нас может привести, чёрт знает к чему. И чтобы этого не случилось, необходимо принимать срочные меры, а то, как бы поздно не было...
   Вызвав к себе Сармата с завхозом, президент продолжил, на чугунную голову после вчерашней вечеринки у Шляхина, строить психоаналитическое развитие по наблюдаемой теме возле окна.
   -- Кто? -- не оборачиваясь, загробно спросил вошедших без стука, Поганый.
   -- Мы, Леонид Рафаилович, -- признался Мишка, тоже с трудом трезво воспринимавший окружающую действительность.
   -- Какого дьявола! Кто вас просил! -- в ярости развернулся президент. -- Или я вам хоть раз, даже после пьянки, утром намекнул про это, идиоты безмозглые!
   Вызванные попятились назад.
   -- Вы же сами сказали по телефону, чтобы зашли. А на моё вежливое уточнение ,,зачем?" -- ответили: вправлять буду вам мозги вывихнутые. А теперь кричите, вроде мы вас только разбудили без спроса, -- с обидой, показывая бутылку, стал обратно открывать двери Сармат.
   Замеченный у Федьки коньяк, оказал на папу Лёню громадное психоаналитическое влияние. В связи с чем, он удивлённо спросил:
   -- Постойте, так вы еще ничего не знаете?
   Гости остановились и выжидательно сотворили познавательный вид. Президент долго всматривался с подозрением в жажду знаний, большей частью основанной на скорейшем исследовании содержимого принесённой бутылки и, сделав верный психоаналитический вывод, жёстко распорядился:
   -- Быстро за стол.
   Как известно, все эти французские понты с коньяком, вроде согревания в ладонях, длительное вдыхание аромата с балдёжным видом, у нашего брата в подавляющих случаях не прижились, да ещё поутру. А посему, разделив безжалостно ,,Наполеона" на три части, оказавшимся из-за незнания Сарматом французского языка лишь спиртоносной жидкостью, при помощи которой наследники полководца готовят свои полу сырые национальные блюда, три богатыря по нашему старому лечебному обычаю залпом жлёкнули кулинарную приправу и теперь молча с лёгким судорожным подёргиванием ждали положительных результатов исследования. Фёдор, открыв, зажатый пальцами нос (он так всегда пил, опохмеляясь коньяком), со слезами на глазах тяжело выдохнул:
   -- Ну и дерьмо. Кто его только выдумал.
   Папа Лёня взял бутылку и принялся внимательно её изучать. Он знал вкус хорошего коньяка. Но, к счастью для Сармата, тоже не знал французского языка.
   -- Ты где это брал? -- поинтересовался он после неудачной попытки расшифровать смысл знакомых иностранных букв.
   Федька честно без задней мысли беззаботно признался:
   -- В СБУ, Леонид Рафаилович. Как шёл по дороге на работу, думаю, дай забегу за коняшкой, а то всё равно посылать будете.
   У президента, то ли от коньячного спирта на гастритный желудок, то ли от мнительности, внезапно в брюшине начались рези. Из-за чего он, согнувшись в три погибели на стуле, психоаналитически простонал:
   -- Неужели, сволочи, и меня?
   Мишка с Сарматом, ничего не понимая, бросились на помощь шефу и, бережно приподняв его, скрюченного понесли на диван.
   -- Вчера Хорунжего, сегодня меня. Кто следующий? -- хныкал по дорогу босс.
   -- Чего Хорунжий вчера, а вы сегодня? -- попытался выяснить Марченко, уложив президента.
   Поганый, прощально осмотрев завхоза, управляющего и кабинет, умирающе сценично разъяснил:
   -- Вчера вечером в СБУ отравили Виктора Алексеевича. И вот, эти нелюди добрались, и до меня. Кто следующий? -- опять задался загадочными безобразиями шеф, складывая руки на груди.
   Мишка, побледнев, в шоке схватил бутылку и, забыв, что она пуста, решил для своего спокойствия дополнительно хлебнуть из горла.
   -- Яд! -- громко предупредил оживший Поганый, а затем, указав на Федьку театрально слабой рукой, неожиданно обвинил того, -- Это он меня отравил, Михаил. Витьку водкой, а меня коньяком. -- После чего сделав последнее распоряжение, -- Вызывай скорую реанимацию, -- снова скрестил руки, закрыв глаза.
   Бутылка выпала из рук завхоза. Сармат, мрачно проводил взором бесславно покатившегося под диван ,,Наполеона" и выказал на обвинение неопровержимое алиби:
   -- Вы, чего, совсем опупели? Я же и вчера, и сегодня с вами пил то же, что и вы.
   -- А если ты перед этим сыворотку антиядную себе ввёл? -- из последних сил борясь со смертью, не сдавался президент.
   -- И Мишке тоже, -- шпионским голосом подсказал Фёдор.
   Папа Лёня перевёл взгляд на Марченко. Однако тот очень религиозно отмёл прививочное подозрение:
   -- Бог свидетель, Леонид Рафаилович, я с рождения боюсь уколов, как огня. А с ,,колёсами" и всякой другой дрянью, вообще, забыл, когда дело имел. Сто пятьдесят -- у меня самый верный способ лечения от любой заразы.
   -- Закусывать надо нормально. А то со своими варёными рыбками да кашками -- точно окочуритесь за столом в один прекрасный момент, -- нашёл управляющий ошибку в самодиагнозе шефа.
   Папа Лёня не любил предоставлять подчинённым прекрасные моменты и быстро пошёл на поправку.
   -- Ты бы лучше молчал, диетолог, -- поднимаясь с дивана, пристыдил он Федьку. -- Вчера на дне рождения обожрал так ,,Малую землю," что Шляхин теперь к твоему следующему десанту будет готовиться, как немцы в Отечественную под Новороссийском.
   -- Я же предупреждал вас: когда голодный, при виде жратвы начинаю себя вести маленько не сдержано. И сколько не тренировался -- ни дома, ни на работе, ни в гостях -- ничего не могу с собой поделать. Вдобавок вы втроём так увлеклись обсуждением вопроса ,,как нейтрализовать Хорунжего," что мне показалось, вам и вовсе не до меня.
   Откровение Сармата вызвало в кабинете минутное прослушивание тиканья настенных часов.
   -- Леонид Рафаилович, а можно поподробнее насчёт Хорунжего и СБУ, -- осторожно спросил Мишка.
   Подробностей, как таковых нет, -- разочаровал началом президент. -- По моим данным Витьке в ,,Инто-Сане" с ночи стараются привить любовь к жизни. Перед этим он вечером заходил в СбУ и выпил там, в странной для себя компании, с Крысой, Хомяком и Жванией грамм двести, не больше. Дальше белое пятно.
   -- И что предлагаете делать? -- почти назойливо приставал Марченко
   -- Не знаю. Я грешным делом сгоряча подумал, что это ваша работа. Особенные подозрения возникли на Федю после моих гастритных колик. Но, в самом деле, мы же на дне рождения только обсуждали, как быть. И опять-таки, операцию, даже такую дубовую, невозможно подготовить за столь короткий срок? Значит, она планировалась раньше и надо искать того, кому было выгодно подставить нас. Разумеется, если Витька не травонулся случайно, в чём у меня большие сомнения.
   Размышления президента прервал кусок кирпича, со звоном влетевший в кабинет через разбитое окно вместе с осколками стекла.
   -- Начинается, -- нерадостно проговорил завхоз, -- теперь, хоть, на улицу не выходи из здания.
   Поганый, в ответ на террористический акт, по диверсионному осторожно выглянул сбоку окна.
   -- Ну, чего бузите? -- крикнул он сквозь пробоину толпе. -- С вашим Хорунжим всё нормально. Лежит в ,,Инто-Сане," водкой отравился. Доктора говорят: через три дня выпишут. В следующий раз, будет знать, в каких местах квасить. Так, что расходитесь, окна и нас ещё рано бить.
   -- А с кем он пил? -- послышалось снизу.
   Президенту этот вопрос очень понравился и он с готовностью частично на него ответил:
   -- Да с любезнейшим, вам дорогим, господином Гошей. Поэтому, советую: все вперёд на поиски Жвании. Я бы с ним тоже очень хотел поговорить на эту тему.
   Толпа моментально потерялась среди покупателей, ближайшие из которых равнодушно сновали возле администрации, не обращая внимания ни на звон разбитого окна, ни, тем более, на речь президента. А тот, повернувшись к своим помощникам и довольно потянувшись руками, посоветовал им:
   -- Чего сидите? Сходите лучше в церковь и поставьте свечку за Витькино здравие. А то, как бы скоро, кому-нибудь не пришлось ставить за наш упокой.
   Управляющий с завхозом сообразили: час аудиенции закончился и шефу, после всего пережитого, надо оставить одного на часик подремать со вставленными мозгами. Поганый всегда практиковал расслабуху на рабочем месте после утреннего оздоровления больных извилин. Это помогало ему в тишине кабинета полностью мобилизовать на целый день свой руководящий потенциал. Вследствие чего, он снова, но уже самостоятельно, переместился на диван.
   -- Стекольщика пришлёте к обеду. Слава Богу, что сегодня дождя нет. Задёрните штору, -- распорядился напоследок президент, взбивая диванную подушку.
   И, не дожидаясь пока Сармат с Мишкой выйдут, в затемнении, отвернувшись, лёг.
   Хорунжего выписали из больницы не через три дня, как обещал президент, а за три дня до выборов. Всё это время Поганому удавалось сдерживать народ Привоза от повторного, но более масштабного применения оружия пролетариата, различными увещеваниями и рассказами о, якобы, тщательно ведущемся следствии мистером Бином и типичным для нынешней медицины, выколачиванием денег, особенно в частных клиниках. Рошен и Червонец с последним в некоторой мере соглашались, когда представители ,,Силы огорода" (да и не только они) просили подтвердить сказанное, отвечая каждый раз лаконично и немногословно:
   -- Дерут, как могут. Но обслуживание -- пальчики оближешь. Жизнь наливается в нём с каждым днём.
   В этой повторяющейся краткости многие улавливали что-то недосказанное. Но когда главный кандидат появился на рынке, радость у его однодумцев, буквально, застряла в горле. Витька стал похож на человека, который подвергся лёгким неведомым биологическим экспериментам в тайной лаборатории по выведению мутантов. Смотреть на него стало просто страшно. Оттёкшее лицо было покрыто сплошным набросом каких-то прыщей и волдырей. Глаза слезились, приходилось постоянно пользоваться носовым платком. Рот перекосило, из-за чего он приобрёл привычку часто старчески шамкать. И только голос, всегда выделявшийся мягкостью и добротой, остался неизменным.
   -- Що, нэ впизнаеш? -- обращался он к очередному знакомому, замершему в радостном ужасе от услышанного и увиденного. -- Та я цэ, нэ сумнивайся. Ликари кажуть, що дэсь за два рокы пройдэ.
   Встречные, как один, обычно через силу, начинали выражать беззаботную коммуникабельность и поздравлять Хорунжего с выздоровлением, что выглядело, мягко говоря, неполноценно. Витька всё понимал, деликатно пропуская мимо ушей ляпсусы друзей, так как и сам еще надолго цепенел от увиденного, проходя мимо зеркала.
   Скорость движения Хорунжего по Привозу намного уступала полёту сообщения, переданного по прилавочному телеграфу бабой Верой и бабой Дуней, с которыми главный кандидат, первыми возле их рабочего места, сделал попытку переброситься парой слов. Однако торговки не ответили ему взаимностью. И, войдя в транс, долго целиком жевали неочищенные рачки, запивая свой товар из двухлитровой банки молодым виноградным вином. Несмотря на эту умственную задержку ветеранов рынка, к приходу Виктора Алексеевича в здании администрации всё было готово для обороны. Авангардом её, идя навстречу в дружеском построении, оказался Серёжка Кидалов.
   -- Бог мой!-- молитвенно складывая руки, обратился непонятно к кому мать Тереза. -- Как же они посмели такое сотворить с тобой? Как у этих, не имеющих ничего святого на нашем базаре, вероотступников рука поднялась свершить подобную гадость?
   -- Ты, що маеш на увази? Выбач, алэ якось дужэ вычурно высловлюешся, мов пип коло алтаря, -- сразу перешёл к конкретике Хорунжий.
   Серёга быстро потерял набожный вид и по земному уточнил:
   -- Только шакалы вонючие могут позволить себе травить порядочных людей на Привозе выпуском и сбытом некачественной пойловой палёнки. Ничего, теперь им туго придётся. Мистер Бин пообещал, что сам лично возьмётся контролировать это дело.
   -- Тут я с тобою згодэн. Якщо наша прокуратура бэрэться якусь грошову дияльнисть на базари ,,контролюваты," то йим точнисэнько нэ позаздрыш.
   -- Давай, Витя, без сарказма.
   -- И тут непорозуминня нэма. Та тильки ж ты нэ валяй мэни дурня про палэну горилку и ризни розслидування з циейи мэты. Бо я знаю и так, по котрий стэжци пидэ мистэр Бин у цёму злочыни. Мэни вжэ одна сэстрычка з ,,Инто-Саны" писля масажу довирлыво розповила, що вин дужэ цикавывся у ликарив: чы можэ буты у однойи людыны за святковым столом алэргия на пидробну горилку, колы инши, у цэй самый час, разом з ным жруть ийи видрамы бэз усякых наслидкив для свого здоровья?
   -- Витя, ты тут не прав. Ему же надо отработать все версии. Разное бывает
   -- И на ризни литэры, -- подхватил Хорунжий. -- Тому, що як поясныты по иншому цю ёго едыну индивидуальну розробку у напрямку розлидування, якою вин частуе увэсь базар два тыждни. Чы ты думаеш, що я ничого нэ знаю?
   Мать Тереза никогда не имел склонности в разговоре держаться одной темы и предложил о здоровье иную, более яркую:
   -- А массаж там хорошо делают? Ты говорил, кажется, что-то о сестричках?
   Главный кандидат с благодарностью вспомнил, терпеливо и упорно боровшихся с его недугом девушек, а после, зардевшись отчего-то как красна девица, сказал:
   -- Булы б зайви гроши, я б туды кожного дня ходыв.
   Самые интересные подробности из процесса лечения в данном виде терапии у Кидалова остались за кадром, потому как в нём появились из бухгалтерии Валерка Коновал с Нестором.
   -- Ну, теперь ты мой клиент, Виктор Алексеевич, -- завеселился, здороваясь, ветеринар, наслышанный уже обо всём. -- Будешь пить водяру с этих пор только у меня, после лабораторного анализа, -- и, отвернув борт куртки, в кармане которой красовалась литруха, предложил, -- Заранее приготовил всё. Как чувствовал, что тебя встречу. За будущую победу демократических сил -- грех не выпить.
   -- Ты кого важаеш дэмократамы? -- не принял Валеркино паясничанье главный кандидат.
   -- Нестора, Серёжку, тебя и себя. Заодно временный блок создадим в поддержку главного кандидата. Хочешь, даже будешь нашим знаменем портретным?
   Циничные бездумные выкрутасы Коновала подсознательно покоробили даже звонаря:
   -- Не надо так, Валерочка, а то мне становится всё хуже и хуже, идём лучше скорее.
   Ветеринар глянул на жалкий вид товарища и без Фрейда объяснил всем подсознательную причину недомогания:
   -- Гибкий третий день не даёт ему поутру зарплату. Мишка наложил запрет из-за каких-то там пропитых корзиночек для цветов. Если честно говорить, я не ожидал от Марченко подобной жестокости. Мог бы хотя бы по гривне выделять человеку, пока разкумарится на базаре. Ладно, идёте или нет? -- перешёл к определённости Валерка, -- А то и в самом деле не успеем провести опыт по полному лабораторному оживлению Нестора, ещё придётся, не дай Бог, скорой откачивать.
   Мать Тереза, помявшись, мужественно отказался из-за новой общественной должности на базаре, где он был назначен президентом на ответственный пост председателя счётной комиссии. Вследствие чего, устроил себе в администрации карантин, дабы иметь на предстоящем празднике демократии, очищенную алкогольным голоданием, свежую голову для правильного учёта голосов. Ну, а раз такое дело, то главному кандидату, в преддверии важных дел, тем более не предстало давать соглашение на создание политически нетвёрдого объединения для научного опыта в лаборатории Коновала. И Виктор Алексеевич, не видя другого выхода, полностью тоже сознался во временном своём выборном предначертании, твёрдо проговорив:
   -- Я тэж, хлопци, и радый бы за зустрич. Алэ ж вы розумиетэ: у мэнэ зараз роботы, як у тих дурнив, що хочуть статы прэзыдэнтамы. Тому, выбачтэ, ни як нэ зможу. От колы иншым разом будэ нагода -- обовъязково.
   Ветеринар с Кидаловым с уважением посмотрели на Хорунжего. В таком состоянии сохранить чувство самокритичного юмора и готовность к диалогу во время научного эксперимента, -- это не каждому дано.
   -- Що цэ з ным? -- обратил внимание коллег звонаря лидер ,,Силы огорода," который стал оседать по стенке с закрытыми глазами.
   Валерка споро подхватил Нестора под мышки и поволок в сторону туалета.
   -- Извини, сынок, заболтались. Потерпи, родимый немного, щас будет легче. Ты же знаешь, президент под страхом увольнения запретил пить в коридорах администрации, -- тужился Коновал медсестричкой на фронте.
   Мать Тереза, первым, наконец, поняв, куда это и зачем ветеринар так усердно тащит звонаря, подоспел на помощь как раз в тот момент, когда Валерка открывал почти спиной двери с буквой ,,Ж."
   -- Не туда, -- подсказал он, подхватывая за ноги тело.
   Однако тот не внял подсказке, и смело ввалился задом в запретную для мужчин зону. Виктор Алексеевич также подошёл к открывшейся тайной комнате и, прислонившись на косяк двери, с нескрываемым любопытством принялся разглядывать её интерьер.
   -- Та чого ты по бабськи хлюпаеш на нёго водычкою. Пляшку скоришэ вытягуйтэ з кышэни, -- знающе посоветовал Хорунжий.
   -- И то, правда. Отойди, -- отодвинул Кидалова Валерка и подсунул звонарю под нос открытую литруху.
   После первого слабенького вдоха, бессознательный начал подавать явные признаки жизни, выражавшиеся в требовательном почмокивании губами.
   -- Вливаю, -- ветеринарно предупредил Коновал и приставил ко рту Нестора горлышко бутылки.
   Кадык пропойцы цветочных корзиночек внезапно оживлённо задвигался с одновременным поднятием рук. Из которых Валерка, после лечебной нормы с трудом вырвал лекарство.
   -- Хватит! А то сразу плохо будет, -- пресёк он непомерную жадность к здоровому образу жизни и стал звонко похлопывать товарища по щекам.
   -- Нестор блуждающе открыл глаза.
   -- Порядок, -- начальственную дал оценку главный кандидат, после чего, чем-то почувствовал, что на него кто-то смотрит.
   -- От вас, Виктор Алексеевич, -- сказала в затылок ему Матильда, -- я никогда такого беспутства не ожидала.
   -- Лидер обернулся и ведро со шваброй у Паниной жены загремело по пустому коридору.
   -- Що, страшно? -- улыбнулся Хорунжий.
   Уборщица, прислонившись к соседнему косяку, побледнев, пообещала:
   -- Щас упаду.
   Коновал сообразил, что следующий обморок в этой обстановке уж совсем ни к чему и без задержки протянул женщине бутылку. Удивляя всех, Матильда взяла её и сделала крупный глоток, стараясь не смотреть на главного кандидата. Во время этого всеобщего удивления ещё ко всему внезапно открылась дверь туалетной кабинки и из неё показалась Зинка.
   -- Я, что тут до вечера должна сидеть из-за вас, -- набросилась терпеливая девушка, -- места другого не могли найти? Или думаете -- тут сильно интересно проводить личное свободное время и развлекаться, слушая вас, пьянчуг театральных!
   Однако увидев супругу Панаса с литрухой в руке, несколько поумерила пыл. А когда, присмотревшись, догадалась, кто из присутствующих лидер ,,Силы огорода," то и вовсе, держась за сердце, по-женски присоединилась к ней. Валерка отобрал у Колобка бутылку. А затем, взволнованный состоянием слабого пола, твёрдо пообещал ему:
   -- Всё, не переживайте так, сейчас уходим. Вот только на ноги Нестора поставлю и в путь. К облегчению Валерки, звонарю помогать не пришлось, поскольку тот встал по-мужски самостоятельно и похотливо уставился на оставшуюся водку. Заметив страсть в глазах товарища, Коновал воспитанно произнёс прощальную речь:
   -- Здоровья тебе, Виктор Алексеевич, ну и всем, конечно, тоже. Прости, но твою особу я больше не утомляю приглашением в мою научную лабораторию. Понимаешь, главной причиной этому стала невыгодность твоего присутствия в компании: слишком много прекрасных представительниц базарного человечества начинают спиваться прямо на глазах. А если ещё и они, то такой факт может очень негативно сказаться на работе нашего рынка. Поэтому с надеждой оставляем вас ,,два на два" в этом прекрасном помещении для более естественного природного времяпровождения...
   -- Иди уже, тамада сортирный, с миром, -- растроганная слогом, разрешила Матильда.
   -- Валерка, не медля, использовал минутное женское добродушие и, показав звонарю бутылку, повёл того, как это делают при помощи морковки с упёртыми ослами.
   -- Ну, добрэ, друзи мойи, -- посмеиваясь разом со всеми над произошедшей сценой, сказал Хорунжий, -- я тэж пишов. Дякую всим за гарный настрий. Вин мэни зараз, як раз дужэ дорэчи: иду до Поганого, послухаю, що вин мэни вэсэлого щэ розповисть.
   -- А как же естественный природный процесс в этом прекрасном помещении ,,два на два?" -- постарался тоже ретироваться Кидалов. -- Я же, получается, остаюсь в меньшинстве. А тут ещё ко всему две кабинки. Не-е, друзья, так не пойдёт. Ухожу, причём, немедленно.
   -- Трус, -- заклеймила его Зинка, -- будешь сейчас работать за двоих, в связи с плохим самочувствием Виктора Алексеевича. -- И, подмигнув уборщице, невежливо захлопнула двери перед носом главного кандидата. Лидер ,,Силы огорода" не стал дожидаться, чем завершится приключение председателя счётной комиссии в женском туалете с двумя женщинами. А малодушно смирившись с неизвестностью, в исключительно хорошем настроении направился в приёмную президента. В предбаннике, как называлась за глаза приёмная Поганого, Витька никого не застал. Из-за чего вынужден был с самостоятельностью подчинённого, постучаться в дверь кабинета.
   -- Войдите, -- послышался грозный голос папы Лёни.
   И главный кандидат, назло ему, вошёл на зов без всякого страха в сердце. В парной Хорунжий обнаружил разомлевшую от ожидания руководящую троицу. Которая, узрев вошедшего, в одном опознавательном порыве поддалась вперёд.
   -- Ни хрена себе, -- выразил общее ощущение Сармат.
   Лидеру ,,Силы огорода" надоело уже десятки раз при встрече задавать всем вопрос:
   -- Що, нэ впизнаетэ?"
   Поэтому он для разнообразия решил осуждающе помолчать, вызывая, тем самым, у руководства дисгармоничное внутреннее состояние.
   -- А ну-ка, голубятушки, мои верные, -- распорядился президент, после того, как молчание достигло наивысшей экспрессивной точки, -- пойдите-ка, пока погуляйте, где-нибудь в коридоре. Нам с Виктором Алексеевичем, кое-что обсудить неотложно требуется и без свидетелей.
   Федька с завхозом недовольно посмотрели на президента. Но тот их быстро успокоил обещанием:
   -- Топайте-топайте, родные. После реформы, милые, я вам обязательно всё-всё расскажу.
   Когда будущие равноправные участники базарного полотна демократии покинули кабинет, папа Лёня по-отцовски тепло пригласил главного кандидата за стол, доставая из бара бутылку дорогого коньяка. Хорунжий, ни слова не говоря, взял налитый фужер и принялся его не по рыночному рассматривать в лучах солнца, проникавших через окна.
   -- Думаешь, что это я? -- по своему понял Поганый Витькино исследование напитка.
   -- А кто? -- по-русски в лоб спросил лидер.
   Папа Лёня вздохнул и заговорил:
   -- Я все эти дни только об этом и думаю. Ты же не идиот и понимаешь, что так, как валили тебя, может планировать или очень хитро сделанный, или круглый тупица.
   Хорунжий согласно кивнул и вдохновлённый пониманием президент продолжил оправдательное рассуждение:
   -- Я не отрицаю: в предвыборной горячке у меня случались дурные мысли по поводу твоей неординарной личности. Но не до такой же степени, чёрт побери! Твой труп наверняка бы вызвал эпидемиологические последствия на Привозе. Заметь, в первую очередь они коснулись бы меня. А это, как ты понимаешь, мне не совсем подходило, -- тогда кому? Федьке? По своей прямолинейности он в самый раз рисуется на такую деятельность. Впрочем, в этом опять вся загвоздка. Потому, как даже Сармат не мог не понимать, чем всё может для него закончиться.
   -- Да, но я-то жив остался. И мне кажется, что ты, Леонид Рафаилович, рассматриваешь всё время мою смерть в постоянной связке с моей нынешней рожей. А ведь, если бы Червонец меня срочно в ту ночь не отвёз в ,,Инто-Сану," я бы дома мирно представился с мечтательным выражением лица без единого прыщика. То есть, учитывая профессионализм и научную любознательность наших патологоанатомов к алкоголю, мне вполне при вскрытии могли поставить диагноз ,,куриный грипп." А дальше что? Ну, погалдели бы немного на Привозе возмущённо. Выпили бы хорошо на моих поминках. После, возможно, бросили бы ещё пару кирпичей тебе в окно. Но прямых-то доказательств нет?
   -- А вот тут, я подозреваю, кроется разгадка. Прости, но твои наполненные отравой косточки, если в будущем, кому-то -- что-то не так, могли (с намёком на возможную эксгумацию), служить хорошим ошейником для меня и Федьки. Я на девяносто девять процентов уверен -- это главная причина такого пещерного метода твоего устранения кем-то, плохо знающим тебя.
   -- Марченко?
   -- Я же тебе говорю: кем-то плохо осведомлённым о твоих привычках в бытовухе. Кто-то не знал, что ты никогда в день больше двухсот граммов не употребляешь. Потому растягивал удовольствие, дабы ни ты, ни другие не заметили резкого ухудшения твоего самочувствия на месте. И это было главным просчётом того, кто тебя травил. А Марченко?... Мишка очень неглупый парень и давно догадывался, что с тобой должно обязательно кое-что случиться. Об этом он не единожды говорил со своими дурацкими прибаутками и мне, и многим другим. Однако у него, если следовать моей версии, есть железное алиби: он знает, как и все на Привозе, сколько ты пьешь.
   -- Выходит, ты склоняешься к гипотезе вмешательства извне?
   -- Куда я склоняюсь -- пускай это тебя не очень волнует. Лучше вспомни для себя подробности обслуживания в СБУ. Или какие клиенты из посторонних наливали тебе. Только ты сам можешь для себя внести ясность: кто, примерно, мог твою особу травануть? А иначе глухой угол. С таким же успехом, здраво порассуждав, можно возложить вину и на меня, и на Гошу Жвания. Ведь согласись, твой нынешний образ великомученика, лучше не придумаешь, подходит в настоящий момент для твоей ,,Силы огорода" в её борьбе за светлое будущее Привоза. Главное в этом деле знамя с надписью за что, а знаменоносец всегда найдётся.
   Хорунжий не мог не согласиться с Поганым. Куда ни глянь, его, так и не состоявшиеся похороны, были выгодны, как нашим -- так и вашим. И на этом месте Виктор Алексеевич надолго задумался.
   Под внимательным взглядом президента, он небезосновательно полагал, что столкнулся с очень серьёзным противником. И лишь случайность по воле Божьей, спасла ему жизнь в ,,Инто-Сане." А, что дальше будет?... Об этом Хорунжему, сейчас, думать не хотелось, да и, как таковой, возможности-то не было. С усилием отбросив груз неприятных мыслей, главный кандидат, расслабившись, неожиданно с бухты-барахты предложил:
   -- Леонид Рафаилович, а давай проведём эти выборы честно.
   У папы Лёни взгляд превратился из внимательного в весёлый. В связи с чем, президент, как обделённому опытом недорослю, принялся пояснять Хорунжему:
   -- Витюша, ну не будь же ты постоянным идеалистом-фантазёром. Какая честность? Оглянись вокруг себя. Тут же одесский рынок, где каждый с младенчества научен творческой обстановкой Привоза дурить своего ближнего и переводить это в шутку. А ты со своей честностью ко всем лезешь. Да никто тебя в жизнь не поймёт. Только на смех подымут, Ламанчский ты наш. Одумайся, пока не поздно.
   На такую папину заботу, Витька поднялся и, упёршись руками на стол, любознательно поинтересовался:
   -- А ответь мне, Леонид Рафаилович, на то, чего я понять не могу: почему, на нашем базаре, когда кто-нибудь предлагает что-либо по-человечески разумное, его сразу записывают в дон Кихоты? А, что бы тебе было проще ответить, даю наводящий пикантный вопросик: вот ты, например, зачем постоянно врёшь людям?
   Поганый засмеялся.
   -- Да, я тоже обманываю многих, но немного, -- явно скромничая, согласился он. -- Но это же, чёрт возьми, для вашей пользы. Между прочим, не я подобное придумал. Такой метод правления на рынке заложен нашими отцами и дедами. Это, можно сказать, историческая реликвия, понимаешь?
   -- Не понимаю и не пойму ни когда. Зачем народ обманывать и обучать такому грязному взаимоотношению?
   -- Всё, родненький, поговорили, -- замахал устало руками президент. -- Мне твой переделанный стишок ,, Крошка сын пришёл к отцу..." во, где сидит, ещё с тех пор, когда ты был управляющим. Иди к своим -- там воспитывай. А я, уж как-нибудь, с личными убеждениями сам найду консенсус.
   Главный кандидат, почувствовав всякую безуспешность дальнейшего приобщения своего бывшего шефа к правде, подошёл к двери.
   -- Иногда мне кажется, Леонид Рафаилович, что ты нормальный мужик. Но иногда таким ползучим гадом бываешь, что и не знаешь, как думать о тебе.
   -- Многогранность является главной чертой моего характера, закрывай двери с той стороны, -- перебросились на дорожку любезностями бывшие союзники-неоднодумцы.
   После чего, лидер ,,Силы огорода," вспомнив о своей воспитанности, вышел в приёмную, оставив за Поганым последнее слово. Настроение было мерзким. Виктор Алексеевич даже пожалел, что так и не попробовал президентский коньяк. Однако ответственность за будущее Привоза тут же мобилизовала главного кандидата. И он, выйдя из администрации, направился не в сторону пивной Меркеля, а к леди Га в молочный корпус. Встреча с женщиной после длительной разлуки, как всегда это бывает, оказалась непростой. Во время длительных неврастеничных Галиных охов и ахов в её служебной коморке, Хорунжий не спеша успокоительно-лечебно выпил найденную на электроплитке кастрюльку тёплого молока. Из-за чего его нервная система в ожидании, когда молочница придёт в себя, принялась настойчиво требовать нежной подушки. Соратница-однодумка изменений в поведенческой линии гостя не заметила. Отвернувшись в окно, после искренних при любых случаях женских слёз, Галя с косметичкой в руках, жёстко обвиняла медицинское окружение Виктора Алексеевича в ,,Инто-Сане:"
   -- Эти доярки в коротеньких халатиках с длинными ногами, -- что они знают? Что они умеют? Только деньги выдаивать специалистки! А отдача какая? Посмотри на кого стало похоже с их лечением твоё лицо!
   -- И доилы и давалы. А з мойим облыччям ничого нэ робылы, -- соно вступился главный кандидат за старательных больничных медработниц.
   Леди Га резко обернулась, чтобы достойно поправить Витькин мягкотелый либерализм. Но тот уже разом с Хорунжим, бессильно вздрагивая, сопел на стуле. От этого беспомощного вида, сердце обиженной Гали несогласием лидера с её мнением, сжалось до гранитного состояния.
   -- На кушетку, -- мавзолейным голосом приказала она.
   Витька прекратил сопение и, заприметив по слуховой наводке влекущий топчанчик, вяло без сопротивления поплёлся к нему с полузакрытыми глазами. Когда он улёгся в удобной для себя позе, молочница взяла стул и села у его изголовья.
   Виталька Пэнсел, собравшись отворить двери с улицы, ребёнком зачарованно замер, услышав знакомую колыбельную ,,Спят усталые игрушки..." Но, раз зевнув, всё-таки преодолел, начавшую охватывать сонливость и, переступив порог с завистью уставился на кушетку. Как сказал поэт: ,,...большое видится на расстоянье..." Сейчас, издалека, Виталя понял, что именно так верно привязывает леди Га к главному кандидату на пост президента АО. Даже в лежачем положении всё у Хорунжего выглядело каким-то непревзойдённо мужским. От него исходила надёжная уверенность в дальнейшей должной женской участи. А это, согласитесь для слабого пола, ой, как не мало. Особенно, если учесть их постоянную жадную неудовлетворённость по жизни.
   Тихонечко закончив, молочница, как кобра, защищающая родные яйца, тихо сделала несколько предупредительных бросков в сторону нежданного гостя:
   -- Ты когда, английское слово, стучаться научишься? Прёшь советским танком кругом, будто всё везде твоё. А я, между прочим, организовала эту каморку для тайных встреч однодумцев. Так, что даже тебе, мой усатик-касатик, иногда не положено всего знать.
   -- Закрываться надо, конспираторша, -- раскритиковал Виталя шёпотом методу тайных встреч. -- И потом: от твоей колыбельной арии в округе все собаки валяются без движения. Вроде мор, какой по ,,Привозу" прошёл.
   --А я нэ заснув, -- обиженно подал с кушетки голос Виктор Алексеевич.
   Галя, в досаде, что исполнение её детской гипнотической песни повлияло лишь на базарных младших братьев по разуму, обвинила в своём провале Пэнсела:
   -- Конечно, заснёшь тут, когда всякие тупые карандаши, услышав мой голос, будут вламываться сюда, как в филармонию.
   -- Ты-то здесь причём? -- не разделил тот молочного мнения о тяге к музыке в себе. -- Я ещё утром договорился с Виктором о встрече в двенадцать, чтобы подробнее обсудить план наших действий после его визита к Поганому.
   -- Так ты сюда пришёл на тайную встречу не со мной, а с Пэнселом? -- ревниво поинтересовалась леди Га.
   Виктор Алексеевич лидерски посмотрел на женщину и объяснил недалёкой:
   -- Люба моя Галя, зрозумий: в запэклий боротьби за свитлэ майбутне нашого жыття на Прывози, мэни прыйдэться вступаты у блызькы стосункы нэ тилькы з усима однодумцямы, а й з чортом лысым. Тому змырысь, моя вирна друзяка, та прыеднуйся до нас и тэрпы. А я тэбэ буду поправляты, колы що нэ так.
   Возможно атаман женского движения ,,За формами порядок" и смирилась бы с двумя мужчинами у неё в гостях. Но тут в комнатушку завалился ещё и Рошен.
   -- Не-ет! Только не он, -- закрыла ладонями лицо леди Га, помня о низких Петькиных моральных качествах на поминках тёщи Карузо.
   -- А чем я тебя не устраиваю? -- сразу прицепился Петька.
   -- Толстеешь с каждым днём, как кабан на откорме. Ни стулья, ни топчан у меня тебя не выдержат.
   -- Подумаешь, -- надулся новый однодумец, -- я могу и за спиной у тебя постоять, если боишься за свою мебель и толстых не любишь, -- в связи с чем, подойдя сзади к молочнице, севшей демонстративно на стул возле стола, застыл в скромном желании более близкого контакта с друзьями.
   Хорунжий с Виталькой тоже сели за стол и все трое мужчин принялись красочно рассказывать леди Га, как ей будет хорошо с ними в общем союзе. Сломить упорство, далёкой от коллективизации молодой работницы рынка, удалось лишь с помощью Анфиски Турчиновой, заскочившей ,,случайно" к подруге посплетничать о новых новостях молочного корпуса. Новоявленную даму мужики на Привозе не очень жаловали (да и бабы тоже), из-за её, сверх меры, отвратительную привычку вынюхивать везде, что только можно, а затем докладывать предводительнице женского движения обо всех непорядках, присутствующих в обликах и действиях коллег. К удивлению находившихся в каморке, Турчинова отнеслась к предложению вступить с Галей в более тесные связи с Виктором, Виталием и Петром положительно, присвоив последним безликое презрительное название ВВП. Однако при этом, для начала выторговала себе роль наблюдателя соблюдения достигнутых ранее договорённостей в будущих тёплых отношениях троих мужчин с леди Га. Той, после всего, ничего не оставалось, как согласиться с предложением и она поставила для себя утешительную точку в договоре:
   -- Хорошо. Пусть будет так. Но первенство уступаю только Виктору Алексеевичу. А с остальными главной буду я.
   -- А не устанешь? -- сладко спросил Рошен.
   Молочница презренно глянула на медоносного Петруху и дала ему гарантированную отповедь:
   -- Не волнуйся, будущий дружочек. Главное, чтобы ты не уморился свой мёд качать, а я духовитая, со всеми справлюсь.
   -- Добрэ, люби мойи друзи, -- остановил Хорунжий поток взаимных обязательств, -- пэрэходымо до дила. Можэ наши засады дэсь и видризняються одна вид однойи, алэ, я гадаю, що цэ вжэ нэ завадыть всим нам злытыся у едыному союзи.
   -- А после этого и общими усилиями помочь родиться на свет Привоза нашей демократичной неуправляемой рыночной экономике, -- с мечтой добавил Пэнсел.
   Таким образом, можно сказать, в каморке леди Га, было оформлено тайное соглашение о распределении ролей в будущем руководстве Привоза.
   Оставшись одни, заморенные посещением однодумцев-мужчин, Анфиска с выносливой начальницей сидели на кушетке и однодумно просчитывали последствия заключённого союза.
   -- Ну и что делать будем, наблюдательница? Рожать-то ведь нам придётся? -- подала первой голос Галя. -- Им, то что? Языки отполировали общими усилиями, умными карасями здесь потрепыхались и в воду. А мы мучайся после их оплодотворения с этими демократиями и неуправляемыми экономиками.
   -- Это не скоро будет, -- успокоила подруга, -- да и то, что ты потом выдашь на свет, всё равно родным станет, каким бы говном оно не было.
   -- Не поняла. А ты, что не собираешься мне составить компанию в этом деле?
   -- Я бы с радостью, Галочка. Но, к сожалению, я от природы не оплодотворяюсь идеями и могу быть тебе лишь преданной соглядательницей за выполнением ВВП отцовских обязательств.
   -- Бедная моя верная Анфиска, -- обняла свою надсмотрщицу леди Га. -- Что бы я без тебя делала.
   Турчинова почему-то смутившись от простой дружеской женской ласки, неловко отстранилась.
   -- Не надо, Галя меня жалеть. Я сама во всём виновата: с детства игралась глупостями с пацанами. Вот и доигралась, что теперь не могу ни одной мыслью забеременеть.
   Может, пройдёт со временем?
   -- Врядли. Понимаешь, мужики во мне удалили всё живородящее. Не берегла я себя в отношениях с ними, дурой молодой была.
   Молочница, поднявшись, подошла к шкафчику и достала бутылку молочного ликёра.
   -- За наше нынешнее женское упорство в достижениях с этими идиотами, -- провозгласила она туманный тост.
   -- Ага, -- подхватила Турчинова подобострастно, -- и чтобы их жёны всегда были главными, как ты сегодня.
   Поболтав с Галей о всяких мелочах, случившихся на рынке за последние сутки, Анфиска вспомнила о не проконтролированном ею цирке Симона. И стала спешно собираться, критикуя себя:
   -- От, дура. У них же там скоро представление начнётся. А я даже не знаю о чём.
   Не волнуйся, ты так. Что они нового могут придумать к своей старой программе. Узнай лучше -- все ли деньги на представлениях в цирке идут у Симы через кассу, как он всегда утверждает в своих клоунских репризах. Тогда мы можем с ним пококетничать. А потом даже возможно подружиться чуть-чуть на время.
   Турчинова по-боевому поправила серебристый парик (парики были слабостью Анфиски) и крепко по-фронтовому обняв однодумку, ушла с первой строчкой стихотворения ,,Жди меня..." на операцию за ,,языком."
   У входа в шатёр-шапито млел от скуки рыночный сторож Паша, с популярной русской фамилией Берёзкин. Сторожил он на Привозе всё, что предложат и брал за этот свой опасный труд совсем недорого -- одну гривну в час. В настоящий момент часовой медленно стоял на вахте у велосипеда и пустой детской коляски.
   -- Бдишь? -- спросила Турчинова Пашу, стараясь очаровать его новым париком.
   Но тот был всегда безразличен к всевозможным женским прибамбасам. А сейчас и вовсе не обратил внимания на кокетливый наклон Анфискиной головы. Причина дополнительного безразличия была веской. Берёзкин переживал всю последнюю неделю случившиеся с ним безобразие. Если придерживаться педантичной истины, то оно -- безобразие случилось с его паспортом, а не лично с ним. Но так, как Берёзкин носил всегда главный человеческий документ возле своего сердца, то нанесённое его удостоверению личности оскорбление принял очень близко.
   -- Представляешь! -- натренировано за семь дней въехал сторож в, бередящую его душу, тему. -- Этот ишак в паспортном столе записал у меня в ксиве мою фамилию на украинском языке не Берёзкин, а Бэризкин. Вот, ты, мне скажи: как правильно будет?
   -- Отдельно, по слогам и с большой буквы: Бер Ёз Кин, как Ким Ир Сен в северной Корее, -- ответила разозлённая невниманием женщина.
   -- Я серьёзно, -- обиделся Паша.
   -- Да ты, дядя, уже изнасиловал весь Привоз своей фамилией. Ко мне второй раз пристаёшь с этой, высосанной из пальца, проблемой, -- понеслась на всю катушку наблюдательница. -- Тебе же все неделю говорят: сходи, исправь ошибку. Однако мне всё больше кажется -- это бесполезно. Потому, что в паспортном столе произошла ошибка не в орфографическом написании твоей фамилии, а с выбором дерева в ней.
   Разнесённый в пух и прах охранник, без прежнего задора подал Анфиске несогласие с её ошибочным мнением по качеству древесины.
   -- Я ж не сам это придумал, а по совету Симона пристаю. Это он подсказал мне рассказывать каждому встречному о позорище, выданном мне в олигархическом коррупционном заведении. Говорит: только так, путём подъёма революционных масс можно будет заставить одесских перерожденцев паспортистов-националистов исправить преднамеренную описку в моей славной русской генеалогии.
   -- А он тебе не говорил, что в твоей жизни настало время ,,Ч" и пора определиться какому делу на Привозе честно служить, а какому прислуживать за подачки?
   Берёзкин, глядя в землю, простодушно по-русски стушевался.
   -- Эх, ты пенёк березовый, овеянный сказками, -- продолжила Турчинова критику романтичного дерева. -- Ты, что не знаешь комика Петренко с его шулерским прошлым? Небось, на шару-то велосипед с коляской охраняешь, наивная головушка?
   -- Ну, Анфиска, ты уже совсем меня с цирковыми опилками смешала. А я, ты знаешь, без всякого юмора более душой за чисто русскую идею. На местном уровне она выражается в воссоединении Привоза с ,,Малой землёй" в консорциум ,,Единые экономически проблемы." А велосипед? Так это бацька Симона из Белоруссии заявился с новой жёнкой на смотрины к сыну. Петренко рассказывал, что старый отбил её у Рошена под Бородино. Они там вместе одной интернациональной группой три назад года оказались на экскурсии, где соединились в бою за честь и славу своего оружия. Что ни говори, а есть ещё у наших отцов порох в пороховницах.
   -- А коляска чья?-- поинтересовалась наблюдательница, подумав, -- какой же всё-таки неосмотрительный этот француз Петруха со своими молодецкими походами на чужой территории. Теперь у Симы в цирке точно надолго пропишется героем его комических реплик. И чего они все цепляются к нему с этим Бородино при каждом удобном случае? Лет-то сколько прошло, даже с этой экскурсией? И не женат тогда ещё был, сопляк, можно сказать.
   На последнее где-то ответил сторож:
   -- Люлька Фроськи Бородиной, бацькиной новой жены. Честно говоря, хоть и в теле, чудаковатая молодуха. Всё время за собой пустую, её тягает и вроде совсем не беременная. Но, я надеюсь, старый конь борозды не испортит.
   -- И глубоко уже не вспашет, -- по-женски напомнила Турчинова вторую половину русской пословицы, а после, как бы без всякого интереса поинтересовалась, -- А сейчас, что новое представление смотрят у Симона?
   -- Да нет. Ты же слышишь, в цирке тихо. Собираются на какой-то совет у Шляхина. Вот попросили посторожить за русскую идею пять минут. Но видно никак, наверное, не могут выбрать себе в костюмерной наряды, чтобы иметь парадный вид для посещения ,,Малой земли," целый час уже сторожу.
   -- Тра-та-та, тра-та-та, -- предупредительно послышалось под барабанную дробь, на выходе из шатра, -- мы везём с собой кота. Чижика собачку! Петьку забиячку! Обезьяну, попугая -- вот компания какая!
   И из него красочной карнавальной колонной в ярких балаганных костюмах показались Сима со своими клоунами, Бацька с молодухой. А также группа животных, усиленно демонстрируемая по ходу движения участниками шествия.
   Турчинова, чтобы не мозолить глаза комикам своим подозрительным присутствием возле охраняемых Пашей средств передвижения, сразу конспиративно втёрлась в ряды, быстро собравшихся, зевак.
   -- Спасибо тебе, товарищ, за твою идейную неподкупность! -- остановив кавалькаду, громко поблагодарил Берёзкина главный режиссёр. -- Ты не один такой на Привозе, нас много! И мы всегда дружно будем противостоять агрессивным планам дяди Сэма по втягиванию нашего рынка в его подлые замыслы против ,,Малой земли" и лично Владимира Владимировича Шляхина!
   -- Даёшь Симу президентом! -- заорали клоуны под гогот зрителей.
   -- Тра-та-та, тра-та-та, -- зазвучал барабан и, сопровождаемый публикой, весёлый парад двинулся дальше.
   Анфиска вернулась к, чем-то расстроенному, охраннику и снова приклеилась:
   -- А чего за совет-то на ,,Малой земле" такой важный, что понадобился весь этот цирк с гостями?
   -- Сегодня там сплачиваются все те, кто за русскую идею и будут формировать ЕЭП. Петренко -- скот и меня обещал взять туда для представления, как научного специалиста по охране будущих обширных объектов нашей национальной фирменной важности. Но, скорее всего, ты права: шулер, даже бывший, всегда остаётся мошенником. Хотя, может он забыл, -- как думаешь?
   -- Можешь не искриться надеждой. Там и без тебя дураков хватает, вон смотри, сколько пошло,-- заботясь, как бы сырое полено по глупости не сгорело дотла, не дала разгореться пламени Турчинова.
   Павел набычился:
   -- Выбирай выражения, а то я не посмотрю, что ты чувиха.
   -- А чего долдонишь тогда постоянно на базаре: ,,Малая земля, малая земля...."Поезжай, устраивайся в ней сторожем на постоянку, если там так хорошо. Люди, я слышала, на фирме очень нужны, даже временное жильё дают.
   -- Ты, Анфиска, не тянешь на всю территориальную сложность вопроса. Я ратую не за перемещение себя, куда-то на забытую Богом Бугаёвку, с Французского бульвара, где я живу прямо над морем. А за присоединение Привоза к нашей родной ,,Малой земле." Ведь мы, все славяне, должны торговать одной семьёй. На кой нам остальные?
   -- Не смеши меня, Паша. Где ты видел славянина с такими кривыми ногами, как у тебя? От твоей же племенной фигуры прямо прёт наследием похода Ермака по сибирским далям.
   Берёзкин пожелтел от, нанесённого коварной женщиной, удара по великодержавному шовинистичному мужскому самолюбию. В связи с чем, обороняясь, прицельно выпустил свою стрелу:
   -- А для вас, баб, это не самое главное. Федька с папой Лёней тоже так считают. Иначе бы они не участвовали сегодня в подписании у Шляхина протокола по созданию ,,Единых экономических проблем," -- и указав рукой, на катящую вдали Фроськой Бородиной пустую коляску, победоносно завершил, -- Теперь коллективно точно, что-нибудь родят.
   -- Ой-ля-ля, а это уже серьёзно, -- заволновалась наблюдательница и бегло попрощавшись с ,,языком," направилась с донесением обратно в каморку леди Га.
   Хорунжий незамедлительное Галино сообщение от Анфиски принял спокойно. А затем, как всегда, длительно поразмышляв, вообще, предложил не распыляться на различные, непонятно от кого рождающиеся, предвыборные пиары соперников, а заняться своими. Что и было строго выполнено однодумцами.
   В оставшиеся дни перед выборами, коалиция ,,Сила огорода" направленно провела несколько многочасовых собраний, результатом которых стала мощная базарная акция под названием ,,Каждому покупателю всунуть овощ и дать по фрукту." Ответственным за её успешное выполнение был назначен Моня Брод. Федьке, естественно, на этот вызов надо было как-то отвечать. И он ответил, организовав в своём мясном корпусе ещё более светлый праздник торговли с вывеской ,,Мясо, сало и мозги -- всем кому их не хватает." После таких хитроумных агитационных ходов соперничающих группировок, народ Привоза начал входить уверенно в полу стёбное состояние. И к пиковому моменту старта первого тура, созрел до невозможности.
   -- Мясной корпус -- зона дяди Фёдора! -- орали утром в день выборов сторонники Хорунжего, расклеивая, где попало, плакаты с карикатурным Сарматом в котоматроской тельняшке и шапочке с поперечными линиями. По их замыслу, это был своеобразный художественный протест против повсеместного наращивания, ничем неоправданной, плотоядности базара, вместо того, чтобы расширять его молочные и растительные сферы. То есть, художники тонко на подсознательном уровне вдалбливали почитателям своего таланта, что коровушек нужно кормить не для мясного корпуса на убой в далёких донецких зонах свободной торговли. А для их долгосрочного выращивания и доения, с последующей перспективной переработкой полученного продукта.
   -- Ну, раз Федька кот в тельняшке с шапочкой, которому предлагают мультяшную позорную мечту о корове со сметаной, -- возмутились легионеры, -- то кто тогда Хорунжий?
   И через час, напрягшись в живописи, изобразили лидера ,,Силы огорода" больным облезшим котом Леопольдом, уговаривающим о чём-то из последних сила возле синего прилавка двух жирных, большущих, оранжевых мышей. Впрочем, из-за нехватки времени, яркие краски картины после тиражной обработки на устаревшем ксероксе приобрели общий неброский серый вид. Однако рубщики всё одно были довольны своим рекламным детищем, подразумевавшим бесплодность борьбы с грызунами Привоза. А значит и верность Федькиного мясного пути в зонном развитии рынка. Всплеск карикатурного портретного изящества с глубоким смыслом, не оставил равнодушным и других кандидатов АО. Клавдия Марченко, например, на зависть Федьке-космонавту, вполне сносно нарисовала подругу Ветрянку, летящей верхом на ракете в сторону бесцветного круглого объекта с надписью ,,Звезда." Нацепив сие фантастическое творение себе на шею, сожительница по общежитию экономно бродила между рядами, матерно призывая помочь Натусе добраться до цели. Адепты Игната Игнатовича пошли ещё дальше в развитии современного искусства, катая по базару на тележке огромный холодильник с золотыми буквами ,,Морозко." Ну, а самым оригинальным оказался Сашка Ржавый, который, с молотком и гвоздями, на рынке предлагал всем, кто носился с агитационными материалами, бесплатно прикрепить их на самых видных местах Привоза. Столкнувшись с мастеровитым парнем и давним знакомым, первой клюнула на дурняк Ветрянка. Приказавшая Клавке, отчитываемую, как раз за пассивную работу, отдать свой полёт в надёжные мужские руки. Ржавый взял космическую одиссею под управление и по базарному заигрывая, шутя, попросил:
   -- Сто лет не видел тебя, моя астронавточка. А ну, повернись ко мне задом, а к дублёру подруге передом.
   -- Прямо тут, -- тяжело задышала Натали.
   -- А что такого? Пускай все видят, как ты у меня сейчас взлетать будешь.
   Натка колебалась: для Байконура место больно уж людным представлялось. В связи с чем, Ржавый, видя нерешительность Терешковой-2, ласково помог ей выйти на старт возле пустующего в сторонке лотка. После готовности N1, космос полностью ударил в голову Наташке. Она уже совершенно перестала соображать в сладком предчувствии состояния невесомости. И если бы не пришедшая на помощь дублёр Клавка, этот полёт у покорительницы вселенной из-за сильного шокового потрясения, мог бы стать в её жизни последним.
   -- Берегись! -- закричала подруга, когда Сашка, нежно примастырив сзади трепещущей ракеты плакат, собрался ювелирно загнать в такую близкую Наткину звезду маленький гвоздик с командой ,,зажигание!"
   Ветрянка оглянулась на предупреждение и обнаружила профессиональным глазом очень слабое техническое оснащение обслуживающего персонала, имевшего в руках лишь молоток с гвоздями.
   -- Ты знаешь, что он собирался тебе сделать? -- задыхаясь от пережитого, попыталась было пояснить Клавдия отмену Гагаринского ,,поехали."
   Но космонавтка уже без неё додумалась, что значит ,,самые видные места Привоза," и выкрикнув:
   -- Убью саботажника! -- приняла на себя нелёгкую энергичную погоню.
   Сашка хорошо бегал, так как являлся известным общественным тренером по поддержанию спортивной формы у многих женщин, мужья которых находились в командировках. Поэтому, метров через двести, Ветрянка, захекавшись, оставила бесполезное преследование с понятным только ей громким девизом ,,Президенту-евнуху на Привозе не быть!" А затем и вовсе по-женски разложилась посреди базара, горько от бессилия заплакав.
   Подробности Наташкиного взлёта, едва не приведшие к аварии с травматическими последствиями, распространились по базару со второй космической скоростью. Основным её ускорителем стала дублёр Клавка, невыдержанно сболтнув Ирке Богослов о вредительском отношении Ржавого к великой мечте подруги.
   -- Это её Господь наказал за непотребные мысли и желания в непостижимом, -- пояснила верующая со своей колокольни неудачный пуск.
   И направилась делиться вестью о каре Божьей к соседке по прилавку со звёздной фамилией Звездопад. С этого момента (а вернее, чуть попозже) женщины-агитаторы, имевшие видные места, завидев небесное наказанье с молотком и гвоздями, с весёлым визгом разбегались кто -- куда, несмотря на все Сашкины уговоры. За короткий срок, Ржавый, по известности у слабого пола, переплюнул даже такого столпа внебрачных связей, как кавказский негр Вася, который, угрюмо наблюдая за своим упавшим рейтингом, в отвратительном настроении сидел возле склада Волчка. Немного поднял его Брод, приведя новую молоденькую весовщицу.
   -- Чего бездельничаешь? -- строгачом перед девушкой захорохорился Моня. -- Задание моё по очистке территории выполнил или, как всегда, десять раз напоминать надо?
   Василий, разглядывая с африканской бесцеремонностью нового работника Привоза, непочтительно ответил:
   -- Иди, посмотри.
   -- Ну да! Буду я ещё лезть в это овощное логово Волчка. Сбегай, говорю, вниз и позови директора склада. Скажи ему, что я бабки принёс.
   Вася достал мобильник и лениво передал сообщение:
   -- Слышь, директор, тут твой вечный должник пришёл. Говорит, что у него появились деньги. Советую поспешить.
   Финансово уничтоженный Брод сделался вишнёвым, но брызнуть едким соком на Василия не успел.
   -- Ну, наконец, мой дорогой, мы рассчитаемся! -- радостно показался из склада его хозяин. -- А то я решил, уже было, что твоё желание о дополнительной субаренде у меня лишь хитрый ,,предвыборный" ход-обещание. -- И, окинув стройную фигуру девушки, мелко ущипнул, -- ты чего со свидетельницей пришёл? Впрочем, если так официально, хочешь, я даже расписку могу дать?
   -- Обойдёмся без бумажной бюрократии, вот новая сотрудница. С Васей в паре работать будет здесь у тебя, -- представил Моня.
   Волчок заулыбался и предложил без лишних свидетелей рассчитаться:
   -- Вась, сходи вниз с новым работником. Покажи ей всё. Может ей ещё не понравится у нас с тобой, мало ли что...
   Василий недовольно фыркнул:
   -- Новый человек на рынке, ещё совсем не освоился, не прывык к нашей рабочей обстановке, обычаям. А ты сходу ,,покажи -- да покажи." Что она там в темноте увидит? Это же надо всем организмом прочувствовать неспеша.
   Девушка растеряно посмотрела на ржущих конями начальников и на скромного рассудительного негра. Тот тут же воспользовался этим взглядом, учтиво пригласив новую коллегу на мальнекую ознакомительную прогулку по фруктовому ряду. Моня кивком одобрительно наложил резолюцию на стеснительный вопрошающий взор нового работника. И Вася, довольным гидом, повёл девушку по одной из базарных достопримечательностей, нанося ощутимый урон популярности Ржавого. Совершая с кавказским темпераментом променад, африканский грузчик выяснил для себя весьма и весьма неудобные подробности из жизни спутницы. Оказалось, что по национальности девушка болгарка и зовут её Глория. Что было по твёрдому убеждению Василия несколько пафосно для весовщицы Привоза. С национальным болгарским цветком Вася разделался быстро:
   -- Лоркой будешь для удобства -- согласна?
   -- Если вы так хотите, то пожалуйста, -- сдалась при первом напоре без сопротивления розочка.
   А вот далее дела пошли не ахти и сулили мужчине тернистые испытания. Выяснилось, что болгарочка не так бессильна, как кажется, хотя и отличается восточной терпимостью, посещая по одному адресу с Эгмой школу восточных единоборств. Но и это было не всё. На десерт девушка поведала будущему напарнику, что подкрепляет терпимость регулярными тренировками в тире стрельбой из пистолета. Последнее, вообще очень осложнило Васино спокойствие, как экскурсовода. Из-за чего он почти грубо рассердился:
   -- Какого ты пришла на склад весовщицей? Шла бы телохранителем к Шляхину или Сёме Буру. Разрешение на ствол есть?
   Глория открыла сумочку, висевшую на плече и кавалер увидел никелерованный вальтер.
   -- Не бойтесь, он только газовый. Девчонки по общаге за компанию для самообороны уговорили как-то купить. Хотя, в принципе он мне не нужен. Так, таскаю вроде пустой ненужной косметички, и оставить нигде не могу.
   --И что же, мне теперь в подвале с тобой в противогазе работать прикажешь? А вдруг он испортится? Сдай его немедленно, раз чувствуешь, что он тебе не поможет. И я спокойным буду, -- потребовал полного химического разоружения коллега.
   -- Хорошо, если вы так хотите, -- сдалась во второй раз без боя новая сотрудница.
   И это вселило в Василия повышенное настроение:
   -- Очень хочу, Лорка, очень. Если б ты знала, как я хочу.
   Возле склада их поджидало личное начальство.
   -- Ну, как, обо всём договорился? Все рабочие нюансы уточнил, -- слащавым голосом поинтересовался Волчок.
   Вася зверем посмотрел на него и нахально распорядился:
   -- Иди домой, Лорка. На сегодня от тебя пользы всё равно ни какой не будет. У нас после обеда начинаются выборы нового президента рынка. А ты пока, я так понимаю, не в реестре базара. Так, что отдыхай, -- после чего, тяжело вздохнув, ответственно пообещал. -- Я, несмотря на занятость, буду о тебе, в плане нашей предстоящей работы, постоянно думать по частям различным. Ну, в смысле, с возможными, могущими возникнуть сложными положениями в некоторых из них. Наверное, Моня тоже против ничего иметь не будет.
   Согласия вышестоящего начальника Глории получить не удалось, потому как он вместе с директором склада, отвернувшись, корчились от смеха. В связи с этим, девушка, не дождавшись более серьёзного общения со стороны двух беспречинных весельчаков, отправилась восвояси, полагаясь лишь на разрешение будущего заботливого напарника. Посмеявшись ещё вдоволь, после того, как грузчик в добавку рассказал какую угрозу для его здоровья таит в грядущем подвальном сотрудничестве защитный арсенал весовщицы Лорки, Моня с Волчком взяли товарища под руки и потянули его на склад на небольшое обмывание заключённой сделки. Предложение Василий встретил мужественно-должно, осторожно напомнив друзьям-начальникам, что пьёт только сухое вино.
   -- Всё нормально. Ты же знаешь, у меня там такой бар, что папа Лёня с Депардье позавидуют. Даже любимые Монины наливки в наличии имеются. Да и закусить -- не только овощи и фрукты, -- внёс общее радостное спокойствие среди коллег директор склада.
   Вследствие чего, разнодумцы по вкусам, объединённые сутью дела, немедля направились по ступенькам вниз для торжественного заключения, взятых на себя обязательств.
   Оставшаяся одной на улице погода, повидимому обидевшись на Васю, Моню и Волчка за то, что те решили провести свой обед в тепле, подальше от её холодных глаз, взвилась во всю от негодования.
   -- Откуда они на Привозе здесь берутся в сплошном безлесье? Прямо торнадо какие-то, -- дал американское название Жора Бур, закрутившимся воронкообразно листьям.
   На рынок бывшего заробитчанина затащила его секретарь Лиза Кондон, попросив Жору остановить машину возле базара для кое-каких покупок. Отказать глава фирмы не посмел. Давняя деловая подруга сегодня отмечала день рождения, куда он в рабочем порядке получил официальное приглашение ещё с утра. Препровождение подобных праздников вдвоём (а такой был и у Жоры) закрепилось у парочки с давних времён, когда они познакомились на ранчо в Техасе. Там смелые молодые люди с остервенением наёмно вкалывали у одного очень демократичного хозяина, ставшего впоследствии президентом США. Нельзя сказать, что Бур и Лиза имели друг к другу какие-то чувства. Скорее это были вынужденные взаимоотношения людей, которых очень одолело одиночество. Жора, из-за своего длительного отсутствия в Одессе, логично потерял семью. Из-за чего, его выросшие дети, сейчас, хоть и часто навещали отца, но всегда с одной трогательной просьбой ,,дай." Лизка, та вообще, была родом где-то из Новой Гвинеи и кроме какого-то там далёкого брата не имела больше ни одной близкой души на всём белом свете. На свою Родину Жора её уговорил приехать, будучи в Америке уже прилично по одесским меркам состоятельным человеком. Злые эмигрантские языки завистников по этому поводу принялись утверждать, что капитал Бур нажил только благодаря связям с президентской семьёй (куда почему-то внесли и негритянку). Это и послужило главной причиной возвращения заробитчанина в родной город. Не выдержав глупых оговоров, Жора, как-то после услышанной новой сплетни, позвонил Лизке и твёрдо сказал:
   -- Ты, как хочешь, а я возвращаюсь домой. Не могу больше барахтаться в этой грязи.
   -- А мне куда прикажешь? -- после пауза раздалось тихо в трубке.
   Бур разозлился на себя из-за своей необдуманности. И в самом деле, куда Лизка могла вернуться? В шалаш к папуасам? Этого благородное одесское сердце допустить не могло. Оставить беззащитное создание среди бескрайних прерий на растерзание хищных койотов? -- так же не посмело. И мужчина, без тени сомнения, приказал:
   -- Собирайся. Едем в Одессу. Всей Америке нечего делать по сравнению с этим городом.
   Кондон Лиза приняла распоряжение друга буквально и через два часа стояла с чемоданами в его кабинете на Брайтон Бич. А через два месяца Жора довольно вдыхал запах Родины, гуляя по Приморскому бульвару со стройной, очень загоревшей, новой одесситкой.
   -- Каким ветром вас сюда занесло? Что потерял в нашем недемократичном торговом образовании передовой десант американского империализма? -- первым узнал экзотическую пару Петренко.
   -- Ветром перемен, -- засмеялся Бур, -- видишь, Сима, как кругом всё закружилось. А об остальном тебе расскажет яркий представитель угнетённого народа Лиза Кондон. Познакомься, сестричка, лучший, можно сказать, друг детства. На одной улице жили когда-то и постоянно дрались.
   Смуглянка смущённо протянула руку и затараторила на ломаном одесском:
   -- Картошечка, цыбулечка, рачки, финики, кокосики, кавунчики, бананчики...
   -- Только не бананы, -- остановил её Бур. -- Эту обезьянью еду, не выношу ещё с плантаций в Бразилии. Наелся там на всю жизнь.
   Лизка, выдернув руку, надулась.
   -- Хорошо-хорошо, извини, -- быстро согласился босс, объясняя Петренко, -- как всегда забыл, дырявая голова, что ей с утра нельзя ни в чём отказывать.
   -- Неужели залетела? -- обрадовался Сима. -- Ну, поздравляю! Наконец-то! А то мы в цирке начали было уже обсуждать, что вы генетически не совместимы, из-за разных расово-идейных платформ.
   -- Лиза Кондон не из тех женщин, которые залетают. У неё сегодня просто обычный девичий день рождения. Так, что, дружище, пролетаешь со свежей сенсационной линией в своём балагане, тасуй старые -- это твой удел.
   Петренко остолбенел с открытым ртом. Для него стало подлинным открытием, что где-то далеко в Папуа Новой Гвинее, угнетённые колониальным прошлым женщины, празднуют свой день рождения. Тяжёлая историческая судьба Кондон Лизы, о которой Симон знал из источников в ,,Фонде сострадания бедным," вызвала у главного комика сомнения в достоверности даты. И главреж, ради правды, дерзко посмел спросить одесского буржуя:
   -- А она точно всё помнит?
   -- Давай, юморист, быстренько поздравляй женщину, пока я не попросил тебя в подробностях самого поведать о твоём мученическом трудовом появлении на свет.
   -- Я говорю о дате, -- возмутительно проявил принципиальность режиссёр.
   Дядя Сэм тоже возмутился:
   -- Как она может помнить, когда я её первым английским буквам на ранчо в Америке выучил, не говоря уже о таблице умножения! Соображай же хоть иногда, знаток угнетённых народов или цирковые анекдоты разом с картёжной травмой головы совсем мозги высушили?
   Секретарь, чутко уловив свою вину в возможном ухудшении межфирмовых отношений, умело перевела разговор в пространственное состояние:
   -- А куда я должна была залететь?
   -- Заходи к нам с боссом на предствавление. Моя труппа тебе всё объяснит. Впрочем, стоп, что я мелю? Сегодня же у нас первый тур президентских выборов. Меня будут выбирать вместе с Федькой, Хорунжим, Морозко и т.д. Причём, всё будет происходить, как всегда без изменений, у меня в цирке.
   -- Та ты шо! -- разом воскликнули дядя Сэм и Кондон Лиза, а затем, забыв о своём желании пройтись по базару в своих интересах, устами Жоры попросили, -- А это шоу посмотреть можно? Много о нём слышали, но не видели. Говорят захватывающее зрелище, даже на тебя смотреть можно.
   -- Нет, -- обижено отрезал Сима. -- Наши базарные выборы -- дело сугубо внутреннее и иностранному вмешательству не подлежит. Это тебе не твоя безалаберная рыночная Америка, тут всё строго в этом отношении.
   -- Ну, хоть одна глазочка, одна очечка. Никогда-никогда внутреннего шоу не видела с вмешательством. У нас в племени возле огня главного начальника выбирали без вмешательства одни мужчины, а в Америке разные не мои иностранцы, -- сильно захотелось запретного Лизке.
   -- Сима, -- взялся агрессивно дожимать циркача Бур, -- ладно я как-то без этого обойдусь. Но ведь у неё же именины, не будь последним хамом, придумай что-нибудь. Человек тянется из прошлого к будущему с огромным любопытством, а ты его прямо собственными руками от него оттаскиваешь. Не стыдно тебе?
   И Петренко, вспомнив, что так и не поздравил слабое существо с колониальным прошлым, сдался, прогундосив:
   -- Окей. Чтобы не говорили ваши и наши, так называемые демократы, что я предвзято отнушусь к вам в своих выступлениях.... В общем, беру вас вдвоём в качестве своих личных внештатных смотрителей за проведением подсчёта голосов.
   -- Сима! -- полез на радостях обниматься Бур. -- Когда твой цирк обанкротится на Привозе или его прикроет налоговая, в благодарность о твоём сегодняшнем демократическом поступке гарантирую тебе скромное пристанище в моей фирме с пособием политбеженца.
   -- За тридцать серебряников не продаюсь. Мне уже Шляхин в ,,Фонде сострадания бедным" пообещал солидную пенсию, -- разумно отбился от капиталистических объятий Петренко и, вытянув пригласительно руки к видневшемуся вдали шапито, с сарказмом поклонился, -- милости прошу, гости дорогие.
   Манделочка, грустно сидевшая на цепочке возле балагана, дядю Сэма встретила не очень приветливо. А вот с Кондон Лизой (скорее всего из-за расово-цветовой индентичности) моментально нашла общий язык и радостно облизала ту, где только можно. Лизка, так же со всей страстью, присущей негритянкам, ответила Манделе на сложное чувство, чмокая с подбрасыванием, визжащее от удовольствия, животное, пока хозяин не ограничил встречу ревнивыми словами:
   -- Прекрати, тебе же, сейчас, выступать в серьёзном выходе. Настройся немедленно, -- после чего переступил порог своего балагана.
   Дядя Сэм с секретарём с нескрываемым интересом впервые последовали за Симоном, показывающего товарищам верную дорогу.
   -- Боже! Не может быть! Так это ж сам Жора Бур с Кондон Лизой к нам посмели пожаловать! За какие заслуги такая честь? -- выпустил от потрясения из рук страховку Мартын Адамо.
   Находившиеся в цирке повернули головы в сторону гостей, а репетировавшая под куполом Алка Александрийская с воплем:
   -- Припарок! Я ж тебе не ласточка! -- даже, можно сказать, красиво полетела с трапеции.
   Проявив незавидную реакцию, Мартын успел перед самой землёй замедлить полёт своей супруги. И та, повиснув в нескольких сантиметрах от ковра, очеь подробно и красочно рассказала всем, что думает о надёжности и профессионализме своего мужа. Внимательно прослушав характеристику одного товарища на другого товарища, Петренко без обиняков посоветовал нерадивому:
   -- А не создать ли тебе, Адамо, номер с кем-нибудь другим, от кого бы ты глаз не отрывал? Я понимаю, что тебе жена и дома до смерти надоела, но мне-то, зачем тут на арене ещё один бездыханный Тягничуб в юбке с травматическими последствиями?
   -- Я всегда тянусь к новому, но с кем? -- сразу заинтересовался Мартын.
   Сима принял позу гениального режиссёра. А затем неожиданно кивнул на Кондон Лизу:
   -- А вот, хотя бы с этой. Присмотрись сегодня к ней. Я вас в паре смотрителями поставлю на выборах, возможно о чём-то и договоритесь предварительно для более тесной творческой случки в перспективе.
   -- А я куда, с кем трудиться буду? -- занервировала висевшая Алка.
   -- С дядей Сэмом, получается. Мужик надёжный в области безопасности, я его в детстве долго натаскивал. Проведи с ним по-женски, как ты умеешь, идеологическую работу. Думаю, он никуда не денется от тебя и будет твой, по крайней мере, сегодня. Сам ведь напросился ко мне со своей Кондонихой после неё вторым внештатным глазёром. Ну, а дальше, поглядим, как ты его собой заразила. Как говорится, время всех от всего лечит, но бывает и не вылечивает.
   Бур глянул на, побелевшую от такого поворота, Лизку и быстро зашептал ей:
   -- Покажем им наш характер. За меня не волнуйся. Я ей никогда не дамся. И ты не вербуйся на его понты, будь стойкой. Не предавай этому Квазимодо наших, проверенных временем, демократических личных устоев.
   После чего, довольствуясь верным женским молчанием, как-то отрешённо направился к подвешенной неопределённостью Александрийской. Не дожидаясь, когда новый подстрахуй (этим словом Алка всегда давала команду для начала работы) войдёт в свои прямые обязанности, старый отпустил трос и под проклятия ушибленной жены, с клоунскими ужимками приблизился к Кондон Лизе:
   -- Ну, что, новобранка, пошли вербоваться? У меня обычно это со слабым полом весело проходит. Даже кобылы в процессе ржут. А такую я ещё не уговаривал.
   -- Одну минуточку! -- несогласно захлопал в ладоши главный режиссёр, внося своё виденье в работе товарищей. -- Никакой таинственности во время выборов не может быть и речи. Выносим столы на арену и у всех, дорогие мои, на виду для полной прозрачности протекающего действия, работаем с полной отдачей. В первую очередь это касается наших заграничных гостей.
   Финальная часть любой избирательной компании на Привозе с незапамятных времён проходила в цирке. Финиш был самодеятельным балаганным спектаклем, где каждый по-одесски с юмором, вытворял всё, что хотел. Но главные роли по неписаному правилу отдавались кандидатам, которых выбирали. В связи с этой устоявшейся традицией, в шапито перед голосованием постоянно собиралось приличное количество зритетлей-шаровиков, желавших бесплатно повысить себе и другим настроение. Однако сегодняшний день побил все рекорды. Когда Глебушка-подайте хлебушка присел возле Манделы заработать пару копеек, изображая раскулаченного большевиками несчастного белого из Южной Африки, внутри шатра аншлаг уже был полным.
   -- Что, опоздал гастралёрный дармоед, навару нема уже, как хотелось бы? -- спросил нервозно Костя Юркий, после напрасной попытки проникнуть на избирательный участок сквозь толпу.
   -- Так же, как и ты, Котя. Наверное. Хорунжему твой голос достанется, как мне пятак от бабы Дуни с Бабой Верой, -- равноценно позлорадствовал Глебушка.
   -- Не волнуйся, мы альпинисты, куда хочешь залезем и без снаряжения. А пятак от бабок ты всё одно не получишь, -- оставил Юркий за собой преимущество в профессионализме и не дожидаясь от нищего ответной колкости, побрёл вокруг шатра на поиски нового маршрута к вершине пика волеизъявления.
   Глеб посмотрел на Манделочку и от нечего делать, поинтересовался у неё:
   -- А ты, сука, за кого голосовать собираешься?
   Французская бульдожка повернула морду в сторону Симы, показвшегося со служебного входа и негромко тявкнула.
   -- Наш человек. Прямо, как будто из ФСБ. Выдержка, как у Штирлица, -- похвалил попрошайка псину, после того, как Петренко, извиниясь, отобрал у него собеседницу для торжественного открытия первого тура.
   Гастролёр понимающе кивнул и попросился:
   -- Возьми меня с собой через служебный вход. Не могу ни как прорваться в ваш балаган индивидуально, просто какое-то непреодолимое столпотворение.
   -- Так ты же, вроде, как от ,,Малой земли" в команде папы Лёни с Федькой?
   -- Да дело в том, что Владимир Владимирович посоветовал несанкционированно понаблюдать за всеми. А он, согласись, хороший спец, знает, что и как в деле присмотра за событиями и его участинками. Полагаю, под твоим прикрытием и даже ты лишним не будешь в этом его плане.
   Симу немного оскорбило подозрение. Вследствие чего, главный комик, дабы его не усугублять, согласился с маленькой поправкой:
   -- Я вот, что подумал: ты очень кстати подвернулся. Понимаешь, со своей стороны, смотрителями за правильным подсчётом голосов, я нанял дядю Сэма с Кондон Лизой. Ну, пристали, хоть ты лопни -- возьми нас и всё. Поэтому, всвязи с их демократическим насильством, думаю, не лишним будет у меня проконтролировать тобой их деятельность, как представителей вражеского лагеря.
   Глебушка от удивления подозрительно поднял одну бровь:
   -- А ты, часом, не переметнулся на чужие хлеба?
   У Петренко, от страха потерять солидную пенсию в ФСБ, несколько спёрло дыхание.
   -- Смотри мне, -- пригрозил пальцем москвич, -- не балуй. А то, знаешь, что бывает с предателями ,,Фонда сострадания бедным?"
   -- Не грози. Вовсе меру в здравомыслии потерял в конец. Куда я здесь денусь от Шляхина со своим балаганом без его денег. На выборы и то у него с руки беру, как Мандела.
   -- Да, ты не обижайся. Я это для профилактики предупреждаю. Людская натура, она настолько продажная, сам часто убеждаюсь в этом... Короче -- всегда должен быть контроль, -- проговорил Глебушка и забрав обратно у хозяина поводок с француженкой, загадочно предложил ей, -- Пошли, что ли, дурочка. Ты выступишь ради смеха, я послежу. А потом посмеёмся сами.
   В шатре всё было готово для волеизъявления народа Привоза.
   На арене гордо красовалась огромная прозрачная урна в форме куба, забытая когда-то в шапито после большой гостепреимности одесского базара, труппой выдающегося иллюзиониста Эмиля Кио. Обнаружив тогда чужую вещь по просьбе её хозяина, Сима поначалу попытался быть честным. Но изучив волшебные свойства ящика, сразу сообразил, какие выгоды он может сулить при умелом его использовании. В общем, недолго посражавшись с совестью, Петренко позвонил Миле, у которого в прошлом брал частные уроки сценичной магии и беззастенчиво соврал тому, что его оставшийся реквезит, к сожалению, выкрали сборщики металлолома. Миля лохом не был и телефонограммой попросил папу Лёню выяснить правдивость слов своего бывшего ученика. Тот на просьбу отозвался. Хорошенько прижав главрежа, президент получил полную информацию о целостности чужого циркового аксессуара с поразительными возможностями и, извинившись, телеграммой подтвердил, неприятное для труппы Кио, известие. С тех пор, Великий Миля (как к нему обращались все, кто видел его возможности на банкете) на Привозе больше не выступал ни в каком виде. Но эта потеря в финансах для папы Лёни была малозначительной по сравнению с иллюзионным приобретением.
   Громкие звуки фонограммы неувядающего шлягера Юрия Антонова ,,Выбери меня..." дали предупредительный звонок о приближении выборного акта в массовом исполнении, дуреющего от своей значимости базарного народа. На арену, прямо с улицы на своём ,,Запорожце," въехал Серёжка Кидалов, главный управитель и счётчик представления:
   -- Предстваляете! Чуть не забыл, что сегодня у нас свободные демократические выборы нового президента. Так спешил, когда вспомнил, что даже брюки забыл одеть! Поэтому прошу прощения у многоуважаемой публики за вынужденную речь из броневика.
   -- Ленин! -- прохохмил из зрителей Серёга Гибкий.
   Папа Лёня, незаметно пробравшись в цирк без лишних свидетелей, тоже заулыбался, но по другому поводу. Это он отобрал у матери Терезы брюки перед последним, самым ответственным днём, задержав его в попытке покинуть здание администрации с весёленьким главбухом, пятнадцатью гривнами из кассы и с подозрительно горящими глазами.
   -- Замаскировался? -- щёлкнул его сзади по надвинутой на глаза кепке, Стёпа Красномордов.
   Поганый оглянулся и пробурчал:
   -- От вас замаскируешься, под землёй найдёте.
   Посол Шляхина нехорошо засмеялся и, оттерев широким плечом от президента нескольких зрителей, стал рядом, поинтересовавшись:
   -- Как идут дела, давно началось? А то я, кажется, опоздал немного, интересного ничего не пропустил?
   -- Только, вон, Кидалов открытие всем делает. А ты чего сам? Где делегация от ,,Малой земли?"
   -- В.В. подъедет вместе с Сарматом. Они, сейчас, обедают с Федькой у него в кабинете. Не знаю, о чём договариваются между ножами и вилками, но договариваются.
   -- От баран, -- выругал тихо себя президент, не замечая насмешливого Стёпиного взгляда. -- Как же я оставил этого дебила одного без присмотра и пустил на самотёк сегодняшнее его поведение.
   А в это время на арене, после Кидаловского:
   -- Жалобы на предварительную организацию недемократичности волеизъявления есть!? -- стали развиваться первые выборные события.
   Пионером кляузничества оказался Костя Юркий, под аплодисменты споро спутившийся по канату откуда-то с вершины шапито с письменным недовольством на этот самый вопрос. Мать Тереза, приняв её к сведению, немедленно отреагировал, опять направив свою танкетку на улицу. Где стал у служебного входа зазывающе беспристанно кричать:
   -- Проникновение во внутрь возможно только для работников Привоза! -- исправляя, таким образом организационную ошибку не только для Коти.
   -- Чего орёшь, как опаздывающая роженица в такси? Поставь указатель с надписью и возвращайся на арену к своим непосредственным обязанностям, -- непререкаемо посоветовал Сармат, которого, сильно увлечённый голосовым занятием мать Тереза сразу и не заметил.
   -- Федюша! -- перепугано обрадовался главный считальщик. -- Поздравляю тебя, ты открыватель кандидатского посещения.
   -- Штопор, что ли? Прикуси язык, а то ещё накаркаешь, -- вдумчиво подсунул к окну огромный кулак Аистович.
   Мать Тереза нервно повернул ключ зажигания. Однако запорожский железный конь почему-то даже не вздрогнул.
   -- Что, совсем здыхает твоя националистическая коняка? -- вьедливо обрушился на украинского патриота со стороны правого окна голос Шляхина. -- Я же давно предлагаю тебе: купи у ,,Малой земли" ,,Москвича" и совсем другое дело будет. Скидку фирма даст. Или денег нет? Тогда рассрочку длительную дам. Будешь выплачивать каждый месяц и письменно докладывать, как он работает на вашей базарной территории.
   -- Мне с вашим москвичём Глебушкой мороки хватает. Вовсе неуправляемым стал, -- попробовал увести критику с предложением на другой объект Кидалов.
   Но это у него плохо вышло. После многочисленных раздражённых попыток завести свою гордость, мать Тереза постыдно попросил её подтолкнуть.
   -- Мне, как-то, не с руки вмешиваться в ваши дела, -- постарался отмежеваться от грязной работы руководитель ,,Малой земли." -- Фёдор наверняка и сам справится. Поскольку уверен: с его силой он даже наш старый ,,Камаз" на ваш рынок с моей фирмы протолкнёт. А вы сейчас, на всякий случай, проверьте, у кого больше лошадиных сил и кто раньше заведётся.
   -- Владимир Владимирович, -- не дал ему сачкануть председатель счётной комиссии, -- я тоже уверен, что Федя может и сам справиться. Но это же прекрасная для Привоза реклама -- ваша личная дружеская помощь на арене цирка патриоту Украины в лучшем понимании этого слова.
   -- Без штанов, -- от всей души заржал Шляхин.
   Сармат тоже увидел в украинской машине, зовущие к радости трусы в цветочек и выразил неожиданное патриотичное сверхнегодование.
   -- Ты чего, маруська, базар позориш? А ну, иди сюда, я тебе усё быстро продемонстрирую, как надо, -- за шиворот попытался какндидат вытащить Кидалова через окно для более близкого контакта.
   Однако мать Тереза по-мужски упорно не давался, вопя в машине на всю округу:
   -- Феденька! Родной! Не надо! Я не виноватый! Это президент снял вчера вечером с меня джинсы за сто пятьдесят гривен! А я абсолютно не мог ему в этом протвостоять!
   Последняя фраза охладила пыл управляющего. Он даже, воспитательно не треснув Кидалова, пролюбопытствовал:
   -- Ты хочешь сказать, что папа Лёня в конце второго срока занялся откровенным мародёртсвом? Алкогольных трупов на базаре раздевает? Или я чего-то не доганяю?
   -- Почти так, Федюша. Мы с Гибким после тяжёлого трудового дня собрались по кружке пива у Гани шарахнуть. И шо ты думаешь? Этот местный сатрап аннексировал у меня не нашу ,,монтану" и в таком виде оставил меня -- председателя счётной комиссии в здании администрации. Причём, представляешь, склерозно забыл о своём безответственном поступке.
   -- А главбух куда делся? -- перекрёстно с другой стороны, смеясь, допросил Шляхин.
   Мать Тереза спасительно высунулся к нему в окно и с мстительным блеском ответил:
   -- Пропал, тварь. И с пивом, и со спортивным костюмом, который обещал принести, не говоря уже о деньгах своих, -- после чего ещё раз взмолился, -- ну, помогите же завести. Ведь такая хороша реклама для Фёдора. Не то, папа Лёня снимет с меня за невыполнение обязанностей кроме штанов дополнительно и шкуру.
   -- Ладно, давай поможем, -- решился, наконец, Владимир Владимирович на роль прямого толкача. -- Так и быть, покажем всем дружескую нерушимую поддержку ,,Малой земли" демократическим преобразованиям рынка. Пускай все убедятся в верности избранного нами совместного пути.
   Как раз в шапито зазвучала фонограмма ,,Марсельезы." А это был сигнал полному торжественному открытию выборов по регламентму Симона.
   -- Давайте быстрее. Петренко-придурок уже под музыку поспешил поставть Манделу на задние лапы, -- нахально из машины подтолкнул мать Тереза своих высокопоставленных толкачей и те, безмолвно уперевшись в передний багажник Кидаловского ,,Запорожца," закатили его задом обратно на арену.
   Что тут начало твориться! Особенно после того, когда Сармат со Шляхиным, проделав совеместно нелёгкую работу, дружески пожали друг другу руки, а затем ещё и живописно обнялись. В общем, публика была на вершине блаженства, видя, как маленький всемогущий руководитель ,,Малой земли" тепло навеки обхватил донецкую крупную талию кандидата в лучшие друзья. А тот, боясь сделать неловкое движение и нежно согнувшись, не знал к какой части его тела приложить свои огромные ладони.
   -- Ну что, друзья, начинаем!? -- спросил Мать Тереза у изнемогающего в цирке электората.
   Шквал аплодисментов со свистом выразил полное согласие с предложением. Вновь загремел шлягер Юрия Антонова и Федька, неучтиво опередив Натку Ветрянку, сольно взошёл по приставленной к урне лесенке на вершину кандидатского триумфа с отверстием.
   -- Бросаю своё личное волеизъявление в эту, дорогую для меня, дырку! -- крикнул управляющий, доставая из кармана заранее приготовленный листок со своим именем.
   -- Товарищ, Аистович! Так не годится! Явное нарушение выборочного регламента, -- неожиданно влез в действие главный комик. -- Вы же не впервые учавствуете в выборах на Привозе и знаете наши одесские обычаи: без краткого автобиографичного экспромта, характеризующего ваше кандидатское эго, вас, как кандидата, регламентная комиссия цирка может снять с регистрации.
   -- Чего? Какое ещё эго? Это ты про чё, кукловод, так не вовремя завертел умника? -- сжал кулаки простой парень из Донецка.
   Сима поспешил объяснить:
   -- Ваше внутреннее ,,Я" требуется, товарищ Фёдор. Изложите его доступно для всех. Зрители хотят знать, что вы сейчас чувствуете в этот ответственный момент для всего базара.
   -- А-а, теперь врубился. Значит так. Я, -- Я, -- Я, Я...
   -- Ну, давй же, Федя. Напряги головку, -- отдавая долг, подтолкнул управляющего Кидалов.
   И тот, наконец, вспрыснул:
   -- Я грозовая тучка. Я вовсе не медведь.
   -- Кажется дождь начинается, -- авансом, не мудрствуя, выбрала себе имидж, стоящая следом подруга по космосу.
   -- Ж-ж-ж-ж... -- недовольно с трибун загудела Рошеновская ,,Медоностность."
   Несмотря на угрожающие звуки, Сармат смело вбросил бюллетень и, развернувшись, поблагодарил многочисленным воздушным поцелуем за доверие свою ,,Партию легионов," скандирующую во всё горло:
   -- Шахтёр президент!
   -- Ж-ж-ж-ж... -- усилилось в ответ предупреждающее жужжание.
   Но Аистович опять не принял во внимание монотонное знамение и продолжал греться в лучах славы на пьедестале. Что случилось дальше -- мог объяснить лишь Фёдор. Однако этого он и сам потом, сколько ни пытался, никак не мог понять. А тогда, заметив какой-то белый овальный предмет, летящий по направлению к нему, вскользь в последний миг грустно подумал:
   -- Вот, она моя судьба. И на кой мне надо было это президенство?
   Яйцо, брошенное из зрительского ряда бабой Верой, попало точно в цель.
   Экспрессив-старуха всё ещё не могла простить руководящим органам Привоза то унижение, которое постигло её на собрании. И такое ежедевное переживание, вместе с нескромным поведением, теперь вражеского кандидата, дало импульс крайнему выражению печали по своим утраченным годам.
   -- Это вам всем за старуху! Мёда захотелось!? Банан вам от меня из фруктового ряда! И отравляющую биологическую гранату за Хорунжего! -- праведно неслась во хмелю торговка рачками, заодно ещё и пытаясь отобрать у соседа экзотичный плод.
   Что ни говорите, а есть какая-то неотразимая сила в гневном женском слове. Потому как, Сармат, словно заговоренный долго глядел на бабку, показывающую ему в отчаянной борьбе отобранную соседскую сладость. А после, когда та приказала:
   -- Падай, Винни Пух! Ты всё равно убит! -- посмотрел на биологическую жидкость, стекающую по лацкану его парадного пиджака, закачался и завалился с подиума.
   -- Вот это номер! Кто придумал? -- ехидно у Поганого поинтересовался Красномордов.
   Папу Лёню раздирали ощущения, возникшие у Толика Карузо после смерти тёщи. Он не знал -- плакать ему или смеяться. Вследствие чего уклончиво ответил:
   -- Не знаю. Но полагаю с таким президентом и мне, и вам будет гораздо легче, чем с Хорунжим.
   Посол Шляхина согласно кивнул и в перспективе задумался над глубоким смыслом сказанного, глядя на арену. Там, под улюканье и свист трибун, вокруг безжизненного тела с парализованной рядом Ветрянкой, бегал, в трусах с цветочками мать Тереза, переодически завывая:
   -- По-ку-ше-ние! По-ку-ше-ние! По-ку-ше-ние...
   Опомнившись, бразды в свои руки, как хозяин помещения, взял главный режиссёр цирка, распорядившись:
   -- Уберите труп! Он мешает дальнейшему волеизъявлению!
   По зову первого комика, к яйцепострадавшему выскочил Бодя Русланов с несколькими легионерами и с трудом бережно унесли управляющего за пределы видимости присутствующих.
   Баба Вера находилась в зените славы, принимая за смелый точный бросок поздравления от демократично настроенной публики и мстительные выкрики от сторонников мясного корпуса.
   -- Всё, товарищи! Довольно! -- по-хозяйски снова вмешался Петренко в цикл угроз и комплиментов. -- Соблюдаем толерантность! А то мы так сорвём из-за одной неуправляемой женщины весь праздник! -- А затем, обращаясь к Кидалову, выразил надежду. -- Я думаю, наш председатель счётной комиссии, а так же по совместительству главный организатор выборов, всё-таки найдёт где-нибудь штаны и приступит к своим обязанностям в менее оригинальной форме.
   Реприза Симона дала свои плоды. Зал ещё немного весело пошумев, согласился с товарищем. Что выразилось в торжественном вручении замасленного рабочего комбинезона, пожертвованным никому не известным фанатом зрелищ. Облачение, вызывая общий восторг, Кидалов для полной разрядки, проделал в стиле антистриптиз. Сделано это было очень профессионально. Потому как, даже баба Дуня, поначалу взявшая снова, у недолго препиравшегося соседа, второе яйцо (чтобы отблагодарить Симу за ,,неуравновешенную женщину", перевела свою возбуждённость в другую плоскость, тихонько охнув и расслабившись, когда Мать Тереза застегнул последнюю пуговицу.
   -- И так, господа! Мы приступаем к дальнейшей жатве голосов! -- приняв вид сельского механизатора, сообщил главный Янус базара. -- Вторым номером, идущим к урне, получается у нас наша неповторимая Наташа! Поддержите, друзья отважную женщину на сложном пути в её желании стать президенто АО Привоз!
   -- Хрюша! Хрюша! Пятачок! -- сплочённо на одном дыхании выполнили просьбу трибуны.
   Ветрянка порозовела, как свеженький украинский национальный продукт и программно завизжала:
   -- Или они прекратят вредные кандидатские вымыслы и мы вступаем в ЕЭП! Или я блокирую выборы!
   При этом доказывая серьёзность своих слов, Натали быстро вскарабкалась наверх и ультимативно уселась на отверстии урны. Зал притих.
   -- Наточка, освободи, пожалуйста, отверстие для других с другим волеизъявлением. Причём тут наши базарные выборы президента и вступление в ЕЭП? Тем более, с вредными кандидатскими вымыслами, как ты говоришь, судя по всему, покончено, -- без нового скандала попробовал разрешить Кидалов создавшуюся коллизию.
   А чего они тогда меня свиьёй называют? А Владимир Владимирович в поте лица толкали твой драндулет, -- даром, что ли?
   -- Придётся звать ваших психологов. Иначе тебе выпадет честь прямо здесь подписывать протокол о вступлении в ЕЭП, -- подсказал Стёпа Красномордов, вздрагивая от веселья.
   Поганый правильно воспринял посольскую помощь и, увидев неподалеку Нестора, подзвал того к себе.
   -- Если ты, жезонутое горе православия, через минуту не найдёшь мне Корчинскую с Доренко, я тебе сделаю такие вырванные годы, что твоё обещание о готовности отдать свою беспутную жизнь за Сармата, покажется тебе очень большим наслаждением.
   Звонарь испугано уставился на разъярённого президента.
   -- Тебе что-то непонятно? -- добавил страху Поганый, из-за чего, Нестор просто испарился в выполнении приказа.
   -- Строг, однако, ты с ними, Рафаилович. Уважаю. Хотя, конечно, понимаю -- вынужденно. Без дисциплины и на вашем базаре не обойтись. Всё разнесут, всё разворуют и нечем управлять-то будет, верно говорю?
   Папа Лёня ничего не ответил на прозрачный намёк, а только раздражённо засопел, наблюдая за происходящим. Наташка, тем временем, ощутив монументальность своего положения, выдвинула ещё одно требование: закрепление статуса русского языка на Привозе, как второго государственного. Минут пять, продолжалась бесплодная полемика и по этому вопросу, пока Нестор не вытолкал на арену реабилитатора с разгрузчицей. Девушки, после сумбурных объяснений и пинков звонаря, осваивались с обстановкой неторопливо. И профессионально приняв решение, пригласили Наташку на день рождения ослика Иа.
   -- Куда-а? -- вылупилась та.
   Танечка психологично быстро уточнила:
   -- Я, вот хочу, сейчас, скоренько проголосовать и бегу готовить домой свой день рождения. А ослик Иа -- моё сегодняшнее кредо, как у Феди -- Винни Пух, у Шурочки -- кролик, а у тебя -- пятачок. Представляешь, какая может получиться сказка: вы мне все вместе ищете хвостик, который я недавно потеряла и вечером у меня дома подарком вручаете его мне.
   -- А где мы его возьмём? -- засомневалась в празднике Ветрянка. -- Такие вещи, я чего-то не замечала, шоб у нас на базаре просто так валялись.
   -- У Феди, дорогусенька моя. Я точно знаю, что у него запасной есть.
   -- Ух, ты! Вот это мужик! Настоящий медведь, наверное, -- захохотала Ветрянка и Шурочка, психологично немедленно, закрепила положительную эмоцию, случайно показав из сумочки медфлакончик с рукописной этикеткой 96%.
   Это дало разительный эффект. Натка с ходу пошла в переговорах с Матерью Терезой на существенные уступки, ультимативно для дела заявив:
   -- Я иду с кроликом искать у Сармата второй хвост. А вы, тут без меня, можете серьёзно обдумать последствия моего возвращения, если мои требования не будут выполнены.
   -- Царица моя! -- просветлев от счастья, полез на четвереньках к трону Кидалов, -- да я тебя на руках отнесу аж до самого хвоста. Только брось бумажку в дырочку и согласись на это.
   -- Давай, раб презренный, разрешаю, -- величаво поймала на слове председателя владычица урны.
   В общем, тому под овацию присутствующих, после вбрасывания, пришлось кряхтя выполнить своё тяжёлое плебейское обещание.
   -- Я прошу прощения, что в отсутствие главного распорядителя опять самостоятельно встреваю в ход нашего волеизъявления, -- подошёл к пьедесталу Петренко. -- Но теперь, лишь на правах, отлищающегося реалистичностью, кандидата. Надеюсь, никто не осудит меня по завершению всех этих слабых непоняток за самовольничество?
   -- Девиз! -- осмелел от удачно выполненной миссии Нестор.
   Импровизаторская закалка главного режиссёра быстро отреагировала на молодёжную нагловатость. И бывший карточный шулер, а ныне главный комик цирка Привоза, бросая бюллетень, горько-театрально воскликнул:
   -- Что наша жизнь? -- Игра!
   Получить за своё поэтичное нутро порцию ,,браво" Симе не удалось по причине болезненного вида Кидалова. Тот в этот момент появился на арене, держась одной рукой за печень, а другой за скулу.
   Винни Пух не захотел идти на день рождения. Но Ветрянка врядли вернётся, -- объяснил он тихо замолкнувшему залу.
   --Прибил? -- без сантиментов поинтерсовался Симон.
   --Не-е, там всё хорошо. Шурочка с Танечкой при помощи спирта уламали её девичником, после того, как Федя сказочно послал их троих по-женски самих на дне рождения без хвоста играться в хохолки. Зато мне пришлось выносливо отвечать за все проколы в организации выборов.
   Сочувствующие жидкие аплодисменты дали оценку мужественному поступку председателя счётной комиссии. Кое-как отдышавшись, Мать Тереза, морщась, спросил:
   -- Ну, кто там следующий? Где этих претендентов носит?
   Те и в самом деле не спешили. Игнат Игнатыч чисто по техническим причинам: никак не мог придумать себе лозунг. А Хорунжий? Так тот в жизни из-за своего характера, вообще, никогда, никуда не торопился, -- придерживался народного изречения: поспешишь -- людей насмешишь. Правда, бывало по этой причине часто и опаздывал, веселя людей своей расчётливостью. В связи с отсутствием пунктуальных кандидатов (среди коих почему-то затесался, обычно резвый на ход, Сашка Ржавый), к урне получил доступ остальной слаботитулованный народ.
   Здесь началась особо кропотливая работа наблюдателй, которые во все глаза следили за правильным волеизъявлением сторонников претендентов на главный пост Привоза. Нарушений хватало. То какой-то адепт коалиции ,,Силы огорода'' пытался вбросить в урну за своих родственников, оставшихся дома, несколько бумажек с именем своего кумира. То вдруг, неизвестно откуда, взялись с настойчивым желанием проголосовать неопознанные личности, утверждавшие, что они находятся на рынке в командировке из донецкого края и потому имеют полное право отдать свои голоса за родного земелю. Ну и так далее... Все эти случаи вносили лёгкую нервозность в ход событий. Однако по сравнению с ранее пережитыми катастрофическими явлениями под эгидой бабы Дуни, Сармата и Ветрянки -- это выглядело детскими забавами. И выборы, как казалось почти всем участникам со зрителями, протекали в приемлемых демокртичных рамках.
   -- Ну, я пошёл, отдам писульку, -- сказал папа Лёня Красномордову. -- А то уже ноги совсем затекли стоять в этом балагане.
   -- Ни пуха, ни пера, -- пожелал тот.
   Поганый в упор поглядел на посла и выразительно послал его.
   На арене действующего президента встретил Мать Тереза:
   Прошу, Леонид Рафаилович, к урне без очереди. Вы наш всегда почётный гость.
   -- Ничего, я постою. Пропустишь в следующий раз, когда снимут титул, -- взял президент кредит и скромным гражданином встал в очередь за Мишкой Марченко.
   Невыделяемая гражданская позиция для Поганого оказалась очень трудным испытанием, поскольку завхоз, в вслед за ним и все стоявшие в очереди, услужливо раступились перед хозяином всего базара. Нельзя сказать, что это у всех полностью произошло от страха (хотя и такой чувствительный момент у некоторых наблюдался). Подобное действие объяснялось тем, что Поганый, как и многие начальники старой закалки, неотьемлемо считали: должность всегда оправдывает отсутствие воспитания. Поэтому, сейчас, его подчинённые по привычке ощутив себя некомфортно, попросту подсознательно постарались избавиться побыстрее от присутствия такого руководства.
   -- Придётся всё-таки без очереди, Леонид Рафаилович. Ничего не поделаешь. От такого уважения никуда не денешся, -- легко подстегнул Мать Тереза смутившегося папу Лёню.
   После чего тот, проштрафившимся солдатом на экзекуции, неторопливо двинулся сквозь строй сослуживцев к финишу своего президенства.
   -- А может это ещё не конец? -- почему-то подумал наказуемый.
   Угрюмое молчание трибун не вселило в него уверенности в благоприятном исходе, а наоборот породило ещё одну догадку:
   -- Неужели я им за два срока так до смерти надоел? Почему?
   Отвечать себе Поганый не пожелал, поскольку делать не любил этого в принципе. Оставалось одно -- выйти из явно наблюдавшегося вакуума народной любви с минимальными потерями. И он вышел по-монарши.
   -- Король умер! Да здравствует король! -- забыв, что девиз есть право лишь кандидатов, самоуверенно прокричал Поганый 1 (первый).
   Зал мощно огласил президенту громкие пять баллов. Причём, сделали это абсолютно все очень согласованно. И пояснить такую сплочённость можно было только одним: каждый желал своего справедливого владыку, слепо опираясь лишь на его положительные качества ( в том числе и папа Лёня, имея в виду себя). Последний улыбнулся своей находчивости и довольно на букве ,,ш" зашишикав ,,Всё могут короли...," направился под всепрощающие рукоплескания к выходу. Господь, наверное, не первый раз услышал хит Аллы Пугачёвой в неважном Лёнином исполнении по жизни и намекнул ему об этом явлением мамы Рады в сопровождении Вовки Маугли.
   -- Консолидируйся, Рада. На тебя смотрит базарный народ Привоза, -- сквозь зубы посоветовал королеве рынка в патовой ситуации её фаворит.
   Неверная приняла совет к разработке и компактно поинтересовалась у президента:
   -- Где шлялся двое суток?
   -- А ты как будто не знаешь, что я глаз не сомкнув, решал неотложные проблемы сегодняшних демокртических выборов, -- пронзая взглядом Маугли, устало отбился от первого нападения Поганый.
   -- Мог бы и позвонить, посоветоваться со мной, -- пошла в новую атаку жена. -- А то ни слуху-ни духу, как вроде мы ни одна семья: ты сам по себе, а я в одиночестве не знаю, что и думать, какое решение дома принимать. Совесть надо же иметь. Если бы не Вовчик, я бы, вообще, сюда не пришла голосовать. Скажи ему спасибо, не то от позора бы за меня долго б отмывался коньяком с гастритом.
   -- Ну, наглая баба! С кем она на Привозе только не путалась, а вон, как лицо старается держать, -- божественно произнесла Ирка Богослов.
   -- А что ей остаётся делать? Президент, он на неё обращает внимание, как на шифонер, когда нужно достать какую-нибудь вещь, -- согласилась рядом стоящая Оксанка Звездопад,
   И обе, вместе со всем залом, затаив дыхание, продолжили наблюдать за семейным реал-шоу. Поганый же, после требований Рады, сделав актёрский люфт, унижающе засмеялся:
   -- Может мне его ещё от твоего имени и почётной грамотой наградить за безкорыстную заботу о тебе?
   -- Не надо грамоты. Просто присвойте мне статус участника боевых действий, как миротворца, -- с доброй миссией вошёл в диалог Вовка.
   -- Идёт. Последний мой указ будет о твоём назначении третейским судьёй базара в межсемейных отношениях. Не имеешь возражений?
   -- Да никогда в жизни! -- с готвностью продолжил игру Маугли. --Куда пошлёте, туда и пойду улаживать конфликты, если они сами ко мне не прийдут.
   На что папа Лёня подумал:
   -- Прийдут-прийдут. Рано радуешься, наглец, -- и пророчески туманно продлил путь Вовки Маугли с Радой, -- Идите с Богом и бросьте в урну то, на что вы надеетесь в будущем. А дальше положитесь на волю Всевышнего.
   За время короткого разговора, все, кто был на арене, прислушиваясь, мимоходом исполнили свой долг и ,,огородами" покинули её, стараясь не мешать личному. Смелых желающих, из-за присутсвия президента, войти в контакт с урной пока не выявлялось. Поэтому Мать Тереза, преодолев чиновничью скромность, подошёл и попросил Поганого, провожавшего парочку сощуренным взором:
   -- Леонид Рафаилович, расслабтесь и дайте, пожалуйста, демократично дорогу остальным претендентам.
   -- Извини, -- проговорил поганый муж. -- Повидимому ты имеешь резон. Пойду к Гане, гавкну коньячку. Очень устал за эти дни.
   -- Только не переборщите. Не забывайте, что у вас гастрит, -- по матерински поддержал идею Мать Тереза и папа Лёня, пожав ему руку, без лишнего внимания покинул цирк.
   Случилось это потому, что зрительское внимание перекинулось к кулисама со стороны служебного входа. Там, где в нерешительности остановился осторожный Игнат Игнатыч Морозко. Посмотреть было на что. Начальник холодильного цеха имел на себе шикарное убранство деда Мороза с огромной приклеенной белоснежной бородой. Маскировку кандидата поднадоевшая всему базару тачка с холодильником. Разом это всё быстро подвигло Кидалова на реформаторскую детскую присказку:
   -- Здравствуй, дедушка Мороз, борода из ваты. Ты подарки нам принёс, вечный реформатор?
   -- А какой же дед Мороз без подарка!? -- пробасил Игнат Игнатыч. -- С наступающим новым годом вас, друзья! А подарок мой необходимый всему Привозу в холодильнике! Хотите посмотреть?
   -- Хотим! --захотели хотящие.
   Морозко ударил посохом:
   -- А ну, откройся, ледовое хранилище из Лапландии! Покажи нам наше богатство! Народ с нетерпением ожидает увидить его!
   Холодильник почему-то вредно не отреагировал и стоял мёртво.
   -- Специально для тех, кто не услышал, повторяю: откройся ледовое хранилище из Лапландии и покажи нам наше богатство! -- не так уже уверенно стукнул посохом новый кандидат.
   Но всё продолжало оставаться, как было.
   -- Что-то у тебя не получается сегодня с волшебством. Давай, помогу, -- произнёс Мать Тереза и с любопытством бесцеремонно открыл дверцу холодильника.
   -- Ты, что совсем рехнулся? -- спросил Кидалов, глядя во внутрь хранилища.
   В нём, одетая в какое-то тряпьё, находилась в обморочном состоянии Валентина Семёновна, выгодно работавшая в холодильном цехе среди сплошных мужчин сестрой-хозяйкой. Игнат Игнатыч, отодвинув распорядителя, присмотрелся к сестре и, сняв рукавицу, по-братски влепил ей пару оздоравливающих оплеух.
   -- Старый осёл. Ты же сказал: недолго. И дверцу не будешь захлопывать с той стороны, -- отойдя, слабосильно поругала своего начальника толстушка.
   -- А как тебя по-другому было впихнуть, что б не видно было. Тут ещё и президент застрял на арене, -- скороговоркой оправдался дед Мороз. -- Терпи уж, раз влезла, самое неприятное позади, -- и, оббежав вокруг холодильника, поинтересовался у женщины, -- холодно ли тебе, красавица?
   -- Тепло батюшка, -- ответила та, с трудом вытягивая из под себя дощечку на канатике с надписью ,,Админреформа."
   Морозко, подкрутив в морозильном агрегате рычажок на полный минус, повторно оббежал вокруг и снова спросил:
   -- А теперь тебе тепло, красавица?
   -- Очень тепло, батюшка, -- как положено на сьёмках в сказке Роома, выносливо повторила Семёновна, одевая на шею табличку.
   Дальше сценарий от классики начал ещё больше сторониться. Дед мороз открыл сверху на головой Валентины испаритель и принялся щедро доставать оттуда всевозможные замороженные деликатесы, рекламно приговаривая:
   -- Если мы хотим жить, как в Лапландии, то должны непременно провести на Привозе административную реформу. Другого выбора у нас просто нет. Кто отказывается? Или вернее, кто хочет обитать в северном сказачном Эдеме и иметь холодильник ,,Морозко" с таким набором продуктов!?
   -- Я! -- поспешил, не выдержав рекламы, Серебрянное копытце.
   -- Иди сюда, замечательный наш Ванюша! -- махнул посохом Игнат Игнатыч. -- Осмотри внимательно свой будущий подарок!
   -- Прекратите прямой подкуп избирателей! -- возмутился Мать Тереза. -- Наблюдатели, зафиксируйте, пожалуюйста, в своих протоколах этот омерзительный факт.
   -- Сам ты омерзительный, -- остудил дед Мороз горячую голову Кидалова. -- Кто сказал, что я покупаю? Я же, по-моему, ясно предложил Ивану только осмотреть будущий подарок. А получит он презент лишь после построения Лапландии у нас на рынке, -- и чтобы его больше не подозревали в омерзении, распорядился, -- вези, Валюха, нашу богатую тачку обратно в цех. Да смотри, чтобы по дороге ничего не пропало.
   -- Будь сделано, --отдала по-военному честь сестра-хозяка. -- У меня всё, всегда, как в сейфе, не сумневайтесь. Даже вы без моего разрешения ничего не возьмёте.
   Всё одно, явные рекламные акции во время выборов запрещены, -- настаивал Кидалов.
   Морозко и тут отморозил обвинение:
   -- Даже, если это так, дорогой мой знаток выборного права, то я рекламирую не себя, а административную реформу, котороя имеет к выборам такое же отношение, как ты к папе Римскому, -- и, беря Серебрянное копытце под локоть, обратился к нему, -- Ну, что, Иван, пошли проголосуем за наш северный выбор?
   Одесский наследник представителей тундры недовольно выдернул руку. А затем, подумав всего пять секунд, самодостаточно ответил:
   -- Извини дед Мороз, но я уже привык к своим дыням с арбузами. Да и вообще, к свежим продуктам. Не обижайся: у нас с тобой разные вкусы, -- после чего, не поверив в северную сказку, направился к урне самостоятельно.
   Накладка с теплолюбивым чукчей мало повлияла на убеждения Игнат Игнатыча. На подиуме новогодний кандидат, уверенно помахав руковицей, произнёс без всякой доли сомнения, девиз:
   -- Административная реформа на Привозе -- прямой путь в Лапландию!
   Что выглядело несколько натянуто на фоне одетой в лохмотья Семёновны, увозящей тачку с деликатесами до лучших времён под ключ.
   -- Слазь уже, Игнат Игнатыч, а то ещё ослепнешь в лучах славы, -- позаботился о преклонном зрении Ржавый, уставший старческим позированием внизу у урны.
   Дед Мороз морозильно осмотрел ,,квакнушую козявку." Но та, как ни в чём не бывало, ещё и издевательски добавила:
   -- Ты определись в себе сначала: кто ты -- Санта Клаус или дед Мороз? А потом будешь сроить у нас Лапландию. Слазь, говорю. Не то, чего ещё доброго, растанешь от удовольствия и со штанины потечёт.
   -- Трибуны зашлись породистым одесским смехом.
   -- Саша, будь толерантным к годам, -- попросил, не отстающий от зрителей Кидалов. -- А ты, Игнат Игнатыч, в самом деле, поторопись немного с волеизъявлением. Люди ж все ждут -- не дождутся.
   Морозко скомкано бросил бумажку со своим именем в дырку и, проходя мимо Ржавого, выковырял ответ:
   -- Погоди, мерзавец. Придёт час админреформы и ты мне демократично за всё ответишь.
   -- Ой-ё-ёй! Напугал краткодолгосрочный кандидат! -- закричал для всех Сашка и направив пальцем в деда Мороза, определил его сущность, -- Вот оно лицо нашей соседней северной демократии! Любуйтесь и запоминайте: всё исподтишка!
   Игнат Игнатыч не стал больше связываться с острым на язык соперником и задержав с большим усилием резкое движение посохом, величественным шагом ушёл от греха подальше. За кулисами начальник холодильного цеха, остановившись, честно вошёл в размышления:
   -- Какая разница, дед Мороз я или Санта Клаус? -- задал себе дилему Игнат Игнатыч. -- Да, я воспитан на дедоморозовских принципах. Об этом мне даже при встречах напоминает постоянно Шляхин. Но ведь и некоторые обряды Санта Клауса нам не помешают в развитии демократических преобразований? Без всяких колебаний их я обязательно постараюсь внести в рутинный быт нашего нынешнего существования. Демократия -- это всегда вечный спор. А в споре, как известно, рождается истина. И я эту истину, при помощи админреформы, буду направлять в том направлении, которое мне покажется верным. А что до того, что я старый, -- так это мы ещё посмотрим, кто будет самым мудрым хозяином на Привозе. Сима прав: в колоде туз не бывает один. Один бывает козырный. И я его, как главную карту в этой игре с кандидатами уже предъявил в виде админреформы. Остальные выиграшные, при моём опыте -- дело техники. Так, что вперёд, Морозко! Не тушуйся перед этими неокандидатами. Твои успехи, как у Леонардо да Винчи, на склоне лет. Здоровья бы хватило.
   -- Как ты полагаешь, Алёна, в какой теме, в сей ответственный для демократических преобразований час, Игнат Игнатыч так сильно заморозился? -- услышал сквозь думы начальник холодильного цеха и заметил не вдалеке с интересом следящих за ним Хорунжего и чету Карузо с детьми.
   -- Судячи з тотального замыслэння -- про майбутне жыття, -- ответил главе семейства улыбнувшийся Виктор Алексеевич.
   Ведущий реформатор рынка встречно тоже заулыбался и честно подтвердил догадку:
   -- Ты, как всегда не ошибся, колега. Мыслю, как нам быть после прездентских выборов с учётом тех изменений на Привозе, сторонником которых ты всегда был, поддерживая все мои предложения.
   -- Нэ вси, Иггнат Игнатыч, нэ вси. Та й помыляюсь я доволи частэнько в жытти. Можэ воно так и трэба. Бо я помитыв, колы людына довго бэзгришна, йи чомусь дужэ тягнэ до прирвы, -- уточнил Хорунжий и, наверное не будучи полностью уверенным в сказаном, добавил, -- хоча на всэ воля Господня.
   Толик посмотрел на главного кандидата и подумал:
   -- Где же я это слышал?
   Однако алкогольная пропасть во время поминок своей тёщи надёжно не давала ему востановить слова Робика Коха по-поводу безнаказанности порождающей глупость. Потому Карузо, поблуждав немного в недрах своей амнезии, отбросил очень неясные подозрения в плагиате и вежливо поинтересовался:
   -- Ты, Виктор Алексеевич, с Игнатом Игнатовичем ещё поговоришь или впереди нас пойдёшь голосовать? Я, так понимаю, раз дед Мороз отстёгивает бороду, дело он своё сделал.
   -- Йдить, молоди, попэрэду. Мэни, щэ трэба свою Катэрыну дочэкатыся. Дэсь по хозяйству, мабуть, заклопоталася, як завжды, -- уступил путь лидер более организованной ячейке общества.
   Но ту чуть не сбил с ног Сашка Ржавый, пронёсшийся мимо спринтером на воздух. С отрывом метров десять, за ним вбежал Сева Богатырёв и свирепо оглядев присутствующих, прорычал:
   -- Где эта Золушка?
   Опытный Игнат Игнатыч хладнокровно догадался о ком идёт речь. И чтобы не осложнять проникновение во внутрь избирателей, здраво показал посохом наружу. Этим Морозко, в отношении своего инвентаря, сделал труднопоправимую ошибку. Поскольку Сева, рванув в указанном направлении, по ходу легко овладел дедоморозовской палицей и бородой с быстрым многофункциональным объяснением:
   -- Засуну ему куда-нибудь.
   Потерю вещей, арендованных Игнат Игнатычем в магазине у Губского и спортивное передвижение кандидата с избирателем, растолковал Мать Тереза, вошедший чуть погодя. По его словам, неясные для присутствующих события, состоящие из гонки с преследованием по пересечённой местности Привоза, поначалу стартовали даже очень романтично. После не слишком успешного ухода Игнат Игнатыча, Ржавый неторопливо, с длительными остановками восходя на пьедестал, продолжал весело балагурить, рассказывая всем, как он вчера познакомился на остановке трамвая с одной слегка полноватой милой снегурочкой, которй так, по его мнению, не достовало на арене деду Морозу. Та оказалась не только скромной гостепреимной девушкой, но и прекрасной любознательной женщиной, с интересом откликнувшейся на Сашкино предложение усовершенствовать чудесные девичье-женские формы, путём его лично разработанных упражнений. Однако, после изнуряющей тренировки, когда часы пробили двенадцать ночи, в квартиру очень не кстати, стал ломиться её Новый год, неожиданно появившийся из зоны свободной торговли, где до вчерашней полуночи пребывал в длительной командировке. Вследствие чего, Ржавый, как Золушка, в спешке потеряв на балконе кроссовку, без колебаний покинул по пожарной лестнице тренировочный новогодний бал. Всё шло хорошо и публика, в общем, с пониманием отнеслась к джентельменскому поступку общественного тренера, в трудную минуту не пожелавшего портить снегурочке встречу нового грядущего праздника. Но подвёл Кидалов, вдруг заинтересовавшийся именем очередной Сашкиной подруги. Тот обычно в своих рассказах, благородно держал табу по таким вопросам. Однако тут, скорее всего из-за кандидатского волнения, почему-то доверчево шепнул Матере Терезе как на исповеди.
   -- Тая! -- несовместимо с поверенной ему тайной, затрубил удовлетворённым слоном Кидалов и откуда-то на арену возле него выпала кроссовка.
   -- Ты погляди, Серёга, моя, -- ошеломлённо взял в руки туфлю Ржавый и поплатился своим откровением: к нему очень спешил какой-то здоровый мужик.
   Сева на Богатырёвой тихо женился после долгих раздумий, как раз за неделю перед командировкой. Время короткого начального семейного счастья вселило в него по неопытности уверенность в правильности сделанного. Потому он со спокойной совестью отправился в зону свободной торговли, когда Фёдор, после одной не очень удачно провернувшейся рыночной сделки, сказал ему:
   -- Больше некому, братан. Наши все там были и я в том числе дважды. Так, что теперь твоя очередь. Тем более, что всего где-то на год. За Тайку не волнуйся. Я и пацаны присмотрим. Ни в чём нуждаться не будет, падлом буду.
   Короче говря, Сева поверил всем и дисциплинированно обрёл почётное звание ещё одного командировочного из мясного корпуса. А когда вернулся, жадная голодная встреча с женой так ненасытно сожрала его, обычно неспешный дидуктивный разум, что он, найдя утром мужскую кроссовку на балконе, с сияющим видом непременно даже решил вернуть её кому-то из соседей, живущих этажами выше (так мило ему пояснила Тая: сушились, наверное, на верёвочке у кого-то сверху и одна оборвалась). Оказавшись дома в семье, Сева чувствовал постоянную тягу к добру. И именно она заставила, не откладывая напотом, засунуть чужую обувку в сумку перед тем, как Богатырёв направился на Привоз с докладом к Сармату о положении дел в его родной зоне свободной торговли. Пообещав супруге на лестничной площадке вернуться как можно скорее, муж от вольного воздуха лестничного пролёта, счастливо просклерозил о сидящем в одной кроссовке незнакомом соседе. Что оказалось ему неоценимой услугой от Создателя в здравом умственном возвращении на грешную землю Привоза из донецкой зоны свободной торговли, где моральные идеалы несколько отрывались от жизни своей прямой простотой. Ну, а дальше всё было просто. После опознания обуви, Богатырёв сдержанно обратился к Библии, которую он частенько перечитывал в командировке. В ней Господь каждый раз при прочтении дважды с упорством втирал ему в чайник, что он сперва создал че-ло-ве-ка... И лишь затем женщину (притом, из второстепенного его органа). Сидя среди зрителей, Сева с этого момента понял тайный смысл Божьего слова. Но не понял его замысла. Поэтому, как человек обладающий неспешным дидуктивным разумом, он спокойно решил со Ржавым профильтровать этот вопрос где-нибудь наедине. Но тот почему-то не принял его гуманного вызова и стал ,,на лыжи." Сева обиделся. А когда Сева обижался, то прощал обидчика только на больничной койке. В связи с этим, все слушавшие рассказ Матери Терезы, сильно засомневались в удачном исходе выборов для Сашки.
   -- Нэхай йм щастыть удвох, -- демократично пожелал Хорунжий и, завидев вошедшую Катерину с детьми, счастливо назад отобрал у молодых Карузо дорогу к вершине избирательного счастья.
   -- А вот и те, кого мы так долго ждали! -- проанонсировал Кидалов, возглавляемый им небольшой детский сад.
   При виде будущего Привоза публика снова солидализировалась, дружно поддержав, запевшую ,,Солнечный круг" Оксанку Звездопад. Федька и тот не сдержался, прервав не улице непростой разговор со Шляхиным и чётко задушевно повторил слова припева. Чем вызвал некоторый ступор у руководителя ,,Малой земли."
   -- Ну, давай свой лозунг, Виктор Алексеевич, раз ты такой хитрый, -- проговорил Мать Тереза, где-то далеко убеждаясь в житейской истине, что наше счастье -- это то, что мы творим для будущего, в том числе и дети. И как мы сотворим это, как воспитаем их, таким оно и будет для нас в старости по заслугам.
   Хорунжий посмотрел, как ему показалось, на безнадёжного циника, молча поднялся на пьедестал и заговорил:
   -- Тут наш головный розпоряднык важае, що я зайшов сюды разом з родыною Карузо з якымось хытрым задумом. Ну, що ж, хай будэ так. Кожный думае, як можэ. Алэ судячы з нашойи дружнёйи писни, яку носымо вси у серци, вы стовидсотково розподиляетэ мое ,,хытрэ" ставлэння до цих хытрых намирив, -- кивнул на, не скованных почтительносью к речи, ребятишек. -- А щоб воны зрослы добрымы, бэз зла в души. Та булы у своёму дорослому жытти хочаб трошычкы кращэ нас, я мрию про сёгодняшний дэнь, дэ мы з вамы повынни, як цэ нэ здаеться дывным для дэкого, браты з цых бисэнят зразок. Воны, як и мы сваряться, щось нэ дилять, иноди и рукы розпускають. Алэ сэрэд ных миж собою нэма ворогив. И цэ вэлыкэ суспильнэ досягнэння мы якось, нэнароком, дэсь втратылы у своему дорослому суспильстви. Що стало страшным горэм нэодному поколинню. А тому, мои товаришы, гасло мое будэ можэ трохы дытячим. Алэ я впэвнэный -- дужэ потрибнэ всим нам: друзи, давайтэ жыты дружнё. И будэ сонцэ, и будэ нэбо, и завжды будуть воны -- нашэ майбутне.
   Ничего особенного Витька избирателям не открыл. А может даже где-то повторился. Но именно то, что он задел в людях добрые струны их душ, вызвало у присутствующих положительную отдачу.
   -- Так захотелось снова маленьких детей, а я аборт, лет двадцать назад, дура сделала. И теперь не могу, -- с пьяненькой слезой поделилась здоровым женским желанием подруге баба Вера.
   Та изумлённо открыла беззубый семидесятилетний рот и корректно поинтересовалась:
   -- Веруня, ты пойми меня только правильно. Я тебя не спрашиваю на кого ты расчитывала бы сейчас. Поделись со мной сокровенным, если можешь: кто с тобой решился на это двадцать лет назад. Я что-то не припоминаю в нашей общей судьбе на Привозе такого случая.
   -- Ой, да что вспоминать. Всё равно прошлого не вернёшь, -- махнула рукой та и достав бутылочку лечебно успокоила свою нервную систему.
   Папа Лёня тоже вернулся от Гани подлеченным. Стоя в команде Шляхина в тёмном уголке возле трибуны, он расслабленно внимал руководителя ,,Малой земли."
   -- Вы, Леонид Рафаилович, кажется со своим коньячком не на ту конячку поставили, -- унюхав запах, засомневался Владимир Владимирович в успешном для своей фирмы исходе выборов. -- Хорунжий же легко обходит Сармата даже на первом круге избирательного состязания. Это же простым глазом видно. И чего вдруг ваш ставленник при виде яиц теряет сознание? Он, что маруськой в местах не столь отдалённых числился?
   Поганый хрюкнул от такого замечательного вывода и постарался успокоить собеседника:
   -- Всё будет хорошо, Владимир Владимирович. Ничего страшного в том , что Витька выиграет первый тур я не вижу. Это даже к лучшему: есть возможность притупить бдительность ,,Силы огорода." Заодно избежать на Привозе раннего большого базара. А ко второму, я надеюсь, люди подустанут, подзабудут кое-что из того хорошего, имеющегося в их душах, о котором им напомнил Хорунжий. Ну, а мы не будем сидеть тоже сложа руки и с завтрашнего дня подымем в два раза простым торговым работникам процент реализации наших рыночных оптовых партий товара. Причём, повышение не будет касаться самих оптовиков. В общем, полагаю всё будет как надо. С Фёдором дело, конечно, сложнее. То, что с ним произошло -- трудно объяснить здоровому человеку. Но я уже сказал твоему послу сегодня: с таким президентом и мне, и вам будет проще работать. Необходимо лишь держать его в узде.
   -- Добро, с неуравновешенной личностью Сармата ты меня, предположим, укачал. Я даже могу тебе помочь быть уверенным седаком на этом крупном брыкающемся создании. Пошурую через наш филиал ,,Фонда состродания бедным" в донецких зонах свободной торговли -- обязательно что-нибудь найдём. Все мы люди не без греха. А у него ко всему было трудное детство -- ты сам как-то говорил. Однако меня смущает другое. Ты полностью убеждён, что ваша денежная подачка даст нужный результат нашему будущему консорциуму? Я даже название ему уже придумал -- ,,Единые экономические проблемы." Звучит?
   -- Не уверен, -- обобщив, честно сознался Поганый -- Но к ней у на есть ещё один фокус.
   -- Какой? --живо заинтересовался неизвестной технологией Шляхин.
   Поганый на вопрос о фокусе на всякий случай искренне не ответил, а лишь со скрытой гордостью обведя рукой цирк, чуть изменённой классикой пространно изрёк:
   -- На свете есть, мой друг Горацио, такие чудеса, что даже и не снились вашим мудрецам.
   -- А ты стал скрытным, Леонид Рафаилович. Негоже это, доорогой, негоже. Мы же одно дело делаем, неужели забыл? Делиться надо со мной, дружище, во всём. Иначе зачем затевать наше содружество в консорциуме, раз у тебя от меня будут какие-то тайны.
   Папа Лёня на это гораздо откровеннее приобнял товарища по будущему ЕЭПу и чувственно поделился:
   -- Не моя идея, Володя. Дал слово автору не раскрывать замысел до премьеры. А оно у меня железно-алмазное. Так, что не сомневаяйся во мне и сделай милость: выдержи до следующего тура, не заставляй меня нарушать обет. -- Более того, чтобы доказать нерушиомость их железно-алмазной дружбы, внёс обеденное предложение, -- Идём лучше по сто грамм коняшки с закусочкой хорошей врежем у меня в кабинете. Белолошадь, как раз, презентовал мне бутылку прекрасного французского контробандного конфиската и ещё кое-что. Здесь уже всё равно ничего интересного не произойдёт. Главные клоуны уже выступили, а на других смотреть -- только время зря терять.
   Руководитель ,,Малой земли" оценил самокритичность выступления президента на арене и дал согласие на личный контакт с контробандой. Заодно, не оставляя за дополнительной дозой выяснить скрытую идею фокуса второго тура.
   Через два часа после их ухода, волеизъявление народа завершилось. Последними избирателями в почти пустом цирке оказались Вася, Волчок и Моня Брод, непредвиденно сильно увлёкшиеся возлиянием по поводу заключённой арендной сделки. Однако при заботливой помощи Матери Терезы, вполне успешно исполнили свой, чуть не опоздавший, гражданский долг. Причём, ещё и выразили непоколебимое желание остаться в качестве общественных наблюдателей за подсчётом голосов. Кидалов был вынужден сдаться перед напором общественности. В связи с чем, дал указание вынести дополнительный стол, за которым та через пять минут, отдав последние силы, с почётным выполняемым чувством почти бесшумно уснула.
   Как и предсказал папа Лёня, первое отделение выборов закончилось победой Хорунжего. Результат, на следующий день по Привозу, был вывешен в здании администрации. Народ туда с утра попёр, как в день день зарплаты. Опасения со стороны дяди Сэма с Кондон Лизой, вызванные короткой непрозрачностью подсчёта голосов из-за странных действий Кидалова возле урны с бюллентнями, были невелированы конечным успехом главного кандидата. Мать Тереза после мобильного краткого распоряжения президента:
   -- Первый тур пусть будет таким, каким он есть, -- очень потешался над наивностью наблюдателей, когда трижды зачехлял Милин инвентарь, а затем с дурацким набором слов освобождал его.
   Поганый перед тем, как оставить председателя счётной комисси без штанов, вынужден был посвятить его в главный секрет избирательной компании. Что было главной причиной временной экспроприации личного имущества, дабы тот чего лишнего с пьяного языка не сболтнул заранее. Поэтому на настойчивые вопросы демокртичных гостей ,,зачем он это делает?" -- распорядитель, хохоча, разъяснил глупеньким:
   -- Это есть многолетний цирковой выборный ритуал. А на хрена он нужен? Так с этим обращайтесь, пожалуйста, к хозяну шапито товарищу Петренко.
   Сима поначалу ответственно заволновался пакостью Кидалова. Но собравшись с духом, как всегда легко нашёл выход, умело обвинив во вмешательстве во внутренние исторические обычаи его цирка американских империалистов. Да так и не сменил пластинку со следующего утра, возложив ещё вдобавок на них и ответственность за свой провал в дебютном туре.
   В президентской гонке дальше соревноваться с главным претендентом (даже несмотря на яичное покушение) предстояло Сармату. Остальные претенденты восприняли злодейку судьбу по разному. Игнат Игнатыч, например, холодно-выдержанно. Ветрянка, после дня рождения ослика Иа, находилась в полной невесомости часа два. И лишь одолжив у Адндрюхи Клюва шкалик самогона, поняла всю свою жизненную трагедию, отдубасив при этом ни в чём неповинную дублёршу Клавку Марченко. Ну, а Сашки Ржавого в этот день на базаре, вообще, не было видно. За него узнать результаты выборов с посохом и бородой под мышкой пришёл Богатырёв. Встретив в коридоре администрации Морозко, Сева, извинясь, отдал ему субарендованные принадлежности. А на деликатно-любопытствующий вопрос прямого арендатора:
   -- Что, не пригодились?
   Неясно-уверенно ответил:
   -- Жить будет.
   Кроме прекрасно оформленного плаката с данными о вчерашнем голосовании, на доске объявлений рядом висело, неброское с первого взгляда, распоряжение управляющего о повышении с завтрашнего дня процента реализуемой оптовой продукции.
   -- Это же прямой самый нахальный подкуп избирателей! -- подогревал возмущение Виталька Пэнсел среди единомышленников в коридоре администрации.
   -- Что они там себе возомнили? Что нас можно просто так купить? Разве все на рынке люди продажные, как его коалиция? -- поддержал отцовское негодование, не знающий ещё жизни Тимоха.
   На шум из приёмной выглянул президент. И сразу разобравшись в сути происходящего, коротко, продуктивно обнародовал замысел Сарматовского благодеяния:
   -- Наступает полная демократия. Кто хочет работать по старым расценкам, пусть пишет заявление об отказе, другим будет больше. Понятно всем людям? --после чего, захлопнул дверь.
   -- Что делать будем? -- растеряно спросила Звездопад и сама ответила, -- идём к Хорунжему, он-то точно знает и должен где-то уже быть на рынке.
   А Виктор Алексеевич в это тревожное время спокойным удавом сидел за прилавком Рошеновского медоносного ряда и с аппетитом рекламно заглатывал из банки майский мёд.
   -- Добрый мэд, Пэтю, -- похвалил кума главный кандидат. -- В горлянци дэрэ, начэ хыжи комахы по ний бигають.
   -- С твоих ульев, Витя. Мы ж вместе его летом качали. Видишь бидон помечен буквой ,,Х"? -- значит твой. Ты тогда ещё предлагал поменять литеру на какую-нибудь более качественную. Но потом согласился со мной, что в первую очередь от неё веет некой математической загадачностью и неизвестностью.
   -- Памьятаю. Гарно мы з тобою тоди попрацювалы. З моих вулыкив, твоих та Пэнсэла дэсь з пивтоны выробылы. А ну, дай мэни покуштуваты з другойи качкы. Цикаво, що вы там з Виталькою накаламутылы?
   -- Я, Витя, за свой продаваемый продукт несу полную ответственность. Так, что даже без твоего заботливого руководства в работе мёд всегда высшего качества, -- подвигая банку с гречневым, легко обиделся кум и, увидев приближающуюся делегацию незнающих что делать, знающе вздохнул, -- Вон, ещё один учитель идёт. Будет сейчас поучать меня, как деньги делать.
   Петруха почти угадал. Когда однодумцы по коалиции подошли, Пэнсел сразу же обрадовал главного кандидата с кумом новостью с вытекающими финансовыми последствиями:
   -- Приятной дегустации, Виктор Алексеевич. Просим прощения, за прерывание её процедуры. Однако дело у нас появилось крайне убыточное, в связи с новым приказом управляющего, -- предапокалипсичным тоном возвестил он.
   -- А ты когда-нибудь с хорошей вестью приходил? -- пробурчал Рошен, забирая банку от Хорунжего.
   -- В этот раз не только он обеспокоился с сыном, -- не оставила в критичном положении однодумца Оксана. -- Дело серьёзное, не по-женски без паники, тебе говорю. Тучи сгущаются не на шутку и возможно разрится гроза.
   -- Що там ще за гроза у тому Федькиному розпорядженни, що можэ нам статы попэрэк шляху до свитлого майбутнёго? -- выразил слабую озабоченность лидер ,,Силы огорода."
   -- А вот послушайте, -- бросился в экономическую атаку юный Тимоха. -- В приказе говорится: повысить процент за реализацию оптовой продукции на рынке. Причём не оптовикам, как Пётр Николаевич, а его наёмным работникам. А из этого следует, первое: прибыль господина Рошена падает на 24,3%. То есть, практически те деньги, которые он спонсирует на общее дело ,,Силы огорода" -- избрание Виктора Алексеевича президентом нашего АО. Можно, конечно благодушно успокоиться, мол, дело сделано, остался один шаг. А если не выиграем выборы, где будем брать деньги для дальнейшей борьбы?
   -- Типун тоби на язык, -- забеспокоился сильнее лидер.
   Но Тимоха, как и положено молодому, продолжал резать правду-матку.
   -- Я это не из этого пальца высосал, -- непрелично показал он главному кандидату свой перст. -- Приказ Сармата даёт по отношению к нему положительные настроения среди простого рабочего люда. Не смею утверждать, что подчинённые Петра Николаевича во втором туре проголосуют за Федьку, но на сомневающееся ,,болото" базара такой предвыборный ход нашего противника несомненно окажет влияние. А это есть второй неприятный факт для нас.
   -- А вин правый, Петю. Щось мы дужэ лэгко и дэмократычно выгралы пэршэ змагання. На Поганого цэ нэ дужэ схожэ. Чымось чую -- цэ тилькы початок нашойи боротьбы, -- предрёк Хорунжий и спросил кума, -- А як там у нас с грошыма, Пэтю, багато залышылося?
   -- На бутерброды с недельку хватит людям, если бузу придётся поднимать. Надеюсь и другие, у кого кое-что имеется, подзатянут пояса для общего дела. А за своих ребят я спокоен. Все они прекрасно понимают для чего эта разовая пайка. А кто не понял -- разъясним.
   -- Твоими бы устами только мёд пить, -- опротестовал Пэнсел оптимизм Рошена. -- Вся соль не в этом распоряжении. Поганый хитрая бестия. И выигрыш Хорунжего и повышение процента -- всё это по моему для отвода глаз. Он прекрасно понимает, что его подачка не даёт стопроцентной надёжности в победе его ставленника. А папа Лёня рисковать не любит. Значит у него имеется ещё какой-то трюк.
   -- Над цым трэба дужэ, дужэ и дужэ замыслытыся. Тому пропоную розийтыся усим та початы нэгайно миркуваты над цым пытанням. Пэрэдайтэ також цю мою вказивку пры зустричи нашым вэдучым однодумцям. Особлыво Гали, вона можлыво цэ тэж захочэ, -- определил решение по неприятному известию Виктор Алексеевич и потянулся к банке с разноцветом.
   А леди Га сидела в каморке и слушала исповедь Гоши Жвания. Тот после отравления Хорунжего находился на рынке в очень незавидном положении. Поначалу Гоша, прослышав о последствиях совместного лечения души с лидером ,,Силы Огорода," старался не показываться на Привозе и в одиночестве за бутылкой продолжил лечение, страстно желая Виктору Алексеевичу обязательного выздоровления. Но вскоре организм, изнурённый монотонным тостом за здравие товарища, потребовал отдыха и в одно прекрасное утро Жвания понял, что без этого не обойтись. Поскольку проснувшись, внезапно обнаружил в каждом углу своей холостяцкой комнаты Виктора Алексеевича с пустой рюмкой. Гоша сперва очень обрадовался такому количеству выздоровевшего друга и с радостью гостепреимно бросился наливать одному из них. Однако тот при Гошином приближении вдруг неожиданно стал терять свои вылечившиеся очертания, а потом и вовсе неуважительно как-то испарился. Проделав ещё три таких искренних попытки с таким же результатом, Жвания, не успев в растерянности опохмелиться начал трезво осозновать, что настоящий Виктор Алексеевич никогда бы так по-хамски в гостях не поступил и вовремя осознано полез в холодильник за кефиром и минералкой. Проведя двухдневный очистительный цикл, Гоша принялся безуспешно биться над запутанными воспоминаниями того злосчастного вечера. Промучившись в них ещё два дня, однодумец в сильнейшем утомлении оставил сверхпамятные потуги в прошлом и приняв душ, как на плаху понёс свою чистую голову на суд товарищей по коалиции. Те её встретили не слишком приветливо. Правда слабым оправданием для Гоши явилось внезапное исчезновение с территории рынка Крысы с Хомяком. О первом ходили упорные слухи, что якобы его пару раз выдели на фирме Шляхина. Второй же, после однодневной базарной клятвы ,,не я -- сам радуюсь, что жив остался," где-то зарылся без следа из-за слабой веры слушателей. Поэтому, в связи с последним, Жвания выбрал несколько иной вариант оправдательного поведения. День за днём он по очереди ловил своих колег и с упорством принимался каждому доказывать свою невиновность. Гоша откровенно брал на измор. Он не отставал от собеседника до тех пор, пока тот во время исповеди, на его сто первый вопрос:
   -- Ты веришь мне, только честно?
   Не отвечал:
   -- Да верю уже, Гоша, только отвяжись.
   Сейчас была очередь леди Га.
   -- Поверь, Галочка, произошла чистая случайность. Я совершенно непреднамеренно оказался в тот вечер возле Виктора. Он сам выбрал это заведение для расслабухи. Никто его не заставлял, -- заучено перечислял слабые алиби гость каморки, которые никто не мог подтвердить.
   -- А люди говорят, что ты специально вывесел в окне СБУ грузинский флаг, дабы Витя заинтересовался возможной сменой владельца этого заведения. И почему ты не помнишь, кто с вами, кроме Крысы с Хомяком, ещё пил? Я, например, этого не понимаю, -- ставила на такие оправдания каверзные вопросы молочница.
   С восприятием логики слабого пола у Гоши явно было слабо. И как бедняга не старался доступно донести, понятные каждому мужчине, ответы на странные вопросы, доверие со стороны леди Га оставалось на прежнем уровне -- сильно сомневающимся.
   Пэнсел вошёл в каморку, как всегда без стука, когда Галя стояла у окна с зеркальцем, подкрашивая губы, а Жвания лежал на кушетке и устало повторял:
   -- Не виноват я, как тебе ещё доказать. Не виноват -- ещё раз говорю...
   -- Не помешал, -- поинтересовался Виталька.
   -- На этот раз нет, хот ты и мастак большой в этом деле, -- ответила молочница.
   -- Виталичка! -- ожил обрадованно Гоша с топчана. -- Я, вот Гале два часа доказываю, что моей вины в отравлении Хорунжего нет ни на копеечку. Какие только аргументы не приводил, да так и не уверен: поверила она мне или нет. А ты мне веришь?
   -- Откуда у тебя силы возьмутся ещё и ему доказать? Ты ж и так еле живой после моего допроса с пристрастием, -- засмеялась Галя.
   -- Вину надо искупать кровью. В крайнем случае деньгами, -- смягчил наказание главный экономист Привоза.
   И рассказал однодумцам о вырисовывающихся финансовых затруднениях коалиции ,,Силы Огорода."
   -- Вот, скоты. Двух зайцев сразу убили своей подачкой, -- завелась женщина. -- Я давно подозревала, что они хотят подорвать наше благосостояние, но чтобы так подло... Это же верх цинизма: повысить щас процент рядовому реализатору и урезать доходы оптовику. Где же мы найдём деньги для последующей борьбы, если Поганый выкинет какой-нибудь фокус. Ведь во время общей забастовки людей надо чем-то кормить, поить. Наконец, премиальные для поднятия духа надо откуда-то брать.
   -- Найду из под земли, -- послышался тихий голос с кушетки.
   -- Кого? -- остановилась Галя.
   -- Деньги, -- пояснил Гоша и, поднявшись, поделился с однодумцами идеей, как он это собирается сделать.
   Жвания был не бедным человеком и крутился на Привозе в своих различных бизнес-интересах, как уж. Но основным его занятием, дающим львиную долю прибыли, являлась поставка картофеля. Именно этот необходимый продукт, называемый в народе вторым хлебом, давал ему многочисленные деловые знакомства не только на площадях одесского рынка, но и далеко за его пределами. Одним из таких знакомств у Гоши значился Борька Баобаб, ранее числившийся не последним человеком на фирме ,,Малая земля." Однако, после прихода на руководящую должность Володьки Шляхина, у Бори вышло с ним какое-то индивидуальное характерное несовмещение по линии ,,Фонда сострадания бедным." На чём-то там Баобаб погорел в экономичной сфере, при этом ещё и категорично не желал признавать вину. Владимир Владимирович же, после обосновательных жалоб из ФСБ, склонен был считать, что Боря попался на горячем и обязан возместить финансовую потерю не только конторе щепетильным бедняков, но и всей ,,Малой земле" со штрафными санкциями за фирменное посредничество. Баобаб не поддался на наезд нового руководителя и продолжал ошибочно жёстко твердить:
   -- Сказал не буду и всё.
   -- Будет. Никуда не денется. Иначе я его спалю до костей, успокоил жалобщиков Шляхин.
   Пожар разгорался. И в один чудесный для него день, Борька вовремя заволновался о своих костях, став перед выбором: или уносить ноги из ,,Малой земли" по-добру -- по-здорову, или остаться голым скелетом где-нибудь на территории родной фирмы в небытие. Собрав всё, что было нажито непосильным трудом, Боря поступил разумно. В настоящее время он подвязался в роли не пришитого рукава на собственных хлебах в одном одесском строительном концерне с английским капиталом. Однако не жаловался: девиденды от того, что успел унести разом с ногами, получал исправно, хоть и в концерне личностью был малозаметной по причине несоответствия строительным навыкам. Гоша был далёк от мысли, что состоятельный эмигрант из ,,Малой земли" -- просто так взял и дал деньги. Первое Борьке всегда легче давалось, чем второе. Поэтому к беглецу у него созрел вполне обоснованный план. Заключался он в следующем. Боря затаил на своего бывашего шефа смертельную обиду и каждый день с нетерпением ожидал случая оплатить по своему разумению те счета, которые выставил ему Владимир Владимирович. Этот случай и решил ему предоставить Жвания, задумав предложить Баобабу нанести удар по создаваемому Шляхиным консорциуму с АО Привоз. А возможно это было лишь в одном варианте -- избрании Хорунжего президентом.
   -- Когда же ты это успел всё придумать? -- удивлённо позавидовал Пэнсел здравому экономическому рассчёту.
   -- Здесь, на кушетке, -- скромно ответил колега. -- Когда Галя научно-фантастично обрисовывала наше неприглядное будущее.
   Леди Га, недовольная рецензией, резко вскинула подбородок, но одновременно тронутая незаурядным стремительным Гошиным умом, сдержала себя и только простительно обнадёживающе-мягко послала:
   -- А не пошёл бы ты, Гоша, прямо сейчас на английский концерн? Коль всё у тебя получится -- я тебе поверю. Да и Виктор Алексеевич, уверена, должен с деньгами понять тебя правильно. С таким оправданием можешь смело показываться ему на глаза. Бабки, как и время, лечат и даже скорее.
   И Жвания, следуя женскому совету, не откладывая полетел на крыльях надежды к Баобабу.
   -- Мне кажется, ты немного поспешила, послав его сразу, -- произнёс в раздумьях Виталя. -- Надо было ещё тщательно подсчитать экономические последствия такого шага. Ведь Боря может потребовать взамен после нашей победы определённого возмещения своей благородной акции. Душевное удовлетворение -- одно, а транжир личного капитала на неизвестно что -- совершенно другое чувство.
   -- Мой родной, ты вечный скептик. Зачем думать о том, что будет завтра, когда нам деньги нужны сегодня. У Баобаба в настоящее время всё тело чешется в желании насолить Шляхину, как тот насолил ему. А этот нестерпимый зуд, сейчас, перевесит любые его финансовые возможные убытки. К тому же я верю в Гошину светлую голову, которая со своим проницательным разумом, вне сомнения, элегантно растолкует Боре о некорректности во время поддержки наступающих революционных преобразований за свободу и независимость Привоза опуститься до того, чтобы приступить делить шкуру неубитого медведя. Ну, а что будет потом... Потом будет суп с котом, -- в завершение вывела убедительно молочница формулу будущих взаимоотношений с кредитором.
   -- Хорошо всё-таки быть женщиной: ни каких тебе угрызнений по поводу сделанного, -- подумал Пэнсел и вспомнив наказ Хорунжего, предложил Гале, -- Чуть не забыл. Наш главный кандидат попросил меня и тебя, если конечно захочешь, подумать над возможными избирательными фокусами Поганого во втором туре и какие для этого надо принять контрмеры.
   -- Как вы все мне надоели сегодня, -- потянулась сладко леди Га. -- С одним возилась до умопомрачения. Ты теперь напрашиваешся в близкий диалог. -- Но перечить воле Хорунжего не решилась и устало разрешила, -- будь по вышему, оставайся однодумец. Будем ещё и с тобой возиться тут до утра, пока не найдём консенсус в твоих-моих противоречиях.
   Вследствие чего, Пэнсел, довольный Галиным неутомимым желанием подумать, остался для нелёгкой борьбы с женской фантазией. Правда, к середине ночи уже оба жалели, что отправили Гошину светлую голову на борьбу с Боабабом.
   Жвания же к тому моменту был прощён Виктором Алексеевичем по всем пунктам.
   -- Деньги есть! -- обрадовал он ошеломлённую Катерину, которая колективно с детьми открыла двери квартиры на его длинный звонок.
   Малышня тут же с этой доброй новостью бросились к отцу.
   -- Багато? -- поинтересовался тот, выходя из кухни с надкушенной куринной ножкой.
   -- Нормально, -- подбил с порога сумму незванный гость. -- Всему базару хватит недели две ужинать, как минимум. А там ещё чего выцарапать, наверное, можно будет.
   -- Ну, тоди проходь. Чого мнэшся, як дивчына з пэрэляку пэршый раз на порози у хлопця? Ничого для тэбэ страшного тут нэ будэ. Для початку почнэмо вэчеряты вжэ зараз.
   Жваня, одев быстро тапочки, устремился за шефом на кухню. Он проголодался прилично. Притом, не только общением с лидером ,,Силы огорода," но и желудком. Поэтому Катерине из-за непомерного аппетита гостя, пришлось провести вечер на диете, подкладывая пришельцу с доброй вестью, всё новые и новые порции еды. После третей рюмки в повествовании о результивной встрече с Баобабом, Жвания остановился, поглаживая нежно своё брюшко и ожидая резюме от лидера, завершил выступление украинскими словами-истиной:
   -- Всэ ж такы, якэ цэ щастя, колы повный живит.
   Хорунжий сделал паузу. А затем растроганно проговорил, наливая четвёртую:
   -- Дай, я тэбэ поцилую. Тэ, що ты зробыв з Борькою, повнистью доказуе твою нэпрычетнисть до моего отруення. Цэ уникальнэ досягнэння з твоейи стороны.
   После чего, выпив по четвёртой, единомышленники крепко расцеловались. Катерина, сообразив, что с этой минуты она лишняя в мужской беседе, голодная, молча, пошла укладывать детей спать.
   Утро следующего дня на Привозе пышно обросло известием о создании на рынке ,,Независимой кассы демократических инициатив." Куда всем жалющим предлогалось внести пожертвования для будущих преобразований базара. Коалиция ,,Грести во имя будущего" поначалу восприняла это, как новый предвыборный ход противника, подчёркивающий полную уверненность в победе Хорунжего. А потому не очень серьёзно отнеслась к нему, рассудительно полагая, что получать деньги от повышенного Федькиного процента для морально неустойчивой массы реализаторов гораздо предпочтительнее, чем отдавать их на какие-то эфимерные изменения к лучшему. Однако, когда главбух Серёга Гибкий доложил президенту, что через час после создания на счёт новосозданной с утра независимой кассы пришли крупные переводы от Баобаба и Дяди Сэма, тот сообразил: дуриловка с Милиным ящиком так просто не пройдёт. В связ с чем, вызвал к себе в кабинет управляющего с завхозом.
  
   -- Ну, что, мои зайчики, делать будем? Кто мне расскажет, каким образом и почему деньги дяди Сэма и Баобаба оказались на Привозе? Вы, вообще, отдаёте себе отчёт, чем это может для нас закончиться. Объясните мне: отчего до сих пор я не слышал ничего о меценатских Бориных наклонностях, не говоря уже о Дяде Сэме, который Привоз не воспринимает, как самостоятельное предприятие уже года три. А тут -- нате вам, пожалуйста, уважаемые демократы на развитие инициатив в вашу независимую кассу. Кто, вообще, стоит за этим благодеянием -- отвечайте мне, кто самый отважный и умный? -- поставил смелую задачу своим соратникам Поганый.
   -- Пусть Фёдор говорит. Его выбирают в президенты, а не меня, -- неглупо первым выдавил героическую фразу Мишка.
   Сармата после покушения, по-видимому, заклинило на своём Эго, потому как начал речь управляющий довольно уверенно, но опять на одной букве.
   -- Я-я! -- чувствуя себя без пяти минут главой всего базара, прогрохотал Фёдор.
   Но на дальнейший гром разряд явно поубавился и слабо, эхом, повторил:
   -- Я-я-я...
   -- Мы знаем, Федя, что ты грозовая тучка, -- пожалел Поганый в отстутствии в кабинете куринного яйца. -- Что дальше, родной? Мы с Мишей с нетерпением ждём от тебя развития. Или ты уже карьерно завершился на этой букве с приложением.
   -- Я мыслю, что по сему делу надо вам, Леонид Рафаилович, проконсультироваться у Владимира Владимировича. Я подозреваю, что он более осведомлён в делах Баобаба и Дяди Сэма, чем мы, -- прорвался, наконец, сквозь умственные преграды Сармат.
   Президент захлопал в ладоши:
   -- Браво, Федя. Ты мне, сейчас подсказал великолепную идею. Миша, ты слышал: он начал мыслить и подозревать? Очень даже, совсем, неплохо для начинающего президента, скажу тебе. Ты, как полагаешь?
   Марченко остался у двери стратегически безмолвным, поправив лишь на носу очки. Не дождавшись комментария от завхоза, папа Лёня в тишине всё-таки раздражённо последовал и мысли, и подозрению Сармата.
   -- С добрым утром, Владимир Владимирович! Как настроение?... А у меня отвратительное... Слышал уже? Значит догадывашься с каким вопросом я звоню? -- спросил Поганый, каждый раз удивляясь всезнайству Шляхина и замолчал на минут пять, слушая трубку с редкими сосредоточенными, -- угу....
   Закончив беседу с дружески настроенным коллегой, президент поблагодарил его в завершение за ценную информацию. После чего, положив трубку, поучительно произнёс:
   -- Вот так, мои кролики беззубые, работать надо -- как у Шляхина. Его люди из ,,Фонда сострадания бедным" везде есть и по крупицам выгрызают сведения из ничего. При этом состовляя для руководителя ,,Малой земли" полную картину возможных неприятностей у возглавляемого им предприятия.
   -- Ну, мы тоже не пальцем сделанные, -- поздновато принялся оправдываться завхоз. -- Я вчера встречался в ,,Сверх быстром успехе" со своим человеком из офиса Жоры Бура. Так он мне доложил о приподнятом настроении, царящем в их конторе на Чумке из-за победы Хорунжего в демократичном первом туре. Они там полностью убеждены, что Витька станет президентом. Так, что я не вижу ничего странного в том, что дядя Сэм с Кондон Лизой внесли взносы в кассу независимых инициатив.
   -- Михаил. Ты стал плохо видеть. Сними очки и взгляни повнимательнее на происходящее, -- посоветовал Поганый. -- Шляхин говорит, что Витька, скорее всего со своей командой догадался о нашем предстоящем цирковом фокусе с подсчётом голосов. Иначе бы он не послал Жванию на поклон к Баобабу просить деньги.
   -- А какой фокус, я не врубился? -- недоумённо перебил шефа Сармат.
   Президент понял, что проговорился. Но слово, как известно, не воробей. Короче говоря, папа Лёня решился на раскрытие соратникам тайны Милиной урны.
   -- Вот это да! -- зарадовался Фёдор. -- Значит я стопроцентный президент?
   -- Коль будешь пай-мальчиком и слушаться старших, то точно будешь, -- несколько остудил Поганый Федино раннее счастье.
   Марченко тоже находился в восторге от фокуса и поддержал президнта в возрастном преимуществе:
   -- Надо, Федя, обязательно на будущее прислушиваться к советам Леонида Рафаиловича. Мы бы с тобой ни за что в жизни не додумались, как можно использовать цирковой инвентарь в победе коалиции ,,Грести во имя будущего." А опыт президента, гляди, какой дал потрясающий для нас результат! Вот, утрём нос Боре с Буром! И выборы выиграим и бабки наши!
   -- Хватит пустомелить, -- обрезал папа Лёня. -- Во-первых, чтобы нам получить деньги на развитие демократичных инициатив, Фёдору надо сперва выграть второй тур. А он ещё никаких обязательств в своём предсказуемом поведении на должности президента не давал. Во-вторых, как ни крути, а за кассой стоят Баобаб и Жора. К тому же, сейчас в ней заправляют Гоша и леди Га. Об этом мне сообщил Шляхин. А я его данным в настоящий момент верю, поскольку избранием президентом Хорунжего, он на своей мечте поруководить консорциумом, смело может ставить крест. Но самое неприятное заключается в том, что деньги могут уйти потом на поддержку возможной будущей смуты. А у вас, милые мои, даже не хватило мозгов, аппелируя к демократичности, утром пристроить туда кого-нибудь из наших.
   -- Ну, я ж вам говорил, что вечером имел питие с разговором со своим человеком из СбУ. И сегодня у меня тоже нерабочее тяжёлое чувство на душе из-за оплакивания Фединой неудачи на арене. А он тут, вы ж видите, после покушения всё ещё до сих пор, вообще, заикается на букве ,,Я," -- попросил за двоих снисхождения завхоз.
   На что управляющий, обернувшись, с жалостью поинтересовался:
   -- Миша. Ты хочешь иметь собаку-поводыря?
   -- Нет! -- подскочил догадливо Марченко.
   -- Тогда больше никогда не тявкай о покушении, -- хорошо?
   Папа Лёня затрясся от Сарматовского чёрного юмора и, неожиданно успокоившись, предложил:
   -- Подсаживайтесь поближе. У нас есть, чего ещё обсудить. Надеюсь, вы сейчас уже полностью осознали, какую опасность несёт нам эта касса со спонсорскими деньгами? Особенно, когда Фёдор будет назначен президентом с учётом всех наших интересов на Привозе.
   -- Леонид Рафаилович, -- возразил Мишка, -- вы как-то сильно слишком переживаете о деньгах. Ведь вследствие немедленного введния административной реформы, Федя просто обязан будет учитывать настроения будущего совета при вашей маме Раде. А вы с ней обязательно обязательно поправите его, если он начнёт ошибаться. А по поводу того, что после нашего выиграша на базаре предстоит большая буза и на это у ,,Силы огорода" появились определённые дополнительные силы... Так эти силы, мне кажется довольно виртуальные. Потому как, деньги рано или поздно заканчиваются. Ко всему добавлю: наш народ, в общем-то, привык любой плевок от власти вытирать с лёгким возмущённым домашним обсуждением у себя на кухне. И если ему к столу что-нибудь кинуть, он будет безмерно счастлив делать это в тепле и уюте, чем на дождливой холодной территории рынка. Причём, вот на этом вопросе нам особенно необходимо поставить акцент. Ну, а дальше, Лонид Рафаилович, пока не нальёте, я буду молчать из-за полного энергетического обезвоживания.
   -- Шантажист, -- пробурчал Поганый, доставая из стола недопитую со Шляхиным бутылку и потребовал, -- а ну, сними очки, истощённый идеолог. Дай на тебя глянуть, чтобы не переборщить дозу.
   Марченко снял. Папа Лёня, оглядев лицо в полном объёме, неодобрительно зацокал языком:
   -- Да ты запух совсем, мой дорогой. Губишь себя, Миша, как последний алкаш. Ешё немного и придётся нам с Фёдором в наркологический диспанцер тебя на лечение отправлять. Как думаешь, будущий президент, верно я говорю?
   -- Давно пора. Своим поведением он позорит руководящие органы Привоза. А если не поможет, гнать в три шеи с ответественной должности, -- расширил прислушивание к возрастному мнению Аистович.
   Марченко почувствовал в словах будущего президента угрозу и, беря налитый стакан, подхалимно пообещал:
   -- После твоей победы, Федя, сильно пью один раз за твой успех. А затем, твёрдо снимаю очки с полным ощущением ясности взгляда.
   -- Поверим, Фёдор? -- спросил папа Лёня. -- Как по мне, то верится с трудом.
   -- Ну, я ему тогда собаку-поводыря обязательно на прощание подарю, -- снова навязался с подарком Сармат.
   Мишка, под смех начальников, проглатил пилюлю молча и занюхав очками стопку, обиженно водрузил их на нос. Президент с приемником тоже ухнули. После чего, с новой энергией руководство рынка принялось обсуждать мобилизацию противодействий на возможные подрывные действия со стороны ,,Силы огорода." Время поджимало. До второго тура оставалось четыре чеса.
   А к его старту опять пошёл моросящий дождь. Однако это не сказалось на активности избирателей. Возле шатра, где вокруг по распоряжению управляющего расставили столы с дармовой выпивкой и закуской, было довольно многолюдно. Страждующий энергозависимый, в такую погоду, народ Привоза с удовольствием бесплатно заряжался перед последним решающим волеизъявлением.
   Панас стоял с угрюмым видом возле Матильды в стороне от кипящего праздника и проклинал тот час, когда согласился сегодня с женой монолитной семьёй отправиться на выборы. Впрочем, не только сюда. Супруга искоса наблюдала за переживаниями мужа и не выдержав испытаний, разрешила:
   -- Иди уже. Только сто грамм, не больше.
   -- Ты моя золота жинка, Матуся, -- благодарно взял её за руку Паня и зная, что та никогда не станет пить на людях в таких походных условиях, от всего сердца пригласил:
   -- Можэ и ты зи мною на дурнычку?
   -- Иди уже, пока не передумала, -- прогнозировано отказалась жена. -- Твоё счастье, что вон Алёнка идёт.
   Панас тоже заметил приближающуюся куму с детьми. У него сегодня был выходной. Поэтому он выдержанно обождав жену друга, поздоровавшись по-мужски за руку с крестниками, поинтересовля у неё, чмокая в щеку:
   -- До Толяна ще нэ заходылы?
   -- Не-а, -- ответила та. -- Я думала, что он уже здесь. Между прочим, я вам с утра звоню домой. Где вы пропали?
   -- На толчок решили неожиданно съездить, Панасу обувку купили. Немного задержались, пока нашли его размер и прямо сюда, -- завела коммерческий рассказ Матидьда.
   Паня не стал мешать женскому общению. Он от него уже устал на неделю вперёд, побродив полдня в обществе супруги на ещё одном знаменитом одесском рынке. Пообещав детям гостинец, вольный от опеки супруг незаметно-решительно направился закрепить прочность своих новых ботинок к дальнему от глаз Матильды столику.
   -- Здоров, Паня. Как жизнь молодая? -- поприветствовал его возле наливайки Валерка Коновал.
   -- Та ничого покы. Бьюсь зи старистью насмэрть, -- осторожно взял тот налитый пластиковый стаканчик.
   -- Хорошо придумал Федя с этими столами. Правильно позаботился о простом народе. Не каждый на это способен. Слушай, давай за него выпьем. За Сармата!
   -- Ни. Давай, краще вжэ за мои нови чэрэвыкы. Сёгодни на ,,Сёмому киломэтри" купыв.
   -- Добро. Обмывка обновки -- святое дело. Федька подождёт, никуда не денется, -- поддержал народную традицию лаборант и чокнувшись, пожелал, -- Шо б хорошо ходили. Без поломок, как швейцарские часы.
   -- Будьмо, -- согласился на этот раз Панас.
   -- А що цэ в нас за нова дивчина на базари? Я чогось йи ранишэ тут нэ бачыв, -- рыцарски поинтересовался у Коновала Панас, обслуживающей бесплатные столики, официанткой. -- И чого цэ в нэйи бланш, замазаный пид оком космэтыкою. Хто йи бэзкарно так лупцюе? Можэ допомога потрибна?
   -- Севкина жена, который два дня назад возвратился из командировки в зоне свободной торговле.
   -- Ну, тэпэр зрозумило, -- кивнул Панас и провозгласил, оглядываясь на супругу, новый тост:
   -- За вирнисть нашых жинок.
   -- Твоя, конечно, неповторимая женщина, -- по своему понял Валрка взгляд товарища. -- В этом никто на базаре не сомневается. Однако, я заметил в своей лаборатории, чем старше они возрастом, тем больше им хочется верности и постоянства, особенно после сорока. Как ты думаешь, отчего это у них происходит?
   -- Без начальства заранее начал пить за Витькик успех? -- дёрнул сзади кума за локоть, подкравшийся Карузо.
   -- Дурэнь, добро розплэскаеш. Краще ховайся за мэнэ, а Валерка тоби пиднэсэ.
   -- Спасибо, не могу, -- совершенно неожиданно отказался Толик. -- Серёжка Кидалов очень просил всех кладовщиков Привоза помочь в подсчёте голосов. Говорит: вы, как профессионалы привыкли на своих переучётах к арифметике, а мы в первом туре парились с этой работой до утра.
   -- Брэшэ вин всэ. Свойи гроши завжды в мыть без помылок пидраховувае. Нэ вирь ему, та скорэнько звэртай з ёго матэматычного шляху до нас з Коновалом. Кажу тоби з особыстою видповидальнистью -- цэ едына вирна дорога до сёгодняшнёго щаслывого майбутнёго. А дали вжэ побачымо, кажучы словамы Симы, як карты ляжуть.
   Карузо отрицательно покачал головой:
   -- Завтра, Паня, как Витька выиграет, обязательно отпразднуем, а сегодня уволь -- не могу. Слово дал, понимаешь?
   И Панасу в полном расстрйстве пришлось выпить за верность жён лишь с лаборантом.
   Дождик стал усиливаться. Из-за чего территория возле цирка постепенно покрылась раскрыми зонтами. Среди этой искусственной грибной поляны многие, несмотря на обилие спиртного, принялись (в основном женщины) выражать недовольство природным испытанием их терпения.
   -- Они, что там белены объелись? Чего не пускают под крышу? Дети ведь мокнут, -- нервозно спросила Матильда вернувшегося супруга с Толиком.
   Ей было невдомёк, что Поганый специально распорядился перед началом второго тура бесплатной выпивкой умиротворённо завести народ. Ну, чтобы тот на следующий день был занят больше проблемой головной боли, а не трезвым желанием проанализировать будущий результат выборов. Панас, вручив воспитанникам по кренделю, разделил обеспокоинность жены здоровьем крестников и не говоря ни слова, направился в шапито. Через несколько минут вышел Сима с мегафоном и прокричал в него:
   -- В связи с происками американских империалистов, старт второго тура по техническим причинам задерживается! Но входя в положение разлагающихся женщин и детей, пришедших на представление, приглашаю их пройти на трибуны! Мужчин просим вход не тревожить!
   -- А вы тут без нас не напьётесь? -- тревожно поинтересовалась у мужа Алёнка.
   Толик дал честное слово музыканта. Причём, подкрепив его дополнительно ещё и объяснением о предстоящей личной деятельности в ночной счётной комиссии. Это несколько успокоило жён. Хотя Матильда и выразила скепсис, зная, что её Панас может сильно пить не только с кумом, а даже с домашним котом.
   Паня, как и Карузо, был не последним пьянцей. И вследствие подобного факта, никогда не пил один. Поэтому, как-то мучаясь утром дома отсутствием компании, он в безысходной тоске обратил внимание на животное, которое как-то сам, подобрал экономно ещё котёнком на улице и в тот же день, подарил его на радость Матусе в день её рождения. Уличный безденежный подарок довольно успешно скрашивал жизнь обоим, пока котик с наступлением весны не возмужал. Дикое мяуканье с горящими глазами и постоянные поиски Матильды, вкусившего зов природы, третьего члена семьи, вынудили издёрганную женщину по совету соседки отнести гуляку к ветеринару. Панас, узнавший об этом, придя с работы, как любой мужчина не одбрил надругательства над Богданом Хмельницким (так был представлен жене внимательным мужем на её праздник найденный подарок). Супруг даже три дня не разговаривал с Матильдой. Но со временем успокоился, как и Богдан Хмельницкий: того теперь, кроме жратвы и солнечного поддоконника, ничего больше особо в жизни не возбуждало. Короче говоря, Панас, тогда за завтраком, мученически долго глядел то на графинчик, который он самостоятельно достал из буфета, то на кота, лениво греющегося в лучах осеннего солнца.
   -- И що цэ в тэбэ за жыття, Богданчыку -- ни выпыты, ни погуляты? Лэжыш кастратом на сонэчку и бильшэ тоби ничого нэ трэба. Иды сюды, нэщасный хлопчык, я тэбэ хоча б ковбаскою прыгощу. Можэ и мэни, дывлячысь на тэбэ, як ты йисыш, щось по сухому в горлянку полизэ, -- со вздохом пригласил бедняга разделить трапезу Хмельницкого.
   Услышав слово ,,ковбаска," кот, не спеша, принял приглашение. В семье он был строго воспитан и без зова нахально к столу не лез. За обильным завтраком Богдана, после уборки на рынке, вернулась домой Матуся.
   -- Что, не лезет самому? -- с женской зловредностью с порога принялась поучать жена. -- Надо было не напиваться вчера с дружками. И аппетит бы был, и я б тебя не пилила сейчас.
   -- Ну, выпый зи мною чарочку, одну тильки. Ты ж така добра жинка, -- не дал завестись на полные обороты супруге Паня.
   -- Не могу, сказала, -- беспощадно обрезала Матильда. -- У меня от твоего перегара за ночь так голова разболелась, что еле домыла ментовку, -- и достала из аптечки валерьянку.
   Панас осеняюще треснул себя по лбу. Да так, что супруга недоумённо уставилась на него.
   -- Комар, -- пояснил он, после чего уже без резких движений принялся с нетерпением ожидать её ухода.
   Когда женщина, наконец, отправилась прилечь в комнату, пожелав коту приятного аппетита, у Пани тоже уже началось обильное слюновыделение. Посадив Хмельницкого на стул, обиженый супругой муж сказал ему:
   -- Ну, нэ хочэ, то хай соби спыть. Мы и бэз нэйи обийдэмось, -- так Богданчыку?
   Хмельницкий с сытым любопытством пронаблюдал, как его хозяин налил на блюдце немного валерьянки и поставил её перед ним на стуле.
   -- Зараз, Богданчыку, зараз, -- радостно приговаривал Паня, наливая себе и присаживаясь рядом. -- От тэпэр усэ у повному ажури. Ну, що пойихалы, як казав Гагарин?
   Кот обнюхал поднесённый напиток и несмело его лизнул.
   -- У нас так на Привози пьють лышэ дэяки залётни жинкы. А ты всэ ж такы, хоча и инвалид, алэ рахуешся нашого козацького роду, та щэ и з такым прызвыщэм. Чы я помылывся, назвав тэбэ так? А ну дывысь, як трэба, -- показал пример хозяин, опрокидывая сотку.
   Пристыженный Хмельнцкий, собрав остатки своего мужского самолюбия, ответил на справедливый упрёк пустым блюдцем.
   -- Оцэ по нашому, по козацькому! -- одобрил Паня и глядя, как пушистый приятель с сожалением осматривает пустое блюдце, предложил, -- Мало? Мэни тэж. Як говорыть мий кум Карузо: зробымо у сподобовшомуся куплэти рэпризу.
   Богдан согласно зажмурил глаза.
   Через час, заснувшую Матильду разбудил, доносящийся из кухни доредакционный государственный гимн ,, Щэ нэ вмэрла Украина..." Привычно встав при такой торжественной мелодии, хозяйка обеспокоенно подумала, что таким образом её супруг встречает (а может уже и провожает) какого-то гостя. В связи с чем, постояв немного до завершения музыки, пошла проверить какой, из пришедших ей в голову, вариант верен. Однако, отворив двери в своё родное стойло, гостей не обнаружила. В ней находились всё те же, родные ей члены семьи.
   -- Чего ревёшь, как молодой бычок без молока? Старый ведь, -- бросила женский упрёк недовольная супруга.
   -- А мы и бэз нёго щаслыви. Дэвысь, як Богданчык тэпэр радие жыттю, -- налил себе независимо из графина Панас.
   Супруга поглядела на, неестественно качающегося по полу, кота, затем на почти пустой графин. И ничего лучше не придумав, как сделала вывод, что её маленький пушистый подарок пошёл по стопам большого. От этого женщине стало плохо, из-за чего она потянулась опять искать валерьянку.
   -- Нэ шукай дарма, -- сжалился Панас. -- Богданчык зараз нэю ликував, покаличэну тобою ёго чоловичу душу.
   Хмельницкий убедительно подтвердил целебность валерьянки, с трудом поднявшись на четыре лапы и рухнув обратно на пол.
   После этого случился семейный скандал от Матильды. Досталось и Пане, и коту. Но если первый привычно отнёсся к грубому обращению, второй обиделся надолго, пропав из дому на восемь дней. Из-за его гордого поступка, отношения супругов обострились, как никогда. Панас даже прекратил пить, а дело о пропаже кота грозило переместиться в суд, основой для бракоразводного процесса. Но на девятый день, когда Паня в десять вечера отдельно укладывался спать на полу в кухне, под окном раздалось настойчивое мяуканье. Муж влетел в комнату к супруге и растерянно проговорил:
   -- Мэни, здаеться, Хмэлю повэрнувся. Ёго, здаеться, голос на двори.
   -- Да чего ж ты, старый долбопень, с глухотой сюда припёрся? --вскочила с кровати Матуся. -- Бегом открывай двери. Он же снова может уйти.
   И сама бросилась в коридорчик, столкнувшись в дверях комнаты с Панасом. Оттерев мужа профессиональным баскетбольным приёмом, Матильда с победным криком:
   -- Щас, миленький! -- первой оказалась у входной двери.
   Ещё пару минут были отданы на безсистемные поиски ключей, которые как всегда лежали на полочке вместе с обувной щёткой. В общем, пройдя преграды, любовь привычно восторжествовала: через тягучие мгновенья супруга целовала похудевшего грязного Богдана.
   После недолгих санитарных процедур, семья в полном сборе сидела на кухне за праздничным столом, посвящённого возвращению Хмельницкого из длительного похода.
   -- Ну що, Матусю, выпьемо за нашего боёвого гетмана. За ёго пэрэможнэ повэрнэння! -- предложил хозяин, имея в виду, видневшиеся незажившие раны кота, полученные в далёких схватках.
   Жена согласно подняла рюмку:
   -- Шо б ты был здоровенький. Кушай, давай и набирайся сил, -- влюблённо пожелала она Богдану.
   Однако тот, до этого сосредоточенно сидевший на стуле перед щедро наложенным блюдцем, неожиданно спрыгнул с почётного места. И приблизившись к буфету с аптечкой, требовательно мяукнул. Паня от смеха чуть не полез под стол.
   -- Ну, що жинко, тэпэр прыйдэться нам ликуваты ще й душэвни чоловичи раны Хмэльныцького, нэобдумано нанэсыэни тобою. За всэ трэба платыты, -- сказлал он вставая, после чего подойдя к буфету, достал валерьянку.
   Жена растеряно, застыв с оздоровительным тостом, наблюдала за котом, который запрыгнул обратно на стул и выжидательно сел уже перед двумя блюдцами.
   -- Пойихалы, -- подмигнул Панас Богдану. -- Що б нам на цёму свити лэгшэ жылося.
   Кот полностью без остатка разделил его тост.
   -- Что же ты наделал, дурень? Он же так может спиться и умереть. Это ж маленькое нежное животное, а не ты, бугаяка.
   -- Вид пяты краплын для здоровья ще нэ одна тварына нэ помэрла. Ты ж жыва и ничого з тобою нэ траплсяеться вже рокив дэсять? -- за ,,бугаяку" сделал утончённый комплимент супруг.
   Матильда посмотрела на закусывающих членов семьи и выпила рюмку с обречённым тостом:
   -- Был один пьяница, теперь будет двое.
   Эту ночь семья спала вместе, как всегда. Паня, находясь в оптимистичном настроении, собравшись с силами даже нежно поощрил жену за её терпеливую снисходительность к маленьким мужским слабостям. Хмельныицкий к этому отнёсся с флегматичным равнодушием. И не ревнуя, щасливо уснул в ногах хозяев с новым приятным мужским ощущением.
   Вот такая, она бывает, всё прощающая выносливая любовь женщин. А за это, бывает, их любят выносливо мужчины.
   Поведав вкратце Алёнке по дороге на трибуну сию меланхоличную историю с оттенками комизма, Матильда в ответ услышала грустное понимающее:
   -- Чего не стерпишь для сохранения семьи, -- что ещё больше всколыхнуло в сердце старшей подруги любовь к младшей.
   -- Ну от. Тэпэр вы маеты дах над головою. А то выдумалы пивни, з грибнямы замисть мозкив, трыматы дитэй з жинкамы пид дощем, -- успокоился, встретивший их Панас.
   -- Именно он возмущённо подсказал Симе и Кидалову, всех устраивающий, вариант времяпровождения перед началом тура.
   -- Смотри мне, -- пригрозила Матуся. -- Наклюкаешься, ботинки выброшу в мусорник. Пойдёшь завтра на работу босым.
   -- Нэ хвылюйся всэ будэ в норми, -- успокоил муж и потрепав ласково за вихри крестников, самоотверженно заспешил бороться с ненастьем.
   На улице, в связи с усилением непогоды, спрос на шару существенно усилился. Многие одесские покупатели, смекнув, что на празднике чужого волеизъявления можно без потери финансов согреть свои промёзшие внутренности, тоже принялись к нему во вступительной части активно присоединяться. Тайка Богатырёва уже не успевала наполнять стаканчики.
   -- Так дело не пойдёт. Они ж за полчаса вылакают и портвейн, и водку, и пиво с ликёром. Мы и домой даже ящик чего-нибудь на двоих не сэкономим, -- проговорил угрюмо Бодя Русланов Климу, с которым он временно выполнял ответственную работу подносчиков спиртного от ,,партии легионов."
   -- Надо таблички на столах поставить ,,только для работников рынка," -- подсказал напарник. -- Тогда, возможно, кто и пройдёт мимо, не задерживаясь возле.
   -- Ага, так тебе и пройдут. Народ в Одессе шару сердцем чует. А Тайка, можно сказать, первый день на базаре. В лицо знакомых работников рынка по пальцам пересчитает. Короче говоря, процесс пошёл необратимый, надо срочно что-то предпринимать.
   В это время, среди толпы, появился Сармат.
   -- Чеши к нему и скажи: план ,,хоорошее настроение избирателя" срывается из-за нехватки пойла упавшим на хвост халявщикам, -- быстро распорядился Русланов.
   Клим оказался возле шефа, когда тот был занят распространением своей портретной продукции. Это был также один из старых обычаев, сохранённый Лёнькой Хатынкой со времён великого государства. Он первым перед вторым туром стал дарить своим поклонникам на память личное изображение со скромной философской украинской надписью ,,Маемо -- тэ що маемо." Папа Лёня подхватил почин и вручал уже фотки с неизменным содержательным напоминанием ,,Я с тобой навсегда. Люблю. Целую. Лёня-2."
   -- Держи, -- всучил в руку Клима свою памятку Аистович.
   -- Спасибо, -- поблагодарил тот, никак не решаясь прервать распространительную акцию управляющего и с интересом бросил взгляд на фотографию.
   На ней Федька, изображённый на ринге в боевой боксёрской позе, грозно и солнечно изрыгал Маяковского: ,,Светить всегда. Светить везде. Вот мой девиз и солнца."
   -- Здорово! Ты прямо настоящий поэт! -- восхитился Клим.
   Сармат был всегда справедлив в отношении товарищей. А поэтому справедливо отдал авторство другу по ,,партии легионов."
   -- Это всё Ахмет придумал. Я тут не причём, -- сказал он и, заметив, что подчинённый чего-то мнётся, выразил взрывоопасное нетерпение, -- Ты или говори дальше, или крути педали отседова. Дел, что ли нету?
   -- Дела у прокурора, -- известной в некоторых кругах мудростью начал Клим.
   -- Щас точно, тебе с Бодей в момент офоромлю прокуроскую проверочку, раз с делишками мне тут тягомотину устраиваешь. Вон, мистер Бин аж спотыкается уже от безделья у столика.
   Клим глянул на прилично загруженного спиртным прокуроского работника и быстренько изложил суть сложившейся непредвиденной проблемы.
   -- Тогда закругляйте этот атракцион. Всё одно толку от него мало. В темпе запускайте людей, пока они от недогрева сами не сделали этого беспорядочным штурмом. А я пошёл готовиться под купол.
   Только Аистович скрылся в шатре, с другой стороны в скопление народа внедрился Хорунжий со своим фотоискусством, где было начертано скромненькое ,,Любим друзям."
   -- Шо ж это получается, Виктор Алексеевич? Неужели я теперь буду вашей подругой? Давай, тогда закрепим это дело,-- получив карточку, смеясь, поднесла ему стаканчик Оксанка Звездопад.
   -- Я тэбэ щэ й кумою визьму до сэбэ в штат, люба моя, -- заверил певунью, пригубив, Витька. -- Будэш на вси свята до мэнэ ходыты, та за столом сыдиты, спиваючы.
   -- Слышала, Зинка? -- обратилась Окасанка к подруге -- Теперь я кумою так запою, что все у меня запляшут. И долго будут, каждый раз при виде меня, танцевать под моё пение.
   -- Цэ вжэ, ридна, будэ залэжаты вид твоейи писни, -- подорвал Хорунжий музыкальную уверенность женщины и тоже поинтересовался, -- А хто цэ выэставляе сёгодни? Я щось не памьятаю на нашому базари отойи дивчыны, яка бигае официанткою.
   Зинка, которая слабовольно по-женски разом с Оксанкой аморально осталась с мужчинами согреваться у столиков, почти также, как Валерка Коновал Паню, просветлила главного кандидата:
   -- Это Тайка Богатырёва, Севкина жена. Отрабатывает свою провинность по его командировке в зоне свободной торговли. Он из неё ночью неожиданно возвратился домой.
   Витька, нахмурившись, отдал Звездопад недопитую порцию:
   -- Пробачтэ, дивчата. Я нэ можу подилыты з вамы вашого жиночого вэсилля. З такою поганою писнэю, як зараз у вас, мы можэмо у майбутнёму нэ знайты порозуминня. Особлыво цэ стосуеться тэбэ, Оксаночко. Чы можэ ты щэ й у Сармата мриеш заспиваты кумою?
   Холодный душ обиды от лидера ,,Силы огорода" подействовал на подруг отрезвляюще. Звездопад, забрав у Колобок ликёрчик, демонстративно вылила все три стаканчика на землю, заверив:
   -- Не переживай так, Виктор Алексеевич. Я буду кумой только твоей.
   -- Ну, що ж, тоди я в тоби впэвнэный, -- неуверенно произнёс тот.
   А после, под влиянием решительного поступка слабого пола, в улучшеном настроении пригласил на будущие крестины ещё и Зинку. Колобок по-женски тоже заверила:
   -- Приду обязательно, как только позовёте. С этой минуты я в вашей команде, не сомневайтесь. Хотелось бы, конечно, в роли кумы. Но это будет в дальнейшем, наверное, уже зависить от вашего здоровья.
   С этой минуты Витька почти не сомневался в верности двух женщин, посвятивших себя делу коалиции ,,Силы огорода" и размышляя о прекрасной изменчивости их поведния, в почти прекрасном расположении духа, отправился на свой ожидаемый триуф.
   После нового объявления о том, что происки американских империалистов закончились полным провалом и выборы таки состоятся назло им в назначенный срок, народ Привоза возле столиков начал прилично редеть. Было бы не правдой сказать, что очень сильно. Но тенденция стала просматриваться устойчиво. Долг -- есть долг и люди потихоньку принялись занимать места на новом предстоящем представлении. К тому же у Тайки осталось лишь полировочное пиво, а оно без водки в такую погоду -- сами понимаете...
   Второй тур на одесском рынке отличался от первого большей карнавальностью. Избиратели целеноправленно группировались возле многочисленных торговых рядов и цехов рынка перед тем, как войти во всей своей красе в Петренковский цирк. Цель была у всех одна -- урна, рекламма товара и выражение тех чувст, которые они при этом испытывали.
   Чего они так долго тянут кота за хвост? Мой несчастный под дождём на улице, по-видимому, уже монументально принял, -- пожалела выборное животное Матильда.
   Выйдя на арену, подобное живодёрство пояснил Сима:
   -- Товарищи, ещё немного терпения! С минуты -- на минуту ожидаем на наш волеизьявительный цирковой спектакль Владимира Владимировича Шляхина и прочих почётных гостей!
   -- Писать хочу, -- закапризничал серьёзно Артём.
   -- Шоб они там уже все... Пошли родненький с бабой. Заодно и деда Панаса посмотрим, чем он там занимается, -- подхватила на руки ребёнка Матуся и стала, отвергнув прямую материнскую заботу Алёнки, пробираться на выход.
   Выйдя под дождь в поисках биотуалета, супруга увидела у входа в цирк, мокнувшую передовую колонну грузчиков-кладовщиков, которую возглавля её муж с бочкой на плече.
   -- Колы вжэ воны почнуть? Дощ идэ, я мокрый, як зюзя, горилкы нэма. Жах якыйсь на вулыци, -- пожаловался своим незавидным положением Паня.
   На что жена упрекнула его в духовной слабости:
   -- Не только тебе плохо, ребёнку тоже уже невтерпёж. Где тут туалет поближе?
   Паня, поняв, что его воспитанник может оказаться в ещё более неприглядном мокром положении, сразу взял срочное решение на себя:
   -- Ци олухы понаставлялы столив з горилкою, выном и пывом, а хоча б до одного биотуалэту для людей нэ додумалысь. Так, що потрымай дижку, а мы з Артёмкою на стационар побиглы. Бо у чоловичому тэбэ пэрэлякаються, а у жиночому нэвынна дытына. -- И передав Матильде нелёгкий инвентарь, с крестником под плащом, пропал в мгновение ока среди людей с дождём.
   -- А ты, чего сачкуешь или работу поменяла? -- спросил Кох, ожидающую женщину с бочонком (Робик был выбран старшим в группе санитаров рынка).
   -- Между прочим, я слабый пол, -- заметила скромно Матильда, -- и по приглашению основателя нашего цирка должна находиться на сухих трибунах. Но долг крёстной матери в настоящий момент, обязывает меня мочиться прямо здесь под дождём в ожидании мужа, посещающего сейчас с ребёнком отхожее место.
   Оценив вес бочки и дождевую лужу у ног, претендующей на слабость колеги, Роб засмеялся.
   -- Чего скалишься? Возьми лучше, помоги мне, как джентельмен, -- переложила та бесцеремонно груз на плечо оторопевшему начальнику, -- А то, чуть что, только командывать, умеете. Больше никакой от вас пользы, командиры.
   Возвратившийся Панас застал мило беседующую пару.
   -- Чого ты на слабку людыну тяжку ношу повисыла? Ще б самы звэрху сила, -- не подумав, унизил он друга.
   -- Как раз в отличие от тебя, он силён духом и не в одном глазу, -- заступилась обдумано жена. Чувствует себя всегда перед семьёй, домом и женщинами настоящим мужчиной.
   Роб, не стал развивать свои преимущества устами слабого пола и отдав бездуховному товарищу бочку, облегчёно перебил:
   -- Надеюсь, женщина всё-таки присоеденится к нам тоже со всей ответственностью?
   -- В цирке, -- пообещала та, приняв обратно в объятия крестника. -- Ты ж уже видишь своими глазами сам, какая у меня в настоящий момент ответственность, -- и направилась с ней в шапито.
   -- О, началось. Кажется все гости в сборе, значит щас пойдём, -- обрадовался Кох, услышав марсельезу.
   Оказалось, немного преждевременно. На арене забастовала Манделочка. Подопечная Симы сегодня ни в какую не желала стоять на задних лапах при звуках французского гимна.
   -- Что, чёрная образина, не хочешь опять отречься от старого мира? А ну, встань немедленно блохастая скотина, -- скрежетал над ней зубами Петренко.
   К его полному огорчению, чистокровная наследница француской демократии (по-видимому предчувствуя собачим сердцем неотвратимую фальсификацию) в ответ показала острые зубки.
   -- Ну, извини, извини, -- спохватился, всегда рядившийся в интернационалисты, хозяин. -- Вырвалось как-то. Ты ж у меня умница послушная, всё понимаешь. Не позорь мои седины перед Шляхиным своим непослушанием. А то, он же сволочь, нам может больше денег на цирк не дать.
   Мандела с презрением поглядела на Симу и с гордым видом ,,не продаюсь," потрусила за кулису.
   -- Повторите фонограмму! Пускай Сима во время марсельезы постоит на четвереньках! -- прозвучал с трибун чей-то совет.
   Зрители, уставшие от долгого нудного ожидания представления, сразу же заразились инициативой неизвестного и сверху градом посыпались дельные советы:
   -- А ну, Петренко облай американских империалистов! Покусай Кидалова за плохую организацию выборов!...
   Сима оглянулся к Матери Терезе за помощью. Тот, как и положенно раскритикованному руководителю спектакля, активизировался. И стоя в этот раз в, ничем не примечательном, костюме с бабочкой, отдал, наконец, торжественную протяжную команду:
   -- Па-рад! А-ле!
   Эти, прозвучавшие слова главного распорядителя, послужили вступлению ко второму прямому действию волеизъявлению народа Привоза.
   -- Чого замовклы! Людыну на базари з дижкою нэ бачылы? -- громко, навеселе, спросил сухих зрителей, вошедший промокший Панас и пообещал. -- Зараз щэ и нэ тэ побачытэ. А ну, хлопци, гайда за мною!
   По призыву товарища с улицы в зал начала вливаться, забурлившим потоком, очень влажная гурьба грузчиков и кладовщиков рынка. Они знали себе цену. Без них торговля на Привозе у продавцов была бы одним мучением. И лишь благодаря расторопности подсобных работников, на рынке всегда кипела слаженная реализация обширной продукции.
   -- По двое, хлопци, в колону, нэ кучкуйтэсь, -- следил за порядком Паня. -- Вышукалыся? А тэпэр з писнэю до того чмурыка з мэтэлыком на шыйи. Вин начальнык скрынькы, куды мы повынни покласты наши надии на кращэ жыття. Давай Карузо! Заспивуй, як казав ридный наш одэськый Попандопуло: чтобы душа сразу развернулась, а потом свернулась.
   Толик, не долго думая, уважил просьбу кума и звонко запел украинскую ,,Засвысталы козачэнькы," бодро звучащую в оперетте ,,Свадьба в Малиновке" строевым маршем. С этой песней, под ритмичные рукоплескания зрителей, колонна во главе с Панасом, проделав почётный круг, остановилась возле Матери Терезы.
   -- Здорово, хлопцы. Рад видеть передовой отряд работников базара. Но чего ты, Паня, за чмурика меня взялся держать? -- обиделся Кидалов.
   -- А чого ты вырядывся у цэй клифт? Морда, як у конякы, а вин щэ й мэтэлыка начэпыв! Тоби, Сэргийко, до нас з лопатою приеднуватыся трэба, а нэ в цырку вэдучым байдыкы быты. Можэ й в люды выйдэш, як Ахмэт. Ты ж памьятаеш мабуть, вин у нас почынав, -- добродушно под мухой приглашая, объяснил руководитель грузоподъёмного воинства.
   Грузчики, надо обязательно сказать, на рынке выполняли не только прямую работу подносчиков товара. Среди них было много людей с золотыми руками, которые они не могли приспособить по назначению на других видах деятельности. Здесь же в отряде, они чувствовали себя незаменимыми. И часто за сверхурочную плату, и асфальтировали, штукатурили, и рыли траншеи для прокладки коммуникаций к новым открывающимся на Привозе точкам, и многое, многое другое. В последнем, большим спецом считался, ранее работавший у них татарин Ахмет. Ни кто не мог сравниться с ним в рытье дополнительного заработка. Пока иной проходил с лопатой метр, передовик-татарин умудрялся за это время накопать денег аж на два.
   -- Как это тебе удаётся?, -- спрашивали товарищи после очередного безуспешного соревнования.
   -- Во всём нужен рациональный подход. Почитайте Стаханова, -- советовал выходец из донецкого края.
   Неуёмная тяга к новому со временем вполне обоснованно привела его в мясной корпус, где Ахмета, как матёрого рационализатора, всретили с распростёртыми руками. И вот там он уже раскрылся во всей мощи стахановской одарённости. И принялся в новых для себя рыночных условиях, с ещё большим рвением добывать всё новые и новые гривни, впоследствие став одним из состоятельнейших представителей Привоза.
   Подчеркнув на примере Ахмета, что люди они не простые и получив недальновидный отказ Кидалова о своём вливании в кузницу золотых рук, Панас не заангажиравано с последней надеждой молвил:
   -- Ну и дурэнь. Тоди кажы, що дали робыты коло тэбэ. Можэ щэ затанцюваты, що б ты зрозумив, яку зараз щаслыву можлывисть втратыв?
   -- Не надо, Паня. Оставь эту крошку искусства для своей вечерней уставшей жены. А насчёт талантливых возможностей в цирке, народ будет судить после завершения выборов.
   После с помпой сказанного, Панас совершенно смирился с потерей разностороннего новобранца и добро пожелал ему:
   -- Ну, давай, Сэргийко, як знаеш. Шукай сэбэ дали. Можэ щось путяще з тэбэ и выйдэ в цёму шапито. Мы тоби тилькы добра бажаемо.
   Добро все воспринимают по доброму. А Мать Тереза, так вообще, относился к нему (как к духовному, так и материальному) с жадностью. А потому поймав Панин деликатес, Кидалов весьма довольно проглотил его и в добром расположении духа сыто отрыгнул:
   -- Начнём с бумажек. Все приготовили?
   Передовой рабочий класс базара усердно принялся шарить у себя по карманам. Почти у всех приготовленные бюллетни, намокшие из-за дождя, были мало пригодны для волеизъявления.
   -- Переписывайте, а то счётная комиссия забракует, -- посоветовал распорядитель.
   При этом, зная наперёд результат выборов, почувствовал большую неловкость от идиотского занятия колег. Когда неудобная стоячая канцелярская работа завершилась, Мать Тереза указал на урну и поинтересовался:
   -- Калым какой за мечту о новой жизни?
   -- В дижци, -- ответил Паня.
   -- Во втором туре по местным рыночным правилам, группы голосующих вручали распорядителю символический подарок, характеризующий один из основных векторов их деятельности на базаре. Перед этим, в организационном моменте, грузчики с кладовщиками долго спорили, что б такое всунуть в лапу Кидалова для осуществления волеизъявления с мечтой. И пришли к единогласному соглашению, что хозяину ,,реанимационной точки," как нельзя лучше подойдёт бочка, в которую друзья после несложной технической процедуры загерметезировали ещё и несколько канистр.
   -- А она, что полная? -- не поверил Кидалов выдержанности мужского коллектива.
   -- Ты, що здурив! -- ошеломился подтверждённо Панас. -- Як цэ вона можэ буды повною у такому дружнёму товарыцтви. Цэ мы тоби на черговый врожай ягоды робымо подарунок. А що б про нас нэ забував, у той час, колы будэш йи наповнюваты, прыдывысь: мы, повэртаючы, туды тоби на чэрговый врожай килька твоих порожних канистрочэк запаялы, котри з дэякых обставын, на дэякый час булы в нас и в тэбэ без дила.
   Мать Тереза со зрителями аплодисментами и улыбками с пониманием приветствовали рыночных удальцов, сумевших так продуманно с оригинальностью обозначить один из основных векторов своей деятельности на базаре.
   -- Ну, раз так, тогда всё на мази, -- дал окончательное соизволение на окончательное волеизъявление распорядитель. -- Вперёд, орлы Привоза! За журавлём или синицей -- вам виднее будет сверху. Взлетайте к вашей мечте и ловите её. А кто не поймает, я не виноват, -- снял тут же с себя ответственность рождённый ползать.
   Но орлы не обратили внимание на прорвавшиеся у Матери Терезы остатки благородного огорчения от предстоящего фарса. И ловко, один за другим большими отважными глупышами, полезли к урне. Чтобы там, не задерживая других, бесстрашно спрыгнуть вниз, паря с надеждой на большое полётное будущее.
   -- Живее, друзья, отдавайте ваши мечты. Сзади мясной корпус напирает со своими, -- придал гари в голосовании Кидалов.
   Грузчики с кладовщиками уже и сами заметили, строющуюся новую колонну, возглавляемую Ахметом с лопатой на плече. В связи с чем, войдя в промокшее состояние колег мясников, прибавили усилий по вбрасыванию бумажек.
   -- Всэ, Сэргийко, наш пидроздил у тэбэ закинчыв звэрху. Та я, мабуть плыгаты нэ буду видсилля. Стари козакы нэ литають. Цэ дило молодых. А у моему вици вжэ трэба думаты, як твэрдо з розумом, щэ дэякый час на земли походыты, -- спустился осторожно последним великан на землю цирка.
   А по кругу уже двигалась с конкурирующей песней ,,Гуляет по дону козак молодой" ,,партия легионов." Из-за большого Федькиного портрета со словами Маяковского, который впереди несли, как икону, Бодя с Климом и протяжной хоровой мелодии, шествие чем-то напоминало странную смесь православного хода с языческими похоронами невинно убиенной свиньи. Ту, посреди колонны, варварски украшенную тушками птицы и кроликов, щедро по-донецки везли на тачке для взятки Кидалову.
   Неужели это всё мне? -- проглотил жадно слюну Мать Тереза.
   -- А кому ж ещё, -- подтвердил Ахмет. -- Ты, уважаемый нами человек, стоишь на страже избирательного закона для всех. Почему бы и нам избирательно не сделать тебе приятное?
   -- Ахмет, ты просто родной мне по духу человек -- прослезился распорядитель. -- Всё абсолютно понимаешь, как я. Такой же добрый и бескорыстный.
   -- Я, так понимаю твои слова, родной, что нам можно волеизъявляться? -- Не дал родному полностью перед публикой расскрыть их общие черты татарин-богатей.
   Мать Тереза понял, что слишком разговорился и строго прешёл к своим обязанностям.
   -- Сделай одолжение, -- посыпал он опилками дорожку, -- ступи первым на лесинку надежд. Возможно, что и сбудется, чего ты ещё желаешь.
   -- Ну, уже не первый. Впереди меня уже здесь натоптали, оставшиеся позади в моей жизни бывшие коллеги, -- и вручив, опешевшему Кидалову лопату со словами, -- это от меня лично, -- Ахмет тяжко полез без неё наверх к своей мечте.
   А главный же распорядитель задумчиво смотрел на дорогой подарок от татарина и шально размышлял:
   -- Может Паня с этим нацменом и правы: взять, да и начать всё с нуля. Сколько можно Фигаро крутиться ни общественных началах?
   Однако во время прохождения голосования мясного корпуса, азартная мысль стала потихоньку терять свою привлекательность. В общем, когда браться Клювы, также входившие в ,,партию легионов, завершиюще обозно волеизъявились, оттащив тачку со свиньёй за кулисы, Мать Тереза без сомнений зарубцевал вредную идею, мудро решив:
   -- Четвёртый десяток -- не те годы для ноля.
   Завидев, пробирающихся к их местам свих мужей-друзей, Матильда поднялась:
   -- Пойду я, Алёнка. Робику обещала. Тем более, что нам всем будет трудно поместиться в пространстве этой скамейки. Поэтому извини, потерпи сама обоих наших ненаглядных, пока я там.
   -- Ну, как мы смотрелись на арене? -- с ещё горящим взором, не остыв, поинтересовался Толик.
   -- Бесподобно, -- взяла на себя смелость рецензорши Матуся. -- Особенно мне понравился здоровенный идиот с бочкой, задающий с пьяну постоянные дурацкие вопросы.
   -- Проходь вжэ дали, розумныця з виныком. Дитлахам заважаеш дывытыся, -- не особенно растроился Панас.
   Только жена собралась в бой из-за ,,розумуныци з виныком," как зрители с верхних рядов поддержали идею супруга и принялись выражать нетерпение по поводу сокрытия аренной панорамы. Вследствие этого, Матильде пришлось, наспех чмокнув крестников, удалиться к своему долгу, оставив у мужа лишь одно своё слово ,,дубина." Тот решил, наверное, что оно может пригодиться ему на потом, оставил его сберегательно молча. Выделив каждому из крестников по своему колену, Паня за оценкой тихо обратился к Алёнке:
   -- Що, нэвжэ так погано було?
   -- Не обращай внимания, молодцы, -- похвалила та. -- Толик, так вообще, так бесподобно-классно выпевал украинскую песню, будто настоящий малорос.
   Карузо довольно засопел. А вот его кум остался менее доволен и сделал куме крепкое замечание:
   -- Дытынко моя, добрэ запамьятай: малоросив -- такойи национальности нэ мае. Е украйинци. И колы ты нэнароком называеш мэнэ так прынызлыво, мэни чомусь якыйсь чортяка всэрэдэни почынае весь час пидказуваты назваты мойих самых дорожчых малэньких друзив монголоросамы.
   -- Женщина не подумала. Прости её, -- сухо молвил Толик.
   -- Да я и не думала никого обижать. Гоголь не обижался же на такое название. Вспомните, как писатель стыдился (как он говорил) мужицкого языка. Так, кажется, было? Или я, что-то неправильно говорю?
   Однако муж присёк супружьи литературные познания на публику, твёрдо определив:
   -- Милая, Гоголь был великим писателем, но являлся малоросом. Причём это его личное дело. А вот Паня -- украинец. Причём, если ты заметила, великий.
   И великий друг невысоких представителей великого народа согласно протянул руку в сторону Карузо.
   Алёнке, сидевшей между ними, нечего не оставалось, как смиренно улыбаясь, скрепить своими братскую незыблемую дружбу.
   -- Когда же баба Матильда появится? -- нетерпеливо заинтересовался Арсений.
   Дед Панас поглядел на арену, где Мать Тереза осторожно положил на бочку возле лопаты ещё один ценный презент в виде Федькиного портрета и пообещал воспиитаннику:
   -- Ось-ось, дэсь на пидходи. Зараз повынна зъявытыся у всий свойий бидолашний краси.
   Но он ошибся. В цирк вступила смело своей безукоризненной ногой, неуступающая обратно пропорциональной красотой его жене, леди Га. Перед выходом Галя долго уговаривала Матильду примкнуть к колонне общественного движения ,,За формами порядок." И чуть было уже не уговорила очень заметную его представительницу. К большому огорчению руководительницы, окончательно из этого ничего не получилось. Вовремя заметивший неладное, Кох в жёстких тонах попросил леди Га вести себя достойно, в свете взятого бремени начальника такой уважаемой организации, и не переманивать видных людей из других цехов.
   -- Мокни тогда, -- кинула Галя Робика, бесцеремонно поведя своих единомышлениц под крышу шапито в обход санитаров Привоза.
   Кох простил ей этот нахальный манёвр, успокоив завозмущавшуюся Матильду:
   -- Маленькая мелкая людишка и комплекцией, и выдержкой -- не чета тебе, моя бесценная соратница. Ради Бога, будь великодушной. Не растрачивай на всякое недоразумение по пустякам свои нервы. В нашем возрасте это уже слишком расточительно.
   Панина жена, обняв за шею хитромудрого еврея, почти восхищённо произнесла:
   -- За что я тебя люблю, Роб, так это за твои бесконечные способности найти нужное слово для каждой женщины.
   -- Не поняла. Это ещё, что такое? -- послышался у них за спиной бархатный цыганский голос.
   Матильда обернулась и крепко прижав, пытавшегося вьюном вырваться, Коха, прояснила ситуацию:
   -- Не мешай, Марина. У нас начался акт взаимосовмещения по инициативе твоего мужа.
   После такой многозначительной фразы, Кох, проделав возле большого тела быстрое винтообразное движение, всё-таки освободился от совмещения и серьёзно спросил супругу:
   -- Надеюсь, ты понимаешь, что это шутка?
   -- Не знаю-не знаю, -- приняв игру Матильды, вздохнула жена. -- Анжелка, как чувствовал, что здесь происходит что-то не то. Так требовал дома на улицу, так тянул меня сюда по дороге, так торопился... И вот, что я вижу! Лучше б ты меня сюда не приводил, -- подняв на руки таксу, обидно-обидно поплакалась ему цыганка.
   Кох задёргался в гневе между двумя слегка ядовитыми женщинами:
   -- Вы, что совсем свихнулись! Что за нагромождение пустомельной половы? Остались считанные минуты до движения к волеизъявлению, а они тут устроили спектакль! А ну, становись в строй, женщина с метлой. А ты, дорогая моя, давай Анжелку сюда и топай домой готовить мне в ночь на дежурство усиленный тормозок. Нечего здесь по глупостям языком страдать. Ишь, нашлись мне красавицы лоха разводить!
   -- Марина, а он у тебя ещё тот мужчина. Мой бы не посмел так командывать. У меня даже зависть к тебе вызревается внутри.
   -- Ну, это мы его довели до небольшого нервного срыва. Твой просто более уравновешен, да очень воспитан тобою. А у меня по жизни всё руки не доходили, -- признала вину в пробеле дрессировки супруга Роба и отметив новый зарождающийся нервный срыв у мужа, ласково заспешила, -- Я вам пирожочков с горохом, требушкой, свеженьких испеку и вечером принесу -- пальчики оближите.
   -- С горохом не стоит. Анжелка теряет из-за них некоторое спокойствие, особенно, сидя, у меня на руках, -- внёс поправки в меню Кох, -- А вот чайку можно добавочно. Побольше и погорячее. Ночи уже холодные, -- и забирая верного друга, не сдержавшись, ответил на искрящуюся, как курортное море, улыбку Марины.
   -- Чего стоите мокрыми пеньками под дождём? -- выскочил из шатра Паша Берёзкин (он в этот раз был поставлен Петренко сторожить порядок поступления движения колонн с улицы на арену). -- Эта кормящая коза уже к Шляхину собирается лезть в ложу со своим кислым молоком.
   -- Ты ж молчиш -- мы стоим, ждём команды, -- успокоенный пирожками, безразлично проговорил Роб.
   -- Считайте, что я её уже дал. Шевелись!.
   На что Кох древним наступательным жестом, указав метлой на цирк, дал профессиональную команду:
   -- Метём!
   -- Деда! Смотри! Смотри! Наша баба Матильда! -- визгнули крестники.
   Малыши уже прилично истосковались ещё в одном главном ожидании в этом, начинающем надоедать им, представлении. Они не очень понимали, почему их мать, отец и дед Паня вместе со всем залом чуть ли не валяются от смеха при виде тётки, которая угощает всех молоком, ласково приговаривая:
   -- Ваша мама пришла. Молока принесла...
   Козлёнок номер один Кидалов долго отнекивался от дегустации. Он не переносил желудком этот продукт с детства. Но всё же, когда женское общественное движение сомкнулось вокруг него угрожающим кольцом и принялось демократично из своих рядов выбирать для распорядителя личную кормящую мать, Кидалов, с опаской глядя на выдающиеся персии привозных торговок, на всякий случай выбрал меньшую норму диетического продукта и под дружное:
   -- Пей до дна, пей до дна..., -- опустошил литр очень питательного козьего молока.
   Леди Га на этом не успокоилась и решила, как и предсказывал Паша, угостить ещё и почётных гостей. Первой почётной её жертвой стал в ложе, естественно, Поганый. Ему молочница вручила литровую полную бутылку с соской. При этом негромко, чтобы все услышали, шепнула:
   -- От гастрита, Леонид Рафаилович. Со мной и с ним вы ещё долго мучаться будете.
   Владимир Владимирович с послом Красномордовым-газпромом получили для разнообразия по головке, с надписью ,,сыр российский," происхождение, которого Галя также странно объяснила страшным словом ,,контробанда." Дядя Сэм с Кондон Лизой обошлись скромными плавленными сырками ,,дружба." Ну и так далее... Вся рекламная презентация сопровождалась из Галиных уст нежными певучими обращениями:
   -- Ребятушки, козлятушки...
   Которые хоровым эхом, по дирижёрскому взмаху Оксанки Звездовад, мягко подхватывались женским общественным движением. Неизвестно ещё сколько главная добрая коза Привоза щедро кормила бы в цирке своих несмышлённых козлят, однако появление санитарного отряда во главе с Робиком, вынудило молочницу подвести черту под рекламным угощением. Бросив в завершение Кидалову:
   -- Безнадёжный (тот перед этим, в отместку за начинающее брожение в желудке, сострил ей произнеся длинное ,,ме-е-е..."), -- леди Га оставила распорядителя на посмешище публике и гордой победительницей взошла на пьедестал с урной.
   После чего, изящным жестом достав бюллетень из того потаённого места, где женщины Привоза безопасно на себе хранят выручку, красиво опустила его в отверстие.
   -- У всех там сухо, как у Гали? -- климатично поинтересовался Мать Тереза.
   Женское движение ,,За формами порядок" в одном дружном движении предъявило свои непромокшие избирательные документы. И этим прекрасный пол базара полностью доказал. что не только у леди Га там порядок.
   -- Молодцы! -- похвалил их распорядитель и как на параде прокомандывал, -- Для исполнения гражданского долга по одной особи к урне ша-гом марш!
   Особи, не двигаясь, вопросительно взглянули на счастливую леди Га, уже волеизъявившуюся на Олимпе народной власти. Они не могли на виду у всех, в таком большом совместном колличестве, просто так взять и подчиниться команде одного мужчины. Это ни как не согласовывалось в их базарном убеждении о роли женщины в обществе Привоза. Поэтому леди Га пришлось провести контрассигнации указа Матери Терезы, ласковым личным:
   -- Давайте, подруженьки, веселее. Тут на источнике власти так хорошо, что словами не передашь. Особенно, когда уже бумажку бросаешь.
   И подруженьки послушно одна за одной, показывая всем ,,За формами порядок," окунулись с головой в народную власть.
   -- Нет, всё-таки привозные бабы, как чернобыльская радиационная клубничка -- заражают меня насмерть своими мерцающими формами, -- поделился Кидалов впечатлением с подошедшим Кохом.
   -- Согласен, -- ответил тот, косясь на Матильду, -- иногда глянешь и жить не хочется.
   Распорядитель тоже обратил взор на выдающуюся женщину среди санитарной колонны и самокритично добавил:
   -- Ну, не всем же быть Панасами.
   Проводив взглядами последнюю участницу движения, Кидалов, не особо ожидая чего-нибудь полезного от санитаров рынка, пассивно поинтересовался:
   -- А вы, чё мне принесли, друзья-товарищи? Жду -- не дождусь с нетерпением. А то после молочного угощения, мне кажется, без срочного технического перерыва не обойтись.
   Робик уважил просьбу и тихонько свистнул. Из расступившихся уборщиков рынка показался самый главный среди них. Это был Анжелка, с большим трудолюбием, тягающий по арене здоровенную половую тряпку.
   -- Ко мне, -- попросил хозяин, -- отдай тряпку.
   Пёс внимательно посмотрел на Роба и с явной неохотой поволок инвентарь к своему непосредственному начальнику.
   -- Долго думали, -- насупился Мать Тереза. -- Лучше бы уж хорошую метёлку подарили для дома, голота.
   За голоту Кох обиделся и тихо уточнил:
   -- Это та самая тряпка, которой ты мыл женский туалет. Если не веришь, Матильда, сейчас, позовёт Зинку в свидетели. И мы все вместе начнём тебя агитировать в наш отряд, как очень подающего надежды, уборщика женских уборных.
   У Кидалова сильно заныло в животе. Вспомнив, как ему пришлось вымыть туалет, под угрозой позорно быть запертым непробиваемой Матильдой с хихикающей дурой Колобком, председатель счётной комисси, немедленно присев, схватил у Анжелки край тряпки. Маленькую собачку возмутило нахальное действие (тряпку-то просил его хозяин). Вследствие чего, сквозь зубы рыча, такса потянул её на радость зрителей обратно.
   -- Сейчас, маленький, мы его переборем, -- пришла на помощь Матильда.
   И Кидалов влетел головой к бывшей баскетболистке между ног.
   -- Ой, шоб тебе так сзади вьехали, -- охнула, потерявшая форму спортсменка.
   Но опыт дал о себе знать: баскетболистка среагировала, как в молодые годы, быстро зажав голову распорядителя со спортивными словами:
   -- Давно я не имела такого контакта.
   Анжелка, после Гали с Панасом на поминках, с интересом обнаружил новую большую человеческую композицию. И неторопливо обойдя вокруг, попытался на задних лапах тонизирующе облизать её второе лицо (оно было очень бледным, с затухающим взором).
   -- Деда, смотри! Дядя у нашей бабы раком стоит! -- закричал на весь цирк Арсений.
   --Видпусты, людыну! Задушыш жэ ёго! -- донёсся среди хохота трибун ревнивый голос Панаса.
   -- А шо ты думаешь ему там плохо? -- подразнила его жена. -- Раз молчит -- значит балдеет.
   Если до этого момента Кидалов, ещё как-то с горем пополам крепился в мужском достоинстве, стоя буквой ,,Г," то теперь совсем обмяк и стал беспомощно-позорно опускатьсяя в ногах Матильды.
   -- Кажется, всё, -- подтвердила ощущение баскетболистка. -- На большее он не способен.
   Председатель счётной комиссии обессиленно вывалился из сцепки ненужным предментом, оставив женщину без второго лица. Поэтому Анжелке, иследовавшему композицию сзади, из-за нарушения её художественного замысла, для выяснения причины пришлось вернуться к выпавшей детали.
   -- Упал, -- ёмко по-детски, обрисовал деду Артём происходиящее ан арене.
   -- Такэ и зи мною иноди трапляеться з нэю, -- по секрету сказал Паня, вытирающей слёзы Алёнке, -- То що ж говорыты вжэ про цёго здохлю-чмурыка.
   Тот, приведённый в чувство языком Анжелки, как раз пытался снова приобрести стоячий вид. Однако это удавалось ему очень плохо. Чтобы распорядитель опять не сломался, большая уборщица прикрепила ему на спине просимую метлу и крепко затянув на брюшке узел, обмотала его половой тряпкой. После чего, поправив для аккуратности подарки, объяснила зрителям и слабо сопротивлявшемуся Кидалову:
   -- Временная шина. А то, упаси Бог, ещё грех возьму на душу за серьёзную поломку главного распорядительного органа и срастётся ещё не там, где надо.
   -- Ну, у тебя и кадры, Леонид Рафаилович, -- рассматривая головку российского сыра, неодобрительно произнёс Шляхин. -- Никулинский цирк да и только, а не выборы. У меня бы на ,,Малой земле" так обращаться с председателем счётной комиссии никто не посмел.
   -- Я думаю, Владимир Владимирович, Никулинский цирк по составу против нашего, как малая земля против большой, -- патриотично заело папу Лёню. -- А угомонить Матильду у тебя будет личная возможность после создания консорциума. Хотя, если хочешь знать моё мнение, я бы тебе этого не советовал. Велик народ Привоза и неукротим, когда что-то ему сильно не по нраву. И не твоя ,,Малая земля," и ни какая другая ,,Большая," врядли смогут урезонить тот сумбурный универсальный потенциал свободолююбия, заложеный в нём из многочисленных наций, так часто в своих историях тянувшихся к этому сладкому слову. И, дорогой мой колега, честно признаюсь: больше всего его я и боюсь.
   -- Не трусь, Леонид Рафаилович. Анархия искоренялась всегда же железной рукой. Другого более эффективного способа пока ещё никто не изобрёл.
   -- Всё это так. Но чует моё знание, набравшееся опыта местных нравов, что будет это вовсе не просто. А положиться по большому счёту не на кого. Кругом одни пьяницы, воры, только о себе и думающие.
   -- Извини меня, но в этом ты сам виноват, Леонид. Раз не позаботился о гвардии, заботящейся о тебе, как о единомышленнике. У меня, вон ,,Фонд сострадания бедным" уроет любого клиента, кто покусится на мои права. Систему управления надо было создавать, а не надеяться на свои силы. Один может управлять лишь Господь Бог, потому, как вечен. Ну, ничего -- теперь нас двое и моя система. Не пропадём.
   Дядя Сэм, сидевший рядом, и пояснявший постоянно надоедливой Лизке Кондон, что -- да почему происходит на арене, прислушался. Однако диалог между его коллегами прервался из-за появления в ложе Глебушки-подайте хлебушка. Наклонившись к Стёпе Красномордову, он что-то зашептал ему на ухо, тревожно указывая на кулисы. Все почётные гости сосредоточились на объекте, обнаруженным нищим москвичём. Им оказалась Анфиска, с непонятной целью опасно направившая большой морской бинокль на высокую делегацию.
   -- Ну и что? -- спросил посол.
   -- Пасёт гадина, а с какой целью непонятно. Может дать в морду? Дайте только добро на спецоперацию.
   Красномордов тяжело вздохнул:
   -- Нельзя, Глебушка, мы в гостях. Лучше секретно с тыла, не раскрывая своего присутствия, ущипни её за задницу и всё.
   -- А как же я её ущипну, не раскрывая присутствия?
   -- Это меня не касается. Сам соображай. Тебе за это деньги платят из фонда. Ориентировку получил? -- вперёд, -- отмахнулся строго посол. -- И смотри мне: если через пять минут Анфиска не потеряет зрительную боеспособность, будешь отвечать по всей строгости законов ФСБ.
   Когда Глебушка скрылся, Красномордов устало по-стариковски закряхтел:
   -- Владимир Владимирович, когда уже заберёте от меня к себе этого психа, перед людьми стыдно?
   Руководитель ,,Малой земли," глядя, как смеются папа Лёня с дядей Сэмом, пообещал:
   -- Потерпи, Стёпа, ещё немного. Скоро, очень скоро будешь не только этим сиротой управлять, а и многими другими, куда более одарёнными личностями, -- После чего принялся довольно сложно рассуждать. -- Вот Красномордов говорит, что у нас дураков больше, потому что фирма больше. В принципе я с ним согласен полностью. Однако, заметте: мы сумели направить их деятельность во благо ,,Малой земли." Они не болтаются без дела, а значит не болтают без дела языком, подтачивая созданную мною патриотичную систему ,,Кто не с нами -- тот против нас". И с энтузиазмом, и удовольствием работают на неё в силу своих умственных способностей. А если каки-нибудь умники задумают поломать, построенную мною филоссофию взаимоотношений между разумными и различными нищими, именно ,,Фонд сострадания бедным" станет драться до последнего дыхания, прекрасно понимая, что в других условиях существования у него нет ни каких надежд на прогрессивное будущее. Поэтому будет он всегда оплотом стабильного процветания нашей фирмы.
   -- Володька, -- смело врезался Бур в монолог Шляхина. -- Я случайно недавно бродил с Лизкой по Привозу и услышал от одного армянина, потрясшую меня фразу ,,Чем больше овец -- тем больше баранов." Не кажется ли тебе, что этот природный закон развития стада очень универсально ложиться на твою фирму?
   -- Это ты к чему? -- Взъерошился руководитель ,,Малой земли."
   За дядю Сэма нескандально пояснил папа Лёня:
   -- Он имеет в виду, чем болше мнений, тем больше верных решений. А у тебя выходит основная надежда на идиотов, возомнивших себя опричниками твоей идеи ,,кто не с нами -- тот против нас."
   -- Я не сказал, что полагаюсь на кретинов, -- поправил Шляхин. -- ,,Фонд сострадания бедным" их только приобщает к делу, чтобы они не повторяли болтовню различных умников, разлагая консолидирующую идею.
   -- То есть ты не уверен, что она верна? -- снова буром врезался дядя Сэм.
   -- В общем-то в твоём пятидесятилетнем возрасте, Жора, много знать уже опасно для жизни. Но так и быть, рискну в твою забитую западными ценностями голову, забить ещё и наши.
   -- Я готов, -- смиренно закрыл глаза Бур.
   И под улыбки в ложе, Владимир Владимирович напором взялся за речетативный молоток:
   -- Первым делом ты должен навсегда осознать, что у нас два противоположных метода понимания целостности наших учреждений.
   -- Почему? -- широко открыл глаза дядя Сэм.
   -- Потому, что начинается на ,,му." Первое ,,му,"-- с русской хитринкой вдалбливал Шляхин. -- Заключается в том, что у тебя на фирме почти равные возможности у всех в плане доступа к деньгам. Или по другому говоря, кто -- на что способен. Ещё другими словами для понятливости: единение твоей торговой организации обуславливается почти у всех честным соревновательным карабканьем на вершину к золотому тельцу. У нас же этот нравственный ничтожный процесс, благодаря моим усилиям, для подавляющего колличества сотрудников, заменён идеей о преуспевающем и возрастающем могуществе нашей фирмы. В ней они, благодаря их всеообщему патриотичному единению, перед разлагающим лицом опасности увязнуть в стремлении к личному обогащению, стоят непоколебимо на передовой линии фронта в борьбе за передовые позиции ,,Малой земли" в одесском регионе.
   -- Лизонька, -- шепча, уронил ей ,,присмерти" голову на плечо Жора, -- спроси у Володьки, он случайно не хочет для большинства своих сотрудников отменить деньги и перейти на продовольственно-вещевые карточки?
   Секретарь дяди Сэма тут же жизнерадостно исполнила волю умирающего шефа. У Шляхина задёргались скулы и он, собравшись, решил окончательно добить сильно остроумного конкурента. Ударную речь замедлил на неопределённое время визг Турчиновой.
   Вывод на чистую воду наблюдателя, затаившегося хищной щукой в стремнине арены, Глебушка провёл просто блестяще при помощи блесны. Пока Владимир Владимирович мочил дядю Сэма, нищий в бессилии скрипел тихо мозгами, как выполнить задание посла -- ущипнуть и оказаться при этом невыявленным в столь щепетильном деле. Прозрение напало на Глебушку, как всегда талантливо, при виде голосовавшей праздничной колонны ,,Прудовой Украины." При возвращении исполнивших свой долг, так сказать, торгующих рыбаков, попрошайка выклянчил у Серёги Гибкого чудесный японский спининг. Поначалу хитрый москвич думал собственными руками из-за угла подцепить крупную рыбку и после недолгой невидимой борьбы из-за кулис, победоносно скрыться где-нибудь, например, в пивбаре у Гани Меркель. Однако тут под его руки попался, пока ещё немного лоханутый, Паша Берёзкин. Попрошайка моментально с исключительным профессионализмом ещё больше законспирировался, предложив тому пари в размере трёх бокалов пива. По нему, каждый из них, должен был с трёх забросов подцепить подол запашной цыганской юбки-клёш (Анфиска почему-то постоянно такую подозрительную одежду до пят, редко меняя её разве, что на такие же подозрительные брюки). Ну и дальше, обязательно выяснить: сильно ли волосатые ноги у бабы и есть ли ещё какой деффект. Берёзкин загорелся спортивной любознательностью, как олимпийский факел -- он сразу на опережение, выхватив у Глебушки спининг, сделал пробный заброс... Жизнь показывает, что Создатель к дебютантам всегда благоволит. Паша не был рыбаком и лишь подтвердил сие Божественное правило.
   Турчинова выпустила бинокль с искажённым от страдания лицом, пытаясь выяснить, что впилось ей сзади невыносимой болью между позвоночником и ногами. Это разведчице не удалось. Берёзкин, почувствовав упругость лески, с генетическим азартом своих предков, живших на берегу Иртыша, принялся выуживать улов. У Анфиски потемнело в глазах. Она больше не могла молчать, как рыба. Вследствие чего, огласила шапито непередаваемым загадочным криком русалки, который так часто на водоёмах чудится ночью заядлым рыбакам после полулитровки. Различив в руладном стоне Турчиновой неясный призыв о помощи к японскому городовому, Паша решил не рисковать с зарубежной полицией. Поэтому резко изо всей силы дёрнул в сторону удилищем (ему жаль было оставлять такую хорошую вещь, как японский спининг). Качество японской лески оказалось такого высочайшего уровня, что Берёзкин ко всему ещё и выиграл пари. Разом с наживкой из плоти Турчиновой, на крючке болталась запашная юбка, наматываемая, вошедшим в раж, новоиспечённым рыбаком.
   -- Уходим по одному. Встреча через двадцать минут у Меркеля, -- услышал Паша за спиной конспиративный голос Глебушки.
   Берёзкин второй раз пожалел бросать такую хорошую вещь. Тем более, что у Анфиски ничего интересного не было видно. Да и вообще, как выяснилось, под юбкой она ко всему носила какие-то чёрные лосины, что было неудивительно для этой поры года. Поэтому, продолжая наматывать леску, Паша, как человек по-одесски компанейский не принял московского конспиратизма и не оглядываясь, попросил:
   -- Обожди меня секундочку, вместе пойдём.
   Молчание за спиной его не смутило. Он принял его знаком согласия. И когда, довольным, обернулся, стараясь отделаться от ненужной ему на крючке Анфискиной юбки, немного огорчился одиночеством. Оно продолжалось недолго. Турчинова, с сильно расширенными зрачками, взирая за убегающей личной одеждой, по женски не смирилась с потерей и вымолвив, глотая слёзы:
   -- Ты куда? Я ж без тебя не могу, -- кинулась за неверной.
   Пашу в углу Анфиска била долго и чем попало. Наверное, если бы не Ося, зашедший поинтересоваться, почему в цирке свистят и нет команды Берёзкина на продвижение молодёжной колонны Привоза, она бы его и убила там. Но свет, начавший для рыбака меркнуть с каждым ожесточённым ударом, вдруг затормозил в своём потемнении. И Паша сквозь кровавую пелену с удивлением увидел королевских мушкетёров, вступивших в бесстрашную схватку с разьярённой Миледи. Решив уже, что он находится вне времени в параллельном мире, Берёзкин, оперевшись на спининг, поднялся очень тяжело раненым. После чего, плохо соображая, распорядился:
   -- Отрубите ей голову. Она давно это заслужила.
   Все как-то затихли, почувствовав с Пашей неладное. Даже Турчинова.
   А он, не сомневаясь в выполнении приказа, нетвёрдым шагом вышел из шатра посмотреть на новый мир.
   -- Ну, разве можно так, Анфиса? -- пожурил её Ося. -- Ты же человека чуть насмерть не загубила и возможно инвалидом сделала чуть-чуть.
   -- А ты считаешь, здоровый человек может ловить другого на спининг? -- в ответ спросила та.
   Бард, с призванными ранее на борьбу товарищами по клинку, внимательно осмотрели, показываемую Турчиновой кровоточащую рану.
   -- Я обязательно напишу об этой битве балладу, -- серьёзно скзазал он Глории, которая таки умудрилась попасть сегодня в активный круговорот общественной базарной жизни, благодаря случайному знакомству с сыном Коха.
   Та, чтобы скрыть смех, выбежала на улицу.
   -- Зови всех остальных наших! -- крикнул ей на весёлую дорожку Ося, а заглянувшему с другой стороны Матери Терезе, -- уже идём, вот-вот!
   -- Давайте поживее, народ-то ждёт, -- поторопил тот.
   И черезминуту колонна в мушкетёрских накидках (позаимствованных в магазине у Губского) в самом прекрасном жизненном возрасте с песней ,,Пора-пора-порадуемся на своём веку... бесстрашно показалась на арене.
   А ты говорил -- псих! У Глебушки сообразительный показатель ого-го! -- раскритиковал Красномордова Шляхин. -- Даю руб за сто, ты бы такое никогда не придумал.
   Стёпа критику принял безоговорочно, потому как и сам поразился находчивости нищего.
   -- Это ж надо так умно обезвредить, надоедливую своим любопытством, эту муху Турчинову? -- отдал он должное засланному москвичу. -- И где он так научился маскироваться? Неужели их там в ФСБ начали этому обучать?
   -- Поздравляю, Владимир Владимирович. Прекрасные у тебя кадры в системе, -- принялся трясти руку руководителю ,,Малой земли" недобитый дядя Сэм.
   Шляхин услышал в поздравлении Бура насмешку. Но пропустил её с явным превосходством, решив про себя:
   --Пускай пофорсит, американская глупость. Его денежные сотрудники и мизинца не стоят наших нищих. Не забыть бы представить порошайку к именной грамоте ,,За заслуги перед Фондом сострадания бедным" -- очень важный показательный момент в патриотичном воспитании.
   Почётные гости не знали, что Глебушка по закидыванию стоит на порядок выше. Ведь реализовать свой умственный запас чужими руками -- это вам не деньги в своих карманах считать. К сожалению ни зрители, ни гости в ложе, не могли оценить этого, потому как операция проходила невидимо-тайно из-за угла. Обсуждаемый герой, тем временем, сидел у Гани в глубоком для него философском раздумье.
   -- Прибила Анфиска Пашу или нет? -- электрической дрелью назойливо сверлила в его голове вопросительная мысль. -- Если да, то операция прошла очень успешно. Если нет -- придётся выставлять пиво.
   Берёзкин оправдал худший вариант, появившись у столика в сильно растерзанном виде с пульсирующим взглядом.
   -- Сколько можно ждать? -- как ни в чём не бывало, накинулся на него попрошайка. -- Ты же уже собирался, когда я вышел? У входа тебя ожидал минут десять дураком. Теперь здесь за столиком в полной тревоге -- не случилось ли чего там с тобой.
   Берёзкин осторожно потрогал рассеченные ухо с бровью и странным тоном произнёс:
   -- Ме-ня спа-сли французы.
   -- Рошен-гад напакостил, наверное. Или Мандела, -- подумал нищий, внимательно рассматривая Пашу.
   Тот продолжал как-то непонятно молчать, глядя на Меркеля за стойкой.
   -- Паскуда, таки помнит о пиве. Не отшибла ему память Турчинова, -- потерял Глебушка последнюю надежду на лучший исход проведённой операции и поманил Ганю.
   Немец подошёл к столику и без лишних вопросов, поинтересовался:
   -- Что и сколько?
   Вот Паша побывал в цирке на выборах. И желал бы залечить травматические последствия после их посещения. Принеси-ка нам по бокальчику. У меня, ты ж знаешь, с финансами всегда туго.
   Берёзкин ни как не отреагировал на пробный памятно-финансовый заброс экономного москвича, а продоложал молча пульсировать взором бармена.
   -- По моему ему бокальчиком не обойтись. Сима, что там льва выпестил на арену. У меня такое впечатление, что парень бился за право голосовать, как гладиатор в древнем Риме за свободу.
   -- Меня спасли французы, -- тотчас опроверг далёкую немецкую гипотезу Паша.
   Ганя, ни слова не говоря, направился к стойке и вернулся с бутылкой кальвадоса:
   -- Почему-то эта гадость у нас на Привозе не пользуется спросом. Третий у меня год стоит не востребованная. Но для лечения, я полагаю, ему будет в самый раз, этак грамм четыреста.
   И после благотворительной акции контрольно присел за столик, потушив разгорающийся блеск в глазах нищего. Берёзкин на яблочный раздражитель абсолютно не отреагировал. Да и не могло быть иначе. Паша, сколько помнили его на Привозе, обычно употреблял крепкие напитки один раз в году на свои именины. В этот нестандартный для себя день, он всегда подводил итоги своей прошедшей жизни, напивался и сильно плакал. А так, для компании -- пообщаться в остальное время года непримеримо был сдержан, обходясь тремя бокалами пива или, максимум, тремя стаканами сухого вина.
   -- А что, если ему стоя через клизму? -- таинственно внёс план новой операции Глебушка.
   Ганя повертел пальцем у виска и в поисках решения проблеммы, принялся тихонько насвистывать себе под нос ,,пусть бегут неуклюже..." Когда мелодия подошла к словам ,,день рожденья только раз в году," Берёзкин, как бы боясь пропустить праздник, резво присел за столик и дрожащими руками схватил бутылку.
   -- Ух, ты, -- только и вымолвил поражённый нищий.
   Меркель тоже не меньше удивлённый возможностям своего художественного свиста, некоторое время с немецкой флегматичностью наблюдал, как Паша, немного неистово для такого бытового случая, старается выбить ладонью о дно пробку-закрутку.
   -- Дай, -- протянул руку Ганя.
   Паша спрятал бутылку у себя за спиной.
   -- Всё равно его никто не пьёт, -- повторил щедро хозяин бара и принёс вторую.
   Пострадавший, при познавательном молчаливом участии партнёра по пари, пытался в это время с лёгким рычанием выдернуть зубами колпачёк на горлышке.
   -- Смотри, Пауль, как это делается, -- сказал немец и отвинтив крышечку, налил всем троим.
   Берёзкин, несмотря на травмы в районе головы, сразу сообразил, где его стакан со штрафной дозой. И спустя десять минут, вполне связно и озабоченно напрягался в воспоминаниях своей никчемной жизни, последней неудачей которой была, где-то по дороге в бар, потеря японского спининга. А через час, за второй бутылкой, открытой уже им самим без малейшего затруднения, Паша вовсю горько рыдал у Глебушки на груди, шумно стучал кулаком по столу, пел песню ,,Ах, зачем я на свет народился..." Ну, в общем, как всегда.
   Ганя им не мешал. Из-за выборов в баре пока никого не было. На улице темнело. Поэтому он был даже где-то доволен, что ему не приходится сидеть одному за стойкой, глядя в окно на тускнеющий мир. В настоящем скромном разнообразии, Меркель вполне обоснованно полагал, что сделал доброе дело. Вследствие чего, так же вполне обоснованно, теперь ожидал обратного процесса, надеясь не только на Бога, но и на завершение выборов.
   Мама Рада оказалась для него приятным сюрпризом-посетительницей, остановившейся в нерешительности в дверях, в связи с заполневшей зал кричащей дуэтной Есенинской песней ,,Не жалею, не зову, не плачу..." Обычно на ней Берёзкин, вытирая кулаком слёзы, мужественно каждый год решался на очень сложный для себя в таком состоянии поступок: одалживал у ближнего с деньгами десятку, шёл на, рядом расположенную с Привозом, автостанцию и весь полный сыновьим долгом, ехал в с.Дальник навестить старушку мать. А по истечению нескольких дней, после строгого карантина у мамы, Паша бесхлопотно возвращался на базар к своим сторожевым обязанностям, целый год не вспоминая ни о никудышной личной жизни, ни о своей возможной в ней смерти, ни о старушке матери, твёрдо надеющейся на склоне лет найти приют в гостепреимной украинской земле недалеко от Одессы.
   Потому Меркель, не дожидаясь последней ноты, успокоительно показал маме Раде жестом, мол, не волнуйся-обожди секунду, а затем достав из кассы червонец, направился к поющим. При подходе дуэт как раз завершил страдание в длинном, режущем ухо, секундовом унисоне.
   -- Мама ждёт, -- всовывая сыну в верхний карман денежку, сказал Ганя.
   Паша благодарно взглянул на немца, без слов обнял Глебушку на прощание и тяжело побрёл к двери. Встретив там улыбающуюся Раду, он немножко запутался в мамах. Но гаркающий голос с одним словом ,,автостанция," тут же ясно выверил его курс на Дальник и Паша отправился искать свой автобус.
   Как только Берёзкин закрыл за собой двери, их открыл Вовка Маугли:
   -- Радочка, ты меня пугаешь иногда! Не сказав, не предупредив, взяла и просто так покинула представление. А я и не знаю, что думать -- с кем ты, куда ушла? Ты же догадываешься наверное, как я боюсь тебя потерять?
   -- Догадываюсь, -- раздражённая болтливостью любовника, ответила та. -- И не только я. Уже весь базар об этом говорит.
   Глебушка, оставшись на едине с пустыми бутылками, вдруг затосковал общением с женщиной, любезно пригласив её:
   -- Радка, а не выпить ли нам с тобой за твой счёт? Как ты смотришь на это?
   Маугли, как-то боком, горбатясь обезьяной, подскочил к нищему и голосом Каа зашипел:
   -- Послушай, ты, облезший хвост Шархана с ,,Малой земли" меня внимательно: если я услышу ещё что-нибудь подобное, то не посмотрю, что за тобой стоит весь ,,Фонд сострадания бедным" и задушу твоё гнилое тело собственоручно.
   -- Видали мы таких Тарзанов много раз. Теперь их долго ищут. Давай Радка ко мне, не пожалешь! Без балды говорю тебе! -- пьяно настаивал москвич.
   -- Что они в неё нашли все? -- разглядывая объёмную бабенцию, недоумевал за стойкой Меркель.
   И вдруг, как гром среди ясного неба, услышал:
   -- Мальчики, вы сегодня обое на отдыхе. У меня в этот вечер запланирована встреча с Меркелем в формате наедине. Так, что освободите, пожалуйста, немецкую тереторию для нашего уединения в личном контакте.
   -- Это не немецкая теретория, а АО Привоз, которое скоро восоединится с исторической родиной ,,Малой землёй" и всё будет наше, -- империалистично заявил нищий.
   -- Нет, это ,,Малая земля" пусть присоединяется к Привозу! Он является исторической родиной! Можно сказать, даже матерью всех фирм русских у нас в городе. И не только. Здесь, на этом месте нашего южного края колыбель мировой торговли, особенно китайской, -- также привёл убедительные доводы в пользу воссоединения Маугли и обратился за поддержкой к Раде. -- Я думаю, солнце моё незаходящее, ты согласна со мной?
   -- Вовочка, забирай Глебушку и катитесь вместе хоть в ,,Малую землю," хоть к чёрту на рога, -- вспышкой посоветовало светило. -- Я же понятно сказала: у меня сегодня европейский интерес и ни какие другие проблеммы и связи меня не волнуют.
   Маугли сообразил наконец, что Раду сейчас ни чем не проймёшь. И этот вечер у него в закате. Усвоив, как-то давно, что бороться с природным изменчивым циклом такой яркой женщны -- всё одно, что бежать за солнцем, Вовка дабы не получить полной отставки, потащил упирающегося пьяного попрошайку на выход. Тот не был согласен с победой Германии и в сильной нетрезвости орал:
   -- Всё равно ты будешь моей!
   -- Ну и что дальше? -- оставшись с Радой, без особой радости спросил немец. -- Ты же знаешь, что я не могу тебя здесь принять в отдельном кабинете. У меня тут, так сказать, сплошная европейская демократия: всё у всех на виду. Так, что выкладывайся прямо на этом месте.
   -- А я сразу и не предлагаю ничего такого. У тебя ко мне явная предвзятость.
   -- Предвзятость или не предвзятость -- это всё пустая болтовня. Выкладывайся, говорю в натуре побыстрее.
   Рада в волнении от германского напора сбросила с себя на стол осеннюю верхнюю одежду и продолжила дальше:
   -- Предложение с которым я выступаю (кстати не только к тебе, а и ко многим владельцам других фирм с, так сказать, иностранным капиталом) очень скромное и одновременно очень выгодное. Наверное ты не откажешь мне, если я скажу, что хочу купить в твоём национальном пивном парке под крышей, маленький укромный уголочек. Где я бы, иногда, после трудового дня, могла слегка расслаиться с кем-нибудь из своих друзей. Есть у меня такое назойливое женское желание: чувствовать себя везде, как дома, а не в гостях.
   Ганя почесал брюхо и догадливо произнёс:
   -- Таки хочешь построить себе кругом отдельные кабинетики, чтобы никто не видел, как ты гуляешь?
   -- Сегодня тут, а завтра там, -- засмеялась Рада. -- И ни кто не знает, ни кто не сплетничает, и ни кто не завидует.
   -- А сколько дашь?
   -- Называй цену сам. Она меня мало интересует. Главное уют и разнообразие.
   Меркель принялся лихорадочно соображать -- как бы не продешевить и не показаться к глазах неверной президентской жены грубым рвачом.
   -- Поганый, он конечно не вечный и это понятно. Но мама Рада -- это ещё та штучка, -- тщательно взвешивал Ганя в цене уголок национального пивного парка. -- Баба стойкая. Может ещё и пригодится кое в чём, если быть с ней ласковым и не жадным.
   Только Меркель собрался выйти из-за стойки для более ласквого и не жадного контакта вблизи, чтобы назвать цену, как в пивбар вломилась шумно компания в составе Нестора, бацьки Симона и его Фроськи Бородиной.
   -- Слава лучшему общепитовскому предприятию на просторах Привоза! -- торжественно прозвонил Нестор, усаживаясь за столик. -- А ну, Ганя, покажи на что способны внуки третьего рейха, угощая своих победителей.
   Меркель сильно поморщился в недовольстве происходящим. Мало того, что сорвалось вдохновенье выгодной сделки, так ещё какой-то недоразвитый отросток давней войны считает в ней себя победителем. А его -- Ганю, прожившего всю жизнь в Одессе, причисляет с грязным намёком к побеждённым сторонникам недолгого отвратительного прошлого его этинической Родины, называемого фашизмом. Меркель не мог стерпеть обиды и дал, как всегда в таких случаях разъяснительную речь:
   -- Уважаемые гости. В связи с явными нашими расхожениями по поводу победителей и побеждённых, вынужден и обязан выссказать свою точку зрения. Которая, несмотря, на агитационную пыль с разных сторон света всё-таки устойчиво определилась в том, что в войнах победителей не бывает.
   -- Ганя не заливай порожняком героическое прошлое наших дедов, -- развалившись победителем, потребовал Нестор. -- Здайся и неси пиво!
   Немец был исторически упорным противником. А поэтому звонарю с товарищами пришлось выдержать нелёгкий бой до перемирия. Набрав после позорного предложения в свой дойч-живот воздуха, Меркель выдержанно вплотную приблизился к позиции гостей и без предупреждения вторгся на стул:
   -- Молодой человек. Напомню в первую очередь вам, что даже крысы на нашей грешной земле перестали воевать между собой. А мы, как были ведомые различными параноиками с их лозунгами вроде ,,Цель оправдывает средства" или ,,Бей жидов, спасай Россию," так ими в большинстве своём и остались.
   -- Ты хочешь сказать, что славное прошлое наших предков играет отрицательную роль в воспитании молодёжи? -- стал на защиту Нестора, чужой ему бацька.
   -- А вы считаете, что горы трупов в этом славном прошлом являются как раз тем необходимым главным элементом в формировании гуманизма у будущих поколений? Нет? Тогда объясните мне: зачем хаять, давно лежащие кости в могилах, души которых были когда-то обмануты зверинными программами кучки нелюдей?
   -- Но человек, он на то и человек, чтобы не быть зверем, -- смышлёно возник из окопа звонарь. -- И народам на зверинных примерах всегда надо напоминать об этом.
   -- Видите ли, молодой человек, когда люди начинают на зверинных примерах напоминать о человеколюбии, мне кажется они ошибаются. Таким образом они закладывают в души ненависть, независимо хотят они этого или нет. В этом плане, я больше придерживаюсь точки испанцев, поставивших крест и коммунистам и фашистам. Потому как, они там, наконец, поняли: гибли люди, испанцы, из-за по-ли-ти-ки. И эта главная трагедия во всех человеческих спорах к сожалению ещё не всеми и не везде осознана.
   Высказавшись, Меркель вспомнил о своих обязанностях, всегда гостепреимного хозяна бара и принёс с белоснежным полотенцем на руке, потребованное ранее пиво. Посетители встретили его миролюбивый жест настороженно-угрюмо. Они не могли не признать правоту рассуждений Гани. Однако перемирие на условиях немца довольно сильно задевало их самолюбие.
   -- Давай, Ганя, беги проголосуй. А я тут вместо тебя похозяйничаю. Разговоры -- разговорами, а волеизъявиться надо в этот сложный для Привоза момент, -- ответственно разбил образовашийся лёд, появившийся Робик Кох.
   Меркель сразу снял передник и стал немного суетливо собираться, хвалебно благодаря товарища:
   -- Спасибо, дружище. Думал уже не успею. Незаменимый ты человек на рынке, всегда приходишь на выручку вовремя в сложных ситуациях. Правда, Карузо обещал подменить, но пока шо-то не видно его.
   Рада, сообразив, что с представителем Германии можно продолжить переговоры где-нибудь на улице в тёмном месте, кокетливо окликнула:
   -- Ганечка, можно я тебя провожу? Ведь мы ещё не обо всём поговорили.
   Роб с посетителями очень удивились строгому немцу, согласившемуся на прогулку с опасной президентской женой по базару (да ещё в такое, почти в ночное, время). И в молчании, проводив взглядом парочку, перевели его друг на друга.
   -- Вот, это да! -- не выдержав тишины, подскочил Нестор. -- Кто бы мог подумать только: наша Рада с немцами принялась крутить! Какой позор для папы Лёни! Нет, я так не могу этого оставить. Надо обязательно доложить президенту о произошедшем в его семье женском беспределе. -- И крикнув рассистки вместо до свидания, -- Ещё бы с чёрным Васей додумалась у всех на глазах! -- белым кипящим молочком сбежал из бара.
   -- Он, что ненормальный? -- спросила Фроська Бородина.
   -- Кто? -- не понял бацька Симы.
   -- Этот неуравновешенный, который к нам клещом впился в цирке.
   Бацька вспомнил, как Симон безуспешно пытался отвадить Нестора от роли гида, добровольно взятого тем на себя, когда он отстёгивал своему сыну отеческую сумму сильно запоздалых алиментов. После чего грустно с ноткой самобичевания ответил:
   -- Скоре всего, не только безотцовщина, но и матери не знал. Тебе, моя девочка, этого не понять. А дети очень остро чувствуют измену.
   -- Да он же лоб здоровенный, а не ребёнок, -- не согласилась подруга. -- Разве можно так стукачески реагировать на желание женщины пройтись вечером по свежему воздуху с другим мужчиной. Ведь всякое бывает на душе, а мужья не то, что не понимают, а даже слушать не желают о наболевших женских проблеммах.
   Бацька лишь хмыкнул. Уж кто-кто, а он-то знал как его новые знакомые женщины делились с ним наболевшими проблеммами, часто возникающими у них с их мужьями.
   В бар зашёл Костя Юркий с поникшим Маугли.
   -- Да не переживай ты так. Ни куда она от тебя не денется. Не в Германию ж он её увезёт? -- успокаивал, как мог альпинист Вовку.
   Тот увидев Робика за стойкой, не по-мужски возвёл напраслину за свой любовный прокол на безвинного еврея:
   -- Коли б не этот сводник-доброжелатель, Рада бы мне сегодня не изменила. -- А затем, обратив внимание при свете на неразлучный с Котиным плечом моток альпинистской верёвки, потихоньку спросил, -- Скажи, может мне повеситься чуток где-нибудь на дереве, чтобы она поняла, какя без неё страдаю. А ты её позовёшь и вы вместе прибежите меня спасать.
   Редкой любви позавидовал даже Роб. Простив Маугли в свой адрес наклёп, он с завистью поинтересовался:
   -- Вова, а ты убеждён, что они успеют тебя вынуть из петли? Деревьев то на Привозе нет.
   Несчастный с надеждой посмотрел на Юркого. Тот, глядя вдаль, как бы соизмеряя расстояние до ближайшего тихого дерева в Преображенском сквере, отрицательно покачал головой. А потом полез в карман, доставая стеклянную баночку с мумиё, обнадёживающе проговорил:
   -- Сейчас этим закусим от всех болезней помогает.
   В связи с финальной стадией выборов, бар понемногу стал заполняться посетителями.
   -- Так скоро? -- не поверил своим глазам Вовка, когда вернувшийся Меркель ещё раз начал благодарить Коха за предоставленную ему возможность проголосовать.
   -- А, что там должно быть медленно? -- на радостях не разобрал ревности немец. -- Сделал скоренько своё дело возле урны и бегом обратно.
   -- Возле урны? --обхватил руками голову Маугли. -- Нет, это уже слишком. Надо с ней что-то делать.
   Ганя уловил в голосе любовника некоторую странность и неуверенно произнёс:
   -- Зачем. Ещё рано. Там как раз очередь выстроилась.
   Кох с Костей стали неспеша входить в трудно остановимую смеховую трясучку.
   -- Он об урне, а этот про свою Раду..., -- с всё болеее расстраивающейся психикой повторял, обычно сдержанный Роб.
   Юркий тоже доходил, уронившись на стойку в трудном самообслуживании, пытаясь наполнить стоящую перед ним рюмку. Такой смех эпидемично действует на окружающих. Потому Меркель с Маугли, не особо вникнув в причину обрушевшегося на них веселья, заразились им тоже с полной отдачей сил. А когда смеяться сил уже не стало, они в полном бессилии дружно опустошили залпом по бокалу пива, любезно по-хозяйски предоставленным всем Кохом.
   -- Ты часом не сильно тут привык к моей стойке? -- выдворяя гостепреимного еврея, ещё гостепреимнее взялся за бутылку кальвадоса Ганя. -- Сегодня Берёзкина уже вылечили этим прекрасным напитком. Теперь, Вовка, попробую тебя.
   Костя, под новый приступ смеха, вытащил снова баночку с мумиё.
   Через час бар был забить битком. Из шапито, где завершилось волеизъявительное представление, приличное количество самых ярых его фанатов традиционно разбрелось по ближайшим забегаловкам для подробного обсуждения, как удачных, так и провальных мест избирательного спектакля. Естественно заведение Меркеля, как одного из самых популярных на Привозе посадочных мест, сия участь не минула. В связи с перезагруженностью в работе, Ганя оставил друзьям бутылку кальвадоса в надежде на долгую память. Но те после недолгой борьбы с ней, утомлённые шумом, отправились на природу показывать Вовке, как прекрасен этот мир.
   -- Не буду вешаться. Назло ей, -- посмотрев вокруг, пообещал Маугли товарищам.
   -- И правильно. Из-за бабы жизнь терять -- самое гнилое дело. А ты ж норомальный мужик и я никогда не поверю в твою мужскую трухлявость, -- оказал Юркий поддержку Вовкиному здоровому начинанию. -- Хочешь, через недельку махнём в горы? Я тебе такую красоту покажу, что не только про Раду забудешь, но и вообще про всех баб.
   -- Ты, чего из него горного имптента хочешь сделать? -- вмешался Кох.
   -- Почему? Я такого не говорил. Я вот, например, ни какой-нибудь отшельник, сами ж знаете. Просто я говорю, что даже красота всех женщин на нашем Привозе не сравнима с красотой гор. А слабый пол я просто твёрдо по жизни занёс в категорию вредных привычек: так, иногда, когда уже сильно приспичит -- пару рюмок, пару сигарет, ну и т. д.
   Маугли серьёзно задумался над здоровым образом жизни. И пока он раздумыва, глядя на искушавшую его крепкую бетонную балку, торчащую из под крыши Ганиного бара, Кох вспомнил ещё об одном, заболевшем без гор, верном друге.
   -- Ребята, я пошёл. А то с вами заговорился и забыл про Анжелку. Понимаете, оставил его в цирке на свидании с Манделочкой, очень просился парень. Так, что бывайте, мне сегодня ещё к тому же на смене ночь отбывать в трудовом подъёме. А вам желаю и гор, и женщин, и остальных вредных привычек. Но главное не переборщите ни в чём. Во всём должна быть мера.
   -- Усёк, что умный человек сказал, -- услышал, удалясь, Роб голос Юркого. -- Никогда не перебарщивай с бабой. Анжелка и тот дозировано у него с Манделой общается. А горы -- они заменяют всё: и рюмку, и сигарету, и...
   Далее Кох уже не услышал перед какими соблазнами ещё имеет преимущество горная местность и с мыслью о позабытом четвероногом друге, ускорил шаг.
   Анжелка особой радости при виде хозяина не выказал. Совместно с Манделочкой пёс внимательно слушал лекцию о вреде табака, попыхивающего крупной сигарой Петренко.
   -- Выглядишь, как типичный американский буржуй, -- поделился впечатлением Кох.
   -- Грант от дяди Сэма, -- безвыходно оправдался Сима. -- Честное слово, не хотел брать. Но когда узнал, что это контробанда от трудового кубинского народа, выбора у меня не осталось.
   Продемонстрировав любознательность в том, как идёт подсчёт голосов и поблагодарив главного комика за присмотр, санитар Привоза обратился к своему подчинённому:
   -- Прощайся с подругой, брат. Пора на работу. Сегодня у нас, как никогда, тяжёлая ночь.
   -- Чего ты так спешишь? Мусора ведь больше не стало, -- решил от скуки ещё поболтать Петренко.
   Однако Робик уже находился в походном настроении. Взяв Анжелку на поводок, Кох пожал Симе руку:
   -- Извини. На разговоры времени нет. А ночка сложная из-за того, что скорее всего, сегодня погода ухудшится. Анжелка часто начинает стоять на трёх лапах. А это верный признак.
   Петренко глянул на прогноз. Тот, как раз, бросал прощальные тёплые взгляды своей ненаглядной, попеременно поднимая передние конечности.
   -- А его, беднягу, три раза под дерево отводил на Пантелеймоновску. Думал он Манделочку стесняется и таким образом намекает мне на соответствующую потребность.
   -- Хреновый из тебя, Сима дрессировщик, -- уже в пути раскритиковал его Роб, -- если ты до этих пор не заметил, что в стыдливой потребности кобели поднимают только задние лапы.
   Анжелка поддержал критическое замечание и задержав хозяина на пару секунд, наглядно возле бордюра продемонстрировал правоту этой анатомической истины.
   Петренко сразу же переложил ответственность на смеющуюся бульдожку:
   -- Имей в виду, чернокожая красавица, позор именно на твою голову. Именно твоя дурацкая привычка поднимать дома переднюю ногу в направлении двери, перед тем, как раскарячиться на соседской клумбе, ввела меня в заблуждение с твоим хахалем.
   Манделочка из-за ,,соседской клумбы" перестала улыбаться. Встала и направилась в шапито с обиженной собачей мыслью ,,стараешься подальше от его будки, а он ещё чем-то недоволен."
   Ну, а её друг, в этот момент, подходил с Кохом к раздевалке санитаров Привоза. Колька Грынджолу, один из напарников Робика, встретил Анжелку традиционно гостинцем. В этот раз это были кусочки свежего огурца и сырого картофеля, почему-то обожаемые таксой.
   -- Он так привык к твоим заботам, что наверное откажется ходить со мной на работу, если ты, не дай Бог, вдруг уволишься, -- одевая спецовку, проговорил Кох.
   -- Должен заметить, во-первых, я не собираюсь увольняться, -- опроверг опасения (не только Робика) напарник. -- А, во вторых, я не думаю, что любовь его к работе основывается лишь на желудочной корысти. Всмотрись внимательно в это одухотворённое ожиданием лицо -- ожиданием игры, а не чревоугодия.
   Робик всмотрелся. Морда Анжелки действительно была не совсем обычной. Азарт, подобный болельщикам на стадионе, явственно проявлялся на её ауре вместе с той упоительной жаждой выигрыша, присущим лишь спортсменам-профессионалам. Пёс вовсю отдавался спортивному состязанию, смыслом которого была виртуозная в своих бросках, ловля зубами кусочков лакомств, отправляемых Колькой в замысловатых траекториях. Неожиданно Анжелка безответственно бросил игру и смешно поднял уши.
   -- Чего это он? -- попытался напрасно завести Колька спортивный азарт собаки.
   -- Потому, что не дурак, -- догадался Кох. -- Зачем прыгать козликом за овощами, когда Марина на подходе со свежеиспечёнными пирожками.
   ,,Марина и пирожки" внесли в благородного пса порыв срочного джентельменства. Вследствие чего, он маленькой арбалетной стрелой выскочил навстречу женщине и стал настойчиво своей узконосой мордой помогать нести ароматную сумку. Так они одним целым и вошли -- Марина, сумка и Анжелка под язвительные незаслуженные комментарии хозяина:
   -- Одухотворённое лицо ожиданием игры, а не чревонаполнения. Ни капли корысти в верности... Что ты там ещё о нём говорил, Николаша?
   -- Насчёт ,,ни капли," я не говорил. Капля у всех есть. Даже у тебя, когда Марина волокёт вам на работу сумку с провизией. Не о любви же ты думаешь, сейчас, а о том, как хорошо, что у тебя есть такая полезная супруга, -- без романтизма, беря предложенный Мариной пирожок, определил напарник некоторую рассчётливость в долгой мужской Коховской любви.
   И чтобы не мешать ей своим присутствием, вышел с метлой и совком на улицу. Марина шутливо нахмурила свои цыганские крылья-брови и пытливо въелась Робику в самое сердце вопросом:
   -- Он прав?
   Кох поморщился и, закурив, раздражённо сознался по просьбе женщины:
   -- Родная моя, не доставай с глупостями. Ты же знаешь, что была, есть и будешь у меня одна до самой смерти. И я даже радуюсь этому...
   Здесь Роб закашлялся, поперхнувшись дымом. А после смущённо выдавил, чуточку покривив душой, слово ,,всегда." Супругу нюансы не очень интересовали. Для неё в первую очередь был важен сам факт оповещения мужем нерушимой верности. И этот факт, в который раз, оставил у женщины неизгладимое впечатление.
   -- Мой родной любимый Кох. Моя ты туберкулёзная палочка с дымом, -- с благодарностью проворковала она, обнимая супруга.
   Однако Роберту Коху не понравилось подобное анатомическое сравнение. Он решительно отстранился и обиженно полез в сумку за пирожком. Анжелка, до этого тактично не мешавший проявлению чувст своих хозяев, при виде пахнущей сдобы, корректно напомнил о себе, сказав тихое:
   -- У-у.
   -- Не клянчь. Собака должна быть городой, -- воспитательно произнёс Роб и поглядев искоса на жену, привёл достойный пример, -- Как женщина!
   Теперь уже Марине почему-то не понравилось сравнение. Из-за чего она пригрозила:
   -- Я по-видимому дома всё-таки призадумаюсь над женской гордостью и мужской корыстью. А далее с интересом гордо дождусь, кто первым начнёт клянчить чего-нибудь вкусненького.
   -- Дай, ещё один, -- заглянул в раздевалку Грынджолу, -- вкусные, зараза, просто смерть.
   -- Да забирай, хоть все. Они видите ли горды и бескорысны. А я, как тягловая лошадь, каждый день у них на побегушках.
   -- Мариночка, --вежливо перебил её Кох, -- Не надо пугать Колю лёгкими скандалами из нашей семейной жизни, в виде тягловай лошади на побегушках. У него ещё всё впереди. И не надо заниматься необдуманной расточительностью: Николай, хоть и молод, всё одно не сьест столько. Это здесь под силу лишь нам втроём. А возможно ещё кто на хвост упадёт. Поэтому спасибо тебе, наша кормилица, и пожалуйста выполни скромную просьбу ненасытившейся молодости в числе двух пирожков.
   Вспыльчивый цыганский характер, наученный за долгие годы жизни с Робиком спокойной рассудительности, немного поостыл. Жещина вспомнила, что Грынджолу и в самом деле понастоящему пока не пуган женщинами. На близкое общение с ними тот благоразумно по холостяцкой молодости оставлял лишь выходные и праздничные дни. В остальные же -- рабочие, Николай носился по базару с различными несбыточными умопомрачительными проектами. Предлагал он много, начиная от создания, для облегчения работы грузчиков, школы ездовых собак (коих на Привозе необученых была тьма-тьмущая), до клуба одиноких женщин. Последняя затея вызвала у слабого пола к Кольке очень оберегающее отношение даже в выходные дни. Ну, а в рабочие, так это, как говорится, женщинам наверное сам Бог велел. Через своего мужа, Марина скорее всего и услышала нечрезмерное веление свыше. И дисциплинрованно вручила напарнику супруга аж три пирожка.
   -- Идём, сообразим на двоих, -- поманил Анжелку выпечкой Грынджолу. Пускай сами тут разбираются, а то тебе долго придётся ждать поощрения за верную службу.
   Пёс не противоречил. Перекусив на улице с Колькой, Анжелка поздоровался с, поздновато подошедшими на запах, Полканом и Шариком. Скорее всего, он каким-то образом по-собачьи объяснил расстроившимся сторожевым, что ещё не всё потеряно, в связи с находящейся в раздевалке сумкой. Потому как бесстрашные защитники рынка застыли на хвостах в почётном карауле возле двери.
   -- А ты говорила: проводить тебя надо, -- засмеялся, вышедший, Кох. -- Смотри какая охрана. Пять пирожков и до дому в полной безопасности.
   -- Лентяи, -- надула губы кормилица, -- за что будете наказаны количеством вкусняшек и вернувшись в раздевалку, вынесла кулёк для охраны.
   Анжелка сразу выразил чёткое желание возглавить почётный экскорт. Однако вопрос хозяина:
   -- Куда? А работать, кто будет? -- заставил его ответственно задуматься над остатком пирожков в сумке.
   Заметив неподалеку Кольку, уже метущего свой участок, Марина простила вынужденную невнимательность своих родных работников-едоков. После чего, пожелав им спокойной ночи, в окружении четвероногой гвардии отправилась домой.
   -- Ну, пошли и мы, -- сказал Робик, поглядывая на звёздное небо. -- А то по твоему прогнозу скоро должно похолодать.
   Анжелка с белой завистью, смотревший, как удаляющаяся хозяйка подкармливает его товарищей, поглядел на Коха, затем на звёздное небо и согласно потрусил впереди на их уборочный участок.
   К раздевалке, тем временем стали подтягиваться другие санитары Привоза. Некоторые были, в связи с прошедшим актом волеизъявления, навеселе. Однако продолжения среди уборщиков этот торжественный выборный праздник сразу не нашёл из-за большого объёма предстоящей работы. И через полчаса синхронный звук работающих метёлок с несинхронными стуками совков о мусорные баки, полностью овладел огромной територией одесского рынка. Где-то к трём часам ночи, санитары сделава дело, говорливо стали один за другим скрываться в относительно тёплой раздевалке. Анжелка, как всегда, оказался прав: на улице ударил лёгкий заморозок.
   Поэтому, активно, вначале работы, обсуждавшаяся перспектива коллективного обсуждения после её завершения, по-поводу возможных итогов выборов, как-то на морозе постепенно угасла. Уборщики живо прятали в шкафы спецовки с инвентарём и так же живо с мужскими шуточками на тему ,,кто, где и с кем будет тепло спать," исчезали из помещения.
   -- Будем ужинать? -- поинтересовался Роб у Анжелки, когда они остались вдвоём.
   Тот поддержал прекрасную идею, удивительно для своих коротких лап, ловко запрыгнув на скамейку возле длинного обеденно-доминошного стола. Кох достал из сумки термос. Открыл его и порадовал пса:
   -- Твой любимый клубничный.
   -- Ну и тупоносый. Я это уже давно понял, -- подумал, точно, Анжелка и явно обеспокоился малознакомыми шагами на ступеньках, -- Кого это ещё там чёрт несёт на пирожки?
   Обеспокоенность оказалась оправданной. В раздевалку ввалился Сармат.
   -- Здорово, Роб, -- загудел управляющий. -- Чего домой не идёшь? С Мариной поругался или бережёшь сон семьи?
   -- Берегу, --сознался Кох. -- Годы уже не те. Это мужчине в молодости три раза на ночь проснулся-уснул. А женщине под пятьдесят такой режим не под силу. И сама не спит, и мне не даёт.
   -- Ну, так это ж для твоего возраста хорошая стимуляция по поддержанию молодости.
   -- Целую неделю до утра с одним выходным? Нет, Федя, такой режим мне уже не под силу, слишком монотонно.
   От хохота Аистовича, Анжелка соскочил со скамейки и раздражённо залаял на гостя, мол:
   -- Без тебя тут так хорошо и спокойно начинолось: пирожки, чаёк клубничный! А с твоим приходом полная неопределённость! Топал бы отсюда, куда шёл!
   Управляющий посмотрел на лающую таксу, как на недоразумение и миролюбиво унизил её:
   -- Да, ладно тебе. Верю, что собака.
   Анжелка чуть не стал заикой от оскорбления и замолк в гнетущем гневе.
   -- Вот и молодец. А то поднял хипиш, как истеричка инвалидная. Иди лучше ко мне неудачный собачий эксперемент природы, я тебя пожалею, -- протянул Федька руку.
   -- Осторожно, -- предупредил Робик, -- он настроился ужинать, а ты помешал.
   Дальше Кох хотел рассказать для расслабления ситуации, какой у него замечательный четвероногий смелый друг и как он смышлённо понимает всё сказанное человеком. Но управляющий понял это и без хозяйских слов, схватившись за укушенные пальцы.
   -- Он у тебя не бешеный? А то я с детства боюсь уколов. Даже не знаю откуда это у меня. Вроде могу всегда, кому надо в зубы дать без страха. А кровинушку узрею -- в глазах темно. С инъекциями ещё хуже: при виде шприца сердцебиение, как у пингвина в Антарктиде перед смерью замедляется.
   Кох подошёл к аптечке на стене и, доставая йод с бинтом, успокоил:
   -- Я не думаю. И даже уверен -- собака нормальный. Скорее голодный и обиделся за твой нефильтрованный базар. Ты ж его, как только не обзывал: и истеричкой, и инвалидкой, и неудачным собачим эксперементом природы. Какая ж это собака может выдержать, да ещё на голодный желудок?
   -- Прямо, как я. Неужели понимает? -- поразился Фёдор.
   -- А ты думал. Всё они понимает. Иногда лучше нас. Только сказать не могут, давай руку.
   Сармат подал своё весло с чуть капающей кровью и принялся, закрыв глаза, сильно на него дуть.
   Заражение внесёшь микробами, -- пошутил врачеватель.
   Федька, открыв глаза, не поверил шутке и сердито, сославшись на семейный опыт, произнёс:
   -- Не гони. Меня ещё так бабушка учила делать.
   -- Ну, вот и всё. Может ещё руку на перевязь взять?
   Аистович посмотрел на серьёзный вид Коха, на маленькую гордую собачку, на забинтованные пальцы и снова расхохотался:
   -- За что я тебя, Роб, уважаю, так это за твоё конкретное бесстрашие в плане тонкого юмора. Наверное, именно за это тебя любит весь Привоз и потому ты ходишь с целыми зубами. Я даже слышал однажды, как кто-то из наших в мясном корпусе очень точно похвально говорил о тебе:
   -- Робика ни кто не смеет тронуть пальцем. Потому, что он типичный, всем родной, одесский жидяра, нетипично способный смело сказать любому, что он о нём думает. А это не каждому дано.
   -- И я тоже разделяю это, -- втянул носом Сармат. -- Так, что скажи мне спасибо за моё эго и не жмотничая, доставай сдобу, чтобы мои душевные раны сейчас, нашли полную гармонию с твоими целыми зубами. Бо я так просто не уйду.
   Кох озадачился ситуацией. Не потому, что жалко было пирожков. Робик не мог врубиться с чего это вдруг, управляющий решил скоротать свободное время именно с ним, здесь в раздевалке уборщиков. Однако Федькина фраза о гармонии душевных ран и зубов не давала ему простора во времени, дабы до мелочей осмыслить статус кво. В связи с чем, он вынужден был срочно сослаться на мнение четвероного друга:
   -- Ну, что, Анжелка, берём Фёдора третим в нашу компанию на пирожки?
   -- Барсук ничтожный, гость непрошенный, -- положил безразлично голову на пол пёс, --сам же сказал: не уйдёт просто так, -- и безысходно сложил на носу у себя лапы.
   -- До хавки охоч, как я. Это без базара видно, -- одобрил не очень гостепреиное поведение собаки Сармат. -- Но ничего, найдём взаимопонимание. Я всегда делюсь с корешами. Особенно, говорю ещё раз, уважаю бесстрашных.
   -- Наливай, -- уступил Кох право хозяина, кивнув на термос.
   Федька взял баклажку и оглянувшись, спросил:
   -- А где его посуда?
   -- Он сам тебе достанет, только раньше спроси -- будешь?
   Гей, бродяга, ты будешь или ждёшь специального приглашения, -- задал положенный вопрос Аистович.
   Анжелка снял одну лапу с носа и делано-равнодушно взглянул одним оком на набивающегося в друзья громилу. Который в ответ предупредил:
   -- Смотри, наше дело предложить. Будешь маруськой долго ломаться, мы с Робиком и сами всё умнём.
   Предупреждение вызымело на деланное равнодушие надлежащий эффект. Пёс с большим достоинством, неспеша, подошёл к открытому шкафу хозяина, достал зубами с нижней полки свою миску и также с достоинством, неспеша, поставил её перед Фёдором.
   -- Ну, опять прямо, как я, -- шаблонно умилися тот. -- Бабка моя, царствие ей небесное, тоже бывало напечёт пирожков, так я ей в детстве миску, что бы побольше наложила, в зубах из буфета приносил. Очень смеялась, дура старая, с меня пацана-недоумка. Но то, что я вышел с горем пополам в люди, её заслуга, без балды.
   -- Еврейка? -- вспомнив свою целенаправленную бабушку Сару и Федькину фамилию, поинтересовался Кох.
   Сармат застыл с термосом в руке и оторопело спросил:
   -- С чего ты взял?
   -- Так, подумалось: фамилия у тебя странная -- Аистович. Ко мне зашёл на пирожки. Бабушка в твоей жизни похожий след, как у меня оставила.
   Анжелка с вожделением следивший за движением руки с термосом, с нетерпением сказал:
   -- У-у.
   -- Прости, -- опомнился управляющий и наливая ему в миску, пустился в глухой отказняк:
   -- Нет, нет и нет. К евреям не имею ни какого отношения. Фамилия в ксиве случайная. К тебе зашёл случайно, потому что муторно на душе в потёмках конечного выборного результата и в раздевалке свет увидел. Бабушка с Бацькой Симы одно время на одном хуторе жили. И какой похожий след? Я управляющий, ты уборщик.
   -- На букву ,,у," -- не растерялся Робик.
   -- У-у, -- потребовал закуски Анжелка, вылакав чай.
   -- Вот, видишь ещё одна общая буква, -- тут же подхватил Кох.
   -- Ну, вы тут из меня незаметно точно еврея сделаете. Раньше я за это в глаз бы дал, а сейчас не могу. Не только из уважения к тебе, но и по причине будущей должности. Надо привыкать быть терпеливым к любым проявлениям экстремизма.
   -- Федь, извини, что лезу в душу, но скажи честно: ты не у Ветрянки стажировался в употреблении сложных малознакомых слов?
   -- А чё, чё-то не то сварилось на языке? Говори прямо, не боись. Я к критике всегда прислушиваюсь от граммотных людей, когда один на один.
   Анжелка, не дождавшись угощения после взноса в копилку родства личной общей буквы, заменил её на три, требовательно гавкнув.
   Сармат тут же снова извинился перед новым родственником и, надкусив пирожок, жуя, стал ожидать критики со стороны Коха. Она последовала, но в несколько другом направлении:
   -- Если ты думаешь будущим президентом заботится о народе Привоза, как сейчас о собаке, то должен тебя разочаровать -- дружбы и поддержки не жди.
   А на кой они мне надо будут при таком всесильном положении. Это скорее ваши будут проблемы, чем мои. Кто будет мне верно служить, тот и будет получать пирожок в награду. А кто не захочет, пусть лапу сосёт. Правильно говорю, Анжелка? -- бросая тому в миску половину пирожка.
   Кох глянул на своего маленького напарника, в недоумении осматривающего огрызок. Пёс привык к равному обращению с новыми знакомыми, независимо от их вида. И его сильно покоробило Федькино барское поведение ,,когда кому хочу, тогда тому и дам, что хочу." Роб понял, как всегда, собачье состояние без слов. В связи с чем, тихо спросил:
   -- Федя, а зачем ты, вообще, балотировался в президенты?
   -- Доказать, что все козлы. Да и бабло лишнее не помешает. Детишек ведь в люди хочу вывести не по сложному пути, какой сам прошёл, -- простодушно сознался тот.
   -- Насчёт козлов не понял. Зачем? Папа Лёня же практиковал это два срока -- что он теперь имеет? Кто о нём хорошо вспомнит, поможет в чём?
   -- Потому, что он сам козёл, -- талантливо нашёл Сармат краткое объяснение неудачам, уходящего президента.
   После чего, отметив нетронутый Анжелкой кусень, не сильно его поругал:
   -- Забастовка, значит? Характер показываешь? Ну и сиди голодный -- смотри, как Федька жрёт пирожки.
   Анжелка с презрением отвернулся, просто не выдержав, немыслимо трудной сцены, поедания сдобы, но к огрызку не притронулся. Умаломурив самостоятельно штук пять, Фёдор почувствовал, что как-то не вписывается с пищевой самостоятельностью в интерьер раздевалки и поинтересовался:
   -- Слышь, Робик. Я, что-то не так делаю? Скажи прямо. Я же говорил, что тебя за острый ум уважаю. И всё учту, если конечно порожняк гнать не станешь. Понимаю: дури во мне, хоть отбавляй, а поправить все боятся. Короче, без понтов, вся надежда на тебя. Но только один на один. На людях не смей меня мочить своим интеллектом.
   Роб усмехнулся и указал на Анжелку, демонстративно отвернувшегося от миски обиженным клубочком:
   -- Федя-Федя, собака с острым умом и та требует к себе уважительного отношения. А с твоим пониманием сути президентской должности, что все козлинное стадо, а ты тут один пастух... --извини меня.
   -- Робик, но вспомни: так в библии сказано.
   Кох взялся за лоб:
   -- Да ты, дорогой, совсем едешь своим серым веществом в величии уже сейчас. А что же будет дальше, если тебя, не дай Бог, изберут! На роль наместника Всевышнего претендуешь на Привозе?
   -- Человек создан по подобию Божьему и я его слуга на базаре. А остальные -- мои слуги, -- подтвердил свою скромную роль на земле пока управляющий. -- Не я же это придумал. Господь так устроил мир с незапамятных времён: я начальник -- ты дурак, ты начальник -- я дурак.
   -- Федя, слушай меня внимательно. Может я и ошибаюсь, но мне всё больше кажется в нашем разговоре, что ты очень долго пребывал из-за приверженности идеалу, спорной (по моему мнению) пословицы, в дураках. И не как не можешь выбраться из этого безоблачного состояния, даже несмотря на руководящую должность.
   -- Ну, ты это, не очень, -- сдержанно положил кулак на стол управляющий. -- Без эпитетов, давай. Ближе к делу.
   -- А ближе, Федюша, не бывает. Положение у тебя, как вижу, катастрофическое. Быть убеждённым, что все с радостью обязаны тебе служить за кусок хлеба -- значит быть, как ты сам сказал, эпитетом. Я бы ещё уточнил -- самовлюблённым. А это, Фёдор, последняя стадия прогрессивного мышления вождя затерянного амазонского племени, а не президента АО Привоза. Если ты не понимаешь этой разницв сейчас, то даю тебе гарантию: дальше, с горы президентской власти, ты покатишься с такой скоростью в пропасть, что, дай тебе Бог, успеть над обрывом ухватиться за что-нибудь.
   -- Чё ты мне всё путанную лекцию читаешь. Я же тебе сказал: говори конкретно -- я буду делать вывод.
   Кох, разгорячённый своей словесной импровизацией по уважительной просьбе сразу остыл и спокойно проговорил:
   -- А конкретно, Фёдор, тебе срочно для начала надо привыкнуть к следующей мысли: люди в нормальном обществе служат не одной личности, а друг дружке, независимо от должности и чина. В общем, когда эта мыслишка займёт ведущее положение у тебя в головушке, мы сможем перейти к более тщательному штудированию пятикнижия. Я даже в познавательных целях загляну с тобой дальше. А пока бери пирожок на дорожку и двигай с новой лёгкой программой по своим делам -- мы с Анжелкой намерены немного вздремнуть. Сам понимаешь, работоспособность без сна, в нашем возрасте уже ни как не выходит даже у собак.
   Аистович, согласно, причём, без возражений достал один пирожок и неуверенно спросил:
   -- Можно ещё. Вроде еврейские, а по вкусу, ну точно, вроде моя бабка пекла.
   -- Нам пару штук оставь, -- к неудовольствию пса, расщедрился Роб и уточнил, -- Между прочим, они скорее цыганские, чем еврейские -- фирменная выпечка Марины.
   -- Тогда похвалишь лишь её от моего имени, давно такой вкуснятины не ел, -- передал руководящую благодарность Сармат, заворачивая свёрток и среагировав на осуждающий взгляд Анжелки, пристыдил того, -- Ну, ты и жмот. А ещё считаешься собакой с острым умом. Тебе ж ясно сказали: люди должны служить друг другу. Я, кстати, оставил вам по целых три. А для тебя при твоей комплекции с головой хватит, ещё и обожрёсся.
   В ответ такса бесстрашно загородил своим телом пройом двери, нервно подёргивая верхней губой.
   -- Он требует, чтобы ты перед ним извинился, -- подсказал Робик, замершему от удивления Сармату. -- Давай, смелее. А то снова перевязку придётся делать.
   -- Ну, это, вообще, полный атас! -- свалился в восхищении на скамью Федька. -- Ещё в жизни такого, вообще, не видел. Подкосил ты меня, бродяга, своей принципиальностью окончательно.
   А затем достав из своего свёртка пирожок, осторожно подошёл к собаке:
   -- Не держи на меня зла, братишка. Нервная работа, тяжёлое детство. Пойми, я не жалуюсь, просто объясняю. Но теперь, благодаря Коху и тебе, если, как только найду время на свободе, буду стараться исправляться. Договорились?
   Анжелка, поначалу героически воротивший морду от протянутой сдобной выпечки, смягчился. Осторожно взял зубами у Сармата чисто сердечную откупную и уступил дорогу.
   -- Я буду обязательно к вам секретно приходить ночью, -- пообещал уже Робу управляющий. -- Чем-то чувствую, что польза явная для меня, -- и засунув в рот пирожок, вышел из раздевалки.
   -- Как считаешь, получится из него человек? -- в раздумье спросил Анжелку новоиспечённый наставник.
   Тот неторопливо подошёл к миске, положил целый пирожок, рядом с огрызком и тоже задумался.
   -- Ну, ты подумай, а я перед дремотой пойду покурю, -- решил не мешать собачьим нейронам Роб, добавив в миску к мизерной мыслительной порции дополнительно ещё пару.
   Пёс благодарно взглянул на редкость сообразительного товарища. А тот, экономно взяв для себя одну маленькую выпечку, вышел на улицу, задавшись ещё одним нелёгким вопросом:
   -- Куда Анжелке помещаются в таком колличестве его любимые лакомства?
   На дворе было холодно. Кох, пожевав и поленившись вернуться за горячим чаем, заменил его согревающей сигаретой.
   -- Красота, -- подняв голову к морозным звёздам, одобрил Божье деяние Робик. -- Всё-таки здорово, что мы это видим и осознаём. Иначе, как бы было скучно жить. Одни пирожки в мечтах, как у Анжелки. А так, только посмотри... И сразу какя могучая тяга к неведомому, непонятному всё-таки проявляется у людей. Чем же мы заслужили такую привелегию? -- морозно-насильно принялся Кох по привычке входить в преддремотную философию. -- Интересно, а после какого компактного образования объёма информации возникает осознанная память, являющаяся предтечей к творческому мышлению? Или все эти невероятные способности есть отдельными и раздельными от заложенной в нас механической программы развития? Врядли, -- замерзая мучался Роб. -- Ведь мы своими осознаными поступками программируем одновременно не только других, но и себя во вселенском замысле. И это есть наше, как говорили раньше, предначертание. В котором, хотим мы того или нет, постоянно помогаем друг другу и от которого никак невозможно уйти. А может в этом целом, наше, непонятно откуда взявшееся сознание, всё-таки бореться с програмным замыслом Всевышнего? При этом, тем самым понукая его на более изощрённые формы правления, -- ну, просто еретически, с претензией на равенство прогрессивного батога, вышел побороться на ковёр с Создателем уборщик Привоза.
   Однако перед схваткой, ещё раз случайно глянув на сверкающее небо, понял всю комедийность этого поединка. После чего, полностью отдавая инициативу на верх, не смело ничейно запросил:
   -- Господи! Неужели эта вселенная наши мысли, как мы у тебя?
   Что хотел Робик в этот момент этим спросить -- точно сам он не понял. К тому же от полной позорной сдачи на лопатках, Создатель по-видимому милостиво решил его избавить, за постоянный интерес к своим формам правления. В связи с чем, в награду наглядно преподнёс ещё одну из них -- в виде человека с мешком, крадущегося в темноте Привоза. Кох сразу вспомнил ,,не укради" из Божьего морального кодекса и попросив на всякий случай у Моисея прощения за всех базарных грешников, быстро вернулся в раздевалку за служебной собакой. Та, лёжа толстой колбасой с пирожками, лениво открыла один глаз, в смысле -- чего надо?
   -- Ты где находишся? На работе или дома, в нашем летнем палисаднике? -- набросился на него начальник. -- А ну, вставай, разлёгся, понимаешь тут и воздух портишь от избытка мыслей с пирожками! А там несуны, что-то воруют мешками!
   -- С последним словом Анжелка вскочил, как по тревоге и дозорно выскочил на порог.
   -- Видишь? -- указал Роб на тень у мусорных баков.
   И общественный наряд смело пошёл на задержание подозрительного нарушителя ночного спокойствия Привоза. Подкравшись к нему бесшумно, на расстояние метров десяти, Кох спросил у напарника:
   -- Ну, что берём?
   Тот согласно громко зарычал. Неизвестный возле баков испугано обернулся и заметив лишь человеческую фигуру, застыл с лёгкой дрожью в коленках.
   -- Р-р-р..., -- снова проявил готовность к любой экстремальной ситуации пёс.
   Младшего Клюва (а это был он) бросило в большое похолодание ног. Маленькую таксу он в темноте не видел. Ну, а встреча ночью, со свирепо по-собачьи рычащим на пустом рынке незнакомцем, закончится чем-то хорошим, по его мнению, врядли могла.
   -- И что ты тут делашь в такую пору? -- вдруг заговорила голосом Коха опасная фигура.
   Клюв сразу не поверил в благоприятный для себя исход ночной встречи. Он раньше в детстве много слышал о подступности оборотней и прочей нечисти в рассказах своего деда, любившего в нетрезвом состоянии попугать своих внуков. Да и нынешних фильмов-ужастиков Клюв порядком насмотрелся по телеку на сон грядущий. Поэтому, можно сказать, Серёга в этом деле был натасканным парнем. Вследствие этого, в ответ на подозрительный вопрос Коха, ответил весьма предостерегающе:
   -- Не подходи. У меня кроме мастера по боксу есть добавочно и дан.
   -- Это ж с каких пор? -- расмеялся Робик, узнав голос. -- Насколько я знаю, ты всю жизнь на Привозе дрался только в компьютерном игровом зале. Ещё пока не слышал, чтобы за это там присваивали спортивные категории.
   Анжелка тоже узнавший Клюва, который часто с братом угощали его требухой на пирожки, приветливо вынырнул из темноты.
   -- Мама моя из Донецка, -- отлегло у Серёги. -- Ты, что раньше не мог показаться, чёрт четвероногий? Чего рычал или я мало тебя подкармливаю?
   -- Мы были настроены на задержание подозрительной личности с мешком, -- объяснил за пса Роб. -- И чтобы разобраться, нам понадобилось некоторое время.
   -- Им, видите ли понадобилось, -- вышел из себя Клюв, -- а то, что я чуть эмаль на зубах не поотбивал, увидев ночью гавкающую неопознанную личность -- об этом кто-нибудь из вас подумал?
   -- Ша. Не рви нейроны -- это наше невосполнимое богатство. Лучше спокойно расскажи, как там идёт подсчёт голосов, если ты, конечно, из цирка?
   Коху показалось, что младшенький уж слишком как-то успокоился в одной теме и занервничал в предложенной: поначалу Серёга быстро оглянулся на мусорный бак, затем сбивчево заговорил:
   -- Там всё в порядке. Подсчётчиков для демократичности Мать Тереза мобилизовал со всего базара. Уже почти завершили. Я мешок, с пересчитанными бюллетнями, принёс на мусор. Думал поджечь, да вы тут помешали.
   -- А зачем поджигать? Ты же знаешь, что это у нас на рынке запрещено?
   Клюв маловразумительно сдвинул плечами и с явным желанием побыстрее отделаться от подотчётности ночному наряду, проговорил:
   -- Извините, пацаны. У меня ещё много дел в цирке. Так, что я пошёл.
   Проводив, подозрительным молчанием, ушедшего тенью, носителя пересчитанных бюллетней, Роб спросил Анжелке:
   -- Ну и что ты по этому поводу думашь? Мне, например, кажется странным, что один из совладельцев птичьего ряда таскает ночью мешки к мусорным контейнерам, пускай даже на выборах президента.
   Пёс, присев статуэткой возле бака, согласно присоединился к подозрение хозяина. И тот, получив полную поддержку, полез за мешком.
   -- Да нет, вроде всё в порядке. Наши бумажки, как и говорил Клюв. Что тогда? -- терялся в догадках Роб. -- Может прогуляемся к цирку? Всё одно теперь не уснём.
   Пёс не очень обрадовался морозной прогулке. Он, вообще-то, предпочитал после сытного наполнения желудка шерлокхомовский способ расследования -- образно говоря, где-нибудь на боку возле камина.
   --Но не оставлять же напарника со слабым нюхом одного в этой загадочной темени? -- взглянул на товарища такса и старшим возглавил раследование в направлении шатра по стопам Клюва.
   Не доходя до цирка метров пяти, Анжелка неуверенно затоптался.
   -- Ты чего? Впереди проблемы? -- остановился Кох.
   Он знал способности своей собаки чутко улавливать будущие затруднения и неприятности, на которые сыщики тут же напоролись.
   -- Пароль! -- проревел, вывалившийся из шапито пьяный Виски.
   На приказы и болтовню мэкнутого Белалошади, в общем-то, на Привозе никто никогда серьёзного внимания не обращал, а говорили просто:
   -- Да пошёл ты...
   И где-то с раза пятого, главный милиционер рынка таки уходил, сильно утомлённый просьбой. Однако на этот раз, внимание пришлось обратить. Начальник, покачиваясь, стоял в плащ-палатке, каске и с автоматом на взводе.
   -- Ша-спокойно-шо случилось? -- попытался отвлечь Кох нетрезвого блюстителя порядка от ,,акаэма." -- Чья-то рейдерская подлая атака во время выборов? Так ты скажи. Мы, как один, станем на защиту нашей родной земли вместе с демократией.
   -- Пароль! -- строго выполнял чей-то строгий приказ Виски.
   -- Вот, теперь понял. Так бы сразу и сказал, -- как мог успокаивал его Робик и чуть подумав, дал ответ, -- Сармат и папа Лёня.
   В том состоянии, в котором находился Белалошадь, эти засекреченные слова, пожалуй, были единственными, способными пробить брешь в алкогольно-умственной коме милиционера. Роб, нешуточно борясь за свою и Анжелкину жизни, расчитал верно. Продолжая качаться, Виски перевёл взгляд со ствола на таксу, старавшуюся под прицелом усиленно окопаться в асфальт, а затем отдав ему честь, потухающе произнёс:
   -- Проходи.
   Пёс первым прошмыгнул в шатёр, где, переступив порог, снова опасливо остановился. Потому как обнаружил ещё двоих вооружённых двуногих. Те со смертельным запахом, прислонившись друг к другу в углу на ящиках, с нескрываемой бдительностью дрыхли возле трёх пустых бутылок.
   -- Не мешаем. Мало ли, что им может сниться, -- тихо произнёс сзади, удачно вслед, вошедший хозяин.
   И пара на цыпочках минула вторую опасную зоную. Зайдя на арену, следопыты обнаружили кипучую работу по подсчёту голосов.
   -- А вы, как сюда проникли? Там же охрана, -- недоумением встретил неожиданных гостей Мать Тереза.
   -- Иди, посмотри, как они бдят. Только гляди, чтобы спросонок не подстрелили, -- взялся за общественный разгоняй уборщик рынка. -- Ладно, эти двое, хоть мертвецки спят. Но Виски-то? Ты же сам прекрасно знаешь на какую дурость он способен под градусом. Особенно, когда на его термометре критическая отметка. А он вольно бегает по територии с автоматом, требуя у встречных пароль. А пристрелит или ранит кого? Кто отвечать будет за утеряные жизни и поломанные судьбы? Какой идиот, вообще, додумался приставить их здесь.
   -- Не надо так принимать всё в буквальном смысле, -- начал сглаживать конфликт общественности с правоохранительными органами Кидалов, -- Распоряжение на их присутствие для спокойствия работы счётной комисси дал Федька. Но так, как он не полностью круглый идиот, то рожки патронами в отделении запретил заправлять. И самолично проверил отсутствие боезапаса. Ну, а то, что пьяные ночью на посту... Так я полагаю, что тебя должно бы было больше насторожить, если б они были трезвыми, -- ведь не первый же день ночью на Привозе дежуришь?
   С последним Робик не мог не согласться. И пойдя навстречу сглаживания конфликта, заботливо промолвил:
   -- Ты бы послал кого, а то Виски совсем мёртвый с соображением. С дуру может и калаш, где запрятать или потерять. А искать потом как? Тем более в наше лихое предпреимчевое время, эта находка может пригодиться многим. И я предполагаю, если даже потом дать на Привозе ообъявление о потере ствола в период исполнения служебных обязанностей, успех будет крайне маловероятен. А человек под суд пойдёт.
   Председатель счётной комиссии поначалу хотел, несмотря на слова Робика, плюнуть и на Виски, и на автомат. Мол, своих дел хватает. Однако пораскинув мозгами о своей возможной причастности к должностному преступлению, позвал, считающего за столом, Моню Брода. И так же убедительно стал просить того найти на рынке автомат с милиционером.
   -- Ты меня достал, -- не внял просьбе кладовщик. -- Я тебе, что нанимался тягать по ночам пьяных лягавых? По моему, по твоей киломметровой просьбе, я устало дал согласие лишь на привлечение к подсчёту голосов, а не к нашей доблестной милиции. Между прочим и то благодаря чуткому отзывчемому коллеге Карузо, с которым я уже договорился отметить утром нашу совместную помощь.
   Договор у Мони всегда был дороже денег. Это знали не только Мать Тереза, но и все на Привозе. Поэтому Кидалову пришлось перезаключить его с учётом новых возникших потребностей, сложившихся в нынешнем положении.
   -- Ты единственный наш, кому под силу доставить груз в безопасное расположение цирка и хвала тебе будет от всего народа Привоза, -- былинно- песенно начал Мать Тереза.
   -- Давай без арий. Сколько? -- довольно не музыкально перешёл к главной теме Брод.
   Кидалов прервался в эпосе и проворно предложил:
   -- К тем двум авансовым ещё две.
   -- Не пойдёт. Толян зашивается один. Мы только одну треть подсчитали.
   -- А ему Кох поможет, пока ты будешь нести. Правда, Роб -- ты же не оставишь в засыпке товарища?
   -- Тогда ещё две ему, -- предусмотрительно не дал сразу ответить Моня ответственному товарищескому чувству Коха.
   -- Мать Тереза сотворил у себя на лице святое выражение и, сложив руки, поклялся:
   -- Одну, последню отдаю. Клянусь, как перед Богом.
   -- Ты ему веришь? -- поинтересовался Брод у Робика.
   -- Врёт, наверное, -- обрадовался тот везению следопытно войти в подсчёт голосов, -- Но мне и одной будет достаточно. Стар становлюсь, здоровье надо беречь, -- и доверив Броду дальнейшее обсуждение технихнических деталей договора, с кучей не простых вопросов направился на выручку к товарищу.
   -- А ты, как здесь оказался? -- оторвавшись от дела, удивился Толик.
   -- Замена кадров произошла по личной просьбе Матери Терезы, -- ответил новый кадр и заинтересовался, -- Слушай, а с какой радости, младший Клюв ночью самолично таскает к мусорным бакам мешки с пересчитанными бюллетнями? Это его новое хобби или он тоже, бедняга, на подработке тут по просьбе Кидалова?
   -- Не знаю, -- ошеломился Карузо почётной работой одного из братьев. -- А кто тебе сказал?
   -- Лично с Анжелкой застукали. Если не веришь спроси у него.
   Толик посмотрел на таксу, пристроевшуюся у ног хозяна и, зная его сообразительность, совсем не удивился, когда тот устало кивнул.
   -- Странно, -- медленно зарассуждал Карузо, -- мы как будто ещё не сдавали мешки с отходами. А ты точно знаешь, что там бюллетни?
   Роб для подтверждения жестом снова показал на пса. Однако тот, после сыскных опасных мытрств обессиленно уже дремал. Карузо не стал будить собаку, а лишь почесал свою темень.
   -- Может поспрашиваем остальных подсчётчиков. И где, чёрт побери, наблюдатели? -- нарушил молчание Кох
   -- Дядя Сэм оставил Лизку. Правда, её сейчас там где-то Мартын курирует. Как-то, сам понимаешь, неудобно беспардонно мешать новым налаживающимся демократическим отношениям. Остальные тоже разбрелись по углам, где можно прилечь. Так, что до утра, врядли, кто появится.
   -- Пошли искать секретаря Бура. Налаживать демократические отношения, оно конечно интереснее, чем следить за строгим их выполнением. Но я думаю, Кондон Лиза прервётся и сильно не обидется на нас. Мартын в этом не большой профи, раз на него Алка постоянно рычит.
   Александрийская появилась на арене, как будто услышала своё имя от ведущего представление.
   -- Моя, ты мечта на старости лет, -- изыскано сделал ей комплимент Кох, вместо ,,здрасте, легка на помине," -- Сколько встречаю тебя, столько и не могу отделаться от мысли по поводу нашего возможного совместного выступления в цирке у Симы.
   -- Трепач ты, что надо. А когда до дела, хотя бы обсудить вдвоём номер, сразу бежишь к своей Марине, -- отпозорила Алка Коховские семейные навыки.
   А затем всё-таки немедленно пошла на штурм в надежде за новый номер, полностью возложив вину на пятидесятилентного еврея за свою нынешнюю неудачную ночь:
   -- Скажи мне, болтушка, почему я должна бродить во тьме ночьной одна в поисках своего драгоцейнейшего подстрахуя? Ведь кругом столько набивающихся на эту должность мечтателей. Я же воздушная гимнастка! Мне требуется постоянная страховка! Я не могу одной дурой сидеть без творчества до трёх ночи в ожидании. Я творческая натура, требующая постоянного внимания!
   -- А мы тебе, как раз, можем оказать услугу, -- не выдержал женского страдания Кох и прокричал на весь цирк:
   -- Мартын! Раз, два, три, четыре, пять, -- Александрийская пришла тебя искать!
   Адамо, как грибок вырос на самом верху трибуны.
   -- Я же говорила трепач, -- не очень обрадовалась старому номеру Алка.
   На арене все сделали перерыв в счётной работе, став с любопытсвом следить за неожиданно возникшей репетицией.
   -- Любимая! -- с невиданной цирковой скоростью скатился к её ногам Подстрахуй. -- Спасибо, что пришла! Я так скучал по тебе, что даже вздремнул на верху со светлой думой о нашем предстоящем номере.
   -- А с Лизкой как у тебя? С ней номер не отрабытываешь? Я звонила Симе, он сказал, что вы вдвоём здесь общественными наблюдателями остались.
   -- Мартын, -- выручил Карузо, -- шёл бы ты домой с женой репетировать, а то у нас из-за вас работа срывается.
   -- Эх, вы, -- вздохнула египтянка (по отцу) из Кировоградской Александрии, -- Не творческие вы все люди. Я из-за вас должна страдать со своим подстрахуем в рутине старых номеров.
   -- Может, что нового придумаем? -- обижено обнадёжил супруг.
   -- Алка бедственно поглядела на мужа и, взяв его под руку, обездоленно промолвила:
   -- Идём уже, горе ты моё банановое, раз мешаем работать. Может, что и вспомним из давно забытого старого.
   На арене снова зашелестела счётная работа.
   -- Теперь точно знаем, где Кондон Лизу искать, -- проговорил Роб, когда Мартын с Александрийской ностальгично покинули шапито.
   Но не всё было, как расчитывалось. Поднявшись к тому месту на трибунах, где раньше вырос грибком Адамо, расследователи странного случая с мешком, обнаружили там лишь дамский носовой платочек.
   -- Придётся Анжелку звать на подмогу, -- поднял батистовое изделие Кох. -- Прячущуюся от женщины женщину способна найти столько дрессированная собака.
   Пёс, хоть и несколько раздражённый прерванным сном, проделал эту работу довольно быстро, обнаружив затаившуюся папуаску под трибуной.
   -- Вылезай, уже никого нет, -- негромко успокоил Карузо секретаря дяди Сэма.
   -- Честно- честно? -- наивно спросила та.
   -- Если вру, Жора уедет опять из Одессы и оставит тебя тут в цирке с Адамо. Поэтому не зли меня глупыми вопросами.
   Угроза подействовала действенно. Лизка ловко по конструкции, как по пальме взобралась наверх и с глазами полными испуга прошептала:
   -- Не надо. Он мне только очень большую правду про какой-то свой семнадцатый год рассказывал. И всё.
   А платок носовой, чего оставляешь бездумно, как неумелая преступница? -- не поддался сразу опытный Кох женскому объяснению.
   -- Я тихим-тихим очечком плакала. Так красиво потом песню пел, отвернувшись, ,,вставай проклятьем заклеймённый" всё время повторял. А тут она. И он сказал: если не хочешь египетского международного скандала, сделай так, чтобы она тебя не видела. И я сделала.
   -- Вот, до чего доводит пренебрежение своими обязанностями, -- возмутился чёрной женской безответственностью Карузо. -- Жора для чего тебя оставил? Чтобы ты шашни с Мартыном под лавкой крутила? А ты знаешь, что в то время, когда Адамо требовал ,,вставай проклятьем заклеймённый" у своего интернационала -- ты представительница далёкого угнетённого народа прошлёпала вынос целого неподконтрольного мешка с бюллетнями за пределы шапито. Вот свидетели.
   Лизка, догадавшись папуаским чутьём, что значит ,,прошлёпала," сложила ручонки на своих маленьких грудках и покаянно медленно вымолвила:
   -- Я его убью.
   -- Вот ещё чего, -- не одобрил папуаского покаяния Робик. -- Ты где находишься? Забудь и думать об этом, тут тебе Привоз, а не племенная Америка. Сперва надо доказать, что он тебя нарочно отвлекал от твоих обязанностей. И лишь затем имеешь право применить физическое воздействие.
   -- Давай доказывать, -- с нетерпением потёрла кулачки Кондон Лиза. -- Я ему такую маленькую войну сделаю, Ирак позавидует.
   Кох уже был и не рад, что привлёк к местной разборке, можно сказать, иностранного наблюдателя. От женщин Привоза он всегда знал, чего можно ожидать: ну отметелят по-женски от души -- это самый крайний случай. Смерть могла наступить у виновного только по чистой неосторожности.
   -- А вот с воспитанницей дальних стран, -- глядя на нехороший блеск её глаз, думал Роб, -- да ещё с угнетённой эксплуататорами психикой, надо быть на стрёме. Кто её знает, что у неё там на уме?
   Однако деваться уже было некуда. В связи с чем, опытный одесский еврей, пригласив зарубежную воительницу к мусорным бакам для составления акта о нарушениях где-то, с тяжёлым предчувствием, стал ожидать возможную новую ,,ближневосточную" войну.
   -- Ну и где он? -- обследовав все контейнеры, раздражённо спросил Карузо. -- Не мог же он без следа пропасть или может тебе померещелось?
   -- Я ещё пока при своём уме. Да и Анжелка видел, -- растеряно на этот раз представил свидетеля Кох.
   -- А ну, давай ищи, раз не можешь по-человечески сразу с фактами подтвердить, -- дал Карузо нечеловеческое задание псу.
   И тот с видом ,,навязались мне ночью безмозглые работнички," принялся по новой самостоятельно обходить баки.
   -- А так жалко, так жалко. Нет мешка -- нет акта. Адамо не будет виноват, -- немного простила Мартыну Кондон Лиза.
   -- Обождём, -- настоял Роб, -- Возможно Анжелка, что найдёт.
   -- Я тоже придерживаюсь этого мнения, -- поддержал товарища Толик. -- Раз он тебя нашёл в цирке, большая вероятность, что и здесь чего-нибудь вынюхает.
   Только Карузо произнёс фразу, как под ногами показался четвероногий сыщик с бумажкой в зубах.
   -- А ну, покажи, что ты там принёс нам, -- наклонился хозяин и присветив фонариком, показал Лизке бюллетень.
   -- Один совсем мало, акт не состовляется, -- убедительно отклонила фальсификацию наблюдательница. -- Кто-то бросил, что-то не понравилось. Разные люди по разному делают.
   Но пока она говорила, разумный пёс уже стоял со следующим выборным докумнетом в зубах.
   -- Если есть ещё, веди, -- оперативно скомандовал Кох.
   И такса повёл. Возле одного из баков Анжелка остановился, негромко тявкнув.
   -- Тут, -- перевёл хозаяин и так понятное всем собачье слово.
   После чего, присев с фонариком, начал осматривать знакомое место вероятного преступления.
   -- Мало, -- закапризничала снова Лизка, когда Робик показал ей ещё несколько найденных бумажек. -- Ты мешок обещал. Без мешка акт не подпишу. Никогда, даже если будешь петь ,,вставай проклятьем возмущённый."
   -- А где я тебе его возьму? Ты же видишь -- он был, был здесь. Вероятнее всего, Серёга его куда-то унёс, -- пытался достучаться Кох до справедливого зарубежного сердца.
   Но из этого ни чего не вышло. Мотор Кондон Лизы стучал равномерно, независимо, без отклонений.
   -- Давай, Анжелка, ищи. Только на тебя и надежда, -- разрушил тупиковую ситуацию Толик.
   Пёс, вздохнув, опять ответственно согласился на нелёгкую работу. А затем, после того, как Роб дал ориентировку на младшего Клюва:
   -- Пупочки, печёночки, сердечки, пирожки. Понял? -- без труда взял вкусный след на тёмном просторе.
   Через метров двести Анжелка уверенно остановился и следующие за ним младшие сотрудники тут же поняли причину: впереди, ночной тучей со смутными очертаниями, надвигался Моня Брод, неся на одном плече Виски, а на другом автомат.
   -- Нашёл таки? -- посочувствовал Роб.
   Моня, не зло матюкнувшись, эхом на подходе проговорил:
   -- А чего его искать-то. В рыбном ряду орал, чуть ли не на весь базар, пытаясь залезть на лоток, приближающейся белочкой: я хочу, чтоб ты стала моей! Пришлось лёгким ударом прекратить, угрожающее его мундиру, безобразие. Вот теперь, спокойно идём отдыхать.
   -- А ты в розыске, случайно не встречал человека с мешком? -- поинтересовался у коллеги Толик.
   -- Был такой на нашем трудном пути, -- положительно подтвердил Моня. -- Серёга Клюв домой шёл. Я ему ещё предложил перекур совместный. Но он отказался, поведав трогательную историю, о том, как его ждёт и волнуется жена, думает, что загулял. Потому и мешок волокёт для отмазки с картошкой.
   -- Вот он, -- телепатично узнал груз Робик. -- Точно он, ни каких сомнений. Следы, гад, заметал. Давно ты его видел?
   Виски, очнувшись, попытался нечленораздельным мычанием на плече ответить на вопрос. Однако носильщик на опережение повторным лёгким ударом в лоб, прекратил его путанное свидетельство и сам членораздельно дал показания:
   -- Покурил. Подумал... Получается минут десять не меньше.
   -- Ну, всё. Ищи ветра в поле, -- загоревал Кох, -- он всегда свой транспортный велик возле пантелеймоновских ворот у Пини держит.
   Велосипеды, мопеды, моторолеры -- всё это было излюбленным быстрым и недорогим средством передвижения у многих работников рынка, которые они в период рабочего дня оставляли на воротах возле дежурных будок, курируемых родственником Поганого. Тот, надо сказать, неплохо на этом зарабатывал. Хотя основной для него прибылью, конечно являлись неисчеслимые грузы, проходившие на территорию рынка мимо дежурок. Братья Клювы с семьями жили недалеко, по Екатериненской и потому пользовались, не особо напрягаясь, экологически чистым транспортом. Причём, заменяя его иногда, вообще, здоровым неуверенным передвижением на собственных двух из-за пристрастия к различным праздничным посиделкам, как дома, так и на рынке. В связи с последним фактом, Карузо высказал ободряющую мысль:
   -- Слушайте, а может он сегодня без колёс обходится? Выборы всё же.
   -- Сомневаюсь я, -- засомневался Роб в сегодняшенем Серёгином здоровом образе жизни, -- Когда мы разговаривали возле баков, он был как стёклышко, -- и обернувшись к Кондон Лизе, попросил у той духовной зарубежной поддержки, -- Теперь ты видишь, что мы тебя не даром из под трибуны вытащили? На лицо впереди, чистой воды, фальсификация.
   -- Темно. Ничего не вижу впереди. Ни лица, ни чистой воды. Может в мешке картошечка-американочка была, -- наблюдательно отказала папуаска.
   Моня, стукнув очередной раз задёргашегося Виски, попытался полноценно присоединиться к проблемме:
   -- А чего случилось-то? Чего вы рысачите по базару? Я пока так и не дотяну мозгами, где ваша суть в ночной дискуссии.
   -- Они хотят акта, а я не могу, -- пожаловалась ему Лизка. -- Надо много, много справок, целый мешок, который они обещали.
   Брод вопросительно поглядел на Робика с Карузо.
   -- Долго разъяснять, -- перевёл Толик. -- Пошли обратно в цирк. Может там, чего наскребём.
   В шапито, получив разнос от Матери Терезы за прогулочное отношение к счётной работе и благодарность за доставку главного мундира рынка (брошенного тут же рядом с двумя подчинёнными), сыскная группа разделилась по своим обязанностям, тайно определившимся по дороге. Первыми наскребли в виде странности по своей работе Кох и Карузо: одна треть пересчитанных бюллетней была заполнена синей пастой, вторая зелёной, а третья, вообще, красной. Причём за Хорунжего голосовал только зелёный цвет, а за Сармата, дружно оставшиеся. Обратив внимание Кондон Лизы на такую человеческую цветовую зависимость, давно подмеченную не только психологами, кладовщик с евреем снова натолкнулись с её стороны на глухую стену непонимания.
   -- Продвинутая чурка американская. И где она этого только нахваталась в своей резервации, -- пробубнил Толик, после того, как Лизка попыталась втолковать им тонкости Скрябинской школы и не только. -- Идём к Моне. Может он в нашем направлении лучше продвинулся?
   Моня, с двумя разбуженными автоматчиками, продвигался довольно уверенно, ради правды открыто используя тот дар, который получил от Матери Терезы.
   -- Как раз твою открываем, -- обрадовался Брод Коху. -- Пацаны настоящие бойцы. Две моих уже гепнули после своих с небольшой лёгкой дремотой, а сидят почти, как я. И даже агитируют меня к себе на службу, -- правду я говорю, ребятки?
   Менты сидели в полном ауте. И не удосужив Моню подтверждением его слов, отупело следили за разливаемой по стаканам бутылкой в его исполнении.
   -- Не даром? -- не жадно поинтересовался Роб.
   -- Щас гахнем и без помех всё расскажу, -- ответил исполнитель, проговорив далее тост, -- за отдых, ребятки, уже как раз самое время.
   Работники правопорядка, согласно выпив, секунд двадцать недвижимо молча прощались на некоторое время с добрым Моней и окружающим миром. А затем, парашютно-мягко приземлились на пол к, отдыхающему давно рядом, командиру. Тот, вероятно недовольный задержкой своих подчинённых, стал им что-то невнятно выговаривать. Однако Брод прекратил разнос начальника, ставшим уже ему привычным лёгким ударом в лоб и заботливо поудобнее разложил уставших десатников.
   -- У него голова не будет болеть завтра? -- пожалел Белалошадь Карузо.
   Брод, складывая бутылки в кулёк, неуверенно ответил:
   -- Ну, это смотря, что он сегодня и в каком объёме вливал в себя.
   -- Я не об этом. Он же с твоей помощью точно уже сотрясение мозга заработал. Ты при нас его уже только несколько раз успокаивал. Какой котелок без каски подобное испытание выдержит?
   Моня посмотрел на ровно дышащего Виски. Затем на свой кулак, размером с полголовы местного милиционера и гордо сказал:
   -- Всё будет нормалёк. Наша милиция любой кулак выдержит. Ну, возможно, поблюёт немножко завтра. Зато здоровее будет -- недели на две завяжет с бухалом. Говорю с полной ответсвенностью, основываясь на собственном опыте. Вот был у меня подобный случай.
   -- Это потом, -- не дал изложить Кох аналог сотрясения мозга Белалошади. -- Ты давай, излагай, что узнал насчёт мешка. Я бутылку именно для этого пожертвовал.
   -- А я, между прочим, две и не напоминаю об этом благородном поступке, как другие, -- обиделся с превосходством коллега.
   Робик хотел внести уточнение, что две, Моня, как пить дать, сегодня ещё сам вылакает, но для пользы дела лишь произнёс краткое:
   -- Извини.
   Тот принял такой скромный подход к делу и сменил тему.
   -- Дело было не простое, я вам скажу. Но я достиг цели, -- не скрывая уважения к себе, озаглавил рассказ Брод. -- Малыши с автоматами утверждают обое: Клюв сто процентов проходил мимо с мешком. Расхождение в их показаниях заключается в направлении движения. Один калаш строчит, что Серёга пёр клумак с улицы в цирк. Другой строчит, что из цирка на улицу. После второй бутылки они оба согласились на мой компромисный вариант о возможности движения туда и назад. И вы сами видели -- бойцы уже не спорили между собой. Третья же твоя, Роб, была скорее уже, как торжественное подписание устного протокола допроса из которого однозначно выходит: младший Клюв бегал с мешком по цирку точно.
   -- Да-а, -- дотянувшись, похлопал по плечу товарища Карузо. -- Ты определённо достиг многого. С твоими способностями по употреблению и дознанию давно пора находится в рядах нашей славной милиции.
   -- А вы многого добились грамотеи? -- огрызнулся тот и не дождавшись ответа, тут же обозначил роковую ошибку в действиях колег, -- Надо было лучше идти другим путём. Меня бы с Кондон Лизой и актом оставили наедине. Она бы у меня сдалась после первого пузыря.
   -- Дядя Сэм не одобрил бы твоих методов, -- кисло засомневался Толик.
   -- Ладно, всё это фигня, -- тяжело подчеркнул итог Робик. -- Доказательств у нас нет ни каких, надо прямо сказать. Поэтому остаётся лишь ожидать, чем завершится эта цирковая комедия. Будем ожидать Кидаловского результата. А то, что он будет именно таким, у меня после трёхцветных бюллетней уже сомнений тоже ни каких. Иди, Толян, сдавай председателю счётной комиссии свой локальный результат. Дальше можешь не считать: Федька всё равно на одну треть голосов будет впереди. Они даже не потрудились растасовать всю эту поддельную макулатуру. Так тремя пластами в цвете и подсунули счётчикам. За последних дурачков нас тут держат.
   Карузо напрягся, как певец на высокой ноте, но почти всегда хладнокровный Кох предупредил его желание:
   -- И не вздумай. Возьми себя в руки. Кидалов не должен догадаться о наших подозрениях. Утро ночи мудренее. Отдашь результат и молча идём домой. А там, днём уже лучше видно будет, как действовать.
   Когда Толик ушёл, старший еврей спросил у Мони:
   А тебя, вообще, каким ветром сюда занесло? По рыночному чину -- куратора фруктового ряда, должность простого считальщика вроде должна быть мало привлекательной.
   -- Жадность фраера сгубила, -- самокритично признался Брод. -- Как пристал: приди, да приди... А у меня ж, ты знаешь, хватка деловая. Работы любой ни стыжусь. Вот и оказался из-за двух пузырей в роли клоуна.
   -- Ну как, сдался? -- поинтересовался Кох у вернувшегося Карузо.
   -- Без проблем, -- зло ответил тот, -- Мать Тереза даже попросил оказать честь своим присутствием на следующих выборах. А дура Лизка подписала протокол без каких-либо возражений и замечаний.
   -- Может других предупредим, чтобы не мучались. Вон Шура, аж вспотел на калькуляторе -- так старается. А у него, между прочим, на складе полный набор разнообразной тары. Можно в мой скромный добавить, -- экономно показывая несколько пустых бутылок в кульке, особенно пожалел Волчка Моня.
   -- Не надо сейчас тормошить людей даже из-за такой важной проблеммы, -- категорично отрёкся от преждевременного, будь где, шума Робик. -- Повторяю: идём все спать. А завтра начнём гудеть на свежую голову.
   -- Хорошо вам говорить. Вы не начинали. А я не допил и один не пью. Ужас просто какой-то. Прямо непердаваемое половинчатое ощущение ложной беременности.
   Роб похлопал Моню по его девятимесячному пузу и, взяв его под руку, понимающе попросил:
   -- Продержись ночь, дружище. Родить за неё, даже если начнутся схватки, по нашему глубокому убеждению ты всё одно не сможешь. Поэтому терпи: ложная она на то и ложная. А дел у нас завтра, чувствую, будет валом.
   Карузо, рассмеявшись и взяв мужчину в трудном положении под руку с другой стороны, в свою очередь поинтересовался:
   -- А откуда ты знаешь симптомы ложной беременности?
   Именно в разрешении этого вопроса, друзья не спеша направились к выходу, с поспешно присоединившимся к ним Анжелкой.
   Попрощавшись на улице с Толиком и Моней, Роб, возвратившись домой, так и сомкнул глаз. И с усилием проглотив завтрак, нервно-единолично отправился на рынок за последними новостями, ничего не объясняя молча удивлённой семье.
   -- Здоров, -- поприветствовал он на воротах Привоза, повстречавшегося там Пиню, -- шо нового слышно на наших родных торговых просторах?
   -- А ничего, -- беззаботно ответил тот. -- Кака была -- так и есть. Копаются, как жуки навозные, ну и пусть. Мне эти выборы, вообще, до лампочки. Хоть Федька, Хоть Витька -- наше дело маленькое: копеечка к копеечке и получается маленький доллар.
   Кох понял, что результатов ещё нет, но всёже проверил на утверждение:
   -- Я из твоих жуков и копеечкек с долларом, так понимаю, что победа и поражение официально не обнародованы?
   Верно. Сосотояние, именно этого большого дела состоит в полной неопределённости. Что-то они там решить не могут с Витькиными цифрами, с Федькиными цифрами... Короче, обычный цирковой бедлам, к тому же под руководством Кидалова. Он, ты ж знаешь, умеет его создать на любой общественной работе так, как ни кто.
   -- Родина тебя не забудет, -- по-братски поблагодарил Кох за информацию еврея Пиню и направлися к зданию администрации.
   Проходя мимо склада Карузо, Роб решил заглянуть к своему вчерашнему напарнику по ссыску.
   -- Бьёмся над неразрешимой задачей, -- тихо прокоментировал Толик после рукопажатия, несколько странное поведенческое положение Панаса.
   Великий украинец, положив голову на сложенные учеником руки, отрешённо сидел за столом перед запечатанной ,,столичной." При этом издавал какие-то необычные подземные звуки и внимательно всматривался в рассеевание света через спиртоносную жидкость в стекле от тусклой лампочки под потолком.
   -- Темперацию осмысливает. Я ему на предложение выпить за победу Хорунжего, в свете наших ночных событий передал вкратце историческую лекцию Кондон Лизы о психологической цветовой зависимости человека в звуковой среде окружающего нас бытия. Честно говорю: я не ожидал такой научной любознательности от своего друга. Просто не оторвёшь от бутылки. Ну, скажи, чем не Аристотель или Ньютон в теме?
   -- А они причём? -- улыбаясь, спросил Кох, невнимательно прослушавший ночью лекцию серетаря дяди Сэма.
   Толик разочарованно поглядел на на Робика и с сомнением произнёс:
   -- Я могу повторить Лизу, но мне кажется ты пришёл не затем, чтобы сидеть напротив Пани.
   Панас, всё-таки услышав через свою тугоухость, отвлекающий его от научного исследования, разговор, раздражённо обернулся:
   -- В мэнэ вжэ очи повылазылы вид твоёго ,,присмотрись." Ты уявляеш, Робик! Ци вчэни на чоли з Карузо, ствэрджують на протязи столить, що на сонци чэрэз горилку можна побачыты райдугу. А потим пид цэ разнобарвлэння можна щэ й класычно спиваты?
   -- Ну, это смотря сколько выпить, -- нашёлся Кох. -- Хотя, тут, под сороковаттной лампочкой сорок градусов в бутылке врядли даст тот эффект, который можно поиметь на пляже под солнцем в сорок градусов.
   -- Та що ж мэни до лита, як соловэйку чэкаты, щоб на мэнэ цэй повный эфэкт напав? Та хай ёму грэць, видрываемо зараз жэ! Щэ зипсуеться з вашымы тэмпэрациямы, нэ дай Божэ.
   -- Не спеши-не спеши, -- тут же вышел к соломонову решению еврей, -- до лета лета, возможно, у неё срок годности может и выйти, не отрицаю. Однако до обеда, когда солнце будет в самом осеннм разгаре, я думаю нам придётся обождать точно. И вот почему...
   Убедив чистого украинца в грязной историей с мешком (что до этого не удалось сделать Толику из-за утренней всепоглащающей тяги кума к эксперементу), Кох напоследок взял бутылку, приложил её к сердцу и клятвенно заверил:
   -- Как только Хорунжий будет объявлен сегодня президентом, обязуюсь с вами напиться до радуги. А пока будем ждать. Обстановка требует максимальной концентрации трезвости.
   -- А що, колы на двори будэ хмарно? Що тоди будэмо робыты?
   -- Не волнуйся, -- успокоил его Толик, -- Рано или поздно наступит лето и мы втроём обязательно пойдём для эксперемента, ну, хотя бы в ,,Отраду," -- правда, Роб?
   -- Без базару, -- подтвердил тот и предложил товарищам с еврейской рассчётливостью подготовить массы к возможному нечестному результату.
   Сделать это, после минутного обсуждения, решили путём вброса информации, о подозрительном ночном проишествии, в женский базарный контнгент.
   -- Тогда забирай Паню. Пускай на воздухе живым делом займётся. Мне, кажется, нового открытия с бутылкой при слабом свете у него до обеда точно всё равно не произойдёт. А я не могу. Должен же кто-то на складе оставаться в такое сложное для Привоза время, -- частично откликнулся на вброс Карузо и забрав у Робика ,,столичную," спрятал её в ящик стола.
   Паня в крайней печали проводил взглядом не начавшийся эксперемент. Затем поднялся и в сопровождении Коха, не проронив ни слова, грузно направился из подвала к новому живому делу.
   -- Ну, що? Кого визьмэмо в частку трэтёю? -- сострил Панас, выйдя из складского закоулка в Большой свет. -- Дывысь, якый выбир готовых на хвист впасты. Чого мовчыш? Кажы скорэнько.
   Кох оглядев живое дело, мягко сказал товарищу:
   -- Стыдись, мой друг. Мы с тобой вышли спасать рыночную демократию, а не поохотиться на баб-алкоголичек.
   -- Тоди, давай до Оксаны. Вона ще нэ спылася и дужэ дэмократычна у стосунках з чоловикамы, -- продолжал, злясь, хохмить Панас.
   Роб понимал его утреннее не удовлетворённое состояние. Потому с готовностью выполнил желание товарища поэксперементировать с молодой женщиной вместо бутылки. Звездопад встретила мужчин, как всегда живьём и радостно. В связи с чем, те так взмыли молодостью от её щебетания, что чуть не забыли зачем пришли. Опустила их к своим годам и обязоннасям соседка по торговому ряду Ирка Богослов. Она почему-то очень возмутилась Оксанкиным плагиатом, когда рыночная певунья к чем-то там в весёлом разговоре вдруг томно запела очень личное:
   -- Звездопад, звездопад, если женщина хочет...
   -- Не звездопад, а листопад и не хочет, а просит, -- праведно внесла конфессиональная дочь базара характерную для неё и Нино Брегвадзе скромность в окружающей среде.
   -- Много ты понимаешь, догматичка, в жизни, -- незабываемо обрушилась ,,Леонидом" на церковную тусклость Звездопад. -- Стоишь тут и зимой и летом, закутанная в бабушкин платок. Одно на уме -- как бы, у кого лишнюю копейку выцыганить. А ведь я с тобой в бане была. Видела, какая ты на самом деле. Даже дядя Роб с дядей Паней, увидев тебя тогда, забыли бы о своих жёнах и смотрели бы, как на Андрея Шевченко во время футбольной игры сборных Израиля и Украины.
   На Ирку, наверное, снизошёл благодатный огонь. Она так божественно загорелась, что Звездопад со своим ,,Леонидом" в глазах мужчин сразу потухла.
   -- Как ты думаешь, она крашеная? --провокационно спросил у Панаса Роб.
   Тот понимающе пригляделся к Богослову и, махнув рукой, безразлично ответил:
   -- А чорт йи розбэрэ у цёму покрывали. Можэ щэ й лыса.
   Дальше неизвестно, что спровоцировало Ирку -- чёрт или мужское подозрение на полное облысение. Но она, неожиданно резко сдёрнула бабушкин платок.
   -- Оцэ так Андрий Шэвчэнко, не скрывая восхищения и глядя на рассыпавшиеся по плечам женщины вороные густые волосы, произнёс Паня. -- З тэбэ ж икону можна малюваты. А ты, дурнычка, ховаеш таку красу пид ганчиррям.
   -- А если бы видели её в бане! -- не унималась Оксанка гигиеническим впечатлением.
   -- Может всё-таки сходим, посмотрим как-нибудь? -- вспыхнул поддельным пламенем верный Роб. -- А то всё футбол -- да футбол. Должно же быть какое-то разнообразие в жизни.
   -- Бесстыдники старые, -- заполыхала в ответ с новой силой Богослов. -- Мало вам по телевизору гадостей показывают? Я, вот расскажу Матильде с Мариной, какие у вас мысли. А ещё считаетесь на Привозе примерными мужьями, а выходит все вы одинаковые.
   Последню фразу, несмотря на верность, мужчины, где-то за свои пятидесятилетние жизни, уже слышали не раз. Поэтому, чтобы окончательно не погубить веру неиспорченной телевизором женщины, с разумной трусостью принялись подтверждать свою положительную нравственность.
   -- Ирочка, -- первым начал Панас, -- мы ж шуткуемо. В баню мы з тобою нэ пидэмо. Даемо слово. Нас дома завжды мыють жинкы, дэ мы сами нэ достаемо.
   -- Мы просто хотели посоветовать тебе, чтобы ты не скрывала свою красоту. Ведь это так помогает в торговле, -- изобретательно добавил еврей.
   Богослов, пылая, задумалась. Всё испортила Оксанка, расхохотавшись и сделав вывод:
   -- Летом, Ирка, будем торговать в бикини! Представляешь, сколько мужиков будет глазеть на наш стриптиз. А какая выручка за этим последует!
   Соседка неодобрительно глянула на Звездопад, но платок не одела. Неугомонная Оксанка тут же подмигнула мужчинам и громко зашептала:
   -- Она по субботам ходит в баню, я точно знаю...
   Адрес бани Панас с Робиком не узнали. Начавшая терять божественный огонь, Богослов решительно направилась к коллеге, вооружившись двумя крупными морковками.
   -- Тихо, девочки. Не надо так срочно менять покупателей на зрителей. Вы не в бикини, -- напомнил Кох, в первую очередь, вконец, выведенной из себя Ирке.
   -- Она меня достала, как горькая редька, -- профильно напирала та. -- И вы ещё тут подыграваете ей. Дела другого нет? Так я, сейчас оповещу весь базар, как двое престарелых выполняют волю Сатаны в растлении женской добропорядочности. Вот, интересно будет потом послушать вашим супружницам.
   Выложив всё, что думала и преодолев последнюю преграду из мешков с картошкой, разделявших её и Звездопад, Богослов, остановившись, приготовилась с морковками к решающему броску. Повторная угроза по поводу жён, наконец, направила товарищей к правильной цели. И Паня, снова основываясь на мелкой разумной трусости, переложил всю ответсвенность на Коха:
   -- Ирочко, давай бэз вэлыкого гаму. Вси наши дийи -- цэ кинцэвый пидсумок вчорашних ничных подий, в якых Роб був головною пэрсоною. А я вжэ так, трохы пидмазався пид нёго.
   -- Неужели таки изменили своим ненаглядным? -- закрыла ладонями лицо неукротимая певунья. -- Скажите -- кто? Мы с Иркой им глаза повыцарапываем.
   Оксанка, -- не вытерпел Кох, -- если не замолчишь, я сниму ремень и отшлёпаю тебя.
   -- Я согласна, -- моментально раскрыла лицо та, -- только не сильно, я не мазохистка.
   Из-за безудержного веселья певуньи и ювелирного умения Робиком использовать все женские слабости, вброс информации далее прошёл легко и непринуждённо. В общем, через два часа, старший Клюв, стоя за прилавком, обеспокоенно допрашивал Нестора:
   -- Кто это тебе нагородил, откуда ты взял, что братан палил мешки с бюллетнями?
   -- Бабы по всему базару только об этом и языки чешут, -- сослался звонарь на авторитетный источник. -- Все ряды гудят об этом, а официальных данных, кто победил до сих пор нету.
   Андрюха оглянулся по сторонам -- с кем поделиться этой серьёзной новостью. Однако не найдя достойных, смело принял рискованное решение:
   -- Вот что, несчастье упавшее к нам с колокольни, остаёшься вместо меня, пока мой младшой не появится. И не вздумай проверить, стоящие внизу банки с ацетоном на внутренне употребление, у тебя ума хватит.
   -- А ты, шо наркотой занялся в промышленных масштабах, -- расширил глаза Нестор, -- ты ж вроде всегда был не по этому делу?
   Полы буду красить, идиот! -- гаркнул Андрюха и оставив Нестора с большими подозрениями, заспешил в администрацию.
   Залетев к папе Лёне в кабинет без стука, старший Клюв произвёл на сидящих у него гостей своим рассказов весьма негативное впечатление.
   -- Вот видишь, Федя, как сложно дела складываются. Теперь ты понимаешь на какой риск идёт Леонид Рафаилович, назначая тебя президентом. А ты всё выбрыкивашься, не хочешь подписать обязательство, -- устало упрекнул завхоз.
   -- Но ведь это самоубийство. Посмотри, Андрюха, что они требуют подписать, -- слабо запротестовал управляющий, передавая Клюву бумагу.
   Тот внимательно прочёл написанное, последней фразой которого было:
   -- Если я не выполню хоть один пункт договора, то, падлом буду, в море утоплюсь.
   После чего, нашёл правильные слова:
   -- А ты не будь самоубийцей, выполняй все договорённости и будешь нашим лучшим президентом. И чем быстрее ты поставишь автограф, тем быстрее можно будет громадной волной дармовой выпивки, которую ты организуешь для народу Привоза в честь своего избрания, утопить его возмущение. Время, Фёдор, сейчас не на тебя работает, а на Хорунжего. Торопись.
   Сармат тяжело задышал разьярённым быком. Он понял, что в связи с шумом на базаре, загнан в угол окончательно. Теперь Поганый не уступит ни по одному пункту.
   -- Это ты виноват с брательником! -- в ярости вскочил Аистович. -- Не могли со своими куринными мозгами нормально организовать подмену бюллетней! Какого хрена Серёга, как двинутый петух, носился по рынку с мешком ночью!? Что нельзя было найти другого места, кроме мусорного бака!? А какие психи заполняли подставные бюллетни тремя цветами!? Они, что с детства страдают цветовой болезнью!? Где, вы их, вообще, нашли!?
   -- В милиции! -- грохнул по столу кулаком, не выдержав, папа Лёня. -- Марченко принёс в отделение от твоего имени ящик водки! Дал бойцам три ручки и бумагу! Объяснил задание! И через два часа были готовы и бюллетни и отделение!
   Сармат сразу осёкся и медленно опустившись на стул, обречённо тихо проговорил:
   -- И тут подставили. Обложили, как медведя, шавки поганые.
   Поганый было хотел в ответ на критику ещё что-то сказать. Но Марченко придержал его за руку. А Андрюха, подавая кандидату обратно обязательство, спокойно посоветовал:
   -- Подписывай, Федя. Ведь Леонид Рафаилович, в связи с обозначенными рисками, может пойти демократично на повторный второй тур. И тогда тебе уж точно не быть ни президентом, ни управляющим.
   Сармат смотрел в пол недолго. По завершению самоуважющей рассудительной паузы, он, ни на кого не глядя, неторопливо взял протянутую бумагу. Затем, несколько раз повздыхав, достал из внутреннего кармана ручку.
   -- Шампанское! -- артистично воскликнул завхоз, когда Аистович царапнул свою подпись и бросил документ на стол Поганому.
   Однако Федька временно гусарство остановил, как-то скрытно пообещав:
   -- После вступления на должность, я вас крепко всех угощу. Пока ещё не за что шампунем обливаться, -- и не попрощавшись смело вышел из кабинета навстречу дальнейшей судьбе.
   Она же, гадость такая, явно в этот день была к нему не очень благосклонна. И продолжила своё отношение на его базарном пути в сторону мясного корпуса, появлением такой незаурядной личности, как первый президент АО Привоз.
   -- Салям, Федул, -- аксакально обнял его Хатынка. -- Говорят, ты ловко подменил бюллтни и теперь ненадолго чуть сравняешься со мной.
   -- Кто это тебе сказал, старый хрыч? -- ощетинился Аистович.
   -- Не помню, дорогой, давно, наверное, было. Но весь мой бывший цветочный ряд совсем от твоей ловкости в полном положительном стрессе, как после представления у Мили Кио.
   -- Опять сука Мишка растрезвонил, -- догадался про себя Сармат. -- Чего он так старается мне в мелочёвке напакостить? Мстит, что ли за моё предложение Поганому, насчёт наркологического диспансера? Ну ничего, вошь алкогольная, я теперь тебе точно беньки выдавлю. А о собаке-поводыре, можешь уже и не мечтать.
   Джафарыч, следивший, сощурив узбецкие глаза, за пловом, довольно открыто варившимся в чугунном казане нового президента, решил, что его как раз время подсолить и подперчить. И осторожно, чтобы не дать лишку подсыпал:
   -- Вай, какой будет неопытный праздник. Все только об этом и будут говорить. А всё от того, Федул, что нет у тебя опытных советчиков. Потому долго в президентах ты не задержишся.
   -- Тебя, что ли, склерозника брать?
   -- Зачем меня, дорогой мой. Я уже старый, верно говоришь. Забываю, что раньше говорил, куда собирался идти. А вот Мишутка тебе не помешал бы в завхозах. Даже Леонид Рафаилович по моему совету им не побрезговал. А он-то толк в людях знает.
   -- Обойдёмся без цветочков как-нибудь. У нас на Дону мясо с васильками не готовят.
   -- Одна кухня хорошо, а две разнообразнее, ты только попробуй, -- настаивал разнообразно степняк. --Цветы нужны и за праздничным столом и за похоронным. Кстати ,,Фонд сострадания бедным," знаешь какие веночки у нас заказывает...
   Упоминание о ФСБ, Фёдора неприятно зацепило шантажом. Он, конечно, не желал осложнять себе жизнь на Привозе с такой мощной организацией. Но угрожающий Лёнькин намёк на её покровительство цветочного ряда, занесло в душу Сармата нелёгкое испытание. Хатынка довольно наблюдал за явно проявившимся смятением на лице своего, ещё необъявленного колеги. Наконец, умственная пытка у Аистовича подошла к концу. В связи с чем, он дипломатично выдавил:
   -- Возможно и соглашусь. Но ты в ближайшее время мне на глаза не попадайся. И Марченко передай это же.
   -- Вот, молодец! Какой умный парень! Зови, только скорее, времени у тебя, Федулушка мало. Можешь и недолго быть президентом. А так хочется тебе сплести лавровый веночек вместо другого.
   Сармат хотел схватить Джафарыча за шиворот. Однако тот, прямо как песок сквозь пальцы, ловко вывернулся и в толпе покупателей, восточно исчезая в разных направлениях, загадочно сообщил по ходу этого загадочного дейсствия:
   -- Знаешь, почему в природе великих умов мало? Потому, что в ней для уравновешивания слишком много посредственных.
   -- Гюрза цветочная, -- вывел свирепо Федька новый вид змеи и окончательно потерял её из виду.
   -- С Джафрычем разговаривал? -- закуривая, тронул его локоть Кощей. -- Набивался, наверное, со своими розочками в подспорье к президентским заботам?
   -- А тебе какое дело? Дуй отседова самостоятельно на свой огород, пока я тебя сам не сдунул, дистрофик, -- нагрубил Сармат ажурному Ромке и сплюнув в сторону, зашагал дальше.
   -- Что-то он нервный сильно. Неужели не уверен, что его изберут? -- поковырялся в ухе потухшей спичкой Кощей и, борясь с порывами осеннего ветра, тоже зашагал, куда ему невежливо предложил Федька.
   Придя в полевой штаб ,,Силы огорода," развёрнутый в овощном ряду на площадях четырёх бочек с квашеной капустой, Ромка к своему удивлению обнаружил в роли начальницы свою бывшую подругу Зинку, активно ведущую полемику с Осей, Шамилём и Сусаном.
   -- Ты, как здесь оказалась? Ты ж, как будто, по духу вечная секретарша, а не полевой работник? -- полюбопытствовал неожиданному перевоплощению брошенный бой-фрэнд.
   Колобок нахмурилас и на выпад умно ответила:
   -- У Кощея, чего только не наберешься. Хорошо хоть, что бабой ягой не стала.
   Привозный молодняк оценил бывшесемейные остроты без оптимизма. И чтобы революционные мысли не затерялись в склочном юморе, некогда любивших друг друга, людей, Ося внёс на обсуждение довольно таки принципиальный вопрос:
   -- Что будем делать, если Сармат, ещё до объявления итогов выборов выставит бесплатное пойло народу?
   Ромка, как самый старший и опытный в возможных безотказных провокациях коалиции ,,Грести во имя будущего," потёр слабовольно зачесавшийся нос и с опаской произнёс:
   -- Угроза существует без всякого сомнения. Если дорвутся хорошо, то Федька может стать президентом. Я бы добавил: даже с очень большой вероятностью.
   На что женщина Зинка совсем некрасиво высказалась о собственном мужском народе:
   -- Алкаши беспробудные. Напьются всегда, а толку ни какого, ни днём, ни ночью.
   -- Насколько я помню, ты моя любимая, тоже не прочь была дёрнуть на ночь для веселья из той бутылки, которую я иногда приносил домой? -- воспротивился было унижающему намёку Кощей.
   Но Колобок уже пошла в жалобу неостановимо:
   -- Он помнит! Вы только послушайте его! Да, что ты можешь помнить, когда я вынуждена была с тобой пить, чтобы ты как-нибудь до постели доплёлся, а не под столом на кухне ночевал. И я его ещё после этого любила, дура. Другая бы на другой день сбежала от таких невыносимых испытаний. А я с этим, вечно пьяным трупом, жила целых шестьдесят четыре дня и ночи! И потом ещё неделю от одиночества страдала, почти как Ярославна на валу.
   Цифры, предоставленные Зинкой на юных сердцах, ещё неознакомленными с прямыми мужскими обязанностями в семейной жизни, должных ран не оставили. Однако Ося, дождавшись завершения плача, с обычно для него творческой изобретательностью, преподнёс щасливый план выхода из затруднительного положения:
   -- Зинуля, а что коль ты разом с Кощеем прямо здесь на бочках пишите плакатные листовки, ну вроде: ,,сегодня пить--Хорунжему вредить," а мы их втроём распространяем на территории рынка. У вас же классная художественная калиграфия со смыслом. Я же помню, как вы оформляли цирк Симы на прошлую юморину. Один только поэтический девиз на красном полотнище ,, Жить смешно -- ещё не значит смеяться," чего стоил!
   Бывшие гражданско-брачные с приятным ощущением вспомнили, эпизодически оставшиеся в чужой молодой памяти, свою общую работу. После чего, ради смеха воссоединились на короткий срок снова в ячейке. Выявилась лишь озабоченность по поводу бумаги.
   -- Обои подойдут? -- показал молдованин, сообразительным молодцом, на торчавшие в пакете Шамиля штук восемь рулонов.
   -- То, что надо, в самый раз, -- одобрила Колобок молдавскую соображалку, -- Тем более, я догадываюсь, там и банки с клеем найдутся.
   -- Угу, -- подтвердил тот. -- Мы с Шамилём собрались было быстренько освежить ему в дому личную келью. Но раз такое дело, я полагаю, он не будет против небольшой отсрочки.
   -- Дома ругаться опять будут долго на меня, -- немного закумысил татарин. -- Папа с мамой говорят: как в хлеву живёшь, здоровый уже баран, а сам навести порядок в своей комнате ни как не соберёшься.
   -- Нам всего пару рулонов требуется и одна банка клея. Остальные принесёшь домой с полной самостоятельностью на радость родителям, -- наверняка ж с запасом брал? А если что, то скажешь не рассчитал по неопытности, потом докупишь. Главное, чтобы родители увидели, что ты уже вполне самостоятельный баран, -- увёртываясь от пинка Шамиля, нашёл выход Ося из вечных сложных отношений отцов и детей.
   И работа закипела. Давно замечено: ничто так не соединяет людей, как общая творческая идея, особенно в молодые годы. Способы достижения её результатов не столь трогают прекрасный возраст. А вот именно, тематические замыслы, нахождение среди сего многочисленного распуться той единственной верной теоретической тропки -- это, можно сказать, дыхание Бога, помогающее юным творцам в этих чудесных моментах их жизненного програмного пути.
   -- Предлагаю начертать следующее, -- поэтично опередил всех Ося. -- ,,Кто сегодня выпьет сто, тот Сармата на все сто."
   И это считаеться наш лучший бард базара, -- осадила невежливого мужчину Колобок. -- Ты же в творчестве совершенно от жизни оторвался. Заело тебя где-то на сто, что ли? У нас, вообще не помню когда, чтобы кто-то такими дозами употреблял. Обычно дамы -- пятьдесят, а господа -- стопятьдесят.
   -- Это на рабочих местах, -- достойно защитил своё звание сын Робика и Марины, -- А при угощении на халяву в пластиковые стаканчики всегда наливают усреднённо. Вспомни столики перед шапито во время выборов, --поскольку было, а?
   Зинка опустила глаза, вспомнив не только дозу, но и осуждающие слова Виктора Алексеевича. На почве чего оправдательно вынесла новый, несколько мутный эгоистичный слоган:
   -- Лично я не буду пить с женщинами, точно. Нам рожать детей ещё, а с бутылкой тошно."
   -- Ты откуда знаешь, что рожать с бутылкой тошно? Или опыт есть? -- заподозрил её сожитель.
   -- А вот послушайте татарский, -- вовремя бесскандально вплёл Шамиль крымский стебль в многонациональный одесский венок рыночного искусства. -- Никогда не пить мне водку и подобную муру. Трезвым жить до самой смерти -- так написано в роду.
   -- Это слишком лично и радикально, -- не согласился Ромка. -- Да и такая невыносимая тоска в твоих стихах, Шура, что я даже не знаю, как тебя: то ли поддержать, то ли сдержать.
   А мне можно? -- неожиданно захотел ещё вплестись и болгарский стебль от скромной Глории, незаметно заинтересовавшейся молодёжным скоплением.
   -- Да какие могут быть разговоры, присоединяйся, -- как-то неестественно оживился Ося.
   В связи с чем, Сусану, вдохновенно открывшему уже было рот для своего перла, пришлось его воспитанно уступить даме. Выждав, когда молдованин защёлкнулся, Глория подняла указательный пальчик и подчёркивая им каждое слово, назидательной учительнецей простихотворила:
   -- В праздник хочется всегда всех поздравить тостом. Думайте, мои друзья, за что пьёте с гостем.
   -- Великолепно! То, что надо! Чертаем твой сонет и подписываем твоим именем, -- правильно я говорю Рома? -- продолжал немного странно на повышенных тонах вести себя бард.
   Кощей не очень разделил авторитетное литературное мнение и собрался его выразить, особенно, что касалось сонетной формы. Однако Колобок женским сердцем сообразившая в чём дело, вдруг ласково обняла своего бывшего за шею и прошептала ему любовно сквозь зубы:
   -- Закрой поддувало. Зарождаются новые чувства. А ты, остолоп, как был им, так и остался.
   Ромка поглядел на свою подругу со слабой надеждой. Затем, несмело, как в старые времена согласно её чмокнул и послушно присоединился с восторгом к Осе.
   -- А я? -- подал творческую претензию Сусан.
   -- Накопляйся и уступи даме. Где вас столько невоспитанных набралось? -- посоветовала Колобок со слабым непониманием. -- До трёх и то не можете посчитать, а ещё молдован называешься.
   Сусан отреагировал на критику литературно остро:
   -- Молчала бы, беременная с бутылкой.
   Но поскольку уже набранное простое большинство в поддержку лозунга Глории не вселяло смысла в дальнейшую презентацию безалкогольных девизов, то он по совету Зинки, замкнулся в накоплении мимолётной юношеской обиды на невоспитанных женщин. Короче говоря, через полчаса Ося с Глорией, а Шамиль с Сусаном ушли от полевого штаба с частью готовых фломастерских плакатов в разные стороны, оставив Кощея с Колобком в дальнейшем упорном калиграфическом труде наедине.
   -- Шо мы видим! Или я вчера так перебрал, шо мне всё это мерещится, -- протёр глаза Нестор с претензией на артистизм, остановившись возле художников слова.
   Настроение у него было драчливым: в банках у Клюва под стойкой вместо традиционного самогона таки оказался ацетон. Это сильно угнетающе подействовало на психику звонаря, которая теперь упорно искала на ком взбодрится.
   -- У меня тут под рукой молоток и зубило для вскрытия бочек. Они хорошо летают, -- с женской таинственностью сообщила Зинка о странных свойствах металлических предметов. -- Так, что если через пару секунд не отвалишь, гарантирую видения ещё надолго.
   Звонарь сразу синдромно втупился в железки на одной из бочек и готовый к любым неожиданностям с их стороны в защитной реакции зашёл за спину Кощея.
   -- Иди, Нестор. Я не люблю, когда работаю, чтобы у меня за спиной стояли. Зинка тебе ж понятно сказала: не мешай. А то обязательно получишь по морде. А оно тебе надо, сейчас и вообще?
   -- Да я и не собирался. Просто удивился и заинтересовался, что это вдруг вас снова соединило, -- и по вороньи, выхватив с бочки один из рукописных призывов, отскочил в сторону.
   -- Кыш, я сказала! -- запустила Зинка в любознательную птицу зубилом.
   То, чудом миновав двух проходивших покупателей, точно опустилось звонарю на ногу в районе правого бедра.
   -- У-у-у, зараза секретарская, -- больно обозвал Нестор Колобка и её канцелярский инструмент, -- совсем свихнулись, что ли, на своей бумажной почве с железками.
   -- Чухай, давай. Ну, тебе ж ясно сказали, -- не отрываясь от дела терпеливо снова посоветовал Кощей. -- Я её хорошо знаю с молотком в руках. А производственную травму, не говоря уже про инвалидность, ты ж наверное слышал, на Привозе не оформляют. И шо ты делать потом будешь?
   -- Я всё расскажу папе Лёне. И чем вы тут занимаетесь, и как народ калечите, прямо немедленно, и не откладывая напотом, -- пригрозил ушибленный.
   И как улику, засунув в карман зубило, похромал быстро прочь.
   -- Вот смотрите, Леонид Рафаилович! -- открыв двери, внёс Звонарь в кабинет впереди себя развёрнутый призыв. -- Вот, чем занимаются в настоящий момент Кощей с Колобком! -- тыча его в очки Марченко, гневно тревожился пострадавший от зубила. -- Гнилые призывы штампуют в колосальный вред нашему общему делу! Подтачивают базу слегка неудовлетворённого самосознания народа! И это ещё не всё! Меня...
   -- Сядь! -- рыкнул Поганый. -- Тебе, что тут кабинет Танечки Корчинской или Мишку с его женой спутал? Бегаешь сюда, как в задницу ужаленый с доносами каждый день. И такое у меня ощущение, что сам понять не можешь от чего бегаешь.
   -- Да я хочу быть хоть чуточку кому-нибудь полезным, а меня ни кто не хочет, -- с обидной болью в голосе признался бываший колокольный. -- Я уже и так, и этак, и с одной стороны, и с другой. Ну, просто как стриптизёр какой выкладываюсь. А все только брезгливо морщатся. Ну возьмите же меня кто-нибудь!
   -- Ты смотри, Миша, а он не совсем того. Понимают мимолётностью, что о нём думают -- если думают. Может возьмёшь его на серьёзное воспитание? Ведь горит желанием, а это немаловажно в нашем подсобном хозяйстве.
   -- Так он же всё одно всё пропьёт и меня, и вас, и себя. Это же беспредельщик. Я от него и так сдыхаться не могу в цветочном ряду. На кой ляд он мне нужен? -- оскорбительно отозвался Марченко о протеже своего шефа.
   -- Тоже мне святой трезвенник выискался, -- востал дураком звонарь. -- Каждый день по вечерам ходишь пьяной мартышкой в очках, то на двух, то на четырёх. Или маненько запамятовал, как я тебя давеча к Шурочкиному кабинету еле дотащил. Или мне она обещала устроить временно травпункт вместо психологической разгрузки после того, как ты своим трёхэтажным матом с требованием освободить немедленно кушетку сорвал ей сеанс с Васей?
   -- А он и впрямь, Миша, может оказаться неисправимым идиотом, -- проговорил Поганый, -- Кто же, милый, поносит своего будущего начальника? Да ещё в тот момент, когда я тебя так настойчиво сватаю к нему за умом-разумом. Ты же делашь из него дурака, ставишь меня в дурацкое положение, а в конечном итоге остаёшься сам дураком. Скажу откровенно, я никогда не приветствовал Мишкины глобальные наклонности в алкоголе. Но знаешь, чем отличается умный пьяница от пьяницы дурака? Пьяница-дурак -- это, как сказал Марченко, беспредельщик. А умный -- это тот, который пьёт и умудряется напиваться за чужой счёт. У Мишки это мастерство отточенно бритвенно. Для него это постоянная азартная игра: найти и расколоть того, кто бы налил. Поэтому его ум (за редким исключением под финиш) всегда остаётся тренировачно-светлым, независимо пьян он или трезв. Вот потому-то я его внимательно в любом состоянии выслушиваю.
   -- Понял! -- возликовал звонарь. -- С завтрашнего дня начинаю бомбить лохов. Хотя нет, лучше уже начинать немедленно. Сейчас же иду на поиски и вернусь с победой. Вот увидите, вы не пожалеете, что взяли меня к себе в надобности. К обеду предстану перед вами Леонид Рафаилович с личной жертвой во всей красоте.
   -- Лучше перед Марченко, он твой наставник, -- посоветовал папа Лёня.
   Вследствие чего, Нестор, обняв всех любящим взглядом, вскочил и вихрем покинул кабинет.
   -- Ему долго придётся ходить трезвым, -- глядя на закрывшуюсяь дверь, промолвил завхоз.
   -- А ты постарайся, передай опыт молодости, -- достал бутылку из стола Поганый, -- сам-то не вечен с такими перегрузками. А мне помошник необходим.
   Марченко, поражаясь циничности уходящего президента, болезненно подставил стакан и неуверенно произнёс:
   -- Я же после победы Сармата обещал завязать, вы, что не помните?
   -- Я то помню, да ты можешь забыть. Давай за твою долгую жизнь, -- пожалел завхоза папа Лёня и выпив поинтересовался, -- А, что за бумажки принёс звонарь, ты случайно не разглядел? У меня зрение от его появление отвлеклось от смысла.
   -- Это уже проблемма Федькина, а не наша. Пусть сам и разбирается. О-о! Возможно звонарь даже расколет его на что-нибудь после моей консультации. Пара-то умом достойна друг друга, --сосредоточенно взял бутылку Мишка и почувствовав смеющийся взгляд папы Лёни, не поднимая глаз, сам умно рассмеялся.
   Осторожно просунувший голову в кабинет Мать Тереза, вовремя не опоздал на третью конячку. Однако праздник длялся для него не долго. Получив от Поганого грустное распоряжение объявить Аистовича президентом после обеда, когда народ устанет от ожидания, покушает и угостится, Кидалов с тревожным облегчением ушёл через десять минут состовлять праздничную речь. Что-то было не так у председателя счётной комиссии на душе. Вроде бы и пришёл, наконец, конец его новой общественной, ответственной и т. д. работы, а радости он не испытывал, как обычно это бывало во время завершения других его бесплатных дел. Что-то тяготило его, несмотря и на свинью от ,,партии легионов," и на другие (щедрые и не очень) подарки, полученные в награду за свою опасную комедийную роль. Но чувства -- чувствами, а финишировать надо было красиво. И Мать Тереза, присев на стуле в коридоре администрации, принялся с натугой сочинять свой главный устный вклад, в скоро грозящем апофеозе циркового представления под названием ,,Выборы нового президента АО Привоз."
   -- Чего, как камбала на берегу хавальником воздух хватаешь, сердце прихватило? -- вопросительно позаботился о здоровье Гибкий, выходя из бухгалтерии.
   Кидалов хорошо запомнил подлый кидок от главбуха перед выборами и удостоил того лишь презрительным звуком:
   -- Пшёл.
   -- Обижаешься, да? Сознаю. Виноват. Но так сложились обстаятельства. Разве с тобой такого не случалось?
   -- Случалось, -- настроенно исключительно на правду, ответил кинутый общественник, -- но до такой подляны я не доходил.
   -- А если компенсирую свой некрасивый, но вынужденный поступок, простишь? Не могу, понимашь, спокойно жить с этим проклятым грузом один на один. Ни о чём другом думать не могу, как о перваке, выданном мне Клювами на сегодняшний послеобеденный праздник для рядовых работников администрации. Может поможешь разделить ответственность, а то одному -- просто в немоготу.
   -- А много? -- засветилось прощение у Матери Терезы.
   Гибкий вывел в воздухе указательным пальцем -- 10 литров.
   -- Ну, идём посмотрим, коли одному так трудно, -- закряхтел от полного прощения Кидалов и направился за покаявшимся обидчиком в его финконтору.
   И как раз вовремя. Потому, что из кабинета президента вышли папа Лёня с Мишкой.
   -- Надо было Мать Терезу далёко от себя не отпускать, -- сказал Поганый. -- Нервы у него за эти дни, вижу, совершенно истощились. Как бы не сорвался в последний момент, да не намолол своим пьяным помелом глупостей.
   -- Не успеет, -- поразмышляв на ходу, проговорил Марченко. -- Надо на хорошую шару попасть. А она сейчас только у Сармата, который прибьёт скорее Мать Терезу, чем даст ему придти в негодное состояние перед объявлением себя президентом. К тому же времени мало: до окончания обеда час остался, надо подготовить речь. А после обеда мы его напоим в узком кругу под моим личным контролем и отправим почётно на носилках домой.
   -- Глядите не перестарайтесь и калекой человека не сделайте. А то запомнит, придёт в себя и к выводу, озлобится и потом горя не оберёшься с ним ни в пьяном, ни в трезвом виде.
   Потом не страшно, Леонид Рафаилович. Да и не вспомнит он ничего. Пару капель клофелина, а дальше одно кино: шёл-упал-очнулся-гипс. Кто же виноват, что нам приходится к таким мерам из-за его алкогольной языковой несдержанности? -- и даже завистливо добавил, -- пусть полежит, отдохнёт дома трезвеньким. Свинью-то не даром подарили.
   Поганый с завхозом всё же порассуждав после коньячка в кабинете о непонятном призыве на молодёжном плакате, решили собственными глазами убедиться в его действенности и с пользой для дела вышли традиционно освежиться на вольный воздух Привоза.
   -- В какую сторону пойдём? -- поинтересовался Мишка.
   Папа Лёня остановился возле адмиистрации, настраиваясь на последний обход своей вотчины в роли президента.
   -- Давай, пожалуй начнём с рыбы. Может угостят чем-нибудь вкусненьким на прощание, -- выбрал полезное для своего гастрита направление Поганый.
   После чего, прогулочным шагом в паре с Марченко отправился с душераздирающим ощущением к Преображенским воротам.
   -- Смотри, папа Лёня идёт с Мишкой в последний раз начальниками, -- толкали друг друга работники Привоза, которым попадалось на глаза это слёзное шествие.
   -- Кто его знает, как дальше будет, -- говорили неуверенно консерваторы рынка, -- Федька, чуть-что, сразу в зубы. Витька, постоянно твердит об, одному ему понятных, мудрённых преобразованиях на Привозе. С этими, хоть всё ясно было -- пьяницы и воры. А с новой властью впереди, нам грозят одни нокдауны, нокауты и интеллектуальные демократические потёмки.
   -- Вот-вот, -- упрекали их более продвинутые, -- из-за таких прогрессивных мыслителей, мы всё время плетёмся в хвосте среди передовых фирм города. А так хочется к ним в самую серединку хотя бы, но, увы... Пока у нас есть такие отсталые элементы, нам это не скоро светит.
   Не вдаваясь в дальнейшие подробности, можно утверждать, что на фоне прощального шествия возник обычный вялотекущий спор на тему ,,то ли ещё будет, ой-ё-ёй," который нередко моментами для разрядки посягал на основную деятельность трудящихся на тему ,,где урвать лишнюю копейку?" И как только Поганый с завхозом пропадали за спинами покупателей, этот спор угасал, твёрдо уступая место основной деятельности трудящихся.
   Сашка Волчок стоял возле своего склада, зажмурившись и нежась лицом, под выглянувшим из-за тучи, скупым осенним солнцем. В таком приятном занятии его прервал Тимоха, чуть не сбив с ног своей гениальной рассеяностью.
   -- Ослеп, что ли, носорог? -- выразил недовольство кладовщик невнимательностью гения к окружающей среде. -- В глазах, точно, одна экономика. Я не говорю по сторонам, но впереди можно обращть внимание на припятствия?
   -- Э-э-э, -- начал с любимой буквы извиняться Тима, -- только, что прочёл на столбе у нас лозунг какой-то Глории. Просто не могу придти в себя, поскольку ещё ближе к настоящему моменту вручил его словами в мясном корпусе управляющему взамен на его приглашение выпить. Так, что простите, если сможете.
   -- Смогу. А какой лозунг? И чего ухо свежефиолетовое? -- заинтересовано пообещал Волчок.
   Экономическая надежда Привоза с лёгим вздрагиванием передал девиз слово в слово с кратким описанием на на это реакции Сармата.
   -- А чё ты хотел? Тебе предлагают душевно жлёкнуть, а в ответ хамские стишки слышат. Не хочешь пить -- извинись. Скажи, что по отцовским стопам в этом деле не дорос и все тебя поймут без всякого надругательства.
   -- Но гость, то я. Я же катренно высказал своё отношение к водке.
   -- А он подумал, что ты ставишь себя выше его с товарищами и брезгуешь их компанией. За что и поставил тебя на место. Проще надо, Тима, быть и осторожнее в подобных ситуациях, без заумных стишков и подтекстов. Федька не любит осложняюще для себя мыслить.
   Тимоха осторожно потрогал ухо и спросил:
   -- Сильно видно?
   -- Да нет. Если присмотреться, конечно, то заметно. Странно только, почему оно у тебя так быстро зафиолетело. Обычно для неостановимого процесса надо минимум день.
   У гения глаза заплнились слезами и очень подавленно полностью открылся в своём унижении:
   -- Так он же, скотина, как ухватил, так минут сорок меня по корпусу водил, предлагая своим ржущим рубщикам свежатинкой на убой. А потом, когда все отказались, через служебный ход коленом проводил меня на улицу, сказав, что я даже на фарш не пригоден.
   -- Что-то Сармат совсем звереть стал -- над мальцом так издеваться, -- подумал Волчок, после чего, отметив не по-мужски назревающий обильный слив пережитого в носовой платок, отвлекающе поинтересовался, -- Так ты совсем не пьёшь?
   -- Вино сладенькое, -- отвлёкся Тимоха.
   -- Тогда идём. У меня как раз есть то, что тебя успокоит немного. Причём, даже по твоему вкусу, -- и жёстко педагогично добавил, -- Быстро в подвал. И не вздумай отказываться. Я, конечно не Федька, но за ухо, куда надо тоже могу отвести.
   Сын Пенсела посмотрел на крепко сбитую фигуру кладовщика, потёр здоровое ухо и решил не отказываться. После второго бокала кагора Тимоху развезло. Вследствие этого, взяв на себя отцовскую заботу, начальник склада принялся готовить раздвижное кресло, бормоча под нос:
   -- Ох, уж эти приёмные слабенькие дети. Никогда не угадаешь, что им дать, чтобы сопли не текли.
   -- Вот, так, Леонид Рафаилович, куются кадры нашего Привоза, -- проговорил Марченко, спустившись с Поганым в подвал, где начальство обнаружило, наливающего себе третий бокал, Тимоху и Волчка, пробующего собственным телом мягкость подстеленного в кресле тулупа.
   -- Ты, что ж это малолеток спаиваешь? Не хорошо это, Александр, не хорошо, -- осудил действие папа Лёня.
   Волчок, который поначалу вскочил от неожиданности и не знавший, что сказать, наконец обрушился в оправдательно-обвинительной речи:
   -- Вы посмотрите, что ваш Сармат с ухом ребёнка сотворил? Сорок минут на людях по мясному корпусу за это самое место водил, как бычка за рог. И это при том, лишь за то, что он отказался с ним выпить. Кого вы, Леоонид Рафаилович пригрели у себя на груди? Выпестовали руководителя на несчастье детям! Это же легионерское гестапо в недрах нашего Привоза!
   -- Рот, пожалуйста, закрой, -- попросил Поганый слуховой передышки.
   А затем, обойдя занятого бутылкой Тиму, врачебно потрогал его ухо. Под наркозом тот не почувствовал ни боли, ни прикосновения. А на вопрос:
   -- Кто это тебя?
   Ответил бесконечным:
   -- Э-э-э, э-э-э...
   -- Укладывай, -- распорядился папа Лёня. -- Я с Федькой разберусь. Детство на базаре под моей личной охраной. И подобного фашизма у нас на рынке больше не будет. Это я обещаю.
   -- Не поздно ли, Леонид Рафаилович? Ведь он же может стать президентом? -- крайне смело высказал недоверие Волчок будущей охране.
   У Поганого брови приняли форму возмутительного положения. При этом не только от недоверия, а, главным образом, далее услышанного от Женьки Червонца. Тот шумно, как на грузовеке заехал на склад, непочтительно толкнув бортом Мишку и восторженно сообщил:
   -- Мать Тереза из окна администрации, пьяный в доску через каждые пять минут орёт, что Федька-сука таки стал президентом! Причём, исключительно благодаря лишь ему -- председателю счётной комиссии. И это его есть официальное праздничное сообщение! Опупеть можно!
   Дополнив к этому ещё и то, что в окне Кидалов каждый раз празднично трекратно целуется по славянскому обычаю с Серёгой Гибким, Червонец сдал задом и лихо газонул на выход. Самый страшный удар базарной новостью получил Тимоха, бессознательно выпавший из отеческих рук Волчка головой на пол. Второй по силе удар был нанесён завхозу при участии папы Лёни. Из-за чего Мишка, схватившись за щеку, принялся молча искать свои очки возле головы Тимохи.
   -- Не успеет, говоришь? Ему ещё речь надо состовлять? Времени всего-ничего осталось? -- затрясся в полной свирепости Поганый. -- А он имел в виду таких умников, как ты -- взял всё и успел, да ещё в рекордно сжатые сроки.
   -- Я старался не думать в последние минуты вашего президентства о самогоне, оставленном Клювами в бухгалтерии. В результате совершенно забыл о нём, -- признал свою катастрофическую ошибку Мишка.
   -- Хлебать меньше надо, дорогой мой. Тогда не будет склероза с ущербом для дела. Немедленно лети ангелом спасителем в бухгалтерию. Объясни этим пьяным придуркам, что сейчас Сармат придёт их убивать, если, конечно, успеешь.
   Марченко, сообразив всю серьёзность обеспокоенности шефа, взмахнул крыльями, не одевая очки. А Поганый, перекрестившись, смиренно попросил:
   -- Господи, прости меня за мои грехи, накажи как хочешь, но не вешай на меня смерть неразумных.
   -- Да, заварил ты кашу, Леонид Рафаилович, -- подняв и укладывая приёмыша, сказал Волчок, -- Неужто ты, умный человек, всерьёз расчитывал, что народ Привоза поверит в честную победу Сармата? Теперь ещё и с этой комедией в окне, которая имеет все шансы перерасти в трагедию. Да к тому же, не только для Матери Тереза с Гибким, но и для тебя. С Федькой шутить, ты ж знаешь, себе дороже выйдет.
   Папа Лёня посмотрел на кладовщика и внутренне согласился с некоторой, мягко говоря, заигранностью своего, даже не очень глупого, плана остаться у власти. Игра -- игрой, но все скидки в ней на слабость народа Привоза к различным подачкам по сравнению с его вечной тягой к справедливости, выглядели очень уязвимо. Не говоря уже об этом тупом непредсказуемом буйволе-урке.
   -- Но, что делать, коль сел за стол за стол и поставил на кон, как говорит Сима? -- невесело пошутил Поганый и раскритиковал Волчка, -- вместо того, чтобы философствовать, посоветовал бы конкретно.
   -- А что тут советовать. Ты и сам понимаешь, что увяз по уши в этом дерьме. Остаётся лишь ждать результата с реакцией народа. Может как-то и выберешься.
   Волчок на ранней стадии президенства Поганого до появления Мишки Марченко, одно время весьма успешно заменял того в роли советчика. Однако страстная любовь кладовщика Сашки к колекционированию всего, что плохо лежало на Привозе, быстро помешала его карьерному росту. Короче говоря, папа Лёня предпочёл умному коллекционеру умного пьяницу. О чём сейчас сильно пожалел, откровенно сказав Волчку:
   -- Лучше бы я тогда тебя сделал завхозом, чем этого спеца.
   -- Теперь ошибку не исправить, -- со свойственным ему реализмом, определил расстановку сил во времени хозяин склада. -- Давай, как говорится, лучше выпьем на прощание. У меня есть для тебя отличный армянский коньяк. Тем более, я так понимаю, что вы с Мишкой именно за этим и зашли ко мне.
   -- Давай, -- махнул рукой Поганый и сел на место Тимы.
   Как раз, когда папа Лёня со своим бывшим советником резали по первой армянской конячке, в двери бухгалтерии заколотил Марченко:
   -- Серёжки! Открывайте немедленно. Не то я ради спасения ваших жизней, буду вынужден их физически взломать!
   Бижютерия в кабинете пьяно заухмылялась.
   -- Великий слепой унюхал в коридоре первач, пытается стать третим, спекулируя на нашей телесной и духовной слабости, -- у окна узнал голос Кидалов.
   -- Может всё-таки впустим к смертельному остатку? -- поинтересовался Гибкий у качающегося ритора.
   -- А сколько там?
   Литров восемь ещё, не меньше до конца. А с Мишкой, есть надежда, возможно и живы будем.
   -- Тогда впускай. А то и в самом деле помрём при исполнении и ни одна сволочь добрым словом не вспомнит, -- утёр слезу Мать Тереза и снова заорал в окно о суке Федьке, и о своих непредрекаемых заслугах в становлении того президентом Привоза.
   -- Чего не открывали? -- облегчённо вздохнул завхоз. -- Я уже было подумал, что вы тут во всей красе тушками заваниваетесь. Значит Сармат ещё не успел с вами пообщаться, верно?
   -- А шо и ему надо оставить? Должен придти? -- продолжал по своему понимать ценность жизни главбух.
   -- А он вон спешит как раз, да ещё пару халявных легионеров с собой прихватил. Шо он такой не самостоятельный, сука? Ну ничего, щас я его лично на бис поздравлю, -- сообщил у рамы Кидалов.
   Марченко бисовку отменил напористо и умело. Подскочив к ней сзади, он сильно дёрнул её за ворот пиджака.
   -- Бьют! -- полетев в угол, завопил оратор.
   Гибкий, от увиденной грубости, перестал наливать другу-гостю самогон и предупредил:
   -- Ты чё это? Совсем свихнулся от алкогольной жадности? Он же может пораниться и даже душой.
   -- Вам осталось, кореша, жить считанные минуты. И меня возможно за компанию тоже замочат разом, -- беря недолитую штрафную дозу первака, стал скоро прощаться с товарищами Мишка. --Но если, кто желает, как я, немного продлить пребывание на этом свете, прошу за мной коллеги. Причём, чем быстрее вы это сделаете, тем больше шансов у вас остаться в живых-здоровых.
   После сказанного, завхоз выпил самогон и быстро вышел из кабинета. Слова Мишки, несмотря на алкогольную затуманенность мозгов оставшихся, всё же сильно задела их за живое. Что-то послышалось в них необычайно честное. Да и странный поступок Марченко, так безразлично отнёсшегося к остатку первака в канистре, сильно настораживала: так завхоз мог поспешно поступить лишь... Ну разве, что при угрозе взрывоопасного террористического акта в здании администрации. Последняя мысль почему-то основательно утвердилась в голове Матери Терезы. В связи с чем, он стройно выпрямился при помощи стола и страшно поведал Гибкому:
   -- Серёга, ты хоть понимаешь, что в здании заложена бомба? Мы ж должны сейчас взлететь на воздух почти, как атомы в эпицентре Хиросимы?
   -- Тогда будем искать, -- близко к подвигу, не очень испугался бухгалтер, -- делов-то, ай-я-яй, на руб с копейкой.
   -- Да можем же не успеть. В здании, ведь с полсотни людей, -- вспомнил Мать Тереза о самом дорогом на Привозе, схватил канистру и немедленно начал спасательную операцию, выскочив в кориидор.
   Оставшись один, Гибкий с хладнокровием Брюса Уиллиса, достав из сейфа папки с двойной бухгалтерией, стал прощаться со своим рабочим местом.
   -- Ты, что псих ненормальный? Щас же рванёт! -- влючив пожарную сирену, вернулся за товарищем Кидалов.
   Тот, услышав двойной зов, наконец простился, захватив со стола на всякий случай пустой стакан.
   В коридоре завывала сирена. Люди в пожарном стрессе, хватая самое ценное, освобождали служебное помещение, поточно спускаясь из коридора по лестнице. Сармат со своими легионерами всретили на ней поток упорно с вопросами ,,где горит?" и ,,чё горит?" Однако упорство, характерное для работников мясного корпуса, на этот раз не дало позитивного понимания происходящего. Вследствие чего, они после негативного понимания, решили его в надежде на лучшее понимать вместе со всеми на улице. В этой неразберихе незаметными удалось покинуть здание и главбуху с Матерью Терезой. Которые, выверив безопасное расстояние, устроились у пустующего лотка со спасённым самогоном в ожидании будущего взрыва.
   -- Шо-то не бахкает, а пора бы, -- утомился в ожидании со стаканом главбух, -- может в часовом механизме неполадки, как думаешь?
   -- Возможно, Серый, ты и прав. Китайскую какую-нибудь Сейку влепили. Она там и стала через полчаса.
   -- Слушай, а ну сходи проверь. Может там вовсе и не часовой механизм. А я пока отсюда на всякий случай попытаюсь вычислить в толпе гада с дистанционным управлением.
   -- Если ты прав и он увидит, что я иду обратно в здание, то обязательно нажмёт кнопку, -- очень рассудительно для литра самогона принялся просчитывать террористическое поведение Мать Тереза. -- А если не войду и у них там действительно таймер испортился, на ремот его обязательно кто-то пойдёт из наших арабов. И таким образом, проследив за ним, мы накроем из подлое террористическое гнездо в полном составе.
   -- А здание? -- воспротивился Гибкий явной бесхозяйственности. -- Оно ж рванёт неизбежно, если мы будем просто следить за ним после часового ремонта? А вдруг он ещё и смертник по совмещению? Его надо брать тёпленьким прямо при входе туда, пока он не отремонтировал. Так мы спасём не только людей, но и имущество.
   В словах Гибкого Мать Тереза услышал безукоризненную логику и согласно поторопил:
   -- Пей, давай, а то работы много.
   Белалошадь, которого тревожные события возле администрации вынудили через анонимный звонок оторваться от глубокого сна, подкрался профессионально-незаметно. Незаметность длилась не долго. После недолгого ознакомления с обстановкой, главный мент базара, со стаканом и поправившейся головой, поставил участникам-свидетелям трудный решающий вопрос:
   -- А откуда, пацаны, взялась информация, что там заложена бомба?
   Кидалов с Гибким в воспоминаниях тяготились минуту. А затем, всё=таки сопоставив в памяти отрывочные факты последних кошмарных событий, с тяжёлым душевным ощущением сдали милиции завхоза. Тот в этот момент, струсливо засидевшись в туалете (дабы не встретиться с Федькой), одиноко появился в окне главбуховского кабинета. Не обнаружив там трупов и самогона, Мишка с раздражённым облегчением заорал встревоженной толпе:
   -- Чего высыпали, бездельники! Какой-то юморист нажал на тумблер пожарки, а вы и рады уже сачкануть от работы! Быстро все по местам! -- и для полной разрядки, запеленговав Сармата, прибаваил, -- Ну, а я, раз мне предоставился такой почётный случай в окне, официально подтверждаю сообщение, находящегося сегодня в сильном юмористическом состоянии, председателя счётной комиссии о том, что Фёдор Викторович Аистович стал нашим новым президентом! О чём свидетельствует, лежащий здесь на столе итоговый протокол, подписанный всеми желающеими общественными наблюдателями! Поздравим нового президента АО Привоз, друзья! Он сейчас находится среди вас. Как видите, взялся за работу не откладывая! Причём, с огромными новыми ответственными чувствами на благо нашего рынка!
   Штат администрации поддержал Мишкин призыв редкими хлопками. И, тихо посылая пожарного хулигана разом с Марченко, принялся с неохотой возвращаться на рабочие места.
   -- Ты видишь, что этот гад вытворяет? -- убеждённо начал интересоваться главбух убеждением Белалошади. -- Людей, ведь ни за грош, на верную смерть ведёт. Одно в голове: перед новым начальством покрасоваться, гниль эгоистичная.
   -- А может он с ними в одной компании, -- неопределённо повело начмилиции после третьего тоста за спасённые папки.
   И чтобы успокоить свою взволнованность от осенившей его мысли, забрал у задумавшегося Кидалова новый, наполненный главбухом, стакан. Выпив, Белалошадь не почувствовал успокоения, а наооброт принялся довольно несдержанно икать на прохожих покупателей. В связи с чем, Гибкому пришлось срочно попользоваться боязнью к родной милиции у одной проходившей женщины, мастерски выудив из её корзинки кулёк с бочковыми помидорами. Это сразу помогло прохожим. Закусывая, Виски перестал издавасть нездоровые звуки и устремил мутнеющий аналитеческий взор в направлении здания администрации. Анализ увиденного крепко зацементировал в сером веществе начальника, на базе Гибкого-Кидаловского рассказа, стройную теорию террористической действительности на Привозе.
   Шахматно рассуждать Белалошадь не переварил. Игру эту геморойную на дежурствах в отделении для личного состава видел всегда заумной, вредной. А вот к домино относился уважительно, считался игроком экстракласса в любом состоянии. Что очень побудительно оказывало на его стиль поведенческой мысли. Поэтому заметив подошедшего к завхозу любознательного рыночного торговца восточными фисташками Абдулу (Мишка, как раз, тряс с верноподничеством руку новому президенту), он бысро сложил костяшки бубочками к бубочкам. И после необременительного размышления, взяв под лотком два камня, отправился с ними поставить победоносную точку в опасной террористической игре.
   -- Куда это он? -- не выдержал неизвестности Гибкий.
   Мать Тереза, ранее пронаблюдавший в падении за действиями милиционера, лёжа под лотком, взял оставшийся последний камень. И не ответив, показательно пополз вслед вторым номером. Главбух под лотком, как ни старался, камней больше не увидел. Однако и оставлять товарищей, бесстрашно отправившимся навстречу террористической угрозе с почти голыми руками, ему совесть по-видимому тоже не позволяла. Взвесив все свои возможности, Гибкий пришёл к редкому для себя физическому решению и стал в обозе с грохотом волочь лоток с канистрой и папками. Одесские покупатели Привоза, привыкшие к разному на рынке (а поздней осенью курортников -- сами понимаете), не особо удивлялись различным сюрпризам от его работников и спокойно сторонились их, как ни в чём не бывало. Из-за этой их, выработанной поколениями, привычки, Белалошадь, совсем не создавая паники, вскоре вышел на близкий контакт с Абулой, пригвоздив того, как и положено стражу порядка, поначалу громкими предупредительными словами:
   -- Руки вверх, сучара! Иначе буду стрелять!
   Мишка с новым президентом, которых старался подслушать любознательный мусульманин, оставили праздничную тему и тоже на всякий случай начали поднимать медленно руки (команда-то была довольно расплывчата, а каменюки у пьяного милиционера выглядели довольно явственно). В это время, среди уважительно уступающим дорогу покупателей, показался и настойчиво ползущий Мать Тереза. Которого на некоторой дистанции шумно-прерывисто сопровождал главбух, с лотком и самоободряющей песней:
   -- Ещё немного... ещё чуть-чуть... последний бой... он трудный самый...
   К старому хорошему произведению М. Ножкина, его тёзка Марченко всегда относился с почтением. Но в нынешней ситуации, в исполнении Гибкого, оно вызвало у завхоза намного более разностороние ощущения. В связи с этим, он, не справившись с психическими воздействиями, начал сгибаться в тихом хохоте. К Сармату инфекция Мишкиного смеха пробивалась чуть дольше среднестатистического. И лишь Абдула, стоявший под прямой наводкой Белалошади, всё никак не решался опустить руки.
   -- Будешь бить? -- осторожно прозондировал настроение милиции торговец фисташками.
   Знакомый вопрос в отделении несколько запутал Виски. Поэтому он по привычке потребовал:
   -- Выкладывай всё из карманов, Фисташка, может и целым останешься.
   Абдула с готовностью вытащил портмоне. Однако, тут миролюбивый исход схватки нашей милиции с терроризмом, нарушило пипиканье карманного арабского ,,Сони."
   -- Отбери у него мобилу! Немедленно! Иначе сейчас случится непоправимое! -- резко ускорил движение Мать Тереза.
   Его далёкое напоминание вернуло Белалошадь обратно в лоно ярко выраженной опасности. И как только мусульманин полез в карман за телефоном, главный стражник метнул в него булыжником.
   -- Ты, что, падло делаешь? -- стал на защиту своего народа новый президент. -- Я тебя за порчу имущества на голодный паёк посажу, паскуда. Будешь у меня без продовольственного поощрения месяц по Привозу кантоваться.
   На обычно беззлобного главного милиционера наступление большого голода подействовало совершенно не так, как ожидал Сармат.
   -- Да я таких, как ты президентов, знаешь сколько на этапе отправил в расход при попытке к бегству за неположенное вяканье? А ну, бегом мне быстро в сторону администрации! -- Вспомнил Виски свою снайперскую срочную службу.
   Новый президент сразу показал на что способна новая власть. Два легионера, до этого почтительно на расстоянии не мешавшие шефу в приёме Мишкиных поздравлений, по лёгкому кивку Аистовича питбулями сорвались на указанную им добычу. Да так стали её рвать, что Мать Тереза почти добравшись с камнем к Абдуле, развернул своё мужественное тело и что есть силы погрёб батерфляем в обратном направлении. У главбуха как раз к этому времени начался, практически невозможный упадок песенных, физических сил в условиях душевного боевого подъёма. Его Гибкий, прислонившись к лотку стандартно каждый раз возрождал сложным для себя поиском канистры со стаканом и Шевченковским тостом:
   -- Боритэся и поборэтэ!
   Мать Тереза после батерфляйного спурта, перешедший на более спокойный брас, принёс Гибкому не только радостную встречу с невредимым товарищем, но и не радостные вести о незавидном положении нашей милиции на авангардной линии борьбы с терроризмом.
   -- И шо, рвали Виски, как болонку из болонского процесса? Прямо так, без всякого снисхождения к чину? -- не мог поверить главбух Белалошадинной участи при новой власти.
   Вот, шо б я щас не выпил, -- страшно поклялся Кидалов, отдыхая на спине, -- Как будто аббитуриента какого-то валили. Даже слова не дали вымолвить.
   Главбух принялся стараться точно налить в стакан:
   -- Шо ни говори, а нормальный в принципе мужик был. И выпить мог. И порядок для нас на Привозе держал. Помянем, что ли, раба Божьего.
   А вдруг он живой? Может его и не загрызли на смерть те волчары? Грех ведь на душу возьмём.
   Дольше жить будет, есть такая народная примета. И подымись, когда за смерть пьёшь. Её -- старушку уважать надо. А то гляди и о нас в этот не добрый час может вспомнить.
   Мать Тереза послушно по лотку потянулся к жизни. И, к удивлению Гибкого, даже самостоятельно принял уважительную позу по отношению к смерти. Самостоятельность товарища взбудораживающим примером пополнила песенно-физический арсенал главбуха и из него, со стаканом на подъёме, как из канистры полилась неожиданная заупокойная:
   -- А на кладбище всё спокойненько...
   Мощное, от души исполняемое произведение привело к оценивающему вниманию не только Сармата с завхозом, но и легионеров, которые до этого оценивающе разглядывали, наврядли скоро запоющего милиционера.
   -- Шеф! -- довольно взвизгнул один из питбулей, -- Это ж наши клиенты. Дайте команду. С этим уже не интересно, дохляк какой-то оказался.
   Мишка схватил Сармата за руку:
   -- Не надо, Федя, начинать с большой крови своё президенство. Ограничься малой. Тебе и так этот азарт с Виски дорого будет стоить. Всё-таки он в форме, хоть и без фуражки, а значит при служебном исполнении.
   -- Я, что должен был ждать, когда он мне голову проломит кирпичём? Ты этого хотел? -- почти сразу заподозрил коварство новый президент. -- А я тебя ещё хотел по совету Джафарыча цветным советником у себя назначить, если пить бросишь. А ты вон какой.
   -- Какой? -- разозлился подозрительной слюнтяйской лирикой завхоз. -- Я тебе говорю, что бабла придётся Виски отвалить немеряно за этот тренинг твоих саблезубых. Причём не только ему. Славная новость, как ты в свой первый день президентства, слегка мочил у всех на виду начальника милиции Привоза уже летить по городу в кабинеты различных высоких чинуш, только и ждущих где бы подкормиться. Так, что жди завтра гостей голодных со всей Одессы. Разговор будет трудным и дорогостоящим.
   Федька посмотрел на почти смертнолежащего милиционера и редко для себя пожалел о содеянном физическом воспитании.
   -- Унесите этого, а тех уберите. Только уже без рук с теми, -- обратился он к своим помошникам.
   Первое питбули выполнили споро, занеся Виски в коридор администрации. Со вторыми пришлось повозиться. Помня приказ шефа, легионеры пытались провести эвакуацию исключительно ногами. Но главбух с Кидаловым ни в какую не желали покинуть столь полюбившийся им лоток и жадно боролись за свой островок жизни с канистрой. Осознав, что рано или поздно товарищей ждёт участь Белалошади, Марченко бросился на помощь и оригинально предложил им почётную сдачу объекта, изъяв из комплекса самогон. Это сразу привело к положительным в сдвигам в направленном движении.
   -- Ты куда забрал? Незаконная экспроприация! Верни немедленно, узурпатор! -- понеслись возмущённые крики из под лотка, где держали оборону несгибаемые демократы.
   -- У меня в кабинете, -- сказал Мишка и неторопливо отправился к своим пенатам.
   -- Перемирие! -- закричал главбух, выползая из укрытия с Матерью Терезой. -- Лоток отнесёте на место к Птеродактилю. А мы уходим на базу к Мишке.
   Саблезубые, начавшие было входить в раж, совершенно расстроились новой нестойкостью. Однако перечить мирному продвижению, после согласной отмашки Аистовича, не стали. И даже дружно взялись за лоток.
   Следя, за безумно-атракционным движением на базу и неинтересным блеклым переносом Привозного инвентаря на исходную позицию, Фёдор нашёл, как ему показалось, неплохой вариант уклонения от нежелательных дорогостоящих встреч.
   -- Абдула, кати сюда, -- позвал араба новый президент.
   Тот осторожно подошёл в Федьке.
   -- Не трясись. Я всегда буду на защите народа Привоза. Никому не позволю его обижать. Куда этот мусорный рог попал в тебя камнем?
   Пострадавший несмело показал чуть поцарапанную обратную сторону своей ладони. Сармат недовольно почесал затылок:
   -- Маловато будет для свидетельства. Ну, да ладно, дело не в этом, -- успокил он сообразительного араба, приготовившегося к новой травме. -- Запоминай внимательно. Первый мой указ, который я издаю сейчас устно и ты будешь его первым вещуном, гласит:
   а) Завтра на базаре санитарный день -- борьба с птичьим гриппом;
   б) По случаю моего избрания, с этой минуты в мясном корпусе выдаётся две бутылки с закуской на фейсило в праздничном пакете к дому;
   в) Кто хочет сегодня нажраться прямо тут на базаре -- милости прошу к Меркелю после шести часов. Там будет продолжена, начавшаяся по рядам акция по причинному употреблению;
   Ну и последнее г) Если кто-то чем-то будет недовольный и начнёт дрыгать мне нервы, то будет покаран моей личной рукой;
   Вроде всё. А ну покажи, чё ты там записал?
   Назначенный вещун протянул автору конспект.
   -- Я в натуре не врубился, -- разглядывая с разных сторон запись, озадачился Федька. -- Чё за калякалы? Ты чё шифруешься, бедуин верблюжий?
   -- Я не думал, что тебе интересно будет, по арабски нанёс. Мне так скорее, удобнее было, -- повинился кочевник.
   Сармат недовольно ещё некоторое время рассматривал красивую арабскую вязь, а потом всёже демократично согласился:
   -- Ну, нанёс -- так нанёс. Даже как-то во мне щекочет: первый мой указ и на арабском. Офигнеть можно, -- после чего, достав ручку, поставил под текстом свою подпись. -- Держи и набирай обороты в оповещении. Что б через час весь базар, буква в букву, с моим указом был ознакомлен. Не то я тебе такую Гуантанаму устрою, что твои земляки конкретно там тебе позавидуют.
   Абдула в безмерном счастье от такой чести (а главным образом из-за отсутствия дополнительной травмы), в огромной благодарности по восточному обычаю попытался приникнуть к Федькиной руке.
   -- Ты брось это мне. Я тебе не Алькаида ваша, -- не дался тот и развернув почитателя руки недемократично пнул того для ускорения выполнения своего указа.
   Глашатай за президентское поручение взялся рьяно. И уже через сто шагов организовал горячую точку по обсуждению первого документа нового президента.
   -- А ты не перепил кумыса? -- выразил сомнение в достоверности информации Пэнсел, -- Шо-то мне не очень верится в твои розказни. Ведь на людях, при всеобщем базаре, торжественной передачи власти от Поганого к Сармату в виде трекратного мужского поцелуя не было -- это факт. А значит и указы Федьки, даже на арабском в твоём исполнении имеют такую же силу, как указы твоей любимой четвёртой жены для первой. Если, конечно, они были и ты не прикалываешься после своего нацнапитка.
   -- Где я тебе тут верблюженицу возьму. В зоопарке и то один старый на всю Одессу последние дни в одиночестве доживает, -- обиженно заявил Абдула.
   Убедительно предъявленный эпизод из Красной книги Одессы, заставил точку разгорячиться ещё больше.
   Так шо делать будем в конце -- концов? Ждать поцелуев от папы Лёни или опохмеляться завтра на дому, -- занетерпелось истины Валерке Коновалу.
   Народ на Привозе не любил ждать. Поэтому после краткого обсуждения принялся уверенно склоняться к санитарному дню в виде выходного. Однако в последний момент, ранее проведённая моложёжная агитация, подкреплённая на месте вопросом очаровательной Глории: ,,А вы хорошо подумали? -- дала тот редкий сбой при принятии базарных скоропалительных решений.
   Сбой этот был выражен долгим оценивающим взглядом, как со стороны мужчин, так и со стороны довольно разнообразного рыночного прекрасного пола.
   -- А ведь новая девушка, как мне кажется, с удивительнейшими для женщин рассудительными способностями, -- негромко залюбовался болгаркой испанец Мигель. -- Как ты полагаешь, Афина, есть у неё подобный дар?
   Рядом стоящая его суруга, гречанка Афина, можно сказать, тему не восприняла. Дочь Эллады, сверкнув взглядом, которому позвидовал бы Зевс, вдруг совершенно жутко ответила:
   -- Зато у старого юноши, с корнями богатенького родственника Долорес Ибарури, с этим громадный дефицит: до сих пор не удосужится попросить, у дальней родной революционной крови, хотя бы для своих детей гостевых виз.
   Шо за женский взрыв у тебя, родная, непонятный? -- по- мужски не понял Мигель, -- Поясни мне неразумному, шо наше любимое наследство там не видело, не говоря уже про нас -- могилу Франко? Так у нас на втором кладбище ещё и не такие встречаются. Океан? Так, такая же самая вода, как у нас в Чёрном море. Ну, может соленее и чище, зато с подстерегающими опасностями с лицом, шмыгающих туду-сюда, акул, медуз и прочей гадости. И ты хочешь, чтобы я ради всей этой сплошной смерти унизился, начавши слать просьбы родственнику, которого никогда не видел? Да в жисть такого не будет. Пускай я лучше умру в свой выходной на пляже Отрада от нашей загрязнённой морской воды и этим предупрежу своих детей, чем буду постоянно в бессилии рвать себе сердце -- как они там, не случилось ли, что с ними?
   -- Если сильно захотеть, можно быть рядом с ними, -- компактно подсказала супруга.
   На что Мигель опять разразился тихим выразительным:
   -- Акрополь, ты мой бесценный, кому ты там надо со своим шестым десятком? У детей на шее сидеть и ждать встречи с Богом? Не хочу и не буду. Лучше здесь на Привозе, где у нас маленькая лавочка, доживать свои дни. А наши дети сами решат, куда им ехать, если это им будет очень надо. Причём, без насилия с нашей стороны, ведь они у нас такие поздние и любимые. Понимаешь, всё должно быть естественным, не напряжённым. согласись со мной и не перечь мне. Ибо в этом заключается гармония жизни.
   Появление папы Лёни с Волчком возле толпы, вызвало несиметричное волнение, даже у обсуждавших семейную гармонию жизни. Вследствие чего, Афина, несвойственно для себя, махом оставила важную тему и опередив всех, умудрилась поставить первой обобщённый общественный вопрос:
   Леонид Рафаилович, когда целоваться то будем?
   -- С кем? -- не сильно обрадовылся Поганый, глядя на шестой греческий десяток.
   -- Ну, не со мной же. У меня тут муж рядом. Все ждут -- не дождутся, когда вы признаете Федьку трекратным поцелуем, как президента. А то самодеятельность какая-то с его стороны идёт. Вот, через Абдулу приказы начал на арабском издавать. Твердит, что завтра выходной -- санитарный день.
   -- Кто, Федька? -- переспросил Поганый, больше озабоченный в настоящий момент отсутствием мокрухи на базаре, что выразилось в последующем его любопытстве. -- Кто может сказать, как там чувствуют себя главбух и председатель счётной комиссии?
   Собственно говоря, именно это вынудило оторваться папу Лёню с Волчком от приятного прощального время провождения, поскольу от Марченко не было абсолютно ни какой весточки.
   -- Всё отлично, Леонид Рафаилович, -- доложил прямой участник и свидетель встречи Абдула, -- Виски за меня отделали, как упрямого осла, помошники управляющего-президента. Тех, кем вы интересуетесь, с лёгкими повреждениями на своём ходу увёл к себе на базу завхоз. Наверное, ремонтирует их там. Самогон у них он для своего хозяйства силой отобрал.
   -- Так, что есть где и есть с чем, -- полностью востановила ремонтную картину Афина.
   -- Ну, слава Богу, -- вздохнул Поганый. -- А насчёт поцелуев, так это завтра, как всегда в цирке. Фёдор, хоть ещё и не президент, но видать ему сильно хочется. Поэтому и спешит со своими арабскими приказами. Но мысль у него в целом видимо промелькнула в нужном направлени. В общем, я, чтобы не портить ему настроение, подтверждаю её: завтра празднуем его назначение вместе с моей отставкой. Милости прошу, всех быть на церемонии. А теперь окажите ещё одну информационную услугу: кто-то скажет мне, где сейчас находится управляющий и побитый им за что-то наш главный милиционер?
   Горячая точка почти единогласно указала на администрацию.
   -- Вот видите, а вы не верили моему указу с Федькиной подписью, -- нечаянно присвоил себе авторство Абдула и гордо последовал дальше распространителем по базару.
   Папа Лёня поблагодарил всех за осведомлённость и тоже поспешил с Волчком в администрацию. Ну, а народ продолжил после их движения дополнительно обсуждать дополнительную информацию.
   -- Вшивое дело, -- выбирая блох у довольно разлёгшейся Манделочки, бурчал Петренко после посещения вещуном цирка. -- И где ты успеваешь их набирать? Уже ж почти зима на улице, заморозки ночью пошли? Наверное, снова нашим дворнягам глазки строила? Я вот Анжелке расскажу.
   Услышав имя любимого, да ещё в угрозе несправедливого наговора, бульдожка вскочила на ноги и неодобрительно поглядела на хозяина.
   -- Что вы все сегодня нервные такие, -- попытался смягчить осложнившиеся отношения Сима. -- Ты вскакиваешь в судорге от одного слова, тот, бывший житель песка -- Абдула, тоже подскакивал тут. Правда от радости, будто мясо варана в широкой продаже у Сармата в корпусе обнаружил. Подумаешь новость великая: Федька -- президент и указы издаёт! Но, милая моя, у Абдулы-то ранне детство слишком засушливым было, да ещё с песчанными бурями. Мужик до трёх лет монотонно одними вялеными ящерицами со скорпионами игрался, питался, лечился, пока с родителями не переехал сюда. А ты, чего? Сколько раз тебя прошу: будь солиднее, сдержаннее, представительнее, -- я ж тебе такое имя дал.
   Манделочка, всякий раз, выслушивая историю своего имени, в свете борьбы африканского народа против апартеида, ни как не могла своим женским умом дотянуться, причём здесь она. Однако, Симоновский рассказ всегда выслушивала с удовольствием. Что-что, а это главный комик умел непревзойдённо, часто вводя в повествовательное действие не только выдуманых героев, но и себя. В том месте, когда Петренко выловил тринадцатую блоху у своей, снова расслабившейся повстанческим рассказом, верной суки и живодёрно опускал насекомое в баночку с подсолнечным маслом, за спиной его подстерегла чертовская неприятность.
   -- Так, значит, утверждаешь -- обычай такой в цирке с незапамятных времён? -- маленькой тигрицей вцепилась ему в уши ноготками леди Га. -- Фокусы научил показывать всех, кому надо? А чего ж про меня забыл? Ведь мы, Симочка, одно время душа в душу с тобой жили.
   -- Мы с тобой никогда в близких отношениях не были, -- выпустив от неожиданности блоху, попытался освободиться Петренко. -- И, вообще, я не понимаю о чём речь. Кого я чему могу научить тут, смех один и только?
   -- Не понимаешь, смешливенький, а я думала, ты ещё и смышлёненький, -- принялась ласково выкручивать молочница Симоновские уши. -- Но раз это не так, даю тебе в память о наших добрых платонических отношениях шанс словом ,,Миля." Попробуй его освоить смышлёненько, иначе ушки смешливенько придётся пришивать.
   -- Отпусти, --заскрипел зубами Сима. -- Неужели спокойно нельзя вести беседу?
   -- Так надёжнее, Симуля. Я знаю, как ты можешь безответственно поясничать и симулировать серьёзность разговора. А так твоя ответственность в моих руках. Поэтому советую: не тяни и выкладывай, как на духу, а не то обещание сдержу.
   В доказательство леди Га придавила ногтями и решительно повернула Петренковскую левую слуховую раковину.
   -- Да причём здесь я! -- чересчур быстро, громко и честно проявил сообразительность главреж. -- Я к этому уже давно не имею ни какого отношения. Иначе был бы уже давно президентом не только вместо Федьки. Крути уши Поганому. Это он всех кидает, как хочет. И не надо меня путать с Матерью Терезой! Он главный распорядитель выборов!
   -- Вот и умничка, -- одобрительно похлопала Симу по щекам молочница и так же незаметно скрылась, как и пришла.
   -- Всё равно теперь уже ничего не докажешь, поздно уже, -- обернулся Петренко.
   Однако не увидев своей мучительницы, перенёс бессильный гнев на безразлично лежащую Манделу.
   -- Корова, а не собака. -- переквалифицировал для начала псину Петренко. -- Над хозяином проводят мучительство, а ты хотя б вымям своим шевельнула, мандела африканская.
   -- Чего ругаешь нашу французскую собачью гордость? -- вернул почётный статус бульдожке, вошедший Адамо. -- Ей же надо быть в хорошей форме. Завтра папа Лёня Федьку лобзать будет под ,,отречёмся от старого мира," а ты животное в депрессивное состояние вводишь. Может опять не встать на задние лапы под нашу фирменную музыку. Снова облажаешься перед руководителем ,,Малой земли."
   -- А, что он точно будет? Ты точно знаешь?
   -- А куда он денется? Ты меня, Сима, иногда просто поражаешь своим постоянным профессиональным вживанием в роль, веселящего всех, кретина. Я понимаю даже, как трудно тебе бывает из-за этого включаться в реальность. Но, чтобы так заезжать -- этого не может даже моя Алка.
   -- Только вот этого не надо: у нас с твоей Алкой совершенно разная подготовка. Я работник арены и могу на ней молниеносно осваиваться в любой ситуации. А у твоей египтянки, от слишком рутинной откровенной работы на трапеции под куполом, личный купол уже давно вянет от одной неизменной мысли. И ты, как главный страховщик, кстати, несёшь полную ответственность за эту узконаправленность.
   -- Думаешь, она хочет покончить с собой? -- ненадёжно поинтересовался Мартын.
   Сима быстро освоился в новой ситуации и дал хлёсткий ответ:
   -- Совсем с ума сошёл. И этот человек ещё читает мне лекцию о моей зацикленности в нашем научном комизме. Да женщину просто любить надо, а не ждать кончины. И тогда сам возможно доживёшь до глубокой старости, -- понял, чёрный мечтатель?
   -- А чего ж сам не заведёшь себе личный долгожительный стимул? Или может слабость уже в мышцах?
   -- С мышцами пока нормально, факт неоспоримый и они не жалуются. Просто время видать пока не настало, Мартын. Не могу найти, как ты, ту единственную, с которой желалось, как говорится и на свадьбу и на могилу к ней придти. Приходится с научным комизмом баловаться на стороне, можно сказать, от случая к случаю.
   Адамо, заметив в какую тяжёлую грусть стал вживаться главный режиссёр, не выдержал новой комической нагрузки и облегчил её революционными поэтичными словами:
   -- Товарищ! Верь, взойдёт она -- звезда пленительного счастья и на обломках самовластья напишут наши имена.
   Расхохотавшись, работники цирка вернулись в реальность и принялись обсуждать предстоящий визит Владимира Владимировича Шляхина на торжетсвенный праздник передачи власти.
   -- Что ни говори, Мартын, а наше дело правое. С руководителем ,,Малой земли" в ЕЭПе наш маленький цирк может превратится в международную арену для массовых выступлений различных эпатажных артистов -- звёзд мировой величены. Володька очень любит подобные солянки. И что самое главное, денег не жалеет на это. Вспомни, какие он у себя на фирме балдёжные спектакли прямо под открытым небом устраивает.
   -- Что ты хочешь, у нас одна с ним школа -- комитет государственной благотворительности, в котором и ты, и я перед тем, как стать клоунами базарного ранга, раньше отдавали все силы для полного счасться народа.
   -- Да, -- согласился Симон, -- КГБ имел успех. Действительно организация народная была. Все, кто хотел, мог туда написать призыв о помощи и обязательно комитет незамедлительно реагировал на это. А перспективы какие были для всех...
   -- Я тебя прошу, не страдай ты так опять. Мы всё равоно состоим на учёте ,, Фоднда сострадания бедным," а он правоприемник нашей старой конторы. Так, что всё будет хорошо, пенсии по этой линии нам обеспечены.
   Петренко масштабно посмотрел на Адамо и по большому на него выразился:
   -- Совсем мелкий ты человек, Мартын. Поэтому и никогда не будешь у нас в шапито главным режиссёром, пока тут я. Причём, тут пенсии, маленький мой подстрахуй? Народной славы, за рубежом нашего базара, очень хочется. А она, как ни кривляюсь в своих постановках, так ни разу и не посетила меня.
   -- И не посетит, -- по маленькому злорадно подумал Адамо. -- Где ж ей посетить тебя, полоумного, с твоими тупыми шуточками о легендарности прошлого времени? Надо строить планы на будущее, а не ныть с жалким смехом -- каким на арене ты клёвым шулером был, пока не прокололся и не дали по мозгам.
   Рационалист в душе, Мартын, подготовленный к этому не простой жизнью с Алкой Александрийской, всегда умел и промолчать, и сказать в нужный момент. Поэтому, когда наступил последний, Адамо высказался в том плане, что Шляхину во время визита на торжество, обязательно надобно вручить от имени всех базарных комиков какой-нибудь подарок.
   -- А ты молодец! -- похвалил его Петренко, -- Соображаешь лучше, чем Мандела, -- бросив подарочный взгляд на свою псину, пригрозил той:
   -- Вот отдам тебя руководителю ,,Малой земли," на передних лапах у него рысцой будешь бегать и петь сама.
   Собака, привыкшая к пустым угрозам хозяина, только несколько раз равнодушно чихнула. И это насторожило Симона.
   -- Кажется, нас подслушивают, -- зашептал он Мартыну. -- Эта подруга начинает почему-то всегда чихать при сильных запахах винограда и нашего табака.
   Адамо маскировочно принял вид убогого комика и проделал на арене личный парад але с незабываемой революционной песней:
   -- Смело, товарищи, в ногу, духом окрепнем в борьбе...
   Когда Мартын, шагая по второму куплету, запел:
   -- Вышли мы все из народа, дети семьи трудовой. Братский союз и свобода -- вот наш девиз боевой...
   К нему из-за кулис в союз по-братски свободно присоединились с духом ,,Лидии" баба Дуня и баба Вера.
   -- Вы, что тут делаете, американские шпионки? Дядя Сэм вас подослал с заданием сорвать завтрашнее торжество по случаю вручения Фёдороу президентских полномочий? -- пытливо, по окончании музшествия, въелся в ветеранов рынка главный комик.
   -- Ну, это же не смешно, Сима. Правда, Мартын? -- обратилась к подстархую баба Дуня, -- Мы просто от дождика укрылись в цирковой прихожей, собрались по-женски поболтать немножко, а тут такая песня... Сразу вспомнилась наша молодость. А в ней, то ожидание движения седьмоноябрьской праздничной колонны к Куликовому полю под противным моросящим дождиком. Тогда можно было с мальчиками и девочками буквально на пять минут покинуть её возле любого продуктового магазина, выпить по стаканчику вина и затем в утеплённом настроении снова ожидать поэтапного движения до следующего продмага. Славное время было. Правда, Мартын?
   Адамо, хотя по возрасту и не относился к ветеранам, но красный маленький рассказ бабы Дуни о славном времени невероятно впечатлил его. В связи с чем он, вытащив из кармана складывающийся стаканчик, чутко поддержал ветеранов в их воспоминаниях. Петренко тоже стало неудобно в своих подозрениях с американским уклоном и он тоже союзно протянул свой карманный инвентарь, торжественно винясь проговорив при этом:
   -- Дорогие наши ветераны! Наш цирк всегда с вами. А вы всегда будете с цирком. Просим прощения за нашу, иногда, невнимательность к вам с нелепыми подозрениями. Но кому, как не вам знать, что среди вас есть и такие, кому наше шапито поперёк горла. Эти агенты дяди Сэма только и мечтают на склоне лет, как вышвырнуть наш балаган с територии Привоза на задворки истории Одессы. Не получится, презренные старые прислужники империалистов. Мы вас били на рынке, когда вы были молодыми и будем бить, пока всех в могилу не загоним.
   Видя, как Симон стал переигрывать в недружелюбии к старости, из-за чего баба Вера удивлённо перестала откручивать крышечку с бутылочки, Мартын обеспокоился плохим развитием Петренковского тоста. Что вынудило прервать его более терпимо-обширным:
   -- За наших прекрасных неотразимых женских ветеранов, находящихся в цирке вместе с нами в эту сложную, для него и для всех, пору ненастья.
   Баба Вера задумалась. А затем, не найдя в словах Адамо ничего предосудительного, открыла слегка початую литровочку. Манделочка, аллергически настроенная на ,,Лидию," протестующе снова несколько раз чихнула. Однако сообразив, что её протесты на этом празднике будут выглядеть комично, поднялась и с достоинством вышла подышать свежим воздухом.
   -- Ох-ох-ох, какие мы из себя аллергичные, -- насмешливо проводил её Симон, подставляя стаканчик. -- Смотри, не простудись мне там, ещё до завтра. Тогда точно подарю тебя Шляхину.
   -- Как я его только терплю, -- ложась и высунув слегка морду на свежий воздух из служебного входа под морсящий дождик, думала чёрная французская красавица. -- Вот возьму и уйду к Анжелке навсегда. Может у меня с ним что-нибудь и получится. Всё одно от этого ни ласки, ни доброго слова. Неужели такая наша женская сучья участь?
   С этими безысходными мыслями, под старые добрые песни, доносившиеся с арены, Манделочка впала в нетяжёлое забытье, подёргивая по очереди, то ухом, то хвостиком, то дргими частями тела.
   Через час, миновав, открывшую дежурно-вопросительно глаза, собаку, баба Дуня успокоив её дежурным:
   -- Не волнуйся. На двоих пока на арене ходят, -- после спросила свою вечную напарницу, -- Может, конечно, они мужики, как всегда, нас женщин всерьёз и не воспринимают, и врут поэтому безбожно во время общения, но мне кажется, я кое-что тревожно уловила из их балаганного трёпа. Как смотришь на то, чтобы наполнить наши бутылочки и выложить на стол Хорунжему в дружеской беседе все те волнующие нюансы, которые у меня сейчас размножаются в голове, как летом мухи в мусорном контейнере?
   -- И как тебе удаётся только в такую погоду? -- закашлялась баба Вера. -- Я согласна, летом такя идея с прохладненьким винцом приемлема даже для Витьки. Но кто нас, выпивших баб, там всерьёз будет воспринимать в этот мокрый колотун с таким предложением в наших тревогах?
   -- Но эти же приняли?
   -- Эти огнеметатели и керосин в цирке принимают. Как у них там номер называется, забыла?
   -- Из искры возгорится пламя, -- подсказала подруга.
   -- Вот-вот, чёртова девичья память. А к будущему президенту Привоза лишь с казёнкой надо идти в эту пору. Кстати, какие тревожные нюансы ты уловила вместе с мухами? А то, как-то неудобно будет: у тебя мусорный контейнер, а у меня абсолютно чистая голова.
   -- Вином она у тебя уже абсолютно отрафировалась, а не чистая. Даже понять не в состоянии, что после трёх поганых поцелуев, завтра Федька, даже лотком яиц, несбиваемый с должности президент.
   У бабы Веры от сообразительности подруги стало плохо с ногами. Поэтому она, присев под навесом на какой-то ящик, внезапно пересохшими губами тихо проговорила, держась за левую грудь:
   -- Иди, Дуня, срочно покупай поллитровку и наполни бутылочки обязательно. Бо чувствую, не смогу с твоими тревожными нюансами до Хорунжего дойти.
   Щас, моя родная, потерпи минуточку. Главное не делай резких движений, -- засуетилась напарница в заботе и забрав тару, со скоростью тридцатилетней домохозяйки понеслась по базару к ближайшему подпольному продавцу вином.
   -- Вот это гости к нам пожаловали, Виктор Алексеевич! -- представляя лидеру ,,Силы огорода" смущённых ветеранов с полулитровкой, нарушил его творческое уединение Игнат Игнатыч.
   Хорунжий, который скромно по-лениски, сидя в старом красном уголке холодильного цеха, что-то чертал на листке, приспособленном на собственном колене, изучающе посмотрел на поллитру.
   -- Ходоки, Виктор Алексеевич, уже из народа идут с вестями-просьбами. Надобно выслушать людей, да принять их демократично, как полагается в нашей коалиции. Тем более, что не с пустыми руками народ пришёл, а с данью уважения к тебе, -- продолжал начальник холодильного цеха проводить мастер-класс по утеплению обстановки.
   -- Ну, тягны тоди щось зи своейи морозыльни з Лапландии, бо я вже и йисты захотив, -- согласился на общение с народом главный претендент.
   Игнат Игнатыч не ожидал пробуждения аппетита у лидера при виде бутылки. В связи с чем, представив, какой бой ему надобно выдержать у Валентины Семёновны из-за лапландской сервировки стола на четыре персоны, он просто проклял свой общительный язык. Однако, закусывать всеё равно предстояло и Морозко отправился на войну с экономной сестрой-хозяйкой в твёрдой уверенности победно принести чего-нибудь на щите.
   -- Та вы сидайтэ до столу, в ногах виры нэма, -- пригласил женщин Витька, -- Розказуйтэ, хто скрывдыв, образыв, чого вас так допэкло, що вы до мэнэ з горилкою прыйшлы?
   Баба Дуня и баба Вера некоторое время не знали кому первой и с чего начать. Из-за этой звуковой неразберихи к Виктору Алексеевичу долго доносились звуки, потрясающе интересные для международного специалиста-фонетика. Витька к таковым не относился. Поэтому после воспитанной минуты ожидания членораздельной речи, преодолел скованность ветеранов предложением промочить горло натощак.
   -- Ес! -- вдруг согласно-неожиданно заиностранилась баба Вера, когда-то почерпнутым на рынке английским утверждающим словом.
   Это вызвало серьёзное внимание к её персоне, как со стороны лидера ,,Силы огорода," так и со стороны близкой, но слабовладеющей языками, подруги.
   -- Тебе, что опять нехорошо, милая? -- внимательно поинтересовалась напарница.
   Но проследив куда смотрят широко раскрытые глаза Веры, сама болезненно-поражённо промолвила:
   -- Бляха-муха, ну вы и жрёте.
   Виктор Алексеевич, оглянувшись понял состояние проголодавшихся собеседниц (голодный голодного всегда поймёт). А вот, Валентина Семёновна, просунувшая голову к красный уголок, видать была сыта. Поскольку довольно неодобрительно прокоментировала, служивый народу, въезд Морозко с катящимся столиком-самобранкой:
   -- И этим вечным базарным пьянчужкам, ты везёшь такую закусь? Да они и не поймут, что проглотили, не говоря уже о том, сколько это стоит.
   -- Валя! -- через плечо строго сказал Игнат Игнатыч. -- представители народа Привоза должны не на словах, а хоть чуточку реально попробовать той жизни, которая у них ожидается после построения Лапландии на нашем базаре. И первым шагом к этому должна стать обязательная административная реформа рынка. О чём ветераны должны доступно рассказать народу. Мы-то с тобой знаем, чего она нам сулит. А вот простые люди даже не догадываются. Реформа...
   -- Игнат Игнатыч, я йисты хочу. Та и гости тэж, я вважаю, з нэтэрпинням того ж жадають, -- перебил реформатора, уповая на колегиальность, Хорунжий.
   Торговки колегиально единогласно закивали головами. А баба Вера даже, достав из кармана тряпочку, вытерла губы и жадно повторила англоязычное ,,ес," добавив к нему слитно через секунду русские буквы ,,т" и ,,ь." На это согласованное требование, Игнат Игнатычу пришлось к полному своему неудовольствию пропустить первый реформаторский шаг и приступить сразу ко второму. Определив с какой трудностью он ему даётся без первого, Валентина Семёновна пришла начальнику на помощь. Быстро переложив деликатесы из Лапландии на стационарный стол, сестра-хозяйка покинула красный уголок с каталкой и добрым пожеланием ветеранам:
   -- Смотрите, не подавитесь, старушки.
   -- Удивляюсь, как она у вас тут ещё жива, -- не сдержалась баба Дуня в женской предупредительности.
   Валентина Семёновна тут же снова заглянула в красный уголок, повидимому собираясь ходокам поведать в упрощённой форме суть своего долгожительства в холодильном цехе. Однако Морозко, быстро разобравшись, что суть сейчас не в этом, попросил сестру-хозяйку:
   -- Исчезни, Валечка. У тебя есть дела и поважнее. Завтрашний день, в питательном объёме Привоза, будет очень труден для нашего цеха.
   -- А, что завтра планируется всеобщая протестная голодвка? -- моментально среагировала баба Дуня, засунув шмат колбасы в карман.
   -- Та ни, -- засмеялся Хорунжий, -- цэ Игнат Игнатыч мае на увази, що ёму завтра щэ раз можэ прыйдэться вас годуваты на базари.
   На это, успокоенный ветеран смело выложила обратно на стол колбасу и уже совсем по-компанейски без всякого стеснения предложила:
   -- Ты наливай, Виктор Алексеевич, не стесняйся. А я вот, что тебе пока сообщу...
   Выслушав все беспокойные нюансы, взволновашие старушек в завтрашнем дне, лидер ,,Силы огорода," поднимая чарку, сказал:
   -- Нэ хвылюйтэся, люби друзи. Усэ будэ гаразд. Обовъязково, щось выгадаемо розумнэ. Так и пэрэдайтэ усим на базари.
   -- Не забудьте обязательно рассказать, как мы будем жить после того, как построим Лапландию на Привозе, первым шагом к которой является административная реформа, -- не отстал Морозко.
   -- Не сумневайся, Игнат Игнатыч, -- подвигая к себе открытую банку с крабами, заверила баба Дуня, -- об этом точно весь базар знать будет. Причём, сделаем всё молниеносно.
   Когда, расслабленные гостепреимством, ветераны оставили холодильный цех в полном насыщении от общения с руководством коалиции, в красный уголок неожиданно заскочил Абдула:
   -- Вот, принёс приказ по базару от нового президента. Я его разносчик с одобрения папы Лёни, перевожу с арабского:...
   Витька, оценив в нескольких фразах певучие ораторские способности Абдулы, прервал их утомительным обрщением к Морозко:
   -- На що нам ця малярия, Игнат Игнатыч, яку цэй разносчык принис? Так добрэ пообидалы и на тоби -- прылэтив и настрий зипсував.
   -- А ну, давай отсюда со своим арабским приказом маши крыльями и быстренько, -- погнал Морозко нового назойливого гостя.
   Однако тот после неудачи с чтением, кровопийно уставился на стол с остатками Лапландии. Араб не испугался холодного приёма и в совокупности со взглядом смело спросил:
   -- А, что это у вас на столе? Я такого никогда не видел?
   -- И не увидишь, -- пообещал Морозко, беря в руки любимый разводной ключ.
   -- Мусульмане так не поступают, -- обиженно развернулся на выход Абдула.
   Но Виктор Алексеевич, осознав, что не совсем прав, исправился на лету:
   -- Можэ вин тэж голодный? Мы ж про цэ нэ подумалы, Игнат Игнатыч?
   -- У нас ещё Лапландия на Привозе не построена, чтобы кормить деликатесами вдоволь и имигрантов с жаркого востока, -- возразил началник холодильного цеха. -- Вот, когда хотя бы админреформа вступит в свои права, тогда, пожалуйста, пусть приходит и можно осторожно начинать.
   -- А що люды будуть думаты, колы вин розповисть сэрэд своих про тэ, як мы ёму, вкрай зголоднилому, видказалы навить в краюхи хлиба у цэй час? Ты про цэ подумав?
   Игнат Игнатыч учёл справедливость замечания лидера ,,Силы огорода" и медленно поменял ключ на нож, собравшись отрезасть арабу горбушку хлеба.
   -- Бачыш, мы нэ таки вжэ и погани. Проходь, будь ласка, до столу та сидай, и йиж скилькы тоби влизэ, -- снова поставил Виктор Алексеевич в неловкое положение Игната Игнатыча с горбушкой.
   -- Давай, скорее и уматывай, -- организационно взволновался тот, -- У нас большой сбор через полчаса, можешь задержать его своим жующим присутствием. Причём, как неединомышленник и даже с террористическими наклонностями.
   -- Я не буду террористом, -- пообещал честно араб с условием. -- Террористом становится голодный и больной. А у вас хорошо кормят, хочу быть с вами.
   -- Что ж среди вас и идейных нет, хочешь сказать? Охватил по этому направлению полнейший кризис в воспитании?
   -- Находятся, -- с угрозой признался Абдула. -- Но таких меньше, чем тех, которые хотят кушать и считают копейки. Поэтому говорите, где мне сидеть на большом сборе.
   -- Сидай коло пальмы, там тоби будэ зручнишэ, -- пошёл на встречу угрозе Хорунжий. -- Алэ май на увази: у нас на вэлыкых сборах нэ жують. А мовчкы слухають, та иноди, колы вжэ нэма сылы мовчаты, щось говорять, высловлюючы нэзрозумили пытання. Тож, Игнат Игнатыч кажэ правду: затрымка нам ни дочого.
   Абдула явно любил правду. Поскольку перестал во время своей трапезы одиночными резкими движениями запихивать себе в карманы особо понравившиеся сухие виды угощения.
   -- Валентина Семёновна! Убирай, давай! Скоро большой сбор коалиции ,,Сила огорода," а у нас ни как ходоки не переведутся, -- позвал сестру-хозяйку Морозко.
   Семёновна поняла зов, ну просто чересчур, слишком буквально. Споро появившись в красном уголке, она бесстрашно ухватила сзади за шиворот араба со словесным сопровождением:
   -- А ну вылетай, доморощенный шантажист-террорист! Меня угрозами не прошибёшь, как Виктора Алексеевича с Игнат Игнатычем!
   -- Я заплачу за вступление в вашу коалицию! -- денежно засопротивлялся Абдула, -- Деньги у меня прямо тут в кармане!
   Женщина остановила насильство и деловито преподнесла европейский счёт:
   -- Пятьдесят евро.
   -- У меня только пять, два доллара, и двеннадцать гривен. И жён с детьми много дома не очень сытых. Можно я рассрочку возьму?
   -- Ну, що вы, Сэмэнивно, з нашого червоного куточка рэсторан готэля ,,Красный" липытэ? -- вынужден был снова вмешаться с руководящим словом Хорунжий. -- Людына до нас прыйшла з добрым сэрцэм и надиямы для своейи числэннойи родыны на полипшэння жыття. А вы, зи свойим ласкавым ,,пятьдесят евро," як господыня на Риздво до гусака -- за шыю. Щэ б взялы ножа у Игната Игнатовыча. Нэ лякайся, дружэ. Вона жинка, завжды хочэ багато. А наша коалиция -- дило добровильнэ. Оно коло пальмы стойить скрынька з дирочкою та замочком, у якый здийснюють добровильни внэскы вси ти, хто хочэ буты поручу з ,,Сылою городу." А хто нэ хочэ, той на вэлыкых сборах бувае тилькы одын раз. Тому, як що жадаеш буты в актыви нашойи коалицийи и колы можэш -- зробы, будь ласка, добровильный внэсок. Ось, як я оцэ роблю.
   И Виктор Алексеевич подошёл к ящичку возле пальмы, примерно-добровольно засунув туда двадцать гривен. Игнат Игнатыч сунул туда почему-то лишь пятнадцать. Подобное действие явно взбудоражило Абдулу, из-за чего он, щастливо улыбаясь, как будто первый раз женясь, примерно протолкнул туда двенадцать гривен.
   -- А ты, Валентина Семёновна, чего ждёшь? -- спросил Морозко.
   -- Я сегодня без великого сбора обойдусь. Лучше с народом на улице пообщаюсь затак, -- хозяйственно ответила та. -- Мне, вообще, порядком надоели ваши собрания, одни убытки для холодильного цеха: лопают, лопают и лопают на халяву. Так скоро наши спецхолодильники выключать придётся. А про будущее Лапландии на Привозе, о которой мой начальник толдычит постоянно, я уже и говорить не буду -- мираж с такими расходами, да и только.
   Игнат Игнатыч решил было очень холодно осерчать таким несознательным поведением своей подчинённой. Но Хорунжий предупредил дедоморозовский артистизм, безразличной понимающей фразой:
   -- Нэ трэба чипаты жинку, Игнат Игнатыч, хай соби йидэ, куды хочэ, колы мы йий нэ до вподобы. Чэрэз пьять хвылын инши набижуть и мы щэ нэ тэ выслухаемо, як гроши почнуть у скрыньку кыдаты.
   Игнат Игнатыч снова хотел было, что-то сказать насчёт админреформы и её связи с женским характером после построения Лапландии на Привозе. Однако, взглянув на Валентину Семёновну, решил воздержаться и полностью согласился с лидером ,,Силы огорода." Подтверждая правоту Хорунжего в красный уголок, как всегда весело забежала Оксанка Звездопад и с любопытством уступив дорогу уходящей с каталкой Семёновне, бесстыдно заявила:
   -- Что хотите со мной делайте, но больше рубля я вам никуда не засуну. Мы с Зинкой только, что были в магазине у Губского. А он, вы ж знаете, как профессионально умеет у женщин деньги выманивать. У Колобка, вообще катастрофа, двадцать копеек осталось. Домой у меня одолжила доехать, не то, что сюда придти. Слава Богу, леди Га появилась вовремя. Так, что тот гад сразу же нас, можно сказать, почти бесцеремонно выпроводил и её принялся обслуживать, а то бы и я домой топала на Пересыпь, не говоря уже о больших сборах.
   То, что Губский умел очень смело чистить карманы женщин у себя в магазине, близко почувствовали после его обслуживания не только очаровательные представительницы слабого пола. Многие их мужья с различными спонсорами по-дружески частенько обещали сооблазнителю участь оторванного буйка в море за волнорезом. Поэтому Виктор Алеексеевич, вспомнив, что молочница имеет свободный патронажный доступ к кассе Баобаба и дяди Сэма на демократические преобразования Привоза, обеспокоился Оксанкиным сообщением довольно остро и набрав на мобильнике Галин номер, стал терпеливо подсчитывать длинные гудки. Где-то с четвёртой попытки набора в трубке послышалось невнимательно-раздражённое:
   -- Кому, так срочно я надо?
   -- Ридна, ты нэ забула, що в нас вэлыки сборы сёгодни? -- без всякого трагизма в голосе поинтересовался Витька. -- Тут вжэ люды тэбэ чэкають, а ты десь вэштаешся. Нэ можэш зъявытыся, так зробы дзвинок и скажы, що цэ тэбэ мало хвылюе. Тоди на твое мисцэ замисть тэбэ у прэзыдии Оксанку, напрыклад, посадымо. Згодна?
   Естественно на это леди Га согласиться не могла. И Хорунжий услышал в трубке грубое возражение в арес Губского :
   -- Да пошёл ты со своей конфеткой, -- и мягкое кающееся лидеру ,,Силы огорода, -- Прости, замоталась, Витя. Немедленно вылетаю к тебе на крыльях нашего общего дела.
   -- Лэтыть, -- коротко осветил ситуацию с деньгами молчницы Виктор Алексеевич и успокоенно положил мобилку в карман.
   Сборы прошли, как всегда демократично, в большом гаме, с большим количеством довольных, недовольных и сомневающихся. Но кое-что и отличало нынешнее собрание от предыдущих. И главным отличием являлось мощное единодушие по поводу всеобщей стачки с завтрашнего дня, если Поганый таки решится трекратно соединиться на людях в поцелуе с Федькой.
   -- Не допустим фальсификации! -- грозно зазвучал, пробирающийся с баулом к президиуму лозунг опоздавшей леди Га.
   -- Даю бочку мёда на протест народа! -- откликнулся на призыв молочницы дополнительным взносом щедрый Рошен.
   -- Даю три альпинисткие палатки для лежачей забастовки! -- жертвенно последовал за Петром Костя Юркий.
   После женского обещания Звездопад никогда больше не петь на базаре, если президентом станет Сармат, Хорунжий понял, что с такими соратниками он вполне может идти хоть в огонь, хоть в воду, хоть в президенты и у него есть все шансы остаться в живых. Осталось лишь ерунда -- заручиться в стачке поддержкой народа Привоза. Вследствие чего, он бросил на это все силы своих друзей, настойчиво им посоветовав:
   -- А тэпэр, люби друзи, до народу. Бо бэз нёго мы поржне мисцэ з нашымы бочкамы та палаточкамы.
   -- Почему? -- не согласилась несносная Оксанка. -- Я, как будущая ваша кума, согласна до утра петь с вами в палатке. А Галя с Рошеном, втроём с бочкой, думаю, тоже не откажутся в другой составить нам компанию. В третью...
   -- Погодь, нична спивачка, -- не дал Хорунжий до конца распределить забастовочную жилплощадь, -- Галя навряд чы влизэ зи своим баулом до Пэти с дижкою, -- и под дружный хохот серьёзно принялся более конкретно распределять движение в массы.
   Моня Брод с Рошеном, первыми получив векторный план, покинули территорию холдильного цеха.
   -- Надо было таки Галку обождать. С такой сумкою ей нелегко будет по базару таскаться с заданием, -- прорвались по трезвому у Петрухи аристократические гены.
   -- Это тебя расслаблют мечты об общей палатке, -- успокоил их Брод, -- леди Га к бидонам привычна. Сам с уважением наблюдал, как машину с молоком за полчаса с Анфиской разгрузили.
   -- И ты просто так глядел и не помог? Где ж твоё мужское достоинство?
   Моня впереди себя неопределённо указал пальцем вниз и красноречиво ответил:
   -- В могиле я видел такую помощь. Уж как-то раз помог ей по-приятельски шкаф из мебельного магазина отнести домой. Так мало того, что пёр его на горбу, как идиот четыре трамвайные остановки, плюс четвёртый этаж и постоянное причитание:
   -- Смотри, не упусти, Монечка и не разбей, смотри не упусти, Монечка... -- Так в награду хоть бы рюмку налила! Она же вместо этого на стол бутылёк с молоком поставила, стерва.
   -- А ты?
   -- А, что я? Я тогда был готов выпить и коровью мочу. Дело ведь было в июле месяце, как раз где-то после обеда с солнышком за тридцать пять.
   -- Да-а, -- посочувствовал Рошен, -- представляю, какие чувства у тебя возникли к ней после молока.
   -- Убить -- жалко. Любить -- не за что зацепиться, -- признался Брод. -- Так и ушёл ни с чем в гадком настроении.
   Воспоминания -- воспоминаниями, а времени на мобилизацию к завтрашнему дню среди приверженцев ,,Силы огорода," не участвовавших в больших сборах оставалось мало. На улице начало смеркаться.
   -- До кума первым делом зайдём, -- поворачивая к складу Карузо, сказал Петька.
   Толик с Панасом встретили гостепреимно. Паня даже в надежде достал из ящика бутылку. Однако Рошен отрицательно замахал рукой:
   -- Запрячь её пока. Сейчас нам трезвость в мышлении, как никогда требуется. Завтра начинаем забастовку.
   К радикальным действиям на Привозе всегда были готовы. Так, что Петрухино сообщение легло в души хозяев склада на давно удобрённую почву и прямо на глазах принялось буйно разрастаться многочисленными предложениями (иногда, даже разумными). Одной из не многих, не лишённых здравого смысла идей, единогласно принятой четвёркой, была мысль Карузо. Из коей следовало, что они с Пансом мужественно остаются в подвале до утра и отбирают из продуктов, находящихся на складе, оптимальный пищевой рацион для голодных участников будущих волнений. На это Рошен гарантировал куму к завтрашнему обеду стопроцентную оплату наличными и официальную заявку для отчёта в бухгалтерии. Бумажка в торговле на рынке была не столь существенным документом -- главное деньги. Но Толик настоял на ней, ответив на Петькин недоумённый вопрос:
   -- У тебя, что на складе туалетной не хватает? -- перспективно-утопически, -- А вдруг скоро Привоз все налоги будет платить?
   Обговорив на скорую руку ещё кое-какие возможные последствия ночной заготовки провизии, Брод с главным медоносом ,,Силы огорода" одновременно глянули на часы, после чего Моня поторопил:
   -- Разбегаемся, Петька. А то, ежели и у меня в ряду застрянем на столько времени, как здесь, из твоей ,,Медоносности" в корпусе мы точно никого не застанем.
   -- У меня все телефонизированы. Я даже многим служебные мобилки приобрёл, -- похвалился Рошен.
   Однако по личному опыту зная, что любой торрговец рынка после трудового дня беспробудно спит по расписанию до пяти утра и ни какой телефон не способен нарушить этот режим, -- только сейчас уразумел организационную зыбкость телефонизации в спокойных ночных условиях среди своих работников. А посему, рядом с похвальбой, скромно добавил:
   -- Хотя, может быть и не исключено, что в твоём кумполе вызрела определённо резонная мысль.
   И подняв прощально сжатый кулак, Рошен первым принялся разбегаться по лестнице к финишной черте сегодняшнего рабочего дня.
   -- Ну, что? -- спросил Толик Панаса, когда Брод, аналогично с испанской революционной жестикуляцией, разбежался за Петькой. -- Будем сразу работать или перекусим для начала?
   -- Праця нэ вовк. Пэрэд цым дилом завжды трэба пидкрыпытыся, -- вопросительно поглядел на кума Паня.
   Но отметив для себя полное непонимание на лице друга, в полном безнадёжье отправился с пустым чайником к бочке с водой. Перекусив, работники склада вспомнили о своих ждущих жёнах. В связи с чем, Карузо набрав свой домашний номер, твёрдым трезвым голосом объяснил Алёнке возникшую на рынке ситуацию. Допивая третью чашку чая, Панас определил в длинном разговоре Толика с женой, приличное недоверие со стороны супруги. Из-за чего, попросив у товарища трубку, трагично произнёс:
   -- Алёнушка, я зараз лакаю чай, як останний зэк. Нэ дывлючись на тэ, що тут у шухлядци стола у нас з ранку лэжыть, як сырота казанська, пляшка горилки. Тому у мэнэ до тэбэ вэлыкэ прохання: зробы дзвинок Матильди и розкажы йий про тэ, що мы тоби розказалы. Бо в мэнэ дужэ поганый настрий. Можу бовкнуты щось нэ тэ.
   Алёнка, расмеявшись, сразу поверила в серьёзную обстановку на складе и, пообещав мужчинам от имени жён принести на склад горячий завтрак, успокоенно повесила трубку.
   Матильда в это время смотрела, утирая слезу, очередной очень много месячный жизненный телесериал о неустанной борьбе между собой несчастных, психичных и коварных женщин за место под солнцем. И которым в этом тяжелейшем изматывающем деле ко всему ещё мешали своим постоянным идиотским поведением придурки мужчины. Вследствие этого, когда Алёнка позвонила, супруга Панаса, ничего не желая знать, сразу же категорично попросила:
   -- Заинька, прости. Тут сейчас самое интересное будет: к нему должно вернуться, прямо на больничной койке, зрение. Причём, после того, как сиделка прилегла рядом с ним и поцеловала его. Я тебе перезвоню на рекламе, как всё остальное случится, может он несчастный ещё и заговорит.
   Корткие гудки подтвердили быстрое приближение того, что должно было случиться. Из-за него Алёнка невольно представила будущую телерекламу в виде прокладок, презервативов и памперсов, в которой последняя вещь настойчиво напомнила ей о материнском долге.
   -- А ну, быстро на кухню ужинать! -- крикнула она своим акалкам.
   Арсений, пёстро вооружённый самурайским мечом и автоматом, скрытно выглянул из детской и ясно поставил условие:
   -- Пока третий мужик со склада не явится -- за стол не сядем.
   -- Третий сегодня по делам на складе ночует. Завтра с утра понесём ему и деду Панасу туда ободряющую горячую пищу. Вместо него к нам сегодня вероятно явится баба Матильда, -- сообщила мать со своим условием, -- но это случится, если вы быстро поедите.
   -- Ура! -- закричал, подкравшийся к порогу пластуном Артём. А затем, с турецким ятаганом и лазерным пистолетом, зигзагообразно пошёл на штурм кухни.
   -- Меняем третьего мужика на бабу! -- поддержал его Арсений.
   Когда акалки уплетали по второму куску (любимой почти всеми детьми) горячей домашней пицы, позвонила Матильда.
   -- Случилось? -- поинтересовалась Алёнка.
   -- Не поддевай, -- пришла уже в реальность подруга. -- Сама знаю, что галиматью безмозглую смотрю. Но смотреть-то надо же что-то? Не стрельбу же двух часовую? У тебя-то всегда с детьми находятся разные заботы по вечерам, а мне, что одной делать в ожидании Панаса?
   -- Есть предложение разделить мои заботы сегодня вечером, -- гостепреимно начала Алёнка, --потому, как наши сегодня домой не прийдут...
   Пояснить всё по порядку ей не дали дети, имевшие по наследству очень хороший слух. Выбежав из кухни, братья-близнецы принялись дружно скандировать, понравившийся им лозунг ,,Меняем третьего мужика на бабу!"
   -- Короче, бабушка, -- непедагогично показывая акалкам, попавшую под руку скакалку, проговорила Алёнка, -- Ты же слышишь: тут уже начинается у твоих любимцев по поводу твоего визита, тяжёлое радостное умопомрачение, а у меня в руках скакалка. Если будешь долго собираться, могу не выдержать. Остальное, мене важное, когда придёшь.
   -- Бегу, -- послышалось поспешное и через пятнадцать минут в квартире Карузо большая спасительница обнимала своих котиков, цуценяточек, птичек и т. д.
   На следующее утро, приготовив три свежие пицы с разной начинкой (её любят не только дети) и ещё кое-что в придачу, кормилицы с подрастающими кормильцами вышли из двора на Мясоедовской.
   -- Дядька Петька мучается, -- безразлично соно, узнал во дворе напротив знакомую фигуру Артём.
   Рошен спросонок всегда умом выглядел сильно аристокрично. В настоящий момент -- это выражалось в его истязающих весь двор, невозмутимых длительных попытках завести свой старый мотоцикл, который он тут же держал в сарае. Умственная надменность Петра, вот-вот, сулила вылиться в широкое народно-дворное негодование, грозящее полным бастильным сносом гаража. Мотоцикл, отличавшийся по-видмому в такое время более расторопным мышлением, чем хозяйское, принял угрозу потери строения, служившего ему кровом, намного демократичнее главного местного аристократа. Из-за чего решил, не дразня больше Рошена, его двор и народ, уступить всем, дабы было куда всегда вернуться. Обрадовавшийся Петька тут же перестал называть старого железного коня ,,ишаком поганым" и, вскочив на него Буцефально-победоносно по-македонски выехал из ворот. Где и наткулся на женско-детское скопление знакомых лиц.
   -- Куда это вы так рано таким разнообразием лиц? -- поздоровался медоносный дворянин.
   -- Мужей с отцами кормить. Ты ж их там голодными оставил. Сам небось уже позавтракал оладушками с мёдом? Рыло, вон какое довольное, как у мотоцикла с полным баком, -- обвинила Рошена Матильда и садясь, не спросясь сзади, распорядилась Алёнке, -- Давай с детьми в коляску.
   Петруха хотел поначалу сказать, что его старый Буцефал не выдержит таких двоих (как он и жена Панаса). Но получив от Матильды предостерегающее:
   -- Не вздумая мне только ныть насчёт моего веса, -- лишь попросил своего старичка, -- Давай, друг, постарйся, не опозорь своих колёс. Не то разберу тебя к чертям собачим на запчасти.
   -- Чего сарай-то не закрыл, забыл что-ли? -- напомнила задняя женщина, когда Буцефал кряхтя, сопя и вздыхая, вынужден был медленно покатить по Мясоедовской.
   Петька императорски постучал по шлему кулаком и дал царский ответ:
   -- А жена зачем нужна тогда? Вы ж вот обслуживаете своих ни свет -- ни заря.
   Что-то было в словах Рошена справедливое, поскольку Матильда сделала осмысленную паузу и переключилась на акалок:
   -- Как, здорово я придумала с мотоциклом? Вы ж ещё на нём не ездили, правда? А у крёстного предложить, как всегда ума не хватило.
   Арсений и Артём, не оборачиваясь, показали бабе Матильде по кулачку с оттопыренным большим пальцем.
   -- Смотри, не упади от счастья. Ещё, ненароком, свалишься от избытка, подбирай тебя потом умную, -- по доброму поддел Петруха, за что был жестоко наказан сзади крепкими объятиями баскетболистки.
   У ворот Привоза Рошен заглушил мотор и безвариантно сообщил:
   -- Всё. Приехали. Дальше ножками. А я мотоцикл на стоянку к Пине покачу вручную. Пока мне, даже на безлюдном базаре, ещё не позволено гасать на трёх колёсах.
   -- А что, есть мечты с планами примкнуть к мотоциклистам Симы в шапито? Завидуешь, как они иногда вежливо матюками прокладывают по рынку себе дорогу в цирк на борьбу с американским империалистами?
   Рошен не стал дожидаться, пока жена Панаса полностью обрисует ,,мечты с планами" и покатив Буцефала на стоянку лишь просительно порекомендовал женщинам:
   -- Постарайтесь в экстазе от встречи с мужьями не впасть в девичий склероз. Я имею в виду, передать там на месте мои слова: договор остаётся в силе. Буду, как обещал, в полдень.
   После чего, заверив Артёма и Арсения, непременно передать им через папу на пробу последние природно-кондитерские новинки своего ряда, повернул в сторону, ожидавшего его издалека, Пини.
   --Тебе к которому времени в музшколу? -- поинтересовалась Матильда, когда они семейно с подругой подходили к складу.
   -- Аж на два часа. Так, что прекрасненько можем наших, одичавших без социального общения с нами супругов, морально поддерживать в подвале довольно долго.
   -- Детей я потом заберу к себе, пока ты с чужими гениями мучиться будешь в скрипичной музыке, в детсад не веди, -- разпорядилась баба Матильда?
   А затем, получив в этом полную радостную поддержку от акалок, направила их передовыми в подвал. Панас, краем глаза заметив крадущихся по складу воспитанников, тихо проинформировал отца:
   -- Начэбто у нас тут, Карузо, малэнькы козачкы-пластуны выявылыся, за якымы йдэ вэлыкый обоз з домшнимы харчамы.
   -- Отступаем на заранее подготовленные позиции в засаду, -- принял тот игру.
   И вместе с Паней, громко о чём-то споря, стали быстро углубляться в дальнюю темноту подвала, где вскоре совсем пропали из виду маленьких разведчиков. На этот манёвр Артём с Арсением ответили своим, став обходить слева и справа, как им казалось, старых ротозеев. Однако соединившаяся в конце склада молодёжь, никого не обнаружила и в полной растерянности вернулась на освещённую площадь возле стола.
   -- Что, не нашли? -- раскладывая на нём продукты, спросила мать.
   Акалки расстроенно замотали головами.
   -- Ничего, мы их щас быстро обнаружим. Сами объявятся тут добровольно, как миленькие, -- не дала долго унывать крестникам Матильда и открыла громко ящик стола. -- Распечатывай, Алёнка, раз их нету. Это кажется та самая ,,Столичная," про которую просил тебя рассказать мне вчера мой стойко антиалкогольный супруг.
   -- Ты, що здурила? -- из тьмы подвала донёсся возмущённый голос мужа,-- Цэ ж исторична пляшка!
   Арсений с Артёмом бросились на поиски знакомого голоса, который продолжал возмущаться:
   -- До чого дожылыся, Толян. Мы з тобою -- чоловикы трымаемося у цёму холодному погриби двадцать чэтвэрту годыну ни в одному оци. А моя жинка, тилькы побачывшы горилку, крычыть ,,открывай!" нэ соромлячысь навить дитэй.
   Дальнейшую трагическую речь прервал восторженнейший вопль акалок. И после некоторого шума с заливистым детским смехом, на свету дружно показалась вся разновозрастная мужская компания.
   -- Они в шкафу прятались, -- радостно поведал Артём, -- но мы их всё равно нашли сами быстро, правда, дед?
   -- Угу, -- помрачнел тот, глядя на горячий стол с бутылкой посередине.
   Карузо перехватил Панин взгляд и выдал ожидаемое, но не совсем понятное для товарища, распоряжение:
   -- Не пьём. Им можно, а нам нельзя.
   -- Нэ зрозумив, -- просто парализовался умом Паня. -- Цэ як? Воны будуть пыты и закусюваты, а мы на цэ безмовно дывытыся?
   -- У нас много работы, -- был непререкаем кум, -- На картофельный ряд консервы не отобрали, да и Бродовы ,,Фрукты" не будут же одними фруктами питаться в такую погоду? Тоже надо чего-то подбросить из нашего. Поэтому советую: представь себе праздник ,,Восьмое марта" и ставь чайник.
   Друг с неприязнью вспомнил один из самых неприятных для себя дней в году. Как-то хорошо на стороне набулькавшись в женский праздник, он глупо по пьяной дурости винясь, дал Матильде в письменной форме обещание впредь сделать его в доме абсолютно сухим до конца их .совместного семейного проживания. В связи с тем, что супруг слово держать умел, последующие застолья в этот день Матильде удавались на славу. Чего не скажешь о Панасе, прилагавшего неимоверные усилия, чтобы не перевернуть стол с разнообразной снедью, где не хвататло самого главного. Но здесь -то оно было! И Паня заметил об этом товарищу.
   -- Ладно, -- сказала Матильда, -- Раз у вас серьёзное дело, не будем подогревать обстановку. Как Хорунжего выберут, тогда все вместе и выпьем.
   -- Змовылыся вы, чы що, разом з Хорунжим? -- заподозрил всех на свете супруг и переключился на крестников. -- Чого стойитэ? Чайнык в рукы и до дижкы. Чы можэ и оцэ прыйдэться знову робыты старому дидусю, на якым уси знущаються другый дэнь.
   Воспитанники были приучены к пожеланиям деда Панаса относиться беспрекословно с почтением, что доставило определённаую ложку мёда в большую душу воспитателя. Однако, учитывая количество дёгтся, в которой она сейчас находилась, это было слабым утешением. Сев за стол, Паня чернее тучи, принялся рассматривать обильный, можно сказать, праздничный завтрак и не выдержав, с горечью съязвил:
   -- З щэ одным вас Восьмым бэрэзням, люби жинкы. Хай вам на цэ вэлыкэ свято завжды щастыть, як мэни сёгодни.
   -- Мы, Панечка, абсолютно не имеем ни каких возражений, -- серьёзно проговорила супруга и начала заботливо ухаживать за мужем, дабы хоть как-то облегчить его сегодняшний тяжёлый день.
   Когда напряжённый завтрак, смягчённый присутствием детей, удачно подходил к завершению, в подвал по лестнице почти свалился Грынджолу.
   -- Я так и думал, -- возвестил плановито издали Колька, -- Папа Лёня с Сарматом далеко пойдут, но мы их остановим непременно и не один раз. Времени у нас пока достаточно.
   -- Тогда присядь, для начала перекуси. Обогати мозги дополнительными природными стимуляторами, -- попробовал Карузо переключить на питательное время организатора остановок.
   Грыннджолу не поддался полному расслаблению со стимуляторами. Обогащение решил провести за спиной Алёнки, комбинируя изложение плана с куском пицы:
   -- Слушайте и оценивайте меня внимательно. Для того, чтобы не дать Поганому благославить поцелуями Федьку, надо раздать нашим верным людям лоток яиц. Они частями должны их пронести в цирк незаметно в карманах. Что будет дальше, я думаю, вы догадались?
   -- Яйца подавятся, -- догадалась первой Матильда.
   Сдержанный смешок товарищей не смутил Николая.
   -- Техническая ошибка, -- поправился он. -- Пронос нужно совершить бережно в закрашенных кулёчках. А затем с трёх сторон нанести, при выходе Федьки на арену из четвёртой, новый убийственный сатирический удар.
   -- Якый жэ вин новый? -- напомнил Паня. -- Баба Дуня вжэ ёго видпрацювала на Сармати, чы ты забув про цэ?
   -- К тому же, папа Лёня, даже если Аистович опять не удержится ногами, может с ним проститься тремя поцелуями лёжа в сатирической убийственной позе. Цирк -- есть цирк, --критично дополнил кума Карузо.
   -- А, что же делать? -- расстеряно перстал жевать Грынджолу.
   -- Думать надо, Коля, думать. И побольше природных стимуляторов. Без них никах не обойтись, -- подал Толик второй кусок пицы.
   На лестнице сверху хлопнула дверь и перед завтракающими предстал Коновал с живой курицей под мышкой.
   -- Ты, що зи своимы харчамы до нас? -- залюбовался живым бройлером Панас.
   -- Та не. Это я по дороге в лабораторию, за разрешительную справку торговать от одной симпатичной залётной хохлатки в награду получил. Так, теперь не знаю, что с ней делать. Может она у вас тут до конца торжественного рабочего дня погуляет по складу. У меня ведь, сами понимаете, в служебном помещении должна быть всегда стерильная чистота. А от неё живой, при вольных прогулках там, потоянно жди сюрприза на кафельном полу. Любой входящий может подскользнуться, в том числе и я. Короче говоря, технику безопасности необходимо соблюдать с санитарными нормами.
   Курица, как почувствовала на тёмных просторах склада своё продление жизни и собравшись с силами, вдруг резко выпорхнула из Валеркиных рук.
   -- Лови её! -- призвал на помощь ветеринар, на который с визгом охотно откликнулись акалки. Но было уже поздно. Подарочная птица успешно пропала в множественных проходах между штабелями с промтоварной продукцией.
   -- А у нас значит, она при вольных прогулках ,,ни-ни" с сюрпизами? -- поинтересовалась у Коновала Матильда.
   -- У вас территория огромная и кафельного пола не имеетсяа, -- ответил тот и пообещал. -- К вечеру зайду и заберу. А сейчас увольте, минуты считаю, ещё надо в цирк забежать. Сима позвонил, просил зайти. Манделочка, что-то в последнее время хандрить стала. Причём, часто в самые неподходящие торжественные часы.
   -- Беги, Валерик, беги. Только, думаю, очень долго тебе придётся искать вечером курицу, как ты сказал, на нашей огромной территории, если конечно, вообще, её найдёшь. Лучше ещё принеси петуха. Тогда всегда можешь зайти на горячую яичницу. А если козу ещё приведёшь, то и омлетом угоститься сможешь.
   Да, ну вас, -- только и проговорил Коновал, задержавшись на лестнице для полного приёма советов Толика и, сопровождаемый семейным смехом, выскочил на улицу.
   -- Ну как, разведка удалась? -- приготовился к докладу Мишка Марченко, поджидавший лаборанта на выходе с площадки склада.
   Валерка хмыкнул:
   -- Ага, на твою нестандартную идею с курицей для завязки разговора, в ответку попросили принести и привести ещё петуха с козой для омлета.
   -- Молдцы, чувства юмора не теряют в той могиле. Ну, а чё выскочил-то так скоро, есть новости какие срочные?
   -- Курица сбежала -- первая новость. Вторая -- сидят двумя семьями, плюс Колька Грынджолу и как на Пасху празднично завтракают. Я конечно тоже мог присоединиться, но пожалел тебя ожидаюющего.
   -- Странно, -- засосало в желудке у неопохмелившегося с утра и голодного завхоза. -- Такое слишком нарочитое спокойствие у нашего народа никогда не приводило к хорошему в сложные времена. Может и мне спуститься, поглядеть опытным глазом, что и как?
   Тогда я пошёл. Ждать тебя пока ты наполнишь своё пузо в сухомятку довольно мучительно на холоде. Хотя по-видимому, эта мука немного и смягчилась бы, коли б я видел собственными глазами, как ты без опохмелки запихиваешь в себя кусок пицы. Но возвращаться с тобой туда ещё раз, сам понимаешь, крайне подозрительно и неразумно.
   Мишка подвинул удивлённо на край носа очки:
   -- Как в сухомятку? Ты хочешь сказать, что праздничный стол без бутылки, а за ним преспокойненько сидит Панас? Да вдобавок ещё реагирует на хохмы?
   -- Ну, наверное они уже выпили, -- тоже неуверенно стал замечать Коновал некоторое несоответствие.
   Марченко совсем снял очки и уже мёртво вцепившись зубами в стол, сквозь них произнёс:
   -- Рюмки были возле закуски?
   Валерка понял свой наблюдательный промах, очередной раз поразившись Мишкиным способностям замечать всё в любом состоянии, каким бы тяжёлым оно не было.
   -- Ты хочешь сказать, что вся эта семейная бутафория лишь маскировка кипящей подпольной деятельности на складе Карузо?
   -- Это не я, а ты должен был хотеть сказать, когда вышел оттуда, -- устало подчеркнул завхоз своё превосходство и нацепив очки, честно посоветовал на его иссякаемость. -- Всё. Больше не могу. Идём, где-нибудь жлёкнем, а то мозги скоро начнут соображать хуже, чем у той курицы, сбежавшей от тебя в подвале.
   Коновал уловил тонкую иронию насчёт своих умственных способностей, но не обиделся. Правда была завхозовской. А потому в знак согласия ветеренар вытащил десятку.
   -- Прощаю, -- пожалел товарища Мишка. -- Щас по рюмке с сосисками у Гани и чешешь на доклад к Леониду Рафаиловичу самостоятельно. Разрешаю не уточнять авторство выводов. В общем, пока ты у него будешь зарабатывать славу соколинного глаза с головой, я наведываюсь к Сармату в корпус: посмотрю, как они там. А затем снова встречаемся у Меркеля и подводим итоги услышанного с увиденным от будущего и прошлого верховного начальства. Согласен? Ветеринар оценил выгодность предложения. Из-за чего безальтернативно подставил ладонь, по которой завхоз вполне дружественно хлопнул.
   Вся эта история с курицей была творческим следствием изобретательного Марченко после сегодняшнего телефонного разговора с папой Лёней. В нём Поганый в два часа ночи при помощи Шурочки с ведром воды, пытался втолковать обезумевшему от напряжения завхозу свои бессонные опасения.
   -- Возьми с собой Гибкого или Мать Терезу! -- орал в трубку президент, выведенный ночной Мишкиной тупостью, -- Все склады, все лавки, всё-всё-всё проверьте!
   -- Я-я, форштейн, фатер, усих поставымо к стенке, я понял, -- на трёх школьных языках, спутавшихся во сне, однообразно отвечал завхоз с закрывающимися глазами. И Шурочка, как опытный психотерапевт, после каждой Мишкиной полиглотной фразы с женским наслаждением выливала мужу на голову кружку холодной воды. Наконец, после того, как Поганый швырнул трубку, пытка разумом для Марченко завершилась.
   -- Пора пи-пи, милый, а то вокруг тебя и так хорошо мокро, -- предупредила супруга, выплёскивая на топчан оставшиеся полведра.
   -- Эссэсовка! -- вскрикнул Мишка, скатываясь с кушетки. -- Я тебе кто -- муж или генерал Карбышев? Заморзки ведь уже на улице!
   -- Генерала в концлагере фашисты на улице к смерти поливали водой, -- спокойно заметила Шурочка, -- при том, в трезвом виде. А я тебя, любя, привожу в чувство по просьбе твоего начальства в тёплом кабинете. Его, между прочим, мне из-за этой всей врачебной процедуры, надо ещё и убрать.
   -- Всё одно, Менгель, другого слова не найду, -- не согласился с поправкой Марченко и поднявшись, мокро поплёлся в туалет.
   -- Халат тёплый висит в ванной, -- на верную дорожку направила жена слабоорентирующегося мужа. -- Твой голубого цвета с розочками. Остальные не трогай, они чистые.
   Завхоз ничего не ответил и шатаясь, приблизился к хозяйственно-гигиеническому блоку Шурочкиного пукта психологической разгрузки. Переодевшись и сделав пи-пи, обсушенный решил для полного согревания одиноко хлебнуть горячего чайку. Однако, зайдя на кухню, совсем неожиданно обнаружил там себе компанию.
   -- Ты, чего тут делаешь? -- протирая на всякий случай глаза, спросил Марченко Коновала, который по-домашнему в халате потягивал липтон, да ещё вдобавок смотрел по телеку какой-то до безобразности откровенный ночной фильм о любви.
   -- На сеансе, -- коротко ответил Валерка.
   Мишка посмотрел на висевшие часы и подозрительно поинтересовался:
   -- И какие нас мучают психические расстрйства в два час ночи?
   -- Разные, -- пожаловался лаборант, -- но в основном сердечная недостаточность. Не с кем по душам поговорить, теплоты, понимания хочется.
   --Так заведи собаку или жену на худой конец, раз любовницы не удовлетворяют в этом смысле. Я вот с Шурочкой горя не знаю: и уложит, и приготовит на утро всё, что надо, и ласковое слово всегда найдёт, когда у меня с похмелья одни матюки на языке.
   -- Тебе повезло просто. Такого психиатора долго искать надо, или ты забыл сколько с остальными мучался? Скажу тебе даже больше: завидую редкой случайности от всей души без всякого преувеличения. А с собакой -- надо подумать, может ты и прав. Главное не заехать с ней слишком далеко во взаимоотношениях, что бы, чего доброго, ещё зоофилом не стать.
   Шурочка вошла на кухню, застав двух ржущих до упаду пациентов.
   -- Мальчики, я так смотрю, что вы обое уже почти в норме, полная депрессия уже позади, -- шуршащим голоском выссказала своё профессиональное мнение доктор. -- А потому подсказываю дальнейший курс адаптации: в холодильнике две бутылки пива. Забираете его и в прекрасном настроении покидаете меня всю в слезах одну на дежурстве.
   -- В халатах? -- вспомнил о мокрой верхней одежде, востанавливающийся логикой супруг.
   Жена задумалась не надолго и вынесла другой выриант адаптации:
   -- Тогда -- я к Танечке Корчинской в кабинет, а вы остаётесь здесь и появившихся пациентов отправляете к нам. Кстати, с тебя, Валерик, десять гривен.
   -- За что? -- нахмурился Коновал. -- Я ведь только кино начал смотреть и чай даже не допил?
   -- А халат, кто стирать будет? Мишу моего, задаром, может попросишь и уговоришь?
   Лаборант вздохнул и промолвил:
   -- Неси штаны, а то я не помню, где на этой территории их оставил.
   -- Не удивительно, -- равнодушно признесла врачеватель. -- Когда ты вошёл сюда, то был возбуждён, как утренний петух в долгую полярную ночь.
   -- Обожди, -- остановил жену завхоз. -- У меня к тебе, лапонька, большая просьба. Поскольку, получается, Валерка нам должен, то пусть завтра утром, когда моё шматьё высохнет, со мной отработает эту десятку по заданию папы Лёни, хорошо?
   -- Он не нам должен, а мне. Но ради тебя, любимый, я готова на всё, будь по твоему, -- мягко обозначила Шурочка свою финансовую самостоятельность с самопожертвенностью.
   Влед за чем, приветливо на прощание помахав пальчиками пациентам, после недолгих сборов оставила пункт психологической разгрузки ,,1+1" на их попечение. Вот так Коновал оказался в дружеской финансовой кабале у завхоза. Но, сейчас, войдя к Гане в бар по второму кругу после успешного доклада Поганому, был даже доволен таким своим положением.
   Марченко сидел уже за столиком в компании с мистером Бином. Выглядели они вдвоём немного комедийно. Представитель прокуратуры имел сильную близорукость, но из-за утренней затемнённости зала, очки у него, как и у завхоза, висели на кончике носа.
   -- Вот и наш спонсор явился, -- сказал мистеру Бину Мишка и любезно предложил, вроде бы случайно, подошедшему лаборанту:
   -- Валерик, может сядешь?
   -- Давно у тебя я с проверчкой не был, -- поддержал завхоза прокурорский работник. -- Давай сразу лучше тут добровольное признание. А то у меня в кабинете все официально задокументированные нарушения законадательства, ох, как дорого обходятся для его нарушителей.
   Коновал жалобно посмотрел на Марченко и тот взял благородно часть вины за случившееся на себя:
   -- С меня оставшаяся у тебя пятёрка. Ну, а Виссарион Васильевич, я убеждён, после нашего плотного завтрака на троих, врядли станет портить актом всем нам настроение. В общем, сам понимаешь, путь к сердцу солдата прокуратуры лежит через желудок. Так, что постарайся быть немножко Наполеоном.
   -- Очень уважаю этот коньяк, -- дал согласие на должность Коновала мистер Бин и ветеренар, скрипя зубами, самостоятельно последовал к Гане за стойкой, дабы излишне не возбуждать желудок и сердце прокуратуры личным Меркелевским перчнем блюд у столика.
   -- Всё от Поганого -- эти Мартели, Наполеоны. Приучил различных дармоедов, щастающих по Привозу в поисках поживы. А мы, труженики, должны расплачиваться, -- тихо проговорил Валерка, когда Ганя понимающе сочувственно принял заказ.
   -- На беду лаборанта в бар ко всему завалил ещё и Стёпа Красномордов, без всякого приглашения простецки шлёпнувшись на стул возле Марченко.
   -- Давай, Валерик, четвёртую порцию, -- радушно принял гостя завхоз.
   -- Только вместо коньяка лучше водки, -- попросил посол. -- Меня от него неизменно пучит, а я бы с удовольствием хотел бы провести в вашем обществе оставшееся время до начала церемонии поцелуев.
   -- Мы с Виссарионом Васильевичем будем весьма рады твоему присутствию. Валерик, не сомневаюсь, тоже. У него сегодня очень удачно прошла прокуроская проверка. Потому он на радостях выставляет.
   -- А-а, ну раз так, -- поймал стандартную на рынке ситуацию Стёпа, -- раз такой праздник, не откажи, Валерик, мне к водочке мою любимую кваженную капустку с яблочками и грибков белых маринованых.
   Коновал, возле стойки, хотел спросить Красномордова:
   -- Не желает ли ещё он для спокойной работы желудка смолы горячей?
   Но Меркель пришёл ему на помощь, спокойно заявив, что здесь не охотничий домик под Москвой, а немецкий пивной бар в Одессе. Однако, он готов в течении где-то часа, выполнить любой каприз посетителя, найдя в рядах Привоза необходимые продукты и приготовив их в высшей мере доброкачественно и красиво. Стёпа прикинул себя в капустно-грибном ожидании, в то время, когда другие компаньёны будут уматывать тушённую телятину с горошком и коньяком, пошёл Коновалу на вежливую уступку:
   -- Ладно, тащи всё, что и всем, но бутылку водки -- обязательно.
   Завершив процедурные вопросы, новообразованное товарищество приступило к плотному позднему завтраку. По завершению которого в сопровождении бокалов с пивом, принялось задавать друг другу сытые, ленивые, каверзные вопросы.
   -- А вы, товарищ посол, я так вижу, варёный горошек не сильно чтите в зелёном виде? Возможно вам стоило заказать его в другом виде, маринованом, например? -- в безмятежье делая глоток из кружки, расслабился даже Коновал.
   -- Да, как тебе сказать, удачливый мой добрый друг, -- дипломатично к немецкой кухне ответил Стёпа. -- Чтобы сказать, что я вообще, не употребляю эти замечательные энргетические зёрна земли, то это будет честная неправда. И мне будет очень неудобно перед вами всеми. Но, если я из уважения к Меркелю и лично к тебе, Валерик, таки съем их сейчас, то минут, этак через двадцать, будет уже за столиком неудобно сидеть опять же всем вам. А так хочется провести спокойно в этом маленьком филиале Германии ещё хотя бы минут сорок, не нарушая размерянной жизни этого прекрасного заведения.
   Основываясь на собственном жизненном опыте, Красномордов довольно хорошо изучил возможности своих недр и всегда почти с минутной точностью дипломатично покидал компании (если, конечно, ему не мешали непредвиденные моменты). Поэтому присутствующие уважительно вняли тактичному желанию посланца ,,Малой земли" посидеть спокойно минут сорок сообща на маленькой немецкой территории, прежде чем Стёпа выберет ещё меньшую для одиночного громкого исследовательского анализа своих недр. Вследствие этого согласия, Мишка, посмотрев предусмотрительно на часы, попросил Ганю ещё по бокальчику. А затем, чтобы успокоить сразу же вспыхнувшее Коновалово раздражение, погасил его приятным вопросом:
   -- Ну, Валера, а теперь рассказывай, как ты отчитался у Леонида Рафаиловича? Какие он там новые тревоги на нас взвалил?
   -- Ты не робей. Все свои, -- подставил дружеское ухо посол Шляхина, когда лаборант несмело спросил Марченко:
   -- А им это положено знать?
   -- Давай, поживее выкладывай, -- подключился профессионально прокурорский работник. -- Не то ещё придётся выставлять, коли будешь тянуть время. Оно, знаешь как летит быстро, особенно в карцере?
   Несмотря на дружескую поддержку со стороны Красномордова с правоохранительным органом, Коновал бесстрашно всёже дождался одобрительно-безразличного Мишкиного кивка и тщеславно поведал угощаемым о трудном состоянии дел в кабинете президента.
   -- Я ему твержу, что мы с Мишкой их всех накроем до торжественного события в цирке. Дайте только команду и Виски нам в помощь, -- войдя в роль главного советника Поганого, горел глазами лаоборант. -- А он мне талдычит:
   -- А, что дальше? Мочить в сортирах будете, как Глебушка предлагал? Так тут, ещё раз повторяю, не Москва его с ,,Фондом сострадания бедным," а свободолюбивая Одесса с Привозом. Могут не понять.
   -- Я ему опять: да причём здесь эти белокаменные нищие? Мы и без них порядок сами наведём. А он мне:
   -- За нищими богатые стоят. К тому же Федька -- идиот отдубасил Белалошадь и менты теперь из-за поруганной чести мундира ропщут на него.
   --Короче говоря, у Леонида Рафаиловича в настоящее время полное падение твёрдой руки. Полагаю, нам самим надо решать судьбу базара с Федькой, -- бухнул в итоге Валерка.
   Марченко поперхнулся, новой принесённой Меркелем порцией пива и лечебно Шурочкиным взглядом обласкав товарища, спросил того реабилитационно:
   -- А тебя назначим в этом деле главным, правильно?
   Коновал выздоравливающе заморгал, что сразу сказалось и на здравомыслящем вопросе мистера Бина, поинтересовавшегося:
   -- Я верно понял: Сармат покалечил главного работника милиции рынка?
   -- Ну, не совсем он, -- неумело постарался выгородить Федьку ветеренар. -- Его пацаны несколько перестарались. Он, можно сказать и ни причём.
   -- Само собой разумеется, что не причём, -- поднимаясь, заверил сидящих представитель прокуратуры. -- Но мой долг обязывает меня срочно всё проверить. В связи с чем, благодарю общество за прекрасное расслабление в беседе, особенно Валеру. Если бы он раньше додумался сообщить об инцинденте, врядли я бы разделил оказанную мне честь учавствовать в его чистосердечном признании к моей персоне, высказанной столь замечательным завтраком.
   -- Ладно тебе краснобайствовать, -- грубовато проговорил Стёпа, -- Сказал бы прямо: иду колоть Федьку, пока другие шустряки из города не опредили тебя, сквалыгу.
   На что мистер Бин покачал головой и сопровождая себя досадливыми словами:
   -- Ох, уж эта Красномордовская дипломатичность, -- вышел с полным юридическим правом на следующую трудную беседу с Сарматом, сулящую ещё более приятные ощущения.
   -- На поцелуи в цирке, наверное, в Федькиной команде прибудет, прилипала прокурорская, -- без симпатии прокоментировал Коновал уход Виссариона.
   -- Без сомнения, -- согласился посланец из ,,Малой земли."
   После чего, прислушавшись к своим недрам, высказался в том плане, что ему пора, перед встречей Владимира Владимировича у ворот Привоза, успеть провести кое-какие незамедлительные мероприятия, дабы на том месте не пасть в грязь лицом.
   -- А когда он должен быть? -- спохватился завхоз. -- Чё ты, вообще, до сих пор молчал дипломат тайный с недрами? Или ты забыл, что я всегда представляю встречающую сторону от имени Привоза на подобных гостепреимных акциях?
   Красномордов поглядел на часы и дипломатично ответил:
   -- Это рабочий визит, а не официальный. Был согласован между президентами ещё вчера без лишней шумихи. Начнётся через пятьдесят минут, если мой, как всегда, не опоздает.
   -- Тогда спеши, Стёпа, с мероприятиями и идём вместе. А то я, кажется, совершенно запамятовал о ночном поручении Леонида Рафаиловича.
   -- А куда же я? -- обиделся лаборант. -- Кормил, поил, а теперь лишний?
   -- Не растраивайся. Возьмём и тебя в скромную свиту, -- отблагодарил посол за плотный завтрак и вдруг, резко развернувшись, сорвался к неприментным в углу бара дверям.
   -- Не перепутай буквы при входе! -- повеселел Мишка.
   Валерка тоже заулыбался. И только Меркель не разделил за стойкой улучшенного настроения посетителей и серьёзно в который раз с лёгкой завистью проговорил:
   -- Ошеломительное производство. Просто газпром какой-то.
   Спустя полчаса Стёпа, совершенно опустошённый, появился из дверей и не подходя к столику, бессильно короткими фразами сообщил:
   -- Всё. Полная безопасность. Идём встречать Владимира Владимировича. Только что, минут десять назад, звонил мне по мобильнику, выезжает. Вас жду на улице.
   Представив, какую силу воли и сдержанность проявил во время телефонного разговора посланец, чтобы не отпугнуть руководителя ,,Малой земли" от визита на Привоз, Марченко с ветеренаром долго не могли подняться с места. Но всё же, последовав Стёпиному примеру, собрались, проявили недюжинную силу воли со сдержанностью и почти вполне серьёзными покинули немецкое заведение.
   К воротам, встречающие из бара, едва не опоздали. В своём ряду, мимо которого проходя, Марченко озарился букетной идеей, сей шедевр цветочного искусства взялся составлять сам первый президент Привоза. Да так в этом преуспел, что к завершению процесса совершенно позабыл кому предназначалось его творение. А когда Марченко напомнил -- кому, главный специалист тут же выразил неуёмное желание лично вручить свою розовую фантазию Владимиру Владимировичу. Поиски галстука в раздевалке, без которого узбек категорично отказывался встречать руководителя ,,Малой земли" и который оказался у него под тюбитейкой на голове, впоследствие существенно повлияли на скорость передвижения встречающей делегации. Но в итоге всё закончилось благополучно: Шляхин вышел из чёрной ,,Волги" и первый президент базара, неожиданно проявив для своих лет удивительную спортивную подготовку, обогнал на решающих метрах, уже бежавшую к воротам, торжественную группу.
   -- Счастлив, счастлив. Очень счастлив, -- повторял Хатынка, стараясь безуспешно и всучить огромный букет, и обнять Шляхина.
   Водитель, перепуганный нападением какого-то старикашки в тюбитейке, выскочил было на помощь шефу. Однако остановился в нерешительности, потому как руководитель ,,Малой земли, изобразив на своём всегда суровом лице подобие радости, тоже с натиском на дружелюбие заговорил:
   -- Бог, ты мой! Неужто, сам Леонид Джафарыч, сам решил меня почтить вниманием. Очень тронут, что не забыл ты меня, очень.
   -- И я тронутый, -- радовался дитём Лёнька, -- сильно тронутый. Не всем про это верь на нашем рынке. А мне можешь поверить точно, гарантию даю.
   -- Весёлый всё-таки человек Джафарыч, -- пожимая руки остальным участникам встречи, засмеялся Володька. -- Никогда, сколько знаю его, не унывает. Перед любыми проблемами, стоящими перед ним, всегда держится молодцом и даёт им с юмором характеристику.
   -- Это он умеет, -- сказал нагловато Коновал. -- Если б ещё и знал, как их решать в своей долгой жизни, было бы вовсе замечательно.
   Шляхин холодным металом окинул Валерку и спросил посла:
   -- Это, что за новый коментатор?
   -- Слабая надежда базарного разума, -- представил Валерку вместо него завхоз. -- С утра работаю с ним по заданию Леонида Рафаиловича. Но перспективы, особенно в плане выкорчёвывания молодой жеребячей спеси, очень туманны.
   Лаборант затравленно поглядел на Марченко. Однако выдержанно промолчал, по-видимому учтя Шляхинское:
   -- Если только в этом главная беда, Миша, то это не страшно. Пришли его к нам в ,,Фонд сострадания бедным" на стажировку. Там ему быстро привьют инстинкт сдержанности.
   -- Остальное он страшно скрывает, Владимир Владимирович, -- отомстил даже очень здраво Хатынка. -- Все на базаре говорят, что Валерочка стал часто посещать Шурочку с Танечкой и проводит с ними, психически разгружаясь и реабилитируясь, довольно продолжительные сеансы. Наверное, вчера и сегодня не успел.
   Тайна, поведанная Джафарычем, привела руководителя ,,Малой земли" в превосходное настроение. Из-за чего Шляхин, как показалось завхозу, нехорошо обратился к нему:
   -- Говоришь, он молодой спесивый жеребец? Тогда веди, куда там нам положено, конюх, ты наш мудрый.
   На пороге администрации мужской табун поджидали сородичи -- Поганый с Аистовичем.
   -- Ну, что потренеруемся? -- потёршись шеей с каждым из них, подгонял всё время деловитый Володька, -- Выкладывайте дальше распорядок следующих обнималок.
   -- Шведский стол накрыт у меня в кабинете дла прокладочки в узком кругу. После этого цирк с поцелуями. Затем общий банкет в ,,СБУ" по случаю Фёдорового избрания, -- серым голосом рассказал программу папа Лёня.
   -- Леонид Рафаилович, если можно без скандинавской окраски, -- попросил Шляхин, -- не люблю я бегать с тарелкой вокруг стола. Поставь, хоть одну славянскую скамью. И не тужи так, будь веселей. Жизнь прекрасна во всех своих проявлениях, если её правильно организовать.
   -- Организуй, -- кивнул завхозу ещё президент.
   И Марченко бросился наверх, в прямом смысле, на поиски неотьемлемой детали славянского образа жизни. Когда хозяева базара с почётным гостем вошли в кабинет, Мишка уже накрывал искусственноай шубой, одолженной у кого-то из женского персонала, найденную где-то неприглядную скамейку.
   -- Вот, -- с городостью пригласил Марченко, -- как Владимир Мономах на ней будете выглядеть.
   Владимиру Владимировичу польстило такое сравнение. Вследствие чего, он с шутливой царственной осанкой опробовал предложенное место.
   -- А я подумал, Леонид Рафаилович, что ты уже совсем для наследника Фёдора от своей мебели кабинет освободил. Поэтому-то и стол шведский, -- неожиданно пересаживаясь на гораздо более удобный диван, расстроил завхоза Шляхин и чтобы совсем не обидеть старательного служивого, оправдался, -- Сегодня это место заслуженно пренадлежит другому человеку. Смелее, Фёдор, не стесняйся.
   -- Типичный Рюрик, -- щедро настроенный сегодня на исторические аналогии, поздравил Мишка именинника. -- Видел в магазине у Губского потрясающий шлем викинга с рогами. Обязательно подарю тебе, Федя, на день рождения. Если, конечно, меня не опередят.
   -- А я тебе собаку-поводыря, -- осторожно присев на скрипнувшую скамью, сделал Сармат ответный жест.
   -- А шапки Мономаха, ты там не видел заодно, -- подключился с мерзким настроением Поганый, -- короновать, так уже всех, правильно я говорю, Владимир Владимирович?
   -- Давайте в эти мало подтверждённые западные дебри нашей истории с викингами не заглядывать. А остановимся уже на древлянской линии Владимира ,,Красно солнышко." Можно сказать, пролетарское происхождение креститель Руси имел, -- стоял где-то и православно, и революционно на славяно-владимировской линии родства с Федькой руководитель ,,Малой земли."
   Однако Фёдор не принял почётной линии и громко определил исток своего рода, язычески с претензией заявив:
   -- Я Сармат. И остальные рюрики с солнышками мне до лампочки. Кстати, Леонид Рафаилович, почему на столе нем моего любимого пива? Просто форменное безобразие какое-то.
   Папа Лёня переглянулся со Шляхиным, явно тяжело переживавшим историческое заявление будущего президента и сказал озабоченно:
   -- Я не знаю, как там в Сарматии, Федя, но у нас на Привозе осенью во время визитов важных гостей, да и на других праздниках, этот славный напиток имеет обычно большую популярность на следующий день. Считаю, что тебе в твой торжественный день не стоит ломать эту традицию -- головка будет потом сильно бо-бо. Особенно учитывая тот факт, что завтра у тебя должно быть первое рабочее утро на новом посту.
   -- Вы о моём посте не волнуйтесь, уважаемый бывший президент. Сами лучше подумайте, где дальше поститься будете, -- беспределом ответил Сармат.
   Поганый затрясся в стабильном раздражении и потянулся к сейфу, где пока лежали письменные обязательства Фёдора.
   -- Сильно перед всеми извиняюсь, -- напомнил о себе первый президент АО Привоз. -- Я совсем-соовсем забыл зачем сюда пришёл. Может, кто подскажет?
   Папа Лёня перестал открывать сеёф и встретившись со склеротическим хитрым прищуром глаз Хатынки, неловко подсобил всем в памяти:
   -- Выпить, Леонид Джафарыч, прокладочку перед банкетом сделать, что б не так нудотно было в цирке.
   -- Ой, спасибо, Лёнечка, напомнил. Тогда я наливаю себе, а вы как хотите. Очень-очень люблю нашу шампань ,,Одессу." Даже аромат ещё помню. Незабываемый, как у моей тюбитейки.
   -- Самообслуживание, -- объявил Федька хозяином. -- Раз пива нет. Я лично, без него, пью водку ,,Президент."
   Чем будет Сармат закусывать, он не успел сообщить. Джафарыч открыл бутылку и пробка из неё выстрелом убийственно в лоб, повергла будущего президента с ненадёжной царской скамьи.
   -- Заговор, -- обморочно закрывая глаза, объяснил на полу Фёдор своё очередное публичное падение.
   -- Ты бы шёл, Джафарыч, пока он не очнулся, -- посоветовал Мишка.
   Хатынка, споро к шампанскому присовокупив со стола в карманы кое-что из закуски, без обиды на негостепреимство шустро покинул кабинет.
   -- Тебе не кажется, Леонид Рафаилович, что нашего язычника постоянно преследуют дурные приметы? -- поинтересовался тихо Шляхин.
   Поганый хотел в ответ сказать, что-то вроде того, что мол, слова характеризующие людей, их поступки, а также сопровождающие их свыше дурные приметы, довольно часто совподают. Но Аистович не дал унизить себя. Мужественно открыв глаза, он президентски пообещал:
   -- Я этому азиатскому старому кулану не то, что пробку, букет роз с шипами в одно место вставлю.
   -- К старости, Федя, надо относиться с уважением и с несходительностью. Ты, вот, в беспамятстве можешь анализировать ситуацию почти правильно, а ему это не подвластно уже даже в здравом уме, -- заменил с трудом папа Лёня, вертевшийся на языке ответ Шляхину.
   -- Сармат приподнялся и задумчиво проговорил:
   -- Да, что ж это за напасть такая от старшего поколения на меня? Ну, чем я им не угодил? То яйцом, то пробкой. Может ты, Леонид Рафаилович, слабую социальную политику на рынке вёл в отношении почтенного возраста и это мне намёк на будущее свыше?
   -- Может и так, -- согласился Поганый. -- Вставай уже. Хватит философствовать там. У Владимира Владимировича уже живот подвело от голода и твоего дурацкого положения.
   Сармат бросил взгляд под столом на финский диван. На нём, руководитель ,,Малой земли," удобно поджав ноги и облокотившись на руку, посылал ему весёлый встречный.
   -- Извиняюсь, -- попросил у него прощения Федька, -- Просто нервная слабость в ногах из-за будущего президентского перенапряга. Даёт, сволочь, уже сейчас о себе знать неумолимо.
   -- Так надо её не пропустить дальше, -- подсказал Шляхин. -- Спиртное, этой сволочи, ноги подкашивает моментально и умолять не надо.
   Незаметный до этого после улицы Коновал, угодливо выполнил подсказку и поднёс Сармату, налитый фужер водки. Фёдор уверенно взял, ухнул, выпил и занюхал кусочком копчёной осетринки, поданной тем же Коновалом.
   -- Вот это по нашему! Сердце начинает запевать левым желудочком, когда вижу подобную удаль русско-российскую, -- подымаясь, похвалил Шляхин.
   Фёдор, отдав Валерке фужер, тоже поднялся и упёрто произнёс:
   -- Не знаю, как там будет с желудочками у всех вас дальше, но я всё равно Сармат, -- после чего оглядев лежащую царскую скамейку, европейски добавил под общий смех, -- Лучше бы уже шведский стол.
   -- В ногах правды нет, -- попробовал, смеясь, ещё раз вернуть славянскую инициативу Шляхин.
   Однако Фёдор со знанием дела, давно утвердился в житейской правоте, что иногда гораздо полезнее стоять, чем сидеть, тем самым, сняв окончательно противостояние различных исторических точек зрения.
   В отличном настроении выпив, перекусив и поболтав, в общем, на тему ,,Будщий консорциум," хозяева с почётным гостем начали одеваться (после звонка Симона, о полной готовности цирка к церемонии поцелуев).
   -- Ну, Леонид Рафилович, -- распорядился Шляхин, -- давайте, возглавляйте с Фёдором торжественную ходку по базару со своими приближёнными. А я со Стёпой, чуть поодаль за вами пойдём. Ну, в смысле, чтобы народ лишнего не болтал о вмешательстве во внутренние дела Привоза руководителя ,,Малой земли."
   -- Да не переживайте сильно и присоединяйтесь к нам, Владимир Владимирович. Разом, так и двинем празднично. Чхать нам на болтовню, -- попробовал приукрасить Сармат свою ходку.
   Владимир Владимирович не дался на роль бубенчика и напомнил условно Феде:
   -- Когда станешь придерживаться славянской точки зрения на нашу общую историю фирм, тогда и пойдём. А пока уволь. Тем более, что в шапито уже наверняка собрались не только дядя Сэм с Кондон Лизой, но и другие, приглашённые тобою, почитатели шведского стола.
   -- Не врубился? А куда ж нам без них? Вместе же живём в одном городе. Надо почитать его общие традиции, без этого ж нельзя.
   Поганый, отметив для себя, снова назревающий конфликт, мигнул Красномордову. На что тот понимающе дипломатично пригрозил:
   -- Владимир Владимирович, давайте уже выйдем на воздух и там продолжим переговоры. А то я еле сдерживаюсь, чтобы не взорваться в этом душном кабинете от непонимания ситуации нашим партнёром.
   Пока партнёры быстро покидали малокислородную администрацию, грозящую террористически взорваться уже по-настоящему от Стёпы Газпрома, коалиция ,,Силы огорода" в своём младом мушкетёрском лице предприняла возле цирка ряд предупредительных антипоцелуйных действий. Заключались они в следующем: первое -- раздача бесплатных презервативов работникам рынка от возможности заражения болезненным восторгом после поцелуйного трекратного акта между Сарматом и Поганым; второе -- возле каждого из входов в балаган были бережно разложены на пути к арене по лотку яиц; ну и третье, самое неприятное для поцелующиков -- по наущению леди Га, ,,партия мушкетёров" смело вошла в цирк совместно с некоторыми представительницами женского общественного движения ,,За формами порядок." После чего, приперев Петренко крепкой грудью слабого пола к факту, потребовали от него немедленного появления волшебного ящика Кио на арене.
   Сима честно сопротивлялся произволу, но силы были несопостовимо разными. Короче говоря, после двадцатиминутной обороны, главный комик, выбившись из сил из-за множественных женских пощипываний и щекоток, потеряно выкрикнул:
   -- Всё! Не могу больше! Адамо, тащи ящик!
   Молочница появилась как раз к завершению сборки чудо-куба и душевно поинтересовалась за спиной у Петренко:
   -- Ну как, ослик, твои ушки я не сильно вытянула?
   Сима, хмуро наблюдавший за работой Мартына, ужалено оглянулся и неприветливо сказал:
   -- Только тебя ещё здесь и не хватало, существо от коровьего вымяни.
   -- Готово, -- не дал Адамо ответить руководительнице на невоспитанность. -- После Милиных склерозных гастролей как-то любознательно разбирался с этим техническим илюзионным чудом. Кто желает, тот собственноглазно может убедиться, что я всё собрал верно.
   -- А как? Внеси подробности, -- пожаловалась на плохое зрение леди Га.
   Мартын сжалился на женским деффектом и позвал Манделу, как более здороый экземляр слабого пола, извинившись:
   -- Я бы и тебя туда, Галя, засунул, но эта сука будет там выглядеть намного эффектнее.
   С этим сравнением Адамо приподнял верхнюю крышку бывшей урны и не очень бережно впихнул туда, подошедшую псину.
   -- Тебе кто разрешил пользоваться не принадлежащим тебе имуществом, -- догадавшись, что сейчас будет, подбежал к нему Сима. -- А ну, быстро достань обратно животное. Ишь, какой хозяин нашёлся на чужое и живое.
   -- Спокойно, товарищ режиссёр. Если у вас есть желание сейчас поменяться должностью с Манделой, мы не против, -- посулила Петренку карьерный рост молочница.
   Сима поглядел на готовых ко всему участниц женского базарного движения. Недолго подумал. И, наградив Мартына красным эпитетом за дурость, отошёл на безопасную дистанцию.
   За эпитет Адомо прилично обиделся. В связи с чем, с мыслью:
   -- Шляхин, Поганый с Сарматом тебе, старый шулер, никогда не простят эту сборку и меня назначат режиссёром, -- решительно набросил на прозрачный ящик Кио чехол.
   На это действие товарища, Петренко почти летально закрыл глаза. А Мартын, чирикнув что-то воробушком, сразу же сдёрнул покрывало, как это было на выборах. Но если тогда после магического ритуала и с ящиком, и с его содержимым на первый взгляд всё было в порядке, то ныне, перед собравшимися по их единогласному впечатлению, предстал явный непорядок.
   -- Где псина? -- впечатлительно выразила общее недоумение Колобок.
   Адамо загадочно развёл руками и клоунски по цирковому присоединился к вопросу:
   -- Манделочка! Собачечка наша родная! Ты где пропала, сучка французская?
   Откуда-то из под куба последовал жалобный скулёжный ответ.
   -- Ах, вот ты где! -- продолжал спектакль подстрахуй, -- Ну, сейчас Мартын тебя выручит, погоди чуток.
   Только он собрался снова набросить на ящик Кио чехол, как на арену влетел Анжелка. Услышав сердцем ещё далеко за пределами шапито зов о помощи своей любимой, верный рыцарь так беспокойно стал вести себя, что Робик не стал сдерживать его целеустремлённые порывы на поводке и дал полную волю собачим чувствам.
   -- Женишок прибыл на подмогу, -- обрадовался Адамо и схватив пса, потерявшего в чувствах осмотрительность, впихнул его туда же, где явственно находилась до недавнего времени его невеста. -- А теперь смотрим дальше, что будет, -- с удовольствием кудесничал Мартын и сдёрнув, ранее наброшенное покрывало, магически явил в кубе перед глазами зрителей Манделочку, но без Анжелки.
   -- Довольно мучать собак, по-моему уже всем всё ясно, -- защитила леди Га животных от людей.
   -- А вы говорили: не надо яйца перед входом раскладывать. Да за это, на Привозе нужно было купить где-нибудь пару противопехотных мин и заложить их там вместо куринного продукта. Где, кстати Петренко? -- решил наверное посоветоваться с главным режиссёром Колька Грынджолу.
   Но того на арене уже не было. Сима давно сообразил, что не только у Кольки, но и у многих женщин, по завершению представления сволочи Адамо, к нему могут возникнуть любознательные вопросы (из-за которых, возможно, он позавидует Виски в его вчерашний перепитиях). Поэтому воспользовавшись всеобщим собачим созерцанием, старый шулер, найдя удобный момент, покинул арену. И сейчас, запыхавшись, стоял в сторонке возле администрации, ожидая, когда папа Лёня завершит разговор со Шляхиным.
   -- Ну, что -- с Богом? Мы пошли, Владимир Владимирович, а то наши гости уже скорее всего собираться там начали. Да и Петренко по-видимому волнуется в одиночестве с ними, -- стоя спиной к главрежу, наконец, разделился делегациями Поганый.
   -- А он уже тут волнуется, -- сказал Красномордов, давно заметивший Симу. -- Как по мне, то его надо наверное спросить, чего он здесь гарцует, а не в шапито?
   Все строго обернулись лицами к Петренко, который издали принялся что-то сумбурно рассказывать, часто выкрикивая слово ,,катастрофа." После непродолжительного вступительного напряжения, недовольство прослушанным путанным текстом от имени всех выразил Аистович, заоравший:
   -- Иди сюда, заноза базара! Ты не на арене выступаешь, клоун! Или желаешь, чтобы я к тебе подвалил переводчиком?
   Симон попал в довольно тягостное положение. Помня прекрасно учать гонцов с плохой вестью в древней Сарматии, режиссёр цирка в коротких творческих раздумьях опытно подошёл к группе на расстояние гораздо дальше вытянутой Сарматовской руки. Это давало ему не только успешный децибельный манёвр голосом. Осторожность комика не осталась незамеченной Фёдором. Что ещё больше бросило его душу в самую глубокую шахту донецкого края нехорошим предчувствием.
   -- Чего выписываешь шлёндрой цирковой на панели? -- загрубил невыдержанно кандидат. -- Надеешься, что я тебя три раз чмокну для репетиции? А ну, испражняйся давай, чё натворил или клизма нужна?
   Сима, объективно -- хоть снимай, стал в обиженную позу и обширно ответил:
   -- Как-нибудь обойдусь. Не в первый раз имею дело со сложностями у других.
   -- Че-го? -- постарался вникнуть самостоятельно Фёдор в смысл запутанной режиссёрской фразы. -- А ну ещё раз повтори.
   Отметив у Сармата прогрессирующее конфликтное ,,моя -- твоя не понимает," грозящее полной потерей информации, папа Лёня занял опасную позицию толмача между Федькиным кулаком и Петренковской челюстью:
   -- Сима, ты же знаешь, что я всегда старался тебя понять. Но, всё же, будь проще. Не все привыкли к твоей манере изложения в стрессовых состояниях.
   -- А мне по барабану, -- стал простым Петренко. -- Это Адамо -- макака Александрийская демострирует сейчас леди Га в балагане волшебный ящик Кио, служивший нам на выборах урной для бюллетней.
   -- А ты зачем в цирке главным режиссёром поставлен? И почему ты здесь, а не там, где макаки командуют? -- продолжал накапливать информацию Поганый. -- Что побудило тебя оставить свой пост в такой выжный ответственный момент для всего Привоза?
   -- Да их там человек пятьдесят, Лёня! И почти все бабы молочного движения с формами. Ворвались, как стадо бешеных коров, разом с сосунками, из так называемых мушкетеёров. И шо я там мог сделать один?
   Поганый обернулся к Аистовичу в громадной грусти. А затем, помолчав немного, достаточно ясно всем перевёл:
   -- Давай, Фёдор, я тебя тут поцелую. Соберём дополнительно ещё свидетелй, дадим указание на распространение факта и займём оборону в администрации.
   -- Не-е, я хочу в цирке, как все, -- единственным не сразу понял перевода Сармат, -- при дяде Сэме и остальных одесских гостях. Они уже, наверное меня ждут -- не дождутся. Чего ж им срывать такой мой праздник?
   -- Леонид Рафаилович, вон Нестор беспокойно бежит. По-видимому тоже сильно хочет чем-то плюнуть на Федин праздник, -- скоректировал общее внимание Коновал.
   Когда звонарь в нерешительности перед представительной делегацией затормозил и молча, подобно Симе занервничал в движении на месте, папа Лёня уже однозначно перехватил инициативу у Сармата и уверенно прежним хозяином поинтересовался:
   -- Ты к нам, родимый, с вестью или случайно остановился из любопытства на Владимира Владимировича поглядеть, нас давно всех вместе не видел?
   -- Там дядя Сэм с Лизкой возле ворот с многими другими из города хотят в цирк. А мы их пока с Берёзкиным не пускаем, говорим, что санитарный час ещё не закончился. Лучше маленький скандал, чем большой, правильно? Но вот, что дальше делать -- не знает даже Глебушка, который нам и посоветовал никого не пускать. Говорит: цирк захватили враждебные элементы во главе с леди Га и ,,кина" пока не будет точно. Поэтому я тут со многими вопросами Чернышевского, -- начитано пояснил Нестор.
   -- А Пиня, чем занимается? Случайно его там не видел? -- захотел вдруг узнать о судьбе родственника Поганый.
   -- Видел, Леонид Рафилович. Чего-то деньги постоянно персчитывает и в разные карманы засовывает. Причём, делает это так быстро и незаметно, что я еле-еле заметил. Другие дураки врядли уловят этот технический его момент.
   Папа Лёня посмотрел на Марченко и тот понял, что дела на рынке начинают выстраиваться очень нестабильно, раз любимчик Поганого, всегда тонко чувствовавший финансовые возможности базара, принялся прямо на глазах у посторонних идиотов прирятывать деньги.
   -- Ну, добро, -- напомнил о себе Шляхин. -- Вы тут наводите порядок и сообщите мне на ,,Малую землю," когда он будет востановлен. А мы с посланцем моим, раз такая петрушка вызрела, пожалуй, покинем Привоз. И вам и нам от этого шага спокойнее будет, -- и не дожидаясь возражений на шаг, сказав, -- До скорой встречи, -- по-командирски быстро пошёл к Пантелеймоновским воротам.
   -- Все бросают меня, -- повернулся к Поганому Сармат. -- Целуй меня тут, раз песня моя такова. А ты, Нестор, внимательно гляди, фиксируй. Когда всё со мной произойдёт, рви когти во все концы базара и звони во все колокола.
   Нестор хотел ещё кое-что уточнить по Чернышевскому. Однако Аистович уже вошёл в клинч с папой Лёней и ему ничего не оставалось, как с криком:
   -- Свершилось! -- безответно так и остаться наедине со многими организационными вопросами ,,что делать?"
   -- Ты тоже не стой пустой колокольней, -- негромко посоветовал Марченко лаборанту. -- Застольная шара закончилась. Теперь вся правда в ногах, поскольку имеются все шансы празднично получить по зубам.
   -- А ты как же? -- не смог так сразу бросить товарища Валерка.
   Но тот, как оказалось, не нуждался в его поддержке и предпринял собственный план по спасению зубов:
   -- Я, Федя, тоже, пожалуй, займусь распространением. Людей ведь мало, которые видели, что с тобой произошло. А заодно найду выход для гостей, скопившихся у Преображенских ворот.
   -- Очки только сними, дабы ясно оценивать обстановку, слепой советник, -- захотел было ему устроить прощальный разнос Поганый.
   Но Мишка уже, не обращая ни на кого вниманиея, ускоренно продвигался по базару. Валерка, чуть замешкавшись, но не опаздывая, с маловразумительным:
   -- Я тоже! -- бросился в смелое преследование завхоза.
   В связи с чем, оглянувшись вокруг, Аистович с горечью заметил:
   -- Это, что ж выходит? Не кому и в рыло съездить за весь мой сорванный праздник?
   -- Не переживай, Федя, у тебя всё ещё впереди, -- пространно произнёс Поганый. -- А пока будем собирать наших людей под грядущую осаду администрации. Бузу-то теперь не остановить. Народ наш может и побить нас сильно с выкидышем за пределы Привозной рыночной торговли.
   -- Тогда милицию надо приобщить к нашим пацанам. В связке они, кого хочешь в порошок сотрут.
   -- Фёдор, если люди Привоза пойдут на штурм администрации, ей Рейстаг не позавидует в сорок пятом году. Главное не допустить сегодня этого. Завтра не рынке появятся покупатели, легче будет. Но к Виски, ты прав, придётся идти. Может ты сам сходишь?
   Аистович поглядел на челюсть бывшего президента. Но, гнусно приведённый папой Лёней пример с Рейстагом, сдержал всё-таки его на этот раз от непродуманных действий.
   -- Только, вот, не надо не надо на меня возлагать ответственность за нынешние передряги. Ты вроде, Рафаилович, гарантии давал, что всё будет на тарелочке, коль подпишу обязательства. Я подписал. Понадеялся. Несмотря на всю внутренню душевную борьбу во мне. И чё из этой баланды вышло? Шустро теперь к Виски меня посылаешь в его ментовское логово? Надеешься, что покрутят меня там его мусора поганые и таким образом на базаре всё угомонится? А ты, погодя, корольком певчим, за неимением нового законновыбранного президента, останешься в роли вр. и. о. миротворца, на неизвестно какое время, до следующих демократических выборов, правильно?
   -- Неплохой план, Фёдор, -- подивился Поганый скрытым Сарматовским озвученным раздумьям. -- Но есть одно вещественное доказательство, из-за которого он рушится, как карточный домик. И если ты сейчас догадаешься -- какое именно, я с лёгким сердцем передам, во всём объёме, управление делами Привоза в твои, не только руки, но и голову.
   Новый президент задумался не на шутку. А папа Лёня, наблюдая за битвой Федькиных гипотез, ещё и подзадорил:
   -- Даже обязательство с твоей подписью верну.
   Это совершенно внесло в логику Аистовича полный хаос. Вследствие чего, он спустя несколько минут глупо улыбнувшись, застенчиво выдавил:
   -- Нить потерял.
   -- А она у тебя была? -- подумал Поганый, сочувственно проговорив, -- Не переживай, Фёдор, со мной это в начале первого срока тоже часто происходило. Но я всегда внимал советам старших и умных. Что и позволило мне успешно одолеть второй срок.
   -- Я тоже всегда так поступал, особенно на зонах свободной торговли, авторитеты там были серьёзные, -- вспомнил свои сроки Сармат. -- И какбы там не было, а есть у нас, Леонид Рафаилович, что-то общее -- меняем друг друга с одними убеждениями.
   -- Ещё напророчишь, ты слушай сюда. Вот какая ошибка в твоём рассуждении?
   -- Какая? -- принял вид любознательного ученика Федя.
   -- А такая: сейчас в цирке леди Га с женскими адептами внимательно изучают ящик Кио. Вследствие этого, через некоторое время, весь базар будет знать, какой ты законно избранный президент. Притом, что самое интересное для меня -- все будут задаваться вопросом: а какая роль в этом произошедшем чуде-избрания, у Леонида Рафиловича, так убедительно агитировавшего на Привозе за своего управляющего?
   -- Умно, -- после впечатлителной паузы, согласился Сармат. -- И что теперь, к Виски идём вместе?
   -- Да придётся, а то и в самом деле тебя там могут повязать. В логическом чувстве самосохранения тебе не откажешь.
   В отделении милиции, кабинет Виски, превратился в некоторм смысле в гримёрную. Матильда после семйного завтрака в подвале, не глядя на взрывоопасную обстановку, решила всё-таки посетить своё рабочее место. Вежливо заглянув к, беспрестанно матерящемуся и охающему от любого резкого движения, Белалошади, она, вполне по-дружески сочувствуя, предложила тому хотя бы как-то упростить при помощи косметики следы борьбы с терроризмом.
   -- Ну да, -- энный раз ойкнув с народным выражением, отверг поначалу добрый совет Виски. -- Ты бы мне ещё лифчик своего размера посоветовала носить, надумала тоже.
   -- Не посоветую, -- заверила уборщица. -- Но моего Панаса, Карузо пару недель замазал так, что на рынке его никто даже не спросил о конфликте. Хотя и он вначале ерепенился.
   Авторитет Пани на базаре в силе был очень высок и милиционер удивлённо поинтересовался:
   -- А, что у него тогда случилось?
   -- Я ему в разговоре нечаянно под глаз пластиковой полулитровкой с его самогоном попала. А он, ты ж слышал наверное, гандболом в молодости занимался, а не боксом, самоотверженно мордой и принял мой бросок.
   -- А откуда у Толяна навыки в косметике, он, что до базара в салоне каком-то работал? -- уже смягчённо заинтересовался избитый сраж биографией Карузо.
   -- Лучше. Он в оперном же пел, как кенарчик, пока не женился. Причём, каждый день гримом подчёркивал свой новый образ. Рассказывал Пане, что однажды даже подруга, которую он пригласил на спектакль, так за три акта и не опознала его на сцене.
   Виски подошёл к зеркалу и крепко опять выразившись, махнул рукой:
   -- Была-не была. Зови певца, пускает рисует. Но так, чтобы мой портрет живой после его художеств узнавали все.
   -- Панаса же узнавали, -- успокоила супруга и пообещав быть через полчаса, отправилась обратно на склад.
   Толик, вместе с Паней и детьми отбиравший товар, сначала отказался категорично, аргументированно заметив:
   -- Да пошёл он... У меня сейчас более срочное дело, чем его рыло в порядок приводить.
   -- Не шуми так сразу мелизмами народа. Лучше пораскинь мозгами -- призвала к импровизации Матильда. -- Я вот шла по дороге и раздумывала: он же начальник, побитый Федькой. Под его началом, хоть и пьяницы привозные, но бойцы с автоматами. И коли провести умную агитационную работу, вся эта вооружённая ханыжная строевая рать, может дисциплинировано по приказу Белалошади, в случае чего, стать нашими союзниками.
   -- Не-е, я с Виски не пью, -- заартачился несознательно Карузо. -- Он же совсем дурной становится, когда выпьет.
   Паня, выдержанно слушавший диалог, перестал отбирать товар и вежливо отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
   -- А мне казалось, что вы вполне органично можете друг друга дополнить, -- невежливо поняла мужа супруга. -- Ты любишь песни исполнять в полусознательном состоянии, он, насколько я знаю, тоже не отказывается в пьяном бреду то же самое делать.
   -- Вы где? -- раздался на лестнице возле хлопнувшей двери голос Рошена.
   -- Тут на месте, где ж нам ещё быть, -- отозвался недовольный Толик. -- Товар отбираем, язык женщины терпим. Хочешь ближе увидеть и сказать что, так прямо по главной два квартала и направо.
   -- Ого- го! -- показался в сумерках Петька -- Хорошо приготовили. На массовые волнения хватит на несколько дней.
   -- Толик не хочет идти вести агитационную работу с Виски, -- хватко стала оправдывать Матильда свой язык. -- У меня, например, уже сил не осталось доказывать ему, что я права. Может ты дальше вместе со мной попробуешь?
   --Давай, попробуем, -- безконфликтно, как всегда отдался женщине Петруха и вынеся от неё тяжёлое разъяснительное нападение, восхищённо сдался:
   -- Паня! Да она же у тебя не только жена, но вдобавок ещё и большая умница! И бывает же такое. Теперь я понимаю, почему ты так часто бываешь грустным. Но ничего, сегодня мы это исправим. Думаю, ты не откажешься присоединиться подтверждающим наглядным пособием, к великому складскому мастеру грима и вокала, для выполнения ответственного задания от коалиции ,,Силы огорода?"
   Панас после слов Рошена гораздо больше повеселе, чем после сравнения супруги о песенных данный начальника милиции и начальника склада. Из-за чего патриотично заявил:
   -- Нэ видмовлюсь низащо.
   -- Тогда бросайте это нудное дело, -- продолжил Петька, -- и живо идём в молочный корпус. Там и косметику, и всё прочее в дорожку найдём.
   -- А как же склад? -- поинтересовался завскладом. -- Кто товар будет выдавать, если что?
   Рошен уверенно указал на большую умницу:
   -- Она. Деньги для полного её спокойствия тоже ей оставлю. Здесь с лихвой хватит на то, что вы отобрали. Поэтому выдавай, Берегиня, столько, сколько попросят. Но с одним обязательным условием -- Кощеевой запиской. Хорунжий решил: Рома у нас отвечает теперь за пищевой интендантский блок. Как будто всё, -- вручая деньги растерявшейся Матильде, завершил напористое разъяснение главный мендонос, в завершение уже на лестнице в сопровождении кумов пообещав, -- Детей собственным транспортом доставлю чуть позже с гостинцами.
   В общем, где-то через полчаса, как и обещала Берегиня, Карузо с Панасом вытаскивали из сумки на стол Виски несколько косметичек, спешно собранных Петькой в молочном корпусе, плюс сопутствующие к ним пару бутылок медовухи с походной закуской. Так что, когда папа Лёня с Фёдором вошли в милицейский кабинет, Белалошадь уже разрисованный, как египетский фараон, воседал на своём почётном месте начальника и провозглашал со стаканом тронный тост за нерушимую дружбу между органами правопорядка и работниками складов.
   -- Чего явились пред очи мои? -- полностью театрально обработанный агитацией с гримом, произнёс недовольно Виски. -- Вас я не звал к столу, рабы ничтожные базар. И мне вы не нужны в желаньях видеть вас сейчас.
   -- Может тебе вклеить ещё лично от себя за базар, шибзик в погонах? -- заинтересовался желаниями главного милиционера новый президент.
   Но старый попросил:
   -- О-о, Рошеновская медовуха, сто лет не пригублял. Для желудка нальёте стопарик?
   Просьба Поганого ввела всех в короткое замешательство по разным причинам. Однако, совладавши с собою первым, Паня, никогда до этого не удостаивавшийся пить с президентами Привоза, выполнил просьбу больного. А затем, подавая ему целебность, сказал многозначительно:
   -- Що б у нас на базари бильше ни в кого ни чого нэ болило.
   -- Мудро сказано, Панас. А главное очень вовремя, -- поддержал папа Лёня. -- Любое мирное развитие болезни, каким бы оно не было плохим для кого-то одного, всегда лучше кровопролития для всех.
   Сармат специфично осмотрел пацифичное настроение бывшего президента.
   -- Ты, куда загибаешь, Леонид Рафаилович, чё-то не углублюсь? -- настроился он глубоко прорыться в мирный кризис Поганого. -- Какое развите? Этот пьяный фараон чуть мне мозги не выпустил кирпичём и теперь продолжает хамить. О каком полюбовном исходе тогда могла идти речь, если он в нынешней ситуации не чтит моего присутствия? Кто он, вообще такой?
   В кабинете милиции назревал бессмертный диалог ,,кто ты такой?" Из-за чего Виски в полной готовности его исполнения даже угрожающе привстал с кресла, оперевшись руками на стол. Но Паня, своей неисчерпаемой любовью к людям и хорошему алкоголю, отодвинул балагановопаниковскую сцену на более поздний час, приподнято промолвив:
   -- Хлопци! А що, колы мы зараз выпьемо просто так, як нормальни люды. Бэз усякого там гонору, забувши про чины, гроши, та инши нэпрыемности, яки миж намы иснують? Як дывытэся на мою пропозыцию?
   -- Замечательня идея от нашего народа в милиции, Федя, -- обратился Поганый к Сармату. -- Заметь: чистая, правдивая и, я бы сказал, даже бесстрашная, учитывая на рынке революционное настроение масс.
   Новый президент, наконец, заметил в правильном контексте и притворно-слащавый голос старого, и очень крепкую фигуру Панаса на фоне базарной обстановки. Вследствие чего, серьёзно поразил присутствующих неплохим компромистным тостом:
   Народ в целом несомненно мудрее нас, Леонид Рафаилович. Хотя бы потому, что нас всех выбирает. И за это нужно обязатлельно выпить.
   -- Это другое дело, -- опустистился компромисно в кресло Виски и достал недостающие стопки из стола.
   Застолье под белым флагом из-за малого количества выпивки никак не могло найти консолидирующих тем для обсуждения. Что побудило Толика через некоторое время предложить пополнить количество стимулирующего препарата от Рошена личным собственным походом к медовикам.
   -- Не надо, достаточно и этого, -- остановил Поганый творчество Карузо. -- У меня желудок, у Фёдора дела. Сразу много вредно. Хорошо уже то, что мы не побрезговали пить друг с другом.
   И этим поблагодарив за угощение, поднялся из-за стола. Федька тоже, сковано пожав всем руки, возле двери оглянулся и где-то агитационно сказал:
   -- Я, пацаны, не знаю, может чем и не угодил вам. Но теперь за вас кому надо почки отобью обязательно.
   -- Не стоит, надо делать всё по закону, -- разошёлся в инициативах Толик.
   Сармат на эту чистую правдивую бесстрашную глупость хотел что-то ответить, но папа Лёня неясно поторопил:
   -- Пошли, а то можем опоздать.
   -- Ты, чего-нибудь понял из этого визита? Какого они приходили? -- любуясь своей работой, спросил фараона бывший работник театра.
   -- Узнай лучше у кума. Я человек служивый и не люблю размышлять в закрученных умственных торнадо, уважаю простоту, -- ответил тот, прощально глядя на последний налитый стопарик.
   Карузо вопросительно повернул голову к Панасу.
   -- Колы б мы узялы трэтю пляшку, як давав Пэтро, можлыво я б и додумався. А так повный розлад в голови. И всэ завдякы тоби. Ты ж ёму тоди, нэ зважаючы на мою думку, казав: достаточно и двух, мы на работу идём, а не отдыхать. От и працюй. А я вжэ у нас на склади коло закупорэннойи горилкы достатнё надумався, -- не то, чтобы с раздражением, а скорее с безразличием, не по-товарищески оставил Панас весь груз аналитеческой ответственности на друге.
   Толик принялся двумя руками задумчиво чесать голову.
   -- Вошкы глобального розуму паскудни мучають у чэрэпку, -- подсказал Паня милиционеру. -- У мэны тэж бувае. Иноди такэ нэстэрпнэ видчуття зъявляеться, що ты розумнишый за иншых, навить нияково стаеться Так я йих у токаму рази горилкою залываю. Воны тоди почынають писни спиваты, а потим и зовсим засынають и голова така чыста-чыста. Давай по останнёйи.
   -- А ты не заметил, что возможно к утру они у тебя переселяются к дргим частям твоего тела и там продолжают свою работу? -- не дал выпить спокойно Карузо
   -- Паня обследовательно оглядев себя, посмотрел на смеющегося Виски и признался:
   -- Ни. Колы просынаюся, скоришэ такэ почуття, що вси повтикалы.
   -- Славные вы ребята, -- сказал Белалошадь. -- Пить с вами одно удовольствие. И посмеяться, и поговорить по-человечески можно, и помощь оказали просто так. Честно говоря, я бы так не смог.
   -- А это несложно: берёшь, как-нибудь, бутылку и идёшь после всей этой избирательной катавасии к нам на склад, -- подсказал Карузо. -- Главное пересиль себя -- возьми. И, точно говорю, получишь море удовольствия.
   -- Я постараюсь, -- пообещал Виски, -- но вы тоже чаще заходите. Если надо какая помощь, не откажу, сделаю всё, что в моих силах.
   -- А нам шо? Мы люды прости, зайдэмо обвьязково, тилькы скажы чэсно, -- захитрил Панас. -- Як напьемося, твойи бийци по твоему наказу нам з Толяном морды нэ почнуть по стинам розмазуваты?
   Начальник милиции с такой обидой посмотрел на большого гостя, что тому даже стало неудобно за свою маленькую хитрость. В связи с этим он, поспешив, извинился:
   -- Пробач, дурныцю ляпнув, цэ трапляеться зи мною, правда Карузо?
   -- А ты голову чаще чешы. Я вот, всё-таки догнал, чего они припёрлись.
   -- Та ты шо! -- восхитился кум, -- А ну, просвиты нас нэрозумных.
   Карузо стал в сценическую позу и просветил:
   -- Они приходили вербовать нашу народную милицию для подавления народного волнения. Как вы понимаете, он имеет большую вероятность сегодня вспыхнуть после поцелуев в цирке. Но наше с тобой присутствие, Паня, им очень помешало. Хотя я думаю они не отказались от этой идеи окончательно и нагрянут сюда ещё разок.
   -- А я их пошлю, -- заверил Виски. -- Ещё мои орлы и рыла им могут начистить. Да и вообще, милиция служит народу, а не отдельным личностям.
   -- Держи, -- протянул одну руку Толик к рукопожатию, а другую к стопке. -- Приятно выпить с человеком, олицетворяющим порядок на Привозе.
   -- Мордобоя на базаре не будет. За порядок! -- глотнул сотку Белалошадь и закусив кусочком брынзы, попросил, -- Вы там тоже не очень бузите, а то мои ребята, получается, эти пару дней будут трезвыми. Поэтому на сильном взводе. Как бы там не было, а вероятный приказ по строгому поддержанию порядка на базаре придётся выполнять. Но мирную черту они не переступят, даю обещание.
   Сделав ещё на прощание несколько мазков, улучшающих строгость лица фараона, Толик с Панасом, заручившись его клятвой о непременном посещении их склада в ближайшем будущем, покинули в отличном настроении отделение милиции. Что, согласитесь, не так уж и часто бывает.
   Возле рыбного ряда, друзья увидели волнообразное локальное скопление работников базара, числом этак человек тридцать-сорок, шумно возглавляемое Васей.
   -- А ну, следующий! -- в азарте кричал сын Казбека и Сахары.
   И толпа со смехом, организовано отойдя от повернувшегося к ней спиной негра, делегировала очередного делегата, который тихо подкрадывался к Васе.
   -- Мигель! -- определил и на этот раз по запаху в метрах полутора от себя, чуткий чёрный нюхач.
   Толпа восторженным рёвом опять подтвердила безошибочность его носа.
   -- Викторину снова устроил, -- подсказал Кох, подошедший к кумовьям, наблюдавшим со стороны представление.
   -- Мы и сами догадались, не в первый раз, -- здороваясь, ответил Карузо. -- Но удивляемся также регулярно. Это ж надо иметь такое зверинное чутьё? У Анжелки и то, наверное, такого нет.
   Пёс, присевший у ног хозяина, обиженно взглянул на Толика. У него и так было несколько муторное состояние из-за стрессового испытания ящиком Кио.
   -- А тут ещё и это певец подвальный со своими комментариями. Укусить его, что ли за ногу? -- неуравновешенно задумался такса.
   Роб, уловив настроение четвероного товарища, решил перевести его в более радужные тона, спросив:
   -- А как ты смотришь, Анжелка, может и мы повеселимся со всеми? Заодно и утрём шнобель тому носатому.
   Пёс в раздумье оторвал взгляд от ноги Карузо и первёл его на веселящуюся ораву. Заметив среди неё Василия, он моментально неуравновешенно вспомнил:
   -- Ага, ты-то мой давний, ещё с лета должничёк, -- и взвесив масштабы обид, коварно завилял хвостом.
   Когда толпа на бис откатиалсь от Василия на метров пять, Кох, подмигнув товарищам, быстро присоединился к ней и просительно приложив палец к губам, сам себя с собакой делегировал в направлении Васи. Осторожное движение Робика с Анжелкой, которого он держал впереди себя на вытянутых руках в полуметре от своей головы, бесшумно сковало людей интригой. Вася даже жизненно поинтересовался:
   -- Вы, что там все поумирали? Где клиент с запахом?
   -- Уже идёт, --откликнулась за всех Афина, -- Ты главное сосредоточься, задание приближается не из лёгких. Хотя ты его и очень хорошо знаешь..
   В метрах двух до полного контакта с Васиным ухом, Анжелку от волнения немного вспучило. Не так, конечно, как Стёпу Газпрома, но как это обычно бывает не только с собаками.
   -- Нашёл время, -- терпеливо отвернув голову и еле шевеля губами, сделал замечание хозяин.
   Вася тоже запаниковал из-за подувшего в его сторону ветра. Однако предупреждённый гречанкой о трудном задании, пересилил себя.
   -- Ничего не могу понять, -- не сдаваясь, обрисовал он своё затруднительное положение. -- Бред прямо какой-то. На такой высоте с собакой кто-то на горшке сидит что ли?
   Зрители ответили на этот фантастический ассоциативный образ таким громогласным весельем, что нюхач нечаяно от удивления обернулся.
   -- Проиграл, -- первой констатировала Васино поражение Колобок.
   Василий не обратил внимания на женскую радость, зато с укором указал четвероногому мужчине:
   -- От кого-кого, а от тебя, Анжелка, я не ожидал такого. Пусть Роб в этом не в зуб ногой и может позволить себе повыделоваться. Но ты же сам знаешь, как порой сложно бывает взять след из-за различных примесей. А всё же позволил втянуть себя в это позорное игрище.
   Анжелке стало стыдно.
   -- И впрямь, -- подумал он, -- человек стараеться приблизиться ко мне по своим возможностям, а я так не сдержанно веду себя.
   Кох, хоть и не имел такого собачьего носа, как Вася, но настроение своей собаки, как было сказано раньше, всегда определял тонко. Из-за чего, опустил пса на землю и попросил у обиженного прощения за двоих:
   -- Извини, Василий, мы не правы. Причина этому простая: ты же понимаешь, когда отвратительное настроение, так часто тянет совершить, что-то непродуманное, а то и помочь кому-то в этом из лучших побуждений.
   И Робик вкратце рассказал собравшимся об отвратительной истории в цирке с ящиком Кио, в которой и в котором прямым участником стал бедный пёс.
   -- Это же полный ужас, так подло пользоваться нами и собакой, -- выразила общее мнение Афина.
   Пока народ возмущался основной группой, к Панасу с Толиком подошли Рошен с Кощеем.
   -- Нет, ты глянь, Рома. Я их с нетерпением ожидаю с результатами, а они уже в людском волнении участвуют. К медовухе добавили чего-нибудь, шо не лады с памятью стало? -- выделился негромко Петька собственной линией в базарном галдёже.
   -- Да всё нормально. Виски пообещал по крайней мере нейтралитет. Если хорошенько напоить, и его, и всё отделение милиции, даю стопроцентно -- вместе с нами, не задумываясь, пойдут на штурм администрации, -- отрапортовал Карузо. -- Короче говоря, контакт мы с ним нашли полный. Даже Сармат с Поганым, заявившись туда, отвалили ни с чем.
   -- А чего ж тут застряли? Васю давно не видели с атракционом?
   -- Цэ, Пэтро, нэ атракцион, цэ уникальнэ прыроднэ явыщэ нашого Прывозу. Мы котрый раз нэ змоглы отак взяты, тай пройты мымоо нёго, -- солидно поставил точку в обвинениях Паня.
   Рошен ни чего не мог возразить и усмехнувшись буркнул:
   -- Шо такого нет ни на одном базаре Одессы -- это точно.
   После чего все четверо направились к основной группе. Так к этому времени обстановка полностью разрядилась. Пристыженый Анжелка виновато позволил теребить себя за ухо, присевшему на корточки, колеге по носу. А тот под всплески хохота, заоодно, добродушно мстил Коху за сорванную викториную;
   -- Ну, чего не дать собаке, скажи мне пожалуйста, нормальное имя? Сколько нормальных кличек есть -- Простик, например. Это ж чисто мужское имя.
   -- Почему? -- согласился быть на вторых вопросительных ролях Кох.
   -- Потому, что полное Простатит, умник ты наш недогадливый, -- постучал по еврейскому лбу ведущий предстваления ,,Двое с собакой, не считая народа."
   Народ из случайного рассказа Роба ,,своей жене и дальше," слышал в предыдущей постановке этого же спектакля (но без народа). Причём с подробностями, о которых даже не подозревали его участники и встретили Васин экспромнт на ура.
   -- Правда, Петя, отличное имя? -- решил Василий ввести в труппу, приблизившегося Рошена.
   Однако тот, войдя в круг, аристократично отказался, заявив:
   -- Возможно это и так, но к сожалению я не могу сказать об этом точно. К тому же я не за этим к вам пришёл.
   За чем пришёл Петя, народ узнал чуть погодя, после того, как влившийся в его ряды Нестор, громко зазвонил:
   -- Папа Лёня в цирк не явился, а расцеловал Фёдора, при скоплении граждан Привоза и некоторых гостей прямо на открытой территории рынка под осенним пронизывающим ветром!
   Веселье собравшихся оборвалось рыбой с крючка.
   -- Врёшь, -- поначалу не поверил за всех Кощей. Но в глазах звоноря светилась такая редкая правда, что Ромка безучастно добавил. -- А мы им такую встречу готовили, яйца перед входом разложили и всё прочее...
   -- Вот! -- опомнился оратором Рошен, -- Вот оно лицо нашего начальства, постоянно дурачещего весь народ! Мы тут готовимся высказать своё мнение в цирке, а они в это время, наплевав на него, самочинно лижутся, там где им удобно! Позор...
   -- Шо-то он мне сильно напоминает Симу в балагане. Хватил, что ли лишку у себя там медовухи? Ты как считаешь, Панас? -- потянул носом Мигель в сторону Карузо.
   Рядом стоящие кумовья поняли намёк. Петькин напиток имел неповторимые ароматические свойства и разносился от употребления на несколько метров.
   -- Нэ пощастыло тоби, амиго. Цэ мы на боёвому завданни прыйнялы трошкы. Пэтю ж, я важаю, понэсло до рэволюцийнойи патэтикы вид хвылювання. Бо сам вин спозаранку крутыться на Привози, як дурна билка с повною сухистю в горлянци и ось тоби такый пидсумок, -- расстроил испанца Панас.
   Тот вздохнул и от нечего делать принялся слушать с народом дальше, чем-то необычную для Петрухи речь.
   -- Мы привыкли к плевкам, -- убеждённо утверждал Петька, -- но чтобы, вот так, как на этот раз, со второго этажа администрации хором струёй на наше волеизъявление -- этого мы не простим им. Мы не стадо овец...
   -- Я бы так трезвым не смог сказать, -- снова проговорил Мигель. -- Как, всё-таки выразительно и точно в цель. Прямо, как Долорес Ибарури. Речетатит просто неповторимый к восприятию.
   -- Може, Толян, визьмэмо ёго с собою до складу и там прыгостымо? Бач, яка людына страждае, а з тобою всэ одно почалы у Виски, -- тихонько толкнул Панас кума.
   -- А Матильда? -- чуть было не поддался по-товарищески тот. -- Она ж и так провожала нас, как на войну. Или ты забыл про этот плачевный факт?
   -- Так мы ж жыви повэрнэмося, та й щэ з полонэным, мабуть зрадие.
   Карузо посмотрел на друга и лишь скептично произнёс:
   -- Вот, именно, мабуть.
   Неожиданно, заведённый Петькой народ, народ начал вокруг скандировать:
   -- Забастовка! Забастовка!... -- и с этим словом в отличном настроении принялся уверенно организовываться в движении к зданию администрциии.
   -- А мы туда идём? -- скромно поинтересовался Мигель.
   -- Чем больше овец -- тем больше баранов! -- дал ответ со стороны армянин Ашот.
   И этот его авторский лозунг стал основным в последующих незабываемых событиях на Привозе.
   Поганый с Аистовичем стояли у окна и наблюдали за приближающейся демонстрацией.
   -- Народ идёт, -- заскочил перепугано в кабинет завхоз. -- Я только от ворот Преображенских. Там тоже скандальные неприятности назревают.
   -- А ты к ним с бутылочкой выйди, им же больше ничего кроме неё не требуется. Да ещё пару бутербродиков намаж красной икорочкой на закусочку, может всех и утихомиришь. Ты же, кажется, убеждал нас, что им на базаре кроме пойла и берла ничего не надо? Вот и выйди к ним миротворцем. Докажешь и нам, и, что главное, самому себе свою правоту, -- издевательски посоветовал папа Лёня.
   Сармат взял телфонную трубку и, набрав номер, проговорил:
   -- Ахмет, дорогой, такая крендель выходит: организуй пацанов из корпуса к администрации. Пайком снабди, оденутся пускай потеплее. Ну, в общем, всё, что пологается для условий охранного дежурства моей личности, как президента.
   Бывший президент одобрительно кивнул. Его, хотя и несколько задела эгоистичность нового, но сделав скидку на Федькину чванливую дурость, часто посещающую и не таких как он, Поганый к кивку добавил:
   -- Всё верно. Если отдадим им здание, можно собирать монатки в Донецкий край к зонам свободной торговли. Ведь их там не одна, правда, Федя?
   -- Всем хватит, -- угрюмо отозвался Сармат, -- Правда, я уже больше к вольным морским ветрам привык. Но вам, уверен, вдоём не помешает на некоторые сроки отправиться туда для более широкого жизненного кругозора.
   Из-за Мишкиной спины в дверях показался Гибкий.
   -- Полюбуйся, Серёженька, до чего беспробудная пьянка ваша доводит, -- поманил его к окну ласково Поганый.
   Главбух без всякого желания стал между двумя президентами.
   -- Смотри, Серёжа, смотри внимательно и запоминай, что значит не знать меры и к чему это приводит, -- продолжал педагогично папа Лёня, в тоже время обдумывая, как разрулить непростую ситуацию с приближающимся народом.
   Сармат таким сложным поведением не страдал и Гибкий впервые почувстсовал это на своей печени.
   -- Забери его, -- слегка успокоил Федька завхоза, начавшего предусмотрительно пятиться к выходу. -- И на пару немедленно в отделение милиции к Виски на колени. А если здесь через полчаса не будет его бойцов, тогда там, где радостно прогнозирует Леонид Рафаилович всем нам в одной компании провести некоторое время, собака поводырь тебе, Миша, не понадобится. Её заменит на четырёх лапах твой дружок.
   Светлая жизнь впереди от Сармата, даже с четвероногим другом, Марченко не нравилась уже давно, а теперь, грядущая в чужих краях и подавно. Поэтому завхоз быстро подхватил, уверенно опускающегося на четыре опоры перспективного поводяря и, не давая случиться наихудшему, потащил того из кабинета.
   Из администрации Мишка, с отдышавшимся в коридоре главбухом, выскочили тютелька в тютельку.
   -- Хорошо, что ты не сильно к нему приложился, -- одобрил сдержанность нового президента бывший. -- Не то, сейчас, они как раз бы аккурат оказались между молотом и наковальней.
   -- Чувство меры у меня с детства. К тому же я никогда не люблю добивать хилых. Если их перебить всех -- не с кем будет себя сравнивать, -- цивилизованно не по-спартански ответил Сармат.
   Гурьба, между тем, стала приобретать перед стенами администрации очертания митинговой наковальни. Где бригада словесных кузнецов взялась активно один за другим мастерски ковать виновников всех бед на Привозе. Особенно это удавалось, подоспевшей из цирка леди Га, которая (куда там Робику) настолько ещё раз эмоционально обрисовала любовные страдания Анжелки и Манделочки в ящике Кио, что вынудила слушавшего её Поганого, нетактично молвить:
   -- И когда она уже себе кобеля нормального найдёт?
   На что Галя за окном сразу ответила с революционной неуступчивостью:
   -- Костя! Разбивай палатку для меня. Я буду ночевать прямо тут. Кто со мной?
   От желающих не было отбоя. Однако, в связи с ограниченным количеством палаточного ночлега, мужчины, подумав, джентельменски уступили ночёвку на асфальте самым вышколенным представительницам женского движения ,,За формами порядок." При этом ответственно пообещав присоединиться к лежачей забастовке чуть позже (надо же было уладить дела, как с дополнительным ненадёжным походным кровом, так и с семейным). Единственным, кто непеременно желал, именно сейчас, оказать молочнице мужскую поддержку, был Вася, убеждённо твёрдо заявив:
   -- Хочу войти простым членом, Галя, в твоеё женское движение. И никто меня в этом не сможет остановить. Потому как чувствую, что очень могу даже всем вам пригодиться в эту холодную тревожную ночь.
   -- Записывай и его, и меня. Я, Галя, тоже остаюсь с тобой, -- сильно усложнила мужу задачу, невесть откуда взявшаяся, рядом Эгма.
   -- А кто за детьми смотреть будет? Кто кормить их маленьких должен, -- возмутился отец.
   Мать похлопала оторопевшего супруга по щеке и внесла ответную весёлую женскую минутку:
   -- Тебя, как менее ценного простого члена женского движения, от его имени мы станем командировать на ночёвки домой. А перед этим в детский сад, куда я вчера устроила наших бельчат.
   -- Как ты могла, не посоветовавшись со мной, -- очень затужил Василий. -- И вообще, шо это за детский сад? Может он хуже интерната?
   -- К сожалению, не с кем было дома словом перемолвиться. Ты так по-видимому увлёкся новыми революционными отношениями с женским движением на протяжении последних суток, что мне пришлось, дабы не потерять предложенные Алёнкой места, одной принимать решение по этому поводу.
   Ссылка на то, что его дети будут ходить в дошкольное учреждение вместе с детьми Карузо, немного успокоила взволновонного отца (Толик, как-то очень нахваливал ему это детское заведение). Однако положение наимение ценного члена общественной организации всё одно его унижало и он нашёл достойный ответ на женский вызов:
   -- Ты знаешь, ради наших бельчат я готов на всё -- и кормить, и стирать, и выполнять любую другую женскую работу. Однако, моя милая, ты же должна так же знать, что мне для восполнения, утеряных в монотонной работе, положительных зарядов необходима определённая смена деятельности. То есть, отдых. А если уж быть совсем точным -- выходные антисемейные дни. Поэтому у меня к тебе большая просьба: позволь мне полностью заменять тебя здесь хотя бы на день, пока ты меня будешь подменять дома.
   -- На день, но не на ночь, -- снова унизила его молочница, -- Ночью ты слишком незаметен для нас из-за цвета кожи.
   -- Расистка, -- вступился с предложением за чёрного мужчину Рошен. -- Брось их Василий к чертям. Ведь они хотят тебя девкой на побегушках сделать. Вступай лучше в наш охранный отряд. Ты только сам подумай, ну, кто ты у них будешь?
   Вася подумал. Поглядел на Петьку в добротной полузимней одежде и с намёком ответил:
   -- Простой член без пальто.
   Петруха заметил малообеспеченный взгляд отца пятерых детей и тут же, снимая полузимнее с себя, как всегда широко откликнулся:
   -- А у нас будешь членом в пальто, да ещё и моим помошником по контактам с Галиным женским движением.
   -- Подходит, -- одевая довольно служебную обновку, сразу же оценил преимущество нового членства Василий и обращаясь к уязвлённому поражением женскому движению, сказал:
   -- Вот так-то, родненькие, теперь будем контактировать не только днём. При этом в пальто я буду и никуда вам от этого не деться.
   -- А как же бельчата, -- расстроилась Эгма, -- ты же сам говорил, что готов ради них на всё.
   -- По очереди, в связи с новой должностью. Полная эксплуатация не проходит. Одну ночь -- ты, другую -- я, до полной победы.
   -- И дети больше будут радоваться такому демократичному разнообразию, -- под весёлый гам, посоветовал Рошен, -- обязательно, возьмите в эти дни на вооружение Васин семейный опыт. Все, думаю, останутся довольны.
   -- Мясники идут! -- прервал хорошее настроение митинга чей-то предупредительный выкрик.
   Митингующие, обернувшись, увидели спешащих сплочённым донецким легионом, немалую ватагу работников мясного корпуса.
   -- Ребятки, а у них топоры, -- как-то несмело заметил опасность Рошен.
   Его неуверенность сразу же нивелировала леди Га, с некоторым героизмом призвав:
   -- Бабы, за мной! Заслоним грудью наше демократическое завоевание на право высказывать мужскому начальству всё, что мы думаем! Не забоимся их! У них тоже есть жёны! Пускай рубят -- всех не перерубят!
   Бабы Привоза, как всегда не забоялись. И легионерам пришлось столкнуться у стен администрации с неприступной фалангой ощетиневшихся женских грудей. Для донцов, как заметила ранее молочница, сложность преодоления преграды заключалась ещё и том, что среди общественного женского движения ,,За формами порядок" было довольно много, успешно в нём ассимилировашихся, их любимых, невест и что ещё хуже всего -- собственных жён. Поэтому силовой вариант проникновения в администрацию на помощь высокопоставленному земляку исключалась в любом варианте.
   -- Ну и что делать будем? -- спросил Бодя старшего Клюва. -- Моя меня потом же убьёт дома, если я кого тут из этих психопаток, хоть пальцем трону.
   Андрюха по поручению Ахмета, возглавивший спасательную операцию и сам догадывался, что семья -- это святое. Вследствие чего, начал тяжёлые переговоры с заградительным отрядом.
   -- Галя, ты пойми, -- увещевал он в лице молочницы всё женское общественное движение рынка, -- Федя с папой Лёней кушать хотят. А мы им колбаски с картошечкой принесли, помидорок квашеных с тюлечкой. Давай, вы нас мирно по хорошему пропустите к ним, а?
   -- Покажи, -- не поверила леди Га.
   Тайка! -- не отводя голодных мирных глаз от главной переговорщицы, крикнул Клюв, -- Быстро сюда и покажи сумки!
   Буфетчица мясного корпуса тяжело вынырнула из обоза и раскрыла два продуктовых баула. Продуктов, собраных по распоряжению всегда предусмотрительного Ахмета, даже в одном, для осаждённых наверху там было, наверное, на неделю. Однако это Галю не успокоило. И она в ответ на голубые Андрюхины глазки, став крутить ему на куртке пуговицу, тихо-нежно спросила:
   -- А чего с топорами-то? Вы, шо сюда воевать пришли в таком количестве?
   -- Упаси, Боже, -- приложил Галину руку к своему сердцу Клюв. -- Просто наши рубщики редко расстаются со своими рабочими инструментами. А то, что нас много, так и вас немало. Ситуация сложилась какая-то большая, пропусти покормить начальство. Ты же женщина, будущая мать, будь милосердной к голодным, а?
   Леди Га прислушалась к биению Андрюхиного сердца, посмотрела в его голубые глаза и ей показалось, что всё это искреннее и взволнованное.
   -- Хорошо, -- не отрывая руки, уступила молочница. -- Только топоры здайте и можете чесать к своим умирающим блокадникам. Но имейте в виду: мы отсюдова не уйдём, пока окончательно не востановим справедливость.
   К женской справедливости легионеры, как и все мужчины, относились всегда с оттенком превосходства. Однако прибавление к ней топоров явно грозило потерей оттенка и это внесло снова в переговорный процесс напряжение. Неизвестно долго ли бы оно продолжилось и чем бы завершилось, но разрядке помогло, под началом Виски прибывшая народная милиция. Которая трезво предложила всем рубщикам под расписку сдать рабочее холодное оружие и не бегать с ним по Привозу. Компромисный вариант устроил обе стороны. После чего бойцы, образовав коридор среди сторонников ,,Силы огорода," с пропускным пунктом у входа в здание, обезоружили всех, кто желал туда попасть. Отобрали кухонный нож даже у Богатырёвой, несмотря на её долгие объяснения милиции о его минимальной опасности в женских руках. В общем, всё завершилось мирно, культурно и радостно. Федька, спустя минуты, обнимался в коридоре с Анодрюхой, а за окном зазвучала, подхваченная движением ,,За формами порядок," всегда жадной до жизни, песня Оксанки Звездопад ,,Не хватает мальчиков девчатам... " Заметив, что легионеров, обезоруженных женским искусством, потянуло как магнитом к окну, Сармат пригрозил:
   -- Кто дезертивно неустойчивый к бабам -- оставлю без куска мяса. Нам тут возможно придётся и ночевать сегодня всем. Так, что пацаны, соберитесь и не позорьте нашу донецкую выдержку.
   Как известно из жизненного опыта: любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда. Среди мужиков, прибывших на выручку, необстреляных не было. Все уже имели опыт. Поэтому после замечания шефа, легионеры отложив песню, все как один, сфокусировали взгляды на буфетчице. Та разбирала баулы со снедью на одном из подоконников. Богатырёва почувствовала происходящее не только спиной и обернувшись растеряно спросила:
   -- Федя, что они все от меня хотят?
   -- Что бы ты выкладывала поживее хавку, да в темпе нарезала отседова, -- вспомнил тот о своём провальном долге перед товарищем, когда-то командированым им в зону свободной торговли.
   -- Вот это правильно, -- поддержал по-морскому решение президента Поганый. -- Баба на корабле -- всегда к беде. А нам ещё и грести во имя будещего сейчас по таким волнам, что наверное Айвазовский бы позавидовал.
   -- Что правда, то правда, -- хмыкнул Клюв, -- штиля мы не скоро дождёмся.
   -- Я всё, пошла, мальчики, -- сообщила Тайка, свернув сумки под мышкой -- Не скучайте сильно без меня тут на корабле. Обещаю: я буду ждать вас верно на берегу за прилавком, -- и дразнящей походкой направилась к лестнице.
   Ты куда, неотразимая наша Куд-ку-да? -- дежурно внизу встретил её у входной двери Бодя.
   -- Старый с новым дали мне понять, что я одна отрицательно влияю на сплочённость многочисленного коллектива. Поэтому приходится вас одиноко оставлять одних, сплочённых наедине с бедой и едой, неустойчивые вы мои.
   Русланов засмеялся и выпустил блокадную кормилицу, которую тут же взяли пленом в девичий круг Зинка и ещё несколько любознательных активисток.
   Да живые они, здоровые обое. Только женщин не хотят и другим не велят, -- поддала критике Тайка морской консерватизм нынешнего и прошлого президентов. -- Счас, немедленно, пойду к Ахмету. Всё ему расскажу. Он татарин, близок к мусульманским обычаям в общении с нами бабами. Должен меня с ходу понять.
   -- Давай лучше к нам, чем к татарам. У нас сплошной феменизм, -- сразу принялась агитировать Колобок.
   Но Богатырёва отказалась, рассудительно ответив:
   -- Это, Зинуля, крайний случай для меня. Я привыкла с мужчинами работать. Хотя, когда все они меня пошлют, как здесь, обязательно попробую с вами.
   После такого обещания буфетчице не составило труда прорвать кольцо. И она, разочаровав соплемениц своей нереволюционной осмотрительностью, заспешила в мясной корпус навстречу богатому будущему в работе с мужчиной, близким к мусульманским обычаям.
   -- Карузо, я мабуть, пиду подывлюсь, що там Матильда на склади з онукамы робыть, -- попросился у начальника Панас.
   Тот, слушая альпинистское выступление Кости Юркого, предлагавшего забраться на крышу администрации и водрузить на ней флаг ,,Силы огорода," молча дал подчинённому мобильник.
   -- Ну чого цю трискотню слухаты, -- повертев в руках телефон, заехал с другой стороны кум, -- Якый прапор, колы стяг, нэ тэ що, нихто нэ бычыв, а навить никому в голову нэ прыйшло ёго намалюваты?
   Толик развернулся к товарищу и устроил ему негромкий разнос:
   -- Ты видишь, что с нашим базаром происходит? Его просто лихорадит. А ты только о бутылке в ящике и думаешь. Совсем узколобым стал.
   -- Ты мою макитру нэ чипай, з твоимы парамэтрамы до нэйи щэ далэко. Я за свое жыття и нэ таки митингы бачыв. А закинчувалыся воны кожного разу однаково -- у тэплий, дружний компании за чаркою. Зрозумив?
   Карузо, хотелось ему или нет, почувствовал в словах друга массовую историческую правду. Но в тоже время творческая интуиция в его широком лбу, подсказывала определённую новизну в дальнейшей, сложившейся десятилетиями, традиции. А посему, отдав предподчтение новизне, Толик отчеканил:
   -- Я понятно, кажется сказал: не будем пить, пока не изберут Хорунжего.
   Панасу очень захотелось плюнуть. Однако из-за скопления людей вокруг, ему пришлось воздержаться от чистосердечного поступка.
   -- Ты ж пыв сёгодни? -- попробовал он взамен ещё раз достучаться к другу. -- Хорунжый тоби ж у Виски нэ заважав? Щэ й хотив за трэтёю пляшкою бигты.
   -- То было задание от Петьки и мы его удачно уже выполнили. Всё. Ставим в этом вопросе точку без всяких продолжений, -- забрал у кума телефон Карузо и позвонил на склад.
   -- Где вас черти носят? -- гневно, но с любопытством осторожно заговорила Матильда. -- Сижу тут одна с детьми в подвале, даже Коновалова курица за всё время на глазах не появлялась. Как вы там после медовухи -- не сильно?
   -- Спытай, чы диты пообидалы? -- догадавшись с кем разговаривает молча Карузо, обеспокоился рядом дед Панас.
   -- Накормила, пускай не переживает, -- услышала супруга.
   И успокоенная Толиком, что её временное одиночество обусловлено присутствием всего базара на митинге, где и они с Паней не последние люди, положила трубку.
   Постояв возле телефона, понаблюдав как дети увлечённо сооружают, из отобранной для голодной революции консервных банок, какие-то замки-крепости, Матуся-бабуся набрала номер телефона Алёнки.
   -- Извини, что помешала, заинька, твоим паганини постигать азы скрипичной музыки, но дело заключается в следующем. На Привозе бурно развивается стабильное состояние бардака. И наши муженьки, ты самы догадываешься, в нём как обычно, не последние люди. А потому я с детьми, как старая придурочная Берегиня, продолжаю сидеть на складе и берегу всё, что могу и неизвестно когда это безобразие закончится. Так что, золотко, опосля того, как твои ойстрахи издадут последние жуткие звуки смычком и их заберут по домам, терпеливо ждущие матери, ты бежишь заботливой горлицей не ко мне на дом, а обратно сюда в подвал.
   -- Могла бы, Матуся и покороче, без музыки. Я и так тут уже от её качества одурела. Кстати, мне кажется горлицы не бегают?
   -- Твой вопрос, птиченька, подтверждает лишь одно: положение моё в этом подземелье с одурью, скорее всего, гораздо выразительнее, чем твоё.
   -- Может мы слишком строго тогда судим своих ненаглядных? -- засмеялась Алёнка и добавив, что к ней пришёл последний ученик, и она скоро прилетит бегемотицей к своим бегемотикам, отключила мобилку.
   Только баба Матильда собралась сообщить радостную новость маленким архитекторам консервного зодчества, как на лестнице, груюкнув дверью, пьяно-вежливо заорали:
   -- Карузо, мать твою с бабушкой всегда уважали! Дай приют двум путникам с бутылкой и закусить шо-нибудь!
   Дети испугано оторвались от своего занятия. Чего нельзя было сказасть о Матильде. Та смело пошла навстречу неизвестности. А когда обнаружила её в образе прилично уже опохмелившихся Гибкого и Кидалова, стала ещё смелее.
   -- А ну, смойтесь отсюда, пока я вас не достала, -- стоя внизу, посоветовала бывшая центровая. -- Ишь, взяли моду, чуть что с бутылкой бабушек и матерей вспоминать.
   -- Серёга, -- пожаловался, покачиваясь, главбуху Мать Тереза, -- даже в этом, истинно мужском подвале, опять напоролись на женщину, да ещё очень крупную. Шо нам с ними сегодня так не везёт, а?
   -- Во всём виновата гендерная политика папы Лёни, -- объяснил ему бывший председатель счётной комисси. -- Ну, ничего, даст Бог, Сармат прекратит на Привозе этот гнусный матриархат. Почти, совсем не сомневаюсь, даже маму Раду Поганого перед собой смирно заставит стоять, как Манделу при французском гимне.
   Пока Сармат заставит, вы у меня, если не испаритесь сию минуту, добровольно сейчас будете стоять, как Мандела, да ещё и Марсельезу на французском запоёте.
   Приятели переглянулись. После чего главбух с тревогой спросил:
   -- Серый, ты французский знаешь?
   -- Не помню. Наверное с яркими парижскими лингвистами в своей жизни контакта не имел, -- с горечью замотал головой тот.
   Тогда идём, найдём другого преподавателя. Этот груб и не очень мне нравится.
   -- Идём, совершенно правильная мысль, -- поддержал Мать Тереза.
   И открывая двери, принялся рассказывать Гибкому, какие терпеливые душевные женщины-учителя пытались, на протяжении всей его учёбы в школе, заставить выучить английский язык. Удалось им это или нет, Матильде, в настоящий момент, не суждено было узнать по причине закрывшейся двери.
   -- Чего, воробушки, испугались? -- сменив недоброжелательность на нежную заботу, зачирикала Матильда. -- Дядьки пьяные, перебрали, не рассчитав силёнок. А так они, в общем, добрые и даже часто понимают, когда с ними по доброму говоришь.
   -- А мы не испугались, -- храбро ответил Артём. -- Мы сконцентрировались и готовы были в любой миг придти к тебе на помощь с консервами. Знаешь, как ими удобно отбиваться?
   -- Защитнички, вы мои, -- расскрыла крылья большая воробьиха и ласково сообщила птенцам пренеприятную новость, -- Скоро, роднулички, появится ваша мама и мы все вчетвером пойдём домой.
   Встретив упорное нежелание покинуть подвал без отца и деда, которое вот-вот грозило перерасти в полное оппозиционное хныканье, Берегиня принялась до прихода матери в спешном порядке предлагать акалкам различные мирные решения возникшей мужской проблемы. Переговоры, можно сказать, прошли успешно. Стороны нашли консенсус и любящая бабуся набрала телефонный номер отца:
   -- Тут такая история, Толик. Скоро должна прибыть Алёнка. Но чада требуют при доставке на дом мотоцикла и гостинцев, как того обещал Петька. Или, хотя бы на крайний случай, папу с дедом. Может вы посоветуетесь с Панасом и как-нибудь избавите мою старую слабую нервную систему от грозящей тут разборки между неуступчивой мамой и её, так сказать, непослушными детьми.
   Всё понятно. Начинаем искать варианты. Ждите, -- потянул Паню за локоть отец и стал протискиваться к недалеко стоящему Рошену.
   Петька появился на складе через минут пятнадцать.
   -- Быстро собираемся. Коняка ждёт с гостинцами. Едем ко мне в гости, -- обрадовал он малышей и не очень Матильду.
   Её, мото-извозчик от имени супруга и от себя лично, очень попросил обязательно дождаться кого либо из хозяев склада. Причём, не закрывая ни при каких обстоятельствах продовольственную базу назревающей революции.
   -- Ага, как бы не так. И не надейся, что я тут старой идиоткой буду продолжать сидеть. Да ещё, неизвестно сколько, совершенно одна, -- воспротивилась Берегиня.
   -- Ты сильно преувеличиваешь свою характеристику, вплоть до полного неуважения к себе, -- взялся со вздохом ломать женское сопротивление Рошен. -- Скажу тебе честно, от имени всех мужчин: так можно дойти до чёрти чего в своём унижении.
   -- Не надо шёлком холодным меня укрывать, -- стихотворно перебила его баскетболистка. -- Я знаю всегда, чего я стою в жизни возле любого её щита. Поначалу, здесь, ты меня хоть и сделал, как хотел, оставив выдавальщицей продуктов, за котороми лишь пьяницы приходят в просьбе закусить. Но забросить на последнем отрезке я тебе всё уже не позволю. Распологай в этом на Паню, он в защите был постоянно слаб. Полной бутылкой его всегда можно было прошибить до слёз.
   -- Прошу тебя: будь закалённым выкованным человеком, а не ноющей сварливой бабой. Леди Га, вон, даже на ночь в палатке возле администрации остаётся в знак протеста.
   -- С кем? -- немедленно заинтересовалась Матильда.
   Петьке сразу стало намного легче вести уговор. В общем через небольшой промежуток времени, изложив красноречиво подробности митинга, который по его словам должен был с минуты на минуту завершится полной блокадой здания администрации, Рошен услышал заветное:
   -- Ну и дела. Видать, если не врёшь конечно, заваруха серьёзная получается.
   -- Не вру, -- свято перекрестился Пётр.
   -- Что ж, тогда, наверное-таки, придётся Панаса обождать. А как хочется сейчас рядом с ним постоять там.
   -- Постоишь ещё, не переживай, -- пообещал Рошен. -- Забастовка будет продолжаться на рынке, пока Хорунжий не станет президентом. Но в настоящий момент, здесь ты настолько необходима, что я готов стать перед тобой на колени. Хочешь?
   -- Надо ты мне в такой позе, рыцарь задрыпанный. Будет большая необходимость, не хуже английской королевы, сама тебя опущу. Забирай балбесяток и смотри мне: осторожно на перекрёстках, да и вообще, будь очень внимательным по дороге, -- полностью капитулировала перед возможным аристократическим поступком Берегиня.
   А затем кинулась, как на вечное прощание, обнимать своих оберигаемых. В глубом горе, распрощавшись и отправив детей с Рошеном, Матильда присела за столом и одиноко-одиноко загрустила. Наверное, так бы и задремала вскоре. Однако в полном наступающем душевном покое женщины, неожиданно возник волнующий образ Коноваловой запропастившейся курицы. Встрепенувшись, Матильа, не особо надеясь на успех, принялась потихоньку её звать. Вопреки слабой надежде, после пятиминутного настойчивого:
   -- Цыпа-цыпа-цыпонька..., -- птица откликнулась на предложение встретиться двум одиночествам и появилась на свету самоуважающей неторопливой походкой.
   -- Сколько тебя можно упрашивать, -- встретила упрекающе её жена Панаса. -- Я ж тебя не для супа зову подло. А волнуюсь, думаю: голодная бродишь в темноте между ящиками в плохих помыслах о всех людях. А среди нас, честно тебе скажу, хоть и редко, но иногда встречаются боле-менее приличные представители вида. Представь себе, они даже понимают сколько вы, поздние потомки динозавров, полезного совершаете в этом паскудном мире.
   Курица, наклонив голову, уставилась одним глазом на редкого приличного представителя человеческого вида, неизвестно откуда взявшегося в этом мире и гортанно, извиняясь произнесла:
   -- Ко-о-о.
   Я тебя понимаю, -- сказала Матильда, поднимаясь. -- Женщина женщину всегда поймёт в одиночестве. Идём вместе, поищем и выберем тебе чего-нибудь из круп. Сама знаю, как на голодный желудок спать ложится. Всю ночь, обычно мучаюсь.
   Курица снова, на этот раз согласно, произнесла:
   -- Ко-о-о, -- и почти уже подругой направилась за Матильдой.
   Найдя в одном из хозяйственных металлических шкафов, вскрытые запасы различных фасованых крупяных изделий, женщины, путём пробы, остановили выбор на пшене.
   -- Ты случайно родом не из деревни моего мужа? -- наблюдая, как птица пулемётно клюет угощение, улыбнулась угостительница. -- Он тоже обожает эту крупу. Только, правда, в виде каши с молоком из духовки.
   Курица, видимо твёрдо решив в сегодняшний вечер -- о мужчинах ни слова, закончив трапезу молчаливо взглянула на приличную представительницу.
   -- От, старая корова, ты ж водички хочешь, -- вспомнила себя Матильда. -- Извини, чаю не предлагаю, тебе на твоё маленькое сердечко вредно будет.
   Через минуту поздний потомок динозавров, набрав в клюв водички, уже довольно задирал голову, наивно всё больше полагая, что не все, по крайней мере, люди-бабы сволочи.
   -- Бегемотики! Куда попрятались? Мама бегемотица прилетела за вами, чтобы накормить вас вкусно дома. Пломбира, даже на десерт, полкило купила, -- слетая по лестнице пушинкой, атакующе зазвенела завлекалочками Алёнка.
   Курица перестала пить и без испуга прислушалась к ещё одному внешне доброму голосу.
   -- Не бойся, она тоже не хочет сейчас супа, -- подтвердила доброту Матильда. -- Пойдём поможем ей с мороженым. Для такой бегемотицы без бегемотиков полкило тоже вредно для здоровья.
   -- А-у! -- всё ещё обоятельно веселясь, снова подала голос родительница.
   Матильда, которой ни как не удавалось закрыть дверцу шкафа, наконец договорилась с ней и громко ответила:
   -- Да идём уже, идём, мамочка заботливая. Пломбир поживее на стол выкладывай.
   -- Нетушки, сперва дома картошечку тушённую с печёночкой куринной, а затем уж мороженное. Иначе с последним не получится.
   -- Подругу мою по подвалу не пугай. Я сказала, что ты добрая и к ней претензий кулинарных никаких иметь не будешь, -- показалась с курицей Матильда.
   Алёнка решив, что сказка для детей у бабы Матильды в самом разгаре и приобрела, в связи с чёрной курицей в подземелье, определённую направленность, закрыла ладонями глаза и плаксиво запричитала:
   -- А куда ж ты моих деточек маленьких дела?
   -- Прости. Не сумела сберечь их. Злой Рошен заманил их подарками и на мотоцикле увёз в свой замок. Так, что выкладывай пломбир.
   -- Ты серьёзно? -- перестала ,,горевать" подруга.
   -- А куда тебе одной дома полкило впереть в себя. Детишки в семье у Петьки на неделю налопаются сладостей, плюс одарено на столько же домой припрут. Ну, а нам с птицей при твоей лёгкой помощи пятьсот грамм на троих в самый раз для разговора по душам.
   Спешить матери-бегемотице теперь было явно некуда. Поэтому она, ближе познакомившиь с третьей участницей будущих женских посиделок, пошла заваривать кофе. К нему (как объяснила супругу Алёнка на второй день свадьбы) у неё, именно с мороженным, имелось необычайное влечение, наверное, по родословной традиции ещё с времён Петра Великого. Производился ли в те времена в России, такой всеми любымый в нынешние изящный дессерт, Карузо тогда не стал выяснять у жены. Но мудро взял родословную слабость супруги себе на заметку. И когда имел алкогольную провинность в семье, чтобы растопить в ней накапливающийся холод, срочно доставал где-нибудь десятку, тащил килограмм пломбира домой и с удовольствием наблюдал, как он быстро таял даже у покойной тёщи. Короче говоря, у каждого свои маленькие слабости по родословной и никуда ни кому от этого не деться.
   С этим соглашался и дядя Сэм, покуривая гаванскую сигару в машине. Возвращаясь с Лизкой домой после неудачного посещения цирка на Привозе, Жора, как и другие приглашённый туда гости, находился в приличном раздражении. И лишь аромат кубинского табака кое-как успокаевающе направлял его мысли в демократичном направлении.
   -- Не переживай так больно, -- пыталась собой добавить аромату секретарь, -- Приедем домой. Будет ванна. Я тебя купать буду.
   Бур посмотрел благодарно на Кондон и ещё более спокойно выдохнул вместе с дымом:
   -- Если этот паршивец Поганый расчитывает, что я, не видя собственными глазами его полуголубых поцелуев, признаю Сармата президентом, то он ошибается как сапёр -- подорву все их коммерческие связи в городе до полного уничтожения.
   -- Шляхин мальчиком радоваться будет и смеяться очень, -- прижалась к Жоре теснее секретарь.
   Бур понял, что такое его демократичное решение не является лучшим для работающего на рынке народа. Из-за чего снова благодарно поглядел на Лизку.
   -- Растёт девочка моя умом. Того и гляди, скоро меня на людях поправлять начнёт. Неужели в городе и папуаски скоро управлять будут нами -- чистокровными одесситами? -- демократично размечтался дядя Сэм и ласково погладив Кондон Лизу по жёстким волосикам, поощрил надеждой:
   -- Умничка. Ещё пару таких подсказок и купать сегодня в ванной буду я тебя.
   -- Только с пенкой и шампунькой, как я тебя всегда. А то помнишь, как тогда в Америке ты пообещал первый раз --здорово будет. А мыл меня мылом таким вонючим, от него все букашки на мне умерли и плавали в воде, как люди в кино после японского Пирл Харбора.
   Жора, вспомнив свою первую близкую американскую всречу с Лизкой и одесское дустовое мыло, вброшенное за чем-то первой женой в чемодан за границу, улыбаясь, подумал о превратностях судьбы. Ведь, не будь у него тогда супруги и отечественного дезенфицирующего средства, врядли бы он сейчас имел такого верного любящего помошника. Добрые чувства взял дядю Сэма в плен.
   -- Пирл Харбор не повторится, -- твёрдо пообещал он секретарю, -- Но узкоглазому Володьке с его подельниками, я это унижение всё равно не прощу. Выборы на Привозе должны соответствовать стандартам и нормам всей демократической Одессы, а не его одной ,,Малой земли," -- и снова погладив Кондон по волосикам, ещё больше успокаиваясь, попросил, -- Набери-ка мне наше отделение ,,Центра регионального управления".
   Когда-то, ещё в Штатах, лишь только пробуя свои способности в бизнесе, Жора, как вспомогательный вариант, прошёл благотворительную стажировку в этой, очень полезной каждому начинающему коммерсанту, разностронней структуре. В отличие от ФСБ, ЦРУ не помогал людям, а учил их, как надо выживать в экстремальных условиях. Причём, по размаху своей деятельности ни чуть не уступал ,,Фонду сострадания бедным." Пройдя в городе успешный путь от незаметной фигуры вернувшегося заробитчанина до знаковой в одесском предпринемательстве, Бур, отдав должное приобретённым навыкам при стажировке, открыл при своём офисе неброский филиал этой американской организации. Где уже на региональном уровне, всем желающим поучавствовать в развити своего края, совершенно бесплатно давались всевозможные консультации, как это сделать.
   Дик Чайник -- директор местного ЦРУ ответил после второго гудка оперативно-традиционно:
   -- Шеф рядом или тебе, чего-то от меня надо, киска?
   -- Отгадай с первого раза, котик невезучий..., -- замурлыкала та верностью.
   Жора не пожелал быть свидетелем обычной пустой болтовни между Диком и Лизкой. Он безгранично верил в их стерильную дружбу, совмещённую с преданностью себе лично, что вылилось от него в откровение:
   -- Хватит шушукаться и делать из меня идиота. Давай сюда телефон.
   -- Вот опять не отгадал, а так хотелось. Каждый раз, Жора, ты не можешь выдержать нашей с Лизкой тайны, -- услышал в трубке расстроенный голос Бур, вместо положенного по рангу делового приветствия.
   Расслабленность директора ЦРУ не понравилась дяде Сэму, вследствие чего, он его сконцентрировал:
   -- А ну, соберись мне сейчас же внимательно, да слушай не перебивая.
   -- Ес, сэр! -- по американской привычке ответил Дик.
   С ним Жора познакомился в Штатах на тех же курсах ЦРУ. Ещё тогда дядя Сэм отметил у делового колеги незаурядную хватку в бизнессе. И теперь Чайник, по вызову из самого Вашингтона в личной просьбе Бура, возглавлял одесское региональное управление центра. Уловив готовность директора к серьёзному восприятию слухом, Жора продолжил начальственным голосом:
   -- Ты чем там занимаешься со своими специалистами в отделе, а? Я зачем вам деньги нехилые отстёгиваю? Для того, чтобы на меня прислуга Привоза у входа обращала внимание, как на местную шавку? Где твоя консультация, что цирк с поцелуями отменяется? Почему я об этом узнаю от какого-то шеза Берёзкина прямо там у закрытых ворот, а не от финансированной мною организации?
   -- Но, шеф, никаких распоряжений со стороны вашего секретариата по поводу консультаций в связи с сегодняшними поцелуями в наш отдел ни вчера, ни позавчера не поступало, -- попробовал не по-джентельменски снять с себя провинность директор филиала.
   -- Не надо перекладывать всю ответственность на хрупкие женские плечи, -- оказался джентельменом дядя Сэм, -- Ты должен быть днём и ночью быть в курсе о говящихся провокациях в любой точке нашего города и, предупреждая, консультировать меня о них. Я для этого в первую очередь вызвал тебя из Америки. Что б к завтрашнему утру у меня на столе лежал доклад за твоей подписью о происходящем безобразии у Поганого на рынке за последние дни и прогноз на будущее. В нём обязательно должно быть указано, какую дополнительную помощь мы можем оказать в демократизации забушевавших там процессов. Повторяю -- к завтрашнему утру. Не то с позором к чертям собачим отошлю обратно в центр, как профнепригодного. Пойдёшь с протянутой рукой работать рядовым нищим в ,,Фонде сострадания бедным. У них там в Вашингтоне тоже есть московский филиал.
   Дик знал горячность и отходчивость Бура. Но всё же перспектива оказаться простым сотрудником ФСБ, хоть и в Америке, его подготовленного специалиста, сильно стимулировала в сообразительности.
   -- Сэр! -- неуверенно артистично закричал Чайник, -- Доклад будет готов уже сегодня вечером! С этой минуты, я лично контролирую весь наш штат на Привозе и все происходящие там безобразия. Наша консультативная группа ,,Сервис-сервиз," посланная вместе с вашими некоторыми деньгами на демократические преобразования, после оказания необходимой помощи, должна вот-вот вернуться с отчётом о проделанной работе.
   -- Вот это другое дело, -- начал отходить Жора. -- Тогда жду тебя после ужина на чай вместе с Чашкой и Блюдцем, -- и отдав секретарю телефон, совсем раздобрев, попросил, -- ты этой, вечно голодной посуде из ,,Сервис-сервиза," когда придут вечером, чего-нибудь на кухне накрой по завершению доклада. И следи рядом, чтобы не лезли в холодильник, пока мы с Диком в кабинете останемся обсуждать дальнейший план действий. А то в прошлый раз даже креветки из морозилки незаментно унесли, сволочи.
   Что-что, а в отсутствие профессионализма чету консультантов, проводившую работу под звонкой фарфоро-фаянсовой рекламой, упрекнуть не мог ни кто. Большую часть своей деятельности парочка проводила на Привозе, торгуя заезжими коробейниками различными кофейно-чайными сервизами, попутно давая конкурентные советы продавцам рынка по ценообразованию на их продукцию. Однако, главная работа -- аналитическая, проводилась с их прямым начальником из местного ЦРУ уже по вечерам в офисе. Здесь они, иногда до самой полуночи, корпели над завершающим кропотливым иследованием прошедшено рабочего дня на Привозе с его минусами и плюсами. Пытались каждый раз найти оптимальный план проникновения новых демократических ценностей вместе с новыми товарами из одесских фирм дяди Сэма. Почему-то особо недовольными этим проникновением были нищие из ,,Фонда сострадания бедным." По-видимому это было из-за маленькой слабости Чашки и Блюдца, за свои бесплатные консультации, скромно вежливо намекать продовцам, подставляя раскрытую сумку, -- мол, им очень хочется дома на ужине исследовать продающийся теми товар. В то время, как нищие без всякой выдумки примитивно-нудно его клянчили. Хотя нельзя не сказать, что и у тех, и у этих бывали накладки, когда они незаметно без разрешения хозяев по привычке, как должное, сгребали кое-что возможное с прилавка. Но и тут работники ЦРУ были немножечко изобретательнее сотрудников ФСБ. Если нищие просто уносили ноги, сопровождаемые продавцами незлым: ,,Ах, ты паскуда!" То консультанты стыдливо признавали ошибку, доставая из сумки ненароком взятое, при этом долго извиняясь. И не отступали от прилавка с объяснениями до тех пор, пока хозяева растроганные и утомлённые их кающимся видом не возвращали всё обратно с добавкой. Кондон Лиза знала об упомянутой Жорой слабости ,,Сервис-сервиз" и сама из-за этого не терпела парочку дома. Но работа -- есть работа. Да и желание Бура для неё всегда было свято. Поэтому секретарь, лишь, шутя слегка прошантажировала:
   -- За это будем в ванной купаться рядом, как два дельфина в дельфинарии. Помнишь, мы когда-то там были?
   Дядя Сэм, оторвавшись от дум, хотел ответить тоже шутя, что, мол, в Чёрном море чёрных дельфинок не бывает, а только светлые афалины. Но осмотрев Лизку, подумал:
   -- Чем чёрт не шутит, -- и журча, что-то сказал ей взамен на ухо очень личное.
   Чайнику же после нагоняя было не до личного, хотя он и планировал завершить сегодняшний трудовой день в компании одной хорошенькой одесситки, завербованной им в свой штат буквально вчера. Директор ЦРУ всегда относился к новому материалу с большим интересом, а к женскому особенно. Но к сожалению сегодня, как любил говорить в работе Дик, была затруднительная не судьба. В связи с чем, через минуту, сообщив об этом своей новой ,,рюмочке-тарелочке-шумовочке," Чайник по телефону во втором звонке, жалуясь, принялся мягко распекать свою старую знакомую Чашку.
   -- А я причём? -- мелко позлорадствовала та. -- Ты уже забыл, когда со мной наедине общался в вопросах базарного проникновения: всё коллегиально-коллегиально, вместе давайте. А вместе не получается. Вот и получи за содружество заслуженно.
   -- Будто я женился на Блюдце, а не ты и теперь удивляю этим почти всю Одессу. Тебе ж захотелось экстравагантности, а не мне. Вот и получи обратно, -- не задержался с ответом Чайник.
   Долгое время Людка Чашка, которую Дик завербовал одной из первых в городе, была его любимым торговым агентом-консультантом в юбке. Однако обжившись в Одессе и сильно расширив свою агентуру, Чайник всё больше стал отдавать предподчтение многообразию. Интересы дяди Сэма требовали энергичной работы не только на Привозе, где успешно действовала Людка. Одна ,,Малая земля" каких только нервов стоила. А ведь в Одессе находились ещё и другие, заслуживающие внимания, фирмы. И в каждой Чайник упорно искал людей, разделявших его демократические взгляды на жизнь. Особенно пристальное внимание среди них он оказывал симпатичным женщинам и девушкам, не без основания считая, что именно они являются главными носителями и распространителями информации. Со временем эта его профессиональная убеждённость вызвала у Чашки бурную реакцию, из-за чего она поторопилась поставить типичное эгоистичное женское условие:
   -- Или я, или работа.
   Дик, как нормальный мужик, естественно оставил себе истинно мужское занятие. Что породило у его любимого агента-консультанта, вообще, небывалую протестную реакцию. Неожиданное бракосочетание с Валечкой Блюдцем, являвшимся её колегой по работе, было сравнимо по своему резонансу разве, что с возможным аналогичным поступком Васи и мамы Рады. Дело в том, что Валька, то ли был -- то ли была, с виду довольно странным существом неопределённого пола. И это вызвало, на ещё довольно консервативном Привозе, страшные пересуды. Однако Дик к этому сердцервущему поступку любимого агента отнёсся совершенно равнодушно. В Штатах он видел и не такие протестные акции. Одна его знакомая консультант, например, после годовой работы с ним в паре, вышла замуж за своего кобеля добермана. При этом счастливо живёт с ним, как следовало из её дружеских писем и поныне.
   -- Главное, чтобы это работе не мешало, -- чётко по-мужски рассуждал директор одесского агенства. -- А пытаться понять женски зигзаги -- на это не способен даже весь мужской состав ЦРУ. Поэтому-то я и обязан иметь такой большой штат консультантов слабого пола. Ибо только они знают, как найти в запутанных женских душах (не говоря уже о незамысловатых прямых мужских) те лазейки, которые способствовали бы продвижению демократических ценностей разом с товарами от дяди Сэма.
   Затронув с начальником в телефонном разговоре ещё несколько волнующих личных тем и встретив полное непонимание с его стороны, Чашка в который раз послушно смирилась с судьбой. После чего, разьярённо попрощавшись с Диком фразой:
   -- Да пошёл ты, скоро будем, -- отправилась на поиски мужа.
   Валечка, в этот час по её заданию, пока она сама сидела в парикмахерской, спокойно с сервизом под мышкой, наблюдал в сторонке за митингом.
   -- Ну, как я тебе сегодня? -- быстро разыскав одинокого супруга, завлекающе принялась перед ним вертеться Людка.
   Блюдце, внимательно осмотрев причёску, дало Чашке восторженную оценку, тут же выразив немедленное желание иметь такую же.
   --И это всё, что тебе хочется, увидев меня? -- уныло поинтересовалась жена.
   -- С чего ты взяла? -- не согласился муж с обвинением в узком кругозоре. -- У тебя есть достаточно много вещей, которые бы здорово пришлись мне к лицу. Но я твёрдо убеждён, что супруги обязательно должны чем-то отличаться друг от друга.
   -- Ну, слава Богу, хоть это ты понимашь, -- безнадёжно вздохнула Людка, -- Давай, рассказывай, чего тут нового. В пустой цирюльне за два часа, я не шибко новостями разжилась.
   Муж очень литературно с выдумкой поведал жене о тех незабываемых событиях, свидетелем которых он стал в последние часы.
   -- Ты ничего не забыл, а то в последнее время тебя всё чаще посещает девичья память, заметно перерастающая в склероз, -- навлекла необдуманно на себя Чашка гнев супруга.
   -- Ты, что хочешь сказать, -- взвился сразу тот, -- что я старый? Что на три года старше тебя? Ты на себя лучше посмотри. Думаешь, причёску сделала и от этого помолодела? Да если мы сейчас рядом пойдём, мужики и бабы всё равно глазеть будут на меня, а не на тебя. Хочешь убедиться?
   -- Не шуми. В твоём, так сказать, возрастном превосходстве на людях я давно убедилась. И коли б не работа, вообще б старалась не появляться вместе с тобой на улице. Открою тебе секрет: меня это сильно по-женски угнетает. Но продвижение демократических ценностей от дяди Сэма требует определённых жертв. Поэтому, ежели ты не перестанешь сейчас гавкать и не выслушаешь меня спокойно, я разобью сию же минуту твой сервиз о твою голову. Надеюсь, она догадается по молодости, что жертвой будет не только посуда.
   Как любой муж со стажем больше месяца, Блюдце познал уже некоторые неудобства супружеской жизни, выраженные, например, в тихой ярости жены. Вследствие чего, настороженно присмирел. А Людка, с неопровержимостью напомнив супругу несколько недавних фактов его забывчивости, постепенно успокаиваясь, рассказала о той редкой чести, которая предоставлена их семье в виде доклада о делах Привозных прямо в доме дяди Сэма.
   -- Так чего мы стоим? -- обрадовался чести Валечка. -- Надо немедленно внедряться в массы. Ну, шо б было, шо говорить в его белом доме.
   Чашка хотела сказать, что это он, мужинёчек её дорогой, стоит-бездельничает. Она же только-только из парикмахерской пришла. Но увидев, как Котя Юркий разбивает палатку с ярким лейблом ,,мэйд ин ю.с.а", оставила уточнение при себе и азартно достав мобилку, с разных углов принялась снимать неоспоримый факт проникновения на Привоз демократических ценностей. Проделав корреспондентскую работу, женщина оглянулась в поисках своего Блюдца и честно удивилась. Валечка стоял на том же месте и очень-очень консультировал маму Раду, держа ту не совсем по дружески за талию.
   -- Да, он же уже отработанный материал, Радуля. Зачем тебе этот старый архар с военного завода? Это же не современно, -- донёс ветерок до ушей жены знакомый стиль супружеских консультаций. -- Тебе надо что-нибудь передовое, свежее, пахнущее молодостью и незажатое в тиски старого недемократического воспитания.
   -- Не себя ли ты предлагаешь? -- зажмурилась одним глазом опора семьи Поганого.
   Блюдце опустило оба глаза и застенчиво с надеждой проговорило:
   -- А что? Ведь таких у тебя ещё не было, правда же?
   Последнюю Валечкину фразу Чашка не расслышала. Но профессионально догадалась. И женская ревность, как всегда взяла верх над профессионализмом.
   -- Такого у неё в коллекции как раз и не доставало -- это точно! -- подскочила она к работающему супругу. -- А ну, убери руку с её задницы, передовик незажатый, пока я твоего передовика сама не зажала в тиски.
   -- Фу, какая одичалая ревность, -- поморщилась Рада. -- Что ты себе, Людочка, позволяешь? Ведь своеобразный одинокий Валечка, даже как сотрудника ЦРУ, угрозы ни какой не несёт ни мне лично, ни кому-либо другому на нашем базаре. Так зачем эта несдержанная грубая сцена?
   -- Ты на всё, милочка наша, способна. А если ещё взять во внимание то, что возле тебя постоянно крутится куча башлевитых подозрительных личностей, вплоть до нищих из ФСБ, то моему сужженому колеге, в своём одиночестве и своеобразии, будет весьма трудно устоять, чтобы не продать тебе свою чистую демократическую душу. Вот поэтому я и пришла к нему на помощь в опасный момент -- как супруга, как более опытный кадр ,,Центра регионального управления." Понятно?
   Нельзя сказать, что мама Рада сильно расстроилась от такой помощи. Однако грустный осадок, что у неё пока в обойме не будет такой необычной личности, как Блюдце, всё-таки посетил её.
   -- Не повезло тебе, Валя, с резидентом. Но надеюсь, когда он у тебя сменится, мы с тобой ещё найдём контакт непременно, -- сказала она, потрепав по щеке Валечку.
   И вызвав этим новый приступ рабочей гневной ревности у Чашки, общительно направилась ближе к митингующему народу. Свободно пообщаться с людьми самой общительной женщине базара оказалось не так просто. Во-первых, Вовка Маугли, неизвестно откуда прицепился со своей заезженной песней ,,Не покидай меня, родная." Да, вдобавок папа Лёня, заметив супругу из окна, принялся настойчиво манить её оттуда пальцем. Всё это не осталось не замеченным митингующими и навлекло на базарную маму многочисленные подозрения.
   -- Ты с кем? Отвечай нам правду. Будь честной, не юли, -- сразу, хоть и от имени народа, потребовал Моня Брод столько невозможного от женщины.
   Он в это время бодро подменял со свежей революционной речью кого-то из многочисленных, уже успевших осипнуть ораторов.
   -- Мобилизуйся, родненькая, консолидируйся, не поддавайся на провокации. Нам надо всё с тобой обдумать, обговорить на нашем согласительном совете, прежде чем что-то решать и отвечать, -- в общем-то, дал разумный совет любовник за спиной.
   Однако женщина, даже рыночная, как ни крути её, всё одно остаётся слабым звеном в мужских планах. И Маугли в который раз почувствовал это на своей шкуре.
   -- А ну, Вовочка, -- потянула сильно его ухо Оксанка Звездопад, -- иди сюда ко мне, я тебя чем-то займу интересным.
   -- Пускай идёт ко мне, а Радочка пока самстоятельно определится с кем она, -- соревновательно вцепилась с другой стороны Колобок.
   Вовке почему-то подумалось, что Чебурашку сочинили женщины. Вследствие чего, он прослезившись добрым крокодилом Геной, попытался найти среди них писательский разум, мягко проговорив:
   -- Девочки, я же не Сима, а вы вдвоём, надеюсь, вместе стоите интеллектом на ступеньку выше Гали?
   -- Почему вдвоём? -- одноголосно сработал в женских творческих джунглях интеллект. -- Мы, что глупее её? А ну, давай рассказывай, что там было у Симы с молочницей, -- потребовала Зинка.
   А затем, моментально скоординировав действия, девчата безжалостными обезьянами потащили в сторону беспомощного Маугли.
   Радочка! -- на ходу возвал Вовка с последней надеждой к человеческой любви.
   Но любовь, даже несмотря на её человеческий облик, к сожалению почему-то делает иногда весьма безобразные обезьяньи гримассы. И в связи с этим, порой хочется от неё нестерпимо избавиться. Что и продемонстрировала Рада, застыв на месте в безмолвном выборе. Маугли, которого весёлыми шимпанзюльками, смеясь тащили к удалённому лотку Оксанка с Зинкой, понял: если к нему сейчас на помощь ни кто не придёт, то это конец -- о своей любимой женщине он может дальше мечтать лишь в глубоком одиночестве лёжа на кровати. Поэтому, собрав все свои мужские силы, он сильно закричал:
   -- По-мо- ги-те!
   И крик его был услышан многими мужчинами, до этого в большинстве своём, почти равнодушно и уже устало, наблюдавшими за происходящим на митинге.
   -- А ну видпустить хлопця, -- преградил дорогу хулиганкам Панас. -- Бачытэ, вин жэ нэ хочэ йты з вамы ни куды.
   Он нам должен рассказать, что было у Симы с леди Га, сам первый начал, -- объяснила горячее женское желание Колобок.
   -- А теперь ещё чем-то недоволен, завлекальщик женский, -- подтвердила факт Вовкиной провинности Звездопад.
   -- Так, що за цэ людыну трэба за вуха тягты? Чы в нёго иншых кинцивок на тили нэ мае бильш прыстойных для дивочого любознавства?
   Девчата покатились со смеху от Паниной возмущённости.
   -- Ты, Панас, уже как Вася под приличной дозой сухого вина начал излагать. Не допил что ли? -- вымучено улыбнувшиь, угадал освобождённый.
   -- Выбачтэ, диткы, цэ в мэнэ выйшло якось нэ туды. Сам нэ знаю, як так по дурному попав, -- поспешил извиниться Паня, чем вызвал ещё больший смех у Зинки с Окасанкой.
   -- Девочки, -- сделала им замечание, подошедшая Анфиска Турчинова, -- митинг серьёзный идёт. А вы ведёте себя так, как будто вам кто-то пятый раз рассказал, как вчера наша Галя в цирке погоняла верхом на Петренко, вцепившись ему в уши ногтями.
   Девчата перестали смеяться. Им стало обидно и непонятно -- как это такую новость знают на базаре уже столько людей, в том числе и мужчины. А они об этом понятия не имеют.
   -- Во-во-во, -- расстроенно произнесла Звездопад, -- как раз про то, что ты только сейчас выдала, мы и хотели узнать у Маугли в подробностях.
   -- Кстати, а откуда про это узнал Вовочка, -- дознавательно повернулась к нему Турчинова. -- Мне, как близкой подруге, Галочка одной об этом поведала.
   -- Значит или ты у неё не одна близкая, или сама запамятовала кому ещё близко поведала, -- раздражённо сделал Маугли правильный вывод и взяв Паню под руку, попросил:
   -- Сделай одолжение: составь компанию, хотя бы по соточке в связи с униженым душевным состоянием. Я угощаю без проблем.
   Последнее означало на рынке, что любой угощаемый может вести себя вполне расслабленно, не стесняясь дефицитом денег у угощавшего.
   -- А як жэ Рада? -- решил проверить Паня серьёзность намеренья.
   Вовка посмотрел на любовницу, нехорошо закрыл глаза и окончательно определился размытой подробностью:
   -- Она к этому тоже причастна.
   Сопоставив своё состояние с состоянием Маугли, Панас пришёл к выводу, что он врядли сможет отказать в помощи товарищу. А чтобы его в этом благородном деле не настигли дальше непредвиденные трудности из-за слабого Вовкиного духа, запасливо предложил взять в помощь ещё и Мигеля (тот, наверное, почувствовав тем исконно мужским чутьём свою необходимость, совершал уже третий полукруг возле освобождённого и освободителя).
   Маугли где-то даже радостно поддержал идею. Потому как, одно дело за свой счёт, изливать душу за выпивкой одному напарнику и совсем другое, когда безденежных терпеливых слушателей больше. В последнем варианте, Вовка уже после двухсот грамм, ощущал себя гораздо увереннее в роли всеми покинутого, непонятого, родившегося не в то время трагического гения любви ко всему живому. В которое он с непринуждённостью искуссно всегда вплетал радостными могильными цветами свои мёртвые отношения с мамой Радой. Из-за этой Вовкиной панихидной привычки, не всякие выдерживали его финансовый ресурс и часто неблагодарно покидали пьяного нытика, как он считал, на самом интересном месте. Но находились и не покорённые, державшиеся до полного конца. К ним, как раз относился Мигель, имевший на финише самоказнящую защитную привычку биться головой об стол, упорно повторяя при этом ,,Но посаран." Это всегда несколько отвлекало Маугли от изложения. Он сразу громко начинал кричать:
   -- Не надо, камрад! Я с тобой! Мы победим!...
   И спешно наливал испанцу. Это помогало. Мигель выпивал и начинал обычно тихонько напевать что-то про испанскую грусть, Гренаду и прочую генетическую ностальгию. Что навлекало на Вовку, уже под лирико-героические напевы ещё большее желание излить свою суть в глобальной любви. Однако его желание снова непробиваемо наталкивалось на непробиваемый стол и испанскую голову со словами ,,но поссаран." После чего Маугли опять наливал... И так продолжалось до тех пор, пока Мигель полностью не отключался при очередном соприкосновении с мебелью.
   Подстраховав себя с ,,помощью" и обустроив этим путь своего вежливого отступничества от Вовкиного исповедального стола, Паня задумался над куда более трудновыполнимой задачей -- как уйти от Карузо на часок. Толик, раскрыв рот, хоть и стоял всецело поглащая митинг, но компьютерно заработавший зоркий ум Панаса, отметил для себя, что целый час так продолжаться не может, хотя бы потому, что среди выступающих всё меньше находилось людей с яркими ораторскими способностями. И выступления их сводились к тусклому повторению огненых призывов таких базарных мастеров слова, как Рошен и леди Га. Назревающий провал по оказанию колективной гуманной помощи, Маугли помогли исправить Хорунжий с Игнатом Игнатовичем Морозко, очень вовремя появившиеся на митинге в слепящих лучах всенародной любви.
   -- Всэ, друзи, тэпэр таемно розбигаемося та зустричаемося чэрэз дэсять хвылын в СБУ. Там нам ни хто и ни що нэ завадыть выслухаты твое, Володю, бурхлывэ зизнання освидчэння, -- распорядился Паня и направился к Карузо.
   -- А чего такая секретность? -- спросил Маугли испанца. -- Он, что ещё и кума своего с нами хочет зацепить?
   -- Наоборот. Ни как не может от него сегодня отвязаться и зажить на некоторое время самостоятельной жизнью. У Толяна, вследствие происходящего митинга, случилось преследование манией трезвого начальника. Вот Панас и вынужден с ним биться в нечестно-сердечном заговоре.
   -- Так это ж обычно женская болезнь.
   -- Я тоже раньше так думал. Но сегодня на примере Карузо собственными глазами убедился, как эта зараза легко цепляется к нашему брату.
   -- Тогда пошли быстрее отсюда, -- сказал Вовка и приятели, засмеявшись, поспешили в СБУ.
   Панас их застал уже там открывающими бутылку.
   -- Успел, как на новый год к началу боя курантов, -- похвалил Панино чутьё Мигель и заметив какую-то неудовлетворённость на лице присевшего товарища, догадался, -- Что? Начальник стабильно опускаеться до запредельного состояния в отошениях с тобой?
   -- Зовсим сказывася, -- кивнул огорчённо Панас. -- Я ему кажу: мэни трэба. А вин: чтобы через двадцать минут был рядом. Я в нёго пытаю: а що, колы у мэнэ будэ нэвэлычкэ затрымання? Жывит ужэ ж нэ молодый? Так вин мэни уявляетэ, що видповив? -- революция не ждёт. Она верит в тебя, что ты сможешь легко преодолеть свои возрастные трудности.
   Маугли, аж перестав наливать Пане, удивлённо спросил:
   -- Шо, так круто совсем мозгами заехал?
   -- Та якыйсь нэсамовытый психоз у людэй, -- занялся самообслуживанием тот. -- Игнат Игнатыч, як завжды почав лапшу вишаты про Лапландию з админрэформою, а вси стоять -- вид захоплэння вуха порозвишувалы, роты повидкрывалы и слухають видморожэно всю цю нисэнтэцию. Я навить хотив ляпаса даты Карузо, що б вин з цёго гипнозу выйшов, та вчасно згадав про вас. Хай, думаю, постоить щэ у рэволюции трохы. Час у нэйи стримко бижыть. Можэ вона з Толяном и нэ помитять моейи бильш двадцатыхвылыннойи видсутности.
   -- Да, хороший был челове Карузо, -- поднимая тост, сказал Мигель. -- Жалко, что начальником становится так быстро.
   -- Та чого ты ёго ховаеш, видийдэ щэ. У нёго и нэ таки паморокы бувалы, та на щастя в цёму свити всэ мынае, всэ тэчэ, як вода у ричци. То ж будэмо маты надию, що наш Толян вжэ до вэчора, як закинчыться рэволюция, будэ в норми. Выпьемо за цэ, -- выразил надежду кум и первым с надеждой выпил.
   -- А если революция до вечера не закончиться, что тогда делать будешь? -- занюхивая кусочком копчёной салаки, поинтересовался Маугли.
   Панас покачал неодобрительоно головой и утомлённо сказал:
   -- Яка ж ты, Вовка, занудна людына. Щэ толком нэ выпылы, а ты вжэ почынаеш ,,а если, а тогда?" Я ж поясныв: всэ тэчэ, зминюеться, як у ричци. Ну нэ в вэчэри, так завтра. Ну нэ завтра, так щэ на дэнь затягнэыться. Алэ я в кума вирю, як в сэбэ. Нэ в пэршый раз впэвняюся в ёго здибностях завжды повэрнутыся до нормального жыття.
   -- А Паня прав, -- поддержал товарища Мигель. -- Карузо и не такие преграды преодолевал, становясь нормальным человеком. Можно сказать, на моих глазах не раз происходило. Да и про речку, я тоже уж не раз где-то от кого-то слышал. А народная мудрость, Вовка, она веками выкристализовывается. К ней надо всегда внимательно прислушиваться. Давай-наливай, выпьем за неё.
   После второй Маугли решил, что за столом наступило его время сказать кое-что умное. Из-за чего, настойчиво собрался поделиться с приятелями, скажем так, не очень премьерным рассказом про то, как женщины из-за своей тяги к материальным благам, рано или поздно предают в любви романтиков мужчин. Главными героями повествования Вовка выбрал, конечно, как всегда, маму Раду и себя. К его огромному огорчению, на суд слушателей новому произведению, на сей момент, не суждено было появиться. Женька Червонец, энергично заскочивший в ,,Сверх быстрый успех," объявил огорошенным посетителям, что по абсолютно солидарному постановлению митинга, с восемнадцати ноль-ноль на всей территории Привоза вводится сухой закон. Причём, круглосуточно на весь период проведения забастовки. Маугли поглядел на часы.
   -- Скилькы? -- спросил Паня
   -- Без пятнадцати шесть, то есть, восемнадцать, -- и взирая, как Мигель быстро разливает оставшееся и заказывает за его счёт ещё бутылку с фужерами, Вовка понял, что сегодня деньги он пустил на ветер.
   -- Ты будешь? -- предложил Червонцу испанец.
   Ответить своё традиционное ,,я за рулём" Женька не посмел и благоразумно на всякий случай согласно кивнул. Он не мог и приблизительно представить сколько будет продолжаться базарный сухой закон -- день, два, неделю, а может и месяц. Митинг был настроен настолько бездумно решительно, что даже общественное женское движение ,,За формами порядок," загипнотизированно проголосовав за слабоумный призыв леди Га, опомнилось лишь тогда, когда их предводительница в сумерках под сопровождение затухающих революционных выступлений, принялась энергично выбирать себе забастовочный ночлег.
   -- Мы ж тут задубнем до утра, даже если по двое в мешке будем спать. Надо было хоть Васю всё-таки оставить дежурным для нашего женского движения, -- тайно, по секрету поделилась с молочницей содеянными глупостями весёлая Оксанка.
   -- Ничего, как-нибудь переночуем без водки и мужиков, -- залезая для пробы в спальник, нашла выход Галя. -- Горячее молоко и песни заменит нам и то и другое. Бери пару подружек наших и давайте дуйте в холодильный цех к Валентине Семёновне за нашим фирменным продуктом. Меньше бидона не берите, Рошен обещал бочку мёда. Так, что не простудимся. Будем лежать на смерть.
   Не всем была по душе такая замена на молоко. Зинка Колобок, например, не терпела его с детства. У других была алергия на мёд. Но постановление было принято собственными руками и мозгами. А если прибаваить к этому нерушимый столетиями женский принцып ,,Лучше на месте сразу здохнуть, чем признать свою неправоту," то понятно, что молоко, мёд и песни всё же в результате оказались неплохим подспорьем для сохранения женских жизней в эту холодную ночь.
   Карузо, тоже проголосоваший убеждённо за сухой закон, в связи с этим (в ожидании Панаса), решил несдержано поделиться своим новым революционным ощущением и подошёл к Коху.
   -- Обалдеть можно. Как люди меняются на глазах? Кто бы мог подумать, что у нас на рынке за такое проголосуют. И что самое потрясающее -- мужики многие за это отдали свои голоса. Просто непостижимо! -- принялся он дополнительно потрясать Робика и так уже прилично потрясённого произошедшим.
   Почти всегда умеренно пьющий еврей, как никто другой понимал губительность для здоровья резких перепадов ощущения и сдержано ответил товарищу:
   -- Я бы не хотел, Толик, оказаться в твоих глазах несознательным элементом этого прекрасного революционного митинга в защиту наших прав и свобод, но для пользы всеообщего дела обязан предупредить: природа человеческая устроена очень не просто. Привыкая к чему-то, она чётко указывает нам, что своей индивидуальностью претендует именно на эту или иную привычку. Причём заметь, делает это она в свободном выборе и ещё раз повторяю -- индивидуально.
   -- А попроще нельзя? -- попросил Карузо, завидев вдалеке кума, приближающегся в окружении дружеской компании.
   -- Можно и попроще, -- перехватил взгляд Роб, улыбаясь. -- Вот ты, например, сидя в сыром подвале часто, чтобы согреться включаешь электрокамин и томишься с горячим чайком, можно сказать, сухо в тепле. Что вызывает у тебя пока не частое желание выпить. То есть, у тебя есть свободный выбор на этот счёт -- сто грам, чайник, электрокамин, правильно?
   Карузо, продолжая наблюдать за неспешно приближающейся весёлой компанией, согласно кивнул головой.
   -- А вот у Пани с этим уже не так расточительно, -- продолжал на подходящем примере Кох, -- Он из-за солидной своей возрастной особенности, в которой нашли место не одна работа с холодными условиями, а так же по-видимому из-за постоянного отсутствия на этих службах согревающих электрокаминов, в наши дни оказался куда более уязвимым в свободном выборе. И это наложило на его привычки определённую ограниченность в тепле. Согласен?
   Карузо снова положительно кивнул.
   -- А теперь предстваь других людей, которые привыкли мёрзнуть по десять часов кряду в непогоду на рынке. И у которых нет ни горячего чая ни электрокамина под прилавком, а одна привычная полулитровка в кармане взамен. Что тогда произойдёт, если последнюю отобрать у них?
   -- Но они всё сами проголосовали добровольно за это. К тому же водку для согрева вполне заменяет чай -- ты сам об этом говоришь. Я тоже это могу подтвердить на собственном опыте. Главное организовать его постоянную доставку людям.
   -- Ой, Карузо, какой же ты организаторский сообразительный человек, -- похвалил товарища Кох, -- И раз это так хорошо видно, ответь мне пожалуйста: что случается с людьми на холодном рабочем месте или на холодном боевом посту, в связи с употреблением большого тёплого количества жидкостей?
   Толик внимательно разглядел подошедшего Панаса и осознав мудрость народа, медленно проговорил:
   -- Им на-до отлу-читься.
   -- И притом, очень часто, -- дополнил Роб. -- Можно себе представить, как завтра наш народ вместо того, чтобы с революционной нерушимостью, тут на этом самом месте, бороться за свои права и свободы, будет слабовольно думать лишь об одном и что из этого выйдет?
   -- Вы цэ про що? -- спросил в приподнятом настроении Паня.
   -- Про привычку, которая свыше нам дана, -- не очень ясно подмигнул ему Кох.
   -- И что же теперь делать? -- задумался Толик. -- Отменить голосование невозможно. А сплошное циркулирование народа с тёплой жидкостью в различные незаметные точки Привоза грозит полной дескредитацией человеческих прав и свобод, за которые мы, кстати пришли бороться к стенам администрации?
   -- Та вы про що? -- настойчиво старался Панас по привычке примкнуть третим к решению проблеммы.
   -- Про то, куда ты ходил, -- взял, наконец, в просветительную долю кума Карузо, -- Только недавно приняли, не подумавши, сухой закон на время забастовки. Абсолютно забыв о биологических свойствах человека и выработанных им, в связи с этим, совместно с природой индивидуальными привычками. Между прочим, а чего это ты так долго -- там, что мёдом намазано?
   -- Ни, мэду там нэ було, -- твёрдо ответил Панас. -- А от друзив багато зустрив. Покы побалакалы. Туды-сюды...
   Слушая с Робиком бесхитростное Панино враньё, основанное всегда большей частью на чистой правде, Толик были почти на сто процентов уверен, что его товарищ, вместе с Маугли и Мигелем, уже успел тяпнуть по привычке дополнительно. Но так как дополнительные дозы на организме Панаса начинали проявляться с заметным видом где-то после двух литров, ему оставалось только мучиться в догадках. Поэтому Карузо, окинув о чём-то весело в сторонке ведущих беседу Вовку с испанцем, лишь бессильно поинтересовался:
   -- А там вам, случайно ничего не наливали?
   Кум озадаченно поглядел на друга и извинился:
   -- Стаканчыка нэ було складного, одни фужеры бэз выносу. А то б я обовьязково прынис тоби покуштуваты.
   Маме раде, продолжавшей всё это время в полном смятении наблюдать за непредсказуемыми разворачивающимися событиями, стало очень обидно и больно, когда её верный любовник и, можно сказать, руководитель в сложных нестандартных положениях без спроса ушёл в неизвестном направлении с какими-то базарными забулдыгами. И сейчас, вернувшись, даже не обратив на неё внимания, беззаботно продолжал с одним из них о чём-то балагурить. За время отсутствия Маугли, главная рыночная женщина успела о многом передумать. В том числе и о нелёгкой жизни с папой Лёней, который стоя у окна, наверное почувствовав куда клонятся мысли его неверной супруги, мужественно прощально махнул рукой и скрылся за шторой. Пережив эти потери всей душой тяжело и трудно, Рада, как женщина всегда рационально мыслящая, ощутила надвигающуюся на её постоянно продажное на базаре благополучие, неотвратимую расплату со стороны близких ей мужчин. Угроза вырисовывалась настолько явственно, что мама Рада, отбросив свою женскую гордость куда подальше, очень близко подошла к Маугли и необычным для неё просящим тоном, проговорила:
   -- И куда ж мне теперь, Вова, из-за всей этой революции? Ты же умный, ты же всегда всё-всё знаешь. Подскажи несчастной женщине, что дальше ей делать и на кого из мужчин она может на этом ранке опереться?
   Слова, растопившие бы любое мужское ледяное сердце, у Маугли вызвали просто небывалый выброс огненного любовного пара.
   -- Консолидируйся! Мобилизируйся! Не смей слабовольно распускаться, -- чуть не закричал он на весь митинг. -- Нельзя же, родная так волноваться из-за бытовых мелочей. Запомни: всё проходящее, а моя любовь к тебе вечна. Ты будешь со мной счастлива, обеспечена, обласкана, как ни с кем другим. Ты же единственная прекрасная в моей жизни мелодия.
   -- А ты мой, как в той песне, верный барабан, да? -- повеселела Рада
   Маугли запнулся на не очень лирическом инструменте, вспомнив детально про себя старый романтический шлягер. Но решив не перечить счастью текстовыми поправками, ещё музыкальние добавил:
   -- Как желаешь, только бы рядом с тобой.
   Мигель, ставший свидетелем Вовкиного инструментального падения, отметил полную свою ненужность в зазвучавших любовных звуках и несмело прокашлялся. Напоминание испанца о себе, чем-то встревожило маму Раду и она с нехорошим обертоном спросила:
   -- А этот, бронхит, чего тут издаёт намёками?
   Мигель воспитанно по-мужски не обратил внимания на чужую женщину и обратил внимание на товарища:
   -- Извини, Амиго. Ты, я вижу, в моей помощи сегодня больше не нуждаешься, так, что я пойду. Тем более труба зовёт уже давно, -- кивнул она в сторону стоящей неподалеку Афины.
   -- Хам, -- постановила Рада, когда испанец, пожав Маугли руку, помаршировал к жене даже не удостоив его любовницу взглядом.
   Но Мигелю от этого постановления было ни жарко -- ни холодно. Он думал о предстоящих погодных условиях и той мелодии, с которыми ему сейчас придётся столкнуться при встрече с супругой. Та в это время помогала крепить леди Га на её палатке плакат с армянским революционным лозунгом ,,Чем больше овец -- тем больше баранов!"
   -- Где был? -- встретила жена некрасивым звуком.
   Дальний Родственник Ибаррури сделался надолго задумчивым.
   -- Ты, что перенимаешь северные привычки Серебрянного копытца? -- Не выдержала холодного безмолвия Афина. -- Или я на греческом тебя спросила? Что ты застыл тут в непонимании кубичческим полотном Пикассо?
   -- Причём тут греческий, -- ожил на лице удивлённым геометрическим изображением испанец. -- Просто твой вопрос затрагивает большой пласт моей жизни и я не могу тебе вот так сразу ответить быстро.
   -- Нет, Галя, ты видела подобное издевательство -- я затронула большой пласт его жизни? С кем клюкал, сейчас, спрашиваю? Или ты надеешься, я занятая работой не заметила, как ты с Маугли юркунл за пределы митинга?
   -- Никогда в жизни. Что-что, а в отсутствии внимания ко мне, обвинять тебя... Язык мой не посмеет даже на том свете. Как бы там меня в этом не допрашивали пристально, если, конечно я там раньше тебя окажусь. Но это, уж извини, как они там решат -- согласна?
   По-мужски придя на выручку, резким порывом, подул ветер и смеющаяся леди Га едва успела поймать по-женски неумело прикреплённый лозунг.
   -- Разве так это делается, -- беря из рук молочницы ватман, приступил к наглядному увековечиванью правды Мигель и женское внимание превратилось сразу в ученическое.
   -- Так должно быть у каждой палатки. Правильно я говорю, Виктор Алексеевич? -- сказал Морозко, подошедший в паре с Хорунжим. -- Семья, она, как известно, ячейка общества и поэтому оно всегда выражает интересы всех семей.
   -- Ну, цэ нэ завжды так, Игнат Игнатыч. Симьйи, воны ризнымы бувають, -- не согласился лидер ,,Силы огорода" и заботливо поинтересовался у Гали. -- Нэ замэрзнэш тут вночи з дивчатамы?
   Нас горячее молоко с мёдом и вера в твою будущую победу должны согревать. Правда, пока первых двух состовляющих по неизвестным причинам мы не имеем. Но с последней полный гаразд.
   -- А що, у Пэти мэду мало, чы молока на Прывози нэма? -- заинтересовался утепляющей комлектацией палатки Виктор Алексеевич.
   На это Галя снова смело критично высказалась:
   -- Петька, как всегда языком помолол, а когда до дела -- с огнём его не сыщешь. А за молоком я Звездопад с девочками больше часу назад послала в холодильный цех. Видать Валентину Семёновну ни как штурмом не могут взять.
   Хорунжий посмотрел на Морозко и они согласованно достали мобилки.
   -- С едой у нас, кстати, тоже как у Колумба на подходе к Америке, -- завершила критику леди Га и вместе с испанской семьёй с интересом выслушала негодующие телефонные посылы Виктора Алексеевича и Игната Игнатовича.
   По цепочке телефонная команда дошла до Карузо, который с Паней, в двух шагах от начальства революции, наблюдали слухом за его мобильными резкостями.
   -- Иди, Рома, прямо на склад и бери всё, что тебе надо. Там всё уже давно приготовленно. Матильда замучилась ждать тебя, -- ответил Толик Кощею, после того, как тот стал в звонке выяснять положение дел с заготовками питания для протестующих.
   Виктор Алексеевич, дававший полминуты назад разгон Кощею и сильно теперь переживавший о своей несдержанности, услышал то, что сказал Карузо и попросив у него трубочку, дополнил ещё больше переживая:
   -- Так що ж цэ ты мэни, Ромочко, брэшэш, як та баба на базари? Я ж свойимы вухамы тилкы, що чув, про що вин тоби зараз казав. Чы ты мэнэ за дурня з вэлыкого колгоспу маеш?
   -- У меня была устаревшие данные. Просто случилась инфорамционная накладка. Теперь всё будет, как в ресторане ,,Лондонский," -- растеряно попытлся тот оправдаться, у неожиданно снова подключившегося лидера ,,Силы огорода."
   Но лидер по второму заходу уже не поверил оправданию и определил куратору продуктового обеспечения вечное взыскание:
   -- Запамьятай мэнэ добрэ, дружэ. З циейи мытти кожнэ твое слово повынно буты пидкриплэнно дилом. Бо инакшэ, просты мэнэ за цэ будь ласка, алэ видчуваю серцем, кожною клитыночкою -- дали в твойи розказни вирыты тоби нэ в взмози.
   -- Я докажу, Витя, делом обязательно, -- только и оставалось, как ответить Кощею на взыскание.
   И ровно через четыре минуты после него, отдышавшись у запертой изнутри двери склада Карузо, пищевой куратор со злостью затарабанил в неё ногой.
   -- Головкой постучи! А то слабеньким ножкам сейчас больно станет! -- остудил его приближающийся с предупредительностью голос Матильды.
   -- Испанский метод Мигеля у меня не прижился. А ногами к тебе пробиваюсь, потому как руками не могу дотянуться к твоей персоне, -- по-мужски постарался расслабить Ромка, открывшую дверь, напряжённую женщину.
   -- Хорош заливать, молокосос. Девочку, тоже мне, нашёл, -- не далась та в руки. -- Лучше поблагодари Бога за то, что он наградил меня чутким отношением к дистрофикам. Иначе б ты сейчас долго не смог приземлиться на складе. Проходи давай, планер неиспользованный.
   Кощей заглянул в тёмный глубокий провал и чистосердечно поблагодарил:
   -- Спасибо тебе, Создатель, что создал такую, редкой доброты, женщину.
   После чего, всё время повторяя эти слова, стал осторожно спускаться по лестнице. Изящный силуэт супруги Карузо, сидевшей в неярком свете с чашкой кофе, усилил в Кощее тягу к разнообразной женской доброте, из-за чего он жадно всмотрелся в остатки дессерта на столе.
   -- Присаживайся, Рома, угощайся, -- не подвела его в надежде Алёнушка. -- Я помню, ты любишь мороженное. Когда-то у нас с Толиком в гостях, ты его почти килограмм самостоятельно осилил.
   -- Ну тогда выпивка неплохая была, -- обнаглел, придвигая тарелку, приглашённый. -- Щас бы к нему хотя бы пару стаканчиков креплячку какого-нибудь. Может у вас тут случайно где сохранились его остатки?
   -- Не у всех такая дурная манера -- жрать килограммами мороженное и запивать его портвейном, -- ограничила Ромкин аппетит Матильда, -- Организуйся в доедании быстрее и за работу. Ты сюда не в гости пришёл, а по поручению Рошена. Верно угадала?
   Кощей ложечкой выскреб последнюю на дне тарелки растаявшую сладость и облизнувшись, с сожалением произнёс:
   -- Тебе, Матильда, гаданием надо заняться на дому, а не со шваброй по Привозу слоняться. Такие скрытые таланты в тебе -- просто Ванга позавидует. Обязательно обрати на это внимание.
   -- Учти. Я не слепая, -- нескромно подчеркнула своё преимущество перед провидецей Пансова Берегиня. -- Всё в тетрадке отмечу, какой товар ты возьмёшь с собой. Так, что и не вздумай что-нибудь по дороге на бутылку выменять. Всё в полной сохранности от пункта А до пункта Б. Уловил?
   -- И не совестно тебе, Матильда, так думать о мужчинах в такое трудное для Привоза время. Куда пропала твоя вера в их мужественные благородные сердца, -- найдя какой-то мешок, принялся с лекцией Кощей за погрузочное дело. -- Ведь, если я сейчас скажу тут новость, которая отображает нашу волю, характер и силу духа, ты упадёшь на месте от зависти. Присядь лучше возле подруги, не маячь над головой. А то я путаюсь в необходимости сделать это с необходимым каллорийным количеством питания для леди Га.
   -- Дай человеку сделать необходимое. Тебе и отсюда будет видно, чего он там берёт, -- заинтересованно позвала куму Алёнка, поглаживая засыпающую на руках курицу.
   Матильда, подумав, послушно опустилась на скамейку у стола и информационно потребовала:
   -- Не волнуйся сильно. Я уже в безопасности. Сообщай новость.
   -- Наши базарные мужики разом с бабами во время митинга приняли сухой закон на территории Привоза в прямой зависимости от длительности забастовки и сопротивляемости начальства, --сосредоточенно занимаясь загрузкой мешка, проговорил Ромка.
   -- Вот это да! -- хлопнула ладонью по столу старшая женщина, отчего перепугано встрепенулась самая младшая -- курица.
   А затем решив, наверное, что ей здесь врядли удастся спокойно подремать, выорхнула у Алёнки в поисках более подходящего для этого насеста.
   -- Куда, несознательная! -- крикнул Ромка. -- Ты же горячий бульон для замерзающих безалкогольных борцов за правое дело.
   Но птица сознательность не проявила и сказав устало на прощание всем:
   -- Ко-ко-ко, -- удалилась в темноту.
   -- Хоть бы яйцо оставила, -- упрекнул её Кощей.
   -- А оно есть. Вот, -- достала изумлённо у себя из подола юбки курчкину благодарность Алёнка и все трое захохотали.
   -- Вот Карузо с женой повезло, -- неуёмно разошёлся возле мешка Роман. -- А ты, Матильда, так можешь? У тебя по размеру должны быть страусинные. А ну, выдай, хоть оно для личного диетического питания леди Га или она так сама тоже умеет?
   -- Я щас тебя проверю на этот счёт, -- пригрозила Берегиня. -- Закругляйся поживее со всем, а то не унесёшь.
   Юмор у Кощея моментально пропал, когда он попробовал на вес собранное питание. Вследствие чего, просительно поглядел на Матильду.
   -- Хлюпик, -- отомстила та за страусинное яйцо и поинтересовалась советом у подруги, -- Поможем или пусть он сам карячится с мешком от пункта А до пункта Б?
   Алёнка, всегда отличавшаяся мягкостью и добротой к трезвым слабым мужчинам, ответила естественно положительно. В связи с чем, Кощей по совету большой крепкой женщины, отыскав на складе ещё каку-то старую сумку, с радостью под завязку дополнительно загрузил провизией её, мешок, да впридачу ещё и кулёк Алёнки.
   -- Не тяжело будет? Может помощь надо? -- после опломирования склада, поинтересовалась у членов продуктового каравана его большой вожак.
   Кощей поднял на плечо сумку и выносливо продекламировал:
   -- Веди нас, главная тягсила. Мы по следам твоим пойдём. Не сбейся лишь с пути, кобыла, а мы ослы своё допрём.
   Матильда хотела залепить Ромке затрещину за ,,кобылу." Но поэтичный самокритичный дар Кощея и смех подруги остановили физическую расправу. После чего она только поощрительно сказала Ромке:
   -- Впервые вижу поэтов ослов, -- и подкрепительный караван тронулся в путь на помощь голодным осаждающим.
   Встреча с ними оказалась тёплой и сытной. Как раз на кострах и примусах, возле стен администрации уже кипятилось молоко. И различные каши, доставленные со склада Карузо, незамедлительно посыпались в кастрюли с котелками, стоящими на огне. Толик, получив от Матильды отчёт с ключами, похвалил куму и даже предложил ей, подначивая Панаса, поменять работу на должность своего второго заместителя на складе. Та бережно по семейному отказалась, акцентировав внимание на том, что родной, постоянно выпившей морды супруга, ей с избытком хватает дома и накалять переодически их отношения от ещё большего избытка не имет смысла. Тут ещё Рошен прикатил обещанную бочку с мёдом и тоже отчитавшись перед Алёнкой за накормленное телевизионное состояние акалок, дополнил положительных для всех эмоций, начав вместе с Виктором Алексеевичем лично вместо сахара добовлять в каши пахучую пчелинную сладость. Мёд, конечно при таком варварском использовании, свои чудотворные свойства терял, но зато запахи!
   Из-за них, папа Лёня с раздражением захлопнул форточку в кабинете и спросил Федьку:
   -- Ну, а мы чем им ответим? Пора бы и нам чего-нибудь на зуб положить.
   -- Это в миг организуем, -- подхватил питательную идею новый президент. -- Как Тайку спровадили, я уже часа два не могу отделаться от этой мысли.
   -- А чего молчишь? Ты ж президентом стал, а значит обязан выдвигать разумные самостоятельные предложения, -- подучил Сармата Поганый и тот, с большим желанием выйдя в коридор приступил к самостоятельности.
   Назначенный, вместо Богатырёвой ответственным за питание блокадников Бодя Русланов, по команде Аистовича организовал в кабинетах здания поиск электроплиток и электорокипятильников. Задание было выполненнно с мужским голодным энтузиазмом, нашлись даже сковородки с кастрюльками. В связи с чем, вскоре из раскрытых окон назло врагам повалил сильносопротивляющийся запах жареной картошки с яичницей, беконом, ветчиной, а то и просто, с уважаемым всеми донецкими легионерами обычным украинским салом.
   -- Молодец, -- похвалил Поганый нового президента, вошедшего в кабинет с ароматной дымящейся сковородой. -- Теперь я начинаю верить, передал власть в умелые руки. Между прочим, а где это ты сковородку нашёл? Я же в здании запретил готовить ещё на своём первом сроке. Помню, как пришёл к Хатынке в должность управляющего, так всё время не мог отделаться от ощущения, что администрация по запахам более походит на на узбецкую харчевню, чем на управляющий орган.
   -- Это Бодя нашёл в бухгалтерии целый тефаловский набор. Наверное цээрушники на сохранность оставили. Там ещё и кастрюли валялися запакованные. Мы их тоже в дело взяли, -- деловито ставя сковородку, пресёк мемуарные воспоминания официант-президент.
   Папа Лёня пытливо поднял на него глаза и заподозрил:
   -- Полагаешь Гибкий дяде Сэму продался?
   -- Сомневаюсь сильно, -- правильно засомневался тот, -- Зачем пьянице сковородки? Я понимаю, если бы мы у него нашли пару ящиков какой-нибудь там заморской текилы -- тогда можно было бы говорить о его продажности. Да и то осторожно, потому как Серёга всегда патриотично отдаёт предподчтение нашим национальным спиртосодержащим жидкостям. Хотя, ради справедливости надо уточнить, попробовал в своей жизни он многое и различное. Но это скорее случалось вынужденно, из-за ситуативных сложностей момента.
   -- Федя, да ты меня просто начинаешь ошарашивать своей президентской подготовкой. Где это ты наскрёб для себя таких выражений деловитых? Признайся, небось репетитора-лингвиста перед выборами для себя нашёл, а?
   -- Всё у меня само внутрях варится, -- творчески ответил, не признаваясь Сармат. -- Давай, наливай чего-нибудь, что ли. А то картошка остывает, давиться потом будем, как два дурака.
   Поганый внимательно вгляделся в смутившееся лицо Федьки и экономно достал из бара одну из недопитых бутылок.
   -- Ну, начинай, Фёдор, колись, -- подняв рюмку, предоложил папа Лёня, -- когда и какая зазноба подло запала на твоё каменное открытое сердце? Меня всё одно не проведёшь. Я же тебя, как отец сына знаю. Так, что не стесняйся, может чем и помогу, как с этой напастью бороться.
   Аистович густо покраснел. Уединённая обстановка в кабинете при неярком деловом свете настольной лампы, душевный заботливый тон папы с бутылкой на столе, очень распологали к откровенности. И Федька, шлёпнув подряд две рюмки, рассказал о своей первой случайной встрече с удивительной университетской студенткой факультета иностранных языков Анечкой Херман. Изложение такого стандартного для жизни случая у Сармата тоже получилось стандартным. Он, как и все остальные наивные, поймавшиеся на коварный женский крючок симпатии, рассыпался в адрес новой знакомой слишком многими комплиментами, упирал в них на те её достоинства, о которых она и помине не догадывалась. Однако, Поганый терпеливо, понимающе всё выслушал до конца и лишь затем задал вопрос:
   -- Она, что иностранка, чего фамилия какая-то полу наша?
   -- Не-не, Леонид Рафаилович, чистая без всякой примеси одеситка, -- порывно стал доказывать Аистович. -- Интересуется Африкой, в следующем году собирается туда переводчицей, после получения диплома, поехать. И ещё она умеет гадать по руке. Херомантия, говорит, называется, бабушка научила её в этом. Наверное, отсюда и фамилия такая. Хотя не берусь утверждать. В этот вопрос глубоко не входил.
   -- Войди, Федя, обязательно. Херомантия и хиромантия, если можно так определиться, это совершенно разные по своему содержанию науки. И твоё незнание их различий может оказаться в твоём новом знакомстве просто фатальным. Но к счастью на любое незнание исследовательских наук жизни неопытных, всегда находится знание опытных. И вот, что я тебе посоветую. Африка -- дело безусловно романтичное. К сожалению с продуктами там, где-нибудь в Сомали, даже для переводчиц, я слышал не очень шибко. Предложи-ка ты ей лучше прямо, сейчас, у тебя президентским советником на рынке остаться. Объясни ей: Родина -- она всегда мать. В отличие от чужбины-мачехи без куска хлеба никогда не оставит свою любящую дочь. С практикой тоже проблем не наблюдается. Иностранцев у нас на рынке любого цвета столько, что весь чёрный континент позавидует -- свободно языком тренеруйся, накапливай мастерство до полного профессионализма с кем хочешь. И тебе удобно, чуть-что -- к ноге, пусть гадает и советует. А ты уж после, как с ней оботрёшься, делай вывод для чего она больше годится -- для нашего Привоза или для работы в Африке. Знаешь, Федя, судя из твоего рассказа, я почему-то убеждён, что женщина с такой фамилией обязательно преподаст тебе необходимые жизненные уроки. После которых ты станешь опытным президентом и уже не будешь отвлекаться по неопытности на различные глупости. Поэтому советую: тяни её советником без раздумий.
   -- А если не захочет? Она такая романтичная, -- закатил глаза влюблённым придурком Сармат.
   Папа Лёня обождал, пока новый президент придёт в чувство и знающе сказал:
   -- Захочет. Ты только дай приличное обеспечение с премиальным вознаграждением, так она к тебе в любом месте с гаданиями и советами начнёт приставать, не отвяжесся.
   В кабинет со стуком вошёл старший Клюв:
   -- Я извиняюсь. Пацаны меня там уже задолбали. Не жрут и ждут ответа с ложками -- будут ли на сегодняшний ужин боевые сто грамм?
   Аистович вопросительно посмотрел на Поганого. Тот на, стоящую на столе, бутылку, после чего совестливо спросил:
   -- А сколько рыл мучается?
   -- Да почти все, -- ответил Андрюха, -- человек тридцать, наверное, будет.
   Папа Лёня поднялся подошёл к ,,стенке" и открыв дверцу нижней секции, выволок оттуда упаковку водки.
   -- Берите десять пляшек. Больше не дам, а то упьются ещё к чёртовой матери и организуют вылазку в палатки к Галиным сподвижницам. Тогда на нашей обороне можно смело ставить крест.
   -- Не переживай, Леонид Рафаилович, -- отсчитав на троих по бутылке, подбодрил Федька старого президента, -- Мы тебя не оставим. Я только сейчас в коридоре скажу один дисциплинрованный тост и с Андрюхой вернёмся обратно. А ты пока тут без нас, что б не скучно было, подлечи свой гастрит, хорошо?
   Поганый промолчал. А затем, когда легионеры вышли, подошёл к окну. Он понимал, что в развернувшихся событиях уже никому не нужен:
   -- Федька, вон, даже к своим пацанм не пригласил на тост. И картошку жареную к его гастриту на закуску издевательски принёс. Раньше так не посмел бы. Даже Рада -- сука и та в открытую уже к Маугли льнёт, брезгуя ко мне при всех подойти. А это только начало. Что дальше будет? Как же выжать из всего этого бедлама разумные капли, позволявшие бы мне остаться на плаву?
   Бедлам внизу под окнами, в отличие от верхнего, был абсолютно сухим и этим необычным явлением, по мнению Поганого, вносил в общий базарный разум очень тревожный симптом. Из-за него бывший президент ни как не мог просчитать план для дальнейших действий. Ну, не укладывалось у него в голове, как это можно на Привозе не пить и провозгласить на его территории сухой закон (расскажи кому-нибудь за пределами рынка -- засмеют).
   -- Но молоко-то под стенами кипит. И если не погашу под ним огонь, рано или поздно ведь сбежит. И тогда вони будет -- прославимся на всю Одессу. А такой славы мне не надо. Мне уже достаточно ракетных приборов наведения. Так, что дуй, Лёня, пока усердно на молоко. Иначе Шляхин тебя побрезгует взять даже завхозом к себе на ,,Малую землю,"-- определил временный пожарный план для себя Поганый и набрал номер Виски.
   Главный милиционер рынка находился у себя в кабинете на боевом посту с презентованной завхозом бутылкой. И благодарный звонок отставного президента, за отправку милицейского контингента под стены администрации, застал его почти врасплох.
   -- Да ничего такого я не сделал, Леонид Рафаилович. Это наша служебная обязанность поддерживать правопорядок, -- поставил на стол полную стопку Виски. -- Вы ж меня знаете, с этим у меня всё по закону. Единственная просьба: сухие пайки на посту у бойцов, сами догадываетесь, большой изысканностью не отличаются. Если есть возможность разнообразить их, как-то смягчить -- доставьте радость служивым в холодную ночь.
   -- Что ты имеешь в виду? -- насторожился Поганый.
   Однако его опасения оказались беспочвенны. Милицейский начальник пока находился при памяти и вполне отдавал себе отчёт, чем может завершится употребление его подчинёнными спиртного даже в малых дозах. Как говорят творческие люди, стоит только начать -- продолжение само придёт. А посему, папа Лёня, выслушав в подробностях от него весьма скромные пожелания по поводу улучшения рациона молодых-голодных-трезвых, заверил, уже выпившего, сытого, сорокалентнего начальника в том, что с питанем у его подопечных всё будет, как в Греции. После чего, с некоторой степенью успокоенности, положил трубку. Сармат с Андрюхой в кабинет вернулись тоже в приподнятом умиротворённом настроении, да ещё заботливо для Поганого с кастрюлькой отварной картошки в мундире.
   -- Вот, Леонид Рафаилович, Бодя постарался о вашем здоровье, -- поставил рядом с остывшей картошкой новую диетическу закуску Клюв.
   -- Правильный мужик, всё помнит, хоть и староват, -- похвалил пожилую память Аистович.
   Поганому показалось, что не всё уж так и плохо, раз о его плохом здоровье ещё помнят и заботятся. Но к сожалению, такое ошибочное ощущение посещает многих людей, приближающихся в жизни, как к различным промежуточным финишам, так и к главному.
   После ужина в двух лагерях наступило небольшое пищеварительное затишье. Даже бойцы от Виски, до этого стоявшие разделительной шеренгой, отведав щедрых угощений с двух сторон, присели, кто-где возле стены, с медленным устремившимся взглядом в звёздное небо.
   -- Что-то прохладно становится. Алёнка, ты как себя чувствуешь, не замёрзла ещё? -- привлёк жену под свою растёгнутую куртку Карузо.
   -- Теперь отлично, -- сомлела та от внимания супруга. -- Девочек, бедненьких, правда, жалко. Как они тут в такую холодную ночь переночуют?
   -- Та ты Толяна тоди з куртяком позыч йим на нич, подилысь з биднэнькымы симэйным тэплом, -- сразу поставил под сомнение женскую искренность Паня и был прав.
   Кумушка ещё сильнее постаралаь втиснуться под куртку к мужу и самоуверенно заявила:
   -- Нетушки, это на прокат не даю, а на совсем он не захочет.
   -- А мэныэ моя готова завжды продаты кому хоч, -- пожаловался кум.
   На что Матильда неудачной продавщицей ответила:
   -- Ага, вот уже скоро двадцать пять лет продаю и никому такой хронический пьяница не нужен.
   -- Это почему? -- пришла на выручку освободившаяся от ночлежных забот леди Га, -- За такой стеной, как Панас Григорьевич, я думаю, многие женщины не отказались бы пожить. Может дело всё-таки в продавщице? Так мы сейчас это проверим, -- Оксанка! -- позвала предводительница свою напарницу из палатки, -- Ты согласна, чтобы Панас Григорьевич у нас охранником остался на ночь?
   -- Да! -- раздался радостный голос Звездопад -- Ты с одной стороны, я с другой, а он посередине! Знаешь, как нам будет тепло?
   -- Молоко на губах утрите, покупательницы, -- подтвердила Матильда свою неудачливость. -- Не по вас товар. К тому же он привык перед сном сто грамм пропускать, а на Привозе сухой закон приняли. Так, что ничего из этого у вас не выйдет. Правильно говорю я, Панас?
   -- Та я можу иноди и бэз горилкы, -- неуверенно проявил свою продажность муж.
   Но супруга снова ,,умело" охарактеризовала товар:
   -- А тогда хропишь, как уснёшь без неё. Да так, что даже Богдан Хмельницкий бежит за мною на кухню и требует у меня валерьянки, чтобы хоть как-то со мной уснуть расслабленно.
   -- Отак завжды продае. Мабуть вжэ и нэ побачу у своему жытти другойи щаслывойи доли, -- только расстроенно и сказал Панас.
   -- Обойдёшься и одной, раньше думать надо было -- лет двадцать пять назад, -- завершила аукцион Матильда и решительнно заслонила грудью семейное тепло от выползшей из палатки продрогшей Оксанки.
   Та, на четвереньках ознакомившись с неприступной обстановкой, развернулась и под внимательными взглядами мужчин залезла обратно, крикнув с обидой:
   -- Болтуны и трепачи! Для чего из мешка выползала?
   Так, поддерживая друг друга весёлыми базарными шуточками, общественное женское движение, при поддержке различных их болельщиков, преодолевало наступление холода. Однако, вскоре, многие фаны стали проявлять в поддержке слабость и к часам десяти вечера со своими делами-заботами стали пластично покидать свою любимую базарную команду.
   -- Ну, а вы чего мёрзните и нам по мешкам утеплённо не даёте рассредоточиться? Вперёд, по домам в тёплые постели. Ещё не хватало, чтобы мы все простудились. Кто завтра тогда вместо нас здесь ляжет? -- стратегично призвала на борьбу леди Га, неподдавшихся дезертирному течению, самых выносливых соратников.
   Среди них был и Виктор Алексеевич, который выйдя из середины пингвинно столпившейся группы осаждающих, поддержал такой осморительный подход к блокаде. И после небольшой его прощальной речи, все приступили к прощанию, можно сказать, со слезами на глазах.
   -- Ну, вот, Глория и одни мы лицом к лицу с администрацией, -- проговорила грустно Колобок в соседней палатке. -- Запомни: на мужиков никогда нельзя положиться, какими бы рыцарями они не казались в начале. Результат всегда один.
   Болгарка, смело вызвавшаяся от мушкетёрской молодёжи ночью почерпнуть опыта женской несгибаемости у более закалённых подруг, повернула внимательно голову и сочувственно спросила:
   -- Тебя, Зин, часто бросали?
   -- Ещё чего? -- дёрнулась от соли на раны Колобок. -- Этот момент всегда надо угадывать определённым местом и уходить в отношениях первой. Иначе на весь базар бабьих сплетен не оберёшься.
   -- Но результат-то всё равно один и тот же? Ты не думала: возможно, что-то было не так в твоём поведении? Ведь годы идут и мы просто обречены становиться мудрее, чтобы наши мужчины даже не помышляли от нас перебегать к другим, уже состоявшимся в мудрости женщинам?
   Теперь уже Колобок внимательно повернула голову, как выяснилось, к довольно вдумчивой молодой девушке и доверчиво спросила:
   -- Постой, ты хочешь сказать, что я постепенно превращаюсь в старую дуру-вешалку, которая скоро ни кому не надо будет?
   -- Не переживай так сильно. У тебя ещё есть немного времени, чтобы найти то меховое пальто, которое с удовольствием поцепиться на тебя. Но мой тебе совет, обязательно поспеши.
   На улице послышался громкий критично-отчётливый женский разговор. Поэтому Глории с Зинкой пришлось прервать беседу о непростой житейской мудрости.
   -- Турчинова из разведки вернулась, -- прислушавшись, пояснила Колобок. -- Теперь борется в ночёвке за место возле Гали. Его ж подступно заняла в её отсутствие Оксанка. Так, что вылезаем с миротворческой миссией. Во, интересно, щас будет.
   Оказавшись на улице, девушкам пришлось отметить, что, по-видимому с такой же целью, у всех палаток появились другие участницы женского движения ,,За формами порядок." И это вынудило Колобок занять передовую позицию с белым флагом.
   -- Чего орёшь и спать не даёшь! -- заорала Зинка, подкравшись сзади, на ухо Анфиске. -- Шляешься где-то, а теперь, видите ли, освободите ей место, цаце великой! А куда человек среди ночи пойдёт -- ты подумала?
   Неожиданное нападение с тыла не заставило Турчнову врасплох и она также мирно заорала Зинке:
   -- А меня это волнует! Пока вы тут митинговали, жрали, спать укладывались, я полдня, как Мата Хари с разведовательной целью в подвале администрации просидела с вылазками снизу наверх для сбора информации! В конце, еле выбралась оттуда через окно среди сплошных врагов! А теперь из-за этой певуньи и доложить не могу Гале в спокойной обстановке обо всём увиденном и услышанном!
   Подвиг Анфиски не оставил равнодушной ни одну участницу общественного женского движения. Она тут же оказалась в тесном окружении боевых подруг.
   -- И, что ты там увидела? Какие у легионеров есть слабости? О чём они, вообще, там говорят? -- посыпались со всех сторон обычные любознательные женские вопросы.
   -- Это секрет, которым я с вами в деталях поделюсь после доклада лично Гале. Но для этого я не имею ни каких возможностей, -- умело начала обращать в свою пользу Анфиска дух знаний. -- Могу только коротко сказать: работа была не из лёгких, но результаты превзошли ожидания.
   Из начальной стадии секрета, так ёмко поданной разведчицей, общественное женское движение ,,За формами порядок," моментально осознало важность донесения и страстный познавательный интерес к нему свёл на нет все Оксанкины притязания остаться на ночь с леди Га. Уразумев это, она сразу же пошла на почётную сдачу места, прокричав, под Галино хихиканье из палатки:
   -- Ладно! Залезай! Раз ты так настрадалась, я уступлю. Но после того, как нам тут всё расскажешь сидя! Идёт?
   -- Вам всё скоро Звездопад расскажет, -- успокоила расстроившихся подруг на холоде Анфиска и пригнувшись, без дальнейших торгов, согласно нырнула в палатку.
   Гам, организованный Оксанкой с Турчиновой в лагере осаждующих, привлёк внимание осаждённых и Клим, заменивший Бодю дежурным у входа в администрацию, осторожно приоткрыл одну створку двойных дверей.
   -- Чего бабы ругаются? -- поинтересовался он у бойца, прислонившегося с наружной стороны к другой.
   -- Да Турчинова у вас разведчицей всё это время в подвале просидела с вылазками, как она говорит и вот, с накопленной информацией ни как не может к леди Га прорваться. А та, пока не могу понять, то ли спит, то ли стебётся в женских раздорах, -- поёжившись, безразлично проговорил тот и более заинтересованно спросил, -- Слушай, ты сейчас побежишь с этой страшной новостью докладывать наверх, так замолви там, о нас служивых, словечко: пусть твоё начальство даст команду впустить нас на ночь к тебе погреться в компанию. А то нервы уже на пределе у всех. Как идиоты стоим на улице, охраняя чуть ли не полсотни здоровых мужиков в тёплом здании от десятка полусумашедших баб в холодных палатках.
   Побледневший от первой новости, дежурный ещё больше побледнел, спрогнозировав, что будет, если бойцы, не выдержав погодных условий, попросятся погреться к полусумашедшим.
   -- Потерпите ещё чуток. Я уверен, через десять минут всё улажу, -- убеждённо пообещал Клим и захлопнув дверь, беспокойно отправился с безобразными новостями на второй этаж.
   Там, с этим багажом, его встретили очень серьёзно. И первым, что было сделано по распоряжению Сармата -- это немедленный согревающий бойцов допуск на нижний этаж, с выделением им доппайка с горячим чаем. Предложение Клима заменить горячий чай, чем-нибудь более горячительным, было категорично-подготовленно отвергнуто Федькиными спокойными словами:
   -- Ты чё, козёл, не понял?
   Зато на предложение старого президента выделить наружный милицейский наряд для ночного обхода здания (выяснилось, что одно из окон на втором этаже таки подозрительно распахнуто и рядом пожарная лестница), Аистович сразу согласился. Правда, приведя не очень удачный пример:
   -- Это нужное дело. Правильно, Леонид Рафаилович, молодец. Я сам в кино видел, как немецкие полицаи так охраняли управу.
   Как-то серьёзно среагировать на Сарматовскую аналогию ни у кого желания не возникло, а несерьёзно, в связи с его новой должностью, было не умно и даже опасно. Оказал всем помощь, в образовавшейся неестественно выжидательной тишине, звонок Андрюхиного телефона.
   -- Он, что перепил? -- постепенно меняясь в лице только и спросил Клюв, перед тем, как положить мобилку в карман.
   Поганый за годы работы на Привозе хорошо изучил мимику куратора птичьего ряда. Поэтому понял, что телефон чем-то очень потряс его хозяина и пришёл на помощь, заментно онемевшему Клюву:
   -- Расслабся, Андрей, и успокой нас -- беда наши головы или только на твою?
   -- Звонил Марченко, -- похоронил тот коллективную надежду, -- Сказал, что у Нестора началась, как я понял, белая горячка. Он каким-то образом выкрал в СБУ, заготовленную там на продажу к Новому году, приличную партию контробандной пиротехники из Китая. И сейчас, где-то в тайне, подготавливает праздничную неожиданную встречу для леди Га с её сподвижницами в одном из общественных женских туалетов на Привозе.
   -- Меня ж теперь первого за это посадят! -- ударил гневно кулаком об стену Сармат в нескончаемой невезухе. -- Когда ж это закончится, мама родная? Когда ж переведутся на рынке кретины-алкоголики?
   -- Не сразу Одесса строилась и не всегда разумом, -- включился в поиск безопасного решения папа Лёня. -- Но сейчас, лишь, он может помочь нам сохранить Федину свободу. А если мы все ко всему сплотимся вокруг него, возможно как-нибудь нам и удастся нейтрализовать колокольного любителя сортирных феерверков. Что, кстати, Мишка сейчас предпринимает и почему он тебе позвонил, а не мне? -- обратился к Клюву старый президент.
   -- Паника была сильной. Марченко тоже, как я догадываюсь, после приличной алкогольной нормы, успешно участвовал в ,,Сверх быстром успехе" в деле тайного изъятия контрабанды. Он затем у себя в каптёрке, по-видимому, продолжил норму со звонарём за успешный исход операции. Ну, а потом то ли от бессилия, то ли ещё от чего... В общем, как он рассказал по телефону:
   -- После беспокойного сна обнаружил себя закрытым в собственном помещении с пропажей Нестора, контробанды и длинной запиской на столе корявыми буквами.
   В ней, если коротко, ушедший навсегда просил его не поминать лихом.
   -- М-да-а. Допился Мишка. Совсем чутьё при опасности стал терять, -- проронил с сожалением Поганый. -- Но нам в любом случае его ошибку придётся исправлять и вот, что ребята, я вам посоветую...
   Через двадцать минут, отобранная Сарматом группа захвата, смело и удачно повторив во главе со старшим Клювом незаметную высадку Турчиновой из окна по пожарной лестнице, принялась осторожно прочёсывать туалеты Привоза.
   Туалет -- место жизненное в любом сообществе. Ни одно современное организационное скопление людей не может обойтись без этих цивилизованных строительных форм общественного бытия. Но почему-то многие к ним стыдливо относятся, именуя отхожими и стараются поменьше в разговорах о них вспоминать. А ведь, если вдуматься, там постоянно кипит откровенный процес, частично точно характеризующий основную вспомогательную суть нашей жизни: поел, попил... На Привозе это понимали, как нигде. Поэтому всегда использовали эти короткие вспомогательные моменты (во время главной деятельности на рынке) с всевозможной большой цельностью, придавая им, как можно более интеллектуальный вид с различными разговорами, договорами, вплоть до заключения сделок. Но это было днём. Сейчас же, в глухую ночь, кипения жизни из-за отсутствия контингента, пока не наблюдалось. Почти в полной тьме, под редкими звёздами, ребят у каждого входа исследуемых объектов, почти дружелюбно встречали выскочившие нередкие крысы. Но на третьем этих милых животных замечено не было. И такое негостепреимство этих милых животных сразу привело группу в боеготовность. Андрюха, отслуживший в горячей точке и знавший не понаслышке цену жизни, решил взять всю ответственность на себя. После чего, обняв брата и пожав руки товарищей, бесшумно-опытно проник за стену з буквой ,,Ж," где внимательно прислушался. Внутри о чём-то неторопилво переговаривались две женщины. Голоса Клюву показались знакомы. Перебрав в памяти слышимые интонации с оборотами речи, он пришёл к твёрдому выводу о присутствии в ячейках бабы Дуни и бабы Веры. Напрягать ветеранов Привоза своим появлением ветеран боевых действий разумно не пожелал и тихо покинул вспомогательное служебное женское помещение. И очень вовремя. Потому как, тут, неожиданно началась такая иллюминация со стрельбой, какой он даже во время службы на горячей точке не мог себе предствавить.
   Несколько минут дамский туалет внутри был, наверное, похож на маленький торжественный конец света. В нём, наверное, как в аду грохотало, завывало, сверкало. А через выход и незастеклённые окна, к залёгшей по команде Клюва группе захвата, мечась, приветственно вылетали разноцветные хищные ракеты, так и норовя, с поздравлением из преисподней пришмалить чего-нибудь у неё на память. Как и при любой артиллерийской подготовки, после канонадного завершения, воцарилась короткая гробовая тишина, всегда милостиво дающая, оставшимся в живых, точно разобраться на каком свете они находятся. Ветераны, которым повезло, как не везло за всю их долгую жизнь, использовали этот момент очень жизнелюбиво и с одесским базарным юмором.
   -- Вер, как у тебя прошёл процесс? Лично у меня такое ощущение, что я помолодела лет на тридцать и со мной вот-вот начнуться критические дни, -- глуховато донёсся через незастеклённые окна помолодевший голос бабы Дуни.
   Ответ подруги немного задержался. Однако, через секунд двадцать, та всё-таки успокоила, продолжавшую лежать в терпеливой неопределённости, группу захвата. Правда, не так молодо проговорив:
   -- Поздравляю, Дуняша. Но о себе пока такого сказать не могу, скорее всего я опоздала. Процесс у меня только начался, а до этого была полная концентрация всех моих возможностей. И поэтому я сильно подозреваю, что в отличие от тебя, мне молодости больше не видать. Между прочим, как ты полагаешь, что же это, таки было, тут, за массое такое шумное НЛО, которое прямо как в фильме ,,Кокон" возвращает тебя к гигиеническим прокладкам? Ты же ними по возрасту из-за ,,железного занавеса" ни когда не пользовалась, тебя это не настораживает?
   -- Очень, Вер. Несмотря на мою удачу, я всё время не могу оторваться от мысли, что не всё тут так просто с коконами. И моё к тебе предложение: пока у меня не начались критические дни, давай с этим разберёмся немедленно и досконально.
   -- Бабы живы, -- подсказал мудро старшему Клюву младший, -- осталось выяснить, что со звонарём.
   -- Иди, вперёд и выясняй. Сам напросился со мной на поиски, -- доверил брату тот, без оглядки на родственные чувства, опасное завершение туалетной операци. -- И смотри мне там, без самодеятельности всякой, может у него ещё чего-то из боеприпасов осталось. У тебя ума хватит. Короче, всё, как я тебя когда-то не раз учил.
   Серёга, учтя ошибки родного участника боевых действий в горячей точке, выбрал для себя вариант более обдуманный и не попёрся напролом в женское отделение, а осторожно стал приближаться к мужскому. Оттуда, неожиданно ему навстречу, живым-здоровым гостепреимно выскочил Нестор. Радушное явление звонаря с дурацкой улыбочкой не выбило неопытного младшего брата из ночной захватывающей программы. И он точно, как инструктировал старший, врезал Нестору ногой в поддых. Ну, а дальше, дело было техники. До прихода подмоги, звонарь получил в комбинации ладонями по ушам с очень болененно-отрезвляющим с носока в копчик. И после, уже не имеющих ни какого значения почти дружеских пинков всех подспевших участников захвата, в спокойной позе ,,калачиком" принялся дожидаться второго (в чём он уже не сомневался), более тяжёлого раунда от ветеранов труда. Сразу надо сказать, что ему, как и вышедшим из туалета женщинам, сегодня очень везло. Потому как, если бы торговки несколько умереннее перенесли своё подозрение в связях с НЛО на группу Клюва и баба Вера омоложенно чемпионкой-молотометательницей не запустила без раздумий в них использованной многоствольной ракетной установкой, то наверное на том месте Привоза, где лежал звонарь, со временем имел бы все шансы появится первый памятник другу внеземных цивилизаций. Ну, а так, всё сложилось довольно спокойно. Преследуемые бабулями, Андрюха со товарищами сделали стремительный марш-бросок обратно к пожарной лестнице, Нестор, немного полежав, отряхнулся и похромал обратно к завхозу в надежде наркозно погасить чем-нибудь боль от тумаков. И лишь баба Дуня с бабой Верой, после неудачного преследования, внесли новый шум в лагерь осаждающих, оповестив женское движение ,,За формами порядок" о подстерегающих его в ночных туалетах опасностях с молодостью от непойманных коконов. Леди Га с девчатами, разбуженные грохочущим фейерверком, эту дополнительную новость восприняли угрюмо.
   -- А куда ж мы будем ходить? Я уже хочу, но не хочу назад в детство, -- соизмерив угрозу со своим возрастом, по- дестки начала подпрыгивать замёрзшая Оксанка.
   -- Я тоже многого не хочу. Но хочу, потому что я этого не хочу. Учись, дорогая, пересилить себя и ничего не бояться, -- призвала подругу к сдержанности и отваге Галя.
   -- Может я схожу на разведку? -- вызвалась самоотверженно Анфиска. -- А потом вы за мной. Надо же кому-то начинать, а то мы тут так и кончим ночь в неизвестности под заборами вблизи от пугливой молодости.
   Предложение разведчицы понравилось всем без исключения и Турчинова, вдоволь прощательно пообнимавшись с участницами осады, героично направилась навстречу неизвестности. По пути к ней, она повстречала Коха. Тот, не выдержав дома революционной обстановки на Привозе, ответственно приближался к раздевалке уборщиков.
   -- Значит, говоришь: кто-то стреляет ракетами по ветеранм труда в туалетах по ночам и всё женское движение на прицеле? -- сделал вывод Роб из не очень ясного рассказа разведчицы.
   -- Ага, -- подтвердила запальчиво Анфиска, -- да ещё так, что у бабы Дуни вот-вот критические дни начнутся. А что будет с нами, коль это случится, я даже боюсь подумать.
   Кох заулыбался, предствавив подобную ситуацию. Но преодолев себя, серьёзно внёс на рассмотрение Турчиновой интересный план. Из него следовало: временно заменить ночное женское посещение, полных опасностей, холодных уличных туалетов на тёплый безопасный в раздевалке уборщиков. Который, кстати и находился гораздо ближе к администрации.
   -- Ну, если ты будешь нас там постоянно охранять от других неожиданностей, я думаю, девочки с удовольствием согласятся. Идём сразу проверим, как там у вас, а то я еле уже стою в нетерпении всё увидеть своими глазами, -- очень понравилась идея Анфиске.
   Кох ответил, что всю жизнь мечтал стать охранником в женском туалете и выразил полную убеждённость, что и без Анфискиной проверки это самый безопасный вариант. Однако Турчинова настояла на своём и Роб, посмеиваясь отправился ускоренным шагом с разведчицей к своей новой должности.
   -- Ну, как понравилось? -- поинтересовался Робик, когда Анфиска вышла на улицу.
   -- Бесподобно! -- восхитилась та с претензией, -- И почему такое неравноправие? Мы -- женщины в молочном корпусе, зимой должны бегать на улицу. А у вас -- мужиков-уборщиив всё под носом, в прямом смысле слова? Обязательно революционно перед Хорунжим поставим первым вопросом после нашей победы эту проблему.
   -- Не всегда близость под носом вызывает полный комфорт, особенно зимой во время обеда. И я бы вам посоветовал хорошо обдумать, чем выносить это первым вопросом после победы, -- как всегда раскритиковал тактично женскую поспешность Кох. -- Идём лучше пометим ваш шкаф с полотенцами и прочими нужными для вас вещами. Не то, того и гляди, меня на помощь начнёте звать, красавицы забывчивые.
   Турчинова прыснула, но ради вспомогательной революции дисциплинировалась и последовала за опытным хранителем женской памяти. Когда всё было подготовленно к приёму гостей, Анфиска вполне серьёзно сказала:
   -- Ты, Робик, просто прелесть. Что бы мы без тебя делали -- просто не представляю? Дай я за это тебя поцелую с благодарностью, -- и не дожидаясь разрешения, разведчица обвила шею, растерявшегося в годах, еврея.
   -- Так-так-так, -- пытаясь освободиться от прилипшей Турчиновой, услышал Робик вошедшего Кольку Грынджолу. -- Никогда не ожидал, что наш всеми уважаемый Кох может использовать возвышенную революционную обстановку вместе с нашей раздевалкой для своих низменных потребностей.
   -- Не мели ерунды, -- собравшись после освобождения, сказал Робик. -- Всё гораздо прозаичнее. Начиная с этой ночи до победы (умело осаждающие не только администрацию), женщины выявили страстное желание посещать нашу уборную. О причинах этой страсти Анфиска сама тебе расскажет, а я пока пойду покурю. Я полагаю, ты тоже согласишся с этим после её объяснений. Через пару минут Колько резко выскочил на улицу.
   -- Всё понял? -- улыбнулся Кох.
   Грынджолу, повертев пальцем у виска, задал встречный вопрос:
   -- А они, там в палатках, шо все такие?
   -- У тебя есть возможность мне на слово не верить, а лично проверить. Я сейчас иду с Турчиновой в лагерь и этак, минут через пятнадцать, пока ты не теряя времени, будешь делать здесь предварительные выводы, к тебе с посещением на практику начнут оттуда являться новые страстно желающие. Хотя я, впрочем, могу сходить сам, оставив вас вдвоём под звёздами.
   -- Не-е, забирай её, с ней всё ясно, я лучше других проверю.
   -- Ну, ты и впечатлительный, Колька, -- показалась на пороге Турчинова. -- Представь, Робик, я только хотела ему элегантно показать, куда бабе Вере чуть ракета не попала, так из него чуть ли не астма началась со срочной необходимостью свежего воздуха.
   -- Пошли уже скорее, благодарная с показами. В лагере, наверное, подруги, уже скоро побегут на твои поиски от нетерпения, -- замял ответ уязвлённого астматика Кох и разведчица с языком под руку чемно отправились успокаивать лагерь.
   -- У меня идея, как быстро без единой капли женской крови немедленно взять администрацию, -- крикнул вслед Колька, опомнившись.
   -- Скоро у тебя будет достаточно её ценительниц. Они и выслушают, и даже дополнительно расскажут про кровь, про взятие, и про многое-многое другое, от чего у тебя не только астма начнётся, -- ответил Робик, оборачиваясь и спросил Анфиску, -- А чего это Дуня с Веркой припёрлися ночью на Привоз?
   -- А, что только у вас мужиков имеются беспокойные сердца? -- вопросила та -- Среди нас им не положено находится? Эх, ты, а я ещё хотела тебя по дороге поблагодарить за такое внимание к нам.
   -- Да, ради Бога, имейте и благодарить меня не надо. Что найдёте и нашли -- то ваше, я не спорю. Я просто подумал, чего их сердца занесли на территории рынка первым делом именно в туалет? Может они конечно перебрали где-то за его пределами, так чего было переться именно сюда ?
   -- Не знаю, сам скоро у них спросишь, хотя я и не уверена, что после всего пережитого у них с памятью всё беспроблемно. Как-то фантастично всё рассказывают, короткими очередями.
   Лагерь встретил Анфиску с Робиком в мучительном ожидании.
   -- Ты издеваешься над нами, да? -- накинулась на разведчицу леди Га. -- За это время можно всю Одессу обследовать. Девочки не знают, что и делать из-за твоего отсутствия...
   Турчинова, с совсем непроницательным лицом, приступила к терпеливому вниманию традиционно многочисленных негодующих слов начальницы-подруги. Однако отметив на лицах рядовых подруг увеличивающееся с каждым словом нескрываемое страдание, прервала руководительницу по-женски неожиданно:
   -- Я прилично извиняюсь. Кто сильно хочет, может уже немедленно с Кохом идти в раздевалку уборщиков. Там тепло, уютно, всё для нас есть. Есть даже ещё Колька Грынджолу, но вы на него не обращайте внимания, он трусливый.
   Леди Га прервалась и захлопала быстро глазами в сложном моральном непонимании. Робику пришлось, чтобы больше долго не мучать осаждающих дополнительно растолковать своё появление среди них. Это сразу же вызвало у девушек неостановимое желани увидеть поближе труса Грынджолу. Вследствие чего, они доверительно оставив Коха с ветеранами рынка и разведчицей у пустых палаток, неудержимо во главе с Галей устремились на встречу с Колькой.
   -- М-да-а, -- посочувствовал Роб, -- нелегко будет сейчас Николаю угодить всему этому помчавшемуся нетерпению. Особенно после того, как ты его маленько напугала своей дефицитной ракетной проблеммой.
   -- Во-первых, это была проблема бабы Веры и бабы Дуни. Я лишь наглядно, да и то очень скромно, постаралась мальчику её пояснить. А во-вторых, в отличие от тебя, Колька молод, полон различных идей и я верю -- удачно справится со всеми срочными желаниями наших девочек.
   Из рядом стоящей палатки, услышав свои имена, показались две ветеранские головы, одна из которых быстро посоветовала:
   -- Вот только залезли еле сюда в наши годы и сразу хамство имеем к возросту со стороны. Не слушай ты эту вечно озабоченную наблюдениями лысуху со стригучим лишаем. Мы, например, Роб, верим, что Кольке до тебя с идеями, как до Луны. Давай, залезай к нам третим, а она пока молодой салагой подежурит на кислороде.
   Коху не надо было объяснять, что такое третий у слабого пола за шестьдесят. Поэтому он посмотрел на молодой парик Анфиски, обиделся на онемевшую от злости разведчицу и вежливо попросив у неё прощения, полез в палатку к верящим в него женщинам. То, что он выяснил у них через некоторое время, немного нарушило сухой закон. Зато настигло его интересным выводом идей тут же, даже не выходя на свежий воздух.
   -- Значит, говорите, нищий Глебушка обильно угощал вас, прося взамен передать от Стёпки-посланца записку Поганому?
   -- Ага, -- проторохтела подтверждающе баба Дуня, -- правда такой бурдой, что нам пришлось сделать срочную остановку на известном объекте с коконами.
   -- Ну и где записка?
   Ветераны принялись тщательно обыскивать себя. Наконец баба Вера, сняв с себя четвёртую кофту и добравшись до лифчика, аккуратно достала сложеный вчетверо листок.
   -- Я дальше не раздеваюсь? -- спросила у Робика баба Дуня.
   -- Обожди немного, может это её любовная записка когда-то затерялась возле сердца, -- взял поданую таинственную депешу Кох.
   Во время озанакомления с её содержанием в палатку заглянула Турчинова.
   -- Ну, как? -- поинтересовалась разведчица. -- Какие-такие в ней секретданные, что во телефону нельзя их в администрацию передать? Не стесняйся, Робик, я во всём курсе. Немедленно докладывай лучшей подруге леди Га. Не то я ей пожалуюсь на тебя за сокрытие тайны, так необходимой нашему общественному женскому движению ,,За формами порядок."
   -- Анфиска, у меня рука чешется, чем-нибудь в тебя запустить. Но на твоё счастье тут кроме китайского фонаря-приёмника, ничего более подходящего нет, -- сказала баба Вера.
   Однако её напарница оказалась более находчивой и сразу подсказала ей:
   -- У Робика туфли гораздо быстрее снимаются, чем наши сапожки.
   -- Молодец, -- похвалила та, потянувшись к ноге Коха.
   Турчинова не стала ждать обувный подарок и обиженно за пределами палатки проговорила:
   -- Не хотите, ну и не надо. В любом случае вам придётся скоро обо всём Гале рассказывать, а я обязательно от неё всё узнаю.
   -- Ну, что? Есть стоящее шо-нибудь в этой писульке, а то я замёрзла уже раздетой сидеть без толку, -- спросила на этот раз тихо баба Дуня (что бы разведчица не услышала).
   Кох без слов отдал ветеранам рынка тетрадный листок, на котором был начертан какой-то план с кодированными пометками.
   -- Я лично ничего не разобрался, а вы? -- тоже тихо посоветовался он с торговками.
   Ветераны тщательно принялись с разных сторон при близком свете китайского фонаря-приёмника рассматирвать загадочный рисунок. И вскоре баба Дуня, включив догадливо для маскировки на полную громкость радио, несдержанно почти заорала:
   -- Я врубилась, Робик! Подвигайся ближе ко мне и просто слушай меня внимательно без всяких подозрений! И ты Вера, если, конечно, хочешь этого просто так!
   После призывной быстрой перегруппироки, её инциаторка заговорила уже без надрыва связок:
   Итак. Когда-то, как будто недавно это было, во времена моей молодости, меня, уже опытного спелеолога, образно говоря, по комсомольской путёвке направили для работы в организованный в Одессе, так называемый, клуб ,,Поиск." Он предназначался для патриотического воспитания детей или проще говоря, чтобы ребятишечки на летних каникулах вместо битья из рогаток лампочек на уличных столбах, групповых курений собранных окурков (и прочих популярных, в то время, среди детства непристойных занятий), находились при деле и не маялись дурью. Ты помнишь, Робик, наверняка, те славные беззаботные годы?
   Кох, улыбнувшись своему детству, выжидательно кивнул.
   -- Так, вот, -- продолжила, образно говоря, бывшая комсомолка, -- одним из направлений патриотического воспитания было исследование наших катакомб и составление плана их бесчисленных ходов, пронизавших наш город под землёю, как вы знаете, многими ярусами, наверное не на одну сотню киломметров. И вам скажу, организованное дело было настолько правильным, захватывающим для деточек, что многие из них ещё тогда окончательно бросили курить, сберёгши, в отличие от Робика, многие годы своего здоровья.
   -- Ты, Дуня, не откланяйся. Давай ближе к сути, а не о моём здоровье, -- поторопил бывшего воспитателя, так и не исправившийся школьник.
   -- Мог и сам уже догадаться, -- ответила та. -- Но раз многолетний никотин всё сильнее убавляет твой мозг, разъясняю: на бумаге вычерчен план катакомб под нашим Привозом с двумя, как я понимаю, выходами за его пределы.
   -- Зачем? -- туповато спросил Кох, беря обратно листок. -- И ты уверена, что это катакомбы?
   -- Зачем -- не знаю. Но рисовал это, я могу точно утверждать, человек, прошедший школу ,,Поиска," как будто я сама его учила. Стиль без сомнения мой.
   -- Ты же знаешь, Дуня никогда не курила и память у неё чиста, как родниковая вода, -- зашла в разговор с подтверждением подруга.
   Робик подумал, что вернее будет сказать: как одесское виноградное вино, но всё равно -- ветеранов рынка в полном склерозе он обвинить не мог. Молодость, традиционно для пожилых людей, они прекрасно помнили. Что тут же подтвердила баба Дуня, погрузившись в романтические воспоминания:
   -- Помню, тогда на курсах топографии у меня ещё случилась четвёртая крупная любовь. Мальчик был бесподобный. Его тоже прислали на обучение по комсомольской путёвке из Туркмениии. Плохо говорил, но танцевал и пел божественно. Как увидела, как услышала -- на меня сразу так всё и хлынуло Амударьёй.
   -- Дуняша, если тебе не сложно, давай вернёмся от незабываемого туркмена к твоим ученикам. Возможно ты тоже вспомнишь их, как его? Или туркменский речной потоп уничтожил тогда без следа всё на своём пути? -- просяще прервал с ничтожной надеждой Кох.
   Бывашая спелеолог-воспитательница без обиды оставила давнюю любовь в покое и взяв обратно план, внимательно стала повторно изучать его.
   -- Нет, не могу вспомнить, крутится в голове, а поймать не получается, -- в бессили отбросила листок торговка. -- Лицо б увидеть, даже сейчас, тогда б обязательно вспомнила. А так, только даром кровоизлияние от напряжения получу.
   -- Не приведи, Господь, Дуня! Что я без тебя буду делать одна на Привозе. Оставь, Робик, немедленно её с допросом. Воспитательская деятельность на мозговую психику гораздо хуже никотина. Оглянись сам назад, сколько ты учителей в школе удачно к пенсии привёл на больничные койки? Так ты ещё хочешь за компанию присоединить к ним и мою подругу? Не дам, -- отважно стала на защиту здоровья напарница.
   Кох поднял листок, разорвал его наполовину перед удивлёнными ветеранами рынка и спокойно сказал:
   -- Давайте договоримся в следующем. Ни кто не посягает ни на чьё самочувствие. Вы на моё с никотином, а я на ваше с вином и другими прошлыми угрозами молодости. Подходит?
   -- В этом что-то есть, -- по-женски за двоих согласилась баба Вера.
   -- В таком случае, держите, -- всунул в руки по половине плана каждому ветерану Кох, -- И храните это, как свою в памяти любовь.
   -- На хрена? -- почти повторила недавний вопрос Робика баба Дуня.
   И стареющий еврей, несмотря на обилие в своих мозгах никотина, смышлёно донёс до хорошо сдобренных вином, но вовсе не отупевших мозгов торговок, смысловой довесок к вручённым частям плана. Освоив его, баба Дуня уточнила:
   -- Ты точно думаешь, что сейчас мой немедленный визит в администрацию с катакомбным клочком бумаги не оставит там мальчиков равнодушными ко мне?
   -- Можешь быть уверена, Дуня, как с Амударьёй, -- заверил Кох, -- Полагаю даже, что твоё, давно ожидаемое появление с Верой, обязательно расстроит их при виде тебя одной, да ещё с чертёжным частичным обрывком. Но не настолько, чтобы они не захотели с тобой близко пообщаться на самом высоком уровне. Ты у них единственное связующее звено в этом тёмном для нас подземном плане. И лишь ты можешь помочь им, и значит нам, найти свет в конце этого запутанного лабиринта.
   Баба Дуня, молча, долго примеряла на себя роль засланног козачка. Женщина она, в общем-то, всегда была прямой и всегда говорила, что думала. А тут предстояла нелёгкая задача разделить личные думы с нетерпеливым своим языком. И женщина понимала, как сложно ей будет сделать это в стане людей, к которым она с совсем недавнего времени, стала относиться с откровенным презрением. В связи с чем, отчётливо увидив на простом лице, мучающегося ответственностью ветерана честных прямых отношений, Роб ответственно пришёл на помощь:
   -- Ты главное не играй там, будь такой, какой есть. Напирай на то, что после выпивки с Глебушкой дала ему честное комсомольское слово, что доставишь. А вот Вера не дала ему такого слова. Поэтому вы, после того как уже самостоятельно без Глубушки ещё добавили, план в туалете справедливо поделили, а тут ещё и коконы напали на вас там. Короче, неси билеберду, как ты умеешь, дай им раскрыться. И тогда мы обязательно поймём с твоей помощью, кто и для чего нарисовал осаждённым эту загадочную карту.
   -- Ну, Робик, подставляешь ты её туда, как безжалостный сутенёр девку. Там же полсотни мужчин и все здоровые как кони, -- где-то опасливо, позавидовала баба Вера омолаживающейся подруге.
   -- Я всё сделаю, -- азартно, наконец, решилась та. -- Но ученичка обязательно своего вычислю, чего бы это мне не стоило, -- и достав бутылочку разлила за успех.
   В четвёртом часу ночи, Клима, с греющимися на первом этаже милиционерами, разбудил громкий стук в двери администрации, дополненный не очень изящным пьяным бабьим матом.
   -- Это кого ещё принесла нелёгкая в такое время, -- пробурчал он недосыпно приближаясь к упорным звукам.
   -- Открывайте, стадо спящих кастратов! К вам женщина пришла из вне! -- колотила, уже для удобства найденным рядом булыжником, ветеран.
   Клим бесстрашно отворился перед несдержанной женщиной. Но разглядев -- кто именно, совсем испоганился разбуженным настроением и жлобовато посоветовал:
   -- Такие, как ты, бабуся, не то, что кастратам -- уже не всякий зоофил решится на общение с тобой. Советую: скройся бесславно в темноте и дай людям спокойно спать, Чита на пенсии.
   Булыжник оскорблённой торговке пригодился очень кстати и мужская стать Клима, завыв сиреной, по тревоге подняла на ноги всю отдыхавшую милицию.
   Выскочив к дверям, бойцы напоролись со стороны бабы Дуни на свирепую команду:
   -- Смирно!
   А затем на ещё более угрожающий вопрос:
   -- Где начальство, жуки навозные! Отвечать быстро и внятно, не то будет тоже, что и с ним.
   Пока милиционеры, глядя на скулящего под стенкой на корточках Клима, определяли, кто будет отвечать по поводу неясного начальства, сверху на лестнице раздался уточняющий вопрос старшего Клюва:
   -- Тебе, кто надо-то, Евдокия Порфирьевна, Виски или кто из мясного корпуса?
   Вежливое обращение сразу нашло отклик в нестареющем женском сердце. Вследствие чего, ветеран Привоза, пройдя мимо почётного строя милиции, уже без всякой агрессии проговорила снизу:
   -- Да ваших мне надо, Андрюшечка. Я вам от нищего Глебушки, по его просьбе, сюда ночью приковыляла на своих немолодых ногах. Да не могу никак пробиться сквозь охранные редуты. Слава Богу, что ты хоть появился среди этих бестолковых ослов, а то я б их тут обязательно ещё пару штук уложила, пока бы до них дошло, что я хочу.
   -- А что, многих побила? -- рассмеялся Клюв, наблюдая за тяжело понимающейся по лестнице торговкой.
   -- Да я ж говорю, -- почти повторилась та, сопя годами, -- хорошо, что ты появился. Один Клим немного пострадал за оскорбление, остальные не успели. Вот, дурой несу зачем-то следующий булыжник. Возьми его на всякий случай, шо б тут другие меня за какую-нибудь психопатку не приняли.
   Вручив Андрюхе народное оружие, баба Дуня совершенно безопасно поинтересовалась:
   -- Ну, где твои шефы-боссы на ночь штаны поснимали? Веди меня к ним, будем будить и их с моим участием. Я жуть, как люблю юных мужиков радовать ночью своим появлением.
   Поганый с Сарматом посланницу с планом от посланца ждали уже с нетерпением часа два. И поэтому Клюв вынужден был разочаровать торговку, объяснив ей, что все давно в штанах, и даже не снимали их в беспрестанных заботах и тревогах, особенно после канонады с фейерверком в женском туалете на территории Привоза.
   -- А ты откуда знаешь, что в женском? -- насторожилась ветеран.
   -- Да видно было хорошо отсюда со второго этажа, как только с одной стороны строения салют извергался, а в какую нам мужикам половину надо заходить, я ещё не забыл, -- оправдался находчиво Андрюха.
   После чего, взяв под локоть бабу Дуню, вместе с возобновившимся рассказом о коконах, неспеша последовал к президентскому кабинету. Постучав в приоткрытую дверь, Клюв увидел говорящего по телефону папу Лёню и поинтересовался:
   -- Нам с Евдокией Порфирьевной обождать в предбаннике?
   -- Да чё там ждать, -- хозяином махнул рукой Федька, -- Леонид Рафаилович уже заканчивает базар с завхозом, заваливайте.
   Поганый недовольно покосился на Сармата и сказал в трубку:
   -- Хорошо, Миша, в следующий раз, если он конечно наступит, будь более бдителен с Нестором. Сейчас, там тоже не сильно увлекайся с лечением его ран. Ну, а мне пока переговорить необходимо с одной интересной женщиной, не побоявшейся явиться к нам в полчетвёртого ночи. Так, что бди, я позже перезвоню для дальнейших подробностей.
   Из прерванного рассказа Марченко, освобождённого вернувшимся Нестором, бывший президент узнал, что вернувшийся чувствует себя уже довольно неплохо и даже вкратце смог поведать Мишке, как всё было. Из него вырисовывалось незаурядное мастерство звоноря-подрывника, сумевшего через общее небольшое сливное отверстие, разделяющее стены между мужским и женским отделением, поджечь в последнем (причём, в сложнейших тёмных сырых условиях), кучу заранее приготовленной в нём пиротехники. Что было дальше папа Лёня знал от группы захвата. И в настоящий момент, окинув бабу Дуню не очень радушным взором, он ни как почему-то не мог отделаться от неожиданно пришедшей ему на ум народной пословицы, навязчиво утверждавшей, что голь на выдумку хитра.
   -- Чего пялишься, как потерявшая срок годности креветка из морозильной камеры в универсаме? -- мгновенно отреагировала женщина-ветеран обидным напоминанием на негостепреимный взгляд.
   Поганый задёргался под гогот Аистовича и ситуацию под контроль вынужден был взять Андрюха, который, вздохнув, примирительно промолвил:
   -- Какие, Евдокия Порфирьевна, могут тут быть ещё претензии друг к другу в четыре часа ночи. И так все издёрганы бессоницей и неизвестнотью завтрашнего дня. Давай лучше не будем нервировать друг друга и общаться спокойно. Согласна?
   -- За что я тебя, Андрюшенька, люблю, так это за твоё умение вести диалог с женщинами. Уверена, не каждому подобное дано. На Привозе разве только Робик может так успокоить, -- приникла нежно к плечу Клюва торговка.
   На что тот выдержанно сказал:
   -- Ну, раз уверена, тогда спокойно показывай, чего тебе там Глебушка отдал.
   -- А ты, опять, откуда знашь? Просто шпионаж сплошной какой-то за нами ветеранами. Ни где не скроешься. Взять, хотя бы, этих коконов. Хотя я, в общем-то по большому счёту, уже и не удивляюсь в нашей жизни ни чему. Так иногда, одни всплески негативные.
   ----Да, ни икакого негатива со шпионажем, даже коконского здесь нет, Евдогия Порфирьевна, -- заверил успокоительно опять Андрюха. -- просто телефоны, обыкновенные телефоны, один из которых стоит, вон, на столе. Понимаешь?
   -- Сдаюсь, -- признала своё поражение в шпионской женской сообразительности баба Дуня и принялась за повторный стриптиз перед застывшими в своей сообразительности мужчинами.
   Вскоре ветеран прояснила ситуацию со снимаемой личной одеждой и выдала, начавшему уже молча волноваться начальству, известную часть плана.
   -- Я не фига не могу зарабатать тут мозгами. Лично у меня полнейший ногдаун, -- расстроился серым веществом Аистович, -- А ну ты, Леонид Рафаилович, глянь для полной ясности, может и я тогда прояснюсь.
   Поганый глянул и спросил гонца в годах дознательно в догадке:
   -- Матушка Евдокия, а ты с ним туалет не посещала, случайно?
   И баба Дуня созналась, что был такой грех у неё. И поведала, с обычными фантазиями слабого пола, всё, как советовал Робик Кох.
   -- Такого непредсказуемого идиотизма даже в женских сериалах нет, -- резюмировал папа Лёня, выслушав космический рассказ торговки и с последней надеждой поинтересовался, -- Скажи, Дуня, а ты после коконов ничего не перепутала? Всё хорошо помнишь? Может ты другую половину в другую половинку собственными руками не Вере, а себе засунула?
   Торговка, демонстративно не стесняясь, безрезультативно проверила на себе все свои потаённые места. После чего, тоже наверное, где-то с последней надеждой, заявила:
   -- Если вы мне не верите, то кто хочет может собственноручно на мне проверить ещё раз.
   Горящих желанием энтузиастов, начать поиск на бренном теле бабы Дуни, возможно затерявшегося остатка плана, так сходу конечно не выявилось. В связи с чем, некоторое время присутствующие пребывали в умственной нерешительности.
   -- У нас два пути понять цельность рисунка. Это или найти его автора, или разбудить в одной из палаток леди Га мою выпившую подругу и как-то уговорить её отдать недостающий клочок бумаги, -- смело преодолела её первой ветеран.
   Лучше ты её там попробуй раздеть спящей, а мы втроём попросимся у молочницы на просмотр этого откровения, -- съехидничал Поганый.
   Он понимал, что о результативном поиске второй части карты можно забыть и поэтому недовольно уделил (с хитрой подсказки торговки) внимание первому пути -- с поиском его автора.
   -- Звони, Андрюха на ,,Малую землю." Пусть там разыщут этого юного подпольщика, как его там... -- То ли забыл, то ли не пожелал расскрывать имени старый президент.
   Однако Фёдор по простоте душевной тут же подсказал:
   -- Костя Затычкик, Леонид Рафаилович. Он вчера утром только из Москвы припёрся к ним на фирму и сразу очень активизировался для нашей пользы.
   -- Да я ж его подлеца хорошо знаю, если конечно это он! -- пришла в неподдельный восторг баба Дуня. -- Он же у меня, соплячок, самым младшеньким был. Помню, ещё намучалась я с ним тогда не хуже Макаренко...
   И бывшая комсомолка скупо сообщила присутствующим о своей давней педагогической деятельности, в которой её воспитанник Костя, по прозвищу Затычка, являлся оним из незабываемых детей с трудным характером.
   -- Коль это он, Дуня, то нам с тобой не одни хлопоты. Иногда бывает и удача, -- обрадовался Поганый, заглатывая всё больше ветеранские наживки с крючками.
   Константина нашли быстро. Что-что, а порядок у Шляхина был идеальным. Если говорить коротко, на фирме руководство всегда знало: кто, где был, кто с кем пил и даже, по-видимому, кто с кем спал. Выглядело это возможно и не очень демократично, но в экстренных случаях было довольно удобно. Вследствие этого недемократичного удобства, ветеран рынка через пару минут, наслаждаясь выполнением задания, высказывала в телефонную трубку бурную радость по поводу обязательной предстоящей личной встречи с шалопаем ,,Затычкой." Место встречи, правда, являлось не очень подходящим для праздничного стола, о котором бывший воспитатель несколько раз намекнула своему воспитаннику в разговоре. Но ничего не поделаешь, сначала надо было завершить порученное сразу двумя лагерями дело, начальной вехой которого, как выяснилось теперь, являлась встреча с Константином Затычкиным в катакомбах. Причём, она должна была состояться всего через два часа на отрывной черте (согласно половине плана) одного из ходов, находящегося в администрации.
   -- А там, дальше и до стола не далеко, -- подумала о полном успехе своей опасной миссии рисковая торговка и отдав Клюву мобилку, проблемно проговорила:
   -- Ну, что, мальчики, есть среди вас мужчины? Кто пойдёт со мною по местам боевой славы наших отцов и дедов?
   -- Ты в смысле, чего имеешь в виду? -- поинтересовался папа Лёня (как и все, он мог лишь приблизительно догадываться о теме беседы воспитательницы и воспитанника).
   Баба Дуня, осмотрев профессионально Аистовича с Клювом, пояснила:
   -- Мне надо пару крепеньких ребятишек, чтобы из подвала администрации попасть в катакомбы. Эти двое подходят бесподобно.
   -- А чё делать мы с тобой там будем? Там же наверное холодно, сыро и темно? -- немедленно пожелал в деталях ознакомиться президент сутью дальнейшего.
   Сила дурная, Феденька, необходима мне. Без неё вначале не обойтись, а в последствиях уж видно будет, какая там погода, -- затемнила ветеран.
   Сармату не понравился её ответ. Однако, встретив насмешливый взгляд своего предшественника, приемник не позволил долго подозревать себя в мягкотелости и твёрдо произнёс:
   -- Пошли.
   В подвале здания, как и предполагал Сармат было довольно неуютно. Из, наверное, десятка лампочек, сиротливой путеводной звездой зажглась только одна. Вода капала с потолка и забывших давно хозяйскую руку, труб различных коммуникаций, отчего под ногами постоянно на бетонном полу попадались лужи.
   -- Мама моя из Донецка, это ж надо! Да работёнки, только здесь, на месяца два не меньше, -- вслух прикинул Сармат непочатый край своей президентской деятельности. -- И куда только, Леонид Рафаилович, смотрел? Неужели ни разу сюда под себя никогда не заглядывал?
   -- И ты б под себя ни когда не загляднул, коли б не я, смотри лучше сюда и слушай, -- остановилась перед тупиковой стеной баба Дуня. -- Вот здесь, где я стою, под где-то в два-три пальца слабой экономной стяжкой, находится бетонная плита, которую необходимо поднять для проникновения в лаз. Задача ясна?
   -- Андрюха, тебе не сдаётся, что наша старушка катит здорово под Индиану Джонс? -- стукнул пару раз ломом Фёдор, прихваченным по совету вместе с лопатой с пожарного щита.
   Клюв, вспомнив всех героев киношедевра, ничего не ответил, а только усмехнулся. Сармат, между тем, непринуждённо одной рукой взрыхлил экономную стяжку и пробормотав:
   -- Халтурщики, -- пролетарски взялся ещё и за лопату.
   -- Федя, ты мне, честное слово, начинаешь нравиться, -- замечталась баба Дуня, -- И чего я тебя не повстречала раньше.
   -- Раньше меня ещё не было, -- без взаимности сказал Аистович, оголив плиту со встроенным большим металическим кольцом. -- Говори побыстрее, как дальше рукодельничать, а то я чё-то начинаю, как пацан, волноваться при виде всей этой загадочности.
   -- Загадка не велика даже для тебя, -- обиделась на невзаимность женщина, -- Берись за кольцо и тяни сколько есть духу, а Андрюшенька ломиком помогать тебе будет в отверстие.
   -- В какое? -- поинтересовался тот.
   -- А вот тутычки, рядышком с колечком. Только мой совет, Федя: работа тяжкая и если ты сильно вдобавок волнуешься пацаном, сходи, как бы чего не вышло, сначала куда-нибудь за стеночку. Но постарайся что бы всё было там поделикатнее, возьми с собой лопатку и ломик на всякий случай.
   -- Сама сходи, -- неделикатно посоветовал новый президент и взялся за кольцо.
   Помучившись минут пять, мужики поняли, что даже, если сходить за стеночку и вновь приложиться ни чем не рискуя, всё одно ничего не выйдет -- плита стояла мёртво.
   -- Придётся топать за подмогой. Этоу репку нам не выдернуть в сумме и с Евдокией Порфирьевной, -- устало потирая руки, сказал Клюв.
   Сармат обернулся к ветерану подполья и грозно спросил:
   -- Ты ни чего не запамятовала, может тут какой секретный механизм имеется. А мы, как две недоразвитые горилы, силой пытаемся открыть?
   Баба Дуня уже давно смекнула в чём дело. Однако (то ли из женской мелкой мстительности, то ли в самом деле проверяла соображение двух здороых парней), она почему-то наблюдательно скромно молчала. А вот теперь, когда её мнением, наконец, соизволили поинтересоваться, стеснительно опустив глаза, поучительно произнесла:
   -- Подумай, Федя, какие секретные механизмы тридцать пять лет назад могли быть у воспитанников ,,Поиска," иногда помогавшим муровать работягам-строителям многочисленные лазы в кататкомбы? Просто прежде, чем тянуть, что есть духу и всовывать в отверстие, надо внимательно осмотреть что-куда. И лишь затем, путём лёгких проб и ошибок, найти верный способ и направление.
   -- А чего ж ты молчала, -- взьярился Сармат, всё-таки после подсказки заметив в полутьме вмурованный кем-то насмерть швелер, разом с которым ребятки пытались поднять плиту. -- Андрюха! Она ж бесплатно любовалась, как мы с тобой уродовались, грыжу зарабатывая! Да за это ж её немедленно надо притянуть к административной ответственности и замуровать здесь одну под этой плитой без надписи!
   -- Она очень опытна и всегда найдёт выход из любого лабиринта. А то, что мы парились как два идиота, так это нам урок. Спасибо тебе, Евдокия Порфирьевна, за науку, -- неожиданным поклоном скомкал административную ответственность Клюв, а затем принялся в разные стороны ломом расшатывать плиту.
   Вскоре стало ясно в какую сторону надо тянуть за кольцо. Вследствие чего президент, высказывая очень критичные нелестные замечания всем подлым комсомольским женщинам на свете, взялся снова за работу. Покряхтев прилично, мужчинам на этот раз удалось оттащить то, чем Фёдор грозил без надписи прикрыть бабу Дуню. Которая в это время, без всякой боязни исследовательно наклонилась над открывшейся прорвой катакомб.
   -- Ну, чё ты туда свой нос засунула? -- подошёл, отдышавшись, к ней Сармат, но почувствовав нижнее дыхание одесской земли, в неуверенности проговорил, -- А чё-то не желается туда с тобой в компании, даже без плиты.
   -- А куда ж ты денешься, президент? Пойдёшь, как миленький. Или телом затрусил от страха, в связи с тёмной дырочкой неизвестной? -- поддёрнула ветеран и Федька, включив китайский фонарь дневного света без музыки, предупредительно ответил:
   -- Договоришься ты у меня точно тут. Лезь, давай, Сусанина.
   -- Работаем двумя фонарями, третий, который в нешей связке будет посредине, не включаем, -- не обратила внимания на приказ президента баба Дуня. -- Андрюшенька, ты в пути замыкающий. У тебя будет очень ответственное задание: стережёшь тыл нашего бесценного президента. Ну, а я как проводник, буду сама уж, как-нибудь, впереди оберегать себя от неожиданностей. Так. И в заключение, что ли: перед спуском для удачи предлагаю постоять на дорожку, раз присесть негде. Но недолго, потому как времени осталось до встречи не сильно много, учитывая возможные сюрпризы в пути.
   И трое подземных путников в небольшом волнении застыли над неизвестностью.
   Прямо надо заметить, в телфонной беседе с Затычкиным, баба Дуня, с не совсем большой охотой, откликнулась на его просьбу устроить рандеву под землёй. На склоне своих лет, она понимала -- путешествие будет для неё не из прогулочных. Однако женщине в годах пришлось принять условие от конспиративного воспитанника, потому как главной целью осторожного ветерана являлось выяснение маршрута с конечной точкой (которую она, кстати, давно по плану определила, но вот, что дальше...)
   -- А на кой ляд это им понадобилось? -- постоянно в своём задании думала бывшая спелеолог- воспитательница.
   В связи с чем, постояв на всякий случай немного с молитвой, баба Дуня, сказав:
   -- Ну, мальчики, с Богом, -- с небольшими габаритными трудностями принялась проникать в кататкомбы.
   -- Я уже моментально озяб,-- пожаловался сразу Сармат, окунувшись в непривычную среду.
   На это, ему проводник с издевкой посоветовала:
   -- А ты коротким спортивным бегом на месте, высоко поднимая колени, через каждые пятьдесят шагов попробуй согреваться, обязательно должно помочь, -- и присветив фонарём листок с половинкой плана, указала, -- Получается сюда, мои родные ребятишки, в левую штольню. Там, впереди через метров двести с гаком, нас будет поджидать Затычка, если конечно, всё с двух сторон завершится благополучно.
   -- А что, могут и неприятности подстерегать? -- проявил себя снова Фёдор.
   Баба Дуня, остановившись, не пройдя в указаном направлении и десяти шагов, ответила нерадостно:
   -- Уже первая, Федя. Водичка на пути и кажется поглубже, чем в подвале наверху.
   Подземная дорога от администрации до двора Матери Терезы, находящегося напротив Привоза, предстояла недлинной. Но как и подозревала ветеран, с некоторыми природными неудобствами, непредвиденно возникающими в катакомбах, то там-то сям, в большинстве из-за непродуманной хозяйственной деятельности человека. По-видимому, как раз по этой причине, на пути и возникло препятствие непромерянной глубины. Вследствие чего, баба Дуня не по-комсомольски обратилась к президенту с просьбой:
   -- У меня ревматизм, Федя. Поэтому флаг тебе в руки.
   Сармат попробовал ногой воду и передавая эстафету, обернулся к Клюву:
   -- Давй, Андрюха. Почти как у нас на Донетчине в шахтах, только ты же более опытный в потере жизни на горячих точках.
   Клюву эстафету некому было дальше передать и он, вздохнув, полез с фонарём в воду. Глубина оказалась небольшой, максимум до пояса. Да и длина препятствия, тоже, не дальше метров двадцати. Все эти данные, оставшиеся путешественники на этом берегу, узнали от пионера Андрюхи с противоположного по требованию бабы Дуни. И та, получив их, поинтересовалась у президента:
   -- Ну что, Федая, осилишь со мной этот Байкал или сами дальше добираться будете. На плане, в общем-то всё понятно, главное не заблудиться.
   Сармат громко заматерился. Однако, добираться с опытным проводником к цели ему показалось надёжнее, хотя и не очень удобно. Неудобство на спине президента, с явной неохотой слезшее на сушь земную, произвело на Андрюху огромное впечатление. Из-за чего он принялся, чтобы не рассмеяться, неожиданно умываться, прямо скажем, не больно подходящим для этой процедуры, химическим составом воды.
   -- Смотри, Андрюшенька, осторожно с ополаскиванием. Тут тебе не Куяльник. Выйдешь на свет, братик твой тебя может не узнать и Хорунжему лицом позавидуешь, -- умело успокоила его проводник.
   Клюв сразу достал, по привычке припасённую в любой путь, флягу с питьевой водой и быстро обмыл лицо. А Сармат пожаловался:
   -- У меня что-то в штанах начало щипать. У тебя, Андрюха, как с этим после водной преграды?
   --Идём скорее. У Матери Терезу под душем выясним, -- заспешил тот и жестом (не только воспитанно) пропустил женщину вперёд.
   Та, впервые получив в подтверждение своей правоты по поводу адреса конечной точки плана, с песней про Костю и шаланды в прекрасном настроении взялась за продолжение своей путеводной работы. Вскоре, пройдя без приключений почти весь оставшийся путь, известная песня, уже исполняемая в катакомбах всем трио, слилась в едином радостном квартетном тутти.
   -- Ну и морду отъел! Никогда бы на улице сама не узнала! -- делилась впечатлениями о бывшем воспитаннике бывашая воспитательница при свете фонаря. -- Где ж тебя так откормили, а? Кабанюра, ты выросшая!
   -- Да в Москвея, Евдокия Профирьевна, питаюсь на её окраинах. Разом, кстати, с Юркой Лужком. Помните такого, метр с кепкой из Батурина? В нашем отряде был, тогда, целых две смены со мной. Он между прочим в этом головном уборе так и ходит до сих пор по белокаменной, только размер сменил, да вырос на полметра. А так совершенно не изменился. Как был колхоз-колхозом, так и остался, вы б его точно на улице узнали, -- без лицемерия, чисто радовался и Костя.
   -- А чего ж сам в Одессу на Родину заявился? -- повернула к себе спиной, разглядывая в подробностях, баба Дуня. -- Вы ж всегда были ,,не разлей вода," окурки и те курили только одной собачей марки ,,Друг."
   -- Не смог он, Евдокия Порфирьевна, весь в делах, жене помогает по хозяйству. Та ему за это кобылу купила. Так он теперь ещё и конюхом по совместительству, потому что ни как на ней ездить не научится.
   -- На ком?
   -- На кобыле, Евдокия Порфирьевна. На жене он даже и не мечтает. Она у него, как женился, постоянно сверху, породистая такая, башлевитая вок вумен. Если, что не так, сразу без разговоров копытом под задницу и будь здоров, Лужок, на бескрайние луга России самостоятельно кормиться.
   -- Меня сильно щиплет, -- не очень удачно напомнил о себе Сармат. -- Прямо кусать уже начало собакой мелкой, как Ажелка недавно за мой палец в философском диалоге с Робом.
   -- Познакомься, Котя, ближе. Это наш новый президент, -- моментально среагировала баба Дуня. -- У него в штанах происходит сейчас загадочные собачьи явления, после того, как он перенёс меня собственным телом через водную преграду. И потому желает, как чистоплотный мужчина, поскорее обмыть его в доме Матери Терезы.
   -- А мне сказали, Евдокия Порфирьевна, что ты не знаешь куда выход, -- осторожно пожал руку чешушемуся президенту Константин. -- Стёпа говорил, что это великая тайна, о которой должны знать лишь избранные. Причём, по пальцам их пересчитал и тебя я не помню там.
   -- Значит я уже среди вас загадочной дополнительной конечностью, -- не стала подробно объяснять свою осведомлённость ветеран и заметив сдержано присоединившегося к президентским почёсываниям Клюва, сжалившись, поторопила:
   -- Остальное, Костик, расскажешь потом, когда выйдем. А то у моих мальчиков и впрямь, знакомство с первым же рукотворным озеротм катакомб, случилось не больно удачным. Так, что давай, проводничёк, жми обратно по знакомому уже тебе маршруту, а мы за тобой поспешим.
   Выбравшихся с трудом через узкий лаз в подвале Кидаловского обширного сарая-гаража, встретил храпящий на табурете у стены Глебушка.
   -- Мать Тереза, что к войне готовится с голодовкой? -- поинтересовалась баба Дуня, разглядывая широкие стелажи с продуктами.
   -- Она уже идёт, -- ответил боевито Сармат. -- Через этот ход мы будем доставлять нам питание в накаляющейся обстановке.
   -- А когда ж вы успели всё это приготовить, неужели за ночь? -- удивилась оперативности ветеран.
   -- Да нет. Это Кидалов собрался продуктовую будку, где-то на хуторе открыть под благотворительным названием ,,Всем и мне немножко." А нищие из Шляхинского ,,Фонда сострадания бедным" каким-то образом разнюхали об этом. В результате наше начальство договорилось с вашим о братской помощи осаждённым. Меня же, находящегося на ,,Малой земле" в бизнесс-командировке по поручению Лужка, тут же привлекли как знатока катакомб, о чём я нечаяно ляпнул за дружеской рюмкой Красномордову. Ну и закрутилось, -- дополнительно прояснил своё появление на встрече с воспитательницей Константин.
   Та решила дожать его с информацией и с тоном восторженной женской любознательности, спросила:
   -- А откуда ж вы узнали об этом лазе?
   -- Мать Тереза как-то ляпнул за дружеской рюмкой Глебушке. А ФСБ, организация сама по себе, дотошная в любых направлениях, взяла по его донесению этот факт на заметку. Вот, он и пригодился в нужный момент при разработке плана сострадания голодным осаждённым в администрации. Заодно и галдеть в Одессе не будут о вмешательстве российской фирмы во внутренние дела Привоза.
   Для бабы Дуни почти всё гармонично стало на свои места. К почти относилась лишь непонятная история с коконами. И воспитательница, не отходя от лаза, приковала свой подозрительный взгляд к Затычкину. Костя почувствовав недоброе, мягко поинтересовался:
   -- Что ещё волнует мою любимую наставницу? Я же вроде всё пояснил?
   -- А в женском туалете -- не твоя работа? -- взяла та педагогически его за подбород, -- Очень похожи на ваши проделки с Лужком. Сознавайся, Котя, по хорошему, пока я не взялась за тебя всерьёз.
   -- В смысле, -- не понял Затычкин, -- я не догнал, Евдокия Порфирьевна, причём здесь женский туалет?
   -- Да пошли уже мыться! Потом перетрёте свои темы! -- потеряв терпение, заорал Сармат, чем разбудил Глебушку.
   -- Здрасте, гости дорогие, -- обрадовался тот, протирая глаза. -- Извините, не выдержал ожидания, уснул в одиночестве.
   -- Я к тебе уже вернулась, просыпайся скорее и веди нас туда, где мы можем забыть о нашей разлуке, -- педагогическим сердцем почувствовав невиновность Кости, обняла баба Дуня нищего.
   Глебушка подскочил с табурета с перепуганным вопросами:
   -- Куда, зачем?
   В ванную, идиот. В темпе показывай, -- железной рукой освободил от женской Фёдор, отчего нищий, после неточного направляющего Сарматовского толчка, врезался в стеллаж.
   -- Всё-всё-всё-всё, Федя, -- постарался усмирить президентский гнев Адрюха. -- Он уже всё понял и ведёт туда, куда ты ему сказал, правда, Глебушка?
   Несмотря на лёгкую контузию головой о бочку с квашенной капустой, Глебушка и впрямь стал очень сообразительным.
   -- Я у него никогда не бывал. Куда дальше? -- выйдя из сарая, подгонял Сармат.
   Все рукой указали на, единственные во дворе в пять часов утра, светящиеся окна. И Аистович, никого не дожидаясь, и матерясь, поспешил к ним. В доме Кидалова всё было готово для мужской встречи. Сам хозян был почти трезв, стол накрыт от души, жена с детьми с большим трудом и абсолютным непониманием сложной обстановки на Привозе, всёже вытеснена на ночёвку к тёще. Поэтому неожиданное появление у калитки палисадника бабы Дуни, было воспринято им чуть ли не как личным оскорблением.
   -- А её зачем сюда приволокли? Она ж нас продаст за тридцать копеек и глазом не моргнёт, -- погранично заслонил вход Кидалов. -- А ну, давай отсюда. Ещё тебя, только в гостях не видел у себя, корыто старое.
   Баба Дуня и сама не знала, как отделаться от ненужной ей теперь компании. Всё, что надо она уже узнала. Но чтобы не вызвать подозрений, да и с личной пользой, тоже оскорблённо заявила в ответ:
   -- Раз такой приём -- тридцать долларов и буду нема, как рыба целые сутки, даже за ,,старое корыто" пока забуду. За следующие, если вам надо будет, найдёте меня и принесёте сами.
   И ни какие дальнейшие попытки, хотя бы уменьшить ветерана в сумме, со стороны Андрюхи с Затычкиным не принесли успеха: опытный торговый работник в ценовой политике стояла мёртво и выжидательно готовилась покинуть негостепреимный двор.
   -- Ну чё, Серёга? Придётся тебе платить за глупость и дурной свой язык из личного кошелька, -- обрадовал Клюв допрасходами Мать Терезу, -- Иначе вся наша снабженчиская операция провалится. Можно, конечно, её где-нибудь здесь у тебя запрятать на несколько дней тихонько, например, тут в катакомбах под сараем. Связать, рот заклеить, пару гирь пудовых на ноги. Но это подсудное дело и я, сразу говорю, в этом не участвую. Фёдор, думаю тоже, как президент не одобрит такого подхода, а предподчтёт лучше тебя образумить в финансовом плане. А он сейчас очень раздражителен.
   -- Это точно, -- подтвердила спелеолог, -- всё у него чешется, руки тоже.
   Кидалов, с презрением глядя, на бабу Дуню, полез в карман.
   -- Можно наперёд, на пару дней сразу с хвостиком. Ведь, всё одно за сутки не управитесь, -- увидев сотку, разогналась торговка.
   -- Обойдёшься, -- вручил ей тридцатку Мать Тереза. -- Надо будет, добавим и гляди мне -- договор дороже денег, ты нашу базарную заповедь знаешь не хуже меня.
   -- Мог бы не напоминать, молокосос, -- забрала деньги ветеран и попросила, -- Слушай ты б ещё, чего-нибудь вякнул, так я б суточные набавила, да Феденьке б рассказала, какой-ты идиот языкатый. Он, можно сказать, меня сегодня на руках носил. Не хочешь, а? -- и быстро пригласив Затычкина в гости со следующей тридцаткой, под смешок Клюва, отправилась с тайной обратно в лагерь осаждающих.
   Выйдя из Кидаловского двора, баба Дуня стала прикидывать через какие ворота Привоза ей будет ближе туда попасть и в своём размышлении обратила внимание на три, чем-то обильно груженные, человеческие фигуры. Те, в предрассветной тьме, продвигались по противоположной стороне трамвайной линии под длинным забором рынка.
   -- Кажется свои, -- узнала она Олежку Тягничуба по исполняемой им пестне Вилли Токарева и громко поинтересовалась, -- Чего и куда, Олежка, прём в такое время, может я чем подсоблю?
   Трио остановилось с прерванной песней, а голос Кости Юркого скомандовав:
   -- Привал, ребята, -- дал дальше разъясненние, -- Палатки дополнительные несём в лагерь, а Пиня, смывшись, позакрывал все ворота на замок. Собаки не лают на нас, всех знают, вот туристами и бредём в поисках какой-нибудь дыры в заборе, чтобы пробраться на территорию.
   -- Вы ж молодые, -- упрекнула ветеран, -- Неужели через ограду махнуть не способны?
   -- Да мы то с Олежкой могём, а вот у Серебрянного копытца родовая боязнь высоты. Говорит: наверное из-за того, что в тундре всё ровно, как сегодня дома в морозильной камере его холодильника.
   Вяснив поименно состав туристического отряда, баба Дуня без опасений присоединилась к нему и после корткого отдыха, квартет продолжил поиски подходящего пространства в заборе. Куда уже можно было бы протиснуть не только Ванюшу с палатками, но и одесскую женщину в годах. Успех пришёл неожиданно, почти напротив у входа в зоопарк, когда до Преображенских ворот оставалось всего-ничего.
   -- Ну, что полезем, как звери? Или понадеемся, как люди, на Пинину человечность? Возможно, он гад, хоть один проход оставил незапертым? -- утирая пот, поинтересовался у колег Юркий.
   -- Есть возможность -- надо её использовать, а не надеяться на чью-то человечность. Последнее -- это самое последнее в жизни, как говорится, мечта идеалистов, а не разумных существ. Я, например, домечталась до торговли рачком. И очень многое за свои прожитые годы поняла, да к сожалению поздно. Но ничего, мы ещё поборемся за светлое демокритическое будущее, а вдруг повезёт, -- принялась с самокритичной лекцией, первой не по годам, упорно втискиваться между двумя разогнутыми прутьями баба Дуня. -- Пощекочите, где-нибудь или поднажмите, чем-нибудь по-человечески, -- всё-таки попросила она, когда дело с продвижением тела застопорилось во второй половине.
   Из-за уважения к возрасту ветерана рынка, мужчины выбрали второй вариант. И дружно наперев палатками, ламбадой таки протиснули, остававшуюся вне территории рынка, нижнюю часть женщины.
   -- Ну, всё, раз Евдокия Порфирьевна вошла, дальше всё пройдёт, -- заговорил Серебрянное Копытце.
   И оказался прав. Всё прошло и удачно.
   Вскоре спящий лагерь огласили повторяющиеся женские визги, вместе с возбуждённым дополнением Тягничуба:
   -- Еврейки! Еврейки! Кругом одни еврейки!
   Такое звуковое сочетание появилось из-за настырных попыток Олежки лично тепло обрадовать своим появлением в холодных палатках, отдыхающих там представительниц женского движения. Опередив Олежку в появлении, леди Га сама выскочила на свежий воздух и не опознав спросонок силуэт, наполовину выглядывавший тылом из соседней ночлежки, всей своей маленькой мощью таранно вошла с ним в соприкосновение. По этой причине, Тягничуб, разглядывавший с успокаювающейся озадаченной возбуждённостью храпящих Коха с бабой Верой, полностью прекратил русскоязычное восхищение и оказавшись посередине пары, разбудил их возмущённым украинским:
   -- Чы вы уси показылыся зовсим? Одни вэрэщать, як свыни голодни, други хроплять, як кони загнани, трэти штовхаються бычкамы дурнымы -- що з вамы тутычкы всимы диеться, га?
   -- Леди Га, узнав снаружи голос Олежки, ответила ему на все вопросы одним громким словом:
   -- Придурок!
   После чего, обратила внимание на неподдавшуюся панике группу людей, спокойно, деловито устанавливающих дополнительную палатку.
   Так он с вами? -- погодя, спросила молочница и не дождавшись ответа, похвально продолжила, -- Какие ж вы всё-таки молодцы, ребята. Просто умнички настоящие.
   -- Скоро ещё поднесём. Я с нашим одесским альпинистским клубом обо всём договорился, -- забивая под растяжку в асфальт клин, пообещал Юркий, сожалея, -- Вот только с носильщиками плохо. Нам бы в помощь, хотя бы ещё человек пять, здоровьем дышащей молодёжи. Тогда бы без проблем к обеду могли бы взять в кольцо администрацию временным жильём.
   У леди Га от подобной картины загорелись глаза, в связи с чем, она оглянувшись, крикнула:
   -- Анфиска! Тащи мобильник! Будем наших мушкетеров подымать на защиту революции!
   Обзвонив, кого можно было разбудить, Галя удовлетворённо проговорила:
   -- Ну, Евдокия Порфирьевна, теперь мы точно, с помощью Юркого, с тобой альпинистсками станем и того гляди, ещё и Эверест нам покорится.
   -- Врядли, -- разочаровала её здворовьем баба Дуня, подавая Серебрянному копытцу молоток, -- Я больше к подземельям привыкла. А в горах у меня задышка начинается почему-то. Помню как-то лет пять назад, нас с Веркой на Жевахову гору в гости к Джафарычу занесло. Так, еле добрались до его хатынки с опасными остановками сердца. А про сейчас, я уже и не говорю, наверное, точно там бы у него, где-нибудь и остались холмиками в лёгком нетрезвом состоянии.
   Все, кто побывал в гостях у первокго президента АО Привоз, всегда удивлялись: как Джафарычу удаётся, в его-то преклонные годы, каждый день одолевать путь почти до вершины известной одесской горы, где на склоне приютилось его скромное жилище. Кроме этой загадки, на горе была ещё одна, сильно бросающаяся в глаза: забор, опоясывающий Лёнькину домишку, по показаниям редких соседей, был зачем-то недавно со старческой изобретательностью расписан хозяином словом ,,швейцария." Эти два абсолютно разных ребуса для гостей, несмотря на все их усилия являлись абсолютно неразрешимыми. И что самое интересное, в первую очередь для самого автора -- по причине его слабой памяти. Но Эверест и Жевахова гора, даже с надписью Швейцария, две несопостовимые велечины. И леди Га вынуждена была согласиться с бабой Дуней, самостоятельно уверенно подбодрив:
   -- Ничего, мы ещё здесь себя покажем на высоте, а там я уж как-нибудь одна справлюсь. Дай Бог только добраться до её подножья.
   Дела насущные отвлекли Галю в романтическом альпинизме. Увидев Роба, Тягничуба и бабу Веру, появившихся из палатки, она сразу вспомнила о ночном донесении Турчиновой. Та немедленно поведала ей о непонятном заговоре Коха с женщинами-ветеранами, результатом которого стал по словам разведчицы, откровенно предательский визит бабы Дуни в администрацию. Получив тревожные вести, руководительница ,,За формами порядок," не откладывая решила всех вывести на чистую воду. Однако запоздалое возвращение молочницы из раздевалки уборщиков наложило отсрочку на дознавательное действие из-за глубокого сна двух оставшихся в лагере участников заговора. И вот теперь, когда все находились в зборе, леди Га, отозвав всех троих в сторону, тихо, но решительно задала женский руководящий вопрос:
   -- Почему я ничего не знаю?
   Ветераны вопросительоно взглянули на Коха. Тот вежливо разрешил:
   -- Давай, Дуня, в пределах разумного. Я ведь тоже о дальнейшем ничего не знаю.
   И Евдокия Порфирьевна очень красочно, с полными ужаса глазами, рассказала о своём опасном пребывании среди неприятеля. По завершении повествования, молочница со слезами на глазах обняла её, с трудом выговорив:
   -- Родимая наша, ты же подвиг совершила. Я только толком не поняла: на кой им этот ход в катакомбах нужен?
   -- А вот тут наступает разумное, -- таинственно подмигнула баба Дуня. -- О чём я сейчас, ну никак не могу сказать. Единственная просьба -- заприте меня ровно на сутки в какой-нибудь палатке, можно с Веркой. Но главное, у меня не должно быть ни каких контактов с внешним миром и ни каких передач, особенно в деньгах. А завтрашним утром я вам всё доскажу. Поверьте, моя недосказанность для революции угрозы не представляет. Они этим ходом сутки, как минимум, не будут пользоваться. Зато я умру с неопороченной честью.
   -- Только посмей раньше меня, -- осудила её самопожертвенностью подруга.
   -- Как Создатель решит, так и будет, -- помирил их улыбающийся Кох и обратившись к леди Га попросил за ветеранов, -- Сделай, как Дуня просит и всё будет хорошо. Я за них ручаюсь.
   Галя задумалась над необычной просьбой. Короче говоря, базарный авторитет Коха сыграл в её выполнении решающую роль. Вследствие чего молочница, отбросив все женские сомнения и подозрения, лишь уточнила:
   -- Ладно, с кормёжкой понятно -- я буду лично доставлять. А с туалетом как?
   -- Всё просто решается, я уже давно придумала. Человек десять твоих активисток в каре, я с Веркой посередине и ни кого не подпускать к нам ни по пути, ни на точке. Примерно, как принцес английских, хоть и пешком, -- предложила тут же царский вариант заботящаяся о своей чести.
   Леди Га руководяще поглядела на пожилую женщину с большими претензиями, но не заметив чего-то необычного и понимающе согласилась, проговорив:
   -- Я хоть всегда и призываю к сдержанности всех своих однодумниц... Но, учитывая, Евдокия Порфирьевна, твои заслуги вместе с желанием умереть неопороченной, понимаю тебя, как никто, потому что сама такая.
   -- Наследница ты моя! -- полезла в обнимку баба Дуня и подкравшийся Валечка Блюдце вспышкой фотоаппарата запечатлел женскую дружбу поколений.
   -- Чего ты тут рассверкался, кто разрешил? -- накинулась на цэрэушника леди Га.
   Поскольку Валечка побаивался решительной молочницы ещё с тех пор, как она стояла за прилавком рядовым продавцом, на помощь ему пришла оказавшаяся рядом супруга:
   -- Тихо, тихо, не буянь. Всё улажено, можно сказать, на международном уровне. Вчера наш Жора договорился с вашим Хорунжим об обязательном освещении происходящих событий на Привозе. Так, что закрой рот и улыбнись для новой общегородской газеты ,,Свобода слова," если конечно хочеш завтра портретно появиться на её первой странице.
   Ну скажите, какая женщина может устоять перед этим. Галя тоже не смогла. А о бабе Дуне и бабе Вере и говорить нечего. Глядя, как слабый пол фотомодельно создаёт позы, Кох, неспеша, догадался о своей ненужности на передовых полосах одесской прессы и в полном одиночестве покинул сьёмочную площадку. Одиночество продолжалось не долго. С противоположных двух сторон его нарушили любимый сын и мельком где-то замеченная, нестандартной для базара красотой, болгарка Глория.
   -- Держи, мама напекла, -- передавая дежурный пакет, расплылся в глупой улыбке Ося.
   Отец проследил кому она предназначена и предупредительно похвалил:
   -- Молодец! Хвалю, но не будь идиотом.
   Наследник сразу поумнел и это, по-видимому, инстинктивно не понравилось девушке. В связи с чем, она в несвойственной ей манере почти требовательно намекнула:
   -- А меня, Осип, ты не хочешь угостить тем, что мама твоя напекла?
   Сын опять глупо улыбнулся.
   -- Ой, как мне это шо-то напоминает, -- подумал автобиографично Кох и отдавая кулёк обратно чаду, попросил с повторным акцентом, -- Когда завершишь угощение, что останется принесёшь в раздевалку, только я тебя прошу: не будь идиотом.
   -- А может мы попробуем вместе. Заодно оцените и мои кондитерские способности, -- показала свой кулёк девушка.
   -- Ну, вылитая Марина. Как пристанет с чем-нибудь, клей ,,Момент" позавидует, -- ещё более стал опасаться Робик за будущее сына.
   А затем, чтобы то ли оттянуть, то ли направить, куда надо, возможные катастрофические последствия судьбоностного завтрака для своего выросшего дитяти, с тяжёлым сердцем дал согласие на своё дегустационное присутствие.
   К завтраку принялись готовиться в полном составе и противоборствующие стороны.
   -- Снова жареная картошка с яичницей, -- просыпаясь от запаха, недовольно потянул носом папа Лёня. С таким питанием я тут, если не околею, то на ,,Слободку" точно попаду. И эти, где-то в катакомбах затерялись -- ни слуху, ни духу. Может эта Дуня Сусанина завела их в такое место, куда Иван с Глинкой не додумались.
   В дверь осторожно постучались.
   -- Я не сплю, -- разрешил Поганый и в кабинет почитаемо с подносом вошёл Бодя с класичным:
   -- Овсянка, сэр!
   -- Какой я тебе сэр? -- продолжил своё утренне настроение Поганый. -- Телека насмотрелись, умники, а как звать автора этих слов, даю голову на отсечение, не помнишь.
   -- Обижаете, Леонид Рафаилович, -- гордо подчеркнул вошедший, -- я ж восемь классов и ПТУ в советское время заканчивал. А тогда в учебных заведениях, как говорил поэт: чему-нибудь и как-нибудь, но учили по-немногу.
   -- Ну, если быть точным, он не о советском прошлом говорил. Но в общем ты прав, извини не учёл твоего возраста. Кстати, поэта-то как фамилия была?
   Русланов поставил поднос и несмело сопроводил это действие словами:
   -- Помоему -- Лермонтов. Хотя, точно не берусь утверждать, столько лет ведь прошло после ПТУ, где Ленин родился и то не могу сейчас вспомнить. Кстати, не хотел вас раньше беспокоить, вы так сладко устало отдыхали, что наш новый президент, наверное догадываясь об этом, позвонил мне и просил дословно передать следующее: добрались все. Отмываюсь после влажного контакта с бабой Дуней в Кидаловской ванной. У Андрюхи после катокомб под душем тоже всё чешется.
   -- А без одесско-донецкого фольклорного жанра -- это что означает? -- попросил точного смыслового перевода старый президент.
   На это Бодя ничего путного сказать больше не смог, лишь скромно заметив:
   -- Он меня послал, когда я стал выяснять подробности его влажного контакта с бабой Дуней.
   -- Ладно, иди, разберёмся, -- взял трубку Поганый и набрал одновременно на двух телефонах номера Клюва и Матери Терезы.
   Абоненты отозвались почти разом.
   -- Рассказывай, как там у вас, -- потребовал узнаваемым голосом папа Лёня, после чего, двухканально на два уха от двух источников, получил довольно объективную разностороннюю информацию.
   -- Ну, что -- не всё, так, уж и плохо, -- кладя одну за другой трубки со строгим ,,спасибо-достаточно," размышлял Поганый. -- Подземная линия доставки всего необходимого, можно сказать, налажена. Да и эвакуацию, в случае непредвиденных обстоятельств, можно без шума провести. Вот только, как сохранить всё в тайне? Дунька звено явно слабое, даже с тридцаткой в сутки. Предупреждал же Федьку: ни в коем случае не отпускать её от себя ни на шаг. Так у него видите ли чего-то там в штанах зачесалось, ванная потребовалась срочно, идиот.
   Обратив внимание на остывающую овсянку, папа Лёня как всегда лечебно плеснул в стакан коньяку и подняв его, провозгласил:
   --Самое главное -- будь здоров, Леонид Рафилович, а там видно будет, что делать.
   Покончив с кашей, бывший президент вспомнил, о нарушенной им норме санитарии после сна. Личная неумытость привела его к некоторой сытой задумчивости. Но сделав скидку на блокадное положение, он простил себе своё мойдодырство и плеснул для полного успокоения в теме ещё чуток в стакан. Приблизившись к окну, Поганый ощутил какой-то тревожный подъём в утреннем лагере осаждающих. И дело было не в том, что количество палаток с народом несколько увеличилось по сравнению со вчерашним вечером. Скорее это было, снова и снова посещающее его в последнее время, чувство непонимания всего, что происходило на Привозе.
   -- Я заберу поднос? -- спросил вместе со стуком Бодя, -- Между прочим, там пацаны опять интересуются сто граммами для аппетиту. Уважите или сказать, что больше нема?
   Папа Лёня молча подошёл к ,,стенке" и выставил спиртоносный эквивалент вчерашнего ужина. Это подняло настроение не только Русланову. Во-первых, выйдя в коридор с кучей бутылок, он моментом стал абсолютно-многоуважаемым человеком. Во-вторых, всеобщая печаль, полученная с подъёмом плохо выспавшихся в осадных условиях легионеров, на время оставила здание администрации. Поганый появился в коридоре с пустым стаканом, когда боевые сто грамм уже были разделены до капли между бесстрашными защитниками правого донецкого дела. Что вынудило подвыпившего старого президента вернуться в кабинет и повторно предстать пред очи легиона с собственной недопитой пляшкой ,,Мартеля." Это не вызвало особой радости у служивых, потому как вся эта задержка, дирижируемая из вежливости Руслановым, а теперь ещё и возможная нудная тостовая речь, по их конкретному мнению были абсолютно ни к чему в этом конкретном эпизоде обороны. Папа Лёня настроение уловил и коротко сказал:
   -- Шо б не в последний раз.
   Тост очень пришёлся по душе работникам мясного корпуса и они, общительно закусывая, по деловому приняли Поганого в свою компанию.
   -- Чем же занять эту ораву недоумков? -- наблюдая за жующими челюстями, задался неотвратимо наступающей проблемой папа Лёня. -- Ну, раз -- по сто, с жареной картошкой. Ну, два, ну, три... Но рано или поздно, даже у них под Федькой, точно начнётся разброд и шатание. Что же придумать?
   Колода игральных карт, лежавшая на подоконнике направила папу Лёню на верную мыслительную стезю. В связи с чем, он негромко обратился к Русланову:
   -- А как смотришь на то, чтобы устроить здесь личные и командные первенства по различным видам настольных игр? Людям-то надо быть, чем-то занятыми в осаде?
   -- Гениально, Леонид Рафаилович, -- схватил Бодя за руку Поганого, -- я и сам уже ломаю голову на этим. Но вы меня намного опередили.
   -- Поэтому я президентом стал, а ты кроме того, где и как урвать чего, ни о чём никогда и не думал. Постоянно шире мыслить надо, милый, тренироваться в этом каждую свободную минуту, -- посоветовал папа Лёня и направился в кабинет звонить Сармату.
   Аистович, прервав гораздо более разнообразный завтрак у Матери Терезы, внимательно выслушал спортивное предложение и по достоинству тоже его оценил:
   -- Ты, Леонид Рафаилович, несомненная находка для моего президенства. Такое может лишь придумать очень яркая личность. Я со своим жизненным образованием как-то упустил из виду этот момент организационного отдыха наших пацанов. Хотя, опыт имею в этом плане огромный.
   -- Фёдор, -- перебил его Поганый, -- я звоню к тебе не для того, чтобы выслушивать комплименты с биографичными твоими воспоминаниями, а для того, чтобы ты уразумел проблемму обеспечения игральным инвентарём. В администрации имеется всего две штатных шахматных доски с неполной комплектацией, да плюс, несколько картёжных колод у твоей гвардии. А это очень мало для проведения различного рода массовых соревнований в осаде. Ты меня понял?
   Сармат на десять секунд задумался и объяснительно распорядился, обращаясь к Кидалову:
   -- Так. Живо. Тянешь из дому бабло и дуешь в магазин Губского. Там скупаешь по десять штук все виды настольных игр, какие у него имеются и со всем этим багажом катишь обратно. Расходы потом возместит Ахмет. Вопросы есть?
   У Матери Терзы вопросов было много, особенно по поводу денег, но он обдуманно, в сложное для всех время, только мягко поинтересовался одним:
   -- А можно я в помощь возьму Глебушку, коробок-то наверное выйдет немало?
   Фёдор самодостаточным президентским кивком дал согласие и с просил в трубку:
   -- Ты это хотел услышать?
   -- Слов нет. Хватаешь и открываешь любую проблему, как Марченко на похмелке.
   Сармат довольно засмеялся и собираясь отключить мобилку, проговорил на прощание:
   -- Передавай ему привет, намекни, что сильно хочу сыграть с ним в шашки на собаку.
   Поганый тоже засмеялся, собираясь как-то ответить. К его неудовольствию, трубка начала издавать короткие гудки и папе Лёне ничего не оставалось другого, как тихо в одиночку высказаться:
   -- Борзеет, козырным уже стал, первым телфон отключает. Ну, ничего мы тебя скоро выдрессеруем разом с твоей с собакой. Лишь бы эта смута удачно для нас завершилась.
   Ну, а смута пока ни чем обрадовать старого президента упорно не желала. Наоборот, за окнами президента закричали радостно женщины. А это, как известно мужчинам, почти всегда является предвестником больших для них неожиданностей. Увы, традиция слабым полом и в этот раз нарушена не была. Хотя Губский, появившийся в лагере с двумя огромными баулами, в какой-то мере эти самые неожиданности для себя лично организовал сам. Но такая у него была работа и он, надо сказать, справлялся с ней всегда прекрасно.
   -- Ну, сучёныш, -- забеспокоился Поганый, -- нашёл время бабские кошельки чистить. Теперь Мать Тереза до обеда будет тупоумно у него под магазином торчать в ожидании.
   Чтобы как-то ускорить распродажу ни кому не нужных, но всегда необходимых любой женщине вещей, папа Лёня открыл окно и закричал:
   -- К нам тоже обязательно зайди! Здесь особенно на твой товар хотят взглянуть ребята Белалошади!
   Губский, завидев, вышедших из администрации покурить милиционеров, растревожился и принялся под угрозой возможной конфискации товара закрывать чемоданы. От этого персонал лагеря растревожился ещё больше, чем сам продовец.
   -- Да он уже не власть, не обращай внимания на него, -- уговоривало Губского Галино движение ,,За фоормами порядок."
   Однако тот знал порядок не хуже их и скороговоркой поделу возражал:
   -- Может быть, может быть. Но девчаточки, любимые мои, милицию-то никто пока не отменял. Сбегаю, выясню, заплачу и обратненько к вам с совестью чистенькой. Потерпите, голубушки, я мгновенно, опомниться не успеете.
   Вопреки всем уговорам бедняги, движение стояло на своём:
   -- Торгуй и всё. С ментурой мы опосля разберёмся лично.
   Сами того не желая, на помощь и Губскому, и Поганому пришли работники ЦРУ, которые до этого ни как не могли пробиться к чемоданам.
   -- Внимание всем! -- многоразово щёлкнув сверху над гурьбой фотоаппаратом со вспышкой, привлёк наконец, сзади внимание к собственной персоне Валечка Блюдце. -- У меня есть интересное предоложение. Пока женщины приводят себя в сногошибательный порядок для снимков в новой газете ,,Свобода слова," я с господином Губским и одновременными консультациями, опасно посещаю ряды нашей милиции. Где тайно фиксирую на плёнку не только их действия в отношении торговли, но всю обстановку в администрации.
   Предложение встречено было с пониманием -- все женщины ринулись к палаткам за косментичками. Чем незамедлительно тут же воспользовался Губский, преследуемый Блюдцем и Рюмкой.
   -- Надеюсь, за оказанную услугу и рекламу в нашей газете, пока мы не начали консультировать милицию по поводу тебя, ты достойно оценишь нас с супругом, -- вежливо опередив, заслонила двери здания Людка.
   Губский догадался, что попал крепко. И Поганый, и милиция, и реклама в новой газете, вкупе не давали ему в настоящий момент широкого манёвра в торговле. Поэтому, враждебно окинув взглядом сотрудников ,,Центра регионального управления," явно не фартовый сегодня продавец, презирительно бросил:
   -- Полчемодана -- не больше. И где вы все таким скопом на мою голову в этот день взялись?
   -- Скажи спасибо, что мы не нищие из ФСБ. Сейчас бы одного саквояжа точно бы лишился, -- как всегда без претензий на большее, поблагодарила Людка и Губский с прессой беспрепятственно вошёл в здание.
   Работники СМИ на Привозе даже среди милиции пользовались огромным почитанием. При виде сьёмочной аппаратуры, сам Белалошадь уважительно снимал фуражку и в любом состоянии начинал издавать, обливаясь потом, волнительные непонятные звуки. Что уж говорить о рядовом составе. Те, при виде ,,Кодака" с нестандартной Валечкиной внешностью, вообще окаменели с видом, которому позавидовала бы сама Горгона. Оценив преимущество сопровождения ЦРУ, Губский подымаясь по лестнице, шепнул сопровождающим:
   -- Если и наверху всё будет в такм ключе -- один чемодан ваш.
   Клим, вышедший встречать от имени начальства, вначале подтвердил возможность удачного для всех завершения визита. Потому как, увидев Рюмку с Блюдцем, поначалу побледнел, затем позеленел и схватившись за сердце, посиневшими губами тихо спросил:
   -- Блин. А эти какого с тобой тут делают?
   Губский сообразил, что слова адресованы ему в первую очередь и созвучно ответил:
   -- Клим, а какого ты задаёшь идиотские вопросы? Ты разве не видишь, что сотрудники ,,Центра регионально управления" появились со мной в администрации для объективного освещения событий городского значения? А заодно, как всегда, будут давать мне попутно бесценные консультации в плане моего поведения в сложных осаждённых условиях.
   -- Так, ты шо, под их крышей начал работать? -- чуть не теряя сознания, схватился Клим другой рукой за перила. -- Вот так взял и сдался на милость дяде Сэму? А как же папа Лёня, Мишка Марченко, не говорю про саомого Владимира Вламировича Шляхина, который тоже не раз к тебе в магазин захаживал? Ведь они все так верили в тебя и были для тебя всегда настоящими кумирами?
   Губский с чемоданами остановился возле бескрайне разнервничавшегося соратника Сармата и совестно безвыходно произнёс:
   -- А что делать, Климушка? Мишка спиваеться потихоньку, папа Лёня с Федькой в подвешенном неопределённом положении, Шляхин как-то неубедительно затих. А в нашем торговом деле, ты же не хуже меня знаешь, главное стабильность. Вот и приходится выбирать как той невесте, между зовом сердца и жизненым благополучием, -- и чтобы облегчить Климово страдание, обнял того и бесповоротно оторванным ломтем, на всякий случай предложил, -- Может и ты к нам, пока очередь из ваших не выстроилась?
   Клим отшатнулся от Губского, как от прокажённого, но было поздно. Сверкнувшая вспышка ,,Кодака" зафиксировала несознательный предательский поступок убеждённого легионера и Чашка с паскудной радостью сообщила:
   -- Завтра в новой одесской демокртической газете ,,Свобода слова" можете лицезреть свой снимок с заглавным комментарием ,,ЦРУ и партия Легионов -- нет ничего невозможного."
   -- Не надо этого! -- воскликнул Клим, опускаясь на колени, -- Засветите плёнку, прошу вас не губите меня, люди добрые.
   Призыв в чёрствых душах гостей не нашёл понимания. Блюдце с деловой осведомлённостью направлясь дальше, проговорил:
   -- Погибель нас теперь твоя не касается. Всё, что можно было предложить для твоего спасения, Губский косультативно изложил. Поэтому, как говорится, будь здоров и не кашляй.
   Валечкины слова потрясли Клива своим цинизмом до основания.
   -- Наших бьют! -- хватая в шоке Блюдце за ногу призвал на помощь потрясённый.
   Легионеры, выскочившие обрадованно на зов, долго не разбирались. Скукота дала знать о себе среди осаждённых на полную катушку. В общем, если бы, не как всегда в таких случаях, слегка запоздавшая милиция, Губскому с демократичной прессой -- ой, как было бы не легко. Но благодаря решительным дейстяиям бойцов, он и чета от СМИ-ЦРУ оказались за порогом здания в приличной сохранности. Лишившись, правда, обоих чемоданов и фототехники.
   -- Они пытались меня раздеть, но не смогли. Как можно так обращаться с женщиной, -- возмущалась Людка, наиболее неповреждённая джентельменами из мясного корпуса.
   -- И у меня пытались проверить мою мужскую стойкость, -- разглядывая в зеркальце формирующийся быстро фонарь, сообщил Блюдце. -- Но я не повёлся на провокацию у всей этой орды, жаждущей лишь крови и ничего вдобавок.
   Хуже всех выглядела Губский. Кроме, отекающей левой половины лица и выбитых двух зубов, торговец имел сильную склонность к хромоте на правую ногу, что вызвало у его спутников, довольно неотягощённую состраданием, по-человечески семейную радость.
   -- Идём народ поднимать, я им так этого не оставлю, мясники вонючие, -- прошепелявил Губский и похромал к неподалеку стоящей леди Га.
   -- Господи! -- ужаснулась женская руководительница, расмотрев подошедших, -- Неужели всё забрали? Я же тебе говорила: торгуй и ни куда не иди. Скоро здесь ни Поганого, ни его милиции -- даже запаха не останется.
   -- Ну, с первым ясно, а кто заменит нашу неподкупную гвардию? -- настроилась сразу на интервью Чашка.
   Молочница не задумываясь гордо и страшно сообщила:
   -- Женские батальоны смерти.
   Всё одно придётся платить и им, скорей всего, даже больше, -- осторожно без оптимизма пощупал в зубах проход Губский. -- Кстати, папа Лёня с ментами к насилию над нами отношения не имеют. Руку приложили Федькины мясники.
   -- Собираем митинг, -- коротко решила леди Га.
   И через полчаса Поганый с осаждёнными получили новую возможность выслушать всё то, что о них думают осаждающие.
   -- Ну, на хрена вы отдубасили Губского с цэрэушниками? -- отчитывал раздражённо папа Лёня Бодю. -- Ведь, он же мог как нам пригодиться. Немного ума и усилий и он работал бы на нас с таким рвением, как теперь будет делать это против нас.
   -- Так вышло, Леонид Рафаилович. Клим позвал на помощь и пацаны выбежали. А дальше просто сыграли неуправляемые рефлексы.
   -- А ты не мог остановить? Ты ж у Сармата в умных заместителях вроде бы? Или я ошибаюсь?
   -- Не имея соответсвующей физической подготовки, в таких делах чин может лишь навредить. Да я и застиг неразумную расправу, когда уже бойцы Белалошади вмешались. А до этого по телефону из бухгалтерии звонил домой с отчётом о, проведённой в полном одиночестве, холодной безрадостной ночи.
   -- Ладно, проехали. Ни чего уже не изменишь. Звони Сармату и докладывай, как было, сам. Я кляузничать не хочу. Можно, конечно и вообще этот конфликт не выносить на президентское суждение. Да есть одно обстоятельство: Мать Тереза с Глебушкой под магазином у Губского из-за своей природной инициативности будут до нового пришествия ожидать хозяина лавки, с целью покупки настольного инвентаря. Пусть Фёдор пошлёт гонца к ним с разъяснением. Короче говоря, игральную проблемму решать надо в любом случае. И пусть там шевелятся поживее, а то легионеры от скуки, ещё чего доброго, скоро нас тут начнут мотузить в виде лёгкого развлечения.
   Русланов кивнул понимающе и развернувшись, направился обратно в бухгалтерию самостоятельно сочинять доклад о чрезвычайном проишествии, его возможных последствиях и т. д.
   К обеду, через катакомбы, новый президент с Затычкиным, Красномордовым и старшим Клювом неповреждённо прибыли в администрацию и сразу отправились на водные процедуры. После чего, мешок с подарками из ,,Малой земли" и лично от Владимира Владимировича в торжественной обстановке блокадникам вручил посланец Стёпа.
   -- Ну чего, пацаны, сыграем опосля обеда на игралках от братского народа с фирмы Шляхина? Вспомним наши старые навыки в закрытых помещениях? -- доставая шахматную доску, с деланым энтузиазмом заговорил Аистович.
   -- На бабки играть будем иль приз какой особенный имеется? -- профессионально поинтересовался кто-то явно из опытных приверженцев такого спртивного состязания.
   -- И так -- и так, -- разъяснил новый президент. -- Скидываемся в каждом виде игры по пятёре. Перовое место -- пятьдесят процентов. Второе -- тридцать, третье -- двадцать. И всем участникам дополнительно по пятьдесят кроме положенной обеденной сотки. Недовольные есть при таком раскладе?
   Недовольных естественно не оказалось. Легионеры очень сплочённо выявили к различным видам настольных игр страстный интерес (причём и те, которые никогда в них не играли). А младший Клюв, имевший разряды по шахматам и шашкам, благодаря заботливому детскому воспитанию своих родителей, даже не дожидаясь, с карандашом, принялся азартно подсчитывать на подоконнике возможный сегодняшний навар.
   Обед прошёл на одном дыхании. Кое-кто осмотрительно сохранил боевую сотку напотом для стимуляции мозга. В общем, все ждали, образно говоря, только свистка от начальства. И он был вскоре дан личным президентским словом:
   -- Уперёд!
   Судейская бригада, возглавляемая тоже президентом, не без трудностей включилась в борьбу. И лишь твёрдое обещание Сармата приравнять её членов, в плане пятидесяти граммов, к участникам поединка, сразу же выявило желающих посудить. Ими стали Ефрем и Кисель, слабо игравшие даже в ,,чапаева," но довольно всегда выпивавшие. Игры так втянули осаждённых, что они и не заметили, как наступило время ужина. Об этом подсказал им сам папа Лёня, вышедший в очередной раз в коридор, где шли соревнования и с удовлетворением отметивший для себя неоспоримую силу спорта.
   -- Перерыв, пацаны! -- распорядился главный судья, -- Я уже жрать тоже захотел от напоминания Леонида Рафаиловича.
   В любом виде спорта решение судьи -- закон. Да и оторвавшись от игры, почти все легионеры тут же стремительно почувствовали желудками нарастающий распорядок дня. Поскольку ужин сам не готовился, работники мясного корпуса дружно включились в его приготовление. В связи с чем, новый президент, полюбовашись слаженой работой своих подопечных, с Поганым направились в кабинет за поощрительной ,,дляаппетитной" водочной нормой.
   -- Федя, у меня горючего осталось на завтрак и всё, -- предупредил папа Лёня. -- Думал до послезатра хватит, но призы вносят корректировку. Так, что звони на базу Матери Терезе и тереби Ахмета на новую благотворительность.
   -- Это сделаем, -- ответил Аистович и поглядев в окно, как от наваждения замотал головой.
   -- Да-да, Феденька, тебе не кажется. Пока вы там за столами выясняете кто -- кого на мелкое бабло объёгорит, Хорунжий с Галей увеличили лагерь раз в десять, притом по всей окружности здания.
   В это время внизу началась какое-то ограниченно-локальное движение и Сармат в бликах костров заметил женскую группу в организованном каре, направляющуюся из лагеря в неизвестном направлении, окружённую ко всему охранниками мужского пола. Внезапно лагерь накрыл своим бескрайним пространнством песенно- космический тенор Карузо:
   -- Я Земля! Я своих проважаю питомцев: сыновей, дочерей.
   -- Долетайте до самого солнца и домой возвращайтесь скорей...
   Осаждающие после дружного хохота, так же дружно подхватили хором старый космический гимн.
   -- Они, чё едут потихоньку? Я токо не совсем тяну по поводу космоса, а? -- обратился Сармат к Поганому, который налив себе коньяка, не спеша оказал Феде дополнительную информационную услугу:
   -- Это шествие, господин президент, я наблюдаю уже за день, наверное, в пятый раз. И пока могу сообщить одно: таки образом ваша Дуня-проводница со своей подругой почему-то удостоились чести почётного экскорта при посещении туалета. Судя по песне, надо полагать, что не последнее влияние на коллективную психику оказал Нестор с коконами. Но думаю, не всё так просто, потому как палатка, в которой бабушки безвылазно обитают, если не учитывать этих кратких торжественных походов, так же как и мы в осаде. Но, как я понимаю, в охранной. И доступ туда имеет исключительно леди Га. Вот всё, что я могу пока сказать, основываясь на своих наблюдениях.
   Красномордов, заглянувший в оставленную открытой дверь кабинета, проявил редкую для него дипломатическую смекалку и вежливо не мешая выслушав папу Лёню, задал неожиданно даже для себя, умный пояснительный вопрос:
   -- А как же теперь Затычкин ей следующую тридцатку всунет, чтобы не заложила?
   -- М-да, дела, -- взялся с размышлением за подбородок Поганый. -- Без денег Дуня тайну при себе держать не будет. Уже на вторую необлаченную секунду начнётся несдержанка с извержением возмущённой, кипящей, словесной лавы. Хотя, может быть, это она сама с охранкой и придумала. Развела вас, как лохов, Федя, но честь базарную строго держит, чертовка хитрая. Сколько у нас осталось времени до следующей денежки?
   -- До рассвета, -- угрюмо ответил Сармат и обернувшись к посланнику, совсем уж не по-президентски виновато попросил, -- Не в службу -- кликни там Затычкина с Андрюхой.
   Обговорив все последствия своей блокады в контексте с блокадой бабы Дуни, совет принял несколько неотложных решений, главным из которых было срочная доставка всего необходимого через катакомбы для успешного продолжения длительной осады. Вторым нелёгким решением являлось временное прекращение спортивного состязания и формирование на ночь из его участников мобильных групп подземных носильщиков. Несмотря на всю романтичную таинственность замены, папа Лёня задал довольно жизненный вопрос:
   -- А во дворе Кидалова в темноте, Федя, твои люди, вздохнув воздуха свободы, не потеряются по домам?
   Сармат принялся поначалу доказывать абсурдность подобного подозрения в легионерской несознательности. Однако, на всякий случай поразмышляв, чтобы свести к нолю риск дезертирства, дал Клюву устный личный президентский указ:
   -- Из сарая-гаража на волю никого не выпускать -- головой за каждого ответишь.
   Ну и третье решение касалось таки маловероятной возможности -- всё таки, как-то всунуть за ночь бабе Дуне эту клятую тридцатку. Задание было возложено на гостя из Москвы, который предложил подключить к нему в помощь для маскировки нищего Глебушку-подайте хлебушка. Его Затычкин отлично знал. Костя никогда не оставался в стороне от благовтворительной деятельности в белокаменной и ему раньше не раз приходилось сталкиваться в центральном офисе ФСБ с умелым попрошайкой.
   -- Всё. По коням, -- закрыл совещание президент, -- Я пошёл организовывать пацанов. Через двадцать минут начинаем спуск. Старшим в администрации продолжает оставаться Леонид Рафаилович, -- и с этими словами организационно вышел в коридор.
   Худо -- бедно, но в результате Федькиных призывов чтить легионерскую мясную сплочённость, добровольцы нашлись. Вследствие чего, с опазданием на полчаса, группы носильщиков трудно ушли в сырое неведомое, ведомые для поддержания духа снова самим президентом. А через полтора часа, после душа у Матери Терезы, в лагере осаждающих появились двое нищих.
   -- Подайте бедным на пропитание, люди добрые. Сжальтесь над голодными, не будьте чёрствыми душой, -- нарушил Глебушка своими завываниями спокойный революционный режим осады, в большинстве своём, готовившийся ко сну.
   Первым проявил милосердность Серябрянное копытце, который сидя в палатке с напарником Тягничубом, потихоньку пили горячий чай. Услышав душераздирающие вопли, Ванюша перестал отхлёбывать из пиалы и на минуту задумался. Этого нельзя было сказать об Олежке. Тот сразу залпом выпил свой ,,Липтон" и взволнованно заговорил:
   -- Ты бач, Ваню, що робыться? Москали, пэрэд якымы наш Пэтрэнко з Мандэлою на задних лапах бигають, вжэ и вночи спокою нэ дають. Щэ б Мартына з ёго цяцэю Олэксандрийскою, та Воронина з ёго комичною борьбою з росийскым мэдвидэм взялы в компанию.
   Поддерживать своим присутствием Тягничубовское возбуждение Серебрянное копытце неторопливо счёл излишним. В связи с чем, чтобы не довести своей молчаливой поддержкой напарника до знаменитой песни Вили Токарева, предусмотрительно без всякой суеты оставил того одного, прихватив незаметно пачку овсянного печенья. Когда Ванюша появился на столь приятном ему морозном воздухе, то парочка слёзно, дружно и соревновательно уже орала в метрах десяти:
   -- Подайте, Христа ради, бедным и обездоленным! Не оставьте без куска хлеба не имеющих постоянной крыши над головой!
   Глебушка с Костей, конечно, сильно привирали. Первый на хлеб всегда брал только в гривнях и другой конвертированой валютой. А на попытки иных сердобольных довольно прямо понимающих его призывы, отвечал с благодарностью скромно:
   -- Оставьте себе, а мне если есть, хоть одну копеечку маленькую.
   Да и крыша у него, как для рядового работника ФСБ, имелась на территории ,,Малой земли." Ну, а про Затычкина в этом ракурсе -- что бедняку мечтать. Однако известно, как всепоглащающе театральное искусство. Вследствие этой жизненной аксиомы, Костя, которому Серябрнное копытце показал печенье, бросился благодарно к его ногам и почти вырвав пачку из рук, принялся жадно пополам с целофаном жевать овсянку не хуже Лужковской кобылы. Глебушка, заметив голодный припадок Кости, затих на полуслове. Такого умелого перевоплощения он не видел уже давно даже у самых опытных работников ,,Фонда сострадания бедным."
   -- Это кто, Глебушка, такой голодный? -- понаблюдав за ужином незнакомца, решился на вопрос Ванюша.
   -- Мой друг из Москвы, познакомься, -- представил тот.
   -- Нэ вирю, нэ вирю и щэ раз нэ вирю! -- подверг класично критике игру артиста из ФСБ, нервно выглянувший из палатки Тягничуб. -- У Москви голодомору не було николы и нэ будэ! Цэ всэ дэшэва брэхня! А от у нас на Прывози цих гостэй разом з комикамы колы-ныбудь знову з торбамы по свиту пустять, як колысь уже було.
   Затычкин критику постиг не сразу. Но слова Олежки навели его на более спокойный вид поведения. Дожевав, отплёвываясь целофаном и угостив остатками в пачке напарника, Костя наконец постиг, выверено каждым словом, отчётливо промолвив:
   -- Послушай, ты, гурон карпатский, ты, который кроме Привоза больше ничего не видевший. Ты, будешь мне рассказывать -- был или есть голодомор сейчас в Москве? Пока добрый совет: засунься в свой вигвам. Не то я тебе обязательно присоединю к жертвам сталинского режима.
   С Тягничубом случился тик во всём теле. Песня Токарева зазвучала с такой необъятной силой, что Затычкин сперва приготовившись к любой подлости от карпатского гурона, расслабился и похвалил того:
   -- Это же совсем другое дело. Правда жизни, просто сердце сжимает. А то надумал разибираться с голодомором, чудик.
   Из палаток начали выглядывать осаждающие, привлечённые слишком уж разнообразным шумом.
   -- Давйте не будем так бушевать, -- посоветовал появившаяся рядом активистка Глория, -- Если негде ночевать -- есть палатка свободная. А коли голодные, оставшаяся каша на костре ещё не остыла, да и к ней чего добавим. И ты, Олежка, завершай с ночными ариями. Люди устали, отдохнуть хотят после громких длительных митингов за день, не все к такому привыкли.
   Болгарка относилась к той мизерной прослойке слабого пола, которая каким-то, лишь ей известным способом, умела управлять почти поголовно всеми видами мужчин. Робик Кох сегдняшним утром, за почти семейным завтраком, прекрасно ощутил какую угрозу сыну несёт его молодое влечение. Но так и не смог противопоставить в защиту отпрыска что-либо разумное. И если даже опытный Кох, имевший на Марине многолетнюю практику, не смог дать достойный отпор чарам Глории, то о зацикленном на своём нищенстве работнике ФСБ, упавшем в детстве с каната молодом Тягничубе, госте из Москвы (ищущему постоянно приключений) -- речи о противодействии не могло быть и впомине. Олежка первым сдался, нырнув бесшумным гуроном обратно в вигвам. Костя же с Глебушкой тоже сразу согласились со всеми предложениями девушки и дрессированно отправились за дрессировщицей, рассказывая ей наперебой, как прекрасна Москва и что такой прекрасной девушке просто необходимо там побывать для полной неземной гармонии. Один Серебрянное копытце остался невозмутимым во всей этой лёгкой лагерной заварушке. Ванюшу шумом с женщинами прошибить и в летнюю жару было сложно, а в морозную погоду -- практически, вообще, невозможно. Наверное, именно по этой причине, нордический ум чукчи, поддержанный прохладными погодными условиями, неотвратимо стал замерзать единственным кристалическим вопросом:
   -- А шо они тут забыли сейчас, эти нищие?
   Как ни старался шахматный чемпион тундры среди оленей-юношей решить эту вроде бы, как ему покаазалось поначалу, несложную задачку, у него ничего путного в мозгах не созревало. Переодически постукивая себя в задумчивости по лбу, Ванюша к концу двадцатой минуты стал ощушать в голове какой-то подозрительный хрустальный звон. С тревогой, перестав стучать, Серебрянное копытце поменял тактику мышления и принялся энергично растирать лоб. Это сразу дало позитивный результат, в коем Ванюша моментально сообразил: что бы мозги окончательно не заледенели от возникшей проблемы, с ней надо обязательно с кем-нибудь поделиться. С этим разумным выводом северянин заглянул к Витальке Пэнселу. Тот неплохо играл в шахматы и как раз пребывал в размышлениях со своим сыном над шестидесятичетырёх клеточной доской в одной из соседних палаток. Загадочное появление Глебушки с Затычкиным в лагере на ночь глядя, заинтересовало шахматную семью не меньше, чем журнальная задачка-пятиходовка, над которой родня билась уже с утра, забыв и об обеде, и об ужине.
   -- Вот, что, Тима... Давай-ка бегом за Глорией к дежурному костру. Возможно и нам перепадёт маленько сьестного. Не то, чую, загнёмся мы здесь с голодухи с этим Бронштейном и тела наши холодными обнаружат уже после революции, как после игры с Ванюшей в эндшпиле, -- охарактеризовал отец возможное положение дел, -- И обязательно дай незаметное задание болгарке выяснить у этих залётных московских пингвинов, чего они тут, в самом деле, бродят ночью. Сам не лезь с расспросами. Это тот редкий случай, когда мужское задание со спокойной совестью можно отдать на язык женщине.
   Пока Виталька отечески наставлял приёмного дитяти, Ванюша подготовил ответ на не очень, по его мнению, справедливый холодный пример. Но как любой воспитанный чукча не стал с ним спешить, а обождал выхода юноши из местного иглу. А вот затем Пэнселу пришлось выслушать всё в полном объёме на что способны обиженные жители тундры.
   -- Извини, -- признал свою неправоту Виталька, -- ты и в самом деле большой мастер и без твоего чудного неповторимого искусства резки фигур, на Привозе не возможна была бы шамхматная жизнь, в том прогрессирующем виде, в котором она сейчас существует. Склоняю голову перед тобой, Ваня. Ты незаменимый организатор мысли древнейшей мудрой игры на нашем базаре.
   Получив такое почётное признание своих заслуг, Серебрянное копытце смело полез в палатку, в кою до этого лишь вежливо заглядывал и уселся на освобождённое место Тимохи.
   -- Помнишь, когда-то ты мне их подарил? -- кивнул Виталька на доску.
   Ванюша ушёл в недолгую медитацию и после неё просиял северным сиянием:
   -- А как же. Ты тогда Тимку из детдома взял. Вот за него и получил. Очень ты смело решил. Я тоже хотел так сделать, но моя мама сказала:
   -- Молодой совсем. Ещё успеешь и не так натворить. Поживи-посмотри чуть-чуть, а там видно будет. И так долго говорила, пока я не забыл.
   Спокойно разговаривая о своих, немного разных и немного похожих жизнях, Пэнсел с Ванюшей немного растерялись, когда к их беседе без спроса присоединились Чашка с Блюдцем.
   -- Новая одесская газета ,,Свобода слова" приветствует с огромным любопытством ещё одних упорных базарных искателей справедливости в их маленьком революционном логове, --протиснулась в палатку с диктофоном в руке Людка.
   -- Ты сама или Валечка в охране на улице? -- заинтересовался газетой Виталька, после небольшого замешательства.
   Женщина, полностью осмотрев обстановку с двумя мужчинами, с явным расстройством ответила:
   -- А куда ж я без него. И дома, и на работе -- всегда рядом. Ни кто и ничто не может нас разлучить.
   -- Мы тебя понимаем, Чашуля, -- подмиггнул Пэнсел, -- у нас тоже сейчас состояние почти героическое. Но ни какие помехи не помешают нам достигнуть цели. И предлагаю, пока ты будешь брать у нас интервью по этому поводу, Валечку, чтобы не околел совсем на морозе, направить к ещё более интересным объектам возле дежурного костра. Там как раз Тимка с Глорией кормят вашу конкурирующую фирму на базаре -- работников ФСБ. Думаю, материал будет сенсационным, если его умело подать в городском печатном органе.
   -- Я всё слышал, -- просунул голову супруг, -- Ты гений, Виталька! А ты, милая, работай здесь самостоятельно, надеюсь ещё не разучилась. Я там и без тебя управлюсь.
   -- Я то не разучилась, смотри лучше сам там поосторожнее с новым инвентарём. От тех нищих, чего угодно ждать можно. А Димка Чайник предупредил -- ручками писать будем и картинки рисовать в газету, коль ещё одна потеря сьёмочно-записывающей техники с нашей стороны умудрится.
   Но супруг уже не слышал нотаций жены. Он мчал на всех творческих парах к мерцающему вдали дежурному костру.
   -- Вот такая история, -- заканчивал полувыдуманный рассказ Затычкин о любимом воспитателе Евдокии Порфирьевне. -- Старушка отдала мне, наверное, последние деньги на приобретение, так необходимых ей, лекарств. А сама, бедняжка, осталась на скамеечке в Преображенском сквере, да видать забыла по-возрастному, чего она там ждёт и затерялась безадресно.
   -- Ой, как вам повезло! -- захлопала в ладошки Глория. -- Она же здесь рядом с нами. Давайте я передам лекарства ей завтра утром, не будем же мы её сейчас будить?
   -- Да, я сам это сделаю с большой радостью! Ты только покажи, где она спит. Понимаешь, я же должен проститься с ней, вдруг никогда и не увижу, -- смахнул в темноте как бы слезу Костя.
   Всю его фальш ярко зафиксировал ,,Кодак" Блюдца:
   -- ,,Московские побирушки в революционном лагере!" Так будет называться статья в новой городской газете ,,Свобода слова." Для следующего кадра, будьте любезны, станьте перед девушкой и юношей на колени, просяще протягивая руки к ним и к казану с кашей.
   -- Чё за чудо в перьях? -- тихо с осторожностью поинтересовался у Глебушки Костя.
   Одесская пресса -- не Московская. И своей вольной непредсказуемостью могла подложить ,,свинью" любому. Об этом Затычкин знал давно. В свете этого факта, для Кости стало немного непонятным, когда его знакомый по белокаменной, оставив без ответа вопрос, бесстрашно поинтересовался у представителя пера:
   -- В рыло хочешь?
   Валечка не растерялся и повёл себя достойно в затруднительном положении, воспитано-скрытно от Глории, показав средний палец. Жест Глебушке сильно не понравился и он познавательно завозмущался:
   -- Ты чего имеешь в виду, дядисэмовская посуда недобитая, а?
   Для развития сообразительности нищего, недобитая посуда, с широкой отвратительной американской улыбкой, подёргала подсказательно перстом.
   -- Костя, ты как хочешь, а я начинаю этого агента из ,,ЦРУ" мочить прямо тут. Он мне надоел своей недосказанностью на Привозе уже давно, -- и с самободрящими патриотичными выкриками, -- Не отдадим ни пяди нашей русской земли! Освободим от иностранного вмешательства нашу Родину! -- принялся искуссно маневрировать вокруг Блюдца.
   -- Мальчишечки-кибальчишечки-плохиши! -- бросилась отважно в назревающую схватку между ФСБ и ЦРУ очаровательная девушка. -- Так не годиться. Себе аппетит испортите и другим мешаете поесть. Вы же не клоуны из цирка, а представители уважаемых на нашем базаре организаций. Неужели нельзя без глупой эпатажности перед тем, как утолить за столом голод. Руки, кстати, мыли?
   Последние слова абсолютно выбили бойцов из агрессивной колеи. Блюдце даже перестал повторять фразу:
   -- Сервис-сервиз -- демокартия везде навеки! -- которой он оборонительно стал отвечать Глебушке и растеряно поглядел на свои ладони.
   -- Водичка уже тут, -- подошла с двухлитровой бутылкой Глория и представителям уважаемымх базарных организций ни чего не оставалось, как сменить назревающую совместную борьбу на гигиеническую.
   Завершил водную процедуру и Ося, подошедший с гитарой. После чего открыто честно с надеждой признавшийся девушке:
   -- Не могу петь ни о чём, даже о любви, пока хорошо не наемся. Может насытишь творчество?
   Глория рассмеялась и согласно пообещала:
   -- И даже подпою потом. И, наверное, не я одна.
   Немного спустя, над холодным лагерем повис теплом каскад новых Осиных незнакомых песен:
   -- Подскажите мне, друзья, где мне взять немного зла?
   -- Больно добрый я всегда и от этого беда.
   -- Расскажите, кто-нибудь, почему любовь добра?
   -- Почему она со мной, я ведь вовсе не святой?...
   Творчески сыто принялся ставить, всем слышащим его, нелёгкие музывальные вопросы музыкант. И не дождавшись ответа, после короткой паузы, перешёл от скулёжного романтизма к современному любовному материализму, совершенно по другому запев:
   -- Мальчик мой, -- сказала Алла, -- паренёк накачаный.
   -- Стрижка ,,ёжик" -- это мало, БМВ купи сначала.
   -- И ушла с другим амбалом, бёдрами покачивая...
   С успехом пройдясь по лирической тематике, далее Ося перешёл к глобально-исторической. Да так проникновенно, что вскоре весь лагерь хором припевно просто рыдал:
   -- Великая Сибирь -- монгольская Сибирь!
   -- Каким ты недалёким, Ермак-козаче, был.
   Грустная критика давнего победоносного российского похода, была отражена в нынешних условиях, постепенной трансформацией припева. В нём, громадная территория, неспеша, мелодично превращалась из Великой в Монгольскую, из Монгольской в Китайскую и так, шаг за шагом, до самой Москвы, будущая история которой, в Осиной музыкальной трактовке печально завершающе гласила:
   -- Великая Москва -- Китайская Москва!
   -- Вот, результаты, вам, похода Ермака.
   -- Гад. -- сказал Красномордов в кабинете у Поганого, после Осиной премьерной второй бисовки. -- Он же рассовую нетерпимость настойчиво пропагандирует, а с другой стороны подрывает авторитет внутренней белокаменной политики. Попробовал бы он у нас на ,,Малой земле" подобное запеть. Вмиг бы воспитали в интернациональном духе, где-нибудь за углом.
   -- Хорошую песню, Стёпа, не задушишь не убьёшь, -- с гордостью за своего рыночного певца, напомнил бывший президент. -- И ты сам не хуже меня, как гармонист, знаешь эту аксиому. И то, что нетерпимость присутствует -- тоже ерунда. У нас на Привозе, будь ты хоть негр, хоть азиат, хоть марсианин, а через года два, ну пять максимум, всё одно одесситом станешь. Вот в этом, Степан, как раз заключается внутренняя политика, без всякого там воспитания за углом.
   Красномордов хотел ещё поспорить, но вошёл Сармат. Вид у него был странно полуспортивный.
   -- Ты чего без штанов? -- удивился папа Лёня.
   -- Сохнуть не успевают, а размера подходящего ни тут, ни там у Кидалова найти мне не могут. Так, что теперь вся ответственность в катакомбах за доставку груза лежит на Андрюхе, хотя и того, чего нанесли хватит на неделю, не меньше. Но я для подстраховки всё-таки ещё отправил людей за дровами и углём -- у Матери Терезы обнаружил в сарае. А то, вдруг, нам отопление со светом отрежут, -- подробно объяснил новый президент.
   Поганый, переглянувшийся с посланцем, погрузил за столом свою щеку в ладонь и тихо любознательно спросил:
   -- А ты где, Фёдор, у нас в администрации печки видел? Или прямо тут в кабинете собрался костёр разводить?
   Федька сообразил, что в организаторском запасе сильно увлёкся. Но не признавать же свою дурость при посланце Шляхина? В свзи с чем, Красномордов с папой Лёней услышали от нового президента его новые президентские планы:
   -- Выбираем одну ненужную комнату, там будем, коли что, греться и готовить, а потом я там создам музей нашей обороны. В Севастополе видел на экскурссии -- классная штука.
   -- М-да, -- хотел в задумчивости предложить Поганый заменить будущую ,,Панораму" на более экономичный восковай ,,мадам Тиссо."
   К сожалению с этой идеей ему пришлось временно расстаться -- внизу в лагере началась своя весёлая минутка.
   -- На пыльных тропинках далёких планет останутся наши следы..., -- музыкально обещали всем баба Дуня с бабой Верой, собираясь в очередную экспедицию по нужде.
   -- Ну, идём к окну, посмотрим как москвичи работать будут. Может оживут, -- поднялся из-за стола папа Лёня, -- а то, что-то их там, после кормёжки не слышно и не видно, как в воду канули.
   Надежду бывшего президента Глебушка с Затычкиным оправдали.
   Пронзительный вопль:
   -- Не велите, матушки, казнить, велите миловать! -- обезоружил охрану ветеранов на несколько секунд.
   Для профессионала ,,Фонда сострадания бедным" этого оказалось достаточно, чтобы просочиться сквозь неё. Однако сказалось теоретическая недоработка: деньги остались у подающего огромные надежды, но всё же пока, нищего дилетанта-любителя Кости. Он оказался не столь пронырливым и был в ярости повязан собственным ремнём, опомнившимся женским караулом.
   -- Шо ты хочешь, ненормальный? Мне ж седьмой десяток, -- пыталась не очень настойчиво освободиться баба Дуня, от повалившего её обратно в палатку Глебушки.
   -- Тридцать баксов даю вдобавок, только никому не рассказывай, -- страстно шептал тот, вцепившись неотрывно в омоложенную женщину, потому как неомоложенная подруга завистливо пыталась вытащить его за ногу с наружной стороны.
   -- Деньги вперёд, -- не могла поверить своему счастью ветеран.
   И женские сомнения, к её огромному огорчению не подвели, поскольку Глебушка выдвинул ещё одно, требование:
   -- Скажи, чтобы немедленно освободили Костю Затычкина. И дай мне к нему свободный доступ, деньги-то у него.
   -- Да уберите ж куда-нибудь, наконец, от меня этого извращенца! -- закричала настолько душевно-ранено подруга в палатке, что у подруги вне её силы удвоились... И Глебушка, с исцарапаным лицом на прощанье от разозлённой бабы Дуни, оказался на улице в руках не менее мстительной бабы Веры.
   -- Вот, это будут кадры в нашей газете! -- жадно щёлкал на плёнку все самые интересные моменты Блюдце.
   -- Димка Чайник от снимков точно пребалдеет, -- не отставала с фотоаппартом супруга. -- Представляешь заглавие: ,,Фонд сострадания бедным" жаждет старушек натурой," -- стебанутся можно! Дядя Сэм нам теперь, точно, за это значки ,,Пурпурное сердце" повесит, на этот раз не отвяжемся.
   -- Я донором не хочу и не буду. Кровь у меня по духу голубая, претендует на изысканную демократичность, а не для переливания кому попало.
   -- А ты ему сам, наверное, сможешь скоро объявить сию потрясающую новость. Сматывай аппаратуру и двигаем на базу. Чайник, скорее всего уже кипит от негодования с нетерпением, по поводу отсутствия материала с места революционных событий.
   Напоминание женой о вероятном недовольстве начальства было небезостновательным. Димка встретил вернувшуюся с Привоза семейную пару явно не в лучшем настроении:
   -- Где болтались столько, номер же горит без ваших сведений? Я же передовицу для них оставил. Жора, вон, Бур через каждые полчаса звонит с одним и тем же вопросом ,,ну, шо у вас там новенького?" Фантазии не хватает уже лапшу ему на уши вешать.
   -- Всё классно, не кипятись так, -- отключила его тепло Людка. -- Щас мы с тобой такой информационный чифир заварим с нашим добытым чайком, что, поверь мне, после того как ты угостишь им Дядю Сэма, он кайф ловить будет всю ночь, не засыпая, а может быть и дольше.
   -- Показывайте, что там у вас, -- перешёл, угасая, к деловому урчанию Дик.
   И агенты-консультанты одного из направлений ,,Центра регионального управления" вместе со своим шефом окунулись с головой в приготовление, доселе неопробаванного жителями Одессы, демократического информационного продукта.
   -- Это же настоящая разорвавшаяся бомба будет! Молодцы! -- похвалил ЦРУ Дядя Сэм, когда Дик показал ему свежий экземпляр ,,Свобода слова."
   -- А мне название больше нравится ,,Любви все возрасты покорны," -- скромно заметила Кондон Лиза, присутствующая на скромной Чайниковой презентации газеты.
   Жора с шефом ,,Центра регионального управления" удивлённо обернулись на реплику, незаметной до этого секретарши.
   -- Учись, Дик, как надо поэтично оформлять происходящее. У Лизки это в крови, наверное, ещё с её колониальной Родины. Вот только непонятно, когда она успевает (и главное -- где!?) ещё и к мировой поэзии приобщаться, -- ты нам не поскажешь, милая?
   -- Сам говорил так мне усталый ночью, когда я спать очень хотела, -- ввела Дядю Сэма в большое смущение секретарь.
   -- В следующем номере обязательно учтём, разовьём и поэтизируем, -- пришёл на помщь Дик. -- А сегодня уже поздно, что-то менять, даём тираж -- я правильно понял, босс?
   -- Абсолютно, -- одобрил тот и подойдя, к оригинально встроенному в стене бару, достал оттуда бутылку любимого Диковского джина.
   Очень одобрительное состояние, посетившее Дядю Сэма, впоследствие до конца рабочего дня, было отвратительно противоположным у Шляхина, когда он просмотрел первый вечерний номер, вышедшей газеты ,,Свобода слова." Его любезно на ,,Малую землю" отправил с посыльным директор ,,Центра регионального управления" Дик Чайник с пометкой ,,Лично для Владимира Владимировича." После долгого шокового созерцания снимков, порощащих честь и достоинство ,,Фонда сострадания бедных," Володька придя в себя, вызвал в кабинет Вольфа Жирика, отвечавшего на фирме ФСБ за пропоганду передовых идей коллективного разума организации.
   -- Ну, как тебе нравится профессионализм наших людей на этом примере? -- поинтересовался сконцентрированно у него Шляхин, -- Чем прикажешь мне крыть этот позор одесский?
   -- Жирик, который и так штудируя поданную газету, вытирал напряжённо носовым платком лицо, заволновался ещё больше. Из-за чего, тут же в полной готовности вскочил, приготовившись немедленно дать пропагандистский ответ лично Владимиру Владимировичу. Тот понял намеренье своего сотрудника и остановил его:
   -- Только не разводи тут агитацию конкретно для меня. Я тебя спрашиваю: как скоро мы можем разумно объяснить всей Одессе этот коварный наклёп против нашей организации, облитой теперь помоями ЦРУ? Причём, заметь, на всём торговом городском пространсктве и очень умно.
   Вольф, загнанным волком, затравленно поглядел на руководителя и опасно ответил:
   -- Прежде всего, этих двоих, так сказать извращенцев, необходимо показательно выпороть на глазах у всех прямо на Привозе. А затем, обоих публично, под грохот барабанов отправить с железнодорожного вокзала скорым в Москву на сексуальное перевоспитание. А после, организуем на этом революционном базаре, по той же теме, какую-нибудь подобную провокационную операцию, но с участием уже, например, леди Га и Хорунжего.
   -- Ты б ещё бабу Дуню третей к ним подсунул, -- ткнул в раздражении пальцем в газетную фотографию Шляхин. -- Какая к чертям публичная порка, какой грохот барабанов? Конкретика нухна, а не твои пропагандистские фантазии.
   -- Тогда предлагаю выпустить через их осаждённую администрацию регулярный боевой листок ,,Один народ," где мы сможем под этим названием интернационально освещать в выгодном нам свете всё, что нам придёт в голову. Распространять его можно при помощи нашей нищей агентуры не только на рынке, но и по всей Одессе. Финансовые затраты, по сравнению с дядисэмовской газетой втрое экономичние, даже если давить ,,Свободу слова" тиражом.
   -- Недурно. Когда успел придумать? -- как всегда, поразился Володька быстрой переорентировке Жирика, от агитатора к трезвомыслящему идеологу ,,Фонда сотрадания бедным."
   Тот довольно усмехнулся, проговорив:
   -- Старая школа, Владимир Владимирович, она не подводит. Вчера Сима звонил, интересовался: как быть ему с цирком в нынешних условиях попытки американского переворота на Привозе? Заодно спрашивал, может листовки какие начать распространять, призывающие к единению, а не к расколу трудового народа? Ну, я немного для порядка поспорил в идейном плане, модернизировал, кое-что, в его предложении и сказал, что всё-таки посоветуюсь с вами. Он согласился.
   -- Дальновидный ты, Вольф и осторожный, как Акела. Давай, подключай свою интернациональную стаю, только смотри не промахнись. Шкуру спущу, если опять позор тенью ляжет от вашей деятельности на ,,Малую землю." Отправлю к Петренко обратно в цирк клоуном, будете снова вместе с Мартыном Адамо паясничать на арене братьями-близнецами, -- номер ещё не забыл?
   -- Не забыл, -- сразу поджал хвост Вольф. -- Всегда помню, кем был и кем стал при вас, Владимир Владимирович. Из шкуры вылезу, но победа будет за нами, как говорил когда-то мой папа адвокат.
   Заверив в обязательном успехе будущей информационной операции, Жирик, чтобы не разводить у руководителя фирмы дальнейшее воспоминание о своей, богатой экстровагантностями, клоунской биографии, попросил разрешения приступить к немедленному исполнению задания. И после получения ,,добро" с облегчением выскочил из кабинета.
   Утром город был обклеен листовками, в которых от имени ,,Фонда сострадания бедным" сообщалось о гнусной провокации, подготовленной сотрудниками ,,Центра регионального управления" совестно с бабой Дуней и растиражированной газетой ,,Свобода слова." Гневная праведная информация заканчивалась обещанием и впредь оперативно разоблачать различные инсинуации со стороны чуждого одесскому базару печатного органа, рождённого в недрах дядисэмовского офиса. К этому также были добавлены личные заверения работника Привоза нищего Глебушки и гостя из Москвы Константина Затычкина об их твёрдом желании через суд возместить у главной акулы городского бизнеса за поруганную честь, минимум, по тонне зелени на каждого.
   -- В такое напряжённое осеннее время у них это врядли получится, даже если в помощь возьмут такого известного правдолюбца, как мистер Бин, -- приклеив на ворота Привоза боевой листок, со знанием дела произнесла Ирка Богослов. --Хотя с верой в Бога, я бы им, конечно, чем могла -- помогла.
   -- И без тебя там справятся, без твоих молитв. Наше дело, сейчас, со словом Божьим проникнуть в души этих психов, ночующих в такую погоду в палатках. Жирик, что сказал: не отвлекаться на пустяковые размышления, а ежеминутно и ежесекундно приближаться в своём стремлении постигнуть разом с участниками осады правильность действий Владимира Владимировича. Который, кстати, всегда подчёркивает своё единение с Создателем, особенно в отношении Привоза. Правильно? -- напомнила поставленную идеологическую задачу Бородина, закутанная под монашку до неузноваемости в чёрное.
   Богослов хотела порадовать новую идеологическую наставницу каким-то нестандартным Божьим словом, но позади их в христианскую полемику вмешался голос христианина, заставивший монашек вздрогнуть.
   -- Чого, сэстры, стоитэ нэришучэ? -- поинтересовался мягко Виктор Алексеевич. -- Чы можэ допомога, яка потрибна, так скажить? Я всэ зроблю, що в моих сылах.
   Первой осмелилась оглянуться Бородина и смиренно опустив голову, молвила:
   -- Ни чем таким, ты человек Божий, нам помочь не можешь. Пришли мы со святой водой, чтобы нечисть изгнать из всевозможных уголков, где она старается укрыться. Да видим не вовремя.
   Поймав тему, Ирка тоже осмелела. И обернулась уже гораздо более отважно, не опуская головы.
   -- Так это ж наш работник Ирунька Богослов! -- радостно узнал её Червонец (он перспективно напросился с сегодняшнего утра к Хорунжему, со своим газоном, на роль бесплатного передвижного управляемого средства).
   Ирке не понравились Женькины колективные притязания на неёё и она разъяснительно отчеканила:
   -- Ни какая я не ваша. У меня один хозяин и он на небесах.
   -- Та з цым нихто нэ спэрэчаеться. В нас вин теж одын, -- узнал уже знакомое лицо и руководитель ,,Силы огорода." -- Кращэ поясны, бо я нэ можу тэпэр зрозумиты: чого ты тут стовбчыш з нэзнаёмою нам горлыцэю?
   -- О, Господи! -- подняла руки Богослов, -- Что тут непонятного! Была на исповеди в монастыре. Там, матушка игуменья, выслушав меня, указала мне сегодняшний путь в наших запутанных повседневных мирских делах. А в помощь дала мне наставницу сестру Серафиму. Теперь всё понятно?
   Виктор Алексеевич задумался. Что-то ему было всё-таки непонятно. Что-то не состыковывалось в словах Ирки с Серафимой. Но на воротах проводить анализ женской логики, пусть даже с Божьим патронатом, было явным неуважением, как лично к Создателю, так и к его творениям. Что вынудило Хорунжего (человека, отнюдь, не лицемерно верующего) смиренно махнуть рукой и сказать:
   -- Добрэ. Кропить усэ, що забажаетэ: хоч ворота, хоч газон Жэнькин. Дило путящэ. Та мэни, всэ ж здаеться -- зараз цэ можэ зачэкаты. Зараз головни объекты дали, отам дэ шатры стоять. Важаю на тому мисци нэ повынно буты ничого поганого. Цэ моя особлыва думка.
   Проговорив это и перекрестившись, Витька направился в сторону лагеря.
   -- За ними, -- прокомандовала, так называемая, Серафима.
   Богослов сообразила тоже, какой великолепный шанс для проникновения в души заблудших неожиданно снизошёл по воле Божьей в их нелёгкой миссии. В связи с чем, подхватив ведро с водой и кропилом, устремилась за наставницей.
   -- Смотри. Витька, зачем-то монашек к нам в лагерь ведёт, -- толкнула Анфиска, зевающую руководительницу женского движения.
   Галя закрыла рот и невыспано уставилась на приближающееся шествие. После пятисекундного зрительного приёма религиозной картины, молчница, наконец, мотнула головой и дала ей название:
   -- ,,Моисей с заповедиями возвращается."
   -- Ничего не поделаешь, придётся опять выслушивать. Но ты не переживай -- будет и на твоей улице обязательно подобный праздник, -- подбодрила Турчинова.
   Леди Га перепугано поглядела на подругу, сумевшую так быстро добраться до сокровенного её тайного желания, в котором она боялась признаться даже себе самой.
   -- Не трусь, на то я и разведчица-наблюдательница, -- подбодрила ещё больше Турчинова. -- А если к этому добавить наши женские мечты, то нет ничего удивительного в том, чего ты хочешь и почему я всё это время рядом с тобой.
   Главная молочница в благодарность за верность обняла Анфиску за талию и они одним целым стали дожидаться приближения нынешнего народного лидера Привоза.
   -- Доброго ранку! Ну як самопочуття, дивчата-красуни мои билэньки? Бачу, молоко з мэдом вам дужэ пасуе до облыччя, -- поприветствовал ожидающую пару единомышлениц лидер ,,Силы огорода."
   Турчинова от упоминания названных продуктов потеряла стойкость и попросилась:
   -- Виктор Алексеевич, я извинияюсь, но мне надо срочно увидить Кольку Грынджолу. Хорошо?
   После чего, увернувшись от кропления Серафимы-Бородиной, Анфиска ускоренно направилась к раздевалке уборщиков.
   -- Хай щастыть, -- проводил её, перекрестив, Хорунжий и поинтересовался у леди Га, мужественно выдерживающую в этот момент обильное водопроводное орошение, от нехорошо улыбающейся Бородиной. -- А чого цэ вона за Мыколою побигла -- хвостом крутыть, чы щось вызривае в ных?
   -- Ничего у них не вызревает и не вызреет, -- спряталась за Витьку от усердной монашки Галя. -- Застудилась она немного тут и я её насильно тёплым молоком утром напоила. А Колька дежурный по женскому тёплому туалету. Этим и объясняеться её тактичное, но срочное желание увидить его.
   -- Сэрафимо, я вжэ мокрый зовсим вид твоёго завзяття, йдить дали вжэ бэз мэнэ, -- не сдержался Викторо Алексеевич и взяв руководительницу ,,За формами порядок" под локоть, отвёл её заботливо подальше в сторону от водной процедуры для обсуждения более важных революционных проблем, чем свидание Турчиновой с Грынджолу.
   Женька, задержавшийся буквально на два слова с Афиной, заметив в стороне назревающую женскую атаку на доброе отзывчивое сердце Виктора Алексеевича от леди Га, по-товарищески на всякий случай, газанул к нему на помощь.
   -- Галя, не наезжай резко, -- предупредил он, приблизившись, молочницу, уже активно предупреждавшую обычные вступительные общие Витькины нравоучения, своими конкретными традиционными обвинениями ,,всех и вся" в отсутствии морали.
   Получив водительское предупреждение, леди Га на секунду затормозила. Однако, собравшись, сразу снова надавила на педаль вперёд, но уже прямо на Червонца, заявив:
   -- Ты, кстати, милый, тоже ещё тот деятель базарный. А ну-ка похвастайся нам с Виктором Алексеевичем сколько ты содрал, сейчас, с бедной Афины за уголь, который она не может допроситься тебя уже неделю привезти, а вся их семья замерзает от твоей жадности с безответственностью?
   -- Ну шо ты мелешь? Какая безответственность и жадность? -- несбиваемо проговорил водила. -- Ты же знаешь прекрасно, как и все на Привозе, что я беру лишь за бензин. А что до того -- насчёт задержки, так не виноватый я. Там, Мигель никак сарай не подготовит из-за каких-то более срочных мужских дел.
   -- Знаем мы эти ваши мужские дела, -- не желала давать задний ход леди Га, -- Каждый день под невменяемым градусом и по утру одна деятельная мысль ,,где опохмелиться." Ты между прочим с Виктора Алексеевича тоже за бензин берёшь, когда подвозишь?
   Такого подлого подреза со стороны руководительницы женского движения Женька не ожидал. Но поскольку он довольно часто сталкивался с непредсказумыми женскими лихачами, то профессиональный навык тут же дал о себе знать. Вследствие чего, Червонец филигранно отвернув в сторону, покрутил по привычке у виска пальцем и напомнил, забывшей правила поведения на рыночной дороге:
   -- Что с тобой говорить, когда у тебя склероз полнейший. Ты сколько раз со мною каталась, а? И я с тебя чем оплату брал?
   Галя вспомнила чем и с любопытством спросила:
   -- Ты хочешь сказать, что Виктор Алексеевич тебя тоже каждый раз в щёчку целует?
   Без сомнения, если бы не подбежавший взволнованный Тимоха с важнейшим сообщением от бабы Дуни, леди Га врядли бы так оставила различные подозрительные расчёты Червонца за свои услуги. Но то, что поведал приёмный сын, заставило молочницу на время забыть о мелких жиненных слабостях её однодумца и вернуться к главной теме сегодняшнего дня.
   -- Так наша революция может оказаться под угрозой. С таким подземным сообщением они могут в тёплой сытой администрации до весны сидеть, -- сделала чёткий вывод Галя. -- И баба Дуня не лучшим образом себя вела. Сколько молчала, как загадочноая женщина в семьдесят лет, надеялась на непонятно что. А ведь я для неё по её просьбе все условия создала. В туалет и то каждый раз туда и назад сопровождали -- Терешкова точно позавидовала б.
   -- Ничого нэ поробыш, Галю. Загадкови жиночи души -- нэ мэни тоби про цэ розповидаты, -- тоже чётко определил Хорунжий и требовательно спросил Тимоху, -- Дэ батька чорты носять? Бижы до нёго, а вин до Гоши в касу и скажы, щоб нэгайно выдилылы благодийни гроши для зэмэльных робит на нашому базари. А ты, Женю, сэрэд своих знаёмых, звисно колы е, пошукай хлопця с трактором. А ни, то на дорогу и гальмуй когось за ковшом.
   -- Мне, кажется, второй вариант более прагматичен по времени. С дороги я быстрее доставлю технику, чем от своих знакомых, -- стал было советоваться Водила.
   Однако лидер ,,Силы огорода" остановил его результативным словом:
   -- Мэнэ цэ нэ цикавыть. Трактор повынэн буты, як можна скоришэ. Зрозумив?
   Червонец полной тупостью не отличался, но у него был ещё один важный вопрос к шефу -- какой суммой беспроигрышно аппелировать в договорённостях с хозяном техники. Выручила всегда предупредительная леди Га, предупредив:
   -- Только не вздумайте с трактористом-колегой химичить бабками. Я таксу знаю хорошо.
   Согласное молчание Хорунжего на слова молочницы было воспринято шофёром, как последний терпеливый сигнал. И он, потянув за руку Тимоху, никогда не спешащего из-за своей молодой любознательности, разом приступили к выполнению поручений.
   -- Я поняла. С помощью трактора, Витя, ты хочешь раскопать их катакомбный тунель, правильно? -- азартно загорелась молочница, когда до неё почти дошла задумка лидера ,,Силы огорода."
   -- Ты, що здурила? -- немного поправил её Витька. -- Як цэ можна розрыты наши катакомбы трактором. Алэ полякаемо мы йих добрэ. Бо и я б нэ полиз у дирку пид зэмлэю, колы нади мною трактор гарчыть и ковшом скрэбэ.
   Леди Га немного обиделась за обвинение в некомпетинтности, из-за чего уколов Хорунжего, бесстрашно заявила:
   -- А я бы полезла, если бы очень надо было.
   -- Бо дурна, -- извиняюще обнял её одной рукой лидер, -- Пишлы краще до бабы Дуни, щоб нэ гаяты дарса часу. Хай покажэ, дэ вид стины администрации можэ пролягаты той клятый тонэль.
   Папу Лёню на диване разбудило Лёгкое сотрясение стен кабинета. Поначалу он, подскочив, подумал спросонок, что это землятресение, не слишком часто, но иногда случающееся в Одессе. Однако, переодичный скрежет камня, вместе с таким же грохотом, подкреплённые натужным рёвом экскаватора, постепенно исключили, в природоно запаниковавшем сознании Поганого, эту жизнеопасную версию. Посидев немного в размышлениях на спящем месте, бывший президент вступил в тапки и поплёлся в коридор для точного выяснения, не до конца им понятого, сейсмического явления. Там оказалось совершенно безлюдно и папу Лёню посетило ещё одно опасное паническое предположение:
   -- Неужели все ушли подземных ходом, бросив меня тут одного.
   Впав с этой мыслью в полное душевное опустошение, Поганый прислонился к проёму коридорного окна и стал бездумно глядеть на простирающееся внизу море палаток, между которыми сновали в своих революционных утренних делах люди Привоза. Наливающееся болью от всеообщего предательства состояние старого президента, не позволило ему услышать за спиной, почти здоровый, приближающийся, шаг Нестора. А когда тот заговорил, папу Лёню от неожиданности и вовсе чуть не хватил сердечный приступ.
   -- Ты как тут оказался? -- с изумлением, не вникнув в слова звонаря, обрадовался компании он.
   -- Я же и говорю, Леонид Рафаилович, все вовремя успели пройти и я с Мишкой, разом с ними.
   -- Так почему ты здесь? -- всё никак не мог сложить от радости картинку папа Лёня.
   Нестор виновато проговорил:
   -- Извините, я сейчас вернусь обратно. Просто мне быстро неинтересно стало со свеми смотреть на этот экскаватор, вот я и вышел. А тут вы, в другую сторону смотрите и мне, наверное, от того, что долго вас не видел, очень захотелось, что-нибудь рассказать нового.
   В этот момент из бухгалтерии вышел Сармат с Клювом.
   -- Ну и дрыхнете вы, Леонид Рафаилович, -- осуждающе произнёс Аистович, -- Тут такие дела разворачиваются, а вы, ну как пожарник на каланче, в моём кабинете.
   Поганый, не заметив донецкого хамства совместно с его автором, молча быстро прошёл в бухгалтерию, где у окон с народными комметариями обильно расположились легионеры.
   -- Дайте Леониду Рафаиловичу оценить обстановку, -- подвинул Бодя в сторону пару своих однопартийцев.
   Те дружно, напоследок, через открытую раму послали вниз ещё несколько не совсем корректных пожеланий и послушно уступили бывшему президенту их трибуну.
   -- Скажи и ты им, Леонид Рафаилович, какие они козлы, -- совсем расщедрился, уступивший место, Кисель.
   -- Ага, давай. Пусть знают, кто они на самом деле, -- тоже не поскупился его вечный друг Ефрем.
   Папа Лёня, происследовав сущность происхождения землетрясения, отметил, что кроме экскаватора не последнюю роль в нём играет леди Га, настойчиво, в этот момент, требовашая под окнами рыть, у нанятого Червонцем агрегата, почти под самый фундамент здания. Тот словами своего управленца резко не соглашался, громко заявляя:
   -- Ты, что круглая идиотка? Мы ж здание завалим!
   -- Копай, я тебе говорю, кретин, тут! -- стервенела от непослушания железяки молочница. -- Тебе заплатили за что? Чтобы ты мне тут выпендревался? Я за всё отвечаю!
   -- А сидеть буду я! -- не без основания аргументировалось в ответ.
   Послушав немного спор, Поганый обернулся и попросил:
   -- А ну-ка шустренько принесите-ка мне кто-нибудь ведёрко с водичкой.
   Замысел был понят сразу.
   Когда Галя оказалась под небольшим водопадом, Игнат Игнатыч Морозко, как раз подошедший по просьбе Хорунжего для контроля за землеройными работами, спокойно опытно посоветовал, застывшей от Поганой подлости молочнице:
   -- Если долго будешь мокро стоять без движений в такую погоду -- можешь замёрзнуть полностью.
   Эти заботливые добрые слова начальника холодильоного цеха, подействовали на леди Га очень согревающе. И она немножко огорчённо завопила, несдержанно высказав свою тайную девечью мечту:
   -- Подонки! Суки бесхвостые! Когда я стану президентом, я вас обязательно всех помочу в сортире! А тех, кто туда не ходит, всё одно найду под землёй!
   Несмотря на отвлекающее дружное ржание из окон, Морозко с интересом осмотрел будущего кандидата.
   -- Хоть, сейчас, ты больше похожа на маленькую разъярённую мокрую курицу, но если с тобой потом поработать немного, то возможно ты и пригодишься мне для употребления, -- взял на заметку Игнат Игнатыч молочное девичье желание.
   Папа Лёня, пройдясь с пустым ведром в глубь бухгалтерии, после содеянного не стал, как Морозко брать Галину мечту на заметку для употребления, а лишь сказал Русланову:
   -- Ох, и намучаемся мы с этой нашей молочной козочкой. Мой тебе совет, держись от неё со всеми подальше. Честно говоря, я как мужик мужику, даже Хорунжему не завидую. Подведёт она его в своих женских интересах, рано или поздно, под монастырь.
   Витька в это время не думал о далёком, а близко общался в палатке с Лизой Кондон.
   -- Ну и шо мне делать прикажешь ради удовлетворения нужд одесских фирм? Снять осаду и признать Федьку президентом? -- заговорил он местным диалектом из уважения к гостье, которая пока довольно слабо орентировалась в государственном языке приютившей её страны.
   -- Совсем, никто не говорит, что надо так делать, -- зажмурилась та чёрной кошечкой, -- Жора говорит, что надо вести переговоры всем. И поставить круглый стол, кушать все хотят.
   -- Шо-шо, а последнее точно, -- согласился лидер ,,Силы огорода," -- И когда хлопцы хотят его ставить?
   -- Скорей, скорей и скорей. А то скоро много людей могут придти с другой стороны ворот и не будет демократии -- кушать все хотят.
   -- Это точно, -- снова согласился с неоспримым аргументом Витька.
   Он уже и сам слышал в автобусе тихое нарастающее недовольство одесситов закрытием Привоза, по какой-то им малопонятной причине, создающей проблеммы для наполнения их холодильников. Теперь, вот, ещё и городские фирмы бухтеть стали вдобавок. Этим видите ли тоже нечем простой народ в ресторанах кормить. Но деваться было некуда. Буровская секретарша была права на все сто: природный инстинкт одесситов представлял очень большую угрозу для становления демократии на Привозе. И с этим, как ни крути, а приходилось считаться.
   -- Окей, -- помучавши Кондон Лизу своей нерешительностью, всё-таки решился Витька, -- Передай Жоре, хай засылает тебя на пробу в администрацию, я не против стола. А там видно будет, шо из этого выйдет.
   После ухода секретаря Дяди Сэма, Хорунжий ещё с полчаса сидел один в палатке, просчитывая последствия будущих мирных переговоров. И просчитав, вышел на воздух с твёрдой убеждённостью, что всё же, что-то есть у этой Кондонистой идеи о вызревании на базаре общей сытой демократии и в перспективе у него, в общем-то, не всё так паршиво с ней. Вздохнув глубоко грудью и потянувшись на свежем воздухе руками, Виктор Алексеевич так с ними и замер, увидев спешащую к нему мокрую руководительницу женского движения.
   -- Ты, дэ цэ... -- хотел поставить подробный вопрос лидер.
   Однако леди Га сейчас было неинтересно, что именно интересует её однодумца. Она горела желанием в своём интересе и поэтому немного неуравновешенно потребовала:
   -- Или мы сию же минуту собираем митинг и после него идём вместе на штурм, или я со своими девочками иду на него сама.
   -- Галю, насамэпэрэд, пишлы кращэ пэрэодягнэшся у що-нэбудь сухэ, потим молочка горячого выпьемо, памьятаеш, як ты мэнэ колысь прыгощала... -- принялся уговаривать Виктор Алексеевич дрожащую от холода и негодования молочницу.
   -- Митинг, митинг и штурм, штурм, -- неуговариемо застучала зубами в ответ та.
   Хорунжий, приглядевшись, понял, что мокрое дело может завершиться у Гали не только воспалением лёгких, но и нелёгким психическим расстройством.
   -- Зинка! -- грубовато в растерянности позвал он, быстро катившуюся куда-то Колобок, -- Що робыты? У Гали в голови почався якыйсь нэбэзпэчный та дэвовыжный штурм и митинг.
   Зинка остановилась, присмотрелась к тому мокрому месту, который так заволновал её будущего кума и неожиданно с размаху залепила Гале здоровеннейшую оплеуху. Лечебный эффект был потрясающим. Чуть не упав, леди Га сразу пришла в себя и не обращая внимания на Зинку, поинтересовалась спокойно у Виктора Алексеевича:
   -- Ты за что меня ударил, скотина?
   Лидер ,,Силы огорода" как-то сразу не нашёл, что ответить и неумно уставился на Колобка. Та видать в подобной ситуации находилась не впервой и умно ответила за Витьку:
   -- Не обостряй момент, Галя, переодевайся, скоро митинг. Недоразумения в лагере между однодумцами, лишь на руку врагам нашим.
   Молочница впилась, бешено-унижающе, глазами в Хорунжего. Виктор Алексеевич не выдержал взгляда, не совсем выздороввешей женщины и как-то по собачьи повернул к ней в профиль лицо. Маленькая победа, чуть, удовлетворила разгневанную женскую сущность и отложила на время тягу к большой перспективным для Хорунжего ответом:
   -- Твоё счастье, что для меня сейчас нет ничего важнее, чем наше общее дело. Но когда оно закончится, я оставлю за собой право на сатисфакцию.
   Пока Витька приходил в себя от услышанного, леди Га с гордой невозмутимостью, взяв Колобка под руку, неспеша оставила его с резко впоследствие заболевшим у него вопросом:
   -- Можэ наздогнаты, та щэ зайихаты, тоди мозгы щэ кращэ почнуть працюваты?
   Однако полностью просчитав последствия такого действия ему помешала другая кума, тихо за спиной с женской глубиной проговорив:
   -- Я всё слышала и видила. За что это её так Зинка, а она тебя так, вся мокрая?
   Хорунжий, увидев Звездопад, вздохнул:
   -- Сказылась вона трошкы, Оксаночка. Вид нэочикуваннойи десь вэлыкойи воды. У мэнэ до тэбэ прохання: колы з тобою, щось подибнэ бувае и ты знаешь, що в такых выпадках робыты -- пиды допоможы Колобку. Бо в мэнэ з вамы вжэ сыл нэма.
   -- Я в таких случаях пою, -- захохотала Звездопад. -- Мне это моментально помогает.
   -- От и добрэ. Йды поспивай чого-нэбудь Гали. А я покы за Игнат Игнатычэм поспилкуюсь пэрэд митингом, як нам дали буты, -- кивнул, на приближающегося к ним Морозко, лидер ,,Силы огорода."
   -- Здоров, Виктор Алексеевич. Всё с красавицами нашими базарными прямо с утра договариваешься? -- подмигнул начальник холодильного цеха, провожая мужским взглядом Колобка. -- Завидую я тебе, бабы как на мёд к тебе липнут, даже несмотря на произошедшие на твоём лице изменения после отравления. А у меня в этом направлении, к сожалению, наблюдаются уже возрастные проблеммы: старого не хочется и молодсть отказывает.
   -- Нэ прыбидняйся, Игнат Игнатыч. Раз на молодисть тягнэ, то вона нэ видказуе. Алэ з цым потим. У мэнэ е новына вид дяди Сэма. Послухай, що вин кажэ, бо мэни здаеться в ёго думци можна знайты сэнс, -- и Хорунжий рассказал о визите Кондон Лизы.
   -- Я не понял, что ты хочешь от меня? Ты ж уже всё сам решил, -- с обидой после новостей произнёс Морозко.
   -- Часу нэ було тэбэ розшукаты зо всима, та радытыся. Алэ ты мэни хоч зараз скажы: цэй мий крок до пэрэговорив нэ завадыть нашому революционному дилу, зрозумие нас народ?
   -- А Галя, как к этому относится, чего она думает в этом плане? Хоть, с ней успел-то посоветоваться?
   -- Гали Зинка дала по морди дви хвылыны тому и зараз вжэ, мабуть, с Оксанкою, дэсь для нэйи писни спивають. А тэбэ я пытаю, як людыну зи здоровую головою.
   Игнат Игнатыч взором окинул лагерь и с явным сожалением философски проговорил:
   -- Рано или поздно всё должно завершиться само собой. А в угол наших торговых людей, кто бы они не были, загонять не стоит. Потому как рыночная жизнь очень непроста. И возможно, что люди эти неожиданно могут пригодиться нам позже, так как все мы базарные, все мы с Привоза. Полагаю, верное решение ты принял и люди поймут тебя.
   -- Тэбэ, Игнат Игнатыч, тэбэ. Ты йим про цэ як раз и скажэш. А до того пэрэговорыш з леди Га, колы вона прыйдэ до кинця в сэбэ. В мэнэ зараз з нэю короткэ непорозуминня.
   -- Смотри, осторожней. Из коротких недорозумений у женщин, всегда складывается длинное.
   -- Та знаю, нэ хлопчык. От тому тэбэ и прошу, щоб зараз нэ було щэ одного короткого.
   -- Понял, Виктор Алексеевич, выручу. Дело-то наше общее -- демократические преобразования при помощи административной реформы, правильно я говорю?
   Хорунжий при упоминании любимой темы Морозко покривился, как от зубной боли. Но на маленький шантаж, улыбающегося начальника холодильного цеха, надо было ответить и он, подавая руку миролюбиво произнёс:
   -- Давай спэршу зробымо, що поришылы зараз, а вжэ потим повэрнэмося до твоеи рэформы, добрэ?
   -- Главное не забыть потом, -- тряся руку, согласился опытный реформатор.
   Витька, освободился от рукопожатия и на прощание заверил:
   -- Мэни здаеться, що я з тобою, та й бэз тэбэ, вжэ николы про цю рэформу нэ забуду.
   Игнат Игнатыч снова улыбнулся, но уже вслед Хорунжему и многообещающе почти беззвучно проговорил скорее для себя:
   -- Я уж постараюсь, не сомневайся, Витюшенька, -- после чего довольно отправился выполнять Витькино поручение.
   Леди Га, на все призывы Морозко, ни в какую не соглашалась отменить штурм. Песни Звездопад тоже не действовали на неё успокаювающе. Однако опытный Игнат Игнатыч не здавался. Он знал: женщины никогда ничего не забывают, но у них временно всегда всё проходит. Так случилось и на этот раз. После двухчасового горячего сопротивления, начальнику холодильного цеха таки удалось полностью превратить в лёд агрессивную активность молочницы. Как ему это удалось -- никто не знал. Из-за утомлённости голоса, Оксанка безнадёжно покинула палатку и Игнат Игнатыч последний час оставался там наедине с Галей, эгоистично позже так и не рассекретив для всего мужского базара свои методы убеждения расстроенных женщин. Однако факт -- оставался фактом. На митинге леди Га, как и Морозко с Хорунжим, вполне уравновешенно призвала всех собравшихся к выдержке, стойкости, а главное к мирному решению конфликта во благо всех жителей города.
   -- Шо это с нашей голубкой Галей стало? -- произнёс, слушавший её вместе с друзьями, Шамиль. -- То клевала всех неугодных чуть ли не до крови, а теперь прямо птица Пикассо. Откуда такие изменения в повадках?
   -- Пообщаешься с женщинами в жизни, хотя бы с моё, ещё и не такие их метаморфозы познаешь. Главное будь всегда начеку, -- советуя, пообещал Кощей.
   -- Это в ней высшая мораль заговорила, -- молодо выразил убеждение Сусан.
   -- Точно, -- подстраховал за спиной Костя Юркий, уже познавший не только горы. -- У Марии Магдалины тоже такое было после общения с мессией. Возможно и у леди Га, что-то подобное случилось. Глядишь, теперь всем будет бесплатно молоко раздавать, как при коммунизме и в магазине у Губского требовать того же.
   -- Циник ты, Котя, и безбожник и Бог тебя покарает обязательно, -- пообещала рядом Ирка Богослов.
   На угрожающее обвинение Юркий, в общем-то, спокойно ответил:
   -- У него была масса возможностей это сделать в горах, но как вилишь, я цел и невредим. И скорее всего это потому, что не торгую его именем в своих интересах.
   Пока Богослов отходила от альпинистского намёка, Сусан опять выразил молдавское убеждение в том плане, что высшая мораль в леди Га заложена с рождения и сравнение её с Марией Магдалиной немного не корректно. На что Костя снова равнодушно бросил:
   -- Какая разница -- с рождения или после, главное -- женская сущность.
   Характерный мужской разбор женского поведения на базаре, в котором младший сильный пол приобретал жизненные навыки благодаря старшему, завершился начатой Осей всеобщей завершающей митинговой песней ,,Не сломлен дух, пока, друзья, мы вместе." Музыка и слова местного барда внесли ещё большую сплочённость в ряды осаждающих, следствием чего, сказалось их совместное непоколебимое желание начать приготовление к обеду.
   Паша Берёзкин по возвращению от мамы, выйдя из автобуса на автостанции, первым делом устремился на Привоз.
   -- Ой, как здорово ты выглядишь! -- встретила коплементно его Тайка Богатырёва. -- Посвежел как на свежем деревенском воздухе. Цвет лица просто бесподобный. Молочком, наверное, каждый день баловался?
   Павел засмущался. Он всегда терялся, когда женщины, особенно симпатичные, делали ему комплименты и от этого всегда забывал сделать ответный. Так случилось и сейчас. Берёзкин, покрасневши, выдержал паузу и ничего лучше не придумал, как в смущении полезть в сумку за пирожком и сказать:
   -- Держи, Таечка. Свеженький, экологически чистый. Я каждый день там их уминал с молоком, может и тебе немного поможет.
   Богатырёва покраснела, но не смущённо и Паша почувствовал это, угождающе оправдываясь:
   -- Если не хочешь пирожка, бери творожка. Он говорят тоже помогает внешнему виду и особенно костям во второй половине жизни.
   -- Мне ещё, надеюсь, до первой немало годков отведено, показывай, чё там у тебя ещё есть, -- недовольно наклонилась над сумкой женщина... -- Ну, вот и тебе будет нести легче, -- наказала Тайка невоспитанную щедрую душу Берёзкина, переложив половину деревенских продуктов в свой пакет. -- Передай маме, чтобы в следующий раз больше птицы давала в дорожку и рыбу лучше коптила. А так, в общем, она у тебя молодец-старушка. Да и ты тоже, в общем, парень даже очень неплохой. Добрый только какой-то, как я поняла, не напористый с женщинами, особенно когда они тебе льстят. А это, Павлик, большая беда для мужчин. Можно всю жизнь с такой нерешительностью в наших глазах, не способным ни на что, лохом остаться.
   Обрушив на Берёзкина ворох разнообразной информации к размышлению, Богатырёва подхватила с земли наполненный доверху пакет. А затем, послав губами благодарный воздушный поцелуй, оставила, растерявшегося от женской напористости, парня в сложных думах о том, как жить дальше.
   С помощью в этом вопросе к нему поспешила Валентина Семёновна, которая издали разговаривая с Игнат Игнатычем, пронаблюдала, как Тайка успешно попользовалась мужчиной. И повидимому у Паши были сегодня все шансы ещё раз показать слабому полу свою сильную доброту. Но Господь сверху решил, что и этого на сегодня достаточно. В связи с чем, послал ему на выручку с другой стороны Мигеля с Ашотом. Постигнув, что при такой мужской поддержке женского успеха на бис не будет, сестра-хозяйка оставила своё намеренье и раздражённо поменяла курс. А Паша в окружении товарищей стал, изумлённо открыв рот, с трудом одолевать последние события на Привозе, о которых он даже не подозревал у мамы в деревне.
   -- Так, ты за кого будешь -- за Федьку или за Витьку? -- поставил ребром вопрос Ашот, после изложения базарного положения.
   Паша честно посмотрел в глаза колег и честно признался:
   -- Не знаю. Я так моментально решить не могу. Надо войти в обстановку.
   -- Входи и побыстрей, -- посоветовал Мигель, -- не то можешь опоздать. Пошли слухи, что скоро наш народный протест спадёт до ноля, вследствие необходимых всей Одессе переговоров из-за трудоностей с харчами. Чем они завершатся -- точно никто не знает. Но Хорунжий определённо усилит свои позициии. Потому как, говорят сюда, прибудут посредниками очень много уважаемых людей города. Причём, большинство из них уже стали в своих фирмах на цивилизованный путь развития бизнесса. И получается, что поддерживать будут они Витьку, стремящего к тому же. Так, что ещё раз, как товарища предупреждаем, думай и побыстрее, а мы пока побежали.
   -- Куда? -- проявил слабый интерес Берёзкин.
   Мигель с Ашотом переглянулись и последний секретно ответил:
   -- Тебе всё одно это не надо, ты только от мамы. Единственное, что можем сообщить: на рынке сухой закон и приходиться на холоде как-то крутиться. Понял?
   -- А чего ж не понять, удачи, -- показал, усмехнувшись, двумя пальцами победную латинскую литеру Паша и направился входить в обстановку в более тесном контакте с территорией базара.
   Занятый у входа Тайкой, а затем случившейся нередкой армяно-испанской дружбой, он зрительно, при всём желании, не мог постичь революционных архитектурных изменений Привоза. Однако теперь, внимательно приблизившись к лагерю, Берёзкин прибалдел в полном смысле этого слова.
   -- Сколько ж это я денег мог заработать, идиот, у каждой палатки в должности сторожа? Ну, это ж надо быть таким кретином-алкоголиком-путешествинником? -- бичевал Павел свои необдуманные поступки. -- Их же тут больше сотни понаставили, мне б цены не было. Как же я это так опростоволосился, пенёк с Иртыша, как говорила Анфиска. А ведь правильно, выходит, сказала.
   -- Привет главному сторожу Привоза. Шо-то тебя не видно было давно, где проподал? -- радушно его встретил Кощей.
   Берёзкин весь в своих расстроенных думах, не нашёлся сразу, что подробно ответить. Но задержав взгляд на Анфиске, хозяйственно подметавшей невдалеке возле женского предводительского шалаша, неожиданно шоково вспомнил с чего началась его поездка к маме. В свзи с чем, сложно, но понятно, ответил:
   -- Из-за гадины той перепутал свой день рождения. Поэтому произошла заминка в жизненном расписании с посещением родового края.
   Ромка поглядел туда, куда сильно недоброжелательно пялился Паша и не стал допытываться в неясностях, а лишь оборванно произнёс:
   -- Понятно. Все они такие. Только и ждут, чтобы...
   Пообщавшись с Кощеем немного ещё на некоторые другие волнующие мужские темы, главный сторож вскоре задал главный волнующий личный вопрос:
   -- Слушай, Ромка, а чё б ты тут посоветовал посторожить выгодно? Ты ж на месте уже всё знаешь, а я ещё не освоился и могу от большого разнообразия в нелучшем варианте предложить услуги.
   -- Да, не знаю, что тебе и посоветовать, несмотря даже на свою комендантскую должность в лагере. Понимаешь, у нас тут сейчас, монолитное всеобщее доверие. И твои обычные услуги могут людям уравновешенным, не говоря уже о нервных женщинах, показаться немного оскорбительными. А чем это может закончится для твоего здоровья, я предположить не могу. Ты же знаешь, какие они психопатки, особенно в общественном движении леди Га.
   Это Паша хорошо знал. Из-за чего, сильно пригорюнился неожиданной потерей зароботка. Видя, что он сделал товарищу больно, Кощей теперь не мог не оказать по своим убеждениям необходимую помощь, хотя и выглядела она в свете революционных событий, наверное, довольно странно для коменданта лагеря.
   -- Иди к осаждённым, -- тихо, скороговоркой произнёс Ромка, -- У них ни сухого закона, ни баб нету. А потому уверен -- работа для тебя оплачиваемая, точно, найдётся. Только постарайся через наш городок двигаться к дверям администрации целенаправленно без остановок. Кроме того, обязательно обойди квартал, где ты видел Турчинову. Там обитают одни ненормальные Галины подруги разом с ней. Захомутают вмиг твою наивность для своих интересов и будешь ишачить на них бесплатно за их красивые глазки.
   Берёзкин благодарно дотронулся до плеча Кощея. Даже он понимал, как трудно дался коменданту подобный совет. Однако мужская солидарностьо, впрочем, как и женская, всегда присутствовали на Привозе. И противостоя друг другу, являлись по-видимому, в какой-то мере, прообразом нормального демократичекого общества на базаре. Благодаря чему, в сознании народа Привоза и вызрело обострённое чувство справедливости и неприятие диктатуры. Пережив обоюдный прекрасный момент взаимо-поддержки, мужчины не прощаясь ударили по рукам. После чего Берёзкин с лёгким сердцем бросился, ни на кого не обращая внимания, к дверям администрации.
   Добравшись успешно до цели, Паша наткнулся на знакомого постового милиционера-земляка по прозвищу Москаль.
   -- Здорово, бродяга, -- обрадовался тот в своём скучном занятии, -- Где носило, шо тебя не видно долго было? Я уже подумал грешным делом -- не случилось ли чего с тобой. Уже в розыск хотел подавать на наш стенд ,,Их разыскивает милиция," да фотографии твоей у меня не оказалось. Обязательно оставь при случае для следующего раза, мало ли что.
   Берёзкин терпеливо дал излиться, заскучавшей на посту без общения душе, известного всему базару балагура-мента и перешёл к своей проблемме.
   -- Ну, это мы, я думаю организуем тебе, -- пообещал Москаль. -- Посиди немного со мной, пока смена выйдет. А там я с Бодей переговорю. Он мне не откажет. Должок у него передо мною имеется на года два-три общего режима.
   Спустя где-то час, Берёзкин получил круглосуточную должность дозорного на чердаке здания администрации и сильно благодарил земляка, обходя с ним доверенную территори:
   -- Я даже и не мечтал, что так поправлю своё финансовое положение. Как тебе удалось его уговорить на полторы гривны в час, это же сумашедшие деньги?
   -- Смотря для кого. Для Русланова, раз согласился платить из собственного кармана, не шибко бешенные. Хотя и деваться-то ему, в общем-то, не куда было. Знает, что иначе попадёт под нашу всеобщую ментовскую травлю на базаре. За язык ведь ни кто не тянул, тогда, обещать мне горы золотые и что в последний раз.
   -- А что в последний раз? -- наивно заинересовался Берёзкин.
   -- Последний, не последний -- всё одно ему не верю, -- ушёл от разъяснительного ответа товарищ, -- Просто настроение у меня в тот момент великодушное было, в связи с днём рождения сына. А он рано или поздно, всё равно погорит когда-нибудь обязательно, но это уже его трагедия. Наша же заключается в том, что приходится общаться с такими людьми, как ни в чём не бывало -- вроде так оно должно и быть.
   Очертив округлённо служебные обязанности земляка, подчинённый Белалошади предупредил в завершение, что жратву Бодя будет наверх доставлять ему лично вместе с рассчётом за проведённые в дозоре часы. Ну, а на Пашин последний вопрос, где справлять нужду и может ли он по этой причине оставить пост, ответил неопределённо:
   -- Постарайся не мозолить глаза, потому как Русланову трудно будет вразумительно объяснить твоё пребывание в здании.
   Осчастливив Берёзкина, Москаль вернулся в распоряжение своего подразделения и обнаружил его стоящим навытяжку перед главным командиром.
   -- Тебя, где носит! Быстро в строй! Разболтались, тут без меня, -- не очень приветливо встретил бойца Белалошадь.
   Оправдываться, как в военных, так и в военизрованных подразделениях по неписанному уставу категорично запрещено. Вследствие этого, Москаль строевым шагом стал в шеренгу без каких-либо слов и замер в исключительном внимании к особе начальника. Его выдержанное поведение несколько утихомирило неопохмелившуюся халерическую депрессию Белалошади. После чего он угасающе сказал:
   -- Бойцы, завтра на вас тут будут смотреть многие из тех, кто раньше мог получить при нашем содействии приличные сроки. Но время то ушло, как и для них, так и для нас, безвозвратно. Сейчас, все они стали уважаемыми людьми города. И я вас молю вести себя лишь с очень воспитанной ознакомительностью, как будто вы находитесь в нашем музее милицейской славы и не более. У этих пацаном теперь огромные связи. И за любое непонравившееся им слово, за любой косой взгляд, все мы можем оказаться с почётной миссией по поддержанию порядка, ну например, в тридцатикиломметровой чернобыльской зоне. Потому, прошу вас, успокойте меня -- вашего командира, скажите честно ему: есть ли среди вас желающие понаблюдать за распадом урана и цезия?
   Адептов Кюри в милицейском участке Привоза не выявилось и главный милиционер, уж совсем засыпающе, завершил:
   -- Теперь я за вас, ребята, спокоен... И за себя тоже, им нас не сломить...
   -- А, что конкретно завтра будет? Чего они понапирают сюда? -- разбудил его Клим, с лестничной площадки сверху.
   Белалошадь поднял голову и вымогательски заговорил:
   -- Могу ответить тебе за личным обедом с твоей стороны. Приглашаешь?
   -- Ну, поднимайся. Мы тут с Бодей кое-что сэкономили, а время -- как раз перекусить, как раз третим будешь у нас гостем, -- не пожадничал друг Русланова.
   Главный милиционер базара на информацию, после двух гостепреимных рюмок, тоже не пожадничал.
   -- Та ты шо! И Борзой и Солёный и Шляхин -- все будут тут? И ты веришь, что они смогут договориться и помирить Сармата с Хорунжим? -- не мог поверить Клим в успешное завершение будущих переговоров.
   -- Договорятся и помирят. Им деваться некуда, -- беря третье угощение, утверждал Белалошадь. -- Для этого даже дядя Сэм, как главный раздражитель Шляхина, не будет успокаевающе присутствовать. Всё расчитано до мелочей.
   Русланов тоже склонял весы в сторону мирного успеха, заявив после мрачного молчания:
   -- Любая ,,стрелка", пацаны, может в любой момент перейти в мочилово. А оно, рано или поздно, заканчивается перемирием, часто для многих вечным.
   -- И кого ты записывааешь в покойники? -- насторожился близкий друг.
   Бодя посмотрел мрачно на застывших с рюмками напарников по обеду и мрачно выдавил:
   -- Боюсь и говорить.
   Клим перепугано в одиночестве глотнул залпом водку, не спуская взгляда с Русланова.
   -- Ну, не совсем, я думаю, обозначатся кранты. Но ранение будет очень тяжёлым с длительным лечением, -- осторожно облегчил тот судьбу, неназванного им претендента мирных переговоров.
   Белалошади стало ясно, о ком говорит Бодя и он сказав:
   -- Тогда, я за его упокой не пью пока, раз ты настаиваешь. Пускай ещё на здоровье пошкандыбает по Привозу, -- последовал примеру Клима.
   Не надо, наверное, очередной раз описывать с какой скоростью, после ухода главного милиционера, сообщение о завтрашнем событии разлетелось по зданию администрации. Мишка Марченко, Андрюха Клюв, Серёга Гибкий, успевшие вместе с другими легионерами проскочить кататкомбами ещё до работы экаскаватора, с кучей дров и угля, теперь грустно смотрели на это сваленное добро, в отведённой Сарматом комнате и молча проклинали его дальновидность.
   -- Так. Всё. Амба. Вы как хотите, а я отсюда качу. Мне надоела вся эта шизофрения. Топите сами, -- прорвало, наконец, бухгалтера. -- Какого я здесь забыл? У меня тело всё уже болит от различных перегрузок. Одни осаждают. Другие осаждаются. Сами себе игру какую-то придумали для кретинов. Ни пожрать. Ни поспать. Ни выпить по-человечески. Я себе и в другом месте работу неплохую найду, в обенном пункте хотя бы.
   У завхоза с Клювом таких перспектив не было и Марченко немного завистливо поинтересовался:
   -- Может успокоишься, передумаешь. Ведь не всё ещё потеряно?
   Гибкий не прислушался к совету и сам посоветовал:
   -- Сними очки, Миша. Неужели ты не видишь, что Федька с Леонидом Рафаиловичем в тисках. С одной стороны Хорунжий со своей базарной демократией, а с другой все эти Борзые, Солёные и прочие, у которых одно на уме -- лишь бы у них было брюхо полное и их фирмы не пострадали от недопоставок нашей сельхозпродукции. Нет, они конечно могут обойтись без Привоза, но они также умеют считать деньги, как кстати и тот же Шляхин. И это главное в будущем проигрыше наших шефов. Так, что айда со мной, мужики, бросайте это фиаско, пока не поздно.
   -- Некуда. К тому же мы деньги привыкли в основном считать на Привозе, а в других местах этому учиться надо по новой, -- сказал Андрюха. -- Да и мясной корпус никуда с рынка не денется, это ж понятно. Поэтому я и Марченко повременим маленько, да Михаил?
   У завхоза положение было катастрофическим. На мясе от Федьки постоянно грозила собака-поводырь, а кем устроиться после прибыльной завхозовской должности, он тоже пока не очень представлял. Поэтому на призыв Клюва выверенно ответил:
   -- С Шурочкой посоветоваться надо. Всё-таки она здесь, как психолог, гораздо компетентнее меня. Да и сама, как мне кажется, согласно клятве Гипократа, просто так с бухты=барахты, врядли сможет бросить своих пациентов. Они ж к ней привыкли, как дети малые.
   Гибкий выжидательно немного постоял и не встретив поддержку в своём поступке, обозлённо проговорил:
   -- Ну и оставайтесь. А я буду издали наблюдать, как вы тут барахтаться будете в поисках копейки, -- но сообразив сразу, что перегнул палку, гибко добавил, -- Если выпить захотите и не на что будет -- всегда выручу.
   Последние слова нашли товарищеский отклик в душах колег. Так, что бухгалтер расстался с ними в абсолютном взаимопонимании, обняв по-дружески каждого и чуть-чуть даже прослезившись. После его ухода, Марченко с Клювом на некоторое время продоложили молчаливое созерцание дров и угля. Но когда дизайн приелся, Мишка предложил:
   -- Хоть и правильный мужик Серёга был, простой без всяких комплексов, а о его предательстве придётся нам с тобой, Андрюха, доложить, как бы там не было.
   -- Пошли, -- безразлично пожал тот плечами, -- Всё одно это топливо уже тут ни кому и на хрен не пригодится.
   Папа Лёня с Аистовичем к поступку Гибкого отнеслись почти равнодушно.
   -- Пусть катится и без него сейчас хлопот хватает, -- сказал Поганый.
   Сармат же, в свою очередь, не очень уверенно пообещал:
   -- Придёт время, за всё ответит, падаль.
   Да и где же было взяться уверенности. Всё начало трещать по швам.
   -- А ведь стояли вроде бы неплохо, даже дрова с углём заготовили. Что ещё надо людям для обороны? Так нет, эти городские козлы вмешались, -- психовал в кабинете Фёдор. -- Элита города, видите ли вмешалась, мирных переговоров им немедленно подавай для востановления нормальной работы рынка. Посредники вонючие. Козлы, козлы и ещё раз козлы.
   -- Шляхина ты тоже козлом считаешь? -- хмыкнул Поганый, -- Он тоже минут десять назад, сразу после них сюда звонил, когда ты чего-то срочно выскочил на зов своих легионеров. Кстати, мягко посоветовал не сильно рыпаться в одиночку против города, бо могут разорвать на части. А на переговорах обещал оказать братскую поддержку и точно так же, как ты пообещал:
   -- Придёт время и они, падлы, за всё ответят.
   -- А чего это он с тобой обсуждал положение, а не со мною. Ведь, я же президент и мобильный у меня работает?
   Папа Лёня, не глядя в глаза Сармату, предположил:
   -- Не знаю. Может дозвониться к тебе не мог, а может ещё по какой причине. Единственное, что могу точно сказать -- от переговоров, в нашем сложившемся положении, не уйти. Как говорится, не до жиру -- быть бы живу.
   -- А как же я пацанам своим всё поясню? Что -- просто так выйти и сказать: простите, родные, за то многодневное бесцельное мордование в стенах администрации, более козырные наехали, разбегаемся кто-куда?
   -- А вот этого раньше времени не стоит делать. Прикрытие обязательно на переговорах необходимо. Правда и в стенах здания им нечего делать. И так, тут всякий посторонний сброд слетится, как саранча. Ногой ступить негде будет. Но я уже, основываясь на спортивном опыте, придумал куда наших ребят рассовать рядом. Дальше, Федя, внимай очень плодотворно и особенно следи за масштабом задуманного. Первое, что ты должен сделать -- это послать для психологической подготовки, кого-нибудь из своих в лагерь противника. Главными достоинствами этого человека должна быть коммуникабельность, отсутствие к нему там резкой аллергии, особенно у Галиного женского движения. Кроме того, он ни в коем случае не должен быть идиотом, так как миссия его в дальнейшем будет заключаться в совместной подготовке с нашими соперниками спортивного состязания, аналог чего мы видили уже здесь. Но на этот раз, по моему убеждению, соревнование между осждёнными и осаждающими должно вылиться во всеобщую базарную олимпиаду. То есть, получается, что фактически инициаторами мира на переговорах станем мы. А это, согласись, неплохие вожжи и тот спасательный круг, необходимые нам в наступающем процессе. Короче говоря, утром после завтрака, наши пацаны должны сидеть за столами пред стенами администрации и в спортивном азарте, под яростную поддержку болельщиков биться ,,не на жизнь, а на смерть" со своими напарниками по складу ума.
   Федька почесал темячко и президентски проговорил:
   -- Шустрая мыслишка, Леонид Рафаилович, даже можно сказать, головастая на перспективу. Но может раньше, всё-таки, попробовать мой более простой план -- Белалошади пару ящиков Виски, а он со своими бойцами копытами и при нашей помощи разгоняет всю эту осаду за полчаса?
   -- Этому тебя Владимир Владимирович научил по телефону раньше? -- зло вперился Поганый в Сармата. -- Ты не смущайся, он мне тоже несколько раз на такой силовой вариант намекал. Но у тебя видать, занятого президентскими делами, времени не нашлось, как у меня отставника, поразмыслить. А я подумал и давно пришёл к выводу: Привоз -- не ,,Малая земля," как бы не хотелось этого Шляхину. И у нас тут другие устоявшиеся правила, одно из которых гласит: прольёшь кровь -- ответишь перед всем базаром. А где гарантия, что такого не произойдёт, когда по твоему распоряжению, одуревших от алкоголя мясников, вместе с такой же командос Белалошади, потянет на подвиг? Ты готов поручиться за это, а если что, предстать пред высшим народным судом Привоза, не говоря уже про всю Одессу?
   Сармат хотел сказать, мол, какой суд, когда я президентом останусь? Однако, упоминание папой Лёней про всю Одессу, несколько ослабило его уверенность. Если в городе что-то решат сообща, то и Москва не спасёт, разве, что северная Корея. Хотя и там врядли. Через эмигрантов, работавших на рынке, Привоз имел довольно обширные дружеские семейные связи и с этой страной. Всё это Аистович прекрасно знал, вследствие чего, его тяга к алкогольно-силовому варианту постепенно затухла.
   -- Уговорил. Одобряю, -- в результате несколько расстроенноо отдал он предпочтение олимпиаде. -- Братьев Клювов пошлю. Сам наблюдал, как баба Дуня к Андрюхе почти клеялась в катакомбах. Да вы, наверное, тоже заметили -- бабы к нему неровно дышат?
   -- Разумно, Федя. Посылай. Парни с соображением. Плюс, постоянное внутреннее спокойное присутствие реваншизма и мирное стремление к победе, я уверен принесут нам нужные плоды в их нелёгкой общественно-спортивной миссии.
   Сармат вышел в коридор и Поганый услышал, как Федька дал кому-то указание немедленно найти братанов и передать им срочное его желание лицезреть их хари. Те в кабинете появились через две минуты, а через двадцать уже находились в лагере, ведя предварительные агитационные беседы с такими же неравнодушными к спортивным настольным играм, как и они сами. Успех был полным, несмотря даже на конфликт, традиционно возникший из-за пустяка между ФСБ и ЦРУ. Глебушка, ни в какую, не желал начинать завтра карточное многоборье заумным преферансом, выпавшим ему с Валечкой по жребию. И стоял непримеримо за дебют более простой -- в дурака. Все уговоры, как с одной стороны, так и с другой, наталкивались на полное непонимание представителя от ,,Фонда сострадания бедным," котрый упорно твердил, что решать подобные проблеммы необходимо только в обоюдном согласии, а не в подозрительном манипулировании со спичками, да ещё таким подозрительным субъектом, как мама Рада. Вовка Маугли, каким-то образом оказавшийся в лагере рядом с любимой женщиной, сразу стал на защиту своего слабого пола. К сожалению, ни его позиционирование личного нейтралитеа, ни доказывание кристальной честности Рады, абсолютно ни к чему не привели. Опытный нищий спортсмен возвышался над всеми скалой в своём мнении. Что бы не нагнетать конфликтность и не сорвать такой интересный вид соревнования, ,,Центр регионального управления" после семейной консультации вышел с инициативой, повергшей Глебушку в полное уныние. Его представители согласились на предложение ФСБ, но вместо Блюдца, в таком случае, завтра его соперником должна быть непременно Чашка, славившаяся на Привозе непревзойдённым умением оставлять за столом в дураках не только мужчин, но и самых искуссных в этом деле женщин. Выставлять дополнительные условия прекрасной Валечкиной половине или трусливо вовсе отказаться от игры под каким-либо предлогом, для Глебушки теперь, как для мужчины, было просто самоубийственно. Вследствие чего, он заранне для себя слабовольно сдавшись, по-джентельменски спасательно кисло проговорил:
   -- Ладно, пусть будет уже по вашему. Хотя, так тоже не честно, я же не могу даму дурой оставить?
   Когда все организационные мелочи утрясли, перед фанатами настольных игр встал, обычный для всех хороших начинаний, бюрократический вопрос -- согласование с начальством.
   -- Да наше не против будет. У нас наверху уже был такой междусобойчик. Так Федька даже спиртные призовые учредил, -- заверил в осаждённом успехе младший Клюв.
   На что, известный всему Привозу шахматный Ашот Петросян более взвешено заметил:
   -- У вас одно, у нас другое. Надо договариваться. Особенно насчёт призовых.
   Договор решили оформить не откладывая и для этого, пообещав Клювам встретиться через два часа у стен администрации, группа энтузиастов олимпиады со стороны ,,Силы огорода" немедленно и бесстрашно отправилась за благословением к самому Хорунжему. Нашли его в красном уголке холодильного цеха, где Виктор Алексеевич, Рошен, Червонец и Игнат Игнатыч за столом обсуждали завтрашние мирные переговоры и очень кстати, между делом лупили ,,козла." Правда, пробиться на аудиенцию через Валентину Семёновну оказалось, как всегда, непросто.
   -- Заняты они делом базарной важности, -- прикрыла двери грудью сестра-хозяйка. -- Вопросы просто там у них неотложные и когда решат -- представления не имею. Так, что милые мои, на сто восемьдесят и по палаткам молочко халявное пить.
   -- А мы здесь обождём, пока освободятся. Нам не к спеху. Заодно молочко сэкономим, щедрая ты наша, -- присел на скамейку Ашот.
   Товарищи поддержали его в выдержке. А вот Валентина Семёновна не выдержала и заорала:
   -- Убирайтесь, я сказала, пока швабру не взяла! Что за люди такие, ведь понятно же проинформировала: со-ве-ща-ние у них там...
   Сзади, в спину женщине, дверью не дал договорить Рошен:
   -- Ты чего раскричалась, как будто у тебя из рук колбасу на закуску вырывают? -- спросил Петька, осмотрев мужиков и недовольную хозяйку.
   -- Да мы к Хорунжему по большому спортивному настольному делу, -- пожаловался Ашот. -- А она нас истерически гонит, вроде мы и в самом деле к ней в холодильник лезем за закуской.
   И не останавливаясь на жалобе быстро рассказал своему частому сопернику по шахматам об олимпийском визите в лагерь братьев Клювов. Петрухе идея тоже пришлась явно по душе. Вследствие чего он проговорив:
   -- Ай момент, колеги, -- ненадолго скрылся за дверями в красном уголке.
   -- А ты, глупая, кричала. Вишь, как хорошо у нас с тобой всё получается. Так скоро ещё и женюсь на тебе, если конечно научишся играть на столе со мной в разные игры, -- довольно подмигнул армянин, -- Ты куда сорвалась так резко? Вернись немедленно, я всё прощу и научу! -- под спортивный гогот энтузиастов настольной игры, продолжал в последней трагикомической надежде шахматный Петросян.
   Однако Валентина Семёновна в огромном неудовлетворении уже хлопнула дверью и рассудительно успокаиваясь, вышла на улицу через другую. А вместо неё появился Рошен. Петька обождал пока спортсмены угомоняться после неунывающей Ашотовской фразы:
   -- Ну и ладно, она ушла, хоть ты пришёл.
   А затем предупредил балагура:
   -- Завязывай со своими армянскими шуточками, там могут не понять, -- указывая кивком на красный уголок.
   Делегация сразу отреагировала на движение головы Петрухи и моментально остепенившь, вошла вслед за ней в святую святых базарной революции.
   Идея, олимпиады, описанная в общих чертах Рошеном и подробно изложенная энтузиастами, ни у кого из главных революционеров возражений не вызвала. Единственное, что побудило в ней лёгкий спор -- это призовые. Но посовещавшись, решили и эту проблемму, остановившись на компенсационных выплатах в виде деликатесных и прочих съестных продуктов. Дело уже продвинулось к торжественной напутственной речи Виктора Алексеевича, когда к здоровым мужчинам ворвалась леди Га, явно ещё не востановившись после ведра воды и Зинкиной оплеухи.
   -- Какая олимпиада с врагами? Вы, что здесь задумали без меня... -- с порога сорвалась на крик предводительница женского движения.
   Такое рецедивное Галино состояние было вызвано усилиями мстительной Валентины Семёновны, наговорившей ей при встрече такого, что и нормальная, без недавней психической травмы, свихнулась бы на месте мозгами. Долгие уговоры, разъяснения, мольбы собравшихся мужчин, не могли не дать лечебного эффекта и леди Га постепенно стала переходить из крайне нервного шока в более стабильное состояние. А когда Ашот, приобняв её, запел ещё и знаменитую армянскую ,,Ой, серун, серун..." то и вовсе успокоилась, вакантно предложив:
   -- А меня судьёй возьмёте на какой-нибудь вид?
   -- Главным обязательно будешь. Кругом тебя видно будет, -- пообещал за всех Петросян и Галя моментально вернулась к нормальной жизни.
   Договорная встреча с Клювами прошла тоже успешно. Некоторую шероховатость, правда, внесла кандидатура главного судьи. Однако, взвесив все за и против, Андрюха, всё-таки ради спорта решился на риск, сказав смело брату:
   -- Да, чёрт с ней, не губить же из-за этого такое мировое состязание. А будет выбрыкиваться, возьму её на себя и быстро утихомирю. Для любой бабы у меня есть один успокаювающий приём, причём, даже для психически травмированной. Имел их в жизни пару штук недолгих, просто из любопытства для опыта -- на всю жизнь запомнил.
   Урегулировав таким образом последнюю тему с главным судьёй, представители команд ,,Силы огорода" и ,,Грести во имя будущего" довольные друг другом, разошлись по своим базам подготовки к завтрашнему соревнованию. Ночью технический состав обеих команд провёл блестящую предстартовую подготовку. И когда утром к назначенному времени от разных ворот к зданию администрации начали неторопливо прибывать посредники мира на Привозе, главный базар города, как всегда, лицом в грязь не ударил.
   -- Мама, мия! -- восхитился Эмануил Борзой, вылезая из по-европейски пошарпанного мерса. -- Вот это декор! Мне говорили, шо тут Лёньке Поганому туго приходится, но шоб так демокртично проклеилось -- век воли ему не видать.
   Букеты, подаренные очаровательными Оксанкой и Глорией возле входа на рынок, у почётного визитёра только усилили демократическое впечатление происходящего. Из-за чего он, взяв девушек подруки и с громандным вниманием выслушивая от каждой по очереди журчащие с улыбками экскурсоводные пояснения, неспеша углубился на революционную территорию. Где-то через метров двести, его маршрут пересёкся с маршрутом его давнего соратника и приверженца демократии Харитона Солёного, которому Колобок и Анфиска с цветами тоже активно, что-то втирали об истории Привоза вкупе с нынешним революционным настоящим.
   -- Здорово, Маня! Ты уже тоже тут? -- обрадовано направился к товарищу по убеждению его однодумец.
   Обращаться к себе так фривольно Борзой позволял лишь Харитону и то наедине. В связи с чем, он недовольно поглядел на девушек с застывшими улыбками и так же обрадовано крикнул:
   -- А как же, Харя! Или ты полагал, что я лично буду встречать тебя с этим цыпочками у ворот?
   -- Ну, хотя бы позвонил перед этими переговорами, скоординировали бы свои действия на пару дней, совсем стал забывать старого друга.
   -- У тебя тоже постоянно есть такая возможность. Но, по-видимому, наше с тобой совместное длительное пребывание на заработках в Европе оставляет в твоей памяти всё меньше дружеского расписания. Впрочем, чего греха таить, как и в моей, -- нашёл нужное объяснение Эмануил несдержанной мужской панибратской радости при посторонних.
   И друзья, забыв окончательно о своём сопровождении, демократично обнявшись, направились к лагерю осаждающих.
   -- Нет, ты видила этих ишаков козлячих? -- швырнула в сторону букет Турчинова, -- Мы им цветочки под нос, потом эти цветочки грузчиками несём, ля-ля-ля, шу-шу-шу радостно. А они нам под нос фигу, хоть бы на конфеты кинули из вежливости, олигархи европейские сраные.
   Солёный с Борзым, несмотря на радость личной встречи, наверное подсознательно осознали, что повели себя со встречающим слабым прекрасным полом не очень достойно для сильного и, одновременно оглянувшись, остановились. Женский квартет стоял шеренгой с тремя букетами.
   -- А где же четвёртый? -- поинтересовался у Солёного Борзой. -- Мне вручали два и я их вернул подарочно обратно.
   Я тоже так же вежливо поступил, не забыл точно. Мне мои имидж-помощники об этой процедуре каждый день на фирме долбят, -- заверил о своей интеллигентности товарищ.
   Поискав взглядом пропажу, Маня и Харя обнаружили её в метрах пятнадцати на земле у лотка.
   -- Хорошо бросают. Цыпочки с характером. Может кинем им по пару червонцев и возьмём дальше с собою? -- понял, чего хотят женщины Харитон.
   -- Давай, -- согласился Эмануил, -- я слышал, что у Поганого, тут, все не на работе, а на подработках. Ещё разнесут, что мы хамы неблагодарные. Свистни им негромко, да демократично намекни: букет четвёртый пусть приобщат к трём, а то у тебя какой-то негармоничный вид будет по сравнению со мною.
   Солёный не стал спорить. Ведь в самом деле, букет выбросила его цыпочка и даже, если взять оставшийся самому в руки, сопровождение Борзого, всё одно, выглядело презентабельнее. Поэтому, после подзывающего свиста, Харя демократично всё пояснил девушкам, вследствие чего, Анфиска, под ,,дружественным" взглядом подруг, отправилась за выброшенными цветами. Короче говоря, всё снова пошло так, как и планировал Хорунжий, который празднично с остальным руководством ,,Силы огорода," поджидал гостей у дверей администрации. Здесь же, к этому времени, прямо под стенами разразилась красочным многообразием спортивное соревнование, удивляя гостей Привоза своим базарным азартом и толерантностью. Игровое зрелище настолько иногда захватывало прибывающих посредников из различных фирм города, что многие из них уже через считанные минуты один за другим начинали забывать о свой мирной миссии и непринуждённо внедрялись в ряды болельщиков.
   Дружески демократично наобнимавшись вдоволь с Хорунжим и уступив вежливо это занятие другим прибывающим миротворцам, Маня предложил в стороне Солёному:
   -- Пойдём и мы, что ли под стену поболеем, посмотрим? Расслабимся немного, пока не началась наша игра? А то я после всех чмоканей слюнявых уже даже не могу радостно смотреть, как вон Лёха Грызун мучается этим занятием.
   Грызуна представлять ,,Малую землю" на переговорах Шляхин отправил, как бы, где-то подчёркивая своё равенство с дядей Сэмом. Жора всегда, вообще, стоял выше всех подобных сходок, стрелок и прочих видов колективного общения деловой элиты города. Он предпочитал из своего офиса ненавязчиво, через ЦРУ на местах, заранее высвечивать личную позицию по тому или иному вопросу, который начинал тревожить Одессу. Вот и Володька решил, что и ему пора показать, кто есть, по большому счёту и не первый и не второй в городе. Лёха был типичным для ,,Малой земли" служакой. Он слабо орентировался не только в бизнессе, но пожалуй во всём, кроме строевой подготовки, так как служил когда-то в почётном кремлёвском полку и с почётом обслуживал караульно даже мавзолей на Красной площади. Этого, разом с военной преданностью, оказалось вполне достаточно для руководителя ,,Малой земли" и Грызун, со своей потрясающей выправкой, стремительно приблизился к нему на роль особого порученца.
   -- Чего ж это Владимир Владимирович сам не соизволили консорциум отстаивать или передумал уже? -- без особой теплоты потёршись о служаку, поинтересовался Хорунжий.
   Лёха по-военному едкости не понял и с кремлёвской секретной прямотой отчеканил:
   -- Товарищ Шляхин велел передать вместе со мной извинения за отсутствие товарищу Сармату. Директив в отношении вас я ни каких не получал. Разрешите следовать дальше для выполнения его задания.
   -- Следуй, -- разрешил Витька и посмотрел на часы.
   Стоящий рядом во встречающей свите Игнат Игнатыч, тоже поглядел на свой мобильник и тихо обеспокоенно посоветовал:
   -- Виктор Алексеевич, как будто все уже, кто должен быть, тут на месте. Пора этих миротворцев в администрацию за круглый стол загонять, пока здесь за столы не сели.
   -- Згодэн, Игнат Игнатыч. Тилькы я, от що думаю -- Галю бэрэмо з собою, чэ нэхай тутычкы трохы посудыть? У нэйи, дывлюся, цэ так гарно выходыть, нибы всэ жыття щось судыла.
   -- Пусть остаётся. Это у них врождённое, -- подсказал Морозко. -- Свежий воздух ей очень сейчас полезен, а на финал позовём наверх, как необходимость. Без наших женщин на базаре всё одно ни одно решение не пройдёт, сам не хуже меня знаешь.
   -- Тоди впэрэд, дружэ, почынай потыхэньку видрываты мыротворцив вид захоплэння. Та так, щоб Галя ничого нэ помитыла. А я вжэ пиду дружнё ручкатысь с Поганым та Фэдькою.
   Сказав свите, состоящей преимущественно из покинутых гостями девушек с цветами:
   -- Уси вильни, як пташкы, -- лидер ,,Силы огороды" направился в здание.
   Там, пройдя сквозь почётный караул бойцов Белалошади, Виктору Алексеевичу пришлось незаметно задержаться на лестничной площадке, потому как Сармат с папой Лёней усердно увлеклись в дверях предбанника рукопожатиями с Грызуном.
   -- Совсем не стареешь, Лёха. Посмотри, Фёдор, как был молдцом во времена службы в Кремле, так и остался им на Привозе. А уж сколько лет прошло. Сознайся, девчата и сейчас. наверное, проходу не дают? -- обслуживал порученца комплиментами Поганый.
   Тот невозмутимо по-солдатски отреагировал на старания бывшего президента, ответив:
   -- Всё равно подохнем, Леонид Рафаилович, а бабы -- они все гадины подколодные.
   -- Это ты верно заметил, -- вздохнул Поганый, вспоминая свою Раду. -- Ну, да ладно, Бог с ними. Ты вот, что нам скажи: долго мы тут с Федей ещё будем ожидать гостей, кроме тебя дисциплинированного? Какой у них там настрой? Чего они не поднимаются к нам?
   -- Психическое расстройство на почве спорта. Если вовремя не остановить, может развиться усугубление, с полной регрессией личности.
   -- Чего? -- не понял Сармат. -- Он, что хочет сказать, что там понаезжали одни психи?
   -- Психиаторы, Фёдор, утверждают, что нормальных людей нет, а есть необследованные. Так, что будь благосклонен к маленьким человеческим слабостям. Хотя, Лёха и прав -- это лёгкое расстройство пора прекращать, не то мы тут до вечера встречающими идиотами простоим. Хорунжий принял последние слова своего бывшего начальника, как сигнал своего появления в действии. И равноправно успокаювающе заговорил, приближаясь по лестничной площадки:
   -- Я уже распорядился, Леонид Рафаилович, скоро начинаем. Морозко уже начал вежливо вытягивать миротворцев с нашей олимпиады.
   От русских, всем понятных, хозяйских слов лидера ,,Силы огорода," Сармата с Поганым передёрнуло.
   -- Между прочим, олимпиада не ваша, а наша, -- глядя на гадкую военную улыбку Грызуна, вошёл без раздумий в ближний бой Аистович. -- Мы вышли к вам в лагерь с этой идеей и не надо её присваивать себе. Культурным надо быть.
   -- Я чогось вас там нэ бычыв и до мэнэ вы нэ звэрталыся з циеи нагоды, -- продолжил некультурно Хорунжий, -- Я чув, що вид народу з вашойи стороны, буцимто, браты Клювы вэдуть пэрэговоры. Алэ, пробычтэ, цэ щэ нэ дае вам права на авторство. Я тэж, миж иншым, нэ прэтэндую на лавры в цёму дили. Так, що давайтэ будэмо скромнишэ и виддамо чэсно цю блыскучу идэю людям Прывозу.
   Умело отбив Федькино нападение, Виктор Алексеевич собрался было перейти в атаку. Однако появление Тони Блэк, владелицы англо-одесской фирмы и её громкая команда ,,брэк," остановила схватку.
   -- Шо вы, ребята, в коридоре уже начали выяснять? Да ещё при мне одной? -- пристыдила одесских джентельменов женщина. -- Вот скоро все соберутся, назначим судей, организуем ринг за столом и мотузьте демократично друг друга на сколько сил хватит. А мы уж потом сделаем вывод -- кто победитель, правильно, Лёха, я говорю?
   Грызун был давно тайно влюблён в Тоню, но сильно остерегался Шляхина. Тот не приветствовал на фирме личные иностранные связи. Поэтому кремлёвец, лишь, только по-солдатски скромно побагровел и выпалил:
   -- Согласен, Блэк, идём за стол.
   -- Умница, -- похвалила Тоня и беря миротворно Хорунжего подруку, вопросительно посмотрела на папу Лёню.
   Тот вопрос понял и кивнул, на стоящего возле бухгалтерии, Мишку Марченко, который в свою очередь, тут же приглашающе-швейцарно отворил туда двери. Антонина Чёрная (так звучала по-родному её фамилия) была простой одесской демократичной женщиной. Вследствие чего, приняла завхозовскую угодливость слегка раздражительно, мягко ему посоветовав:
   -- Тебе б полотенце, мальчик, ещё на руку и готовый человечек из российского кабака времён НЭПа.
   Мишка приняла удар молча, несмотря на ухмылку лидера ,,Силы огорода." Но дождавшись, когда пара прошла мимо и вежливо закрыв двери, всё же не стерпел:
   -- Это что? Я буду каждый раз выслушивать подобное? Да, кто они такие, что б меня оскорблять и насмехаться?
   -- А ты выправку держи, -- посоветовал Грызун. -- Я если стану на твоём месте, сейчас, мне врядли кто такое скажет.
   -- Ещё и честь отдавать будут, -- поддержал Поганый караульного из мавзолея.
   Дальнейший президентский показ Федькой кулака, оказал решительное влияние на признание Марченко своей ошибки. В связи с чем, он сделал верный вывод и вытянулся возле стены так, что даже Лёха его стойке позавидовал, восхищённо проговорив:
   -- А умеет же служить, чертовка, если спуску не давать.
   Переговорный круглый стол в бухгалтерии был накрыт по всем городским меркам очень пристойно. Ну, разве что, для декорации не хватало устриц, лягушек, улиток и прочей различной диковинной снеди, кою одесситы любого положения предпочитали больше созерцать, чем употреблять в нынешнее экзотическое время.
   -- Ты снидала вжэ, чы як завжды -- диета, сэр? -- поинтересовался у Тони лидер ,,Силы огорода."
   -- Как всегда. Держим английскую марку, -- сглотнула слюну Блэк, -- Но сегодня, наверное, с проблемными вашими переговорами, думаю, позволю себе к сожалению многое. Чувствую желудком, работа предстоит долгой, кропотливой, а это потребует дополнительных калорий.
   В бывший финансовый зал Привоза вошли чем-то веселясь Сильвио, Жека Ширка и Гера Шлёндер.
   -- Чего ржёте, жеребцы европейские? -- полюбопытствовала Антонина, подставляя щеку колегам.
   -- Да и ты б, наверное, заржала королевской кобылой, коли б видела, как Чайниковая Чашка из дядисэмовского ЦРУ измывалась над нищим из московского ФСБ. За игру по несколько раз ложила в отбой от своей карты тузы одной масти. Притом, с такими комментариями, что не только обхохочешься, но и всё остальное, -- чмокая обильно женщину, стал рассказывать ей дипломатично Сильвио, -- В общем, не выдержали мы до конца и честно говоря, именно это ,,остальное" в первую очередь и привело нас в здание администрации. А так бы, наверняка, ещё возле стола со всеми простыми болельщиками до завершения игрового стёба торчали.
   -- Ну и как? -- уцепилась сразу Тоня в пикантную тему, -- Приближаются они там в здании администрации к нашим европейским стандартам?
   -- Да куда там им до нас, базар есть базар. Хотя видно, кое-где, к визиту нашему готовились. Кое- где помыли, почистили, подраили и даже мыло положили.
   -- Вам не о чём больше поговорить? -- рассматривая бутылку с коньяком, проговорил интеллегентный с виду Жэка Ширка, с подозрительно рассширенными глазами. -- Давайте лучше жахнем немного в предверии, вот конину вроде неплохую обнаружил? Похоже, почти Франция.
   -- Позвольте обслужить, -- вырос у него тут же за спиной Ефрем, -- Вам во что? В рюмочку, в стаканчик или бокал?
   Ширка интеллегентно поглядел на неотёсанного официанта и махнув рукой, сказал:
   -- Да лей, куда хочешь, гарсон, в гостям мы пьём из любой посуды.
   -- Ну що? -- предложил Хорунжий на правах хозяина. -- Що б наша доля нас нэ цуралась, що б краще в свити жилося.
   -- А про меня забыли, не дождались. Как всегда о молодёжи не помните, -- упрекнул в дверях Шурик Кваснецкий. -- И чего я вступил в ваше Единое сообщество? Одно унижение и только.
   -- Одно унижение, -- передразнил Сильвио, -- А кто тебе виноват? Шлёндер же свистел в твою сторону три раза. А ты, как глухарь: клювошко расскрыл, глаза выпучил, разве что звуков брачных около шашечной доски рядом с главным судьёй не издавал, болельщик влюблённый.
   Шурик покраснел. Владелец макаронной фабрики и не только, попал в точку. Леди Га настолько очаровала Кваснецкого своим судейством и всем прочим, что Морозко смог его привести в чувство лишь фразой:
   -- Опомнись, Шура, там наверху, уже наливают.
   Вспомнив с мужским стыдом своё поведение, Кваснецкий снова почувствовал свою некоторую неполноценность в Едином сообществе и упрекнул товарищей:
   -- А подстраховать более активно -- слабо было молодого?
   -- Одесское ЕС не любит опаздывающих, а у тебя это, просто как бич Божий, -- рассчитываясь за упрёк, подал налитое Шлёндер и Хорунжий подал повторную команду.
   Сармат, Поганый и Грызун с Игнат Игнатычем вошли, когда по-одесскому обычаю все, слегка, дружно закусывали коньяк.
   -- Без вас начали, извините. Стол уж очень богат, так к нему и тянет, о чём-нибудь мирно поговорить, -- комплементно произнёс интеллегент Ширка.
   Вошедшие комплимент приняли положительно и проглотив мелкую обиду, стали деловито рассаживаться согласно установленных на стульях именных табличек. Хорунжий вместе со своей компанией тоже последовали их примеру. И лишь Морозко, походив вокруг стола, остался в нерешительном строго перпендикулярном положении.
   -- А ты чего, Игнат Игнатыч, двенадцатым Карлом застыл. Тут тебе не шведский стол, тут всё по-нашему, почти как в Кремле бывало, -- первым обратил на него внимание Лёха.
   -- Таблички моей нет, -- потеряно промолвил Морозко. -- И я не знаю куда мне опуститься.
   -- Опуститься всегда успеешь, -- сказал папа Лёня, -- Для начала садись на место леди Га. Наш завхоз почем-то поспешил решить, что она должна присутствовать вместо тебя. Вот поэтому и случилась твоя маленькая неразбериха.
   -- Но она должна после завершения судейства на олимпиаде присоединиться к нам, -- запротестовал Хорунжий.
   -- Тогда получаются неравноценные мирные переговоры. С вашей стороны будет трое, а с нашей только двое, -- моентально отреагировал Поганый.
   -- А мы тогда присоединим кого-нибудь к вам. Вот хотя бы, Красномордова, -- заметила Тоня, заглянувшего в бухгалтерию посланца и гостепреимно позвала, -- Иди к нам, Стёпа, не бойся. Владимир Владимирович не будет ругать, что без высочайшего позволения, я с ним опосля переговорю.
   -- А я и не боюсь, -- буркнул не очень смело Красномордов, -- дальше Привоза ему послать меня некуда, а обратно на фирму сам не возьмёт. У него там гораздо моложе газовщиков развелось более, чем достаточно.
   Реплика Стёпы внесла, в ещё не полностью оформившееся деловое настроение, весёлую дополнительную, направляющую к нему, стезю и Сармат, улыбаясь, президентски согласно сказал:
   -- Пускай будет так. Он уже почти наш базарный и в мясном корпусе пасётся чуть ли не каждый день, как свой. Мы его берём на защиту моих интересов.
   -- Пока только ассоциированным членом без права голоса, -- поправил опытный Игнат Игнатыч. -- И желательно, Стёпа, чтобы ты до прихода Гали принёс баян. На неё песни, сейчас, действуют успокаювающе, а от этого и нам всем будет спокойнее позже. Так, что ты сделай милость, сбегай за инструментом, пока тебе в сторонке накроют отдельный временный столик.
   Идея Морозко нашла всеобщее понимание. В связи с чем, стороны дальше при посредничестве миротворцев, вступили в активную переговорную фазу. Спор пошёл нешуточный. Обвинения сыпались, между тостами за мирное урегулирование, как из рога изобилия. Дело даже дошло до показа друг-другу унизительных и совершенно недружественных жестов. Видя, что словесные атаки могут, вот-вот, перерасти в рукопашные, главный судья Борзой, разом со своими многочисленными колегами-заседателями, решил на время прекратить прения сторон, объявив:
   -- Перекур! Вы, шо с ума посходили из-за этой власти? Тарелки скоро начнёте бить, как базарные бабы!
   Объявление было с трудом принято к сведению и Хорунжий, первым успокоившись, проговорил из-за оставшегося лёгкого волненения на двух языках:
   -- И то верно. А то зовсим почынаемо казытысь, як собакы.
   Во время перекура, встревоженные агрессивной тупиковой ситуацией миротворцы обособились отдельной группой для принятия дорожной карты для разрешения кризиса за столом.
   -- Да-а, а дело-то у нас выходит не прогулочное, как мы полагали раньше, -- тихо сказал Сильвио. -- Они оказывается дикари совсем, без рук договориться о переделе влияния на территории Привоза даже не могут.
   -- А ты давно в люди вышел? Или уже забыл, как детём малолетним радовался своей одинокой директорской зарплате на макаронной фабрике, да спецмагазину впридачу на стороне? Скажи лучше спасибо итальянским мафиози, которые направили тебя на путь истинный взяв под опеку, -- напомнил ему Ширка о неразумном прошлом.
   Тоня Блэк с женской прницательностью поняла, что если не взять назревающий демократический мужской разговор под свой контроль, он может переместиться за пределы дорожной карты и мало чем отличаться от недавно закончившегося, как выразился Сильвио, спора дикарей. Поэтому Антонина жёстко пресекла воспоминательные отклонения в прошлое, гаркнув:
   -- Шо делать будем -- пустомелить или всё-таки у кого-то есть конкретные предоложения?
   Призыв был услышан не только единым сообществом торгово-предпринимательской органищзацией города, влиятельнейшие представители которой находились в настоящий момент в роли миротворцев. Женские слова Тони были признаны полными смысла также, отстаивающими свои интересы в переговорном процессе, представителями осаждённых и осаждающих. Вследиствие чего, Хорунжий, переглянувшись с папой Лёней и получив от него одобрительный кивок, приблизился к Единому сообществу и извинившись, произнёс:
   -- Давайте друзья, я с Игнат Игнатычем, А Леонид Рафаилович с Фёдором, покинем вас для консультаций, на некоторое время, в отдельных помещениях. Ко всему и вас не будем стеснять, во взаимном откровении изложения и характеристик по этому поводу. А потом, когда мы наметим, кое-что компромисное и надеемся, наши оппоненты тоже, все снова соберёмся здесь за круглым столом. А после вы, уважаемые миротворцы, в контексте вашй дорожной карты, как опытные демократы, обозначите чего для того или иного компромиса не хватает и по какому пути двигаться вперёд, чтобы найти консенсус. А то и в самом деле, какой-то базар выходит, а не демокртический процесс по урегулированию конфликта на Привозе.
   -- Недурно, мы ни чего не имеем против, -- поддержала Блэк от имени всех миротворцев лидера ,,Силы огорода," -- и обращаясь к Поганому, -- А вы, Леонид Рафаилович?
   -- А мы уже давно с Федей на пути к этой влекущей истине, только ждём подходящего момента.
   Обнадёживающая гармония всех участников переговоров привела к их групповому уединённому рассредоточению в здании. Что не осталось долгим секретом для людей, внимательно следивших за перепитиями переговоров вне пределов администрации.
   -- Чего это они по углам? -- занедоумевал Рошен. -- Жратвы, выпивки на столе и рядом, вроде, до утра хватит, если не больше.
   -- Они об этом мне не докладывали, но что-то по-видимому у них там не складывается с наскоку, чего-то не хватает или лишнее оказалось, раз нервно разбежались. В таких случаях всегда необходима мягкая прокладочка перед серьёзным делом. А за таким неожиданным столом с такими угощениями сходу, возможно всякое непредсказуемое поведение, -- поведал Петьке последние новости, вышедший с коротким перекуром на улицу, Москаль.
   Рошен хотел задать пару дополнительных вопросов, однако боец заметив приближающегося начальника, спешно загасил ногой окурок и скрылся за входными дверями.
   -- Здорово, Петро, -- пожал протянутую руку Белалошадь, -- Шёл бы лучше поболеть за своих, чем тут вынюхивать новости. Я вот, только можно сказать, галопом оббежал олимпийские столы, а настроение получил, будто бы поллитру засандалил.
   -- Мне б твои проблемы, -- отмахнулся главный медонос и в отвратительном настроении направился к холодильному цеху.
   В базовом штабе ,,Силы огорода," в такое ответственное для Привоза время, было, прямо скажем, не очень людно.
   -- А где все? -- увидев в красном уголке лишь Костю Юркого, в одиночестве перебиравшего в рюкзаке альпинистское снаряжение, спросил Рошен.
   Котя, не отрываясь от занятия, сосредоточенно проговорил:
   -- Я так думаю, если бы ты был на олимпиаде повнимательнее, то мог бы на ней заметить весь наш актив, который вслед за тобой, один за другим, как-то незаметно рассосался с личными заботами здесь и востановился колективно, под твоим неосознанным предводительством там, в роли патриотично настроенных болельщиков.
   -- А ты чего остался, раз все ушли болеть, ты ж заклятый спортсмен?
   Юркий достал какой-то, только ему понятный -- для чего, загадочный шпингалет, осмотрел его и снова неторопливо поучительно произнёс:
   -- Спортсмен -- спортсмену рознь. Я, например, предпочитаю тишину, в которой стремишься к цели. Другие чувствуют себя комфортно, когда вокруг стоит всеобщий гвалт. Третьи предпочитают лупить друг дружку на ринге по морде, видя в этом особый философский смысл. И им, вообще-то говоря, до фени -- стоит ли вокруг тишина или рёв болельщиков. Они в этот момент слишком увлечены как бы больше дать и меньше получить. Но потом, когда цель достигнута, одному хочется шумной славы, а другому полного покоя.
   -- Я тебя понял, -- остановил Рошен Котины рассуждения, -- Я, кстати, не с олимпиады сейчас, так что ты напрасно наезжаешь на мою невнимательность.
   -- А откуда? -- равнодушно поинтересовался.
   -- Возле администрации пытался узнать новости переговоров, да не хрена толком не вышло.
   -- Почему? -- поддерживал диалог альпинист.
   Петруха раздражённо поглядел на флегматичного собеседника, но сдержавшись, спокойно пояснил:
   -- Потому, что туда, Котя, вход разрешён только переговорщикам и миротворцам. А весь обслуживающий персонал отобран Поганым и Федькой. Человек там наш нужен свой, а его нет, вот в чём загвоздка.
   -- А Блюдце с Чашкой из ЦРУ не пробовал пропихнуть туда за отдельную плату, в виде корреспондентов? Вроде с этой допработой они неплохо справляются?
   -- Чашка в карты режется за нас, а Валечка...
   Петруха на секунду задумался, но затем вспомнив положение дел с пропуском на переговоры, сказал:
   -- Белалошадь всё одно с бойцами не пропустят, приказ колективно согласован на высшем уровне. И если он его нарушит, на Привозе ему больше не служить.
   В красном уголке повисло недолгое безнадёжное безмолвие, после которого Юркий осторожно поинересовался:
   -- А Валечка боится высоты?
   Рошен осторожно приклеился к Коте взглядом и немного подумав, догадливо поинтересовался:
   -- Я не в курсе насчёт него, как альпиниста, но ты, что в самом деле надумал как-то забросить его в администрацию.
   -- А почему бы и нет. Все мы стремимся подсознательно к высоте, хотя в отношении её у нас всегда почему-то присутствует страх. Главное перебороть это неприятное чувство.
   Рошен опять немного задумался и для уверенности переспросил:
   -- А ты точно сможешь его туда забросить?
   -- Как два пальца намочить, закурив под дождём, -- сухо заверил Котя, -- проблемма только в Валечкиной смелости и в твоей способности убедить его совершить этот подвиг во имя демократии на Привозе.
   -- Тогда я пошёл, а ты никуда отсюда не линяй, пока мы вдвоём не явимся.
   После чего, не дождавшись, пока у Юркого вызреет уточняющий вопрос ,,до каких пор," Петька ринулся на поиски Блюдца. Нашёл медонос его довольно быстро. Супруг на олимпиаде верно с азартом болел за супругу. Сообразив, что здесь, среди всеобщего гама, серьёзный разговор врядли может получиться, Петька различными намёками, вроде подмигиваний и поглажеваний, сумел освободить Блюдце от супружеской верности Чашке. И даже увлёк его за собой на прелюдию в ,,Сверх быстрый успех," где Валечка полностью осознал свою ошибку и Петькино коварство.
   -- Да не может демократия ждать пока ты профессиональным альпинистом станешь, -- тонко завлекал Рошен в свои медоносные сети, -- Это тебе, сейчас подтвердит любой клиент, сидящий в СБУ.
   -- Я где-то с тобой, Петушок мой, согласен, -- пытался выскользнуть из западни сотрудник ,,Центра регионального управления," -- Но пойми меня, я не могу, вот так взять и подписаться на это опасное сотрудничество. Мне необходимы каки-то гарантии безопасности, не говоря уже о том, что если случится провал по заброске и об этом узнает мой начальник Дик Чайник, мне в лучшем случае, как инвалиду, придётся искать работу в заведениях, типа этой забегаловки.
   Петруха со всеми этими и последующими Валечкиными ухищрениями, сочувствующе соглашался поддакивая и даже один раз артистично утёр слезу. Но ни на шаг не отступал от главного тезиса в беседе -- демократия без таких как Валечка героев, обойтись, ну ни как, не может. Короче говоря, не смог Валечка этому тезису противостоять и через полчаса сидел в красном уголке, внимательно выслушивая план Кости Юркого.
   -- Через крышу? -- схватился за сердце Блюдце, когда узнал в подробностях от профессионального альпиниста, как будет проходить заброска. -- Не-не-не-не-не-е! Через што угодно, только не через неё.
   -- А чё она тебя так напугала? -- участливо спросил Котя.
   -- Меня, когда-то в детстве, девчонки там заперли и я просидел под звёздами один до полуночи, пока меня мама с папой и милицией не сняли оттуда, стучащего зубами от холода со страхом.
   -- Да-а, стресс полученый в детстве, остаётся комплексом на всю жизнь, -- вздохнул Юркий и вдруг просветлев, предложил, -- А что, если стопятьдесят? Для смелости и памяти в тумане, а?
   -- Мы, вообще-то, с Людмилой не пьём. Только на праздники позволяем по чему-нибудь приятно-лёгенькому. К тому же я слышал на Привозе сухой закон. Даже Петушок его соблюдает, угощал меня в СБУ строго аплеьсиновым соком.
   Костя посмотрел, на потупившего глаза Петушка и сказал:
   -- Я полагаю, праздников у нас сегодня на базаре предостаточно, да и прятно-лёгенькое на мёде найдём тебе с помощью нашего, всеми любимого, Петушка.
   Рошен в ответ озверелео поглядел на альпиниста. Однако тот, как и все они, был не из робких и поэтому продолжил без эмоций:
   -- Но это всё, Валентин, мелочи. Главное, вот в чём. Мы с Петром считаем себя сильным полом и не побоимся при необходимости нарушить сухой закон, установленный малодумающей женщиной и поддержавшими её на тот момент, слабо соображавшими мужчинами. А вот к кому ты себя относишь -- к сильному или слабому полу?
   Выбирать Блюдцу не дали, потому как Петруха, простив Юркому ,,петушка" за находчивость, радостно затряс Валечку за плечи, сообщив ультимативно:
   -- Да мужик он, Костя, наш настоящий мужик. Всё. Я пошёл за медовухой, а вы дуйте к администрации, там и встретимся при выборе места для заброски.
   Получив точное определение своей принадлежности в компании мужчин, Валентин не знал радоваться ему или огорчаться. Но выбирать особо было не из чего. В связи с чем, он выбрал всё-таки более оптимистичный вариант и вскоре под стеной администраации потягивал из горла медовуху, по-мужски с лёгким матом нахваливая её великолепные качества в предверии заброски.
   В это время Паша Берёзкин, давно и надолго отвлёкся, через одно из чердачных окошек, наблюдением кипящего внизу спортивного соревнования. Вследствие этого, отношение его к своим караульным обязаностям стало просто безобразным. И когда Юркий без особого труда, поднявшись на крышу, проник через другое окошко на ведомую охранную территорию Паши, он даже ухом не повёл, а продолжал азартно комментировать в постовом одиночестве шумные игровые события, происходящие внизу. Котя, обнаружив странного болельщика поначалу затаился. Но затем, узнав главного сторожа Привоза, тихо подкрался в темноте и положив ему сзади руки на плечи, жутким голосом стихотворно проскрипел:
   -- А вот и я, судьба твоя. Молись, несчастный перед смертью.
   У Берёзкина, что-то оборвалось, что-то ушло в пятку, что-то поплыло перед глазами и он, не понимая, где и почему, очнулся лежащим, от звука спорящих голосов.
   -- Это ты виноват, -- упрекал Валечка, -- Надо было профессиональнее меня втягивать через окно. Тогда бы из бутылки столько не вылилось.
   -- Извини, я с выпившими напарниками доселе в связке никогда не работал, учту на будущее, -- оправдывался альпинист, рассматривая в свете луны, мизерный остаток.
   Паша тоже узнал знакомые голоса и не очень отдавая себе отчёт, как они могли проявиться на чердаке (или вернее, как он мог оказаться рядом с ними), неуверенно с надеждой на жизнь позвал:
   -- Ребятки, вы меня слышите? Объясните мне что-нибудь.
   -- Смотри, быстро пришёл в себя и медовуха не потребовалась, -- протянул руку за бутылкой Валечка.
   К его огромному сожалению, Костя радость строго расстроил, напомнив:
   --Хватит тебе, ты ещё задание не выполнил, -- после чего с помощью направился к Паше.
   Тот встретил её поначалу не очень уверенно, так как Котин силуэт в темноте был довольно расплывчат. Однако, когда приличный глоток медовухи прошёлся по внутренности и сладостно остановился на некоторое время в желудке сторожа, он прилично оживился и принялся сумбурно рассказывать товарищам о своей встрече со смертью. Блюдце хотел Берёзкину реалистично прояснить ситуацию. Однако Костя, успевший ему до этого в двух словах объяснить положение с вечным охранником, после Валечкиных слов:
   -- Да ты не так всё понял..., -- больно ущипнул его за мягкое место и тот, забыв про всё, с интересом засмотрелся на альпиниста.
   Паша же, полностью оклемавшись, вдруг резко иссяк по первой теме и перешёл ко второй, логично задав должностной вопрос:
   -- А вы, собственно говоря, дорогие мои, как здесь оказались?
   Юркий на ходу придумал, вытекающую из первой темы, историю, по которой Валечка проходя мимо администрации, задрав случайно голову, заметил в окнах чердака необычное свечение. А Костя, как раз в этот момент шёл ему навстречу со своим неразлучным мешком альпиниста. В общем, повстречались двое смелых мужчин, решившие немедля выяснить, чтобы это значило? Чем вероятно и помогли Берёзкину отложить полное выяснение отношений со своей судьбой.
   -- Потому как, -- поведал Юркий в завершение таинственным голосом, -- как только я пересёк оконную раму, свечение быстро начало концентрироваться в небольшой шарик и затем, полностью растаяло на том месте, где я тебя нашёл. Наверное, это к тебе в твоё тело вернулась душа, -- высказал дрогнувшим голосом предположение Константин.
   В прекрасный чувствительно-удивительный рассказ о чудесном спасении души Берёзкина, поверил не только её владелец, но и Валечка, который всегда очень высоко ценил фантастические способности мужчин, даже как сотрудник ЦРУ. Короче, дальше дело по заброске пошло беспрепятственно. Блюдце без всяких помех проник в коридор администрации при помощи Берёзкина. А Котя покинул чердак обычным для себя альпинистским способом, получив перед этим клятву Паши о его безграничном долге за спасение своей души (до конца жизни).
   Первым, на кого наткнулись Валечка с Берёзкиным, был завхоз. Для лучшей видимости явления Марченко быстро достал тёмные очки, протёр их внизу, одетым на себя свитером и принялся то одевать, то снимать окуляры, не скрывая изумления, пока посторонние не приблизились на расстояние ощущения им запаха Рошеновской медовухи. Уступив в смятении Блюдцу инициативу, Мишка, на его приготовление к фотографической съёмке своей персоны, отчаяно отрицательно замахал руками и расстеряно спросил:
   -- А где это тут вам Петькино пойло наливали?
   Ответа он не получил, потому что из бухгалтерии вышли Борзой, Блэк и Солёный. Вследствие чего, корреспондент ,,Свободы слова" встретил их серией вспышек своего ,,Кодака."
   -- О-о, а я думаю, где это наша демократичная пресса подевалась? -- приняв, как и полагается любой женщине, позу модели, заискрилась в ярких бликах света Антонина. -- Неужели ни кому из наших писак нет дела до того, что происходит на Привозе? Просто не могу в это поверить, не укладывается у меня в голове.
   -- А попробуй проскочить сюда, -- пожаловался сразу миротворцам Блюдце. -- Не хочу расскрывать профессиональных секретов, но моё появление здесь стоило столько мне нервов, что любая женщина позавидует.
   -- Что же это получается, Леонид Рафаилович? -- обратилась Блэк к бывшему президенту, вышедшему из кабинета в паре с новым. -- Почему такие трудности в организации доступа журналистов и разве вы не послали приглашения на освещение переговоров в наши ведущие городские СМИ?
   -- А мы с вами про это не договаривались. Был базар только насчёт стрелки по мирному урегулированию. Но если вы настаиваете на демократичном освещении, то вот посланец Стёпа, сейчас, ещё раз сгоняет на ,,Малую землю" и доставит оттуда кого-нибудь из их бумажных мудрословов, -- вспомнил о своей должности Сармат, заметив в конце коридора Красномордова, пыхтящего с баянным футляром.
   Все обернулись к посланцу. Тот от такого всеобщего внимания на всякий случай дипломатично остановился, выжидательно опустив футляр на пол.
   -- Ты слышал, что сказал президент Привоза? -- показался из-за спины Солёного Грызун.
   -- В общем, да, -- кивнул тот, -- Но может лучше позвонить, быстрее будет?
   -- Что лучше -- знаю я. А ты бери мою ,,ладушку" и выполняй приказ, -- отчитал по-военному Лёха подчинённого и посланец, оставив в коридоре баян, взволнованно с газовым следом, скоро покинул здание.
   Подискутировав ещё немного о проблеме демократичного освещения переговоров, миротворцы с папой Лёней и Сарматом задались вопросом: куда пропала молодая демократия Привоза?
   -- Миша, -- демократично-ласково проговорил Федька, -- как сюда попали постороние, я тебя потом спрошу. А сейчас скажи по-хорошему, где уединились Хорунжий с Морозко? Я уже жрать хочу от перенапряжения в поисках компромиса, да и гости наши тоже, я думаю, не против свести за столиком все предложения для поиска приемлемости колективной всеядности.
   Марченко решил не соперничать с президентом в формулировке фразы и молча показал на одну из пустовавших комнат (в ней раньше находился архив рынка, за ненадобностью как-то сданный в макулатуру завхозом из-за нехватки средств на опохмелку).
   -- Ну и чё ты стоишь, как цапля в ненастье? -- образно поинтересовался Фёдор, заметив, как Мишка чешет одной своей ногой другую. -- Давай тащи этих лягушек оттуда в темпе, -- и опомнившись пожаловался миротворцам, -- Ну, никто без пинка ни чего не хочет сам делать. А вы ещё говорите о какой-то там демократичности самосознания на Привозе.
   Завхозу не пришлось звать лидера ,,Силы огорода" со своим пощником, поскольку те, к нескрываемой досаде Сармата, сами самосознательно появились в коридоре. После чего Хорунжий проницательно произнёс:
   -- Ну шо, пора за стол с новыми заготовками?
   Представители миротворческой миссии ЕС довольно заулыбались и Борзой проговорив летучие слова:
   -- А ты, Федя, говорил..., -- не договаривая, развернулся в направлении стола.
   На улице, несмотря на азарт, участники олимпиады разом с давно наступившей сумеречной прохладой, тоже стали чувствовать неудержимое приближение аппетита, в свою очередь переходящего в неодолимое чувство голода.
   -- Не, я больше так не могу, -- сказал Клюву Ашот, выключая возле шахматной доски китайский фонарь, -- Все мысли в желудке и не одной на доске. Предлагаю ничью, а если хочешь помучиться ещё в этой партии, давай её отложим напотом, когда перекусим.
   У Андрюхи тоже мало, что выходило с комбинационной игрой. Идеи, в приближающемся лёгком морозце, явно требовали калорийного подкрепления. А потому, он для солидности осмотрел в потёмках позицию и как бы сожалея о возможном потеряном выигрыше, уступчиво вяло сказал:
   -- Да можно было бы, конечно, постараться тебя вставить, дорогой мой, через ходов этак десять. Но раз ты настаиваешь на ничье с перекусом, будь по-твоему.
   -- Не понтярься. Сам дрожишь без пешки с голодными глазами, -- оглянулся Ашот и увидев, стоящую возле соседнего столика, леди Га, позвал ту для фиксации результата.
   -- Опять ничья, мальчишечки? -- подлетела та раскрывая тетрадку и доставая ручку, -- Когда же будет выигрыш? Просто не базарные мужчины сражаются, а девицы из благородного Кембриджа. И кто вас только учил такой слюнтяйской борьбе?
   -- Вот заморим голод и бросимся с новыми силами в бой. Понимашь, коса на камень нашла, а в женские шахматные камикадзе не хотим, ни я ни он, записываться. Тут дело тонкое, можно и промазать, нанеся себе непоправимый ущерб. В общем, тебе это долго надо понимать, наша самая строгая судья. Кстати, когда точно ужин наш полноценный намечается и чего там на переговорах слышно, кто там ведёт?.
   Главный судья, закрутившись в судейском круговороте, как-то позабыла, сама незаметно для себя, об этих ещё двух главных вопросах, стоящих почти в одном ряду с сегодняшним спортивным состязанием. Вследствие чего, постояв растеряно немного в полной непроинформированности, молочница пришла постепенно в ужас.
   -- Что ж это я так замордовала себя этим судейством? Так скоро в карьерном своём будущем и футбольным реффери окажусь, на радость моим соперникам в неустанной борьбе с ними за нашу женскую демократическую диктатуру на Привозе, -- раскритиковала себя молчаливо руководитель женского движения ,,За формами порядок" и срочно исправляя ошибку изо всех сил закричала на всю олимпиаду, -- Внимание! Говорит главный судья соревнования! В связи с предстоящим совместным ужином, объявляю перерыв на два часа! -- а потом, ещё собравшись с силами, вообще, несдержанно заорала на весь Привоз, -- Анфиска! Где тебя носит, зараза! Полдня тебя не вижу! Немедленно ко мне!
   В возникшей любопытствующей олимпийской тишине,Турчинова появилась, как из под земли, коротко успокоив леди Га:
   -- Я тут, чего орёшь?
   -- А где до этого была? -- строго поинтересовалась начальница.
   Подруга удивлённо поглядела на женскую руководительницу и прояснила:
   -- Да я за тобой, тут, хвостом постоянно хожу. Думаю, может заметишь в сиянии своей новой должности и дашь какие указания.
   -- А ты вроде разведчица, моя любимая, не знаешь, что надо делать? Почему я до сих пор не знаю, абсолютно ничего, о течении мирных переговором в администрации?
   -- А потому, что туда без соизволения Мишки Марченко и мышь не проскочит. Возможно ты меньше и удачливее, попробуй сама, а у меня не получилось. Три попытки сделала проникнуть и там и здесь. Но там, хоть понятно, почему не смогла. А с тобой, что-то непонятное творится. Только обращусь, а в ответ одно и тоже: обожди потом, сейчас не время об этом. И вид, как у загипнотизированной дуры. Я такой видела только у футбольных фанатов на стадионе во время матча, куда меня однажды, уже не помню кто и затащил.
   Выплеснув накипевшее, Анфиска вместе со всей олимпимпиадой принялась ожидать награды за свою откровенность. И дождалась.
   -- Будешь старшей по организации и приготовлении совместного спортивного ужина, -- наградила её подруга-начальница, -- раз на большее у тебя сегодня нет фарта. А я, тем временем, постараюсь доказать, что я не только футбольная загипнотизированная дура, но кое-что умею и получше тебя.
   Сказав это, молочница быстро направилась доказывать, крикнув предупреждающе в пути:
   -- И попробуй сорвать ещё это дело! Разжалую из подруг в куховарки немедленно!
   Турчинову не очень обрадовало новое назначение. Однако угроза на ещё большее понижение в должности, заставила её собраться. Из-за чего она, встретив голодные глаза олимпийцев, попросила у них революционной солидарности, спросив:
   -- Ну и шо-где-как жрать будем вместе со мной?
   Выручающих предложений оказалось, как мидий на пляже после шторма. И Анфиска полностью окунулась в новое назначение.
   Леди Га возле дверей администрации, тоже принялась осваивать обещанное. Однако разведка боем у руководительницы ,,За формами порядок" оказалась не тем, что могло пробить защиту бравых бойцов Белалошади.
   -- Не могём, -- категорично заслонил проход Москаль. -- Хоть разденься сейчас передомною, а всё одно, постоянная служба на Привозе мне предпочтительнее твоих прелестей, как бы ты здесь не выкаблучивалась даже с шестом.
   Столь высокая моральная стойкость постового на этот раз вызывала у Гали двоякое ощущение.
   -- Да не собираюсь я перед тобой стриптиз устраивать. Ты только мне скажи, как другу: какие там последние новости? Я тебя за это отблагодарю по-другому. А если ещё и пропустишь, можешь смело сегодня после дежурства приходить ко мне в палатку на тайное свидание пить чай с вишнёвым вареньем, -- до последнего билась леди Га за свою женскую неотразимость.
   Но всё разбивалось, как волны о скалу. Рыночная милиция в лице Москаля стояла неподкупно. И тогда Галя нанесла откровенно некрасивый удар, подленько поинтересовавшись:
   -- А ты часом под Валечкино влияние из ЦРУ не попал? Какой-то ты странный, а? Со мной не хочешь пообщаться на тайном свидании? Подозреваю, что у тебя с ним какие-то делишки начались и никто об этом не знает.
   Разъярить постового в его полном откровении таким подозрением тоже не удалось. Из дверей здания появился завхоз, выдворявший совместно с Бодей Пашу Берёзкина, как не оправдавшего своих сторожевых обязанностей на чердаке. Выслушав, упиравшегося у выхода, милицейского земляка, который был крайне возмущён использованием безоплатного труда администрацией рынка и не очень тактичные оправдательные реплики со стороны Марченко, Галя поняла всю серьёзность положения с добычей информации. На Пашу с чердака надежд было абсолютно никаких, а с завхозом после попадания каблуком своей туфли в его глаз на поминках Карузо, отношения, до сих пор, ни как не могли наладиться.
   -- Ну, что убедилась? А если ещё не дошло -- потереби Мишку. Уж его ты в связях с Валечкой не заподозришь, ему и Шурочки хватает, -- сказал Москаль и обратившись к Русланову потребовал, -- Заплати, а то не хорошо, как-то выходит. Человек, всё-таки, свою работу до определённого момента выполнял добросовестно.
   К удивлению Марченко и леди Га, Бодя беспрекословно достал деньги и отсчитав несколько купюр, всунул их в руку Берёзкина. Проследив за нестандартным расчётом, молочница решила, что возможно и ей повезёт, и со свойственной женской руководящей энергией напала на Мишку. Тот защитно одел очки и безразлично принялся внимать доводам молочницы. А когда та выдохлась с запалом, снял окуляры и ценяще время, солидно произнёс:
   -- Послушай, Галя, не перебивая, шо б мы бестолку не базарили на улице. Дело в том, что у тебя, как я слышал, есть определённый шанс оказаться на переговорах. Но он обуславливается одним событием, которое должно вскоре произойти. А именно, появлением Стёпы Красномордова. К такому промежуточному решению, чтобы не нарушать баланс противоборствующих сторон в переговорах, пришли все его участники. Но к сожалению твоё начальное отсутствие со временем породило здесь отсутствие посланца. Но я думаю, что твоё остаточное явление вскоре обязательно проявится таким же Стёпиным явлением и я с удовольствием впущу вас обоих в зал заседаний. А пока выносливо жди и не морочь нам с Москалём то, чего у тебя нет.
   Пока Галя соображала, чего у неё такого нет, Марченко неожиданно с нежностью поцеловал молочницу в щеку и с проникновенными словами:
   -- До скорого, родная, -- захлопнул двери с обратной стороны.
   -- Это, что ж я должна здесь мёрзнуть и ждать старого газовщика, пока он соизволит появиться здесь? Меня приравняли к этому, с постоянным запашком, старикашке, чтобы не нарушать баланс противоборствующих сторон? -- поняв свою малонадёжное положение, принялась давить леди Га на сократившуюся завхозом публику.
   Однако поглядев в темноту, куда указывал с усмешкой милицейский охранник, понизила давление до ноля и тихо, не веря поинтересовалась:
   -- Ты полагаешь -- это Красномордов возвращается?
   -- Чего за шум, а драки нет? -- подтвердил голосом своё приближение Стёпа. -- Неужели сама Галочка-скакалочка, наконец, изволила прискакать на переговоры и как всегда чем-то недовольна?
   -- А чем мне быть довольной? Я тут уже околела, горло сорвала, желудок от голода подвело, не говоря уже о том, что переговоры без моего мнения могут быть признаны нелегитимными всеми женщинами Привоза, -- по-женски признала свою неправоту руководительница движения ,,За формами порядок" и отметив непонятное возникновение Жирика рядом с послом, добавила для накала, -- Ходишь, чёрти где, да ещё с какими-то полупридурками, полупсихопатами, полуклоунами...
   -- Галя! -- гаркнул Москаль. -- У меня от тебя уже голова вспухла. Сделай любезность, оставь мой пост в покое. Не то я щас пойду за автоматом, ей Богу.
   Молочница посмотрела в решительные глаза бойца, затем перевела взгляд на сильно задёргавшегося от её комплиментов, Жирика и совершенно вдруг спокойно произнесла:
   -- Хорошо, идёмте все кому положено на переговоры, остальные остаются. Я буду мирной.
   Неожиданное миролюбие леди Га все восприняли недоверчиво. Но посколько пример такого сосуществования был подан, то молочница неприродно, почти дружно скрылась за дверями администрации, с можно сказать, пока чуждыми ей мужчинами. Спокойствие руководительницы движения длилось недолго.
   -- Что! Закрылись здесь и в бессознательном состоянии сдаёте интересы народа Привоза? -- ворвавшись свежим воздухом, в порядком уже прокуренное помещение, обвинила всех по привычке леди Га, -- Надеялись, что меня не будет? А дулечки вам всем, всем, всем. Я уже здесь стою. Где мой стул, кстати, чтобы я села надолго и принципиально.
   За столом возникло замешательство. Дело было в том, что как раз в этот момент присутствующие закрепляли тостом очередную промежуточную договорённость в большом мирном договоре. И Галины слова с жестами, несправедливо больно ударили не только по переговорщикам, но и по миротворцам. Хорунжий вспомнил первым о непростом сотоянии женщины после ведра холодной воды, что сказалось на его неожиданной просьбе:
   -- Стёпо, а ну давай швыдэнько розвэртай баян у боёвый стан, та мы пры твоеи допомози уси разом заспиваемо, чогось такого, щоб усим добрэ-добрэ стало и зныклы усяки дурни пидозры.
   Посланец стал в нерешительности искать в бухгалтерии глазами инструмент.
   -- Ты, чего плохо слышал или ослеп? Вон же он стоит, -- ликвидировал Стёпину нерешительность Грызун, -- Надо будет с тобою поработать на ,,Малой земле" в плане ореинтеровки, а то совсем форму потерял.
   Пока посланец готовился к аккомпонименту, леди Га успела обвинить Жирика в старом необъективном подходе к нынешним проблемам Привоза, а Валечку, тихо дремавшего в уголке под воздействием медовухи, в слишком уж эксцентричном, что тоже очень сильно накладывало отпечаток на объективность. Обратив внимание на полное безразличие к её замечанию работника ЦРУ, руководительница женского движения возмущённо повысила голос, почти крикнув:
   -- Ты слышал, чучело американское, что я сказала об объктивности?
   Блюдце, выделив сквозь дремоту, что-то ,,проамериканское," встрепенулся. Затем, узнав Жирика, недоумённо рассматривавшего объективы на своих старых фотокамерах, посмотрел на личные и очень захотел подчеркнуть своё превосходство в оснащении техникой. Однако вступительные аккорды баяна заглушили его слова и в помещении полилась мечтательная нейтрально-патриотичная ,,Ах, Одесса..." Песню подхватили единодушно за исключением леди Га, которая как-то сразу присмирела. А потом, с затуманенными глазами стала опускаться, на вовремя подставленный Аистовичем стул. Когда песня завершилась под общие аплодисменты, к Гале подошла с двумя налитыми бокалами вина миротворец Тоня Блэк и предложила:
   -- За нашу Одессу!
   Взгляд молочницы просветлел. После чего она солидно поднялась, чокнулась с Антониной и женщины, под ещё более бурные аплодисменты, одновременно опустошили бокалы.
   -- Ну, теперь давйте дальше продолжим, -- расцеловавшись с новообретённой подругой, проговорила довольно Тоня и заметив, как Аистович обслуживающе потянулся за бутылкой, поправилась, -- Я имею в виду переговоры. Какой там у нас следующий по плану пункт?
   -- Самый главный, -- подсказал Морозко, -- перевыборы второго тура. Я вот, что предлагаю: может проведём мы их прямо завтра, в комплекте с нашей уступкой по административной реформе?
   -- А чего ты так спешишь со своей реформой? Для чего она вообще кому-то надо? Я понимаю -- перевыборы необходимы. А эти управленческие непонятные изменения... Какой смысл в них? -- вклинилась активно леди Га в переговорную работу.
   Игнат Игнатыч недовольно засопел и принялся разъяснять настырной любознательной молочнице:
   -- Понимаешь, Галя, мирные переговоры -- это сплошной компромис, основанный на демократический принцыпах. Они подразумевают под собой сплошное равенство прав и возможностей его участников. А наша административная реформа развивает во времени эти равные права и возможности.
   -- Когда у всех равные права и возможности будут, то получится сплошная анархия, -- довольно здраво для женщины, с временно расстроенной психикой, перебила леди Га.
   Морозко снова недовольно засопел, но собравшись выносливо ответил:
   -- Возможно, где-то ты и права, если говорить о постоянстве. Но я говорю лишь о начальном стартовом интеллекте каждого из нас в этих правах и возможностях. А дальше уже, кто на что способен во времени. Главное только придерживатся демократических принципов.
   Борзой наклонился к Солёному и тихонько проговорил:
   -- А старый не прост, сам себе на уме. Такие долго готовятся к своему последнему жизненному бою.
   -- Так рассуждать, то выходит все мы не просты, разве, что моложе, -- не согласился тот и миротворно вклинился в диалог женщины с мужчиной, -- А что? Возможно Игнат Игнатыч и прав с реформой во времени? Попытаемся только определиться со сроками внедрения её родимой, а заодно компромисно определимся и с перевыборами.
   -- Не-е, я перевыборов не хочу, я хочу остаться президентом, -- занехотел Сармат, -- Пускай Хорунжий будет управляющим с расширенными правами у меня. На это я ещё пойду кое-как, а по-другому не желаю.
   -- Федя, а тебе никто не передавал устойчивое мнение, курсирующее на всём базаре, главной фишкой которого является, что лицо Привоза с двумя судимостями -- это много даже для всей Одессы? -- с женской прямотой поинтересовалась леди Га.
   Сармат с неприкрытой неприязнью поглядел на источник прямоты и слабо спросил на свою беду:
   -- А как же демократия?
   Галя смело налила себе вина и выпив его, на фоне внимательно следящих глаз присутствующих, пошла в штыковую атаку:
   -- Демократия, говоришь? Это хорошо! Это просто чудесно! Равные права и возможности, как на фирмах ,,Единого сотрудничества," правильно? -- в примере указала на Тоню Блэк молочница. -- Что ж, давай попробуем разобраться в этом вопросе более тщательно. Ты, надеюсь, не против?
   Сармат неуверенно кивнул. А леди Га, не особенно почитая Федькины равные права и возможности на демократичный спор, почти авторитарно продолжила:
   -- Смотри, мой ненаглядный новообразованный почитатель демократии. Ещё вчера ты давал любому в зубы, кто с тобою был не согласен. А теперь тебе вдруг захотелось стать таким же интеллигентным, деликатным, ну, скажем, -- руководительница окинула сидящих за столом и снова привела прогнозированный женский образ, -- Как Тоня Блэк.
   Сармат произнёс поправку в виде длинной, обычно регулярной, Тимкиной буквы ,,Э-э-э..." Но молочница не приняла её, бурно развивая свой тщательный разбор:
   -- Возможно такое и возможно. Все хотят, в какой-то степени, походить на кого-то: быть красивее, достойнее, терпимие. Я слышала у Антонины даже голубой работает в заместителях. Демократия -- есть демократия. И у нас на Привозе, по Фёдору, намечается демократия. Побывавший дважды в местах не столь отдалённных, но с суровым режимом, хочет стать даже не заместителем, а первым лицом на базаре. Демократия? Демократия!
   -- Да я её, сейчас, удавлю двумя пальцами! -- наконец, собрался воспользоватсья своими правами и возможностями Сармат.
   Вскочившие миротворцы вовремя, дружно повисли на руках Аистовича и принялись настойчиво его уговаривать сделать демократическую скидку на Галины неустойчивые психические права и возможности. На что Президент, успокаиваясь, постоял немного обвешанный миротворцами, затем вспомнил, что он мужчина и произнёс почти миролюбиво:
   -- Ладно, пусть живёт, сыворотка минимальная, -- после чего опустился на стул с максимально обиженным видом.
   Что бы как-то замять сложившуюся неловкую ситуацию не теряя динамики переговоров, от осаждённых слово взял Поганый. И что удивительно, леди Га уступила ему на это право не переча, наверное, где-то внутри себя, наслаждаясь маленькой психологической победой над Сарматом. Выслушав речь папы Лёни, которая по сути мало, чем отличалась от твёрдого желания Фёдора остаться президентом, без всякого там второго тура, Хорунжий с Игнат Игнатычем поняли, что даже их компромисная идея с административной реформой, дававшая соперникам широкие демократические права, взамен перевыборов, наткнулась на непробиваемую стену. И тут выручалочкой снова вклинилась леди Га, наливая себе самообслуживающе третий бокал:
   -- А что там, Леонид Рафаилович, слышно с волшебным ящиком, служившим у нас урной для бюллетней во время избирательного процесса? -- неспеша запивая каждую фразу приличным глотком, как бы между прочим, стала она интересоваться реквизитом Кио. -- Может мне стоит всех иллюзионистов, выступавших у нас в балагане на Привозе, обзвонить и выяснить, кто же из них такой склерозный, что до сих пор не в силах вспомнить, где оставил такую, без сомнения ему нужную вещицу? А то некрасиво как-то получается: вы с Федей пользуетесь им, а человек мучается в бессилии со своей забывчивостью, а?
   -- А что за ящик-то, такой волшебный? Давйте разберёмся подробнее, причём тут он с иллюзионистами к выборам? Поподробне всё-таки можно? -- подробно заинтересовался допытливый Сильвио.
   Папа Лёня почувствовал жар между стулом и своим телом. На переговорах говорили о фальсификациях встречно и упрямо с обеих сторон. И даже о ящике временами упоминали. На что Поганый с Федькой, сделав наивные глаза, открестились довольно умело, шумно и возмущённо заговорив: мол, мы то причём к нему, мы вообще без понятия, как с ним обращаться и слыхом ничего не знаем о его возможностях. Да было дело. Как-то Кио забыл инвентарь. Да как-то закрутились все, да и он больше не напоминал о себе. А что до того, что использовали ящик, как урну избирательную, так это к Кидилову вопрос, где он её на Привозе отыскал. Хотя, наверное и он не подозревал об каких-то там его иллюзионных свойствах. Просто, наверное, на вид оказался подходящий предмет, вот он и использовал его на выборах. Однако теперь, с Галиным намёком ,,обзвонить," дело приобретало совершенно другой размах. Прославить себя, в прямом смысле на всю Одессу, в качестве воришки реквизита у самого Кио... Поганому явно не улыбалось. Поэтому он кисло улыбнувшись и посмотрев в гнусные глаза молочницы, потягивающей очередной бокал, вяло проговорил:
   -- Да тебя, Сильвио, не было, когда мы уже обсуждали вопрос об этом клятом ящике. Ты как раз в то время отсутствовал с природной проблеммой после выпитой излишней жидкости. Так, что не будем опять повторяться, -- и уныло поглядев на Аистовича, спросил, -- А Может, Федя, согласимся на эти выбороы? Раз -- выиграл. И второй раз -- выиграешь. Сколько можно тут толочь воду в ступе?
   Сармат часто заморгал от Поганого предложения и собрался, что-то возразить. Папа Лёня не дал ему превселюдно высказаться, а тихо предложил:
   -- Идём, выйдем, поговорим. Пока не поздно.
   За столом возникло полное любознательное ожидание развития дальнейшего. Оно оказалось довольно красочными и непредсказуемым. Поначалу бывший президент, поднявшись из-за стола, потянул за руку нового, который упирался непослушным бычком и упрямо утверждал:
   -- Да зачем всё это, Леонид Рафаилович? Я всё одно ни на какие перевыборы не пойду, мне и так хорошо. Лучше давайте поговорим про что-нибудь другое.
   Однако, когда Поганый дипломатично добавил ему на ухо пару слов, Фёдорово поведение кардинально изменилось. Испугано глянув на папу Лёню, он послушно опустил голову, поднялся и поплёлся за ним. Оставшиеся заворожено перевели свои взгляды на леди Га. Получить, хоть какое-то, предположительное пояснение происходящего им не удалось, так как молочница, налив себе ещё бокал, отправилась весьма нетрезвой походкой к окну. А затем, распахнув его закричала на улицу:
   -- Внимание!!
   При этом так мощно, что в бухгалтерию обратно с недоумённым вопросительным видом срочно вернулись оба вышедших президента. Объяснение пришло незамедлительно. Руководительница движения ,,За формами порядок," подняв вверх руку с бокалом, ещё более громко возвестила:
   -- Пе-ре-вы-боры-ы!!!
   -- Удавлю! -- мене громко, но гораздо собранее в этот раз определился в своих правах и возможностях Сармат, рванувши к окну.
   Галя, по-видимому отдав все силы на радостное оглашение, сильно качнулась поначалу назад, а затем вперёд. Да так ловко, что подлетевшему разъярённому Фёдору пришлось вместо её горла с растерянным видом сжимать ноги у самых ступней.
   -- Чуть не упала, -- очень быстро охарактеризовал Серебряное копытце Галино положение, висящей в низ головой с невыпитым бокалом.
   -- А будет толк, ей Богу, если начнёт пить. Очень перспективная женщина, способная, сразу видно, -- высказал свою точку зрения Мигель.
   Остальной народ Привоза, высыпавшийся на призыв из палаток, где дружно уплетал совместный постолимпиадный ужин, был настроен в этот момент не так характеризующе-цинично.
   -- Поднимай её немедленно! -- заорала Анфиска, -- Чего стоишь тупым балбесом, как неисправный кран?
   Аистович, опомнившись, без труда вытащил леди Га обратно. Затем, взяв её ноги в одну руку, осторожно отобрал бокал и перевернул женщину. Стоя молочница приходила в себя медленно.
   -- Похлопай её по щекам, ей легче станет, -- предложил подошедший Солёный.
   Но Хорунжий из-за стола категорично воспротивился, рассказав всем быстро, чем закончилась Зинкина оплеуха. В этот момент, неожиданная мелодия ,,Ах, Одесса...," снова полившаяся от набравшегося опыта посланца с баяном, повлекла за собой просто удивительную реакцию руководительницы женского движения. Леди Га, вдруг, двумя руками обвила Федькинку поясницу и принялась, пьяно рыдая, благодарно причитать:
   -- Спасибо, мой принц. Я столько ждала тебя на белом коне у этого окна. И вот ты, наконец, прискакал и спас меня.
   -- Принц попытался было оторваться от принцесы, но не тут-то было. На помощь ей радостно бросились все присутствующие в бухгалтерии и окружив пару, бурно принялись поздровлять их с таким успешным завершением нелёгких переговоров. Трансляция происходящего в окне сперва вызвала у стоящего внизу народа некоторое замешательство. Однако вскоре, когда Федино несмелое:
   -- Не хочу я с ней, люди, -- утонуло сверху в хоровом миротворческом:
   -- Пе-ре-вы-бо-ры!...
   Народ тут же солидарно пришёл к мысли, что возможно не только он сплотился во время постолимпийского ужина, но и они там, наверху, тоже нашли полное взаимопонимание, раз такое дело у Сармата с Галей. Вследствие чего, люди внизу подхватили дружно лозунг и по Привозу рокочущей волной неудержимо покатилось общее скандирующее желание.
   -- А ты, Леонид Джафарыч, говорил -- не договорятся, -- радовался вместе со всеми Рошен. -- Разве у нас на базаре такое возможно? Мы всегда договримся и между собой, и со всеми остальными за пределами нашего рынка!
   Первый президент, стоявший рядом, хитро улыбнулся и проговорил:
   -- Цыплят по осени считают, Петя. А сейчас уже почти зима. И от этих, вылупившихся неожиданно в такое время, можно ожидать из-за нестандартности рождения какого угодно поведения, -- и обернувшись к маме Раде, с которой был приглашён на олимпиаду в качестве почётных гостей, поинтересовался у неё, -- А ты, как думашь, моя красатуля?
   -- Во-первых, я твоей никогда не была, чем и горжусь. А во-вторых... Поживём -- увидим. Мне, например, надо завершить с супругом моим ненаглядным бракоразводный процесс, с Маугли что-то решать определённо требуется. А там, уже и эти оперятся и будем планировать, кого в суп, кого на гриль, а кто пускай ещё поживёт малость в своё удовольствие, поклююются между собою нам на развлечение.
   -- Вот, ты какая? -- упрекнул главную женщину базара Петька. -- А мы-то надеялись, что ты изменилась после этих событий. Ценности, кое-какие, приобрела новые в личной морали.
   Мама Рада, показав ослепительную улыбку и подмигнув Рошену, ответила:
   -- Да какая уж есть, родненький и врядли меня одними событиями так скоро переделаешь.
   Дальше, помешав откровенной дискуссии, почти как всегда поисково появился Маугли, взолнованно заговорив:
   -- Вот, ты где, а я тебя уже два часа ищу. Идём, быстренько займём какую-нибудь палатку и обговорим наши дальнейшие отношения в перспективе. Сама понимаешь, время не ждёт. Впереди через пару дней новый тур выборов, а мы ещё не определились ни с нашей поддержкой этого мероприятия, ни с тем, как нам быть после него.
   И надо сказать, не только Вовку волновали подобные мысли. В отличие от рыночного народа, который отснёсся к ещё одному волеизьявлению -- кто восторженно, кто-то-где-то равнодушно, а может и протестующе, чиновничья рать Привоза оказалась перед нелёгкой задачей один на один. На кого ставить, кого покидать, и к кому примкнуть во имя своего кармана -- никто точно определить не мог. Но в этом как раз, по-видимому и заключался тот своеобразный Дарвиновский отбор, при помощи коего сия прослойка общества всегда выживала и была почти бессмертной как мафия. К счастью проблемы их для народа, как главного героя прошедших событий, не имели никогда абсолютно ни какой актуальоности, а тем более сейчас. Люди, по правде говоря, в настоящий момент устали и желали одного -- нормально отдохнуть. Может быть где-то каждый по своему, что и выразил Мигель, братски обратившись к Рошену:
   -- А что, брат Петр, как смотришь на то, чтобы попробовать по торжественному случаю твоей медовухи или ты против перевыборов?
   Пётр свято посмотрел на испанца, заподозрившем его в крамоле и мягко ответил:
   -- Прости, брат Мигель, думай, что хочешь обо мне, но пока не уберём лагерь и не проведём третий тур, тебе придётся ещё потерпеть и напрячь все последние силы для преодоления столь долгого воздержания в твоей мученической жизни. И уверяю тебя лично -- это зачтётся тебе потом и будешь ты у меня гостем дорогим три дня и три ночи.
   -- Я запомнил твои слова, брат Пётр, -- собрался с последними силами испанец.
   Вслед за чем, пожав руку Рошену, направился к Ромке Кощею. Тот, невдалеке, с Костей Юрким предусмотрительно решали: куда же деть эту уйму временного жилища? Но как говорится, нет нерешаемых проблем и вопросов. И постепенно к утру, територия вокруг администрации была освобождена от палаточного городка, напоминая о себе, только кое-где, забитыми и забытыми в темноте колышками. Ну, а народ... Народ Привоза в памяти Одессы надолго оставил правду-истину простого торговца армянина, которая гласила:
   -- Чем больше овец -- тем больше баранов.
   Плюс, постоянное напоминание всем желающим регулярно плевать на него со второго этажа, что делать это надо очень осторожно и не больше. Вот с этими мыслями он в большинстве своём и уснул под глубокое утро, готовясь к третьему туру и продолжая лелеять мечту на лучшую жизнь у себя на базаре. А как же без неё-то... без мечты? Без неё никак нельзя. Себя спросите и поймёте, чего постоянно желает, хочет народ.
   *****
   Витька Хорунжий, конечно, выборы выиграл. Да и не могло быть по-другому, потому как просто не могло. Иначе, зачем стоило заваривать всю эту кашу. Все это прекрасно понимали и день, когда в открывшемся окне администрации, папа Лёня трижды облобзал победителя, как родного сына, оказался для собравшихся людей заслуженным актом справедливости.
   -- Только чепчики в воздух не бросают, -- добро успехнулся Кох, устроившись с Паней для лучшего обзора происходящего на верху Бодиного павильона.
   -- Смотрите, крышу не провалите. Это особенно тебя, Паня, касается, -- вешая замок на двери, удручённо крикнул им Клим.
   После чего, лишь безнадёжно махнул рукой и направился к Валерке Коновалу, стоявшему в метрах пятидесяти с подозрительным пакетом. Паня, оторвавшись от зрелища перед администрацией, безразлично переключился на наблюдение за курсом Клима. А когда тот с ветеринаром, после короткого обследования содержимого кулька, отправились деловито в сторону СбУ, обеспокоенно поинтересовался у Роба:
   -- Куды цэ воны так швыдэнько побиглы удвох?
   -- Ты стал, дружище, после революции жутко невнимательным, -- ответил тот, -- Присмотрись, их трое. Со стороны цирка за ними бежит Нестор. А чего они будут делать в СБУ втроём, так я полагаю, про это догадались бы даже твоя Матильда с моей Мариной.
   -- И що ж, воны оцэ так пишлы и нам ничого нэ сказалы? -- не мог успокоиться Панас, -- Яки ж воны писля цёго нашы колэги? Ганьба им на вэсь базар!
   -- Их можно сейчас понять. Пить с нами -- только душу себе рвать. Всё-таки в какой-то мере, они себя чувствуют униженными во всех этих событиях. Но, я думаю -- это не надолго. Пару дней обособленно поквасят от души и всё будет нормально. Ведь мы один базар. А на нём даже самые сварливые наши женщины ругаются, обижаются и мирятся через каждых два часа. Так неужели мы -- мужики не поймём друг друга?
   -- Мабуть, Робик, ты правый. И як цэ я сам дое цёго нэ додумався. А усэ скоришэ вид того, що мы з тобою зараз цэ кино дывымося нэтрадицийно. Я так и нэ зрозумив, якого биса мы сюды запэрлыся бэз пляшкы и сыдэмо тут, вылупывшысь, як оти дви стари вороны, котри на сусиднёму даху спостэригають за намы.
   -- Як, якись, якого, -- пердразнил товарища Кох, поглядев на двух птиц, кототрые и самом деле с явным недоумением разглядывали двух, вроде бы солидных в возрасте, людей, запретендовавших на их площадь обитания, после чего выразил своё недоумение, -- С тобой точно начало твориться, шо-то лихое. Вначале, ярко выраженная мания преследования других. Теперь склероз, даже не знаешь, чего ждать дальше.
   Панас обалдело уставился на Роба и осторожно поинтересоавался:
   -- Шо ты маешь на увази?
   -- Шо-шо? -- снова передразнил Кох, -- Кто меня сюда затащил с мотивировкой, что, мол, Матильда нас тут врядли на крыше обнаружит и краще усэ бачиты? А на моё предложение о возможном её участии в, неотвратимо наступающем, празднике за столом, тобою был дан крайне негативный матерный ответ со сломанной ступенькой, а? Я теперь даже не знаю, как мы будем объяснять Марине её отсутствие.
   -- А до чого тут Марыся твоя? -- продолжал в тихом тормозе Паня.
   -- До того, что она празднично готовится к семейному приходу с гостями. Варит, жарит и печёт пироги. Я ж тебе говорил, когда вслед за тобой сюда по лестнице лез. Чем, вообще, ты слушал, а?
   -- Чем-чем, -- не остался в долгу Панас, -- Тым, куды ты говорыв, колы лиз за мною. Ты, що забув про мий ,,абсолютный слух"?
   Выяснение Панасового состояния в свете здорового восприятия действительности, нарушино было очередным громом петард и восторженным рёвом собравшихся под стенами администрации.
   -- Кажется заканчивают. Бо уж сильно на этот раз долго стреляют и кричат, -- проговорил Роб.
   -- Угу, -- согласился товарищ, -- Дывысь, он частына твоеи родыны прямуе на нас.
   -- Молодец, я и то сразу не заметил, -- похвалил друга за востанавливающуюся зоркость Кох и встал в полный рост на крыше для заметного обозрения.
   Ося, Глория и ещё с десятка полтора таких же по возрасту их колег, красочно разодетых в костюмы мушкетёров, весело горланили ,,партийную" песню ,,Пора, пора, порадуемся на своём веку." И в своём празднично-молодёжном походе не сразу заметили человека на крыше. Но когда, Паня, видя беспощную жестикуляцию Коха, дабы привлечь внимание отпрыска к отцу издал свой знаменитый свист -- ворон сдуло как ветром, а сын разом с друзьями, остановившись, удивлённо принялись осматривать фигуру на крыше.
   -- Кажется, твой папа там, шо-то забыл, -- сказал Сусан.
   Ося и сам уже признал отца без подсказки молдована, в связи с чем, выразительно задрав голову, поинтересовался:
   -- Ты, как туда попал?
   Объяснение сыну про своё нынешнее местонахождение при таком количестве молодёжи, Робу показалось неуместным, из-за чего он сделал наследнику замечание:
   -- Когда станешь старше, мой мальчик, надеюсь у тебя пройдёт желание, наконец, задавать глупые детские вопросы, на которые так сразу при всех в двух словах не ответишь. А пока поведай папе: куда собралось его дитя неразумное и когда оно собирается вернуться домой. Если, конечно, совершенно не забыло в своих заботах, что мама ждёт его -- не дождётся вечером к семейному праздничному столу, над которым, не покладая рук, старается целый день?
   Ося помрачнел. И не от того, что его малость отец отчитал. На это он в семье, радуя не только Робика, имел уже всегда в ответ острое весёлое словцо. Просто вырисовывалась принеприятнейшая картина, которую в эскизе набросал предусмотрительный Кох с названием ,,Огорчённая мама." Издав для начала пару вздохов, сын перешёл к конкретике, печально обратившись к отцу:
   -- И что же делать? Мы все договорились собраться у Шамиля и это может случиться немножко надолго. Там целый барашек с пловом.
   Выдержав сверху приличную воспитательную паузу, Робик снизошёл к незаметной мужской выручки в семье и проговорил солидно:
   -- Ладно. Выручу ещё раз. Чтобы ей не было так обидно, мы с Панасом и Матильду захватим, а возможно и ещё кто из нашего возраста по дороге в сани вскочет. Ты не против к нам в гости? -- обратился он к Пане, сидящему и почти невидимому для молодёжи.
   Тот скрытно улыбнулся и проговорил:
   -- А куды ж мы подинэмось. Трэба ж молоди допомогаты.
   -- Как же всё-таки тебе повезло с папой, -- беря под руку Осю, перспективно восхитилась Глория. -- Он даже дядю Панаса из-за твоего безответственного склерозного поведения уговорил, что бы маме твоей не было так грустно. Неужели и ты когда-то таким будешь?
   -- Он, я очень подозреваяю, благодаря тебе, девочка, уже неудержимо меняется. Когда бывает дома, то всё время сочинённые серенады у себя в комнате поёт. Даже поесть в творческом порыве невозможно его вытащить.
   -- Брошу петь -- уйду в политику, -- пригрозил, умело меняя тему Ося и Кох сразу повёлся, почти панически возразив:
   -- Не смей, сына! Ты же видишь по телевизору, как люди, посвящающие себя этому трудному делу, подавляющим большинством, со временем неуклонно впадают в постоянное рецедивное состояние балансирования между хитростью и слабоумием. А ты к тому же удостоен сверху почётной чести нести искусстно в массы.
   Наследник внимательно поглядел наверх и с интересом сросил у предка:
   -- Ты хочешь сказать, шо из меня какой-нибудь Гитлер получится, если я займусь политикой?
   -- Ося, ты снова волнуешь папу, -- после короткого раздумья ответил отец, -- И я тебе сразу скажу, шо б ты не волновался про меня, когда будешь сегодня веселиться с друзьями. А поэтому при них и моём товарище, не стесняясь, говорю тебе -- запомни на всю свою жизнь, сынок: Гитлер был довольно посредственным художником, а ты у меня очень способный мальчик. Так, что я даже боюсь подумать, шо из тебя может выйти. Лучше уж пой. Это несомненно твоё и всем нам от этой твоей главной песни будет легче.
   -- Браво! -- закричала Глория, которую аплодисментами и хохотом поддержал даже Панас на крыше. -- Я ему тоже всегда говорю ,,лучше пой," когда его заносит в своих жизненных фантазиях. А теперь, оказывается, мы с вами в этом союзники!
   -- Один ноль в вашу пользу, -- не особенно огорчился такому результату бард Привоза. -- Но запомните вдвоём, я ещё обязательно вернусь к этой теме.
   -- Давай, политик, от имени всех прощайся временно с отцом и дядей Панасом и пошли. Не то Шамиль все шашлыки с пловом выбросит в гневе из-за нашего затяжного отсутствия, -- нежно толкнула своего певца в спину болгарка и последний раз намекнула Коху на стабильное будущее его сына, -- Вы не волнуйтесь за него, он у меня под полным контролем.
   -- Я уже в этом давно не сомневаюсь, девочка, -- грустно улыбнувшись, произнёс Роб, когда мушкетёры, под какую-то новую походную песню Оси, весёлой гурьбой направились к воротам рынка.
   -- Мэни, так здаеться, що на вэсни у тэбэ будэ вэлыка розтрата, -- предрёк, глядя на опечаленного товарища, Паня.
   -- И не только тебе, -- ответил грубовато тот, -- Хватит корчить из себя тут цыганку-гадалку, слезай с крыши и двигаем по нашему пожилому курсу, -- и снова поглядев в сторону удаляющейся молодёжи, а затем на редеющее перед администрацией скопление людей, философски заметил, -- Пока молоды, пока им можно верить.
   -- В якому сэнси и якый наш зараз курс?
   -- Да в том и том, старый брехун. Вон Матильда бегает в поисках тебя, да и как раз подтвердит, когда ты будешь ей сейчас пояснять, как ты случайно в столь праздничный день потерялся из её обзора.
   И Панас, хохоча, начал сползать с крыши, пытаясь ещё к тому же, что-то в ответ сформулировать насчёт честности Робика.
  
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ОДЕССКАЯ ВСЕМИРНАЯ ВЕСНЯНКА.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"