ИНСОМНИЯ

Рассказ 1

  Вдруг я почувствовал, как моей спины что-то коснулось. В голове возникла ясная мысль о том, что сзади кто-то стоит. Уже мутнеющий рассудок, и без того страдающий от паранойи, а кроме того, замученный почти недельным недосыпом, родил идею. Скользкую, страшную, до ужаса навязчивую идею присутствия.

  Спустя ту долю секунды, в течение которой клубок мыслей в моей голове пытался что-то сообразить и рождал гипотезы, сзади раздался довольно приятный тихий женский голос:

  -Привет.

  Я был спокоен. Нет, я не оторопел от ужаса и не удивился, но моё сознание всё же не было готово к подобному повороту событий. Я всегда знал, что рано или поздно придётся столкнуться с чем-то мне неизвестным, чем-то, что ранее мне в этой жизни ещё не встречалось... или просто ещё не выходило на контакт столь открыто. Когда я заходил в душ, в нём никого не было. Более того, нигде никого не было, ведь шёл уже третий час ночи. Это было оно.

  Пока в голове бушевал вихрь разнообразных мыслей, чувств и эмоций, прошла лишь секунда. Не поворачивая головы, абсолютно спокойным голосом я произнёс:

  -Не лучшие обстоятельства для знакомства. Кто ты?

  -Но почему же не лучшие? - спросила незнакомка, игнорируя мой вопрос.

  -Я наг, - ответил я.

  -Так разве же это проблема? - произнесла моя собеседница. - Разве в этом есть что-то плохое?

  -И всё же, кто ты? - вновь задал вопрос я, в свою очередь игнорируя последние слова стоявшего за моей спиной существа.

  Последовало недолгое молчание. Я продолжал мыться, будто ничего не случилось, а мой собеседник, видимо, думал над ответом. Спустя целую минуту, а может, и две, всё тот же голос наконец продолжил говорить, начав с вопроса:

  -А почему ты спрашиваешь у меня именно о том, кто я?

  -Потому что я прекрасно знаю, как раздражает вопрос 'что ты?'. Если я говорю с тобой, ты, вероятно, обладаешь разумом и, следовательно, сознанием и личностью, верно?

  -Хм... Здраво, - раздался через пару секунд слегка задумчивый голос. - Как и всегда, - как бы невзначай добавил он. - Что ж, если хочешь знать мой ответ, я считаю, что вы, люди, называете те или иные вещи, а вместе с ними и друг друга тем или иным образом только потому, что не знаете их сущность. Вы клеите бирки и ярлыки затем, чтоб лишний раз не задумываться над реальным смыслом и даёте себе имена потому, что не знаете, кем являетесь. Я знаю, кто я, а потому у меня нет имени. Такой ответ тебя устроит?

  -А разве твой ответ мог отличаться от того, что ты только что сказала? - ответил я, путаясь в собственных мыслях. В голове стоял гул. Мысли и воспоминания, возникавшие очень некстати и не спешившие покидать меня, извиваясь и смешиваясь, создавали ужасную неразбериху в моём сознании. Я понимал, что долгое отсутствие сна и загруженность работой могут вызывать галлюцинации и видения, но мне не хотелось, чтобы меня отпускало странное наваждение. Был мой собеседник реальным существом или лишь порождением моего воспалённого ума и проекцией подсознания на реальность, мне хотелось общаться. Я боялся лишний раз пошелохнуться или моргнуть, лишь бы не спугнуть её.

  -А почему ты говоришь 'сказала'? По-твоему, если кто-то говорит высоким голосом, он обязательно принадлежит к женскому полу? - наконец прервал тишину очередной вопрос моего невольного собеседника. Вопрос этот был несколько странным, звучало это будто попытка создать хоть какую-то тему для разговора, хоть как-то его поддержать. Пусть и сам я не умел должным образом общаться с людьми, я прекрасно понимал, что они думают или чувствуют в тот или иной момент времени благодаря образованности в области психологии. Но вот было ли то, с чем я говорил, человеком и обладало ли хоть какими-то признаками, роднящими его с человеком, я всё ещё не знал. Рассудив, исходя из этого, что стоит быть более аккуратным с выводами, я ответил:

  -Если тебя это успокоит, слова 'сказала' и 'сказало' звучат одинаково. Однако, учитывая то, что ты решила придраться к чему-то столь незначительному, твоё же высказывание правдиво, верно?

  Последовала тишина. Я уже перестал мыться, так что все мои действия сводились к разговору и тому, чтобы стоять под душем, всё убавляя горячую и всё прибавляя холодную воду. Спустя некоторое время, ход которого в данной ситуации было очень сложно как-либо оценивать, сзади всё-таки раздался несколько раздосадованный голос:

  -Я почти не вижу в твоих словах логики. Но мысль верна.

  Сколь бы сильно я не выкручивал холодную воду, моя незнакомка всё никак не уходила, а я постепенно приходил в себя. 'Всё-таки я не схожу с ума' - подумалось мне - 'Но с кем же я тогда говорю?'.

  Медленно поворачивая голову, я начал задавать вопрос:

  -А всё-таки, почему...

  Мой вопрос так и остался незавершённым. Из-за двери кто-то резко сказал: 'Ты с кем там говоришь?', а мою поворачивающуюся голову схватило и возвратило в исходное положение что-то, напоминающее две человеческие руки, но намного больше и будто бы с когтями. Тем не менее, краем глаза мне удалось разглядеть стоящее за мной существо. Высокое, поросшее чёрной шерстью, с двумя большими жёлтыми светящимися глазами и огромной улыбающейся пастью, усеянной острыми зубами, тощее и чем-то отдалённо напоминавшее человека, оно, дьявольски красивое и одновременно отвратительно ужасное, было практически точным воплощением моих представлений о внешнем виде оборотней, способных принимать людской вид...

  Посреди звуков бьющейся о плитку воды мы простояли несколько минут. Потом я ощутил, как когтистые лапы с моей головы соскользнули на плечи, попутно трансформируясь в какое-то подобие человеческих рук, маленьких и с невероятно нежной кожей. Затем стало отчётливо различимо несколько прерывистое дыхание, мной почуялся довольно приятный мне сладковатый тошнотворный смрад, какой встречается у многих хищников при дыхании, а также появляющийся при разложении. Судя по всему, существо аккуратно прильнуло к моему правому уху, ведь им я уловил едва слышный шёпот:

  -Продолжим позже.

  Эти слова были ровно настолько тихими, чтобы сливаться со звуками падающей воды, так что за дверью их нельзя было бы услышать. Затем смрад пропал, а руки опустились с моих плеч и, соскользнув по спине, пропали. Я обернулся. Пусто. Ничего более не нарушало обыденности хода вещей. Напоследок ещё раз ополоснув себя уже ледяной водой, я выключил кран, накинул халат и вышел из душа.

  В коридоре не было ни души. Кто только что спрашивал, с кем я говорю, неизвестно. Да и некому было, ведь всё ещё шёл третий час ночи. Вновь кинув взгляд на бесконечно длинный Коридор с двумя асимметрично чередующимися рядами почти одинаковых, но тем не менее немного отличных в деталях, дверей, освещённый по случаю позднего, а точнее, раннего времени тусклым жёлтым светом, я ещё раз пристально всмотрелся вдаль. Н и ч е г о.

  Как и следовало ожидать, холод очень скоро дал о себе знать. Неудивительно, ведь порой по ночам температура в Коридоре опускается почти до нуля градусов по Цельсию, а я не очень-то стремился вырабатывать в себе привычку вытираться после душа. Пусть мозг и был всё ещё возбуждён от неожиданной встречи, базовые инстинкты, в числе коих находится и стремление к получению комфортного температурного режима, взяли своё. Итак, я пошёл в свою комнату. Как и всегда, постоял перед дверью, нагнувшись до самой её ручки в попытке хотя бы увидеть замочную скважину и пытаясь вставить в неё ключ, после чего наконец открыл её и зашёл в своё обиталище.

  Окно было открыто, а за ним бушевала метель. Лишь чудом мои апартаменты не оледенели изнутри, превратившись в подобие иглу, что, конечно, было приятно, но температура внутри оказалась даже ниже, чем в Коридоре. Я чертыхнулся и начал бранить себя и свою неосмотрительность, а также желать своей персоне не лучшей жизни, которая, судя по всё усиливающейся дрожи - явному признаку начинавшейся гипотермии - мне итак была обеспечена. Я включил свет, закрыл окно, надел очки и осмотрел комнату. Ничего не изменилось.

  В дальнем углу прямоугольной комнаты стояли две сдвинутые односпальные кровати, сбоку от них, под окном на улицу и несколько левее балконной двери, стояли чертёжный и письменный столы, на последнем из которых находились тонны тетрадей, книг и чертежей вперемешку с разнообразными колбами, катушками, компьютерами и прочим научным и иным хламом. Под ними располагались запасы воды, мусорное ведро и сейф с оружием, а также несколько довольно крупных вычислительных машин. Перед столами стояли два офисных стула, а на полу под ними был постелен ковёр, дополняемый такими же на стенах. Напротив кроватей, у стены, располагались две тумбы с крупой, консервами, солью и прочими продуктами с долгим сроком годности, на которых лежали груда посуды и электрический гриль. Рядом стоял холодильник, на вершине которого возвеличивалась микроволновая печь, а на полу подле него находились мультиварка, электрочайник, кухонный комбайн и дистиллятор, позволявшие мне практически не выходить из комнаты для приготовления еды. Одежда и всё то, что некуда было деть, находилось в полуторном шкафу у стены справа от балконной двери. Наконец, всё это дополняли многочисленные грамоты на стенах, напоминающие о том, что в данной комнате живёт не абы кто, а учёный, положивший жизнь на алтарь науки... и вездесущий бардак, разумеется.

  У меня была достаточно большая комната, да и мебели в ней было примерно в два с половиной раза больше положенного. И это всё ещё не говоря о том, что комнаты на одного человека в принципе в Коридоре не разрешены. Тем не менее, мой сосед умер ещё когда бушевала Цианистая лихорадка, во время карантина, после чего ко мне никого не стали подселять. Думали, я заражён и осталось мне немного. Просчитались. В итоге, сквозь многомесячную агонию и боль, но я оказался одним из тех немногих, кто переболел и выжил. Потом грянула Багровая чума, вызвавшая очередную изоляцию. Мёрли мои соседи, а их тела оставались в комнатах в неизменном виде, ведь болезнь убивала даже микроорганизмы, не уже говоря о крысах с тараканами, так что с трупами с течением времени ничего не происходило - от них потом приходилось избавляться самому. Так я и остался один на целую комнату, а точнее, на совокупность нескольких комнат, мою первоначальную и большинство соседних, кроме тех, в которых ещё теплилась жизнь, свободный делать с ними всё, что пожелаю.

  Ужасно дрожа и думая о том, как бы бороться с наступающей гипотермией, я укутался в плед и лёг под одеяло. Чуть отогревшись, встал, чтобы включить электрочайник, после чего вновь занял своё ложе. Постепенно холод уходил, а я всё больше погружался в приятную полудрёму. Вышел я из неё благодаря сильному приступу паранойи. Чайник даже близко не был к кипению, а потому я просто выпил пять таблеток довольно сильного синтетического успокоительного, которое мне бы никогда не продали без рецепта, не будь хоть кому-нибудь на это не наплевать, и лёг поудобнее. К успокоительному у меня уже давно было выработано сильное привыкание, поэтому стандартной дозы мне недоставало всё больше и больше, отчего я становился нервным. Время от времени, правда, по этой причине я менял действующее вещество, чтобы не превращаться в зависимого, причём после перебора небольшого количества марок предполагалось снова начать цикл - если только я не умру раньше.

  Через некоторое время пришло осознание того, что принятая доза всё же была избыточной. Да, развивающееся привыкание не позволяло мне в полной мере наслаждаться седативным эффектов принятого депрессанта, но оно гарантированно вызывало сонливость, а спать было нельзя, ведь впереди ждал целый вагон работы.

  Путём длительных экспериментов над собой я понял, что после одной недели без сна организм восстанавливается довольно легко, стоит поспать лишь около шестнадцати часов, после чего должна идти неделя с нормальным сном по шесть-семь часов в сутки, потом цикл можно начинать сначала. Да, такой график я бы ни в коем случае не рекомендовал нормальному человеку, ибо от таких 'перегрузок' сильно ослабевал иммунитет и увеличивалась вероятность развития рака. Но моя работа требовала выкладываться по полной, на износ, и так моя жизнь шла уже лет десять, с тем лишь исключением, что раз или два в день я позволял себе получасовую полудрёму. Но вот принятая мной доза успокоительного могла легко нарушить сию формулу, чего бы мне не очень-то и хотелось. Тем не менее, несколько поразмышляв на эту тему, я всё-таки пришёл к выводу, что, раз уж за всю эту неделю, от которой ещё не прошла даже половина, я уже успел перевыполнить план, не было бы такой уж трагедией, если бы я поспал на полчаса больше положенного. Тихо усмехаюсь от воспоминания о том, как когда-то, будучи сильно недовольным своими результатами, я попросту увеличил и без того огромный по меркам большинства людей рабочий план вдвое. И вот я снова его перевыполняю, не успевает неделя достичь даже своей половины. Самое страшное в такой ситуации - это выбор: решить, что эта новость является хорошей, то есть пойти навстречу идее снижения нагрузок, или согласиться с не самой здоровой частью мозга, вполне разумно твердящей, что, если план удаётся настолько быстро перевыполнить, это лишь означает, что он слишком прост. Но да ладно, об этом подумать можно будет и позже, а сейчас - спать. По крайней мере лишним это уж точно не будет.

  И вот я снова лежу как в бреду. Мозг находится в состоянии сна, но при этом я продолжаю мыслить и слышать всё, что происходит в комнате. Мысли летят с бешеной скоростью, в голове прокручиваются воспоминания, а перед глазами находится таймер, отсчитывающий установленные тридцать минут. В конце концов, я согласился лишь с тем, что если мне удастся полноценно уснуть, то так тому и бывать, ничего более - так я решил, медленно проваливаясь в сон... Но вдруг эта идиллия рушится. Одеяло почему-то становится слишком тяжёлым, а левая нога медленно, но верно затекает. Дверь я закрыл на ключ, а балконный блок окован решёткой. Секунда уходит на мысли, ещё одна - на заточенный практически до уровня инстинкта манёвр доставания из-под подушки пистолета. Если бы я не выпил успокоительное ровно пять с половиной минут назад, на этом всё бы и закончилось, а так я потратил лишнюю секунду на сведение, снятие с предохранителя и задержки. Наконец, я был в боевой готовности.

  Но что же я увидел между второй и третьей секундами? А увидел я следующее: на кровати поверх моей левой ноги сидела девушка. Быстрый анализ ситуации показал, что была эта персона моей третьей соседкой слева. Имени её, ровно так же, как и имён людей в принципе, я не помнил из-за многочисленных повреждений мозга - спасибо моему образу жизни. Мы с ней немного ладили, она была моей соседкой ещё до Багровой чумы, к тому же нам пришлось делить с ней санузел и уборную. Довольно приятная личность, обладавшая к тому же великолепной физической оболочкой, ещё молодая и наивная, она верила в такие понятия, как 'справедливость', 'доброта', 'дружба', 'любовь' и тому подобные глупости, в которых я разочаровался во время войны, ещё будучи ребёнком. Порой мы проводили вечера за чаем, а потому можно сказать, что между нами поддерживался контакт. Но почему сейчас она находилась у меня во всё ещё непрогретой комнате, как попала в неё, а особенно - почему не имела на себе одежды, я не понимал. Потом мне вспомнилась история в душе, вообще-то произошедшая менее получаса назад, и я немного успокоился, что было странно.

  -Почему ты пришла сюда в этом облике? И почему нагая? - наконец нарушил я тишину.

  -О, да ты параноик! - воскликнула она всё тем же приятным голосом, что и прежде, аккуратно уводя от себя пальцем ствол пистолета и совершенно игнорируя мой вопрос. - А у тебя здесь уютненько... Даже слишком. Где сосед? - неожиданно резко спросила она.

  -Так, - категорично произнёс я, спихивая с себя тело гостьи, поднимаясь с кровати и убирая пистолет в карман халата, - или надень на себя что-нибудь, или...

  -...Или ты выдворишь меня, так? Но ведь в коридоре так холодно и одиноко. Тебе меня не жаль будет?

  Попытка надавить на жалость почти не удалась. Почти... Не знаю почему, но мне не хотелось расставаться с этим странным видением. Мы немного постояли в тишине. Вскипел чайник. Выключив его, я начал готовить себе чай из заварки, нескольких настоек и разнообразных травянистых добавок для вкуса и аромата, после чего спросил:

  -Будешь чай?

  -Да, буду, - услышал я в ответ.

  -Есть какие предпочтения? - спросил я, повернув голову в сторону гостьи.

  Та зачем-то укуталась в плед и улеглась в мою постель, точь-в-точь копируя меня. Немного поворочавшись, она всё же ответила:

  -Три ложки сахара, в остальном полагаюсь на тебя.

  Ещё немного повертевшись под одеялом, моя новая знакомая добавила:

  -Теперь понимаю, зачем вы так делаете. С голой кожей холодно.

  -Почему бы тогда тебе не носить одежду? - спросил я, готовя чай и для гостьи.

  -Одежда неудобная, - парировала она. - К тому же, вы её носите не столько для тепла, сколько для того, чтобы скрывать, кто вы есть на самом деле.

  -По-твоему вся суть человека лишь в его теле? - заметил я.

  -А что ещё у тебя есть? Душа? Дух? Не смеши меня.

  -Даже если перечисленного не существует, у человека по крайней мере есть мораль и принципы.

  -А мне кажется, вами руководит стадный инстинкт.

  На последнее мне было нечего возразить. Я ведь прекрасно знал, что она права. Но даже так, меня интересовало, что ещё может рассказать моя гостья, поэтому я продолжил:

  -А ты, значит, одиночка?

  Собеседница усмехнулась.

  -А ты - нет? - было её ответом. - У меня нет стада, стаи или чего-то наподобие. У тебя тоже. Но ты, тем не менее, почему-то следуешь общим правилам. Почему?

  -Отвечу, когда оденешься, - сказал я, наконец почувствовав в словах гостьи заинтересованность. Наконец я перехватил инициативу и мог строить дальнейший диалог так, как мне заблагорассудится.

  -Ладно, твоя взяла, - сказала та, слегка улыбнувшись. - И много у тебя женской одежды?

  Пока она говорила это, я уже успел отойти от стола, достать из шкафа пижамные штаны с рубашкой и протянуть ей. Она промолчала, пусть в глазах её и читалось лёгкое недоумение. Наконец, ей пришлось одеться. Я спокойно выдохнул.

  -Возвращаясь к нашему разговору, - начала моя собеседница, осматривая свой новый внешний вид, - почему ты настоял на том, чтобы я прикрылась этими тряпками? Тебе ведь явно нравится моё текущее тело, а, судя по всему, в некоторой степени и человек, которому оно принадлежит, - она сделала паузу и взглянула мне в глаза, отчего меня проняла дрожь. - Так почему же для тебя навязанные кем-то правила важнее собственных желаний?

  -Не хочу потерять себя, - ответил я уверенным голосом, но с неуверенностью в душе. - Все правила, которых я придерживаюсь, навязаны мне мной.

  -Понятненько. Кстати об этом, где же всё-таки твой сосед? Эта комната слишком велика для одного тебя, а следов пребывания кого-либо ещё я не замечаю. Здесь только твой запах.

  -Откуда ты знаешь, что и как здесь устроено? - спросил я, невольно заинтересовавшись. Это было ошибкой. Тут же поняв это, я всё так же невольно прикусил губу, осознав, что инициатива перехвачена, а превосходство потеряно. Моя собеседница, разумеется, всё это заметила. Свидетельством её полного осознания возникшей ситуации явилась широкая улыбка, полная самодовольства и радости. Улыбка, полная бритвенно острых зубов, идеально подходящих для хищника, но никак не вяжущихся с образом милой общительной девушки, который возникает на первый взгляд. Взгляд... Её глаза были устремлены мне прямо в душу. Она читала меня, как открытую книгу, чуя страх и восхищение. Только сейчас я заметил, что белки её глаз стали слегка желтоватыми, жёлтые же радужные оболочки практически исчезли, а вытянутые по вертикали зрачки сильно сузились, в них можно было увидеть желтоватые отсветы, как у кошек в темноте.

  -Скажу, если сделаешь кое-что для меня, - ехидно протянуло существо всё тем же милым голосом.

  -Командуй, - был мой ответ.

  На секунду мне показалось, что на лице гостьи появилось лёгкое замешательство, тут же изменившееся на весёлую гримасу осознания своего превосходства. Она села на кровать и подозвала меня к себе. Я взял стул и сел рядом. После этого она сказала:

  -Сядь ближе.

  Всё это выглядело очень странно. Впрочем, оценивать поступки этого существа с позиции человека было неправильно, да и моё любопытство, смешанное, правда, с тревогой и неким дискомфортом ото всего происходящего, давало знать о себе. В итоге я повиновался и пересел на кровать, почти вплотную к ней. В лицо снова пахнул сладковатый смрад. Гостья, имевшая надо мной полное ментальное превосходство, принялась меня обнюхивать. Что ж, к такому меня жизнь явно не готовила. Мало мне было одного лишь факта столь близкого расположения этой странной персоны, так она меня ещё и исследовать решила. Я почувствовал себя максимально неудобно. От чего-то возникло ощущение, будто это именно я являюсь каким-то нарушением обыденного порядка вещей, до того странной казалась ситуация, в которой нечто исследовало меня, а никак не наоборот. Мало мне было происходящего, параллельно с этим её руки принялись исследовать моё тело, как будто в поисках чего-то. Обнюхивать меня она начала снизу вверх примерно с нижней части грудной клетки, а ощупывать - с той же области, но в обратном направлении. Наконец, она дошла до карманов халата и как бы невзначай попыталась вытащить пистолет, после чего я схватил её за руки. Это были не нежные руки моей соседки. Ощущение было таким, будто этими конечностями, пусть и имевшими чудеснейшую мягкую кожу, владелец способен разорвать человека на части, настолько они были сильными. Под покровными тканями явно чувствовалась крепкая мышечная оболочка, плотно посаженная на кости.

  -Ты... - начало существо, запинаясь и смотря на меня обескураженным взглядом. - Ты... Я не чувствую... Ты что... - шёпотом проговорила она, приблизившись к моему лицу почти вплотную, так, что, казалось, мы вот-вот соприкоснёмся кончиками носов, при этом так и не предпринимая попытки высвободить свои руки из моих - хотя, разумеется, ей бы это точно удалось, - ...не боишься меня?

  Последний вопрос вызвал у меня сильное недоумение. 'Что сейчас произошло?' было главным моим вопросом, но я не подавал виду. Она всё так же смотрела на меня удивлённым и, что самое главное, заинтересованным взглядом, прижавшись ко мне как можно ближе, настолько, что она, вероятно, могла бы чувствовать моё сердцебиение, и будто пытаясь прочесть мои мысли. Тогда я вспомнил, как, давным-давно задавшись вопросом, как с подобным бороться, я придумал своеобразные 'помехи', заключающиеся или в практически полной остановке мыслительной деятельности, или в тотальном её спутывании. Если честно, я никогда и не думал, что это даже в теории могло бы помочь хоть в какой-нибудь ситуации, подобное 'умение' мне нужно было исключительно для собственного успокоения, которое мне как раз-таки и было нужно в ту минуту. 'Поставив помехи', по крайней мере дав себе хоть немного облегчения, я постарался быстро проанализировать, что вообще происходит. Итак, существо неизвестной мне природы только что для каких-то своих целей обнюхало и общупало меня и попыталось забрать пистолет так, чтобы я не заметил. А я даже не сопротивлялся - и это было самым страшным, ведь обычно я был жутким параноиком. Впрочем, странность моего поведения очень хорошо объяснялась сонливостью вкупе в принятым успокоительным. 'А может я сплю?' - пронёсся в голове довольно логичный вопрос. Попробовав повлиять на окружение воображением, я пришёл к выводу, что это не так. Но тогда получалось, что происходящее было вполне реальным, и с эти нужно было что-то делать.

  Но сделать ничего я не успел. Ощущение толчка в грудь, падение на кровать и осознание того, что меня буквально повалили на лопатки и лежат сверху - всё это произошло со мной за последующие доли секунды. Я даже не успел выхватить пистолет, ведь отпустив руки собеседницы из своих, я тем самым дал ей полную возможность обезоружить меня. Пока она разбиралась с моей левой рукой, пытаясь, видимо, полностью её обездвижить и при этом не повредить, я вспомнил о ноже, вытащил его из-за пазухи и приставил острием к спине уже практически лишившей меня движения персоны. Немного нажать, чтобы хорошо заточенный метал лишь слегка вошёл в плоть между лопаток - и нападающий прижимается к тебе, инстинктивно удаляясь от источника боли, что даёт несколько секунд на размышление и даже небольшое преимущество. По крайней мере, адекватно задушить меня у неё не получится, так что сложившаяся ситуация, как ни странно, даже оказалась для меня относительно безопасной. Осталось лишь освободить левую руку и, немного извернувшись, схватить с её помощью запястье правой, что не даст оппоненту просто так освободиться.

  Я был во власти всё того же смрада, вызывавшего лёгкое головокружение и кратковременное чувство не то блаженства, не то нервного возбуждения. Весь мой обзор перекрывало лицо с большими горящими жёлтыми глазами и зубастой улыбкой во всю его ширь. Общее расположение зубов было достаточно хаотичным, а сами они представляли из себя экземпляры самой разной формы и величины. Острые, как лезвия бритв, они 'соединялись' между собой ниточками и мостиками густой слюны, в глубине ротовой полости залегал несколько тёмного окраса язык. По выражению лица было понятно, что ей весело. Был ли это некий охотничий азарт оттого, что жертва умудрилась дать отпор или что ещё, но меня это разозлило, так что я решил убрать самодовольство с располагавшейся передо мной физиономии. Сделать это было довольно просто - следовало лишь укусить её за нос, слегка подав голову вперёд, что мне и удалось сделать. Гостья моя, явно не готовая к такому повороту событий, несколько замешкалась, но всё же попыталась отстраниться от меня, что у неё не очень-то и получилось. Совершенно озадаченная, она прямо-таки оторопела, чем я и воспользовался, высвободившись и заломав её руку ей за спину. Она рассмеялась.

  -Ты же знаешь, что не удержишь меня, так ведь?

  Однако приставленные после этой фразы к её голове и спине нож и пистолет соответственно, явно сделали мою собеседницу менее охотливой до разговоров и разного рода телодвижений.

  -И всё же, кто ты? - через некоторое время осознавания своего положения задала она вопрос.

  -А почему ты спрашиваешь у меня именно о том, кто я? - проговорил я с ехидной усмешкой на лице и в голосе.

  Она вновь рассмеялась, после сказав:

  -Нет, серьёзно.

  После этой фразы ей удалось очень легко и осторожно освободиться, чему я не стал особо мешать. Точнее, я просто выпустил её. Мне почему-то не хотелось вредить своей гостье, ведь подсознательно я по каким-то неведомым причинам решил, что она уже не являлась для меня угрозой. Ей было интересно, кто находится рядом с ней и что этот кто-то может рассказать. Этот же интерес присутствовал и с моей стороны, так что я убрал оружие.

  -Всё выглядит так, будто ты и сама достаточно много знаешь, - наконец сказал я. - По крайней мере, у тебя есть знания об устройстве местной жилищной системы. Да и вряд ли ты пошла на контакт именно со мной случайно.

  -Да? И откуда у тебя уверенность в этом? Может я просто решила поболтать с единственным на почти два десятка комнат человеком? Откуда эта мысль о собственной оригинальности?

  -Просто ты постоянно себя выдаёшь, - коротко констатировал я. Это было моим излюбленным, или, скорее, просто одним из самых часто используемых приёмов. Опять же, в большинстве случаев я мог объяснить, что думает тот или иной человек, но сколь-либо выдающихся навыков общения у меня не было. Поэтому с моей стороны можно было лишь дать оппоненту в лице собеседника возможность самому покопаться в сути заданного им вопроса или же просто задать некую абстрактную тему - и, если оппонент, так же, как и я, не очень ладит с социальным коммуницированием, он, скорее всего, сам заведёт себя в тупик. При споре с более-менее опытным 'переговорщиком' такое, разумеется, не сработает, да и вообще метод крайне ненадёжен. Тем не менее, на сей раз он, видимо, сработал, чему я был несказанно рад - это по меньшей мере означало, что моя гостья не была настолько хороша в общении, чтобы заполучить от меня любую интересующую её информацию.

  Моя собеседница, попытавшаяся было что-то возразить, всё же запнулась. Где-то минуту она оглядывалась, с жадностью поглощая детали моей комнаты и сидя на кровати. Я расположился на стуле неподалёку. Как бы моему естеству того ни хотелось, мне приносило некий дискомфорт слишком близкое к кому-то расположение. Что логично, я не очень-то и умел разговаривать с людьми, ведь зачастую большую часть времени занимался разного рода работой. Теперь уже точно было видно, что данная проблема в некоторой степени свойственна и моей гостье.

  Пока она молча озиралась по сторонам, я решил переключить своё внимание с её личности на её текущую внешность, претерпевшую некоторые изменения. Теперь оболочка гостьи не имела практически ничего общего с телом моей соседки, использовавшемся ею до того. 'Идеальные', прямо-таки модельные пропорции при росте где-то в метр-восемьдесят, длинные стройные конечности и достаточно пышные формы дополнялись милым личиком с несколько жутковатыми чертами. Будучи слегка худощавым, оно имело на себе широкий рот с тонкими губами, усеянный крупными и не только, острыми бледно-жёлтыми зубами, выстраивающимися порой в способную вызвать дрожь улыбку. Впрочем, теперь в ней хотя бы были закономерности - мелкие резцы спереди, по несколько клыков с каждой стороны и заострённые моляры и премоляры в глуби рта. Чем-то напоминало кошку. Маленький, чуть подвздёрнутый носик контрастировал с большими округлыми глазами, последние же, в свою очередь, имели желтоватые белки и насыщенно-жёлтые радужные оболочки, способные вместе с вытянутыми, как у кошек, зрачками сжиматься до состояния чуть видной линии. Завершали образ пепельного оттенка волосы и причёска типа 'каре'. Как я и подумал вначале, это было что-то вроде оборотня.

  -Действительно, нетривиальная личность, - после нескольких минут немого рассматривания деталей моего интерьера наконец произнесла гостья. - Сложно было не выбрать тебя. А всё же, где твои соседи? - внезапно решила она вернуться к своему более раннему вопросу. - Комнаты вокруг пусты.

  -Что значит 'выбрать'? Выбрать для чего?

  -Не переводи тему. Отвечай, - непреклонно стояла на своём моя собеседница, заметившая попытку уклониться от поставленного вопроса.

  -Мертвы или в разъездах, - сказал я после глубокого вздоха.

  -А поподробнее? - тут же спросила гостья, внимательно на меня посмотрев.

  -Куда подробней?

  -Ну, - начала гостья, - ты практически всё время находишься у себя в комнате, редко выходишь и постоянно над чем-то работаешь. Ближайший к тебе живой человек - какая-то девчонка через три двери, а окружает вас несколько десятков пустых комнат. А у тебя здесь столько всего, - она раскинула руки в стороны, как бы изображая масштаб, после чего взглянула на меня. - Параноик-затворник, спящий с оружием и зачем-то держащий под кроватью железки, созданные для принесения боли. Как ты думаешь, какие подробности меня интересуют?

  В сущности, она была права. Это выглядело действительно очень странно. Касательно же тех 'железок', о которых она невесть как узнала, можно подметить, что я и правда имел некоторые довольно специфические инструменты, как, например, капканы или машинки для медленного вырывания ногтей и выламывания суставов. Подобные вещи издавна использовались и продолжают использоваться спецслужбами даже самых 'демократичных' государств для добычи информации одним из наиболее простых методов. Разумеется, в своё время я сильно заинтересовался этими самыми методами, как ментальными, так и физическими. Вдоволь изучив данный вопрос, я, правда, несколько потерял к нему интерес. Через некоторое время меня посетила идея модернизации своего болевого восприятия. Как оказалось, мазохист из меня никакой, так что в дальнейшем упомянутые приблуды были благополучно заброшены под кровать и забыты, оставаясь запасным планом, что называется, 'на случай важных переговоров'.

  -Большинство умерло от болезней, - чуть призадумавшись, начал я ответ, держа в голове мысль типа 'а откуда она всё это знает?', - кто-то покончил с собой, кого-то случайно убили в драке... Кого-то не случайно. Пару лет назад в Коридоре орудовал серийный убийца. Несколько человек как-то раз уехали и не вернулись. Кого-то забрали. А та особа, о которой ты говорила, выжила потому, что я иногда забирал её к себе в комнату. Когда в лихорадке от болезни, когда - узнав об исчезновениях людей. Твоё любопытство утолено? - спросил я, вдруг взглянув на свою собеседницу, отчего та, как показалось мне, немного вздрогнула.

  -Да, вполне, - ответила она, отводя взгляд.

  Всё это было очень странно. С каких пор смущение от возникшей ситуации настигает уже не меня, а главное - почему, понять было трудно. Мы немного посидели молча, затем я спросил:

  -А сама-то ты не хочешь о себе что-нибудь рассказать?

  -Да... было бы что рассказывать, - нерешительно протянула она. - И зачем тебе вообще? Ты, кажется, и сам много знаешь, - продолжала моя новая знакомая, указывая на грамоты, - вон, какой умный.

  -Много, да не всё, - усмехнулся я, видя плохо скрытую лесть.

  Несмотря на кружившие в голове вопросы, меня определённо порадовало то смятение, что завладело моей собеседницей. Оно давало незримое преимущество, чувство контроля над ситуацией. Вот только одновременно с тем в мозгу неслось ещё немало мыслей. Какие-то из них были тревожными порождениями моего безумия, продиктованные лёгким, но всё же трепетом перед неизвестным или почти неизвестным мне существом, а какие-то - странной смесью интереса, сочувствия и некого исследовательского азарта.

  Мне было ясно, что я не могу в полной мере укрыть своего волнения за мнимым спокойствием. Но даже так, гостья моя не собиралась одерживать верх в скрытой борьбе за главенство в диалоге. Наоборот, своим смятением она будто полностью подчинилась. Возможно, это и не было каким-то планом, а я и правда лицезрел некое смятение, однако мне, как и всегда при общении с людьми, подумалось, что ей просто хочется перейти к более личному общению с целью получения информации, которую я бы просто так никому никогда не рассказал.

  Сконцентрировавшись и попытавшись успокоиться, я встал, подошёл к столу и взял кружки с заваренным чаем, после чего отдал ту, в которой был сахар, незнакомке.

  -Будешь что-нибудь к чаю? - спросил я, добровольно отказываясь от того, чтобы устроить персоне, сидевшей у меня на кровати, допрос. Пусть я и понимал, насколько много теряю, и мне от этого было действительно очень горько, усталость всё-таки брала верх. Нервное возбуждение медленно проходило, а паранойя мало-помалу сходила на нет. То начинало действовать успокоительное. 'Будь что будет' - пронеслось у меня в голове. Я отпил чаю. Слегка горьковатый привкус крепкого чая без сахара, казалось, был способен прожечь в языке дыру.

  -Почему ты не ляжешь спать? - тихо спросила моя незнакомка. - Разве тебе в действительности нравится работать так долго и почти без отдыха?

  Я окинул её взглядом, отчего она опустила глаза. В них можно было разглядеть лёгкое недоумение - вероятно как раз из-за того, что я решил не допрашивать её. Я молча положил на столе ближе к кровати наполовину съеденный брусок щербета, после чего тяжело опустился на кресло. Так мы просидели несколько минут в тишине. Мы по очереди отламывали по кусочку от порции лакомства и пили чай. Со стороны это, наверно, могло бы показаться чем-то вполне обычным, если только не учитывать, как до этого дошло. Наконец, я нарушил тишину:

  -Я не сплю, потому что у меня гость. И горы работы, - я опрокинул кружку, тем самым покончив со своей порцией чая. - А вот ты так и не рассказала, откуда знаешь о том, как здесь всё устроено, хоть и обещала.

  Последовала пауза. Гостья развела раками, произнеся:

  -Я живу в Коридоре последние лет пять. Разумеется, мне известно, как протекает жизнь здесь.

  -Пять лет? - задумчиво спросил я. - И что ты делала? Как выживала? Да и в целом - что обычно делают существа, подобные тебе?

  Чувствовалась усталость. Она то уходила, то снова нарастала, как снежный ком. И мне, и, судя по всему, моей незнакомке уже было понятно, что я не особо-то и настроен на разговор в текущем моём состоянии. Я уже не знал, что делать и о чём говорить. Опять же, настроение устроить допрос прошло, а просто поддерживать разговор я не умел. Садиться за работу было нельзя, ведь у меня был гость - такова моя установка. Вот и получалось, что я просто молча ждал развязки возникшей ситуации, периодически извергая из себя общие вопросы, чтобы на заставлять собеседника чувствовать себя нежеланным гостем. Собственно говоря, именно поэтому я и старался особо не контактировать с людьми. Собеседник из меня был никакой, к чему добавлялись постоянная усталость и явное отсутствие адекватности в восприятии. К тому же, многих попросту пугала моя паранойя. Действительно, кому в здравом уме захочется иметь дело с кем-то, кто постоянно носит с собой несколько единиц оружия, что говорится 'на всякий случай'?

  Мысли роились в голове, я уже начал было забывать о собеседнице, как вдруг она сказала:

  -Ты, кажется, и без меня знаешь, раз не удивился моему появлению.

  Её аргумент казался вполне разумным, за исключением одного: я не удивился не оттого, что знал, а оттого, что удивляться было недостаточно сил. Впрочем, сейчас мне не особо хотелось возражать. Было даже немного интересно, что она расскажет моего без вмешательства. В конце концов, она лишь пыталась сделать вид, что знает сколь-либо много обо мне, да и то было лишь в начале нашего разговора. Тем временем существо передо мной продолжало:

  -Я, в отличие от других, решила поселиться в Коридоре. Так у меня больше шансов получать еду, при этом отпадает необходимость охотиться.

  Я напрягся.

  'Охотиться'. Действительно, передо мной ведь находился явный хищник. Возможно даже из тех 'теней', как я их называл, что бродят по улицам и забирают путников-одиночек в слабо освещённых местах. Конечно, может это и всего лишь моя придумка, но они мне всегда казались именно подобными оборотнями, способными принимать человеческий облик, чтобы, скажем, просьбами о помощи или ещё каким-либо способом разделять человеческие компании, будто разрезая пирог, чтобы потом разделить его между собой.

  Впрочем, это-то, может, было всего лишь очередной моей больной фантазией, но вот чего никак нельзя было отрицать, так это того, что я находился в своей комнате один на один с чем-то. С чем-то иным, чем-то непостижимым, чем-то, имеющим неизвестные цели. И я был о д и н. А ближайший живой человек - это моя соседка через три двери слева напротив, да и она наверняка уже давно спит. Что бы ни случилось, искать меня никто не будет, а если даже уже упомянутая соседка постучится и не услышит в моей комнате никаких звуков, вряд ли она хоть малость удивится.

  Итак, я был заперт с предположительно плотоядным и невероятно сильным монстром. Заперт в собственной цитадели. Иронично, ведь я очень много думал над тем, как защищать себя в том случае, если за мной придут, у меня даже были на такой случай заготовлены ловушки и рубежи обороны со спрятанным оружием на каждый из вариантов нападения. Я просчитал абсолютно всё. Всё, кроме того варианта - как действовать, когда предполагаемый противник уже внутри, а тем более - когда мы с ним пьём чай. Я просто не представлял себе, что следовало бы делать в подобной ситуации, поэтому начал усиленно думать над возможным решением. И наверняка придумал бы что-нибудь, не вступи в силу депрессант, что я принял не так давно.

  Конечно, совершение над собой усилия было достаточно хорошо видно по моей мимике. И, конечно же, не заметить такое наверняка было достаточно трудно. Сделать такой вывод мне позволило выражение лица моей незнакомки, а точнее его динамика. Сперва она лишь украдкой посматривала на меня, вероятно пытаясь понять, что происходит с её собеседником. Надо сказать, такое поведение было весьма обычным в том числе со стороны обычных людей, ведь при общении со мной смотреть мне прямо в глаза никому особо не хочется. Уж не знаю, связано это с тем фактом, что и без того глубоко посаженные глаза, снабжённые вследствие недосыпа синяками и очень тяжёлым взглядом, смотрели прямо в душу или с чем ещё, но почему-то всем кажется, что при общении со мной необходима некая осмотрительность. Тем не менее, такие мимолётные взгляды со стороны моей гостьи сменились достаточно длительным всматриванием. Она видела, что происходит что-то непонятное, но не могла пока определить, что именно было не так. Пока же в её голову ещё не пришла та самая мысль, я решил сказать:

  -Итак, зачем же всё-таки ты решила со мной заговорить?

  Её лицо расплылось в улыбке. Она всё поняла. Меня вновь обдал тошнотворный смрад - то ко мне в очередной раз приблизилась особа, составлявшая мне компанию. Казалось, что на сей раз её глаза были ещё ближе, чем когда-либо ещё - настолько, что в её зрачках можно было различить отражение моих собственных, что с моим зрением было не то чтобы просто. Я чувствовал, как она питалась моим страхом. С удивлением для себя я обнаружил, как затряслись ноги в коленях. И если бы я не сидел, это можно было бы оправдать не самым крепким здоровьем, но я храбриться уже не мог.

  Вспомнилась фраза из нашего только что состоявшегося диалога, суть которой была в отпадании смысла охотиться в реалиях жизни в Коридоре. Попытавшись хоть как-то себя успокоить, я, быстро проведя оценку, пришёл к выводу о том, что итогом может быть наличие всего двух основных вариантов. Первый, наиболее желательный для меня в данной ситуации, значил, что добывать еду 'охотой' на людей в привычном понимании более не надо было вовсе, вместо этого крадя еду или попрошайничая, для чего очень кстати пришлась бы способность менять внешность и голос, а также невесть как проникать за запертые на ключ двери. Второй - и он же нежелательный - значил бы, что вся суть 'охоты' от выслеживания жертвы и нападения переходила к её заговариванию и завоеванию её расположения с последующим, вполне характерным для любой охоты исходом. Было, конечно, ещё множество вариантов, как, например, гласящий, что я эту самую 'охоту' понимаю неправильно, но для упрощения деятельности и без того продолжавшего затухать всё более мыслительного процесса я решил сфокусироваться на первых двух.

  Прикинув шансы, я решил, что с точки зрения хищника общаться со мной и являть себя мне было бы не лучшим решением. Конечно, это лишь с точки зрения моего восприятия, учитывающего мою биологическую образованность и моё же понимание психологии. И способность менять облик, и таковая к проникновению в запертые помещения, да даже слова о том, что было нетрудно выбрать именно меня - всё это так или иначе говорило в пользу первого, позитивного варианта. Однако дело было в том, что находившееся передо мной существо нельзя было оценивать с позиций здравого смысла, по крайней мере неправильно было бы возводить такую оценку в абсолют. Никогда нельзя исключать возможность того, что перед тобой садист, лишь делающий вид дружелюбия с тем, чтобы в дальнейшем сделать ещё больнее, чем можно было бы без этой меры - это был вывод из моего же горького опыта общения с людьми. Да и что вообще означало выбрать? Выбрать для чего? Ведь, с точки зрения второго варианта, параноик-затворник - это именно та жертва, которую никто и никогда искать не станет. Даже наоборот, мне казалось, что с моей кончиной многие люди с облегчением выдохнули бы, сказав что-то вроде 'ну наконец-то'.

  Итак, к сколь-либо однозначному выводу я не пришёл, а между тем всё тот же пьянящий аромат обдавал моё лицо в течение уже нескольких секунд. Да, без успокоительного я думал бы куда быстрее.

  А между тем дрожь в ногах сошла на нет. Весь мой взор был ограничен испытывающим взглядом чего-то, смутно напоминавшего человеческое лицо, точнее пытавшегося это делать. Не сильно старательно, но всё же. Вдруг в голове появился вопрос касательно того, как давно вообще я видел женское лицо настолько близко. Месяц или два назад - неважно, но от неожиданности такой мысли в такой ситуации я фыркнул, начав было смеяться, но проглотив смешок. Не вполне понятно, что послужило этому катализатором - попытка подсознания отстраниться от проблем или простая странность и извращённость чувства юмора моего глубоко травмированного войной, голодом и пережитыми эпидемиями разума, но я вполне очевидно, почти демонстративно, как это могло бы показаться со стороны, усмехнулся. Но вот действительно не смог сдержать смех я уже после того, как увидел реакцию лица, полностью перегораживавшего мне обзор. Из оценивающего взгляд моей незнакомки превратился в совершенно растерянный, что сопроводилось замысловатым движением бровей. Её зрачки более не смотрели мне в душу, а блуждали по моей физиономии, выражая полное непонимание происходящего. Она совершенно не знала, от чего я смеюсь, а самое главное - я и сам был не в курсе. От этого мой беззвучный смех только усиливался, и вскоре к нему прибавились чуть слышные скрипучие звуки, создаваемые где-то в моей гортани. Мой смех был и без того весьма странным, настолько, что мне пришлось из-за этого учиться смеяться беззвучно, смеяться же подобным образом прямо в лицо этому нечто, пытавшемуся напугать меня, было вдвое странным.

  Вскоре я уже заливался хохотом, ничего не видя и не осознавая собственного существования. Лишь приглушённый возглас вырвался из моей груди, когда я почувствовал боль в левом бедре. Посмотрев, что происходит, я увидел, как гостья, о которой я уже успел было забыть за счастьем непонимания, согнув ногу в колене, поставила и надавила ею на уже упомянутую часть моего тела, что было на удивление больно - то ли она весила невероятно много для её размеров, то ли мои ноги ослабели настолько, что любое лёгкое нажатие вызывало страдания. Вдруг в голову потоком полезли похабные, глубоко пошлые мысли. Не то, чтобы их там не было до того, просто раньше я старательно отгонял подобного рода 'мусор', да и сосредоточиться было на чём. Теперь же, ничем не сдерживаемая, эта лавина пронеслась по моей голове, уничтожая все остатки адекватности. Несмотря на боль, я всё продолжал смеяться, в какой-то момент шуточным жестом распростирая руки и будто бы приглашая в свои объятия. От воображаемой комичности ситуации я продолжил изрыгать хохот, в чувствах несколько раз ударив себя правой рукой по правой же ноге. Удары эти были на удивление болезненными, да настолько, что я инстинктивно дёрнулся.

  В процессе падения со стула я всё-таки вспомнил, что в том месте, по которому я только что от души пару раз вмазал рукой, с внутренней стороны халата находился вшитый в него изнутри кармашек с двумя небольшими метательными ножами - очередное творение моей паранойи. Тут же вспомнился пистолет, находившийся в кармане всё того же халата. Он, правда, был поставлен на предохранитель, так что я быстро успокоился - от падения он бы не выстрелил. Наконец окончив падение, я сильно ударился черепом обо что-то металлическое. 'Ах, да... Сварочный аппарат' - так мне тогда подумалось. Зачем мне нужен был переносной электронный сварочный аппарат - 'на всякий случай', равно как и большая часть вещей в моей комнате, но вот почему он находился именно там, куда летела моя голова - неясно. В конце концов, я давно им не пользовался, так что его расположение в том месте мне логичным не казалось.

  Человеческий череп - вещь, конечно, весьма прочная, но не в сравнении с добротным стальным коробом сварки давнего производства. 'Вот так в комедиях и умирают' - промелькнуло в голове, отчего я усмехнулся, пусть и чисто мысленно. Посмотрев, будто в замедленной съёмке, на свою гостью, я, к некоторому своему удивлению, заметил на её лице лишь застывшую гримасу испуга. Не торжества, нет, а именно того неподдельного испуга, паники, что возникает, когда видишь, как на близкого тебе человека несётся грузовик.

  'Получается, она мне не враг' - с этими мыслями я и отключился, уснул, более не надеясь проснуться.

***

  Проснувшись, я увидел незнакомое женское лицо. На нём явно читалась тревога, а само оно было несколько странным на вид, будто и не человеческим вовсе, а лишь его напоминающим. 'Где я?' и 'Кто это?' были главными моими вопросами в тот момент.

  Спустя несколько секунд после моего пробуждения выражение лица согнувшейся надо мной персоны стало более спокойным, и она, выпрямившись, несколько отошла от меня. Оглядевшись, я обнаружил себя лежащим на полу посреди своей комнаты, рядом были перевёрнутый стул и мой старый сварочный аппарат. Голова гудела, ноги и руки мелко тряслись, было немного стыдно.

  -И как долго я пробыл в отключке? - еле внятно спросил я, восстановив в своей памяти то, что произошло и наконец поднявшись с пола.

  -Всего пару минут, - прозвучал в ответ мягкий, несколько дрожащий от нервного напряжения, приятный женский голос. - Ты перестал шевелиться, так что я не знала, что делать.

  Всё больше трезвея от только что отпустившего меня забытия, я задвинул металлическую коробку, ставшую его причиной, под чертёжный стол, поднял с пола стул, поднялся сам, после чего сразу же рухнул на кровать, лицезрея перед глазами радужные круги и чувствуя, как недавно восстановившиеся чувства снова меня покидали. Со стороны я, наверное, выглядел жалким. Впрочем, подобное состояние не было для меня в новинку. За последний сезон я уже несколько раз почти сломал себе позвоночник, в очередной раз повредил связки на ногах, почти перерезал сухожилия на руках и не единожды оказывался в крайне опасных ситуациях при работе то с электрическим током, то с химикатами, то с легковоспламеняющимися веществами. Словом, жизнь меня не щадила.

  Лёжа на кровати лицом вниз и пытаясь восстановить дыхание, на секунду я снова погрузился в сон - то было действие совокупности таких факторов, как мягкость постели, длительное отсутствие адекватного сна и, конечно же, выпитое успокоительное. Сразу же одёрнув себя по пробуждении, я перевернулся и поднял глаза на свою гостью, успевшую уже сесть на кровать и наблюдавшую за мной. В её взгляде всё ещё читалось лёгкое беспокойство. 'Что это? Действительно ли она переживает или просто пытается делать вид, что ей не всё равно, дабы втереться ко мне в доверие?' - такие мысли кружились у меня в голове. Конечно, если бы незнакомка хотела сделать видимость того, что переживает за меня, она бы с большей вероятностью попыталась спросить у меня, всё ли в порядке, как я себя чувствую, и так далее. И я это, конечно же, понимал, но моя натура просто не могла мириться с возможностью доверять кому-либо. Только не после всего того зла, которое я получил от людей в обмен на свою доброту.

  Я попытался было встать с кровати, чему тут же помешала моя собеседница. Удивлённый, я вновь поднял на неё взгляд. На сей раз её лицо имело довольно решительное выражение. Ещё больше обескураженный, я хотел было задать ей вопрос, но она опередила меня, коротко сказав:

  -Ложись спать.

  Моё удивление всё увеличивалось. Наконец поборов его, я прервал возникшую было тишину:

  -В гробу отдохну, - сухо произнёс я. - У меня ещё много работы, да и...

  -В гробу? Такими темпами ты там быстро окажешься! - перебила меня гостья. - Зачем ты убиваешь себя? Разве тебя кто-то заставляет так много работать?

  Она замолчала, смутившись. Видно было, что ей ещё много чего хотелось мне высказать, но что-то её останавливало. Вообще же эта ситуация была очень странной. Даже более странной, чем то, что происходило до того. Будто сама собой вырвавшаяся, эта речь была на удивление эмоциональной, беспричинно и абсолютно внезапно начавшись и так же точно завершившись.

  Я уже совсем ничего не понимал. Сил на возражения попросту не было, да и спать хотелось до безумия. Только сейчас я понял, насколько устал. Веки смыкались будто сами, словно под действием всё возраставшей силы тяжести. Я сдался. Во мне уже не было почти никакой тревоги. Я неуклюже залез под одеяло, даже не сняв халат. Тело погрузилось в мягкость постели, такую приятную и манящую, что, казалось, в ней можно было бы провести всю последующую вечность. По привычке положив всё ещё находившийся при мне пистолет под подушку, я посмотрел на свою ночную гостью. Стройная фигура в пижаме сидела на той же кровати, в которую я только что лёг, у моих ног. Жёлтые глаза её были направлены на меня. Лицо было расслаблено, я не мог понять, о чём она думает.

  Я закрыл глаза. Полная тишина, ещё секунда в сознательном состоянии, и вот я уже лечу в пропасть. Словно батискаф, опустившийся на десять километров в толщу воды и всё продолжающий спускаться, я всё дальше уходил из реальности...

***

  Я проснулся. Абсолютно внезапно, просто открыв глаза. В комнате было светло, хотя свет не горел. Было без двух минут восемь утра. Я лежал на кровати, укутанный в одеяло и прикрытый сверху пледом. Сверху, на пледе, тихо лежала, свернувшись в клубок, чёрная кошка. Мой разум был абсолютно чист.