Я живу в этом доме уже порядка 40 лет, и, честно говоря, никто наверняка и не вспомнит, как именно я попала в руки хозяев дома, плавно переместившись на теперь уже старый и облезлый комод, ставший моим постаментом. А дело было суровой зимой 1969-го года, когда на юбилей Виктора Петровича приехала двоюродная сестра Тая из Москвы. Гости уже сидели за столом, как вдруг раздался звонок в дверь и вошла она- полная, вся раскрасневшаяся от мороза, с двумя огромными полосатыми сумками. Несмотря на то, что тетя Тая приезжала редко, все ее очень любили. Пока Анна Леонидовна, жена именинника, накрывала столовый прибор для новоприбывшей гости, тетя Тая вынула из одной из своих сумок сверток средних размеров, который был аккуратно завернут в газету. Она также аккуратно все развернула, положила газету обратно в сумку, и с довольным видом водрузила содержимое свертка на стол: "Вот, Витенька, мой тебе подарок! Как никак, юбилей, а значит, и подарок нужен особенный. Продавщица сказала, что это - настоящий хрусталь, так что прослужит долго".
Витеньке, то есть Виктору Петровичу, подарок понравился, да и Анне Леонидовне ваза приглянулась: "Вот соседки обзавидуются, когда увидят"- подумала она. На следующий день соседки заглянули к Васильевым и сразу же отметили стоящую посреди стола новенькую хрустальную вазу. Конечно, без прекрасного букета алых роз, подаренных Виктором Петровичем любимой жене, я бы не смотрелась так шикарно, но в тот вечер я наслышалась немалых комплиментов.
Первая неделя у Васильевых была для меня просто сказкой, но вскоре розы завяли, и хозяева посчитали, что лучше всего будет найти для меня более незаметное для маленьких детишек пристанище. Таким образом, я провела лучшие годы своей хрустальной молодости на третьей полке белорусского серванта. Изредка меня выводили в свет, наполняя, чаще всего, букетом душистых хризантем- любимыми цветами Анны Леонидовны, которые Виктор Петрович покупал на центральном рынке.
Время шло, дети росли. Младший, Митенька, недолго медлил с самостоятельной жизнью. Как только поступил на врача, сразу же в общежитии студенческом поселился, А через год красавица дочка Леночка объявила родителям о своем решении выйти замуж. Муж в то время не имел ни кола, ни двора, как говорится, поэтому любящие родители помогали, чем могли. Как только молодая семья обзавелась квартирой, купленной на деньги родителей с обеих сторон, Васильевы часть мебели туда перевезли- молодым ведь уют создавать нужно. Среди прочего в числе "мигрантов" оказался и мой сервант. Так я обрела новое место жительства, где пылюсь и по сей день. При переезде муж Леночки Сергей неловким движением задел меня, но падение, слава Богу, обошлось всего лишь трещиной. Эта трещина разрослась и обхватила всю меня, угнетая с каждым днем все больше и больше. Ну кто теперь на меня посмотрит, кто мною восхитится? Тогда казалась, что ничего не может быть хуже, но я ошибалась..
После Леночкиной свадьбы Васильевы остались одни- одинешеньки в своей трехкомнатной квартире. Митенька женился и переехал жить в Америку. Зять Сергей получил повышение. Фирма предоставила ему квартиру за 200 км от родного города и работу в главном офисе. Но Виктор Петрович и Анна Леонидовна не унывали, часто к ним захаживали соседи, даже тетя Тая два раза приезжала- один раз к Новому году, а второй раз просто так- денег одолжить срочно надо было. Митенька звонит по праздникам, Леночка с Сергеем тоже звонят, два раза в неделю: по средам и воскресеньям, в 18.00. Раньше звонили еще и по пятницам, но цены на телефонные переговоры повысились, а им еще детей растить надо, старшая Оленька скоро уже в первый класс пойдет.
Виктор Петрович и Анна Леонидовна хоть и в возрасте, а с такой нежностью друг к дружке относятся, будто месяц знакомы. Виктор Петрович бывает, наворчит на Анну Леонидовну, и та, обидевшись, на кухню идет, а он уж за ней- руки целует, прощения вымаливает. Или же отправится Анна Леонидовна на рынок за покупками, а муж к ее приходу обед накрывает, и на стол непременно букет хризантем кладет.
Однако около года назад захворал Виктор Петрович. Сначала наотрез отказывался к врачам идти, а в одно утро не смог с постели встать- ноги отнялись. Пришлось "скорую" вызывать. С тех пор хозяин наш в больнице лежит, и Анна Леонидовна раньше целыми днями там пропадала. Сейчас она дома, никуда не выходит, я-то думаю, что мужу ее хуже стало, оттого ее к нему в палату и не пускают. Так ли это на самом деле или нет- я не знаю. Кто ж меня, вазу старую, пожелтевшую и потрескавшуюся, пусть и хрустальную, просветит?
С тех пор, как Виктора Петровича в больницу увезли, в квартире стало по-настоящему пусто и холодно. Я уже 40 лет в этом доме, и такой жуткой тишины здесь никогда не было. Анна Леонидовна за какие-то несколько недель резко осунулась и постарела. Целыми днями сидит у окна, изредка берет что-то из книжной полки и перелистывает. Все свои кофточки, юбки и халаты спрятала в сундук, который ей еще от бабки остался, а сама только в черные платья одевается.
Никто нас давно уже не навещал, только вот соседки месяца два назад заходили, говорили что-то про смерть, про то, как им жаль, что Виктор Петрович так скоропостижно ушел. Но враки все это, зависть и сплетни! Знаю я соседушек этих, им меня не провести.
Я ведь вижу, как Анна Леонидовна, хозяюшка моя, ждет мужа своего, как вглядывается через окно в лица прохожих, как вздрагивает при чьих-то шагах на лестнице.
Через неделю Анна Леонидовна юбилей справлять будет. Надеюсь, к этому времени Виктора Петровича выпишут, и войдет он к нам, веселый такой, высокий, с охапкой белых хризантем, и заживем мы, как раньше. Поскорее бы он пришел, ведь жизнь такая хрупкая, как хрусталь- разобьется, и всех осколков, как ни старайся, воедино не склеишь. А я то вижу, что без Виктора Петровича жизнь Анны Леонидовны рассыпается, и становится она маленькой и несчастной....