В данном обзоре речь пойдет в основном о произведениях, которые мне в целом понравились, за исключением, однако, отдельных аспектов. Я успел прочитать лишь небольшую часть конкурсных текстов и, вполне возможно, пропустил самые достойные рассказы.
Маверик Джон: Счастливая жизнь
У Джона Маверика плохо не бывает никогда. Бывают разные градации "хорошести". Вот и этот рассказ хорош. Фабулу его можно выразить фразой Есенина: "Жизнь моя! Иль ты приснилась мне?". И Джон вполне мастерски, надо сказать, обыгрывает этот психологический момент. Всякий, доживший до пятидесяти, а то и до сорока, замечал, должно быть, как часто воспоминания двадцатилетней давности оказываются столь же яркими, как и память о прошлогодних событиях, в то время как многое другое, произошедшее, казалось бы, совсем недавно, вспоминается с трудом, будто возникает из тумана. В такие минуты нетрудно вообразить, что кто-то украл твою жизнь. Именно эту ситуацию обыгрывает в своем рассказе Джон.
Лично мне в произведениях Джона (и этот рассказ не исключение) не хватает остроты, глубины и, может быть, дерзости. Но критиковать автора за это столь же бессмысленно, как предъявлять претензии к лошади за то, что она не верблюд. Это вопрос личных предпочтений.
Серебрянников Павел Иванович: Хиж-14: Аутсорсинг
Идея рассказа замечательная -- одновременно и глубокая, и актуальная, можно сказать, животрепещущая. Согласен, если outsourcing услуг и производства продлится современными темпами, то через четверть века будем иметь ситуацию, подобную описанной в рассказе.
Но исполнение не всегда на уровне. Особенно это касается стилизации речи персонажей. Вот, скажем, этот чукча или эскимос Эльгыгытгын, путая падежи в словах "гарпун", "баг" и "навигатор", совершенно правильно произносит такие сложные словосочетания как "печать русского начальника", "мне только в суд в Страсбурге подавать", и т.д. Это создает впечатление, что чукча прекрасно умеет говорить и только придуривается время от времени для читателя.
Другие же персонажи и вовсе не обладают собственным стилем речи. Их фразеология и манера выражаться мало отличаются друг от друга. А ведь все они принадлежат к разным культурам и говорить должны были бы по-разному. Японец Ямада, правда, не произносит букву "р". Ну, допустим, это в какой-то степени по-японски, а вот "сан" добавлять при обращении слабо ему? Так ведь делают поголовно все японцы -- и настоящие, и придуманные. Зато Иван Сидоров и главный герой -- африканский бушмен !Хи -- говорят совершенно одинаково, будто в одном дворе выросли. Иван, правда, время от времени слова-паразиты вставляет, !Хи по-русски, признаем, чище говорит.
Лобода Адриан: Хиж-14: Однажды в южных морях
Временная петля -- сюжет довольно избитый, но, тем не менее, обладающий мощным потенциалом воздействия, если автору удается подать его более-менее неожиданно. В данном случае автор совмещает путешествие во времени с превращением и раздвоением личности, и все это на фоне экзотического быта микронезийских аборигенов. Все вместе делает чтение данного текста весьма приятным времяпрепровождением.
Стиль хорош -- читается очень легко и совершенно без напряжения. Компактные и немногословные -- по две-три простых фразы -- диалоги ни разу не создают впечатления очевидной фальши. Герои разговаривают друг с другом, а не с читателями.
Короче, рассказ -- безусловная удача. В моем личном списке он стоит не на первом месте и даже не на втором просто потому, что экваториально-туземная эстетика особенно меня не трогает, но это вопрос личного вкуса.
Притуляк Алексей : Дуралекс
В целом рассказ весьма недурен. Я, во всяком случае, читал текст с неослабевающим интересом. Автору удалось на протяжении всего рассказа поддерживать ощущение тайны, которая вот-вот должна раскрыться и которая под конец действительно раскрывается.
Тем не менее, "не могу пройти молчанием", как выражались классики, весьма скверное устройство диалогов. Во-первых, речь персонажей недостаточно дифференцирована -- у них у всех почти одинаковая лексика. Но это еще полбеды. Беда же в том, что зачастую персонажи не столько между собой говорят, сколько объясняют читателю суть фантастического допущения. Такой диалог, по меткому выражению Леонида Каганова, напоминает разговор Остапа и Шуры в кабинете председателя месткома. "Братья" только делают вид, что говорят друг с другом, на самом же деле все их реплики предназначены для председателя, который, чувствуя фальшь диалога, нервничает и сердится. Вот и читатель частенько оказывается в шкуре председателя.
Возможен ли описанный диалог Имре Доджа с "ассистентом" накануне казни, то есть, пардон, "реинкарнации"? Представьте себе, что в нашем мире палач, усаживая осужденного на электрический стул, обращается к нему со следующими словами: "Прежде чем мы приступим, голубчик, разрешите мне в общих чертах разъяснить вам суть предстоящей процедуры. Начнем с теоретических основ электротехники...". Ну и затем они живенько обсуждают принципы выработки электроэнергии, передачи оной по проводам и уделяют особое внимание поражающим факторам электрического тока.
Понятно, что подобный разговор состояться не может. И не только потому, что осужденный на казнь вряд ли окажется в настроении точить лясы с палачом, но и потому, что даже самые невежественные обитатели нашего мира знают в общих чертах, откуда берется электричество и как работает электрический стул. Такое знание тривиально. Но если в альтернативном мире перемещение душ из одного тела в другое столь же распространено, как у нас электричество, то не может быть, чтобы общие принципы этой технологии не были бы в достаточной степени популяризированы для самой широкой публики.
Но Имре Додж вроде и не нуждается ни в каких объяснениях! Он-то как раз прекрасно отдает себе отчет в происходящем, это "ассистент" с иезуитской настойчивостью пытается втюхать собеседнику, что, смерть, мол, это когда умирает тело, а не душа, хотя человечество на протяжении всей своей истории придерживалось противоположной точки зрения. Тем не менее, Имре Додж не посылает "ассистента" куда следует, а поддерживает разговор, выдвигает аргументы, спорит, хотя ему-то самому это совершенно ни к чему, и всё делается исключительно для того, чтобы ввести читателя в курс дела.
Но и читателю такой диалог только вредит.
Diamond Ace: Хиж-2014: Трамаdolls
Тут чувствуется опытная рука, поэтому читается с интересом. И вообще дурным это произведение назвать нельзя, но и особого эстетического удовлетворения по прочтении не испытываешь.
Вполне возможно, это происходит оттого, что данный текст -- не рассказ, а пьеса (хотя и очень короткая). Пьесы же пишутся не для читателей, а для актеров, чтобы те их играли на сцене. Может быть, талантливый актерский коллектив мог бы сыграть эту сценку так, что у всех мурашки по коже, но исключительно от чтения этого текста катарсис испытать сложно.
Отмечу вот что: автор, конечно, приложил усилия, чтобы наделить каждого персонажа индивидуальной манерой выражаться (за что ему честь и хвала), но говорящих так много, что их всё равно легко перепутать. Десять говорунов на чуть более тринадцати с половиной тысяч знаков. Это чересчур, ей-богу.
Бородкин Алексей Петрович: Бегство
На мой взгляд, текст очень хороший -- читал от начала до конца с неослабевающим интересом. Колоритные персонажи, и каждый разговаривает по-своему. Уж еврея-ростовщика с герром Гюнтером никак не спутаешь.
По поводу ростовщика позволю себе дать автору несколько технических советов, ибо имею основания полагать себя в некотором роде экспертом :)
Этот образ вышел немного трафаретным, словно позаимствованным из одесских анекдотов. Например, сценка, когда ростовщик выскакивает на секунду из лавки, дабы убедиться, что над дверью нет вывески "старый осел, раздающий деньги". Это кажется весьма стереотипным действием торговца с Молдаванки. Не совсем то же самое, но что-то подобное всегда можно увидеть в фильмах про Одессу. Я не думаю, что надо совсем отказываться от стереотипов (в конце концов, комические образы должны быть легко узнаваемыми), но вот именно такая сценка кажется уж чересчур трафаретной.
Родным языком средневекового австрийского ростовщика являлся всё-таки идиш, а иврит -- язык полулегендарных предков, которые сорок лет слонялись по пустыне, ели манну напополам с верблюжьей колючкой и через день дрались с местными бедуинами. Этим языком молятся, но в повседневной жизни его не используют. Поэтому мальчика ростовщик, скорее всего, назвал бы не "елед", а "йингель" или даже "йингеле" -- "мальчонка". По той же причине ростовщику более подобает зваться Мендель, а не Менахем, хотя последнее, конечно, тоже возможно.
"Еврей испуганно замахал руками: -- Какое там, "герр". Ещё скажи "ребе"". Здесь получается, что в табеле о рангах "ребе" стоит выше "герр". Но это не так, и вообще эти титулы нельзя сопоставлять -- они из разных миров. Человек может быть уважаемым "ребе", но последней скотиной в глазах того, кто привык к обращению "герр". Обратное тоже верно, хотя обычно и не афишируется.
"-- Вах, он меня ещё учит! -- возмутился еврей". Ну, "вах", скорее, подойдет для дагестанца. Хотя, с другой стороны, кто у нас в искусстве главный дагестанец? Этуш! Тут можно было бы употребить всем известное "ой вей!", но это выражение уже основательно набило оскомину. Поэтому я бы предложил аналогичное по смыслу "ой а брох!" или "а брох цу мир!".
Вот так как-то. А вообще, очень хорошо.
Жидкова Елена Адольфовна: Хиж 2014: Черт без табакерки
Этот рассказ у меня не вызвал особых восторгов, но назвать его плохим тоже не могу. Местами чтение захватывает, и это, конечно же, признак удачного стиля. Главные персонажи обладают индивидуальностью, и у каждого есть своя манера выражаться, что замечательно.
С другой стороны, диалоги чрезмерно растянуты, и это, видимо, основная проблема данного текста. Диалог, в силу необходимости тратить слова на передачу эмоций говорящих, замедляет действие, поэтому слишком длинный диалог запросто может наскучить читателю.
Ну, вот прямо не знаю, что сказать. Назвать это плохим текстом невозможно, потому что язык, настолько насыщенный метафорами и вообще тропами, ценен сам по себе. Некоторые сравнения заслуживают аплодисментов, например, "черный, как Азеф".
С другой стороны, хотелось бы, чтобы литературное произведение могло бы выразить хоть какую-то внятную мысль. Может быть, я просто не в состоянии расшифровать аллюзии, которыми автор насытил свое произведение, и, возможно, окажись я понятливее или эрудированнее, смысл этого опуса стал бы для меня ясен, как солнечный день. В аннотации автор заботливо привел список литературы, которую следует прочесть прежде, чем браться за данный текст. Ну, где-то половину из этих произведений я прочел на разных этапах своей жизни, но, видимо, тексты г-на Новопольцева не терпят полумер. Короче, авторская мысль от меня ускользнула. Точнее, не ускользнула, а просто ни разу не позволила за себя зацепиться.
Я всецело поддерживаю многоуровневые произведения. Согласен, что для расшифровки смысла на определенном уровне надо знать то, что следует знать на этом уровне культуры. Однако хороший текст позволит и невежде всё понять и получить удовольствие на самом нижнем уровне. Разумеется, эстетическое удовлетворение читателя-эрудита, который овладел всеми уровнями, будет намного выше. Но нехорошо, если понимание текста доступно лишь небольшой горстке самых яйцеголовых.