Море сегодня было хорошее. Волны начинались у самого берега и с трудом достигали высоты большого арбуза, да и то не всегда. На берегу царило спокойствие, лишь изредка дети нарушали тишину, подаренную морем, своими незатейливыми играми и спорами.
"Да..., погодка сегодня гораздо лучше чем вчера, а тем более чем позавчера. Наверное, это подарок мне в последний день работы здесь." - подумал Дима, всматриваясь в море и вспоминая сколько голов он видел там в последний раз. Он уже представлял, как будет продолжать остаток отпуска и как в следующий раз, когда дружок ещё посмеет попросить подменить его на два-три дня, то он пошлёт его туда, куда тот по доброй воле не пойдёт. Сам не знает, чего сейчас-то согласился, наверное от скуки. Жена уже неделю как вышла на работу, а ему ещё оставалось дней десять. Думал на солнышке поваляется, поплавает, но как говорят; "всё хорошо в меру".
Его напарник уже битый час сидел на раздолбленной табуретке в углу с давно остывшей кружкой кофе, закинув ноги в песке на единственный в их спасательной вышке стол, и "тарахтел" о тех, кто отдался ему по любви, чему и сам изредка поражался, и тех кого он так долго добивался, как говорит часа два или три. "Наградила же меня судьба дарованьецем. Вот трепло. Да... Наверно у тех кто больше трёх лет на солнышке работает крыша едет." Хотя, как он слышал, тот не слишком привирал - его чуть-чуть не "попёрли" со службы за то, что не раз попадался на вышке с целым гаремом, даже сейчас то тут, то там попадаются фантики от презервативов.
Дима посмотрел вниз и удовлетворённо отметил, что Изергиль переместилась ещё на два метра по часовой стрелке вокруг вышки. "Да, солнце её не застанет врасплох, вообще-то продвинутая старушенция" - подумал он, открывая бутылку минералки. У этой бабки с собой был весь набор для выживания, которому мог бы позавидовать любой морской пехотинец. В её рюкзаке было много чего необычного: какие-то электронные штуки, которые Дима видел первый раз в жизни; бинокль с какой-то тарелочкой; хитрый термос с подогревом, который свистит как истребитель, только немножко потише. И сама она, будучи в одном купальнике, была экипирована какой-то дурацкой шляпой с вентилятором, очками с каким-то хитрым сооружением защиты носа от солнца, крутым мобильником и минирадиодиском. Напарник иногда подшучивал, поглядывая вниз:
- Стал бы?
На что Диме уже надоело отвечать:
- Стал бы... если встал бы...
Своё прозвище эта бабуля получила после недолгих споров кем ей быть: Тортилой (уж больно её очки напоминали ту добрую черепаху), агентом 007 или Изергиль. Победило, конечно, последнее прозвище, так как её нос, занудливость и вездесущность сделали своё дело. "Обозвали", и по этому поводу даже распили совместный кофеёк.
Время ещё было дообеденное, и погодка кстати, и поэтому забот было не много, больше нужно было только присутствие и изредка покрикивать в усилитель какую-нибудь ерунду. Дима уже начал вытаскивать микрофон из кофейной банки, даже по пути к столу "с ногами в песке" успел поразмяться, побурчав: "...туманы лимана манили меня...", и хотел было уже его включить, как вдруг услышал приятный женский голос:
- Эй вы там наверху... Есть кто нибудь?
Диме сначала показалось, что кто-то пытался пародировать Пугачёву, и он не двигаясь с места заявил напарнику:
Тот вскочил, как будто его что-то могло там ждать: а вдруг цель, к которой он готовил себя всю жизнь, но через секунду вяло подошёл к столу и, глядя куда-то в бок, процедил:
- Это по твоей части. Давай, братан, аптечку возьми.
Дима не повёл даже плечами, настолько напарник был чем-то разочарован, что было однозначно ясно - сейчас черёд Димы. Схватив одну из аптечек, он лихо сбежал по ступенькам и уткнулся в забавную троицу. Перед ним стояла молодая женщина, пряча дымящуюся сигарету от взора малыша, который извивался в папиных крепких руках, и при этом вопил: "Бойно!... Бойно!"
- Вы уж извините нас, вот ведь какая беда у нас, Сашеньку огромный краб укусил... А ещё хотел с собой утащить! - добавила она, заговорщицки глядя на Диму.
- Вот... папу не слушал, полез в камни, хорошо, что мы его успели за трусики поймать, а то бы сейчас плакали, плакали: "Гдее нааш Саашеенька?" Вот и доверь самое дорогое мням... мням... папочке.
Папа, здоровый мужик, снял очки и, казалось, не понимал, что здесь уже царит мир театра для детей. Он держал малыша как-то своеобразно, его хват напоминал чем-то оказание первой помощи из уставов С.А. Дима понял быстро весь этот детский спектакль и, оглядев ручку малыша, голосом Айболита, насколько это было возможно, произнёс:
- Вы, батенька, соизволили быть укушенным самым большим крабом в этом море, а посему лекарство от этого страшнейшего укуса у Вашей маменьки, и даст она Вам его только если Вы сами захотите лечиться. Но лекарство это нельзя просто так кушать, его надо бы с кашкой какой-нибудь... или там с супчиком например... И очень часто надобно это делать, раза три-четыре в день. А когда совсем выздоровеете, мы попросим вот этого дядю, что б он Вас на скутере покатал. Правда, дядя?
Дима так уставился на напарника, который уже был внизу и пытался хоть как-то присоединится к разговору, что тот потупил взгляд и как-то не свойственно ему лично, произнёс:
- Так точно! Товарищ доктор Айболит!
- Ну вот и ладненько, мы пока пластырь положим, а лекарство у мамы будет, Понял, малыш?
- Я поняй, я... я ециця будю, я байсёй!
Старуха Изергиль тем временем невероятно извернулась и изрекла:
- Вот, маменька, про шапочку на мальчика Вы забыли... Но позвольте Вам заметить, что солнечная радиация влияет очень существенно на развитие Вашего ребёнка... Да и сигаретка ни к чему возле него...
Но её уже никто не слушал, все, поулыбавшись и приняв коллективное участие в наклеивании пластыря, побрели восвояси. Когда старуха Изергиль "проползла" ещё несколько метров вокруг вышки в погоне за тенью, Дима был внизу и пытался подтащить прицеп для скутера поближе к вышке, волны стали немного побольше и солёная вода уже иногда доставала до его колёс. А сам скутер, урча и периодически отхаркиваясь, катал напарника и его очередную жертву, которая верещала и хватала водителя за что только придётся на любом вираже. Дима поглядел направо и увидел, что по кромке прибоя движется уже знакомая ему семейка. Мама кому-то махала рукой, отец семейства держал за руку постоянно подпрыгивающего карапуза. Дима посмотрел налево и увидел, что на встречу им двигалась примерно такая же троица, только мальчишка был немного постарше. Когда расстояние между ними осталось метров тридцать, мужчина из новой тройки сначала ускорил шаг, а потом и вообще побежал навстречу друзьям, и в этот же момент мама Сашеньки тоже оставив своих, открыв руки для объятий, бросилась ему навстречу. Они встретились прямо в двух метрах перед Димой и старухой Изергиль, и закружились в объятиях и поцелуях давно не видевшихся двух любящих людей. Вскоре и остальные подошли... И тоже мужчина и женщина так обнялись и так начали проявлять свою нежность друг к другу, что Дима невольно отвёл от них глаза и начал смотреть на их мальчишек. Сашенька подошёл к другу и, взяв его уверенно за руку, сказал:
- Паёом, там кьаб басёй- басёй...
И повёл пацана в сторону камней, чего-то там ему рассказывая и показывая руку, на которой от пластыря осталось одно название. Дима перевёл взгляд назад на отца Сашеньки. Они стояли обнявшись, и женщина прижала голову к его груди, а тот что-то говорил. Вдруг он освободил из объятий левую руку и стянув с плеча майку, поднёс её к своему лицу. Тут Дима чётко увидел: из под очков мужчины выкатилась слеза, майка, конечно, её быстро впитала, но другая уже рисовала дорожку на другой стороне его лица. Изергиль как-то неестественно извернувшись, часто крутила своей круто экипированной "башней", поочерёдно разглядывая все три пары. Дима же тоже какое-то время с нескрываемым любопытством глядел на происходящее, потом перевёл взгляд в сторону и заметил, что ещё несколько человек наблюдают за этой встречей. "Если бы я что-нибудь в этом понимал..." - подумал он и полез на вышку.
Протискиваясь со своим рюкзаком вдоль большой старой машины, Дима встретился взглядом с тем, кто в ней сидел - это была старуха Изергиль. Он хотел было уже, не обращая внимания, пролезть дальше, как та внезапно взяла его за локоть своей морщинистой рукой и хорошо еще сохранившимся голосом запела по-французски, смотря при этом на него добрыми старческими глазами.
- Эта песенка о том , - вдруг перестав петь, сказала Изергиль, - что мы часто удивляемся кому-то, но через какое-то время уже кто-то удивляется и нам.
Она улыбнулась как-то очень умилённо и уже чуть тише произнесла:
- Кажется, мой милый друг, эпопея спасения для вас ещё сегодня не завершена, так помогите же и этому очаровательному созданью.
Дима повернулся и увидел девушку с пляжного ресторана, которая скрестив руки в замысловатых татуировках на груди, терпеливо ждала, когда Дима освободится. Старушка отпустила его руку и заведя своё "ретро", на котором, казалось, она отъездила минимум половину своей жизни, оставила их вдвоём.
"Зря, наверно, мы её Изергиль назвали, надо было бы всё-таки Тортилой", - подумал он и обратился к девушке:
- Ну что? Опять не заводится? Надо было вчера мне прикрутить перед тобой табличку: "Уходя, гаси свет!".
Машина завелась сразу, Дима ещё подумал, что механик этой машины гораздо профессиональней, чем водитель этого со всех сторон помятого автомобиля.
- Спасибо большое, не знаю, что бы без вас делала, а это для ваших дочек - девушка быстро открыла дверь и положила на пассажирское сиденье две упаковочки леденцов.
- Надо же, уже все и всё обо мне знают, правда? - сказал с улыбкой Дима, сматывая кабеля.
- Конечно, ещё позавчера наши красавицы всё разнюхали, мол преданное сердце, умница жена, дочки-близняшки...
- Да мои дочки всего годика на три младше тебя, но всё равно спасибо...
Вдруг у неё в руке зазвонил мобильник, она быстро взглянула на него, что-то на нём нажала и, ещё не поднеся к уху, начала кричать;
- Ты, козёл, ты уже меня достал, понял?! Если ты думаешь что я...
Тут Дима, не желая ей мешать, махнул ей на прощанье рукой и сел в свою машину. "Боже мой... какой кайф после такого дня плюхнуться в такое кресло!" - подумал он.
Всю дорогу Дима вспоминал увиденную им встречу семей на пляже, невольно представлял себя на месте одного из мужчин и что-то ему казалось в этом нереальным, каким-то не естественным. "Как же так, вот мы с Маришкой, мы с детства вместе, вместе прошли огонь и воду, вместе... Мы так сроднились, а тут появляются ещё эти двое. Пускай они будут самыми хорошими, но они не мы, они не наша семья и у них своя жизнь, а у нас своя." - думал он, но вспоминая некоторые детали увиденного, постоянно стоящие у него перед глазами, неоднократно делал вывод: "пусть - да, пусть это и возможно, но это - не моё, не наше!"
Уже подъезжая к дому, прислушался к тихо играющему радио: там пели песню "Восточные сказки", он прибавил громкость.
"Девушка-красавица, Ты мне очень нравишься, У меня есть три жены, А четвёртой будешь ты." - раздавалось из динамиков.
Он улыбнулся и подумал - "Действительно сказки..."
Тесть гулял во дворе с собакой. Точнее сказать, она сама по себе хорошо гуляла, и даже скакала по газонам вместе с соседской дворнягой, а тот в то время что-то "заливал" внимательно слушающим его двум бабушкам с маленькими внуками, при этом жестикулируя газетой и мобильным телефоном. "Старый ловелас...и этот туда же..."- заулыбался Дима и тихонько свистнул, в ту же секунду пожалев об этом. Лабрадор стрелой бросился к нему, и собачьей радости не было границ минут пять. Наконец Дима повалил собаку на траву, и та немного успокоилась. Рядом сидел его дружок, и склонив голову набок и высунув язык, наблюдал за ними. Дима дотянулся до его загривка и ласково потрепал его."Эх, бродяга, вот и я сегодня, как и ты, смотрел на такую же радостную встречу."
В подъезде стояла ужасная духота, накопившаяся за день. Дима вынул из почтового ящика пару реклам и, рассматривая их, пошёл к лестнице. Ему показалось, что что-то шевельнулось за электрическим шкафом, а поравнявшись с ним и почувствовав запах пивного перегара, спросил:
- Вить, это ты?
- Тихо ты... - тут же высунулась небритая Витькина морда, - говори тише.
"Так, сейчас опять полтинник просить будет" - подумал Дима, и спросил почти шёпотом:
- Ты что, тут в засаде сидишь?
- Да Люська, сучка... Понимаешь, как не приду домой, всегда какая-то пархатая, как спугнули, спрашиваю: "Звонил что ли кто?" "Нет" - говорит, а сама глазищами водит, и сразу - "Может покушать хочешь, милый?" Пока она на кухне бегает, я трубочку-то телефонную потрогаю, а она-то горячая, вот ведь сука, а? Ну ничего, поймаю - убью! Сегодня пораньше пришёл, дай думаю эту падлу на вшивость проверю... Кстати, братан, одолжи полтинничек до десятого, а то горло пересохло.
Дима рылся в рюкзаке, ища бумажник, и подумал: "Вот ведь жизнь... кто-то из за телефона готов жену убить, а кто-то..." - тут ему опять вспомнилась та встреча на пляже. Он вручил банкноту Витьку и зашагал вверх по лестнице. Проходя мимо Витькиной двери, он услышал очень короткий звонок телефона, видно абонента уже ждали. "Да... Сегодня опять не Витькин день, пейте пиво пенное - будет рожа... большая." И зашагал дальше.
Марина что-то шила на машинке. Увидев открывающуюся дверь, она пыталась встать, но Дима опередил её, первый подскочил к ней и, ласково обняв, поцеловал сначала в губы, потом обцеловал медленно всё лицо... потом уши, и потом уже начал было спускаться ниже к плечам, но тут дверь распахнулась и, чуть ли не кубарем, влетели в квартиру как две капли воды похожие друг на друга две девушки.
- Неправда! Он же думал, что это я...
- Как же, поверила... Ты его, наверно, сама перепутала...
- Я?! Да я сразу заметила, что твой шнурки не умеет завязывать...
- Ой... подумаешь... а то твой наверное умеет.
Как выяснилось, сёстры не поделили братьев-близнецов, с которыми только сегодня познакомились. Они, наверно, просто сами запутались, а может те их специально запутали.
Они оба лежали на спине, и когда дыханье уже почти пришло в норму, Дима тихонько спросил:
- Зай, скажи, а ты могла бы любить двух мужчин одновременно?
После короткой паузы Марина быстро повернулась на бок и, подставив руку под голову, спросила:
- Так... Ты думаешь, что у меня кто-то есть?
- Ну что ты, заинька моя, - тоже повернувшись к ней, говорил Дима, - я так просто...
- Я вижу, что ты сегодня какой-то не такой. Что случилось, зайчик? Выкладывай.
И Дима всё рассказал. Он говорил медленно, вспоминая каждую мелочь, и чувствовал, что его слушают и понимают. Закончив рассказ, он повалился на спину и сказал:
- Ты, наверно, меня осуждаешь, может не надо было мне это рассказывать.
Глаза его были закрыты, но он почувствовал, как горячая слеза упала на его плечо. Он открыл глаза и увидел блеск больших Маришкиных глаз, которые смотрели на него, его единственного для неё. Он привлёк её к себе, крепко обнял, и срывающимся голосом тихо сказал:
- Прости меня, родная, я не знаю чего меня на это повело...
- Ты у меня самый-самый хороший, я тебя очень-очень люблю.
Марина только недавно пришла с работы. Быстренько перекусив, она начала вытаскивать швейную машинку, ей очень не терпелось закончить занавески. Дима, тоже покушав с ней, закинул в стакан пару кусочков льда и направился к бару. Зазвонил телефон. Дима выставил из кулака указательный палец и вполголоса обратился к жене:
- Если с работы, меня нет!
- Алло... ой, какие люди!!! - Марина чуть не запрыгала от радости, - пропащие наши, совсем уж нас забыли... Да дома, дома, вон у бара пасётся, он в отпуске сейчас... Что?... Конечно, конечно... Бай!
Она бросилась заталкивать швейную машинку обратно в шкаф, выпалив на ходу:
- Сейчас Ленка с Лёшиком приедут, они уже рядом, от мамы едут.
Дима смотрел на стакан со льдом и размышлял: продолжить или друзей дождаться, потом всё таки вернулся к холодильнику и затолкал лёд обратно. Они очень давно не виделись, а когда-то все семейные праздники и почти все выходные проводили вместе, но последнее время как-то отношения поостыли - те вечно были чем-то заняты и времени для общения с ними у друзей почему-то оставалось всё меньше и меньше, да и звонки тоже становились всё реже и реже.
Марина уже вовсю суетилась на кухне, когда без звонка, как и раньше, вошла Лена. Она, как всегда, быстро присела в шуточном реверансе и выпалила: "Здрасьте!" И когда уже девчонки обнимались, вошёл Алексей и, закрыв за собой дверь, как и раньше, провозгласил: "Всем привет!" и протянул другу крепкую руку. Подскочила Марина и повисла на крепкой Лёшкиной шее.
- Противный, почему Леночку ко мне так долго не привозил? А? - проныла она.
- Простите меня пожалуйста, я больше так не буду. - накуксившись сказал он, потупив глаза и положив руку чуть ниже талии, прижал слегка её к себе.
Дима только сейчас поймал себя на мысли, что Лёша это делал и раньше, но никогда он не заострял на этом внимания, да ведь и они с Леной иногда дурачились, так, по-дружески.
Они сидели за столом и болтали о жизни, о детях, про работу, про давно не появляющихся друзей. Потом Дима рассказывал о том, что видел на пляже, у него это получалось как-то красиво, душевно. Лена задумчиво смотрела на него, крутя в руках бокал, а Алексей как-то снисходительно улыбался, посасывая виски. Когда рассказ был закончен, и рассказчик, переведя дух, потянулся за сигаретой, Алексей глотнул виски и произнёс:
- Взрослеешь, брат, так гляди, как-нибудь мы вас застукаем с кем-нибудь, - он прищурился, погрозил пальцем и добавил, - смотрите у меня!!! Тоже мне шведы...
- Ну куда мы от вас, кто нас ещё так любит, - смеясь выпалила Марина и прыгнула в объятия рядом сидевшей Лены, все начали смеяться. Лена посмотрела на Алексея и что-то ему как бы сказала взглядом, тот кивнул и, выдержав небольшую паузу, сказал:
- Всё не так страшно, как кажется, даже наоборот: люди давно занимаются сексом семьями, группами, получают огромное удовлетворение, испытывают такое, что в обычном сексе навряд ли возможно.
- А ты откуда это знаешь? - задорно спросила Марина.
- Мы оба это знаем, - сказала Лена и тут же уткнулась носом в Маринкину щеку, и крепко зажмурив глаза, тихо произнесла - Ой... Что сейчас будет...
Молчанье продолжалось недолго, его прервал Алексей:
- Что? Убили? Мы давно уже занимаемся свингом, постепенно общение с такими как мы стало вытеснять на второй план даже друзей. С вами мы хоть как-то поддерживали отношения, а есть такие, которых мы года три не видели.
Марина уже пару минут сидела не двигаясь с очень большими изумлёнными глазами. Дима переваривал услышанное с маленькими глотками виски и косился то на Лену, у которой выступил на щеках румянец, то на друга.
- Осуждаете? - видно посчитав, что самое страшное уже позади, робко произнесла Лена и детским голосочком тихо продолжала, - ...нам что, обуваться? Вы нас больше не любите? Нет?
- Гм... да... то есть нет... Да уж... Ошарашили, неожиданно как-то, - Дима почувствовал на себе взгляд всех троих и понял, что именно он должен сейчас сказать своё мнение, и продолжил:
- Могли б и раньше расколоться, - и уже улыбаясь, глядя на Марину, быстро выпалил - может и не пришлось бы на сторону ходить!
- Дурак! - взвизгнула резко покрасневшая Марина и вдруг опять нырнула в объятия Лены, - и вообще... уйдите от нас, извращенцы.
Тут все засмеялись и мужчины пошли курить на балкон.
- Такие милые зайки. - глядя через стекло на разговаривающих женщин, затягиваясь сказал Алексей.
- Лёш, хочу спросить, ты Ленку очень любишь?
- Больше жизни! Она для меня всё.
- А как же ты имеешь чужих баб, да ещё при ней... И как ты себя чувствуешь, когда кто-то при тебе имеет её... и она балдеет от этого? Что ты лыбишься, придурок?
- Представил себе нас с вами вместе, попробуй и ты представь...
- Не знаю...
- Ленка умирает от тебя, говорит, что если и будет у нас постоянная пара, то мужчина будет только как ты, да и мне Маришка очень нравится...
- Ты что, предлагаешь?
- Можешь не верить, но мы сегодня просто так заехали, а раскололись... В общем, мы о вас всегда думали, но не знали с чего начать, ведь вы такие правильные. А когда ты заговорил об этих на пляже, поняли, что другого такого случая может больше и не будет, вот и решили признаться. Леночка говорит, что вы всё равно безнадёга, даже если и узнаете всё. Хотя, когда ты рассказывал, я наблюдал за ней: какой-то бесёнок у неё в глазах появился. Ой чует моё сердце - не спроста это.
- И ты совсем ни капельки не ревнуешь?
- Брат... Ну если честно, было это у меня пару раз, только она не знает, я выдержал, но к тебе ни вот столько, ты же такой свой.
Они погасили сигареты и вернулись к жёнам., Те судачили о салатах, об одежде, журналах - в общем, обо всём, кроме последней темы, и это немного насторожило друзей.
Алексей подсел к жене и, выдержав небольшую паузу, осторожно сказал:
- Ленуль, я тут Димке объяснил, что не пошутили, скажи что-нибудь и ты.
Лена обвела всех взглядом, и, положив свою руку на руку Марины, тихо, с выражением начала говорить:
- Я очень рада, что вы всё знаете. Я очень хочу, чтобы вы были мне ещё ближе чем сейчас. Я...Я долго ждала этого разговора. Я... э... Я такая трусиха. - она уткнулась в грудь Марины и заплакала. - Прости меня, Маришка, надоело всё, хочу быть только с вами.
Марина обняла подружку и подняла глаза на мужа, она ничего не сказала, но её взгляд спрашивал: "Ну, что скажешь?"
- Мариш... Лёш, скажи сам, а?
- Ну... Что-то я заробел, что-то странно это... Ну в общем мне тоже этого хочется. Маришка, если вы решитесь на... ну как бы сказать... ну ясно, ну в общем... Всё!!! Не могу больше, давайте выпьем!
На этот раз неразбавленный виски выпили все. Пауза затягивалась, все сидели и какое-то время просто смотрели друг на друга. Вдруг Алексей встал, и, обойдя стол, склонился над Мариной. Он взял её правую руку и начал медленно и очень нежно целовать. Вот он привлёк её ладошку к губам, поцеловал её и прижав к щеке, произнёс:
- Ничего не буду больше говорить, и так всё понятно, вы сами всё должны решить.
Марина нерешительно положила свободную руку ему на голову, пару раз медленно погладила и подняла глаза на мужа. Димино сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет наружу, он попытался зачем-то встать, и когда это всё-таки получилось, перед ним вдруг выросла Лена. Она притянула его к себе за голову и, не мигая, впилась в его губы таким страстным поцелуем, что Диму закачало, и он то ли машинально, то ли осознанно, схватился за талию горящей страстью женщины. В тот же миг она, ощутив всем своим существом его прикосновение, слилась с ним в таких объятиях и издала такой по силе стон, что у них обоих под ногами зашаталась земля.
Перестав целоваться, они еще ближе прильнули друг к другу и замерли. Они стояли крепко обнявшись, глубоко и часто дыша, и боялись даже пошевельнуться, когда Дима несмело начал открывать глаза. Алексей стоял с открытым ртом и с широко раскрытыми глазами, а Марина сидела опустив голову, по её телу пробегала мелкая дрожь. Дима уже понял, что вот-вот она разрыдается, и, освободившись от объятий, бросился к ней и, прижав её к себе, попытался что-то сказать, но ничего, кроме пары звуков "ма.." и "про", у него не получилось.
- Да... Ну вы даёте... - выйдя из оцепенения пробурчал Алексей. - Честно сказать, не ожидал.
- Маришенька, прости меня дуру, я не знаю, что со мной случилось... Ой, я сейчас сбегу... Лёш, пойдём, а?
- Да, наверно надо идти. Да уж, наломали мы тут дров...
- Не уходите. - вдруг очень тихо произнесла Марина. Она подняла глаза на мужа, дотянулась до его щеки и нежно поцеловала. - Я всё понимаю.
- Прости меня, родная. - наконец-то прорвало у Димы.
- Глупый, за что? За то, что тебя любят?
- Я... - начал было Дима, но Марина нежно закрыла ему пальчиками рот и продолжила. - Только, пожалуйста, не торопите меня.
Тут Лена с визгом "Ура!" подлетела к задумавшемуся о чём-то Алексею, схватила его голову и стала целовать куда попало.
Вскоре пришёл отец Марины с собакой. Он очень обрадовался, увидев Алексея и Лену, и с удовольствием сел с ними пить чай. Вскоре пришли и дочки, поэтому о произошедшем сегодня уже никто не говорил. На прощание, поцеловав Марину в щёку, Алексей негромко сказал:
- Значит до послезавтра, мы очень будем вас ждать.
Подбегая к дому Дима натолкнулся на тестя - тот стоял у песочницы с двумя своими ровесницами, и увидев "бегуна", вышел ему на встречу. Оглядев его, всего мокрого и запыхавшегося, тот по-отечески покачал головой и осторожно начал;
- Хотел с тобой пивка попить, вон жара какая, я уж и рыбку прикупил, но вижу ты сегодня в ударе, что-то опять задумал?
- Не, бать, всё нормально. Просто решил пару килограммчиков скинуть, глянь какая доча у тебя стройненькая, не гоже отставать-то. - в такт ему отрапортовал Дима. - А по пивку у нас сегодня вон специалист.
Дима кивнул на подходящего Витька и, махнув ему, пошёл домой, не дав последнему разжиться полтинником. Быстро приняв душ и побрившись, начал готовить лёгкий ужин, Марина должна была вот-вот придти с работы. Когда почти всё было готово, в квартиру влетела Марина и, бросив на кресло сумочку, закрылась в туалете. Через некоторое время Дима подошёл к двери и тихонько постучав по ней ногтями, тихо спросил.
- Мариш, у тебя всё нормально?
- Да... Да, я сейчас.
Когда она вышла, Диме чуть ли не пришлось её подхватить, её качало и лицо её было очень бледным.
- Что с тобой, зая моя? - встревожился он, ведя её к дивану.
- Сейчас пройдёт, наверно просто перенервничала... Целый день об этом думала.
- Успокойся, родная, ну что ты так переживаешь. Хочешь, позвоним ребятам и всё отменим?
- ...Не знаю... Я наверно сейчас ничего не соображаю... Дай полежу немного, - ужасно болит голова.
Дав жене болеутоляющее, он сел рядом в кресло и стал смотреть на неё. Когда через полчаса она открыла глаза, он склонился над ней и произнёс:
- Я обещаю тебе никогда даже не упоминать об этом. Нет ничего на свете, что может нас разлучить...
- Я знаю... Ты даже представить не можешь, как я верю тебе. Даже когда вы с Леной вчера такое выдали - я знала, что ты всё равно со мной, как будто это мы вместе слились с ней.
- Как ты себя чувствуешь?
- Уже намного лучше. Наверно, это было потому что тебя рядом не было. - она улыбнулась и заговорщицки прошептала, - а сам-то ничего не боишься? Герой, да?
- Не знаю. Лёшка какой-то больно уж... Даже не знаю как и сказать, слишком опытный, что ли. А как он тебе?
- Ну наконец-то, дождалась. Думала: "уж всё за меня решили", ан нет - видишь, вспомнила родная душа. Сегодня об этом целый день думала, навряд ли у нас получилось бы как у вас. Ленка ведь давно на тебя глаз положила, а вчера её просто прорвало. Но знаешь, кажется мне, что он очень надёжный не только в дружбе, ну... поживём - увидим. Мы - одна команда! Помнишь?
- Забудешь тут, как же. - он улыбнулся, запуская руку ей под талию, а второй слегка приподнимая юбку, - А представь, что это сейчас не я: представь его на моём месте.
- Дим, ну как можно-то... Я ж твои руки из мили... ой... ой. Тааак! Хватит!
- Так, лежебока, подъём! Встать, приготовиться к приёму пищи! - скомандовал он.
Марина наводила последние штрихи в макияже - в спальне господствовал запах лака для волос, лака для ногтей и любимых Марининых духов, которыми она пользовалась только в исключительных случаях. Дима стоял у серванта и смотрел на сувенирную статуэтку; на большой черепахе сидела черепаха поменьше, потом ещё меньше, и ещё две самые маленькие сверху.
- Мариш, может им наших черепашек подарим? Помнишь, им понравились? Говорили тогда, что это наша семейка...
- Ладно, только пыль сотри, вытащи салат из холодильника и положи в пакет.
- А ты, вообще-то, скоро?
- Уже... Почти... Ещё пять минут.
Когда они выходили из подъезда, столкнулись с Витьком.
- Здорово, ребята. Дим, можно тебя на минутку.
- Витёк, извини, у меня сегодня с собой только кредитка.
- А! ...Ну ладно, хорошо погулять! - сказал раздосадованный Витёк, чешась в щетине и внюхиваясь в благоухания Марины.
- Боже... Что они как потеют-то... Мариш, дай салфетку, уж руль мокрый.
- Зайчик, ты волнуешься?
- А ладони-то при чём здесь?
- Вон заправка, заедь, умойся.
Он вернулся в машину с красивым букетом роз, положив их на заднее сиденье и сев на своё место, спросил;
- Ты не против, если мы подарим Леночке цветы?
- Ну конечно нет, давай заводи, слышишь, уже сзади сигналят?
Дверь открыл Алексей.
- Ба! Какие люди! Проходите. А цветочки для кого? - поцеловав в щёчку Марину, он пожал руку другу. - Ленуль, к тебе пришли, выходи уж!
Диме стало как-то не ловко, он опустил букет и прошёл вслед за Мариной и хозяином в зал. На столе среди разных закусок возвышались бутылка водки и мартини, играла приятная музыка. В комнату вошла Лена. Так, как она выглядела, было намного больше чем эффектно: новая причёска сразу бросилась в глаза гостям, слегка укороченное платье изумительно подчеркнуло стройность её ног, а грудь... Грудь её в этом платье стала ещё более красивой и притягательной. Она вошла в зал так грациозно, с таким шармом, что даже Алексей захлопал глазами. Она подошла к Марине и они поцеловались, еле касаясь друг друга губами, потом она не спеша двинулась к Диме. Он был очарован - к нему двигалась прекрасная фея, на ходу протягивая к нему руки и искрясь милейшей улыбкой. Подойдя к нему вплотную, она посмотрела на него огромными, блестящими счастьем глазами, чмокнула его нежно, почти не касаясь в губы, и прошептала: "Здравствуй". Он ощутил запах тех самых духов, который был у неё на его день рождения несколько лет назад, он ему тогда так сильно понравился, что он сказал ей об этом.Дима бережно вложил в её руки букет.
- Это мне? Ах какая прелесть! Спасибо.
Она продефилировала с цветами на середину комнаты, повертелась и спросила:
- Ну как вам платьице? Классное, правда?
- Обалдеть! - восхищённо проговорила Марина и, подбежав к подруге, начала ощупывать обновку.
- А он ещё покупать не хотел, жмот несчастный.
- Я?!...
- Да шучу, шучу. Ты у меня прелесть, - сказала Лена и, чмокнув в сторону мужа, плюхнулась рядом с Димой на диван и уставилась на Диму. - Нравлюсь?
- Да, ты сегодня такая красивая!
- Лёш, наливай! Давайте за встречу!
Завязался живой дружеский разговор, рассказывали друг другу о своих ощущениях после последней встречи. Алексей сидел очень близко к Марине и иногда, ловя удачный момент, целовал её то в щёчку, то в ушко. Легкий румянец немного выдавал её смущение, глаза блестели в ожидании чего-то неизведанного, но так влекомого. Алкоголь медленно делал своё дело, и когда Алексей в очередной раз попытался её поцеловать, она повернула к нему свою вскруженную головку, и они слились в поцелуе. Он был недолгим, но своё дело сделал, теперь они сидели обнявшись и поглядывали друг на друга глазами очень близких людей. Дима разлил женщинам мартини, себе и другу водку и произнёс:
- Омар Хаям сказал: "Не пить вина, - закон считающийся с тем, что пьётся, и когда, и много ли, и с кем. Когда соблюдены все эти оговорки, пить - признак мудрости, а не порок совсем." За наших дам! Они у нас такие прекрасные.
Когда выпили, Лена прильнула к Диме и начала его страстно целовать. Дима уже плохо совладал с собой, одной рукой он прижимал к себе Лену за талию, а другую запустил в Ленины волосы, тут она соскользнула губами к его уху и томно зашептала: "Димуля, милый, не надо, дай мне ещё чуть-чуть побыть красивой... для тебя, милый". Она выскользнула из объятий и провозгласила;
- Давайте танцевать! - она выдернула Диму из дивана и сама грациозно закружилась под приятную музыку , потом прильнула к нему и они прижавшись друг к другу, целуясь, утонули в медленном танце. Марина с Алексеем тоже танцевали и целовались, глаза Марины почти всё время были закрыты, лишь только изредка она приоткрывала их, наверно, чтобы убедиться, что это не сон.
Через некоторое время Дима заметил, что они остались в комнате вдвоём, дверь в спальню была приоткрыта, и когда не надолго притихла музыка, он услышал томные стоны жены - они были ему такие знакомые, родные. Он так посмотрел на Лену, что та спросила:
- Всё нормально, милый?
- Да, наверно да. Как-то не по себе просто.
- Подожди меня здесь, я быстро.
Она побежала в ванную, а Дима проглотив стопку водки, взял сигарету и пошёл на балкон. Его немного трясло, но он попытался взять себя в руки и водил глазами по прекрасному пейзажу ночного города. Это мало помогало. " Не до красоты" - подумал Дима и, затушив сигарету, вернулся в комнату.
- Диим, Димуля... - послышался из спальни голос Лены. - Иди сюда. Где ты там?
Он подошёл к двери, и, крикнув мысленно самому себе "Ну, с Богом!", шагнул в комнату. Из полумрака к нему на встречу вышла Лена, она была абсолютно голая. "Вот она, такая желанная, и так близко..." - пронеслось у него в голове. Она прижалась к нему и начала стаскивать с него всё, что попадалась ей под руки. Вот он уже на кровати, рядом с собственной женой и другом, который возбуждённо дышит у неё между ног, и на нём самом извивается горящая страстью такая желанная им женщина. Он поймал себя на мысли, что ощущает всё как будто во сне: как будто всё, что сейчас происходит с ним, это происходит не с ним, а с кем-то другим. Даже ставшая ему такой близкой Лена казалась ему кем-то нереальным, кем- то из его фантазий, и он почувствовал некое разочарование, всё желание близости постепенно начало уходить неизвестно куда. Он ещё какое-то время старался держать себя в руках, но когда силы кончились, он прошептал Лене на ухо: "Извини... я не знаю что со мной...". Лена тут же прилипла к его уху: "Глупый, всё очень хорошо." Он ещё какое-то время пытался быть ласковым и сильным мужчиной, но в конце концов, шепнув Лене, что сейчас придёт, вышел из спальни. Он налил себе в стакан для сока водки и одним глотком выпил его, закусил попавшимся под руку кусочком колбасы и, взяв сигареты, вышел на балкон. Пейзаж ночного города и сейчас не радовал его глаз. Он часто и глубоко затягивался и крутил в пальцах сигарету, когда она закончилась, он достал другую и хотел было зажечь зажигалку, но дверь приоткрылась и на балкон выпорхнула в куртке мужа Лена. Она прижалась к нему, постояв так с ним пару минут, подняла на него глаза и спросила:
- Скажи честно: ты это делаешь ради Маришки?
Он очень ласково обнял её и посмотрев в ставшие вдруг такими родными, такими близкими глаза, произнёс:
- Ну что ты, конечно нет, Просто... моя дурная голова... Даже не знаю, как сказать...
- Ничего не говори, я понимаю.
Они ещё некоторое время поболтали, а когда вернулись в зал, там уже сидел Алексей и чего-то жевал.
- Дим, ты это... не переживай, у меня это тоже первый раз так было. Ленуль, скажи?
Скоро из ванной вышла Марина, закутанная в халат Алексея. Она быстренько пробежав в зал, прыгнула на диван и поджала под себя ноги. На её лице был сильный румянец, а глаза постоянно, после каждого взгляда на кого-либо, опускались куда-то вниз.. Дима сидел на диване и как бы со стороны наблюдал за всеми, и вдруг ему захотелось, чтобы Лена опять выросла перед ним, как позавчера. Он взял Лену за руку и попросил сесть рядом с ним. "Я тут присяду." - сказала она , и присела на подлокотник дивана. Он просунул свою руку за её спиной и положил свою голову ей на бёдра, и через некоторое время почувствовал, что желание близости с ней всё возрастает и возрастает.
- Ленуль, может, пойдём, а? - показывая взглядом на спальню, сказал он.
Она взяла его за подбородок и как-то очень нежно посмотрев ему в глаза:
- Нет... Не сегодня, ладно? - и перекинувшись с мужем парой взглядов, - Лёш... Ну Лёш... Что, опять я, что ли?... В общем так, гости дорогие, у нас так принято, что спят все у себя... И у нас завтра трудный день...
Ехали молча. Каждый думал о своём, мысленно переваривая последние события. Когда выехали на скоростную трассу, Дима поглядел на полулежащую в откинутом кресле жену. Отвернувшись от него, она смотрела куда-то в сторону полуприкрытыми глазами, её грудь поднималась при редких вздохах и манила к себе явно выдающимися через тонкую ткань блузки возбуждёнными сосками. Изредка поглядывая на дорогу, Дима глядел на неё и ласкал глазами, мысленно представив себе, как он нежно целует и иногда посасывает такие родные и милые ему сосочки. Он перевёл взгляд на еле прикрытые короткой юбочкой ноги и непроизвольно положил свою руку на бедро жены. Его влекло дальше, и он начал не спеша вводить свою руку между её ног. Вдруг ноги Марины немножко разошлись и дали ему немножечко свободы. Он, поначалу еле касаясь, ласкал их кончиками пальцев, не спеша водил рукой от коленок вверх и обратно, с каждым движением всё ближе и ближе подбираясь к тонкой полоске шелковистой ткани её трусиков. Вот уже его пальцы ощутили ткань и тепло, которое как бы пробивалось через неё, и, уже не боясь полного прикосновения, смелее начали обласкивать то, что было за этой полоской ткани. Постепенно под Димиными пальцами ткань начала влажнеть, вскоре она была уже совсем мокрая, и, скатавшись в канатик, впала между напухших и раскрывшихся губ, открыв пальцам доступ к самому интимному. Марина глубоко и часто дышала, рот её слегка был приоткрыт... Вдруг она втянула губы и, прикусив их зубами, издала тихий протяжный стон. Через секунду, быстро выгнувшись в кресле, она задрала юбку и уже не спеша подняла и согнула правую ногу в колене, а левую отвела в сторону, потом взялась одной рукой за ручку над своей дверью, другую закинула за подголовник, повернула голову в сторону Димы и закрыла глаза. Дима, уже не обращая никакого внимания на едущие рядом редкие машины, вовсю работал рукой между ног любимой. Иногда он вводил в неё палец и поласкав её немного внутри, вытаскивал его и жадно обсасывал, чуть ли не рыча при выдохе. В его голове мелькнула мысль съехать с трассы в какой-нибудь парк, и он начал лихорадочно соображать как это сделать, но вокруг уже мелькали многоэтажки их района.
Они влетели в квартиру и, не раздеваясь, бросились в спальню. Ещё долго они скрывали стоны друг друга крепкими и страстными поцелуями, чтобы никого не разбудить.
- Пап... Мам, это вас. - дверь спальни отгораживала их от дочкиного голосочка, - Ну уже.. проснитесь!
Дима , поначалу мало чего соображая, вскочил с кровати и тут же сел на неё, потом сообразив, что от него хотят, взял трубку телефона.
- Алло... Кто это?
- Здрасьте.
Дима мгновенно проснулся до конца и ещё полностью не владея своим голосом, с хрипотцой, но очень воодушевлённый заговорил:
- О... Леночка... Гм... приветик. Уф... Мы ещё спим, то есть уже нет...
- Ну,ну... Это чего ж вы там всю ночь делали, что до сих пор в кроватке валяетесь? Хи-хи...
- Ну.. Ну это.. Мы...
- Понятно. А Маришка там рядом?
Проснувшаяся Марина, как будто чувствовала, что говорят о ней, выхватила у мужа трубку и затараторила:
- Приветики... Классно, а как у вас?...А сколько сейчас?... Ничего себе... Во сколько?...
Она ещё не полностью проснулась и её глаза то и дело жмурились, но воодушевлённый голос выдавал её прекрасное настроение. Дима смотрел на свою жену и любовался, с её пробуждением какой-то чертёнок вселился в спальню и как будто бы кричал: "Смотри как жизнь прекрасна!". Она, совершенно голая, лежала рядом с ним и, не обращая никакого внимания на его уже заинтересованный взгляд, болтала по телефону с подругой и изредка поглаживала себе живот и бёдра. Он прилёг рядом с ней, положил руку ей на грудь и начал слегка её поглаживать.
- Ну что ты, ты его не знаешь. Знаешь что он сейчас делает?... Ты что, видишь что ли? Хи...
Дима уже целовал её за ушком, а его рука гладила груди, то и дело обводя пальцем соски и иногда возвращаясь к шее, плечам, щекам, и опять к груди. Вот он начал спускаться ниже, её животик, как будто боясь щекотки, втягивался от его прикосновений, и когда его рука опустилась на лобок, она слегка раздвинула ноги и немного согнула их в коленях. Гладя свободной рукой мужа и слегка прикрыв глаза, Марина изредка отвечала в трубку.
- Да?!... Ну давай... Привет, Лёшик.... Очень хорошо... Да ну тебя, дурак... У вас что там, нас по телевизору показывают?
Дима начал вспоминать то, что он видел сегодня ночью. В его воображении поплыли его стонущая, с закатившимися глазами Марина, стоящий на коленях у неё между ног часто и глубоко дышащий Алексей, который приподнимает её за талию, при этом очень интенсивно двигаясь, стараясь как можно глубже войти в неё. Перед глазами поплыла Ленина грудь с большими тёмными сосками, её пухленькие губы, недвусмысленно манящие к себе, растрёпанная её причёска... Он встал на четвереньки возле жены и зарылся лицом между её ног. Его язык, как будто первый раз был здесь, изучал каждую складочку, каждый бугорок столь родного уже ему места. Марина, промямлив в трубку: "Пока, до вечера", бросила её на тумбочку и ещё больше раздвинула ноги, её живот постоянно сжимался в спазмах, она то и дело поджимала ягодицы, стараясь подставить под них согнутые в локтях руки. Когда её тело начало трясти мелкой дрожью, она схватила его за голову и привлекла её к своим губам. "Иди ко мне..." - страстно прошептала она.
Каждый вечер, дождавшись окончания любимого сериала Марины, они разговаривали по телефону с Леной и Алексеем. Алексей даже купил второй аппарат, и теперь они разговаривали все одновременно. Им всегда было о чём поговорить, разговор обычно продолжался больше часа, и когда клали трубки, уже было пора ложиться спать. Их интимные отношения получили какой-то новый толчок - подогреваемые воспоминаниями недавнего и дополняясь фантазиями, они приобрели ещё более сильный смысл в их жизни.
Неделя пролетела очень быстро, и, уже заранее купив цветы для Лены, Дима считал последние минуты до их выхода из дома.
- Ну наконец-то... Я всё уже собрал, кстати, я такой салатик ещё не пробовал.