Одежду у нее отобрали сразу. Прикрываться руками запретили. Тари стояла, голая, в узкой клети вишневого дерева и ждала.
В воздухе разливались запахи: свежелакированных ширм, незнакомых духов, воды рядом. Сейчас, в полутьме, она чувствовала их особенно остро. И щекотную шерсть ковра под босыми ступнями. И холодок между лопатками - холодок, сменившийся предчувствием, что сейчас, вот-вот, ее кольнут в спину, и...
За спиной Тари дерево стукнуло о дерево. Прошуршала ткань, и все стихло.
Тари стояла перед овальным бассейном, подсвеченным изнутри. Темная занавесь делила комнату и миниатюрное озеро пополам, не касаясь прозрачной лазоревой воды. На миг девушке пришла в голову шальная мысль: должно быть, не одна будущая наложница бросалась в воду и выныривала на той стороне, стройная и обнаженная. Может быть?..
- Садись, - произнес голос мягче. - Мы поговорим.
Тари огляделась, но вокруг не было ни стульев, ни подушек. Мраморный бортик бассейна был слишком холодным - и лежал слишком близко к той стороне.
Голос за занавесью ждал. Тари помедлила и опустилась на пол, разведя ноги. Колени коснулись теплого дерева, и девушке вдруг захотелось остановить эту секунду, запомнить ее - начало испытания, минута, когда она не сделала еще ни одной ошибки.
- Ты хочешь одеться? Пить?
- Н-нет. Мне уютно, - поправилась Тари.
- Зачем ты здесь?
Вопрос прозвучал, как удар колокола. Тари вздрогнула.
- Вы не знаете?
- Я хочу, чтобы ответила ты.
- Я... - Тари почувствовала, как к щекам подбирается краска. - Я хочу, чтобы меня выбрали.
- Стать наложницей, любовницей, фавориткой, - серьезно, без насмешки произнес голос. - Не жалкого лавочника - одного из сильных мира всего. Какое из этих слов тебе больше нравится?
Тари подняла голову, силясь разглядеть невидимого собеседника. Занавесь оставалась непроницаемой.
- Я тебя вижу, - с легкой насмешкой заметил голос. - Ты меня - нет. Не щурься.
- Простите. Но я не понимаю. Я думала, я буду танцевать, или... - она вспыхнула, поднесла ладони к грудям, и тут же бессильно опустила руки.
- А мы разговариваем. Все верно. Тебе очень повезло, Тари. Впрочем, - голос тихо засмеялся, - тут как посмотреть. Тебя видел император.
Тари судорожно вздохнула.
Император!
Под мышками набухал холодный пот. Одно неверное слово, непочтительный жест, и не розги даже - виселица.
- Сколько тебе лет? - спросила темнота.
- Семнадцать...
- Ребенок. Что ты здесь делаешь?
- Честно? - вырвалось у нее.
- Ты не умеешь врать... Почему ты здесь, Тари? Раздетая, беззащитная - тебя выбирают, как вещь. Тебе это нравится?
- А бывает по-другому? - осмелев, спросила она.
Короткий смешок.
- Редко. И не в твоем случае. Так почему ты избрала такую судьбу?
- А что еще остается? - Тари выпрямилась. - Выйти замуж и доить коров с утра до вечера? В чужой семье, где каждый норовит пнуть и унизить? Где я хуже прислуги?
- Разве тебя не учили, что семья - доля женщины?
Голос был сухой и ироничный. Тари не могла понять, говорит ли он серьезно или насмехается.
- Но я хочу любить. А если меня не... какой смысл? - почти прошептала она.
Голос молчал.
- Я могу вернуть тебя домой, к семье, - наконец сказал он. - Ты ни в чем не будешь нуждаться. Хочешь?
Император... Тари прикрыла глаза.
Что, если бы за занавесью стоял император? И велел бы ей... велел бы...
- Я никогда не видела его в лицо, - сказала Тари вслух. - Ни разу. А я хотела бы.
Невидимый собеседник вздохнул.
- За тобой придут.
Струи горячей воды лились с потолка, стучали по голым плечам в такт заходившемуся сердцу. Тари зачерпнула пены из чеканной серебряной чаши, провела пальцами по животу. Внутри все сжалось.
Мозаика на полу, окна из цветного стекла... Тари на миг прикрыла глаза. Тонкая рубашка липла к влажному телу, а руки, вдруг ставшие непослушными, не сразу справились с бронзовой дверной задвижкой.
Заперлась от императора... Тари с трудом сдержала нервный смешок, выходя из ванной. Прикрыла ладонью рот - и заметила, что в опочивальне она больше не одна. На широком ложе за полупрозрачной вуалью балдахина лежал человек.
Тари нерешительно приблизилась. По белоснежной подушке разметались светлые волосы. Полы легкого халата раскинулись на покрывале, как крылья бабочки. Глаза человека были закрыты.
Но ее удивило не это. Ее будущий любовник и властелин оказался куда моложе, чем она предполагала. Тридцать? Тридцать пять? Двадцать девять?
И он вот-вот откроет глаза...
Голова закружилась. Торопливо отвернувшись, Тари шагнула назад, но поскользнулась на гладкой мозаике и не удержалась на ногах.
Сильные руки подхватили ее.
- Тихо. - Тари узнала голос вчерашнего собеседника. - Закрой глаза и дыши.
Глаза закрылись сами собой. Тари вдохнула и почувствовала его запах: легкий, едва уловимый аромат горящего воска, древесного дыма.
Она обернулась. На кровати никого не было. Значит, тот, кто ее держит...
- Вы... - прошептала она.
- Я. Молчи.
Холодные пальцы коснулись горящей щеки. У Тари подкосились колени.
- ...Представь себе остров в море. Раскаленные камни под босыми ногами, душное солнце, колючие заросли. Хочется пить... хочется убежать. Разочарование, да? Ведь когда ты смотрела на резную картинку из перламутра, ты видела лишь парус на горизонте, прохладную воду, душистые цветы. Издалека все сладко. А вот вблизи...
Они лежали на низкой узорчатой кровати, соприкасаясь плечами. Думать было немыслимо, и Тари вцепилась в чужую ладонь, как узник - в догорающую свечу.
- Зачем я здесь? - прошептала Тари. - Почему вы выбрали меня?
- Как ни странно, мне показалось, что ты меня полюбишь.
- Это еще одно испытание? - шепотом спросила она.
- Хуже. - Его голос эхом облетел комнату. - Это настоящая жизнь.
Ложе качалось, как лодка. Далекий потолок казался небом. Император смотрел на нее, и под этим взглядом она проваливалась, таяла, тонула...
- Ты понимаешь, что с тобой могли сделать? Кого готовят из девочек для лысеющих вельмож?
- Подруг... возлюбленных... фавориток...
- Разумеется. На год-другой. Потом они оказываются в гареме из таких же дурех, в дешевых публичных домах - или в гробу, если удачливая соперница прибегнет к яду. Это обычай, к которому не подступиться даже мне.
- Тогда почему вы вообще там были? В том зале, где нас выбирали?
- Я закрыл тот дом, - последовал ответ. - Торговцев живым товаром это не остановит, но будущие наложницы получат передышку.
Тари невольно фыркнула.
- Передышку? Работая в поле? Или, может, разнося пиво в гостиницах?
- Очень немногие фаворитки доживают во дворцах до глубокой старости, - негромко сказал тот, кого называли императором. - Редкие вельможи оставляют их при себе, зачастую пренебрегая всеми приличиями... я никогда не понимал, почему.
- Может быть, им тоже хочется быть счастливыми?
Стало очень тихо. Потом легкая рука мягко коснулась ее волос.
- Может быть...
Тари не заметила, как уснула.
Вечером в спальне зажглись огни. В голубоватом свете, с зелеными растениями, заглядывающими в окно, с причудливыми тенями, изгибающимися на полу, - казалось, опочивальня переместилась под воду. И воздух был прохладный, гладкий, как шелк.
- ...Для чего живут императоры? Если их никто не видит, кроме официальных церемоний, законы придуманы давным-давно, а по всей империи правят наместники?
- Ты мечтала посмотреть на меня, а теперь пренебрежительно спрашиваешь, зачем я вообще нужен? Не самый лучший способ завоевать мое доверие, знаешь ли.
- А вы мне доверяете?
- Больше, чем ты думаешь.
Тари кашлянула.
- Можно... можно еще вопрос? Почему вы выбрали меня? Ведь...
- ...Императору с радостью покорится любая, - завершил ее собеседник. - Да. И будет плести интриги, упрочивать свое положение, тянуть родных ко двору. Ты - единственная, кого это мало волновало. К тому же ты не ладишь с семьей.
- И это все?
- Если я скажу, что влюбился в твои широко раскрытые глаза с первого взгляда, ты мне поверишь?
- Нет...
- Вот видишь, ты уже учишься.
Тари глубоко вздохнула. Она сама не знала, что отогнало страх. Домашний теплый блеск светильников у входа? Или блюдо с рыбой, что лежало между ними? Ее доставили в сверкающем льде, на ярких воздушных шарах; выловили из моря утром...
Море... Купаться с императором...
Ее избранник молча смотрел на нее. Тари наклонилась, и, теряя сознание от собственной смелости, поцеловала его в губы.
Ощущение нереальности захлестывало ее, словно морские волны. Ее руки обвили его шею; он расстегнул ворот ее рубашки. Светильники начали гаснуть, и вокруг легли темно-синие тени, как на большой глубине.
Он что-то прошептал; она не слышала слов. Его рука скользнула ниже. Тари выгнулась, и вторая рука скользнула ей за спину, жесткая и нежная одновременно.
- Не сейчас, - вдруг шепнул он. Сейчас, в полутьме, ему можно было дать не тридцать даже - двадцать. - Подожди.
В ушах Тари шумело, как не шумело ни одно море.
- Послушай... Ты спросила, для чего нужны императоры. Тише, не дыши так... Когда ощущаешь себя частичкой целого, мир вокруг обретает смысл.
- Император...
- Император должен любить свою империю. Видеть каждую душу в вечернем небе. Смотреть сквозь облака и радоваться рассвету вместе с любым из своих подданных, даже если его одиночество куда глубже, чем... - Он оборвал фразу.
- Но вы в это не верите, - тихо сказала Тари. - Вы одиноки.
- В империю нельзя не верить, - серьезно сказал император. - Иначе мир перестает быть чудом. Деревья, порт, крикливые мальчишки, причальные доски... какой смысл, если ты не любишь? Хоть кого-то? Например, хрупкую девчонку с распахнутыми глазами, которой очень хотелось увидеть императора?
Она моргнула.
- Глупая, - совершенно спокойно сказал он. - Если захочешь, ты уйдешь отсюда в эту же минуту. Я дам тебе охрану, поместье, покой и право выйти замуж за кого угодно - или не делать этого вовсе. Мне не нужно твое тело, если ты этого не хочешь.
Тари медленно покачала головой, не отрывая от него взгляда.
- Нет.
Он наклонился к ней в полутьме. И легко коснулся губами ее губ.
Первый страх перед неизведанным уходил, сменялся ожиданием и наплывал снова: она пьянела без вина, тени перед глазами кружились, как в хороводе вокруг невидимого костра. Тари замерла в поцелуе, боясь пошевелиться.
И не шевельнулась, когда тонкие пальцы легко-легко проплыли по щеке, по груди, захватили впадинки локтей... уложили ее на широкое ложе... и через минуту она целовала его, задыхаясь, не сознавая, что делает...
Последний светильник съежился и погас.
- ...Ты очень красива. Знаешь?
Огромное утреннее небо заглядывало в спальню. Тари лежала, полуприкрыв глаза, и слушала. Постель грела и нежила ее, как теплое море.
- Вы любили кого-нибудь... раньше?
Император задумчиво посмотрел на нее.
- Была одна девушка, - тихо сказал он. - Очень далеко. Я хотел ее забрать, спасти... не успел. Никто не всесилен, даже тот, кто носит имя императора. Я помню.
- Но... вы взяли меня. Вы можете все.
Он покачал головой.
- Боюсь, что зря. Рано или поздно тебя убьют. Ты мне слишком дорога.
- Почему? - прошептала она.
- Ты нужна мне. Я люблю тебя.
- Так просто? После одной лишь ночи?
- А бывает иначе?
Теплые пальцы легли ей на шею. Тари коснулась щекой его запястья.
- Расскажи мне еще, - попросила она. - Каково это - быть императором?
Дни шли за днями. Он рассказывал ей, и у нее на глазах выступали слезы. Иногда она плакала вслух; он брал ее на руки и укачивал, как ребенка. Один раз сорвался он, и Тари соскользнула на пол и обвила руками его колени, шепча успокаивающие слова.
Потом она засыпала в его руках, и чужое дыхание обвевало ее, как прибой. Дважды они вместе встречали рассвет, но чаще Тари просыпалась одна.
- ...Ты умна. Талантлива. Когда ты жила в семье, у тебя было занятие по душе?
- Нет, - чуть удивленно ответила она. - У меня никогда не было времени.
- А сейчас? Сидишь в дворцовой библиотеке?
- И придумываю свое, - Тари отвела взгляд. - Иногда записываю. Живые леса, реки, колесные плоты, корзины с грибами... солнечные лучи.
- Отправить тебя в далекие земли... Может быть, это выход.
- Я не хочу... - начала Тари. Император поднял руку:
- Помолчи. Ты знаешь, сколько тех, что хотели бы подсунуть мне племянницу, дочь, собственную невесту, наконец?
- Это неважно, - сказала Тари шепотом. - Я не уйду. Я не могу... быть не здесь.
Император смотрел на нее, и в серых глазах стыли настороженность и тоска. Тари все чаще видела у него этот взгляд - но никак не могла понять, откуда он берется.
- Ты не понимаешь. Лучше отпустить, чем...
- Разве можно отпустить того, кто тебе доверился? Император - способен бросить империю?
Император тихо засмеялся.
- Империя... Императоры сменяются много лет, и ни один не верил в империю. Может быть, потому, что она никогда не дает ответов, никогда не признается в любви. Скорее, отзовется болью бунта - как пощечина от любимой.
- А если бы мы убежали? Вместе?
Он вздохнул. Привлек ее к себе:
- Что ты говоришь...
Тари проснулась от грохота. Двери опочивальни слетели с петель, и в проходе топорщились заряженные арбалеты.
Смятая постель пустовала. У Тари рухнуло сердце.
За окном зеленел ночной парк. Шелестели на ветру яблони, высоко в небе плыли подсвеченные луной облака. Все, как вчера, позавчера, месяц назад... но любое счастье заканчивается, верно?
Из коридора донесся знакомый усталый голос. Тари ухватилась за балдахин, чтобы не упасть. Тонкая ткань немедленно порвалась, и девушка скатилась на пол, больно ушибив колено.
Молчаливые арбалетчики отступили, и в опочивальню шагнула прямая фигура. В волосах тусклым блеском светился золотой обруч.
- Ты не ранена? - произнес холодный голос.
Тари помотала головой, торопливо смаргивая слезы.
- А ты?..
Император отошел в сторону. По паркету ползла темно-красная струйка.
- Не смотри туда, - сухо сказал он, заметив ее взгляд. - К утру здесь все уберут.
Тари оправила ночную рубашку, не поднимая взгляда. Император коснулся стены ладонью, и каменная кладка повернулась. В проеме виднелись очертания ступеней.
- Идем, - мягко сказал он, обнимая ее за плечи. - Все хорошо, слышишь? Идем.
- Отсюда? Насовсем?
Император укоризненно посмотрел на нее.
Длинная винтовая лестница привела их в подземный зал, сухой и теплый. Ровно горели золотистые светильники, на кровати темнело колючее меховое покрывало.
- Выпей. - Император протянул ей бокал. Терпкий напиток приятно обжег горло.
- Я так боялась, - хрипло прошептала Тари. - Думала, что ты... что я больше...
- Я не умру сегодня. Успокойся.
Он подошел к кровати и лег. Тари, помедлив, села рядом.
- Как странно, - глядя в потолок, сказал император. - Я люблю тебя. Ты счастлива со мной... наверное. Но ни один человек не может сказать, когда это кончится. Никто не в состоянии отсрочить неизбежное. Старость... смерть... нож того труса в коридоре.
- Ты можешь, - одними губами сказала Тари.
- Если перестану быть императором? Брось. Меня убьют в десять раз быстрее. А что станется с тобой - рассказать?
Тари потерла ушибленное колено.
- Оно ведь все равно случится, - сказала она негромко. - Когда я останусь одна...
- А это произойдет. Я умру; что будет с тобой, одному императору известно. Следующему. - Он изогнул губы в подобии усмешки. - Нет, Тари. У противоположной стены тайный выход. Возьми мешочек у изголовья: золота тебе хватит на десять жизней. Только вернись к семье. Одна ты пропадешь.
- Но я...
Тонкий палец лег ей на губы.
- Нет.
- Еще пару дней... - прошептала Тари. - Хотя бы эту ночь.
- Времени нет. Я бы хотел, чтобы ты осталась. - Он пристально смотрел на нее. Раздетый по пояс, он казался тощим мальчишкой, пока не посмотришь в лицо. - Я хотел бы, чтобы ты и вправду хотела остаться. Но впереди многое, о чем ты даже не подозреваешь: покушения, яд, беспомощность, заключение во дворце, соперники... Будет и море, воздушные шары и огромный парк - но к чему, если перед тобой весь мир? Однажды ты меня поймешь.
- Да нет же! Все будет по-другому. И я буду с тобой, пока...
- Пока не поймешь, что несчастна? Нет.
Тари моргнула. И вдруг поняла.
"Ты нужна мне. Я люблю тебя".
"Так просто? После одной лишь ночи?"
"А бывает иначе?"
"Никогда не дает ответов, никогда не признается в любви".
"Я люблю тебя. Ты счастлива со мной... наверное".
"Я хотел бы, чтобы ты и вправду хотела остаться".
За все дни и ночи, что они провели вместе, она ни разу не произнесла эти слова вслух. Он получил ее тело, но знал ли он, что ему принадлежит и ее душа?
Тари снова открыла рот, но по ее щеке скользнула его ладонь, и она вздрогнула: как же так, одно прикосновение, и она снова теряет волю... Нет же, не надо, они еще не договорили... Как хорошо... еще...
Потом она уснула.
...Они вышли на исходе ночи, за час до рассвета. Корабль уже ждал их, и паруса расправлялись под утренним ветром, как птицы. Бывший император стоял рядом с ней в брюках и расстегнутой рубашке, смеющийся, счастливый, обнимал ее за плечи и выглядел на много лет моложе. Весь мир был их - и он был ее.
А она была его. Навсегда.
Или нет?
Тари проснулась. В подземной опочивальне гасли огни. Император, приподнявшись на локте, смотрел на нее, и его серые глаза казались голубыми.