O Simona : другие произведения.

Хроники Фемискира. Episode 8. Главы 295, 296, 297, 298, 299, 300, 301, 302, 303, 304, 305

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Хроники Фемискира. Episode 8. Главы 295, 296, 297, 298, 299, 300, 301, 302, 303, 304, 305 - ПРОДОЛЖЕНИЕ
  ГЛАВА 295
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  АМАЗОНКА И СЕРЖАНТКА.
  
  - За попку удобнее, Семирамида.
  - За попку удобнее, но как-то не так.
  Я...
  Ладно, Джейн, делай, как тебе удобнее.
  - У тебя упругая крепкая попка, Семирамида.
  Ты много ходишь!
  - Джейн, хватит уже, - Семирамида радовалась, что Джейн не видит в этот момент ее покрасневшее от смущения лицо.
  - Что хватит, Семирамида?
  Ты же невысоко залезла еще.
  - Дальше я сама, - амазонка подтянулась на руках.
  Находила выступы, зацепки на пальме.
  Когда долезла до середины дерева, то остановилась: - Жаль.
  Дальше не за что уцепиться.
  Ствол гладкий.
  - Как не за что уцепиться? - Джейн откликнулась снизу. - Подтягивайся.
  Но осторожно - не упади. - Джейн взмахнула рукой.
  Амазонка подняла глаза:
  - Замечательно ты придумала, Джейн, - Семирамида восхищенно пропела. - Кинжалом своим мне помогла. - Над головой амазонки торчала ручка понтовского кинжала Джейн.
  Семирамида ухватилась за ручку и... - Джейн!
  - Да, Семирамида.
  - Кинжал твой не держит.
  Он очень острый.
  Режет пальму.
  Я не могу на нем подтянуться.
  - Кидай его обратно, - Джейн не опечалилась. - И свой кинжал мне брось.
  Я тебе твой кинжал стану забрасывать.
  - Мой кинжал не будет ходить в дереве, как в воде, - амазонка одобрила.
  Она бросила Джейн два кинжала.
  Через мгновение над головой амазонки, на расстоянии ее вытянутой руки вонзился кинжал.
  - Джейн, ты так здорово бросаешь, - Семирамида подтянулась на одной руке.
  Обхватила ствол пальмы ногами. - И расстояние подбираешь.
  - Спасибо, Семирамида.
  Но эти броски - слишком легкие.
  - А сложные нам сейчас не нужны, - амазонка укрепилась на пальме.
  Сбросила кинжал на землю. - Джейн, снова кидай. - И почти мгновенно над головой амазонки завибрировал воткнувшийся ее кинжал.
  - Стремительная ты, Джейн, - амазонка засмеялась. - Даже отдохнуть мне не даешь.
  С помощью кинжала, как ступеньки, амазонка добралась до вершины пальмы.
  Сначала уже из походной небольшой сумы достала крошки хлеба и несколько семечек подсолнечника.
  Затем только вытащила голубя:
  - Птица, видишь? - Семирамида вытянула руку в направлении, где гостиный двор. - Прилетишь туда, тебе дадут много вкусных зерен.
  Понял, голубь? - амазонка закурлыкала.
  Голубь с любовью на нее посмотрел.
  Склевал предложенное угощение.
  Амазонка подбросила голубя высоко вверх.
  Он сначала сделал круг над пальмой - не угостит ли прекрасная девушка с голосочком горлицы еще едой.
  Но не увидел лакомства.
  И с привязанным к лапке посланием на кусочке коры взял направление в сторону гостиного двора.
  - Семирамида, он правильно полетел? - Джейн приложила ладошку ко лбу, чтобы солнце не светило в глаза.
  - На наше счастье, гостиный двор стоит отдельно от крестьянских домов, - амазонка прокричала и стала спускаться.
  Вскоре она спрыгнула на землю: - Вот, какие мы умнички, Джейн.
  Предупредили Персефону и Калипсо.
  - Еще бы предупредить мою Бонни, - в глазах Джейн плескалась тревога.
  - Все будет хорошо, Джейн, - амазонка мимоходом дотронулась до руки Джейн.
  - Семирамида?
  - Да, Джейн.
  - Ты не обманываешь меня?
  - В чем я тебя обманываю, пришелица с неба? - амазонка не назвала Джейн по имени.
  Обиделась на то, что Джейн сказала об обмане.
  - Ну, может быть, ты потеряла направление в горах?
  И не хочешь меня огорчать?
  - Во-первых, амазонка никогда не теряет дорогу.
  Ну, разве, что иногда.
  Во-вторых, амазонка никогда не обманывает.
  Ну, разве, что иногда.
  В-третьих, Джейн.
  Мы должны друг дружке доверять полностью.
  Без доверия долго не живут.
  - Прости меня, Семирамида, - Джейн опустила прелестную головку.
  - Я не сержусь, - Семирамида, вопреки ее словам, что амазонки не обманывают, чуть-чуть слукавила, сказав, что не сердится...
  И тут сменила тему: - Как ты сделала, что лошадь стражника Труфальдино взбесилась и сбежала?
  - Жалко лошадку, - Джейн ладошкой провела по щечке. - Я с животными редко после своей родной планеты Натура общалась.
  На Натуре много было кошечек, собачек, коров.
  Но потом, в Учебке...
  Поэтому я перестаралась.
  Я послала кинжал за колючей веткой.
  Кинжал срезал ветку.
  Прилетел к лошадке.
  Швырнул ей под хвостик колючки.
  Немного уколол лошадь.
  А затем вернулся ко мне.
  Наверно, колючка очень больно уколола лошадку.
  - Я бы не поверила, если бы не присутствовала при пляске лошади, - амазонка руками раздвигала перед собой ветки кустов. - Семирамида, ты спасла стражников от смерти.
  Тоже - удивительно.
  Прежде я бы думала, что ты спасла нас от смерти.
  Но сейчас понимаю, что у стражников не было никаких шансов победить нас.
  Моя стрела быстрая и точная.
  И твой кинжал.
  Твое умение с ним обращаться.
  Мы победили.
  - Я бы все равно не поранила людей, - Джейн упрямо сжала губки. - Каждый подданный Империи - бесценен.
  - Я уже слышала от тебя несколько раз, что ты, чистюля, не будешь убивать и калечить кинжалом подданных Империи, - амазонка пробурчала.
  Оглянулась на Джейн и вскрикнула: - Что же ты молчала?
  - Что случилось? - Джейн остановилась и вскрикнула. - Змея?
  - Ты же говорила, что с животными ты не очень, - амазонка покачала милейшей головкой. - Почему ты спросила о змее?
  - В голографических картинах ужасов змеи самые опасные, - Джейн распахнула глазища.
  - К счастью, не змея.
  К несчастью - колючки. - Семирамида подошла и пальчиком осторожно водила по ранкам на теле Джейн. - Моя туника не пробивается даже стрелой.
  Колючка через нее не проходит.
  Вот я и заболталась беспечно.
  Ты же без одежды вся в крови.
  Ветки, колючки тебя исцарапали.
  - Мне они не мешают идти, - Джейн простонала.
  - Не мешают идти ранки? - амазонка смотрела на Джейн исподлобья. - Тогда пошли.
  Не будем останавливаться до реки.
  На реке сделаем привал до утра.
  - Я могу шагать всю ночь, - Джейн проблеяла. - Лишь бы скорее увидеть мою Бонни.
  - Быстрее шагать - не значит, что быстрее прийти, - амазонка запрыгнула на камень и подала руку. - Держись, я тебе помогу на камне.
  - Я сама, - Джейн запыхтела.
  Прыгнула, но сорвалась с камня.
  - Я же сказала, что помогу, - амазонка схватила Джейн за талию. - Ты только нам хуже делаешь своим упрямством.
  - Я могу...
  - Ты сейчас можешь, Джейн, - Семирамида спустилась с камня и снова протянула руку Джейн.
  На этот раз Джейн приняла помощь. - Сейчас можешь, а завтра не сдвинешься с места.
  Твои ноги и руки задеревенеют.
  Будешь лежать, как полено.
  Делай с тобой, что хочешь.
  - А что ты хочешь делать со мной? - вопрос Джейн прозвучал настолько невинно, что Семирамида даже не захотела ответить язвительно.
  - Не я, а другие захотят делать с тобой, - амазонка чуть сбавила темп ходьбы, чтобы Джейн не отставала.
  - Семирамида, расскажи о себе, - Джейн пищала жалобно.
  И призналась: - Мне так легче будет отвлекаться от трудностей дороги...
  - Что обо мне рассказывать, - амазонка пожала плечами.
  Она не оглядывалась, чтобы не смущать Джейн жалостью. - Я - амазонка.
  Родилась и выросла в стране амазонок - Фемискира.
  И наш главный город называется - Фемискира.
  О мужчинах, детях - мальчиках и девочках - я уже рассказывала.
  То, что иду в Фивы за поясом царицы Ипполиты - говорила.
  Что еще? - Семирамида задумалась: - Лучше я поведаю тебе свои мысли.
  - Мысли? - Джейн накопила сил и спросила.
  - Да, Джейн, о мыслях, - амазонка говорила едва слышно, будто бы их подслушают.
  И, якобы она выдает великую тайну цезаря. - Стражники Лайфак и Труфальдино почему нам рассказали о совершенно неинтересном их походе в Сиракузы?
  - Почему? - Джейн хватило на одно слово вопроса.
  - Потому что они хотели рассказать, но некому.
  Другие их осудят.
  А я и ты - вроде бы и слушательницы, но в то же время, для стражников мы - никто.
  Пустое место...
  Два пустых места мы для стражников.
  Они презирают амазонок.
  А рабыни для них - хуже лошади.
  Стражник Труфальдино даже отказался от тебя.
  Выбирал между тобой и своей лошадью и выбрал лошадь. - Семирамида пошутила и захихикала.
  - Лошадка убегала, - Джейн шутку не поняла.
  - Я тебе тоже расскажу о своем, - Семирамида вернулась к теме о себе. - Ты моя подруга...
  - Я - твоя подруга, Семирамида?
  - А как же?
  Мы же идем вместе.
  Каждая отвечает за себя и за другую.
  Ты же защитишь меня?
  - Да, - Джейн выдохнула с усилием.
  - И я тебя защищу.
  Значит, мы - подруги на время похода.
  - Спасибо.
  - Не за что, Джейн.
  Ты - моя подруга, - амазонка повторила, чтобы продолжить мысль. - Ты выслушаешь, а затем улетишь обратно в цивильность.
  - Не в цивильность, а в цивилизацию.
  И не одна я улечу, а с Бонни.
  - Улетишь... туда... трудно выговорить...
  Вместе с подругой своей улетите.
  И унесешь мое откровение с собой.
  - Семирамида, а своей подружке Калипсо ты не можешь говорить свои мысли?
  - Могу, но не хочу.
  Тогда нарушится хрупкое равновесие дружбы между мной и Калипсо.
  Сейчас мы - как бы подруги.
  Но может произойти сближение до... близких... очень близких подруг.
  Но ни я, ни Калипсо этого не хотим.
  - Почему?
  - Потому, что сближение мешает.
  У Калипсо своя жизнь с цифрами.
  У меня - цель - добыть у царя Навуходоносора пояс Ипполиты. - Амазонка провела ладошкой по лобику. - Слушай мои мысли, Джейн.
  - Слушаю, Семирамида.
  - Я открыла для себя, что не только законы людей бывают.
  Но и законы природы.
  - Ага.
  - Ты удивлена?
  - Нет.
  - Почему, Джейн, ты не удивлена, что я открыла для себя, что бывают не только законы цезаря, но и законы природы?
  - Потому что о законах природы известно давно, Семирамида.
  - Известно уже?
  У вас?
  - У нас в Империи.
  - Наверно, вам известны другие законы природы, чем мои, - амазонка озадачилась. - Иначе мне обидно будет.
  Мои мысли, а они, оказывается, уже всем известны давно.
  Я поняла, что над лесом, над каждой травинкой и животным, не говорю уже о птичках и о рыбках, царит таинственный закон природы.
  У леса нет своего цезаря, нет патрициев и сената, но лес живет и без них.
  Пчелка жужжит.
  Мышка собирает колоски.
  Людям лес, звери, птицы, рыбы представляются обеденным столом.
  Но лес и животные не знают, что они - для развлечения и услады людей.
  Я даже думаю, что у леса и у гор свой цезарь.
  - Свой?
  - Да, Джейн, свой цезарь.
  Он невидимый.
  Похож на мечту.
  Обаятельный, с неясными чертами.
  Иногда, по утрам, в тумане около реки или озера он является смутно, неопределенно.
  Цезарь полей и гор - постоянно воюет с законами людей.
  Люди вырубают лес по своему закону.
  А лесной цезарь по своим законам лес новый растит на том месте.
  Никто не защищает лес.
  А он защищает всех - и своих, и людей.
  Я даже уверена, что есть особые слова - общие для людей и животных.
  Мы, амазонки, разговариваем с оленями, птицами.
  Вернее, мы считаем, что разговариваем.
  Мы думаем, что они нас понимают.
  И, возможно, что понимают звери и лес нас, амазонок.
  Мы же ближе остальных людей к природе.
  Но по-настоящему мы с лесом и зверями не умеем еще говорить.
  Даже, если бы был Олимп и боги на горе, то и они - мудрейшие из мудрейших - не находят пока слова для разговора с горами и речкой. - Амазонка замолчала и ждала ответа Джейн.
  Но Джейн только тяжело сопела.
  - Ты потрясена моими мыслями о законах природы, Джейн?
  - Ыгы.
  - Спасибо, что выслушала и не перебивала меня, Джейн.
  - У.
  - Гагары в кусты жимолости полетели, - зоркая амазонка отвлеклась от своего рассказа.
  Или уже выговорилась... - Гагары знают, где не просто родник, а родник с рыбой.
  Неподвижно рухнули вниз, гагары-то. - Семирамида пересилила себя и оглянулась. - Ох, Джейн.
  Ты уже не идешь, а ползешь.
  Мочала, и ползла. - Амазонка подбежала к Джейн и присела около нее на корточки.
  - Я могу, - Джейн мотала головкой.
  - Ты так устала, что змею, которую боялась, в волосах не заметила. - Амазонка ловко выхватила с головы Джейн зеленую тонкую змейку и отбросила в кусты.
  Змея в полете запоздало зашипела и раскрыла пасть.
  Не успела укусить амазонку.
  Даже быстрая змея оказывается медленнее движения рук амазонки...
  - Ядовитая? - Джейн не нашла силы проследить взглядом за змеёй.
  - Очень ядовитая.
  Одной капли зеленой гадюки хватает, чтобы убить лошадь.
  - Зачем?
  - Что, зачем, Джейн.
  - Зачем... убивать... лошадь...
  Лошадей надо беречь.
  И змей.
  - Бредишь? - Семирамида приложила губы к лобику Джейн. - Нет, не бредишь еще...
  Но близка к полусумашествию.
  Джейн, ну скажи, Джейн, зачем ты ползла на четвереньках по камням?
  - Могу.
  - Ты себе только хуже сделала и мне.
  Теперь будем ждать, пока твои раны затянутся.
  И, когда ты наберешься сил.
  Ранним утром не получится выйти.
  - Получится, - Джейн зашипела, как улетевшая змейка.
  - Не получится, Джейн, - Семирамида заявила твердо.
  - Получится, - Джейн блеснула глазищами.
  - А ты упрямая, - Семирамида засмеялась звонко, серебряно. - Ты мне нравишься.
  Я и не думала, что ты выдержишь.
  Главное, что ты веришь, что получится у тебя все.
  Из тебя выйдет отличная амазонка.
  Хочешь, я тебе грудь прижгу?
  Будешь, как я.
  Как мы, амазонки.
  Я думаю, что в твоем цивильном мире ты будешь гордиться высоким званием амазонки.
  Все у вас с двумя грудями, а ты, Джейн, с одной... - Семирамида с надеждой смотрела на новую подружку.
  Очень хотела амазонка, чтобы и Джейн тоже стала одной из них - новой амазонкой.
  Но Джейн молчала.
  Глаза ее затуманивались.
  - Об уменьшении груди поговорим потом, - Семирамида забеспокоилась. - Когда ты наберешься сил.
  До ручья осталось совсем немного.
  - Зачем ручей? - оказывается, что у Джейн осталось силы еще на два слова.
  - Чудачка ты, пришелица, - амазонка суетилась вокруг Джейн.
  Подкладывала под нее сухие длинные прутья.
  Срезала с кустов и подкладывала, подкладывала. - Даже не ручей, а - река.
  Река все болезни лечит.
  В реке сила и жизнь.
  Мы все - дочери реки. - Семирамида склонила прелестную головку и придирчиво осматривала ветки под Джейн. - Я тебя на волокуше дотащу до реки.
  Растрясет тебя, конечно, немного, но потерпи. - Амазонка с трудом потащила по камням носилки с Джейн.
  Пыхтела, тяжело было.
  Наконец, Семирамида с огромными усилиями перевалила волокушу через камень. - Видишь, речка уже.
  Даже запах водяных лилий долетает до нас. - Амазонка обрадовалась. - Вниз легче будет к реке тащить.
  Как на колеснице съедем. - Семирамида потянула за собой носилки. - Действительно, легче, - амазонка убыстряла шаг.
  Так я тебя до Фив могу дотащить без особого труда. - Около реки амазонка остановилась и убрала прилипшие к влажному лбу волосы. - Джейн. - Амазонка оглянулась. - Джееееейййн? - Семирамида обнаружила, что носилки пустые: - Вот, почему мне так легко было тащить. - Амазонка нервно засмеялась.
  Джейн грязная, поцарапанная сидела на земле на половине пути.
  Волосы ее взлохмачены.
  - Джейн, ты ушиблась? - амазонка подбежала к подружке.
  Джейн посмотрела ей в глаза и... рассмеялась заливисто, хрустально.
  Семирамида открыла ротик - подобной реакции - смеха она не ожидала от Джейн.
  И сама амазонка залилась жизнерадостным смехом.
  Девушки смеялись до слез.
  - Джейн, ты можешь здесь подождать, а я пока все приготовлю.
  Или тебя донести до реки?
  - К речке я доползу, - Джейн восстанавливала силы. - Мне кажется, что я и не устала.
  Когда отдых, то все прошлое уже не так ужасно. - Джейн поднялась на дрожащие ножки.
  - Держись за меня, - амазонка подставила плечо. - Опирайся на меня.
  - Никогда сержантка Имперского космофлота не попросит помощи, - Джейн захихикала.
  Показывала смехом, что шутит.
  Она зашла по колени в воду и только тогда вздрогнула: - В воде водятся крокодилы, акулы, змеи, злобные черепахи?
  - Крокодилы - не думаю, чтобы они плавали в небольшой речке, - Семирамида с сомнением покачала очаровательной головкой. - Акулы, конечно нет.
  Акуле нужен простор для скорости.
  А злобные черепахи и змеи, обязательно найдутся.
  Но мы на них не обращаем внимания.
  Если амазонка будет бояться черепахи, то, что мы за воительницы? - Семирамида сбросила с себя одежды.
  Лук, колчан со стрелами и короткий меч оставила у воды.
  Но кинжал на перевязи взяла с собой купаться.
  - Семирамида, - Джейн с наслаждением погрузилась по шею в воду. - Ты кинжал отцепи.
  - А, если черепаха или крокодил, - амазонка наклонила милую головку и с искорками в глазах смотрела на Джейн.
  - У меня же есть ножичек, - как всегда из ниоткуда в руке Джейн оказался понтовский кинжал, и тут же пропал.
  - Мне со своим кинжалом спокойнее, - амазонка протирала тело сорванными цветками лотоса. - Нет, ты не подумай, конечно, Джейн, что я подстраховываю тебя.
  Но мы же не вечно с тобой будем в походе.
  Ты улетишь в свою Империю.
  - В нашу Империю, Семирамида.
  Привыкай, что наша Империя.
  Даже, если ее некоторые не признают, то все равно мы живем в Империи.
  - Сколько у тебя сил появилось на болтовню, - амазонка сыронизировала. - Ты улетишь, а я привыкну купаться без кинжала.
  Так что я лучше его оставлю на себе.
  - Тогда лук и стрелы захвати, - Джейн захихикала.
  Она плавала вокруг амазонки.
  - Джейн?
  - Да, Семирамида.
  - Ты только свой кинжал умеешь бросать, или любой?
  - Конечно - любой.
  Мы же учились на разных ножах.
  - Покажи, как ты мой бросишь.
  Вдруг, у него ручка непривычная для тебя.
  И клинок не под твой пальчик.
  - Клинок - не под мой пальчик, - Джейн приняла кинжал от подружки. - Зачем ты хочешь отрезать мой пальчик своим клинком?
  - Я? - амазонка быстро-быстро моргала. - Ты не так меня поняла, Джейн.
  - Я тебя так поняла, - Джейн захохотала. - Семирамида, ты шутку не распознала.
  - Шутница ты великая, - амазонка пробурчала. - С кинжалом в руке не шутят.
  - С кинжалом в руке? - Джейн взвесила на пальчике кинжал.
  Нашла его центр тяжести. - Где кинжал? - Кинжал исчез с ладони Джейн.
  - Куда ты его бросила? - амазонка вертела головкой по сторонам. - Никак не могу привыкнуть к твоей ловкости.
  - Ты же не удивляешься, Семирамида, что не видишь полет стрелы, - Джейн растянула губки в улыбке. - Зачем смотреть на кинжал летящий? - Джейн за рукоятку поймала вернувшийся кинжал.
  - Джейн, Джейн, - амазонка захлопала в ладоши.
  Подпрыгивала в купальне. - Добудь нам на ужин гагару или жирного тетерева.
  Видишь, гагару?
  - Вижу.
  Она - гагара?
  - Да!
  Сбей ее своим или моим кинжалом.
  - Семирамида, - Джейн встала в воде.
  Ручейки стекали с волос и устремлялись в ложбинку между грудей. - Я не буду убивать птицу.
  Мне ее жалко.
  - Ты не хочешь мясо гагары?
  - Очень хочу.
  Но я стала жалеть птиц, зверей, рыб, как только улетела с Натуры.
  На Натуре мы ходили гимназическим классом на реку, на озеро, или в лес.
  Ловили рыбу.
  Собирали раков.
  Подбивали жирного гуся для запекания в костре.
  Но потом с меня все это ушло.
  - Если я подстрелю из лука тетерева, то ты его будешь с удовольствием кушать? - амазонка добро улыбалась.
  Она не сердилась на упрямство Джейн.
  - Еще с каким удовольствием, - Джейн похлопала себя по животику. - Я дико хочу есть.
  - Так и поступим, - амазонка набрала свежих водяных лилий. - Я после купания пойду на охоту.
  Ты поддерживай огонь.
  И, если сможешь, то сбей кинжалом нам несколько диких лесных груш или кокос.
  - Я с удовольствием, - Джейн сияла. - Я думала, что ты обиделась и сердишься на меня из-за гагары.
  - Амазонка во всем полагается на себя. - Семирамида зашла со спины Джейн.
  Водяными лилиями растирала между лопаток.
  - Семирамида, как приятно, - Джейн замурлыкала. - Ты меня натираешь цветами.
  Необыкновенно!
  - Так быстрее, что я тебя натру, чем ты сама, - амазонка опустила душистые цветы на попку Джейн.
  Смывала прилипшие листья и глину. - Мы же подружки.
  Должны помогать друг дружке.
  Только ты не подумай ничего, Джейн.
  - Как я могу не подумать ничего, если оно все равно думается, - Джейн засмеялась. - А о чем я не должна думать?
  - Ты сама понимаешь, о чем, Джейн.
  - Не понимаю, Семирамида.
  - О нас, амазонках, многие говорят, что мы не разборчивы в подружках.
  - Как это неразборчивы в подружках, Семирамида?
  - Я не похожа на других в этом смысле, Джейн.
  - Ты еще не объяснила одну загадку, а уже вторую загадала мне, Семирамида.
  Что означает - не похожа на других амазонок в этом смысле?
  И как неразборчива в подружках ты, Семирамида.
  - Как раз я разборчива в подружках, Джейн, - румянец появился на щечках амазонки. - Вообщем, некоторым амазонкам - все равно, с кем дружить.
  По крайней мере, так многие мужчины считают.
  Но это - не совсем правда.
  Мы дружим близко только с теми, кого любим.
  - Дружба для того, чтобы дружить, - Джейн засмеялась. - Смешно получается - дружить, чтобы дружить.
  - Да, смешно, - Семирамида прятала глаза. - Я тебя вымою, а потом смажу твои ранки белладонной.
  - Спасибо, Семирамида.
  - Но, когда буду смазывать, ты тоже не подумай, Джейн обо мне плохое.
  - Я - плохое думать о тебе, Семирамида? - Джейн округлила глазища. - Да что происходит?
  О чем ты говоришь вокруг и около?
  Оказывается, что вы... вы на этой планете.
  - Говори проще, Джейн - дикари.
  - Да, тех, кого многие в Империи считают дикарями, вы - философы.
  - У нас и дикарей хватает, Джейн, - амазонка вышла из воды.
  Но не одевалась. - Джейн, тебя не смутит, если я обсохну без одежды?
  Когда никто не подсматривает, я предпочитаю ходить обнаженная.
  Чтобы тело дышало.
  - Я? Меня смутит, что ты без одежды? - Джейн подбежала, постучала пальчиками по лобику амазонки. - Посмотри на меня.
  Вспомни, что на моей родной планете, в нашей конфедерации Натура, никто не носит одежды.
  - Я на всякий случай спросила, - Семирамида пожала плечами. - Вдруг, вы, которые с Натуры, осуждаете других, не натурщиков, что они без одежды.
  Все равно, как амазонки осудят простую девушку, не амазонку, если она уберет себе правую грудь, чтобы лучше стрелять из лука
  - Но ты же предлагала мне удалить правую грудь, - Джейн двумя пальчиками сжала сосок правой груди. - Уменьшишь мою грудь камнем... забыла его название.
  - Амазонит.
  - Уменьшишь мне грудь амазонитом, а потом будешь презирать меня и смеяться надо мной, потому что я не амазонка, но уменьшила себе грудь?
  - Ты...
  Ты, почти амазонка, Джейн, - Семирамида произнесла после недолгого раздумья. - Твое умение бросать кинжал...
  Твоя нагота.
  Твоя выносливость.
  Да, если ты захочешь, то я приму тебя в амазонки.
  
  
  ГЛАВА 296
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИЗ КОНФЕДЕРАЦИИ НАТУРА.
  
  - Семирамида, Семирамида, - Джейн сжала ладошку амазонки.
  Смотрела в изумрудные ее глазища. - Представляешь.
  Если вдруг, по счастливой случайности сюда сейчас залетит космолет.
  И прилетевшие Имперцы увидят меня, то они подумают, что я местная дикарка.
  Дикари - голые.
  И я без одежды.
  То, что я из Конфедерации Натура мне придется доказывать с помощью кинжала.
  Никто, кроме как на Натуре, так не владеет кинжалами, как мы.
  А без кинжалов я бы долго доказывала. - Джейн приложила пальчик к носику. - Нет, я сошла с ума, если так считаю.
  Во мне же, в крови, в генах заложено Имперское.
  И звание сержантки сразу высветится.
  - Что высветится?
  Где? - амазонка облизнула губки.
  - Все обо мне высветится на томогалографе, - Джейн присела на корточки.
  Коленки широко расставила, чтобы отдыхали... - Вся информация обо мне.
  Где, когда, родилась.
  Какие оценки получала в гимназии.
  Вообщем, вся моя прежняя жизнь будет ясна.
  А на тебя томогалограф нацелят - ничего не появится.
  Пусто, ноль.
  - Что означает - дикарка!- амазонка подсказала.
  - Ага. Но дикарка в понятии Империи.
  - Я же тоже империйка.
  - Ого, Семирамида, ты запомнила сложное слово.
  - Я глупенькая, поэтому не могу ничего запомнить?
  - Семирамида, хватит дурачиться, - Джейн поднялась и потянулась.
  - Джейн, я же обещала, что река тебе силу подарит, - амазонка обрадовалась.
  - У меня сейчас столько силы, столько силы, что ножки дрожат, - Джейн засмеялась.
  - К утру... к завтрашнему полудню отдохнешь, - амазонка встала на четвереньки и выискивала нужные ей травинки.
  Джейн с интересом за ней наблюдала.
  - Семирамида, ты какую траву ищешь?
  - Малюсенькие ростки белладонны.
  Когда они маленькие, то трудно отличить от других травинок.
  Трудно - не для амазонок, конечно.
  - Тебе помочь?
  - Ты же не знаешь травы, Джейн.
  - Не знаю я травы, - Джейн печально вздохнула.
  - Джейн? - через несколько секунд Семирамида повернула смущенное лицо.
  - Да, Семирамида.
  - Не смотри на меня так.
  Я смущаюсь.
  - Как я смотрю, чтобы ты смущалась? - Джейн от удивления вытянула длинную шейку.
  - Ой, я никак не привыкну, что ты с планеты, на которой смотреть на голых означает - обыкновенное дело.
  - Не только планета Натура, но и конфедерация планет - Натура, - Джейн произнесла с гордостью.
  - Я пересилю себя, - Семирамида пропищала. - Не надевать же хитон.
  Он испачкается от землю и о траву. - амазонка сорвала несколько травинок. - Для твоих ранок хватит, - Семирамида жевала травку. - Остальные травки - пусть растут. - Семирамида выплюнула на ладошку зеленую кашицу. - Немного будет жечь, но только - чуть-чуть.
  - Ты успокаиваешь меня, как доктор маленькую, - Джейн улыбалась широко. - Не забывай, что я - сержантка.
  Мы, военные, не боимся боли. - И тут же взвизгнула. - Ой, Семирамида, щипит.
  - Ранка большая, - амазонка наносила зеленое лекарство природное на ранки на теле Джейн. - Почти все.
  - А внизу? - Джейн расставила ножки.
  - Внизу сама натирай, - амазонка протянула остаток снадобья на ладошке.
  - У тебя лучше получается, - Джейн сложила губки дудочкой. - Ты же знаешь, как и где, Семирамида.
  Ну, пожалуйста.
  Мне так приятно.
  Я расплываюсь от удовольствия.
  - Джейн?
  - Да, Семирамида.
  - Потому что ты... расплываешься...
  Я вижу...
  Я не могу дальше тебя натирать.
  Это будет неправильно.
  - Что неправильно, Семирамида?
  - Все неправильно.
  - Не понимаю, Семирамида.
  - Не понимаешь, Джейн?
  - Да, я не понимаю, Семирамида, почему будет неправильно, если ты прервешь лечить меня.
  Что за лекарь, который разрезал живот больному, а потом сказал - сам зашивай.
  - Ты сама этот лекарь, - Семирамида вздохнула. - Ты разрезала грудную клетку Калипсо и спасла мою подругу от смерти.
  За что я тебе безгранично благодарна, Джейн.
  Но потом ты сказала, что не умеешь дальше ухаживать за раной.
  - Я же не лекарь, Семирамида.
  - А я лекарь, Джейн.
  - Вот ты, доктор, и лечи меня, - Джейн выпятила нижнюю губку.
  - Ну, если ты не считаешь это неправильным.
  - Семирамида, натирай, лечи меня.
  А то я умру от голода.
  - А я умру от стыда, - Семирамида пробурчала.
  Но Джейн ее услышала:
  - Почему ты умрешь от стыда, Семирамида?
  - Не двигайся, - амазонка произнесла излишне строго.
  Голос ее дрожал.
  Она вмазывала снадобье в ранки на внутренней стороне бедер Джейн. - Здесь очень много ранок.
  - Ага, - Джейн пропела. - Я перелезала через кусты, а они внезапно распрямились у меня между ног.
  - Очень опасно поцарапали тебя, - Семирамида дотронулась до самой близкой ранки к...
  Надавила.
  - Семирамида, ты кудесница, - Джейн замурлыкала. - И лечишь меня, и расслабляешь.
  - Расслабляю?
  - Да, Семирамида.
  Подружки должны помогать друг дружке расслабиться.
  - Ерунда, - амазонка подскочила.
  Отвернула пылающее лицо. - Все, я закончила.
  Дальше ты сама, Джейн.
  Расслабляйся, играйся.
  Делай, что хочешь.
  Я в эти игры не играю.
  - Снова непонятно говоришь, Семирамида, - Джейн пожала плечиками. - Сколько же у вас, амазонок, разных понятий.
  - Джейн, - амазонка набрала сухих листьев и веточек.
  Чиркнула камнем о камень.
  Блеклые искры вонзились в сухостой.
  Над листьями появился первый дымок.
  Вспыхнул огонек. - Подбрасывай палки в огонь.
  Твой кинжал легко нарежет веток.
  А свежие ветки срезай нам для постели.
  - Мы будем спать на земле? - Джейн приложила пальчик к губкам.
  - Где же нам еще спать, Джейн? - амазонка воткнула кулачки в бока. - Не на дереве же.
  Конечно, можно и на дереве.
  Я часто сплю на деревьях, чтобы враг не подкрался ночью тайно.
  Но ты не сумеешь удержать на ветках.
  Я в этом уверена.
  - Я не уверена, а знаю, что упаду, - Джейн неожиданно засмеялась и даже согнулась в хохоте.
  - Я поохочусь, - амазонка подняла лук и колчан.
  Краем глаза следила за Джейн.
  Пришелица замечательным кинжалом начала усердно срезать ветки.
  Сухие - подбрасывала в огонь.
  Мягкие свежие - опускала на землю рядом с костром.
  - Все ты умеешь, - амазонка прошептала и скрылась в кустах.
  
  Амазонка ступала неслышно.
  Внимательно высматривала дичь.
  - Что меня отвлекает? - через несколько минут Семирамида остановилась и с раздражением смотрела по сторонам. - Впервые со мной подобное. - На охоте думаю не о тетереве, а - вспоминаю, как натирала ранки на теле Джейн.
  Теперь каждая травинка, которая ко мне прикасается, каждый листочек, даже дуновение ветерка меня... - Семирамида присела на мягкую траву.
  Затем прилегла. - Надо бороться с нахлынувшим.
  Иначе мысли мои разбегутся.
  Наверно, правильно у них... у нас... В Империи, когда подружка помогает подружке расслабиться.
  У нас же... у дикарей... это называется по-другому.
  И происходит не так стремительно и... - Семирамида закрыла глаза.
  Сразу поплыли розовые облака.
  Амазонка растворялась в ромашках, в листьях березы, в ароматной траве.
  Через бездну времени амазонка вернулась в свой мир.
  - Стало легче после, как Джейн называет... расслабления, - Семирамида обтерлась сорванным пучком ромашек. - Помогает.
  Теперь я смогу охотиться и не отвлекаться. - Семирамида бесшумно засмеялась.
  Амазонки на охоте умеют смеяться беззвучно.
  Вскоре Семирамида вернулась на полянку у реки.
  - Джейн, - амазонка бросила к костру жирного серого гуся. - Ты огонь до неба развела.
  - Я же говорила, что Натуре мы в походах разводили костры, - Джейн облизнула губки на гуся. - Огромный.
  Много в нем мяса.
  Запечем на углях?
  Или обмажем глиной и бросим в огонь.
  - Джейн, - амазонка протянула с удивлением. - Я и не подозревала, что ты умеешь готовить, как мы - дикари.
  - Все мы - немножко дикари, - Джейн подхватила гуся и побежала с ним к реке.
  - Джейн, ты же жалеешь птичек, - Семирамида крикнула в спину подружки.
  На душе у амазонки было легко.
  В сердце пели соловьи.
  - Не я убила гуся, а ты, Семирамида, - Джейн весело ответила. - Я не виновата в смерти Имперского гусенка. - Джейн обмазала гуся глиной.
  - Ты даже два отверстия оставила для выхода горячего пара, - Семирамида подошла и внимательно следила за действиями амазонки.
  - Выход и вход должны быть в разных местах. - Джейн ответила слишком серьезно.
  Из чего амазонка поняла, что Джейн пошутила.
  Но смысл шутки Семирамида не уловила.
  Если, конечно, это была шутка...
  Джейн опустила в высокий огонь глиняный шар с тушкой птицы внутри.
  - Я скоро вернусь, - Джейн отправилась в кустики.
  - Если заметишь опасность, то кричи, - амазонка крикнула вслед.
  И тут же хлопнула ладошкой по лобику: - Если Джейн заметит опасность, то опасности не поздоровится.
  У Джейн замечательный кинжал, с которым она ловко обращается.
  Страшно, если Джейн не заметит опасности.
  Но, вроде бы, никого нет вокруг далеко. - Семирамида прислушалась к своим ощущениям. - Тихо. - Амазонка рвала цветы и украшала ложе для сна.
  "Тихо" - относилось не к шорохам леса, всплескам на реке, рычанию волка, пению птиц.
  Тихо, значит, нет людей поблизости.
  Послышался треск раздвигаемых кустов.
  - Трепещи, амазонка, - невидимая еще Джейн рокотала.
  - Угу, уже трепещу вся.
  - Неслышно я подкралась? - Джейн вывалилась из кустов.
  - Ты?
  Неслышно?
  Джейн!
  Да, ты не слышала, как ты трещала ветками.
  Для тебя - неслышно.
  - Правда? - Джейн выпятила нижнюю губку. - А я думала, что я ступаю по лесу бесшумно, как ты.
  - Кокосы, лесные груши, даже манго, - амазонка свернула с темы - шумно и бесшумно. - Ты даже манго срЕзала ножом.
  Оно же высоко растет на пальме.
  - Учись, амазонка, пока я жива, - Джейн сбросила добытые фрукты на траву.
  Кончиком указательного пальчика правой руки нажала на носик Семирамиды. - Пииииип!- И тут же наклонилась.
  Подняла два крупных кокоса и подставила к грудкам: - Семирамида, а, Семирамида.
  Посмотри, какие у меня кокосы!- Джейн дурачилась.
  Кривлялась.
  Прижимала кокосы к грудям.
  - Напридумывала, - Семирамида не выдержала и засмеялась смущенно.
  - Нет, полюбуйся моими кокосами, Семирамида, - Джейн приплясывала. - Не отстану, пока ты не скажешь, что мои кокосы самые лучшие в этом мире.
  - Да, Джейн.
  Твои кокосы самые лучшие в моем мире, - Семирамида сдалась и подняла ручки.
  Но Джейн не унималась.
  - Они очень большие мои кокосы.
  Они огромные!- Джейн танцевала около костра.
  - Джеееейн, - амазонка поднялась и заглянула в бездонные колодцы глаз Джейн. - Кажется, что я перебрала с зельем для заживления ран.
  Белладонна сильно действует, быстро ранки убирает.
  Но ты... на тебе белладонна...
  Ты же не наша, не с нашей планеты.
  - Семирамида, посмотри, как я летаю на бомбе, - Джейн зажала между ног палку.
  И скакала вокруг костра.
  - Джейн, - амазонка порылась в суме. - Пожуй травинку.
  - Зачем нам травы, зачем отравы, когда нас любят в Костанарикетраве, - Джейн пропела.
  Семирамида почти насильно засунула травинку в ротик Джейн. - Ты останешься голодной до утра, подружка.
  Но только так я смогу сон-травой уменьшить действие белладонны на твою головку бедненькую.
  Слабенькая у тебя головка против нашей белладонны, Джейн. - Амазонка поддержала оседающую Джейн. - Сон-трава тебя успокоит.
  По крайней мере, я так надеюсь. - Семирамида заботливо уложила Джейн на ложе.
  Подумала и прикрыла пришелицу из далекого мира своим хитоном.
  Джейн спала беспокойно.
  Вздрагивала.
  Стонала.
  Ножки ее - время от времени - двигались.
  - Бежит во сне, - амазонка сидела у костра.
  Она только что скушала манго, грушу и крылышко запеченной птицы.
  Остальное мясо оставила на завтрак.
  Горячий разломленный глиняный шар спрятала под постилку рядом с Джейн.
  - Может быть, я когда-нибудь посмотрю на Империю Джейн? - амазонка раздумывала. - Конечно, прекрасно жить в нашем мире, который Джейн назвала Планетой.
  Но еще много, оказывается, подобных миров.
  Или я потеряю покой, если уйду далеко от Фемискира?
  Одна нога - там, другая нога - в Фемискира.
  А между ног - что? - амазонка покачала очаровательной головкой. - Пара лебедей грациозно опустилась на воду.
  Костер приятно греет.
  Джейн спит.
  На реке плещется крупная рыба.
  Довольные утки переговариваются кряканьем.
  Будет ли все это, если я уйду из Фемискира?
  Надломлюсь ли я? - И другая мысль пришла в дивнейшую головку амазонки. - Если воины Империи, той части Империи, откуда пришла Джейн, намного сильнее наших воинов, то они помогут мне добыть пояс Ипполиты.
  Или, наоборот?
  Царь Навуходоносор попросит воинов, чтобы они защищали его от меня.
  Я иду ножками и иду в Фивы.
  Даже лошадки у меня нет.
  А, если бы я добиралась на чудесном космолете, то была бы уже в Фивах.
  Джейн сказала, что их какие-то космолеты мигом летят от границы одного мира до другой границы. - Амазонка подбросила сучьев в огонь. - Что лучше?
  Что хуже? - Семирамида посмотрела на спящую Джейн. - Буду жить, как и раньше жила.
  А дальше - посмотрю, - амазонка опустилась на ложе рядом с Джейн.
  Осторожно потянула за край хитона. - Теперь и Джейн, и я немножко закрыты от ночной свежести. - Семирамида старалась не касаться горячего тела Джейн. - Нужно бы между нами положить что-нибудь.
  Например, кокос. - Семирамида беззвучно захихикала.
  Вспомнила, как Джейн дурачилась с кокосами.
  Приставляла их к грудкам. - Джейн - замечательная. - Амазонка закрыла глаза. - Надеюсь, что ночью с нами ничего не случится. - Семирамида вздохнула.
  Но она ошиблась...
  Проснулась амазонка от жара.
  Джейн прижалась и подрагивала во сне.
  Губы и веки ее дрожали.
  Над верхней губой блестела капелька пота.
  Левую ногу Джейн закинула на талию Семирамиды.
  Руку опустила на ее плечо.
  "Не убереглась я, - амазонка подумала с досадой.
  И ощутила некоторую долю страха. - Неужели, Джейн взяла надо мной власть.
  Я уже боюсь ее.
  Но боюсь не как врага, а - как подругу".
  - Бонни, - Джейн неожиданно произнесла во сне. - Бонни, ты на меня сердишься? - Джейн приблизила свое лицо к лицу амазонки. - Я долго тебя искала.
  Если бы не милая амазонка Семирамида, то мне бы пришлось потратить много времени, чтобы найти тебя.
  - Джейн, - амазонка еще раз попыталась избавиться от объятий Джейн. - Я - не Бонни.
  - Бонни, не шути так со мной, - Джейн засмеялась во сне. - Где ты была так долго?
  Ударилась, когда падала в спасательной капсуле?
  - Белладонна и сон-трава не разбудят до утра, - Семирамида не знала, что делать. - Джейн, если я насильно тебя разбужу, то ты не выздоровеешь.
  Придется ждать, пока ты бредишь.
  Или - не бредишь, потому что разговариваешь во сне со своей подружкой. - Амазонка улыбнулась. - Придется выслушивать твои откровения и подслушивать разговор, который ты ведешь с подружкой во сне.
  - Бонни, - поцелуй меня, - Джейн пропела.
  - Я не Бонни, я не буду тебя целовать.
  - Бонни, почему ты так строга со мной, - Джейн не открывала глаза. - Зачем удаляешься.
  Ты даже не хочешь ко мне прикоснуться.
  - Да, прикасаюсь я, прикасаюсь, - Семирамида отвечала за подружку пришелицы.
  Амазонка считала, что лучше разговаривать со спящей Джейн, чтобы она не впала в отчаянье.
  - Бонни, поцелуй меня, пожалуйста.
  Я ухожу надолго...
  Я иду тебя искать.
  - Ты идешь искать свою подружку, но в то же время требуешь, чтобы она тебя поцеловала, - амазонка чувствовала себя неловко. - Надо прекращать ночное сумасшествие.
  Конечно, я виновата, что смазывала твои ранки белладонной.
  Но в то же время я не виновата, потому что белладонна лечит. - И тут амазонка почувствовала на своих губах жаркие губы Джейн.
  Джейн накрыла своими губами и целовала страстно, неистово, но в то же время жадно, как подружка целует подружку после долгого расставания. - Спасибо, Бонни.
  Жди меня.
  Я тебя обязательно найду. - После поцелуев Джейн блаженно улыбнулась и уже спокойно засопела во сне.
  - Обалдеть, - Семирамида выскользнула из объятий Джейн.
  Теперь высвободиться было легко.
  Потому что обе они мокрые полностью.
  Пот стекал по лбам, в ложбинках между грудей, по животикам.
  - Теперь ты выздоравливаешь, - Семирамида тихо направилась к реке.
  Ступала осторожно, прислушивалась.
  Враг?
  Враг не дремлет.
  - Почему говорят, что враг не дремлет? - Семирамида захихикала. - Все спят, а только враги не спят. - Амазонка с наслаждением входила в прохладную утреннюю воду реки. - После ужаса ночи, - амазонка назвала произошедшее ужасом, и сама себе не верила... - Я должна вымыться чисто. - И купаться Семирамида старалась бесшумно, незаметно.
  Вдруг, кто-нибудь, случайный, невероятной случайный, потому что в этих безлюдных местах редко ходят охотники и крестьяне, но все же проплывет, пройдет, и увидит ее.
  Амазонка нарочно нашла свободное место среди камышей.
  Круги, даже малейшие, гасли в корнях и в листьях водяных лилий и камышей.
  Вдруг, Семирамида почувствовала - не услышала, не увидела, а почувствовала - как кто-то движется по реке.
  Возможно, что туман помог определить.
  Густой туман исчезал.
  Но не лохмотьями, а ровно уходил.
  И вдруг, в тумане образовалось окно.
  "Лодка, - Семирамида замерла. - Один человек.
  Но это ничего не значит, что один в лодке.
  Возможно, что другие идут по берегам. - И тут же амазонка ущипнула себя. - Зачем я выдумываю.
  Не пошлют стражники за нами по реке и по горам.
  Слишком много гор и лесов для поиска.
  И наемный убийца за мной в горы не полезет.
  Бессмысленно искать амазонку в горах.
  Нас, если и будут искать или поджидать, то на дорогах, в деревнях, в городах, или в гостиных дворах.
  Но тогда, кто же в лодке? - Семирамида пригляделась. - По виду - рыбак.
  И увлечен рыбной ловлей.
  Не смотрит по берегам. - И тогда Семирамида поступила так, как никогда не поступала.
  Она открыла себя и показалась. - Нам нужны любые слухи о подружке Джейн.
  Может быть, рыбак, что-то слышал или знает. - Семирамида выплыла из камышей. - Рыбак стоит в лодке спиной ко мне.
  Неужели, он не слышит плеск?
  Почему не обращает внимания на волны, которые я нарочно поднимаю?"
  Вдруг, стоящий в лодке, резко ударил острогой в воду.
  В воде зашумело, но не сильно.
  Рыбак выдернул из воды небольшую рыбку с красной чешуей.
  Сорвал ее с жала багра и радостно засмеялся,
  "Попалась, золотая рыбка.
  За тебя Маний мне даст пять медных сольдо".
  На мгновение амазонка пожалела, что открылась рыбаку.
  "Если он не знает, что Мания больше нет, то и о другом не слышал давно, - но тут амазонка, как часто бывало, начала спорить с собой. - Маний умер недавно.
  Рыбак не обязан знать о его смерти".
  - Рыбак, далеко ли еще до Тирасполя? - Семирамида двумя руками схватилась за борт лодки.
  - До Тирасполя?
  До Тирасполя три дня плыть, если быстро, - рыбак добродушно ответил.
  Повернулся и застыл с открытым ртом.
  Багор выпал из его рук и отправился на дно реки.
  Но рыбак даже не заметил потерю.
  Его лицо окрасилось в цвета водяных лилий.
  Ужас перекосил от уха до уха.
  - Я живая, - Семирамида растянула уголки губ. - Не утопленница.
  - Русалка, - ноги не удержали рыбака.
  Он грохнулся на дно лодки. - Ты, зачем?
  - Зачем я живу? - Семирамида наслаждалась ужасом в глазах рыбака.
  Не часто так можно испугать мужчину.
  - Тыыыы.
  - Нравлюсь?
  - Хвост твой рыбий, где, русалка? - Рыбак, наконец, начал оттаивать.
  Смотрел в прозрачную воду. - Нет хвоста.
  Ж...а и ноги.
  Какая же ты русалка?
  - Во-первых, ты сам решил, что я русалка, - амазонка немного обиделась на ж...у. - Во-вторых, не ж...а у меня, а попка.
  Ж...а у тебя, рыбак.
  - Амазонка что ли? - рыбак увидел, что правой груди у Семирамиды нет.
  Понятное немного успокоило рыбака.
  Но не до конца.
  Ведь амазонки считаются свирепыми и ненавидящими мужчин.
  - Амазонка я.
  А ты, как вижу, рыбак.
  - Не убивай меня, прекрасная дева амазонка, - рыбак приложил ладони к груди. - Я откуплюсь от тебя.
  - Почему ты думаешь, что я тебя убью, рыбак?
  - Вы же, амазонки, мужчин убиваете.
  - Плохо ты знаешь, амазонок, рыбак, - Семирамида сдвинула бровки. - Тебе глупостей о нас наговорили.
  Мы, амазонки, убиваем своих врагов в сражениях.
  Если не мы, то они нас.
  А так, как против нас воюют мужчины, то получается, что мы убиваем воинов.
  - Я - не воин, - рыбак быстро ответил.
  - Причаль лодку к берегу, - амазонка постучала ладошкой по борту лодки.
  - Зачем? - ужас снова вернулся к рыбаку. - На берегу меня убьешь.
  - Ты только и думаешь о том, чтобы тебя убили, рыбак, - Семирамида прищурила глазки. - Хочешь - убью?
  - Нет, нет и нет, - рыбак отполз подальше в лодке - насколько мог, словно его бы спасло.
  - Лодку к берегу направь, а то нас сносит течение, - Семирамида подтянулась на руках и ловко забралась в лодку, - поэтому на берегу поговорим.
  - О чем поговорим, амазонка?
  - О тебе поговорим, рыбак.
  - Обо мне?
  - Да, я хочу кое-что узнать.
  - Не убьешь? - рыбак направил лодку к берегу.
  На его вопрос амазонка лишь усмехнулась коротко.
  - Скажи, рыбак, - Семирамида спрыгнула на песочек на берегу. - Рыба везде одинаковая.
  Почему тогда ты так далеко от деревень ловишь?
  Скрываешь что-то.
  - Вот это красотища, - рыбак выполз из лодки и раскрыл рот. - Красивая ты девка, хотя и амазонка.
  - Я задала тебе вопрос, рыбак, - Семирамиде приятна похвала даже от мужчины.
  Но она не подавала вида, что лесть ей понравилась.
  Широко расставила ноги.
  Руки опустила на бедра.
  - Сочетание девичьей хрупкости с кинжалом на поясе.
  И абсолютная, ничем не прикрытая правдивая нагота, - рыбак языком цокал.
  - Ты - философ? - амазонка пристально смотрела в глаза рыбаку. - Философы рыбу не ловят.
  Философы попрошайничают, клянчат деньги.
  - Я немного философ, - рыбак привязал лодку к веткам кустов. - У философа Феодосия подрабатывал, когда был маленький.
  Рыбу ему носил.
  Персики из чужих садов воровал для философа.
  - Чем же философ с тобой расплачивался, рыбак?
  - Философ расплачивался со мной мудростями, - рыбак похлопал себя по лбу. - От философа Феодосия я узнал больше, чем от своих родителей.
  - Что же ты узнал от философа?
  - Я не так долго у него учился и прислуживал, - рыбак опустил глаза. - Поэтому мои знания не столь обширные.
  Они - однобокие знания.
  - Как знания могут быть однобокими?
  У них же нет ни переда, ни зада, ни боков.
  - Ты любознательная, амазонка, - рыбак восхитился. - Красивая, воинственная, как я уже сказал - сочетаешь в себе блистательную внешность, тонкий ум и в то же время неприступно суровая.
  И опасная, как кобра, изготовившаяся к прыжку.
  - Да?
  - Да, амазонка, не скромничай, - рыбак зашел за спину девушки.
  Семирамида напряглась.
  Готова в любой момент увернуться из-под удара сзади.
  Но рыбак философ даже не помышлял о коварстве:
  - Твоя спина подобна струне арфы.
  Твои соразмерные ягодицы - словно две луны.
  - На небе одна луна, рыбак.
  - На небе одна луна, а у тебя две луны, амазонка.
  Тонкая талия.
  - Ай, мерзавец, - Семирамида резко развернулась и схватила рыбака за руку. - Как ты посмел дотронуться до моей...
  - Я... я только пиявку снял с твоей, - лицо рыбака покраснела от боли. - Отпусти мою руку.
  Сломаешь.
  Я же сказал, что ты - единое силы и красоты, грациозной лени и стремительной атаки орла. - Рыбак с трудом разжал онемевшую ладонь.
  На ней извивалась черная пиявка.
  
  
  ГЛАВА 297
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ФИЛОСОФ РЫБАК.
  
  - Пиявка, - Семирамида проследила полет пиявки, когда рыбак ее вышвырнул. - Но откуда я знаю, что пиявка присосалась ко мне.
  Вы, философы, коварные и все обманщики.
  Только языком людям головы затуманиваете.
  Может быть, ты поймал пиявку, чтобы оправдаться передо мной.
  Зажал пиявку в ладони, а сам меня щупал, будто бы пиявку снимал с меня.
  - Ты не права, амазонка, но ход твоих мыслей мне нравится, - рыбак расхохотался. - Я в будущем так и буду заигрывать с купающимися девицами.
  Подплыву на лодке, округлю глаза, будто испугался и спрошу:
  "Что у тебя, девушка, на голове?"
  Девушка, разумеется, с визгом выскочит на берег.
  Я - за ней.
  Брошу в волосы девушки водяную змею, которую поймал заранее.
  Брошу, а потом девушку от змеи спасу.
  В благодарность за спасение от змеи обнаженная купальщица одарит меня щедро. - Взгляд рыбака затуманился.
  - Рыбак, я спросила тебя о том, почему ты так далеко ловишь рыбу от деревень, - Семирамида напомнила. - А ты перешел к пиявкам вместо ответа.
  О змеях придумал.
  Голых девушек вплел в рассказ.
  Даже меня пощупал.
  За подобную дерзость амазонки казнят.
  - Но я снял с тебя пиявку, - рыбак в очередной раз позеленел от страха.
  - Прощаю, - Семирамида милостиво кивнула очаровательной головкой. - Но больше не шали с амазонками.
  - Не могу устоять при виде твоей красоты, - рыбак тяжело вздохнул. - У меня с девушками, как бы все хорошо, но нет никак, хотя я хочу.
  - Не поняла, - Семирамида присела на песочек.
  Сдвинула коленочки. - Ты хочешь, но нет у тебя, а все хорошо.
  - Ты уж прости меня, амазонка.
  - Прощаю, рыбак.
  - За что прощаешь, амазонка?
  - Ты же попросил, чтобы я тебя простила, рыбак.
  - Ну, как бы я не очень попросил, а слова эти - предисловие к рассказу.
  - Что к рассказу?
  - Мой рассказ покажется тебе долгим, амазонка.
  Но мы, философы, а особенно, когда философ еще и рыбак...
  Понимаешь меня, амазонка?
  - Не понимаю тебя, рыбак.
  - Меня философ Феодосий учил однобоко философии.
  Не обширно.
  - Ты уже об этом говорил, рыбак.
  - Вообщем, он учил меня только мудрости о женщинах.
  - Мудрости о женщинах? - Семирамида закусила травинку. - Нет в нас никакой мудрости.
  Только - руки, ноги, голова и красота наша.
  А мудрости в нас нет.
  - Так философ Феодосий не о вашей мудрости говорил, а мудрости мужчинам - о женщинах.
  - Сложно.
  - Философ Феодосий обучал меня своему мировоззрению, что в центре мира стоит женщина.
  - Мне нравится мысль философа Феодосия, что в центре мира стоит женщина, - Семирамида улыбнулась мягко. - Или сидит женщина.
  Или лежит женщина.
  - Да, в центре мира - женщина, - рыбак воодушевился, потому что строгая красивая амазонка согласилась с ним. - Все происходит от женщины.
  Все исходит от женщины, и все заканчивается в женщине.
  - Ты понимаешь?
  - Рыбак, перестань повторять и спрашивать - понимаю ли я.
  Конечно, не понимаю.
  Но интересно мне.
  Рассказывай.
  То, что надо, я пойму по-своему...
  - Женщина - по учению философа Феодосия - начало и конец.
  И чтобы познать мир, нужно познать женщину. - Рыбак тяжело вздохнул. - Я же еще мир не познал.
  - То есть ты не познал женщину, рыбак?
  - Ыгы, я не познал женщину, а вместе с ней не познал мир, - рыбак жадно смотрел на наготу амазонки.
  От его взгляда по коже Семирамиды побежали пупырышки. - О чем я рассказывал, красивая амазонка?
  - За красивую - спасибо.
  Но меня не купишь на добрые слова.
  А говорил ты о том, что философ Феодосий учил тебя, что в центре мира стоит, или лежит, или сидит женщина.
  - Я сказал стоит, потому что выражение - стоит.
  Женщина может лежать, сидеть, но в то же время о ней говорят - стоит.
  - Не умничай, рыбак, за философа сойдешь.
  - Так я говорил об учении философа Феодосия?
  - Да, ты говорил, что Феодосий расплачивался с тобой за рыбу своими мудростями.
  Ты Феодосию - рыбу, Феодосий философ тебе - мудрость.
  И мудрости все о женщинах.
  - Плевать я хотел на Феодосия, - рыбак неожиданно заявил.
  - Только что ты хвалил своего учителя, а теперь плюешь на него, - амазонка вытянула шейку.
  - У меня выработалось свое мировоззрение, - рыбак гордо выпятил худую грудь. - Мое мирозрение заключается в том, что - Кто без женщины, тот - глупец.
  - Вот так мирозрение, - Семирамида не выдержала и засмеялась.
  - Например, я рядом с тобой - красивой, блистательной, обнаженной - чувствую себя великим философом, настоящим мужчиной.
  А когда я без женщины рядом, то я - простой рыбак, которого каждый трактирщик без боязни щелкает по носу.
  - Ты меня захвалил, рыбак, - щечки Семирамиды покраснели от удовольствия. - Но я уже сказала, что амазонку на лесть не поймаешь.
  Мы - не рыбки, чтобы цеплялись за крючок мужчины, на котором болтается лесть.
  - А я и не доказываю тебе ничего, амазонка.
  Я сам по себе со своим мировоззрением.
  Из моего учения получается, что философ Феодосий - глупец.
  Потому что у него нет женщины.
  И никакой мудростью Феодосий не докажет, что он мудрый философ.
  - Так ты прошелся по своему учителю, - Семирамида повторила и вытянула ножки.
  - Амазонка, давай поженимся, - рыбак произнес спокойно, словно говорил о рыбалке.
  - Чтоооо?
  Рыбак, ты позаботься о своей голове.
  Твои слова слишком дерзкие.
  - Другая обрадовалась и за честь посчитала бы, что я хочу на ней жениться, - рыбак пробурчал. - Вы, амазонки, когда вам надо ребеночка, ищете мужчину, - рыбак потянул за пояс, который поддерживал штаны.
  Но взглянул в стальные глаза амазонки и отпустил пояс, не развязывал. - Я - здесь.
  Меня искать не надо.
  От меня родишь.
  - Хочешь - по твоей теории - стать умным, потому что будешь с женщиной, рыбак?
  - И это тоже, - рыбак широко улыбнулся.
  - Если ты много знаешь о нас, амазонках, - Семирамида развела ножки в стороны, - то должен помнить, что мы, амазонка, берем в мужья только воинов.
  Ты же не воин.
  - Хочешь, я убью кого-нибудь и стану на время воином для тебя, амазонка? - рыбак воинственно оглядывался по сторонам.
  - Во-вторых, рыбак, некоторые амазонки после сближения с мужчиной убивают его.
  Ты согласен провести со мной ночь любви, чтобы утром я тебе отрубила голову?
  - Можно без отрубания головы провести с тобой ночь, амазонка?
  - Со мной - нельзя.
  С другой можно.
  - Почему с тобой нельзя, - рыбак загорелся.
  Облизывал пересохшие губы. - Ты - красавица.
  Я - красавец.
  Не убивай отца своего будущего ребенка.
  - Даже...
  Я еще не задумывалась о продолжении своего рода, - по прекрасному лицу Семирамиды пробежала тень. - Для меня - рано.
  Может быть, когда-нибудь...
  Будь готов, рыбак, стать достойным для меня.
  - Таааааак долго, - рыбак процедил сквозь зубы. - Я хочу сейчас.
  - Поцелуй пиявку, рыбак.
  - Что?
  - Я сказала - поцелуй пиявку, рыбак.
  - Если я поцелую пиявку, то ты отдашься мне, амазонка? - Надежда искрами в глазах вернулась к рыбаку.
  - Нет, рыбак, даже, если ты поцелуешь пиявку, то я не отдамся тебе.
  И что за слова - отдашься?
  Вы, мужчины, самонадеянные.
  Даже в разговоре пытаетесь быть выше амазонок.
  Это я тебя возьму, а не отдамся.
  - Так возьми меня, амазонка, - снова рука рыбака потянулась к штанам.
  - Если будешь дальше упорствовать, рыбак, то я отрежу тебе руку, которая пытается развязать пояс, либо отсеку то, чем ты думаешь, когда смотришь на меня.
  - Звучит замысловато, красиво, но убедительно, - рыбак отошел от Семирамиды на три шага. - Ты подтверждаешь мои слова, амазонка...
  Даже не мои слова, а мою жизнь, - рыбак недовольно засопел, как маленький ребенок, у которого отняли кокос. - Вроде бы у меня есть девушка, но в то же время нет.
  Я же был женат, амазонка.
  - Был, да сплыл, - Семирамида захихикала. - И куда твоя жена...
  - Я расскажу с самого начала.
  - Ты уже пытался рассказать, но затем ушел в сторону и дошел до того, что собирался овладеть мной, рыбак.
  - Уже не собираюсь овладеть тобой, амазонка, после того, как ты пригрозила, что отрежешь мне или отсечешь, - рыбак натянуто улыбнулся. - Мое имя - Полишинель.
  Месяц назад я взял в жены молодую красавицу Каллиопу.
  - Опять - взял, - Семирамида перебила. - Надо говорить - она взяла тебя в мужья.
  - Взяла, взял, но ни взяла, ни взял, - рыбак растирал ладонями щеки. - Мы были с Каллиопой счастливы до первой брачной ночи.
  В первую брачную ночь, когда я, как горный орел падающий на мышь, хотел овладеть...
  - Жена хотела овладеть...
  - В том и дело, что моя молодая жена Каллиопа не хотела, - рыбак нервно расхохотался. - Каллиопа говорит:
  "Подожди, Полишинель.
  Не так сразу.
  У нас с тобой впереди целая жизнь.
  Успеем наиграться в кровати.
  Ты сначала меня завоюй"
  "Разве я тебя не завоевал, если ты согласилась стать моей женой?" - Я удивился так, что не мог больше изображать падающего на мышь орла.
  "Мы поженились.
  Теперь ты, Полишинель, постарайся понравиться мне", - Каллиопа удивляла меня больше и больше.
  "Ты играешь со мной, жена", - я обиделся.
  "Да, я играю с тобой, Полишинель, - Каллиопа наматывала на пальчик чудесный свой локон.
  Она была обворожительна в ночной манящей наготе.
  Но почему-то нагота жены удалялась от меня. - Ты останешься моим мужем.
  Но я желаю, чтобы отцом моих детей стал достойный - умный, сильный, ловкий".
  "Сразу трех мужей желаешь - умного, сильного и ловкого".
  "Трех в одном хочу".
  "Ты намекаешь, Каллиопа, что я могу не стать отцом твоих детей.
  Ты мне изменишь?"
  "Фу, как грубо, Полишинель, - Каллиопа надула губки. - Мужлан.
  Я не собираюсь тебе изменить.
  Но выполни мой маленький каприз, прежде...
  Разве я много прошу?"
  "Говори, а потом я решу - много ты просишь, или мало".
  "Исполни три моих желания, муж мой Полишинель".
  "Говори, три желания", - я оказался дурак дураком. - Рыбак хлопнул ладонью по лбу. - Повелся на поводу своей молодой жены.
  Надо было наброситься, получить свое.
  Потом бы Каллиопа меня полюбила, как воина, по-настоящему.
  Воин - тот, кто пришел, увидел, победил.
  Но я пришел, увидел и не победил свою жену.
  - Твоя жена правильно просила, - щечки Семирамиды пылали. - И говорила правильно - разве, много она просила?
  Всего лишь три желания.
  - И ты туда же, амазонка, - рыбак печально посмотрел в глаза Семирамиды. - Одна не дала, вторая не дала.
  А я уши развесил.
  Поиграть в слова хотел.
  Правильно, я не мужчина, если послушал женщину.
  Каллиопа мне ласково о первом желании шепчет:
  "Муж мой, Полишинель - иди туда, не знаю, куда, принеси то, не знаю, что".
  "Проще простого, жена моя", - я обрадовался столь простому желанию жены.
  Вышел из спальни.
  Вернулся через час.
  "Ветра нет, а занавеска всколыхнулась, - я обратил внимание на занавеску.
  Но не подумал, почему занавеска всколыхнулась. - Ты вся вспотела, Каллиопа.
  Тяжело дышишь.
  Так соскучилась по мне?"
  "Так, - Каллиопа посмотрела на занавеску и успокоила дыхание. - Почему ты пришел быстро, муж мой?
  Я же загадала тебе свое желание".
  "Ты послала меня, не знаешь, куда, чтобы я принес то, не знаешь, что", - я казался себе в тот момент величайшим из философов.
  Лучше я бы философски поразмыслил, почему занавеска без ветра колыхнулась...
  "И что? - Каллиопа обмахивалась веером. - Желание мое сложное очень.
  Разве можно пойти туда, не знаю, куда, и принести то, не знаю, что.
  Ты же не знал, куда идти и, что приносить".
  "Нееет, Каллиопа, - я шутливо погрозил жене пальцем. - Это ты не знала, куда я пойду и, что принесу".
  "Я сходил и принес".
  "Куда сходил, и что принес, Полишинель?"
  "Ты сама этим вопросом призналась, Каллиопа, что не знаешь, куда я сходил, и что принес, - я торжествовал. - Я сходил в соседнюю деревню и у своего дядьки взял глиняную чашу.
  Ты же не знала, что я ходил к своему дядьке и принес от него глиняную чашу.
  Говори свое второе желание, Каллиопа". - Я потирал руки от предстоящего удовольствия.
  "Мое второе желание, - Каллиопа кусала губки и настороженно посматривала на занавеску. - Второе желание: принеси мне хитон, который лучше, чем у жены цезаря". - Каллиопа откинулась на мягкие подушки.
  И знаешь, амазонка, что я сделал?
  - Сходил и принес хитон, который был богаче, чем у жены цезаря?
  - Дааааа!
  Как ты догадалась, амазонка?
  - Мы, амазонки, очень догадливые.
  - Вы, амазонки, очень догадливые, когда без одежды, - рыбак Полишинель заржал хохотом.
  Упал на спину и дрыгал ногами.
  - Рыбак, а рыбак, - Семирамида бросила на живот рыбака ракушку. - Не очень-то веселись.
  Хорошо смеется тот, кто живой.
  - Прости, амазонка, я так удачно пошутил, что не мог не расхохотаться над шуткой.
  Сам пошутил, сам посмеялся.
  - Что смешного в том, что амазонка без одежды после купания, - Семирамида скрипнула идеальными зубками.
  - Тебе не понять, амазонка, что смешного в том, что амазонка голая, - рыбак поднялся.
  С трудом поборол смех.
  Вытер слезы. - Хитон, богаче, чем у жены цезаря я добыл легко.
  Проще не бывает.
  Намного сложнее поймать золотую рыбку.
  Я отправился не на ярмарку.
  У купцов не найти хитон, лучше, чем у жены цезаря.
  Я нанялся слугой во дворец цезаря.
  На следующий день работы я знал, что, где, как делает цезарь.
  Слуги очень болтливые.
  А рабы - еще болтливее, если рабу язык не отрезали.
  Я расспросил, куда цезарь тайно от своей жены ходит.
  Цезарь посещал любовницу.
  - Да ты что, Полишинель, - амазонка приложила ладошку к ротику. - Цезарь - основа всех законов.
  И он сам же нарушает закон семейный?
  - Аве, цезарь, - рыбак насторожено поглядывал на кусты. - Ты, амазонка, дикая...
  - Не говори, что я дикая, - глаза Семирамиды полыхнули зеленым пламенем. - За последние несколько дней я уже много раз слышала, что я дикарка.
  Кстати, Полишинель, ты тоже дикарь.
  - Я - дикарь?
  - Ты - дикарь, рыбак.
  - Почему я дикарь?
  У меня лодка, сети, багор...
  Нет, багра уже нет.
  Из-за тебя, амазонка, я его утопил.
  - Ты утопил багор из-за своих страхов, рыбак.
  Увидел меня и испугался. - На этот раз Семирамида залилась веселым смехом. - Увидел красивую амазонку и выронил из рук багор.
  Ты больше ничего не потерял, Полишинель? - Семирамида не удержалась, как рыбак, минуту назад, от смеха упала на спинку.
  Дрыгала ножками.
  Минуты три смеялась заливисто, неудержимо. - Увидел меня и испугался. - Семирамида присела и вытирала слезки смеха.
  Подняла глаза и увидела задумчивый взгляд рыбака.
  - Амазонка, ты можешь смеяться надо мной.
  И каждый раз падай от смеха.
  Дрыгай ножками.
  Мне очень нравится на тебя смотреть.
  - Не надейся, - Семирамида пробурчала.
  - На чем я остановился? - рыбак приложил палец ко лбу.
  - На любовнице ты остановился, рыбак.
  Ты часто забываешь о том, что говорил.
  - Я часто забываю о том, что я говорил, потому что я прыгаю из темы в тему, из истории в историю, - рыбак Полишинель присел рядом с амазонкой.
  Она в удивлении подняла бровки, но не прогнала от себя рыбака. - Я, получается, говорил о любовнице?
  Так ты согласна, амазонка?
  - На что я согласна?
  - Чтобы стать моей любовницей.
  - Рыбак, я проткну тебя кинжалом.
  Не сразу убью.
  - Но ты же сказала, что я остановился на любовнице.
  Ты предложила себя мне в любовницы?
  Не хочешь стать женой на час, поэтому будешь любовницей на час.
  - Рыбак, - Семирамида мягко улыбнулась и вытащила кинжал. - Я так думаю, что лезвие кинжала лучше всего прочищает память. - Луч солнца зловеще отразился от клинка.
  - Да, да, амазонка, - рыбак отползал по песку.
  За Полишинелем оставался широкий след от его зада. - Твой кинжал вернул мне память.
  Не ты мне любовница, а цезарь посещал свою любовницу.
  - Другое дело, рыбак, - Семирамида не спешила убирать кинжал.
  - Не ты была любовницей цезаря, - рыбак икнул.
  - Забываешься, рыбак.
  - Я, как у слуг узнал, что цезарь посещает любовницу цезаря, так на второй день за ним пошел, - рыбак не спускал взгляда с кинжала амазонки. - Я не прятался, не таился от стражников.
  Слуга и раб - не представляют опасность для цезаря.
  Так считают его стражники.
  На рабов не обращают внимания.
  Стражники выискивают в толпе возможного убийцу.
  А убийца, опять же, по мнению стражников, не может быть рабом.
  Раб для них, или слуга - безвольное животное.
  Я за цезарем вошел в дом его любовницы.
  Хорошо, что я узнал, что цезарь тайно посещал любовницу...
  За моей спиной стражники поймали подозрительного, с их точки зрения, купца с пахлавой.
  Подумали, что он хочет совершить покушение на цезаря.
  Протыкали купца кинжалами.
  Я же с корзиной кокосов следовал за цезарем.
  Меня даже начальник стражи подгонял.
  Тыкал копьем в спину и рычал:
  "Пошевеливайся, слуга.
  Цезарь и его подруга не будут ждать, пока ты с кокосами тащишься".
  Я без препятствий вошел за цезарем в огромный зал.
  Любовница цезаря в прозрачной тунике возлежала на широком ложе.
  Дюжина обнаженных рабынь с опущенными глазами ждали приказ прекрасной девушки или цезаря.
  Я не стал ждать начала оргии.
  С шумом выгрузил на мраморный стол кокосы.
  Один кокос покатился и ударил по пятке цезаря.
  Цезарь косо посмотрел на меня.
  Я думал, что зарежет.
  Одним взглядом, без ножа, зарежет меня цезарь.
  Но цезарь решил не омрачать себе праздник любви.
  Он возлег рядом со своей любовницей.
  Я же небрежно бросил в корзину замечательный хитон любовницы цезаря.
  Сразу заметил, что лучше этого хитона я не видел никогда.
  Разумеется, я понимал, что цезарь подарил своей любовнице самый дорогой хитон в Персии и Балаклавии.
  Жена цезаря вынуждена по ярмаркам слоняться и выискивать себе дорогие одежды.
  А для любовницы цезаря - всегда самое лучшее цезарь сам подыщет.
  Я поймал удивленный взгляд одной из рабынь.
  Но я был готов к вопросам.
  Если бы меня спросили - стражники, рабыни, цезарь, или его любовница - зачем я взял хитон и небрежно бросил его в корзину, то я ответил бы, что несу хитон в стирку на речку.
  Но мне никто вопросов не задавал.
  Цезарь не опустится до того, чтобы беседовать с рабом или простым слугой.
  Рабыням около ложа любовницы цезаря - плевать на то, что у нее украдут.
  Основная задача рабыни - выжить.
  Зачем рабыня будет заботиться о вещах своей хозяйки?
  Любовница цезаря тоже не заинтересовалась - зачем мне ее хитон.
  Она была занята тем, что выбивала из цезаря новые подарки.
  Я даже уверен, что о том замечательном дорогом хитоне никто не вспомнит.
  Цезарю - не до хитонов, потому что война на носу.
  Рабыни - обнажённые, им не дают хитоны.
  А любовница цезаря не успевает одеваться.
  Потому что постоянные - пиры, купальни, оргии...
  Я вышел из зала и закрыл за собой дверь.
  Стражники лишь мазнули по мне взглядом.
  Они бдили, внимательно следили - не появится ли подосланный убийца.
  На корзину даже не посмотрели.
  Разве уважающий себя стражник цезаря станет смотреть на грязное белье в корзине слуги?
  Я поздравил себя с победой и на крыльях любви полетел к своей молодой жене.
  "Каллиопа, - я ворвался в нашу спальню. - Твой муж самый лучший".
  "А?
  Что? - Моя жена вскочила с ложа.
  Тяжело дышала.
  Грудь ее взволнованно поднималась. - Ты кто?"
  "Каллиопа, очнись, я - твой муж Полишинель.
  Мы - молодожены. - Я громко засмеялся.
  От моего смеха занавеска в спальне заколыхалась.
  Вернее, я так думал, что занавеска шевелилась от моего смеха. - Ты так меня любишь, что забыла, кто я?" - Шутка показалась мне уморительной.
  Я хохотал до слез.
  "Ах, Полишинель, - Каллиопа похлопала ладошками по своим щечкам. - Что-то вспоминаю.
  Мой муж?"
  "Да, я - твой молодой муж.
  Мы недавно поженились.
  Ты мне отказала в близости, пока я не исполню три твоих желания.
  Два я уже исполнил..."
  "Да, да, разумеется, Полишинель, ты мой муж, - Каллиопа шумно выдохнула. - Я, наверно, заболела.
  Память от меня улетела".
  "Каллиопа, а почему ты обнаженная?"
  "Полишинель, - моя молодая жена неожиданно завизжала.
  Сжала кулачки.
  Размахивала руками. - Если девушка болеет, то она должна лежать в кровати.
  Где ты видел одетую девушку в кровати?"
  "Прости, прости моя Каллиопа, - я упал на колени.
  С неистовой силой целовал руки жены. - Я мало видел девушек в кровати".
  "Так что по поводу моих желаний? - Каллиопа сменила гнев на милость. - Где мое второе желание?"
  "Вот, оно, твое второе желание", - я с гордостью из сумы походной извлек хитон.
  "Красивое, - Каллиопа расправила хитон. - Что это?"
  "Каллиопа, ты, действительно, болеешь, - я озаботился. - Ты просила хитон, который дороже и лучше, чем у жены цезаря.
  Я его принес.
  Если не веришь мне, что это самый лучший хитон во всех царствах, то выйди к купцам и спроси их".
  "Красивое, - уголки губ моей жены поднялись в довольной улыбке. - Красивое, - Каллиопа повторила в третий раз".
  "Если ты болеешь, Каллиопа, то я найду тебе лекаря".
  "У меня уже есть лекарь", - Каллиопа сурово на меня посмотрела.
  После ее слов занавеска в комнате заколыхалась.
  Иыыых, если бы я был внимательнее.
  Но я тогда тонул в любви.
  "Каллиопа, скажи твое третье желание.
  Я горю - так мне хочется вкусить от радостей семейной жизни".
  "Мое третье желание, мое третье желание, - обнаженная Каллиопа расхаживала по комнате.
  Я боялся, что кто-нибудь войдет и увидит мою молодую жену голой... - Мое третье желание - Каллиопа придумала. - Найди самую умную, самую красивую, самую шикарную девушку".
  "Зачем тебе, Каллиопа?
  Если я найду самую умную, самую красивую, самую шикарную девушку, то я женюсь на ней, а тебя брошу", - я пошутил.
  Или не шутил...
  "Я уверена, что никого нет умнее, красивее, шикарнее меня, - Каллиопа постучала костяшками пальцев по моему лбу. - Поэтому ты, Полишинель, уйдешь из дома и не вернешься.
  До конца дней своих будешь искать ту, которая лучше меня, или, хотя бы, сравнилась бы со мной".
  "Удачно ты пошутила, Каллиопа, - я нервно засмеялся. - Как же я могу до конца дней своих искать, если я должен вернуться к тебе и исполнить свой супружеский долг?" - Последние слова я уже говорил за дверью.
  Каллиопа вытолкнула меня в шею.
  Я оглянулся и увидел, как колыхнулась занавеска.
  Дверь за мной захлопнулась.
  "Хитрое и непонятное желание у моей жены, - я вышел на большую дорогу. - Каллиопа тщеславная.
  И хочет убедиться в том, что красивее, умнее ее нет девушек во всех царствах.
  И, если я приведу самую-самую прекрасную и умную, то Каллиопа, из ревности, скажет, что та девушка хуже ее.
  Я, в любом случае, не исполню желание моей Каллиопы".
  В невеселых думах я прошел Александрию.
  Не заметил, как минул обломки Шумерского древнего царства.
  И оказался в Римбурге.
  Я хватал прохожих - рабов, патрициев, стражников и спрашивал, где мне найти самую-пресамую красивую и умную девушку.
  На меня не обижались.
  Потому что на того, кто ищет девушку - не обижаются.
  Ему - завидуют, либо жалеют его.
  "Иди на ярмарку рабов, - купцы меня направляли. - Среди рабынь ищи самую самую прекрасную".
  Я брел на ярмарку рабов.
  Да, рабыни были восхитительные.
  Но одна лучше другой.
  Самую-самую невозможно выбрать.
  У одной рабыни длинные роскошные волосы.
  У другой рабыни глазища огромные сияют.
  У третьей рабыни...
  А ума, ума у них - море.
  Попки блестят от ума.
  По попкам видно, что девушки умные...
  "Приходи на оргию, - патриции добродушно взъерошивали мои волосы. - На оргиях собираются самые прекрасные и умные девушки".
  Я посещал оргии.
  Видел ослепительно красивых девушек.
  Встречал девушек, над мудростью которых удивлялись философы.
  Но опять же не мог выбрать самую-самую, потому что каждая девушка была и лучше и хуже других.
  
  
  ГЛАВА 298
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  О КАЛЛИОНЕ.
  
  "Тебе одна дорога - в балаган, - простые воины похлопывали меня по плечам. - В балагане - самые лучшие девушки.
  С ними не сравнятся ни дочки патрициев на оргиях, ни рабыни.
  В балаган хозяева отбирают самых-самых".
  И в балагане я не нашел девушку, которая превосходила бы мою молодую жену.
  Конечно, балаганные танцовщицы и певицы в танце и в песенках показывали огромный ум.
  В свете факелов балаганные девы казались нереально красивыми, блестящими, ослепительными.
  Но я понимал, что Каллиопа все равно скажет, что они хуже, чем она.
  В великом горе я вышел из балагана.
  Добрел до ярмарки и упал около каменной стены.
  Наступила ночь.
  Тени подползали ко мне.
  Я с удивлением заметил, что одна тень пытается стянуть с меня сандалии.
  "Не отдам сандалии, - я вскочил и выхватил кинжал. - Мужчина без сандалий, как девушка без мужа".
  "Не убивай меня, красавчик", - тень взмахнула руками. - При свете луны я увидел древнюю старуху.
  Она, казалось, вот-вот рассыплется.
  "Я - красавчик?" - я смилостивился и убрал кинжал в ножны.
  "Для меня уже пятьдесят лет, как все красавчики, - старуха призналась. - Дай деньгу".
  "Сначала заработай денежку", - я засмеялся.
  Мысль о том, что на меня будет работать старуха, мне казалась очень забавной.
  "Заработать? - Старушка икнула от удивления. - Каким местом я тебе заработаю?
  Посмотри на меня.
  На мне нет ничего живого".
  "Я пошутил, пошутил, старуха, - я достал медную монету. - Возьми.
  Купи себе рисовую лепешку".
  "Щедрость твоя не знает границ, красавчик, - руки старухи задрожали. - Проси у меня, что хочешь".
  "Ты - фея? - Я задохнулся от неожиданности. - Или ты - богиня Афина, которая сошла с Олимпа и превратилась в старуху, чтобы испытывать людей?
  Я слышал в детстве рассказы от купцов, что боги Олимпа часто меняют внешность.
  И тот, кто будет добрый со старухой, получит от богов награду.
  Я дал тебе монетку, богиня Афина.
  Превращайся же в прекрасную деву.
  И награди меня по-божески".
  "Ты бредишь, красавчик? - старуха приложила холодную костлявую ладонь к моему лбу. - Нет, не бредишь".
  "Значит, ты не богиня Афина, - я сдулся.
  Мир мне показался в одном черном цвете.
  И я со слезами рассказал старухе о своей беде: - Старуха.
  Я выгодно взял в жены красивую девушку Каллиопу.
  Выгода моя заключалась в красоте жены.
  Но Каллиопа в первую брачную ночь отказала мне в близости.
  Отказала и на вторую ночь.
  Она потребовала, чтобы я выполнил три ее желания.
  Моя жена вбила себе в прелестнейшую головку, что муж должен завоевать жену.
  От простого, слабого мужа жена не хочет рожать...
  Первое желание моей жены было - пойти, не знает куда, принести то, не знает что".
  "И ты, конечно, отправился в соседнюю деревню и взял у своего дядьки глиняную чашу.
  Потом жене сказал, что она не знала, что ты ходил в соседнюю деревню и забрал у своего родного дядьки глиняную чашу", - старуха заскрипела голосом.
  "Ты - гадалка, старуха? - я раскрыл рот от удивления. - Как ты узнала, что я отправился в соседнюю деревню и взял у своего дяди глиняную чашу?"
  "Я - не гадалка, - женщина вздохнула. - Я слишком старая.
  А вы, мужчины, очень глупые.
  Все мужчины так поступают, когда женщины просят пойти, не знают, куда и принести то, не знают что.
  Вам ничего другого на ум не приходит.
  Только - забежать в соседнюю деревню и принести глиняную чашу.
  Не понимаю, почему так происходит.
  Но так случается из века в век.
  В свое время я тоже считала себя очень умной.
  Отправила мужа туда, не знаю, куда и принести мне то, не знаю, что.
  Муж из соседней деревни, от своего кума мне доставил глиняную чашу.
  И зачем мне глиняная чаша? - Старуха захрустела пальцами.
  Затрещала коленями. - Жизнь нужно прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельные глупые желания.
  Моя мать мне рассказала, что и она, и что моя бабка, и все женщины просят у мужей - сходить туда, не знают, куда и принести то, не знают что.
  И мужчины во все века носят глиняные чаши из соседних деревень.
  Придет время, красавчик, когда твоя дочь отправит своего мужа туда, не знает, куда принести то, не знает что.
  И муж ей доставит глиняную чашу.
  Вы, мужчины, считаете себя очень умными".
  "Старуха, - я был потрясен. - Боги Олимпа послали тебя ко мне.
  Ты, наверно, знаешь, о втором желании моей жены?" - Я решил испытать старуху.
  "Второе желание чуть сложнее, - старуха пожевала сухую губу. - Мы просим принести либо сандалии, либо хитон, лучше, чем у жены цезаря".
  "Угадала, - я погладил редкие легкие седые волосы старухи. - Моя жена Каллиопа вторым желанием захотела, чтобы я доставил ей хитон, который богаче, чем у жены цезаря".
  "Ты нанялся слугой к цезарю, - старуха, как в серебряной волшебное блюдо глядела. - Узнал у других рабов, что цезарь тайно от своей ревнивой жены посещает любовницу.
  Ты придумал пойти за цезарем к его любовнице и забрать ее хитон.
  Хитон лучше, чем одежды жены цезаря, потому что мужчины тратят на любовницу больше денег, чем на свою жену".
  "У меня нет слов и нет возражений, - я опустил руки. - Оказывается, что вы, женщины, все знаете заранее и вперёд.
  Вас невозможно обмануть.
  Вы видите нас насквозь.
  Так и было.
  Я на время превратился в слугу цезаря и украл из спальни его любовницы самый лучший во всех царствах хитон".
  "По твоему потасканному виду, красавчик, я поняла, что жена отправила тебя исполнять третье ее желание".
  "Я уверен, бабушка, что ты знаешь не только об этом желании, но и о том, как его исполнить, - я вскочил и снял с себя сандалии. - Возьми мои сандалии.
  Они новые.
  Я их сам к свадьбе сшил из полосок кожи дикой горной козы.
  И все деньги мои забирай, старуха. - Я разошелся. - И хитон мой возьми себе.
  Продашь, деньги получишь за мои вещи.
  До конца твоих дней хватит денег.
  Вещи мои, конечно, дешевые.
  Но и дней твоих осталось мало, бабушка".
  "Спасибо на добром слове, красавчик, - старуха усмехнулась.
  Мой кошелек, сандалии, хитон спрятала в свою нищенскую суму. - Все идет, как я и предполагала.
  Я бы попросила у тебя все твои вещи и деньги.
  Но ты сам догадался, и первый мне предложил.
  За твою доброту я тебя уважаю.
  Жди, красавчик.
  Я вернусь скоро". - Старуха с кряхтением поднялась и скрылась во тьме.
  Я сидел у стены.
  Колени прижал к груди и обхватил их руками.
  "Голый.
  Что с него взять.
  Взять с него нечего.
  Опоздали мы.
  Его до нас обокрали". - Мимо меня прошли ночные воры.
  За ними - другие разбойники.
  Все осматривали меня с пристрастием.
  Даже стражники произнесли слова разбойников:
  "Голый.
  Что с него взять.
  Взять с него нечего.
  Опоздали мы.
  Его до нас обокрали".
  Я сидел без одежды и без надежды.
  Не верил, что старуха вернется.
  Нет, я не думал, что старуха меня обманула.
  Скорее всего, она забыла обо мне.
  Старческая память, как девичья, очень короткая.
  Или, возможно, что старушка умерла.
  Расцветало.
  Первые покупатели потянулись на ярмарку.
  На меня смотрели со смесью жалости и презрения.
  К моим ногам упала мелкая монетка.
  "Хорошую вещь ночью найти трудно, - послышался знакомый скрипучий голос.
  Надо мной стояла ночная старуха. - Ты не верил, что я вернусь, красавчик.
  Все вы, мужчины, одинаковые.
  Не верите нам, женщинам.
  А надо верить".
  "Женщина, - я не назвал старуху старухой. - Я думал, что ты приведешь мне самую умную, самую красивую, самую лучшую девушку, как и просила меня жена в своем желании".
  "Ни одна девушка не скажет, что другая девушка умнее и красивее ее", - старуха подтвердила мою догадку.
  "Но как же я тогда исполню третье желание моей жены?"
  "Исполнишь ты третье желание своей жены, - старуха с жалостью в слезящихся глазах посмотрела на меня. - Но оно тебе надо?"
  "Что оно мне надо?"
  "Красавчик, ты заметил что-нибудь странное, необычное в спальне своей жены, когда возвращался домой"? - Старуха продолжала меня удивлять.
  "Откуда ты знаешь, - я не переставал удивляться. - Да, каждый раз колыхалась занавеска в спальне моей жены.
  Ветра нет, а занавеска колышется".
  "И груди твоей молодой жены поднимались тяжело? - Старуха хитро прищурила маленькие глазки. - Жена была возбуждена?
  И не очень рада тебя видеть?"
  "Так и было, гадалка", - я уже думал, что старуха - гадалка.
  "Нет, я не гадалка, - старуха покачала головой. - У меня большой жизненный опыт.
  Слишком большой, поэтому мне не нужный.
  Вот я его и раздаю красавчикам. - Снова жалеющий взгляд на меня. - За занавеской прятался любовник твоей жены".
  "Любовник моей жены? - я вскрикнул.
  Забыл, что голый.
  Взмахнул руками. - Невозможно.
  Я и Каллиопа только что поженились.
  Жены ищут себя любовников через много лет после свадьбы.
  Но не в медовый месяц".
  "Ты ошибаешься, красавчик, - старуха покачала седой головой. - Это мужчины ищут себе любовниц через много лет после свадьбы, когда насытятся женой.
  А жены, наоборот, после свадьбы резвятся с любовниками.
  Через много лет после свадьбы жены остепеняются.
  И...
  Но для тебя это не важно, красавчик.
  Если хочешь разочароваться в любви, то загляни за занавеску в спальне своей жены".
  "У нас общая спальня", - я потрясенно прохрипел.
  "Тем хуже для тебя, красавчик".
  "Что может быть хуже, чем то, что молодая жена мне отказала в близости, а любовника принимает".
  "Хуже для тебя то, что любовник оскверняет ваше общее семейное ложе, а не постель твоей жены".
  "Не верю, - я сжал кулаки. - Не верю".
  "Все мужчины не верят, что жены им изменяют, - старуха пожала костями плеч. - Зато все жены подозревают, что мужчины им изменяют с любовницами.
  Хочешь - верь, хочешь - не верь.
  Хочешь - доверяй, а не хочешь - проверяй. - Старуха из-под грязного дырявого хитона достала маленькое серебряное зеркало и протянула мне. - Возьми".
  "Зеркало?
  Ты думаешь, что мне, голому, понравится любоваться собой в зеркале?"
  "Красавчик, это не просто зеркало.
  Это - исполнение третьего желания твоей жены.
  Молодая жена взглянет в зеркало, а ты и скажи - "Я исполнил твое третье желание, жена.
  Ты видишь перед собой ту, которая лучше, красивее, умнее тебя.
  Или она, хотя бы, как ты, не хуже тебя"
  Разумеется, девушка с тобой не поспорит.
  Не назовет же она саму себя плохой".
  "Мудрость твоя не знает границ", - я восхищенно пожал руки старухе.
  "Я бы всю свою мудрость, весь свой опыт отдала за глупость молодости и за отсутствие опыта в жизни.
  Молодость - прекрасна наивностью и незнанием.
  Большие знания рождают большие морщины". - Старуха ушла.
  Я же с зеркалом в руках понесся домой.
  Меня даже не догоняли ловцы рабов.
  "Лови голого парня с зеркалом в руках", - неслись за мной запоздалые крики.
  Я, наверно, искренне выглядел - бегущий голый парень с зеркалом в руке.
  
  "На, на, на, нана, - я вбежал к своей жене Каллиопе.
  Вложил зеркальце в ее руку. - Получай, любимая жена".
  "Зачем мне второе зеркало?" - Каллиопа провела рукой по груди.
  Я заметил, что груди у нее напряжены.
  Соски затвердели.
  Краем глаза я уловил колыхание занавески в спальне.
  "Я не зеркало тебе принес, - крупная дрожь разрывала мое сердце. - Я принес тебе твое третье желание".
  "Я не желала зеркало", - Каллиопа с гневом воскликнула.
  Заламывала руки... себе заламывала руки.
  "Ты потребовала, чтобы я привел к тебе девушку, равную тебе по красоте и уму, или лучше тебя.
  Посмотри в зеркало и увидишь в нем ее".
  "Но в зеркале отражаюсь я, - Каллиопа перед зеркалом поправляла волосы.
  Улыбалась сама себе в зеркале. - Я - красавица.
  И сразу видно, что в моих глазах светится огромный ум".
  "Я исполнил твое желание, - я стиснул кулаки. - Три твоих желания исполнил, жена.
  Сходил туда, не знала, куда, принес тебе то, что ты не знала.
  Затем я украл для тебя тунику, лучше которой нет в свете.
  И третье желание - я показал тебе девушку, равную тебе по красоте и по уму - тебя же в зеркале показал".
  "Что ж, милый муженек, - Каллиопа заскрипела зубками. - Ты хитрый и умный.
  Ты завоевал мое сердце.
  И достоин взойти на мое ложе". - Каллиопа легла на спину.
  Согнула ноги в коленях. - Исполняй свой мужской долг".
  "Я?
  Исполнять свой мужской долго?
  Перед тобой, Каллиопа? - Я страшно захохотал.
  По крайней мере, мне мой смех казался зловещим. - Мне кажется, что кто-то другой усердно исполнял мой мужской долг, в то время как я исполнял твои дурацкие желания".
  Я подбежал к колышущейся занавеске и три раза ударил в нее кинжалом на уровне груди.
  Белая занавеска окрасилась красным.
  Раздался предсмертный крик.
  И к моим ногам грохнулся, запутавшийся в занавеску наш деревенский староста.
  "Козинак?" - я глазам своим не верил.
  "Полишинель, мое почтение, - староста хрипел кровью. - Твоя жена выше всяческих похвал". - Старый развратник умер.
  "Что ты наделал, мерзавец, - моя жена, вместо того, чтобы покаяться передо мной, на коленях выпрашивать мое прощение, набросилась на меня.
  Рвала мои волосы. - Ты убил моего любимого".
  "Но он же - старик", - я настолько обалдел, что не сопротивлялся побоям жены.
  "Он не старик, он - милый", - моя жена упала на колени перед трупом.
  Прижала к груди голову старосты Козинака.
  Орошала ее словами и выла.
  "Перед тем, как я уйду от тебя, Каллиопа, ответить, пожалуйста.
  Как ты, меня молодого, красивого, перспективного деревенского парня променяла на старика старосту?"
  "Я не променяла тебя на старика Козинака, Полишинель, - моя жена рыдала. - Я подменяла стариком тебя, пока ты бегал и исполнял мои желания.
  Любовь со стариком не считается изменой, Полишинель.
  Ты должен был это понять".
  "То есть, если я тебе изменю со стариком или старухой, то тоже не будет считаться семейной изменой?" - Я вспомнил старуху, которая мне помогла, и расхохотался.
  "Ты - другое, муж, - Каллиопа решительно поднялась. - Я - женщина, поэтому могу все.
  Ты - мужчина, поэтому обязан мне подчиняться.
  И не смей мне изменять, убийца".
  "Мне пора уходить", - я сразу понял, что попал на всю жизнь в капкан жены.
  Она каждый раз будет угрожать мне, что расскажет стражникам, что я убил старика Козинака.
  Я выбежал со двора и, как молодой горный козел, бросился к реке.
  Прыгнул в лодку и отчалил от родных берегов. - Рыбак Полишинель провел пальцем по коленке Семирамиды.
  - Руку убери, а то палец тебе отрежу, - амазонка произнесла бесцветно.
  - Так я и был с девушкой, и не был, - Полишинель с неохотой убрал руку. - Дальше - слишком просто.
  Я прятался на реке от стражников.
  Все-таки моя жена Каллиопа вызвала их.
  Стражники лениво побродили вокруг деревни.
  Разумеется, не нашли меня.
  И вскоре удалились.
  Через три дня меня на реке отыскал хозяин гостиного двора Маний.
  - Маний?
  - Да, Маний.
  - Он принес мне запечённую перепелку и амфору вина.
  Вино - так себе, дешевое и кислое.
  Маний мог бы меня и хорошим вином угостить.
  "Полишинель, - Маний сразу перешел к своему делу. - Все знают, что ты убил старика старосту Козинака".
  "И для меня это не секрет", - я усмехнулся.
  "Тебе грозит казнь, Полишинель".
  "Сначала меня пусть поймают", - я пробурчал угрюмо.
  "Поймают, обязательно найдут, как я тебя отыскал, Полишинель, и казнят.
  Но, если я тебе помогу...
  То ты будешь жить долго и счастливо".
  "Как ты мне поможешь, Маний? - Я доедал перепелку. - И второй вопрос - зачем ты мне, беглому преступнику, который нарушил закон цезаря, станешь помогать".
  "Отвечу сразу на второй вопрос, Полишинель, - Маний не побрезговал и отхлебнул из глиняной амфоры следом за мной. - Я помогу тебе, чтобы ты работал на меня.
  Задание мое для тебя будет тайное.
  Никто не должен о нем знать.
  Иначе конкуренты разорят меня...
  А кто не расскажет о моей тайне?
  Конечно тот не расскажет о моей тайне никому, кто от всех прячется.
  И ты - очень мне подходишь, Полишинель.
  Честный, недалекий, но и не глупый, красивый, и в бегах".
  "Ты предлагаешь мне стать вором или твоим наемным убийцей, Маний?"
  "Вором или наемным убийцей? - Маний задумался на пару минут. - Возможно, но в будущем.
  Я сейчас прошу тебя ловить для меня золотых рыбок, которые обитают в нашей реке".
  "Золотых рыбок?
  Ты сошел с ума, Маний?
  Да, у карася чешуя блестит золотом.
  Но карась костлявый.
  В нем мякоти мало.
  Лучше я стану ловить для тебя осетров, Маний".
  "Нет, Полишинель, только - золотых рыбок.
  И вдали от наших деревень и моего гостиного двора".
  "Если я буду ловить рыбок для тебя, Маний, - я чесал за ухом, - и вдалеке.
  То, пока до тебя золотых рыбок довезу, они протухнут".
  "Мне нужна только чешуя золотых рыбок, Полишинель, - Маний снизил голос. - Я доверюсь тебе, а то ты захочешь продавать чешую на ярмарке в Фивах.
  Скажу сразу, Полишинель, ничего у тебя не получится.
  Лишь напрасно расскажешь о моем секрете купцам.
  Я же узнал от одного странника о том, что перетертая с... с чем, не скажу тебе, Полишинель, чешуя наших золотых рыбок, растертая в порошок с...
  Увеличивает мужскую силу на ложе".
  "Да ты что, Маний, - я язык высунул. - Угостишь своим порошком чудесным?"
  "Зачем он тебе, Полишинель? - Маний недобро засмеялся. - Ты же один.
  Куда ты будешь растрачивать свою новую мужскую силу?
  К тому же, ты парень молодой.
  Тебе и своей силы хватит".
  "Порошок для тебя, Маний?"
  "Порошок для знатный патрициев, - Маний шептал мне.
  Хотя мы были одни на берегу. - Патриции на оргиях очень дорого платят за этот порошок с чешуей нашей золотой рыбки.
  Мне патриции будут платить.
  Я же тебе, Полишинель, стану отдавать твою долю вещами и продуктами.
  Мы, как бы сообщники".
  "Ты умно придумал, Маний, - я потирал руки. - Ловить рыбку и получать еду и вещи мне нравится.
  Но что, если тот, кто тебе рассказал об изготовлении лекарского порошка из чешуи золотой рыбки, поведал и другим?
  Тайна не останется тайной, если о ней знают многие..."
  "Он уже ничего не расскажет", - Маний ответил сухо и посмотрел на небо.
  "Не расскажет?"
  "Не расскажет, Полишинель".
  "Ты его убил, Маний?"
  "И о том, что я его убил, он тоже никому не расскажет, Полишинель", - Маний погладил меня по голове.
  
  - Ты, рыбак, живешь интересно, - Семирамида прислушивалась - не проснулась ли Джейн.
  - Я бы жил еще интереснее, если бы я с тобой, - рыбак подмигнул амазонке.
  Щелкнул пальцами и захихикал.
  Семирамида невозмутимо подошла к лодке Полишинеля и кинжалом сделала дырку чуть ниже левого борта.
  - Амазонка, не порти мою лодку, - рыбак подскочил и сталкивал лодку в воду.
  - За каждое неосторожное слово, за резкое движение, за щелчок пальцами с дурным смыслом, я буду проделывать отверстие в твоей лодке - каждый раз ниже и ниже, - Семирамида смотрела в глаза рыбака.
  - Тогда я еще чуть-чуть расскажу о том, как исполнял третье желание своей жены, и поплыву, - рыбак приложил ладонь правой руки к левой стороне груди. - Пожалуйста!
  А то - никто меня не хочет слушать, да и некому.
  Скоро я совсем разговаривать разучусь.
  - Рассказывай, - амазонка разрешила.
  - Старуха, перед тем как подарила мне зеркало, говорила, что даже желания нужно загадывать с умом, - рыбак сел за весла и недалеко отплыл. - Пожилая женщина рассказала, как ее муж получил возможность и упустил ее.
  "Мой муж Квантос служил в личной когорте Цезаря, - старуха вспоминала с удовольствием. - Каждый день Квантос обходил по кругу дворец цезаря.
  Однажды Квантос около дворца во время оргии поймал подозрительного патриция.
  "Ты шпион?
  Наемный убийца? - Квантос допрашивал патриция. - Приплыл, чтобы убить наше Солнце - цезаря?"
  "Нет, я не хочу убить цезаря, - патриций проблеял. - Цезарь мне не нужен".
  "Всем нужен цезарь".
  "Да, и мне нужен Цезарь, - патриций стонал от страха. - Аве, Цезарь.
  Но не нужен в другом смысле...
  Ты прав, стражник, я хочу.
  Но не цезаря, а его рабыню Сулейку".
  "Ты собрался украсть рабыню цезаря? - Квантос негодовал. - Обворовать Цезаря - преступление не меньше, чем убить его".
  "Я думаю, что Цезарь не согласился бы с твоими словами, могучий воин, - патриций отвечал вкрадчиво. - Быть обворованным и стать мёртвым - немножко разное...
  Послушай меня, воин.
  Я люблю Сулейку.
  Как только я увидел ее на продаже на рынке рабов, то возжелал Сулейку выше, чем желаю жить.
  Я решил ее купить для себя.
  Я спросил - "Сулейка, пойдешь ко мне рабыней?"
  Сначала рабыня оглядела меня с ног до головы, а потом только ответила величественно:
  "Ты не выглядишь нищим, патриций.
  Я стану твоей рабыней, если ты обещаешь прислуживать мне, холить меня, лелеять, ублажать, баловать".
  "Обещаю, обещаю", - я залился радостным смехом.
  "Тогда покупай меня", - рабыня разрешила.
  Я решил не торговаться.
  Во-первых, Сулейка стоила дорого - над подобными рабынями не торгуются.
  Во-вторых, я бы выглядел в ее глазах жалким жадиной, если бы торговался.
  "Сто дирхемов золотых за эту рабыню даю", - я произнес и потряс кошельком перед носом торговца рабами.
  "Сто дирхемов? - Торговец даже заикаться начал. - Забирай, почтенный патриций.
  Я тебе даже к рабыне впридачу дам свои сандалии и тогу.
  Возьми еще ошейник и цепь, чтобы рабыня не сбежала".
  "Я покупаю рабыню", - вдруг появился Цезарь.
  Возник из ниоткуда, как он умеет.
  "Аве, конечно, цезарь, - я застыл.
  Переполнился гневом. - Но я уже купил рабыню Сулейку".
  "Разве я не твой господин? - Цезарь хорошо знал меня. - Ты - мой сенатор.
  И должен беспрекословно поклоняться мне и выполнять все мои капризы".
  "Все капризы твои выполню, цезарь, но Сулейка мне очень нравится.
  Оставь ее мне".
  "Твоя рабыня, патриций, ты ее купил, - цезарь смотрел на меня свысока.
  Он был прекрасен в своей золотой колеснице. - Поэтому я выкупаю ее у тебя.
  Я плачу тебе двести золотых дирхемов за Сулейку".
  "Двести золотых за Сулейку - слишком большая цена.
  Но сердце мое принадлежит ей".
  "Ты - благородный, патриций, - Цезарь поднял руки вверх. - Я предлагал тебе за рабыню двести золотых монет.
  Но ты отказался от них и даришь мне Сулейку бесплатно.
  Я принимаю твой дар, патриций". - Цезарь кивнул.
  Стражники схватили меня.
  Сулейку увели цезарю.
  Я лишился денег и рабыни.
  Сердце мое разбито.
  Поэтому я хочу выкрасть Сулейку".
  
  
  ГЛАВА 299
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  КВАНТОС
  
  "Но рабыне лучше с цезарем, чем с тобой, патриций", - Квантос качал головой.
  "Я окружу ее заботой и деньгами, - патриций поклонился Квантосу. - Только отвернись, когда я буду воровать Сулейку.
  Я тебе дам за нее сто дирхемов".
  И мой муж Квантос купился на деньги, - старуха поправила седые жидкие волосы. - Взял сто золотых дирхемов от патриция.
  Когда патриций тащил на плечах рабыню Сулейку из дворца Цезаря, Квантос отвернулся, будто не замечал, что рабыню воруют.
  Сулейка мычала, била патриция кулачками по спине.
  Но рот ее плотно забит шелковой тряпкой.
  Квантос, муж мой, пришел домой и хвастался, что получил от патриция сто золотых монет. - Старуха приложила палец к носу. - Рассказал мне о том, как его патриций подкупил.
  Я похвалила мужа.
  А ему все мало.
  Сидит, бурчит:
  "Патриции совсем обнаглели, - мой муж Квантос грудь выпячивает.
  Глиняной амфорой с вином по столу стучит. - Подкупить решили меня, стражника самого Цезаря.
  Патриции думают, что им все можно.
  Они думают, что стражники продаются".
  "Так и получилось, что он тебя подкупил, и патрицию все можно", - я мужа не ругала.
  Просто напомнила ему, как было.
  "Кто в доме хозяин?
  Кто платит за свет факелов? - Мой муж Квантос разозлился. - Немедленно отправляюсь к патрицию. - Брошу ему в лицо сто золотых его дирхемов.
  Пусть подавится деньгами.
  А за свою услугу, за то, что позволил ему украсть у цезаря рабыню, я потребую больше и больше".
  "Кто много хочет, тот мало получит, - я пыталась остановить мужа. - Сто золотых - огромные деньги.
  Ты можешь остаться без них".
  "Патриций сенатор мне заплатит больше, - муж не слушал меня.
  Он потрясал кулаками. - Он за все заплатит".
  Квантос убежал из нашего дома.
  Патриций принял его с удивлением.
  Спросил:
  "Зачем ты пришел, Квантос?
  Между нами нет больше дел.
  Ты получил деньги.
  Мне досталась рабыня Сулейка".
  "Патриций, ты обманул меня!" - Квантос заскрипел зубами.
  "Обманул?"
  "Да, патриций, обманул ты меня самым наглым способом, - Квантос захохотал. - Твоя рабыня стоит намного дороже, чем сто золотых дирхемов".
  "Но я ее купил за сотню".
  "Да, но с того времени твоя рабыня Сулейка подорожала", - мой муж Квантос придумал.
  "Со временем рабыни и любые люди теряют в цене", - патриций заметил осторожно.
  Он не хотел ссориться со стражником из охраны самого цезаря.
  "Люди со временем уцениваются, - Квантос согласился наполовину. - Но твоя рабыня Сулейка подорожала. - Во-первых, цезарь предлагал тебе за нее двести дирхемов золотых.
  То есть, Сулейка стоит уже не сто, а двести.
  Во-вторых, ты подкупил меня на сто дирхемов.
  А моя честь поруганная?
  Мое доброе имя, которое я заслужил в боях?
  Короче, патриций.
  Либо ты платишь мне сейчас за рабыню Сулейку пятьсот золотых монет, либо я все рассказываю цезарю, как ты его обокрал.
  Забрал у него рабыню Сулейку. - Квантос в горячности бросил в лицо патриция кошелек с его ста золотыми монетами. - А жалких подачек в сто золотых от тебя мне не нужно.
  Я тоже дорого стою, хотя я не рабыня Сулейка".
  "Квантос, - голос патриция стал медовый. - У меня нет сейчас пяти сотен золотых монет.
  Огромные деньги.
  На них можно начать войну.
  На сто золотых наберу войско.
  Войско завоюет Галлию.
  И принесет мне пользу тысячу золотых монет, - патриций играл пальцем на толстых блестящих губах. - Но это к нашему делу не относится".
  И, вдруг, вышла к мужчинам рабыня Сулейка.
  В золотых украшениях она выглядела, как царица, а не как рабыня.
  "Мерзавец стражник к нам посмел заявиться, - рабыня произнесла "к нам", словно была хозяйка дома.
  С презрением смотрела на Квантоса. - Вместо того, чтобы ты охранял добро цезаря, ты получаешь взятки на страже.
  Убирайся из МОЕГО дома!".
  "Я вижу, что ты уже освоилась в доме патриция, рабыня, - Квантос побледнел и схватился за меч. - Называешь дом своим".
  "Я не рабыня, - Сулейка прожигает Квантоса взглядом. - Мой муж патриций..."
  "Патриций взял тебя в жены?"
  "Не тебя же в жены брать, Квантос, - Сулейка расхохоталась. - Мой муж дал мне денег.
  И я выкупила себя у него.
  Теперь я свободная жена.
  А ты, стражник, раб своих страстей".
  "Я хочу получить за тебя пятьсот золотых", - Квантос опустил голову.
  Понял, что одно дело - разговаривать о рабыне, а совсем другое - беседовать о свободной жене патриция.
  Но не сдавался. - Ты стала еще дороже, рабыня... Сулейка".
  "Хорошо, ты получишь пятьсот золотых, стражник, - Сулейка обернулась к мужу и подмигнула ему. - Я дам тебе даже тысячу золотых дирхемов.
  Но, зачем тебе деньги?"
  "На деньги я много чего куплю, - Квантос воодушевился. - Деньги нужны, чтобы их тратить".
  "Так я лучше сразу тебе не деньгами выдам, а твоими желаниями", - Сулейка подмигнула Квантосу.
  "Желаниями?" - Квантос почесал затылок.
  Рассчитывал - что выгоднее: взять золотые монеты, или получить желаниями?
  Пожелать можно много чего.
  "Согласен на три желания, стражник?"
  "Ну, терять мне нечего, согласен, - Квантос развеселился и придумывал, какое желание да побольше загадать.
  Золотую гору? - День жаркий, Квантос вытер пот со лба.
  Пока я думаю, пусть раб принесет мне амфору с вином, чтобы я освежился".
  Квантосу принесли амфору с вином.
  Он пил вино и думал, как бы не продешевить с желаниями.
  Золотая гора уже казалось - слишком мало.
  Стадо овец попросить?
  Но что дороже стоит - золотая гора, или стадо овец?
  Квантос не силен в цифрах.
  "Подскажите мне, что я могу у вас просить", - Квантос проблеял жалобно.
  "Ну, например, можешь попросить лепешку хлеба", - Сулейка буравила стражника взглядом.
  "Ха, лепешку хлеба, - Квантос погрозил Сулейке пальчиком. - Меня не обманешь!
  Лепешка хлеба стоит дешево.
  А я хочу много-много всего".
  "Много-много всего?" - Сулейка соблазнительно выгнулась.
  Подняла край хитона.
  "Ого!
  Ух, ты!
  Красотища великая!" - мой муж Квантос после вина совсем голову потерял. - Старуха злобно сплюнула на землю. - Чужую девку захотел...
  За свои три желания и получил...
  Но не деньги, не золотую гору, не Сулейку, а...
  Квантос таращил глаза на жену патриция.
  И попросил:
  "Сулейка, подними еще выше хитон.
  Я хочу хоть одним глазком посмотреть...".
  И тут слуги патриция схватили Квантоса за руки.
  Раб кинжалом вырезал левый глаз его.
  "Насильники, - Квантос стражник завопил. - Я пожалуюсь Цезарю на вас".
  "Квантос, ты же получил то, что хотел, - Сулейка произнесла сладким голосочком. - Ты пожелал, чтобы мы исполнили три твоих желания.
  Мы и исполнили".
  "Я еще не желал ничего", - стражник кричал.
  "Как же не желал? - Сулейка всплеснула белыми ручками. - Первое желание - ты сказал, что слишком жарко.
  И пожелал, чтобы тебе принесли вина.
  Ты получил амфору вина - раз".
  "Сглупил я, - Квантос понял, что его перехитрили. - Но второе и третье желания..."
  "Второе твое желание было - ты попросил, чтобы мы подсказали, что ты хочешь пожелать, - Сулейка была неумолима, как палач.
  Бывшие рабыни очень жестокие.
  Они мстят...- Мы исполнили твою просьбу.
  Я подсказала, что ты можешь пожелать хлебную лепешку.
  Подсказала же?"
  "Подсказала, - Квантос рыдал одним глазом. - Но третье желанье я не загадывал.
  Я помню".
  "Как же ты не загадывал? - Сулейка растянула губы в ехидной улыбке. - Ты сказал - вот бы одним глазком взглянуть на мою красоту.
  Поэтому мы, по твоему желанию, выкололи тебе глаз.
  Возвращайся домой, Квантос.
  Если, конечно, тебя жена без твоих денег и глаза пустит..."
  Так Патриций и его жена - бывшая рабыня - отомстили моему мужу стражнику за то, что он хотел больше, чем сто золотых монет.
  Мой муж - и я, соответственно - потеряли сто золотых.
  А Квантос еще и без глаза остался.
  Так что нужно быть осторожным в своих желаниях.
  Вдруг, они сбудутся.
  Почему-то хорошие желания сбываются у других..." - Так меня учила старуха. - Рыбак Полишинель с середины реки прокричал. - Амазонка!
  Я уплыл от тебя.
  Ты не достанешь меня своим кинжалом. - Рыбак встал в лодке, повернулся к Семирамиде спиной.
  Наклонился и поднял тогу. - Можешь любоваться моим задом, амазонка.
  - Полишинель, - в руках Семирамиды оказался ее лук.
  Стрела жадно смотрела на рыбака. - Кинжалом я не достану.
  Зато стрелой...
  - Амазонка, подожди, я все объясню, - рыбак в лодке упал на колени. - Я пошутил.
  А, когда говорил, что ты красавица, я не шутил.
  Я же люблю тебя.
  Ты же простишь мне мою маленькую шуточку, амазоночка. - Рыбак ныл.
  - За то, что называл меня красавицей, я... не то, что прощу тебя, но стрелу не выпущу, - Семирамида опустила лук. - Скажи, рыбак.
  Ты видел что-нибудь необычное около реки?
  Или слышал ли за последние три дня?
  - О чем необычном ты спрашиваешь, амазонка? - рыбак заинтересовался. - Тебя, голую амазонку, видел.
  Необычное!
  - Ну, молния с неба ударила без грозы...
  Например...
  - Я сам видел два огненных шара, - рыбак охотно рассказывал.
  Но настороженно посматривал на лук в руках амазонки. - Один рядом упал в горах.
  Где-то около гостиного двора Мания.
  - Я о нем тоже слышала.
  - Слышала о гостином дворе и о Мании?
  - Нет, об огненном шаре с неба, - амазонка облизнула губки. - Ты не обманул меня, рыбак.
  Больше ни о чем, или ни о ком?
  - Верь мне, амазонка.
  Больше ничего необычного.
  Я же скрываюсь.
  С людьми не общаюсь.
  - Рыбак, за твою честность я тоже тебе скажу, чтобы ты не перетрудился с золотыми рыбками, - Семирамида прокричала. - Ты для Мания больше не лови рыбу.
  Маний...
  Маний утонул со всеми своими слугами и рабами.
  Мне так стражники на дороге сказали.
  Ты не ходи на тот гостиный двор.
  Там, возможно, стражники. - И тут же запоздало подумала:
  "Зачем я откровенничаю с рыбаком?
  Почему предупредила его? - И спорила с собой. - Почему я не могу помочь человеку, даже, если он - мужчина?
  Я же ему нравлюсь".
  - Семирамида, что ты кричишь? - На берегу засветилась наготой Джейн.
  - Джейн, самое удобное время нашла, чтобы показаться, - Семирамида зашипела. - Спрячься от рыбака. - Амазонка отчаянно подмигивала и кивала премиленькой головкой.
  Но было поздно.
  - Еще одна красавица, - рыбак Полишинель вытянул шею. - Не амазонка.
  Но зато голая и в диковинных блестящих сандалиях.
  - Рыбак, - Семирамида грозно зарычала. - Плыви.
  А то сюда еще и стражники за тобой явятся.
  Казнят за то, что ты убил любовника своей жены.
  И лучше - молчи о нас.
  Две девушки - слишком сладкая добыча для многих.
  - Амазонка - не легкая добыча, но согласен, что сладкая, - рыбак налег на весла.
  Вскоре он скрылся в утреннем разбегающемся тумане.
  
  - Джейн, ты шатаешься, - Семирамида внимательно рассматривала новую подружку. - Тебе плохо?
  - Шатает, но хорошо, - Джейн зевнула и прикрыла ладошкой ротик. - Я готова идти.
  - Сначала позавтракаем.
  - Мы можем позавтракать в походе, на привале, - Джейн нетерпеливо переступала с ноги на ногу. - Бонни ждет меня...
  - Не знаю, как в большой Империи, - Семирамида решила не говорить "в вашей Империи", потому что Джейн тут же ожидаемо поправит - "в нашей Империи", - но здесь, в дикарском мире, на отдаленной планете, - Семирамида с удивлением поняла, что называет свой мир планетой, как учила Джейн, - мы всегда завтракаем, обедаем и ужинаем.
  Если, конечно, есть возможность.
  Потому что до следующего завтрака, или обеда, или ужина еще дожить надо...
  - Доживем до следующего завтрака, - Джейн решительно подняла подбородочек. - Я должна найти Бонни.
  Но как же я ее искать стану, если не доживу.
  - Ради подружки ты живешь, - Семирамида протянула с легкой белой завистью.
  - Есть слово - надо, - Джейн склонила дивнейшую головку к левому плечу.
  И с вопросом во взгляде смотрела в глаза амазонки.
  - Если ты хочешь, - Семирамида направилась к потухшему костру, - то пойдем.
  Я быстрая на поход.
  Встала, умылась и - уже на войне.
  - Нам войны не надо... сейчас.
  - Джейн, тогда ты понесешь оставшееся от вчерашнего ужина, - амазонка протянула подружке глину с остатками мяса птицы.
  - Понесу? - Джейн остановилась в задумчивости. - Пожалуй, что ты права, Семирамида.
  Позавтракаем, - Джейн засмеялась звонко и присела на траву. - Еду лучше нести в себе, чем на себе. - Джейн отломила крылышко запечённого вчера гуся и протянула амазонке:- Кушай, Семирамида.
  - Кормишь меня, как маленькую, - Семирамида приняла крылышко.
  Но амазонке приятно, что Джейн сначала подумала о ней.
  - Фруктов по дороге соберем других, - амазонка перехватила взгляд Джейн на манго.
  - Жалко оставлять.
  Пропадут же.
  - Пропадут? - амазонка сначала не поняла.
  А потом залилась звонким смехом. - За нами из-за каждого куста наблюдают.
  Только и ждут с нетерпением, чтобы мы быстрее ушли.
  - Кто наблюдает? - Джейн от неожиданности даже побледнела.
  Спрашивала шепотом. - Шпионы?
  Наемные убийцы?
  - Лесные шпионы, лесные убийцы, - амазонка продолжала смеяться. - Зайчик, ежик, лисица.
  Присматриваются к остаткам еды.
  Даже, кажется, бурундук пожаловал.
  - Тогда - жалко, что мы им мало оставляем, - Джейн вытерла засаленные пальчики о травку.
  - Они друг другом закусят, - амазонка произнесла беспечно.
  Затянула поясок.
  - Закусят друг другом? - Джейн вздрогнула. - Как жестоко ты говоришь, Семирамида.
  - Ты хочешь, чтобы лиса не съела хомячка? - амазонка лукаво посмотрела на Джейн.
  - Конечно, не хочу, чтобы лиса ела других животных, - Джейн выпятила нижнюю губку. - Я защищу хомячка.
  - Защищай, защищай хомячка, пока твоя подружка...- Семирамида замолчала и продолжила примирительно:- Ты, Джейн, подумай.
  Если лиса не съест хомячка и бурундучка, то останется голодной.
  И скоро умрет от голода.
  - Лучше я не увижу этого, - Джейн решительно стала подниматься в гору.
  - Джеееейн?
  - Да, Семирамида?
  Мы же спешим, пойдем.
  - Джейн, если мы спешим, то не нужно возвращаться по той дороге, по которой мы вчера пришли сюда, - амазонка захихикала. - Ты идешь обратно...
  - Да?
  А я и не поняла, - Джейн становилась. - Для меня все направления кажутся одинаковыми.
  В большом космосе проще.
  Там звезды, Галактики, черные дыры, темная материя, квазары.
  Намного проще ориентироваться, чем в лесу.
  - Звезды и всякие там материи ты мне покажешь... потом, - амазонка высматривала проход вдоль реки. - А сегодня я тебя поведу там, где, вообще, невозможно найти дорогу.
  - Но как же ты, Семирамида?
  - Я - амазонка.
  Я не ищу дорогу.
  Я ее чувствую.
  Дорога сама находит меня. - Семирамида довольна своим красивым ответом.
  Поэтому повторила:- Дорога сама находит меня.
  - Слушаю и повинуюсь, моя госпожа, - Джейн дурашливо поклонилась.
  - Джейн?
  - Да, Семирамида.
  - Ты вчера при стражниках тоже сказала - слушаю и повинуюсь
  Так, у вас, у стражниц, принято?
  - Я не стражница, а - сержантка, - Джейн развеселилась. - Она шла за амазонкой по берегу реки. - А - слушаю и повинуюсь, моя госпожа, или мой господин - из стариной сказки.
  Мы в детской школе изучали сказки народов Вселенной.
  - Сказки?
  - Сказки - придуманные истории.
  - Зачем придумывать истории, Джейн?
  В жизни много и непридуманных историй.
  - Наверно, нам не хватает того, чего у нас нет, - Джейн приложила пальчик ко лбу.
  - Джейн?
  - Да, Семирамида.
  - Ты хоть поняла, что сказала?
  - А что я сказала?
  И что должна понять?
  - Ты сказала, что нам не хватает того, чего у нас нет.
  Если у нас чего-то нет, то, как этого может не хватать.
  - Как раз того, чего нет, и не хватает, - Джейн ответила с жаром. - Например, ты, Семирамида, направляешься за поясом Лилит.
  - Не Лилит, а - Ипполиты.
  - Нет разницы - Лилит, или Ипполита, - Джейн захихикала. - Главное, что у них были пояса.
  Зачем девушке пояс?
  Поясок - для красоты.
  Но пояс?
  Мужчины носят пояс.
  На войне каждый солдат опоясывается.
  В поясе хранятся передатчики дальней космической связи, голографы для запечатления вражеских кораблей, запасные катушки и батареи для бластеров.
  Некоторые солдаты в поясах хранят письма от своих любимых.
  - Письма на коре? - амазонка заинтересовалась.
  - Нет, письма на голограммах, - Джейн ответила как можно мягче. - Голограмма...
  Ну, как бы кора, только на ней можнно написать много-много.
  - Больше, чем написано у цезаря на папирусах, глиняных табличках и пергаментах?
  - Ты даже не представляешь, насколько больше, чем записано у цезаря на папирусах, глиняных табличках и пергаментах, Семирамида.
  - Джейн, как ты можешь так быть уверена, что на ваших, как их там...
  - ... голограммах...
  - Голых граммах.
  - голограммах, Семирамида.
  - Не важно.
  Ты говоришь, что там записано больше, чем у цезаря.
  Но ты же не знаешь, сколько у цезаря записано всего.
  У него горы папирусов, глиняных табличек, пергаментов...
  - Семирамида, просто верь мне о том, чего не знаешь и не понимаешь.
  А я буду верить тебе, Семирамида.
  Ой!
  - Что случилось, Джейн?
  - Оно на меня смотрит.
  - Не оно, а очень милая водяная змея.
  - Но она огромная, как шланг для заправки космолета.
  - Не знаю, какие у вас водятся шланги, а водяные змеи на реке большие и красивые, - амазонка остановилась около анаконды и улыбалась ей. - Очень-очень прекрасная змея.
  - Но она набросится и укусит.
  - Джейн, огромные змеи не кусают.
  Они только душат и заглатывают целиком.
  - Нас змея тоже хочет заглотить.
  - Хочет или не хочет, но не набросится.
  - Мы ей не нравимся, Семирамида?
  - Мы ей очень нравимся
  Но и она видит, что она нам нравится, красавица.
  К тому же, анаконда знает, что на амазонок нельзя нападать.
  - На амазонок нельзя нападать, потому что вы сильнее, чем водяные змеи, - Джейн пошутила и засмеялась.
  Семирамида тоже рассыпала звонкий серебряный смех.
  - Семирамида, - Джейн вспомнила, когда прошли за изгиб реки. - Я говорила, что тебе не хватает пояса Лилит.
  - ...пояса Ипполиты.
  Не мне, а - нам, амазонкам.
  Царь Навуходоносор держит пояс Ипполиты у себя, во дворце в Фивах.
  Зачем мужчине женский пояс, Джейн?
  - Значит, нравится царю женский пояс, - Джейн захихикала. - Ему тоже не хватает пояса Ипполиты.
  - Обойдется, царь, - амазонка ответила резко.
  - Ваши дела, - Джейн протянула. - Но в Империи есть интересы важнее, чем поход за каким-то поясом.
  - Даааааа, - амазонка так возмутилась, что чуть не наступила на дикобраза.
  Дикобраз фыркнул и недовольно прошел с рыбой в зубах в кусты. - Какие же дела в Империи более важные, чем поход за поясом Ипполиты?
  Что у тебя важного в Империи, Джейн.
  - Нууууу, - Джейн задумалась. - Мы воюем с жухраями.
  - Так важно воевать с жухраями, Джейн?
  - Очень важно воевать с жухраями, Семирамида, - глазища Джейн засверкали искрами убежденности. - Жухраи - враги нашей Империи, враги нашего Императора.
  Как же мы можем не воевать с жухраями?
  - А мне кажется, что вы ерундой занимаетесь, - амазонка поддержала Джейн за попку.
  - Мы ерундой занимаемся? - Джейн даже задохнулась от удивления.
  Тяжело дышала.
  - Да, Джейн, вы ерундой занимаетесь в Империи.
  И вы, и ваши жратели...
  - Жухраи.
  - Жухраи, - Джейн поправила колчан со стрелами. - Если бы вы не воевали с жухраями, то чтобы делали?
  - Мы не можем не воевать с жухраями, - Джейн опустила миленькую головку. - Если мы не будем сражаться, то жухраи нас захватят.
  - А, если и жухраи не захотят воевать, Джейн?
  - Жухраи захотят воевать, Семирамида.
  Потому что жухраи - агрессоры.
  - Ктоооо?
  - Тебе не понять, Семирамида.
  - А тебе не понять, Джейн, что для амазонок пояс Ипполиты намного важнее, чем война Империи с жухраями.
  В поясе хоть какая польза есть.
  А в войне - нет пользы.
  - Семирамида, ты говоришь, как государственная преступница - предательница, - Джейн зашипела. - Тишеееее.
  Нас могут услышать.
  - Нас могут услышать, амазонка передразнила подружку. - А ты не боишься, Джейн, что твои слова услышат другие амазонки?
  
  
  
  ХРОНИКИ ФЕМИСИРА
  
  EPISODE 7
  
  
  
  ГЛАВА 300
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ДЕВУШКИ ВМЕСТЕ.
  
  
  - Какие мои слова?
  Что жухраи - враги?
  - Нет, не эти слова, Джейн, - Семирамида сорвала палочку сахарного тростника.
  Переломила и половинку протянула Джейн:- Жуй тростник.
  Он сладкий.
  - Сладкий, - Джейн с наслаждением грызла сахарный тростник:- О каких словах моих ты говорила только что, Семирамида?
  - О каких словах?
  - Да, ты сказала, чтобы я боялась, что мои слова услышат другие амазонки.
  Какие слова?
  - Например, твои слова о том, что в Империи дела важнее, чем мой поход за поясом Ипполиты.
  Для амазонок нет ничего важнее...
  - Семирамида, а почему ты одна в походе?
  Он же очень важный... якобы...- Джейн не удержалась от иронии.
  Но Семирамида не поняла иронии.
  Зачем вдумываться в двойной смысл слов, искать полутона?
  - Я одна, чтобы было незаметно, - Семирамида вздохнула. - Мы, амазонки, привлекаем к себе внимание.
  Поэтому, одной - проще.
  Если я погибну, то другая амазонка отправится в Фивы к царю Навуходоносору за поясом Ипполиты.
  - Мы, с Натуры, тоже привлекаем к себе внимание, - Джейн остановилась только на первом. - Мы с тобой похожи, Семирамида.
  - Очень похожи, - Семирамида оглянулась и приложила ладошку к правой груди Джейн. - Только тебе надо убрать свою правую грудь.
  - Но я не стреляю из лука, - Джейн растянула уголки губ в улыбке. - А при стрельбе из бластера правая грудь не мешает.
  - Ты уверена, Джейн?
  - В чем я должна быть уверена, Семирамида?
  - В том, что при стрельбе из как это его...
  - ... бластера.
  - ...бластера...
  Что тебе не мешает грудь, когда ты стреляешь?
  - Я не так часто стреляла из бластера, - Джейн призналась.
  И ждала, что амазонка будет над ней смеяться. - Но, если бы правая грудь мешала стрельбе, то наши армейские аналитики космофлота посоветовали бы девушкам убирать правую грудь.
  - Может быть, ваши мудрецы философы не думают о той малости, что без груди вам будет стрелять быстрее?
  На один миг, Джейн, но быстрее.
  - Как же грудь правая мешает стрельбе из бластера? - Джейн догнала амазонку и похлопала ее по плечу. - Но ты, Семирамида, выдвинула боевую задачу.
  Вернее - поставила ее.
  А, что, если правда - стрелять без правой груди станет удобнее и быстрее.
  Твое предложение может в нашу пользу переломить ход войны с жухраями.
  - Подумай о том, Джейн, - амазонка говорила затягивающе, - что все девушки Империи станут амазонками.
  - Дело, наверно, не в груди правой, - Джейн трясла прехорошенькой головкой. - Иначе аналитики космофлота давно бы отрезали девушкам сиськи.
  Или... - Джейн даже остановилась.
  Затем догнала амазонку. - Ого!
  Я глубоко подумала и решила за парней.
  Парням нужно отрезать их бубенцы.
  - Бубенцы, Джейн?
  - Ну, их мужское, - Джейн подбежала и шла рядом с амазонкой.
  Постучала ладошкой по низу живота Семирамиды. - Это самое, но только мужское отрезать необходимо у солдат.
  - Джееейн, - Семирамида почувствовала, как щеки ее загораются. - Ты осторожнее стучи меня Там.
  - Хорошо, я буду осторожнее, - Джейн не понимала. - Зачем я тебе буду там стучать.
  Я просто показала, что мужчинам нужно отрезать, чтобы они удобнее воевали.
  - Удобнее воевали, Джейн?
  - В нашей Учебке, - Джейн от возбуждения размахивала руками, - я заметила, что все парни очень заботятся о своем мужском.
  Вернее, я раньше, еще на Натуре отметила, что парни только о своих причиндалах и думают.
  Берегут их сильнее, чем остальные другие органы.
  В драках парни всегда стремятся ногой ударить друг друга между ног.
  Так они считают, что нанесут больше урон.
  В Учебке в походе Сольвейг по команде - "Ложись"- упал низом живота на сучок.
  Все лежат, а Сольвейг вскочил, ревет, бегает, за свои держится.
  Капрал Брамс тогда наорал на Сольвейга.
  Кричал:
  "Ты солдат, а не баба.
  В настоящем бою, если не упадешь по команде "Ложись", или упадешь, но вскочишь, как только что вскочил, то тебе голову жухраи снесут из высоковольтной пушки.
  Что тебе дороже, мерзавец Сольвейг?
  Голова или яйца тебе дороже?"
  Так сержант Брам орал на Сольвейг.
  Но остальные парни уже при следующей команде "Ложись" падали осторожно.
  Сначала осматривали под собой - не вопьется ли сучок между ног.
  А, если у солдата не будет мужского между ног, то солдат не станет раздумывать, когда будет падать на землю
  И в бою не будет прикрывать руками низ живота.
  Прорыв!
  Семирамида, представляешь, какой прорыв в военном деле ты сделала сейчас.
  - Ты сама предложила отрезать парням их мужское, - Семирамида не разделяла восторг подружки.
  - Я предложила парням отрезать, потому что ты предложила мне отрезать грудь.
  Мне не жалко славы, Семирамида.
  Я поделюсь славой с тобой... и с Бонни. - Джейн кругами бегала вокруг спокойно шагающей амазонки. - Что - мужское, что грудь - не так важно.
  Нет, конечно, в бою все важно.
  Но...
  Космоартилеристам можно отрезать уши, чтобы космоартелеристы не закрывали их руками после каждого громкого выстрела из космопушки.
  Косморазведчикам - удалять ноги.
  Ноги производят много шума, особенно, когда косморазведчики хотят бесшумно подкрасться к жухраям.
  - Джейн?
  - Да, Семирамида.
  - Как ваши косморазведчики, - Семирамида удивилась что повторила правильно длинное непонятное слово, - будут передвигаться без ног?
  - Что-нибудь придумаем, - Джейн беспечно махнула левой рукой.
  - Джейн, все в будущем, - амазонка напомнила. - Но ты быстро устанешь.
  Ты бегала вокруг меня, Джейн.
  Теряла силы в три раза больше, чем я.
  Как дальше пойдем?
  - Я исправлюсь, - Джейн сразу перешла на шаг.
  Следовала за амазонкой.
  Долго пыхтела - восстанавливала дыхание.
  Вернее - пыталась восстановить дыхание.
  Через несколько шагов пропищала жалобно:- Семирамида?
  - Да, Джейн.
  - Уже половина дня прошла, пока мы болтали.
  Может быть, отдохнем?
  Чуть-чуть...
  - Отдохнем, но не так, как ты думаешь, Джейн, - амазонка хлопнула ладошкой по лбу. - Ну, почему, скажи, пожалуйста, Джейн, почему я глупая.
  - Ты не глупая, Семирамида.
  Конечно, иногда...
  Нет, ты не глупая. - Уверенность, что Семирамида не глупая, окрепла в Джейн.
  - Я целое утро болтала с рыбаком.
  Слушала его бесполезную...
  - Рыбак что-нибудь знает о моей Бонни, - Джейн быстро перебила амазонку.
  - Ничего он не слышал, потому что скрывается от людей, - Семирамида остановилась. - Но у него лодка.
  Я же не додумалась, что на лодке мы сразу можем переправиться на другой берег реки.
  Теперь придется плыть по пугающей меня воде.
  - Почему вода тебя пугает, Семирамида?
  Ты же прекрасно плаваешь.
  Мы вчера с тобой...
  - Плавать и плыть - две большие разницы, как говорят в Тире, Джейн.
  В реке сплошная жуть.
  Огромные сомы.
  Скаты.
  Речные акулы.
  И, наверняка, голодные крокодилы.
  Я не говорю уже о мелочах - водяных змеях.
  - Ничего себе - мелочи, - Джейн побледнела. - Та змея была огромная.
  - И анаконды - тоже, - амазонка согласно кивнула очаровательнейшей головкой. - Придется строить плот. - Лицо Семирамиды засияло. - Джейн!
  - Да, Семирамида!
  - Мне повезло, что у тебя замечательный нож.
  Я - по старой привычке - представила, как своим кинжалом буду долго срезать бревна для плота.
  Но твоим ножом мы управимся быстро.
  Заодно на плоту и отдохнешь... отдохнем. - Семирамида пожалела подружку.
  Сказала - отдохнем, хотя сама почти не устала.
  - Мне тоже с тобой повезло, Семирамида, - Джейн, несмотря на усталость, подпрыгнула радостно. - Какие деревья валить для плота?
  Это?
  - Джейн, - амазонка вовремя схватила подружку за руку с кинжалом. - Не трогай железный дуб.
  Железный дуб настолько тяжелый, что не плывет.
  Плот сразу утонет на радость рыбам, крабам, морским черепахам, гигантским пиявкам...
  - Семирамида, не перечисляй, - Джейн взвизгнула, - не пугай меня.
  - Сруби... срежь берёзу засохшую, - амазонка постучала ладошкой по легкому стволу. - И кокосовую пальму.
  Думаю, что нам достаточно будет для плота.
  Свяжем...
  Я свяжу бревна лианами.
  На плоту плыть - не вплавь.
  Если бы мы просто переплывали реку без плота, то нашими ножками полакомились бы...
  - Семирамида, - Джейн шутливо зарычала. - Я же просила - не пугай меня.
  - Ты казалась мне не из пугливых, Джейн.
  - Я ничего не боюсь... на твоей планете, Семирамида.
  Но я опасаюсь.
  Бонни, конечно, примет меня и без ноги.
  Ногу можно потом пришить.
  Но лучше я буду со своим телом. - Кинжал Джейн не без сопротивления прошел сквозь стоящую березу.
  Засохшая береза продолжала стоять, словно удивлялась.
  
  - Джейн, осторожнее, - амазонка выдернула подругу - из-под - все-таки решившей падать - сухой березы.
  Дерево с треском легло на берег.
  - Теперь - пальму, - амазонка захлопала в ладоши от радости. - Как быстро ты срезала березу.
  - Бластером тоже было бы быстро, - Джейн скромно улыбнулась.
  - Теперь разрежь стволы на куски, - амазонка сделала три шага вдоль ствола. - Не больше.
  Большим плотом труднее управлять, чем маленьким.
  Он тяжелее.
  - Как прикажешь, моя госпожа, - Джейн засмеялась.
  Через несколько минут амазонка уже в воде, чтобы не тащить плот, связала бревна.
  - Попробуем, Джейн?
  - Ты - первая, - Джейн с сомнением смотрела на качающиеся на воде связанные бревна. - Я не умею заходить на подобные плоты.
  - Рискуешь мной, - амазонка притворно печально произнесла.
  Забралась на плот. - Смелее, Джейн.
  Он под моим весом даже не опустился... почти.
  На этом прекрасном плоту мы могли бы доплыть до Города Солнца.
  Если бы нам он нужен был бы...- амазонка подала Джейн руку.
  - Какой Город Солнца? - Джейн с помощью подружки забралась на плот.
  - Никакой Город Солнца, - Семирамида длинной палкой оттолкнулась от дна. - Если бы нужен он нам был, то был бы - каким-то.
  А так - только на словах - Город Солнца. - Амазонка не хотела вспоминать и говорить о городе на мусорной свалке, городе на помойке.
  Город низменных мужских страстей.
  Город - вор.
  Город - убийца...
  Плот вышел на глубину.
  Длины палки не хватало.
  И тогда амазонка стала грести дощечкой, которую заранее попросила выстругать из остатка бревна.
  
  - Семирамида, чем я помогу тебе? - на середине реки Джейн подползла по бревнам к амазонке.
  - Джейн, со своим кинжалом сторожи воду.
  - Сторожить воду?
  - Следи, чтобы кто-то или что-то не запрыгнул на плот и не украл нас.
  - Мы настолько ослепительно красивые, что нас могут похитить, - Джейн захихикала.
  - Да, мы настолько красивые, что все только и мечтают, чтобы нас похитить или съесть, - амазонка произнесла очень серьезно.
  Джейн перестала смеяться.
   В воде на глубине под плотом что-то тяжело ходило.
  Ворочалось.
  Но не смело показаться ближе к поверхности.
  - Боятся нас, - Джейн вглядывалась в реку. - Боятся, значит, любят.
  Я рада, что никто не нападает.
  Потому что жалко тыкать ножиком в живую рыбку.
  Она же не виновата, что хочет кушать.
  - Мы тоже не виноваты, что нас хотят скушать, - Семирамида стояла на коленках.
  Берег приближался.
  - Семирамида, а река глубокая?
  - Я не ныряла.
  Но знаю, что все реки, в которых не ныряешь далеко от берега, кажутся опасными.
  Я думаю, что под нами бездна.
  Аид под нами.
  - Бездна?
  Аид?
  - Аид - царство мертвых.
  - Никакого царства мертвых под нами нет, Семирамида, - Джейн произнесла так убежденно, словно с детства искала царство мертвых. - Под нами - вода.
  Под водой - камни и земля.
  Далеко в глубине планеты бушует огонь.
  Раскаленное ядро планеты.
  - Внутри, под рекой, под землей бушует огонь? - амазонка даже на миг перестала грести. - Откуда ты знаешь?
  - Внутри каждой планеты находится жидкое ядро.
  - Ты говорила - огонь, а теперь сказала противоположное, что - жидкость.
  - Под нами настолько высокая температура, что плавятся камни, Семирамида.
  Ты видела горящие расплавленные камни когда-нибудь?
  - Однажды я убегала от извержения огня из горы, - амазонка кивнула милейшей головкой. - За мной гналась огненная река.
  - Вулкан, извержение вулкана, - Джейн улыбнулась мягко. - Никогда бы не подумала, что я буду учительницей.
  Хотя бы на час.
  Хотя бы на миг.
  - Я тоже учитель для тебя, Джейн, - амазонка наклонилась ниже к воде, чтобы грести сильнее. - Я же учу тебя травам.
  - Не только травам ты меня обучаешь, Семирамида.
  Я скажу даже, что ты сейчас для меня больше учительница, чем я для тебя.
  Я рассказываю о космосе, о раскаленном жидком ядре планеты.
  Ну, и зачем нужны эти знания, если они не помогут найти мою Бонни.
  А твое чутье - ведет нас к ней. - Джейн с надеждой посмотрела на амазонку. - Правда ведь, что ты знаешь дорогу к моей Бонни?
  - Не знаю, но приведу тебя к твоей подружке, - амазонка ответила через некоторое время.
  Провела ладошкой по капелькам пота на лбу:- Джейн, а, если под нами огонь, что не очень верится...
  Но, если ты говоришь, то огонь и есть...
  То там царство мертвых.
  Мертвые попадают в вечный огонь после смерти.
  - Ты в это веришь, Семирамида, что после смерти мертвые проваливаются в глубину планеты?
  - Не то, что я верю, - амазонка протянула, - и не то, что я не верю.
  Но все сходится по рассказам мудрецов.
  Чем ниже опускаемся под землю, тем ближе к царству мертвых.
  - Выдумки, - Джейн фыркнула, как кошка.
  - Ты видела подземный огонь, Джейн?
  - Не видела.
  - Но почему же говоришь, что там не царство мертвых?
  Мертвые после смерти должны куда-то уходить.
  Они и уходят в огонь.
  - Я не видела, зато другие - ученые - проникали в ядра планет.
  Ученые рассказывали и показывали...
  - Джейн, ты веришь перченым...
  - Ученым.
  - Веришь вашим мудрецам.
  - Конечно, верю.
  - А мне ты веришь?
  - Семирамида, если бы я не верила и не доверяла тебе, то меня с тобой бы не было.
  - А, если я скажу, что, например, я была на Олимпе и видела богов?
  С одной стороны ты не поверишь, потому что ни Олимпа, ни богов нет.
  Но с другой стороны - с подружеской - ты обязана мне верить, потому что мы подружки.
  И что ты будешь думать?
  - Наверно, в сложных ситуациях я не стану задумываться, - Джейн засмеялась. - Нужно верить, и в то же время нельзя верить.
  Семирамида, настолько сложно у вас с философией, что у меня головка заболела.
  - Опусти головку под воду, Джейн.
  Охлади себя.
  - Ага, я голову свешу в воду, а меня укусит крокодил.
  - Джейн, крокодил не укусит, а откусит твою головку.
  - Спасибо, Семирамида, утешила.
  - Все, переправились через реку, - амазонка выискивала удобное место, чтобы причалить плот. - А мы боялись. - Амазонка встала в полный рост.
  И тут, словно река сошла с ума.
  Плот подбросило.
  Вокруг него забурлило.
  Появились огромные лоснящиеся спины подводных кого-то.
  - Джейн, плыви к берегу, - амазонка погрузилась под воду.
  Вынырнула и пыталась схватить Джейн за руку.
  Но Джейн поступила вопреки здравому смыслу.
  По крайней мере, так подумала Семирамида.
  - Джейн, что ты делаешь?
  - Отгоняю их.
  - Они сожрут тебя.
  - Не успеют, - Джейн водила вокруг себя рукой.
  Приблизилась к амазонке. - Я ножиком размахиваю под водой.
  Вроде бы, кого-то зацепила.
  - И не только одного, - Джейн раскрыла ротик.
  Вода вокруг окрасилась в бурое. - Только нас не зацепи. - амазонка первая выскочила на берег.
  Через пару мгновений Джейн присоединилась к ней.
  Несколько минут амазонка и пришелица из глубин Империи наблюдали на пир в реке.
  Течение медленно сносило кровавое облако.
  За ним тянулись огромные - то ли рыбы, то ли крокодилы.
  - На берегу змеи, тарантулы, скорпионы, черепахи ядовитые, тигры, львы, шакалы, медведи и много еще тех, кто нам опасен, - амазонка нервно засмеялась. - Но почему-то на берегу мы себя чувствуем более уверенно, чем в реке.
  - Я совсем-совсем не чувствую себя уверенно, - Джейн мелко дрожала.
  - Джейн, ловко ты их, - амазонка обняла подружку за плечи. - Я не догадалась своим кинжалом отбиваться.
  В панике неслась к берегу...
  - Ты не неслась, Семирамида, - Джейн прижалась к амазонке. - Ты тянула мне руку.
  Ты помогала мне.
  - Я бы тебя не оставила в реке, - амазонка произнесла тихо.
  Подружки молчали.
  - Джейн?
  - Да, Семирамида.
  - Ты отдохнула на плоту?
  - Спасибо тебе, Семирамида, что дала мне отдохнуть.
  - Идем дальше?
  - Не идем, а бежим.
  - И забудем о рыбах в воде, Джейн.
  - Зачем о них забывать?
  Будем вспоминать и смеяться.
  С берега крокодилы и водяные змеи кажутся милыми и не опасными.
  - Мы, мы - опасные! - Джейн мизинчиком левой руки захватила мизинчик правой руки амазонки. - Вместе мы - сила!
  - Вместе мы - сила, - Семирамида повторила зачаровано. - Джейн?
  - Да, Семирамида.
  - Зачем ты пальчиком держишь мой пальчик?
  - Я держу мизинцем твой мизинец, Семирамида, потому что так принято у подружек.
  Еще нужно потрясти руками.
  Вот так!
  - Восхитительно, - амазонка засмеялась. - Я так со своими подружками никогда не играла.
  Мне нравится игра в пальчики.
  - Я тебе еще много игр девичьих покажу, - Джейн обещала.
  С новыми силами Джейн и Семирамида отправились от реки.
  Но уже по другую ее сторону.
  
  Через четыре часа ходьбы амазонка резко остановилась.
  Джейн настолько устала, что налетела на нее сзади.
  - Тише, - Семирамида прошептала. - Там - человек.
  - Где? - плечи Джейн опущены.
  И тут же искры брызнули из ее глаз. - Там - моя Бонни?
  - Не думаю, что там твоя Бонни, - амазонка даже принюхивалась. - Ведет себя слишком уверено.
  Не прячется.
  Не таится.
  Но не мужчина.
  Мужчиной здесь даже и не пахнет.
  - Что же мы ждем? - Джейн простонала. - Я устала.
  - Амазонка, - раздался звонкий девичий голос из оливковой рощи. - Ты совсем нюх потеряла, подружка?
  Стоишь, вглядываешься.
  - Кто? - амазонка побежала на голос.
  Джейн с трудом из последних сил держалась за спиной Семирамиды.
  - Кто-кто?
  Конь в валентно. - На поляне под старой оливой сидела девушка.
  "У нее нет правой груди, - Джейн отметила вяло. - Она - амазонка, как и Семирамида.
  Поэтому не будут драться и ругаться".
  Джейн чуть-чуть не угадала.
  Амазонки не только не дрались и не ругались.
  Они завизжали радостно.
  Бросились друг дружке в объятия.
  Обнимались.
  Целовались.
  Похлопывали друг дружку - куда руки доставали.
  - Эрато, - Семирамида ликовала.
  Даже приплясывала. - Ты одна?
  Почему здесь?
  Что тут делаешь?
  - Слишком много вопросов, Семирамида, - амазонка по имени Эрато не отходила от подружки. - Садитесь, я вам ужин приготовила.
  - Ты приготовила нам ужин, Эрато?
  Но, откуда ты знала, что мы придем.
  - Вы так шумели и ломились через горы, что о вас не знает лишь один цезарь.
  Да и то, что он слишком далеко от этих мест.
  - Мы ломились и шумели? - Семирамида на миг стала серьезная. - Я и не заметила.
  Мы с Джейн...- Семирамида за руку подвела Джейн к Эрато. - Джейн, познакомься с моей хорошей, даже очень хорошей подругой.
  Эрато, а ты познакомься с Джейн.
  - Меня ты не называешь очень хорошей своей подругой, - Джейн шутливо пробурчала.
  - Привет, подружка, - амазонка Эрато настолько жарко обняла Джейн, что казалось, будто они знакомы вечность. - Я так рада нашей встрече. - Все в Эрато искреннее - от кончика носика до задорного взгляда. - Ты - рабыня?
  Семирамида тебя украла из рабства.
  Не беспокойся, Джейн.
  С нами, амазонками, ты в безопасности.
  У нас рабынь нет.
  - Эрато, теперь у тебя слишком много вопросов, - Семирамида счастливо смеялась.
  - Я не рабыня, - Джейн засмеялась.
  И тут же поймала мысль за хвост. - Эрато, ты сказала, что у вас, амазонок, рабынь нет. - Джейн обернулась к Семирамиде: - Семирамида, а ты придумала, чтобы я была как бы твоя рабыня.
  Кто же в это поверит, если у амазонок рабынь нет?
  - Семирамида, ты придумала, что Джейн - твоя рабыня? - Эрато раскрыла ротик и распахнула небесно голубые глазища. - Зачем?
  - Эрато, сначала мы покушаем, - Семирамида подхватила кукурузную лепешку.
  Половину отломила себе.
  А вторую половинку - подала Джейн.
  - Вкуснотища, - Джейн жадно кушала. - Только сухая.
  - Выпей воды, - Эрато подала Джейн походную маленькую глиняную амфору.
  - Лучше кокосовый сок, - Джейн пригляделась к пальме, которая росла за оливковой рощей.
  - Я бы тоже выпила кокосового сока, - Эрато похлопала себя по животику. - Но, к сожалению, стрелой кокос не собьёшь.
  А лезть на пальму - нет уж.
  Я - не обезьянка.
  - Зачем лезть? - Джейн взмахнула правой рукой.
  Через несколько секунд перед Эрато упал кокос.
  Из него торчала рукоятка замечательного понтовского кинжала.
  - Что за фокус? - Эрато побледнела. - Колдовство.
  - Можно я, - Семирамида подпрыгивала от возбуждения. - Джейн, можно я расскажу Эрато?
  - Конечно, ты расскажи.
  Правда, не знаю о чем...- Джейн присела на корточки.
  Вытащила кинжал из кокоса.
  И аккуратно срезала верхушку ореха:- Я на Эвкалипте научилась из кокосов добывать вкусный сок. - Джейн угостила соком сначала Эрато.
  Затем протянула кокос Семирамиде.
  И только потом сама наслаждалась его соком.
  - На Эвкалипте? - Эрато трясла миленькой головкой.
  - Эрато, Эрато, - Семирамида снова обняла подружку-амазонку. - Джейн прилетела издалека.
  Оказывается, что наше небо - не твердое.
  И звезды не прибиты к нему золотыми гвоздиками.
  Мы живем в огромной Империи.
  В Империи много-много планет, как наша.
  Джейн не носит одежды, - Семирамида с возбуждением перескакивала с одного на другое. - Ей нельзя.
  Потому что на ее планете одежда запрещена.
  Поэтому Джейн голенькая.
  Мы придумали, что Джейн будет как бы рабыня, чтобы никто не удивлялся и не спрашивал, кто со мной без одежды.
  Многие знают, что у амазонок нет рабынь.
  Все женщины - наши подруги.
  Но в походе может быть, одна из злых амазонок, например, я, решила завести себе рабыню.
  И еще - Джейн замечательно бросает свой кинжал.
  Ты не поверишь, что она с ним вытворяет.
  Джейн, покажи еще, чтобы Эрато убедилась.
  
  
  ГЛАВА 301
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  СЕМИРАМИДА, ДЖЕЙН, ЭРАТО
  
  
  - Еще один кокос к нашему столику, - Джейн выпятила грудки и едва заметно шевельнула рукой.
  Через некоторое время под ноги Эрато упал второй кокос.
  - Видела?
  Видела, Эрато? - Семирамида захлебывалась восторгом. - Джейн так закрутила свой ножик, что он долетел до кокосовой пальмы.
  Срезал с нее кокос и вернулся обратно с добычей.
  Бросок называется... называется...
  - Вертолетик, - Джейн подсказала.
  - Что означает - вертолетик? - Семирамида и Эрато спросили одновременно.
  - Тогда - называется бросок "бабочка", или "стрекоза", - Джейн улыбнулась. - Так понятнее всем.
  - Не верю глазам своим, - Эрато потрясенно дрожала. - Чудеса.
  - Если не веришь своим глазам, то вынь их и положь, - Семирамида согнулась в хохоте.
  - Выну глаза и положу, - Эрато от смеха упала на травку и дрыгала ножками.
  Хитон задрался и ничего не скрывал, что должен был прикрывать.
  - Разве смешно, когда глаза вытаскивают? - Джейн с недоумением переводила взгляд с одной амазонки на другую.
  Но не выдержала и тоже засмеялась.
  Невозможно удержаться от смеха.
  При этом - причина смеха не так важна...
  - Я только поняла, что Джейн - твоя подружка, Семирамида, - Эрато присела.
  Вытирала ладошкой слезы смеха. - И что ты, Джейн, отлично бросаешь кинжал.
  Остальное - пустяки.
  - Да, действительно, остальное - пустяки, - Семирамида согласилась. - Эрато, а, все-таки, как ты здесь оказалась?
  - Семирамида, мой поход - тайна, - Эрато приложила пальчик к губкам. - Но вам я скажу.
  Между нами, девочками, не может быть тайн.
  Я - иду за поясом Ипполиты.
  - Тыыы? - Семирамида выдохнула.
  И тут же открыла свою тайну, о которой не должна была рассказывать никому.
  Ну, разве что, Джейн, Калипсо и... Эрато. - Я тоже должна принести в Фемискира пояс Ипполиты.
  - Тыыы? - Эрато в тон Семирамиде выдохнула. - Значит, мы вдвоем?
  Если одна не добудет, пояс Ипполиты, то вторая... - Эрато с нежностью смотрела на Семирамиду:- Пойдем вместе в Акрополь.
  - В Акрополь? - Семирамида вскрикнула и округлила глазища. - Но я направляюсь в Фивы.
  - В Фивы? - Эрато от волнения даже слегка вспотела. - Но пояс Ипполиты находится в Акрополе у царя Мидаса.
  - А для меня пояс Ипполиты спрятан у царя Навуходоносора в Фивах, - Семирамида призналась.
  И задумалась.
  Эрато тоже молчала.
  - Что же вы, думаете, что одна обманывает другую? - Джейн встряла в молчание амазонок. - Все очень просто.
  Тот, или та, кто вас послала, сама не уверена, что знает, где находится пояс вашей царицы Ипполиты.
  Я думаю, что не только вы две посланы за ним.
  Возможно, что другие амазонки отправились в иные города за тем же поясом Ипполиты.
  Это называется широким поиском.
  Он применяется в дальней космической разведке, когда космодесантники...- Джейн напоролась на изумленные взгляды амазонок и замолчала.
  - А ты права, Джейн, - Семирамида произнесла через силу. - Я даже не говорю, что ты, может быть, права.
  Я уверена, что ты права.
  Прорицательница Антиопа...
  - Антиопа сама не знает, где пояс Ипполиты, - Эрато воскликнула.
  - Нет, Эрато, Антиопа все знает, - Семирамида заступилась за прорицательницу. - Но она, наверно, смутно видит.
  В одном виденье ей кажется, что пояс в Фивах.
  В другом виденье Антиопы - пояс нашей царицы амазонок Ипполиты - в Акрополе.
  И так далее.
  - Одно общее дело у нас, - Эрато с наслаждением вытянулась на мягкой траве. - Даже интересно.
  У нас, как бы Олимпийские игры.
  Кто из амазонок первая добудет пояс Ипполиты. - Эрато приложила пальчик к носику. - Семирамида, если бы ты не была амазонкой, то я подумала бы, что ты сбилась с дороги.
  Ты идешь совсем в другую сторону от Фив.
  - Я помогаю Джейн найти ее подружку.
  Они на время... разлетелись в разные стороны.
  Как только Джейн встретит свою Бонни, так я поверну обратно в Фивы.
  - Ты помогаешь подружке, - Эрато подскочила и всплеснула ладошками.
  Набросилась на Семирамиду.
  Обнимала ее.
  Обливала слезами радости:- Ты добренькая, Семирамида.
  Великодушная!
  Сердечная!
  Ты моя милая красавица.
  Помогаешь Джейн!
  Я так рада, так рада, - Эрато шмыгала носиком. - Пояс Ипполиты подождет.
  Главное - помочь подружке. - Эрато обнимала, целовала Семирамиду. - Решено!
  Я отправлюсь с вами.
  Вам же нужна помощница в пути?
  - Спасибо, Эрато, - Семирамида с благодарностью смотрела ан подружку. - Но у Джейн замечательный кинжал.
  Мы защитим себя, если что.
  Я, когда с рабыней... с как бы рабыней - одно.
  Но если я, ты и Джейн, то нас уже будет компания.
  А две амазонки привлекут к себе в два раза больше внимания, чем одна амазонка.
  Поэтому, мы сами...
  - Мудро, - Эрато не обиделась, что ее не взяли с собой.
  Она, вообще, легкая девушка, как ветерок.
  - Эрато, ты давно видела Главку? - Голосок Семирамиды задрожал.
  Джейн с удивлением посмотрела на нее, но промолчала.
  - Главку? - Эрато обрадовалась. - Как я могла забыть.
  Главка передавала тебе привет.
  - Главка передавала мне привет? - щечки Семирамиды вспыхнули. - Но почему она думала, что я и ты встретимся?
  - Главка так и сказала мне, что амазонки обязательно встретятся, даже, если идут в разных направлениях.
  И еще Главка просила передать тебе, - Эрато лукаво прищурила глазки. - Просила передать, что тебя очень любит.
  - Как приятно, - Семирамида улыбалась по-детски, добро. - Я знаю, что Главка меня любит.
  Но слышать еще раз - приятно.
  - У вас красивая любовь, - Эрато радовалась за Семирамиду и Главку.
  Она за всех радовалась...- У меня с Полигимнией...
  - Как поживает твоя Полигимния?
  - Полигимния?
  Хорошо поживает она. - Эрато выпятила нижнюю губку.
  И начала рассказывать:
  - Я после сражения в горах при Ватермелопонесе...
  - Подожди, Эрато, - Семирамида нетерпеливо перебила подружку амазонку. - При каком сражении при Ватермелопонесе?
  - Ты уже ушла из Фемискира, - Эрато зажгла сухие сучья.
  Нанизывала на веточки кусочки зайчатины. - Мы без тебя воевали.
  - Без меня воевали, - Семирамида протянула. - И, как?
  - Довольно удачно, - Эрато отвернула дивную головку. - Мы никого не потеряли.
  Горные мужчины напали внезапно.
  Но нам посчастливилось.
  Сначала мы отступили в березовую рощу, - Эрато возбужденно размахивала руками. - А потом, как погнали, погнали их.
  Один из нападавших ранил Саломею.
  - Тяжело ранил?
  - Нет, ранка ерундовая, - Эрато небрежно махнула ручкой. - В левую ягодицу стрела попала нашей Саломее.
  - Как в ягодицу?
  Вы бежали от врагов?
  - Нет, мы не бежали, - амазонка постучала пальчиком по лобику Семирамиды. - Просто один из воинов прятался в кустах.
  И выпустил стрелу сзади.
  Я так разозлилась на него, так разозлилась, что понеслась за ним.
  Его конь оказался резвым.
  Но и моя лошадка не из пугливых и не из слабых.
  Погоня продолжалась час, два.
  Наступил вечер.
  Мы же не могли - я не могла догнать, а воин не мог оторваться от моей погони.
  Лишь второй ночью я его пронзила копьем:- Эрато в возбуждении вскочила. - Так, сяк я его.
  Вот как. - Она вытянула ручки и добивала невидимого противника.
  - Ты убила подданного Империи? - Джейн спросила сухо.
  - Кого убила? - Эрато остановилась. - Я убила наглеца, который ранил Саломею в попку.
  - Джейн, если бы Эрато не убила, как ты говоришь, подданного Империи, то подданный Империи убил бы Эрато.
  Что тебе больше нравится?
  - Мне это совсем не нравится, - Джейн засопела. - Но... Я на стороне Эрато.
  - Конечно, ты на стороне Эрато, Джейн, - Семирамида подмигнула Эрато. - Не на стороне же горного мужчины ты можешь быть. - Мысль показалась амазонкам настолько невероятной, что Джейн может защищать горного мужчину, что они засмеялись.
  "Не буду больше влезать в дела амазонок этой планеты, - Джейн подумала. - Я - сержантка Имперской армии.
  Я не инспектор-дознаватель, чтобы решала, кто поступил правильно, а кто - не прав".
  - Я ночью не хотела возвращаться, - Эрато продолжала свой увлекательный рассказ.
  По крайней мере, история увлекательная для нее и для Семирамиды. - Я развела костер и заснула.
  - Заснула около убитого? - невольно вырвалось у Джейн.
  - Почему я заснула около убитого?
  Мертвый мужчина - не моя подружка, чтобы я около него спала. - Эрато быстро-быстро моргала. - Нет, я его оттащила в речку.
  Плыви, плыви, воин.
  - Плыви, плыви воин, - Семирамида фыркнула.
  Шутка рассмешила ее.
  Вернее, Семирамида считала шуткой - плыви, плыви, воин...
  - Я проснулась от неясного предчувствия, - голосок Эрато задрожал. - Небо еще не окрасилось розовым.
  Вдруг, раздался резкий хлопок.
  Стая летучих мышей пронеслась надо мной.
  Я внезапно вспомнила то, что всегда заставляло мое сердечко биться быстрее.
  Кто так мог похлопывать себя ладонью, чтобы получился звонкий хлопок?
  Но далеко от Фемискира...
  Я закрыла глаза.
  Почувствовала, как поплыла.
  Между лопаток стекал ледяной пот.
  Суровое безмолвие и звонкий хлопок ладошки по бедру...
  
  Я открыла глаза.
  Всматривалась в темноту.
  Вслушивалась в бархатное утро.
  Я вспомнила, как на речке мы резвились.
  Хохотали, дурачились.
  Поднимали водяную пыль.
  Рыбки на мелководье испуганно разбегались от нас.
  Некоторое время мне казалось, что я снова слышу знакомый до боли звук.
  Я затаила дыхание.
  Боялась дышать.
  Я забыла долгую изнурительную погоню за воином, который ранил Саломею.
  Я теперь жила только моментом.
  Никакой опасности нет рядом.
  Меня накрыла горячая волна счастья.
  Вдруг, совсем рядом я услышала тихие шаги.
  Я прикинулась спящей.
  Мое сердце так бешено колотилось, что я боялась, что его стук слышен за горами.
  Необычное волнение сковало мои ручки и ножки.
  Я открыла глаза.
  Надо мной стояла моя красавица.
  Узкие плечи.
  Высокая.
  Ослепительная.
  Длинные светлые вьющиеся волосы ниспадали ниже ее попки.
  Я присела и без слов смотрела на нее.
  Вдруг, рядом с моей ногой послышалось шипение.
  "Всего лишь земляная гадюка, - девушка схватила змею ниже шеи.
  Отнесла от моего ложа и отпустила в заросли барбариса. - Не бойся, Эрато".
  "Всего лишь земляная гадюка, - я глупо повторила. - А я тогда - кто для тебя?"
  "Ты, кто для меня"? - Из груди Полигимнии, а это была именно она, без сомнений, вырвался изумленный дикий крик.
  Полигимния присела и крепко обняла меня.
  Я попыталась вырваться, но не могла даже двинуться.
  Слезы стекали по щекам Полигимнии.
  Через пять минут я успокоилась.
  "Прости, я совсем измучилась погоней, - я глупо улыбалась. - Я бы упала к твоим ногам.
  Но не уверена - ты ли передо мной.
  Ты же погибла..."
  "Я не погибла, - Полигимния покачала самой красивой головкой, какую я только видела. - Меня сзади варвар оглушил дубиной.
  Я упала в реку.
  К счастью, не захлебнулась в воде.
  Очнулась я на пустынном берегу". - Красивое лицо Полигимнии светилось.
  "Почему ты не вернулась в Фемискира, Полигимния?"
  "Ты, Эрато, совершенно не изменилась со дня нашей последней встречи.
  Грациозная фигурка.
  Тонкая талия.
  Чувственный рот.
  И бровки сходятся, как раньше".
  "Возможно, - я продолжала удивляться. - Но мы расстались не так давно, чтобы я изменилась.
  Всего лишь три недели назад.
  Полигимния, скажи, почему ты не вернулась ко мне в Фемискира".
  "Я не вернулась к тебе в Фемискира, Эрато, - амазонка Полигимния набрала полные легкие воздуха, как перед решающим нырком, - потому что я - твоя жена".
  "Ты - моя жена? - Я вытаращила глазки. - Хорошая шутка, Полигимния.
  Но..."
  "Я не шучу, Эрато.
  По удивительной случайности ты и я - муж и жена.
  Или лучше сказать - жена и жена.
  Нас семейными узами в храме Афродиты связал жрец".
  "Я не связана, - я чувствовала себя ужасно глупо. - Полигимния.
  Ты шутишь?"
  "Если бы я умела шутить, то я бы пошутила, Эрато, что я твоя жена, а ты моя жена".
  "Не скромничай, Полигимния, ты всегда умела шутить".
  "Но только не сейчас, Эрато".
  "Ты живешь в хижине?" - Я спросила, чтобы отвлечься и выиграть время.
  Мне совершено не интересно, где живет Полигимния.
  Нет, конечно, интересно, где она скрывается.
  Но сначала другие вопросы я должна...
  Я не успела додумать.
  Полигимния нежно взяла меня за руку и потянула за собой.
  "Полигимния, моя лошадка".
  "Эрато, твоя лошадка устала.
  Она пойдет за нами.
  Лошадь амазонки не бросит свою хозяйку".
  Так мы и брели к жилищу Полигимнии.
  Мысль бурлили в моей голове, как вода в котле над огнем.
  Тропинка петляла среди диких персиковых деревьев.
  Плоды небольшие, но сочные и сладкие.
  Время от времени Полигимния смотрела на меня.
  Я смущалась - настолько жадным и откровенным был взгляд моей Полигимнии.
  "Наверно, когда воин оглушил Полигимнию, у нее в головке сместилось, - у меня защипало везде от жалости. - Она не помнит, что произошло.
  Придумала, что нас соединил жрец в храме.
  Зачем это жрецу - соединять двух амазонок.
  И самый главный вопрос - зачем мне и Полигимнии идти в храм Афродиты к жрецу.
  Полигимния крепко придерживала меня за талию.
  Я никак не могла придумать, откуда Полигимния взялась в этих краях.
  Я знала только, что от Фемискира сюда скакать далеко.
  "Моя жена?
  Твоя жена? - Я нечаянно произнесла вслух. - Я никогда не была близка к понятию женитьбы.
  Оно не для нас.
  Лишь...
  Но это было до встречи с тобой, Полигимния...
  Я привязалась к Гере.
  Я ходила за Герой по пятам.
  Была на каждом ее вдохновении.
  В бою старалась держаться рядом с ней.
  Я возвращалась домой и сходила с ума.
  У Геры необыкновенная способность влюблять в себя амазонок.
  Мое горячее чувство продолжалось целый месяц.
  Гера ласково ко мне относилась.
  Как и другие амазонки.
  Но видно, что наша совместная жизнь не входила в планы Геры".
  Я замолчала, потому что тропинка стала подниматься в гору.
  На одном из камней я оступилась.
  Тут же Полигимния удержала меня.
  Ее ладошка оказалась на моей...
  "Какого лесного сатира, - Полигимния вспыхнула смущением. - Прости, Эрато.
  Я неосторожно сжала пальчики на твоей груди.
  Она у тебя податливая, сливается с моей ладонью.
  Я давно не испытывала столь приятного.
  Твоя грудь изумительно прекрасная.
  Словно сотворена, чтобы я любовалась.
  Но я не должна.
  Мне стыдно, Эрато.
  После того случая в храме..."
  "Расскажи подробно, что ты придумала о храме... - я подумала, что слово "придумала" обидит Полигимнию и смягчила. - Расскажи, что ты считаешь нужным, Полигимния".
  "Твой завораживающий тихий голосок и зовущая бодрость наступающего дня будят во мне опасное, - Полигимния опустила глаза. - Я чувствую себя, как раб на галере, когда огромная волна охватывает корабль.
  Не только доски оказываются под водой.
  Но более глубокое - тело и чувства.
  Нужно проснуться, Эрато.
  Все мне снится".
  "Ты устала, Полигимния, - я не сказала, что она немножко не так думает, как раньше. - Отдохнешь и из своих разыгравшихся фантазий, где, может быть, присутствуют и звуки, вернешься в обыкновенную мою подругу.
  Я с нетерпение жду, как ты посмотришь мне в глаза.
  По-другому".
  "Тебе не нравится, как я смотрю на тебя, Эрато?"
  "Нравится...
  Но..."
  Мы снова замолчали.
  "Ты вернула меня в страну грез, Эрато, - тихий шепот ласкал меня, как прежде. - Я уже не могу стать прежней.
  Я не маленький котенок, который ищет момент, чтобы быть с тобой рядом.
  Моя рука все еще хранит жар твоей груди, Эрато.
  Но я сдерживаю себя и говорю - Нет, Полигимния".
  "Ты живешь в пещере?" - Я уже не вникала в смысл слов Полигимнии.
  Понятно, что она все выдумывает.
  Может быть, конечно, и не все выдумала.
  Но жрец, храм и отстраненность от меня - явно придуманное.
  Хорошо же, вернее - плохо приложил варвар дубинку к головушке моей Полигимнии...
  "Эрато, я прошла сквозь аидовы муки, - Полигимния подвела меня к замечательной лежанке.
  В пещере уютно, тепло.
  Приятно пахнет сушеными травами и цветами. - Когда я одна укладывалась на покрытую розами кровать...
  Эрато, ты помнишь кожаный ремешок, который ты мне подарила? - Полигимния дотронулась до ремешка, который обвивал ее узкую талию. - Когда я ложусь спать, я снимаю этот ремешок и кладу его под подушку".
  "Полигимния, мне нужно время, чтобы подумать", - я с улыбкой смотрела на подружку.
  Полигимния потянулась ко мне.
  Ее губы оказались на уровне моих губ.
  Я закрыла глаза.
  Но ничего не произошло.
  Когда я распахнула глазища, Полигимния стояла ко мне спиной.
  Помешивала палкой в костре.
  "Я часто хожу на озеро, - голосок моей подружки безжизненный. - Когда нет ветра, то гладкая поверхность воды превращается в зеркало.
  Я смотрю на свое отражение и спрашиваю - Кто я?
  Пытаюсь в памяти разбудить хоть каплю надежды".
  "Полигимния, ты напрасно себя винишь, - я подумала подняться и обнять подружку.
  Но что-то меня остановило в тот момент. - Расскажи, что тебя печалит".
  "Эрато, меня печалит то, что ты совсем не помнишь нашей свадьбы".
  "Ни жреца, ни свадьбы я не помню".
  "Я верю тебе, Эрато.
  Но в то же время думаю, а что, если ты все помнишь.
  Но не хочешь вернуться в прошлое.
  Ты презираешь меня за то, что я тогда согласилась на эту шутку".
  "Полигимния, я не понимаю ничего".
  "Эрато, мы с тобой встречались давно.
  Твой образ затронул серебряные струны моей души".
  "Красиво ты сказала, Полигимния".
  "Нравится? - Полигимния обернулась.
  Ее щечки горели зарей. - Мне тоже нравятся эти слова.
  Я услышала их однажды в бою.
  Варвар признался мне в любви".
  "Варвар так и сказал, что твой образ, Полигимния, затронул серебряные струны его души? - Я удивилась. - Много нового я узнаю сейчас, Полигимния. - Я рассердилась. - Мы были подругами, Полигимния.
  Но ты не рассказала мне о словах варвара.
  Я думала, что варвары умеют только рычать и грызть огромные кости.
  Но твой варвар выражался, как патриций или комедиант".
  "Не мой варвар".
  "Твой, твой варвар, Полигимния, - я хрустела пальцами. - Ты из-за него ушла в пещеру?"
  "Нет, Эрато, я не из-за варвара ушла в эту пещеру жить.
  Я спряталась от тебя.
  А варвару я пронзила сердце кинжалом".
  "Кинжал в сердце - это понятно.
  Кинжал в сердце - по-амазоночьи.
  Но я в чем виновата, что ты от меня спряталась?"
  "Эрато, ты сказала, что мы раньше были подружками.
  А сейчас мы не подружки?" - Полигимния застыла.
  "Подружки, подружки мы, - я как можно быстрее успокоила Полигимнию.
  Как бы она что-нибудь плохое с собой не сотворила...- Только мы были подружки нежные, верные друг дружке.
  Но сейчас мы ругаемся.
  И ты скрывала от меня своего варвара".
  "Эрато, прекрати говорить глупости, - Полигимния из углей выкатила запечённые апельсины и подкатила ко мне. - Покушай апельсины".
  "Спасибо, Полигимния, - я схватила апельсин и тут же его выронила. - Горячий".
  "Конечно, горячий, - Полигимния засмеялась. - Апельсин же запекался в огне. - Я хочу, чтобы ты все вспомнила сама и поверила в себя, - Полигимния повторила свое желание. - Я недавно видела крестьянку на рисовом поле.
  Она невысокая, некрасивая.
  Слой грязи покрывал ее лицо.
  Все-таки было очень привлекательное в замечательных золотых волосах крестьянки.
  Волосы разлетались над ней, когда она поднимала корзину с рисом.
  Я понимала, что прямой нос, полные упругие губы, которые, казалось, искали другие губы, соблазняли мужчин.
  Но меня крестьянка не затронула.
  Она не упала в мое сердце".
  "Полигимния, как ты думаешь, - я накручивала локон на пальчик. - Крестьянке от тебя что-нибудь нужно было?"
  "Думаю, что - да, - Полигимния склонила головку к левому плечу. - Крестьянка подошла ко мне и погладила меня по руке.
  И тогда мысль, как стрела, пронзила меня.
  Я поняла, что крестьянка собирает свою историю жизни.
  У нее не было дружбы с амазонкой.
  И крестьянка хотела со мной подружиться.
  Но не ради нас, а для того только, чтобы в корчмах, кабаках, балаганах рассказывала о том, что у нее в подругах амазонка".
  "Полигимния, к сожалению, многие хотят дружить с нами - амазонками - только из-за того, чтобы похвастаться.
  Они не понимают, что подобные заигрывания с нами похожи на танец с болотной гадюкой.
  Солнце всем одинаково напекает головку". - Я рассматривала прекрасную тунику Полигимнии.
  Полигимния поймала мой взгляд и сладко потянулась.
  Что-то прошептала.
  "Что ты сказала, Полигимния? - я приложила ладошку к уху. - Я не расслышала".
  "Я спросила, не хочешь ли ты что-нибудь, Эрато".
  "Хочу.
  Воды хочу".
  "Будет тебе живая вода, - Полигимния с готовностью подхватила глиняную амфору. - В пещере протекает ручей.
  Вода в нем необычайно вкусная.
  И еще - она дает силу. - Высокая, стройная Полигимния отправилась к проходу в пещере - дальше.
  Ее голос доносился глухо. - Моя пещера...
  Эрато, я называю пещеру моей.
  Но, если ты захочешь, то будем называть ее - наша пещера".
  "Мне кажется, Полигимния, что ты не очень-то хочешь, чтобы пещера называлась нашей".
  "Все от тебя зависит, Эрато, все в твоих руках.
  Пещера просторная.
  Она соединяется с другими пещерами.
  Я далеко не заходила вглубь горы.
  Но мне кажется, что можно дойти вниз до царства мертвых".
  "Ты меня обрадовала и испугала, Полигимния.
  Не хочу раньше времени в царство мертвых"
  "Я и не собиралась жить в пещере, - Полигимния вернулась с амфорой воды. - Я искала надежное место, где могла укрыться.
  Хотела построить шалаш на берегу бурной реки.
  Но неожиданно наткнулась на пещеру.
  Мне нравится здесь.
  Я в ближайшее время украшу ее всяческими ненужными вещами.
  Здесь будут и комната для приготовления пищи, и спальня роскошная.
  В спальне я настелю на камни бархат и шелк".
  "Полигимния, ты же амазонка.
  Мы, конечно, любим красивое и дорогое.
  Но спокойно можем обходиться без роскоши".
  "Мы обманываем себя, что нам не нравится роскошь, и что она нам не нужна, - Полигимния подняла амфору.
  Я пила чистую вкусную родниковую воду. - Мне нужна будет помощница по хозяйству, подруга.
  Эрато, оставайся со мной". - Рука Полигимнии коснулась моих шелковистых волос.
  "Мне кажется невероятно прекрасным, когда я - гордая, неприступная - пью воду из твоей амфоры в твоей пещере".
  "Ты можешь искупаться в холодном ручье, - Полигимния засмеялась. - Купание отбивает все мысли.
  Остается замечательная пустота в голове".
  "Я перед сном обязательно искупаюсь", - я согласно кивнула.
  "Хочешь, я умою тебя, Эрато?"
  "Полигимния не смотри на меня так пристально.
  Твои голубые глаза прожигают меня насквозь".
  "Эрато, я любуюсь не тобой, а капелькой воды.
  Она скатывается с твоих приоткрытых губ и оставляет светлый след на грязном подбородке.
  Я мучаюсь и проклинаю себя, потому что не знаю, как начать откровенный разговор.
  Эрато, ты сбиваешь меня с толку.
  Как ты меня нашла"?
  "Полигимния, может быть, тот воин, за которым я гналась, нарочно вел меня к этой пещере?" - неожиданная мысль вспыхнула в моей головке.
  "Зачем воину нужно было соединять нас, Эрато?"
  "Может быть, он хотел жить с нами, Полигимния.
  Одной тебя, или одной меня ему было мало.
  Он хотел нас обеих.
  Что может быть лучше для варвара, чем две амазонки в одной пещере...
  Хорошо, что я убила его".
  "Очень хорошо, моя амазонка", - Полигимния повторила.
  Она как-то особенно нежно произнесла эти слова.
  Сняла с себя хитон.
  Набросила на шею венок с горными розами.
  Наклонилась.
  Подняла с камня пучок травы зверобоя.
  И осторожно нежно стирала с меня дорожную пыль.
  "Полигимния, ты так нежно касаешься меня, - я прошептала. - Можно я закрою глаза?
  Твои невинные движения пронзают меня жгучим желанием нового".
  "Пока я тебя обтираю, Эрато, держи ротик закрытым, - Полигимния засмеялась. - Он у тебя очень чувственный". - Полигимния продолжала обтирать меня.
  Я хотела сказать, что зачем меня чистить травой, если я все равно буду купаться.
  Но, разумеется, я промолчала.
  Во-первых, своим чувственным ротиком не хотела расшатать нервы Полигимнии.
  И было еще что-то...
  Запястье Полигимнии коснулось моей груди.
  "Эрато?"
  "Да, Полигимния".
  "Ты тяжело дышишь.
  Хитон мешает?
  Хочешь, я сниму его с тебя?"
  
  
  ГЛАВА 302
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ПОЛИГИМНИЯ, ЭРАТО, ХИТОН
  
  
  "Да, Полигимния, - я произнесла шепотом. - Я хочу".
  Я открыла глаза.
  Полигимния отложила пучок травы в сторону.
  Подружка медленно стянула с меня хитон.
  "Полигимния, ты всегда в своей пещере ходишь в хитоне?" - Я продолжала наслаждаться красотой Полигимнии.
  "Никогда, - Полигимния засмеялась. - Никогда я не хожу в хитоне, когда одна.
  И сейчас по привычке сняла свой хитон.
  Вместо него у меня ожерелье из цветов.
  Нравится?"
  "Нравится, Полигимния".
  "Эрато, когда ты произнесла, что тебе нравится, ты смотрела не на ожерелье из горных роз".
  "Полигимния, твоя проницательность смущает меня".
  "Ты побледнела, Эрато".
  "Я смущаюсь под твоим взглядом, Полигимния".
  "Раньше ты не смущалась, Эрато".
  "То было раньше.
  Мысль о том, что я веду себя, как крестьянка, терзает мое сердечко.
  Получается, что я говорю глупости".
  "Все зависит..." - Полигимния замолчала.
  "Что зависит, Полигимния?"
  "Я не знаю, что и от чего зависит, Эрато.
  Я запуталась в словах и мыслях".
  "Поговорим о погоде, Полигимния".
  "Да, поговорим о погоде, Эрато.
  Погода здесь замечательная. - Полигимния широко открыла замечательные глаза. - Какие еще вопросы обсудим, кроме погоды, Эрато?"
  "Полигимния, ты сейчас выглядишь жалким, несчастным, брошенным котенком.
  Который осознал, что он один".
  "Мы, амазонки, не котята, - Полигимния поднялась с колен. - Мы полагаемся только на быстроту своей реакции.
  И прячем чувства.
  Привычка к постоянному соперничеству между нами не позволяет нам быть мягкими.
  Я ничего не могу с собой поделать.
  Мы - давние подружки.
  Но разговариваем так, что каждая пытается контролировать ситуацию".
  "Погода может испортиться", - я вернулась к погоде.
  "Ты - ведунья, Эрато?
  Мне кажется, или ты, действительно, желаешь, чтобы погода испортилась.
  Если польется дождь, то мы будем сидеть в пещере.
  Вдвоем.
  И никуда не выйдем".
  "Ты порозовела, Полигимния.
  Глаза наполнились хрустальными слезами.
  Ты - очаровательная".
  "Желание, как конь, Эрато.
  Оно скачет из головы в низ живота и обратно".
  "Полигимния, я в сражениях себе говорю всегда - Эрато, действуй безрассудно, жестко.
  Я - то несусь за врагом, то отступаю в кусты.
  И сейчас я, словно в битве.
  Ты наступаешь, я - отступаю.
  Ты - отступаешь, - я - наступаю.
  О чем задумалась, Полигимния?"
  "Я не могу отвлечься от твоего пристального долгого взгляда, Эрато.
  Ты внимательно...
  Нет, нет, Эрато.
  Мое сердце бьется, как у мышонка.
  В горле пересохло, как в пустыне.
  Но я контролирую себя.
  И мое состояние не изменится".
  "Полигимния, хватит ходить вокруг да около, - я поднялась с ложа.
  Ножкой отшвырнула пучок травы. - Я - не птица.
  Я не летаю.
  Я не лошадка.
  Я не бегаю быстрее ветра".
  "Ты намекаешь, что хочешь убежать от меня или улететь, Эрато?"
  "Я не улечу без крыльев, - я резко ответила. - Наши глаза встретились, Полигимния.
  Пришло время встретиться и нашим сердцам.
  Я хочу знать, что с тобой произошло.
  Кем ты стала, моя любимая амазонка?"
  "Эрато", - Полигимния смотрела на меня с непоколебимой твердостью.
  "Я знаю, что я - амазонка Эрато.
  А ты - амазонка Полигимния".
  "Совершенно точно, Эрато.
  Мы с тобой поженились недавно".
  "Поженились, Полигимния?
  Но почему я ничего не помню.
  Может быть, я выгляжу чудовищем в твоих глазах
  Или у меня головка испортилась.
  Я была..."
  "Около Римбурга, - голос Полигимнии слегка дрожал. - Мы с тобой веселились на ярмарке, Эрато".
  "Мы с тобой веселились на ярмарке?"
  "Да, Эрато.
  И, дурачась, зашли в шатер гадалки".
  "Что мы хотели узнать у гадалки, Полигимния?"
  "Ничего не хотели у нее узнать.
  Мы же просто дурачились...
  Я уже говорила это.
  В шатре было так темно, что нам показалось, что мы ослепли.
  Со всех сторон слышались кошмарные звуки.
  Мы тогда бросились к выходу из шатра, Эрато.
  Но выхода не нашли.
  Вдруг, услышали хриплый женский голос:
  "Гадаю всем!
  Девушки, я не прячусь от вас.
  К сожалению, я не могу показаться перед вами в свете факела.
  Я обгорела на костре, когда меня пытались сжечь воины.
  Но на костре я и приобрела свой дар предсказания".
  "Ты ошибаешься, гадалка, - мы дрожали. - Нам не нужны предсказания и гадания.
  А то сотрешь нам память.
  Мы слышали, что после некоторых гаданий, словно ветер п пустой голове гуляет".
  "Вы в ярости, амазонки, - в темноте гадалка наощупь определила, что мы амазонки. - Не доверяете мне.
  И правильно делаете.
  Чувство вины поднимается во мне.
  Я виновата, что поставила свой шатер на вашем пути".
  "Перестань винить себя, гадалка.
  Мы называем себя Эрато и Полигимния.
  У нас при себе луки, стрелы и кинжалы.
  Поэтому не прячься от нас.
  Если хочешь сделать недоброе, то даже не надейся нас победить".
  "Девочки, - голос гадалки на время прервался. - После молчания я говорю с трудом.
  Но все же - говорю.
  И говорю вам, что не я буду гадать.
  Вы сами себе нагадаете.
  Вы только вдохнете дым моего факела".
  "Ты одурманишь нас дымом, гадалка?
  Как пифия над треножником в клубах дыма сходит с ума и бормочет непонятное?"
  "Я не могу одурманить тех, кто уже одурманены", - гадалка зарокотала.
  И тут же сладкий дым окутал нас. - Полигимния с жалостью на меня смотрела. - Эрато!
  Ты, наверно, находилась слишком близко к гадалке и ее факелу.
  Поэтому тебя накрыло дымом полностью.
  Я за руку тебя вытащила из шатра.
  В моей головке кружилось.
  Но через пару минут прояснилось.
  Я стала, как прежде.
  Но ты, Эрато, потеряла память".
  "Я все помню с рожденья, Полигимния".
  "С рождения помнишь, но не все, Эрато.
  Из твоей памяти стерся шатер с гадалкой.
  И все, что в нем произошло - унес розовый дым.
  Мы хохотали на ярмарке.
  А после ярмарки ты сказала...
  До свидания, ты мне так сказала".
  Я тогда не поняла, Эрато.
  Но затем подозрение черным тарантулом вползло в мою душу.
  Я спросила тебя, Эрато, помнишь ли ты гадалку.
  Ты ответила, что никакую гадалку не помнишь.
  Я задала другой вопрос - помнишь ли ты меня.
  Дурацкий вопрос.
  Но я испугалась.
  Ты ответила мне, что не помнишь меня.
  Что я - простая амазонка, с которой ты познакомилась на ярмарке.
  Я схватила тебя за руку, рыдала.
  Хлестала тебя по щекам ладонями, чтобы вернуть тебе память.
  Но, сама понимаешь, Эрато, что хлестать амазонку - не особо разумное занятие.
  Ты в ответ меня тоже слегка побила.
  Я рыдала, говорила, что мы с тобой дружим давно.
  Ты отвечала:
  "Да, девушка.
  Я когда-то дружила с Полигимнией.
  У тебя ее лицо, твои глаза.
  Ты тоже называешь себя Полигимнией.
  Но ты - не ты".
  "Пожалуйста, Эрато, - я не знала, что делать. - Ты должна вспомнить.
  Вспомни, как нас пытались убить воины цезаря.
  Вспомни, каждую мелочь.
  Я была ранена стрелой в руку.
  Другой воин хотел добить меня мечом.
  Но ты стрелой выбила меч из его руки.
  Тогда он метнул нож.
  Ты под нож подставила свою руку.
  Шрам от того кинжала остался на твоей руке, Эрато. - Я показала на шрам. - Ты же, Эрато ответила, что прекрасно помнишь, откуда взялся тот шрам.
  Что твоя подруга спасла тебя в бою.
  Но я не могла тебе доказать, что та подруга и я - одна и та же амазонка.
  Ты судорожно глотала горячий ароматный воздух ярмарки.
  Но он не мог выветрить из твоей головки розовый дым гадалки из шатра.
  Я делала отчаянные попытки с тобой сблизиться.
  Задавала новые вопросы.
  Но выглядела я жалко.
  Ты на меня смотрела, как на чужую.
  Я рыдала и просила тебя поверить мне.
  Я говорю правду.
  Ты же отворачивалась.
  В твоих глазах застыли ожидание и нетерпение.
  Ты спрашивала, что я хочу от тебя.
  Я невероятным усилием воли выдержала твой тревожный взгляд.
  Глаза у тебя стали розовые на время.
  Ты мне отвечала, что ты не встречала меня раньше.
  Ты обвиняла меня, что я выдаю себя за твою подружку Полигимнию.
  Я призывала тебя, чтобы ты вызвала в памяти мой образ и сравнила со мной.
  Тогда бы я доказала, что я - я.
  Но ты держала ладошку у своего лобика и шептала, что перед твоими глазами что-то смутное.
  Потом тебя начала бить лихорадка.
  На лбу выступили капельки пота.
  Я вернулась бы в шатер и пронзила бы кинжалом сердце гадкой гадалки.
  Но не могла оставить тебя одну на ярмарке.
  В твоем состоянии ты могла сделать все, что угодно.
  И с тобой сделали бы, что угодно...
  Продали бы тебя в рабстве.
  Свободная амазонка превращается в рабыню.
  Ты пожаловалась, что страдаешь от повышенного сердцебиения, что твой рассудок исчезает.
  Я так испугалась, что чуть не умерла от переживаний за тебя, Эрато.
  Но добрый купец подсказал мне, что нужно идти в храм Афродиты.
  Жрецы храма излечивают от любой болезни.
  И я потащила тебя, Эрато, представляешь, потащила на своих плечах в храм Афродиты.
  Жрецы не удивились, когда увидели двух амазонок.
  Ведь одна из нас - ты - была очень больна.
  "Я сделаю для вас все, - старший жрец подошел к нам. - Но сначала заплатите одну золотую монету".
  "К, счастью, у меня есть золотой динар", - я протянула монету жрецу.
  "Я вылечу твою подружку, - жрец сказал мне. - У меня нет привычки мучить женщин.
  Но сейчас я хочу получить честный ответ, даже, если придется тебя подвесить за ноги над жертвенным огнем, амазонка".
  "Спрашивай, жрец", - я дрожала.
  Не желала висеть вниз головой над жертвенным огнем.
  "Я давно обосновался в этом храме, - жрец поправил свою белую тогу. - Я справлюсь с тобой, амазонка, если ты начнешь драться в храме".
  "Не собираюсь я с тобой драться, жрец, - я зарычала. - Я заплатила золотую монету за то, чтобы ты вылечил мою подругу".
  "Предположим, - жрец произнёс спокойно.
  С жертвенника взял тонкий кинжал.
  Потер кинжалом о свою ляжку, словно полировал клинок.
  В храме зависла зловещая тишина.
  Я боялась двинуться.
  Любое, даже непреднамеренное движение могло испугать жреца. - Разберемся в вашей истории". - Голос жреца тверд, как камень.
  Я не дышала.
  Меня всегда пугали жрецы.
  "Жрец, - я пересилила страх перед этим загадочным жрецом. - Я и моя подружка Эрато на ярмарке посетили шатер гадалки.
  Ничего мы не хотели узнать у нее.
  Нам было просто весело.
  А когда весело, то почему бы не заглянуть к гадалке?
  Но в шатре гадалка окурила нас дымом.
  Мне досталось меньше, чем моей подружке.
  На улице я отдышалась.
  Но Эрато никак не вернется в сознание.
  У нее началась лихорадка".
  "В шатер к гадалке ходили, - жрец тонко захихикал.
  Я не представляла, что мужчины могут смеяться, как женщины. - Гадалка Шарман та еще затейница.
  Я знал ее в лучшие годы. - Жрец перестал хихикать. - Гадалка Шарман изранила душу твоей подружки.
  Вы не могли предугадать, предвидеть.
  Тебе, амазонка, кажется невозможным, что твоя подружка не помнит тебя сейчас.
  Ты не веришь, что можно забыть то, что между вами происходило. - Жрец краем тоги вытер внезапно пересохшие губы. - Вам никогда не уйти от воспоминаний.
  Но шатер гадалки будет стерт из памяти твоей подруги".
  "Посейдон с этим шатром гадалки, - я вскрикнула. - Я желаю одного - чтобы Эрато меня вспомнила, как свою давнюю подругу".
  "Я - лекарь человеческих душ, - жрец не особо куда-то торопился.
  Не он же болеет. - Я излечиваю даже загноившиеся душевные раны и нарывы в душе. - Жрец говорил совершенно спокойно. - Твоя подружка могла потерять себя, если бы ты не привела ее ко мне.
  Я - лучший лекарь в храме Афродиты.
  Я знаю целебные дурманящие травы.
  Мне подвластны дымы, которые исходят из трещин в земле.
  Когда кто-то теряет память, я ее возвращаю".
  "Ты пока только говоришь, - я не выдержала. - А моя подружка все еще болеет".
  "Не торопись осуждать меня, амазонка.
  Ты же все еще живая.
  И не волнуйся, не поднимай край туники.
  Своей красотой мне не поможешь".
  "Ты в чем-то хочешь помочь и мне, жрец, - я разозлилась. - Но я не прощу у тебя помощи".
  "А придется и тебе помочь, амазонка, - жрец принес две глиняные таблички и заостренную палочку для начертания на них. - Глина еще свежая.
  Но, когда застынет, то невозможно будет стереть начертанное на табличках".
  "При чем здесь таблички и болезнь моей подруги Эрато", - я кусала губы в нетерпении.
  "Я свяжу вас семейными узами, амазонка".
  "Нас?
  Семейными узами? - Я чуть не упала от неожиданности. - Но мы же - девушки.
  Девушка на девушке не женится".
  "Амазонка, - жрец усмехнулся. - Парень выходит замуж за благородного патриция.
  Поэтому и девушки могут жениться друг на дружке".
  "Но мы - амазонки.
  У нас нет семей".
  "Теперь будет семья амазонок".
  "Жрец, но зачем ты хочешь нас поженить?"
  "Ради шутки, - жрец подмигнул мне.
  Но затем снова стал серьезным. - Не шучу, не шучу.
  Я должен вас оженить.
  Иначе не излечится душевная рана твоей подружки.
  Между вами должна быть глубокая семейная связь.
  А, как только твоя подружка выздоровеет, вы разбежитесь, разведетесь.
  Женитьба перед излечением - простой, но необходимый, обряд в храме".
  "Странно все это, - я торопилась.
  Потому что твое дыхание, Эрато, затухало. - Но ради своей подружки...
  Жрец!
  Жени нас!"
  "Совсем другое дело, амазонка.
  Как твое имя?"
  "Полигимния".
  "А имя невесты?"
  "Какой невесты, жрец?"
  "Твоя подружка - больная - твоя невеста".
  "Ее имя - Эрато".
  "Лучше не придумаешь имен для свадебной церемонии двух амазонок", - жрец начал бормотать перед жертвенником.
  Через пять минут он повернул ко мне свое просветленное лицо.
  "Жрец, ты кончил?"
  "Да, я кончил, амазонка.
  Теперь занесем на глиняные таблички, что вы муж и жена, или жена и жена - как вы пожелаете.
  Я начертаю, что вы связаны семейными узами. - Жрец высунул язык и усердно чертал на свежей глине. - Готово.
  Теперь приложите ваши ладошки для подтверждения свадьбы".
  "Я приложу сама", - я прислонила свою ладонь к податливой глине.
  Остался глубокий отпечаток.
  Потом я оставила отпечаток на другой глиняной табличке.
  Затем взяла твою безвольную руку, Эрато, и повторила над глиняными табличками.
  "Теперь вы женаты, - жрец потирал руки.
  Находил в нашей свадьбе какое-то особенное удовольствие для себя. - Иероглифы показывают, что ты, Полигимния, и твоя подруга Эрато женились в храме Афродиты.
  Для неграмотных, - жрец указал пальцем на рисунок на табличке, - я изобразил двух девушек.
  Между вами - сердечко.
  Любой жрец, который посмотрит на вашу табличку, подтвердит, что вы семейная пара. - Священник убрал одну глиняную табличку.
  А вторую оставил мне. - Не потеряй свидетельство о связи, амазонка".
  "Жрец, теперь ты будешь лечить мою подругу?"
  "Ты хотела спросить - буду ли я лечить твою жену, амазонка?" - жрец снова захихикал.
  Он очень веселый, жрец из храма Афродиты.
  "Да, да, называй Эрато, как угодно - моей невестой, женой, но начинай же лечить".
  "Когда я говорю, что она - твоя жена, - жрец произнес мягко, - то надежда зарождается в моей душе.
  Пройдем к треножнику, амазонка.
  Свою подругу... жену... неси сама на плечах.
  Ты же не оплатила носилки в храме".
  "К треножнику? - Я подхватила тебя, Эрато.
  Мы следовали за жрецом. - Ты хочешь принести Эрато в жертву?"
  "Я приношу ее болезнь в жертву, - жрец указал на треножник.
  Под ним из трещины в мраморном полу вытекали тонкие струи дыма. - Болезнь болезнью выбивают. - Жрец хотел меня успокоить. - Дым испортил память твоей жены.
  Дым ей и вернет память. - Жрец кивнул головой на треножник. - Усаживай свою подругу.
  Я не должен дотрагиваться до женского тела".
  "На этом треножнике пифия, надышавшись дурман-дымом, предсказывает?" - Я посадила тебя на жертвенный треножник, Эрато.
  Дым, как голодный зверь, почувствовал жертву.
  Он стал гуще.
  Окутал тебя.
  Затекал во все твои щели.
  Ты бормотала что-то непонятное.
  "Она разговаривает на древних умерших языках, - жрец пояснил мне. - Проснется и забудет".
  "Мне нужно, наоборот, жрец.
  Я хочу, чтобы Эрато проснулась и вспомнила".
  "Вспомнила, что, амазонка?"
  "Вспомнила меня".
  "А я говорю о языках древних умерших.
  Твоя жена их забудет, когда проснется".
  "Мне нет интереса до умерших и до их языков, жрец.
  Ты понимаешь, что сейчас говорит Эрато на умерших языках?"
  "Если бы я понимал, то был бы цезарем", - по лицу жреца пробежала горькая улыбка.
  "Но как же ты знаешь, что Эрато разговаривает, бредит на умерших древних языках, если ты их не знаешь?"
  "Догадываюсь, - жрец сдвинул брови.
  Мои вопросы ему не нравились. - Твоя жена полностью излечилась.
  Снимай ее с треножника.
  А то станет умной и священной, как пифия.
  А нам в храме Афродиты только пифии амазонки не хватало..."
  Я подхватила тебя, Эрато.
  Спросила у жреца:
  "Но моя подруга..."
  "Твоя жена..."
  "Моя жена спит".
  "Оздоравливающий сон, - жрец пощупал тебя везде, Эрато. - Твоя подруга полностью здорова".
  "Жрец?"
  "Да, амазонка".
  "Ты же сказал, что тебе нельзя дотрагиваться до женщины.
  А сам излапал мою Эрато".
  "Тогда было нельзя дотрагиваться до женщины, а теперь мне все можно, - жрец пробурчал. - Уходи, амазонка, из храма.
  Не задерживайся.
  За тобой очередь сошедших с ума патрициев выстроилась.
  Они на заседании увидели, как цезарь ввел в сенат свою лошадь.
  И не выдержали утонченные патриции надругательства над сенатом".
  "Жрец, я ухожу", - я в который раз за день подхватила тебя, Эрато.
  "Чем дальше от храма проснётся твоя жена, тем лучше будет для нее", - жрец дал последний совет.
  Я привязала тебя к лошади, Эрато, и мы понеслись.
  Далеко-далеко ускакали.
  И ты начала просыпаться, Эрато.
  И тут меня охватил жгучий стыд за совершенное в храме.
  Нелепая наша свадьба вонзилась в сердце.
  Я винила себя, что согласилась на условие жреца нас поженить.
  И в то же время я не могла в храме поступить иначе, Эрато.
  Потому что тогда ты бы умерла.
  И я решилась.
  Я влила в твой ротик сонное зелье.
  Подливала каждый раз, когда ты собиралась проснуться.
  Через пару дней мы были в Фемискира.
  Я оставила тебя у подружек.
  А сама ускакала.
  Как видишь, я доскакала до этих мест и устроилась жить в пещере.
  Я не хотела, чтобы ты, когда проснулась, обвинила меня, что я воспользовалась твоей болезнью и беспомощностью и поженила нас. - Полигимния опустила руки. - Я все рассказала, Эрато.
  Но, судя по твоему искреннему недоумению, ты не вспомнила о нашей свадьбе.
  Жрец меня обманул.
  Ты не помнишь ни о шатре гадалки, ни о храме Афродиты.
  Но хотя бы меня вспомнила, Эрато".
  "Ты говоришь, что я и ты женаты, Полигимния?" - Я поглаживала свою коленку.
  "Ты мне все еще не веришь, Эрато.
  Или делаешь вид, что не веришь".
  "Безумно звучит, но, даже, если мы женаты, то это только для излечения.
  Не по-настоящему мы женаты, Полигимния".
  "Женаты не по-настоящему, но глиняные таблички - две штуки - доказывают, что жрец нас все-таки поженил".
  "Может быть, я не помню о нас, - мой голос потерял цвет. - Но я знаю, что амазонки не женятся.
  В детстве я узнала об этом от нашей жрицы Апполонии.
  Так скажи мне, Полигимния, почему мы нарушили традицию амазонок?". - Я вздрогнула.
  "Я нарушила традицию амазонок, чтобы спасти тебя, Эрато, - Полигимния выпрямила спину. - Ты же традицию нарушила оттого, что находилась без сознания.
  И я тебе благодарна, Эрато"
  "Ты?
  Мне?
  Благодарна?
  Полигимния!"
  "Да, я благодарна тебе, Эрато, что ты дала мне почувствовать себя гордой амазонкой. - Грудь Полигимнии поднималась от волнения. - Я - единственная, кто была рядом с тобой, когда тебе было плохо, Эрато.
  Жрец наполнил тебя дымом.
  Я же ухаживала за тобой, когда ты была без сознания.
  Я не в силах рассказать, как я была взволнована и, что мне приходилось делать.
  Меня охватывала слабость.
  Голова откидывалась.
  Глаза закрывались.
  Но я встряхивала головкой и продолжала заботиться о тебе, Эрато.
  Находиться с тобой рядом было вышел моих сил.
  Я глядела на тебя и мои мысли возвращалась в то время, когда наши чувства были не запятнаны недоразумением свадьбы и необычайно прозрачные.
  Мы подружились с тобой давно и сразу, как могут подружиться две амазонки.
  Мы ничего не боялись.
  И готовы отдать свою жизнь за жизнь.
  Ты стала моим идеалом, Эрато".
  "Теперь я не знаю, Полигимния, любить ли тебя, или ненавидеть, - я воскликнула. - Лучше бы ты меня убила.
  Остается только ждать.
  Ты сбежала от меня.
  И я переживала, думала, что ты погибла, умерла.
  Я с трудом открывала глаза и видела настороженные лица амазонок.
  Я мучилась в своей наивности и горе.
  Ты не вернулась за мной.
  И не собиралась этого делать.
  Ты сидела в своей пещере, как мышь.
  А я в это время страдала.
  Горький комок подкатывает к горлу, когда я пытаюсь вспомнить нас прежними.
  Нам сейчас всего лишь по девятнадцать лет.
  Но, кажется, что прошла вечность.
  У меня теплилась надежда, что ты, может быть, не погибла.
  Я ждала ту, которая разделит мои чувства.
  Но сейчас ясно осознаю обратное".
  "Эрато, ты сердишься на меня за то, что я исчезла.
  Ты ненавидишь меня потому что ты рыдала, когда думала, что я погибла?"
  "Полигимния, а о чем я сейчас цветисто говорила, - я удивилась. - Тогда отвечу проще и короче - да".
  "Что ты хочешь от меня, Эрато?" - Полигимния спросила меня после долгого молчания.
  Она присела у моих ног и обхватила колени руками.
  "Честности хочу от тебя, Полигимния, - я заглядывала в глаза подружки. - Хочу вывернуть твою душу.
  Ты знаешь, кто я?"
  "Эрато, ты моя жена", - Полигимния произнесла тихо.
  "Я не тороплюсь отвечать, - известие, что жрец нас поженил, меня ударило дубиной по голове. - Я ошеломлена.
  И пока не поверю, ничего не смогу ответить определенно.
  Жена ли я тебе, или не жена".
  "Когда я оставила тебя в Фемискира, - Полигимния провела пальчиком по подбородку, - Феофания и Лактоза видели меня".
  "Но потом они были уверены, что твое тело скрылось в бурлящем потоке, Полигимния".
  "Все мы скрываемся, Эрато.
  Кто - в бурлящем потоке.
  Кто - в мыслях".
  "Прошлое меня преследовало, Полигимния.
  Но я не могла связать два конца.
  Теперь мне не дает покоя твой рассказ, что мы жена и жена.
  Между нами много, что нельзя рассказывать другим".
  Хохот павиана недалеко от пещеры оторвал нас от раздумий.
  Полигимния тряслась, как в лихорадке.
  Я выскочила из пещеры.
  На земле валялись осколки разбитого кокосового ореха.
  Я возвратилась в пещеру и нечаянно сбила с камня глиняную амфору с водой.
  Амфора упала и разбилась.
  "Амфоры бьются к счастью", - Полигимния печально улыбнулась.
  Я присела на корточки и обмочила пальчик в воду, которая осталась в черепке от амфоры.
  "Не расстраивайся, Полигимния.
  Это всего лишь глиняная амфора.
  Я из речной глины голубой слеплю тебе другую".
  
  
  ГЛАВА 303
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  КУПАЛЬНЯ
  
  Я прошла в другую пещеру - следующую.
  Стала думать, как успокоиться.
  Нежно журчал ручей.
  В небольшой яме скопилось достаточно воды, чтобы искупаться.
  Вдруг, в моей памяти возникло странное видение: треножник, седые волосы жреца.
  Жрец нашептывает Полигимнии глупые нежности.
  Но Полигимния смотрит не на жреца, а на меня.
  И в глазах Полигимнии пылает неземное блаженство.
  Неожиданно, я ощутила, как к моей шее прикоснулась острая холодная сталь.
  "Не двигайся, Эрато, - Полигимния не шутила. - Иначе я оставлю шрам на твоей прекрасной шейке".
  "Полигимния, зачем ты угрожаешь мне?"
  "Я отчаявшаяся девушка, - голос Полигимнии зловеще отражался от темных стен пещеры. - Я прожила жизнь, чтобы оказаться рядом с тобой, Эрато.
  И я получу тебя". - Полигимния чуть надавила лезвием.
  "Хорошо, Полигимния, давай разберемся", - я была спокойна.
  Голос мой осторожный, мягкий.
  Знала, что подружка не нанесёт мне вреда.
  Но, если Полигимния хочет держать кинжал у моей шеи, то пусть так и останется.
  Ей же спокойнее.
  Когда две амазонки не понимают друг дружку, то одна держит другую на стреле своего лука или на кинжале...
  "Я не хочу разозлить тебя, Эрато".
  "Кинжал у шеи совсем не злит меня, Полигимния, - я расхохоталась. - Что ты хочешь?"
  "Я хочу то, что по праву принадлежит мне, Эрато.
  Я не могу доказать тебе, что я заботилась о тебе.
  Ты ничего не помнишь.
  Но ты единственная, кто поможет мне разобраться в себе".
  "Когда нож у шеи, тогда трудно понять.
  Я подозреваю, что у тебя голодная лихорадка.
  Ты больше думала, чем кушала.
  Теперь я уверена, что ты болеешь.
  Может быть, тебя отвезти к твоему любимому жрецу в храме Афродиты?
  И он снова нас поженит?"
  "Если мы приедем к нему, то он нас разведет, Эрато".
  "Почему я, Полигимния?"
  "Что означает - почему ты?"
  "Просто красивый вопрос.
  И на него много ответов, Полигимния.
  Выбирай любой ответ".
  "Если любой ответ, то я выбираю - на твой вопрос Почему - выбираю ответ: потому что на глиняной табличке написано, что мы женаты, Эрато.
  Других ответов у меня нет.
  Глина подтвердит".
  "Глина подтвердит?" - я хотела повернуться.
  Но кинжал удерживал меня на месте.
  "Эрато, амфора, которую ты разбила..."
  "Я нечаянно разбила твою амфору, Полигимния.
  И обещала, что сделаю тебе новую из голубой глины".
  "Эрато, ты как колючка, цепляешься к моим словам.
  Мне не жалко амфоры.
  Я хочу только сказать, что и амфора и таблички, на которых жрец записал о нас, сделаны из глины.
  Амфора - разбита.
  Но таблички целые.
  В Тиберии это называют символичностью".
  "Табличка из глины ничего не стоит, Полигимния.
  Амфора - стоит денежку.
  В табличку глиняную нельзя налить воду.
  Поэтому она - просто глина.
  Я ничего не помнила.
  А ты - ухаживала за мной и выдала меня замуж за себя".
  "Так нужно было.
  Так требовал жрец, чтобы мы поженились".
  "Я ничего не могу сказать плохого о жреце, Полигимния.
  Он же добрый, потому что лечит людей".
  "Добрый жрец? - Полигимния ослабила нажим кинжала. - Думай, что говоришь, Эрато.
  А, если необдуманно заговорила, то оборви себя на половине слова".
  "А ты, Полигимния, оборви себя на половине своего рассказа о нашей женитьбе.
  Неужели, мы в действительности поженились.
  Возможно, что ты ошиблась, Полигимния.
  И тебе приснилась наша свадьба в храме Афродиты?"
  "У меня появляются проблемы, которые начинают беспокоить меня", - подружка прошептала.
  "Полигимния, а мой лук?
  Он пропал".
  "Да, твой лук я потеряла по дороге, - Полигимния невесело смеялась. - У меня был выбор, что нести на плечах - тебя, или твой лук.
  Лук показался мне легче, но я его не любила, а любила тебя".
  "Все мы родились, растем, любим, - я улыбалась.
  Но Полигимния не видела мою улыбку. - Сердимся, но потом успокаиваемся.
  Мы родились в Фемискира, стране и городе амазонок.
  Некоторые заморские купцы не верят в существование царства амазонок.
  Другие придумывают, что добраться до Фемискира можно только по туннелю в горе Олимп.
  Но так как горы Олимп не существует, то и туннеля до Фемискира в ней нет.
  Думаю, что купцам нет до нас дела.
  Они не отправятся в Фемискира.
  Во время похода купцов обворуют кочующие разбойники".
  "Меня не интересуют заморские купцы, - в голосе Полигимнии послышалась ярость. - Я родилась в Фемискира.
  И другие страны для меня не важны.
  То, что есть - есть.
  Я - амазонка".
  "А я кто?"
  "Ты, Эрато, тоже амазонка".
  "Если ты - амазонка, Полигимния, и я - амазонка, то почему мы не понимаем друг дружку сейчас?"
  "Мы понимаем друг дружку, Эрато.
  Но каждая из нас понимает по-своему.
  В пещере, кроме нас, никого нет.
  Я полна ожидания, Эрато.
  Ты поможешь мне?
  Или я буду тосковать..."
  "Ты придумала проблемку со свадьбой, Полигимния".
  "Тебе не нравится, что жрец нас поженил, Эрато?"
  "Почему не нравится, - я раздумывала. - Наоборот, даже очень нравится, что жрец нас поженил.
  Но мне не нравится вся ситуация, Полигимния.
  И то, что ты убежала от меня, заставила меня страдать, думать, что ты умерла - тоже мне не нравится".
  "Хочешь взглянуть, Эрато?"
  "Взглянуть на тебя, Полигимния?"
  "И на меня тоже взглянуть, Эрато.
  Медленно повернись". - Голос Полигимнии затухал.
  Я опустила ручки и повернулась.
  С удивлением смотрела в лицо подружки:
  "Полигимния, у тебя другое лицо".
  "И у тебя другое лицо, Эрато.
  В этой пещере блики от воды играют на лицах.
  И в полутьме лица кажутся иными.
  Но у нас все те же лица, поверь мне, Эрато.
  Стоит только выйти на солнышко..."
  "Я верю тебе, Полигимния.
  Но я впечатлена.
  Во-первых, ты никогда не держала кинжал у моей шеи.
  Во-вторых, мне даже не страшно, а немного щекотно.
  Особенно мне нравится, что ты выглядишь беззащитным нежным котенком.
  Но рука твоя с кинжалом не дрожит.
  Еще несколько минут назад я видела тебя в другом свете.
  Сейчас по твоему лицу бегают полутени.
  Глаза сверкают красными искрами, Полигимния.
  Это может быть игрой света.
  Или твоим внутренним состоянием.
  Я проиграла схватку, еще до того, как она началась.
  Ты победила меня.
  Но пока не знаю - в чем, когда и где, но победила...
  Возбуждение вокруг нас остановилось.
  Но твои глаза сверкают ярче ночного костра".
  "Вот, посмотри, - Полигимния держала глиняную табличку.
  Но кинжал не опускала. - Полюбуйся на наше свидетельство о женитьбе.
  Но не разбей его".
  "Действительно, глина уже засохла, - я робко потрогала тонким указательным пальчиком глиняную табличку. - Две девушки изображены плохо.
  Жрец мог бы научиться рисовать на ярмарке у скоморохов".
  "Главное в табличке не изображения, а иероглифы и отпечатки наших ладоней, Эрато".
  "Отпечатки ровные, - я согласилась. - Глубокие.
  Но иероглифы нечеткие.
  Словно жрец в момент, когда чертал на табличке, находился в глубоком душевном расстройстве.
  Я достаточно знаю о глине.
  И из этой глиняной таблички понимаю, что жрец как бы смеялся сам над собой, когда нас женил".
  "Да, улыбка иногда проскакивала по лицу жреца.
  Приложи свою ладошку, Эрато.
  Нет, не сюда, а к другому отпечатку.
  Я же опущу свою ладонь на отпечаток моей руки".
  Я и Полигимния опустили ладошки на глиняную табличку.
  "Полигимния, мне кажется, или на самом деле, табличка стала горячей".
  "Она горячая от наших слез, Эрато".
  "Как восхитительно, Полигимния".
  "Что ты собираешься теперь делать, Эрато"? - В глазах Полигимнии вспыхнули костры войны.
  Жилка на виске сильно пульсировала.
  "Я не люблю, когда у меня нет свободы, Полигимния".
  "У тебя нет свободы, потому что я держу кинжал у твоей шеи, Эрато"?
  "А ты, как думаешь, Полигимния?"
  "С тобой я разучилась думать, Эрато".
  Небольшая округлость высокой груди Полигимнии вздрагивала.
  Я вспомнила, даже почти ощутила усиливающееся тепло внутри меня.
  "Желание поговорить отразилось в твоих глазах, Эрато".
  "Это не желание поговорить, Полигимния", - я вспыхнула.
  "Отметим нашу свадьбу, Эрато?"
  "Чтоооо?"
  "Я говорю - что надо отпраздновать нашу, пусть и вынужденную, но свадьбу".
  "Мы с тобой целовались на ярмарке, Полигимния?"
  "Не помню".
  "Но ты же не была одурманена дымами, Полигимния.
  Поэтому должна помнить". - Мой голосок стал испуганный, неуверенный.
  Подобного я от себя не ожидала.
  Я сохраняла самообладание даже под стрелой врага.
  "Я думаю, что все неплохо, Эрато.
  "К сожалению, я не запоминаю поцелуи.
  Тебе хорошо?" - Полигимния отрывисто кивала очаровательной головкой.
  Но избегала смотреть мне в глаза.
  "Ты расскажешь мне об этом, Полигимния?"
  "О чем?"
  "Обо всем".
  "Обо всем невозможно рассказать, Эрато, - кинжал выпал из руки Полигимнии. - Слишком много между нами было".
  "Полигимния, - я схватила подружку за руку. - Глиняные таблички, жрец - все в прошлом.
  Сейчас мы вдвоем в пещере".
  "Ты думаешь, что все в прошлом, Эрато?"
  "Жизнь девушки должна быть легкой и простой, Полигимния.
  Не играй с кинжалом, когда рядом подружка. - Я ногой отбросила кинжал Полигимнии.
  Она даже не посмотрела на него. - Как будем праздновать нашу, якобы свадьбу?"
  "Весело будем праздновать, Эрато, - Полигимния схватила меня за талию. - У тебя хрупкая фигурка, Эрато".
  "Я - то, о чем ты всегда мечтала, - я подмигнула подружке. - Ты - хитрая, изворотливая амазонка.
  Я буду играть с тобой в твои игры".
  "Ты заявляешь, что я играю с тобой, Эрато? - Полигимния опустила дивнейшую головку на мое плечо. - Не отвечай.
  Я знаю твой ответ".
  "Ты знаешь мой ответ и не хочешь услышать его из моих сладких, дурманящих уст, Полигимния?"
  "Мое сердце сейчас вырвется из груди, Эрато.
  Я догадываюсь, что ты просто пугаешь меня.
  Но я не могу сказать тебе все.
  Ты же не веришь до конца, что жрец соединил нас в храме Афродиты".
  "Глиняную табличку может изготовить любой писец на ярмарке, Полигимния".
  "Ты оспариваешь то, что жрец тебя вылечил, Эрато"?
  "Не скажу ни да, ни нет, Полигимния.
  Не хочу увеличить твои сомнения во мне.
  Если я признаю, что табличка настоящая, то буду обязана тебе.
  Нас свяжет обязательство, а не любовь, Полигимния".
  "Но мы же дружили и без табличек глиняных, Эрато, - Полигимния продолжала терзать меня взглядом.
  Она обвила одной рукой мою талию.
  А вторую руку опустила на грудь. - Вспомни, что произошло между тобой и мной в храме, Эрато.
  Каждую горячую подробность.
  Я хочу быть уверена, что ты вспомнила".
  "Все было не так, - я улыбалась подружке. - Постарайся меня понять, Полигимния.
  Я болела..."
  "А я обтирала тебя ароматными травами и цветами, Эрато.
  В твоем теле поднимался жар.
  И я не знала - тот ли жар, или иной.
  Нас связывает сильное чувство.
  Оно больше, чем любовь.
  Мы - амазонки.
  Мы делились друг с дружкой мечтами.
  А в бреду после свадьбы ты даже говорила о сказочном шалаше на берегу реки, где мы поселимся в Фемискира".
  "Девушка в бреду плохое не наболтает", - я засмеялась.
  "Меня сейчас поражают и волнуют изменения твоего голоса, Эрато.
  В нем появилась сила знающей девушки".
  "Из-за недоверия к свадебной церемонии я не становлюсь мягче, Полигимния.
  Ты говоришь с нескрываемой глубиной жарких чувств.
  И я мечтаю поверить.
  Поверить, что все произошло, как в легенде".
  "Даааааааа?" - Полигимния встряхнула головкой.
  Ее замечательные волосы упали на лицо.
  Полигимния что-то шептала нежно.
  Я не слышала ее слов.
  Но все больше восхищалась ее красотой.
  Она пробуждала во мне сладкую мечту.
  "Я после воды из родника чувствую прилив силы, Полигимния, - я преодолела, превозмогла... - Но все же..."
  "Что произошло между нами? - Полигимния сама себя спросила в очередной раз. - Дрожь от возбуждения - не признак любви".
  Полигимния была в этот момент похожа на мраморную статую.
  Руки ее казались нереально гладкими.
  "Полигимния, расслабься.
  Мягкие движения твоих бедер вызывают у меня желание вскочить на лошадку и поскакать в степь далекую.
  Неистовый порыв лошадки..."
  "Эрато.
  Единственно, что я хочу сейчас, это то, что я сейчас имею, - Полигимния засмеялась неповторимо. - Я хочу жить. - Голос моей подружки прервался. - Я желаю смотреть в твои глаза.
  Мои страхи не затуманят мои желания.
  Внутренний голос призывает меня оставить все по-прежнему.
  Но часть меня уже захвачена в рабство твоими чарующими глазами, дрожащими влажными губами, тихим твоим голоском, Эрато".
  "Я слишком долго спала, Полигимния".
  "Спала? - Полигимния резко отстранилась от меня.
  Голосок ее дрожал. - Возбуждение твое заметно еще, Эрато.
  Ты смущаешь и будоражишь меня.
  Зовущие твои губы.
  Но в то же время между нами стоит глиняная табличка.
  А она ко многому обязывает.
  Я никогда не была связана глиной, Эрато".
  "Между нами пробежала черная лошадь, Полигимния.
  Ты обидела меня тем, что ушла от меня, когда я лежала в бреду.
  Но в то же время ты заботилась обо мне, донесла до Фемискира.
  Но потом все испортила своим уходом".
  "Я не знала, что сказать тебе, когда ты очнешься, Эрато.
  Я ужасалась содеянному жрецом в храме Афродиты.
  Надо же - поженил двух амазонок.
  Стыд терзал меня".
  "Почему же ты не убила себя, Полигимния? - Я спросила зло. - Мертвых ничто не терзает.
  Вернее - терзают их тела".
  "Я не убила себя, потому что надеялась когда-нибудь увидеть тебя снова, Эрато".
  "Убежала и надеялась увидеть.
  Где правда, Полигимния?
  Ты наделала слишком много, я бы не сказала - плохого, но странного.
  Ты поженила нас..."
  "Нас поженил жрец..."
  "Без тебя не было бы женитьбы, Полигимния".
  "Без меня не было бы тебя сейчас, Эрато.
  Ты бы умерла от дыма гадалки из шатра".
  "Да, это меня и смущает.
  И - да, и нет.
  Мы изнемогаем, Полигимния.
  Нас тянет друг к дружке.
  Но в то же время мы поженились.
  И это пугает.
  Нет, не отталкивает, а пугает.
  Я тянусь к тебе.
  Хочу отбросить сомнения и совершить...
  Тело мое изнемогает.
  Я удерживаю его на расстоянии от твоего тела.
  Полигимния, ты похожа на сломанную стрелу.
  Чувство неопределенности берет верх над другими моими чувствами.
  Если бы я была философом, то я бы нашла нужные слова и понятия.
  Но я простая девушка с охлажденным любовным пылом.
  Внутренний голос кричит мне, чтобы я не совершила непростительную ошибку".
  "Теперь не важно, говорила ли я правду о храме Афродиты и жреце, - Полигимния прошептала. - Не важно, потому что так и было.
  Ответив любовью на любовь, мы усложним друг дружке жизнь.
  Но и не ответить нельзя...
  Между нами легли супружеские обязательства".
  "Полигимния, - я ответила хриплым от избытка восторга голосом.
  Запустила пальцы в ее роскошные волоса. - Не будем торопить события".
  "Торопить события? - Полигимния усмехнулась. - Эрато, как ты думаешь торопить события.
  Разве события нам подчиняются?
  Ты можешь торопить меня, себя, лошадь.
  Но не сможешь подстегнуть стрелу, чтобы она летела быстрее.
  Если стрела выпущена, то она уже тебе не подвластна.
  Но, если ты хочешь, то мы можем разбить глиняную табличку..."
  "Я хочу разбить глиняную табличку? - Я расхохоталась. - Ты посмотри на себя, Полигимния.
  Ты произнесла "разбить глиняную табличку" и задрожала с головы до ног.
  Нервно теребишь поясок".
  "Эрато?"
  "Да, Полигимния".
  "У тебя на плече паутинка".
  "Паутинка?
   С пауком?"
  "Нет, без паука, - Полигимния сдула пылинку с моего левого плеча. - Так и мы с тобой, Эрато.
  Легкие, словно паутинки".
  "Я, наверно, устала, Полигимния.
  Я давно не отдыхала".
  "Немедленно ложись спать, Эрато", - Полигимния схватила меня за руку и потащила к ложу.
  "Нет, так не пойдет, Полигимния, - я смеялась и отбивалась. - Сначала я должна искупаться.
  Затем - повеселимся.
  Найдем в роще сладкие персики.
  Потом еще поговорим.
  А только затем я буду отдыхать.
  Да и ты, Полигимния, разволновалась и устала.
  Ты выглядишь измученной и напуганной.
  Я бы без колебания взяла на себя твои заботы".
  "Ты бы облегчила мне жизнь, если бы признала, что жрец нас поженил, Эрато".
  "Ты так хочешь, чтобы я стала твоей женой, а ты - моей женой, Полигимния?"
  "Нет, я желаю только, чтобы ты вспомнила храм Афродиты, жреца.
  И признала, что это было по-настоящему.
  А свадебная церемония - она в воздухе зависла".
  "Нет, Полигимния, не в воздухе зависла.
  Глиняная табличка не летает".
  "Я что-то нехорошо себя чувствую, - Полигимния приложила ладошку ко лбу. - Мои сомнения возрастают, как только ты отдаляешься от меня.
  Легкое головокружение беспокоит меня меньше, чем та змея, которая укусила утром".
  "Тебя укусила гадюка, Полигимния?"
  "Я не успела заметить, кто меня укусил, - Полигимния слабо улыбнулась. - Возможно, что змея - не ядовитая.
  Но я переволновалась, когда тебя увидела.
  Ты подействовала на меня, как укус ядовитой змеи, Эрато".
  "Звучит строго и не по-подружески, Полигимния".
  "Извини, Эрато.
  Я не умею изъясняться красиво.
  Я не хотела тебя обидеть".
  "Мы не можем обидеть друг дружку, Полигимния.
  У нас не получится".
  "Я не сомневаюсь, что мы не обидем друг дружку, - Полигимния ответила неожиданно серьезно. - Просто кровь приливает и отливает от головы.
  Скоро головка раздуется, как шар". - Полигимния вымученно улыбнулась.
  "Что простить мы можем? - у меня в горле стоял кол. - И откуда ты знаешь, что головка раздуется, как шар.
  Голова же - твердая.
  А шар из бычьего пузыря не твердый".
  "Твой вопрос одновременно и рассмешил меня и заставил страдать, - Полигимния рассмеялась звонко, серебряно. - Ты выглядишь прекрасно, Эрато, несмотря на твою растерянность.
  Твое восхитительное лицо расслабленно.
  А тело напряжено.
  Волосы твои привлекательные пахнут небом.
  Одна твоя внешность сведет с ума любую царицу".
  "Тебя моя внешность свела с ума, Полигимния?"
  "Да, Эрато.
  Твоя внешность свела меня с ума".
  "Тогда получается, что ты - царица, Полигимния".
  "Если царица, то я - твоя царица, Эрато".
  "А я - твоя царица, Полигимния".
  "Я согласна, Эрато".
  "И ты согласна подождать, пока я осознаю нашу свадьбу и вспомню, или не вспомню?"
  "Надо уметь ждать любви, - Полигимния вспомнила древнюю поговорку амазонок. - Я получу от тебя когда-нибудь ответ, Эрато?" - Полигимния вышла из пещеры.
  "Да, ты получишь все ответы от меня", - я вышла следом за подружкой.
  Пошатнулась.
  Лицо Полигимнии поплыло передо мной.
  "Съешь манго, - Полигимния обеспокоилась и протянула мне ароматный плод. - Манго укрепит тебя".
  "Полигимния, ты только и делаешь, что укрепляешь меня, - я рассмеялась. - Водой из родника укрепляла.
  Теперь манго.
  Что же будет дальше?"
  "Дальше?
  Жизнь амазонок радостная.
  Мы все знаем наперед.
  Мы справляемся со своими болезнями.
  Прекрасно владеем собой и конем".
  "Ты собираешься прогуляться с конем в оливковую рощу, Эрато?"
  "Я думала пройтись вокруг твоей горы, Полигимния".
  "Гора не моя".
  "Зато пещера - твоя".
  "Мы должны обследовать все вокруг, - Полигимния опустила ладошку на мою талию. - Наши традиции зовут нас.
  Вдруг, поблизости опасность.
  Но мы не будем сейчас бегать по рощам и размахивать кинжалами".
  "Да", - я кивнула головкой, потому что не нашла нужных слов.
  "Очень жаль, что мы встретились и не понимаем друг дружку, Эрато".
  "Мы не понимаем друг дружку, - я согласилась, - но нас тянет и тянет обняться, поговорить.
  И хочется, и колется".
  "Еще месяц назад я бы смирилась со своей судьбой, Эрато.
  Но месяц прошел.
  И теперь я - не смирная". - Под ногой Полигимнии треснула сухая ветка.
  Полигимния присела.
  "Что-то не так, Полигимния?
  Ты испугана?"
  "Я наблюдаю и прислушиваюсь", - Полигимния пристально на меня посмотрела.
  "Но ты же сказала, что здесь не должны быть враги".
  "Я прислушиваюсь к своим ощущениям, Эрато".
  "Фу, напугала меня".
  "Эрато, почему ты говоришь шепотом?"
  "Не знаю.
  А ты, Полигимния, почему говоришь шепотом?"
  "В пещере я привыкла шепотом разговаривать сама с собой.
  Поэтому громкий голос пугает меня".
  "Полигимния, ты же в пещере живешь совсем недавно.
  Не могла ты привыкнуть к тишине".
  "Ты права, Эрато.
  Что-то я глупости говорю".
  "Полигимния, последние пять дней ты мне снилась".
  "Правда?"
  "Очень правда, Полигимния.
  Я думала, что ты умерла.
  И мне не нравилось, что мертвая ты снишься.
  Мертвые снятся не к добру".
  "Ты бы догадалась, что я не погибла".
  "Я не хотела догадываться.
  Потому что тогда бы я посчитала тебя обманщицей.
  Не умереть, а всех убедить, что умерла.
  Эта ложь хуже смерти".
  "Что удерживало тебя не спать, Эрато?
  Ты могла бы выпить целебный раствор белладонны.
  Белладонна сняла бы твои страхи".
  "Много причин было, почему я не пила напиток из белладонны.
  Я расскажу тебе всю правду, но позже, Полигимния.
  Для первой нашей встречи мы и так забили головки друг дружке.
  Знаешь, что, Полигимния?"
  "Не знаю, что ты хочешь сказать, Эрато".
  "Я посмотрела на иероглифы на глиняной табличке из храма Афродиты.
  И решила, что стану изучать древние иероглифы".
  "Ты с ума сошла, Эрато.
  Во-первых, амазонкам учение не нужно.
  Во-вторых, умная девушка быстрее стареет.
  Я не хочу, чтобы у тебя выросла длинная седая борода, как у мудреца", - Полигимния захихикала.
  "И я не хочу бороду и седые усы, - я тоже смеялась. - Я лишь выучу те иероглифы, которые начертаны на глиняной нашей табличке".
  "Жрец сказал, что он написал наши имена.
   Что соединяет нас как жену и жену.
  Иероглифы указывают, что ты, Эрато, и я поженились в храме Афродиты.
  Или ты не доверяешь мне?"
  "Я тебе доверяю, Полигимния.
  Но кто знает, что написал жрец...
  Может быть, он не грамотный?
  Ему когда-то кто-то сказал из высших жрецов, или из мудрецов, что эти иероглифы означают соединение мужа и жены.
  Но, может быть, над жрецом подшутили?
  И на глиняной дощечке написана непристойность, а не наша свадьба?"
  "Да ты что, Эрато, - Полигимния даже подпрыгнула от неожиданности. - Не может быть!
  Но жрец нарисовал тебя и меня".
  "Плохо, очень плохо жрец нарисовал.
  Даже цезарь может быть изображен на этой глиняной дощечке".
  "Мы - не цезарь, Эрато.
  Но самое главное на глиняной табличке - отпечатки наших ладошек.
  Не цезарь, Эрато, не цезарь оставил след своих ладоней".
  "Полигимния?"
  "Да, Эрато".
  "Ты смогла бы быть женой цезаря?" - Вопрос вырвался из меня неожиданно.
  Я даже сама ему удивилась
  "Женой цезаря?
  Я?
  Амазонка?
  Нет, Эрато.
  Скажи, что ты пошутила".
  "Я не пошутила, я просто представила тебя женой цезаря". - Я захихикала.
  "Что хорошего может узнать и получить приличная амазонка от цезаря?"
  "Во-первых, власть и богатство.
  Ты будешь скромной, добродетельной, послушной женой цезаря".
  "Я уже твоя жена, Эрато.
  Не забывай о нашем свадебном договоре". - Детская наивная улыбка появилась на красивом лице Полигимнии.
  Моя подруга вертела в руках кокос.
  
  
  ГЛАВА 304
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ПОЛИГИМНИЯ, ЭРАТО, ПЕЩЕРА
  
  "Чем ты занималась в пещере до того, как я появилась?" - Я поспешила сменить тему.
  Боялась новых предложений Полигимнии о нашем свадебном союзе.
  "Я убирала пещеру от мусора".
  "Откуда в древней пещере мусор?"
  "Пещера древняя, и мусор древний.
  Кости, каменные топоры, черепа с выбитыми зубами.
  Древние держали скот в этой пещере".
  "Держали скот?"
  "Или коровы держали древних в пещере", - шутка о том, что коровы держали людей, настолько рассмешила Полигимнию, что она упала.
  Дрыгала ножками и хохотала.
  Я всего лишь улыбнулась.
  "Эрато?"
  "Да, Полигимния".
  "Эрато, мы всегда хохотали вместе.
  Потому что шутки одинаково для нас обеих были либо смешными, либо невеселыми.
  Но сейчас ты не поддержала меня смехом". - Полигимния поднялась.
  Стряхивала с себя соринки.
  "Полигимния, я не вижу причины скрывать свой смех, - я натянуто улыбнулась. - Раньше мы хохотали вместе, потому что мысли у нас были одинаковые.
  Но сегодня мысли наши разбежались и разные.
  Ты думаешь только о том, чтобы я поверила в нашу свадьбу.
  Я же думаю, как ты бросила меня в Фемискира.
  И заставила верить, что ты умерла.
  Теперь я совершенно уверенна, что мы...
  И, если ты та, которая прежде, то знаешь, какие грязные и опасные мысли ходят в моей головке.
  Ни одна амазонка не захочет быть обманутой".
  "Я думаю, что меня уже можно считать амазонкой не из Фемискира, а амазонкой из пещеры, - Полигимния еще раз пошутила.
  Смотрела в мои глаза в надежде, что я засмеюсь.
  Но я даже с трудом не могла заставить себя хохотать. - Эрато.
  Если тебе понадобится подружка, которая прикроет тебе спину в сражении, то приходи ко мне.
  Я иногда спускаюсь из пещеры в деревню и гоняюсь за деревенскими ворами.
  За свой труд я получаю от крестьян денежки".
  "Я страшно удивлена, - я даже подпрыгнула. - Гордая амазонка помогает крестьянам!
  Много воров деревенских поймала?"
  "Ни одного, - Полигимния опустила дивнейшую головку.
  Но подняла колчан и вытащила стрелу.
  Осмотрела ее и со вздохом вернула обратно. - Воры разбегаются при моем появлении.
  Я должна работать, чтобы заработать для тебя монетки. - Полигимния наклонилась.
  Подняла плоский камень.
  Под ним тускло заблестели мелкие монетки. - Забирай, Эрато.
  Они - твои".
  "Полигимния, амазонкам деньги не нужны".
  "Зато нам нужно то, что можно купить на деньги", - моя подружка процедила сквозь белейшие зубки.
  "Амазонка-охранница, - я засмеялась. - Звучит странненько".
  "А как еще развлекаться одной в пещере, Эрато?
  Ты только что из сражения с варварами.
  Я же свою судьбу построила иначе".
  "Ты больше не будешь сражаться за Фемискира, Полигимния?"
  "Нет!
  Я много думала.
  Теперь читаю папирусы.
  В деревне крестьяне дают мне почитать деревенские глиняные таблички с законами цезаря.
  Я и сама пытаюсь рисовать иероглифы". - Полигимния кивнула на стену пещеры.
  На ней красной глиной начертаны несколько замысловатых иероглифов.
  "Красивое, - я залюбовалась. - Полигимния?"
  "Да, Эрато".
  "Но ты не сказала мне, что когда я собиралась изучать иероглифы, ты не сказала, что ты их тоже изучаешь... уже.
  Ты смеялась и говорила мне, что - Ты с ума сошла, Эрато.
  Во-первых, амазонкам учение не нужно.
  Во-вторых, умная девушка быстрее стареет
  Зачем ты скрыла от меня свою полуграмотность?"
  "Я не хотела, чтобы ты подумала, что я умная".
  "Я и не думаю, что ты умная, Полигимния.
  Вот еще - умная амазонка нашлась. - Я зло захихикала. - Ты не умная, Полигимния.
  Ты - красивая".
  "Спасибо на полуслове, Эрато".
  "Что значит - на полуслове".
  "Так говорится для украшения речи.
  Я в древнем папирусе читала".
  "Все же ты умной стала, Полигимния".
  "Посмотри на меня, - Полигимния приставила указательный пальчик к носику.
  Состроила глупую рожицу.
  И забавно танцевала. - Выгляжу я умной?"
  "Нет, Полигимния, - я хохотала до слез. - Ты умной не выглядишь".
  "И ты, когда хохочешь, Эрато, тоже умной не выглядишь", - Полигимния заливалась звонким смехом.
  Но ее замечание подействовала на меня, как прыжок в ледяной водопад.
  "Полигимния?"
  "Да, Эрато".
  "Одно дело, когда мы говорим, что девушка не должна быть умной.
  Мы понимаем это сердцем.
  Но, когда подружка называет подружку, что она умной не выглядит, то звучит, как оскорбление".
  "Прости, Эрато.
  Я не думала даже тебя оскорблять.
  Я только сказала, что ты умной не выглядишь.
  Но, может быть, ты внутри умненькая".
  "Оставим разговоры об уме, Полигимния, - я тяжело вздохнула. - Девушки не должны касаться скользких тем.
  Мы можем испачкаться о незнакомые слова".
  "Эрато, я всегда с тобой согласна", - Полигимния снова подняла колчан.
  Приладила его.
  В руки взяла кинжал.
  "Ты куда-то собираешься уходить, Полигимния?"
  "Да, в деревню к крестьянам.
  Добуду для тебя немного денег.
  И принесу вкусностей нам на пир.
  Мы же собрались сегодня пировать, Эрато?"
  "Да, мы будем пировать, - я протянула. - Я иду с тобой?"
  Я взглянула на подружку с надеждой.
  "Эрато, я чуть не согласилась взять тебя с собой, - Полигимния выдохнула. - Но не возьму.
  Ты же знаешь, что одна амазонка - разбойница для крестьян.
  Две амазонки - войско.
  Я схожу одна.
  Я не люблю поход в деревню.
  Я возбуждаю любопытство женщин и страсть мужчин.
  Амазонка всегда привлекает к себе внимание".
  "Почему бы нам не устроить пир из того, что бегает вокруг или растет на деревьях?"
  "О, Эрато, это было бы чудесно, - глаза Полигимнии заблестели. - Но все же я желаю для тебя, что-нибудь особенькое".
  "Тогда я искупаюсь, пока ты ходишь в деревню, Полигимния".
  "Я уже представляю, как ты расслабляешься в купальне, - Полигимния розово улыбнулась. - Но после нашего недоразумения мне нельзя возбуждать свое воображение.
  Я невероятно тонкая и чувствительная.
  Запретные мысли о тебе отзываются сладкой болью в моем обнаженном теле".
  "Иди, иди, о, мудрейшая", - я засмеялась.
  "Эрато, сними с себя все", - Полигимния неожиданно попросила.
  "Зачем?
  Вернее, я полностью разденусь, перед тем как купаться.
  Но почему сейчас и перед тобой".
  "Я тебе дам свои тунику и сандалии, Эрато.
  У меня есть запасные.
  Ты в моей одежде подойдешь к купальне.
  Вдруг, дух пещеры следил за мной, когда я купалась.
  И увидит тебя, новенькую.
  Возможно, что духу пещеры не понравится, что кто-то купается, кроме меня".
  "Духов пещеры не существует, Полигимния", - все же неприятная дрожь пробежала по моему идеальному телу.
  "Не существует духов, конечно, - Полигимния подмигнула мне. - Поэтому еще страшнее те, кто не существует.
  На всякий случай, переоденься, Эрато.
  Может быть, не дух пещеры, а пещерный медведь или пещерный барс за мной подсматривал во время купания.
  Он привык к моему запаху.
  А ты - новенькая.
  Все новое - угроза".
  "Ты убедила меня, Полигимния, - я приняла от нее тунику и сандалии.
  Засмеялась:- Глупо одеваться перед тем, как раздеться".
  "В балагане певички и танцовщицы одеваются только для того, чтобы через минуту скинуть с себя эти одежды".
  "Ты была в балагане, Полигимния?"
  "Была", - моя подружка ответила неохотно.
  "Как тебе не стыдно, Полигимния".
  "Мне стыдно, Эрато.
  Но и тебе тогда должно быть стыдно".
  "Почему мне стыдно, Полигимния?
  Я балаган не посещала".
  "Посещала, посещала, Эрато", - Полигимния опустила ладошку на мое левое плечо.
  И тут страшная догадка пронзила меня.
  "На ярмарке?"
  "Да, Эрато, на той самой ярмарке.
  Мы ради смеха зашли в балаган.
  Затем в другой балаган...
  Все балаганы в городе обошли.
  И... нам понравилось.
  В балагане весело.
  Танцовщицы и танцовщики танцуют и поют".
  "Разве?"
  "Да, Эрато.
  Ты даже в ладошки хлопала от удовольствия".
  "Но мужчина не должен танцевать.
  Мужчина - воин.
  Воины в балаганах не танцуют".
  "Оказываются, что и воины в балаганах танцуют, Эрато".
  "Неужели, я и балаган забыла?"
  "Ты искренне удивляешься сейчас, Эрато.
  Значит, ты много забыла с той нашей веселой ярмарки.
  Дурманящий дым в шатре гадалки стер твою память".
  "И балаган стер".
  "И балаган".
  "И танцовщиц и танцовщиков".
  "И танцовщиков и танцовщиц дым балагана стер в твоей памяти, Эрато".
  "Нехорошо получилось, Полигимния".
  "Хорошо или не хорошо - не нам судить, Эрато.
  Судьба не выбирает.
  Судьба назначает.
  Захотела Судьба стереть твою память - сделала".
  "Не знаю, плакать мне или смеяться, - я кусала губки. - Минуту назад я ругала тебя за то, что ты посещала балаган.
  А теперь я жалею, что дурман-дым стер балаганы из моей памяти".
  "Мы с тобой еще сходим в балаган, Эрато.
  У меня монетки накопились".
  "Да, да, конечно", - я показала удивительное терпение.
  "Но в балагане много сумасшедших мужчин, Эрато".
  "Мужчина амазонке - не преграда".
  "Я ухожу в деревню, Эрато, - Полигимния все же решилась. - Только хочу быть уверена, что тебя не похитят. - Она понизила голос. - Или ты можешь сбежать".
  "Ты свяжешь меня в купальне, Полигимния?"
  "Ты - амазонка, Эрато.
  Как и я...
  Амазонка не даст себя связать".
  "Я тебе об этом и намекаю.
  "Я не сбегу от тебя... пока.
  Обещаю".
  "Доверяю тебе.
  Но мышка уверена, что кошка ее не поймает.
  А кошка все равно ловит мышку, Эрато.
  Эти места доказали мне свою опасность и непредсказуемость.
  И пещера не спасет от набега.
  Нет, Эрато.
  Я не позволю никому тебя похитить.
  Я представляю себе радость работорговцев, когда они схватят спящую тебя.
  А после купания ты же заснешь изнеженно".
  "Полигимния, тебя же не похитили..."
  "Меня не украли, потому что я была одна, Эрато.
  Когда амазонка одна, то наши чувства обостряются до предела.
  Мы слышим каждую травинку под ногой коня.
  Но сейчас ты расслабишься, потому что мы вдвоем.
  Ты надеешься на меня.
  А я буду далеко в деревне.
  Вернее, не так далеко.
  Но, если тебя похитят, то я не успею прийти на помощь тебе, Эрато".
  "Меня еще никто не похищал, - ярость разгоралась во мне. - И не посмеют похитить.
  Пусть они узнают, что ты прячешь в пещере свою подругу.
   Я готова встретить врагов.
  Лучше бы они гонялись за сусликами по горам, чем за амазонками.
  Так что я полностью защищена в твоей пещере.
  Ни духи пещерные, ни пещерный медведь, ни варвары до меня не доберутся, Полигимния.
  Я блестящая амазонка".
  "Страшно выпускать тебя из вида, Эрато.
  Ты не просто блестящая, ты - ослепительная.
  Ты напоминаешь мне солнце, которое выжигает глаза".
  "Полигимния, - я произнесла тихо. - Я подумала о нас.
  Почему бы нам не пригласить наших подруг из Фемискира.
  Она помогут крепче подружить тебя и меня".
  "Куда уж крепче, - Полигимния задумалась. - Ты имеешь в виду Клио и Фетяску?" - В глазах Полигимнии плясали искорки надежды.
  "Хотя бы их".
  "Мы встретимся с ними, когда будем уверены в себе, Эрато.
  Разве ты не помнишь, как Клио и Фетяска смеялись над нами.
  Но по-доброму.
  Клио пошутила, что тебе достался лакомый кусочек.
  Лакомым кусочком она назвала меня".
  "Помню, Полигимния, - я улыбнулась воспоминаниям. - Клио и Фетяска вспоминали тебя.
  Они избегали говорить о том, что ты погибла.
  Фетяска утешала меня, что тебя поймали горные воины и держат в плену.
  А Клио тоже утешала, говорила, что не горные воины тебя схватили, а - торговцы людьми.
  Тебя продадут в рабство.
  А ты из рабства убежишь".
  "Хорошо же они тебя утешали, Эрато", - Полигимния прищурила глаза.
  "По крайней мере, они меня утешали, Полигимния.
  А ты, наоборот, разбила мое сердце.
  Ты не утешала меня, Полигимния".
  "Как же я могла тебя утешить, Эрато, если я решила прикинуться погибшей".
  "Я об этом и говорю, Полигимния".
  Между нами повисла долгая тишина.
  "Клио и Фетяска - хорошие, - Полигимния робко разбила тишину. - Я уверена, что они простят меня.
  Им понравится, что жрец в храме Афродиты..."
  "Полигимния, оставим разговор о нашей женитьбе до твоего прихода", - я резко оборвала подружку.
  Глаза Полигимнии блеснули медью.
  "Твои глаза блестят, как перед сражением, Полигимния".
  "Я пытаюсь уловить в твоем простодушном голоске признаки лжи, Эрато".
  "Не поймаешь, не поймаешь, Полигимния, - я высунула язычок. - Признавайся, что я говорю правду.
  Может быть, мое недоверие о свадьбе раздражает тебя.
  Но, когда мы спорим, то мы забывает об опасностях, о презренных заботах"
  "В конце концов, мы придем к одному решению, Эрато", - Полигимния стала спускаться по тропинке.
  
  "Да, мы придем..." - я направилась к купальне в пещере.
  Через пару минут я плескалась в ледяной воде.
  "Ни медведя пещерного, ни барса, - я хихикала и растирала себя мокрым песочком. - Представляю, как сейчас горят румянцем мои щечки.
  Я прелестна в своей искренности во время купания.
  Выгляжу добродетельной женой патриция. - Я захихикала. - Хорошо-то как".
  Долгого купания не получилось.
  Но все же я провела в воде достаточно времени, чтобы охладить свой пыл.
  Вышла и натянула тунику Полигимнии:
  "До прихода Полигимнии высохнет, - мои зубки дрожали. - Должна же я как-то согреться".
  Я вышла в основную пещеру и...
  "Туника - не главное в красоте амазонки, не так ли? - раздался грубый мужской голос.
  Обладатель голоса уверенно направлял на меня свой лук. - Раздевайся, амазонка.
  Не заставляй меня срывать с тебя тунику".
  "Борода, отсутствие нескольких передних зубов, красный нос, злая ухмылка, низкий лоб, толстый живот, - я притворно спокойно уперла кулаки в бока. - Ты - разбойник".
  "Нет, я не разбойник, - ядовитая улыбка мужчины стала шире. - Я обыкновенный крестьянин.
  Презренный крестьянин, как ты считаешь.
  Вы же, воительницы, презираете нас, крестьян.
  По-вашему, все должны воевать.
  Кто не воюет, тот - слуга".
  "Ты сам это сказал, крестьянин. - Я захохотала. - Запомни - если конечно, я подарю тебе жизнь - никогда не наставляй на амазонку стрелу".
  "А не на амазонку можно наставлять стрелу? - крестьянин чувствовал себя хозяином положения.
  Не подозревал, что и я себя чувствовала уверенно. - Я не боюсь тебя, амазонка.
  У меня лук и стрелы.
  Ты же без оружия".
  "А еще ты думаешь, что ты сильный, могучий, крепкий и толстый, - я хохотала, - поэтому легко справишься и раздавишь худенькую девушку!"
  "Как ты догадалась, о чем я думаю?" - голос крестьянина дрогнул.
  В глазах появился испуг.
  "Зачем ты хочешь, чтобы я разделась? - Мне стало интересно. - Я не собираюсь раздеваться под стрелой.
  Ни перед тобой, ни перед другими..."
  "Я до тебя никогда не видел голую амазонку.
   За тобой подсмотрел, как ты растирала себя".
  "Только и всего?"
  "Не только, - разбойник повеселел. - Я хочу, чтобы ты была беспомощная.
  А голая девушка всегда чувствует себя беспомощной".
  "Наоборот, все наоборот, разбойник, - я хлопнула ладошками по бедрам. - Это голый мужчина чувствует себя беспомощным.
  Голый мужчина - жалок.
  А обнаженная девушка становится сильнее, когда на нас обнаженных смотрят.
  Мы черпаем силу из своей наготы.
  Потому что мы - прекрасные". - Я сделала шаг вперед.
  "Ни шагу, - крестьянин, к моему удивлению, заметил мою попытку приблизиться. - Я проткну тебя, как протыкаю вертелом жирную курицу".
  "Смелое заявление сделало тебя более уверенным.
  Но ты забыл, что разговариваешь с амазонкой.
  Может быть, твоя угроза подействовала бы на жену цезаря.
  Но я - не жена патриция".
  "Деньги давай", - губы крестьянина скривились в темной ухмылке.
  Черные глаза яростно сверкали.
  "Ты выглядишь, словно сбежал из царства мертвых", - я пошутила.
  "Я увидел, как Полигимния ушла из пещеры, - крестьянин отступил на шаг и уперся спиной в стену пещеры. - Я ждал, когда она отправится в деревню.
  Но я не мог представить, что в пещере окажешься ты.
  Я думал, что никого не будет".
  "Ты, как бы оправдываешься, разбойник", - я величественно подняла левую бровь.
  У меня поднимание брови получается очень красиво.
  "Я оправдываюсь перед тобой, амазонка, если случайно убью тебя".
  "Смело, - я похвалила крестьянина. - Твои руки дрожат.
  Но ты не сломлен.
  Из тебя получился бы хороший воин".
  "Я - люблю сажать рис, а не людей в клетки.
  Деньги давай".
  "Ты пришел за деньгами Полигимнии?
  Судя по тому, что ты знаешь ее имя, ты и ее знаешь?"
  "Встречались в деревне", - крестьянин ответил уклончиво.
  Болезненная улыбка исказила его, без того изуродованное, лицо.
  "Она тебе выбила передние зубы?"
  "Только два зуба, - разбойник заорал. - Что плохого я сделал?
  Только хлопнул ее по упругой выпуклой заднице..."
  "Ты похлопал амазонку по попке? - Я не сдержала смех. - Очень, очень ты смелый крестьянин.
  Удивительно, что остался только без двух зубов, а не без головы".
  "Я не виноват, - крестьянин обиженно засопел. - Она сама".
  "Полигимния?
  Сама?
  И что же она сама?" - Мои зубки заскрежетали.
  "Она сама проходила мимо нас.
  Мы рис кушали.
  А амазонка, твоя подружка, красивая, стройная, грациозная, не шла, а плыла, как облако по небу.
  Мои дружки Серджио, Кориандр и Митридат стали надо мной смеяться.
  Они всегда надо мной смеются, потому что у меня с женщинами не получается".
  "Тебе женщины почти все зубы выбили?"
  "Ага!
  Они!
  Вы!"
  "И что дальше?"
  "Я сказал, что мои дружки Серджио, Кориандр и Митридат, а попросту, как у нас в деревне коротко называем друг друга по именам - Серега, Колька и Митяй - меня унижали.
  Они говорили, что амазонка слишком прекрасная для меня.
  Что мне легче с домовой мышью подружиться, чем амазонке слово сказать.
  Я начал спорить, а они хохотали.
  Тогда я осмелился и побежал за Полигимнией.
  Чем ближе, тем больше в нее влюблялся".
  Ты влюбился в Полигимнию?"
  "Да".
  "Обалдеть, - я чуть не упала на пол пещеры. - Крестьянин влюбился в амазонку".
  "Ха, а что?
  Нельзя влюбиться что ли?
  У меня не было выбора.
  Влюбиться я имею право.
  А остальное - не мое дело.
  Вообщем, я догнал ее.
  Хлопнул по попке и сказал - Красавица, давай поженимся".
  "И тут свадьба", - я выдохнула.
  "Я почувствовал, как мой рот наполняется кровью.
  Выплюнул два зуба.
  А ведь даже не заметил, чем и как амазонка выбила мне два зуба".
  "Полигимния пожалела тебя и не убила, потому что ты подошел к ней со всей душой, с открытым сердцем, - я поняла. - Если бы ты просто красовался и бравадился перед товарищами, то остался бы без головы.
  Или без руки...
  Мы - амазонки - тонко чувствуем, когда над нами смеются".
  "Я тоже так подумал, что она на меня не рассердилась, - крестьянин кивнул нечёсаной головой. - Полигимния улыбнулась мне и ответила, что она уже жената".
  "Так и сказала?"
  "Так и сказала.
  Я понял, что амазонка пошутила.
  Вы же, амазонки, не женитесь..."
  "Да, мы, амазонки не женимся", - я ответила через силу.
  Словно предавала Полигимнию.
  "Я тогда решил прокрасться в пещеру и..."
  "Ты предложил девушке стать твоей женой, а потом решил обокрасть ее?" - Меня трясло смехом.
  "Что мне оставалось делать? - крестьянин заныл. - Я хотел сделать ей подарок.
  Может быть, я не все деньги возьму из пещеры.
  Куплю Полигимнии подарок.
  Своих денег у меня нет, и никогда не было".
  "Хорош жених - вор, разбойник, убийца".
  "Показывай, где Полигимния хранит монеты", - крестьянин простонал.
  И тут стрела сорвалась и полетела мне в грудь.
  Я развернулась и пропустила свою стрелу мимо.
  Крестьянин стоял с открытым ртом.
  Я отобрала у него свой лук.
  Крестьянин не сопротивлялся.
  Он застыл, как суслик перед коброй.
  Я подняла стрелу:
  "Испортил наконечник.
  Зачем стрелял?"
  "Я не стрелял.
  Оно - само собой".
  "Не ври, крестьянин, - я приставила кинжал к его горлу. - Амазонка отличит, когда само-собой, а, когда нарочно".
  "Я хотел тебя только подранить.
  Ты слишком опасно выглядишь, воительница.
  Но как ты увернулась от стрелы, летящей в грудь?"
  "Я знаю свой лук, каждую его песню, - я опустила ладонью на левое плечо крестьянина.
  Он покорно присел на корточки. - По шороху тетивы, по едва уловимому свисту, по колебанию воздуха я определю, куда летит стрела".
  "Я и не знал", - крестьянин проблеял обреченно.
  "Глупый, глупый крестьянский парень, - я присела на камень. - Что ты бы сказал Полигимнии, если бы убил меня?"
  "Я бы спрятал твое тело...
  Нет, сбросил бы в реку.
  А Полигимнии сказал бы, что не знаю ни о какой ее подружке".
  "Умно, - я кивнула. - Повторяю в очередной раз - из тебя получился бы хороший воин.
  Но для спокойствия амазонок оставайся сеять рис в деревне".
  "Ты меня отпустишь? - крестьянин показал остатки зубов. - Не верю".
  "Ты смелый, поэтому я тебя пощажу, крестьянин", - я поднялась с камня.
  "Выпускай, стреляй же в меня из лука, - крестьянин завопил и поднял руки. - Кончи со мной".
  "Как твое имя, крестьянин?"
  "Мое имя - Кретьен".
  "Кретьен - означает крестьянин?"
  "Да!
  Я крестьянин, и имя мое - Кретьен".
  "Ты храбростью заслужил, чтобы я называла тебя по имени, а не просто крестьянином", - я подошла к нему.
  Он в испуге распахнул глаза.
  Я вынула кинжал.
  Кретьен закаменел.
  Приготовился к смерти.
  И тут моя левая ножка наступила на круглый камушек.
  Я покачнулась.
  Потеряла на миг равновесие.
  Взмахнула руками.
  Почувствовала сопротивление кинжала и треск.
  Я выровняла равновесие.
  Кретьен сидел спокойно.
  Затем нервно ужасно расхохотался.
  "Я нечаянно убила тебя, крестьянин?"
  "Нет, амазонка.
  Ты не убила меня.
  Но рукояткой кинжала выбила оставшиеся зубы". - Крестьянин выплюнул осколки костей изо рта.
  "Ой".
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"