O Simona : другие произведения.

Хроники Фемискира. Episode 8. Глава 316, 317, 318, 319, 320, 321, 322, 323, 324, 325, 326

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Хроники Фемискира. Episode 8. Глава 316, 317, 318, 319, 320, 321, 322, 323, 324, 325, 326
  ГЛАВА 316
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ПОЛИГИМНИЯ, ЭРАТО И КРАКЕН
  
  "Эрато, - голос Полигимнии наполнился пением птиц. - Я хочу побыстрее оказаться с тобой в нашей пещерке".
  "Я тоже хочу в твою пещерку, Полигимния".
  "В нашу пещерку, Эрато", - Полигимния погрозила мне пальчиком.
  "Полигимния, что мы ответим крестьянам, когда они будут спрашивать нас о Сереге, Кольке, Митяе, Злате, Эривсеи?
  Крестьяне, наверняка обвинят нас в том, что мы их похитили". - Я озаботилась.
  "Пусть обыщут пещеру", - Полигимния пожала плечами.
  "Ты уверена, что кто-то заинтересуется судьбой Сереги, Кольки и Митяя?"
  "Серега, Колька и Митяй, конечно, крестьян не радовали.
  Но, когда исчезли, то уже будут казаться хорошими".
  "Мы - хрупкие девушки, амазонки, - глаза Полигимнии потемнели. - Мы никого не трогали.
  Нас надо спасать от наглых крестьян, которые пришли брать нас силой.
  Серега, Колька и Митяй не оставили бы нас в покое, Эрато.
  Как бы ты от них отделалась?
  Я отвечу тебе, Эрато - никак бы мы от них не отделались.
  Они приставали и приставали бы к нам.
  Все закончилось бы малой войной.
  А теперь любой, кто выловит остатки Сереги, Кольки и Митяя, скажет - купались, а их крокодил сожрал.
  Если, конечно, остатки будут".
  "Остатки, - я поджала губку. - Остатки людей.
  Ты совершенно права, Полигимния.
  Серега, Колька и Митяй не ушли бы от нас.
  Они на нас были нацелены.
  Мы, что, Полигимния?
  Мы стали притягивать мужчин?"
  "Скорее - мы притягивай неприятности, Эрато".
  "Меня совершено не интересует, что подумают о нас и скажут нам крестьяне, - я поцеловала Полигимнию.
  Повернулась и шагала к нашей пещере. - Я не собираюсь с ними дружить".
  "Моя красавица", - Полигимния взвизгнула.
  Она обняла меня за талию.
  Мы сплелись.
  Идти было не очень удобно.
  Но мы подстраивали наши шаги, наши дыханья, биенья наших сердец.
  "Полигимния, очень спокойно и хорошо рядом с тобой, - я проворковала, когда мы подошли к персиковой роще у подножия нашей горы. - Я чувствую себя любимой и защищенной".
  
  "Эрато, - Полигимния убрала свою руку с моей талии.
  При этом слегка хлопнула по попке. - Делай, что я скажу.
  Не задавай лишних вопросов".
  "Ты говоришь, как в бою, Полигимния", - я резко обернулась.
  Вдалеке скакали три всадника.
  Даже на расстоянии я отметила, что они - опытные воины.
  Я и Полигимния с ними не справимся без наших коней.
  "Бежим, Полигимния?"
  "Не убежим, - Полигимния расслабилась.
  Но лук с плеча не снимала.
  Лук сорвать - доля мгновения. - Они слишком воины.
  Догонят.
  Если мы побежим, то - в чем-то виноваты.
  Лучше сделаем вид, что мы просто гуляем".
  "Две амазонки просто гуляют", - я убрала руку с рукоятки кинжала.
  "Эрато, прижмись ко мне".
  "Если я прижмусь к тебе, то мы будем более уязвимы, Полигимния".
  "Воины тоже так подумают и расслабятся, - Полигимния кивнула прелестнейшей головкой. - Но, если мы сейчас разойдемся в стороны, то воины воспримут, как угрозу.
  Будто бы мы занимаем выгодную нам позицию.
  Когда будешь обнимать меня, то ладошки опусти на мою попку".
  "Я с радостью, Полигимния".
  "Я тоже буду поглаживать тебя по попке, Эрато.
  Наши руки будут находиться вблизи кинжалов.
  Если что...
  То ты выхватываешь мой кинжал.
  Я - беру твой.
  И...
  Думаю, что двух воинов мы уложим сразу".
  "Уложим, Полигимния?"
  "Уложим, Эрато".
  "Вспомни, Эрато, как мы обманываем варваров в бою.
  Усыпляем их бдительность нашей красотой и обнаженностью".
  "Ты очень правильно придумала, Полигимния", - Я прижалась к подружке.
  Опустила свои ладони на ее упругую попку.
  И тут же я почувствовала горячие влажные ладони Полигимнии на своей попке.
  "Эрато, - Полигимния горячо выдохнула. - Не ерзай ладошками по мне. - Иначе я ни о чем не смогу думать, как только о тебе.
  Но мы же сначала должны разобраться с этими воинами.
  Что они делают около деревни?".
  "Полигимния, чтобы было правдоподобно, я должна ладошками..."
  "Молчи, Эрато, - Полигимния укусила меня за губку. - Правую ладошку приблизь к моему кинжалу".
  "Очень", - я захихикала.
  Не чувствовала ни малейшей опасности от прискакавших воинов.
  "Красотки, - послышался хриплый голос. - Совсем стыд потеряли?"
  "Мы его и не находили", - я повернула головку к воинам.
  Чуть отстранилась от Полигимнии, чтобы воины увидели наши груди и определили, что мы - амазонки.
  Воины широко улыбались.
  Улыбки превосходства.
  Так могут улыбаться только сильные, уверенные в себе мужчины.
  "Амазонки?" - самый старший по возрасту, с полуседой бородой, хмыкнул.
  "А вы - воины?" - Полигимния ответила дерзко.
  И, чтобы смягчить, засмеялась.
  Показывала, что шутит.
  "Мы-то воины, - второй стражник щелкнул пальцами. - Скажите, амазонки, вы всегда целуетесь, обнимаетесь и милуетесь на людях?"
  "Нет, не всегда, воин, мы обнимаемся, целуемся милуемся на людях. - Я тоже улыбалась.
  Постукивала пальчиками по попке Полигимнии.
  Я затеяла игру внутри игры.
  Мы, амазонки, умеем... - Мы, конечно, любим обниматься и целоваться.
  А кто не любит? - Я вызвала одобрительный смех воинов. - Но сейчас мы обнимаемся и целуемся для того, чтобы вы не посчитали нас излишне воинственными.
  Если бы мы встретили вас с луками в руках, то вы бы посчитали нас врагами.
  А так - поцелуями и обниманиями - мы показываем вам, что мы расслабленные, не собираемся сражаться".
  Я нарочно призналась.
  Потому что обниматься и целоваться - одно.
  Но когда мы говорим, то голосом чаруем.
  Воины должны убедиться в нашей искренности.
  И... совсем раслабляться.
  "Вы не только смелые, амазонки, но и хитрые", - старший воин нас похвалил.
  "Кракен, а, что если мы их..." - Самый молодой смотрел на нас с жадным вожделением.
  "Никаких - мы их - не получится, Эмодзи", - старший по имени Кракен осадил молодого воина.
  "Эмодзи, ты слишком молодой, чтобы знать о наших обычаях амазонок", - Полигимния улыбнулась молодому воину.
  Но голос ее не улыбался.
  "Ты и сама не очень старая, амазонка, - Эмодзи хохотнул. - Судя по вашим восторгам, оханья и аханьям, вам еще нет двадцати лет".
  "Да, нам по девятнадцать, - мой голосок превратился в серебро. - Поэтому мы свои обычаи знаем уже девятнадцать лет.
  Нам нельзя.
  И мы не захотим, чтобы вы нас".
  "Расслабитесь, амазонки, - опытный Кракен махнул свободной рукой. - Мы с вами не воюем... сейчас.
  Можете больше не обниматься перед нами".
  "А мы друг от дружки не отлепимся никак, - Полигимния захихикала. - Нам нравится обниматься и целоваться".
  Кажется, что Полигимния уже забыла о том, что воины могут стать врагами.
  "Амазонки, - наконец, третий воин обозначил себя голосом.
  Он разговаривал с нами дружелюбно.
  Может быть, потому что он похож на женщину?
  Миловидный, нежный. - Мы ищем трех крестьян.
  Вы не встречали их?"
  "Серегу, Кольку и Митяя? - Я округлила глазки.
  Лгать, что мы не встречали крестьян, было опасно.
  Как мы могли их не заметить?
  Амазонки все замечают... - Да, встретили их.
  Они - беглые преступники?
  Зачем воинам крестьяне?"
  "Цезарь собирает большое войско в поход, - Кракен после недолгого молчания решил нам рассказать. - Нужно как можно больше воинов.
  Мы пойдем через Абисинскую Асирию в Индустанию".
  "Но крестьяне не умеют воевать", - я и Полигимния искренне удивились.
  "Крестьяне - для количества, - Эмодзи хохотнул, словно он умел воевать. - Поставим их с пиками в первый ряд.
  Конница врага сомнет их, конечно.
  Но все же..."
  "Понятно, - я протянула. - Вы по деревням собираете тех, кто хоть как-то пригодится в войске".
  "Ты, амазонка, тоже можешь пригодиться в войске, - молодой воин Эмодзи заржал. - В обозе.
  Рядом с куртизанками".
  "Я подумаю над твоим предложением, молодой воин, - я выпятила губки. - Может быть, ты встретишь меня в обозе.
  Рядом с куртизанками.
  Если, конечно, ты хочешь получить от меня стрелу между глаз, или кинжал в бок".
  "Я тебя, амазонка", - щеки молодого воина покраснели и вспотели.
  Он приподнялся на лошади.
  "Эмодзи, - старший поднял руку: - И куда направились три крестьянина - Серега, Колька и Митяй?"
  "Кракен, ты спросил, почему крестьяне не остались с амазонками, - молодой воин Эмодзи обиженно засопел. - Неужели, крестьяне не захотели с ними..."
  "Конечно, крестьяне захотели с нами, - Полигимния облизнула губки. - Но дело в том, что мы с ними не захотели. - Полигимния убрала правую руку с моей попки и показала на реку. - Мы купались.
  А Серега, Колька и Митяй к нам подкатывали.
  Мы и разошлись тихо, мирно".
  "Тихо?
  Мирно? - Кракен вглядывался в реку. - Никого я не вижу.
  Не могли же три крестьянина утонуть".
  "Не могли, - я согласилась. - Крестьяне выросли на этой реке".
  "Я думаю, Кракен, что три крестьянина узнали о нас.
  Их кто-то предупредил.
  Или сами поняли, что мы в армию забираем.
  Вот они и убежали.
  Переплыть реку и скрыть свои следы - самое простое для крестьян, и самое сложное для нас - найти их". - Женственный воин, оказывается, умен, как женщина.
  "Сальери, - Кракен одобрительно кивнул женственному красавчику. - Ты, наверно, прав.
  Крестьяне сбежали по реке.
  Не полезем же мы в воду".
  "Их на другом берегу Ахилес перехватит", - молодой воин Эмодзи решил показаться умным.
  "Эмодзи, - опытный воин Кракен крякнул. - Ахилес перехватит только крестьянку с амфорой вина".
  Без дальнейших объяснений Кракен развернул свою лошадь.
  Эмодзи подмигнул мне.
  Сальери, наоборот, облил нас недобрым взглядом.
  
  "Эрато, - Полигимния прошептала, когда воины скрылись из глаз. - Ты думаешь, что воины нам поверили?"
  "Кракен - старый опытный солдат, - я пожала плечами. - Я полагаю, что он даже не задумывается - верить нам, или не верить.
  Он не нашел крестьян.
  И понял, что не надо их дальше искать.
  Либо мы их убили и отправили в реку.
  Либо крестьяне сбежали.
  Кракен не станет тратить время и силы на выяснение, где крестьяне".
  "Кретьена они тоже в армию забрали?" - Полигимния наматывала на пальчик локон.
  "Волнуешься о своем женихе, Полигимния?"
  "Он настолько же мой жених, как твой любовник, Эрато".
  "Полигимния, Кретьен - не конец света, - я засмеялась. - Теперь мы отлепимся друг от дружки?"
  "Тебе не нравиться прижиматься ко мне, Эрато?"
  "Очень нравится прижиматься к тебе, Полигимния.
  Но идти в обнимку, лицом к лицу - не удобно".
  "Тогда разъединяемся", - Полигимния тяжело вздохнула.
  "Полигимния, я конечно, хороша, - я захихикала, - но не настолько, насколько для тебя хорош Сальери".
  "Мне показалось, что воин Сальери - не мужчина, а - женщина", - Полигимния держала меня за руку.
  Мы шли и держались за ручки...
  "Не мужчина, а - женщина? - Я вздрогнула. - Конечно, он похож на женщину.
  Но кто же позволит женщине воевать в армии цезаря?
  Сальери, если бы она... он... был женщиной, отправили бы в обоз к куртизанкам".
  "Может быть, он, или она - и есть куртизанка.
  Только - личная куртизанка Кракена.
  О том, что она - женщина, знает только Кракен".
  "Полигимния и до Сальери нам нет дела, - я устало вздохнула. - Хотя, конечно, интересно.
  Любопытно - тяжеловесных усатых мужчин делают начальниками в армии цезаря?
  Или мужчина, когда становится начальником, то сразу крепчает?
  И у него отрастают усы".
  "Мы их перехитрили", - Полигимния ответила своим мыслям.
  
  "У меня ножка заболела, - я присела и растирала ступню. - Я насобираю ромашек для отвара.
  Заодно и тебя попарю, Полигимния.
  Ты иди в пещеру, я тебя догоню.
  Ты пока нам ужин приготовь".
  "Я оставлю тебе барсу, - Полигимния поцеловала меня. - Эрато, не заводи серьезных отношений с..."
  "С ромашками?"
  "Особенно с ромашками".
  Мы расстались.
  Я нашла полянку с ромашками.
  "Барса, следи за мной, - я погладила зверя между ушей. - Тебе тоже, когда-нибудь придется собирать ромашки.
  Уколешь лапу иголкой акации, а меня рядом не будет.
  Ты тогда пожуй ромашку и выплюнь на рану.
  Рана быстро заживет.
  Отвар из ромашек ты, конечно, не сможешь делать.
  Но тебе он и не понадобится". - Я собирала цветы и мило беседовала с барсой.
  С охапкой ромашек я вернулась в пещеру.
  
  "Открой ротик", - Полигимния держала в пальчиках кусочек манго.
  Я послушно открыла рот.
  Полигимния опустила мне на язычок сладкий ломтик манго.
  "Вкусно, - я выдохнула. - Но достаточно.
  Я уже наелась сегодняшними событиями, Полигимния".
  "Ты не будешь кушать? - Полигимния огорчилась. - Но я приготовила".
  "Завтра, на завтрак останется", - я сонно пробормотала.
  "Ложимся спать", - Полигимния не стала спорить.
  Она отобрала у меня ромашки.
  Но не приготовила из них отвар.
  Обвязала мою больную ногу стебельками ромашек.
  "Спасибо, Полигимния".
  "Спасибо скажешь после, Эрато".
  "После чего я скажу тебе спасибо, Полигимния?"
  "После того, как вспомнишь нашу свадьбу".
  "Ты не можешь успокоиться, что я не помню свадьбу в храме Афродиты, - я пробурчала недовольно. - Лучше согрей меня.
  Я дрожу".
  "Ты дрожишь, Эрато, - Полигимния прилегла рядом со мной на ложе. - Мне начинают действовать на нервы крестьяне.
  И близость деревни".
  "Крестьян забрали в армию цезаря, Полигимния".
  "Надеюсь".
  "Хоть в войске Серега, Колька и Митяй пригодятся", - я шептала сквозь сон.
  "Эрато?"
  "Да, Полигимния".
  "Ты забыла уже, что Серегу, Кольку и Митяя забрали не в войско цезаря, а река их забрала".
  "Полигимния, какая нам разница, где Серега, Колька и Митяй.
  Эй, скачи", - я захихикала.
  "Эрато, мы не на конях в сражении".
  "Извини, Полигимния, - я продолжала хихикать. - Чудесное у меня сейчас состояние. - Я и сплю, и частью себя не сплю.
  Сон сплетается с не сном.
  Поэтому мне кажется, что мы на конях.
  И в то же время я ощущаю тебя рядом со мной в пещерке".
  "Прекрасная граница между сном и явью", - Полигимния обняла меня.
  "Если бы я больше уделяла времени своим ноготкам, то они выросли бы у меня, как когти у горного медведя, - я балансировала на ниточке между забытьем и реальностью. - Полигимния, дергай поводья.
  Терзай мою душу.
  Хотя для меня сражения - дело чести, но я не отдаю им все свое время.
  Вдруг, ранят?
  Или я исчезну на Олимпе на несколько дней?
  И тогда я буду вспоминать с обидой, что вылетела из чудесного момента. - Я понимала, что болтаю всякую чепуху бессвязную.
  Поэтому мне было весело...- Кроме того, чем ты займешься, когда забудешь своего Кретьена, Полигимния?"
  "Кретьена?"
  "Ты, Полигимния, случайно дотронься до меня.
  Любопытно, почему я не расплавилась в твоих объятиях, когда мы играли перед воинами".
  "Мы не играли в объятия, Эрато.
  Мы жили поцелуями и объятиями".
  "Полигимния, все равно я тебя не понимаю, - я улыбнулась. - Я сплю.
  Сплю и вижу цветок в твоих волосах.
  И у меня пришла в головку отчаянная мысль.
  Теперь я знаю, чем займусь с твоим цветком.
  Только осмелюсь ли я.
  Полигимния, скачи, лошадка".
  
  Я проснулась рано.
  Солнце еще робко пыталось подняться за горой.
  "Полигимния? - Я не обнаружила подружку рядом с собой. - Полигимния, ты где? - Я прошла в другую пещерку - с купальней.
  Но и там моей подружки не было. - Значит, ты тихонечко, пока я спала, ушла на реку за рыбой - Я умылась ледяной водой из родника. - А я и не заметила, как ты, Полигимния, ушла.
  Разве я после этого - амазонка? - Я вернулась к ложу.
  Провела пальчиком по лепесткам ромашки.
  Наша постель была смята, словно на ней ночью проходил бой. - Тогда и я сделаю для тебя сюрприз, Полигимния. - Я решительно оделась.
  Подхватила корзинку. - Соберу корзину свежих сладких персиков в роще.
  И отнесу в деревню.
  Обменяю персики на рисовые лепешки.
  Денег у меня все равно нет".
  Мысль мне показалась очень красивой.
  Пусть Полигимния не думает, что только она одна умеет делать сюрпризы... любимой девушке.
  В прекрасном настроении я выпорхнула из пещеры.
  Барсы не видно.
  Наверно, она сопровождает Полигимнию.
  "Я должна набрать персиков", - настроение мое ухудшилось.
  Наверно, потому испортилось настроение, что Полигимнии не было рядом.
  Я бегом спускалась по тропинке от пещеры.
  Деревья персиковой рощи плавали в тумане.
  Робкий утренний свет не рассеивал серую пелену.
  Я смотрела по сторонам.
  И поняла:
  "Я больше не вынесу неопределенности.
  Полигимния только о том и думает, чтобы я вспомнила нашу свадьбу.
  Для Полигимнии почему-то очень важно, чтобы я все вспомнила.
  А я не могу вспомнить.
  Даже белладонна мне не помогает".
  Я наклонилась.
  Сорвала пять листиков белладонны и задумчиво жевала.
  В головке прояснилось.
  Но воспоминания о нашей свадьбе в храме Афродиты не приходили.
  "Я не стану ждать", - я решительно топнула по траве.
  Спугнула желтую лягушку.
  Но не смогла ответить - чего не стану ждать.
  Главное, что - красиво сказала и притопнула.
  Я вошла в персиковую рощу:
  "Конечно, Серега, Колька и Митяй уже обобрали персики на нижних ветках, - я осматривала деревья. - Крестьяне настолько ленивые, что не утруждали себя.
  А я залезу повыше.
  Там персики слаще и крупнее.
  И больше их на верхних ветках. - Я взлетела на дерево.
  Ошеломляющий вид открылся на гору, на реку, на волны тумана.
  К сожалению, берег реки был закрыт от меня деревьям и туманом. - Всего-то - персиков набрать". - Я снимала крупные плоды и бережно опускала в корзину.
  В моей жизни я в первый раз собиралась обменивать фрукты на что-то другое.
  С деньгами было проще.
  Деньгами за все и везде можно расплатиться.
  А персики?
  Вдруг, крестьяне засмеют меня?
  Скажут, что у них - своих персиков хватает.
  "Нет, - я сжала губки. - Если бы в деревне были персики, то Серега, Колька и Митяй не ходили бы в рощу.
  Сюда от деревни еще дойти надо.
  А Серега, Колька и Митяй ленивые... были...
  Сейчас они - никакие".
  Я спустилась с дерева.
  Корзинка трещала под тяжестью персиков.
  Очень довольная, я начала прихорашиваться.
  Я не хотела, чтобы крестьяне подумали, что у Полигимнии подружка амазонка неряшливая.
  Я аккуратно перевязала волосы гибкой зеленой лианой с цветками.
  Расправила тунику на груди.
  Кроме того, я придумала подкрасить губы красной корой.
  Чтобы они были яркие-яркие, как у певичек в балагане.
  "Нееет, я сделаю лучше, - озорная мысль подтолкнула меня. - Если воин Сальери женственный, то кто мне мешает на время превратиться в мужчину?
  Я приду в деревню, как мужчина.
  Крестьянки обрадуются и дадут мне за персики больше пирогов с рисом.
  Я изменю свой облик.
  Попробую побыть мужчиной.
  Мужчина - амазонка!
  Хахахахахахахаха! - Я набрала полную горсть земли и щедро размазала по лицу.
  Мужчины не следят за своим внешним видом.
  Разве, что патриции стараются выглядеть чисто.
  Но за патрициями ухаживают рабы.
  А простому крестьянину нет надобности и времени умывать лицо.
  Я захихикала. - Безумная, на первый взгляд, идея мне начинает нравиться. - Из веток и стебельков трав я сплела шляпу крестьянскую.
  Подобные шляпы носили Серега, Колька, Митяй.
  И, возможно, носит Кретьен.
  Нет, Кретьену уже, наверно, выдали шлем.
  Копейщик в войске цезаря должен выглядеть красивым...- Шляпа прелестная! - Я наслаждалась своей игрой.
  Заправила волосы под шляпу:- Лицо грязное.
  Шляпа из травы и веток.
  Я - настоящий мужчина!
  Издалека не отличить меня от крестьянина.
  Надеюсь, что Кракен и другие вербовщики в армию уже ушли из деревни.
  Иначе и меня могут забрать в войско цезаря копейщиком...
  Хотя, честно говоря, мне уже идея - стать мужчиной - не особо нравится.
  Я соскучилась по себе, как по девушке.
  Кожа на лице под грязью начала чесаться.
  Волосы мои не развевались воинственно на ветру.
  Но надо потерпеть и не раскрываться перед крестьянами, что я амазонка.
  Пусть меня примут за неряшливого философа".
  Я вышла на дорогу к деревне.
  Постепенно я привыкла к дурацкой крестьянской шляпе.
  Она даже спасало мою кожу от солнца.
  Солнце уже взошло.
  И выглядело золотым сольдо.
  Путь мой тянулся между скудных рисовых полей.
  Однообразие навевало сон.
  
  Вдруг, слева от меня затрещало в кустах и закряхтело.
  "Эй, товарищ, - из зарослей барбариса высунулось худое лицо старика.
  Я с удивлением узнала... отца Эривсеи и Златы. - Ты слышишь меня, приятель?"
  "Слышу, слышу", - я опустила лицо.
  Постаралась говорить грубым голосом.
  "Закурить не найдется?" - старик дальше головы не высовывался.
  Какая разница.
  Чего он боится?
  Если потеряет голову, то отпадет надобность сохранять тело...
  "Не курю, - я ответила с хрипотцой.
  Но тут же поняла, что каждый мужчина должен курить. - Не курю, потому что... солдаты отняли мое курево".
  "Воины отняли все, - старик всхлипнул. - Рис, масло, авокадо, сушеное мясо, которое мои дочери заботливо запасли для меня - солдаты все унесли в войско".
  "Угу", - я пробурчала.
  "Ты, парень, не из наших мест", - старик оказался любознательным.
  "Из Колополиса я", - я придумала на ходу.
  Оказывается, что мужчины легче обманывают.
  В облике мужчины вранье давалось мне легко...
  "Из Колополиса? - Старик хмыкнул. - Я не слыхал о нем".
  "Куда тебе, старому, - я вспомнила, как молодые парни невежливо разговаривают со стариками. - У тебя была бы память, и ту бы потерял".
  "Кхе, кхе, кхе, веселый юноша", - старик подобострастно захихикал.
  Надо же!
  А в деревне, когда разговаривал со мной и с Полигимнией, был высокомерен.
  С девушками он груб, а парням льстит.
  "Да уж, куда веселее, чем ты, старый, - захохотала.
  Старалась вспомнить, как ржали Серега, Колька и Митяй. - Ты, зачем по кустам прячешься?"
  "Я в бегах".
  "Ты в бегах, старик?
  От кого же убегаешь?
  От невест?"
  "Охохохо! - Старик подавился кашлем. - Невесты - охохо, хорошо.
  Нет, я прячусь от солдат.
  Они в армию цезаря мужчин ловят на войну новую".
  "И я тоже скрываюсь.
  Поэтому так далеко зашел".
  "Но ты же - старик.
  Зачем ты нужен в войске цезаря.
  От тебя никакой пользы не будет на войне".
  "Эх, молодой, ты, еще молодой, - старик высунул руку из кустов.
  Поднял увесистый булыжник.
  И зашвырнул его далеко-далеко. - Ты суди не по бороде, а - по муде".
  "По муде? - Я спросила с удивлением. - Что означает - судить по муде?"
  "Ты не знаешь, парень? - Старик крякнул в удивлении. - В ваших местах так не говорят?"
  "Нет, в наших местах так не говорили", - я ответила искренне.
  Потому что никогда раньше в Фемискира не слышала - судить по муде.
  Из старика раздался гром хохота:
  "Пришли трое на мой двор, - старик с охотой рассказывал. - Мои дочки Злата и Эривсея еще с полей рисовых не вернулись.
  Я соседку позвал - Спарту.
  Хорошая Спарта, увесистая.
  Парень, а тебе, молодому, какие бабы нравятся?"
  "Бабы?
  Ээээ!
  Какие мне бабы нравятся?
  Мне амазонки нравятся", - я брякнула.
  "Амазонки, - старик выпучил глаза.
  Поцокал языком, как белка. - Да ты, парень, извращенец.
  В хорошем смысле этого слова - извращенец.
  Амазонки - резкие, своенравные.
  Но на вкус, наверно, сладкие.
  Я признаюсь - никогда амазонку не пробовал".
  "И не попробуешь, змееныш", - я подумала злорадно.
  "Около нашей деревни две амазонки на горе в пещере живут, - старик сластолюбец все знал. - Ты можешь к ним наведаться.
  Тебя, красавчика, везде примут".
  "Я красавчик?" - Я чуть не выдала себя от удивления.
  Не знала, радоваться, или огорчаться, что старик назвал меня красавчиком.
  Значит, я выгляжу, как мужчина.
  Или в молодости все - красивые: и парни, и девушки...
  
  
  ГЛАВА 317
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ЭРАТО КАК БЫ МУЖЧИНА
  
  "Неееет, я здесь не останусь, - я протянула. - Тебя в войско хотят забрать.
  Меня поймают - отведут на войну.
  Амазонки того не стоят, чтобы я ради них рисковал.
  Я дальше пойду.
  В Пелопонес".
  "В Пелопонесе тебя примут охотно, - старик согласно кивал.
  Голова тряслась. - В Пелопонесе каждый день оргии.
  Ты можешь прославиться на оргиях, красавчик".
  "Так и поступлю", - я согласилась... согласился.
  На языке вертелся вопрос: как можно прославиться на оргии.
  Но я не хотела выдавать, что я девушка.
  Видно, что у мужчин свой язык, свои разговоры и тайны.
  "Я со Спартой пировал, - старик продолжал рассказ, как его пытались взять в армию. - Ну, сам понимаешь, парень, что женщину сначала надо напоить".
  "Угу".
  И тут вваливаются вербовщики.
  Хватают меня за руки и тащат из-за стола.
  Спарта в меня вцепилась обеими руками.
  Кричит, что я - старик.
  А по указу цезаря стариков в армию не берут.
  "Какой же он старик, - главный воин возражает. - Из амфоры вино хлещет, как воду.
  Тебя облапил.
  Глаза у него блудливые.
  Значит, может в войске цезаря послужить".
  "Я свое отслужил", - я в ярости так кулаком по столу грохнул, что стол проломил.
  "Хватай его, силача, - воины на меня набросились. - Не копейщиком его поставим, а - барабанщиком".
  Навалились на меня, как быки на корову.
  Но я плечи расправил.
  Стряхнул с себя трех воинов.
  И огородами, огородами, рисовыми полями сбежал".
  "Смелый ты, старик, и сильный", - даже несмотря на мою нелюбовь к отцу Златы и Эривсеи, я немного его стала уважать.
  Один против трех воинов - не шутка.
  И храбрый - не сдался.
  Но с другой стороны, его дочери раскормили.
  Злата и Эривсея сами голодают.
  На дешевом сухом хлебе из растений сидят.
  А старика отца лентяя кормят в три горла.
  "Парень, а какое у тебя прозвище?"
  "Прозвище?"
  "Ты, что, парень, не знаешь, что означает прозвище?
  Какой же ты парень?
  Ты родился в храме?
  Ничего не знаешь".
  "Да, я родился и служил в храме... Зевса".
  "Угораздило тебя", - старик заржал.
  Молодо, весело ржал.
  "И после храма в бродяги подался".
  "Быстро бегаешь?"
  "Быстрее ветра".
  "Тогда прозвище я тебе дам - Легкий Ветер.
  И один Легкий Ветер". - Голос старика потонул в треске костей и сухом кашле.
  
  Я махнула рукой и отправилась дальше.
  Встреча с отцом Эривсеи и Златы вызвала у меня брезгливую улыбку.
  По поводу прозвища...
  Мне даже понравилось оно.
  Если бы я была парнем, то я бы оставила себе - Легкий Ветер.
  Жаль, что я не смогу рассказать о нем амазонкам.
  Засмеют...
  
  Через несколько минут за кипарисовой рощей показалась деревня.
  Она была изогнута, словно ее пытали кинжалами.
  Река протекала между горой и последними домами.
  Заросли полыни стояли густо.
  От полыни у коров и коз молоко становится горьким.
  Я все же залюбовалась деревней.
  Красивое...
  "Красота вокруг - особый знак мне, что у меня все будет хорошо", - я подбодрила себя.
  Я с некоторой опаской вошла в деревню.
  
  Она была пустынная.
  Из развалин дома выскочил мальчик лет пяти.
  Засунул палец в рот и рассматривал меня.
  Я прошла по тесной улочке и вышла на подобие площади.
  "Наверно, все крестьяне в поле", - я оглядывалась по сторонам.
  Около столиков на улице стоял пузатый мужчина.
  "Его из-за живота не взяли в войско цезаря, - я молча смеялась. - Иначе он всех воинов объел бы".
  "Парень, присядь, выпей крепкого афинского.
  У нас амфоры без подделок". - Хозяин оглядывал меня с ног до головы.
  "Я бы рад, но у меня нет денег, - я решил, что буду придерживаться лжи, что я родился при храме. - Я персиков насобирал.
  Могу ли я у тебя их обменять на... на что-нибудь".
  "Знатные персики, - хозяин столиков зевнул. - Сочные, большие, круглые.
  Ты, наверно, на дерево высоко залезал.
  На нижних ветках подобные персики не растут.
  Им нужно солнце и простор".
  "Я легкий... как ветер.
  Да, я на дерево высоко залезал".
  "Ноги у тебя крепкие, но грациозные, - хозяин заведения неожиданно оказался рядом.
  Опустил ладонь на мою попку, пощупал. - Молодая попка еще не выросла.
  Но не печалься, парень, нарастет жирок, как у меня, - мужчина хохотнул и затряс толстым задом. - Как ты расхрабрился на дерево залезть?
  У тебя даже бедра узкие, девичьи".
  "Я родился в храме, - я проблеяла. - В храме и жил".
  "Понятно, - мужчина протянул. - Значит, вино не пьешь".
  "Не пью вино", - я с радостью согласилась.
  Иначе как бы объяснила, что не хочу вина?
  Но, оказывается, что те юноши, которые родились при храмах, вино не пьют...
  Почему?
  "Я тебе за персики дам больше, чем они того стоят, - хозяин взял мою корзину. - Понравился ты мне, паренек.
  Грациозный, спокойный.
  Оставайся мне помогать в корчме.
  Не пожалеешь".
  "Дяденька, - я проблеяла. - Я в бегах.
  От армии скрываюсь.
  Мне нельзя у тебя остаться.
  А так - я бы с радостью".
  "Сейчас все скрываются, - хозяин корчмы сверкнул глазами. - Когда война закончится, то приходи ко мне.
  Я буду ждать".
  "Обязательно приду", - я крикнула звонко.
  И тут же поняла, что совершила ошибку.
  Я же должна говорить хрипло, как мужчина.
  Но, оказывается, что не ошиблась.
  "Голосок у тебя, парень, красивый, звонкий, юношеский.
  Серебряный звон, а не голосок, - хозяин корчмы с моей корзиной скрылся в доме.
  Вскоре он вышел с полной корзиной хлебов:- Возьми на дорогу". - Хозяин грубовато сказал.
  Скрывал свою доброту.
  "Спасибо, дяденька, - я поклонилась и подхватила корзину. - Век тебя не забуду".
  "И не забывай, приходи, - хозяин буркнул. - А теперь иди, иди, парень.
  Не хватало мне, чтобы меня обвинили, что я прячу беглых, которые скрываются от армии". - Он ушел в тень.
  Я же отправилась дальше по деревне.
  "Странно, - я размышляла, - то приглашал меня работать у него в корчме, то говорит, что боится, что меня увидят у него.
  Я что, должна была работать невидимой?
  В яме?"
  Я с удовольствием вдыхала аромат свежего хлеба.
  Полигимния, конечно, оценит мои старания.
  И посмеется над шуткой, как я перевоплотилась в парня.
  Может быть, нам, амазонкам, пригодится становиться на время мужчинами...
  Я родилась в Фемискира.
  И сравнивала все города, деревни с моей родиной.
  Фемискира всегда кажется лучше.
  Вне Фемискира я чувствовала себя не уютно.
  Многое меня угнетало и не радовало.
  Но я должна внести в нашу жизнь амазонок новое.
  Возможно, что я все-таки расскажу амазонкам, как я была мужчиной...
  Подумаю, посмотрю, а потом решу.
  
  Я дошла почти до конца деревни.
  Но не хотела уходить.
  Вдруг, мне еще в чем посчастливится.
  Последний дом у дороги казался настолько старым, что, вроде бы его и не было.
  Возможно, что он стоял еще при Шумерах.
  Я заинтересовалась пучками трав.
  Они висели на заборе.
  Присутствовали и черепа животных.
  "Здесь живет лекарка, - я уверяла себя. - Она знает травы.
  Мы, амазонки, тоже разбираемся в травах.
  Интересно сравнить, чем отличаются знания крестьянки от наших знаний о травах". - Я не выдержала и постучала в дверь.
  Я контролировала каждый шорох, каждое незнакомое...
  Вдруг, в доме устроили засаду воины армии цезаря?
  Но я переживу.
  Как переживала и другие трудности.
  Трудности не притягивали меня.
  Но давно перестали пугать.
  Убивают не трудности, а люди.
  Красивые и ужасающие люди.
  Я стала вспоминать о Фемискира.
  В Фемискира можно ничего не бояться.
  Солдаты армии цезаря не заходят в государство воинственных амазонок.
  Иногда я страдала, когда видела пренебрежительные улыбки на лицах мужчин в больших городах.
  Мужчины смеются над амазонками.
  Я безмерно обожаю Фемискира и своих подруг.
  И каждый раз мне больно за нас, амазонок.
  Со временем я поняла, что не только к амазонкам мужчины относятся с пренебрежением.
  В духе мужчин на всех смотреть свысока.
  Я вошла в темный дом, больше похожий на сарай.
  Глаза после света еще не привыкли к полумраку.
  Я натолкнулась на...
  "Ой, извини, - я выставила вперед руки.
  И с удивлением и облегчением почувствовал под ладонями груди.
  Две груди... значит, не амазонка она.
  Но и не воин. - Я не заметил тебя в темноте.
  Столкновение вывело меня из задумчивости, и я понял, зачем я пришел в этот дом.
  Мне нужны травки для...моей подруги.
  Только не подумай, что я ненормальный.
  Я родился в храме.
  Поэтому много не знаю за пределами храма.
  У моей подруги небольшая проблема со здоровьем.
  Где у тебя трава, которая останавливает кровь?"
  "У меня тоже проблемы со здоровьем, - девушка ответила неприветливо. - Во-первых, убери руки с моих грудей.
  Они не для тебя.
  Во-вторых, я не травница.
  Апполинария скоро придет.
  Я - покупательница, как и ты.
  О травах мало, что знаю". - Девушка замолчала.
  Голосок у нее был хрустальный, приятный.
  Я хорошо вижу в темноте.
  И теперь, когда мои глазки привыкли, я различала утонченные черты.
  
  "Кого Посейдон принес?" - Вместе с сухим старушачьим голосом распахнулась другая дверь в доме.
  Полоса света резко ударила по глазам.
  Высветила все.
  В световом столбе кружилась пыль.
  "Бабушка Апполинария, - девушка бросила на меня изучающий взгляд и отвернулась к хозяйке. - Это я - Гера".
  "Гера, а парень твой?"
  "Я его не знаю".
  "Я - родился при храме, - я прокашлялась. - Проходил мимо вашей деревни.
  Вернее - проходим с подругой.
  Подруга меня на полянке за деревней ждет.
  Моя подружка очень боязливая.
  Я пришел за травкой для нее.
  У нее кровь".
  "Подожди, рождённый при храме.
  Сначала я обслужу своих", - Старушка Апполинария выглядела замечательно.
  Возраст, конечно, пытался сломить ее.
  Но женщина следила за собой.
  Целебные травы делали чудеса.
  Вроде бы и старушка.
  Но на оргии у цезаря, в неясном свете факелом, бабка Апполинария может сойти и за молодую рабыню из Андалузии.
  "Я не тороплюсь", - я ответила покорно.
  "Мне надо немного..." - Девушка произнесла робко.
  Совсем другой тон.
  Не тот, которым она требовала, чтобы я убрала руку с ее груди.
  "Возбуждающего зелья?" - Бабка травница перебила Геру.
  "Нет, не возбуждающего, - Гера смущенно захихикала. - Наоборот.
  Слишком много во мне возбуждения.
  Даже кровь идет.
  Ночами не сплю".
  "У меня есть для тебя, - травница поправила выбившуюся прядь волос Геры.
  Наверно, травница и молодая крестьянка давно знакомы... - Подожди, Гера.
  Я сейчас принесу из сарая". - Бабка травница вышла из дома.
  Гера бесцеремонно разглядывала меня.
  Она даже задумалась.
  Была она необычайно красивая.
  Не как крестьянка, которая согнута заботами на рисовом поле.
  "Мне кажется, что если ты возбуждена и ночами не можешь спать, то ты сама вылечишься, - я не смогла сдержать себя.
  Очень хотела помочь нуждающейся девушке. - Свежее манго и огурец снимут твое возбуждение и успокоят кровь".
  "Ты разбираешься в травах?" - девушка неожиданно улыбнулась мне.
  Спокойствие отразилось в ее великолепных бездонных очах.
  "Немного понимаю в травах, - я скромно ответила. - Я родился при храме..."
  "Я уже слышала от тебя, что ты родился при храме", - Гера нетерпеливо перебила меня.
  "В храме мы лечим.
  Поэтому я кое-то умею".
  "Ты лечил девушек от перевозбуждения, - искры летели из глаз Геры. - И девушки подпускали тебя к себе?"
  "Бееее.
  Мееее. - Я начала выкручиваться. - Я только давал советы и зелье.
  Девушки воспринимали меня не как помощника жреца, а как... подружку.
  Но я же к ним не подходил, чтобы лечить.
  Я лечил на расстоянии".
  "Лечил на расстоянии, - девушка повторила за мной.
  Засмеялась. - Тогда и меня вылечи на расстоянии.
  Ты сказал - манго и огурец..."
  "Манго и огурец - не совсем травы, - я опустила головку.
  Слишком внимательно девушка меня рассматривала.
  Может заподозрить, что я не парень, а - амазонка...
  Опиши подробнее свою проблему".
  "Подробнее".
  "Угу".
  "Очень подробно", - девушка играла со мной.
  "Чем больше расскажешь, тем больше я тебе помогу".
  "Ты столь добрый".
  "Ты даже не представляешь, насколько я добрый и... загадочный".
  "Даже представить боюсь".
  "Не бойся меня".
  "Хорошо, - девушка склонила прелестную головку к правому плечу...- Я и Андромеда дружим с детства.
  Детство прошло.
  Наша дружба переросла в... переросла в большую дружбу.
  Я иногда не могу сдержать себя.
  Настолько я..." - Гера опустила дивную головку.
  Щечки ее алели полевыми маками.
  "Твоя проблема мне знакома, девушка, - я произнесла важно. - В моем храме...
  В храме, где я родился...
  Не имеет значения.
  Ты лечи свою возбудимость, если конечно, хочешь ее лечить...
  Ананас обычно хорошо действует".
  "Где я в деревне возьму ананас? - Гера мягко улыбнулась. - Рис не заменит ананас?"
  "Рис заменит ананас, если ты добавишь в рис сок щавеля или свекольный отвар. - Я кивнула на пучки с травой в доме травницы. - Свекла и рис намного полезнее, чем крапива, которая здесь сушится.
  Свекла вымывает напряжение из тела.
  Рис закупоривает..."
  "Хватит, - Гера подняла правую руку. - Свекла, щавель, рис?"
  "Ыгы, - я подтвердила кивком головки. - Даже кора дуба подойдет.
  Я думаю, что лучше всего кора тысячелетнего дуба".
  "Ты думаешь, что я, девушка, полезу на дуб?" - Гера всматривалась в меня.
  Пыталась оценить и мою внешность, и мои советы.
  "Я задам тебе прямой вопрос, - молодая крестьянка впилась в меня глазами. - Ты не парень, а - девушка?
  Или я ошибаюсь?"
  "Мое сердечко сильно заколотилось после твоего вопроса, - я проблеяла. - Я забыла, как выглядела.
  Наверно, я больше не буду тебе врать".
  "Врать по поводу риса, коры дуба, свеклы и щавеля?"
  "Нет, я не стану больше лгать, что я парень.
  Можно то, что я - девушка, останется нашим секретиком девичьим?"
  "Девушки не хранят секреты, - На лице Геры выразилась смесь восхищения и испуга.. - Я вспомнила свое купание с Андромедой неделю назад.
  Как хорошо, что ты не видела нас тогда.
  И Андромеда предсказала мне, что я повстречаю амазонку.
  Ты - ведь - амазонка?"
  "Лук и стрелы указывают, что я - амазонка, - я горестно вздохнула. - Не получается у меня играть парня".
  "У тебя одна грудь - левая, - Гера опустила ладошку на мою грудь. - Твоя грудь не большая, но все же - не грудь юноши.
  Твои бедра узкие, но девичьи.
  Можно, я дам тебе совет?"
  "Ничего, кроме совета я не получу?" - Я выпятила нижнюю губку.
  "Ты на что намекаешь?" - Гера раскрыла ротик.
  "Я... я намекаю, что я пришла в деревню, чтобы обменять персики на еду.
  Я хочу сделать сюрприз моей подружке Полигимнии.
  Но деньги у нас закончились. - Я мотала головкой.
  Поймала движение молодой крестьянки.
  Она хотела развязать свой кошель. - Деньги я от тебя не возьму.
  Ни от кого не возьму.
  Трактирщик мне за мои персики дал хлеб. - Я с гордостью показала на корзину. - Хочешь хлеба?"
  "Нет, спасибо, - Гера золотисто засмеялась. - Я тебе дам совет.
  Ты же мне советовала, как вылечиться".
  "Подари мне совет", - я высунула язычок.
  "Если в нашей деревне хочешь быть похожа на парня, выбрось свою ужасную шляпу.
  Надень на голову венок из цветов.
  Сандалии...
  Сандалии носи изящные.
  И жуй все время.
  Кушай.
  Наши мужчины все время кушают.
  И, если кто-нибудь заговорит с тобой, то ты отвечай с пренебрежением и насмешкой.
  Плюй под ноги.
  И после каждого слова собеседника или собеседницы тяни слова - "Да, ерунда все это.
  Я лучше тебе скажу".
  И никогда не выполняй тяжелую работу".
  "Спасибо за совет, - я проблеяла овечкой. - Но я передумала быть парнем".
  "Если вошла в нашу деревню парнем, то выходи тоже парнем", - Гера ущипнула меня за бедро по-девичьи.
  "Без проблем, - я повесила шляпу на палку, которая стояла в углу. - Буду плевать под ноги собеседника..."
  Мы засмеялись.
  "Я провожу тебя, - Гера взяла меня за руку. - Ты помогла мне с советом.
  Но я, пожалуй, не воспользуюсь им.
  Потому что не хочу, чтобы состояние возбуждения от меня уплыло".
  "Проводишь меня".
  "В деревне не спокойно, - Гера кивнула очаровательнейшей головкой. - Пожалуй, у меня для тебя есть подарок.
  Ты же хотела сделать своей подружке сюрприз?"
  "Да, я хочу обрадовать свою подружку, - я пожала ручку молодой крестьянки. - Но, почему ты должна делать нам подарок?"
  "Мне не жалко", - Гера пожала плечами.
  "А что за подарок?" - У меня зачесался носик от любопытства.
  "Увидишь".
  "Увижу, что?"
  "Ты - амазонка и травница.
  Вы - амазонки, уметете с травами и другими растениями.
  Но и мы, крестьянские девушки, тоже - умелицы".
  Мы вышли из дома травницы.
  "Нехорошо получилось, - я оглянулась на домик травницы. - Мы вроде бы как обнадёжили травницу.
  А потом сбежали".
  "Ты не знаешь ее", - Гера загадочно улыбнулась.
  Ее носик вздернулся.
  "Я не знаю ее", - я глупо повторила.
  "Бабка Апполинария немного ведьма".
  "Да ты что, Гера".
  "Ага.
  Я думаю, что она нарочно оставила нас.
  Сама ушла спать, наверно.
  Почувствовала, что мы должны остаться наедине".
  "Не может быть".
  "Может, все может.
  Кстати, как твое имя... паренек?" - Гера захихикала.
  "Странно, когда меня называешь пареньком, - я тоже смеялась. - Меня зовут Эрато".
  "Эрато, - Гера провела язычком по губкам. - Очень сладкое имя".
  "Почему сладкое?"
  "Откуда я знаю, почему твое имя сладкое.
  Но на языке сразу сладко становится, когда я говорю - Эрато".
  "Странно, мне даже любимая подружка не говорила, что у меня сладкое имя".
  "Подружка, наверно, привыкла к твоему имени, Эрато.
  Как давно вы знакомы?"
  "Знакомы?
  Мы очень давно знакомы".
  "Понятно, Эрато".
  "Что тебе понятно, Гера?"
  "Понятно, что вы очень давно знакомы, - Гера указала рукой на небольшой домик. - Мой дом!"
  "Чистенький и опрятненький, - я приятно удивилась. - Мне нравится".
  "Мне тоже, - Гера распахнула передо мной дверь. - Заходи.
  Ты - гостья.
  Заходи первая".
  "Спасибо за уважение, - я забежала в домик.
  Оглядывалась. - Это чудо. - Через несколько минут я пропищала.
  Гера все это время внимательно следила на мою реакцию на ее дом.
  Похвала ей понравилась. - Уютное сельское жилище".
  "Моя задумка".
  "Я никогда не думала, что бывают подобные дома, - я прохаживалась по комнате. - Особенно, в деревнях".
  "А какие у вас, амазонок, дома?"
  "Придешь к нам в гости - увидишь".
  "Какая ты загадочная, Эрато".
  "Я - парень", - я нарочно произнесла грубо - насколько мой тонкий голосок позволял быть грубым.
  Мы захохотали.
  Смеялись до слез.
  "Наши дома тоже очень миленькие, - я упала на кровать и дрыгала ножками. - Не могла остановиться. - Но они другие".
  "Другие", - Гера неожиданно оборвала свой смех.
  "Гера, что случилось?" - Я почувствовала перемену в настроении молодой крестьянки.
  "Ничего не случилось со мной, - Гера засмеялась снова, но нервно. - Ты - случилась".
  "Как это, я случилась?"
  "Предсказывала же Андромеда твое появление в нашей деревне".
  "Не деревня, а - храм, - я сдвинула бровки. - Ведьмы, предсказательницы".
  "Ты не подумай ничего плохого обо мне..."
  "Гера, чтобы я подумала что-то плохое о тебе, ты должна сделать или сказать плохое.
  Но ты ничего гадкого и нехорошего не делала и не говорила".
  "Просто, когда ты смеялась, ты упала на кровать, Эрато".
  "Да, я упала на кровать", - я повторила осторожно.
  "Ты задирала ножки.
  Дрыгала ножками.
  Твоя туника поднялась.
  Я немного...
  Ну, вообщем, я как раз к бабке Апполинарии ходила, чтобы взять у нее против возбуждения.
  Я очень легкоранимая и возбудимая".
  "Ты - легкоранимая и возбудимая, - я на всякий случай сдвинула коленочки. - Но я здесь, причем?"
  "Не задумывайся, Эрато, - Гера водила пальчиком по маленькому столику. - Ты ни при чем.
  Лучше я покажу тебе свое хозяйство".
  "Что покажешь?"
  
  
  ГЛАВА 318
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ЭРАТО И ГЕРА
  
  "Хозяйство покажу, - Гера решительно выгружала из сундуков вещи. - У меня очень много любопытного.
  Я люблю собирать диковинки.
  От родителей осталось немного денег.
  И еще я рис продаю, который выращиваю.
  Все деньги уходят на покупки красивых вещичек".
  "Гера, я хочу спросить", - я подумала - следовало ли мне начинать, но, если сказала, то - начну.
  "Спрашивай, Эрато", - Гера полуобернулась.
  "Я знаю...
  Нет, я слышала, что крестьянки с утра до ночи на рисовых полях работают.
  Почему ты сейчас не на работе?"
  "Кто тебе сказал, Эрато?"
  "Серега, Колька и Митяй рассказали", - я решила не лгать.
  Вернее - солгала, но не много.
  На самом деле мне и Полигимнии Эривсея и Злата так рассказывали.
  "Наверно, тебе об Эривсее и Злате Серега, Колька и Митяй рассказали, - Гера, словно читала мои мысли. - Или о Белле и Кончите.
  Может быть, о Саломее и Вифании.
  Да, те девушки и женщины, которые содержат мужчин, работают на полях с утра до ночи.
  И ничего себе не оставляют.
  Злата и Эривсея все заработанное отдают своему отцу, братьям и племянникам.
  У Златы и Эривсеи нет даже риса на завтрак.
  Они кушают дешевый грубый хлеб из трав".
  "Вот как?" - Я натянула удивление на личико.
  Все, конечно, о Злате и Эривсеи я знала.
  Мы же с Полигимнией уговорили их сбежать из деревни в нашу Фемискира.
  "Я и Андромеда много раз обращались к Злате, Эривсее, Саломее, Вифании, Кончите, Белле.
  Говорили, чтобы они работали только на себя.
  Или сбежали бы из нашей деревни в город.
  Помощницы купцов очень хорошо зарабатывают в Афинах.
  Мужчины очень злятся на меня и на Андромеду, что мы других девушек и женщин подбиваем.
  Чуть до драки не доходит.
  Но все равно наши советы девушкам не доходят до сердца и ума.
  Девки настолько забитые трудом на полях, что нас не слушают. - Гера кулачком стукнула по крышке сундука.
  Чуть не проломила тонкую дощечку. - Они говорят, что не могут бросить своих родных мужчин".
  "Да?"
  "Да, Эрато, да.
  Я и Андромеда на мужчин не работаем.
  Только на себя.
  Поэтому у нас и времени свободного остается много.
  И еда достойная.
  И покупки на ярмарке мы совершаем каждую неделю.
  Но тебе не понять страдания крестьянских девушек, которые на других работают.
  Вы же, амазонки, на полях не трудитесь?"
  "Неправда, - я вспыхнула. - Мы, амазонки, воюем на полях.
  И зачем мы будем выращивать рис, если его другие выращивают?
  Кстати, некоторые амазонки выращивают рис. - Я прикусила губу.
  Не следует рассказывать о Злате и Эривсее.
  И.. разумеется, я рассказала о них...- Ты говоришь, что мы, амазонки, не можем понять крестьянских девушек.
  Поняли, Гера.
  Мы поняли страдания крестьянских девушек.
  Я и моя подружка Полигимния уговорили Злату и Эривсею сбежать из деревни.
  Ты не могла уговорить, а мы - амазонки - уговорили".
  "Вы?" - Глазища Геры полезли на лоб.
  Я пожалела, что раскрыла тайну.
  Но уже поздно.
  "Да, мы отправили их в Фемискира.
  Их там примут приветливо.
  Злата и Эривсея сказали, что на первых порах будут в Фемискира выращивать рис.
  Мы обрадовались, что все доходы пойдут им, а не их отцу и братьям с племянниками".
  "Ты не обманываешь меня, Эрато?"
  "Амазонки не умеют обманывать", - я привычно сказала.
  И немножко обманула.
  "Вы уговорили Злату и Эривсею сбежать из деревни в Фемискира? - Гера трясла удивительнейшей головкой. - Невероятно.
  Вы совершили подвиг".
  "Мы подвиг не совершили, - я скромно быстро-быстро моргала. - Но едой угостили.
  И дали денег на дорогу в Фемискира.
  Все свои деньги отдали...
  Но пусть это тоже останется между нами нашим маленьким секретиком".
  Я догадывалась, что никаким секретиком между нами тайна о Злате и Эривсее не останется.
  Гера не похожа на жреца, который хранит тайны цезаря...
  "Эрато, Эрато, - глазища Геры заблестели от слез.
  Она неожиданно порывисто обняла меня.
  И начала целовать. - Какая же ты добренькая.
  Какая ты хорошая и чистая".
  "Не только я", - я попыталась вырваться из объятий Геры.
  Но она не отпускала меня.
  "И твою добрейшую подружку обниму и поцелую.
  Вы...
  Вы - необыкновенные.
  Я раньше думала, что все амазонки..." - Гера оборвала себя на слове.
  "Говори, не стесняйся, Гера, - я натянуто улыбнулась. - Я все слышала о нас.
  Мужчины стараются.
  Им не нравится, что где-то женщины живут спокойно и без их помощи.
  Мужчины уверены, что женщины без них не смогут прожить и дня.
  Но наше царство амазонок существует с начала веков.
  Поэтому мужчины злятся о нас.
  Ты не виновата, что мужчины вбили тебе в головку, что амазонки - злые, воинственные, глупые, неуправляемые".
  "Да, мы бываем злые.
  Мы - воинственные.
  Иногда глупим, как все женщины.
  В бою случается, что теряем контроль, становимся неуправляемыми.
  Но об этом мы должны говорить, а не мужчины".
  "Запутано, но красиво, - Гера отпустила меня из объятий.
  Вытерла легкие слезинки. - Но как упрямые Злата и Эривсея, которых мужчины дрессировали с детства, чтобы они работали, как они послушали вас и оставили своих мужчин?"
  "Мы, амазонки, умеем уговаривать".
  "Да, Эрато?"
  "Да, Гера".
  "А меня ты тоже сможешь уговорить?"
  "Уговорить тебя, Гера?
  На что уговорить?
  У тебя же миленький домик.
  Ты и твоя подружка не отдаете деньги мужчинам.
  Вы и в деревне живете хорошо".
  "Мы живем хорошо, - Гера вертела в руках маленькую статуэтку слоника из камня. - Но мы хотим жить лучше.
  Нам этого мало".
  "Чего вам мало, подружки?"
  "Этого мало".
  "Слишком неопределенно, Гера".
  "Скажу понятнее, - Гера прислонила губки к моему ушку.
  Шептала, а мне было очень щекотно.
  Но я терпела, потому что мой смех мог обидеть Геру, которая говорила серьезно. - Я тоже попрошу хранить мою тайну".
  "Обещаю, - я сложила губки сердечком. - Никто не сохранит вашу тайну лучше, чем я". - Вот солгала так солгала.
  Но очень хочется услышать тайну Геры и ее подружки Андромеды.
  Мы, девочки, обожаем чужие тайны.
  
  "Я и Андромеда хотим пожениться", - Гера выпалила на одном дыхании и задрожала.
  Пожирала меня взглядом.
  Болезненно ждала мой ответ.
  "Вы?
  Девушки?
  Хотите пожениться?" - Я чуть сознание не потеряла от удивления.
  Оступилась и грохнулась в кучу домашних вещичек Геры.
  Послышался треск разбитого.
  "Я жалею, что выдала тебе, амазонка, свою тайну, - Гера поднялась и широко расставила ноги. - Ты обалдела даже.
  Вы, амазонки, даже на мужчинах не женитесь.
  Вы не задумываетесь, что некоторые хотят прожить вместе всю жизнь.
  Женщина с мужчиной, мужчина с мужчиной, девушка с девушкой". - Гера наклонилась и собирала осколки амфоры, разбитой фарфоровой чаши.
  Наверно, дорогая чаша, потому что из тонкой глины расписанной.
  Оказывается, что я, когда упала, еще и пергаменты разорвала.
  На пергаментах были изображены женщины.
  "Моя Андромеда дерзкая, добрая, - Гера шептала. - Она не похожа на других.
  И нет ничего удивительного, что я ее люблю".
  "А она тебя?" - Я пропищала.
  "Она меня обожает.
  Андромеда сама спрашивала у купцов на ярмарке.
  Было страшно спрашивать подобное.
  Но она не боялась.
  Она узнала от купцов, что в храме Афродиты, в нескольких днях ходьбы от нашей деревни, жрецы женят всех, кто пожелает.
  И даже женщину с женщиной, девушку с девушкой".
  "Но женитьба женщины с женщиной - не по закону цезаря, - я взвизгнула. - Так нельзя".
  "Я же говорила, что ты много не понимаешь, амазонка", - Гера пронзала меня взглядом.
  "Ах, крестьяночка, - я подскочила. - Ты уже не в первый раз говоришь, что амазонки много не понимают.
  Только вы, крестьянки, все знаете, все понимаете.
  Умненькие, добренькие, красивенькие.
  А мы - злые, уродливые без правой груди, мстительные, воинственные, и самое важное, по вашему мнению, мы - глупые.
  Ничего не понимаем".
  "А что, нет, Эрато?" - Гера с вызовом выкрикнула.
  "А что, да, Гера?" - Я тоже кричала.
  "Ты же осудила меня за мою тайну...
  Нашу с Андромедой тайну.
  Что мы хотим пожениться в храме.
  Теперь всем разболтаешь".
  "Ага, сейчас выбегу на вашу деревенскую улицу и начну кричать - "Люди добрые, крестьяне.
  Да что же это делается.
  Две девки из вашей деревни - Гера и Андромеда - решили жениться, как мужчина и женщина.
  Позор, позор на вашу деревню!
  Что цезарь на оргии о вас скажет?"
  Ты думаешь, что я так поступлю, Гера".
  "Да, я уверена, потому что ты сейчас выбежишь и проболтаешься обо мне и Андромеде, Эрато, - Гера зашипела. - Потому... потому..."
  "Потому что амазонки все злобные и нечестные?"
  "Ты красивая, Эрато, - Гера выдохнула.
  Она продолжала меня удивлять. - Может быть, ты много не понимаешь, глупая.
  Злая ты, мстительная, неудержимая.
  Но ты красивая.
  Нет, ты не можешь быть злой, глупой и неудержимой.
  Ты слишком красивая для подлостей". - Гера трясла дивнейшей головкой.
  "И на этом спасибо, Гера, - я постепенно остывала. - Но, почему же ты боишься, если другие узнают, что ты и Андромеда поженились.
  Если вам надо, то плюйте на всех".
  "Мы не мужчины, чтобы мы плевали на всех, - Гера усмехнулась криво. - Я тебе говорила, что для того, чтобы выглядеть мужчиной, нужно на всех смотреть с презрением, свысока и плевать.
  Но я не могу.
  Мы с Андромедой продадим наши дома, хозяйство и уйдем в город.
  Будем горшки обжигать и продавать.
  В городе нас никто не знает. - Гера подняла на меня лучистый светлый взгляд. - Ты осуждаешь нас, Эрато?
  Амазонка пришла в деревню и узнала много нового о крестьянах".
  "Ничего нового я не узнала, - я пищала, как мышка. - Оказывается, что у нас много с тобой общего, Гера.
  И я не удивлюсь, если все - общее".
  "Что же у нас общего, Эрато?"
  "Ты сама подумай, Гера".
  "Я подумала, Эрато, - Гера через три минуты пропела жалобно. - Подскажи, Эрато, что у нас общего".
  "Ты называешь меня глупенькой, а сама..."
  "Уже не считаю тебя глупенькой амазонкой, Эрато.
  Наоборот, я глупенькая по сравнению с тобой".
  "Нет, я глупее тебя, Гера".
  "Не спорь, Эрато.
  Я знаю, что я глупее, чем ты". - Гера посмотрела мне в глаза.
  И мы... расхохотались.
  "Гера, я подскажу тебе - Злата и Эривсея.
  Разве они - не общее для тебя и меня?"
  "Да, я хотела, чтобы Злата и Эривсея сбежали.
  И ты хотела, - Гера захлопала в ладошки. - Твоя подруга и моя подружка тоже хотели...
  А что еще у нас общего, Эрато?"
  "Сначала скажи, Гера, - я приняла решение. - Ты собираешься со своей подружкой Андромедой пожениться.
  Затем вы сбежите в город.
  Продадите все и сбежите.
  А почему бы вам не сбежать в Фемискира.
  Вас в Фемискира никто не осудит".
  "Эрато, ты и твоя подружка..."
  "Полигимния", - я подсказала.
  "Ты и Полигимния пригласили двух крестьянок стать амазонками.
  Теперь еще двух приглашаешь.
  Разве у вас так принято?"
  "Не вы первые, не вы последние, - я горячо пожала руку Геры. - Амазонки приглашают всех желающих женщин в Фемискира.
  Чем больше, тем лучше.
  У нас места и всего хватит.
  Наоборот, амазонки радуются пополнению в Фемискира".
  "Я не знаю, - Гера задумчиво перебирала прядь своих волос. - Я поговорю с Андромедой.
  Мы не думали о Фемискира".
  "Поговорите, подумайте, - я кивнула. - Может быть, вам больше хочется жить в Римбурге или в Тирбурге.
  Или в - Пелопонесе.
  Или в Афинах.
  Или..."
  "Эрато, - Гера приложила пальчик к моему ротику. - Если мы...
  Я и Андромеда придем к вам, то будем первыми женатыми девушками... амазонками.
  Как на нас тогда посмотрят?"
  "Вы не собирались открывать свою тайну, что вы поженились", - я снова блеяла.
  Блеянье в тот день у меня получалось замечательно.
  "Тайное всегда становится явным, - Гера развела ручки в стороны.
  Ее грудки озорно подпрыгнули. - Мы, девушки, не умеем хранить свои секретики".
  "Неправда, - я даже подпрыгнула от несправедливого обвинения. - Мы, амазонки, всегда храним свои секреты.
  Я даже не скажу тебе, что я и Полигимния тоже женаты.
  Никому не скажу". - Я выкрикнула.
  В ужасе замолчала.
  Прикрыла ротик ладошкой.
  Словно бы это помогло словам вернуться в меня.
  "Не шути так, Эрато, - Гера погладила меня по головке. - Я понимаю, что ты хочешь подбодрить меня.
  Но то, что вы, амазонки, поженились, не могло произойти.
  Вы же не женитесь.
  Спасибо тебе за поддержку.
  Но не надо было лгать".
  "И не лгала я.
  Я не врушка.
  Я и Полигимния поженились.
  Она - жена моя.
  И я - ее жена.
  Нас поженил жрец в храме Афродиты.
  Даже в подтверждение две глиняные таблички имеются.
  С иероглифами о нашей свадьбе.
  И отпечатками наших ладошек.
  Одна табличка осталась в храме.
  Другая - у нас.
  Вот и все". - Я обмякла.
  Без сил присела на кровать.
  "Эрато?
  Честно?"
  "Честно, Гера.
  Я же говорила, что у нас много общего.
  И Злата и Эривсея.
  И то, что я и Полигимния поженились.
  А ты и твоя подружка собираетесь жениться".
  "Эрато, я обожаю тебя", - Гера, как и в прошлый раз обняла меня.
  Снова осыпала поцелуями.
  Орошала слезами.
  "Но как?
  Как вы дошли до свадьбы, Эрато?"
  "Я признаюсь, что наша свадьба была вынужденной, - я не хотела снижать настроение Геры.
  Но и лгать по поводу свадьбы не хотела. - Случилось так, что гадалка окурила меня дымом.
  Я потеряла память и сознание.
  Моя Полигимния понесла меня в храм Афродиты.
  Полигимнии подсказали, что жрецы в храме лечат любые болезни.
  Жрец согласился вылечить меня.
  Но поставил условие - чтобы мы поженились.
  Он сказал, что женитьба поможет моему выздоровлению.
  А, если мы не поженимся, то он не станет меня лечить.
  Так мне Полигимния рассказала.
  Я же ничего не помню.
  Я лежала без сознания.
  И так жрец нас поженил".
  "Поженил вас без твоего согласия, Эрато?"
  "Да.
  Жрец поженил, а я не знала".
  "Ты злишься на свою подружку?"
  "Гера! - Я постучала пальчиком по лобику молодой крестьянки. - Как я могу злиться на подружку?
  Если бы я злилась на Полигимнию, то она не была бы моей подружкой.
  И еще - как я могу быть недовольной, если Полигимния меня спасла от смерти этой женитьбой.
  Я бы, на ее месте, поступила так же".
  "Значит, ты счастлива, что вы женаты?"
  "Гера, я еще не осознала до конца нашу свадьбу, - я кусала губки. - Если бы я вспомнила храм и жреца, то, может быть, было бы мне легче.
  Полигимния сердится на меня.
  Вернее, она очень огорчена, что я не могу вспомнить нашу свадьбу.
  Жена и жена должны помнить общую жизнь".
  "Обалдеть, - Гера пригладила волосы. - Никогда бы не поверила.
  Но по твоим глазищам вижу - не обманываешь".
  "Не обманываю, - я подняла статуэтку слоника со столика. - Красивое".
  "Нравится, Эрато?"
  "Очень".
  "Забирай себе, Эрато.
  Дарю тебе слоника.
  В знак нашей дружбы.
  Мы же уже больше не ругаемся.
  Мы - подружки?"
  "Можно сказать, что мы - подружки, - я улыбнулась. - Но слоника не возьму.
  Хотя он - прелестный, миленький.
  Амазонка не может с собой таскать в бой слоника".
  "Подари своей подружке Полигимнии.
  Скажи, что ей подарок от меня".
  "Но она же тебя не знает".
  "Что-то мне подсказывает, Эрато, что скоро мы познакомимся вчетвером".
  "Моя Полигимния...
  Как бы сказать...
  Ревнует меня".
  "Ах, - Гера засмеялась звонко. - Если бы ты знала, как Андромеда ревнует меня ко всем и ко всему.
  Даже к природе и зверям меня ревнует".
  "Как можно ревновать к зверям?"
  "Ей кажется, что любовь, которую я оказываю зверюшкам, могла бы не растрачивать на них, а посвятить только ей одной.
  Андромеде мало и мало того, что я ее...
  Ну, да ладно..." - Гера засмущалась.
  "Я подарю слоника от тебя Полигимнии, - я бережно опустила подарок в корзинку. - Гера?"
  "Да, Эрато".
  "Ты говорила, что сделаешь мне сюрприз".
  "Конечно, а то мы заболтались, - Гера подскочила.
  Схватила меня за руку. - Пойдем.
  Вода в купальне теплая.
  Нагрелась на солнце".
  "В купальню?"
  "Да, да, Эрато!
  Не задумывайся, если хочешь увидеть чудо.
  Сюрприз так сюрприз!" - Гера вывела меня на маленький дворик.
  В небольшой каменной купальне искрилась прозрачная водичка.
  Сверху плавали лепестки роз.
  "Залезай в купальню, Эрато", - Гера мне приказала.
  "Я?
  Как-то неудобно.
  В твоем доме...
  Гера...
  Что крестьяне скажут?"
  "Моих соседей - Колубуса, Пифагора и Евклида вчера забрали в армию цезаря.
  Они подсматривали за мной, когда я входила в купальню.
  Мне не жалко.
  Но нас теперь никто не увидит.
  Тем более что в купальне ты будешь одна, Эрато".
  "Ты собираешься меня мыть, Гера?"
  "Лучше, намного лучше, Эрато".
  "Ты меня заинтересовала, Гера".
  "Эрато, я тебе говорила, что и мы, крестьянки, хотя и не травницы, как вы, амазонки, но и мы умеем.
  Раздевайся.
  Я не буду за тобой подглядывать".
  "Я и не стесняюсь тебя", - я пожала плечами.
  Скинула хитон.
  "Ого, - Гера раскрыла ротик. - Ты удивительно стройная и грациозная, Эрато".
  "Гера, ты же сказала, что не будешь за мной подглядывать", - я захихикала от похвалы.
  "Извини, я не удержалась", - Гера указательным пальчиком надавила на сосок моей груди.
  Сосок отозвался и затвердел.
  "Нет, нет, не надо", - Гера подпрыгнула и убежала.
  Я сошла в купальню.
  Вода, действительно, очень тепленькая.
  И очень нежная вода.
  Она мягче, чем в ручье или в реке.
  "Дом крестьянки с купальней, - я с удовольствием нежилась в водичке. - Неплохо живут крестьяне".
  "Я тут, - Гера подлетела в купальне. - Ты заждалась меня, Эрато?"
  "Нет, не заждалась, - я засмеялась. - Гера!
  Откуда у тебя красивая амфора из горного хрусталя? - Я чуть не утонула от удивления. - Она же очень дорогая".
  "Не дороже риса", - Гера из амфоры налила на ладошку фиолетовую жидкость.
  И провела ладонью по моим волосам.
  Я почувствовала одуряющий аромат жидкости.
  "Что это, Гера?"
  "Не знаю, - Гера призналась. - Я купила у чайнинских купцов.
  Но действует ошеломляюще".
  "Как действует?"
  "Действует ошеломляюще, Эрато".
  "Я поняла, что действует ошеломляюще.
  Но что происходит?
  С моей головой или с волосами?"
  "Через несколько минут узнаешь, - Гера тщательно втирала ароматное фиолетовое масло в мои волосы. - Пока впитается, я помассирую твои плечи.
  Чтобы ты расслабилась.
  А то ты напряжена, Эрато". - Пальчики Геры опустились на мои плечи.
  "Как приятно, - через пару минут я замурлыкала. - Я таю.
  Я плыву".
  "Ты в купальне, поэтому плывешь, Эрато".
  "Я плыву в купальне и сама в себе плыву, Гера".
  Я мурлыкала, мурлыкала.
  Расслаблялась.
  Расслаблялась.
  И, вдруг, почувствовала, как во мне поднимается жидкий огонь.
  Поднялся и обрушился в низ живота.
  "Гера", - я прохрипела.
  "Да, Эрато".
  "Прекрати".
  "Тебе не нравится, как я разминаю твои плечи, Эрато?"
  "Нравится очень.
  И это меня пугает".
  "Я же обещала тебя, что расслаблю.
  К сюрпризу ты должна подойти полностью расслабленная".
  "Не надооооо", - я застонала.
  Выдохнула.
  Меня подбросило в купальне.
  Я затрепетала, как большая рыба в руках рыбака.
  Гера держала меня за плечи.
  Через некоторое время я успокоилась.
  "Не надо было, Гера".
  "Что было, то было", - Гера рассмеялась.
  "И это - твой сюрприз для меня, Гера?"
  "Нет, это расслабление перед сюрпризом.
  Я же предупреждала.
  Сюрприз будет еще лучше".
  "Куда уже лучше", - я виновата пробурчала.
  Словно бы я сама себя расслабляла в чужой купальне".
  
  
  ГЛАВА 319
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  КРАСОТА!
  
   "Смывай, уже можно", - Гера опустила теплую ладошку на мой затылок.
  "Что смывать, и куда?"
  "Ароматическое масло с головы смывай, - Гера зашла с левого бока моего. - Я тебе помогу".
  Я опустила голову в купальню.
  Нежные пальцы Геры перебирали мои волосы.
  "Я бы и сама помыла свои волосы", - я запоздало подумала.
  Но ничего не сказала Гере.
  Так было хорошо!
  "Теперь высушим волосы", - Гера растирала мою голову нежным куском красного бархата.
  "Откуда у тебя красный бархат, - я удивилась. - Он же дорогой и редкий.
  Тога Цезаря из красного бархата".
  "Во-первых, тога цезаря не из красного, а - из фиолетового, но шелка.
  Во-вторых, чем простая крестьянка хуже цезаря?"
  "Я не видела цезаря, - я смеялась. - Но уверена, что ты лучше, чем он!"
  "Спасибо, Эрато, - Гера промурлыкала. - Но я считаю, что твоя красота, или красота моей Андромеды намного выше моей красоты".
  "Скромность украшает тебя, Гера.
  И делает еще красивее".
  "Я сейчас принесу зеркало", - Гера убежала.
  Я взяла прядь волос.
  "Волосы стали легкие и пушистые, - я удивилась. - И волнистые.
  Чудесное масло их изменило.
  Не знаю - к лучшему, или..."
  "Полюбуйся собой, амазонка, - Гера вернулась быстро.
  Зеркало принесла большое:- Нравится?"
  "Герррра, что это? - Я зарычала в волнении. - Что ты со мной сделала, добрая колдунья?
  Мои волосы превратились в шелковый волнистый водопад.
  Я на себя не похожа".
  "Может быть, Эрато, ты сейчас как раз на себя похожа.
  А раньше только к себе стремилась", - Гера счастливо засмеялась.
  "И, сколько это чудо продержится?"
  "К сожалению, только три дня, - Гера вздохнула. - Нужно каждый раз заново смазывать волосы чудесным ароматным маслом.
  Но купцы утверждают, что после двух месяцев будет достаточно.
  Волосы уже останутся, как ты сказала, шелковым волнистым водопадом.
  Не знаю - верить ли купцам.
  Правду они говорят, или заманивают, чтобы еще больше этого масла покупали.
  На три месяца одной хрустальной амфоры не хватит".
  
  "Когда у меня будут деньги, то я куплю это удивительное ароматное фиолетовое масло - себе, тебе, твоей подружке Андромеде, и, конечно, моей Полигимнии, - я вышла из купальни.
  Не могла оторвать взгляд от своего отображения в зеркале. - Обалдеть".
  "Тебе нравится, Эрато?"
  "Еще бы мне не понравилось, Гера.
  Ты сотворила чудо с моими волосами".
  "Я дам тебе немного этого масла, - Гера произнесла виновато. - Только немного.
  Потому что моя Андромеда..."
  "Гера, не жертвуй масло на нас, - я приложила ладошку к груди.
  Даже не обращала внимания, что я без одежды. - Мы сами купим нам и... вам".
  "Нет, я куплю это масло всем, - Гера топнула ножкой по красному камню на дорожке. - Не спорь с хозяйкой дома, Эрато".
  "Не спорю, Гера", - я потянулась.
  "Теперь присаживайся на стульчик, Эрато".
  "Присела, - я с удовольствием опустилась на невысокий, но изящный стул. - Стул в доме крестьянки.
  Я удивлена".
  "Ты еще не все мои вещички видела, - Гера сияла. - Некоторые статуэточки не найти даже в доме патриция".
  "Охотно верю, Гера".
  "Я чуть уложу твои волосы, Эрато.
  В красивую прическу".
  "Прическа?
  Что это - прическа?"
  "Прическа - когда волосы лежат не так, как всегда, а изыскано".
  "Гера, ты говоришь, как благородная".
  "Все мы - благородные от рождения, - Гера зашла за мою спину.
  Костяным гребнем колдовала над моей головкой. - Но только благородство не у всех всплывает".
  "Гера?"
  "Да, Эрато".
  "Спасибо тебе, Гера".
  "За что, спасибо?"
  "За то, что ты подарила мне новое".
  "Новое - не всегда лучше старого, Эрато".
  "Гера, прекрати немедленно говорить умно.
  А то я подумаю, что ты не девушка, а - мудрец философ с бородой".
  "Показать тебе, что я девушка?" - Гера засмеялась звонко.
  "Я и так видела, что ты - девушка, Гера".
  "Значит, когда я перед тобой умно говорила, Эрато, ты косила глаза и изучала меня?"
  "На тебя не нужно косить глаза, Гера, чтобы убедиться, что ты девушка.
  Из тебя женственность так и прет!".
  "Из каких мест у меня прет женственность, Эрато?" - мы продолжали дурачиться.
  Играли словами.
  Хихикали.
  "Из всех мест у тебя прет женственность, Гера", - я завела руку назад и ущипнула Геру за бедро.
  
  "Из каких это мест, у тебя, Гера, прет? - Раздался красивый, шелковый голосок за нашими спинами.
  Очень красивый голос.
  Даже немного властный... - Когда ты со мной, то у тебя ничего не прет, Гера.
  А когда..."
  И тут я не выдержала.
  Мне стало обидно, что кто-то ругает мою новую подружку.
  Я не стала оборачиваться.
  Мысль - снова перейти в образ мужчины - показалась мне нужной.
  Девушка предъявляла претензии к Гере.
  А мужчина с девушкой справится легко.
  Так я считала...
  Гера загораживала меня.
  Поэтому другая девушка не видела моих девичьих волос и всего остального девичьего.
  "Ерунда все это, - я наклонила головку и постаралась изменить голос - как можно грубее.
  Я вспомнила советы Геры, как казаться мужчиной. - Я тебе лучше скажу, девка, - я не знала, что нужно говорить, чтобы было лучше сказано.
  Гера меня дальше не научила.
  Но я помнила, что мужчина должен с пренебрежением плевать. - Тьфу", - я плюнула.
  Плевок у меня получился хуже, чем слова.
  И тут у меня за спиной загрохотало.
  Буря налетела.
  И буря меня подхватила за правое ухо и подняла над стулом.
  Я - амазонка.
  Даже бури не боюсь.
  Через мгновение мы стояли лицом к лицу.
  Грудью в грудь.
  "Ты не парень?" - Ослепительной красоты высокая девушка яростно пронзала меня взглядом лазурных очей.
  Она была нереально красивая.
  Как мраморная статуя около храма.
  Небесно красивая.
  Я даже поверила, что она - богиня с Олимпа.
  "А ты, не буря", - я процедила сквозь зубы.
  Мой кинжал упирался в шею богини.
  Но богиня не замечала его.
  Или заметила, но не боялась.
  "В моем доме нельзя", - Гера пропищала со стороны.
  Наверно, "буря" отбросила Геру от меня...
  Я поняла, что моя затея - казаться парнем - раскрыта.
  "Амазонка?" - Ярости в глазах богини не уменьшилось.
  "Эрато, убери кинжал... пожалуйста", - Гера дрожала.
  "Только ради твоей подруги, Гера, - я опустила кинжал на перевязь.
  Обнаженная, но с кинжалом всегда... - Амазонки не убивают женщин.
  Если, конечно, женщины ведут себя прилично..."
  "Ха, а амазонки ведут себя прилично? - Девушка облила меня презрением.
  Так, наверно, должен смотреть мужчина. - Плюешь в чужом доме.
  Воруешь чужих подруг..."
  "Яййййя?
  Ворую?"
  "Но плюешь же, амазонка".
  "Плюнула... разочек".
  "Та, которая плюет на чужой дом, так и сворует легко".
  "Сама ты воровка".
  "Я - воровка?" - "богиня" уперла руки в бока.
  И расхохоталась.
  Все у нее получалось величественно и необычайно красиво.
  И кулаки в боках.
  И смех...
  Я даже позавидовала, что так не умею.
  Немножко позавидовала.
  Было бы прекрасно, если бы я так же величественно изгибалась и говорила...
  "Андромеда, это не то, что ты думаешь", - Гера проблеяла.
  Она подбежала к подружке и обняла ее за талию.
  "Гера?
  Амазонка - не то, что я думаю? - Богиня с нежностью смотрела на Геру. - Лучше бы ты с парнем мне изменила, Гера, чем с девкой".
  "Я не девка, - я обиделась. - Я - амазонка".
  "Я не изменяла тебе ни с кем", - на глазах Геры появились золотые слезинки.
  "Не изменила мне? - слова Андромеды наполнены болью и грустью. - Ты потратила ароматическое масло на волосы амазонки.
  Ты расчесывала ей волосы.
  И не знаю, чем вы еще занимались.
  Амазонка-то - голая".
  "Я голая после купальни", - я под осуждающим взглядом "богини" почувствовала себя виноватой.
  Только в чем - я виновата?
  "Ничем мы не занимались, - я повторила за Герой. - Гера показывала мне..."
  "Так ты, Герочка, показывала себя амазонке?"
  "Гера показывала мне дом, - я зашипела ядовито. - Послушай, Андромеда.
  Ты очень красивая.
  Но я не позволю даже сверх красивой девушке, похожей на богиню, кричать на меня и на моих подруг".
  "Гера - твоя подруга?" - Плечи Андромеды опустились.
  "Да, мы встретились у травницы.
  И Гера стала моей подругой".
  "Ну, тогда дружите... вместе".
  "Не говори глупостей, Андромеда, - я сверлила девушку взглядом. - Гера только о тебе и рассказывала.
  Как любит тебя.
  Как вы хотите пожениться в храме Афродиты..."
  "Гера, - Андромеда вскрикнула и приложила ладошку к губкам. - Ты выдала нашу тайну этой... - Андромеда помедлила.
  Но не назвала меня девкой... - Амазонке?
  Почему?
  Почему, Гера?"
  "Потому что Эрато - хорошая", - Гера заступилась за меня.
  "А ты, Андромеда, если бы по-настоящему любила свою подружку Геру, то не набрасывалась бы на нее с обвинениями, - на меня нашло. - Ты должна ей доверять полностью.
  Любовь не терпит недоверия".
  "Красиво сказала, - Андромеда наклонила головку к левому плечу. - Любовь не терпит недоверия.
  Ты сама придумала, амазонка?"
  "Нет, не сама, - я растянула губки в улыбке. - На ярмарке услышала".
  "Я приношу свои извинения тебе, Эрато, - Андромеда слегка поклонилась мне.
  И мое имя уловила из беседы... - Я была неправа.
  Гера сама знает, кого приглашать, с кем дружить, кому голой причесывать волосы.
  И кому рассказывать о наших секретах..."
  "Андромеда, Андромедочка, - Гера поглаживала подружку по головке.
  Словно приручала дикую кобылицу. - Эрато и ее подружка Полигимния, она тоже - амазонка, поженились в храме Афродиты.
  В том храме, куда мы собрались.
  Ну, для того, чтобы..."
  "Поженились? - серебряные колокольчики зазвенели в голосе Андромеды. - Вы?
  Амазонки?
  Но амазонки не женятся на мужчинах.
  А на друг дружке - особенно не женятся".
  "Наверно, ты, Андромеда, знаешь наши обычаи лучше, чем мы", - я не скрывала иронии.
  "Я думала".
  "В том и дело, что ты думала, Андромеда, - я не упускала победу из своих рук. - Девушка не должна думать.
  Особенно девушка небесной красоты".
  "Кто небесной красоты?" - Андромеда открыла ротик в удивлении.
  Стала еще прекраснее.
  "Ты, ты, Андромеда, девушка небесной красоты".
  "Ты шутишь, амазонка".
  "Амазонки не шутят и не лгут, - Гера подхватила жарко. - Так мне Эрато сказала.
  Правда, Эрато, что вы, амазонки, никогда не обманываете и не шутите?"
  "Нуууу!
  Шутим иногда.
  И иногда искажаем правду. - Я блеяла, как овца, которая запуталась в кустах. - Для пользы дела всякое приходится.
  Но с теми, кого уважаем и любим - ни-ни!"
  "Эрато и Полигимния были на ярмарке, - Гера торопливо пересказывала то, что я ей рассказала раньше. - Гадалка отравила Эрато дымом.
  Эрато потеряла сознание.
  Полигимния отнесла Эрато в храм Афродиты.
  В храме Афродиты жрецы все болезни лечат.
  Но жрец потребовал, чтобы Эрато и Полигимния поженились.
  Без их соединения лечение невозможно".
  "Как же вы могли пожениться, если ты была без сознания, Эрато?" - Андромеда повернулась ко мне.
  В ее голосе было столько сочувствия и теплоты, что я чуть не расплакалась.
  "Жрец поженил нас, даже, когда я была без сознания, - я шмыгала носом. - В доказательство остались две глиняные таблички о нашей свадьбе.
  Одна табличка - в храме хранится.
  Другая табличка... у нас.
  Но я, правда, ничего не помню.
  Полигимния очень поэтому огорчается.
  Она мечтает, чтобы я вспомнила нашу свадьбу.
  Но я пока не могу..."
  
  "Бедненькая", - Андромеда погладила меня по головке.
  В глазах Геры мелькнула золотая искра ревности.
  Но исчезла.
  "Теперь ты не сердишься на нас?" - Я зачем-то спросила.
  "Я еще раз прошу прошения, Эрато".
  "Эрато предложила нам, когда мы поженимся, - Гера светилась счастьем, - переехать жить в Фемискира".
  "Нам стать амазонками?" - Андромеда изогнула бровь.
  "Насильно амазонками не становятся", - я фыркнула.
  "Спасибо за приглашение, Эрато, - Андромеда задумчиво смотрела в мои глаза. - Мы подумаем..."
  "Думайте!"
  "А еще, еще, Эрато и ее Полигимния, позвали в Фемискира Злату и Эривсею, - Гера наслаждалась. - Эривсея и Злата уже там".
  "Если дошли", - я пробурчала.
  "Эривсея и Злата? - Андромеда вскрикнула. - Обалдеть".
  "Ты сказала "обалдеть", - я захихикала. - Не вяжется с твоей внешностью, Андромеда".
  "Я не могу сказать - "обалдеть"?" - Андромеда засмеялась.
  "Можешь сказать "обалдеть".
  Но это слово не подходит тебе".
  "Почему, Эрато?
  Почему, Эрато, мне не подходит слово "обладеть"?"
  "Потому что ты...
  Я уже говорила...
  Ты - божественная.
  А богини не обалдевают".
  "Хорошо, я - богиня, - Андромеда легко согласилась.
  Не жеманилась. - Но я докажу вам, что богини тоже обалдевают".
  "Андромеда", - Гера приложила пальчик к губкам подружки.
  "Гера, а ты показала Эрато свою коллекцию глиняных котят?"
  "Еще не успела показать глиняных котят, - Гера облизнула губки. - Я не успела.
  Я хотела поразить Эрато ароматическим маслом для волос".
  "И поразила ты меня прической, - я снова подошла к зеркалу. - Я до сих пор не могу поверить".
  "Эрато, а ты очень грациозная", - Андромеда прошептала.
  "Подружки, перестаньте хвалить друг дружку, - Гера обиженно засопела. - А я?"
  "Ты?
  Ты, Гера, самая самая лучшая". - Я и Андромеда обняли Геру.
  Тискали ее.
  Целовали.
  Хохотали в веселом задоре.
  "Котята глиняные, - я напомнила.
  И тут же почувствовала себя неловко. - Ай.
  Я засмотрелась на новые волосы, на себя.
  Забылась.
  И не успела одеться". - Я набросила хитон.
  "Могла бы не одеваться, - Андромеда погладила мои волосы. - Я никогда не видела обнаженную амазонку.
  Без одежды ты более природная, Эрато".
  "У нас еще будет время искупаться вместе на реке", - я опрометчиво сказала.
  Гера и Андромеда с готовностью приняли мое предложение.
  "Мы обязаны встретиться, - Гера говорила убежденно.
  Даже провела ребром ладошки по горлу. - Я очень хочу познакомиться с твоей подружкой, Эрато".
  "Я уже мечтаю об этом", - Андромеда промурлыкала.
  О чем она мечтает?
  О том, чтобы вместе с нами купаться на реке?
  Или о встрече с моей Полигимнией мечтает.
  
  "Эрато, возьми для себя и для твоей подруги, - Андромеда схватила хрустальный пузырек со снадобьем для волос. - Мы тебе дарим".
  "Андромеда, ты у меня самая лучшая", - Гера в восторге от поступка подружки обняла ее и целовала.
  "Нет, не приму подарок, - я распахнула глазища. - Во-первых, зелье и хрустальная амфора - очень дорогие.
  Во-вторых, мы с вами еще не знакомы".
  "Вот и познакомимся через волосы", - Андромеда подняла подбородочек.
  Превратилась в мраморную статую.
  "Гера сказала, что ароматическое масло нужно тебе, Андромеда", - я не сводила взгляда с хрустальной амфоры.
  "Нужно, но я куплю, - Андромеда махнула ручкой.
  Не махнула даже.
  А повела рукой величественно. - Мы с Герой разберемся. - Любящий взгляд на подружку. - Правда, Гера?"
  "Я так счастлива!
  Так счастлива!" - Гера подпрыгивала от возбуждения.
  "Вы познакомились у травницы, - Андромеда вспомнила. - Гера, а ты, что делала у травницы?
  Ты не заболела?" - Забота выплескивалась из Андромеды.
  "Нет, мне нужны были кое-какие травки, - Гера умоляюще на меня посмотрела.
  Показывала взглядом, чтобы я не рассказала Андромеде о том, что ее подружка хотела купить у травницы успокаивающую траву.
  "А я зашла к травнице из любопытства, - я с пониманием кивнула Гере.
  Показывала, что не выдам ее. - Мы, амазонки, любим травки".
  "Можете не переглядываться с секретиками, - от взгляда богини ничто не утаится. - Мне они ни к чему".
  "Я... я тебе потом расскажу", - Гера извиняюще погладила подружку по руке.
  "Эрато, а почему ты решила плеваться и говорить грубо, как мужчина?" - Андромеда не сердилась на нас.
  "Я хотела сделать своей подружке приятное, - я охотно рассказывала. - Но деньги последние мы отдали Злате и Эривсее, на дорогу.
  Поэтому я набрала корзину персиков в роще..."
  "Та, роща, которая за рекой?" - Андромеда уточнила.
  "Нет, не за рекой роща, а у горы".
  "За рекой персики сочнее и слаще", - Андромеда кивнула очаровательной головкой.
  "За рекой все сочнее и слаще, - я засмеялась. - Но не поплыву же я за реку с корзиной.
  А затем с полной корзиной обратно.
  Я задумала в вашей деревне обменять персики на еду.
  Вы не подумайте, - я свела пальчики вместе. - Амазонки никогда не голодают.
  Рыбка, дичь.
  Фрукты, овощи с полей.
  Но иногда хочется что-то особенное.
  Я отправилась к вам за чем-то особенным.
  По дороге я придумала, что мужчине будет легче, чем девушке.
  Тем более, мы, амазонки, привлекаем внимание..."
  "Ты привлекаешь внимание своей красотой, Эрато, - Гера погладила меня по груди. - Ты очень красивая".
  "Я не об этом внимании говорю, - мои щеки налились огнем.
  Я вспомнила, как в купальне Гера мне разминала плечи. - И ничего лучше я не придумала, как стать на время мужчиной.
  У травницы Гера сразу распознала, что я не парень.
  И научила меня повадкам мужчин - грубый голос, презрение ко всем.
  Высокомерный тон.
  Плевать вокруг.
  И фраза мужская - "Да все ерунда, что ты говоришь и делаешь.
  Я знаю, как лучше".
  Даже ты, Андромеда, попалась!"
  "Да, уж, Эрато, - Андромеда прикоснулась губами к моей щеке. - Ты умеешь удивить".
  "Но амфору с чудесным снадобьем для волос ты, Эрато, заберёшь", - Гера вернулась к амфоре.
  "Ни.
  За.
  Что".
  "Ты не имеешь права отказаться, - Андромеда ущипнула меня за попку. - Подарок не тебе..."
  "А кому?" - я распахнула глаза.
  "Тебе и твоей подружке.
  Мы вас навестим скоро.
  Любопытно посмотреть на жилище двух амазонок".
  "Жилище - обыкновенное, - я наклонилась и поправила ленточку на сандалии. - Мы живем в пещере.
  Для нас не так важно... - Я поймала на себе глубокие задумчивые взгляды Геры и Андромеды. - Вам не нравится пещера?"
  "Какая пещера? - Гера трясла головкой. - Ах, да, пещерка.
  Извини, Эрато.
  Засмотрелась на тебя".
  "Я тоже любовалась", - голос Андромеды превратился в сталь.
  "Я пойду?" - Я прижала флакон к груди.
  "Нет, не пойдешь.
  Мы тебя пока не отпускаем, Эрато. - Гера схватила меня за руку.
  Повела в дом. - Возьмёшь для украшения вашего жилища. - Она сняла с окон занавески.
  Складывала передо мной. - И коврик расписной.
  Коврик от царя Дария".
  "Не нужно", - я решительно топнула ножкой по коврику.
  С полочки что-то упало.
  Андромеда успела подхватить.
  "Чуть глиняного котенка ты не разбила, Эрато", - Андромеда раскрыла ладошку.
  На ней лежала статуэтка кошки.
  "Красотища, - я восхитилась. - Очень миленькая кошечка из глины.
  Даже коготки на лапках и усы прорисованы.
  Умеют же купцы и ремесленники..."
  "Всех, всех котят забирай, - Гера воодушевилась. - С полки снимала глиняные статуэтки. - Мы все равно дом продадим.
  Куда добро девать?"
  "С собой в Фемискира возьмете".
  "Вот ты и неси глиняных котят в Фемискира, - Андромеда подмигнула мне. - А мы, может быть..."
  "Все, все, я ухожу, - я подняла занавески.
  С трудом уместила на них хрустальную амфору со снадобьем для волос и статуэтки котят. - Иначе вы мне что-нибудь еще подарите".
  "В следующий раз подарим, - Андромеда обещала. - Тебя проводить, Эрато?"
  Андромеда и Гера стояли, тесно прижавшись друг к дружке.
  "Амазонку не надо провожать, - я ответила храбро. - У вас свои дела найдутся в доме.
  До встречи!"
  "У нас на несколько дней дела.
  Потом обязательно сходим к вам.
  Пещера в горе около реки?" - Андромеда уточнила.
  "Ага", - я с пыхтением вышла из дома.
  Все-таки, глиняные статуэтки котят и занавески весили много.
  Отдельно - все легкое, почти невесомое.
  Но вместе...
  "Огородами, огородами пробирайся, - Гера крикнула мне вдогонку.
  Показала на узкую тропинку. - Так никого не встретишь".
  "Спасибо", - я пропыхтела.
  
  До горы я добралась быстро.
  Даже не заметила, потому что всю дорогу прокручивала в головке встречу с двумя молодыми крестьянками.
  "А я думала, что крестьяне другие", - я вошла в пещеру.
  С облегчением осторожно опустила подарки на камень.
  Огляделась по сторонам:
  "Полигимния?
  Ты где?
  Я вернулась!"
  "Увернулась", - пещера ответила мне глухим эхом.
  "Странно, - я приложила пальчик к носику. - Ни Полигимнии, ни барсы.
  Может быть, с ними что-нибудь случилось? - Я хотела бежать на поиски подружки.
  Но остановила себя:- Амазонку, да еще с барсом...
  Нет, ничего в этих спокойных краях с ними не произошло.
  Возможно, что Полигимния готовит мне подарок.
  Как и я придумала подарок для нее".
  Я склонилась и подняла один кусок материи.
  "Мы, амазонки, не... - Я задумалась. - Нет, мы, амазонки - да.
  Все умеем".
  Из свернутого шелка выпало что-то бархатное и ужасно изящное.
  "Кошелек? - Я с недоумением подняла кошелечек. - Гера или Андромеда мне подложили деньги.
  Они понимали, что деньги я не приму.
  Поэтому тайно мне вложили. - Я развязала верёвочку на кошельке. - Ого.
  Медные монетки.
  Но я не истрачу ни одной.
  Все верну Андромеде и Гере. - Я задумалась. - А, если я обижу их?
  Они же от щедрого сердца мне деньги дали.
  Понимали, что я и Полигимния остались без монет.
  Да, я обижу, если буду возвращать им деньги.
  Лучше, я что-нибудь им подарю.
  Например, на ярмарке куплю бусы жемчужные.
  Или подружки не любят жемчуг?
  Загадка".
  Я развешивала занавески по пещере.
  Прикрыла камень.
  Выбежала из пещеры и набрала цветов.
  Чудесный букет украсил пещеру.
  "Полигимния обязательно обрадуется, - я наслаждалась красотой. - А когда я превращу ее волосы в необыкновенные, то..."
  Что - то, которое, больше чем обрадуется, я не придумала.
  На всякий случай спрятала хрустальную амфору с ароматическим маслом для волос.
  Я убрала ее около купальни за камень.
  Сюрприз для Полигимнии.
  Я выложила хлеб на широкий камень.
  "Манго, рыба, вяленое мясо.
  Персики, хлеб! - Я облизнула губки. - Не начну пир до прихода Полигимнии". - Я опустилась на ложе.
  Поход в деревню.
  Общение с Герой.
  Купание.
  Расслабление в купальне.
  Восторг, когда я увидела новую прическу в зеркале.
  Разговор с Андромедой.
  Уборка в пещере.
  Все настолько утомило меня.
  Что я не заметила, как заснула.
  Проснулась я от нежного прикосновения.
  "Полигимния, - я открыла глаза. - Ты уже вернулась?
  Ты, где была?"
  
  "Там же я была, где и ты", - Полигимния прилегла рядом со мной.
  Я хотела забросить ножку на талию Полигимнии.
  Но больно ударилась коленкой о камень около нашего ложа.
  И... проснулась во второй раз.
  "Полигимния мне приснилась, - я пробормотала с разочарованием. - Что же мне делать?
  Может быть, пока ее нет, обследую пещеру дальше и дальше?" - Я поднялась с ложа.
  Прошла в пещерку с родником и каменной чашей.
  Затем робко вошла в следующую пещеру.
  Нестерпимое любопытство терзало меня.
  Я увидела в древней пыли отпечатки ступней Полигимнии.
  Я узнала их.
  "Я только взгляну, куда Полигимния ходила раньше, - я уговаривала и успокаивала себя. - Ничего больше.
  Судя по пыли, Полигимния ходила здесь недавно".
  Я двинулась дальше.
  И ударилась головкой о низкий потолок пещеры.
  Но это не остановило меня.
  Наоборот, подстегнуло.
  Мое любопытство разгоралось.
  Я увидела, что следы уходили в узкий лаз.
  Я взволнованная еле протиснулась.
  "Я только посмотреть", - я повторяла и повторяла.
  В пещере было сумрачно.
  Но не темно.
  
  
  ГЛАВА 320
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ЛОВУШКА
  
  Мои глаза быстро привыкли.
  Я различала стены, высокие своды.
  Мои шаги и дыхание заглушались и тонули в серой мгле.
  Не было ничего интересного в пещерке.
  Я шла и шла дальше.
  Уже хотела повернуть назад.
  Но увидела поворот вправо.
  Без страха я повернула в него.
  Шла и шла.
  Постепенно настроение мое ухудшалось.
  Наконец, оно переросло в панику.
  Я хотела развернуться, но не смогла.
  Казалось, что проход за мной сузился.
  Я упала на колени и шарила руками вокруг себя.
  Надеялась нащупать...
  А что я хотела нащупать в пещере?
  "Полигимния, - я закричала. - Ты еще не вернулась?
  Вытащи меня из этой дурацкой пещеры", - я закричала.
  Наконец, мне удалось развернуться.
  Не знаю, тот ли был проход, по которому я шла, или другой.
  Стало легче идти.
  Я побежала.
  Неожиданно, подо мной дорожка исчезла.
  Я уже шагала в пустоте.
  "Полигимнияяяяя!"
  
  "Андромеда и Гера мне все рассказали, - Полигимния гладила меня по головке. - Надо же, ты хотела сделать мне подарок".
  "Полигимния, что со мной было? - Я приподнялась.
  Тело нестерпимо болело. - Я вошла в пещеру и провалилась".
  "Ты часто проваливаешься, Эрато, - Полигимния надавила на мои плечи.
  И я снова опустилась на наше ложе. - Смешно, но я тоже хотела тебе сделать подарок, Эрато.
  Я утром проснулась и тихо вышла из пещеры.
  Я придумала наловить много осетров.
  Осетров обменяю в деревне или продам.
  На деньги куплю тебе подарок, Эрато".
  "Ты... ты - моя, Полигимния", - я прошептала.
  "А ты, Эрато, еще больше, чем ты, - подружка приложила ладошку к моей голове. - Осетров, в том месте, где я ловила в прошлый раз, не было.
  Наверно, они уплыли вслед за Серегой, Колькой и Митяем.
  Я переплыла на другой берег.
  Сначала поймала небольшую стерлядь.
  Пришлось ее отпустить.
  Маленьких не беру.
  Но затем попался довольный крупный осетр.
  Я увлеклась.
  Хотела больше и больше осетров.
  Чем больше рыбы, тем на более дорогой подарок обменяю ее.
  Я так хотела подарить тебе чудесное, Эрато".
  "Ооооо, Полигимния!"
  "Я не заметила, как время пролетело.
  Рыбы было много, очень много.
  И, когда я попробовала поднять всех пойманных осетров сразу, то не осилила.
  Пришлось разделить тяжесть с барсой.
  Барса не особо радовалась.
  Осуждающе рычала и сверкала зелеными глазищами.
  Но понимала, что мне нужна помощь.
  Я, конечно, знала, что с диким зверем прийти в деревню - не очень хорошо.
  Крестьяне боятся барсов.
  Но, во-первых, барса с осетрами, привязанными к ее спине, не выглядела дикой.
  Злая - да.
  Но не дикая.
  Я же ее приручила.
  Во-вторых, от нас, амазонок, люди ожидают чего-то необычного, дичайшего.
  Заявиться с ручной барсой - как раз было необычным для крестьян.
  Меня бы поняли.
  Я спешила в деревню.
  Ты же осталась одна в пещере.
  Я за тебя волновалась.
  Но не знала, что ты уже побывала в этой деревне".
  "Полигимния, ты всегда впереди всех".
  "Нет, Эрато, это ты впереди меня.
  Я - сзади. - Полигимния засмеялась свободно.
  Видно, что волнения отступали. - В деревне народу оказалось немного.
  Мужчин, которые любят свежее нежное мясо осетров, забрали в армию цезаря.
  Остались несколько стариков, да и толстый трактирщик.
  Трактирщик, наверно, откупился от солдат...
  Трактирщик предложил смехотворно малые монеты за осетров.
  Я лучше бы отдала крестьянам рыбу даром.
  Поэтому я ушла от трактирщика и отправилась по домам.
  Скажу честно - торговка из меня плохая. - Полигимния захихикала. - Женщины долго осматривали рыбу.
  Качали головами.
  Одни говорили, что денег нет.
  Другие не ели рыбу.
  Они питаются одним рисом.
  Я уверяла, что рис и рыба - очень полезно и питательно.
  Не портит фигуру.
  Но на меня смотрели насторожено.
  Наверно, потому что женщина никогда не захочет, чтобы другой женщине было хорошо.
  Поэтому и не покупали осетров.
  Бедным и старухам я отдавала осетров бесплатно.
  Ну, и детишкам, тоже.
  Ко мне стали добрее.
  Одна старушка, которая три года не выходила из своего каменного дома, так обрадовалась, что я ей подарила осетра, что предложила мне пойти к Гере.
  Старушка сказала, что две молодые крестьянки - Гера и Андромеда - трудятся на рисовых полях вместе.
  Деньги тратят только на себя.
  Мужчинам не дают... в смысле деньги.
  А об остальном старушка не знала.
  Она говорила, что у Геры и Андромеды денег много, потому что девушки те не делятся с мужчинами.
  Меня это устраивало.
  С девушками договориться проще...
  Действительно, Гера и Андромеда приняли меня очень ласково.
  "Амазонка.
  К нам уже приходила днем твоя подружка, - Гера сразу схватила меня за руки и повела в дом. - Эрато, ее зовут Эрато.
  Она же твоя подружка.
  Ты, наверно, Полигимния?"
  "Да, Эрато моя подружка.
  Я - Полигимния!
  Что Эрато у вас натворила?"
  "Ох, натворила, бед натворила, - Андромеда приложила ладошки к щечкам.
  Сначала она очень испугала меня.
  Я же не знала, что Андромеда великая шутница. - Твоя подружка Эрато сразила нас своим умом и красотой".
  "Эрато сразила вас своим умом и красотой? - Я обрадовалась. - Да, Эрато может!
  Она красивая и умная".
  "Ты тоже очень красивая, - Андромеда опустила глаза. - Полигимния, Эрато все рассказывала о тебе, и хвалила тебя.
  Мы все знаем".
  "Что вы все знаете?" - Я прищурила глаза.
  Эрато, ты не хранишь тайны".
  "Можно подумать, что ты, Полигимния, хранишь тайны!" - Я фыркнула.
  "Ничего страшного, Эрато, что мы не храним тайны, - Полигимния захихикала. - Сохранённая тайна не помогает подружиться.
  А, если рассказать свой секретик хорошим людям, то они почувствуют к тебе доверие.
  И так ли велик наш секрет, что мы с тобой поженились, Эрато..."
  "Сейчас этот секрет, что мы поженились в храме Афродиты, уже не кажется мне великим", - я погладила подружку по бедру.
  "Гера и Андромеда очень милые, - голосок Полигимнии сорвался. - Особенно - Андромеда.
  Она все время повторяла, что я необычно красивая.
  Ходила за мной.
  Старалась угодить.
  Мне стало даже неудобно перед ее подружкой - Герой".
  "Тебе стало неудобно перед Герой? - Я взвизгнула. - А передо мной ты не чувствовала вину, Полигимния, когда заигрывала с Андромедой?
  Неприступная Андромеда, мраморная статуя Андромеда влюбилась в тебя, Полигимния!
  Чем же ты ее покорила?"
  "Влюбилась в меня? - Полигимния распахнула глазища. - Невозможно.
  Как можно любить двух?
  Андромеда обожает свою Геру".
  "Наверно, и двух легко любить, - я заскрежетала зубками. - Очень многих людей никто не любит.
  И теперь я догадываюсь - почему.
  Потому многим не достается любви, что некоторых любят по два раза, а то и больше".
  "Эрато, никакой любви между мной и Андромедой быть не может, - Полигимния тяжело дышала. - Андромеда - да, красивая..."
  "Андромеда не просто красивая.
  Она - божественно красивая!"
  "Эратоооо, - Полигимния нависла надо мной, как меч правосудия цезаря. - Ты влюбилась в Андромеду?
  Признавайся честно".
  "Полигимния, а, разве, можно признаваться нечестно?" - Я хоть как-то отомстила подружке своим неопределенным ответом.
  "Пока я ловила осетров, пока готовила тебе сюрприз, ты влюблялась в Андромеду", - из глаз Полигимнии брызнули искристые слезы.
  "Полигимния, кто тебе сказал, что я полюбила Андромеду?"
  "Я догадалась".
  "Полигимния, ты сама себе сказала, что я полюбила Андромеду.
  Сама ты сказала, и сама себе поверила.
  Я же не говорила, что я полюбила ее".
  "Но ты сказала, что она божественно красивая".
  "Полигимния!
  Любоваться и любить разные понятия. - Я выдохнула.
  Казалась сама себе очень умной в этот момент. - Можно любоваться статуей Венеры, статуей Аполлона в храме.
  Но не означает, что ты полюбила статую Венеры или Аполлона".
  "Эрато, - Полигимния вытирала слезы и продолжала плакать.
  Вытирала и плакала. - Ты полюбила Аполлона?"
  "Я полюбила Аполлона? - Я вскрикнула от боли. - Не смеши меня, Полигимния.
  Мне больно смеяться".
  "Тебе больно, а мне еще больнее", - Полигимния прошептала.
  Я ожидала, что она, как всегда, начнет меня жалеть, потому что мне больно.
  Но впервые Полигимния не пожалела меня.
  Она даже сказала, что ей еще больнее.
  "Полигимния, я, действительно, не полюбила Андромеду", - я начала мириться.
  "Правда?
  Ты ее не полюбила, Эрато?" - В очах Полигимнии засветилась надежда.
  "Правда, правда, Полигимния.
  Да, Андромеда божественно красивая и величественная, как статуя из мрамора в храме.
  Но мне больше понравилась Гера.
  Она милее для меня и чувственнее.
  Девушки прекрасные.
  Но я выбрала бы Геру".
  
  И тут началось.
  Мы ругались.
  Мирились.
  Целовались.
  Скандалили.
  Обвиняли друг дружку в предательстве и измене.
  Затем обнимались и снова мирились.
  Наконец, обессиленные упали на ложе.
  "Что с нами происходит, Эрато"? - Полигимния тяжело дышала.
  "Мы просто переутомились, Полигимния".
  "Да, Эрато.
  Мы просто переутомились.
  Андромеда и Гера рассказали мне, что ты пришла в деревню, чтобы продать персики и сделать мне подарок.
  Так мило, Эрато".
  "Ты тоже ловила осетров, чтобы на вырученные монеты купить мне подарок, Полигимния.
  Еще милее..."
  "Они купили у меня осетров.
  Давали денег в пять раз больше, чем они стоят.
  При этом надарили всякого.
  Я с трудом сторговалась за осетров в меньшую сторону, Эрато.
  С трудом..."
  "Андромеда и Гера не сказали тебе, что подарили мне деньги и вещи?
  Вернее, нам подарили..."
  "Нет, не сказали, - Полигимния грустно улыбалась. - Они хорошие".
  "Кто хорошие?
  Деньги и вещи хорошие?"
  "Андромеда и Гера хорошие".
  "Андромеда и Гера хорошие, - я не смогла удержаться. - Но для тебя Андромеда и Гера разные.
  Андромеда для тебя более хорошая, чем Гера".
  "Враки, Эрато.
  Все ты выдумала.
  Это для тебя Гера более хорошая, чем Андромеда и я".
  "Дааааааааа?
  Полигимния?"
  Мы снова надули щечки и губки.
  Но ссориться уже не было сил.
  Поэтому мы обнялись и поцеловались.
  "Эрато?"
  "Да, Полигимния".
  "Андромеда и Гера тоже хотят пожениться в храме Афродиты".
  "Я знаю, Полигимния, что они мечтают пожениться в храме Афродиты.
  Что означает - тоже?
  Мы же не хотели пожениться.
  У нас так получилось".
  "Ты не хотела нашей свадьбы, Эрато?"
  "Полигимния!
  Не придирайся к моим словам.
  И не выдумывай то, что я не думаю.
  Я хотела сказать, что мы не думали, что поженимся".
  "Да, Эрато, мы не думали, что поженимся с тобой", - голос моей подружки глухой.
  "Но мы же поженились, Полигимния", - я протянула подружке мизинчик левой руки.
  Полигимния зацепила его своим мизинчиком.
  Мы потрясли руками.
  "Эрато?"
  "Да, Полигимния".
  "Когда я вернулась в пещеру, то обалдела от красоты", - глаза Полигимнии сверкали.
  "Тебе понравилось, как я убрала пещеру?"
  "Ага, Эрато.
  Очень понравилось".
  "Я старалась для тебя, Полигимния".
  "Для меня старалась?"
  "Для нас, Полигимния, я старалась".
  "Совсем другой ответ, Эрато, - Полигимния вскочила с ложа. - Хочешь посмотреть, какие подарки мне подарили Андромеда и Гера для тебя?"
  "Может быть - позже посмотрим?" - Я застонала притворно.
  Конечно, у меня болело все после падения в пропасть в пещере.
  Но не так, чтобы я не хотела броситься к подаркам.
  Наоборот, любопытство раздирало меня.
  Но я догадывалась, что мы снова можем поссориться с Полигимнией.
  Например, по поводу - кому подарки лучше.
  "Полигимния, у меня для тебя сюрприз тоже", - я поднялась и осматривала себя.
  Руки, ноги - на месте.
  Голова - не видно головы.
  Наверно, и голова осталась целая.
  Потому что я вижу и говорю...
  "Какой сюрприз?" - Полигимния подбежала ко мне.
  "Сначала пойдем в купальню, Полигимния".
  "В купальне сюрприз?"
  "И да, и нет, Полигимния.
  Сюрприз и в купальне, и в тебе!"
  "Во мне что-то?" - Глазища моей подружки распахнулись.
  "Нет, не в тебе мой сюрприз находится, - я захихикала. - Пойдем.
  Если расскажу, то тебе не будет интересно, Полигимния".
  "Эрато, разве ты не хочешь знать, как ты провалилась сквозь землю?"
  "Полигимния, я очень хочу узнать, как ты меня спасла.
  И от чего спасла.
  Просто я задумалась".
  "Эрато, когда я вышла с подарками от Геры и Андромеды, то захотела полететь.
  Так было велико мое нетерпение скорее увидеть тебя.
  Барса, наверно, рассчитывала, что избавится от осетров и побежит налегке.
  Но ей пришлось на себе тащить подарки Андромеды и Геры. - Полигимния подмигнула мне. - Мы превратили барсу в ишака.
  Сила переполняла меня.
  Я бежала.
  И бег с подарками на плечах доставлял мне огромное наслаждение.
  Перед горой я немного расслабилась.
  Я представляла тебя, как ты ждешь меня, Эрато.
  Я не в состоянии была думать ни о чем другом.
  Пыталась угадать, чем ты занимаешься.
  Ты ворвалась в мою жизнь, как стрела, Эрато.
  Я даже не думала, что может произойти так остро.
  Наша дружба стала для меня большим облегчением.
  Но после свадьбы у меня росло и росло внутри.
  Желание быть с тобой превратилось в навязчивую идею.
  Подобное чувство опасно.
  Я понимала это.
  В бою мы должны сохранять спокойствие и ясный ум.
  Но чем я сильнее пытаюсь сдерживать свои чувства, тем больше они закаляются.
  Безумные мысли о нас с тобой, Эрато, не вылетают из головы.
  Твои послушные волосы.
  Прямой носик.
  Я схожу с ума по необъяснимой причине.
  Я хочу целовать тебя, дотрагиваться губами до твоих губ.
  Но самым живым и мучительным было воспоминание, как ты смотришь на меня.
  Ты снишься мне, Эрато.
  Разрушаешь меня.
  Я ощущаю боль, когда думаю о том, что мы можем хоть ненадолго расстаться.
  Твоя влажная шелковая кожа.
  Трепещущая грудь.
  Я даже застонала около пещеры.
  Барса с удивлением смотрела на меня.
  По ее мнению, она должна была стонать, потому что тащила на себе подарки.
  Я представляла, как мы будем в купальне болтать с тобой.
  Без перерыва.
  Ничто не остановит нас.
  Я обниму тебя.
  И посмотрю в твои прекрасные глаза, как можно глубже, Эрато.
  Не слишком ли много я хотела?
  Я вбежала в пещеру.
  Не увидела тебя.
  Освободила барсу от ноши.
  Она обезумела от свободы.
  И скакала, как уличный пес.
  Я накормила и напоила уставшую барсу.
  Но все время я звала тебя.
  Думала, что ты прячешься в купальне.
  "Красотища", - я оценила твои старания, как ты украсила нашу пещеру.
  Занавесочки, цветы.
  Камень-стол сиял так ярко, что глаза заболели.
  Дикий восторг поднялся во мне.
  Ты превратила нашу пещеру во дворец, Эрато.
  Но я волновалась - где ты.
  Барса поняла мое состояние.
  Она принюхалась, опять же, как собака.
  Но по следу пошла уже, как дикий зверь.
  Собака нюхает внизу.
  Барса же подняла морду и принюхивалась вверху.
  "Эрато, Эрато", - я звала.
  Я поняла, что ты ушла в глубину горы.
  Ужас охватил меня.
  Я зажгла факел.
  Яркий огонь отражался от холодных стен.
  Прохладный воздух помогал дышать.
  Гнетущие предчувствие беды не покидало меня.
  Пещера без тебя казалась пустой.
  Я прошла за барсой в дальний проход.
  И сразу поняла, что случилось.
  Следы твои обрывались.
  "Нет, Эрато, нет", - я закричала.
  Летучие мыши взбесились от огня факела и от моего крика.
  Факел дрожал в моей руке, когда я пыталась разглядеть в темноте.
  Твой тихий стон со дна пропасти влил в меня надежду.
  Я быстро спускалась.
  Каждый миг могла пролететь вниз.
  На уступе лежала ты.
  Лицом в грязь, Эрато.
  Лицом в грязь.
  Я опустилась перед тобой на колени, Эрато.
  "Эрато, ты живая?" - Я задала глупый вопрос, чтобы что-нибудь спросить.
  Ты лишь застонала.
  Очень похоже, как тогда стонала, когда тебя гадалка отравила дурманящим дымом.
  "Полигимния?" - Ты произнесла, как бы во сне.
  И лицо твое было измазано голубой глиной.
  "Эрато, ты не поранилась?
  Ты слышишь меня?"
  "Я в порядке, Полигимния, - ты прошептала чуть слышно. - О, Полигимния.
  Я так скучала без тебя.
  С кем ты так долго была?
  Я боялась, что ты не вернешься, Полигимния", - Возможно, что ты бормотала во сне.
  Потому что сразу заснула.
  Мне показалось, что мое сердце сорвется в пропастью.
  Я от потрясения забыла, как дышать.
  Был момент, когда я подумала, что ты уснула навсегда.
  Нужно было, как можно скорее тебя вытащить из ямы.
  Я выбралась из пропасти.
  Сбегала за шелком.
  Андромеда и Гера подарили мне рулон прекрасного красного шелка.
  Я вернулась и обмотала тебя.
  Замотала в кокон.
  Ты была похожа на...
  Нет, Эрато, на бабочку ты не была похожа.
  С помощью барсы я подняла тебя и перенесла к купальне.
  Барса потрудилась сегодня.
  Я вымыла тебя целиком, Эрато.
  Нелегко пришлось с глиной на лице и в волосах.
  Я отмывала тебя соком белладонны". - Полигимния почесала барсу между ушей.
  Огромная дикая кошка замурлыкала, как домашний котенок.
  Полигимния нежно улыбалась мне.
  Я потрясённая молчала.
  "Теперь поняла - почему моя подружка не восхищается моими волосами?
  Несколько минут назад я удивилась, что Полигимния не хвалит мою новую прическу. - Я подумала. - Она не заметила сверкающий водопад волнистых волос?
  Ответ - один.
  Мои волосы вернулись в прежнее состояние.
  Получается, что либо я после падения пролежала не меньше трех дней, либо... с моими волосами что-то произошло.
  Но, оказывается, что глина смяла мою красоту волос.
  Сок белладонны вернул волосы в прежние. - Я запустила пальцы в волосы.
  Перебирала, гладила. - Волосы, как волосы.
  Как и раньше, до эликсира фиолетового.
  Без волн и каскада водопадов.
  Мне нравятся мои волосы.
  Но после зелья они были...
  Прекраснее были".
  "Эрато?"
  "Да, Полигимния".
  "Ты с испугом щупаешь свои волосы.
  Что произошло?"
  "Ничего особенного, - я солгала. - Просто мне приснилось, что ты срезала мне волосы".
  "Подобное не может присниться, Эрато, - Полигимния, разумеется, не поверила мне.
  Она же знает меня до искорки в глазах. - Даже во сне я не отрежу тебе волосы, Эрато".
  "Полигимния, - я сцепила пальцы. - Через несколько минут я тебе все расскажу.
  Иначе...
  Я уже предупреждала - иначе сюрприз не получится".
  "Ну, разве только для твоего сюрприза, я подожду, - Полигимния покачала прелестнейшей головкой. - В купальне, Эрато?"
  "Да, в купальне, Полигимния".
  Мы, наконец, перешли в зал с ручьем и каменной чашей.
  "Раздевайся, Полигимния".
  "Я буду одна купаться?"
  "Нет.
  Вернее - да.
  Ты в купальне будешь одна.
  Я же намажу твои волосы чудесным ароматным маслом".
  Я мысленно поблагодарила молодых крестьянок.
  Андромеда и Гера не рассказали Полигимнии, что подарили мне хрустальную амфору с замечательным зельем.
  Они понимали, что я хочу сделать подружке сюрприз.
  "Я готова", - Полигимния вошла в купальню.
  "Полигимния, - я забыла на миг, что хотела сделать. - Ты ослепительно красивая".
  "Я знаю, что я тебе нравлюсь, Эрато", - Полигимния игриво подмигнула мне.
  И не удержалась, засмеялась серебряно.
  Мы же подружки.
  Мы обожаем играть, кривляться.
  "Садись в воду ко мне спиной, Полигимния".
  "К тебе спиной, Эрато?"
  "Да, Полигимния, ко мне спиной", - я в нетерпении притоптывала.
  "Если я сяду к тебе спиной, Эрато, то я не увижу тебя".
  "Ничего,
  В моем сюрпризе главное - чтобы я видела тебя".
  "Начинай же, Эрато.
  Я сгораю".
  "Сгораешь, Полигимния?"
  "Да, сгораю от нетерпения".
  "В воде нельзя сгореть, Полигимния".
  За болтовней я отбежала.
  Из-за камня извлекла хрустальную амфору с замечательным зельем.
  Вернулась к купальне.
  Полигимния мурлыкала от удовольствия.
  Я вытащила хрустальную пробку из амфоры.
  Подумала налить на ладонь снадобье.
  Но затем решила, что можно сразу капнуть на головку Полигимнии.
  И... из флакона вся фиолетовая жидкость выплеснулась на волосы моей подружки.
  "Ой", - я вскрикнула.
  Я думала, что еще останется замечательного фиолетового масла.
  "Что, ой, Эрато?" - Полигимния насторожилась.
  "Я просто сказала - ой, - мои пальчики и ладошки быстро-быстро втирали замечательное снадобье в волосы Полигимнии.
  Я опасалась, что слишком много масла напрасно стечет в купальню. - Сиди, не двигайся, Полигимния".
  "Пахнет одуряюще, - Полигимния пропела. - Ароматическое масло?"
  "Да, Полигимния, ароматическое масло.
  Но оно не только ароматическое.
  У нее еще и другое свойство".
  "Мы, амазонки, должны сами изготавливать ароматические масла из трав, кореньев, листьев, цветов", - Полигимния неожиданно заявила.
  "Полигимния, - я продолжала втирать.
  Фиолетовое масло равномерно распределялось по волосам моей подружки. - Если амазонки начнут изготавливать ароматические масла, то у нас его будет много.
  Мы будем вынуждены продавать излишки на ярмарках.
  А воевать тогда, кто будет за нас?
  Нет, Полигимния.
  Мы будем покупать ароматические масла у купцов".
  "Ты права, Эрато.
  Ты всегда права.
  Если у нас будет свое ароматическое масло, то мы превратимся в торговок.
  И сами не сможем получать удовольствия от покупок ароматических маслов на ярмарках.
  Пусть все будет по-прежнему.
  Мы - воюем.
  Нам..." - Полигимния тяжело задышала.
  "Полигимния, продолжай".
  "Я продолжаю нежиться".
  "Продолжай, что начала говорить".
  "Что я говорила?"
  "Ты сказала, что нам, а потом замолчала и тяжело задышала".
  "Я?
  Нам?" - Голос Полигимнии сорвался на крик.
  Моя подружка выгнулась.
  Застонала.
  Дрожала в моих руках.
  
  
  ГЛАВА 321
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ФИОЛЕТОВОЕ ЗЕЛЬЕ
  
  
  "Ого, - я была потрясена.
  Думала и думала. - Оказывается, что не только массаж от Геры расслабил меня в ее купальне.
  Наверняка, масло тоже расслабляет не хуже массажа.
  Или масло и массаж вместе.
  У ароматического этого масла есть и другое свойство, кроме как волосы ублажать.
  Интересно, Гера знала о свойстве фиолетового благовонного масла расслаблять?
  Знала и не предупредила меня?
  Или не догадывалась, что фиолетовое масло еще и так действует?
  Нет, наверно, знала или догадалась сама.
  Она же ходила к травнице за травками, которые снимают излишнее возбуждение.
  А откуда взялось излишнее возбуждение в Гере?
  Только от этого благовонного масла.
  Жаль, что я нечаянно все истратила..."
  
  Я и Полигимния минут пять молчали.
  Не обсуждали, что произошло.
  Хотя, я, конечно, чувствовала себя немного виноватой...
  "Полигимния, окуни головку в воду", - я погладила подружку по спинке.
  Полигимния без слов погрузилась.
  Пробыла под водой долго.
  "Здесь темно, и нет зеркала, - я подала подружке руку. - Вернемся в главную пещерку.
  Ты снова спасла меня, Полигимния.
  У меня талант приносить тебе неприятности".
  "Эрато, а ты забыла, сколько раз ты спасала меня в битве? - Полигимния вскрикнула.
  Но я крепко держала ее за руку. - Не будем считать, кто кого, и сколько раз спасал".
  "Не будем считать, кто кого, и сколько раз", - я повторила.
  Полигимния захихикала.
  "Эрато, я после пропасти и купальни тогда перенесла тебя на наше ложе.
  Нежность нахлынула на меня огромной волной.
  Я благодарила судьбу за то, что с тобой все хорошо".
  "Полигимния, а зачем там дырка в земле?"
  "Туннель я обнаружила на второй день, - Полигимния поправила волосы. - Возможно, что здесь прятались разбойники.
  Если в пещеру входили стражники или разъяренные крестьяне, то разбойники убегали по этому туннелю.
  Яма - прекрасная ловушка для преследователей.
  Но это только мои предположения.
  Эрато, можно я поглажу твои волосы?"
  "Полигимния, ты раньше не спрашивала разрешения гладить мои волосы.
  Что с тобой?"
  "Мне...
  Мне кажется, что ты нереальная.
  Я все время хочу потрогать тебя, чтобы убедиться, что ты - не призрак, не сон".
  "Волосы? - Мы вышли к свету в первой пещере.
  И я увидела на голове подружки... - Волосы?!!
  Полигимния.
  Не может быть". - Я распахнула все, что у меня распахивается - ротик, глаза.
  "Я только хотела дотронуться до твоих волос, Эрато, - Полигимния остановилась. - Но ты так странно вскрикнула.
  Ты не хочешь, чтобы я трогала твои волосы".
  "Трогай, трогай, Полигимния, - я проблеяла. - Мои волосы.
  Я вскрикнула, когда увидела твои волосы, Полигимния".
  "Мои волосы, - подружка выдернула ладошку из моей ладони.
  Перебирала свои волосы. - Они стали другие, Эрато.
  Мягкие...
  И еще что-то с ними".
  "Полигимния, ты только не волнуйся за свои волосы", - я дрожала.
  "Что случилось с моими волосами, Эрато? - голос Полигимния тоже дрогнул. - Дело в твоем ароматическом масле, Эрато?"
  "Да, дело в масле.
  Но оно не мое".
  "Что бы ни случилось с моими волосами, я не буду сердиться и волноваться, Эрато.
  Даже, если придется их состричь.
  Ты же заботишься обо мне.
  А у тебя не может получиться плохо".
  "Не может получиться, а получилось".
  "Получилось ужасно, Эрато?" - Полигимния, вопреки своему обещанию, что не станет волноваться, бросилась к зеркалу.
  "Стой, Полигимния, - я обхватила подружку за талию. - Не смотри в зеркало.
  Сначала я тебе все объясню".
  "Эрато, - Полигимния пыталась выскользнуть из моего захвата. - Со слов "Подожди, я тебе сейчас все объясню" начинаются неприятности".
  "Нет никаких неприятностей, Полигимния, - я пыхтела от усилий удержать подружку. - Полигимния, мой захват крепкий.
  Но я долго не смогу держать тебя.
  Ты голая и скользкая".
  "Эрато, ты сама меня повела в купальню.
  Поэтому я и голая".
  Мы упали.
  Я оказалась сверху.
  Не ненадолго.
  Силы у нас равные.
  "Эрато, признавайся, что ты сделала с моими волосами".
  "Ничего плохого я не делала с твоими волосами, Полигимния.
  И почему ты думаешь сразу - плохо.
  И слезь, пожалуйста, с моей груди.
  Я чувствую себя неловко, когда ты обнаженная восседаешь и ерзаешь по мне..."
  "Ну и пожалуйста", - Полигимния спрыгнула с меня.
  Подошла к зеркалу.
  И... застыла в мраморе.
  Я, на всякий случай, отползла к стеночке.
  "Эрато!!!"
  "Да, Полигимния".
  "Это не мои волосы".
  "Подергай за них, Полигимния.
  Почувствуешь, что они - твои".
  Я предложила.
  Полигимния тут же дернула себя за прядь волос.
  "Больно.
  Волосы мои.
  Вроде бы мои.
  Но в то же время - не мои".
  "Полигимния, не скандаль, - я осмелела и подошла к подружке. - Твои волосы, твои.
  У меня были подобные.
  Но глина и сок белладонны убрали блеск и волнистость.
  Ну, не совсем, как у тебя получилось, мои были..." - Я призналась.
  "Они волнистые", - Полигимния потрясенно провела ладонью по волосам.
  "Еще как волнистые, - я подобострастно засмеялась. - И блестят.
  Волнистый блеск, Полигимния".
  "Да, волнистый блеск", - Полигимния пропищала.
  "Замечательное ароматическое масло подарили Андромеда и Гера?" - я снова отступила от подружки.
  Потому что глаза ее покрылись голубым туманом.
  "Масло, наверно, замечательное, - Полигимния прошипела. - Эрато.
  Мои волосы стали фиолетовые".
  "Ну, так уж и фиолетовые, - я напустила на себя бодрое безразличие. - Так...
  Лишь легко фиолетовятся".
  "Легко фиолетовятся? - Полигимния повернулась ко мне. - Эрато!
  Они не легко фиолетовые.
  Они - тяжело фиолетовые".
  "Очень даже красиво и оригинально, Полигимния, - я выдохнула. - Я в восторге от твоих волос.
  И даже робею перед тобой".
  "Робеешь передо мной, потому что считаешь себя виновной за то, что мои волосы стали фиолетовыми?"
  "Вот еще, - я фыркнула. - Я не провинилась перед тобой, потому что хотела сделать, как лучше.
  И, по-моему, получилось лучше.
  Ты стала неземной красоты..."
  "Неземной красоты? - Полигимния съязвила. - Как Андромеда?"
  "Почему, как Андромеда?" - Я заскрежетала зубками.
  "Ты же говорила, что Андромеда небесной красоты".
  "Да, я говорила, что Андромеда небесной красоты.
  Но не говорила, что у нее красота неземная".
  "Эрато!"
  "Да, Полигимния".
  "У тебя тоже волосы были фиолетовые?"
  "Нет, Полигимния, - я обняла подружку за плечи.
  Уже не боялась ее гнева. - Мне в купальне в волосы ароматическое масло втирала Гера.
  Наверно, она знала, сколько нужно.
  Мои волосы были восхитительно блестящие и волнистые.
  Гера сказала, что нужно много раз втирать благовонное фиолетовое масло, чтобы закрепить блеск и волнистость.
  Но, наверно, и Гера не знала, что, если вылить слишком много снадобья на волосы, то они станут фиолетовыми и пушистыми".
  "Эрато!
  У меня волосы не просто блестящие, фиолетовые, пушистые и волнистые.
  Они блестят так, что глаза слезятся.
  И на голове у меня горящий барбарисовый куст".
  "Полигимния, можно снизить блеск и цвет волос в купальне, - я погладила волосы подружки. - Ты же смыла с меня прическу.
  Хотя у тебя, мне и так очень нравится.
  Фиолетовое - необычное".
  "Эрато, фиолетовые волосы могут быть у дочки патриция, у жены патриция, у любовницы патриция, или даже у самого патриция.
  Я допущу, что и цезарь имеет право носить фиолетовые волосы.
  Но для амазонки фиолетовость волос недопустима.
  В сражении на меня бросятся все варвары.
  Я же привлекаю внимание".
  "Отвлечешь варваров на себя, Полигимния, - я обрадовалась. - И, пока они будут тобой увлекаться, а от битвы - отвлекаться, мы их побьем".
  "Допускаю, Эрато, - Полигимния кивнула после недолгого раздумья. - В битве фиолетовые волосы пригодятся нам, амазонкам.
  Отвлекающее...
  Но на ярмарках, на дорогах, в тавернах все станут показывать на меня пальцами и стыдить".
  "Полигимния, мы и так уж, - я быстро-быстро моргала. - Мы поженились.
  Теперь и фиолетовые волосы пушистые, нестерпимо блестящие, волнистые до безумия, можем носить.
  Ты не волнуйся.
  Через три дня твои волосы станут прежними".
  "Ты уверена, Эрато?"
  "Так Гера говорила.
  Мои же отмылись сразу".
  "Я попробую чуть-чуть, прядь небольшую", - Полигимния решительно направилась к купальне.
  Я на цыпочках семенила за подружкой.
  Полигимния сначала смочила прядь.
  Потерла пальчиками.
  Фиолетовая краска держалась.
  Ни блеск, ни волнистость не ушли.
   В волнении потерла песком волосы.
  Затем - с остервенением вытирала прядку глиной.
  Водила по ней камнем.
  "Ничего не изменилось, - через десять минут Полигимния устало выдохнула. - Я срежу свои волосы.
  Под корень".
  "Нет, Полигимния, ты не посмеешь, - я показала зубки. - Не смей.
  Они мне очень нравятся.
  Я от них схожу с ума".
  "Я тоже от них схожу с ума, Эрато, - Полигимния сузила глаза. - Но схожу с ума в другую сторону".
  "Я не позволю тебе срезать твои волосы".
  "А, если я не послушаю тебя, и отрежу их?"
  "Во-первых, ты послушаешь меня.
  Потому что ты же хочешь, чтобы мне было хорошо.
  А мне лучше, когда твои волосы целые...
  И нравятся эти...
  Во-вторых, попробуй только, срежь их.
  Узнаешь силу моего гнева и отчаяния".
  "Ради тебя, Эрато, я оставлю их, - Полигимния опустила руки. - Признаюсь, что мне тоже нравятся новые цвет, блеск и волнистость".
  "Все потому что я нечаянно вылила из хрустальной амфоры все ароматическое масло, - я снова обняла подружку. - Никто не знал, что получится замечательно и стойко".
  "Эраааато?"
  "Да, Полигимния".
  "Обещай, что тоже покрасишь свои волосы в фиолетовый!"
  "Я?"
  "Ты, Эрато".
  "Но у нас нет больше чудесного фиолетового ароматического масла".
  "Мы купим его, Эрато".
  "У нас нет денег".
  "У нас появились деньги.
  Андромеда и Гера дали нам.
  Если не хватит, то мы накопим".
  "Обещаю, - я не отводила взгляда от шикарных волос подружки. - Обещаю, что покрашу свои волосы в фиолетовый, как у тебя.
  Пусть все видят, как две подружки..."
  "Как две женатые подружки, Эрато".
  "Пускай - как две женатые подружки, Полигимния.
  Если ты так хочешь..."
  "А ты так не хочешь, Эрато?"
  "Я хочу так, как ты хочешь, Полигимния".
  "Эрато, я сержусь на тебя... немножко".
  "Полигимния, ты злишься на меня из-за фиолетовых волос? - Я была напряжена.
  И понимала, что Полигимния сердится не по поводу фиолетовой краски на волосах. - Я привела в порядок пещеру.
  Тебе же понравилось.
  И фиолетовые волосы ты, как бы... одобрила".
  "Нуууу, Эрато, - мне не понравилось, что ты уходила без меня".
  "Но и ты, Полигимния, ушла рыбу ловить".
  "Я - могу.
  Ты, Эрато, не можешь".
  "Чтоооо?
  Мы - свободные амазонки".
  "Мы свободные амазонки, - Полигимния повторила с трудом. - Но мы женатые".
  "И что же из того, что мы женатые, Полигимния? - Я кипела негодованием. - Захочу - пойду туда, куда...
  И никто меня не остановит".
  "Я об этом и думаю, - Полигимния вытирала слезы. - Сейчас я ненавижу больше всего себя и твою свободу, Эрато.
  Но не время говорить об этом". - Полигимния поймала мою руку и нежно ее сжала.
  "Тебе нравится мучить меня, Полигимния".
  "Нет, Эрато.
  Я не хочу мучить тебя и себя.
  Поэтому я тогда сбежала в пещеру", - голосок Полигимнии лёгкий, хрипловатый, просящий. - Ты согласна?"
  "Согласна с чем, Полигимния?"
  "Согласна со мной, Эрато?"
  "Я этого не говорила".
  "Но ты и не сказал нет.
  Надеюсь, что ты на меня не сердишься".
  "Не сержусь", - я опять и опять обняла подружку.
  Полигимния крепко прижалась ко мне.
  Я скрипнула зубами от боли.
  Падение в яму оставило мне боль.
  "Теперь, Эрато, ты, что будешь делать?
  Мои силы на пределе".
  "Береги себя, Полигимния".
  "Пойдем со мной, Эрато", - Полигимния с большим трудом разжала объятия.
  "Куда пойдем?"
  "Я покажу тебе кое-что".
  "Кое-что, что ты показываешь, Полигимния, мне всегда интересно", - я тяжело вздохнула.
  Тело болело.
  Но еще сильнее болело сердце.
  Полигимния с окрашенными волосами, с новой прической, с повышенной шелковистостью, пушистостью и мягкостью волос казалась другой.
  Я тянулась душой к этой другой.
  Понимала, что не могу без нее жить.
  Но в то же время боялась.
  Полигимния для меня стала недоступная.
  Я боялась сказать неправильное слово, которое ее обидит.
  Я всячески хотела ей угодить.
  Я превратилась в рабыню той, которая была раньше мне равной подружкой.
  Сейчас Полигимния сияла для меня, как богиня.
  А я не знала, как общаться с богинями.
  Лишь хотела одного - чтобы она меня не отвергла.
  Полигимния наклонилась за камнем.
  Я отметила, что в новом моем восприятии не только волосы, но и вся фигура, жесты Полигимнии стали для меня другие.
  Конечно, я понимала, что так не может произойти.
  Волосы - волосами.
  Окрасились, распушились, новой волной обтекали Полигимнию.
  Но руки, ноги, попка, талия, грудь должны остаться прежними.
  Но я уже смотрела на подружку другим взглядом - взором восхищения.
  И видела ее иной.
  "Богиня", - я прошептала.
  К счастью, Полигимния не услышала о том, что я назвала ее "богиня".
  "Эрато, я купила нам две фарфоровые тарелочки чайнинские, - Полигимния вытащила две тончайшие тарелочки.
  Они разрисованы голубыми цветочками. - Чайнинские мастерицы расписывали.
  Правда, красиво?
  Тебе нравится?" - Полигимния смотрела в мои глаза.
  "Красивая, - я простонала.
  Тарелочки расплывались перед глазами.
  Я видела красоту только Полигимнии. - Но тарелочки разобьются в дороге.
  Мы же - амазонки.
  Эти тарелки нужны патрициям на пирах и оргиях.
  Но и там посуду бьют".
  "А мы поставим эти тарелочки в нашем доме в Фемискира.
  Мы же будем жить в одном доме, Эрато?"
  "Как прикажешь, Полигимния".
  "Ты какая-то странная сегодня, Эрато.
  Что означает - как прикажешь?"
  "Извини, Полигимния, я не хотела тебя волновать".
  "Эрато!
  Теперь еще извиняешься передо мной.
  Ты ушиблась головкой, когда упала в яму?"
  "Я упала аккуратно.
  Мы же с детства учимся падать с лошади так, чтобы не поранить себя.
  Нет, Полигимния.
  Головкой я не ударилась, когда свалилась в яму".
  "Ты не смотришь на тарелочки, Эрато".
  "Да, Полигимния, я не смотрю на тарелочки".
  "Они тебе не нравятся?"
  "Не знаю, нравятся или не нравятся.
  Они великолепные.
  Но по сравнению с...
  Полигимния, а где ты купила тарелочки? - Ужасная догадка заставила меня дрожать. - Где ты их взяла?
  Андромеда и Гера тебе же ничего не продавали, а дарили.
  Значит, ты посещала других?"
  "Я только быстро сбегала в другую деревню, - Полигимния осторожно поставила тарелочки на камень. - Мигом сбегала".
  "Но зачем тебе другая деревня, Полигимния?
  Тебе мало Андромеды и Геры?
  Ты искала себе новых друзей и подруг?
  О, степные черти!
  Ты ищешь мне замену?"
  Я все больше раздражалась.
  Я любила Полигимнию и в тот же момент ненавидела ее, потому что ревновала безмерно.
  "Эрато, какая замена тебе? - Полигимния распахнула глазища. - Андромеда и Гера прокатили меня на лошадке до другой деревни.
  Пешком я бы дольше добиралась".
  "Полигимния, ты попала под власть двух деревенских девок, - я ревниво завизжала. - Они охмурили тебя.
  Окрутили.
  Сначала задабривали подарочками.
  Потом использовали в своих целях.
  Повезли тебя на лошадке.
  Какая милость, Полигимния!
  Ты, что, лошадки никогда не видела?
  Амазонка не каталась на лошади?
  О чем ты думала, Полигимния?
  Они же хотели продать тебя в рабство!"
  "Ты великолепно злишься, Эрато, - Полигимния сияла небесным светом. - Представь себе, что две крестьянские девушки хотели бы продать в рабство амазонку.
  Амазонку вооруженную, готовую к любой схватке.
  Это не придумает даже Римбургский комедиант.
  Зачем ты говоришь плохо об Андромеде и Гере?
  Они же к нам с открытой чистой душой..."
  "Они чистенькие", - я глубоко вздохнула.
  Потеряла спокойствие.
  "Я всего лишь две тарелочки купила.
  А Андромеда и Гера помогли мне.
  Они любят все изящное и красивое.
  Подсказали, кто тарелочки продает.
  Подсказали и показали".
  "Андромеда и Гера, значит, любят изящное и красивое.
  А я - по сравнению с деревенскими девками - не изящная и некрасивая?
  Тарелочки для тебя дороже, чем я, Полигимния.
  Ты разбиваешь мое сердце".
  "Хочешь, я разобью тарелочки?
  Я докажу, что я тебя люблю больше, чем их".
  "Не трогай наши тарелки", - я взревела.
  Барса прижала уши.
  Попятилась к выходу из пещеры.
  Выскочила на волю.
  Дикая кошка не выдержала моей истерики.
  Я же сходила с ума от любви к Полигимнии.
  Сходила с ума не только от любви, но и от своего бессилия.
  Я хотела понравиться.
  Но понимала, что своими истериками лишь делаю себе хуже.
  "Эрато, посмотри вокруг себя.
  Ты превратила пещеру в дворец цезаря.
  Не говорю уже о моей жизни.
  Ты - солнце мое.
  Ты сломала стену моей крепости".
  "Ага, а ты тратишь время на Андромеду и Геру.
  Лучше бы, чем за тарелочками скакать, ты бы эти минуты провела со мной".
  "Но я же купила красивенькие тарелочки".
  "Красивое".
  "И?"
  "Полигимния, ты же предупреждала меня, чтобы я не убегала.
  Но сама говоришь, что ты имеешь право уходить, а я должна тебя ждать в пещере.
  О чем ты думала, когда с двумя девушками поехала на свидание с третьей?"
  "Тарелочки продавала не девушка".
  "Еще хуже, Полигимния.
  Ты с двумя подружками отправилась к парню".
  "Он - старик.
  Старик продавал тарелочки".
  "Старик еще сильнее полюбит, чем молодой.
  Ты хочешь замуж за старика крестьянина, Полигимния?"
  "Я уже жената на тебе, Эрато".
  "Одно другому не мешает".
  "Эрато, кажется, что ты меня ревнуешь"?
  "О, моя великолепная Полигимния, - я воскликнула искренне и упала перед подружкой на колени.
  Вернее, я упала на колени перед богиней с Олимпа, в которую для меня превратилась Полигимния.
  Ее фиолетовые волосы меня сводили с ума. - Прости меня.
  Я не сдерживала себя с тобой.
  Я виновата перед тобой.
  Накажи меня, как пожелаешь".
  
  "Эрато, ты бредишь, - Полигимния приложила ладошку к моему лбу. - Нет, не бредишь.
  Ты издеваешься надо мной?
  Ты же никогда ни перед кем не вставала на колени".
  "Ни перед кем я не вставала на колени, а перед тобой стою, Полигимния.
  Думала, что тебе понравиться!"
  "Мне понравится, как ты стоишь передо мной на коленях?
  Смотри, Эрато.
  Я тоже встаю перед тобой на колени", - Полигимния опустилась на колени.
  Мы, как две дуры, стояли друг перед дружкой на коленях.
  "Тебе, понравилось, Эрато, что я на коленях перед тобой? - в голосе Полигимнии плескался яд. - Тебе нравится?"
  "Полигимния, прости, - я поднялась и подала ладошку Полигимнии.
  Она тоже встала. - Ты одуряюще красивая в новом виде.
  Твои волосы сводят меня с ума.
  Ты для меня преобразилась.
  Я вижу не прежнюю Полигимнию, а - богиню Полигимнию с Олимпа.
  Я хочу поклоняться тебе.
  Поклоняюсь.
  Но не могу любить богиню.
  Слишком большая разница между богиней и простой амазонкой".
  "Я немедлено отрежу эти фиолетовые волосы", - Полигимния выхватила кинжал.
  "Не режь, - в последний момент я схватила подружку за руку. - Где ты видела богиню без волос?
  Если отрежешь новые фиолетовые волнистые блестящие волосы пушистые, то все равно, что вырежешь мне сердце.
  Я поклоняюсь новой тебе.
  Возможно, что я люблю тебя безмерно.
  И не чувствую любви.
  Это, как мед с молоком.
  Если немного меда добавить в кружку с молоком, то получится сладкое молоко.
  Но если положить много меда, то вкус молока теряется.
  И нельзя уже сказать - сладкое ли молоко.
  Оно превратилось в мед.
  Так и с моей любовью к тебе.
  Возможно, что она перешла все границы".
  "Ты изменила мою жизнь, - Полигимния переставила тарелочки на другой камень. - Ты не имеешь на это права, Эрато. - Слезы брызнули из лучистых глаз Полигимнии. - Я хотела сделать тебе сюрприз.
  Поехала за тарелочками..."
  "А я тебе сделала другой сюрприз, Полигимния.
  Я работала в пещере, приводила ее в порядок.
  Украшала.
  Ты оценила мои старания.
  Я сделала не только твои волосы другими, но и тебя другой.
  Тебе нельзя показываться в городе.
  Тебя, ослепительно красивую, украдут.
  Патриции пожелают взять тебя замуж.
  Даже цезарь не устоит перед твоей красотой, Полигимния".
  "Эрато, ты, вроде бы хвалишь меня, - Полигимния провела ладошкой по подбородку. - Но твои слова обижают и затрагивают сердце.
  Я не хочу попасть в ловушку красоты.
  Я начинаю злиться на волосы.
  И, как ни странно, эта злость и мои волосы мне нравятся.
  Оказывается, что злость намного приятнее, чем страх перед неопределенностью.
  Или нежные чувства, которые будоражат меня, когда я рядом с тобой".
  "Тебе больше нравится злиться, Полигимния, чем показывать свою нежность?"
  "Оцени меня со всех сторон, Эрато, - голос Полигимнии убийственно завораживающий.
  Я уверена, что перед этим голосом варвары сложат оружие. - Мы с тобой поженились в храме Афродиты".
  "Не поженились, а нас поженил жрец.
  И знаешь, что, Полигимния?"
  "Что, Эрато?"
  "Я бы не отказалась с тобой сейчас снова пожениться.
  Но по-другому.
  По-настоящему".
  "Но тогда было все по-настоящему, Эрато.
  Две глиняные таблички - свидетельства..."
  "По-настоящему, я имею в виду - другое, Полигимния.
  Тогда ты вынуждено согласилась на условие жреца".
  "Он сказал, что семейная связь укрепляет нас.
  Поэтому он может вылечить только тогда, когда мы женаты.
  Так нужно было для излечения, Эрато.
  И жрец сразу добавил, что, как только ты излечишься, мы можем развестись.
  Пойдем в тот Храм Афродиты, Эрато.
  И разобьем две глиняные таблички
  Жрец нас разведет".
  "Ты хочешь бросить меня, Полигимния?"
  
  
  ГЛАВА 322
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  РАЗЛАД
  
  
  "Нет, Эрато.
  Я не хочу тебя бросить.
  Но ты же сказала, что та свадьба наша - не настоящая".
  "Я другое имела в виду...
  Я...
  Я...
  Я не могу вспомнить ту свадьбу, Полигимния.
  А я хотела бы в мельчайших подробностях помнить нашу свадьбу.
  Я хотела сказать, что мы могли бы разойтись, разжениться, а потом уже снова жениться.
  Сразу же.
  В том храме Афродиты.
  И это будет уже по моему желанию.
  С моей надеждой.
  С моей волей".
  "А ты не боишься, что как только жрец нас развенчает, и мы уже не будем женаты, Эрато, то что-нибудь произойдет.
  То, что помешает нам жениться во второй раз".
  "Ты...
  Ты хочешь сказать, Полигимния, что ты не согласишься стать моей женой?" - Я приложила руку к левой груди.
  Сердце мое остановилось.
  Что, если обворожительная богиня Полигимния посчитает, что я недостойна стать ее женой?
  "Нет, Эрато, я соглашусь стать твоей женой.
  Хоть в сотый раз соглашусь.
  Но, например, храм загорится.
  Или жрецы умрут.
  Или обрушится потолок храма.
  Или, по неизвестной причине, или просто по вредности, жрецы откажутся нас снова женить.
  Что тогда мы будем делать, Эрато?"
  "Жить, как прежде, Полигимния.
  Вместе жить".
  "Как прежде вместе жить уже не получится, Эрато.
  Между нами встанет стена непонимания.
  Мы каждый миг будем думать о том, что мы уже не муж и не жена.
  И мы уже не те, которые были до свадьбы.
  Мы как бы...
  Даже не знаю, что сказать.
  Но чувствую, что неправильно будет нам разводиться.
  Я несла тебя на руках в храм, Эрато.
  Ты после излечения вернулась ко мне.
  Чудесный случай нас свел вместе снова.
  Ты преобразила мою пещеру.
  Цветы, занавесочки.
  Я не узнаю пещеру, тебя и себя".
  "Тебя трудно узнать, Полигимния, - я кусала губки. - Ты стала недоступно красивая".
  "Как это недоступно, Эрато?
  Ступай ко мне.
  Сделай шаг, другой.
  Дотронься до меня..."
  "Недоступна в сердце, Полигимния.
  Ты сначала заинтересовалась крестьянином Кретьеном.
  Потом в твоей жизни появились Андромеда и Гера, две крестьянки.
  Не деревни с крестьянами, а балаганы с женами и мужьями...
  Ты вставала рано так тихо, что я не просыпалась.
  Ты залезла в деревню, где тебе нечего было делать.
  Тебя чуть не съел старик".
  "А ты, Эрато, поперлась зачем-то в глубину горы.
  И свалилась в яму".
  "Можешь называть меня бесчувственной, Полигимния.
  Но я не знаю, как мне дальше смотреть на тебя".
  "Я стараюсь успокоиться, Эрато.
  Успокойся и ты.
  Мы обе правы.
  Мы не делали ничего против нашей воли.
  Я в глубине души предвидела, что ты рассердишься на меня.
  Но никак не могла даже подумать, что ты в меня влюбишься до той степени, когда упадешь на колени передо мной и станешь называть богиней с Олимпа.
  Я не понимаю твой всплеск нежности после того, как я спасла тебя из ямы.
  Мне никогда не забыть любящий взгляд, которым ты наградила меня.
  Ты волнуешься.
  Ты чрезмерно ласковая.
  Мне даже больно от твоей любви.
  Ты любишь меня, как богиню, как мраморную статую.
  Как же это плохо".
  "Полигимния, я знаю, чего ты хочешь, - я не в силах остановить слезы. - Ты хочешь избавиться от меня.
  Я ненавижу свою любовь к тебе, Полигимния.
  Но любовь сильнее меня.
  Она не отпускает".
  "Избавиться от тебя, Эрато? - Полигимния колыхнула безумно красивыми волосами. - Избавиться от тебя я могу только одним способом.
  Вырезать тебя из своего сердца.
  Ты хочешь, чтобы я воткнула кинжал в себя?"
  "Не, хочу, Полигимния, чтобы ты себя убила".
  "Если я убью свою любовь к тебе, Эрато, то я убью и себя".
  "У тебя есть глиняная табличка, Полигимния.
  На ней нарисовано и написано, что ты моя жена.
  Но мне кажется, что все это - обман".
  "Обман?
  Эрато, у меня дыхание останавливается от твоего обвинения.
  Ярость душит меня.
  Ты думаешь, что я сама изготовила эту табличку?"
  "Нет, конечно, Полигимния.
  Таблички сделал жрец в храме Афродиты.
  Он нас поженил.
  Я не помню, но верю тебе.
  Обман в другом.
  Обманываем сами себя".
  "Эрато, если то, что произошло в храме - не свадьба, а - обман, то как же мы называемся.
  Словно душу из меня вынула.
  Кошмар, который навалился на меня, когда ты была одурманена дымом, продолжается.
  Из-за моих переживаний меня чуть не продали в рабство".
  "Тебя продавали в рабство, Полигимния?
  Что за чушь?"
  "Когда я выплыла из реки оглушенная, я страдала, Эрато.
  Жизнь казалась мне конченой.
  И страдала я из-за того, что боялась заглянуть в твои глаза.
  Мне стало безразлично все.
  Что воля, что - неволя, все - одно.
  Я не хотела рассказывать тебе, Эрато.
  Но признание вырвалось из меня, как птица из зарослей камыша.
  Я уже не могу остановиться.
  Поэтому рассказываю тебе о пережитом после того, как я осталась живая.
  Я побрела в гостиный двор.
  Пила сок из апельсинов.
  Закусывала лепешкой рисовой.
  Но ни вкуса риса, ни аромата апельсинов я не ощущала.
  Ко мне подходили купцы и задавали мне разные вопросы.
  Но я молчала.
  Тогда купцы пригласили меня идти следом за ними.
  Я покорно пошла.
  Купцы говорили, что я красивая амазонка".
  "Я не знала, - я вскричала. - Какие ты еще тайны в себе хранишь, Полигимния?
  И все за короткий миг, после того, как ты "умерла"?
  Что с тобой происходило, Полигимния?" - Я отвернулась и зажмурила глаза.
  "Старая незаживающая рана памяти, - Полигимния простонала. - Обжигающая боль пронзает мое сердце.
  Казалось, что я заново иду за купцами на рынок рабов.
  Нет, меня не продали в рабство, Эрато.
  Как видишь, я с тобой.
  Но и с купцами я не договаривалась... - Полигимния смахнула с ресниц слезинку. - Твое тепло, Эрато, возвратило меня в лучшее.
  После страшного одиночества я ожила.
  Ты - единственная моя подруга, перед которой я открываю свое неутешное горе".
  "Какое горе, Полигимния? - Я пальчиками постучала по лбу подружки. - Все это выдуманное.
  Ты придумала себе горе.
  Придумай же, что нет горя".
  "Моя любовь к тебе, Эрато, настолько глубокая, что она не выдержит нового расставания.
  Я, как хрустальная амфора.
  От меня останутся только осколки разбитого сердца".
  "Что ты сделала с купцами, которые вели тебя продавать, Полигимния?" - Я настаивала.
  "Купцы? - Полигимния долго смотрела на меня.
  Затем ответила тихо. - Я в последний момент поняла, что меня хитростью хотят продать в рабство.
  Стражники прибежали.
  Но они не успели.
  Аид получил свою порцию крови.
  У купцов довольно страшные методы заманивания девушек.
  Чем страшнее купцы, тем больше их крови проливается".
  "Ты - воительница", - я простонала.
  "Я думала, что будет хуже, Эрато.
  Потому что их было много...
  Меня били, мучили..."
  "Били?
  Мучили?
  Тебя?"
  "Я же - амазонка.
  Я сражалась, Эрато.
  Но пока я побивала одних, другие били меня в спину.
  Когда купцы поняли, что не справятся со мной, они отбежали и кричали, что ночью, когда я засну, они обезобразят мое лицо.
  И тогда меня не то, что не купят в рабство, но и амазонки от меня отвернутся.
  Плохо купцы думают о нас, амазонках.
  Мы своих не бросаем".
  "Я потрясена, Полигимния.
  Я жалею, что меня не было рядом с тобой.
  Но ты же так сделала, что все думали, что ты погибла в реке.
  Как же я могла тебя искать?
  Ты веришь мне, Полигимния?"
  "Я верю.
  Но, если бы не верила, то что изменилось бы?"
  "Твое откровение пугает меня, Полигимния.
  Ты опускаешь глаза".
  "Я боюсь потерять себя.
  Если я потеряю себя, Эрато, то я потеряю и тебя.
  Единственное, что мне помогло справиться с волнением, это мечта, воспоминания о тебе.
  Я ушла, как уже говорила, потому что боялась твоего гнева".
  "Ты боялась?
  Разве, ты чего-нибудь боишься, Полигимния?"
  "Теперь боюсь.
  Боюсь потерять тебя, Эрато.
  Я не хотела, чтобы ты сердилась и ругала меня за то, что я поженила нас.
  Я потом сгорала от стыда.
  Поэтому и ушла.
  Но я уже рассказывала об этом".
  "Я не дам нашей мечте умереть, - я твердо заявила. - И никому не позволю растоптать наши надежды. - Блестящая мысль ослепила меня:- Полигимния!"
  "Да, Эрато".
  "Мы оставим наши переживания на потом.
  Да, я тебя воспринимаю, как богиню.
  Но и богини должны веселиться и отдыхать.
  Андромеда и Гера обещали, что придут к нам в гости.
  Мы должны приготовиться к их приходу.
  Даже, если они забудут, или по другой причине не заглянут в нашу пещеру, то сами приготовления, дух праздника, нас поднимет".
  "Эрато, у меня огромное желание взять тебя на руки".
  "Так возьми меня, Полигимния".
  "Нет, тогда получится, что я, как бы мужчина".
  "Ты меня не поднимешь, Полигимния.
  Вот и придумываешь".
  "Подниму".
  "Не поднимешь".
  "Подниму, Эрато".
  "Попробуй, подними, Полигимния", - я широко расставила ноги.
  Полигимния обняла меня за талию и чуть приподняла.
  И все...
  Мы потеряли равновесие и с хохотом свалились на ложе с цветами.
  "В моем сердце происходит борьба, - я согнулась от хохота. - Я думала, что в сердце борьба.
  Но на самом деле борьба - снаружи.
  Мы, как бы боролись".
  "А я избавилась от сомнений, - Полигимния вытирала слезы смеха. - Я, когда тебя обхватила, почувствовала глубину твоих страданий.
  И поняла, что была их источником.
  Но страдания упали и разбились".
  "Полигимния, - я пропищала и слегка прикоснулась к ее бедру. - Амазонки сказали мне, что ты погибла.
  Я поверила.
  И я, правда, не помню о нашей свадьбе.
  Мои оправдания причиняют тебе боль".
  "Твои оправдания вызывают у меня нежные чувства к тебе, Эрато.
  Я бы сказала, что можно все исправить.
  Но исправлять нечего.
  Потому что ничего не было". - Полигимния поцеловала меня.
  Но я не приняла ее поцелуй.
  Все, о чем я страстно мечтала, меня так сковало, что я не могла пошевелиться.
  Словно с меня варвары содрали кожу.
  "Эрато, почему ты не ответила на мой поцелуй?"
  "Полигимния.
  Я сердцем ответила на твой поцелуй.
  Но твои волосы взяли надо мной власть.
  Ты настолько стала недоступная и прекрасная для меня, все равно, что я бы тянулась губами к Олимпу и целовала богиню"
  "Разве богиню нельзя поцеловать?"
  "Не знаю
  Но я простая амазонка.
  Я еще не готова к поцелуям с богинями".
  "Ты сказала - с богинями?"
  "Да, я так и сказала - с богинями"
  "Ты Андромеду тоже называли богиней".
  "Ну и что?"
  "Ты хочешь поцеловать Андромеду?"
  "Полигимния?"
  "Да, Эрато".
  "Я как раз говорила, что не могу целовать богинь".
  "Я удивлена, Эрато.
  Ты не целуешь меня.
  Даже немного напугала, что считаешь меня богиней.
  Будто бы я - чудовище".
  "Богини не бывают чудовищами".
  "Эрато.
  Если дело в фиолетовых волосах, то покрась свои в фиолетовый".
  "Мы и об этом тоже говорили, Полигимния.
  Ты что, забыла?
  Как только появятся деньги, я себе куплю фиолетовое снадобье.
  Хрустальная амфора у нас уже есть.
  Поэтому купцы нам просто в нее нальют зелье.
  Будет дешевле.
  И я стану фиолетовой, как ты, Полигимния".
  "Эрато?"
  "Да, Полигимния".
  "Не случится ли с тобой, что произошло со мной?"
  "Я об этом мечтаю, чтобы случилось.
  Мои волосы будут шелковистые, водопадом, пушистые.
  Так уже было.
  Я видела себя в зеркале.
  И очень себе понравилась.
  Но Гера нанесла мне мало снадобья.
  Поэтому фиолетовости в волосах не было".
  "Гера нежно тебе наносила фиолетовое ароматическое масло".
  "Да, нежно.
  Гера нежно втирала фиолетовое масло в мои волосы, - я подняла подбородок. - А ты хотела бы, чтобы Гера грубо мне стучала по голове?
  Хрустальным флаконом стучала бы?"
  "Эрато?"
  "Да, Полигимния".
  "Если твои волосы станут фиолетовые.
  При этом - пушистые, волнистые, шелковые, то ты, может быть, превратишься для меня в богиню.
  И я упаду перед тобой на колени.
  Буду бояться поцеловать тебя?"
  "Ты не хочешь?"
  "Хочу".
  "Я тоже хочу, Полигимния.
  А, если две амазонки хотят, то оно сбудется".
  "Щемящая радость переполняет меня, Эрато.
  Даже выплескивается через край".
  "Вижу".
  "Что ты видишь, Эрато?"
  "Вижу, как радость переполняет тебя и выплескивается через край!"
  "Какой край?
  Эрато.
  Это всего лишь слова".
  "Полигимния, - я сжала челюсти, чтобы не засмеяться.
  Смех в этом случае обидел бы Полигимнию. - Все хорошо".
  "Раньше было все хорошо, - Полигимния покачала великолепнейшей головкой. - Сейчас намного лучше, чем просто хорошо.
  Однажды, я поклялась себе, что пойду за тобой на край света".
  "Поклялась, а сама сбежала от меня на край света, Полигимния".
  "Ты стала для меня душой и телом, Эрато".
  "У тебя своя душа, Полигимния.
  И тело.
  Тело твое замечательное".
  "Эрато", - Полигимния протянула руки.
  Я пожала ее влажные ладошки.
  Рыдания вырвались из груди моей подружки.
  Я почувствовала себя совершенно беспомощной.
  Я не умею утешать богинь красоты.
  "Мы так красивы вместе", - я прошептала.
  "Эрато, - Полигимния пролепетала. - Я помогу нам". - Полигимния отвела взгляд.
  Но я придвинулась ближе.
  Тогда Полигимния обняла меня.
  У меня не осталось возможности защищаться от ласк.
  Полигимния обняла мое послушное тело.
  Близость заморозила меня.
  Полигимния была невероятно красивая в своей фиолетовости.
  Я нуждалась в нежности.
  Но боялась.
  Было бы восхитительно расслабиться в объятиях подружки.
  Но у меня не получалось...
  "Эрато, не волнуйся, - Полигимния запустила пальчики в мои волосы. - Все будет великолепно".
  Ее пальцы перебирали мои прекрасные волосы.
  Каждое прикосновение Полигимнии наполняло меня нежностью и страхом.
  Чем больше я старалась заставить себя увидеть в Полигимнии прежнюю свою подругу, тем сильнее образ богини с безумно чарующими волосами заслонял прошлое.
  Я не смягчалась.
  Не могла уступить легкому нажиму Полигимнии.
  "Эрато, ты искала бы меня, если бы знала, что я не умерла?" - Наши взгляды встретились.
  "Разумеется, - я пропищала.
  Стерла слезинку со щеки Полигимнии. - Я долго ждала, когда же ты задашь этот вопрос.
  Сейчас я горю от счастья.
  Но вопросы налезают один на другой.
  И я не могу тебя обмануть.
  Я так хочу вспомнить, что произошло в храме Афродиты.
  Тогда бы мы с тобой с упоением обсуждали вместе.
  Пересказывали, хохотали бы.
  Хлопали в ладоши.
  Обнимались и целовались на радостях".
  "Эрато, я хочу беречь и защищать тебя".
  "Полигимния, не забывай, что я тоже амазонка.
  Меня не нужно беречь и защищать".
  "Я не могу понять свои чувства, - Полигимния заламывала руки. - Мне кажется, что ты нуждаешься в поддержке.
  И я могу дать тебе ее".
  "Нет, Полигимния, ни в какой поддержке я не нуждаюсь", - я произнесла, как можно мягче.
  Не хотела обидеть подружку.
  Неожиданно, Полигимния отстранилась.
  Словно боялась нашей близости.
  "Я вымазалась в соке персика, - я провела пальчиком по подбородку. - Наверняка".
  "Я посмотрю, Эрато.
  Я не вижу ничего липкого на твоем замечательном подбородочке.
  Тебе показалось, Эрато".
  "Да, наверно, мне показалось, - я снова провела пальчиком по подбородку. - Уже не липнет". - Я улыбнулась в ответ.
  "Эрато?"
  "Да, Полигимния".
  "Натри мне спинку цветами.
  Между лопаток.
  Свое лицо я сама могу привести в порядок.
  А спинку - труднее.
  Кто-то же должен помогать мне". - Полигимния искристо подмигнула.
  "С удовольствием помогу тебе, Полигимния", - я взяла охапку душистых лилий.
  И начала медленно водить цветами по спинке Полигимнии.
  Любовалась ее волосами.
  Фиолетовый их цвет кружил мне голову.
  Их воздушная волнистая пушистость сводила меня с ума.
  Я почувствовала, как замедляется мое дыхание.
  От волнения закружилась голова.
  Полигимния была невыразимо красивая.
  Потом все происходило, как и раньше.
  Я хотела.
  Я собиралась.
  Полигимния повернулась и медленно приподняла мой подбородок.
  Она наклонила дивную головку.
  "Полигимния, ты красивая", - я проблеяла.
  Наши губы соприкоснулись.
  Сладостный восторг охватил нас.
  "Так нельзя, Эрато", - Полигимния оторвалась от моих губ. - Ты должна вспомнить, Эрато, что произошло в храме".
  "Я так понимаю, что это мой последний шанс", - я кипела негодованием.
  "Мы не должны, пока ты не вспомнишь нашу свадьбу, Эрато.
  Но какая-то сила толкает нас в объятия".
  "Ты стала моим мучителем, Полигимния.
  Но в то же время я наслаждаюсь тобой.
  Я в восторге.
  Я радостная.
  Так кто я для тебя - счастье, или беда?" - мое дыхание выровнялось.
  Но глаза не могли закрыться.
  "Твои глазища, Эрато, обвиняют меня.
  А чувственный ротик призывает".
  "Ты помешалась на воспоминаниях о свадьбе, Полигимния, - я закричала. - Тебе так необходимо, чтобы я все вспомнила?
  А, если у меня не получается вспомнить?
  Тогда проклянешь меня?
  Если у человека что-то не получается, то он не виноват.
  Иди, попробуй, научи свою поднебесно прекрасную подружку Андромеду скакать на лошади и стрелять из лука, как делаем мы, амазонки.
  Не получится у твоей Андромеды.
  Или учи старика деревенского, как перепрыгивать через коня.
  У него тоже не получится.
  Ты и их обвинять будешь?
  Тогда ты, как философ, Полигимния можешь идти по городам и деревням.
  Сначала требуй, а, когда твои требования не смогут выполнить, то - обвиняй.
  До цезаря дойдешь".
  
  "Ты разлюбила меня, Эрато?
  Ты обвиняешь меня..."
  "Ты первая начала обвинять, Полигимночка.
  Тебе, значит, можно?
  А мне - нельзя?"
  "Все это неправда", - влажные приоткрытые губы Полигимнии просили поцелуя.
  "Сосок твоей левой груди заупрямился.
  Все в тебе зовущее.
  Податливое.
  Но не для меня податливое".
  "Я должна убедить тебя, Эрато?"
  "Убедить меня вспомнить?
  Какая глупость".
  "Я вижу, как горят твои глаза.
  С того момента, как ты вошла в эту пещеру, мне кажется, что я знала тебя всегда.
  До и после".
  "Может быть я не должна вспомнить нашу свадьбу, Полигимния.
  Поэтому судьба не дает мне воспоминания". - Я прошептала.
  "Конечно, - Полигимния запустила руку в мои волосы. - Судьба играет нами.
  Может быть, ты не должна вспомнить.
  Но я так хочу". - И снова Полигимния жадно захватила мои губы своими.
  Поцелуй был жаркий и глубокий.
  "Прости, но мои губы не шевелятся, - я пролепетала после поцелуя. - Я любуюсь тобой, Полигимния.
  Замираю от восторга.
  Все во мне застывает от твоей красоты.
  Поэтому я деревянная".
  Но Полигимния не слушала меня.
  Ее рука скользнула по моей хрупкой пояснице.
  Я выгнулась дугой.
  Отвела взгляд.
  Тихий стон вырвался из моей груди.
  Полигимния с силой прижалась ко мне.
  Она тяжело дышала.
  И, вдруг, резко отстранилась.
  "Эрато.
  Между нами все кончено.
  Мы не должны даже приближаться друг к дружке".
  "Как пожелаешь, Полигимния, - мое сердце остановилось и снова пошло. - И кто из нас первая уйдет?"
  "Я, - Полигимния застонала. - Я все начала, я все и закончу".
  "Много на себя берешь, подружка".
  "Я виновата перед тобой, Эрато".
  "Виновата в том, что спасла меня от смерти?"
  "Нет, виновата, что согласилась на условие жреца в храме Афродиты".
  "Но, если бы мы не поженились, он не лечил бы меня.
  Тогда ты была бы виновата в моей смерти, Полигимния".
  "Ты права, Эрато, - Полигимния снова поцеловала меня.
  Ее язык проникал через мои влажные губы.
  Все глубже.
  Ласкал. - Я уйду как-нибудь позже, Эрато.
  После того, как выпью твою душу до конца".
  "Пей, Полигимния".
  "Я остановлюсь, - Полигимния сжала меня в своих объятиях. - Предоставь все мне".
  "Ничего тебе не предоставлю, Полигимния, - я снова блеяла.
  Мой голосок был просящим.
  Еще бы!
  Я беседую с богиней с Олимпа. - Не быть тебе всегда первой среди нас.
  Мои ножки напряглись.
  Кровь стучит в голову.
  Ты, неистовая в своем желании и нежности, хочешь покорить меня.
  И все за то, что я не помню нашу свадьбу.
  Женитьба делает обеих счастливыми и равными.
  Но никак одна не будет выше другой!"
  "Я собираюсь остановиться, Эрато, - Полигимния бормотала, как в бреду. - Но прежде я должна понять.
  Понять - огромное удовольствие". - Полигимния опустила головку на мое плечо.
  "Твое сердце громко стучит, - я прошептала. - Я чувствую неведомое раньше счастье.
  Я думала, что счастье - одно.
  Но теперь поняла, что счастья - много.
  И все счастья - разные".
  "Тревога переполняет меня, как и желание, Эрато.
  Мы хотим быть вместе.
  Правда?
  Конечно, да.
  Женитьба скрепила нашу связь".
  "Я начинаю осознавать всю глупость положения, - я почувствовала, как снова стала холодная. - Мы с тобой спим вместе на ложе.
  Живем вместе.
  Ты красивая.
  Высокая, удивительно грациозная и безмерно привлекательная.
  Я рядом с тобой чувствую прилив робости.
  Мысли мои откровенные.
  А движения заторможенные.
  Я никак не могу уговорить себя, что ты - прежняя.
  Твои новые волосы говорят об обратном.
  Я повторяла и снова повторю: - я попала под очарование твоих волос.
  И я говорю, что хочу, потому что я - твоя жена".
  
  
  ГЛАВА 323
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  КРАСОТА ФИОЛЕТОВОГО ОБЛАКА
  
  "Ты понимаешь, что ты моя жена, - Полигимния улыбалась нежно. - Но не помнишь, что ты моя жена.
  Ты хрупкая, Эрато.
  Я могу раздавить тебя своими мыслями".
  "Что-то я не слышала, чтобы кто-то раздавил амазонку мыслями.
  И ты тоже хрупкая, Полигимния".
  "Мы хотели готовиться к приходу Андромеды и Геры", - Полигимния неожиданно перешла на другую тему.
  "Нет, Полигимния, мы сначала закончим наш разговор".
  "Тогда я продолжу его в купальне", - Полигимния заблистала неповторимой зовущей наготой.
  Но по-настоящему я испугалась, когда Полигимния вошла в купальню.
  Ее длинные пушистые волнистые фиолетовые волосы диковинным ковром покрыли поверхность купальни.
  Я не удержалась и вскрикнула.
  "Ты боишься, что мои волосы утонут?" - Полигимния догадалась, что дело - в волосах.
  "Я никогда ничего подобного не видела, Полигимния.
  Ты окутана фиолетовым облаком волос".
  "Я тоже не видела подобного, - Полигимния под водой водила руками.
  Небольшие волны колыхали фиолетовую благодать. - Будем привыкать к моему новому образу".
  "Ты так возбуждена, Полигимния, что вода вокруг тебя кипит".
  "Скажу больше, Эрато.
  Я так возбуждена, что могу свариться". - Полигимния рассмеялась.
  Я тоже звонко хохотала.
  Но мой смех был похож на подобострастное хихиканье.
  Почему похож?
  Мой смех и был подобострастным хихиканьем.
  "Одна из нас сейчас умрет от смеха", - Полигимния смеялась и смеялась.
  "Я безуспешно пытаюсь не смеяться", - я хихикала.
  Я наступила на острый камень и вскрикнула.
  Мой смех сразу оборвался.
  Полигимния тоже перестала смеяться.
  "Ты ушиблась? - Полигимния спросила в неуверенности. - Мы привыкли к ранам в битвах.
  Но забываем, что мы женщины.
  Перед огромным варваром мы не испытываем страха в сражении.
  Но мышка, или камешек могут лишить нас покоя".
  "Камень лишит покоя и счастья".
  "Эрато, сойди ко мне в купальню.
  Нам некуда торопиться, моя амазонка.
  Чтобы разрушить стену, которая появилась между нами после нашей свадьбы, мы должны упорно над ней работать.
  Вынимать камень за камнем".
  "Ты считаешь, что мы в купальне разрушим стену?" - Я осторожно вошла в воду.
  Нежные фиолетовые волосы Полигимнии с готовностью окутали меня.
  Словно изучали.
  "Не разрушим стену сразу, - Полигимния прикоснулась к локону, который упал на мою щеку.
  Провела пальцем по моим пересохшим губам. - Но камень вытащим".
  "Почему бы не начать с тебя, Полигимния?"
  "Что начать, Эрато?"
  "Может быть, ты тоже не полностью помнишь нашу свадьбу?
  Ты же не могла запомнить все и сразу.
  Ты же волновалась за меня.
  Или, тебе наша свадьба приснилась".
  "С меня начать? - Полигимния дотронулась пальчиком до моего соска. - Сначала я должна осознать.
  Хорошо, я начинаю вспоминать, Эрато.
  Помимо всего большого, я помню каждую мелочь, когда жрец нас соединял.
  Я отметила, что сандалии жреца новенькие и совершенно чистые.
  Я тогда еще подумала, что не может быть, чтобы пыль не покрыла сандалии.
  Но ни пылинки, ни царапинки на кожаных ремешках".
  "Красивое".
  "Еще я заметила большой золотой перстень на пальце левой руки жреца.
  Перстень очень массивный.
  На нем отчеканен жук-скарабей.
  Почему тонкий палец жреца не сломался под тяжестью перстня?"
  "Ты помнишь мелочи, - я поджала губу. - А я не помню ничего".
  "Неправда, Эрато, - Полигимния вскричала.
  Волосы ее заволновались. - Ты же говорила, что вспомнила жреца".
  "Может быть, мне показалось, что я вспомнила.
  Попробуй, Полигимния.
  Вспомни то, чего не было".
  "Как я могу вспомнить то, чего не было?"
  "Я скажу тебе, например,
  Что мы вчера видели зеленую собаку".
  "Эрато, мы не встречали вчера зеленую собаку".
  "А ты, Полигимния, представь.
  Зеленая собака.
  Правое ухо висит.
  На хвосте два репья.
  Собака нам дружелюбно махала хвостиком.
  Представила?"
  "Представила зеленую собаку.
  Но это же не означает, что она была".
  "То же самое у меня, возможно, было с воспоминанием о храме и жреце.
  Я представила себе жреца и храм.
  И мне показалось, что я вспомнила.
  А на самом деле я не вспомнила".
  "Эрато, ты обязательно должна стать философом, - Полигимния шутливо ущипнула меня. - В философскую школу Сократа тебе одна дорога".
  "В философской школе Сократа обучаются мальчики".
  "Любопытно тебе посмотреть на них, Эрато?"
  "На мальчиков?"
  "Почему на мальчиков?"
  "Полигимния, ты спросила - на кого мне любопытно было бы посмотреть.
  Даже дрожь от твоих вопросов пробегает по коже".
  "Эрато, у тебя только одни мальчики на уме".
  "Ты же сама сказала, Полигимния".
  "Я имела в виду - любопытно ли тебе было бы посмотреть на философов, а не на мальчиков".
  "Но философы - и есть мальчики.
  Только разный у них возраст".
  "Эрато, ты своими разговорчиками доводишь меня до неистовства.
  Выживу ли я от смеха?"
  "Полигимния.
  Мы, амазонки, часто бываем между жизнью и смертью.
  А умереть от смеха - не так уж и позорно".
  Я не успела вздохнуть, а Полигимния уже обняла меня.
  Она сосредоточено ощупывала, как лекарка после боя.
  "Полигимния?"
  "Да, Эрато".
  "Ты как-то странно меня ласкаешь".
  "Не нравится, Эрато?"
  "Нравится, но необычно.
  Ощупываешь, словно проверяешь, не сломала ли я кости".
  "Я сжимаю тебя и наслаждаюсь упругостью, Эрато. - Полигимния подняла горящие глаза:- Ты добродетельна, Эрато?"
  "Я - амазонка.
  Если хочешь, то я буду добродетельной амазонкой".
  "Я желаю, чтобы ты была ближе, Эрато".
  "Мы и так близко.
  Я не могу вздохнуть".
  "Ты умеешь задерживать дыхание долго, Эрато".
  "Тело уже не слушается моих мыслей, Полигимния.
  Но я все же продолжаю тебя воспринимать, как красивейшую богиню".
  "Говори, говори, Эрато.
  Возбуждённое накрывает меня высокой волной.
  Я чувствую себя на дне моря". - Полигимния неожиданно отступила от меня.
  Закрыла глаза и замолчала.
  "Полигимния, ты живая? - я потрепала подружку за ухо. - Трогай, трогай, - Полигимния пропела. - Прикосновение твоих рук поднимает во мне трепет".
  Я нерешительно склонилась над лицом подружки.
  Поцеловала ее в губы.
  "Все переходит в затяжной поцелуй, Эрато.
  Я - сплошной томный поцелуй.
  Я умираю от желания видеть тебя, Эрато".
  "Умираешь от желания видеть меня, а сама закрыла глаза", - я захихикала.
  "Совсем неважно открывать глаза для того, чтобы видеть".
  "Ого, Полигимния!
  Это тебя надо отвезти в школу Сократа".
  Я потянулась к подружке.
  Никогда прежде я не испытывала подобной страсти.
  И в то же время - холодного отчуждения...
  Полигимния была рядом со мной.
  И в то же время - далека от меня.
  "Я сгораю от нетерпения, Эрато.
  Мне нужны твои руки.
  Твои губы". - Полигимния застонала.
  "Я знаю, что ты никогда не обидишь меня, Полигимния".
  Я взяла подружку за руку.
  Мы направились к ложу с цветами.
  "Эрато?"
  "Да, Полигимния".
  "Храм Афродиты и жрец - единственная и последняя преграда перед нашими чувствами".
  "Да, Полигимния, чувства сильнее воспоминаний".
  "Эрато.
  Если преграда между нами упадет, я потеряю себя.
  Я уже никогда не буду прежней".
  "Ты много раз теряла себя, Полигимния.
  И ты уже не прежняя".
  "Но это же ничего не меняет, Эрато? - Полигимния смотрела на меня с нежностью. - Обними меня крепче".
  "Ты слишком красивая, чтобы я тебя обнимала крепко, Полигимния, - я пробурчала. - Каменная тяжесть сковала меня.
  И нет силы повиноваться тебе, Полигимния".
  "Жаркий огонь страсти сжигает мои желания.
  Я тоскую в ожидании".
  "Полигимния.
  Я часто слышала на ярмарках, в городах, даже в деревне, что амазонки - распутные.
  Я не понимала значения этого слова.
  Нас называют неразборчивыми.
  И кто называет?
  Люди, которые проводят дни и ночи в пирах и оргиях.
  Я смотрю на тебя и вижу женщину-девушку.
  Ты можешь сокрушить любые желания мужчин.
  Ты можешь быть жестокой и требовательной.
  И в то же время в тебе таится хрустальная нежность".
  "У меня в голове огонь, Эрато.
  Ты мне потом пояснишь, что ты имела в виду".
  "Потом - это когда?"
  "После, после, Эрато, - отбрось свой страх передо мной".
  "Я не боюсь тебя, Полигимния".
  "Отбрось страх не передо мной, а перед моей красотой.
  Ты постоянно повторяешь, что с новой прической я стала богиней.
  Недоступной для тебя богиней.
  Вот и задуши страх перед богиней.
  И не смотри на меня с обожанием.
  Ты даже глазки чрезмерно таращишь
  Я могу насладиться тобой только тогда, когда ты насладишься мной.
  Я хочу, чтобы ты почувствовало каждую восхитительную мелочь, которую я ощущаю.
  А это означает, что нам нужно успокоиться.
  И никуда не торопиться.
  Бережно, бережно, Эрато".
  
  Полигимния говорила одно, но поступала скромно.
  Может быть, и пылал огонь в ее теле.
  Но руки и взгляд оставались спокойными и холодными.
  Мы сплели пальцы и смотрели друг дружке в глаза.
  Острые ноготки Полигимнии впивались в мои пальцы.
  Я закрыла глаза от нахлынувшего блаженства.
  "Эрато?"
  "Да, Полигимния".
  "Теперь я знаю, что означает быть сильной и терпеливой.
  Аидовы муки находиться с тобой рядом и играть только словами.
  Муки и восторг.
  Мы продвигаемся навстречу друг дружке.
  Преграда между нами становится тоньше.
  И я сначала с недоумением, а потом с резкой болью поняла, что никогда не любила никого.
  До встречи с тобой.
  Никогда!" - Полигимния застонала.
  "Не любила раньше, а теперь можешь любить".
  "Желание пронзает меня, как копье".
  "Полигимния, тебя копье никогда не пронзало".
  "Помнишь сражение с варварами около большой реки?
  В тебя летело копье.
  Оно пронзило бы тебя".
  "Но ты, Эрато, сбила копье варвара своей стрелой".
  "Я хочу забыть то, что было в храме Афродиты, - Полигимния неожиданно заявила. - Если ты не можешь вспомнить нашу свадьбу, то и я не должна ее помнить.
  Эрато, ударь меня по голове камнем".
  "Ты с ума сошла, Полигимния".
  "После удара камнем по голове я потеряю память".
  "А, если ты не потеряешь память.
  Но станешь уродливой?
  Или потеряешь память не только о нашей свадьбе, но и всю память потеряешь, Полигимния?
  Забудешь, что ты амазонка.
  Станешь крестьянкой на рисовом поле?"
  "А ты правильно меня стукни, Эрато".
  "Я никогда не подниму руку на женщину.
  А на тебя, Полигимния - тем более".
  "Тогда мы должны вернуться к той гадалке и попросить ее, чтобы она окурила меня дурманящим дымом, как окуривала тебя"
  "Ага, Полигимния.
  Ты умно придумала.
  А потом я потащу тебя в храм Афродиты.
  Не выдумывай, Полигимния".
  "Я не выдумываю.
  Просто близость с тобой, твой аромат, твое дыхание сбили мои мысли.
  Я хочу что-то сделать.
  Но не знаю, что.
  И меня удерживает страх".
  "Какой страх, Полигимния?"
  "Не знаю, какой страх, и от чего он удерживает.
  Даже страсть и смущение не мешают мне понять, что между нами многое.
  Дело не в том, что ты не помнишь нашу свадьбу в храме Афродиты.
  Хотя и этого достаточно, чтобы замереть.
  Дело в том, что ты знаешь о нашей свадьбе.
  Но не помнишь".
  "Полигимния, - я взяла лицо подружки в свои ладони. - Зачем ты позволяешь мне разговаривать с тобой?
  Зачем ты сказала мне правду о нашей свадьбе?"
  "Что?" - Полигимния в недоумении быстро-быстро моргала.
  "Ты бы держала в себе, что мы поженились".
  "Но я бы знала, а ты не знала, Эрато.
  А так в семье не поступают.
  Мы не дожны ничего скрывать друг от дружки.
  Иначе бушующие чувства - любовь и страсть- превратятся в ложь и отчаянье".
  "Какая разница теперь, Полигимния?
  Я рядом с тобой.
  И хочу быть с тобой"
  "Эрато, но ты же тоже меня любишь", - отчаяние и смертельная тоска пролились в голос Полигимнии.
  Она схватила меня за руки.
  "Почему это важно, что мы не помним?
  Мы же поженились.
  Жрец окуривал меня дымом.
  А глиняные таблички?"
  "Я уже приняла решение, что должна немедленно остановиться, - я увидела прежний огонь в глазах Полигимнии.
  Огонь перед битвой... - Если я останусь с тобой, Эрато, то мы будем несчастны вместе.
  Я буду любить тебя безумно, всепоглощающе.
  Но в то же время стану думать, что ты вспомнила о нашей свадьбе, но ничего не хочешь мне говорить.
  Ты же будешь проникать в мои мысли так далеко, как сможешь.
  И ты не испытаешь наслаждения, пока не достигнешь тайного уголка моей души.
  Ты станешь наслаждаться ритмом наших сердец.
  Но будешь смотреть на меня, как на мраморную статую богини". - Полигимния прикоснулась к моему лицу.
  "Как хочешь", - я пробормотала.
  "Эрато?"
  "Да, Полигимния".
  "Я дотронулась до тебя.
  А ты отодвинулась.
  Сожаление пронзило меня".
  "Не говорила бы ты глупости, Полигимния.
  Тогда сожаление не пронзало бы тебя", - я ответила ядовито.
  Полигимния вздрогнула.
  Поднялась.
  Я не пыталась ее задержать.
  Наши бедра столкнулись.
  Я почувствовала болезненную неловкость.
  Но ни слова друг дружке мы не сказали.
  Полигимния прервала молчание:
  "Эрато..." - И снова замолчала.
  "Полигимния, я тебе скажу нехорошо, - все во мне оборвалось.
  Словно я снова летела в пропасть. - Ты Напридумывала стену между нами.
  И сама себя загнала в ловушку.
  Ты просила меня, чтобы я не покидала тебя.
  Но теперь ты сама решила уйти от меня.
  Уходя - уходи.
  Я не помню нашу свадьбу, Полигимния.
  Но это не так плохо.
  Никто не прикасался ко мне, кроме тебя после... - Я подумала, что не стоит продолжать скользкую тему.
  Прикасались.
  Но я не это имела в виду. - Ощути трепет своего тела, Полигимния".
  "Что я наделала, что я наделала, - Полигимния взглянула на меня. - Зря". - И вышла из пещеры.
  
  Я кусала губы.
  Но за подружкой не побежала.
  Барса вопросительно посмотрела на меня.
  Придумывала - следовать ли за Полигимнией, или остаться в пещере.
  Но так как дикий зверь родилась в этих краях, то барса приняла решение остаться со мной.
  Она легла на камни и опустила голову на лапы.
  Я до ночи бесцельно слонялась по пещере.
  Старалась не думать о Полигимнии.
  Но все время она стояла у меня перед глазами.
  Я даже забыла покушать перед сном.
  Утром я проснулась и вышла в персиковую рощу.
  По дороге сорвала дикую розу.
  Слишком она была красивая... роза.
  Через несколько шагов я заметила, как по моей ладони струится кровь.
  "Я даже не поняла, что роза меня уколола, - я невесело засмеялась. - Актеры в балаганах не зря связывают любовь и розы.
  Розы - прекрасные, как любовь.
  И так же больно жалят, как любовь".
  Я заставила себя съесть персик.
  Ничто другое не лезло в горло.
  Зато барсу я накормила так, что ее пузо волочилось по земле.
  Наверно, я так пыталась загладить свою вину перед барсой, что Полигимния ушла.
  Или я просто отвлекалась.
  К вечеру у меня загорелось маленькое робкое желание.
  "Я обязана ехать за Полигимнией.
  Найду ее, - думала, думала, но не собиралась в дорогу. - Чувство вины удерживает меня в пещере.
  Глупое.
  Но я виню себя, что не могу вспомнить нашу свадьбу в храме Афродиты.
  Не могу, но считаю себя виноватой.
  Наверно потому я виновата, что не исполняю желание Полигимнии.
  А оно у нее одно - чтобы я вспомнила все...
  Полигимния бросила меня.
  Но без злого умысла.
  Просто она думала, надеялась на ласки и терпение.
  Она даже вообразила стену между нами.
  Полигимния ждала меня прежнюю.
  А теперь сбежала и растворилась в большом городе. - Я почему-то была уверена, что Полигимния ушла в город.
  Но не в Фемискира. - Мы долго и запутанно беседовали с Полигимнией.
  Сопротивлялись нашей близости изо всех сил.
  И ужасно, что я попала под власть новой Полигимнии с ее фиолетовыми волосами.
  А что, если сейчас в гости придут Андромеда и Гера? - Мысль привела меня в ужас. - Я им скажу, что поссорилась с подругой.
  Ужасно!
  Андромеда и Гера позовут меня с ними.
  Чтобы я не испытывала одиночество.
  Может быть, я попытаюсь выбросить Полигимнию из своей жизни.
  Наши попытки вернуть прошлое лишь отгоняли наше счастье подальше.
  Полигимния безутешная в своих душевных мучениях. - Я бродила по пещере и перебирала вещи.
  Задумалась. - А что произойдет со мной, если я больше не встречу Полигимнию?
  Столько любви было между нами.
  Я постоянно возвращаюсь мыслями к ней.
  Полигимния видела и страсть, и нежность, и желание в моих глазах.
  Она даже дрожала, когда я опускала взгляд на ее грудь.
  Нет, она виновата, что прогнала мою любовь. - Я бросалась из крайности в крайность.
  Я отправилась в купальню.
  И в холодной воде осознала смысл слов Полигимнии. - Конечно, Полигимния любит меня.
  Только не хочет простой любви.
  Глубина чувств завораживает. Ее.
  И Полигимния борется сама с собой.
  И ее любовь превратилась в навязчивое желание, чтобы я вспомнила нашу свадьбу.
  Полигимния пыталась собрать мысли в порядок.
  Но ее горячее сердце приводило к новым безумствам.
  И странное желание Полигимнии стало понятнее мне.
  Я понимаю, почему Полигимния сбежала.
  Она не хотела мучить меня.
  Но возможно ли это?
  Был ли у нас шанс сломать стену отчуждения?
  Влюбленные Полигимния и я.
  Может быть, попытки Полигимнии заставить меня вспоминать нашу свадьбу, приводили к обратному?
  И скорее всего слезы Полигимнии были отражением ее внутренней борьбы".
  Я вторую ночь провела без сна.
  Утром решительно поднялась.
  Я решила повторить преобразование в мужчину.
  Гера меня многому научила.
  Теперь я не попадусь.
  Никто не заподозрит во мне - хрупкой, нежной, в то же время опасной и быстрой, как кобра - амазонке...
  Нет, не так.
  Никто не заподозрит в мужчине хрупкую, нежную, стремительную и опасную амазонку или девушку.
  Мужчинам проще путешествовать, чем женщинам.
  Я спрятала длинные волосы под крестьянскую шляпу.
  Лицо намазала пылью.
  Будто неделю валялась в пыли около кабака.
  На бродяг никто не обращает внимания.
  С бродяги нечего взять.
  Ни стражникам не нужен бродяга, ни разбойникам.
  Даже в армию бродяг не берут.
  Цезарь боится, что бродяга в армии заразит всех какой-нибудь дикой болезнью.
  "Барса, охраняй пещеру, - я погладила барсу между ушей. - Никого не пускай.
  А, если все-таки войдут, то уводи их к ловушке, в которую попала я.
  Пусть валятся в яму". - Я поцеловала барсу в морду и вышла из пещеры.
  
  Мое перевоплощение в мужчину помогло мне прошагать день без приключений.
  Я спрашивала по дороге - не видели ли амазонку с фиолетовыми волосами.
  Оказывается, что почти все встречали мою Полигимнию
  "С фиолетовыми волосами?
  Красивая!
  По дороге в Афины шла".
  Мне отвечали нехотя.
  Кому интересно беседовать с бродягой.
  Но желание поболтать с кем-нибудь было столь велико в крестьянах, что они даже с бродягой разговаривали.
  Добрая старушка угостила меня рисовой лепешкой.
  "Любопытно, - я подумала. - А, когда я была сама собой - амазонкой, то меня никто не угощал.
  А некоторые женщины плевали мне в спину.
  Неужели, мужчин любят больше, чем нас, амазонок".
  Я шла и шла.
  Знала, что встречу Полигимнию.
  Но когда?
  На второй день пути ко мне подошли два бродяги.
  Они внимательно оглядывали меня.
  "Не похож ты на бродягу, - первый обнюхивал меня. - Слишком хорошо пахнешь.
  Как баба".
  "А ты давно бабу нюхал?" - я хохотнула.
  Голос научилась изменять до неузнаваемости.
  Для придания веса словам я должна была плюнуть с презрением.
  Но передумала.
  Потому что мой грубый ответ развеселил бродяг.
  "Пойдем с нами, друг", - бродяги сразу записали меня в друзья.
  "А куда вы идете?" - Я спросила осторожно.
  "Тебе не все ли равно?" - Бродяги удивились.
  Наверно, бродягам все равно было куда идти.
  "Мне все равно, но любопытно".
  "Мы идем в Рим, - все же мне ответили. - В Колизее сезон гладиаторских боев.
  На улицах раздают бесплатно хлеб и вино.
  А, если постараемся, то можем через щелочку увидеть, как в Колизее гладиаторы убивают друг друга на арене".
  "Глупость вы говорите, - я вспомнила, что нужно с презрением относиться к словам других.
  Вернее - так мужчины поступают. - Я лучше скажу вам.
  Если нас поймают около гладиаторских боев, то в гладиаторы и запишут.
  Научат кое-как мечом махать.
  И на арену выбросят.
  Хлеб и зрелища - хорошо.
  Но я как-нибудь буду держаться подальше от гладиаторов".
  "Друг, ты думаешь, что нас, бродяг, могут взять в гладиаторы?" - бродяги переглянулись.
  "А кого же еще брать? - Я хохотнула. - Гладиаторы бывают - герои и мясо.
  Герои должны убивать мясо.
  А мясо быстро заканчивается.
  Вот и отлавливают бродяг для участия в гладиаторских боях.
  Как вы думаете - долго мы продержимся против героя?"
  "Ты говоришь убедительно, друг, - старший бродяга тряс головой.
  Старость - опыт. - Пожалуй, хлеб и вино я буду брать.
  А к Колизею - ни ногой".
  "Палтус, - бродяга помоложе потрепал товарища по щеке. - Так нас могут поймать и вдали от Колизея".
  "Ну, его, этот Рим с гладиаторскими боями", - старик принял решение.
  И два бродяги увязались за мной.
  Так как им все равно было, куда идти.
  
  Попутчики мне не нужны.
  Поэтому я вечером добавила в похлебку сон-траву.
  Бродяги наелись и захрапели.
  Долго будут спать.
  Я же поспала всего три часа.
  И отправилась в дорогу.
  
  Афины я увидела издалека.
  Белые дома, белые колонны, белые пьедесталы.
  Около города нарыты норы.
  В них, как всегда, живут философы.
  И, разумеется, первый же философ не мог меня просто так отпустить - без болтовни.
  "Скажи, философ, видел ли ты амазонку с фиолетовыми волосами", - я спросила, потому что философ собой загородил мне дорогу.
  Был философ безобразно толстый, сальный.
  Но взор у него, как у патриция.
  Может быть, раньше и был он патрицием...
  "Амазонку с фиолетовыми волосами? - Философ смотрел на меня сверху вниз - с высоты своего величия. - С каких пор амазонки стали красить волосы, как сенаторы?
  Она даже со мной не захотела разговаривать".
  "Спасибо, философ.
  Пропусти, я дальше пойду". - Я узнала, что Полигимния уже в Афинах.
  Мне достаточно.
  "Пойдешь, бродяга?
  А поговорить?"
  "Я спешу".
  "Спешишь? - Философ расхохотался.
  Живот долго колыхался, не мог успокоиться. - Бродяги не спешат.
  Вам некуда спешить.
  Вы тоже философы.
  Но только вы - грязные философы". - Глазки философа зло заблестели.
  "Ерунду ты говоришь, - я вставила нужную мужскую фразу. - Глупости у тебя в голове.
  Вот то, что я скажу - философское". - Я не знала, что говорить.
  Но мой тон, слова и самое главное - плевок под ноги философа, подействовали.
  "Что же ты скажешь философское, бродяга, - философ заинтересовался. - Если удивишь меня, то я угощу тебя вином из древней амфоры, сыром и запечённым мясом ягненка".
  "Не знаю, удивлю ли я тебя, философ, - я пропищала. - Но ты меня уже удивил.
  Живешь в норе.
  Нищий.
  Но у тебя еда достойная стола патриция".
  "Я не нищий.
  Я духовно богатый".
  "И брюхо у тебя духовное", - я постучала кулачком по животу философу.
  Напрасно я так поступила.
  Философ внимательно посмотрел на мой кулачок.
  "Ладошки у тебя маленькие.
  Говоришь ты пискляво.
  Не женщина ли ты?
  Переоделась в бродяжку..."
  Философ меня раскрыл.
  "Ничего другого я не могу", - я рукояткой кинжала ударила философа в лоб.
  Он падал долго и внушительно.
  Я оглянулась по сторонам.
  Никого не интересовал лежащий около норы толстый философ.
  Наверно, философы спят там, где их застанет сон.
  Я присела на корточки.
  Достала из сумы травку забвения.
  Вложила в рот философа.
  Он даже без сознания почувствовал еду.
  Жевал траву, как коза.
  "Теперь ты не вспомнишь обо мне, - я поднялась. - Жаль тебя, философ.
  Но, может быть, краткое забвение пойдет тебе на пользу".
  
  До вечера я искала в Афинах Полигимнию
  Расспрашивала о ней.
  Некоторые купцы любопытствовали:
  "Бродяга!
  А зачем тебе амазонка, да еще с фиолетовыми волосами?"
  "Влюбился", - я ответом вызывала хохот спрашивающих.
  Они не допускали и мысли, что бродяга способен любить.
  Вечером я уставшая решила остановиться в гостином дворе.
  Зашла в корчму и...
  "Полигимния", - я прошептала.
  Моя подружка сидела в углу.
  Судя по тому, как на нее с опаской посматривали мужчины, она уже резко с некоторыми поговорила.
  Хозяин корчмы пробежал мимо Полигимнии.
  Поклонился ей.
  Наверно, Полигимния хорошо платит хозяину.
  Поэтому он ее не прогоняет.
  А относится даже с долей уважения и подобострастия.
  Первым моим желанием было подбежать к Полигимнии.
  Но она была настолько прекрасная в своей воинственности, настолько недоступная и далекая от меня, что я заробела.
  
  
  ГЛАВА 324
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ОЛИМПИЙСКАЯ ПОЛИГИМНИЯ В ТРАКТИРЕ
  
  
  "Подожду.
  Понаблюдаю!" - Я опустила головку и прошла в противоположный угол от Полигимнии.
  Народу в трактире было мало.
  
  "Что тебе?" - хозяин спросил меня неприветливо.
  Но особого пренебрежения не выказывал.
  Наверняка, бродяги-воришки приносили хозяину неплохой доход.
  "Вина мне, - я подумала и заказала.
  Вино я не пью.
  И Полигимния не пьет.
  Но было бы подозрительно, если бродяга не закажет вино. - И пожрать". - По-моему, у меня выходило по-мужски.
  Хозяин гостиного двора по привычке обозначил полупоклон.
  Но не отходил от меня.
  "Не думай, деньги у меня есть", - я поняла замешательство хозяина.
  Достала кошель и показала монеты, которые подарили Гера и Андромеда.
  Хозяин сразу повеселел и убежал.
  Через минуту к столу подлетела девушка.
  Она поставила передо мной большую кружку с вином.
  "Какой хороший парень, - служанка мне обворожительно улыбнулась. - Миленький.
  Нежный, как девушка". - Наверняка, хозяин сказал ей, что у меня деньги есть.
  Я натужно вспоминала, как мужчины поступают со служанками.
  "Свою свадьбу не помню, - я подумала горько. - Но помню, что мужчины в тавернах хлопают ладошками служанок по попке".
  Я пересилила себя и...
  Хлопнула ладошкой по попке девушки.
  Попка у нее упругая.
  Девушка вполне могла бы стать амазонкой.
  Служанка подпрыгнула, взвизгнула.
  Но взгляд ее искристый и многообещающий.
  "Иди, иди, сначала я должен пожрать", - на миг я испугалась, что навсегда могу превратиться в мужчину.
  Но посмотрела на Полигимнию, и сердце мое сжалось от нежности.
  В корчму вошел подгулявший купец.
  Он осмотрел зал.
  И, разумеется, без сомнений пошагал к Полигимнии.
  Упал на лавку рядом с ней:
  "Хорошо выглядишь, амазонка, - купец махнул рукой. - Хозяин, вина мне".
  Значит, я правильно поступила, что заказала вино.
  Незаметно от всех я вылила половину кружки на землю.
  Полигимния ничего не ответила купцу.
  Она, кажется, его не замечала.
  "Амазонка, которая красит волосы в фиолетовое - новое в нашей жизни, - купцу и не нужен был ответ Полигимнии.
  Он как бы сам с собой разговаривал. - Теперь никто не скажет, что ты дикая.
  У тебя фиолетовая краска для волос даже насыщеннее, чем у жены патриция Алигьера.
  Прости, амазонка, - купец приблизил свое лицо к лицу Полигимнии. - Я хочу болтать языком, пока буду пить".
  "Ты хочешь пить молоко от бешеной коровы?" - Полигимния произнесла бесцветно.
  Мужчины в зале захихикали.
  Я тоже, потому что играла в мужчину, захихикала.
  Но тихо.
  Купцу служанка принесла вино.
  Купец ожидаемо хлопнул служанку ладонью по попке.
  И служанка также ожидаемо подпрыгнула и взвизгнула.
  "Интересно, сколько раз она в день подпрыгивает и взвизгивает перед посетителями, - я подумала. - Наверно, у служанки поэтому попка упругая и подтянутая, что девушка все время скачет.
  И еще - ей ладонями попку массируют..."
  
  "Я расслабленный после выпивки, - купец доверительно шептал Полигимнии.
  Но его шепот слышен каждому в зале. - Вот вы, амазонки, кошельки у нас, купцов не воруете".
  "Не воруем", - Полигимния согласилась.
  Купец не наглел.
  Поэтому Полигимния терпела его около себя.
  "Меня не потерпела, а купца терпит", - я начинала злиться.
  "Вы не воруете кошельки, - купец повторил. - А жена патриция после наших любовных утех украла у меня кошель.
  Вот и верь после этого женам патрициев.
  Я не навязчивый с женщинами.
  Я даже прячусь от женщин.
  Женщины нарушают мужской покой.
  Мешают торговать.
  Женщины сбивают нас с пути".
  
  Я слушала купца и пропустила момент.
  Ко мне с двух сторон подсели два рослых мужчины.
  "Бродяга, у тебя есть деньги, - два разбойника сразу перешли к делу. - Поделись монетками с голодными.
  Или угости нас выпивкой".
  "Мне самому не хватит, - я пробурчала. - Ерунду вы говорите.
  Я вам умнее скажу..."
  Но, наверно, не всем можно говорить эту фразу.
  Два здоровяка напряглись.
  "Значит, мы ерунду говорим?
  А по голове хочешь, бродяга?"
  "Я сижу.
  Спокойно пью свое вино.
  Вас не трогаю.
  Уйдите из-за моего стола".
  И снова я сказала не то, что говорят мужчины в подобных случаях.
  Меня услышали все.
  В зале наступила тишина.
  "Вы только подумайте, - купец оказался не из робких. - Два силача придираются к парню".
  Мои обидчики зло взглянули на купца.
  Но ответить ему не решились.
  У купцов связи со стражниками...
  Полигимния тоже посмотрела на меня.
  Я опустила голову так, чтобы испачканного лица не было видно.
  Скорее всего Полигимния не интересовалась судьбой "парня".
  Она наблюдала из любопытства, или чтобы не слушать откровения купца.
  "Туника у тебя не по размеру, бродяга.
  И шляпа слишком хорошая для тебя, - разбойники не отступали от меня. - Деньги, где взял?
  Украл?"
  "ЫЫЫЫ", - Я промычала неопределенное.
  "Ты уже большой и ловкий, парень, чтобы воровал по домам патрициев", - разбойник хлопнул меня по плечу.
  Оно чуть не сломалось.
  Я вымученно улыбнулась и сплюнула на пол.
  На этот раз не ошиблась.
  Так и нужно было.
  Разбойники посмотрели на меня с одобрением.
  "Плевать у тебя красиво получаетается, парень", - служанка принесла мне запеченного гуся.
  Разбойники сразу набросились на него.
  Словно они заказали.
  Служанка смотрела на меня с сочувствием.
  Я еще рал плюнула сильнее.
  На этот раз плевок отлетел на середину зала.
  Крестьянин отошел от своих друзей и поднес мне кружку вина.
  Но разбойники ели моего гуся и не отставали от меня.
  "Неплохо для молодого паренька, - служанка подмигнула мне. - Но ты не умеешь целоваться". - Служанка взглядом ощупывала меня.
  Я нервно сглотнула.
  Ноги задрожали.
  "Ты не ответил на вопрос девушки, - разбойник чавкал.
  Второй разбойник обидно заржал. - Служанка бросила тебе вызов - поцеловаться.
  Докажи же ей, что ты мужчина, а не баба.
  Плохое у тебя воспитание в деревне, крестьянин.
  Клянусь, что я поцелую служанку так, как ты не сможешь".
  "Эй, зачем меня все будут целовать, - служанке не понравилось, что разбойник хочет ее зацеловать. - Целуйся со своим дружком".
  К моему столу стали подходить посетители.
  "Мне кажется, что он не парень, а девчонка", - купец сузил глаза.
  "Вот так оскорбление, - разбойники за моим столом обрадовались нарастающему скандалу. - Назвать крестьянского парня девчонкой - серьезное оскорбление.
  Хуже этого назвать бабу мужиком".
  "Видимо, без драки не обойдется", - неожиданно Полигимния подала голос из-за своего стола.
  "Я рыбак, - о мой стол оперся двумя руками пошатывающийся рыбак.
  На его бороде висели белые капли. - Я управляю лодкой.
  Я не виню трактирщика, что он подает кислое вино.
  Но меня ты, парень, заинтересовал, - рыбак попытался пальцем ткнуть меня в лоб.
  Но промахнулся. - Я к тебе приглядываюсь, парень.
  Будешь у меня на лодке работать и подавать мне вино".
  "Ерунду ты говоришь, - других мужских слов я не знала. - Я тебе лучше скажу..."
  Я собрала силы и снова плюнула.
  Но рот мой пересох.
  Плевок не вышел.
  "Ерунду ты говоришь, что я не умею целоваться, - я посмотрела на служанку, как на самую невиновную. - Я тебе покажу, как лучше целоваться..."
  И не успели все опомниться, как я обвила правой рукой талию служанки.
  И приложилась губами к ее губам.
  В зале шумели.
  "Сожри меня, Цербер, - служанка выдохнула после нашего поцелуя. - Ничего слаще я не чувствовала в своей жизни.
  Поверьте, это самый лучший поцелуй.
  Я забираю свои слова назад, парень.
  Так как ты целуешься, никто сладко и нежно не умеет целоваться.
  Моим словам верьте.
  Я знаю толк в поцелуях.
  Поцелуй меня еще раз, красавчик". - Служанка закрыла глаза.
  Я с тоской подумала, что попала в нехорошую компанию.
  Но то, чтобы поцеловать девушку, не считала плохой мыслью.
  Уж лучше целовать ее, чем разбойников.
  Конечно, я бы не целовалась с разбойниками.
  Но убивать всех в зале тоже не входило в мои планы.
  Я потянулась к служанке, чтобы ее поцеловать.
  И тут мерзкие, наглые разбойники подшутили надо мной.
  Они только и ждали момента, чтобы меня оскорбить.
  Меня сильно толкнули в левое плечо.
  Я лёгонькая.
  Не упала.
  Но перегнулась через стол.
  И, вместо того, чтобы поцеловать служанку, нечаянно приложилась губами к губам крепкого пьяного рыбака.
  Получается, что поцеловала его.
  "Ах, ты извращенец, - рыбак взвыл.
  Зарычал и схватил меня за плечи. - Парень, если хочешь целоваться с мужчинами, то иди на оргию.
  А меня не позорь.
  У меня семья, дети".
  Рыбак сильно оттолкнул меня от себя.
  Я упала на колени разбойника.
  И, чтобы не свалиться на пол, обвила рукой его шею.
  Вроде бы, как игриво к нему присела.
  "Меня?
  Целовать?
  Парень?" - Разбойник столкнул меня с себя.
  Выхватил из сапога нож.
  Второй разбойник потянулся за своим кинжалом.
  Но прежде, чем разбойники подняли руки с ножами, раздался тонкий свист.
  Стрела вошла в ладонь первого разбойника и выбила нож.
  Я же своим кинжалом отрезала ухо второму разбойнику.
  Те, кто не знает методы борьбы амазонок, не понял.
  Но отрезанное ухо лишает врага разума.
  Он уже ни о чем не думает, кроме как о своем ухе.
  Так и случилось.
  Первый разбойник выл и держался за пробитую стрелой ладонь.
  Второй разбойник упал на колени.
  Ползал под столом, пытался найти свое ухо.
  Полигимния подошла к моему столику.
  Она была совершенно спокойная.
  Как в бою.
  "Теперь, когда один без уха, а второй - с покалеченной рукой, - Полигимния произнесла холодно, - я прошу всех отойти к своим столикам.
  Я разберусь с этим парнем по-своему.
  Он мне нравится".
  "Что ты сказала, амазонка? - разбойник выдернул из ладони стрелу.
  Надо сказать, он лишь поморщился от боли. - Я сейчас позову стражников".
  "Хахаха, - Полигимния не смеялась. - Она лишь произнесла Хахаха. - Разбойник побежит жаловаться стражникам.
  Я думаю, что тебя и твоего безухого дружка стражники рады видеть.
  Наверно, тебя разыскивают.
  Беги, мужик, садись на кол".
  Все в зале молчали.
  Разбойники лишь зло сверкали глазами на Полигимнию.
  И с ненавистью смотрели на меня.
  "Не возражаешь, парень?" - Полигимния схватила меня за руку и резко дернула на себя.
  Служанка побледнела от страха.
  Она хотела помочь мне, но боялась Полигимнии.
  Полигимния подтащила меня к себе.
  "Думаю, что у тебя были особые причины, паренек, чтобы ты целовал при всех девушку и мужчину, - Полигимния прошипела со злостью. - Я крайне недовольна".
  "Я все объясню", - я проблеяла.
  "Можешь объяснить, но не здесь, - Полигимния оглядывала зал.
  Выискивала - кто может помешать нам уйти:- Хозяин".
  "Я слушаю, - на трясущихся ногах подковылял хозяин. - У меня приличное заведение.
  Мальчики, девочки, вино.
  Если ты хочешь подраться, амазонка, то я предложу тебе другой гостиный двор.
  В порту в кабаке "Три цезаря" ты можешь..."
  "Возьми за беспокойство", - Полигимния щедро отсыпала трактирщику монет из кошеля.
  "Благодарю, амазонка, - хозяин засветился счастьем. - Я ничего не имею против, если ты будешь буянить у меня в трактире".
  "Есть второй выход?" - Полигимния спросила строго.
  "Сюда, - хозяин угодливо показала в сторону печи. - За печкой боковая дверь.
  Выходит на огороды.
  Можно уходить огородами".
  "До встречи", - Полигимния усмехнулась.
  Она еще раз оглядела публику в трактире.
  Нас провожали заинтересованные взгляды.
  Глаза разбойников горели.
  Я слышала, как крестьянин пробурчал:
  "Кажется, я видел этого парня в деревне.
  И, если он парень, то я - царица Клеопатра.
  Это же переодетая девка!".
  Служанка разочаровано проблеяла:
  "Парень, девушка.
  Какая разница.
  Зато, как целуется!
  Как целуется!"
  "Мне кажется, что все-таки парень.
  А амазонок интересуют молоденькие парнишки".
  
  Я и Полигимния выбежали на улицу.
  "Скорее.
  Уходим огородами".
  "Можно, я протру тунику сырым песком, - я захныкала. - Разбойники грязные.
  Они ко мне прижимались".
  "А себя ты не считаешь грязной после поцелуйчиков с кем попало? - Полигимния задыхалась от гнева. - Возьми песка и очисть тунику.
  Надо убираться из Афин, пока стражники не посадили нас на кол или продали в рабство.
  И разбойники опомнятся".
  "Как только доберусь до пещеры, сразу почищу зубы и вымоюсь с головы до кончиков пальцев на ногах.
  Я сейчас грязная и злая.
  К счастью, разбойникам повезло, что мы успели уйти.
  Иначе я бы их всех..."
  "Воинственный ты паренек, - Полигимния расхохоталась.
  Мы уже бежали за городом. - Ты слишком3слишком".
  "Да я...", - я не договорила, потому что споткнулась о лежащую овцу.
  Перелетела через нее и упала вверх попой.
  Туника на мне задралась до головы.
  "Теперь любой определит, что ты - девушка, а не парень, - Полигимния расхохоталась. - Сейчас, когда мы ушли далеко я дам волю своему гневу.
  Если не выговорюсь, то не успокоюсь. - Полигимния ругала меня.
  Потом ее голосок стал тише:- Расскажи, Эрато, - Полигимния продолжала сдержанно. - Мне очень любопытно.
  В связи с чем ты решила праздновать в кабаке гостиного двора?
  И целовала рыбака и служанку.
  Вроде бы на тебя не похоже".
  "Я очень беспокоилась о тебе, Полигимния.
  И хотела извиниться перед тобой за то, что не помню нашу свадьбу".
  "Не обманывай меня, Эрато, - Полигимния смотрела на меня с недоверием. - Зачем ты переоделась в крестьянина? - Губы Полигимнии нервно дрожали. - Тебе было скучно со мной?
  Ты хотела попробовать нового.
  Поцелуйчики в кабаке бодрят, Эрато?"
  "Не знаю, меня поцелуйчики в таверне не взбодрили, - яд гнева капал с моего языка. - Ты обвиняешь меня, а ты сама среди мужчин в винном зале чувствовала себя превосходно.
  Даже глазки блестели.
  И как ты кокетничала с купцом".
  "Я не кокетничала с ним".
  "Конечно, Полигимния, ты не заигрывала с купцом.
  Он сидел за твоим столом.
  Пил вино.
  Но ты его не прогоняла.
  Наверно, ты выбирала его в свои дружки.
  Хочешь от купца родить?"
  "А ты, а ты, Эрато, мечтала родить от рыбака или от служанки", - губки Полигимнии надулись.
  "Сама рожай от рыбака или от служанки, - я не щадила подругу. - Ты бросила меня.
  И мне пришлось, чтобы не привлекать к себе повышенное внимание, пришлось переодеться в бродягу.
  Получилось убедительно, не правда ли, - я сняла с себя крестьянскую шляпу.
  Взъерошила волосы. - Я уверена, что они все думают, что я парень".
  "Ты боялась привлечь к себе внимание по дороге, Эрато?"
  "Да, я так и сказала, Полигимния".
  "Но я с фиолетовыми волосами, яркая, не боялась, что на меня все глаза будут таращить.
  Ты же...
  Ты же - амазонка, Эрато.
  Шла бы, как амазонка.
  На нас, конечно, смотрят косо.
  Но не так, как на девушку, которая изображает из себя парня.
  Тебя не смущает..."
  "Смущает? - Я остановилась и уперла руки в бока. - Ты веселила мужчин в кабаке, Полигимния.
  Они тебя не смущали.
  Сейчас они бурно обсуждают твои прелести, Полигимния.
  И гадают - кого амазонки предпочитают любить: своих подруг, или бродяг.
  Это тебя, конечно, не смущает".
  "Не будем скандалить, Эрато.
  Я на тебя злая.
  Теперь уже думаю: что может быть хуже, чем быть твоей женой".
  "Чтоооо? - Я резко выдохнула. - Ты меня поженила на себе.
  Теперь жалеешь об этом?"
  "Я не то хотела сказать, Эрато".
  "Хотела сказать не то, а сказала - то".
  "Я горю нетерпением расспросить тебя, - Полигимния кусала губки. - Зачем ты все-таки переоделась в молодого крестьянина.
  Прошлый твой ответ - что чтобы на тебя меньше обращали внимания - не удовлетворил меня.
  Ты ловко научилась говорить грубым голосом, Эрато.
  И словечки у тебя, как у мужчин.
  Больше всего я хочу напугать тебя, Эрато, чтобы ты искренне раскаялась в том, что целовалась с рыбаком и служанкой.
  Я хочу, чтобы ты просила у меня прощение.
  Больше всего желаю, чтобы ты в будущем не хотела совершать ничего подобного.
  Никаких поцелуйчиков с..."
  "Я поняла тебя, Полигимния, - я не останавливалась. - Обещаю, что - никаких поцелуйчиков.
  Ни со служанками, ни с рыбаками, ни с тобой.
  Кстати, зачем ты идешь за мной?"
  "Разве мы не возвращаемся в нашу пещеру, Эрато?"
  "Я - да, ты - нет, Полигимния, - я ответила резко. - Ты ушла от меня в кабак с мужиками.
  Полигимния, ты второй раз бросила меня.
  Достаточно".
  
  "Что ты собираешься делать, Эрато?" - Полигимния произнесла через несколько минут.
  После тягостного молчания.
  Она не глядела на меня.
  "С тобой, Полигимния, я ничего не собираюсь делать.
  Я ночь пересплю в пещере.
  Накормлю барсу.
  Очень жаль с ней расставаться.
  Я приглашу барсу в Фемискира.
  Если она согласится, то я буду рада ей.
  Дикий зверь не предает, не убегает в трактир, не пьет вино с купцами.
  Я возвращаюсь завтра в Фемискира".
  "Я бы ночью связала тебя, Эрато.
  Держала на привязи, чтобы ты не ушла от меня", - Полигимния дышала испуганно.
  "Ты этого не сделаешь, Полигимния.
  Не привяжешь меня.
  Не удержишь.
  Я же - амазонка. - Я почти беззвучно прошептала.
  Я знаю, что Полигимния сейчас пытается заглянуть в мои глаза. - Я устала от твоих оскорблений, Полигимния.
  Нет, я не позволю ни тебе, ни другим связать меня и запереть".
  "Разве я тебя оскорбляла, Эрато?"
  "Ты оскорбляла меня каждую минуту.
  Я смотрела на тебя и видела не тебя, Полигимния, а вопрос.
  Один твой большой вопрос.
  Ты все время ждала, чтобы я вспомнила нашу свадьбу.
  Ты видела, как мне тяжело, потому что я не могу вспомнить.
  Но ты мучила меня.
  Изводила.
  Но все равно я любила тебя.
  Любовалась тобой.
  Хотела делать тебе только приятное".
  "Если я и делала что-то, что тебе не нравилось, Эрато, то из лучших побуждений.
  Я никогда не хотела обидеть тебя.
  И никогда не стремилась разозлить.
  Я пыталась сделать нас счастливыми.
  Но в первую очередь - счастливой тебя".
  "Я попрошу тебя, Полигимния, - я смотрела на дорогу.
  Избегала видеть испуганный взгляд подружки. - Не пытайся больше делать меня счастливой.
  Ты делаешь меня несчастной".
  Наши руки приближались, приближались.
  Наконец, пальцы переплелись.
  
  В самый неподходящий момент случается неприятное.
  На дорогу из кустов барбариса вывались два бродяги.
  Те самые два бродяги, которые сначала звали меня в Рим, где вино и хлеб бесплатно, а затем я им подсыпала в варево сонное зелье.
  "Красавчик ты наш, - бродяги с радостью набросились на меня.
  Обнимали.
  Похлопывали по спине и по попке. - Куда же ты делся?
  Мы просыпаемся - тебя нет.
  Мы же хотели вместе спать.
  Наконец, мы встретились".
  Не знаю, что подумала Полигимния.
  Но вид у нее был, как у амазонки, под которой убили коня.
  Бродяги все ухудшали и ухудшали свое положение.
  "Амазонка!
  С фиолетовыми волосами, - бродяги обошли Полигимнию по кругу.
  Но обращались ко мне. - Друг, где ты ее взял?"
  "Буууу", - я ответила, зажатая с трех сторон.
  С одной стороны Полигимния сжигала меня взглядом.
  С двух сторон бродяги пытались обнять.
  "Друг, а ты красавчик, - только сейчас бродяги оценили, что я без шляпы.
  И мои длинные волосы разлетелись.
  Только оценили в другую стороны. - С тобой, красавчик милашка, - бродяги решили, что я женственный парень, - мы до цезаря дойдем".
  "Вы все еще надеетесь, бродяги, - стальной голос Полигимнии врезался в беседу.
  Полигимния достала кинжал и внимательно рассматривала его, словно оценивала, сколько человек сразу можно на него насадить. - Я забираю вашего... друга".
  По тому, как Полигимния забросила кинжал на перевязь, бродяги поняли, что настал их смертный час.
  "Амазонка, не сдирай с нас с живых кожу", - молодой бродяга завопил.
  "Лучше сбрось нас с обрыва.
  Чтобы мы разбились вдребезги. - Старшему бродяге пришла в голову дурацкая мысль.
  Жить ему надоело? - Дорога в жизни наша закончилась".
  "Дороги нигде и никогда не кончаются, - Полигимния удивила всех мудростью. - Когда одна дорога истончается, она переходит в другую дорогу.
  Не бывает дорог с концом и началом".
  Напряжение нарастало.
  Бродяги дрожали.
  Я недоумевала.
  Полигимния злилась.
  Никто не говорил ни слова.
  Я представила, как Полигимния сталкивает бродяг со скалы.
  Я поймала взгляд старого бродяги.
  И глазами показала ему на кусты.
  Бродяги почему живут дольше философов?
  Потому что в трудной ситуации бродяга не философствует, не мудрствует, не рассуждает, а убегает.
  Через мгновение на дороге осталось только облако пыли после бродяг.
  Я и Полигимния побрели дальше.
  "Много ты знакомых завела на дороге, Эрато?" - Полигимния спросила меня на выдохе.
  "Не больше, чем ты завела себе дружков в кабаке, Полигимния".
  "Я буду держаться от тебя на расстоянии, пока ты не остынешь, Эрато"
  "Обещала, так держись", - через десять шагов я проскрипела зубами.
  "Что я обещала, Эрато?"
  "Ты обещала, что будешь держаться от меня на расстоянии".
  "Я и держусь, Эрато".
  "Но ты плетешься за мной в одном шаге".
  "Это и есть расстояние".
  "Полигимния, а что для тебя - не держаться на расстоянии?"
  "Ну, если бы мы шли в обнимку, то я бы назвала, что не держимся друг от дружки на расстоянии".
  Мы молча миновали апельсиновую рощу.
  
  "По холму к нам мчатся два всадника", - я показала рукой.
  "Будем прятаться, Эрато?"
  "Мы - амазонки".
  "Но мы не всегда вступаем в битву.
  Иногда лучше на время спрятаться и отойти.
  Глупая та амазонка, которая начинает битву там, где можно было обойтись без драки".
  Пока мы болтали, всадники приблизились к нам.
  "За кем-то охотитесь, воины?" - Полигимния решила первая спросить.
  "Амазонки? - Всадники переглянулись. - Мы ловим крестьянина.
  Он сбежал из когорты Спартака.
  Упорхнул".
  "Мы не знакомимся с крестьянами", - я пропищала.
  "Твоя подружка выкрасила волосы в фиолетовый, - всадник с усами наклонился на лошади. - А ты, почему не подкрасилась?" - Всадник засмеялся.
  "Наверно, я - неудачница, - я проблеяла. - Все успевают впереди меня.
  Все лучше меня".
  "По мне ты очень и очень хороша, амазонка", - всадник с длиной бородой подмигнул мне.
  "Как же крестьянин мог сбежать из армии?" - Я постаралась увести разговор от себя?"
  "Его зовут Джек-рисовое-зернышко, - воины охотно рассказывали. - Он очень грациозный.
  Когда танцует - засмотришься.
  Мы даже не поняли, как он сбежал из когорты.
  Дозорные доложили, что кто-то прихватил деньги из обоза и скрылся.
  Мы, когда опомнились, то не нашли ворюгу".
  "Удача улыбнулась вашему крестьянину, - Полигимния склонила головку к правому плечу. - Надеюсь, что мы не похожи на него".
  "Полигимния, что ты говоришь, - я оборвала подругу. - Если крестьянину Джеку улыбается удача, а ты надеешься, что мы на него не похожи, то, получается, что ты призываешь неудачу на наши головки".
  "Я имела в виду, что мы не похожи на крестьянина по внешности", - Полигимния едко ответила.
  Я поняла, что она намекала, что я переодевалась в крестьянское.
  "Вы - забавные, амазонки", - усатый стражник засмеялся.
  "Мы несколько раз раньше наказывали Джека за мелкие проступки.
  Но каждый раз он изворачивался.
  И оправдывался перед десятником. - Бородатый щипал бородку. - Вы, амазонки, все видите.
  Все подмечаете.
  Не знаете, где может спрятаться беглый крестьянин?"
  "Что тут думать, - морской черт дернул меня за язык. - Крестьянин побежит в деревню.
  Но в деревне опасно.
  Родственники его выдадут вам.
  Поэтому он будет жить около деревне в п..." - Я замолчала.
  
  
  ГЛАВА 325
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  В КАКОЙ П БУДЕТ ЖИТЬ КРЕСТЬЯНИН
  
  "Договаривай, амазонка, - воин выпятил живот. - В какой п будет жить крестьянин?"
  "В помойной яме или в норе, - я вывернулась.
  Не говорить же, что крестьянин может жить в пещере.
  Тогда воины обследуют нашу пещеру.
  И мало ли что им там захочется.
  И барса, наверняка, будет недовольна новыми гостями. - В норе будет прятаться крестьянин". - Я повторила.
  "Мы потеряли его след около Желтой реки, - усатый воин вертел головой по сторонам. - Возможно, что он пробирается к морю.
  Вы, амазонки, не хотите нам помочь?
  Мы, в случае поимки Джека-рисовое-зернышко дадим вам два сольдо".
  "Конечно, нам больше всего хочется принять участие в поисках сбежавшего из армии крестьянина, - я отвечала осторожно.
  Не хотела сразу обидеть воинов отказом.
  Драться с воинами - не лучшее развлечение на дороге. - Нет ничего более захватывающего, чем погоня за убежавшим.
  Но погони часто продолжаются много дней.
  А мы не можем оставить наших подруг.
  Они ждут нас.
  Амазонки, если не дождутся нас, то могут разволноваться.
  И наделают глупостей".
  "Сожалеем, но в следующий раз поможем вам, - Полигимния поправила свои изумительные волосы.
  У меня даже дыхание участилось. - Вы - воины опытные.
  Без нас поймаете наглеца".
  "Что ж, как пожелаете, амазонки, - бородатый воин тронул лошадь. - Но вы потеряете два сольдо".
  Воины помчались в степь.
  Мы долго смотрели им вслед.
  
  "Эрато, они вернутся к нам?" - Взгляд Полигимнии затуманен.
  "Слишком они добренькие, - я почесала за правым ушком. - Даже денег не попросили.
  И не пригрозили нам".
  "Может быть, потому что мы - красивые?"
  "Полигимния, все амазонки - красивые.
  Мы и раньше были красивые.
  Но к нам воины придирались. - Я раскрыла ротик.
  Ладошкой его прикрыла. - Тыыыы?
  Полигимния, тыыы?"
  "Яяяаа?"
  "Воины нас не тронули, потому что были поражены твоими фиолетовыми роскошными волосами".
  "Не думаю так, Эрато".
  "А я думаю".
  "Лучше подумай, Эрато, Джек-рисовое-зернышко не в нашей пещере прячется.
  Я думаю, что он ловко обманул всех".
  "Зачем ему наша пещера?
  Да и барса не даст".
  "Барса не даст, - Полигимния согласилась".
  "Но Джек мог попробовать зайти в нашу пещеру.
  Барса его прогнала.
  Тогда Джек прячется в персиковой роще".
  "Зачем он нам?"
  "У меня предчувствие, - Полигимния кусала губки.
  На меня смотрела настороженно. - Может быть, он прячет в роще украденные в армии деньги".
  "Зачем прятать то, что украл?
  Если украл, то надо с деньгами убегать".
  "Они убежит с деньгами, Эрато".
  "Полигимния, ты хочешь отнять деньги у несчастного крестьянина, который сбежал из армии?"
  "Не отнять, а взять взаймы немного денег, Эрато".
  "Но нас, амазонок, деньги не интересуют".
  "Нас деньги не интересуют до тех пор, пока мы не захотим что-нибудь очень нужное нам купить".
  "Что же нужного ты хочешь купить, Полигимния?"
  "Чудесное фиолетовое ароматическое масло для твоих волос я хочу купить, Эрато".
  "Я и сама могу насобирать денег", - я гордо выпятила грудь.
  "Но с Джеком быстрее, Эрато".
  "Что с Джеком быстрее?"
  "Быстрее насобираешь денег, Эрато".
  "Я не буду трогать Джека-рисовое-зернышко".
  "Тогда я его трону".
  "До свидания, Полигимния".
  "Я не оставлю тебя здесь одну, Эрато".
  "Я почувствовала облегчение, Полигимния, когда ты сказала, что не оставишь меня здесь одну.
  Пусть ты сказала грубо.
  Но ты уже не злишься на меня".
  "Если нам не нужно расставаться, то пойдем со мной, Эрато".
  "С тобой, Полигимния"? - я с удивлением посмотрела на подружку.
  "Ты же, Эрато, простишь меня?"
  "Простить тебя за то, что ты ушла от меня, Полигимния?
  Тогда ты не боялась оставить меня одну".
  "Мы найдем Джека и попросим у него денег.
  Потом уже будем мириться друг с дружкой.
  Примерно знаем, где он прячется".
  "Ты берешь меня с собой, Полигимния?"
  "Конечно, Эрато.
  Я беру тебя с собой.
  Нет, не так нужно говорить.
  Мы отправляемся вместе.
  Тогда я не буду беспокоиться, где ты, и что с кем делаешь".
  "А что я когда-то с кем-то делала?"
  "Например, ты спала с бродягами, Эрато".
  "Не перевирай, Полигимния.
  Ты же сама от бродяг слышала, что они огорчились, что я не спала с ними".
  "Я больше не буду тебя обвинять, Эрато".
  "Я не верю, что ты не станешь меня обвинять".
  "По крайней мере, я обещаю.
  А там - как получится.
  Я не скажу ни слова, если ты не захочешь, Эрато.
  Ни одного слова". - Полигимния провела рукой по своим дивным волосам.
  Я сразу забыла обо всем на свете.
  Передо мной была моя Полигимния.
  Похожая на богиню.
  Полигимния взяла меня за руку.
  "Настоящее чудо", - я пропищала.
  
  Мы шли под прекрасным небом.
  Оливы источали одуряющий аромат.
  Птицы туманили мозги.
  После долгого пути я почти успокоилась.
  Однако, не до конца уверена, правильно ли поступила, что отправилась с Полигимнией.
  С другой стороны, я не хотела ее терять снова.
  Опять убежит в свой кабак в Афинах.
  Свежий ветерок играл неописуемыми волосами моей подружки.
  "Ты рада, что мы снова вместе, Эрато?" - Полигимния повернула ко мне свою прелестнейшую головку.
  "Да, я бесконечно рада.
  Но и удивлена, что ты спросила.
  Ты же убегала.
  Я должна была задать тебе этот вопрос".
  "Ты должна была, а я опередила", - подружка задорно рассмеялась.
  Солнце играло в ее фиолетовых волосах.
  "Полигимния, я ценю каждое твое проявление доброты".
  "Приятно порадовать подругу, у которой все есть".
  "Полигимния, подруга, у которой все есть - это я?"
  "Конечно, ты, Эрато".
  "Что же у меня все есть?"
  "Я у тебя есть, Эрато".
  "Ты слишком уж..."
  Мы расхохотались.
  Через минуту снова задумались.
  Перед моими глазами побежали картинки воспоминаний.
  Еще тогда, до свадьбы нашей.
  До дурманящего дыма гадалки.
  Полигимния смеялась.
  Ее рот широко раскрыт.
  Мы тогда не думали.
  Между нами ничего не стояло.
  А теперь, как быть?
  Мы женаты.
  И не знаем что делать с нашей женитьбой.
  "Полигимния?"
  "Да, Эрато".
  "Солнце размывает черты твоего лица.
  Но я все же вижу тревогу".
  "Не тревога, а задумчивость.
  Эрато.
  Ты тоже о чем-то думаешь".
  "Думаю.
  Я вспомнила".
  "Вспомнила нашу свадьбу?" - Полигимния даже побледнела.
  "Нет, я вспомнила тебя, какая ты была до свадьбы, Полигимния".
  "Ты меня вспомнила, Эрато?"
  "Жар появился в твоем голосе, Полигимния.
  Значит, тебе не безразлично".
  "Не безразлично, Эрато".
  "Но ты была другой.
  Словно другая амазонка".
  "Да, я была еще не жената на тебе", - Полигимния протянула разочаровано.
  Мы молчали.
  Блеянье овец доносилось с далеких пастбищ.
  Казалось, что овцы смеются над нами.
  
  Мы останавливались только на короткий отдых.
  Не спали.
  Поэтому сравнительно быстро достигли персиковой рощи около горы, в которой находилась наша пещера.
  "Я думаю, что мы должны зайти со стороны реки, - Полигимния говорила приглушенно.
  Так мы переговариваемся по ночам перед боем.
  Когда враг не виден, но уже рядом. - Джек-рисовое-зернышко, если и прячется в роще то чуть дальше.
  Там камни защищают от холода и ветра.
  К тому же со стороны реки из рощи открывается потрясающий вид.
  Очень выгодный вид для того, кто прячется.
  Он видит всех, а сам незаметен".
  Мы бесшумно прошли на другой край персиковой рощи.
  "Роща пуста, - я приложила пальчик к губам. - Но беспокойство не покидает меня.
  Я чувствую, что Джек-рисовое-зернышко рядом".
  "Твои чувства не обманывают тебя, Эрато".
  "Если бы его легко было бы найти, то давно бы нашли солдаты.
  Джек-рисовое-зернышко хитрее воинов, но глупее амазонок".
  Я посмотрела на темный профиль подружки.
  И вновь мне припомнилась она до того...
  Мое томление усилилось.
  Полигимния предостерегающе положила ладонь на мое бедро.
  Знак - нужно быть осторожной.
  Но я сама почувствовала чуть уловимый запах мужчины.
  Мужчина может хоть весь день купаться.
  Но никогда не избавится от своеобразного запаха.
  Даже натирание травами и ароматическими маслами не собьёт запах мужчины.
  "Он там", - я указала на кучу камней.
  Джек-рисовое-зернышко несомненно прятался под камнями.
  "Сразу?" - Полигимния кивнула на груду камней.
  "Нет, подождем, - я покачала головкой. - Пусть спит.
  Никуда он от нас не скроется.
  Мы же не солдаты.
  Мы - амазонки.
  От нас не убежишь.
  Полигимния?"
  "Да, Эрато".
  "Расскажи мне еще раз о нашей свадьбе в храме Афродиты", - я попросила едва слышно.
  "Здесь и сейчас, Эрато?" - Полигимния посмотрела на меня почти с испугом.
  "Мы живем только здесь и сейчас, Полигимния.
  Другого момента может быть, у нас не будет".
  "Только не пророчествуй, Эрато".
  "Я не пророчествую.
  Я спросила".
  "Что ты еще хочешь знать?"
  "Расскажи снова, Полигимния.
  Может быть, после твоих рассказов я начну вспоминать?"
  "Или тебе будет казаться, что ты вспомнила".
  "Я была в глубоком обмороке от дурманящего дыма?"
  "От двух дурманящих дымов, Эрато...
  Сначала гадалка травила тебя.
  Потом жрец на треножнике.
  Жрец убрал из тебя дым гадалки.
  Но зато ты получила порцию дыма из храма Афродиты.
  Очнулась.
  Но многое не помнишь".
  "Я вспомню, Полигимния".
  Я обняла подружку.
  Прошлый раз она рассказала мне подробно.
  "Я тогда слушала с недоверием.
  Невнимательно слушала.
  Теперь готова слушать".
  "Ты погибла бы, Эрато, если бы не я, - Полигимния изо всех сил старалась сдержать волнение. - Я смотрела в твоих глазах.
  Но в них плавал дым.
  Ты бредила.
  Мне стало страшно.
  Казалось, что ты разговариваешь с мертвыми в царстве Аида.
  Жрец внимательно рассмотрел тебя, Эрато.
  Проверял пальцами твои руки, ноги, грудь, бедра.
  Он откровенно ласкал тебя, Эрато.
  Я стиснула зубы и молчала.
  Если бы я возразила, то жрец обвинил бы меня в том, что я помешала процессу излечения.
  И он уверял бы меня, что не лапал тебя, не ощупывал, а искал больные места.
  Жрец был своеобразно красивый.
  Если бы не шрам поперек лица, то - да, его называли бы красавчиком.
  Жрец сказал, что если бы ты была ранена, то достаточно остановить кровь и наложить бамбуковую повязку.
  Но ты не распухла, у тебя не было воспаления и нагноения.
  А отравление дурман-дымом лечится иначе, чем наложением бамбуковых повязок.
  Когда ты сидела на треножнике пифии, и дымы из недр окутывали тебя, я уже не волновалась.
  У гадалки - дым.
  В храме Афродиты - дым.
  Но гадалкин дым - ядовитый.
  А храмовый дым - излечивающий.
  Я напряженно следила за тобой - не упадешь ли ты с треножника.
  Но ты удивительно сидела ровно.
  Как царица на троне".
  "Я держалась руками за серебряные прутья треножника".
  "Ты помнишь, Эрато?
  Ты вспомнила?" - Полигимния замерла в ожидании моего ответа.
  "Я не знаю - вспомнила ли я.
  Наверно, что-то вспомнила сама, а что-то пришло из твоих рассказов.
  Но по своей попе я чувствую, что испытывала жесткие прутья треножника".
  "Ты помнишь жреца, дым, наши слова?
  Лихорадка?
  Бред?"
  "Если бы я вспомнила все, то мои воспоминания облегчили бы наши муки, Полигимния.
  Я бы поверила во все. - Я с жалостью смотрела на подружку. - Я не знаю..."
  "Все нормально, - Полигимния вздохнула печально. - Ты кое-что вспоминаешь.
  Со временем вспомнишь все.
  Глиняные таблички вспомнишь".
  "Полигимния, ты рассказала почти обо всем.
  О нашей свадьбе в храме Афродиты.
  О жреце.
  О дыме из треножника.
  Даже о шраме поперек лица жреца.
  Но ты не говорила подробно, как ты доставила меня в Фемискира".
  "О, Эрато.
  Я бы на своих хрупких плечах тебя не донесла, - Полигимния невесело смеялась. - Если бы на нас напали, то как бы я отбивалась от врагов?
  С тобой на плечах не отобьешься.
  Я говорила тебе, что принесла тебя в Фемискира.
  Но не совсем я.
  Я нанимала крестьян.
  Они - то на лошади, то на осле, то на верблюде, то на своих плечах несли тебя".
  "Меня несли крестьяне?
  Они ощущали всю мою плоть?"
  "Иначе нельзя, Эрато.
  Как же нести и не ощущать плоти?
  Ты - не облачко".
  "Они трогали меня..."
  "В тот момент ты не была собой, Эрато.
  Ты была далеко.
  Возможно, что крестьяне несли не тебя, а твое тело с чужой душой.
  Вокруг было неспокойно.
  Разбойники.
  Солдаты.
  Однажды крестьяне спрятали тебя в повозку с апельсинками.
  Они засыпали тебя апельсинами, Эрато. - Полигимния подавлено улыбнулась. - Я ужасно переживала.
  Кошмар!
  Под носом воинов, работорговцев и разбойников.
  Несколько раз тебя едва не откопали в апельсинах.
  Но я внимательно следила из кустов.
  Моя стрела в любой момент готова прилететь тебе на помощь".
  "Значит, я - девушка с апельсинками, - я засмеялась. - Почему не девушка с персиками?"
  "Ты передавила бы персики, Эрато.
  Тебя бы обнаружили".
  Представляешь, из персиков высовываются голые ноги амазонки".
  "Я настолько толстая, что раздавила бы персики в крестьянской телеге?"
  "Персики нежные, Эрато.
  Ты понимаешь, о чем я говорю...
  Даже простая кошка раздавила бы податливые сочные персики".
  "Вероятно, что ты едва не сошла с ума, когда доставляла меня в Фемискира, Полигимния.
  Спасибо тебе".
  "Спасибо мне за то, что я не сошла с ума?"
  "Конечно, Полигимния.
  Ты мне нужна в уме".
  "А ты, Эрато, и без ума нужна была мне, - Полигимния пожала плечами.
  Печально усмехнулась. - Не думай, что только тебе одной было тяжело в болезни.
  Мне же было тяжело на душе".
  "Я удивляюсь горьким ноткам в твоем голосе, Полигимния".
  "Почему удивляешься?"
  "Ведь все хорошо закончилось, Полигимния.
  Мы вместе.
  Я соображаю.
  Все бывает нелегко.
  Любить не просто.
  Вспомни, как в лихорадке мучилась Мельпомена.
  Ее терзали кошмары.
  Но она пила зелье из белладонны и выздоровела".
  Мы замолчали.
  "Я околдована призраками прошлого, - Полигимния произнесла через некоторое время. - Ты щадишь меня, Эрато".
  "Почему я щажу тебя?"
  "Ты молчишь, когда чувствуешь, что слова будут меня ранить.
  Ты даешь возможность моим мыслям отдохнуть.
  Я с тобой чувствую приятное уединение".
  "Мы обе страдали, Полигимния, - мой голос дрожал. - Ты тоже настрадалась.
  Нельзя винить меня одну, что я отравилась дымом.
  Мы же с тобой вместе веселились на той ярмарке.
  Вместе бегали по балаганам.
  Вместе смеялись с купцами.
  Вместе оказались в шатре гадалки.
  Если бы ты отравилась дымом гадалки, то я поступила бы, как ты поступила со мной.
  Я несла бы тебя в храм Афродиты, Полигимния.
  Я умоляла бы жреца тебя вылечить..."
  "И ты согласилась бы с его условием, чтобы он поженил нас"? - Губы моей подружки увлажнились.
  "Конечно, я бы согласилась с любым условием жреца.
  Лишь бы он вылечил тебя, Полигимния.
  Обычно жрецы бывают ядовитые.
  Они много времени проводят в пирах.
  И с девушками - не очень...
  Я слышала, что некоторые жрецы во время лечения бьют больных.
  Бьют сильно, как в битве.
  А твой жрец..."
  "Он не мой жрец, Эрато.
  Скорее, он - твой жрец.
  Потому что вылечил тебя".
  "Хорошо.
  Жрец в храме Афродиты даже не бил меня.
  Всего лишь щупал и ласкал.
  Даже, если бы я осознала, то не нашла бы в себе силы бороться с ним.
  Я бы видела, стонала, чувствовала.
  Но ничего не смогла бы поделать со жрецом".
  "Невероятно тяжело слушать твое признание, Эрато.
  Ты терпела бы жреца, когда он тебя ласкал".
  "Тяжело, очень.
  Но если бы я очнулась и нашла силы ударить жреца по рукам, то он разозлился бы.
  Процесс лечения закончился бы.
  Возможно, что жрец набросился бы на меня.
  Вместо выздоровления я получила бы побои".
  "Я бы не допустила, чтобы тебя бил жрец, Эрато".
  "Не допустила бы, Полигимния?
  Хахахах!
  Ты же сама знаешь, что жрец оправдался бы.
  Он сказал, что ощупывания не помогли меня излечить, поэтому он лечит меня кулаками.
  Хорошо, что жрец один был.
  Два жреца налетели бы на меня.
  Возможно, что забили бы до смерти".
  "Ужасно, Эрато".
  "Ты бы, Полигимния, сбежала из храма.
  Бродяжничала бы".
  "Да, я не простила бы себе, что не уберегла тебя, Эрато".
  "Поэтому в храме все прошло замечательно.
  Все целы.
  Я здорова.
  Жрец не побил меня".
  "В облике жреца я заметила суровость и беспредельную тоску.
  Я подумала, что заплатила всего лишь одну золотую монетку, чтобы ты выжила.
  А я не сломалась...
  В Фемискира тоже бывают беды.
  Но нас окружают любящие подруги.
  В храме Афродиты не было подруг.
  И, возможно, что жреца никогда не окружали любящие люди.
  Возможно, он остался один на один с жизнью в храме".
  "Я вспомнила!
  Я вспомнила, Полигимния, - в моем мозгу порвалась завеса. - Я помню, как в бреду я увидела, что жрец трогает твою грудь.
  Я закричала: "Не тронь мою подругу, сладострастец".
  Потом я снова провалилась в забытье.
  "Ты это вспомнила? - Полигимния задрожала и побледнела. - Ты вспомнила, как ты заступилась за меня, когда жрец ощупывал мои прелести?"
  "Наверно, это воспоминание очень болезненное, поэтому я вспомнила".
  "Я не хотела тебе рассказывать об этом ужасном случае, Эрато".
  "Я же попросила тебя, Полигимния, чтобы ты рассказала подробно.
  Но ты нарочно умолчала, что жрец с тобой сладострастничал.
  Ощупывание тебя тоже входила в процесс моего лечения?" - Грусть и яд сквозили в моем вопросе.
  "Я не хотела гневить жреца, - Полигимния опустила прелестнейшую головку. - Ты была полностью в его власти.
  Я боялась, что ты очнешься.
  Вскочишь с мраморной скамьи.
  Бросится защищать меня от жреца.
  На помощь жрецу пришли бы все жрецы храма Афродиты.
  Мы бы против них не устояли.
  Нельзя убивать жрецов.
  Они бы нас убивали, а мы бы только смотрели...
  Затрещали бы наши ребра..."
  "Раньше, я не могла представить, что близкие подруги могут причинить щемящую боль.
  Но, оказывается, чем ближе человек, тем сильнее он обижает.
  Мое сердце сжимается, когда я думаю, сколько страданий ты перенесла из-за меня, Полигимния.
  Ты даже позволила жрецу ласкать тебя.
  Тебе понравились ласки жреца?"
  "Я могу солгать тебе, Эрато.
  И сказать, что мне было противно, когда жрец прикасался ко мне.
  Но я не стану лгать близкой подруге.
  Нет, мне не было противно.
  И приятно не было, когда жрец прикасался ко мне.
  Мне было безразлично.
  Я не чувствовала жреца.
  Он же объяснил свои ласки тем, что проверял - достойна ли я стать твоей женой, Эрато".
  "Достойна ли ты стать моей женой?
  Обалдеть?"
  "Да, жрец уверял меня, что в семье муж и жена, муж и муж, или - в нашем случае - жена и жена должны иметь не только общие мысли, устремления и желания, но и общее тело.
  Одно на двоих.
  Когда любящие сердца сливаются, то они превращаются в одно.
  Мы - две половинки любви.
  Жрец сначала проверил тебя - достойна ли ты меня.
  Затем ласкал меня - достойна ли я тебя, Эрато.
  Вроде бы не придерешься к действиям и объяснениям жреца.
  Он стремился излечить".
  "И как же жрец определил, что ты достойна меня, Полигимния?"
  "Все очень просто, Эрато.
  Жрец сказал, что у нас похожие тела.
  И что мы отзываемся, как одна струна".
  "Отзываемся?"
  "Одинаково чувствуем, Эрато", - щечки моей подружки налились багровым румянцем стыда.
  "Полигимния, ты многое не договариваешь".
  "Не надо все знать, Эрато.
  Большие знания приносят большие страдания".
  "Ты сама придумала, что большие знания приносят большие страдания?
  Или тебе кто подсказал, Полигимния?
  Может быть, тебе жрец еще что-то на ушко шептал".
  "То, что большие знания приносят большие страдания, каждый философ из своей норы бубнит".
  "Так ты в норе с философом побывала, Полигимния?"
  "Будто бы ты, Эрато, не разговаривала с философами", - Полигимния уколола меня осуждающим взглядом.
  Я тут же вспомнила, как общалась с философом, когда искала Полигимнию.
  Мои щеки загорелись.
  Наверно, они были одного цвета с горящими щечками Полигимнии.
  Мы замолчали.
  Паузы во время этого разговора давали нам возможность успокоиться и уменьшить пыл.
  "Я хотела сказать жрецу грубые, холодные слова, чтобы смыть свой стыд, - Полигимния промолвила едва слышно. - Но в то же время понимала, что жрец излечивает тебя.
  Возможно, что некоторые его ласки были излишние.
  Но с другой стороны - кто знает?
  Я даже думаю, что жрецу было неприятно ощупывать и ласкать нас с тобой, Эрато.
  Может быть, ему было противно до ужаса.
  Ему нравится женить мужчину и мужчину.
  Но он исполнял свой долг.
  Получил золотую монету и отрабатывал ее.
  Я далеко спрятала в себя самолюбие.
  Я не прощала себе, что так вторглась в жизнь жреца и нарушила его покой.
  Может быть, мы оторвали жреца от важных дел?
  Я думала о наших с тобой проблемах, Эрато.
  Но не задумывалась о переживаниях жреца.
  Теперь понятно, почему ты так разозлилась, когда слушала меня о жреце.
  Любые напоминания о том, как ты лежала беспомощная, откликаются в тебе болью".
  "Полигимния, - я подбирала теплые слова. - Я поняла, что моя болезнь доставила много неприятностей не только тебе, но и жрецу, и крестьянам, которые помогали меня довезти в Фемискира.
  Первый раз одна из нас серьезно заболела.
  Но теперь я вылечилась.
  Украсила нашу пещеру".
  "Эрато, не забивай свою хорошенькую головку мыслями, - Полигимния прикоснулась губами к моему уху. - нежность приводит к взрыву эмоций.
  А мысли - к взрыву головы.
  Никто ни в чем не виноват.
  Ты пришла ко мне.
  Я сердцем ждала тебя".
  "Я пришла к тебе, Полигимния, случайно.
  У меня было, куда идти".
  Я попыталась сказать особо нежное.
  Но не смогла.
  У меня в тот момент не было жалости и сочувствия.
  Любовь?
  Да!
  Любовь была.
  Восхищение красотой Полигимнии?
  Да!
  Восхищение ее красотой было.
  Но ни жалости, ни сочувствия.
  "Грустно, что тебе есть, куда пойти, кроме меня", - Полигимния прошептала робко.
  "Ты, Полигимния, тоже ходишь, куда хочешь.
  То к своему жениху Кретьену..."
  "Кретьена забрали в армию цезаря".
  "Твоего жениха забрали в армию".
  "Не жених он мне".
  "То к крестьянке Андромеде ходишь..."
  "Эрато, ты первая к крестьянкам пришла".
  "Даже, если бы я к ним не пришла, то ты все равно бы посетила их, Полигимния".
  "Так нечестно, Эрато".
  
  
  ГЛАВА 326
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ОСТАЛОСЬ ТОЛЬКО СПАТЬ С БРОДЯГАМИ
  
  "Еще ты в Афины в кабак сходила".
  "А ты по дороге собиралась спать с бродягами, Эрато".
  "Конечно, всех же купцов ты себе переманила, - я показала подружке язык. - Мне только бродяги достались".
  "Ты не искала меня, но нашла, Эрато".
  "Да, я не искала тебя, но нашла.
  Ты же, Полигимния, меня не искала".
  "Без колебаний продолжим нашу дружбу, Эрато".
  "Как это - без колебаний?"
  "Так в Афинах говорят - без колебаний".
  "Ты многому научилась в таверне в Афинах, Полигимния".
  "Эрато, ты говори.
  Я не стану прерывать твою речь.
  Ты хочешь выплеснуть из сердца наболевшее.
  Где бы я ни была, я не могла забыть тебя.
  Ты появилась в моей жизни, когда я потеряла себя.
  Я рисковала своей жизнью ради тебя.
  И влюбилась.
  Ты же знаешь, как это бывает у нас, амазонок.
  Жаркая страстная любовь.
  Поклонение своей подружке".
  "Я тоже влюбилась в тебя, Полигимния.
  Тоже поклоняюсь тебе".
  "Ты не мне поклоняешься, Эрато.
  И не меня ты любишь.
  Ты поклоняешься моей красоте.
  А любишь мой образ".
  "Девушка о девушке много напридумывает, Полигимния".
  Я посмотрела на горизонт.
  
  "Эрато, твоя внезапная холодность пугает меня.
  Ты окончательно закрыла от меня свое сердце?"
  "Сердце мое открыто, Полигимния.
  Ты можешь его послушать.
  Но зато твое лицо предостерегающе строгое.
  Ты опять превратилась в небесную красавицу.
  Я тянусь к тебе
  Но предпочитаю оставаться на расстоянии.
  Чтобы не обжечься от твою ослепительную красоту".
  "Боль разрастается во мне так сильно, что становится трудно дышать".
  "Несчастье, Полигимния, что мы никак не можем вернуться к нашей прошлой любви.
  И, наверно, никогда не вернемся, если я не вспомню нашу свадьбу.
  Но даже, если я вспомню все, что происходило в храме Афродиты, то я по-другому буду смотреть на тебя, Полигимния.
  Обида занозой сидит в моем сердце.
  Прощу ли я тебя за то, что ты давила на меня.
  Силой заставляла вспоминать".
  "Я не применяла к тебе силу, Эрато".
  "Силой любви, Полигимния.
  Ты постоянно говоришь, что если я не вспомню, если память не вернется ко мне, то ты будешь страдать, Полигимния".
  "Нет, Эрато.
  Не говори сейчас то, о чем мы позже пожалеем", - глаза моей подружки сверкали беспокойством.
  "Я уже не могу остановиться, Полигимния.
  В моей груди пылает огонь Солнца.
  Он вырывается наружу.
  Даже, если ты станешь затыкать мне рот..."
  "Я не прикоснусь к твоему рту, Эрато".
  "Еще хуже, Полигимния.
  Ты уже брезгуешь прикасаться к моему рту.
  Ослепительная богиня амазонка никогда не снизойдет до простой амазонки".
  "Я люблю тебя, Эрато.
  Люблю и ничего не могу поделать".
  "Я часто слышу эти слова, Полигимния".
  "От меня?"
  "И от тебя, Полигимния".
  "Словно холодный ветер налетел, - Полигимния задрожала и отвернулась. - Я не должна была слушать твой ответ.
  Ты поторопилась и оттолкнула меня.
  Я вижу напряжение в твоих глазах, Эрато.
  Твоя спина прямая неестественно, словно ты копье проглотила.
  Ты произносишь мое имя, словно извиняешься передо мной.
  Злишься на меня.
  В моей груди открывается старая рана. - Полигимния подскочила. - Осталась ли у меня гордость?
  Если найдется место, где я забыла бы тебя, то я туда бы ушла".
  "Полигимния, ты постоянно угрожаешь мне, что уйдешь".
  "Угрожаю, но не могу уйти, Эрато".
  "Но уходила же два раза, Полигимния.
  Где два, там и три".
  "Может быть, где два, там и - две, Эрато?"
  "Ты умеешь считать только до двух, Полигимния?
  Поэтому не уходишь от меня в третий раз? - Я съязвила. - Если бы научилась считать до трех, то ушла бы".
  "Я умею считать звезды, Эрато.
  Звезд больше, чем три". - Слезы заливали лицо Полигимнии.
  Она подошла к ветке, сорвала персик.
  Затем сорвала еще один.
  Принесла мне.
  Я молча приняла персик.
  "Горькие дни у нас, Полигимния", - я откусила от персика.
  "Зато персик сладкий", - Полигимния засмеялась сквозь слезы.
  "Твой персик всегда слаще, Полигимния".
  Мы протянули персики друг дружке.
  Я откусила от персика Полигимнии.
  Она откусила от моего персика.
  Мы так часто поступаем...
  Поступали...
  "Твой персик, Эрато, оказался слаще моего".
  "Нет, Полигимния.
  Твой персик слаще моего".
  "Нет, твой".
  "Нет, твой".
  "Наверно, есть девушки, которые не умеют любить... совсем.
  Их можно любить и обожать, но они не полюбят никогда".
  "Мы не эти девушки, Полигимния.
  Мы пробовали, у нас была любовь.
  И сейчас она есть.
  Но любовь другая.
  Она как бы вызревает в семейную любовь".
  Мы молчали.
  Я уже потянулась к Полигимнии, но услышала шорох.
  "Пожалуйста, пусть он еще поспит немного, - Полигимния жалобно протянула. - Он нам помешает".
  
  "Пока вы мне мешаете, - груда камней зашевелилась. - Я лежал, лежал, ждал, когда вы закончите болтовню
  Или хотя бы уйдете со своими отношениями.
  Но, если девушки разговаривают, да еще о себе любимых, то может продолжаться вечно.
  Я же под камнями совсем сдавленный.
  И мне очень нужно справить нужду". - Из камней восстал тот, которого мы искали и ждали.
  "Джек-рисовое-зернышко!" - Я не была уверена, что это он.
  Тот, который сбежал из армии.
  И украл из обоза деньги.
  Но я произнесла уверенно, чтобы вор дезертир понял, что мы его знаем.
  "Так меня прозывают, - Джек-рисовое-зернышко подскочил к персиковому дереву.
  Долго и шумно справлял нужду:- Я так понимаю, что, если я захочу убежать от вас, амазонки, то вы пустите мне стрелу в спину?"
  "Ты умный, Джек-рисовое-зернышко, - Полигимния важно кивнула. - Но не в спину полетит стрела, а в ногу.
  Нам нет смысла тебя убивать".
  "Вы хотите привести меня к солдатам? - Джек-рисовое-зернышко, наконец, закончил свои утренние дела.
  И так же шумно выдохнул, как справлял нужду. - За поимку меня обещана награда в два сольдо".
  "Даже о двух сольдо ты знаешь", - я удивилась.
  "Если бы я не знал все, то давно бы гнил в могиле.
  Девочки, я дам вам два сольдо.
  Вы же меня никуда не поведете.
  Зачем вам утруждать ваши прекрасные ножки.
  Нет, я дам вам три сольдо.
  Потому что вы - прекрасные девушки.
  А девушкам много нужно денег".
  "Откуда ты знаешь, что девушкам нужно много денег, если ты не девушка?" - Я вытаращила глаза.
  "Не надо быть девушкой, чтобы знать все о девушках", - Джек-рисовое-зернышко расхохотался.
  "Но мы не просто девушки, а - амазонки", - Полигимния обратила на себя внимание.
  "Амазонкам я дам четыре сольдо", - Джек-рисовое-зернышко повышал цену за свою жизнь или свободу.
  "Ты говоришь о девушках, как философ, - я почесала носик. - Но справлял нужду гадко.
  Не стеснялся нас.
  Если бы ты знал о девушках все, то нашел бы себе укромное местечко".
  "Вы же обещали пустить мне стрелу в ногу, если бы я пытался скрыться".
  "Эрато, его не переспоришь, - Полигимния поднялась. - Слишком умный мужчина".
  "Умный, красивый, богатый", - Джек-рисовое-зернышко согласно тряс бородкой.
  В черных волосках серебрилась седина.
  "Мы можем взять все твои деньги, которые ты украл в обозе", - я неожиданно догадалась.
  "Можете взять у меня все, - Джек-рисовое-зернышко подскочил, как горный козел.
  Подбежал к краю скалы.
  Стремительно развязал кошель.
  И протянул руку с развязанным увесистым кошелем над пропастью. - Если вы меня убьете, то все деньги улетят в камни.
  Вы, что-нибудь найдете.
  Но обдерете свои коленочки.
  Поцарапаете ножки".
  "Амазонки не боятся поцарапаться".
  "Вы не боитесь поцарапаться, но все равно вам неприятно, если у вас синяки и шрамы, - Джек-рисовое-зернышко, действительно, все знал о девушках... - Еще...
  Если убьете меня, то я по ночам стану приходить к вам призраком.
  И буду вас пугать.
  Всю вашу оставшуюся жизнь.
  Приятно вам станет?
  Вы перед сном мило прижметесь друг к дружке.
  Закинете ножку на талию подружки..."
  "Откуда ты знаешь?" - Глазища Полигимнии раскрылись от удивления.
  "Угадал?
  Вот я какой угадывальщик философ...
  Только вы заснете.
  И я к вам явлюсь во сне.
  Напугаю до смерти каждую.
  Или даже не во сне явлюсь.
  Пойдете купаться на речку.
  Будете хохотать, брызгаться.
  А я из воды поднимусь.
  Завою дурным голосом".
  "Призраков не бывает", - Полигимния произнесла неуверенно.
  "Еще как бываем мы", - Джек-рисовое-зернышко страшно завыл.
  В ответ из дальних гор послышался жуткий вой.
  "Прекрати выть", - Полигимния подскочила к дезертиру вору.
  "Ты нас убедил, что убивать тебя и забирать все твои украденные из армии деньги - для нас не выгодно, - я пыталась скрыть свою дрожь. - Мы поделим твои деньги.
  Поровну.
  Так будет честно".
  "Ничего честного, если поровну, - Джек-рисовое-зернышко пробормотал после раздумья. - Я подвергал свою жизнь опасности.
  Взял деньги из обоза.
  Скрывался от погони.
  А вы сразу - поровну делить монеты".
  "Но мы тебя нашли, Джек-рисовое-зернышко".
  "Нашли.
  Не спорю, что нашли меня.
  Амазонки лучше ищут, чем солдаты.
  Не понимаю, почему вас в армию цезарь не призывает?"
  "Нас не призывают в армию, потому что в Фемискира - своя армия.
  Каждая амазонка - армия.
  И все мы вместе - тоже армия".
  "Значит, поровну", - Джек-рисовое-зернышко опустил руку с мешком.
  "Поровну, - я сузила глазки. - Не пытайся нас обмануть.
  Мы счет и монеты знаем".
  "Тогда - половину вам, а половину - мне".
  "Как это половина тебе? - Я чуть не задохнулась от возмущения. - Поровну это - половина мне, половина Полигимнии, половина - тебе".
  "Ты говорила, что знаешь, счет, амазонка", - Джек-рисовое-зернышко произнес слащаво.
  "Мы поступим по-другому, - Полигимния изловчилась и ловко выхватила мешок из руки воришки.
  Джек-рисовое-зернышко обиженно заморгал. - Каждому будем откладывать по одной монетке.
  По одинаковой.
  Тогда и не поссоримся с тобой, Джек-рисовое-зернышко".
  "Мы тебе еще милость делаем, вор, - я выпятила грудь. - Деньги у нас.
  Вот, возьмем и уйдем с мешком денег.
  Тебе ничего не дадим.
  Ни воловину, ни три половины".
  "Тогда я расскажу всем, что две амазонки - Полигимния и Эрато обокрали у меня.
  Украли деньги цезаря.
  За вами будут гоняться солдаты и стражники.
  Деньги вам пользу не принесут.
  А убить вы меня не можете, я повторяю, потому что я превращусь в призрака.
  Вам никакие деньги не помогут прогнать призрака.
  К гадалке не ходи".
  "Как ты узнал, что мы ходили к гадалке?" - Я и Полигимния вскрикнули одновременно.
  Джек-рисовое-зернышко загадочно закатил глаза.
  Может быть, он и не знает, что мы ходили к гадалке?
  Или подслушал наш разговор.
  "Джек-рисовое-зернышко, даже не подумай шутить, - Полигимния опустилась на колени.
  Высыпала на землю деньги из мешка.
  Денег оказалось много. - Одна монетка - Эрато, - Полигимния пододвинула золотую монету мне. - Второй золотой дирхем - мне.
  И тебе, Джек-рисовое-зернышко, монета".
  "Я даже не хочу возражать.
  Не могу и не хочу". - Вор дезертир спрятал монету в кошель.
  Полигимния делила честно.
  Если Джек-рисовое-зернышко начинал возражать, то она доставала кинжал.
  "Остались две монеты, - я надула губки. - Как мы их поделим на троих?"
  "Загадка?" - Джек-рисовое-зернышко почесал затылок.
  После взгляда на кинжал Полигимнии он стал покладистым.
  "Никакой загадки, - Полигимния схватила монетки и швырнула их в пропасть. - Теперь - поровну".
  "Ты с ума сошла, амазонка, - Джек-рисовое-зернышко не выдержал.
  Выдирал себе бороду. - Целых два золотых талера".
  "Не смей говорить, что моя подружка сошла с ума, - я выхватила свой кинжал. - Где ты видишь два золотых талера?
  Их не было и нет".
  "Не было и нет, - Джек-рисовое-зернышко повторил обреченно. - позвольте, я кое-что скажу вам".
  "Почему ты не уходишь, Джек-рисовое-зернышко?"
  "Я хочу сделать вам предложение, амазонки".
  "Мы не принимаем предложений от мужчин.
  Вы хитрые и коварные.
  Ждете, когда мы повернемся к вам задом..."
  "Признаюсь, что ждем, когда вы повернетесь к нам задом, девушки.
  Но не для того ждем, чтобы нанести удар в спину.
  Мы любуемся вами со спины".
  "Что интересного смотреть в спину?"
  "Поверьте, амазонки, в спину девушки мужчина может смотреть бесконечно долго.
  Три вещи, на которые мужчина готов смотреть всю свою жизнь.
  На цезаря - раз.
  На коня цезаря - два.
  На девушку - три".
  "Ты и так на нас долго смотришь, Джек-рисовое-зернышко".
  "Я не ухожу, потому что хочу попросить у вас прощения, амазонки".
  "Чтооооо?
  В чем твоя хитрость?"
  "Никакой хитрости нет. - Голос воришки дезертира дрожал от волнения и растерянности.
  Либо Джек-рисовое-зернышко умело, как актер, показывал волнение и растерянность. - Я слушал вашу беседу.
  Понял, что у вас проблемы друг с дружкой".
  "У нас нет проблем друг с дружкой.
  Зато проблема с тобой, Джек-рисовое-зернышко".
  "Какая со мной проблема? - Дезертир чувствовал себя прекрасно и свободно. - Я куплю место на корабле.
  Уплыву далеко.
  Денег мне хватит завести небольшое хозяйство.
  Нет у меня проблем.
  Вы же от своих проблем никуда не уплывете.
  Потому что ваши проблемы будут с вами, амазонки".
  "Говори дальше, - Полигимния провела ладошкой по лицу. - Ты слишком много знаешь.
  Ты подслушивал.
  А мы не любим подобных сюрпризов".
  "Если не любите, то зачем щебетали около камней, под которыми я спрятался?
  Вы же знали, что я там скрываюсь".
  "Продолжай, Джек-рисовое-зернышко", - я повелительно махнула рукой.
  По крайней мере, мне казалось, что повелительно...
  "Я знаю, что вам сказать, амазонки, - Джек-рисовое-зернышко дотронулся до фиолетовых волос Полигимнии.
  Неловко погладил их.
  Полигимния окаменела.
  Вор дезертир был на миг от смерти... - Я не хочу делать вам больно.
  Наоборот.
  Мне не нужна победа над вами".
  "О, вор, - я растянула губы в улыбке. - Выдохни.
  Не забывай о своей мужской гордости.
  Не говори ничего.
  Иди и плыви.
  Добивайся своего хозяйства за тремя морями.
  Ты, даже если захочешь, не причинишь нам боль.
  Не успеешь.
  Нас невозможно заставить страдать больше, чем мы страдаем сейчас".
  "Страдаете сейчас, амазонки? - Джек-рисовое-зернышко смотрел на нас с недоумением. - Разве вы страдаете по-настоящему?
  О чем вы говорите?
  Не знаю, как вас понимать.
  Но вы - девушки.
  Нет ничего в вас нового.
  Ваше поведение необъяснимо.
  Даже сейчас, когда мы поделили мои деньги, когда я потрогал фиолетовые пряди, а мои пальцы нервно теребят кошелек, я не могу объяснить ваше поведение.
  Но все равно вы выглядите прелестно и непобедимыми".
  "Да, мы, амазонки, непобедимые".
  "Я слышал, как вы говорили о своих грудях, девушки".
  "Что мы говорили о грудях, вор?" - Я прошипела.
  "Вы повторяли, что от волнения грудь сдавливается.
  Не хватает воздуха".
  "Ах, ты ту грудь имел в виду, дезертир".
  "Раньше я спокойно разговаривал с девушками.
  Мне помогал мой опыт.
  С вами же я чувствую себя юным, неопытным".
  "Ну, Джек-рисовое-зернышко, помоги же нам, - Полигимния неожиданно попросила. - Сделай что-нибудь.
  Ты же себя выставляешь мудрецом. - Нижняя губка моей подружки задергалась. - Все, что угодно делай.
  Но без наглости".
  "Полигимния, - Джек-рисовое-зернышко поднял подбородок и заглянул в глаза моей подруги. - Я все сделаю хорошо".
  "Полигимния, - я обняла подружку. - Зачем ты просишь мужчину нам помочь?"
  "Мы же не справляемся сами, Эрато".
  "Может быть, ты не справляешься, Полигимния, - я чуть не плакала. - Я же превосходно все понимаю.
  Справляюсь".
  "Обвинениями, что я не справляюсь с нашей люовью... дружбой... ты, Эрато, как ра и показываешь, что и ты не справляешься.
  Иначе не обвиняла бы меня".
  "Все слишком сложно, - вор хлопнул в ладоши.
  Глаза его загорелись темнотой.
  Словно наступила глубокая ночь. - Я стану вашим мужем... на время".
  "Ой!
  В этом твоя помощь нам?" - Я захохотала.
  "Вор, мы уже слышали подобные предложения от других мужчин, - Полигимния покраснела от гнева. - Что-то нам не помогло".
  "Не помогло, потому что вы отвергли мужчин, - Джек-рисовое-зернышко не волновался.
  Он говорил уверенно.
  Да и держался цезарем... - Я - не другие.
  Я - особенный".
  "Самоуверенностью ты напоминаешь жреца в храме Афродиты", - Полигимния стиснула зубки.
  "Я и сеть жрец.
  А вы - храм, девушки.
  Не о том ли храме вы говорите, где жрецы женят мужчин и женщин, мужчин и мужчин, женщин и женщин?"
  "Ты подслушал, как мы в разговоре упоминали этот храм".
  "Может быть, подслушал.
  А может быть, знал, - Джек-рисовое-зернышко не стал спорить с нами. - Смотрите, амазонки.
  Если я стану вашим общим мужем.
  То вы забудете о проблемах между вами.
  Сначала все у нас будет хорошо.
  Примерно недельку.
  Потом вы начнете драться за меня".
  "Драться за тебя, вор дезертир?"
  "Не спорьте, амазонки.
  Так всегда бывает.
  Девушка не терпит соперницу".
  "Но мы не собираемся брать тебя в мужья".
  "Не собираетесь, а надо", - Джек-рисовое-зернышко ответил резко.
  "Да я тебе сейчас горло перережу за наглость, вор", - я выхватила кинжал.
  Джек-рисовое-зернышко побледнел и икнул.
  "Эрато, пожалуйста, - в последний момент Полигимния удержала меня за руку. - Передумай
  Пусть мужчина договорит".
  "С каких пор ты, Полигимния, стала прислушиваться к советам мужчины?" - Мои глаза полезли на лоб.
  "С тех пор твоя подруга прислушивается к советам мужчины, как повстречала настоящего мужчину". - Вор проблеял.
  "Ты сумасшедший, если играешь с терпением амазонки, - я присела. - Говори.
  Но, если еще раз ошибешься.
  То Полигимния меня не удержит.
  Твоя голова со стороны будет наблюдать за твоим телом".
  "Хорошо сказала, амазонка", - Джек-рисовое-зернышко продолжал блеять.
  "Эрато, успокойся", - Полигимния прошептала.
  Она нежно обняла меня.
  Впилась губами в мои губы.
  Неожиданно.
  Я обвила шею подружки дрожащими руками.
  Во мне поднималась неистовая волна страсти.
  Я боялась, что Полигимния передумает и оттолкнет меня.
  Руки моей подружки ласкали мое тело.
  Пытались снять напряжение.
  Влажные губы Полигимнии настолько горячие и нежные, что я мыслями полетела в пропасть.
  Хотела, чтобы поцелуй не кончался.
  Но вместе с волной страсти во мне поднималась ледяная глыба.
  "Сделайте это, амазонки, - Джек-рисовое-зернышко прохрипел. - Опуститесь на землю. - Он даже осмелел, что настаивал. - Сделайте это".
  "Несчастный, - я засмеялась свысока. - Неужели, ты думаешь, что две амазонки будут показывать свои чувства мужчине?"
  "Ты не поймешь, дезертир вор, что мы чувствуем, когда нежность охватывает душу, - Полигимния подхватила. - Мы - обольстительницы.
  Наши невинные тела становятся очень сильными.
  МЫ воспламеняемся все больше и больше.
  Мы готовы забыть о тебе.
  Но прекрасное чувство не должно уступить дикому животному инстинкту".
  "Нет, Джек-рисовое-зернышко, - я покачала головкой. - Никогда мужчина не станет умнее амазонки.
  Когда мы несемся плечом к плечу, бедром к бедру - это прекрасно.
  Запоминается на всю жизнь.
  Если бы ты увидел истинный порыв наших чувств, ты бы сошел с ума".
  "Я только посмотреть", - дезертир вор слушал нас, окаменев.
  Он медленно теребил свою бородку.
  Губы его трепетали.
  Казалось, что время остановилось в глазах мужчины.
  Звенящая тишина покрывалом легла на наши плечи.
  Я отошла от Полигимнии.
  Вздох облегчения вырвался из груди дезертира.
  "Я думал, что сошел с ума, - он бормотал.
  Вытирал пот краем хитона.
  При этом не заботился, что его мужское оголяется. - Вы выглядите, как две богини с Олимпа.
  Вас даже молния не разъединит". - Джек-рисовое-зернышко улыбался.
  "Мужчина, - я перебирала пушистые блестящие волнистые фиолетовые волосы Полигимнии.
  Но смотрела на вора дезертира. - Есть вещи, которые девушки любят делать сами.
  Например, наши дела.
  Мы все сами и сами".
  "У нас будет одна большая дружная семья, - Джек-рисовое-зернышко не угомонился. - Сейчас у каждой из нас...
  Тьфу...
  У каждого из нас...
  Снова - тьфу.
  Как же сказать, когда две девушки и один парень".
  "На парня ты годами не тянешь, Джек-рисовое-зернышко".
  "У меня треть, у Эрато - треть, у тебя, Полигимния, треть денег.
  Когда мы их сложим в семье, то у нас будет еще больше!"
  "Деньги, конечно, будут храниться у тебя, вор?"
  "Конечно, у меня", - Джек-рисовое-зернышко провел ребром ладони по горлу.
  "Ты променял армию на деньги, дезертир, - Полигимния усмехнулась. - Нас тем более променяешь.
  Ты подождешь, пока мы будем спать и убежишь с нашими деньгами".
  "Убежать с общими деньгами - заманчиво, - Джек-рисовое-зернышко потер пальцем переносицу. - Но вы же меня найдете.
  Вы, можно сказать, из-под земли меня достали.
  Нашли под камнями в горах.
  Врятли, я рискну второй раз.
  Не убегу от вас".
  "Но ты попытаешься нас убить, когда мы заснем, - я чуть подалась вперёд.
  К дезертиру. - Мы проснёмся.
  Мы чутко спим.
  Придется тебя убить".
  "Эрато, - Полигимния промурлыкала. - Я не собираюсь спать с мужчиной на одном ложе".
  "Тем более", - Джек-рисовое-зернышко потирал руки.
  "Что тем более, мужчина?"
  "Тем более все мы будем в безопасности".
  "В безопасности от кого?"
  "В безопасности друг от друга", - Джек-рисовое-зернышко пожал плечами.
  "Мы и сейчас в безопасности друг от друга, мужчина".
  "Это не одно и то же, - Джек-рисовое-зернышко взглядом раздевал меня.
  Но при этом выражение его лица было невинное.
  Не придраться. - Эрато.
  Ты не собираешься купаться вместе с Полигимнией?
  Солнце уже высоко.
  Вы могли бы искупаться на реке".
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"