O Simona : другие произведения.

Хроники Фемискира. Episode 9. Главы 431, 432, 433, 434, 435, 436, 437, 438, 439, 440, 441, 442, 443, 444, 445, 446, 447, 448, 449, 450, 451

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Хроники Фемискира. Episode 9. Главы 431, 432, 433, 434, 435, 436, 437, 438, 439, 440, 441, 442, 443, 444, 445, 446, 447, 448, 449, 450, 451 ПРОДОЛЖЕНИЕ. И КАК ОТДЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ
  
  "Да, Клеопатра.
  Ты не возмутилась даже тогда, когда сильный раб Гермес поднял тебя на руки.
  Гермес - сильный, мужественный.
  В ее жадном взгляде отразилась нежность".
  "А в твоем взгляде, Саломея, отразилась зависть.
  Ты мне завидовала".
  "Тебе завидовала Эрато.
  Нет, она не тебе завидовала, Клеопатра.
  Эрато завидовала рабу Гермесу".
  "Раб Гермес по-своему понял мои с Эрато перемигивания.
  Он нахмурился".
  "Нахмурился и уронил тебя, Клеопатра".
  "Прощу прощения, Саломея, - рабыня Клеопатра произнесла сухо. - Раб не уронил меня.
  Он бережно опустил меня..."
  "На пол тебя раб Гермес бережно опустил?"
  "Ты, наверно, так занята была своей новой подругой, Саломея, что не заметила на полу шкуры.
  Раб меня на шкуры опустил.
  Ты же небрежно отбросила волосы со лба.
  Я же поднялась и побежала переодеваться..."
  "Переодеваться ты побежала, Клеопатра?
  Во что ты переоделась.
  Ты же была голая.
  И вернулась голая?
  В наготу переоделась?"
  "Я все время забываю, что ты все обо мне запоминаешь, Саломея.
  Когда ты волнуешься, ты ломаешь хлеб.
  Крошишь его на мельчайшие кусочки".
  "Я редко что забываю, Клеопатра.
  Вернее, я забываю, что редкое было, - Саломея ответила тихо. - И все, что ты думаешь обо мне и Эрато - мне безразлично совершенно".
  
  "Да, Саломея?
  Мои мысли тебе безразличны?
  Я тебе безразлична?"
  "Нет, Клеопатра.
  Ты меня не так поняла.
  Ты мне не безразлична".
  "Я это видела на пиру, Саломея".
  "Что же ты видела, Клеопатра".
  "Ты так заинтересовалась моим с Эрато разговором, что подсела к нам поближе.
  Хотя тебе патриций Альфонсиний предложил место рядом с ним.
  На другом конце стола".
  "Гендер, а Гендер", - Саломея тормошила меня.
  "Да, Саломея".
  "Ты слышал, что Клеопатра только что обо мне сказала?"
  "Я слышал.
  Но не понял".
  "Клеопатра сказала, что я подслушивала ее и Эрато".
  "Хм, Саломея".
  "Гендер?"
  "Да, Саломея?"
  "Ты - заодно с Клеопатрой?"
  "Саломея, - я ответил с легким смехом. - Последняя девушка, с которой я хотел быть заодно, это - рабыня Клеопатра.
  Ты, Саломея, предпоследняя.
  Поверьте, Саломея и Клеопатра.
  Вы мне совершенно безразличны.
  Я не только не хочу с вами быть, я даже мечтаю находиться от вас подальше", - Я торжественно замолчал.
  Тишина продолжалась.
  "Саломея? - Я проблеял через пару минут. - Клеопатра?
  Вы где?
  Вы ушли?
  Обиделись?"
  "А, Гендер?" - Саломея томно выдохнула.
  "Что, цезарь?" - не менее томно произнесла рабыня Клеопатра.
  "Вы меня не слышали?"
  "Тебя, славный охотник на драконов?
  Зачем тебя слушать?"
  "Действительно, зачем меня слушать", - я засопел обижено.
  
  "Гендер, нам все равно, что ты говоришь, и как ты красуешься.
  Даже будет все равно, если ты предстанешь перед нами голый".
  "Голый?
  Размечтались, девушки". - Я ахнул и смущенно засмеялся.
  Сидел ни живой не мертвый.
  От стыда готов провалиться к Аиду в царство мертвых.
  "Что Саломея и Клеопатра задумали? - я лихорадочно думал. - Завязали мне глаза.
  Может быть, для того меня на время лишили зрения, чтобы Альтаира и другие рабыни пришли в комнату.
  Рассматривают меня сейчас все..."
  "Саломея, - рабыня Клеопатра пропела. - Ты сегодня настроена издевательски.
  Будь умной.
  Не дразни моего цезаря.
  Он и так слабенький.
  Дрожит от страха".
  "Клеопатра, - я ответил грозно. - Как только я выйду из твоей спальни, я перестану дрожать".
  "Гендер, почему ты не ласковый со мной?" - Клеопатра спросила плаксиво.
  "Клеопатра.
  Почему ты все время смеешься надо мной?
  Выставляешь меня глупым.
  С одной стороны ты лжешь, что я твой муж был...
  Но с другой стороны, ты меня, якобы твоего мужа, осмеиваешь.
  Ты должна бы защищать меня..."
  "Цезарь".
  "Да, Клеопатра".
  "Тебе не понравится, если тонкая девушка рабыня станет тебя защищать.
  Что о тебе скажут герои?"
  "Я - сам герой".
  "Гендер?
  Ты - герой? - Саломея засмеялась звонко. - Никакой ты не герой, славный охотник на драконов.
  Я тебя несколько лет не видела.
  Но сейчас вижу, что ты не герой.
  Зато тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной.
  Надо мной и несчастной беззащитной Клеопатрой..."
  "А я думаю, что вы, Саломея и Клеопатра, делаете из меня дурака, - я ответил вяло. - Что мне остается делать?
  Извиняться за то, что я скромный, сильный герой, славный охотник на драконов, красавец, обольстительный?
  Я благородный и великодушный.
  Но мое благородство и великодушие рабы и рабыни принимаете за слабость и трусость.
  Этого я не прощу вам.
  Я - буду вашим хозяином.
  Придется вам всем с этим смириться".
  "Разве мы возражаем, хозяин?
  Мы только против того, чтобы ты нас угнетал".
  "Красивые слова", - я провел рукой по бедру.
  "Гендер, не лапай меня", - Саломея вскричала.
  "Я?
  Я думал, что я по своему бедру рукой провел".
  "Ври, да не завирайся", - Саломея ответила насмешливо.
  
  "Мне уже руками нельзя размахивать", - я произнес примирительно.
  "Сначала водишь руками по чужим бедрам, Гендер.
  Что дальше?
  Начнешь не только размахивать руками, но и совать руки, куда попало..."
  "Я вижу, я ощущаю, я чувствую.
  Руки помогают мне, - я снова оправдывался. - Глаза мои сейчас завязаны.
  Поэтому я могу видеть только руками и носом.
  Ощущаю же от вас запах, Саломея и Клеопатра, как от вымытых лошадей.
  Ощущение, что вы скакали на Олимпийских играх.
  Вспотели, как лошади".
  "Цезарь.
  От лошадей исходит прекрасный запах, - рабыня Клеопатра произнесла недовольно.
  Но это к делу не относится.
  Лошадьми пахнет от тебя, цезарь.
  Я же и Саломея благоухаем розами, - Клеопатра, судя по шороху, подошла ко мне близко. - Ощущаешь запах розы от меня, цезарь?"
  "Запах ощущаю?
  Роза?
  Пусть это называется розой, Клеопатра".
  "Гендер", - Саломея, судя по одуряющему аромату тоже приблизилась ко мне совсем-совсем.
  Я понял, что ошибался, когда думал, что от девушек пахнет вымытыми лошадьми.
  Действительно, я вонял лошадьми.
  От девушек исходил дивный аромат...
  "Да, Саломея", - мой голос дрогнул.
  "Мы закончили тебя приукрашивать".
  "Уже?"
  "Да, Гендер.
  Мы кончили.
  Если мы заговорили о лошадях...
  Хочешь с нами покататься на лошадях.
  Верхом?"
  "Странное предложение, Саломея, - я задыхался. - Но я сейчас с Альтаирой женюсь.
  Зачем мне кататься с вами на лошадях?
  Увезете еще меня куда-нибудь далеко.
  А Альтаире доложите, что я сбежал со свадьбы".
  "Ты упрямый, славный охотник на драконов.
  Упрямый и трусливый".
  "Я бы заменил слово "трусливый" на "осторожный".
  Я не трус, но опасаюсь..."
  
  "Тогда пойдем к Альтаире, - Саломея сняла с моих глаз повязку. - Пусть она оценит наши старания над тобой, Гендер.
  Ты стал совсем другим".
  "Да, ты очень даже другой, цезарь, - рабыня ласково добавила. - Но через несколько дней все вернется на место.
  Зубы твои побелеют.
  Язык из синего вернется к розовому.
  Ничто не вечно, цезарь.
  Даже мои и Саломеи старания - не вечные.
  Но три дня тобой будут любоваться..."
  "Мной всегда любуются".
  "Но сейчас тобой будут любоваться по-другому, Гендер, - Саломея засмеялась. - Не капризничай, славный охотник на драконов".
  "Саломея, отойди от зеркала, - я попытался заглянуть за девушку. - Твоя красота, конечно, достойна, чтобы на нее любовались.
  Но я хочу взглянуть на обновленного себя".
  "Я нарочно загораживаю зеркало, - Саломея вытянула вперед руки. - Ты не должен видеть себя до свадьбы, Гендер.
  Плохая примета - до свадьбы увидеть себя в зеркало!"
  "Плохая примета? - Я надменно хохотал. - Я - славный охотник на драконов.
  Я - герой.
  Герои в приметы не верят".
  "Ты не веришь в примету, что, если взглянешь в зеркало, то у тебя после свадьбы с молодой женой ничего не получится? - Клеопатра произнесла зловеще. - Знаю, цезарь.
  Ты перед НАШЕЙ свадьбой тоже не поверил мне.
  Я оттаскивала тебя от зеркала.
  Говорила, чтобы ты не смотрел на себя.
  Плохая примета.
  Но ты хотел показать, какой ты сильный, славный охотник на драконов.
  Ты оттолкнул меня от зеркала.
  И что?"
  "И что, рабыня Клеопатра?"
  "Ты после свадьбы так и не смог со мной..."
  "Я?
  Не смог с тобой?
  Невероятно! - Я произнес с издевкой. - Да и как бы я смог, если ты выдумала нашу свадьбу, рабыня".
  "Не поэтому ты не смог, Гендер, - Саломея покачала очаровательней головкой. - Ты не смог, потому что ты перед свадьбой посмотрел на себя в зеркало".
  "А ты, Саломея, откуда знаешь?" - Я злобно зарычал.
  "Я была свидетельницей на свадьбе.
  На вашей свадьбе.
  Свидетельствовала для жрецов".
  "И что же ты засвидетельствовала, Саломея?"
  "Я засвидетельствовала, что ты не смог, Гендер".
  "Ты была в нашей спальне?"
  "Конечно, Гендер.
  Я была в вашей спальне.
  Держала над вами факел.
  Заносила все на глиняные таблички.
  Так жрецы потребовали..."
  "И где же те глиняные таблички? - Я спросил ядовито. - Ах!
  Да!
  Вспомнил!
  Они же погибли вместе со жрецами во время извержения вулкана.
  Так ли это?"
  "Да, Гендер.
  Все верно.
  Свидетельств не осталось.
  Но, если ты не веришь...
  Снова не веришь в примету - что до свадьбы нельзя смотреть на себя в зеркало - то взгляни на себя сейчас.
  Только потом не обвиняй нас, что мы тебя не предупреждали, что ты с Альтаирой не сможешь..."
  "Лучше я поверю вам, - я натянуто засмеялся. - Не верю.
  Но сделаю вид, что поверил". - Я колебался.
  Но от зеркала отвернулся.
  
  Рабыни вывели меня из спальни.
  "Ведете меня, как невесту", - я напружинил грудь.
  "Ты и есть невеста, цезарь", - рабыня Клеопатра внимательно на меня посмотрела.
  "Что ты имеешь в виду, рабыня?"
  "Гендер.
  Не отвлекайся", - Саломея дернула меня за руку.
  "И ты, Саломея, что имеешь в виду, когда говоришь, чтобы я не отвлекался.
  От чего я не должен отвлекаться?"
  Но девушки мне не ответили.
  Они торжественно ввели меня в зал Альтаиры.
  "Вот ваш Гендер", - Саломея громок заявила.
  "Любопытно, - я успел подумать. - Знают ли Саломею во дворце?
  Она показывалась только Клеопатре?
  Или уже знакома со всеми?"
  Но я так и не смог выяснить.
  Потому что потонул во всеобщем удивлении и восхищении.
  Рабам и Альтаире не было до Саломеи никакого дела.
  "Какой красавец!
  Кто это?" - Моя невеста Альтаира даже вскочила с мягких шкур.
  "Альтаира изумительно красивая, - я сделал для себя открытие. - Она сама по себе красивая.
  Но подружки с любовью ее подготовили к свадьбе.
  Альтаира сияет.
  Золотая корона с драгоценными камнями блистает.
  Хм...
  Имеет ли право Альтаира носить корону царицы?
  Хотя, может быть, не царицы корона...
  Да!
  Альтаира - просто милашка!".
  
  "Как кто это? - Клеопатра отвечала на вопрос Альтаиры.
  Отвечала с удовольствием. - Альтаирочка.
  Ты своего жениха Гендера не узнаешь?"
  "Гендер?! - Альтаира переспросила с недоверием. - Но как же так.
  Ты был... другой".
  "Да, Альтаира!
  Я - твой жених Гендер! - Я понял, что пора выходить в центр зала. - Я остался прежним.
  Я по-прежнему обаятельный!".
  "Нет, Гендер, - Альтаира подплыла.
  Недоверчиво ощупывала меня. - Ты сейчас не обаятельный.
  Ты - словно бог Олимпийский.
  Только что сошел с Олимпа?"
  "Я бы не сказал, что я был на Олимпе, - я захихикал. - Спальня рабыни Клеопатры...
  Клеопатра и Саломея - совсем не Олимп и не богини.
  Но мне приятны твои слова, Альтаира".
  "Белые прямые волосы ниспадают на могучие плечи", - Альтаира заворожено провела влажной ладошкой по моим волосам.
  "Белые?
  Прямые?
  Ниспадают на плечи? - Я старался не выдать свое беспокойство.
  Нельзя показывать, что я не знаю, во что меня превратили Саломея и рабыня Клеопатра. - Да.
  Конечно, Альтаира.
  Белые и прямые.
  Ниспадают..."
  Подумал:
  "У меня волосы никогда не были белыми.
  И седеть им еще очень рано.
  Прямые?
  Но у меня же кудри.
  Я горжусь...
  Гордился своими кудрями.
  Вот почему Саломея и Клеопатра наматывали мои кудри на горячие палки.
  Они распрямляли волосы.
  Теперь они не кудрявятся, а ниспадают.
  И белые.
  Девушки покрасили мои волосы в белые.
  Хорошо, что через три дня все вернется - и кудри, и мой прежний цвет волос...
  Или не вернутся?"
  "Гендер.
  Твои замечательные черные брови", - Альтаира продолжала рассказывать мне обо мне.
  "Черные брови?
  Гм...
  Откуда у меня черные брови?
  Саломея зачернила мои брови?
  Наверно, она знала, что делает.
  Черные брови и белые ниспадающие волосы...
  Красивое!
  Я, наверно, стал еще краше.
  Не наверное, а - точно!
  Никогда бы не подумал, что из красавца можно сделать еще большего красавца.
  Если я научусь себя прихорашивать, как меня прихорашивали Саломея и Клеопатра, то я буду всегда неотразим.
  Ни одна вдова, ни одна жена богатого патриция мне не откажет даже тогда, когда я войду в почтенные лета.
  Ха!
  Зачем мне чужие жены?
  У меня же будет своя жена - Альтаира!
  Не нужны мне подачки богатых матрон.
  У меня своих денег будет выше головы!"
  "Держите меня, а то я упаду! - Альтаира вскричала на грани срыва. - Этот безумно, безумно, безумно прекрасный Гендер!
  Славный охотник на драконов!
  Жених мой! - Альтаира протянула ко мне руки. - На Олимпе нет подобных тебе по красоте.
  Не знаю, существует ли Олимп с богами.
  Но уверена, что никого в мире нет красивее тебя.
  Белые волосы струящиеся прямым водопадом.
  "Угольные брови..."
  "Я добавила в угольную крошку клей, - Саломея скромно опустила головку. - Краска дольше на бровях будет держаться".
  "Синий язык, - Альтаира смотрела на меня обалдевшая. - Румяные щеки.
  Пудра на лице.
  Под глазами зеленые круги вырисованы.
  Гендер!
  Ты похож на радугу над полем!"
  
  "Ты, Альтаира, тоже неплохо выглядишь", - я широко расставил ноги.
  "Ой, Гендер, - щечки Альтаиры порозовели. - Ты меня смущаешь.
  Я знаю, что я красавица.
  Но мне далеко до твоей красотищи!"
  "Надеюсь, что моя красота поможет мне побыстрее с тобой пожениться, Альтаирочка".
  "Твоя красота поможет всем", - красивый раб Анубис появился в спальне моей невесты.
  "Анубис? - Я подошел и шептал рабу на ухо. - Не здесь же.
  И не сейчас".
  "О, красивейший из красивейших, - раб упал передо мной на колени. - Позволь мне любоваться твоей красотой".
  "Раб! - Я строго смотрел в глаза Анубиса. - Когда ты шел в спальню моей невесты Альтаиры, ты не знал, что я здесь.
  Признавайся, негодяй!
  Что тебе нужно было в спальне Альтаиры?"
  "Я?
  Я, как всегда, пришел нагревать постель для моей госпожи, - раб послал мне воздушный поцелуй. - Можешь казнить меня, славный охотник на драконов...
  Прекраснейший из прекраснейших охотников на драконов.
  Не прогоняй меня". - Раб обхватил мои колени.
  "Раб!
  Ну, что же ты, - я зашипел.
  Впрочем, не злобно, не как змей морской я шипел. - На нас же люди смотрят.
  Неприлично как-то.
  Подожди, пока я свадьбу сыграю..."
  "Я окрылен, - раб Анубис вскочил.
  Объявил громко. - Я понесу шлейф платья моего господина Гендера..."
  "Но у Гендера нет платья, - Альтаира приложила пальчик к губкам. - Мой жених Гендер сейчас в тунике".
  "На свадьбах в Бонжурии положено, чтобы дети несли длинный шлейф платья невесты", - глаза раба закатились.
  Наверно, они видели сейчас далекую Бонжурию...
  "Гендер - жених, а не невеста, - рабыня Партэния пробурчала. - Туника - не платье.
  Ты, Анубис, не ребенок".
  "Платье...
  Платье...
  Шлейф... - На лбу раба выступили крупные капли пота. - Я должен..."
  "Смотрите, смотрите, - рабыня Анфиса захихикала. - Анубис задрал на Гендере тунику.
  Бедный раб думает, что поднимает шлейф платья невесты".
  "Анубис, раб, - я ударил по рукам раба. - Ты оголил мой зад.
  Выставил на посмешище мои ягодицы".
  "Очень даже не смешные ягодицы у тебя, славный охотник на драконов, - рабыня Василиса - бывшая гладиатрикс - цокала языком. - Тренированные ягодицы настоящего воина.
  Поверьте мне.
  Я сражалась на арене Колизея.
  Я знаю толк в мускулах гладиаторов..."
  "Нечего на моего жениха пялиться, - Альтаира неожиданно возревновала меня сразу ко всем. - Анубис.
  Отойди от Гендера.
  Вы же, подружки мои, отвернитесь.
  Гендер - мой.
  Только мой!"
  "Но Гендер еще и наш хозяин", - рабыня Лекори - блестящая красавица грация - влезла не к месту.
  "Мы еще не поженились", - Альтаира, словно ледяной водой меня обдала.
  "К Аиду вашу свадьбу, - рабыня Лекори поднимала бунт. - Гендер принадлежит всем..."
  "Скандал, - я подумал с ужасом. - Блестящая красавица Лекори мешает моей женитьбе.
  Самое страшное, что все рабыни и рабы на ее стороне.
  Они смотрят на меня с обожанием.
  Не хотят отдавать Альтаире.
  Кажется, что Саломея и рабыня Клеопатра нарочно сделали меня блестящим красавчиком.
  Раньше Альтаира на меня не особо клевала.
  Теперь же, все желают меня..."
  
  "Жрец Леонид прибыл, - с громовым топотом ворвался раб кузнец Атлант. - Немедленно требует господина к себе".
  "Меня?" - Я пальцем ткнул в свою грудь.
  Нечаянно попал в левый сосок.
  Больно же...
  "Гендер, - Альтаира обняла меня. - Я вызвала жреца из храма Аполлона.
  Так надо, Гендер.
  Так обязательно, жених мой..."
  "Жрец нас сейчас поженит?
  Один?
  Без жертвоприношений?" - Я не смог сдержать радостную улыбку.
  "Нет, мой нетерпеливый жених, - Альтаира страстно поцеловала меня в губы.
  Мои губы загорелись. - Я тоже жду с нетерпением, когда мы поженимся.
  У тебя красиво окрашены губы..."
  "Губы мои окрашены?"
  "Да.
  Они изумительно перламутровые.
  Я попрошу Клеопатру, чтобы она тоже мне сделала перламутровые губы".
  "Эээээ....
  Альтаира!
  Мне твои алые губки очень нравятся".
  "Правда, Гендер?"
  "Очень правда, Альтаира!"
  Я потянулся к невесте.
  Альтаира тянулась губами к моим губам.
  "Хм, - раб Атлант кашлянул в кулак. - Не хочу отрывать вас от предсвадебных поцелуев.
  Что может быть слаще, чем поцелуй до свадьбы...
  Но жрец Леонид очень нетерпеливый.
  Не вызывайте его гнев.
  Иначе жрец вызовет дождь на наш дворец".
  "Раб, - я железно посмотрел на кузнеца Атланта. - Дворец не твой, а - мой...
  Гм...
  Мой и Альтаиры...
  Еще раз - Гм...
  Станет моим и Альтаиры после свадьбы нашей.
  Пока же дворец только Альтаире принадлежит.
  Никак не твой дворец..."
  
  "Мой господин, - кузнец раб Атлант попытался обнять меня. - Ты настолько прекрасен, что я тебя не слышал.
  Белые прямые волосы нежно покрывают твои могучие плечи.
  Язык твой горит синим пламенем.
  Перламутровые губы напоминают створки устричной раковины.
  Черные брови подобны хорьку...
  Твоя красота оглушила меня".
  "Тогда вставай в очередь за моей красотой, раб Атлант.
  Первый в очереди ко мне - раб Анубис".
  "А я?" - Альтаира быстро-быстро моргала.
  "Ты, моя козочка, - я осмелел настолько, что назвал хозяйку дворца козочкой, - для меня всегда впереди всех.
  Ты же... девушка.
  И моя почти жена..."
  "Мы, конечно, - раб кузнец Атлант пожирал меня взглядом. - Но...как его... забыл..."
  "Жрец Леонид", - Апогея с готовностью подсказала.
  "Да, жрец Леонид, - раб Атлант постучал кулаком по лбу.
  Раздался пустой грохот. - Откуда он?
  Жрец то?"
  "Жрец Леонид прибыл из храма Аполлона", - рабыня Апогея захихикала".
  "Из храма Аполлона прибыл жрец Леонид, - раб кузнец Атлант промычал. - И зачем?"
  "Чтобы поговорить с Гендером, жрец из храма Аполлона Леонид явился во дворец", - прекрасная собеседница рабыня Комазия с обворожительной улыбкой смотрела на раба кузнеца.
  "Комазия, влюбилась что ли в раба Атланта? - Я не к месту подумал. - Может быть, хорошо, что рабы влюбляются в рабов.
  У них родятся дети.
  Дети моих рабов - мои рабы.
  Новые рабы достанутся мне бесплатно..."
  "Жрецы, как боги Олимпа, - я широко распахнул руки.
  Пусть все любуются моим красивым телом... - Жрецам нельзя отказывать".
  "Как славный охотник на драконов красив", - шепот восхищения прошелестел среди рабов и рабынь.
  Я же подумал:
  "Во мне все видите красоту, а не ум.
  Я очень красиво сказал, что жрецы - как боги Олимпа.
  Но никто не обратил внимания на мою философскую мудрую мысль.
  Все на меня пялятся.
  Любуются мной.
  И это...
  Это - хорошо!
  Лучше красота, чем мудрость.
  В этом я с девушками всегда согласен".
  "Раб, - я надменно взглянул на кузнеца Атланта. - Веди меня к жрецу.
  Я хочу знать, что он от меня хочет..."
  
  
  ГЛАВА 410
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ЖРЕЦ В СПАЛЬНЕ
  (ИСТОРИЯ: ГЕНДЕР И АЛЬТАИРА)
  
  "Я тоже пойду, - миловидный раб Анубис потирал ладони. - Устроим мальчишник..."
  "К жрецу на мальчишник не ходят, - рабыня Ванесса схватила раба Анубиса за ухо.
  Трепала его ухо. - Наш славный охотник на драконов Гендер сам должен пройти свой путь..."
  "Сам, значит - сам, - я согласился с рабыней Ванессой.
  Не очень хотел остаться в коридоре с рабом Анубисом наедине. - Я пройду свой путь один.
  Но где же жрец?"
  "Жрецы обычно на кухне", - садовник раб Дрон неуверенно проблеял.
  "Нет, Дрон, - Пандора мягко похлопала садовника по плечу. - На этот раз жрец в спальне!"
  "Жрец в спальне?" - Я насторожено посмотрела на рабыню Пандору.
  "Да, господин, - Пандора подмигнула мне. - Жрец Леонид ожидает тебя в спальне..."
  "В чьей спальне, Пандора? - ледяной пот щекотал мою кожу. - В твоей спальне жрец Леонид?"
  "Пандора?!! - Сразу три рабыни - Партэния, Анфиса и Клеопатра вскричали с негодованием и нотками ревности. - Ты принимаешь жрецов в своей спальне?"
  
  "Вот еще, - рабыня Пандора фыркнула, как кошка. - В моей спальне мужчин не было и не будет..."
  "А Гендер?"
  "Гендер - не мужчина, - рабыня Пандора оскорбила меня. - Наш славный господин, славный охотник на драконов Гендер - наш хозяин.
  Хозяин за мужчину не считается". - Вроде бы, как и не оскорбила...
  "В спальне - так в спальне, - я вышел от Альтаиры. - Лишь бы не в купальне меня поджидал жрец.
  Жрецам не отказывают..."
  Я шел и замедлялся.
  Чем ближе к свадьбе, тем медленнее.
  Наконец, потянул ручку двери:
  "Жреееец?
  Жрец Леонид?" - Я робко переступил порог.
  "Ооооо! - белое облако сорвалось с моей кровати.
  Подлетело ко мне.
  Окутало собой. - Мне сказали, что госпожа Альтаира выходит замуж.
  Я сразу задал себе вопрос - неужели, нашелся достойный?
  Смотрю на тебя, славный охотник на драконов Гендер, и вижу достойного из достойных.
  Достойнейшего из достойнейших.
  Твоя красота сразила меня.
  Столь красивый юноша не может быть злодеем.
  Сначала я подумал, что к милой, доверчивой, невинной госпоже Альтаире набивается в женихи проходимец, бродяга.
  Бродяга, которому от Альтаиры нужны только деньги и ее богатства несметные.
  Но теперь вижу твое чистое сердце".
  "Не чистое мое сердце ты видишь, жрец, - я подумал. - Ты ослеплен моей красотой.
  Настолько ослеплен, что сошел с ума.
  Да, я - тот бродяга, проходимец, которого ты боялся видеть в мужьях Альтаиры.
  Но Саломея и Клеопатра меня так приукрасили к свадьбе, что настоящего меня под красотой не узнать.
  Все в меня влюбляются.
  Что называется - не родись некрасивым".
  
  "О, жрец, - я сразу приступил к делу.
  Пока жрец ослеплен моей красотой. - Леонид...
  Жрец Леонид...
  Я честный и благородный славный охотник на драконов.
  Обещаю, что буду Альтаире...
  Буду Альтаире.
  И храму Аполлона тоже буду..." - Я решил сгоряча не давать опрометчивых обещаний.
  Поэтому не договорил, что буду приносить храму Аполлона щедрые дары.
  
  "Сын мой", - облако оказалось жрецом.
  Белая борода.
  Все седое у него.
  Да еще белые одежды.
  "Я твой сын?
  Отец?"
  "Нет, сын мой!
  Ты не сын мой.
  Но я мечтаю иметь столь красивого юношу в сыновьях.
  К сожалению, годы мои великие...
  Иметь сына мне затруднительно.
  Но я желаю, чтобы Альтаира имела тебя, Гендер.
  Часто невесты сбегают во время жертвенной свадебной церемонии.
  Я же не допущу подобного.
  Во что бы то ни стало, я вас поженю в храме".
  "Какие-то трудности, жрец?"
  "Меня тошнит, когда я слышу о трудностях", - жрец заскрипел костями.
  Из вазы взял самый большой ароматный персик.
  Откусил от его плоти.
  Я с душевной болью подумал:
  "Мне рабы в первую мою здесь ночь не принесли еду в спальню.
  Я был вынужден спуститься вниз.
  В зал приготовления еды.
  Так я подцепил рабыню Пандору...
  Жрецу же и амфору с дорогим вином преподнесли.
  И фрукты, и кабана запечённого, и рыбу, и куропаток..."
  "Тебя тошнит, великий жрец?" - Я спросил, как можно, вежливее.
  "Тошнило до твоего прихода, прекрасный Гендер.
  Я думал, что встречу отвратительное чудовище.
  Но познакомился с милым юношей.
  Ты разрядил обстановку, славный охотник на драконов".
  "Всегда к твоим услугам, жрец", - я красиво пожал плечами.
  Тут же подумал:
  "Снова мой язык быстрее моего ума.
  Зачем я обещал, что всегда к услугам жреца".
  "Конечно, конечно, Гендер, - жрец присел на шкуры волков. - Я часто буду просить тебя об услугах...
  Но только после свадьбы.
  Сейчас, чтобы твоя свадьба состоялась, я научу тебя, как обращаться с женщинами..."
  "Жрец...
  Леонид жрец...
  Я ценю твою заботу обо мне.
  Ты проделал нелегкий путь из храма во дворце Альтаиры".
  "Путь был легкий для меня.
  Меня на плечах несли рабы..."
  "Но я умею обращаться с женщинами..."
  "Ой, ли? - Жрец накручивал свою длинную бороду на руку. - Рабы и рабыни мне говорили другое..."
  "Что другое обо мне говорили рабы и рабыни?"
  "Что ты не умеешь обращаться с женщинами, славный охотник на драконов.
  Вот, что о тебе говорили".
  "Ложь.
  Жрец Леонид!
  Никогда не верь рабам".
  "Не волнуйся, Гендер.
  Возможно, что я испугал тебя.
  Ты же очень пугливый.
  Об этом мне тоже доложили...
  Скажу по-другому.
  Я скажу тебе, как нужно обращаться с богатыми невестами..."
  "Совсем другое дело, жрец Леонид, - я смахнул пылинку с левого плеча жреца. - С богатыми невестами я пока не умею.
  Вот научусь...
  Наберусь опыта..."
  
  "Гендер, - жрец Леонид пододвинулся ко мне ближе.
  Совсем близко. - Мои поучения рассчитаны не на мудреца или философа, а на обыкновенного героя.
  Я хочу, чтобы ты мог хоть немного научиться общаться с Альтаирой.
  Вообще, в любви нет никаких правил.
  В войне, в игре в кости, в скачках на лошадях, в драках, в Олимпийских играх, даже в охоте на дракона есть правила.
  В любви не правила, а - интуиция.
  Ты - красивый, поэтому не знаешь значения слова "интуиция".
  Но все же...
  На Олимпийских играх, например, допускается, чтобы противники ругали друг друга.
  На войне, вообще, необходимо ругаться с противником.
  В игре в кости нельзя просто так заявить и сказать, что обыграл.
  Нужно хотя бы кости бросить.
  В уличной драке драчуны не целуются.
  За них это делают зеваки.
  Но во время свадебной церемонии все возможно.
  Нет недозволенного при женитьбе.
  В то же время много запрещено.
  То есть ты, как жених, можешь в храме Аполлона делать, что пожелаешь, но не все понравится твоей невесте Альтаире.
  Я - при всей своей мудрости и вековом опыте..."
  "Ты уже больше века живешь, жрец Леонид?"
  "Телом - я меньше века.
  Умом - больше...
  Я дам тебе несколько советов.
  Если ты что-то знаешь сам, то можешь свой красивый - потому что ты... красавчик - свой красивый опыт прибавь к моим советам.
  Правило первое, которое тебе нужно знать во время свадебной церемонии", - жрец опустил свою ладонь на мою левое колено.
  "Первое правило - схватить невесту за ногу", - я многозначительно указал глазами на ладонь жреца на моей ноге.
  "Нет, Гендер, - жрец Леонид не убрал свою руку с меня. - Руки мои слабые.
  Вот рука сама непроизвольно опустилась на твое колено.
  Первое же правило - покажи Альтаире, что ты превосходишь ее во всем.
  Ты должен сразу указать, что ты в доме... во дворце будешь хозяин".
  "Первое правило мне нравится, жрец Леонид.
  Можешь не убирать ладонь с меня..."
  "Гендер, ты дай понять Альтаире, что она меньше тебя знает.
  Иными словами она - неграмотная, ограниченная, болтушка.
  Не достойна, чтобы ты на нее тратил много времени..."
  "Но у Альтаиры целое хранилище древних папирусов, глиняных табличек, пергаментов.
  Альтаира разбирает иероглифы.
  Понимает картинки на папирусах..."
  "Картинки любой ребенок поймет, - жрец ласково смотрел в мои глаза. - Да, Альтаира знает и умеет намного больше, чем ты, славный охотник на драконов.
  Поэтому ты должен доказать ей, что все ее пергаменты, иероглифы, глиняные таблички - пыль по сравнению с твоей мудростью.
  Ты должен разговаривать с невестой, как цезарь с рабами.
  Тон твой пусть будет высокомерный.
  Поучай свою будущую жену.
  Покажись самоуверенным героем.
  Смотри на Альтаиру сверху вниз..."
  "Я выше Альтаиры.
  Поэтому смотреть сверху вниз мне на нее легко"
  "А, если Альтаира встанет на стол?
  Гендер!
  Смотреть сверху вниз можно даже, когда ты ниже находишься.
  Главное - будь уверен, что ты выше".
  "Ну, жрец Леонид.
  Не знаю, не знаю..."
  "Поэтому, что ты не знаешь и не веришь мне пока, славный охотник на драконов, я тебе открою второе правило общения с будущей женой.
  Постарайся говорить умно.
  Девушки любят простоту, но не простых..." - Жрец Леонид протянул мне небольшой свиток.
  "Что здесь написано?" - Я даже не развернул папирус.
  "Ах, я забыл, что ты не знаешь многих иероглифов, славный охотник на драконов, - жрец отобрал у меня свой свиток. - Герои не должны быть грамотными.
  Поэтому просто вспомни те слова, которые Альтаира знать не должна..."
  "Альтаира много знает из пергаментов".
  "Ты играешь в кости, Гендер?"
  "Играл..."
  "Не скромничай, Гендер.
  Я знаю, что ты обыграл в кости даже наместника Юлиуса".
  "Случайно вышло", - у меня сразу зачесался нос.
  Я понял, что жрец из храма Аполлона много знает.
  Он подготовился к нашей встрече.
  Хорошо, что жрец выступает на моей стороне.
  Тут я еще подумал с нарастающим волнением:
  "Что, если в этот момент какая-нибудь жрица обучает Альтаиру общению с женихом?
  Альтаира, возможно, тоже придет в храм подготовленная.
  Может быть, жрецы храма Аполлона и жрицы весталки храма Весты используют меня и Альтаиру в своих целях?
  Через нас сражаются друг с другом? - Но начал, как всегда, спорить с собой. - Я слишком мнительный.
  Даже, если что-то пойдет не по плану моему, то я могу просто молчать.
  Моя красота сама за меня все скажет, сама меня поженит..."
  
  "Игроки в кости употребляют специальные слова, - жрец Леонид продолжал меня учить. - Например, лабух, вахлак, олень..."
  "Жрец Леонид, - я покачал головой. - Я не стану называть свою невесту лабухом, вахлаком или оленем.
  Не то, что не хочу обидеть Альтаиру...
  Дело в другом.
  Я не желаю потом спать с лабухом, вахлаком или оленем..."
  "Твои волосы красиво переливаются, Гендер", - изо рта жреца потекла слюна.
  "Жрец Леонид!
  Учи меня, а не рассматривай", - я нарочно сказал грубовато.
  "Учу, учу, - жрец согласился, как ученик философской школы. - Придумай какие-нибудь фразы замысловатые.
  Например - "вероломный водопад".
  Или "жемчужные слезы".
  Девушки любят необычное.
  Своими оборотами речи ты собьешь Альтаиру с толку..."
  "Зачем же я буду ее сбивать с толку?
  Мы же жениться придем в храм Аполлона".
  "Гендер, Гендер.
  Ты не знаешь капризы богатых невест, - жрец Леонид погрозил мне пальцем.
  ... и опустил вторую ладонь на мое второе колено. - Вдруг, Альтаира в храме Аполлона увидит прекрасного героя?"
  "Более прекрасного героя, чем я не может быть", - я с пренебрежением фыркнул.
  "Или не прекрасного героя...
  Девушки влюбчивые.
  Но, если ты отвлечешь Альтаиру красивыми непонятными речами, то она уже не будет зыркать по сторонам".
  "Хороший совет ты мне дал, жрец Леонид, - я ответил искренне. - Нужно выпить вина за твои советы". - Я потянулся к амфоре.
  "Я выпью, а тебе, славный охотник на драконов, нельзя перед свадьбой вино". - Жрец себе налил.
  От меня амфору отодвинул.
  "Почему же мне, жениху, нельзя вина?" - Я обижено засопел.
  "Твой ум должен оставаться светлый до свадьбы, Гендер.
  После свадьбы у тебя ум затуманится.
  Дорожи последними минутами незамутненного разума".
  "Все ты придумал, жрец Леонид, чтобы тебе больше вина досталось".
  "Вино - не женщины.
  Женщину не испить до конца.
  Вино же быстро заканчивается, - жрец Леонид щедро отхлебнул. - С помощью непонятного ты должен добиться, чтобы Альтаира чувствовала себя сумасбродной, безответственной, немножко ненормальной.
  Так она больше будет ценить тебя, Гендер.
  Ты же - хозяин..."
  "Угу".
  "Третье правило поведения жениха в храме перед женитьбой гласит - расхваливай невесту так, чтобы она не зазнавалась.
  Девушки очень высокого мнения о себе.
  Поэтому внимательно следи, чтобы Альтаира не почувствовала себя выше тебя".
  "Как можно расхваливать, чтобы девушка не зазнавалась?
  Жрец Леонид.
  Когда я начну хвалить Альтаиру, она возгордится".
  "Слушай, красавчик.
  Я научу тебя! - Жрец убрал свои ладони с моих коленей.
  Я вздохнул с облегчением.
  Но жрец возложил ладони на мои плечи... - Скажи Альтаире, что она красавица...
  Но тут же добавь, что многие так не думают...
  Добавь, что она умная.
  Но ум девушке только вредит.
  Докажи, что садовник знает больше, чем Альтаира.
  Только не доходи до крайностей.
  Не дай невесте понять, что она пустое и тупое ничтожество".
  "Ты уже слишком зашел, жрец Леонид".
  "Девушки прыгают из крайности в крайность.
  То девушка уверена, что она самая лучшая.
  То рыдает, что никому не нужна.
  Поэтому, будь осторожен, славный охотник на драконов".
  "Я осторожен, как дракон, который выходит на охоту", - я важно кивнул.
  "Вот и прекрасно, славный охотник на драконов Гендер, - жрец Леонид обрадовался. - Четвертое правило в храме Аполлона - не спорь с невестой.
  Не ввязывайся с ней в долгий разговор.
  Если Альтаира утянет тебя в беседу до свадьбы, то считай - все пропало.
  Беседа с девушкой - как болото.
  Ни один мужчина не выберется".
  "Но как же..."
  "Если Альтаира скажет, что ты, Гендер - красавец славный охотник на драконов..."
  "Так и есть..."
  "Да, ты согласись молча.
  Кивни благодушно своей прекрасной головой.
  Но ничего не говори.
  Если ты ответишь, что да, Альтаира, я, действительно - красивый сильный, то вызовешь у девушки перед свадьбой чувство противоречия.
  Альтаира сразу начнет в головке перебирать - кто же красивее и славнее тебя.
  И найдет.
  Может быть, не среди живых...
  Но вспомнит иероглифы на глиняных табличках.
  В памяти Альтаиры всплывет какой-нибудь герой из древности.
  Пусть он давно уже умер.
  Но..."
  "Я понял тебя, жрец Леонид.
  Твои советы чрезвычайно полезные для меня.
  Без них я, наверно, не смог бы жениться".
  "Да, да, Гендер.
  Я все знаю о женщинах.
  А почему?"
  "Почему ты знаешь о женщинах все, жрец Леонид?"
  "Я знаю о женщинах все, потому что я никогда не был с женщинами.
  Я - жрец.
  Нам нельзя".
  "Я знал многих жрецов..."
  "Ни слова больше, Гендер.
  Если скажешь плохое о жрецах, то я буду вынужден принести тебя в жертву".
  "Молчу, молчу, жрец Леонид".
  "Я смотрел на женщин со стороны.
  Поэтому видел все их уловки и хитрости.
  Жених же смотрит на свою невесту спереди.
  Видит то, что невеста хочет ему показать".
  "Спереди - интересно..."
  "Вернемся к четвертому правилу, Гендер.
  А то можем далеко зайти в сторону..."
  "Далеко заходить перед свадьбой - опасно, жрец Леонид", - я чувствовал огонь от его ладоней на своих плечах.
  "Гендер!
  Если Альтаира назовет тебя тряпкой, то молчи.
  Скажет, что у тебя нет глубоких чувств - молчи.
  Главное, не дай себя вовлечь в болтовню пустую.
  Ты никогда не победишь женщину в словесной схватке".
  "Но философы..."
  "Многие философы думали, что победили женщин своей логикой.
  Но у женщин нет логики.
  Женщина всегда знает, что она права".
  "Ох, жрец Леонид..."
  "Пятое правило, славный охотник на драконов, требует, чтобы не попался в сети Альтаиры.
  Отрицай все, что она говорит о себе.
  Если она утверждает, что красавица, то ты, как я уже раньше учил, скажи, что не все считают ее красавицей!
  Альтаира похвастается, что знает много древних иероглифов.
  Ты сразу заяви, что она ничего не знает о клинописи шумерских асирийцев.
  И так сойдет.
  Потому что ты заставишь свою невесту задуматься.
  Невеста в задумчивости пройдет свадебный обряд.
  Очнется только на супружеском ложе в вашем дворце".
  "Так, так, запоминаю, жрец Леонид, - я захихикал. - Альтаира не умная и не красавица..."
  "Нет, она умная и красавица.
  Но намекни тонко, чтобы не задавалась..."
  "Намекну.
  Намекать я научился при общении с богатыми женами патрициев...". - Я случайно выдал свою тайну.
  Но, судя по спокойствию жреца, он уже знал о моих похождениях с чужими женами...
  "Шестое правило, Гендер, рассказывай Альтаире о ней самой.
  Но так рассказывай, чтобы она не догадалась".
  "Как это, жрец Леонид?"
  "Ты перед свадьбой скажи, что знал...
  Нет...
  Лучше - слышал об одной девушке.
  Имя для девушки придумай некрасивое, чтобы Альтаира не заподозрила измену...
  Например, скажи, что слышал на ярмарке, как купцы обсуждали некую Прерогативу.
  Пусть девушку зовут Прерогатива...
  Так Прерогатива была несчастная.
  Намекни Альтаире, что до твоего появления в ее жизни, она была несчастная.
  Намекни примером о другой девушке.
  Скажи, что Прерогатива страдала в одиночестве.
  Но появился жених.
  Соизволил взять Прерогативу в жены.
  Поэтому она стала счастливая.
  Альтаира поймёт на чужом примере, что свадьба с тобой принесёт ей счастье".
  "Умный ход", - я удивлялся, что жрец Леонид говорит мне самое нужное.
  "Седьмым правилом убеждай Альтаиру, что у нее есть небольшой недостаток.
  Но ты этот недостаток - по своей доброте - устранишь у нее".
  "У Альтаиры нет недостатков, - я ответил после раздумья. - Но в то же время..."
  "Придумай, но не обидный недостаток, - жрец Леонид проникновенно смотрел в мои глаза. - Скажи, что она не умеет прыгать через лужи..."
  "Что за глупость, жрец Леонид?
  Зачем моя жена будет прыгать через лужи?"
  "Глупость?
  Ты прав, славный охотник на драконов.
  Глупость.
  Но ты придумай, что любовница цезаря очень хорошо прыгает через лужи.
  За это ее умение цезарь ее полюбил.
  Он увидел, как девушка прыгает через лужи, поэтому назначил ее своей любовницей.
  Если просто учиться прыгать через лужи - глупость, то рядом с цезарем и с его любовницей глупость превращается в подвиг.
  Альтаира обязательно захочет научиться прыгать через лужи.
  А кто ее научит?
  Конечно - муж научит Альтаиру прыгать через лужи!
  Ты повышаешь свою ценность в глазах Альтаиры.
  Она не бросит тебя.
  Не убежит со свадьбы..."
  "Ради этого замечательного правила я хоть в храме сделаю перед Альтаирой лужу", - я воодушевился.
  "В храме нельзя тебе, Гендер.
  В храме только жрецы могут. - Жрец Леонид чуть снизил мой восторг. - Девятое правило - используй авторитеты.
  Небрежно, словно случайно, скажи Альтаире, что цезарь тебя высоко ценит.
  Или, что в армии центурион цезаря хвалил тебя и хотел поставить тебя на его место...
  Или, например, ученый муж Софокл рассказывал своим ученикам о твоей мудрости".
  "Восхвалять себя мне нравится", - я подмигнул жрецу.
  "Себя восхваляй, а врага ругай, славный охотник на драконов".
  "Альтаира мне не враг...
  Пока не враг..."
  "Поэтому ты как бы ее ругай, но в то же время хвали.
  Не допускай, чтобы Альтаира в чем-то была права.
  На каждое ее замечание отвечай неопределенно.
  Например - Это всем давно известно.
  Или - Уже устарело.
  Или - Даже ребенок это знает".
  "Жрец Леонид".
  "Да, славный охотник на драконов Гендер".
  "Если я буду что-то говорить, то это противоречит другому твоему правилу.
  Ты же учил меня, что нельзя с девушкой пускаться в объяснения.
  Нельзя разговаривать и погружаться в болото болтовни".
  "На месте разберешься, Гендер, - жрец смял пятерней лицо.
  Он был недоволен, что я поймал его на слове. - Ты же женишься, а не я.
  Хочешь взять в жены госпожу Альтаиру?"
  "Конечно, жрец.
  Я мечтаю взять в жены госпожу Альтаиру".
  "Тогда придумывай новые правила общения с невестой.
  Я же тебе не раб.
  Скажу еще только о двух правилах.
  Никогда не позволяй, чтобы Альтаира была в чем-то права.
  Стоит ей хотя бы один раз показать, что она умнее, чем ты - и ты пропал.
  Никакой свадьбы не будет".
  "Но как я могу запретить ей говорить самое простое?"
  "Запретишь, Гендер.
  Захочешь жениться запретишь.
  Например, тебе Альтаира скажет, чтобы ты не чавкал.
  Добавит, что чавкать - не красиво.
  Ты усмехнись, ответь "Яйцо курицу учит".
  "Не учи меня, жрец Леонид.
  Тоже мне нашелся - яйцо курицу учит..."
  "Что?
  Что ты сказал, Гендер?
  Ты меня оскорбляешь?"
  "Нет, жрец!
  Я только пошутил твоими словами.
  Смешно получилось!"
  "Не смешно, Гендер.
  Не смешно и глупо".
  "Но ты же сам мне подкинул поговорку - Яйцо курицу учит".
  "Это ты говори не мне, а своей невесте, славный охотник на драконов".
  "А тебе, что я должен сказать, жрец Леонид?"
  "Мне - только хорошее! - Жрец поднялся.
  Поправил свою жреческую тунику. - Последнее мое правило, которое тебе поможет в общение с Альтаирой, Гендер.
  Всегда держи на себе вид победителя.
  Подбородок гордо поднят.
  Взгляд важный.
  Даже если ты обкакался, то стой с гордым видом.
  Альтаира в тебе должна видеть победителя".
  "Благодарю за советы, жрец Леонид.
  Они, действительно, очень мудрые.
  Я тебе должен денежку?"
  "Мне Альтаира уже заплатила..."
  "Тебе заплатила Альтаира?"
  "Что в этом удивительного, славный охотник на драконов?
  Ты же нищий.
  Пока нищий...
  Альтаира - богатая.
  Она заплатила мне, потому что ты не можешь заплатить".
  "Но как же так, жрец Леонид, - я от неожиданности упал на кровать. - Моя невеста Альтаира заплатила тебе, чтобы ты учил меня, как с ней держаться?
  Чтобы ты обучал, как я должен унижать ее?"
  "Не унижать, Гендер.
  Ты не унижаешь свою невесту Альтаиру.
  Ты просто будешь на высоте.
  Представляешь, как глупо ты бы выглядел без моих советов.
  Альтаира чувствовала бы себя на свадьбе неловко.
  Ты бы сюсюкал.
  Постоянно признавался бы Альтаире в любви.
  Еще гаже - говорил бы ей, что она красавица.
  С подбородка у тебя бы стекали слюни.
  Глаза закатывались бы, как у дикого койота во время весеннего гоня.
  Вообщем, ты опозорился бы.
  И заодно опозорил бы Альтаиру.
  Гости и рабы шептали бы, что ты, славный охотник на драконов, слишком плох для Альтаиры.
  Значит, она неуверенная в себе.
  Не умеет выбирать женихов.
  Слабая и глупая.
  А слабая и глупая госпожа долго не проживет..."
  "Ужас, - я постучал ладонью по лбу. - Ужас тройной!
  Но теперь я ни себя, ни Альтаиру не опозорю".
  "Поэтому Альтаира выгодно вложила в тебя деньги, Гендер.
  Рядом с ней будет стоять самоуверенный важный жених!"
  "Жрец Леонид!
  Я - твой поклонник!"
  "Если ты мой поклонник, то хорошенько меня угости".
  "Йа?"
  "Ты, Гендер.
  Ты!
  Кто во дворце хозяин?"
  "Альтаира?"
  "Ну, ты, как бы хозяин.
  Два шага тебе до хозяйства осталось".
  "Что же?
  Вниз?
  К рабам на кухню спустимся? - Я почесал подбородок. - Не хочу к рабам... - Тут я заметил корзину под столом: - Жрец, Леонид", - я даже подпрыгнул от радости.
  "Да, славный охотник на драконов".
  
  
  ГЛАВА 411
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ОТКРОВЕНИЕ ЖРЕЦА ЛЕОНИДА
  (ИСТОРИЯ: ГЕНДЕР И АЛЬТАИРА)
  
  "Угощаю", - я вытащил корзину.
  В ней лежал запеченный баран.
  Я подумал:
  "Наверно, какой-нибудь вороватый раб для себя припрятал здесь украденного печеного барана.
  Украл у своих.
  Отнес в мою спальню.
  Раб думал, что я буду ночевать сегодня со своей молодой женой Альтаирой.
  Правильно думал.
  Но не повезло рабу.
  Я случайно перед свадьбой зашел в эту спальню".
  "Вот тебе баран, жрец Леонид", - я торжественно опустила тушу на стол.
  "Ох, сколько мяса, - жрец выпучил глаза. - Обильный баран.
  Пусть твоя жизнь после свадьбы будет столь же обильной, как этот баран", - жрец набросился на еду.
  Я хотел оторвать баранью ногу.
  Мне тоже нужна еда.
  Но передумал:
  "Жрец.
  Я не буду с тобой пировать...
  Не обижайся на меня за это..."
  "Я и не обижаюсь, славный охотник на драконов.
  Мне больше достанется".
  "Я боюсь сейчас лакомиться бараниной, - я признался. - От меня на свадьбе тогда будет вонять бараньим жиром.
  Я же хочу благоухать, как роза".
  "Благоухай, благоухай, Гендер.
  Вот ты себе придумал правило, как покорить невесту".
  "Какое правило я придумал?"
  "Правило для жениха - не вонять бараниной на свадьбе, а - благоухать розами.
  Альтаире это правило понравится".
  "Да, конечно", - я голодно смотрел, как жрец наедается.
  
  "Ты меня пронзаешь взглядом, - через несколько минут жрец поднял голову.
  Захихикал.
  Сытно рыгнул.
  Но продолжал терзать барана. - Мне даже неловко, Гендер.
  Кажется, что ты меня поедаешь взглядом, как парень девушку".
  "Я любуюсь твоими плавными движениями, жрец Леонид.
  Восторгаюсь, как ты тонкими ломтиками нарезаешь баранью ногу.
  Ты уверенно держишь нож.
  Не могу оторвать взгляд от твоих рук, жрец.
  У тебя нежные ловкие руки.
  Это не руки воина.
  Твои руки - настоящие руки жреца.
  Чувственные длинные пальцы.
  Я сразу оценил, что у тебя чувственные пальцы.
  Я ощущаю их.
  Представляю, как ты ими трогаешь..."
  "Тебя залила краска стыда, Гендер".
  "Прости, жрец Леонид", - я судорожно оторвал взгляд от рук жреца.
  Опустил свои влажные ладони на колени.
  Попытался успокоиться.
  Поднял глаза.
  "Теперь ты следишь за мной, жрец Леонид.
  Мне страшно.
  Я думаю, что ты точно знаешь, о чем я сейчас думаю".
  "Да, славный охотник на драконов Гендер, - жрец кушал, но пристально смотрел в мои глаза.
  Прищурился. - Ты видишь, что я неравнодушен к запечённой баранине.
  Я не притворяюсь.
  И в тебе много вижу".
  "Я не понимаю, о чем ты говоришь, жрец Леонид, - я нервно потянулся к блюду с персиками. - Может быть, мы закончим без дальнейших разговоров?
  Наши пути расходятся.
  Тебе - в храм Аполлона".
  "Тебе тоже нужно в храм Аполлона, Гендер.
  Ты же там женишься.
  Я же в храме тебя женю".
  
  "Тогда - до встречи в храме, жрец Леонид". - Я резко поднялся.
  Жрец не стал меня останавливать.
  Я открыл дверь.
  "Неужели? - Я наткнулся на рабыню Партэнию. - Ты подслушивала". - Я закрыл за собой дверь.
  Повел рабыню по лестнице вниз.
  "Не только подслушивала, но и подглядывала в щелочку, - Партэния не отказывалась. - Интересно же!
  Как жаль, что вы не дошли до логического конца, Гендер".
  "До какого конца мы не дошли, рабыня?"
  "До самого конца, о котором тебе намекал жрец Леонид.
  Он - душка!"
  "Кто душка?
  Конец?"
  "Жрец Леонид - душка".
  "Я не интригую со жрецами, рабыня".
  "Не интригуешь со жрецами, славный охотник на драконов?
  Но ты же так мило рассказывал Леониду о его руках".
  
  "Жреца руки - не для скуки, рабыня", - я отшутился.
  "Господин.
  Ты после беседы со жрецом выглядишь более мужественно.
  Еще и новый твой вид.
  Особенно меня возбуждает твой синий язык.
  И черные зубы - тоже прекрасно выглядят..."
  "Кто тебя послал подглядывать и подслушивать за мной, рабыня?
  Не льсти мне.
  Меня похвалами не подкупишь".
  "Я сама по себе подслушивала и подглядывала, - Партэния остановилась около мраморной колонны.
  Прислонилась спиной. - Поговорим, здесь, славный охотник на драконов.
  В свою спальню я тебя не пущу.
  Раньше бы пустила.
  Но сейчас ты выглядишь очень воинственно и напористо.
  Тебя так жрец воодушевил и возбудил?"
  "Глупости говоришь, рабыня!"
  "Рабы на то и нужны, чтобы мы говорили глупости.
  Умное только господа имеют право говорить".
  "О чем ты хочешь побеседовать со мной, рабыня?
  Только побыстрее.
  У меня мало времени до свадьбы".
  "Время во дворце не подчиняется тебе, господин".
  "Время и тебе не подчиняется, рабыня".
  "Зато наша госпожа Альтаира делает со временем то, что захочет".
  "Альтаира - ведьма?" - У меня во рту пересохло.
  Не хватало еще, чтобы я жил с ведьмой.
  "Альтаира - не ведьма.
  Но что-то волшебное в ней имеется.
  Альтаира управляет временем, господин".
  "Не верю".
  "Ты жрецу Леониду можешь говорить, что ему не веришь, - в голосе Партэнии прозвучала угроза. - Мне ты обязан доверять.
  Мы же с тобой друзья, господин".
  "Хорошо...
  Я вспомнил, как ты проводила надо мной обряд дружбы, рабыня.
  Но вернемся к Альтаире.
  Как она управляет временем?"
  "Альтаира никуда не опаздывает.
  Она всегда приходит вовремя.
  Потому что без нее ничего значительное не начинают.
  Значит, Альтаира управляет временем".
  "Ах, так она владеет временем, - я захохотал. - Я же уже подумал, что она ведьма".
  
  "Разве мало, что Альтаира никогда не опаздывает, господин?
  Например, она не опоздает на свою свадьбу.
  Во сколько госпожа придет, во столько свадьба начнется.
  Ты же можешь опоздать на свою свадьбу, господин".
  "Не пугай меня, рабыня".
  "Я похожа на дракона, славный охотник на драконов?
  Поэтому ты боишься меня".
  "Во-первых, я не тебя боюсь.
  Я боюсь того, что ты говоришь, рабыня.
  Во-вторых, ты не похожа на дракона.
  В-третьих, драконы, если бы и существовали, то они были бы очень милыми".
  "Как может быть милым то, чего ты не видел никогда, господин?"
  "О драконах много говорят.
  О них складывают легенды.
  Поэтому дракон просто не имеет права быть не милым".
  "Тогда и боги Олимпа тоже".
  "Что боги Олимпа тоже, рабыня?"
  "Никто не видел богов Олимпа.
  Не знаем - существуют ли они.
  Но о них постоянно говорят.
  Значит, они красивые, как и драконы?"
  "Зевс с бородой.
  Его красавцем не назовешь, - я произнес после долгого раздумья. - По крайней мере, на картинках на папирусах Зевс не красавец".
  "Может быть, Зевса нарочно рисуют некрасивым?"
  "Почему ваятели должны изображать несуществующего Зевса некрасивым?"
  "Потому что Зевсу все завидуют".
  "Хм, рабыня.
  Иди в школу философов.
  Не показывай мне свою мудрость.
  Я девичьей мудрости боюсь..."
  "Ты еще и девичьей мудрости боишься, славный охотник на драконов".
  "Партэния!
  Не отвлекай меня от мыслей о моей с Альтаирой свадьбе.
  Я должен подготовиться.
  Потренироваться".
  "Ты хочешь подготовиться к первой свадебной ночи с Альтаирой? - рабыня Партэния округлила глазища. - С кем ты будешь готовиться?
  Если думаешь, что со мной, то я тебе не дам..."
  
  "Не к первой ночи с Альтаирой я должен готовиться, рабыня, - я ответил с досадой. - Все, что произойдет после свадьбы - пустяки, по сравнению со свадьбой.
  На свадьбе я буду в центре внимания".
  "Еще бы, славный охотник на драконов!
  Ты настолько привлекательный..."
  "... Поэтому на свадьбе я не имею права на ошибку, рабыня.
  Жрец Леонид меня научил..."
  "Он тебя научил, как быть с невестой на ложе, госпожи?
  Жрец на себе показал?"
  "Ты сошла с ума с первой свадебной ночью, рабыня.
  Только о ней и думаешь.
  Не твоя будет первая свадебная ночь.
  Поэтому не беспокойся за меня и за Альтаиру.
  А жрец Леонид научил меня правильному разговору с невестой".
  "То есть жрец Леонид обучил тебя, славный охотник на драконов, как нужно общаться с девушкой?"
  "Вообщем, да.
  Ты же подслушивала и подглядывала за нами.
  Сама знаешь..."
  "Почему же ты не можешь со мной правильно общаться, господин?"
  "С тобой?
  Рабыня!
  Зачем я должен с тобой общаться правильно?
  Почему обязан тебе понравиться?"
  "Потому что мы друзья, Гендер".
  "Ты - рабыня.
  Я - твой господин.
  Какие же мы друзья?
  Если бы друзьями были, то я бы не называл тебя рабыней.
  Я бы говорил тебе - подруга.
  Ты же не величала бы меня господином.
  Называла бы другом.
  Но я этого не допущу..."
  "Ты забыл, Гендер, - Партэния зашипела, - что я провела над тобой обряд дружбы?
  Ты стоял передо мной на коленях.
  Кланялся мне.
  Я поставила тебе ногу на шею..."
  "Как бы, да, рабыня, - я промямлил. - Мы, вроде бы, друзья...
  Но не забывай, что ты - рабыня.
  А я - твой господин.
  Мы друзья, потому что иногда будем помогать друг другу".
  "Что-то у тебя, господин, взгляд не совсем дружеский стал, - Партэния прищурила глаза. - Ты возгордился?"
  
  "Я всегда гордился собой..."
  "Мне кажется, или я ошибаюсь, славный охотник на драконов, что ты уже не совсем мой друг?"
  "Почему же, рабыня?
  Я - твой друг.
  Поэтому не делай мне гадости.
  Особенно перед свадьбой моей..."
  "Господин..."
  "Да, рабыня".
  "Саломея и Клеопатра приукрасили тебя к свадьбе..."
  "Ты знаешь Саломею, рабыня?"
  "Кто же Саломею не знает? - Партэния усмехнулась загадочно. - Даже ты, славный охотник на драконов, знаком с Саломеей".
  "Оставим Саломею на потом, - я скривил лицо в жалобной улыбке. - Мне еще не хватало перед свадьбой о Саломеях думать".
  "Саломея и Клеопатра перекрасили твои волосы в белый цвет, - рабыня Партэния безжалостно напирала.
  Напирала словами и грудью. - Тебе распрямили волосы, славный охотник на драконов".
  "Зачем говорить, что и так видно", - я промямлил обреченно.
  "Волосы тебе изменили.
  Зубы покрыли черной смолой.
  Язык покрасили в синий.
  Щеки нарумянили до кровавого блеска.
  Под глазами нарисовали зеленые круги.
  Ты очень изменился, славный охотник на драконов.
  Ты - изменник, Гендер".
  "Изменник - другое.
  Когда из армии цезаря убегают, то - изменник".
  "Если ты изменился внешне, господин, то изменился и внутри".
  "Только на три дня меня изменили, - я сопротивлялся.
  Чувствовал, что рабыня Партэния что-то задумала нехорошее. - Через три дня краска сойдет с меня.
  Волосы распрямятся.
  Зубы снова станут белыми..."
  "Но три дня очень много, господин".
  "Почему же три дня много, рабыня?"
  "Три дня я и ты не будем друзьями, славный охотник на драконов".
  "Почему же мы не будем друзьями эти три дня, рабыня?"
  "Потому мы не будем друзьями три дня, Гендер, что я совершала обряд дружбы с другим Гендером.
  С тем, который не похож на теперешнего тебя..."
  "Но я тот же самый".
  "Нет, господин.
  Ты выглядишь по-другому".
  "Поэтому ты мне будешь делать гадости на свадьбе, рабыня?"
  "Не собиралась я тебе делать гадости..."
  "Не собиралась, а теперь собираешься мне вредить, рабыня, - я завизжал. - Приревновала Альтаиру ко мне.
  Конечно, я был красавцем.
  Но теперь я безумно красивый.
  Божественно красивый.
  Ты ревнуешь..."
  "Пожалуй, я изменю к тебе свое отношение, славный охотник на драконов", - Партэния ответила резко.
  В ее глазах сверкнули молнии.
  
  "Убьёт, - я подумал и запаниковал. - Обязательно убьет меня.
  Запросто уколет меня отравленной иглой.
  Или яд мне в ноздрю насыплет.
  Кто знает, сколько у рабынь во дворце интриг..."
  "Зачем же ты будешь менять ко мне отношение, рабыня? - Я широко развел руки в стороны.
  Но руки не спасут от отравленной иглы. - Меня Саломея и Клеопатра перекрасили.
  Ты же считаешь, что я стал другим на то время, пока краска с меня не сошла.
  Думаешь, что мы уже не друзья.
  Так измени свое мнение, Партэния".
  "На что ты намекаешь, славный охотник на драконов?
  Ты пытаешься затащить меня в постель?"
  "Фу, как грубо, рабыня, - я выпятил нижнюю губу. - Ты не угадала.
  Я не хочу затащить тебя в постель..."
  "Ты не хочешь меня соблазнить, господин?
  Я тебе не нравлюсь?
  Я не достаточно красивая для прекрасного тебя?" - Партэния улыбнулась.
  Слишком добро улыбалась.
  А когда добра слишком, то - не к добру...
  "Что ты, что ты, Партэния!
  Ты очень красивая!
  Ты мне нравишься более чем очень.
  Но дело не в постели.
  Я бы...
  Может быть, потом.
  После моей свадьбы с Альтаирой...
  Мы с тобой, как друг и подруга порезвимся в речке.
  Или в купальне...
  Или на крыше дворца встретим рассвет, Партэния..."
  "Скажи еще - в кузнице на наковальне мы с тобой встретим закат".
  "В кузнице на наковальне мы с тобой встретим закат, рабыня, - я послушно ответил быстро.
  Наткнулся на насмешливый презрительный взгляд Партэнии. - Ты меня подловила, рабыня. - Я шутливо погрозил пальцем.
  Но руки у меня при этой шутливости - тряслись... - На наковальне..."
  "Оставь наковальню кузнецу Атланту, Гендер".
  "Ты уже мне приказываешь, рабыня?"
  "Приказывают те, кто сильнее, господин".
  "Ты считаешь себя сильнее, чем я?"
  "Да, славный охотник на драконов.
  Я считаю, что я сильнее тебя.
  Более того - каждый в этом дворце сильнее, чем ты".
  "Даже так, - я промычал.
  Мычал осторожно... - Хорошо.
  Думайте, как хотите".
  И подумал:
  "Я на все согласен, лишь бы рабы мне не сорвали свадьбу.
  После свадьбы всех рабов продам.
  Партэнию - в первую очередь..."
  
  "Господин?" - Партэния прожигала меня взглядом.
  Скрестила руки на груди.
  "Да... Партэния".
  "Перед тем, как мы с тобой расстанемся навсегда..."
  "Не надо, - я выставил перед собой ладони. - Не убивай меня, рабыня. - Вот я и открылся, что боюсь, что Партэния меня убьет. - Не говори и не делай то, о чем потом будешь сожалеть".
  "Я не стану сожалеть о тебе, господин".
  "Но мы же с тобой - друзья".
  "Ты - перекрашенный, уже не друг мне, Гендер".
  "Ага, еще и Альтаира скажет, что я не тот, кем был, - я кусал губы. - Жрецы аннулируют нашу свадьбу.
  Разобьют глиняные таблички о нашей женитьбе.
  Нет!
  Я напрасно придумываю плохое.
  Жрец Леонид не отменит мою с Альтаирой свадьбу.
  Ведь мы с ним мило побеседовали.
  Я ему барана подарил.
  И Альтаиры не откажется от меня.
  Зачем?
  Ну, зачем меня Саломея и Клеопатра перекрасили?
  С одной стороны - я стал безумно красивым.
  Даже жрец мной заинтересовался...
  С другой стороны - не нужен мне повышенный ко мне интерес".
  "Партэния, - я уже чувствовал, как течет река времени. - Ты можешь провести ритуал дружбы надо мной хоть сейчас.
  Над обновленным мной!
  Новый ритуал продержится три дня.
  Потом - когда я получу свой прежний вид - будет действовать наш старый обряд дружбы.
  Так сказать - цепь дружбы не порвется..."
  "Ты? - Партэния задумалась. - Ты, господин, умно придумал..."
  "Я всегда говорю умно, рабыня".
  "Ты хочешь, чтобы я здесь, около колонны провела над тобой ритуал дружбы?"
  "Почему бы и нет, Партэния?"
  "Ты уже не боишься, что кто-нибудь заметит тебя в непотребной позе?"
  "Ну, и что, Партэния?
  Меня уже видели, когда я стоял на коленях перед тобой в кухне.
  Все знают.
  Зато я буду уверен, что ты не убьешь... - Я кашлянул в кулак. - Буду уверен, что мы с тобой и три дня будем дружить".
  "Господин, - в голосе рабыни загорелось восхищение.
  Я понял, что Партэния передумала колоть меня отравленной иглой. - Ты не славный охотник на драконов.
  Ты - славный хитрый лис".
  "Называй, как хочешь, - я захихикал. - Лишь бы другие не услышали".
  "Все же боишься, господин?"
  "Чего боюсь?
  Ничего не боюсь".
  "Ну, тогда...
  На колени, славный охотник на драконов Гендер.
  Я проведу над обновленным тобой второй обряд нашей дружбы".
  "С удовольствием, рабыня, - я упал на колени перед рабыней. - В прошлый раз я сомневался.
  Я колебался.
  Я боялся.
  Теперь же у меня нет сомнений.
  Я даже запомнил все действия в обряде дружбы.
  Я уже на коленях перед тобой, Партэния. - Я поклонился. - Кланяюсь тебе.
  Теперь ты, поставь на мою шею свою ножку.
  Моя поза означает - покорность в дружбе.
  Твоя же... мммм... поза.
  Мне очень нравится...
  Она - символ... твоего ко мне дружеского отношения".
  "Ты размягчил мое сердце, славный охотник на драконов, - Партэния опустила свою ножку мне на шею.
  Надавила сильно.
  Я вжался лицом в мраморную плиту пола. - Ты даже все запомнил, как надо..."
  "Я же не дурак", - я захотел подняться.
  Но Партэния не убирала с меня свою ногу.
  Наоборот, усилила давление.
  "Ээээээ, рабыня, - я проблеял. - Не хочу показаться не другом...
  Но вроде бы, как бы ты совершила обряд дружбы.
  Можешь с меня снимать свою замечательную ножку..."
  "Подожди, славный охотник на драконов".
  "Что ждать?" - Я почувствовал себя в капкане.
  Капли пота щекотали лоб.
  "Дружба не терпит лжи, славный охотник на драконов".
  "Я тебя никогда не обманывал, рабыня".
  "Ложь бывает нарочно, и по глупости.
  Ты лгал мне по глупости, славный охотник на драконов.
  Даже не понимал, что лжешь мне".
  "Что ты придумываешь, рабыня?" - Я взвизгнул.
  "В спальне Альтаиры..."
  "Я не был с тобой в спальне Альтаиры, - я старался не сорваться. - Вернее мы были.
  Но там еще и другие рабыни присутствовали.
  Что ты придумываешь о спальне Альтаиры?"
  "В спальне наглая Лаэртия, гадкая, гадкая Лаэртия, - Партэния давила на меня.
  Во всех смыслах давила - словами и ногой. - Лаэртия присела на кровать".
  "Я не помню.
  Я не смотрел на Лаэртию".
  "Ага, ври больше, Гендер, - Партэния меня чуть не размазала по полу. - Ты не только не смотрел на Лаэртию...
  Да, ты на нее не смотрел.
  Ты боялся, потому что ты трус, славный охотник на драконов. - Рабыня разъярилась.
  Я же решил подождать, пока она остынет... - Лаэртия поставила перед собой блюдо с пахлавой.
  Да, Лаэртия сидела.
  Блюдо с пахлавой стояло на кровати у нее между ног.
  Ты сделал вид, что любуешься только своей невестой Альтаирочкой.
  Будто бы ты...
  А хитрющая Лаэртия тоже делала вид.
  Будто бы она думает только о еде.
  Не знаю, хотела ли она есть, или не хотела.
  Даже знать не хочу.
  Но ты так косил глаза с Альтаиры на Лаэртию, что они вылезли".
  "Кто вылез?"
  "Твои глаза бесстыжие вылезли, господин.
  Как тебе не стыдно?!!
  В зале была твоя невеста Альтаира.
  Да и другие рабыни тоже хотели твое внимание получить.
  Ты же не отрывал взгляд от блюда между ног Лаэртии.
  Сладенького захотел, Гендер?"
  "Я люблю сладкое", - я брякнул.
  Но в моем положении я не должен даже шутить...
  Давление ноги Партэнии на мою шею усилилось.
  
  "А вот Лаэртия не любит сладкое.
  Она нарочно соблазняла тебя пахлавой, господин.
  Пахлавой и блюдом".
  "Я не соблазнялся на блюдо".
  "Зато ты соблазнялся на все остальное, славный охотник на драконов.
  Лаэртия не хотела есть.
  Она не заканчивала свою комедию.
  Она показывала всем, какой ты лгун, Гендер".
  "Чем же Лаэртия показывала, что я - лгун?"
  "Твоим поведением Лаэртия показывала, что ты - лжец!
  Ты забыл обо всех нас, господин.
  Ты ни о чем не думал, кроме как о Лаэртии..."
  "Откуда ты знаешь, о чем я думал?
  Ты же не читаешь мысли, рабыня".
  "Твои мысли бесстыдно вылезли наружу, Гендер.
  Лаэртия добилась того, что хотела.
  Она показала, насколько ты не любишь свою невесту Альтаиру.
  Ты - лжец, Гендер".
  "Я люблю Альтаиру", - я промычал.
  Под ногой девушки героически не получится.
  Только - мычание.
  "Я чуть не умерла от страха, - Партэния чуть ослабила давление своей ноги на мою шею, - когда Лаэртия бросила поднос с пахлавой на пол.
  Он загрохотал.
  Я никак не ожидала, что Лаэртия рассердится на тебя, Гендер".
  "Я тоже не ожидал", - я ответил честно.
  "Мне нравится, господин, что ты сейчас не солгал мне.
  Мог бы придумать, что ничего тогда не видел - ни Лаэртии, ни подноса с пахлавой".
  "Пахлава - вкусная", - я ответил осторожно.
  "Я тогда смотрела на поднос и думала, что Лаэртия легко сдалась тебе, Гендер".
  "Лаэртия сдалась мне?
  На кой она мне сдалась..."
  "Лаэртия выбежала из спальни.
  Я почувствовала себя брошенной.
  Все из-за твоего плохого поведения, славный охотник на драконов".
  "Мое плохое поведение? - Я зарычал.
  Нашел в себе силы рычать.
  Но сбросить ногу рабыни со своей шеи - не нашел на это сил. - Честно скажу - не помню Лаэртию в спальне Альтаиры.
  Но, если ты так подробно рассказываешь, Партэния, то, значит, так и было, как ты говоришь.
  Мы, мужчины, все время любуемся вами, женщины.
  Возможно, что я пялился на поднос с пахлавой между широко расставленных ног рабыни Лаэртии.
  Даже допускаю, что разные мысли бродили в моей голове.
  Кто же осудит мужчину за то, что он смотрит на голую девушку?
  Наверно, я не только на Лаэртию смотрел в спальне..."
  "На кого еще ты смотрел, славный охотник на драконов?" - Партэния от любопытства высунула язычок.
  "Помню, как на тебя смотрел, Партэния.
  Ты уронила амфору с розовым маслом.
  Наклонилась.
  Ползала по полу на четвереньках.
  Долго и тщательно собирала осколки амфоры".
  "Я потрясена, славный охотник на драконов.
  Ты - наглец! - Партэния произнесла с нескрываемым восторгом. - Почему я не видела, как ты на меня пялился?"
  "Потому что ты ползала ко мне задом, Партэния".
  "Надо же.
  А я и не знала".
  "На других тоже смотрел, - я не мог остановиться.
  Нашел чем хвалиться... - Но смотрение - ничего не значит.
  Я люблю Альтаиру..."
  
  "Все любят Альтаиру", - Партэния медленно убрала свою ногу с моей шеи.
  "Партэния?"
  "Да, господин".
  "Ты сняла с меня свою ногу.
  Могу ли я думать, что обряд новой дружбы - дружбы на три дня - между нами совершен".
  "Да, славный охотник на драконов.
  Ты теперь мой друг снова.
  Мы - друзья.
  Я уже не считаю тебя лжецом.
  Ты подробно объяснил, почему смотрел на Лаэртию с пахлавой.
  И на меня смотрел.
  Это не ложь, славный охотник на драконов.
  Когда мужчина подглядывает за женщиной...
  Это...
  Это...
  Скорее - геройство!"
  "Значит, мы друзья, - я поднялся.
  Расправил плечи. - Извини, подруга рабыня.
  Я иду жениться". - Я уверенно направился к залу-спальне Альтаиры.
  "Я с тобой, господин".
  "Со мной жениться?" - После обряда дружбы я чувствовал себя намного лучше, чем до.
  "С тобой пойду.
  Мы же друзья".
  "Да, рабыня.
  Мы опять друзья.
  Но не повторяй об этом каждый миг".
  "Господин?"
  "Да, рабыня".
  "Ты после первого обряда дружбы...
  На кухне...
  Ты сказал, что тебе понравилось".
  "Понравился обряд дружбы.
  Я не скрываю..."
  "А сейчас понравилось?"
  "Сейчас?
  Зачем ты меня спрашиваешься, рабыня?"
  "Я хотела бы сравнить прошлое с настоящим..."
  "Когда было лучше? - Я растирал пальцами виски. - Первый раз я очень волновался".
  
  
  ГЛАВА 412
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ГЕРОЙ
  (ИСТОРИЯ: ГЕНДЕР И АЛЬТАИРА)
  
  "В первый раз все волнуются, славный охотник на драконов".
  "Но только не герои.
  Герои никогда не волнуются".
  "Значит, ты не герой, господин?"
  "Почему я не герой?"
  "Ты же сказал, что ты волновался.
  И тут же добавил, что герои не волнуются.
  Значит, ты не герой?"
  "Я - герой.
  В любом случае и всегда я - герой, - я поднял подбородок. - В первый раз я прислушивался к своим ощущениям.
  Ты стояла на моей шее, Партэния.
  Мой испуг перерастал в что-то важное.
  Когда обряд закончился, я понял, что важным было, что я получил подругу во дворце.
  Трудно одному, когда из-за каждой колонны в меня нацелена стрела с ядом".
  Я промолчал, что и от Партэнии ожидал иглу с ядом.
  "Сейчас тебе никто не угрожает, славный охотник на драконов".
  "Потому, что мне никто не угрожает, я расслабился.
  Могу думать ясно.
  И понимаю, что второй раз твой обряд подчинения прошел острее.
  Да.
  Наверно, сейчас, во второй раз было лучше".
  "Еще хочешь?"
  "Партэния!
  Рабыня.
  Мне всегда чего-то хочется.
  Но сейчас не позволю себе делать выводы.
  Слишком уж ты болтливая, рабыня.
  Я хочу, что-нибудь придумать, чтобы ты на время потеряла ко мне интерес".
  
  "Снова боишься, Гендер?" - Партэния незлобно усмехнулась.
  Открыла дверь в спальню Альтаиры.
  "Где все? - Я воскликнул. - Почему спальня пустая?
  Альтаира уехала жениться без меня?
  Тогда на ком?
  Ее перехватил другой жених?
  Но я же...
  Я же - неповторимый и самый лучший.
  Кто мой соперник?
  Старик жрец Леонид?
  Да, конечно, он выглядит величественно.
  Много знает.
  Но для счастливой семейной жизни и для постели знания не нужны..."
  "Не паникуй, славный охотник на драконов, - Партэния оглядела зал. - Действительно, все ушли.
  И знаешь, что самое гадкое, Гендер?"
  "Еще и о гадком мне расскажешь, рабыня", - я почувствовал, как в уголках глаз появились слезы.
  "Отвратительно не то, что тебя Альтаира не взяла с собой, жених.
  Хуже всего, что она оставила меня.
  Не пригласила с собой.
  Нет, Альтаирочка.
  Так с лучшими подругами не поступают. - Партэния решительно выбежала из зала.
   Я едва успевал за ней. - Они по другой лестнице спустились.
  Чтобы не встретиться со мной. - Партэния остановилась неожиданно для меня.
  Я ее сшиб на пол. - И ты, Гендер? - Партэния заплакала. - Тоже против меня пошел.
  Уронил меня.
  А еще друг называешься.
  Никто меня не любит.
  Все меня ненавидят". - Партэния пыталась сдержать слезы.
  Но они лились и лились.
  
  "Партэния, я нечаянно сбил тебя, - я поднял за руку рабыню.
  Силы в моих руках - хоть на легион рабынь хватит... - Ты же остановилась и не предупредила меня.
  Не плачь.
  Лучше скажи, где Альтаира и другие могут быть сейчас?
  В храм Аполлона помчались?
  Жениться без меня?"
  "Где, где? - Партэния размазывала слезы. - Упустил невесту, славный охотник на драконов?"
  "Не упустил, - я развернул плечи. - Пусть хоть сам дракон метит на мое место около Альтаиры.
  Я любого скину с трона..."
  "Любого?
  Даже цезаря?"
  "Слишком опасные у тебя вопросы, рабыня". - Я спускался по лестнице.
  "Апогея! - Зоркая Партэния первая заметила девушку. - Стой.
  Куда ты торопишься с корзиной пахлавы?"
  "Мы... - рабыня Апогея подошла к нам. - Мы...
  Сейчас в купальне в мяч будем играть".
  "Кто это мы?" - Я навис над Апогеей.
  "Мы, - Апогея рабыня сверкнула бездонными глазищами. - Наша госпожа Альтаира и - мы..."
  "Альтаира? - Мое сердце остановилось.
  Подумало.
  Снова начало скакать, как белка по веткам пальмы. - Альтаира готовилась к свадьбе.
  У нее же прическа.
  Я понимаю, что искупаться перед свадьбой необходимо.
  Но вода смоет наведенную на Альтаиру красоту..."
  "Альтаира передумала сегодня жениться на тебе, славный охотник на драконов", - в голосе Апогеи звенело торжество.
  "Передумала на мне жениться сегодня?
  Или сегодня передумала, вообще, жениться на мне? - В моей голове зашумело. - И кто же ее передумал?
  Что за злодей?" - На миг мне стало все безразлично.
  Я подумал:
  "Сначала хотел взять Альтаиру в жены из-за ее богатств.
  И сейчас тоже хочу получить ее дворец и все остальное.
  Но прибавилась и обида.
  Почему меня - дважды красавчика - Альтаира отвергла?
  Неожиданное..."
  "Ты сам передумал жениться на Альтаире, славный охотник на драконов", - рабыня Апогея наслаждалась моментом.
  "Сам я передумал?"
  "А как же? - Апогея поставила корзину с пахлавой на пол. - Мы прихорашивали нашу госпожу Альтаиру.
  Радовались за нее.
  Ты же - прекрасный, славный охотник на драконов.
  Альтаира вышла из своего зала.
  Искала тебя.
  Мы - вместе с нашей госпожой.
  И каково же были удивление многих, восторг немногих, и ужас Альтаиры, когда мы увидели вас..."
  "Кого нас? - Я проблеял. - Я и жрец Леонид были за закрытыми дверями!"
  "Если жрец Леонид превратился в Партэнию, - рабыня Апогея посмотрела на рабыню Партэнию и захихикала. - Ты, Парта, мило любезничала с Гендером.
  Тебя не смущало, что ты украла жениха у нашей горячо любимой госпожи Альтаиры.
  Надо же.
  Вы даже бесстыдно играли друг с другом.
  Гендер кланялся.
  Ты на нем скакала".
  "Я не скакала на Гендере.
  Я на шею поставила ногу.
  Так требует обряд дружбы".
  "Парта, Парта, - рабыня Апогея печально качала прелестнейшей головкой. - Мы же с тобой подруги.
  Ты могла бы увести Гендера подальше.
  Например, к старому заброшенному колодцу.
  Или в свою спальню бы привела.
  Чтобы вас никто не увидел.
  Но ты совсем совесть потеряла.
  Не стыдишься ничего.
  При всех резвилась с Гендером..."
  "Мы не резвились", - рабыня Партэния опустила милейшую головку.
  "Не резвились мы", - я промычал.
  "Альтаира так и сказала, - рабыня Апогея вытирала свои слезки: - "Если мой жених Гендер резвится с Партэнией, то и я буду резвиться.
  Пойдемте в купальню играть.
  Свадьба отменяется.
  Пусть я останусь нетронутая Гендером..."
  Так Альтаира сказала".
  "Апогея, Апогеечка, - рабыня Партэния обняла Апогею. - Пусть Альтаира.
  Пусть ее.
  Но ты же, как могла так со мной поступить?
  Ты убежала со всеми.
  Мы же с тобой всегда вместе купаемся..."
  
  "Я не хотела разрушать твое счастье, Парта, - рабыня Апогея обняла Партэнию. - Вы так прекрасно выглядите вдвоем - ты, и славный охотник на драконов Гендер.
  Я подумала, что Гендер для тебя лучше, чем я.
  Поэтому я ушла с Альтаирой..."
  "Гендер?
  Лучше чем ты? - рабыня Партэния вспыхнула. - Что за глупости, Апогея.
  Посмотри на себя.
  Сравни себя с Гендером.
  Да, Гендер божественно красив.
  Но его красота - капля в море по сравнению с твоей красотой, Апогея.
  Да я тебя не только за красоту люблю.
  Ты же - моя лучшая подруга".
  "Правда?" - Апогея подняла счастливое лицо.
  "Очень правда, Апогея".
  "Партэния и Апогея без меня обойдутся, - я подумал.
  Подхватил корзину с пахлавой. - Я же должен заботиться о себе.
  Еще не все потеряно. - Я побежал к купальне. - Альтаира видела меня с Партэнией.
  Как раз, наверно, в тот момент, когда Партэния подчиняла меня себе.
  Проводила обряд дружбы.
  Как Альтаира подкралась бесшумно?
  Да еще со своими рабынями?
  Наверно, не бесшумно.
  Но мы с Партэнией так были увлечены... обрядом дружбы, что не заметили, не услышали.
  Я бы мог подумать, что рабыня Партэния и увидела, услышала, но не сказала мне из вредности...
  Но рабыня Партэния, действительно, и видела и не слышала Альтаиру со свитой.
  Потому что Партэния не хотела, чтобы Альтаира и Апогея - а может быть, и другие ее любимые подружки - не желала, чтобы они ревновали.
  Умеют же девушки завязать клубок интриг.
  Девушки интригуют.
  Мужчины страдают от их интриг... - Я уже подбегал к купальне: - Хоть бы один совет жреца Леонида вспомнить.
  Если Альтаира обвинит меня...
  Да, вроде бы вспомнил.
  Жрец Леонид учил, что мужчина всегда прав.
  Я не должен позволить Альтаире усомниться в этом".
  Я бежал быстро.
  Даже очень быстро.
  "Успел, - я схватил Альтаиру за тонкую руку. - Еще бы миг, и ты, Альтаира, смыла бы с себя красоту. - Я вытащил обнаженную невесту подальше от купальни. - Нет.
  Красоту ты бы не смыла.
  Несмываемая твоя красота, Альтаира.
  Но то, над чем трудились рабыни...
  Прическа, ароматический порошок и другое...
  Оно бы смылось".
  "Гендер, ты сам смылся", - Альтаира смотрела на меня с ненавистью.
  "Ни слова больше, невеста моя, - я прижал хрупкую Альтаиру к себе.
  Накрыл губами ее губы.
  Долго-долго не мог оторваться от сладости. - Я всегда прав".
  "Да, ты всегда прав, Гендер, - Альтаира трясла дивнейшей головкой.
  Ненависть в ее глазах сменилась сильнейшей страстью. - Но ты был с Партэнией..."
  "Я не был с Партэнией, - я начал оправдываться.
  Вспомнил, что жрец Леонид учил - нельзя оправдываться.
  Если я прав, то зачем оправдываюсь.
  Тем более что Альтаира хотела увлечь меня в болото своих обвинений. - МЫ сейчас с тобой прогуляемся по твоим владениям, Альтаира.
  Ты успокоишься.
  Мы все обсудим.
  Я знаю, что ты меня понимаешь, невеста моя..."
  "Госпожа, - разумеется, рядом с Альтаирой появилась рабыня Клотильда.
  Клотильда словно не видела меня. - Что прикажешь делать с кабаньими тушами?
  Готовить к... пиру?
  Или..."
  "Или! - Альтаира ответила твердо. - Будет ли свадебный пир, я еще не знаю".
  "Тогда я скажу Томасоклу, чтобы он приготовил сладких лепешек на вечер.
  Пахлава с изюмом, лепешки, персики - никогда не будут лишними".
  "Персики не будут лишними, - Альтаира согласно кивнула прелестнейшей головкой. - Спасибо, Клотильда.
  Большое спасибо".
  Госпожа похвалила свою рабыню.
  Не просто похвалила, не обыкновенным спасибо, а - большим спасибо...
  
  "Альтаира", - в оливковой роще я оглянулся через левое плечо.
  Купальня и ожидающие рабыни остались позади.
  "Да, Гендер".
  "Впервые, когда мы с тобой одни, можем побеседовать".
  "Я боюсь, Гендер".
  "Чего ты боишься, невеста моя?"
  "Того и боюсь, что я твоя невеста, Гендер".
  "Ооооо, Альтаира боится меня, - я подумал радостный. - Боится, значит, уважает.
  Уважает - означает - любит...
  Не прошли даром уроки жреца Леонида".
  Вслух ответил:
  "Не надо бояться человека с мускулами, Альтаира.
  Я здесь, чтобы защитил тебя".
  "О, мой герой.
  Мой Гендер!" - Альтаира робко прижалась ко мне.
  "Только бы не потерять.
  Только бы удержать эту нить подчинения, - я молча пытался придержать панику. - Вдруг, ошибусь?
  Вдруг, скажу или сделаю что-то не то...
  Жрец Леонид учил, чтобы я молчал.
  Но как обольщать молча?
  Паника!
  Паника!".
  "Гендер?"
  "Да, Альтаира".
  "Какую оливку для тебя сорвать?
  Большую?
  Или, может быть, маленькую?
  Или ты хочешь персик?"
  "Маленькую?
  На что ты намекаешь, Альтаира?
  Что у меня маленький...
  Что я маленький?"
  "Ни на что не намекаю, Гендер", - Альтаира покраснела от смущения.
  
  "Нет, спасибо, невеста моя.
  Оливок не нужно".
  "Персик хочешь, Гендер?"
  "Персик? - Я закашлялся. - Персик - только после свадьбы".
  "Свадьбу хочешь, Гендер?"
  "Так я только тебе и твержу, Альтаира.
  Что мне нужна свадьба, - мой голос сорвался на писк. - Свадьбу мы должны были сегодня..."
  "Но ты развлекался с Партэнией, мой жених.
  Развлекался в моем дворце". - Голос Альтаиры окреп.
  "Нет, так не пойдет, Альтаира, - я напряг все мускулы, которые напрягались. - Ты должна называть все нашим.
  Все - твое и мое.
  Мы же с тобой почти муж и жена.
  Ты же сказала, что дворец твой".
  "Боюсь, что я не понимаю тебя, - Альтаира пожала плечами. - Что-нибудь еще хочешь от меня, Гендер, кроме женитьбы?"
  "Я проиграл, - я снова паниковал. - Альтаира хитрым способом заболтала меня.
  Не должен был я отвечать.
  Но она заставила.
  Теперь я должен наступать решительно и бесповоротно..."
  "Альтаира?"
  "Да, Гендер".
  "Ты не обидишься, если я посажу тебя в подвал под замок?"
  "Чтооооо, Гендер?" - Лицо моей невесты вытянулось.
  Я потом долго размышлял - как может вытянуться лицо...
  В нем же кости.
  "Ты испуганная, Альтаира.
  Тебе нужен покой.
  Но покой ты обретешь только в одиночестве.
  Посидишь недельку на цепи в подвале..."
  "Как рабыня?" - Альтаира вся сжалась.
  "Да, Альтаира.
  Как рабыня посидишь на цепи.
  Подумаешь.
  Отдохнешь.
  Поймешь, что я - самый лучший для тебя вариант".
  "Гендер, - Альтаира нервно провела пальчиком по губам. - Я ведь не спрашивала твоего совета, как мне жить. - И вдруг, добавила: - Это тебе Партэния подсказала, что меня надо посадить на цепь в подвале?"
  "Партэния?
  Нет!
  Я сам додумался".
  "У Партэнии были подобные мысли.
  Она говорила, что настолько за меня переживает, что хочет меня спрятать куда подальше.
  Под замок.
  В подвал.
  На цепь".
  "Партэния, наверно, права..."
  "Да зачем вам это, Гендер?
  Ты влюбился в Партэнию?
  Поэтому она ставила тебе ногу на шею.
  Поэтому ты ей подчинялся".
  Я хотел ответить, что не влюбился в Партэнию.
  Сказал бы, что не люблю рабынь.
  Что Альтаира для меня дороже - в любом смысле.
  Но, вдруг, вспомнил учение жреца Леонида.
  Его лицо всплыло в моей памяти.
  Жрец Леонид грозил мне пальцем.
  Вокруг него пылали костры мертвого мира.
  "Жрец Леонид предупреждал, чтобы я молчал, - я подумал. - Молчать и доказывать, что я всегда прав".
  Я выпятил грудь.
  Поднял подбородок.
  "Оооо, Гендер, - Альтаира пролепетала. - Ты очень красивый!".
  Сработало!
  Получилось!
  "Теперь ты понимаешь всю нелепость своего положения без меня, Альтаира, - я продолжал добивать словами. - Незачем все это.
  Всем давно это известно.
  Даже ребенок поймет". - Я говорил обще.
  Так учил жрец Леонид.
  
  "Да, да, Гендер.
  Вовсе незачем меня сажать в подвал на цепь, чтобы я отдохнула и была в безопасности, - Альтаира поняла все...
  Но только по-женски.
  По-своему все поняла. - Конечно, я пожалею позднее.
  Но так же будет лучше для всех вас.
  Все обдумаю..."
  "Что ты задумала, Альтаира?"
  "Я вас всех посажу в подвалы на цепи, Гендер.
  Тебя, своих рабов и рабынь.
  Вы будете сидеть в подземельях.
  Я же одна стану ходить по дворцу.
  Одна я буду в безопасности.
  Ты же хотел меня спасти, Гендер.
  Если вас не будет, то никто меня не потревожит".
  "А разбойники? - Я проблеял. - А бродяги?"
  "Разбойники и бродяги? - Альтаира беспечно махнула тонкой ручкой.
  Я невольно залюбовался игрой света на блестящей коже. - С разбойниками и бродягами я найду общий язык.
  По крайней мере, с ними будет не сложнее, чем с вами".
  "То есть ты, Альтаира, устала от нас?" - Я зачем-то подсказал хозяйке дворца, что она устала.
  "Неудивительно, что ты смотришь на меня с подозрением, Гендер.
  Внимательно и изучающе.
  Но теперь уже поздно.
  Я все решила.
  Не будешь больше против меня интриговать.
  В подземелье у тебя будет время поговорить с рабами и рабынями.
  Особенно с твоими любимыми рабынями - Апогеей, Анфисой, Лаэртией, Клотильдой, Клеопатрой, Партэнией, Ванессой, Василисой, Пандорой..."
  "Да остановись ты, безумная, - я в ярости непозволительно резко схватил Альтаиру за плечи.
  Тряс ее, как грушевое дерево. - Ты неспокойная.
  Ты недовольная собой.
  Все почему?"
  "Почему?" - Побледневшая Альтаира чуть приоткрыла посиневшие губы.
  "Потому что у тебя душа неспокойна, Альтаира.
  Ты любишь меня.
  Ты безумно в меня влюблена. - Я стал вбивать в головку своей невесты простые слова. - Ты не можешь дождаться нашей свадьбы.
  Ты мечтаешь стать моей женой.
  Мы немедленно отправляемся жениться..."
  "Куд...
  Куда?"
  "Жениться, Альтаира.
  Жрец Леонид ждет.
  Жрецы в храме Аполлона с нетерпение ожидают нас.
  Ты же не хочешь подвести жрецов, Альтаира?
  Если жрецы сердятся, то они приносят в жертву людей.
  Ты мечтаешь оказаться на жертвенном алтаре, Альтаира?
  Смешно будет - Альтаира и алтарь.
  Многие комедианты будут злословить, как Альтаиру на алтаре зарезали жрецы..."
  "Не смешно вроде бы, Гендер?"
  "Тебе будет не смешно, Альтаира, если ты прогневаешь жрецов...
  И меня разозлишь.
  Поэтому, собирай свои тряпки, невеста моя..."
  "Хорошо, - Гендер, - Альтаира покорно опустила свою миленькую головку. - Отправляемся в храм жениться.
  Я...
  Йа только носик припудрю..."
  
  "Ты уже припудривала носик, Альтаира.
  Хватит!
  Если часто припудривать носик, то он покраснеет, как у любителя ассирийского дешевого вина.
  Чихать будешь постоянно, если нос свой каждую минуту будешь припудривать, Альтаира.
  Станешь похожа на пастуха".
  "Ты имеешь в виду Коринфу, Гендер?"
  "Почему Коринфа?
  Зачем Коринфа?" - Альтаире удалось сбить меня с мысли.
  "Коринфа - пастушка.
  Ты сказал, что у меня нос станет похож...
  Нет, я стану похожа на пастушку Коринфу.
  Но Коринфа - моя двоюродная сестра...
  У нее замечательный аккуратненький носик.
  Он не похож на носы любителей асирийского дешевого вина..."
  "Альтаира, не уводи в сторону разговор, - я прищурил глаза. - Вызывай рабов.
  Пусть готовят колесницы.
  Мы торжественно отправимся в храм Аполлона жениться".
  "Да!
  Да, конечно, мой герой.
  Прямо в колеснице поженимся". - Альтаира пролепетала.
  "В колеснице мы встретились, Альтаира.
  В колеснице мы и поженимся, - я согласно кивнул.
  Мои прелестные волосы колыхнулись. - Что?
  Нет, в колеснице мы не поженимся.
  В колеснице...
  Затруднительно в колеснице.
  Мы поженимся в храме Аполлона.
  Я никогда не женился и не выходил замуж.
  Но знаю, что нас посадят на треножники над дурманящими дымами... - Я закрыл глаза.
  Представлял, как рабы после свадьбы бросают под мои ноги розы.
  Нет.
  Розы колючие.
  Лучше пусть рабы бросаются мне под ноги.
  Я пойду по телам рабов.
  Я и Альтаира вместе пойдем... - Альтаира? - Я хотел рассказать, что я задумал шагать по рабам. - Альтаира?"
  Но ответа не получил.
  
  Я открыл глаза:
  "Сбежала?
  Альтаира убежала от меня? - Я зарычал. - Что же после свадьбы будет?
  Я только глаза закрою, а Альтаира побежит мне изменять"?
  Показалось, что среди деревьев мелькнула туника Альтаиры.
  Я понесся, как горный козел по камням.
  Мчался быстрее лани.
  Ах, ну да.
  Либо быстрее горного козла, либо - быстрее лани.
  В какой-то момент мне показалось, что я не только догоню, но и перегоню быстроногую Альтаиру.
  Но вдруг...
  Все плохое случается вдруг.
  Хорошее...
  Хорошее со мной в последнее время не случалось.
  Моя нога влетела в нору.
  "Понарыли тут", - я подумал в последний момент перед падением.
  Но бег мой был настолько быстрый, что тело и голова продолжали двигаться.
  Нога же застряла в кротовой или лисьей норе.
  Лбом я врезался в персиковое дерево.
  На меня сверху посыпалось.
  "Проклятие, - я зарычал рыком великим. - Неужели, я настолько прекрасный, что девушки не выдерживают моей красоты и сбегают".
  
  "Гендер, не рычи", - кусты раздвинулись.
  Передо мной оказалась пастушка Коринфа.
  "Коринфа?" - Я выдернул ногу из норы.
  Потирал ладонью, ушибленный о персиковое дерево, лоб.
  "Гендер, ты мне всех овец своим рыком взбудоражил, - Коринфа с интересом рассматривала меня. - Овцы, конечно, не разбежались по сторонам.
  Они умные.
  Вернее, они - жирные.
  Жирные не могут бегать быстро.
  Но они переволновались.
  Из-за твоего рыка могут потерять в весе".
  "Ты только об овцах думаешь, Коринфа", - я раскачивался из стороны в сторону.
  "О чем же мне думать, Гендер?
  Не о тебе же..."
  "Рабыня, - я ощупывал себя.
  Не сломал ли ребро... - Ты, хоть и двоюродная сестра Альтаиры, но ты - рабыня.
  Поэтому называй меня - господин".
  "Да, Гендер".
  "Господин".
  "Да пошел ты..."
  "Не смей дерзить мне, рабыня".
  "Гендер...
  Хорошо, я стану называть тебя господином.
  Иногда".
  "Совсем другое дело, рабыня".
  "Господин.
  Ты, зачем головой персики околачиваешь?"
  "Йа?
  Я побежал за Альтаирой.
  Хотел догнать.
  Но понарыли тут всякие барсуки и еноты нор.
  Нога в нору провалилась..."
  "Да, господин.
  Барсуков и енотов нужно гнать с наших полей, - пастушка рабыня меня горячо поДжейнержала. - Овцы иногда проваливаются в норы.
  Приходится кузнеца Атланта звать на помощь, чтобы достать овцу из ямы".
  "Коринфа?"
  "Да, Гендер".
  "Господин..."
  "Да, господин".
  "Мы только что с Альтаирой тебя вспоминали.
  Но так вышло...
  Когда о тебе говорили, тебя не было.
  Зато Альтаира была.
  Сейчас я разговариваю с тобой.
  Но Альтаиры нет".
  "Сильно же ты приложился головой к дереву, Гендер.
  Посредине лба у тебя наливается".
  "И как мне с этим жениться, - я ощупывал шишку.
  Стонал. - Жрецы и рабы будут надо мной смеяться.
  Скажут, что еще до свадьбы мне Альтаира наставила рога".
  "Рог".
  
  
  ГЛАВА 413
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  РОГ
  (ИСТОРИЯ: ГЕНДЕР И АЛЬТАИРА)
  
  "Что, Коринфа?"
  "Не рога, а - один рог тебе наставила моя двоюродная сестричка", - пастушка засмеялась.
  "Скажи, рабыня".
  "Скажу, господин".
  "Разве я не прекрасен?
  Почему от меня убежала Альтаира?"
  "Ты слишком переусердствовал с красотой, Гендер", - пастушка присела рядом со мной".
  Ее туника бесстыдно оголила...
  "Разве я переусердствовал с красотой?
  Красоты мало не бывает".
  "Альтаира боится тебя, Гендер".
  "Боится?
  А я и не заметил.
  Мне кажется, что, наоборот".
  
  "Посмотри на себя со стороны, Гендер.
  Ты - могучий, прекрасный, сильный, грациозный герой.
  Да еще и славный охотник на драконов.
  От тебя девушки сходят с ума..."
  "Ты тоже сходишь от меня с ума, рабыня?" - Я невесело засмеялся.
  "Конечно, господин.
  Ты стал еще краше, после того, как Саломея и Клеопатра тебя улучшили.
  Невозможно не влюбиться в тебя".
  "Только без любви, рабыня, - я замычал. - Мне и так сложно".
  "В тебя все влюблены, господин.
  И рабы, и рабыни.
  Но любовь разная бывает.
  Многие боятся любви.
  Говорят себе, что лучше возьмут некрасивого в мужья, чем красавчика.
  Опасаются, что красивый бросит.
  Начнет гулять на стороне.
  То же самое и с мужчинами.
  Они просто боятся подойти к красавице.
  Поэтому выдумывают, что некрасивые девушки добрее, женственнее, преданнее.
  Так и Альтаира.
  Ты для нее, как бог с Олимпа".
  "То есть, я не существую?
  Богов Олимпа нет..." - Я удачно пошутил.
  Но вспомнил, что девушки не понимают шутки мужчин.
  "Ты существуешь, господин.
  И ты - прекрасен..."
  "Рабыня?"
  "Да, господин?"
  "Ты пододвинулась ко мне слишком близко".
  "Ой, прости, Гендер.
  Я и не заметила.
  Просто подо мной там было мокро.
  Я и пересела, где суше".
  "Мокро, значит, под тобой было, рабыня?
  Ну, ну..."
  "Я и говорю, - щечки Коринфы зарделись. - Все тебя любят.
  Но все боятся твоей красоты.
  Поэтому, Альтаира и сбежала от тебя..."
  "Что я должен сделать, чтобы меня Альтаира полюбила и не боялась?
  Изуродовать себя?
  Кстати, уже изуродовал.
  На лбу шишка красная".
  "Нет, Гендер.
  Тебя шишка не уродует.
  Она тебя делает более мужественным".
  "Шутишь, рабыня?"
  "Мы к шишке приклеим огромный бриллиант...
  Тогда шишка твоя превратится в достоинство, в украшение..."
  "У тебя, рабыня, есть бриллиант?"
  "У меня много что найдется для тебя, Гендер".
  "Не заигрывай со мной, рабыня.
  Нет у тебя никакого бриллианта.
  Рабам не положено имущество.
  У вас, рабов, нет ничего..."
  "У простых рабов ничего нет, Гендер.
  А у рабов Альтаиры много чего есть", - Коринфа раздвинула ноги.
  
  "Рабыня?"
  "Да, господин".
  "Ты ноги сдвинь.
  Не соблазняй меня..."
  "Я тебя, конечно, люблю, Гендер.
  Нет, не люблю.
  Как бы люблю.
  Ты очень притягательный.
  Но даже в самой большой любви можно обжечься.
  Поэтому я не перед тобой ноги раздвигаю".
  "А перед кем ты раздвигаешь свои...
  Хм...
  Скажу, что очень красивые, ножки?"
  "Я раздвигаю их для тебя, но не перед тобой, Гендер".
  "Не понял..."
  "Охотники на драконов и герои не должны много понимать, - пастушка рабыня засунула руку под тунику.
  Повозилась там.
  И вытащила огромный бриллиант. - Вот, господин.
  Как я и обещала.
  Сейчас приклеим бриллиант тебе на лоб..."
  "Ты?
  Ты прятала бриллиант под туникой, рабыня? - Я даже заикался. - Что ты там еще прячешь?"
  "Другие драгоценности я не под туникой храню", - рабыня смущенно опустила головку.
  "Но как?
  Зачем?
  Почему, рабыня?"
  "Почему не под туникой остальное у меня?"
  "Нет, рабыня.
  Почему бриллиант там был.
  Между твоих ног..."
  "Ты же знаешь мою тайну, Гендер, - рабыня подняла головку.
  Нежно на меня посмотрела. - Я же - девушка.
  Но все думают, что я - миленький парень, пастушок Коринф.
  Только тебе и Альтаире открыта моя тайна.
  Альтаире - потому что она меня знает давно, как девушку.
  Ты...
  Ты будешь мужем Альтаиры.
  Для других я - парень.
  Поэтому я не снимаю с себя тунику.
  Чтобы никто не увидел, что я красивая девушка".
  "Твои игры - твое дело, рабыня.
  Но ты постоянно с рабынями, а не с рабами.
  Я видел тебя даже в купальне с рабынями.
  Все были в купальне голые.
  Лишь ты одна - в тунике".
  "Конечно, Гендер, - Коринфа засмеялась звонко. - Если бы я сняла тунику, то моя тайна исчезла бы".
  "А бриллиант, рабыня?"
  "Что, бриллиант?"
  "Зачем под туникой?"
  "Какой же ты недогадливый, Гендер, - рабыня смущенно сопела. - Если вдруг какой-нибудь озорник раб...
  Или шаловливая подружка...
  Схватят меня... там.
  То они нащупают небольшое, но твердое.
  Что подумают?"
  "Что они подумают?" - Я обалдевший тряс головой.
  "Они подумают, что трогают меня за мужской.
  Никто не заподозрит, что я девушка".
  "Но твой бриллиант отличается...
  Хм...
  От мужского".
  "Главное, что ТАМ должно быть что-то, Гендер.
  Не я должна тебе это говорить..."
  "А кто мне должен об этом рассказывать, Коринфа?"
  "Ты же не маленький мальчик, Гендер".
  "Ты говоришь, как жрец Леонид, рабыня".
  "Никогда я не стану жрецом".
  "Рабыня?"
  "Да, господин".
  "Ты мне дала на время поносить бриллиант на лбу", - от волнения во рту пересохло.
  
  "Нет, Гендер.
  Этот бриллиант - мой свадебный подарок тебе".
  "Ты?
  Девушка?
  Даришь мужчине свадебный подарок?"
  "Да, Гендер".
  "Рабыня - господину?"
  "Конечно, Гендер".
  "Но мужчина должен девушек одарять..."
  "Ты не мужчина, Гендер".
  "Как это я не мужчина?
  Я, конечно, не ношу под туникой огромный бриллиант.
  Потому что по мне и так видно, что я - мужчина".
  "Ты выше любого мужчины, Гендер.
  Ты - сверх красавец мужчина.
  Перед мужчиной девушка может устоять.
  Но перед ослепительным красавцем не устоит никто..."
  "Но ты же устояла, рабыня.
  Альтаира тоже устояла.
  Даже так Альтаира устояла, что сбежала от меня".
  "Я от тебя не сбегу, Гендер", - рабыня Коринфа прижалась ко мне.
  "Ээээ, рабыня, - я напряг мускулы. - Даже, если бы я представил.
  Даже, если бы это произошло...
  То как бы мы объяснили другим, что мы вместе?
  Ты бы открылась всем, что ты - девушка?"
  "Нет, Гендер.
  Пусть все думают, продолжают думать, что я - парень пастух Коринф".
  "Но как же я, Гендер, герой, красавец, буду показываться на людях с парнем?"
  "Красавцам и героям все можно, Гендер.
  Чем выше человек, тем больше у него свободы.
  Рабам и бродягам нельзя быть мужчине с мужчиной.
  А патрициям - даже необходимо показывать, что патриций любит патриция".
  "Ты все придумала заранее, Коринфа".
  "Да.
  Я все решила, Гендер.
  Ты возьмешь в жены Альтаиру.
  Тем более, что ты принял мой свадебный подарок - бриллиант.
  Теперь отрабатывай его.
  Я же буду твоей подругой.
  Пусть же все считают, что я - твой дружок".
  "То есть ты, рабыня, разрешаешь мне стать мужем твой двоюродной сестры Альтаиры? - Я выдохнул с облегчением. - Я же подумал, что ты хочешь стать моей женой..."
  "Хочу стать твоей женой? - Пастушка фыркнула.
  Даже отодвинулась от меня, чтобы лучше рассмотреть. - Ни за что.
  Я же говорила, что ты слишком красивый, Гендер, чтобы я была с тобой по-настоящему.
  Мы будем просто дружить втроем: ты, я и Альтаира".
  "Я не возражаю, - я сдвинул колени.
  Потому что Коринфа слишком упорно пыталась заглянуть между них. - Осталось только убедить Альтаиру, что так и будет".
  "Альтаиру я уговорю", - пастушка поднялась.
  Стояла передо мной.
  Туника у нее слишком короткая.
  "Рабыня?"
  "Да, господин?"
  "Почему ты так хочешь, чтобы Альтаира стала моей женой?"
  "Потому что так будет лучше для всех, Гендер".
  "Я не стану расспрашивать тебя, рабыня.
  Мне уже другие рабыни говорили, что видят во мне нужного им хозяина.
  Что я - безвольный, трусливый.
  Мной легко управлять.
  Поэтому я лучше, чем, например, был бы вашим хозяином друг моего детства Гамидоний.
  Рабыни убили Гамидония, потому что он был волевой и сильный духом.
  Он жестко управлял бы рабами.
  Под моим правлением вы, рабы, будете себя чувствовать, как прежде - свободно.
  Я правильно тебя и других рабов понял, Коринфа?"
  "Именно так, Гендер".
  "Что ж...
  Пойдем искать Альтаиру.
  Надеюсь, что она не провалилась в кротовую дыру..."
  
  "Но сначала, Гендер, я прилеплю тебе бриллиант на шишку на лбу".
  "Прилепишь?"
  "Сок гуаявы очень липкий.
  Он удержит бриллиант на шишке".
  "Рабыня?"
  "Да, господин?"
  "Спасибо тебе за то, что ты подарила мне свадебный подарок, - благодарность давалась мне с трудом.
  Но я должен был получить Коринфу в друзья... в подруги... - И за то, что с Альтаирой меня поДжейнерживаешь, спасибо тебе... рабыня".
  Назвал Коринфу рабыней.
  Все же рабыня должна знать свое место...
  "Гендер?"
  "Хм...
  Не Гендер, а - господин Гендер".
  "Я принесу сок гуаявы".
  "Зачем сок гуаявы?"
  "Я же говорила, что липким соком прилеплю тебе бриллиант на шишку на лбу".
  "Богато будет выглядеть, - я ответил после раздумий. - Красивое.
  Во лбу бриллиант горит".
  "Да, Гендер!
  Красивое будет!
  Еще краше станешь.
  Хотя, кажется, что уже лучше некуда".
  "Не некудактай, рабыня", - я милостиво махнул рукой.
  Пастушка Коринфа скрылась в зарослях.
  Я же перекатывал бриллиант с ладони на ладонь.
  Смотрел сквозь него на солнце.
  "Чистый бриллиант.
  Без трещин.
  Без вкраплений угля.
  Дорогой очень.
  С чего это рабыня так расщедрилась?
  Может быть, хочет меня задобрить?
  Или для нее этот бриллиант - самая малость?
  У Коринфы много подобных бриллиантов?" - У меня чуть не раскололось сердце.
  "Вот и я", - пастушка Коринфа прилетела как бабочка.
  В руке она держала гуаяву.
  "Быстро же ты, рабыня".
  "Я - быстроногая.
  Мои ножки..."
  "Меня не интересуют твои ножки, рабыня".
  "Не обманывай сам себя, Гендер.
  Ты же на меня жадно смотришь".
  "Не на тебя, а на твою гуаяву я жадно смотрю".
  "На гуаяву любуешься?
  На мою?" - пастушка склонила прелестнейшую головку к правому плечу.
  Захихикала.
  "Лепи скорее, - я не стал перехихикиваться с Коринфой. - А то кто-нибудь, например, садовник раб Дрон увидит шишку на моем лбу.
  Дрон обязательно подумает, что я к тебе приставал.
  А ты мне ответила камнем в голову".
  "Почему Дрон подумает, что ты ко мне приставал, Гендер?"
  "Потому что раб Дрон только о том и думает, как кто-нибудь к кому-нибудь пристает.
  Раб Дрон больной на голову.
  И болезнь у него находится внизу живота".
  "Ты сказал, что Дрон больной на голову.
  Но затем сказал, что у него болезнь внизу живота".
  "Да!
  Потому что раб Дрон думает низом живота".
  "Не двигайся, господин, - пастушка рабыня встала на цыпочки. - Сейчас я смажу твою шишку".
  "Смажь мою шишку, рабыня".
  "Не говори так, господин".
  "Как не говорить, рабыня?"
  "Не говори, чтобы я смазала твою шишку".
  "Но ты же сама так сказала, Коринфа".
  "Я имела в виду другую шишку.
  Ты же говоришь гадко, Гендер".
  "Молчу, молчу". - Я замер на месте.
  Рабыня пыхтела.
  Вертелась.
  Даже подпрыгнула.
  "Неудобно, господин.
  Ты слишком высокий и могучий.
  Твои грудные мышцы великолепные, тренированные мне мешают".
  "Зато твои груди мне не мешают", - я довольный расхохотался.
  Приятно, когда - хоть и рабыня - но хвалит меня.
  "Я встану на камень, чтобы повыше была, - Коринфа забралась на плоский валун. - Подойди ближе, Гендер".
  "Так удобно тебе, рабыня?"
  "Да, так удобно, - рабыня смазывала гуаявой шишку на моем лбу. - Более чем удобно.
  Давай бриллиант, Гендер".
  "Не убежишь с МОИМ бриллиантом, рабыня?" - Я сделал вид, что пошутил.
  Но на самом деле тревожился.
  "Вдруг, Коринфа пожалела, что подарила мне бриллиант? - я подумал. - Раскаивается?
  Схватит бриллиант и убежит со смехом.
  Со смехом и с бриллиантом убежит..."
  Все же, я, словно от себя оторвал бриллиант.
  "Тамазонкаак, Гендер.
  Вот так, господин.
  Сейчас.
  Уже!
  Совсем хорошо.
  Совсем близко". - Пастушка Коринфа грудью упиралась в мою могучую грудь".
  "Да, рабыня, - я замычал. - Действительно, близко.
  Правда - совсем хорошо". - Я обнаружил, что смотрю в глаза Коринфы.
  Она неотрывно смотрела в мои глаза.
  Губки пастушки приоткрыты.
  Ближе, ближе, ближе.
  Я уже сгорал в горячем дыхании Коринфы.
  Еще миг...
  
  "Наш Гендер соблазняет пастушка", - ожидаемо раздался гадкий ядовитый голос раба садовника Дрона.
  "Дрон?
  Раб?" - Я отпрыгнул от Коринфы.
  Она слетела с камня.
  "Да, я раб садовник Дрон, - раб улыбался мерзко. - А ты кто?"
  "Я - Гендер.
  Ты, раб, забыл что ли?"
  "Раньше ты для меня был славным охотником на драконов, Гендер.
  Ты же для меня и женихом нашей госпожи Альтаиры был.
  Но теперь я не знаю, кто ты.
  Ты надругался над рабыней Клеопатрой".
  "Гендер?
  Господин?
  Ты надругался над Клеопатрой?" - Пастушка Коринфа вытаращила прекрасные глазища.
  "Врет он все, - я надул щеки. - Мы с Клеопатрой мило беседовали".
  "Затем ты, Гендер, соблазнил и насильничал над Василисой", - раб не унимался.
  "Гендер, ты и над Василисой насильничал?" - Голос Коринфы задрожал от ужаса и негодования.
  "Коринфа, - я заскрежетал зубами. - Ты неправильно говоришь.
  Ты сказала, что я И Над Василисой насильничал.
  Тем самым ты доверяешь лживым словам Дрона, что я насильничал над Клеопатрой, а затем - над Василисой".
  "Мне любопытно, Гендер..." - С языка раба стекала зеленая слюна.
  "Что тебе любопытно, раб?"
  "Гендер.
  Почему каждый раз для своих соблазнений и насильничанья выбираешь персиковую рощу?
  Рощу, за которой я ухаживаю?
  Может быть, ты питаешь слабость ко мне?
  Да!
  Конечно, Гендер, ты хочешь меня заинтересовать, заинтриговать.
  Я тебя понимаю, - почему-то голос раба Дрона потеплел. - Попробуй, соблазни меня, как ты только что соблазнил пастуха Коринфа.
  Может быть, у тебя получится.
  И я соглашусь стать жертвой твоего насилия..."
  "Гендер меня не соблазнил", - Коринфа пропищала.
  "Как же не соблазнил? - Садовник Дрон перекинулся на Коринфу. - Как тебе не стыдно, Коринф?
  Целуешься и обнимаешься с парнем?
  Ты - сам парень.
  Это же - противоестественно.
  У вас дети не родятся".
  "Дрон, - я пробормотал. - Это не то, о чем ты думаешь".
  
  "Не могу же я открыть рабу садовнику тайну, что пастух - не пастух Коринф, а - пастушка Коринфа, - я с тоской подумал. - Даже, если бы я рассказал.
  То ничего бы не изменилось.
  Раб садовник Дрон обвинил бы меня в том, что я соблазнил пастушку Коринфу, а не пастуха".
  Я беспомощно посмотрел на пастушку Коринфу.
  "Дрон, - Коринфа произнесла с трудом.
  Ее губы побелели.
  Глаза налились бездной. - Гендер меня не соблазнил".
  "Ты бы лучше за овцами следил, Коринф, чем за чужими женихами", - раб садовник расхохотался.
  "Я и слежу за овцами, Дрон, - Коринфа прожигала раба взглядом.
  Вернее, мне казалось, что прожигает.
  Садовник Дрон почему-то не горел. - Я за тобой слежу, Дрон.
  Ты - мой самый жирный баран".
  "Коринфа... - Я прикрикнул на рабыню.
  Понял, что выдал по имени, что пастух - пастушка..
  Но легко исправил... Коринфа никто не соблазнит.
  Я и не интересуюсь парнями".
  "Молчал бы ты... господин, - раб садовник меня оскорбил.
  Но в то же время добавил - господин. - Ты уже известен, как распутник.
  Все время тебя видят то в спальне с какой-нибудь рабыней, то в оливковой роще, то у реки.
  Ты один не бываешь.
  Теперь же я тебя застал с пастухом Коринфом...
  Оказывается, что наш пастух Коринф не столь уж и скромник.
  Даже в купальне с девушками замечен..."
  "Я...
  Йа..." - Коринфа не выдержала.
  Заплакала.
  Она же - девушка.
  "Пойдем, Коринф, - я обнял рабыню за узкие плечи. - Поищем мою невесту Альтаиру".
  "Какие нежности между двумя парнями, - раб садовник засюсюкал. - Я уверен, что госпожа Альтаира придет в восторг, когда вас увидит обнимающимися".
  "Ты даже не представляешь, раб, как Альтаира обрадуется", - Коринфа вытирала слезы.
  "Раб, собирай вещи, - я выпятил грудь. - Как только я стану хозяином.
  А это уже скоро...
  Я продам тебя".
  "Ты?
  Продашь?
  Меня? - Садовник раб Дрон с презрением плюнул мне под ноги. - Тебе госпожа Альтаира не даст".
  "Даст, я же ее муж...
  Буду.
  Тем более, что я красивый.
  Конечно, Альтаира мне даст".
  "Господин, тебе Альтаира не позволит меня продать.
  Она лучше от тебя избавится, чем от опытного садовника.
  Мужа можно найти на любой дороге, - раб Дрон намекнул на меня.
  Он откуда-то узнал, что я и Альтаира познакомились на дороге.
  Или Альтаира об этом сразу сказала рабам.
  Не помню... - Господин!
  Муж - ничто!
  Хороший раб - все!
  Без меня сады Альтаиры исчезнут.
  Погибнут персиковые, апельсиновые, оливковые, мандариновые, облепиховые, сливовые, грушевые, яблочные, ореховые и други рощи.
  Никто с ними не справится лучше, чем я справляюсь.
  Земли в этих местах сложные.
  Нужно точно знать, куда, какое дерево посадить, чтобы оно не погибло.
  А муж?
  Что муж?
  Госпожа Альтаира только свистнет - сразу мужей полный дворец набежит".
  "Что же она раньше не свистела?" - Я спросил озадаченный.
  И подумал:
  "Действительно, Альтаира - даже при всей ее любви ко мне - не расстается с умелыми рабами.
  На рабах ее хозяйство держится.
  Меня же можно заменить. - И со злорадством я потирал молча руки. - Но не успеет Альтаира от меня избавиться.
  Не найдет нового мужа.
  Я за один день все ее хозяйство под себя сделаю.
  Но пока...
  Да.
  Пока Альтаира в силе будет неделю после нашей свадьбы".
  
  "Госпожа Альтаира раньше не свистела и не звала мужей, потому что они ей не нужны.
  И сейчас ты, славный охотник на драконов Гендер, не так уж нужен нашей госпоже.
  Она же от тебя бегает.
  Оттягивает время свадьбы".
  "Ты - хороший раб и мастер, Дрон, - я решил подластиться к садовнику. - Я, наверно, оставлю тебя на хозяйстве.
  Умелые рабы дороже золота".
  "Господин", - голос раба не изменился на подобострастный.
  "Да, раб?"
  "Ты руку с задницы Коринфа убери.
  А то Коринф стесняется.
  Покраснел.
  Робеет.
  Не привык еще, что славные охотники на драконов его при людях лапают..."
  "Ох, а я и не заметил, - я поспешно убрал руку с попки Коринфы. - Как там рука оказалась?
  Я, наверно, размахивал руками.
  Вот ладонь к Коринфу и прилипла".
  "Если бы твоя ладонь, славный охотник на драконов, прилипла к моей заднице..."
  "Дрон, Дрон, - я поднял руки. - Пока ты языком болтаешь, какое-нибудь персиковое дерево загибается без твоей заботы".
  "Ах, конечно, - раб садовник встрепенулся.
  Он, действительно, несмотря на ядовитый язык, любил и умел обращаться с деревьями. - Господин?"
  "Да, раб".
  "Я сейчас побегу осматривать рощи..."
  "Беги, раб.
  Осматривай рощи..."
  "Я только хочу спросить тебя - откуда у тебя во лбу бриллиант огромный горит.
  Как третий глаз.
  У тебя же не было... ничего.
  Украл у нашей госпожи Альтаиры..."
  "Во-первых, раб, герои у девушек не воруют.
  Во-вторых, Альтаира, моя невеста, если бы захотела, то сама бы дала..."
  "Но не дала же, славный охотник на драконов?
  Ведь правда, что не дала тебе ничего?"
  "Мне бриллиант подарила моя поклонница", - я ответил после тяжелого раздумья.
  "В это я охотно поверю, господин, - раб Дрон понимал, что у неотразимого, блестяще красивого меня множество поклонниц.
  И поклонников. - Даже предположу, что тебе не поклонница подарила бриллиант, а - поклонник, - раб садовник мои мысли читал! - Это подтверждает мои слова, что ты - распутник, господин.
  Живешь нечестно", - раб садовник Дрон сказал свое последнее слово.
  Поспешно скрылся в зарослях.
  "Да я его.
  Я - ему, - я только после того, как убедился, что раб меня не слышит, начал геройствовать. - Раб Дрон мне ответит за свои гадкие слова".
  "Господин, - Коринфа взяла меня за руку.
  Спохватилась.
  Сразу же мою руку отпустила. - Во дворце Альтаиры много рабов и рабынь.
  Если ты на каждого будешь тратить столько времени, здоровья и сил, то на Альтаиру у тебя ничего не останется".
  
  "Ты права, рабыня", - я шагал рядом с Коринфой.
  Казалось, что она не спешит.
  Но летела быстро.
  "Заглянем к заброшенному колодцу?" - Коринфа предложила.
  Мы уже вышли из персиковой рощи.
  "Ты думаешь, что Альтаира прячется от меня в тихом спокойном месте?"
  "Альтаира ни от кого не прячется.
  Но, если ей тяжело, то она старается побыть одна", - Коринфа свернула на дорожку, выложенную желтыми мраморными плитами.
  Мы молча прошли мимо густых одурманивающих кустов роз.
  "Партэния? - пастушка Коринфа резко остановилась. - Пандора?
  Вы, что здесь делаете?" - Коринфа от неожиданности икнула.
  Я выпучил глаза.
  Пандора сидела на краю колодца.
  Партэния устроилась на ее коленях.
  
  
  ГЛАВА 414
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ЗАБРОШЕННЫЙ КОЛОДЕЦ
  (ИСТОРИЯ: ГЕНДЕР И АЛЬТАИРА)
  
   "Мыыы? - Партэния промычала. - А вы?"
  "Что мы? - Пыл Коринфы угасал. - Мы Альтаиру ищем".
  "Ага, ври больше", - Пандора показала язычок Коринфе.
  "Да, это так, - я прятал взгляд. - Альтаира перед свадьбой сбежала от меня.
  Чтобы припудрить носик...
  Я ее ищу..."
  "Господин, - рабыня Пандора прищурила прекрасные глазища. - Ты думаешь, что наша госпожа Альтаира припудривает свой замечательный носик у заброшенного колодца?
  Сюда же редко, кто ходит.
  Придумай другое оправдание себе".
  "Эээээ, Партэния, - я протянул руки к Партэнии. - Скажи же Пандоре.
  Я и ты - друзья...
  Ты сама говорила, что мало кто появляется у заброшенного колодца.
  Вот я и подумал, что Альтаира от меня здесь может прятаться.
  На самом деле, я вижу, что к колодцу многие ходят..."
  "Возможно", - рабыня Партэния не помогла мне.
  "Возможно, возможно, Парта, - Коринфа притопнула в гневе. - Мы хоть как-то объяснили, почему здесь.
  Теперь ваша очередь".
  "Мыыы, - Пандора промычала. - Мы собирали цветочки".
  "Да!
  Цветочки собирали. - Партэния подхватила с воодушевлением. - Сининькие цветочки.
  Они растут здесь, у заброшенного колодца.
  Хотели подарить свадебный букетик Альтаире".
  "Конечно, конечно, - с язычка Коринфы стекал яд сарказма. - И где же ваши цветочки?"
  Тут началась словесная драка между рабынями.
  Не знаю, может быть, Пандора или Партэния, или - обе, догадывались, или знали, что пастух - не пастух, а - пастушка Коринфа.
  Или не знали и не догадывались.
  "Кто их поймет, девушек таинственных, - я подумал.
  На всякий случай отошел от Коринфы.
  Вдруг, камнями начнут кидаться друг в дружку... - Рабыни жадно ищут тайны.
  Бережно их хранят до удобного случая.
  Потом тайнами делятся и интригуют..."
  
  "Наши цветочки? - Партэния беспомощно пролепетала. - Где?"
  "Да, где ваши синенькие цветочки, которые вы старательно собирали, чтобы подарить букет Альтаире?" - Коринфа наступала.
  Но я догадывался, что недолго будет длиться ее наступление.
  Пандора и Партэния - не те, на кого можно так набрызгивать с обвинениями...
  "Мы еще не успели собрать цветочки.
  Вы ввалились..." - Пандора придумала правдоподобное объяснение.
  "Не успели собрать цветочки синенькие? - Коринфа захихикала. - Но, почему же вы не собираете их сейчас?
  Почему ты, Парта, нагло, гадко, бессовестно сидишь на коленях Пандоры, - в голосе Коринфы прорезалась ревность. - А ты, Пандорочка, не менее гадко, бессовестно и нагло служишь Парте грелкой".
  "Мы устали", - Партэния.
  "Устали?" - Коринфа.
  "Устали, когда шли к колодцу.
  Поэтому присели отдохнуть", - рабыня Пандора.
  "Но почему одна сидит на коленях у другой? - Коринфа. - Сидели бы рядышком.
  Отдыхали бы".
  "Открой глаза шире", - рабыня Партэния.
  "На краю заброшенного колодца только одно узкое место для сиденья", - рабыня Пандора.
  "Поэтому мы сидим по очереди друг на дружке", - рабыня Партэния.
  "Посидим, а потом поменяемся", - рабыня Пандора.
  "Тогда...
  Тогда мне и Гендеру здесь делать нечего, - Коринфа кусала губки. - Мы уходим".
  "Я думаю, что не нужно Альтаире докладывать, что мы встретились у заброшенного колодца", - рабыня Пандора произнесла примирительно.
  "Мы ничего плохого не делаем, - рабыня Партэния проблеяла. - Но наша Альтаирочка очень впечатлительная.
  Придумает еще что-нибудь о нас.
  Обо мне, о Пандоре, о своем женихе, о тебе", - рабыня Партэния сдула пылинку с плеча Коринфы.
  "Да, лучше о встрече у заброшенного колодца промолчим", - Коринфа согласно кивнула очаровательнейшей головкой.
  
  Я пятился задом.
  Пятился.
  Коринфа догнала меня у выхода из зарослей.
  "Коринфа?"
  "Да, Гендер".
  "Как-то странно, что Пандора и Партэния не удивились, когда увидели меня и тебя вместе.
  Они знают, что ты не пастух, а - пастушка?
  Раб садовник Дрон скандалил, что ты - парень, гуляешь со мной.
  Два парня - по мнению садовника - не должны быть вместе..."
  "Я сама обалдеваю, - рабыня Коринфа почесала носик. - Парта и Пандора не злословили.
  С ними подобное редко случается.
  Вернее, я не помню, чтобы они не подкалывали.
  Упорно не обращали внимания, что ты и я пришли вместе к заброшенному колодцу...
  Наверно, они что-то задумали обо мне.
  Не называли меня по имени.
  Не сказали, что я - парень Коринф..."
  "Во дворце Альтаиры все рабы загадочные, - я многозначительно посмотрел на Коринфу. - Я еще больше удивился, что ни Партэния, ни Парта ни слова не уронили о моем бриллианте на лбу.
  Ты когда-нибудь слышала, Коринфа, чтобы девушки не обращали внимания на огромный бриллиант?"
  "Подобное невозможно, - Коринфа покачала прехорошенькой головкой. - Твой бриллиант так светит..."
  "Возможно, что Партэния и Пандора не хотели ставить меня в неловкое положение?"
  "Потому что они сами были в неловком положении, - рабыня Коринфа от злости надула щеки. - Какие бесстыдницы наглые!
  Я сейчас вернусь и покажу им..."
  "Коринфа, рабыня, - я схватил девушку за руку. - Ты ревнуешь Партэнию к Пандоре или Пандору к Партэнии?
  Или - еще как?"
  "Или - еще как", - Коринфа заскрежетала белейшими ровными зубками.
  "Не возвращайся, Коринфа, - я жалобно пищал.
  У меня прорезался ягнячий голосок. - Партэния и Пандора - интриганки.
  Во-вторых, они, наверняка, убежали от колодца.
  Вдруг, они на самом деле, собирали букетик цветочков для Альтаиры.
  Устали.
  Присели отдохнуть на краю заброшенного колодца.
  Никаких других мыслей у Партэнии и Пандора нет...
  Я уверен... - Я нагло лгал.
  Ни в чем я не уверен.
  Особенно не уверен, что нет плохих мыслей у рабынь во дворце Альтаиры. - Ты же придумываешь..."
  "Не пойду, - Коринфа тяжело выдохнула. - Вдруг, хуже будет".
  "Будет, обязательно будет хуже, - я радостно вскрикнул с воодушевлением. - Все, что делается - все - к худшему!"
  
  "Где же, Альтаира? - Коринфа снова летела. - Где спряталась?
  Если она в купальне с..."
  "Вряд ли моя невеста сейчас полезет в купальню, - я очень не хотел сейчас появиться с взбешенной Коринфой в купальне. - Может быть, она ожидает меня в тихом местечке?"
  "Даже старый заброшенный колодец перестал быть тихим местом", - рабыня Коринфа взлетела по лестнице.
  "Дверь хранилище папирусов, пергаментов и глиняных табличек открыта, - я заметил. - Может быть, моя невеста с горя разбирает пергаменты?"
  "Обычно дверь закрыта, - рабыня Коринфа кивнула милейшей головкой. - Нет лучше места для уединения Альтаиры.
  Ни рабам, ни рабыням не придет в голову заходить в хранилище никому не нужных древних табличек и пергаментов. - Коринфа вошла в хранилище.
  Предусмотрительно закрыла за нами дверь. - Чтобы еще никто не сунулся сюда", - рабыня пояснила мне.
  "Я понимаю, - я вертел головой. - Но Альтаиры здесь, кажется, нет".
  "Альтаира? - рабыня Коринфа тихонько проблеяла. - Альтаира?"
  "Альтаира?
  Ты здесь?" - Я пророкотал.
  "Кто меня спрашивает", - раздалось из узкого прохода между полками.
  "Ох, Альтаирочка, - Коринфа взвизгнула. - Будто ты не видишь и не слышишь, кто тебя зовет...
  Голос своего жениха Гендера не узнала.
  Или - еще хуже для тебя - не признала меня".
  "Коринфа?
  Гендер", - Альтаира говорила глухо.
  "Ты где спряталась?" - рабыня Коринфа пробиралась в узком проходе.
  Я же шел боком.
  Мои широкие плечи нужно было развернуть.
  Иначе они не пролезали...
  "Поднимите глаза", - Альтаира пропищала устало.
  "Ого, - я посмотрел вверх. - Я подобное даже не мог представить..."
  "Альтаира?
  Ты...
  Ты..." - Коринфа тяжело дышала.
  Было от чего задыхаться.
  Альтаира левой ногой опиралась на полку.
  Правую ногу поставила на полку противоположного ряда.
  Я и пастушка Коринфа как раз смотрели снизу вверх в центр Альтаиры...
  "Я решила посмотреть записи дошумерских жрецов о влиянии погоды на ход галер, - Альтаира пищала сверху. - Пергаменты находятся на верхних полках.
  Я часто так поднимаюсь, чтобы достать свиток.
  Маленькие свитки уже почти истлели.
  С трудом можно разобрать иероглифы.
  Но на некоторых остались картинки с поясняющими иегроглифами..."
  "Я...
  Йа поДжейнержу тебя, Альтаира, - я захлопнул рот. - Прыгай мне на...
  Спускайся мне в руки..."
  "Спасибо, Гендер", - Альтаира не стала отказываться.
  В тот же миг я почувствовал ее легкое тельце в своих могучих руках.
  "Гендер.
  Ты не лапай Альтаиру", - рабыня Коринфа зашипела.
  "Коринфа, - я поставил невесту на пол. - Ты говоришь мне так, как сказал раб садовник Дрон, когда я нечаянно держал тебя за попку. - Я увидел, как округлились глаза пастушки.
  Коринфа отчаянно корчила рожицы, чтобы я замолчал.
  Да я и сам понял, что сглупил... - Ээээ.
  Когда раб садовник Дрон придумывал, что я держал тебя за попку, Коринфа", - я промычал.
  
  "Здесь больше света", - Альтаира, словно не слышала о садовнике и моей руке на попке Коринфы.
  Альтаира на столике развернула древний пыльный пергамент:
  "Видите, как умело писец начертал галеру.
  Иероглиф заяв показывает, что гребцы должны грести.
  А черточка над иероглифом жизель очень похожа на иероглифы донордических царей.
  Сложный иероглиф.
  Я думаю, что он говорит о силе ветра".
  "Альтаира? - Я не знал, как разбить стену отчуждения.
  Поэтому ляпнул сразу. - Мы сегодня женимся.
  Ты убежала припудрить носик.
  И задержалась.
  Причем здесь иероглифы древние?
  Ты спряталась от меня в хранилище пергаментов..."
  "Гендер, - Альтаира по-прежнему на меня не глядела. - Я собираюсь расширить хранилище.
  В Месопотамии купцы, когда рыли землю для строительства балагана, нашли древнейшее хранилище атлантов.
  Там много-много глиняных табличек.
  Представляешь, сколько мудрости на них записано".
  "Я догадываюсь, что древние писцы атлантов выбивали на глиняных табличках, - пастушка Коринфа произнесла ядовито. - Записи о рыбе, о налогах на креветок.
  Разве это сейчас кому-нибудь нужно, Альтаира?
  Мы живем в век просвещения.
  Наступили новые времена, Альтаира!
  Какие атланты?
  Зачем шумеры и асирийцы?
  Нами правит великий цезарь.
  Я не понимаю, как атланты умудрялись жить без правления цезаря..."
  "Ты хочешь со мной устроить диспут, Коринфа?" - На этот раз Альтаира внимательно посмотрела на свою двоюродную сестру.
  "Ты так редко на меня смотришь, Альтаира", - пастушка Коринфа облизнула губки.
  "Коринфа умело налаживает добрые отношения, - я молча радовался. - Как же Альтаира редко смотрит на Коринфу, если они недавно вместе резвились в реке.
  И на пиру..."
  "Что на тебя смотреть, Коринфа, - Альтаира фыркнула. - Я лучше посмотрю на Гендера.
  Мой Гендер своей красотой освещает скромное хранилище пергаментов.
  Ой, что это?" - Альтаира ладошками прикрыла глаза.
  Я догадался, что сейчас Альтаира начнет комедию.
  Коринфа же напряглась.
  Наверно, тоже поняла свою сестричку.
  "Что?
  Что?" - Коринфа проблеяла.
  "Мне кажется, или - на самом деле?
  От тебя, Гендер, исходит еще и свет бриллианта.
  Я даже не представляю, откуда ты взял бриллиант. - Альтаира резко поднялась.
  Приблизила свое лицо к моему лицу. - Но ты теперь богатый жених, Гендер.
  Да, я не знаю, чей бриллиант, но знаю запах от него.
  То-то я думала, Гендер, почему от тебя Коринфой пахнет.
  Да еще так жгуче остро и волнительно.
  Брилилант держит запах Коринфы".
  "Да, Альтаирочка, - пастушка мудро решила сразу признаться. - Я подарила Гендеру этот бриллиант..."
  "В знак любви ты подарила славному охотнику на драконов свой бриллиант, Коринфа? - Альтаира раскаляла себя. - Ничего, ничего.
  В Гендера невозможно не влюбиться.
  Красавчик.
  Белейшие распрямленные волосы.
  Зеленые круги нарисованы под глазами.
  Синий язык.
  Почерненные смолой зубы.
  Любая девушка с ума сойдет от любви к Гендеру..."
  "Ты же не сошла от любви ко мне, Альтаира", - у меня вырвалось невольно.
  "Жрец Леонид учил меня, чтобы я не принижался перед невестой, - я подумал.
  От досады щипал себя за ляжку. - Надо, наоборот, постоянно твердить Альтаире, что она меня обожает".
  "Гендер, помолчи", - Альтаира коротко остановила меня.
  "Я подарила Гендеру бриллиант, как свадебный подарок, - Коринфа постепенно оживала. - Подарок на вашу свадьбу.
  Я хочу, чтобы Гендер и ты, Альтаирочка, поженились..."
  "Почему же ты хочешь нашей свадьбы, Коринфа?" - Альтаира снова вернулась к пергаменту о галерах и погоде.
  "Потому что Гендер - красавчик.
  Все будут тебе завидовать.
  Да и тебе приятно видеть каждое утро прекрасного мужа, чем... чем..."
  "Ты, Коринфа, наверно, забыла, что мне приятно, - Альтаира покачала милейшей головкой. - Не отвечай за меня, и не думай.
  Но все же, почему бриллиант благоухает тобой?"
  "Я его прятала у себя".
  "На себе?"
  "На себе, Альтаирочка".
  "Там?"
  "Почти там".
  "Как мило, Коринфочка".
  "Милей не бывает, Альтаирочка".
  
  "В пергаменте так и написано, - Альтаира издевалась над нами.
  Она приложила пальчик к древнему свитку. - Иероглиф под рисунком указывает на опасность.
  Наверно, писец хотел сказать, что если надсмотрщик за рабами на галере во время шторма подойдет близко к борту, то его смоет в море.
  Как все запущено на галерах.
  Я даже видела однажды, как один надсмотрщик на галере красовался.
  Он засунул руки под свою тунику.
  Выражение лица надсмотрщика было надменное и высокомерное.
  Слабая волна смыла надсмотрщика за борт.
  Смыла вместе с его улыбкой.
  Надсмотрщик выплыл бы легко.
  Но нечаянно его голова оказалась под веслом.
  Раб опустил весло.
  И... надсмотрщик поплыл в противоположную сторону от своей оторванной головы..."
  "Ты хочешь напугать меня, Альтаира?" - Я - на всякий случай натянул снисходительную улыбку.
  "Невозможно напугать того, кто и так сильно напуган, - Альтаира съязвила. - Ты боишься, что я читаю твои мысли и слежу за тобой, Гендер.
  Ты каждый раз прячешь от меня глаза.
  Скрываешься.
  Скрываешься всегда с какой-нибудь рабыней.
  Часто отворачиваешься от меня.
  Когда наши взгляды встречаются, то ты дрожишь.
  Опускаешь глаза, чтобы я не заметила твой взгляд.
  Но уже бывает поздно".
  
  "Тебе что-нибудь нужно, Альтаирочка? - Пастушка Коринфа лучше меня знала Альтаиру.
  Обняла ее. - Тебе нравится, как я заплела волосы?
  Я полагаю, что ты хочешь меня похвалить".
  "Я не поДжейнамся на твои уловки, Коринфочка", - губы Альтаиры затряслись.
  "Альтаирочка, - Коринфа рабыня даже подпрыгнула от нетерпения. - Хватит пялиться в дурацкий пергамент.
  Я его разорву.
  Никаких галер.
  Никаких иероглифов древних". - Пастушка схватила пергамент.
  Попыталась его разорвать.
  "Не смей рвать культурное наследие", - Альтаира пропищала.
  Но не отнимала пергамент у своей сестрички двоюродной.
  Как бы позволяла ей уничтожить пергамент...
  
  "Коринфа, позволь я тебе помогу разорвать пергамент, - я предложил свою помощь. - Древние пергаменты изготовляли на совесть.
  Не то, что теперь.
  Раньше были пергаменты выделанные.
  Подозреваю, что некоторые из них изготовлены из кожи дракона.
  Драконов не существует.
  Но кожа дракона могла быть...
  Теперь же пергамент любая девушка с тонкими пальчиками может разорвать.
  А древний пергамент, - я взял у Коринфы пергамент, - на него нужна грубая мужская сила".
  
  "Не трогай, - Коринфа завизжала. - Не лезь не в свое дело, Гендер".
  "Гендер, убери руки от моего пергамента", - Альтаира визжала не менее истерично.
  "Альтаира, - я обиженно засопел. - Коринфе можно?
  А мне, значит, нельзя порвать твой пергамент?"
  "Коринфе - можно, а тебе, Гендер, нельзя порвать", - Альтаира не стала лукавить и оправдываться".
  "Обидное", - мог голос стал тонкий.
  "Гендер, не обижайся, - Альтаира неожиданно примирительно улыбнулась мне. - Я тебе потом дам что-нибудь порвать.
  Если ты этого, конечно, захочешь...
  Но сейчас пусть Коринфа рвет пергамент.
  Ты, Гендер, красавец из красавцев.
  Красивее тебя, наверно, нет парня во всем свете.
  Но от Коринфы исходит животная страсть.
  Я ощущаю ее.
  Волосы Коринфы, как бы живые.
  Шея.
  Груди натянуты.
  Широкая туника их скрывает.
  Но я чувствую...
  Гендер!
  Взгляни, как Коринфа держит руки.
  Я стараюсь на них не смотреть.
  Я сгораю.
  Извини, Гендер, если тебя обидела".
  "Ты не обидела меня, Альтаира, а - обрадовала, - я выдохнул с облегчением. - Для меня гораздо лучше, если ты будешь восхищаться своей двоюродной сестрой, чем кем-нибудь из мужчин.
  Если бы ты полюбила раба садовника Дрона или, например, раба кузнеца Атланта.
  Или еще - смешнее - утонченного красавчика Анубиса..."
  "Альтаирочка, - рабыня Коринфа распахнула озерные глазища. - Я перехотела рвать пергамент.
  Ты только что обо мне сказала неожиданно...
  Почему ты раньше мне не говорила?
  А сейчас, при Гендере, призналась?"
  "При Гендере как-то проще признаваться и общаться с тобой, Коринфа, - Альтаира опустила премилейшую головку. - Одна я стесняюсь...
  А Гендер - как бы - моя подруга.
  Не друг, а - подруга".
  "Я - подруга? - Я напряг грудь.
  Ударил кулаком в лоб.
  Раздался глухой гул. - Мое мускулистое тело..."
  "Гендер, не мешай нам объясняться", - Альтаира ласково смотрела на меня.
  Но не как на парня смотрела, а... как на лучшую подругу.
  "Пусть я подруга для Альтаиры, - я подумал и сдался. - Мне-то какая разница?
  Пусть Альтаира хоть драконом меня представляет.
  Лишь бы мы поженились..."
  "Гендер", - Альтаира подмигнула мне.
  Погрозила тонким пальчиком.
  Я успокоился.
  Сделал лицо каменным.
  "Альта, - рабыня Коринфа подошла к своей двоюродной сестре. - Ты меня всегда тревожила.
  Даже сейчас твои глаза потемнели.
  Они зажглись желанием.
  Ты это знаешь, да?"
  "Я не знала, что мои глаза зажглись желанием, - Альтаира задрожала. - Я же не вижу свои глаза".
  "Поэтому ты всегда носишь короткую тунику, Альтаира", - рабыня Коринфа наглела больше и больше.
  Я думал, что Альтаира рассердится.
  Но она заворожено смотрела на Коринфу, как кролик на удава...
  
  "Не слишком моя туника короткая, - Альтаира быстро себя оглядела. - Свадебная туника.
  Ее даже жрецы не назовут коротенькой.
  Я хотела на свадьбу одеть пышные одежды.
  С рукавами.
  Но подумала, что это была бы не слишком подходящая одежда для моей свадьбы".
  "А??? - рабыня Коринфа подняла глаза. - Ты что-то сказала, Альта?
  Прости, что я пропустила твои слова мимо ушей.
  Я загляделась на твою грудь.
  Она набухла от возбуждения.
  И резко обозначилась".
  "Никакого возбуждения у меня нет, - Альтаира кусала губки. - Тебе показалось, Коринфочка.
  Просто подул прохладный ветерок. - Альтаира скрывала смущение под видом негодования.
  Почему-то Альтаира застеснялась. - Я собираюсь замуж, а не показывать себя".
  "Замуж? - рабыня Коринфа засмеялась. - Ты произнесла так, словно в замужестве видишь что-то постыдное".
  Коринфа вытянула руку.
  Запустила пальчики в густые волосы Альтаиры.
  "Коринфа, - Альтаира выпятила нижнюю губку. - Ты говоришь о замужестве так, словно знаток в свадьбах.
  Много раз ты выходила замуж?" - Альтаира медленно подошла к полкам с глиняными табличками.
  Я и рабыня двинулись за Альтаирой.
  "Нас не подслушивают?" - рабыня Коринфа огляделась по сторонам.
  "Дверь полностью закрыта, - Альтаира пожала узкими плечами. - К тому же, тайн в нашем разговоре нет".
  "Скажи мне, Альта, - рабыня напряглась. - Ты ходила к Клеопатре сейчас?
  Успокоила ее?"
  "Нет! - Альтаира возмутилась. - Если нужно, то сама иди к ней.
  Клеопатра и Саломея вместе неплохо проводят время.
  Я не знаю, почему я до сих пор не сделала..."
  "Альтаира, Коринфа, - я кашлянул в кулак. - Я понимаю, что ваши разговоры никогда не закончатся.
  С папирусов и пергаментов вы перешли на обсуждение друг дружки.
  Затем заговорили о Саломее и Клеопатре.
  Разговор все дальше и дальше уходит от свадьбы.
  Я требую, чтобы..."
  "Ты требуешь, Гендер?" - Альтаира красиво изогнула левую бровь.
  Я подумал:
  "Я должен следовать указаниям жреца Леонида.
  Я же снова понадеялся на свое обаяние.
  Но Альтаира - не рабыня.
  Альтаиру простыми уговорами и блестящей красотой трудно соблазнить..."
  "Ты требуешь, Гендер? - Коринфа с презрением улыбнулась.
  Повернулась ко мне лицом. - Ну, конечно, Гендер.
  Ты все знаешь.
  Ты же - невинный!"
  "Почему я - невинный?" - Я не знал, что ответить рабыне.
  
  Почувствовал, что краснею.
  В бессильной злобе сжал кулаки.
  "Мы все знаем, насколько Гендер невинный, - Альтаира обняла Коринфу.
  Сжала губы. - Можно ему не напоминать..."
  "Я? - Я задыхался от возмущения. - Да о чем вы говорите?
  Словно знаете меня всю жизнь".
  "О тебе не нужно знать все, Гендер, - голосок у Альтаиры стал тусклым... - Достаточно на тебя посмотреть - все и так видно".
  "Тогда не смотри на меня, Альтаира", - я выкрикнул.
  У меня задрожали колени.
  "Слишком надменно Альтаира ведет себя со мной, - я подумал. - Ее лицо стало суровым.
  Может быть, ну ее, госпожу Альтаиру?
  Пусть остается со своими рабами и рабынями.
  Я...
  Возьму из сундука столько золота, сколько унесу.
  Мне на безбедную жизнь хватит.
  А Альтаира останется одна.
  Без славного блестящего героя красавчика.
  Не нужны мне ее поля, реки, рощи, сокровища. - Я ущипнул себя за ляжку. - Или нужны?
  Осталось совсем немного потерпеть.
  Зря я, что ли в ее дворце мучился?
  Меня обижали рабы и рабыни.
  Смеялись надо мной.
  Нет!
  Я отомщу всем после свадьбы.
  Не отступлю от своей мысли стать мужем и хозяином..." - Я заскрежетал зубами.
  "Я не могу не смотреть на тебя, Гендер, - Альтаиру теперь занесло в другую сторону.
  Только что была суровая со мной.
  Сейчас же смотрела с радостным испугом.
  Внимательно разглядывала меня. - Ты меня сводишь с ума, блестящий Гендер.
  Я вспоминаю тебя... когда ты был без туники.
  Намерения мои благие.
  Мысли чистые.
  Но я снова хочу видеть тебя без..."
  "Нет, Альтаира! - рабыня Коринфа встала между мной и Альтаирой. - Только после свадьбы насладишься Гендером.
  До свадьбы тебе нельзя".
  "Наверно, Коринфа очень хорошо знает свою сестричку, - я вспотел от волнения. - Коринфа на моей стороне.
  Она хочет, чтобы я и Альтаира поженились.
  Но подозревает, что, если Альтаира сейчас насладится прекрасным мной, то потеряет ко мне интерес...
  Да!
  Коринфа мне подружка.
  Помощница.
  Я отблагодарю ее... после свадьбы".
  "Да, - Альтаира упрямо не сдвинулась с места.
  Но в воздухе запахло грозой. - Я ничего не могу поделать с собой.
  Я хочу здесь и сейчас.
  Все сразу хочу, Коринфочка.
  Ничего не могу с собой поделать.
  Ты красивая, Коринфа.
  Я тебя хочу.
  Ты мне нужна.
  Гендер - блестящий красавец, герой, Гендер.
  Гендер тоже мне нужен.
  Зачем вы меня мучаете?" - Альтаира заплакала.
  
  "Альтаирочка, - рабыня Коринфа судорожно сглотнула. - Ты не волнуйся.
  Ты не должна так говорить..."
  "Почему?
  Ведь я права. - Хозяйка всего окружающего великолепия и богатства хлюпала носиком. - Я никого не обманываю".
  "Альта, - рабыня Коринфа соединила влажные ладони. - Я думаю, что тебе нравится дразнить меня".
  "Дразнить тебя? - На лице Альтаиры промелькнуло волнение. - Ах, Коринфочка.
  Ты очень умненькая.
  Неужели, ты думаешь, что мне доставляет удовольствием дразнить тебя?"
  "Я думаю, что мне следует снова готовить колесницы", - рабыня Коринфа переминалась с ноги на ногу.
  Она неловко бормотала что-то непотное.
  Но пока она бормотала, Альтаира сняла с полки древнейший рассыпающийся свиток.
  Развернула его и показала Коринфе.
  Я скромно не пытался подглядеть, что в свитке изображено.
  Были ли там картинки, или - только иероглифы.
  "Все равно, я в иероглифах не силен", - я молча успокоил себя.
  "Тебя выдает выражение твоего лица, Коринфочка", - Альтаира захихикала.
  "Не бойся, Альта, - рабыня Коринфа с досадой поморщилась.
  Выпрямила спинку. - Я не собираюсь удовлетворять свои желания.
  Просто ты, Альтаирочка, умеешь интриговать.
  Показала мне то, что приличной девушке нельзя показывать..."
  "Разве неприличное? - Альтаира указала в пергаменте на что-то. - Иероглифы не могут быть неприличными..."
  "А картинки, Альтаира?"
  "Что картинки?
  Ты мне сама подарила недавно пергамент шумерский.
  Так картинки еще забавнее..."
  "Тише, Альтаирочка", - рабыня приложила пальчик к губам своей двоюродной сестры.
  Выразительно посмотрела на дверь в хранилище.
  "Ты хочешь сказать, Коринфочка..." - Альтаира округлила глазища.
  
  
  ГЛАВА 415
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  АЛЬТАИРА И КОРИНФА
  (ИСТОРИЯ: ГЕНДЕР И АЛЬТАИРА)
  
  "За нами подглядывают?" - Я прошептал.
  Альтаира и рабыня Коринфа кивнули мне.
  "Гендер, - Альтаира дотронулась до моей ладони.
  Сразу робко убрала свои пальчики. - Тебя удивляет, что нас подслушивают, и, что за нами подглядывают? - Альтаира шептала едва слышно. - Я думаю, что все сейчас умирают от любопытства.
  Всем хочется видеть, чем мы здесь занимаемся".
  "Они и видят, - я ответил с нескрываемым сарказом. - Мы пергаментами и папирусами древними балуемся".
  "Я не знаю, что тебе ответить, Гендер", - Альтаира беспомощно покачала прехорошенькой головкой.
  
  Пока она стояла завороженная, рабыня подошла к ней.
  Встала лицом к лицу.
  Альтаира отступила на шаг от Коринфы.
  Но рабыня схватила ее за руку.
  Не давала отодвинуться.
  "Коринфочка, - Альтаира начала робко. - На нас же смотрят".
  "Помнишь, что ты сказала мне в оливковой роще, Альта?" - Коринфа вызывающе усмехнулась.
  "Что?" - щечки Альтаиры горели кострами.
  "Что мы не будем...
  Если...
  На нас..."
  "Что не будем? - рабыня словами пытала свою госпожу - двоюродную сестру.
  Коринфа смотрела на Альтаиру сверху вниз.
  Жестоко улыбалась. - Не дашь потрогать тебя, Альта?
  Так я без злого умысла.
  У меня нет низменных интересов, - Коринфа отошла от Альтаиры. - Не хочешь - не надо.
  Я и не хотела тоже", - рабыня фыркнула.
  "Коринфа, ты неправильно меня поняла, - Альтаира дрожала. - Ты - неопытная.
  Мы же с тобой столь невинные".
  "Я бы ответила тебе, Альтаирочка, что ты очень чувствительная".
  "Да, вы обе - чувствительные, Альтаира и рабыня", - я выдвинул подбородок.
  Так - мужественнее.
  "Ты - нахал, Гендер", - рабыня Коринфа посмела.
  Она отвесила мне пощечину.
  "Ты оскорбила меня, рабыня?" - Напрасно я так сказал при Альтаире.
  Беспомощно смотрел на свою невесту.
  Ждал от нее поДжейнержку.
  Но думал о том, что сейчас за дверью хихикают подглядывающие.
  "Не дам рабам и рабыням повод для новых насмешек надо мной, - я подумал. - Пусть Коринфа издевается надо мной.
  Но зато все видят, насколько я великодушный и благородный...
  И...
  Наверно, трусливый.
  Боюсь ответить рабыне пощечиной".
  "Да, Гендер, ты нахал, - Альтаира повторила слова Коринфы. - Но не до конца нахал.
  На твоем месте любой герой уже воспользовался бы подвернувшимся случаем.
  Но, наверно, ты..."
  "Да, я герой", - я перебил речь своей невесты.
  Не дал ей договорить, что я не совсем герой.
  Я подумал:
  "Сколько же я еще могу терпеть.
  Может случиться непоправимое.
  До сих пор я сдерживал себя. - В ушах бешено стучало сердце. - Сильные чувства у меня имеются.
  Но, когда меня постоянно унижают.
  Оскорбляют...
  Трудно побороть в себе мужское.
  Да я и не хочу бороться с собой.
  Только золото Альтаиры, ее богатства удерживают меня от буйства.
  Хотя все усилия напрасны".
  Я замедленно поднял руку.
  Провел пальцем по губам Альтаиры.
  
  "Я пойду к колесницам", - рабыня Коринфа все поняла.
  Быстро посмотрела на Альтаиру и на меня.
  Мне же еще и подмигнула ободряюще.
  "Коринфа?" - Альтаира полуобернулась к двоюродной сестре.
  Голос Альтаиры торжественный.
  "Да, госпожа", - рабыня назвала Альтаиру госпожой.
  До этого - все Альта, да Альтаирочка...
  "Собери всех перед входом во дворец.
  Я сообщу..."
  "Всех? - рабыня Коринфа провела ладошкой по лбу. - Но садовник Дрон сейчас персиковые деревья поливает.
  Кузнец Атлант подковы гнет.
  Василиса собирает с рисовой плантации ядовитых змей..."
  Коринфа, наверно, перечислила бы дела всех рабов и рабынь.
  Но Альтаира остановила ее взмахом руки:
  "Пусть придут все, кто захочет..."
  "Захотят все".
  "Тогда пусть все соберутся".
  "Ты не боишься, Альтаирочка?" - голос Коринфы хрипловатый.
  Альтаира ничего не ответила.
  Рабыня Коринфа молча вышла.
  За дверью послышались возня и хихиканье.
  "Значит, действительно, за нами подглядывали", - я многозначительно промычал.
  
  "Ага", - Альтаира опустила дивнейшую головку.
  "Альтаира, - мой голос ровный и спокойный.
  Да и чего мне бояться? - Зачем ты хочешь собрать рабов?"
  "Я сообщу им, что приняла решение..."
  "Какое решение?" - У меня во рту пересохло.
  "Мое решение...
  Что я стану твоей женой, Гендер".
  "Но мы уже ехали, да не доехали до храма Аполлона, - я тщательно скрывал иронию в словах. - Все знают, что мы решили пожениться".
  "Да, Гендер.
  Но сейчас будет по-другому".
  "Как по-другому, Альтаира?
  Как можно жениться по-другому?"
  "Я... я боюсь..." - Альтаира нервно теребила край туники.
  "Твоя беззащитность, Альтаира, будит во мне зверя".
  "Дракона?"
  "Да, Альтаира.
  Ты разбудила во мне дракона".
  "Так вот они где водятся, драконы, - глазища Альтаиры заблестели. - Дракон спит в охотнике на драконов.
  И когда дракон просыпается в охотнике..."
  "Да, Альтаира.
  Ты разбираешься в драконах лучше, чем я", - я прерывисто выкрикнул.
  "Прекрати сопротивляться, Гендер", - Альтаира промолвила с досадой.
  "Я не сопротивляюсь, Альтаира".
  "Ты воюешь сам с собой, Гендер".
  "Я не распущенный патриций.
  Поэтому должен воевать с собой.
  Я сдерживаю себя.
  Борюсь с собой".
  "А я, по-твоему, распущенная госпожа?" - Альтаира с возмущением на меня посмотрела.
  В ее глазах плавали облака раздражения.
  "Почему ты все время обвиняешь меня? - Я ответил с упреком. - Ты - неопытная.
  Но я - опытный.
  Я отвечу за тебя и за себя.
  Ты хочешь меня.
  Я хочу тебя".
  "Гендер, - Альтаира задыхалась от возмущения. - Я не хочу тебя.
  Вернее, хочу.
  Но мы, девушки, не похожи на вас..."
  "Некоторые девушки не похожи на мужчин, - я пошутил, - но другие.
  Ты же..."
  "Что ты хочешь сказать, Гендер?"
  "Я не сразу тебе отвечу", - я прижал Альтаиру к своему могучему телу.
  Подумал:
  "Не знаю, что ответить.
  Напряжение невыносимое.
  Почему я так боюсь Альтаиру?
  Потому что она богатая?"
  Я нашел в себе силы.
  Поднял руку.
  Провел пальцами между лопаток Альтаиры.
  "Некоторые женщины бывают холодными, Альтаира.
  Но я не встречал подобных.
  Рядом со мной равнодушных не бывает.
  Некоторые хотели бы, да все равно не выдерживали.
  Ты - совсем другая".
  
  "Твои глаза загорелись золотым огнем, Гендер, - Альтаира выдохнула. - Лицо твое горит".
  "Не смей сжигать мое лицо", - я засмеялся.
  "Почему я не должна сжигать твое лицо, Гендер?" - Альтаира превратилась в игривую кошечку.
  "Потому...
  Потому что так нельзя сразу, Альтаира.
  Коринфа правильно сказала..."
  "Тебе нравится Коринфа?" - Альтаира спросила в упор.
  "Да, Коринфа мне нравится, - я отвечал осторожно.
  Нельзя лгать. - Коринфа - красивая рабыня.
  Но еще больше мне она нравится, потому что она твоя - подружка.
  И... двоюродная сестра.
  Я радуюсь, когда вижу, как вы счастливы друг с дружкой..."
  "Ты бы взял Коринфу в жены, Гендер?"
  "Взял бы я Коринфу в жены? - Я переспросил.
  Тянул время.
  Альтаира любит Коринфу.
  Поэтому нельзя о пастушке говорить плохое... - Да, я бы взял Коринфу в жены.
  Если не было бы тебя.
  Но ты собой заслоняешь для меня весь свет, Альтаира".
  "Ты приятно настойчив, Гендер.
  Говоришь то, что меня зажигает.
  Тебя этому учили философы?"
  "Меня учила жизнь!"
  "Да, Гендер?"
  "Да, Альтаира".
  "Нужно быть честными друг с другом, Гендер".
  "Честными? - Я сглотнул. - Что ты называешь честностью?"
  Я собрал в кулак свою уверенность и подумал:
  "Вдруг, Альтаира спросит - хочу ли я взять ее в жены, потому что она богатая?
  Должен ли я отвечать честно - да, потому что богатая, оттого и хочу на ней жениться?"
  "Со мной никто не разговаривал так, как ты разговариваешь, Гендер".
  "Разговаривать я научился", - я засмеялся.
  Пусть Альтаира, как хочет, так и понимает мой ответ.
  Как шутку.
  Или - как серьезное...
  "Ты считаешь, что я наивная..."
  "Этого я не думаю.
  Может быть, говорил, но не думаю".
  "Или ты берешь меня в жены, потому что я - богатая?"
  "И этого я не говорил", - я ответил снисходительно.
  Ни да, ни нет не сказал.
  Потому что был готов к этому вопросу Альтаиры.
  "Вот и прозвучало, - я подумал. - И ничего не случилось".
  "Ты говорил, что я нежная", - Альтаира, к моему счастью, ушла от разговора о богатстве.
  
  "Нежная, - я не помнил, чтобы так говорил.
  Может быть, и сказал... - Особенно нежные твои щечки.
  И еще..." - Я чуть отстранился от Альтаиры.
  Подумал:
  "Пришло время двигаться дальше.
  Иначе Альтаира подумает, что я слишком робкий для охотника на драконов. - Она же ждет".
  Мой палец нашел округлость груди Альтаиры.
  Ее сосок затвердел.
  С готовностью принимал ласку.
  "Тебе на самом деле нравится ласкать меня, - Альтаира как бы удивилась.
  Ее голос охрип от возбуждения. - Трогай...
  Тебя выдают глаза, Гендер".
  "Не только глаза выдают мою страсть, Альтаира".
  "Поцелуй меня, Гендер.
  Не будем тратить время".
  "Лучше ты меня сначала поцелуй, Альтаира..."
  Я отчаянно тряс головой.
  Рот Альтаиры нашел мой рот.
  Я сжал ее руки.
  Я догадывался, что Альтаира сейчас находится на грани.
  Она задыхалась.
  Я же не сопротивлялся.
  Услышал ее подавленный вздох.
  Почувствовал, как Альтаира крепче прижалась к моему рту губами.
  Мои пальцы больно вдавились в ее запястья.
  Затем мои ладони скользнули на бедра Альтаиры.
  "Ты чуть не погубил меня, Гендер, - Альтаира выдохнула. - У меня пропало желание сопротивляться.
  Твои напряженные мышцы сводят меня с ума". - Альтаира высвободилась из моих объятий.
  "Почему?
  Почему ты не продолжаешь, Альтаира?
  Что с тобой?"
  "Я?
  Йа?
  Почему? - Альтаира дрожала. - Я вижу.
  Я чувствую, как ты меня сильно любишь, Гендер.
  Поэтому, спустимся вниз..."
  "Мне стать перед тобой на колени, Альтаира?"
  "Ты уже стоял на коленях перед Партэнией, Гендер".
  "То был обряд подчинения.
  Перед тобой, Альтаира, я готов стоять на коленях всю жизнь".
  "Ты так любишь меня, Гендер?"
  "Я люблю тебя больше, чем могу выразить словами, Альтаира".
  "Тогда признайся об этом всем..."
  "Всем?"
  "Да, Гендер.
  Коринфа, я думаю, уже собрала всех внизу.
  При всех ты скажешь, что любишь меня безумно.
  И хочешь стать моим мужем...."
  "Зачем же перед рабами, Альтаира?"
  "Ты боишься рабов, Гендер?"
  "Я не стану притворяться, что боюсь и уважаю рабов.
  Если тебе так хочется, Альтаира.
  Если тебе это нужно.
  И возбуждает, что рабы...
  Тогда - конечно.
  Я перед всеми объявлю, что люблю тебя безумно.
  И хочу стать твоим мужем..."
  И подумал:
  "Зачем Альтаире это нужно?
  Чтобы я унижался перед рабами.
  Или - я что-то не понимаю?
  Девушек невозможно понять".
  "Я видел многих девушек и женщин, - я засмеялся. - Но подобных тебе, Альтаира - никогда!"
  
  "Я дрожу от волнения, Гендер.
  Но твои искренние слова развеяли все мои сомнения.
  Ты меня любишь по-настоящему.
  Надо же.
  А я думала о тебе гадости.
  Как я только посмела?
  Словно я - какая-то жена патриция, которой нужны сплетни".
  "Что обо мне Альтаира думала гадкое? - Я напрягся. - Ладно.
  Все ее мысли уже в прошлом".
  Вслух произнес:
  "Ты, что, не можешь понять, что ты мне нравишься, Альтаира? - Я выдавил из себя. - Я самоуверен.
  Не сомневаюсь в своей неотразимости.
  Надеюсь, что и я тебе нравлюсь очень-очень, Альтаира".
  В ответ Альтаира молча взяла меня за руку.
  Повела к выходу из хранилища древних пергаментов, папирусов и глиняных табличек.
  Мы спустились по широкой мраморной лестнице.
  "Все рабы здесь", - я произнес преувеличено бодро.
  Ноги мои дрожали.
  Я в мыслях пытался себя успокоить:
  "Они же - всего лишь рабы.
  Чего же я боюсь?
  Прилетел бы сейчас дракон...
  Пусть он не существует, но... прилетит..."
  Альтаира остановилась на широкой мраморной площадке.
  Рабы были на несколько ступеней внизу.
  Во всех смыслах рабы внизу.
  И на мраморе, и по состоянию своему...
  
  "Сегодня я и Гендер поженимся, - Альтаира начала ровно.
  Рабы внимательно слушали свою госпожу. - Гендер станет вашим господином.
  Мы вместе будем...
  Да, все это произойдет, если Гендер захочет взять меня в жены.
  Я же смотрю на Гендера, и своим глазам не верю.
  Высокий, красивый...
  Безумно красивый Гендер..."
  "Да!
  Гендер прекрасен!" - Рабы зашумели.
  
  Я с трудом скрывал самодовольную улыбку.
  "Белые прямые волосы.
  Наведенная красота.
  Природная грация.
  Сила!
  Я буду счастлива, если Гендер согласится взять меня в жены..."
  "Ты - тоже не плохая, госпожа", - раб садовник Дрон захохотал.
  Рабы оживились.
  Я же думал:
  "Альтаира часто повторяет о том, что если я соглашусь взять ее в жены, - я молча нервничал. - Что она имеет в виду?
  Наверно, вычитала в записях древних о каком-то ритуале.
  Когда царица спрашивает своих рабов...
  Или отчитывается перед ними.
  Не хватало еще, чтобы Альтаира спросила рабов и рабынь - хотят ли они меня видеть их господином...
  Ну, вроде бы не спрашивает..."
  
  "Некоторые женихи ничего не стоят, - Альтаира загадочно продолжала дальше. - Проскальзывают мимо своих невест.
  Убегают в открытую дверь.
  Ищут приключений.
  Живут в мирах, которые себе придумывают.
  Потому что им в нашем мире нечего делать..." - Альтаира повернула ко мне свою хорошенькую головку.
  Словно, что-то не договорила.
  "Я сейчас должен признаться в любви? - Я переступал с ноги на ногу. - Или Альтаира еще не закончила свое представление?"
  "Гендер?"
  "Да, Альтаира".
  "Перед тем как ты произнесешь, что любишь меня и хочешь стать моим мужем...
  Я признаюсь тебе кое в чем..."
  "Признаешься, что у тебя было сто мужей? - Я отважился пошутить. - От них - сто детей".
  Шутка рабам понравилась.
  Они радостно заржали.
  "Альтаира! - Я продолжал подогретый поДжейнержкой рабов. - Я приму тебя любую!
  Потому что я тебя..."
  "Молчи пока, Гендер, - Альтаира приложила тонкий пальчик к моим - далеко не тонким - губам. - Мужей у меня не было.
  Детей - тоже нет.
  Но...
  Гендер", - Альтаира набрала полные легкие воздуха.
  Она сильно волновалась.
  "Да, Альтаира".
  "Спустимся вниз?"
  "Ты - госпожа моего сердца, - я ответил очень тонко.
  Не сказал, что она мне просто госпожа.
  Ведь я - свободный.
  Альтаира - госпожа для своих рабов. - Приказывай.
  Куда ты, туда и я".
  Мы спустились к рабам.
  Альтаира остановилась перед рабыней Клотильдой.
  
  "Гендер!
  Мой герой.
  Мой жених.
  Славный охотник на драконов, - голос Альтаиры задрожал. - Мои подружки. - Альтаира не назвала своих рабынь рабынями. - Я расшифровала иероглифы на древнейшей шумерской глиняной табличке...
  Надо же.
  Мне сон приснился вчера.
  Странный сон.
  Предсвадебный.
  Жрец в серых одеждах сказал мне:
  "Альтаира!
  Иди в хранилище папирусов, глиняных табличек и пергаментов.
  Найди глиняную табличку шумерскую.
  У нее отколот левый нижний уголок.
  Не страшно.
  Потому что три иероглифа, которые откололись вместе...
  Они были о непотребном.
  Расшифруй оставшиеся иегроглифы, госпожа.
  Они о древнем шумерском свадебном ритуале.
  Может быть, он тебя заинтересует".
  Жрец во сне пропал.
  Я проснулась.
  Побежала в хранилище.
  Удивительно.
  Глиняная табличка, о которой мне жрец сказал в моем сне, лежала на столике.
  Кто ее туда принес?
  Левый нижний уголок отколот.
  Я взглянула на иероглифы.
  Они замысловатые.
  Я еще удивилась тому, что жрец во сне мне сказал, чтобы я расшифровала их.
  Почему мне жрец сразу не сказал, что написано на этой древнейшей табличке.
  Жрецы любят помучить...
  Я расшифровала иероглифы.
  Там написано, что царица перед своей свадьбой должна спросить жениха.
  Хочет ли он взять в жены другую, не ее.
  Царица по ритуалу подводит своего жениха к своим подругам.
  Спрашивает жениха - хочет ли он взять эту подругу.
  Затем задает подобный вопрос другой подружке.
  Согласилась бы она, если жених царицы предложит ей себя.
  Если жених царицы откажется взять в жены какую-нибудь подругу царицы, то царица с чистой совестью соглашается стать женой своего жениха.
  Обряд исполнен...
  Я подумала - чем я не царица..."
  "Альтаира!
  Это все написано на глиняной табличке?" - Я усмехнулся.
  "Да, мой жених Гендер.
  Все так иероглифы сказали мне.
  Если не веришь мне, то сходи в хранилище и расшифруй иероглифы сам".
  "Тонкий намек на то, что я не умею расшифровывать иероглифы, - я подумал. - Или - без всякого злого умысла Альтаира так сказала.
  Ей хочется романтики.
  Не стану убеждать Альтаиру и рабов, что глупо слушать советы исчезнувших древнейших шумеров.
  Мне кажется, что рабам и Альтаире не понравятся мои возражения.
  Рабы хотят повеселиться.
  Будет им веселье".
  "Проводи древний шумерский ритуал, - я расправил плечи. - Я знаю, что скажу всем твоим подругам.
  Для меня нет дороже..."
  "Гендер, - Альтаира мило мне улыбнулась. - Перед тобой очаровательная Клотильда.
  Моя очень... подружка.
  Взгляни на Клотильду, Гендер.
  Подумай хорошенько, перед тем как ответишь.
  Хочешь ли ты взять Клотильду в жены?"
  "Да, Гендер, - Клотильда лукаво высунула язычок. - Желаешь ли ты, чтобы я стала твоей женой вместо Альтаиры?
  Ты же мне очень нравишься.
  Я бы ни минуту не колебалась, если бы ты сделал мне предложение.
  Да, или нет, прекрасный Гендер?"
  "Не Гендер, а для тебя, рабыня, я - господин. - Я ответил твердо.
  Мой тон не понравился рабам и рабыням.
  Они недовольно зашушукались. - Я не согласен взять тебя в жены, Клотильда.
  Ты - красивая, обаятельная, чувственная, умная, гибкая, грациозная, волнующая, обворожительная, притягивающая, соблазнительная.
  Пусть другому повезет.
  Кто тебя в мужья возьмет.
  Я же предан только своей Альтаире".
  "Так и будет, - за моей спиной Альтаира выдохнула с облегчением.
  Неужели она боялась за меня? - Ты - Гендер - отказался взять в жены мою подругу Клотильду.
  А она бы тебе не отказала..."
  "Альтаира, - я улыбнулся тепло. - Ты все время стараешься, чтобы последнее слово осталось за тобой.
  Но я вижу, что обида и возмущение у тебя выходят в слезы.
  Только сейчас ты не плачешь..."
  
  "Гендер, - следующая рабыня Ванесса подгоняла меня. - Ты будешь жениться на ком-нибудь?
  Или снова продолжишь свои трусливые речи?"
  "Почему же трусливые речи?" - Я посмотрел на рабыню Ванессу с вызовом.
  Но она не смутилась.
  "Твои речи, Гендер, трусливые, потому что мужчина, когда много языком болтает - то боится чего-то, - рабыня Ванесса засмеялась.
  Обидно для меня.
  Но в то же время заразительно смеялась. - Мы, девушки, когда нам хорошо, любим поговорить друг с дружкой.
  Но вы, мужчины, наоборот".
  "Я не наоборот мужчина", - я хотел свести выпады рабыни Ванессы к шуткам.
  "Вот видишь, Гендер, - рабыня Ванесса придралась и к моей шутке. - Ты перебиваешь меня.
  Не можешь остановить свой язык".
  Я же вспомнил наставления жреца Леонида.
  Решил больше не спорить с этой строптивой рабыней.
  Отметил только, что на смотринах рабыни перестали называть меня господином...
  "Гендер, ты хочешь молоко с медом? - Альтаира робко погладила меня по руке. - Ой, прости, Гендер.
  Я хотела спросить у тебя другое...
  Ты берешь в жены мою подругу Ванессу?
  Хочешь с ней жить долго и счастливо?"
  "Долго и счастливо я хочу жить, - я сделал многозначительную паузу. - Я не боюсь твоих вопросов, Альтаира.
  Я даже драконов не боюсь.
  С Ванессой же я хочу только дружить..."
  "Да, или нет, мой жених?" - Альтаира заглянула в мои глаза.
  
  "Нет, - я ответил камено. - Я не беру рабыню Ванессу в жены".
  "Так пусть писцы запишут... потом...
  На глиняных табличках, - Альтаира прижалась ко мне, - что мой жених Гендер отказался взять в жены Ванессу".
  "Эх, Гендер, Гендер, - рабыня Ванесса покачала чудеснейшей головкой. - Мы же с тобой в одной колеснице мчались.
  Ты боялся вылететь.
  Ты стоял за мной на коленях.
  Обнимал мои ноги.
  Головой упирался в мою попку.
  Потом на ярмарке ты благородно рискнул всем.
  Отдал за меня все золотые монеты купцу Рахомболю, чтобы выкупить меня из его рабства.
  Ты потерял все, но приобрел тогда меня.
  Теперь же ты отказался взять меня в жены".
  "Ванесса, - я кусал губы. - Вас, рабынь, много.
  Я же - Гендер - один жених на всех.
  Потом с тобой поговорим".
  
  Я повернулся к Альтаире:
  "Невеста моя!
  Так и будем спрашивать всех рабынь?
  Ведь ты поняла, что я всем откажу.
  Лишь с тобой останусь".
  "Ну, Гендер.
  Ну, миленький, - Альтаира запищала. - Закончим древний шумерский обряд.
  У нас будет особая свадьба - по шумерским обычаям.
  Шумеры вымерли.
  Их обычаи остались..."
  "Не самые лучшие обычаи - пред свадьбой жениха мучить, - я пробурчал. - Мы, женихи, и так волнуемся.
  Вы же, невесты, наше здоровье подрываете своими играми.
  Что от жениха останется к ночи?
  Облако от меня останется..."
  "Гендер, - Альтаира заботливо поправляла мою тунику. - Ты так разволновался, что не замечаешь, что туника сползла с твоего плеча.
  Все заметили". - Альтаира поправила мою тунику.
  "Гендер, господин, - следующая рабыня Василиса прыгала от возбуждения. - Выбери меня.
  Я же бывшая гладиатрикс.
  Со мной ты будешь в безопасности".
  "Я буду в безопасности с деньгами Альтаиры", - я подумал.
  "Гендер, стало душно, - Альтаира тяжело дышала. - Ты возьмешь мою подругу Василису в жены?"
  "Гендер, бери меня", - рабыня Василиса выставила все напоказ сразу...
  "Василиса, - я провел ладонью по груди рабыни. - Веришь ли, ты сама себе?
  Может быть, сейчас ты интригуешь?
  Ты же - когда была гладиатрикс - хитрила, чтобы победить врага".
  
  
  ГЛАВА 416
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  СМОТРИНЫ
  (ИСТОРИЯ: ГЕНДЕР И АЛЬТАИРА)
  
  "Ты не враг мне, Гендер".
  "Я бы на твоем месте сомневался, Василиса.
  Но ты так открыта и приветлива, что я...
  Что я все равно отказываюсь брать тебя в жены".
  "А праздник на траве?" - рабыня Василиса надула губки.
  "Какой праздник на траве, рабыня?"
  "Мы же с тобой так мило провели время у реки.
  Затем переместились на лужайку около рисовой плантации".
  "Праздник всегда с нами, рабыня Василиса, - я ответил важно. - Мы продолжим с тобой мило беседовать... об урожаях риса.
  Но только, когда я возьму в жены Альтаиру.
  Все вернется к нам..."
  "Гендер?
  Ты и Василисе отказал?" - Альтаира прошептала за моей спиной.
  "И - Василисе рабыне я отказал", - я сделал шаг в сторону.
  
  "Ну, если ты и Василису не взял в жены, - Альтаира, казалось, что была удивлена, - то посмотри на Клеопатру.
  Клеопатра для меня..."
  "Нет!
  Нет!!
  И нет!!! - Я остановился около Клеопатры. - Рабыня Клеопатра для меня - сумасшедшая...
  Нет.
  Скажу мягче - неуравновешенная.
  Придумывает.
  Выдумывает о нас..."
  "Как же я выдумываю, цезарь, - рабыня Клеопатра растеряно моргала. - Ты же мой муж..."
  "Рабыня Клеопатра, - я повысил голос. - Ты моргаешь растеряно.
  Прежде ты была уверена в себе".
  "Я сейчас растерялась, потому что ты сказал мне нет, цезарь".
  "Не придумывай, Клеопатра, что мы с тобой были знакомы раньше, - я надул грудь. - Я тебя не знал.
  И теперь - знать тебя не хочу".
  "Надо же, от своей жены отказался", - конюх Трентал воскликнул из последних рядов рабов.
  "Раб Трентал, - я не выдержал. - Тебя не спрашиваю.
  Ты напрасно на меня клевещешь.
  Клеопатра не жена мне.
  Я устал повторять".
  "Гендер так со всеми девушками поступает, - ожидаемо вылез раб садовник Дрон.
  Почему он меня так невзлюбил? - Погуляет.
  Соблазнит.
  Снасильничает.
  А затем - бросит".
  "Дрон, - неожиданно рабыня Василиса заступилась за меня. - Как это - соблазнит, а потом - снасильничает?
  Если соблазнил, то - любовь по согласию.
  Без насилия.
  Ты, Дрон, не наговаривай на Гендера".
  "Спасибо, рабыня Василиса, - я с благодарностью посмотрел на Василису. - Я отказался взять тебя в жены.
  Но ты в сердце не затаила зло".
  "Зато я зло держу на тебя, цезарь, - рабыня Клеопатра никак не хотела выходить из своего сумасшествия. - При всех отказываешься от своей жены... от меня".
  "Я и не скрываю, что при всех отказываюсь от тебя, рабыня Клеопатра, - я устало выдохнул. - Я не беру тебя в жены, Клеопатра".
  "Жаль, Гендер, - голос рабыни потух. - Так было бы проще - нам снова воссоединиться.
  Мы же с тобой муж и жена.
  Нам не нужно снова к жрецам идти..."
  "Гендер, Гендер, подумай, - Альтаира пищала около меня. - Нехорошо получается как-то.
  Может быть, ты забыл?
  И Клеопатра, действительно, была твоей женой?"
  "Даже если все шумеры восстанут, Альтаира.
  Даже, если сейчас под моими ногами возродится шумерское царство, то я заявлю - не знал никогда Клеопатру.
  Познакомился с ней в твоем дворце.
  И - самое главное - не беру ее в жены.
  Но ты, Альтаира, странненько пытаешься от меня избавиться".
  "Нет, Гендер.
  Я не пытаюсь от тебя избавиться.
  Я проверяю твою стойкость. - Альтаира вела меня за руку к следующей "невесте". - Так и быть, Гендер.
  Я объявляю, что ты отказался от своей прежней жены Клеопатры..."
  "Альтаира, хоть ты не сходи с ума", - я проблеял жалко.
  Без почтения проблеял.
  "Гендер не берет в жены мою подругу Клеопатру, - Альтаира подняла правую руку. - А Пандору?"
  "Что Пандору, Альтаира?"
  "Возьмешь в жены мою прехорошенькую подругу Пандору?" - Альтаира облизнула тонкие губки.
  
  "Альтаира?"
  "Да, Гендер?"
  "Ты имеешь в виду, - я так красиво начал.
  Но забыл, что хотел важно сказать.
  Поэтому ответил просто: - Нет, Альтаира!
  Я не беру в жены твою прехорошенькую подругу Пандору..."
  "Гендер, - Пандора всплеснула ручками. - Как ты можешь отказываться от меня?
  Мы же с тобой целую ночь провели в твоей спальне..."
  "Ночь без любви, рабыня Пандора", - я ответил быстро.
  "Господин, господин, - от волнения рабыня Пандора назвала меня господином.
  Как и другие должны называть... - Ты был в спальне Клеопатры.
  Не знаю, чем вы там занимались.
  Но ты и свою жену Клеопатру не взял в жены.
  С Василисой вы мило общались.
  А со мной - так веселье было.
  Мы устроили пир в твоей спальне.
  После пира, ты, как честный охотник на драконов, обязан на мне жениться".
  "Я даже не притронулся к персику... в спальне, - я вытер пот со лба. - Не придумывай, рабыня Пандора.
  Ничего между нами не было.
  А, даже, если бы и было, то я бы назвал - девичником.
  Все равно я люблю Альтаиру.
  Она - моя невеста.
  И будет моей женой".
  "Фу, Гендер, - рабыня Пандора скривила рожицу. - Неприлично при девушках хвастаться, какая у тебя прехорошенькая невеста..."
  "Моя прехорошенькая невеста - госпожа для тебя, рабыня Пандора, - я назидательно погрозил Пандоре пальцем. - Будь почтительна с Альтаирой..."
  "Не ты будешь меня учить, как общаться с моей Альтаирочкой, - Пандора прожигала меня презрительным взглядом. - Не хочешь меня, Гендер?
  Ну, тогда и я тебя не хочу".
  "Обижаешь меня, рабыня?
  Как же ты можешь не хотеть меня?
  Я же - блестящий и неотразимый!"
  "Да, Гендер.
  Ты очень красивый.
  Но не для меня ты". - Пандора смотрела сквозь меня.
  "Пандора позорит меня, - я молча кусал губы. - Дерзкая рабыня".
  "Я отказываюсь брать в жены рабыню Пандору", - я повернулся к Альтаире.
  "Гендер отказывается брать в жены Пандору", - Альтаира повторила.
  "Альтаира?"
  "Да, Гендер".
  "Почему ты за мной повторяешь?"
  "Ритуал требует повторений, Гендер", - Альтаира с нежностью смотрела на меня.
  "Гендер, а ящик?" - рабыня Пандора сверкнула глазищами.
  "Что ящик?"
  "Если ты не берешь меня в жены, то ты не берешь мой ящик".
  "Да, ящик Пандоры", - Альтаира всполошилась.
  "Зачем мне какой-то подозрительный ящик какой-то сомнительной рабыни, - я захохотал. - Может быть, в ящике Пандоры кобра ядовитая живет.
  Я засуну руку.
  А кобра меня - цап".
  "Славный охотник на драконов боится змеи, - раб садовник Дрон захихикал. - С драконами Гендер сражается.
  А против бедненькой змеи в ящике боится выйти.
  Не те уже герои стали..."
  "Я не отвечаю глупым рабам", - я постарался, как можно более грозно смотреть на раба Дрона.
  "Гендер, а Гендер?" - рабыня Пандора меня позвала.
  "Да, Пандора.
  Рабыня Пандора, - я добавил для усиления. - Я уже отказал тебе.
  Пересматривать свое решение не буду".
  "Может быть, в моем ящике не королевская кобра?" - Пандора выдохнула.
  "А что тогда в твоем ящике, рабыня?"
  "Не знаю..."
  "Ты не знаешь, что в твоем ящике, Пандора?"
  "Говорят, что на дне ящика осталась только надежда", - Пандора не смутилась под моим тяжелым взглядом.
  "Говорят, говорят, - я бормотал. - Мало ли что говорят.
  Ты сама не проверяла?"
  "Не проверяла, Гендер.
  Я решила, что только моему мужу разрешу заглянуть в мой ящик.
  Вдруг, ящик подарит несметные сокровища, безграничную власть, вечную жизнь и бесконечную любовь?"
  "Звучит заманчиво, Пандора, - я пытался унять дрожь. - Но я не променяю Альтаиру на тебя, на твой ящик с несметными сокровищами, безграничной властью, вечной жизнью и бесконечной любовью".
  "Врет он все, этот Гендер!" - незнакомый мне раб крикнул.
  "Я тебя запомню, раб", - я погрозил рабу кулаком.
  
  "Альтаира, - я жалобно проблеял. - Можно ускорить обряд?
  Так мы до утра будем бесцельно проводить время с рабами..."
  "Ты куда-то торопишься, Гендер?" - Альтаира упрямо сдвинула бровки.
  Я понял, что обряд шумерский для Альтаиры очень важен.
  Поэтому со вздохом опустил голову.
  Решил больше не подгонять мою невесту.
  "Гендер?" - Следующей была рабыня Партэния.
  Которая считала меня своим другом.
  "Да, Партэния", - я смотрел в бездонные глаза рабыни.
  "Пандора только что сказала, что ритуал требует повторений, - голос Партэнии заманивающий, медовый. - Я два раза проводила над тобой ритуал нашей дружбы.
  Хочешь еще раз?"
  "Хочу...
  Нет, рабыня.
  Не хочу.
  Партэния.
  Мы же друзья.
  Только ты не начинай...
  Останемся друзьями". - Я почти упрашивал рабыню.
  "Можно быть мужем и женой, но при этом оставаться друзьями, Гендер", - Невозможно красивая Партэния обожгла меня взглядом.
  "Ну...
  Рабыня... - Я закашлялся. - Я не могу представить, что я с другом...
  После свадьбы.
  В первую же ночь...
  Как это - с другом?
  Нельзя с другом..."
  "Ты стоял передо мной на коленях, Гендер..."
  "Так требовал твой ритуал дружбы, рабыня.
  Чтобы я стоял и кланялся тебе, Партэния".
  "Ты стоял на коленях и кланялся мне, Гендер.
  Поэтому ты уже привык мне кланяться.
  После нашей свадьбы тебе не нужно будет заново привыкать кланяться мне".
  "Не хочу, рабыня".
  "Но ты же хотел, чтобы я ставила свою ногу на твою шею, Гендер".
  "Только - ради ритуала, рабыня.
  Ради него..."
  "Я никогда не чувствовала настоящее отчаянье, Гендер.
  Но теперь на меня накатила безысходность.
  Оказывается, что ты не только радость приносишь, Гендер.
  Но и безысходность..." - Рабыня Партэния отшатнулась от меня.
  "Безысходность, отчаянье, - я бормотал. - Все - слова.
  Я не трогал тебя, рабыня Партэния.
  Не целовал..."
  "Гендер.
  Я все острее ощущаю слабость.
  Мне нестерпимо обидно, что ты - друг мой - меня не берешь в жены..."
  "Друзей в жены не берут,".
  "Я унижаюсь перед тобой, Гендер.
  Поэтому испытываю к себе отвращение.
  Мне не хочется жить".
  "Довел девку", - рабы и рабыни загудели.
  "Гендер, успокой Партэнию, - Альтаира дрожала. - Партэния не должна волноваться..."
  "Если я успокою Партэнию, Альтаира, то ты начнешь волноваться", - я разозлился.
  "И?"
  "Что - и, Альтаира?"
  "Твое слово, Гендер".
  "Какое мое слово?"
  "Берешь мою подругу - ослепительно красивую Партэнию - в жены?"
  "Нет, не беру ни твою подругу, ни свою подругу в жены, Альтаира".
  
  "Славный охотник на драконов сказал, Гендер - сделал, - Альтаира опустила миленькую головку. - Следующее испытание - моя подруга - блестящая красавица Лекори", - Альтаира остановилась около Лекори.
  "Альтаира, ты удивительно сказала - испытание, - я засмеялся невесело.
  Обреченно смеялся. - Для меня твой ритуал - испытание".
  "Ритуал не мой, а - шумерский".
  "Альтаира?"
  "Да, Гендер".
  "Ты назвала Лекори своей подругой..."
  "И что, Гендер?"
  "Но Лекори - как бы...
  Вроде бы...
  Она - моя рабыня.
  Я ее купил.
  Купчая на Лекори и ее сестер - Комазию, Гелазию - на меня писцом оформлена".
  "Разве, твои рабыни, Гендер, не могу быть моими подругами?" - Альтаира склонила прелестнейшую головку к левому плечу.
  "Я просто так спросил, Альтаира, - я уже жалел, что сделал Альтаире замечание. - Мои рабыни - твои рабыни".
  И тут же прикусил язык.
  "Ну, кто меня просил? - Я чуть не завыл.
  Стонал.
  Молча ругал себя. - Зачем произнес, что мои рабыни - рабыни Альтаиры.
  По закону цезаря от прошлого года...
  Зачем цезарь законы сочиняет?
  Воевал бы спокойно...
  По этому закону, если кто при свидетелях откажется от рабов своих, то теряет их.
  А, если произнесет: Мои рабы - твои рабы, то означает, что дарит своих рабов.
  Получается, что я как бы подарил своих рабынь - Лекори, Комазию и Гелазию - Альтаире.
  Конечно, после моей свадьбы все рабы Альтаиры станут и моими рабами.
  Но только после свадьбы.
  Надеюсь, что свадьба состоится..."
  К счастью, никто не обратил особого внимания на мои горячие слова, что мои рабы - рабы Альтаиры.
  Может быть, Альтаира и ее рабы не слышали об этом законе цезаря...
  "Лекори, - я улыбнулся рабыне, как друг и, как хозяин. - Ты моя рабыня. - Я многозначительно произнес с нажимом. - Ты же не будешь настаивать, чтобы я взял тебя в жены".
  "Конечно, Гендер, - красота Лекори ослепительная. - Я не стану просить тебя, чтобы ты взял меня в жены.
  Ты все равно, как бы муж мне..."
  "Я - как бы муж тебе, Лекори?"
  "Конечно, господин.
  Ты же трогал меня..."
  "Я не трогал.
  Я ощупывал тебя, как рабыню..."
  "Ты купил меня.
  Ты обязан обо мне заботиться, господин.
  Корми меня.
  Пои.
  Ублажай.
  Развлекай меня".
  "Бесполезно разговаривать с тобой, когда ты в приподнятом настроении, Лекори, - я заскрипел зубами. - Отвечу тебе лишь одно - я не беру тебя в жены".
  "Ты можешь говорить, что захочешь, Гендер.
  Но ты мне - муж".
  "Не повторяй ошибок Клеопатры, Лекори, - я скривил рот. - Она тоже считала меня своим мужем..."
  "Не считала, а - считает тебя Клеопатра своим мужем", - без вопля садовника Дрона не обошлось.
  "А ведь даже хорошо, что раб Дрон меня ругает, - я неожиданно понял. - Многие рабы - из духа противоречия - станут спорить с Дроном.
  Оказывается, что нужен тот, что говорит гадости.
  После свадьбы сделаю раба садовника Дрона своим шутом..."
  "Альтаира, - я опустил ладонь на правое плечо своей невесты. - Так и запомни.
  Я не беру рабыню Лекори в жены..."
  "Ослепительную красавицу Лекори", - рабыня усмехнулась.
  "Не берешь, Гендер?" - Альтаира обожгла меня любящим взглядом.
  "Ты должна повторить, что я не беру Лекори в жены, - я настаивал. - Ты же сама, Альтаира, сказала, что так требует шумерский обряд".
  "Мне тяжело, Гендер".
  "Что тебе тяжело, Альтаира?"
  "Мне тяжело, потому что ты не берешь моих подружек в жены.
  Они обижаются.
  Когда мои подружки страдают, то страдаю и я".
  "Я ничего не отвечу на твое неумное замечание, Альтаира, - я прошел дальше. - Лишь скажу, что беспокоюсь за тебя.
  Теряю свое обычное самообладание".
  "Я успокою тебя, Гендер, - Альтаира перестала дрожать. - Я повторю.
  Мой жених Гендер отказался брать в жены мою подружку - блестящую красавицу Лекори".
  "Вот и славно", - я засмеялся с облегчением.
  "Ну, и дурак", - рабыня Лекори показала мне язычок.
  "Чтоооо?"
  "То, что слышал, Гендер, - ноль почтения в рабыне Лекори. - От блестящей красавицы только дураки отказываются".
  "Я согласна с тобой, Лекори, что от блестящей красавицы только дураки отказываются", - Альтаира радостно подхватила.
  "Альтаира?"
  "Да, мой Гендер".
  "Ты должна за мной повторять, а не за рабынями".
  "Что я должна повторять, Гендер?"
  "Прости, Альтаира, что пытаюсь с тобой нормально разговаривать", - я стиснул зубы.
  
  "Сестра рабыни Лекори - прекрасная собеседница Комазия, - Альтаира после обдумывания моих слов показала пальчиком на Комазию. - Комазия - моя подруга.
  Она не только прекрасная собеседница, но и красавица из красавиц.
  Ты берешь в жены Комазию"?
  "Я так же не беру в жены прекрасную собеседницу, как не взял в жены ее блестящую красавицу сестру Лекори".
  "Мудрое решение, Гендер", - Комазия неожиданно меня похвалила.
  "Как это - мудрое решение? - Я споткнулся о слова. - Только что я отверг тебя, Комазия.
  И ты называешь это мудрым?
  Все девушки мечтают обо мне.
  Я тебе не нравлюсь?
  Я не слишком красив для тебя?"
  "Ты - бесподобен, Гендер, - Комазия даже не улыбалась. - Ты прекрасен.
  Красивее тебя нет мужчин.
  Но..."
  "Что - но, Комазия?"
  "Чувство любви к тебе не покидает меня.
  Приложи руку к моему сердцу.
  Ты почувствуешь его ровный стук". - Рабыня Комазия направила мою ладонь.
  Прислонила к своей груди.
  "Это не сердце, Комазия.
  Я трогаю не сердце, а - грудь".
  "Я назвала мудрым твое решение не брать меня в жены, Гендер".
  "Да".
  "Потому что я - прекрасная собеседница.
  Если бы я была простой красавицей, то я бы набивалась к тебе в жены.
  Но я - не простая какая-то, о которую ты можешь вытирать ноги.
  Я не похожа на других.
  Я - прекрасная собеседница.
  Речами услаждаю.
  Красотой своей завораживаю.
  Я вижу твою мудрость, прелестнейший Гендер.
  Господин.
  Когда тебе станет нехорошо, то ты вспомни обо мне.
  У тебя закружится голова.
  Ты подумаешь, что неплохо бы меня позвать.
  Представишь, как я опускаюсь на твою постель.
  Веду с тобой сладкие речи.
  Ты будешь ревновать меня.
  Представлять, что ко мне сватаются знатные богатые патриции.
  Ты поймешь, что хочешь меня.
  Что, действительно, хочешь быть со мной рядом.
  Так хочешь, что у тебя заболит голова".
  "Стой, стой, прекрасная собеседница, - я выставил вперед свои руки. - Твои речи - сладкий яд.
  Хочу слушать и слушать.
  Язык до Афин доведет.
  Все!
  Все!!
  Я не беру тебя в жены, Комазия.
  Признаюсь, что с огромным трудом отказываюсь".
  "Гендер?" - Альтаира ущипнула меня за ляжку.
  "Спасибо, Альтаира, что вывела меня из затягивающих речей Комазии.
  "Мой жених Гендер не берет мою подругу Комазию в жены", - Альтаира быстро произнесла.
  Наверно, боялась, что я передумаю.
  Правильно опасалась Альтаира.
  Одурманенный речами женщины, парень способен на все...
  
  "Гелазия, - я распахнул объятия. - Твоя нежная невинная улыбка.
  Давай, обнимемся, Гелазия.
  Ты же понимаешь, что ты мне не жена".
  "Да, мой повелитель, - третья грация нежно и преданно мне улыбалась. - Я не жена тебе.
  Ты мне не муж.
  Меня надо добиваться, Гендер.
  Голыми руками меня не возьмешь.
  Сначала ты должен долго за мной ухаживать..."
  "Я не стану за тобой ухаживать, Гелазия.
  Конечно, твоя нежная улыбка наивная зачаровывает.
  Сводит меня с ума.
  Но я не..."
  "Дарить подарки.
  Уговаривать. - Гелазия с нежной улыбкой погрузилась в девичьи мечты. - Будешь обещать мне прекрасную жизнь.
  Я сначала влюблюсь в тебя.
  Но потом на горизонте появится соперник..."
  "У моей обаятельности нет соперников, Гелазия", - я сказал больше для других рабов, чем для Гелазии.
  "Я влюблюсь в конюха", - Гелазия с нежной наивной улыбкой продолжала.
  "В меня все влюбляются", - раб конюх Трентал захохотал.
  "В тебя влюбляются, потому что у тебя, как у коня, конюх", - садовник раб Дрон злобно зашипел.
  Все рабы захохотали.
  "У меня все равно больше, чем у Трентала", - раб кузнец Атлант пробасил добродушно.
  "Не в тебя, раб конюх Трентал, я влюблюсь, - рабыня Гелазия с нежной улыбкой обломала конюха. - Я влюблюсь в романтичного конюха.
  Он украдет меня.
  Мы будем жить в полях.
  Питаться станем саранчой и медом диких пчел".
  "Гелазия, рабыня, - я приложил ладонь к животу. - Меня уже тошнит от твоих речей.
  Слишком ты наивная.
  По твоей нежной улыбке видно..."
  "Потом, когда конюх мне надоест, я приду к тебе, Гендер, - рабыня Гелазия с нежной улыбкой сменила направление, - потому что мимо тебя невозможно пройти.
  Я слезами раскаянья буду омывать твои ноги..."
  "Гелазия, ты уже говоришь складно, как прекрасная собеседница Комазия, - я погладил Гелазию по головке. - Ты же должна просто нежно улыбаться.
  Улыбайся, когда я повторю.
  Повторяю - не беру тебя в жены".
  "Гендер не берет тебя в жены", - Альтаира эхом откликнулась.
  Я подумал:
  "Чем далше обряд, тем быстрее Альтаира соглашается, что я не беру ее подруг в жены.
  Сначала меня упрашивала.
  Уговаривала.
  Теперь Альтаира опасается, что я сломаюсь..."
  
  "Гендер, - Альтаира торжественно заявила перед следующей рабыней. - Моя подруга Апогея.
  "Апогея!
  Мой жених - Гендер".
  "Знаю, знаю я твоего жениха, Альтаирочка, - Апогея сладко смотрела на мою невесту. - Я Гендера на пиру под столом ласкала".
  "Никто меня на пиру под столом не ласкал", - я ответил слишком поспешно.
  На что и получил замечание от раба садовника Дрона.
  "А я и не знал, что Гендер на пиру и Апогею соблазнил".
  "Апогея поглаживала мою коленку, - я признался. - Я не убирал ногу, потому что...
  Потому что... некуда".
  "Гендер, - Апогея бесстрастно смотрела на меня. - На пиру я задумалась.
  Закрыла глаза.
  Когда открыла глаза, то увидела твое обеспокоенное лицо.
  Ты склонился надо мной".
  "Я подумал, что ты потеряла сознание, рабыня".
  "Я же решила, что вижу сон.
  Я подняла руку.
  Осторожно прикоснулась к твоей упругой щеке, Гендер.
  Почувствовала своими холодными пальцами твое тепло.
  Ты провел моей рукой по своему волевому подбородку...
  "Не было этого, Апогея".
  "Дай помечтать, Гендер.
  Дальше ты с порывистой нежностью прижал мою ладонь к своим губам.
  Твое прикосновение разбудило во мне ощущения новые.
  Они не были похожи на те, которые я испытываю, когда сплю одна.
  Я быстро моргнула.
  Поняла, что я не на ложе с тобой, Гендер.
  Всего лишь мы на пиру.
  За окном плыл теплый вечер.
  В моей голове плыл розовый туман".
  "И это все происходит с девушкой, когда она под столом лапает коленку парня", - я натужно захохотал.
  "Гендер, - голос рабыни Апогеи прорезал наступившую тишину. - Ты посмотри на себя со стороны.
  Ты не скрываешь облегчения.
  Я думала, что ты уже не придешь в себя после нашего пира.
  Больше никогда не поступай со мной так жестоко, Гендер.
  Я этого не вынесу".
  "Как не поступать, рабыня? - Я с удивлением смотрел на Апогею. - Не подставлять тебе свою коленку?"
  "Не коленкой любовь делают, - рабыня Апогея с досадой махнула на меня рукой. - Хорошо, что ты пришел в себя на пиру, Гендер".
  "Разве я терял сознание?"
  "Ты находился в благодушном благополучии, Гендер".
  "Наверное, - я тряхнул головой. - Может быть, так и было.
  Но сейчас это не имеет значения.
  Я торжественно заявляю, рабыня Апогея - не беру тебя в жены.
  Даже лапанье моей коленки тебе не помогло".
  "Ах, Гендер, - рабыня Апогея распахнула глазища. - Не верю!
  Не берешь меня в жены?
  Не может быть!"
  "Мой жених Гендер, не берет тебя в жены, подружка Апогея, - Альтаира пропищала. - Апогеечка.
  Ты не волнуйся.
  Я тебя потом успокою.
  Мы же с тобой очень близкие подружки".
  
  "Вы не ближе, чем я, - следующая рабыня - Анфиса пропела. - Альтаирочка!
  Отдашь своего жениха мне в мужья?"
  "Меня надо спрашивать, а не мою невесту", - я нависал над рабыней Анфисой.
  "Гендер!
  Господин!
  Славный охотник на драконов, - дыхание рабыни Анфисы огненное.
  Как у дракона... - Я понимаю, что у меня нет шансов стать твоей женой.
  Ты небесно недосягаемый.
  Невозможно красивый.
  Величественный".
  "Хорошо, что ты это понимаешь, рабыня, - я прогрохотал добродушно. - Некоторые рабыни не могут поверить, что я их не беру в жены..."
  "Гендер, а ты не меня бери в жены, - Анфиса повисла на моей руке. - Ты меня и Апогею бери.
  Сразу двух.
  Две жены в одной.
  Разве плохо тебе будет?"
  "Не может быть двух в одной", - я немножко обалдел от неожиданного предложения рабыни Анфисы.
  Она сумела меня удивить.
  Впрочем, каждая рабыня чем-то да удивляла меня...
  "Гендер, - рабыня Анфиса обняла рабыню Апогею. - Разве мы не одна целая жена тебе?"
  "Хм...
  Смотритесь вместе очаровательно", - я икнул.
  Анфиса и Апогея прижались друг к дружке.
  Мне даже показалось, что передо мной одна ослепительно красивая девушка с двумя головами.
  И все у этой девушки было вдвойне.
  "Нравится, Гендер?" - Рабыня Апогея подмигнула мне.
  "Ты, рабыня Апогея, не подластивайся, - я сжал кулаки, чтобы не соблазниться. - Я уже тебя отверг.
  Рабы слышали.
  Альтаира подтвердила".
  "Ты отказался от меня, Гендер, - Апогея не смутилась. - Но не от меня и Анфисы".
  "Волею, данной мне законами цезаря, - меня понесло от волнения. - Я отказываюсь от рабыни Анфисы.
  Не желаю брать тебя, рабыня Анфиса, в жены.
  Ни тебя, ни с твоей подружкой Апогеей не беру табуном.
  Все!
  Я - Гендер - сказал!"
  "Правильно Лекори сказала, что ты - дурак, Гендер", - Анфиса надула губки.
  "В тебе обида говорит, рабыня", - я торжествовал.
  Потому что поборол желание взять Анфису с Апогеей в жены.
  
  "Гендер, - Альтаира торопилась. - На Ореанду посмотри.
  Посмотри на Ореанду".
  
  
  ГЛАВА 417
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ВЫБОР ЗА ГЕНДЕРОМ
  (ИСТОРИЯ: ГЕНДЕР И АЛЬТАИРА)
  
  "Здравствуй, рабыня Ореанда, - я похлопал Ореанду по левому плечу. - На тебя смотрю".
  "Нравлюсь?" - Красавица Ореанда закатила глазки.
  "Очень.
  Очень нравишься". - Я не отнекивался.
  "Если нравлюсь, то бери меня в жены, Гендер", - Ореанда ласково улыбнулась.
  У меня судорогой свело живот.
  Я понимал, что, когда откажусь от Ореанды, то потеряю что-то важное в жизни.
  "К сожалению, Ореанда, я тебя не беру в жены.
  Мне одной Альтаиры достаточно". - Я поднял подбородок.
  "Гендер.
  Ты хочешь моей смерти!" - Рабыня Ореанда надула миленькие губки.
  "Рабыня!
  Я не хочу твоей смерти.
  Рабы дорого стоят.
  Ты же должна трудиться на моих полях. - Ничего страшного, что я сказал "на моих полях".
  Все должны воспринимать меня, как без пяти минут мужа Альтаиры. - Ты радуешь своей красотой, Ореанда".
  "Я не знаю, что с собой сделаю, если ты не возьмешь меня замуж, - рабыня произнесла тихо. - Наверно, я убегу".
  "Рабыня, - я выпучил глаза. - Не смей так говорить.
  Если ты сбежишь, то мы потеряем деньги, заплаченные за тебя.
  К тому же, патриции станут смеяться надо мной и Альтаирой.
  Скажут, что в нашем хозяйстве так все плохо, что рабы сбегают".
  "Не волнуйся, Гендер, - Ореанда нашла в себе силы. - Со мной все будет в порядке.
  Ничего особенного не произойдет.
  Да и честь Альтаиры я не запятнаю.
  Можете ни о чем не беспокоиться".
  "Не убежишь, рабыня?" - Я пристально посмотрел на Ореанду.
  Наши глаза встретились.
  "Я вспомнила, что меня так расстроило, Гендер, - рабыня прошептала. - В моей памяти возникли смутные очертания тебя.
  Ты так величественно стоял около мраморной колонны, Гендер.
  Я испытала тогда сильнейшие чувства.
  Казалось, что ты - тоже мраморная колонна.
  Очень опасно, если ты столь красивый, Гендер". - Ореанда задрожала.
  Губы ее посинели.
  "Ореанда, ты слишком переволновалась из-за какой-то чужой свадьбы, - я озаботился. - Альтаира на тебя смотрит с нескрываемой тревогой.
  Не падай в обморок, рабыня.
  Сходи на лужайку.
  Найди какую-нибудь целебную успокаивающую травку..."
  "Нет, Гендер, - Ореанда протянула руку, словно хотела удержать меня. - Ты слишком обо мне заботишься, Гендер.
  Мне совсем не нужна травка успокаивающая.
  Я просто слишком переволновалась сейчас.
  Без травки справлюсь с собой.
  Иди дальше, Гендер.
  Я молча буду просить у тебя прощения.
  Прощения, что я не слишком хороша для тебя.
  Я не могу допустить, чтобы кто-нибудь раскрыл твою тайну, Гендер".
  "Какую тайну, Ореанда?" - Я спросил преувеличенно бодро.
  Не хотел, чтобы Ореанда знала обо мне что-то, чего даже я не знаю.
  "У каждого есть тайны, Гендер, - Ореанда сурово на меня посмотрела.
  Я видел, что она колеблется - сказать, или не сказать. - С одной стороны, я хочу, чтобы ты был счастлив.
  С другой стороны понимаю, что ты со мной счастлив не будешь.
  У тебя возникнут осложнения с Альтаирой.
  Тебя нужно успокаивать, Гендер, а не меня. - Ореанда села на мраморную плиту.
  Глубоко вздохнула.
  Сдвинула колени. - У меня немного кружится голова.
  Это нормально.
  Ты мне отказал.
  Головка закружилась моя.
  Не обращай внимания на мою слабость, Гендер.
  Я скоро поднимусь.
  Я еще станцую на вашей свадьбе". - Рабыня медленно поднялась.
  Покачнулась.
  "Осторожно", - я схватил Ореанду за руку.
  "Я рада, что ты меня поддержал, Гендер, - рабыня смотрела на меня с некоторым недовольством. - Но можешь не доказывать мне и другим, что ты внимательный и благородный друг. - Ореанда бурчала.
  Бурчание делало ее непривлекательной. - Я вижу, что тебе становится хуже и хуже, Гендер.
  Внимательно смотри по сторонам.
  А то..."
  "Не угрожай мне, рабыня, - я заскрипел зубами. - Отравить меня хочешь?
  Разозлилась на меня так, что желаешь убить?
  То в жены ко мне просишься, то угрожаешь..."
  "Убить тебя невозможно, Гендер, - Ореанда смотрела на меня изучающе. - Ты же - общий любимчик. - Пальцы рабыни шутливо пробежали по моей груди.
  Коснулись шеи. - Выглядишь ты потрясающе, Гендер. - Ореанда прошептала. - Я, словно привидение увидела".
  "Я так и подумал, что ты смотришь на меня не как на человека, а как на бога с Олимпа", - я заменил привидение на бога.
  "Когда будешь пировать, Гендер, ты вспомнишь, что меня бросил".
  "Но ведь я тебя и не подбирал, рабыня.
  Как же я могу тебя бросить, если ты не моя? - Я произнес нерешительно. - Зачем придумываешь?"
  Я замолчал.
  "Гендер..." - Альтаира начала нерешительно.
  "Альтаира.
  Я понял, что ты хочешь спросить, - я поцеловал Альтаиру в щечку.
  Словно на нее свое клеймо поставил. - Да!
  Я не беру рабыню Ореанду в жены.
  Я отказываюсь от нее".
  "Отказываешься от нее, - Альтаира эхом повторяла. - Не берешь мою подружку Ореанду в жены..."
  
  "Линдси?" - Я уже смотрел на следующую рабыню.
  "Со мной тебе будет еще тяжелее, Гендер", - Линдси наматывала локон на пальчик.
  "Почему мне с тобой будет тяжело, рабыня?
  И с чем сравнила, когда сказала, что еще тяжелее будет?
  Я с тобой даже почти не разговаривал.
  Мало с тобой общался".
  "Вот поэтому, Гендер..."
  "Что поэтому, рабыня?"
  "Поэтому тебе будет со мной тяжелее, оттого, что ты не знаешь меня.
  Ты подумаешь - всех рабынь я знаю.
  Всем отказал.
  Никого не взял в жены.
  Но Линдси я совсем не знал.
  Она какая-то загадочная.
  За что Альтаира любит ее?
  Так ты будешь думать, Гендер.
  Ночами не сомкнешь глаз.
  Тебя будет мучить бессонница.
  Только обо мне станешь думать.
  Только я одна в твоей голове.
  Из головы упаду в твое сердце, Гендер".
  "Умно ты придумала, рабыня Линдси..."
  "Поэтому, Гендер, позаботься о себе.
  В твоих же интересах взять меня в жены..."
  "Я уже прошел мимо всех своих интересов", - я показал на отвергнутых мной рабынь.
  Заметил и подумал:
  "Что-то не очень рабыни печалятся.
  Требовали, чтобы я взял их в жены.
  Когда отказывал - злились.
  Но теперь веселенькие.
  Радуются.
  Хихикают.
  На меня почти не смотрят..."
  "Гендер", - рабыня Линдси взяла меня за руку.
  "Не Гендер, а для тебя - господин", - я ответил в тумане.
  Линдси завораживала меня своей красотой.
  "Ты поверишь мне, Гендер, если я скажу, что хочу перед тобой извиниться?"
  "Ты извинишься передо мной, Линдси? - Я от удивления открыл рот. - За что?"
  "За то хочу извиниться перед тобой, господин, - все же рабыня назвала меня господином, - что я безумно красивая.
  Более красивая, чем ты.
  Ты даже сердишься.
  Беспомощно качаешь головой, Гендер.
  Но понимаешь, что моей красоты ты никогда не достигнешь".
  "Намекаешь, что, если я возьму тебя в жены, хитрая рабыня, то получу твою красоту?" - Я расхохотался.
  "Зачем? - Рабыню прищурила омутные глаза. - Зачем ты выставляешь себя дурачком, Гендер?
  Зачем начинаешь над собой издеваться?"
  "Может быть, ты мне скажешь что-нибудь ободряющее, рабыня? - Мой голос окреп.
  Я стал уверенным в себе. - Только насмехаетесь надо мной.
  Лучше бы поздравила меня, что я беру в жены Альтаиру.
  Она же для вас всех, рабыни, подруга?
  Почему же вы не желаете своей подруге Альтаире счастья?
  Вы видите, как она влюблена в меня.
  Как с обожанием смотрит на меня.
  Альтаира желает меня получить в мужья.
  Вы же пытаетесь ее отбить..."
  "Ты уже собрал свои вещи, Гендер? - Рабыня не ответила на вопрос об Альтаире. - Многим казалось, что ты хотел уйти из дворца.
  Ах, у тебя же нет своих вещей, Гендер.
  Ты пришел почти голый... - Линдси провела пальчиком по щеке. - Не думай, что я стану уговаривать тебя остаться, Гендер". - Густые длинные ресницы рабыни порхали.
  "Очень умно, рабыня, - я произнес насмешливо. - Очень тонко вы заметили, что я хочу покинуть дворец.
  Даже и не мечтайте.
  Да, я согласен...
  Вначале я хотел покинуть дворец.
  Но красота обворожительной Альтаиры якорем держит меня здесь.
  Я даже завел друзей среди рабов..."
  "... и подруг среди рабынь, - раб садовник Дрон отозвался. - А своего друга детства Гамидония ты убил, Гендер.
  Гамидоний тебе мешал.
  Хотел отнять у тебя Альтаиру..."
  "Тебе в голову приходят глупости, раб, - я сурово взглянул на садовника. - Я уже предупреждал, что после свадьбы серьезно поговорю с тобой".
  "Все слышали? - Раб садовник Дрон изображал из себя комедианта. - Славный охотник на драконов Гендер только что предложил мне встречаться с ним". - Садовник пошутил.
  Садовник расхохотался.
  Да и другие рабыни и рабы тоже хохотали...
  Даже Альтаира хихикала.
  "Гендер? - рабыня Линдси наклонила изумительную головку. - В твоем голосе не звучит сомнение".
  "Конечно, ни в чем не сомневаюсь, - я натянул добрую. Улыбку. - Пусть даже раб садовник надо мной смеется.
  Я остаюсь!
  Прости, Линдси.
  Я бы взял тебя в жены.
  Но все выйдет по-другому.
  Я возьму в жены Альтаиру". - Я нерешительно смотрел на Линдси.
  Потом оглянулся на Альтаиру.
  Альтаира поймала мой взгляд.
  "Гендер отказался брать в жены мою подружку Линдси", - Альтаира пролепетала.
  "Игра в шумерский ритуал начала меня увлекать, - я расправил плечи. - Много о себе узнал.
  И о рабынях тоже..."
  
  Еще несколько минут я отказывал рабыням.
  Все прошло гладко.
  Меня рабыни хотели.
  Я не брал их в жены.
  
  "Альтаира, любовь моя, - я обнял Альтаиру. - Шумерский обряд выполнен.
  Я всех рабынь спросил - хотят ли они за меня.
  И всем отказал.
  Ни одну не взял в жены.
  Поэтому, поехали, невеста моя, жениться в храм Аполлона.
  "Ты... ты, Гендер, лучше всех", - Альтаира радостно взвизгнула повисла у меня на шее.
  "Прежде, чем вы поженитесь, Гендер и Альтаирочка, - хрипловатый голосок послышался за моей спиной, - я хочу спросить..."
  "Что ты хочешь, пастух Коринф", - я узнал этот голос.
  Во мне все надорвалось.
  Альтаира побледнела и сползла с меня.
  Я подумал:
  "Получается, что шумерский ритуал еще не завершен, - я кусал губы. - Осталась одна рабыня - Коринфа.
  Но я не могу с ней проводить обряд.
  Все же думают, что она - пастух, парень".
  "Гендер, как нам быть? - Альтаира чуть слышно шептала мне на ухо. - Мы же не можем всем открыть, что Коринф...
  Коринфа - моя двоюродная сестра... девушка.
  Рабы и рабыни обидятся, что я от них скрывала, что пастух не пастух, а - девушка..."
  "Так не будем открывать тайну Коринфы..."
  "Не все так просто, Гендер.
  Без Коринфы шумерский обряд будет неполный".
  "Мда, Альтаира", - я проблеял.
  
  "Куда вы сейчас, Гендер и Альтаира?" - Коринфа вызывающе расставила ноги.
  Свободная туника скрывала девичьи прелести.
  Все, кроме меня, Альтаиры, раба кузнеца Атланта, думали, что Коринфа - миловидный паренек.
  Хотя...
  Может быть, были и другие знающие ее тайну...
  "Мы едем жениться, Коринф..." - Я процедил сквозь зубы.
  "Жениться? - Коринфа внимательно на меня смотрела. - В наш просвещенный век, Гендер, патриции приглашают на пиры не только вакханок, менад.
  Но и утонченных мужей...
  Поэтому я считаю неправильным, если...
  Вообщем, ты забыл меня спросить, Гендер.
  Хочу ли я стать твоей женой".
  "Но ты же парень, раб, пастух, - я выдавил из себя.
  Альтаира заметно дрожала. - Шумерский обычай требует, чтобы жених опрашивал девушек".
  "Шумерский обычай устарел, Гендер, - рабыня Коринфа ответила сухо. - Если тебя интересует, то можешь спросить у писцов на ярмарке".
  "Но вряд ли..." - Я хотел сказать.
  Но остановил себя.
  Если я сейчас скажу, что мужчина не должен жениться на мужчине, то оскорблю цезаря.
  Получается, что я призываю к бунту против пиров цезаря и знатных патрициев.
  Возможно, что Коринфа правильно прочитала в моих глазах.
  Она помогла мне:
  "Ты думай, что я не парень, а девушка.
  Я же очень миленький... парнишка".
  "Давай, давай, Гендер! - Раб садовник продолжал веселить рабов. - Не все же время за рабынями будешь бегать.
  Пора и на рабов обратить внимание!"
  "Да, да, Гендер, - рабы заржали. - А ведь, наш пастушок Коринф, на самом деле, очень миленький.
  Как девушка..."
  "Я согласен, - я кулаком ухнул в свою грудь.
  Мог бы слабее ударить.
  Боль пробежала по телу. - Но только одного пастуха спрошу.
  Не надейтесь, рабы, что я буду и с вами общаться, как с девушками.
  Тогда шумерский обряд превратится в комедию.
  Не останется величественным..."
  "Пусть будет один пастух Коринф", - все хохотали.
  Не смеялись лишь я, Альтаира и Коринфа.
  
  "Хм...
  Пастух Коринф, - я старался не смотреть в глаза Коринфы. - Раб Коринф.
  Я осмотрел тебя...
  И нашел, что не беру тебя в... жены"
  "Я так и думал", - Коринфа ответила просто.
  Но столько в ее словах было боли, отчаянья, разочарованья, что мое сердце надрывалось.
  Коринфа без особых упрашиваний вызвала во мне сильнейшие к ней чувства.
  "А что? - Снова меня посетили предательские мысли. - Возьму в жены Коринфу. - Но тут же я ущипнул себя. - Нет.
  Я не сошел с ума...
  Может быть... потом.
  После свадьбы...
  Женюсь и на Коринфе.
  Думаю, что Альтаира не станет возражать, если ее двоюродная сестра будет второй моей женой.
  Ведь во многих царствах муж может иметь больше одной жены...
  Но сейчас - нет.
  Я сначала должен получить приданное от Альтаиры..."
  Я взбодрился.
  "Коринф, - мой голос дрожал. - После свадьбы с Альтаирой...
  Потом.
  Позже..." - Я замолчал.
  Выходило как-то двусмысленно.
  Я назначал встречу... парню...
  Вернее, многие думали, что - парню.
  
  "Альтаира, - я вернулся к невесте. - Я отказал красивейшему Коринфу.
  Я не беру его в жены".
  "А в мужья пастуха Коринфа берешь?" - раб садовник Дрон наслаждался.
  "Раб Дрон, ты не достоин моего гнева", - я надменно поднял подбородок.
  "Конечно, куда мне, господин, быть достойным тебя.
  Я - всего лишь простой раб садовник.
  Выращиваю спелые персики.
  Ты же - хозяин, специалист по другим сладким персикам.
  Большой в них знаток!" - слова раба Дрона вызвали бурю хохота у рабов.
  Я же отметил, что рабы любят грубый юмор.
  Подумал:
  "При случае продам эту свою мысль комедиантам.
  А то комедианты воспевают богов Олимпа, возвышенно поют.
  Слог комедий тяжелый.
  Рабам комедии не нравятся.
  А, если комедия будет проще...
  Например, один раб другого бьет палкой.
  Или раб рабу ставит подножку и толкает в спину?
  Или по щекам ладонями бьет.
  Можно показать, как раб поскальзывается на банановой кожуре и падает затылком на камень.
  Смешно же очень!" - Я тоже захохотал.
  Но смеялся от радости за свою выдумку.
  
  "А я?" - Передо мной вырос красивенький раб Анубис.
  "Что ты, Анубис?" - Я должен быть строгим, но справедливым.
  Смотрел на Анубиса и думал:
  "Ну, ты, раб, куда лезешь?
  У меня подготовка к свадьбе.
  Ты же захотел с хозяином поговорить..."
  "Гендер, возьми меня с собой", - раб Анубис схватил меня за левую руку.
  Рабы и рабыни захохотали.
  "Тебя?
  Раб Анубис?" - Я внешне сохранял спокойствие.
  "Я достоин твоего гнева, Гендер!
  Делай со мной, что захочешь, господин, - раб упал передо мной на колени.
  Целовал мою руку. - Ты не подумай, что я говорю бездумно.
  Я хорошо подумал, прежде чем подбежал к тебе, господин.
  Ты испытывал пастуха Коринфа.
  Испытай и меня".
  "Уйди, раб", - я никак не мог освободиться от потных рук Анубиса.
  "Я хочу с тобой поехать в храм Аполлона, Гендер".
  "Вообще-то, я и Альтаира едем жениться, - я засмеялся натянуто. - Рабы тоже..."
  "Ты не понял меня, господин.
  Я хочу с тобой быть.
  Сейчас меня не беспокоит, какое впечатление произведут на тебя эти мои слова.
  И совершенно не волнует меня, что обо мне подумают другие".
  "Раб, знай свое место", - я, наконец, выдернул свою руку из рук Анубиса.
  Но раб, как креветка, вцепился в мою ногу.
  "Господин, - раб ныл. - Почему ты не хочешь, чтобы я с тобой поехал жениться?
  Я не разрушу твое уединение.
  Не сломаю близость Альтаиры и твою.
  Ведь я тебе понравлюсь, Гендер".
  "Раб очень красивый, - я рассматривал Анубиса. - Нежный.
  Женственный.
  Похож на девушку.
  Вот бы ему и Коринфе...
  Коринфа скрывает, что она девушка.
  Раб Анубис ничего не скрывает.
  Он голый.
  Но, когда смотрю на его лицо, то представляю, что он - девушка.
  Бросаю взгляд ниже - нет - парень.
  Подобные Анубису парни нравятся патрициям.
  Нужно будет взять Анубиса в свою свиту, когда буду путешествовать.
  Анубис будет услаждать взоры патрициев".
  "Господин, ты задумался, - раб Анубис ликовал. - Значит, ты думаешь обо мне".
  "Раб, почему ты уверен, что я о тебе я думаю?"
  "Когда на меня задумчиво смотрят, то думают обо мне".
  "Ты многим нравишься, раб Анубис, - я цокал языком, как белка. - Вернее, нравится твоя утонченная нежная красота.
  Но с поведением тебе нужно еще поработать.
  Лицо у тебя, как у нимфы, а хватка - как у волка". - Наконец, и я рассмешил рабов.
  Но тут же сам с собой молча начал спорить:
  "Гендер!
  Гендер!
  Успокойся.
  Почему мне нравиться, что рабы смеются?
  Я же не комедиант.
  Я - Гендер!
  Я не должен веселить рабов".
  "Нравлюсь, нравлюсь, - раб даже подпрыгнул на коленях. - На свадьбе я буду поддеживать твою тунику, господин".
  "Мою тунику?
  Зачем ты ее будешь поддерживать, раб?"
  "Заморские купцы рассказывали, что в их царствах у невест длинная предлинная туника.
  Она стелется по земле за невестой.
  Детишки идут следом за невестой.
  И поддерживают ее тунику".
  "Во-первых, раб, у нас не носят длинные туники.
  У нас - жарко, - я говорил быстро.
  С тревогой следил за выражением лица Альтаиры.
  Альтаира задумалась...
  Не хватало мне еще, чтобы Альтаира отложила свадьбу, потому что у нее нет длинной туники. - Во-вторых, я не невеста.
  Моя туника короткая.
  Воин не нуждается, чтобы ему раб задирал тунику сзади..."
  "Без меня сзади, господин, ты не будешь чувствовать себя уверенно!"
  "Почему без тебя сзади я не буду чувствовать себя уверенно, раб?"
  "Потому что я защищу твою спину...
  И все, что ниже спины защищу...
  Удары в спины и ниже - самые коварные".
  "Я сам себя защищу, раб.
  Я - герой!"
  "Герой Гендер!
  Господин!
  Пожалуйста, господин!
  Позволь мне поехать с тобой в одной колеснице".
  "В одной колеснице со мной поедет моя невеста Альтаира!".
  "Ну и что?
  Я же легкий!
  Подними меня на руки.
  Убедишься, Гендер, что я - как пушинка".
  "Я тоже так считаю", - Альтаира посмотрела мне в глаза.
  "Что ты тоже так считаешь, Альтаира?" - Я ответил с обворожительной улыбкой.
  По крайней мере, раньше моя улыбка нравилась девушкам и женам патрициев...
  "Я считаю, что Анубис легкий, - Альтаира от усердия даже язычок высунула. - Колесница выдержит троих, Гендер.
  Пусть Анубис едет с нами.
  Он будет...
  Будет...
  Как символ!"
  "Как кто?" - Я вытаращил глаза.
  "Согласись, Гендер, что красивый утончённый раб - новое в свадьбах", - Альтаира давила на меня.
  "Соглашаюсь, Альтаира, что раб между женихом и невестой - новенькое.
  Я, конечно, не знаток свадьб.
  Но уверен, что подобного не было".
  "Ты - умничка, Гендер", - Альтаира поцеловала меня в губы.
  Рабы восторженно загудели.
  "Ради тебя, моя Альтаира, - я выдохнул с восторгом, - я согласен и на раба Анубиса, и на всех рабынь..."
  "Вот девушку нам в колесницу не надо, - Альтаира сразу недовольно сдвинула бровки. - Миловидный парень - красиво!
  Все будут сравнивать красоту Анубиса с твоей красотой, Гендер..."
  "С моей красотой ничья красота не сравнится", - я почти обиделся на невесту.
  "Я знаю, Гендер, что ты - лучше всех.
  Пусть и другие в этом убедятся.
  Жрецы, зеваки на нашей свадьбе будут говорить - А Гендер, жених Альтаиры красивее, чем красивенький раб.
  Тебе понравятся эти восхваления, Гендер".
  "Запретить тебе решать за меня я не могу", - у меня потемнело в глазах.
  Я резко отвернулся от Альтаиры.
  
  Дрожащими пальцами пытался развязать узелок на поясе.
  Это оказалось не просто.
  Пальцы щипали кожу.
  Когда, я, наконец, развязал узелок, то стал его снова завязывать.
  Потом испугался, что слишком долго стоит тишина.
  Я сжал губы.
  Заметил, что на лбу Альтаиры выступила легкая испарина.
  "Альтаира, - я принял самую свою красивую позу. - Почем у ты настолько красивая?"
  "Да?" - Альтаира засияла.
  "Невероятно красивая.
  Даже когда сердишься".
  "Значит, я тебе очень-очень нравлюсь, Гендер?"
  "Не вопрос, Альтаира.
  Мы провели шумерский обряд спрашивания девушек.
  Теперь-то можем ехать жениться?" - произнес и подумал:
  "В который раз я уже эту фразу говорю?
  Тяжеловато запихнуть Альтаиру в храм..."
  "Да, мой Гендер! - Альтаира пожирала меня глазами.
  Но при этом оставалась невинно нежная и робкая... - Но только я должна сказать тебе..."
  "Начинается", - я подумал.
  С трудом сдерживал себя.
  "Говори, что захочешь, моя любимая невеста".
  "Вообщем, Гендер..." - щечки Альтаиры превратились в лепестки цветка мака.
  "Почему Альтаира тянет, - я молча кусал губы. - Сейчас признается, что она была замужем?
  Или, что у нее от раба Дрона, или от другого раба есть дети?
  Или то, что она не любит мужчин.
  Или еще какая-нибудь тайна.
  Бедная девушка!
  Вернее, по деньгам - богатая, по мыслям - бедная...
  Альтаира даже не догадывается, что я приму ее любую.
  С мужьями, с любовниками, с детьми, с пороками, с болезнями...
  Главное, чтобы мы поженились.
  Потом уже будем решать свои проблемы.
  Когда я получу ее дворец и все владения..."
  "Та ховори ше ты, люпимая, - моя язык высох от волнения.
  Слова получались приглушенные. - Я на фсе сокласен.
  Я возьму тепя люпую.
  Потому что я безумно люплю тепя..."
  
  "Этот дворец, - Альтаира трудом решилась.
  Показала пальчиком на вход во дворец.
  Словно я не понял бы, о каком дворце идет речь... - Эти поля, плантации, река, персиковые, апельсиновые, ореховые, мандариновые, банановые, оливковые и другие рощи.
  Эти поля рисовые.
  Эти огромные стада коров, коз, овец...
  Эти табуны породистых лошадей.
  Все это богатство мне уже не принадлежит.
  Жрец Леонид унес в храм глиняные таблички.
  На них указано, что все свое богатство я подарила... Клотильде".
  
  
  ГЛАВА 418
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ПОДАРОК КЛОТИЛЬДЕ
  (ИСТОРИЯ: ГЕНДЕР И АЛЬТАИРА)
  
  "Мнеее?!!" - рабыня Клотильда проблеяла.
  Она была в шоке.
  Сразу видно, что не знала...
  "Да, Клотильдочка, - Альтаира зарыдала.
  Обняла рабыню Клотильду. - Теперь это все твое.
  Властвуй!".
  "Не может быть, Альтаира... - рабыня Клотильда побелела.
  Губы ее посинели. - Но, зачем?"
  "Потому что ты... моя подружка, Клотильда..."
  "Но у тебя...
  Альтаирочка.
  У тебя все подружки..."
  "Да, у меня все подружки".
  "Альтаирочка, - рабыня Клотильда тоже заплакала. - Я не приму от тебя эту жертву.
  Забирай обратно дворец, рощи, стада, табуны, плантации.
  Мне нужна только ты...
  А не это..."
  "Не отказывайся, Клотильдочка.
  Тем более, что глиняные таблички уже в храме Аполлона.
  Если откажешь принять мой подарок, то как бы отказываешься от меня..."
  "Но..."
  "Клотильдочка, - Альтаира смеялась сквозь слезы. - Я хотела тебе сделать подарок, чтобы ты не огорчалась, что я и Гендер женимся.
  У меня будет прекрасный муж - Гендер.
  Краше и лучше Гендера нет героя...
  Тебе же достались дворец и..."
  "Ииииииии", - я тонко пропищал.
  
  "Гендер, ты комара проглотил? - Альтаира засмеялась. - Он у тебя в горле пищит". - Альтаира с обожанием на меня смотрела.
  "Комар?
  Комар паломар? - Я проблеял. - Я потрясен, Альтаира..."
  "Чем ты потрясен, мой жених?"
  "Ты только что сказала, что подарила своей рабыне Клотильде дворец и угодья..."
  "Не только сказала, но и сделала, - Альт с недоумением на меня смотрела. - Но я же оставила себя для тебя.
  Разве тебе меня мало, Гендер?
  Я думала, что я для тебя - весь мир.
  Ты же для меня - все..."
  "Ты не так меня поняла, Альтаира, - я не мог поверить в случившееся.
  Я боролся, чтобы получить дворец Альтаиры, а она так легко подарила все своей рабыне. - Я немного раздосадован, Альтаира".
  "Что же тебя печалит, мой герой?"
  "Альтаира!
  Я думал...
  Я надеялся...
  Я был уверен, что после храма Аполлона, я и ты - муж и жена - вернемся в этот дворец..."
  "Мы сюда вернемся, мой славный Гендер..."
  "Устроим свадебный пир, Альтаира".
  "Устроим пир..."
  "Затем пройдем в спальню..."
  "Пройдем в спальню, Гендер".
  "Но это уже не твоя спальня, Альтаира".
  "Какая разница, Гендер, чья спальня?
  Я же остаюсь твоей..."
  "Как ты представляешь все, Альтаира? - Я закричал. - На пиру я надеялся быть хозяином дворца.
  Приказывал бы рабам.
  Теперь же, чтобы попросить раба запечь мне овцу, я должен буду сначала спросить разрешения у новой хозяйки дворца - у Клотильды.
  Я представлял, Альтаира, как бегаю за тобой по полям..."
  "Поля останутся, Гендер".
  "Но будут чужими полями, Альтаира.
  Клотильда в любой момент остановит нас.
  Скажет - Эй, вы, кто бегает по лугам, кто топчет мои посевы".
  "Я так не скажу, - рабыня Клотильда упрямо сжала губы.
  Через вечность произнесла. - Все мое - Альтаиры.
  Ничего не изменится, оттого, что я стала хозяйкой дворца и угодьев".
  "Ах, как скромно, - я со злостью развернулся к Клотильде. - Ты - сама невинность, рабыня.
  Все заранее задумала.
  Подкупала меня, чтобы я ушел из дворца.
  Предлагала золото из сундука.
  Ты не хотела, чтобы я отнял у тебя Альтаиру.
  Вернее, не Альтаиру, а ее богатства".
  "Я только о безопасности моей Альтаирочки думала", - губы Клотильды дрожали.
  "Ты только о себе думала, рабыня", - я нарочно назвал новую хозяйку дворца рабыней.
  "Клотильда", - Альтаира была совершенно спокойная.
  "Да, моя госпожа", - Клотильда по-прежнему называла Альтаиру своей госпожой.
  "Правда то, что ты подкупала Гендера?
  Предлагала ему золото, чтобы он ушел из дворца?
  И оставил меня?"
  "Правда, Альтаира", - Клотильда без страха смотрела в глаза Альтаиры.
  Что Клотильде терять?
  Ведь глиняные таблички с иероглифами, что она - новая владелица дворца - уже у жрецов в храме Аполлона...
  "Ты...
  Ты, Клотильдочка, оказывается, меня любишь больше, чем я думала, - Альтаира жарко выдохнула. - Жертвовала золотом.
  Собой жертвовала.
  Все ради того, чтобы Гендер не обидел меня".
  "Альтаира, - я взмахом руки остановил поток слов невесты. - Ты все не так поняла.
  Ничем Клотильда не жертвовала..."
  "Гендер, - Альтаира смотрела на меня с осуждением. - Клотильда меня беззаветно любит..."
  "Да ты только посмотри на нее, Альтаира, - я показал зубы. - Клотильда никого не любит".
  "Нет, Гендер, - рабыня Клотильда на меня смотрела как... на побитую собаку. - Это ты никого не любишь".
  "А ведь она права, - я подумал с ужасом. - Я не люблю Альтаиру по-настоящему.
  Только у нее исчезли богатства, я ее разлюбил.
  Не люблю рабыню Клотильду.
  А ведь Клотильда мне помогала...
  Она предлагала мне золото.
  А ведь могла просто отравить.
  И по поводу Клотильды и Альтаира, я, кажется, ошибаюсь.
  Они так смотрят друг на дружку.
  Как..."
  "Я с наслаждением теперь расслаблюсь, - рабыня Клотильда, как бы сама с собой разговаривала. - Я рада, что затихает дрожь в руках и ногах.
  Вы же видели, в каком я была состоянии от неожиданного подарка Альтаиры".
  "Альтаира просто сошла с ума, - у меня вырвалось. - Надо же - подарить дворец рабыне.
  Но почему бы тебе, Альтаира, не спросить у меня заранее.
  Теперь же не до вопросов".
  "Тебе нужны вопросы или я, Гендер?
  Жених мой..." - Альтаира тихо спросила.
  
  "Нуууу, что я тебе скажу, моя... Альтаира, - я понял, что проиграл. - Ты - сумасшедшая.
  Хочу ли я жить с сумасшедшей?
  Могут ли жрецы поженить славного меня и сумасшедшую?
  Ты мне нравилась не только из-за своей утонченной дивной красоты...
  Мне в тебе нравилось все вместе, Альтаира..."
  "Что вместе, Гендер?"
  "Ты была окутана облаком... хозяйственности.
  От тебя исходила сила власти.
  Ты была хозяйкой рабов и дворца.
  Все вместе с твоей красотой...
  Да, я влюбился в это все в тебе.
  Ты сияла золотом...
  Но теперь, с тебя словно кожу сняли.
  Оторвали от тебя половину.
  Теперь ты ничем не отличаешься от своих рабов...
  Бывших своих рабов.
  Нет, Альтаира, - я поднял указательный палец правой руки. - Ты уже отличаешься от Клотильды.
  Ты хуже, чем она.
  Ты ее рабыня".
  "Не рабыня Альтаира мне, - Клотильда зло зашипела на меня. - Мы были и остаемся подружками".
  "Не шипи на меня, как змея, рабыня, - я расхохотался. - Шипишь, как змея, а оскал у тебя волчий".
  "Не правда, Гендер, - Альтаира взяла меня за руку. - У Клотильдочки очень милая улыбка.
  Никакого оскала.
  Ты просто переволновался, мой жених.
  Позже тебе станет стыдно за свои обвинения...
  Давай же, поженимся.
  Сыграем свадьбу.
  Устроим свадебный пир".
  
  "Альтаира?"
  "Да, мой герой!"
  "Убери свою руку с моей руки..."
  "Что?"
  "Ты - сумасшедшая, Альтаира.
  Нищая и сумасшедшая.
  Нищета и сумашествие - заразные.
  Нищетой я не боюсь от тебя заразиться.
  Я был и остаюсь нищим.
  Не получилось обогатиться за счет свадьбы с тобой.
  Но сумашествие.
  Я не желаю сойти с ума, как ты сошла.
  Ты сошла с ума, Альтаира, поэтому подарила дворец своей подружке рабыне.
  Вообщем, Альтаира, не прикасайся ко мне..."
  "Не прикасаться к тебе, - Альтаира задрожала. - Но ты же мой жених..."
  "На тебя жалко смотреть, Альтаира, - я был опустошен. - Ошибаешься.
  Я был женихом ТОЙ Альтаиры.
  Ты была уверена в себе.
  Сейчас же ты - сумасшедшая, дрожащая.
  Ты уже не хозяйка дворца.
  Ты - другая девушка.
  Как же я могу взять в жены тебя, когда делал предложение другой?
  Оставайся со своим сумашествием, рабыня Альтаира.
  Да, рабыня Альтаира.
  Я не хочу брать в жены рабыню".
  "То есть, по шумерскому ритуалу, ты отказываешься от меня, Гендер?" - Альтаира вымученно улыбалась.
  "Да, сошедшая с ума, Альтаира.
  Я не беру тебя в жены.
  Я от тебя отказываюсь".
  
  "Я - свидетельница, что Гендер отказался брать в жены нашу Альтаиру", - рабыня Партэния звонко отозвалась.
  "И я!"
  "И я, воительница!"
  "И я - свидетель", - рабам нравилось играть жестко.
  "Партэния, - я посмотрел на рабыню с укором. - Ты же моя подруга.
  Ты же видишь, как мне тяжело.
  Меня обманули.
  Так почему же ты, подружка, издеваешься надо мной?"
  "Я не издеваюсь над тобой, Гендер.
  Теперь ты свободен.
  Ты отказался брать меня в жены, потому что у тебя была невеста Альтаира.
  Теперь Альтаира уже не невеста тебе.
  Поэтому я еще раз предлагаю себя тебе в жены.
  Гендер, возьми меня в жены..."
  "Партэния, Партэния, - я покачал головой. - Я же говорил, что не беру рабынь в жены.
  Альтаира стала рабыней.
  Поэтому я и ей отказал.
  И тебе снова отказываю".
  
  "Славный мой муж цезарь отказался брать Альтаиру и Партэнию в жены, - рабыня Клеопатра словно проснулась. - Я - свидетельница.
  Теперь, цезарь, ты вернешься ко мне.
  Я же твоя жена".
  "О, Клеопатра, - я застонал. - Ты была одна сумасшедшая рабыня во дворце.
  Теперь у тебя появилась сумасшедшая подружка - Альтаира.
  Вы мило будете проводить время вдвоем".
  "Я и Альтаира и так мило проводили время", - Клеопатра запищала.
  "Нет, Клеопатра".
  "Что - нет, цезарь?"
  "Я не цезарь тебе, рабыня Клеопатра.
  Я не был и не буду твоим мужем.
  Сколько раз можно повторять?
  Я сейчас уйду из дворца, - я взглянул на закаменевшую рабыню Клотильду. - Раньше был дворец Альтаиры.
  Теперь же он принадлежит ее подружке Клотильде.
  Уйду от вас всех.
  А от тебя, рабыня Клеопатра, я уйду с величайшим наслаждением..."
  "Означают ли твои слова, Гендер, - рабыня Ванесса вмешалась, - что ты снова отказался взять в жены Клеопатру?"
  "Да, да, Ванесса, - я завопил. - Клеопатру не беру в жены.
  Ты, наверно, сейчас закричишь, что ты свидетельница тому, что Гендер не взял в жены Клеопатру.
  Потом ты опять предложишь себя в жены мне.
  Вы все по новой, - я широко повел руками, - будете набиваться мне в жены, рабыни.
  Даже Анубис и Коринф...
  Ведь у меня больше нет невесты Альтаиры...
  Но я заранее всем вам отказываю.
  Поняли?
  Славный охотник на драконов Гендер не берет в жены нищих рабов и рабынь.
  И сумасшедших рабынь... также.
  Ты, Ванесса...
  Или ты, Пандора...
  Или вы, Апогея и Анфиса...
  Или ты, Линдси...
  Или ты, Клеопатра.
  Или ты... - Я перечислил клички всех рабынь. - Ну, например.
  Взял бы я одну из вас в жены.
  Вам-то хорошо.
  Кто у вас муж?
  Твой муж - славный охотник на драконов красавец Гендер.
  А кто была бы у меня жена ты?
  Нищая рабыня!
  Вместо того чтобы я валялся после свадьбы на мягких перинах, я бы отправился на ярмарку.
  Нанялся бы таскать мешки для купцов.
  Потому что я обязан был бы кормить не только себя, но и нищую жену.
  Поэтому...
  Все.
  Я все сказал". - Я устало присел на мраморную ступеньку.
  "Как жалко, - я обводил взглядом рабов и угодья. - Все это могло быть моим.
  Но по странной прихоти Альтаиры, мне не досталось.
  Наивная Альтаира - любительница древних пергаментов, глиняных табличек и папирусов - слишком далека от жизни.
  Она - мечтательница.
  Плавает в иероглифах.
  Может быть, поэтому ее искренне любят ее рабы и рабыни...
  Бывшие ее рабы и рабыни любили.
  Но я себя не могу пересилить.
  Взять Альтаиру в жены?
  Переменить свое решение?
  Но тогда у меня будет нищая жена.
  Мы будем по дорогам бродить.
  Выпрашивать милостыню..."
  
  "Гендер?" - Рядом со мной крошился мрамор.
  Настолько раб кузнец Атлант могучий.
  "Да, раб".
  "Не понимаю, что на тебя нашло, друг мой", - раб Атлант по привычке назвал меня его другом.
  Присел рядом.
  "А что со мной не так? - Я выругался. - Я хотел получить Альтаиру и ее богатства.
  Теперь у меня ничего нет.
  Все досталось Клотильде".
  "Хотел получить Альтаира и ее богатства? - Раб Атлант наивно вытаращил глаза. - Почему же не получил?"
  "Атлант, - я выдохнул с безысходностью. - Ты, что, в своей голове подковы куешь?
  Ты же слышал, что Альтаира подарила дворец, земли вокруг и вас, рабов, подарила Клотильде".
  "Ну и что?"
  "Как, ну и что, раб Атлант?
  Не мне, а рабыне..."
  "Ну и что, Гендер?"
  "Мне ничего не досталось, раб".
  "Как ничего не досталось, Гендер?"
  "Не досталось, потому что Альтаира отдала дворец, поместье, рабов Клотильде", - я повторил.
  "Ну и что, что Альтаира подарила своей подружке дворец?"
  "Нет, раб Атлант.
  Ты лучше подковы гни, чем разговаривай со мной".
  "Почему?"
  "Потому что я...
  Я хотел получить богатства Альтаиры.
  Ну, и ее саму впридачу...
  Альтаира - неплохое дополнение к ее дворцу... была..."
  "Почему Альтаира была? - раб кузнец указал мозолистым пальцем на Альтаиру. - Вот же она, Альтаира".
  "Но теперь она нищая.
  Без дворца, без поместья.
  Понял, раб?"
  "Аааааааа!
  Теперь я понял, - кузнец раб Атлант показал зубы в добродушной улыбке. - Гендер?"
  "Да, раб".
  "Славный охотник на драконов, герой Гендер".
  "Ну, что тебе, раб".
  "Друг мой, Гендер".
  "Ага, только и осталось мне, что я друг тебе, раб Атлант".
  "Посмотри на поля".
  "Смотрю на поля Клотильды", - я ответил с ядом на языке.
  "Поля выглядят очень привлекательно, господин.
  В большие праздники к нашему берегу пристают галеры.
  На берегу толпятся рабы и свободные.
  Мы смотрим, как гребцы с галер разгружают улов и товары.
  Над всеми кружат стаи чаек.
  Птицы умные.
  Они ждут, когда им достанется рыбка.
  Кошки тоже ждут.
  На берегу, по разрешению госпожи Альтаиры..."
  "Теперь Альтаира уже не госпожа..."
  "По разрешению госпожи Альтаиры, - кузнец раб упрямо повторил, - купцы ставят шатры.
  Девушки украшают волосы розами и тюльпанами.
  Я люблю смотреть, как разгружают галеры.
  Гребцы глазеют на нас.
  Мы - на них.
  Прекрасная жизнь...!"
  "Для тебя ничто не изменится, Атлант.
  Ты, как был рабом, так рабом и остался.
  Но только перешел от Альтаиры к Клотильде.
  Но для Альтаиры и для меня все рухнуло.
  Альтаира потеряла дворец и меня.
  Я потерял дворец и Альтаиру".
  "Почему потерял дворец и Альтаиру?"
  "Потому что я от нее отказался, что она нищей стала".
  "Почему госпожа Альтаира стала нищей?"
  "Раб", - я уже устал злиться.
  В первую очередь злился на себя.
  Сижу.
  С рабом Атлантом разговариваю.
  Другие ко мне не подходят, словно я стал всем чужим.
  Но, правда, и рабы, и нищая Альтаира мне чужие.
  Я подумал:
  "Начать ухаживать за рабыней... новой хозяйкой дворца - Клотильдой?
  Хм...
  Нет.
  Слишком сильная связь у Клотильды и Альтаиры.
  В щель между Клотильдой и Альтаирой я не пролезу..."
  "Раб", - я поднялся.
  
  "Воооон журавль полетел во дворец госпожи Альтаиры, - раб кузнец Атлант показал пальцем на горизонт.
  Засмеялся, как ребенок. - Я далеко вижу..."
  "Журавль? - Я пригляделся. - Он уже за рекой.
  Летит от нас, а не к нам.
  Мы во дворце..."
  "Так у госпожи Альтаиры не только этот один дворец", - кузнец раб Атлант удивленно поднял брови.
  "Не один дворец у Альтаиры? - Известие на меня обрушилось ледяным водопадом. - А ты не знал, Гендер?"
  "О чем не знал?"
  "О том, что у госпожи Альтаиры много поместий.
  И это - самое маленькое".
  "Много поместий?
  И это - самое маленькое? - я снова присел.
  Ноги меня не держали. - Что же ты раньше мне не сказал, раб".
  "Ты же не спрашивал меня, Гендер".
  "Мы же с тобой друзья... раб".
  "Друзья, господин.
  Я думал, что ты знаешь, что наша госпожа Альтаира очень богатая.
  Она щедро делится с нами.
  Поэтому мы ее обожаем..."
  "Альтаира щедро делится с вами? - Моя голова закружилась. - То есть...
  Все рабыни, которым я отказал...
  Не взял в жены...
  Тоже - не бедные?"
  "Очень даже не бедные.
  Например, Ореанде Альтаира недавно подарила пристань с галерами.
  Ванессе досталась..."
  "Подожди, подожди, раб..."
  "Что, друг мой?
  У тебя нездоровый румянец появился на щеках.
  Слишком много новостей для тебя?
  А я ведь предупреждал, рабынь, чтобы были бережнее с тобой.
  Ты слишком красивый и сильный, Гендер". - Раб кузнец запустил ладонь в бороду.
  "Иииииии", - я пищал.
  "Ты стал очень впечатлительный, Гендер".
  "И Партэния?"
  "Что Партэния, Гендер?"
  "Не бедная?"
  "Так она тебе намекала.
  Говорила".
  "Намекала.
  Говорила.
  Даже хотела рассказать.
  Показывала корону царицы.
  Говорила, что корона - ее.
  Что она, Партэния, царица.
  Я не поверил, что корона с драгоценными камнями.
  Я не обращал на слова Партэнии внимания".
  "Зря не поверил, что Партэния - царица".
  "Иыыых?"
  "Кто ее знает, друг мой Гендер.
  Если на девушке корона царицы, то девушка - царица".
  "Ложь, враки, клевета, - я скрежетал зубами.
  Неужели, упустил и царицу Партэнию?
  Она же загадочно намекнула мне, сказала, что люди часто проходят мимо своего счастья...
  Я прошел мимо царицы Партэнии? - Партэния - врушка.
  Она не царица.
  И корона у нее не настоящая...".
  "Ты, Гендер, очень откровенный, потому что красавец, - раб загрохотал смехом. - Но тебе же не Партэния нужна была.
  Ты же любил Альтаиру".
  "Ыгы, - я шептал в безумстве. - Но теперь, когда...
  Надо же...
  Я ведь мог согласиться взять рабыню Клотильду в жены.
  Она же на шумерском обряде предлагала себя.
  Но я не знал, что она уже хозяйка дворца.
  И она не знала.
  Вот бы был мне сюрприз.
  Но сюрприза не вышло.
  Или - Партэния". - Я икнул.
  "Гендер, - раб кузнец искоса взглянул на меня.
  Положил ладонь на мое колено. - Мы с тобой можем съездить на ярмарку.
  Поужинаем в балагане.
  Я отпрошусь у госпожи Альтаиры...
  Клотильды.
  Почему отпрошусь?
  Мы же, хотя и рабы, но друг другу доверяем.
  Мы с тобой прекрасно проведём время в балагане.
  Ты успокоишься.
  Я до сих пор не понимаю, что тебя тревожит.
  Думаю, что запечённый кабан на ужин, и лось на завтрак тебя успокоят..."
  "Раб, - я смотрел на кузнеца с сомнением. - Я так боюсь, что и я сойду с ума.
  Все на меня навалилось.
  Альтаира богатая.
  Подумаешь, подарила рабыне один дворец.
  У Альтаиры, оказывается, еще много дворцов.
  Как же я прогадал.
  Как я пролетел...
  Как дракон над Олимпом я пролетел.
  Потому что ни Олимпа, ни драконов не существует...
  Раб?"
  "Да, друг мой Гендер".
  "И Ванесса?"
  "Что Ванесса?"
  "Она богатая?"
  "Не знаю.
  Но ее дядя сенатор..."
  "А Линдси?
  Апогея?
  Анфиса?
  Василиса?
  О Коринфе даже не спрашиваю.
  Она же двоюродная сестра богатейшей Альтаиры..."
  "Ага, Гендер".
  "И всем богатым невестам я отказал, - я с ужасом захохотал. - Скажи мне, друг мой раб Атлант.
  Среди рабынь хоть одна нищая есть...?
  Например, Клеопатра?
  Чтобы мне не так обидно было, что всем богатым невестам отказал".
  
  "За Клеопатру не скажу, - раб кузнец Атлант выдрал клок бороды.
  Внимательно рассматривал его. - Загадочная она.
  Называет себя царицей.
  Думает, что ты - цезарь.
  Но никак не подтверждает.
  Не похожа она на царицу..."
  "Я знаю одну рабыню, - я усмехнулся. - Она тоже говорила, что - царица".
  "Опять о Партэнии говоришь?
  Мы только что ее обсудили.
  И ее, и ее корону..." - Раб кузнец Атлант опустил ладонь на мое правое колено.
  "Партэния... - я удивился. - Ты, откуда знаешь?"
  "Ты сам говорил, Гендер.
  Плохо у тебя с головой.
  Еще не старый, а через минуту все забываешь...
  Партэния - царица.
  Но царство ее слишком маленькое и бедное.
  А, может быть, и не царица Партэния".
  "Царица - не царица, - я рассердился на кузнеца раба. - В женитьбе очень важно знать - точно царица, или играет в царицу".
  "Ты же не собираешься уже жениться, господин".
  "Уже - нет".
  "Упустил ты всех цариц, Гендер".
  "Раб?"
  "Да, друг мой господин".
  "Я чувствую у себя на коленке твои твердые мозолистые пальцы".
  "Не нравятся мои трудовые пальцы, господин"?
  "Я не это имею в виду, раб.
  С синяками на коленке я стану менее привлекательным".
  "По-моему, ты, господин, и так прекрасно выглядишь, - раб не убрал ладонь с моей коленки. - Что ты имеешь в виду?
  Ты собираешься остаться красавчиком всю жизнь?"
  "Красота - моя профессия".
  "Слишком ненадежная профессия - красота, - раб почмокал мясистыми губами. - Вот побьют тебя рабыни.
  Защипают, как гусыни.
  Расцарапают твое красивое лицо, Гендер.
  В один миг из красавчика превратишься в уродца ярмарочного.
  Придется тебе около балагана сидеть с протянутой рукой".
  "Можно подумать, что кузнец - вечная профессия, - я огрызнулся.
  Разозлился на раба за его правду. - Атлант, не боишься, что руки у тебя отсохнут?
  Чем тогда будешь мечи ковать?"
  "Нет, - раб возразил. - Руки у меня не отсохнут.
  В моих руках много мяса и крови".
  "Что?
  Рабыни и взаправду могут меня побить?" - Я с испугом смотрел на переговаривающихся рабынь.
  "Конечно, господин!
  Ты же всех обидел.
  Нашу госпожу Альтаиру не взял в жены - обидел ее.
  Обидел подруг Альтаиры тем, что отказал Альтаире - два.
  Обидел самих рабынь, потому что отказал им - три.
  Разве мало?"
  "Много, раб.
  Много..."
  "Ты лучше сейчас тихонечко.
  Бочком-бочком, Гендер.
  Огородами уходи.
  Я тебе, как твой друг, предлагаю.
  Пока девки очухаются...
  Ты уже далеко за рекой будешь.
  Да, девушки и Альтаира могут, вообще, забыть о тебе, если на глаза перестанешь попадаться".
  "Разве обо мне так легко забыть, раб?"
  "Я, конечно, не забуду тебя, Гендер.
  Мы с тобой на руках боролись.
  Соревновались, кто камень поднимет.
  Подобное не забывается.
  Но ты, господин, что сделал для Альтаиры и для рабынь, чтобы они тебя помнили?
  Разговоры разговаривал с ними?
  Так девки сами в разговорах сильны.
  Видишь - уже болтают без перерыва".
  "Обидно, что так быстро забывают даже выдающихся красивых героев", - я тяжело вздохнул.
  "Тебе еще повезло, господин".
  "В чем мне повезло?
  В том, что я остался без богатой невесты?"
  "Повезло, что тебя Альтаира во дворце приняла.
  Повезло тебе, что девки на тебя внимание обращали.
  Вот, если бы ты сражался в войске цезаря, то, вообще, никто бы не вспомнил, как ты пропал.
  В одной когорте со мной служил красавец из красавцев копейщик Ориноко.
  Всем он нравился.
  Палатка Ориноко никогда не оставалась без дружной компании.
  Каждый хотел быть рядом с Ориноко.
  Но однажды нам между скалистых гор шишиги так надавали по шеям, так поджарили наши задницы, что мы с огромными потерями убегали три дня.
  Потом еще неделю приходили в себя.
  Лишь на десятый день сотник Абрэ вспомнил об Ориноко.
  Спросил - а где Ориноко?
  Но сам же тут махнул рукой и ответил себе - не до Ориноко сейчас.
  Забывается все, Гендер.
  Ты же в храмах видел мраморные статуи разных великих мудрецов прошлых веков.
  Но все уже забыли - кому поставлена статуя.
  В любом случае статуя мужчине меньше интересна, чем статуя женщине.
  Поэтому статуи часто перебивают".
  
  
  ГЛАВА 419
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  О СТАТУЯХ
  (ИСТОРИЯ: ГЕНДЕР И АЛЬТАИРА)
  
  "Как перебивают статуи?" - Я заинтересовался.
  "Не пропадать же мрамору, Гендер.
  Стоит мраморная статуя какому-нибудь бородачу.
  Долго стоит.
  Неизвестный бородач давно забыт.
  Тогда жрецы говорят - Сделаем из бородатого мудреца красивую Венеру, или Афродиту.
  Ну, Аврору, или Пенелопу.
  Женщины - сами по себе - меньше мужчин.
  Поэтому мужской статуе отсекают все лишнее - мужское..."
  "Никогда бы не подумал, что мужское - лишнее...", - я невольно пощупал себя под туникой.
  Словно меня сейчас переделывали в женщину.
  "Думаешь, какая из тебя девка получится, Гендер? - раб кузнец Атлант захохотал. - Если тебе девки отрежут сегодня..."
  "Не будем думать о плохом, раб", - я заерзал на мраморной ступени.
  "Так разве это плохо, господин? - Раб сжал мою коленку.
  Она хрустнула.
  Но я боялся указать рабу, чтобы он убрал руку с меня... - Будешь женщиной, господин.
  Во-первых, станешь первой в Элладе славной охотницей на драконов.
  Во-вторых, можешь в балагане танцевать".
  "Фигура у меня мускулистая, раб.
  Купцы в балаганах любят округлых танцовщиц..."
  "Не скажи, Гендер!
  Ох, не скажи!.
  Многим нравятся мощные девушки.
  Например, мне..."
  "Судя по тому, как ты меня трогаешь заинтересовано, раб, ты уже представляешь меня девушкой..."
  "Почему бы и нет?"
  "Я не согласна...
  Не согласен я..."
  "Жаль, что ты не мраморная статуя, господин.
  Я бы тебе все мужское убрал.
  Ты бы превратился в Афродиту".
  "Шутки у тебя, кузнец, как у...
  Как у..."
  "Ну, господин, говори свою каку..."
  "Шутки у тебя, раб, как у раба кузнеца".
  "Откуда я возьму другие шутки, господин?
  Я же - раб кузнец".
  "Атлант?"
  "Да, Гендер".
  
  "Я ухожу из дворца..."
  "Уходи, друг мой".
  "Так просто меня отпускаешь, раб?"
  "В каком смысле, Гендер?
  Я должен тебя схватить и связать?"
  "Нет, раб, что ты, что ты, - я немного испугался. - Я думал, что ты скажешь, что будешь без меня скучать".
  "Кузнецы не скучают, господин.
  Когда ты был во дворце, то ты был моим другом.
  Когда уйдешь - то тебя не будет.
  Если тебя не будет, то и другом ты не будешь уже.
  О чем же скучать?"
  "Слишком жестоко ты сказал, раб.
  Но справедливо".
  "Уходя - уходи, Гендер".
  "Раб?"
  "Да, Гендер?"
  "Кто там скачет на осле?" - Я приложил ладонь ко лбу козырьком.
  Подумал:
  "Может быть, жрец из храма Аполлона скачет?
  Сейчас сообщит Альтаире и Клотильде, что сделка по дарению дворца рабыне - не действительная.
  Дворец вернется Альтаире.
  Тогда я смогу сказать Альтаире, что пошутил, когда называл ее сумасшедшей.
  И что я прошу прощения и...
  Альтаира меня простит.
  Мы поженимся.
  Нет, что за глупость я придумываю. - Я кусал губы. - Даже, если сделка не прошла, то Альтаира все равно придумает, как отдать дворец своей подружке Клотильде...
  Или другой рабыне.
  Слишком добренькая богачка Альтаира.
  Добренькая, или умненькая?
  Может быть, у нее настолько много дворцов и хозяйств, что Альтаира не справляется с ними.
  За всеми не уследит.
  Поэтому дарит дворцы своим подружкам.
  Они следят за хозяйством, как управляющие..."
  "Нет, не осел", - кузнец прищурил глаза.
  "Кто не осел?
  Я?"
  "Не ты не осел, господин.
  Под гонцом не осел.
  Гонец на верблюде скачет..."
  "Почему ты думаешь, что гонец?"
  "Посуди сам, Гендер.
  Верблюд - раз.
  Обыкновенный путник на лошади прискакал бы.
  Верблюд - издалека, значит.
  А тот, кто издалека скачет, тот - гонец".
  "Какую новость он несет, гонец-то?" - я переминался с ноги на ногу.
  "Уже не убегаешь из дворца, Гендер?
  Сейчас как раз время...
  Все отвлеклись на гонца".
  "Раб, - я напружинил мышцы груди. - Для меня сегодня только плохие новости.
  Поэтому мне терять нечего.
  Хуже уже не будет..."
  "После плохих новостей приходят очень плохие новости, Гендер".
  "Я потерплю", - я мужественно сжал кулаки.
  
  "Гонец из Пизы!
  Гонец из Пизы! - наездник упал с верблюда.
  Верблюд тяжело дышал.
  Оглядывал всех налитыми кровью глазищами. - Я долго скакал..."
  "Говори же, - раб садовник Дрон подгонял гонца из Пизы. - Сдохнешь ведь от скачки.
  Так и не узнаем, зачем ты так далеко забрался..."
  "А раб садовник Дрон прав, - я впервые согласился с рабом. - Если гонец, то должен говорить четко".
  "Я - гонец из Пизы", - наездник не послушал мудрый совет раба Дрона.
  "Гонец - это имя или кличка?" - рабыня Пандора полюбопытствовала.
  "Гонец - это призвание, - мужчина поднялся.
  Неспешно стряхнул пыль с плаща.
  Одет гонец диковинно.
  Не по Элладски.
  Обтягивающие тряпки на ногах.
  Тело покрыто шелком.
  Так богатых патрициев хоронят... - Я - к госпоже Клеопатре".
  "У нас одна госпожа, - рабыня Клотильда встала перед гонцом. - Госпожа Альтаира..."
  "Сколько дней скакал, сколько ночей, - гонец вылупил глаза на красоту Клотильды. - Голых девок не видел столь долго.
  Ты же, красавица, обворожительна, как прохладный горный поток в жаркий полдень..."
  "Говори, зачем тебе Клеопатра?" - Клотильда уже милостиво смотрела на жреца.
  Я же подумал с безысходной злостью:
  "Рабыня Клотильда получила сразу все - дворец, земли около него, внимание гонца.
  Я же..."
  "Какая Клеопатра?" - гонец из Пизы глупо улыбался Клотильде.
  "Ты сказал, что тебе нужна Клеопатра...
  Назвал нашу Клеопатру госпожой.
  Может быть, ты ошибся царствами, гонец?"
  "Было бы обидно, если бы я ошибся царствами, - гонец, как ударенный, протянул руки к грудям Клотильды.
  Но получил от нее по рукам. - Но с другой стороны, я увидел тебя, красавица.
  Как твое имя?"
  "Клотильда!"
  "Очень приятно, Клотильда.
  А я - дон Санчос из славного города Пизы".
  
  "Этот, наверно, ко мне", - рабыня Клеопатра остановилась около Альтаиры, а не около гонца.
  "Оооооооо, - гонец перевел взгляд с Клотильды на рабыню Клеопатру. - Царица!
  Наконец, я тебя нашел!"
  "Царица? - Я первый воскликнул, словно в меня молния ударила.
  Но на меня не смотрели. - Рабыня Клеопатра - царица?"
  "Значит - все-таки - царица, - раб кузнец Атлант хмыкнул. - Жалеешь, что не взял в жены рабыню Клеопатру?"
  "Подожди, раб, - я отмахнулся от Атланта. - Может быть, гонец ошибся..."
  "Царица?" - рабы переговаривались.
  "Да, несомненно, наша Клеопатра - царица".
  "Я всегда так думал".
  "Я всегда так думала".
  "Осанка".
  "Стать".
  "Надменность".
  "Красота".
  "Непонятное часто говорила.
  Царицы говорят непонятное".
  "Оооооо, - гонец из Пизы снова закудахтал и заохал.
  На этот раз - на Клеопатру. - Ты тоже обнаженная!
  Как ты прекрасна и величественна, царица!
  Блистаешь!
  Сияешь!
  Сразу видно, что ты - она!"
  "Кто она?"
  "Доверяй, но проверяй, - гонец отвязал от верблюда увесистую суму переметную.
  Рылся в ней... - Таааааааак.
  Это папирусы с увеселительными картинками.
  Я их в Афинах купил.
  У нас, в Пизе, они дороже стоят.
  У вас же дешевые.
  Еще папирусы.
  Еще к еще папирусы с картинками, которые заставляют задуматься и разжигают воображение..."
  "Что ты ищешь, гонец из Пизы?" - Альтаира спросила ласково.
  Я с тоской подумал:
  "Внимание всех девушек улетело от меня.
  Перешло на гонца из Пизы.
  Конечно, он - герой.
  Он же скакал.
  Но я бы называл верблюда героем.
  Не гонец прискакал, а - верблюд.
  Но с гонцом девушки могут пировать.
  С верблюдом пировать сложнее.
  В отличие от меня, гонец из Пизы себя не запятнал...еще.
  Ну, разве, только - чуть-чуть.
  Клотильде не понравилось, что гонец из Пизы сначала на нее любовался, потом переключился на Клеопатру..."
  "Как найду, так скажу и покажу, - гонец продолжал рыться в суме. - Если не найду и не покажу, то нет смысла говорить, что я ищу".
  "Ты - философ, гонец..."
  "Не оскорбляйте меня.
  В Пизе философов... - Гонец из Пизы не договорил, что в Пизе философов.
  Он выдернул свиток.
  Развернул. - Рисунок достоинств царицы Клеопатры.
  С полными подробностями. - Гонец из Пизы с торжеством показывал папирус всем желающим. - Видите?
  На рисунке отмечена родинка на левой груди царицы Клеопатры.
  И у тебя, о, царица, тоже родинка на левой груди.
  И самое главное - особый рисунок на твоей коже.
  Этот рисунок может быть только у настоящей царицы Клеопатры".
  "Где?
  Где рисунок? - Раб Дрон вытянул шею. - На нашей Клеопатре нет никаких рисунков".
  "Рисунок между ног, - рабыни дружно подхватили. - Сходится все".
  "Я...
  Мне Клеопатра не показывала". - Раб Дрон даже немножко обиделся.
  "Так ты, Дрон, не моя подружка", - Клеопатра ответила со спокойным величием.
  "Папирус измят, - рабыня Василиса подметила. - В каких-то подозрительных пятнах".
  "Дорога длинная была, - гонец из Пизы прятал взгляд.
  Быстро свернул папирус. - Я часто доставал этот рисунок.
  Сверялся..."
  "Ах, сверялся ты, гонец из Пизы", - Василиса сдвинула брови.
  "Царицу я нашел.
  Задание волхвов выполнил. - Гонец из Пизы засуетился. - Царица.
  Полезай на моего верблюда.
  Мы возвращаемся в Пизу.
  Спереди сядешь.
  Передо мной.
  Мало места.
  Но я как-нибудь.
  Ты как-нибудь...
  Прижмемся друг к дружке..."
  "Зачем?" - Клеопатра ответила с легкой усмешкой.
  "Клеопатра уже не похожа на сумасшедшую рабыню, - я злился на самого себя. - А ведь я мог стать мужем царицы!
  Клеопатра меня много раз упрашивала...
  Но я же - Гендер.
  Я только о драконах думал.
  О девушках надменно забывал..."
  
  "Как зачем? - гонец кругами бегал вокруг Клеопатры. - Что зачем?
  Зачем мы будем прижиматься друг к дружке?
  Чтобы согреться долгими прохладными ночами..."
  "Зачем я на верблюда полезу?"
  "Чтобы ехать обратно в Пизу".
  "Что я в Пизе не видела?"
  "Нашу Вавилонскую башню ты не видела, царица Клеопатра.
  Башня была высоченная.
  Но теперь падает..."
  "Ты - гонец из Пизы.
  Но я не царица в Пизе".
  "Так ты и не будешь царицей в Пизе, Клеопатра.
  Нам своих цариц хватает.
  Каждая пизанка - царица...
  Волхвы из Мемфисацарицкаадского царства наняли меня искать тебя.
  Ты же пропала при загадочных обстоятельствах, царица Клеопатра.
  Ты - царица Мемфисацарицкаадского царства".
  "Я помню, чья я царица и откуда".
  "Я передам тебя с рук на руки волхвам.
  Они заплатят мне вторую половину обещанных денег.
  Ты поедешь на Юг.
  Я же останусь в Пизе...
  Если, конечно, ты, красотка, не возьмешь меня с собой..."
  "Не возьму тебя с собой, Дон Санчос", - Клеопатра легко, по-царицынски, отказала простому гонцу из Пизы.
  Я же отметил, что Клеопатра запомнила его имя.
  Царицы обязаны все помнить.
  "Клеопатра помнит и то, как я ее оскорблял", - я подумал со смешанным чувством безысходности и страха.
  "Тогда забирай свои вещи, которые у тебя есть, - гонец из Пизы сказал уже менее приветливо.
  Обиделся на отказ царицы... - Волхвы сказали, что если у тебя есть муж, то и его можешь взять.
  Твоему царству понадобится муж".
  "Есть ли у меня муж? - Царица Клеопатра произнесла тихо.
  Но все ее слышали.
  Потому что наступила тишина. - У меня есть муж - цезарь, - Клеопатра взглянула на меня.
  В ее глазах плескалась река печали. - Но он уже как бы не муж мне.
  Цезарь больше трех раз отказался вернуться ко мне.
  Три раза - слишком много...
  Поэтому...
  Нет у меня мужа, который правил бы вместе со мной".
  "Я так и думал, - я молча горько рыдал. - Что я хотел?
  Если бы посеял доброе, то получил бы добро в ответ.
  Я же только и делал во дворце Альтаиры, что отказывал всем девушкам.
  Вот и доотказывался.
  Надо было поступать по-другому.
  Нужно было быть любезным со всеми.
  Обещать.
  Лгать.
  Тогда, возможно, что не так сильно обидел бы рабыню Клеопатру... царицу..."
  
  "Поехали без мужа, царица, - гонец из Пизы подкармливал верблюда рисовыми лепешками.
  Животное с благодарностью жрало. - Меня не хочешь, цезаря своего не хочешь.
  Тогда в своем царстве найдешь мужа.
  Там мужей, как верблюжьих колючек.
  Только посмотришь - сразу к тебе подкатываются..."
  "Прямо сейчас ехать?" - Клеопатра на миг потеряла обладание.
  Прижалась к Альтаире.
  "Ты хочешь одеться, царица? - Гонец из Пизы скрестил руки на груди. - По-моему, ты и без одежды в порядке". - Гонец из Пизы после отказа Клеопатры обнаглел.
  "Клеопатрочка? - Альтаира засуетилась. - Ты хочешь что-нибудь роскошное женственное?
  Я дам тебе самые свои лучшие наряды".
  "Да, Альтаирочка, - Клеопатра жадно смотрела на Альтаиру. - Я хочу роскошное и женственное".
  "Но предупреждаю, - Альтаира покачала очаровательнейшей головкой. - Я не знаю, что носят царицы... твоего царства.
  Вернее, не знаю, как должна быть одета царица".
  "Роскошное и женственное - мне подойдет, Альтаирочка, - Клеопатра взяла Альтаиру за руку. - Я вижу как раз роскошное женственное.
  То, что мне надо..."
  "Где?"
  "Ты - роскошная и женственная, Альтаира.
  Я от тебя никуда не уеду.
  Я бы могла раньше уехать из твоего дворца.
  Я помнила, что я царица..."
  "Как не уедешь, царица? - Гонец из Пизы взвился. - Так с гонцами не поступают.
  Как же я?
  Я не получу свою награду за то, что тебя доставил бы..."
  "Награда найдет своего героя, - Альтаира обещала. - Пока же, гонец из Пизы, оставайся на пир.
  Мы будем пировать много дней и ночей.
  В честь моей подруги Клеопатры".
  "Ну, если награда.
  Если дашь денег, - наглец из Пизы расслабился. - То я остаюсь.
  Только глупец откажется от пира с красавицами".
  "У нас был уже один глупец, - раб Дрон указал на меня пальцем. - Славный охотник на драконов Гендер уже отказался и от красивых девушек, и от приданного за них, и от пиров".
  "Какой красавчик, - гонец из Пизы взглянул на меня.
  Восторженно цокал языком. - Царь.
  Настоящий царь!".
  "Нет, гонец из Пизы", - я рванул на груди тунику.
  Не рассчитал.
  Туника от моих могучих рук разлетелась пополам.
  Так даже лучше.
  Я стоял обнаженный по пояс.
  Как прежде.
  Как до Альтаиры.
  Как до дворца...
  Как до царевен...
  "Что нет, красавчик? - Гонец из Пизы оживился. - Оставайся со мной пировать".
  "Нет, гонец из Пизы, - я повторил. - Я - чужой на пирах в этом дворце. - Ты - новенький.
  На тебя рабыни пялятся с восторгом.
  Крутятся около тебя.
  Вертятся.
  Каждая, словно случайно, дотрагивается.
  Привыкают к тебе рабыни".
  "Ты так считаешь...эээ".
  "Да, гонец.
  Ты в почете уже...
  Называй меня - Гендер, - я кивнул. - Я мог бы стать хозяином этого дворца.
  Но... отказался".
  Обида, наконец, полностью захлестнула меня.
  Я искал виноватых.
  
  Конечно, я не мог признать, что я сам виноват в своих бедах.
  Поэтому я начал обвинять:
  "Альтаира, - я принял красивую позу. - Я доверился тебе.
  Раскрыл перед тобой свою чистую, невинную душу.
  Ты же ответила мне неблагодарностью черной.
  Отвергла мою искреннюю любовь.
  Лишила меня золота...
  Ты променяла меня на своих никчемных рабынь подружек.
  Да, да, рабыни.
  Вы думаете, что вы величественные?
  Хахахахаха!
  Вы - ничтожные.
  Вы не увидели во мне настоящего друга.
  Помощника не заметили во мне.
  Истинного героя не видели.
  Вы хотели только меня получить.
  Ага...
  Я не дурак с дороги.
  Знал, что вы мной попользуетесь, а потом бросите.
  Но вышло еще нелепее.
  Вы даже мной не попользовались.
  Теперь все вы - и Альтаира, и рабыни, и рабы - рыдайте.
  Раскаивайтесь.
  Но я вас уже не прощу.
  Вы всю оставшуюся жизнь... все оставшиеся жизни...будете ругать себя, что упустили меня.
  Где вы найдете еще подобного мне красавца, славного охотника на драконов?
  Нигде не найдете.
  И меня не найдете.
  Я больше не осчастливлю вас своей улыбкой.
  Не награжу вас своим светлым снисходительным взглядом.
  Не войду в вашу спальню, как гость...
  Не сразу...
  Но через пару дней вы осознаете, как вы ошибались во мне.
  Но герои не возвращаются.
  Я наказываю вас тем, что ухожу.
  Пусть на ваши головы прилетит огненный дракон.
  Он закроет огромными крылами небо.
  Своим огнем будет сжигать рощи и поля.
  Дракон обрушится на ваши глупые головы.
  Разрушит все.
  Уничтожит все и всех!
  И никто!
  Слышите меня, несчастные, никто вас не спасет!
  Потому что я - Гендер - буду далеко.
  Вы - безвольные, хладнокровные, расчетливые, глупые гусыни.
  Вы меня не заслуживаете". - Я выдохся.
  Вглядывался в прекрасные лица рабынь.
  "Ой, - запоздалое всколыхнуло меня. - Рабыни могут меня... того.
  Отравить иглами с ядом.
  Отомстят мне за мою речь..."
  
  Меня сорвало с места.
  Я, словно ураган над полем, помчался мимо рабов.
  Альтаира что-то кричала мне.
  Но я не останавливался.
  Страх подгонял меня.
  "Жить!
  Жить или не жить.
  Жить хочу!"
  Краем левого глаза я заметил, как мне наперерез бросились садовник Дрон и конюх Трентал.
  Я резко отпрыгнул от них.
  На мое счастье, верблюд гонца из Пизы стоял в полном снаряжении.
  "Верблюд - не кони в колеснице, - я запрыгнул на верблюда.
  Подгонял его. - Верблюд меня не сбросит.
  Верблюд - плавный.
  Верблюд - хороший". - Я больше говорил для того, чтобы верблюд успокоился, а не для собственного успокоения.
  Верблюд вырвался на свободу.
  Мчался - насколько верблюды могут мчаться - к реке.
  Я же не управлял верблюдом.
  Во-первых, я не умею править верблюдами.
  Во-вторых, я не хотел ему мешать.
  Пусть бежит в любую сторону.
  Мне - все равно.
  Лишь бы не обратно во дворец.
  Верблюд послушно бежал уже по влажной траве.
  Впереди - прибрежная глина.
  "Бельведерий, - вдруг издалека - от дворца раздался голос гонца из Пизы. - Бельведерий!
  Кооооооо мнеееээээ!"
  "Только не это", - я вжался между горбов верблюда.
  Но животное послушало своего хозяина.
  Резко остановилось боком к берегу.
  Я удачно вылетел вперед головой.
  Но упал в грязь вперед ногами.
  Подо мной радостно зачавкало.
  Поползли змеи.
  "Нет!
  Весь я не умру... - я, как сошедший с ума, поспешил к реке. - За мной сейчас вышлют погоню.
  Обязательно... - Я увидел тростниковый плот. - Как удачно.
  Ореанда, словно знала.
  Приготовила для меня запасной плотик". - Я рванулся к плоту.
  Ко мне поползло все, что проживало на болотистом берегу.
  Змеи, крокодилы, ящерицы невероятно ярко желтые...
  "Два раза не умирают, - я упал грудью на плот.
  Усиленно болтал ногами. - А один раз я сегодня уже умер".
  
  Я быстро пересек реку.
  "Плот!
  Плот отправлю дальше по течению, - в тот момент я казался себе очень хитрым и важным. - Когда будут искать меня, то найдут далеко отсюда плот.
  Подумают, что я там высадился".
  Я даже не мог допустить мысль, что меня искать и догонять не станут...
  Другой берег оказался более сухой:
  "Альтаира, вроде бы, выращивает около реки ядовитых змей, - я вспомнил. - Но, наверно, в мокром месте змеи водятся.
  Я же - по кочкам, по камушкам...
  Раб кузнец Атлант советовал огородами уходить.
  Но здесь нет огородов..."
  
  Я брел долго.
  На свое счастье никого не встретил.
  Ни разбойники, ни отдыхающие купцы, ни стражники и воины, ни купальщицы, ни богатые вдовы мне сейчас не нужны были.
  Нет...
  Пожалуй, на купальщиц и богатых вдов я бы согласился.
  Наверно.
  На следующее утро я очнулся под кустом барбариса.
  Омыл лицо в прозрачном ручье.
  "Моя красота при мне, - я начал возвращаться к прошлой своей жизни. - Красота прокормит меня.
  Что у меня еще есть, кроме ослепительной красоты?
  Бриллиант! - Мое сердце забилось, как соловей в клетке. - Коринфа подарила мне огромный бриллиант.
  Он приклеен ко лбу. - Я хлопнул ладонью по лбу: - Разумеется.
  Нет бриллианта.
  Но где же он?
  Отвалился?
  Почему Коринфа так небрежно его приклеила?
  Неумелая рабыня. - Я упал на колени.
  Ползал по траве. - Бриллиант.
  Бриллиантище!
  Надеюсь, что ты отклеился, когда я спал.
  Мирно ждешь меня.
  Блестишь..."
  До полудня я ползал на коленях.
  Не нашел бриллианта.
  "Наверно, бриллиант упал, когда меня аидов верблюд скинул.
  Я же тогда знатно грохнулся.
  Или, бриллиант водой смыло в реке.
  Или по дороге отклеился.
  Надо же - достанется какому-нибудь бродяге мое счастье. - Я завыл.
  Пока выл, другое пришло в голову. - Ох!
  Почему?
  Почему я не взял золото из сундука во дворце?
  У меня же была прекрасная возможность.
  Все рабыни и Альтаира перестали на меня обращать внимание.
  Выкинули меня из своих жизней.
  Да еще так удачно гонец из Пизы прискакал.
  Пока все восхищались царицей Клеопатрой, я бы сто раз сбегал в сокровищницу Альтаиры.
  Набрал бы золота полную суму переметную...
  Нет еще и в корзины бы накидал золотых монет.
  В амфоры...
  Нет же, Гендер, Гендер.
  Я захотел произнести красивую прощальную речь.
  Как девка болтал...
  Для меня болтовня оказалась дороже золота.
  За словами о золоте забыл.
  Обратил на себя внимание всех.
  Рабыни - Гелазия с нежной наивной улыбкой, прекрасная собеседница Комазия, блестящая красавица Лекори - остались моими.
  Но думаю, что они уже недосягаемые для меня.
  Альтаира запишет их на себя.
  И они станут... подружками Альтаиры...
  Три грации - мои рабыни - не очень-то тянулись ко мне.
  Поняли, что остаться во дворце им выгоднее, чем бежать за нищим мной...
  Как же так, Гендер, - я бил кулаком по коленке. - Мог бы много, а сделал ничего. - Я поднялся и побрел по едва заметной дороге. - Возвратился в прошлое.
  Сейчас очарую какую-нибудь богатую жену патриция.
  Пока муж на галерах плавает, поживу у нее.
  Потом жена патриция меня выгонит, потому что муж вернулся.
  Снова буду искать пристанище у богатой вдовы или не у вдовы еще".
  
  
  ГЛАВА 420
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ОДИН
  (ИСТОРИЯ: ГЕНДЕР И АЛЬТАИРА)
  
  Я пытался себя успокоить.
  Настраивал на беззаботные улыбки.
  Но что-то мешало мне стать легким, как прежде.
  Давил груз моих потерь.
  Золото, Альтаира, царицы, рабыни, бриллиант...
  Все могло быть сейчас у меня.
  Но - нет...
  
  Вдали я увидел неясные очертания домов города.
  Я расправил плечи.
  Затянул древнейшую шумерскую песню охотников на драконов:
  "По проселочной дороге шел я молча.
  И была она пуста и длинна..."
  
  Славный охотник на драконов Гендер замолчал.
  Пристально смотрел в глаза амазонки.
   - Воин, - Семирамида с неприязнью произнесла. - Зачем ты рассказал свою позорную историю?
  Ты же в ней не герой.
  Даже, наоборот.
   - Герой наоборот? - Джейн спросила с интересом.
   - О, наша лягушка уже отошла от укусов, - Гендер не ответил амазонке.
  С удивлением смотрел на Джейн. - Ты уже не зеленая.
  И даже очень миленькая...
   - Наверно, мне прививки помогли, - Джейн жизнерадостно зачирикала. - В Империи всем солдатам ставят вакцины.
  На случай, если окажемся на дикой планете с недружелюбными микробами.
   - Непонятное ты говоришь, красавица, - Гендер выпучил глаза.
   - Зато я тебе понятно объясню, бесславный не охотник на драконов, - амазонка с удовольствием пропела. - Во-первых, Джейн не наша девушка, а - моя...
   - Она - твоя девушка, амазонка? - Гендер облизнул губы. - Я бы мог догадаться...
   - Я не в том смысле сказала, - щечки Семирамиды стали розовые от смущения. - Я к тому, чтобы ты не засматривался на Джейн.
   - На меня засматривайся, славный охотник на драконов, - Аврора продолжала называть Гендера славным охотником на драконов.
   - Аврора, - Семирамида покачала очаровательной головкой. - Гендер только что рассказал, как он опозорился во дворце.
  И опозорил девушку Альтаиру.
  Всех опозорил - рабынь и рабов.
  Лживый, трусливый, изворотливый, ничего не умеющий, никчемный Гендер тебе нужен?
   - Нужен, - Аврора вызывающе выпятила грудки. - Любовь все прощает.
   - Ты так открыто говоришь, что полюбила Гендера? - Семирамида распахнула огромные глазища.
   - Да, я признаюсь, что люблю Гендера, - Аврора кусала губки.
  Обернулась к Гендеру: - Славный охотник на драконов.
  Я сначала полюбила тебя за небесную красоту.
  Но после твоего рассказа полюбила еще сильнее - за правду.
   - За правду? - Гендер захихикал, как девушка.
   - Ты ничего о себе не скрывал.
  Ты признался, что ты подлец...
   - Я не говорил, что я подлец.
   - Но из твоего рассказа видно, что ты подлец и мерзавец, Гендер, - Аврора приложила руку к левой груди.
  "Странно Аврора признается в любви к Гендеру, - Семирамида подумала. - Обзывает подлецом и мерзавцем.
  Наверно, не умеет подластитваться к мужчинам.
  А что я осуждаю Аврору?
  Она влюбилась в Гендера.
  Я тоже не умею общаться с мужчинами".
   - Ты, Гендер, - Аврора вдохновилась, - не побоялся открыть свои пороки, страхи и подлости.
  Ты стал земным.
  Но не потерял небесную красоту.
   - Красиво ты меня хвалишь, Аврора, - Гендер вздохнул. - Но я не могу принять твою любовь.
  Я подробно рассказывал о своих похождениях, ошибках и неудачах, о провалах, чтобы заинтересовать не тебя, а - амазонку...
   - Меня? - Семирамида раскрыла ротик.
   - Да, амазонка.
  Я же не скрывал, что ты мне очень понравилась.
  После рабынь во дворце, после Альтаиры...
  Больно вспоминать...
  После цариц...
  Я понял, что мне не хватает простого человеческого счастья.
  Мне нужна девушка близкая по духу.
  Столь же неудачливая в любовных делах.
  Поэтому, когда я по проселочной дороге брел молча, я подумал, что неплохо было бы мне с амазонкой.
  Тут ты подвернулась, Семирамида.
   - Еще одно неосторожное слово, Гендер, и я тебя проткну...
  Ты убежал от отравленных игл разъярённых рабынь во дворце Альтаиры.
  Но от моей стрелы не убежишь.
   - А я не хочу убегать от тебя, амазонка, - Гендер смело подставил грудь. - Я хочу быть с тобой.
  
   - А я хочу быть с Бонни, - Джейн прошептала.
   - А я мечтаю быть с Гендером, - губы Авроры побелели.
   - Только одна я ни о чем не мечтаю, - Семирамида решительно подскочила. - Глубокая ночь.
  Нам пора выбираться...
   - Если появится дракон, то я его сражу своим мечом, - Гендер красиво встал.
  Правую руку приставил ко лбу, словно высматривал дракона.
  Левую ногу чуть согнул и отставил назад.
  Напряг все мускулы.
   - Оооооо, мой герой, - Аврора чуть не плакала от радости. - Ты великолепен.
  Ты - смелый славный охотник на драконов.
   - Аврора, ты чуть не плачешь от радости, - Семирамида усмехнулась. - Я же - с трудом сдерживаю смех.
  Чуть не плачу от смеха.
   - Что смешного в моей позе? - Гендер озадачился.
  Но на амазонку не обиделся.
   - Гендер, - Семирамида захихикала. - Ты приставил руку ко лбу.
  Будто бы тебе мешает солнце.
  Но солнца ночью нет.
  Сейчас - ночь, Гендер.
  Поэтому мог не козырять своей рукой.
   - Ну...
  Я... - Гендер с любовью смотрел на Семирамиду: - Амазонка.
  Ты настолько умная, насколько красивая...
   - Ты обозвал меня уродиной? - Семирамида сдвинула бровки.
   - Наоборот, Семирамида.
  Наоборот. - Гендер приложил руку к левой груди... Семирамиды.
   - Ты не только луну с солнцем путаешь, Гендер, но и перепутал груди.
  К своей груди руку прикладывай. - Семирамида зашипела.
   - Грудь у тебя, хоть и одна, амазонка, но она заменит две груди по красоте и изяществу, - Гендер произнес напыщенно.
   - Гендер, потрогай себя, - Семирамида произнесла бесцветно.
  Подала руку Джейн: - Джейн, не отставай от меня.
  
   - Зачем же я от тебя отстану, Семирамида? - Джейн засмеялась. - Мы же вместе...
   - Они вместе, а я - один, - Гендер пробурчал недовольно и тихо.
  Но Аврора услышала его:
   - Гендер, ты не один.
  С тобой - я.
  Ты всегда можешь опереться на мое дружеское плечо...
   - Аврора, если я повисну у тебя на плече, то у тебя спина сломается, - Гендер засмеялся. - Ты - тонкая тростиночка.
  Я же - могучий... могучий дракон.
   - Если ты, Гендер, дракон и в то же время охотишься на драконов, - Джейн не отпускала ладонь амазонки, - то ты охотишься на своих родственников.
   - Не знаю, на кого ты охотишься, загадочная девушка Джейн, - Гендер прищурился, - но ты вызываешь у меня подозрение.
   - Гендер, - Семирамида произнесла резко. - Забудь о Джейн.
  Она не для тебя.
   - Зато ты, амазонка, создана быть моей, - Гендер облизнулся.
  
  Но Семирамида ему ничего не ответила.
  Она с вопросом в глазах посмотрела на Аврору.
   - Понимаю, понимаю, - Аврора смахнула нежную прядь волос со лба. - Уже глубокая ночь.
  Нам же нужно долго выбираться.
  Только не ты иди за мной, Семирамида.
  Пусть между нами будет Джейн.
  Так ей безопаснее.
   - Согласна, - Семирамида кивнула очаровательной головкой.
   - Я сама могу за себя постоять, - Джейн отважно выпятила грудки. - И вас защищу.
   - Вот этого я больше всего боюсь, Джейн, - Семирамида тяжело вздохнула. - Мы убегаем.
  Стараемся пройти тихо и незаметно мимо охотников на нас.
  Ты же рвешься с ними воевать.
  Всех не победишь, Джейн.
   - Мне ничего не остается, как согласиться с вами, - Джейн пропела весело.
   - Я же пойду спереди, - Гендер снова напряг мускулы. - Герой всегда впереди.
   - Нет, мужчина, - Семирамида произнесла по привычке - "мужчина". - Ты сзади ступай.
  Слишком много от тебя шума.
  Если тебя услышат и нападут, то - сражайся.
  Прикрывай нас своей широкой спиной.
  Может быть, тебе повезет.
  Ты умрешь, сражаясь за нас...
   - Во-первых, я буду сражаться только за тебя, амазонка.
  Во-вторых, я не собираюсь умирать.
   - Гендер, а за меня ты не собираешься сражаться?
  Не защитишь меня, если что? - Аврора пропищала жалко.
   - Аврора, - Гендер говорил осторожно. - Не хочу тебя обидеть...
   - Если бы ты советовал мне, что надеть, то я бы обиделась, - Аврора живо отозвалась.
  Она шла впереди.
  Ступала бесшумно.
   - Не о том, что тебе надеть, я скажу, - Гендер пытался не шуметь.
  Но под его ногой - то ветка треснет, то скорлупа яйца страуса. - Аврора.
  Я выбрал для себя одну женщину - амазонку Семирамиду.
  Поэтому я буду только ее защищать.
  Тебя же и Джейн защищать бессмысленно.
  Если я отвлекусь на тебя, Аврора, или на странную Джейн, то возможно, не смогу помочь Семирамиде.
   - Так не честно, Гендер, - Аврора прошептала.
   - Нет, Аврора, - Гендер понизил голос. - Именно так и честно.
  Многие - так называемые герои - обещают, что защитят всех.
  Но у них не получается.
  Герой всех подвергает опасности.
  Например, сейчас выползет на тропу перед нами ветхая старушка.
  Протянет ко мне иссохшие руки.
  Будет просить спасти ее от насильников и убийц.
  Если же я отвлекусь на старушку, то...
  Сами понимаете.
  Аврора, ты же не маленькая уже...
  И старушка погибнет, и вы.
  Возможно, что и я.
  Потому что со старушкой на плечах я не смогу сражаться ловко.
  Поэтому я не лгу.
  Каждый должен выполнять свою работу.
  Только на ярмарках в балаганах бродячие комедианты показывают комедии, как один герой валит всех врагов подряд.
  На самом деле даже мощный герой с трудом устоит против двух противников...
   - Ты прав, Гендер, - амазонка прошелестела голосом. - Ты откровенен и честен.
  Знаешь свои силы и возможности.
   - Но девушки любят не правду, а - красивые слова, - Аврора свернула на дорожку между домов. - Мы, девушки, любим красивые слова, а не правду.
   - Ага, - Семирамида тут же согласилась и с Авророй.
   - Амазонка, - Гендер запнулся о камень. - Ай, набросали камней на дорогу.
  Совсем обленились...
  Амазонка.
  Только что ты меня похвалила за мою честность.
  Теперь же соглашаешься с Авророй, что девушки любят красивые слова, а не правду.
  Хочешь, чтобы я солгал?
  Желаете, девушки, чтобы я сказал, что справлюсь с дюжиной врагов.
   - Ага, - Семирамида томно пропела. - Красивое.
  Но не надо, Гендер.
  Мы в походе.
  
   - Разве нас на улице не заметят? - Джейн вертела своей потрясающей головкой.
   - Я обещала, что выведу нас, - Аврора обернулась к Джейн. - Я исполню.
  Не переживай, Джейн.
   - Очень хорошо, когда кто-то решает, - Семирамида достала кинжал. - Можно особо не напрягаться.
  Спасибо тебе, Аврора.
   - Для тебя, Семирамидочка, - Аврора радостно шептала, - я на все готова.
  Как приятно ты меня похвалила.
   - Аврора... - голос амазонки потеплел.
  Но она не договорила.
  Наткнулась на Джейн.
  Джейн от толчка амазонки наклонилась вперед.
  Но не упала.
  Семирамида, чтобы удержать равновесие, обхватила рукой талию Джейн.
   - Ого, - Гендер с восхищением цокал языком. - Вы, как в балагане...
   - Подумаешь, - Аврора пожала плечами. - Я тоже так умею.
   - Джейн, - Семирамида зашипела угрожающе. - Ты, почему остановилась?
   - Прости, Семирамида, - Джейн медленно распрямлялась. - Каблучок застрял между камней.
  Я резко остановилась.
  Ты на меня налетела.
  Но не сбила меня с ног, потому что я, как бы закрепилась, словно якорь.
   - Ничего страшного, Джейн, - амазонка присела около подружки. - Сейчас я освобожу твою ножку.
   - Как раз подошло время моего вопроса, - Гендер опустился на колени рядом с Семирамидой. - Джейн.
   - Да, Гендер.
   - Зачем тебе, рабыня, столь неудобные...
  Даже не знаю, как их назвать.
   - Сапожки, - Джейн высунула язычок.
   - Пусть будут сапожки, - Гендер провел ладонью по лбу. - Тонкий...
   - Каблучок, - Джейн снова подсказала.
   - Неудобно же ходить, - Гендер наблюдал, как амазонка пыталась освободить ногу Джейн.
   - Очень даже удобно, - Джейн покачала миленькой головкой. - Когда красиво, то - всегда удобно.
   - Вы, девушки, совсем уже...
   - Гендер, помог бы Джейн и Семирамиде, - Аврора склонилась. - Только языком помогаешь.
   - Я бы с удовольствием помог, - Гендер пожал могучими плечами. - Но, во-первых, боюсь, что Семирамида не даст.
   - Что я не дам? - Семирамида даже соизволила посмотреть на Гендера.
   - Не дашь дотронуться до ноги твоей подружки, амазонка.
  Ты так нежно ласкаешь ее.
  Если бы я был девушкой, то заподозрил, что ты не особо стараешься освободить ка... блу...чок.
  Растягиваешь удовольствие.
   - Я не растягиваю удовольствие, - Семирамида зарычала. - А нежная я с Джейн, потому что не хочу ей выдернуть ногу.
   - Конечно, конечно, - Гендер захихикал, как женщина. - Дела ваши.
  Я же не возражаю.
  А, во-вторых, я не помогаю вам, потому что опасаюсь, что сломаю са... по... жок.
  У меня же силы немерено.
   - Не беспокойся, Гендер, - Джейн захихикала. - На этой планете не найдется силача, который сможет сломать мой сапожок.
   - Где не найдется? - Гендер спросил с любопытством.
   - Джейн, не разговаривай, - Семирамида предупредила. - Не обязательно каждому встречному рассказывать о себе.
   - Я - не каждый, - Гендер, даже сидя, не забывал принимать красивые позы. - Я - особенный.
   - Джеееейн, - Семирамида жалобно протянула.
   - Да, Семирамида.
   - Я не могу вытащить твой каблучок.
  Он сильно застрял.
   - Ой, а я и забыла совсем, - в руке Джейн появился замечательный понтовский кинжал.
  Мгновение, и камень был разрезан.
  Кинжал исчез. - Извини, Семирамида, что я забыла...
   - Что это было? - Гендер раскрыл рот. - Ты, рабыня, кинжалом разрезала камень?
  
   - Каким кинжалом?
  Какой камень? - Семирамида ответила за Джейн.
  Поднялась.
  Воткнула кулаки в бока. - Гендер... Гендер.
  Ты бредишь.
  Разве можно кинжалом камень резать?
   - Вот и я думал, что нельзя кинжалом камень разрезать... пока не увидел чудо, - Гендер почесал подбородок. - Рабыня!
  Покажи свой кинжал. - Гендер вытянул руку.
   - Где?
  Где ты, так называемый Гендер, видишь у Джейн кинжал? - Снова амазонка отвечала за Джейн. - Джейн обнаженная.
  Кинжал некуда спрятать.
   - Я же говорил, что рабыня странная, - Гендер не поленился.
  Искал кинжал среди камней. - Не в себя же засунула кинжал.
  Вы можете меня считать глупым, девушки, но я кинжал видел отчетливо.
   - Как и драконов, - Семирамида произнесла с усмешкой.
   - Что, как и драконов?
   - Ты, Гендер, не видел кинжал, как и драконов не видел.
   - За драконов не скажу, амазонка, но кинжал был.
   - Был и улетел, - Джейн засмеялась.
   - Рабыня, я тебя осмотрю, - Гендер даже не спрашивал.
  Зачем рабыню спрашивать. - Ты, наверно, зажала кинжал между ног.
   - Смотри, - Джейн продолжала хихикать.
  Широко расставила ножки. - Нет ничего.
   - Действительно, нет ничего, - Гендер чесал затылок.
   - Каблук вытащили, - Аврора свернула за крайний дом. - Нога Джейн спасена.
  Гендер будет размышлять об исчезающем кинжале.
  Можно дальше идти.
   - Аврора, - Семирамида догнала. - Мы идем от моря...
   - Конечно, Семирамида, мы от моря движемся.
  Около моря опаснее.
  Если нас догонят ваши преследователи, то прижмут к воде.
  Здесь же у нас больше шансов уйти.
   - Аврора?
   - Да, Семирамида.
   - Ты же сказала, чтобы мы не беспокоились.
  Ты обещала нас вывести.
  Теперь сравниваешь шансы.
   - Семирамида?
   - Да, Аврора.
   - Ты же - воительница.
  Сама поняла, как нам лучше скрываться.
  Но спросила меня для того, чтобы подтвердить свою догадку.
  Или?
   - Что или, Аврора?
   - Или для другого спросила, Семирамида...
   - Я не понимаю, что ты имеешь в виду, Аврора.
   - Прекрасно понимаешь, Семирамидочка, - Аврора ответила с жаром, но тихо.
   - Если ты имеешь в виду, что я хотела с тобой поговорить наедине, Аврора...
   - Я же сказала, что ты все прекрасно понимаешь, Семирамида, - Аврора слабо улыбнулась.
   - Тогда мне легче, - Семирамида перевела дыхание. - Я заметила, что ты стала держаться подальше от меня.
  Ты так увлеклась Гендером.
  Но он почему-то липнет ко мне.
  Хотя ты - безумно красивая.
  
   - Ты, Семирамида, тоже безумно красивая, - Аврора произнесла с трудом. - Ты себя недооцениваешь.
   - Но мне Гендер не нужен.
   - Да и мне он, как бы не нужен, Семирамида...
   - Да ты что? - Семирамида распахнула глазища. - Но мне показалась, что ты очень хочешь получить Гендера.
   - Гендер - интересный, - Аврора говорила медленно. - Красивый.
  Очень красивый.
  Грациозный.
  Сильный.
  Не глупый.
  Открытый душой.
  Гендер - идеальный герой.
  Да...
  Я хотела бы его получить.
  Как красивую игрушку.
  Но на короткое время.
  Показывала бы Гендера своим подружкам...
  Пусть завидуют.
  Но, к сожалению, даже красивое иногда надоедает.
   - На короткое время ты хочешь получить Гендера?
  Как это?
  Зачем?
  Я думала, что ты жаждешь взять Гендера в мужья...
   - В мужья?
  Гендера? - Аврора фыркнула. - Ни за что!
   - Но почеееемуууу, Аврора?
  Потому что он без денег и без имущества?
   - Да, Семирамида.
  Потому что он без денег и без имущества.
  Поэтому я не желаю быть его женой.
  Гендер сам понимает, почему его в мужья не берут.
  Он же рассказывал, что женщины его обожают.
  Но никто не хочет взять в мужья.
  Нищие никому не нужны.
  Нищие мужчины...
  Но это не самое главное.
  Просто мне с Гендером будет не интересно.
   - Но Гендер так красочно рассказывал.
  Мы заслушались...
   - Рассказал, и - все, Семирамида.
  Дальше что?
   - Дальше что, Аврора? - амазонка переспросила озадаченная.
   - Дальше - ничего, Семирамида.
  Дальше - пустота.
  Зачем мне пустота после свадьбы?
   - Нууу, Аврора.
  Ты же знаешь, что мы, амазонки, не понимаем мужчин.
  Не знаем мужчин.
  И не хотим понимать и знать мужчин.
  Женитьба для нас - совсем непонятное.
  Как можно жить с мужчиной?
  И самое главное - зачем с ним жить?
  Мужчина всегда сделает что-нибудь, за что его захочется...
  Вызвать на поединок...
   - Как я понимаю тебя, Семирамида.
  Мне даже кажется, что я сама немножко амазонка.
   - Каждая девушка может быть амазонкой.
  Фемискира всех принимает.
  
   - Вот, если бы ты, Семирамида, - Аврора опустила дивную головку.
   - Что я, Аврора?
   - У тебя много подружек, Семирамида?
   - Я так скажу, Аврора, - Семирамида тихо засмеялась. - У меня - только подружки.
  Мужчин друзей у меня нет.
  И...
  Наверно, быть не может.
  Мы слишком разные.
   - А Гендер?
   - Нет.
  Даже Гендер не станет моим другом.
  Хотя из всех мужчин, которых я встречала, Гендер - самый приятный.
   - Приятный, Семирамида?
   - Я не так сказала, Аврора.
   - Семирамида?
   - Да, Аврора.
   - А я могу стать твоей подружкой?
   - Аврора...
  Ну, как сказать.
  Мы сейчас с тобой, вроде бы не враждуем.
  Ты мне почти, как подружка.
  Если же выведешь нас из окружения...
  То будешь еще больше...как подружка.
   - Я имею в виду - могу ли я быть тебе настоящей подружкой?
   - Аврора?
   - Да, Семирамида.
   - Нельзя просто так подружиться.
  Оно само собой должно получиться.
  Когда пролетает искра.
  Нет.
  Не искра даже.
  Молния.
  Поэтому я не знаю, подружимся ли мы.
  Но это же ничего не меняет, Аврора.
  Мы же, как я уже сказала, не враги.
   - Не враги, - Аврора прошептала. - Но мне этого мало.
   - Что же ты хочешь, Аврора?
   - Ничего я не хочу.
   - То мало тебе - непонятно чего, Аврора, то - ничего не хочешь.
   - Я говорила некоторое время назад, что хочу получить Гендера.
   - Да, Аврора.
  Ты говорила.
   - Но теперь я скажу тебе правду, Семирамида.
   - Правду, правду, и ничего, кроме правды, - амазонка засмеялась.
   - Я хочу быть с тобой, Семирамида.
   - Хочешь получить меня? - Семирамида перестала смеяться.
   - Нет, не получить.
  А - дружить.
   - Аврора...
   - Ничего не говори, Семирамида.
  Ты же сказала, что дружбу нельзя сделать.
  Она сама, дружба-то - или сделается, или не получится.
  Поэтому я подожду.
   - Хорошо, Аврора.
   - Семирамида?
   - Да, Аврора...
   - Джейн - твоя настоящая подруга?
   - Джейн? - Семирамида задумалась. - Я отвечу так: Джейн мне больше подруга, чем не подруга.
  Настоящая, или не настоящая - не в этом вопрос.
   - Но у Джейн есть своя подруга.
   - Да, та подруга для Джейн - настоящая, - в голосе амазонки прозвенели нотки тоски.
  
   - Необычная у тебя туника, - Аврора резко сменила тему.
  Притронулась тонким пальчиком к тунике амазонки. - Непримечательная.
  Но какая-то особенная туника.
   - Я бы не сказала тебе правду, Аврора.
  Но мы с тобой, как бы...
  Вообщем, туника, действительно, необычная.
  Может быть, она - божественная.
   - Как это, Семирамида?
   - Тунику не каждая стрела пробьет.
   - Неужели?
   - Ага.
   - Ух, ты, здорово, Семирамида.
  Я так рада за тебя.
   - Почему ты рада за меня?
   - Потому что ты будешь в безопасности, Семирамида.
  Почти в безопасности.
   - Спасибо, Аврора.
   - За что спасибо?
   - За добрые твои слова, за заботу, спасибо.
  Но туника скрывает только тело.
  Голова, шея, руки, ноги открыты.
   - Ноги твои прекрасные, Семирамида.
   - Твои ножки тоже великолепные, Аврора.
   - Будем говорить о ногах? - Аврора захихикала.
   - Почти о ногах, - Семирамида тоже смеялась.
  Город остался за спиной.
  Напряжение спадало. - Я сейчас без лошади...
   - И что?
  Причем здесь лошадка, Семирамида?
   - На лошади в одной тунике много не проскачешь.
  Сотрешь себе все между ног.
  Поэтому мы в туниках редко на лошадей садимся.
  
   - Я однажды видела жену заморского купца, - Аврора понизила голос. - Они приплыли из Бонжурии.
   - Бонжурия?
  Где это?
   - Очень далеко.
  В Бонжурском царстве все по-другому.
  По крайней мере, мне Адель так рассказывала.
   - Адель?
   - Да, Адель.
  Так звали жену бонжурского купца.
   - И что же тебе интересного рассказала жена бонжурского купца?
   - Она говорила в основном о мужчинах.
  В Бонжурии женщины и мужчины очень болтливые.
  Только друг о друге разговаривают.
  И интересуются друг другом.
  На поле, на ярмарке, даже на похоронах или в храмах, у них только одно на уме.
   - Что же у них на уме, Аврора?
   - Как бы соблазнить кого-нибудь.
   - Да ты что, Аврора.
   - Не вру, Семирамида.
  Женщины соблазняют мужчин и женщин.
  Мужчины соблазняют женщин и мужчин.
  Они без этого не могут.
  У них постоянно чешется...
   - Зачем им это надо?
   - Сама не знаю, Семирамида.
  Обычаи у них.
  Для соблазнения мужчины и женщины одеваются диковинно.
  Не все так просто у них.
  У нас - натянул тунику.
  Закутался в тогу.
  Хламида тоже подойдет.
  Но у нас тепло.
   - А в Бонжурии, разве, не жарко?
  Я думала, что везде тепло.
  
  
  ГЛАВА 421
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  НЕ ВЕЗДЕ ТЕПЛО
  
   - Нет, Аврора.
  Не везде тепло и жарко.
  В Норде, например, всегда холодно.
  Даже Гендер рассказывал о шелках и бархате из Норда.
  Шелка и бархат из Норда серые, белые.
  Серые, как день в Норде.
  Белые - как снега Норда.
   - Зачем же люди живут в снегах?
  Они - глупые?
  Для чего себя мучают?
  Ведь в тепле лучше, чем в холоде.
   - Я сама не понимаю нордян, Аврора.
  Лучше у них самих спросить.
  Но я еще ни разу не видела живого нордянина.
   - Я - тоже с нордянами не встречалась.
   - В Бонжурии, Аврора, теплее, чем в Норде, но холоднее, чем у нас в Элладско-шумерских землях.
  Поэтому в Бонжурии для соблазнения применяют одежды.
   - Я думала, что для соблазнения, наоборот, нужно снимать одежды...
   - Аврора, это у нас.
  А у них - все дико.
  Например, если муж не нравится жене, то мужа жена сразу бросает.
  Не жалеет.
  Сразу находит себе другого мужа.
   - Как все сложно и не нужно, Аврора.
  Хорошо, что нам, амазонкам, мужья не нужны совсем...
   - Но и муж может прогнать свою жену в Бонжурии, - щечки Авроры загорелись. - Поэтому мужчины и женщины очень тщательно следят за своими нарядами.
  Как птицы за перьями ухаживают мужчины и женщины за платьями в Бонжурии.
  Адель показала свое платье.
  На нем набит рисунок - розы и яркие чудесные птицы.
  Адель сказала, что это платье сгодится для приманивания мужчин на ярмарках.
  Но не на торжественных приемах.
   - Торжественные приемы? - Семирамида даже язычок высунула. - Что это?
   - Я сама не знаю, что за торжественные приемы.
  Адель рассказала немного о них.
  По-моему, торжественные приемы в Бонжурии очень похожи на наши оргии. - Аврора подняла подбородочек. - Рукава на платье Аделии до локтей.
  Дальше - манжеты...
  
   - Что это?
   - Непонятное - манжеты.
  На талии платье сжато кружевными поясками.
  Платье опускается до коленей.
  Адель сказала, что длинное платье не очень соблазнительное, но и короткое тоже не соблазняет.
  Короткое платье - слишком много показывает ног.
  Иногда и больше, чем ноги, короткое платье показывает.
  Бонжурские мужчины любят тайну в одежде.
  Чтобы платье закрывало женщину.
  Но в то же время, оставляло все открытым.
  Бонжурские дамы носят колготки тончайшие.
   - Колготки?
   - Обтягивают ноги тонким прозрачным шелком.
   - Зачем?
  Тонкий шелк от колючек не спасет ноги.
  И от холода тоже не спасет.
   - Для красоты бонжурские женщины носят бесполезные колготки.
  Красивое...
  Бонжурские женщины со своими волосами творят чудеса.
  То поднимают волосы высоко.
  То распрямляют.
  Если волосы волнистые, то - выпрямляют волосы.
  Если прямые, то - закручивают волнами.
  Еще бонжурцы вокруг глаз мажут темной краской.
  Глаза тогда начинают загадочно блестеть.
   - Как у Гендера.
   - Да, Аврора, как сейчас у Гендера глаза обведены.
  Очень красиво.
  Губы бонжурийки тоже яркой краской мажут.
   - Наверно, красиво у бонжуриек получается, - Семирамида выдохнула жарко. - Красиво, но опасно.
   - Почему опасно, Семирамида?
   - Потому что в тяжелой одежде женщина не сможет хорошо сражаться.
  Стрела запутается в кружевах.
  Меч порвет одежды.
  На коня не забраться, если много на тело намотано.
   - Бонжурийки не сражаются, Аврора.
  В Бонжурии женщины не воюют.
   - Ха!
  Наверно, мужчины пользуются тем, что женщины не воюют. - Семирамида пробурчала с презрением.
   - Да, Семирамида.
  Адель говорила, что мужчины в Бонжурии часто поколачивают женщин.
   - И женщины не отвечают мужчинам кинжалом, потому что пышная одежда мешает, - амазонка в ужасе приложила ладошки к щекам.
   - Да, бонжурские женщины терпят, потому что мужчины сильнее, чем они.
  
   - Аврора?
   - Да, Семирамида.
   - А мужчины Норда тоже бьют своих женщин?
   - Нет, Семирамида, - Аврора усмехнулась. - Мужчины Норда не бьют своих женщин.
  Мне Адель немножко о Норде рассказала.
  Женщины Норда очень суровые, как льды и снега.
  Женщины в Норде наравне с мужчинами.
  Если женщине не хватает силы выстоять против могучего мужчины, то женщина интригует.
   - Как женщина Норда интригует?
   - Ядом травит мужчину.
  Или еще как.
  Например, в спину кинжал воткнет.
   - В спину можно, - Семирамида одобрительно кивнула очаровательнейшей головкой.
   - Поэтому мужчины Норда своих женщин не бьют.
  Либо бьют с последствиями...
  Зато мужчины Норда чужих женщин часто поколачивают.
   - Меня бы не побили.
   - Да, Семирамида.
  Вы, амазонки, воинственные.
   - Сама ты воинственная, - Семирамида засмеялась и шутливо ущипнула Аврору.
  Аврора затаила дыхание.
  
  - Джейн? - Семирамида обернулась.
   - Да, Семирамида.
   - Ты устала.
   - Ни капельки я не устала, Семирамида.
   - Ты тяжело дышишь, Джейн.
   - Восстанавливаюсь после укусов муравьев.
   - Значит, все-таки устала ты.
   - Нет, Семирамида.
  Я могу пройти... - Ножки Джейн заплетались.
  Она споткнулась.
  Гендер успел.
  Поймал Джейн.
   - Спасибо, Гендер, - Джейн слабо улыбнулась герою. - Я только немножко.
  Возможно, что моя усталость - от волнения.
  Я сейчас расслаблюсь.
  Буду вести себя естественно.
  Тогда и силы прибавятся.
  И настроение улучшится.
  И чувствовать я буду лучше.
  И внешний вид мой...
   - Внешний вид у тебя замечательный, рабыня, - Гендер покровительственно хлопнул Джейн по попке.
   - Гендер? - Семирамида произнесла равнодушно.
   - Семирамида, - Джейн быстро прошептала. - Не трогай Гендера.
  Он же не со зла похлопал меня по попке.
   - Почему ты решила, что я трону Гендера, Джейн?
   - Потому что, когда ты злишься чрезвычайно, ты становишься внешне совершенно спокойная.
   - За что меня амазонка, ты тронешь? - Гендер сдвинул брови.
   - Не за что трону, а - потому, что...
  Гендер.
  Не лапай мою рабыню.
   - Но она всего лишь рабыня, - Гендер пожал широкими плечами. - Рабыня ничего не чувствует.
  Рабыня даже не может ощущать себя женщиной.
   - Тебя бы под мое командование, солдат, - Джейн фыркнула.
   - Джейн, - Семирамида шла между Гендером и Джейн. - Гендер не достоин быть под твоим командованием.
   - Как рабыня может командовать воином? - Гендер раскатисто захохотал.
  Он посчитал замечание амазонки шуткой.
  
   - Гендер!
  Замолчи.
   - Заткнись.
   - Тише.
  Три девушки зашипели на славного охотника на драконов.
   - Тебя услышат наши враги, - Семирамида почти с ненавистью смотрела на героя.
   - Пусть враги только покажутся.
  Я их в драконий рог сотру, - Гендер красиво взмахнул мечом.
  Некоторое время шли молча.
   - Накаркал, Гендер, - Семирамида молниеносно сорвала лук с плеча.
  Отравила две стрелы в темноту. - Выдал нас своим ржанием...
  А мы уже ведь почти в заросли безопасные ушли.
   - Кто?
  Где? - Гендер прислушивался.
  Аврора остановилась.
  Ответом Гендеру были слабые проклятия из темноты.
   - Поспешим, - Семирамида рванулась на проклятия.
   - Один убит, - Гендер склонился над пробитым стрелой наемником. - Второй дышит.
  Амазонка!
  Ты в темноте видишь, как дикая кошка.
   - Захочешь жить - увидишь, - Семирамида выдернула из подосланных наемников свои стрелы.
  Вытерла жала травой.
  Вернула стрелы в колчан. - Но я их не видела.
  Я почувствовала.
  Мы бы попали в ловушку.
  Но убийцы расслабились.
  Они думали, что их не услышат, потому что от тебя слишком много шума, Гендер.
  
   - Мы его ржание слышали, - второй наемник с испугом смотрел на кинжал в руке амазонки. - На звук прибежали. - Наемник заныл. - Не убивайте меня.
   - Гендер, ты выдал нас, - Аврора зло посмотрела на славного охотника на драконов.
   - Теперь уже не имеет значения, кто кого и сколько раз убил, - Гендер отмахнулся от Авроры.
  Вытаращил глаза на наемника: - Отвечай, сколько вас.
  Много?
   - Много нас, - наемник ответил. - Если я правду скажу, то - отпустите меня?
   - Не торгуйся, - Аврора безжалостно прервала стоны раненого. - Не на ярмарке...
   - Но сюда только я и Блендер прибежали на хохот.
  Мы рядом были.
   - С Блендером?
   - С Блендером.
   - Какое-то не Элладское имя.
  Шумерское?
   - Древнее очень.
   - Получается, что сейчас здесь мы в безопасности, - Гендер приободрился. - Другие преследователи сюда не прибегут.
   - Ага, конечно, - раненый обрадовался. - Все думают, что вы морем пойдете.
   - Мы? - Гендер вытаращил глаза.
   - Не ты, славный охотник на драконов, - раненый испуганно заверещал. - Только амазонка и ее рабыня.
   - Ты, назвал меня славным охотником на драконов, - Гендер нахмурился. - Ты знаешь меня?
   - Ох, проговорился я, - раненый застонал. - Не должен был показывать, что узнал тебя.
  Но теперь-то что...
  Богатым будешь, славный охотник на драконов.
   - Богатства мне не нужны, - Гендер ответил с тоской.
   - Семирамида, - Аврора прошептала на ушко амазонки.
   - Да, Аврора, - Семирамида ответила столь же тихо.
   - Ты нарочно ранила, а не убила наемника?
   - Разумеется, - амазонка кивнула красивейшей головкой. - Кто-то должен был нам рассказать.
   - Я восхищаюсь тобой, Семирамида.
   - Не время любезностями обмениваться, - Семирамида все же улыбнулась.
  Щечки ее загорелись.
  "Приятно, когда хвалят", - Семирамида подумала.
   - Семирамида? - Аврора прикоснулась к руке амазонки.
   - Что, Аврора?
   - Теперь какая судьба раненого?
   - Он узнал Гендера - раз, - Семирамида перестала улыбаться. - Знает, где мы - два.
  Видел тебя с нами - три.
   - То есть ты его... - Аврора не договорила.
   - Почему я? - Семирамида пожала узкими плечами. - Почему все - амазонка, да амазонка виновата.
  С нами мужчина.
  Великий воин, славный охотник на драконов должен хоть что-то сделать.
  Тем более, что в интересах Гендера, чтобы раненый не рассказал о нем.
  
   - Эй, девки, - раненый крикнул с трудом. - Не обо мне ли шепчетесь?
  Мою судьбу решаете?
   - Девки всегда перешептываются друг с дружкой, - Гендер коротко хохотнул.
   - Нет, враг, - Семирамида подошла к раненому. - Мы решаем судьбу нашего славного охотника на драконов.
   - Мою судьбу решаете? - Гендер повернулся к Семирамиде боком. - Я так просто не отдам свою жизнь.
  В чем я провинился перед тобой, амазонка?
  За что ты хочешь лишить меня... лишить Судьбы дальнейшей?
  За то, что я посмел полюбить тебя?
   - Ты влюбился в эту? - Раненый, несмотря на свое положение, заинтересовался разговором. - В амазонку влюбился славный охотник на драконов?
  Расскажу в балагане - никто не поверит.
   - Гендер? - Аврора ласково посмотрела на славного охотника на драконов.
   - Да, Аврора.
   - Ты хочешь, чтобы раненый выжил и рассказал, что видел тебя с нами?
   - Я люблю, когда обо мне говорят, - Гендер выпятил грудь.
   - Даже, когда о тебе говорят плохое, Гендер?
   - Обо мне никто плохое не говорит.
  Я - безупречно хорош.
   - А то, что ты жульничаешь при игре в кости, - Аврора наклонила прелестнейшую головку к правому плечу.
   - Аврора, - Гендер смял в ладони свое лицо. - Если ты думаешь, что после того, как ты всем будешь рассказывать, что я в кабаках жульничаю в кости...
  Не надейся, что я тебя после твоих обличений полюблю.
   - Я не хочу, чтобы ты меня полюбил, Гендер.
  Достаточно, чтобы ты был со мной рядом, - Аврора произнесла почти испуганно.
   - Гендер, ты нападаешь на Аврору, - Семирамида усмехнулась. - Вместо того, чтобы ты разбирался с раненым, ты выбрал себе девушку для выяснения отношений.
  На хрупкую Аврору набрасываться легче и проще, чем на раненого наёмника?
  Да, Гендер?
   - Вы не правильно меня поняли, - Гендер разозлился.
   - Пусть тебя Судьба поймет, Гендер, - Семирамида уже не улыбалась. - Перед тобой лежит человек, который расскажет, что он видел тебя с нами.
  Тебе это выгодно?
  Или ты не хочешь?
  Решай свою Судьбу сам, славный охотник на драконов.
   - То есть, я должен его убить? - Гендер ткнул пальцем в свою грудь.
   - Не убивай меня, славный охотник на драконов, - раненый заверещал. - Я давно за тобой наблюдал.
  И не сдал стражником.
  Потому что ты мне нравился.
   - Когда ты за мной наблюдал?
   - Бургомистр Пенелопеса нанял меня следить за тобой, славный охотник на драконов.
  Еще три месяца назад.
  Бургомистр по делам со своей наложницей Саскией должен был на галере на неделю уплыть на Райские острова... по делам.
  Я же следил, чтобы ты не шастал к его жене.
   - Не уследил ты, - Гендер криво усмехнулся.
   - Нет, славный охотник на драконов, - раненый даже приподнялся на локте.
  Но застонал от боли. - Я следил внимательно.
  Но не препятствовал вам.
   - То есть ты плохо исполнял свою работу, наемник?
   - Нет, славный охотник на драконов.
  Я свою работу знаю.
  Кого хочешь выслежу.
  Вот вас нашел...
  Просто бургомистр, перед тем, как уплыть с любовницей, выплатил мне половину монет за слежку.
  Монеты оказались фальшивыми.
  Меня в кабаке побили за поддельные монеты.
  Я настолько рассердился, что не стал мешать тебе и жене бургомистра развлекаться.
  Я подумал, что, если монеты не настоящие, то и я буду следить за вами фальшиво.
   - Ты все видел, - Гендер наклонил голову. - Как мы...
   - Не только видел, но и слышал, славный охотник на драконов, - раненый захихикал. - Если бы у меня сейчас двигались руки, то я от удовольствия потирал бы ладони.
  Но проклятая амазонка подстрелила меня.
   - Я не проклятая, - Семирамида обиделась.
  
   - Не обижай мою невесту, - Гендер надул щеки.
   - Я не твоя невеста, - Семирамида поправила волосы.
   - На амазонках не женятся, - раненый поучительно пробормотал.
   - На амазонках не женятся, но я женюсь, - Гендер был упрям и настойчив.
   - На вдове бургомистра ты, славный охотник на драконов, тоже собирался жениться, - раненый продолжал хихикать. - Врал ей, что убьешь ее мужа бургомистра.
  А сам ее в жены возьмешь.
  Жена бургомистра верила тебе, славный охотник на драконов, - в голосе раненого послышался упрек. - Я бы на твоем месте так и поступил.
  Убил бы бургомистра.
  Взял бы в жены его жену... вдову.
   - Ты не на моем месте, гадкий наемник, - Гендер свысока смотрел на раненого. - Ты лежишь на земле.
  В тебе торчит стрела.
  Вот твое место.
  И Судьба твоя.
   - Но за меня жена бургомистра замуж не пошла бы, - наемник тяжело дышал. - Я многому у тебя научился, когда подсматривал и подслушивал.
  Но так и не смог повторить твои трюки с одеждами.
  Не понимал, зачем ты все это...
   - Не будем об одеждах, - Гендер приложил палец к губам. - Это очень личное.
   - Что?
  Что об одеждах? - Аврора подошла поближе, чтобы лучше слышала.
   - Славный охотник на драконов, когда развлекался с женой бургомистра, очень любил переодеваться в спальне.
  То девичью свадебную тунику натянет.
  Тонко пищит, будто бы он - невеста.
  То в красную тогу, как у цезаря, завернется.
  То в рваной хламиде расхаживает.
  Пугает почтенную жену.
  Но ей даже пугание нравилось...
  Мне тоже...
  Ты, славный охотник на драконов, мне казался чужим, но привлекательным.
  У тебя была чувственная улыбка.
  У меня от нее даже приятно щекотало в груди.
   - Сейчас не щекотит? - Гендер растянул рот в улыбке.
   - Что не щекотит? - Раненый не понял.
   - Ты сказал, что у тебя приятно щекотало в груди, когда ты подсматривал, как я развлекался с чужой женой.
  Сейчас ты на меня тоже смотришь.
  Щекотит у тебя в груди?
   - Не знаю, - через минуту раненый слабо ответил. - Не пойму, щекотит у меня в груди, или болит.
  У меня же стрела между ребер.
   - Если бы ты был амазонкой, - Гендер широко расставил ноги, - то стрела застряла бы у тебя в груди, - Гендер захохотал.
  Но через некоторое время понял, что смеется один. - Прости, амазонка.
  Я люблю пошутить.
  Но не знаю, как...
  Хотя, иногда у меня шутки получаются смешными.
   - Смешными для тебя, - Семирамида процедила.
   - Лучше смеяться и пробовать смешить, чем стоять с угрюмой рожей, - Гендер огрызнулся.
   - Где ты видишь рожи, Гендер? - Джейн вертела по сторонам миленькой головкой.
   - Я не о вас, девушки, - Гендер приложил руки к груди. - Рожа?
  Хм?
  У меня не рожа.
  Ага.
  Вот рожа.
  Я нашел рожу.
  Он - рожа, - Гендер с торжеством указал на раненого.
   - Была бы у тебя стрела в груди, славный охотник на драконов, - наемник бормотал, - то и твое прекрасное лицо превратилось бы в рожу.
   - Сам дурак, - Гендеру не понравились слова раненого. - Да еще ты и раненый дурак.
   - Зато я не жую траву, которая придает мужчинам силу, - раненый едко огрызнулся.
   - Я тоже не... - Гендер проблеял.
   - Ты - да, - раненый ответил жестко. - Когда любовница увидела, как ты жевал траву, славный охотник на драконов, она схватилась за мраморный...
  За низ мраморной статуи Аполлона схватилась, чтобы не упасть.
  У тебя изо рта торчали травинки.
  Жена бургомистра с ужасом спросила, зачем ты жуешь траву.
  Она пытала тебя.
  Щипала, била палкой.
  Думала, что ты - зверь.
  Ты же глубоко вздыхал, Гендер.
  Выигрывал время для ответа.
  Затем солгал жене бургомистра.
  Ты ответил, что жуешь траву, чтобы у тебя изо рта пахло свежестью.
  Но я по запаху узнал, что трава для поднятия мужской силы...
   - Как же ты по запаху узнал, что трава для поднятия мужской силы, если ты ее не жевал никогда? - Гендер поймал раненого на слове.
   - Я ее не жевал.
  Но приторговывал.
  Часто брал у купцов и продавал патрициям на пирах.
   - Гендер, ты жевал траву для поднятия мужской силы? - Аврора округлила глазища. - Но не подумай ничего страшного.
  Я спросила просто так.
  Ты мне нравишься, как статуя.
   - Это не то, что ты... вы думаете, - Гендер прятал взгляд. - Конечно, жизнь моя полна опасностей.
  Постоянно волнуюсь.
  То игра в кости.
  То убегаю от стражников.
  То проблемы с мужьями моих подруг.
  Не всегда я готов к общению с красавицами.
  А трава?
  Она для поднятия... настроения.
   - Пусть будет так, - Аврора согласно кивнула хорошенькой головкой. - Травка для поднятия настроения, а не для чего-то еще. - Аврора захихикала.
   - Я не оправдываюсь, - Гендер сопел, как ребенок. - Я ни в чем не виноват.
  Коровы жуют траву...
  Разную.
  Никто не смеется над коровами.
   - И над тобой никто не смеется, Гендер, - Аврора пропела.
  
  Джейн подошла к Семирамиде.
   - Семирамида?
   - Да, Джейн.
   - Я обещала тебе, что не буду вмешиваться...
   - Во что не будешь вмешиваться, Джейн?
   - Я тогда говорила, что нельзя убивать подданных Империи.
  Мы же не жухраи.
  Но ты ответила, что, если не убьем врагов, то они убьют нас.
  Я обещала, что не стану защищать того, кто тебя обидел.
  Поэтому... - Джейн замолчала.
   - Джейн.
  Джеееейн, - Семирамида обняла подружку. - Ты волнуешься за раненого наемника?
  Но он же выдаст нас, если оставим его...
   - Его товарищи наемники и так поймут, когда увидят мертвых...
   - Мы спрячем мертвых.
   - Ты знаешь, что делать, Семирамида, - Джейн кусала губки.
   - Джейн.
  К тому же я попросила Гендера, чтобы он сам решал судьбу раненого.
  Как Гендер решит, так и будет.
   - Как я решу, так и будет? - Гендер услышал.
   - Как герой Гендер, славный охотник на драконов, настоящий мужчина решит, так и будет, - Аврора подластивалась к Гендеру.
   - Что решите?
  Что будет? - Раненый беспокойно ерзал по земле.
   - Я думаю - оставить тебе жизнь, или подарить смерть, - Гендер ответил раненому.
   - Что тут думать?
  Оставь мне жизнь.
   - Но ты же расскажешь, куда мы пошли.
  И к тому же добавишь, что видел меня с беглянками вместе.
  Потом по всем кабакам и балаганам будешь смешить купцов своими рассказами, как я жевал травку...
   - Конечно расскажу наемникам, куда вы пошли, - раненый вытаращил глаза. - Иначе они убьют меня.
   - То, что твои товарищи убьют тебя, ты уверен?
   - Разумеется!
  Они убьют меня за то, что я упустил девок.
  За девок хорошие деньги предложены.
   - Кто предложил за меня и за Джейн деньги? - Семирамида тут же склонилась над раненым.
   - Это ты, амазонка, у Бермуда спроси, - раненый нехорошо засмеялся. - Он знал, кто нам заплатит за вас.
   - Значит, я ошиблась, - Семирамида распрямила спину. - Не того убила.
  И не того ранила.
  Перепутала немножко.
   - Ничего себе - перепутала немножко, - Гендер коротко хохотнул.
   - Гендер, ты осуждаешь меня? - Семирамида взвизгнула. - А ты, что сделал, чтобы нам помочь?
   - Я своим громким смехом выманил наемников к нам, приманил, - Гендер ловко оправдался.
  
   - Вы, как хотите, - Семирамида посмотрела на светлеющее небо, - а я и Джейн уходим.
   - Семирамидочка, - Джейн радостно обняла амазонку. - Ты добрая.
  Ты не добила раненого.
  Пусть Гендер.
  Или оно само.
  Но ты...
   - Йа, - Семирамида проблеяла.
   - А я думаю, что нельзя оставлять раненого наемника в живых, - Аврора, вдруг, заявила. - Во-первых, может быть, он долго не проживет со стрелой в груди.
  Но успеет рассказать другим наемникам о нас.
  Во-вторых... он все равно расскажет.
   - Ты...
  Ты, Аврора, - раненый зарычал.
   - Ты знаешь и меня, наемник? - Аврора подняла брови.
   - Ты - воровка.
  Тебя вся стража знает.
  Но ты откупаешься от стражников.
  Ты бы помолчала.
  Тебе то, зачем моя смерть нужна?
  Сидела бы в сторонке ты...
  Тебе же заплатили.
   - За что тебе заплатили, Аврора? - Семирамида мягко спросила.
   - Кто тебе заплатил? - Джейн распахнула прекрасные глазища.
   - Не знаю, о чем смертник говорит, - Аврора с презрением фыркнула.
   - Знаешь, знаешь, Аврора, - наемник собирал силы для рывка. - Тебе начальник стражи Тантал монет отсыпал.
  Чтобы ты привела амазонку и ее рабыню к нам сюда.
  Вот ты и вывела их на меня и на Бермуда.
   - Как интересно! - Гендер захохотал. - Аврора нас предала.
   - Аврора? - Печаль плескалась в глазах Семирамиды.
   - Если вам так интересно, - Аврора даже не побледнела, - то отвечу.
  Раненый нарочно лжет.
  Тантал меня не подкупал.
  О том, что я предала вас за монеты - вранье.
   - Предательница, - Гендер пристально посмотрел на Аврору.
  Потом взглянул на раненого. - Предательница Аврора, - Гендер повторил с ужасом. - Аврора!
  Ты, наверно, и других наемников сюда позвала?
  Так ты за деньги?
   - Нет, я не, - Аврора с трудом перевела дыхание.
   - Наконец-то, - Семирамида вздохнула с явным облегчением. - Все стало понятно.
  Аврора.
  Мне стыдно за твое вранье.
  Я-то подумала. - Семирамида покачала очаровательнейшей головкой. - Ты же - девушка.
  Девушки своих не должны предавать. - Семирамида отвернулась от Авроры.
  Быстро зашагала в сторону темной апельсиновой рощи.
  Джейн побежала за амазонкой.
   - Семирамида, - Аврора крикнула в спину уходящим.
   - Да, Аврора, - Семирамида остановилась и оглянулась.
   - Я бы сказала, что все объясню.
  Что я не предавала.
  Но понимаю, что - бесполезно.
  Ты не поверишь.
  Поэтому, пусть все остается на твоей совести, Семирамида.
   - На моей совести? - голос амазонки высох.
   - Семирамида?
   - Да, Аврора.
   - Спасибо, что не убила меня... - Аврора опустилась на землю.
   - Хм, - Семирамида отвернулась.
  
  
  ГЛАВА 422
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ПЕРЕХОД ПОЧТИ ЧЕРЕЗ АЛЬПЫ
  
  За спиной раздался сдавленный вскрик раненого.
   - Гендер убил наемника? - Джейн задрожала.
   - Хоть в чем-то Гендер показал себя героем, - Семирамида снова оглянулась.
  Но уже не смотрела на Аврору. - Нет...
  Гендер остался Гендером.
  Зачем-то тащит за нами раненого.
   - Я буду нести его до его естественной смерти, - Гендер услышал слова амазонки. - Пусть сам умрет.
  Кровь из него вытекает.
   - А тащить его зачем?
   - Чтобы своим ничего не успел рассказать, - Гендер со страшной окровавленной ношей на плечах догнал амазонку и Джейн.
   - Гендер, я удивляюсь тебе, - Семирамида прибавила шаг.
   - Славный охотник на драконов, скажи своей возлюбленной амазонке, что она красивая.
  Девушки любят, когда их называют красавицами, - умирающий посоветовал.
   - Бееее.
  Меееее, - Гендер чуть не споткнулся. - Семирамида.
  Ты эта...
  Ты - это...
   - Я все слышала, - Семирамида почти бежала. - Да, я красивая.
   - Я... лучше... буду сохранять... дыхание, - Гендер прохрипел. - Ты, амазонка - легкая.
  Твоя рабыня тоже - как тростинка.
  Вы себя легко несете.
  Я же тащу свое мускулистое тело и... чужое тело несу. - Гендер икнул.
  
  Тропинка поднималась в гору.
   - Семирамида, - Джейн неожиданно остановилась.
   - Джейн?
  Снова каблучок между камней застрял? - Семирамида недовольно пробурчала.
  Но тоже остановилась и оглянулась.
   - Мы уже на тропинке, - Джейн пищала.
  За нами вряд ли наемники погонятся.
  Мы же будем вверху.
  У нас преимущество.
  Как в космическом бою.
  Кто сверху - тот и прав.
   - Короче, Джейн.
   - Подожди меня здесь, Семирамида, - Джейн выпятила грудки.
   - Чтоооо, Джейн?
  Ты отказываешься искать свою подругу?
   - Семирамида, пусть тебе будет стыдно за эти слова, - Джейн вскрикнула. - Нет.
  Бонни для меня - все.
   - Тогда что? - Семирамида спросила с явным облегчением.
   - Я вернусь и поговорю с Авророй, - Джейн почти плакала.
   - Вернешься и поговоришь с Авророй? - амазонка быстро-быстро моргала.
  Нервно засмеялась. - Вот облегчение мне.
  А я подумала уже, что ты к цезарю в жены побежишь...
   - Почему к цезарю?
  Почему в жены? - Джейн чуть не упала от неожиданности. - Мне нельзя жениться, если жрец не снимет код.
  Да и не хочу я никакого вашего цезаря.
   - Я пошутила, Джейн.
   - Хорошая шутка, - Гендер поцокал языком.
  Сбросил раненого на камни.
   - У тебя тоже хорошая шутка, - раненый слабо стонал.
   - Какая у меня хорошая шутка? - Гендер с интересом смотрел на наемника.
   - Ты так смешно швырнул меня, что я чуть не расхохотался.
   - Наемник?
  Ты тоже пошутил? - Гендер заржал.
  Но тихо.
   - Все у нас шутники, - Семирамида сузила глаза. - Наемник пошутил, Гендер пошутил, я пошутила, Джейн пошутила.
   - Я не шутила, - Джейн пристально смотрела в глаза амазонки. - Семирамида.
   - Да, Джейн.
   - Я думаю, что раненый оклеветал Аврору.
  Аврора не могла нас предать.
  Не предала бы...
  Хотя бы тебя не предала, Семирамида.
   - Почему ты так думаешь, Джейн, - амазонка спросила ядовито.
   - Аврора тебя...
  К тебе очень хорошо относится.
   - Предала вас воровка Аврора.
  Получила деньги от начальника стражи Тантала, - наемник зло зашипел. - Вы, девки, всегда найдете оправдание виноватой.
   - Я здесь не при чем, - Джейн пожала плечами. - Но мне жалко Аврору.
   - Тебе жалко Аврору? - Семирамида опустила руки.
  Джейн развернулась.
  Семирамида успела поймать ее за руку. - Я не хочу, чтобы ты возвращалась к врагам, Джейн.
   - Пусти, Семирамида.
  Я быстро.
  Я только спрошу... Аврору.
   - Не хочу, но придется идти с тобой, Джейн.
  Я же должна тебя защищать.
   - Сейчас меня не защищай, Семирамида, - Джейн грустно улыбнулась. - У меня настроение...
  Будто бы вокруг нас не наши Имперцы, а - враги жухраи.
  Поэтому я справлюсь, Семирамида.
  
   - Я верю, что ты справишься, Джейн, - в словах амазонки появилось неприкрытое уважение. - Я же говорила, Джейн.
  Что ты - настоящая амазонка.
   - Амазонка с двумя сиськами не бывает, - Гендер важно добавил.
   - Ты снова пошутил, Гендер? - Семирамида просила холодно.
   - Да, я пошутил, - Гендер решил солгать ради сохранения зыбкого мира в компании.
   - А кто они, жухраи? - Раненый полюбопытствовал.
   - Умираешь, а обо всех спрашиваешь...
  На всякий случай.
  Ты - очень хороший соглядатай. - Гендер своеобразно похвалил раненого.
  Но Джейн уже не слышала их.
  Она бежала вниз по тропинке.
  Упала.
  Больно ударилась коленкой о камни.
  Стиснула зубы.
  Снова бежала.
  Но уже более осторожно.
   - Джейн? - Аврора сидела на том же месте, на земле.
   - Аврора...
   - Я почему-то верила, что ты вернешься...
   - Почему я, а не Семирамида?
   - Семирамида - гордая амазонка.
  Она хочет, но не может.
   - Если хочешь, то можешь, Аврора.
  Наверно, Семирамида очень тебя...
  Вообщем, не важно, Аврора.
   - Почему ты вернулась, Джейн?
  Здесь становится опасно.
   - Пусть боятся мои враги.
   - Ооооо, Джейн.
  Ты необычная.
  У тебя глаза загорелись.
   - Глаза не горят, Аврора.
  Глаза мокрые.
  Если глаза загорятся, то они лопнут.
   - Я об этом не подумала, что глаза загорятся и лопнут, - Аврора через силу улыбнулась.
   - Аврора?
   - Да, Джейн.
   - Я задам тебе несколько вопросов...
   - Спрашивай, Джейн.
   - Но ты не подумай, плохое, Аврора.
  Даже, если ты предательница, то всему есть оправдания.
  Например, тебе очень-очень нужны монеты.
  Или ты не смогла...
   - Продолжай, Джейн.
   - Странно, Аврора.
   - Что странного, Джейн?
   - Я думала, что ты сейчас бурно начнешь оправдываться, что ты не предавала нас.
   - Зачем оправдываться, Джейн?
   - Я даже не знаю, что сказать, - Джейн сжала ладони Авроры. - У тебя влажные ладони.
   - Влажные.
  А у тебя еще более влажные ладони, Джейн.
   - Потому что я бежала.
   - Я вижу, что ты бежала, Джейн.
   - Да?
   - Ты разбила коленку.
  Кровь течет.
   - Я думаю, что раненому намного больнее, чем мне.
  И тебе тоже больно, Аврора.
  Но у тебя кровь не течет.
  У тебя сердце болит, что ты и Семирамида так расстались.
  Что она думает, что ты шпионка...
   - У каждого есть причина думать по-своему, - Аврора провела ладонью по волосам Джейн. - У тебя красивые ухоженные волосы, Джейн.
  Как у любовницы патриция.
  
   - Мы в армии принимаем витамины, - Джейн тоже дотронулась до своих волос. - От витаминов и волосы, и кожа, и ногти, и все остальное становится лучше.
  Укрепляется.
  Блестит.
   - Витамины?
   - Аврора.
  Как раз я начну тебя спрашивать.
  Но ты не переспрашивай меня.
  Отвечай быстро то, что в голову придет самое первое.
  Не думай.
   - Хорошо, Джейн, как скажешь.
   - Какая ты покладистая, Аврора.
   - Только сейчас, Джейн, я спокойная.
  Ты меня успокаиваешь.
   - Первый вопрос - о витаминах, - Джейн присела напротив Авроры.
   - Джейн?
   - Да, Аврора.
   - Ты коленки сдвинь.
  А то отвлекаешь меня...очень.
   - Отвлекаю коленками?
   - Нееее, - Аврора жалобно проблеяла.
  Щечки ее порозовели.
   - Я сдвинула коленки.
  Не вопрос. - Джейн засмеялась звонко.
  Но тут же приложила ладошку ко рту. - Я пошутила.
  Потому что говорила о вопросах, а сказала, что коленки - не вопрос.
   - Ты хотела о витаминах, Джейн.
   - Витамины...
  Первый вопрос, Аврора.
  Ты знаешь витамины?
   - Нет.
   - Второй вопрос.
  Нравятся мои коленки?
  - Да.
   - Утка умеет плавать?
   - Да, Джейн.
  Утка умеет плавать.
   - Лошадь бегает быстро?
   - Да.
   - Ветер?
   - Что ветер, Джейн?
   - Я не подготовила тебя к некоторым вопросам, Аврора.
  Если я коротко спрашиваю, то ты коротко отвечай.
  Я спросила - ветер?
  Ты должна была ответить, каким ты представляешь ветер - быстрый, холодный, теплый, порывистый.
  Еще раз, Аврора.
  Ветер?
   - Теплый ветер.
   - Вечер?
   - Теплый вечер.
   - Яма?
   - Глубокая.
   - Монета?
   - Золотая.
   - Пир?
   - Роскошный пир.
   - Стражник?
   - Злой.
   - Любовь?
   - Амазонка, - Аврора ответила. - Вот это да, Джейн.
  Я бы никогда не подумала, что простыми вопросами можно узнать правду.
   - Метод психологического давления на кору головного мозга, - Джейн гордо произнесла. - Ассоциативное мышление.
  Испытание памяти.
  Расшатывание нервных узелков.
   - Ты умная, Джейн, - Аврора округлила глазища.
   - Я не умная.
  Я просто больше знаю...
  Нет, не больше знаю, чем ты.
  Я другое знаю.
   - Спрашивай, спрашивай меня, Джейн.
  С помощью твоих вопросов я сама о себе больше узнаю.
   - Город?
   - Купцы.
   - Купцы?
   - Монеты.
   - Вор?
   - Обман.
   - Конокрад?
   - Смерть.
   - Дружба?
   - Семирамида.
   - Гендер?
   - Дракон.
   - Стрела?
   - Смерть.
   - Предательство?
   - Тьма.
   - Любовь?
   - Семирамида.
   - Все, Аврора, - Джейн обняла Аврору и заплакала. - Прости меня.
   - За что простить?
   - За то, что я усомнилась.
   - Дальше что, Джейн? - Аврора тоже заплакала.
   - Я вопросами тебя пытала.
  Поняла...
  Узнала, что ты не предавала нас.
  У тебя Семирамида стоит всегда рядом с любовью.
  Другие вопросы - для отвлечения.
  Ты не любишь стражников.
  Они для тебя - зло.
  Ты бы не пошла к начальнику стражи Танталу и не предала бы нас за монеты.
  Ты даже воровство считаешь нехорошим занятием.
  Считаешь, что твой друг вор...
   - Не друг, а - напарник.
   - Что он - обман.
   - Все ты узнала из твоего замечательного... пытки.
   - Тест.
  Это называется тест, Аврора.
   - Все равно, Джейн.
  Хоть ты мне поверила.
   - Не только Джейн, - кусты затрещали.
  Появилась амазонка. - Я тоже сомневалась. - Семирамида с рыданиями бросилась к Авроре.
  Джейн тактично отошла в сторону.
  Семирамида заметила это: - Джейн, с тобой у меня будет отдельный разговор. - Семирамида пропищала сквозь слезы.
   - Почему со мной - отдельно? - Джейн надула губки.
  Но амазонка не ответила.
  Она была полностью занята Авророй.
  
   - Скоро жители проснутся, - Джейн подошла к Авроре и Семирамиде, когда небо окрасилось в розовое.
   - Аврора, мы уходим, - Семирамида поднялась. - Но тебя, Авророчка, прошу остаться.
   - Как остаться? - Аврора распахнула небесные глазища. - Я же с вами собиралась...
   - Втроем мы будем слишком заметной компанией, - Семирамида гладила руку Авроры.
   - Но зато безопасней, когда втроем, - Аврора смотрела в глаза амазонки. - Как втроем, Семирамида?
  А Гендер?
   - Гендер тоже остается.
  Я и Джейн справимся с походом вдвоем.
   - Знаешь, Семирамида, - Аврора схватила амазонку за руку. - Мне все равно...
  Гендер для меня уже ничего не значит.
  Он никак не помогал мне и вам в ночном происшествии.
  Красавчик?
  Да!
  Несомненно!
  Но для мужчины красота - не главное.
  Для нас, девушек, когда мы смотрим друг на дружку... - Аврора провела ладошкой по щеке Семирамиды.
  Голос Авроры стал слегка хрипловатый. - Губы у тебя, Семирамида, изумительные.
  Я хотела сказать, что я не боюсь...
  Вообще, ничего не боюсь теперь. - Аврора вздохнула.
  Взгляд ее опустился ниже... - Но, если ты подумала...
  Если тебе пришло в голову.
  Если бы вранье наемника осталось в твоей памяти.
   - Не надо, Аврора, - Семирамида прижала руки к груди. - Я виновата, что поверила сначала наемнику, а не тебе.
  
   - Ты вернешься, Семирамида?
  Вы... вернетесь?
   - Аврора!
  Я тебя обязательно найду.
  Но Джейн...
   - Понимаю.
  Джейн - необыкновенная.
  У нее своя дорога.
   - Я обыкновенная подданная Империи, - Джейн нетерпеливо переступала с ноги на ногу. - Но - да!
  У меня своя дорога.
  Она ведет к моей Бонни. - Джейн выжидательно посмотрела на Семирамиду.
   - Прощай, Джейн, - Аврора порывисто обняла Джейн.
   - Почему же прощай, Аврора? - Джейн улыбалась сквозь слезы. - Мы еще встретимся.
  Я прилечу.
   - Прилетишь?
   - Ага!
   - Тогда - до встречи, Джейн.
   - До встречи, Аврора.
   - Семирамида?
   - Да, Аврора.
   - Нет, Семирамида.
  Хотела сказать, но не буду.
   - Я по твоим глазам прочитала, Аврора.
   - Ах, ты у нас еще и по глазам читаешь.
   - Не у каждой в глазах могу прочитать.
   - Все, идите, - Аврора промолвила с трудом.
  Как бы подгоняя, хлопнула Семирамиду по попке. - Я постараюсь запутать наемников.
  Что-нибудь придумаю, чтобы вы выиграли время.
   - Спасибо, Аврора.
   - Напрасно, ты мне сказала спасибо, Семирамида.
  Я делаю из любви к вам...
   - Ну, тогда - не спасибо, Аврора, - Семирамида засмеялась.
   - Ах, ты, - амазонка погрозила Авроре пальчиком.
  
  Вскоре Семирамида и Джейн скрылись в густых зарослях.
   - Неудобно как-то вышло, - Джейн вздохнула.
   - Что неудобно, Джейн?
   - Я не попрощалась.
   - Ты попрощалась с Авророй.
   - Но с Гендером не попрощалась.
   - К лучшему, Джейн, что ты не попрощалась с Гендером.
  Гендер, ну, как скажу...
  Своеобразный он, Гендер.
  Вроде бы хороший.
  Но хорошего от него - кроме болтовни - мы не получили.
  Так что очень даже хорошо, что мы пройдем мимо него.
   - А ты, Семирамида?
   - Что я?
   - Ты не жалеешь, что рассталась с Гендером?
   - Почему я должна жалеть, что рассталась с Гендером?
   - Он же признавался тебе в любви.
   - Нет, Джейн.
  Гендер не признавался мне в любви.
  Я же это чувствовала.
  Он просто хотел быть со мной.
  Жил бы со мной... пока ему бы не надоело.
   - Ты не можешь надоесть, Семирамида.
   - Спасибо, Джейн.
  Но, если бы Гендер полюбил меня, то я бы почувствовала.
   - Если бы он тебя полюбил, то ты, Семирамида, осталась бы с ним.
   - Ни за что, Джейн.
  Он же - мужчина.
  Мужчина может полюбить амазонку.
  Но амазонка никогда не полюбит мужчину.
  Мы - слишком разные.
   - Проехали, Семирамида.
   - Мы же идем, Джейн.
  Мы не едем.
   - Так говорят, что проехали, - Джейн сладко потянулась. - Хорошо-то как.
  Вроде бы не были мы в плену, но свободу получили.
   - Да, Джейн.
  Дышится легче.
  Но плохо, что я не поверила Авроре...
   - Вы же помирились, Семирамида.
  Аврора все поняла...
   - Ты нас примирила, Джейн, - амазонка косо посмотрела на Джейн.
   - Я - не я, - Джейн ответила с легкой досадой. - Главное, что мы идем к моей Бонни. - Джейн зевнула.
  Прикрыла ладошкой ротик.
   - Мы должны выспаться, - Семирамида тоже зевнула. - Даже не должны, а - обязаны.
  Иначе скоро свалимся, как снопы сена.
  Но не раньше, чем солнце поднимется к центру неба.
  Мы должны как можно дальше уйти отсюда, Джейн.
   - Я что?
  Я согласна.
  Главное, чтобы голова была чистая.
   - Джейн?
   - Да, Семирамида.
   - Если первая увидишь кого-нибудь, то предупреди меня сразу.
  Мы не должны никому попадаться на глаза.
   - Но, если мы не будем расспрашивать, то, как узнаем, где моя Бонни?
   - По крайней мере, в горах и лесах о Бонни никто не знает.
  Ее же повезли морем.
  Сделаем большой крюк по горам.
  Затем вернемся к морю.
  Там уже будем думать о Бонни.
   - Я полностью полагаюсь на тебя, Семирамида, - Джейн ответила весело.
   - А я - тебе полностью доверяю, Джейн, - Семирамида наклонилась.
  Сорвала травинку.
  Задумчиво жевала.
   - Лицо у тебя напряженное, Семирамида, - Джейн заметила через некоторое время. - Расслабься.
  Все же хорошо... пока.
   - Все хорошо? - амазонка резко остановилась.
  Опустила ладони на плечи Джейн.
  Трясла подружку, как грушевое дерево. - Ты думаешь, что все хорошо, Джейн?
   - Что случилось, Семирамида? - Джейн с тревогой смотрела в глаза амазонки. - Что не так с тобой?
   - Со мной все так, Джейн, - из глаз Семирамиды летели искры. - Вот, что с тобой, Джейн?
   - Я?
  Йа в порядке, Семирамида.
   - Ты в порядке, Джейн?
   - Дыыыы.
   - Ты так считаешь.
   - Ага.
   - А я думаю, что ты, Джейн, очень нехорошо со мной поступаешь.
   - Йа?
   - Да, ты, Джейн.
  Прилетела.
  Вся хорошенькая.
  Добренькая.
  Чистенькая.
  Честненькая.
  Обаятельная.
  Привлекательная.
  Вся из себя божественная.
  Всем нравишься.
  Еще бы.
  Ты же из высокой Империи.
   - Мы все - Империйки, Семирамида...
   - Но ты же выше.
  Все знаешь.
  Даже умершую мою подружку воскресила.
  Сегодня доказала мне, какая я гадкая.
  Я поверила шпиону.
  Подумала, что Аврора нас предала.
  Но ты с Авророй поговорила.
  Да, Джейн.
  Я не послушала тебя.
  Ты сказала, что пойдешь к Авроре одна.
  Но я все равно за тобой бесшумно следовала.
  Подслушивала.
  Подглядывала.
  Я же должна тебя защитить.
  Получается, что я не тебя защищала, Джейн, а - себя.
  Потому что я боялась, что ты останешься с Авророй.
  Что Аврора тебя обхитрит и уведет.
  Вот как я гадко о вас двоих думала, Джейн.
  Но ты так мило побеседовала с Авророй.
  Узнала у нее, что она нас не предавала.
  Даже больше ты узнала.
  Оказывается, что Аврора любит меня.
  Все ты так хорошо выяснила, Джейн.
  Так все сладенько, что у меня в горле пересохло.
   - Разве плохо, Семирамида? - Джейн проблеяла.
   - Нет, не плохо, Джейн.
  Наоборот, все - прекрасно.
   - Так что же ты сердишься на меня, Семирамида?
   - Я?
  На тебя не сержусь, Джейн.
  Я просто - впервые в жизни - испугалась за себя.
  Ты настолько очаровала меня...
  Нет, не то слово.
  Не очаровала, а...
  Скажу так - вошла в мою жизнь.
  Что я полностью с тобой слилась мыслями и желаниями.
  Нет, Джейн.
  Это не любовь.
  И не дружба.
  Возможно, что-то меньшее или большее.
  Я не философ с бородой.
  Не хочу даже думать.
  Вот...
  Нашла сравнение.
  Ты приручила меня.
  Приручила, как собаку.
  Собака думает, что хозяйка для нее - весь мир.
  Но однажды, хозяйка оставляет собаку одну.
  И не возвращается... никогда.
  Собака до конца своих дней верит, что хозяйка вернется... - амазонка убрала руки с плечей Джейн.
  Отвернулась.
   - Семирамида? - Через несколько минут Джейн пропищала. - Я даже и не подозревала.
  Прости, Семирамида.
  Я не думала.
  Да и как я могла думать, что так произойдет.
  Ты - не собака, Семирамида...
   - Лучше ты сказать и не могла, Джейн.
  
   - Но ты сама сравнила нас с собакой и хозяйкой.
   - Сама - не сама, - Семирамида передразнила. - Сейчас ты опять докажешь, что ты лучше, чем я.
  Я же преданно буду тебе смотреть в рот, Джейн.
   - Не понимаю, Семирамида, - Джейн развела руки в стороны.
   - Ничего не нужно понимать, Джейн.
  Я справлюсь.
  Забуду.
  Считай, что разговора этого не было.
  Я дала слабину.
  А амазонка не имеет права быть слабой.
   - Я поступлю так, Семирамида, - Джейн захлопала в ладоши. - Даже спрашивать тебя не стану.
  Когда я найду Бонни.
  Когда мы найдем Бонни...
  Мы улетим вместе с тобой.
  Ты будешь всегда где-то рядом в Империи.
  На космолетах - быстро.
  Поговорили по передатчику галактической связи.
  Прилетели.
  Встретились.
   - Поговорили, - Семирамида повторила зачаровано. - Прилетели.
  Встретились.
  А как же моя Фемискира, Джейн?
  Мои подружки амазонки...
  И не только амазонки.
   - Всех возьмем.
  Всем в Империи места хватит.
  Да и тут Империя.
  Только край...
  
   - Джейн, ты - необыкновенная, - Семирамида обернулась.
  Порывисто обняла Джейн.
   - Только и слышу о себе новое, - Джейн пробурчала. - То я глупая, то необыкновенная, то страненькая, то - своеобразная.
   - Я вот, что подумала, Джейн.
   - Что ты придумала, Семирамида?
   - Я не буду улетать...
  Нет, конечно, буду.
  Но моим домом останется Фемискира.
  Ты лучше подари мне - как ты его назвала - давальщик.
   - Передатчик.
  - И космолет.
  Вообщем, чтобы мы могли с тобой в любое время общаться.
  И прилетать друг к дружке смогли бы...
   - Мысль - отличная, - Джейн провела пальчиком по губам. - А то мы были бы - одна нога - здесь, другая - там.
  Вот так. - Джейн широко расставила ножки.
  Засмеялась. - Передатчик - да.
  Можно.
  Но с космолетом - сложнее.
  Разве что - списанный какой-нибудь армейский.
  А пока я смогу...
  Я и Бонни будем к тебе... к вам прилетать.
  Ты обязательно подружишься с Бонни.
  Она - великолепная.
   - Твоя подружка лучше, чем ты, Джейн? - Семирамида спросила лукаво.
   - Моя Бонни - в сиксилиард раз лучше, чем я.
  Мы с ней одинаковые!
   - Джеееейн? - Семирамида засмеялась.
   - Да, Семирамида.
   - Ты сказала, что Бонни лучше, чем ты.
  И тут же призналась, что вы одинаковые. - Семирамида согнулась от хохота.
  
  
  ГЛАВА 423
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ЗМЕЙ НЕТ
  
   - Да!
  Я так сказала, - Джейн тоже засмеялась.
  Присела.
  Хлопала себя по коленкам.
  Через несколько минут Семирамида вытерла слезы смеха:
   - Давно я так не смеялась, Джейн.
   - Смех продлевает жизнь, - Джейн заметила поучительно.
   - Если смех продлевает жизнь, то раненый засмеется и не умрет? - Семирамида как бы сама себя спросила.
  И тут же снова расхохоталась.
   - Семирамидочка, - Джейн захлебывалась смехом. - Не смеши меня.
  Я сейчас описаюсь от смеха.
  
  Джейн взяла амазонку за руку.
  Так и шли некоторое время.
  Тропа вскоре исчезла
  За руки держаться стало неудобно.
  Камни становились больше и больше.
  Сначала на камень забиралась Семирамида.
  Джейн подталкивала ее в попку...
  Затем амазонка помогала подняться Джейн.
  Наконец, подружки достигли вершины.
  Семирамида оглядывалась по сторонам.
   - Нам туда, - амазонка вытянула руку в сторону голубой долины.
   - Ты уверена, Семирамида? - Джейн пососала ударенный пальчик. - Впрочем, почему я спрашиваю?
  Ты же все знаешь.
   - Я чувствую, что нам туда, а не знаю, - Семирамида пожала плечами. - Не хвали меня, Джейн.
  Захвалишь.
   - Похвалы много не бывает, Семирамида.
  Мне кажется, что я тоже чувствую, что нам в голубую долину нужно.
  От других мест, как бы холодом веет, хотя жара кругом.
  А голубая долина указывает нам путь.
   - Лишь бы только одна голубая долина, - Семирамида пробормотала.
  Подружки начали долгий спуск.
   - Спускаться намного труднее, чем подниматься, - через час Джейн пропищала.
   - Да?
  Ты так уверена, Джейн?
  Хочешь снова подниматься в гору?
   - Нет, нет, Семирамида, - Джейн выставила перед собой ладошки. - На гору подниматься легче...
  В том смысле легче, что удобнее.
  Но устаешь в сто раз больше, чем при спуске.
  Сходить с горы легче для дыхания и сердца, но не так удобно, как подниматься.
   - Джейн.
   - Да, Семирамида.
  Ты меня совсем запутала.
  Смотри под ноги.
   - Змеи?
   - И змеи тоже.
   - Семирамида.
  Не пугай меня.
   - Тебя не я испугаю, а - змея.
  Девушки вяло переговаривались.
  К полудню, как амазонка и рассчитывала, уже спустились с горы.
  Долго шли по голубой долине.
   - Красиво! - Джейн восторженно лепетала.
   - Красиво, но пока я не вижу ручей, - Семирамида принюхивалась. - Нам нужна вода.
  К вечеру набрели на ручей.
  
   - Я думала, что днем поспим, - Семирамида упала на влажную изумрудную траву. - Но до вечера шли.
   - Мы же не знали, - Джейн упала рядом с амазонкой. - Зато мы все равно шли.
  Время зря не потеряли.
   - Джейн?
   - Да, Семирамида.
   - Ты выдержала подъем и спуск.
   - Сама не понимаю, как у меня получилось, Семирамида.
  Наверно, я уже привыкла к...
   - Договаривай, Джейн.
   - Что договаривать, Семирамида?
   - Привыкла к диким условиям, Джейн?
   - Да.
   - Ты похудела, Джейн.
   - Куда уж больше мне худеть.
  Я и так худая была.
   - Джейн?
   - Да, Семирамида.
   - Когда ты бежала к Авроре, ты упала.
   - Упала и ушибла колено.
   - Ты сильно ударилась коленом, Джейн.
  Я видела.
  У тебя кровь на колене засохла.
  Но я нарочно делала вид, что не замечаю твой ушиб.
  Иначе...
  Иначе совсем было бы.
  Ты и так совершила подвиг, Джейн.
   - Не совершала я подвиг.
   - Ты доказала, что Аврора не предательница.
  А затем с разбитой коленкой шла по горам.
   - Но дошла все-таки.
   - Дошла, Джейн.
  Коленка у тебя распухла.
  Когда спускались, ты уже не могла сгибать ногу.
  
   - К утру коленка заживет.
  Рассосется.
   - Конечно, Джейн.
  Твоя коленка к утру заживет.
  Рассосется.
  Но только после моей помощи.
   - Ты приложишь травку к коленке моей?
   - Ох, Джейн.
  Вместо того, чтобы готовить ужин и отдыхать, я должна о твоей коленке заботиться, - Семирамида проворчала.
  Но улыбкой показала, что нисколько не сердится. - Вставай, Джейн.
   - Уже?
   - Что уже, Джейн?
   - Продолжим путь?
   - Разумеется, Джейн.
  Зачем нам спать, есть, мыться, отдыхать, лечиться?
  Ты на одной ножке поскачешь к Бонни. - Семирамида помогла Джейн подняться.
   - Ой, - Джейн вскрикнула.
   - Болит коленка?
   - Очень болит.
   - А когда по горам скакала, то не болела?
   - Я тогда не замечала.
   - Вот и сейчас не замечай, Джейн, - Семирамида правой рукой обняла Джейн за талию. - Обопрись о меня, Джейн.
   - Ты хрупкая, Семирамида.
  Сломаешься.
   - Можно подумать, что ты - кабан, Джейн.
  Не бойся.
  Не раздавишь меня.
  А сломать меня невозможно. - Семирамида процедила сквозь зубы.
  На одной ноге Джейн допрыгала до ручья.
   - Садись на берегу, - Семирамида помогла Джейн присесть. - Ногу больную - к воде.
  Так.
  Хорошо.
  Сейчас не будет больно, Джейн.
  Не терпи.
   - Обычно говорят, что будет больно.
  И добавляют - потерпи.
  Ты же, Семирамида, сказала наоборот.
   - Твоя коленка распухла.
  Ты не почувствуешь боль. - Семирамида молниеносно выхватила кинжал.
  Рассекла кожу на коленке Джейн.
   - Ой, - Джейн подпрыгнула. - Все же я почувствовала.
  Больно.
   - Значить, я тебя обманула, когда говорила, что не будет больно, - Семирамида зачерпнула в ладошки воду из ручья.
  Промывала рану.
  Затем в рану занесла немного белейшего песка из ручья.
   - Народная медицина, - Джейн с любопытством наблюдала. - Семирамида?
   - Да, Джейн.
   - А песок в рану зачем?
   - Песок нужен для того, чтобы он вынес с собой другую грязь из раны.
  Еще и травки добавлю. - Семирамида на коленках ползала по берегу. - Зелень-трава.
  Всегда растет около воды.
  Разжевывать травку не буду.
  Она должна быть жесткая. - Семирамида затолкала траву в рану. - Через пару часов еще раз промоем.
  Тогда уже - до чистоты.
  Без песка.
  Без травы.
  К утру забудешь, что у тебя коленка болела. - Семирамида зевнула и прикрыла ротик ладошкой.
   - Ты - чудесница, Семирамида.
   - Ага.
  Только постарайся, Джейн, чтобы я как можно реже была чудесницей исцелительницей над твоими ранами.
   - Я же не виновата.
  Я нечаянно упала.
   - За нечаянно - боль отчаянная, - Семирамида прилегла на траву.
   - Мы будем спать у ручья? - Джейн с удивлением распахнула глазища.
   - Да.
  Мы пару часов проспим у ручья, Джейн.
  Потом уже будем готовить ужин и нормальные лежанки на ночь.
   - Мы только два часа проспим, Семирамида?
   - Не больше двух часов.
  Тебя разбудит аидская боль в коленке, Джейн.
  Я же проснусь от твоих криков.
   - Звучит страшно, Семирамида.
   - Это еще не страшно, Джейн.
  Ты страшно закричишь.
  Коленка воспалится...
   - Зачем?
   - Не зачем, а - почему коленка воспалится.
  Я же оставила рану открытой.
  В ране песок и трава.
  Как ты думаешь, Джейн?
  Коленке это понравится?
   - Думаю, что коленка не будет в восторге от песка и травы.
   - Поэтому все силы твои направятся на коленку.
  Это нам и нужно.
   - Ты лучше любых таблеток, Семирамида.
   - Таблеток я не знаю.
  Но с тем, что я лучше любых, я согласна, - Семирамида закрыла глаза.
  Джейн отползла от ручья.
  С удовольствием вытянулась на траве:
   - Я раньше думала, что спать на голой земле вредно.
  И сейчас так уверена.
  Но до чего же приятно.
  Нет!
  Если приятно, то - не вредно. - Джейн подождала, что ответит Семирамида.
  Но амазонка уже мирно посапывала.
   - Умеют же засыпать, когда захотят, - Джейн подумала с белой завистью.
  
  Проснулась Джейн от своего крика.
  Семирамида обнаженная уже сидела около нее.
   - Я вся мокрая, - Джейн с трудом присела. - Вспотела.
  С меня льется.
  Ты что, Семирамида? - Джейн смотрела в глаза подружки.
   - Что я что, Джейн?
   - Ты подложила под меня свою тунику.
  Чтобы мне мягче было лежать.
   - Ничего с туникой не случиться, - амазонка беспечно махнула тонкой рукой. - Туника волшебная.
   - Но я ее всю измочила.
   - Намочила?
  Постираю. - Семирамида вытащила тунику из-под Джейн.
  Тут же начала полоскать в ручье. - Все равно нас никто не видит.
  Места здесь тихие.
  Поэтому я дала своему телу отдохнуть без одежды.
   - Но ты же могла сама на своей тунике спать, Семирамида.
   - Джейн.
  Не глупи. - Семирамида легко долетела до ближайшего дерева.
  Повесила тунику сушиться.
   - Семирамида?
   - Да, Джейн?
   - Капли воды на твоем теле отражают свет звезд.
  Красивое.
   - Я красивая?
   - Ты очень красивая, Семирамида.
   - Джейн, не называй меня красавицей.
  Я знаю, что я красивая.
  А, если ты будешь повторять, то неизвестно к чему мы придем.
   - Красивая - всего лишь слова, Семирамида.
  Слова не имеют смысла.
  Смысл только - в делах.
   - У вас так, Джейн.
  У нас слова часто опаснее, чем стрела.
  Слова бьют в цель сразу.
  Не нужно прицеливаться словами.
   - Везде в Империи должно быть одинаково, Семирамида.
  Единообразно. - Джейн произнесла и вскрикнула. - Болит!
  Мне приснилось, что бурундуки острыми зубами рвут мою коленку.
  Словно молнии в нее бьют.
  Боль едва стерпимая. - Джейн опустила глаза на коленку. - Выглядит ужасно рана.
   - Чем хуже, там - лучше, - Семирамида потянула Джейн за ногу к ручью. - Важен результат.
  Ты, вообще, не должна думать о коленке, Джейн.
  Она моя забота.
   - Я не могу о коленке забыть, Семирамида.
  Она мне все время напоминает болью.
   - Я обещала, что ты проснешься от своего крика, Джейн.
   - Я бы предпочла проснуться от пения соловья, - Джейн улыбнулась сквозь слезы боли.
   - Будет тебе соловей, Джейн.
  Будет и тетерев.
  Сейчас запоешь соловьем. - Семирамида снова промывала коленку Джейн.
  Вытащила траву с песком из раны.
  Джейн тихонько скулила.
   - Теперь легче будет, - Семирамида пожевала какую-то травку.
  Зеленую кашицу выплюнула в рану.
  Снова промыла чистой водой.
  Затем сдвинула края раны.
  Джейн закусила нижнюю губу.
   - Джейн?
   - Да, Семирамида.
   - Не делай вид, что тебе сейчас больно.
   - Чтооо?
   - Тебе же не больно?
   - Не больно? - Джейн спросила сама себя.
  И тут же ответила. - Да, уже не болит.
  Но как ты так сделала, Семирамида?
  У тебя же нет обезболивающего.
   - Ментол-трава снимает боль.
  Фантом-трава заживляет рану.
  Поднимайся, Джейн.
  Я не буду тебе прислуживать, - Семирамида произнесла нарочито грубо.
  Но тут же обняла Джейн. - Тебе нужно немного подвигаться.
  Так рана быстрее заживет.
   - Конечно, Семирамида, - Джейн осторожно поднялась. - Рана не разойдется?
   - Разойдется - я снова ее склею соком гуаявы, - Семирамида беспечно махнула рукой.
   - У тебя все так просто, Семирамида, - Джейн выдохнула с восхищением. - Ты могла бы стать настоящим медиком.
   - Кем я могла бы стать?
   - Медиком, врачом, лекарем.
   - Я и так лекарь, Джейн.
  Каждая амазонка - целительница.
   - Ты уже мне об этом говорила, Семирамида.
  Да, действительно, ты - целительница.
  Каждый раз убеждаюсь...
  
   - Не будем разводить костер? - Семирамида как бы спрашивала, но в то же время утверждала.
   - Костер приманит наших преследователей, Семирамида, - Джейн кивнула милейшей головкой.
   - Не думаю, что наемные убийцы полезут за нами в горы, - Семирамида пригладила волосы. - Убийцам не за походы по горам платят.
  Поэтому мы - в безопасности.
  Разбойники разве что прибегут на огонек.
  Но с разбойниками мы легко справились бы, Джейн.
   - А, если разбойники зарежут нас спящих?
   - Мы - не купцы, чтобы разбойники нас спящими резали, - Семирамида усмехнулась. - Мы - красивые девушки.
  Зачем же разбойник будет красоту портить?
  Разбойники нас оставят для своих утех.
  А потом продадут в рабство.
  Вернее - так разбойники думают.
   - Ты меня напугала, Семирамида.
  Разбойники - зло.
  Не должны Имперцы нападать на Имперцев.
   - Мы не будем разводить костер, Джейн, потому что - лень.
   - А тетерева или зайца, как запечем, Семирамида? - Джейн красиво изогнула левую бровь.
   - Обойдемся без мяса и рыбы, Джейн.
  Покушаем фрукты.
  Долина богатая.
  Я не хочу сейчас мясо.
   - Да и я, вроде бы, тоже не хочу печеного, - Джейн наклонила прелестную головку к левому плечу.
  Семирамида уверено направилась в ближайшую рощу.
   - Нам повезло, Джейн, - Семирамида радостно воскликнула через некоторое время. - Бананы.
  
  - Бананы? - Джейн облизнулась.
  Забыла о больной ноге.
  Побежала в рощу. - Где бананы?
  Они же - ужасно дорогие.
   - Там у тебя, в Империи...
  В тех местах бананы дорогие, Джейн.
  У нас же бананы даром.
  Все, что растет - бесплатно.
   - Ничего не бесплатно, - раздался недовольный, но звонкий девичий голосок.
   - Кто здесь? - Семирамида сорвала лук с плеча.
  Всматривалась в темные заросли.
   - Кто здесь, я знаю, - девушка из темноты надменно засмеялась. - А кто вы?
   - Ты одна? - стрела на тетиве лука дрожала.
   - Амазонка даже голая не расстается с оружием, - на лунной дорожке появилась высокая девушка. - Ты отвечаешь вопросом на вопрос, амазонка?
   - А ты задаешь вопросы мне? - Семирамида ослабила нажим стрелы на тетиву. - Я повторяю свой вопрос - ты одна?
   - Кто ты, чтобы так дерзко со мной разговаривала? - Девушка подняла подбородок.
   - Я та, которая нацелила на тебя стрелу, - Семирамида ответила просто.
   - В царицу нельзя целиться, - голосок незнакомки дрогнул.
   - Можно подумать, что ты - царица, - Семирамида фыркнула.
   - Да, я - Царица, - девушка подошла к Семирамиде.
  Протянула руку к ее губам. - Целуй мне руку, рабыня.
   - Чтоооо?
   - То, что слышала, амазонка.
  Целуй Царице руку.
  Иначе я прикажу тебя казнить.
   - Даже так? - Семирамида опустила лук.
  Стрелу убрала в колчан. - Я думала, что пастушка к нам пришла в гости.
  Или, девушка заблудилась.
  Но оказалась - сумасшедшая.
   - Я не сумасшедшая, - девушка обиделась. - Я - действительно, Царица.
  Посмотри на мою золотую корону.
  Бриллианты, сапфиры, изумруды.
  Разве у простой пастушки, или у сумасшедшей будет на голове золотая корона Царицы?
   - Я не разбираюсь в бриллиантах, золотых коронах, сапфирах и изумрудах, - Семирамида пожала плечами. - Особенно ночью, в темноте.
  Твоя корона может быть обыкновенной игрушкой с ярмарки.
   - Но ведь может моя корона оказаться настоящей, царицынской? - Девушка не отступала от надменного тона.
   - Что Царица делает одна ночью в пустынном месте? - Джейн спокойно срывала бананы.
   - Рабыне слово я не давала, - девушка зло крикнула.
  Даже притопнула в гневе. - Где твой ошейник, рабыня?
   - Все только и спрашиваете об ошейнике рабыни, - Джейн опустила бананы на траву. - Будто бы других у вас разговоров нет.
   - Я казню тебя в первую очередь, - незнакомка зашипела.
   - Огромная для меня честь, - Джейн не удержалась и захихикала. - Зачем же столько почестей простой рабыне?
  Я, пожалуй, пойду на казнь после тебя.
  Пропущу тебя вперед, царица.
   - Я... - незнакомка задыхалась. - Ты...
   - Он.
  Она. - Джейн невозмутимо перебила девушку.
   - Что - он?
  Что она? - Девушка раскрыла ротик
   - Поговорка - Я, ты, он, она; нам Империя дана.
  
   - Что же происходит, - незнакомка беспомощно посмотрела на Семирамиду. - Рабыня дерзит Царице.
  Ты сама казни свою рабыню, амазонка.
   - Я бы казнила свою рабыню, - Семирамида пожала плечами. - Но я ее тоже боюсь.
  Моя рабыня очень и очень грозная...
   - Вместе мы с твоей рабыней не справимся, амазонка?
   - Вместе мы с Джейн не справимся.
  Я думаю, что даже целое войско с ней не справится.
   - Твоя рабыня заменит войско?
   - Даже не одно, а несколько войск моя рабыня заменит.
   - Амазонка?
   - Да?
   - Продай мне твою рабыню, - незнакомка высунула язычок. - Нет!
  Что я говорю.
  Я же - Царица.
  Я не должна просить.
  И покупать ничего не должна.
  Мне все должны дарить.
  Подари мне свою рабыню.
  Даже - опять нет.
  Я забираю твою рабыню себе. - Незнакомка приложила указательный пальчик к носу: - И ты, амазонка, должна мне служить.
  Рабыня будет...
  Рабынить... Прислуживать.
  Ты же, потому что свободная, амазонка, служи мне.
   - Служить верно и честно? - Семирамида невозмутимо очищала банан.
   - Умничка, ты даже эти слова знаешь!
  В какой когорте цезаря ты служила?
  - Я не какая-то вакханка.
  Я не служила по когортам.
  Я - амазонка.
  Я никому не служу.
   - Но слова - служить верно и честно - знаешь...
   - Я слышала эти слова в балагане.
  Комедианты так шутили... - Семирамида взглядом прожигала дыру в незнакомке.
  Незнакомка же, медленно повернулась спиной к Джейн и амазонке.
  Величественно поплыла по едва различимой тропинке.
   - Походка от бедра, - Джейн захихикала.
   - Что означает - походка от бедра? - Семирамида с обожанием смотрела на свою подружку.
   - В центре Империи - время от времени - устраивают соревнования девушек.
  Кто красивее.
  Девушки там по-особенному ходят.
  Плавно, летяще. - Джейн мечтательно закатила глаза. - Красивое!
   - Джеееейн, - Семирамида водила рукой перед лицом подружки..
   - Да, Семирамида...
   - Не мечтай.
  Здесь не центр Империи.
  У нас - окраина.
  Если у нас девушек сравнивают по красоте, то обычно - на рынке рабынь.
  Все же, Империя, хоть большая и могущественная, но везде балаганы.
  Только балаганы отличаются по размеру...
   - Ты точно подметила, - Джейн засмеялась. - Наши конкурсы красоты - всего лишь балаган...
  
   - Смеетесь? - Незнакомка вернулась. - Я вам не разрешала смеяться.
   - Прости, - Семирамида сгибалась от хохота. - Мы настолько глупые, что не знаем, когда можно, а когда нельзя смеяться.
   - Я как-то не подумала, что с вами нужно разговаривать, как с глупыми, - незнакомка не удивилась: - Ты, амазонка, поэтому - грубая, неуравновешенная, жестокая, дикая.
  А твоя рабыня...
  От рабыни нельзя ждать особых мудростей.
  Поэтому я с вами буду разговаривать просто...
  Чтобы вы поняли.
   - Ты что-то сказала? - Джейн надрывалась от хохота. - Длинно и долго ты говорила.
  Непонятное...
   - Я идти.
  Вы идти за мной, - незнакомка произнесла очень раздельно. - Почему я уйти, а вы не идти за мной?
  Понимать?
   - Ать, ать, - Джейн передразнила.
   - Ах, ты дерзкая рабыня, - незнакомка схватила Джейн за волосы.
  Семирамида рванулась на помощь Джейн.
  Но Джейн взглядом показала - не надо.
   - Ой, моя твоя болит волос, - Джейн запищала. - Ты меня отпускать.
  Я тебе выкуп давать.
   - Выкуп? - Незнакомка от удивления отпустила волосы Джейн. - Ты же голая, рабыня.
  У рабынь нет своего имущества.
  Какой выкуп ты мне предлагаешь?
  Что у тебя есть?
  Твои замечательные сапожки?
   - Нет, не сапожки я предлагать, - Джейн продолжала дурачиться.
  Семирамида смеялась безудержно... - Я тебе давать золото и бриллиант. - Джейн раскрыла ладошку.
  В свете Луны весело заиграл золотой небольшой треугольник... с искристым белым камнем.
   - Похоже на золото, - незнакомка с недоверием взяла у Джейн подношение. - Камень сверкает, как бриллиант.
  Выглядит, как кусочек моей короны.
  Откуда у тебя это сокровище, рабыня?
   - Я взять из твой корона, - Джейн захихикала.
   - Из моей короны взяла? - Сначала незнакомка раскрыла рот.
  Затем распахнула глазища.
  Только потом медленно сняла корону. - Одного зубца с бриллиантом не хватает.
  Будто ножом срезали. - Незнакомка перевела взгляд на Джейн.
  Затем приложила ее подарок к своей короне. - Тыыы?
  Тыыы, рабыня, каким-то образом срезала...
  Даже не срезала, а колдовскими фокусами оторвала зубец моей короны.
  И мне же его подарила.
   - Дарить, дарить, - Джейн хихикала и согласно кивала прехорошенькой головкой. - Моя твоя дарить.
   - Джеееейн, нуууу хватиииит, - Семирамида пищала. - Если глупенькую не щадишь, то хоть меня пощади.
  Я больше не могу смеяться.
   - Смешно, а корона у нее из чистого золота.
  На срезе видно, что металл однородный.
  Не позолота.
  А желтый металл во Вселенной только один в природе - золото.
  Я не думаю, что на вашей планете умеют делать сплавы...
   - У кого корона из чистого золота? - Незнакомка вертела свою корону в руках. - Почему вы со мной разговариваете простым языком, а друг с дружкой - нормальным?
  Как ты, рабыня, срезала зубец с моей короны?
  Я даже не почувствовала.
  Невозможно!
  Ничем золото не разрежешь.
  Золото - не коровье масло.
  Ты - ведьма?
   - Слишком много вопросов, - Семирамида обняла Джейн. - Мы же спать хотим.
  Но сначала, ты нас успокой, незнакомка.
   - Я - Царица.
   - Скажи, ты, почему по ночам бродишь по полям, лугам и лесам?
   - Я...
  Йа вышла из дома прогуляться. - От волнения незнакомка заикалась.
   - Это нормально.
  Это правильно, когда девушка одна, без оружия бродит по лесам ночью, прогуливается, - амазонка кивнула милейшей головкой. - Ну, тогда дальше иди, гуляй одна.
   - Ты не сметь мне приказывать, - незнакомка пролепетала.
   - Ты не сметь мне приказывать не сметь, - Семирамида усмехнулась.
   - Я - Царица, - незнакомка тихо прошептала.
  Опустила хорошенькую головку.
   - Мы уже слышали, что ты - Царица, - Семирамида была безжалостная. - Все мы - немножко Царицы.
   - Но я настоящая Царица, - незнакомка протянула корону Семирамиде. - Смотри.
  Золотая корона.
  Вы не верили.
  Говорили, что я на ярмарке купила дешевую игрушку.
  Правда, теперь одного зубца не хватает.
  Но так даже лучше.
  Моя корона без зубца отличается от корон других Цариц.
   - Где же твое царство?
   - Мое царство? - Незнакомка, словно испугалась. - Вы в моем царстве.
  Оно...
  Царство... небольшое.
  От горы, да горы.
  И от другой горы до горы.
   - То есть, долина - твое царство? - Семирамида хотела спросить с сарказмом.
  Но пожалела незнакомку.
   - Да, долина между гор - моя.
   - Небольшое царство.
  Совсем маленькое.
   - У нас двадцать домов... в деревне, - незнакомка произнесла с гордостью.
   - Двадцать домов в царстве?
  В деревне? - Семирамида не удержалась.
  Засмеялась.
  Джейн тоже засмеялась.
  Но подавилась бананом.
  Закашлялась.
  
   - Джейн, Джеееейн, - Семирамида стучала ладонью между лопаток подружки. - Ты мне живая нужна.
  Если ты будешь смеяться и давиться около каждой Царицы, то долго не проживешь.
   - Я - не каждая, - незнакомка обижено надула губки.
   - Ответь, не каждая, - Семирамида убедилась, что Джейн прокашлялась.
  Снова повернулась к незнакомке. - Почему другие короли... или богатые соседи не забрали твое царство?
  Думаю, что завоевать землю, на которой стоит царство с единственной деревней в двадцать домов - проще простого...
   - Они бы...
  Да...
  Конечно...
  Но им эта долина не нужна, - незнакомка призналась. - Через горы трудно ходить.
  Дороги нет.
  Мы маленький, но гордый народ!
  Поэтому мое царство никого не интересует...
  Вернее - я его не отдам! - Незнакомка спохватилась, что проговорилась, что ее царство никому не нужно.
   - Понятно, царицка, - Семирамида потянулась. - Царица, потому что никто не хочет твое царство.
  Народу мало.
  И с чего это ты решила, что твой народ гордый?
  Больше сказать нечего о своих подданных?
  Кстати, они тебя по-настоящему считают своей царицей?
  
  
  ГЛАВА 424
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ЦАРИЦА
  
   - Очень!
  Моим подданным нравится, что я над ними Царица, - незнакомка гордо выпятила грудки.
   - Еще бы, - в голосе Семирамиды прорезалась грусть. - Без Царицы крестьяне были бы просто крестьянами.
  Под царицей они уже не только крестьяне, но - маленький, но гордый народ!
  Им выгодно.
  Тебе - хорошо.
  Все радуются.
  Ты, наверно, Царица, свой огородик имеешь?
  Сама выращиваешь картошку...
   - Картошка у нас не растет, - щечки незнакомки залились зарей. - Я выращиваю капусту, виноград, морковку, манго, ананасы... - Тут незнакомка поняла, что снова проговорилась.
  Царица не должна трудиться в огороде. - Оно само растет.
  У нас мало людей.
  Поэтому каждый занят своим делом.
   - Королева, а тебя, кроме твоих крестьян кто-то признает?
  Жрецы в храме держат глиняные таблички, что ты - Царица?
  Кто еще, кроме тебя и твоих крестьян...
   - Моих подданных...
   - Кто еще признает тебя царицей?
   - Кто еще? - Незнакомка беспомощно переводила взгляд с Семирамиды на Джейн и обратно. - Теперь вы знаете...
  И признаете меня вашей царицей.
  Ты, амазонка - моя слуга.
  Моя военноначальница.
  Я тебя назначила.
  А ты, рабыня - моя рабыня.
  
   - Называй меня рабыней, только в печку не ставь, - Джейн пожала узкими плечами.
   - Что?
   - Слушай, несчастная, - Семирамида наступала на незнакомку. - Не знаю, откуда у тебя корона Царицы.
  Наверно, ты ее в горах нашла...
  Но ты для нас не Царица.
  Я тебе не позволю оскорблять мою подружку.
   - Семирамида, она меня не оскорбляла, - Джейн пропищала. - Всего лишь назвала рабыней.
   - Рабыня, но не для нее, - Семирамида подталкивала незнакомку к лесу.
   - Вы не должны... - незнакомка беспомощно лепетала.
   - Семирамида?
   - Да, Джейн.
   - Не обижай ее.
   - Амазонки девушек не обижают.
   - Она не девушка.
  Она... Царица... - Джейн грустно улыбнулась. - Ты тоже можешь считать себя царицей, Семирамида.
   - Нет, - незнакомка залепетала. - Амазонка не может быть царицей моего царства.
  У тебя, амазонка, нет золотой короны Царицы.
   - Нет у меня золотой короны Царицы? - Семирамида сорвала корону с головы незнакомки.
  Надела на свою голову. - Теперь на мне корона Царицы.
  А у тебя - нет.
  Я - новая Царица двадцати домов и долины этой.
   - Ты...
  Ты... завоевала мое царство... - Незнакомка задрожала.
  И... неожиданно зарыдала.
   - Семирамида, - Джейн отчаянно произнесла. - Ну, хватит уже.
  Ты же сама видишь...
   - Да.
  Вижу.
  Понимаю. - Семирамида сняла с себя корону.
  Водрузила на прехорошенькую головку незнакомки. - Я возвращаю тебе твой титул, земли и подданных, Царица.
  Но, если ты еще раз...
   - Нет... - Незнакомка тут же перестала плакать.
  Выпрямила спину.
  Утерла слезы.
  И... величественно произнесла. - За особые заслуги я дарю вам жизнь.
  И разрешаю есть бананы в моем царстве.
  Вы можете спать спокойно.
  Никто из моих подданных вас не тронет...
  Вы - мои гостьи.
   - Твои подданные не тронут нас, потому что они спят.
  Никто ночью не потащится по твоему приказу. - Семирамида все же пробурчала.
  
  Царица медленно уходила с полянки.
   - Семирамида?
   - Да, Джейн.
   - Что-то здесь не так.
  Не правильное.
   - Что не правильное, Джейн?
   - Почему девушка одна ходит ночью по лесу?
   - Она же - Царица.
  Имеет право на любой шаг. - Семирамида усмехнулась.
   - А я думаю, что ей что-то мешает нормально спать в своем доме...
  Пусть он не замок и не дворец...
   - Джейн.
  Ты правильно заметила, - амазонка побежала за царицей: - Постой.
  У нас к тебе еще пару вопросов.
   - Я слушаю тебя, моя подданная, - Царица обрадовалась.
  Сразу остановилась.
  Словно ждала... надеялась, что Джейн или Семирамида ее окликнет.
   - Ты сбежала из дома... сбежала из дворца?
   - Почему ты так думаешь, амазонка? - Царица вскрикнула.
  Приложила ладошку ко рту.
   - Криком и испугом ты себя выдала, так называемая Царица, - Семирамида схватила девушку за руку. - Тебе угрожает опасность?
  Ты убежала ночью...
  Прячешься от кого-то.
   - Ни от кого я не прячусь, - Царица пыталась вырваться. - Отпусти меня, амазонка.
  Ты не должна прикасаться к Царице.
   - Ах, я не должна прикасаться к Царице, - Семирамида отпустила руку незнакомки. - Тогда иди.
  Но на помощь нас не зови.
   - Но вы же мои подданные.
  Вы обязаны...
   - Подданные бывают у настоящих Цариц.
  Ты же пока ведешь себя, как дочь купца, а не как Царица.
   - Ты... амазонка.
   - Я - амазонка.
   - Хорошо, - Царица опустила прелестную головку. - Да, вы правильно догадались.
  Я убежала из дома.
  Какие-то люди хотели меня убить.
   - Тебя?
  Убить?
  Зачем? - Семирамида вскрикнула. - Убивать тебя не выгодно.
  Тебя и всю твою деревню можно продать в рабство.
   - Я не знаю, кто они, и что им нужно, - Царица слегка дрожала.
   - Ты дрожишь?
  От страха?
   - Под утро прохладно, - Царица отважно ответила. - Я ничего не боюсь.
   - Ничего и никого не боишься, но сбежала, - Джейн подошла ближе.
   - Так уж не знаешь, кто они? - Семирамида смотрела в глаза Царицы. - И не догадываешься, что им от тебя нужно?
  Не лги нам...
  Ты же говорила, что к вам дорог нет.
  Кто нарочно притащится в... твое царство...
  В эту долину?
  Только те, кому очень нужно.
  Те, кто убегает, и те, кто догоняет.
  Искали нас?
   - Сначала они расспрашивали - не проходили ли по нашей деревне... вы.
   - Мыыыыы?
   - Я так и подумала, когда вас увидела.
  Но мне нет дела до ваших дел с этими страшными людьми.
  Мне нужны рабы, подданные, воины.
  Я вас не выдам.
  Я же не знала, что вы придете.
  Вы же еще тогда не пришли в долину.
   - Дальше, - Джейн нетерпеливо топнула по камню.
  Тонкий каблучок высек из гранита искру.
   - Ой, искорки, - Царица всплеснула руками. - Красивое!
  Можешь еще так сделать, рабыня?
   - Хоть сто раз, - Джейн ответила с гордостью.
  Каблучком выбивала из камня искры.
   - Твоя тонкая... не сломается? - Царица не поленилась.
  Присела.
  Тонким пальчиком осторожно прикоснулась к каблуку.
   - Нет, не сломается, - Джейн ликовала.
  Семирамида улыбалась. - Мой каблук - вечный.
   - Что означает - вечный? - Царица приложила пальчик к носику.
   - Вечный, нууу, - Джейн протянула. - Вечный, значит, не сломается.
   - Отдай мне твои... - голосок Царицы окреп.
   - Начинается, - Семирамида похлопала Царицу по плечу. - Ты - царицка, а клянчишь, как ярмарочная побирушка.
   - Я не прошу.
  Я приказываю.
   - Ты меня утомила уже своими приказами, царицка, - Семирамида зевнула. - Уходи.
   - Подожди, Царица, - Джейн сошла с камня. - Ты сказала, что сначала страшные люди спрашивали о беглянках.
  Это было сначала.
  А что потом?
  Потом, судя по всему, они тебя так испугали, что ты сбежала из дворца... дома.
   - Хиславичь...
  Он не очень хороший мой подданный.
  Когда у меня появится палач, то я прикажу палачу посадить Хиславича на кол... - Царица нервно сплетала и расплетала пальцы.
  
   - Как бы тебя на кол твой Хиславичь не посадил, - Семирамида заметила.
   - Семирамида?
   - Да, Джейн.
   - Пусть Царица договорит.
  Что сказал Хиславичь...
   - Хиславичь наябедничал страшным людям, что у меня есть волшебное зеркало.
   - Волшебное зеркало? - Семирамида фыркнула.
   - Самое настоящее волшебное зеркало, - Царица ответила с жаром. - Я в него вас увидела.
  Как бы я вас нашла в лесу.
   - Долина маленькая.
  Поэтому в ней любого найти легко. - Семирамида произнесла с сомнением.
   - Ты нас увидела в волшебное зеркало? - Джейн распахнула глазища.
   - В него, что хочешь можно увидеть.
  Я даже цезаря видела.
  Подглядывала за цезарем.
  Он после пира сбежал от своей жены.
  Цезарь уединился в купальне с...
  - Ты не врешь? - голос Джейн пересох, как ручей жарким летом. - Царица, - Джейн зарычала.
   - Вот я и сбежала от страшных людей.
  Они хотели посмотреть на мое волшебное зеркало.
  Но я не глупенькая.
  Я понимала, что они его, как увидят, как сразу заберут.
  У меня же нет армии, чтобы защитить свою власть и сокровища.
  Хиславичь тоже хотел забрать мое волшебное зеркало.
  Я Хиславича амфорой по голове...
  Амфора глиняная разбилась.
  Жалко амфору.
  Пока Хиславичь лежал, отдыхал без сознания, я спрятала волшебное зеркало.
  Хиславичь, как очнулся, так злой искал его.
  Поэтому на меня наябедничал.
  Хиславичь не подумал, что страшные люди не отдадут ему чудесное зеркало, а заберут себе.
   - Веди, - Джейн страшно зарычала. - Веди к волшебному зеркалу.
   - Зачем? - Царица испугалась.
  Но затем вспомнила, что она - Царица. - Ты не сметь мне приказывать, рабыня.
   - Рабыня тебя сейчас задушит...
  Слегка.
  Чтобы ты дорогу показала.
  Я тебе все зубья в короне вырежу.
  Я твою царскую корону на мелкие полоски...
   - Джееейн, - Семирамида обняла подружку. - Я тебя не видела столь разъярённой.
  Ты вспотела от волнения.
  Наверно, волшебное зеркало как-то связано с твоей Бонни?
   - Я даже мечтать об этом боюсь.
  Боюсь спугнуть удачу. - Джейн с благодарностью за поддержку поцеловала Семирамиду в щечку.
   - Эй, царицка, стой! - Семирамида заметила, что Царица бочком, бочком...
  Амазонка догнала Царицу.
  Упала.
  В падении схватила за ногу. - Мы еще не договорили.
  От амазонки не убежишь.
   - От амазонки не убежишь, - Джейн повторила слова подруги. - Царица.
  Мы только посмотрим на твое волшебное зеркало.
  И в него посмотрим.
  Пойми.
  Нам очень нужно.
   - Не отберете? - Царица с недоверием вглядывалась в глаза Джейн.
   - Если возьмем, то только на время.
  Потом вернем, - Джейн приложила руку к груди.
   - У меня есть возможность отказать тебе, рабыня?
   - Нет, Царица, - Джейн помотала очаровательной головкой. - Отступать тебе некуда.
  Позади страшные люди и Хиславичь.
  Спереди - я и моя подруга.
  Ты окажешь нам услугу.
  Мы тебе окажем услугу.
   - А ты, рабыня, скажешь моим подданным, что ты моя - рабыня? - Царица спросила с надеждой.
   - Если тебе так важно, то скажу твоим подданным, что я - твоя рабыня.
   - А я совру, что я твоя слуга, воительница служанка, - Семирамида поддержала Джейн.
   - Тогда, идемте, - Царица тяжело вздохнула. - Я не могу надеяться на честное слово разъяренной амазонки и ее рабыни.
  Но мне кажется, что вы представляете меньшую опасность для меня, чем Хиславичь и страшные люди...
   - Страшные люди - наемные убийцы, - Семирамида пояснила просто.
   - Ты, Семирамида, наверно, хотела успокоить Царицу, - Джейн захихикала. - Но наемными убийцами чуть ее в гроб не загнала.
   - Что означает гроб?
   - Нуууу.
  Саркофаг, наверное...
   - Царицка, не вздумай снова убегать.
  
   - Куда я убегу в своем небольшом царстве?
   - Я только тунику свою захвачу, - Семирамида с вопросом посмотрела на Джейн.
   - Семирамида, не волнуйся, - Джейн кивнула дивной головкой. - Я прослежу, чтобы Царица не убежала.
  Потому что мне это очень нужно...
   - Я тебя сегодня узнала с другой стороны, Джейн, - Семирамида задумчиво смотрела на подружку.
   - Когда я обещала придушить Царицу?
  Я же не специально, - Джейн быстро-быстро моргала. - Само получилось.
  Я очень переволновалась.
  Когда появился шанс найти Бонни...
  Я тебя испугала или разочаровала, Семирамида?
   - Нет, милая Джейн, - Семирамида опустила руки. - С каждым днем ты все... - амазонка не договорила.
  Развернулась и побежала к ручью за одеждой.
   - Рабыня? - Царица тут же спросила Джейн.
   - Да.
   - Называй меня - моя Царица.
   - Ты для меня не Царица.
  У меня есть другая Царица.
  Она - моя подружка Бонни...
   - Ты с особой нежностью произнесла, рабыня...
   - Завидуешь, Царица?
   - Чему завидую?
   - Тому завидуешь, что о тебе никто с нежностью не произносит?
   - Ты уколола меня в сердце, рабыня, - Царица подняла очаровательную головку. -Царство мое маленькое.
  Принцев...
  Богатых патрициев нет.
  Все мужчина разобраны по домам.
  Я же - одна только.
   - Хиславича в мужья возьми.
   - Хиславича? - Царица от неожиданности икнула. - Я поняла, рабыня.
  Ты пытаешься шутить.
   - Плохая шутка?
   - Глупая шутка.
   - Тогда не жалуйся мне, Царица.
   - Рабыня?
   - Да?
   - Покажи чудо.
   - Я - сама чудо.
  Я перед тобой.
   - Ты - очень красивая, рабыня.
  Но покажи другое чудо.
  Как ты так ловко срезала.
  Вырвала...
  Нет...
  Убрала зубец с моей короны.
   - Хочешь, чтобы я еще один зубец отрезала?
   - Нет, нет, - Царица быстро закрыла корону ладошками.
   - Ты поступила неосторожно, - Джейн захихикала.
   - Почему я поступила неосторожно, рабыня?
  Я чуть палец тебе не отрезала.
   - Чем?
  Ты же голая.
  У тебя кинжал в сапоге?
   - Во-первых, не сапог, а - сапожок.
  Модельная обувь.
  Во-вторых, кинжал у меня...
  Оппппппа! - Джейн вытянула руку.
  На ладони лежал кинжал.
   - Ой, - Царица вскрикнула с полуиспугом, с полувосторгом. - Только что его не было.
   - И сейчас нет, - Джейн помахала ладошкой.
   - Но где же твой ножик?
   - Обычно я играю на что-то, - щечки Джейн зарумянились. - Например, если я проиграю, то ты забираешь мои замечательные сапожки.
   - Твои прекрасные сапожки и так - мои, - Царица произнесла надменно. - Ты - моя рабыня.
  У тебя нет имущества.
  Все твое - мое.
   - Если мы будем так далше продолжать, то я - не играю, - Джейн присела на камень.
  Вскочила. - Холодный.
   - За ночь гранит охладился, - Царица приложила ладошку к камню. - Приятная прохлада.
  Зато днем очень жарко... в моем царстве.
   - Так мы играем, или нет? - Джейн переспросила с нетерпением.
   - Во что играем?
   - Если ты найдешь у меня мой кинжал замечательный, то я отдам тебе свои сапожки.
  Если не найдешь, то...
  Ты отдашь мне твое зеркало волшебное.
  Подаришь его.
   - Подарить тебе мое волшебное зеркало? - Царица прищурилась. - Мне кажется, что в чем-то подвох.
  Ты - голая.
  Сапожки не считаются.
  Кинжал ты можешь спрятать только в них, или в волосах.
  Но что-то мне подсказывает, что я не найду кинжал ни в сапожках твоих, ни в густых прекрасных волосах.
  Неужели, ты его прячешь там? - Царица округлила глазища. - Но ты же можешь порезаться...
   - Почему-то все интересуются - не прячу ли я кинжал между ног? - Джейн широко расставила ножки. - Сразу отвечаю - я не стану засовывать кинжал в себя.
  Что за глупости?
   - Тогда где твой кинжал, рабыня?
   - Так это начало игры?
   - Нет, рабыня, - Царица даже в ладоши хлопнула от нетерпения. - Я мудрая Царица.
  Мудро управляю своим царством.
  Волшебное зеркало - самое мое большое богатство.
  Если не считать корону...
  Больше у меня ничего ценного в царстве нет.
  Я не буду играть на волшебное зеркало.
   - Тогда и я не играю, - Джейн снова показала кинжал.
  
   - Ну, рабыня.
  Нуууу, миленькая, - Царица вытянула губки дудочкой. - Расскажи и покажи без игры.
  Ну, пожалуйста.
  Прошу тебя.
  Я - Царица.
  Никогда никого не просила.
  А сейчас прошу...
  Потому что нас никто сейчас не слышит.
  Ты потом не докажешь, что я тебя просила униженно...
  Интересно мне, где прячешь кинжал.
   - Хорошо, - широкая улыбка осветила прекрасное лицо Джейн. - Смотри внимательно.
  Видишь кинжал?
   - Вижу.
   - Теперь видишь?
   - Нееееет.
  Как ты его так быстро убрала?
   - Я родилась на Планете Натура в Провинции Префектур Галактик Натура.
   - Не понимаю.
   - Не нужно сразу пытаться понять.
  С детства мы учимся обращаться с кинжалами.
  Каждый день по несколько часов.
   - Это я понимаю.
   - Одежду нам нельзя одевать...
   - Не понимаю.
   - В нас заложен генетический код.
  От одежды у нас чесотка.
  Просто так развивалась жизнь на наших планетах.
   - Не понимаю.
   - Ну, мы ходим без одежды.
  Потому что так надо.
   - Понятно.
   - Оружие носить не можем.
  Даже простой ремешок считается одеждой.
   - Понятно наполовину.
   - Мы всегда при себе держим кинжалы.
   - Где?
   - Где, где?
  Везде.
  Если бы ты искала мой кинжал спереди, то я бы его молниеносно перекинула бы себе за спину.
  Ты бы зашла сзади.
  Я бы кинжал зажала между грудей.
  Ты искала бы кинжал в моих волосах.
  Я бы его прижала между ног.
   - Понятно! - Царица захлопала в ладоши. - Ловкость рук, опыт и поразительная быстрота перемещения кинжала.
  А, если несколько человек осматривают тебя?
   - Тогда кинжал зависает в воздухе, - Джейн подбросила кинжал.
  Он бешено вращался.
  Но не улетал и не падал.
   - Не понятно.
  Волшебство?
   - Нет, не волшебство.
  Кинжал не падает, потому что крутящий и вращающий моменты сил создают гравитационную тягу.
  Кинжал зависает на одном месте.
   - Непонятное.
  Но все объясняет.
   - Это еще не все, - щечки Джейн загорелись. - Мой кинжал поразительно хороший.
  Он режет все.
  Без усилий режет.
  Камни, железо. - Джейн присела на корточки.
  Разрезала гранитный камень пополам.
   - Вот это да, - Царица жарко дышала. - Приказываю!
  Рабыня!
  Отдай мне кинжал! - Но взглянула на улыбку Джейн и передумала требовать: - Подари мне кинжал?
  Нет?
  Не хочешь дарить?
  Жаль!
  Тогда... обменяю его на свое волшебное зеркало.
  От сердца отрываю зеркало.
   - От сердца отрываешь, - Джейн засмеялась. - В начальной гимназии мы читали сказку о купце и воине.
  Купец нес большой мешок с золотом.
  Навстречу купцу - воин.
  Купец предложил воину:
  "Давай, меняться.
  Ты мне отдашь свой добротный меч.
  Я тебе взамен подарю мешок с золотом".
  Воин обрадовался.
  Подумал, что обмен очень удачный.
  С готовностью отдал купцу своей меч.
  Хотел забрать мешок с золотом.
  Но купец сказал:
  "У кого меч, у того - и золото.
  Был у меня мешок с золотом.
  А теперь еще и меч добавился".
  Но я бы все равно не променяла свой кинжал.
  Понтовских кинжалов во Вселенной всего два.
  Один у меня.
  Другой у - моей лучшей подружки Бонни.
  По крайней мере, о других понтовских кинжалах мы не слышали.
  Возможно, что они пережили Большой Взрыв Вселенной.
   - Джейн?
   - Да, Семирамида, - Джейн оглянулась.
   - Ты все рассказала местной царицке? - амазонка уперла руки в бока.
   - Йа?
  Ээээээ. - Джейн проблеяла. - Разве секрет?
   - Да, Джейн.
  Наш поход - тайна для всех.
  Ты же свой замечательный кинжал показала.
  Рассказала, что у твоей подружки Бонни есть кинжал.
  Что их всего лишь две штуки.
  Ты показала, как кинжал камень режет.
  Я еще удивлена, что ты не станцевала перед самозванкой.
  У тебя же танец особый, Джейн.
  Удивительный танец.
   - Семирамида?
   - Да, Джейн.
   - Мне уже девятнадцать лет.
  Я не должна, как старый комиссар, все засекречивать.
  Ничего особенного я не рассказала.
  Да и Царица... девушка - не жухрайская шпиона.
  Она - наша, Империйка.
  Между Имперцами секретов нет.
  
   - Рабыня, - Царица тут же ухватилась за возможность. - У тебя удивительный танец?
   - Обыкновенно танцую, - Джейн пожала узкими плечами. - Танец с дискотеки.
  Мы на дискотеках танцевали под музыку в родной Гимназии на Натуре.
   - Танцуй передо мной, рабыня, - Царица задрала подбородок.
   - Не танцуй, Джейн, - с другой стороны зашипела Семирамида.
   - Почему я не могу потанцевать? - Джейн пробормотала в ответ Семирамиде.
   - Потому ты, Джейн, не можешь танцевать, что у тебя коленка заживает.
   - Семирамидочка, - Джейн пропищала. - Благодаря тебе, моя коленочка в порядке.
   - Пока ты танцуешь перед всякими, - амазонка привела другой аргумент, - твоя подружка страдает.
   - Это - совсем другое дело, - Джейн тяжело вздохнула.
   - Амазонка? - Царица облизнула губки. - Ты и врачевать умеешь?
   - А ты, царицка, умеешь только цепляться к гостям, - Семирамида сверкнула глазищами в ночи. - Услышала - танцуй, так сразу просишь, чтобы перед тобой сплясали.
  О кинжале узнала - потребовала кинжал у Джейн.
  Подслушала о том, что я коленку Джейн вылечила, так тебе и врачевание мое понадобилось.
   - Царство мое крохотное, - Царица сдвинула бровки. - Всего не хватает.
  Все в хозяйстве сгодится: и танец, и рабыня, и кинжал, и сапожки, и врачевание.
   - Во-первых, все амазонки - прекрасные целительницы.
  Если нас ранят, то никто нам, кроме самих себя, не поможем.
  Во-вторых, ты - разбойница, а не царица.
   - Йа?
  Разбойница? - Царица от удивления чуть не упала.
   - Разбойница, разбойница, - Семирамида с удовлетворением повторяла. - Ничего не предлагаешь, а все хочешь получить.
  При этом - даром.
  Так только разбойники грабят.
   - Ох, - Царица приложила ладошку к сердцу.
   - Кроме оха, нечего сказать? - Семирамида показала зубки.
   - Не умирай только, - Джейн с жалостью обняла Царицу. - Тебе плохо?
  
   - Мне очень плохо, - Царица шмыгала аккуратненьким носиком. - Твоя хозяйка амазонка только что меня назвала разбойницей.
   - Джейн?
   - Да, Семирамида.
   - Не переживай, что Царица умрет от разрыва сердца.
  Ты же умеешь воскрешать из мертвых.
  Вырежешь из ребер кусок.
  В открытое сердце воткнешь иглу акации.
  Сердечко царицки снова начнет биться... - Семирамида произнесла ядовито.
   - Рабыня?
  Ты воскрешаешь из мертвых? - Царица сразу перестала болеть.
   - Ну, и к оживлению еще прицепилась, - Семирамида хлопнула ладошкой по коленке. - Как колючка цепляешься.
   - Йа...
   - Лучше скажи, как твое имя, - Семирамида с досадой махнула рукой. - Не называть же тебя все время Царицей...
   - Мое имя? - Девушка задумалась. - Мое имя - Царица.
  
  
  ГЛАВА 425
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ЦАРИЦА ИЛИ ЦАРИЦКА?
  
  
   - Нет имени - Царица.
   - А какие имена бывают, амазонка?
   - Ну, например, Персефона, Клеопатра, Таисия...
   - Или, для примера - Семирамида?
   - Почему ты для примера мое имя назвала?
  Издеваешься надо мной? - Ноздри Семирамиды раздувались от гнева.
   - Ты считаешь, что твое имя - Семирамида - звучит издевательски?
  Так зачем же тебе тогда это имя, амазонка?
   - Мое имя - Семирамида - звучит прекрасно, певуче.
  Лучше моего имени нет, и не бывает.
   - Я же считаю, что твое имя - Семирамида - неблагозвучное.
  Его трудно выговорить.
  В бою, как к тебе подруги амазонки обращаются?
  Не будут же они кричать - Семирамида, стреляй.
  Семирамида, слева враг.
  Для краткости тебя подруги, наверняка, называют, Сема, или - Семи. - Царица захихикала.
   - А тебя, как твои подруги называют для краткости? - Семирамида показала язычок. - Цара?
  Кала?
  Царо?
  Кал?
   - У меня нет подруг.
   - Девушки с тобой не дружат, потому что у тебя безобразное имя - Царица?
   - Девушки не дружат со мной, потому что в моем царстве...
  Я только одна девушка.
  И я - Царица! - Царица гордо подняла подбородок.
   - Царица - титул.
  Имя свое настоящее открой, - Семирамида начала по второму кругу перебранку.
   - Почему мое имя не может быть - Царица?
   - Хитрая ты, девка, - Семирамида даже восхитилась. - Придумала, что и имя у тебя - Царица, и титул - Царица.
   - Царица - должна быть хитрой, - Царица наклонила головку к левому плечу. - Ты обвиняешь меня, амазонка, что я все хочу, все требую, ко всему цепляюсь.
  Но ты сама - как колючка.
  Цепляешься ко мне.
   - Я к тебе не лезу, Царица.
   - Лезешь, лезешь, амазонка, - Царица - на всякий случай - отбежала от Семирамиды. - Придираешься к каждому моему слову.
  И, знаешь, почему, амазонка?
   - Почему же я придираюсь к каждому твоему слову и цепляюсь к тебе, царицка?
  Я не знаю, зато ты за меня все знаешь...
   - Ты ревнуешь свою подружку ко мне.
   - Ревную?
  Джейн ревную к тебе?
   - Да, да, амазонка.
  Ты видишь, что твоя рабыня влюбилась в меня.
  Я же благородная.
  Я - Царица.
  Ты всего лишь - несдержанная, грубая воительница.
  К тому же, я безумно красивая.
  Намного красивее, чем ты.
   - Ты очень красивая, Царица, - Джейн решила для удобства называть незнакомку Царицей. - Блестяще красивая.
  Но Семирамида - не менее красивая.
   - Ты?
  Ты, Джейн, назвала эту ободранную кошку красивой? - Семирамида задыхалась от возмущения. - Да как ты посмела, Джейн?
  
  - Что я посмела, Семирамидочка? - Джейн испуганно хлопала бархатными ресницами.
   - Ты, Джейн, сказала, что я не менее красивая, чем эта самозванка.
   - Я не самозванка, - Царица отозвалась. - Я - настоящая Царица.
   - Ты - самозванка, - амазонка ухватилась за новое обвинение. - Настоящих Цариц выбирают... жрецы.
   - Ээээээ.
  У меня есть жрецы.
  Они согласны, что я их - Царица.
   - Твои жрецы - выдуманные, поддельные.
   - Жрецы Солнца - самые настоящие, - Царица упрямствовала.
   - И храм у жрецов есть?
   - Да!
  В моем царстве есть храм.
   - Наверно, камень поставили на камень и называете храмом.
   - Да.
  А откуда ты узнала, амазонка? - Царица наивно раскрыла ротик.
   - Хахахахаха, - амазонка в ответ только рассмеялась издевательски.
  
   - Храм настоящий.
  Мы даже в жертву... - Царица запнулась.
  Вспомнила, что жертв на алтаре еще не было в храме.
  Скот жалко для жертвоприношений.
  Каждая овца на счету...
  Людей в жертву нет... еще.
   - Что?
  Сказать нечего? - Семирамида победно подняла руки.
   - Сказать есть что, - Царица показала амазонке язычок. - Я уже сказала, что твоя рабыня любит меня.
  Поэтому ты злишься.
   - Я никого не люблю, - Джейн обозначила себя. - Нам, с Натуры, любить нельзя.
  Зато у меня есть обожаемая подружка - Бонни.
   - Джейн? - Голос Семирамиды сорвался.
   - Да, Семирамида.
   - Напрасно я...
  Если тебе нравится - так называемая - Царица, то и разговаривай с ней.
  Я - кто?
  Я - всего лишь твоя проводница.
  Я могу и молча помогать тебе.
   - Что за глупость, Семирамида? - Джейн возмущенно притопнула.
   - Ай, больно же, - Царица подпрыгнула.
   - Извини, Царица, я наступила нечаянно тебе на ногу, - Джейн покраснела от смущения.
  Обняла Семирамиду: - Прости, Семирамидочка.
  Я же не знала, что у вас на планете страсти бурлят.
  Не так посмотрела - казнить.
  Так посмотрела - значит, влюбилась.
  В большой Империи все - проще.
  Если бы мы на Натуре обращали внимания на перемигивания и вздохи, то давно бы уже... вымерли.
   - Ты меня прости, Джейн, - Семирамида провела рукой по руке подружки. - Я сорвалась.
  Все из-за нее. - Семирамида кивнула очаровательной головкой в сторону Царицы.
   - Не из-за меня ты сорвалась, амазонка, - Царица ответила злобным смешком. - Ты бушуешь, потому что ты - дикая.
  Все амазонки - дикие.
   - А стрелу в лоб не хочешь, Царица?
   - Еще раз ты подтверждаешь, что вы - дикие, - Царица презрительно фыркнула.
   - Хорошо.
  Для тебя я дикая.
  Только потому, что кто-то так говорит, что амазонки дикие.
  О нас много говорят.
  Особенно любят о нас придумывать те, кто нас не видел, и не общался с нами.
  Если бы ты узнала, что для Джейн ты, Царица, тоже дикая.
  Я - дикая для тебя.
  Но ты - дикарка для Джейн.
   - Да? - Царица с интересом посмотрела на Джейн. - Рабыня!
  Ты считаешь меня дикой?
   - Я? - Джейн для верности ткнула пальчиком в свою левую грудь. - Ваша планета... дикая.
  Но я изменила свое мнение.
   - Я же говорила, что мы для Джейн - дикие, - Семирамида пропела с торжеством.
   - Семирамида?
   - Да, Джейн.
   - Ты, хоть надо мной не издевайся.
   - Я над тобой не издеваюсь, Джейн.
  И никому не позволю тебя обидеть.
   - И цезарь - дикий для тебя, рабыня? - Царица допытывалась.
   - Цезарь?
  Чем он от вас отличается? - Джейн старательно увиливала от прямого ответа. - Цезарь - человек, как и вы...
   - Цезарь - человек? - Царица расхохоталась. - Вот бы он тебя услышал, цезарь-то.
  Ты, рабыня, призываешь к бунту.
   -Царицка, - Семирамида приобняла Джейн за плечи. - Если ты собираешься продать нас, то знай.
  Что мы много о тебе придумаем.
   - Например, что вы придумаете? - Царица насторожилась.
   - Скажем стражникам, что ты хочешь свергнуть цезаря.
   - Я этого не говорила! - Царица охнула.
   - Стражники не станут разбираться.
  Они посадят тебя на кол.
  Ты же с высоты будешь оправдываться.
   - Ужас.
   - Чтобы не было ужаса, царицка, дружи с нами. - Семирамида по-подружески поцеловала Джейн в лобик.
   - Странная любовь амазонки к простой рабыне, - Царица как бы сама с собой рассуждала.
   - Может быть, пойдем к волшебному зеркалу, - Джейн ладошками растирала щечки. - По дороге вы можете болтать, о чем захотите.
  Хоть о любви друг к дружке.
  
   - О любви друг к дружке? - Царица вскинулась. - Да я твою хозяйку ненавижу.
   - От любви до ненависти один шаг, - Джейн произнесла серьезно.
  Но с трудом сдерживала смех.
   - Ловко она тебя? - зато амазонка захохотала.
  Даже толкнула Царицу локтем в бок. - Джейн умеет тонко подколоть.
   - Я к вашим тонкостям и подколами еще не привыкла, - Царица заскрежетала зубками. - Слишком мало в моем царстве интриганов. - Все же Царица двинулась в рощу.
  Джейн и Семирамида переглянулись.
  Смело пошли за царицей.
   - Джейн? - амазонка прошептала.
   - Да, Семирамида?
   - Как ты думаешь, не приведет ли нас эта самозванка в ловушку?
   - У нас нет выбора, Семирамида, - Джейн взяла Семирамиду за руку. - Да и не боимся мы ловушек.
   - Не думала, что скажу это, - Семирамида произнесла через некоторое время. - Но с тобой я не боюсь ничего, Джейн.
   - Ты же - амазонка.
  Ты и не боялась ничего.
   - Я боялась, что ты будешь мешать в походе, Джейн.
  Но ты - наоборот.
   - Я - наоборот... - Джейн захихикала польщенная.
  
   - Вот и пришли, - Царица остановилась около груды камней перед холмом.
   - Так быстро, - Джейн дрожала от нетерпения.
   -Царство мое...
   - ... маленькое, небольшое, - Семирамида продолжила за Царицу. - От края до края царства можно пройти меньше, чем за половину дня.
   - У тебя и столь малого царства нет, амазонка.
   - Зачем мне царство?
  От царства одни беды.
  Только нужно каждую минуту следить за подданными. - Семирамида усмехнулась.
   - Где?
  Где волшебное зеркало? - Джейн оглядывалась по сторонам.
   - Помогите откатить камень, - Царица подняла палку.
  Судя по зазубринам, пользовались этой палкой часто. - Я, конечно, и сама могу камень убрать.
  Я же его и прикатила.
  Но, если у меня есть служанка и рабыня...
   - Я не служанка, - Семирамида ответила сухо.
   - Зато я - рабыня, - Джейн переминалась с ноги на ногу. - Сгораю от нетерпения.
  Называй меня хоть сто рабыней.
  Но быстрее.
   - Этот камень, - Царица показала на небольшой валун. - За ним - вход в пещеру.
   - В пещеру? - амазонка насторожилась.
   - Где же я еще могу прятать свои сокровища? - Царица пожала прямыми плечами. - Хиславичь может украсть...
   - Пещера - так пещера, - Джейн подложила палку под камень.
  Навалилась на нее.
  Камень сдвинулся с места.
   - Ого, - Царица, как завороженная смотрела на Джейн сзади.
   - Что ого? - Семирамида проследила за взглядом Царицы.
   - Необычайно стройные длинные ноги, - Царица прошептала. - Попка...
  Тончайшая талия.
  У тебя очень красивая рабыня.
  У нее необычная красота...
   - Ты только сейчас заметила, что Джейн очень красивая? - Семирамида спросила с удовольствием.
  Но тут же предупредила Царицу: - Не засматривайся на мою рабыню.
  Она не для тебя.
   - Смотреть мне не запретишь.
   - Мои ножки кажутся еще длиннее из-за высоких каблучков, - Джейн пыхтела над камнем.
  Но обернулась.
   - Что же мы стоим? - Семирамида, словно очнулась после обморока. - Поможем Джейн.
   - Поможем, - Царица первая подошла к Джейн: - Палку нужно в другое отверстие сувать.
  Тогда легче будет.
  
   - В какое отверстие я должна сунуть палку, чтобы мне стало легче? - Джейн сверкнула глазищами.
   - Я тебе покажу, - Царица бережно взяла из рук Джейн палку.
  Переставила ее. - Ты налегай на палку, рабыня.
  Ты ближе стоишь.
  Я же тебе помогу.
   - Действительно, легче, - Джейн надавила на палку.
  Камень охотно покатился.
   - Теперь вместе, - Царица прошептала с азартом.
   - Эй, самозванка царицка, - Семирамида пропищала сзади. - Ты слишком откровенно налегаешь на Джейн.
   - Я помогаю.
   - Она мне помогает, - Джейн радостно ответила.
   - Зачем же тогда за попку?
   - Потому что так легче сдвигать камень, - Царица отозвалась.
  Ей глухо ответило эхо из дыры в горе.
   - Я первая полезу, - Джейн сразу встала на четвереньки.
   - Нет, Джейн, - Семирамида подбежала. - Пусть первая лезет хозяйка горы.
  Возможно, что в пещере ловушка.
   - Ага, я полезу первая, а ты меня убьешь, амазонка, - Царица скрежетала зубками.
   - Зачем я тебя убью?
   - Ты подумаешь, что я уже вам больше не нужна.
   - Но ты же не боишься, что Джейн тебя убьет.
   - Твою рабыню, амазонка, я не боюсь.
  Она внушает мне доверие.
   - Я, значит, не внушают тебе доверие, царицка?
   - Ага.
   - Тогда я полезу первая, - Семирамида наклонилась. - Ты - за мной.
  За тобой - Джейн.
  Сама понимаешь, царицка, что я не могу допустить, чтобы ты ползла последней.
   - Мне не доверяешь, амазонка?
   - Так же, как и ты мне не доверяешь, царицка.
  Ты можешь толкнуть меня.
  Или убить сзади...
   - Сзади убить трудно.
   - Ты пробовала, сзади, царицка?
   - Нет.
  Я не пробовала убивать сзади, амазонка.
  И спереди я никого не убивала... еще.
  Просто в моем царстве мало подданных.
  А так я, наверно, могу убить без раздумий.
   - Вот поэтому Джейн будет подстраховывать сзади.
  И поверь мне, кинжал у Джейн очень острый.
   - Я видела, как кинжал разрезал камень, - Царица опустилась на четвереньки.
   - Ловушек точно нет? - Семирамида спросила еще раз на всякий смертельный случай...
   - Я себе не враг, амазонка.
   - Зато мне ты - враг, царицка.
   - Почему ты меня записала во враги, амазонка?
  Потому что ревнуешь меня к своей рабыне?
   - Снова вы собачитесь, - Джейн с нетерпением подтолкнула Царицу в попку.
  Так как все уже стояли на четвереньках, то Царица уткнулась очаровательной головкой в попку Семирамиды.
   - Эй, царица, - Семирамида тут же отозвалась. - Не приставай.
  Я не твоя подружка...
   - Тогда ползи быстрее, - Царица зашипела. - Думаешь, что мне приятно упираться головой в твою задницу? - Царица выдохнула. - Хотя, конечно...
  Попка у тебя очень подтянутая.
  Попка воительницы.
   - Ты совсем в одиночестве одичала без подруг, без друзей, Царица, - амазонка пробурчала.
  Поползла быстрее.
  
   - Слева факел, - Царица чуть отставала от амазонки. - Зажги его.
   - Факел?
  Да.
  Я нащупала его. - Семирамида чиркала камнем о камень.
  Добывала искру.
   - Семирамида? - Джейн крикнула. - Что видишь?
   - Пока только искры вижу.
  Загорелось.
  Через минуту три девушки стояли в небольшой пещерке.
   - Где оно? - Джейн оглядывалась по сторонам.
   - Твоя амазонка чуть не наступила на мое волшебное зеркало, - Царица оттолкнула Семирамиду.
   - Я - ничья, - Семирамида пробурчала.
   - Ого, - Джейн чуть не упала. - Датчик внешнего отражателя.
   - Волшебное зеркало работает только при свете солнца, - Царица подсказала.
   - Догадываюсь, - Джейн упала на четвереньки.
  Поползла обратно из пещеры. - Световая батарея в него встроена.
  Достаточно космической энергии при разгоне.
  Или свет ярких звезд тоже подойдет.
   - О чем ты говоришь, Джейн? - Семирамида любопытствовала.
   - Она знает, о чем говорит, - Царица произнесла задумчиво. - Похоже, что твоя рабыня раньше уже видела подобное волшебное зеркало.
   - Кто первый из пещеры? - Семирамида показала на выход.
  Он же - вход в пещеру...
   - Ты выползай, амазонка, - Царица вздохнула. - Я факел обратно уберу.
  Все же это - мое убежище.
  На случай, если разбойники, или враги.
   - У тебя есть враги, царицка?
   - Еще не было врагов.
  Но чувствую, что после вашего прихода - враги у меня появятся.
   - А где твои подданные... прячутся, если разбойники или враги?
   - У моих подданных свои тайные убежища.
  Да и не должны подданные прятаться.
  Их задача - спасать свою царицу.
  Сражаться за меня подданные должны.
   - Тогда твоих подданных быстро перебьют.
  Ты останешься одна, Царица.
  Сама будешь овец пасти.
   - Я и так сама своих коз выпасаю, - Царица проговорилась.
  Но так как раньше, уже тоже раскрыла величайшую царскую тайну - что ухаживает за своим огородом - то только махнула рукой в досаде на свой быстрый язычок.
  
   - Джейн? - Семирамида выползла из пещеры. - Что видишь в волшебном зеркале?
  Я думала, что оно - большое.
  А зеркало - величиной с ладонь.
   - Не зеркало это, а датчик, - Джейн над головой держала "зеркало волшебное". - Сейчас батарея подзарядится от солнца...
   - Зеркало очень хорошая, - Царица уже задвигала камень ко входу в пещеру.
   - Помочь? - Семирамида обернулась к царице.
  В голосе не было особого желания помогать.
   - Я сама справилась уже, - Царица поднялась.
  Отбросила со лба прядь волос. - Твоей помощи я боюсь, амазонка.
   - Почему же ты боишься моей помощи, царицка?
   - Ты - под видом помощи - облапаешь меня, будешь тискать.
   - Ыыыы?
   - О вас, амазонках, говорят, что вы горячие.
  Неразборчивые в связях.
  Чуть что - сразу накидываетесь.
   - Чтооооо?
   - Я видела, как ты пожираешь меня взглядом, амазонка.
   - Йа?
  Пожираю тебя взглядом, царицка?
   - Конечно!
  Я же красавица.
  Ты ждешь-не дождешься удобного случая, чтобы на меня налететь и щупать, щупать.
   - Ты больная на головку, царицка.
  Если я, как ты говоришь...
  Если амазонки буйные и сразу налетают и лапают, то, я бы давно на тебя упала.
   - Ты просто боишься своей рабыни, амазонка.
  Боишься при ней.
   - Надо же, и за меня придумала уже, - Семирамида произнесла совершенно спокойно.
  Что означало, что амазонка в ярости.
   - Я смотрю на монитор, - Джейн отозвалась. - Но я чувствую тебя, Семирамидочка.
  Только - без драки.
  Ты вся пылаешь.
   - Она вся пылает, потому что хочет меня, - Царица захихикала.
   - Джейн, ты понимаешь, что царицка меня оскорбляет?
   - Я не вижу в этом большого оскорбления, Семирамида, - Джейн распахнула глазки. - Ну, уверена девушка, что она тебе нравится.
  Что же здесь страшного.
  Может быть, Царица так поднимает самооценку?
   - Что она поднимает? - Семирамида расслабилась.
   - Что я поднимаю? - Царица насторожилась.
  Напряглась.
   - Ты, Царица, - Джейн рук с датчиком не опускала, - очень неуверена в себе.
  Ты постоянно думаешь о том, что ты... может быть, не достаточно красивая.
  Как ты сказала - царство твое маленькое.
  Твои подданные хорошим манерам не обучены.
  Никто, наверно, тебе не говорил комплименты...
   - Мне всякое говорили...
  Но комплименты - что это?
   - Никто не хвалил твою красоту, Царица.
  Я угадала?
   - Хиславичь один раз сказал, что я ладная девка, - Царица опустила очаровательную головку. - Мне девятнадцать лет...
   - Как и нам, - амазонка посмотрела на Джейн.
   - Да, ты права, рабыня.
  За девятнадцать лет меня никто красавицей не назвал.
  Только ты...
  Я не знаю - красивая ли я, или нет.
  Не с кем сравнивать.
  Вы появились.
  С вами я себя пытаюсь сравнить.
  Но вы другие...
  Я - изнеженная царица...
  
   - Кто же тебя изнежил, царицка? - Семирамида фыркнула. - Огород тебя изнежил.
  Или козы?
   - Вы - другие, - Царица не обратила на издевку амазонки внимания. - Ты, амазонка, порывистая.
  Вся быстрая.
  Тебя даже особо не разглядишь.
  А ты, рабыня, очень уж другая...
   - Если тебе успокоит, царицка, то и я добавлю, что ты... ничего, - Семирамида выдавила через силу. - Ты... красивая.
  Но это не значит, что я на тебя наброшусь.
  Зачем выдумываешь?
  Вообще, тебя лапали?
  Тебя щупали?
  Я сомневаюсь...
   - Меня... нет... - Щеки Царицы залились краской стыда. - Но я подглядывала.
  Иногда видела... случайно.
  Как мои подданные...
   - Бедненькая девочка, - в словах Семирамиды больше издевки, чем жалости.
  Но Джейн отвлекла внимание.
   - Работает, есть сигнал. - Джейн вглядывалась в датчик. - Атмосфера плотная.
  Сигнал от датчика хорошо отражается от ионосферы.
  Возвращается с информацией.
   - О чем ты? - Царица спросила Джейн.
  Но за ответом повернулась к Семирамиде.
  Семирамида в ответ приложила пальчик к губам Царицы.
  Царица вздрогнула от неожиданности.
   - Сейчас датчик выйдет на максимум мощности, - Джейн заметно волновалась.
  Подняла лицо. - Я буду искать свою Бонни.
  Лишь бы колапсеры в датчике не отказали. - Семирамида понизила голос. - Вообще, я совершаю сейчас военное преступление.
   - Ты предала цезаря? - Царица от волнения вытянула шейку.
   - Царица?
   - Да, рабыня.
   - Ты, где взяла этот датчик?
   - Волшебное зеркало?
   - Проще и короче называй волшебное зеркало датчиком.
  Откуда он у тебя?
   - Йа?
  Нашла среди камней.
   - Больше там ничего не было?
   - Блестящая твердая земля неподалеку.
   - Значит, шпионский спутник самоликвидировался, - Джейн вжала головку в плечи. - Упал на планету.
  Сжег себя.
  Но при прохождении через атмосферу один из внешних датчиков оторвался от корпуса шпионского спутника.
  Даже след от болта остался.
  Поэтому датчик не сгорел.
  Счастье, что он может работать автономно.
  
   - Ты на древнем шумерском языке говоришь, рабыня? - Царица округлила глазища. - Непонятное.
   - Но самое страшное, знаете что? - Джейн с опаской оглядывалась по сторонам.
   - Что самое страшное? - Царица пропищала. - Разбойники у меня из-за твоего датчика отнимут царство?
   - Нет, страшнее, - Джейн задрожала. - Датчик - жухрайский... - Джейн вымолвила через силу.
  С испугом переводила взгляд с Царицы на Семирамиду.
   - Жухрайский, - амазонка погладила подружку по головке. - Джейн?
   - Да, Семирамида.
  Жухрайский. - Голос Джейн высох.
   - Ты говорила, что какие-то жухраи - ваши враги.
   - Не только мои враги, но - наши общие враги.
  Жухраи - враги Империи.
  А мы с вами - Империйки!
   - Ты смотришь на нас так, - Царица пробормотала, - что мы от твоего заявления должны были провалиться сквозь землю в царство Аида.
  Но мы не провалились.
  Поэтому ты крайне удивлена.
   - Вы, что, не понимаете? - Джейн кричала почти в истерике. - Я!
  Держу...
  В...
  Руках...
  Шпионский...
  Датчик!
   - Ну и что, Джейн? - Семирамида смотрела в распахнутые глазища подруги. - Шпионский, так - шпионский.
   - Но меня же любой комиссар может обвинить в предательстве Империи.
  Меня будут судить за то, что я изменила нашему Императору.
   - Изменила с кем? - глаза Царицы заблестели интересом.
   - Изменила с жухраями... - Джейн бормотала.
   - Ты была с жухраем? - Семирамида спросила насмешливо. - А мы и не заметили.
  Быстро же ты управилась, Джейн.
  Пока я и царицка вылезали из пещеры, ты изменяла с врагом Империи.
   - Нет, не с жухраями изменила, - Джейн дрожала крупно. - Я изменила нашему Императору!
   - То, что ты держишь в руках жухрайский мячик...
   - Датчик...
   - Ты считаешь изменой, Джейн? - Семирамида засмеялась.
   - Но как же иначе, Семирамида?
  Согласно указу Императора, в соответствии с Уставом Космической Имперской караульной службы, при обнаружении подозрительных вещей Империец обязан сразу сообщить командующему ближайшего военного округа.
  При этом прикасаться к подозрительным вещам строго запрещается.
  Если же подозрительная вещь явно относится к жухрайским, то, нарушитель автоматически переходит в разряд жухрайских шпионов.
  Нарушивший указ Императора, считается изменником.
  И подлежит...
  Космический военно-полевой суд будет решать мою участь.
  При этом...
   - Хватит уже язык мозолить, Джейн, - Семирамида вырвала из рук Джейн датчик. - Ты держала жухрайский передатчик.
  Царица держала.
  Теперь я подержала.
  Все мы - повязаны одной тайной.
  Но у нас хватит ума не рассказывать этому...
   - Комиссару...
   - Комиссару, Джейн.
  Твоему комиссару.
  Или мы, - Семирамида хитро улыбнулась. - Разобьем этот датчик?
  И закопаем его глубоко... - Семирамида подняла над головой "волшебное зеркало".
   - Неееет, - к Семирамиде с двух сторон прыгнули Царица и Джейн.
   - Я же пошутила, - Семирамида ойкнула. - Чуть, на самом деле, не разбили датчик.
   - Я бы все равно, - Джейн шептала, как в бреду... - Ради Бонни.
  Пусть меня обвинят.
  Назовут жухрайской шпионкой.
  Отправят на космические галеры.
  Или...
   - Не призыва зло на свою голову, рабыня.
  Ты жертвуешь собой ради подруги.
  Хотя, я не понимаю, в чем состоит жертва.
  
   - Хорошо, что вы меня понимаете, - Джейн приложила пальчик к губкам. - Но мы никому не расскажем.
   - Было бы кому рассказывать, - Царица скривила лицо. - Было бы зачем.
   - Никому, - Семирамида повторила.
   - Тогда смотрите, - Джейн от испуга перешла к восторженному возбуждению.
   - На что смотреть? - Семирамида вытянула шейку.
  Царица смотрела на "волшебное зеркало" через левое плечо Джейн.
   - Принцип работы жухрайских и наших - Имперских - датчиков схожий, - Джейн два пальчика приложила к экрану. - Красная точка - наше местонахождение.
   - Джейн, проще говори, - Джейн пропищала.
   - Проще?
  Куда уж проще.
  Сектор периферийных Галактик.
  Космическое скопление метагалактик.
  
  
  ГЛАВА 426
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  МЫ ТУТА
  
   - Еще проще, - Царица не просила.
  Она приказывала. - Я и без подобных слов непонятных все в волшебном зеркале видела.
   - Мы здесь, - Джейн на экране раздвигала пальцы. - Планетарная система ваша.
  Еще шесть планет вращаются около желтого карлика.
   - Джеееейннн!
   - Мы тута, - Джейн все упростила. - Приближаем.
  Наша долина.
   - Моя долина, - Царица поджала губки.
   - Наша долина, - Семирамида строго посмотрела на Царицу.
   - Моя долина - пока и - ваша долина, - Царица выдержала взгляд амазонки. - Я только выполняю свой долг царицы.
   - Ты - царицка, - Семирамида согласно кивнула прехорошенькой головкой. - Только с долгом ты напутала.
   - Почему я напутала с долгом?
   - Шапочка твоя, наверно, тоже вывалилась оттуда же, откуда волшебное зеркало прилетело.
   - Не шапочка, а - корона, - Царица - на всякий случай - придержала корону двумя руками.
   - Царица? - Джейн отвлеклась от датчика жухрайского.
  Жарко смотрела на царицу: - Это правда?
   - Что правда, рабыня?
   - Ты твоя корона - тоже жухрайская?
  Ты нашла ее около расплавленного спутника?
   - Корона моя, - Царица вдруг рассмеялась. - Нашла я ее.
  Шла, шла и нашла.
  Нашла.
  Короновала себя.
  Кто в короне - та и царица.
   - Так просто, - Семирамида усмехнулась.
   - Все понятно, - Джейн хлопнула ладошками по бедрам. - Корона и датчик - все, что осталось от жухрайского космобота на вашей планете.
  Может быть, они пролежали миллионы лет.
  Над золотом, драгоценными камнями и космическими приборами время не властно.
  Бот превратился в искусственный спутник вашей планеты.
  Затем он сошел с орбиты.
  Может быть, астероидом его стукнуло.
  Бот-спутник упал на поверхность и самоликвидировался.
  Корона и датчик отлетели во время удара о землю.
  Все объяснимо. - Джейн сама себя погладила по головке.
  Похвалила за догадливость. - Хорошо, что не осталось целого Галапередатчика.
  
   - Почему же хорошо, что нет еще и передатчика? - Семирамида накручивала на пальчик непослушный локон.
   - Семирамида?
   - Да, Джейн.
   - Передатчик - жухрайский!
  Хороша бы я была, если бы послала сигнал жухраям.
  Тогда бы я была настоящей шпионкой жухрайской.
   - Жухраи хорошо платят шпионам? - Царица высунула язычок.
   - Да ты с ума сошла, Царица, - Джейн побледнела. - Даже не думай продаваться жухраям.
   - Я - не продажная Царица.
   - То же самое можно сказать о любой царице, что она - не продажная, - Семирамида захихикала. - Каждая Царица - честолюбивая и надменная.
  Свинью хрюк выдаст.
   - Какую свинью? - Царица воткнула кулаки в бока.
  Угрожающе надвигалась на амазонку.
   - Твою свинью, Царица, - за амазонку ответила Джейн.
  Она снова смотрела на экран поисковика. - Я приблизила до вашей деревни.
  Наемники бегают за свиньей.
  Она сначала пряталась в огороде.
  Но непроизвольно хрюкнула.
  В этом весь фокус, что свинья молчит, молчит, но все равно не выдержит и хрюкнет.
   - Убийцы носятся за моей свиньей, - Царица приблизила лицо к монитору. - Да поможет ей Зевс убежать.
  Моя несчастная Пеппа. - Царица рассвирепела. - Была у царицы одна свинья, да и ту хотят похитить. - Царица сорвалась с места.
  Понеслась к деревьям.
  Джейн - за ней.
   - Джеееейн, - Семирамида поймала Джейн за руку. - Ты куда?
   - Царица одна не справится с убийцами.
   - Тебе, какое дело до Царицы?
   - Йа?
  Я жалею свинку Пеппу.
  И... Царицу немного жалко.
   - У нас другая цель.
  Мы сюда не свиней царских ловить пришли.
  Мы ищем твою подружку.
  Поэтому должны быть, как можно незаметнее.
   - Семирамида?
   - Да, Джейн.
   - Но ведь ты - амазонка.
   - Да, я - амазонка.
   - Ты же не допустишь, чтобы мужчины обижали женщину.
   - Не допущу, - амазонка обреченно выдохнула. - К тому же, свинка Пеппа - тоже женщина.
  Да, Джейн.
  За короткое время вляпаться в столько неприятностей...
  Я бы назвала это нашим успехом.
  Мы - Олимпийские чемпионки по попаданию в неприятности.
   - Какая же неприятность, если мы датчик поиска нашли, - Джейн рванула с места.
   - Я что?
  Я - слабое звено? - амазонка легко перепрыгивала с камня на камень следом за Джейн.
   - Хорошо, что в царстве все маленькое, - перед деревней Джейн попыталась восстановить дыхание. - Добежали быстро.
  Семирамида?
   - Да, Джейн.
   - По возможности, не убивай наших преследователей.
  Они же - не нарочно.
  К тому же - они Имперцы, как и мы...
   - Да я, вообще, в драку не полезу, - Семирамида обиделась.
  Пожала плечами.
  
   - Смотри, Семирамида.
  Царица спокойно идет к своему дому.
   - Почему ты думаешь, что это ее дом?
   - Там же свинья и наемники.
   - Не похож ее дом на дворец.
  Скорее - развалюха.
   - Дворец - в сердце каждой девушки.
   - Джейн?
   - Да, Семирамида.
  Мы тихонько подкрадемся.
  Царица не знает, что мы прибежали ей на помощь.
  Подслушаем, о чем она говорит с наемниками.
  Может быть, она против нас сейчас выступает?
  Рассказывает о нас? - Семирамида согнулась.
  Перебежала к зарослям малины около хижины Царицы. - Джейн?
  Сколько наемников?
  Ты сосчитала?
   - По датчику хорошо видно.
  Один в огороде за камнями спрятался.
  Три со свиньей выходят навстречу нашей общей знакомой.
  Вот только, есть ли кто из наемников в доме?
  Не знаю.
  Датчик оптический.
  Он видит только на открытой местности.
   - Самое маленькое - четыре профессиональных убийцы, - Семирамида покачала очаровательной головкой. - Двух я успею сбить стрелами.
  Но третий ускользнет.
   - Может быть, договоримся с ними? - Джейн пропищала жалобно.
   - Тише, добренькая Джейн, - Семирамида приложила пальчик к губам подружки.
  В это время Царица подошла к наемнику.
  У него на руках обреченно хрюкала свинка Пеппа.
   - Мда...
  Ну и ну.
  Дело вот в чем, - наемник с каменным лицом заскрежетал зубами. - Царица вернулась.
  Что же тебя заставило?
  Совесть тебя подгоняла?
  Или еще кто-нибудь?
   - Свинку мою отдай, - Царица зашипела. - Слышишь?
  Свинью отдай, мразь.
   - Ой, как-то не по-царски наша Царица общается со злобными убийцами, - Джейн ойкнула. - Да еще пытается их разъярить.
   - Она, оказывается, бесстрашная, - Семирамида провела ладонью по подбородку. - Называла наемников страшными людьми.
  А сама грудью...
  Грудями защищает свою свинью.
  
  Два наемника зашли с боков Царицы.
   - Вам не особо будут мешать мои ножи в спинах? - Царица учтиво спросила наемников.
   - Царица нарывается, - Семирамида выдохнула с восхищением.
   - Наглая девка, - наемник слева заржал.
  Хлопнул ладонью по попке Царицы.
   - А царицка жаловалась, что никто ей не оказывает знаки внимания, - Семирамида заметила ядовито.
   - Она же - Царица, - второй наемник дурачился. - Ты, Алехандр, ее грубо за попку трогаешь.
  К царицам нужен другой подход.
  Нежно, мягко. - Второй наемник опустил ладонь на правую грудь Царицы.
   - Не пойму, - Семирамида вытянула шейку. - Нравится ли царице, или она застыла в гневе?
   - Что за грязные скоты делают в моем царстве? - Нежнейшая царица вздрогнула. - Вот сволочи.
  Все зло от пришельцев.
  Вы даже грязь со своих сандалий не отряхнули, когда входили в мою долину.
   - Это она о нас? - Наемники переглянулись.
   - Как я ее понимаю, - тот, который со свиньей Пеппой попытался говорить серьезно. - Бедная царица знает, что ее ожидает.
  Она будет со своего ложа наблюдать, как мы пируем с ее свиньей.
  Вернее, свинья будет участником пира... только на блюде запеченная.
   - Как ты смеешь говорить, когда тебе Царица не разрешала?
  Шмыгаешь носом в моем присутствии! - Царица накалялась.
   - Не пойму, что Царица хочет, - Джейн распахнула огромные глазища.
   - Законы цезаря запрещают простолюдинам прикасаться к знатным особам, - Царица продолжала.
   - Цезарь нас простит, - наемник со свиньей наслаждался моментом.
   - Я, как раз из благородного рода, - второй наемник жадно мял грудь царицы в ладони. - Так что имею право на тебя, Царица.
  Драки не будет, моя Царица.
  Мы сделаем с тобой все быстро.
  Нам же надо еще амазонку и ее рабыню искать.
   - Не сомневаюсь, что ты сделаешь все очень быстро, - Царица обидно для наемника захохотала. - Медленно у тебя не получится.
  А где ухаживания за прекрасной царицей?
  Где признания в любви?
  Например:
  "О, моя Царица!
  Я готов весь мир к ногам твоим бросить".
   - Жакас, - донеслось из огорода. - Я могу выходить?
  Долго мне еще в огороде прятаться?
   - Подожди, Станкевич, - наемник с именем Жакас махнул рукой. - Вдруг, амазонка к нам тайно подкрадывается?
   - Амазонка со своей рабыней так драпанули через горы, что их не догнать, - с огорода наемник пробурчал.
   - Они нас имеют в виду? - Джейн прошептала.
   - Имеют.
  Да еще очень непочтительно.
  С издевкой. - Семирамида заскрежетала зубками.
  Набросила стрелу на тетиву.
  
  Но не успела.
   - Царица.
  Первая кровь. - Хозяйка долины произнесла отчетливо.
  Два наемника медленно оседали на землю.
   - Она двоим перерезала горло, - Семирамида прошептала. - Я не дооценила царицку.
  По-моему, она в нашей помощи не нуждается.
   - И хорошо, - Джейн выдохнула. - Но как она будет дальше жить с окровавленной совестью?
  Она же убила двух Имперцев.
  
   - Как-нибудь проживет с раскаянием, - Семирамида ответила тихо. - И с Императором договорится.
  Она же - Царица.
  Это мы - безродные...
   - Если завидуешь, Семирамида, то отними у нее корону.
  Ты будешь царицей.
   - Зачем мне царствовать?
  Мне и в амазонках прекрасно живется.
   - Ты...
  Эта чего? - Наемник со свиньей на руках вытаращил на царицу глаза. - Убила что ли?
   - Тебя еще - нет, не убила, - Царица ответила просто. - Сейчас все исправлю. - Царица успела подхватить свинку Пеппу. - Исправила.
  Третий наемник упал с перерезанным горлом.
   - Цезарь вышлет войско за тобой и мной, - Семирамида обреченно заметила. - Царица отвертится.
  Скажет, что мы убили наемников.
   - Да я тебя сейчас, на своем копье вертеть буду, Царица, - четвертый наемник несся с огорода.
  В руках держал небольшое, но с вида очень опасное, копье.
  Наемник лихо перепрыгнул через камень.
  Копьем в воздухе рисовал Олимпийские кольца.
   - Он похож на испуганного, - Джейн пролепетала.
   - На комедианта он похож, - Семирамида заявила.
  В это время наемник заревел дурным голосом.
  Бросился на Царицу.
  Она отступала к дому.
   - Поможем? - в руке Джейн засветился понтовский кинжал.
   - Кому поможем?
  Наемнику или царицке? - амазонка уже не особо пряталась за кустами. - Посмотрим, на что еще способна скромница.
  Мы же должны все о ней узнать - что может, что умеет.
  Иначе она нам преподнесет - неприятный для нас - сюрприз. - Семирамида опустила ладошку на плечо Джейн.
  Наемник близко к Царице не подходил.
  Опытный, он понимал, что его шанс - держаться на длине копья.
  Царица попыталась проскочить под копьем.
  Но наемник пнул ее в голову.
  Царица отлетела.
  Перевернулась.
  Но быстро вернулась на ноги.
  Наступила тишина.
  Наемник придумывал, как добраться до царицы.
  Царица мечтала, чтобы он ошибся.
   - Но девки же не умеют драться, - из дома выскочил крепкий, мускулистый наемник. - Я возмущен.
  Серебряный луидор тому, кто уложит эту буйную девку.
   - Я - Царица.
   - Золотой цент получит тот, кто возьмёт ее живой.
   - Огромная награда, - Семирамида заерзала. - Судя по всему, этот наемник служил в когорте цезаря.
  Знает, о чем говорит.
   - Сколько же их еще в доме спряталось? - Джейн провела ладошкой по щеке.
  Ее голосок дрожал от возмущения.
   - Среди наемников дураков нет.
  Все же опасная работа.
  Но вид прекрасной девушки может обмануть пару наемных убийц, - Семирамида присела.
  Из дома вылетели не меньше дюжины наемников.
   - Как много, - Джейн прошептала.
   - Я - одна, - Царица прижалась спиной к стенке дома. - Так нечестно. - Царица всхлипнула.
  Трюк подействовал.
  Наемник на миг опустил копье.
  Сразу получил колотую рану в грудь.
  
   - Честный тот, кто выжил.
  Кто выжил, тот и прав. - Командир наемников махнул рукой.
   - По всем правилам окружают царицку, - Семирамида произнесла спокойно. - Я думаю, что больше у нее нет сюрпризом.
  Только ножиком умеет размахивать. - Семирамида поднялась.
  Направила стрелу на главного наемного убийцу. - Уходите.
  Царица сказала вам, что так не честно.
  Двенадцать на одну...
   - Амазонка? - Главный прищурился. - Ты нам нужна.
  Если ты так ценишь местную нищую царицу, то заключим сделку.
  Мы забираем тебя.
  Но Царицу оставляем живой.
   - Амазонка - моя главнокомандующая, - Царица вскрикнула. - Не отдам свою служанку.
  Наемники заржали.
  Жуткий смех среди крови...
   - Амазонка, а где твоя рабыня? - Пожилой наемник поднял меч. - Не вздумай выпускать стрелу, амазонка.
  Мы все равно тебя схватим.
  Но, если будешь наглеть, то накажем жестоко и больно.
   - Теперь нас трое, - Джейн вышла вперед.
  Загородила собой Семирамиду. - Никого вы не накажите.
  Имперцы с Имперцами не воюют. - Наступила удивительная тяжелая тишина.
  Все были удивлены явлением голой рабыни.
   - Рабыня совсем глупая, - бородатый наемник тряс головой. - Вместо того, чтобы сбежала...
   - Аристотель, не подсказывай рабыне, - другой наемник хлопнул бородатого по плечу. - Она настолько глупая, что не поняла, что нужно убегать.
  Но ты ей подсказываешь.
  Сам будешь за голой девкой по горам бегать, как горный козел.
   - А что?
  Я согласен с голой девкой в догонялки играть! - Бородатый выпятил грудь.
  Снова все заржали.
   - Они обо мне говорят? - Джейн спросила Семирамиду и выпятила грудь.
   - Пантелеймон, Филагей, Тимолол, свяжите амазонку и ее рабыню.
   - Сам бы и связывал, - лениво протянул наемник с бордовым шрамом через все лицо.
   - Филагей, я здесь главный.
   - Ты же знаешь, Плутарх, что у нас, наемников, главных нет.
  Мы - каждый за себя.
  Ты не в когорте цезаря. - Началась битва за власть.
   - Ты прав, Филагей, - главный наемник Плутарх легко согласился. - Не будем спорить.
  Мы же друзья. - Неожиданно Плутарх ударил наемника Филагея кинжалом в живот. - Теперь точно не будем спорить, Филагей. - Плутарх вытер окровавленный кинжал о хитон упавшего Филагея.
  Остальные наемники отнеслись к происшедшему относительно спокойно.
  Плутарх размотал кожаный поводок.
  Наклонил голову.
  Двинулся к Джейн и Семирамиде.
  Несколько наемников присоединились к нему.
  Другие внимательно следили за Царицей.
   - Имперцы не должны угрожать Имперцам, - Джейн проблеяла. - Мы должны дружить.
   - Поверь, рабыня, - Плутарх оскалил оставшиеся зубы. - Мы с тобой так подружимся, что утром не сможешь шагать.
   - Вы... - Джейн взмахнула рукой.
  Пояс с кинжалом и мечом упал с Плутарха. - Вы будете отвечать перед Имперским судом.
  Я - сержантка Имперской армии.
  Вы же - рядовые.
   - Рабыня, - Плутарх поднял пояс. - Разорвался что ли?
  Я же недавно покупал перевязь.
  Набью морду купцу, который мне продал слабые ремни.
  
   - Не подходи, - Джейн снова взмахнула рукой.
  На землю упали половинка меча Плутарха и ручка от его кинжала.
   - Плутарх, - наемник дернул за локоть главного. - Она - ведьма.
  Рукой взмахнула, и твой пояс упал.
  Второй раз махнула рукой - у тебя уже от меча половинки, и от кинжала половинки.
   - Ведьма? - Плутарх наклонил голову ниже.
  На стрелу Семирамиды не обращал уже внимания. - А сказали - простая рабыня.
  Тогда нам больше заплатят, когда ее притащим.
  Я из советника Козлиуса выбью в десять раз больше золотых монет за ведьму.
  Предупреждать наемников надо, на что идут... - Плутарх говорил завораживающе.
   - Джейн! - Семирамида вскрикнула. - Он хитрит.
   - Я боюсь, - движение руки Джейн было почти незаметно.
   - Боишься?
  Правильно боишься, рабыня. - Плутарх остановился.
  В недоумении мотал головой. - Градиент.
  Я чувствую, что что-то не так.
  Но не пойму, что.
   - Плуууутарх, - наемник Градиент побледнел. - У тебя уха нет.
  Как ножом срезало.
   - Что за глупость ты мне говоришь, Градиент?
  Я бы почувствовал. - Плутарх прислонил ладонь к голове. - Действительно.
  Уха нет.
  Нет на голове.
  Оно на земле лежит.
   - Знаешь, что, Плутарх, - воин Тимолол сделала шаг назад. - Я за одно сольдо не собираюсь свои уши оставлять здесь.
  Нам сказали, что дело простое.
   - Я еще удивился, что нас целый отряд купили, - наемники стали советоваться. - На амазонку достаточно было трех.
   - Рабыня - не в счет шла.
   - Да, одной монеты маловато.
   - А честь наемника? - Спросил самый молодой.
   - Засунь себе честь знаешь, куда, Павлиний.
   - Вы, как хотите, а я - обратно.
   - Точно.
  За ведьму я слышал, не меньше семнадцати золотых монет дают.
   - Семнадцать?
  А нам - по одной дали?
   - Вот, когда по семнадцать монет заплатят, тогда вернемся.
   - А что изменится?
  Ведьма также уши будет резать.
   - Изменится то, что мы будем подготовлены, Чейз.
   - Вы уже уходите? - Царица едко спросила главного наемника.
   - Ты же нас на пир не пригласила, Царица, - Плутарх пробурчал.
  
   - Пир не для тех, кто ко мне пришел с мечом, - Царица показала на мертвых. - Своих забирайте.
  Зачем они мне?
   - Ты их убила, ты о них и заботься, - наемники легко воспринимают смерть.
   - Действительно, - Царица распрямила спину. - В хозяйстве все пригодится.
  Скормлю их своей Пеппе.
  Они хотели съесть мою свинку.
  Но свинка съест их.
   - Ну, мы пошли? - наемник спросил Семирамиду.
   - Уходите.
   - До скорого свидания, амазонка и ведьма.
   - Я не ведьма, - Джейн пропищала. - Я - сержантка Имперского Космофлота.
  Я из Префектуры Галактик Натура.
  Мы с детства учимся метать... - Джейн не договорила.
  Семирамида успела зажать ей рот.
   - Ухо свое я заберу.
  Целительница пришьет. - Плутарх косо посмотрел на Семирамиду.
  Перевел тяжелый взгляд на Джейн.
  Пусто и безразлично взглянул на Царицу.
   - Я за один золотой доллар могу тебе ухо приживить обратно, - Семирамида неожиданно предложила.
   - Один золотой доллар?
  Дороговато берешь, амазонка.
   - Но зато ухо будет, как новенькое, как живое.
   - Нет уж, амазонка.
  Я - лучше к целительнице Кармадоне схожу.
  Если наемник за каждое отрезанное ухо будет выкладывать золотую монету, то мы быстро разоримся.
  Кармадоне пришьет ухо всего лишь за три цента медных.
   - Жадный, - Семирамида крикнула в спину уходящего наемника.
   - Не жадный, а - бережливый, - Плутарх не оглянулся.
  Вскоре наемники скрылись среди камней.
  
  - Джейн, - амазонка оглядывалась по сторонам. - Взгляни в волшебное зеркало.
  Наемные убийцы, действительно ушли?
  Или устроили засаду неподалеку.
   - Идут между камней, - Джейн вертела датчик поиска в руках. - Не собираются останавливаться.
   - Я думаю, что они не будут работать за одну монету на каждого, - Семирамида согласилась.
   - Что у меня за добыча? - Царица тем временем шарила по переметным сумам и поясам убитых наемников.
   - Добыча общая, - Семирамида глухо произнесла.
  Но без большого интереса. - Вообще, наемным убийцам заплатили за меня и за Джейн.
  А не за тебя, царицка.
  Поэтому...
   - Все, что находится в моем царстве, принадлежит мне, - Царица заявила твердо. - Тем более что я убила...
   - Если бы не Джейн, ты уже лежала бы рядом с трупами, царицка.
  Или на соломе в твоем дворце лежала бы...
   - Если не считается, - Царица с разочарованием поднялась. - Тем более что никаких золотых у наемников нет.
  Нищие какие-то убийцы за вами посланы.
  В следующий раз они богаче будут.
  Ведь собираются получить каждый по семнадцать золотых.
   - Наемники, может быть, и получат, - Семирамида направилась к хижине. - Но тебе все равно монеты не достанутся.
   - Почему?
   - Потому что наемник не уверен - будет ли жить в завтрашнем дне.
  Сразу все деньги относят в балаган.
  Проигрывают за одну ночь и пропивают все монеты.
  Количество монет - не важно.
  Главное, что утром наемный убийца злой и без денег.
   - Ты много знаешь о наемниках, амазонка.
  Сама служила наемницей?
   - Амазонки не служат наемницами, - Семирамида осторожно заглянула в хижину. - Зато ты, царицка, неплохо владеешь кинжалом.
  До этого ты нам говорила, что ни разу не убивала.
  Сегодня убила и даже не поморщилась.
  Тебя не пугают трупы.
   - Царство мое маленькое, но гордое, - Царица взяла мертвого за ноги. - Рабыня, амазонка, помогите затащить мертвых в сарай.
  Пусть Пеппа кушает...
   - Нет, - Семирамида сразу ответила. - Твои трупы, ты ими и управляй, царицка.
   - Неееет, - Джейн проблеяла и опустила очаровательную головку.
   - Я вам приказываю.
   - Прикажи себе, царицка.
   - Хорошо.
  Тогда я себе приказываю. - Царица ответила недовольно.
  Но не настаивала больше на помощи.
  
   - Ты так и не ответила, где ты научилась работать с кинжалами, царицка.
   - Я - самоучка.
  Никто меня не учил.
  Я ухожу в рощу.
  Выбираю дерево.
  Представляю, что оно - мой враг.
  Нападаю с кинжалом на деревья.
  На кусты.
  Но не режу их.
  Потому что - все здесь мое.
  Так и натренировалась.
  Но больше я с оружием ничего не умею.
  Честное слово.
  Нет у меня меча.
  Нет лука.
  Нет копья.
   - Тебе не нужно другое оружие, - амазонка приняла объяснение царицы. - Твое оружие - беспомощность и красота.
  Никто не подумает, что красивая тонкая девушка с легким робким румянцем на гладких щечках и с невинными глазами может бездушно перерезать горло.
   - Ты назвала меня красивой, амазонка?
   - Да, Царица, ты - красавица.
   - Так приятно слышать это еще раз...
   - Я тоже повторю, - Джейн подняла прелестнейшую головку. - Ты - красавица.
   - Джейн? - амазонка обернулась к подружке. - Ты, куда лезешь?
  Зачем постоянно повторяешь, что Царица - красавица...
   - Доброе слово и кошке приятно, - Джейн подошла к Семирамиде.
   - Королевка - не кошка.
  Она...
   - Ой, амазонка, не порти мне впечатление, - Царица отчаянно трясла миленькой головкой.
   - Джейн? - Семирамида пошла от хижины. - Заходи в дом.
  Там нет опасности.
  Я посмотрела.
  Я все же помогу царицке. - Семирамида пристально посмотрела на Царицу. - Но не для тебя, Царица, помогаю убрать трупы.
  Просто не хочу, чтобы твои подданные крестьяне их видели.
  Кстати, где они?
  
  
  ГЛАВА 427
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ДЖЕЙН ВО ДВОРЦЕ ЦАРИЦЫ
  
   - Прячутся по домам.
  Мои подданные - не глупцы.
  Они не полезут сражаться с превосходящими силами наемников.
   - Трусы, значит.
   - Не трусы, а - мудрецы.
   - Не помогают своей царице.
   - За это, я их, конечно, накажу...
  Когда войду в силу...
   - Я же войду во дворец, - Джейн пошутила, что жалкая лачуга - дворец. - Буду искать Бонни на поисковике. - Джейн низко нагнула головку.
  Иначе бы расшибла лоб о балку.
   - Веревка с камнем, - Джейн делала обход "дворца". - Домик светлый.
  Уютный.
  Я никогда не была еще во дворцах, - Джейн захихикала.
  Она присела на узкое ложе. - Сквозь дырку в крыше сюда пробивается луч солнца.
  Поэтому батарея датчика будет подзаряжаться.
  Почему Царица поставила свою кровать под дырой?
  Наверно, по ночам любуется звездами. - Джейн подумала о звёздах и тяжело вздохнула.
  Но сердце отдалось радостью.
  
  Семирамида и Царица, наконец, разобрались с мертвыми.
   - Амазонка, не спеши в мой дворец, - Царица свысока смотрела на Семирамиду.
   - Когда трупы таскали, то ты не выглядела высокомерной.
  Сейчас же снова начинаешь играть в неприступную царицу.
   - Я не играю в царицу, - глаза Царицы сверкали. - Я - живу царицей.
  Ты же, амазонка, не, играешь в амазонку.
   - Да, я не играю в амазонку.
  По глазам вижу, ты хочешь поговорить, царицка.
   - Хочу - не хочу, но придется, - Царица присела на скамью.
  Похлопала ладошкой по доске рядом с собой.
  Семирамида подумала, но тоже присела.
   - Почему придется тебе со мной говорить?
  Я не настаиваю, - Семирамида прищурилась.
   - Я пойду с вами, - Царица пристально посмотрела в глаза Семирамиды.
   - С нами? - Семирамида быстро-быстро моргала. - Вот так сюрприз.
  У меня столько вопросов сразу появилось - Зачем?
  Почему?
  С какой целью?
  Тебе делать больше нечего, царицка?
  Я лучше не стану задавать вопросы и слушать твои ответы.
  Тем более, что ты соврешь что-нибудь.
  Я сразу отвечаю - нет!
  Ты со мной и Джейн не пойдешь.
   - Не пойду? - Царица зашипела, как испуганная королевская кобра. - Нет, пойду, амазонка.
  У вас же мое волшебное зеркало.
  Оно для меня - бесценное!
  Но я так понимаю, что вы его мне не отдадите, пока не найдете подругу твоей рабыни...
   - Правильно понимаешь, царицка.
  Джейн очень нужно это волшебное зеркало.
  Но мы его тебе занесем, когда пойдем... когда я буду возвращаться...
   - Занесете?
  Вернешь мне мое волшебное зеркало?
  Я не верю.
   - Ты не веришь слову амазонки, царицка? - Семирамида вспыхнула.
   - С какой стати я буду верить амазонке?
  Я же вас, амазонок, совсем не знаю.
  Но то, что о вас говорят...
  Этого достаточно, чтобы вам не верить.
   - Я верну... - Семирамида вскочила с лавки.
   - Ты сядь лучше, амазонка, - Царица - само спокойствие. - Даже, если ты поклянешься собой.
  Даже, если ты...
  Не только от тебя зависит, амазонка, вернется ко мне мое волшебное зеркало, или не вернется.
   - Джейн...
   - И не от твоей рабыни зависит, - Царица с досадой махнула ручкой. - Вдруг, вас убьют?
  Или обворуют?
  Тогда мое зеркало волшебное пропадет.
  Поэтому я буду за ним следить.
   - Вполне разумно, - после долгого раздумья Семирамида согласно кивнула. - Услуга за услугу.
  Мы забираем зеркало... на время.
  Но разрешаем тебе идти с нами.
  
   - Вот так услуга, - Царица фыркнула. - Я ничего с этого не имею.
  Хотя, надеюсь, что вы мне заплатите за пользование волшебным зеркалом.
   - Деньги будут - заплатим.
  Мы, амазонки, к деньгам особой любви не имеем.
   - А твоя рабыня?
   - Что моя рабыня?
   - Твоя рабыня жадная до денег?
   - Джейн?
   - А у тебя еще есть рабыни, амазонка?
  Неужели, непонятно, о какой рабыне я спросила?
   - Джейн и деньги? - Семирамида засмеялась. - Она наших денег не знает.
  Они для нее не существуют.
  Джейн по незнанию заплатила за рабыню...
  Отдала все наши монеты.
  Хотя на то золото можно было купить несколько рабынь.
   - Твоя рабыня покупала себе рабыню? - Царица распахнула глазища.
   - Ни себе, ни мне Джейн не покупала рабыню.
   - Но ты же, амазонка, сказала.
   - Джейн решила выкупить рабыню просто так.
  Чтобы та стала свободная.
   - Твоя рабыня - сумасшедшая? - Щеки Царицы побелели. - Ты не боишься, что она среди ночи тебя зарежет и сбежит?
   - Моя рабыня... Джейн лучше всех.
  Она жизнь свою отдаст за подруг.
   - Верится с трудом, амазонка, что рабыня отдаст свою жизнь за тебя.
   - Ты никому не веришь, царицка, потому что у тебя крестьяне гнилые.
  
   - Мои подданные...
   - Ты, царицка, если пойдешь с нами, корону свою дома оставь.
  Спрячь.
  Закопай.
  Или в пещеру обратно отнеси.
   - Нет уж.
  В пещере я не буду ее прятать.
  Вы стукните меня.
  Придушите ночью.
  Сами вернетесь.
  Корону себе заберете.
   - Это я и Джейн должны опасаться, что ты, царицка, нас ночью зарежешь.
   - Тогда не спите со мной вместе, если мне не доверяете, - Царица обижено надула губки.
   - Я и не собираюсь с тобой спать, моя Царица, - Семирамида произнесла с издевкой. - Надеюсь, что ты отдельно будешь оплачивать на гостиных дворах свою еду и комнату?
   - Йа?
  Я? - Надменность слетела с лица королевы. - У меня мало денег.
  Почти нет денег.
  Я думала, что ты, амазонка, заплатишь за меня.
   - Почему я должна за тебя платить?
   - Потому что вы пользуетесь моим волшебным зеркалом, - Царица нашла правильный для себя ответ.
   - Ответь честно, царицка.
   - Ты спрашивай, амазонка.
  А я подумаю - солгать, или сказать правду.
   - По крайней мере, ты сейчас не лжешь, царицка, - Семирамида растянула губы в доброй улыбке. - Ты же идешь с нами не только ради своего волшебного зеркала?
   - Мда.
  Ты угадала, амазонка.
  Хотя - не трудно угадать.
  Царство мое маленькое.
  Я очень редко бывала за его пределами.
  Даже ярмарку видела только два раза.
  Но я должна знать много.
  Придут заморские гости с караваном в мое царство...
   - У тебя же нет дороги.
  Как купцы караван проведут?
   - Я построю...
  Мои подданные построят дорогу.
  Главное - заплатить им щедро.
   - Ну и подданные, - Семирамида весело засмеялась. - Для своего блага они строить дорогу не будут.
  Но за деньги своей королевы - проложат дорогу.
   - Большое начинается с малого, - Царица важно произнесла.
   - Ты только хочешь мир повидать, царицка?
  Больше - ничего?
   - Ну и... - Царица нервно теребила край туники.
  Ты - амазонка.
  Поэтому не поймешь.
   - Скажи.
  Может быть, мой скудный умишко амазонки что-нибудь разберет.
   - Мне жених нужен, - Царица выдохнула.
  
   - Я почему-то так и подумала, - Семирамида захихикала.
   - Царство мое - маленькое.
  Женихов нет.
  Я приведу достойного молодого, богатого красивого принца...
  Или сына цезаря...
   - Большие запросы, царицка.
   - Вам, амазонкам, достойные, молодые, богатые, красивые принцы не нужны.
  Поэтому ты не понимаешь меня.
  Вы хватаете любого попавшегося мужичка.
  Тащите его в лес.
  Насильничаете над ним.
  Затем рожаете от него.
   - От леса рожаем?
   - Видишь, какая ты глупая, амазонка.
  Даже не поняла, что от мужичка рожаете, а не от леса.
  Хотя ты, Семирамида, - Царица назвала по имени, - наверно, думаешь, что амазонки от леса рожают.
   - Хватаем какого-нибудь мужичка, значит, - Семирамида задумчиво постучала рукояткой кинжала по коленке. - Разве, мы не красивые?
  Неужели, мужики сами не хотят нас?
   - Ты - красивая, амазонка.
  За других амазонок не знаю.
   - Мне прошлой ночью в женихи набивался красавец ... Гендер.
  Мускулистый.
  Грациозный.
  Необыкновенно привлекательный.
  В меру умный.
   - Принц?
   - Не принц.
   - Ну, хотя бы - богатый?
   - Нет, не богатый.
  Гендер - нищий.
   - Мне нищих в царстве не нужно, амазонка.
  Я должна за золото поднимать свое хозяйство.
  Я только на богатого...
   - Судя по рваной тунике и изношенным сандалиям, - Семирамида внимательно следила за приближающимся крестьянином, - к тебе идет богатый жених.
  
   - Хиславичь? - Царица скорчила недовольную гримаску.
   - Царица, - пожилой крестьянин протянул руки вперед.
  Словно на расстоянии обнимал царицу. - Солдаты ушли?
   - Ты, Хиславичь, будто сам не видел, - Царица поднялась со скамейки. - Вы же подглядывали.
   - Я видел, но не все.
  Твой дом загораживал.
   - Не дом, а - дворец.
   - Твой дворец загораживал.
  Но мне показалось, что ушли меньше солдат, чем приходили.
   - Тебе показалось, крестьянин, - Семирамида ответила за Царицу.
   - Амазонка? - крестьянин Хиславичь лениво скользнул взглядом по груди Семирамиды. - Нанялась на службу к нашей царице?
   - Угадал, крестьянин.
   - Но наша Царица бедная.
  Она тебе не заплатит.
   - Наше дело, сколько кому и что заплатит Царица, - Семирамида тоже поднялась.
   - Или у вас - другие интересы? - По лицу крестьянина расплылась слащавая улыбка.
   - Какие у нас другие интересы? - Семирамида и Царица переглянулись.
   - Я отвечу, - Хиславичь хихикал тонко, как скромная девушка. - Но сначала выпью.
  Царица... - Крестьянин, как хозяин направился к дому.
   - Хиславичь, стой, - Царица обогнала и закрыла собой вход в лачугу. - Я сама тебе вынесу вино.
   - Почему ты меня не пускаешь в дом? - Глаза крестьянина загорелись. - Прячешь от твоего подданного что-то или кого-то?
  Отойди, Царица.
  Я обыщу... - Хиславичь хотел оттолкнуть Царицу.
   - Тебе Царица приказала не входить, - Семирамида подоспела.
   - Я не с тобой разговариваю, амазонка.
   - И я с тобой не разговариваю, крестьянин.
  С тобой говорит мой кинжал.
   - Ты угрожаешь мне, амазонка? - крестьянин Хиславичь злобно обернулся.
   - Угадал, крестьянин.
  Угрожаю тебе.
  Я в вашем царстве долго не задержусь.
  Но память о себе могу оставить.
  В твоих интересах - добрую или злую память.
   - Вот какую змею ты пригрела на своей груди, Царица, - Крестьянин обрушил свой гнев на Царицу. - Подружилась с злобной амазонкой...
   - Кто-то же должен меня защищать, - Царица пожала плечами.
   - От кого защищать? - крестьянин вытаращил глаза.
   - Например, от тебя, Хиславичь.
  
   - Я что, враг тебе, Царица?
   - Нет, ты мне не враг, Хиславичь.
  Но я не уверена в тебе.
  Ты за золото можешь стать моим врагом.
   - Кто же мне даст золото? - Крестьянин даже хрюкнул от предвкушения.
   - Я дам тебе золото, мужчина, - Семирамида с большой неохотой из кошеля достала золотой доллар. - Но за эту монетку ты должен следить за хозяйством твоей королевы.
  Она ненадолго покинет царство.
  Ты же...
   - Огород поливай, Хиславичь, - Царица с недоверием смотрела на золотую монету в ладошке амазонки. - Помидоры - по кувшину каждый вечер.
  Манго и ананасы - по амфоре, но через пять рассветов.
  Корм курам - в корзине за домом... дворцом.
  Свинка Пеппа.
   - Да знаю я, Царица, что у тебя и где, - крестьянин заметно подобрел. - Когда вернешься, Царица, то не узнаешь свое хозяйство.
   - Лучше оставь его, как есть.
   - Я приумножу.
   - Приумножь, Хиславичь, приумножь.
   - Так и тебя, Царица, тоже я могу.
   - Что ты можешь меня, Хиславичь?
   - Тебя приумножить.
  Тебе же наследник престола нужен.
  Хоть сейчас его можем делать.
  Пойдем на сеновал, Царица.
   - Предложение заманчивое, Хиславичь, - Царица облизнула чуть припухшие губки.
  Искала слова помягче.
  Не хотела портить отношения с крестьянином. - Но в дороге брюхатой тяжело.
  Вот, когда я вернусь...
   - Когда вернешься, когда вернешься, - крестьянин с досадой свистнул. - Я на дороге не валяюсь, Царица.
  Меня быстро утащат жениться.
   - Так ты уже с женой, Хиславичь.
   - Второй раз утащат.
  Мне одной жены мало.
   - Ты бы, хотя помылся, жених, - Семирамида двумя пальчиками зажала носик. - Воняет от тебя слишком уж ужасно.
   - Ты уйдешь, амазонка.
  Зачем же я для тебя буду сейчас мыться?
   - Мыться - вредно, - Семирамида произнесла с ядовитым сарказмом.
   - Сама же понимаешь, что мыться вредно, амазонка, - крестьянин сарказм не понял. - Кстати, может быть, ты, амазонка, хочешь от меня дитя понести?
   - У тебя есть дитя?
  Я его будут на руках носить?
  Зачем?
   - Я сделаю тебе ребенка, амазонка...
  
   - Что-то у нас разговор только об этом, - Семирамида переводила насмешливый взгляд с крестьянина на Царицу и обратно.
   - О чем же я еще могу говорить с красивыми девками, как не об этом? - Брови крестьянина поползли на лоб. - Хм.
  Ты монету мне дашь, амазонка?
  Она в твоей руке уже нагрелась...
   - Монету я отдам... чуть позже, крестьянин.
   - По этому поводу я устраиваю для вас оргию, Царица и амазонка, - крестьянин широко развёл руки в стороны.
   - Оргию? - ресницы Царицы порхали, как ночные бабочки. - Я никогда не была на оргии, Хиславичь.
  Думаю, что и ты...
   - Чем мы хуже цезаря и его патрициев, - крестьянин уже завелся. - У них - оргии.
  И у нас будут оргии.
  Что за царство - без оргий?
   - Да, царство без оргий - не царство, - Семирамида с трудом сдерживала смех. - Я с удовольствием посмотрю на деревенскую оргию.
   - Не только посмотришь, амазонка, но и примешь самое горячее участие.
  Ты, я и Царица на оргии!
  Других не пригласим.
  Недостойны они...
   - Ты себя высоко поднял, Хиславичь.
   - Тот, кто рядом с царицей, тот возвышается.
   - Пожалуй, что пиры и оргии - хорошая находка для моего царства, - Царица приложила пальчик к носику. -Царство мое небольшое.
  Море далеко.
  Караваны у нас не проходят.
  Но на оргии и на пиры знатные патриции будут через горы перелезать.
  Даже интереснее и забавнее - преодолеть трудности, чтобы попасть на оргию в мое царство.
  Принцы, центурионы, сенаторы обогатят мое царство.
  Я издам указ, чтобы на оргию приходили со своим...
  Со своей едой...
  Со своими возлюбленными...
   - Королевка, - Семирамида ущипнула Царицу за локоток. - О центурионах и сенаторах потом будешь мечтать.
  Сейчас нас только твой подданный приглашает. - Семирамида многозначительно посмотрела на хижину Царицы.
  "Амазонка хочет увести Хиславича от моего дворца, - Царица подумала. - Семирамида не желает, чтобы Хиславичь увидел Джейн.
  Вполне разумно.
  Тем более, что Хиславичь так увлекся оргией".
   - Хиславичь, а что твоя жена Амадея скажет по поводу оргии? - Царица спросила.
   - Амадея? - улыбка сошла с лица крестьянина. - Мы тихонько будем пировать и оргиевать на моем огороде..
  Амадея спит.
  Она не услышит.
   - А, если услышит?
   - Нет, она крепко спит.
  Не проснется до вечера.
  Мы всю ночь пахали.
   - Всю ночь пахали, - Семирамида заинтересовалась. - Твоя жена устала, а ты, Хиславичь, не устал?
  Ты - крепкий воин... - Семирамида тонко иронизировала.
   - Что мне уставать? - Хиславичь пожал плечами. - Амадея с поля камни убирала.
  Затем за собой соху деревянную таскала.
  Вспахала участок.
  Посадила батат.
  Я же только следил.
   - Только следил, крестьянин?
  Не работал?
  
   - Если бы я помогал жене, то кто бы ей советы давал.
  В крестьянском деле нужно выбирать одно - либо работа, либо совет.
  Без советов Амадея поле бы не вспахала, камни бы не убрала, батат бы не посеяла.
   - Совет вам, да любовь, - Семирамида повернулась к крестьянину спиной. - Я забегу на минутку в хижину.
   - Да, амазонка, - Царица поняла, что Семирамида хочте предупредить Джейн.
  А то рабыня обнаженная начнет искать их по домам...
   - Джейн, - я на оргию с крестьянином, - Семирамида заявила с порога.
   - На оргию? - Джейн подняла миленькую головку от датчика поиска.
  Захихикала.
   - Это не то, над чем ты хихикаешь, Джейн, - Семирамида сжала губки. - Я... мы быстро.
  Я хочу узнать - не замышляют ли подданные Царицы что-нибудь против нас.
  Может быть...
   - Конечно, Семирамида, иди, - Джейн снова смотрела в монитор.
   - Нашла, хоть что-нибудь о своей подруге? - Семирамида спросила с затаенной печалью.
   - Пока не вижу Бонни.
  Датчик без звукового транзистора.
  Иначе я бы могла по разговорам узнать, где прячут Бонни.
  Если она под крышей, то ее не увидим...
  Зато планета ваша красивая, Семирамида.
  Суши примерно столько, сколько водного пространства.
  Зеленая планета.
   - Чудеса, - Семирамида прошептала. - Сидит какой-нибудь отшельник в горах, около своей пещеры.
  Вшей из бороды вычесывает.
  Знает, что он один на многие дни пути.
  А ты на отшельника сверху смотришь.
   - Не так уж и интересно на отшельника смотреть, Семирамида.
  Я бы сказала - совершенно неинтересно.
  Вообще, почему-то больше гадкого, чем красивого люди совершают, когда думают, что за ними никто не наблюдает...
  Противное...
   - Я потом посмотрю, Джейн.
   - Конечно, Семирамида.
   - На дворец царя Навуходоносора взгляну.
   - Ты изучи дворец, Семирамида.
   - Потом в Фемискира загляну сверху.
   - Ты будешь, как богиня, Семирамида.
  Через долгое время прискачешь в Фемискира.
  И станешь рассказывать всем обо всех, будто ты никуда и не уходила.
  
   - Все, Джейн.
  Мне пора на оргию. - Семирамида поцеловала Джейн в щечку.
  Выбежала из лачуги.
  "Зачем я поцеловала Джейн? - Семирамида вне хижины опомнилась. - Как-то само собой получился поцелуй.
  Почему я так волнуюсь?
  Наверно, права, Джейн.
  Слишком мы, дикари, много смысла ищем в простом.
  Для Джейн мой поцелуй - просто подружеский поцелуй.
  Да он и есть подружеский". - Настроение Семирамиды поднялось.
  Царица и крестьянин Хиславичь уже зашли в огород за разваливающимся домом.
  Семирамида быстро их догнала.
   - Мое хозяйство, - крестьянин с гордостью показал на чахлые ростки на огороде. - Прямо здесь устроим оргию. - Снова гостеприимный жест.
  Тут же крестьянин, чтобы не тратить зря время, похлопал Семирамиду по попке.
   - Крестьянин? - В глазах Семирамиды мелькнула молния. - Больше так не делай.
  Без руки останешься.
   - Но мы же на оргии, - Хиславичь мрачно пробурчал.
  Но руку убрал за спину.
   - Оргия, как и балаган, это не значит, что бесплатно, - Семирамида произнесла наставительно. - Представляешь, к цезарю на оргию пришли бы сенаторы.
  А цезарь сразу бы начал щупать жен и дочерей сенаторов.
   - Разве не так? - крестьянин Хиславичь сорвал пучок лука.
  Медленно жевал.
   - Так, но все по порядку на оргии, - Семирамида удивилась, что рассказывает так, будто бы была на оргии у цезаря.
  Но получалось складно... - Сначала цезарь щедро угощает гостей.
  То есть, перед оргией обязателен пир.
  Оргия - тот же пир, но уже с ощупыванием друг дружки.
  Сначала гости наедаются и напиваются так, что пошевелиться не могут.
  Только потом уже утехи начинаются.
  Поэтому, крестьянин, сначала угости меня и свою царицу.
   - Я так и знал, что ты - жадная, амазонка, - крестьянин протянул Семирамиде смятый пучок лука. - Ешь.
  Пируй, амазонка.
   - Лук?
  И все? - Семирамида подняла брови.
   - Что же ты еще хочешь, амазонка?
  Не хочешь лук, значит, не хочешь жрать.
  Если голодная - ешь лук.
  Другая еда... в доме.
  Я не хочу разбудить Амадею. - Крестьянин опустился на землю.
  Повернул голову к Царице: - Ты, что хочешь, Царица?
  Лук зеленый.
  Лук проросший?
  Или еще какой-нибудь лук?
   - Пожалуй... лук зеленый, - Царица сама сорвала стебли лука.
  Угостила Семирамиду.
  Задумчиво жевала. - Хороший лук у тебя, Хиславичь.
  Горький.
  Часто поливаешь лук?
   - Когда захочу поссать, то и поливаю, - крестьянин расхохотался.
  
   - Фууууу, - Семирамида с омерзением отбросила пучок лука.
  Плевалась усиленно.
  Царица скорчила недовольную рожицу.
  Выплюнула зеленую кашицу.
   - Царица, зачем добро переводишь? - Хиславичь недовольный покачал головой. - Ты же - наша.
  Должна понимать, что лук денег стоит.
  Амазонка плюется, потому что она дикая.
  Кстати, амазонка, - крестьянин невозмутимо поднял с земли брошенный Семирамидой лук.
  Жевал с удовольствием. - Тебе чем мой лук не понравился?
  Вы же, амазонки, неразборчивые во всем.
  В еде, в друзьях.
   - Вот от кого ты получила своеобразные знания об амазонках, - Семирамида повернулась к Царице. - Твой подданный крестьянин Хиславичь считает, что нам - амазонкам - все равно, что кушать.
  Лук, или персики...
   - Разве не все равно? - крестьянин закряхтел. - Я много в жизни повидал вне нашего царства.
  Видел и амазонок.
  Мне друг в балагане показал одну амазонку...
   - Амазонки не танцуют и не поют в балаганах, - Семирамида лениво потянулась.
   - Амазонка не танцевала и не пела.
  Она пила и ела.
  То, что она - амазонка, понятно сразу.
  Нет правой груди.
  К тому же, я знаю своего друга Самсона с детства.
  Он не обманет.
  Даже признался, что ходит к моей жене Амадее, когда меня нет дома.
  Я Самсону тоже признался, что к его жене Патриссии заглядываю частенько...
   - Ясно, - Семирамида коротко кивнула.
  Присела на камень.
  Поставила на колено локоть.
  Подперла щеку рукой. - Друзья по женам.
  Любопытно посмотреть на твоего друга Самсона.
  И на его жену Патриссию.
  Если она принимает тебя - немытого, оборванного.
   - Не в запахе и не в одежде главное в любви, амазонка, - крестьянин коснулся плеча Семирамиды. - Ты крепкая, хотя и худая, девка.
  Чувствуются каменные мышцы.
   - Угу, - Семирамида не шевелилась.
   - Пожалуйста, не сердись на меня, амазонка.
  Дай пощупать тебя.
  Тебе же лучше.
   - Чем мне лучше, крестьянин, если ты меня щупаешь?
   - Я всем буду рассказывать о том, какие приятные амазонки бывают.
  Да к тому же, у нас оргия.
   - Все, это - двадцать человек.
   - Не человеки они, а - мои подданные, - Царица обиженно пропела.
   - Крестьянин, - Семирамида наклонила свою замечательную головку. - Не будем портить тебе жизнь.
  Останемся...
  Нет, не друзьями останемся.
  Но хотя бы просто знакомыми. - Семирамида повернула прехорошенькую головку.
  Взглянула на крестьянина.
  Чуть отстранилась, чтобы увидеть его глаза.
  Вблизи зрачки его глаз горели черным пламенем.
   - Я на тебя не сержусь, амазонка, - крестьянин Хиславичь заявил.
  Хотя его недовольное лицо говорило об обратном. - Я - всего лишь похотливый мужчина.
  Ты же, амазонка, слишком глупа, чтобы понять, что со мной происходит. - Хиславичь облизнул губы.
  Опустил руку на плечо Джейн.
  Но Семирамида тут же ее резко сбросила.
  
   - Напрасно ты, амазонка, меня отвергаешь, - крестьянин пересел к Царице. - Мы же на оргии.
  Сейчас все можно.
  Я - очень завидный мужчина.
  Патриссия тебе подтвердить.
  И Амадея...
  И Клавка...
  И...
   - Клавка умерла год назад, - Царица тихо напомнила своему подданному. - Она уже ничего не подтвердит.
   - Значит, не Клавка, - крестьянин обнял Царицу за талию. - Ты, моя Царица, не прогонишь меня с оргии?
  Хотя бы потому, что без меня оргия потеряет смысл.
   - Ты - мой подданный, - Царица пролепетала неуверенно.
   - Вот потому, что я - твой подданный, ты должна быть со мной ласковая, Царица.
  Тебе нравится моя туника? - Крестьянин пророкотал.
  Грубыми пальцами погладил мочки ушей Царицы.
  Царица отвернулась.
  
  
  ГЛАВА 428
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ОНИ И ХИСЛАВИЧЬ
  
   - Я опьянен своим успехом у женщин, - Хиславичь воодушевился. - Амазонка ломается.
  Но я вижу огонь любви ко мне в твоих глазах, амазонка.
   - Огонь?
  Любви?
  В моих глазах, - Семирамида закашлялась. - Если и горит в моих глазах огонь любви, то не к тебе, крестьянин.
   - Через часик ты сама ко мне приползешь на коленях, амазонка.
   - Может быть, твое обаяние велико, крестьянин.
  Но на меня оно не действует.
   - Зато на мою Царицу обаяние действует потрясающе.
  Ты дрожишь от страсти, Царица?
   - Я дрожу от... - Царица замолчала.
  Не так уж много у нее подданных.
  "Что, если Хиславичь рассердится? - Царица подумала. - И вместе со своей женой они покинут царство.
  Огромная потеря для меня.
  А, если с ними сбегут и Патрисия, и Самсон?
  Сразу ряды моих подданных уменьшатся".
   - Я хочу продолжить, чтобы узнать, на что ты способна, Царица, - Хиславичь не получил отпор.
  Поэтому наглел и наглел. - Оргия на огороде располагает к сближению.
   - Мне нравится твоя туника, Хиславичь, - Царица прикоснулась пальцами к грязной рваной тунике крестьянина. - Она закаменела от пота и глины.
  Поэтому стала прочная.
  А через дырки в тунике твое тело проветривается, Хиславичь.
   - А мне твоя туника не нравится, Царица, - крестьянин мигом стянул с королевы тунику. - Поэтому я снял ее с тебя.
  Мы на оргии.
  Одежда запрещена.
  Но я свою тунику не сниму.
  Боюсь, что амазонка ее украдет.
   - Обязательно украду твою протухшую тунику, - амазонка согласно кивнула очаровательнейшей головкой. - Мы, амазонки, гоняемся за грязной одеждой мужчин.
  Жить без нее не можем.
  
   - Амазонка? - Царица распахнула глаза.
  Взмахнула бы руками.
  Но ладонями прикрывала - кое-как - свою блестящую наготу. - Ты шутишь?
   - Я не шучу, царицка, - Семирамида натянуто улыбалась. - Я более, чем не шучу.
  Мне надоела твоя глупость, царицка.
  Не говорю уже о глупости твоего подданного.
  Если все твои подданные столь безобразные, грязные, как и этот Хиславичь, то я жалею тебя, царицка.
  А твоих подданных мне жалко, потому что у них несообразительная Царица.
  Как можно? - Семирамида нервно перевела дыхание.
  Царица и крестьянин ничего ей не ответили.
  Семирамида, чтобы занять руки, с воодушевлением пробежала пальцами по волосам Царицы.
  Слегка потрепала их.
   - Я советую тебе прекратить издеваться над нами, амазонка, - крестьянин зарычал. - Ты пришла незваная в наше царство.
  Дерзишь нашей Царице.
  С презрением смотришь на ее любовника...
   - Так ты, крестьянин, любовник Царицы? - Семирамида ахнула.
   - Буду любовником.
  Сегодня.
  Сейчас.
  У нас оргия.
   - Царица, я тебя поздравляю с началом новой жизни, - Семирамида поклонилась Царице.
   - Мне кажется, что амазонка все же издевается над нами по-настоящему, - крестьянин Хиславичь с вопросом посмотрел на царицу.
   - Крестьянин!
  У тебя не хватает ума догадаться, что я насмехаюсь над вами? - Семирамида фыркнула. - Особенно, когда я сказала, что амазонки мечтают получить грязную одежду мужчин?
  Может быть, ты думаешь, что я прижму твою закаменевшую от грязи тунику к лицу.
  Буду вдыхать ее одуряющий аромат... смрад?
   - Ты, амазонка, нарываешься на неприятности, - Хиславичь пробормотал. - Но так как ты еще не отдала золотой, то я тебя убивать пока не стану.
   - Ты, герой, отними у меня золотой, - Семирамида поднялась.
   - Я понимаю, что ты чувствуешь себя в безопасности, - крестьянин в испуге отшатнулся от Семирамиды. - Но тебе еще одной нужно будет возвращаться через горы.
  
   - Угрожаешь амазонке? - Семирамида поморщилась. - Я понимаю, что тебе надо чем-то заняться.
  Не за хозяйством же ухаживать будешь.
  Тебе гораздо легче с девушками на оргии пировать, чем камни таскать. - Семирамида обернулась к Царице. - Ты, царицка... - Семирамида поймала - полный тоски - взгляд Царицы.
  Замерла.
  "Зачем я смеюсь над царицей и ее "подданными"?
  Почему устроила комедию?
  Ну, конечно, я хочу показать себя выше.
  Для чего мне это?"
   - Царицка, - Семирамида промурлыкала примирительно.
  Даже взяла руку Царицы.
  Задержала ее в своей. - Я против тебя ничего не имею.
  Просто у меня характер...
  Характер амазонки!
  Я никогда не обижала женщин.
  Просто не знаю, как и для чего можно обижать нас.
  Ты изо всех сил стараешься построить свой воздушный замок.
  Я же пришла и разбиваю твои надежды на жизнь с крестьянином.
  Но...
  От него так омерзительно пахнет.
  Он настолько самодовольный.
  Ради тебя...
  Ради общения с двумя девушками, даже не постарался нисколько.
  Кормит нас луком с грядки.
  Сам - поленился одеться прилично и чисто.
  Не умылся.
  Не прибрался.
  Не старается.
  Думает, что с нами и так - сойдет.
   - Амазонка, - крестьянин тряс головой.
   - Что амазонка, амазонка? - Семирамида передернула плечами. - Я уже девятнадцать лет амазонка.
  Посмотри на свою Царицу, крестьянин.
  Она, хотя и без денег, как и все вы, но старается изо всех выглядеть чистенькой, аккуратненькой.
  Нет более печального зрелища, чем девушка, которой никто не помогает.
  Ты бы своей царице хоть тунику новую купил бы.
  Приведи себя в нормальный человеческий вид.
  Ты устроил оргию.
  Но не подумал, что к оргии надо долго готовиться - завивать кудри, выдирать волосы из тела, подстригать ногти, чистить зубы...
  
   - Я могу искупаться, - крестьянин Хиславичь сдался.
  Он, вдруг, стал серьезным и задумчивым. - Ты - очень откровенная, амазонка.
  Я не могу подобрать нужные слова, подбодрить.
  Я чуть с ума не схожу от твоих обвинений.
   - Я?
  Я пойду? - Семирамида почувствовала себя лишней.
   - Подожди, амазонка, - Царица жалобно пропищала.
  Повернула прелестнейшую головку к своему подданному: - Хиславичь?
   - Да, Царица.
   - Можно я надену свою тунику?
  Я стыжусь быть голая на оргии перед вами...
   - Вот Аид, - Хиславичь смял свою бороду в ладони.
  Почесал шею. - Мне все равно, Царица.
  Голая ты или в тунике.
  Мне - после слов амазонки - стало все безразлично.
  Словно амазонка мне мечом между ног попала.
  Я до этого момента ощущал свою возбужденную плоть.
  Совершенно не думал ни о своем поведении, ни об одежде.
  Мы - крестьяне простые.
  Дают - бери.
  Не дают - укради.
  Но амазонка, словно пожирала меня. - Крестьянин Хиславичь обернулся к Семирамиде и уже ей говорил: - Мне кажется, что у тебя, амазонка, ненасытная страсть ко мне загорелась.
   Ты ее не можешь утолить.
  Поэтому - злишься.
  Царица смотрит на меня с невыразимой нежностью.
  Ты же неохотно открываешь глаза...
  Хочешь, я подержу твое лицо в своих ладонях? - Крестьянин, неожиданно для Семирамиды, ладонями обхватил ее лицо.
  Семирамида закаменела.
  Не могла пошевельнуться.
  Крестьянин тяжело дышал смесью выгребных ям.
  Пальцами водил по ее губам.
   - Амазонка!
  Ты, почему меня не поцеловала?
  Я не ошибаюсь, что ты влюбилась в меня.
  Под твоей шелковой кожей я вижу костер любви.
  Ты хочешь меня, амазонка.
  Я тебе нужен...
  
   - Семирамида!
  Семирамидочка!
  Прости, я не знала, что у тебя любовь с мужчиной, - раздался испуганный голосок Джейн.
  От голоса Джейн Семирамида очнулась.
  Освободилась от объятий.
  Отпихнула от себя крестьянина:
   - Ты говорил, о том, что мечом между ног, - Семирамида отплевывалась. - Но я всего лишь ногой. - Семирамида с силой.
  От души пнула влюбленного крестьянина между ног.
   - Зачееееем, - Царица жалобно пропищала. - Не порти мое хозяйство, моих подданных, амазонка.
   - Твое хозяйство скоро восстановится, царицка.
  Поднимется. - Семирамида ответила ядовито. - Надеюсь, что оно больше не будет приставать к амазонкам.
   - Буду, буду, - с земли стонал ударенный крестьянин.
   - Надо же, - Семирамида удивилась. - Тебя согнуло.
  Ты корчишься.
  Но продолжаешь упорствовать.
  Ты - крепкий, Хиславичь.
  Уважаю.
   - Деньги давай, амазонка.
   - Вот тебе золотая монета, - Семирамида швырнула монету крестьянину. - Я обещала.
  Но не только за своим хозяйством следи.
  Ты должен... - Семирамида обернулась к Царице. - царицка?
  Ты остаешься, или с нами?
   - С вами, - Царица натянула тунику.
   - Золото лечит, - крестьянин Хиславичь с кряхтением поднялся.
  Полусогнутый побрел к своей хижине.
   - Царицка? - Семирамида подняла левую бровь.
   - Да, амазонка.
   - Веди...
  Вернее - выводи нас из твоего царства.
  Мой опыт мне подсказывает, что сильный, независимый, свободный... вонючий... Хиславичь не простит мне обиду.
   - Мы пойдем по козьей тропе, - Царица замерла.
  С испугом смотрела на Семирамиду.
   - Что стоим, царицка?
   - Нет, ничего, - в глазах Царицы мелькнула легкая досада. - Я хотела взять с собой некоторые вещи в дорогу.
   - Возьми.
   - Но у меня нет даже некоторых вещей.
   - Зато у тебя есть ты, - Семирамида кивнула очаровательнейшей головкой.
  Царица развернулась.
  Направилась по дорожке между несколькими хижинами.
   - За нами в окна смотрят, - Джейн заметила.
   - Ты бы тоже любопытствовала, - Царица не оборачивалась. - Царство мое маленькое.
  Развлечений мало.
   - Хиславичь получил развлечения на целый год, - Семирамида захихикала.
   - Простите, что помешала вашей оргии, - Джейн пропищала. - Вы развлекались очень мило.
  Ты, Царица уже разделась.
  Ты, Семирамида, целовалась с крестьянином.
  Я не думала, что ты так быстро загораешься от мужчин...
   - Джейн? - Семирамида остановилась.
  С мягкой нежной улыбкой посмотрела на подружку.
   - Да, Семирамида.
  Не смотри на меня так.
  Когда ты спокойная внешне, ты бешеная внутри.
  - Запомни, Джейн.
  Я не целовалась с крестьянином.
  Он меня...
  Вообщем, не вспоминай о том, что ты видела, как крестьянин грязными руками зажал мое лицо и дышал на меня, Джейн.
  Иначе мы поссоримся с тобой.
  
   - Поссоримся из-за крестьянина? - Джейн распахнула глазища. - Но как я могу не вспоминать, Семирамида?
  Воспоминания мнемонически сами по себе возникают в моем сознании.
  Ты, наверно, хотела сказать, чтобы я не произносила вслух то, что вспоминается?
   - Да, Джейн, - Семирамида скрипела зубками. - Так я и говорила.
  Не произноси вслух то, что думаешь.
   - Но мы общаемся, Семирамида.
  Слова - озвучивание мыслей.
   - Амазонка!
  Твоя рабыня всегда столь надоедливая? - Царица невинно поинтересовалась.
   - Нет, царицка.
  Моя рабыня обычно спокойная.
  Но то, что она увидела на огороде, возбудило ее... как она сказала - сознание.
  Утонченная благородная Джейн увидела на оргии, на слабеньком огородике голую царицу, крестьянина и свою подругу амазонку.
  При этом оборванный крестьянин (в драной вонючей тунике) зажал голову амазонки в своих трудовых ладонях.
  Поэтому рабыня немного сошла с ума.
   - Семирамида? - Джейн надула щечки. - Я не сошла с ума.
  Если ты думаешь, что я буду препятствовать твоему счастью...
   - Джеееейн!
   - Семирамидочка, живи, с кем захочешь.
  Каждый подданный нашего Императора имеет право на выбор.
  Не нравится тебе в амазонках, в Фемискира?
  Служи Царице.
  Выходи замуж за крестьянина, ее подданного...
  И не думай, пожалуйста, что я стану отбивать у тебя жениха.
  На моей планете Натура женихов во много раз меньше, чем девушек.
  На дискотеках у нас девушки танцуют с девушками.
  Парни слишком гордые.
  Наверно, они боятся, что двадцать девушек налетят на одного жениха.
  На Натуре девушка считает величайшим счастьем, если парень заговорит с ней.
  Но все равно, я не буду отбивать у тебя твоего парня.
   - Моего парня?
  Не будешь отбивать, Джейн? - Обалдевшая амазонка трясла головой.
   - Ну, этого, с которым ты...
  Который тебя...
   - Хиславичь - не мой парень, - Семирамида решила отвлечь повышенное внимание Джейн от себя. - Хиславичь - парень царицки...
   - Хиславичь - мой подданный, - Царица отозвалась едко. - Мне нужен богатый патриций сенатор в мужья, или принц знатный.
  Ты же, амазонка, можешь забрать себе твоего возлюбленного. - Царица натянуто засмеялась.
   - Мстишь мне, царицка? - Семирамида не сбавляла шаг.
  Даже руку протянула.
  Подтянула Джейн на тропинку. - Только, за что мстишь?
  За то разозлилась на меня, что я требовала, чтобы твой подданный сам помылся, и тунику свою постирал?
  Или тебе не понравилось, что я посоветовала ему сделать тебе подарок - новую тунику?
   - А ты, амазонка, врешь сама себе, - Царица споткнулась.
  
  До вершины шли молча.
   - Если мы хотим быть вместе...
  Мы должны быть вместе. - Семирамида подошла к Царице. - Поэтому - больше никаких ссор.
  Три девушки.
   - Амазонка, Царица и рабыня, - Царица уточнила.
   - Ты девушки, - Семирамида повторила.
  Остро взглянула на Царицу: - Три девушки - слишком желанная добыча для многих разбойников.
   - И не для разбойников - тоже.
  Три мы...
  Слишком уж хороши, - Царица тихо промолвила.
   - Царицка?
   - Да, амазонка.
   - Ты забыла спрятать дома свою корону.
   - Ах, - Царица подняла руки. - Забыла.
   - Оставь ее здесь.
  Камней много.
  Никто никогда не найдет твою корону.
   - Главное, чтобы я нашла ее, - Царица оглядывалась.
  Выбирала укрытие для своей короны. - Отвернитесь.
   - Не доверяешь нам?
   - Не доверяю.
  Поэтому с вами пошла.
   - Семирамида, - Джейн потянула подружку за руку. - Не смотри, куда Царица прячет свою корону.
  Она нам не нужна.
   - Кто не нужна, Джейн?
  Королевка нам не нужна?
   - Корона.
   - Я и не смотрю, - Семирамида кивнула согласно.
   - Я пока нигде не видела Бонни, - Джейн снова смотрела в датчик.
   - На море?
  На галерах?
   - Галеры - открытые.
  Там Бонни точно нет.
  По крайней мере, я не заметила.
   - Нужно искать там, где много стражников.
   - Стражников много около дворца цезаря.
   - Ты и цезаря видела, Джейн?
   - Конечно.
  Думаю, что это цезарь.
  Все преклоняются перед каким-то неприятным солдатом.
   - Почему он неприятный?
   - Цезарь отрубил руку рабу.
   - Значит, цезарь, - Семирамида заинтересовано вертела головкой. - Джейн.
  Покажи цезаря.
   - Сейчас, сейчас, найду его дворец, - Джейн увлеченно водила пальчиками по датчику поиска. - Большой город.
  Не знаю название городов.
  Очень плохо.
  У вас же не пишут лазерными буквами на небе имена городов.
  Как спрашивать будем?
   - Придумаем, Джейн.
  Привыкнем к волшебному зеркалу.
   - Не очень привыкайте к Моему волшебному зеркалу, - Царица пропищала за спинами Джейн и Семирамиды.
   - Царицка?
   - Да, амазонка.
   - Спрятала свою корону?
   - Угу.
   - Тогда подходи к нам ближе.
   - Ближе?
  Зачем?
  Я не желаю сближаться с вами.
   - Посмотри в волшебное зеркало.
  Может быть, ты что-нибудь придумаешь?
  Одна голова - хорошо.
  Три головы - лучше.
   - Это у мудрецов и философов - три головы лучше, - Царица захихикала. - Каждый мудрец подсказывает другому.
  У нас, девушек, чем больше голов, советчиц, тем - непонятнее становится.
   - Цезарь это, или не цезарь? - Семирамида ткнула на изображение на экране.
  
   - Цезарь, - Царица даже в ладошки захлопала. - Я за ним в волшебное зеркало часто подглядываю.
   - Хочешь цезаря в мужья взять, царицка?
   - Нет, - Царица фыркнула. - Цезарь старый и надменный.
  Мне нужен молодой жених и простой в общении.
  Цезарь приведет с собой своих любовниц, жен и любовников в мое царство.
  Оно всех не вместит...
   - Ты, наверно, первая, которая не хочет взять цезаря в мужья, - Семирамида засмеялась.
   - Ты, амазонка - вторая, - Царица тут же нашлась.
   - Где я вторая?
   - Ты - вторая, которая не хочет цезаря! - Царица хитро прищурилась. - Или ты мечтаешь взять его в мужья?
   - Нет, Царица, - Семирамида отчаянно мотала замечательнейшей головкой. - Мне твоего подданного Хиславича достаточно.
   - Но цезарь умывается.
  Туника у него чистая.
   - Не в тунике дело, - Семирамида с досадой махнула рукой.
   - Если не в тунике дело, то, почему ты смеялась над грязной рваной туникой Хиславича, моего подданного крестьянина?
  Или, все же, тебе важнее, что под туникой находится?
   - У меня нет туники, - Джейн высунула язычок.
  Своим замечанием отвлекла перебранивающихся Семирамиду и Царицу.
   - Рабыня, - Царица взглянула в волшебное зеркало. - Ты выбрала, куда пойдем?
  К цезарю не хочу.
   - Почему ты не хочешь к цезарю?
   - Суетно около цезаря.
  Да и на кол можно попасть за любую ошибку.
   - Я даже не представляю, где прячут Бонни, - Джейн беспомощно развела руками. - Датчик поиска помог бы, если бы ее везли.
  Но ее держат...
   - Наверно, в яму твою подругу бросили, - Царица прошептала.
   - В яму? - Джейн вздрогнула.
   - Царицка, - Семирамида покачала очаровательнейшей головкой. - Ты сразу не пугай мою... рабыню.
   - Может быть, и не в яме она сидит, - Царица попыталась исправить. - Если твоя подружка очень ценная для кого-то, то ее содержат в каменном мешке.
   - В каменном мешке моя Бонни? - Джейн от ужаса распахнула глазища и рот.
   - Я подумала и решила, - Семирамида провела рукой по бедру. - Твоя Бонни - очень важная пленница.
   - Почему она очень важная? - Царица сразу заинтересовалась.
   - Потому что ее на галере увезли.
  За ней стражников посылали.
  Не к каждой пленнице столько повышенного внимания.
   - Тогда и рабыня Джейн тоже важная, - Царица от волнения облизнула пересохшие губки.
   - Не вздумай, царицка, - Семирамида опустила ладонь на рукоятку меча.
   - Что я не должна думать, амазонка?
   - Ты, кажется, уже мечтаешь продать Джейн.
  Не получится у тебя, царицка.
  Джейн - под моей защитой.
   - Спасибо, Семирамида, - Джейн склонила прелестную головку к левому плечу. - Я тоже могу защищаться и защищать.
   - Рабыня.
  Я видела твой замечательный кинжал, - Царица усмехнулась. - И то, как ты незаметно его бросаешь, тоже видела.
  Но я не собираюсь вас предавать...
  
   - Слова Царицы? - Семирамида пожала узкими плечами.
   - Я не предательница, - Царица уже тише говорила. - Конечно, царство мое маленькое.
  В моем хозяйстве все пригодится.
  Любая мелочь.
  Не говоря уже о золоте.
  Однажды я сидела у ручья и думала.
  Что дальше?
  Я - Царица - пример для моих подданных.
  Если буду совершать зло, то и подданные станут озлобленными.
  Если буду творить добро, то подданные мои облагородятся.
  Поэтому я хочу прожить честно, без подлостей.
  Жизнь человеческая очень короткая.
  А жизнь Царицы - еще короче.
   - Ты не беспокойся заранее, царицка, - Семирамида присела на камень. - Действительно, твое царство очень маленькое.
  Но маленьких не трогают.
  Это царицам великим нужно бояться, что их отравят, задушат ночью, зарежут во время пира.
  Ты же, и твое царство...
  Вы никого не интересуете.
  Так что проживешь долгую и спокойную жизнь, - Семирамида не смогла удержаться, поэтому добавила, - долгую спокойную жизнь проживешь с... Хиславичем. - Семирамида захихикала.
   - Так хорошо начинала утешать меня, а так плохо закончила, амазонка, - Царица надула губки.
   - Ты, царицка, сказала, что сидела у ручья, - Семирамида провела рукой по щеке.
  Понюхала ладонь.
  Брезгливо сморщила носик. - На мне остался запах Хиславича.
  Я желаю немедленно смыть с себя прикосновения крестьянина.
  Со щек, с попки...
   - С попки?
  Хиславичь трогал тебя за попку? - Джейн подняла от экрана миленькое личико.
   - Джейн, ты слишком наивная, - Семирамида опустила головку. - Вообщем, мне нужен ручей...
  Озеро.
  Море.
  Колодец.
  Что угодно жидкое.
  Мне кажется, что в тех местах, где ко мне прикасался Хиславичь, у меня кожа слезает.
   - Ага, у тебя на щеках слезает кожа, - Джейн распахнула глазища. - Следы пальцев крестьянина остались на лице.
  Пятерни. - Джейн приподняла тунику подружки. - И на попке красные отпечатки ладони крестьянина.
  Там, где он тебя трогал.
   - Ай, - Семирамида схватилась за щеки.
  Визжала отчаянно. - Горю!
   - Я пошутила, Семирамида, - Джейн согнулась от смеха. - Шутка.
  Никаких следов от пальцев на тебе нет. - Джейн не выдержала.
  Присела, иначе бы свалилась от смеха.
   -Царицка, - Семирамида сжала кулачки. - Ты тоже ржешь?
  Стыдно - Царица, а ржешь, как лошадь.
  Ладно, Джейн.
  Джейн - другая.
  Но ты должна себя держать в руках, царицка.
   - Ты так смешно испугалась и завизжала, Семирамида, - Царица вытирала слезы смеха, - что я не могу не хохотать.
  Царство мое маленькое.
  Смешное в нем редко бывает.
  Ну, бурундучок орешком подавится - смешно.
  Подданный в выгребную яму провалится - страшно, но смешно.
  А тут - целая амазонка визжит!
  Ой, не могу.
   - Я тоже не могу, - Семирамида отвернулась от Царицы и Джейн.
  Смотрела вниз.
  
   - Семирамидочка, - Джейн отсмеялась и опустила ладошку на левое плечо подружки. - Правда, ведь смешно.
   - Смешно, не спорю, - Семирамида улыбнулась.
  Накрыла ладонь Джейн своей ладошкой. - Не переживай за меня.
  Мне тоже смешно было.
  Но не могла же я хохотать над собой.
   - Вот и прекрасно, Семирамида, - Джейн обрадовалась. - Сейчас мы в датчике найдем для тебя ручей, озеро, или море, как ты хотела.
   - Море далеко, Джейн.
   - Море нам не нужно.
  На берегу нас могут легко схватить.
  Так Аврора говорила. - Джейн приложила пальчик к экрану. - Сразу под горой озеро.
   - Хорошее озерцо, - Семирамида одобрила.
   - Не советую в нем купаться, - Царица приняла участие в совете.
   - Почему не советуешь купаться в этом озере, царицка?
   - Из этого озера коровы и овцы воду пьют.
  И в эту же воду...
  Сами понимаете.
   - Коровки, овечки, - Джейн увеличила изображение. - Но, где озеро, там и ручеек, который в него впадает.
  Вот он, ручей.
   - Ручей - живая вода.
  В ручье я и искупаюсь, - Семирамида даже подпрыгнула от нетерпенья. - Спускаемся.
   - Спускаемся, - Царица посмотрела на небо. - Солнце высоко поднялось.
  На вершине горы мы испечемся, как овечки на вертеле. - Царица уверенно проскользнула между двух больших валунов.
  Семирамида пропустила Джейн перед собой:
   - Джейн?
   - Да, Семирамида.
   - Ты уже спокойно ходишь по камням в своих прекрасных сапожках на длинных каблучках.
  Ты быстро привыкла.
   - К хорошему привыкнуть легко, - Джейн счастливо засмеялась. - Мои сапожки только с вида кажутся неудобными.
  Ты потом попробуешь в них бегать.
  Тоже сразу привыкнешь.
   - Я буду первая амазонка в сапожках на длинном каблуке, - Семирамида захихикала.
   - Вообще-то, эти сапожки к лицу царице, - Царица пробурчала.
   - Сначала найди себе подругу в сапожках, а потом снимай с нее сапожки, - Семирамида показала язычок спине Царицы.
   - Подругу?
  А я думала, что она - твоя рабыня.
  Рабыня не может быть подругой.
   - У тебя, царицка, ни рабыни, ни подруг нет, - Семирамида поддержала Джейн за локоток. - Поэтому не говори то, о чем не знаешь.
   - О том, о чем не знаешь, невозможно говорить.
  Как можно сказать, если не знаешь, - язык у Царицы острый.
  
   - Семирамида, - Джейн остановилась.
   - Да, Джейн.
   - Возьми, пожалуйста, датчик в свою суму.
  Я его в руках несу.
  Вдруг, упаду.
  Разобью.
   - Мое волшебное зеркало, - Царица обернулась. - Что же ты, рабыня, раньше не подумала, что можешь его разбить.
   - Внешние датчики космолетов выдерживают прямое попадание огненных астероидов.
  Перепад температур для датчиков не страшен.
  Этим датчиком можно камни дробить.
  Ничего с ним не случится.
  Не случилось бы...
  Но...
  Во-первых, датчик очень древний.
  За миллион или миллионы лет мало ли что изменилось в его защите.
  Во-вторых, датчик жухрайский.
  Жухраи - подлые, коварные, глупые, жестокие, кровожадные, дерзкие, неумелые.
  Ничего хорошо не могут сделать.
  Возможно, что и с датчиком сэкономили.
   - Джейн?
   - Да, Семирамида.
   - О том, что жухраи подлые, коварные, глупые, криворукие неумельцы - тебе в твоей философской школе рассказывал наставник?
   - Да.
  И в школе.
  И в армии.
  Всем Имперцы знают, что жухраи - никудышные и злые.
   - Мы уже говорили об этом, Джейн.
  Жухраям их наставники говорят то же самое о вас.
   - О нас, Семирамида.
  Мы же все Имперцы.
   - Оставим спор, Джейн.
   - Да, политика - не женское дело, - Царица серебряно произнесла. - Я бы спросила о жухраях, об Империи.
  Я чувствую, что между вами большая тайна.
  Но зачем мне лишние знания?
  Знания приводят к трагедии.
   - Ты не так... несмышлёная, царицка, как я думала, - Семирамида покачала очаровательной головкой.
   - Ты хотела произнести - глупая, что я глупая, - Царица не обиделась. - Но не сказала ты.
  Поэтому я тоже тебя похвалю.
  Ты не так глупа, амазонка, как о вас, амазонках, рассказывают.
   - Вот и подружились, - Семирамида растянула губы в тонкой усмешке.
  Аккуратно опустила "волшебное зеркало" в колчан для стрел.
   - Я устала, - когда до подножия горы оставалось немного, Царица застонала.
   - Хочешь, чтобы я понесла тебя на своих плечах, царицка? - Семирамида засмеялась.
   - Нет, Семирамида, - Джейн погрозила пальчиком амазонке. - На своих плечах ты меня понесешь.
  А я понесу царицу.
   - Как это? - Семирамида быстро-быстро моргала.
   - Семирамида, это же анекдот.
   - Что означает анекдот?
   - Анекдот?
  Анекдот, когда смешно.
   - Что же смешного, Джейн, что я понесу тебя, а ты понесешь Царицу?
   - Представь, Семирамида, - Джейн захихикала. - Я сажусь к тебе на хрупкие плечи.
  А на меня забирается Царица.
  Ты нас несешь с горы.
  Смешно ведь? - Джейн заглядывала в глаза амазонки.
   - Смешно, - Семирамида провела пальчиком по губкам. - Но еще смешнее будет, когда я упаду.
  Вы с высоты моих плечей, как полетите, как покатитесь.
  Сразу в ручье окажитесь.
  
   - Тоже смешно, - Царица заливисто засмеялась. - Смешно, но больно.
   - Расслабились мы, - Семирамида пробурчала. - Забыли, что на нас идет охота.
   - Волшебное зеркало не показывает, что нас преследуют, - Царица сладко потянулась.
  Девушки уже шли по сухой траве внизу горы.
   - Ее тоже волшебное зеркало не показало, - Семирамида прошептала. - Но она есть.
   - Ктоооо? - Царица присела от неожиданности.
   - Она, - Семирамида указала пальцем на ближайшее персиковое дерево.
  Под ним - спиной к горе - сидела обнаженная девушка.
  "Обнаженной она и должна быть. - Семирамида подумала с грустью. - Потому что - рабыня.
  Рабыням одежда не положена.
  Зато обязателен ошейник раба..."
   - Тихо, - Семирамида прошептала.
  Приложила пальчик - тот палец, которым до этого указывала на рабыню - к губкам.
  Бесшумно подкрадывалась к рабыне.
  Джейн и Царица замерли.
  Амазонка без единого звука доплыла до девушки.
  "Она поет, - Семирамида остановилась за спиной. - Может быть, потому нас не слышала.
  Или, рабыне все равно?
  Для нее - что разбойник, что хозяин - все одно". - Семирамида постучала ладошкой по правому плечу девушки.
   - Оооооох, - рабыня подскочила.
  Ударилась хорошенькой головкой о сук.
  Присела.
  Взвизгнула.
  Только потом обернулась.
  Вид воинственной незнакомки не успокоил рабыню.
  Она испуганно завороженно хлопала длинными бархатными ресницами.
  
   - Сбежала от хозяина, рабыня? - Семирамида спросила наугад.
  Попала в точку.
  Рабыня рванулась от амазонки.
  Семирамида в падении ухватила летящую рабыню за ногу.
  Уронила девушку.
   - Рмяу, - тонкая рабыня мяукающе зарычала, как пантера.
   Сразу перевернулась на спину.
  Попыталась свободной ногой ударить амазонку в голову.
  Но Семирамида легко увернулась.
  Села на грудь рабыни.
  Прижимала ее руки к земле.
  Рабыня визжала и пыталась выползти из-под амазонки.
   - Семирамида, ей же больно, - Джейн подскочила.
   - То, что я руки расцарапала о камни, когда ловила ее - мне не больно? - Семирамида с укором взглянула на Джейн.
   - Не гонялась бы за чужой рабыней, не оцарапалась бы, - рабыня сжала губки.
   - Она же беглая рабыня, - Семирамида сильнее надавила на руки девушки.
   - Тем более, Семирамида, - Джейн сдвинула бровки в гневе. - Беглая.
  Так и бежала бы, куда хотела.
   - Джейн, ты у нас умная, - Семирамида зашипела. - Да?
  Прилетела из центра Империи.
  Все о рабах на нашей планете знаешь.
  Но, наверно, не подумала ты, Джейн, что беглая рабыня долго не живет.
  Ее сразу поймают и казнят.
  Или в - каменоломни.
  В каменоломнях больше трех месяцев рабы не живут.
   - Но ты же ее поймала, Семирамида.
   - Отпустить рабыню, Джейн?
   - Не отпускай, - Джейн присела на корточки рядом с рабыней и амазонкой. - Прости, что я влезла.
  Я же обещала не вмешиваться.
  Ты лучше меня знаешь все у себя дома...
  Если рабыня убежит от нас, то, как ты говоришь, ее поймают.
   - Поймают и на кол посадят, - Царица зловеще добавила. - Амазонка!
  Умеешь ты разговаривать с мужчинами и с женщинами.
  Для каждого и для каждой найдешь добрую оплеуху, - Царица ехидничала. - Что с рабыней будешь делать?
  Сенаторам отдашь на растерзание?
  
   - Бедненькая, - Джейн нежно провела пальчиком по ребрам рабыни. - Вся в шрамах.
   - Старые и свежие шрамы, - Семирамида смотрела в глаза рабыни. - Тебя хозяин бил?
   - Кто меня только не бил, - рабыня злобно сверкала очами. - Теперь ты, амазонка, бьешь.
  Я только успокоилась.
  Сидела, пела.
  Ты на меня налетела.
  Я думала, что надсмотрщики меня выследили.
   - Я тебя не обижала.
   - Ты ударила меня о землю так, что из меня чуть жизнь не вылетела.
   - Ты убегала, - Семирамида произнесла спокойно. - У меня сработало.
  Убегают - догоняю.
   - Если Семирамида тебя отпустит, то ты не убегай, - Джейн попросила рабыню.
   - Не убегу, - рабыня пробурчала. - На кого я свою Беку оставлю?
   - Беку? - Царица заинтересовано смотрела по сторонам. - У тебя дочка?
   - Нет у меня дочки, - рабыня присела.
  Потому что Семирамида ее с нее слезла. - Овечка Бека.
  Она меня любит.
  Привязалась ко мне.
  Я ее от волка спасла.
  Бека с тех пор от меня не отходит.
  Даже спит со мной.
   - И где твоя Бека?
   - Она боязливая, моя овечка, - рабыня сложила ладошки.
  Поднесла ко рту.
  Призывно заблеяла: - Беееее!
  Бээээээээ!
  Бека!
  Бека, выходи.
  Тебя не съедят.
  Эти девушки не волки. - Рабыня опустила ручки.
  Через некоторое время кусты зашевелились.
  На полянку медленно вышла приличная овца.
   - Ах, какая миленькая, - Джейн умилялась. - Глазки черненькие.
  Копытца блестят.
  Носик прехорошенький.
  Шерсть!
  Шерстка мягкая. - Джейн запустила тонкие пальчики в шерсть овцы.
  Наглаживала.
  Чесала трусливое животное.
   - Бека, вот видишь, - рабыня обрадовалась. - Тебя не побьют.
  Не съедят тебя.
  Даже чешут твою замечательную спинку.
   - Овца, как овца, - Семирамида пожала узкими плечами.
  На амазонку рабыня, Джейн и Царица посмотрели с неодобрением.
   - Не просто овца, а - потрясающая овца, - Царица присоединилась к Джейн.
  Но не наглаживала овечку.
  Царица ее ощупывала. - Жирные бока.
  Упитанная.
  Не болеет.
  Племенная овца.
  Может быть, она еще и...
   - У Беки скоро родятся ягнятки, - рабыня лучезарно улыбалась.
   - Ягнятки? - Царица чуть не подавилась удивлением. - Ты не шутишь, рабыня?
  Ягнятки!
   - С подобными вещами не шутят, - рабыня почесала овцу между ушей.
   - Так это же - прибыль, - губки Царицы зашевелились.
  Царица подсчитывала в уме. - Овца очень нужная в хозяйстве.
  
   - Значит, ты, рабыня, сбежала от хозяина и овцу прихватила, - Семирамида не принимала участие в общем восторге. - Далеко не уйдешь.
   - У меня не было выбора, - рабыня заплакала.
  Овца подошла к хозяйке.
  Терлась о ее коленку пушистым боком.
  С осуждением смотрела на амазонку.
   - Судя по твоим шрамам, ты не могла оставаться, - Семирамида согласно кивнула прелестнейшей головкой.
   - Меня...
  Йа...
  На кол посадили бы. - Рабыня даже заикалась.
   - От кола я бы тоже сбежала, - Семирамида погладила рабыню по головке. - Расскажи.
  Может быть, мы тебе чем-нибудь поможем.
  
   - Мое имя - Паллада. - Рабыня быстро перестала плакать.
  С надеждой смотрела на амазонку.
  В ней рабыня видела луч спасения. - Жрец Кастор убеждал меня, что я молочная сестра богини Афины, дочь Тритона, внучка титана Океана.
  Но ничем жрец мне не помогал.
  Его недавно убили.
  Мой отец - простой горшечник Нияз.
  Моя мать, сразу после моего рождения, ушла женой к знатному сенатору.
  С того времени мать о нас забыла.
  Мы жили очень и очень бедно.
  Отец обжигал горшки.
  Затем напивался.
  Бил сделанные горшки и амфоры.
  При этом хохотал страшно.
  Разумеется, все свои несчастья отец связывал со мной.
  "Если бы ты не родилась, Паллада, - отец горевал, - то я бы жил счастливо, богато.
  У меня был бы полный сад рабынь.
  На моем столе не переводились бы финики и окуни.
  Знатные патриции водили бы со мной дружбу.
  Прекрасные девы искали бы любви у меня на ложе.
  Но ты, Паллада, все испортила".
  "Чем же я тебе мешаю, отец? - я робко спрашивала. - Ты не работаешь.
  От тебя, вообще, нет ни денег, ни еды.
  Если бы не я, то мы бы загнулись от голода".
  После моих слов отец обычно приходил в бешенство.
  Бил меня до потери моего сознания.
  По утрам я убегала в поля.
  Моя туника была настолько древняя, дырявая, что в ней стыдно даже перед нищими крестьянами показываться.
  Я собирала дикие персики, мандарины, сливы.
  Ловила руками рыбу.
  Ставила ловушки на перепелов.
  Так кормила себя и отца.
  Мечтала я хоть раз сварить себе горячую еду.
  Семь лет безуспешно пыталась.
  Поймаю перепелку, а отец ее съест сырую.
  Раздобуду хлеб - отец ее украдет у меня.
  Нарву дикого лука - отец сразу его сжует.
  Но однажды мне повезло.
  Я запаслась всем необходимым.
  Пришла на берег ручья.
  Развела огонь.
  Поставила в черепке воду кипятиться.
  Бросила в кипящую воду лук, рыбку, перепелку.
  С содроганием сердца стала ждать, когда сварится вкуснейшая еда.
  На мою беду подъехал на осле к ручью патриций Фидий.
  Осел патриция увидел пар над моим варевом.
  Испугался.
  Сбросил с себя седока.
  Рассердился патриций.
  Ногой толкнул черепок, в котором я варила.
  Все мое варево ушло в ручей.
  Я не стерпела и крикнула патрицию:
  "Ты не добрый.
  Знай же, патриций.
  Я семь лет мечтала покушать горячего.
  Так и ты семь дней будешь искать меня.
  Западут тебе в душу мои золотые волосы".
  С проклятиями я убежала в оливковую рощу.
  Но мои слова задели патриция за честь.
  Он как раз искал себе новую рабыню для утех.
  Фидий забрался на осла своего.
  Отправился в деревню искать меня.
  Ходил по домам, спрашивал, где я живу.
  Но крестьяне и ремесленники отвечали, что не видели Палладу с золотыми волосами.
  Потому что каждый хотел всунуть патрицию свою жену или дочь.
  Но все же патриций Фидий целеустремленный.
  Подъехал он к нашему прохудившемуся дому.
  Спрашивает моего отца:
  "Здесь живет Паллада с золотыми волосами?
  Я ее семь дней ищу".
  
  
  ГЛАВА 429
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ПАЛЛАДА И ФИДИЙ
  
  "Наверно, мы об одной Палладе думаем, - мой отец обрадовался. - Моя дочь Паллада - бездельница.
  Где-то семь дней пропадает.
  Меня не кормит.
  Я на нее жрецам пожалуюсь".
  Обрадовался патриций Фидий.
  Начал у моего отца меня торговать.
  Начали с самой малой монеты.
  Отец и медяку рад.
  Патриций отца вином поит.
  Согласился отец.
  Сходили к писцу.
  Писец оформил продажу.
  С тех пор я стала рабыней патриция Фидия.
  Но я же не знала.
  Через семь дней возвратилась домой.
  А отец и патриций мне глиняную табличку в нос суют.
  Фидий кузнеца позвал.
  Пока я была в полуобморочном состоянии, мне на шее навечно ошейник рабыни кузнец закрепил.
  Никто этот ошейник не сможет снять...
  Опоминалась я.
  Спряталась от своего хозяина патриция Фидия в каменном сарае.
  Подходит патриций Фидий к камням.
  Спрашивает моего отца.
  Ни окон, ни дверей.
  Как в каменный сарай попасть?
  "Только через крышу можно в этот каменный колодец залезть", - мой отец отвечает.
  "Полезай за своей дочкой", - патриций Фидий приказывает моему отцу.
  "Теперь Паллада - твоя рабыня, - мой отец руки умыл. - Ты - ее хозяин.
  Ты ее и доставай".
  Пыхтел патриций Фидий.
  Гневом наливался.
  Но понимал, что мой отец прав.
  Обозлился на меня патриций до невозможного.
  Кричит мне:
  "Рабыня моя.
  Вылезай из каменного мешка.
  Иначе я тебя кнутом засеку до смерти".
  "Не могу вылезти, - я кричу. - Сил нет".
  "Ты свои длинные рыжие волосы в косу заплети, Паллада.
  Через край каменного сарая перебрось.
  Мы тебя за волосы и вытащим".
  "Согласная я", - я, как последняя дурочка, волосы в косу заплела.
  Через край сарая косу подкинула.
  Патриций Фидий привязал мою косу к хвосту осла.
  И перца ослу под хвост насыпал.
  Осел заревел.
  Да как рванул.
  Выдернул меня из каменного мешка.
  Понес по кочкам.
  По камням.
  До соседней деревни дотащил.
  Там моя коса и оборвалась.
  Осел побежал обратно к своему патрицию.
  Животное - умное.
  Знает, что без хозяина его быстро разбойники на мясо зарежут.
  Или волки сожрут в горах.
  Я же забралась в чей-то дом.
  Завернулась в ковер.
  Лежу.
  О себе печалюсь.
  Вечером в дом вошли... разбойники.
  Оказывается, что это их дом был.
  Самый главный, поэтому - самый старый и страшный - разбойник стал принюхиваться:
  "Кажется, что девкой пахнет".
  "Ты слишком давно девок не видал, Ануил, - разбойники хохочут. - Тебе везде девки мерещатся".
  Сели разбойники пировать.
  Пьют, гуляют.
  Кости под стол бросают.
  Некоторые кости до меня докатываются.
  Я из ковра руку высовываю.
  Кость подтаскиваю.
  Глодаю кости.
  Наелись разбойники.
  Разделись.
  Спать все вместе легли.
  Я же тихонько поднялась.
  Пошарила по кошелям разбойников.
  Несколько серебряных монет нашла.
  Тихонько, бочком выхожу из дома.
  В темноте случайно наступила на разбойника.
  Он около выхода лежал.
  Нарочно, как стражник.
  Разбойник проснулся.
  Дико заорал от боли.
  Я ему на больное место наступила...
  Хотел меня за косу схватить.
  Но на мое счастье осел ее оторвал.
  Пробежала я мимо разбойника.
  Понеслась по дороге домой.
  Разбойники не стали терять время на одевание.
  Схватили дубины, мечи, вилы, топоры - и за мной.
  Я оглянулась.
  Страшно мне стало.
  Голые разбойники, бородатые, ужасные.
  Я еще быстрее побежала к родному дому.
  Я совсем забыла, что отец меня продал патрицию Фидию.
  Позже вспомнила.
  Во время бегства я подумала, что лучше хозяин патриций, чем разбойники.
  Разбойники меня стали догонять.
  Мужчины все-таки.
  Они быстрее девушек бегают.
  Я вздохнула.
  Выбросила серебряные монеты, которые у разбойников украла.
  Стали разбойники в пыли монеты собирать.
  Чуть поодстали от меня.
  Но затем погоню продолжили.
  Потому что я - девушка.
  Меня можно на рынке рабов еще раз продать.
  Да и в хозяйстве красавица разбойникам сгодится.
  Но я уже понимала, что долго у разбойников не проживу...
  Быстро они меня загоняют...
  Коровы в поле паслись.
  Я на корову вскочила.
  Не быстро корова бежит.
  Но разбойники за ней угнаться не могут.
  Тогда разбойники вскочили на быков.
  Быки, как корову увидели, так понеслись, как кони в колесницах боевых.
  Вижу я, что меня разбойники на быках догонят быстрее, чем без быков.
  Я с коровы соскочила.
  Корова от быков в манговые заросли понеслась.
  Быки свернули за ней.
  Разбойники соскакивали с быков.
  Но все равно - крюк пришлось делать, чтобы меня догонять.
  Снова я бегу.
  Разбойники не отстают.
  Разгорячились.
  У них видно.
  Тогда я отчаялась.
  Тунику с себя сорвала.
  На дорогу бросила.
  Добежали разбойники до моей туники.
  Схватили ее.
  Каждый к себе тянет.
  К груди прижимают.
  Нюхают ее.
  Передрались разбойники из-за моей туники.
  Я благополучно до родного дома добежала.
  А там меня патриций Фидий дожидается.
  Как увидел меня - обрадовался.
  Кнутом меня бьет.
  Приговаривает:
  "Не убегай, рабыня, от хозяина.
  Не убегай".
  Так избил, что я ходить не смогла.
  Патриций меня на осла свалил.
  Привязал.
  Так и до своего дворца довез.
  Жена патриция, как увидела меня, так сразу - в крик:
  "Фидий!
  Ты, зачем еще одну рабыню купил?
  У нас и так денег на коз не хватает.
  Еще налоги цезарю надо платить.
  Ты же себя рабынями балуешь".
  "Девка она работящая, - патриций Фидий от жены увертывается. - Рис на наших плантациях поспевает.
  Кто рис будет убирать?
  Вот я рабыню для риса и купил".
  "Купил, а избил так, что она не двигается".
  "К утру поднимется", - патриций Фидий обещал себе и жене.
  Всю ночь меня рабы от крови отмывали.
  Натирали маслом репейника.
  Поили живительным жирным бульоном.
  Утром я кое-как вышла на рабские полевые работы.
  До обеда рис пропалывала на плантации.
  Затем упала.
  Ноги меня не держали.
  Патриций Фидий лично на плантацию приехал на осле.
  На меня набросился с кулаками:
  "Рабыня!
  Жена меня поколотит, когда узнает, что ты работать не можешь".
  "Меня гадюки в ноги кусали, - я оправдывалась. - В воде на рисовых плантациях всегда ядовитые змеи живут".
  "Конечно, змеи, - патриций Фидий головой мотает так, что она у него отваливается. - Где ты видела рисовую плантацию без гадюк?
  Я бы тебя запорол кнутом.
  Но ты мне нужна для других развлечений". - Глаза патриция Фидия затуманились.
  Я сразу догадалась, для каких целей я нужна патрицию Фидию.
  Для тех же целей, как нужна была и разбойникам...
  "Я тебя, рабыня, больше на рисовую плантацию не буду отправлять. - Патриций Фидий губы облизнул. - Мне твои ноги и подвижность нужны для иного.
  Отправляйся овец пасти.
  Работа с овцами - легкая, почетная.
  Я же..." - Патриций Фидий не успел договорить.
  Его жена Империатрикс пришла на плантацию.
  Меня снова побили.
  Патриций Фидий бил - чтобы жене угодить.
  Показывал, что я ему не нравлюсь.
  Жена патриция Империатрикс меня колотила, чтобы я не соблазняла ее мужа.
  Но как же я могу не соблазнять, если я - красивая, молодая и голая.
  Легко меня побили.
  Чтобы я работать могла.
  Ушла я овец пасти.
  День пасу.
  Второй пасу.
  На третий день ко мне патриций Фидий в стадо пришел.
  Но не один явился.
  А со своей подругой - рабыней Бельлведерой.
  Рабыня на меня смотрит с жалостью.
  Знает, что мне сейчас достанется от патриция.
  "Паллада, - Патриций Фидий меня за руки взял. - Я сейчас возбужден.
  Ты же удивительно привлекательная.
  Рыжие волосы.
  Плавные линии тела.
  Рядом с тобой я кажусь цезарем.
  Хорошо, что ты обнаженная.
  Никто не назовет тебя юношей.
  Поздоровайся с моей рабыней Бельведерой.
  Она тебя научит.
  Подскажет.
  Покажет, как надо меня ублажать". - Патриций толстыми пальцами с накрашенными ногтями погладил меня по щеке.
  Я отскочила от Фидия.
  "Веди себя, как ни в чем не бывало, Паллада, - патриций Фидий сердито зарычал. - Я не желаю знать, что у тебя творится в головке.
  Ты не осознала еще, что я твой хозяин.
  Хочу - хочу, а не захочу - так на кол посажу". - Патриций Фидия для бодрости хлебнул из походной амфоры.
  "Паллада", - рабыня Бельведера насторожено посмотрела на меня.
  "Да?"
  "Паллада, я не хочу, чтобы тебе было мучительно больно, - Бельведера подошла ко мне. - Поэтому я покажу тебе..."
  "Я готова тебя задушить, рабская душонка, - я зашипела, как дикая кошка. - Мало того, что ты живешь со своим хозяином.
  Но ты еще смеешь двусмысленно намекать мне...
  Нетрудно догадаться, что сейчас хочет патриций Фидий.
  Я удивлена, Бельведера, что ты еще не вспыхнула от обиды и стыда".
  "Я объясню тебе, Паллада, - Бельведера сверкала очами, - что до рабства я понятия не имела о многих вещах.
  Я вижу упрек в твоих глазах. - Наступила неловкая пауза. - Я сейчас схожу с тобой к ручью.
  Обмою тебя".
  "Ах, да, конечно, - я показала зубки. - Ты так заботишься обо мне, Бельведера.
  Тебе не терпится, чтобы патриций Фидий надругался надо мной".
  "Ручей - там", - Бельведера кивнула очаровательной головкой в сторону зарослей бамбука.
  Улыбнулась.
  "Твоя улыбка бесит меня, - я пропищала. - Я выпасаю овец.
  Неужели, я не знаю, где ручей для питья и купания?
  Иди к ручью без меня, Бельведера".
  "Я постараюсь, чтобы ты была вежливая даже с другими рабами, - патриций Фидий кнутом ударил меня ниже спины сзади. - Паллада, искупайся перед..."
  "Я никогда в жизни не чувствовала большей безысходности", - я пробормотала и направилась к ручью.
  Овцы с болью в глазах провожали меня.
  К счастью, холодная вода ручья успокоила меня.
  Я смотрела на свое отражение в воде.
  Краска сошла с моих губ.
  Щека покраснела.
  Волосы спутанные.
  Я выглядела истерзанной.
  Отчаянье захлестнуло меня.
  Я хотела утопиться.
  На то, чтобы сбежать - у меня не хватало сил.
  Конечно, я могла бы стать новой любовницей патриция Фидия.
  У рабынь выбор маленький...
  Но тогда жена патриция Империатрикс отравила бы меня из ревности.
  Она уже намекала, что как только я стану наложницей ее мужа, я сразу умру.
  Я пыльцой лилии чуть сняла красноту со щеки.
  Губы намазала ярким красным соком рябины.
  Пальцами расчесала волосы.
  Провела мятой за ушами.
  Сразу стала чувствовать себя увереннее.
  Надежда, что патриций Фидий срочно отправится на войну, не оправдалась.
  Патриций Фидий сидел на траве.
  Рядом с ним расположилась рабыня Бельведера.
  Но к ним прибавился незнакомый мне воин.
  "Мне кажется, что я - лишняя в вашей компании", - я остановилась.
  Я почувствовала легкую слабость в бедрах.
  "Подойди, рабыня, - воин повелительно махнул рукой. - Я приказываю".
  Голос у него властный.
  Крепкий голос.
  Я покорно подошла.
  Старалась не вихлять бедрами.
  Патриций Фидий и воин поднялись.
  Я взглянула хозяину в глаза.
  Но Фидий отвел взгляд.
  Подождал, пока я прилягу рядом с Бельведерой.
  Затем указал на воина и сказал:
  "Мой друг детства - Каннабис.
  Дослужился до центуриона. - В голосе патриция Фидия прозвучала неприкрытая зависть. - Постарайся, рабыня Паллада быть приветливой с моим другом.
  Я давно знаю и люблю Каннабиса.
  Его поведение мне кажется очень умным и величественным.
  Конечно, наши отношения более, чем не невинные.
  Но тебя, рабыня, они не касаются.
  Ты должна подчиняться моему другу.
  Я задолжал Каннабису...
  Поэтому он милостиво согласился взять натурой..."
  "Натурой?"
  "Да, тебя возьмет на вечер, мой друг Каннабис".
  "Почему же ты, хозяин, не расплачиваешься собой?"
  "Не дерзи, рабыня", - патриций Фидий снова меня ударил кнутом.
  "Ты умеешь убеждать кнутом, хозяин", - я простонала.
  "Рабыня, пойдем в кусты, - центурион Каннабис за руку дернул меня вверх. - Я привык командовать.
  Зря время не теряю.
  Но в то же время я обходительный, нежный.
  Чем-то похож на нашего цезаря.
  Наши мягкие манеры..."
  Центурион Каннабис высокий, темноволосый.
  Он дал мне некоторое время полюбоваться его статью.
  Затем бесцеремонно потащил в кусты.
  Но в зарослях он сразу не накинулся на меня.
  Стал рассказывать о своей сотне, о воинах.
  Расспрашивала меня о моем детстве и отце.
  Я с удовольствием расслабилась.
  Уже не напрягалась.
  Даже подумала, что центурион...
  Пусть лучше будет он, чем патриций Фидий.
  Но Каннабис меня испугал.
  Не разочаровал, а именно - испугал.
  "Рабыня, - он произнёс ласково.
  В голосе звенели нотки извинения. - После того, что произойдет между нами, я тебя зарежу".
  "Чтооо?
  Зачем?
  Я, может быть, буду носить твоего ребенка".
  "Даже, если бы у нас родился ребенок... - центурион Каннабис покачал головой.
  Перья на ее шлеме шевелились. - Даже, если бы...
  То наш ребенок все равно бы по закону стал бы рабом моего друга Фидия.
  А я не хочу делать приятное Фидию.
  Ты не беспокойся, рабыня.
  Я убью тебя быстро.
  Ты даже не почувствуешь, как твоя голова отделится от тела".
  "Откуда ты знаешь, центурион, что я ничего бы не почувствовала? - я искала глазами камень.
  Ударила бы центуриона в висок. - Ведь те, кому отрубали головы, уже не могли рассказать - испытывали ли они боль, или нет".
  "Пойми, рабыня.
  Я должен", - центурион сорвал ромашку.
  Протянул цветок мне.
  "Кому ты должен убить меня, Каннабис?
  Я не важная дама, чтобы меня убивали..."
  "Никто не должен знать о нашей близости, рабыня, - Каннабис - чем дальше, тем больше удивлял меня. - Никто не узнает, что я был с женщиной".
  "Почему ты стыдишься быть с женщиной, центурион?"
  "Потому что женщина - не мужественно.
  Надо мной будет потешаться моя сотня воинов.
  Вот, почему".
  "Но я никому не скажу".
  "Вы, девушки, болтливые.
  Тем более, если тебя осчастливит прославленный центурион.
  Ты на каждом углу, каждой рабыне и купцу будешь хвастаться, что любилась с центурионом Каннабисом".
  "Тогда не будь со мной, центурион".
  "Я бы и не был с тобой, рабыня.
  Но я должен досадить Фидию".
  "Ты и мой хозяин патриций Фидий - друзья.
  Почему же ты хочешь сделать зло своему другу детства?"
  "Фидий в детстве меня унижал.
  Окунал головой в свиной навоз.
  Затем умывал помоями из корыта.
  Я на всю жизнь запомнил издевательства Фидия".
  "Фидий виноват, а пострадать должна я", - я зашипела.
  "Не отгораживайся от моих пристальных взглядов, рабыня, - центурион заметил камень в моей руке.
  Усмехнулся.
  Легко отобрал камень. - Мы с тобой поужинаем.
  Познакомимся ближе, рабыня".
  "Говорят, что на войне убивают", - я вежливо проблеяла.
  Старалась затянуть время.
  Неизвестно, на что надеялась.
  "Да, на войне убивают, - центурион ответил сдержанно. - Впрочем, и без войны убивают".
  "Без войны! - Я сделала вид, что впечатлена. - Без войны - нет войны.
  Ты себя каждый день на войне подставляешь под вражеские копья, Каннабис.
  Я палку в руке удержать не могу.
  Даже камень не удержала...
  Ты же тяжеленым мечом размахиваешь на войне.
  Я даже не представляю, как можно не умереть в битве".
  "Я - центурион, - Каннабис внушительно произнёс. - Я привык, что за меня умирают другие".
  "Все равно", - я проблеяла.
  Овцы отозвались мне дружескими криками.
  Даже патриций Фидий поинтересовался издалека:
  "Каннабис!
  Вы уже все?"
  "Нет, Фидий, мы еще не начинали", - центурион заговорщицки подмигнул мне.
  Протянул руку к моей груди.
  "Воин, - я отодвинулась. - Может быть, не надо?"
  "Ты подкупаешь меня своей искренностью, рабыня.
  Мне все труднее противиться твоему обаянию.
  Я очень доброжелательный.
  Мне тяжело видеть твои осуждающие взгляды.
  Я подозреваю, что после смерти ты меня не простишь.
  Со страхом думаю, что ты скажешь Харону, когда он сегодня будет перевозить тебя на своей ладье в царство мертвых.
  Я выпью больше, чем обычно позволяю себе.
  И к завтрашнему утру забуду тебя, рабыня.
  Перестану думать о том, что лишил тебя жизни.
  Если я от выпитого начну засыпать, то ты меня растолкай, чтобы я сделал свое дело. - Центурион посмотрел на меня чужими глазами.
  Его взгляд изменился на боевой. - Не дергайся, рабыня".
  "Ты успеешь, Каннабис?" - я спросила сдержанно.
  Почувствовала себя несчастной девушкой.
  Никто обо мне не позаботится.
  Никто не спасет.
  Никто даже обо мне не вспомнит.
  "Я буду вести себя так, словно ничего не произошло. - Центурион навалился на меня.
  Расстегивал пояс. - После того, как ты...
  Понимаешь...
  Я на тебя могу рассердиться".
  Я не ответила воину.
  Пыталась спихнуть его с себя.
  "Подготовься", - центурион произнес жестче.
  Я схватила его за ухо.
  Напряженно ждала, что дальше произойдет.
  Я чувствовала себя раздавленной лягушкой.
  Пока еще не до конца раздавленной и испорченной.
  Вдруг, словно Зевс с Олимпа спустился.
  Раздался трубный глас.
  "Центурион Каннабис, на выход".
  "Что?
  Где?
  Когда?" - Каннабис мигом слетел с меня.
  Я еще не верила в свое счастье.
  В свое избавление не верила.
  Я осталась чиста...
  "Центурион Каннабис, - снова раздалось с поляны. - Я прибыл по приказу цезаря.
  Ты должен срочно явиться в свою когорту.
  Мы идем войной на печенегов".
  "Война на печенегов? - губы центуриона шевелились вяло: - рабыня!
  Ты меня только дождись.
  Слышишь, рабыня?!
  Дождись меня обязательно.
  Я к тебе снова..." - Центурион не договорил
  Выскочил из кустов, как ошпаренный.
  Я же благоразумно не выходила.
  Помнила, что Каннабис не хотел, чтобы его воины узнали, что он был с девушкой...
  "Центурион, - молодой воин соскочил с коня.
  Обнял Каннабиса. - Друг мой.
  Ты нам, как отец родной, Каннабис.
  Я так рад тебя видеть".
  "Я тоже рад тебе, Полукс", - Каннабис лихо вскочил на коня.
  Молодой воин забрался за спину центуриона.
  Конь недовольно присел.
  Центурион Каннабис воровато взглянул на кусты, за которыми я скрывалась.
  Отвернулся.
  Молодой воин обнял Каннабиса за талию.
  Прижался к его спине.
  Вскоре шум копыт затих вдалеке.
  "Рабыня, - патриций Фидий был взбешен. - выходи".
  "Вышла, - я появилась перед хозяином. - Дальше что?"
  "Каннабис тебя испортил, рабыня?"
  "Не понимаю тебя, хозяин".
  Просвистел кнут.
  Больно ожег мою спину.
  "Теперь поняла, хозяин.
  Нет, я чиста.
  Центурион не успел.
  Он слишком много говорил".
  "Да, болтливостью Каннабис всегда отличался, - патриций Фидий повеселел. - Но все равно, рабыня.
  Ты виновата".
  "В чем же я виновата, хозяин?
  Вы меня, как грушу перекидываете друг другу".
  "Ты виновата, что зазывно красивая.
  Я с тобой сегодня не буду... больше общаться.
  Каннабис мне все настроение уронил.
  Не подниму настроение до завтра.
  Но к следующему дню будь готова".
  Патриций Фидий выполнил свое обещание.
  Он заявился в стадо утром.
  Но один.
  Без Бельведеры.
  "Где Бельведера?" - Я спросила с любопытством.
  "Моя жена Империатрикс Бельведеру на конюшне запорола кнутом.
  До смерти". - Патриций Фидий пробурчал.
  Он вяло приставал ко мне.
  Я отбивалась.
  Патриций меня избил и удалился.
  Так он ходил ко мне неделю.
  В последний раз заявился очень злой и решительный.
  Без слов повалил меня на траву.
  Засунул мне в рот палку.
  Нахлестал по щекам...
  И тут... появилась жена патриция Империатрикс.
  
  Она сразу вцепилась Фидию в бороду.
  Таскала его по траве, как овцу за хвост.
  Патриций стонал, как беременая.
  Выл, словно волк.
  Проклинал.
  Но проклинал, разумеется, не свою жену Империатрикс.
  Жену он боялся.
  Патриций Фидий проклинал рабыню, то есть - меня.
  Обвинял меня во всех своих бедах.
  По словам Фидия выходило, что я его соблазнила, а не он пытался меня взять силой.
  Рабыню проще ругать и безопаснее, чем госпожу.
  "Рабыня, - патриций Фидий косил на меня кровавым глазом. - Вечером передай стадо рабу Шопенгаурию.
  Я тебя на кол посажу, рабыня.
  Утро ты не встретишь".
  "Нет, рабыня, - жена патриция готовила мне свою месть. - За то, что ты соблазняла моего мужа, - жена тоже меня проклинала.
  Будто бы я виновата. - Я тебя на конюшне на крюк подвешу.
  И кнутом запорю до смерти".
  "За то, что я красивая?" - Я не выдержала.
  Мой вопрос сбил с толку мужа и жену.
  Патриций Фидий и его жена Империатрикс сразу объединились.
  Бегали за мной.
  Но я кругами от них легко убегала.
  Тогда муж и жена отправились за рабами.
  "Поймаем тебя сетью, строптивая рабыня".
  Когда они ушли я заплакала.
  Но плакала мало времени.
  Вдруг, я почувствовала, как мне в попку кто-то что-то тычет.
  В ягодицу, вернее.
  Я опустила глаза.
  Овечка Бека мордочкой подталкивала меня к персиковой роще.
  "Бека!
  Бека! - Я склонилась над овечкой.
  Погладила ее между ушей. - Ты хочешь персик?
  Но Бека лишь недовольно топнула по камню.
  Высекла искру. - Ты подталкиваешь меня к побегу, Бега? - Я от удивления чуть не упала.
  Бека радостно заблеяла.
  Она уже не надеялась, что я пойму ее. - Бека! - Я погрозила овечке пальчиком. - Убегать от хозяев нельзя.
  Если меня поймают, то накажут..." - Я тут же прикусила язык.
  Почему рабы не сбегают от хозяев?
  Потому что рабы боятся, что, когда разгневанные хозяева поймают беглого, то от злости изобьют его.
  Но меня же ожидала гораздо худшая участь.
  Не побои ждали меня.
  Меня моя хозяйка и хозяин хотели убить - посадить на кол, или запороть кнутом на конюшне.
  И это даже без того, что я не сбегала.
  Тогда я решила бежать.
  Вошла в персиковую рощу.
  Убыстряла и убыстряла шаг.
  Каково же было мое удивление, когда я обернулась и увидела овечку.
  "Бека!
  Ты, зачем сбегаешь со мной? - Я пыталась прогнать Беку обратно в стадо. - Тебе же в стаде будет хорошо.
  Там твои подружки - овечки.
  И друзья бараны в обиду тебя не дадут".
  Но Бека упрямо уперлась в меня головкой.
  Так и вместе, - рабыня Паллада через силу улыбнулась.
  
   - Долго ты бежала? - Семирамида спросила деловито.
   - Больше двадцати лун.
   - Далеко ушла, - Царица с удовлетворением оглядывала рабыню. - Тебя уже не найдут.
   - Дальше что? - Джейн приложила пальчик ко лбу. - Паллада с нами не может идти.
  Слишком мы заметные.
  Но и оставлять одну нельзя.
   - Паллада одна не останется, - амазонка захихикала. - С ней же Бека.
   - Йа? - рабыня опустила прелестнейшую головку. - У вас уже есть одна рабыня. - Паллада кивнула в сторону Джейн. - Где одна рабыня, там и две.
   - Где одна рабыня, да еще Царица, да еще амазонка, там и войско, - Семирамида передразнила.
   - Четыре девушки и одна овца - целое царство, - Царица облизнула мигом пересохшие губки.
   - Вы меня так обсуждаете, что мне становится неловко, - рабыня Паллада засмущалась. - Я чувствую себя гладиатором на арене.
   - Ты видела гладиаторов, рабыня? - Семирамида вскрикнула?
   - Видела гладиаторов.
  Но они были не настоящие.
   - Как гладиатор может быть не настоящим?
  
  
  ГЛАВА 430
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  БЕГСТВО ПАЛЛАДЫ
  (ИСТОРИЯ ПАЛЛАДЫ)
  
   - Патриций Фидий и его жена Империатрикс устроили однажды сражение двух рабов.
  Один был - старик.
  Он сломал утром ногу.
  Подглядывал за хозяйкой.
  Империатрикс была в купальне.
  Два молодых раба натирали госпожу благовонными маслами герани.
  Старик раб загляделся на госпожу из своего укрытия.
  Наступил на енота и сломал ногу.
  Ни продать на рынке покалеченного старого раба, ни в хозяйстве он уже не нужен.
  Поэтому патриций и Империатрикс как бы приговорили старого раба к смерти.
  Второй раб - Геродонт - провинился.
  Он выпил хозяйское вино из амфоры.
  Хозяева решили проучить Геродонта.
  Выставили его в сражение против старика.
  Даже монетки ставили на победу Геродонта.
  Кто же поверит в победу старика с одной ногой?
  А Геродонт еще - Огого был.
  Вместо арены рабов пригнали в загородь к овцам.
  Овцы пугливо жались к ограде.
  Думали, что их резать будут.
  Овца всегда готова к смерти.
  Но овцы очень удивились, когда поняли, что не они сегодня будут умирать.
  Раб Геродонт с ревом набросился на старика, у которого была сломанная нога.
  Старый раб даже подняться не мог.
  Геродонт был настолько пьян от хозяйского вина, что поверил, что победит легко.
  Старик раб схватил Геродонта за ногу.
  Укусил за коленку.
  Геродонт с проклятиями свалился рядом со старым рабом.
  В хозяйстве патриция Фидия оказались два раба с покалеченными ногами.
  Но и это старик раб исправил.
  Он заполз на Геродонта.
  Выгрыз ему горло.
   - И это ты называешь сражением гладиаторов, рабыня? - Царица засмеялась звонко и серебряно.
  Но не обидно смеялась.
   - Не я назвала рабов гладиаторами, - рабыня Паллада обиженно надула губки. - Патриций Фидий и госпожа Империатрикс так говорили, что они гладиаторы на арене.
   - Ты не очень далекого ума, рабыня, - Царица внимательно рассматривала Палладу. - Но у тебя есть огромнейшее преимущество перед нами...
  
   - В чем же преимущество Паллады?
  Чем рабыня Паллада лучше, чем я, ты или Джейн? - Семирамида прищурила глазища.
   - У Паллады - овца, - Царица важно ответила.
   - Сама ты - овца, - Семирамида усмехнулась.
  - Я не овца.
  Я - Царица! -
   - Настоящая Царица? - рабыня Паллада распахнула глаза.
   - Настоящая я Царица.
   - Тогда, где твоя корона, Царица?
   - Моя корона там, - Царица показала на вершину горы. - Я ее под камнем спрятала.
  Дело в том, что я сейчас в походе.
  Корону могут украсть.
   - Вот это да! - Восторг рабыни раскалял ее. - Я так рада, что встретила Царицу.
   - Я думаю, что Царица тоже рада, что встретила тебя бездомную, Паллада, - Семирамида тоненько пропищала.
   - В том твоя радость, что ты встретила Палладу, что Паллада может стать твоей подданной, Царица, - Джейн взяла рабыню за руку.
   - Моей подданной? - Глазища Царицы загорелись. - Ты - умница, рабыня, - Царица все же называла Джейн рабыней. - Почему я сама не догадалась, что добро - рабыня и овца - ко мне припылили!
   - Мы не плыли.
  Я и Бека шли ножками.
   - Но у меня одно условие, - Джейн выразительно посмотрела на Царицу.
   - Ты смеешь мне указывать, рабыня? - Царица воткнула кулаки в бока.
   - Не только смею указывать, - Джейн произнесла тихо, - но приказываю.
  Ты - Царица.
  Но я - сержантка Имперской армии.
  На войне слово сержантки выше, чем слово королевы.
   - Мы воюем? - амазонка сняла с плеча лук.
   - Империя всегда находится в состоянии войны с жухраями, - Джейн мизинчиком дотронулась до тетивы.
  Лук грозно звякнул. - Поэтому, я имею право приказывать. - Голосок Джейн окреп. - Царица!
  Паллада будет твоей подданной.
  Но только - не как рабыня.
  Паллада станет свободной в твоем царстве.
  Свободная твоя подданная.
   - Свободная?
  Не рабыня? - Царица сделала вид, что думает. - Я согласна.
  Мне нужна мудрая помощница по хозяйству...
  Паллада!
  Назначаю тебя своей фрейлиной.
   - Фрейлиной? - Паллада приложила ладошку к левой груди. - Что это - фрейлина?
   - Фрейлина - подданная королевы.
  И в то же время - подружка королевы.
  Так Хиславичь рассказывал.
  Он же слышал о фрейлинах на ярмарке от купцов из Вестляндии.
  Хиславичь еще смеялся надо мной.
  Говорил - какая же я царица, если у меня нет фрейлины.
  Теперь Хиславичь заткнется. - Царица мстительно протянула. - У меня есть фрейлина.
   -Царицка!
  Крепко тебе досадил твой подданный Хиславичь, - Семирамида засмеялась. - Ты хочешь, чтобы Хиславичь заткнулся.
  Но не можешь его заткнуть.
   - Хиславичь - хороший подданный, - Царица произнесла задумчиво. - Я к нему привыкла.
  Выбирать не приходится.
  Царство мое - маленькое.
  Каждый мерзавец нужен...
  Я даже сейчас чувствую незримое присутствие Хиславича.
  Едва сдерживаю себя от вспышки гнева.
  Все время со страхом жду, что услышу голос Хиславича.
  Может быть, я не права.
  Мой подданный - Хиславичь - не достоин моего внимания и презрения.
  Но я продолжаю прислушиваться и вглядываться.
  Вдруг, Хиславичь выскочит?
  У меня даже глаза болят.
  Очень хорошо, что ты, Паллада, не будешь мне рабыней.
  К рабыне Хиславичь приставал бы.
  Мои подданные обижали бы тебя.
  Мое положение стало бы шаткое.
  Что я за Царица, если не могу спасти свою рабыню от насмешек и приставаний подданных?
  
   - Мы задержались, - Джейн с нетерпением притоптывала. - Теперь, когда Паллада...
   - Паллада еще не теперь, - Царица подошла к рабыне. - У Паллады ошейник рабыни.
  Как же Паллада будет моим подданным говорить, что она свободная, если она с ошейником?
   - И туники у меня нет, - Паллада взглянула на Джейн. - Только рабыни ходят без туники.
   - Туника?
  Туника? - Царица приложила ладошку ко лбу. - Я отдам тебе свою тунику.
  В деревне куплю себе новую.
  Скажу крестьянам, что разбойники украли мою тунику, когда я купалась.
   - Твоя туника для Паллады не подойдет, царицка.
   - Чем моя туника плохая? - Царица огрызнулась на Семирамиду. - С плеча царицы туника.
   - Твою тунику, царицка, тунику протертую до дыр, каждый твой подданный знает, - Семирамида стучала пальчиком по рукояти меча. - Палладу твои подданные обвинят.
  Скажут, что она убила тебя, царицка.
  Убила, чтобы завладеть твоей заношенной туникой.
   - Вы меня оставите? - Паллада быстро-быстро моргала.
  Ее овечка Бека почувствовала испуг хозяйки.
  Жалобно заблеяла.
   - Бека, не созывай волков, - Джейн погрозила овечке пальчиком.
  Семирамида и Царица засмеялись.
   - Мы тебя, Паллада, не оставим просто так, - Семирамида пригладила край своей туники. - Свою тунику я тебе тоже не отдам.
  Моя туника...
  Она, вообщем, моя.
  Мне туника досталась, как дар небес...
   - А у меня нет одежды, - Джейн прокрутилась на каблучке. - Мне нечего тебе дать, Паллада.
   - Я ничего не прошу, - рабыня опустила милейшую головку.
   - Я куплю тебе тунику, - Царица расправила узкие плечи. - Я - твоя Царица!
  Ты - моя фрейлина.
  Я обязана заботиться о своих подданных.
  А ты... фрейлина Паллада, отработаешь за тунику.
   - Я с удовольствием буду работать на тебя бесплатно, Царица.
   - Ты рабские замашки брось, рабыня, - Царица приказала повелительно. - Ты будешь купаться в деньгах. - Царица прикусила губку. - Когда... мое царство разбогатеет.
  А пока ты присмотри за моим дворцом.
   - Дворец большой!
  Как же я справлюсь? - Глазища Паллады загорелись. - Но я постараюсь.
   - Ээээээ, рабыня, - Царица опустила взгляд. - Мой дворец пока не большой.
  Он...
  Я только начинаю строить свой дворец.
  Эээээ.
   - Бээээ, - овечка Бека радостно подхватила, чтобы помочь Царице словами.
   - Я скоро построю себе огромнейший дворец, - Царица пальчиком провела по носу овечки. - Пока же я живу в лачуге...
  В хижине...
  Во временном дворце.
  Ты ничему не удивляйся.
  Царство мое - маленькое, но гордое.
  За огородом следи.
  Свинку Пеппу корми и пои.
  Когда я вернусь, то начнем строить дворец из мрамора.
   - Я с удовольствием, - Паллада даже подпрыгнула от восторга.
  Ее кольцо на железном ошейнике звякнуло.
  Паллада неожиданно вздрогнула.
  Поискала глазами, словно ждала кого-то. - Но мой ошейник рабыни.
   - Сейчас снимем твой ошейник рабыни, - Семирамида ответила преувеличено бодро.
   - Паллада, мы тебя не бросим одну на растерзание охотников на рабов, - Джейн обещала. - Ты - званая гостья.
  Поэтому оставь все свои страхи за плечами.
   - Мой ошейник не снимается, - рабыня обреченно прошептала. - Его нарочно заковали так.
   - Сейчас посмотрим на твой ошейник, - амазонка приблизилась к рабыне.
  Стучала пальчиками по железному ошейнику.
  Рассматривала его. - Даже кожа под ним покраснела.
  Тяжелый ошейник. - Пальчики Семирамиды дотронулись до воспаленной кожи Паллады.
   - Так приятно щекотишь, - рабыня даже глаза закрыла от удовольствия.
   - Амазонка, - Царица хлопнула в ладоши. - Не трогай мою фрейлину.
  Она - моя и только моя...
  Вместе со своей овцой Бекой.
  И с ягнятками...
  Будущими.
   - Твоя рабыня, ты с нее ошейник и снимай, - Семирамида отошла от Паллады.
  С насмешкой смотрела на Царицу.
   - И сниму, - в свою очередь Царица исследовала ошейник рабыни. - Все снимем.
  Ты, амазонка, держи рабыню за руки.
  Я же возьму за ноги. - Царица тут же присела.
  Обхватила руками колени Паллады.
   - Ты, царицка, лбом упрись в низ живота Паллады, - Семирамида посоветовала. - Так удобнее и крепче. - Семирамида схватила за руки рабыню. - Джейн!
   - Да, Семирамида.
   - Найди небольшой острый камень,
  - Подойдет? - Джейн с гордостью показала небольшой камень. - Достаточно острый?
  
   - Камень - хорош, - амазонка одобрила. - Джейн?
   - Да, Семирамида.
   - Стучи камнем по ошейнику.
  Стучи, пока ошейник не лопнет.
   - Раз, - Джейн легонько приложила камнем к ошейнику.
   - Ой, - Паллада взвизгнула. - Я бы подпрыгнула от боли и страха.
  Но вы меня держите.
  Я думаю, что скорее моя шея сломается от камня, чем ошейник.
   - Твоя шейка - тонкая, - Джейн наклонила головку к левому плечу.
   - Твоя шея тоже тонкая, - рабыня вымученно улыбалась.
   - Как же мы снимем ошейник?
   - Меня мучает обида на саму себя, - Паллада выдохнула обреченно. - Я вам мешаю.
  Лучше бросьте меня одну.
  На растерзание...
   - На растерзание кого? - Царица высунула язычок.
   - На растерзание разбойникам, охотникам на беглых рабынь, волкам, - Паллада загибала пальчики. - Неважно, кто на меня набросится.
   - Я не оставлю овцу Беку, - Царица несогласно мотала дивнейшей головкой. - Да и ты, моя фрейлина.
  Я теперь в ответе за тебя. - Царица шмыгнула носиком.
   - Что же нам делать с ошейником? - Джейн опустила ручки.
   - Джееееейн, - Семирамида протянула.
   - Да, Семирамидочка.
   - Джейн, ты забыла?
   - О чем я забыла?
   - Ну, об этом, - Семирамида отчаянно подмигивала подружке.
   - О чем об этом я забыла, Семирамида?
   - О том, что ты прячешь, ты забыла.
   - Что я прячу? - Джейн развела руками. - Я же обнаженная.
  Ничего я не прячу.
  На мне все видно.
   - Нет, Джейн, - не все на тебе видно.
  Есть то, что ты скрываешь очень и очень, - амазонка в нетерпении притопнула.
   - Что я скрываю очень и очень? - Джейн распахнула глазища. - Я скрываю то, что не до конца изучила Устав внутренней караульной службы на Космолетах.
  Ты это имеешь в виду, Семирамида?
  Но откуда ты узнала?
   - Джеййййн, - амазонка прорычала. - Не устав.
  Кинжал.
   - Что кинжал, Семирамида?
   - Твой замечательный кинжал, который все режет, - Семирамида закатила глаза. - Я так пыталась тебе намекнуть о нем.
  Так моргала.
  Подсказывала.
  Я не хотела, чтобы... некоторые... некоторая узнала о нем.
  Но пришлось.
   - О ком узнала? - Паллада широко раскрытыми глазами смотрела на Джейн.
  Заметила выражение ее лица и опустила уголки губ.
   - Просыпайтесь, девочки, - Семирамида хлопнула в ладошки. - Джейн, достань кинжал.
  Резь ошейник Паллады.
  Если ты другими словами и жестами не поняла меня.
  
   - Я даже не нахожу, что ответить, - Джейн нервно захихикала. - Как я забыла о своем замечательном понтовском кинжале?
  Мы с Бонни без спроса командования взяли их на военном складе.
   - Джееейн, - Семирамида ядовито пропела. - Я теперь опасаюсь...
   - Чего ты опасаешься теперь, Семирамидочка?
   - Нападут на тебя, а ты забудешь, что у тебя кинжал есть.
  Как сейчас забыла.
   - Неееет, Семирамидочка, - Джейн счастливо засмеялась. - Если нападут, то мои ручки сами метнут кинжал, куда надо.
  Это - инстинкт.
  Паллада на меня не нападала.
  Поэтому я о кинжале - не то, чтобы забыла, но как-то... - Кинжал тускло блеснул на ладони Джейн.
   - Только что ладонь была пустая, - Паллада восхитилась. - Теперь же кинжал появился.
   - Не просто кинжал, а - потрясающий понтовский кинжал, - Джейн осторожно срезала ошейник с шеи рабыни.
  Задумчиво нарезала тяжелое железо на мелкие кусочки.
   - Эх, хороший ошейник испортила, - Царица сжала губы. - Он бы в хозяйстве мне пригодился.
   - Зачем тебе ошейник для рабов в хозяйстве? - Джейн строго посмотрела на Царицу.
   - Рабов у меня не будет, - Царица почесала переносицу. - Но враги, смутьяны, заговорщики, бунтовщики обязательно появятся.
  Чем могущественнее Царица, тем больше у нее врагов.
   - Новый ошейник купишь, - Семирамида прервала разговор.
   - Спасибо, - Паллада с недоверием гладила ладошкой по горлу. - Теперь я не рабыня.
  Так удивительно и приятно.
   - Станет тебе еще приятнее, когда у меня во дворце будешь жить, - Царица тут же обещала.
   - Приятнее? - Паллада повеселела. - Я согласна.
   - Но ты должна работать, - Царица напомнила. - Начни приятное с моего огорода.
   - Где?
  Где твой огород, Царица? - Паллада оглядывалась по сторонам. - Я мигом...
   - Огород на другой стороне горы, рабыня, - Царица показала пальчиком на гору. - Рабыня, - Царица опустила руку на бедро Паллады. - Я ощупаю тебя.
   - Ощупаешь меня?
  Зачем?
   - Проверю твои мускулы, - Царица похлопала Палладу по попке.
  Затем сжимала мускулы на руке Паллады.
  Провела ладонью по ее ногам.
  Постучала кулачком в живот. - Теперь - зубы. - Царица двумя пальцами развела губки Паллады. - Зубки белейшие, ровные, блестят.
  Ты в олимпийской форме, рабыня.
   - Царицка, - Семирамида покачала дивной головкой. - Паллада теперь не рабыня.
  Помни об этом.
   - Да, я забыла, - Царица смотрела на овечку Беку. - Рабынь с овцами не бывает.
   - А где твой кинжал сейчас? - Паллада осматривала Джейн со всех сторон. - Только что был.
  Куда ты его спрятала?
   - Ох, - Семирамида схватила Джейн за руку. - Только не начинай, Джейн.
   - Что не начинать, Семирамида?
   - Не начинай хвастаться, что ты умеешь прятать кинжал так, что его никто не находит.
  Все это затянется до утра.
   - Да, - Джейн опустила взгляд. - Паллада?
   - Да, Джейн? - Рабыня...
  Бывшая рабыня осмелилась назвать Джейн по имени.
  Теперь, когда свободная, Паллада чувствовала себя легче.
   - Я тебе потом покажу и расскажу, куда и где я прячу свой кинжал.
   - Я буду ждать с нетерпением, - Паллада хлопала в ладошки. - Покажешь и расскажешь, Джейн.
   - И покажет, и расскажешь, - Царица пробурчала. - Ей не нравилось, что внимание перешло к ее фрейлине. - А затем еще раз покажет и расскажет.
  Вы еще на радостях поцелуйтесь.
   - Правда, - Паллада не заметила иронию. - Я тебя не отблагодарила тебя, Джейн.
  Ничего у меня нет.
  Поэтому я поцелую тебя. - Паллада поцеловала Джейн.
   - Рабыня... Паллада, - на этот раз Семирамида рассердилась. - Ты считаешь, что твой поцелуй - награда для Джейн?
   - Да, фрейлина.
  Ты слишком много позволяешь своим губам, - Царица произнесла ледяным тоном. - Между прочим, я - твоя Царица.
  И я тебя за ноги держала, пока Джейн стучала камнем по твоему рабскому ошейнику.
   - Да, моя царицка, - Паллада без смущения поцеловала Царицу.
  Но Царица-то смутилась.
   - Меня не надо целовать, - Семирамида выставила перед собой ручки.
  Остановила, рванувшуюся к ней с поцелуем, Палладу.
  
   - Не ссоримся, - Джейн подняла ручки.
   - Царицка, - Семирамида сдвинула бровки. - Ты собиралась покупать в деревне туники.
   - Да, в деревне меня знают, как королеву, - Царица переминалась с ноги на ногу.
   - Что же ты ждешь, царицка?
   - Нуууу.
  Амазонка?
   - Да, царицка.
   - Одолжи мне монетку.
  Я свои... дома... во дворце забыла. - Щечки Царицы запылали. - Я отдам из своих сокровищ.
   - Сокровища у тебя великие, - Семирамида пробормотала.
  "Царица не хочет, чтобы Паллада узнала, что у ее Царицы нет денег", - Семирамида подумала и даже пожалела Царицу.
   - Возьми серебряный талер, царицка, - Семирамида протянула монетку. - Не нужно отдавать.
  Я счастлива, что хоть монетой могу служить тебе, Царица.
   - Я принимаю твой дар, амазонка, - Царица тут же расправила плечи.
  Подняла подбородок.
  Голос ее загремел торжественно. - Я запомню твою преданность, моя подданная амазонка.
   - Амазонки никому не подчиняются, - Семирамида напомнила. - У нас есть царица.
  Но она советует нам, помогает, а не приказывает.
  Мы - свободные... - Семирамида замолчала, потому что Царица отвернулась от нее.
  Уже шагала между деревьев вниз.
   - Царица умело придумала, как закончить разговор, - Семирамида прошептала на ушко Джейн. - Царица величественно удаляется.
   - О чем вы шепчетесь? - Паллада полюбопытствовала.
   - О своем, о девичьем шепчемся, - Семирамида ответила сухо.
   - Но я тоже девушка...
   - Семирамида, не обижай нашу Палладу, - Джейн выпятила нижнюю губку.
  
   - Паллада уже стала нашей, - Семирамида пробурчала.
   - Царица, - Джейн крикнула в спину уходящей.
   - Да, моя подданная, - Царица остановилась и оглянулась.
   - Мы за тобой будем следить в датчик поиска.
  Если тебя начнут обижать, то мы прибежим на помощь.
   - На Царицу никто не нападет, - Царица ответила немного неуверенно.
   - Но нападали же около... твоего дворца, - Семирамида заметила чуть слышно.
  Не хотела напоминать Царице о неприятном.
  Королевам не нравится, когда на них нападают наемные убийцы.
  Пусть наемники и не за ней охотились.
  Но все же...
  Около Царицы должно быть все гладко и без нехорошего.
   - Спускаемся к ручью, - Семирамида даже не предлагала. - Мы должны вымыться...
  После горы и перед походом.
  А ты, Паллада, тем более.
   - Я каждую ночь купалась.
   - Лишний раз купание не повредит, - Семирамида засмеялась.
  Девушки спустились к реке.
   - Джейн? - Семирамида дотронулась до локтя подружки.
   - Да, Семирамида.
   - Я и Паллада искупаемся.
  Ты же на берегу посторожи наши вещи.
  Может быть, сейчас за нами из кустов подглядывает бродяга.
   - Бродяге интереснее вещи, чем мы? - Паллада с презрением фыркнула. - Не поверю.
  Думаю, что бродяга, когда посмотрит на нас, то забудет о том, что хотел обворовать.
   - Ты очень высокого о себе мнения, Паллада, - Семирамида произнесла с одобрением.
   - Если мы не будем уверены в себе, то нас быстро захватят те, кто уверены в себе, - Паллада ответила просто.
   - Ты похожа на мудреца, Паллада.
   - Мудрецы - не красивые.
  Я же - красивая.
   - Ты красивая, - Джейн засмеялась. - Я посторожу... твои вещи, Семирамида.
  У меня и у Паллады нет вещей.
   - Ага, а датчик поиска, Джейн? - Семирамида загибала пальчики. - А овечка Бека?
   - Да, - Джейн слегка побледнела. - Если у нас похитят датчик поиска, то...
  То искать Бонни будет намного труднее.
   - Бека, - Паллада позвала овцу.
  Овца послушно, как собака, подбежала к хозяйке. - Слушайся Джейн.
   - Бээээ, - ответила овца.
   - Джейн, - Семирамида сняла с себя тунику.
  Блистала очаровательной наготой.
   - Да, Семирамидочка.
   - Ты садись на мою тунику.
  Мало ли что...
  Заглядишься в волшебное зеркало.
  А тебя обворуют.
  Под тобой моя туника будет целее.
   - Я прослежу из ручья, - Паллада успокоила всех.
  
  - Я еще не уверена в тебе, Паллада, - Семирамида медленно спускалась к ручью.
   - Почему ты не уверена во мне, Семирамида?
   - Не в тебе дело, Паллада, - Семирамида зашла в ледяную воду по колени. - Дело во мне.
  Я - амазонка.
  Мы, амазонки, никому не доверяем, кроме своих подружек.
   - А я не стала твоей подружкой, Семирамида?
   - Ты, Паллада? - Семирамида рассмеялась. - Нет, Паллада.
  Подругой амазонки стать очень трудно.
  Мы всех подозреваем.
   - Меня тоже подозреваешь, Семирамида?
  Поэтому взяла с собой купаться свое оружие?
   - Я взяла меч, лук и стрелы, потому что никогда не оставляю их отдельно от себя.
  Ну, разве что иногда.
  Когда чувствую себя очень уверенно.
  И убеждена, что нет рядом опасности.
  Тебе же пока не доверяю, Паллада.
  Как и многим.
  Может быть, тебя подослали бродяги или разбойники?
  Ты их боишься.
  Должна узнать о нас.
  Потом дашь тайный сигнал своим...
   - Семирамида, - Паллада побледнела. - Вы же меня спасли.
  Как я могу предать вас?
  Однако если ты в состоянии меня подозревать, то я не стану даже оправдываться.
  Я чувствую себя ужасно. - Паллада следом за Семирамидой ступила в ручей. - Семирамида?
   - Да, Паллада.
   - Ты выглядишь...
  Ну, не знаю, как сказать.
   - Не знаешь, как сказать, Паллада?
  Мне показалось, что язычок у тебя бойкий.
   - Твое тело - оно тренированное.
  Глаз невозможно отвести.
   - Мы, амазонки, следим за своим телом.
  Постоянные тренировки.
   - Можно? - Паллада произнесла робко.
   - Что можно, Паллада? - Семирамида напряглась.
  Но Паллада уже водила пальчиками по ее животу:
   - Никогда не видела столь плоского животика с каменными мышцами.
   - Ты мне льстишь, Паллада, - Семирамида не смогла сдержать улыбку.
   - Твои ноги, амазонка, - Паллада опустила ладошку на левую ягодицу Семирамиды.
  Но тут же убрала ладонь.
  Словно обожглась.
   - Ты меня ощупываешь, Паллада, как Царица осматривала тебя.
  Как покупатели разглядывают и трогают рабов.
   - Нет, не так я тебя рассматриваю, - Паллада даже слегка обиделась.
  Закусила нижнюю губку.
   - Как не так ты меня рассматриваешь, Паллада?
   - Я с уважением и восхищением трогаю тебя, Семирамида.
  Торговцы людьми так на свои жертвы не смотрят.
   - Ну, если с уважением и восхищением, - Семирамида смущенно засмеялась. - То можешь рассматривать.
  Я не возражаю.
   - Можно, Семирамида?
   - Мне то, что, - Семирамида окунулась с головкой.
  Вынырнула и докончила. - От меня не убудет.
  Но это не означает, что ты можешь так просто войти в мои подруги, Паллада.
   - Я даже и не мечтаю, Семирамида.
  Я понимаю, что ничто не длится вечность.
  Люди оставляют друг друга.
  Это на нас похоже.
  А о том, чтобы любить и быть заботливыми, мы даже редко можем мечтать.
  
   - Паллада?
   - Да, Семирамида.
   - Ты уже слишком... откровенно меня рассматриваешь и поглаживаешь.
   - Прости, я задумалась.
  Тебе не нравится, Семирамида?
   - Если я отвечу, что мне не нравится, то солгу.
  Разве может не нравиться, когда восхищаются и смотрят подобострастно.
   Но как-то это.
   - Да, как-то это, - Паллада прошептала.
  Отошла от Семирамиды.
   - Ты обиделась, Паллада?
   - Я не могу обижаться на девушку.
  Потому что не умею.
  У меня никогда не было подруги.
   - Теперь у тебя есть целая Царица в подругах.
   - И это замечательно, Семирамида, - светлая теплая улыбка осветила прекрасное лицо Паллады.
   - Твоя улыбка прекрасная, Паллада.
   - Правда, Семирамида?
   - Что правда, Паллада?
   - Что у меня прекрасная улыбка.
   - Да, правда, Паллада.
  Улыбка у тебя нежная.
   - Я никогда не видела свою улыбку.
  Мы жили бедно.
  В доме не было зеркала.
   - Не у каждого патриция во дворце есть зеркало, Паллада.
  Зеркала - очень дорогие.
   - Тебе нравится моя улыбка, Семирамида? - Паллада хотела продолжить разговор об улыбках, а не о зеркалах.
   - Да, Паллада.
  Приятнейшая улыбка.
  
  
  ГЛАВА 431
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ВОДНЫЙ ПОЦЕЛУЙ
  
   - А так? - голосок Паллады задрожал.
  Она приблизила свое лицо к лицу Семирамиды.
  И неожиданно накрыла влажными, неумелыми губами губы Семирамиды.
   - Паллада, - через минуту Семирамида отстранилась.
  Зашипела. - Зачем?
   - Я хотела попробовать, Семирамида.
  Я никогда не целовала...
   - Ты только что поцеловала Джейн, а затем - Царицу.
  Теперь меня поцеловала.
  И говоришь, что никогда не целовала...
   - Это правда, Семирамида, - Паллада в величайшем смущении отступила. - Ты можешь проклясть меня.
   - Проклясть тебя? - Семирамида скосила глаза на Джейн на берегу.
  Джейн полностью увлечена датчиком поиска.
  На купающихся не смотрела. - За что проклясть тебя?
   - Сама знаешь, за что можешь проклясть меня, Семирамида.
   - Не знаю за что, Паллада.
   - Вот за это можешь рассердиться на меня, Семирамида, - Паллада снова поцеловала Семирамиду.
  На этот раз поцелуй длился намного дольше. - Теперь поняла, за что ты можешь невзлюбить меня, Семирамида?
   - Это совсем на меня не похоже, - Семирамида плеснула в лицо воду из ручья. - Хотя в том, что ты бойкая, я уже должна была раньше убедиться.
   - Не всем рабыням быть забитыми и запуганными, Семирамида.
   - Из тебя вышла бы прекрасная амазонка, Паллада.
   - Это приглашение?
   - Нет, Паллада.
  Это не приглашение.
  Это - похвала.
   - А я думала, что ты зовешь меня в амазонки, Семирамида.
   - Ты - фрейлина Царицы, - Семирамида засмеялась приглушенно. - Когда надоест быть фрейлиной, то приходи в Фемискира.
   - Я подумаю, Семирамида.
   - Подумаешь, Паллада?
   - Царица мне доверяет.
  Я не могу просто так ей отказать.
  Мой уход обидит Царицу.
   - По крайней мере, ты честная, Паллада.
  Не юлишь, не вертишься.
   - Зачем лгать? - Паллада замерла.
  Неотрывно смотрела в глаза Семирамиды.
  Амазонка молчала.
  "Паллада - ведьма, - слабо билось в мозгу Семирамиды. - Я не могу сопротивляться.
  Или делаю вид, что не могу...
  Гораздо проще обвинить Палладу, что она меня заколдовала, чем признаюсь, что сама я...
  Палладу уже обвиняли ее бывшие хозяин Фидий и хозяйка Империатрикс.
  Я же обвинять не буду..."
  
  
  Получилось, что Семирамида ответила на зовущий поцелуй Паллады долгим поцелуем.
  Слишком долгим.
  - Прости, Паллада, - Семирамида отшатнулась. - Я задумалась.
  Поэтому поцелуй длился слишком уж...
  - Я тоже задумалась, - Паллада уняла вырвавшийся долгий стон.
  Смотрела на амазонку с недоверием. - Пытаюсь унять дрожь.
  Почему у меня кружится голова?
  Ноги не держат.
  Дрожу.
  Но в то же время мне очень и очень хорошо.
  Я - заболела?
  - Не знаю, - Семирамида ответила после продолжительного молчания.
  - Наверно, ты знаешь, что со мной было, Семирамида, - Паллада провела пальчиком по груди Семирамиды. - Твоя кожа покрылась пупырышками.
  - Потому что вода в ручье прохладная.
  - Ты тоже дрожишь, Семирамида.
  - От холода дрожу.
  - Тяжело дышишь.
  - Наверно, мне не хватает дыхания.
  Поэтому я тяжело дышу, Паллада.
  - Ты даже вскрикнула.
  Тебе больно было, Семирамида?
  - Нет, мне прекрасно.
  - Удивительное произошло, - Паллада не отходила от амазонки. - Я спрошу у Царицы, что у нас с тобой произошло в ручье.
  - Нет, не спрашивай Царицу, - Семирамида с испугом распахнула глазища.
  Приложила тонкий пальчик к ротику Паллады. - Не надо.
  - Почему не надо спрашивать Царицу? - Паллада вопросительно подняла брови.
  - Потому что..., - Семирамида опустила дивнейшую головку.
  - Прости меня, Семирамида, - Паллада пропищала. - Я, наверно, сейчас сделала что-то не так.
  Что-то запрещенное.
  Я же не знала.
  Я была...
  Воцарилось молчание.
  Семирамида долго не смотрела в глаза Паллады.
  Но, когда взглянула, то улыбнулась.
  - Значит, все в порядке, - ответная улыбка Паллады осветила Семирамиду.
  - Мы просто купались в ручье, Паллада.
  Просто купались.
  Все в порядке.
  - Мне безразлично, если меня осудят, - Паллада пробормотала.
  - Ты похожа на провинившуюся девочку, которую нужно успокоить.
  - Так ты на меня не обижаешься, Семирамида?
  - Не обижаюсь.
  - Ты похожа на лесную нимфу, Семирамида.
  - Мы в ручье, Паллада.
  Поэтому, если нимфа, то - речная.
  - Не речная, а - ручеистая нимфа, родниковая.
  - Родниковая нимфа! - Семирамида повторила и засмеялась серебряно.
  Две девушки смеялись до слез.
  
  Паллада с наслаждением опустилась под воду.
  Вынырнула и посмотрела на берег:
  - Как ты думаешь, Семирамидочка, Джейн видела, как мы купаемся?
  - Джейн так увлечена волшебным зеркалом, что ничего не видит и не слышит вокруг, - амазонка прищурилась: - Чьи это ноги торчат из-за спины Джейн?
  - Ноги мужские, - Паллада побледнела. - Сандалии стерлись.
  - Ноги тоже стерлись, - Семирамида показала зубки. - Мужчина.
  В возрасте.
  - Джейн любит мужчин постарше? - Паллада надулась.
  - Джейн не любит никого, кроме своей подружки Бонни, - амазонка хотела ответить подробно.
  Но остановила себя. - Пустое ты говоришь, Паллада.
  - Извини, Семирамида.
  Я же не знала, - Паллада надулась. - Когда я поняла тебя, то почувствовала себя ничтожной.
  У тебя нет ни капли жалости и сочувствия ко мне, Семирамида.
  Судя по твоему взгляду, который ты бросила на Джейн, у меня нет шансов стать твоей лучшей подругой.
  Но я буду делать попытки.
  - Паллада, я не знаю, что на меня нашло, - Семирамида погладила Палладу по плечу.
  Паллада тут же жадно отозвалась. - Я никогда так...
  - Забудь об этом, Семирамида.
  - Я не забываю хорошее, Паллада.
  - Я думаю, что ты даже очень можешь забыть меня, Семирамида, - Паллада опустила глаза. - Когда нам нужно, то мы запросто все забываем. - Паллада сжала кулачки.
  - Что ты этим хочешь сказать, Паллада?
  Мы же с тобой просто купались в ручье.
  Знакомы совсем чуть-чуть.
  - Чуть-чуть, - Паллада сверкнула глазищами.
  Но потом устало покачала премиленькой головкой. - Ничего, Семирамида.
  Иди к Джейн.
  Мы с тобой еще увидимся...
  Надеюсь.
  - Ну, Паллада, ты слишком уж, - Семирамида улыбнулась.
  - Поцелуй меня еще, - Паллада неожиданно задрожала снова.
  - Йа, - Семирамида с трудом удерживала себя. - Сейчас я не могу тебя поцеловать, Паллада.
  - Что случилось, Семирамида?
  Ты же могла...
  - На нас из-за спины Джейн смотрят мужские ноги.
  Как мы можем при них?
  - Ноги?
  Ах, мужские ноги.
  Нужно их убрать. - Паллада решительно вышла из ручья.
  
  - Искупались? - На этот раз Джейн услышала.
  Подняла головку от волшебного зеркала.
  - Искупались, - Паллада остановилась перед Джейн.
  Крупные капли воды стекали по изумительному телу Паллады.
  - Джейн, тебе тоже пора купаться, - Семирамида подошла и стала рядом с Палладой.
  Паллада сразу обвила левой рукой талию Семирамиды.
  Амазонка вздрогнула, но не стала убирать руку Паллады со своей талии.
  "Я и Паллада просто подружки...
  Как бы начинающие подружки. - Семирамида нервно закусила нижнюю губку. - Паллада ищет во мне поддержку.
  Я же слишком много предаю значения, лишнего смысла ее руке на моей талии.
  Вот Джейн, смотрит на нас ясно.
  Без всяких задних мыслей.
  У Джейн все просто.
  Подружки - подружки.
  Но для этого нужно родиться на Планете, на которой родилась Джейн.
  Там все привыкли к тому, что ни на ком нет одежды.
  Поэтому, если одна девушка дотрагивается до другой девушки, то - обыкновенный дружеский...
  И ничего надуманного.
  Впрочем, я слишком задумалась..."
  - Семирамидооооочка, - Джейн протянула.
  Склонила головку к правому плечу.
  - Да, Джейн, - Семирамида вымученно улыбнулась.
  - Что с тобой, Семирамида?
  - Что со мной?
  Ничего со мной.
  - Но ты так напряженно смотришь на меня, Семирамида.
  - Йа?
  Напряженно смотрю на тебя, Джейн? - Амазонка искусственно рассмеялась. - Ты ошибаешься, Джейн.
  - Но я же вижу, Семирамида.
  - Ты так хорошо меня изучила, Джейн?
  - Да, Семирамида.
  Я тебя хорошо изучила.
  К тому же я закончила в гимназии дополнительные курсы жестов и физиономики.
  - Ну, если столь умная Джейн.
  Нет.
  Ты не умная, Джейн.
  - Почему я не умная, Семирамида?
  - Потому что ты красивая, Джейн.
  - Да?
  - Угу.
  Так вот, если ты что-то там закончила, то должна понять, почему я на тебя смотрю сейчас напряженно и с огромнейшим удивлением.
  - Не понимаю, Семирамида, - Джейн с вопросом в глазах обратилась к Палладе. - Что с Семирамидой?
  - Семирамида - хорошая, - Паллада прижалась к амазонке.
  - Я знаю, что моя подружка Семирамида - хорошая.
  Вы уже подружились?
  - Да, Джейн... - Паллада выдохнула с облегчением.
  
  - Джеееейн, - Семирамида не выдержала.
  Закричала: - Ноги!
  - Что ноги? - Джейн быстро-быстро моргала.
  - Ты, разве не видишь ноги?
  - Чьи ноги, Семирамида?
  Твои ножки и ножки Паллады я вижу.
  Мои ноги?
  Что с ними? - Джейн запищала испуганно.
  - Не спереди ноги, Джейн.
  Сзади тебя ноги.
  - Ноги сзади называются попкой, - Джейн обернулась.
  Хотела на себя взглянуть сзади.
  Но подпрыгнула от неожиданности: - Что это?
  Кто это?
  Семирамида?
  - Да, Джейн.
  Наконец, ты увидела труп за твоей спиной, - Семирамида обошла Джейн.
  - Семирамида?
  - Да, Джейн.
  - Ты, зачем убила простого крестьянина?
  - Простой крестьянин? - амазонка зашипела, как королевская кобра. - Зачем простой крестьянин подкрадывался к тебе, Джейн?
  С топором заходил сзади к голой девушке.
  Я сначала подумала, что ты завела себе друга, Джейн.
  Но сейчас вижу, что не друг он тебе.
  - Мертвый не может быть другом, - Джейн пролепетала. - Ты убила крестьянина.
  - Я?
  - Кто же еще, Джейн?
  Крестьянин с топором... направлялся за дровами.
  Ты же его подстрелила из лука, - Джейн пальчиком указала на стрелу.
  Стрела торчала из левой глазницы мертвеца.
  - То есть ты, Джейн, считаешь, что если крестьянина убили, то убила я? - Семирамида провела ладонью по груди.
  Голос ее совершено высохший. - Может быть, Паллада убила крестьянина?
  Нехорошая Паллада.
  Крестьянин сзади хотел по головке топором погладить, Джейн.
  А ты ему стрелу в глаз - бац!
  - У Паллады нет лука, Семирамида, - Джейн постепенно сдувалась.
  - У меня лук и стрелы, Джейн.
  К тому же я - амазонка, - Семирамида от возмущения топнула.
  Подползающий крокодил развернулся.
  С испугом побежал в сторону болота. - Если амазонка, то обязательно убивает из лука?
  Так, Джейн?
  - Но никого, кроме нас у ручья нет, - Джейн проблеяла.
  - Ты хочешь сказать, что я дикая, Джейн?
  - Ты не дикая, Семирамидочка.
  - Но ты же меня обвиняешь, Джейн.
  Говоришь, что я убила доброго мирного крестьянина с топором.
  Знаешь, о чем я жалею сейчас, Джейн?
  - Ты жалеешь, что помогаешь мне, Семирамида? - Губки Джейн задрожали.
  - Нет, Джейн.
  Я не жалею, что я с тобой. - Семирамида отошла от Паллады.
  Погладила Джейн по головке. - Я жалею, что я не увидела крестьянина.
  Слишком я... увлеченно купалась.
  Я должна тебя защищать, Джейн.
  Но я не увидела крестьянина с топором.
  Он хотел убить тебя, Джейн.
  Обещаю, что больше подобное не случится.
  - Конечно, не случится, Семирамидочка, - Джейн взяла подружку за руку. - Крестьянин уже мертв.
  Он уже ни с кем не случится.
  - Я не это имела в виду, Джейн, - Семирамида, несмотря на ужас ситуации, не сдержала смешок. - Не случится, что я не замечу опасность.
  Я больше не буду увлекаться... купанием... без тебя.
  
  - Ты напрасно винишь себя, Семирамида, - Паллада решительно шагнула к Джейн и амазонке. - Крестьянин подумал, что три обнажённые девушки - слишком легкая добыча.
  Он хотел зарубить Джейн топором.
  Затем занялся бы нами.
  Думаю, что крестьянин хотел нас обворовать.
  И не крестьянин он, а - разбойник.
  - Крестьянин, который стал разбойником, как только увидел трех беззащитных девушек, - Джейн переиначила слова Паллады.
  - Я не была с оружием.
  Я - даже во время купания - редко оставляю оружие.
  - Наверно, вы так смешно купались, что крестьянин подумал, что вас легко взять, - Джейн улыбнулась. - Ведь вы даже его не заметили.
  - Не заметили, - Семирамида повторила с досадой.
  Сжала губки.
  - Но тогда, получается, Джейн, что ты его убила, - Паллада произнесла потрясенная.
  - Почему я убила крестьянина?
  - Да, Джейн.
  Ты убила его, - Семирамида мстительно пропела. - Воткнула крестьянину камышовую стрелу в глаз.
  - Я?
  - Да, Джейн.
  Ты же мастерски управляешься с кинжалами.
  Может быть, ты и с камышовыми стрелами...
  - Я - не я, - Джейн, вдруг, заплакала. - Я...
  Может быть...
  Кинжалом.
  Или из бластера.
  Но никак не камышовой стрелой в глаз...
  - Я виновата, - Семирамида обняла Джейн.
  Гладила по спинке. - Прости, Джейн.
  Я так испугалась, что подло сорвала злость на тебе.
  Мало того, что я не заметила опасность, так я еще тебя обидела.
  - Не извиняйся, Семирамидочка, - Джейн шмыгала носиком. - Ты великодушно согласилась помочь мне найти Бонни.
  Но ты не обязана меня охранять.
  Мы с тобой равные в походе.
  Более того, я должна была следить, чтобы на вас не напали во время купания.
  Вы понадеялись на меня.
  Расслабились в ручье...
  - Ты видела, как мы расслабились, Джейн? - Семирамида приложила ладошки к щечкам.
  - Вода расслабляет, Семирамида.
  После купания я всегда спокойная. - Джейн улыбнулась нежно. - Я не смотрела на вас.
  Не смотрела по сторонам.
  Я вглядывалась в экран датчика поиска.
  - Нашла Бонни? - Семирамида от волнения сильно сжала руку Джейн.
  - Сначала показалось, что я напала на след Бонни, - Джейн покачала прелестнейшей головкой. - Солдаты тащили обнаженную девушку.
  Я приблизила картинку.
  Но девушка оказалась не Бонни.
  Солдаты издевались над рабыней.
  Затем закололи ее копьями.
  Так нечестно, Семирамида, - Джейн впадала в истерику.
  Она кричала.
  Плакала. - Почему сильные всегда издеваются над слабыми?
  - Джейн, ты же сержантка, - Семирамида произнесла жестко.
  Она понимала, что панику можно прекратить только суровостью. - Ты воевала.
  - Не совсем, чтобы я воевала, Семирамида.
  Нет!
  Вспомнила.
  Я воевала!
  - Война придумала сильными, - амазонка гладила руку подружки. - Война - для того, чтобы сильные издевались над слабыми.
  Войну всегда начинают сильные.
  Если же во время войны становится непонятно, кто сильнее, то война затягивается.
  Поэтому солдаты просто воевали с рабыней...
  Потому что она слабее.
  Если бы вместо рабыни была бы амазонка, то солдаты просто так не полезли бы ко мне.
  - Ты...
  Семирамида!
  Ты - смелая! - Паллада смотрела на Семирамиду с восхищением.
  - Моя смелость мала по сравнению со смелостью Джейн, - амазонка грустно улыбнулась. - Джейн - самоотверженная.
  И...
  Глупенькая иногда.
  Она даже ни на миг не задумывалась.
  Сразу решила спасать свою подружку.
  - Бонни поступила бы так же, - Джейн опустила головку.
  
  - Но кто же убил крестьянина? - Паллада увела разговор в сторону.
  Ей не нравилось, что Семирамида отдаляется от нее.
  - Простенькой заостренной камышовой стрелой в глаз убить могла только амазонка, - Семирамида присела около мертвеца.
  - Амазонка, - Паллада и Джейн переглянулись. - Значит, ты, Семирамида...
  - Кроме меня других амазонок нет? - Семирамида без брезгливости выдернула стрелу из глазницы мертвого крестьянина. - Амазонка попала стрелой в глаз.
  Или тот, кто хотел, чтобы все подумали, что амазонка выпустила стрелу из лука.
  - Кому это нужно, чтобы подумали на тебя, Семирамида?
  - Шпионы цезаря очень хитрые, - Семирамида отнесла стрелу к ручью.
  Тщательно разломала ее в щепочки.
  Бросила в воду остатки. - Теперь никто не подумает, что амазонка убила простого крестьянина с топором.
  Может быть, его пчела в глаз укусила.
  Или крестьянин глазом напоролся на сук.
  - О мертвых говорят только хорошее, или ничего не говорят, - Джейн пробормотала.
  - О мертвых врагах Империи тоже говорят только хорошее, или ничего не говорят? - Джейн спросила с издевкой. - Как их называете...
  - Жухраи, - Джейн заскрипела зубками. - Жухраи - враги Империи.
  Да, поговорка устарела.
  Нужно говорить - О мертвых Империйцах говорят только хорошее.
  - Джейн, не философствуй.
  - Семирамида, не издевайся надо мной, - Джейн пробурчала.
  - Я думаю...
  Нет.
  Я уверена. - Семирамида спокойно проверяла содержимое сумы крестьянина. - Его убила амазонка.
  - Твоя знакомая амазонка, Семирамида?
  - Может быть, и моя знакомая.
  Мы, амазонки, друг дружку знаем.
  Но Фемискира большая.
  Некоторые амазонка даже не встречались.
  Но в данном случае - нет разницы - знакомая или другая амазонка.
  Главное, что она нам помогла.
  - Но почему амазонка к нам не подошла?
  - А зачем? - Семирамида подняла брови. - Амазонка проходила мимо.
  По своим делам шла.
  Увидела, как крестьянин хотел зарубить Джейн топором.
  Спустила с тетивы камышовую стрелу.
  Камышовую стрелу не жалко.
  В битве мы редко используем камышовые стрелы.
  Они не столь острые, как стрелы с бронзовым наконечником.
  Но в обычном случае амазонка может использовать камышовую стрелу.
  - Убить человека - обычный случай для тебя, Семирамида? - Джейн пропищала.
  Но тут же поняла, что обидела подружку: - Прости, Семирамида.
  Я не это хотела сказать.
  - Обычный случай - когда мы охотимся, - Семирамида с укором посмотрела на Джейн. - На охоте камышовая стрела - очень удобная.
  Джейн...
  - Да, Семирамидочка.
  - Сегодня ты меня часто обвиняешь.
  - Прости, Семирамида.
  Я очень нервничаю.
  Волшебное зеркало...
  Обещаю, что я больше не буду.
  
  - Сначала ты, Семирамида, обещала Джейн, что больше не будешь, - Паллада решила, что снова пора обратить на себя внимание, - затем ты, Джейн, обещала, что больше не будешь.
  Я тогда тоже обещаю, что больше не буду.
  За компанию обещаю.
  - Что ты больше не будешь, Паллада? - Семирамида с подозрением посмотрела в глаза Паллады.
  - Просто так обещаю, что больше не буду, - Паллада отвела взгляд.
  Пожала узкими прямыми плечами.
  - Наобещались, - Семирамида натянула тунику.
  Поднялась на камень.
  - Семирамида?
  - Да, Джейн.
  - Ты сказала, что амазонка проходила мимо.
  Увидела, как крестьянин ко мне подкрадывается.
  Застрелила его камышовой простенькой стрелой.
  И дальше пошла?
  - Так и было, Джейн.
  - Но почему амазонка не поздоровалась с тобой?
  - Зачем?
  - Как зачем, Семирамида?
  - Вы не знаете наши обычаи, - Семирамида хлопнула ладошкой по лбу.
  - Ты же нам не рассказывала о своих обычаях, - Паллада провела язычком по розовым губам.
  - Случается, что какая-нибудь амазонка попадает в трудную ситуацию, - Семирамида опустила глаза. - Если рядом оказывается другая амазонка, то поможет.
  И не только амазонке амазонка помогает.
  Врывается в битву.
  Или, как сейчас, выпустила стрелу с дороги.
  И дальше пошла.
  Мы не любим, когда нас хвалят за то, что мы обязаны делать.
  Поэтому, чтобы не нахваливали, амазонка лучше скроется.
  - То есть, амазонка убила крестьянина, который меня хотел зарубить, - Джейн быстро-быстро моргала. - Амазонка подумала, что я буду ее горячо благодарить.
  Да, так бы и произошло.
  Но амазонка настолько скромная, что просто ушла.
  - Это не скромность, Джейн.
  Просто мы помогаем тем, кому считаем нужным.
  Амазонка может и просто пройти... - Семирамида прищурилась.
  - Семирамида? - Паллада забеспокоилась. - Ты с камня увидела кого-то?
  Моих преследователей?
  - Меня преследуют, - Семирамида усмехнулась. - Джейн преследуют.
  Тебя, Паллада, преследуют охотники на рабов.
  Мы должны бояться каждого куста.
  А, если к нам подойдут, то вежливо спросим: Простите, кого из нас вы выслеживаете?
  - Ты - шутница, Семирамида.
  - Ага, я люблю пошутить над трупами.
  Жестко шучу, - с язычка Семирамиды капал яд. - Сейчас пошучу, что подозреваю Царицу.
  - Царицу?
  - Нашу царицу.
  Слишком долго ее не видно.
  Может быть, она что-то замышляет против нас?
  И мертвый крестьянин - результат ее интриги?
  - Если бы Царица замышляла против нас злое, - Джейн покачала прелестной головкой, - то убила бы нас.
  Но убит наш враг...
  - К тому же, Царица не бросит меня, - Паллада пропищала. - Она назначила меня своей фрейлиной.
  Беку с ягненочком Царица тоже не оставит. - Паллада подняла с земли топор крестьянина. - Я возьму топор?
  В хозяйстве Царицы он пригодится.
  - Топор нам не нужен, - Семирамида кивнула согласно. - Королевство Царицы маленькое и бедное.
  Даже топор в нем считается богатством.
  Конечно, бери топор, Паллада.
  
  - Семирамида?
  - Да, Джейн.
  - Ты не подозревай Царицу.
  - Я всех подозреваю, Джейн.
  - И меня подозреваешь?
  - Ты думаешь, что я отвечу, что не подозреваю тебя, Джейн? - амазонка усмехнулась. - Да, мы подружки.
  Я жизнь за тебя отдам...
  Если понадобится.
  Но в случае опасности лучше сбежать, чем отдавать жизнь.
  Так мы, амазонки считаем.
  Мертвая амазонка подвиг не совершит.
  Зато выжившая вернется и отомстит.
  Почему бы я не подозревала тебя, Джейн?
  - Я думала, что мы настоящие подружки.
  
  
  ГЛАВА 432
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ПАЛЛАДА И ДЖЕЙН
  
  - Я тебе ответила, Джейн, что я на твоей стороне.
  Я не предам тебя, даже, если ты предашь меня.
  - Йа? - Джейн вскрикнула.
  - Представь, Джейн.
  Ты сказала, что прилетела на нашу Планету.
  Из центра Империи.
  Что наша планета - находится на краю Империи.
  Поэтому сюда еще не долетали ваши.
  - Наши, Семирамида.
  Ты - Империйка.
  - Но, вдруг, ты, Джейн, всего лишь рабыня царя Навуходоносора?
  Его жрица узнала, что я иду в Фивы, чтобы отобрать у царя Навуходоносора пояс царицы амазонок Ипполиты.
  Царь Навуходоносор тогда подослал ко мне хитрую, умную, красивую свою рабыню.
  - Я не обижаюсь на твои подозрения, Семирамида, - Джейн обняла амазонку. - Ты привела замечательный пример альтернативного пост конкретного мышления.
  Так в Империи учат выявлять жухрайских шпионов.
  Если бы я стала оправдываться, что я не подосланная царем Навуходоносором рабыня, то ты бы не поверила мне.
  Но я не стану оправдываться.
  Главное, что мы вместе ищем мою Бонни.
  - Семирамида?
  - Да, Паллада.
  - Ты с тайной миссией идешь в Фивы?
  Ты должна отобрать пояс царицы амазонок Ипполиты у царя Навуходносора? - Паллада округлила глазища. - Но это очень опасно.
  Я пойду с тобой.
  
  - Паллада, - Семирамида проблеяла. - Я случайно проговорилась.
  Но считай, что я пошутила.
  Я ничего не говорила.
  Обещаешь, что никому не скажешь?
  Даже - твоей Царице...
  - Обещаю, - Паллада горячо ответила.
  Приложила ладонь к левой груди. - Ты можешь не считать меня своей подругой.
  Но для меня ты - самая настоящая подруга.
  - Вы вместе искупались и сразу подружились, - Джейн захлопала в ладошки.
  - Все же, почему Царицы долго нет? - Семирамида воспользовалась случаем и сменила тему.
  - Не вопрос, - Джейн заглянула в датчик поиска. - Сейчас найдем Царицу.
  Я же обещала, что мы будем за ней следить.
  Я во всем виновата.
  На вас не смотрела.
  - И хорошо, что ты на нас не смотрела, Джейн.
  - Почему хорошо, что я на вас не смотрела?
  - Потому что, - Паллада захихикала.
  - Места малонаселенные, - Джейн не обратила внимание на смущенный смех Паллады.
  Изучала картинки. - Деревня.
  В деревне Царица должна была купить тунику для тебя, Паллада.
  В деревне Царицы нет. - Джейн подняла глазища.
  С вопросом посмотрела на Семирамиду.
  - Ты же говорила, Джейн, что волшебное зеркало не показывает то, что делается в домах, - Семирамида напомнила. - Может быть, Царица в одном из домов?
  - Может быть...
  Но жители совершенно спокойные.
  Если бы Царица пришла в деревню, то они бы собрались в одном месте и обсуждали бы ее...
  - Проследи еще, Джейн.
  - С горы спускаются три крестьянина, - Джейн вздрогнула. - Судя по маршруту - идут в эту деревню.
  Если с горы идут, то это - подданные Царицы.
  Они вооружены...
  - Вооружены?
  - У одного топор и большой нож.
  Второй с - копьем.
  Третий с топором и мечом. - Джейн подняла головку от датчика поиска.
  - Крестьянин с мечом, - амазонка фыркнула пренебрежительно.
  - Нужно бежать предупредить Царицу, - Джейн вскочила.
  - Бежать? - Семирамида остановила подружку. - Ты же говоришь, что Царицы нет в деревне.
  Куда и где ты ее будешь предупреждать?
  И о чем?
  Может быть, подданные царицы обеспокоились, что она долго отсутствует.
  Ищут ее, чтобы помочь вернуться на Царство.
  - Ты права, Семирамида, - Джейн постепенно успокаивалась.
  Снова смотрела в датчик поиска. - Нашла.
  Вижу Царицу.
  - Где?
  Где? - Паллада и амазонка приблизили свои головки.
  Три девушки над датчиком поиска чуть лбами не стукнулись.
  - Царица с крестьянином едут в колеснице, - Семирамида пальчиком ткнула в экран.
  - Семирамида?
  - Да, Джейн.
  - Осторожнее с экраном.
  - Жалко для меня волшебное зеркало, Джейн?
  - Датчик древний.
  Я не знаю степень износа жухрайского материала.
  Может быть, экран рассыплется, если на него сильно нажать.
  - Нельзя уже мне пальчиком потыкать, Джейн, - Семирамида обижено засопела.
  - Тыкай пальчиком, Семирамидочка.
  Но нежно.
  Ты же умеешь нежно.
  - Мы Царицу обсуждаем, а не как кто-то куда-то нежно пальчиком тычет, - Паллада зашипела.
  - Паллада, почему ты разозлилась? - Джейн пропищала.
  - Я разозлилась...
  Не важно, на что я разозлилась.
  Долго убегала от погони.
  Устала.
  Поэтому нервничаю.
  
  - Царица сбегает от нас? - Семирамида следила за крестьянином и царицей. - Нет, не похоже.
  Лицо у нее спокойное.
  Смеется.
  И едут они не в город.
  Вдалеке только один сарай полуразвалившийся.
  Я думаю, что крестьянин хочет Царице что-то предложить...
  - В сарае?
  - В сарае.
  Возможно, что он прячет ценное от своей жены и от других крестьян.
  - Не нравится мне все сегодняшнее, - Джейн пробурчала. - Вместо того чтобы спасать Бонни, подглядываю за крестьянином.
  - Чтобы спасать твою подружку, нужно знать, куда идти, - Семирамида провела ладонью по лицу.
  - Крестьянин и моя Царица оставили колесницу, - Паллада прошептала. - Сами скрылись в сарайчике.
  Что они там хотят делать?
  - Ты - фрейлина Царицы, - Семирамида усмехнулась. - Ты и выясняй, чем твоя царица занимается с крестьянами в сарае.
  
  - В сарае можно спать, - раздалось за спинами девушек.
  - Я снова не охраняю нас, - амазонка резко развернулась.
  Зазвенела тетива. - Я же обещала, что буду внимательная.
  Но засмотрелась в зеркало на Царицу.
  - Теперь ты в постели будешь мучиться от стыда и обиды, амазонка, - девушка необычайной порочной красоты спокойно смотрела на Семирамиду. - Будешь осознавать, что дальше так жить невозможно.
  Ведь ты только что призналась своим подругам, что засмотрелась на какую-то царицу, а не на них.
  Одна из твоих подруг с обожанием на тебя смотрит.
  Вторая - с любовью.
  Ты же царицей увлеклась.
  Лишь я тебя одна понимаю, амазонка.
  - Ты хтоооо? - Семирамида взвыла. - Кто и зачем здесь?
  - Я знаю, кто я, - девушка не испугалась грозного вида амазонки. - Даже знаю, зачем я здесь.
  Но не понимаю, нужна ли я. - Девушка опустилась на траву.
  Короткая туника оголила стройные ноги. - Я могу обманывать себя, что справляюсь со своей любовью.
  Но по ночам, в темноте понимаю, что играю с чувствами, которыми не могу управлять.
  - Только чужих чувств нам не нужно! - Паллада внимательно разглядывала незваную гостью. - Нам со своими чувствами не разобраться.
  - Ты должна управлять своими чувствами, - Девушка с осуждением посмотрела на Палладу. - Ты так откровенно жарко смотришь на амазонку, что дыру в ней прожжешь.
  Ты любишь амазонку.
  Но не можешь ей сказать о своей любви.
  - Никого я не люблю, - Паллада взмахнула руками-крыльями.
  Овечка Бека подошла и прижалась к хозяйке.
  Грозно и в то же время - с испугом смотрела на незнакомку.
  - Твои щечки покраснели от смущения, - незваная гостья бесцеремонно разглядывала Палладу. - Любовь - прекрасно.
  Я учу тебя, что нужно собраться с силами.
  Но сама я не могу управлять собой.
  Уже не могу противиться желанию полностью подчиниться воле Дианы.
  - Какой Дианы? - Джейн спросила с заботой.
  - Ты обнаженная, - незнакомка подмигнула Джейн.
  Затем перевела взгляд на Палладу. - И ты без одежды.
  Ваших туник поблизости я не вижу.
  Но вы не рабыни.
  На вас нет ошейников рабынь.
  Кто же вы?
  Прекрасная амазонка и две обнаженные красавицы.
  - Не подластивайся к нам, - голос Семирамиды потеплел.
  Но все же амазонка прогоняла незнакомку: - Посидела с нами.
  Теперь иди дальше, куда тебе надо.
  - Мне некуда идти.
  - Но ты же сказала, что ты знаешь, зачем ты здесь.
  - Знаю, зачем я здесь, но не знаю, нужна ли я.
  - Нам ты не нужна, - Семирамида заявила.
  - Семирамида, - Джейн с укором посмотрела на подружку. - Может быть, у девушки горе.
  - Она сама не знает, нужна ли, вообще, как же она может знать - горе у нее, или не горе, - амазонка ответила с сарказмом.
  - Вы бы посмеялись, если бы узнали, что я натворила, - гостья невесело засмеялась. - Прошу вас.
  Выслушайте меня.
  Узнайте мое горе.
  Я надеюсь на вашу помощь.
  На ваш совет.
  - Помочь горю - наша обязанность.
  Мы, Империйцы, должны помогать друг другу. - Джейн ответила быстро.
  Выжидательно посмотрела на Семирамиду.
  В ответ амазонка только пожала плечами.
  Что означало - Думай и делай, Джейн, что хочешь.
  
  - Мое имя - Ирида, - девушка торопливо говорила.
  Боялась, что не успеет высказаться. - Я - радуга!
  А эгоистичную, равнодушную мою подругу зовут Диана.
  Диана готова пожертвовать кем угодно, только не собой.
  Она на все решится ради достижения своих низменных целей.
  Неужели, Диана не думает о том, что будет дальше?
  Почему она не советуется со мной?
  Не посылает мне гонца с папирусами?
  Может быть, она думает, что ничего хорошего не получится?
  Не напоминает о себе, чтобы не возбуждать во мне новые чувства?
  Надеюсь, что Диане трудно уснуть.
  Я же, как только подумаю, что мы расстанемся, сразу чувствую невыносимую боль в груди.
  Меня мучают воспоминания о том, как я застала Диану в купальне с Артемидой.
  Диана оправдывалась.
  Но не могла донести свои оправдания до философского конца.
  Диана сказала, что она только натирала благовониями гибкое упругое тело Артемиды.
  Что же еще Диана могла сказать?
  Она не хотела, чтобы я смотрела на нее с презрением.
  
  Когда мне было восемь лет, я упала в засыхающий колодец.
  Непременно сломала бы себе ноги, или шею.
  Но в колодце завязла в вонючей грязи.
  Грязь смягчила мое падение.
  Лягушки, крысы, змеи, тарантулы, жуки сразу набросились на меня.
  Меня лишь спасала толстая корка грязи.
  Грязь облепила меня, поэтому население колодца приняло меня за свою.
  Отец запрещал мне гулять около этого колодца.
  От него рукой подать до казарм с копейщиками.
  Сердце мое едва не выпрыгивало из груди.
  Я представляла, как проживу в этом колодце всю свою долгую жизнь.
  Еды и влаги мне хватит, чтобы не умереть.
  Я закрыла глаза.
  Мечтала, чтобы меня кто-нибудь нашел.
  Но только не копейщики и не мой отец Соломон.
  Зевс услышал мои рыдания.
  Я открыла глаза.
  Увидела далеко в небе лицо Дианы.
  Втайне я раньше думала, что в наших рощах нет никого красивее Дианы.
  У нее небольшой прямой носик.
  Пронизывающий взгляд бездонных глаз.
  В глазах Дианы всегда прыгали золотые искры.
  Волосы Дианы отливали золотом на утреннем солнце.
  "Ирида, - Диана с любопытством высунула язычок. - Что ты делаешь в колодце?"
  Мы с Дианой - одногодки, подружки.
  Поэтому я не удивилась ее столь странному вопросу.
  "Я упала в колодец", - я просто ответила.
  Другая девочка пожалела бы меня.
  Побежала за помощью.
  Но только не Диана.
  Она рассмеялась звонко, весело.
  Долго подшучивала надо мной.
  Но затем привела осла.
  К ослу привязала веревку.
  "Ирида.
  Ты слишком тяжелая, чтобы я тебя вытащила, - Диана вещала с неба. - Пусть тебя осел выдергивает из грязи".
  Рывок осла.
  Я вылетела из колодца, как болотная птица аист.
  С обожанием смотрела на Диану.
  "Диана, ты для меня теперь богиня, - я пролепетала. - Когда мы вырастем, мы будем всегда вместе".
  "Ирида, - Диана улыбнулась грустно. - Ты настолько красивая, что твоя красота пробивается сквозь грязь, которая налипла на тебе в колодце.
  Мы с тобой подружки.
  Я бы с радостью дружила с тобой всегда.
  Но мы из разных семей".
  "Мы разные, поэтому нам будет легко вместе, Диана".
  "Мой отец - купец знатный.
  Твой отец - благородный ковровщик из Патагонии.
  Тебе придется подыскать другую подружку".
  "Нет, Диана, - я упрямо подняла подбородок. - Не хочу другую подругу.
  Я буду только с тобой".
  "Если ты так хочешь, Ирида", - Диана протянула мне руку.
  Не побрезговала моей грязью.
  Повела на речку отмывать меня.
  Когда мы проходили мимо черешневых деревьев, я услышала храп.
  Мой отец спал на ковре под черешней.
  "Вот так", - Диана непонятно прошептала.
  С грацией дикой кошки обошла моего отца.
  Распустила по спине свои золотые волосы.
  Они падали водопадом до земли.
  Вечером я и Диана возвращались от реки.
  Мой отец проснулся.
  Он размахивал амфорой и пел о реке Нил.
  "Диана, - мой отец пустил слюну. - Ты стала красавицей.
  Когда ты подрастешь, я возьму тебя в жены".
  "Меня?" - Диана обожгла моего отца взглядом.
  "Диана, - я закричала. - Мой отец тебе не подходит.
  Немедленно забудь о нем".
  
  Через год Диана со своей семьей переехала в славный город Херес.
  Прошло еще восемь лет.
  Мой отец подавился финиковой косточкой.
  Он лежал на ковре.
  Медленно умирал.
  "Отец, я сбегаю за травником", - я смотрела в глаза отца.
  "Все травники - лгуны, - мой отец прохрипел.
  В последнее время он только и делал, что ругался на всех. - Ты хочешь отдать травнику мои монеты, Ирида.
  Ничего не получит лекарь".
  "Тогда ты задохнешься, отец".
  "Лучше умру, чем отдам кому-нибудь хоть самую маленькую монетку в половину сольдо".
  "А мне, отец?
  Мне оставил завещание?"
  "Ничего ты не получишь, Ирида".
  Это были последние слова моего отца, которые я слышала от него.
  Нет, отец не умер.
  Он выплюнул финиковую косточку.
  Проклял меня:
  "Ирида.
  Ты - плохая дочь.
  Не помогла отцу.
  Засунула бы руку мне в глотку.
  Вытащила бы финиковую косточку из моего горла.
  Я только на тебя зря деньги тратил.
  Теперь живи одна".
  Отец отвернулся от меня.
  Я думала, что он просто угрожал.
  Но утром я проснулся на голом месте.
  Наш шатер, ковры, горшки, все имущество, козы - исчезли.
  "Твой отец забрал вещи и ушел с караваном, - сосед горшечник Персей радостно заржал. - Ирида.
  Теперь ты одна.
  Бесприданница.
  Но ты благородных кровей.
  Будешь моей наложницей?"
  "Спасибо за щедрое предложение, горшечник, - я поднялась с земли.
  С презрением плюнула под ноги горшечнику. - Дочь ковровщика никогда не опустится до того, чтобы стать наложницей горшечника.
  К тому же я долгое время была жрицей в храме Весты.
  Весталки не продаются!"
  "Тогда подыхай с голода, Ирида", - улыбка сползла с лица соседа.
  Он наклонился и поднял камень.
  Первый в моей жизни камень полетел мне в голову.
  "Я беззащитная, - я увернулась от камня. - Но еще и злопамятная". - Я сбежала в горы.
  Но догадывалась, что дядя Персей будет меня преследовать.
  Поймает и продаст в рабство.
  Как только ночь спустилась на землю, я подожгла дом горшечника Персея.
  "Пожар отвлечет Персея от меня", - я убегала через персиковую рощу.
  Дорога назад была закрыта.
  Я отважно направилась в Херес.
  "Диана ждет меня, - я убеждала себя каждый час. - Моя подружка меня не бросит одну".
  
  Через несколько дней я нашла дом Дианы в Херес.
  Но сразу не вошла.
  Притаилась в тени персикового дерева.
  Подсматривала.
  Подслушивала.
  Диану я узнала сразу.
  "Много лет прошло, - я подумала с печалью. - Мы уже невесты.
  Диана расцвела".
  Диана разговаривала с толстым мужчиной.
  Судя по тунике и бляхе на груди, он был домашним надсмотрщиком.
  "Нашим рабам нужны тряпки на руки, - Диана водила пальчиком по пергаменту. - Если рабы сломают пальцы во время работы, то потеряют в цене".
  "Обойдутся рабы и так, - надсмотрщик грубо ответил Диане. - Меня никогда не интересовало твое мнение, Диана".
  "Но рабы станут напрасно страдать.
  Будут меньше работать.
  Я не смогу тебя уговорить, Акустий.
  Ты слишком упрямый.
  Боюсь наговорить лишнего". - Диана направилась в сад.
  
  Я побежала за ней.
  "Диана", - я задрожала.
  Не поняла, что произнесла ее имя.
  "Ирида? - Диана обернулась.
  Смотрела на меня внимательно и насторожено. - Твоя туника истрепалась".
  "После стольких лет разлуки ты замечаешь только мою тунику, Диана?"
  "Еще я замечаю, что твои волосы свободно падают, Ирида.
  В Херес так незамужние девушки не ходят.
  Волосы должны быть убраны под платок".
  "Я имею право ходить с распущенными волосами, Диана. - Наш разговор шел не так, как я представляла.
  Я надеялась, что мы обнимемся. - Я сначала была служкой в храме Весты.
  Потом поднялась до жрицы".
  "Тебя выгнали из храма Весты, Ирида?"
  "Да, - я закусила губу. - Но о своем позоре я не люблю вспоминать".
  "Зачем ты пришла ко мне, Ирида?"
  "Вот так вопрос, Диана.
  Я думала, что ты обрадуешься.
  Ведь мы в детстве решили, что когда вырастем, то будем жить вместе".
  "Ты так решила, Ирида, а не я.
  Ты - благородная..."
  "Я благородная, но нищая.
  Мне негде жить.
  Нечего есть..."
  "Я - всего лишь дочь купца".
  "Дочь купца.
  Но я не могу отвести взгляд от твоей красоты, Диана".
  "Я думаю, что тебе не жить в моем доме, Ирида", - Диана выпрямилась.
  "Мне не нравится выражение твоих глаз, Диана".
  "Ты всегда была упрямая, Ирида", - Диана сверкнула золотыми глазами.
  
  "А ты всегда была злая и наглая, Диана", - я не выдержала.
  "Наконец, ты произнесла это, Ирида, - Диана засмеялась. - Я почувствовала облегчение после твоего обвинения.
  Я еще раздумывала.
  Мне было неудобно тебя прогонять.
  Но теперь..."
  "Ты - точная копия богини Афродиты, - я приложила пальчик к губкам подружки детства. - Высокая.
  Грациозная, стройная.
  Ты возвращаешь меня в детство".
  "Тогда в колодце ты была грязная и беспомощная, Ирида", - голос Дианы потеплел.
  "Но я уже не ребенок, Диана.
  Я запыленная с дороги.
  Одета в простую тунику.
  Но под ней, под туникой, скрываются высокая грудь и тонкая талия".
  "Высокая грудь и тонкая талия - все твое богатство?" - Ироничная улыбка скользнула по лицу Дианы. - Я подумаю, что с тобой делать, Ирида".
  "Я долго шла".
  "Тебя здесь не ждали, Ирида".
  "Ты думаешь, что оскорбила меня, Диана?
  Я ко всему привыкла за эти годы.
  Где твой отец?
  Он раньше благосклонно смотрел на меня.
  Не упускал возможности ущипнуть.
  Не ты, так хоть твой отец меня примет".
  "Мой отец попал на галеры.
  И давно исчез.
  Теперь я управляю домом".
  "Ты стала важная, Диана".
  "Ты же, наоборот, потеряла все, Ирида", - Диана опустила ладонь на мое левое плечо.
  "Твое прикосновение, Диана, обжигает меня жарким пламенем даже через тунику.
  Огонь ударил меня в головку и в низ живота".
  "Но тон у тебя ледяной, Ирида".
  "Благородная кровь не дает мне расслабиться, Диана".
  "Ты должна вернуться в храм Весты, Ирида.
  Ты же весталка..."
  "Меня нигде не ждут.
  Особенно, весталки мне не будут рады..."
  "Я найду тебе место среди своих рабов, Ирида".
  "Разве мы не подружки, Диана?
  Обычай требует, чтобы мы жили вместе".
  "Ты - бродяга, Ирида".
  "Я не бродяга.
  Я - ничто".
  "Ты путешествовала одна, Ирида.
  С тобой в дороге много, что могло приключиться". - Диана усмехнулась иронично.
  Взглядом оценила мои прелести
  "Ты ничего не знаешь обо мне, Диана", - я разозлилась.
  С гордо поднятой головой пошла в дом.
  "Ирида, - Диана догнала меня.
  Схватила за край туники. - Тебе нельзя в мой дом".
  "Я не спрашиваю разрешения у дочери купца, - я надменно посмотрела на подругу детства. - Если ты не приглашаешь меня, то я останусь без приглашения.
  Подумай, Диана...
  Ты останешься дочерью купца.
  Я же - со своей благородной кровью - могу выйти за патриция.
  Или даже буду приближена к цезарю.
  Я твой дом по камням разнесу".
  "Артемида в купальне, - Диана побледнела. - Можешь поговорить с ней".
  "С кем поговорить?
  С купальней?"
  "С моей... управляющей... Артемидой".
  "Почему у тебя глазки бегают, когда ты произносишь имя своей управляющей, Диана?"
  "Глазки не могут бегать.
  У глаз нет ног".
  "Я так поняла, что у тебя управляющий...
  Толстый мужик средних лет".
  "Акустий и Артемида - мои управляющие, - Диана опустила глаза. - Они собираются пожениться".
  "Ты управляешь, Диана.
  Артемида управляет.
  Акустий - управляет.
  Кто же работает?"
  "Как, кто работает? - Диана засмеялась. - Рабы работают".
  
  "Много у тебя рабов, Диана?"
  "Я их не считала.
  Рабами занимается Акустий".
  "Акустий занимается рабами, а Артемида занимается Акустием", - я пошутила.
  Проследовала через огромный диванный зал.
  "Я не ожидала от тебя неприветливости, Диана.
  Мой страх усиливается".
  "Если ты станешь женой знатного патриция, Ирида, то не забудь о скромной дочери купца", - Диана прошептала.
  Она подвела меня к купальне.
  "Лепестки розы в воде, - я сразу оценила роскошь. - И среди лепестков прекрасная дева. - Я в упор рассматривала девушку среди роз в купальне. - Я так думаю, что ты - управляешь делами Дианы?"
  "Да, я - Артемида", - девушка ответила осторожно.
  Взмахом руки отправила от себя четырех рабынь.
  Оставила лишь одну - хорошенькую девушку.
  Рабыня быстро-быстро моргала.
  "Моя подруга детства - Ирида", - Диана промычала.
  "Диана, ты, почему мычишь? - Я с насмешкой обернулась к Диане. - Артемида - всего лишь твоя управляющая.
  Ты же главная в доме.
  Ты - хозяйка.
  Или между тобой и твоей управляющей есть что-то больше, чем отношения хозяйки с работницей?"
  "Ирида!
  Ты злишься, значит, ты не права", - мне ответила Артемида.
  Она со скучающим видом подняла прелестную головку.
  Смотрела на меня, как на дешевую вазу.
  "Не смей..." - Я вскрикнула.
  "Смею, - Артемида засмеялась. - Судя по твоей запыленной дешевой тунике, дела у тебя идут совсем плохо... подружка Дианы. - Или у тебя, вообще, нет дел".
  "Диана, - я почувствовала, как ноги мои подгибаются. - Скажи этой, что я благородных кровей".
  "Кровь тебе еще не пускали, Ирида, - снова Артемида заговорила. - Но я управляю делами Дианы.
  Поэтому могу сказать, что лишние рты нам в доме не нужны.
  Все стоит на деньгах, деточка.
  Все на деньках..."
  "Я тебе не деточка, - я зашипела. - И ты мне не мать.
  Мы примерно одного возраста...
  Все втроем.
  Поэтому должны думать одинаково.
  Ты хочешь сразу меня поставить на место, Артемида.
  Да, я не при деньгах.
  Но, когда я стану женой благородного патриция, я прогоню тебя из дома моей подружки".
  "Нашла чем запугать, - Артемида фыркнула.
  Пальчиком разгоняла лепестки роз. - Нищих подружек у Дианы много.
  Все нищие мечтают подружиться с богатыми.
  Но хорошую управляющую найти очень трудно.
  Меня с радостью примут в любой дворец.
  Так что я еще оказываю милость, что работаю у Дианы".
  "Ирида, - Диана потянула меня за руку. - Будь вежливая с Артемидой.
  Если Артемида уйдет, то я не справлюсь с рабами..."
  
  
  ГЛАВА 433
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА И ДИАНА
  
  "Тебе плохо, Диана? - Я ответила с насмешкой. - Ты позеленела от страха.
  Позвать лекаря?"
  "Нет, Ирида, - Диана икнула от волнения. - Лекарь убьет меня ядом".
  Диана сделала шаг от купальни.
  Остановилась в нерешительности.
  Артемида смотрела на Диану.
  Но хозяйка дома не поднимала глаза.
  Тогда в Артемиде снова проснулся интерес ко мне.
  "Твоя грязная рваная туника, Ирида..."
  "Все твердишь - туника, туника, - я в негодовании притопнула. - Не выходит у тебя из головы моя туника. - Я сдернула с себя тунику. - Теперь лучше? - Я протянула тунику Диане. - Диана, будь добра.
  Отдай тунику своим рабам.
  Пусть ее постирают и... заштопают.
  Я же пока искупаюсь с дороги", - я ступила на мраморную ступень купальни.
  Помедлила.
  Затем осторожно опустилась в благоухающую воду.
  
  "Ирида?" - Артемида облизнула язычок.
  "Да, Артемида?"
  "Ты стройная.
  Почти одного роста с Дианой.
  Только недовольная гримаса портит твое прекрасное лицо".
  "Подвинься, корова, - я ответила грубо. - Расселась в купальне, как царица".
  "Я не корова, - Артемида не рассердилась на меня.
  Наоборот, засмеялась хрустально. - Спроси у любого.
  Каждый скажет, что мое тело идеальное.
  Ты сама видишь.
  Ты злишься, Ирида..."
  "На что же я злюсь?"
  "Ты хотела увидеть меня безобразной.
  Тогда ты у тебя была бы причина смеяться и подшучивать надо мной.
  Но ты увидела мое совершенство, и не можешь ничего плохого сказать обо мне".
  "Особого совершенства я не вижу, - я пробурчала. - Хотя, конечно, ты идеальная.
  Но я видела и более красивых девушек..."
  "Где ты их видела, Ирида?" - Артемида заинтересовалась.
  "Я в детстве прислуживала в храме Весты.
  Затем была жрицей".
  "Так ты весталка... еще?"
  "Йа...
  Ты права, я осталась еще..."
  "Я растерялась, Ирида.
  С весталками, даже бывшими, нужно общаться осторожно.
  Зачем ты пришла к своей подруге?"
  "Может быть, моя подруга Диана сама ответит, зачем я пришла в ее дом?" - Я с вызовом посмотрела на Диану.
  "Вы разговаривайте, разговаривайте, - Диана прошептала. - Я просто так постою...
  Рядом с купальней".
  "Артемида?"
  "Да, Ирида".
  "Ты получила власть над Дианой?"
  "Я над многими властвую, Ирида".
  "Но надо мной ты не сможешь властвовать, Артемида".
  "Ну, отвечай же, Ирида".
  "Что отвечать".
  "Зачем ты пришла сюда".
  "Йа?
  Я думала, что буду жить с Дианой...
  Помогать ей". - Я почувствовала, как мои щеки наливаются жаром.
  "Помогать Диане?" - Артемида хотела еще что-то сказать.
  Но послышалась грубая брань.
  Так могут ругаться только рабы на галере.
  Я поймала испуганный взгляд Артемиды.
  Перевела взгляд на Диану.
  Диана, от страха, вообще, чуть не упала.
  Вошел Акустий.
  Его волосы уже начинали седеть.
  Выражение лица высокомерное.
  Акустий поймал мой взгляд.
  Прищурился.
  "Ха!
  Весталка из храма Весты посетила Наш дом!
  Я узнал тебя весталка.
  Ты прямо в храме подожгла центуриона Юлиуса".
  "Я?
  Йа? - я проблеяла. - Откуда ты знаешь?"
  "Я был в храме.
  Ты облила центуриона Юлиуса горящим маслом".
  "Йа...
  Я нечаянно.
  Споткнулась о жертвенного раба. - Я проблеяла. - Центуриона успели потушить".
  Мой позор в храме Весты выплыл наружу.
  А я так надеялась, что Диана не узнает о нем.
  "Зато центурион похож на обгорелую курицу".
  
  "Ирида уже не весталка", - Диана зачем-то добавила.
  "Не весталка уже?" - Акустий округлил глаза.
  "Нет, я как была, так и осталась весталкой...
  В душе, и телом.
  Я чистая и непорочная.
  Но я уже не жрица в храме Весты".
  "Какая неожиданная радость, - Акустий распахнул руки. - А я - управляющий над рабами в доме Дианы".
  "Диана - моя подруга".
  "Я была твоей подругой, Ирида", - Диана снова отказывалась от меня.
  "Бывших подруг не бывает", - Акустий неожиданно встал на мою защиту.
  Более того - Акустий упал передо мной на колени.
  Целовал мою руку.
  "Я не помню, виделась ли с тобой раньше, Акустий. - Я с удивлением взирала на управляющего над рабами. - Ни твое лицо, ни твой голос не кажутся мне знакомыми.
  Тем не менее, когда ты прикоснулся губами к моей руке, мне стало приятно.
  Не каждый день мне руку целуют..."
  "Ирида, ты не должна подставлять свою руку под чужие губы", - Диана вздрогнула.
  Потом посмотрела на Акустия.
  Он не сводил глаз с меня.
  Но лицо его уже ничего не выражало.
  "Диана? - Акустий произнес надтреснутым голосом. - У тебя нет работы по дому?
  Займись своими делами.
  И предоставь мне возможность заниматься твоей подругой".
  Диана внешне никак не показала своего отношения к словам Акустия.
  Однако Артемида подняла брови.
  Я почувствовала в воздухе запах грозы.
  Артемида вздохнула.
  Диана с кривой улыбкой посмотрела на управляющего над рабами.
  Не произнесла ни слова.
  Удалилась величественно.
  "Артемида, - Акустий бросил предостерегающий взгляд на Артемиду. - Ты мне больше не нужна".
  "Я не нужна тебе, Акустий?" - Артемида медленно поднялась из купальни.
  "Я имел в виду, что сейчас не нужна, Артемида, - управляющий заюлил. - Я хочу поговорить с Иридой наедине".
  "Только поговорить, Акустий?" - Артемида не спешила одеваться.
  "Артемида, ну почему ты так мало помнишь? - Акустий натянул сладкую улыбку. - Помнишь раба со скошенным подбородком?
  Он тоже не торопился, как и ты.
  Утром раба нашли мертвым.
  Как шептались другие рабы... он умер от старости".
  "Я намного моложе тебя, Акустий, - Артемида вздернула подбородок. - Скорее ты умрешь от старости, чем я..."
  Артемида с рабыней удалились.
  
  "Ирида", - Акустий перевел на меня лучистый взгляд.
  Теперь уже - добрая - улыбка появилась на его лице.
  "Да, Акустий".
  "Ты очень привлекательная".
  "Мне кажется, что сейчас ты не лжешь, Акустий".
  "Я сам себя не понимаю.
  У меня невеста Артемида.
  Рабыни всегда готовы.
  Даже рабы.
  Но я смотрю на тебя.
  Первое впечатление никогда меня не обманывало".
  "Чем же я тебя впечатлила, Акустий?" - я водила пальчиком по воде.
  "У тебя удивительное сходство с наложницей цезаря".
  "У каждого человека одна голова, две руки, две ноги, Акустий.
  Поэтому все люди похожи друг на друга".
  "Я начинаю жалеть, что ты похожа на подругу цезаря".
  "Сосредоточь свое внимание на Артемиде, Акустий.
  Она - твоя невеста.
  Ты сам признался".
  "Да, Артемида - моя невеста", - Акустий прожигал меня взглядом.
  "Прикажи, чтобы мне принесли тунику, Акустий.
  Не мою...
  Пусть рабы возьмут у Дианы, или у Артемиды тунику для меня..."
  "Ты без туники выглядишь ослепительно, Ирида".
  "Ты еще в роскошной тунике меня не видел, Акустий".
  "Герострат, - Акустий призывно закричал. - Неси самую лучшую тунику для госпожи Ириды".
  "Раб тебя услышал? - Я оглядывалась по сторонам. - Здесь никого, кроме нас нет".
  "Рабы обязаны меня всегда слышать, - Акустий самодовольно провел ладонью по волосам. - Кто меня не слышит, тот, вообще, больше ничего не услышит".
  "Ты слишком доверяешь себе, Акустий".
  "Я никому не доверяю, Ирида".
  "Даже мне не доверяешь?"
  "Тебе - совсем не доверяю, Ирида.
  Но зачем тебе мое доверие?
  Достаточно, что ты мне нравишься.
  И ты должна присутствовать на моей свадьбе".
  "Невестой?"
  "Что невестой, Ирида?"
  "Я должна быть невестой на твоей свадьбе?"
  "Неееет, Ирида, - Акустий расхохотался. - Ты прекрасна.
  Но красоты мало, чтобы стать моей невестой или женой.
  Артемида меня полностью удовлетворяет..."
  "Чего же у меня не хватает, чтобы я стала твоей невестой?"
  "У тебя нет денег, Ирида".
  "Да.
  У меня нет денег", - я в досаде закусила губу.
  Понимала, что управляющий над рабами прав.
  Он и Артемида, думаю, уже набрали денег в казне Дианы.
  "До свадьбы осталось совсем немного времени, Ирида.
  Я и Артемида войдем в храм Афродиты в новолуние".
  "Тебе точно нужна весталка... бывшая жрица храма Весты, то есть я?"
  "Точнее не бывает, Ирида".
  "Я хочу, чтобы обряд в храме прошел тихо.
  Без лишних слов.
  Без заверений в любви".
  "Ваше дело, - я вышла из купальни. - Я сюда не жениться приехала.
  Где моя туника?"
  
  "Твоя туника, госпожа", - словно из-под земли возник коренастый немолодой раб.
  Он с поклоном протянул мне изящную тунику.
  "Чья она?" - Я с удовольствием натянула шелковую - не дешевую - тунику.
  "Госпожи Артемиды".
  "Акустий, - я улыбнулась Акустию. - Твоя невеста не будет возражать, что я взяла ее тунику?"
  "Артемида даже не заметит пропажу", - Акустий ответил неуверенно.
  "С Артемидой я как-нибудь договорюсь", - я пожала плечами.
  "Лучше ты промолчи, Ирида, - Акустий двинулся к выходу из зала. - Ты будешь жить в колоннаде.
  Раньше там проживала моя... рабыня".
  "Рабыня?"
  "Герострат, отнеси сундуки Ириды в ее комнату".
  "У меня нет сундуков", - мне стало неловко.
  "Ты путешествовала налегке, Ирида?"
  "Не твое дело, Акустий", - я ответила резко.
  Пусть управляющий знает, что я выше его.
  "Ты отвечаешь, как благородная".
  "Я и есть благородная.
  Во мне течет голубая благородная кровь". - Я не обратила особого внимания на вызывающий взгляд Акустия.
  И на недовольный взгляд раба Герострата.
  "Я запомню расположение комнат, - я бормотала, пока мы шли по огромному дому Дианы. - Коридор заканчивается трапезным залом.
  Мраморная лестница ведет на портик".
  "Комнатка большая и уютная", - Акустий пропустил меня вперед в мою залу.
  Шлепнул ладонью меня по попке.
  "Много воздуха и света", - я грозно посмотрела на Акустия.
  "Только самые почетные гости в доме Дианы получают отдельную залу.
  Обычно два или три человека делят одну кровать".
  "Почему не Диана распоряжается, кто и где будет проживать в ее доме?"
  "Для этого нужны управляющие, - Акустий ответил ожидаемо. - У госпожи Дианы много других важных дел".
  "Значит, ты, Акустий, считаешь меня важной гостьей?"
  "Важная, или не важная ты, Ирида, я сейчас узнаю", - Акустий по-хозяйски опустил ладони на мои бедра.
  Тут же получил от меня увесистую оплеуху.
  "Акустий.
  Нас в храме Весты учили, как противостоять соблазнам.
  Мы умеем сражаться за свою честь.
  Я бы могла воткнуть тебе в глаз отравленную иглу.
  Но я подожду".
  "Я тоже подожду, Ирида", - Акустий побледнел.
  Отошел от меня.
  "Ты бледный, Акустий.
  Но с твоего лица не сходит чарующая улыбка.
  Ты все надеешься овладеть мной?"
  "Надеюсь овладеть тобой, Ирида", - Акустий в знак согласия склонил голову.
  "А ты - дерзкий, - я засмеялась. - Мне нравятся дерзкие.
  Но лишь те, кто держится от меня подальше".
  "Я бы поселил тебя в другой зал, - Акустий прижался спиной к мраморной колонне. - В том зале еще более просторно.
  Но Артемида вытребовала тот зал для себя.
  Мне кажется, что благосклонность Дианы портит мою невесту Артемиду".
  "Понимаю, Акустий, - я присела на скамью из красного мрамора. - Ты ходишь из спальни в спальню.
  Навещаешь девушек.
  Твоя работа - подглядывать, подсматривать и щупать девушек?"
  "Я иногда делю с рабынями долгие вечера", - Акустий ответил уклончиво.
  
  Я прошла по комнате.
  Увидела древний сундук.
  "Акустий, что в сундуке?"
  "Не знаю, что в сундуке, Ирида".
  "Разве ты в него не заглядывал?"
  "Ирида.
  Я не открывал сундук".
  "Почему?"
  "Боюсь".
  "Боишься сундука, Акустий?"
  "Боюсь того, что в нем может находиться".
  "Например?"
  "Я живу спокойно, Ирида.
  То, что в сундуке, возможно, изменит мою жизнь.
  Мне не нужно ничего нового.
  Чужие тайны мне не нужны".
  "Вдруг, в сундуке золото, Акустий?"
  "Открой и посмотри сама, Ирида, что находится в сундуке".
  "Йа?"
  "Тыыыы".
  "Но я...
  Я пока подожду.
  Не сразу же я полезу в сундук.
  У меня времени хватит..."
  "Вот и я не сразу лезу, Ирида".
  "Но ты полез ко мне, Акустий".
  "Хлопнул по попке и пощупал твои бедра, Ирида.
  Это не означает - полез".
  "Ты должен..."
  "Что я тебе должен, Ирида?" - голос управляющего над рабами стал хищным.
  "Ты смотришь на меня, как на персик, Акустий.
  Мне неловко".
  "Надеюсь, что персик сам упадет мне в руки, - Акустий пробормотал.
  И сразу его голос стал каменным. - Я пришлю к тебе рабов, Ирида.
  Она умаслит твое тело благовониями.
  Наверняка, ты не прочь благоухать, как роза".
  "Конечно, я желаю, чтобы меня умаслили, - я ответила осторожно.
  К чему ведет Акустий? - Но меня тревожит твой взгляд".
  "Я не сделал ни одного неверного движения.
  Не высказал ни единой угрозы, Ирида".
  "Но я уверена, что ты уже представляешь себе, как я нежусь под ласковыми руками рабов.
  Обнаженная и беззащитная..."
  "Не беспокойся о рабах, Ирида.
  Они не посмеют тронуть тебя".
  "Как же они не тронут меня, если будут натирать благовонными маслами?"
  "Не в том смысле, Ирида.
  Рабы тебя не тронут не в том смысле..."
  "Я не желаю рабов.
  Предпочитаю, чтобы меня растирали девушки.
  Нет.
  Даже не девушки.
  Я приехала к своей подружке Диане.
  Надо же.
  Заболталась и забыла, что Диана - хозяйка дома".
  "Я предпочитаю, чтобы..." - Акустий не договорил.
  Он быстро вышел из моей спальни.
  Я была жрицей в храме Весты.
  Весталка никогда не упустит возможность подсмотреть, подслушать.
  Но только ради собственной безопасности.
  Нам везде угрожает опасность.
  Каждый желает отведать сладкий персик...
  Поэтому мы исхищряемся, интригуем, сами заботимся о своей безопасности.
  "Куда отравился Акустий?" - Я неслышно выскользнула из спальни.
  В конце анфилады мелькнула туника Акустия.
  Я побежала.
  Старалась держаться ближе к стене.
  "Акустий слишком уверен в себе, - я не выпускала из виду управляющего над рабами. - Даже не оглядывается.
  Впрочем, он шел недолго..."
  
  "Артемида", - Акустий вошел в большой зал.
  Я затаилась за колонной.
  Мне хорошо видна постель Артемиды.
  Сама Артемида восседала перед большим серебряным зеркалом.
  "Да, Акустий".
  "Размышляешь о нашей свадьбе, Артемида?"
  "У нас будет свадьба, Акустий?" - Артемида не поворачивала очаровательную головку.
  "Шутишь, Артемида?"
  "Мне показалось, что ты увлекся подружкой Дианы, Акустий.
  Я не ожидала подобного.
  Но не боюсь твоей близости с Иридой".
  "Слишком уж велико искушение удержать в доме Ириду, - наглец даже не оправдывался перед своей невестой. - По крайней мере, пока Диана с Иридой не помирятся.
  Тебе и мне не нужны осложнения, Артемида.
  Вдруг, Ирида - тайная соглядательница цезаря?"
  "Что великий цезарь забыл в доме Дианы?"
  "Кто их знает, великих, - Акустий пробормотал задумчиво. - Может быть, Ирида или Диана - незаконнорожденная дочь цезаря?
  Ирида призналась, что она благородных кровей...
  Поэтому нет смысла пока от нее избавляться.
  Почему бы себя не порадовать?"
  "Если ты будешь радовать себя Иридой, Акустий, то я тоже найду того, кто меня обрадует, - Артемида с гневом вскочила. - К тому же, мне кажется, что ты не пробьёшь стену весталки".
  "Мне кажется, что Ирида не очень умная, - мерзавец Акустий обидно для меня захохотал.
  Я кипела от возмущения. - Хотя кто вас, девушек, знает?
  Все равно я не допущу, чтобы Ирида здесь командовала.
  Я мог бы отравить Ириду.
  Или посадил бы ее на цепь в подвале.
  Но боюсь, что это причинит нам вред..."
  "Как славно, Акустий, что ты подумал и обо мне, - Артемида ехидно заметила. - Теперь подумай о Диане".
  "Диана - слабое звено, - Акустий грозно зарычал. - Она выглядит покорной.
  Но покорности я больше всего боюсь.
  Я привык к прямоте.
  Например, приставал к Ириде..."
  "Ты приставал к Ириде?"
  "Для общего дела приставал, Артемида.
  Проверял Ириду.
  Она мне прямо заявила, что может за себя постоять..."
  "Так и сказала?"
  "Даже больше!
  Ирида угрожала мне.
  Говорила, что весталок обучают противодействовать мужчинам и соблазнам.
  Потом добавила, что не хочет, чтобы рабы растирали ее благовонными маслами..."
  "Ни одна девушка не откажется, - Артемида покачала миленькой головкой. - Каждая желает, чтобы ее растирали благовониями".
  "Ирида намекнула, что рабы ей не нужны.
  Но она не сказала о рабынях".
  "Ты предложил ей рабынь?"
  "Иди и сама предложи Ириде рабынь, - Акустий опустил ладони на плечи Артемиды. - Почему я все должен делать?
  Все я и я..."
  "Акустий?"
  "Да, Артемида".
  "Убери ладони с моих плеч".
  "Но ты же - моя невеста".
  "Именно поэтому, Акустий.
  Женихи не лапают своих невест до свадьбы".
  "Ну и день сегодня, - Акустий отошел от Артемиды. - Ирида обещала убить, если буду ее щупать.
  Теперь - ты".
  "Иди, найди своё счастье у рабынь, Акустий", - Артемида нервно переставляла хрустальные малюсенькие амфоры с места на место.
  "Одна хрустальная амфора стоит много монет, - я жадно глядела на богатство. - Откуда у управляющей по дому дорогие вещички?"
  "Рабыни трепещут передо мной, - Акустий присел на мраморную скамью.
  Рассматривал свои коленки. - Но за моей спиной рабыни хихикают.
  Я все время боюсь получить нож между лопаток".
  
  "Акустий, ты сегодня в плохом настроении, - Артемида подошла.
  Погладила жениха по голове. - Робкий.
  Неуверенный в себе.
  Ты стал слабым, Акустий.
  Слабый как раз и получает нож в спину".
  "Ты меня пугаешь, Артемида".
  "Даже меня ты боишься, Акустий.
  Но я же - твоя невеста".
  "Что ты хочешь, Артемида?"
  "Я хочу правду, Акустий.
  Ты будешь и дальше пытаться овладеть Иридой?"
  "Да, Артемида.
  Но тебя это не касается.
  Ты готовься к нашей свадьбе".
  "Ты подложил на стол Дианы папирус, Акустий".
  "Какой папирус я подложил на стол хозяйки?" - Управляющий рабами назвал Диану хозяйкой.
  Хороший знак...
  "Не лги мне и себе, Акустий.
  Не делай вид, что не ты купил у бонжурских купцов гадкий папирус с непотребными картинками.
  Ты пытаешься с помощью веселых картинок разжечь страсть Дианы.
  Но что произойдет, если в Диане пробудится вожделение?
  На кого оно будет направлено?"
  "На меня, конечно.
  Я все делаю только для нашего с тобой счастья, Артемида.
  Нам же лучше будет, если Диана влюбится в меня..."
  "А, если Диана влюбится не в тебя, Акустий".
  "В кого же ей влюбляться?
  На пиры и оргии Диана не ходит.
  Занята торговлей.
  С мужчинами не видится..."
  "Ты так уверен в своей неотразимости, Акустий.
  Но ты уже не молодой воин.
  Твое копье опущено к земле".
  "Я не молодой, поэтому опытный".
  "Что, если Диана загорится от твоих папирусов, Акустий?
  И выберет не тебя, а, например... свою подругу Ириду?"
  "Ой, не смеши меня, Артемида, - Акустий напряженно расхохотался. - Диана ненавидит Ириду.
  Ты же сама видела.
  Она только и мечтает о том, чтобы Ирида исчезла из ее дома".
  "Но они же дружили в детстве".
  "Детство прошло, Артемида.
  Не беспокойся, Артемида.
  Диана полюбит только меня".
  "Об этом я и беспокоюсь, Акустий".
  "Я мешаю ложь с правдой, Артемида.
  Но я только тебя одну люблю.
  Остальные девушки - лишь ступеньки к нашему с тобой счастью".
  "Упадешь с этих ступенек, Акустий.
  Свернешь шею".
  "Не упаду, - Акустий махнул рукой. - Не сверну шею".
  
  "Ты не слишком хорош для меня, Акустий.
  Я не особо любила тебя раньше.
  Не люблю и сейчас.
  Нас связывает только будущая свадьба".
  "Муж и жена без любви намного крепче привязанны друг к другу, чем с любовью".
  "С кем ты еще хочешь подружиться, Акустий?"
  "С кем?"
  "Например, с женой наместника Кагора?"
  "Зачем?
  Что я буду иметь с этой дружбы?"
  "Я буду очень рада, если ты с ней сойдешься, Акустий.
  Очень рада".
  "Я знаю, чем закончится твоя радость, Артемида.
  Ты хочешь получить доступ в дом наместника Кагора.
  Но я безразличен ко всему.
  Я не собираюсь очаровывать жену наместника.
  И с наместником не желаю иметь ничего общего.
  Когда он проходит со своими воинами по улице, я стараюсь не попадаться ему на глаза".
  "Потому что ты соблазнил его старшую сестру, Акустий".
  "Сестра наместника на двадцать лет меня старше.
  Но она меня отвергла.
  Оскорбила.
  Сказала, что любой из ее рабов лучше, чем я".
  "Жестоко она сказала".
  "Но я не буду упускать из вида сестру наместника".
  "Акустий, ты слишком напряжен, - Артемида сменила гнев на милость.
  Подошла к жениху. - Я давно не прикасалась к тебе.
  Не дарила свою ласку".
  "Я все время откликался на твои ласки, Артемида".
  "Хотя у меня сейчас много дел, но я по-прежнему хочу уложить тебя..."
  "Я играю с тобой, Акустий, а не ты", - Артемида засмеялась хрустально.
  "Ой, Артемида, больно".
  "Тебя ранят мои слова, Акустий?"
  "Не слова ранят.
  Ты больно щиплешь меня.
  Неласково смотришь..."
  "Поцелуй мой ласковый?" - Артемида наклонилась.
  Поцеловала жениха.
  "Я готов на все, Артемида.
  Даже к твоему поцелую приготовился.
  Но клянусь, что ты меня не обманешь".
  "Ты сдаешься, Акустий?"
  "Сдаюсь".
  "Теперь, когда ты сдался, я отталкиваю тебя, - Артемида смеялась жениху в лицо. - Ты думал, что я буду за тебя держаться...
  Но я не прилипну к тебе, Акустий.
  Ты слишком скучный для меня".
  "Я?
  Скучный? - надсмотрщик над рабами дернулся, словно Артемида его ударила. - Ты же никогда не скучала со мной.
  Я соловьем пою.
  Превозношу тебя до Олимпа.
  Я никогда не менял решения взять тебя в жены, Артемида.
  Думаешь, что сын купца Гефест тебе больше подойдет в мужья, чем я?"
  "Сын купца Гефест? - Артемида пристально посмотрела на Акустия. - Не понимаю, что у тебя на уме.
  Может быть, ты сам хочешь жениться на Гефесте?
  Ревнуешь меня".
  "Разве сын купца Гефест может сравниться со мной?" - Акустий зарычал.
  Артемида пришла в ярость от тона жениха.
  Она схватила Акустия за уши.
  После чего накрутила его жидкие волосы на кулак.
  Безжалостно впилась поцелуем в его посиневшие губы.
  Акустий не остался равнодушным...
  Жених и невеста упали на пол.
  Тяжело дышали.
  Акустий сорвал с невесты тунику.
  "Нет, Акустий, - Артемида засмеялась. - На меня, где сядешь, там и слезешь".
  "Я хочу на тебя сесть, а потом слезть, Артемида".
  "Я не ослица.
  Нельзя на мне скакать", - Артемида поднялась с пола.
  "Поиграла со мной и бросила", - Акустий с яростью стучал кулаком по скамье.
  "А ты хочешь, чтобы я тебя бросила, а затем поиграла с другим?"
  "Я сломаю тебя, Артемида", - Акустий выбежал из зала.
  
  Я потихоньку отступала из-за колонны.
  "Ирида", - Артемида неожиданно пропела.
  "Артемида видела меня? - Я затаила дыхание. - Или спрашивает на всякий случай".
  "Ирида, ты прячешься и пряталась за колонной.
  Подойди.
  Я не сержусь на тебя".
  "Но...
  Как...
  Ты... узнала...- Я робко подошла к Артемиде. - Я очень искусно прячусь.
  Нас в храме весталок обучали скрытности".
  
  
  ГЛАВА 434
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА И АРТЕМИДА
  
  "Ты искусно прячешься, - Артемида улыбнулась мягко. - Я тебя не видела.
  Я тебя унюхала".
  "Как унюхала?"
  "Ты же была со мной в купальне, Ирида.
  Я запомнила твой чарующий запах навсегда.
  Тем более что от тебя пахнет розами, как и от меня".
  "Я учту", - я не знала, что делать.
  "Ирида?"
  "Да, Артемида".
  "Ты очень любишь Диану?"
  "Люблю ли я Диану? - Я задумалась. - Нет, Артемида.
  Любовь - не то слово.
  Мы же расстались, когда были девочками.
  Любовь еще не успела в том возрасте зародиться.
  Может быть, я бы полюбила Диану сейчас.
  Не знаю...
  Но Диана не идет мне навстречу.
  Она затаилась".
  "Ничего удивительного, Ирида, - Артемида провела пальцем по моей груди. - Диана боится тебя".
  "Боится меня?"
  "Диана боится твоей красоты".
  "Диана боится моей красоты?"
  "Ты удивительно красивая, Ирида.
  Диана опасается, что не справится со своими чувствами.
  Тогда она забросит свое хозяйство..."
  "Но ее делами управляешь ты...
  Ты и Акустий управляете делами Дианы".
  "Диана понимает, что надеяться на управляющих - глупо".
  "Тогда, зачем же она держит вас?"
  "Слуги, рабы, управляющие - как звери.
  Когда хозяин или хозяйка в силе, то все покорные.
  Выполняют свою работу.
  Но стоит только хозяйке ослабнуть, то рабы и слуги превращаются в диких зверей.
  Никто не работает.
  Звери же не работают...
  Каждый старается украсть больше.
  Пока Диана сильная, мы ей подчиняемся..."
  "Ты так откровенно признаешься, что можешь предать Диану, свою госпожу..."
  "Закон службы, Ирида.
  Закон службы".
  "Ты - порочная, жадная и бессердечная, Артемида.
  Как и твой жених Акустий.
  Даже противно было за вами подглядывать и подслушивать".
  "Но я же еще и красивая?"
  "Причем здесь твоя красота, Артемида?"
  "Красота - всегда самое важное, Ирида".
  "Да, ты красивая.
  Но я не знаю..."
  "Я удивилась, насколько ты горячая, Ирида.
  Однако ты не помешаешь моим планам".
  "У тебя есть планы, Артемида?"
  "А у тебя, Ирида, нет планов?"
  "Не отвечай вопросом на вопрос, Артемида".
  "Разве ты знаешь, что тебе нужно, Ирида?" - Артемида искоса посмотрела на меня.
  
  Наступило неловкое молчание.
  Я его прервала:
  "Артемида?"
  "Да, Ирида".
  "Акустий мог бы меня сразу прогнать из дома.
  Но он оставил меня.
  Я не знаю, зачем..."
  "Во-первых, Акустий хочет добиться твоей любви, Ирида..."
  "Но тогда ты, Артемида, избавилась бы от меня.
  Но и ты меня не прогоняешь.
  Для чего я тебе нужна?"
  "Я пока не решила, Ирида, - Артемида засунула пальцы в миску с щербетом.
  Облизала пальчики. - Хочешь щербет, Ирида?"
  "Хочу.
  Меня в этом доме еще не угощали.
  Не приглашали на пир". - Я с наслаждением съела весь щербет.
  "Мое настроение повышается", - я тоже облизала пальчики.
  "Кушай персики, пахлаву, Ирида.
  Хочешь, я прикажу слугам принести жареного поросенка?"
  "Спасибо, Артемида.
  Я уже наелась".
  "Ирида?"
  "Да, Артемида".
  "Тебе Акустий нравится?"
  "Странный вопрос, Артемида".
  "Почему странный вопрос?
  Обыкновенный".
  "Я знаю Акустия примерно час.
  Я еще не составила о нем мнение.
  Но, судя по тому, как ты и Диана на него смотрели, он знающий надсмотрщик над рабами".
  "Я спросила о другом, Ирида".
  "О чем другом ты меня спросила, Артемида?"
  "Тебе нравится Акустий, как мужчина?"
  "Я к нему еще не успела присмотреться..."
  "Ирида.
  Не лги".
  "Нуууу.
  Мужчина он видный.
  Хотя не молодой".
  "Ты бы хотела стать его женой, Ирида?"
  "Я поняла тебя, Артемида, - я нервно рассмеялась. - Ты проверяешь меня.
  Хочешь узнать, не отобью ли я у тебя жениха?
  Отвечаю честно - нет.
  Не нужен мне твой Акустий в мужья.
  Мужчина он интересный, но мне не нужен".
  "Я могу подарить тебе Акустия".
  "Чтооо?"
  "То, что слышала, Ирида.
  Я серьезно.
  Хочешь моего жениха в подарок?
  У тебя, вроде бы ничего нет.
  Ни дома, ни денег.
  Акустий кое-что скопил.
  Да и работать дальше будет..."
  "Ну, уж, Артемида, ты слишком далеко зашла", - я нервно теребила край туники.
  "Акустий умеет быть милым, заботливым, добрым..."
  "По твоим словам, Артемида, Акустий - бог с Олимпа!"
  "Если тебе будет угрожать опасность, то Акустий спасет тебя, Ирида".
  "Мне не угрожает опасность".
  "Пока тебе ничего не грозит, Ирида.
  Но..."
  "Я не хочу Акустия в мужья.
  Странно, что ты так настойчиво мне его пихаешь, Артемида.
  Ты что-то задумала".
  "Нет.
  Я не задумала плохое против тебя, Ирида.
  Просто мне Акустий надоел".
  "Надоел жених? - Я распахнула глаза. - Но вы же с ним обсуждали, что для мужа и жены любовь - не главное".
  "Ирида, ты - замечательная, - Артемида бросилась мне на шею.
  Обнимала меня.
  Целовала.
  Улыбалась. - Если ты останешься честной весталкой, то у тебя все будет.
  Даже больше, чем у цезаря. - Артемида отпустила меня: - Теперь же иди, отдохни с дороги.
  Помни, что Акустий будет за тобой подглядывать.
  В стене твоей залы есть потайной узкий коридор.
  Акустий спрячется в нем.
  Станем смотреть, чем ты занимаешься..."
  "Мне нечего скрывать, - я зевнула. - Тем более что Акустий видел меня обнаженную..."
  "Ты раздевалась перед моим женихом?" - Голос Артемиды зазвенел.
  "Ты забыла, Артемида?
  Акустий видел меня голую в купальне.
  Когда мы с тобой..."
  "Мы не с тобой, Ирида", - Артемида отвернулась от меня.
  
  Я озадаченная возвращалась в свой зал-спальню.
  "Странно ведет себя Артемида.
  То подластивается ко мне.
  То становится строгой.
  То ревнует своего жениха.
  То пытается мне его впихнуть".
  В спальне я сбросила тунику.
  Сделала вид, что закрыла глаза.
  Но из-под полуопущенных ресниц разглядывала стены.
  "Нет, не видно щели, - я ничего не нашла. - Либо Артемида обманула меня, когда сказала, что Акустий станет подсматривать из тайного коридора.
  Либо панели на стене очень искусно пригнаны друг к дружке.
  Но дырочка для подглядывания должна быть. - Я прилегла на кровать.
  Накрылась белоснежной шелковой накидкой. - Нет! - Через минуту я чуть приспустила с себя покрывало. - Если Акустий сейчас за мной подсматривает, то пусть видит хоть чуть-чуть.
  На прикрытую меня ему смотреть не интересно.
  Акустий может разозлиться.
  Я же должна его приручить.
  Дам ему половину того, что он хочет.
  Тогда Акустий не станет интриговать против меня.
  Его голова будет забита мыслями о моей красоте. - Я лежала на животике.
  Покрывало сдвинула чуть ниже талии.
  Не настолько, чтобы очень уж.
  Но и не настолько, чтобы не очень уж...- Пусть любуется моей спиной и чуть ниже.
  Остальное Акустию подскажет его воображение.
  Я должна быть посредине желаний Акустия.
  Не соблазнять, но и не вызывать к себе ненависть". - Я под подушкой сжала кулак.
  И заснула.
  Снился мне восхитительный горячий сон.
  Я проснулась под намокшим покрывалом.
  "Прекрасно себя чувствую!" - Я потянулась.
  Вдруг, моя правая рука нащупала тело.
  Не мое тело...
  "Тело?" - Я резко поднялась.
  Рядом со мной мирно посапывала девушка.
  Ее черные кудри смело разлетелись по подушке.
  "Рабыня? - Я пальчиком осторожно прикоснулась к ошейнику рабыни. - Рабыня!" - Я повторила.
  Но уже без вопроса.
  "Ах, - девушка проснулась.
  Несколько мгновений хлопала необычайно длинными бархатными ресницами.
  Вскочила.
  Встала на колени. - Прости, госпожа.
  Я нечаянно заснула".
  "Нечаянно заснула на моей кровати?"
  "Да, госпожа".
  "Не называй меня госпожой.
  От этого слова я старею.
  Конечно, я - госпожа.
  Но как-то...
  Не надо пока".
  "Как же я могу тебя называть, если ты не госпожа?"
  "Я же тебя рабыней не обзываю, хотя ты - рабыня".
  "Называй меня рабыней".
  "Как твое имя, рабыня?"
  "Моя кличка - Дездемона".
  "Дездемона?
  Ты родилась далеко от Эллады?"
  "Да.
  Моя родина - Пиза".
  "Так ты - из Пизы?"
  "Все мы из Пизы, - рабыня тяжело вздохнула. - Вернее, многие из Пизы".
  "Что ты делаешь в моей кровати, рабыня?
  В сарае для рабов тебе тесно стало?" - Я спросила ядовито.
  "Мне... Мне приказали, - рабыня Дездемона испуганно быстро-быстро моргала.
  Госпожа..."
  "Я - Ирида".
  "Госпожа Ирида".
  "Просто - Ирида".
  "Ирида.
  Мне приказали лечь к тебе на ложе".
  "Кто приказал?"
  "Мне приказали не говорить, кто приказал".
  "Тайна, значит, - я внимательно рассматривала рабыню. - Ты - красивая.
  Изящная.
  Грациозная.
  Утонченная.
  Мне могли бы подложить в кровать какого-нибудь безобразного раба.
  То, что мне подсунули красивую рабыню, говорит о том, что меня уважают.
  Не хотели надо мной посмеяться.
  Ты - образец совершенства, Дездемона".
  "Спасибо... Ирида", - щечки рабыни загорелись зарей волнения.
  
  "За что спасибо, Дездемона?"
  "За то, что похвалила меня.
  Если бы ты была недовольна, то меня бы высекли кнутом на конюшне".
  "Зачем ты на моем ложе, Дездемона?"
  "Мне приказали исполнять любую твою прихоть, Ирида".
  "Исполнять любую мою прихоть?"
  "Любое твое желание".
  "Хм.
  Как же я могла пожелать что-то, если я спала?"
  "Я уже исполнила твое желание, Ирида.
  Хочешь еще?" - Рабыня потянулась ко мне.
  "Ты исполнила мое желание? - Я выставила перед собой руки. - Но я спала".
  "Да, ты спала, Ирида".
  "Не говори загадками, Дездемона.
  Как я могла пожелать, если я спала?"
  "Ты во сне пожелала, Ирида.
  Наверно, во сне, - рабыня преданно смотрела мне в глаза. - Ты прошептала, сказала - "Обними меня, моя дорогая радость.
  Я так долго тебя ждала".
  Я и обняла тебя, Ирида.
  Потом.
  Потом все свершилось, Ирида".
  "Что все, Дездемона?"
  "Ну, все..." - Дездемона опустила очаровательную головку.
  "Да ты что..." - Я проблеяла с испугом.
  "Да, так и было, - Дездемона согласно кивнула прелестной головкой. - Я была обязана исполнить все твои желания.
  Как мне приказали...
  Ты выказала желание.
  Я его исполнила".
  "Но я же - весталка.
  Бывшая жрица".
  "Разве у весталок не бывает желаний, Ирида?"
  "Оставим этот пустой разговор, - я в досаде сжала кулачки. - Кто-то устроил комедию.
  Наблюдал за нами из потайного коридора за стеной.
  Я же, как комедиантка..."
  "Но ты просила, Ирида.
  Если бы ты молчала во сне, то я бы ничего не делала без твоей просьбы...
  Я еще подумала, что может быть, ты не спишь.
  Глаза твои закрыты.
  Но ты не спишь.
  Просишь меня наяву..."
  "Я спала, - я повысила голос.
  Пусть тот, кто подсматривает за нами, слышит. - Все произошло без моего желания".
  "Я не виновата", - губы Дездемоны задрожали.
  "Почему ты испугалась, Дездемона?"
  "Ты накажешь меня, госпожа?"
  "Не накажу.
  Ты и так наказана, что ты - рабыня".
  "О, госпожа, - рабыня схватила мою руку.
  Приложила ее к своей щеке. - Я для тебя..."
  "Не надо для меня, - я поднялась с кровати.
  Медленно натянула тунику. - Почему ты не одеваешься, Дездемона?"
  
  "Я же - рабыня, - Дездемона соскочила с кровати.
  Прижалась ко мне. - Рабыням одежду не дают.
  У рабов нет никакого имущества..."
  "Не обнимай меня, Дездемона".
  "Я должна обнимать тебя, Ирида".
  "Почему ты должна меня обнимать?"
  "Я прочитала в твоих глазах желание, чтобы я тебя обняла.
  Я лишь исполняю твое желание, Ирида". - Рабыня вжалась в меня.
  Не выпускала из своих объятий.
  Прислонила губки к моему правому уху.
  Я пыхтела, но не могла выскользнуть.
  Жаркая рабыня вплавилась в меня...
  "Госпожа...
  Ирида... - рабыня шептала быстро-быстро.
  Словно боялась, что не успеет сказать. - Не отталкивай меня.
  Не прогоняй.
  Я нарочно тебя обнимаю, чтобы прошептать на ухо".
  "Ммммм", - я многозначительно промычала.
  Не хотела выдавать рабыню.
  Перестала вырываться из ее объятий.
  "Ирида.
  Потребуй, чтобы я к тебе приходила каждый вечер.
  Или, лучше, прикажи, чтобы я всегда была в твоей спальне.
  Скажи, что тебе понравилось со мной.
  Иначе надсмотрщик Акустий мне жизни не даст.
  Я провинилась перед ним.
  Он затаил на меня злобу.
  Вне этой спальни я долго не проживу..." - рабыня обреченно замолчала.
  Я же задумалась:
  "Если прогоню рабыню, то ее запорет до смерти надсмотрщик над рабами Акустий.
  Если, конечно, рабыня не врет...
  С другой стороны, кто-то мне подсунул эту рабыню, как шпионку.
  Чтобы Дездемона докладывала обо мне все.
  Но что я могу скрывать, чтобы за мной усиленно следили в доме Дианы?
  Моя собственная рабыня?
  А, что, если Дездемона не обманывает?
  Ей грозит опасность от Акустия.
  Тогда, если я возьму рабыню под свою защиту, она будет безмерно мне благодарна.
  И станет шпионить для меня.
  Все будет узнавать для меня.
  Расскажет тайны.
  Я же одинока...
  Пока одинока в доме Дианы.
  Я надеялась на Диану.
  Диана же меня подвела.
  Даже не хочет встречаться со мной.
  Пусть тогда рабыня Дездемона сторожит мою спальню.
  Мне в кровать никто не подбросит ядовитую змею...
  Да, пожалуй, я оставлю у себя Дездемону.
  Но пусть не надеется на повторение моего желания.
  Я - честная весталка!
  Рабыня будет спать отдельно..."
  
  "Рабыня, - я произнесла вслух. - Мне понравилось с тобой.
  Я подумаю.
  Возможно, что я оставлю тебя при себе. - Я нарочно сказала для подслушивающего, что я - возможно оставлю рабыню.
  Я не собираюсь никого просить.
  В этом доме только у меня благородная кровь.
  Я имею право приказывать... - Но сначала я должна узнать о тебе.
  Не желаю, чтобы рабыня вредила мне".
  Я почувствовала, как Дездемона разжала объятия.
  Она с благодарностью смотрела преданно мне в глаза.
  "Что ты хочешь услышать обо мне, Ирида?"
  "Не желаю знать историю жизни рабыни.
  Ты расскажи, как ты ко мне пришла.
  Какие у тебя мысли были..."
  Я присела на мраморную скамью.
  Рабыне присесть не предложила.
  "Госпожа..."
  "Просто - Ирида.
  Называй меня по имени.
  Но так, чтобы мое имя звучало, как - госпожа".
  "Да, Ирида, - рабыня подострастно поклонилась.
  Произнесла "Ирида", как я и приказала.
  "Ирида" звучало, как - госпожа. - Расскажу с того момента, как...
  Я очень устала.
  Но не могла заснуть.
  После того, как надсмотрщик Акустий запер нас в сарае, я никого видеть не хотела.
  Я выпила холодной воды.
  Съела черствую лепешку.
  Я чувствовала себя прокаженной.
  Я все время чего-то боюсь.
  Меня продали в рабство недавно.
  И безысходность еще не охватила меня полностью.
  Я видела безучастные лица рабов, которые были давно в рабстве...
  Лица серые.
  Без искры желания...
  Я совершенно не понимала, для чего я живу.
  Я пыталась убедить себя, что мои родственники найдут меня.
  Выкупят из рабства.
  Но тут же вспоминала, что родственники сами меня продали в рабство.
  Я бы получила большую часть наследства.
  Но родственники избавились от меня...
  К счастью, я попала в добрый дом. - Рабыня произнесла громко.
  С опасением смотрела на стену, из-за которой, возможно, сейчас подслушивали и подглядывали. - Хозяйка Диана - моих лет - приветливая, щедрая и добрая.
  Надсмотрщик над рабами Акустий - замечательный и справедливый.
  Никого не наказывает без причины...
  Управляющая хозяйством Артемида - прекрасная и понимающая красавица...
  Некоторые рабы ведут себя, как хозяева.
  Но им все прощается.
  Я не видела надсмотрщика над рабами Акустия раньше, до моего рабства.
  Но искала причину, почему я его так уважаю.
  Многим нравятся прикосновения Акустия.
  В эту ночь я ворочалась на полу в бараке для рабов.
  Старалась удобнее устроиться на соломе.
  Меня одолевали тревожные мысли.
  Я думала о том, как отблагодарить радушную хозяйку дома.
  Провалы в памяти мешали мне вспомнить, как нужно правильно благодарить.
  Я засыпала на минутку.
  Вернее - проваливалась в бездонные ямы.
  Стоило мне сделать неправильный шаг, и я бы умерла во сне.
  "Здесь у меня много друзей, - я думала. - Все рабы друзья.
  В нужный момент придут мне на помощь".
  Мне не давало покоя странное поведение надсмотрщика над рабами Акустия.
  За что Акустий меня так крепко полюбил?
  Наверно, наш надсмотрщик рассчитывает на мою дружбу.
  Я же - неблагодарная - не умею дружить.
  Я вспомнила своего невысокого худого отца.
  Он в три раза был короче, чем моя мать.
  За хрупкой наружностью отца скрывалась железная воля.
  Мои родители ждали мальчика.
  Но родилась я.
  Поэтому они пытались воспитать из меня настоящего мужчину.
  Я так думала и думала.
  Смущалась своим мыслям.
  Я присела на соломе.
  Я представила, как наши добрые Артемида и Акустий поженятся в храме.
  Видела в грезах, как Акустий поцелует Артемиду.
  Ей будет очень приятно.
  Я снова попыталась заснуть.
  Но после нескольких попыток заснуть, поняла, что мне приснится недозволенное.
  То приснится, что приличной девушке... рабыне... не должно приходить в головку.
  Поэтому я встала с соломы.
  Прохаживалась между спящих рабов.
  Сквозь щели в крыше проникал свет звезд.
  Вдруг, я услышала, как загремел замок с другой стороны двери.
  "Рабыня? - Мне приказали. - Если ты не спишь, то собирайся.
  Пойдешь к гостье Ириде.
  Будет ублажать ее.
  Выполняй любое ее желание".
  Меня вывели из барака.
  Привели в твою комнату, Ирида.
  Я увидела тебя во всей твоей блестящей нагой красоте.
  Шелковое покрывало сползло с тебя.
  Ничто больше не скрывало твое совершенство.
  Я осторожно прилегла рядом...
  Тебя беспокоил тревожный сон.
  Вернее - не тревожный, а особенный.
  Ты стонала.
  Улыбалась.
  Твои сочные губы были приоткрыты.
  Глаза закрыты.
  И, когда ты потребовала - обними меня, я обняла...
  Так я оказалась рядом с тобой, Ирида". - Рабыня замолчала.
  С затаенным испугом смотрела на меня.
  Ждала мое решение.
  
  "Дездемона, - я подошла к рабыне.
  Прислонила губы к ее уху.
  Шептала так, чтобы со стороны казалось, что целую рабыню в ушко. - Ты в рассказе своем восхваляла Акустия, Артемиду и Диану, потому что боишься их.
  На самом деле, они, ведь не добрые для рабов?"
  "Да, - Дездемона вздрогнула. - Но госпожа Диана...
  Мы, рабы, не понимаем ее.
  Она с нами не злая.
  Она - никакая.
  Словно нас не замечает.
  Наверно, она хочет, чтобы все проблемы с рабами решал надсмотрщик Акустий..."
  "Я поняла тебя, Дездемона".
  "Ты оставишь меня у себя, Ирида?"
  "Почему ты думаешь, что со мной тебе будет лучше, чем в бараке с рабами?
  Ты боишься, что Акустий тебя кнутом на конюшне запорет.
  Но, может быть, я тоже жестокая?"
  "Лучше ты, чем Акустий", - Дездемона доверчиво опустила дивную головку мне на левое плечо.
  "Спасибо, что сравнила меня...- Я нервно засмеялась.
  Затем громко произнесла: - Рабыня Дездемона.
  Я оставляю тебя в своей спальне.
  Будешь прислуживать только мне.
  Ты угодила мне ночью...
  Но ты должна беспрекословно выполнять все мои приказы".
  "Я - рабыня.
  Я должна", - Дездемона засветилась счастьем.
  "Ты будешь следить за всеми, Дездемона, - я уже тихо прошептала ей на ушко. - Станешь докладывать мне даже о рабах.
  Я здесь чужая.
  Боюсь покушения".
  "Да!
  С удовольствием стану для тебя шпионить, Ирида".
  "Ну, не шпионить, - я захихикала. - Хотя, конечно, по-другому это не назовешь.
  Спать будешь отдельно от меня, Дездемона".
  "Почему?
  Ты не хочешь ко мне прижиматься, Ирида?"
  "Дело не в прижиманиях, Дездемона.
  У меня есть подруга - Диана.
  Я к ней пришла".
  "Хозяйка Диана не станет возражать против меня, - рабыня горько усмехнулась. - Я же - рабыня.
  Рабыня не считается.
  Тем более, будет странно выглядеть.
  Я тебе понравилась.
  Поэтому ты меня оставила при себе.
  Но спать заставляешь не на твоем ложе".
  "Где ты будешь спать... со мной, или около ложа... я решу позже, - я раздумывала над словами рабыни. - Но только будешь спать.
  Не лезь ко мне".
  "Как прикажешь, Ирида".
  "Теперь что делать, Дездемона?
  Подскажи.
  Я же не знаю.
  У меня не было близких рабов и рабынь..."
  "Потому что ты меня оставила, ты должна проявить снова ко мне интерес, - рабыня подсказывала. - Мы сейчас с тобой упадем на ложе, Ирида.
  Начнем обниматься нежно.
  Просто обниматься...
  Пусть те, кто за нами смотрит, поверят, что я нужна тебе для утех в постели, а не для серьезных дел..."
  "Разумно, Дездемона".
  Я за руку повела рабыню обратно к ложу.
  Мы медленно опустились.
  Дездемона сняла с меня тунику.
  
  "Накрой нас покрывалом, Ирида, - я приказала. - С головой накрой.
  Мне стало холодно".
  "Слушаюсь, Ирида", - рабыня набросила на нас шелковое покрывало.
  Теперь мы могли шептаться без боязни, что подглядывающий или подгладывающая за нами увидит выражения наших лиц.
  Некоторое время мы молчали.
  "Я придумала, что похолодало, - я прошептала. - Но даже под покрывалом уже чувствую прохладу".
  "Шелк тонкий, - рабыня заметила. - Если бы мы прикрылись бараньей шкурой, то не замечали бы прохлады.
  Но бараньими шкурами закрываются только надсмотрщики.
  Хозяйки спят под шелком и на шелке".
  
  
  ГЛАВА 435
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА И ДЕЗДЕМОНА
  
  "Не хочу шкуру барана в моей спальне, - я проблеяла. - Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Прижмись ко мне.
  Но не очень...
  Так, чтобы только согреться".
  "С удовольствием, Ирида, - Дездемона придвинулась. - Вместе согреемся.
  Зачем же теплу наших сердец напрасно пропадать?
  Чтобы еще ближе, я закину на тебя ногу, Ирида?"
  "Да, Дездемона.
  Закинь ногу мне на талию".
  "Так теплее, Ирида?" - рабыня бережно опустила на меня ножку.
  "Теплее намного.
  Даже почти жарко, Дездемона.
  Теперь расскажи, что в доме творится.
  Почему Диана не выглядит хозяйкой".
  "Я - рабыня.
  Не прислушивалась к тайнам слуг и хозяйки", - Дездемона поерзала.
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Не ерзай".
  "Я только удобнее устроюсь".
  "От твоего ерзанья у меня мысли заплетаются".
  "Да, Ирида.
  Все.
  Я устроилась".
  "Продолжай, Дездемона".
  "Продолжать ерзать и устраиваться удобнее?"
  "Продолжай рассказывать, Дездемона, - я зашипела. - То, что знаешь.
  Иначе я подумаю, что ты от меня скрываешь тайны дома".
  "Ничего я не скрываю, - рабыня обиженно засопела. - Сегодня после купальни надсмотрщик Акустий..."
  "Не добавляй - надсмотрщик.
  Говори для краткости либо Акустий, либо - просто надсмотрщик.
  Я и так пойму, о ком".
  "Акустий ушел в сад.
  Артемида сразу побежала к хозяйке Диане".
  "Откуда ты знаешь, Дездемона?"
  "Я прислуживала Диане".
  "Выполняла любое ее желание?" - Я спросила ехидно.
  "Нет, что ты, что ты, Ирида, - рабыня как бы испугалась. - Я прислуживала за столом.
  Принесла хозяйке персики и щербет.
  Ждала ее приказаний.
  Вдруг, на пороге показалась управляющая Артемида.
  Ах, забыла, ты же просила, Ирида, чтобы я говорила кратко.
  Свет бил в спину Артемиды.
  "Диана, - Артемида начала с порога. - Думаешь, что со своей подругой детства начнешь там, где кончила со мной?"
  "Артемида, - пальцы Дианы задрожали.
  Она отложила персик. - Ты пришла не вовремя.
  Вежливость дается мне с трудом.
  Все, что тебя интересует, ты спроси сама у моей подруги Ириды".
  "Акустий проводил твою подругу в большой зал, - Артемида вошла.
  Пальчиками стучала по столу. - Мой жених подсматривает, чем занимается твоя подружка детства".
  "Ты что-то важное хотела у меня узнать, Артемида?"
  "Купец Афанасий прибыл на ярмарку, - Артемида многозначительно улыбнулась. - Он пробудет здесь несколько дней".
  "Я удивлена, - Диана отложила персик. - Но не скажу, что рада приезду на ярмарку купца Афанасия".
  "Но он же тебе нравился, Диана".
  "Афанасий нравился мне, как человек.
  Но как купец он - обманщик.
  Я не желаю его видеть".
  "Купец Афанасий сказал, что ты ему должна, Диана".
  "Я?
  Должна?
  Афанасию?"
  "Афанасий сказал, что в прошлый раз угостил тебя пахлавой.
  И ты должна за пахлаву заплатить либо монетами, либо собой..."
  "Но он же просто угощал".
  "Диана, ты же - дочь купца.
  Знаешь, что купцы просто так ничего не дают".
  "Я вначале ощущала приязнь к купцу Афанасию, - хозяйка воскликнула с гневом. - Но сейчас мое хорошее к нему отношение мгновенно сгорело.
  Я чувствую только отвращение.
  Мне и так нелегко нести дом на своих плечах.
  А еще какой-то заморский купец меня унижает.
  Я хочу, чтобы этот мерзавец провалился сквозь землю".
  "Ты, Диана, желаешь, чтобы купец Афанасий исчез? - Артемида прищурилась. - Он смертельно заболеет?
  Или разорится настолько, что никто ему даже корку хлеба не подаст?
  Или..."
  "Не лезь в мои дела, Артемида", - хозяйка ответила резко.
  "Но ты же сама сказала, что купец тебя обидел.
  Я не прощаю обиды".
  "Не тебя же он обидел, Артемида".
  "Я не отличаю свои обиды от твоих, Диана".
  "И ты отомстишь за меня?" - хозяйка с интересом посмотрела на управляющую.
  "Ты же знаешь, Диана, как я к тебе отношусь, - управляющая облизнула губки. - Поэтому...
  Да.
  Я отомщу купцу Афанасию".
  "Найдешь его в балагане, или в доме Фозикарда, - хозяйка ответила после недолгого раздумья. - Он наверняка, угощает пахлавой кого-нибудь еще..." - Хозяйка скривилась.
  Хозяйка Диана и управляющая Артемида разговаривали, словно меня рядом не было.
  Конечно.
  Кто же обращает внимание на рабыню..." - Дездемона горячо вздохнула.
  "Я тоже почти рабыня, - я ответила долгим вздохом. - У меня нет денег.
  Поэтому я - рабыня обстоятельств.
  Мне не могут приказывать прямо, как рабыне.
  Но заставляют меня подчиняться.
  Я угождаю за еду и за крышу над головой".
  "Ты очень красивая, Ирида".
  "Моя красота меня пока не спасает.
  Как ты считаешь, Дездемона, - я задержала дыхание перед важным для меня вопросом. - Диана и Артемида - подружки?"
  "Диана - хозяйка.
  Артемида - управляющая в ее доме.
  Какие же они подружки?"
  "Спрошу по-другому.
  Ты видела Артемиду на ложе Дианы?"
  "Ирида? - удивление разорвало расстояние между нами. - Как можно девушке с девушкой?
  Это нельзя".
  "Но ты же, Дездемона, сегодня ночью.
  Когда исполняла мое желание..."
  "Это совсем другое, Ирида.
  Я выполняла приказ...
  Я же - рабыня.
  Все равно, что я работала в саду".
  "Ты сравниваешь меня с садом, Дездемона?"
  "С очень красивым благоухающим садом сравниваю тебя, Ирида".
  "Хм".
  "Если ты хочешь узнать - близкие ли очень подружки Диана и Артемида..."
  "Да, близкие ли они очень..."
  "Я видела, как Диана и Артемида в купальне долго играли в мяч, - Дездемона старалась угодить мне рассказом.
  Я же просила ее обо всем мне сообщать. - Еще в саду хозяйка и управляющая бегали друг за дружкой.
  Потом..."
  "Что потом?"
  "Потом они исчезли в роще.
  Я - потому что рабыня - не последовала за ними".
  "Бегали друг за дружкой, - мое настроение упало ниже кровати. - Когда девушка гоняется за другой девушкой - много значит".
  Я откинула покрывало.
  Спрыгнула с ложа.
  Натянула тунику.
  "Ирида, - груди рабыни вызывающе смотрели на меня. - Какие будут приказания?"
  "Уберись в зале, - я оглядывалась по сторонам. - Затем пройдись по дому.
  Может быть, найдешь что-нибудь, что украсит мое скромное временное жилище". - Я многозначительно подмигнула рабыне.
  Дездемона чуть склонила дивную головку.
  Значит, поняла, что я намекнула, чтобы она шпионила по дому.
  "В саду собери лепестки роз, - я добавила.
  Пусть рабыня и в саду подглядывает. - Укрась мое ложе лепестками белых роз".
  "Под цвет твоих глаз, госпожа, будут прекрасно смотреться розовые лепестки". - Рабыня дерзнула.
  Но я ее не слушала больше.
  Иначе заметила бы глупость рабыни.
  Мои глаза не розовые...
  Вышла из зала.
  Направилась в сад.
  
  "Вот и единственная моя радость", - из зарослей можжевельника навстречу мне вышел надсмотрщик над рабами Акустий.
  Надсмотрщик на веревке тащил старого сморщенного раба.
  "Я - радость", - я смутилась.
  В ответ Акустий пробормотал что-то непонятное.
  Я развернулась.
  Побежала к каменным невысоким сараям.
  Надеялась встретить Диану.
  Она же - дочь купца.
  Должна следить за тюками и рулонами...
  Диану я увидела около повозки.
  Грациозная подружка сразу заставила мое сердце стучать быстрее.
  Диана потянулась, чтобы поправить перевязь на лошади.
  Короткая туника оголила крепкую попку Дианы.
  "Диана", - я радостно позвала.
  Она обернулась.
  Ее огромные глаза засверкали изумрудами.
  "Ирида, - Диана улыбнулась. - Осматриваешь мой дом?" - На этот раз Диана была более приветливая, чем при встрече...
  "Диана, ты слишком много работаешь, - я кивнула на повозку. - Почему ты, а не рабы?
  "Не всем рабам можно доверять".
  "Диана".
  "Да, Ирида".
  "Ты рада, что я здесь..."
  "Рада".
  "Но почему так неприветливо встретила меня?"
  "Так надо было", - улыбка исчезла с лица моей давней подружки.
  "Мы снова подружки, Диана?"
  "Я представляла, как мы встретимся, Ирида.
  Мы сидим на скамье.
  Ты что-то шепчешь мне на ушко. - Диана сжала кулачки.
  Стукнула кулачок об кулачок. - Теперь мне больно.
  Боль не придуманная.
  Я уже не маленькая девочка.
  Ты не можешь больше играть мной, как прежде, Ирида.
  Ты - благородных кровей.
  Наше неравное положение - стена между нами.
  Я раньше не придавала значения своим снам.
  Но теперь я не попаду под твои чары, Ирида.
  Ни одна расчетливая дочь купца не позволит себе попасть под очарование бездушной благородной девушки.
  Может быть, у тебя лицо богини, бывшая весталка Ирида.
  Но сердце свое ты давно продала Аиду".
  "Почему ты на меня обозлилась, Диана?" - Я хотела взять подружку за руку.
  Но Диана отпрыгнула от меня - как мышь от лисицы.
  "Я могу разбогатеть, Ирида.
  Даже, возможно, стану любовницей цезаря.
  Но я уже никогда не смогу родиться благородной.
  Ты, даже без золота, будешь на меня смотреть свысока".
  "Но я прежняя твоя Ирида", - я рассмеялась.
  "Несмотря на мою решимость, - Диана заскрипела зубками, - я почувствовала прилив нежности, как ты только засмеялась, Ирида.
  Я готова зарезать себя кинжалом, потому что я настолько слабая".
  "Ты не слабая, Диана.
  Ты безумно красивая.
  Ты - воплощение моих самых дерзких мечтаний".
  "У меня сейчас только две дороги, Ирида.
  Если ты останешься долго в моем доме, то я не смогу устоять.
  Я буду проклинать себя за слабость.
  Дочке купца нельзя быть слабой".
  "Я уже это слышала, Диана, что дочь купца не имеет право быть слабой".
  "Но если я ублажу свое тело, то потеряю совесть, Ирида.
  Буду проклята.
  И ты будешь проклята, весталка".
  
  От слов подруги я отшатнулась.
  "Бежать!
  Бежать из дома Дианы. - В голове раненой птицей билась мысль. - Диана меня любит по-прежнему.
  Или даже еще сильнее.
  Но я принесу ей только несчастья.
  Без меня Диана выйдет замуж за купца или за горшечника.
  Со мной будет страдать.
  Я не стану ей обузой.
  Убегу.
  Немедленно.
  Сейчас же.
  Нет.
  Утром.
  Или...
  Через несколько дней покину дом Дианы.
  Я ведь так долго к ней шла..."
  В смятении чувств я отправилась к дымам.
  Около земляной печи суетились два высоких статных раба.
  Если бы не рабские ошейники, то рабов можно было бы принять за олимпийских бросателей дисков.
  За дискоболов можно было бы принять рабов.
  Управляющая Артемида давала рабам ценные указания.
  Рабы в них не нуждались.
  Но почтительно слушали Артемиду.
  Она же - свободная, а они - рабы.
  "Ирида? - Артемида обернулась ко мне. - Проголодалась?
  Но ты должна кушать с Дианой, со мной и с Акустием".
  "Я не голодная".
  "А рабы - вечно голодные, - Артемида звонко засмеялась.
  Отбросила прядь волос со лба. - Каждый раб хочет кушать".
  "Не только кушать рабы хотят, - я тоже засмеялась.
  С управляющей разговаривать было намного легче, чем с Дианой... - Они бросают на меня недвусмысленные взгляды.
  Но ничего не говорят".
  "У многих рабов отрезаны языки", - Артемида нахмурилась.
  "Отрезаны языки? - Я ужаснулась. - Бесчеловечное!
  Неужели Диана настолько жестокая... стала?"
  "Нет.
  Мы не отрезаем языки своим рабам.
  Но многие рабы уже продаются без языков".
  "Но зато другое у них целое".
  "Тебя интересуют рабы, Ирида?" - Артемида склонила хорошенькую головку к правому плечу.
  "Нет.
  Рабы мне не нужны". - Я ответила быстро.
  "Ты же благородная, Ирида.
  У благородных должны быть рабы". - Ирида подколола меня.
  Но смотрела прямо и доброжелательно.
  "Кстати, о рабах и рабынях, Артемида, - я облизнула губки. - Кто мне подсунул рабыню в кровать?"
  "Красивая?"
  "Кто красивая?"
  "Рабыня в твоей кровати - красивая?"
  "Рабыня красивая, - я пристально смотрела в глаза Артемиды. - Ты ее мне подложила, Артемида?"
  "Честно отвечу - не я, - Артемида пожала плечами. - Древний шумерский обычай - когда хозяева предлагают гостям рабов и рабынь.
  "Если тебе не нравится обычай, то прогоняй из своей спальни рабов".
  "Кто я, чтобы обсуждала и осуждала древние шумерские обычаи?"
  "Может быть, ты хочешь раба, а не рабыню в постель?"
  "Раба? - Я отвела взгляд от двух статных рабов. - Раба тем более не желаю в постели.
  Я же весталка... была.
  Законы Весты остались в моей благородной крови".
  "Значит, ты довольна тем, что рабыня спала с тобой?" - Артемида сложила губки бантиком.
  "Нет, я не была довольна, что рабыня мне подкинули без моего разрешения".
  "Не понравилась тебе рабыня?"
  "Понравилась".
  "Рабыня тебе понравилась, но ты была недовольна, Ирида?
  Что тебе плохого сделала рабыня?"
  "Она без спроса влезла в мою личную жизнь.
  Я спала, а она влезла".
  "Только в личную жизнь к тебе влезла рабыня?"
  "Ага".
  "И?"
  "Что и, Артемида?"
  "Тебе же понравилось?"
  "Отвечу так, Артемида.
  Я оставила рабыню себе.
  По крайней мере, я ее уже знаю.
  Я с ней договорилась.
  А то в следующий раз, когда я буду спать, мне подкинул в постель какого-нибудь бойкого раба..."
  "Я вижу, Ирида, что ты не проходишь мимо интересных людей.
  С каждым устраиваешь праздник".
  "Почему бы и тебе, Артемида, всегда оставаться на празднике?"
  "Ты приглашаешь меня в свою спальню, Ирида?"
  "Да ты что, Артемида, - я всплеснула ладонями. - Ты не правильно меня поняла.
  Праздник должен быть в сердце.
  Праздник сердец".
  
  "Но ведь ночью тебе рабыня не только праздник сердца устроила?"
  "Я не знаю, Артемида.
  Я спала.
  Мало ли что рабыня расскажет..."
  "Сядь, Ирида, - Артемида похлопала по лавке. - Сядь и расскажи, что ты собираешься дальше делать в доме Дианы".
  "Я, наверно, уйду отсюда".
  "Почему, Ирида?
  Диана же твоя подружка".
  "Я не остаюсь там, где мне не рады".
  "То есть, Ирида, там, куда ты приходишь, все должны быть рады тебе?"
  "Да, Артемида.
  Все должны быть рады мне.
  Разве я о плохом мечтаю?
  На самом деле не всегда мне рады.
  Но хотеть же я имею право".
  "Ирида", - Артемида подсела ко мне.
  Махнула рукой рабам, чтобы они ушли.
  Рабы послушно убежали.
  "Да, Артемида".
  Мы почему-то стали говорить тише, хотя никого поблизости не было.
  "Нам ты не нужна в доме.
  Мне не нужна, потому что вносишь суету.
  Соблазняешь моего жениха Акустия.
  Акустию ты не нужна...
  Ну, может быть, на одну ночь понадобишься...
  Акустий не любит чужаков.
  Он свои дела проворачивает без лишних глаз.
  Диане ты, как мне кажется, тоже не нужна.
  У Дианы много тайн".
  "Может быть, у Дианы - любовник", - мое сердечко замерло.
  "Нет у Дианы любовников, - Артемида ответила уверено. - Если бы были, то я бы о них знала.
  Но у Дианы есть тайны, которые я не могу разгадать".
  "Диана в детстве не хранила секретов от меня".
  "Зато сейчас она - сплошной секрет".
  "Получается, что я не нужна никому.
  Я не знаю, что делать.
  У меня нет ни работы, ни денег".
  "Но в то же время Акустий не отпустит тебя, Ирида".
  "Почему Акустий меня не отпустит?"
  "Он держит тебя в запасе против Дианы".
  "Да?"
  "Да, Ирида".
  "Мне ты тоже необходима... на всякий случай...
  И Диана тоже тебя не отпустит".
  "Мне не рады, но меня не отпустите".
  "Да, Ирида.
  Мы тебе не рады, но тебя не отпустим".
  "Я - как бы рабыня в этом доме?"
  "Почетная главная рабыня, Ирида.
  Ты можешь не работать.
  Кушай, пей, что пожелаешь.
  Наслаждайся.
  Сейчас ты больше, чем хозяйка..."
  "Может быть, ты, Артемида, права, когда назвала меня рабыней". - Я задумалась.
  
  Мы молчали.
  Настроение мое улучшалось.
  "Ирида?"
  "Да, Артемида".
  "Ты опустила свою ладонь на мою коленку".
  "Ой, Артемида, - я отдернула руку. - Я задумалась".
  "Задумалась обо мне, Ирида?"
  "Обо всем я думала".
  "Только не думай сбегать из этого дома, Ирида.
  Мне кажется, что Акустий тебя не отпустит живой".
  "Все так плохо?"
  "А ты не догадываешься, Ирида?"
  "Не догадывалась, что Акустий меня живой не отпустит.
  Но, с другой стороны, что меня ждет на улице?
  Меня ждут шайки разбойников.
  Одинокие насильники тоже меня ждут.
  Голод, волки, дикие собаки, змеи, опасности для меня за загородью дома Дианы.
  Так что здесь совсем неплохо..." - Я взглянула на персиковые деревья.
  "Любишь персики, Ирида?" - Артемида перехватила мой взгляд.
  "Очень люблю персики.
  Сочные нежные персики.
  Надавишь на него пальчиками слегка.
  И потечет липкий сладкий сок".
  "Я гораздо меньше думаю о персиках, чем ты, Ирида, - Артемида рассмеялась. - Прикажи, и тебе рабыня будет доставлять свежие персики в кровать".
  "Я люблю сама срывать персик.
  Подхожу к дереву.
  Сначала высматриваю самый лучший персик.
  Затем нагибаю ветку.
  Персик приближается ко мне.
  Моя ладонь ложится на него.
  Я медленно и осторожно тяну персик к себе.
  И вот - ветка освобождается.
  В моей ладони лежит теплый, нагретый солнцем, сочный - самый лучший в саду - персик".
  "Ты с любовью рассказываешь о персиках, Ирида, что я вспотела", - Артемида ладошкой сбила бриллиантовые капельки со лба.
  Я не сразу ответила:
  "Я болела, когда мой благородный отец надорвался с коврами.
  Он лежал на ковре и стонал.
  Я же металась в горячке.
  Это не был простой укус ядовитой змеи.
  Мне было намного хуже, чем, если бы меня укусила королевская кобра.
  Отец стонал.
  Говорил, что ничем мне не может помочь, потому что сам надорвался.
  Я умерла бы от горячки.
  Но ко мне пришла Диана.
  Она не боялась моей болезни.
  Диана даже не убежала, когда мой отец пытался схватить ее за ногу.
  Мой отец...
  Диана не знала, чем мне помочь.
  Она присела у моей постели.
  Затем вложила мне в ладонь что-то круглое и нежное.
  Я спросила Диану, что это.
  Она ответила, что украла с пира персик.
  Принесла мне.
  Персик, пока Диана его несла, помялся.
  От него исходил одуряющий аромат.
  По моей ладони потекла липкая благоухающая жидкость.
  Я поняла, что не умру в горячке.
  С того момента я до одури обожаю персики.
  И никогда не предам Диану.
  Я навсегда запомнила ее персик".
  
  "Я представляю, как Диана пересиливала себя, когда воровала с пиршественного стола персик для тебя, Ирида.
  Какие чувства могла вызвать у тебя твоя подружка...
  Вы были счастливы?"
  "Да, мы были счастливы, как дети.
  Других друзей и подруг у нас не было.
  Диана идеально подходила мне.
  Я же нравилась Диане.
  Для других...
  Многие говорили, что у меня плохой характер.
  С Дианой тоже никто не дружил, кроме меня.
  Ее считали заносчивой гордячкой.
  Но мы нашли друг дружку.
  Поэтому я шла к прежней Диане".
  "Найдешь и других подруг, Ирида.
  Только дай время разглядеть тебя.
  Знаешь, когда я тебя увидела, я подумала, что богиня Афродита упала с облака.
  Мне нравятся статуи Афродиты.
  Она - бесподобна!"
  "Мне очень жаль, что я не богиня Афродита, - я засмеялась. - Афродита, если существует, красивая богиня".
  "Это точно, Ирида.
  Я тоскую, потому что в детстве не пошла служкой в храм Афродиты.
  Однако жизнь не стоит на месте".
  "Ты хотела стать жрицей богини Афродиты, Артемида?" - У меня перехватило дыхание.
  "Да.
  Но не многие об этом знают.
  Да, Ирида.
  Я поклоняюсь богине Афродите.
  Ты любишь ее?"
  "Я - жрица богини Весты.
  Но Афродита мне тоже нравится".
  У нас много общего, Артемида.
  "Ты даже не представляешь, Ирида, сколько у нас общего.
  Поэтому, если мне придется воевать против тебя, то я буду очень страдать..."
  "Я редко ругалась с соседями.
  Редко, но метко.
  Поэтому, Артемида, не вставай у меня на пути".
  "Да, характер у тебя, Ирида, божественный".
  "У тебя тоже не мягкий характер, Артемида".
  "Я удивляюсь, что ты мне нравишься, Ирида".
  "Почему ты удивляешься тому, что я нравлюсь тебе, Артемида?"
  "Потому что мы, как только что я сказала, похожие.
  А две одинаковые девушки не дружат.
  Обычно дружат полные противоположности".
  "Я с тобой не дружу, Артемида".
  "Но ты меня с обожанием рассматриваешь, Ирида".
  "Да, я любуюсь тобой.
  Ищу хоть один маленький изъян у тебя".
  "Нашла?"
  "Нет, Артемида.
  Ты идеальная по красоте.
  Если бы еще молчала, то превратилась в богиню".
  "Чтоооо?" - Артемида распахнула глазища.
  С недоумением смотрела в меня.
  Затем до нее дошел смысл мной сказанного.
  Артемида засмеялась.
  Я тоже расхохоталась.
  Слезы смеха застилали мои глаза.
  Я покачнулась.
  Артемида схватила меня, чтобы поддержать.
  И мы с хохотом упали со скамьи на землю.
  
  
  ГЛАВА 436
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ПРИКОСНОВЕНИЯ
  
  "Ты...
  Ты, Ирида..."
  "А ты...
  Ты... Артемида".
  Мы закончили смеяться.
  Всхлипывали.
  Поднялись.
  
  "Диана все время занята, - Артемида сбивала с моей туники пыль. - Акустий часто делает вид, что не замечает меня.
  Лишь ты, Ирида..." - Артемида странно посмотрела на меня.
  "Артемида?"
  "Да, Ирида".
  "Можно, я тебя спрошу".
  "Конечно, Ирида.
  Тебе все можно.
  Не только спрашивай".
  "В хозяйстве Дианы много рабов и рабынь".
  "Да, Ирида.
  Одних рабов покупаем.
  Других - не понравившихся нам - продаем".
  "Сейчас около тебя работали два красивейших статных молодых раба".
  "Хочешь, чтобы я их тебе прислала?"
  "Нет, Артемида.
  Я же сказала, что я - весталка. - Я опустила глазки. - Вообщем, как у тебя взаимоотношения с рабами?"
  "Что у меня с рабами?"
  "Взаимоотношения".
  "Ирида!
  Какие могут быть взаимоотношения свободного и раба?"
  "Но тебе же красивые рабы нравятся, Артемида?"
  "А!
  Я поняла, о чем ты спрашиваешь, Ирида.
  Никаких отношений с рабами у меня нет.
  Рабы красивые.
  Но они красивые, как вещи.
  Как мраморные статуи.
  Не могут же у девушки быть отношения с мраморной статуей..."
  "Ты успокоила меня, Артемида".
  "Ирида, ты боялась, что рабы набросятся на тебя?"
  "Боялась".
  "Но ты же подруга хозяйки дома".
  "Рабы понимают, что Диана меня отталкивает".
  "Ирида.
  Не позволяй ей отталкивать тебя.
  У Дианы доброе сердце.
  Она - хорошая хозяйка.
  Сейчас что-то у нее в голове не то.
  Впрочем, она должна держать в уме все хозяйство.
  Встаёт рано.
  Проверяет товары.
  Заботится о рабах".
  "Диана не предназначена для тяжелой работы, - я фыркнула. - Она родилась нежной красавицей.
  А сейчас пытается стать купчихой".
  "Я опять не знаю, что сказать, Ирида.
  Я не вижу причин насмехаться над Дианой. - Артемида, словно в задумчивости, прикоснулась пальчиком к моей левой груди.
  Водила по ней кругами. - Диана ложится спать позже, чем рабы.
  Встает раньше рабов".
  "Неужели, Диана ни о чем другом не мечтает, кроме работы?"
  "Я завидую тебе и Диане, - Артемида убрала пальчик от моей груди. - Я пойду". - Артемида посмотрела на дверь в дом.
  "Я помогу тебе в работе, Артемида", - я тоже поднялась.
  "Нет, Ирида.
  Ты гостья в доме.
  Ты не должна работать".
  "Я и не буду работать.
  Я только помогу тебе". - Я упрямо сжала губы.
  Подумала:
  "Нарочно, или в забытьи Артемида прикасалась к моей груди?
  Что это значит?"
  "Лучше будет, если ты отдохнешь, Ирида", - Артемида мне нежно улыбнулась.
  Приблизила свое лицо к моему лицу.
  Мы затаили дыхание.
  "Артемида.
  Ты считаешь, что я должна отдохнуть?"
  
  "Кто собирается отдыхать в рабочий полдень?" - Неожиданно донесся голос Дианы.
  "Я не собиралась", - я проблеяла.
  "Отдых - не работа, Ирида, - Диана подошла к нам. - Ты всю жизнь бездельничала, Ирида.
  Работать не умеешь.
  Поэтому, наверно, Артемида права.
  Иди, отдыхай".
  "Во-первых, я никогда не бездельничала, - я усмехнулась. - Диана.
  Работа для меня - величайшее наслаждение".
  "Я могу доставить тебе это величайшее наслаждение, Ирида, - Диана воткнула кулаки в бока.
  Артемида поспешно удалилась. - Хочешь выгребать навоз из овчарни?"
  "Я не умею таскать навоз".
  "Ничего сложного, Ирида.
  Набираешь две корзины овечьего навоза.
  Одну корзину ставишь на голову.
  Вторую несёшь перед собой.
  Сваливаешь навоз на рисовое поле.
  Рис очень хорошо растет на овечьих какашках.
  Один раб может за день перетаскать до трех дюжин корзин с навозом".
  "Вот и обращайся к этому одному рабу, Диана, - я сердито запыхтела. - Ты же потом не захочешь сидеть со мной за одним столом, Диана.
  Когда от меня будет вонять овечьим навозом".
  "Я и так с тобой не сижу за одним столом, Ирида.
  А запах овец - так и от меня овцами пахнет.
  Я не стыжусь".
  "Я просто хочу быть тебе полезной, Диана".
  "Я не разбираюсь в полезных подругах, Ирида, - Диана махнула тонкой рукой.
  Ее глаза зажглись гневом. - Думаю, что твоя рабыня Дездемона лучше знает, как тебе быть ей полезной".
  "Ты подослала мне Дездемону, Диана?
  Ты проверяла меня?"
  "Я не собираюсь тратить время на рабынь и на тебя, Ирида, - Диана пробурчала. - Иди к своей Дездемоне.
  Она доставит тебе величайшее наслаждение.
  Будет тебе полезной.
  А ты - ей".
  "Ты подглядывала и подслушивала за нами, Диана? - мои щеки загорелись. - Но я же спала.
  Я же не знала, что у меня в постели появилась девушка".
  "Как ты докажешь, Ирида, что ты не знала?
  Может быть, ты притворялась спящей?"
  "Ты ревнуешь меня к рабыне, Диана?
  Но я же добиваюсь твоей благосклонности".
  "Фуй, ревную, - Диана натянуто засмеялась. - Скажи еще, что я тебя и к Артемиде ревную.
  Она же подарила тебе свою лучшую тунику...
  Ты так понравилась в купальне Артемиде, что она тебя облагодетельствовала туникой своей". - Диана сузила глаза.
  "Артемида не дарила мне тунику, - я разозлилась.
  Скрестила руки на груди. - Да, кто-то же должен был меня облагодетельствовать.
  Одеть.
  Накормить.
  Комнату мне дать.
  Ты же сбежала от меня, Диана.
  Ты обязана была за мной ухаживать.
  В купальне я осталась без своей туники.
  Во что мне было одеться?
  Акустий мне помог.
  Акустий меня облагодетельствовал.
  Приказал рабу.
  Раб принес одну из туник Артемиды.
  Акустий обещал, что Артемида даже не заметит пропажи.
  У нее туник полные сундуки...
  Акустий же мне зал выделил для отдыха.
  Тебя, словно нет в твоем доме, Диана.
  Все за тебя меня облагодетельствовали.
  Даже рабыню мне подсунули в постель.
  Поэтому ты не имеешь права так со мной разговаривать..."
  "Как я не имею права с тобой разговаривать, Ирида?"
  "Словно я какая-то уличная вакханка, а не весталка".
  "Ты сказала, что ты была весталкой.
  Но, возможно, что ты обманываешь всех, Ирида.
  Не удивлюсь, если ты окажешься вакханкой, а не весталкой..."
  
  "Диана?" - Я ласково улыбнулась подружке детства.
  "Ну, что тебе, подруга?"
  "За оскорбление весталки положена смерть..."
  "Так убей себя, Ирида".
  "Смерть тому, кто весталку оскорбил".
  "Не угрожай мне, Ирида.
  Ты все равно не осмелишься поднять на меня руку".
  "Диана.
  Почему ты думаешь, что я не осмелюсь поднять на тебя руку?"
  "Ты всегда была трусихой, Ирида".
  "Йа?
  Да ты что, Диана, - я задыхалась от возмущения. - А мне кажется, что - наоборот.
  Ты всего всегда боялась в детстве".
  "Ты испугалась паука, Ирида".
  "А ты, Диана, убежала от козла".
  "Когда солдаты проходили мимо, ты спряталась от них под корыто".
  "Ты же, Дианочка, моего отца боялась.
  Он всего лишь хотел обучить тебя игре на кифаре".
  "Видела бы ты кифару своего отца, Ирида.
  Сама бы ты испугалась".
  "А ты, Дианка..."
  "Лучше на себя посмотри со стороны, Иридка.
  В тунике моей управляющей щеголяешь.
  Думаешь, что Артемида - дура?"
  "Артемида не дура.
  По крайней мере, она умнее, чем ты, Дианка".
  "Артемида увидела свою тунику на тебе, Иридка.
  Но не хотела тебя унижать.
  Артемида делала вид, что ничего не произошло.
  Что никто не крал у нее тунику и не отдавал тебе.
  Ты и так жалкая, Иридка".
  "А, может быть, Артемида не хотела тебя унижать, Дианка?"
  "Как бы Артемида меня унизила?"
  "Если бы Артемида сказала, что я ношу ее тунику, то выходило бы то, что ты, Дианка, не позаботилась обо мне.
  Ты - моя подружка детства - даже не озаботилась, чтобы дать мне новую тунику.
  Значит, ты - плохая хозяйка.
  Еще худшая - подруга.
  Вот, так бы Артемида тебя унизила.
  Потому что она благородная".
  "Ха!
  Артемида - благородная?
  Наверно, столь же благородная, как и ты, Иридка?"
  "Ты завидуешь, что я благородных кровей, Дианка?"
  "Было бы чему завидовать, Иридка".
  
  Мы стояли друг против дружки.
  С ненавистью смотрели в глаза.
  Между нами пролетел соловей.
  Но мы даже не дрогнули.
  И, вдруг...
  Диана набросилась на меня.
  Было так неожиданно, что я не успела защититься.
  Я думала, что она меня будет душить.
  Но Диана сильно, яростно впилась своими губами в мои губы.
  До крови прокусила мою нижнюю губу.
  Так же страстно отпрыгнула, как и набрасывалась.
  Опустила голову и забежала в дом.
  "Что на Диану нашло? - Я с недоумением слизывала кровь с губы. - Вот так поцелуйчик.
  Как хочу, так и должна его понимать.
  Был ли поцелуй настоящей любви, или поцелуй - ненависти... - Я медленно побрела в сад.
  Присела за огромным кустом розы. - Здесь меня никто не найдет, - я с наслаждением вдыхала густой аромат цветов. - Могу подумать в тишине.
  Нужно разобраться с мыслями.
  В доме Дианы все сумасшедшие.
  И она - не совсем здорова..."
  Но одна я оставалась недолго.
  "Ирида! - Послышался слабый зов.
  Я узнала голос рабыни Дездемоны. - Госпожа Ирида!"
  Я раздумывала:
  "Открыться Дездемоне?
  Но рабыня должна сейчас шпионить по дому.
  Почему она ищет меня?
  Если я промолчу, а Дездемона меня найдет за кустом розы, то - неизвестно что обо мне подумает.
  Конечно, меня не волнуют мысли рабов.
  Но...
  Вдруг, Дездемона подслушала и подсмотрела что-то очень важное для меня.
  Поэтому спешит сообщить".
  "Дездемона".
  "Ирида, - рабыня обрадовалась. - Ты где, госпожа?"
  "В розе я".
  "Врозия?"
  "Дездемона, какая ты глупенькая, - я захихикала. - Не Врозия, а - в розе я.
  Я за кустом розы".
  "Что ты там делаешь, Ирида?"
  "Не твое дело, рабыня, что я делаю в кустах", - я ответила резко.
  Подумала:
  "Все же, нужно изредка называть рабыню рабыней.
  А то забывается она.
  Считает уже своей подружкой".
  "Но в розах шипы".
  "Ты осторожно ко мне пробирайся, Дездемона.
  Я не собираюсь отсюда выходить к тебе".
  
  "Уже иду, Ирида", - рабыня с сопением отодвигала ветки роз.
  "Не поцарапалась, Дездемона?"
  "Если, то - немножко", - Дездемона пожала узкими плечами.
  Я сидела, а она стояла передо мной.
  "Присаживайся рядом, - я опустила руку на травку. - Трава мягкая, приятная".
  "Спасибо, Ирида, - рабыня смущенно улыбалась. - Но не могу".
  "Почему не можешь присесть, Дездемона?"
  "Кажется, что мне в попку впился шип от розы".
  "Так вытащи шип из ягодицы, Дездемона".
  "Боюсь".
  "Боишься шипа?"
  "Ага".
  "Ладно, - я снисходительно засмеялась. - Поворачивайся задом ко мне.
  Я избавлю тебя от страданий".
  "Избавишь меня от страданий, Ирида? - рабыня задрожала. - Не убивай меня".
  "А что, ты сейчас очень страдаешь, Дездемона?
  Мне казалось, что ты счастлива, что я тебя оставила при себе".
  "Я счастлива, Ирида.
  Но когда ты произнесла, что избавишь меня от страданий, я подумала, что убьешь.
  Эту фразу обычно говорят палачи.
  Или жрецы над жертвой".
  "Разве жизнь - страдания?" - я выдернула шип розы.
  "Уже все?" - рабыня вздрогнула.
  "Все, все.
  Садись, Дездемона.
  Не свети своими..." - Я хотела произнести - "не свети своими прелестями", но вовремя остановилась.
  Дездемона может возгордиться, что я называю ее прелестной.
  Я же должна быть только одна сверкающая красавица...
  
  "Уютно здесь", - рабыня опустилась на траву рядом со мной.
  "Зачем ты меня искала?"
  "Ирида, - рабыня с жаром дотронулась до моей руки. - Что-то в доме затевается".
  "После моего прихода затевается?"
  "Да, Ирида.
  Акустий нервничает.
  Бьет рабов просто так.
  Спасибо, что ты меня к себе забрала.
  Иначе и мне бы досталось".
  "Ты говорила, что Акустий тебя хотел запороть кнутом".
  "Да, запорол бы..." - Дездемона притихла.
  "Он уже знает, что я тебя к себе взяла?"
  "Да, Ирида.
  Рабы ему доложили, что я пока у тебя.
  Но, откуда рабы узнали?"
  "Рабы откуда-то узнают, а ты, Дездемона, еще ничего не узнала, - я процедила сквозь зубы. - Вдруг, на меня устроят покушение..."
  "Я защищу тебя, Ирида.
  Если ты позволишь, то защищу".
  "Тыыы? - Я с усмешкой осматривала худенькую рабыню. - Ручки тонкие.
  Ножки тонкие.
  Просвечиваешься".
  "Не в толщине сила, - рабыня высунула язычок. - Центурион Соломон был толще, чем упитанный бык.
  И что?"
  "И что, Дездемона?"
  "Осел лягнул центуриона.
  Толстый Соломон в колодец свалился.
  Правда, в колодце ему помогла его толщина.
  Центурион застрял на половине пути падения".
  "Наверно, трудно было вытаскивать толстого центуриона". - Я представила, как толстяка на веревках поднимают из колодца.
  "Никто центуриона из колодца не вытаскивал".
  "Как не вытаскивали?"
  "Вот так не вытаскивали, Ирида.
  Колодец все равно был отравленный.
  Сверху на колодец положили большую гранитную плиту.
  "Но там же центурион остался.
  В колодце..."
  "Ну и что?
  Он же сам говорил, что на войне никто не плачет о потерях".
  "Тебе центурион говорил?"
  "Мне центурион Соломон так сказал".
  "Ты знала центуриона Соломона, рабыня?"
  "Ну, как знала.
  Я по поручению Акустия бежала на ярмарку.
  Центурион Соломон поймал меня за руку.
  И потащил в казарму.
  Я отбивалась.
  Говорила, что я не его рабыня.
  Вот тогда центурион и произнес, что на войне никто не плачет о потерях.
  Это он намекал, что я из казарм не вернусь..."
  "И?"
  "Что и, Ирида?"
  "Как ты освободилась?"
  "Я так испугалась, Ирида.
  Так испугалась, - рабыня округлила глазища.
  Я поняла, что мне досталась болтливая рабыня.
  Даже хорошо.
  Будет меня развлекать болтовней. - Я от страха вспотела в руках центуриона.
  Я же голая, потому что - рабыня.
  Я стала скользкая.
  Выскользнула и убежала".
  "Значит, ты не переживаешь, что осел лягнул центуриона Соломона.
  Радуешься, что Соломон упал в колодец.
  Да в колодце и остался".
  "Еще как радуюсь, - глаза рабыни мстительно сверкнули. - Я даже сверху гранитной плиты над колодцем еще свой камень добавила..."
  "Ты опасная рабыня", - я медленно обернулась.
  Думала, что увижу испуг в глазах Дездемоны.
  Она опустила прелестную головку:
  "Я не опасная.
  Я всего боюсь.
  Но именно из-за страха совершаю иногда что-то, что некоторые считают храбростью".
  "Не мое дело тебя осуждать, Дездемона.
  Разве, если я только решу, что ты плохо стараешься для меня".
  
  "Что нужно сделать, Ирида?" - рабыня сразу опустила горячую влажную ладонь мне на бедро.
  "Сначала убери с меня руку, Дездемона.
  Я объясню, что означает - стараться.
  Стараться - это значит, что ты не должна спрашивать меня, что тебе делать.
  Ты должна предугадывать мои желания.
  Делать все без подсказки!
  Но так, чтобы мне на пользу шло".
  "Я стараюсь.
  Я подслушиваю и подсматриваю, Ирида.
  Сегодня притаюсь в спальне хозяйки".
  "Ха!
  Дездемона.
  Диана - хозяйка в этом доме?
  Я этого не заметила".
  "На глиняной табличке написано, что Диана - хозяйка.
  Жрецы храма Зевса подтвердят..."
  "Ты слишком доверчивая, Дездемона.
  Тебя с твой доверчивостью может кто-нибудь придушить..."
  "Я доверчивая, но не слепая и не глухая", - рабыня не сводила с меня взгляд.
  Я почувствовала, как мои щечки наливаются жаром.
  Что это значит?
  Я очень красивая.
  Но терпеть не могу, когда на меня так подобострастно смотрят...
  "Ты уже закончила, Дездемона?"
  "Что закончила?"
  "Шпионить по дому?"
  "Нет, Ирида.
  Я только начала.
  Или ты желаешь уйти в спальню?
  Хочешь, чтобы я прислуживала тебе там?"
  "Я должна сначала пообедать с Дианой, Артемидой и Акустием.
  Обед - не ради насыщения.
  Но только за общим столом я стану ощущать себя, как равная им".
  "Артемида, Акустий и Диана редко кушают вместе".
  "Но все же бывает..."
  "Да.
  Иногда они соединяются во время пира".
  "Соединяются?"
  "В смысле, что вместе пируют".
  "Так и говори, Дездемона, что вместе пируют.
  Если люди соединяются во время пира, то это называется оргией".
  "Оргия - ужасно", - Дездемона сморщила носик.
  "Ты была на оргиях, Дездемона?"
  "Была.
  Но только, как рабыня.
  Я подносила полные амфоры.
  Затем уносила пустые.
  Мне не понравилось на оргии".
  "Не все любят оргии, Дездемона".
  "Да, я, наверно, из тех, кто не любит оргии.
  Гости и хозяева сначала начинают благопристойно.
  Затем все напиваются до бессознательности.
  Ужас".
  "Диана устраивает в своем доме оргии?"
  "Нет, Диана не устраивает оргии.
  У нее нет на оргии времени.
  Время - очень дорогое, Ирида".
  "Я плевала на цену времени, Дездемона".
  "Ты красиво сказала, Ирида, что тебе плевать на цену времени".
  "Иногда я бываю грубая.
  Меня так отец воспитал.
  И характер у меня тяжелый, грозный".
  "Ты не тяжелая Ирида".
  "Ты меня взвешивала, Дездемона?" - Я засмеялась.
  "Я не взвешивала тебя, Ирида.
  Я тебя... поглаживала".
  "Как по поглаживаниям можно узнать - тяжелый ли человек, или легкий?"
  "Можно, Ирида.
  Поглаживаниями можно все узнать".
  "Мне многому нужно учиться, Дездемона".
  "Хочешь, я научу тебя, Ирида?" - Глазища рабыни загорелись.
  "Здесь и сейчас научишь, Дездемона?"
  "Здесь и сейчас научу, Ирида".
  "Пожалуй...
  Пожалуй, позже обучишь меня, Дездемона, - я ответила после некоторых колебаний. - Нас могут неправильно понять".
  "Нас и так неправильно поймут, если заметят, что мы прячемся в кустах, Ирида", - рабыня доверительно опустила свою ладонь мне на коленку.
  
  "Накаркали, - я приложила пальчик к губам рабыни. - Идут.
  Сиди тихо, Дездемона.
  Ни звука". - Я сжала губы.
  Рабыня молча кивнула, соглашаясь.
  "Ты красив, как солнце на небе, Сократ", - около нашего укрытия остановились два раба.
  Те самые рабы, которых я видела рядом с Артемидой около земляной печи.
  Почему рабы не прошли дальше по саду?!!
  Почему они разговаривают?
  Артемида говорила, что многим рабам отрезают языки.
  Вот я и подумала...
  "Что это значит, Канифолий?
  Я же терпеть тебя не могу".
  "Не будем ссориться, Сократ".
  "Не станем радовать нашей ссорой надсмотрщика", - раб Канифолий промычал.
  "Ты прячешь улыбку, Канифолий".
  "Мне весело, Сократ".
  "Что же тебя развеселило, друг мой?" - Раб Сократ провел пальцами по щеке раба Канифолия.
  "Наша хозяйка Диана и управляющая Артемида беседуют сейчас за столом, - хоть что-то важное для меня раб сказал. - Если их застанет надсмотрщик Акустий..."
  "Что плохого, Канифолий, что хозяйка со своей управляющей кушают вместе?
  Они и должны пировать за одним столом".
  "Раньше так было.
  Но теперь...
  Ты видел Ириду?"
  "Новую подружку нашей госпожи Дианы?"
  "Не новая она подружка, а - старая".
  "Ирида не старая".
  "Я имел в виду, что наша госпожа знала свою подружку с детства".
  "Да!
  Дела!"
  "Нет, милый мой.
  Еще не дела.
  Но дела скоро начнутся.
  Акустий не позволит".
  "То-то я смотрю, что Акустий нервный стал".
  "Может быть, поднимем надсмотрщика на вилы?"
  "Тогда госпожа найдет нового надсмотрщика над нами.
  Вдруг, он будет еще хуже, чем Акустий?
  К Акустию мы привыкли.
  Он бьет нас часто, но не сильно.
  Устает быстро Акустий".
  "Ты дружок сразу на колени падай.
  Зад подставляй под удары кнута Акустия.
  Акустию нравится подобострастие.
  Тогда он легонько ударит.
  И простит".
  "Будто бы я не знаю, что нужно Акустию зад подставлять".
  "Ну, ты уж слишком, милый мой".
  "Кто сегодня прислуживает хозяйке и Артемиде?"
  "Сапег".
  "Сапег?
  Да он амфору в руках не удержит.
  У Сапега руки трясутся".
  "А хозяйке и Артемиде не нужна амфора".
  "Почему хозяйка не приглашает за стол свою подругу Ириду?"
  "Сам знаешь, почему хозяйка сторонится, избегает встречаться со своей подругой детства".
  "Потому что у хозяйки другая подруга?"
  "Кто?"
  "Ну, Артемида, сам понимаешь".
  
  
  ГЛАВА 437
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  КАК БЫ ПОДРУГА
  
  "Разве наша управляющая Артемида - подруга хозяйке?"
  "Ну, как бы подруга.
  У них все сложно.
  Если с одной стороны взглянуть - то они очень близкие подруги.
  С другой стороны посмотреть - как-бы и не близкие".
  "Но они в купальне..."
  "Подумаешь - в купальне.
  Что же тогда все девушки, которые вместе купаются - подруги?"
  "А в спальне?"
  "В спальне, конечно, другое у них было.
  Но это не доказывает, что хозяйка Диана и Артемида - подружки".
  "По крайней мере, они сейчас с удовольствием проводят время".
  Рабы захихикали.
  
  "Как ты думаешь, Канифолий, Ирида знает?"
  "Я думаю, что не знает, но догадывается, Сократ".
  "Я не о подругах хозяйки спрашиваю".
  "Ах, об этом?
  Нам лучше не лезть в господские дела.
  Там смертью пахнет".
  "Может, сбежим?"
  "Ты с ума сошел!
  Кто же нас тогда кормить будет?"
  "По поводу кормежки.
  Пойдем к печи.
  Я тебя приглашаю".
  "Как скажешь!
  Мне нравится с тобой пировать, дружок".
  "Может, возьмем с собой Дездемону?"
  "Она упрямая.
  Я никак не могу найти к ней подход".
  "Зачем подход?
  Свяжем руки..."
  "Дездемона сейчас прислуживает подружке хозяйки дома".
  "Хитрая Ирида.
  Рабыню взяла шпионить за нами".
  "Не за нами, а за Акустием, Артемидой и хозяйкой".
  "Нам нет до них дела".
  "Не скажи, голубь мой.
  Когда в доме неспокойно, то и нам может обломиться".
  "Палкой по спине рабу только может обломиться".
  "Тогда давай пировать сейчас.
  Я амфору шумерского древнего припрятал".
  "А я - амфору асирийского крепкого".
  Рабы обнялись.
  Направились к земляной печи.
  
  "Богато живут рабы, - я процедила сквозь зубы. - Воруете у хозяйки?"
  "Я не ворую", - Дездемона опустила глазки.
  "По тебе видно, Дездемона, что не воруешь еду.
  Худая".
  "Они собирались связать меня", - Дездемона задрожала.
  "Зато назвали тебя упрямой".
  "Да, я упрямая".
  "Я не заметила, Дездемона, чтобы ты была упрямая".
  "Так ты, Ирида, не пытаешься причинить мне зло.
  Поэтому я с тобой открытая и ласковая".
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "О каких тайнах рабы говорили?
  Что они знают обо мне?
  Что в доме намечается?
  Что изменилось после того, как я пришла?
  Рабы явно что-то знают!"
  "Я же не знаю", - Дездемона приложила пальчик к носику.
  "Так войди в доверие к рабам.
  Расспроси их".
  "Они свяжут меня, и..."
  "Ты не хочешь рискнуть собой ради меня, Дездемона?"
  "Хочу рискнуть собой ради тебя, Ирида.
  Но дело в том, что рабы могут связать меня и...
  А сами ничего не расскажут.
  Зато на тебя, Ирида, падет тень.
  Рабы посчитают тебя слабой, если ты так просто отдаешь свою рабыню.
  Начнут над тобой смеяться.
  Будут плевать в пахлаву..."
  "Плевать в пахлаву станут?
  Но это же ужасно, Дездемона".
  "Ничего удивительного, Ирида.
  Рабы так по-своему выражают протест.
  То в пахлаву плюнут, то в амфору с вином пописают...
  Хоть как-то мстим..."
  "Ты плевала в хозяйскую пахлаву, Дездемона?
  Ты в амфору... это?"
  "Нет, я не вредила, - щечки рабыни порозовели. - Во-первых, я воспитана в уважении к еде.
  Мы хлебом даже свиней не кормили.
  Во-вторых, я девушка.
  Я делаю только приятное и красивое..."
  "Приятное и красивое, это - приятно и красиво", - я высунула голову из кустов.
  "Ты уходишь, Ирида?"
  "И ты уходишь, Дездемона.
  Хватит в кустах отсиживаться. - Я намеренно накручивала себя. - Я немедленно отправляются к наглой Диане.
  Надо же!
  Она пирует со своей новой подружкой - управляющей Артемидой.
  Милуются.
  Наверно, целуются.
  А я - лучшая подруга детства Дианы - должна в кустах отсиживаться?
  Нет!
  Я не буду вести себя смирно!"
  
  "Почему, Ирида?"
  "Что - почему, Дездемона?"
  "Почему ты не будешь вести себя смирно?"
  "Потому что я желаю собой гордиться, Дездемона.
  Меня должны бояться и любить".
  "Бояться и любить", - рабыня повторила.
  "Но только ты не докладывай никому о наших делах, и о моих словах, Дездемона".
  "Я же все понимаю, Ирида, - Дездемона округлила небесные глазища. - Я - хотя и рабыня Дианы, но я и твоя рабыня".
  "Просто будь сама собой, Дездемона".
  Мы выползли из кустов.
  Направились к дому.
  Дездемона шла на шаг сзади.
  Она же - рабыня...
  "Счастливая встреча", - навстречу нам выскочил надсмотрщик над рабами Акустий.
  "Мда", - я промычала неопределенно.
  Не хотела сейчас разговаривать с надсмотрщиком.
  Но он настроен на долгую беседу.
  "Вы уже подружились, Ирида и Дездемона? - Акустий ядовито спросил.
  Тут же, как комедиант, хлопнул ладонью по ляжке. - Что я говорю?
  Как может свободная подружиться с рабыней.
  Но вижу, что вы поладили".
  "Поладили, - я старалась держаться гордо. - Акустий?"
  "Да, Ирида".
  "Тебе уже донесли, что я оставила рабыню Дездемону себе...
  На время пребывания в доме моей подруги Дианы..."
  "Я не возражаю", - надсмотрщик над рабами развел руками.
  "Мерзавец, - я подумала с негодованием. - Акустий, видите ли, не возражает.
  Да кто он?
  Он всего лишь - надсмотрщик над рабами.
  Я же - подруга хозяйки дома.
  Во мне течет благородная кровь.
  Акустий должен был поклониться.
  Сказал бы, что я вольна поступать, как пожелаю.
  Но он показал, что от его слова зависит свобода моих действий".
  Вслух я, разумеется, это не произнесла.
  "Ирида?" - Надсмотрщик слащаво улыбался.
  "Да, Акустий".
  "Как тебе туника Артемиды?
  Не жмет в груди?"
  "Не жмет", - я процедила.
  Акустий нарочно перед рабыней повторил, что тунику я заимствовала у Артемиды.
  Чтобы унизить меня.
  "И не должна жать туника в груди, Ирида, - Акустий продолжал издеваться надо мной. - У Артемиды груди больше твоих.
  Поэтому ее туника на тебе сидит свободно.
  Но зато у тебя груди аккуратнее.
  Хотя, конечно, как сказать.
  Если сравнить твои груди и груди Артемиды...
  Неизвестно, кто из вас выиграет..."
  "Я не собираюсь сравнивать свои груди с грудями управляющей домом", - я зашипела.
  "И не надо, Ирида.
  Не надо сравнивать. - Акустий выставил перед собой руки. - И так все видно..."
  "Ты бы еще сравнил грудь Дианы с..."
  "О, нет, - надсмотрщик нагло перебил меня. - Диана, хозяйка наша, несравненная.
  Несравненная, означает - ее нельзя сравнивать.
  Она лучше всех!"
  "Лучше всех?"
  "Да, Ирида.
  Наша хозяйка - лучше всех.
  Или ты так не считаешь?"
  "Если бы я так не считала, то я бы не пришла к Диане", - я пропищала.
  "Сравнивать можно тех, кто попроще, - надсмотрщик подошел к Дездемоне. - Вот, например, рабыня. - Акустий опустил ладони на груди девушки. - Дездемона - рабыня.
  Но груди у тебя, рабыня, как у принцессы".
  "Ты и принцесс лапал, надсмотрщик над рабами?" - Я зло выдохнула.
  "Принцессы?
  Ну, что принцессы? - Акустий не смутился. - Принцессы, наложницы цезаря - тоже люди..."
  "Наложницы цезаря - тоже люди? - Я прищурилась. - Может быть, ты хочешь сказать, надсмотрщик, что и наш просветленный цезарь - тоже человек?"
  "Нет, Ирида, - в глазах Акустия мелькнул испуг. - Цезарь - Бог с Олимпа.
  Слава цезарю!"
  "Цезарю слава!" - Я и Дездемона быстро ответили.
  Помолчали.
  Потом Акустий, чтобы за ним осталось последнее слово, снова стал приставать к рабыне:
  "Дездемона иногда прикидывается больной".
  "Я и правда, часто чувствую слабость", - рабыня проблеяла.
  "Дездемона, Дездемона, - Акустий благодушно смотрел на рабыню. - Я часто видел, как ты примеряешь наряды госпожи Дианы.
  Хочешь себя снова почувствовать вольной, Дездемона?"
  "Ах", - Дездемона побледнела.
  "Не думай, рабыня, что я ничего в доме не замечаю.
  Я знаю все!".
  "Ты знаешь все, потому что подглядываешь, Акустий", - я не могла остыть.
  
  "Ирида!
  Ты имеешь в виду, что я подглядываю за тобой через дырочку в стене?
  Из тайного коридора?" - Акустий ни капли не смущен.
  "Да.
  Я это имею в виду".
  "Только для твоей безопасности, Ирида.
  Я же о тебе забочусь. - Надсмотрщик провел ладонью по моей попке. - Рабыни очень ненадежные.
  Мстительные.
  Злобные.
  Вдруг, Дездемона захочет тебя задушить в постели?
  Я же должен проследить..."
  "Дездемона мне не кажется мстительной и злобной".
  "Это сейчас, Ирида.
  Сейчас.
  А потом, из-за какой-нибудь мелочи Дездемона начнет тебя душить.
  Ты даже не догадаешься, когда и почему.
  Тем более что у Дездемоны душевная травма.
  Поэтому я купил ее очень дешево".
  "Купил Дездемону или травму ее?"
  "Купил их вместе - Дездемону и травму.
  Однажды Дездемону уже душил раб.
  В постели.
  Поэтому наша Дездемона очень нервная".
  "Хм, - я обернулась к рабыне. - Дездемона.
  Это правда?"
  "Да, Ирида, - Дездемона быстро-быстро моргала. - Но я для тебя безопасна.
  Зато беспощадна к твоим врагам.
  Я тебе ничего плохого не сделаю, Ирида".
  "Ирида?" - Надсмотрщик над рабами больно ущипнул Дездемону за левую грудь.
  Девушка вскрикнула от боли.
  "Да, Акустий.
  Кстати, не щипай мою рабыню..."
  "Я могу прислать тебе другую рабыню, вместо Дездемоны.
  Покладистую рабыню...
  Которая не станет тебя душить ночью".
  "Так, значит, ты прислал мне Дездемону?"
  "Я".
  "А я спрашивала Диану, Артемиду.
  Не могла догадаться, что ты, Акустий, мне подложил в кровать Дездемону.
  Ты же - надсмотрщик над рабами".
  "Я забираю Дездемону? - Акустий все же спрашивал у меня разрешения. - Тем более, она мне должна.
  Я ее запорю кнутом на конюшне".
  "Может быть, надсмотрщик и рабыня играют вместе против меня? - Я пристально смотрела в глаза Дездемоны. - Но в какую игру?
  Я, вообще, ничего не знаю.
  Нет!
  Дездемона, боится Акустия по-настоящему.
  С мольбой смотрит на меня".
  "Я оставляю Дездемону, - я произнесла, как можно суше. - Я не боюсь, когда меня душат.
  Также не боюсь, когда плюют в мою пахлаву..."
  "Плюют в пахлаву?" - Надсмотрщик над рабами перевел взгляд с меня на Дездемону.
  "Я не плюю в пахлаву", - Дездемона проблеяла.
  Акустий зашел к ней сзади:
  "Осмотрю собственность нашей хозяйки, - голос надсмотрщики снова стал ядовитым. - В целостности и сохранности ли наша рабыня".
  "То рабыня - хозяйки, то - ты ее уже называешь нашей, - я усмехнулась. - Акустий".
  "Да, Ирида".
  "Чья это - наша рабыня?"
  "Наша Дездемона?
  Она - рабыня Дианы, хозяйки.
  Но в то же время и твоя рабыня - на время", - надсмотрщик хитро выкрутился.
  "Я так и подумала, Акустий", - я произнесла надменно.
  "Ой, что это у нас?" - надсмотрщик присел за Дездемоной.
  "Смотришь на попку Дездемоны, а снова говоришь - у нас", - я заметила.
  "Милочка Дездемона, - Акустий издевательски назвал рабыню по имени и милочкой. - У тебя на попке ранка.
  А рядом - след губ... чьих-то.
  Губная красная краска.
  Тебя кто-то укусил за попку, а потом поцеловал в ягодицу?
  Кто же это мог быыыыть".
  Надсмотрщик поднялся.
  С насмешкой посмотрел на меня.
  "Хм, Акустий, - я поняла, что должна признаться. - Шип розы вонзился в ягодицу Дездемоны.
  Я вытащила шип.
  От боли Дездемона дернулась.
  Приложилась попкой к моим губам.
  Я губы подкрашиваю для яркости".
  "Я же говорил, что вы подружились.
  Очень подружились". - Акустий захихикал.
  "Акустий, это не то, что ты думаешь..."
  "Разве красавицу должно волновать мнение какого-то надсмотрщика над рабами?" - Акустий обнял меня за талию.
  Притянул к себе.
  
  "Акустий, - мой голос упал. - Не лапай меня".
  "Я лишь дружески прижался, - Акустий тяжело дышал мне в ухо. - Поцелуй меня в щечку, Ирида".
  "С ума сошел, надсмотрщик?"
  "Один разок, Ирида.
  Рабыню поцеловала, а меня не хочешь?"
  "Я не целовала рабыню.
  Так случайно получилось.
  Дездемона дернулась..."
  "Так и меня случайно поцелуй.
  Я тоже дернусь, Ирида".
  "Зачем тебе мой поцелуй, Акустий?" - Я проблеяла.
  "Краска на твоих губах пахнет замечательно.
  Я хочу получить часть этого блаженства".
  "Прекрасная краска?" - Я была польщена.
  Оказывается, надсмотрщик над рабами не столь уж грубый...
  "Краска на твоих губах восхитительная, Ирида".
  "Я ее на ярмарке купила... давно.
  У Бонжурских купцов.
  Бонжурцы - мужчины, женщины, даже дети и старики - подкрашивают губы".
  "Как я их понимаю, Ирида".
  "Если понимаешь, то сними с меня руки, надсмотрщик.
  Вдруг, Диана увидит нас вместе".
  "Поцелуешь - отстану".
  "Но только мой поцелуй - ничего не значит, Акустий".
  "Разве что-то может значить простой поцелуй, Ирида?"
  "Я просто передаю тебе краску со своих губы на щеку, Акустий".
  "Да!
  Дааааааааааа!".
  "Только один раз", - я приложила свои губы к щеке надсмотрщика над рабами.
  "Остался на мне отпечаток твоих губ, Ирида?"
  "Остался - еще как, - я захихикала. - Теперь кто-то очень внимательный может подумать, что ты поцеловал Дездемону в попку".
  "Внимательных в доме Дианы нет", - Акустий многозначительно подмигнул мне.
  
  "Я должна идти", - я произнесла.
  Тут же себя мысленно обругала:
  "Словно прошу разрешения у надсмотрщика".
  "Встретимся ночью, Ирида", - Акустий потирал руки.
  Я же вздернула подбородок.
  Дездемона мелкими шажками следовала за мной.
  "Дездемона?" - Я спросила в доме.
  "Да, Ирида".
  "Мой поцелуй Акустию может иметь невыгодные для меня последствия?"
  "Нет, Ирида, - рабыня провела пальчиком по моей щеке. - Поцелуй никогда не имеет невыгодных последствий.
  Только польза от поцелуев.
  Например, Ирида, ты сейчас с помощью поцелуя завоевала доверие Акустия.
  Во-вторых, он тебя отпустил.
  В-третьих, будет мечтать о втором поцелуе.
  Ну, и дальше и дальше".
  "Надеюсь, что ты, Дездемона, знаешь, о чем говоришь, - я пробормотала. - Приведи меня туда, где сейчас мирно за столом беседуют Диана и Артемида.
  Сама же в зал не входи.
  Я советую тебе подслушать рабов Канифолия и Сократа.
  Только не попадайся к ним.
  Они же хотят тебя связать, Дездемона..."
  "Я буду осторожна, - на этот раз рабыня шла впереди меня.
  Мы долго петляли по бесконечно большому дому. - Здесь. - Дездемона прошептала. - Я уверена, что у тебя получится так, как ни у кого не получится, Ирида, - рабыня присела в поклоне.
  Улыбнулась мне. - Ты полна грациозности и достоинства".
  В ответ я шутливо погрозила рабыне пальчиком.
  Зашла в пиршественный зал.
  Диана увидела меня первая.
  Вздрогнула.
  Опустила глаза к блюду с перепелками.
  Артемида была более приветливая:
  "Присаживайся к нам, Ирида, - Артемида повела рукой над столом. - Надеюсь, что с тобой ничего не случится в доме Дианы.
  Я переживаю за тебя, Ирида.
  Потому что ты очень красивая..."
  "Ну, я не красивее тебя, Артемида, - я присела рядом с Артемидой. - Всегда мечтала о локонах, как у тебя".
  "Твои добрые слова еще раз убедили меня, что ты счастливая и добрая, Ирида", - Артемида пододвинула мне блюдо с пахлавой.
  "Нет, спасибо, Ирида.
  Я возьму немного щербета".
  "Не любишь пахлаву, Ирида?"
  "Обожаю пахлаву.
  Но...
  Я вспомнила, что некоторые рабы, чтобы навредить хозяевам, плюют в пахлаву".
  "Плюют в пахлаву? - Артемида с недоверием смотрела в мои глаза. - Да ты что!
  В доме Дианы никто на подобное не осмелится".
  "Откуда ты знаешь, Артемида?" - Я с удовольствием рассматривала свежее красивое лицо управляющей домом.
  "Рабы шпионят друг за другом.
  Докладывают.
  Если бы, кто плюнул в пахлаву, то нам бы другие рабы немедленно сообщили".
  "Какой прок рабам выдавать друг друга?"
  "Прок в том, что за каждый донос мы даем рабу амфору вина".
  "Ого, - я даже рот раскрыла от удивления. - Как щедро".
  "Наша госпожа Диана не скупится, - Артемида нежно посмотрела на Диану. - Правда, Диана?"
  "Угу", - Диана по-прежнему не поднимала взгляд от блюда.
  Я отметила, что Артемида сначала назвала Диану госпожой, а потом - просто Диана.
  "Все же между Артемидой и Дианой есть более чем дружба", - я подумала.
  Мое сердце бешено забилось.
  Я с трудом сдерживала ярость.
  
  "Все дома около ярмарки - большие?" - Артемида решила заполнить неловкую тишину.
  "На другом берегу реки дома побольше", - Диана пропищала.
  "Я осматривала сады на другом берегу реки, - Артемида стучала пальчиком по столу. - Урожай апельсинов у них необыкновенный".
  "Апельсины сейчас дешевые", - Диана пищала.
  "Клавдий посадил апельсиновую рощу на кладбище".
  "Правда, Артемида?" - Диана подняла головку.
  На миг наши взгляды встретились.
  Пролетела молния.
  И я... отвела взгляд.
  "Через неделю я и Акустий поженимся в храме, - Артемида говорила ровно.
  Без чувств.
  Словно не о себе. - Вы спляшете на нашем свадебном пиру".
  "Я не стану плясать у тебя на свадьбе, Артемида", - Диана вспыхнула.
  "Все пляшут на свадьбах, Диана", - Артемида мягко опустила ладонь на ладонь Дианы.
  Но затем спохватилась.
  Резко убрала руку.
  "Я нарушила их планы, - я скрежетала зубами. - Артемида и Диана миловались.
  Вот, почему Диана не хотела, чтобы я оставалась в ее доме.
  Я мешаю ей играть с Артемидой.
  Но на что Артемида рассчитывает?
  Она же выходит замуж за Акустия".
  "Диана, - я говорила натянуто сладко. - Ты же прекрасно танцуешь.
  В детстве танцевала так, что менады завистливо цокали языками".
  "С каких пор жрицы храма Весты, весталки, водят дружбу с вакханками?" - Диана задрала подбородок.
  "Наверно с тех пор жрицы храма Весты, весталки водят дружбу с вакханками...
   С тех пор, когда весталкам не с кем стало дружить.
  Когда нет друзей, то и вакханка - в подруги сойдет".
  "Удобно же ты живешь, Ирида, - Диана зашипела. - Все придумываешь под себя.
  Любое свое действие, даже грязное, себе на пользу повернешь".
  "Ох, Диана, - я растянула губы в вымученной улыбке. - Ты права.
  Ты же все понимаешь.
  Ты же умненькая с детства.
  У тебя большой дом.
  Хозяйство.
  Рабы.
  Управляющие.
  Одни друзья вокруг.
  Друзья и близкие подруги.
  Мне же приходится искать подруг среди рабынь.
  Никто не желает знаться с нищей, но благородной мной". - Я откусила от персика.
  
  Артемида сидела между мной и Дианой.
  Поворачивала прелестную головку то к хозяйке, то - ко мне.
  Но в наш разговор пока не вмешивалась.
  "Артемида не желает ссориться", - я догадалась.
  "Значит, ты, Ирида, с рабыней Дездемоной..." - Диана снова начала нападать.
  "Прикуси свой язычок, Диана, - я оборвала наскок подружки.
  Сердито на нее посмотрела. - Твой надсмотрщик над рабами хотел запороть кнутом Дездемону на конюшне.
  Я спасла бедную рабыню.
  Тебе же некогда следить за своими рабами.
  Ты все по пирам, по пирам..."
  "Ты так спасла рабыню, что она расцвела", - Диана злобно разгрызла миндальный орех.
  "Жаль, что у Дездемоны нет защитников настоящих, - я засмеялась издевательски. - Они не потерпели бы издевательств над ней".
  "Теперь у Дездемоны есть защитница", - Диана отшвырнула скорлупу ореха.
  "У каждого должен быть защитник, Диана.
  Тебя, например, защищает Артемида". - Я поняла, что придется отбиваться не только от подружки, но и от Артемиды.
  "Йа?" - Артемида распахнула глазища.
  "Да, Артемида.
  Ты же защищаешь свою госпожу везде.
  В купальне защищаешь.
  В спальне тоже...
  Мне все известно". - Я заметила, как Артемида и Диана быстро переглянулись.
  "Тебе уже донесли, Ирида? - Артемида подняла брови.
  Поняла, что проговорилась.
  Решила смазать тему. - Я обязана помогать своей госпоже.
  В купальне спинку растирала.
  В спальне подушки взбивала".
  "Вообще, растирать спину госпожи и взбивать для нее подушки - задача рабов".
  "Артемида делает это намного лучше, чем рабы", - Диана пропищала.
  "Диана!
  Что Артемида тебе делает лучше, чем рабы? - Я поднялась со скамьи.
  Так ты уже и с рабами..."
  
  "Госпожа Ирида", - в зал быстро вошла Дездемона.
  "Дездемона - умная рабыня, - я отметила и подумала: - При Диане и Артемиде называет меня госпожой".
  "Что тебе, рабыня?" - я подняла головку.
  Дездемона встала ко мне лицом.
  Спиной - к Артемиде и Диане.
  Отчаянно подмигивала мне.
  Корчила рожицы.
  Наверно, важное хотела донести.
  "Госпожа, - рабыня склонилась ко мне.
  Шептала на ухо. - Не пей вино.
  Тебе подадут чашу с отравой. - И громко произнесла: - Ты просила доложить, когда будет готова постель".
  "Хорошо, рабыня, - я величественно кивнула. - Я поняла тебя.
  Иди.
  Жди меня в спальне".
  "Слушаюсь, госпожа", - Дездемона распрямилась.
  Хотела идти.
  "Стой, рабыня, - Артемида схватила Дездемону за руку. - У тебя отпечаток губ на попке?
  Кто тебя поцеловал?
  За что?
  В честь чего рабынь целуют в зад?
  Насколько я понимаю, рабы губы не подкрашивают..."
  "Заметила, - я молча скрипела зубами. - Ну, почему Дездемона не догадалась стереть мою краску со своей попки?
  А Акустий обещал, что никто не обратит на рабыню внимание.
  Акустия нельзя слушать..."
  "Что же ты спрашиваешь рабыню, Артемида? - Диана зло рассмеялась. - Посмотри на Ириду.
  Моя подруженька сейчас спешно слизывает краску со своих губ.
  Понятно, кто целовал Дездемону в попку".
  "Дездемона, иди в спальню", - я строго приказала.
  "Можно?"
  "Иди, иди, - хозяйка разрешила рабыне. - Ты же заслужила благосклонность Ириды.
  Наверно, ты ночью ублажала..."
  "Замолчи, Диана", - я вскрикнула.
  Дездемона воспользовалась суматохой.
  Сбежала.
  
  
  ГЛАВА 438
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ЦЕЛУЕШЬ БЕССТЫДНО
  
  "Как тебе не стыдно, Ирида, целовать рабынь ниже пояса, - Артемида тоже разъярилась. - Мы же с тобой, Ирида.
  Я уже подумала, что..." - Артемида не продолжала.
  Она задыхалась от негодования.
  "Ого, - я подумала. - Артемида ревнует меня к рабыне.
  Ревнует, или просто не хочет, чтобы я общалась с кем-то в этом доме?
  Что управляющая задумала?"
  "Ни стыда, ни совести у тебя, весталка", - Диана назвала меня весталкой.
  И началось.
  Артемида и Диана наперебой стыдили меня.
  Я даже не огрызалась.
  Не могла пробиться сквозь водопад их обвинений.
  "Иридка, ты проявила неуважение к моему дому, ко мне".
  "И к управляющей".
  "Разрушаешь все".
  "Целуешь всех бесстыдно".
  "Хоть бы с рабыней скрывалась от чужих глаз".
  "Зачем же Иридке скрываться?
  Она нарочно провоцирует".
  "Решила нас разозлиться".
  "Нас ругает, а сама бесчинства творит".
  "Нет, нет, Иридка.
  Продолжай целовать рабынь в попки.
  Подавай пример другим рабам.
  Им же больше нечего делать.
  Пусть хотя бы оргии устраивают в доме".
  "Испортила рабыню".
  "Думаю, что не только одну Дездемону Иридка испортила".
  "Но мы же должны прощать, тебя, Иридка.
  Ты же благородных кровей.
  А благородные всегда правы".
  "Не стесняйся, Иридка.
  Кого еще хочешь совратить?"
  
  "Сын цезаря прискакал жениться", - я завизжала.
  Диана и Артемида мигом замолчали.
  С недоумением смотрели на меня.
  "Кууууда?
  Куда сын цезаря прискакал?" - Артемида побледнела.
  "Ктоооо?
  Кто его невеста?" - Диана задрожала.
  "Куда прискакал сын цезаря? - Я мстительно рассмеялась. - В балаган на ярмарку он прискакал жениться".
  "В балаган на ярмарку сын цезаря?" - Диана и Артемида переглянулись.
  "Где же еще цезари женятся? - Я потирала вспотевшие ладошки. - Только в балаганах на ярмарках или в комедиях дети цезаря женятся".
  "Иридка?" - Артемида стучала зубами.
  "Ты пошутила, Иридка?" - Диана сузила глазища.
  "Конечно, я пошутила, - я фыркнула. - Иначе, как я могла остановить ваши обвинения?
  Вы болтали и болтали.
  Не давали мне слово вставить о..."
  "О сыне цезаря, который прискакал жениться, мы не давали тебе слова вставить?" - Диана ротик раскрыла до невозможного.
  "Диана, - Артемида постучала пальчиком по лбу хозяйки дома. - Ирида нас нарочно сыном цезаря, который прискакал жениться, отвлекла.
  Чтобы мы замолчали".
  "Чтобы мы замолчали? - Диана опустошенно опустила плечи. - Значит, сын цезаря не прискакал жениться?"
  "Может быть, и прискакал, - я подошла и опустила ладони на плечи Дианы. - Кто их знает, сыновей цезаря.
  Они тайно везде появляются.
  И также тайно исчезают.
  Наверно, и по ярмаркам шастают.
  В балаган тоже заходят.
  Сыновья цезаря должны знать, как живут подданные его отца...
  В дороге я слышала от бродяг, что сын цезаря тайно путешествует.
  Вот и решила вам сообщить.
  Чтобы вы заткнулись.
  Но я не о сыне цезаря скажу, вообщем..."
  "А о ком ты скажешь, Ирида?"
  "Я оправдаюсь, что не целовала рабыню Дездемону в попку".
  "Как же ты оправдаешься, Ирида?
  Слова сына цезаря приведешь в доказательство?"
  "Я с цезарем не встречалась.
  Я с рабыней Дездемоной встретилась в саду..."
  "Зачем ты с рабыней в саду встретилась, Ирида? - Диана нехорошо засмеялась. - Вам мало места в спальне?
  Акустий, вроде, вам самый большой спальный зал отдал".
  "Не нам отдал, а мне, - я сжала плечи Дианы. - С Дездемоной я случайно встретилась в саду.
  Я сидела в кустах..."
  "Ты сидела в кустах, Ирида?" - Артемида захихикала.
  "Я устала, поэтому спряталась в кустах розы, - я показала язычок Артемиде. - На меня наткнулась моя рабыня Дездемона".
  "И ты сразу поцеловала ее в попу?"
  "С ума вы сошли со своими попами, - я зашипела. - Дездемона сказала, что ей в ягодицу шип розы воткнулся.
  Попросила меня вытащить его".
  "Рабыня сама не могла избавиться от шипа в заднице?"
  "Дездемона боялась".
  "Мне не трудно было, - я спокойно рассказывала. - Я выдернула шип из... из Дездемоны.
  От неожиданности рабыня дернулась.
  Приложилась попкой к моему лицу.
  Вот поэтому на попке рабыни остался отпечаток моих губ.
  Я губы подкрашиваю".
  
  "Ирида?"
  "Да, Диана".
  "Ты раньше не красила губы.
  В детстве..."
  "Не красила, потому что у меня не было краски для губ, Диана.
  Да мы и не знали, что губы можно подкрашивать.
  Теперь я знаю.
  И подкрашиваю губы".
  "Зачем ты подкрашиваешь губы, Ирида? - Артемида приблизила свое лицо к моему лицу. - У тебя губы и так яркие, красные, сочные.
  Как у Дианы у тебя губы.
  Вы, подружки, друг дружку стоите..."
  "Я намазываю краску на губы, потому что так благородные матроны поступают, - я поняла, что подкрашивать губы - не самая лучшая идея для бедной девушки. - Я - благородных кровей".
  "С этого хвастовства ты бы и начинала, Иридка, что ты - благородных кровей, - Диана пробормотала. - Ты все делаешь возможное, чтобы при случае похвастаться, что в тебе течет благородная кровь ковровщика из Патагонии".
  "Диана, а ты каждый раз обижаешься и завидуешь мне, когда я напоминаю, что я благородная, - я произнесла как можно мягче. - Хорошо.
  При тебе я не стану упоминать, что я благородных кровей.
  Хотя по мне и так видно, что я не простая девушка".
  "Ты не простая, Ирида.
  Ты помогла рабыне избавиться от шипа розы в попке.
  Другая прошла бы мимо рабыни.
  Или отвесила бы ей подзатыльник за дерзость.
  Ты же не побрезговала и не посчитала ниже своего достоинства вылечить рабыню". - В похвале Артемиды прозвучало уважение к моему поступку.
  "Ирида".
  "Да, Диана".
  "Прости, что я неправильно тебя поняла с поцелуем рабыни.
  Не было никакого поцелуя".
  "Не было никакого поцелуя", - я наклонилась и обняла сидящую Диану.
  "И меня прости, Ирида, - Артемида примирительно пропищала. - А то мы подумали о тебе и о Дездемоне слишком уж..."
  "Да, Ирида, - Диана залилась звонким смехом. - Слишком мы уж подумали о вас!".
  
  "Ваша дружелюбная встреча убедила меня, что я не зря зашел сюда, - как всегда не к месту появился надсмотрщик над рабами Акустий.
  Он прошел к столу.
  Присел на скамью. - Конечно, вы веселитесь, девушки.
  Я бы мог пройти мимо.
  Но вы так мило смеялись.
  А я решил, что в некоторых случаях я буду нарушать правила.
  Тем более что вы все мне, как родные".
  "Я тебе не родная, Акустий", - Диана перестала смеяться.
  Сразу опустила очаровательнейшую головку.
  "Ты мне почти родная, Диана, - Акустий откусил от пирога с луком. - На мне лежит ужасная ответственность.
  Обязанностей у меня множество.
  Я за все отвечаю в твоем доме". - Акустий неловко улыбнулся.
  "Что с тобой, Акустий?" - Голос Артемиды ледяной.
  "Почему вы на меня так необычно смотрите? - Акустий отложил кусок пирога. - Диана и ты, Артемида, со злобой взираете на меня.
  Ирида - с ужасом".
  "Откуда у тебя на щеке отпечаток губ Ириды?" - Диана, наконец, нашла силы спросить.
  Артемида же сидела онемевшая.
  "Отпечаток?
  Губ?
  Ириды? - Акустий подмигнул мне. - Так ты же, Диана, сама спросила.
  Сама и ответила.
  Да!
  У меня на щеке отпечаток губ Ириды".
  "Ирида тебя поцеловала?" - Артемида ожила.
  Медленно двинулась к Акустию.
  Я же маленькими шажками направилась к выходу из пиршественного зала.
  "Ирида меня поцеловала, - надсмотрщик над рабами ответил мужественно.
  Только пальцы немного дрожали. - Дружеский поцелуй.
  В тех местах, откуда Ирида прибыла, в щечку целуют без смысла.
  Обычаи..."
  "Я тоже прибыла из тех мест, - Диана подняла амфору.
  Бросила на пол.
  Глиняные черепки вперемешку с вином усеяли пол. - Но я не помню обычаев, когда девушка целует чужого мужчина в щеку просто так..."
  "Ты слишком давно покинула родные края, Диана, - я проблеяла. - Все меняется.
  Патриции не только эти обычаи принесли".
  "Иридка?"
  "Да, Дианочка".
  "Когда ты врешь, у тебя кончик носа краснеет".
  "Да?"
  "Да, Иридка".
  "У меня и сейчас кончик носа покраснел?"
  "Да, и сейчас у тебя нос покраснел от вранья".
  "Нет.
  Не от вранья у меня кончик носа покраснел.
  А от холода". - Я остановилась около выхода.
  Если на меня набросятся, то я успею ускользнуть.
  "Акустий, Акустий", - Артемида сказала едва слышно.
  "Вы на меня смотрите с необычным любопытством, - Акустий вытер обильные капли пота с лица. - Так разглядывают чужаков".
  "Я не чужака в тебе вижу, Акустий, а своего жениха, - Артемида внезапно вцепилась в бороду надсмотрщика над рабами. - У нас с тобой через неделю свадьба.
  Ты же пытаешься за неделю догнать больше девушек, чем за всю предыдущую жизнь.
  Какая-то Иридка.
  Ты даже не узнал ее толком.
  Сразу на нее полез. - Артемида прижала голову жениха к столу. - Весталку захотел.
  Где ты видел и слышал, чтобы весталка сразу к незнакомым мужикам лезла целоваться?
  Ирида не весталка, а - вакханка.
  Мало тебе вакханок в балагане?"
  "Я - весталка, а не вакханка, - я пропищала. - Дружеский поцелуй..."
  "Иридка, - Диана не смотрела на меня. - Многих ты успела поцеловать в моем доме?
  Кого ты еще целовала?"
  "Тебя, Дианочка, я целовала, - я воткнула кулаки в бока. - Вернее, ты меня целовала.
  Даже губу прокусила от страсти.
  Но почему-то ты бежишь от меня, Дианочка".
  "Если бы я от тебя не убегала, то ты не целовала бы рабынь и надсмотрщиков над рабами, Ирида?"
  "Во-первых, всего одну рабыню я поцеловала..."
  "Но поцеловала же, Ирида.
  В попку поцеловала..."
  "Во-вторых - тоже самое, но я ее не целовала.
  Случайно вышло".
  "И с Акустием - тоже случайно?
  Ты случайно тыкнулась своими накрашенными губками в щеку Акустия?
  Хорошо, что ты в другое место не поцеловала Акустия.
  Хотя...
  Кто знает.
  Под туникой не видно".
  
  "Диана, мне никто не нужен, кроме тебя", - я еще раз призналась.
  "Никто не нужен, кроме меня.
  Но ты пробуешь всех, Иридка.
  Хочешь убедиться, что я лучше других.
  Но для этого ты должна всех перепробовать". - Диана не обратила особого внимания на мое признание.
  Оно не затронуло ее сердечко.
  "Никого я не пробовала, кроме Акустия и Дездемоны.
  Тьфу, Дианка.
  Ты всегда умела меня запутать".
  "Ну, и как, Иридка?"
  "Что - и как?"
  "Кто лучше?"
  "Как кто лучше?"
  "К кому тебе приятнее прикасаться губами - ко мне, к рабыне Дездемоне, или к надсмотрщику над моими рабами Акустию?" - Диана нахмурилась.
  "Ни!
  К!
  Кому!" - Я чеканила слова.
  "Как ни к кому, Ирида?"
  "Как к рабыне Дездемоне я прикоснулась губами, я даже не заметила..."
  "Не просто к рабыне Дездемоне ты приложила губы, Ирида, - Диана ядовито зашипела, - а к ее попке".
  "Не заметила я.
  Поэтому не знаю - приятно, или неприятно с Дездемоной...
  Ты, Дианка, укусила меня за губу.
  Мне было больно.
  Тоже - неприятно.
  А к мужчине, к волосатой щеке Акустия прикасаться губами - отвратительно.
  Поэтому - ни один поцелуй не принес мне облегчения, покоя и радости..."
  "Ко мне прикасаться губами отвратительно? - Надсмотрщик над рабами зарычал. - Ты, Ирида, балованная.
  Всем приятно меня целовать, а тебе не понравилось".
  "Кому это всем?" - Артемида отпихнула от себя жениха.
  "Нуууу, я к слову сказал", - надсмотрщик над рабами поправлял измятую Артемидой бороду.
  "Ну, и я, тогда - к слову", - Артемида неожиданно обняла меня.
  Накрыла своими горячими влажными губами мои губы.
  "Артемида!" - Диана и Акустий вместе взвыли.
  "Я же сказала - к слову поцеловала Ириду, - Артемида обернулась к жениху и хозяйке дома.
  Затем ласково спросила меня: - Ирида?"
  "Да, Артемида?"
  "Мой поцелуй тебе понравился?"
  "Твой поцелуй, Артемида?"
  "Да, мой поцелуй".
  "Скажу так, что..." - Я тут же замолчала.
  Догадалась, что все, что скажу, будет использовано против меня.
  Но я могла и не говорить.
  На меня начали кричать Акустий и Диана.
  "Мою невесту отбиваешь, Ирида", - Акустий накалялся.
  "Мою подругу отбиваешь, Ирида", - Диана проговорила растеряно.
  "Все из-за тебя, Ирида".
  "Все по твоей вине, Иридка".
  "Пришла".
  "Соблазняет".
  "Только и думает о порочном".
  "Не работает".
  "Ей зал предоставили".
  "Рабыню себе схватила Иридка".
  "Соблазнила рабыню".
  "Артемиду соблазнила тоже".
  "Все беды от тебя, Ирида".
  "Сына цезаря придумала..."
  "Все беды от меня? - Я захохотала. - Тогда обращайтесь со мной вежливо.
  Чтобы я еще больше вам бед не принесла. - Я благоразумно не отходила от выхода из зала. - Я с самого рождения была благородной.
  Вам не понять.
  Я специально не глядела на деревенских.
  Зато выбрала тебя, Диана.
  Многие сильно беспокоились, что мы подруги".
  "Диана, не обращай внимания на бормотание твоей подружки, - Акустий обрадовался, что внимание с него перешло на меня. - Ирида сама не понимает, что болтает".
  
  "Можно подумать, что вы - важные патриции", - я фыркнула.
  "Важный патриций", - в зал влетела рабыня Дездемона.
  Пробежала мимо меня.
  "Ты так неслась, Дездемона, что не можешь остановиться", - я криво улыбнулась.
  Подумала:
  "Еще Дездемоны здесь не хватало".
  "Рабыня?" - надсмотрщик над рабами грозно зарычал.
  "Акустий, почему твои рабы свободно разгуливают по дому?" - Диана выпрямила спину.
  "Потому мои подопечные рабыни бегают по дому, что твоя подружка Ирида забрала себе Дездемону", - Акустий резко ответил хозяйке дома.
  Диана сразу уменьшилась в росте.
  "Не кричи на мою подругу, надсмотрщик над рабами Акустий", - я вздернула подбородок.
  "Госпожа...
  Ирида..." - Дездемона очень волновалась.
  Щечки ее горели маковой зарей.
  "Ты так напряжена, Дездемона, - я решила шутками сбить беду. - Тебя, что, рабы связывали?"
  "Меня?
  Связывали?" - Дездемона хлопала длинными бархатными ресницами.
  Не понимала меня.
  Потому что целиком была в своих мыслях.
  "Ты что-то сказала о важном патриции, рабыня"? - Акустий напомнил.
  "Да, да, - Дездемона обрадовалась, что надсмотрщик над рабами ей помог вспомнить, зачем она прибежала. - Удивительно совпадение.
  Моя любимая госпожа Ирида..."
  "Ирида - уже твоя любимая? - Диана криво усмехнулась. - Потому что поцеловала тебя в попу, рабыня?"
  "Моя госпожа, - Дездемона трясла миленькой головкой. - Сказала только что о важных патрициях.
  Я же бежала с вестью о знатном патриции.
  К тебе, хозяйка, - Дездемона поклонилась Диане, - какой-то важный патриций прискакал с визитом.
  Так и приказал мне.
  Чтобы я немедленно тебе доложила.
  Иначе отрубит мне голову".
  "Почему тебе патриций приказал, а не другим рабам?"
  "Так...
  Я же..." - Дездемона ждала помощи от меня.
  Не может же она признаться, что шпионила для меня по дому.
  "Потому Дездемона рабыня встретила важного гостя, - Акустий неожиданно помог нам выпутаться, - что Дездемона только одна сегодня из рабов не работает.
  Все заняты.
  Дездемона же, потому что теперь на побегушках у Ириды, свободная.
  Вот важный гость и наткнулся на нее".
  "Мы ждали сегодня гостей?" - Артемида озвучила общий вопрос.
  "Сегодня день гостей, - надсмотрщик скосил глаза на меня. - Валят и валят гости.
  Не к добру они.
  Как бы сборщик податей не заявился".
  "Я заплатила все налоги цезарю, - Диана побледнела. - У меня на глиняных табличках все набито".
  "Мытарь пишет", - Акустий злобно засмеялся.
  "Что я должна ответить важному патрицию? - рабыня Дездемона подошла ко мне. - Он грозился мне голову отрубить".
  "Кто ты, чтобы предстала перед важным патрицием? - Диана поднялась со скамьи. - Важных гостей всегда встречает хозяйка дома".
  
  "Меня ты не встретила, Диана, - я вставила свою обиду. - Я для тебя не важная".
  Диана лишь мазнула по мне взглядом.
  Быстро шла по анфиладе.
  Мы двинулись следом за хозяйкой дома.
  Интересно же посмотреть на важного патриция...
  Патриция мы сначала услышали, а затем увидели.
  "Негодная рабыня, - послышался свист кнута.
  Затем удар.
  Вопль боли девушки. - Неповоротливая.
  Если твоя хозяйка столь же ленивая, как ты..."
  "Кто бьет мою рабыню? - Диана спросила строго.
  Оглядела незваного гостя.
  Решила, что с ним можно не церемониться. - Как ты смеешь, трогать мое имущество - мою рабыню?
  Ты - кто?"
  "А ты, кто?" - Высокий красивый молодой мужчина спросил повелительно.
  Его золотые кудри сияли на солнце.
  "Я кто?
  Я - хозяйка дома".
  "Если ты хозяйка, - тон наглого гостя не изменился, - то прикажи рабам, чтобы двигались лучше".
  "Акустий", - Диана гневно посмотрела на надсмотрщика над рабами.
  Показывала взглядом, что он должен следить за поведением рабов.
  Рабыня не стала дожидаться очередного удара кнута от непрошенного гостя.
  Побежала в сад.
  На спине ярко алела полоса от кнута.
  "Хозяйка, - гость по кругу обошел Диану. - Веди меня в зал пиршеств.
  Не при рабах же мы с тобой будем беседовать.
  Да прикажи, чтобы мне достойную еду поднесли". - Тон важного гостя настолько властный, что Диана дрогнула.
  Не посмела дерзить.
  Она наклонила голову:
  "Следуй за мной, патриций".
  "Диана, - я догнала подружку. - Ты в беде?
  Может, заколем патриция?
  Труп закопаем в саду.
  Я никому ничего не расскажу.
  Мы же с тобой подружки".
  "Труп? - Диана с недоумением смотрела на меня. - Труп - позже.
  Ирида?"
  "Да, Диана".
  "Ты не бросай меня одну с ним.
  Не уходи".
  "Не брошу тебя одну", - мое сердце бешено застучало.
  Я взяла подружку под руку.
  "Артемида", - Диана позвала.
  "Да, хозяйка", - в присутствии неизвестного гостя Артемида называла Диану хозяйкой.
  "Устрой нам пир...
  Как... важный патриций приказал... хочет".
  "Да, хозяйка", - Артемида скрылась в боковой комнате.
  
  "Мы в пиршественном зале", - Диана вошла в тот зал, из которого мы только что вышли.
  Присела во главу стола.
  "Зал.
  Для пиров". - Я подумала и присела по правую руку подружки.
  "Она кто?" - Гость небрежно кивнул на меня.
  "Она, то есть я - подруга хозяйки дома, - я ответила с достоинством.
  По крайней мере, мне казалось, что с достоинством. - Между прочим, я благородных кровей..."
  "Подруга, значит, - патриций подкрутил ус. - А у меня друг есть. - И неожиданно зычно крикнул: - Паноптикум!
  Где тебя Харон на ладье носит?"
  "Я здесь, мой Клавдий", - в зал грациозно влетел парень.
  Застыл посредине зала.
  Чтобы мы могли налюбоваться на его красоту.
  Из одежды на слуге патриция только тонкая кожаная полоска на бедрах.
  В волосах - золотой обруч.
  "Красавец! - Я с восхищением рассматривала Паноптикума. - Знает цену своей красоты.
  Позволяет нам любоваться собой.
  Да и не нужны ему особые украшения.
  Тонкий.
  Грациозный.
  С нежным девичьем лицом.
  Персик, а не парень".
  "Почему ты отстал от меня, Паноптикум?" - Патриций Клавдий спросил с подозрением.
  "В саду груши.
  Я груши околачивал. - Слуга протянул своему хозяину сочную спелую грушу. - Я уже одну съел.
  Не отравленные на деревьях растут груши.
  Тебе принес, Клавдий".
  "Ты так заботишься обо мне, Паноптикум", - важный гость расплылся в улыбке.
  Смотрел в глаза слуге.
  С удовольствием принял от него грушу.
  Откусил.
  Вернул обратно.
  Паноптикум тоже откусил от груши.
  "Нравится?" - важный патриций обернулся к Диане.
  "Груша?
  Груша мне нравится.
  В моем саду груши диковинные.
  Рабы их обильно удобряют навозом..."
  "Мой друг, нравится?
  Язык не поворачивается называть Паноптикума слугой.
  Но он мне все же слуга..."
  "Очень красивый твой слуга друг", - Диана не стала юлить.
  "А меня не спросил патриций, нравится ли мне его Паноптикум", - я подумала.
  Обиженно сопела.
  Улыбалась сквозь силу.
  "Кабан", - раб торжественно объявил.
  На огромном блюде рабы принесли большого запеченного кабана.
  
  "Ооооо, - гость захихикал. - Пир начинается.
  Потом пир перейдет в оргию.
  Все, как у моего отца".
  "Прежде, чем пир перейдёт в оргию, - щечки Дианы покраснели, - я хочу узнать, кто ты, благородный патриций.
  И зачем ты здесь?"
  "Я?
  Я - сын нашего всеми горячо любимого цезаря.
  Клавдий...", - патриций просто ответил.
  "Сыыыыын, - Диана проблеяла в полной тишине. - Своего отца сын?"
  "Каждый сын - сын своего отца, - важный гость выхватил кинжал.
  Ловко срезал ухо кабана.
  Разрезал на тонкие полоски.
  Одну полоску бросил своему слуге.
  Паноптикум ловко поймал.
  Засунул в рот.
  Сын цезаря тоже невозмутимо жевал лакомство. - Люблю изысканное, - сын цезаря объяснял при полном к нему обожании. - Другой на моем месте сразу бы вырвал бок кабана.
  Впился бы зубами в жирный кусок мяса.
  Но я не так грубо воспитан.
  Все же я - сын цезаря.
  Моему отцу короли и цари поклоняются...
  Я изысканно кушаю.
  Своего слугу тоже научил".
  "А я - Диана", - моя подружка проблеяла.
  Я даже почувствовала, как она отчаянно хочет получить внимание сына цезаря.
  "Диана? - сын цезаря милостиво улыбнулся. - Угадал я с именем.
  Это я правильно зашел в твой дом, Диана".
  "Как это ты, сын цезаря, угадал с моим именем?" - моя подружка рот распахнула, как какая-то... какая-то дочь купца.
  
  
  ГЛАВА 439
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  СЫН ЦЕЗАРЯ КЛАВДИЙ
  
  "Твое имя, как имя богини Дианы, - важный гость провел пальцем по лбу.
  К Клавдию подсел его слуга.
  Слишком близко подсел.
  Прижался бедром к бедру. - Жрецам понравится".
  "Жрецам понравится?" - Диана зачаровано повторила.
  "Ты собираешься принести мою подругу в жертву на алтаре?" - Я вымученно улыбалась.
  Обидно, что сын цезаря только на мою подружку смотрит.
  "Зачем же в жертву, - сын цезаря снизошел до взгляда на меня. - Я жениться прискакал.
  На Диане".
  Наступила саркофагная тишина.
  
  "Жениться? - Диана неожиданно нервно расхохоталась. - На мне?"
  "Диана, веди себя пристойно, - я похлопала подругу между лопаток. - Не ржи от радости.
  Сын цезаря Клавдий пошутил".
  "Не пошутил я", - сын цезаря поставил локти на стол.
  "Клавдий", - тут же слуга легонько дотронулся тонкими пальчиками до руки сына цезаря.
  "Да, Паноптикум".
  "Локти на стол класть неприлично.
  Тебя же бонжурские купцы учили..."
  "Ах, да, прости, Паноптикум, - сын цезаря сразу убрал локти со стола.
  Не накричал на слугу.
  Не ударил его. - Я забыл".
  "Забавно, - Диана дрожала. - Все вы, как будто сговорились.
  Только что моя подружка Ирида пошутила перед твоим приходом, сын цезаря.
  Ирида говорила, что ты прискакал жениться.
  По балаганам на ярмарках ищешь невесту...
  Так, значит, это правда?"
  "Кто она - Ирида?"
  "Я - Ирида!"
  "Дианка нарочно меня подставляет, - я подумала со страхом. - Хочет от меня избавиться.
  Желает, чтобы сын цезаря в гневе меня зарезал кинжалом".
  "Так я не сама придумала, что сын цезаря скачет, чтобы жениться, - я улыбнулась цезарю. - Я от бродяг на дорогах слышала".
  "Хм.
  Бродяги.
  Даже каждый бродяга уже знает о моей тайной миссии, - сын цезаря нахмурился.
  Рабы с испугом выбежали из зала. - Балаганы...
  Хм.
  Ярмарки.
  Нет.
  Не в балаганах и на ярмарках я невесту ищу.
  Мне нужна породистая невеста.
  С богатым большим домом.
  Чтобы не стыдно жрецам показать...
  У тебя дом большой, Диана.
  И груши сладкие в саду..."
  
  "Почему же ты меня выбрал, сын цезаря?" - Диана беспокойно ерзала на мраморной скамье.
  "Да, почему мою подругу?" - Я заскрипела зубами.
  "А - какая разница, - сын цезаря беспечно махнул рукой. - Женитьба по расчету.
  Мне срочно нужно жениться".
  "Срочно жениться?
  Зачем?"
  "Скоро мой отец, светлейший и обожаемый цезарь... падет на поле брани...
  Или просто умрет.
  Но не раньше, чем я найду жену.
  Жрецы выдвинули обязательное для меня условие.
  Они поставят меня цезарем, если я буду женат.
  Жрецы говорят, что у цезаря должна обязательно быть жена.
  Чтобы народ видел, что цезарь, как и все".
  "Тогда понятно", - Диана чуть спустила тунику с правого плеча.
  Плечи у моей подружки мраморные.
  "Но цезарь может взять в жены благородную, а не дочь купца. - Я тут же поправила тунику на Диане. - Бывают девушки небогатые.
  Бедные.
  Без денег совсем.
  Но благородных кровей.
  Например, я.
  Я - благородная".
  "Но у тебя нет большого дома и хозяйства, - сын цезаря сказал, как отрезал от меня. - И не нужны мне благородные.
  От благородных только одни беды.
  Передерутся из-за меня отцы благородных дочерей.
  Каждый сенатор хочет мне подсунуть свою дочку.
  А зачем мне дочь богатого патриция?
  Дочь будет шпионить в моем доме.
  Постарается меня отравить, чтобы своего отца на мое место поставить.
  А дочь купца Диана...
  Я спрашивал о тебе на ярмарке, Диана, - сын купца игриво подмигнул моей подружке.
  Диана сразу упрямо приспустила тунику. - Купцы о тебе хорошо отзываются.
  В связях, порочащих тебя, ты не замечена.
  Богатая.
  Знатная.
  Люди тебя любят.
  Молодая.
  Красивая.
  Народ захочет тебя видеть рядом со мной.
  Никто не придерется".
  "Ты все продумал, сын цезаря, - голос Дианы задрожал. - Ты берешь в жены приличную девушку... меня.
  Жрецы ставят тебя цезарем вместо твоего - рано погибшего - отца.
  Все ликуют.
  А я?
  А любовь?"
  "Любовь?
  Люби до свадьбы и после свадьбы, кого захочешь, Диана.
  Хоть меня, хоть свою подругу, хоть конюха, хоть рабов...
  Я не запрещаю.
  Я же себя не сдерживаю в любви". - Сын цезаря благосклонно посмотрел на своего слугу.
  "Любить - кого угодно?" - Диана проблеяла.
  "Что тебе не нравится, невеста моя? - цезарь как бы официально объявил Диану своей невестой. - Сделаем это по-быстрому.
  После свадьбы я сделаю тебя благородной.
  Поженимся с общей пользой.
  Каждая хочет стать женой сына цезаря.
  Твоя подруга с меня глаз не сводит".
  "Йа?" - Я подавилась косточкой финика.
  "Ты, ты, Иридка, - Диана выбила из меня финиковую косточку. - Хочешь отбить моего важного благородного жениха".
  "Не хочу отбить у тебя сына цезаря, Диана.
  У меня своих женихов... выше крыши".
  "Ага, Иридочка.
  Не ври, что не хочешь сына цезаря в мужья.
  То-то ты твердила, что ты благородная.
  Видите ли, бедная, но благородная".
  "Да.
  Я - благородная.
  Мой отец - ковровщик из Патагонии..."
  "Заткнись ты со своим отцом, Иридка".
  "Не нравится мой отец?
  Он же тебя за ногу хватал, Дианка..."
  "Кабана я забираю с собой, - сын цезаря неожиданно поднялся из-за стола. - Паноптикум.
  Посмотри на кухне.
  Что еще можно взять?"
  "Груш наберем".
  "Груш - обязательно".
  "Какие будут приказания?" - Артемида появилась, словно подслушивала.
  Хотя, может быть, и подслушивала.
  "Ээээ.
  Пусть рабы нам соберут груши, - сын цезаря уже распоряжался, как у себя дома. - Кабана заверните в пергамент.
  А то испортится в дороге".
  "Клавдий... жених, - Диана пролепетала. - А жениться?"
  "Хм.
  Понимаешь, невеста моя, Диана, - сын цезаря прокашлялся в кулак. - Я сначала отвезу жрецам твое изображение на папирусе.
  Паноптикум очень хорошо рисует цветными мелками на папирусах.
  Сходство - необыкновенно.
  Я же - сын цезаря.
  Сначала я должен получить одобрение жрецов..."
  "Но я могу поехать с тобой к жрецам...
  Сразу..." - Глазища Дианы сверкали.
  "Ммммм.
  Диана.
  Ты же почти, что богиня.
  Я признаюсь, что должен быть выбор.
  Жрецы просили, чтобы я привез изображения многих - достойных меня - невест.
  Должны же быть какие-то выборы... невесты".
  "То, есть я не единственная и неповторимая для тебя, сын цезаря?" - Диана мило выпятила нижнюю губку.
  "Тыыы?
  Ты, конечно, единственная и неповторимая, Диана.
  Но не одна.
  Единственных и неповторимых много.
  Я же - сын цезаря.
  Сын бога!
  Но не волнуйся сильно.
  Я честно тебе признаюсь, что у тебя больше шансов, чем у остальных моих невест.
  Жрецы определенно проголосуют за тебя.
  Ты очень красивая.
  Паноптикум сейчас тебя нарисует на папирусе.
  Раздевайся, невеста моя".
  "Диана", - я яростно зашептала на ушко подруги.
  "Что, Ирида?"
  "Кабана жрал.
  С собой забирает остатки кабана, груши.
  Тебя хочет голую видеть.
  Нарисует тебя голую.
  Потом размножит папирусы.
  Картинки с голой тобой будут продавать по всей Элладе".
  "Ты плохо думаешь о сыне цезаря, Ирида, - Диана ответила надменно. - Потому что завидуешь мне.
  Нехорошо, Ирида, завидовать своей лучшей подруге".
  "Ты не доказала еще, что ты моя лучшая подруга осталась.
  Была моей лучшей подругой в детстве.
  Теперь на лучшую подругу ты, Дианка, не похожа".
  "Фуй, Иридка.
  Какая ты нудная". - Диана мигом разделась.
  "Я даже не представляла, что девушка так может быстро и бесстыдно раздеваться перед мужчинами, - я пробормотала. - Где научилась, Диана?"
  "Само собой получилось оголиться, - Диана от меня отвернулась.
  Спросила сына цезаря: - Как мне встать?"
  "Ооо, моя дорогая невеста, - сын цезаря зацокал языком. - Здесь я уступаю пальму первенства моему Паноптикуму.
  Только он умеет непревзойденно изображать на пергаментах".
  "Залезь на стол, - слуга сына цезаря уже командовал. - Диана.
  Колени вместе целомудренно сдвинь.
  Жрецам нравятся целомудренные девушки".
  
  "Я - целомудренная, - я вскричала в отчаянье. - Я была жрицей в храме Весты.
  Я и осталась весталкой.
  Изобразите и меня на пергаменте.
  Вдруг, я жрецам понравлюсь?
  Непременно им понравлюсь..."
  На мой крик сын цезаря поморщился с досадой.
  Паноптикум не обратил внимания.
  Диана же прикрикнула на меня:
  "Ирида, не мешай моему счастью.
  Иначе я позову рабов.
  Они тебя выгонят".
  "Ах, так, Диана", - мои ножки подкосились.
  Я обречённо упала на мраморную скамью.
  Поняла, что осталась одна.
  Никому я не нужна.
  
  Тем временем слуга сына цезаря уже колдовал около Дианы.
  "Правую руку подними над головой.
  Согни в локте.
  Левой рукой стыдливо прикрой персик свой.
  Но так прикрой, чтобы он чуть-чуть был виден.
  Встань в луч света из окна.
  Не двигайся!
  Сейчас я буду переносить тебя на папирус".
  "Паноптикум?"
  "Да, Диана".
  "Ты всех невест Клавдия изображаешь на папирусе в одной позе?"
  "Да, Диана.
  Правая рука над головой полусогнутая.
  Левая прикрывает персик.
  Так издревле положено.
  Птолемей завещал так рисовать девушек.
  Еще можно кувшин на плечо поставить.
  Деды наши так изображали.
  Я верен..."
  "Паноптикум, - Диана нарушила приказ слуги не двигаться.
  Широко развела руки в стороны. - Ты же изображатель.
  Ты должен творить.
  Если я буду изображена на папирусе в той же позе, что и остальные невесты Клавдия, то для жрецов - хотя бы по картинке - ничем не буду отличаться.
  Я же желаю, чтобы я была особенная на рисунке". - Диана широко развела руки в стороны.
  Ноги тоже расставила.
  Но не очень широко".
  Паноптикум вытаращил глаза.
  Сын цезаря тоже долго не мог ничего сказать.
  Но затем проблеял:
  "Это же...
  Это же поза бесстыдной вакханки".
  "Правая рука не согнута над головой, - слуга Паноптикум пробормотал. - Левая рука не прикрывает персик".
  "Зато так интереснее!" - Диана не смеялась.
  "Что-то я нахожу волнующее и новое в твоей позе, Диана". - Паноптикум развернул чистый папирус.
  "Я не бесстыжая вакханка, - теперь Диана рассмеялась. - Наоборот.
  Жрецам понравится рисунок.
  Я как бы обнимаю солнце.
  То есть похожа на богиню плодородия.
  В то же время я крепко стою на ногах.
  Подданные цезаря увидят, что я смогу их защитить".
  
  "Грандиозно!
  Великолепно", - Паноптикум быстро работал мелками.
  "Паноптикум?" - Сын цезаря с подозрением посмотрел на слугу.
  "Да, мой Клавдий".
  "Где ты слов громких неизвестных нахватался?"
  "У вьюжных купцов, мой господин, - слуга не смотрел на сына цезаря. - В завьюжных царствах мало яркого.
  Зато слова у них полновесные, звонкие.
  Один донерветер - чего стоит. - Или - карамба, эль диабло колорадо".
  "Но ты же не знаешь их смысл, Паноптикум".
  "Смысл? - Паноптикум воодушевился. - Кому нужен смысл, Клавдий?"
  "В современном мире нет места смыслу".
  "Как же без смысла?" - Я отчаянно пыталась привлечь на себя внимание.
  "В тебе есть смысл, Ирида?" - Паноптикум даже не посмотрел на меня.
  "Конечно, во мне есть смысл".
  "Откуда ты знаешь, Ирида, что в тебе есть смысл?
  Я в тебе смысла не вижу".
  "Вот как, - меня, словно пустой амфорой по голове ударили.
  Я знаю это чувство.
  Отеч часто бил меня пустой амфорой.
  Полную амфору жалел... - Ты просто не видишь во мне смысл, Паноптикум".
  "Я в тебе не вижу смысла, Ирида, - Паноптикум захихикал. - Но, если я его не вижу, то его и нет".
  "А в тебе есть смысл Паноптикум?" - Я скрежетала зубками.
  "Да ты что, Ирида, - Паноптикум даже руки с мелками поднял над головой. - Зачем мне смысл?
  Мне золотые и серебряные монеты нужны, а не смысл.
  Ни в ком, и ни в чем нет смысла.
  Ни в тебе, Ирида, ни в твоей подруги Диане, даже в цезаре нет смысла.
  Ни в чем нет смысла.
  В словах нет смысла.
  В делах нет смысла. - Слуга распалялся. - Какой смысл в песнях и в танцах..."
  "Паноптикум", - сын цезаря погрозил своему слуге пальцем.
  На пальце - огромный золотой перстень с изумрудом.
  "Да, мой Клавдий".
  "Не философствуй.
  От мудрствования появляются морщинки под глазами".
  "Клавдий, отойди от Дианы, - Паноптикум произнес напыщенно. - Ты загораживаешь солнце.
  Ты всегда загораживаешь солнце.
  Потому что ты сам - солнце, Клавдий".
  "Ах, ну что за друг, - сын цезаря троекратно облобызал Паноптикума. - За что я тебя люблю, Паноптикум, так за твой ум!"
  "За ум и красоту ты меня любишь, Клавдий".
  "Да, за ум и за красоту тебя люблю, Паноптикум".
  
  Наступила тишина.
  Лишь поскрипывали мелки по папирусу.
  Да возбуждено сопел Клавдий.
  Сын цезаря не выдержал бездействия.
  Подсел ко мне.
  "Ирида", - сын цезаря опустил ладонь на мою левую коленку - хороший знак.
  Но тут же убрал ладонь с моей ноги - плохой знак.
  "Да, сын цезаря", - я ответила ласково, как нас учили в храме Весты.
  "Мы не будем мешать Паноптикуму и Диане".
  "Ты хочешь со мной уединиться, сын цезаря? - я задрожала. - Но я весталка...
  Была жрица в храме Весты.
  Впрочем, если ты..."
  "Я не могу с тобой уединиться, Ирида".
  "Почему ты не хочешь со мной уединиться, сын цезаря?"
  "Хочу, но не могу.
  Паноптикум будет ревновать".
  "Паноптикум?
  Тебя волнует ревность твоего слуги, Клавдий?"
  "Очень волнует.
  Намного сильнее меня мой слуга волнует, чем ты, или Диана".
  "Что же ты хочешь от меня, сын цезаря?" - Я по-прежнему нежно улыбалась.
  Оставалась же еще надежда, что сын цезаря переметнется от Дианки ко мне.
  "Мы с тобой поболтаем, Ирида.
  Я должен знать тревоги, радости моих подданных.
  Будущих подданных.
  Особенно - девушек".
  "У девушки одна радость в жизни - выйти замуж.
  И тревога у нас одна - не выйти замуж".
  "От твоих слов у меня стало легко на душе, - сын цезаря приблизил свое лицо к моему. - Оказывается, что вы, девушки, слишком простые".
  
  "Осел тоже простой, - я снисходительно усмехнулась. - Ходит вперед или назад.
  Но попробуй сдвинь с места осла, если он не захочет".
  "Я - сын цезаря.
  В ослах и ослицах не очень разбираюсь.
  Я - больше по коням породистым".
  "По коням или по лошадкам, Клавдий?"
  "По жеребцам, Ирида, - сын цезаря смотрел на меня.
  И в то же время сквозь меня. - Давно я хотел сбежать из огромного отцовского дворца.
  Не на долгий срок сбежал.
  Даже не сбежал, а нахожусь в поисках невесты, которая будет достойна меня.
  Ты же близкая подруга Дианы..."
  "Я - очень близкая подруга Дианы".
  "Скажи, Ирида.
  Диана - хорошая девушка?
  Надежная?
  Здоровая?
  Спокойная?
  Умная?
  Властная?
  Чистая душой?"
  "Дианка-то? - Я злобно зашипела. - Хуже Дианки я никого не встречала.
  Она очень плохая девушка.
  Ненадежная.
  Предаст в любую минуту. - Я очень хотела, чтобы сын цезаря выбрал меня в жены, а не Диану.
  Ведь я благородных кровей.
  С Дианой я бы потом помирилась... - Нездоровая.
  Как какая болезнь, так она сразу на Дианке выскакивает.
  О спокойствии нет и речи.
  Дианка психованная.
  Неуравновешенная.
  Буйная в гневе.
  Кричит.
  Амфоры бьет.
  За волосы рабов таскает.
  И ума у нее нет ни капельки.
  С хозяйством не справляется..."
  "Но хозяйство у нее крепкое..."
  "Хозяйство крепкое, потому что Дианка наняла управляющую хозяйством - Артемиду.
  И надсмотрщика над рабами Акустия Дианка призвала.
  Они за нее все делают.
  Дианка у них под ногами путается.
  Мешает всем.
  Артемида и Акустий хотя пожениться.
  После свадьбы, я думаю, отнимут у Дианки хозяйство.
  А она ничего не подозревает.
  Потому что Диана - дура дурой.
  Ты еще спрашивал - властная ли Дианка.
  Ха, Клавдий.
  Любой раб прикажет Дианке, хотя она и хозяйка.
  Что бродяга на улице скажет, то она и исполняет.
  Она хитрая, лживая, изворотливая.
  Недостаток ума компенсирует интригами.
  Только гадости всем делает.
  И душа у Дианки нечистая.
  На душе столько скопилось грязи, что не вычистить душу.
  Это я тебе, как весталка говорю, сын цезаря Клавдий". - Я даже немного вспотела, когда обвиняла подругу.
  Конечно, я много лишнего плохого наговорила на Диану.
  Но я же боролась за свое счастье - за сына цезаря.
  Вины перед Дианой я не чувствовала.
  Она же меня плохо приняла в своем доме...
  
  "Говоришь, что хуже Дианы ты никого не встречала, Ирида?"
  "Ага".
  "Диана - ненадежная?
  Предаст в любую минуту?"
  "Отца родного предала.
  Мать родную предала Диана".
  "Диана постоянно болеет? - сын цезаря теребил бородку. - Из болезней не вылезает?
  Но потом выздоравливает, а не умирает от болезней".
  "Да, Клавдий.
  Диана еще не умерла от болезней.
  Но стремится к смерти".
  "Неспокойная Диана?
  Неуравновешенная?
  Буйная?
  Психованная?
  Амфоры в гневе бьет?
  За волосы рабов таскает?" - Голос Клавдия потеплел.
  Что он задумал?
  Неужели, меня выберет вместо Дианы?
  "Да, Клавдий.
  Диана непредсказуемая бешеная".
  "Глупая она, говоришь?"
  "Глупее Дианы нет ни одного философа".
  "Ничего в хозяйстве не должна понимать хозяйка.
  Вместо хозяйки обязаны управляющие работать.
  "Чтооо, Клавдий?"
  "Я говорю, что Диана мудро сама не портит себя по хозяйству.
  Не изнашивается".
  "К чему ты клонишь, Клавдий"? - Я начала нервничать.
  "К тому же Диана хитрая, изворотливая интриганка.
  Для одних - дура дурой.
  Для других - склочная хитрюга.
  Делает вид, что подчиняется рабам".
  "Она плохая, Диана..."
  "Душа у нее нечистая, Ирида?"
  "Очень нечистая душа.
  Все пороки собраны в моей подруге".
  "Невероятно, - глаза Клавдия загорелись черным огнем. - Я даже не подозревал, что подобные девушки бывают.
  Мне все время попадались целомудренные, изнеженные, чистые, умные, властные девицы.
  Но зачем мне они?"
  "Зачем тебе они, Клавдий?" - Я глупо повторила.
  "Вот и я говорю, что не нужны они мне.
  Моя жена должна быть хитрой, наглой, безудержной в гневе, лживой, плохой, порочной, непредсказуемой.
  К непредсказуемой мои враги не найдут подход".
  "А болезни, Клавдий? - Я проблеяла.
  Она же болеет постоянно". - Я уже не могла остановиться врать.
  Диана никогда ничем не болела.
  Ее здоровью позавидовали бы гладиаторы и Олимпийцы.
  "Диана болеет, но не умирает, - Клавдий поплыл.
  Взгляд его затуманился. - Значит, у Дианы отменное здоровье.
  Она крепче тысячелетнего дуба.
  Другой невесты мне не надо!
  Даже, если Диана не понравится жрецам, то я все равно возьму ее в жены.
  Злая, безумная Диана легко справится со строптивыми жрецами.
  Она же их не испугается". - Глаза сына цезаря мечтательно закатились.
  Язык вылез.
  Слюна капала на шелковую тунику.
  
  "Надо же, - я молча ругала себя. - Я наговаривала плохое на Диану.
  Хотела, чтобы сын цезаря от нее отказался.
  Но вышло наоборот.
  То, что я считала плохим, Клавдий называл хорошим.
  Оказывается, я совсем не знаю, что нужно богатым патрициям.
  Неужели, когда найду богатого знатного жениха, то должна предстать перед ним ненадежной, порочной, больной, слабой, безумной?
  Или подобных только цезари любят?"
  Я надолго задумалась.
  Лишь через некоторое время заметила, что Клавдий что-то говорит.
  Но, в основном, он говорил для себя.
  "Я возвращался во дворец ранним утром.
  После оргий моего отца цезаря дворец наполняется ненавистью.
  Сначала гости пируют.
  Но утром просыпаются больные и злющие.
  На оргии легко отдавали своих жен друзьям и рабам.
  Но по утрам патрициев охватывает едкая ревность.
  Слышны только шорохи туник и стук кинжала о ребра.
  В детстве я любил подглядывать, как патриции по утрам травят друг друга и закалывают кинжалами.
  Дворец занимает огромное место.
  В нем легко затеряться.
  Поэтому патриции носятся друг за другом по дворцу.
  Как же приятно чувствовать на себе ненавидящие взгляды.
  Патриции ненавидят меня, потому что я сын цезаря.
  Ненавидят, но боятся.
  Постоянно за мной кто-нибудь следит.
  Ладно бы - посмотрели и успокоились.
  Нет, им нужно каждый день преследовать меня.
  Иногда я просыпаюсь оттого, что кто-то стоит около моего ложа и смотрит на меня.
  Я выхватывал меч.
  Соглядатай сразу убегал.
  Я вставал.
  С зажжённым факелом ходил по огромной спальне.
  Заглядывал в каждый угол.
  Иногда натыкался на обнаженную благородную девушку.
  Или рабыню...
  Каждая мечтала, чтобы я на нее обратил свой величественный взор.
  Но голые девушки не понимали, что сыну цезаря нужно иное.
  Стоило только девушке на меня посмотреть, я сразу отворачивался.
  Ни с кем не разговаривал.
  Не отвечал на вопросы.
  Если за столом со мной начинали разговаривать о свадьбе, то я переводил беседу на что-нибудь гадкое.
  Я говорил, что не нуждаюсь в чужой жизни.
  У меня своя жизнь.
  Если в своей постели заставал несколько обнимающихся девушек, то уходил из дворца.
  Я не прогонял девушек.
  Они шли на все, чтобы меня соблазнить.
  Если уж оказались на моем ложе, то пусть сами себя соблазняют, а не меня.
  Я пряталась в шумерских развалинах, чтобы меня не тревожили.
  Иногда из укрытия я пускал стрелу в какого-нибудь патриция, который сбежал с оргии.
  Мой отец цезарь ведет себя по-другому.
  Однако и его иногда пугает повышенное к нему внимание женщин.
  Мой отец при каждом удобном случае старается ущипнуть какую-нибудь красавицу.
  Но спит цезарь в запертой клетке.
  
  
  ГЛАВА 440
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  СТРАДАНИЯ СЫНА ЦЕЗАРЯ
  
  Я тоже пытался спать в своей клетке.
  Запирал ее на замок.
  Но все безуспешно.
  Девушки подбирали ключи к замку моей клетке.
  Получалось еще хуже, чем без клетки.
  Девушка, или девушки забирались ко мне в клетку.
  Запирали ее на замок.
  А ключ выбрасывали далеко.
  Поэтому я метался в клетке, как дикий тигр.
  Не мог сбежать.
  Я даже не понимал, где настоящее, а где сны.
  Однажды я нашел в дальнем зале сундук.
  Он оказался пустым.
  Я залез в сундук и заснул.
  Чуть не задохнулся в сундуке.
  Пытался прятаться в лесу около ручья.
  Присаживался на большой плоский камень.
  Смотрел на быстро текущую воду.
  Думал о том, что я никогда не смогу быть рабом.
  Смешно...
  Каждого можно продать в рабство.
  Каждого, но только не цезаря и не сына цезаря.
  Все боятся, что их сделают рабами.
  Я же даже боязни лишен.
  Никогда не смогу грести на галере.
  Не обрушится на мою спину кнут надсмотрщика за рабами.
  Эти мысли навевали на меня грусть.
  Цезарь имеет все, кроме самого себя.
  Я даже торговать шелками на ярмарке не смогу.
  Не буду никогда разбойником.
  Невеселые мысли посещали меня у ручья.
  Я засыпал на камне.
  Но неизменно просыпался от пения девушек.
  Девушки очень чистоплотные.
  Они не вылезают из воды.
  То купальня, то речка, то - озеро.
  Девушки находили меня в моем уединении.
  Щекотали мои ноздри.
  Подкладывали под голову мох.
  Я не открывал глаза.
  Проводил рукой.
  Пытался угадать, чей мох рядом - лесной, или девичий...
  Я был весь в мыслях о будущем.
  Радовался, что девушки балуются, но не очень пристают ко мне.
  Около ручья девушки должны следить за собой строго.
  Некоторые девушки погружались в мысли.
  Шептали, что нельзя исполнять чью-нибудь предсмертную волю.
  Перед смертью никто ничего хорошего остающемуся жить не пожелает.
  
  Иногда около ручья наступала тревожная тишина.
  Девушки разбегались.
  Я же надеялся на опасность.
  Мало интересного видел во дворце.
  А в лесу хотя бы с разбойниками или с бродягами встретился бы...
  Но бродяги обходили меня стороной.
  Разбойники - наоборот.
  Если находили меня в лесу, то приносили к моим ногам щедрые дары.
  Разбойники шептали мне на ухо, что я лучше, чем мой отец.
  Конечно, же, разбойники подластивались ко мне.
  Они надеялись, что когда я займу трон цезаря, я припомню разбойникам их щедрые подношения.
  Случалось, что ветер и листва замирали.
  Тогда между деревьев начинали скользить белые призраки.
  От них не было никакого шума.
  Но я догадывался, что это не призраки.
  Я не видел - мужчины или женщины.
  Но сердце мое начинало радостно биться.
  Возможно, что меня преследовали достойные...
  Призраки исчезали.
  Снова появлялись купальщицы.
  Я начинал злиться.
  Неужели, нельзя оставить меня в покое?
  Речка длинная.
  Можно купаться в любом месте.
  Нет, лезут ко мне.
  Визжат.
  Брызгаются.
  Хохочут.
  Поют.
  Пляшут передо мной.
  Бесстыдно показывают свои прелести.
  Я всегда удивлялся, что на реке девушки превращаются в бесстыдниц.
  Попробуй, задери тунику какой-нибудь надменной дочке сенатора на пиру.
  Зашипит девица.
  Одернет тунику.
  Начнет долго и нудно стыдить.
  Но как только та же самая стыдливая благородная дочка сенатора приходит на речку, то мигом избавляется от одежды.
  Позволяет мне оглядывать все блестящие прелести.
  Более того.
  Подходит.
  Встает около меня.
  Всячески заманивает.
  Покачивает бедрами.
  Поглаживает себя ладонями.
  Но после купания...
  После реки...
  Разнузданная дочка сенатора превращается в надменную весталку.
  Во дворце цезаря не позволяет прикоснуться к ней.
  А о том, чтобы снять тунику - не может быть и речи...
  Поэтому я вырос на пороке и лжи.
  Но я не виноват.
  Сами девушки порочные и лживые.
  Говорят одно, делают - другое.
  Делают одно, говорят - другое.
  Вечно...
  Однажды меня разозлили дочки сенатора.
  Сначала Клио и Гера щипали меня на пиру.
  Им казалось, что я на них с вожделением посматривал.
  Придумали они все...
  Даже пожаловались центуриону, что я хочу к ним под туники заглянуть.
  Разозлили в первый раз.
  Я сбежал в лес.
  Хотел побыть в одиночестве.
  Через несколько минут к ручью прибежали Клио и Гера.
  Наверно, гнались за мной по следам.
  Мигом разделись.
  Начали передо мной выгибаться.
  Нарушили мое одиночество.
  Испортили мой покой.
  Клио и Гера около ручья были совсем не столь целомудренные, как на пиру.
  Двоякость разозлила меня во второй раз.
  Я даже испугался.
  Что хорошего можно ждать от девушек, которые сбрасывают одежду сразу?
  Я побежал от Клио и Геры.
  Они по тропинке неслись обнажённые за мной.
  Бежали, что есть сил.
  Я не остановился даже в поле.
  Выскочил из леса.
  Мечтал как можно быстрее оказаться под защитой дворца.
  Кровь стучала в мои пятки.
  Пот лизал глаза.
  Я дрожащей рукой стирал его.
  Во дворце я спрятался за колонну.
  Гера и Клио побежали за новыми туниками.
  Они во дворце не желали ходить без одежды.
  У меня была передышка.
  Я поплелся в свою спальню.
  Был уверен, что не устою на ногах.
  Меня поддерживали слуги.
  Постепенно дыхание мое успокоилось.
  Страх перед Клио и Герой отступил.
  Я прислушивался.
  Не идут ли они ко мне.
  Зачем они бежали за мной по лесу голые?
  Что они хотели?
  Неужели, они не видели, что я смотрел на них с плохо скрытой угрозой?
  Меня снова охватил страх.
  Вдруг, дочки сенатора придумают что-то еще?
  В мою спальню они пока не пришли.
  Но могут спрятаться в любом месте.
  Например, за колонной.
  Неужели, они только и ждут, чтобы я вышел из спальни?
  Я уже ничего не соображал от страха.
  Схватил меч и лук.
  Выбежал из дворца.
  На половине пути к лесу оглянулся.
  Далеко сзади бежали две девушки.
  Я не уверен - Клио и Гера, или другие.
  Я спрятался за обломок древней стены.
  Вдруг, дочки сенатора пробегут мимо?
  Или, пока я отдыхаю, они настигнут меня.
  Я выглянул из-за камня.
  На дороге никого не было.
  Но упорные Клио и Гера могли прятаться где угодно.
  Неужели, они только и ждут, когда я высунусь?
  От страха я понесся.
  Не разбирал дороги.
  Вдруг, со всей силы налетел на что-то.
  Я закричал, что столкнулся с человеком.
  Затем всхлипнул.
  Мы оба не удержались на ногах.
  Свалились на траву.
  Я сначала оказался сверху.
  Но человек перевернулся.
  Быстро перекатился и сдавил меня.
  Я не мог пошевельнуть ни одним членом.
  Волосы упали мне на лицо.
  Мешали разглядеть обидчика.
  Клио?
  Гера?
  Человек провел руками по моей груди.
  Я был уверен, что руки тянутся к моему горлу.
  Я бы закричал.
  Но крик застыл в моей груди.
  Я понял, что человек - не Клио и даже не Гера.
  На мне сидел...
  Так я и Паноптикум познакомились.
  Паноптикум собирал в поле душистую землянику.
  Паноптикум убрал волосы с моего лица.
  Я расслабился.
  Понял, что новый друг защитит меня от многих бед.
  В основном - от чувства страха.
  Внезапно все переменилось.
  
  Я почувствовал беду.
  Прочел ее в глазах Паноптикума.
  Снова страх сковал меня.
  За спиной Паноптикума стояли Клио и Гера.
  Паноптикум наклонился надо мной.
  Он не замечал дочерей сенатора.
  Дышал мне в лицо.
  Я бы принял от него все.
  Даже то, что стоило бы мне жизни.
  Он слез с меня.
  И меня сразу охватило сильнейшее желание дружить с ним.
  Взгляд Паноптикума нежный, добрый.
  Гера и Клио же своими взглядами требовали моего подчинения.
  Клио подошла.
  Наклонилась.
  По-хозяйски поцеловала меня в губы.
  Гера сменила свою сестру.
  Умело поцеловала меня.
  Они целовали меня, как зачарованные.
  Паноптикум все видел и понимал.
  Я слышал стук его сердца.
  "Это не то, что ты думаешь", - я крикнул.
  Паноптикум дернулся, словно его ударили хлыстом.
  Я повернул голову.
  Сестры прижали меня к земле.
  Чтобы не видеть их красивые лица, я отвернул голову.
  Смотрел, как жук тащит муравья.
  В траве зрели алые ягоды земляники.
  Аромат двух сестер - Клио и Геры - врывался в мои ноздри.
  От девушек пахло полуденным солнцем.
  Но ветерок донес до меня и другие запахи.
  Одуряющий аромат земляники.
  Аромат Паноптикума.
  Еще несколько мгновений...
  Я забыл о сестрах Клио и Гере.
  Они сначала удивились, что я не вырываюсь.
  Заколебались.
  Переглянулись.
  Затем страсть их утихла.
  Клио на прощание погладила мою щеку.
  Гера прижалась ко мне.
  Погладила затылок.
  Сестры поднялись.
  Улыбнулись Паноптикуму.
  Он вежливо улыбнулся в ответ.
  Ничего больше.
  Туника Клио сползла с груди.
  Обнажила крепкую девичью грудь.
  Но меня и раньше она не радовала.
  Для меня в тот миг ничего не существовало, кроме радости момента.
  Я горел в огне.
  Только Паноптикум был для меня.
  Гера и Клио все поняли.
  Так и ушли с пониманием.
  Я взглянул в лицо Паноптикума.
  Увидел в его глазах жажду жизни.
  Тогда я отбросил все сомнения.
  Подставил лицо освежающему ветру.
  Паноптикум подал мне руку.
  Я схватил его дрожащую ладонь.
  Я плавал в озере блаженства.
  Паноптикум разрумянился.
  Он хотел что-то сказать.
  Но я приложил палец к его губам.
  Столь упругих губ я еще не встречал.
  Я прикоснулся к своему уху.
  Паноптикум пролепетал непонятное.
  Красиво встал.
  Искушение дружбы было слишком велико для меня.
  Даже, если бы Паноптикума тогда забрал Харон, то я бы без раздумий поплыл бы с ними в одной ладье.
  Паноптикум потянул ремень на переметной суме.
  На лице Паноптикума блуждала довольная улыбка.
  Паноптикум достал сыр и лепешку.
  Преломил хлеб.
  Угостил меня.
  Тут у меня помутилось в голове.
  Тело Паноптикума, его лицо, даже его улыбка напомнили мне о Гере и Клио.
  Мне показалось, что Паноптикум смеется надо мной.
  Наслаждается своей победой.
  Меня охватила ярость.
  Спокойствия, как и не было.
  Будто меня за ноги подвесили на ворота.
  Я отбросил хлеб и сыр.
  Прилег на камень.
  Потерял способность думать.
  Я утерял контроль.
  Лишился разума.
  Паноптикум с недоумением посмотрел на меня.
  Задавал вопросы.
  Я его, словно плохо слышал.
  Отвечал холодно.
  Невпопад.
  Глаза Паноптикума сияли.
  Он встал на четвереньки.
  Стал собирать землянику.
  Его движения были легкими, как полет мотылька.
  Слова звучали нежно, словно шорох лепестков.
  "Парень придумал.
  Он все придумал. - Я так решил. - Он хочет, чтобы я снова боялся.
  Тогда парень завладеет мной".
  Но Паноптикум был настолько предупредительным, что мои страхи улетели.
  Мы возвратились во дворец цезаря вдвоем.
  С тех пор Паноптикум мой слуга и мой товарищ.
  
  "Ты всем девушкам рассказываешь о своем Паноптикуме, сын цезаря? - Мне было неприятно. - Ты играешь с девушками?
  Хочешь, чтобы мы ревновали тебя к твоему слуге.
  И тебе это удается.
  Я ревную.
  Но не думай, что я сдамся, сын цезаря Клавдий.
  Ты мне за все заплатишь.
  И за нежные словечки, и за Диану".
  Я постучала пальчиком по лбу сына цезаря.
  "Ирида?"
  "Да, Клавдий".
  "Твои губы кривятся в злой усмешке".
  "Это хорошо для тебя, Клавдий, или плохо?
  Ты вроде бы любишь злых, бешеных девушек".
  "Не всех девушек злых и бешеных я люблю, - сын цезаря ответил не сразу. - Только своих невест.
  Ты же не невеста мне, Ирида".
  "Я не вакханка, которая продает себя в сточной канаве".
  "Ты не вакханка? - сын цезаря долго и пристально разглядывал меня.
  Затем неприлично захохотал: - Ты - вакханка, Ирида!
  Ты же только что предлагала себя мне.
  Набиваешься в невесты.
  Ты ничем не лучше, чем дочки сенаторов, которые бегали за мной.
  И искали моей благосклонности.
  Но они хоть дочки сенаторов.
  Ты же - кто?
  Кто же ты еще, как не вакханка?"
  "Йа?
  Я предлагала?
  Набивалась? - Я заикалась от непонимания. - Ну, да.
  Предлагала себя.
  Заикалась.
  Что еще остается бедной, но благородной девушке?
  А ты...
  Ты не сын цезаря.
  Ты - сын купца". - Я не выдержала.
  Завизжала.
  Вцепилась в волосы Клавдия.
  Пригнула его голову к столу.
  Три раза стукнула о столешницу.
  "Что там у вас за драка?" - Диана вытянула шейку.
  "Не драка, а - избиение", - Я отпустила цезаря.
  Тяжело дышала.
  "Ну, все, - я подумала. - Сын цезаря не простит мне обиду".
  "Мой Клавдий, - Паноптикум захихикал. - Ты живой?"
  "Живой, живой.
  Цезарь и его дети - бессмертные.
  Потому что мы - боги!" - Сын цезаря отсел от меня на расстояние вытянутой руки.
  Моей руки.
  Хотя верил, что он бог, но на всякий случай...
  "Диана, я же предупреждал, - Паноптикум прикрикнул на мою обнаженную подружку. - Не шевелись.
  Губки скривила.
  Весь образ потеряла".
  
  "Ирида?" - Сын цезаря таращил на меня глаза.
  "Да, Клавдий".
  "А ты...
  Ты - лучше, чем я о тебе думал, - сын цезаря захохотал. - Люблю мужественных женщин".
  "Я не женщина, - я пропищала. - И я не мужественная".
  "Как ты меня ловко за волосы таскала".
  "Я сама удивлена, как я тебя таскала за волосы, Клавдий!
  И головой о стол била".
  "И головой о стол била", - сын цезаря повторил с удовольствием.
  "Но ни одного протестующего вопля не услышала от тебя.
  Ты стонал от радости.
  С готовностью расслабился".
  "Мне понравилось", - сын цезаря подполз ко мне.
  Обхватил за плечи.
  Привлек к себе.
  "Не делай этого до свадьбы, сын цезаря, - я не смотрела ему в глаза. - Ты же знаешь, что весталкам жрецы запрещают до свадьбы.
  Только ты меня коснулся, как у меня все поплыло".
  "Весталкам жрецы запрещают до свадьбы?
  Не понимаю.
  Ирида!
  Я не собираюсь тебя брать в жены".
  "Не берешь меня в жены? - Я оттолкнула сына цезаря. - Тогда, зачем лапаешь?
  Будто бы я твоя невеста".
  "В жены не возьму.
  Но любовницей моей ты стать можешь.
  Если, конечно, одолеешь других претенденток на меня.
  Вставай в очередь за дочками сенаторов..."
  "Я стараюсь сдерживать себя, Клавдий, - я с презрением смотрела на сына цезаря. - Я бы тебе отказала.
  Но я настолько бедная, что не могу отказываться от того, что мне предлагают".
  Про себя я подумала:
  "Любовницей сына цезаря я не стану.
  Подожду удобного момента.
  И сразу в жены.
  Подкуплю жрецов...
  Дианка и другие невесты от зависти... позеленеют".
  "Когда ты схватила меня за волосы, Ирида, я сначала испугался".
  "Я тебе волосы не выдрала, Клавдий".
  "Ты не виновата, Ирида.
  Я вспомнил, как в детстве на меня напал разбойник.
  Отец со свитой оказался далеко впереди.
  Я же отстал.
  Из темного леса выскочил злодей.
  Он схватил меня за шею.
  Я молчал и сопротивлялся.
  Но не мог вырваться из цепких рук.
  Испугался, что разбойник возьмет меня силой.
  Я заплакал.
  Разбойник сразу меня отпустил.
  Спросил с удивлением:
  "Что значат твои слезы, Прокруст?
  Разве ты не сам просил меня схватить тебя?
  Разве ты не хочешь?"
  "Я не Прокруст", - я пропищал.
  "Не Прокруст? - Разбойник наклонился.
  Перед моим лицом зажег факел. - Ох, я ошибся. - Разбойник вскричал с раскаяньем. - Ты не Прокруст, мальчик.
  Темно.
  Мои глаза плохо стали видеть.
  Вот я тебя и спутал с другим мальчиком.
  Он хотел, чтобы я его схватил и душил.
  Надеюсь, что ты не пожалуешься на меня?"
  "Зачем мальчик хотел, чтобы ты его схватил и душил?" - Я ненавидел себя за свои слезы.
  Презирал разбойника.
  Оттолкнул его.
  "Прокруст так вырабатывает характер, - разбойник просто ответил. - Ищет трудности.
  Затем их преодолевает".
  
  "И он одолел бы тебя, разбойник?
  Мальчик с тобой не справится".
  "Конечно, мальчик Прокруст не победил бы меня.
  Но я бы ему поддался.
  Так во всех играх.
  Богатый требует.
  Бедный поддается".
  "Ты - хороший разбойник", - я с трудом стоял на шатающихся ногах.
  "Я бы сбежал от тебя, мальчик, - разбойник вычесывал из бороды вшей. - Но меня что-то держит.
  В твоих глазах полыхают страсть и ярость".
  "В твоих глазах, разбойник, тоже полыхали бы страх и ярость, если бы тебя ночью кто-нибудь душил".
  "Мальчик, я должен знать.
  Это ты бегал за мной по лесу?"
  "Не йа.
  Мальчик не станет гоняться за разбойником по лесу.
  Я удивлен твоему вопросу.
  Уходи, разбойник.
  Ты больше не заслуживаешь моего внимания".
  "Клевентина", - разбойник тихонько прошептал.
  "Какая Клевентина?" - Я с недоумением смотрел на злодея.
  "Вот я какая, Клевентина!" - Из темных зарослей роз вышла девочка необыкновенной красоты.
  Ее глаза сияли в ночи.
  Она была необычайно хороша.
  "Я всегда в трудных ситуациях подзываю свою дочку Клевентину, - разбойник наслаждался моим оцепенением. - Клевентина настолько красивая, что все сразу забывают о своих обидах.
  Ведь и ты, мальчик, уже забыл, что я тебя душил?" - В голосе разбойника слышалась тайная надежда.
  "Да, твоя дочь Клевентина - необыкновенная, - я выдохнул с усилием. - Кстати, где она?
  Почему убежала?"
  "Посмотрел на Клевентину, и - хватит, - разбойник пробурчал. - Прекрасного - помаленьку.
  Думаешь, у моей дочери нет других дел, как перед тобой красоваться?
  Теперь же, мальчик, уходи.
  Я должен Прокруста искать.
  Мне заплачено. - Разбойник поискал в своей суме.
  Достал зловонную тряпку.
  Протянул мне: - Возьми подарок".
  "Подарок?
  Но это же грязная тряпка!"
  "Зато, какая тряпка!"
  "Какая тряпка?"
  "Тряпка разбойничья, мальчик.
  Береги ее.
  Я этой тряпкой жертвам рты затыкал.
  Чтобы жертвы не кричали".
  "Важный подарок", - я бережно свернул тряпку.
  Побежал за свитой отца". - Сын цезаря замолчал.
  "У тебя дрожат губы, Клавдий, - я с жалостью смотрела на сына цезаря. - Ты так тоскуешь по девочке Клевентине и ее отцу разбойнику.
  Но Клевентина уже выросла.
  Ее отец разбойник, наверняка, одряхлел от старости.
  Или его убили.
  Клевентина, уже, возможно не та...
  Вышла замуж за горшечника.
  После ярмарки он напивается и колотит ее.
  Клевентина располнела.
  Обрюзгла.
  Ты ее не узнаешь, если встретишь".
  "Удивительное у тебя свойство, Ирида".
  "Какое у меня удивительное свойство? - Я выпятила грудки. - Ты удивляешься, что я приношу людям радость?"
  "Радость?
  Нет, Ирида.
  Твое удивительное свойство - ты говоришь гадкое о девушках.
  Свою подругу Диану ругаешь.
  Клевентину ты не видела, но уже придумала о ней гадкое".
  
  "Ты - сын цезаря, Клавдий, - я зашипела. - Между прочим, ты тоже всех обгаживаешь.
  Насмехаешься над девушками, которые за тобой бегают.
  Видите ли, тебе дочки сенаторов не по вкусу.
  Мне дерзишь, цезарь.
  Думаешь, что, если я бедная, то ты можешь безнаказанно надо мной издеваться?
  Я - подданная твоего отца цезаря.
  Ты должен со мной уважительно обращаться.
  Я приношу прибыль Империи цезаря".
  "Ты приносишь прибыль, Ирида?
  Ты же не работаешь?"
  "Своей красотой я приношу прибыль Империи...
  Неправильное ты говоришь, сын цезаря".
  "Что я неправильное говорю, Ирида?"
  "Ты сказал, что я гадкое говорю о Клевентине.
  Разве плохо, если девочка выходит замуж за горшечника?"
  "Рано ей замуж, Клевентине".
  "Почему же ей рано замуж, Клавдий?"
  "Клевентина сейчас не старше тебя, Ирида".
  "Но мне уже девятнадцать лет".
  "Девятнадцать лет для весталки - детский возраст, Ирида".
  "Спасибо за похвалу, Клавдий".
  "Я не могу оторвать взгляд от твоей нежной кожи, Ирида.
  Ты - произведение искусства".
  "Многие меня желают, Клавдий..." - Я многозначительно наматывала на пальчик локон.
  "Не за столом", - цезарь проговорил очень тихо.
  Я с трудом поняла его слова.
  "Клавдий.
  Я изо всех сил стараюсь..." - Я хотела опустить свою ладонь на руку сына цезаря.
  И тут меня, словно молния пробила.
  Я задрожала.
  Затем закаменела.
  "Что с тобой, Ирида?
  Ты выглядишь, будто бы умерла.
  Но еще дышишь..."
  
  
  ГЛАВА 441
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ПРОВЕРКА СЫНА ЦЕЗАРЯ
  
  "На тебе нет короны, Клавдий.
  Короны сына цезаря на тебе нет.
  Ты - проходимец.
  Ты - лгун.
  Ты не сын цезаря.
  Ты - обманщик.
  Неужели подобное возможно?
  Ты же пришел к нам в дом, - я нарочно назвала дом Дианы нашим... - Обманул двух девушек.
  Твой дружок Паноптикум рисует мою Диану голую.
  За этим вы пришли, чтобы посмеяться над моей обнаженной подружкой?"
  
  "Кто тебе сказал, Ирида, что сын цезаря должен носить корону?"
  "Об этом на всех каменных плитах написано".
  "Слишком ты переволновалась, Ирида.
  Я - сын цезаря нашего.
  Сын всеми любимого обижаемого цезаря.
  Камень - не человек.
  Иероглифы на камнях могут лгать".
  "Древние иероглифы не обманывают, Клавдий".
  "Иероглифы не обманывают, Ирида.
  Но законы древности устарели.
  Теперь дети цезаря не носят короны".
  "Чем же плох закон, чтобы дети цезаря короны носили?"
  "Раньше было меньше опасностей, Ирида.
  Люди могли спокойно разгуливать по лесам.
  Даже разбойники были в те времена добрые.
  Поэтому сыну цезаря не грозила беда.
  Никто к нему не подбежит.
  Никто не сорвет корону с головы сына цезаря.
  Сейчас же, наоборот.
  Мало утешительного, Ирида.
  Ох, как мало утешительного!
  Сыновьям цезаря с детства грозят опасности.
  Каждый хочет убить сына цезаря..."
  "Я не хочу убить сына цезаря, Клавдий".
  "Но ты же таскала меня за волосы, Ирида".
  "Подумаешь - за волосы таскала, - я пожала плечами. - Что ты за воин, если боишься, что тебя девушка за волосы таскает?
  Ты даже радоваться должен.
  В балаганах многие суровые воины платят танцовщицам и певицам большие монеты, чтобы девушки за бороды таскали".
  "Откуда ты знаешь о балаганах, Ирида?
  Ты же весталка!
  Весталка не должна посещать балаганы".
  "Еще как мы посещали балаганы, Клавдий, - я усмехнулась.
  Воспоминания давались мне легко. - Жрицы нас, юных послушниц, нарочно в балаганы приводили в полночь.
  В полночь в балагане самое веселье..."
  "Зачем же жрицы таскали вас в балаган?"
  "В балагане мы смотрели на мерзости.
  Видели зло.
  Чтобы бороться со злом, нужно его сначала увидеть..."
  "Много зла ты в балагане видела, Ирида?"
  "Достаточно я видела зла в балагане, Клавдий".
  "Ты уже не называешь меня сыном цезаря, Ирида".
  "Прости, Клавдий.
  Но я не могу называть тебя сыном цезаря.
  Я с детства думала, что на голове сына цезаря должна быть корона.
  Иначе - как ты докажешь, что ты - сын цезаря.
  Каждый проходимец может представиться сыном цезаря".
  "Я прихожу в ужас от мысли, что все девушки настолько дотошные, - Клавдий горько засмеялся. - Ты хочешь корону?
  Хочешь доказательств, Ирида?"
  "Да, я хочу видеть твою корону, Клавдий.
  Если ты, конечно, сын цезаря.
  Хочу доказательств".
  "В твоих глазах, Ирида, благолепие.
  В голосе - мир и покой.
  Но ты требуешь.
  От твоего требования мне становится страшно".
  "Мне самой страшно, Клавдий", - я насмешливо улыбнулась.
  
  "Вот тебе корона, Ирида", - Клавдий поднялся со скамьи.
  Повернулся ко мне спиной.
  Поднял тунику и наклонился.
  "Фуй, - я хотела закрыть глаза.
  Не должна весталка смотреть на обнаженности мужчин.
  Но не успела закрыть глаза.
  Потому что увидела... - Клавдий?"
  "Да, Ирида".
  "На левой ягодице у тебя выжжена корона".
  "Эта корона показывает, что я - сын цезаря".
  "На правой ягодице иероглифы.
  Что они обозначают?"
  "Иероглифы подтверждают, что я - сын цезаря.
  Жрецы при рождении детям цезаря выжигают корону и эти иероглифы.
  Лучшие доказательства".
  "Но, почему под туникой и на ягодицах, Клавдий?"
  "А где еще можно тайно носить знаки отличия, Ирида?
  Все важное в человеке прячется ниже пояса..."
  "Хм, Клавдий".
  "Если бы у меня на голове красовалась золотая корона сына цезаря, то враги видели бы ее издалека.
  Все войско вражеское охотилось бы за мной.
  А так - в толпе копейщиков я не отличаюсь от простых воинов.
  Но при случае, как сейчас...
  Я показываю доказательства, что я сын цезаря".
  "Когда ты станешь цезарем, Клавдий...
  Если ты станешь цезарем, то жрецы тебе вторую корону выжгут на теле?
  Где?"
  "Нет, Ирида.
  Цезарь носит золотую корону на голове".
  "Но в короне цезарь слишком заметен среди воинов.
  Его могут убить враги".
  "Никто не убивает цезарей, Ирида.
  Никому в голову не приходит убить цезаря.
  Цезари же - бессмертные боги".
  "Да?"
  "Да, Ирида.
  Хочешь потрогать мою корону?"
  "Нет, Клавдий.
  Спасибо.
  К твоей короне я притронусь только после нашей свадьбы".
  "Значит, ты никогда не притронешься к моей выжженной короне, Ирида".
  "Ты - гадкий, Клавдий".
  "Почему же я гадкий, Ирида?"
  "Ты плохой, потому что не хочешь взять меня в жены".
  "Не хочу взять тебя в жены, Ирида".
  "Ну, тогда целуйся со своей Дианкой, сын цезаря".
  "Это жрецы решат".
  "Что жрецы решат, Клавдий?"
  "Жрецы решат - нужно ли мне целоваться с Дианой".
  "Ты мне стал неинтересен, Клавдий".
  "Почему же, Ирида, я стал не интересным для тебя?
  Мной все восхищаются".
  "Все восхищаются тобой, сын цезаря.
  Только я тобой не восхищена".
  "Ты так говоришь от злости, Ирида".
  "Йа?
  Злюсь?
  На кого сержусь?
  На тебя?
  На Диану?"
  "На меня и на Диану сердишься, Ирида".
  "Ты - скучный, Клавдий", - я закинула левую ногу на правую.
  Болтала ногой.
  "Ты меня не дооцениваешь, Ирида".
  "А сколько ты стоишь, Клавдий?"
  "Я стою много золота".
  "Поэтому ходишь и кушаешь на чужих пирах".
  "Пока мое золото не у меня..."
  "Если у парня есть голова на плечах, и отвага в сердце, то он найдет золото для девушки, Клавдий".
  "Когда я был маленький, я воровал золотые монеты у патрициев, - сын цезаря вздернул подбородок. - Не стыжусь.
  Не помню, чтобы меня ловили на воровстве.
  Никто меня не смел обижать.
  Почему сын цезаря не может брать чужое золото?
  Могу.
  Я не разбойник.
  Я выше разбойника.
  Я - дикий, как зверь".
  "Я не в силах выдержать твой холодный взгляд, сын цезаря. - Я опустила глаза. - Во мне что-то поднимается..."
  "Ты не должна знать, что поднимается в тебе, Ирида.
  И, тем более - что поднимается у мужчин".
  "Я пойду в одно место, - я поднялась со скамьи. - Я хочу побыть одна.
  Посиди и помечтай обо мне, сын цезаря".
  "Куда ты удаляешься, Ирида?"
  "В спальню".
  
  "В спальню?" - Сын цезаря неожиданно вздрогнул.
  Я захотела обнять его.
  "Неужели, в сыне цезаря не осталось доблести предков?"
  "Продолжай, Ирида.
  У меня есть доблесть выслушать тебя.
  Что ты собираешься делать в спальне?"
  "Ты странно произнес свой вопрос, Клавдий.
  Тон у тебя изменился.
  Я понимаю, что ты ждешь ответ.
  Но что-то темное пугает меня в твоем вопросе.
  Я не знаю, что тебе ответить.
  Ты же закрыл от меня свое сердце, Клавдий".
  "Ничего я не закрыл, - сын цезаря фыркнул, как жеребец. - Я даже открывался перед тобой, Ирида.
  Поднимал тунику.
  Показывал знаки отличия сына цезаря на ягодицах".
  "Не говори гадости весталке, сын цезаря".
  "Какие гадости?"
  "Я больше не желаю слушать о твоих царственных ягодицах, Клавдий", - я многозначительно посмотрела на сына цезаря.
  "Хочешь - ударь меня, Ирида".
  "Слишком много чести для тебя, Клавдий.
  Весталка не поднимет руку на сына цезаря".
  "Почему ты не хочешь меня ударить, Ирида?"
  "Я не верю тебе, сын цезаря".
  "Ты не поверила короне и иероглифам на моих ягодицах?"
  "Поверила короне и иероглифам на твоих...
  Но я не верю тебе в другом, сын цезаря.
  Ты во дворце своего отца пропитался ядом интриг.
  Ты не можешь сам отличить свою правду ото лжи.
  Я верю, что за тобой бегают богатые благородные девушки.
  Нечему удивляться.
  Нечем хвастать, Клавдий.
  Не за тобой девушки бегают.
  А за твоим титулом.
  Ты всем расставляешь ловушки.
  Но никто в них не попадается".
  "Йа?" - Сын цезаря чуть со скамьи не упал.
  В его глазах появились слезы.
  "Как ты смеешь плохо думать обо мне, Ирида?
  Как можешь предположить, что я пустой?"
  "Я не говорила, что ты пустой, Клавдий".
  "Но намекала".
  "Да, намекаю".
  "Да?"
  "Да!"
  "Некоторым женщинам нравятся пустые мужчины".
  "И старики некоторым девушкам нравятся.
  Но я - весталка.
  Я не они". - Я долго смотрела на губы сына цезаря.
  Они пухлые, как у девушки.
  Щеки сына цезаря горели.
  Я отвернулась.
  "Я должен тебя убедить, что я не скучный, Ирида?"
  "Ты спрашиваешь, Клавдий?"
  "Спрашиваю?
  Да - спрашиваю.
  Но в то же время утверждаю, что я должен тебя убедить, Ирида.
  Ты должна поверить, что я могу править миром".
  "Хватит притворяться цезарем, сын цезаря.
  Не строй из себя великого воина.
  Ты - сын цезаря.
  Ищешь невесту.
  Я вижу, что ты можешь разжечь девушку.
  Но тебе горящие девушки не нужны". - Я приблизилась к сыну цезаря.
  Он с испугом отодвинулся от меня.
  
  "Не прикасайся ко мне, Ирида".
  "Почему я не могу прикоснуться к тебе, Клавдий?"
  "Потому ты не имеешь права ко мне прикасаться, Ирида, что ты осмелилась дерзить мне.
  Сначала хочешь нежно поцеловать.
  Зато потом смотришь волчицей".
  "Я и есть волчица", - я схватила Клавдия за руки.
  Потянула к себе.
  "Не приставай, Ирида".
  "Почему не приставать к тебе?
  Я не получила от тебя, Клавдий то, что обещают мне твои глаза".
  "Что мои глаза тебе обещают, Ирида?"
  "Твои глаза обещают, что мы будем с тобой до конца, Клавдий", - я приглушенно смеялась.
  "Ты не нужна мне, Ирида.
  Ты, словно сломанный меч".
  
  "Клавдий?"
  "Да, Ирида".
  "Ты хочешь сказать, что я тебе не нужна?
  Я не тревожу твое воображение?"
  "Ты...
  Ты тревожишь меня, Ирида, - сын цезаря пробормотал. - Но не так тревожишь, как надо.
  Я тебя боюсь, Ирида".
  Сын цезаря молчал.
  Я тоже не говорила.
  Ждала.
  Дождалась.
  
  Со стола спрыгнула Диана:
  "Все.
  Мы закончили".
  "Что вы закончили?" - Я ошалело трясла головой.
  "То, что я и Паноптикум делали, то и закончили".
  "Ты - бесстыдница, Диана".
  "Я не бесстыдница".
  "Бесстыдница, бесстыдница, - я кричала в неистовстве. - Сначала ты украла сердце сына цезаря.
  Потом позировала голая его другу.
  Теперь голая расхаживаешь по залу.
  Словно у себя дома..."
  "Я у себя дома, Ирида.
  А вот ты..." - Диана многозначительно смотрела мне в глаза.
  "Оденься, бесстыдница", - я швырнула Диане ее тунику.
  "Знаешь, что, Ирида?" - Глазища Дианы вспыхнули недобро.
  "Что, Дианка?"
  "Я бы оделась, Ирида.
  Но так как ты требуешь от меня это, то я не стану натягивать тунику.
  Мое тело идеальное.
  Я не буду его скрывать.
  Любуйтесь!".
  "Да, твое тело идеальное, Диана, - Паноптикум проблеял. - Я подтверждаю".
  "А мое тело?" - Сын цезаря надул губы.
  "Мой Клавдий, - Паноптикум обнял сына цезаря. - Твое тело - бесподобное".
  "Что лучше - идеальное, или бесподобное?" - Я спросила ядовито.
  "Иридка!
  Тебе не то, ни другое не светит - ни идеальное, ни бесподобное", - Диана показала мне язычок.
  "Мне?
  Не светит?
  Да я сама свечусь красотой. - Я подскочила. - Я тоже могу раздеться догола, как ты, Диана.
  Тогда я затмю своей красотищей твою красоту".
  "Ну, что же ты не раздеваешься, Ирида?"
  "Йа?
  Йа - весталка, а не бесстыдница.
  Тебе, порочной, не понять меня".
  
  "Весталки голые в храме танцуют", - Паноптикум заметил глубокомысленно.
  "Паноптикум, - сын цезаря пропищал. - Ты подглядывал за голыми танцующими весталками".
  "Только по долгу службы, Клавдий.
  Только в целях твоей безопасности, Клавдий, я смотрел на голых весталок в храме".
  "Ты заботишься обо мне, Паноптикум".
  "Очень даже.
  Забочусь о тебе, Клавдий".
  "Покажи папирусы, Паноптикум", - я протянула руку к свиткам.
  "Только, если тебе понравится, Ирида", - Паноптикум развернул папирусы.
  "Я тоже не видела, как ты меня изобразил, Паноптикум", - Диана склонилась над рисунком.
  "На одном папирусе голова Дианы, - я хихикала. - На другом - Диана в полный рост спереди.
  На третьем папирусе Дианка со спины".
  "Жрецы должны составить общую картину о возможной невесте Клавдия, - Паноптикум скромно переминался с ноги на ногу. - Многие не предают значения виду девушки сзади.
  А ведь спина, и все, что под ней - очень нужное..."
  "Ты изобразил мои бедра чуть крупнее", - Диана цокала языком.
  "Тебе так кажется, Диана, - Паноптикум отстаивал свое право рисовальщика. - На папирусе и в жизни разные ракурсы".
  "Ты забыл нарисовать подвисы под ягодицами Дианы, - я водила пальчиком по папирусу. - У Дианы попа висит, как у старой мельницы..."
  "Ничего у меня не висит, Иридка, - Диана взвизгнула. - Убедитесь". - Моя подруга повернулась ко всем спиной.
  "Никаких подвисов на попе Дианы я не вижу, - сын цезаря удовлетворенно хмыкнул: - Паноптикум!
  Ты правдиво передаешь на пергамент".
  "Рад стараться, мой дорогой Клавдий".
  "С подвисами я ошиблась, - я искала другие несоответствия. - Зато носик Дианы ты нарисовал меньше.
  На самом деле он огромнейший.
  Не носик, а - носище".
  "Обыкновенный Элладский милый нос, - Паноптикум постучал пальцем по носику Дианы. - Он прекрасен".
  "А ухи? - Диана рассматривала папирус. - У меня маленькие аккуратненькие грудки..."
  "Ты говорила об ушах, Диана.
  Но закончила своими грудками..."
  "Ушки у меня маленькие и аккуратненькие".
  "Согласен, - Паноптикум тут же пальцем подтер на папирусе. - Ушки я твои преувеличил.
  Теперь исправил".
  "Вообщем, я довольна изображениями", - Диана выпрямила спину.
  Я отметила, что осанка у Дианы стала гордая.
  "На этом мы откланиваемся", - Сын цезаря быстро свернул папирусы.
  Передал Паноптикуму.
  "Клавдий, а как же я?" - Диана распахнула глазища.
  "Эээээ, Диана.
  Я пришлю с голубем иероглифы на папирусе.
  Ты узнаешь о результатах споров жрецов.
  Но, как я уже говорил, ты победишь.
  Я жду, когда ты станешь моей женой, ненаглядная Диана". - Сын цезаря пятился к выходу.
  "Ты всем своим девушкам говоришь, что пришлешь голубя с иероглифами на папирусе", - Диана двинулась за Клавдием.
  "Диана, - я остановила подругу. - Тебе нельзя провожать важных гостей".
  "Почему, Ирида, я не могу проводить своего жениха и его друга?"
  "Потому что ты голая, Диана, - я ответила мстительно. - Рабы и управляющие не должны видеть тебя голой.
  Подумают, что ты сошла с ума".
  "Я оденусь".
  "Поздно, Диана.
  Сын цезаря уже далеко.
  Я его догоню.
  Ты пока оденешься.
  Потом тебе за сыном цезаря бежать придется.
  Что за невеста, которая голая бегает за женихом?
  Да и не жених он тебе еще..."
  
  Я махнула ручкой.
  Заторопилась за сыном цезаря.
  Его и Паноптикума застала около колесницы.
  "Артемида, ты щедро насыпала груш сыну цезаря и его другу, - я подошла к управляющей. - Кабан, лепешки, пахлава в корзинах.
  Не проголодаются сын цезаря и его друг в дороге".
  "Все равно лепешки черствые, - Артемида захихикала. - Пахлава...
  Пахлаву мухи обсидели.
  Кабан жестковат.
  Но цезарь в пути не заметит...
  Проголодается.
  Все съедят с дружком".
  "Ты - хитрая управляющая, Артемида, - я засмеялась. - Сын цезаря запомнит твою доброту".
  "Я добрая, - Артемида опустила ладошку мне на плечо. - Ирида?"
  "Да, Артемида".
  "А где, Диана?
  Почему хозяйка не провожает сына цезаря?"
  "Диана не провожает Клавдия, потому что она голая.
  Диана не успела одеться".
  "Диана раздевалась перед гостями?" - Артемида округлила глазища.
  "Не просто Диана раздевалась перед сыном цезаря и перед его другом.
  Она красовалась на столе".
  "Но это же...
  Только менады танцуют обнаженные на пирах".
  "Не знаю, что в голову Диане пришло", - я хитро не стала говорить, что Диана позировала для рисования на папирусе.
  Я же не лгала, что Диана разделась.
  "На Диану не похоже, - Артемида провела ладошкой по моей шее. - Она обычно скромная".
  "Наверно, Диана потеряла голову, когда увидела сына цезаря".
  "Голову потерять - не так страшно, как потерять честь".
  "Я не знаю, - я задумалась над словами Артемиды. - Я ни то ни другое не теряла.
  И честь, и голова при мне".
  "Ирида", - Артемида прошептала.
  "Да, Артемида".
  "Ты мне нравишься, Ирида".
  "Я тебе нравлюсь, Артемида?"
  "Да, Ирида.
  Ты мне очень нравишься".
  "Я многим нравлюсь, Артемида".
  "Прости, Ирида, что я призналась, - Артемида опустила очаровательную головку. - Теперь я сгораю от стыда.
  Горько пожалела, что не удержалась.
  Я не лгала тебе, когда сказала, что ты мне очень нравишься.
  Я полюбила тебя сразу.
  Увидела в доме Дианы и полюбила.
  Теперь уже ничего невозможно изменить.
  Невозможно, остановить волну морскую".
  "На твоем прекрасном лице, Артемида, отражается смятение, - я пробормотала. - Мне кажется, что я понимаю, что с тобой творится".
  
  "Ничего ты не понимаешь, Ирида, - из тени платана вышел надсмотрщик над рабами Акустий. - Ты все перепутала.
  Ты спутала чувственное влечение с любовью.
  И, ты, Артемида, - Акустий недобро посмотрел на свою невесту, - тоже ошибаешься".
  "Я, пожалуй, не стану твоей женой, - Артемида сжала кулачки. - Свадьба отменяется.
  Я не хочу отдавать себя мужчине, который подслушивает.
  Ты же еще и плохо обо мне думаешь".
  "Я плохо о тебе думаю, Артемида? - Акустий расхохотался. - Сколько монет ты берешь за предательство?"
  "Я никого не предавала, Акустий".
  "Ты только что предала нашу любовь.
  Не думай, что я тебя так просто отпущу, Артемида.
  Ты будешь моей женой".
  "Женой, может быть, и стану твоей, Акустий.
  Но любить тебя не буду".
  "Ты никого никогда не любила, Артемида.
  И никого никогда не полюбишь.
  Мне не нужна твоя любовь.
  Артемида?"
  "Да, Акустий?"
  "Сколько стоит любовь вакханок?"
  "Я не знаю".
  "Знаешь, Артемида".
  "Скорее ты, Акустий, знаешь цену вакханкам", - я обняла Артемиду за плечи.
  "Ирида, Ирида!
  Только не говори, что ты весталка"
  "Ты же слышал, что я - весталка, Акустий".
  "Весталка без храма Весты", - от Акустия поднимались волны смрада.
  "Вы пока побеседуйте мило, - Артемида меня бросила. - Я навещу хозяйку.
  Ведь она обнаженаня на столе..."
  "Артемида?"
  "Да, Ирида?"
  "Диана уже спрыгнула со стола".
  "Она спрыгнула со стола и оделась?"
  "Нет, Артемида".
  "Диана спрыгнула со стола, но не оделась".
  "Тогда все легко исправимо", - Артемида полетела к дому.
  "Что ты имеешь в виду, что все легко исправимо, Артемида?" - Я крикнула.
  Но Артемида уже была далеко.
  
  "Не надо было тебе приходить в дом Дианы, Ирида", - надсмотрщик над рабами взялся за меня снова.
  "Акустий!
  Ты мне уже это говорил.
  Все мне это сказали.
  И не раз.
  Я остаюсь.
  Я должна дождаться ответ сына цезаря Клавдия.
  Вдруг, он передумает?
  И вернется ко мне, а не к Диане".
  "Ты целовала сына цезаря, Ирида?"
  "Нет.
  Я не целовала сына цезаря".
  "Тебя охватывало отчаяние, что ты не целовала сына цезаря?"
  "Нет.
  Меня не охватывало отчаяние".
  "Но так радуйся, Ирида.
  Не уходи из дома Дианы.
  Ты многим здесь нужна".
  "На меня навалилась усталость, - я вяло улыбнулась. - Подобную усталость я еще не знала".
  "Нужна - не то слово, Ирида".
  "Что, Акустий?"
  "Я говорил, что ты многим нужна в доме.
  Но потом понял, что "нужна" - не то слово".
  "Мы уже перешли к моей усталости, Акустий".
  "Я к тебе приду в спальню, Ирида".
  "Я не хочу, чтобы ты пришел в мою спальню, Акустий".
  "Почему ты не любишь меня, Ирида?"
  "Отвечу твоими словами, Акустий.
  Не любишь - не те слова...
  Ты не нужен мне в моей спальне".
  "Я не обсуждаю с тобой, Ирида.
  Я просто сказал.
  Когда тебе удобнее принять меня в спальне, Ирида?
  Утром или на ночь глядя?"
  "Ооооо!
  Только не на ночь глядя, Акустий", - я подумала, что до утра может многое случиться.
  "Я уже испугался, что ты ударишь меня, Ирида", - надсмотрщик над рабами прижался ко мне.
  Я его оттолкнула.
  "Тогда - утром", - Акустий не смутился.
  "Я не понимаю, Акустий, - я кусала губы. - Твой тон холодный.
  Но словами ты выказываешь чувства.
  То хочешь избавиться от меня.
  То ко мне лезешь".
  "Я навсегда запомню, Ирида, как прижимался к тебе.
  Как пахли твои волосы и груди.
  Какой вкус у твоих губ".
  "Ты меня не целовал в губы, надсмотрщик над рабами".
  "Не целовал?" - Акустий грубо расхохотался.
  Быстро зашагал к бараку рабов.
  
  "Может быть, Акустий целовал меня, когда я спала? - Я ужаснулась. - Дездемона рабыня все видела.
  Но не смела ослушаться надсмотрщика.
  Не мешала ему..." - Я понеслась в свою спальню.
  "Дездемона, - я позвала. - Дездемона".
  Но, вдруг, увидела рабыню Дездемону на моей кровати.
  "Я же говорила ей, что она спать со мной не будет, - я в нерешительности остановилась около ложа. - Разбудить Дездемону?
  Или пусть спит?
  Кровать огромная.
  Мы даже не соприкоснемся ночью...
  Хотя спать еще рано..." - Я присела на край кровати.
  Смотрела на рабыню.
  Думала:
  "Она даже не накрылась.
  Постеснялась использовать мое шелковое покрывало. - Я не сводила глаз с блестящего идеального тела рабыни. - Кожа у нее, словно атлас.
  Наверно, рабыня натирается какими-то мазями.
  Но откуда у рабыни мази. - Я, сама не зная, как получилось, дотронулась пальчиком до натянутой ягодицы рабыни.
  Провела дальше. - Кожа гладкая, словно мрамор.
  Спит Дездемона, или притворяется?
  Делает вид, что не слышит меня, не чувствует, как мои пальцы поглаживают ее кожу?
  Или дает мне возможность изучить ее?
  Я не для шалостей.
  Я просто выполняю свой долг.
  А долг мой - узнать, что творится в доме Дианы.
  Любая рабыня может хранить тайну Дианы.
  Вот только я безрассудная.
  Но никто не назовет меня бесчестной. - Мои пальцы остановились около груди рабыни. - То, что говорил надсмотрщик над рабами Акустий, можно сказать о любой девушке.
  
  
  ГЛАВА 442
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ВСЕ ЛЮБЯТ ИРИДУ
  
  Он меня, кажется, тоже любит.
  Диана меня любит - раз.
  Акустий меня любит - два.
  Артемида меня любит - три.
  Дездемона, возможно, что меня любит - четыре.
  Я обыгрываю Диану по любви.
  Но ее любит сам сын цезаря.
  Именно в этом дело".
  Неожиданно, я почувствовала пупырышки на коже под пальцами.
  Так кожа Дездемоны отреагировала на мои прикосновения.
  Я наклонилась к лицу рабыни.
  Вглядывалась в ее глаза.
  Но они закрыты.
  Густые бархатные ресницы чуть подрагивают.
  Дыхание Дездемоны ровное.
  С сопением.
  "Либо ты, милочка, искусно притворяешься, будто спишь, - я прошептала чуть слышно, - либо спишь на самом деле". - Я распрямила спину.
  Пальцы с груди рабыни не убирала.
  Дездемона заворочалась.
  Затем перевернулась на животик.
  "Наверно, Дездемона спит, - я бездумно поглаживала спину рабыни.
  Приятно ощущать под пальцами прохладный мрамор безупречной кожи. - Я ведь - умничка, - я вернулась мыслями к сыну цезаря. - Клавдий хотел сразу сбежать.
  Делал вид, что не обращает на меня внимания.
  Но я заинтересовала его беседой.
  О своей красоте уже и не говорю.
  Клавдий был очарован моей красотой.
  Я выиграла.
  При слабых обстоятельствах - мой успех.
  Да, мысли сына цезаря не прочитаешь...
  А очень мило я щебетала.
  Главное, что рассказала, какая Дианка нехорошая.
  Сын цезаря соврал, что ему нравятся плохие девчонки.
  Очень бесчеловечный сын цезаря.
  Меня даже в дрожь бросает.
  Просто мог предложить мне стать его женой.
  Я бы не отказалась.
  Я не простая девушка.
  Я в храме Весты жрицей прислуживала.
  Я не способна на подлости.
  Не ворую.
  Не обманываю.
  Не убиваю.
  Но уверена, что если понадобится, то спокойно отравлю кого-нибудь...
  Понадобится мне...
  Ум у меня девичий.
  Память - тоже девичья.
  Я не умею философствовать.
  Но оно как-то само собой получается.
  Когда я гуляю, то патриции для меня всего лишь - добыча. - О патрициях я подумала напыщенно.
  Не совсем правда, что мне патриции по пути попадаются.
  Но мне понравилось. - Поэтому я стала думать, в чем же я еще хорошая.
  Никогда ни в чем не раскаиваюсь.
  Не боюсь собственной совести.
  Меня так в храме Весты учили.
  Я когда-нибудь достучусь до цезаря.
  Сегодня запросто общалась с сыном цезаря.
  А потом - Олимп!
  Я даже сама себя боюсь.
  Не хочу быть соперницей себе.
  Кто бы мог подумать, что я столь удивительная?
  Для меня жизнь - праздник.
  Я впиваюсь в каждое дело.
  И обязательно узнаю тайну дома Дианы.
  Люблю ли я, чтобы меня боялись?
  Не знаю еще...
  Слишком я самонадеянная?
  Почему бы и нет?
  У меня нет ни денег, ни дома, ни друзей, ни покровителей.
  Тем не менее, я живу в роскошном огромном доме Дианы.
  Еда, прогулки.
  Даже рабыню мне дали на время.
  Зачем же я тогда буду себя считать неудачницей?
  Я жажду успеха!
  Я слабая девушка, но..."
  
  Я хвалила, хвалила себя.
  Упала на кровать.
  Накрыла голову подушкой.
  Зарыдала.
  Я вспомнила, как в детстве мы играли с Дианой.
  Очень любили друг дружку душить подушками.
  Вскоре я перестала плакать.
  Ничего не понимала.
  "Я никак не могу отделаться от любви к Диане.
  Она меня не любит.
  Но у меня нет выбора.
  Я могу ее любить и люблю.
  Вернее, люблю как подружку.
  Я не вакханка.
  Надсмотрщик над рабами Акустий ответит своей кровью за то, что намекал, что я вакханка.
  Я его самого сделаю продажным рабом".
  Я встала с кровати.
  Вытерла слезы.
  Скосила глаза на спящую Дездемону.
  Она сопела.
  Ноги чуть развела в стороны.
  Я подумала - скушать ли персик.
  Но есть не хотела.
  Вместо персика я решила обследовать спальню.
  Вдруг, найду что-нибудь интересное?
  Я направилась к сундуку.
  Он закрыт на замысловатый замок.
  "Не смогу открыть без ключа замок, - я просто потянула за замок.
  На мое удивление он был открыт.
  Я с содроганием сердца приподняла крышку. - Надеюсь, что это не ящик Пандоры. - Я успокаивала себя. - В храме нам рассказывали о ящике Пандоры.
  В нем хранятся все болезни, беды.
  На самом дне лежит надежда.
  Надеюсь, что я не выпущу надежду.
  Пусть она остается. - Я пошутила.
  Или не шутила?
  Откинула крышку. - Нет!
  Не ящик Пандоры.
  Рваный ветхий пергамент не похож на подарок богов. - Я подняла свиток. - Странно.
  Ничего, кроме пергамента в сундуке нет.
  Диана могла бы с бОльшей пользой использовать огромный ящик.
  Может быть, на пергаменте написано мудрое?
  Он хранит тайну?
  Но тогда, почему в моей спальне?
  И замок ведь открыт.
  А, может быть, кто-то нарочно подложил пергамент в ящик?
  Замок оставил открытым?
  Ведь известно, что мы, девушки, очень любим тайны.
  То есть подстроили, чтобы я заглянула в ящик
  Развернула пергамент и прочитала. - Я опустила пергамент обратно в ящик.
  Захлопнула крышку. - Я снова выиграла.
  Не сделала то, к чему меня подталкивали.
  Не изучала найденный пергамент.
  Я не столь глупа, как мне бы хотелось.
  Или - столь? - Я вытерла вспотевшие ладони о тунику.
  Долго не сходила с места.
  Медленно огляделась. - Ничего необычного.
  Но, куда не полезет приличная скромная девушка, весталка?
  Правильно!
  Приличная девушка не станет искать в неприличных местах.
  Поэтому от меня спрятали что-то в неприличном месте.
  Что в этой спальне неприличное? - Я остановила взгляд на спящей Дездемоне.
  На ее бедрах...
  На широко раздвинутых ножках. - Нет.
  Это приличное.
  Неприличное для девушки - там, где грязь.
  Где грязь, девушка не полезет.
  А я полезу.
  Потому что я не просто девушка.
  Я - бесприданница.
  Чтобы подняться, я должна опускаться еще ниже.
  Для разбега. - Я встала на колени.
  Нагнулась.
  Заглянула под кровать. - Целиком под мраморное ложе не полезу. - Я решила. - Слишком пыльно под кроватью.
  Но, если увижу что-нибудь интересное... - Я внимательно вглядывалась. - Давно под кроватью не убирали.
  Пыль древняя под ложем.
  Рабы ленивые у Дианы. - Я пролезла под кровать так, что все, что ниже талии оставалось снаружи. - Попка вызывающе вздернута.
   Я очень уязвима сейчас. - Я подумала с испугом. - Вдруг злодей подойдет сзади.
  Схватит меня.
  Даже подумать страшно.
  Нужно выкарабкиваться. - И тут я увидела то, что отличалось от пыли. - Кажется кусочком глиняной таблички. - Я вытянула руку, как можно дальше. - Но здесь не хранилище табличек, пергаментов и папирусов.
  Кто читал на ночь глиняные таблички в постели? - Я изогнулась.
  Подхватила кусочек глины. - Все.
  Больше ничего интересного под ложем нет. - Я выдохнула с облегчением. - Вылезаю".
  
  Тут холод сковал меня.
  Затем бросило в жар.
  Кто-то сначала прикоснулся к моей попке.
  Затем раздался хлопок.
  Меня сильно ударили по ягодице.
  "Больно же!" - От неожиданности я ударилась головой о мраморное ложе.
  Снизу ударилась.
  Затем меня обхватили за талию.
  И потащили из-под кровати.
  "Не выйду, - Я подумала.
  Схватилась руками за мраморную ножку кровати. - Я - в западне.
  Назад - нельзя.
  Сзади насильник.
  Вперед - не получится.
  Насильник не пускает меня. - Я крутила попкой в надежде вырваться.
  Вырвалась бы, а дальше - что? - Все же нужно назад". - Я обреченно привела приговор в действие.
  "Вор!
  Ты не особо дергайся.
  Зачем ты залезла в спальню моей госпожи? - В мою правую ягодицу сильно укололо. - У меня кинжал".
  "Кинжал?
  Дездемона? - я узнала голос рабыни. - Я никогда не испытывала столь великую радость.
  Не тычь мне в попку кинжалом".
  "Госпожа?
  Ирида? - Давление на меня исчезло. - Прости, Ирида.
  Я бы никогда не подумала, что ты - чистенькая - под кровать полезешь. - Рабыня быстро бормотала. - Я проснулась.
  Увидела - попа торчит белая.
  Я сначала удивилась.
  Потому что попка очень красивая, соразмерная.
  Стала вспоминать - есть ли в доме Дианы столь идеальные попки".
  "Почему же не узнала мою попку, Дездемона?" - Я пыхтела.
  "Я не успела ее еще узнать, твою попку, Ирида, - рабыня виновато блеяла. - Мы мало знакомы".
  "Но ты же видела меня в кровати..."
  "Только в темноте, госпожа, я видела твою попку в кровати.
  Сейчас, когда схватила тебя, то у меня возникло подозрение.
  Но ты так яростно сопротивлялась, Ирида...
  Ты хотела спать под кроватью?
  Зачем?
  Потому что я на кровати была?"
  "Сначала вытащи меня, Дездемона, - я заскрипела зубами. - У меня спина закаменела.
  Не могу разогнуться после твоего устрашения.
  Сначала била ты меня..."
  "Ладошкой хлопнула..."
  "Затем кинжал в попу воткнула..."
  "Уколола тебя кинжалом, Ирида.
  Легонько уколола.
  Я же должна была испугать вора".
  "Испугала меня.
  Тебе удалось, Дездемона".
  "Госпожа, я не могу тебя вытащить".
  "Ты обхвати за талию, Дездемона".
  "Талия, как раз на границе кровати.
  Мрамор мешает".
  "Возьми розовое масло благовонное.
  Натри меня сзади.
  Там, где я застряла.
  Я и выскользну".
  "Ох, а я и не подумала", - рабыня вскочила.
  Вернулась.
  "Запах не розового масла", - я принюхалась.
  
  "Лавандовое благовонное масло, - рабыня оправдывалась. - Оно ближе всего стояло на столике.
  Все равно же - масло".
  "Лавандовое? - Я протянула. - Я стану пахнуть лавандой.
  Как невеста.
  Впрочем, намазывай.
  Лаванда мне тоже нравится".
  "Сейчас, сейчас выскользнешь, Ирида", - рабыня втирала масло мне в кожу.
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Ты, зачем в ноги втираешь?
  Они же не застряли".
  "Если уж умасливаю тебя, Ирида, то нужно по всем правилам начинать с ног.
  Мы же никуда не торопимся?"
  "Как приятно, - я замурлыкала. - Ногам приятно.
  Но все же, может быть, нужно сначала меня выдернуть из-под кровати?"
  "Я намажу попку и талию, - Мягкие ладошки рабыни побежали вверх. - Щель узкая, Ирида".
  "Какая щель узкая, Дездемона?"
  "Щель, в которой ты застряла".
  "Ах, эта щель, Дездемона".
  "Я тоже думаю, какая из щелей узкая?" - Раздался насмешливый грубый мужской голос.
  "Дездемона", - я завизжала. - Кто пришел?
  Твой любовник?"
  "У меня нет любовников, - рабыня обиделась. - Я девушка честная".
  "Я принес пахлаву, финики, инжир, капусту, лепешки, мед и молоко, - мужчина издевался. - Хозяйка Диана приказала мне отнести госпоже Ириде".
  "Приказала?"
  "Приказала".
  "Отнес?"
  "Принес".
  "Так оставляй, а не пялься на мою попку", - я прорычала из-под кровати.
  "Откуда я знаю, что вижу попку госпожи Ириды?"
  "Я уверяю тебя, что она - это она", - рабыня захихикала.
  "Дездемона", - я разозлилась.
  "Да, Ирида".
  "Не смейся надо мной.
  А то я тебя и твоего раба засуну под кровать...
  Когда вылезу, то засуну.
  И буду над вами издеваться".
  "О, как угодно, госпожа, - раб первый отозвался. - Накажи меня.
  Но только, если ты - госпожа Ирида".
  "Дездемона", - я завизжала.
  "Да, Ирида".
  "Ты устроила балаган.
  Выдергивай же меня".
  "Тащу.
  Уже тащу снова, Ирида.
  Но..."
  "Я помогу?" - голос раба приближался.
  "Не смей притрагиваться ко мне, - я скрипела зубами. - Если ты дотронешься до меня, раб, то я тебя на кол посажу".
  "Вдруг, ты не госпожа Ирида, а - воровка, - раб философски пробормотал.
  Но пока не касался моей попки. - Тогда я обязан тебя поймать".
  "Все, - Ирида. - Дездемона запыхтела снова. - Ты пошла".
  "Куда я пошла?"
  "Я тебя тащу", - рабыня ликовала.
  Тут я выскользнула из-под кровати.
  Как по маслу...
  Дездемона упала на спину.
  Я завалилась на нее.
  
  "Госпожа Ирида, - над собой я увидела одухотворенное красивое лицо раба. - Я теперь убедился, что ты - ты.
  Я принес тебе яства от хозяйки Дианы".
  "Раб?"
  "Да, госпожа Ирида?"
  "Ухмылку довольную спрячь, - я слезла с Дездемоны.
  Поправила тунику. - Никому не рассказывай".
  "Не рассказывать о чем, госпожа Ирида?"
  "Не рассказывай о том, что видел".
  "О том, что я видел - вхожу, а голая Дездемона рабыня втирает в твою попку благовония, госпожа Ирида?
  Об этом не рассказывать?"
  "Угу".
  "И о том, как Дездемона обнимала тебя за талию, прижималась вызывающе всем телом, вжималась в тебя, почти оседлала?
  Об этом тоже не рассказывать?"
  "Раб!
  Задушу".
  "О том, что ты лежала на Дездемоне, тоже молчать, госпожа Ирида?"
  "Раб!
  Уходи!
  В гневе я страшна".
  "Либо ты не гневаешься на меня, госпожа Ирида...
  Потому что ты не страшная, а красивая сейчас...
  Либо..."
  "Дездемона, - я повернулась к рабыне. - Прогони раба.
  Я устала с ним".
  "Софокл, не мешай нам, - Дездемона взяла раба за руку.
  Довела до двери.
  Погрозила ему пальчиком. - И не подглядывай за нами.
  У девочек есть маленькие девичьи секретики..."
  "Не шалите, девочки", - раб хлопнул ладонью по попке Дездемоны.
  Захохотал.
  Открыл дверь.
  "Раб", - я строго произнесла.
  "Да, госпожа Ирида".
  "Ты не плевал в пахлаву?" - Я замерла.
  С нетерпением и ужасом ждала ответ.
  Ведь рабы, если хотят навредить хозяину или хозяйке, плюют в пахлаву.
  "Нет, я не плевал в пахлаву, госпожа Ирида.
  Я думал, что, вдруг, ты прикажешь отнести яства обратно.
  Тогда я бы сам ел эту пахлаву".
  "А без своих дум, ты бы плюнул?" - Я приложила ладошку к груди.
  Но раб не ответил.
  Он издевательски захохотал.
  Закрыл за собой дверь.
  "Дездемона".
  "Да, Ирида".
  "Ты встречаешься с этим рабом?"
  "Я?
  Йа?
  Я ни с кем не встречаюсь, Ирида".
  "Но он так дружески хлопнул тебя ладошкой по попке".
  "Ах, это! - Рабыня небрежно махнула тонкой ручкой. - Самец так метит территорию".
  "Метит территорию?"
  "Мужчины внутри очень уязвимые, Ирида.
  Мужчина должен всегда говорить последнее слово.
  Должен быть выше, чем женщина.
  Но что происходит, когда мужчина - раб, а женщина - его госпожа?
  Мужчина не может дерзить госпоже.
  Но ее рабыне может нагрубить.
  Или покажет превосходство над рабыней.
  Так раб Софокл.
  Хлопнул меня по попке ладонью.
  Показал, что он главный надо мной.
  Заодно, как бы последнее слово оставил за собой.
  Засмеялся и ушел".
  "Но ты, почему так мила была с рабом?"
  "Потому что он - мужчина, - рабыня опустила глаза. - Мужчины сильнее женщин.
  Мужчина может безнаказанно ударить.
  Поэтому мы не портим с ними отношения.
  Я же живу в бараке с рабами.
  Вот я и была ласковая и милая с рабом Софоклом".
  
  "Кругом - позор, - я бессильно опустилась на ложе.
  Но пахлаву кушала охотно. - Сладкая пахлава".
  "Хозяйка Диана не жалеет мед для пахлавы".
  "Дездемона".
  "Да, Ирида".
  "Ты тоже ешь.
  Не стой, как голодная куница.
  Если проголодаешься, то бери без спроса мою еду.
  Не хватало еще, чтобы я каждый раз упрашивала тебя покушать".
  "Спасибо, Ирида", - рабыня схватила финик.
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Откуда у тебя кинжал?
  У рабыни нет имущества.
  Рабыня с кинжалом не должна быть". - Я подняла маленький изящный кинжал.
  
  "Я его... нашла.
  Должна же я как-то защищать тебя, Ирида.
  Без тебя я ходила без оружия.
  Но теперь я боюсь за тебя..."
  "Ты меня так защищала, что била по попке и в нее же кинжалом колола".
  "Я думала, что воровка под кроватью.
  А, если на самом деле была бы злодейка?
  Или злодей залез бы под твое ложе, Ирида?"
  "Тогда нам нужен кинжал, - я ответила после непродолжительного раздумья. - Пожалуй, что носи кинжал с собой.
  Но так, чтобы его никто не видел".
  "Доверяй мне, Ирида".
  "Мне больше ничего не остается, как доверять рабыне, - я с безысходностью подумала. - Не Диане же доверять.
  Было время, когда я Диане доверяла полностью".
  "Дездемона".
  "Да, Ирида".
  "Кинжал без драгоценных камней.
  Не украшен излишествами.
  Рукоять простым кожаным ремешком обмотана.
  Но чувствуется в этом кинжале сила.
  Где ты его взяла?"
  "Очень дорогой кинжал, - щечки рабыни зарумянились зарей. - Понтийпилатское железо.
  Подобные кинжалы не требуют дополнительных украшений..."
  "И?"
  "Что, и, Ирида?"
  "Откуда очень дорогой кинжал у тебя?"
  "У сына цезаря взяла".
  "Украла у сына цезаря Клавдия?"
  "Ага", - рабыня посмотрела мне в глаза.
  "Но он же...
  Сын цезаря...
  Взбесится, когда поймет, что его обворовали в доме Дианы..."
  "Ты не стала обвинять меня, что я украла, - рабыня склонила очаровательнейшую головку к правому плечу. - Я думала, что ты сначала закричишь на меня, Ирида.
  Будешь орать, что воровать - нельзя.
  Что воровство - грех".
  "Воровать нельзя, Дездемона.
  Воровство - грех.
  Но взять ради благого дела...
  А ты же взяла для очень благородного дела - для защиты меня.
  Поэтому - не грех, и не воровство.
  Нам же никто в доме оружие для защиты не дал.
  Мы с тобой, как две улитки без раковины беззащитные".
  "Лучше сказать, что я и ты, Ирида, две птички в клетках.
  Так беззащитнее звучит.
  А улитка - некрасивая.
  Птичка - красивая".
  "Да, мы, как две птички в клетке, Дездемона.
  Надсмотрщик над рабами Акустий тебе угрожает.
  Мне же угрожают все.
  Поэтому хоть один кинжал нас защитит".
  "Я не могла взять нож из нашего дома, - Дездемона воодушевилась. - Пропажу бы сразу заметили".
  "Но и сын цезаря Клавдий заметит сразу пропажу".
  "Я нарочно сделала в корзине в колеснице дыру, - рабыня удивляла меня больше и больше. - Сын цезаря подумает, что кинжал вывалился из дыры в походной корзине..."
  "Ты бы могла служить интриганкой во дворце цезаря, Дездемона, - я приблизила свое лицо к лицу рабыни. - Я восхищаюсь тобой".
  "Я думаю, что в доме Дианы страсти кипят, как и во дворце цезаря, - губки рабыни увлажнились. - А интриг у нас, явно больше".
  "Дездемона", - я прикоснулась губами к губам рабыни.
  
  Неожиданно, Дездемона завела свою руку мне за шею.
  Прижала головку к головке.
  Накрыла своими губами мои губы.
  Сплела свой язык с моим.
  "Дездемооооооона", - я прошипела, когда с трудом отлипла от рабыни.
  "Да, Ирида.
  Тебе понравилось?"
  "Ты с ума сошла, Дездемона.
  Я же нарочно приблизила свое лицо к твоему лицу".
  "Нарочно, Ирида?" - Ресницы рабыни быстро-быстро порхали.
  "Я только хотела, чтобы нас не слышали, если подслушивают.
  Поэтому приблизилась к тебе слишком..."
  "А я подумала, что нельзя тебя огорчать, Ирида.
  Если ты лезешь целоваться, то я должна ответить".
  "Только и всего, Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Тогда недоразумение улажено, - я шептала.
  Мы смотрели друг дружке в глаза. - Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Я кое-что нашла под нашей кроватью".
  "Кое-что, или кое-кого?" - Дездемона распахнула глазища.
  "А что, должен быть кое-то?"
  "Я думаю, что кто-то может прятаться под ложем".
  "Тогда в следующий раз потыкай под нашу кровать палкой, Дездемона".
  "Может быть, копьём - лучше?"
  "Копье?
  Где ты возьмешь копье, Дездемона?"
  "Найду копье".
  "Рабыня с копьем?
  Вызывающе.
  С копьем ты будешь похожа на бунтарку против цезаря, Дездемона.
  Лучше палкой потыкай.
  Можешь к концу палки кинжал привязать".
  "А, если ты снова под кровать залезешь, Ирида?
  Я кинжалом пораню тебя".
  "Тогда лучше без кинжала тыкай, Дездемона".
  "Без кинжала простой палкой я не справлюсь с врагом под ложем".
  "Тогда сначала, перед тем как тыкать палкой с кинжалом, спроси - я, или не я под кроватью".
  "А если не получу ответ?"
  "Тогда лучше кинжалом не тыкай под кровать.
  Если не ответят, то убегай.
  Вдруг, я залезу под кровать и потеряю сознание.
  Или засну.
  А ты в меня кинжал воткнешь".
  "Будет обидно, Ирида".
  "Очень обидно - кинжал в сердце".
  "Мы шепчемся, потому что нас подслушивают?"
  "Возможно, что нас подслушивают, Дездемона.
  Ты знаешь, как из спальни открыть потайную дверь в коридор для подглядываний?"
  "Знаю, Ирида.
  Я специально изучила перед сном.
  Сначала изучила, а потом заснула.
  Ты меня спящую на кровати нашла".
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Очень хорошо, что ты изучила вход в тайный коридор из нашей спальни.
  Но..."
  "Что - но, Ирида?
  Ты меня в чем-то подозреваешь?"
  "Совсем в немногом подозреваю тебя, Дездемона".
  "Но я тебе верна".
  "Не в этом дело, Дездемона".
  "А в чем дело, Ирида?"
  
  "Ты сказала, что я тебя спящую на кровати нашла".
  "Да.
  Так и было, Ирида".
  "Ты - точно спала, Дездемона?"
  "Да".
  "Не притворялась спящей?"
  "Не притворялась.
  Я спала.
  Хотя, после твоих вопросов, Ирида, я уже не уверена".
  "Я до тебя дотрагивалась.
  Ты чувствовала прикосновения моих пальцев?"
  
  
  ГЛАВА 443
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  СОН ИЛИ НЕ СОН
  
  "Мне снилось, что ты до меня дотрагивалась, Ирида.
  Или не снилось? - Дездемона пососала мизинчик. - Ты меня запутала, Ирида".
  "Вообщем, не важно", - я прижалась к рабыне.
  "Ирида?"
  "Что, Дездемона?"
  "Ты сейчас тоже нарочно прижимаешься ко мне?
  Или ты хочешь, чтобы я ответила..."
  "Конечно, нарочно, Дездемона, - я тихо-тихо шептала. - Если за нами следят и подслушивают, то не должны ничего заподозрить.
  Пусть думают, что мы очень увлечены друг дружкой.
  Я хочу показать тебе то, что нашла под ложем.
  Но нельзя, чтобы о моей находке узнали другие".
  "Я понимаю, Ирида".
  "Мы сейчас обнимемся крепко-крепко, Дездемона".
  "Ага".
  "Будто бы безумно целуемся".
  "Угу, Ирида".
  "Будем передвигаться, будто охвачены безумной страстью".
  "Я не умею изображать безумную страсть, Ирида.
  У меня ее еще не было".
  "Кого у тебя еще не было, Дездемона?" - Я с непониманием трясла головкой.
  "Безумной страсти у меня еще не было".
  "Так и у меня не было безумной страсти, Дездемона.
  Мы должны тренироваться.
  С безумной страстью окажемся около входа в тайный коридор.
  Усыпим бдительность подглядывающих.
  Если за нами подглядывают...
  И ты резко откроешь проход в коридор.
  Если нас не подслушивают, то я покажу тебе свою находку".
  "Я поняла, Ирида, - голос Дездемоны дрожал. - Встаем?"
  "Поднимаемся, Дездемона".
  "Идем?"
  "Сначала прижмёмся в безумной страсти, Дездемона".
  "Прижимайся первая, Ирида".
  "Почему я первая, Дездемона?"
  "Я боюсь безумной страсти".
  "Хорошо.
  Я попытаюсь изобразить безумную страсть.
  Я же была весталкой.
  Весталкой и осталась".
  "Разве у весталок есть безумная страсть, Ирида?
  Весталки же ведь...
  С мужчинами нельзя".
  "Дездемона".
  "Да, Ирида".
  "Слишком много говорим, - я так ответила, потому что с обсуждением безумной страсти мы зашли слишком далеко и заболтались. - Прижимаемся".
  Я прижалась к рабыне.
  Опустила руку на ее талию.
  Дездемона тоже вжалась в меня.
  Обняла меня за талию.
  
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Ты, зачем мне ладонь на попку спустила?"
  "Изображаю безумную страсть".
  "Разве безумная страсть - когда ладонь на попе?"
  "Не знаю, Ирида.
  Мы обе не знаем.
  Но надо пробовать.
  Вдруг, она появится".
  "Безумная страсть, Дездемона?"
  "Да, вдруг, появится безумная страсть?"
  "Нам она не нужна, Дездемона.
  Нам нужно только ее изображать".
  "Как же мы будем изображать безумную страсть, если ладонь не на попке, Ирида?
  По крайней мере, мне кажется, что сейчас мы ближе к безумной страсти, чем минуту назад".
  "Тогда не убирай ладонь с моей попки, Дездемона, - я согласилась. - Я тоже опущу ладонь на твою попку.
  Безумная страсть должна быть общей".
  Мы мелкими шажками приближались к стене с входом в тайный коридор.
  Иногда останавливались.
  "Ирида?"
  "Да, Дездемона".
  "Как ты думаешь, Ирида.
  Похожи мы на охваченных безумной страстью?"
  "Я так не думаю, Дездемона.
  Я ничего не ощущаю".
  "Тогда те, кто, возможно, подглядывают, могут заподозрить, что мы не искренние, Ирида".
  "Что нам еще сделать? - Я сдвинула брови. - Ты выглядишь мрачнее, чем грозовая туча, Дездемона".
  "Я расстраиваюсь, что у нас не получается, Ирида".
  "Может быть, еще поцелуемся?" - Я прислонила свои губы к губам рабыни.
  "Так уже что-то загорается во мне, - рабыня через розовый туман улыбалась. - Еще не безумная страсть.
  Но со стороны кажется, что она приближается".
  "Мне тоже так кажется, Дездемона, что безумная страсть загорается.
  Мы - прекрасные актерки.
  Может выступать в балаганах,
  Или играть у комедиантов".
  "Опять начинать, Ирида?"
  "Что начинать?"
  "Пробовать, Ирида.
  Я дотронусь до твоей груди.
  Пусть подглядывающие подавятся нашей безумной страстью".
  "Ага!
  Конечно!
  Пусть подавятся, - я в свою очередь накрыла ладошкой левую грудь рабыни. - Только и могут подглядывать за нами.
  Низменные интересы у подглядывальщиков".
  "Они совсем стыд потеряли, потому что за нами подсматривают, - дыхание рабыни сбилось. - Пустые у них мысли".
  "Зато у нас мысли светлые, Дездемона.
  Разговоры правильные.
  Высокая чувственность".
  "Нам не скучно, Ирида".
  "Да, нам не скучно, Дездемона.
  Мы же пытаемся изобразить безумную страсть".
  "Не по настоящему, Ирида".
  "Конечно, не по настоящему, Дездемона.
  Ты проведи ладонью по моей груди.
  Нежно проведи.
  Чтобы выглядело по-настоящему, но на самом деле, мы знаем, что мы не увлечены".
  "Я прижмусь к тебе коленями, Ирида".
  "Давно пора нам коленями прижаться, Дездемона.
  Так, наверно, лучше выглядит безумная страсть".
  "Жаль, что мы не видим себя в большое серебряное зеркало, Ирида.
  Мы бы тогда исправили возможные ошибки".
  "Зеркало далеко, Дездемона.
  Поглядывающие могут заподозрить?"
  "Ничего они не заподозрят, Ирида.
  Я полагаю, что безумно страстно влюбленные любят смотреться в зеркало".
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "А безумная страсть и безумная любовь - одно и то же?"
  "Не знаю".
  "И я не знаю".
  "Вдруг, мы изображаем не безумную страсть, а - безумную любовь".
  "Я полагаю, что для тех, кто за нами возможно подглядывает - нет разницы.
  Что безумная страсть.
  Что безумная любовь.
  Все одно".
  Мы подплыли к зеркалу.
  "Дездемона?" - Я спросила озабочено.
  "Да, Ирида?"
  "Где твоя правая рука?"
  "Моя правая рука между нами, Ирида".
  "Ее не видно.
  Вытащи руку...
  Подглядывающие мало ли что подумают о твоей руке между нами.
  Пусть они видят твою руку".
  "В безумной страсти все должно быть видно, Ирида?"
  "Я не знаю, Дездемона.
  Я запуталась".
  "Тогда руку мою оставим между нами, Ирида.
  Ты же не..."
  "Я не, - я прошептала. - Лишь бы мы выглядели естественно".
  "Ирида?"
  "Да, Дездемона".
  "Мы должны что-то громко обязательно говорить.
  А то только шепчемся.
  Подслушивающие могут заподозрить, что мы только изображаем безумную страсть".
  "Что говорить-то, Дездемона?"
  "Ты - весталка.
  Тебе лучше знать, Ирида".
  "Тогда я начну, - я не отпускала рабыню из объятий. - Ага, Дездемона. - Я громко и внятно произнесла. - Ты проявляешь обо мне заботу.
  Но не думай, что ты меня так легко завоюешь.
  В один прекрасный миг у меня широко раскроются глаза, Дездемона.
  Я увижу всю твою лесть.
  Ты ласкаешь меня только потому, что я твоя госпожа".
  
  "Да, я ласкаю тебя, потому что ты моя госпожа, - рабыня прекрасно играла.
  В комедию в Колизей бы ее. - Ради чувственности все делаю.
  Ради безумной страсти.
  Но ты же мне еще просто нравишься, Ирида.
  Твои глаза, как голубое пламя.
  Твое тело горит Везувием.
  Ты моя госпожа - во всех смыслах". - Дездемона покачала дивной головкой.
  Замолчала.
  "Ирида, ответь хоть что-нибудь, - Дездемона прошептала. - Неловкая пауза затянулась".
  "Я не знаю, что сказать, Дездемона, - я блеяла тихо. - Ты меня озадачила".
  "Не обращай на мои слова внимания, Ирида.
  Мы же только играем.
  Изображаем безумную страсть".
  "Ах!
  Я и забыла, что мы только играем. - Я подняла подбородочек.
  Затем произнесла громко: - Погляди вокруг, Дездемона. - Я оглядывалась по сторонам. - Все напоминает о тебе.
  Даже в зеркале ты отражаешься.
  Во всем видна твоя любовь ко мне.
  Ты можешь часами говорить, как восторгаешься мной.
  Но свои разговоры разбавляешь умелыми ласками.
  Ты, даже иногда командуешь мной.
  Вот сейчас я не могу вырваться из твоих объятий, Дездемона".
  "Это только начало, Ирида", - рабыня очень хорошо подыгрывала.
  "Начало? - Я с искусственным изумлением воскликнула. - Ты приготовила мне что-то незабываемое?"
  Мы медленно от зеркала двинулись к стене с входом в тайный коридор.
  "Я еще сама себя не знаю, - рабыня с жаром воскликнула. - Ты пробуждаешь во мне безумную страсть, Ирида.
  Ты же весталка.
  Ты все умеешь".
  "Все умеют только вакханки, Дездемона".
  "Вакханки умеют все, Ирида.
  А весталки умеют чуть больше, чем вакханки.
  Я не знаю, что будет через минуту.
  Я о тебе ничего не знаю, Ирида.
  Ты ловко все скрываешь.
  Но я тебя чувствую так, будто мы знакомы с детства".
  "Ты угадываешь мои желания, Дездемона, - я крикнула.
  Если Диана слышит, то пусть знает.
  Что эти слова должны были прозвучать от меня к ней. - Ощущение, будто мы с тобой вместе были всегда".
  "Позволь, я покажу тебе..." - рабыня не договорила.
  Впилась в мои губы.
  Я почувствовала, как наши тела слились.
  "Это уже переходит все законы цезаря, - я пролепетала. - Продолжай, Дездемона..."
  "Если ты сейчас прикажешь мне, что угодно, - еще шаг к стене, - то я взлечу, Ирида.
  Я уже не могу сдержаться". - Дездемона прижала меня к панели в стене.
  Свободной рукой шарила.
  Искала нужный камень.
  Рабыня ерзала усердно.
  И тогда со мной произошло что-то непонятное.
  Меня подбросило.
  Я оказалась на гребне волны.
  Потом меня швыряло.
  На некоторое время я потеряла себя.
  "Милая Ирида, что случилось с тобой?"
  "Со мной? - Я тяжело дышала. - Кто ты?"
  "Я - Дездемона.
  Твоя рабыня...временная".
  "Кто я?"
  "Ты - Ирида.
  Подруга хозяйки дома Дианы".
  "Почему все мокрое, Дездемона?
  Мы в море?
  Мы купались?"
  "Нет, Ирида.
  Мы не в море.
  Мы не купались".
  "Я поняла, - я захохотала. - Я торжествую.
  Вот она, безумная страсть.
  Что ты так испугалась, Ирида?"
  "Я думала, что ты в безумной страсти меня задушишь, Ирида".
  "У тебя, разве, безумная страсть не была, Дездемона?"
  "Была, но не так, как у тебя, Ирида".
  "Получается, что ты вызываешь во мне сильнейшую безумную страсть, Дездемона?
  А я в тебе - всего лишь страстишку?
  Ты хочешь сказать, что я не так хороша для тебя, как ты для меня?" - Меня, действительно, охватило безумство.
  Я вжалась в Дездемону.
  Я все пылала.
  Дрожала.
  Моя дрожь передавалась рабыне.
  "Ирида, - Дездемона шептала жалобно. - Мы же только играем.
  Изображаем безумную страсть".
  "Нет, уже не изображаем, - я рычала. - Я хочу доказать, что я лучше тебя.
  Ты сейчас взлетишь так же, как я взлетала от тебя.
  Нет, Дездемона.
  Ты взлетишь выше!
  Потому что я - весталка".
  
  "Ирида!
  Я окаменела от ожидания".
  "Я чувствую".
  "Что ты чувствуешь, Ирида?"
  "Что ты окаменела, Дездемона".
  "Я способна всадить кинжал в спину разбойнику, Ирида.
  Но не способна выдержать твой натиск".
  "Посмотрим", - я поцеловала рабыню в шею.
  Дездемона изогнулась.
  Протяжный стон вырвался из ее груди.
  Рабыня затрепетала в моих руках.
  "Дездемона, - я шептала. - Эй, Дездемона!
  Кажется, у нас получилось.
  Мы изобразили безумную страсть.
  Если это не безумная страсть, то - что же это?"
  "Иыыыыы", - рабыня выдохнула.
  И тут все произошло одновременно.
  Я обхватила Дездемону крепче.
  Рабыня нашарила нужную панель на стене.
  Или нечаянно рукой надавила.
  Или, не рукой надавила, а другой частью тела.
  Панель отошла.
  Открылся узкий потайной ход.
  "Никто нас не подслушивал", - я обрадовалась.
  Мы упали на пол.
  Рабыня снизу.
  Я сверху.
  Тут Дездемону отпустило.
  "И...
  И...
  И...
  Ирида"! - рабыня не сдерживала рыдания.
  Безумно хохотала.
  "Успокойся, Дездемона, - я ущипнула рабыню, чтобы она не рыдала. - Все кончено.
  Мы с помощью игры в безумную страсть узнали, что за нами не подглядывали и не подслушивали".
  "И...
  И...
  И...
  Ирида".
  "Не икай, Дездемона".
  "Это не игра".
  "Что не игра, Дездемона?"
  "Для меня страсть безумная - настоящая", - Дездемона обняла меня за шею.
  Притянула к себе.
  Жарко поцеловала.
  "Хватит уже, Дездемона".
  "Не хватит, Ирида".
  "Я, кажется...
  Кажется..."
  "Что тебе кажется, Дездемона? - Я обеспокоилась. - Ты что-то узнала?
  Увидела?
  Нашла?"
  "Я, кажется, влюбилась в тебя, Ирида".
  "Чтоооо?"
  "Само собой получилось, Ирида".
  "Но, зачем?
  Зачем ты в меня влюбилась, Дездемона?" - Я все же выскользнула из объятий рабыни.
  Она нервно кусала губки.
  "У любви не спрашивают - Зачем".
  "Мы только играли, Дездемона.
  Понимаешь?
  Только играли в безумную страсть".
  "Доигрались, Ирида".
  
  "Но я же не влюбилась в тебя, Дездемона".
  "Мне все равно, Ирида, - рабыня прошептала. - Главное для меня, что я тебя безумно люблю..."
  "Даже безумно? - Я прислонилась спиной к холодному камню. - Хватит мне безумства".
  "Но какой успех, Ирида!
  Какой успех!"
  "Где успех, Дездемона?"
  "Наша шутливая игра переросла в любовь".
  "Ты слишком влюбчивая, Дездемона".
  "До встречи с тобой я не знала, что я влюбчивая.
  А, может быть, я не влюбчивая?
  Просто пришло время полюбить одну, единственную.
  Ненаглядную..."
  "Дездемона, мне не нравятся твои слова.
  Еще больше не нравится твой зовущий взгляд".
  "Хочешь, чтобы я отрезала себе язык, Ирида?
  Я отрежу себе язык, - Дездемона выхватила кинжал. - Выколю глаза".
  "Кому нужна рабыня без глаз и без языка?" - Я перехватила руку с кинжалом.
  "Как прикажешь, Ирида", - рабыня расслабилась.
  "Все это выдумки, Дездемона.
  Страстная любовь.
  Дружба.
  Их придумали купцы для получения выгоды.
  Я верю чему угодно, только не любви.
  Диана была моей самой лучшей подругой.
  Когда мы играли, я знала, что мы подружки.
  Теперь не знаю.
  Диана есть, а дружбы нет.
  Плевать мне на любовь и дружбу".
  "Хочешь, я сменю кличку Дездемона на кличку Диана? - Дездемона рабски заглядывала мне в глаза. - Будешь называть меня Дианой.
  Получится, что Диана тебя любит".
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Рабом делает не рабство, а взгляд.
  Ты на меня рабски смотришь, Дездемона".
  
  "Совсем другой разговор, - рабыня вытерла слезы. - Ты заметила, что я на тебя смотрю с любовью.
  Я - раба своей любви!"
  "Мне кажется, или я слышу, - я приложила пальчик к губкам рабыни. - Вроде мужские голоса?"
  "Акустий и раб Софокл, - рабыня вскочила.
  Любви уже нет ни в одном глазу. - В спальню направляются.
  Что будем делать, Ирида?"
  "Можем броситься на кровать нашу, - я кусала губы. - Изобразим безумную любовь".
  "Безумную любовь?
  Снова?" - Дездемона вспыхнула.
  "Нет, Дездемона, - я испугалась. - После первой любви ты превратилась во влюбленную кошку.
  Я передумала.
  Ты можешь закрыть изнутри панель?"
  "Не знаю, как.
  Но получится.
  Здесь явно выпирает камень". - Рабыня локтем нажала на камень.
  "Стена задвинулась, - я на миг ощутила липкий страх. - Что, если это ловушка?
  Мы из нее никогда не выберемся".
  "Где есть вход, там и выход", - голос рабыни слегка дрожал.
  "Акустий и Софокл уже входят в спальню, - я посмотрела в узкую подглядывательную щель. - Как они смеют являться ко мне без стука?
  Без моего разрешения?"
  "Акустий все смеет", - Дездемона прошептала.
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Ты слишком откровенно ко мне прижимаешься".
  "Лаз узкий".
  "Чуть отодвинься, Дездемона".
  "Я боюсь".
  "Чего ты боишься, Дездемона?
  Мы же в проходе одни".
  "Вдруг, меня из темноты кто-нибудь схватит".
  "Все же отойди от меня, Дездемона.
  Ты меня отвлекаешь... очень.
  Своим телом отвлекаешь".
  "Я пересилю свой страх перед рукой из темноты", - рабыня обреченно пробормотала.
  Больше ко мне не прижималась.
  "Дездемона", - я спросила с испугом.
  "Да, Ирида", - донеслось приглушенное.
  "Ну...
  Ты...
  Вернись.
  Мне тоже страшно.
  Ты напугала рукой из темноты, которая схватит.
  Лучше ты меня схвати.
  Вдвоем не так страшно..."
  "Вдвоем не так страшно", - рабыня согласилась.
  Я снова почувствовала ее, горячую.
  "Так лучше, Ирида?"
  "Так намного лучше, Дездемона.
  Но ты губами шекотишь мое ушко".
  "Лучше мои губы, чем губы призрака, Ирида".
  Или ты не согласна?
  Я могу убрать..."
  "Не убирай, - я ответила поспешно. - Лучше уж ты, чем привидение".
  
  Я постаралась отвлечься от горячего дыхания рабыни.
  Трудно отвлечься.
  Но Акустий и Софокл затеяли интересный разговор.
  "Где они?" - Акустий постучал ладонью по кровати.
  "Можно не щупать кровать, Акустий, - раб Софокл засмеялся. - Видишь же.
  Нет никого в спальне".
  "Но ты говорил, что Ирида и Дездемона здесь были".
  "Были - не означает, что есть, - раб присел на кровать. - У меня была свобода.
  Теперь у меня ее нет".
  "Ты сказал, что увидел попку Ириды".
  "О, да, Акустий!
  Попка у Ирида прекрасная".
  "Я не о попке Ириды спрашиваю, - надсмотрщик над рабами с досадой хлопнул ладонью по ляжке. - Что Ирида делала под кроватью?
  Та ее часть, которая до попки, что делала под кроватью?"
  "Сам спроси у Ириды, надсмотрщик".
  "Ты слишком обнаглел, раб".
  "Красивому рабу все можно, надсмотрщик".
  "Я твою красоту могу испортить, раб".
  "Ой, только не пугай меня, Акустий.
  Нашел, кого пугать - бесправного раба.
  У меня ничего нет.
  Даже страха не осталось.
  Я могу долго тебе перечислять, чем закончатся твои угрозы.
  Нас рабов больше.
  Мы сильнее тебя.
  Мы терпим вас только потому, что здесь есть крыша и еда.
  Иначе ушли бы в разбойники".
  "Твои слова, раб, похожи на слова бунтаря.
  Ты восстаешь против власти цезаря?"
  "Надсмотрщик!
  Ты не переводи разговор с себя на цезаря.
  Ты - не цезарь.
  Тебя можно зарезать.
  Подстеречь ночью и задушить.
  Отравить тебя тоже можно.
  Потом сбросить в реку.
  Никто не станет искать пропавшего надсмотрщика над рабами.
  Ты же сам прекрасно знаешь.
  Я по твоему лицу читаю.
  На нем отражаются твои страхи.
  Только перед рабынями ты смелый, надсмотрщик.
  Издевайся над рабынями.
  Мы не запрещаем.
  Но только нас - рабов - не тронь".
  "Ох, оказывается, что надсмотрщик боится гнева рабов, - рабыня заскрежетала зубками. - Рабынь, значит, Акустий может убивать.
  Рабов же не трогает".
  "Дездемона, - я зашипела. - Рабы и рабыни мне не интересны.
  Молчи".
  "Софокл, - голос надсмотрщика над рабами смягчился. - Посмотри под кроватью".
  "Сам смотри, Акустий".
  "Ну, Софокл.
  У меня спина болит.
  Не могу наклоняться".
  "Точно - спина болит?"
  "Очень".
  "Ладно, - раб лениво поднялся.
  Встал на колени перед кроватью. - Только ты не балуй, Акустий".
  "У меня невеста есть - Артемида".
  "Знаем мы твою невесту".
  "С какой стороны вы ее знаете?" - Надсмотрщик над рабами закричал.
  "Все же иногда Акустий срывается сильно, - я подумала. - Тогда не боится рабов.
  Возможно, что рабы знают, что надсмотрщика нельзя выводить из себя.
  Даже наглый раб Софокл задрожал".
  
  "Мы знаем Артемиду, потому что она управляет домом, - раб подобострастно ответил. - Ты не подумай плохое, Акустий.
  Конечно, мы пробовали к Артемиде подластиться.
  Но она нас не терпит.
  Гектору так ответила, что у Гектора нога два дня не сгибалась".
  "Гектор, значит, - надсмотрщик над рабами мстительно прошептал. - Не удивлюсь, что в ближайшее время Гектор упадет с грушевого дерева и сломает себе шею".
  "Давно пора ему, Гектору, - от наглости раба Софокла не осталось и следа. - Он и нам, рабам, не нравится.
  Заносчивый.
  Слишком много о себе возомнил.
  Будто бы он цезарь среди рабов..."
  "Полезай уже под кровать, Софокл", - надсмотрщик над рабами подпихнул раба в зад.
  "Раб целиком под кровать залез, - я прошептала Дездемоне. - Я только - на половинку под кроватью была.
  Зачем полностью забираться под ложе?
  Видно же, что там ничего нет...
  Уже нет".
  
  
  ГЛАВА 444
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  АКУСТИЙ И СОФОКЛ
  
  "Ну, как, Софокл?" - надсмотрщик над рабами в волнении ходил возле кровати.
  "Ничего нет.
  Пыль местами стерта.
  Это Ирида руками водила.
  Ее бы в рабыни.
  Пусть пыль убирает".
  "Какой наглец", - я чуть не выдала нас с Дездемоной.
  "Вылезай, - Акустий присел на мраморную скамью. - Ирида что-то искала под кроватью".
  "Почему искала?"
  "Девушка просто так не полезет под кровать.
  Особенно, когда там пыль".
  "Может быть, затащить Ириду в подвал.
  Пытать?
  Хрупкая девушка сразу все расскажет.
  О своем прошлом зачирикает.
  О подружке Диане.
  Вообщем, все!"
  "Ирида не так проста, как кажется".
  "Чем же Ирида сложна, Акустий?
  Две руки.
  Две ноги.
  Голова.
  Ничего сложного в ней нет".
  "Ирида шепталась с сыном цезаря Клавдием".
  "Сын цезаря - уже серьезно, - раб вылез и сжался в комок. - Я - всего лишь простой раб.
  В играх господ и цезарей не участвую".
  "Никуда ты не денешься, раб, - надсмотрщик над рабами скептически расхохотался. - Я тебе расскажу о рабе Самахе.
  Самах тоже думал, что раб останется в стороне, когда хозяева дерутся.
  
  Хозяин отправлялся на трёхдневную войну с печенегами.
  Я же в доме был надсмотрщик над рабами.
  Но хозяин позвал не меня, а раба Самаха.
  "Самах, - хозяин погрозил Самаху кулаком. - Я знаю, что ты самый красивый среди моих рабов".
  "Ты часто отдавал свое внимание мне, хозяин", - Самах поклонился.
  "Я тебя предупреждаю, Самах, - хозяин протянул плеткой по спине раба. - Моя жена - женщина насквозь честная.
  Добродетельная.
  Следит за собой.
  Она холодная на ложе.
  Но всестороннее развита - понимает иероглифы, поет, танцует.
  Не болтливая.
  Бережливая.
  Мной она не командует.
  Прошлое у нее светлое.
  Она - дочь знатного патриция".
  "Господин, - раб Самах побледнел. - Зачем ты расписываешь мне добродетели твоей жены Кассиопеи?
  Все знают ее порядочность.
  Я бы даже не подумал.
  Но ты так красочно ее расхваливаешь...
  Словно торгаш на ярмарке расхваливает своего белого верблюда".
  "Ты только подумай, раб Самах, - хозяин никак не хотел уезжать на войну. - Я живу с Кассиопеей пять лет.
  Мы счастливы.
  Я не замечал за своей женой ни одной непристойности.
  Прекрасно, ведь, раб?"
  "Прекрасно, хозяин".
  "Я тебе все это сказал, чтобы ты даже не пытался смотреть на мою жену.
  Она для тебя - госпожа.
  Ты очень красивый, раб Самах.
  Возможно, если будешь наседать на мою Кассиопею, то она дрогнет".
  "Не буду я на нее наседать, господин".
  "Не говори, раб, - хозяин усмехнулся. - Моя жена настолько любит меня, что я с ней безмерно радовался.
  Но невозможно не взглянуть на Кассиопею, когда она купается.
  Ее тело безупречное.
  Она - идеальная.
  Моя жена даже светится по ночам своей красотой.
  Поэтому, раб, Самах, не смотри на нее.
  Даже если ты закроешь глаза, то все равно свет моей жены будет тебя тревожить.
  Кроме того, моя жена овладела танцем живота.
  После купальни, когда она танцует обнаженная...
  Чтобы обсохнуть.
  Крупные капли воды медленно стекают с тела Кассиопеи.
  Заглядывают в каждую ее ложбинку.
  Останавливаются на сосках.
  Не появляйся около купальни, раб Самах.
  Ты веришь в свою красоту.
  Я же верю в добродетель моей жены.
  Если я узнаю, что ты хоть чем-то обидел мою жену, то я немедленно посажу тебя на кол".
  "А свою жену ты тоже на кол посадишь, хозяин"? - Раб дрожал от страха.
  "Не знаю, - хозяин небрежно ответил. - Меня интересует война.
  Для меня важно только, чтобы ты не соблазнил мою прекрасную жену.
  Не входи в ее спальню, когда она спит.
  Не приноси ей поднос с пахлавой и щербетом.
  Моя жена спит обнаженная.
  Когда ты взглянешь на нее на ложе, то можешь не выдержать.
  Конечно, Кассиопея будет защищаться от твоего насилия.
  Но женщины слабы.
  Ты слишком красив, чтобы в тебя втыкать кинжал.
  Вот на кол тебя посадить - да.
  А кинжал...
  Не у каждого и не у каждой столько отваги, чтобы выпустить из тебя кишки сразу".
  "Йа?
  Я не трону твою жену, хозяин.
  Я запрусь в самой дальней комнате.
  Посажу себя на цепь.
  Закрою лицо руками.
  Три дня и три ночи не буду есть и пить.
  Дождусь тебя.
  Твоя жена останется непорочно чистая.
  Без моего вмешательства..."
  "Я знаю тебя три года, Самах.
  Ты услужливый раб.
  Я считаю тебя порядочным и честным...
  Насколько может быть порядочным и честным раб...
  Поэтому не превращайся в негодяя соблазнителя чужих жен.
  Только красота женщины может толкнуть порядочного человека на преступление.
  А моя жена Кассиопея безумно красивая".
  "Уезжай же ты скорее на войну, хозяин, - раб Самах рыдал. - Не рассказывай мне насколько соблазнительная твоя жена..."
  "Смотри у меня", - хозяин на прощание отвесил рабу звонкую пощечину.
  Раб Самах, как и обещал, убежал в самую дальнюю комнату.
  Приковал себя цепью к стене.
  Закрыл голову руками.
  Приготовился три дня и три ночи не пить, не есть.
  Стал ожидать хозяина с трехдневной войны.
  Так героически раб просидел минуту.
  Или чуть меньше минуты.
  "Ну, зачем, - раб кулаком бил по полу. - Зачем хозяин расписывал красоту своей жены?
  Я же никогда не обращал внимания на крупные капли воды, которые стекают по безупречному телу хозяйки Кассиопеи после купальни.
  Я просто прислуживал.
  Не смотрел на хозяйку.
  Знал, что она прекрасная.
  Но не думал даже..." - Раб Самах с воем вырвал цепь из стены.
  Помчался в спальню жены хозяина.
  Как голодный хорек набросился на спящую красавицу.
  Обвязал ее своими цепями.
  Ну...
  Чтобы не убежала раньше времени.
  Честная добродетельная жена проснулась.
  Распахнула свои озерные очи.
  Увидела раба.
  Не только видела его.
  Но и чувствовала, как Самах надругается.
  Кассиопея хотела убежать.
  Но цепи и еще что-то держало ее.
  Раб Самах был настолько красивый и настойчивый...
  "Прости, хозяйка, - через некоторое время раб Самах иссяк. - Я бы даже не решился.
  Но хозяин так красочно расписывал твою красоту.
  Теперь он посадит меня на кол". - Раб хотел подняться и сбежать.
  Но Кассиопея удерживала его же цепями:
  "До этого момента я думала, что я порядочная, добродетельная женщина.
  Но теперь, раб.
  Ты сам виноват, что красивый и бурный...
  Продолжай же свое грязное дело".
  "Какое дело, хозяйка?"
  "Грязное".
  Три дня и три ночи раб и хозяйка не выходили из спальни.
  На четвертый день гонец известил, что хозяин возвращается с трехдневной войны.
  Хозяйка Кассиопея поспешно продала дом, стада, виноградники.
  Забрала все драгоценности и золото.
  Вместе с рабом Самахом сбежала.
  Хозяин прискакал.
  С удивлением узнал, что он теперь нищий.
  Ни дома, ни хозяйства, ни жены, ни денег, ни раба Самах.
  А нечего было языком зря с рабами болтать". - Надсмотрщик над рабами Акустий многозначительно замолчал.
  
  "Я не понял, Акустий, - раб Софокл растеряно моргал. - Зачем ты мне рассказал о каком-то рабе и его хозяйке?"
  "Я тебе поведал историю, Софокл, чтобы ты понял, - надсмотрщик над рабами поднял кулак. - Я не тот глупый хозяин.
  Я - другой.
  Я - надсмотрщик над рабами.
  Если ты затронешь честь моей невесты, то я тебя посажу на кол.
  Любого раба посажу.
  Так и передай рабам".
  "Никто на честь твоей Артемиды не покушается, Акустий.
  Успокойся, надсмотрщик.
  К тому же, Артемида и тебя не особо жалует".
  "Как Артемида не жалует меня?" - Акустий выпучил глаза.
  
  "Я проходил мимо.
  Случайно услышал, как Артемида признавалась в любви Ириде".
  "Вранье!
  Ты лжешь, раб".
  "Я что? - раб Софокл пожал плечами. - Ты не особо разбрасывайся словами, надсмотрщик. - Раб снова осмелел. - Говорю, что слышал и видел.
  Твоя невеста Артемида сказала, что любит Ириду".
  "Любит Ириду? - надсмотрщик над рабами быстро-быстро моргал. - Ну, это не опасная для меня любовь.
  Гораздо хуже было бы, если бы Артемида полюбила сына цезаря".
  "Она еще и нашу хозяйку Диану любит".
  "Я знаю, что Ирида и Диана подружки.
  Поэтому Ирида пришла в ее дом.
  Не удивительно, что Ирида любит Диану".
  "Не Ирида.
  Хотя, может быть, и Ирида".
  "Что не Ирида?"
  "Твоя невеста Артемида и нашу хозяйку Диану любит", - раб заявил с торжеством.
  "Да ты что, Софокл!".
  "Ага.
  Сам знаю".
  "Может быть, Артемида не по-настоящему любит Диану?"
  "Я бы не назвал это притворной игрой", - раб Софокл захихикал.
  "Вот так... - Я бессильно опустила руки. - Даже рабы знают, что Артемида по-настоящему любит мою подругу Диану.
  А я не догадывалась".
  "Ирида? - Дездемона успокаивающе поглаживала меня. - Ты в безысходности своей не слишком упирайся лбом в потайную дверь.
  Можем вывалиться к Акустию и Софоклу в спальню".
  "Теперь уже все равно, Дездемона.
  Тем более что спальня - моя".
  "Не все равно, Ирида.
  Акустий мечтает о тебе.
  И тут ты сразу в постель - бац.
  Акустий не отпустит тебя просто так..."
  "Тогда уж и раб Софокл тебя тоже - бац", - я злобно ответила.
  "У меня кинжал, Ирида".
  "А у раба Софокла ошейник железный, Дездемона.
  К тому же твой кинжал - чтобы ты защищала меня".
  "В любом случае, на мне нужно, чтобы надсмотрщик над рабами и Софокл нас увидели, Ирида", - Дездемона на этот раз пропищала жалобно.
  "Я тоже не хочу встречаться с Акустием", - я согласилась обреченно.
  В это время надсмотрщик над рабами подошел к зеркалу.
  Заглянул за него.
  "Ты смотришь в зазеркалье, Акустий, - нижняя челюсть раба отвисла. - Не боишься?"
  "Боюсь, - надсмотрщик над рабами отошел от зеркала. - Но надо, раб, надо".
  "Скажи мне, что мы ищем, надсмотрщик.
  Тогда проще будет искать.
  Я же буду знать, на что обращать внимание".
  
  "Ты хочешь, чтобы я открылся перед тобой, Софокл?"
  "Ты и так открыт передо мной, Акустий".
  "Я не в этом смысле сказал, раб".
  "А я в этом смысле сказал, хозяин.
  Но хотел бы я знать и другие смыслы".
  "Какие они умные", - Дездемона восторженно шептала мне в ушко.
  "Да.
  Акустий и Софокл умные.
  Я тоже ничего не поняла, что они говорят".
  "Я рылся в сундуке Дианы, - надсмотрщик над рабами Акустий продолжал нас всех удивлять.
  Искал скорпионов.
  Вдруг, в сундуке появились скорпионы?
  Я должен заботиться, чтобы хозяйке ничто не угрожало.
  Только из-за скорпионов я полез в ящик Дианы". - Надсмотрщик многозначительно повторил.
  "Да, да, я понял, что ты рылся в сундуке госпожи, чтобы найти скорпионов", - раб Софокл с трудом сдерживал ядовитую усмешку.
  "Я перебирал свитки.
  Перекладывал с места на место глиняные таблички.
  В детстве я от нечего делать по вечерам разбивал глиняные древние таблички камнем.
  Я считал, что только так можно избавиться от прошлого.
  Позже я стал интересоваться девушками.
  Поэтому потерял интерес к глиняным табличкам шумеров.
  Я без особого интереса перекалывал глиняные таблички в сундуке Дианы".
  "Зачем ты перекладывал глиняные таблички, Акустий?
  Ты же искал скорпионов.
  Скорпион не пролезет под глиняную табличку".
  "Скорпион в любую щель пролезет, Софокл.
  Ты хочешь убедиться в силе скорпиона?
  Проснешься, а из твоей ноздри торчит хвост скорпиона..."
  "Я бы не хотел, чтобы скорпион залез в меня, Акустий".
  "А Диана - наша хозяйка - не хочет, чтобы скорпион залез в нее.
  Чувствуешь разницу, раб?"
  "Неа".
  "А я чувствую".
  "Ты очень чувственный, Акустий", - раб дотронулся до плеча надсмотрщика над рабами.
  "На время оставим наши чувства, Софокл, - Акустий улыбнулся. - Так вот, в том сундуке я увидел пергамент.
  Древний пергамент.
  Не свежий.
  Я долго вглядывался в него.
  На пергаменте изображена девушка.
  Чувственные губы.
  Умные глаза.
  Нижняя губа полнее верхней.
  Густые волосы.
  Изображение девушки навеяло на меня грусть.
  Когда я вижу красивое, я всегда грущу.
  Потому что красивое недосягаемо для меня..."
  "Ты можешь купить красивое, Акустий".
  "Можно получить красивое.
  Но оно все равно будет не мое.
  Красивое можно купить.
  Но иметь красивое я не могу".
  "Как грустно, Акустий".
  "Ты даже не представляешь, Софокл, как болит мое сердце".
  "У цезаря болит, у царя Ихидрийского болит, а у нашего Акустия не болит", - раб забормотал.
  
  "Что ты бормочешь, Софокл?"
  "Я снимаю с тебя боль".
  "Спасибо, раб.
  Уже полегчало, - надсмотрщик над рабами ладонью растирал левую половину груди. - Знаешь, кто та девушка на пергаменте?"
  "Знаю, кто девушка на пергаменте.
  Она - рисунок".
  "Это - Ирида", - надсмотрщик над рабами торжественно произнес.
  "Тыыыы? - Дездемона запищала мне в ухо. - Откуда у Дианы пергамент с твоим изображением?"
  "Йа? - Я чуть не упала. - Откуда у Дианы пергамент с моим изображением?"
  "Ирида? - раб Софокл воскликнул.
  Но не столь ярко, как удивились я и Дездемона. - Но откуда у нашей госпожи пергамент с Иридой?
  Ирида утверждала, что она не виделась с детства с нашей хозяйкой Дианой".
  "Так и говорила Ирида, - Акустий кругами ходил по спальне. - Я разглаживал пергамент.
  Искал хоть один иероглиф.
  Затем перевернул пергамент.
  Не сразу поверил своим глазам".
  "Что же там было, Акустий?
  Не тяни!" - Раб Софокл вытянул шею.
  "Да, не тяни, Акустий", - я дрожала.
  "На оборотной стороне пергамента стояли два иероглифа, - надсмотрщик над рабами остановился перед рабом. - Один иероглиф - солнце.
  Второй иероглиф - птица".
  "Солнце и птица, - раб Софокл заворожено пищал. - Что они означают?"
  "Солнце - означает солнце, - надсмотрщик над рабами засмеялся невесело. - Птица - означает птицу.
  А вместе эти два иероглифа, согласно асирийским древним легендам, значат одно - любовь!".
  "Любовь!
  Да ты что, Акустий! - раб Софокл по-женски всплеснул руками. - И кто же кого любит?"
  "Я не знаю.
  Либо изображённая на пергаменте Ирида написала, что любит.
  Либо тот, кто ее рисовал, изобразил иероглифами любовь.
  Либо...
  Много можно придумать, раб"
  "Чудеса".
  "Да, раб.
  Чудеса.
  Но я искал не чудеса.
  Меня заинтересовала одна глиняная табличка.
  Не скажу тебе, что на ней начертано.
  Это тебя не касается.
  Но у глиняной таблички отбит нижний угол.
  Судя по другим иероглифам, на отбитом куске был самый главный иероглиф.
  Без него другие иероглифы теряли смысл.
  Вот я тебе и признался, раб.
  Я ищу отколотый от глиняной таблички кусок с иероглифом".
  
  "Ты же сказал, что искал скорпионов в сундуке хозяйки Дианы".
  "Искал скорпионов, а нашел и пергамент, и глиняную табличку..." - Акустий оказался перед потайной дверью в проход.
  Я и Дездемона затихли.
  Не шевелились.
  Если надсмотрщик над рабами сейчас откроет дверь, то обнаружит нас.
  Мы не успеваем убежать дальше по коридору.
  "Мне кажется..." - Надсмотрщик протянул руку к панели.
  Сейчас нажмет.
  Дверь отползет в сторону.
  "Почему мрамор на полу мокрый. - Акустий на миг замер. - Что за..." - надсмотрщик над рабами не договорил,
  Поскользнулся на мокром.
  Грохнулся затылком на мраморный пол.
  "Дездемона! - Я развернулась. - Бежим!"
  "Пока Акустий не очухался", - рабыня с готовностью пошла первая.
  "Мы не бежим, Дездемона?"
  "В темноте не разгонимся, Ирида.
  Я в первый раз в этом тайном проходе.
  Вдруг, здесь ловушки".
  "Дай свою руку, Дездемона.
  А то можем потеряться".
  "Вот тебе моя рука, Ирида".
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Ты трогаешь мою грудь".
  "А я вижу, Ирида?
  Бери мою руку с твоей груди.
  В темноте грудь найти проще, чем руку".
  Наконец, наши пальцы сплелись.
  "Дездемона!
  Не торопись".
  "Мы должны успеть до того момента, как Акустий очухается после падения".
  "Он не умер?"
  "Ирида.
  Надсмотрщики над рабами не умирают".
  "На чем он поскользнулся?"
  "Мы же с тобой изображали безумную страсть, Ирида".
  "Изображали безумную страсть, Дездемона.
  Но пол, почему мокрый?"
  "Потому что мы вспотели, Ирида.
  Вспотели, когда изображали безумную страсть".
  "Да, Дездемона.
  Мы вспотели, когда изображали безумную страсть.
  Чрезмерно вспотели".
  "Очень".
  Некоторое время мы шли молча.
  "Проход слишком длинный, Дездемона.
  Я думала, что он ведет в соседний зал".
  "Если бы дверь была в соседний зал, то не было бы прохода, Ирида".
  "Мы спускаемся.
  Возможно, в подвал, где пытают".
  "Вот и узнаем, Ирида".
  "Что узнаем, Дездемона?"
  "Ты же ищешь тайны, Ирида.
  Где прячутся тайны?
  В подвалах прячутся тайны".
  "В подвалах прячутся тайны и под кроватями", - я пробормотала.
  "Ты что-то нашла под нашей кроватью, Ирида?"
  "Ты называешь кровать нашей, Дездемона?
  Ты слишком самоуверенная.
  Не забывай, что ты всего лишь рабыня".
  "Я - рабыня, - Дездемона ответила с достоинством. - Но спать буду в одной кровати с тобой, свободная благородная Ирида.
  Я так решила".
  "Ты так решила, Дездемона?" - Я усмехнулась.
  "Нет.
  Так решила за меня любовь".
  
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида!"
  "Я вижу свет в конце прохода".
  "Свет?
  Ирида!
  Я иду первая.
  Я должна была увидеть свет.
  Да.
  Теперь и я его вижу".
  "Ты, наверно, шла с закрытыми глазами, Дездемона".
  "Как ты узнала, Ирида?"
  "Что я узнала?"
  "Ты смотришь мне в спину.
  Но видела, что мои глаза были закрыты".
  "Я не узнала, Дездемона.
  Я пошутила.
  Но моя шутка оказалась горькой правдой.
  Дездемона!
  Почему ты шла с закрытыми глазами?"
  "Я закрыла глаза, чтобы не так страшно было.
  К тому же - в темноте все равно ничего не видно.
  Хоть закрыты глаза, хоть открыты, хоть выколоты".
  "Не шути о выколотых глазах.
  Шутки иногда сбываются". - Рабыня остановилась.
  "Что стоим?
  Почему?"
  "Я боюсь идти на свет, Ирида".
  "Свет - это хорошо.
  Свет - радость, Дездемона.
  Тьма - плохо".
  "Только подумай, Ирида.
  Кто-то под домом зажег факелы.
  Зачем?
  Под землей прячутся либо разбойники, либо мертвецы".
  "Твои предположения успокоили меня, Дездемона".
  "Я тебя успокоила, Ирида?
  Наоборот, ты должна была испугаться разбойников и мертвецов".
  "Я успокоилась, потому что твердо решила не идти вперед на свет факелов.
  Мы возвращаемся обратно в спальню".
  "Но в спальне нас ждут Софокл и Акустий".
  "Дездемона!
  Софокл и Акустий обыскали спальню.
  Ничего и никого не нашли.
  Зачем они останутся?"
  "Два мужчины могут соблазниться нашей кроватью, Ирида".
  "Как можно соблазниться кроватью?"
  "Наша кровать огромная, - Дездемона упрямо повторяла, что кровать наша общая.
  И я...
  Я смирилась. - Кровать устлана шелками и шкурами.
  Каждый захочет на нашей кровати поспать".
  "Тем более, Дездемона.
  Акустий и Софокл, наверняка, уже спят.
  Мы пройдем мимо них тихо.
  Как мышки пробежим".
  "Мыши топают, Ирида.
  У мышей лапки маленькие.
  Но, когда мышь бежит, то становится мне страшно.
  Мышь топает в темноте".
  "Ну, зачем ты напомнила мне, Дездемона, что мышь в темноте топает?
  Теперь я боюсь в туннеле не только разбойников, Акустия и Софокла, но и мышей.
  Вернее, мышей я всегда боюсь.
  Но не всегда думаю о мышах.
  Теперь думаю".
  "Ирида!"
  "Да, Дездемона".
  "Ты настолько умная", - в голосе рабыни неподдельное восхищение.
  "Мне приятна твоя похвала, Дездемона.
  Но почему же ты считаешь меня умной.
  Многие говорят, что я не...
  Ну, да ладно..."
  "В твоей голове помещаются и разбойники, и надсмотрщик над рабами Акустий, и раб Софокл, и мыши.
  Я же не умею думать сразу обо всем.
  Только об одном".
  
  "Дездемона?" - Я проблеяла.
  "Да, Ирида".
  "Это ты подпихиваешь меня в попку?"
  "Йа?
  Не йа!
  Я же впереди стою".
  "Вот я тоже так думаю, - я икнула. - Не ты меня в попку толкаешь.
  Тогда кто?"
  "Тогда кто тебя толкает сзади, Ирида?"
  "Не знаю".
  "Обернись, посмотри, Ирида".
  "Сама обернись и посмотри".
  "У меня глазки закрыты".
  "Тогда я посмотрю, - я отважно повернула головку. - Далекий факел слегка освещает тьму.
  Уууууу! - Я даже подпрыгнула. - Дездемона!
  Бежим!"
  Так как Дездемона продолжала стоять, я ее толкнула.
  Дездемона, разумеется, с воплем упала:
  "Ирида!
  Меня оно тоже в попку толкнуло".
  "Я тебя толкнула", - я свалилась на рабыню.
  "Ты меня толкнула в попку?
  И себя ты в попку толкала, Ирида?"
  "Себя я не толкала", - я почти задыхалась от ужаса.
  Потому что на меня навалилось что-то.
  "Ирида, ты тяжелая стала", - рабыня Дездемона пыхтела подо мной.
  "Я не потолстела.
  На меня кто-то тоже упал".
  "Разбойник?"
  "Разбойник!".
  Мы завизжали.
  Разбойник тоже завизжал.
  Мы барахтались.
  Затем рабыня выбралась.
  Дернула меня за руку.
  Мы побежали вперед.
  "На свет факела бежим", - Дездемона вопила.
  "Отступать поздно.
  Сзади - оно".
  Я и рабыня вывалились в огромную пещеру.
  "Не надо было так быстро бежать, - меня кто-то обхватил за талию. - Я уже не в тех годах".
  
  
  ГЛАВА 445
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА, ДЕЗДЕМОНА, СИБИЛА
  
  "Женщина? - рабыня Дездемона не испугалась.
  Начала разжимать чужие пальцы на моей талии. - Отпусти Ириду".
  "Женщина? - Я обернулась. - Очень пожилая женщина".
  "Не стесняйтесь.
  Называйте меня старухой. - Старуха засмеялась. - Мне уже больше ста лет.
  Но я еще - ОГОГО!
  Меня зовут Сибила".
  "Ты за нами бежала, Сибила?"
  В ответ старуха что-то забормотала на непонятном нам языке.
  "Не понимаю", - я пожала плечами.
  "Древний финикийский, - старуха потирала сухие руки. - Я решила вспомнить некоторые фразы".
  "Вспоминала бы без нас", - рабыня выпятила нижнюю губку.
  "Ты испугала нас, Сибила, - я пристально разглядывала старуху. - В темноте ты была похожа на... на разбойника.
  Зачем толкала меня в попку?"
  "Вы встали на одном месте.
  Дальше не шли.
  Должна же я была вас как-то подгонять, красавицы". - Сибила обошла нас.
  Стала расправлять на огромной кровати шкуры.
  "Что ты делаешь, Сибила?
  Спать захотела?"
  "Я для вас ложе готовлю". - Сибила подняла голову.
  С удивлением переводила взгляд с меня на Дездемону и обратно.
  
  "Выглядишь потрясающе для своих лет, - рабыня цокала языком. - Сухая.
  Но лицо свежее.
  Я бы сказала, что в полутемноте ты похожа на худую девушку".
  "Спасибо, красавица, - старуха засмеялась. - Как приятно слышать!
  А сохранилась я прекрасно, потому что воздух в пещере живительный.
  Свежий воздух.
  На поверхности давно подобного воздуха нет.
  Там люди и животные надышали.
  Всюду воняет.
  У меня же в пещере чистота, вдохновение.
  Речка с хрустальной водой.
  Волшебная вода".
  "Вода волшебная?" - Я посмотрела на подземную неширокую речку.
  "Искупайтесь, красавицы.
  Почувствуете, как вода вас взбодрит".
  
  "Не стану я купаться в неизвестном месте, - я в негодовании притопнула. - Может быть, речка бездонная.
  Или вода ледяная.
  Неизвестно, кто водится в подземелье".
  "Ирида!
  Не обижай хозяйку пещеры", - Дездемона с укором на меня посмотрела.
  "Хозяйка пещеры? - Я хлопнула в ладоши. - Я не понимаю, что здесь и как.
  Сибила.
  Ты - рабыня Дианы?"
  "Диана?
  Кто Диана?"
  "Диана - хозяйка дома.
  Под домом находится твоя пещера".
  "Моя пещера находится в сердце любви!"
  
  "Мы не собираемся спать...
  По крайней мере, здесь не будем спать".
  "Так зачем же вы пришли?" - Старуха хлопала длинными ресницами.
  "Ты думаешь, что мы нарочно шли по тайному коридору сюда, Сибила?"
  "Все идут сюда, если идут".
  "Нет.
  Мы просто убежали из спальни".
  "Просто не убегают, красавицы.
  Вы же вдвоем.
  Значит, пришли ко мне в пещеру развлекаться".
  "Развлекаться? - Я возмутилась. - Мы не из этих.
  Мы не менады какие-то.
  Не подумай о нас недостойное, Сибила.
  Я - Ирида - гостья хозяйки дома.
  Дездемона - ее рабыня.
  Но на время Дездемона стала моей..."
  "Я вижу, что рабыня стала твоей, - старуха любовно взбивала подушки. - На тебя рабыня так и смотрит.
  Так и смотрит жадно.
  Я узнаю этот любящий взгляд".
  "Мало ли что", - я запнулась о слова.
  "Все.
  Можете ложиться.
  Играйте.
  Я отвернусь". - Старуха пристально смотрела на меня.
  "Ты сказала, что отвернешься, - Дездемона пропищала.
  Хотя не об этом нужно было говорить. - Но сама на нас смотришь".
  "Плату давайте".
  "Плату?"
  "Ну, какие вы несмышлёные, Ирида и рабыня.
  Вы пришли ко мне в мое уютное гнездышко.
  Давайте мне дары.
  Думаете, почему я живу здесь долго?"
  "Почему ты живешь здесь долго?" - Я проблеяла.
  "Потому что мне монеты приносят.
  Я золото и серебро меняю на еду.
  У меня всегда самое свеженькое.
  Могу и вас угостить.
  За отдельную плату..."
  "Мы просто мимо шли".
  "Мимо моей пещеры не пройдешь.
  Сюда все дороги сходятся".
  "Я бы и рада заплатить, - я подняла руки. - Немного.
  Но у нас нет монет.
  Еды с собой тоже нет.
  Мы спешно убегали из спальни..."
  "Как же вы пришли ко мне развлекаться, а не взяли монеты и еду? - Старуха Сибила недобро прищурила глаза.
  Сняла со стены ржавый меч. - Ко мне без даров не ходят".
  "Мы не развлекаться.
  Мы не к тебе шли, почтенная женщина".
  "Не ко мне шли, а ко мне пришли.
  Я думала, что вы знаете".
  
  "Что мы должны знать, Сибила?" - Я говорила, как можно ласковей.
  "В мою тайную пещеру ходят те, кто хочет уединиться".
  "Кто хочет уединиться?" - Я и рабыня Дездемона повторили вместе.
  "Да.
  Те, кто желает скрыть свои пороки от других.
  Любовники приятно проводят время в моем гнездышке.
  Они знают, что их тайна останется под землей.
  Я в политику не лезу.
  Даже не знаю, какой сейчас цезарь.
  Я имен не спрашиваю..."
  "Но ты знаешь наши имена.
  Я сказала". - Я стучала зубками.
  В пещере было прохладно.
  Наверно, от подземной реки.
  "Сказала ваши имена, ну и - дура, - старуха Сибила засмеялась. - Но я все равно никому не скажу, что вы были здесь и развлекались, Ирида и рабыня Дездемона.
  За молчание меня любят".
  "Мы не развлекались.
  И не собираемся развлекаться".
  "Никуда вы не денетесь, девочки.
  Только я могу вам показать выход из моей пещеры".
  "Мы уйдем по тому ходу, по которому пришли".
  "Не получится у вас, - Сибила захихикала. - Без моего разрешения ход вам не дастся".
  "Ловушки?" - Я догадалась.
  "Да, ловушки.
  И змеи.
  Войти сюда можно просто.
  Но выйти...
  Выйдите, когда я разрешу".
  "Сибила".
  "Да, Ирида".
  Разреши нам выйти".
  "Сначала заплатите.
  Потом развлекайтесь.
  Затем уже можете покидать мое уютное гнездышко".
  "Заплатить? - Я постучала пальчиком по лбу. - Но я же сказала - нет у нас ничего".
  "Тогда останетесь моими пленницами, Ирида и Дездемона.
  Будете услаждать тех, кто пожелает вас..."
  "Шоооо? - Я воткнула кулаки в бока. - Я - честная весталка..."
  "Я тоже почти что весталка, - Сибила не испугалась моего гнева. - Я вся в белом, как весталка".
  "А, если мы тебя, Сибила?"
  "А, если я вас, Ирида?"
  "Не ссорьтесь, - Дездемона отважно заслонила меня грудью. - Почтенная хозяйка..."
  "Начало хорошее", - Сибила склонила голову.
  "Если ты примешь от меня...
  От нас в дар замечательный кинжал. - Рабыня протянула наглой старухе кинжал. - Кинжал я украла у сына цезаря Клавдия. - Рабыня без страха призналась.
  Наверно, потому, что рабы давно страх потеряли. - Больше у нас ничего ценного нет.
  Ну, если, не считать, нас самих".
  "О, мой малыш, - Сибила схватила кинжал. - Ты ко мне вернулся, друг мой". - Она поцеловала лезвие.
  "Вы знакомы?" - я спросила осторожно.
  "Замечательный кинжал, - старуха сияла. - Он все время возвращается ко мне.
  Мне его дарят.
  Я его меняю на пищу.
  Потом снова мне его дарят разные влюбленные".
  "Мы не влюбленные", - я покосилась на Дездемону.
  Но на мое замечание Сибила не обратила внимания.
  
  "Слишком долго я живу здесь, - Сибила подобрела. - Все меняется.
  Все возвращается на круги своя".
  "Ээээ, бабушка, - я проблеяла. - Тебе понравился наш дар?" - Я назвала дар общим, нашим с Дездемоной.
  Хотя кинжал был ее.
  "Теперь ты нас отпустишь?" - Дездемона поняла мою мысль.
  "Я вас отпущу через четыре, - старуха Сибила перевернула песочные часы. - Обычно я даю влюбленным три часа.
  Но кинжал очень ценный.
  Вы будете наслаждаться друг дружкой на час дольше".
  "Мы...
  А, если сразу?"
  "Сразу вас не отпущу.
  Что обо мне люди скажут?
  Вы проболтаетесь, что я отпустила вас.
  Некоторые подумают, что вам и не нужно было уединяться у меня.
  Но другие могут меня обвинить.
  Скажут, что я получаю дары, а кров тайным любовникам не предоставляю.
  Нет уж, красавицы.
  Вы будете развлекаться.
  Я обязательно прослежу за вами.
  Не отлынивайте.
  У вас должно остаться прекрасное впечатление от моего гостеприимства".
  "Сибила, как же мы будем развлекаться, если мы не тайные любовники?" - Я пробормотала.
  "Ты еще не знаешь себя, Ирида, - Сибила из мешочка достала сушеную травку.
  Бросила в огонь ближнего факела.
  Трава вспыхнула.
  Поднялось ароматное облачко. - От меня никто не уходил недовольным.
  Посмотрите на эти стены, девочки.
  Я их долгие годы шлифовала.
  Берег подземной реки благоустроила.
  Теперь в воду сходить стало удобно.
  Даже песок мне принесли.
  Чтобы вы не ранили ножки об острые камни на дне".
  "Но нам это не надо", - я услышала свое блеянье как бы со стороны.
  "Ты замерзла, Ирида", - голос старухи ласковый.
  Он обволакивал меня.
  "Я согрею тебя, Ирида, - Дездемона ко мне прижалась. - И ты меня согреваешь.
  Прохладно в пещере".
  "Ты тоже заметила, Дездемона, что прохладно?"
  "Ага".
  "Вы под шкуры залезайте, - старуха Сибила посоветовала. - Под шкурами тепло.
  И не так будете стесняться меня.
  В первый раз..."
  "Все равно, как-то не так, бабушка", - я капризничала.
  "Может быть, сначала искупаетесь в речке? - Сибила наклонила голову к правому плечу. - Вода холодная.
  Но бодрит.
  Я вас потом жесткой шкурой волка разотру".
  "Искупаемся?" - Дездемона с вопросом смотрела на меня.
  "Дездемона, ты с ума сошла?" - Я ответила вяло.
  Дым от сгоревшей травы расслаблял.
  "Ты, Ирида, как хочешь, - рабыня отлипла от меня. - Я же искупаюсь.
  Мы же с тобой, когда изображали безумную страсть... вспотели немного..."
  "Вы изображали безумную страсть? - старуха Сибила услышала и воодушевилась. - И как?
  Получилось?"
  "Получилось", - Дездемона улыбнулась.
  "Дездемона".
  "Да, Ирида".
  "Отвечай за себя, - я вздернула подбородочек. - Может быть, у тебя и получилась настоящая безумная страсть.
  Но я только играла.
  Чтобы отвлечь Акустия, или того, кто за нами, возможно, подглядывал через дырочку в стене.
  Я не впадала в безумство".
  "Конечно, конечно, Ирида, - Дездемона остановилась около края тихой воды. - Ты не впадала в безумство. - Рабыня вошла в воду по колени. - Ледяная вода.
  Я ног не чувствую".
  "Ты ног не чувствуешь, Дездемона, потому что ноги у тебя длинные, - старуха Сибила притушила один факел. - Пока от них до головы дойдет..."
  "Ууууух, - рабыня отважилась.
  Рабыне нечего терять, кроме своих цепей...
  Окунулась с головой.
  Вынырнула. - Ирида!
  Потрясающе.
  Иди ко мне".
  "Что я в подземной речке не видела, Дездемона?"
  "Ничего ты в подземной речке не видела, Ирида.
  Песочек мелкий под ногами.
  Вода настолько холодная, что я ее уже не чувствую.
  Я свечусь под водой, Ирида.
  Так великолепно".
  "Я не буду купаться", - я сжала губки.
  "Ты упускаешь замечательный шанс, Ирида".
  "Что за шанс я упускаю, Дездемона?
  Ничего я не упустила в жизни..."
  "Когда тебе еще представится возможность искупаться в подземной реке?"
  "Зачем мне подземная река? - Я фыркнула. - Мне и надземных рек хватает".
  
  "Хвастаться будешь, Ирида".
  "Хвастаться, что я с рабыней купалась?" - Я ответила довольно жестоко по отношению к Дездемоне.
  Она радуется.
  Я же ее хорошее настроение порчу.
  "Похвастаешься, что в ледяной воде подземной реки была, Ирида, - рабыня сделала вид, что не обиделась на меня за сарказм. - Сыну цезаря Клавдию на пиру небрежно скажешь, что, между прочим, была в подземной реке.
  Не каждый сын цезаря купался в подземной речке.
  Или Диане признаешься, Ирида.
  Вот Диана удивится".
  "Диана? - Уговоры рабыни начинали действовать на меня.
  К тому же приятный дым от ароматной травы...
  Но тут же больно кольнуло в сердце: - Дездемона".
  "Да, Ирида".
  "Может быть, Диана в этой пещере тоже тайно с кем-то встречалась и встречается. - Я повернулась к Сибиле.
  Она внимательно слушала наш разговор: - Сибила".
  "Что, Ирида?"
  "Диана, хозяйка дома, сходила со своим любовником... или любовницей в твою пещеру?
  В твоем уютном гнездышке она развлекалась?"
  "Да хоть сам цезарь, - Сибила захихикала. - Я имена не спрашиваю.
  А хозяев дома надо мной, думаю, сменилось множество.
  Я не интересовалась, кто - кто.
  И не сказала бы тебе все равно, Ирида.
  Как и о тебе и Дездемоне не скажу".
  "О нас нечего говорить, Сибила, - я приложила ладошку ко лбу.
  Меня бросило в жар.
  Наверно, от чудесного дыма. - Мы еще не.
  И не...- Я сделала шаг к речке. - Жарко стало".
  "Охладись, Ирида", - рабыня призывно махнула мне рукой.
  "Действительно, ты светишься в воде, Дездемона", - я вступила в воду.
  "И ты будешь светиться, Ирида". - Дездемона протянула ко мне руки.
  Глаза рабыни огромные преогромные.
  Наверно, от дыма.
  Я влетела в ледяную воду.
  Ахала.
  Охала.
  Ухала.
  Дездемона подхватила меня.
  Мы закружились в танце в воде.
  Меня бросало в жар.
  Затем в холод.
  Снова становилось жарко в холодной реке.
  Мы резвились, как сошедшие с ума вакханки.
  Когда совсем обессилили, выползли на берег.
  Сибила уже ждала нас.
  Она помогла нам подняться.
  Растирала жесткой шкурой волка.
  Я смотрела в глаза Дездемоны.
  Но не видела их.
  Я проваливалась в пустоту.
  Летела в глазах рабыни.
  Мы слились.
  Тела наши горели.
  Я уже не соображала.
  От растираний Сибилы?
  Или от ароматного благородного дыма?
  Или еще от чего-то...
  Сибила помогла нам добраться до кровати.
  Мы упали на шкуры.
  Обнялись крепко.
  Дездемона тут же накрыла мои губы своими слегка припухшими горячими губами.
  Я уже не различала реальность и грезы.
  Мы ныряли в розовую бездну.
  Поднимались в облака на Олимп.
  Смотрели на людей сверху.
  Летали, пока хватало сил.
  Потом я почувствовала, что не могу пошевельнуть ничем.
  Настолько устала.
  Выдохлась.
  
  "А вы говорили, что случайно ко мне пришли, - из ниоткуда донесся голос Сибила. - Вы пришли, потому что хотели.
  Три часа пролетели так, что вы не заметили".
  "Три часа пролетели?" - Голос Дездемоны усталый.
  "У меня большой опыт встреч", - Сибила зажгла факел.
  Я невольно скосила глаза на рабыню.
  Дездемона лежала на спине.
  Ноги широко расставлены.
  Руки - в стороны.
  Влажная кожа блестит.
  Дездемона почувствовала мой взгляд.
  Повернула ко мне свою очаровательнейшую головку.
  Я не могла отвести взгляд.
  Просто не двигалась голова.
  Мы смотрели друг в дружку.
  До - меня терзало.
  Я была натянутой тетивой лука.
  Но после...
  Я сейчас была совершенно расслабленная.
  Так хорошо не было мне никогда еще...
  "Я не верю никаким словам, никаким заверениям, - доносился спокойный голос Сибилы. - Ни рабам, ни господам не верю.
  Люди обманывают самих себя.
  Верят в свою ложь.
  Например, ты, Ирида.
  Ты клялась, что тебе не нужна игра с Дездемоной.
  Но ты сама не понимала, что в глубине твоего сердца ты любишь ее.
  А ответы всегда заранее придуманы.
  Ты можешь оправдывать себя.
  Но неосознанно стремишься быть с Дездемоной.
  Я всех знаю.
  Мы, девушки, очень противоречивые.
  Но во что-то нужно верить.
  Во что я верю?
  В случайные неожиданные встречи.
  Во всякие приятные неожиданности верю.
  Резкие поступки обличают нас.
  Когда ты прыгнула в ледяную реку в Дездемоне, Ирида, ты раскрыла себя.
  Я дала тебе возможность узнать себя.
  Я помогаю влюбленным выболтать все, что они заранее придумали.
  Делаю вид, что мне интересно.
  Я обманываю вас, когда говорю, что верю вам.
  Вы увлекаетесь.
  А затем незаметно для себя срываетесь.
  Иные сводницы стараются подластиться.
  Но только сбивают с толку тайных любовников.
  Я же ищу полного взаимопонимания.
  Сейчас я терпеливо выжидала.
  И дождалась.
  То, что я увидела..."
  "Что ты увидела, Сибила?" - Я слабо прошептала.
  На вопрос ушли все мои оставшиеся силы.
  "Я видела чистую правду в ваших отношениях, - старуха Сибила торжественно подняла правую руку. - Без вранья.
  Без лжи.
  Ты сорвалась, Ирида.
  Сорвалась в любовь.
  У меня нет от вас тайн, девочки.
  Мы почти что друзья.
  Я расскажу, как я здесь оказалась.
  Но самое главное - почему осталась навсегда в пещере под землей.
  Когда мне исполнились года, я влюбилась.
  Я полюбила - как мне казалось - самого лучше парня.
  Конделябр - сын горшечника.
  Мы хотели соединиться.
  Но боялись родителей.
  Мой отец - знатный водонос.
  Он считал всех остальных ремесленников ниже себя.
  Часто говорил, что вода нужна всегда, а горшки - нет.
  Кто станет есть и пить горшки, когда наступит голод и засуха?
  Я нечаянно разбила амфору, в которой мой отец носил воду.
  Отец выпорол меня до полусмерти.
  Что он бы сделал, если бы узнал, что я и сын горшечника Конделябр хотим быть вместе.
  Убил бы меня отец.
  Я в печали пришла в этот дом.
  В давние времена в них устраивали пиры и оргии.
  Я хотела забыться.
  Но, когда на оргии ко мне полез целоваться толстый патриций, я испугалась.
  Побежала.
  Упала в дыру в полу.
  Ползла по проходу.
  Наконец, оказалась в этой пещере.
  Она мне показалась очень милой.
  Вскоре я привела в пещеру своего возлюбленного Конделябра.
  Мы расширили проходы.
  Украшали пещеру.
  Устроили милое гнездышко для нас двоих.
  Казалось мне, что счастье никогда не закончится.
  Мы стали часто сюда наведываться.
  Однажды, Конделябр сказал мне:
  "Ты иди первая, Сибила.
  Я же подойду позже.
  Дела у меня..."
  Я пришла в пещеру.
  Взбила подушки.
  Приготовила нам ложе и угощения.
  Стала терпеливо дожидаться жениха.
  Вдруг, раздались робкие шаги.
  "Два человека", - я вскочила с ложа.
  Быстро натянула тунику.
  Ведь я же обнаженная возлежала на ложе...
  "Сибила, - мой Конделябр вывел в круг света девушку. - Познакомься.
  Мельпомена.
  Это Сибила.
  Сибила.
  Это Мельпомена".
  "Конделябр, - я от ужаса чуть не задохнулась. - Зачем ты в наше тайное убежище привел постороннюю?
  Она выдаст нас".
  "Во-первых, Мельпомена не посторонняя, - Конделябр, словно по голове ударил меня. - Мельпомена - моя невеста.
  Она из благородных".
  "Не она, а - я, - Мельпомена с неудовольствием посмотрела на Конделябра. - Не называй меня - она.
  Я - благородная.
  А не какая-то дочь водоноса".
  "Так ты, Конделябр, рассказал своей подружке все обо мне? - Безысходность окутала меня. - Ты меня предал".
  "Я тебя не предавал, Сибила".
  "Но мы же должны были пожениться".
  "Я не обещал тебе ничего, Сибила".
  "Как так? - Я задрожала. - Ты меня обесчестил".
  "Невозможно обесчестить того, у кого нет чести, - Конделябр захохотал. - Сибила.
  Я подумал и решил.
  Пещера потайная.
  Здесь уютно.
  Сюда можно приглашать тех, кто хочет оставить в тайне свои любовные утехи.
  Ты будешь следить за пещерой, Сибила.
  Я же стану получать деньги.
  Для пробы я и Мельпомена сейчас поиграем.
  Мельпомена должна от меня родить ребенка.
  Тогда ее отец согласится, чтобы я стал ее мужем.
  А до этого патриций никогда не выдаст свою дочь за горшечника".
  
  "Мельпомена?
  Это правда?" - Я беспомощно смотрела на девушку.
  "Полуправда, - Мельпомена отошла от Конделябра. - Да.
  Так я и Конделябр так задумали.
  Мы побалуемся.
  Затем я принесу ребенка.
  Потом я и Конделябр поженимся".
  "Но что тебе мешает стать женой важного, равного тебе благородного патриция?" - я спросила чуть дыша.
  "Обо мне идет дурная слава, - Мельпомена покачала очаровательной головкой. - Что я ведьма.
  И тому подобное.
  Благородные меня боятся взять в жены.
  Поэтому я выбрала сына горшечника".
  "Но между вами нет любви".
  "Нам не нужна любовь", - Конделябр снова захохотал.
  "Без любви нельзя", - я с вызовом посмотрела на Мельпомену.
  "Да, ты права, Сибила.
  Без любви нельзя". - Голос Мельпомены дрогнул.
  "Мельпомена, невеста моя, - Конделябр жадно облапил благородную. - Иди ко мне.
  Зачем тебе слушать какую-то глупую дочь водоноса?"
  "Мне не нравится твой тон, Конделябр", - Мельпомена ответила сухо.
  "Тон мой не нравится? - Конделябр сдвинул брови. - Зато все остальное тебе понравится, душа моя.
  Обещаю".
  
  
  ГЛАВА 446
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  МЕЛЬПОМЕНА
  
  "Сначала искупайся, жених мой, - в глазах Мельпомены мелькали зеленые звезды. - Войди в реку.
  А то от тебя запах дурной.
  Как и твои дурные мысли". - Голос Мельпомены стал чарующим.
  Конделябр послушно скинул с себя одежды.
  Медленно входил в подземную реку.
  Дальше.
  Дальше.
  И дальше.
  Затем скрылся под водой.
  "Он утонул?" - Я спросила через час.
  "Утонул, - Мельпомена ответила равнодушно. - Река хранит свои тайны.
  Куда она унесла Конделябра?"
  "Куда подземная река унесла Канделябра?" - Я не могла успокоиться.
  "В никуда, - Мельпомена подошла ко мне. - Я уже забыла Конделябра.
  Слишком он переменчивый.
  Тебя предал.
  Меня бы тоже предал.
  Нас бы предал".
  "Почему ты говоришь - нас?"
  "Разве мы с тобой не вдвоем остались, Сибила?" - Мельпомена выжидательно посмотрела на меня.
  Я поняла, что сейчас все решится.
  От моего ответа зависит все!
  Сердце мое разрывалось в груди.
  Наконец, я выдохнула:
  "Да, Мельпомена.
  Мы с тобой...
  Вдвоем".
  С тех пор мы стали жить в пещере.
  Я, как безумная, любила Мельпомену.
  Мне почему-то вбрело в голову, что Мельпомена - богиня с Олимпа.
  Мельпомену на Олимпе все знают.
  Я ведь не какая-то менада.
  Ко мне и богиня может сойти.
  Ни разу мы не упрекнули друг дружку.
  Ни разу не было у нас ссоры.
  Никаких сомнений.
  Все ограничивалось взглядами.
  И заканчивалось поцелуями.
  Прекрасные годы". - Старуха Сибила замолчала.
  
  "Сибила!
  Где теперь твоя Мельпомена?" - рабыня спросила осторожно.
  "Моя Мельпомена навсегда со мной".
  "Она в пещере?"
  "В пещере".
  "Почему не показывается нам?"
  "Потому что Мельпомена не может выйти из-под камня, - волосы Сибилы растрепались.
  Она стала похожа на безумную.
  Потому что... была безумная. - Мельпомена однажды по своему обычаю колдовала.
  Я подошла сзади и обняла ее.
  От неожиданности Мельпомена вздрогнула.
  Ее правая рука описала в воздухе полукруг.
  Запахло серой.
  Мельпомена отскочила от меня далеко.
  И на нее упал огромный камень. - Сибила показала на валун в углу пещеры. - Я сбила колдовство моей подруги.
  Что-то сразу пошло не так.
  Поэтому Мельпомена оказалась под камнем.
  Я верю, что Мельпомена когда-нибудь наберется сил.
  Сдвинет с себя могильный камень.
  Поднимется.
  Вернется ко мне.
  Поэтому я с тех пор не выхожу из пещеры.
  Боюсь, что я уйду, а Мельпомена без меня проснется".
  "Да, да, камень, - я почувствовала прилив сил. - Не уходи из пещеры, Сибила".
  "Я стала устраивать в пещере встречи, - старуха Сибила продолжала с нежной улыбкой. - Ко мне приходили.
  Я всех принимала.
  Но без души пировала...
  И просто приходили со своими тайными подругами и друзьями.
  Все смешалось в пещере.
  Некоторые делали глупости.
  Особых драчунов уносила река...
  Навсегда...
  Я уверена, что река впадает в реку Времени.
  В Стикс!
  Иногда в пещеру вваливался ревнивый муж чей-нибудь, со стражниками.
  Ревнивые очень глупят.
  Когда узнавали, что я устраивала встречи, то, вообще, криком исходили.
  Один год был сплошным недоразумением.
  Много людей уплыло под водой по реке.
  Но и стражники - тоже люди.
  Они сразу поняли свою выгоду.
  Стали приходить тайно.
  Кто с другом, кто - с подругой.
  Я признаюсь, что держусь превосходно.
  Не плачу.
  Не молчу обижено.
  Перед сном подробно отчитываюсь перед Мельпоменой.
  Жду, что она заговорит со мной.
  Иногда меня терзала ревность.
  Ни к чему, ни к кому.
  Просто душа надрывалась.
  
  Десятки раз я придумывала слова, которые скажу Мельпомене, когда она оживет.
  Мне было плохо.
  Но как представлю, насколько Мельпомене плохо под камнем, так сразу начинаю себя щипать за щеки.
  Год назад у меня заболели ноги.
  Я, конечно, стала заказывать лечебные травы.
  В моей пещере под землей травы не растут.
  Но ничто не помогало от болей в коленях.
  Удивительно, какой противной становится жизнь, когда в ней что-то ломается.
  Заболят ноги, а сердце уже не справляется.
  Я чувствовала себя неуверенно.
  Боялась своей тени.
  Я прикладывала мокрый песок к ногам.
  В момент наивысшей боли мне приснился сон.
  Во сне Мельпомена мне говорила:
  "Моя дорогая Сибила.
  Мне себя жаль, что я попала под камень.
  Но еще больше я жалею тебя.
  Представь, Сибила, я хотела вылезти из-под камня.
  Но не могла.
  Поэтому я унесла свою страсть.
  Не сердись на меня, что я не разговариваю с тобой.
  Но я тревожусь, что так долго у тебя болят колени.
  Колени?
  Что это?
  Колени - мы их не замечаем в молодости.
  В молодости люди не смотрят на себя.
  Мы смотрим на других.
  Но чем ближе болезни, тем тщательнее себя начинаем осматривать.
  Оказывается, что колени могут принести больше боли, чем палач цезаря.
  Палач посадит на кол, и уйдет.
  Боль в коленях не уходит.
  Она остается.
  Ты долго не получаешь сообщений от меня, Сибила.
  Мне под камнем грустно.
  Но я тебе не стану сообщать подробности.
  Ты меня интересуешь, а не камень.
  Если бы мы были прежние, я бы потащили тебя в речку купаться.
  Ты так всегда была ласкова со мной...
  Но после моей смерти ты стала нервная.
  Ты даже не рассказываешь себе о своих новых подругах.
  Они говорят, что ты жаркая.
  Надо бы тебе отдохнуть от постоянных пиров и оргий.
  А то ты переутомилась.
  Даже колени у тебя свело от игрищ.
  Жду, когда мы с тобой снова будем вместе.
  Надеюсь, что и твоя новая подружка Феодосия тоже присоединится к нам.
  Колени лечи речкой, Сибила.
  Слышишь меня - речкой лечи колени". - Мельпомена погрозила мне пальцем.
  Я проснулась.
  Сразу навестила огромный камень.
  Все было по-прежнему.
  Мельпомена из-под него не вылезала...
  Тогда я зашла в речку.
  Стояла столь долго, пока не упала.
  Ноги заледенели.
  Не держали меня.
  Я вылезла на берег.
  Отлежалась.
  С тех пор мои колени, как новенькие.
  Не болят.
  Я могу на пирах и оргиях хоть всю ночь стоять на коленях".
  "Сибила, а Сибила", - я, покачиваясь, подошла к старухе.
  "Что тебе, красавица Ирида?"
  "Твоя подружка Мельпомена разговаривала с тобой из загробного царства Аида".
  "Не из царства мертвых Мельпомена со мной говорила во сне, - Сибила нехорошо сверкнула на меня глазами. - Из-под камня Мельпомена вещала.
  Царство мертвых и камень - огромная разница, Ирида.
  Понимаешь?
  Огромная разница".
  Сибила вскочила.
  Я отшатнулась.
  Испугалась, что старуха затащит меня в подземную реку.
  "Нет разницы, - я проблеяла. - А о сокровищах твоя подружка Мельпомена ничего не говорила?"
  "О каких сокровищах, Ирида?"
  "Обычно мертвые рассказывают о спрятанных сундуках с золотом, - я пососала пальчик. - Так бродяги на ярмарках рассказывают".
  "Сокровищ в моей пещере - множество, - Сибила указала на стену. - Бери кетмень, Ирида.
  Долби гранит.
  Что-нибудь да найдешь драгоценное.
  На золотую жилу наткнешься.
  Или рубин с сапфиром из камня извлечешь".
  "Долбить я не желаю, - мой интерес к драгоценностям резко упал. - Пусть мужчины долбят.
  Я - девушка.
  Мне должны приносить дары".
  "Что я тебе отвечу, Ирида? - старуха Сибила хитро на меня посмотрела. - Ты сказала, что тебе должны приносить дары, потому что ты - девушка.
  Кто-нибудь назовет тебя глупой.
  Но только не я.
  Высказывание твое не очень умное.
  Но в нем виден блеск золота.
  Я бы никогда не поверила, что ты можешь произнести это.
  Но услышала.
  Ты - истинная, настоящая, правда, Ирида!
  Правда всегда бывает случайно!
  Я хочу плакать и хохотать от счастья".
  "Песочные часы, - рабыня обозначила себя пищанием. - Они закончились.
  Я не хочу вмешиваться в твои разговоры, Сибила.
  Но опасаюсь, что ты нам предоставишь новый счет за просроченное время нахождения в твоей пещере".
  "Да, Ирида и Дездемона, - старуха Сибила сильно огорчилась.
  В уголках ее покрасневших глаз показались слезинки. - Ваши четыре песочных часа истекли.
  Уходите скорее.
  Сейчас в пещеру придёт центурион Болеслав со своим молодым другом Гефестом".
  "Ты же клялась, Сибила, что не выдаешь имена своих посетителей, - я заметила ядовито. - Но назвала их имена.
  Центурион Болеслав и Гефест".
  
  Я торжественно победно вздернула подбородок.
  Дездемона ущипнула меня и зашипела:
  "Ирида!
  Зачем ты сказала, что узнала имена?
  Старуха нас не выпустит.
  Побоится, что мы разгласим тайну".
  "Ой, что это я?" - Я запоздало прикрыла ротик ладошкой.
  "Центурион Болеслав и его дружок Гефест - не настоящие имена, - старуха Сибила захохотала.
  Ее дребезжащий смех жутко отражался от стен пещеры и от поверхности спокойной реки. - Тайные любовники придумывают себе звания и звонкие имена.
  Родители назвали ребенка неблагозвучным именем, например, Энастид.
  Всю жизнь Энастид мучается со своим именем.
  Няньки над ним смеются.
  Рабы хохочут.
  Придумывают обидные клички, созвучные с именем Энастид.
  В школе философов мальчика каждый день терзают его именем.
  Поэтому только в моей пещере он преображается.
  Берет на время другое имя.
  Высокое, благородное.
  Так простой собиратель хвороста превращается в сенатора Агамнемнона.
  Или в центуриона Болеслава.
  Каждый второй тайный любовник в пещере - цезарь".
  "Очень хорошие у тебя любовники, Сибила", - я нервничала.
  Дездемона права.
  Заболтается старуха с нами.
  Потом заставит еще платить...
  За просроченное время...
  "Не мои любовники..."
  "Не твои любовники, Сибила".
  "Они сами себе любовники тайные".
  "Да, они тайные сами себе любовники", - я охотно соглашалась.
  "Я выведу вас, - Сибила провела ладонью по лицу. - Но только всем говорите, что вы отлично порезвились в моем гнездышке.
  Мне нужны хорошие отзывы..."
  "Обязательно всем расскажем, что мы прекрасно резвились в твоем уютном гнездышке, Сибила", - я тут же солгала.
  Не собиралась я рассказывать о том, что произошло между мной и рабыней Дездемоной.
  До сих пор у меня все горит.
  От стыда.
  Или не было ничего?
  Все привиделось в розовом дыме?
  
  "Прямо по проходу, - старуха нас подвела к узкому лазу. - Нигде не останавливайтесь.
  Если услышите змеиное шипение, то не бойтесь.
  Я предупредила змей, что вы - свои".
  "Мы змеям свои?" - Я нервно сжала груди.
  Дездемона увидела.
  Усмехнулась...
  "Я пойду за тобой, Ирида", - рабыня облизала пересохшие губки.
  "Дездемона, ты хочешь..." - Я строго посмотрела на рабыню.
  Но благоразумно не договорила.
  И так понятно, почему Дездемона пойдет сзади.
  Она будет безнаказанно любоваться мной.
  "Почтенная Сибила, - рабыня проявила благоразумие.
  Пока я пыталась обелить свою честь, Дездемона узнавала дорогу. - Куда выведет проход?"
  "Я не знаю точно, где заканчивается проход, - хранительница пещеры фыркнула. - В доме это точно.
  Но в каком зале.
  Не удивлюсь, если вы вылезете в конюшне".
  "На конюшню к рабам я не хочу попасть", - я отважно двинулась первая.
  "Мох на стенах светится, - через некоторое время рабыня пропищала. - Не темно".
  "Я сама вижу, что не темно, - я огрызнулась. - Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Почему у тебя голос с легкой хрипотцой стал?"
  "Не нравится мой голос, Ирида?"
  "Нравится.
  Очень милая хрипотца.
  Но она что-то да значит..."
  "Что-то да значит", - рабыня ответила загадочно.
  Столь же загадочно, как я спросила.
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Между нами ничего не было в пещере".
  "Было, Ирида".
  "Тебе...
  Нам все приснилось".
  "Одинаковый сон, Ирида?"
  "Да, одинаковый сон, Дездемона.
  Он очень опасный для жизни.
  Лучше его не вспоминать".
  "Нельзя запретить вспоминать, Ирида".
  "Но можно запретить озвучивать воспоминания, Дездемона".
  "Не станем ссориться, Ирида".
  "Не будем ругаться", - я согласилась.
  Хотя, конечно, я - свободная и благородная.
  Дездемона - всего лишь рабыня.
  Но не моя рабыня.
  И рабы в доме Дианы очень и очень резвые и дерзкие.
  Поэтому лучше с ними не ругаться.
  "Хорошо, что я не рассказала Дездемоне о своей находке, - я подумала. - Она спрашивала.
  Но я промолчала.
  Пусть отколотый уголок от глиняной таблички останется только моим секретом".
  
  "Ирида?"
  "Да, Дездемона".
  "Я подумала.
  Вдруг, надсмотрщик над рабами Акустий и раб Софокл - следующие посетители пещеры старухи Сибилы?"
  "Почему Акустий и раб Софокл?
  Сибила сказала, что придут центурион Болеслав и его дружок Гефест".
  "Но еще Сибила добавила, что все берут тайные имена, - Ирида пыхтела позади меня. - Акустий назвался центурионом Болеславом.
  Раб Софокл взял имя - Гефест".
  "Но Софокл - красивое имя, Дездемона.
  Зачем раб будет менять его на Гефест?"
  "Потому что Гефест - бог", - рабыня ответила просто.
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Все в пещере называются другими именами".
  "Берут другие имена", - Дездемона пропищала.
  "Но я и ты...
  Ты же поняла уже?"
  "Что я уже поняла, Ирида?
  Говори проще.
  У меня в головке шумит".
  "У тебя шум в голове, оттого, что ты не о том думаешь, Дездемона".
  "Откуда ты знаешь, о чем я думаю, Ирида?"
  "Пыхтишь за мной.
  Я догадываюсь, о чем ты думаешь, Дездемона".
  "О чем я думаю?" - Рабыня спросила с вызовом.
  "Ты, Дездемона, думаешь не об именах".
  "Ты угадала, Ирида, - рабыня восхищенно взвизгнула. - Ты читаешь мысли?
  Ты - пифия?
  Ты - прорицательница?"
  "Я - весталка", - я скромно сжала губки.
  Напрасно я придавала своему личику благородное выражение.
  Дездемона видит мою спину и затылок.
  Ну, и ниже спины.
  Но никак не лицо.
  Получается, что я напрасно стараюсь...
  "Ты - необыкновенная, Ирида".
  "Знаешь, чего необыкновенная я боюсь?"
  "Пока не догадываюсь, Ирида, чего ты боишься".
  "Мы назвали свои настоящие имена Сибиле.
  Надо было придумать что-нибудь другое".
  "Но она обещала, что никому не рассказывает о посетителях".
  "Ага, не рассказывает, - я заскрипела зубками. - Выдала центуриона Болеслава и его друга Гефеста.
  У них-то имена придуманные.
  Сибила подумает, что Ирида и Дездемона - наши не настоящие имена.
  Тогда..."
  "Ничего страшного не случится, Ирида", - рабыня беспечно пропищала.
  "С тобой уже ничего ужасного не может произойти, Дездемона.
  Все плохое для тебя случилось.
  Ты - рабыня.
  Я же - благородная свободная.
  Я замуж за сына цезаря хочу". - Вот я и проговорилась.
  "А Диана?"
  "Что Диана?
  Почему Диана?
  Где Диана? - Я продолжала шипеть. - Диана не рада, что я пришла в ее дом".
  "Ирида?"
  "Да, Дездемона".
  "Ты шипишь, Ирида?"
  "Я шиплю".
  "А я думала, что змея шипит", - Дездемона схватила меня за руку.
  Я остановилась.
  
  "Змея", - голос рабыни задрожал.
  И тут я увидела большую змею.
  Она свисала с красного камня.
  Недружелюбно сверкала золотыми глазами.
  "Нас Сибила предупреждала, что змеи".
  "Но старуха сказала, что змеи нас не тронут.
  Они знают, что мы - свои".
  "Еще Сибила предупредила, чтобы мы не останавливались, - я, к счастью, вспомнила. - Кто останавливается, тот для змеи перестает быть своим.
  Видишь, как сердится змеюка.
  Пойдем?"
  "Ага, - рабыня проблеяла. - Тем более что я не хочу топтаться на месте.
  Мне в ножку кто-то тычется.
  Может быть, вторая?"
  "Вторая кто, Дездемона?"
  "Вторая змея..."
  "Не оглядывайся, Дездемона".
  "Я что - глупенькая, оглядываться под землей?
  Может быть, не змея, а Мельпомена мне в ногу тычется".
  "Мельпомена?"
  "Да, Ирида.
  Мельпомена.
  Подружка Сибилы.
  Она вылезла из-под камня..."
  "Как девушка вылезет через много лет из-под тяжеленого камня?"
  "Также Мельпомена вылезет из-под упавшего на нее куска скалы, как Мельпомена во сне дает советы Сибиле".
  "Я ничего не поняла, - я медленно двинулась мимо шипящей змеи. - Не стану изображать удивление.
  Ты же не видишь мое лицо, Дездемона.
  Зачем же я тогда буду его напрягать". - Я вздохнула.
  "Змей мы прошли", - через один поворот рабыня радостно объявила.
  "Мы прошли только первых змей, Дездемона".
  "Ирида?"
  "Да, Дездемона".
  "Мы не должны останавливаться".
  "Да, Дездемона.
  Мы не должны останавливаться".
  "Но тогда пойдем очень медленно, Ирида.
  Мелкими шажками..."
  "Ты не хочешь выбраться как можно быстрее из подземелья, Дездемона?"
  "Хочу выйти на свет, Ирида.
  Но опасаюсь.
  Мы сначала должны все обсудить".
  "Что обсудить? - У меня тревожно забилось сердечко. - Ты снова признаешься мне в любви?
  Даже если скажешь, что меня любишь, то ответ не получишь.
  Я говорю только то, что хочу".
  "О любви скажу позже, Ирида.
  Сейчас нужно обсудить возможную встречу с Акустием".
  "Я не боюсь надсмотрщика над рабами, Дездемона".
  "Акустий станет расспрашивать - нашла ли ты что-нибудь интересное под кроватью".
  "Ага".
  "Что ага, Ирида?"
  "Станет расспрашивать".
  "Что ты ему ответишь, Ирида?"
  "Я отвечу Акустию, что не его дело".
  "Этот ответ не понравится Акустию, Ирида".
  "Тогда скажу, что ничего не нашла под кроватью".
  "Акустий не поверит тебе, Ирида".
  
  "Тогда я не стану обращать внимания на вопросы какого-то надсмотрщика над рабами.
  Кто он?
  А кто я?"
  "Акустий - всесильный в доме Дианы".
  "Ты же простая гостья.
  Если ты исчезнешь, Ирида, то тебя искать не станут.
  Акустий скажет, что видел, как ты убегала из дома".
  "Но ты же меня защитишь, Дездемона".
  "Я буду тебя защищать, Ирида.
  Но я слабая хрупкая девушка.
  Любой раб согнет меня в бараний рог".
  "Эх, если бы я не пришла в дом Дианы, то не встретила бы Акустия, - я пробормотала. - Если бы мы с тобой не...
  Вообщем, если бы ты и я не... в одной спальне, то не побежали бы по тайному проходу.
  Если бы не убежали из спальни, то не встретили бы старуху Сибилу.
  Если бы не встретили старуху Сибилу, то ты бы не отдала ей замечательный кинжал, который украла у сына цезаря Клавдия.
  Если бы кинжал остался у тебя, то ты бы защитила меня кинжалом.
  Слабая хрупкая девушка с кинжалом сможет одолеть раба.
  Кинжал уравнивает силы..."
  "Если бы ты не пришла в дом Дианы, Ирида, то я бы не встретила тебя, Ирида.
  Если бы ты не взяла меня под свою защиту, то надсмотрщик над рабами Акустий посадил бы меня на кол.
  Если бы ты не оказалась в доме Дианы, то ты не разговаривала бы с сыном цезаря Клавдием.
  Он бы о тебе не знал бы.
  А теперь, наверняка, думает о тебе, Ирида".
  "Правда, - я захихикала от радости. - Ты думаешь, что сын цезаря Клавдий бросит Диану?
  Он возьмет меня в жены?"
  "Ты очень красивая, Ирида", - рабыня ответила уклончиво.
  "Ты тоже очень красивая, Дездемона.
  Но ты - рабыня.
  Диана - безумно красивая.
  Она - хозяйка дома.
  Артемида - тоже потрясающе красивая.
  Но Артемида - всего лишь управляющая хозяйством в доме Дианы.
  Артемида - не благородная.
  Я же - благородная".
  "Благородство у тебя на лбу не написано, - рабыня дерзко оскорбила меня. - Чтобы узнали о твоем благородстве, ты, Ирида, должна повесить на грудь табличку с иероглифами - Я благородная".
  "Мое благородство видно во всем, - я с трудом удерживала свой гнев на наглую рабыню. - Мой подбородок вздернут благородно.
  Моя осанка благородная.
  Моя походка - благородная..."
  "Патриции смотрят не на осанку, а на то, что ниже осанки, - рабыня захихикала. - Мужчинам нравится, когда девушка вихляет бедрами.
  Каждая, даже не благородная, может вихлять..."
  "Я - весталка.
  У меня вихляния бедрами особенные".
  "Я знаю, что ты лучше всех, Ирида", - рабыня пропела.
  "Так лучше, - я улыбнулась широко. - Ты хвали меня, Дездемона, а не ругай.
  От похвалы мы, девушки, расцветаем".
  "Мы с тобой два цветочка, Ирида", - рабыня дышала мне в затылок.
  "Сегодня я усомнилась, что я хозяйка своей судьбы", - я остановилась в конце прохода.
  Перед нами была сплошная стена.
  "Стена", - рабыня приблизилась ко мне и прижалась.
  "Мы можем вернуться к Сибиле.
  Спросим у нее, почему мы не вышли на поверхность".
  "Я подозреваю, Ирида, что мы не дойдем до Сибилы.
  Змеи уже не будут нас считать своими".
  "Дездемона?"
  "Да, Ирида".
  "Мы же не видели черепа на пути.
  Значит, выход есть".
  "Может быть, стена отодвигается, - Дездемона обошла меня.
  Водила ладонями по камням. - В нашу с тобой спальню был проход".
  "Если стена отодвигается, то должно быть и подглядывательное отверстие, - я потянула за выступающий камень.
  За ним оказалась узкая щель. - Вот оно. - Я прошептала. - Я слышу голоса".
  "Артемида и Диана, - рабыня взглянула в щель. - Зал Дианы".
  "У Дианы из спальни особый ход в подземелье утех Сибилы?" - Я стиснула кулачки.
  "Но, может быть, Диана о нем не знает, - рабыня прижалась ко мне. - И ни разу не пользовалась услугами Сибилы.
  Ты только не волнуйся, Ирида".
  "Я сама решу - волноваться или не волноваться".
  "Ирида".
  "Да, Дездемона".
  "Давай смотреть вместе.
  Вместе что-нибудь придумаем.
  Только нам нужно прижаться ближе".
  "Куда уж ближе, Дездемона", - я усмехнулась.
  Рабыня промолчала.
  Мы слились.
  Жадно подслушивали и подглядывали.
  
  "Диана, - Артемида сидела на кровати.
  Диана возлежала на боку. - Ирида не должна уходить из твоего дома.
  Она не зря пришла.
  Что Ирида тебе рассказала?"
  "Беседуют, как две близкие подружки, а не как служанка с госпожой", - я накалялась.
  "У тебя хитро сверкают глаза, Артемида, - Диана беззаботно засмеялась. - Я даже слышу, как стучит твое сердце". - Диана подняла руку.
  Ткнула пальчиком под левую грудь Артемиды.
  "Бесстыдница Дианка", - я зашипела.
  "Ирида!
  То, что ты прижимаешься ко мне липко, ты не считаешь бесстыдством", - Дездемона жарко шептала.
  
  
  ГЛАВА 447
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  РАЗГОВОР В СПАЛЬНЕ
  
  "Мы же для пользы, Дездемона
  Нам же тесно...
  А они!
  Они.
  Им не тесно".
  "Диана, - разговор в спальне хозяйки дома продолжался. - Ты не ответила мне.
  Ты со мной заигрываешь".
  "Да, я с тобой заигрываю, Артемида, - Диана хихикала. - Но мое заигрывание ничего не значит".
  "Как ничего не значит? - Артемида прижала руки к груди. - А я думала".
  "Я неприветлива со свой любимой подружкой Иридой, - Диана сладко потянулась. - Моя неприветливость может оказаться лживой, как и заигрывания с тобой, Артемида".
  "Зачем ты меня мучаешь, Диана?"
  "А ты меня не мучаешь, Артемида?"
  "Как я тебя мучаю?"
  "Ты со своим женишком Акустием.
  Он тебя бесстыдно лапает.
  Ты закатываешь свои великолепные глазища, Артемида.
  Мне после ваших игр до тебя противно дотрагиваться".
  "Но ты же до меня дотрагиваешься, Диана", - Артемида шутливо хлопнула хозяйку по руке.
  "Противно, но дотрагиваюсь, Артемида.
  Дотрагиваюсь, и мне противно.
  Ты столь противная, Артемида".
  "Я буду для тебя, какой ты захочешь, Диана, - Артемида придвинулась к хозяйке. - Хочешь, чтобы я была противная?
  Буду.
  А, захочешь..."
  "Оставайся пока сама собой, Артемида".
  "Ты хочешь мне помочь, Диана?"
  "В чем помочь тебе, Артемида?
  Оставаться самой собой?"
  "Да".
  "Хочу".
  "Я тоже хочу, Диана", - Артемида склонилась над моей подружкой.
  Поцеловала ее в губы.
  "Йа.
  Я больше не могу, - пот заливал мои глаза. - Это предательство.
  Диана - моя подруга - предала меня со своей служанкой.
  Артемида говорила, что любит меня.
  Но тут же предала с моей подругой". - Я медленно сползла по стенке.
  "Ирида?"
  "Да, Дездемона".
  "Они не по-настоящему поцеловались".
  "Как можно целоваться не-по-настоящему?
  Губы в губы?
  Язык к языку?"
  "Они поцеловались, чтобы заполнить неловкую паузу.
  Мы же девушки, когда задумываемся, часто целуем".
  "Получается, что я редко задумываюсь".
  "Поднимись, Ирида.
  Убедись, что Артемида и Диана просто беседуют дальше.
  Дружеский поцелуй ничего не изменил".
  
  "Да.
  Я должна подняться, Дездемона.
  Ты же мне на голову села.
  Моя голова застряла у тебя между ног.
  Неудобненько получается".
  "Мне удобно", - голосок рабыни дрогнул.
  Я поднялась.
  Взглянула в щель:
  "Сидят, словно не целовались", - я согласно кивнула.
  Стукнулась головкой о головку Дездемоны.
  Мы захихикали, как две заговорщицы против цезаря.
  "Моя Ирида, - Диана назвала меня своей, - очень чистая".
  "Совершенно с тобой я согласна, Диана, - Артемида одобрительно кивала. - Ты превращаешься в разумную девушку.
  С тобой уже можно серьёзно разговаривать".
  "Я предпочитаю несерьезные разговоры.
  В них больше можно узнать".
  "Ирида - настоящее имя твоей подруги? - Артемида выпытывала. - Отец ее не звал по-другому?
  Кто ее отец?"
  "Отец Ириды - ковровщик из Патагонии", - Диана мило улыбнулась.
  Улыбалась ли она Артемиде, или воспоминаниям улыбнулась.
  "Диана, я хочу тебе помочь", - Артемида сошла с кровати.
  Присела на сундук.
  Широко развела колени в стороны.
  "Я чуть не кричу в отчаянье, Артемида, - Диана встала с кровати. - Чем ты мне хочешь помочь?
  В том, что с Акустием после свадьбы собираетесь завладеть моим домом?"
  "Я не говорила этого", - Артемида не смутилась.
  "Зато я знаю.
  Твой жених Акустий только и мечтает о моем хозяйстве".
  "Мечтать не запретишь, Диана", - Артемида улыбнулась.
  "Твоя улыбка - улыбка сумасшедшей, Артемида", - Диана завизжала некрасиво.
  "Зато я не хитрю с тобой, Диана.
  Ты же хитришь со всеми.
  Даже со своей подружкой Иридой ты хитришь.
  А Ирида не заслуживает невежливого с ней обращения".
  "Невежливое обращение? - Диана даже подпрыгнула от возмущения. - Ирида, вообще, на меня внимания не обращает.
  Рыскает о дому.
  Спит с рабыней Дездемоной.
  Тебе глазки строит, Артемида.
  Я знаю, что ты на Иридку смотришь с любовью...
  А Иридка и твоего жениха Акустия не упускает".
  "Ирида - весталка.
  Весталки - чистые.
  Они делают все для блага людей".
  "Хоть себе ты не ври, Артемида, - Диана остановилась перед управляющей домом. - Весталка.
  Хорошая шутка.
  В Фивах печенеги разрушили храм Весты.
  В Алехандрии толпа рабов разнесла храм Весты по камешкам.
  В Финикии степняки в храме Весты устроили балаган.
  Только не бормочи непонятное о весталках, Артемида".
  "Некоторые храмы Весты разрушены.
  Но некоторые остались, Диана.
  Ирида - весталка в душе".
  "Ты только об Иридке думаешь, Артемида".
  "Я - управляющая твоим хозяйством, Диана.
  Я обо всех думаю.
  Я должна делать так, чтобы всем было хорошо".
  
  "Слишком ты усердная, Артемида, - Диана покачивала бедрами. - Обычаи предков соблюдаешь.
  Но только те обычаи, которые тебе выгодны.
  Неудивительно, что Акустий не доверяет тебе".
  "Мне Акустий доверяет", - Артемида побледнела.
  "Ха, Артемида.
  Акустий никому не верит.
  Я даже видела, как он отшатнулся от зеркала.
  Акустий подумал, что его отражение в зеркале угрожает ему.
  Я думаю, что Акустий сошел с ума.
  Иногда он ведет себя здраво.
  Но недолго". - Диана присела рядом с Артемидой.
  "На кровати сидели вместе, - рабыня Дездемона ядовито заметила. - Теперь на сундук переместились.
  Артемида и Диана хотят разнообразия".
  "Тут я с тобой согласна, Дездемона", - я с трудом выдохнула.
  Настолько была зла на Артемиду и на Диану.
  "Ты со мной согласна, Ирида?" - Дездемона расцвела.
  "Ага".
  "Тогда..." - рабыня неожиданно впилась губами в мои губы.
  "Дездемона, - я с трудом оторвалась. - Ты меня напугала.
  Я даже не смогла увернуться от твоего поцелуя.
  Здесь тесно".
  "На это я рассчитывала", - Дездемона захихикала.
  Я решила промолчать.
  Зато Артемида и Диана не молчали.
  
  "Артемида?" - Диана захихикала.
  "Ты смеешься, Диана?" - Артемида игриво толкнула Диану плечом.
  И засмеялась.
  "Ты тоже хихикаешь, Артемида", - в ответ Диана тоже шутливо толкнула Артемиду плечом.
  "Но ты хихикаешь сильнее, чем я, Диана".
  "Нет, Артемида.
  Ты смеешься громче!"
  "Что они расхихикались?" - Я пробурчала.
  "Им весело", - Дездемона грустно мне ответила.
  "Тебе же тоже весело, Дездемона.
  Мы с тобой достаточно веселились".
  "Веселья много не бывает, Ирида".
  "Ты лучше на Диану и Артемиду смотри, Дездемона.
  Может быть, они что-нибудь важное скажут".
  "А что для тебя важно, Ирида?"
  "Ты меня запутала, Дездемона", - я захихикала.
  Ущипнула рабыню где-то внизу.
  "Ты тоже хихикаешь, Ирида", - рабыня обрадовалась.
  "И ты, Дездемона", - я приложила пальчик к губкам рабыни.
  Дездемона хотела что-то сказать.
  Но отвлеклась на игры Дианы и Артемиды.
  "Диана", - Артемида в это время спрашивала хозяйку дома.
  "Да, Артемида".
  "Хочешь, я раскрою тебе свой характер?"
  "Хочу, Артемида.
  Раскрой свой характер".
  "Ты мне тоже открой свое самое сокровенное, Диана".
  "Что ты хочешь узнать обо мне, Артемида?
  Ты же мое сокровенное видела и знаешь отлично..."
  "Мой характер ужасный, Диана", - Артемида начала себя обличать.
  Опустила реснички.
  "Характер - ничто.
  Красота - все, Артемида".
  Диана и Артемида снова захихикали.
  Артемида ткнула пальчиком в пупок Дианы.
  Наступила неловкая пауза.
  
  "Можешь еще пальчиком дотронуться до моего пупка, Артемида.
  Это же не больно".
  "Точно - не больно тебе, Диана".
  "Не больно.
  Сама почувствуй, Артемида". - Диана дотронулась мизинчиком до пупка Артемиды.
  Больно?
  "Неа!
  Не больно.
  Даже приятно".
  "Ты - моя управляющая, Артемида".
  "Хочешь, чтобы я сейчас тобой управляла, Диана?"
  "Управляла мной?"
  "Не по-настоящему.
  Мы же играем".
  "Я боюсь, Артемида".
  "Чего ты боишься, Диана?"
  "Боюсь, что ты узнаешь мои сокровенные мысли".
  "Но ты же сама хотела рассказать о себе, Диана".
  "Был бы здесь кто-нибудь еще, - Диана вертела очаровательной головкой. - Тот, кто бы нам помог".
  "Ты думаешь, Диана, что мы сами не справимся со своим смехом?"
  "Нет, я думаю, что мы не справимся, если будем пальчиком дотрагиваться друг до дружки, Артемида".
   "Но мы же только пупочки потрогали".
  "Пупочек - очень важно, Артемида".
  "Я.
  Йа. - Артемида застенчиво пробормотала. - Если никто не видит нас сейчас.
  Не подслушивают нас, то я...
  Пожалуй...
  Разрешу тебе, Диана..."
  "Что ты мне разрешишь, Артемида?"
  "Пододвинься ближе", Диана, - голос Артемиды стал бархатный.
  "Мы и так прижимаемся друг к дружке, Артемида".
  "Надо быть еще ближе, Диана.
  Ты сейчас не задумывайся.
  Делай первое, что придет тебе в голову".
  "Делать то, что придет мне в голову? - Диана переспросила робко. - Не задумываться?"
  "Да, - Артемида поспешно ответила. - Ты первая.
  Начинай.
  Я смущаюсь".
  "Первое, первое, - щечки Дианы порозовели. - Я давно хотела запустить руку в твои волоса, Артемида.
  Да.
  Я часто их трогала.
  Но не так, как мечтала".
  "Потрогай мои волосы, Диана".
  "Можно?"
  "Можно, Диана".
  "Тогда я рискну", - Диана провела ладошкой по головке Артемиды.
  Затем пальчики Дианы стали перебирать ее густые волосы.
  "Все, - через несколько минут Диана вздохнула с облегчением. - Я сделала то, что первое мне сейчас пришло в голову".
  "И как, Диана?"
  "Что - как, Артемида?"
  "Понравились тебе мои волосы?
  Понравилось их перебирать?"
  "Ты задала два вопроса, Артемида.
  На какой из них отвечать?"
  "Отвечай сразу на два вопроса, Диана".
  "Сразу на два?"
  "Да".
  "Тогда я отвечу - да, понравилось перебирать твои прекрасные волосы, Артемида".
  "Как замечательно", - Артемида захлопала в ладошки.
  
  "Что замечательно, Артемида?
  Замечательно, что мне понравились твои волосы?
  Или замечательно, что я их трогала?"
  "Теперь ты задала два вопроса, Диана".
  "Отвечай на два вопроса, Артемида".
  "Да, Диана.
  Замечательно, что тебе понравились мои волосы.
  И замечательно, что ты их ласкала".
  "Я не ласкала.
  Я лишь играла с твоими волосами, Артемида".
  "Игра и есть ласкание, Диана".
  "Ну, когда как, Артемида".
  "Мы сейчас с тобой играем, Диана?
  Или ласкаемся?"
  "Играем в ласкание, Артемида".
  "Тогда мой ход в игре, - Артемида облизнула губки. - Сейчас я сделаю первое, что придет мне в головку, Диана".
  "Я с нетерпением жду, Артемида".
  "Что же сейчас находится в моей головке? - Артемида приложила пальчик ко лбу. - Ага.
  Увидела.
  Поняла". - Артемида резко замолчала.
  "Что ты увидела, Артемида?
  Что ты поняла?"
  "Мне стыдно, Диана".
  "Ты еще ничего не сделала постыдного, Артемида".
  "Мне стыдно заранее".
  "Артемида!
  Стыдно, у кого не видно".
  "Ты, действительно, хочешь, Диана?"
  "Как я могу хотеть то, что не знаю?"
  "Я.
  Йа.
  Я хочу перед тобой станцевать, Диана". - Артемида опустила хорошенькую головку.
  "Передо мной станцевать, Артемида?
  Это же замечательно".
  "Вот, что мне пришло в голову".
  "Станцуй, Артемида.
  Разве танец - плохо?"
  "Но я не какая-нибудь менада.
  Вакханки на оргиях бесстыдно танцуют перед патрициями".
  "Мы не на оргии, Артемида.
  Ты не вакхакна".
  "Но, вдруг, Диана, ты увидишь в моем танце что-то неприличное. - Артемида побледнела. - Нет, конечно.
  Я не собираюсь показывать тебе бесстыдный танец менады.
  Но тебе может показаться...
  Случаешься же подобное.
  Например, на ярмарке ветер на девушке тунику задерет высоко.
  Купец увидит голую попку девичью.
  Он подумает, что девушка его соблазняет.
  Что красавица нарочно попку оголила.
  Тунику специально подняла.
  А девушка даже не заметила, как ветер на ней тунику задрал.
  Ни о чем не будет подозревать девушка.
  Через неделю с удивлением девушка узнает, что все на ярмарке ее считают бесстыдницей".
  "Мы не на ярмарке, Артемида, - Диана доверительно подмигнула Артемиде. - Тем более что мы никому не расскажем".
  "Обещай, что не будешь меня ругать за мой танец".
  "Обещаю, что не стану ругать тебя за танец", - Диана торжественно заявила.
  
  "Какой танец тебе показать, Диана?"
  "У тебя много танцев?"
  "У меня море танцев".
  "Покажи, что-нибудь веселое, Артемида".
  "Как?" - Артемида сделала вид, что не поняла.
  "Морское".
  "Морское?"
  "Ну, как волны играют".
  "Это я могу, - Артемида обрадовалась. - В волнах нет ничего постыдного".
  "Если волны сами себя не стыдятся".
  "Волны стыдятся?" - Артемида раскрыла ротик в удивлении.
  "Я просто так сказала", - Диана захихикала.
  "Торжественно веселое, или грустно веселое?"
  "Что ты имеешь в виду, Артемида?"
  "Веселое бывает разное".
  "Торжественно веселое покажи, Артемида.
  Грустное мне не интересно".
  "Веселая волна", - Артемида решительно поднялась.
  Вышла на середину зала.
  Начала извиваться в танце.
  Артемида наклонялась.
  Поднималась.
  Выгибалась.
  Подражала волне морской.
  Волосы Артемиды облаком летали.
  "Похожа я на волну?" - Артемида откинулась назад.
  Ножки широко расставила, чтобы не упасть.
  "Ты похожа на море", - Диана восторженно проблеяла.
  "Тебе нравится мой танец, Диана?"
  "Ни одна танцовщица из балагана не сравнится с тобой в танце, Артемида.
  Ты танцуешь даже намного лучше, чем вакханка на оргии".
  "Танцовщица из балагана не сравнится со мной? - Артемида остановила танец.
  Быстро-быстро моргала. - Я танцую лучше, чем вакханка на оргии? - Артемида надула губки. - Ты меня оскорбила, Диана".
  "Ой, прости, - Диана запоздало приложила ладошку ко рту.
  Но затем убрала ее. - Почему я должна извиняться перед тобой, Артемида?
  Я тебя похвалила.
  Да - это лучшая похвала!"
  "Назвать танцовщицей из балагана или вакханкой - это, разве похвала?
  Это - оскорбление.
  Мне жаль тебя, Диана, если ты не можешь отличить похвалу от оскорбления".
  "А мне жаль тебя, Артемида, если ты не можешь отличить похвалу от оскорбления".
  "Ты повторила мои слова, Диана".
  "Нет.
  Я не повторяла твои слова, Артемида.
  Я сказала свое.
  То, что мной сказанное - точь-в-точь, как твое высказывание - простое совпадение".
  
  "Диана..."
  "Я не хочу ссориться, Артемида, - Диана подошла к управляющей ее хозяйством. - Я постараюсь тебе объяснить.
  Я не сказала, что ты вакханка или танцовщица из балагана.
  Хотя ничего позорного в вакханках и в танцовщицах не вижу.
  Они веселятся.
  Веселят людей...
  Ты тоже меня развеселила своим танцем.
  Порадовала меня".
  "Ты не обманываешь, - Артемида сразу улыбнулась. - Тебе - правда - понравился мой танец?"
  "Очень.
  Поэтому я сравнила его с танцем вакханок на оргии.
  Ты не вакханка, Артемида.
  Но твой танец столь же хорош, как у вакханок.
  Вакханки с детства учатся танцевать.
  Все движения отточены и продуманы.
  Также, как и у танцовщиц из балагана.
  Днем - танцовщица в балагане, ночью - вакханка на оргии.
  Одно перетекает в другое, Артемида.
  Огромная похвала, если тебе скажут, что ты танцуешь, как балаганная актерка или менада на оргии".
  "Я не подумала об этом, Диана.
  Теперь понимаю, что ты меня похвалила.
  Похвалила мой танец морской волны".
  "Ты притоптывала, Артемида.
  Извивалась.
  Будто бы изливалась".
  "Я старалась для тебя".
  "Я видела".
  "Что ты видела?"
  "Я все видела, Артемида".
  "Ты сказала, что я как вакханка, или как танцовщица из балагана..."
  "Мы же закончили эту тему, Артемида".
  "Я - по-хорошему.
  Ты часто бывала в балагане, Диана?"
  "Часто".
  "Зачем?"
  "Я же веду торговые дела.
  Купцы предпочитают торговлю обсуждать в трактирах, или в балаганах.
  Но чаще всего - в балаганах.
  Поэтому я - по своим торговым делам - с купцами в балагане..."
  "А вакханки на оргиях, Диана?
  Тебя патриции приглашали на оргии?"
  "Патриции - те же самые купцы.
  Только богаче и важнее.
  Купцы - в балаган.
  Патриции - на оргию".
  "Ты сама танцевала перед купцами в балагане, Диана?"
  "Я?
  Йа?"
  "Только честно, Диана?"
  "Нуууу, не по своей воле.
  Я пару раз... несколько... танцевала перед купцами в балагане".
  "Ты хочешь стать балаганной танцовщицей, Диана?"
  "Ни за что!"
  "Но ты же сказала, что ты танцевала перед купцами в балагане".
  "Только ради своего торгового дела, Артемида.
  Только из-за торговой выгоды".
  "Как можно танцевать из-за торгового дела, Диана?"
  "Еще как можно танцевать из-за торговли, Артемида.
  Я девушка тонкая.
  Хрупкая.
  Молодая.
  Нет у меня мужа.
  Защитника у меня тоже нет.
  Все хотят что-то получить от меня.
  Постоянно я доказываю, что я умею торговать.
  Вот в балагане купцы некоторые начинают сомневаться.
  Стоит ли вести со мной торговлю.
  И тогда мне приходится танцевать перед купцами".
  "Танец помогает в торговле?"
  "Еще как танец помогает в торговле!
  После того, как я станцую перед купцами, у них все вопросы отпадают.
  Купцы видят, что мне можно доверять.
  Девушка, которая откровенно обнажила..."
  "Ты обнажалась перед купцами, Диана?"
  "Я обнажала душу...
  И сразу становилась торговым партнером заморских купцов.
  Своя для них".
  "Ты столько натерпелась, Диана".
  "Да мне не трудно станцевать перед хорошими людьми".
  "А на оргиях?
  Ты танцевала вместе с вакханками, Диана?"
  
  "Еще как я танцевала с вакханками на оргиях.
  Ведь патриции, когда развеселятся, когда напьются, то не отличают купца от менады.
  Патрицию все равно становится.
  На этот случай на оргиях всегда наготове мускулистые парни".
  "Диана?"
  "Да, Артемида".
  "Покажи мне свой танец..."
  "Йа?
  Тебе?"
  "Ты.
  Мне".
  "Но ты же девушка, Артемида".
  "Я знаю, что я девушка".
  "Девушка перед девушкой не танцует".
  "Перед купцами ты танцевала, Диана.
  Перед патрициями ты плясала с вакханками.
  Передо мной не желаешь?"
  "Но тогда было ради дела".
  "Представь, что я купец или патриций".
  "Тыыы? - Диана сложила губки дудочкой.
  Затем заливисто засмеялась. - Ты не купец и не патриций, Артемида.
  У купцов и патрициев - бороды, усы.
  Животы толстые.
  Ноги короткие.
  Ты же совсем не похожа на купца или на патриция".
  "Тогда закрой глаза, Диана".
  "Я закрыла глаза".
  "Представь, что перед тобой купец сидит в балагане.
  Или патриций на оргии".
  "Невозможно представить сейчас, что передо мной патриций на оргии, или купец в балагане".
  "Почему не можешь представить, Диана?"
  "Потому что от купцов и патрициев запах другой.
  Кислый от них запах.
  Ты же, Артемида, благоухаешь розами.
  От тебя веет свежестью".
  
  "Но я все равно хочу видеть твой танец, Диана", - Артемида упрямо топнула.
  "Не могу, Артемида".
  "Но я же танцевала перед тобой, Диана".
  "Это было твоё желание, Артемида".
  "Ты не желаешь передо мной танцевать, Диана?"
  "Очень даже хочу показать свой танец тебе, Артемида.
  Мы бы сравнили наши танцы.
  Но я стесняюсь".
  "Я тоже стеснялась.
  А потом начала".
  "Я не могу пересилить себя, Артемида".
  "А, если я придумаю что-нибудь?"
  "Если ты что-нибудь придумаешь, Артемида, то я буду очень рада".
  "Тогда я придумаю.
  Придумываю...
  Уже придумала. - Артемида подпрыгнула. - Ты будешь учить меня своему танцу, Диана".
  "Учить тебя танцевать, Артемида? - Диана похлопала себя по груди. - Но ты же танцуешь великолепно.
  Как балаганная танцовщица.
  Как вакханка на оргии ты танцуешь.
  Даже лучше.
  Я не смогу тебя научить лучше".
  "Ты покажешь мне то, что я в танце не знаю, Диана.
  Я покажу тебе свое.
  Так мы обучим друг дружку.
  И тогда точно - ни вакханка, ни танцовщица из балагана, ни весталка не станцует лучше, чем мы".
  "Весталка?
  Разве весталки хорошие танцовщицы?"
  "Диана!
  Ты все по балаганам, да по оргиям.
  Я же в храмы иногда хожу.
  Видела бы ты, как танцуют весталки.
  Вакханки и танцовщицы из балагана им в подошвы сандалиев не годятся".
  "Неужееееели?"
  Я думала, что весталки - скромницы..."
  
  
  ГЛАВА 448
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ВЕСТАЛКА ИРИДА
  
  "Весталки - скромницы.
  Но, чтобы показать насколько грязь черная, нужно рядом с грязью положить белый шелк.
  Так и весталки.
  Они показывают слишком уж откровенные танцы.
  Чтобы люди видели, как много в мире пороков и стремилась к совершенству и чистоте".
  "Да ты что, Артемида!
  "Ага".
  "Тогда и моя подружка детства Ирида тоже превосходно танцует.
  Она же весталка.
  Была весталкой".
  "Весталкой Ирида и остается", - Артемида ладошкой вытерла бриллиантики капелек со лба.
  
  "Ты видела, как Ирида танцует? - Голосок Дианы треснул. - Ирида танцевала перед тобой?"
  "Нет, я не видела танец Ириды, - Артемида ответила поспешно. - Она не танцевала передо мной".
  "Может быть, Ирида - неправильная весталка.
  Не умеет танцевать?"
  "Еще как умеет", - Артемида засмеялась.
  "Но ты же только что призналась, что не видела танец Ириды.
  Сейчас же утверждаешь, что Ирида прекрасно танцует".
  "Я походку Ириды видела.
  У нее летящая походка.
  Танцующая.
  Ирида идет, как танцует.
  А что будет, если она по-настоящему начнет танцевать".
  "Я попрошу Ириду, чтобы она станцевала перед нами.
  Тогда и решим, чей танец лучше", - Диана закусила нижнюю губку.
  "Чтобы мы решили, кто лучше танцует, я должна сначала увидеть твой танец, Диана".
  "Хорошо, - Диана опустила миленькую головку. - Но только мы не будем танцевать, Артемида.
  Ты придумала, что мы обучим друг дружку".
  "Начнем обучение, Диана?"
  "Начнем".
  "Тогда мы должны чувствовать друг дружку, Диана".
  "Как чувствовать?"
  "Возьмемся за руки, Диана".
  "Но, если мои руки будут заняты твоими руками, Артемида, то я не смогу размахивать.
  У меня много размахиваний".
  "Мы будем размахивать вместе, Диана".
  "Я отставляю левую ногу назад..."
  "Это уже начало танца, Диана?"
  "Да".
  "Мне нравится, как ты отставила свою левую ножку назад.
  Я так еще не танцевала.
  Я повторю". - Артемида свою ногу тоже отставила.
  "Теперь я кручу головкой", - Диана покрутила прелестнейшей головкой.
  "Так я умею, - Артемида обрадовалась. - Я бы посоветовала тебе, Диана, крутить головкой в другую сторону.
  Так красивее".
  "Да?"
  "Да, Диана".
  "Действительно, так лучше", - Диана крутила головку в другую сторону".
  "Теперь потрясем плечами, Диана".
  "Я называю не плечами трясти, а - грудями".
  "Я бы тоже так называла.
  Но "трясти плечами" звучит целомудреннее и более философски, чем "трясти грудями".
  Трясти грудями - как-то уж..."
  "Я у купцов научилась дурным словам", - Диана густо покраснела.
  Девушка потрясли плечами и грудями.
  "Теперь вращаем бедрами, Диана".
  "В одну сторону вращаем?"
  "Ага".
  "Красиво у нас получается, Диана".
  "Я сама обалдеваю, Артемида".
  "Процветаем".
  "Зацветаем".
  "Бедро к бедру прижмем?"
  "Бедро к бедру".
  "Теперь пойдем по кругу".
  "В ногу?"
  "Не сбиваемся.
  В ногу".
  
  "Теперь я обхвачу тебя сзади за талию.
  Повторяй мои движения".
  "Ты сзади.
  Я не вижу твои движения".
  "Тогда ты меня обхвати за талию.
  Крепче!
  Крепче обхвати.
  Прижмись.
  Мы всего лишь танцуем".
  "Я боюсь крепче.
  У тебя тонкая талия.
  Переломится".
  "Моя талия не уже, чем твоя.
  И не переломится.
  У тебя ручки хрупкие".
  "Одна за другой идем".
  "Хахахаха!
  Мне нравится".
  "Кажется, что вдвоем мы танцуем лучше, чем вакханки и балаганные актерки".
  "Еще как мы лучше их".
  "А весталок?"
  "Что весталок?"
  "Мы лучше, чем весталки танцуем?"
  "За весталок сразу так и не скажу.
  Весталки - особенные.
  Вроде танцы у них бесстыдные и вызывающие.
  Но в то же время - целомудренные".
  "Попросим Ириду".
  "Да, Ириду попросим".
  "Согласится?"
  "Кто их, весталок, знает".
  "А теперь повернемся лицом к лицу".
  "Повернулись".
  Прижимаемся друг к дружке.
  Танцуем так".
  "Но так не очень удобно".
  "Зато - красиво".
  "Красивое!"
  "Не слишком ли мы откровенно прижимаемся?"
  "Откровенно.
  Но мы изучаем танцы.
  Откровенно изучаем".
  "Придумай новое танцевальное движение.
  Только быстро!".
  "Так интересно?"
  "Это, разве, танцевальное движение?"
  "Все что в танце происходит, считается танцем".
  "Прекрасно".
  "Соответствующее!"
  "Мне радостно".
  "Я чувствую себя в блаженстве".
  "А я - в купальне".
  "Пойдем в купальню?"
  "Чуть позже пойдем в купальню.
  Сначала дотанцуем".
  "Ага.
  Дотанцуем!"
  "Голова кружится".
  "Потому что мы кружимся".
  "Оттого, что мы кружимся - голова кружится?"
  "И от кружения тоже..."
  "Ты - огонь!
  "Огнем и танцем!".
  "Странно сейчас я как-то почувствовала.
  Повторим?"
  "Ты отзывайся движениями, а не словами".
  "Как тебе это движение?"
  "Мммммм".
  "Я тоже мычу".
  
  "Руку.
  Руку чуть выше подними.
  Теперь - ниже".
  "Смотри мне в глаза".
  "У тебя невинный взгляд".
  "Как и я вся невинная".
  "Не так сильно".
  "Чуть медленнее?"
  "Чуть медленнее, потому что мы все-таки, танцуем, а не..."
  "Настоящее счастье".
  "Очень манящее движение".
  "Я назову этот танец - Несчастная любовь?"
  "Ты - несчастная?"
  "Нет.
  Я - счастливая.
  Любовь несчастная".
  "Почему так грустно?"
  "Купцы любят грустить в балагане.
  Рядом амфора с дорогим асирийским вином.
  На коленях сидит певичка.
  Самое время грустить купцу!"
  "У меня чешется.
  Почеши, пожалуйста.
  А то мои руки заняты... танцем".
  "Прошу повторить".
  "С удовольствием".
  "Мы чудесно танцуем".
  "Потому что мы вдвоем.
  Одна учит другую танцу".
  "Ты покраснела от стыда?"
  "Я?
  Я покраснела?"
  "Немного.
  Так мило, когда ты краснеешь".
  "Я от танца покраснела".
  "Я тоже покраснела и взмокла.
  Мы так быстро танцуем".
  "Быстро и красиво".
  "Быстро и красиво".
  "Сейчас бы в колеснице покататься".
  "В колеснице промчаться в триумфальную арку в Афинах".
  "Чтобы на нас любовались разукрашенные патриции".
  "Ага.
  Патриции пусть нам свистят вслед.
  Патриции и центурионы".
  "Откроем новое в танце?"
  "Открываю..."
  "Возьми меня за попку.
  Я попробую изогнуться сильно-сильно.
  Поддержи, чтобы я не упала".
  "Ты разбушевалась.
  Как шторм".
  "Я в шторме чувствую себя в своей стихии".
  "А я - в своей галере".
  
  "Достаточно потанцевали?"
  "Совершенно верно.
  Достаточно".
  "Теперь мы должны поцеловаться".
  "Поцеловаться?
  Зачем?
  Мы же не вакханки".
  "Наш необычный танец должен закончиться поцелуем.
  Ничего личного.
  Просто поцелуй указывает на окончание танца.
  Как же еще мы поймем, что мы уже потанцевали".
  "Да.
  Конечно.
  Я сама должна была додуматься до танцевального поцелуя.
  С закрытыми глазами".
  "С закрытыми глазами?
  Потрясающе!
  Поцелуй с закрытыми глазами.
  Нас не догонят!
  Мы лучше всех!".
  
  "Они лучше всех, - я разъярилась в укрытии. - Вас не догонят?
  Догоню и перегоню.
  Танцы с поцелуями устроили. - Я кричала и колотила кулаком по стене.
  Дездемона меня пыталась успокоить.
  Но я ее отталкивала. - Совесть совсем потеряли".
  "Вроде шум какой-то? - Диана насторожилась. - Мыши?"
  "Наверно, стена слишком толстая, - Дездемона покачала дивной головкой. - Ты кричишь.
  А они слышат мышиную возню".
  "Я им покажу мышиную возню, - я навалилась на стенку. - Я им покажу и мышей, и крыс.
  Крокодилов покажу.
  Анаконду.
  Верблюдов.
  Ослов и ослиц покажу". - Я неожиданно вывалилась в зал.
  Пока колотила кулаками в стену, пока надавливала на нее, наверно, нажала на нужный камень.
  Мое появление заморозило Диану и Артемиду.
  Они не шевелились.
  Стояли тесно прижавшись друг к дружке.
  Перед поцелуем...
  "Что же вы не целуетесь больше?" - Дездемона своим появлением тоже изрядно удивила Артемиду и Диану.
  Хотя, кажется, уже удивлять нечем.
  Стена за нашими спинами вернулась на свое место.
  Никакого прохода не видно.
  Обыкновенная стена без намеков на тайный ход за ней.
  "Танцы.
  Поцелуйчики. - Я воспользовалась тишиной чужой и онемением Дианы и Артемиды. - Вам сюда хоть труп принести окровавленный.
  Вы и не заметите.
  Красавицы!
  Под видом танца менадствуете.
  В вакханок играете.
  Меня обсуждали.
  Да.
  Вы правы.
  Весталки танцуют лучше всех.
  А я танцую прекраснее, чем все весталки вместе взятые.
  Я - весталка весталок.
  Но мой танец - не для вас.
  Вы же не весталки.
  Вы - наоборот".
  "Ирида?" - Диана проблеяла.
  "Для подруг я - Ирида, - я ответила ядовито. - А для тебя - никто".
  "Диана?" - Артемида тоже проблеяла.
  "Ты, Артемида, постыдилась бы, - я подошла и размахивала руками перед - слившимися после танца - девушками. - Диана - понятно.
  Она перед купцами в балагане и перед патрициями на оргиях танцевала.
  Диану уже не отмыть.
  Но ты же чистая, Артемида.
  Тебе замуж через неделю.
  А ты попкой крутишь перед этой бесстыдницей, - я плюнула под ноги. - Вам должно быть стыдно, подружки".
  "Ирида, ты - главное - не волнуйся, - Диана распахнула глазища. - Позволь, я тебе сейчас все объясню".
  "Главное - не волнуйся, - я передразнила подружку детства. - Я тебе сейчас все объясню.
  Это самые тупые слова, которые может произнести виноватый.
  Представь, как центурион оправдывается перед своей сотней в битве:
  "Солдаты.
  Я вас завел в болото.
  Вы все умрете.
  Вы - главное - не волнуйтесь.
  Я вам сейчас все объясню".
  Или купец тебе продаст тухлый товар, Диана.
  Но начнет оправдываться:
  "Диана!
  Это не то, что ты думаешь.
  Главное - не волнуйся - я тебе сейчас все объясню".
  Поэтому, Дианочка, медный цент - цена твоим словам.
  А нашей дружбе даже цены нет.
  Никто за нее не даст и сольдо".
  "Ирида", - Артемида сложила руки на груди.
  "Ты бы, Артемида, помолчала бы, - я зашипела на управляющую домом Дианы. - Ты - красавица.
  Наверняка, в каком-нибудь доме патриций умер бы от счастья, если бы ты к нему пришла.
  Но заметь, Артемида.
  Я к тебе в подружки не набивалась.
  Ты сама призналась мне в любви".
  "Артемида? - Диана подняла в удивлении брови. - Ты призналась в любви Ириде?"
  "Йа?
  Йо...
  Я?
  Диана, ты главное, не волнуйся, - Артемида проблеяла. - Я тебе сейчас все объясню". - Артемида замерла.
  Я и Диана переглянулись.
  Затем одновременно зло засмеялись над Артемидой.
  
  "Диана, я в своем уме, - я, отсмеявшись, снова обличала подругу детства. - Но ты, где свой ум потеряла?
  Красота твоя осталась.
  Ума нет.
  У тебя улыбка...
  Да, глядя на тебя, я уверена, многие задумываются об уютной спальне.
  Чем ты платишь Артемиде?
  Своей любовью?"
  "Ирида, - Диана прищурилась. - Я бы пыталась пробиться к твоему разуму.
  Но вижу, что дорога к нему заросла".
  "Мы с тобой одинаковые, Диана, - я не отступала. - Ты ругаешь меня, поэтому ругаешь себя.
  У меня женихов хоть отбавляй". - Вот о женихах я сказала совершенно не к месту.
  Оно как-то само вылетело о женихах.
  Я хотела похвастаться.
  Разумеется, что женихов у меня нет, и не было.
  Диана, Артемида и рабыня Дездемона это прекрасно понимали.
  Но за мои слова уцепились.
  "Кто твои женихи, Ирида?" - рабыня Дездемона пропищала первая.
  "Женихи в твоей спальне прячутся, Ирида?" - Артемида показала зубки.
  "Ирида!
  Ты сказала, что мы одинаковые.
  Все у нас одинаковое. - Диана играла на моих словах. - Значит, у меня столько женихов, сколько у тебя.
  Но у меня нет женихов..."
  "А сын цезаря Клавдий? - Я зарычала. - Ты бесстыдно показывала себя сыну цезаря и его слуге".
  "Сын цезарь не жених мне... еще, - Диана кусала губки. - Он не прислал гонца с радостным известием".
  "Подожди, Дианочка, - я натужно расхохоталась.
  Хохотала, как комедиант на арене Колизея. - Твой женишок сын цезаря Клавдий, наверняка, еще и других невест подбирает у дороги.
  Выгодное и веселое дело.
  Находит красивую девушку.
  Его слуга раздевает ее.
  А затем рисует на пергаменте.
  У сына цезаря этих пергаментов целое хранилище".
  
  "Ты была в хранилище сына цезаря, Ирида?" - Молнии летели из глаз Дианы.
  "Не была".
  "Тогда и не придумывай, Иридочка", - Диана показала мне язычок.
  "Я и не придумываю, Дианочка", - я показала язычок в ответ.
  "Насторожитесь, - рабыня Дездемона приложила ладошку к уху. - Не время ссориться.
  Идет большая ссора".
  Напрасно рабыня влезла в наш разговор.
  Ох, напрасно.
  "Рабыня, - Диана перенесла свое внимание на Дездемону. - Ты и Ирида ворвались в мою спальню, как ураган.
  Даже не подумали постучать.
  Ты - рабыня.
  Ты забыла благородные манеры.
  Но твоя Ирида должна о них помнить.
  Иридка же постоянно повторяет, что она благородная.
  Ты бы ей напомнила..."
  "Как я могу напомнить Ириде о благородных манерах, если я о них забыла, потому что я - рабыня". - Дездемона ответила ядовито.
  Но Диана не обратила никакого внимания на дерзкий ответ рабыни.
  Направилась к ней:
  "Вы появились внезапно.
  Из ниоткуда.
  Может быть, вы - призраки?
  Я вас пощупаю. - Хозяйка дома опустила ладони на груди Дездемоны.
  Затем спустила их до ее бедер. - Вроде бы живая ты, рабыня.
  Сейчас пощупаю Ириду.
  Иридка.
  Ты просвечиваешься насквозь.
  Некоторые думают, что ты настолько хрупкая и худенькая.
  Но я предполагаю, что ты - призрак".
  "Щупай себя, Дианка, - я взвизгнула и отпрыгнула.
  Прижалась к стене. - Тебе же больше некого щупать.
  Ах, я и забыла.
  Ты можешь пощупать свою управляющую Артемиду.
  Вы даже танцы придумали, чтобы друг дружку пощупать.
  Ох, Дианочка, - я пропищала.
  Якобы подражала голосам Дианы и Артемиды во время их танца. - Их, Артемида".
  "Наверно, она все-таки призрак, - Диана нагло обратилась к Артемиде. - Не дает до себя дотронуться".
  "Дианка!
  Не смей разговаривать обо мне так, словно меня здесь нет", - я в негодовании бросила тонкую вазу на мраморный пол.
  Ваза разлетелась на мелкие кусочки.
  "Ваза исчезнувшей цивилизации атлантов, - Диана сухо произнесла.
  В голосе нет сожаления. - Последняя ваза легендарного царства.
  Ей цены не было".
  "Ей и сейчас нет цены", - я пошутила.
  "Артемида, - Диана вернулась к управляющей. - Меня Акустий предупреждал, чтобы я следила за Иридой.
  Она не должна была болтаться без дела по моему дому.
  Вот вазу разбила". - Диана удостоила меня насмешливым взглядом.
  "Не зли меня, Дианка, - я погрозила кулачком. - А то я еще что-нибудь разобью".
  "Ты намекаешь, что разобьешь чье-то сердечко, Ирида? - Диана захихикала. - Одно сердце ты уже разбила.
  Сердце Дездемоны.
  Рабыня на тебя смотрит преданно и с любовью".
  "Я?
  Йа? - Дездемона заикалась. - Я всех люблю.
  Я люблю жизнь и наш огромный мир".
  "Рабыня"
  Ты наслушалась глупостей на ярмарке у бродячих философов, - Диана с презрением посмотрела на Диану. - Сама не понимаешь, что повторяешь".
  "Я умела разбирать иероглифы, - рабыня не смутилась.
  Не испугалась гнева хозяйки. - Но потом меня продали в рабство.
  Ничего странного, что я помню высказывания некоторых философов.
  Некоторые, даже иероглифы не понимают..." - Прямой вызов Диане.
  
  Диана внимательно посмотрела в глаза Дездемоны.
  Ничего не ответила.
  Зато Дездемона решила оправдаться.
  Оправдать себя и меня...
  Хотя я в поддержке не нуждалась.
  "Мне не нравится, что все нервничают, - рабыня хрустела тонкими пальчиками. - Мы могли бы сказать друг другу много доброго.
  Пожелали бы счастья.
  Вместо этого бормочем гадости.
  Я не сомневаюсь, что сердца у всех добрые.
  Они стучат, как надо.
  Я же хочу, как лучше..."
  "Ты спала с Иридой?" - Диана спросила в лоб.
  "Мы спали в одной кровати, - Дездемона ответила наивно. - Только и всего".
  "Спали в одной кровати.
  Только и всего", - Артемида зло расхохоталась.
  "Незадолго до этой встречи Ирида послала меня в спальню.
  Сказала, чтобы я ее ждала. - Рабыня хлопала длинными бархатными ресницами. - Я сначала ходила по спальному залу кругами.
  Затем попробовала открыть сундук.
  Сундук не открывался.
  Я по нему кулачком стукнула.
  Раздался грохот.
  Затем я представила, как Ирида одна мучается.
  Она одна стоит в саду.
  Жадно вдыхает аромат роз.
  Я подняла головку.
  Стала смотреть в сад.
  Но Ириду не увидела.
  Любопытно мне стало.
  Но даже не возникло мысли убежать из спальни.
  Ирида же мне приказала ждать ее.
  Пусть Ирида побудет одна в саду, если ей так хочется.
  Я хотела понять.
  Но не могла понять.
  Я прилегла на постель.
  Принимала разные позы, чтобы не заснуть.
  Но затем встала с постели.
  Послышались шаги за дверью.
  Я обрадовалась, что пришла Ирида.
  Но шаги оказались тяжелые.
  Кто-то прошел мимо нашего зала.
  Я снова опустилась на кровать.
  Вспомнила нашу с Иридой первую ночь.
  Правда, что Ирида не знала, что я была рядом.
  За дверью послышались голоса.
  Рабы тихо переговаривались.
  Один другому сказал, что скучал без него.
  Второй ответил, что тоже скучал.
  Но захотел есть.
  В животе у него забурчало.
  Затем рабы начали говорить о великом голоде.
  Они уверены, что голод скоро начнется.
  Я же вспомнила, как спящую Ириду обхватила за талию.
  Приподняла.
  Любовалась ее лицом.
  Я надавила пальчиком на кончик носа Ириды.
  Но она не проснулась.
  Рабы же снова за дверью заговорили.
  Наверно, они думали, что в спальне никого нет.
  Один раб другому сказал:
  "Вот так.
  Поголодаем.
  Быстро в постель!".
  Второй ответил:
  "Еще рано.
  Но, если ты голодный, то тоже давай - в постель!"
  Первый раб засмеялся:
  "Я приду чуть позже.
  Сначала на кухне возьму зерно.
  Спрячу в саду в яме.
  На голодный случай".
  Второй раб ему посоветовал:
  "Возьми еще и соль.
  Соль в голодные годы дорого ценится".
  Потом на рабов закричал надсмотрщик Акустий:
  "Сейчас же бегите к выгребной яме.
  Жаль, что я вас не могу сейчас избить до смерти.
  Вы должны быть здоровые, чтобы работали".
  "Но мы хотим спать", - рабы начали упрямиться.
  "Я вам сейчас ладонями рты закрою, - Акустий обещал рабам. - Не сможете дышать.
  Не станете омрачать своим смрадным дыханием и дерзкими словами мою жизнь.
  Не зевайте!"
  "Но мы хотим кушать", - рабы ответили.
  "У вас даже лица потемнели от наглости, рабы, - Акустий закричал. - Вы знакомы с моей плеткой?"
  "Плетка у тебя красивая, надсмотрщик", - рабы сдались.
  Снова стало тихо за дверью.
  Я подумала, что Ирида очень красивая.
  С мыслями об Ириде я заснула. - Дездемона с нежностью смотрела мне в глаза. - Когда я проснулась, Ирида, то увидела тебя.
  Ты мне очень нравишься.
  Если ты была в саду долго с кем-то, то я не стану на тебя обижаться. - Дездемона оглядела нас - обалдевших от ее рассказа. - Потом я и Ирида тонули в безумной страсти.
  Мы прижимались друг к дружке.
  Целовались..."
  "Мы изображали безумную страсть", - я напомнила рабыне.
  "Да.
  Мы изображали безумную страсть.
  Но затем в ней тонули.
  Мы хотели отвлечь тех, кто, возможно, следил за нами тайно.
  Потом мы провалились в проход.
  Одна на другую упали.
  Долго не поднимались.
  Опьяненные безумной страстью, побежали к старухе своднице. - Рабыню понесло.
  Не остановить ее. - Сибила нам приготовила уютное гнездышко для развлечений.
  Я и Ирида развлекались три часа.
  Потом час отходили от безумной страсти.
  Ах, я еще забыла сказать, - рабыня засмеялась в полнейшей тишине.
  Хлопала в ладоши. - К нам в спальню приходили Акустий и раб Софокл.
  Софокл рассказал Акустию, что видел, как я хватала за талию Ириду.
  Хватала.
  Прижималась к Ириде.
  Тащила ее.
  Акустий заинтересовался и тоже захотел посмотреть..."
  "Дездемона, - я прикрыла ладошкой ротик рабыни. - Больше ни слова.
  Ты и так напридумывала все это".
  
  "Почему же напридумывала Дездемона? - Злобная улыбка исказила лицо Дианы.
  Но оно не стало менее прекрасным... - Я думаю, что рабыня всю правду подробно рассказала.
  У тебя по всему телу, Ирида, свежие синяки от чьих-то пальцев".
  
  
  ГЛАВА 449
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  СИНЯКИ ОТ БЕЗУМНОЙ СТРАСТИ
  
  "На мне туника.
  Ты не можешь видеть все мое тело, Диана", - я беспомощно проблеяла.
  "Зато я вижу тело Дездемоны.
  Синяки.
  Синячки..."
  "Наверно, синяки появились оттого, что мы неосторожно изображали безумную страсть, - я оправдывалась не лучше, чем оправдывалась Дездемона. - Я ничего не помню.
  Невиноватая я поэтому.
  Во всем розовый благовонный дым виноват.
  Сибила окурила нас дымом.
  Что было потом - не помню".
  "Ах, бедненькая Иридочка, - Диана издевательски пропищала.
  Провела пальчиками по моей щечке. - Удобно делать вид, что не помнишь".
  "Зато ты не делаешь вид, что не помнишь, Дианка, - я наклонила головку. - Ты с Артемидой резвилась в танце".
  "Но мы же не знали, что за нами подглядывают моя гостья и рабыня", - Диана назвала меня своей гостьей.
  Могла бы сказать, что я - подружка...
  Могла, но не сказала.
  "Пришлось вмешаться, дорогая Дианочка, - я растянула губы в неискренней улыбке, - иначе ты и Артемида дотанцевались бы".
  "Мы просто танцевали", - щечки Артемиды порозовели.
  "Вы не просто танцевали, Артемида, - я печально покачала головкой. - Я не удивлюсь, Артемида, что когда меня будут сажать на кол...
  Конечно, подобное не случится.
  Но если бы меня палач сажал на кол, то ты поцеловала бы меня в губки, Артемида.
  А затем шлепнула бы ладошкой по попке.
  Предательница ты, Артемида!" - Я повернулась спиной к Артемиде.
  Но получилось глупо.
  Потому что я стояла лицом к стене.
  Вот, если бы я повернулась к окну.
  Затем выглянула бы в сад, то получилось бы очень величественно.
  Я помедлила.
  Затем повернулась к Артемиде.
  "Сегодня день волшебный", - рабыня Дездемона пыталась снять напряжение со всех.
  "Дездемона, у тебя щеки вспыхнули румянцем стыда, - Диана сбросила непослушную прядь со лба. - Расскажи, как ты очаровала Ириду".
  "Я?
  Мы случайно.
  Все произошло не по нашей воле", - Дездемона чуть не плакала.
  "Я не хочу знать", - Диана топнула.
  "Диана.
  То расскажи, то не хочешь знать", - я иронично засмеялась.
  "К счастью все скоро закончится, - Диана пробормотала. - А пока я не потерплю вашу безумную страсть".
  "Ты расстроилась, Дианка", - я хотела дотронуться до локтя подружки детства.
  Но в последний момент опустила руку.
  "Ты не знаешь меня совсем, Ирида".
  "Я бы открыла рот и ничего не сказала бы, Дианка.
  Но я многое о тебе знаю.
  Думаю, что и ты тоже обо мне многое знаешь.
  Поэтому не станем выдавать друг дружку гораздо больше, чем тебе хотелось бы".
  "Но, Ирида..."
  "Я уже говорила, что ты меня предала, Диана", - я ответила раздраженно.
  "Я не хочу ничем и никем рисковать.
  Ты меня слышишь, Ирида?
  Оставь свои мечты.
  Я никогда не стану снова твоей подружкой".
  
  "Ничего другого я бы от тебя не услышала, - я вздохнула. - Оставайся в своей спальне с Артемидой.
  Можете продолжать танцевать.
  Не имеет смысла вам что-нибудь втолковывать разумное.
  По крайней мере, тогда, когда вы держитесь за руки". - Я с горькой улыбкой смотрела на руки Дианы и Артемиды.
  "Мы только подбадриваем друг дружку, - Диана и Артемида тотчас расцепили руки. - Держимся за руки для подбадривания".
  "Тогда и я подбодрю Ириду", - рабыня Дездемона взяла меня за руку.
  Ладонь рабыни теплая, нежная.
  "Спать вам не хочется?" - Артемида тут же заскрипела зубками.
  "Дездемона заставляет Ириду сомневаться", - Диана выкрикнула.
  "По крайней мере, Дездемона меня любит, - я ляпнула. - Любит и защищает. - Я не могла остановиться. - А ты, Дианка.
  И ты, Артемида, вы бесчувственные предательницы.
  Вы меня ненавидите.
  Вы...
  Вы...
  Грязные девки".
  "Йа?
  Что ты сказала, Ирида?
  Ты в моем доме назвала меня грязной девкой?" - Диана побледнела.
  "В твоем.
  В твоем доме я назвала тебя грязной девкой, Диана.
  У меня же нет своего дома.
  Зато ты постоянно повторяешь, что у тебя собственный дом.
  Но он не твой.
  Ты его не заработала, Диана.
  Он достался тебе из наследства твоего отца.
  Я же не виновата, что мне отец ничего не оставил, кроме плохих воспоминаний о нем".
  "Я умираю", - Диана упала на кровать.
  Но никто не помог ей.
  Никто не утешал.
  Я и рабыня боялись подойти.
  Артемида же выясняла со мной отношения.
  "Ирида!
  Как ты могла?!!
  Ты назвала меня грязной девкой?
  Мы же с тобой в купальне вместе были".
  "Были, да сплыли, - я расправила плечи. - Ты признавалась мне в любви, Артемида.
  У тебя жених - Акустий.
  Но я застала тебя, когда ты хохотала в бесстыдном танце с Дианой".
  "Я тебе не какая-то, грязная девка", - Артемида рассвирепела.
  Отвесила мне звонкую пощечину.
  У меня в ушах зазвенела.
  "Я тебе не какая-то грязная девка", - Диана ураганом подлетела.
  Ударила меня ладонью по другой щеке.
  "Я даже не знаю, кто из вас больнее меня стукнул", - я быстро-быстро моргала.
  "Как вы смеете... грязные девки, - рабыня Дездемона взбунтовалась. - Никто не имеет права бить мою Ириду".
  И рабыня сделала то, чего боятся все владельцы рабов.
  Она подняла бунт.
  Дездемона отвесила оплеуху по левой щеке Артемиды:
  "Вот тебе, Артемида, - затем одарила пощечиной свою хозяйку: - И тебе, Диана.
  Не прикасайтесь к моей Ириде". - После звенящих оплеух наступила тишина.
  Кажется, что сама тишина обалдела от происходящего.
  
  "Все излились пощёчинами, - я пробормотала. - Только я одна обделена.
  Придется исправить". - Я левую руку с визгом запустила в волосы Артемиды.
  Правую - в волосы Дианы.
  Визжала.
  Таскала Диану и Артемиду за собой.
  Но продолжалось недолго.
  Сначала вырвалась Артемида.
  Обхватила меня за талию.
  Не угрожала.
  Наверно, хотела успокоить.
  Но рабыня Дездемона подумала, что Артемида хочет меня переломить.
  Дездемона накинулась на Артемиду.
  Диана пришла на помощь Артемиде.
  Я же защищала Дездемону.
  Мы закрутились в орущем, вопящем клубке.
  Катались по полу.
  Неизвестно как, но оказались на огромной кровати Дианы.
  Продолжали безумство.
  Первой закончила драку Диана.
  "За нами подглядывают", - Диана вырвалась из моего захвата.
  А я радовалась, что я так ловко схватила ее.
  Сидела у Дианы на груди.
  Прижимала ее руки к кровати.
  "Акустий? - Артемида отпустила Дездемону. - Ты что здесь делаешь?"
  "Наслаждаюсь", - Надсмотрщик над рабами сидел на сундуке.
  Радостно потирал руки.
  "Ты без разрешения проник в мою спальню", - Диана поправляла всклокоченные волосы.
  "Проходил мимо.
  Слышу - убивают.
  Я вбежал.
  Думал, что на тебя, Диана, напали печенеги.
  Пока вглядывался, пока приглядывался...
  Оказалось, что не печенеги.
  И не убивают.
  Вы так мило резвились".
  "Мы дрались".
  "Возьмете меня к себе драться?" - Акустий медленно облизал губы.
  
  "Пошел вон", - Артемида тихо произнесла.
  "Что?
  Что ты сказала, дорогая?" - Улыбка слетела с лица надсмотрщика над рабами.
  Артемида его прилюдно унизила.
  "Я сказала, чтобы ты немедленно убирался из спальни хозяйки дома", - Артемида зарычала.
  "Но, дорогая Артемида, - надсмотрщик над рабами пытался сохранить самообладание. - Ты же моя невеста..."
  "Я твоя невеста, Акустий.
  Но это не повод за мной шпионить".
  "Поговорим позже", - надсмотрщик над рабами вздернул подбородок.
  Вышел из спальни Дианы.
  "Не боишься, что Акустий тебе отомстит? - Рабыня спросила Артемиду, как равную. - Отравит?"
  "Не отравит, - Артемида усмехнулась горько. - Акустий знает, что я на пирах все время переставляю чаши.
  Если он попытается меня отравить, то случайно выпьет свою же отраву..."
  "Ничего не произошло, - я примирительно проблеяла. - Диана.
  Артемида.
  Я и Дездемона уходим".
  "Я всегда знала, что добром не кончится, - Диана подняла руку. - Если начинается, то не остановишь.
  Я даже не хочу думать, что сейчас творится в душе Акустия.
  Надеюсь, что не выльется в мой ночной кошмар.
  Я не хочу, чтобы Акустий умер, а затем приходил бы ко мне в спальню.
  Проснусь, а около кровати стоит фигура в белом саване.
  Бормочет.
  Крутится.
  Вертится, хочет напугать".
  "Артемида, - я провела пальцем по наливающемуся синяку под левым глазом Дианы. - Дай Диане какой-нибудь успокоительной травки".
  "Я спокойная, - Диана мягко взяла меня за руку: - Артемида.
  Дездемона.
  Прошу вас уйти.
  А ты, Ирида, останься".
  "Йа?"
  "Ты".
  "Хорошо, Диана, я останусь.
  Я слезла с кровати. - Кстати.
  Артемида и Диана.
  Во время драки... ссоры...
  Недоразумения...
  Наши туники порвались.
  Мы боролись обнаженные.
  Вот поэтому Акустий так радовался.
  И неправильно нас понял".
  "Ты, Ирида, еще бы сказала Акустию, что мы все объясним", - Артемида подмигнула мне.
  Все засмеялись.
  Стало намного легче дышать.
  
  "Дездемона, я тебе подарю тунику, - Артемида опустила ладонь на левое плечо рабыни. - Оставим Ириду и Диану поговорить.
  Им есть, что обсудить".
  "Дездемона", - я улыбнулась рабыне.
  "Да, Ирида".
  "Спасибо тебе за помощь".
  "Мне?
  Спасибо?" - ресницы рабыни быстро-быстро порхали крыльями бабочки.
  "Дождись меня в спальне.
  Никуда не уходи".
  "Я занесу тебе, Дездемона, тунику в спальню...
  В вашу спальню". - Артемида первая вышла из спальни.
  "Мне тунику?
  Я же - рабыня, - Дездемона не могла прийти в себя. - Мне туника не положена".
  "Наверно, Артемида хочет сделать тебе просто приятное", - Диана улыбнулась нежно.
  "Так много хорошего", - Дездемона беспомощно бормотала.
  Опустила дивную головку.
  Вышла из спальни хозяйки дома.
  Я не смотрела на Диану.
  Мы молчали долго.
  Неизвестно, сколько бы еще сидели без общения.
  Но я увидела... ужас.
  "Ужас, - я закричала.
  Подпрыгнула на кровати. - Крыса.
  Огромная.
  Лезет к нам".
  "Крыса? - Диана особого беспокойства не выказала. - Где?"
  "У тебя в ногах".
  "Ах, это Соломон".
  "Заколдованный царь?"
  "Нет.
  Просто Соломон.
  Я назвала крысу Соломоном.
  Она очень умная".
  "Твоя ручная крыса? - Я с содроганием смотрела, как крыса бежит по вытянутой ноге Дианы. - У нее во рту...
  В пасти персик".
  "Соломон часто угощает меня персиками, - Диана забрала у крысы персик.
  Крыс довольно запищал.
  Встал на задние лапки. - Спасибо, Соломон.
  Ты - настоящий друг".
  "У тебя крыса друг, - я опустила головку. - У меня же подруга - крыса".
  "Ты хотела меня оскорбить, Ирида?
  Но я вижу, что ты пошутила.
  Мы же в детстве так шутили".
  "Я не хочу тебя оскорбить, Диана".
  "Попробуй персик, - Диана откусила от персика.
  Протянула мне огромный плод. - Соломон замечательным чутьем выбирает самые лучшие персики.
  Он даже по деревьям бегает.
  Срывает и несет мне".
  "Персик восхитительный, - я с огромным удовольствием кушала персик. - Лучше я не пробовала".
  "Ирида?"
  "Да, Диана".
  "На тебя сок из переспелого персика льется.
  Я вытру". - Диана провела ладонью по моей груди.
  Груди сразу ответили.
  
  "Диана?"
  "Да, Ирида".
  "Может быть, слезем с кровати?
  Как-то неправильно получается".
  "Я сама тебе хотела предложить пересесть на сундук, - щечки Дианы запылали. - Я боюсь нашей встречи".
  "Может быть, оденемся, Диана?"
  "Ты меня стесняешься, Ирида?
  С каких пор?
  Мы же с тобой в детстве вместе в купальне..."
  "Не стесняюсь.
  Но, вдруг, кто-нибудь войдет".
  "Все, кто могли, уже вошли", - Диана величественно сошла с кровати.
  Я медлила.
  Диана присела на крышку сундука.
  Я решилась.
  Подошла.
  Присела рядом.
  Опустила ладошку на коленку Дианы.
  Не знаю, зачем.
  Но чувствовала, что так будет правильно.
  Диана задрожала.
  Я решила успокоить и успокоиться.
  "Мы сидим, как ты сидела с Артемидой". - Первая моя попытка провалилась.
  Я поняла, что сделала еще хуже.
  "Вы нагрели попками крышку сундука", - вторая попытка не лучше первой.
  "Угу".
  "Что в этом сундуке, Диана?" - Наконец, я нащупала мысль.
  "Не знаю".
  "Ты не знаешь, что в этом сундуке? - Я удивилась. - Сундук стоит в твоей спальне.
  Может быть, в сундуке подземный ход".
  "Подземный ход в сундуке? - Диана на меня с недоумением посмотрела. - Как подземный ход поместится в маленький сундук?
  Подземный ход большой".
  "Вход в подземный ход, - я ответила горячо. - Так часто бывает.
  Потайные ходы прячут в сундук.
  Или за ширму.
  Там, где никто не догадается их искать".
  "Может быть, потайной вход в сундуке", - Диана пропищала.
  
  "Не поверю, что ты не залазила в этот сундук, - я с подозрением смотрела на подружку детства. - Мы - девушки - любопытствуем".
  "Я бы с радостью, - Диана проблеяла. - Мы вселились в этот дом.
  В первый день я так устала, что даже не было сил открыть крышку сундука в моей спальне.
  Ночью я проснулась от приглушенных голосов.
  Кто-то ссорился отчаянно.
  Я очень испугалась.
  Мне показалось, что фигуры светятся в темноте.
  Они не испытывали друг к другу теплых чувств.
  Затем один призрак взмахнул кинжалом.
  Второй призрак закричал.
  Я тоже закричала.
  Я видела, как раненый призрак истекает кровью.
  Истекает кровью и исчезает.
  Я не в силах была подняться и шагнуть к сундуку.
  Я замерла на кровати.
  Но все же пересилила себя через некоторое время.
  Я подошла к лежачему призраку.
  Он истончался.
  Я заглянула ему в лицо.
  Готова была ко всему.
  Но то, что я увидела, меня испугало до смерти.
  Лицо призрака было твоим лицом, Ирида". - Диана замолчала.
  Опустила свою ладонь на мою руку.
  "Призрак с моим лицом, Диана? - Я не могла шевельнуться. - Ты уверена?
  Может быть, ты перепутала.
  Всего лишь сон..."
  "Я надеюсь, что всего лишь сон, - голосок Дианы дрожал. - Поэтому я не звала тебя к себе в гости, Ирида.
  Я боялась, что в этом доме с тобой случится несчастье.
  Но ты сама пришла.
  Я же сказала, что не рада тебя видеть в своем доме, Ирида.
  Я боюсь за тебя.
  Прогнать тебя не могу.
  Потому что ты мне очень дорогая.
  Но и оставаться тебе в этом доме нельзя.
  Вдруг, мой сон исполнится наяву".
  "Ты только поэтому была со мной неприветлива, Диана? - Я опустила головку на плечо подружки. - Почему же ты раньше не сказала?
  Я думала, что ты меня...
  Что ты меня больше не хочешь видеть..."
  "Ничего бы не изменилось, Ирида.
  Все очень сложно!"
  
  "Не сложнее, чем человек внутри. - В спальню Дианы зашла высокая красивая женщина.
  Я и Диана вытаращили глаза. - Человек снаружи очень простой.
  Но, если разрезать.
  Внутри нас много сложного".
  "Диана, - я прошептала. - Ты же сказала, что больше никто в твою спальню сегодня не войдет".
  "Девочки, - женщина засмеялась приятно. - Не перешептывайтесь.
  Я слышу лучше, чем колизейская мышь".
  "Ирида, познакомься, - Диана проблеяла робко.
  Она явно боялась эту женщину. - Мандрагора.
  Предсказательница.
  Мандрагора.
  Познакомься с моей...
  С моей подругой Иридой".
  "Не до знакомств, - женщина не смотрела на нас.
  Она стучала пальцами по мраморному столику. - Диана?
  Где мои деньги?
  Почему ты их не приготовила?"
  "Прости, Мандрагора, - Диана соскочила с сундука.
  Добежала до небольшого сундучка.
  Извлекла несколько серебряных монет. - Я ожидала тебя завтра.
  Конечно, я виновата.
  Деньги для тебя должны всегда лежать на столике.
  Вдруг, ты придешь, а меня в спальне нет.
  Не будешь же ты меня ждать из-за каких-то монет.
  Ты очень занятая".
  "Чем же ты, Мандрагора, так занята, - я была раздражена бессовестным появлением наглой женщины, - что не станешь ждать подачку?"
  "Ирида, - Диана прислонила руки к груди. - Не надо.
  Не ссорься с Мандрагорой".
  "Чем я занята? - Посетительница не повернулась ко мне. - Да важнее у меня дела, чем у тебя, Ирида.
  Ты же только можешь своим задом сундук греть.
  Я же сижу на ярмарке.
  Прошу милостыню".
  "Так я и познакомилась с Мандрагорой, - Диана быстро вставила слова.
  Чтобы я еще что-нибудь непочтительное не сказала ее гостье. - Иду.
  Смотрю.
  Приятная женщина.
  Милостыню просит.
  Я и дала один сольдо.
  С тех пор Мандрагора каждую неделю ко мне ходит за милостыней".
  "Чтооо?
  Нищенка приходит в твой дом, Диана?
  И требует милостыню?
  Не просит.
  Не умоляет.
  А требует?!!"
  "Одного серебряного дирхема не хватает", - Мандрагора пересчитала монеты.
  "Прости, Мандрагора, - Диана всплеснула ручками. - Я задумалась.
  Заговорилась. - Моя подруга добавила гостье две монеты. - Возьми два серебряных дирхема.
  Один - за мою забывчивость".
  "Мне лишней милостыни не надо, - гостья вернула одну монету Диане.
  Наконец, соизволила посмотреть на меня. - Кто это ротик прекрасный открывает не по теме?"
  Посетительница распахнула глаза.
  Разжала руку.
  Монеты серебряные посыпались на пол.
  Но гостья не стала их собирать.
  Даже не смотрела на них.
  
  "О моем ротике ты озаботилась, - я не щадила попрошайку, - а свой рот забыла закрыть.
  Стоишь с открытым ртом, как статуя Зевса".
  "Тыыыы, - гостья упала на колени.
  Ее лицо перекошено. - Я же говорила.
  Я же пророчествовала". - И на коленях поползла ко мне.
  "Диана, - я закричала. - Я боюсь.
  Твоя знакомая нищенка - сумасшедшая".
  "Мандрагора.
  Она.
  Она. - Диана лепетала. - Мандрагора!
  Что ты делаешь?"
  
  Но было поздно.
  Женщина обхватила руками мои колени.
  Уткнулась головой в низ моего живота.
  "Я же голая", - я проблеяла.
  "Царица, - голос женщины изменился. - Царица Савская.
  Пенелопа ты.
  Ты на Собейской ярмарке раздала все свое добро нищим.
  Поэтому нищие твоего царства стали богатыми.
  Но ты вскоре вернула себе все золото.
  Помпей Царух - молодой стражник - так влюбился в тебя, что всех победил.
  Он сложил к твоим ногам богатые дары.
  Ты милостиво их приняла.
  Назначила стражника Помпей Царух сотником.
  Сама же удалилась с Клеопатрой.
  Ты же еще и жена царя Итаки Одиссея.
  Из шкуры Циклопа ты сшила себе плащ.
  В нем ходила незамеченная по городу.
  Навещала лучших танцовщиц.
  Наслаждалась их танцами.
  Ты же еще и Клеопатра.
  Прости меня, владычица Шумер.
  Я тебя сразу не признала.
  Ты придумала шумерскую новую клинопись.
  Твои иероглифы будоражили философов.
  Одни философы видели в твоих иероглифах величие и возвышение Шумер.
  Другие же находили твои иероглифы неприличными.
  Вокруг иероглифов возникали споры.
  Даже третья Шумерская война была из-за твоих иероглифов.
  В ней погибли твои любимые жрицы.
  Ты же - царица Асирии.
  Славилась виноделием.
  Ты запечатывала амфоры с вином и бросала в море.
  Амфоры отправлялись в свободное плаванье.
  Через некоторое время их вылавливали в царствах.
  Так, благодаря тебе, вино Асирии разошлось по миру.
  Владычица Атлантиды.
  Подняла атлантов на войну с орлами.
  Но атланты не могли добраться до гнезд орлов.
  Высоко было.
  Половина твоего войска атлантов замерзли в снегах на вершинах гор.
  Орлы же терзали печень твоих атлантов.
  За твой подвиг атланты назвали тебя мудрейшей.
  Из огромной скалы вытесали статую в честь тебя.
  Статуя упиралась в небо.
  Тебя белокаменную видно было из всех царств мира.
  Повелительница Аккад.
  Ты в своем царстве Аккад устроила висячие сады.
  Всякий, кто заходил в твой висячий сад, там оставался.
  Никто не хотел уходить.
  Ты качалась в висячих садах Аккад.
  Милостиво разрешала всем питаться от плодов их.
  Но лишь с одной яблони ты запрещала брать плоды.
  Это была твоя любимая яблоня.
  Никто не смел к ней подходить.
  Однажды, ты под той яблоней наслаждалась жизнью.
  Рядом с тобой была твоя подруга Семирамида.
  Она забылась.
  Чтобы сделать тебе приятное, Семирамида сорвала яблоко с яблони и протянула тебе.
  Ты огорчилась.
  Не должна была Семирамида срывать сама яблоко с той яблони.
  Ты обиделась.
  Вы поссорились с Семирамидой.
  Она сбежала из твоего сада.
  Позже Семирамида заложила свои висячие сады.
  Но они были жалкой тенью садов твоих.
  
  
  ГЛАВА 450
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ЦАРИЦА И КОРОЛЕВА ИРИДА
  
  Ты же еще и наперсница Эбла, Эбрука и Элама.
  Ты объединила Эбл, Эбрук и Элам.
  Правила ими мудро и богато.
  Тройное царство стало самым великим и богатым.
  У каждого бедняка было стадо коров.
  Не переводились песни и праздники в Тройном царстве твоем.
  Однажды пришел Разрушитель.
  Он со своим войском сгубил треть твоего тройного царства.
  Ты не вышла на войну с Разрушителем.
  Ты сказала, что жалеешь его.
  Мужчина не должен воевать с женщиной.
  Потом ты что-то долго шептала на ухо Разрушителю.
  После той беседы он покраснел.
  Приказал воинам вернуть тебе все отобранное.
  Поклялся, что никогда больше не будет нападать на твое Тройное царство.
  Ты пристыдила не только Разрушителя.
  Ты же была еще Царица Хуритов.
  В своем царстве Хуритов ты провозгласила высокую мораль.
  Запретила купцам брить бороды.
  Девушки в твоем царстве должны всегда ходить с распущенными волосами.
  Волосы женщинам, девушкам, девочкам ты запретила срезать.
  Ты приказала всем женщинам быть красивыми.
  Никакой грязной или ветхой одежды.
  Если у твоей подданной не хватало денег на золотые украшения и на шелковую тунику, то ты выделяла средства из своей казны.
  Все женщины твоего королевства блистали.
  Не было их краше.
  Ты же еще Королева Куш.
  В своем королевстве Куш ты ввела свободные нравы.
  Закон был один - живи, как хочешь, но так, чтобы это не мешало другим.
  Любой мог жить по своему желанию.
  Королевство стало процветать.
  Люди были сытые, богатые, спокойные.
  Они восхваляли тебя.
  Отливали тебя в бронзе.
  В каждом доме была мраморная статуя тебя.
  Ты же еще и царица царства Бактрия
  Бактрия под твоими ногами.
  В Бактрия ты построила для себя и своих приближенных огромный дворец на горе.
  Облака висели на башнях дворца.
  Подданные твои восхищались дворцом.
  Он им казался небесным.
  Ты же свысока видела все земли своего царства.
  Ничто не ускользало от твоего взгляда.
  Могучий герой Персей в дар принес тебе тушу исполинского горного козла.
  Ты приказала разрубить козла на множество кусков.
  Твои верные слуги отнесли в каждый дом по куску мяса огромного горного козла.
  Всем домам хватило.
  Осталось еще и собакам.
  Ты же с высоты своего дворца смотрела на пиры и радовалась.
  Ты же еще и царица Вифиния.
  Вифиния поклоняется тебе.
  Вифинию сделала царством грации, мудрости и очарования.
  В твоей свите, о, царица прекрасная, были утонченные веселые девы.
  Дни и ночи ты с ними проводила в радости.
  Песни не смолкали в садах твоего царства.
  Танцы с утра до ночи и с ночи до утра.
  Многие говорили, что царство твое развалится.
  Что нельзя все время проводить в удовольствиях.
  Бурчали, что еще и работать нужно.
  Но назло завистникам твое царство богатело и богатело.
  Когда на душе праздник, тогда хочется работать и работать на благо царства.
  Ты же еще и Царица Цопк.
  Прославила Цопк рисом.
  До тебя в Царстве выращивали только овес.
  Но ты приказала провести воду на горячие земли.
  Превратила поля в болота.
  В болотах сажали рис.
  Вскоре Цопк стал самым рисовым царством.
  Рис ты продавала за серебро и золото.
  Говорили, что золотых монет в твоей казне не сосчитать.
  Некоторые шутили, что у тебя столько золотых монет, сколько рисинок на полях.
  Ты же еще и Повелительница Понт.
  В царстве Понт ты обязала всех, даже самых нищих и бродяг, ходить в золоте.
  Заморские гости завидовали тебе.
  Еще большей завистью наливались на твоих подданных.
  Заморские купцы и цари говорили, что царство твое бедное.
  А золото вы на себе носите только для хвастовства.
  Завистники с легкой руки, или с легкого языка философа Амадея, стали тех, кто носит на себе много золотых украшений, обзывать понтовыми.
  А сами золотые украшения получили второе название - понты.
  Ты же еще и Королева Ямхад.
  Могучий завоеватель Самсон хотел взять тебя в жены.
  Он грозился уничтожить твое Королевство Ямхад, если ты откажешься стать его женой.
  Ну, или наложницей, на худой конец.
  Ты не могла отказать жестокому тирану.
  Но и стать его женой или наложницей тоже не могла.
  Ты же все-таки королева Ямхад.
  Тогда ты придумала ему испытание.
  Сказала, что если завоеватель Самсон закатит огромный камень на гору, то ты согласишься.
  Могучий Самсон обрадовался.
  Он думал, что поднять камень на гору - ему, сильному - будет легко.
  Самсон с радостью покатил камень на вершину горы.
  Но как только собирался водрузить камень на вершине, что-то столкнуло.
  Камень и завоеватель Самсон покатились вниз.
  Второй раз.
  Третий раз.
  До сих пор завоеватель Самсон упрямо катает камень до вершины горы.
  Но каждый раз камень скатывается с вершины.
  Просто его ногой сталкивает огромный Циклоп.
  Так Циклоп развлекается.
  Ты же еще и Принцесса Дмт.
  Ты несколько раз меняла название своего Королевства.
  Королевство твое, скажем так, не процветало.
  Но как только ты подобрала правильное название королевству, назвала - Дмт, то все пошло, как по маслу.
  Новое название королевства дало и богатство, и славу, и почет, и уважение.
  Ты же еще и Царица Кушан.
  В тебя безумно влюбился королевич Елисей.
  Елисей приплыл на ладье из далекого королевства.
  Увидел тебя и сразу влюбился.
  Невозможно не влюбиться в тебя, красавица.
  Королевич тебе тоже понравился.
  Но у тебя была любимая подруга Элеонора.
  Элеонора не хотела, чтобы ты и королевич Елисей поженились.
  Ночью Элеонора пришла в спальню королевича Елисея.
  Напоила его сладким медовым вином.
  Вложила в руки королевича лук и стрелу.
  Сказала, что куда стрела упадет, там и будет свадьба.
  Королевич Елисей с восторгом побежал к твоей спальне.
  Спустил стрелу с тетивы.
  Королевич думал, что стрела упадет к твоим ногам.
  Но хитрая Элеонора еще до этого предложила тебе провести ночь с ней в саду.
  В твоей спальне был только молодой привлекательный евнух.
  Стрела королевича Елисея попала евнуху в правую ягодицу.
  Пришлось королевичу брать в жены евнуха, а не тебя.
  Королевич не особо огорчился.
  Юноша евнух ему очень понравился.
  Утром они уплыли в королевство Елисея.
  Ты же осталась с Элеонорой..."
  "Фуууу.
  Стрела в попе.
  Евнух. - Я скорчила недовольную гримаску. - Только не стрела в...
  А в остальном я полностью с тобой согласна, Мандрагора, - я не могла ногой пошевелить.
  Настолько крепко Мандрагора меня обнимала за ноги. - Пусть я царица цариц.
  Но отпусти меня.
  Неприлично.
  Ты женщина солидная.
  Я же еще девушка.
  Весталка.
  Вдруг, нас кто-нибудь увидит в двусмысленной позе. - Я набралась храбрости. - Убери голову с моего живота".
  "Слушаюсь и повинуюсь, царица Митанни".
  "Так я еще и царица Митанни?"
  "А как же!
  И Митанни, и Лазика, и Катабан, и Химьяр, и..."
  "Мандрагора.
  Ты что предсказываешь?" - Я решила отвлечь женщину вопросом.
  К счастью, она убрала голову с низа моего живота.
  Но за колени держала крепко.
  Смотрела мне в глаза.
  "Что я предсказываю?
  Твое появление я предсказала.
  Больше разве нужно?"
  
  "Спасибо, спасибо", - я жалко лепетала.
  Не знала, что делать. - Я могу быть свободна от тебя, Мандрагора?
  Я царица царств и королева королев все-таки..."
  "О, как я тебя понимаю, царица Аргоса, - Мандрагора поднялась.
  Но непрерывно мне кланялась. - Ты должна оказать мне честь".
  "Ээээ, - я блеяла. - А, разве я не оказываю тебе честь сейчас?"
  "Оказываешь, но не так, Ирида".
  "А как надо оказывать тебе честь, Мандрагора?"
  "Посети мое скромное жилище, царица Ирида".
  "Твое скромное жилище посетить? - Я сдвинула колени. - Зачем?
  С какой целью?"
  "Всю жизнь я мечтала, что ты придешь, царица Ирида.
  А теперь ты отказываешься снизойти до меня?" - В голосе предсказательницы появились угрожающие нотки.
  "Ирида, - Диана подбежала.
  Заглядывала в мои глаза. - Пожалуйста.
  Нуууу, пожалуйста, Ирида.
  Сделай так, как хочет Мандрагора.
  Она же могущественная прорицательница.
  Что скажет, то и будет.
  Я не хочу, чтобы..."
  "Но я боюсь, Диана", - я задрожала.
  "Со мной ты ничего не бойся, - Мандрагора поцеловала мне руку. - Ни немейского льва, ни Циклопа, ни Геракла не бойся, королева Ирида.
  Со мной ты в полной безопасности.
  Хотя... что я говорю.
  Ты же великая царица.
  На твой зов слетятся птицы.
  Прискачут олени.
  Приплывут киты и спруты".
  "Я подожду пока зов... созывать..."
  "Ирида, не упрямься, - Диана подталкивала меня к выходу из спальни. - Сходи.
  Побеседуйте.
  Выпейте теплого молочка с медом.
  Ты обязательно подружишься с Мандрагорой.
  Я же тем временем буду тебя ждать.
  Подготовлюсь к нашему Настоящему разговору".
  "Ты будешь меня ждать, Диана? - Я с недоверием прищурилась. - Верю с трудом.
  Хотя, конечно, если хочу верить, то поверю.
  А я хочу..."
  "Вот и славно! - Диана расцвела. - Возвращайся скорее.
  Но особо не торопись.
  С Мандрагорой интересно.
  Она, действительно, удивительная женщина".
  "Диана?"
  "Да, Ирида".
  "Я тебя привяжу".
  "Что ты сделаешь, Ирида?"
  "Привяжу тебя к кровати.
  Чтобы ты не убежала".
  "Куда я убегу из своего дома?"
  "Куда угодно и к кому угодно ты сбежишь, Диана.\
  Я тебе пока не верю.
  И не хочу тебя потерять".
  "Как ты себе это представляешь, Ирида?"
  "Что представляю, Диана?"
  "Как ты меня свяжешь и привяжешь?"
  "Одну руку - к одной стойке кровати.
  Другую руку - к другой стойке привяжу.
  Третью руку...
  Ногу привяжу к..."
  "Ирида?" - Диана постучала пальчиком по моему лбу.
  "Да, Диана?
  Ты так стучишь, как в детстве мы стучали пальцами по головам друг дружки, - я рассмеялась. - Проверяли - пустая ли голова".
  "Наверно, у тебя голова опустела с того времени, Ирида, - Диана вроде бы оскорбляла меня, но и вроде бы - шутила по-подружески. - Если ты меня привяжешь обнаженную на кровати, то, что будет?"
  "Что будет, если я привяжу тебя голую к кровати, Диана?
  Ничего не будет страшного.
  Просто ты не сбежишь..."
  "А, если насильник, Ирида?
  Разбойник?"
  "Я не разбойница".
  "Не ты, Ирида.
  Вор влезет в мою спальню.
  Захочет обворовать.
  Подумает, что я сплю.
  Но когда увидит меня обнаженную прекрасную беззащитную, связанную...
  Конечно же, вор на меня набросится.
  И украдёт у меня самое дорогое, что есть у девушки..."
  
  "Да ты что, Диана, - я выдохнула со свистом. - А я и не подумала.
  Но, откуда в твоем саду воры?"
  "Воры, как комары.
  Вор почувствует, что на кровати лежит беззащитная связанная красавица...
  Я же красавица?"
  "Да, Диана.
  Ты - красавица!" - Я приложила ладошку к левой груди.
  "Или не вор, - Диана накручивала на пальчик непослушный локон. - Любой, кто увидит меня, сразу превратится в насильника.
  Невозможно пройти мимо моей беззащитной красоты".
  "Ты права, Диана, - я задумалась. - Но что же делать?"
  "Я обещаю, что не сбегу, Ирида.
  Ты же поверь моему обещанию.
  Как в детстве мы доверяли друг дружке".
  "Тогда поклянись, Диана, что не сбежишь", - я обняла подружку.
  "Клянусь, что не сбегу от тебя, Ирида", - Диана прошептала.
  Затем мы провели обязательный ритуал клятвы.
  Подпрыгнули.
  В воздухе столкнулись грудями.
  С хохотом упали.
  Сцепили мизинчики левых рук.
  И торжественно повторили:
  "Клянусь, клянусь, клянусь".
  "Я, зачем клялась?" - Я вытирала слезы смеха.
  "На всякий случай ты клялась, Ирида.
  Чтобы и ты не убежала от меня".
  "Я к тебе пришла, Диана.
  Поэтому сбегать не собираюсь".
  
  "Царица Алехандрии, - Мандрагора потянула меня за руку. - Я жду".
  "Уже иду, - я вскочила: - Диана?"
  "Да, Ирида".
  "Одолжи мне одну из своих туник.
  Не пойду же я обнаженная по улице".
  "Никаких туник, царица Аулак, - Мандрагора взбунтовалась. - Я ждала тебя, чтобы насладиться твоим видом, царица Вавилонии.
  Я не на тунику желаю смотреть.
  А на тебя, королева Бургунды.
  Запечатлю твой образ в своих очах на века.
  Зачем мне запоминать твою одежду".
  "Но я голая не пойду по улице, - я в негодовании топнула по розовому мрамору пола. - Я - весталка.
  Я - не какая-то менада".
  "Ты не менада, Ирида.
  Ты - королева Хасмонейская.
  Ты всегда обнаженаня выходила к своим подданным.
  Обнаженностью показывала, что ничего не скрываешь.
  Ты открыта душой и телом".
  "Но мы сейчас не в царстве Хасмонейском", - я пролепетала.
  "Ирида, - Диана встала на сторону Мандрагоры. - Тебя в нашем городе никто еще не знает..."
  "Когда голая пойду по городу, то узнают меня..."
  "Подумаешь, голая, - Диана фыркнула. - Все рабы голые ходят.
  И не ропщут".
  "Если рабы ропщут, то это называется бунтом.
  За бунт рабов казнят.
  Поэтому они не ропщут..."
  "Ирида, не капризничай, - Диана поцеловала меня в щечку. - Быстро добежите.
  Туда и обратно.
  Раз, два".
  "Раз, два, - я опустила голову. - Тебе легко говорить, Диана.
  Ты говоришь, а я голая пойду я".
  "Ты умница, Иридочка", - Диана сделала вид, что подумала, что я согласилась.
  Мне пришлось сделать вид, что я согласилась.
  "Что Диана и Мандрагора задумали? - Я лихорадочно размышляла. - Может быть, Мандрагора - не прорицательница?
  А - обыкновенная сводница?
  Мандрагора приведет меня к продавцу рабов.
  Меня продадут, как рабыню.
  Но с другой стороны...
  Я и так, как рабыня".
  Я расправила плечи.
  Гордо вздернула подбородочек.
  Нарочно - чтобы позлить Диану - обняла Мандрагору:
  "Веди!"
  
  В доме Дианы мы ни с кем из рабов не столкнулись.
  Вышли на улицу.
  И... началось.
  "Мандрагора, Мандрагора! - Подскочил разносчиц пахлавы. - Погадай мне".
  "Без денег не прорицаю", - Мандрагора отмахнулась от просителя.
  "Я сегодня еще ничего не продал.
  Возьмешь натурой?"
  "Натура у тебя слаба, Эдип".
  "Я имею в виду пахлаву..."
  "Пахлава толстит.
  Я не ем сладкое мучное". - Мандрагора вела меня за руку за собой.
  Только продавец пахлавы остался позади, как вырос перед нами патриций.
  Золотой лавровый венец на его голове.
  "Мандрагора, что ты мне предскажешь"? - Патриций знал правило.
  Сразу сунул в ладонь Мандрагоры монету.
  Я же вспомнила, что Мандрагора не подобрала, не захватила с собой монеты, которые ей дала Диана.
  Монеты остались на полу.
  Значит, Мандрагора не жадная.
  Плату берет не из-за денег, а чтобы просто ее уважали.
  "Что тебе предскажу, Касий Калхаун? - прорицательница остановилась.
  Впилась взглядом в глаза патриция. - Я вижу тебя на белом коне..."
  "На белом коне - это хорошо, патриций обрадовался. - Я на белом коне в Сенат въеду?"
  "Ты на белом коне просто, патриций, - голос Мандрагоры изменился.
  Словно не она отвечала патрицию. - Ты на коне.
  А твоя голова отдельно в поле лежит.
  Всадник без головы".
  "Ужасы ты мне предсказываешь, прорицательница, - патриций побледнел. - Я прикажу тебя побить палками".
  "Приказать ты можешь, Касий Калхаун.
  Но никто не исполнит твой приказ. - Мандрагора захохотала. - Ты надеялся, что за монету я предскажу тебе счастливое богатое будущее?
  Ты правду хотел, или ложь?"
  "Я хотел красивое".
  "Красивое ты и получил, Касий Калхаун.
  Конь.
  Всадник без головы.
  Голова отдельно в поле лежит.
  Что может быть красивее?"
  "Красивое должно радовать, - я вспомнила уроки философии в школе весталок. - Отрезанная голова - не радость.
  Всадник без головы - гадость, а не радость".
  
  Своим писком я обратила на себя внимание патриция.
  "О, рабыня! - Патриций ошибочно принял меня за рабыню.
  Наверно, потому что я обнаженная на улице.
  Рабам одежда не положена... - Я возьму тебя у Мандрагоры на ночь.
  Ведь моя жизнь коротка.
  Нужно успеть все.
  А то потом буду скакать без головы. - Патриций Касий Калхаун ощупал мои груди. - Я требую, чтобы ты в постели делали все, как надо.
  Может быть, подарю тебе жизнь, рабыня.
  Придется тебе потерпеть.
  Иначе - несчастный случай с рабыней..."
  "Я не рабыня", - я ударила по руке наглого патриция.
  "Не рабыня, - патриций издевательски захохотал. - Тогда, кто же ты?"
  "Я - весталка".
  "Весталка - рабыня, - патриций по-своему понял меня. - Обернулся к Мандрагоре: - Продай мне свою весталку, Мандрагора.
  На одну ночь.
  Я всегда тебе щедро милостыню подаю".
  "Моя подружка сама себя продаст, если захочет, - Мандрагора прошипела. - Попробуй, возьми ее.
  Царица Бургундии так просто не дается в руки, патриций.
  У тебя монет не хватит.
  Силы у тебя не хватит". - Мандрагора бросила вызов патрицию.
  И он отступил:
  "Проклятая прорицательница, - патриций отбежал на безопасное - он считал, что безопасное - расстояние. - Предсказала мне смерть.
  Свою рабыню не даешь".
  "Царица Занкла тебе не по зубам, Касий Калхаун", - Мандрагора повела меня дальше.
  
  "Мандрагора?"
  "Да, Ирида".
  "Очень плохо, что ко мне все цепляются.
  То продавец пахлавы, то патриций без головы!"
  "Ты правильно сказала, что патриций без головы, Мандрагора согласно кивнула. - Голова у него на плечах.
  Но скоро ее не будет".
  "Патриций погибнет в славном бою?"
  "Патрицию Касию Калхауну отрежет голову ее жена.
  Она хочет взять в мужья молодого любовника конюха..."
  "Во как", - я приложила пальчик к носику.
  "Ага!
  Но я не сказала об этом Касию Калхауну.
  Зачем я буду желать неприятности его жене?"
  "Ты в своих пророчествах увидела, как жена убьет своего мужа патриция?"
  "Нет.
  Не в пророчествах я увидела убийство.
  Мне сама жена Касия Калхауна рассказала.
  Она призналась, что собирается отрезать мужу голову".
  "Нехорошо это", - я сжала губки.
  "Что хорошо, что - плохо никто не знает", - Мандрагора ткнула пальцем в мою левую грудь.
  "Что вы все в мою грудь тычете пальцы?
  Щупаете сиську". - Я разозлилась.
  "Грудь у тебя выдающаяся, Ирида.
  Поэтому так и просится, чтобы до нее дотронулись".
  "Тогда другое дело", - я подобрела.
  "Что - плохо, а что - хорошо, никто не знает, - Мандрагора вернулась к прежней теме.
  Наверно, хотела высказать умное. - Касий Калхаун хотел тебя взять к себе в спальню.
  Плохо?"
  "Для одних девушек - хорошо, а для других - плохо, когда патриций в спальню тащит.
  Кому, как нравится". - Я неожиданно согласилась с Мандрагорой.
  "Если жена надоевшему мужу отрезает голову, то - хорошо или плохо?"
  "Жене - хорошо.
  Мужу - плохо".
  "Я и говорю, что хорошо, что плохо - все одно", - Мандрагора остановилась около внушительной дубовой двери.
  "Мы пришли?" - я догадалась.
  "Мы пришли", - прорицательница навалилась на дверь.
  С трудом ее открыла.
  "Слишком дорогая дверь для жилища нищенки, - я пропищала. - Дуб мореный.
  Дверь тараном не пробьешь".
  "Пытались бревном выбить мою дверь.
  Не смогли". - С теми же неимоверными усилиями Мандрагора закрыла за нами дверь.
  Зажгла факел.
  "Проход вниз, - я спускалась по широким ступенькам. - Ход, как в пещеру Сибилы". - Разумеется, я проговорилась.
  Девичий язык длинный.
  "Ты была в пещере Сибилы?" - Мандрагора остановилась.
  С интересом смотрела на меня.
  "Была".
  "Скажи, о, хозяйка Иллирийского царства.
  С кем ты была у Сибилы?
  С Дианой?"
  
  "Не с Дианой я была в пещере Сибилы, - я решила солгать. - Я была одна".
  Не хотела, чтобы прорицательница узнала обо мне и Дездемоне.
  Ничего плохого и порочащего не было.
  Но все же...
  "Не лги мне, Ирида.
  Царица Калинга.
  Сибила по одному посетителю не пускает в свою пещеру.
  Она одиночек сразу убивает.
  Затем по реке отправляет в царство мертвых".
  "Я и не знала, что Сибила одиноких посетителей убивает, - я задрожала. - Теперь я предупреждена".
  "Не хочешь, не говори, что ты у Сибилы была с Дездемоной, царица Карфагена".
  "Откуда ты узнала о Артемиде Дездемоне, Мандрагора? - Я прикрыла ротик ладошкой. - Я же тебе не говорила".
  "Я - прорицательница".
  "Тогда - зачем спрашивала меня?"
  "Проверяла тебя на честность, Ирида".
  "Проверила?
  Довольна?"
  "Да.
  Я проверила тебя на честность, царица земель Цинь.
  Ты честная".
  "Я же солгала тебе, Мандрагора.
  Я ответила, что я была в пещере Сибилы одна.
  Без подружки.
  Но на самом деле я пришла с Дездемоной".
  "Ты не солгала мне, Владычица Сабейского царства.
  Ты защищала честь подруги.
  Это ложью не считается".
  "Я рада".
  "А, как я безмерно рада, - Мандрагора ввела меня в просторный подземный роскошный зал. - Пойдем за стол, радость моя".
  "Подземный дворец, - я с удивлением вертела головкой. - Сибила живет в пещере.
  У тебя же, Мандрагора, рукотворный дворец.
  Но откуда дворец у нищенки?"
  "Ну, я не совсем нищая.
  А дворец я сама нашла.
  Прорыла из каморки к нему ход.
  Никто не догадывается, что здесь дворец шикарный".
  "Получается, что я первая его увидела?"
  "Нет, Ирида.
  Я многих в свой дворец привожу".
  "И убиваешь, чтобы они не рассказали твою тайну?"
  "Никого я не убиваю, Ирида, - Мандрагора подвела меня к столу.
  Стол уставлен блюдами, корзинами, амфорами с яствами. - Зачем убивать, если человек все равно - рано или поздно - умрет?
  Просто те, кто здесь побывали, не рассказывают никому о дворце моем.
  Боятся меня".
  "Я тоже боюсь тебя, Мандрагора", - я призналась.
  "Страх - волнительное чувство.
  Страх возбуждает тело.
  Со страхом не разделаешься, как со своим врагом".
  "Диана.
  Моя Диана была в твоем дворце, Мандрагора?"
  "А как же!"
  "Тогда я могу Диане рассказать о том, что и я побывала во дворце".
  "Царица Саламинских земель.
  Ты можешь все!"
  
  "А ты - жуткая, - я дрожала. - Загадочная и пугающая.
  Я полагаю, что никому в голову не приходит с тобой ссориться, Мандрагора".
  
  
  
  ХРОНИКИ ФЕМИСКИРА
  
  EPISODE 10
  
  
  ГЛАВА 451
  
  СЕМИРАМИДА И СЕРЖАНТКА ДЖЕЙН.
  
  ИРИДА И МАНДРАГОРА
  
  "Садись на шкуру золотистого барса, - прорицательница заботливо подложила мне под попку шкуру. - Я бы позвала музыкантов.
  Мы можем с тобой устроить пир, Ирида".
  "Пир для нас двоих, Мандрагора?"
  "Люблю пиры.
  Ты тоже их любишь, царица земель Сасанидов.
  Но сейчас не время пировать".
  "Я тоже думаю, что пир здесь неуместен, - я храбро отломила от пышной рисовой лепешки: - Не отравлена лепешка?"
  "А я и не знаю - отравлена лепешка или нет, - прорицательница засмеялась.
  Затем провела ладонью над хлебами. - Нет.
  Хлеб не отравлен".
  "Мне здесь нравится, Мандрагора".
  "Я люблю свой дворец.
  Но еще больше я обожаю персиковые рощи".
  "Я тоже персики обожаю".
  "Я знаю, как ты обожаешь персики, Ирида", - Мандрагора скосила на меня глаза. - Посмотри вверх, царица Южных земель Лян".
  "Вверх-то я посмотрела.
  Но почему ты меня каждый раз называешь царицей или королевой какого-то царства или королевства?
  Ты на ходу придумываешь?"
  "Я не придумываю королевства и царства.
  Их придумываешь ты, царица.
  Все эти королевства и царства существуют.
  И ты их Владычица".
  "Пусть будет по-твоему, Мандрагора", - я натянуто засмеялась.
  Полностью уверилась, что прорицательница сошла с ума.
  Но сошла с ума только на мне.
  В остальном она мыслит здраво.
  "Ирида.
  Полюбуйся длинной янтарной комнатой.
  Она находится над входом в большой зал.
  Из комнаты можно наблюдать за пирующими".
  "Зачем за пирующими наблюдать?
  Если пир, то всем лучше пировать, чем смотреть на пирующих".
  "Некоторые любят не участвовать, а - наблюдать, Ирида".
  "Я - весталка.
  Я знаю, что большинство людей любят наблюдать, а не участвовать.
  Например, надсмотрщик над рабами в доме Дианы Акустий подглядывал... в мою спальню". - Я снова резко замолчала.
  Зачем Мандрагора будет знать о подглядывающем Акустии?
  Если ей надо, то увидит все в своих видениях.
  "Патриции и простой народ с трибун подглядывают, как гладиаторы убивают друг друга на арене, - Мандрагора бубнила. - Зрители подглядывают за актерами.
  Центурионы подглядывают за солдатами.
  Мужья подглядывают за женами.
  Жены подглядывают за мужьями.
  Пастухи подглядывают за..."
  "Пастухи подглядывают за овцами", - я подсказала Мандрагоре.
  "Пастухи подглядывают за пастушками", - Мандрагора погладила меня по головке.
  
  "Ты, Мандрагора, за кем подглядываешь?"
  "Я - прорицательница.
  Я подглядываю за всеми.
  Ты тоже подглядываешь за всеми, царица Селевкидов".
  "Ну да, ну да".
  "Ты любишь актеров в балагане, Ирида?"
  "Неожиданный вопрос.
  Я - весталка.
  Весталки по балаганам не ходят".
  "Но ты же была в балагане, царица горских Тарент".
  "От тебя ничего не скроешь, прорицательница, - я пожала плечами. - Да.
  Пару раз я посещала балаган.
  Но только по делам".
  "Я же балаганы обожаю, - Мандрагора облизнула тонкие губы. - Ни одного нового представления в балагане не пропускаю.
  Три дня назад - приплывшие из далеких земель - танцовщицы и певички показывали комедию.
  Комедия непонятная.
  О снегах.
  Как мы можем понять в Элладе снег?
  Но актеры так увлекательно вертели бедрами, что даже непонятное стало понятным.
  Они показывали комедию, как муж из ледяного дома ушел на охоту на белого медведя.
  Жена же сразу позвала рыбака в гости.
  Они мило развлекались.
  В это время неожиданно вернулся муж.
  Он забыл в ледяном доме копье.
  Мы хохотали над комедией, как безумные.
  Затем нас развлекал факир.
  Он изо рта выпускал огонь.
  Факир был похож на дракона.
  Может быть, он и был драконом.
  Дракон, который на время превратился в человека".
  "Драконов не существует, Мандрагора".
  "Ой, кто бы говорил, что драконы не существуют, - прорицательница всплеснула ладошками. - О, царица джунглей и гор Туманагара.
  В твоем подчинении дюжина драконов.
  Ты на них летаешь".
  "Летаю?"
  "А ты и не знала, Ирида?"
  "Знала, что я летаю", - я не стала спорить с опасной прорицательницей.
  Подумала:
  "Хочет, чтобы я была царицами - я буду.
  Летаю?
  Хорошо.
  Я стану говорить, что я летаю.
  Лишь бы Мандрагора не зарезала меня.
  Может быть, ей нужна кровь весталки?
  Прорицательница гадает на крови девушек?" - Я себя сама пугала.
  "Я за актерами часто подсматриваю и подслушиваю, - добродушный голос Мандрагоры успокоил меня.
  С теми, кого хотят зарезать, об искусстве не разговаривают. - Я использую все, что узнаю.
  Актеры три дня назад в своих комнатах болтали о пустяках.
  Я уже хотела уйти.
  Но заметила, что не только я одна подглядываю за актерами в балагане.
  Я спряталась за мраморную колонну.
  Замерла на месте.
  Из своего укрытия появился... надсмотрщик над рабами Акустий".
  "Акустий?
  В балагане? - Я вскрикнула. - Но это же - неприлично для надсмотрщика.
  Надсмотрщик должен следить за рабами Дианы.
  А он по балаганам подсматривает".
  
  "Акустий дождался, когда юная танцовщица отделится от компании актеров, - Мандрагора продолжала бесстрастно. - Схватил ее за руку.
  Затащил в свое укрытие.
  И начал страстно целовать".
  "Хм.
  Может быть, они знакомы? - Я пропищала. - Акустий не хотел никому показывать, что он знает танцовщицу.
  И балаганная танцовщица заботилась о своем добром имени..."
  "Нет, Ирида.
  Акустий и танцовщица не были знакомы.
  Поверь мне. - Мандрагора стучала пальцами по амфоре. - Меня больше всего удивило, что танцовщица не испугалась.
  Ее из укрытия неожиданно схватил грубый мужчина.
  Тонкая юная танцовщица не закричала.
  Не стала отбиваться".
  "А что же танцовщица сделала, когда Акустий ее целовал и лапал?"
  "Отвечала ему тем же?"
  Отвечала насильнику любовью?"
  "Да, царица.
  В своем царстве Тир ты не допускаешь подобное хватание и бесстыдство.
  А у нас, значит, приплывшим и местным все пороки доступны...
  Времена настали тяжелые.
  Я так разволновалась, что подняла с пола лютню.
  Кто-то в балагане ее потерял.
  Настраивала струны.
  Тем временем после поцелуев танцовщица сбежала от Акустия".
  "Честная девушка".
  "Честная девушка подбежала к своей подружке - певичке.
  Наклонилась.
  Долго шептала ей на ушко.
  Подружка поднялась.
  Ушла от компании.
  Нашла Акустия в его укрытии.
  И с поцелуями набросилась на него.
  Акустий, кажется, был напуган напором девушки.
  Обычно мужчины считают себя выше нас.
  Но боятся, когда девушка сама, первая.
  В голове у меня зашумело.
  Я пыталась заглянуть в дымку пророчеств и видений.
  Заглянула.
  Увидела пир.
  Посмотрела оргию.
  Вообщем, какие-то вечные праздники были в видениях.
  Певичка балаганная продолжала целовать Акустия
  Ничего не изменилось.
  Хотя я ожидала многого.
  Очень многого.
  Вскоре певичка ушла.
  Пошепталась с танцором балаганным.
  И...
  К Акустию легкой летящей походкой направился танцор.
  Я с трудом заставила себя в это поверить.
  Акустий хотел убежать.
  Но танцор схватил его за талию.
  Уронил на пол.
  Я была уверена, что танцор поколотит Акустия.
  Я думала, что певички пожаловались на Акустия своему другу по актерству.
  Актер же отомстит за поцелуи.
  Но актер сам начал осыпать Акустия поцелуями.
  При этом он действовал расчетливо и умело.
  У Акустия не было никаких шансов вырваться.
  Я в раздумье перебирала струны лютни.
  Никак не могла понять - что, зачем и почему?
  Виденья и пророчества уже не помогали.
  Я сердито ударила по струнам.
  Но никто не обратил на меня внимания.
  Я подумала, что нет разницы - кто, кого целует.
  Главное - не обманывать себя.
  Для одних разница была.
  Для других - нет.
  Позже я узнала, что актеры приплыли из снегов.
  Но сами певцы и певички рождены в Бонжурии.
  А в Бонжурии - вечный праздник любви.
  Я задумалась.
  Чтобы прийти в норму, бережно настраивала лютню.
  Я обещала себе, что не стану больше подсматривать за актерами в балагане.
  Тогда для меня это имело большое значение.
  Я ненавидела себя за то, что не родилась за морями.
  То, что я - она, меня подстегивало.
  Я должна исправиться!
  Одна струна на лютне не натягивалась.
  Я же потянула за нее слишком сильно.
  Струна порвалась.
  Я стиснула зубы и отбросила лютню.
  В то же время я почувствовала на своих плечах легкие руки.
  Я сразу подумала, что ко мне со спины незаметно подкрался наемный убийца.
  Врагов у меня много.
  Потому что не всем нравятся мои предсказания.
  
  "Не бойся, шалунья, - за моей спиной раздался нежный ангельский голосок. - Ты любишь подглядывать?"
  "Йа?" - Я оглянулась.
  Я - прорицательница.
  Не привыкла бояться.
  Моих предсказаний и меня должны бояться.
  Но все же я дрожала.
  Те певичка и танцовщица, которые целовали Акустия, а затем передали его актеру, нежно смотрели на меня.
  "Приди же ко мне", - певичка тихо пропела.
  Погладила меня по голове.
  По голове можно по-разному гладить.
  Но так, как умеют бонжурийки - никто больше не умеет.
  От руки певички тепло разлилось по моему телу.
  Я зажглась.
  Почувствовала на своих губах мягкие влажные губы танцовщицы.
  Не удивилась.
  Не испугалась.
  Раньше я не сомневалась в себе.
  Но при встрече с двумя бонжурийками, заколебалась.
  Может быть, это был сон?
  Или надуманное воспоминание? - Мандрагора мягко улыбалась. - Я не верила в то, что что-то успокоит мою душу.
  Но так произошло.
  Мне стало намного лучше.
  Руки певички и танцовщицы порхали по мне.
  Сердце мое бушевало.
  Неужели, подобное никогда не повторится?
  Сейчас мне нужна была поддержка.
  Как воздух нужна.
  Я бы убежала от счастья.
  Но от счастья не спрячешься.
  Вскоре я в бессилии опустилась на пол.
  Блаженство окутало меня.
  Певичка и танцовщица с любовью на меня смотрели.
  Они ничего не просили.
  Ничего не требовали за свои ласки.
  Они просто живут любовью.
  Я щедро насыпала бонжурийкам золотых монет.
  Не считала их.
  Девушки приняли монеты с достоинством.
  Мне кажется, что, если бы я не дала им золото, то они бы все равно относились ко мне также тепло". - Прорицательница Мандрагора замолчала.
  
  "Мандрагора!
  Мандрагора! - Я опустила свою ладошку на локоть прорицательницы.
  Пользовалась моментом.
  Мандрагора плыла в воспоминаниях. - Ты цезарю пророчествовала?
  А сыну цезаря Клавдию?
  Погадай мне.
  Я стану женой сына цезаря?
  Или - женой цезаря?"
  Я замерла.
  От ответа и действий гадалки зависело много.
  "Ирида?"
  "Да, Мандрагора".
  "Я тебя чем-то обидела?" - Предсказательница медленно выплывала из своих розовых грез.
  "Ну, началось, - я подумала. - Долго оставаться нормальной Мандрагора не может".
  "Нет, Мандрагора, - я отвечала нежно и мягко. - Ты меня ничем не обидела.
  Почему ты спросила?"
  "Если я тебя ничем не обидела, Ирида, то, зачем ты меня просила погадать тебе на сына цезаря Клавдия?
  Или на цезаря.
  Посмотри на себя, Ирида".
  "Я себя видела в зеркале..."
  "Кто ты, а кто - сын цезаря Клавдий?
  Кто сам цезарь перед тобой, царица земель Чампа?
  Держись от цезаря и его сына Клавдия подальше.
  Я не хочу, чтобы они испортили тебя.
  Ты хочешь стать женой сына цезаря?
  Или женой цезаря?
  Но это же так низко для тебя, Ирида.
  Царица Урарту, Чел, Шугут намного выше цезаря.
  Цезарь не достоин отирать пыль с твоих сандалий, царица Эпирии".
  "Я так понимаю, что гадать мне на цезаря ты не будешь, Мандрагора".
  "Что тут гадать, Ирида.
  Ты не будешь женой цезаря.
  Но не потому, что...
  А - потому что, ни цезарь, ни сын его Клавдий никогда не поднимутся до твоего величия.
  Они - рабы твои, Ирида, царица Трои".
  "Понятненько, - я вздернула подбородок. - Значит, не быть мне женой сына цезаря Клавдия или женой цезаря.
  Ну, ну.
  Это мы еще посмотрим.
  Я сама всего добьюсь".
  "Ты всего сама добилась, царица Финикии".
  
  "Я не искала с тобой встречи, - я поднялась из-за стола. - Не вини меня, Мандрагора, если я не захочу с тобой дружить".
  "Слова царицы Месопотамии!" - Мандрагора с обожанием смотрела на меня.
  Я же гордо направилась к ступеням:
  "Мандрагора?"
  "Да, царица Кальвадоса".
  "На ступенях нет ловушек?"
  "Мне не нужны дополнительные ловушки.
  Ко мне и так без разрешения не приходят.
  Мое имя - лучшая защита дворца".
  "Я не возьму от тебя тунику, Мандрагора, - я уже с лестницы кричала. - Не хочу быть тебе должна".
  "В моем дворце нет царских одежд, Ирида".
  "Мне бы и обыкновенные, не царские туники подошли, - я тихо пробурчала. - Но боюсь от тебя брать".
  Я надеялась, что Мандрагора не слышала моего бурчания.
  
  "Наконец, дверь, - я потянула за ручку. - Тяжеленая.
  Почему не открывается?"
  Я запыхтела.
  С силой тянула дверь.
  Но добилась лишь небольшой щелочки.
  "Я помогу тебе, царица гор и полей Хунну, - за моей спиной возникла Мандрагора. - Открывать легче вдвоем. - Мандрагора прижалась ко мне сзади.
  Опустила ладони рядом с моими на дверь. - Тянем, Ирида".
  "Мне кажется, что ты тянешь меня, а не дверь, - я робко пропищала через некоторое время. - Ты настолько крепкая и жаркая, Мандрагора...
  Что - лучше не надо меня тянуть".
  "А ты очень гибкая и поддатливая, Ирида.
  Так приятно помогать тебе".
  "Вот я и выбралась, - я сквозь узкую щель протиснулась за дверь. - Спасибо за угощение, Мандрагора.
  И за советы тоже благодарю.
  Мне было приятно", - я чувствовала, как между лопаток у меня стекает холодный пот.
  "Заходи в любое время ко мне, Ирида".
  "Ты же сказала, что к тебе не любят ходить".
  "Ты - царица.
  Ты обязательно придешь ко мне, Ирида".
  "Ты видела в пророчествах, как я приду к тебе, Мандрагора?"
  "Я читаю по твоим грудям, Ирида".
  "Ну, уж слишком", - мои щеки запылали.
  Я бегом понеслась по улице.
  Не оглядывалась.
  "К счастью, никого не встретила, - я надавила на ворота. - Закрыто?
  Диана?
  Артемида?
  Акустий?
  Дездемона?
  Кто посмел закрыть ворота?
  Или просто раб привратник? - Я кулачками колотила в ворота. - Немедленно открывайте, мерзавцы.
  Я не какая-то вакханка, чтобы голая через ворота полезла.
  Я - весталка!
  Я вам покажу еще..." - Снова забарабанила кулачками по двери.
  Оказалось, что уже мои кулачки стучат не по твердому, а - по рыхлому.
  "Весталка - в дом, радость - в дом.
  А, когда весталка еще и обнаженаня, да еще и вакханка-весталка..." - Передо мной стоял солидный купец.
  Халат на груди расстегнут.
  "Прости, почтенный, - я распахнула глазища. - Я стучала в ворота.
  Ворота раскрылись.
  Я по твой груди стучала".
  "Стучи, стучи, красавица", - купец сжал меня в своих объятиях.
  "Ты кто? - Я выдохнула с возмущением. - Ты - гость Дианы?
  Отпусти меня немедленно".
  "Я?
  Я не гость.
  Я - хозяин.
  Мое имя Помпей.
  Сижу в саду.
  Вдохновляюсь.
  Вдруг, стук в ворота.
  Я думал, что сборщики податей, мытари.
  Но ты закричала, что ты вакханка весталка..."
  "Я не вакханка.
  Весталкой я была.
  Ну, и остаюсь весталкой...
  И в теле я весталка по-прежнему". - Я пролепетала.
  "Главное, чтобы человек был хороший, - купец пробасил. - А ты, я вижу, все у тебя хорошее.
  Даже больше скажу - прекрасное все в тебе.
  И душа, и тело".
  "Ты душу мою не видел, купец".
  "При красивом теле всегда душа прекрасная.
  В плохом теле хорошая душа не поселится.
  Душа у тебя через сиськи выпирает". - Купец отпустил меня.
  "Хозяин?
  Помпей?
  Диана о тебе мне не рассказывала".
  "Какая Диана?
  Почему Диана обо мне не рассказывала?"
  "Диана.
  Моя подруга.
  Она торгует.
  Кажется, что я ошиблась домом", - я только сейчас заметила, что дом другой.
  "Ты не ошиблась, красавица.
  Ты пришла ко мне.
  Очень приятно", - купец расплылся в улыбке.
  "Меня зовут Ирида", - я на всякий случай улыбалась.
  Положение мое незавидное.
  Голая ворвалась в дом купца.
  Что стражники подумают о весталках?
  
  "Заходи, Ирида, - купец сделал широкий жест. - Сад у меня большой.
  Прогуляемся по саду.
  Я выращиваю разные травы.
  Поговорим о жизни, Ирида".
  "Поговорим о жизни, Помпей? - Я недоверчиво нахмурила брови. - Ты хочешь с обнаженной девушкой о жизни говорить?
  Как можно верить мужчине.
  Особенно купцу?
  Ты лучше мне скажи, где дом Дианы.
  Я - ее подружка".
  "Диана? - Купец бесстыдно рассматривал меня. - Диана честно торгует.
  Уважаю Диану.
  Девушка она красивая.
  Я однажды переплатил за рис.
  Так Диана ко мне вечером в дом пришла.
  Вернула разницу в монетах.
  Побольше бы подобных красавиц в торговле было.
  И подружка у нее замечательная", - купец облизнул губы.
  "Далеко дом Дианы?"
  "На соседней улице.
  Рядом со статуей Аполлона, - купец Помпей ответил охотно. - Но не советую тебе головой бежать, Ирида".
  "Почему?"
  "Потому что час стражи сейчас.
  Заметят одинокую обнаженную девушку на улице..."
  "Дальше не продолжай, Помпей, - я приложила пальчик к носику. - Что же мне делать?"
  "Ты сама должна догадаться, что тебе делать, красавица, - Помпей развел руками. - Можешь стоять на улице перед моим домом.
  А можешь прогуляться со мной по саду моему...- Помпей приложил руку к уху. - Слышу бряцанье оружия.
  Стража".
  "Стража?
  Обманываешь.
  Я не слышу. - Я тоже прислушалась. - Теперь слышу.
  Помпей?" - Я встала к купцу боком.
  Чтобы он любовался мной. - У меня к тебе просьба".
  "Вакханки не просят.
  Вакханки требуют".
  "Я не вакханка.
  Я - весталка!"
  "Весталки говорят от имени богини Весты".
  "Помпей!
  Я говорю от имени богини Весты.
  Дай мне какую-нибудь тунику.
  Я отдам.
  Не обману.
  Я живу у Дианы в доме".
  
  "Отдать тебе тунику, красавица? - Помпей запустил ладонь в бороду.
  Долго чесал. - Ты - весталка.
  Я - купец.
  У весталок свои принципы.
  У купцов - свои.
  Купец ничего не дает просто так.
  В этом смысл торговли.
  Если я тебе подарю тунику, то меня купцы перестанут уважать".
  "Тогда продай мне тунику.
  Деньги я тебе занесу позже. - И добавила для солидности. - У меня в подругах Мандрагора..."
  "Мандрагора и Диана в подругах? - Купец испытующе посмотрел на меня. - Как ты так успела все, красавица?"
  "Потому что я красавица".
  "Но все равно не могу дарить, - Помпей огорчил меня. - Иначе свою честь купеческую потеряю.
  Вот, если бы ты, Ирида..."
  "Даже не думай об этом, купец.
  Лучше я умру..."
  "Я не об этом, - купец Помпей захихикал.
  Словно случайно распахнул халат. - Ты же сама видишь, Ирида.
  Ты обворожительная.
  Манящая.
  Чарующая.
  Передо мной обнаженная.
  А я - никак.
  Во всем виновато мое обжорство.
  Очень люблю жирных барашков на вертеле.
  Поэтому на другую любовь сил не хватает".
  "Вижу, - я засмеялась. - Твое опущенное состояние успокоило меня, купец Помпей.
  Успокоило, но не не обнадежило".
  "Знаешь, что, весталка?"
  "Не знаю, что, купец Помпей".
  "Станцуй для меня".
  "Станцевать для тебя?"
  "Заодно посмотрю - настоящая ли ты весталка.
  Я видел танцы весталок в храме Весты.
  Меня не обманешь".
  "Йа...
  Я могу станцевать для тебя, купец. - Я ответила после недолгого раздумья. - И тогда ты одолжишь мне тунику?"
  "Не только одолжу, но подарю тебе тунику, Ирида.
  Если, конечно, твой танец захватит меня".
  "Захватит мой танец, - я обещала легко. - Мой танец, кого хочешь, захватит".
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"