O Simona : другие произведения.

Хроники Фемискира. Episode 21

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Хроники Фемискира. Episode 21 С интересом, O SIMONA!
  
  
  ХРОНИКИ ФЕМИСКИРА
  
  EPISODE 21
  
  
  ГЛАВА 1001
  
  - И ещё скажу...
  Никогда не презирай своё ремесло.
  Ведь отец твой и дед были почтеннейшими людьми.
  А они всего лишь были.
  Были, как и ты.
  Искали ледяные алмазы.
  Ограняли их.
  И продавали.
   - И померли в нищете.
  Ничего мне не оставили. - Я говорила холодно.
  Но во мне клокотало.
  Шторм сарказма внутри меня. - Вот так предки.
  Добились того, что их потомица нищенствует.
  - По мне...
  Мне кажется, что все нищие - ленивцы.
  Даже те, кто трудится.
  Просто лень искать новую работу.
  Лень и страшно.
  Страшно бросить хоть какое-то своё ремесло. - Клаудия говорила.
  При этом пристально смотрела мне в глаза.
   - Ой, Клаудия!
  Тебе бы только в доме престарелых работать.
  В доме престарелых нищих.
  Психологом.
  Утешать умирающих нищих.
  Ты всё затеяла, чтобы поучать меня?
   - Что я затеяла?
   - Всё ты затеяла.
  Таскаешься за мной.
  Учишь уму-разуму.
  Вернее, тебе кажется, что учишь уму-разуму.
   - Ингеборга.
  Я не хочу думать, что тебя привела ко мне любовь к безделью и легкой наживе. - Клаудия воткнула кулачки в бока.
   - Чтооооо?
  Ты не хочешь думать?
  Да кто ты, вообще? - Я расставила ноги.
  Широко расставила.
  
  ДЕВУШКА РАССТАВЛЯЕТ НОГИ ТОЛЬКО В РЕДКИХ СЛУЧАЯХ.
  
  Ты не знаешь, каково уходить домой, когда твои подружки собираются в сауну.
  А у меня нет денег на сауну.
  Лишь только на быструю помывку в бане.
  В общей бане.
  С мужиками.
  Мужики нарочно ходят в баню.
  Чтобы глазеть на голых девушек.
  И...
   - Ингеборга.
  Ты покраснела.
   - Клаудия.
  А ты побелела.
  Хотя дальше белеть некуда.
  Ты говоришь, что я к тебе пришла.
  Нет, Клаудия.
  Ты ко мне пришла.
   - Всё!
  Хватит! - Клаудия рубанула рукой. - С меня достаточно.
  Ты...
  Ты, Ингеборга.
   - Ну, продолжай, - я зашипела. - Договаривай.
   - Ты полетишь со мной, - Клаудия схватила меня за руку.
  Потащила.
   - Стой!
  Куда я полечу?
  Остановись.
  Глупая.
  Хотя.
  Да.
  Ведь я мечтала улететь.
  Улететь отсюда.
  
  УЛЕТЕТЬ - МЕЧТА ТЕХ, КТО НЕ УМЕЕТ ЛЕТАТЬ: ХОДИТЬ ПО ЗЕМЛЕ - МЕЧТА ТЕХ, КТО ЛЕТАЕТ.
  
  Я только одежду заберу.
   - Не надо тебе одежда, - Клаудия пыхтела.
  За мной образовалась борозда.
  Ведь Клаудия тащила меня. - Туда, куда мы летим...
  Там одежда не нужна.
  По крайней мере, для девушек.
  А эту одежду заберешь.
  Потом.
  Когда вернемся.
   - Так мы еще и вернемся?
   - Либо купишь себе новую одежду.
  Подобающую.
  Для тех мест.
   - Ты меня заинтриговала, Клаудия, - я уже не сопротивлялась.
  Шла за новой подружкой. - Клаудия?
   - Ну, что ещё, Ингеборга? - голос Клаудии недовольный.
   - Ты злишься, Клаудия.
  Злишься, потому что я тебя напрягла.
  Ты же хотела что-то другое.
  Типа ты меня будешь учить.
  Учить жить.
  А я должна соглашаться.
  И кланяться тебе.
   - Типа того.
  
  КАЖДЫЙ ХОЧЕТ ТО, ЧТО ХОЧЕТ, А ПОТОМ С УДИВЛЕНИЕМ ПОНИМАЕТ, ЧТО НЕ ЭТОГО ХОТЕЛ.
  
   - Ты сказала - летим?
  На чем?
  У тебя есть космокатер?
  Настоящий?
  Шикарный?
  На какие деньги купила?
  Ты - богатая?
  Или на метле полетим? - На нервной почве я не могла остановиться.
  Остановиться болтать. - Ты - ведьма.
  И еще.
  Я хотела сказать, что ты очень грациозная.
  Ты идешь, как танцуешь.
  Мне сзади видно.
   - Серьёзно? - Клаудия остановилась.
  С удивлением посмотрела на меня.
  В её глазах заплясали огоньки радости.
   - С чего бы я тебе врала?
  Клаудия.
  Я иду за тобой.
  Наслаждаюсь твоим танцем.
  Ты прокладываешь дорожку в снегу.
  Но делаешь это так непринужденно.
  Легко.
  Я тоже хочу научиться так танцевать.
  Научишь?
  Научишь меня?
   - С удовольствием! - Щечки Клаудии снова порозовели.
  И она опять задышала тяжело. - Прямо сейчас?
  Ингеборга?
  Сейчас тебя научить грациозной походке?
  От бедра.
  Танцу в снегах?
  Но в танце нам надо будет прижиматься друг к дружке.
  Крепко-крепко.
   "Меня прижимания не смущают", - я подумала.
  - Но не сейчас.
  Клаудия.
  Обучишь меня потом.
  Мы же не расстаемся?
   - Не расстаемся, Ингеборга.
  Мы летим на вечеринку.
   - На вечеринку?
  Ух, ты! - Я раскрыла рот.
  Широко раскрыла.
  Хорошо, что Клаудия шла впереди.
  И не видела, как я потеряла самообладание.
  
  НИЧТО НЕ ПОТЕРЯНО, ЕСЛИ ЭТО НЕ УВИДЕЛИ.
  
   - Ингеборга.
   - Да, Клаудия.
   - Я хочу показать...
  Показать тебе.
   - Ты и так на виду.
  Мы же без одежды.
   - Покажу тебе, что вечеринка - не предел мечтаний.
  Что существуют ценности.
  Другие ценности.
  Которые дороже сиюминутных развлечений.
   - Ты мне покажи.
  Сначала покажи вечеринку.
  А вывод я сделаю сама.
  Что такое хорошо, и что такое плохо.
  Не убедюсь...
  Не убеждусь...
  Пока сама не пощупаю и потрогаю.
   - Пощупаешь?
  И потрогаешь? - голосок Клаудии дрогнул.
   - Нуууу.
  Так философ сказал.
  Не я.
  Древний философ.
  Мы в гимназии его проходили.
   - Тогда.
  Летим! - Клаудия хлопнула в ладоши.
  И...
  Из - снежной горы поднялся...
  Нет.
  Не космокатер.
  А настоящая космояхта.
  Шикарная.
   - Твоя? - Я рот раскрыла.
  Забыла, что у меня характер стойкий.
  Ледяной характер.
   - Ну, как бы моя, - Клаудия пропустила меня вперед.
   - Как бы.
  - Ни как бы.
  Ничего конкретного не говоришь. - Я вошла в космояхту. - Даже о себе ничего не сказала.
  Скрываешь.
  Будто я к тебе напрашивалась.
  
  КТО НАПРАШИВАЕТСЯ, ТОТ И ДОЛЖЕН ОБЪЯСНЯТЬСЯ.
  
   - Все будет хорошо.
   - Ты еще тумана подпустила, Клаудия.
  Вскоре мы прилетели.
  Космояхта была скоростная.
  Спортивная космояхта.
  Красненькая снаружи.
   - Как классно! - Я потянулась. - Клаудия.
   - Да, Ингеборга.
   - Все же.
  Как-то непривычно.
  Мне непривычно.
  Голая на вечеринку.
   - Никто и не заметит, - Клаудия махнула рукой.
  Беспечно. -
  
  ОДЕЖДУ НУЖНО ТЩАТЕЛЬНО ПОДБИРАТЬ ПОД СЕБЯ И ПОД СЛУЧАЙ, ЧТОБЫ НЕ СМЕЯЛИСЬ НАД ТОБОЙ И НЕ ФЫРКАЛИ, НО, ЕСЛИ ПРИДЕШЬ ГОЛЫЙ, ТО СРАЗУ ВСЕ ВОПРОСЫ ИСЧЕЗНУТ...
  
   - Тебе лучше знать! - Меня раздирало.
  Неуёмное любопытство раздирало.
  "Клаудия права, - я подумала. - Если я заявлюсь на вечеринку в одежде.
  В своей одежде.
  Или другой.
  Но не подобранной под мероприятие...
  Меня осмеют.
  А голую девушку не осмеют.
  
  НИКТО НЕ ПОСМЕЕТ СМЕЯТСЯ НАД ГОЛОЙ ДЕВУШКОЙ".
  
  Мы оказались в гуще событий.
  Сразу влилилсь в вечеринку.
  Она, кажется, была везде.
   - Вечеринка у Вероники, - Клаудия поясняла мне.
  Мы лавировали между людей.
  На нашу наготу...
  Не скажу, что не обращали внимания.
  Но относились к ней с пониманием.
  И с одобрением. - У Вероники и Джексона.
  Здесь - сборная солянка.
   - А что такое - солянка?
  И, почему она сборная?
   - Попробуешь солянку.
  Поймешь.
  Сейчас же - смотри, Ингеборга.
  Вероника любит смешение групп.
  Сталкивает разных лбами.
  Чтобы насладиться замешательством.
  Чужим замешательством.
  Посмотри.
  Около колонны стоит Вероника.
  Она - полненькая блондинка.
  Возраст - как наш.
  Ей девятнадцать.
  Вероника отчаяннно красится.
  Хотя и так - прекрасна.
  Без макияжа.
  Волосы выкрасила в рыжий цвет.
  Хотя сама - блондинка.
  Натуральная.
  На лице - толстый слой косметики.
  От Джони Уокера.
  Всё у Вероники грубоватое.
  Кричащее.
  Кричаще яркое.
  Духи - только роза.
  Настолько плотные духи, что обрушиваются на людей.
  Как и сама Вероника.
  Она - личность.
  Говорит пронзительным голосом.
  Хотя её голосок...
  Настоящий голосок - мелодичный.
  Очень.
  Речь переполнена словами "душечка", "сладкая", "конфетка".
  Её дружок - наоборот.
  Джексон отличается сдержанностью.
  Во всем.
  Он намного старше, чем Мастрояне.
   - А Мастрояне - это кто?
   - Ингеборга.
  Всему свое время.
  Узнаешь.
  А пока слушай.
  И запоминай.
  Ведь эта вечеринка тебя многому должна научить.
  Девидсон и Мастрояне дружат.
  Давно дружат.
  
  КОГДА ДВА МУЖЧИНЫ ДРУЖАТ, ТО ЖЕНЩИНЫ ЗЕВАЮТ.
  
  Джексон курит сигары.
  И носит усы.
  Усы он подкручивает.
  И посыпает пеплом от табака.
  Чтобы усы были серые.
  Предпочитает замшевые куртки.
  И кожаные шорты.
  Вообщем, думает, что он очень спортивный.
  У него много домов.
  Множество поместий.
  Он содержит свору псов.
  Еще он владеет сетью космопортов.
  В молодости был гонщиком на космокатерах.
  Даже сейчас иногда участвует в гонках.
  Чтобы не потерять навыков.
   - Клаудия! - подплыла Вероника. - Ты прячешься от меня! - Вероника обняла Клаудию
   - Не прячусь, - Клаудия засмеялась.
  Как показалось мне - натужно засмеялась.
  Чуть-чуть натужно. - Моя подруга...
  Ингеборга.
   - Вы так прекрасно смотритесь, - хозяйка вечеринка загорелась. - Смотритесь вместе замечательно!
  Пойдемте. - Она повела Клаудию.
  Я же шла сзади:
  - А это наша Клаудия! - Вероника объявила. - Знаменитая Клаудия!
   - Чем же Клаудия знаменита? - Я быстро спросила.
  Не теряла ни минуты.
   - Сладкая! - Вероника улыбнулась мне.
  Назвав сладкой... - Ты не знаешь?
  О!
  Это в стиле Клаудии.
  Ничего о себе не рассказывать.
  Но.
  Узнаешь.
   - Меня только обещаниями кормят, - я задрала подбородочек.
  И заметила.
  "Клаудия смутилась.
  Ужасно смутилась.
  Вот так дела!
  Несломимая ледяная Клаудия смущается.
  Потому что хозяйка ее представила, как космофрегат?
  Космофрегат нового типа?
  Хм...
  Клаудию многие знают.
  Подходят.
  Здороваются.
  И она знает многих.
  Приветствуют друг друга.
  Первое правило вечеринок я уяснила.
  Тебя должны знать.
  Иначе будут смотреть, как на мышь в мышеловке".
  
  КОГДА ТЕБЯ ЗНАЮТ - ЛУЧШЕ БЫ НЕ ЗНАЛИ.
  
  Я обратила внимание на пару.
  Смуглый жирный старикашка тискал девушку.
  Пепельная блондинка.
  От нее веяло холодом.
  Душевным холодом.
  Наверно, она из нашей конфедерации Снежных Планет.
  Наверно, она - содержанка.
  Жирный старикашка её содержит.
  А она за это позволяет себя тискать.
  При всех.
  Хозяйка вечеринки наслаждалась.
  Она представила Клаудии эту пару.
  Причем, меня уже никто не замечал.
  Ведь я на вечеринке - никто.
  Всего лишь подруга Клаудии.
  А я даже не знаю, сколько у неё подруг.
  Настоящих подруг.
   - Клаудия!
  Позволь познакомить тебя с Цацманом и Бекки.
  Они - мои друзья.
  Из Центральных Галактик.
  Цацман прилетел сюда снимать гало сериал о красотках..
   - Надо же! - Клаудия воскликнула. - Очень интересно.
  Сегодня я встретила девушку.
  Которая должна играть в этом сериале.
   - Очень любопытно.
  Действительно, любопытно, - Цацман поднял брови.
  Его акцент мягкий.
  Акцент жарких планет. - Я ещё не набирал актеров.
  За исключением исполнительницы главной роли.
   - У той девушки разыгралась фантазия! - Бекки нахмурилась. - Дорогой.
  Ты нашел себе шлюху?
   - Что ты, птичка моя, - толстый старикашка закудахтал.
  Понятно.
  Он отдал главную роль своей подруге.
  Бекки.
  А тут еще кто-то претендует на главную роль в его гало сериале.
  
  КОГДА ВСЕ ДУМАЮТ ОБ ОДНОМ, ТО ИСЧЕЗАЕТ НЕЛОВКОСТЬ.
  
   - Джексон, - Вероника позвала своего дружка. - Подойди.
  У нас недоразумение.
  Две девушки претендуют на одну роль.
  При этом каждая уверена, что она - единственная. - Вероника наслаждалась.
  Ведь назревал скандал.
  Подошел Джексон.
  Вероника представила его старикашке жирному и его пепельной подруге.
  "Удивительно.
  Никого не занимает моя нагота.
  Моя и Клаудии.
  Хотя, и кроме нас, попадаются много девушек без одежды".
   - Я в отличном настроении! - Джексон поцеловал Веронику. - Драка будет?
  Все засмеялись.
  Джексон обнял Клаудию.
  Принялся непринужденно беседовать с продюсером и его подружкой.
   - Дорогой! - Вероника встала между Клаудией и своим Джексоном. - Как зовут девушку, которая - по твоим словам - должна играть главную роль в новом галосериале?
   - Что? - Джексон сразу отстранился от Клаудии. - Меня охватило чувство.
  Чувство вины.
  Почему ты спрашиваешь?
   - Я должна иметь для этого особые причины?
  Чтобы спрашивать тебя? - Вероника посмотрела на Джексона.
  Странно посмотрела. - Или мне показалось?
  
  НО, КОГДА ЗАМЕШАНА ДЕВУШКА, ТО ЭТО НЕ КАЖЕТСЯ.
  
   - Я ощущаю напряжение, - Джексон пробормотал.
  Заполнил паузу. - Нет, конечно.
  Это - Клаудия! - Джексон указал на Клаудию. - Почему всё тебя интересует?
   - Нет.
  Не интересует, - Вероника покачала головкой.
  Очаровательной головкой.
   - Йа.
  Я не собиралась! - Клаудия пропищала. - Роль?
  В гало сериале?
  Я думал, что Джексон шутит.
   - Ах, ты, - жена продюсера взвилась. - Какая-то девка.
  Голая девка вскружила голову моему парню. - Бекки схватила ухажера за руку.
  Хотя "парню" было далеко за средний возраст.
  И близко - к окончательному возрасту.
   - Мне не нужны никакие роли, - Клаудия задрала подбородочек.
   - Врешь! - Бекки зашипела.
   - Мне и так хорошо.
  Без ролей.
  Я не подстилка.
  Чтобы ложиться под потного жирного мерзкого старикашку.
  И из-за чего?
  Чтобы меня сняли в галосериале.
   - Я - потный?
  Я - жирный?
  Я - мерзкий? - Продюсер открыл рот.
  Он привык, чтобы к нему подластивались.
  Чтобы его восхваляли.
  А тут...
  
  ЕСЛИ ПРИВЫК, ЧТОБЫ ТЕБЯ ХВАЛИЛИ, ТО ПРИВЫКАЙ К ТОМУ, ЧТО ПОТОМ ПЕРЕСТАНУТ ХВАЛИТЬ.
  
   - Я никогда не слышал об этой Клаудии.
   - Эта Клаудия стоит рядом с тобой.
  При этом - бесстыже голая.
   - В чем дело? - Джексон засмеялся.
  Глупая улыбка осветила его лицо.
  Даже украсила его.
  
  ГЛУПОСТЬ УКРАШАЕТ.
  
   - В чем бы ни было дело, но оно не в тебе, - Вероника сурово смотрела на своего ухажера.
   - Я собираюсь сниматься в новом гало сериале, - Бекки выпятила нижнюю губку. - Только я одна.
  Потому что его продюсирует мой любимый.
  А других я не знаю.
  И знать не хочу.
  Особенно тех зазнаек, которые врут, что они будут участвовать в съемках.
   - Я не говорил, что Клаудия снимается в этом гало сериале, - Джексон заметил.
  Сухо посмотрел на Бекки. - Я сказал, что Клаудия может понравиться любому.
  И любой будет счастлив снимать ее.
  Снять ее.
  
  ЛЮБОЙ СЧАСТЛИВ БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ.
  
   - О!
  Это объясняет недоразумение! - продюсер засмеялся.
   - Джексон постоянно знакомится с красотками, - Вероника подмигнула Клаудии. - Коллекционирует их.
  И тебя хотел завлечь.
  Но ты ему не по зубам.
   - Я уже выбрал актрису, - продюсер облапил свою невесту. - Она - никому не известная шестнадцатилетняя балерина.
  Но компания по поиску актрис...
  Эта компания привлекает широкое внимание.
  Мой будущий гало сериал уже знаменит.
  Хотя еще я даже не начал съемки.
  Я обожаю интервьюировать претенденток.
  Все счастливы!
   - Чтооо? - Бекки прошипела. - Ты...
  Ты - наглец - выбрал другую?
  На мою роль?
   - Что ты, дорогая.
  Твоя роль останется тебе.
  Ты - по сюжету - заботливая мать главной героини.
   - Я?
  Йа - мать? - Бекки чуть не упала.
  Глаза широко расширены.
  Все наслаждались зрелищем.
   - Ну и что? - Продюсер пожал плечами. - Шестнадцатилетняя балерина выглядит, как двенадцатилетняя.
  Ты, же - девятнадцатилетняя.
  Выглядишь...
  Гм...
  Солидно.
  Солидно выглядишь.
  На все тридцать.
  Так что как раз - дочка и мать.
  
  В КИНО СТАРИКИ - МОЛОДЫЕ, А МОЛОДЫЕ - СТАРИКИ.
  
  Тебя ждет разочарование, Бекки.
  Таков шоу-бизнес.
  Большинство девушек знают правила.
  Правила игры.
  Игра в славу.
  Те, кто не знают, быстро их усваивают.
  Я прав, дорогая? - Продюсер с любопытством посмотрел на свою невесту.
   - Дорогой, - Бекки кивнула.
  Ее лицо...
  Оно ничего не выражало.
  Бекки напоминала красивую куклу.
  Раскрашенную куклу.
   - Именно так мы познакомились с тобой.
  Бекки. - Продюсер не видел огонь.
  Серый огонь в глазах Бекки. - Ты была актриса.
  Пришла за ролью.
  А получила меня.
  Ты - будешь моей третьей женой.
  Две другие - тоже актрисы.
  Наверно, я с ним познакомился подобным образом.
  Точно не помню.
   - Конечно, дорогой, - Бекки заговорила с акцентом.
  С сильным акцентом планет окраинной группы Галактик. - Снимай гало сериал.
  Я не возражаю.
   - Ты не возражаешь? - продюсер захихикал. - С чего бы ты стала возражать?
  Кто ты?
   - Снимай, - Бекки повторила. - Если у тебя есть деньги.
   - Деньги?
  На что ты намекаешь? - продюсер хрюкнул. - У меня денег - море.
   - Уже нет.
   - Как уже нет? - продюсер захихикал.
  Потом его лицо покрылось пятнами.
   - Проверь, - Бекки усмехнулась.
  
  
  ГЛАВА 1002
  
   - Мой счет! - продюсер посмотрел на голограмму. - Он опустошен.
  Осталось несколько жалких тысяч.
  Куда делись мои миллионы?
  Миллионы космодолларов? - Маленькие глазки продюсера впились в Бекки. - Ты?
  Ты?!!
  Ты обокрала меня! - Он топал маленькими ножками.
  Маленькими толстыми ножками.
  Слоновьи ножки. - Тебя посадят!
  Тебя сошлют на урановые планеты.
  На рудники.
  И ты загнёшься там.
  А мои деньги мне вернут!
  
  ВСЁ МОЁ СТАНЕТ МОИМ.
  
   - Вот как ты заговорил, милый! - Теперь Бекки наслаждалась. - А говорил, что меня любишь.
   - Космополиция!
  Немедленно космополицию! - продюсер закричал.
   - Мы уже здесь, - подошли два космополицейских.
   - Схватите...
  Немедленно схватите эту.
   - Сэр Гордонский, - полицейский защелкнул наручники на руках продюсера. - Ты арестован.
   - Йа?!!
   - За оскорбление мадемуазель Бекки, - второй космополицейский кивнул.
   - Но...
  Почему я? - До продюсера начало доходить.
  Доходить, что его подловили.
  Но на чем?
   - Ты оскорбил мадемуазель Бекки.
  Кричал на неё.
  Хулиганил.
   - Но она забрала мои деньги!
   - Законно.
  Законно забрала.
   - Законно? - продюсер оседал на пол.
  Но полицейские ему не дали упасть.
  Видно, что арестованные не должны падать.
   - В нашем договоре, - Бекки пропела. - Милый.
  В нашем предсвадебном договоре.
  В Договоре обручения сказано.
  Сказано всё.
  Если ты начнешь бахвалиться своими победами на прошлых любовных фронтах...
  Если ты...
  Ну и так далее.
  Искусственный интеллект вычислил, что всё это ты совершил.
  И банковская система немедленно перевела мне причитающиеся девяносто пять процентов твоего состояния.
  На мой счет.
   - Так было указано в договоре? - Продюсер поник.
   - Очень.
  Очень указано.
  Мелкими буковками.
  Ты же не читал договор.
  Думал, что за тебя всё твой юрист составит.
  Он и составил.
  Только не за тебя.
  А за меня.
  
  ЮРИСТ ПРОДАЕТСЯ, КАК КОЛБАСА.
  
   - Ты спелась с Кацерманом, - продюсер сдувался.
   - Ещё одно оскорбление, - Бекки промурлыкала.
  И улыбнулась космополицейским. - Уведите его.
  А то еще наговорит себе на лишних десять лет рудников. - Похлопала по щечке продюсера: - Милый!
  Когда вернешься.
  Я.
  Йа...
  Может быть, найду тебе роль в гало сериале.
  В моем гало сериале.
  Роль разбитого нищего старика... - Бекки отвернулась.
   - Ловко ты его! - Я восхитилась.
   - Учись, девочка.
   - Мне столько лет, как и тебе...
   - Учись, подружка!
  Чтобы тебя не унижали.
  Толстые и самодовольные.
  Продюсеры - одним словом...
   - Я бы еще выпил, - Джексон заикался.
  А вы, девушки?
   - Конечно, милый, - Вероника похлопала его по плечу. - Но будь осторожен.
  Мало ли что указано в нашем с тобой контракте.
  Контракте на дружбу.
  Джексон убежал.
   - Наверно, не вернется, - Клаудия заметила.
   - Ну и ... с ним, - Вероника махнула рукой. - Надоел.
  Возомнил себя королем.
  Он король.
  Но почему-то не дал мне роль королевы.
  Я - служанка при короле. - Вероника взяла под руки Клаудию. - Пойдём.
  Я покажу тебе патио.
  Новое патио.
   А ты, Ингеборга, - Вероника подмигнула мне. - Развлекайся.
  Развлекайся, как умеешь.
  
  ЕСЛИ УМЕЕШЬ РАЗВЛЕКАТЬСЯ - РАЗВЛЕКАЙСЯ, ЕСЛИ НЕ УМЕЕШЬ - РАЗВЛЕКАЙ.
  
  "Прозвучало, как издевательство, - я подумала. - Это и есть - издевательство.
  Но...
  Почему?
  Вероника меня не знает.
  Мы с ней не общались.
  Но она уже делает мне гадости.
  В гадостях шик светского общества?
  И дорогих вечеринок?
  Ничего страшного.
  Я развлекусь.
  
  ДЕВУШКЕ, ЧТОБЫ РАЗВЛЕКАТЬСЯ - ДОСТАТОЧНО ПРОСТО СИДЕТЬ И ХЛОПАТЬ РЕСНИЦАМИ".
  
  Они ушли.
  Я присела на диванчик.
  Закинула одну длинную ногу на другую.
  Мои ноги - загляденье.
  Сразу по ним скользнул взглядом какой-то тип.
  Подсел ко мне.
  Вот и развлечение подошло.
   - Ты из какой Префектуры Галактик? - Щеголь спросил.
  Приветливо спросил.
   - Я со снежных Планет.
   - Со снежных планет, - красавчик моргнул.
  Глядел на меня.
  С восторгом смотрел.
   - Мне кажется, что ты повторил бы это, даже, если бы я сказала, что я прилетела из Приграничных Серых Материй. - Я засмеялась.
   - Угадала, - он вздохнул.
  Томно вздохнул.
  Изучал меня глазами. - Ты не старше семнадцати лет.
   - Мне девятнадцать.
   - Ты похожа на модель.
  Модель из "Имперлайф", - щеголь меня не слушал.
  Он тянул свою линию.
  Я сразу в него влюбилась.
  Потому что не избалована мужским вниманием. - В тебе всё совершенно.
  Я чувствую к тебе влечение.
  У тебя безукоризненная внешность.
  Какова ты в постели?
   - Постель - только после свадьбы! - Я заявила строго.
   - Нуууу.
  Это так старомодно, - щеголь не огорчился. - Ты сюда надолго?
   - Не от меня зависит, - я протянула.
  
  МОЙ ГОЛОС - СЛАЩЕ МЕДА С САХАРОМ.
  
   - Ты способен только отвечать?
  Отвечать на вопросы? - Я сделала паузу.
   - А я - принц!
   - Принц?
  Настоящий?
  Твой отец...
  Даже страшно сказать.
  Он - Император?
   - Да, - щеголь отвернулся. - Я - сын Императора.
  Внебрачный.
   - Я бы хотела побывать...
  Побывать на Императорском приёме.
   - С удовольствием! - Принц продемонстрировал белые зубы.
  Два ряда.
  Ровные зубы.
  Искусственные.
  Вернулись Клаудия и Вероника.
  Они несли подносы с устрицами.
   - Сальери, - Вероника поставила поднос на стол.
  И...
  Схватила принца за ухо. - Когда отдашь мне пять долларов? - Вероника начала выворачивать ухо принца.
  "Надо же, - я поджала ноги. - Вероника обращается так с принцем, будто она - Император.
  А принц - не принц".
   - Жалкие пять долларов, - принц заныл.
   - Это ты - жалкий.
  Ты ни цента никогда не заработал.
  Сальери.
  Я предупредила, чтобы ты не приходил ко мне больше.
   - Я отработал.
  Тебе отработал пять космодолларов.
   - Ты?
  То, что ты отработал, даже цента не стоит.
   - Отпусти меня.
  А?
   - Сальери.
  Я отпускаю тебя. - Вероника оставила ухо принца в покое. - Но не бери с собой ничего.
  Андроид проследит.
  А то в прошлый раз стянул бутылку дорогого шампанского.
  И серебряную ложечку.
   - Не серебряную, а - мельхиоровую. - принц прижал ладонь к уху.
  И побежал.
  
  МУЖЧИНА УБЕГАЕТ ОТ КРАСИВОЙ ЖЕНЩИНЫ ТОЛЬКО ТОГДА, КОГДА ЕГО ЖДЕТ ЕЩЕ БОЛЕЕ КРАСИВАЯ.
  
   - А мне сказал, что он - принц, - я обратила на себя внимание.
   - Ингеборга, - Вероника усмехнулась. - Ты совсем глупенькая.
  "Глупенькая можно произнести разным тоном.
  И с разным смыслом, - я подумала. - От - "совсем дура" до "милая глупышка".
  В моем случае Вероника назвала меня даже хуже, чем "совсем дура".
  Намекнула, что я не знаю правил игры.
  Правил игры на вечеринках.
  На дорогих вечеринках.
  Что я здесь - чужая.
  Обидеться?
  Не дождется!" - Я задрала подбородочек.
   - Вероника, к устрицам нет льда, - я заявила.
  Тон капризный.
  Я со снежных планет.
  Мы всё едим со снегом.
   - Черная дыра с этим льдом, - Вероника ответила. - Не забывай, что мы не на ледяной планете. - Она повернулась к Клаудии:
   - Мы с подругами должны встретиться.
  В сауне "Конфетка".
  Ты составишь мне компанию?
   - Это второе мое мероприятие, - Клаудия пропела, - второе за день.
  Возможно, что Ингеборга устала. - Клаудия заметила обо мне.
  Хотя Вероника меня не приглашала в сауну.
  Я с благодарностью посмотрела на Клаудию.
  А она дальше пела: - Я попробую уговорить Ингеборгу.
  
  УГОВАРИВАТЬ МОЖНО ДЕНЬГАМИ.
  
   - Вы должны полететь со мной, - на этот раз Вероника и меня не забыла. - Дженифер танцует в сауне.
  Потрясающе танцует.
  Я уверена, что вы никогда не видели ничего подобного.
  Я сама её приглашу.
  На танец. - Вероника ушла.
   - Эй, Ингеборга, - Клаудия оказалась рядом со мной.
  Толкнула бедром. - Как ты обходишься безо льда? - И засмеялась.
   - Обычно мы кушаем всё со льдом.
  Как цивилизованные имперцы.
  Очевидно, что лёд у Вероники просто закончился. - Я поморщила носик.
   - Я тоже люблю лёд.
  Чтобы лёд был везде. - Клаудия заявила.
  Но как-то меланхолично заявила.
  Она посмотрела на часы. - Уже перевалило за полночь.
  Многие, верно, находятся в постели.
  А мы?
   - Мы? - Я поднялась. - Мы отправляемся домой.
  К моему любимому снегу.
  Напрасно я хотела сбежать с родной планеты.
  Ты показала мне вечеринку.
  Вечеринку, о которой я мечтала.
  И...
  Вечеринка оказалась омерзительной.
  Пустая трата времени.
  К тому же - сплошные потрясения.
  Неприятные потрясения.
  Я не хочу свою жизнь гасить на вечеринках.
  
  ВЕЧЕРИНКИ УБИВАЮТ ВРЕМЯ.
  
   - Я рада, что ты это поняла, Ингеборга.
  В этом был смысл.
  Смысл, чтобы мы посетили вечеринку. - Клаудия смотрела мне в глаза.
  Пристально смотрела.
  Я почувствовала, как к щекам прилил огонь.
   - Да, да, - я забормотала. - Я сама поняла.
  Здесь все лентяи.
  Лень - мать всех пороков.
  И так далее.
  Но разве я виновата?
  Виновата ли я в том, что моё ремесло не приносит денег.
  Я готова стать официанткой.
  Или уборщицей.
  Или подавальщицей полотенец в сауне.
  Кем угодно.
  Только - не обработчицей алмазов.
   - Странная ты девушка, Ингеборга. - Клаудия усмехнулась. - Всегда недовольна тем, что есть.
  Была бы ты официанткой - захотела бы стать маляршей.
  Была бы уборщицей - захотела бы стать водолазкой.
  Ну, да.
  Будь, по-твоему.
  Если обещаешь.
  Обещаешь быть честной.
  Честной со мной.
  Не лениться.
  Не лениться, когда я рядом.
  Я помогу тебе.
  
  СДЕЛАЙ МНЕ, И ПОЛУЧИШЬ СЕБЕ.
  
  У меня есть знакомая.
  Очень влиятельная знакомая.
  Она обещала мне исполнить любые три мои просьбы.
  Абсолютно любые.
  И я эти просьбы отдаю тебе.
  Вернее - желания.
  Мне же ничего не нужно.
   - Тебе ничего не нужно? - моё сердце заколотилось бешено.
  Я почувствовала приближение богатства.
   - Да.
  Чиновница исполнит первые два желания.
  Желания, какие бы они ни были.
  Даже самые глупые.
  А третье желание...
  Она исполнит, если оно того стоит.
   - Вот так - любые желания, - я фыркнула. - Желания с условиями.
   - Ну...
  Ингеборга.
  Подумай хорошенько.
  Какое будет твое первое желание.
  Не торопись.
  Ведь желание не вернешь.
   - Я думать не буду! - Я подскочила. - Ждать не буду.
  
  ЖДАТЬ - УДЕЛ СЛАБЫХ.
  
  Да здравствует, ты!
  Клаудия!
  Ты - самая щедрая.
  Самая щедрая из девушек, которых я знаю.
  Ты - самая добрая.
  И самая могущественная!
  Если ты...
  Ты - подруга важной чиновницы...
  В самом деле, хочешь осчастливить.
  Осчастливить меня.
  Я скажу тебе мое желание.
  Самое заветное желание моего сердца.
  Во-первых, я хочу уметь танцевать.
  Танцевать лучше самой королевы танцев.
  Чтобы перетанцевать в сауне ту девку.
  Девку, которой так восхищается Вероника.
  И...
  Всегда иметь столько денег, сколько у самой самой богачки - жены чиновника Лю.
  Когда она шикует в бутике.
   - О!
  Ингеборга! - Клаудия нахмурилась.
  С укором на меня смотрела. - Я ошиблась.
  Ты не поумнела.
  Неужели, ты не могла придумать что-нибудь умнее?
  Посуди сама.
  Какая тебе польза?
  И польза твоей матушке?
  От твоих танцев.
  Ты будешь дрыгать ногами.
  Выделывать разные коленца.
  Как все пьяницы.
  Ну, ладно.
  Лучше, чем они.
  И, какой толк в деньгах, если ты их будешь оставлять в бутике?
  Ты сама губишь своё счастье.
  Ингеборга!
  Но сказанного не воротишь.
  Я уже послала твое желание.
  Моей подруге.
  Влиятельной подруге чиновнице.
  Твоё желание будет исполнено.
  Говори!
  Что ты хочешь еще?
  
  ВТОРОЙ РАЗ ХОТЯТ ОБЫЧНО ТО, ЧТО ХОТЕЛИ И В ПЕРВЫЙ РАЗ.
  
  Смотри!
  Будь поумнее!
   - Умнее? - Я задумалась.
  И наконец, сказала. - Я хочу быть владелицей.
  Владелицей самого большого завода по производству льда.
  Какой только есть на наших планетах.
  Ну...
  Мне, конечно, нужны деньги.
  Чтобы предприятие работало.
   - Всё? - В голосе Клаудии пошёл снег.
  Она испытующе смотрела на меня.
  Я морщила лоб.
  Долго морщила.
  Терла затылок.
  Пыталась придумать что-нибудь умное.
  И, наконец, сказала:
   - Нуууу.
  Если тебе не жалко...
  Прибавь ко второму моему желанию новенькую космояхту.
  Красненькую.
  Спортивную.
  И две смены подкрылок для неё.
  Пожалуй, что всё.
  И...
  Хватит.
   - Глупая же ты, девушка!
  Ингеборга! - Клаудия разозлилась.
  Со злости бросила поднос на пол.
  Поднос с устрицами.
  Устрицы разлетелись под ноги танцующих. - Космояхта.
  Подкрылки!
  Ума-разума тебе надо.
  А не космояхта и подкрылки для нее.
   - Умнее?
  Мне быть?
  А где мне взять ум?
  
  У МЕНЯ НЕТ ДЕНЕГ, ЧТОБЫ СТАТЬ УМНОЙ.
  
   - Но...
  Все же твое второе желание поумнее первого.
  Заводик по производству льда.
  Это - стоящее.
  Если управлять заводом с умом.
  То и космояхта у тебя будет.
  И подкрылки новые для неё.
   - Так ведь у меня осталось еще одно желание.
  Третье.
  Я пожелаю себе ума.
  Если тебе так необходимо.
  Необходимо, чтобы я была умная.
   - Ингеборга.
  Я ценю тебя.
  Но...
  Прибереги третье желание.
  На черный день прибереги.
  
  ЧЕРНЫЙ ДЕНЬ ОБЯЗАТЕЛЬНО НАСТУПИТ.
  
  Чем больше у тебя есть, тем больше хлопот.
  На заводе будут постоянные проверки.
  Финансовые проверки.
  Проверки санитарного состояния завода.
  Проверки условий труда для андроидов.
  Проверки экологических выхлопов.
  И еще много других.
  Космояхта - не только развлечение.
  Но и затраты на её обслуживание.
  И, если ты в кого-нибудь врежешься?
  В подпространстве?
  Придется раскошелиться.
  Никто не знает, что тебя ждет впереди.
  Лети в лечебницу.
  Там тебе укрепят ягодицы.
  Чтобы ты не уставала во время танцев.
  Сделают растяжку.
  Чтобы ты была эластичная.
  И введут в мозг дорогую программу.
  Чтобы ты могла танцевать любой танец.
  Да что там танец - любой балет, какие только известны в нашей Империи.
  Необъятной Империи.
  - Слава Императору!
  - Слава Императору!
  И еще.
  Ингеборга.
  Деньги тебе перевели.
  На твой счет.
  Предложи эту сумму вдове владельца ледяного завода.
  У нее только что умер муж.
  Утонул в проруби.
  И вдова рада будет продать заводик.
  
  ЧЕМ БЫСТРЕЕ ПРОДАШЬ, ТЕМ БЫСТРЕЕ НАЧНЕШЬ ВЕСЕЛИТЬСЯ.
  
  Но помни.
  Помни, что работа любит того, кто её любит.
  И... не водись с танцовщиками.
  Особенно - с Дженифер.
  И...
  Пореже заходи в бутики.
  
  БУТИКИ ПРИВОДЯТ К НИЩЕТЕ.
  
  До свидания, Ингеборга.
  Я буду заглядывать к тебе.
  Чтобы помочь советом.
  Когда тебе не будет хватать ума-разума.
   - Можно подумать, что у тебя ума больше, - я засмеялась. - прилетай.
  Я буду рада.
  Но Клаудия мне не ответила.
  Ничего не ответила.
  Она достала голограф.
  Голограф с лучшими качествами.
  Зарядила его тахионами.
  Потом крепко сжала его коленями.
  Коленки у Клаудии потрясающие.
  Щелкнула пальчиками.
  К ней прилетел андроид.
  Дорогой андроид.
  Словно из солнечного луча вылит.
  Клаудия уселась на плечи андроида.
  Легкий дымок поднялся над ними.
  Я уловила аромат.
  Аромат свежего снега.
  Аромат льда.
  Аромат ограненных алмазов.
  И еще почему-то - аромат розы.
  Облако тахионов над андроидом стало золотым.
  Затем растаяло.
  Медленно растаяло.
  Вместе с ним исчезла и Клаудия.
   - Клаудия меня обманула? - Я потирала глаза.
  Обнаружила, что нахожусь под ледяным деревом.
  Рядом со своей одеждой.
  Я - голая.
  И мне очень холодно.
  Я быстро оделась. - Померещилось мне?
  Всё померещилось?
  Зачем тогда я разделась?
  Догола.
  На снегу.
  Чем я занималась?
  И с кем? - Я вглядывалась в даль.
  В призрачную ледяную дымку.
  Но никого там не увидела.
  На всякий случай улыбнулась.
  Мало ли, кто на меня смотрит.
  С орбиты.
  И отправилась домой.
  
  КОГДА ИДЕШЬ ДОМОЙ, ТО НЕ ОГЛЯДЫВАЙСЯ.
  
  Мою матушку я застала в слезах.
   - Ингеборга!
  Я думала, что тебя забрали в солдатки.
  И никогда мы больше не увидимся.
  И...
  Я подумала, что тебя убили.
  Убили жухраи.
   - Ага, мама, - я присела на стул.
  Стул изо льда. - За один день меня забрали.
  Побрили в солдатки.
  И успели убить.
   - Какой день?
  Какой один день? - Матушка стукнула меня по лбу.
  Костяшками пальцев стукнула.
  Не больно.
  Но обидно. - Тебя не было две недели.
   - Две недели? - Я раскрыла рот.
  Но потом вспомнила, что не должна выказывать эмоций.
  "Вот оно как, - я поняла. - Значит, всё было.
  И Клаудия.
  И вечеринка.
  А потом меня отправили в лечебницу.
  Делать из меня танцовщицу.
  Чтобы я танцевала лучше всех в мире.
  Бешено дорогая операция.
  И что?
  Я уже умею танцевать? - Я поднялась на цыпочки.
  Затем - подняла вверх правую ногу.
  Нога пошла легко.
  И грациозно получилось. - Так вот, ты какой - балет! - Сердце моё пело. - Я теперь балерина.
  Прима балерина. - Я подпрыгнула.
  И завертелась в танце.
  В другом танце.
  Каком-то дикарском. - Значит и все танцы Империи я освоила.
  Круто!"
  Я остановилась.
  Чтобы еще что-нибудь не вытанцевать.
  
  
  ГЛАВА 1003
  
  Домик наш маленький.
  Можно и зашибиться.
  Матушка смотрела на меня с ужасом.
  Не понимала, что случилось.
  Что случилось с её дочкой.
   - Маменька.
  Ты меня в детстве на танцы не отдавала.
  Деньги на меня жалели.
  Пришлось мне самой научиться.
  Танцевать... - Я выпила воды.
  Целый ковш.
  Ледяной воды.
  Наплевать на здоровье.
  
  БАЛЕРИНАМ БОЛЕЗНИ НЕ СТРАШНЫ.
  
  Так я налгала матери.
  Не в первый раз.
  Но ей было все равно.
  Для нее важно, что я вернулась.
  Вернулась с деньгами.
  Я не стала ей рассказывать.
  Ничего не рассказала.
  Ни о снежной гадюке.
  Ни о космоконтрабандистах.
  Ни о Клаудии.
  Ни - тем более - о вечеринке светской.
  Я ей сказал, что повстречала свою подружку.
  Давнюю подружку.
  И она дала мне денег.
  На свой заводик по производству льда.
  Чтобы я могла начать.
  
  БЕЗ ДЕНЕГ НЕ НАЧНЕШЬ, И НЕ КОНЧИШЬ.
  
   - Дочка моя, - матушка радовалась. - Я прожила всю жизнь среди добывальщиков и огранщиков ледяных алмазов.
  И привыкла видеть всё вокруг блестящим.
  Как мусорщик везде видит мусор.
  Поэтому меня сначала не обрадовала.
  Нет.
  Не ты.
  Ингеборга.
  Меня не обрадовала перемена.
  Когда я увидела цвет золота
  
  ЦВЕТ ЗОЛОТА ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ЦВЕТА САЖИ.
  
  Но я размечталась.
  В конце концов размечталась о новой жизни.
  Сытой жизни.
  Спокойной жизни.
  Что ни говори, а быть матерью - почетно.
  А матерью владелицы фабрики по производству льда - еще почетнее.
  Намного лучше, чем быть матерью нищенки.
  Теперь в тиятре я буду сидеть не на полу.
  А в партере.
  Рядом с женой бургомистра.
  И с тетушкой господина чиновника Лю. - Матушка меня уже не замечала.
  
  СЧАСТЛИВЫЕ ВИДЯТ ТОЛЬКО СЕБЯ.
  
  Через час я уже купила фабрику.
  Быстро поладила с вдовой.
  Мы отметили событие.
  В сауне.
  Я скупила всю сауну.
  И выгнала из нее прежних подружек.
  Они голые стояли на снегу.
  Ругали меня.
  Грозили кулаками.
  Я же в сауне хохотала.
  Вернее - сохраняла ледяное спокойствие.
  Ведь характер у меня - стойкий.
  Ледяной характер.
  Душа у меня хохотала.
  Ведь завод по производству льда перешел ко мне.
  Со всеми работниками.
  Я уже могла командовать.
  
  КОГДА КОМАНДУЕШЬ, ТО - СЕРДЦЕ ПОЁТ.
  
  Целых три дня я наслаждалась.
  Затем мне - надоело.
  Разонравилось владеть заводом.
  Слишком много хлопот.
  И рабочие хотят получать деньги.
  А деньги ведь - мои.
  Что я?
  Я должна им отдавать свои деньги?
  Я приходила на фабрику.
  Не спеша.
  Закладывала руки за спину.
  Так делают все важные фабриканты.
  Расхаживала по своим владениям.
  Заглядывала во все углы.
  И делала замечания - то одному, то другому работнику.
  Я слышала, как надо мной посмеиваются.
  За моей спиной.
  Работники меня считали неопытной хозяйкой.
  Больше всего нравилось мне смотреть.
  Смотреть, как работают обсасывальщики сосулек.
  Они языком лакируют сосульки.
  Иногда я и сама брала длинную сосульку.
  Незатейливо сосала её.
  Но язык быстро замерзал.
  Поэтому и это мне надоело.
  
  НАДОЕДАЕТ, КОГДА ВСЕГО МНОГО.
  
  Я стала приходить на завод всего на часок.
  Потом через день.
  И, наконец, через неделю.
  Работники были очень довольны.
  И делали, что хотели.
  А хотели они воровать.
  Воровали мой лёд.
  Планета у нас снежная.
  Ледяная планета.
  Льда вокруг - не сосчитать.
  Но работники воровали именно мой лёд.
  С моей фабрики.
  Лёд высшего качества.
  Не было порядка на заводе.
  Всё шло вкривь и вкось.
  А началось с того, что мне вздумалось пройти по бутикам.
  Я отправилась в бутик в первое воскресенье.
  Полетела в первое воскресенье после покупки заводика.
  В бутике было весело.
  Меня обхаживали.
  Улыбались.
  Подобострастничали.
  Я думаю, что и ноги бы лизали.
  Если бы я позволила.
  В бутике играла музыка.
  И некоторые покупатели танцевали.
  На удивление другим покупателям.
  Я отметила одну девушку.
  Они лихо отплясывала.
  И, наверняка, считала себя королевой танцев.
  
  КАЖДАЯ ДЕВУШКА - ПРИНЦЕССА, ПОКА НЕ ПОЯВИТСЯ ДРУГАЯ ПРИНЦЕССА.
  
  Другие посетители бутика примеряли наряды.
  Не глядя на цены, расплачивались.
  Я поспешно проверила свой счет.
  Не обманула ли меня Клаудия.
  Ведь по обещанию у меня должно быть много денег на поход в бутик.
  Да!
  Клаудия сдержала слово.
  Мои счета были полны.
  Денежные счета.
  Счета серебряные.
  И счета золотые.
  Я обналичила часть денег.
   - Клаудия и насчет танцев меня не подвела.
  И денег! - Я воскликнула.
  И подхватила гарсона.
  Красавчика гарсона.
  Встала с ним в пару.
  Как раз напротив плясуньи.
  Она приняла вызов.
  Тоже подхватила себе слугу.
  Ну и пляска была!
  Девушка делала тройной прыжок.
  Я - четверной.
  Девушка кружилась волчком.
  Я - ходила колесом.
  Девушка выгибала ноги.
  Я закручивала ноги штопором.
   - Браво! - Раздавались крики. - Никогда в бутике никто не видал ничего подобного!
  Мне кричали "Ура"!
  И единодушно провозгласили королевой танцев над всеми королевами танцев.
  
  СТАТЬ КОРОЛЕВОЙ ЛЕГКО - ТОЛЬКО ПЛАТИ ДЕНЬГИ.
  
  Я рассказала, что у меня своя фабрика теперь.
  Фабрика по производству льда.
  И в доказательство я бросала монеты.
  Золотые монеты.
  Налево и направо.
  Общему удивлению не было конца.
  Одни говорили, что я нашла клад.
  Другие - что я получила наследство.
  Третьи - что я заарканила богатого старикана.
  Но все сходились в одном мнении.
  Мнение - что я - славная девушка.
  Славная во всех ближайших Галактиках.
  Я наплясалась вволю.
  И стала выбирать себе наряды.
  Вызвала на спор одну даму.
  Очень богатую даму.
  Кто купит себе более шикарное платье.
  Я сразу схватила платье за двадцать космодолларов.
  И тут же его примерила.
  С меня списали сумму.
  Но это меня не смутило.
  Нисколько не смутило.
  Я положила сумку с платьем на стол.
  Проверила счет.
  У меня тут же появились снова двадцать космодолларов на счету.
  Ровно - в стоимость платья.
  Всё получалось точь-в-точь, как я хотела.
  Я хотела, чтобы у меня было на счету столько денег, сколько я потратила.
  И Клаудия исполняла мои желания.
  Её подруга организовала мне кредитный счет - безлимитный.
  
  Я ВСЕГДА В ВЫИГРЫШЕ, ПОТОМУ ЧТО ЗА МЕНЯ ПЛАТЯТ.
  
  Я не разбиралась в моде.
  Поэтому всё время покупала платья дорогие.
  Но не в мой фасон.
  И нет ничего удивительного.
  Все наряды мне не нравились.
  Я раздавала их нищим.
  С тех пор я стала проводить в бутике все дни.
  И праздничные дни.
  И будничные.
  Обслуга привыкла к этому.
  И меня уже не называли королевой над всеми королевами танцев.
  А просто - Ингеборга клиентка.
  Сердце у меня доброе.
  Я раздавала одежду беднякам.
  Модную одежду.
  Стильную одежду.
  Очень дорогую.
  Угощала бедняков изысканными кушаньями.
  Но...
  Однажды я стала замечать.
  С удивлением замечать.
   - Денег у меня становится всё меньше и меньше.
  Впрочем.
  Удивляться нечему.
  С тех пор, как я стала бывать в бутиках.
  Каждый день...
  Я забросила свои дела.
  Дела на фабрике льда.
  И теперь фабрика приносила всё меньше и меньше.
  И уже не доходы пошли.
  А - убытки.
  Надо было мне выгнать работников.
  Этих воров.
  И бездельников.
  Но я же говорю.
  Сердце у меня доброе.
  Я им даже в долг давала.
  Разумеется, что мне никто не собирался отдавать долги.
  
  НЕ ДАВАЙ В ДОЛГ, ТОГДА НЕ ПОЛУЧИШЬ УСМЕШКИ В СПИНУ.
  
  Заказчики перестали обращаться ко мне.
  Пришлось продать за половину цены весь товар.
  Продала бродягам.
  Мне нужны были деньги.
  Чтобы расплатиться по долгам.
  И расплатиться с мастерами.
  И подмастерьями.
  Я подумала:
  "Вот ведь, сволочи.
  Воровали.
  Привели фабрику в упадок.
  Разорили меня.
  Гады.
  И...
  Сами остались без работы.
  Теперь будут нищенствовать.
  А ведь могли бы работать.
  И им было бы хорошо.
  И мне.
  Идиоты".
  Деньги на счету у меня были только на бутики.
  Поэтому я их не могла тратить ни на что иное.
  Однажды вечером шла из бутика.
  На этот раз покупки меня не развеселили.
  И танцы не развеселили.
  Ко мне клеились постоянно.
  Всякие жиголо.
  Но я их посылала.
  Куда подальше посылала.
  Ненавижу!
  Я с ужасом думала.
  Думала о своём разорении.
  Оно было неминуемо.
  И...
  Вдруг, я увидела.
  Кто-то прекрасная идет рядом со мной.
  Грациозно вышагивает.
  Балетным ходом...
  Я прищурилась.
   - Ах!
  Ты, Клаудия! - я сказала.
  Сказала сквозь зубки. - Прилетела полюбоваться моим несчастьем.
  Да, уж.
  Прекрасно ты меня наградила.
  Щедро.
  Врагу не пожелаю подобной покровительницы.
  Что прикажешь делать?
  Что мне теперь делать?
  Того и гляди прилетят из налоговой.
  Чиновник Лю пустит с торгов мой заводик.
  Когда я была жалкой нищенкой...
  Да.
  Я была.
  У меня тогда было меньше забот.
  И меньше огорчений.
  Было.
  
  ДЕВУШКА ВСЕГДА НЕДОВОЛЬНА.
  
   - Так, так, - Клаудия прищурилась. - Значит...
  По-твоему, я виновата?
  Я виновата во всех твоих несчастьях?
  Нет!
  Ингеборга.
  Ты виновата.
  Виновата в том, что не сумела пожелать ничего нормального.
  Для того, чтобы быть хозяйкой...
  Хозяйкой фабрики по производству льда...
  Нужно быть умной.
  И знать своё дело.
  Я тебе раньше говорила.
  И сейчас скажу.
  Ума тебе не хватает, Ингеборга.
  Ума и сообразительности.
   - Посмотрите на неё, - я фыркнула.
  С презрением посмотрела на Клаудию. - Теперь я поняла.
  Я поняла, почему ты меня выбрала.
  Почему ты бегала за мной.
  И - в конце концов - облагодетельствовала меня.
  Тебе нравится издеваться надо мной.
  Нравиться меня учить.
  Ты получаешь огромнейшее удовольствие.
  Очень.
  Сверх удовольствие.
  Возбуждаешься, когда я унижена.
  Наверняка, ты и оргазмы от этого получаешь.
  Вот, почему всё это.
  
  НИЩИЕ ВСЕГДА ЗЛЫЕ.
  
  И постоянно повторяешь.
  С сарказмом повторяешь, что у меня нет ума.
  Какого там еще ума?
  Зачем девушке ум? - я закричала.
  Задыхалась от обиды.
  От обиды и злости.
  Потом взяла себя в руки.
  Мы - жители снежных планет - бесстрастные.
  Не показываем свои эмоции. - Я не глупее тебя.
  Я - умнее всех.
  Я это доказала.
  И еще раз докажу.
  Языком жестов в танцах докажу, что я - самая умная. - Я сжала руку Клаудии.
  Хотела подружке причинить боль.
  Настолько я злая была.
  Пусть ходит с синяками на руке.
  Я даже трясла её руку.
  Изо всех сил трясла. - Попалась?
  Попалась, которая кусалась?
  Ну-ка!
  Исполняй моё желание.
  Третье желание.
  Чтобы сейчас.
  На этом самом месте.
  Был у меня мешок с золотыми космодолларами.
  Новый спортивный космолёт.
  Тот я разбила.
  В поясе астероидов разбила.
  После танцев.
  
  ТАНЦЫ УМА НЕ ПРИБАВЛЯЮТ.
  
  Ещё мне...
  Айяйяй! - Я завопила.
  Завопила не своим голосом.
  Потому что Клаудия извернулась.
  Выдернула свою руку.
  Из моего захвата.
  Ловко подмяла меня.
  Под себя.
  Повалила.
  И села мне на шею.
  При этом держала мои руки.
   - Отпусти, - я ворочалась. - Ты меня задушишь.
   - Я знаю джиу-джитсу, - Клаудия тяжело дышала.
  Нелегко ей далась схватка.
   - Ты бы трусы надела, - я извивалась.
  Но безуспешно. - Сейчас меня своей...
  Задушишь.
  Как тебе не стыдно!
   - Можно подумать, что ты в трусиках.
  Ты нарочно не надеваешь нижнее белье.
  Тебе нравится танцевать в бутиках.
  Танцевать, чтобы юбка задиралась.
  И тогда все видят твою голую попку.
  Вот, отчего ты получаешь удовольствие, Ингеборга.
  А меня называешь садисткой.
   - Ты...
  Ты меня унижаешь.
  Слезь с меня.
  Я всё же владелица фабрики.
  Ещё владелица.
  На нас смотрят.
  Смеются.
   - Да пошла ты, - Клаудия слезла с меня. - Ты - дура-дурой.
  Ничего не поняла. - Клаудия подняла льдышку.
  И бросила её.
  В витрину ближайшего магазина.
  Витрина разлетелась.
  Стекла брызнули во все стороны.
  Клаудия разжала пальцы.
  Помахала в воздухе рукой.
  Я заметила, что у неё уже появляются синяки.
  Выступают синяки.
  От моих пальцев.
  Мне стало совестно.
  Я мучилась угрызениями совести.
  А Клаудия в это время вызвала свой космолет.
  Засмеялась.
  Печально смеялась.
  И...
  Вскоре гравитационная радуга следа её космояхты растворилась.
  
  ВСЁ ПРОХОДИТ СО СМЕХОМ.
  
  Клаудия пропала.
  Несколько дней я страдала.
  Не могла позабыть о встреча.
  О необычной встрече.
  Я была бы и рада.
  Рада не думать о ней.
  Да шея побаливала.
  И перед глазами маячила голая часть Клаудии.
  Когда Клаудия на мне сидела.
   - Это Клаудия глупая, - я повторяла.
  В сотый раз. - Глупая и неблагодарная.
  Я.
  Йа... - Я не могла ничего придумать.
  Почему Клаудия глупая.
  И почему она - неблагодарная.
  Но шея перестала вскоре болеть.
  На душе у меня стало легче. - Если они...
  Даже и продадут.
  Продадут мою фабрику, - я себя успокаивала. - У меня остались танцы.
  И бутик.
  Пока я танцую и покупаю в бутике, я не пропаду.
  Вообще.
  Так-то оно так.
  Во как!
  Но, если в бутике закончатся платья?
  Что тогда?
  Нет.
  Лучше в голову не брать.
  
  ДЕВУШКА НЕ ДОЛЖНА ПРОСЧИТЫВАТЬ ВАРИАНТЫ.
  
  Между тем случилось.
  Случилось то, что я не предвидела.
  В один день начался кошмар.
  Очень странный кошмар.
  Я его не могла объяснить законами Вселенной.
  И тем более - девичьими законами.
  Я пришла в бутик.
   - Добрый вечер, халдеи, - я сказала с порога. - Что?
  Покупательницы уже разогрелись?
   - Заходи!
  Заходи, мадемуазель Ингеборга. - Отозвалась моя конкурентка.
  Жена чиновника Лю.
  Самая богатая из посетительниц этого бутика. - Я жду тебя.
  Кто больше и лучше купит.
  Начнем?
   - Очень.
  Очень начнем. - Я подошла к полкам.
  Заодно проверила свой счет.
  Денег у меня было полно.
  Потому что моя конкурентка тоже покупала.
  Много покупала.
  А, если она покупает, то денег у меня тоже прибавляется.
  Ведь мы соревнуемся.
  Начали мы покупки.
  Вскоре все клиентки разбежались.
  Улетели.
  Кроме меня и жены чиновника Лю.
  Мы требовали больше и больше.
  Больше хороших товаров.
  То мне доставалась лучшая вещица.
  То - жене чиновника Лю.
  Стемнело.
  Жена чиновника Лю стала собираться домой.
   - Да походи ж ты! - Я его начала уговаривать. - Без соревнований мне не интересно покупать модное.
  Посмотри!
  Еще подвезли эксклюзив!
  Дорогой!
  
  САМОЕ ДОРОГОЕ ПОДВОЗЯТ ПО НОЧАМ.
  
   - Хорошо, - жена чиновника Лю согласилась. - Еще несколько коллекций приобрету.
  Ведь у меня целый новый дом построен под мои обновки.
  Только будем покупать дорогое!
  Не меньше, чем по пять космодолларов.
  Меньше нет смысла.
  Мы же не нищие! - Она проверила счет.
  Осталась довольна.
  А мне и считать не надо было.
  Сколько мы потратим, столько у меня снова прибавится денег.
  И, вот, началось.
  Жена чиновника Лю схватила туфли.
  Из новой коллекции.
  Туфли - восемь космодолларов.
  Я взяла другие туфли - оказались за десять долларов.
  Я выиграла.
  Так и покупали.
  Какую бы вещь жена чиновника Лю купила, у меня вещь на два космодоллара дороже стоит.
  Жена чиновника Лю начала нервничать.
  Она проигрывала в этой гонке.
  Гонка - кто богаче.
   - Не лучшие времена для моего мужа, - она вздохнула. - Проверки постоянные.
  Комиссии.
  Взятки перестали заносить.
  Ну, счастливица!
  Выбирай товар. - Она закричала. - Если я и сейчас проиграю...
  У меня деньги заканчиваются.
  То одолжишь мне монет со своего счета.
  
  ОДОЛЖЕНИЕ - МАТЬ РАЗОРЕНИЯ.
  
  Порядочная девушка всегда одолжит денег подружке.
  Чтобы потом наблюдать, как подружка мучается.
   - О чем нам говорить! - Я обрадовалась. - Мой счет всегда к твоим услугам!
  Выбирай модное!
   - Аха! - жена чиновника Лю порылась в новых вещах. - Ого!
  Пятнадцать космодолларов за шляпку.
  Посмотрю, за сколько ты купишь.
   - Йа.
  Я выбираю эту кепочку.
  Кепочка от "Мазутти".
  Её цена.
  Её цена - семнадцать космодолларов! - Я даже засмеялась.
  Засмеялась от удовольствия.
   - Всё! - жена чиновника Лю побледнела. - У меня кончились деньги.
  Вернее - у моего мужа закончились деньги.
  На сегодня. - Она заскрипела зубами.
   - Ингеборга! - Раздался у меня в голове голосок.
  Знакомый голос. - Это твоя последняя игра. - И смех.
  Я оглянулась.
  В ужасе.
  Увидела около зеркала фигурку.
  Точеная фигурка Клаудии.
  Я не смела пошевельнуться.
  Замерла на месте.
  А жена чиновника Лю никого не видела.
  Ничего не замечала.
  Она только думала о том, что проиграла мне.
  Ведь у неё все товары были дешевле, чем мои.
  И к тому же - у неё деньги закончились.
  
  НЕТ ДЕНЕГ - НЕТ ЛЮБВИ.
  
   - Дай
  Дай мне скорее кредит, - жена чиновника Лю упрашивала. - Будем продолжать игру. - От нетерпения притопнула.
   - Чичас! - Я проверила счет. - Ничего.
  И на другом счете - пусто!
  Все счета опустели. - Я рылась в сумочке.
  Но и там - ни одного космоцента.
  Пусто, как в голове. - Ничего не понимаю.
  Меня обнулили.
  Может быть, твоего мужа судят?
  И заодно заморозили твой счет.
  И счета всех, кто тебя знает?
   - Чушь! - жена чиновника Лю фыркнула.
  И тут я вспомнила.
  Вспомнила о своем желании.
  О первом желании.
  
  
  ГЛАВА 1004
  
  "Клаудия сдержала своё слово.
  Вернее - моё слово.
  И упросила свою подружку.
  Влиятельную.
  Чтобы она точь-в-точь исполнила мои желания.
  Желание мое было, чтобы денег - на покупки в бутике.
  А, если у моих конкуренток нет денег, то и у меня их не будет.
  Жена чиновника Лю - банкрот.
  Значит, и я - банкрот.
  Вернее - банкротша".
  Хозяин бутика смотрел на меня.
  Глаза вытаращил.
  Он не мог понять, почему я ничего не покупаю.
  А жена чиновника Лю тоже таращилась.
   - Ты же богачка! - Она шипела.
  Я ничего не могла ответить.
  Ничего умного.
   - Ты просто не хочешь мне дать в долг, - жена чиновника Лю завопила. - Я завтра вернусь.
  С новыми деньгами.
  Мой муж тебя посадит.
  В тюрьму посадит. - Она пришла в ярость. - Ты не хочешь дать мне в долг.
   - Ты уже это говорила.
   - Ах, ты мерзавка, - жена чиновника Лю набросилась на меня.
  Вцепилась мне в волосы.
  Я - ей.
  Мы начали кататься по полу.
  Визжали.
  Царапались.
  Порвали друг на дружке одежду.
  
  ДЕВУШКИ ПРИ ДРАКЕ ВЦЕПЛЯЮТСЯ В ЛИЦО, КАК САМОЕ ЦЕННОЕ У ДЕВУШЕК, А ПАРНИ БЬЮТ ДРУГ ДРУГА ПО ЯЙЦАМ - САМОЕ ЦЕННОЕ У ПАРНЕЙ.
  
   - Хозяин! - я поднялась.
  Тяжело дышала. - Эта дрянь порвала мне платье.
  Дай новое.
   - Плати, - хозяин пожал плечами. - Если у тебя есть деньги.
   - Я - в долг! - Я проблеяла. - Не голой же мне идти по снегу.
   - В долг?
  Ах, ты нищенка! - Он прыгнул на меня.
  Сорвал с меня остатки платья.
  И...
  Голую вытолкнул на улицу.
   - Это за всё, что я у тебя купила? - Я махала кулаком. - Я тебя обогатила. - Я задрала подбородочек.
  Но хозяин опустил жалюзи.
  Бронированные жалюзи.
  Из ванадия.
   - Ну, почему? - я злилась.
  Злилась на себя. - Я покупала сегодня всё.
  Всё, кроме платьев.
  Не могу же я идти, прикрываясь туфлями и шляпой. - Я побрела.
  Побрела по снегу. - Ни одной звездочки не видно.
  Хоть глаз выколи.
  Да и пусть.
  Пусть мне глаза выколют.
  Я в темноте собьюсь с дороги.
  Заблужусь.
  И замерзну. - Всё же я разглядела.
  Разглядела тонкую фигурку Клаудии.
  
  ПОДРУГУ УВИДИШЬ И В ТЕМНОТЕ КРОМЕШНОЙ.
  
   - Ну, Ингеборга, - Клаудия пропела. - Твоя песенка спета.
  Теперь ты видишь.
  Видишь, что случилось с тобой.
  Потому что ты не слушала моих советов.
  А ведь ты виновата.
  Сама виновата.
  Нужно же было тебе водиться с этой теткой?
  С женой чиновника Лю.
  Я - что?
  Хуже, чем она?
  Я бы тебя миру без денег не пустила.
  Жена чиновника Лю - мегера.
  Она - ледяная. - Клаудия разделась.
   - Наговорила мне, - я стучала зубами. - Зачем ты разделась?
   - Йа?
  Я разделась за компанию.
  Чтобы ты одна не чувствовала себя дурочкой.
  Ингеборга?
   - Да, Клаудия.
   - Завтра я буду у себя.
  На горе.
  Там, где мы встретились.
  Приходи.
  Не раскаешься.
   - Что ты от меня хочешь? - Я прищурилась.
   - Хочу?
  От тебя?
  А у тебя есть то, что мне надо?
  Надо хотеть?
  Что у тебя есть?
   - Ничего нет.
  Мне ничего и не надо.
   Я не верю тебе, Клаудия.
   - Когда я давала тебе деньги, ты верила.
   - Я не в том смысле не верю.
  В другом смысле.
   - Слишком много смысла.
  Много для твоей головки.
  Маленькой головки.
   - У меня головка изящная.
   - Я вижу.
  Ты - красавица, Ингеборга.
   - Клаудия!
  Ты хочешь меня?
   - Чтооо?
   - В смысле поработить?
   - Ах!
  В этом смысле.
  Ну да, ну да.
  Ингеборга...
   - Клаудия?
   - Да, Ингеборга.
   - Моё сердце - ледяное.
  Не горячее.
  Но и ледяное сердце сейчас еще больше заледенело.
  От твоих слов.
  Я смотрю на тебя.
  И думаю. - Я махнула ругой.
  Отправилась домой.
  
  ЕСЛИ НЕКУДА ИДТИ - ИДИ ДОМОЙ.
  
  На следующий день я пришла на фабрику.
  А там уже были начальник округа Галактик префектуры.
  И трое чиновников.
  Судейские чиновники.
   - Слетелись стервятники, - я прошептала.
  Чтобы никто не услышал.
  Начальник вежливо поздоровался со мной.
  Даже ручку поцеловал.
  Спросил - хорошо ли я спала.
  Я ответила, что спала ужасно.
  Поэтому до утра простояла в душе.
  Чиновник высветил длинный список.
  Длинный список требований.
  Кому и сколько я должна.
   - Хорошее дело, - я помотала головкой.
  Головка у меня очаровательная. - Я работала.
  Приносила пользу.
  Кормила бездельников рабочих.
  Они хреново работали.
  Но я им платила.
  Получается, что рабочие виноваты.
  А не я.
  Вот, пусть они долги и оплачивают.
  Потому что они - мошенники.
  Довели предприятие до банкротства.
   - Рабочие - неприкосновенны! - один из судейских заявил строго. - Собираешься ли платить этим лицам?
  И по долгам?
   - Этим лицам?
  Платить?
  Я?
  Йа?!!
  
  ДЕВУШКИ НЕ ПЛАТЯТ ПО ЧУЖИМ ДОЛГАМ.
  
   - Сударыня!
  Если собираешься платить, - меня не слушали.
  Чиновники бубнили то, что должны, - то плати сейчас.
  До тюрьмы два часа полета.
   - Сознаюсь.
  Платить мне нечем.
   - Тогда мы приступаем к описи имущества.
   - Пусть рабочие подавятся, - я произнесла.
  В моих словах трещал лёд. - Останутся голодными.
  Потому что теперь у них нет ни работы, ни денег.
  Воровали мой лёд.
  Разорили фабрику.
  Я видела, как двое рабочих тащили с фабрики рояль.
  Белый рояль.
   - Рабочие не останутся голодными, - судейские старались не смотреть в мои глаза.
  Потому что понимали - я права. - Рабочие получат пособие.
  Имперское пособие.
  
  КТО НЕ РАБОТАЕТ, ТОТ - ЕСТ.
  
  И на пособие пойдет твоё имущество.
  Дом.
  Пристройки.
  Фабрика.
  Конюшни.
  Ангары.
  Посуда.
  Метла.
  Стиральная машинка... - Судейские старались.
  Они ничего не пропустили.
  Они расхаживали по двору.
  Разглядывали всё.
  Ощупывали.
  Оценивали.
  Я стояла в сторонке.
  Старалась не показать...
  Не показать, что беспокоюсь.
  И, вдруг, в ушах зазвенели слова Клаудии:
  "Ингеборга!
  Твоя песенка спета!"
   - Судейские?
   - Да, Ингеборга.
   - Может быть, договоримся?
   - Договоримся? - Судейские оживились.
   - Ты дашь нам...
   - На это у меня не осталось сил, - я засмеялась.
  Не сообщать же судейским, что я ни за что с ними не буду. - Поговорим без свидетелей?
   - Свидетелей здесь нет, - чиновники переглянулись. - Здесь все свои.
  Заинтересованные.
  
  СУДЕЙСКИЕ - ДРУЖНАЯ СЕМЬЯ.
  
   - Чиновники.
  Можно пойти в бутик.
  Или в трактир.
  Посмотрите, как я танцую.
  Эта идея не просто хорошая.
  А - лучшая идея.
   - Ингеборга! - Судейские улыбались.
  Широко улыбались. - Мы знаем, что ты нам отказываешь.
  Хотя хорошо маскируешь.
  Маскируешь свой отказ. - Мне подмигнули.
  Компания в сборе.
  Ты дашь нам денег.
  И мы тронемся в путь.
  На твои деньги купим танцовщиц.
   - Судейские, - я остолбенела.
  Застыла, когда поняла, что судейские хотят моих денег.
  Но не моих танцев хотят. - Куда же вы полетите?
  Вы пробыли здесь пару часов.
  Но чиновники уже втягивались в космояхту.
  Черная чиновничья космояхта.
  Они смеялись.
  На начальнике была шуба.
  Длинная черная шуба.
  Из ночной норки.
  Я вспомнила, что так и не успела купить хорошую шубу.
  И не смогу уже.
  Даже, если будет низкая цена.
  Я никогда не почувствую нежность этого меха на своей коже.
  
  КАЖДАЯ ДЕВУШКА МЕЧТАЕТ НАДЕТЬ ШУБКУ НА ГОЛОЕ ТЕЛО.
  
   - Ингеборга, - начальник округа замешкался.
  Вышел из космояхты.
  Подошел ко мне.
  Взял за руку. - У тебя тонкие пальчики.
  Длинные и тонкие.
  Аристократические пальцы.
  А кожа светится.
  Так и блестит.
  Мы найдем с тобой общий язык?
   - Общий язык? - Я облизнула губки.
   - Мы будем обсуждать вместе.
  Вместе с тобой.
  Различия между нашей великой Империей и жухрайской тухлой империей.
  Ты родишь мне детей.
  Они будут учиться в лучших Имперских школах.
  У меня пять детей.
  Уже.
   - Ты предлагаешь мне руку и сердце?
  Чиновник?
  Чтобы я стала твоей женой?
   - Ингеборга, - чиновник смотрел в сторону.
  Насвистывал. - Ты - красивая.
  Красивая и умная.
  Молодая ты.
  Редкое сочетание.
   - Я почувствовала себя лучше.
  Гораздо лучше.
  После твоих слов.
  Головная боль прошла.
  Усталость улетела.
  Я перестала думать о разорении.
  И с удовольствием беседую с тобой.
   - Женой? - Начальник округа смотрел на носки своих туфель. - У меня есть жена.
  Да и, если бы не было жены...
  То ты мне не подходишь.
  Не подходишь по рангу.
  По красоте подходишь.
  А по образованию - нет.
   - По образованию? - Я открыла ротик.
  
   - ЧИНОВНИКИ ВЫСШЕГО РАНГА ПРОСТО ТАК НЕ ЖЕНЯТСЯ НА АБЫ КОМ.
  
   - Тогда, зачем ты подошел ко мне.
  Завел разговор...
   - Ингеборга.
  В последнее время пошла мода на чемпионок.
  Чемпионок в спорте.
  Вот, если бы ты была чемпионкой.
  Знаменитой чемпионкой...
  Тогда я бы тебя взял.
  Но ты ничего из себя не представляешь.
  У тебя есть только молодость.
  И красота.
  Чтобы прельстить меня.
   - Ты...
  Предлагаешь стать твоей наложницей?
   - Любовницей...
   - Не просто любовницей.
  А воспитательницей.
  Прачкой.
  Кухаркой.
  Горничной для твоих детей.
  А взамен ты будешь иметь меня.
  То есть, я проиграю по всем пунктам.
   - Иногда я буду водить тебя в клуб.
  Или приглашать к своему столу.
  Я - начальник.
  Высокий.
  Крупный мужчина.
  Разменял седьмой десяток.
  Совершенно лысый.
  Взгляд у меня пронизывающий.
  Ты не можешь не влюбиться в меня.
  Я обычно вхожу в шестерку.
  В большую шестерку.
  Сижу с важными господами. - Чиновник обнял меня. - У тебя тело тонкое.
  Хрупкое тело.
  А сиськи упругие. - Он поцеловал мою руку.
   - От тебя пахнет!
  Фу.
  Даже воняет.
  Чесноком?
   - Это не просто чеснок, - чиновник засмеялся. - У меня нет ничего простого.
  Это очень дорогой чеснок.
  По космодоллару за вязанку.
  
  ЧЕСНОК ОТПУГИВАЛ БЫ ВАМПИРОВ, ЕСЛИ БЫ ОНИ СУЩЕСТВОВАЛИ.
  
  Соглашайся, Ингеборга.
  Больше на тебя никто не посмотрит.
  А так...
  Ты увидишь официантов.
  Они будут приносить для тебя дополнительный стул.
  Я познакомлю тебя с интересными людьми.
  Ты будешь танцевать под грохот музыки.
  Оглушительный грохот.
  В том грохоте не услышишь даже саму себя. - Глаза начальника округа налились кровью.
  Я поняла.
  "Лучше его не злить.
  Не злить сейчас.
  Он и задушить может.
  Кто он?
  И кто я?
  У него заслуги.
  Заслуги перед Империей.
  А я - подследственная.
  Обвиняюсь в мошенничестве с банкротством".
   - Господин чиновник, - я пролепетала.
  Только бы он улетел.
  Оставил меня в покое.
  А то и снасильничать сможет. - Я подумаю.
  Вернее - уже подумала. - Я не открыла чиновнику, что ни в коем случае с ним не буду. - Прилетай в другой раз.
  Я.
  Йа буду ждать.
   - Смотри! - Толстый палец чиновника постучал по моему лбу. - Не обмани меня.
  Разорившаяся. - Он облапил меня.
  Напоследок потискал мои груди.
  И попку.
  Наконец, улетел.
  
  КОГДА УЛЕТАЕТ ЧИНОВНИК, ЗАГОРАЕТСЯ НОВАЯ ЗВЕЗДА.
  
   - Бежать! - мое сердце ёкнуло.
  Тревожно ёкнуло.
  Кровь застучала в висках.
  Я прибежала домой.
  Закуталась в теплое. - До ледяного леса ближе, чем до тюрьмы.
  Пойду.
  Попрошу Клаудию.
  Или займу денег у контрабандистов.
  На шубку. - Я украдкой вышла из дома.
  Пусть матушка - как можно позднее - узнает, что я разорена.
  Я побежала.
  Бежала в снежную мглу.
  Я бежала быстро.
  Быстрее, чем механический тряпичный заяц от борзых собак.
  И сама не заметила.
  Как оказалась на вершине снежной горы.
  В ледяном лесу.
  Я прошла к ледяному дереву.
  Под которым в прошлый раз разговаривала с Клаудией.
  Мне показалось.
  Показалось, что чьи-то невидимые руки схватили меня.
  И стараются удержать.
  Но я вырвалась.
  И побежала дальше.
  Вот сугроб.
  Мимо которого я и Клаудия проходили.
  
  ДАЖЕ СУГРОБЫ ПОМНЯТ МЕНЯ.
  
  Я отдышалась.
  Приложила руки к груди.
  И крикнула:
   - Клаудия!
  Выходи.
  Ты звала меня. - Я прислушалась.
  Не успело эхо откликнуться.
  А из-за дерева уже выходила Клаудия.
   - Знакомая фигура, - я рассматривала Клаудию. - Ты снова голая.
  Клаудия?
  Тебе нравится ходить голой?
  У тебя отклонения?
  Психические?
   - Не стану спорить.
  Может быть.
  Если ходить голой по снегу - психическое отклонение, то оно - у меня.
  Зачем одеваться?
  Мне так нравится.
  У меня идеальное тело.
  И я им любуюсь.
  Я не хочу любоваться меховыми штанами.
  Бесформенными башмаками.
  И тяжелой накидкой.
   - Дело твое, Клаудия, - я пожала плечами. - Хочешь - ходи голая.
   - Спасибо, что разрешаешь мне, Ингеборга, - Клаудия усмехнулась.
   - Но...
  Почему же тебе не холодно, Клаудия?
   - Ингеборга?
  А тебе было холодно?
  В прошлый раз?
  Когда ты тоже разделась.
   - Нуууу.
  Ты попросила меня.
  Я и разделась.
  Нет.
  Не было холодно.
  Это какое-то чудо.
  Может быть, здесь магнитная аномалия?
  И нас согревают силовые лучи?
  
  МОЖНО РАЗОГРЕТЬСЯ, КАК ЧАЙНИК.
  
   - Не будем вдаваться в физику, - Клаудия подошла ближе.
  И я почувствовала жар.
  От Клаудии веяло жаром.
  Хотя вокруг стоял холод.
  Лютый холод.
   - Клаудия, - пот стекал у меня по спине. - Отойди подальше.
  Ты слишком горячая.
   - Жарко?
   - Очень.
  Жарко, когда ты рядом стоишь.
   - Так разденься, Ингеборга.
   - Как в прошлый раз?
   - Как в прошлый раз!
  Я не отойду от тебя.
  И тебе придется идти мокрой.
  Мокрой от моего тепла.
   - Ты вынуждаешь меня, - я пыхтела. - Вынуждаешь раздеться.
  Заставляешь.
  Насильничаешь.
   - У тебя мания величия.
  Ингеборга.
  Тебе всегда кажется, что тебя заставляют.
  Что от тебя что-то хотят.
  И ты, типа, гордая.
  Всем отказываешь.
   - По крайней мере, я отказала.
  Начальнику округа.
  Он просил.
  Требовал...
  Чтобы я стала его любовницей.
   - Я знаю.
   - Откуда?
   - От верблюда, - Клаудия отшутилась. - Я приняла меры.
  Больше он тебя не потревожит.
   - Ого!
  У тебя власть больше, чем у начальника округа?
  Нашего округа Галактик?
  Тогда...
  Почему же ты бродишь в снегах.
  В безлюдном месте.
  Одна?
  Ты должна веселиться в лучших ресторанах.
  
   - РАЗВЕ В РЕСТОРАНАХ ВЕСЕЛЯТСЯ?
  
  Ингеборга.
  Веселятся там, где самому весело.
  А не там, где все должны веселиться.
   - Нууу.
  Спасибо.
  За чиновника спасибо.
  Что ты его отшила.
  Хотя...
  Я не очень тебе поверила.
   - Ну, и не верь.
   - Я разделась.
  Клаудия.
  Что дальше?
  Я голая стою рядом с тобой.
   - Не уходи далеко от меня.
  А то сразу замерзнешь.
   - Я не дурочка.
   - Не дурочка!
  Не дурочка!! - Клаудия засмеялась. - Ты пришла.
  Пришла ко мне.
  И шкурка твоя цела.
  Ещё цела.
  Или...
  Может быть, твою шкурку содрали?
  Судейские сняли с тебя кожу?
  И продали за долги?
   - Шуточки у тебя...
   - Не горюй!
  Ингеборга.
  Пойдём лучше ко мне.
  Поболтаем.
  Может быть, и договоримся до чего-нибудь.
  До чего-нибудь умного.
  И Клаудия зашагала.
  Грациозно шла.
  Словно летела над снегом.
  Я любовалась её походкой.
  И фигуркой любовалась.
  Не в том смысле.
  А в смысле, что красивое всегда красиво и без смысла.
  "Договоримся? - Я думала.
  Старалась не отставать.
  Не отставать от Клаудии.
  Как только немного отставала, то сразу становилось мне холодно. - Что же Клаудии надо?
  Надо от меня?
  По-настоящему?
  Она меня озолотила.
  И сейчас не бросает.
  У нее влиятельные друзья.
  Кто она?
  
  КТО БЫ НИ БЫЛ, ЛИШЬ БЫ НЕ ВРЕДИЛ МНЕ.
  
  Клаудия знает.
  Знает, что у меня ни цента за душой.
  Работать на себя заставит?"
  Тропинка становилась всё круче.
  Круче и круче.
  И, наконец, оборвалась.
  Оборвалась перед ущельем.
  Глубокое ущелье.
  Темное.
   - Мы спустимся, - Клаудия посмотрела на меня. - Только не паникуй.
  Поняла?
  Ингеборга?
   - Спустимся?
  Я не паникую.
  Понимаю, что надо спуститься.
  У меня характер снежный.
  Ледяной характер.
  Стойкий.
  Не переживай за меня.
   - Возьми меня за руку.
   - За руку?
  Зачем?
  Ладно, ладно.
  Не надувай губки.
   - А ты хотела, чтобы я тебя на своих плечах несла?
  Ингеборга.
  У меня плечи узкие.
  Я сама хрупкая.
  Ты тоже легкая.
  Но и легкую я не смогу спустить на себе.
  И при этом.
  Ингеборга.
  Что это было бы?
  Если бы ты голая сидела у меня на плечах?
  И упиралась бы в мою шею...
   - Не знаю.
  А что?
  Что было бы?
   - Возьми мою руку, - Клаудия повторила.
  Я сжала её ладошку.
  И...
  Клаудия шагнула в пропасть.
  
  В ПРОПАСТЬ МОЖНО ШАГАТЬ ПО ВОЗДУХУ.
  
  Я полетела.
  Тоже полетела.
  В голове мелькнуло:
  "Так, вот чего добивалась она.
  Клаудия добивалась.
  Она хотела умереть.
  Но одной ей умирать скучно.
  Тогда она меня прихватила.
  С собой.
  Умирать".
  Но Клаудия не собиралась умирать.
  Вроде бы.
  Мы опустились на небольшую площадку.
  Совсем малюсенькую.
  Левой ноге Клаудии не хватило места.
  Мы начали скатываться.
  Но, оказывается, это входило в планы Клаудии.
  Она оттолкнулась.
  И мы приземлились на другой козырек.
  На котором стоять невозможно.
  Поэтому Клаудия снова совершила прыжок.
  Мы прыгали, как белки.
  Только белки с рождения прыгают.
  Я же никогда в пропасть не падала.
  Ещё несколько прыжков.
  Несколько уступов.
  И мы оказались внизу.
   - Могла бы меня предупредить, - я перевела дыхание. - Предупредить, что ты не собираешься нас угробить.
   - Зачем?
  Все вышло прекрасно.
   - Клаудия?
   - Да, Ингеборга.
   - Ты издеваешься?
   - Издеваюсь?
  Над кем? - Клаудия быстро-быстро моргала.
   - Надо мной издеваешься.
  Решила проверить меня на трусость?
   - Почему?
   - Потому что в пропасть скинула.
  Мы прыгали.
  А, если бы не прыгали, то скатились бы в ущелье.
  Или остались бы умирать на козырьке.
  От голода.
   - Ингеборга.
  Ты испугалась? - Клаудия распахнула глазища.
   - Пугаются простые.
  Я же - родилась в снегах.
  У меня характер спокойный.
  Ледяной характер.
  Я не испугалась.
   - Тогда в чем же вопрос?
  
  
  ГЛАВА 1005
  
   - Вопрос в смертельных прыжках.
  Которые совершенно не нужны были.
   - Ингеборга.
  Мы каждый раз в космолете прыгаем.
  В гипер пространство.
  А оно пострашнее, чем ущелье.
  Пострашнее будет.
  И мы не боимся.
  Даже не думаем о том, как это опасно.
  Прыжки.
  
   - ПРЫГАТЬ ВСЕГДА ОПАСНО.
  
  Мы могли бы спуститься на космокатере.
  Ведь у тебя есть космокатер?
   - Не могли.
  Не могли мы спуститься в это ущелье на космокатере.
   - Я сделаю вид, что поверила.
  Клаудия.
   - Да, Ингеборга.
   - А выбираться как будем?
  Прыжками.
  Наверх?
   - Зачем?
  Мы поднимемся по ступенькам.
  В скале вырублены ступеньки.
   - Да ты что! - я зашелестела вьюгой.
  Вьюгой в голосе. - Оказывается, что мы могли спуститься по ступенькам?
   - Конечно, могли.
  Но прыгать - быстрее.
   - Пустая болтовня, - я оглянулась.
  Посмотрела по сторонам. - В ущелье светло.
  Как наверху.
  Только свет неживой.
  Холодный свет.
  Резкий.
   - Он и есть неживой.
  Неживой свет. - Клаудия кивнула. - От него делается больно глазам.
  Вокруг нет ледяных деревьев.
  Зато дом стоит.
  На площадке.
  Большой дом.
  - Твой?
   - Мой дом.
  Не хуже и не лучше, чем другие дома.
  Мои другие дома.
  Ничего особенного.
  
   - В КАЖДОМ ДОМЕ ЕСТЬ СВОЁ ОСОБЕННОЕ.
  
   - Заходи! - Клаудия открыла дверь.
   - Круто! - я раскрыла ротик. - Дорогое черное дерево.
  Контрабандное.
  Часы на медленных тахионах.
  Печка для дров.
  Широкие диваны.
  Разные интересности другие.
  Только всё кажется безжизненным.
  Словно здесь никто не живет.
  От печки веет холодом.
  Тахионные часы стоят.
   - Присаживайся, подружка.
  Выпьем по чашечке кофе.
   - Садиться?
  На холодное?
  
  ДЕВУШКА ГОЛОЙ ПОПОЙ НЕ СЯДЕТ НА ЛЁД.
  
   - Согреем! - Клаудия хлопнула в ладошки.
  Сразу стало теплее. - Так лучше?
   - Лучше.
  Клаудия?
   - Да, Ингеборга.
   - Почему ты всё делаешь только, когда я попрошу.
  Попрошу объяснить.
  Попрошу подогреть.
  Неужели, тебе самой не понятно, что холодно?
  Было холодно.
  И надо включить обогрев.
  Нет, же.
  Ты ждала, когда я попрошу.
   - Ты придираешься ко мне, - Клаудия надула губки. - Мне не холодно и без подогрева. - Она поднялась.
  Грациозно подошла к стойке.
  И скоро вернулась с кофейником.
  Большой кофейник.
  И два стакана.
  Пузатые стаканы.
  Из высокотемпературного льда.
   - Стаканы - точь-в-точь, как делали на моей фабрике, - я заметила.
   - Зато кофе - контрабандный, - Клаудия разлила кофе по стаканам.
   - Я думала, что кофе пьют только из чашек, - я сделала глоток. - Вкуснотища.
   - Кофе пьют только из чашек те, у кого нет своего мнения.
  Самодостаточные люди делают так, как им удобно.
  А не так, как надо. - Клаудия подмигнула мне.
  И завела разговор о ни о чем.
  О всякой всячине разговор.
  Я с радостью подхватила его.
  Девушки могут болтать бесконечно.
  И не устают.
  И не становится скучно.
  
  ЯЗЫК - ВЕЧНЫЙ ДВИГАТЕЛЬ ДЕВУШКИ.
  
  Потом Клаудия начала рассказывать о себе.
  О прекрасных планетах.
  О Галактиках, где побывала.
  О вечеринках.
  О светских заседаниях.
  Даже - о балете.
  О шикарных космояхтах.
   - Ты меня раззадорила, - я облизнулась.
   - Раззадорила? - Клаудия вроде бы испугалась. - И, что же ты хочешь?
   - Я хочу летать.
  Летать по всей Империи.
  Побывать на диковинных планетах.
  Покататься на каруселях на ярмарках.
  И всё, всё, всё хочу.
  Вот это жизнь!
  А я - как дурочка.
  Сижу на одном месте.
  Среди снегов.
  И ничего не вижу, кроме своей работы.
   - Что ж, - Клаудия прищурилась.
  В глазах мелькали снежинки лукавства. - И тебе летать не запрещено.
  Можешь полетать.
  И делом позаниматься.
  Всё тебе можно.
  Только бы хватило смелости.
  Твердости.
  Здравого смысла.
   - И денег, - я добавила.
  - Только бы не мешала твоя глупость.
  А как она мешает.
  Черная дыра побери!
  Вспомни, Ингеборга.
  Сколько раз тебе в голову приходили славные затеи.
  А мысли вдруг вздрогнут.
  В голову начинает лезть всякая глупость.
  И ты отказываешься.
  Ни с того ни с сего отказываешься.
  
  МЫ ПРОПУСКАЕМ ВСЁ ПО СВОЕЙ ГЛУПОСТИ.
  
  Кажется, что и думать не о чем.
  А ты думаешь.
  Особенно, когда тебя обижают.
  Ни за что ни про что.
  Скажи сама, Ингеборга.
  Тебя вытолкнули из бутика.
  Обозвали обманщицей.
  Хотя ты оставила там кучу денег.
  Голова у тебя заболела?
  А когда судейские описывали твоё имущество.
  Ты снова начинала думать.
  И мысли у тебя появлялись тупые.
  Скажи.
  Что тебе мешало отомстить владельцу бутика?
  И наорать на судейских?
  Ну?
   - Мои мысли.
  Я много думала. - Я поняла остро.
  С ужасом осознавала. - Я могла бы владельцу бутика выдрать волосы.
  А я все обдумывала, как его засудить.
  Что сказать на суде.
  И оказалась на улице.
  А он жалюзи опустил.
  Если бы я не думала, то выцарапала бы ему глаза.
  И победила бы.
  А с судейскими?
  Почему все боятся на них орать?
  Что я бы потеряла?
  Если бы выгнала их в шею.
  Со своей фабрики.
  Ничего бы не потеряла.
  А только бы время выиграла.
  До суда.
  Но я обдумывала.
  Перемалывала мысли.
  И понимаю сейчас.
  
  МЫСЛИ - ВРЕДЯТ.
  
  И словно в подтверждении моих слов...
  Моя голова заболела.
  От переизбытка мыслей.
  В глазах плясали кровавые мальчики.
  Язык пересох.
   - Тааак! - Клаудия обрадовалась. - Ты раздавала деньги.
  Пока они у тебя были.
  Ты отдавала их побирушкам.
  И попрошайкам всяким.
  Правда, это?
   - Правда! - Я ответила шепотом.
   - А всё потому, что ты думала.
  Думала о том, что побирушки и попрошайки плохо о тебе подумают.
  И еще думала о том, что они бедненькие.
  А они пропивали твои деньги.
  И смеялись тебе в спину.
  Более того.
  Они проклинали тебя.
  Потому что считали, что ты им мало дала.
  А, если бы не думала ты.
  Если бы сразу послала бы нищих.
  Выдрала бы им волосы.
  А попрошайкам выдрала бы глаза.
  И наорала на них.
  Тогда бы они одумались.
  Пошли бы работать.
  Зарабатывать.
  И были бы довольны.
   - Без глаз трудно работать.
  
   - БЕЗ ГЛАЗ ВЕСЕЛЕЕ РАБОТАТЬ.
  
  А тебе какая польза?
  Польза от твоей щедрости.
  Что ты получила за свои деньги?
  Пожелания всяких благ?
  И доброго здоровья.
   - Женихов мне желали.
   - И что?
  Что же?
  Ты стала здоровее?
  У тебя появились женихи?
   - Неа.
   - Да половины этих денег хватило бы, чтобы оплачивать услуги лучших врачей.
  И купить себе жениха.
  И это было бы полезнее для тебя, чем пожелания тебе всех благ, всех женихов и здоровья.
  
  НИЩИЕ ВСЕГДА ВРУТ.
  
  Знала ты это?
  Знала.
  Но мысли тебе мешали.
  Глупые мысли.
  Ты путалась в мыслях.
  Поэтому, каждый раз, когда попрошайка...
  Грязный попрошайка протягивал к тебе свою руку, ты лезла за монетой.
  Можно было наступить ему на руку.
  Раздавить пальцы.
  Мысли твои.
  Опять мысли.
  Они мешали.
  Мысли, а не глаза, не язык, не руки, не ноги.
  И тем более - не сиськи.
  Грудь у тебя великолепная.
  Это так.
  К слову. - Клаудия скосила глаза на мою грудь. - Во всём виновата твоя глупость.
  Твои мысли.
   - Но как сделать, чтобы этого не было? - Я спросила. - Мысли не выкинешь из головы.
  Вот сейчас я бы хотела...
  Хотела бы ни о чем не думать.
  А всякая ерунда в голову лезет.
   - Ну, еще бы, - Клаудия засмеялась. - Где тебе справиться со своими мыслями.
  Люди покрепче тебя не могут совладать со всеми глупыми мыслями, прихотями и причудами.
  Знаешь, что Ингеборга.
  Отдай свою глупость мне.
  Увидишь.
  Я с ней справлюсь.
   - Отдать тебе?
  Что?
  Мои мысли?
   - Твою глупость.
   - Мою глупость? - Я в ужасе закричала. - Отдать тебе мою глупость?
  Но я же умру.
  Умру на месте.
  Нет.
  Ни за что не отдам!
  
  МОЮ ГЛУПОСТЬ НЕ ОТДАМ НИКОМУ.
  
   - Это в тебе глупость говорит.
  Ингеборга.
  Ты не понимаешь, что говоришь.
  И не умрешь ты.
  Передача совершенно безболезненная.
  Неощутимая передача.
  Вот, если бы кто-то из наших умников ученых решил бы забрать твою глупость...
  То он забрал бы её вместе с твоими мозгами.
  Ты бы и минуты не прожила.
  Я - другое дело.
  И жива будешь.
  И здорова.
  Как никогда.
  Пойдем в зал.
  Посмотришь.
  Увидишь, что бояться нечего.
   - А зачем тебе моя глупость?
   - Неужели ты не понимаешь, Ингеборга?
   - Не понимаю.
   - Не понимаешь, потому что ты - глупая.
  А я не глупая.
  Я - умная.
  Поэтому я хочу немного поглупеть.
  
  ДЕВУШКЕ НЕЛЬЗЯ ВСЁ ВРЕМЯ БЫТЬ УМНОЙ.
  
  Я тебя всё время учу уму-разуму.
  Поэтому я выгляжу умной.
  А я хочу быть беззаботной.
  И глупенькой.
  И...
   - Ой, какие миленькие, - я прервала Клаудию. - У тебя зверушки живут.
  Разные.
  Снежные.
   - Да!
  И оттого я - умная.
  Я думаю, что им лучше жить в тепле.
  На готовых харчах.
  А, когда стану глупенькая, то всех отпущу.
   - Глазам не верю!
  Клаудия!
  Здесь есть, на что посмотреть.
  Какая милота! - Я улыбнулась.
  Медленно шла вдоль клеток.
  Читала ярлычки за ярлычком.
  На одном написано:
  "Снежный зайчик".
  На другом - "Снежная белочка".
  На третьем - "Снежная гадюка".
  Дальше стояли клетки со снежными мышками.
  С хлебными комариками.
  Словом - сплошная радость.
  Все зверюшки были довольны.
  Холенные.
  Чистенькие.
  Жирные.
   - Видишь, - Клаудия сказала. - Все зверюшки счастливы.
  Никто не хочет сбежать.
  У них нет страха умереть от голода.
  Или в зубах снежных волков.
  Зверюшки избавились раз и навсегда.
  Избавились от своих забот.
  От своих хлопот.
  Я их избавила.
  Потому что я - умная.
  Я сделала, что у них нет тревог.
  Нет неприятностей.
  Они прекрасно чувствуют себя.
  С тех пор чувствуют прекрасно, как я их вывезла из ледяной степи.
  
  ЧЕМ ДАЛЬШЕ ОТ ДОМА - ТЕМ ВЕСЕЛЕЕ!
  
   - А что же ты им подстилаешь вместо снега? - Я спросила.
  Запиналась.
  Понимала, что в чем-то Клаудия права.
  У меня пошла голова кругом.
  От того, что я видела.
  И слышала.
   - А - вот что!
  Что я подстилаю.
  Вместо снега. - Клаудия ответила спокойно.
  Лишь грудь ее напряглась.
  И соски затвердели.
  Она выдвинула поддон.
  Достала с него горсть алмазов.
  Наших алмазов.
  Ледяных. - Ледяные алмазы.
   - Это? - Я переспросила.
  Задыхалась.
  Холодная дрожь пробежала по внутренней стороне бедер. - Ледяные алмазы?
  Но на них жестко спать.
  
   - НА АЛМАЗАХ ЖЕСТКО СПАТЬ, НО - ШИКАРНО.
  
  Конечно, алмазы жестковаты.
  И ледяные они.
  Холодные алмазы.
  Но это - приятная жесткость.
  И приятный холод.
  
  ВСЕ ДОРОГОЕ - ПРИЯТНОЕ.
  
  Да и зачем? - Клаудия усмехнулась. - Зачем подстилка должна быть мягкой?
  Непременно мягкой?
  Зимой в холод ледяные алмазы греют.
  Греют куда лучше, чем снег.
  Летом - когда не так холодно - ледяные алмазы освежают.
  А главное - звери себя не чувствуют обделенными.
  Они счастливы.
  Потому что за ними ухаживают.
  Дорого ухаживаю.
  Звери гордятся мной.
  И никогда не променяют меня на снежную пустыню.
  Ни страха у зверей нет.
  Ни тревоги.
  Ни глупого голода.
  Очень удобно.
  Им удобно.
   - И это всё? - Я пожала плечами. - Всё, зачем ты меня позвала?
  Привела сюда.
  По правде скажу...
  Не того я ожидала от тебя.
  Мне нужны деньги.
  А ты предлагаешь полюбоваться на зверюшек.
   - Нуууу.
  Я думаю, что тысячи космодолларов тебе хватит.
  На первое время. - Клаудия косо на меня посмотрела. - Если сумеешь ими правильно распорядиться.
  То вскоре станешь богачкой.
   - Тысяча космодолларов? - У меня дыхание замерло. - Разве бывают столь огромные деньги?
  Ни за что не поверю.
  Это же...
  Это же - состояние! - Я закричала. - Не верю ушам.
  Своим ушам не верю.
  Я бедная девушка.
  Моё сердце так бьется.
  Я придерживаю его руками.
  Чтобы сердце не выскочило.
  Из груди.
  Из грудей. - Я приложила ладошку к груди.
  Под грудь... - Не колотись сердечко!
  Не стучи бешено.
  А то я умру раньше времени.
  Умру, прежде чем стану богатой!
  Клаудия!
  Я согласна на всё!
   - На всё?
  Ты согласна?
  А на что именно? - Клаудия наклонила головку к левому плечу.
  Прекрасную головку.
   - Ну...
  Типа...
  В знак благодарности.
   - Только в знак благодарности?
  Ингеборга!
  Не нужно мне.
  Чтобы в знак благодарности.
  
  СПАСИБО ДОЛЖНО ИДТИ ОТ ДУШИ.
  
   - От всей души спасибо!
   - Ну да, ну да...
   - Дай мне денег.
  А всё остальное - бесполезное.
  Пусть остается.
   - Я так и знала, - Клаудия присела на шкуру.
  Затем поднялась. - Ты - девушка с головой.
   - Звучат твои слова как-то не празднично.
   - Всё нормально! - Клаудия улыбнулась.
  Дружески улыбнулась. - По этому случаю следует выпить кофе.
  А потом и делом займемся.
   - Делом?
  Каким делом? - Я насторожилась. - Я так и знала.
  Догадывалась, что деньги просто так не даются.
   - Ты догадывалась, Ингеборга.
  Ты всю жизнь осознавала.
  Всю свою несознательную жизнь.
  
  ХОРОШЕЕ БЕСПЛАТНЫМ НЕ БЫВАЕТ.
  
   - Угу! - Я пробурчала.
  Мы выпили по чашечке кофе.
   - Прекрасное кофе! - Я веселилась. - Или - прекрасный кофе?
  Как правильно нужно говорить?
  
   - ПРАВИЛЬНО ГОВОРИТЬ НЕ ПОЛУЧИТСЯ, ПОЛУЧИТСЯ ТОЛЬКО ПРАВИЛЬНО ДЕЛАТЬ.
  
   - У меня шумит в ушах! - Я прислушалась к ощущениям. - Кофе слишком крепкий.
  Слишком ароматный. - Я уронила голову на руки.
  И заснула.
  Крепким сном.
  
  ЧЕМ БОЛЬШЕ ДЕНЕГ, ТЕМ КРЕПЧЕ СОН.
  
  Меня разбудил гул.
  Гул ярмарки.
  Я открыла глаза.
  Осмотрелась.
   - Ковры дорогие.
  Я нахожусь в шатре.
  Обстановочка купеческая.
  Всё в шатре великолепно.
  И дорого.
  Понятно.
  Понятненько.
  Клаудия меня усыпила.
  Кофием усыпила.
  Подсыпала что-то в чашку.
  Или просто кофе мне так в головку дал.
  Что я заснула.
  А Клаудия воспользовалась.
  Воспользовалась моей беспомощностью.
  Перетащила на ярмарку.
  Ярмарка эта - неизвестно где.
  Вот я лежу.
  На мягких подушках.
  Нет.
  Не лежу.
  
  НА МЯГКИХ ПОДУШКАХ НЕ ЛЕЖАТ, А - ВОЗЛЕЖАТ!
  
  Я выглянула из шатра. - Ого!
  Ярмарка в самом разгаре. - Я вернулась.
  Натянула платье.
  Не мое платье.
  А - очень дорогое.
  Одежда лежала в огромном сундуке.
  Стильная одежда.
  Разная.
  И видно по биркам - очень дорогая.
  Я вышла из шатра.
  Подозвала мелкого менеджера.
   - Скажи, о, слуга!
  Чей это шатер?
   - Чей шатер? - Менеджер выдвинул голограф.
  Просканировал меня. - Твой шатер.
  Госпожа. - Снова заглянул в голограф. - Госпожа Ингеборга.
   - Кто его оплатил?
   - Оплатила госпожа Клаудия.
   - И...
  На сколько времени этот шатер мой?
  Навсегда.
  Он - твоя собственность.
  Хочешь его продать? - В глазах менеджера замелькали хитрые огоньки.
  Сразу видно - жулик.
  Хочет нажиться на моём незнании.
  Незнании цен на шатры.
   - Потом! - Я махнула рукой.
  Величественно махнула.
  
  ЕСЛИ УЖ МАШЕШЬ РУКОЙ, ТО МАХАЙ - ВЕЛИЧЕСТВЕННО.
  
  Вернулась в шатер.
  Надо обдумать мое положение.
  
  
  ГЛАВА 1006
  
   - Мешок! - Сердце моё заколотилось.
  Снова бешено летало.
  Под грудями летало. - Неужели?
  Он? - Я подошла к мешку.
  Остановилась.
  Нужно перевести дыхание.
  Ведь я - со снежных планет.
  Мой характер - стойкий.
  Ледяной характер.
  Осторожно развязала. - Доллары.
  Космодоллары.
  Разные.
  Серебряные.
  Золотые.
  Простые.
  Клаудия постаралась.
  Наличкой мне отсыпала.
  Тысяча космодолларов.
  Даже не вычла за шатер.
  Получается, что дала больше.
  Больше, чем обещала.
  Ай, да Клаудия!
  Ай, да щедрая душа!
  Мало я попросила.
  Нужно было больше.
  
  У ЩЕДРЫХ НАДО ВСЁ ОТБИРАТЬ.
  
  Я зачерпнула горсточку монет.
  Остальные убрала в сейф.
  Клаудия любезно предоставила мне и сейф.
  Я вышла на ярмарку.
  За покупками.
   - Ничего не буду тратить.
  Только - по малости.
  По необходимости! - Я шла торговыми рядами. - Весело здесь! - Я...
  Йа не удержалась.
  Подозвала карету.
  С лошадьми.
  С настоящими лошадьми.
  Лошадки миленькие.
  Должна же я попробовать.
  Хоть раз в жизни.
  Прокачусь на лошадках.
  Карета была шикарная.
  Лошадки стучали копытами.
  Мерно стучали.
  Карета быстро катилась.
  Возница ничего у меня не спрашивал.
  Ведь он понимает.
  Понимает, что если надо - я скажу.
  Не лез в чужие дела.
  
  ЧЕМ БОЛЬШЕ МОЛЧИШЬ, ТЕМ БОГАЧЕ СТАНОВИШЬСЯ.
  
  Я выглянула в окошко.
  Впереди стелился дым.
  Дым от жаровень.
  Запах шашлыка ударил мне в ноздри.
  Заставил почувствовать голод.
  Зверский голод.
   - Надо было у Клаудии покушать.
  Сэкономила бы. - Я не остановила возницу.
  Пересилила себя.
  Ведь у меня характер ледяной...
  Впереди сияли огни космодрома.
   - Не могу поверить.
  Никак не могу.
  Я - сама!
  Я - бедная девушка.
  Бедная Ингеборга.
  И уже не бедная.
  Платье на мне - во сне не снилось.
  А всё-таки это я.
  Искательница ледяных алмазов Ингеборга!
  
  СЕБЯ НЕ УЗНАВАТЬ - В ПОРЯДКЕ ВЕЩЕЙ.
  
  Я задумалась.
  На минутку задумалась.
   - Я покинула родные места.
  Родные снега.
  И не печалюсь.
  Не печалюсь о том, что оставила мать.
  Одну.
  В нужде.
  В тревоге.
  Не сказала ей ни одного слова на прощание.
  И...
  Не волнуюсь.
  Потому что это не моя вина.
  Клаудия меня сюда перенесла.
  А с матушкой я еще договорюсь.
  Отсыплю ей денег.
  Немного...
  Нет.
  Лучше не дам денег.
  Она их прогуляет.
  
  КОГДА ЖЕНЩИНА С ДЕНЬГАМИ, ТО К НЕЙ ВСЯКИЕ НИЩЕДРАНЦЫ ЛИПНУТ.
  
  Я ей сама куплю.
  Муки куплю.
  Сахар.
  Соль.
  Перец.
  Ах!
  Клаудия избавила меня от нищеты.
  От переживаний избавила.
  От панических атак.
  От ненужных тревог.
  Ни о чем не жалею.
  Нуууу.
  У меня всё в порядке.
  Теперь. - Я уселась поудобней.
  Среди мягких подушек.
  Кожаные подушки.
  Вскоре увидела ангар.
  С яркой вывеской:
  "Космояхты.
  Космокатера.
  Космофрегаты!
  На любой вкус!
  И многое другое!"
   - Эй!
  Возница!
  Останови! - я приказала.
  Вышла из кареты. - Сколько я тебе должна?
  За проезд?
  За катание?
   - Пятьдесят космоцентов.
   - Пятьдесят космоцентов? - Я ротик раскрыла. - Ты очумел?
  Да за эти деньги я три года жила.
  И не голодала.
  А ты хочешь за короткую прогулку.
  Столь большие деньжища.
  
  НА БЕДНОЙ ДЕВУШКЕ НЕ НАЖИВЕШЬСЯ!
  
   - Мадемуазель!
  Не скандаль! - Возница засопел.
  Оглядывался по сторонам. - Плати.
  Или я вызову космополицию.
   - Платить?
  Обойдешься.
  А, почему у тебя глазки бегают?
  Воровато.
  Нагреть меня захотел?
  Не получится.
  У меня ледяное сердце.
  Я со снежной планеты прилетела.
  Зови!
  Зови свою полицию.
  Заодно она проверит твою лицензию.
  Лицензия есть? - Я вжала кулаки в бока. - Что молчишь?
  Жулик!
  Нет у тебя лицензии.
  Или - просроченная.
  А просроченная - всё равно, что нет её.
  И налоги не платишь.
   - Лошадкам кушать надо, - возница уже не напирал.
  Голос его стал умоляющим. - Лошадкам на сено.
   - Лошадкам куплю.
  Но - только им.
  Ты мне и так должен.
  За твоё мошенничество. - Я заказала мешок овса.
  Робот доставил быстро. - Вот овес.
  Один космоцент за огромный мешок.
  Это лошадкам лучше, чем сено.
  Чем дешевое сено.
  Надолго хватит.
  И ты из овса сделаешь себе кашу.
  Похлебку сделаешь.
  Так что - я тебя облагодетельствовала. - Я ушла от кареты.
  Прошла к ангару.
  Возница быстро уехал. - Еще и в выигрыше он остался. - Я покачала головкой.
  Миленькой головкой. - Целый мешок овса получил.
  Огромный мешок.
  А ведь ничего не делал.
  Только сидел на кОзлах.
  И языком щелкал. - Я прошла на площадку.
  На смотровую площадку.
  Думала, что дело закончилось.
  Но оказалось, что - нет.
  
  ХОРОШЕЕ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ БЫСТРО, А ДОЛГОЕ - ТЯНЕТСЯ БЕСКОНЕЧНО.
  
   - Мерзавка! - Ко мне подлетел нищий.
  В лохмотьях. - Шла бы ты домой.
  В приличное место ты не попадешь сегодня.
   - Ты - что?
  Я не говорю - кто. - Я сузила глаза.
  Но нищего повело.
  Он не останавливался.
  А я и не удивлялась.
  Поняла, что меня на деньги хотят развести.
   - Детка, - я процедила сквозь зубки. - В чём дело?
  Домой я вернусь.
  А ты вернешься в тюрьму.
  Или на помойку, из которой вылез.
  Принимай решение.
  Окончательное решение.
  Не на ту напал.
  Я - со снежных планет.
  Меня криком не поднимешь.
  Пошел вон.
  Я должна думать о своей жизни.
   - Ты - пьяна! - Нищий захохотал. - Меня от тебя тошнит.
  Я чувствую отвращение, когда гляжу на тебя.
  Ты - дешевая шлюха!
  Тебе нельзя верить.
  Особенно твоим дерьмовым обещаниям.
   - Нищий, - я холодно на него посмотрела. - Прикуси язык.
  А то я его прикушу.
  Меня от тебя тошнит тоже.
  Ты умываешься своей мочой.
  Ты просто ревнуешь.
  Ревнуешь меня к моей красоте.
  Вот и всё.
  Ты вежливым не бываешь.
  Потому что у тебя не стоит.
  Давно не стоит.
   - Я хотел бы ударить тебя по лицу! - Нищий с неприязнью глядел на меня.
   - Конрад!
  Павловский! - раздался повелительный крик. - Выведите этого нищего за ворота.
  
  НИЩИЕ НЕ ДОЛЖНЫ ПОДХОДИТЬ К ДЕВУШКАМ.
  
  Ко мне спешил мужчина.
  В голубом костюме.
  А около нищего уже стояли два громилы.
  Они подхватили нищего.
  И...
  Швырнули за ворота.
  Нищий упал.
  Поднялся.
  Отряхивал пыль с лохмотьев.
  Хотя...
  Пыль только украшала их.
   - Я буду жаловаться! - Нищий размахивал руками. - Господину Шкловскому.
   - У нас с господином Шкловским договор. - Распорядитель не сдавался. - Я ему проплатил за месяц вперед.
  Чтобы никаких склок на моём космодроме.
  Заведение у меня - солидное.
  Кто будет покупать космолеты, около которых нищие скандалят?
  И...
  Пошел вон. - Распорядитель отвернулся от нищего.
  Закончил с ним главу.
  Главу своей жизни.
  Обратился ко мне:
   - Мадемуазель.
  Простите.
  Ведь вы - не здешняя.
  
   - НА ИМПЕРСКИХ КОСМИЧЕСКИХ ЯРМАРКАХ ВСЕ НЕЗДЕШНИЕ.
  
   - Тонко подметила!
   - Не тонко, а - толсто.
   - С тобой говорить - одно удовольствие.
   - А других удовольствий ты не знаешь? - Я была в ударе.
   - Потрясающе! - Распорядитель рассмеялся.
  Был ли его смех искренним?
  От веселости смех?
  Или смех - торговца?
  Торговца, который желает угодить клиенту. - Эти нищие - покупные.
   - Я не собираюсь покупать нищего.
   - Нищего нанимает тот, кто хочет вам досадить.
  Наверно, ты кого-то уже успела обидеть.
   - Обязательно, - я вспомнила о вознице. - Мерзавец каретник хотел меня обмануть.
  Заломил за катание астрономическую сумму.
  В итоге я дала ему мешок овса.
  Для его лошадей.
  И для него.
  Большой мешок.
   - Мешок овса? - Распорядитель перестал смеяться. - Хм.
  Оригинально.
  Но...
  Хочу предупредить.
  В нашей фирме мы овсом не берем.
   - А чем берете?
   - Деньгами!
   - Тоже оригинально! - Я пошутила.
  Распорядитель мою шутку оценил.
   - Мадемуазель!
  Вот возница и нанял нищего.
  Наверняка, вознице не понравился овес.
   - Не нравится.
  Пусть не ест.
  
  КТО НЕ ЕСТ ОВЕС, БУДЕТ ЕСТЬ КАМНИ.
  
   - Мадемуазель желает купить космолет?
  У нас?
   - Нет!
  Мадемуазель пришла в фирму по продаже космолетов, чтобы пожелать и купить тебя.
   - Хорошая шутка! - На распорядителя жалко было смотреть. - Ты умеешь торговаться.
   - А ты не умеешь торговать.
  Еще не начал.
  Заинтересуй меня.
  Предложи.
  Я посмеюсь.
  А потом будем серьезно торговаться.
   - Ээээ.
  На какую сумму рассчитываешь?
   - Самый омерзительный вопрос, который я когда-либо слышала, - я фыркнула. - После этого вопроса хочется бежать.
  Бежать от продавца.
   - Ну да, ну да, - продавец расправил плечи. - Зайдем по-другому.
  Какой космолет хочешь?
   - Еще более мерзкий вопрос.
  Кто вас учит торговать?
  Менеджеров? - Я прочитала на бейджике. - Ты - Лже.
  Интересная фамилия.
  Загадочная.
   - Мои корни далеко...
   - Далеко под землей твои корни. - Я вздохнула. - Мне приходилось продавать свой товар.
  Ледяные алмазы.
  И я знаю, что вопросы к покупателю типа - На какую сумму рассчитываешь, или - Что тебе надо - провальные.
  Ты должен сам предлагать.
  Тем более - девушке.
  
  ДЕВУШКА ЛЮБИТ, ЧТОБЫ ЕЁ ОБСЛУЖИВАЛИ, А НЕ ОНА.
  
   - Я понял, - распорядитель Лже кивнул.
  А что ему еще оставалось?
  
  ЕСТЬ ГОЛОВА - КИВАЙ.
  
   - Ты молодая девушка.
  Красивая.
  Очень.
   - Уже лучше.
  Продолжай.
   - Поэтому тебе нужна космояхта.
  Красненькая.
  Спортивная космояхта.
  Чтобы ты вжала педаль в пол.
  И космояхта - уже на другом конце Вселенной.
  Чтобы подружки завидовали.
   - Угадал.
  Быстро учишься.
   - У нас есть идеальная космояхта.
  Красненькая.
  Спортивная.
  Внутренняя обивка - под цвет твоих глаз.
   - А какой у меня цвет глаз?
   - Тускло голубой.
  Голубовато-серый.
   - Хм.
  Да.
  Это так.
  Я со снежных планет.
  Но скажи...
  Какому идиоту дизайнеру пришла в голову мысль делать внутреннее убранство космояхты серо-голубым.
  Это же - уныло.
   - Наоборот.
  Многие наши клиенты - богачи.
  Как и ты.
  Ты - богачка.
  А богачи хотят покой.
  Даже в цветах интерьера хотят спокойное.
  Пусть яхта снаружи - ярко-красненькая.
  Но внутри - умеренная.
  
  БОГАТЫЕ ЛЮБЯТ СПОКОЙ.
  
   - Ты сказал, что я - богачка.
  Почему ты так решил?
   - На тебе платье.
  За тридцать шесть космодолларов.
  Бешеные деньги.
  Платье от Гармани.
   - Это подарок.
  Подруга подарила.
   - Хотел бы я встретиться с твоей подругой.
   - Я тоже...
  В смысле хотела бы с ней встретиться... - Я поймала себя на мысли:
  "Что это я?
  Я скучаю по Клаудии?"
   - Мадемуазель!
  Твое платье стоит, как космокатер.
  Новенький космокатер.
  У нас.
  Но...
  Ведь тебе он не нужен?
  Ты прилетела за космояхтой?
   - Как бы не совсем.
  Прилететь я прилетела.
  Космояхта?
  Да.
  Но не самое главное.
  Она мне нужна, чтобы не тратиться на космотакси.
  И на космобусы.
   - Понимаю.
  Желаешь космояхту самую самую?
  Или...
  Я сначала осмотрю.
  Опробую их в полете. - Я прошла к первой космояхте.
  Красненькая, разумеется.
  И спортивная. - Начну с этой.
  
  НАДО НАЧИНАТЬ С МАЛОГО.
  
   - Эта?
  Космояхта - не малое.
  Она высшего класса.
  Самая дорогая.
   - Цена меня не интересует, - я ответила беспечно.
   - У нее резкий старт.
  Поэтому - сильно не газуй.
  Может тебя унести к жухраям.
   - Я полечу на автопилоте. - Я поднялась на борт.
  Опробовала космояхту.
  Вышла через десять минут: - Тест драйв пройдет.
  Я ничего не нашла в ней особенного.
   - Как ничего особенного?
  А золотые ручки?
  
   - ЗОЛОТЫЕ РУЧКИ НА КОСМОЛЕТЕ - ЛИШНИЙ ВЕС.
  
  Показывай другую.
   - Перед тобой космояхта класса... - Лже показал пальцем...
  Я опробовала все космояхты.
  Некоторые - по два раза.
  Не то, чтобы я привередливая в выборе.
  Мне просто нравилось.
  Нравилось, как передо мной лебезят.
  Хотят услужить.
  Ведь подобного никогда у меня не было.
  Наоборот.
  Все хотели, чтобы я лебезила перед ними.
  И услужила...
   - Я сделала свой выбор, - через два часа я выдохлась.
  А на продавца жалко смотреть.
  Весь мокрый.
  Помятый. - Ты выглядишь, словно я на тебе каталась, а не на космояхте.
   - Обсудим цену?
   - За чашкой кофе, - я задрала подбородочек.
  Мы прошли в холл.
  Работничек принес кофе.
  Я устроилась на мягких подушках.
  Распорядитель прокашлялся в кулак:
   - Триста пятьдесят космодолларов.
   - О!
  Прекрасная шутка. - Я сделала глоток.
  Торги начались.
  Мы торговались уже час.
  
  ЧЕМ ДОЛЬШЕ ТОРГУЕШЬСЯ, ТЕМ БОЛЬШЕ ПОЛУЧИШЬ.
  
  Краем глаза я заметила гравибиль.
  Не роскошный.
  Но новенький.
  Он остановился у обочины.
  Распорядитель повернулся к нему лицом.
  И побледнел.
  Из гравибиля вышла женщина.
  Молодая женщина.
  Очень красивая.
  И статная.
  Пока она шла к нам, распорядитель Лже уменьшался в росте.
  Сначала женщина осмотрела меня.
  
  САМКИ МЕРЯЮТСЯ КРАСОТОЙ.
  
  Милостиво кивнула.
  Затем обратилась к распорядителю:
   - Лже.
  Муж мой.
  Что ты можешь мне сказать?
  Что я больше не волную тебя?
  Не забывай, на чьи деньги ты приобрел бизнес.
  И, кому он принадлежит.
  Мне.
  Ты же ведешь себя, как падишах.
  Повторяю: я тебя больше не волную?
  Алехандра лучше меня в постели?
  Я знаю, что это не так.
  Ведь мы с Алехандрой...
   - Дорогая!
  Мирра! - Лже прижал руку к левой стороне груди. - У меня клиентка.
   - Я подожду! - Я ответила быстро. - У нас как раз пауза.
  Мы торгуемся.
  В антракте я с удовольствием посмотрю семейную сцену.
  Обожаю скандальчики.
  Ведь я из снежных планет.
  У нас характеры стойкие.
  Ледяные характеры.
  Мы редко выказываем свои чувства.
  
  ЛУЧШЕ ПОКАЗАТЬСЯ ГОЛОЙ, ЧЕМ ПОКАЗАТЬ СВОИ ЧУВСТВА.
  
  Поэтому мне очень интересно.
  Как вы ругаетесь.
   - Умничка! - Женщина погладила меня по головке.
  Чуть задержала руку.
  Чуть больше положенного.
  Положенного, чтобы просто погладить по головке.
  Затем снова перешла к мужу:
   - Лже.
  Ты прав.
  Мы далеки друг от друга.
  Стали бесконечно далеки.
  Ты помнишь наш медовый месяц?
   - Помню ли я медовый месяц?
  Наш? - Лже наморщил лоб. - Конечно!
  Очень помню!
  Планетарная туманность.
  Жаркие планеты.
  Влажные пляжи.
  Длинные счастливые ночи.
  Ночи с тобой.
  Невинной тобой.
  Ты пробуждала во мне желания.
  И фантазии.
  Все мыслимые чувства.
   - Почему же не может быть, как прежде? - Мирра смотрела на мужа.
  Обвиняюще смотрела.
   - Мирра.
  Мы стали старше на десять лет.
  Жизнь не стоит на месте.
   - Это ты стал старше.
  И не на десять лет.
  А на сто лет.
  Я же осталась молодая.
  
  ДЕВУШКИ НЕ СТАНОВЯТСЯ СТАРШЕ.
  
   - Да.
  Понимаю. - Лже опустил голову. - С Алехандрой я молодею.
  Она заставляет меня почувствовать себя привлекательным.
  И желанным.
   - Ты говоришь, как баба.
   - Полетим лучше домой.
  Я сейчас закончу с Ингеборгой...
  Моей клиенткой...
  А утром мне надо быть здесь.
  Рано утром.
  
  
  ГЛАВА 1007
  
   - Домой? - Мирра прищурилась. - А у тебя есть дом?
  Разве?
   - Но...
  Мирра.
  Мы живем вместе.
   - До этого разговора.
  До этого разговора мы жили вместе.
  Теперь у тебя - ни дома.
  Ни бизнеса.
  Ни Алехандры.
  Алехандре не нужны бездомные женихи.
   - Вот как? - Лже надул щеки.
   - Только без сцен! - Мирра улыбнулась.
  Криво улыбнулась. - У меня всё просчитано.
  Ты хочешь домой.
  Но дом теперь кажется холодным.
  Темным.
  
  КОГДА ИЗ ДОМА УХОДИТ ЛЮБОВЬ, ОН ТЕМНЕЕТ.
  
  Я прилечу домой.
  Приму душ.
  Одна приму душ.
  Не захочу заниматься любовью.
  Ни с кем.
  После всего сказанного.
  Заберусь в постель.
  Сама себе скажу - Спокойной ночи.
  Буду долго лежать.
  Без сна.
  Рассерженная.
  И разочарованная.
  Я совершила попытку.
  Пыталась поговорить с тобой.
  Но тебе нет дела до происходящего с нами.
  Тебя интересует только то, что происходит с тобой.
  Тебя я не волную.
  Тебе просто на всё наплевать.
   - Мирра!
  Ты не можешь так! - Лже растерялся. - Куда я пойду?
  У меня даже нет накоплений.
  Все мои деньги - на твоих счетах лежат.
   - Я выделю тебе капитал.
  Семейный капитал.
  Небольшой.
  На ночь в отеле хватит.
   - Так с людьми не поступают, - Лже завизжал.
   - Так с женой не поступают.
  Лети.
  Пожалуйся Алехандре на меня. - Мирра щелкнула пальчиками.
  Два андроида подхватила Лже.
  И потащили его к выходу.
  Лже упирался.
  Кричал.
  Андроиды посадили его в космокатер.
  И космокатер скрылся.
   - Жалко?
  Жалко моего мужа?
  Бывшего мужа? - Мирра смотрела на меня.
  Испытующе смотрела.
  
  ДЕВУШКА ВЗГЛЯДОМ РАЗГОВАРИВАЕТ.
  
   - Жалко?
  Ха!
  Я со снежной планеты.
  У нас, если кто провалится в полынью, то и того не жалко.
  У нас нет чувств.
  Характеры у нас стойкие.
  Ледяные характеры.
  Но признаюсь.
  Ваша семейная драма меня позабавила.
  В тиятр не надо ходить.
   - Ты откровенная.
   - Мне нечего терять, - я облизнула губки. - Жалко только, что я зря столько времени потратила.
  На торги.
  За космояхту.
   - Почему же?
  Я - владелица бизнеса.
  Продолжим торг?
   - А ты торговаться умеешь?
   - Очень.
  Иначе я бы не выгнала мужа.
  
  ПРОГНАТЬ - ТОЖЕ ТОРГ.
  
  Какая яхта стала предметом торгов?
   - Вот та, - я показала пальчиком.
  Нагло показала.
  На яхту высшего класса.
  Для элиты.
  А не на ту, о которой мы торговались.
  Я солгала.
  Невинно солгала.
   - У тебя хороший вкус.
  Ингеборга, кажется.
   - Да, Мирра.
  Вкус у меня прекрасный.
   - Тогда...
  Что ты скажешь обо мне?
   - О тебе?
  Честно?
   - Конечно.
  Очень честно.
   - Ты долго страдала.
  Со своим мужем страдала.
  Сначала терпела его интрижку.
  Интрижку с твой подругой.
  С Алехандрой.
  Может быть, Лже еще и с другими был.
  Но ты ждала.
  Ради него ты отказалась от Алехандры.
  А ведь вы были хорошими подругами.
  Но теперь ты не можешь дружить с той, которая стала причиной ссоры.
   - Угадала! - Мирра усмехнулась.
   - И ещё.
  Я скажу о тебе.
  Ты не полетишь в свой дом.
  В холодный темный дом.
  Ты его - скорее всего, продашь.
  Как ненужное воспоминание.
  Ты не будешь сегодня спать одна.
  Ты полетишь веселиться.
  Ты не из тех, кто засыпает одна.
  Ты это всё говорила, чтобы вызвать жалость.
  Жалость мужа к тебе.
  Но он не понял.
  Или не захотел понять.
  
  ДЕЛАТЬ ВИД, ЧТО НЕ ПОНИМАЕШЬ - САМОЕ ВЫГОДНОЕ.
  
   - Ты умна.
  Хочешь ко мне присоединиться? - Мирра опустила ладонь на мою ладонь.
   - Я бы...
  Не хочу лгать.
  Почему бы и нет.
  Но...
  У меня сегодня.
  Столько произошло.
  И еще надо разобраться со всем этим.
  Поэтому...
  Может быть, в другой раз.
   - Честный ответ.
  Я буду ждать.
  Ингеборга...
   - Да, Мирра.
   - Я продам тебе эту космояхту.
  По сходной цене.
  С какой суммы вы начинали?
   - С трехста пятидесяти космодолларов.
   - Ложь.
  Эта яхта стоит полторы тысячи.
   - Ну, если и ложь.
  То, что с того? - Ни один мускул не дрогнул на моем лице.
   - И до какой суммы доторговались?
   - За час Лже сбросил один космодоллар.
  То есть мы дошли до трехсот сорока девяти.
  Если в час по космодоллару...
  То через несколько суток я получу эту космояхту бесплатно.
  
  МОЖНО ВЗБЕСИТЬ, А МОЖНО ВЫБЕСИТЬ.
  
  Получила бы.
  Но теперь нет твоего мужа.
  А ты торгуешься по-другому.
   - За триста сорок девять я не продам тебе эту космояхту.
  Не могу продать.
  Тогда бы я не была владелицей бизнеса.
  Но... - Долгая пауза. - Мы теперь подруги.
  Как бы подруги.
  Я подарю тебе эту космохяту.
   - Подаришь? - Меня бросило в жар. - Мне?
  Просто так?
   - Очень.
  Не просто так.
  А в знак того, что я развелась с мужем.
  Чтобы этот день не только меня порадовал.
   - О!
  Я попала в нужное место.
  В нужное время.
   - Яхта твоя, Ингеборга! - Мирра надиктовала в голограф.
   - Спасибо!
  Мирра. - Я не показывала своих чувств.
  Ведь мой характер стойкий.
  Ледяной характер.
  Лишь поцеловала Мирру в лобик.
  Она вздрогнула. - Мирра.
   - Да, Ингеборга.
   - Тебе нравится моё платье?
   - Очень.
  Это дорогое платье.
  От Гармани.
  Единственное в своем роде.
   - Я дарю его тебе.
  Пусть оно стоит меньше, чем твой подарок.
  Но оно - от души. - Я стянула с себя платье.
  Осталась голенькая.
  В одних туфельках.
   - Ингеборга! - Мирра прошептала. - Это...
  Это восхитительно!
  
  ЧЕМ БОЛЬШЕ ДАРИШЬ, ТЕМ БОЛЬШЕ ПОЛУЧАЕШЬ.
  
   - Но ты...
  Без одежды.
  Совсем.
  Выглядишь потрясающе. - Мира погладила меня по груди.
   - Я привыкла без одежды.
   - Но у тебя же на планете - вечный холод.
   - Вечный холод.
  Леденящий.
  Но...
  У меня есть подруга.
  Она - необыкновенная.
  Она раздевается в снегах.
  И не мерзнет.
  Она - горячая.
  И, если от нее не отходить.
  Далеко не отходить.
  То тоже будет не холодно.
  Даже обнаженной...
   - Потрясающая у тебя подруга.
   - Я тебя с ней познакомлю, Мирра.
  Но...
  К сожалению, я не знаю, где она.
  Сейчас.
   - Понимаю.
  Тогда - потом?
   - Потом, Мирра.
  Если получится.
   - Я буду ждать.
   - Йа...
  Наверно, тоже, - я поднялась. - Я полетела?
   - Счастливого полёта, Ингеборга!
  - До встречи, Мирра! - Я прошла к космолету.
  Всё во мне горело.
  Дрожало всё.
  Но наружно я была спокойная.
  Ледяная была.
  "Лишь бы Мирра не передумала.
  Но она уже не передумает.
  Ведь в голограф занесено.
  Что этот дорогущий космолет.
  Эта космояхта...
  Моя.
  Теперь уже золотые ручки на космояхте не кажутся лишними.
  Даже, наоборот.
  Они нужны.
  Просто необходимы золотые ручки.
  
  БЕЗ ЗОЛОТА РОСКОШИ НЕ БЫВАЕТ".
  
  Я полетела.
  Душа пела.
  Я забрала всё из шатра.
  На следующий день продала и шатёр.
  Торговалась три часа.
  Надеюсь, что не продешевила.
  Зачем мне шатёр на ярмарке?
  Я же не торговка...
  Прилетела в Центральные Галактики.
  Запарковала свою космояхточку.
  Около астероида запарковала.
  На бесплатной космостоянке.
  Не понимаю.
  Зачем людям дома, если есть удобные космолеты для проживания?
  Я хорошо выспалась.
  Проснулась через семь часов.
  Спустилась на планету Аманда.
  Утро на планете выдалось пасмурным.
  Дождливое утро.
  В космолете я приняла душ.
  Привела себя в порядок.
  И вышла на прогулку.
  Тут же ко мне подъехал велосипедист.
  В желтом дождевике.
  С высоким капюшоном.
  В жёлтых резиновых сапогах.
  С усов велосипедиста стекал дождь.
  
  УСЫ - ПЛОЩАДКА ДЛЯ ДОЖДЯ.
  
   - Мадемуазель, - велосипедист перегородил мне дорогу. - Можно мне полежать?
   - Полежи.
   - Полежать с тобой.
   - Нет, конечно.
  Мужичонка.
   - Ненавижу тебя, - мужчина заявил. - Ты - отвратительная.
  Грубая девушка.
  Лучше ты была бы мальчиком.
   - Это плохая идея, - я отозвалась.
  Скрипнула зубами.
  Он - маньяк?
  Или на этой планете чудные правила общения?
  Я решила подождать.
  Если устрою скандал...
  То, возможно, нарушу один из местных законов.
  И моё имущество отнимут.
  
  КОГДА ЕСТЬ ИМУЩЕСТВО, ТОГДА ЕСТЬ, ЧТО ТЕРЯТЬ.
  
  Хорошо мне было, когда ничего у меня не было.
  Никто не привязывался ко мне.
  Что с меня взять?
  Я могла оскорблять, кого угодно.
  Меня даже в суд бы не повели.
  Потому что нет у меня денег на суды.
   - Утро моё прошло в хлопотах, - велосипедист слез с велосипедиста.
  И сразу превратился в пешехода. - В домашних хлопотах.
  На следующий день я выхожу на работу.
  Дел у меня много.
  Нужно подготовить форму.
  Собрать инструменты.
  Все перестирать.
  Вычистить всё.
   - Йа.
  Не местная, - я всё же попыталась обойти странного имперца.
   - У тебя было время на раздумья, - он взял меня за руку.
  Не схватил.
  А взял.
  Мягко взял. - Пойдём в кино?
  На утренний сеанс.
  Утренние сеансы - самые дешевые.
  И народу в зале не так много.
  Возьмем попкорн.
   - В кино?
   - Я приглашаю! - Он кивнул.
  И сразу стал милым.
  Он приглашает.
  Он платит за всё.
  Я не могла отказаться от дармовщинки.
  
  ТЕ, КТО ВЫРОС В БЕДНОСТИ, ДАЖЕ В БОГАТСТВЕ ЭКОНОМЯТ.
  
  Времени у меня - навалом.
  Может быть, этот мужчина окажется полезным.
  Например, он - сын мэра.
  Или сам - мэр...
  Кто их знает, мэров.
  Бродят по улицам в дождь.
  Пристают к девушкам.
  Мэры всякие...
  Мы пошли в кино.
  Мой спутник не сообщил своё имя.
  Наверно, у местных так принято.
  И я не назвала своё.
  То, что он маньяк - я не верила.
  
  МАНЬЯКИ ДЕВУШЕК В КИНО НЕ ВОДЯТ.
  
  И не угощают попкорном.
  Кино оказалось - так себе.
  Актриса упорно показывала сиськи.
  А актеры их, словно не замечали.
  Ужасный фильм.
  После фильма мужчина пригласил меня:
   - Барышня!
  Хочешь, я покажу тебе своё бунгало?
   - Бунгало - это дом? - Я спросила.
  На всякий случай.
  Мало ли что они называют бунгалом.
   - Да.
  Мой особняк!
  Моё поместье.
   - Поместье - это круто! - Я кивнула.
  Мужчина странно посмотрел на меня.
  Наверно, мне стоило придержать язычок.
  Может быть, у всех местных есть свои поместья?
  Я не должна была удивляться.
  Мы прилетели в его дом.
  Дом огромный.
  Он стоял на горе.
  Два окна разбиты.
  И дыры заклеены газетами.
   - От фильма я испытал разочарование, - мужчина присел на диванчик.
  Я благоразумно опустилась на кровать.
  В трех метрах от дивана. - Фильм - меня не удовлетворил.
  Испытываю обиду.
  И разочарование одновременно. - Он подошел к голографу.
  Включил записи.
   - Бергман, - донеслось из голографа. - Я попросил Себастьяно связаться с тобой.
  Сам два раза связывался.
  Даже оставил свои координаты.
  Ты не сообщил мне...
   - Я не сообщалка, - мужчина оставил свою запись.
  Его ответ меня удивил.
  
  ЕСЛИ МУЖЧИНА СЛИШКОМ ЧАСТО УДИВЛЯЕТ ДЕВУШКУ, ТО ЕГО НАДО СРАЗУ БРОСАТЬ.
  
   - Не согласишься ли ты отобедать со мной? - Мужчина предложил.
  Неожиданно. - Обед - за мой счет!
   - Йа.
  Я сама не местная.
  Ваших обычаев не знаю.
  Ты пригласил меня в кино.
  Теперь хочешь угостить обедом.
  За твой счёт.
  В чём подвох?
   - Никакого подвоха здесь нет.
  Мне не терпится.
  Не терпится сходить в "Стар-гриль".
  Я слышал, что там бывает опальная принцесса Франческа.
  Или не принцесса она.
  Может быть, мы окажемся за соседним столиком.
   - Я должна подумать, - я засмеялась.
  И тут же ответила. - Я подумала.
  Летим в этот твой "Стар-гриль". - Я потянулась.
  Конечно, этот мужчина мне не интересен.
  
  НО В НЕИНТЕРЕСНЫХ МУЖЧИНАХ БЫВАЮТ ИНТЕРЕСНЫЕ ИДЕИ.
  
  Идеи для моего бизнеса.
  Будущего бизнеса.
  Раздался вызов голографа.
  Мужчина включил.
  Но на картинку не поставил.
  Наверняка, не хотел, чтобы его видели со мной.
   - Я позвонил тебе после семи, - сухо донеслось из голографа.
   - Я задержусь, - мужчина ответил так же сухо.
   - Надолго?
   - Не знаю.
  Вероятно до полночи.
  Или навсегда.
   - Что у тебя за дела?
   - Это допрос? - мужчина рассердился.
   - Был бы допрос, я бы тебе ногти выдергивал, - из голографа засмеялись.
  Мужчина тоже засмеялся.
  К моему удивлению.
  Ему хотят ногти выдергивать.
  А он смеется.
   - Нет.
  Не допрос, - снова ответ из голографа. - Но я имею право.
  Право знать.
  Что там у тебя.
   - У меня - производственная необходимость, - мужчина пробурчал в трубку.
  Косо на меня посмотрел.
  "Производственная необходимость, - я лихорадочно вспоминала. - Что означают эти слова?
  Что-то знакомое".
  
  ЕСЛИ НЕ МОЖЕШЬ ВСПОМНИТЬ, ТО ПОСТАРАЙСЯ ЗАБЫТЬ, ЧТО ПЫТАЛАСЬ ВСПОМНИТЬ.
  
  Через час мы полетели в "Стар-гриль".
  Шикарное заведение!
  Я в подобных раньше не была.
  А цены...
  Цены сбивали с ног.
  Мужчина заказывал.
  Вдруг, к нашему столику подошла девушка.
  Выражение лица - капризное.
  Девушка надула губки:
   - Можно к вам присесть? - Девушка спросила.
  Но уже отодвигала стул.
  Чтобы сесть за столик.
  За наш столик.
   - Нельзя, - мой спутник ответил.
  Сухо.
   - Нуууу, почему? - Девушка протянула.
   - Пошла вон, - мужчина ответил коротко.
  Коротко и грубо.
   - Фуй! - Девушка фыркнула.
  И направилась к другому столику.
   - Как-то неудобно.
  Неприлично вышло, - я процедила. - Может быть, она - голодная.
   - Всех голодных не накормишь.
   - Она - твоя знакомая?
   - Нет.
  Не знакомая.
  Но я её знаю.
  Она - принцесса Франческа.
   - Принцесса? - Я округлила глазища.
  Но вспомнила, что мой характер спокойный.
  Ледяной характер.
  И стала непроницаемая. - Ты же хотел, чтобы она сидела за соседним столиком.
   - За соседним.
  Но не за нашим!
  
  ЕСЛИ ДЕВУШКУ ДОБИВАЮТСЯ - ОДНО, А, ЕСЛИ ДЕВУШКА НАБИВАЕТСЯ, ТО - ДРУГОЕ.
  
   - Понятно! - Я постучала пальчиками по столу. - Когда принесут рыбу?
  - А вот и караси! - тут же появился официант. - Караси в сметане.
  Как раз к вашему празднику. - Он поставил тарелки на стол.
  Подмигнул мне.
  "К какому празднику? - Я начала волноваться.
  Внутри волновалась. - Здесь обычаи?
  Если мужчина приводит девушку в ресторан, то это - праздник?
  Или...
  Что-то особое?"
   - Поздравляю, - мимо нашего столика снова прошла принцесса.
  Принцесса Франческа.
  И...
  С жалостью посмотрела на меня.
  "Таааак, - я прикусила губку. - Меня принесут в жертву?
  По местным обычаям?
  Не помню.
  Разрешено ли в нашей Империи некоторым Префектурам Галактик приносить жертвы?"
  Когда вспомню...
  То, возможно, поздно будет".
  Я подняла глаза.
  А принцесса...
  Принцесса Франческа уже беседовала с моим спутником.
  Словно они друзья.
  И будто только что он её не прогнал.
  Принцесса стояла у столика.
  Но не присаживалась.
   - Почему бы вам не прийти ко мне? - принцесса спросила мужчину. - Я бы накормила обедом.
  Вас.
  Обоих.
  
  ЕДЫ - ТО МНОГО, ТО НЕ ХВАТАЕТ.
  
   - Ничего.
  Всё в порядке.
  Принцесса Франческа, - мужчина кивнул. - Мы перекусим карасями.
  Карасями в сметане.
  Сходим в соседний бар.
  И займемся делами.
  "Делами? - Я выхватила слово. - Всё больше мне не нравится".
   - Я буду вас ждать, - принцесса удивляла меня.
  Ведь она не знакома со мной.
  И с этим мужчиной.
   - Не стоит ждать.
  Веселись без нас. - Мужчина помолчал.
  И спросил принцессу. - У тебя есть муж?
   - Очень.
  Очень есть у меня муж.
  
  НЕ БЫВАЕТ ПРИНЦЕСС БЕЗ МУЖЧИН.
  
   - Поцелуй мужа.
  За меня поцелуй.
   - Пока! - Принцесса Франческа зевнула. - Прилечу на танцы пораньше.
  Я люблю танцевать на столе.
  И медленно раздеваться.
  Ты бы видел...
  Если всё же захочешь отобедать у меня.
  То только свяжись.
  Я оставлю тебе личный номер.
  Обычно я по нему не отвечаю незнакомцам.
  Но тебе сделаю исключение.
  Вам сделаю исключение. - Принцесса Франческа уплыла.
  Уплыла в дым ресторана.
   - Я припудрю носик, - я поднялась. - Скоро вернусь.
   - Я с тобой, - мужчина схватил меня за руку.
  Теперь уже схватил.
  Держал крепко.
   - В тех местах... - Мой голос стал ледяной. - В снежных местах, где я выросла.
  
  МУЖЧИНЫ С ДАМАМИ ВМЕСТЕ В ТУАЛЕТ НЕ ХОДЯТ.
  
   - Я нарушу твои обычаи? - Он как бы сомневался.
  Колебался.
   - Очень.
  Очень нарушишь. - Я освободила руку.
  Не знаю...
  Может быть, мой тон.
  Ледяной тон.
  Или суровый взгляд.
  Колючий ледяной взгляд.
  
  
  ГЛАВА 1008
  
  Всё это охладило пыл мужчины.
  Или он побоялся нарушать чужие обычаи.
  Но в дамскую комнату я отправилась одна.
  Быстренько включила голограф.
  Набрала координаты этой планеты.
  Планета Аманда.
  Первых строк мне хватило.
  Хватило, чтобы понять.
   - Вот так дела! - Дыхание моё сперло. - Ингеборга!
  Не лезь туда, куда не знаешь.
  На этой планете женщин мало.
  Дефицит с женщинами.
  Поэтому мужчины очень осторожны.
  Но...
  Если женщина трижды согласится с мужчиной.
  За его счет, то она становится собственностью этого мужчины.
  Женой-рабыней.
  А у меня...
  Один раз он заплатил за меня в кино.
  Второй раз - за попкорн.
  И это при свидетелях.
  А третий раз - ресторан.
  Здесь.
  Когда он заплатит по счету.
  За меня.
  То я стану его рабыней.
  Рабыней-женой.
  Во как!
  Как здесь подлавливают туристок.
  Вот, почему мужчину все в ресторане поздравляют.
  Поздравляют, что он обманом завладеет мной.
  Обманом.
  Но по их обычаям.
  В нашей Империи законы одни для всех.
  А обычаи - разные.
  
  ТУРИСТЫ ЖЕ МЕСТНЫХ ОБЫЧАЕВ НЕ ЗНАЮТ.
  
  Мне пора.
  Пора бежать. - Я посмотрела на окно.
  Окно нарисовано на стене. - Через окно не сбежать.
  Всё продумано.
  Я задумалась.
   - Мадемуазель, - раздался голос из-за двери.
  Его голос. - Ты выходишь?
  Пора кушать.
   - Ага!
  Чичас!
  Только трусы найду. - Я кусала губки.
  И, наконец, придумала. - Выхожу.
  Я открыла задвижку.
  Дверь оказалась тяжёлая.
  И замок на ней - солидный.
  Такую плечом сразу не вышибешь.
   - Я готова! - Я поправила платьице. - Но...
  Я потеряла кольцо.
  Когда садилась на унитаз.
  Дорогое кольцо.
  С бриллиантом.
  Огромный бриллиант.
  Жалко будет его оставлять.
  Другим.
   - Кольцо.
  С бриллиантом?
   - Очень.
  Очень кольцо.
  И очень бриллиант.
   - Почему же ты его уронила?
   - Потому что у меня пальчики.
  Пальчики тонкие.
  Быстрые пальчики.
  Шаловливые пальчики. - Я пожала плечами.
   - Да? - Он снова с сомнением на меня смотрел.
  Раздумывал.
  Но жадность пересилила недоверие.
  
  ЖАДНОСТЬ ВСЁ ПЕРЕСИЛИТ.
  
  Мужчина наклонился.
  Начал шарить за унитазом.
  Я сорвала со стены баллон.
  Огнетушитель.
  Захлопнула дверь.
  И навесила на две ручки огнетушитель.
  Тотчас раздался удар.
  Мужчина понял.
  Но он был в ловушке.
  Я добежала до зала.
  Шла медленно.
  Улыбалась всем.
  На меня косились.
  Но не останавливали.
   - Подожди, - принцесса Франческа попыталась увязаться за мной. - Ты покурить?
  Я - тоже.
   - Я должна слетать домой.
  Я потеряла трусики.
  Придется новые найти. - Я улыбнулась.
  И, пока принцесса хлопала ресницами, я стартовала.
  Была на нервах.
  Отпустит ли система охраны планеты меня?
  Ведь я, возможно, нарушила обычай.
  Меня остановили на орбите.
   - Ограниченная проверка, - в мою космояхту вошли космополицейские. - Мадемуазель Ингеборга.
  От мистера Барбье поступил донос.
  Донос на тебя.
  Ты сбежала из-под венца.
   - Господин Барбье ошибается, - я улыбнулась.
  Мило улыбалась. - Я ему не должна под венец.
  Трех раз не было.
  Он только два раза меня бесплатно.
  Не в том смысле.
  А по вашим обычаям...
  Как я понимаю - нужно три.
  
  ЧЕРЕЗ ТРИ РАЗА ГУСЕНИЦА ПРЕРВРАЩАЕТСЯ В БАБОЧКУ.
  
   - Сейчас проверим, - космополицейские включили запись.
  Рассматривали.
  Действительно.
  На этой планете везде камеры.
  Или - по крайней мере там - куда меня водил мужчина. - Билеты в кино - раз.
  Попкорн - два.
  Ресторан?
  Ресторан - под вопросом.
  Барышня.
  Ты ничего не ела в ресторане.
  Из заказанного.
   - Не ела и не пила.
   - Тогда...
  По нашим обычаям...
  Мужчина заплатит только за себя.
  Третьего раза не было.
   - Очень.
  Очень не было.
   - Красивый у тебя космолет.
  Роскошная обстановка внутри! - Космополицейские не уходили.
  Напрашивались на взятку.
  Но я не хотела при них открывать сундук.
  
  СКОЛЬКО ДЕНЕГ ПОКАЖЕШЬ - СТОЛЬКО И ПОТЕРЯЕШЬ.
  
  Ручки на дверях золотые. - Я оторвала одну ручку. - Возьмите.
  От меня.
  На память.
   - Премного благодарны! - Космополицейские радостно заулыбались.
  Раскланялись.
  И...
  Наконец улетели.
  И...
  Сразу же сработали системы оповещения.
  К моей космояхте приближался другой космолет.
  Катер.
  Но скоростной космокатер.
   - Мужчина тот заявился, - я просканировала. - И, судя по оскалу.
  По его злобному оскалу...
  Он не намерен договариваться.
  Поэтому.
  Вперед!
  На максимуме. - Я приказала космояхте.
  Её не тряхнуло.
  Не размазало.
  Меня не размазало по стене. - Действительно.
  Яхта скоростная.
  Очень. - Я выдохнула.
  Рассматривала карту звездного неба. - Хорошо, что хоть к жухраям не залетели.
  
  ПОБЕГ ОТ ВРАГА К ВРАГАМ.
  
  Но близко от приграничных серых материй.
  А в них обитают космопираты.
  Разберут мою космояхту.
  На запчасти разберут.
  По винтикам. - Космояхта снова сделала прыжок.
  Две недели я летала по Империи.
  Много видела.
  Но ничего не заметила, кроме ресторанов.
  Рестораны и бутики.
  Вывески.
  Голографические щиты.
  Везде всё оказалось одинаковым.
  Даже дикие планеты все одинаковые.
  Я нанимала людей.
  Они показывали мне достопримечательности.
  Глаза мои смотрели на прекрасные сады.
  На космодромы.
  Уши слушали музыку.
  Веселый смех вливался в уши.
  Умные беседы ласкали слух.
  Но ничто меня не занимало.
  Не радовало.
  Потому что - скучно.
  
  СКУКА - СИЛЬНЕЕ ЛЕНИ.
  
  Только у меня и было удовольствие - покрасоваться перед зеркалом.
  Однако...
  И перед зеркалом крутиться стало лень.
  Конечно, я любовалась собой.
  Но постоянно - напрягало.
  Ночью я ворочалась.
  С боку на бок.
  Вспоминала снежные пустыни.
  Ледяные леса вспоминала.
  Даже опасные проруби уже не казались ужасными.
  Мне уже казалось, что мне хорошо спалось в снегах.
  Около костра.
  И как вкусна была корка хлеба.
  Единственная в доме.
  И ещё я вспоминала Клаудию.
  С непонятным чувством.
  Чувством, близким к смятению.
  В странствиях мне не было грустно.
  Никогда.
  Но и не весело.
  Было - ровно.
  
  РОВНАЯ ЖИЗНЬ ПРИВЕДЕТ К ТИХОЙ СМЕРТИ.
  
  Если другие веселились в ресторане...
  То я лишь растягивала губы.
  Из вежливости.
  Мне казалось, что я разучилась смеяться.
  А ведь прежде меня веселил любой пустяк.
  И смешили поступки подружек.
  В конце концов мне стало скучно.
  Непереносимо.
  Я решила посетить родную Префектуру Галактик.
  Вернуться домой.
  На время.
  Я прилетела.
  Увидела снег.
  Только один снег.
  И ледяные лица подружек.
  На мгновение кровь прильнула к сердцу.
  Мне даже показалось, что здесь - лучше, чем везде.
  Но...
  Сразу пересмотрела.
  Меня терзало.
  И я сразу отправилась искать Клаудию.
  В снегах.
  И нашла её.
  В ледяном лесу Клаудия собирала ледяные шишки.
  Как всегда она была голая.
  Ей не холодно.
  
  ЕСЛИ ОДЕЖДА НЕ ГРЕЕТ, ТО ОНА НЕ НУЖНА.
  
  Клаудия встретила меня по-подружески.
   - Здравствуй, подружка, - Клаудия сказала.
  Наклонила головку к левому плечу. - Ну?
  Хорошо полетала?
  Повидала Вселенную?
   - Да как сказать, - я пропищала. - Видела я немало.
  Но это - глупости.
  Сплошная скука.
  Я думала, что с деньгами всегда будет весело.
  Но оказалось...
  Оказалось, что за деньги веселье не купишь.
  Деньги, которые ты мне подарила.
  Они не слишком уж.
  Да.
  Они дают свободу.
  Возможности открывают.
  Деньги.
  Они избавляют от неприятностей.
  От многих болезней избавляют.
  Но...
  Я видела многих с деньгами.
  Богатые постоянно ищут развлечения.
  А раньше...
  Когда я была бедная.
  Я не искала развлечений.
  Нуууу, как не искала.
  Меня радовала самая малость.
  Теперь же я не сержусь.
  Не грущу.
  Не желаю.
  И не радуюсь никогда.
  Всё - как вата.
  Как пушистый снег.
  Я живу наполовину.
  
  ДЕНЬГИ НЕ РАСКАЧАЮТ ЛОДКУ.
  
  Дай мне совет.
  Клаудия...
  Как сделаться более живой.
  А лучше...
  Верни мне моё прошлое.
  Бедное прошлое.
  Может быть, я снова буду веселая.
   - Прошлое?
  Йа?
  Я верну тебе прошлое? - Клаудия рассмеялась. - Ну и глупенькая ты, Ингеборга.
  Денег у тебя прибавилось, а ума - нет.
   - Ой, ойй, ойй, - я зашипела. - Кто бы говорила.
  Можно подумать, что у тебя ум есть.
  Ходишь голая по лесу.
  По ледяному лесу.
  Собираешь ледяные алмазы.
  Разве это - ум?
  Ты - задавака, Клаудия.
  Всё делаешь на публику.
   - Йа?
  Я - задавака?
  Ты сама - задавака, Ингеборга.
  И кривляка.
   - Ты...
  Ты нарочно ходишь голая.
  Чтобы соблазнять.
  Чтобы тебе веселее было.
  Тебе нравится, Клаудия.
  Нравится, когда на тебя голую пялятся.
   - Кто здесь пялится?
  Кроме тебя здесь никого нет.
  А, когда я выхожу к людям, то выхожу в одеждах.
   - Всё равно, Клаудия.
  Ты не права.
  
  НЕ ПРАВА, НЕ ЗНАЮ В ЧЕМ.
  
   - Ингеборга?
   - Да, Клаудия.
   - Значешь, отчего ты злишься?
   - Ну да, ну да.
  Научи меня.
  Поучай.
   - Ты злишься, оттого, что у тебя нет подруги.
  Настоящей подруги.
  И от безделия ты скучаешь.
  А всё валишь на меня.
  Я тут не при чем.
  Решительно не при чем.
  Ты лучше послушай меня.
  Женись.
  Построй дом.
  Пусти деньги в оборот.
  Пусть каждый космодоллар принесет тебе десять.
  Тебе станет весело, как никогда.
  Деньгам твоё сердце обрадуется.
   - Соглашусь.
  Соглашусь с тобой, Клаудия.
  Без долгих споров.
   - Вот и славно, Ингеборга, - голос Клаудии стал сухой.
  Замороженный голосок. - Вот тебе ещё тысяча космодолларов.
  Веселись...
  Клаудия подарила мне еще тысячу космодолларов.
  А я и те деньги ещё не растратила...
  Скоро обо мне говорили.
  Говорили, что я вернулась богачкой.
  И тут случилось то, что бывает с богатыми.
  Я стала желанной гостьей.
  В любой семье.
  В любой компании.
  В трактире мне выделяли лучший столик.
  Все кланялись мне.
  Спешили обнять.
  Каждый рад был назвать меня своей подругой.
  
  СКОЛЬКО ДЕНЕГ, СТОЛЬКО И ДРУЗЕЙ.
  
  Я бросила ледяные дела.
  Начала торговать снегом.
  Но и это было только для вида.
  Я открыла банк.
  И раздавала кредиты.
  Под огромные проценты.
  Получала назад с прибылью.
  С огромной прибылью.
  Вскоре половина населения у меня была в долгу.
  С префектом округа Галактики я была на короткой ноге.
  И стоило мне только заикнуться.
  Сказать, что кто-то не уплатил долг в срок.
  На должника налетали судейские.
  Всё оценивали.
  Описывали.
  И продавали через банк.
  Поэтому каждый космодоллар у меня вскоре превратился в десять.
  Сначала меня раздражали мольбы.
  Слезы.
  Упреки.
  Но у меня характер ледяной.
  Стойкий характер.
  Я отвечала бывшим подружкам:
   - Вы просите, чтобы я сделала вам скидку по кредитам.
  Продлила сроки.
  Вспомните.
  А что вы мне дали?
  Раньше
  Вы приглашали меня в сауну.
  Потому что я - красивая.
  Вам нравилась моя красота.
  Вы пили квас.
  А у меня денег на квас не было.
  Я делала вид, что не хочу пить.
  Вы ели пиццу.
  А я делала вид, что я не проголодалась.
  Вы меня ни разу не угостили. - Я уходила от бывших подружек.
  С гордо поднятым подбородком.
  
  НЕ ДАВАЛИ МНЕ - НЕ ДАМ ВАМ.
  
  Но...
  Целые толпы должников осаждали мой дом.
  Днем и ночью.
  Мужчины умоляли об отсрочке.
  Женщины слезами старались смягчить меня.
  Дети просили хлеба.
  Меня считали жестокой.
  Я же им отвечала:
  - Мужчины.
  Вы брали кредиты на свои развлечения.
  Покупали женщин.
  Приобретали новенькие космокатера.
  Веселились за мои деньги.
  А теперь просите отсрочки.
  Обалдели совсем.
  Женщины.
  Вы тратили мои деньги на мужчин.
  На свои прихоти.
  И теперь рыдаете.
  Называете меня жестокой.
  Дети.
  Вы хотите хлеба?
  У вас есть родители.
  Спросите отцов, которые пропивали ваше пособие.
  Задайте вопросы матерям, зачем они живут с пропойцами.
  Не моя вина, что вы остались голодными.
  Ваши родители ни разу мне не помогли раньше.
  Я же им помогла.
  Дала денег.
  А им и этого мало.
  
  ЧЕМ БОЛЬШЕ ДАЮ ДЕНЕГ ВАМ, ТЕМ БОЛЬШЕ МЕНЯ РУГАЕТЕ.
  
  Я приобрела охранную систему.
  Стоило только её включить, как все должники исчезли.
  Больше не осаждали мой дом.
  Но больше всего стала меня досаждать... моя матушка.
  Удивительно.
  Она рассказывала, как страдала со мной.
  Как за мной ухаживала.
  Как ей было трудно со мной.
  Я отвечала:
   - Маменька.
  Куда тебе было трудно со мной?
  Ты с детских лет заставляла меня работать.
  Работать, как взрослую.
  Я работала на вас.
  Вы же мне денег не платили.
  А лишь давали немного хлеба и каши.
  Ещё и попрекали, что я вас объедаю.
  Так что не выдумывай.
  Я сейчас тебе даю достаточно денег.
  Ты их прогуливаешь.
  Я знаю.
  Ты нарочно стараешься потратить, как можно больше.
  Чтобы ещё меня просить.
  И досаждать мне.
  В надежде, что я тебе откажу.
  Вот тогда ты начнешь называть меня неблагодарной.
  Неблагодарной дочерью.
  И с удовольствием будет рассказывать своим подружкам, какая я плохая была.
  И ещё хуже стала.
  Ты, маменька, вчера заказала в ресторане лобстеров.
  Корзину лобстеров.
  Но съела только одного.
  Остальных отдала собакам.
  Это - по-людски? - Я злилась.
  И снова давала матушке деньги.
   - Ты даже не построила мне дворец, - матушка отвечала. - Только - новый дом.
  В нём всего лишь сто три комнаты.
  Это не дом.
  А - бедная хижина.
  Я хожу по нему полуголодная.
  Больная.
  Опираюсь на палку.
   - Мама!
  Зачем ты врешь?
  У меня всё на камеры записано.
  Как ты закатываешь пиры в огромном доме.
   - Я не смею просить у чужих, - мама меня не слушала. - Не хочу позорить тебя.
  Каждую неделю я вхожу в твой банк.
  Сижу в очереди.
  Получаю от тебя деньги.
  А ты должна мне деньги носить домой сама.
  
  ДЕНЬГИ ПРОСТО ТАК НЕ ПРИДУТ.
  
  Я хмурилась.
  Доставала мешочек с космодолларами.
  Протягивала матери.
  Она брала без благодарности.
  Что-то бурчала.
  И исчезала.
  До нового прихода за деньгами.
  На камерах наблюдения я видела, как матушка прятала деньги в сумку.
  И дрожащим голосом рассказывала подругам, что я ей ничего не даю.
  Натужно кашляла.
  Нарочно.
  Чтобы показать, что она, якобы больная.
  А я ей лекаря не предоставляю.
  Меня проклинали.
  Благодарили мою мать за терпение.
  Матушка ходила с палочкой.
  Чтобы показать свою немощность.
  Я же думала, что напрасно я дала слабину.
  
  НА ВСЕХ НЕ УГОДИШЬ.
  
  По вечерам я садилась у окна.
  И пела песни.
  Жалостливые.
  Потом обсуждала себя.
  Сама с собой.
  "Что и говорить.
  Я уже не та Ингеборга.
  Бесшабашная.
  Веселая.
  Жадная до жизни.
  Меня уже не радуют бродячие музыканты.
  А всех бедняков я считаю мошенниками.
  Ленивыми мошенниками.
  Нынешняя я не знаю, что хочу.
  И не хочу знать.
  
  В ДЕВЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ СЕРДЦЕ НАЧИНАЕТ ОСТЫВАТЬ.
  
  С каждым днем я становилась богаче и богаче.
  Но веселее мне не становилось.
   - Выйду замуж
  Мне надо мужа. - Я вспомнила совет Клаудии.
  Странный совет.
  Мне кажется, что Клаудия не была искренняя.
  Когда советовала мне выйти замуж.
  Но надо попробовать.
  Я знала, что любой почтенный чиновник с радостью примет меня в свою семью.
  И выдаст своего сына за меня.
  Но я была разборчива.
  Я хотела, чтобы все хвалили мой выбор.
  Завидовали моему счастью.
  И...
  Чтобы я, наконец, стала веселая.
  Я облетела все наши планеты.
  Заглянула во все углы и закоулки.
  Посмотрела всех парней на выданье.
  Всех женихов.
  Но ни один из них не был достоин стать моим мужем.
  Наконец, на одной вечеринке мне подсказали.
  Сказали, что самый красивый и стрессоустойчивый жених на снежных планетах - Мюллер.
  Мюллер - сын пьяницы.
  Мюллер всегда бывает на танцах.
  Не сидит дома.
  Живет за чужой счет.
  Бесхозяйственный.
  Ухаживает за всеми богатыми дамочками.
   - Лучшего жениха для меня нет, - я подумала. - Не только на наших снежных планетах.
  Но и во всей Империи.
  Мюллер - собрание всех пороков.
  Мне с ним будет весело.
  
  В КОРОТКОЙ ЖИЗНИ НАДО ВЫБИРАТЬ ДЛИННЫХ СПУТНИКОВ.
  
  Я не стала откладывать на завтра.
  Собралась.
  И полетела к отцу Мюллера.
  Он был спокоен.
  Я подарила ему два ящика вина.
  Наилучшего вина.
  Гранд Резерва.
  
  
  ГЛАВА 1009
  
  Отец Мюллера - Мюллер старший - не был удивлен.
   - Я не удивлен, - он едва говорил.
  Опух от пьянства. - Меня часто посещают дамы.
  Знатные дамы.
  Богатые дамы.
  И поят.
  
  ХОРОШЕНЬКИХ ДАМОЧЕК ТЯНЕТ К БЕЗОБРАЗНЫМ СТАРИКАМ.
  
  Так, что не чванься, что ты богатая.
  Я не удивлюсь, если ты хочешь взять в мужья моего сына.
   - Я хочу ухватиться за это счастье!
  Я думаю, что с ним моим горестям и бедам придет конец.
  Мне просто некогда будет думать о горестях и бедах.
  Я отсыпала Мюллеру старшему денег.
  И он дал согласие на наш брак.
  Не спросив у сына... - Извини за беспокойство.
  Ты можешь мне дать координаты твоего сына?
   - Да.
  Пожалуйста. - Мюллер старший отозвался.
  С легким удивлением в голосе пищал. - Думаю, что мой сын сейчас в кабаке "Свежая устрица".
  Он там подрабатывает альфонсом.
  Наверно, ты найдешь его сам.
   - Пришла моя очередь удивляться.
  Твой сын ещё и работает?
   - Нет.
  Нет.
  Он не работает.
  От работы он блюет.
  Просто он хочет есть.
  А дома у нас есть нечего.
  Я не держу дома еду.
  Поэтому сынок летает по кабакам.
  И там выпрашивает себе еду.
  Он вот-вот появится.
   - О! - Я произнесла тихо. - Я верно не так подумала.
  
  Я ВСЕГДА О НЕЗНАКОМЫХ СНАЧАЛА ДУМАЮ ПЛОХОЕ.
  
   - Подожди, - Мюллер старший прислушался. - Одну секунду.
  Кажется, что я слышу.
  Слышу, как мой сынок входит в дом.
  Гремит тазами и ведрами в прихожей.
  У нас нет света.
  Лампочка перегорела.
  В темноте мы натыкаемся на разное.
   - Йа.
  Я испытываю потрясение. - Я застыла. - Судя по вам, мой муж будет мне лгать.
  Почему?
  Как долго это будет продолжаться?
  И почему я подумала об этом только сейчас?
  Когда ты дал благословение на нашу свадьбу.
  Очевидно, я не подойду твоему сыну. - Меня охватила слабость.
   - Какие проблемы? - В комнате загрохотал голос.
  Появился Мюллер младший.
  Он был великолепен.
  Великолепно сложен.
  Красавец из красавцев.
   - Никаких проблем, Мюллер, - я скрывала своё волнение.
  Ведь характер у меня стойкий.
  Ледяной характер. - Я разыскивала тебя.
  Чтобы взять в мужья.
  Деньги у меня есть.
  Твой отец уже благословил нас.
   - Ещё одна, - красавец Мюллер младший завалился в кресло.
  Дырявое кресло.
  Ноги закинул на стол.
  Всё он делал красиво.
  Величественно делал.
  
  У КРАСИВЫХ ВСЁ ПОЛУЧАЕТСЯ КРАСИВО.
  
  Мой жених подхватил бутылку из ящика.
  О свой лоб отбил горлышко.
  И без опасения присосался.
  Выпил бутылку.
  Отшвырнул в угол.
   - Какая гадость! - Мюллер младший поморщился.
   - Самое лучшее вино, - я пропищала. - Лучшее, какое я нашла.
  Выдержанное.
  Гранд Резерва.
  
   - ПИТЬ НАДО ТО, ЧТО НРАВИТСЯ ТЕБЕ, А НЕ ДРУГИМ.
  
  Мюллер младший погрозил мне пальцем. - Ты сказала, что берешь меня в мужья.
  Или я неправильно тебя понял?
   - Йа.
  Да. - Я смутилась.
   - К сожалению.
  Ничем не могу тебе помочь.
  Ты опоздала.
  Меня уже просватали.
  К другой.
  И, вероятно, что-то вспомнил: - Ты - Ингеборга?
  Прославленная богачка?
  На этой неделе ты неплохо поднялась на деньгах.
   - Спасибо, Мюллер младший.
  Я рада, что ты следишь за моими доходами.
  Я хотела сказать - Не придумывай за меня.
  Но вместо этого - ухожу.
  Целуйся со своей невестой.
  Другой.
   - Подожди, - Мюллер младший махнул рукой.
  Черная дыра!
  Как у него всё получается.
  Красиво получается.
  И величественно. - Если ты очень богата.
  То я согласен.
  Другой невесте я дам отвод.
  Мало ли вас мне на шею вешается.
  
  ЕСЛИ НА КАЖДОЙ ЖЕНИТЬСЯ, ТО ЖЕНИЛКИ НЕ ХВАТИТ.
  
  Всё сходится.
  Цыганка нагадала мне тебя.
  Так и сказала.
  В лоб.
  Будет тебе в жены Ингеборга!
   - Правда?
  Так и сказала? - Я подалась вперед.
  Якобы удивлена.
  Но я же сама ту цыганку подкупила.
  И подослала к пьяному Мюллеру.
   - Я поздно возвращаюсь домой, - Мюллер загибал пальцы.
  Набивал себе цену. - Я постоянно занят.
  Занят своими сексуальными интересами.
  Очевидно, что это подтолкнуло тебя ко мне.
  В мою постель.
  Хотя ты не отдаешь себе отчет.
  Полностью не отдаешь.
  Тебе не ясны мотивы твоего поступка.
  Предупреждаю, что в каждом браке наступает критический момент.
  
  ЧАЩЕ ВСЕГО ОН НАСТУПАЕТ ЕЩЁ ДО БРАКА.
  
  Мужчина колеблется.
  Переспать ли ему с другой женщиной.
  Или нет.
  И жених принимает решение.
  В зависимости от отношений с невестой в данный момент.
  Это очень верно.
  Я так думаю.
  Если бы у меня с деньгами было всё в порядке, я бы не смотрел на женщин.
  Всё складывается неудачно.
  В дополнение ко всему ты оскорбила меня.
  Ты договорилась с моим отцом.
  И он благословил нас без меня.
  Я чувствую, что меня использовали.
  Вы оба меня использовали.
  Я не знаю, что предпринять.
  Меня душат слезы бессилья.
   - Что тебе предпринять?
  Жених мой...
  Выпей ещё. - Я приняла решение.
  Через час погрузила пьяного жениха в свою роскошную космояхту.
  И полетела жениться.
  Нас расписали.
  Мюллер храпел.
  Храпел в пьяном угаре.
  А, когда очнулся, то уже был моим мужем.
  Так началась наша счастливая семейная жизнь.
  
  ЗАСНУЛ ХОЛОСТЫМ, ПРОСНУЛСЯ ЖЕНАТЫМ.
  
  Я проснулась рано.
  С мыслью, что я теперь счастлива.
  Вот, только эта мысль улетучилась.
   - Нужен ли мне муж?
  От слова - мужчина? - Я разглядывала Мюллера.
  Он храпел. - Муж даже не притронулся ко мне.
  В первую брачную ночь.
  И...
  А я бы отдалась?
  Сомневаюсь.
  Муж мне нужен для счастья, а не для постели.
  Я хотела пригласить репортеров.
  Чтобы они описали нашу свадьбу.
  Но вовремя отказалась.
  Отказалась от безумной идеи.
  Я приняла душ.
  Торопливо оделась.
  Почему-то не хотелось, чтобы муж проснулся и говорил со мной.
  Так мы и жили.
  Целых две недели.
  Мюллер был непокорным мужем.
  Он не слушал меня.
  Дерзил.
  Но при этом был ослепительно красив.
  Веселья мне не прибавилось.
  Наоборот.
  Муж расхаживал по моему дому.
  Богатому дому.
  Все соседи считали его идеальным мужем.
  А я ему никак не могла угодить.
  У него было злое сердце.
  Он знал, что у меня много денге.
  И за мой счет приглашал в наш дом пьяниц.
  И девушек легкого поведения.
  Всех кормил.
  Поил.
  За мой счет.
  Иногда дарил своим дамам что-нибудь из моего гардероба.
  Мы не спали вместе.
  И меня это устраивало.
  Я оставалась девушкой.
  Нетронутым цветком.
  При живом муже.
  
  МУЖА ПОКУПАЮТ.
  
  Однажды, я робко высказала мужу.
  Что он слишком уж меня не ценит.
  Мюллер побагровел.
  Зашипел от злости.
   - Как?
  Как ты смеешь упрекать меня
  Я безупречен.
  Ты говоришь, что я швыряю налево и направо твоё добро.
  Ты забыла, что сама меня притащила.
  Смотри.
  Чтобы это было в последний раз...
  А не то я... - Мюллер взглянул на меня.
  Обдал холодом.
  Я не заплакала.
  Ледяные девушки не плачут.
  А ушла к себе на космояхту.
  После того разговора, я каждый раз улетала, когда муж устраивал в моем доме пьянку.
  А устраивал он их постоянно.
  Ни разу его больше не упрекнула.
  Я любовалась его красотой.
  И отворачивалась, когда он тискал своих подруг.
  Однажды я сидела у окна.
  Напевала печальное.
  На душе у меня было тяжело.
  Тяжело и пасмурно.
  Муж решил закатить грандиозный пир.
  Без моего участия.
  
  МУЖЬЯ НА ПЬЯНКУ ЖЕН НЕ ПРИГЛАШАЮТ.
  
  Перед пирушкой муж улетел с друзьями в сауну.
  Попариться.
  И попарить.
  Вдруг, я увидела на дороге старика.
  Он тащился в три погибели.
  Тащил на спине мешок.
  Мешок дырявый.
  Старичок то и дело останавливался.
  Стирал пот со лба.
  Делал глоток из фляжки.
  От старичка за милю разило спиртом.
  "Бедный! - Я подумала. - Отощал от пьянки.
  Как трудно ему нести пустой дырявый мешок.
  И самого себя нести трудно".
  Старичок подошел к окну.
  Сбросил на землю мешок.
  Дырявый мешок.
  И пропищал.
  Голосок у старичка - голосок кастрата:
   - Ингеборга!
  Будь милостива ко мне.
  Дай глоток воды.
  Я уже третьи сутки не просыхаю.
  Ничего, кроме водки не пью.
  До того измучился, что на красивых девушек смотреть не могу.
  Только щупать. - Старичок пощупал меня.
  Нуууу, как пощупал.
  Потрогал.
  Нууу, как потрогал.
  Притронулся к груди.
  И получил пощечину.
   - Мюллер старший! - Я узнала отца моего мужа. - Как можно столько пить?
  В твои-то годы?
  
  ПЬЮТ МОЛОДЫЕ, А СТАРЫЕ ХЛЕБАЮТ.
  
   - Что поделаешь?
  Богатство.
  Раньше я пил, когда денежки появлялись.
  То есть - редко пил.
  А теперь не просыхаю.
  Потому что мой сыночек взял тебя в жены.
  А ты - богачка. - Старичок закряхтел. - В мои годы я больше ничего не могу, кроме, как пить.
   - А зачем тогда меня щупал?
   - По привычке.
   - То есть, я для тебя - привычка?
   - Ингеборга!
  Богатая ты женщина!
  
  БОГАТАЯ НЕ ПОЙМЕТ БЕДНОГО ПЬЯНИЦУ.
  
  Ты, наверно, кроме выдержанного шампанского, ничего не пьешь.
  А я за глоток воды скажу спасибо.
   - Старый пройдоха! - Я побежала в дом.
  Налила полный кувшин вина.
  Самого лучшего вина.
  Из изюма.
  Уже хотела отнести отцу моего мужа.
  Но дошла до порога.
  Остановилась.
  Достала большую железную кружку.
  Трофейную.
  Прикрыла её свежим хлебом.
  И вынесла старику.
   - Вот.
  Подкрепись на дорожку. - Я протянула кружку, хлеб и кувшин.
  Старик посмотрел на меня тупо.
  Глаза его выцвели.
  Стали прозрачные, как стекло.
  Он сделал глоток.
  Глаза налились кровью.
   - Охренеть!
  Какое хорошее вино!
  Так ты от меня его скрывала.
  Не присылала мне наилучшие вина. - Голос старика задрожал.
  Мюллер старший залпом осушил кувшин.
  Съел хлеб. - Я человек старый.
  
  СТАРОСТЬ У МЕНЯ В ЧРЕСЛАХ, А В ГОЛОВЕ - УМ МОЛОДОЙ, СВЕЖИЙ.
  
  Я вспоминаю.
  Да.
  Я вспоминаю.
  Много я девушек видел на своём веку.
  Но столь красивой, как ты.
  И столь жадной.
  Не встречал.
  Только один кувшин мне вынесла.
   - Я не лошадь.
  Чтобы кувшины таскать.
  Зайди в дом, Мюллер старший.
  Пей, сколько влезет.
  И с собой возьми.
  В дорогу.
   - Прогоняешь?
   - Очень.
  Очень прогоняю.
  Мне достаточно твоего сына.
  Пьяница он.
   - Красивая ты! - Старик зашамкал тонкими губами. - А красота не должна оставаться без внимания. - Он прошел в дом.
  Открыл винный шкаф.
  Достал самое дорогое вино. - Ты танцуй, Ингеборга.
  Танцуй передо мной.
  А я буду пить.
  Пить и смотреть на тебя.
   - Я - самая лучшая танцорка во Вселенной, - я обрадовалась. - Балет знаю.
  Как приятно.
  Ты попросил меня станцевать.
  А меня никто не просит танцевать.
  Я буду.
  Стану танцевать перед тобой. - Я подняла правую ножку.
  И начала танцевать.
  Мюллер старший устроился в кресле.
  Пил.
  И смотрел на меня.
  Смотрел и пил.
  Вдруг я услышала голос.
  Страшный голос.
  Как гром.
  Голос прогремел у меня за спиной:
   - Ингеборга!
  Сейчас ты получишь свою награду!
   - Муж мой?
  Ты вернулся?
  Уже?
   - Вернулся.
  И что я вижу?
  Я вижу, как ты спаиваешь моего отца.
   - Лучшими винами спаивает! - Отец захихикал.
  
  ХИХИКАНЬЕ СТАРИКА ВСЕГДА ИЗДЕВАТЕЛЬСКОЕ.
  
   - Так вот, ты как! - Мой муж сжимал в руке кнут.
  Кнут для садо-мазо утех.
  Подступал ко мне.
  Скрежетал зубами. - Вином травишь моего отца.
  И заставляешь его пить из железной кружки.
  Из простой солдатской кружки.
  А не из ажурного хрустального бокала.
  Старичок едва держится.
  Так ты еще бесстыдные танцы устроила.
  Чтобы сердце моего батюшки не выдержало.
  Превращаешь моего отца в грязного пропойцу.
  Вот тебе!
  Получай!
  Получай свою награду. - И ударил.
  Меня ударил.
  По голове.
  Тяжелым кнутовищем.
  Кнутовище из красного дерева.
  Отделано золотом.
  Я упала.
  Свалилась - как подкошенная.
  
  ДЕВУШКА - КАК ТРАВИНКА.
  
  Я не успела даже вскрикнуть.
  Лежала.
  Одеревеневшая.
  Всё видела.
  И всё слышала.
  Но не могла пошевельнуться.
  Язык тоже не ворочался.
   - Сын мой!
  Мюллер младший! - Мюллер старший завизжал. - Что ты наделал?
   - И шо?
  Шо я наделал?
  Батьку?
  Ударил свою жену.
  Женам нравится, когда их бьют мужья.
   - Ты ударил до.
  А не после. - Старик не унимался. - Все коды от сейфов у Ингеборги в голове.
  Все счета на неё записаны.
  Как ты теперь деньги снимешь?
  Как продашь её имущество?
  Поторопился ты, сынку.
  Ох, как поторопился.
  Не трудись теперь.
  Ты сломал цветок, на котором сидел.
  Подними свою жену.
   - Чичас! - мой муж бросился ко мне.
  Поднял. - Вроде не живая.
  Надо её сжечь.
  Как улику.
  Или растворить в кислоте.
   - Точно не живая?
   - Очень.
  Точно не живая.
   А как же деньги? - мой муж пошатнулся.
  Чуть не уронил меня.
  
  УРОНИЛ БЫ ДЕВИЧЬЮ ЧЕСТЬ.
  
   - Теперь не быть твоим пирушкам! - Мюллер старший тряс головой.
   - И не бывать твоим пьянкам, отец.
   - Я - привычный.
  Я могу пить и тормозную жидкость для космолетов.
  Ты же.
  Ты - баловник.
  Тебе подавай самое дорогое.
  И самое лучшее.
   - И самых лучших, - Мюллер младший кусал губы. - Так это ты.
  Старый пьяница.
  Развратный отец! - Мой муж прошептал.
  В ужасе прошептал. - Ты виноват.
  Виноват во всём.
  Зачем прилетел?
  Притащился в мой дом.
   - Уже не твой дом.
   - Батька!
  Ты бы дома сидел.
  Лучше было бы.
  Тебе же деньги по почте моя жена Ингеборга пересылала.
  На пьянку хватало.
  С излишком.
   - А я хотел.
  Хотел ещё! - Мюллер старший закричал. - Я хочу всё самое лучшее.
   - Как и я.
  Отец!
  Что сделано, то уж не воротишь.
  Я надеюсь.
  Надеюсь на твоё лжесвидетельство.
  По крайней мере не доноси на меня.
  Не хочу под суд.
  
  С СУДА НАЧИНАЕТСЯ ДОРОГА В НИКУДА.
  
   - В суд? - отец мужа усмехнулся.
  Горько усмехнулся. - Я не сумасшедший.
  Я хорошо знаю судейских.
  Меня привлекут.
  Тоже посадят.
  За соучастие.
  Совесть все продали.
  Я сам буду.
  Сам буду судьей.
  Чтобы судить тебя.
   - Тыыы? - Мой муж не выдержал. - Не тебе меня судить.
  Старый скряга.
  Пропойца с синим носом.
  
  ПЬЯНИЦЕ НЕ ПОЛОЖЕНО СУДИТЬ СЫНА.
  
  Ты за мной не ухаживал.
  Я рос один.
  Как сорняк рос.
  Ты же всё своё свободное время проводил в пьянках.
  Не научил меня даже читать и писать.
   - Но ты же вырос красавцем.
  Тебе не нужны знания.
  
  КРАСОТА - ЛУЧШЕ ВСЕХ ЗНАНИЙ И ПРИНЕСЕТ БОЛЬШЕ ВЫГОДЫ.
  
   - Ты погубил меня! - Мой муж потрясал кулаками. - Да!
  Да!
  Ты!
  И никто другой.
  По твоей милости я стал распутным.
  Пошел по рукам.
  По женским рукам.
  По мягким нежным ручкам.
  Пошёл я.
  Теперь ты.
  Ты должен держать ответ.
  Ответ передо мной.
  Ты.
  А не я перед тобой. - Мой муж схватил кнут.
  И замахнулся на отца.
  На отца руку поднял.
  Я обрадовалась.
  Пусть еще кто-нибудь.
  
  ОДНОЙ УМИРАТЬ - СКУЧНО.
  
  Но рука моего мужа застыла.
  Застыла в воздухе.
  Потому что отец схватил сына.
  За руку схватил.
  На глазах тощие руки Мюллера старшего начали наливаться.
  Наливаться силой.
  Мускулы раздувались.
  Несколько секунд.
  И руки старики стали руками культуриста.
  Огромные бицепсы.
  Трицепсы.
  Грудь старика трещала.
  Расширялась.
  
  
  ГЛАВА 1010
  
  "Ого! - я подумала. - Старик наглотался анаболиков.
  Может лопнуть от переизбытка силы".
  Мюллер старший уже загораживал окно.
  И даже заслонил собой люстру.
  Глаза стали огненные.
  Ярче самого яркого пламени.
  Мюллер старший дохнул.
  Я почувствовала ураган алкоголя.
  Алкогольный духан.
  От старика разило перегаром.
  
  ПЕРЕГАР - ПОКАЗАТЕЛЬ ХОРОШО ПРОВЕДЕННОГО ВРЕМЕНИ.
  
  Перегар Мюллера старшего окутал меня.
  Я даже чуть не закричала.
  Но не получилось.
  Мне стало страшно.
  Мой муж упал на пол.
  Закрыл голову руками.
  Чтобы защититься от перегара отца.
  Но огромная рука отца подняла моего мужа.
  Цепкая рука.
  Словно когти ящера.
  Схватила его.
  Завертела.
  Старик крутил сына, как ветер крутит сухую кобылу.
  Отец швырнул сына на диван.
   - Жалкий червяк! - Старик грохотал.
  Голос у него громовой. - Я мог бы тебя задушить.
  Но ради денег.
  Ради возможного наследства.
  Пощажу тебя.
  Дарю тебе семь дней.
  Семь рабочих дней.
  Выходные не считаются.
  Если ты за это время не войдешь в наследство Ингеборги - берегись!
  Мне на что-то нужно жить.
  Жить хорошо! - Старик сдулся.
  Мускулы его одрябли.
  Поэтому старичок сбежал.
  Сбежал из дома.
  Мой муж лежал.
  Стонал.
  Стонал рядом со мной.
  Крепко его приложило.
  Отец приложил его.
   - Надо готовиться к пиру, - наконец, мой муж поднялся. - Я пригласил гостей.
  А в доме - труп.
  Труп моей жены.
  Надо от него избавиться. - Мой муж начал меня закатывать в ковер.
  
  КОВРЫ В ДОМЕ НУЖНЫ, ЧТОБЫ ЗАКАТЫВАТЬ В НИХ МЕРТВЕЦОВ.
  
  Муж отвез меня на другую планету.
  К моему счастью - не снежную.
  Иначе я бы замерзла.
  Бросил под пальмой.
  И улетел.
  Остальное я уже узнала позже.
  По записям.
  С голокамер.
  Мой муж вернулся обратно в дом.
  Упал на пол.
  Пришли гости.
  На пир.
  Нашли моего мужа на полу.
  Он был бледен.
  Бледен, как мертвец.
   - Пощупаем его! - Одна из девушек предложила. - Если сердце не бьётся, то он - труп.
  Наклонилась.
  Потрогала моего мужа.
  Потрогала не там, где надо. - Не бьется ничего.
   - Так ты его за член трогала.
  В сердце нет члена. - Все заржали.
  Они ржали.
  Потом один заметил:
   - Мюллер дышит.
  Пир начинается! - И снова ржал.
  Моего мужа подняли.
  Бросили в ванну со льдом.
  Мой муж сразу очнулся.
  И начал играть в дурачка.
  Якобы не знает, где я.
   - Где Ингеборга? - Мой муж застонал. - Где она?
   - Зачем она тебе нужна? - Гости удивились. - Ты никогда ей не интересовался.
   - Где моя женушка? - Мюллер стонал. - Моя дорогая женушка! - Так он снимал с себя подозрения.
   - Мы не знаем! - Гостям не терпелось.
  Не терпелось веселиться.
  И веселье началось.
  Мой муж вылез из ванной.
  И веселился вместе со всеми.
  Даже больше других веселился.
  
  ЧАСТО ПОХОРОНЫ БОЛЕЕ ВЕСЕЛЫЕ, ЧЕМ ДНИ РОЖДЕНИЙ.
  
  Утром мой муж обратился к гостям:
   - Благодарю!
  Благодарю за оргию!
  Но вам - пора.
  Я же буду искать свою жену.
  Мою Ингеборгу. - И начал искать.
  Делал вид, что ищет.
  Ведь прекрасно знает, где я.
  И почему я там: - Я растерян! - Муж жаловался слугам. - Совсем растерялся.
  Что это значит?
  Где Ингеборга?
  Куда она исчезла?
  Живая или мертвая должна быть здесь.
  Убежала с любовником?
  Но тогда я имею право отсудить у неё всё! - Мой муж воспрял.
  Воспрял духом.
  С утра до ночи он бродил по дому.
  Делал вид, что ничего не может делать.
  Жаловался:
   - Только я закрою глаза...
  А в ушах уже тихий голос.
  Тихий голосок моей Ингеборги!
  Она говорила:
  "Муж мой Мюллер.
  Всё своё состояние завещаю себе".
  Я вскакивал.
  Искал дарственную.
  Но ничего не находил.
  Я озирался по сторонам.
  Но Ингеборги нигде не было.
  
  КОГДА ДЕЛО О ДЕНЬГАХ, ТО ВСЕ РАЗБЕГАЮТСЯ.
  
  Соседи меня успокаивали.
  Они говорили:
   - Наверно, она полетела к твоему отцу.
  Ухаживает за ним.
  И не хочет, чтобы ты их беспокоил.
   - Я верю.
  Я буду делать вид, что верю в эту версию! - Мой муж кивал.
  Но понимал.
  Что рано или поздно все узнают.
  Узнают, что это - не правда.
  Что тогда делать?
  А дни, отпущенные ему его же отцом, таяли.
  Мой муж не раскаивался.
  Не раскаивался в том, что убил меня.
  Он лишь злился.
  Что ничего не получается, чтобы ему войти в наследство.
  Получить моё состояние.
  Час расплаты приближался.
  Но как мог мой муж войти в наследство, если меня нет.
  И моя смерть не подтверждена.
   - Ах! - Мой муж по ночам кричал. - Если бы я мог найти юриста.
  Нотариуса.
  У которого горячее сердце.
  И который был бы милостив ко мне!
  
  ВСЕ ЛЮДИ - МОШЕННИКИ.
  
  Что я скажу?
  Что скажу самому себе?
  Всё приближается.
  Почему я должен платить?
  Платить за мою красоту.
  Мне все должны.
  Седьмой день был на исходе.
  И мой муж Мюллер решился.
  Он надел обтягивающее трико.
  На него - соболью шубу.
  Праздничный малахай из горностаев.
  Залез в карету.
  И карета помчала его к звездолету.
  Звездолет доставил моего мужа к его отцу.
  Отец пировал.
  Пил вино в ельнике.
  В глухом ельнике.
   - Да, чтоб тебя, - мой муж ругался. - Отец!
  Все нормальные отцы пьют.
  Пьют в кабаках.
  Ты же решил напиться в ельнике.
  Я к тебе пробираюсь.
  Всю шубу изодрал.
  Колючий ельник.
   - Лезь ко мне.
  На ветку.
  Сын мой.
  Мюллер младший. - Отец прокричал с дерева. - Отсюда открывается потрясающий вид.
  Вид на твою никчемность. - Отец захохотал.
  Мой муж ругался.
  Грязно ругался.
  Но лез на дерево.
  Он сбросил шубу.
  
  В ШУБАХ ПО ЕЛКАМ НЕ ЛАЗЯТ.
  
  Уже добрался до ветки.
  Ветка на которой сидел его отец.
  А отец швырнул в сына бутылку.
  Бутылка пустая.
  Но больно приложила моего мужа по голове.
  Мой муж заскрежетал зубами.
  И заговорил стихами:
  
   - В той Вселенной,
  Где дурак.
  Старый пьет на елке.
  Исколол себе я зад.
  Об иголки.
  Мой старик уж глуховат.
  Но мечтает найти клад.
  Сделал меня дураком.
  Жалким, нищим батраком.
  
  Только мой муж сказал последнее.
  Последние слова.
  Его отец свалился.
  С елки упал.
  Мой муж с новыми ругательствами стал спускаться.
  Когда спустился, то трико было порвано.
  В дыры видно непотребное.
  
  НЕПОТРЕБНОЕ ЧАСТО ВЫСТАВЛЯЮТ НАПОКАЗ.
  
   - Сын мой! - Мюллер старший провозгласил. - Ты даже одеваться не умеешь.
  В каком-то трико.
  Как балерина.
  Ты - балерина?
   - Нет, отец, - мой муж скрежетал зубами. - Я не балерина.
  Но что-то общее с балетом у меня есть.
   - Посмотри, как я одеваюсь, - Мюллер старший хвастался. - Стеклянный плащ.
  Плащ из красного гибкого стекла.
  Белые панталоны.
  Желтые чулки.
  Зеленая лента на шляпе.
  Шляпа голубая.
  Вот, как наряжаются настоящие кабальеро.
   - Я не кабальеро, - мой муж фыркнул.
   - И не станешь им никогда, - отец в долгу не остался.
  Голос Мюллера старшего стал бесстрастным.
  Глухой голос. - Что тебе от меня надо?
  Ты убил свою жену.
  Ингеборгу убил.
  И не позаботился заранее, чтобы она перевела свое состояние на тебя.
  
  УБИВАТЬ ПРОСТО ТАК НЕ ИМЕЕТ СМЫСЛА.
  
   - Если бы я знал, - мой муж отвечал едко, - то я бы подготовился.
  К сожалению, убийство на почве ревности всегда стихийное.
  Неподготовленное.
   - Тогда - пошел вон, - отец прогнал моего мужа. - Ты мне больше не сын.
  Нет в тебе пользы.
  Пользы для меня.
  Возвращайся к своим подопечным старушкам.
  И тяни из них деньги.
  Умоляй.
  Ползай на коленях.
  Целуй их туфли.
   - Отец!
  За эти слова убивают.
   - И за меньшее убивают, - Мюллер старший загрохотал.
  Они поссорились.
  И разбежались.
  В разные стороны.
  Я же очнулась.
  Очнулась на другой планете.
  Обрела дар речи.
   - Наконец!
  Я отомщу мужу.
  Отомщу за то, что он меня убил.
  Как бы убил.
  Но не добил. - Я поднялась.
  Без удивления посмотрела на небо.
  Спускалась красная космояхта.
  Так самая.
  Космояхта Клаудии.
   - Почему-то я не удивлена, - я пробормотала. - Клаудия меня в покое не оставит.
  Даже после смерти.
  
  ЕСЛИ ТРЕПАТЬ НЕРВЫ, ТО - ДО КОНЦА.
  
   - Вот, ты глупая.
  Ингеборга! - Клаудия подошла ко мне.
   - Оставь свои нравоучения.
   - У меня нет мужа.
  Мне не нужны нравоучения. - Клаудия смотрела на меня.
  Зло смотрела.
   - А у меня был муж.
  И мне достаточно.
   - Вот и целуйся.
  Целуйся со своим мужем! - Клаудия вспыхнула.
   - Я с ним не целовалась.
  Я жила.
  Просто жила.
   - Вот и живи.
  Живи со своим мужем.
   - Я с ним не жила.
  В том смысле.
  В каком ты думаешь.
   - Откуда ты знаешь, о чем я думаю?
  И мой смысл, откуда знаешь?
   - Клаудия!
  Я вижу.
  Ты ревнуешь.
  Ревнуешь меня.
  К моему мужу.
   - Вот ещё.
  Не хватало мне ревновать.
  Какую-то.
   - Ревнуешь!
  Ревнуешь!!
  По глазам вижу.
  Глаза у тебя бешеные стали.
   - Ну и ладно.
  Ты променяла меня.
  Променяла на Мюллера младшего.
   - Производственная необходимость!
  Клаудия!
  Каждая девушка должна выйти замуж.
  И развестись.
  Не правда ли?
   - Не правда.
   - Но я осталась.
  Как и была.
  Мы не целовались.
  Мы не спали вместе.
  Мы даже не прикасалась друг к другу.
  
  МУЖ НУЖЕН ДЛЯ ГАЛОЧКИ, И, ЧТОБЫ ПОДРУГИ ЗАВИДОВАЛИ.
  
   - Ингеборга!
  У тебя нет подруг.
  Кроме меня...
  Чему тут завидовать.
   - Я тоже так подумала.
  И поняла.
  Поняла, что глупость совершила.
  Но я нетронутая.
   - Честно?
   - Честнее не бывает.
   - Но это же совсем другое дело! - Клаудия завизжала.
  От радости завизжала.
  Обняла меня.
   - Подумаешь!
  Физиология какая-то. - Я фыркнула. - Клаудия?
   - Да, Ингеборга.
   - Я хочу.
  Хочу развестись с Мюллером.
  С Мюллером младшим.
  Но процедура развода.
  Долгая процедура.
  Нудная.
  И...
  Я уверена, что муж будет тянуть с меня деньги.
  И его отец тоже.
   - Не проблема, - Клаудия щелкнула пальчиками.
  Перед ней завис голограф. - Я сейчас вас разведу.
  А, чтобы твой муж не претендовал...
  И его отец не претендовал...
  То они пойдут в тюрьму.
  Их сошлют на урановую планету.
  На рудники.
  Твоего мужа - за убийство.
  А Мюллера старшего - как соучастника.
  Ведь он скрывал преступление.
  Преступление сына. - Клаудия что-то отметила.
  В голографе. - Всё!
  Вы разведены.
  Мюллеров скоро возьмут под стражу.
  Довольна?
   - Очень.
  Слишком довольна. - Я улыбнулась. - Клаудия!
  С тобой страшно!
  Ты щелкнешь пальцами.
  И уже два человека в тюрьме.
  На урановых рудниках.
  
  ПОПАСТЬ В ТЮРЬМУ ПРОЩЕ, ЧЕМ УМЕРЕТЬ.
  
   - Ингеборга!
  Ты меня боишься?
   - Я из снежной Конфедерации планет.
  Характер у нас стойкий.
  Ледяной.
  Я не боюсь.
  Я не боюсь тебя, Клаудия.
  Ещё чего! - Я фыркнула. - Наоборот даже.
  Меня это заводит.
   - Заводит? - Клаудия округлила глазища.
  Глаза у нее огромные.
  Клаудия стала беспомощная.
  Выглядела беспомощно.
   - Не надейся, Клаудия.
  Я не о том.
   - Не о том?
  А о чем же?
   - Не твоё дело, Клаудия.
  Кстати.
  Помнишь?
  У меня осталось желание.
  Одно желание.
  Ты его выполни.
   - Выполню.
  Если желание разумное.
  
  РАЗУМНЕЙ РАЗУМНОГО БЫВАЕТ ТОЛЬКО РАЗУМНЫЙ.
  
   - Откуда у тебя разумное?
  Ингеборга?
  Ты - сумасбродка.
   - Опять?
  Клаудия?
  Снова?
  Снова ты меня поучаешь?
   - Я по-подружески.
  По-подружески поучаю.
   - Не надо мне.
  Не нужны твои поучения.
  Потому что ты - навязчивая.
   - Навязчивая?
  Ингеборга!
  Ты хочешь сказать, что я навязалась тебе в подруги?
   - Так и хочу.
  Хочу сказать.
  
  КОМУ НАДО - ТОТ НАВЯЗЫВАЕТСЯ НА ШЕЮ.
  
   - Ах, так!
  Тогда я улетаю.
   - Улетай!
  Улетай, Клаудия!
   - Ты меня не остановишь?
   - Не надейся.
  Не остановлю.
   - И не связывайся больше со мной! - В уголках глаз Клаудии блеснули льдинки.
  Или - слезинки. - Я тебе не отвечу.
  Ты будешь звонить.
  Долго и безрезультативно.
  А я не отвечу.
  Ты будешь себя успокаивать.
  Убеждать, что я сплю.
  Крепко сплю.
  Поэтому на связь не отвечаю. - Клаудия запрыгнула в космолет.
  И красненькая яхта улетела.
  Красивая.
  Спортивная космояхта.
   - Ах, ты, дрянь! - Я разъярилась.
  Внутри разъярилась.
  А внешне - само спокойствие.
  Ведь у меня характер ледяной. - Мы не договорили.
  А она сбежала.
  Захотела, чтобы последнее слово осталось за ней.
  Не получится.
  Не получится, подружка, - я сжала губки. - Я побежала.
  С внезапной решимостью.
  Вскоре увидела пост.
  Пост Имперской связи.
   - Господа!
  Господа офицеры! - Я ворвалась на пост.
   - Нельзя!
  Девушка! - два космоофицера таращили глаза.
  На меня таращили глаза. - Военный объект.
  Вход запрещен.
   - Если объект военный, то почему вы играете в карты?
   - Это не то, что ты подумала, - лейтенант суетливо убирал карты.
  Некоторые упали на пол.
  Лейтенант встал на четвереньки.
  Собирал карты.
   - Барышня! - капитан умолял меня. - Выйди.
  Нас накажут.
  Тем более, что ты - голая.
  Голая девушка на военном объекте.
  
   - ЗА ГОЛУЮ ДЕВУШКУ НЕ НАКАЖУТ.
  
   - Ты голая.
  Очень голая. - Лейтенант поднялся.
  Его руки дрожали. - Я представляю.
  Представляю, как ты со мной
  Твое прекрасное тело.
  Гладкая кожа.
  Оно прижимается.
  Прижимается ко мне.
  Тело то.
  И мы совершаем ритуал.
  Ритуал любви.
  Умело совершаем.
  Ты кричишь.
  Твои крики негромкие.
  Они восхитительные.
  Ты постанываешь.
  Тихо постанываешь.
  Дальше я представляю непристойности.
  Волнующие непристойности.
  Голос твой охрип.
  В момент наивысшего наслаждения ты выругаешься.
  Обругаешь меня.
   - Саульский! - капитан прокашлялся в кулак. - Отставить.
  Отставить мечты.
  
  НА ПОСТУ МЕЧТАТЬ ЗАПРЕЩЕНО.
  
   - Господа офицеры, - я подошла к терминалу.
  Терминал космической связи. - Мне нужно.
  Я хочу связаться с подругой.
   - Подруга тоже голая?
   - Да.
   - Я с ней свяжусь.
  Поговорю.
  И не нажалуюсь на вас.
  Что вы играли в карты.
  В рабочее время.
  На военном объекте.
   - Пожалуй, - капитан произнес после раздумий, - это благородно.
   - А я?
  Что я буду иметь? - Лейтенант засопел.
  Обижено засопел.
   - Ты?
  Ты можешь любоваться мной.
  Пока я связываюсь с подругой. - Я повернулась спиной.
  Кожей ощущала взгляды.
  Липкие взгляды.
  Я набрала код.
  Код связи с космолетом Клаудии.
  Я его запомнила.
  Но на вызовы не было ответа.
   - Стерва! - Я разозлилась.
  Бормотала себе под нос. - Маленькая сучка!
  Почему она так поступает?
  Со мной?
  Или она спит?
  
  НИКТО НЕ ИМЕЕТ ПРАВА СПАТЬ, КОГДА Я ЗВОНЮ.
  
  Поэтому не отвечает? - Я нажимала кнопки.
  Я стукнула кулаком по пульту.
  Господа офицеры ничего мне не сказали.
  Я бродила по комнате.
   - В конце концов, - я присела на ящик.
  Ящик с ракетами. - Всё это бессмысленно.
  Клаудия меня кинула.
  Оттого у меня настроение мрачное. - Я снова набрала номер.
  Координаты.
  Опять без ответа. - Я выхожу из себя! - Я зашипела. - Всё сильнее и сильнее.
  Очень! - Я вздрогнула. - Наконец, ответили.
   - Клаудия!
   - Нет.
  Не Клаудия.
  Я - за неё. - Ответил бортовой компьютер.
   - Ты? - Я выпалила. - Твой голос звучит простовато.
   - Так меня настроила Клаудия.
  
  КАК ТЕБЯ НАСТРОЯТ, ТАК И ПОЛЕТИШЬ.
  
   - Где Клаудия?
  Позови её.
   - По-моему она спит.
  Еще спит.
  Я сейчас узнаю. - Изображение погасло.
  Через минуту снова появился голос бортового компьютера космояхты Клаудии. - Нет её.
  Что-нибудь передать?
   - Послушай, подружка, - я улыбнулась.
  В моей улыбке мерцали созвездия. - Врать будешь своим подружкам.
  Другим компьютерам бортовым ври.
  Ты отсутствовала минуту.
  Ты же бортовой компьютер.
  А не дворецкий человек.
  Не слуга.
  У тебя ножки?
  Ты ходила по космолёту?
  За одну наносекунды ты обследуешь космолёт.
  И не нашла хозяйку?
  Через минуту мне только сообщила.
  Нет, милочка.
  Ты с Клаудией болтала.
  Советовалась.
  Что ответить.
  Ответить мне.
  И она посоветовала тебе сказать, что её нет.
  Как её нет?
  Я же вижу, что космояхта находится в гиперпространстве.
  А Клаудия вышла погулять?
  
  
  ГЛАВА 1011
  
  
  В ГИПЕР ПРОСТРАНСТВЕ ТОЛЬКО ГИПЕР ЛЮДИ ГУЛЯЮТ.
  
  Что теперь соврешь?
   - Эээ!
  Я узнаю.
  Я не знаю, когда Клаудия ушла.
  Понятия не имею, куда.
  Похоже её нет на борту долго.
  Постель не тронута.
   - Спасибо.
  Можешь быть свободна, - я закусила губку. - Но...
  Если у меня представится возможность.
  То я тебя перепрограммирую.
   - Как угодно! - На этот раз голос сухой.
  Бортовой компьютер обиделся.
  А ведь он не виноват.
  Он выполняет приказы.
  Глупые приказы Клаудии.
   - Хоть бы Клаудия научилась врать, - я произнесла.
  Задумалась.
  Но бортовой компьютер уже отключился.
  
  НЕ ГРОЗИ БОРТОВОМУ КОМПЬЮТЕРУ.
  
  После этого я звонила Клаудии.
  Каждые десять минут.
  Слышала бормотание бортового компьютера.
   - Я начинаю злиться.
  Злюсь на себя.
  За свою слабость. - Я пожаловалась господам офицерам. - Я гордилась.
  Гордилась, что владею своими чувствами.
  Всегда.
  Ничем всерьез не увлекалась.
  Умела выбросить ненужное из памяти.
  Из своей жизни.
  Но сейчас иначе.
  Я никак не могу.
  Не могу оставить это просто так.
  Я обязана поговорить с Клаудией.
  Сказать ей в лицо.
  Высказать, какая она дрянь.
  
  НУЖНО ПОТРУДИТЬСЯ, ЧТОБЫ СКАЗАТЬ ПОДРУГЕ, ЧТО ОНА - ГАДКАЯ.
  
   - Барышня, - лейтенант Саульский прокашлялся. - Невыносимо.
  Невыносимо горько видеть, как ты страдаешь.
   - Да, мадемуазель, - второй офицер кивнул. - Ты - красивая.
  
  А КРАСИВЫЕ НЕ ИМЕЮТ ПРАВО СТРАДАТЬ.
  
  Мы можем помочь.
  Помочь твоему горю.
   - У меня нет горя.
   - Помочь в твоей ситуации.
   - Собьете ракетой космояхту Клаудии?
   - Нет.
  Она же не жухрайская диверсантка.
   - Нет.
  Она не жухрайская диверсантка.
  Она - добропорядочная империйка.
   - Мы можем притянуть её.
  Гравитационным лучом.
   - Правда?
   - Да.
  Мы же - Имперский пост.
  Военный объект.
   - Пожалуйста.
  Сделайте это. - Я приложила ладони к груди. - Я буду вам благодарна.
   - Не надо благодарностей.
  Мы и так довольны.
  Насмотрелись на тебя.
  Засняли тебя на гало камеры.
   - Вы?
  Вы снимали меня?
  Голую?
  На камеры?
   - Конечно!
  Иначе мы не были бы офицерами.
   - Ладно, - я махнула рукой. - Тяните её.
  Я с ней только поговорю.
  А потом...
  Потом - пусть летит на все четыре стороны.
   - Мадемуазель.
  Во Вселенной бесконечное число сторон...
   - Не умничайте.
  Тяните.
  
  ДЖЕНТЛЬМЕН ВСЕГДА ПОМОЖЕТ ГОЛОЙ ДЕВУШКЕ.
  
  И господа офицеры потянули.
  Гравитационным лучом подцепили космояхту Клаудии.
  
  ПРОТИВ ВОЕННОЙ ТЕХНИКИ НИ ОДНА ГРАЖДАНСКАЯ НЕ ПОТЯНЕТ.
  
  Через пять минут Клаудия вышла на связь.
  Сама.
   - Что за Черная дыра? - Клаудия замотана в простыню. - Я принимала ванну.
  А меня поймали.
  И тянут по гравитационному лучу.
   - Принимала ванну! - Я закричала. - А кто сказал, что ты спишь?
  А потом твой компьютер совсем заврался.
  Посоветовался с тобой.
  И сказал, что тебя нет на борту.
  И, якобы, компьютер не знает, где ты.
   - Так это твои проделки, Ингеборга! - Клаудия не стала оправдываться. - Ты голая?!!
  Соблазнила офицеров имперского космофлота?
  И они тебе за это помогают.
   - Никого она не соблазнила, - за меня ответили офицеры. - Наоборот даже.
  Она боролась против соблазнов.
  Мы помогаем ей...
  Потому что она - империйка.
   - Голая империйка, - голос Клаудии полон сарказма.
   - А тебе, какое дело? - я оставалась ледяной.
  Когда Клаудия не отвечала, я злилась.
  А теперь...
  Когда она на связи - я успокоилась.
  
  КОГДА ВИЖУ СВОЁ, ТО УСПОКАИВАЮСЬ.
  
   - Привет, Ингеборга! - Клаудия склонила головку.
  Очаровательную головку - к правому плечу.
   - Клаудия?
   - Да, Ингеборга.
   - Я слышу музыку.
  Подозрительно.
  Громкая музыка.
  А твой голос радостный.
  Бодрый.
   - Я видела, как ты пыталась выйти на связь.
  Со мной.
  Ингеборга.
  Сначала я хотела пошутить.
  Сказать - Кто это?
  А потом послать тебя.
  И сказать - кем бы ты ни была...
  Потом заблокировать связь.
   - Но ты так не поступила.
   - Кстати.
  Можете убрать гравитационный луч, - Клаудия обратилась к офицерам. - Он мне прическу испортил.
  Я уже здесь.
  Вы дотянули меня.
   - Добро пожаловать, мадемуазель, - господа офицеры переглянулись.
   - Мне пора! - я улыбнулась офицерам.
  Мило улыбнулась. - Я улетаю.
  С подружкой.
  
  БЕЗ ПОДРУЖКИ ЛЕТАТЬ НЕПРИЛИЧНО.
  
  Мы к вам заглянем.
  Как-нибудь.
  Когда-нибудь.
   - Будем ждать, мадемуазели, - господа офицеры не скрывали своего разочарования.
  Я тотчас покинула пост.
  И поднялась на борт космояхты Клаудии.
   - Клаудия!
  Я не хотела с тобой ругаться при всех.
  Я хотела увидеть тебя.
  Услышать объяснения.
  Заставить лгать.
   - Ингеборга, - Клаудия запустила космояхту.
  Сбросила с себя простыню.
  Клаудия совсем не стеснялась передо мной находиться голая.
  Провоцировала? - Присаживайся.
   - Вид у тебя удивленный.
  И немного виноватый.
  Чем ты занималась, Клаудия?
  Без меня.
  
   - БЕЗ ТЕБЯ НЕТ ИНТЕРЕСНЫХ ЗАНЯТИЙ.
  
   - Клаудия!
  На диване лежат слаксы.
  Розовые слаксы.
  И платье.
  Свободное платье.
  Лицо твое кажется усталым.
   - Зато в твоих глазах сверкает торжество.
  Ингеборга!
  Ты для меня - сюрприз.
  Я не ожидала, что ты будешь так настойчива.
  Сначала я за тобой гонялась.
   - Клаудия!
  Проясним.
  Я за тобой не гоняюсь.
   - Ну да, ну да.
  Доставала меня вызовами.
   - Считай, как хочешь.
  Я к тебе по делу.
  Ты не исполнила моё желание.
  Третье желание.
   - Ингеборга.
  Прежде чем ты его выскажешь...
  Я хочу объясниться.
  Потому что потом может быть поздно.
  
  ЛУЧШЕ РАНЬШЕ, ЧЕМ ПОЗДНО.
  
  Да.
  Мне было скучно.
  И я искала, с кем бы поразвлечься.
  В смысле.
  С кем бы поиграть.
  Увидеть удивление на лице.
  Я выбрала тогда тебя.
  Когда ты лепила снежную крепость.
  С подружками.
  И что-то...
  Что-то в тебе меня зацепило.
   - Клаудия.
  - Да, Ингеборга.
   - Осторожней со словами.
  И с откровенностью будь осторожна.
  Потом можешь пожалеть.
   - Я не пожалею, - пристальный взгляд. - А ты?
  Ты, Ингеборга.
  Пожалеешь?
  После откровенности.
   - У меня характер ледяной.
  Стойкий характер.
   - Тогда продолжу.
  Ты меня зацепила.
  И...
  Я не могла отцепиться.
  Даже сейчас.
  Не знаю, почему.
  Можно порыться в справочниках.
  Но...
  Важен результат.
  Дружба с тобой важна для меня.
  
   - ДРУЗЕЙ НЕ НАХОДЯТ, ДРУЗЬЯ САМИ ВОЗНИКАЮТ ИЗ НИОТКУДА.
  
   - Ты интересовалась...
  Почему музыка? - Клаудия перевела тему.
  Щечки её порозовели.
  Она стеснялась?
  Стеснялась меня.
  Своих откровений стеснялась. - Я скучала...
  Хочешь омлет?
   - Нет.
  Спасибо.
   - О, Ингеборга! - Клаудия пробормотала. - Ты, словно ребенок.
  Ребенок, которого уличили в обжорстве. - Она взяла из вазочки персик.
  Надкусила.
  И присела рядом со мной.
  Сок персика стекал на грудь Клаудии. - Ну, Ингеборга.
  О чем ты хочешь меня попросить?
   - Почему сразу - попросить?
   - Ты же сказала.
  Чтобы я исполнила твоё желание.
  Третье.
  Заключительное.
   - Многое, - я поднялась.
  Сердито шагала.
  
  ДАЖЕ ПОХОДКА МОЖЕТ БЫТЬ СЕРДИТОЙ.
  
  И повторила.
  С угрозой в голосе. - Очень многое!
  Клаудия!
   - Ингеборга!
  Не разыгрывай роль обманутой подруги! - Клаудия засмеялась.
   - Я не признаю никаких оков.
  Никакого насилия над собой.
  Я не потерплю.
  Никто не может мне указывать.
  Указывать, как я должна себя вести.
   - Я тебя не понимаю, - Клаудия покачала миленькой головкой.
  Глядела на меня. - Иногда ты ведешь себя, как дешевка.
  Но дорогая дешевка. - Клаудия перекатилась на живот.
  Бросила в меня косточку персика.
  Косточка ударила меня по коленке.
  Затем Клаудия произнесла.
  Невозмутимо: - У меня сегодня ужасное настроение.
  Никто его не может уже испортить больше.
  Даже ты. - Снова перевернулась на спину.
  Потянулась.
  Груди её налились.
  Я почувствовала, что теряю силы.
  "Всё напрасно, - я подумала. - Зачем всё?
  Для чего живем?"
  
  ЧТОБЫ ПОНЯТЬ, ДЛЯ ЧЕГО ЖИВЁМ, НАДО УМЕРЕТЬ.
  
   - У меня много друзей, - Клаудия смотрела в потолок.
  Потолок космояхты обшит панелями розового дерева. - Они могут многое.
  Много для меня сделать.
   - Да уж, - я произнесла.
  Со скрытым сарказмом. - В постели для тебя сделают.
  Многое.
   - Чтооо? - Клаудия вскочила.
   - То, что ты слышала.
   - Я не из этих.
  Я ещё ни с кем.
  И никогда.
   - Теперь у тебя появился шанс, - я пропищала. - Попробовать.
  А потом похвастаться передо мной.
  Или, как ты любишь...
  Будешь поучать меня.
  Как мне нужно прыгнуть в чью-то постель.
   - Ты - глупая, Ингеборга.
   - И в чём моя глупость выражается?
   - Во всём.
   - Тогда я полетела.
  И моё последнее желание...
  Его можешь засунуть.
  Знаешь, куда его засунь?
   - Догадываюсь.
  Но, предполагаю, что туда оно не влезет.
  
  МОЖНО ПОПРОБОВАТЬ ЗАСУНУТЬ, НО НЕ ВСЁ ВО ВСЁ ЛЕЗЕТ.
  
   - Шутишь?
  Зачем? - Клаудия взяла меня за руку.
  Взгляд у неё испуганный. - Ингеборга.
  Я на следующей неделе пробуюсь на роль в гало сериале.
  Что скажешь?
  Надо мне это?
   - Ерунда!
   - Ты просто завидуешь.
  Вот и всё.
  Но...
  Твоё мнение важно для меня.
  Я хочу стать звездой галосериалов.
  
   - ЗВЕЗДОЙ ВСЕ ХОТЯТ СТАТЬ.
  
  Но ты выставишь себя на посмешище.
  Клаудия!
  Там профессионалки.
  Профессионалки с детства.
  А ты хочешь просто так.
  Вот так, просто так.
  Прийти и сняться в гало сериале.
  Я думаю, что режиссер хочет тебя соблазнить.
  Режиссеры - все развратники.
  Они коллекционируют любовные похождения.
   - Ты думаешь, что режиссер хочет меня?
  Хочет меня использовать?
   - Разумеется.
   - Но я не маленькая.
  Не глупышка.
  Он меня не проведет.
  Я знаю правила.
  Правила игры.
  Учти это.
   - И каков он? - Мои глаза встретились с большими синими глазами Клаудии.
   - Ему далеко до тебя! - Снова вид испуганный. - До тебя всем далеко. - Клаудия пролепетала. - Я никогда не дружила по-настоящему.
  Только с тобой.
   - Только это - одностороннее.
  Я пока не дружу с тобой.
  По-настоящему не дружу.
  
  ПО-НАСТОЯЩЕМУ, ЭТО ЗНАЧИТ - НАВСЕГДА.
  
   Клаудия!
  Мне нужно...
   - У тебя уже есть.
  Есть, всё, что нужно.
  Нужно девушкам, подобным тебе.
  А, если тебе чего-то не хватает.
  Проси.
  Проси у своих подружек.
  Я не смогу тебе помочь.
  Вряд ли.
   - Но ты обещала.
  Обещала исполнить три желания.
  Моих желания.
  Одно остается за тобой.
   - Я обещала.
  Обещала три желания.
  Исполнить.
  Только, если они не будут безрассудными.
  Говори.
  Ингеборга.
  Говори, что ты придумала ещё.
  Ведь у тебя всё есть.
   - Я хотела бы.
  Хотела бы... - мой голос прерывался. - Клаудия!
  Стань моей подружкой.
  Настоящей.
  И забери всё, что ты мне дала.
  Это мне не приносит счастья.
   - Да разве ты... - Клаудия замолчала.
  Продолжала через минуту.
  Голос её дрожал. - Это ненормально.
  Ненормально просить подобное.
  Ты что-то замышляешь.
  Хочешь втереться ко мне в доверие.
  И получить всё?
  
  ОТРЕКАЯСЬ ОТ ВСЕГО, МНОГИЕ ПОЛУЧАЮТ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ИМЕЮТ.
  
  Разве я могу?
  Могу выполнить это твоё желание?
  Оно же - не вещественное.
  Дружбу в кошелек не положишь.
  Как можно заставить дружить?
  Я и так считаю тебя своей подругой.
  А ты...
  Ты только что призналась.
  Призналась, что не считаешь меня своей настоящей подругой.
  Ты хочешь, чтобы я тебя заставила?
  Силой?
  Дружить со мной?
   - Меня трудно заставить.
  Почти невозможно.
  Мой характер стойкий.
  Ледяной характер.
  Тогда.
  Просто забери богатства.
  Богатства, которые ты мне дала.
   - Ты сама заработала.
   - Ну и что?
  Оставь мне только красную спортивную космояхту.
  Мне больше жить негде.
  
  БЕЗ СРЕДСТВА ПЕРЕДВИЖЕНИЯ ДЕВУШКА ВЫГЛЯДИТ ЖАЛКО.
  
  А я не хочу выглядеть жалкой.
   - Ингеборга, - Клаудия помолчала минутку. - Ты стала богатой.
  Влиятельной.
  И разорить тебя не так просто.
  Я не смогу легко отнять у тебя.
  Сделать снова бедной.
  И...
  Твоё желание звучит дико.
   - Дико, что я хочу стать твоей подругой?
   - Нет.
  Это как раз прекрасно.
  Дико, что богачка отказывается от состояния.
   - И зачем оно мне?
  Что я с него имела?
  Всё имела.
  Мой муж изменял мне.
  В моем же доме.
  Устраивал оргии.
  Спал с теми, с кем хотел.
   - Потому что ты не подпускала его к себе.
   - Мюллер младший - красивый.
  Я гордилась, что подруги мне завидуют.
  Бывшие подруги.
  Но вокруг меня образовалась стена.
  Стена из нищих рук.
  И нищих лиц.
  Подобострастные мошенники.
  Меня благодарили за милостыню.
  А за моей спиной говорили гадости.
  Я перестала быть человеком.
  Я стала - ходячим кошельком.
  На меня перестали обращать внимания.
  Как на девушку.
  Мою красоту не замечают.
  
  КРАСОТА ЧЕЛОВЕКА БЛЕКНЕТ НА ФОНЕ ЗОЛОТА.
  
  Любуются моим мужем.
  Бывшим мужем.
  Ведь ты сейчас помогла с разводом.
  А ведь у меня красивая грудь.
  Красивые ноги.
  Лицо красивое.
  Попа.
  Всё у меня красивое.
   - Очень!
  Ингеборга!
  Очень у тебя всё красивое! - Клаудия натянула платье.
  Даже не платье.
  А - платьице.
  По виду - дорогущее.
   - Клаудия?
   - Да, Ингеборга.
   - Зачем ты оделась?
   - Чтобы уладить твой вопрос.
  Я не могу перед некоторыми появляться голая.
   - Мой вопрос?
   - Да, Ингеборга.
  Ведь это твоё желание.
  Третье желание.
  И я обещала его исполнить.
  Ты хочешь разориться.
  Ты виновата.
  Виновата в твоей глупости.
  Но это желание твоё не так уж глупо.
  Разориться.
  И подружиться со мной.
  Имперский банк не захочет тебя отпускать.
  Ведь ты приносишь ему проценты.
  Очень хорошие проценты.
  
  ЗОЛОТУЮ КУРОЧКУ НЕ РЕЖУТ НА МЯСО.
  
  Я помогу тебе.
  Слушай.
  Силой ты ничего не добьёшься.
  И адвокатами тоже.
  Но перехитрить банк можно.
  Хотя он считает себя самым защищенным.
  Я тебе напишу.
  Не скажу.
  Потому что везде есть уши. - И она написала.
  Протянула мне листок. - Там всё, что надо делать.
  Запомни же.
  Если твое желание велико.
  Желание стать моей подругой...
  И ты не станешь сомневаться.
  Не дрогнешь...
  То одолеешь даже Имперский банк.
  Лети.
  И возвращайся ко мне.
  Моей настоящей подругой.
  Или...
  Совсем не возвращайся. - С этими словами Клаудия меня высадила.
  На астероиде.
  На котором только космозаправка.
  И небольшое кафе.
  Я заказала кофе.
  Вызвала свою космояхту.
  На душе было пусто.
  Снова возникли сомнения.
  Правильно ли я поступаю.
  Надо мной склонился официант.
   - Мадемуазель желает еще что-нибудь? - Улыбка слащавая.
  Взгляд официанта многообещающий.
  
  МНОГООБЕЩАЩИЙ ВЗГЛЯД СТОИТ ДОРОГО.
  
  "Напрашивается на чаевые.
  И...
  Наверняка хочет меня раскрутить.
  На деньги.
  По моим глазам видно, что я богачка.
  А, что, если...
  Если я прикинусь бедной?" - Я бы заказала, - я пропищала. - Но у меня закончились деньги.
  Могу ли я покушать у вас лобстеров в кредит?
   - Закончились деньги? - Улыбка сползла с лица официанта. - Мадемуазель.
  К сожалению, без денег мы не обслуживаем.
  Но...
  Ты красивая.
  И я могу тебе предложить...
  Уединиться со мной.
  После этого я принесу тебе порцию картошки.
  Не лобстеры, конечно, но тоже - еда.
   - Ты заметил, что я красивая! - Я обрадовалась. - Началось.
  А то раньше во мне только замечали деньги.
  И...
  Я - красивая, но на лобстеров не дотягиваю?
  
  
  
  ГЛАВА 1012
  
   - На лобстеров ты дотягиваешь, мадемуазель.
  Но у нас их нет.
  Вот, если бы у тебя были деньги...
  То лобстеров можно было бы заказать по дорогой доставке.
   - Не надо лобстеров, - Я махнула рукой.
  
  ЛОБСТЕРОВ ЕДЯТ ТОЛЬКО АКУЛЫ.
  
   - Так пойдем?
  Ко мне?
  В подсобку?
  Я тебе карамелек отсыплю.
  И поторапливайся.
  На меня спрос большой.
   - Нет, - я направилась к своей космояхте.
  Официант, как взглянул на неё, так и застыл.
  Понял, что прогадал.
  Наверняка, уже жалеет, что не предоставил мне кредит на лобстеров.
  Я прилетела в ближайший офис Имперского банка.
  Позвонила в колокольчик.
   - Что, мадемуазель Ингеборга? - слушающий склонился в поклоне. - Желаете особенный счет? - Он засмеялся. - Ну, и правильно!
  Поделом другим.
  Пусть локти кусают от зависти.
  Деньги надо приумножать.
  И беречь своё добро.
  Только придется на время не хвастаться новым счетом.
  А то другие наши клиенты заметят.
  Заметят, что у тебя счет более выгодный.
  Начнутся разные разговоры.
  Поднимется шум.
  Хлопот не оберешься.
  Тебе нужен прибыльный счет?
  Очень прибыльный?
  Верно?
  
  ДЕВУШКА БЕЗ ДЕНЕГ, КАК ЛОДКА БЕЗ ПАРУСА.
  
   - Девушка с деньгами - как статуя, - я ответила.
  Служащий не понял.
  Но улыбнулся.
  На всякий случай.
   - Мурильо, - я прочитала на бейджике служащего. - Мне нужны деньги.
  Много.
  Я собираюсь в путешествие.
  На этот раз больше денег.
   - За этим дело не станет. - Служка повел меня в хранилище.
  Он открыл сейф.
  Сейф стоял в большом зале.
  Вытащил несколько мешочков с золотыми монетами.
  Золотые космодоллары.
  Разложил на столе.
  Начал считать.
  Сердце моё дрогнуло.
  Но я уже знала, что меня богатство сгубит.
  Вместо бывшего мужа появится новый муж.
  Ещё более жадный.
  И развратный.
  И, возможно, отравит меня.
  
  БОЛЬШЕ ВСЕГО УБИЙСТВ НА БЫТОВОЙ ПОЧВЕ.
  
  Я стояла рядом.
  И ссыпала в свой мешочек отсчитанные монеты.
   - Мурильо.
  Господин менеджер. - Я проворковала. - А ведь ты - обманщик.
  Большой обманщик.
  А твой офис - еще более жульнический.
   - То есть как?
  Как это так? - Мурильо побледнел. - Мадемуазель.
  У нас все операции записаны.
   - Офис пишет, - я усмехнулась. - А я уже совсем поверила.
  Поверила, что ты хочешь мне предоставить выгодный счет.
   - Мадемуазель Ингеборга!
  Ты сомневаешься в намерениях нашего офиса?
  В честных намерениях.
  Или провела расследование.
  Хочешь, чтобы я почувствовал страх?
  Горе?
  Раскаяние?
   - Да.
  Немного.
  Я прекрасно понимаю.
  Ты предоставишь мне левый счет.
  Затем его заморозишь.
  А потом будете выдавать мне чуть-чуть.
  Да и как ты мог?
  Мог предложить более выгодные условия, чем другим вашим клиентам?
  Для этого нужно быть сумасшедшим.
  
  БАНК ВСЕГДА ОБМАНЫВАЕТ.
  
   - Но...
  Госпожа Ингеборга.
   - Мадемуазель.
   - Мадемуазель Ингеборга...
  Ты сомневаешься, что у тебя будет выгодный счет?
  Что другие будут завидовать?
  И замирать от зависти? - Уверяю тебя! - Служащий порвал рубаху.
  На груди порвал. - Я этот счет предоставлю.
   - А я не верю.
  Вместо нормального счета ты мне подсунешь двойной.
  С двойным дном.
  Я буду думать, что мои денежки лежат на моём счету.
  А на самом деле они будут лежать на твоем.
   - Убедись сама!
   - Было бы на что смотреть! - Я засмеялась. - Я веду дела.
  Большие дела.
  Насмотрелась на разную двойную бухгалтерию.
  Видела диковинки.
  Пострашнее твоих.
  Счета в этом офисе - не обеспечены.
  А космодоллары сделаны не из золота, а из свинца.
  Свинец позолоченный.
  Я видела даже свинцовых королей.
  А не то, что ваши фальшивые космодоллары.
  Что ни говори, а жульничать вы умеете.
  
  ПЕРВОЕ ПРАВИЛО БАНКОВСКОГО СЛУЖАЩЕГО: ВОЗЬМИ ЧУЖИЕ ДЕНЬГИ.
  
   - Мадемуазель.
  Мадемуазель Ингеборга!
  Иди сюда! - Мурильо захлопнул сейф
  С грохотом захлопнул.
  Распахнул дверь.
  В соседний зал. - Смотри.
  Это наш финансовый мозг.
  Супер компьютер.
  Смотри, что здесь написано.
  "Счет Ингеборги".
  Приложи свою голограмму.
  Убедись, что счет не фиктивный.
  Разве фальшивые счета могут светиться?
   - Конечно, могут, - я смеялась. - Космопираты любой счет подделают.
  И он будет светиться, как настоящий.
  У космопиратов специальные разбойники есть.
  У тех разбойников чипы в голове.
   - Чипы?
  У косморазбойников?
  Ингеборга.
  Мадемуазель Ингеборга.
  Ты сейчас узнаешь, что мы не разбойники.
  Мы - Имперские банковские служащие.
  Без чипов в голове.
  А ты не умеешь отличить настоящий счет от поддельного. - Служащий Мурильо сорвал с меня платье.
  Приложил к моей груди считыватель.
  Считыватель кодов голограмм.
  Ни говоря ни слова, показал цифры.
  Потом он вытащил из компьютера диск.
  Осторожно подышал на него.
  И вложил в другой компьютер.
  
  НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЙ НЕОБДУМАННО.
  
  В груди у меня стало горячо.
  Весело.
  Кровь побежала быстрее.
  Я приложила руку к сердцу.
  Слушала радостный стук.
  Мурильо поглядел на меня.
  С торжеством поглядел.
   - Ну?
  Мадемуазель Ингеборга?
  Кто был прав?
  Твой счет истинный.
   - Ты прав, - я усыпляла бдительность служащего. - Ты - настоящий волшебник в мире финансов.
   - То-то же! - Мурильо улыбался.
  Самодовольно улыбался. - Ну!
  Теперь давай диск.
  Я верну его.
  На место.
   - Он и так на месте! - Я быстро набирала на компьютере. - Я спокойна.
  На этот раз ты остался в дураках.
  Господин служащий Мурильо.
  И твой офис.
  Я перевела деньги со своего счета.
  На счет благотворительной организации в помощь бездомным собачкам.
  Все деньги!
  
  ДЕНЬГИ - МЕРТВЫЕ, ЕСЛИ НЕ РАБОТАЮТ.
  
   - Деньги не твои.
  Не твои уже. - Мурильо закричал. - Ты не имела право!
  Не имела право по договору переводить всё.
  Сразу.
  Возвращай обратно деньги.
  Отзови свою операцию перевода.
  Отмени трансфер.
  Не то я отдам тебя в космополицию.
  Под суд.
  Тебя сошлю на урановые рудники. - Служащий стиснул кулак.
  Занес его надо мной.
  Но я даже голову не нагнула.
  Я глядела служащему в глаза.
  Прямо глядела.
  И твердо ответила:
   - Не отменю трансфер.
   - Йа.
  Я не ожидал такого ответа! - Служащий позеленел.
  Отшатнулся от меня.
  Словно споткнулся.
  Споткнулся, когда бежал марафон.
  А сигнальные лампы замигали.
  Завыла сирена.
  Завыла громко.
  Ведь я обанкротила офис.
  В нем мой счет составлял самую большую долю.
  Мурильо посмотрел на датчики.
  Взгляд служащего холодный.
  Могильный взгляд.
  Сирена сразу замолкла.
  
  ДАЖЕ ЛАМПОЧКИ ПОНИМАЮТ, ЧТО ИХ МОГУТ РАЗБИТЬ.
  
  Мурильо перевел взгляд на меня:
   - Вот, ты какая.
  Госпожа Ингеборга.
  Ладно.
  Поиграла.
  И хватит.
  Нечего строить из себя защитницу собачек.
  Уж я знаю тебя.
  Сам видел, как ты разоряла предприятия.
  Семьи оставляла без жилья.
  Ты жалкая.
  Мягкая.
  Слабая.
  Дрожишь от страха.
  Верни деньги.
  Я их на твой счет положу.
   - Не верну! - Я ответила.
  Произнесла ещё громче.
  А сердечко моё дрожало.
  От страха.
  Мало ли что со мной сделает служка?
  В подвале?
   - Посмотрим! - Мурильо вызвал охрану.
  Охрану банка.
  Появились андроиды.
  Холеные.
  Новенькие в зеленовато-бурой смазке.
  Андроиды схватили меня.
  В одно мгновение обвили щупальцами.
  
  АНДРОИДЫ ПЫТАТЬ УМЕЮТ.
  
  Сдавили мне грудь железной цепью.
  Лазером смотрели в глаза.
   - Переведешь обратно?
   - Не переведу! - Я засмеялась. - Нашли чем пугать девушку.
  Девушку со снежной планеты.
  У меня характер ледяной.
  Стойкий характер.
  В ту же секунду цепи с меня опали.
  Щупальца исчезли.
  Андроиды улетели.
  Из подсобного помещения выбежали нищие.
  Оборванные.
  В лохмотьях.
  Окружили меня.
  Лизали руки и ноги.
  Трогали попу.
  Шептали:
   - Ингеборга!
  Дай денег!
  На хлебушко.
  Нам кушать надо.
  Не оставь бедняков своей милостью.
  Переведи деньги на наши банковские счета!
   - Нет! - Моё сердце не дрогнуло.
  Я вспомнила, сколько жертвовала нищим.
  На те деньги они могли построить роскошные дома.
  Я почти задыхалась.
  От нестерпимой вони нищих.
  От смрада их одежд.
  Нищие покупают специальные одежды и крем для вони...
  
  БЫТЬ НИЩИМ - НЕ ДЕШЕВО.
  
  Нищие убрались.
  Обратно в подсобное помещение.
  Служащий Мурильо повел меня в другой зал.
  В фитнес зал.
  С огромным бассейном.
  В бассейне плескались девушки.
  Возраст у всех - как бы на границе замужества.
  На верхней границе.
   - Ингеборга! - Девушки затащили меня в бассейн. - Дай денег.
  Нам жениться пора.
  А женихи от нас отворачиваются.
  Потому что мы бесприданницы.
  С твоими деньгами мы быстро выйдем замуж.
  Переведи нам деньги.
   - У меня тоже нет денег.
  Я все деньги перевела на уход за бездомными собачками.
  Я тоже нищая.
  Бесприданница.
   - Но ты можешь отозвать перевод.
  И деньги вернутся к тебе.
  Ты нам переведешь...
  Мы - лучше, чем собаки.
   - Не переведу! - Я прошептала.
  И меня стали затягивать.
  Затянули под воду.
  Думали, что я испугаюсь.
  Но я не испугалась.
  Ведь у меня характер твердый.
  Ледяной характер.
  
  ЛЁД ВОДОЙ НЕ ПОБЕДИШЬ.
  
  Бесприданницы надеялись, что я стану вырываться.
  Попытаюсь выскочить из воды.
  Чтобы получить глоток воздуха.
  Живительного воздуха.
  Но я - наоборот.
  Нарочно погрузилась на дно.
  И лежала там.
  В детстве я часто проваливалась в полынью.
  В ледяную воду.
  И знала, что в воде нельзя паниковать.
  Нужно лежать под водой.
  Прислушиваться.
  И тогда путь к воздуху сам найдется.
  Через минуту девушки засуетились.
  Не в интересах бесприданниц топить меня.
  За меня они срок тюрьмы получат.
  Меня потащили наверх.
   - Ингеборга!
  Ну, пожалуйста!
  Верни себе деньги.
  И переведи нам.
  Нам жениться хочется.
   - Женитесь друг на дружке, - я процедила.
   - Переведи!
  Переведи! - бесприданницы расстроились.
  Потащили меня к искусственному водопаду.
  На мою головку обрушилась вода.
  А я смеялась.
  Даже хохотала.
  Правда, чуть не захлебнулась.
  Не надо было рот раскрывать в хохоте.
  Ведь я спокойная.
  Сердце у меня ледяное.
  
  ЛЕДЯНОЕ СЕРДЦЕ ВОДОЙ НЕ ИСПУГАЕШЬ.
  
  И...
  Вдруг...
  Меня потащило силовой волной.
  Выдернуло из банка.
  Моя космояхта постаралась.
  Спасала меня.
  Поставила защиту между мной и банком.
  Я и очнуться не успела.
  А уже была в недосягаемости служащих банка.
  Вдали от их владений.
  Но они не сдавались.
  Ведь, без моих денег их офис закроют.
  А их уволят.
  Они наслали на мою космояхту магнитный капкан.
  Я оказалась без яхты.
  На Космодроме.
  Как каштаны в жаровне лопались камни.
  Огненные стрелы летели.
  Одна упала справа от меня.
  В двух шагах.
  Другая - слева.
  Ещё ближе.
   - Грозите!
  Грозите! - Я крикнула.
  Перевела дыхание.
  С трудом перевела. - Денег у меня нет.
  Они теперь у собачек.
  И я обратно деньги не буду переводить!
  И...
  Вдруг...
  Всё стихло.
  Закончилась мощь в охранной системе офиса.
  Моя космояхта победила.
  Ведь она ужасно дорогая.
  И навороченная.
  
  ДОРОГОЕ ПОБЕДИТ БЕДНОСТЬ.
  
  Я подняла головку.
  Смотрела гордо.
  Мурильо стоял неподвижно.
  У дверей своего офиса.
  Руки служащего опустились.
  Ноги, словно вросли в бронированную плиту.
  Видно, что желание бороться покинуло банковского служащего.
  Это уже был не прежний служка.
  Управляющий офисом, который повелевал счетами, кредитами, служащими и местными охранниками.
  Мурильо уже сдулся.
  Дряхлый.
  Сгорбленный мужчина.
  В синем форменном костюме.
  Он оперся на плечо андроида.
  Как на костыль оперся.
  Вобрал голову в плечи.
  Съёжился.
  Служащие офиса разбегались.
  В поисках новых рабочих мест.
  С каждой минутой служащих становилось всё меньше и меньше.
  Мурильо стал тише воды.
  Ниже травы.
  Наконец, совсем прижался к своей секретарше.
  Только по светящейся голограмме было видно, что Мурильо - руководитель Имперского банковского офиса.
  Мурильо долго смотрел на меня.
  А потом побрел по бетонным плитам.
  В сторону космодрома.
  Я же направилась к своей космояхте.
  Сердце мое билось в груди тихо.
  
  СЕРДЦЕ - НЕ ТАНОР, ПО ЗАКАЗУ НЕ СКАЧЕТ.
  
  Я же полетела.
  Домой.
  Чем дольше летела, тем печальнее становилось.
  Становилось на душе
  Я вспомнила, что со мной случилось.
  За пару месяцев.
  И...
  Ничего, оказывается, не случилось.
  Особого.
  Ну, походила по бутикам.
  Ну, покрасовалась на вечеринках богачей.
  Ну, заработала кучу денег.
  Ну, вышла замуж за красавца.
  И...
  Всё это теперь выглядело незначительным.
  Со стороны выглядело.
  Вспомнила, как ругалась с матерью.
  Ведь, когда я стала богатой, мать постоянно меня доставала.
  Ругала.
  Клянчила.
  Ни одного слова в поддержку меня не сказала.
  Вспомнила я и бедняков.
  Так называемых бедняков.
  Работать не хотели.
  Хотя работы вокруг - космос.
  Они только просили у меня.
  Сначала просили.
  Потом требовали.
  Называли меня жалкой.
  
  ЧЕМ БОЛЬШЕ ПОМОГАЕШЬ ЛЮДЯМ, ТЕМ СИЛЬНЕЕ ОНИ ТЕБЯ НЕНАВИДЯТ.
  
  С любовью вспомнила своих собачек.
  И кошечек.
  Но...
  Их отравили бедняки.
  Нарочно отравили.
  Горькие слезы покатились.
  Капали из моих глаз.
  Я прилетала на свою планету.
  Оставила космолет на равнине.
  И отправилась на гору.
  В стеклянный лес.
  В свою судьбу.
  Клаудия сидела под деревом.
  Под ледяной елью.
   - Клаудия?
   - Да, Ингеборга.
   - Ты оделась?
  Но ты же ходила по снегам голая.
   - Оделась.
  Какая разница. - Она посмотрела на меня прозрачными, как лед, глазами.
  Произнесла тихо:
   - Ингеборга.
  Я исполнила твои желания.
  Три желания.
  Что же ты плачешь?
  Ты получила то, что хотела.
  
   - КОГДА ПОЛУЧАЕШЬ ТО, ЧТО ХОТЕЛ, ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ХОТЕЛ НЕ ЭТОГО.
  
   - Я рада.
  Рада тебя видеть.
   - По голосу не слышно.
  Непонятно по голосу, что ты рада.
  Рада моему приходу.
   - Тебе так кажется, Ингеборга, - Клаудия протянула мне руку.
  Я сжала её ладонь.
   - Клаудия!
  У тебя ладонь ледяная.
  А раньше была горячая.
   - Ингеборга.
  Ты должна понять, - Клаудия прошептала. - Это не означает, что замерзаю.
  Просто...
  Мне стало всё безразлично.
   - Ого!
  Клаудия!
  И мне стало всё безразлично.
  Я присела рядом.
  На ледяной пень. - Поэтому я от всего отказалась.
  Теперь я нищая.
  Была богатая, которой всё безразлично.
  А стала нищей, которой всё безразлично.
  
  ОТ ПЕРЕМЕНЫ В ФИНАНСОВОМ СОСТОЯНИИ НАСТРОЕНИЕ НЕ МЕНЯЕТСЯ.
  
  Я - свинья! - Я ударила кулачком по ледяному дереву.
  С него упала белка.
  Белка с человеческой головой. - Я жила не для себя.
  Жила для всех.
  Можно сказать, что я зарабатывала денежки.
  И богатела.
  Для себя.
  Как бы не так.
  У меня роскошная космояхта.
  Дорогущая.
  Но...
  На ней я возила свою мать на ярмарку.
  И её подружек.
  Матушка хвасталась моей яхтой.
  А её подружки.
  Товарки.
  Нарочно гадили на яхте.
  Царапала гвоздиком мебель.
  Разрезали кожу на диванах.
  Так что яхта - не для моего увеселения.
  
  ЧЕМ БОЛЬШЕ ИМЕЕШЬ, ТЕМ БОЛЬШЕ ОНО НЕ ТВОЁ.
  
  То, что я делала - ничего не значит.
   - Я тоже свинья, - Клаудия вздохнула. - Я хочу.
  Хочу сняться в гало сериале.
  Уже подкупила режиссера.
  И догадываюсь, что ничего у меня не выйдет.
  Хорошего не выйдет.
  Я же не актриса.
  Я на себе живого места не оставила.
  А режиссер предлагал мне переспать с его дедушкой.
   - С дедушкой?
  Почему с дедушкой?
  А не с ним? - Я округлила глазища.
   - Потому что у режиссера много любовниц.
  Много поклонниц.
  Каждая готова отдаться.
  За эпизодическую роль в гало сериале.
  А дедушка режиссера старенький.
  Старый хрыч.
  Я послала обоих.
  Режиссера уволила.
  Его дедушку отдала в богадельню.
  В богадельню для балерин.
  Пусть радуются все...
  
  БАЛЕРИНЫ И В СТАРОСТИ ОСТАЮТСЯ БАЛЕРИНАМИ.
  
   - Клаудия! - Я прижалась к ней.
  Сильно прижалась. - Мне нравится, когда ты скулишь.
  И выглядишь слабой.
  А то всё время ты выставлялась.
  Командовала.
  Смеялась надо мной.
  Невероятно.
  Но мы снова вместе.
  И это произошло.
  Произошло так быстро.
  Ты...
  Ты удивительная.
  Рядом с тобой я забываю.
  Забываю о том, как я капризничала недавно. - Я коснулась пальчиками её груди. - У тебя грудь была больше.
   - Скукожилась.
  Замерзла.
  
  ДАЖЕ ГРУДЬ УЗНАЕТ БЕЗЫСХОДНОСТЬ.
  
   - Клаудия!
  Сейчас лучше.
  Лучше, чем прежде.
  Я ничего от тебя уже не требую.
  Я успокоилась.
  
  
  ГЛАВА 1013
  
   - А ты была, как тигрица.
  Как снежная тигрица.
  Тебя следовало оставить обнаженной.
  В клетке.
  На всеобщее обозрение.
  Пусть люди полюбуются.
  А то не видели никогда подобную красоту.
  Только увидят тебя, поверят в реальность существования подобного экземпляра.
  И прикрепить к решетке табличку:
  "Не давать денег.
  Ингеборга пожирает золото".
   - Клаудия!
  А та...
  Подруга.
  Влиятельная подруга.
  Твоя подруга.
  Она...
  Очень красивая?
   - Ты так спросила...
  Внезапно.
  Да.
  Влиятельная подруга была красивой.
  И сейчас тоже красивая.
  Наверно.
   - Сколько ей лет?
   - Тридцать с небольшим.
  Наверно.
  Я не знаю.
  
  НЕ НУЖНО УЗНАВАТЬ ТО, ЧТО МОЖЕТ РАЗОЧАРОВАТЬ.
  
   - Любопытно.
  Как мы будем выглядеть в тридцать лет? - Я взглянула на Клаудию
  Она не ответила.
  Прозвенел вызов.
  Он избавил Клаудию от необходимости отвечать.
  Клаудия ответила на вызов.
  Но картинку не включила.
  Не хотела, чтобы я видела.
   - О, привет! - она проворковала.
  Бросила на меня взгляд.
  Украдкой бросила.
  Я насторожилась. - Я сейчас занята. - И отключила связь.
   - Ты сейчас занята? - Я спросила.
  Придала голосу небрежный тон. - Я - твоё занятие?
  Эксперимент? - Я хотела устроить скандал.
  Но тут мне пришел вызов.
  Я колебалась.
  Отвечать или нет.
   - Ах, ты правильная! - Клаудия усмехнулась. - Меня обругала.
  Давай!
  Принимай вызов.
  Теперь моя очередь иронизировать.
   - Да.
  Я на связи, - я ответила в голограф.
  Тоже не включила картинку.
  Уменьшила звук.
  Чтобы он был в моей голове.
  И слышала бы только я одна. - Хорошо.
  До завтра.
  Жду с нетерпением. - Я отключила вызов. - Клаудия!
  Умираю от голода.
  Я готова проглотить...
  Целую булку.
   - Кто это был? - Теперь Клаудия задавала вопросы.
  И голос её бесстрастный.
  Натянуто бесстрастный.
  
  КОГДА ЧЕЛОВЕК ДЕЛАЕТ ВИД, ЧТО ЕМУ НЕ ИНТЕРЕСНО, ТО ЗНАЧИТ - ЕМУ ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНО.
  
   - О чем ты? - Я тянула время.
  Спросила, чтобы найти нужный ответ.
   - Ты знаешь.
  Прекрасно знаешь, что я имею в виду.
  Кто звонил?
   - Наш префект.
  Он пригласил меня пообедать.
  С ним.
  И его женой.
  Завтра утром.
   - Утром?
  Утром - не обед.
  Ингеборга.
  Утром - завтрак.
  Завтрак в постель?
  Это так мило!
  Пригласить позавтракать в постели.
   - Да.
  Просто так. - Я отвечала терпеливо. - Префект еще не знает, что у меня больше нет денег.
  Моих несметных богатств.
  Я общалась с ним раньше.
  
  ОБЩАТЬСЯ С ЭЛИТОЙ - РАБОТА БОГАТЫХ.
  
  Я связывалась с ним.
  Спрашивала.
  Могу ли получить контракт на разработку ванадия на новой планете.
   - Я полежу в джакузи, - Клаудия поднялась. - Мы можем потом полететь куда-нибудь.
  Или ты спешишь?
  Спешишь по делам?
  Я поняла, что ты соврала.
  Но спорить бессмысленно.
  С тобой спорить.
   - Ты хочешь, чтобы я оказалась свободной?
  И полетела с тобой?
   - Конечно.
  Иначе я бы не спросила.
   - Я свяжусь с матушкой.
  Скажу, что не прилечу домой.
  Что я разорилась.
  И не смогу спонсировать её и её подружек.
  Куда ты хочешь полететь?
  Я закажу нам место.
   - Полетим для разнообразия в шикарное место.
  Ведь мы скрывались.
  Вечно скрывались в разных дырах.
  Ты боялась, что я испорчу твою репутацию.
  Ингеборга...
   - Да?
  А я думала, что я испорчу твою репутацию.
  Если нас увидят вдвоем.
  Твоей влиятельной подруге не понравится.
  
  ВСЕ КРАСАВИЦЫ - СОБСТВЕННИКИ.
  
   - За мою репутацию не беспокойся, - Клаудия усмехнулась.
  Уголки её тонких губ растянулись. - Ведь мы связаны.
  Связаны делом.
  Полетим к "Кальционе".
   - "Кальционе"?
  Очень дорогой ресторан.
  И модный.
  Говорят, что туда иногда прилетают члены Императорской семьи.
  Появиться в нем - престижно.
  Ты сильно рискуешь, Клаудия.
  Рискуешь, отправляясь в "Кальционе" со мной.
  Ты наверняка встретишь там своих знакомых.
  Ты же вся из себя, Клаудия.
  Шикарная.
   - Я хочу.
  Хочу, чтобы люди увидели нас.
  Нас вместе.
  И поняли, что ты - моя подруга.
  Близкая подруга. - Клаудия прошептала. - Я сама закажу столик.
  Мне предоставят.
   - Ещё бы! - Я фыркнула.
   - Ингеборга!
   - Да, Клаудия.
   - Я залечу за тобой.
  А сейчас.
  Я хочу побыть одна.
  Отдохнуть.
   - Клаудия!
  Тебе нездоровится? - Я заволновалась. - Тебе плохо?
  Ты только скажи.
   - Нет, Ингеборга!
  Мне хорошо.
  Просто чудесно. - Она чмокнула меня в щечку.
  Никогда этого не делала.
  И...
  Шутливо шлепнула меня по попке.
   - Ты какая-то странная.
  Сегодня.
  Клаудия.
  Раньше ты так себя не вела.
  И губы у тебя ледяные.
  Выглядит так, будто ты со мной прощаешься.
  Навсегда.
  
  КОГДА ЧЕЛОВЕК ПРОЩАЕТСЯ НАВСЕГДА, ТО ОН ДОБР СО ВСЕМИ.
  
   - Тебе кажется, - Клаудия сделала два шага.
  От меня.
   - Клаудия! - Я подскочила. - Послушай.
  Клаудия резко остановилась.
  Развернулась. - Клаудия!
  Моё сердце не бьётся.
  Она разрывается.
  На части.
  Лучше мне не жить на свете.
  Я плохо жила в бедности.
  Плохо жила в богатстве.
  Нищие меня не простят.
  Матушка меня не простит.
  За то, что я отдала все деньги на приют для бездомных собачек.
  Лучше мне не помнить.
  Не помнить все это.
  Я даже не могу попросить прощения.
  Потому что я уверена, что никого не обидела.
  Я останусь здесь, Клаудия.
  Ты уходи.
  Я замерзну.
  По крайней мере, в родных снегах.
  Моей безысходной жизни наступит конец.
  Вот моё желание.
  Последнее желание!
  Четвертое.
   - Ингеборга.
  Ты хвасталась, что у тебя характер стойкий.
  Ледяной характер.
  А разнылась, как будто ты прилетела с горячей планеты.
  Хорошо.
  Если ты хочешь замерзнуть, - Клаудия пожала плечами, - то - замерзай.
  Пусть будет по-твоему.
  Хоть раз в жизни.
   - Принеси ведро воды.
  Клаудия. - Я стучала зубами. - Конечно, я не этих слов ждала от тебя.
  Но...
  Спасибо за понимание.
  Облей меня водой.
  Чтобы я замерзла быстрее.
  А то могу передумать.
  
  ОЧЕНЬ ЧАСТО ЖЕЛАНИЕ УМЕРЕТЬ НЕ СБЫВАЕТСЯ.
  
  Я останусь ледяная.
  В ледяном лесу.
  Как красиво!
  Эпично!
   - Сейчас принесу.
  Ведро воды.
  Из полыньи. - Клаудия говорила неторопливо.
  Растягивала слова.
  Потом исчезла за елью.
  За ледяным деревом.
  Я опустилась в снег.
   - О жизни своей не жалею, - я не плакала.
  Я никогда не плачу.
  Потому что характер мой - ледяной.
  Стойкий характер.
  А, если иногда что-то льется из глаз.
  То это - не слезы. - Буду ждать смерти.
  Терпеливо.
  Своей минуты.
  Последней минуты. - Я услышала шорох.
  "Клаудия возвращается.
  Сейчас всему конец.
  Обольет меня ледяной водой".
  Я подняла лицо к небу.
  Гордо подняла.
   - Ингеборга! - Я услышала голосок Клаудии.
  Тонкий.
  Как звон льда. - Ингеборга.
  Оглянись вокруг.
  В последний раз.
   - Зачем? - Я оглянулась.
  И вскрикнула.
  Невольно вскрикнула.
  
  КРИК НЕВОЗМОЖНО УДЕРЖАТЬ, ПОТОМУ ЧТО У НЕГО НЕТ ТЕЛА.
  
   - Ты?
  Ты без одежды?
  И от тебя снова идет тепло.
  Клаудия!
  Но, почему?
  И...
  Где моя смерть?
   - Ингеборга!
  Я живая! - Клаудия закричала.
  Задыхалась от радости. - Ингеборга!
  Как мне вымолить прощение?
  У тебя?
  Я ворвалась в твою жизнь.
  И у тебя всё пошло наперекосяк.
  Я сначала этому не придавала значения.
  Большого значения.
  А потом.
  Когда спохватилась.
  То уже стало поздно.
  Я играла тобой.
  А оказалась, что эта игра была не по моим силам.
  Я стала чахнуть.
  Охладевала.
  У меня уже не было жара в теле.
  Но сейчас.
  Ты возродила меня.
   - Я не могу тебя простить.
  Клаудия...
   - Не можешь простить? - Клаудия быстро быстро моргала.
   - Не могу простить.
  Потому что не за что тебя прощать.
  И обижаться на тебя не за что.
  Я никогда на тебя не сердилась.
  По-настоящему.
  
  ЕСЛИ ПО-НАСТОЯЩЕМУ НЕ СЕРДИШЬСЯ, ТО И ПРОЩАТЬ НЕ НАДО.
  
  Ты.
  Ты должна меня простить.
  Я донимала тебя.
  Просьбами.
  Обещаниями.
  Требовала.
  Злилась, когда шло не по-моему.
  Я раскаиваюсь.
  Раскаиваюсь от всего сердца.
  А оно у меня ледяное.
  Я возвращусь домой.
  Стану по-прежнему искать ледяные алмазы.
  Огранять их.
  И продавать.
  Дело это приносит маленькую прибыль.
  Но это - моя жизнь.
  Я не уважаю это ремесло.
  И люди не уважают меня.
  Но...
  Я могу жить для себя.
  Просто жить.
  Только для себя.
   - Посмотрим! - Клаудия подмигнула мне. - Не забывай.
  Мы с тобой ужинаем.
  В ресторане.
  В шикарном ресторане.
  А потом...
  Можешь возвращаться в свою хижину. - Клаудия улыбалась мне.
  Глаза её сияли.
  Она что-то задумала.
  Но - что?
  
  ЧТОБЫ ЗАЛЕЗТЬ В ЧУЖУЮ ДУШУ, НУЖНО СНАЧАЛА НАЙТИ ЕЁ.
  
  Я раздумывала.
  А Клаудия исчезла.
   - Умеет же она, - я покачала головкой. - Исчезать умеет.
  Но я уверена.
  Что Клаудия меня будет сопровождать.
  До моего дома.
  Пойдет по моему следу.
  Она боится.
  Опасается, что я могу что-нибудь с собой сделать.
  Но у меня пропало желание.
  Желание умирать улетело.
  А остальные желания остались. - Я побрела по снегу.
  Не в первый раз.
  Дело привычное.
  Ориентировалась на звезду.
  На Полярную звезду. - Не надо мне золото.
  Я сама золото! - Я прибавила шаг.
  Пожалела, что не надела меховые трусики.
  На краю деревни я остановилась:
   - Йо моё!
  От моей богатой усадьбы ничего не осталось.
  Её сожгли дотла.
  Наверняка, нищие сожгли.
  От зависти.
  Моим богатствам завидовали.
  Ну, и пусть подавятся.
  Углями от моей усадьбы подавятся.
  
  НЕ ХОТЕЛИ ЗОЛОТО, ПОЛУЧИЛИ - УГЛИ.
  
  Я не жалею.
  Не жалею о потерянном богатстве.
  Ведь я сама этого хотела.
  Или не нищие подожгли.
  А Мурильо...
  Офис которого я разорила.
  Потому что перевела все свои деньги из него.
  На благотворительность пожертвовала.
  Бездомным собачкам.
  Я шагала по углям.
  По горячим углям.
  До моего отцовского дома было недалеко.
  Я весело шагала.
  Навстречу новому.
  Вспоминала славное время.
  Когда была беспечной.
  И веселой была...
   - Что за! - я удивилась. - Вместо бедной хижины.
  Вместо покривившейся старой хижины стоит домик.
  Новый домик.
  Из контейнеров.
  Дом быстрой сборки.
  В палисаднике распустились ледяные цветы.
  На окошках белеют занавески.
  Накрахмаленные занавески. - Я вошла в домик. - Всё чистенько.
  Домик полностью готов к проживанию.
   - Я тебя поджидала, - из-за камина вышла матушка. - Твою усадьбу сожгли.
  А госпожа Клаудия подарила нам этой домик.
  Сказала - что в знак дружбы.
  В сарае стоит оборудование
  Новое.
  Для обработки алмазов.
  Ледяных алмазов.
  И еще! - Матушка протянула мне свёрток. - Клаудия просила тебе передать.
  Стыд и срам. - Матушка вытерла руки о фартук.
  Словно в свертке была какая-то гадость. - Разве порядочная девушка может носить?
  Это носить.
  
   - ДЕВУШКА МОЖЕТ НОСИТЬ ВСЁ, ЛИШЬ БЫ ОНО БЫЛО ДОРОГОЕ.
  
  Какая прелесть! - Я развернула. - Маленькое короткое красное платьице.
  Я давно о подобном мечтала.
  Но почему-то не покупала.
  А сейчас не купила бы.
  Потому что денег нет. - Я примерила платье.
   - Вся жопа твоя наружу! - Мать заголосила. - Позорище.
   - Матушка!
  Во-первых, у меня не жопа.
  Жопа у тебя.
  У меня - попка.
  Во-вторых.
  Перестань голосить.
  Люди подумают, что я тебя убиваю.
  Ты не называла позорищем оргии, которые со своими подружками устраивала с балеронами.
  На мои деньги...
   - На родную мать пожалела, - матушка обиделась.
  Сделала вид, что обиделась.
   - А посуда!
  Посуда сверкает всеми цветами радуги! - Я рассматривала обстановку. - Теперь начнется прежняя жизнь.
  Я с утра до вечера буду работать.
  В снежном поле.
  И возвращаться домой усталая.
  Злая.
  Зная, что дома меня не ждут с радостью.
  И с нетерпением не ждут.
  В кабаке меня больше не увидят.
  На танцах.
  Я перестану танцевать.
  
  КТО РАБОТАЕТ, У ТОГО НЕ ОСТАЕТСЯ СИЛ НА ТАНЦЫ.
  
  Свои воскресные вечера я буду проводить спокойно.
  А не в смятении, как раньше.
  Я буду спокойная-преспокойная.
  Ничего мне не нужно больше.
  Чувства мои замерзли.
   - Ты, дочка, живи, как хочешь.
  Но я буду приглашать гостей.
  Потому что мне без людей скучно.
  Я их встречу радостно.
  Приветливо встречу.
  Гостеприимно.
  Я - добродушная.
  Всегда готова порадоваться с подружками.
  Чтобы они помогли, если у меня будет беда.
  И...
  Дочка.
  Поздравь меня.
  Я выхожу замуж.
   - Замуж?
  Матушка?
   - Да!
  Дай мне денег.
  На свадьбу.
   - Матушка.
  Я разорена.
  У меня нет денег.
   - Я так и знала.
  Тогда иди к Клаудии.
  У неё денег много.
  Пусть поделится.
  Она же купила нам новый домик.
   - Не пойду! - Мой голос сухой.
  Сухой лед в голосе.
   - Тогда...
  Тогда я позову Клаудию в матери.
  В свадебные матери.
  Она будет подружкой невесты.
  Моей подружкой.
  Ведь я - невеста.
   - Да ты...
   - Да!
  Йа!
  
  ЕСЛИ ДОЧКА НЕ МОЖЕТ ВЫЙТИ ЗАМУЖ, ТО ВМЕСТО НЕЁ ВЫХОДИТ МАТЬ.
  
  Иди, Ингеборга.
  Кланяйся своей подружке Клаудии.
  Скажи, что я приглашаю её стать моей подружкой невесты.
   - Матушка! - Я махнула рукой.
  И...
  Больше ничего не ответила.
  Надела шубу.
  Натянула меховые трусы.
  На них - безобразные, но теплые штаны из меха белого медведя.
  Смыла алмазную пыль с лица рук.
  Потому что, пока мы разговаривали, я успела огранить три алмаза.
  Схватила шляпу из меха снежной ондатры.
  И пошла в степь.
  Снежную степь.
  На гору с ледяным лесом.
  Откуда только что пришла.
   - Я опять на этой горе! - Я закричала.
  Постучала по дереву.
  По ледяному дереву. - Клаудия!
  Я пришла.
  Но не по своей воле.
  Слышишь меня? - Я прислушалась.
  Тишина. - Делаешь вид, что не слышишь.
  Или ты улетела?
  На вечеринку.
  С мажорами?
  Ты же у нас крутая.
  Летаешь, куда захочешь.
  Друзей у тебя много.
  В особенности подруг. - Я снова замолчала. - Не надейся, Клаудия.
  Мне от тебя ничего не нужно.
  
  ЕСЛИ БЫЛО БЫ НУЖНО, ТО Я БЫ НЕ ПРИШЛА.
  
  Матушка моя выходит замуж.
  За нищедранца.
  Сначала она потребовала от меня денег.
  На приданное.
  Но у меня нет денег.
  Я нищая.
  И, знаешь, что Клаудия.
  Я счастлива.
  Нуууу, как счастлива.
  Как была счастлива раньше.
  До больших денег.
  В принципе, не совсем счастлива.
  Но всё же мне легче.
  Проще стало без денег.
  За мной не следят репортеры.
  Я могу спокойно пописать под кустиком.
  А раньше.
  Меня фотографировали со спутников.
  Что я делаю.
  Чем занимаюсь.
  Так вот.
  Денег у меня нет.
  И у тебя не попрошу.
  Не надейся.
  Хватит!
  Напросилась!
  Матушка знает, что ты богатая.
  Кстати, спасибо за домик.
  За новый домик, который ты мне подарила.
  Матушка моя придумала хитрость.
  Она хочет, чтобы ты стала её подружкой.
  На свадьбу.
  Типа подружка невесты.
  Всё это не от любви к тебе.
  Просто матушка надеется, что подружка невесты подарит ей много денег.
  
  ПРИГЛАШАЮТ БОГАТЫХ, ЧТОБЫ ПОЛУЧИТЬ ДОРОГОЙ ПОДАРОК.
  
  Так что я послание передала.
  От своей матушки просьбу.
  Чтобы ты стала её подружкой на свадьбе.
  Слышала ты.
  Или не слышала.
  Мне всё равно.
  Я возвращаюсь.
  В свою лачугу.
  В жалкую лачугу.
  Буду горбиться.
  Портить зрение над огранкой алмазов. - Я снова прислушалась. - Тишина!
  Тишина?!
  Ну, и ладно.
  Прощай, Клаудия! - Я неожиданно заявила.
  Даже сама себе удивилась. - Я не милостыню у тебя прошу.
  Мне от тебя ничего не надо.
  Можешь дальше веселиться.
  Без меня.
  Слышишь меня?
  Поняла? - Я помолчала. - Ну, и дура.
  Сама ты дура. - Я махнула рукой.
  И...
  Вдруг, от ледяного дуба оторвалась ветка.
  Прозрачная ветка.
  И ударила меня по голове. - Да, чтоб тебя! - Я подняла лицо.
  С неба падал листочек.
  Упал на снег.
  Я подняла. - Билет.
  Лотерейный.
  Билет Имперской лотереи.
  Нужно только стереть покрытие.
  А под ним будут рисунки фруктиков.
  Если все фруктики сойдутся.
  Будут одинаковые.
  То можно выиграть деньги.
  Много денег. - Желание стереть покрытие у меня боролось с желанием остаться невозмутимой.
  И спокойной.
  Ведь у меня характер спокойный.
  Выдержанный характер.
  Ледяной он.
  
  
  ГЛАВА 1014
  
  
  ЗАМОРОЗЬ СВОЙ ХАРАКТЕР.
  
   - Не надейся! - Я говорила спокойно. - Не стану стирать билетик.
  Отнесу его матушке.
  Ты, Клаудия, его мне послала.
  Или не ты.
  Но еще гораздо хуже, если ты.
  Потому что прячешься.
  От меня прячешься.
  Подслушиваешь.
  Подглядываешь за мной.
  А затем втихаря посылаешь мне билетик.
  Вернее, даже не мне.
  А моей матушке.
  Ты сама боишься показаться.
  Клаудия!
  Или. - Я поняла, что наговорила лишнего. - Может быть, билетик ветром принесло.
  С космолета пролетающего. - Я присела на ледяной пень.
  Посидела час.
  И вернулась домой.
   - Ну, - матушка встретила меня на пороге. - Что, дочка?
  Придет твоя подружка?
  Богатая которая.
  Станет моей подружкой невесты?
  На свадьбе.
   - Матушка.
  Тебе не Клаудия нужна.
  Не подружка.
  А её деньги.
  Возьми. - Я протянула билетик.
  Лотерейный. - Я нашла его в лесу.
  В ледяном лесу.
  Наверно, с космолета упал.
  
  ВСЁ, ЧТО ПАДАЕТ, ПАДАЕТ НАМ НА ГОЛОВУ.
  
   - Шо это?
  Доченька?
  Ингеборга.
   - Лотерейный билет.
  По нему можно выиграть деньги.
  А можно и не выиграть.
  Нужно стереть защитный слой.
  Под ним окажутся ягодки.
  Чем больше ягодок одинаковых, тем больше выигрыш.
   - А, если нет ягодок?
   - Стирай, маманя.
  Что же ты медлишь?
   - Ой, доченька.
  Боюсь я.
  Вдруг, ничего не выиграю.
   - Если не сотрешь, то - точно.
  Ничего не выиграешь.
  Дай мне.
  Я сама сотру.
   - Не дам, - матушка от меня рванулась. - Ты испортишь.
  Ты всё всегда портишь.
   - Ты так мне не говорила, когда я снабжала тебя деньгами.
   - Нуууу.
  Ведь теперь у тебя нет денег.
  Поэтому я могу так сказать.
  У тебя руки кривые, Ингеборга.
  Из ж...ы растут.
   - С какими руками ты меня родила.
  С теми я и хожу. - Я огрызнулась.
   - Я стираю.
   - Стирай, матушка. - Я усмехнулась.
  На всякий случай отошла на пять шагов.
  Если билет не выигрышный, то матушка мне в волосы может вцепиться.
  Обязательно вцепится.
  Скажет, что я нарочно ей подсунула пустой билет.
   - Персик, - матушка начала стирать. - Ингеборга?
   - Да, маменька.
   - Ты меня обманула.
  Тут не ягодка.
  Тут - персик.
   - Персик.
  Ягодка.
  Какая разница.
  Главная, чтобы больше было совпадений.
   - Второй персик.
  Что это значит?
  Я - миллионерша?
   - Нет, матушка.
  Но два персика это уже - хорошо, - я произнесла.
  И в сердце укололо.
  Сосулька уколола.
  Я вспомнила, как мы с Клаудией кушали персики.
  Хохотали.
  А сладкий сок стекал по груди.
   - Третий персик! - Матушка объявила.
  
  ТРИ ПЕРСИКА - ТРОЙНИЧОК.
  
   - Ого! - Я подбежала. - Три персика - это уже выигрыш.
  Не главный.
  Но уже...
   - Не тронь! - Теперь матушка от меня отбежала. - А то выхватишь.
  И убежишь.
  С моим билетом.
  Выигрышным.
   - Матушка!
  Мне обидно.
  Обидно до слёз.
  Что ты меня подозреваешь.
   - Четыре персика!
   - Не может быть!
   - Пять персиков, - матушка раскрыла рот. - Больше нет персиков.
  Я проиграла?
   - Ты выиграла! - Я прыгала на месте. - Самый большой приз.
  По этому билету.
  Читай.
  Сколько тебе положено.
   - Тысяча космодолларов! - Матушка прочитала. - Не может быть!
   - Может, - я успокоилась.
  Поняла, что Клаудия подбросила лотерейный билет.
  Но как?
  Как она знала?
  Знала, что билет выигрышный.
  Разве, что сама эти билеты выпускала?
  
  КОГДА САМА, ТО - НЕ ТАК ИНТЕРЕСНО.
  
   - Вот.
  Матушка.
  Тебе подарок от Клаудии.
  На свадьбу.
  Тысяча космодолларов.
   - Да с этими деньжищами мне и муж не нужен, - матушка разволновалась. - Все деньги по ветру спустит.
  Нет уж.
  Я сама с деньгами своими управлюсь.
  Свадьба отменяется.
  
  БОГАТЫЕ ЗА НИЩИХ ЗАМУЖ НЕ ВЫХОДЯТ.
  
  Маменька убежала.
  Убежала хвастаться перед подружками.
  Я поняла.
  Поняла, что дома мне уже не место.
  Дом стал чужим.
  И мысль о том, что я снова буду горбатиться на работе...
  На плохо оплачиваемой работе...
  Эта мысль меня подстегнула.
   - Улетаю.
  Улетаю от прошлого. - Я начала собираться.
  Суматошно.
  Бросала вещи в чемодан. - Знала я в свои девятнадцать лет и богатство.
  И бедность знала.
  Бедная я была, когда богатая.
  Богатая - когда бедная.
  Была у меня усадьба.
  И золотые горы.
  А теперь осталась только моя красота.
  Моя красота непревзойденная. - Я успокаивала себя.
  И успокоила.
  Достала туфли.
  Красные туфли.
  На высоченных каблуках шпильках.
  В наших снегах в этих туфлях не походишь.
  Но на светских вечеринках можно щеголять.
   - Что-то тяжеловаты туфли стали, - я перевернула их.
  Из туфель выпали два мешочка. - Золото.
  Золотые монеты.
  И ни одной фальшивой. - Я обрадовалась. - Но...
  Я не делала заначку.
  Может быть, моя матушка припрятала?
  На черный день.
  И забыла.
  Нет.
  Я матушке золото не давала.
  Значит, - я замерла. - Клаудия мне подкинула.
  Незаметно.
  Чтобы я приняла подачку.
  И я...
  Да.
  Приму.
  Мне на топливо для космолета нужны деньги. - Я со вздохом опустила золото в чемодан. - Получается...
  Клаудия от меня откупилась.
  Как откупилась от моей матушки.
  Клаудия сделала мне подарок.
  Прощальный подарок. - Я задрала подбородок.
  Потому что в глазах защипало.
  
  ЧЕЛОВЕК СТОИТ СТОЛЬКО, СКОЛЬКО У НЕГО ДЕНЕГ.
  
  Я побрела к космолету.
  Матушка следила за мной через окно.
  Но не остановила.
  Не выбежала меня проводить.
  Не спросила, куда я улетаю.
  Она, наверно, радовалась.
  Что дом ей остается целиком.
  И тысячей космодолларов не нужно делиться со мной.
  Я почувствовала себя одинокой.
  Взошла на борт.
  Отправила космояхту на ближайший астероид.
  Мне нужно подумать.
  В уединенном уголке Вселенной.
  На астероиде я посмотрела гало сериал.
  Об отчаянных домохозяйках.
   - Как могут быть домохозяйки отчаянные? - я разговаривала с голографом. - Домохозяйка - значит, тебя спонсируют.
  Чтобы ты не работала.
  Бездельницы они.
  А не домохозяйки. - А начала тосковать. - Позвонить Клаудии?
  Высказать ей всё, что о ней думаю.
  О том, что она - предательница.
  И не на ту напала.
  Верну ей деньги.
  Эти несчастные космодоллары золотые.
  Пусть знает.
  Знает, что я не продаюсь.
  Нет.
  Не позвоню.
  Чувство вины мешает мне позвонить. - Я смотрела в иллюминатор. - Остаться здесь?
  На этом астероиде.
  Навсегда.
  Вырою яму.
  Буду в ней жить.
  
  ЖИТЬ МОЖНО И В ЯМЕ.
  
  Я мучилась.
  И..
  Вдруг...
  Вызов по голографу.
   - Клаудия? - Я включила мгновенно.
  И тут же себя обругала.
  Мысленно.
  За поспешность.
  Словно я ждала её вызова.
  Ждала и надеялась. - Чо тебе надо? - Я спросила холодно.
  Намеренно холодно. - У тебя свои дела.
  У меня - свои. - Я отключила связь.
  Совесть меня мучила:
   - Зачем?
  Зачем я ей нагрубила?
  Что я за дура!
  Но...
  Через некоторое время прилетела Клаудия.
   - Клаудия? - Я быстро быстро моргала. - Как?
  Как ты меня нашла?
  Я же заблокировала своё местонахождение.
  Маячки отключила.
   - Я свой маячок поставила.
  На случай.
  Если бы будешь дурить.
   - А я дурю?
   - Очень.
  Ещё как дуришь, Ингеборга.
  Впрочем, как всегда!
  
  КТО ВСЕГДА ГЛУПИТ, НЕ ДОЛЖЕН СТАНОВИТЬСЯ УМНЫМ И ОТХОДИТЬ ОТ СВОЕГО ОБРАЗА.
  
   - Прежде!
  Прежде, чем я выгоню тебя, - мой голос ледяной. - Я хочу сказать.
  Объективно.
  Ты выглядишь.
  Выглядишь сногсшибательно.
  Поражаешь своим совершенством.
  Волосы блестят.
  Ты собрала их на макушке.
  Черное платье.
  Маленькое черное платье.
  И черные бусы.
  Из черных бриллиантов.
   - Я похожа на птичку?
  На экзотическую птичку? - Клаудия порхала по залу в моей космояхте. - Я показываю себя.
  Показываю со всех сторон.
  Можешь мной любоваться.
   - Да уж.
  Любуюсь. - У меня вырвалось.
  Невольно.
   - Мы же с тобой собирались в ресторан.
  К "Кальционе".
  Как замечательно отправиться вместе.
  В приличное место! - Клаудия воскликнула. - Я хотела бы, чтобы мы делали это чаще.
  
  КТО ЛЕТАЕТ В ПРИЛИЧНЫЕ МЕСТА, САМ СТАНОВИТСЯ ПРИЛИЧНЫМ.
  
   - Но...
  Мне показалось.
  Что ты меня бросила.
   - Это ты меня бросила, Ингеборга.
   - Не правда.
  Я пришла в лес.
  В стеклянный лес.
  Произнесла речь.
  Длинную речь сказала.
  А ты не ответила.
  Моя матушка приглашала тебя.
  Приглашала стать твоей подружкой невесты.
  А ты отдарилась.
  Подарила ей билет.
  Лотерейный билет.
  Выигрышный.
  По нему матушка выиграла астрономическую сумму.
  Тысячу космодолларов.
  И поэтому отказалась выходить замуж.
  Потому что жених - бедняк.
  Прогуляет состояние.
  Её состояние.
   - Я не подбрасывала никому билет лотерейный.
  И не слышала, как ты в ледяном лесу обращалась ко мне.
   - Врешь.
   - Ну, даже, если вру.
  Что с этого?
  Что это меняет? - Клаудия смотрела в мои глаза.
  Мы стояли так близко.
  Очень.
  Слишком близко.
   - Но...
  Врать нехорошо.
  Ты еще мне деньги подкинула.
  Золотые космодоллары.
  На бедность.
  Я думала, что ты откупаешься от меня.
  Так бросаешь.
   - Ингеборга.
  Ты не похожа на брошенку.
  Наоборот.
  Ты сбежала из дома.
  Ищешь новую жизнь.
   - Откуда ты знаешь?
   - По тебе видно.
  Сидишь на астероиде.
  Горюешь.
   - Вовсе я не горюю.
  У меня характер волевой.
  Спокойный характер.
  Ледяной.
   - И...
  Ингеборга.
  Почему бы тебе начать новую жизнь не одной?
  А с подругой.
   - С какой подругой?
  Ты намекаешь на себя?
   - А у тебя есть другие подруги?
   - Так, вот оно, что! - Я фыркнула. - Ты типа меня подобрала.
  Потому что я одна.
  И никуда не денусь.
  Буду дорожить единственной подругой.
  
  ОДИНОЧЕСТВЕ ЛУЧШЕ, ЧЕМ ПЛОХИЕ ДРУЗЬЯ.
  
   - Ты меня радуешь, Ингеборга! - Клаудия провела ладошкой по моей щеке.
  У меня кожа заледенела сразу. - Ты осталась столь же глупенькой.
  Как при первой нашей встрече.
   - А ты слишком умная.
  Как при той же встрече.
  Только ума твоего не видать.
   - Зато твоя глупость видна.
   - Клаудия!
  Я подумала...
  Я совершила глупость.
  Ты права.
  Ты узнала мою глупость.
  Я замерзла.
  Мои чувства замерзли.
  Особенно теперь.
  Когда я не знаю, что делать.
  И обостренно реагирую на всё, что касается нашей дружбы. - Я бросила взгляд на Клаудию.
  Она возилась с кофейником.
  Пыталась заставить его сделать какое-то невообразимое кофе. - Клаудия!!!
   - Да, Ингеборга.
   - Ты меня не слушаешь.
  Моё признание.
  Откровенное признание.
   - Зачем мне твоё откровенное признание?
  Ингеборга.
  Я рядом с тобой.
  Мне и так хорошо.
  Можешь говорить и делать, что пожелаешь.
  Я же вижу в тебе только положительное.
   - И мою глупость.
  Мою глупость тоже видишь! - я сыронизировала.
   - Этими словами ты доказала, что ты - глупенькая.
  Ингеборга.
   - Да, Клаудия.
   - Почему бы нам не полететь в небольшой ресторанчик?
  Уютный.
  Вдали от центральных космопутей нашей Империи.
   - Я знала, что ты испугаешься, - мои глаза стали ледяные. - Не захочешь показаться в обществе рядом со мной.
  Лети одна.
  Уходи.
  Я устала прятаться.
  Прятаться от самой себя.
  
  ЕСЛИ ПРЯТАТЬСЯ ОТ СЕБЯ, ТО ПОТОМ МОЖНО СЕБЯ НЕ НАЙТИ.
  
   - Я предложила...
  Подумала, что ты...
  Ты стесняешься меня.
  Ингеборга.
  Ведь ты...
  Ты очень!
  Самая красивая.
  И очень интересная.
  А я на твоём фоне.
   - Что за глупости.
  Клаудия.
  Вот теперь ты глупая.
  Хорошо.
  Летим к "Кальционе".
   - Или не полетим? - Клаудия подошла ко мне.
  Она...
  Она дрожала.
  Выглядела испуганной.
  Она волновалась.
  Ледяная Клаудия волновалась.
  Но, что её пугает?
   - Клаудия?
   - Да, Ингеборга.
   - Ты не хочешь лететь к "Кальционе".
  Но не из-за меня.
   - Нет.
  Как раз из-за тебя.
  Я не хочу лететь к "Кальционе".
  Ты там растворишься.
  Среди знаменитостей.
  И...
  Я перестану быть для тебя...
   - Молчи! - Я приложила пальчик к её губам. - Ты сама не своя.
  Пожалуй...
  Я тоже не хочу в ресторан.
  Там шумно.
  А я не привыкла к шумному обществу.
  Там суетливо.
  Гораздо лучше, если останемся здесь.
  На этом астероиде.
  Здесь нас никто не найдет.
  Мы отдохнем.
  Проведем время в своё удовольствие.
   - В своё удовольствие?
   - Да, Клаудия.
  Посмотрим галосериал.
  Поболтаем.
  Как подружки.
  Потому что мы - настоящие подружки.
  Кто нам еще нужен?
  Мне достаточно общения с тобой.
  А не с толпой ресторанных обывателей.
  
  ВДВОЕМ КОМФОРТНЕЕ, ЧЕМ С ТОЛПОЙ.
  
   - Ингеборга.
  Ты...
  Ты читаешь мои мысли.
  Я тоже хочу.
  Этого хочу...
  Меня даже в жар бросило.
   - Понизить температуру в салоне?
   - Не надо.
  Я лучше сниму платье?
  С твоего позволения.
   - Раньше ты у меня не спрашивала, - я засмеялась.
  Даже не скрывала радости.
  Я почувствовала себя легкой.
  Легкой и свободной.
  Я - снежинка, летящая по ветру...
  
  НЕ БЫВАЕТ ОДИНОКИХ СНЕЖИНОК
  
  Ингеборга закончила свой рассказ.
   - Как трогательно! - дочка Императора Жармионе улыбнулась. - Ты со снежных планет.
  Я - с горячей планеты.
  Но у нас много общего.
  Ингеборга!
  А как у тебя сейчас?
  С Клаудией?
   - Жармионе, - Ингеборга на этот раз обратилась без титула. - Ты очень тактичная.
  Ты могла бы узнать сама.
  Как у меня сейчас.
  С Клаудией.
  Но ты спросила.
  Мы - подружки.
  Часто встречаемся.
  Она очень счастлива за меня.
  То, что я работаю у тебя.
  Мы - близкие подружки.
  Очень.
  И так будет всегда!
  
  РАДИ ДРУЖБЫ МОЖНО ВСЁ.
  
   - Я рада за вас! - Принцесса провела ладонью по груди Ингеборги.
   - Мадемуазель дочка Императора! - Ингеборга насторожилась. - Вызов.
  По срочному.
  Я должна тебе сообщить.
   - По срочному? - Жармионе закусила губку. - Досадно.
  
  ПОЧЕМУ, ЕСЛИ Я НУЖНА, ТО - СРОЧНО?
  
  Принимай.
   - Мадемуазель дочка Императора, - появилась голограмма Кривицкого.
  Телохранитель был озабочен. - Могу ли я говорить?
   - Смотря о чем, - Жармионе посмотрела на Ингеборгу.
   - Я пойду, - Ингеборга поднялась. - Жармионе.
  Я, как всегда, буду рядом.
   - Да, Ингеборга.
  Ступай.
  Ещё раз проверь.
  Чтобы всё было готово.
  Готово для меня.
  К Дню Защиты детей Империи.
   - Да, принцесса, - Ингеборга выплыла.
   - Кривицкий!
  Неужели, так срочно? - Жармионе даже не потрудилась прикрыть наготу.
  
  КАКОЙ СМЫСЛ БЫТЬ ДОЧКОЙ ИМПЕРАТОРА, ЕСЛИ НАДО СОБЛЮДАТЬ УСЛОВНОСТИ, ОСОБЕННО ПЕРЕД ОХРАННИКАМИ.
  
  И личный телохранитель Кривицкий это понимал.
  Очень хорошо понимал.
   - Да, принцесса.
  Иначе я бы не побеспокоил.
   - Кривицкий.
  Прежде, чем доложишь.
  Скажи.
  Ты часто видишь меня обнаженной.
  Как и другие.
  И...
  У тебя не возникают мужские желания?
  Чувства ко мне?
   - Нет, мадемуазель дочка Императора.
  Ты для меня - объект охраны.
  По-другому быть не может.
  Я часто это повторяю.
  Если бы я почувствовал что-то...
  То я бы сразу уволился.
  Совесть не позволила бы плохо исполнять свою работу.
   - Понятно, - Жармионе протянула. - Я довольна услышанным.
  Теперь.
  Докладывай, - Жармионе перекатилась на живот.
   - Мадемуазель дочка Императора, - Кривицкий понизил голос.
  До шепота. - Интересующие нас объекты будут сегодня на дне Защиты детей Империи.
  Затем намереваются посетить вечеринку.
  Вечеринку, на которой будешь ты. - Телохранитель замолчал.
  Многозначительно молчал.
  
  МНОГОЗНАЧИТЕЛЬНОЕ МОЛЧАНИЕ ЧАСТО ВЫГЛЯДИТ НЕ МНОГОЗНАЧИТЕЛЬНЫМ.
  
   - Дааа? - Жармионе протянула. - Интересующие нас объекты.
  Кто это?
  Кто они?
  
  
  ГЛАВА 1015
  
   - Те самые.
  О которых мы утром беседовали.
   - И о ком же?
  О Франсуазе?
  И Снежане?
   - Нет.
   - Кривицкий.
  Ты говоришь загадками.
  Я не понимаю.
  Вечеринка людная.
  На ней могут быть, кто угодно.
   - Мадемуазель дочка Императора, - телохранитель был терпелив.
  Железное спокойствие. - Я докладываю об объектах Д и Б.
   - Д и Б?
  Еще больше тумана.
   - Барышня дочка Императора.
  Д и Б - те самые.
  О которых вы знаете.
   - О!
  Джейн и Бонни! - Жармионе воскликнула.
  В глазах Кривицкого прочитала:
  "Досадно.
  Я шифровался.
  А ты всё сразу выдала.
  Нас же могут подслушивать!".
   - Мои подруги Джейн и Бонни, - Жармионе промурлыкала.
  Многозначительно подмигнула. - Я мечтаю с ними встретиться.
   - Вот и славно, - Кривицкий полупоклонился.
  Они, наверно, тоже...
  Мечтают.
  С тобой встретиться.
   - Я скоро выйду, - Жармионе надула щечки. - Мой выход.
   - Я жду, мадемуазель дочка Императора.
   - Мда... - дочка Императора отключила голограмму.
  
  КОГДА НИКТО ЗА ТОБОЙ НЕ ПОДГЛЯДЫВАЕТ, ТО ВСЁ РАВНО ПОДГЛЯДЫВАЕТ.
  
   - Ингеборга! - Жармионе вызвала.
   - Да, принцесса Жармионе, - появилась Ингеборга.
   - Ты всегда, как новая, - Жармионе пробормотала. - Словно в первый раз меня видишь.
   - Это плохо, Жармионе?
   - Это прекрасно!
  Я могу тебе по сто раз рассказывать одно и то же.
  Ты всегда новенькая.
  А это...
  Очень важно. - Жармионе подошла к Ингеборге.
  Наматывала её локон на пальчик. - Скажи, чтобы собирали меня.
  Я готова.
   - Праздник День защиты детей Империи через два часа.
  Но...
  Я полагаю, что он должен начаться...
  Обязан начаться...
  Когда ты прикажешь
   - Так и есть, Ингеборга.
  Я прилечу раньше.
  Если на меня готовят покушение...
  Хотя это невозможно.
  Меня все обожают... - Захихикала.
  Показывала Ингеборге, что пошутила.
  Но служанка не моргнула даже.
  Оставалась ледяной и спокойной. - Но все же, если найдет мой почитатель.
  Который настолько меня обожает, что мечтает убить.
  Убийство на почве любви...
  То он не успеет подготовиться.
  
  КОРОЛЕЙ УБИВАЕТ ТОЧНОСТЬ.
  
  Все знают до секунды, когда появится Императорская особа.
  А я...
  Я просто - принцесса.
  Дочка Императора.
  Вольна делать то, что хочу.
  И я...
  Я управляю временем.
  Вообщем, я прилечу раньше.
  Тогда смогу избежать встречи со многими назойливыми журналистами.
  Сообщи, чтобы готовили детей.
   - Да, моя принцесса.
   - Ингеборга.
  Ты - непроницаемая.
  Ледяная.
  Холодная очень.
  Даже хочется в этом убедиться.
   - Да.
  Я ледяная.
  Холодная.
  Я - дочь снегов.
  Но не везде я холодная сейчас.
   - Я хочу убедиться.
   - Я к твоим услугам, Жармионе.
  Всегда...
  
  ГОЛАЯ ДЕВУШКА НЕ СМОЖЕТ СПРЯТАТЬСЯ.
  
  Через час принцесса Жармионе прибыла на праздник.
  Не через два часа, как задумывала.
  Но и через час - ещё рано.
  Некоторые были удивлены.
  Удивлены столь ранним визитом дочки Императора.
  Другие - шокированы.
  Но большинство встретили с пониманием.
  С пониманием и восторгом вопили.
  Джейн и Бонни тоже вопили.
   - Джейн!
  Наша Жармионе!
   - Ага!
  Ни капельки не изменилась.
   - Так времени прошло мало.
  Мы тоже не изменились.
   - Точно?
  Не вру.
  Не изменились.
   - Посмотрим-посмотрим!
  Подружки осматривали друг дружку.
   - Не изменились! - Обе засмеялись.
   - Бонни?
   - Да, Джейн.
   - Там мороженое раздают.
  Бесплатное.
   - Да ты что!
   - Во как!
  Подбежали к вагончику.
  
  НА ПРАЗДНИК МОРОЖЕНОЕ РАЗДАЮТ ВАГОНАМИ.
  
   - Дайте нам два стаканчика! - Бонни протянула руки. - Вишневое.
  И персиковое.
   - Девушки, - усталый пузатый клоун злобно зашипел. - Мороженое - только детям.
  Детям Империи.
  А вы, я вижу, не детки.
  Сержантка и солдатка.
   - Бонни - не просто солдатка, - Джейн обиделась за подругу. - Бонни - медалистка.
   - Но всё равно, вы не дети.
   - Всё мы - дети! - Из воздуха появилась красавица. - Мы - дети Империи.
   - Ядвига! - Джейн и Бонни обрадовались.
  Они не знали, что под именем Ядвига скрывается другое имя - Ирис.
  А под ним - Джессика.
  Не знали, что Фарселина - Каталина. - Мы хотели мороженое.
  А оно - только детям.
   - Нуууу, пузанчик, - Фарселина протянула. - Дай нам три порции.
  Мои подруги защищают детей Империи.
   - Какое тебе, - клоун пузанчик растаял.
  Растаял под взглядом Фарселины.
  Ещё бы.
  Ведь она раньше была управляющей вип-клубом "Колония".
  И умела нравиться всем.
   - Мне - ванильное.
   - Ой, спасибочки! - Джейн и Бонни светились счастьем.
  Они получили своё мороженое.
  Стояли рядом с Ирис.
  И лизали.
   - А там - дочка Императора, - Джейн показала пальчиком. - Уже прилетела.
  Раньше времени.
   - Странно её называть дочкой Императора, - Бонни подтолкнула локтем Джейн. - Она же - наша подружка Жармионе.
   - А что?
  Она не дочка Императора?
  Не совсем? - Ирис насторожилась.
  В ухо слышалось в микрофон дыхание.
  Взволнованное дыхание Каталины.
   - Может быть, Жармионе и есть дочка Императора, - Джейн лизнула мороженое.
  Затем лизнула мороженое у Бонни.
  Дала ей лизнуть своё.
  Ирис ждала.
  Терпеливо ждала. - Мы придумали, что она дочка Императора.
  Чтобы улететь с её планеты.
  Сбежать.
  А она...
   - А Жармионе оказалась дочкой Императора.
  На самом деле! - Бонни кивнула. - Если Император признал Жармионе своей дочкой, то так и есть.
   - Конечно! - Ирис бросило в жар.
  Она повторила. - Все мы - дети Императора!
  
  ВСЕ МЫ - ДЕТИ ГАЛАКТИКИ.
  
   - Во как! - раздалось в микрофоне.
  Каталина была шокирована.
  Шокирована известием.
  Что Жармионе - возможно, не дочка Императора.
  "Но это всё равно.
  Ничего не меняет.
  Бонни права.
  Император признал Жармионе своей дочкой.
  Значит, она - его дочь.
  Слово Императора - закон.
  Вселенский закон.
  Но для нас...
  Для меня, Одуванчика, Ирис, Гвоздики и Сирень - это сигнал.
  Сигнал подготовиться.
  Ведь, если Жармионе не дочка Императора.
  Не совсем она...
  То...
  Она может задумать плохое...
  Даже думать страшно - о ком..."
   - Джейн?
   - Да, Бонни.
   - Подойдем к Жармионе?
  Ведь мы прилетели к ней.
   - Сейчас мороженое доем.
  А то оно таять начало.
  Капает.
  Липкое.
   - Липкое, потому что - сладкое.
   - Да.
  Всё сладкое - липкое.
   - Липкое и вкусное.
   - А Жармионе не убежит?
   - Куда она убежит?
  Её же дети окружают.
  
  КОГДА ОКРУЖАЮТ ДЕТИ, ТО - НЕ СБЕЖИШЬ.
  
  Джейн и Бонни доели мороженое.
   - Теперь можно, - Бонни облизнула пальчики.
   - Да!
  Бежим к Жармионе! - Джейн обернулась к Ядвиге. - И ты с нами!
  Ядвига!
  Мы познакомим тебя с нашей Жармионе
  Она будет рада знакомству!
   - Конечно! - Ирис скрывала волнение.
  Но оно выходило розовыми пятнами.
  На щечках.
   - Слишком быстро завертелось, - голос Каталины в наушнике. - Ирис.
  Будь готова.
   - Всегда готова!
   - Эти особые пехотинки могут всякое.
  Мне так кажется.
  Либо покушение на Жармионе.
  Либо через неё хотят выйти на Императора.
   - Я буду действовать по своему усмотрению.
   - Конечно.
  Ирис.
  Будь осторожна.
  Мы следим за всеми.
  Поддержим.
   - Я знаю! - по телу Ирис разлилось тепло. - Я постоянно чувствую вашу поддержку.
   - Отключаю микрофон.
  Чтобы не было прослушки. - Каталина отключила связь.
  На время.
  "Каталина доверяет мне! - сердце Ирис бешено стучало. - И мои подруги.
  Они тоже доверяют мне.
  Я не подведу". - Ирис двинулась за Джейн и Бонни.
  Трудно было не двинуться.
  Если Джейн тянет её за левую руку.
  А Бонни - завладела правой.
  Но...
  Через пять метров дорогу заслонили.
  Три мощных мужчины.
   - Девушки!
  Дальше нельзя. - Тот, который посредине предупредил.
   - Мы видим, что нельзя пройти, - Бонни пропищала. - Вы нам дорогу перекрыли.
  Можно вас обойти?
   - Дальше вам нельзя! - бесстрастное повторение.
  
  ЕСЛИ МНОГО РАЗ ПОВТОРЯТЬ, ТО МОЖНО ПРОДОБИТЬ ДЕРЕВО.
  
   - Но мы хотим к Жармионе! - Джейн мотала головкой.
  Очаровательной головкой. - Она - наша подруга!
   - Мадемуазель дочка Императора Жармионе - всем подруга! - Охранник почти засмеялся.
   - Но дети же к ней допущены! - Бонни надула губки.
   - То - дети, - охранники переглянулись. - Особые дети.
  К тому же вы - далеко не дети.
  А праздник как называется?
  Правильно, девочки!
  Праздник называется День Защиты детей Империи.
   - Но нам дали мороженое, - Джейн не сдавалась. - Бесплатно.
  Сначала сказали, что мороженое - только детям.
  А наша подружка Ядвига ответила клоуну.
  Толстому клоуну, что мы все - дети Империи.
  И нам дали мороженое.
  Правда, Ядвига? - Джейн обернулась.
  Но Ядвига-Ирис исчезла. - Бонни?
   - Да, Джейн.
   - А куда ушла Ядвига?
   - Она ушла?
  А я и не заметила.
   - Наверно, ей захотелось.
  Захотелось уйти.
  Она скоро придет.
  И подтвердит, что нам подарили мороженое.
  Как детям Империи.
   - Девушки, - охранник вымолвил.
  С трудом вымолвил. - Вы бы...
  Ушли.
  Вы...
  Не в подобающей одежде.
  Неподобающей для детского праздника.
   - Мы - без одежды.
  Мы - с Натуры!
  Нам нельзя одежду!
  
  ОДЕЖДА ЗАПРЕЩЕНА ЗАКОНОМ И РЕЛИГИЕЙ.
  
   - Знаем.
  Видим, что вы с Натуры.
  Но...
  Праздник детский.
  А некоторые дети.
  Они уже не дети.
  А - подростки.
  И подростки остро реагируют на вашу наготу.
   - Мы не голые.
  Мы - без одежды.
  Две большие разницы.
   - Но всё равно.
  Дети реагируют.
   - На нас многие смотрят.
  И что?
  У каждого имперца своя культура.
  Культура, где он родился.
  И культуры одежды.
  И без одежды разные.
   - Но...
  Юноши возбуждаются.
  Дети хихикают.
  Когда глядят на вас.
   - Возбуждаются?
  А как это? - Бонни распахнула глазища.
   - Вы...
  Вы никогда не видели возбужденных мужчин? - Главный охранник поперхнулся.
   - Неа!
  А как это?
  В смысле мы видели, когда человек возбуждается.
  На еду, например.
  Но вы имеете в виду что-то другое.
  
  КАЖДЫЙ ПОНИМАЕТ ТОЛЬКО СЕБЯ.
  
   - А ваши мужчины? - Охранник спросил осторожно. - Они...
  Они тоже голые.
   - Без одежды, - Джейн поправила.
   - Да.
  Без одежды?
   - Очень.
  Конечно! - Джейн и Бонни переглянулись.
  Засмеялись.
   - И вы не видели?
  Как они возбуждаются?
  На... - Охранник замолчал.
   - Неа.
  Нашим мужчинам нельзя.
  Нельзя до свадьбы возбуждаться.
  И всё подобное.
   - Ого, - охранники начали шептаться. - Всё же.
  Мы попросим вас.
  Не смущать детишек.
  Своей безнадежностью.
   - А почему мы? - Джейн воткнула кулачки в бока. - Вон, дяденька.
  Он голый
   - Именно голый, - Бонни подтвердила. - На пенисе - трубочка натянута.
  И всё.
   - Это...
  Это представитель дикой планеты Империи.
  Планеты, которую Империя не успела окультурить.
  Их нельзя трогать. - Охранник заскрежетал зубами.
   - А другой?
  У него на голове енот сидит.
  Ему можно ходить с енотом на голове?
  И енот не возбуждает подростков?
  А нас енотик возбуждает! - Джейн захихикала.
  
  ДАЖЕ ЕНОТ МОЖЕТ ВОЗБУДИТЬ.
  
   - Девочки!
  Вы неправильно понимаете слово "возбуждать".
  Не в том смысле.
  Не в еноте. - Охранники начали нервничать. - Енота тоже нельзя снимать с головы.
  Потому что это - ихняя традиция.
   - Их традиции можно, а наши - нельзя? - Джейн надула губки.
   - Кацевман, - охранник обратился к старшему. - Может, дадим натурщицам балахоны?
  Пусть изображают привидений.
  Дети любят привидения.
   - Нельзя нам балахоны, - Бонни вздохнула. - От них сразу начнется чесотка.
  У натурян аллергия на одежду.
  Мы даже трусики не можем примерять.
  Тоненькие трусики.
  Красивые.
  Маленькие.
   - Или прикрыть чем-то, - третий охранник подсказал. - Пусть.
  Например, несут знамя.
  Знамя Империи.
  Оно большое.
  Все будут смотреть на знамя.
  А не на девушек.
   - Голова ты, Севильо, - начальник охраны обрадовался. - Лучше не знамя, а - плакат.
  Лозунг.
  Завалялся у нас где-то.
  Севильо.
  Бауман.
  Слетайте за плакатом.
  Живо.
   - Начальник!
  Какой лозунг?
  Который защищает коров?
   - Нет.
  Который защищает детей.
  
   - ДЕТИ ЕДЯТ КОРОВ, А ЗАЩИЩАЮТ ПОЧЕМУ-ТО НЕ КОРОВ, А - ДЕТЕЙ.
  
  Джейн захихикала.
  Через пару минут Бауман и Севильо вернулись.
  Развернули транспарант.
   - Ого! - Джейн облизнула пальчик. - Написано - "У детей Империи светлое будущее".
   - Правильный плакат, - Бонни взялась за древко. - У детей Империи - светлое будущее.
  А у жухрайских детей нет будущего.
  Светлого будущего нет.
  Потому что жухраи...
  Ну...
  Они без будущего.
  Джейн!
   - Да, Бонни.
   - Тяни на себя.
  И подними над головой.
  Как я.
   - Лучше не над головой, - начальник охраны прокашлялся. - Держите транспарант перед собой.
  Чтобы он прикрывал...
  Ваши...
  И не обижайтесь на нас, девочки.
  Если бы с Натуры прилетели старушки.
  Или некрасивые.
  То мы бы им ничего не сказали.
  
  СТАРУШКИ НЕ ВОЗБУЖДАЮТ ПОДРОСТКОВ.
  
  Но вы...
  Вы очень красивые.
  Поэтому...
  Несите лозунг.
   - Мы?!! - Джейн и Бонни переглянулись.
  Захихикали. - Мы - очень красивые?
   - Да, - Бауман подтвердил. - Всё.
  Идите.
  А то уже невозможно смотреть на вас.
  Вливайтесь в строй.
   - Невозможно смотреть на нас, - Бонни бормотала.
  Она шла в метре от Джейн. - То мы - очень красивые.
  То на нас невозможно смотреть.
  Джейн?
   - Да, Бонни.
   - Ты бы вышла замуж за охранника Баумана?
  Он - солидный.
  У него бородка.
  Седая бородка.
   - Бонни!
  Мы же решили.
  Что замуж выйдет только одновременно.
  А ты?
  Ты бы вышла замуж за охранника Севильо?
  У него живот большой.
  Солидный живот.
   - Знаешь, что Джейн?
   - Не знаю, что, Бонни.
   - Мы же решили стать женами космогенералов.
  Или космоадмиралов.
  А Севильо и Бауман не они.
  Не космогенералы.
  И не космоадмиралы.
  Мы подождем.
  Когда они станут генералами.
  
  ГЕНЕРАЛ ВСЕГДА НУЖЕН.
  
   - Да, Бонни!
  Ты верно сказала! - Джейн захихикала.
  И они несли плакат дальше.
  На трибуне стояла принцесса Жармионе.\
  Дочка Императора улыбалась.
  И махала ручкой проходящим колонам.
   - Наша Жармионе шикарная! - Бонни выдохнула.
  И закричала: - Жармионе!
  Мы здесь!
  Джейн и Бонни!
   - Мы здесь!
  Бонни и Джейн! - Джейн тоже закричала.
  Но Жармионе на них даже не взглянула.
   - Наверно, она не слышит, - Бонни сложила губки сердечком. - Дети визжат.
   - Детский праздник, Бонни.
  Поэтому - дети.
   - Но визжать зачем?
   - Визгом дети выражают радость!
   - Я так и поняла, - Бонни засмеялась.
  В это время в охране Жармионе началась паника.
   - Что за Джейн и Бонни, - охранники, которые не были посвящены в их историю, недоумевали.
  Но держали Джейн и Бонни под прицелом.
  Телохранитель Кривицкий нервничал.
  Заметно нервничал.
   - Принцесса, - он нервно говорил в микрофон. - Джейн и Бонни идут.
  С лозунгом.
  Который о детях.
   - Я видела их, - Жармионе скрежетала зубками. - И слышала.
  Очень.
   - Может быть, их...
  Того...
  Ликвидировать.
  Незаметно.
  Будто у них солнечный удар.
   - Нет, Кривицкий, - Жармионе улыбалась проходящим.
  И вопящим.
  Улыбка застыла на лице принцессы. - Не получится.
  А они...
  Хитрые.
  Нарочно засветились.
  Чтобы их заметили.
  Ликвидировать не получится незаметно.
  Что это за праздник, если две девушки меня приветствовали!
  А потом сразу умерли.
   - Бывает и подобное, - телохранитель Кривицкий кашлянул.
   - Ты кашляешь, Кривицкий?
   - Я не болен.
  Не заражу тебя, дочка Императора Жармионе!
  Кашель на нервной почве.
   - Ты нервничаешь?
   - Нет.
  Но ты же сказал, что на нервной почве.
   - Нервы есть у всех.
  Даже у меня.
  Мадемуазель дочка Императора Жармионе?
   - Да, Кривицкий.
   - Может быть...
  Возьмете какого-нибудь ребенка на руки.
  Потолще ребенка.
  
  ТОЛСТЫЕ ДЕТИ САМЫЕ.
  
   - Зачем?
  У меня ручки тонкие.
  Они не выдержат вес ребенка.
  Тем более - толстого.
   - Он бы послужил прикрытием.
  Ты бы прикрылась ребенком.
  На случай, если будут стрелять.
  В тебя стрелять.
  
  
  ГЛАВА 1016
  
   - Стрелять?
  Кривицкий!
  Мой народ меня любит.
   - А Джейн и Бонни?
  Любят тебя?
   - У них нет оружия.
   - У них всегда есть оружие.
  Они - с Натуры.
  Мастерски владеют кинжалами.
  Могут в тебя метнуть кинжал.
   - Если натурянин метнет кинжал, - Жармионе усмехнулась.
  Нервно усмехнулась. - То ни один ребенок не защитит меня.
  Даже самый толстый.
  
  ОТ ПРОФЕССИОНАЛОВ НЕ СПРЯЧЕШЬСЯ.
  
   - Не волнуйся, мадемуазель дочка Императора.
  Я что-нибудь придумаю.
   - Надеюсь, - Жармионе послала воздушный поцелуй.
  В толпу поклонников.
  Ликующих поклонников.
   - Джейн!
   - Да, Бонни!
  Ты видела?
  Жармионе нам послала воздушный поцелуй!
   - Ты уверена?
  Может быть, она послала его всем.
   - Неа!
  Я уверена, что нам!
   - Почему же она не позовет нас к себе?
  На трибуну?
   - Вот это мы у Жармионе спросим.
  Когда будем вместе!
  
  ВТРОЁМ БОЛЬШЕ ПРИДУМАТЬ МОЖНО, ЧЕМ ВДВОЁМ.
  
   - Ничего не понимаю, - с другого наблюдательного пункта призналась Каталина. - Наши особые пехотинки нарочно кричали.
  Обращали на себя внимание.
  Внимание толпы.
  И Жармионе.
  Жармионе сделала вид, что не заметила их.
  И не услышала.
   - Я проанализировала, - Одуванчик отозвалась. - Жармионе их узнала.
  Голограф прочитал мимику Жармионе.
  Малейшие изменения.
  И даже побледнела Жармионе.
  На миг.
  Не очень она хочет встречаться.
  С бывшими подружками.
   - А может быть, принцесса не поэтому побледнела, - Сирень вступила в обсуждения. - А боялась, что её подружки сорвут праздник.
  Своим поведением.
  Неподобающим поведением.
   - Очень даже поведение подобающее, - Ирис. - Джейн и Бонни почувствовали опасность.
  Что их могут ликвидировать - почувствовали.
  И привлекли к себе внимание.
  Нарочно.
   - Нууу, это как сказать, - Сирень протянула. - Мутно это.
  Будем наблюдать.
  И, что за дурацкий плакат у них...
   - Плакат не дурацкий.
  Плакат их прикрывает, - Одуванчик.
   - Зачем им прикрываться?
  Они же с детства голые?
   - Прикрывает, - Одуванчик не сдавалась. - Может быть, их заставили.
  Прикрыться.
   - Но это нарушение культурной целостности Империи.
  
  В НАШЕЙ ИМПЕРИИ КАЖДЫЙ НЕСЕТ СВОЮ КУЛЬТУРУ.
  
   - Без трусов несет, - Гвоздика захихикала.
   - Я пойду к ним, - Ирис решила. - Может быть, что-нибудь проясню.
   - Возьми с собой маски, - Каталина посоветовала. - Карнавальные маски.
  После торжественной части будет вечеринка.
  Джейн и Бонни изъявили желание быть на ней.
  Может быть, из любопытства.
  Или надеются, что встретят на вечеринке Жармионе.
  Или и то и другое.
   - Как они узнают Жармионе, если все будут в масках?
  На вечеринке?
  
   - ПРИНЦЕССУ УЗНАЮТ ДАЖЕ В МАСКЕ.
  
  На этом совещание особой группы защиты Императора закончилось.
   - Джейн!
  Бонни! - через минуту Ирис подбежала. - Я - с вами!
  Тяжелый транспарант!
   - Ядвига! - Джейн и Бонни обрадовались. - Мы тебя искали.
  А ты пропала.
   - Йа...
  Я заблудилась в толпе.
  Но, смотрите!
  Что я нашла!
  Маски для карнавала.
  Для вечеринки!
   - Ух, ты!
  Маски! - Джейн и Бонни уронили транспарант.
  Потому что руки были заняты масками.
   - Примерьте, - Ирис подняла плакат. - Тяжеленный, зараза.
  Почему нельзя было просто выставить голографический лозунг?
   - Традиция! - Бонни важно подняла пальчик.
   - Из-за этой традиции нас чуть не выгнали, - Джейн выпятила нижнюю губку.
   - Выгнали?
  Вас? - Ирис удивилась.
  Натурально удивлялась. - За что?
   - За наши культурные ценности.
  За наши традиции.
  Хотели нас выгнать. - Джейн пожаловалась.
   - Потому что мы без одежды, - Бонни заявила.
  Гордо подняла подбородочек. - Охранники сказали, что дети возбуждаются.
  На нашу красоту.
  Потому что мы - очень красивые.
   - Не дети, а - подростки, - Джейн покачала головкой.
  Миленькой головкой.
   - Джейн!
   - Да, Бонни!
   - Подростки - тоже дети.
   - Дети, но не совсем.
  
  КУКОЛКА - БАБОЧКА, ТОЛЬКО НЕ СОВСЕМ.
  
   - И вас прикрыли плакатом? - Ирис догадалась.
   - Как бы так.
  Но мы счастливы!
  Счастливы, что несем транспарант.
  Это - большая честь! - Бонни выпятила грудки.
  От волнения они у неё налились.
  Очень.
  Ирис это заметила...
   - Вам понравились маски? - Ирис лихорадочно размышляла.
  "Что дальше?"
   - Потрясающие маски.
  Крайне! - Джейн и Бонни переглянулись. - Маски кошечек.
   - А что вас тогда печалит?
  Почему без энтузиазма?
   - Мы не можем надеть маски.
   - Неееет? - Ирис быстро-быстро моргала.
   - Маски - тоже одежда.
  От них у нас будут пятна.
  На лицах.
   - Но...
  На карнавал.
  На карнавальную вечеринку не пустят без масок, - Ирис мотала головкой.
  Миленькой головкой. - Дресс код.
   - Дресс - это одежда.
  А мы не носим одежду.
   - А краска? - Одуванчик подсказала Ирис.
  В микрофон в ухе. - Спроси у них.
  Краска для них - одежда?
  Может быть, они замалюют лица.
  Праздничной краской.
   - А краска? - Ирис спросила эхом. - Краска для вас - одежда?
   - Как это? - Джейн и Бонни захихикали.
   - Вы можете нарисовать маски.
  На лице.
   - Ого!
  Прекрасная мысль! - Бонни даже подпрыгнула.
  От радости. - Мы нарисуем себе одежду.
   - Йа.
  Я думаю, что не получится, - Джейн не разделила радость Бонни. - Иначе все натуряне рисовали бы на себе.
  Маски рисовали бы.
  Трусики.
  Платья.
  Наверно, краска - то же одежда.
   - А веер? - На этот раз Каталина подсказывала Ирис. - Веер можно держать перед лицом.
  И не дотрагиваться до кожи.
  Веер закрывает лицо.
  Если умело пользоваться.
  
  В ЛЕСУ НИКТО НЕ ЗАМЕТИТ НАГОТУ, ПОТОМУ ЧТО ЛИСТЬЯ И ТЕНЬ ПРИКРЫВАЕЮТ ЕЁ.
  
   - Джейн!
  Бонни! - Ирис захлопала бы в ладоши.
  Но руки заняты транспарантом. - Веер!
  Вы возьмете вееры.
  Или - веера!
  Будете держать их перед лицом.
  На палочке.
  Как бы маска.
   - Но и маску.
  Маску можно держать на палочке.
  Перед лицом! - Бонни воодушевилась.
   - Мы приделаем к этим маскам палочки, - Джейн тяжело дышала.
  Так ей хотелось пойти на карнавал.
  С маской кошечки. - И будем держать маски перед лицом.
   - Да! - Бонни поцеловала Джейн в щечку. - Ты умно придумала, Джейн!
   - Нет, Бонни.
  Это ты придумала.
  Чтобы держать маску на палочке.
   - Джейн!
  А ты придумала, что...
  Ты всё придумываешь, Джейн.
   - Бонни!
  Не расхваливай меня.
  Ты!
  Ты придумала маску на палочке.
   - Нет ты, Джейн.
   - Нет, ты, Бонни!
  
  БОЛЬШЕ ВСЕГО РАЗДРАЖАЕТ, КОГДА КТО-ТО ХОЧЕТ УГОДИТЬ ДРУГОМУ, А ТОТ НЕ ЖЕЛАЕТ.
  
   - Девочки, - Ирис растянула губы в улыбке.
  В профессиональной улыбке.
  Она умела улыбаться по-разному.
  Ведь каждому посетителю в клубе "Колония" - которым управляла раньше Ирис - нужна своя улыбка.
  Особенная улыбка. - Бросайте ваш транспарант.
  Принцесса Жармионе уже ушла.
  Вместо неё - голограмма.
  Поспешим на карнавал-вечеринку!
   - Но мы ещё не подвязали палочки к нашим маскам, - Бонни надула губки.
   - Зачем вам маски?
  Если вы без одежды.
  Натурянок сейчас здесь, кроме вас, нет.
   - А я хочу маску! - Джейн тоже надула губки. - Маску кошечки.
   - Будут вам палочки! - Ирис выхватила кинжал.
  Она уже умела с ним обращаться.
  Оказывается - не трудно.
  
  КОГДА НОЖ В РУКЕ, ТО МОЖНО РЕЗАТЬ.
  
   - О! Ядвига! - Джейн и Бонни восхитились.
  У тебя тоже есть ножик.
   - Не ножик, а - кинжал.
   - Ножик!
  Ножик!! - Джейн и Бонни развеселились.
   - Я хочу от древка транспаранта отрезать, - Ирис пыхтела.
  Пыталась ножом срезать. - Сделать вам две палочки.
  Для масок.
  Но...
  Дерево очень крепкое.
  Не режется.
  Зараза!
   - Ядвига! - Бонни моментально отрезала одну палочку.
  Джейн - вторую.
   - Ого!
  Я даже не заметила, как у вас появились кинжалы.
  Вы отрезали.
  И снова кинжалы исчезли.
  Всё так стремительно.
  Никто не заметил.
   - Мы же с Натуры!
  
  ГОЛОВА НЕ ДУМАЕТ, А РУКИ УЖЕ ВСЁ СДЕЛАЛИ.
  
   - Ну да, ну да, - Ирис отвязала тесемочку с платья.
  Привязала к палочке.
  Затем - к другой. - Теперь у вас маски на палочках.
  Как было задумано!
   - Восхитительно! - Бонни поднесла маску к лицу. - Джейн!
   - Да, Бонни!
  Ты меня узнаешь?
  В маске кошечки!
   - Неа!
  Нет, Бонни!
  Я тебя не узнаю!
  Ты - кошка?
   - Ага!
  Я кошка! - Бонни захихикала.
   - Бонни?
   - Да, Джейн!
   - А меня ты узнаешь в маске кошки?
   - Нет.
  Тоже не узнаю!
  Ты - кто?
   - Я - кошечка! - И снова смех!
  "Может быть, так и надо? - Ирис подумала.
  Тоска сжала сердце. - Жить просто.
  Веселиться.
  Ни о чём не думать.
  У Бонни и Джейн заблокированы счета.
  У них нет свободных денег.
  Но они веселятся.
  Не думают о деньгах.
  А я вся в заботах.
  Нет.
  Раньше была в заботах.
  Думала о замужестве.
  О своём домике.
  Какая же это была ерунда!
  Зато теперь я счастлива.
  Счастлива, потому что обрела подруг.
  Одуванчик, Каталина, Гвоздика, Сирень!
  А Джейн и Бонни всегда счастливы.
  Наверно, с детства.
  Когда в первый раз увидели друг дружку.
  И стали подругами навек.
  Вот и веселятся.
  Всякой ерунде веселятся. - Ирис покачала головкой.
  Миленькой головкой. - А ерунда ли это?
  Маска кошки на палочке - не ерунда!
  
  ТО, ЧТО ВЫЗЫВАЕТ ЖИЗНЕРАДОСТНЫЙ СМЕХ - НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ЕРУНДОЙ!"
  
  Ирис привела Джейн и Бонни на вечеринку.
  "Я в своей стихии, - она оглядывалась по сторонам. - Типа ресторанчика.
  Официанты стараются быть незаметными.
  Я бы воооон, тому официанту сделала замечание.
  У него фартук съехал.
  А другой официант - не слишком быстрый.
  Так, что я не зря была управляющей.
  Управляющая клубом.
  Элитным клубом".
   - Милейший, - Ирис подняла руку. - Подойди-ка!
   - Слушаю-с, - официант склонился в полупоклоне.
  "Госпожа, - официант с восторгом смотрел на Ирис. - Молодая.
  Не больше девятнадцати лет ей.
  А уже тон.
  Тон повелительный.
  И, судя по всему, она знает, что хочет на этой вечеринке.
  Всё осматривает.
  Чувствуется профессионалка по ресторанам.
  Наверно, у неё свой клуб.
  Или ресторан".
   - Многолюдно у вас, - Ирис протянула. - Принцесса прибудет?
   - Информация засекречена, - официант почувствовал себя виноватым. - О членах Императорской семьи мы не распространяемся.
   - А я и не выведываю, - Ирис протянула официанту десять центов.
  Он обомлел.
  Никогда не получал ещё столь щедрых чаевых. - Если...
  Случайно...
  Принцесса Жармионе прибудет на эту вечеринку...
  То ты также случайно...
  Найди нам столик рядом с её столиком.
  Понял?
   - Да-с, - официант дрожал.
  Он мечтал услужить этой прекрасной девушке. - Я узнаю!
  Вам столик приготовят.
  Через пять минут.
   - И...
  Принеси нам консоме де ля жур ребухильдо с головами голубых креветок.
   - О, мадемуазель, - официант прослезился. - Ты - тонкая ценительница.
  Гурманка.
  К сожалению...
  Это блюдо здесь не подают.
  Потому что никто не оценит.
  Нууу...
  Кроме тебя.
  Я раньше работал в "Жуан Космо".
  Да!
  Там подавали консоме де ля жур ребухильдо с головами голубых.
  Но не креветки голубые.
  А - лангустины.
   - Лангустины - жестче, - Ирис кивнула. - Но тоже неплохо!
  
  ЕСЛИ НЕ ПОДАЛИ КРЕВЕТОК, ТО ТЫ ВСЕГДА МОЖЕШЬ ВЗЯТЬ ЛАНГУСТИНОВ.
  
   - Я могу предложить туандре бон ква-ква самильо.
   - С соусом "Черная дыра".
   - Так точно, мадемуазель.
   - Пусть приготовят.
  И...
   - Нам - мороженое! - Джейн и Бонни внимательно слушали. - Ядвига.
  Мы деньги отдадим.
  Потом!
   - Костоман, - Ирис прочитала на голограме-бейджике. - И мороженое.
  Самое лучшее.
  А не перемороженное.
  И не из этих.
   - Понял!
  Я сам приготовлю!
   - Угу! - Ирис улыбнулась.
  Улыбнулась снисходительно.
  Покровительственно.
  Как улыбалась своим работникам, когда они угодили.
  Ради этой улыбки официанты в "Колонии" были готовы на всё.
  И местный официант Костоман оценил.
  Оценил милостивую улыбку от Ирис.
  А ведь когда-то она была Джессикой.
  "Прикольно! - Ирис подумала. - Если сейчас придут мои знакомые.
  Бывшие знакомые.
  Они меня не узнают.
  Потому что мой генный год изменен!
  Так чудесно!
  Таинственно и загадочно!"
   - Ирис! - в наушнике захихикала Одуванчик! - Круто ты с официантом!
  Он ради тебя сейчас гору свернет.
   - Мда! - Ирис ответила тихо.
  Джейн и Бонни не должны ничего заподозрить.
  
  СЕКРЕТИКИ ПРИВОДЯТ К ПОБОЯМ.
  
   - Ядвига! - Джейн позвала.
   - Ядвига?
  Какая Ядвига! - Ирис не сразу поняла.
  Что Джейн зовет её.
  "Что это я?
  Одуванчик меня похвалила!
  А я уже забыла, как представилась Ядвигой перед Джейн и Бонни".
   - Классно я пошутила? - Ирис засмеялась. - Я сделала вид, что не я Ядвига.
   - Смешная шутка! - Джейн и Бонни засмеялись. - Пойдём веселиться.
  
   - РАЗВЕ, ЧТОБЫ ВЕСЕЛИТЬСЯ, НАДО КУДА-ТО ИДТИ?
  
   - Потанцуем?
   - Вы танцуйте! - Ирис присела на диванчик.
  Спиной к стене.
  Наблюдала. - Я пока посижу.
   - Нууу, Ядвига, - Джейн протянула. - Мы вместе пришли.
  Вместе и должны веселиться!
   - Я устала!
   - Тогда мы будем, - Джейн и Бонни переглянуться. - Танцевать рядом с тобой.
  Здесь все танцуют.
  Веселятся.
  В любом месте.
  И Джейн и Бонни начали танцевать.
  "Странные у них танцы, - Ирис улыбалась. - Не похожи на клубные танцы.
  Ещё бы.
  Джейн и Бонни, наверно, никогда и в клубе не бывали.
  В приличном.
  Они - вояки.
  И денег у них нет.
  А танцы у них с родной планеты Натура.
  Обычно в танцах девушки хотят привлечь парней.
  Танцуют для парней.
  А Джейн и Бонни танцуют друг для дружки.
  Возможно, потому что на их Натуре парней в двадцать раз меньше, чем девушек.
  И парни не ходят на танцы.
  Поэтому девушки даже не мечтают танцем заманить парня.
  И расслабляются для себя.
  Красивый танец!" - Ирис напряглась.
  Около Джейн и Бонни уже танцевали два парня.
  В карнавальных масках.
  Но, то, что они - парни - видно по отсутствию грудей.
  И по небольшим выпуклостям под трусиками-стринги.
  
  "ДВЕ ОБНАЖЕННЫЕ ТАНЦУЮЩИЕ ДЕВУШКИ БЕЗ ПАРТНЕРОВ НЕ ОСТАНУТСЯ". - Ирис подумала.
  
   - Прибавили мне работы! - Ирис помахала рукой Джейн.
  Джейн помахала в ответ.
   - Девчонки!
  Вы - классные! - Парень в синих стрингах цокал языком.
   - Мы - супер! - Бонни смеялась.
   - Вы втроём? - Парень в красных стрингах попытался приобнять Джейн.
  Но Джейн выскользнула.
   - Да! - Бонни извивалась в танце. - С нами Ядвига!
  Она - наша подруга!
  "Так я стала подругой", - Ирис подумала.
   - Привет, Ядвига! - Парни тоже помахали Ирис.
   - Я - Тахинаки!
   - А я - Супрастин!
   - Привет, Тахинаки! - Ядвига помахала в ответ. - Привет, Супрастин? - Наклонила головку.
  Прошептала в микрофон: - Кто они?
  Просто так?
  Или подосланные?
   - Имена у них подлинные, - Гвоздика ответила. - Мы проверили.
  Тахинаки и Супрастин работают на заправке космолётов.
  Подсобные рабочие.
   - Как оказались на этом карнавале?
   - Карнавал открыт для всех, - Сирень прошептала.
  Будто её можно услышать другим. - Наверняка, парни ищут приключений.
  Дешевых приключений.
  У них долги.
   - Значит, обычные парни? - Ирис сомневалась. - Джейн и Бонни тоже обычные...
   - Нет.
  Джейн и Бонни - пехотинки особые, - Каталина.
   - Может быть, нарочно подослали незаметных парней? - Ирис пробурчала. - Чтобы не вызвали подозрения?
   - Мы следим, - Каталина ответила коротко.
  
  ЗАЧЕМ СЛОВА, ЕСЛИ ВСЕ ТАНЦУЮТ.
  
   - Мадемуазель? - Около Ядвиги возник официант. - Твой столик готов. - Официант поклонился.
  Он специально сказал - "твой", а не "ваш".
  Намекая, что из троицы - Ирис, Джейн и Бонни, выделяет только Ирис.
   - Хорошо, Костоман, - Ирис кивнула.
  Она знала, что нельзя говорить спасибо официантам.
  Официант не оценит.
  Официанты ценят только чаевые и знатоков.
  А Ирис была для Костомана знатоком ресторанных обычаев.
   - Джейн!
  Бонни! - Ирис вывела Джейн и Бонни из круга. - Пойдемте!
  Наш столик готов.
   - А мороженое? - Джейн облизнулась.
   - Вы только мороженым питаетесь?
   - Оно вкусное! - Бонни подтвердила. - На Натуре мороженое мы не могли купить.
  Оно очень дорогое.
  Потому что в мороженом - дорогущий сахар!
  Да!
  Мы не наелись.
   - И мороженое! - Ирис кивнула.
  И...
  Засмеялась.
  Ей стало легко.
  Она в своей стихии!
  
  
  ГЛАВА 1017
  
  
  "И Джейн, и Бонни.
  Они...
  С ними уютно.
  
  УЮТ - ОЗНАЧАЕТ - КОМФОРТ!"
  
  Но уют закончился.
  Всё заканчивается, если хорошее.
   - Мы с вами! - парни Тахинаки и Супрастин подтянулись. - У вас свой столик?
  Круто!
  Ирис открыла ротик.
  Улыбнулась.
  Хотела отшить парней.
  Наглецов.
  Их никто не приглашал.
  Но они уже считают себя своими в компании девушек.
  Джейн опередила Ирис:
   - Конечно!
  Вы с нами! - было сказано бесхитростно.
  "Джейн - либо не знает понятия о такте, - Ирис подумала. - Я заказала столик.
  Я плачу за Джейн и Бонни.
  Либо нарочно согласилась, чтобы космозаправщики шли с нами.
  Вдруг, это её хитрость?
  Хитрость особой пехотинки.
  Либо - третье!
  Джейн подразумевает легкость.
  Легкость в отношениях.
  Она не понимает, что пригласить парней - это...
  Потом от них не отвяжешься.
  
  ЕСЛИ ДЕВУШКА ПРИГЛАСИЛА ПАРНЯ К СЕБЕ, ТО ПОТОМ ПУСТЬ НЕ УДИВЛЯЕТСЯ, ЧТО ПАРЕНЬ НЕ ОТСТАНЕТ.
  
  Либо...
  Может быть, есть ещё что-то в головке Джейн.
  В её миленькой головке..."
  Ирис огляделась.
  С облегчением вздохнула.
  Потому что не знала никого из присутствующих.
   - Ирис, - раздался голос в наушнике. - Опасность.
  Срочно уходи.
  Вами заинтересовалась охрана принцессы.
  Очень.
  Особенно тобой.
   - Джейн!
  Бонни! - Ирис поднялась. - Я улетаю.
  Я кое-что вспомнила.
   - Улетаешь? - Джейн и Бонни распахнули глазища. - Ядвига!
  Но праздник только начался.
   - Мы встретимся дома, - Ирис шепнула.
  Чуть слышно. - Веселитесь без меня.
   - Без тебя не так весело будет! - Бонни надула губки.
   - Я договорюсь с официантом.
  И заплачу.
  Заплачу за заказанное вам. - Ирис многозначительно посмотрела на Тахинаки и Супрастина.
   - Подруга! - Тахинаки схватил Ирис за руку. - Не уходи!
  Красотка.
  Нас на всех хватит!
   - Баба с воза - кобыле легче! - Супрастин заржал. - Ты только деньжат оставь.
  Мы что-нибудь закажем.
   - Конечно, дорогой! - Ирис улыбнулась.
  Сладко.
  Наклонилась к уху Супрастина.
  Прошептала. - Подсобные мальчики с заправки космолетов!
  Не увлекайтесь.
  Иначе сгорите вместе с вашей заправкой.
  И, вообще...
  Лучше...
  Отвалите от моих подруг.
  Для вашего же здоровья лучше.
   - И не подумаю! - Супрастин побелел.
  Но на лице - наглая улыбка.
  Застыла.
   - Чё?
  Супрастин, чё она сказала? - Тахинаки разволновался.
   - Слова любви!
  Вот, что я сказала! - Ирис послала парням воздушный поцелуй.
  Тахинаки заржал.
  Супрастин подумал.
  И тоже заржал.
  Напряжено.
  
  СМЕХ МОЖЕТ ВЫЙТИ ИЗ РАЗНЫХ ОТВЕРСТИЙ ЧЕЛОВЕКА.
  
   - Пока! - Ирис поцеловала в щечку Джейн.
  Затем - Бонни!
  И ускользнула.
   - Я даже не заметила, - Бонни посмотрела на Джейн. - Не увидела, как Ядвига исчезла.
   - Ага!
  Я тоже! - Джейн уже занялась мороженым.
  Андроид принес заказ.
  Джейн не знала, что подобный заказ должен доставить официант.
  Человек.
  Потому что заказ - дорогой.
  Но официант был занят.
  Ирис держала его за руку:
   - Костоман! - Ирис улыбнулась.
  Улыбка - нейтральная.
  Могла означать, что угодно. - Я улетаю.
  Присмотри за моими подругами.
   - А эти? - Костоман кивнул на Тахинаки и Супрастина.
   - Эти?
  И за этими присмотри.
  Если что - в шею гони.
  Я бы сама их...
  Но не хочу разочаровывать подруг.
  Они думают, что Тахинаки и Супрастин - хорошие! - Ирис вздохнула. - К сожалению, я не умею так думать о людях.
  Что они - хорошие.
   - Да, мадемуазель, - официант Костоман улыбнулся. - Я понимаю вас.
  Я сам...
   - За ужин будет заплачено, - Ирис передала код голограммы оплаты. - Официально.
  А это тебе.
  За труды.
  Не официально. - В ладонь официанта скользнул четвертак.
  Серебряные двадцать пять центов.
  Официант вздрогнул.
  Быстро спрятал монету.
  Дорогую монету.
  В уголках глаз появились слезы.
   - Мадемуазель!
  Я буду безмерно счастлив твоему приходу.
   - Я тоже! - Ирис скрылась.
  
  КРАСИВАЯ ДЕВУШКА ДОЛЖНА УХОДИТЬ НЕЗАМЕТНО, ИНАЧЕ ЕЁ НЕ ОТПУСТЯТ.
  
   - Ирис!
  Прими пилюлю, - Сирень подсказала.
   - Уже приняла, - Ирис вызвала космотакси.
  Оплатила за три гипер прыжка.
  Но вышла после второго.
  Так три раза сменила космокатер.
   - Кривицкий! - Оператор снял наушники. - Объект исчез.
  Вернее - исчезла.
  Не определяется.
   - Ещё бы, - Кривицкий скривился... - Я не удивлен.
  Особыми пехотинками должны многие интересоваться.
  Многие, которые не хотят быть опознанными. - А её генный код?
  Отыщи его след.
   - Нет следа генного кода.
  Никакого.
   - Интересно! - Кривицкий скрестил руки на груди.
  Даже охранник принцессы Жармионе.
  Телохранитель не знал о пилюлях.
  Пилюли, которые меняют генный год.
  А команда Каталины знала.
  И принимала эти пилюли.
  В особых случаях.
  Чтобы стереть прошлую личность.
   - Жармионе! - Кривицкий подошел к принцессе.
   - Во-первых, - Жармионе зашипела. - Я отдыхаю!
  
   - ПРИНЦЕССЫ НЕ ОТДЫХАЮТ.
  
   - Верно, Кривицкий.
  Во-вторых...
  Да.
  Я не отдыхаю.
  Но я в первый раз на общей вечеринке.
  Мне многое интересно.
   - Да, мадемуазель дочка Императора, - Кривицкий ждал.
  Терпеливо ждал.
  Пока принцесса выпустит пар.
   - В-третьих, я в маске.
  У меня маска тигрицы.
  Здесь все в масках.
  Таков дресс-код.
  А ты без маски.
   - Уже в маске, - телохранитель быстро исправил.
   - В маске! - Жармионе захихикала. - Кривицкий!
  Это не маска.
  Это противогаз.
  
   - ПРОТИВОГАЗ - КАРНАВАЛЬНАЯ МАСКА.
  
  Чем противогаз не маска?
   - Ладно, Кривицкий, - Жармионе взяла за руку телохранителя. - Рассказывай.
   - Джейн и Бонни были с девушкой.
  Её имя - Ядвига.
   - Я видела.
   - Потом Ядвига исчезла.
  Без следа.
   - Совсем-совсем исчезла?
   - Да.
   - Ничего удивительного.
  Джейн и Бонни притягивают к себе разных.
  По-видимому, ими больше интересуются.
  Больше, чем мной. - В глазах Жармионе мелькнули огни.
  Огни планеты Эвкалипт.
  Исчезнувшей её родной планеты.
   - Я думаю, мадемуазель дочка Императора, что тебе нужно быть осторожной. - Телохранитель выбирал слова.
  Он почувствовал перемену в настроении принцессы.
  Перемену не к лучшему.
   - Кривицкий, - Жармионе процедила.
  Сквозь зубки. - Я заслужила право.
  Право не быть осторожной.
  Остальное - твоя забота.
   - Да, - Кривицкий коротко поклонился.
  Как и ответил коротко.
   - Столик Джейн и Бонни близко к моему столику.
  Совпадение?
  Случайность?
  Или не случайно?
   - Не случайно.
  Ядвига попросила официанта.
  И он предоставил им столик рядом с твоим столиком.
   - Так просто?
  Взял и предоставил рядом с дочкой Императора?
  Насколько мне известно, информация о моем перемещении.
  О моих перемещениях - только для служебного пользования.
   - Мы допросим официанта.
   - Не нужно, - металл в голосе Жармионе. - Пусть обслуживает Джейн и Бонни.
  Я же за свой столик не вернусь.
  Или вернусь.
  Ещё не решила.
  
  ПРИНЦЕССА ВПРАВЕ ИЗМЕНЯТЬ ЗАКОНЫ, ДАЖЕ ЗАКОНЫ, КОТОРЫЕ ПРИДУМАЛА ДЛЯ СЕБЯ.
  
  Кривицкий?
   - Да, Жармионе.
   - Что за парни с Джейн и Бонни?
   - Подсобные рабочие на космозаправке.
  Супрастин и Тахинаки.
  Любители чужих денег.
   - Все любят чужие деньги! - Жармионе отошла от телохранителя.
  Дала понять, что разговор закончен.
  Влилась в круг танцующих.
  Танцующих девушек.
  Её приняли радостно.
  И...
  Если бы танцующие знали, что с ними в одном кругу находится принцесса...
  Дочка Императора Жармионе.
  То, наверняка, в обморок грохнулись бы.
  
  НЕКОТОРЫЕ ИМЕНА ДОВОДЯТ ДО ИСТЕРИКИ.
  
  В это время Джейн и Бонни кушали мороженое.
   - Супрастин!
  Тахинаки!
  Ядвига улетела.
  Очень жаль. - Бонни пододвинула парням блюда. - Она много заказала.
  Поэтому - кушайте.
  Жалко, если останется несъеденным.
   - Ого!
  Какая роскошь! - Супрастин накинулся на угощение. - Выглядит ужасно.
  На вкус ужасно.
  Но видно, что очень дорогое.
  
   - ДОРОГОЕ НЕ БЫВАЕТ НЕВКУСНЫМ И УЖАСНЫМ.
  
  Тахинаки овладел вторым блюдом.
  Ел жадно.
  Второпях.
  Даже не пользовался столовыми приборами.
  Ел руками.
  Чтобы - быстрее.
  Официант Костоман наблюдал.
  Издалека.
  Его передернуло от отвращения.
  От омерзительных манер парней скривило.
   - А вы, - Супрастин съел всё.
  Тяжело дышал.
  Отдувался.
  Лицо покраснело.
  На лбу выступили капельки пота. - Джейн.
  Бонни. - Почему вы не захотели есть это?
   - Мы! - Джейн и Бонни переглянулись. - С Натуры.
  Из Конфедерации планет Натура. - У нас мясные и рыбные деликатесные ценятся.
  Потому что этого у нас много.
  Черная икра почти бесплатно.
  А зато овощи, фрукты.
  И, особенно, мороженное - редкость.
  Поэтому бешено дорогие.
  Вот мы и отъедаемся.
   - А что? - Тахинаки ковырял зубочисткой где-то в недрах рта. - На вашей Натуре все девушки без трусов ходят?
  
  БЕЗ ТРУСОВ МОЖНО НЕ ТОЛЬКО ХОДИТЬ, НО И ЛЕЖАТЬ.
  
   - Все!
  Так у нас принято, - Джейн облизывала ложечку.
  Ложечку для мороженого.
   - Ого!
  Супрастин рыгнул.
  Сытно рыгнул. - Тахинаки!
  Полетели на эту.
  На самую.
  На Натуру.
  Будем дармовую черную икру есть.
  И на голых девушек смотреть.
   - Туристов у нас любят! - Джейн кивнула.
   - А вы нас не отвезете?
  К себе? - Супрастин уже рассчитывал.
   - Мы на службе! - Бонни вздохнула. - Неизвестно, когда домой вернемся.
   - Бонни!
  Что ты говоришь! - Джейн толкнула подружку плечом. - Наш дом там, где мы есть!
  Везде хорошо!
   - Я по привычке так сказала, Джейн!
   - Закажите нам выпить.
  Джейн...
  Бонни... - Тахинаки развалился в кресле.
   - Но у нас нет... - Бонни пропищала.
  Она хотела сказать, что нет денег.
  Но не успела.
  К столику подошла девушка.
  Она тащила за собой парня.
  Парень был худосочный.
  Сама девушка - изящная.
  Загорелая.
  С идеальной фигурой.
  На ней была простенькая карнавальная маска.
  На парне - маска волка.
  Тахинаки и Супрастин были в дешевых масках летучих мышей.
  
  ЧЕМ ДЕШЕВЛЕ, ТЕМ ПРОЩЕ.
  
   - Тахинаки!
  Супрастин! - Девушка улыбалась парням.
  Но косила глаза на Джейн и Бонни. - Вы великолепны!
  Выглядите потрясающе!
  Где вы пропадали?
  Сто лет вас не видела.
   - Бизнес! - Супрастин протянул.
  Важно поднял указательный палец правой руки.
   - Мы бизнесмены, - Тахинаки кивнул. - Крутые.
  Очень!
  А ты, Марженка?
   - Вы помните Самилаку? - Девушка потянула спутника за руку.
  Спутник Самилака вспыхнул.
  Румянцем стыдливости вспыхнул.
  Пробормотал:
   - Приветики!
   - Мы обручены! - голосок Марженки звенел.
  Звенел от счастья. - Представляете!
  Марженка засмеялась.
  В шутку заехала спутнику кулачком по ребрам.
  Самилака смутился.
  Ужасно смутился.
  
  НЕКОТОРЫЕ НЕНАВИДЯТ ОБЩЕСТВО.
  
   - Марженка! - Супрастин воскликнул. - Это великолепно! - Он повернулся к Джейн и Бонни. - Марженка!
  Дорогая!
  Это Джейн и Бонни.
  Наши подружки.
   - Я - Марженка! - девушка протянула руку.
  Тонкая рука.
  Маленькая.
  Загорелая.
   - Джейн!
   - Бонни!
  Джейн и Бонни пожали руку Марженки.
   - Джейн и Бонни! - Марженка засмеялась. - Я хочу познакомить вас.
  С моим женихом познакомить.
  С достопочтенным Самилакой Бздунским.
   - Рад познакомиться, мадемуазели! - Самилака шагнул вперед.
  Робко шагнул.
  И пробормотал своей невесте:
   - Эти девушки.
  Они - голые!
   - Не голые!
  А без одежды! - Джейн ответила.
  И все засмеялись!
   - Садитесь! - Тахинаки сделал широкий жест левой рукой.
  Пригласил за столик.
  Как за свой столик. - Отметим ваше событие.
   - Спасибки! - Марженка и её жених придвинули кресла.
  Дополнительные кресла.
  Тахинаки и Супрастин взяли в оборот Самилаку.
  Расспрашивали его:
   - Кто ты?
  Откуда?
  Много зарабатываешь?
  Богатый?
  
  ГЛАВНЫЙ ВОПРОС - СКОЛЬКО У ТЕБЯ ДЕНЕГ.
  
   - Мне не надо работать, - Самилака смотрел в стол. - Моя семья обеспеченная.
  Очень богатая. - Самилака сидел скованно.
  На краю кресла.
  Он очень высокий.
  Задевал под столом коленями ноги Супрастина.
   - Молодец! - Тахинаки и Супрастин возликовали.
  Настроение их поднялось ещё выше.
   - У меня замечательное платье для свадьбы! - Марженка улыбнулась Джейн и Бонни.
   - Мы не сильны в одеждах! - Джейн и Бонни захихикали.
   - Вы с Натуры?
   - Как ты догадалась?
   - Я была отличницей в гимназии.
  У меня золотой диплом.
  Я увлекаюсь историей нашей Империи.
   - Ух, ты! - Джейн и Бонни переглянулись.
   - Мы устроим грандиозную свадьбу! - Марженка закатила глазки. - Она будет великолепная!
  Родителей Самилаки знают все в их префектуре Галактик. - Марженка показала кольцо. - Изумруд.
  И бриллиант. - Произнесла с восторгом. - Колечко от "Тефлона".
   - Восхитительно! - Джейн пропела. - Мне нравится.
  Очень.
   - Мы рады за вас!
  За вас обоих! - Бонни посмотрела в вазочку.
  Вазочку из-под мороженого.
  Вздохнула.
  
  КОГДА МОРОЖЕНОЕ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ, ТО ЭТО - ПОВОД ДЛЯ ПЕЧАЛИ.
  
   - А что насчет вас? - Марженка бросила многозначительный взгляд на Супрастина и Тахинаки.
  Затем обратилась к Джейн и Бонни. - Вы - невесты моих друзей?
   - Нет! - Джейн засмеялась. - Мы хотим выйти замуж за космогенералов.
  Одновременно.
  И жить вместе.
  Потому что я и Бонни - неразлучны.
   - Или за космогенералов!
   - Я тоже.
  Придирчиво отношусь к браку! - Марженка захихикала.
  Понизила голос. - Но Самилака.
  Мой Самилака.
  
  ОН ПО ДЕНЬГАМ - КАК КОСМОГЕНЕРАЛ.
  
  А так...
  Я бы оставалась незамужней.
  Мне нравится свобода.
  
  НО ЗА СВОБОДУ НУЖНО ПЛАТИТЬ.
  
  А у меня нет денег.
  Своих денег нет.
  Очень нет.
  Поэтому за мою свободу пусть платит мужчина.
  Поэтому я...
  Я первая познакомилась с Самилакой.
  У него до меня не было никого.
  Самилака очень польщен.
  У него щеки горят, когда смотрит на меня.
   - Господа! - Подошел официант Костоман. - Будете продлять время?
   - Продлять время? - Тахинаки и Супрастин переглянулись. - С девушками?
  С Джейн и Бонни?
  А они, что?
  На заказ?
  За деньги?
   - Нет.
  Не с девушками! - официант отвечал сухо. - Продлять время за столик.
  Столик был заказан на час. - Официант лгал.
  Ирис заказала столик на всё время.
  На время праздника. - Необходимо доплатить.
  За новое время.
  
  ВРЕМЯ СТОИТ ДЕНЕГ.
  
   - Джейн!
  Бонни! - Супрастин лениво протянул. - Продлите время.
   - У нас... - Джейн пробормотала. - Счета заблокированы.
  Небольшое недоразумение.
   - Нам очень жаль, - Бонни надула губки. - Напоминает, как мы на своей Натуре устроили себе праздник.
  Я и Джейн.
  После окончания гимназии мы ходили в ресторан.
  Даже парней пригласили.
  Потому что на нашей планете почетно - когда есть парень.
   - Мы копили на ресторан очень долго.
  Откладывали деньги. - Джейн улыбнулась. - Экономили на завтраках в гимназии
  А парни сразу всё проели.
  Но мы были счастливы.
  Потому что меня и Бонни видели с парнями.
  У нас примерно двадцать девушек на одного парня.
   - Так что, - Бонни тоже светилась. - Мы бы за вас заплатили...
  Но не можем.
   - Самилака!
  Дружище! - Тахинаки обнял Самилаку за плечи. - Угощай!
  Ты же богач!
  Смотри, какие у нас девушки!
  Красавицы.
   - Я бы...
  Тоже был бы рад! - Самилака покрылся потом. - Но...
  Мои родители не дают мне деньги на расходы.
  Они обеспечивают меня полностью.
  
  ОБЕСПЕЧИВАЮТ МЕНЯ, НО НЕ ДАЮТ ДЕНЕГ, ЧТОБЫ Я САМ СЕБЯ ОБЕСПЕЧИВАЛ.
  
   - Не волнуйся, милый! - Марженка обняла своего жениха. - Самилака.
  Я договорилась с твоими родителями.
  Они дали мне кредит.
  Кредит на подготовку к свадьбе.
   - Ты?
  Ты договорилась с моими родителями? - Самилака раскрыл рот. - Но это невозможно.
  Почти невозможно!
   - Твои родители полюбили меня.
  Сразу! - Марженка провела язычком по губкам.
   - Ты - необыкновенная! - Самилака бросился к невесте.
  Целовал её руки.
  
   - НЕОБЫКНОВЕННЫМИ НЕ РОЖДАЮТСЯ, НЕОБЫКНОВЕННЫМИ СТАНОВЯТСЯ.
  
  Марженка решила не рассказывать.
  Да и зачем?
  И кому.
  "Если бы Самилака узнал.
  Узнал бы, за что его родители полюбили меня.
  Я приложила много усилий.
  Пообещала родителям всякие гадости.
  Если они меня не примут в семью.
  И самыми мягкими гадостями были - объявить их недееспособными.
  И взять над ними опеку.
  А самих их поселить в доме престарелых.
  На маленьком астероиде.
  Вот тогда они стали добрые.
  И мягкие.
  Сразу меня полюбили".
  
  
  ГЛАВА 1018
  
   - Я заплачу! - Марженка посмотрела на официанта.
  Мимолетно посмотрела. - Но строго.
  Строго по прейскуранту.
  Я умираю от голода.
  Хорошо, что не пришлось ждать вечно. - Голос Марженки стал грустным.
  
  С ДЕНЬГАМИ РАССТАЮТСЯ ГРУСТНО.
  
   - Я посоветую вам другой столик, - теперь официант обращался только к Марженке. - Столик в углу.
  Под пальмой.
  Там уютно.
  И уже накрыто.
  Так что еда ждет вас.
  Тебя и твоих подружек. - Произнес с иронией.
  Но никто на это не обратил внимания.
  Тахинаки и Супрастин рады, что их покормят.
  И не прогонят.
  Самилака плавал в облаках.
  В мечтах плавал.
  В любовных мыслях.
  Джейн и Бонни не заморачивались.
  Они летели по Вселенной легко!
  Марженка колебалась несколько секунд.
   - Да.
  Мы перейдем к другому столику.
   - Он обойдется тебе дешевле.
  Намного дешевле, чем этот столик. - Официант кивнул.
  Одобрительно посмотрел на Марженку.
  "Девушка умная.
  Хваткая.
  И при этом потрясающе красивая!"
   - Почему бы не пообедать? - Марженка направилась к другому столику.
  Рядом с ней оказались Супрастин и Тахинаки.
  Самилака шел между Джейн и Бонни.
  Боялся на них смотреть.
  На их ослепительную красоту.
  Нагую красоту.
  
  ИНОГДА ЛУЧШЕ НЕ СМОТРЕТЬ, ЧЕМ СМОТРЕТЬ.
  
   - Столик на четверых, - Марженка присела первая.
  Похлопала ладонью по креслу рядом с собой. - Самилака...
   - Да, дорогая! - Самилака присел.
  С готовностью оказался рядом с невестой.
  Тахинаки и Супрастин быстро заняли другие места.
  Два места.
  Для Джейн и Бонни мест не осталось.
   - Мы пойдем... - Джейн посмотрела на танцующих.
   - Нет! - Голос Марженки стал ледяной. - Столик на четверых.
  Вы - мои подруги. - И обратилась к Тахинаки и Супрастину. - Друзья.
  Освободите места для моих подруг.
  Я удивлена, что вы не подумали о Джейн и Бонни.
  Они же - ваши девушки?
  Я так понимаю.
   - Да!
  Наши девушки! - Супрастин поднялся.
  Неохотно поднялся.
  За ним - Тахинаки. - А мы?
  Мы, где сядем? - Супрастин сдвинул брови.
  У него даже мысли не было, что могут прогнать.
  Его и Тахинаки.
   - Мы присядем на колени! - Тахинаки решил. - Я сяду на колени к Джейн.
  А ты, Супрастин, присаживайся на Бонни.
   - Нет! - Марженка снова сказала, как отрезала. - Джейн и Бонни - хрупкие девушки.
  Вы их раздавите своими костями.
   - Мы выдержим! - Джейн пропищала.
   - Вы слышали?
  Они нас выдержат! - Супрастин уже хотел присесть.
   - Я сказала - нет! - Марженка повторила.
  С нажимом.
   - Но мы же - твои друзья, Марженка!
   - Друзья!
  Я не отрицаю.
  
  НО, ТОТ, КТО ПЛАТИТ ЗА ВСЕХ, ТОТ И ГЛАВНЫЙ.
  
   - Я сяду к тебе на колени, Марженка, - Тахинаки решил. - Как раньше...
   - Ко мне? - Глазища Марженки затуманились. - Пожалуй, что - снова нет.
  Ты можешь присесть на колени к Самилаке.
  Самилака?
   - Да, моя Марженка.
   - Ты не против, если Тахинаки посидит у тебя на коленях?
   - Я буду даже рад.
  Очень польщен.
   - Вот и славно! - Марженка захлопала в ладоши. - А ты, Супрастин...
  Можешь устроиться у моих ног.
  На полу.
   - Я только подушечку подложу.
  Мягкую
  С дивана! - Супрастин обрадовался. - Чтобы попа от пола не замерзла.
   - Полы подогреваются, - официант Костоман подсказал.
  Но Супрастин уже сорвал с дивана подушечку.
  Кожаную подушку.
  Бросил на пол.
  Рядом с ногами Марженки.
  И уселся.
  Голова и плечи Супрастина возвышались над столом.
   - Отсюда потрясающий вид, - Супрастин захихикал. - Можно смотреть над столом.
  И под столом.
  Под столом - интереснее.
   - У меня тоже интересно! - Тахинаки сидел на коленях Самилаки.
   - Вот и устроились! - Марженка помахала рукой нескольким танцующим.
  И улыбнулась им.
  
  ЧТОБЫ ТЕБЯ НЕ ЗАБЫЛИ, САМ НЕ ЗАБЫВАЙ ДРУГИХ.
  
   - Место великолепное! - Тахинаки кивнул. - Если здесь посидеть месяц, то можно увидеть всех своих знакомых.
  Как на заправке космолетов. - Он засмеялся.
  Громко.
  Начали кушать.
  Джейн и Бонни взяли по персику.
  Наслаждались.
  Самилака на протяжении всего обеда помалкивал.
  С блаженным видом.
  Тахинаки и Супрастин почти не раскрывали рты.
  Говорила в основном Марженка.
  Джейн и Бонни - вставляли свои фразы.
  Время от времени.
  Все услышали, что Марженка стала почитательницей принцессы Жармионе.
  Особенно любила Имперскую хронику.
  Главной темой её болтовни было, кого с Жармионе видели, и какие она устраивала приёмы во дворце.
   - Меня раньше не приглашали на обеды.
  На званые обеды! - Марженка не стеснялась.
  Она не боялась потерять Самилаку.
  Крепко держала его на крючке.
  А, если сорвется, то - мало ли Самилак в Империи...
  Намного больше, чем красавиц. - Но я записалась на ужин.
  На званый ужин к принцессе Жармионе.
  Ведь я теперь знатная стала.
  Я буду приглашена на большую часть приёмов.
  Там так интересно!
  Не заскучаешь!
  Например, я смотрела в гало новостях, как леди Елена приходила на два званных обеда в одном и том же платье.
  А во время дебюта Каролины закончились сладости на столе.
   - Это ужасно! - Супрастин простонал. - Никогда нельзя допускать, чтобы сладкое кончалось.
  Это катастрофа!
   - От садкого попа слипнется! - Марженка качнула головкой.
  Миленькой головкой.
   - Марженка! - Тахинаки заржал. - Ты всегда найдешь того, кто твою попку разлепит!
   - Хам! - Марженка тоже засмеялась.
  Бросила в Тахинаки косточку.
  Косточку от абрикоса.
  
  ЕСЛИ КОСТОЧКА ОТ АБРИКОСА ПОПАДЕТ В ГЛАЗ, ТО В ЧЕРЕПЕ ВЫРАСТЕТ АБРИКОСОВОЕ ДЕРЕВО.
  
   - А мы прилетели к Жармионе! - Бонни похлопала себя по животику. - Я объелась.
   - Я тоже объелась, - Джейн простонала. - Но персики вкусные.
  Настолько вкусные, что невозможно остановиться.
   - Персики замечательные! - Бонни вздохнула. - Но я больше не могу.
  Буду поедать персики взглядом.
   - Бонни!
  Ой, не могу! - Джейн склонилась от хохота.
  Её ладные грудки тряслись. - Ты так смешно пошутила.
  Что будешь поедать персики взглядом.
  Ещё скажи, что персики убегут!
  АХАХАХАХА!
   - Персики убегут! - Бонни хохотала. - Джейн!
  Ты еще смешнее пошутила.
  Я сейчас описаюсь.
  От смеха.
   - Нет, Бонни!
  Ты пошутила смешнее!
   - Нет, Джейн!
  Ты!
  Ты шутница номер один!
   - Джейн!
  Бонни! - Марженка встряла в спор. - Вы сказали, что вы прилетели к Жармионе...
  К дочке Императора?
   - Да!
  Жармионе - наша подружка!
   - Вы шутите?! - Марженка округлила глаза.
  Тахинаки облизнулся.
  Супрастин захихикал подобострастно.
   - Но мы никак не можем добраться до Жармионе, - Джейн пожаловалась.
   - Нас не допускают, - Бонни вздохнула. - Мы даже несли транспарант.
  Крикнули Жармионе, что мы прилетели.
  Но она не услышала.
  
  
   - ЕСЛИ НЕ ОТОЗВАЛАСЬ, ТО НЕ СЧИТАЕТ ВАС СВОИМИ ПОДРУГАМИ.
  
  Марженка водила пальчиком по тарелочке.
   - Да ты что! - Джейн и Бонни возмутились. - Жармионе - наша подруга!
  Настоящая.
  Просто...
  Ей не докладывали о нас.
   - Ну да, ну да! - Марженка остро посмотрела на Джейн.
   - Мы добрались до десерта! - Самилака осмелился.
  Подал голос.
   - Самилака!
  Потанцуем! - Марженка взяла жениха за руку.
  Повела на площадку для танцев.
  Прижалась к жениху.
   - Летим отсюда, - Самилака пропищал. - Я сыт.
  Сыт по горло обществом.
   - Извини, любимый! - Марженка прижала пальчик к кончику носа Самилаки. - Пип!
  Успокойся.
  Общество всегда утомляет.
  
  НО БЕЗ ОБЩЕСТВА ЧЕЛОВЕК УМИРАЕТ.
  
   - Наверно, - Самилака пробурчал. - Тахинака и Супрастин.
  Кто они?
  Кто они, между прочим?
  Для тебя - кто?
   - Ревнуешь? - Марженка засмеялась. - Глупенький
  
  К ПРОШЛОМУ НЕЛЬЗЯ РЕВНОВАТЬ.
  
  Потому что прошлого могло и не быть.
  Прошлое - выдумки. - На губах Марженки заиграла улыбка.
  Лукавая улыбка. - Пару лет назад я устроилась в клуб.
  Тахинаки и Супрастин подрабатывали там.
  На подтанцовке.
   - Что ты делала?
  Делала в клубе? - Самилака спросил.
  Удивление распирало его.
   - Мне нужны были деньги.
  Поэтому я пошла в клуб.
   - Что там делала?
   - Я исполняла танец пяти одежд!
   - Что это?
  Как это - танец пяти одежд?
   - Дорогой!
  Я раздевалась.
  Раздевалась догола.
  Перед зрителями.
  Перед пьяной публикой.
  Свиньи они!
  Но я раздевалась за деньги.
  А перед тобой я раздеваюсь бесплатно!
   - Ты шутишь?!
   - А ты вспотел!
  Надеюсь, что не от гнева.
  
  ПОТ РАЗНЫЙ БЫВАЕТ.
  
   - Ты обманываешь меня! - Самилака застонал.
   - Самилака! - улыбка сползла с лица Марженки. - Я не обманываю.
  И не шучу.
  И даже не скрываю.
  Я открыта перед тобой.
  Как белая книга.
  Слушай...
  У меня нет других талантов.
  Только моя красота.
  Моя красота, сексуальность, грациозность.
  Я это продавала.
  Либо это.
  Либо в официантки.
  А официанток лапают старики.
  Развратные старики.
  Лучше уж раздеваться.
  Каждый раз.
  Догола.
  Все смотрят.
  Никто меня не трогает.
  
  СМОТРЕТЬ И НЕ ТРОГАТЬ - ПЫТКА.
  
   - Покажи! - Самилака посинел.
   - Чтоооо?
  Не поняла!
  Я обожаю тебя! - Самилака вжался в невесту.
  Это её удивило.
  "Кажется, что я задела струны, - подумала Марженка. - нащупала слабую струну моего жениха.
  Это - к лучшему.
  Вот так.
  Случайно.
  Самилака выдал себя.
  Скромный мой женишок.
  Ему хочется, чтобы его невеста оголялась перед другими.
  Чтобы другие желали меня.
  Смотрели с вожделением.
  И Самилака будет получать от этого удовольствие.
  Огромное удовольствие.
  Что ж...
  Миленький мой богатый жених.
  Теперь ты уж точно от меня не денешься.
  Никуда".
   - Показать?
  Здесь?
  Сейчас? - Марженка промурлыкала.
   - Да!
  Да, дорогая!
  Считай, что здесь никого нет.
  Кроме нас двоих.
  Я сгораю от нетерпения.
   - Хорошо, любимый! - Марженка провела указательным пальчиком по губам жениха. - Только ты и я.
  Никого здесь нет.
  Больше нет.
  
  САМЫЙ БОЛЬШОЙ ОБМАНЩИК - ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ СУМЕЛ ОБМАНУТЬ СЕБЯ.
  
  На мне как раз пять одежд. - Марженка отодвинулась от жениха. - Шапочка.
  Топик.
  Трусики.
  Туфельки.
  И перчатки.
  Я снимаю медленно!
  Только для тебя, Самилака!
   - Очень!
  Очень надо! - Самилака дрожал.
  Марженка начала.
  Танец пяти одежд.
  Раздевалась она умело.
  Со вкусом.
  И главное - со знанием дела.
  Сначала - шапочка.
  Шапочка оказалась на голове Самилаке.
  Самилака всхлипнул.
  Затем - перчатки.
  Перчатками Марженка шлепнула жениха.
  По лицу.
  Легонько.
  Игриво.
  Тем не менее, пятна остались.
  Самилака застонал.
  Последовал лифчик.
  Самилака впал в безумие.
  Из уголка рта текла слюна.
  И, наконец, трусики.
  Самилака был на грани обморока.
  "Как бы он не сошел с ума, - Марженка обеспокоилась. - Я перестаралась.
  Не знала, что мой жених чувствителен.
  На подобное.
  Нужно его охладить.
  Высушить его надо!"
   - Милый! - Обнаженная Марженка не собиралась одеваться.
  Взяла жениха за руку.
  И потащила за собой. - Проводи меня в дамскую комнату.
   - Ммммм! - Самилака промычал.
  Они скрылись в дамской комнате.
   - Какой разврат! - произнесла пожилая дама.
  Произнесла с восхищением.
  И вздохнула.
  
  РАЗВРАТ БЫВАЕТ ВПЕЧАТЛЯЮЩИМ.
  
   - Кривицкий! - принцесса пыталась сохранить спокойствие.
  Едва сдерживалась. - Я не понимаю.
  На общих вечеринках всегда так?
   - Как? - телохранитель сдерживал улыбку.
  С трудом.
  Лишь высокий профессионализм помогал ему.
  Кривицкий сильно ущипнул себя.
  За ляжку.
  Незаметно от Жармионе.
  Чтобы сдержать смех.
  "Теперь будет синяк, - Кривицкий подумал. - Я и так уже весь в синяках.
  Как звезда в звездных пятнах".
   - Не делай вид, что не понял мой вопрос, - Жармионе кусала губки. - Ты прекрасно понимаешь.
  Иначе не был бы моим телохранителем.
   - Да, дочка Императора.
   - Не называй меня на карнавале дочкой Императора.
  И принцессой не называй.
  Я здесь инкогнито.
   - Да, Жармионе.
  Я понял, о чем ты спросила.
  Тебя удивил танец той девушки.
  Прекрасной девушки.
  Но ничего особенного в этом событии нет.
  
  КОГДА ДЕВУШКА РАЗДЕВАЕТСЯ ДОГОЛА ПЕРЕД ВСЕМИ, ТО ЭТО - ОЖИДАЕМО.
  
   - Ожидаемо? - Жармионе вспыхнула.
   - Да, Жармионе.
  Природа девушек...
  Природа женщин - показывать себя.
  Свою красоту выставлять напоказ.
  Но девушка не может просто так раздеться.
  Например, в ресторане.
  Или на вечеринке
  Это - неприлично.
  И девушку многие назовут шлюхой.
  Но, если раздеться под момент.
  Под случай, то - наоборот.
  Не шлюхой обзовут, а - веселой.
  Веселой и смелой назовут.
  А уж, сколько девушка получит комплиментов.
  На всю жизнь хватить.
  Поэтому многие девушки раздеваются на вечеринках.
  Где, как бы это предсказуемо.
  И ожидаемо.
  Мы установили подслушки.
  У всех, кто рядом с Джейн и Бонни.
  У Марженки - прослушка.
  У её жениха.
  У Тахинаки и Супрастина.
  Только нет прослушек на Джейн и Бонни.
  Им некуда прицепить...
  Они без одежды.
  - И что же слышно от Марженки и её жениха?
   - Послушай, Жармионе, - телохранитель передал принцессе микрофон.
  Голографический микрофон.
  Крошечный.
  И незаметный.
  Жармионе слушала.
  Минуты три слушала.
  Щечки её порозовели.
   - Разумеется.
  Занимаются любовью.
  Как дикари.
  "А ведь я сама была дикаркой.
  Но...
  Это секрет.
  Теперь я дочка Императора.
  И мне нельзя вот так...
  Или можно?"
  Они приближаются к финишу.
  Надо же.
  А её женишок Самилака казался застенчивым.
  Но Марженка его разогрела.
  Своего жениха
  Воспламенила.
  Растопила лёд.
   - Самилака сам её попросил, - Кривицкий даже не шелохнулся. - Попросил станцевать для него.
  Стриптиз хотел.
  И получил.
  Он...
  Кажется, что извращенец.
  Безобидный извращенец.
   - Вот как, - Жармионе задумчиво протянула. - А я...
  Я ничего не знаю о веселье.
  Оказывается, что ничего не знаю.
  
  ПРИНЦЕССЕ НЕ ПОЛОЖЕНО ВЕСЕЛИТЬСЯ.
  
   - Жармионе!
  У тебя юмор есть.
  Своеобразный юмор.
  Высокий.
   - Кривицкий!
  А я хочу низменное.
  Сейчас.
  Тем более что я в маске.
  Никто меня не узнает.
   - Жармионе! - Кривицкий напрягся. - Надеюсь, это не то, о чём я подумал?
   - Надейся! - Жармионе задрала подбородочек. - А, где Снежана?
   - Снежана, - Кривицкий ответил через минуту. - Сейчас болтает с корреспондентом.
  Он упрашивает её сняться для журнала.
  Снежана отбрыкивается.
  Говорит, что подумает.
   - Надо же!
  На корреспондента она нашла время.
  А на меня - нет!
  Мы, вроде, договаривались.
   - Может быть, она стесняется?
  Стесняется к тебе вот так подойти?
   - Стесняется? - Жармионе усмехнулась.
  С недоверием смотрела на Кривицкого. - Ты шутишь?
  Или иронизируешь.
  Надо мной смеешься.
  Чтобы Снежана стеснялась.
  Стеснялась ко мне подойти?
  Она первая начала.
  Мне кажется, что в ней нет никакого стыда.
   - Не соглашусь с тобой, Жармионе, - телохранитель опустил взгляд. - Девственницы.
  
  ДЕВСТВЕННИЦЫ - САМЫЕ РАЗВРАТНЫЕ В ОБЩЕНИИ.
  
  Самые бойкие.
  Потому что не понимают, к чему их поведение приведет.
  Посмотри, например, на Джейн и Бонни.
  Со стороны многим кажется, что они - профессионалки.
  Профессионалки в сексе.
  Но это не так.
  Потому что Джейн и Бонни, кажется, даже не подозревают, что означает - секс.
  На Натуре...
  В конфедерации Галактик Натура секс начинается только после свадьбы.
  Иначе им нельзя.
  Они закодированы.
  Если до свадьбы - то тело взорвется.
  В прямом смысле.
  И покалечит или убьет партнёра тоже.
   - Да.
  Джейн и Бонни выглядят...
  Как бы развратными.
  Я давно это заметила.
  Но это так мило.
  И естественно для них. - Жармионе прикусила губу.
  "Зачем я это сказала?
  Я проговорилась.
  Незачем другим знать.
  Даже мой телохранитель не должен.
  Что я раньше была дикаркой.
  Простой дикаркой с Планеты Эвкалипт.
  Планета тоже дикая.
  Была планета.
  И я с Джейн и Бонни там и подружилась".
  Кривицкий сделал вид, что не предал значения словам принцессы.
  Её оговорке.
  
  ТОТ, КТО ПРИТВОРЯЕТСЯ ГЛУПЫМ, ДОЛЬШЕ ЖИВЕТ.
  
   - Жармионе! - Снежный вихрь налетел на принцессу
  Закружил.
  Жармионе опешила.
  Чувствовала прикосновения.
  Везде.
  И сразу.
  Горячее тело.
  И крепкие обнималки.
  "Кривицкий не среагировал.
  Значит, нет опасности". - Жармионе подумала.
   - Снежана?
   - Да!
  Да!!
  Да!!! - Снежана кружилась рядом. - Я так по тебе соскучилась!
  Чмоки-чмоки! - Снежана целовала Жармионе в щечки. - Представляешь?!!
  Ко мне пристал голографист.
  Противный.
  Липкий.
  Фу!
  Предлагал сниматься в журнале.
  А я - отказала.
  Не надо мне это.
  Я и так.
  И так хорошо живу.
   - Снежана! - Жармионе строго посмотрела на новую подружку. - Как ты меня узнала?
  Я же в маске!
   - Я узнала тебя по запаху! - Снежана смеялась. - Жармионе!
  У тебя аромат.
  Неповторимый аромат! - Снежана закрыла глаза.
  Втянула носом воздух. - Прелестный!
  Жармионе?
   - Да, Снежана.
   - А ты?
  Как ты догадалась, что под маской йа?
  Ведь под маской невозможно узнать.
  Очень.
   - Йа...
  Я почувствовала.
  Интуиция, наверно!
  
  ИНТУИЦИЯ ПОМОГАЕТ ТАМ, ГДЕ ДРУГИЕ ЧУВСТВА БЕССИЛЬНЫ.
  
   - У нашей принцессы хорошо развита интуиция, - Снежана прошептала на ушко Жармионе.
  Дыхание Снежаны щекотало.
  "А она...
  Она искренняя, - Жармионе почувствовала, как по телу пробежала дрожь. - Ворвалась в мою жизнь.
  И, кажется, что мне это нравится".
   - Снежана!
   - Да, Жармионе.
  
  
  ГЛАВА 1019
  
   - Ты одета.
  Ты одета?
  У тебя кожаные ремни чуть-чуть закрывают соски.
  И проходят по промежности.
  Чуть-чуть.
  А сзади ремешок теряется между ягодиц.
  Ощущение, что ты - голая.
  Хотя и прикрыта.
  Вроде.
   - Нравится? - Снежана смеялась.
  И кружилась перед Жармионе.
   - Хм.
  Я еще не знаю.
  Нравится или нет.
   - Жармионе!
  Расслабься.
  Посмотри вокруг!
  Как все одеты.
  Одеты, словно раздеты.
  Минимум одежды.
   - Только одна я - как дура.
  В платьице.
  
  В ОДЕЖДЕ НА НУДИСТКОМ ПЛЯЖЕ ЧЕЛОВЕК ВЫГЛЯДИТ НЕЛЕПО.
  
   - Ты - не дура, Жармионе!
  Ты - особенная.
   - Что-то я на этой вечеринке не замечаю свою особенность, - Жармионе задумалась. - А знаешь, что?
   - Не знаю!
   - А знаете, что?
  Ты и Кривицкий.
  Пожалуй, я присоединюсь.
  Стану, как и другие.
   - Жармионе! - Телохранитель наклонился.
  Шептал. - Может быть, не надо?
   - Кривицкий!
  Я не должна выделяться из толпы.
  А я выделяюсь.
  Платьице меня выделяет. - Жармионе сбросила платье.
  Кривицкий сохранял спокойствие.
  Снежана захлопала в ладошки! - Теперь я выгляжу, как та Марженка.
  И, как те двое...
  Которые за столиком под пальмой сидят. - Жармионе кивнула.
  Не сказала Снежане, что это - Джейн и Бонни.
  Её бывшие подруги. - Кривицкий!
  Я заодно и тебя испытаю! - Жармионе начала танцевать.
  Перед телохранителем. - Ты хвастался, что ты - камень.
  Что моя нагота для тебя - всего лишь работа.
  Я - для тебя работа.
  Надеюсь, что так.
  Если ты обманывал.
  И возбудишься сейчас.
  На мой танец.
  На мою наготу, то я тебя уволю.
  За обман.
  И за несоответствие.
  Жармионе танцевала.
  Очень соблазнительно.
  "Где?
  Где Жармионе принцесса научилась приватным танцам? - Кривицкий щипал себя.
  Сильно щипал.
  Не жалел.
  Ведь на кону стояла его карьера телохранителя Жармионе. - Испытать меня решила... - Кривицкий чуть не вырвал себе кусок кожи.
  С мясом.
  Боль захлестнула.
  На глазах выступили слезы. - Сорок девять умножим на пятьдесят шесть", - Кривицкий считал в уме.
  Счет в уме отвлекает.
  Затем телохранитель начал вспоминать, как его били в детстве.
  И заодно похороны дедушки вспомнил.
  Самое печальное.
  Вроде помогло.
  Но Кривицкий чувствовал, что долго не продержится.
  
  НЕ УСТОЯТЬ ПЕРЕД ГОЛОЙ ТАНЦУЮЩЕЙ ДЕВУШКОЙ.
  
  Но на помощь пришла Снежана.
  Вернее, она не знала, что пришла на помощь телохранителю.
  Она снова набросилась на Жармионе.
  Целовала её:
   - Да ты у нас - самая красивая из красивых! - Снежана визжала. - Прелестнейшая из прелестнейших!
   - Щас!
  Щас проверю Кривицкого, - Жармионе смеялась.
  Она чувствовала себя легко.
  Свободно дышала.
  Как на родной планете.
  Раньше...
  Ведь в джунглях можно было ходить без одежды.
  Так принято.
  И это было обыкновенным.
  Жармионе схватила телохранителя за...
   - Кривицкий! - Ты кремень! - Жармионе удивилась. - Прошел тест.
  Ты не возбудился на голую меня.
  Когда я танцевала.
  Зажигательно.
   - Моя работа, - Кривицкий промычал. - А ты, Жармионе, всего лишь - объект.
  Для меня - неодушевленный объект.
  Как, если бы я охранял атомную станцию.
   - Вот так комплимент! - Жармионе засмеялась.
  
  КОМПЛИМЕНТЫ МОГУТ СОСТОЯТЬ И ИЗ РУГАТЕЛЬСТВ.
  
   - Жармионе, - Кривицкий наклонил голову.
  Слушал, что ему докладывают в ухо.
  Затем посмотрел под пальму. - Те голые натурщицы...
  Они пристально на тебя смотрят.
   - Кто?
  Где? - Снежана разволновалась больше, чем Жармионе. - Кто они?
  Они хотят отнять у меня мою Жармионе?
  Не дам! - Снежана выпятила грудь.
  Груди выставила вперед.
  Воинственно.
   - Просто две нахалки из Конфедерации планет Натура, - Кривицкий пожал плечами.
  Будто - ничего особенного. - Нам лучше сменить место.
   - Да! - благоразумие взяло вверх.
  Наконец!
  Жармионе кивнула. - Я уже утомилась.
  На этой вечеринке.
  Хотя...
  Здесь интересно.
  Но - хорошего понемножку.
  Кривицкий.
  Мы возвращаемся.
  Летим во дворец. - Косо взглянула на Снежану. - Снежана!
  Ты можешь продолжать веселиться.
  Оставайся...
   - Йа? - Снежана ударила кулачком о ладошку. - Никогда!
  Я здесь только из-за тебя.
   - Но тебе же весело!
   - Мне весело, потому что ты рядом.
  А одной мне не весело.
  Поэтому.
  Я лечу с тобой.
  Попробуй только отказаться.
  Укушу!
  
  УКУС ДЕВУШКИ БОЛЕЕ ЯДОВИТ, ЧЕМ УКУС КОБРЫ.
  
   - У меня есть телохранитель! - Жармионе засмеялась.
  "А Снежана мне...
  Нравится". - Кривицкий защитит.
   - И телохранителя укушу! - Снежана произнесла серьезно.
  Показала зубки.
  - Значит, улетаем.
  Вместе!
   - Ещё бы! - Снежана пробурчала.
  И ущипнула Жармионе.
  Легонько.
  За попку.
  "Ого!" - подумала Жармионе.
  Джейн и Бонни уже поднимались.
  Смотрели только на неё.
  Но между ними и Жармионе появилась влюбленная пара.
  И...
  Не давала пройти.
  Даже обзор закрывала.
   - Кривицкий.
  Это наши?
   - Да...
  Они в зале.
  На всякий случай.
  Меры предосторожности.
   - Тогда я спокойна, - Жармионе кивнула.
  Они быстро покинули вечеринку.
  И стартовали.
  
  УХОДИТЬ НАДО С ДОСТОИНСТВОМ, С БЫСТРЫМ ДОСТОИНСТВОМ.
  
   - Джейн?
   - Да, Бонни.
   - Видишь ту девушку?
   - Ага!
  Очень.
  Слишком вижу.
  Которая голая?
  Танцует перед мужчиной.
  Мужчина - как шкаф.
  Накачанный.
   - Тебе девушка никого не напоминает?
   - Нет, Джейн.
  Никого мне та девушка не напоминает, кроме Жармионе.
   - Мне тоже.
  Может быть, она - Жармионе.
  Скрывается под маской?
   - Было бы здорово, Джейн!
  Мы сейчас подойдем и спросим.
  По крайней мере, у неё тело - тело Жармионе.
  Можно забыть лицо, но тело и движения запоминаются.
  Тем более, что мы - натуряне - специалисты по голым телам.
  
  НЕКОТОРЫЕ ЛИЦА ЗАБЫВАЮТСЯ, НО УЗНАТЬ МОЖНО ПО ГОЛОМУ ТЕЛУ".
  
  Джейн и Бонни начали подниматься.
   - Куда это вы?
  Подружки? - Тахинаки схватил Джейн за руку.
  "Вот и посмотрим, - Каталина переговаривалась с Одуванчик, Гвоздика и Сирень. - Как особые пехотинки выкрутятся.
  Отбиться от настойчивых парней очень трудно".
   - Мы...
  Мы только проверим.
  Может быть, та девушка...
  Которая голая.
  Может быть, она - дочка Императора.
  Наша Жармионе.
   - Выдумали! - Супрастин фыркнул. - Дочка Императора не станет танцевать голая на какой-то вечеринке.
  На простецкой вечеринке.
  Для этого у богатых есть специальные званые ужины.
  Чтобы танцевать голыми.
   - Но тело похоже.
   - Просто вы хотите сбежать, - Супрастин удерживал Бонни. - Мы за вас платили.
  Весь вечер.
  А вы хотите сбежать.
   - Вы за нас не платили, - глаза Джейн стали задумчивыми.
  Большие глаза. - Вы ни за кого не платили.
   - Ты нам предъявляешь?
  Девочка? - Тахинаки показал зубы.
  Не очень ровные зубы.
  По крайней мере, те зубы, которые остались.
   - Тахинаки! - Марженка посмотрела строго. - Ты никогда никого не слушаешь.
  Не уважаешь.
  Как все мужчины, ты, прежде всего, думаешь о том, как бы затащить девушку в постель.
  Поскорее затащить. - Марженка сделала паузу.
  И засмеялась.
  Чтобы разрядить обстановку.
   - Нам до свадьбы нельзя, - Бонни не спускала взгляд с Жармионе. - Иначе наш генный код взорвет тело
  И партнер тоже взорвется.
   - Ерунда! - Супрастин фыркнул. - Выдумки.
   - Хотите знать моё прошлое? - Самилака вмешался.
  Неожиданно вмешался.
   - Самилака! - Тахинаки махнул рукой.
  Свободной рукой.
  Другой рукой он держал Джейн. - Твоё прошлое, наверняка, скучное.
  Зачем нам знать его?
   - Жармионе пропала, - Бонни надула губки. - Если только была она.
   - И её мужчина исчез! - Джейн вздохнула. - Вместе с общей подругой.
  Теперь нам придется затратить больше усилий.
  Чтобы найти Жармионе.
  Бонни?
   - Да, Джейн.
   - Как ты думаешь.
  Этот мужчина - жених Жармионе?
   - Да ты что, Джейн! - Бонни приложила ладошки к щечкам. - Ты думаешь, что наша Жармионе помолвлена?
   - А, почему бы и нет?
   - Это так странно.
   - Странно было бы для нас, Бонни.
  Если бы мы сейчас поженились. - Джейн засмеялась. - Представь, Бонни.
  К нам подойдут два космогенерала.
  Сейчас.
  И предложат стать их женами.
  Нам предложат.
  Что ты на это скажешь?
   - Скажу - что не знаю.
  Может быть, потом? - Бонни пососала пальчик. - Потом выйдем замуж за космогенералов.
  А сегодня повеселимся.
   - Вы обязаны!
  Обязаны знать моё прошлое! - Самилака опустил голову. - Слушайте!
  
  
  РАССКАЗ САМИЛАКИ О ЕГО ПРОШЛОМ.
  
   - Моя семья богатая.
  Очень.
  Слишком богатая.
  В богатых семьях всё строго.
  Чем больше денег в семье, тем более ущемленные дети.
  Нам денег не давали.
  И ничего не позволяли.
  Батюшка воспитывал нас в строгости.
  В день перед Праздником Императора нам запретили всё.
  Даже ходить в туалет запретили.
  Нас приковали к стене.
  И даже думать не разрешали.
  Я и моя сестра Дафна сидели на полу.
  Гремели цепями.
  Стемнело.
  Совсем стемнело.
  
  ЧЕМ ТЕМНЕЕ, ТЕМ СТРАШНЕЕ.
  
  Дафна прижалась ко мне.
   - Самилака, - Дафна дрожала.
  От холода дрожала.
  Нам отключили отопление. - Когда ты вырастешь.
  Если нам дадут вырасти...
  Ты, какую жену себе хочешь?
   - Йа?
  Жену?
  А мне жена нужна?
   - Всем нужна жена, Самилака, - глаза сестрички блестели.
   - И даже тебе нужна жена?
   - Нуууу.
  Не знаю, как насчет жены.
  А муж нужен обязательно.
  Для статуса.
  И, чтобы мужем можно было похвастаться.
  Мои подружки хотят себе богачей.
  Богатых мужей желают.
   - Зачем тебе богатый?
  Богатый муж.
  Наши родители умрут.
  Мы получим наследства.
  Денег у нас - космос!
   - Вот, и я думаю, зачем мне богатый муж? - Дафна рассмеялась. - Я хочу не балованного.
  А все богатые - баловни.
  Я возьму бедняка в мужья.
  Трудолюбивого.
  И некрасивого.
  
  ВСЕ КРАСАВЦЫ - ЖУЛИКИ!
  
   - Даааа?
  Дафна, тогда я женюсь на беднячке.
  На красивой.
  
  ДЕВУШКИ МОГУТ ЖИТЬ С НЕКРАСИВЫМИ, А ПАРНИ С НЕКРАСИВЫМИ НЕ МОГУТ.
  
  Возьму в жены стриптизершу.
  Стриптизерши мечтают стать женой богатого.
  И будут очень дорожить мной.
   - Самилака?
   - Да, Дафна.
   - Откуда ты знаешь?
  Об этих?
  О стриптизёршах?
  Они же раздеваются перед всеми.
  И танцуют голые.
  За деньги.
   - Дафна!
  Я о стриптизёршах смотрел галосериал.
  А ты, откуда, знаешь?
  О стриптизёршах?
   - Я тоже смотрю галосериалы.
  И тайком рассматриваю папочкины журналы.
  Я тоже хочу стать стриптизершей.
  Ничего не делаешь.
  Только танцуешь.
  И тебя всё обожают. - Дафна замолчала.
  В глазах её плавала мечта.
   - Дафна?
  Почему нам не внесли лампы?
  Обычно нас оставляли со светом.
   - Наверно, к родителям прилетели гости.
  Высокопоставленные чиновники.
  А высокопоставленные гости не любят детей.
  Чужих детей не любят.
  Поэтому нас спрятали.
  
  ДЕТЬМИ МОЖНО ГОРДИТЬСЯ, А МОЖНО И ДЕТЬМИ СТЫДИТЬСЯ.
  
   - Дафна.
  Я слышал, как в комнатах звенело.
  Шуршало.
  Постукивало.
  Целый день.
  И прошмыгнул курьер.
  Маленький курьер.
  Темный.
  С огромным ящиком.
  Я знаю этого курьера.
  Он - курьер по особым доставкам.
  Его имя - Дюсельдорф.
   - Дюсельдорф! - Дафна захлопала в ладошки. - Я его тоже знаю.
  Он ворует у нас еду со стола.
  Прячет в свой мешок.
  А, вдруг, курьер нас унесёт?
  Схватит и утащит.
  Так родители избавятся от нас.
  
   - ЕСЛИ БЫ ХОТЕЛИ ОТ НАС ИЗБАВИТЬСЯ, ТО НЕ РОЖАЛИ БЫ.
  
   - Самилака!
   - Да, Дафна.
   - В твоём голосе звучит сомнение.
   - Не сомневаются только мертвые.
   - Ой, Самилака!
  Не говори о мертвых.
  И так страшно.
  А то придут мертвецы.
  Зубами - Клац-клац.
  И сожрут нас.
   - Теперь ты меня напугала, Дафна.
   - Я всё думаю о курьере.
  Курьер Дюсельдорф не отмечен печатью красоты.
  Сухой.
  Маленький.
  Лицо морщинистое.
  На правом глазу - повязка.
  Черная пиратская повязка.
  Дюсельдорф - лысый.
  Совсем.
  Я видела.
  Он носит парик.
  Белый.
  Красивый парик.
  Парик сделан из стеклянных нитей.
  Дорогой парик.
  Дюсельдорф и сам не бедняк.
  Он умеет делать двигатели.
  Двигатели для космояхт.
  
  КТО УМЕЕТ - ТОТ БОГАТ.
  
  Когда мотор на нашей какой-нибудь космояхте начинает капризничать, приходит Дюсельдорф.
  Он снимает парик.
  Стеклянный парик.
  Стаскивает панталоны.
  Панталоны у него желтые.
  Дюсельдорф аккуратный.
  Он не хочет запачкать свою одежду.
  Курьер раздевается догола.
  Повязывает передник.
  Обычно передник у него - голубой.
  Тыкает в двигатель инструментами.
  Мне даже становится жалко двигатель.
  Но Дюсельдорф его не доламывает.
  Он, наоборот.
  Чинит двигатель.
  Двигатель оживает.
  Начинает подрагивать.
  Сосет нейтринную пыль.
  А потом двигатель совершает гипер прыжок.
  Далеко.
  Изящно совершает.
  И без перегрева.
   - Мне тоже нравится, - я засмеялся. - Нравится смотреть, как Дюсельдорф работает.
  Но не нравится на него смотреть, когда у него передник задирается.
  И оголяет.
  А так - курьер веселый!
  
  КУРЬЕР ОБЯЗАН БЫТЬ ВЕСЕЛЫЙ И С ЦЕЛЫМИ ЗУБАМИ.
  
  Пока он работает, я шарю по его сумкам.
  Дюсельдорф не замечает меня.
  Он ворчит под нос.
  Шаркает ножкой.
  Морщит лицо.
  Так он занят починкой.
  Я в это время у него беру из сумок что-нибудь затейливое.
  Штучку.
  Или что-то похожее на игрушку.
   - Самилака!
  Тебе уже восемнадцать лет.
  Ты очень скромный.
  Стыдливый.
  Всегда смущаешься.
  Щеки у тебя краснеют.
  В ванной закрываешься, когда моешься.
  Или что-нибудь ещё там в ванной делаешь.
  Наши горничные сокрушаются.
  Они говорят, что не знают, есть ли у тебя член.
  Подсматривают.
  Но ничего не видят.
  Так ты скрываешься.
  И, вот, пожалуйста.
  Ты воруешь.
  Не может быть!
   - Дафна!
  Я просто беру чужое.
  Мне нравится.
  И я не стесняюсь тогда, когда беру.
  Стыдятся людей.
  А, когда я залажу в чужие сумки, то людей рядом нет.
  И...
  Дафна.
  Тебе ещё семнадцать.
  А ты говоришь о гадостях.
  О том, есть ли у мужчин этот самый...
  
  НЕЛЬЗЯ ДУМАТЬ О ТОМ, ЧЕГО У ТЕБЯ НЕТ.
  
   - Самилака!
  Не придирайся ко мне.
  А то дерну за цепь.
  И ты ударишься головой о стену.
   - Дафна.
  Я тоже могу дернуть.
  Дернуть за цепь. - Я замолчал.
  Мы минуту молчали.
  Мне стало скучно. - Любопытно!
  Что на этот раз в сумках Дюсельдорфа?
  Может быть, там маленький - космофрегат?
  Дюсельдорф умеет, делает малютки космолеты.
   - Самилака!
  А я надеюсь, что у него в сумке - котёнок.
  С усами котёнок.
  И с лапками.
  Кибер котёнок.
   - Дюсельдорф не занимается глупостями.
  Скорее всего, у него будет макет битвы.
  Битвы нашей Империи с жухраями.
  Там будут космодесантники.
  Крошечные.
  Нарядные космодесантники.
  Хорошенькие.
  А потом появятся жухраи.
  И с бластерами набросятся на наших.
  
  ВРАГИ ВСЕГДА ЗЛЫЕ.
  
  Но космодесантники выстрелят ракетами.
  Поднимется шум.
  Грохот в космосе.
   - Нет, Самилака!
  Нет! - Дафна хлопала в ладошки. - Курьер Дюсельдорф рассказывал мне о балеринах.
  О прекрасном маленьком театре оперы и балета.
  Балерины - как настоящие.
  Красивые куколки.
  С золотыми ленточками вместо юбочек.
  Балерины танцуют красивые танцы.
  Потом из домика выходит прима.
  Прима балерина.
  Подходит к кордебалету.
  И угощает подружек пирогами.
  Сладкими пирогами с земляникой.
   - Балерины не едят сладкое! - я ответил.
  Не очень вежливо. - А балет курьеру не сделать.
  И нам нет толка от его игрушек.
  Родители у нас их отбирают.
  И отдают бедным детям.
  Мне больше нравится тухлая колбаса.
  Родители её выкидывают.
  А не отдают никому. - Я разозлился.
  
  ЗЛОСТЬ СТИРАЕТ ЗУБЫ.
  
   - Дафна!
   - Да, Самилака.
  
  
  ГЛАВА 1020
  
   - Я думаю, что родители исправились.
  Они нам подарят.
  Надарят много чудесных подарков.
  Поэтому посадили нас на цепь.
  И выключили свет.
  Чтобы мы заранее не узнали.
   - А отопление, зачем выключили нам?
   - Отопление? - Я задумался. - Наверно, потому...
  Чтобы мы жарче приняли подарки.
   - На холодном полу у тебя откажут почки, Самилака, - Дафна пробурчала. - А у меня воспалятся придатки матки.
  Это будут нам подарочки...
   - Дафна!
  У меня есть термосалфетки.
  Я ожидал от родителей.
  Ожидал подлости.
  И запасся заранее.
  Вода питьевая.
  Сухари.
  Зубная паста.
  Зубная щетка.
  Всё в двойном комплекте.
  Я же забочусь о тебе.
   - Какой ты милый, Самилака, - Дафна засияла. - Дай, Император тебе жену.
  Хорошую жену.
   - Спасибо, сестра, - я протянул Дафне салфетку.
  Обогревательную.
  Дафна тут же на неё присела.
  
  ДОБРО НАДО ИСПОЛЬЗОВАТЬ СРАЗУ, А ТО ОТБЕРУТ ЕГО.
  
   - Тепло! - Дафна задрала подбородочек. - Живительное тепло.
  Теперь у меня придатки матки не воспалятся.
  Самилака!
   - Да, Дафна.
   - У тебя много термосалфеток?
  С собой.
   - На несколько лет хватит.
  А воды питьевой мало.
  Но мы будем экономить.
  Растянем на месяц.
   - Самилака!
  Ты думаешь, что родители нас будут держать взаперти месяц?
  Без еды?
  Без воды?
   - Кто их знает.
  Но я готов пострадать.
  За подарок.
   - Мне, наверняка, подарят куклу.
  Девушку андроида, - Дафна улыбалась. - Моя подружка Зизи испортилась.
  Что-то с электросхемами.
  Зизи стала неуклюжая.
  Падает на пол.
  Как умалишенная.
  Лицо все покорежила себе.
  Противные синяки на лице.
  Платье у неё поистрепалось.
  Поэтому Зизи ходит голая.
  
  ГОЛОЙ ХОДИТЬ ИМЕЮ ПРАВО ТОЛЬКО Я.
  
  Я делаю Зизи выговоры.
  А Зизи огрызается.
  Говорит, чтобы я людям советовала.
  А она - андроид.
  Типа сама всё знает.
  И не хочет, чтобы её учили жить.
  А ведь раньше Зизи была ласковая со мной.
  Очень...
   - А мне родители подарят космокрейсер, - я тоже мечтал. - Космокрейсер и роту космодесантников.
  Мне присвоят воинское звание.
  Внеочередное.
  И я полечу на войну с жухраями.
   - Не полетишь, - Дафна разбила мою мечту. - Отец знает, что ты скромный.
  Поэтому тебе ничего не купит.
  Ничего и не кого.
   - Дафна.
  Если будешь меня унижать, то я расскажу родителям.
  Расскажу, как ты с Зизи развлекаешься.
   - Подумаешь! - Дафна фыркнула. - Всем это хорошо известно.
  Я ничего не скрываю.
  И не прячусь по ванным комнатам.
  Как ты это делаешь...
  
  ТОТ, КТО ПРЯЧЕТСЯ, ТОТ - СОВЕРШАЕТ НЕХОРОШЕЕ.
  
   - Дафна.
   - Да, Самилака.
   - Останемся друзьями.
   - Друзьями у нас не получится.
  Мы - брат и сестра.
  
  БРАТ И СЕСТРА НЕ МОГУТ БЫТЬ ДРУЗЬЯМИ.
  
   - Дафна!
  Будем думать о хорошем.
  Представим, что родители стали добрые.
  И накупили нам подарков.
  Чудесных подарков.
  И сейчас их расставляют в дворцовом зале.
  Курьер Дюсельдорф всеми командует.
   - Самилака.
   - Да, Дафна.
   - Тебе не кажется, что курьер Дюсельдорф не просто так к нам ходит?
   - Конечно, не просто так.
  Он же работает на нашу семью.
   - Я в другом смысле.
  Я подглядывала.
  И мне кажется, что у курьера интерес.
   - Интерес украсть со стола еду?
   - Это тоже.
  Но и интерес к нашей кухарке Кончите.
   - Разумеется.
  Кончита, наверняка, ему продает еду.
  По дешевке.
  С нашего стола еду.
  У курьера Дюсельдорфа интерес к еде.
   - Я не об этом интересе.
  У Дюсельдорфа интерес к Кончите, как к женщине.
   - Как к женщине?
  Зачем ему женщина?
   - На всякий случай.
   - Дафна! - Мой тон поучительный. - Ты ошибаешься.
  
  НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ ЖЕНЯТСЯ ТОЛЬКО ЖЕНЩИНЫ, А НЕ МУЖЧИНЫ.
  
   - Стало ещё темнее, - Дафна прошептала. - Мы и так сидели в темноте.
  А темнота, оказывается, еще и потемнеть может. - Дафна дрожала.
  Мы ещё сильнее прижались друг к другу.
  Не смели дышать.
  Громко дышать.
   - Мне чудится, - Дафна прошептала, - будто над нами веют крылья.
  Тихие крылья.
   - А мне чудится, что я слышу музыку.
  Музыку издалека.
   - Самилака!
  Слышен топот.
  Я вижу луч.
  Луч света в темном царстве.
  К нам пришли.
  Сейчас откроют!
   - Дафна!
  Мы - счастливые!
  Поистине счастливые дети своих родителей! - Я дал Дафне очки.
  Очки с фильтрами. - Дафна.
  Надень.
  Я не удивлюсь, если нам в глаза сейчас посветят фонариком.
  Чтобы посмеяться над нами.
  Наши глаза привыкли к темноте.
  И будет больно.
   - Спасибо, Самилака! - Дафна пожала мне руку.
  Мы успели.
  Успели вовремя.
  Натянули очки.
  
  НЕОЖИДАННОСТИ БЫВАЮТ ТОЛЬКО НЕПРИЯТНЫМИ.
  
  Дверь распахнулась.
  В комнату ворвался свет.
  Яркий свет.
  Нам в глаза светил прожектор с космокрейсера.
  Фильтры на очках едва справлялись.
  Прозвучал колокольчик.
  Тонкий колокольчик.
  Серебряный.
  И дворецкий пропел:
   - Динь-динь-динь!
  Дети!
  Очнитесь!
  Матушка и батюшка к вам с визитом!
   - Дети наши! - Родители снимали с нас цепи! - Идемте!
  Идемте, милые детки! - родители взяли нас за руки. - Посмотрим, чем одарил вас наш Император! - Нас вывели на улицу.
   - Всё заставлено подарками! - Дафна всплеснула руками! - Самилака!
  Брат мой!
  Наши родители - самые лучшие!
  
  ПОДАРКИ ПОКАЗЫВАЮТ ЛЮБОВЬ.
  
   - Дети!
  Не радуйтесь особо! - Матушка и батюшка переглянулись.
  Засмеялись. - Большинство подарков - нам.
  От Императора.
  Но и вам перепало.
  И, кстати, очень дорогие подарки.
   - Где?
  Где моя кукла?
  Новая кукла? - Дафна надула губки.
   - Дафна! - Раздался голосок.
  Серебряный голосок.
  Очень мелодичный.
  К моей сестре подбежала девушка.
  У меня ум за разум зашел.
  "Девушка - само совершенство! - Я икнул.
  Молча завидовал. - Стройная!
  Грациозная.
  С тонкой талией.
  Бедра крутые.
  Ноги - длинные.
  А груди.
  Груди - большие!
  Неимоверно большие!"
  Девушка обняла мою сестру.
  И не хотела отпускать.
   - Дафна!
  Доченька наша! - родители засмеялись. - Познакомься.
  Это - Фиби!
  Фиби - это Дафна!
   - Вы!
  Вы подарили мне новую куклу андроида? - Дафна захлебывалась от восторга.
   - Нуууу.
  Доченька.
  Как андроид...
  У Фиби только зубы - имплантаты.
  Остальное - человеческое.
  
  БЫВАЕТ, ЧТО И ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ЛУЧШЕ, ЧЕМ ИСКУСТВЕННОЕ.
  
  Фиби - из бедной семьи.
  Мы купили её...
  Нуууу.
  Как купили.
  Рабство в Империи запрещено.
  Но Фиби...
  Она будет выполнять любое твое поручение.
  И желания.
  Потому что мы ей платим.
  Фиби была очень довольна!
   - Еще бы! - Фиби не могла налюбоваться Дафной. - Я теперь буду жить с тобой.
  В твоём шикарном доме.
  Мне не придется думать о том, как достать еду.
  Где её найти.
  
  ДУМЫ О ЕДЕ ОТВЛЕКАЮТ ДЕВУШКУ ОТ ДРУГИХ РАДОСТЕЙ.
  
  И ты мне сразу понравилась, Дафна.
  Честно.
   - Честно? - Дафна взяла Фиби за руки. - Честно-пречестно?
   - Очень!
  Очень честно-пречестно!
   - Ты - замечательная, Фиби!
   - А ты - ещё замечательней, Дафна.
   - Дафна, - во мне созрела ревность. - Не слишком ли твоя новая подружка?
  Груди у неё очень большие.
  А талия очень узкая.
   - Обойдешься, братик, - Дафна меня знала очень хорошо.
  И сразу прервала мои намерения.
  Намерения подружиться с Фиби. - Фиби! - Дафна потащила Фиби к дому. - Пойдём.
  Я покажу тебе свою купальню.
  Она - огромная!
  Купальня поражает воображение.
  В ней всегда плавают лепестки роз.
  Мне было одной скучно.
  Скучно в купальне.
  Не с кем в мяч поиграть.
   - С удовольствием! - Фиби похлопала мою сестру по попке. - Мы с тобой поиграем.
  И в мяч тоже.
  Со мной тебе не будет скучно! - Фиби засмеялась.
   - Они ушли, - я заскрежетал зубами. - Спасибо, родители!
  Теперь Дафна будет всё время проводить с Фиби.
  Моя сестра.
  И на меня у Дафны не останется времени.
   - Сынок!
  Не переживай!
  Ты забудешь и о Дафне.
  И о Фисби забудешь.
  Мы тебе подарок подготовили.
  Ещё более шикарный. - Отец хлопнул в ладоши.
  Тотчас опустился боевой космокрейсер.
  Огромный.
  С включёнными прожекторами.
  Пушки угрожающе нацелились на меня.
  
  ПУШКИ - НЕ ХЛОПУШКИ.
  
  Космокрейсер меня зачаровал. - Император...
  Император своей милостью дарит тебе космокрейсер.
  И лицензию на частную военную компанию.
  Теперь у тебя своё войско.
  Своя имперская армия.
  Небольшая.
  Всего лишь одна рота.
  Но все космодесантники - отчаянные головорезы.
  Они все были в отставке.
  По той или иной причине их выгнали из имперской армии.
  За неподчинение командиру.
  За пьянку.
  За драки в общественном месте.
  И так далее.
  Мы выкупили космодесантников.
  И они снова в строю.
  Под твоим командованием, сынок!
   - Не может быть, - я открыл рот. - Это же моя мечта.
  Но...
  Я очень скромный.
  Как же я буду командовать своей армией?
  Маленькой армией?
  Мне стыдно.
  Я смущаюсь.
   - Ты будешь командовать через сержантку Мишель.
   - Имя у неё мужское...
   - Имя у неё нормальное, - мама вступила. - Мишель - двойное имя.
  Оно бывает, как у мужчин, так и у женщин.
  Зато внешность - чисто женская.
  Мишель знает подход к космодесантникам.
  Сам увидишь.
  
  ДЕВУШКИ КОМАНДУЮТ БОЛЕЕ ЖЕСТКО, ЧЕМ МУЖЧИНЫ.
  
   - Но они - боевые.
  Всё! - Я пропищал. - А я - гражданский.
   - Император своим указом присвоил тебе звание.
  Сынок.
   - Сынок - звание?
   - Нет.
  Сынок - твоя кличка.
  В нашей семье.
  А звание у тебя сейчас - офицерское.
  Ты - лейтенант космодесантников.
   - Но я же...
  Никогда не воевал.
   - А офицерам не нужно воевать.
  Всё за офицеров делают рядовые.
  И сержанты.
  Офицеры только командуют.
   - Ой!
  Я смущаюсь.
   - Самилака?
  Готов?
   - К чему?
   - К приёму своей армии готов?
   - Неа!
  Подождите.
  Я не готов! - Я выставил перед собой руки.
  Защищался от будущего.
  Во мне пылал огонь страсти.
  Радости!
  В ушах громыхала музыка побед.
  Но с другой стороны...
  Я боялся.
  Боялся всего нового.
   - Сынок мой.
  Самилака!
  Ничего не бойся! - Мама меня успокаивала. - За тебя должны бояться другие.
  И враги должны бояться тебя.
  Мы столько денег вбухали в эту частную армию...
   - Надеюсь, что она окупится, - папенька хрустел пальцами. - Самилака.
  Ты со своей частной армией можешь совершать набеги.
  Набеги на жухрайские планеты.
  Бери больше добычи.
  И привози к нам.
  В нашу Империю.
  Мне и твоей маме.
  Не думай, что мы просто так тебе подарили космокрейсер.
  И роту космодесантников.
  
  ВОЙНА - ДЕЛО ПРИБЫЛЬНОЕ.
  
  Ты должен окупить затраты.
  Надеюсь, что от Империи будут щедрые дотации...
  И вливания в твою армию.
  Ты же - делись с нами.
   - Сержантка, - мама закричала. - Сержантка Мишель!
  Ваш командир желает...
  Желает принять командование.
   - Чичас! - Из люка космолета вылетели веревки.
  По ним спускались люди.
   - Космодесантники! - Я прошептал. - Мои!
  И не по трапу спускаются.
  А по-старинке.
  На канатах!
   - Господин лейтенант Самилака! - Ко мне чеканила шаг девушка.
  "Ой, мой! - Я покрылся потом. - У неё груди еще больше, чем у Фиби.
  Талия уже.
  Ноги длиннее.
  Она - прекрасна!"
  Девушка...
  Вернее - сержантка резко остановилась передо мной.
  Смотрела в глаза.
  Руку вскинула в приветствии:
   - Синьор лейтенант Самилака!
  Я - твоя сержантка.
  Мишель!
  Твой взвод прибыл по твоему приказу.
  Ждем твоих распоряжений! - Мишель задрала подбородок.
  Застыла.
  За ней строились космодесантники.
  "Сразу видно - опытные, - я мысленно заикался. - Побитые войнами.
  Войнами с жухраями.
  Глаза ледяные.
  В них светится отрешенность.
  И готовность.
  Надеюсь, что это - готовность умереть за своего командира.
  А я - командир.
  Их командир!"
  
  КОМАНДОВАТЬ - СПЛОШНОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ!
  
  "Что же делать? - Я перевел взгляд на сержантку Мишель. - Одета она - по-боевому.
  Узкие коротенькие шортики.
  Шортики цвета хаки.
  Космодесантные сержантские ботинки.
  И...
  Бронежилет.
  Бронежилет на голое тело.
  Под ним - только сиськи. - Я сглотнул. - Так положено в армии?
  Или сержантка Мишель хочет меня соблазнить?
  Или, может быть, ей всё пофигу.
  Она привыкла ко всему.
  Наверно, принимает душ вместе с остальными космодесантниками.
  Я слышал о подобном.
  И никто к ней не пристает.
  Потому что...
  
  ПОСЛЕ БОЯ - НЕ ДО ЛЮБВИ".
  
   - Сержантка! - я постарался, чтобы мой голос звучал громко.
  Чётко.
  Но он дал петуха.
  Поэтому я пропищал. - Сколько тебе лет?
   - Девятнадцать лет, гер лейтенант Самилака.
   - Девятнадцать, - я водил носком туфли по бетону.
  По бетону космодрома. - А уже опытная.
   - Так точно, монсиньор лейтенант Самилака.
  Я закалена в боях.
  Испытай меня.
   - Позже, - я прокашлялся в кулак.
  Опустил взгляд. - Позже испытаю.
  А теперь! - Мой голос дрожал. - Прошу к столу!
  К праздничному столу!
  Отпразднуем великое событие.
  И подумал:
  "Конечно, я должен был спросить разрешения.
  Разрешения у моего отца.
  И у матушки.
  Прежде, чем приглашать мою армию к столу.
  Но...
  У меня теперь есть армия.
  А командир не спрашивает разрешения у гражданских.
  У жалких гражданских!"
  Я задумался.
  А сержантка Мишель, как крикнет:
   - Взвод!
  Равняйсь!
  Смирна!
  Слушай приказ командира.
  Сэр лейтенант Самилака приказывает нам.
  Поставил боевую задачу - праздновать.
  
  ПОСТАВИТЬ БОЕВУЮ ЗАДАЧУ ТРУДНЕЕ, ЧЕМ ЕЁ ВЫПОЛНИТЬ.
  
   - А рыба будет? - бородатый космодесантник спросил.
  Лениво почесал ягодицу.
  Левую.
   - Мааалчать! - Сержантка Мишель взвилась.
  Побежала к бывалому космодесантнику. - Капрал Абрамович! - Атставить!
  Разговорчики в строю.
  Как ты смеешь?
  Командир отдал приказ.
  Приказ - праздновать.
  А ты вопросы задаешь.
  Без разрешения.
  И почесываешься.
  Да, знаешь, что я с тобой сделаю?
  За это? - сержантка Мишель напирала.
  Грудями.
  Против её грудей не возразишь. - Я тебе кишки выпущу.
  Шкуру с тебя с живого сдеру.
  Калёным железом прижгу.
  Пытки жухраев тебе покажутся детским утренником.
   - Да я - шо?
  Я только спросить! - Капрал Абрамович не удержал равновесия.
  Упал на задницу.
  Космодесантники загоготали радостно.
   - Атставить!
  Смех в строю! - сержантка Мишель приказала.
   - Пусть радуются! - Я пробубнил.
   - Гер лейтенант Самилака.
  Это приказ?
  Чтобы все радовались?
   - Вольно, - я вспомнил слово.
  Ведь я много играл в солдатиков.
  Даже Устав изучил.
  Для солдатиков Устав. - И рыба будет, - я махнул рукой.
  И тут же засмущался. - Наша семья богатая.
  
  ЧТО ЖЕ ЗА БОГАТСТВО БЕЗ РЫБЫ?
  
   - В колонну по одному! - сержантка Мишель уже командовала.
  Поняла меня правильно. - Нааалево!
  Для приёма пищи...
  Круууугом!
  Шааахом арш!
  Песню запевай!
  "Будет еще и песня?" - Я ликовал.
   - Мы - солдаты молодцы.
  Любят нас красавицы! - Опытные десантники вошли в дом.
  Мои космодесантники!
  С моей командиршей.
  Семья уже сидела за столом.
  Фиби - новая подружка моей сестры - подкладывала ей в тарелку вкусности.
  Ухаживала за моей сестрой.
   - Мама.
  Папа. - Я почувствовал, что краснею. - Познакомьтесь.
  Это моя рота.
  Рота.
  Познакомься.
  Это мои родители.
   - Здравия желаем! - громыхнуло приветствие.
  Канделябры отвалились.
   - Присаживайтесь, - я присел к столу. - Места и еды всем хватит.
  Наши повара готовят с избытком.
  На всякий случай.
  Если кто придет...
  А, если никто не приходит, то отдаем оставшееся собакам.
  И свиньям.
   - Командир!
  Я с тобой! - ко мне присела сержантка Мишель. - По правую руку командира. - Какие будут приказания?
   - Сержантка... - Я прокашлялся в кулак. - Мишель.
  Кушай!
  Кушайте!! - Я опустил взгляд.
  Лучше бы я этого не делал.
  Бронежилет не плотно прилегал к телу сержантки.
  Я увидел груди.
  Вид сверху.
  И розовые соски.
   - Приступить к приёму пищи! - сержантка Мишель гаркнула.
  Её крик охладил меня.
  
  ЕСЛИ В ТОНКИЙ МОМЕНТ КТО-ТО ЗАКРИЧИТ В УХО, ТО ТОНКИЙ МОМЕНТ ЛОПАЕТСЯ.
  
  Все смотрели на меня и на сержантку Мишель.
  Прислуга обомлела.
  Некоторые пищали.
  От восторга пищали.
  Дворецкий замер на месте.
  Мои родители смотрели на нас сияющими глазами.
  Минуту спустя сержантку Мишель вздохнула.
  Глубоко вздохнула.
  Её грудь тоже вздохнула.
  Волнующе.
  
  
  ГЛАВА 1021
  
   - Ах!
  Как чудесно!
  Как чудесно! - сержантку воскликнула.
   Дафна подпрыгнула.
  Три раза.
  Она была на это мастерица.
  Большая мастерица.
   - Спасибо за стол, - огромный десантник поднял бокал. - Весь год мы воевали.
  В частном порядке воевали с жухраями.
  Ведь мы были в отставке.
  Пока вы нам не выкупили лицензию.
  Лицензию воевать...
  
  ЧТОБЫ ВОЕВАТЬ, НУЖНО СНАЧАЛА СПРОСИТЬ РАЗРЕШЕНИЯ.
  
  Мы были злыми.
  Злыми и своенравными.
  И ни разу нас не наградили.
  Не наградили чудесным столом.
  И замечательной едой. - Космодесантник схватил утку.
  И жевал её вместе с костями.
  Все засмеялись.
   - Я на минутку, - я поднялся. - Сейчас вернусь.
   - Я буду сопровождать, - сержантка Мишель тоже встала. - Я должна быть рядом.
  Ты - мой командир, сэр лейтенант Самилака.
  Я должна тебя защищать.
   - Но...
  Я.
  Йа... - Мой голос снова сорвался. - Я в туалет.
  Пописать! - Меня бросило в пот.
  В ледяной пот.
   - Тем более.
  Монсиньор лейтенант Самилака.
  Туалет - опасное место.
  Чаще всего жухрайские диверсанты поджидают наших командиров в туалете.
  В туалете человек расслабляется.
  А тут, каааак выпрыгнут жухрай.
  Из-за занавески.
  Кааак набросится.
  Со мной пару случаев было.
  Когда я уединялась в ванной комнате.
  Жухраи набрасывались.
  Но я всегда при оружии.
  Даже, когда голая.
  Я спалила диверсантов.
   - А...
  Может быть, это были не жухраи? - Я пропищал.
  Робко.
  Надо же уяснить, что и меня может поджидать. - Не диверсанты жухрайские.
  А, например, поклонники.
  Твои поклонники.
  Которые подсматривали за тобой.
   - Может быть, - сержантка Мишель не смутилась. - Возможно.
  Но...
  
  КОГДА ПОДГЛЯДЫВАЕШЬ ЗА ДЕВУШКОЙ, БУДЬ ГОТОВ, ЧТО ДЕВУШКА ТЕБЯ УНИЧТОЖИТ.
  
   - Ага! - я задрожал.
  Подумал:
  "Наверно, это намёк.
  Предупреждение мне.
  Чтобы я не подглядывал за ней.
  Когда она будет принимать ванну.
  Но я и не собирался.
  Не думал даже подглядывать.
  Разве, что...
  Если буду мимо проходить.
  А дверь в ванную будет открыта".
   - Гер лейтенант Самилака!
   - Да, сержантка Мишель.
   - Но и ты.
  Ты должен будешь сопровождать меня.
  Когда я стану принимать душ.
  Нет.
  Это не для моего благополучия.
  А - для твоего.
  Потому что я не должна тебя упускать из вида.
  А мыться мне надо.
  Поэтому, я прошу.
  Милостиво умоляю.
  Не отходи от меня.
  Не пропадай из вида.
   - Я понял, - я не смел сопротивляться.
  Тем более что все на нас смотрели.
  С интересом. - Пойдем.
  А то на нас все пялятся.
   - Самилака!
  Презервативы не забудь! - Мой отец заржал.
  Я бросил на него взгляд.
  Испепеляющий.
  Я надеялся, что взгляд будет испепеляющий.
  Но понял, что взгляд - испуганный.
  И смущенный.
  Но сержантка Мишель сделала вид, что ничего не произошло.
  
  НУЖНО НЕ ЗАМЕЧАТЬ ТО, ЧТО МОЖЕТ ИСПОРТИТЬ НАСТРОЕНИЕ.
  
  Мы пошли по коридору.
   - Сержантка Мишель.
   - Да, сэр лейтенант Самилака.
  И...
  Когда рядом нет подчиненных...
  Не утруждай свой язык моим воинским званием.
  Просто называй - Мишель.
   - Тогда и ты...
   - Никак нет, монсиньор лейтенант Самилака.
  Ты для меня - командир.
  Даже, когда спишь.
   - Хм!
  А спать мы...
  Когда я лягу спать.
  Ты тоже будешь меня сторожить?
   - Конечно!
  Ваше превосходительство лейтенант Самилака!
  Спальня - не менее опасное место, чем туалет.
  И чем ванная комната.
  В спальне часто прячутся диверсанты.
  Жухрайские подлые шпионы.
  Под кроватью прячутся.
  В шкафах.
  А ночью норовят в окно залезть.
  Поэтому, я буду бдить.
  Спать с тобой рядом.
  Прижиматься к тебе.
  Даже закину ногу на твою талию, гер лейтенант Самилака.
  Чтобы проснуться, если тебя потащат.
  
  ВРАГ ЛЮБИТ ПРЯТАТЬСЯ В СПАЛЬНЕ.
  
  Дон лейтенант Самилака!
  Ты можешь спать голый.
  Я привыкла к виду голых мужчин.
  Ведь мы вместе принимаем душ.
  Душ в казарме.
  И сплю я обнаженная.
  Насмотрелась разного.
  Но остаюсь чистой.
  Девственно чистая.
  Я девушка...
   - Во как... - я остановился. - Мы пришли.
  Я пришел.
  Подожди меня.
   - Не положено! - сержантка Мишель смотрела мне в глаза. - По Уставу космодесантной службы не положено.
  Я сначала должна осмотреть туалет.
  А потом - присутствовать.
   - Присутствовать? - Я подавился.
  Вопрос застрял в горле. - Во время...
   - Всё время нахождения командира в комнате для справления нужды...
   - Звучит ужасно.
  Я стесняюсь. - Сказал и запнулся.
  Надо же - прокололся.
  Командир стесняется.
  Командир космодесантников.
   - Командир имеет право на все чувства, - сержантка лейтенант Самилака отчеканила.
  Это тоже из устава. -
  
  ПОДЧИНЕННЫЕ НЕ ДОЛЖНЫ ВЫКАЗЫВАТЬ СВОИХ ЧУВСТВ.
  
  А еще лучше, если у подчиненных чувства отсутствуют. - Сержантка Мишель вошла в ванную комнату.
  Осмотрела её.
  Закрыла окно.
  Я не стал говорить, что в нашем замке установлены системы охраны.
  Новейшие.
  Космодесантница лучше меня знает, что должна делать.
  Даже в унитаз Мишель заглянула.
   - Все чисто, гер командир лейтенант Самилака!
   - Отвернись.
   - Не положено.
  По Уставу не положено.
  Если я отвернусь, то не смогу следить за тобой.
  А тебя могут похитить.
  Жухраи...
  "Кошмар, - я подумал. - Но я должен смириться.
  Я же хотел на войну.
  И получил...
  Я должен привыкать к армейским привычкам.
  И законам". - Я расстегнул штаны.
  Высунул.
  Закрыл глаза.
  "Я на море!
  Вокруг меня никого нет.
  На тысячи парсек.
  Я один.
  Поэтому я могу.
  Могу пописать.
  Спокойно".
  Но не получалось.
  Успокоить себя не получалось.
  И пописать не получалось.
  
  ЧЕМ БОЛЬШЕ ПЫТАЕШЬСЯ УСПОКОИТЬСЯ, ТЕМ СИЛЬНЕЕ ВОЛНУЕШЬСЯ.
  
   - Сержантка...
  Мишель!
   - Да, господин лейтенант Самилака!
  Помочь?
   - Чем ты мне поможешь? - Я смутился.
  В очередной раз.
  Кажется, что не выходил из состояния неловкости. - Здесь не поможешь.
  Это личное.
   - Можно помочь! - сержантка подскочила.
  Протянула руку.
  И схватила меня за... - Я подержу пока.
  Это должно помочь.
   - Отставить! - Я чуть в обморок не упал.
  Рука Мишель исчезла.
  Я даже расстроился.
  Надеялся, что сержантка будет настаивать. - Я хотел спросить.
  Но это только между нами.
   - Разумеется, монсиньор лейтенант Самилака!
  Разговор между командиром и подчиненным не выходит за рамки...
   - Мой голос.
  Он не слишком командный?
  Иногда голос срывается.
  На тонкий.
  На петушиный.
  Я должен выработать командный голос?
   - Никак нет, дон лейтенант Самилака!
  Командир никому не должен.
  Ничего не должен.
  Даже больше скажу.
  
  КОМАНДИР ОБЯЗАН БЫТЬ МЯГКИМ И БЕЗВОЛЬНЫМ.
  
  Это отличает командира от подчиненных.
  Солдаты лучше относятся к командиру, которого не понимают.
  Мой прежний командир лейтенат Андрейченко был из музыкальной семьи.
  Играет на пианине.
  Мы стоим.
  По постойке Смирна стоим.
  И не двигаемся.
  Лейтенант доиграет своё.
  Пройдется перед строем.
  Спросит кого-нибудь.
  Хочет узнать впечатление от своей игры.
  И название пьесы спросит.
  А мы же не знаем...
  Тогда лейтенант Андрейченко...
  Снимет белые перчатки.
  Лайковые перчатки.
  И кому-нибудь по мордасам нахлещет.
  За незнание классической музыки.
  Ах!
  Как мы его уважали!
  Как его боялись!
  Огромные бывалые десантники дрожали.
  Боялись ему на глаза попасться.
   - Йа.
  Я тоже, - я почувствовал, как уже пописал.
  Отвлекся на беседу.
  И всё прошло прекрасно. - На роялях играю...
  Я приревновал.
  Уже выходил из туалетной комнаты.
  
  ИЗ НЕПРИЯТНОЙ СИТУАЦИИ НУЖНО БЫСТРО ВЫБИРАТЬСЯ.
  
   - Дон лейтенант Самилака!
   - Да, сержантка Мишель.
   - Я тоже.
  Постой рядом.
  Чтобы лишний раз не ходить.
  Не посещать.
   - Но я отвернусь, - я отвернулся. - Делай своё дело, сержантка Мишель.
  Ты за мной присматриваешь.
  А мне на тебя смотреть не обязательно. - Я икнул.
  Мишель сделала своё.
  Своё дело.
  Быстро.
  По-космодесантному.
   - Дон лейтенант Самилака!
  Я к празднику готова.
   - Пописала...
  Мишель.
  Не смущай меня.
   - Господин лейтенант Самилака!
  Разреши обратиться.
   - Обратиться в кого?
  В оборотня? - Я не сразу понял.
  О чём моя подчиненная говорила.
  Потому что туалетная комната выбила из меня мозги.
  Но Мишель поняла, как шутку.
  К моему счастью.
   - Хахаха!
  Монсиньеор лейтенант Самилака!
  Смешно!
  Обратиться в оборотня.
  Нет.
  Хочу к тебе обратиться по уставу.
  По воинскому Уставу космодесантной службы.
   - Обращайся, сержантка! - Я принял важный вид.
  Хотя смущался.
  Очень смутился.
   - У тебя, гер лейтенант Самилака, штаны не застегнуты.
  Ты пописал.
  А застегнуть забыл.
  Позволь! - и сержантка быстро застегнула мои штаны.
  "Ого! - Я подумал. - Надо быть начеку.
  
  ЕСЛИ ДЕВУШКА ЗАСТЕГИВАЕТ МНЕ ШТАНЫ, ТО ЭТА ДЕВУШКА ЗАСЛУЖИВАЕТ ПОВЫШЕНИЯ ПО СЛУЖБЕ".
  
  Мы вернулись к столу.
  К праздничному столу.
  Но за столом никого не было.
  Кроме...
  Кроме моих космодесантников.
  Они сидели с вытаращенными глазами.
   - Все ушли в сад! - Я подпрыгнул. - В саду какое-то будет представление.
  Праздничное.
  Бежим!
   - Рота, окончить приём пищи, - сержантка Мишель скомандовала. - Рота!
  Подъем! - И выбежала первой.
  За ней - космодесантники.
  С грохотом ботинок.
  И с бряцаньем оружия.
  "Меня уважают", - я подумал.
  А в саду...
  В саду огромная пальма была разукрашена.
  Увешана золотыми яблоками.
  Серебряными абрикосами.
  На ней, словно цветы или бутоны, росли орехи.
  Разные орехи.
  Засахаренные орехи.
  Орехи в шоколаде.
  Орехи в йогурте.
  
  ЧЕМ БОЛЬШЕ СЛАДОСТИ, ТЕМ БОЛЬШЕ РАДОСТИ.
  
  Пестрели конфеты.
  И было много других сладостей.
  Но больше всего украшали пальму свечки.
  Сотни черных свечек.
  Малюсеньких свечек.
  Они сверкали.
  Как вспышки сверхновых.
  Радовали глаза.
  Зеленые огни черных свечек.
  Потом дворецкий поджег пальму.
  Она начала трещать.
  Залитая огнем.
  Пальма озаряла все вокруг.
  И манила сорвать с нее горячие сладости.
  Вокруг пальмы все пестрело.
  И сияло.
  Чего только не было на траве.
  Всё было.
  Журналы для взрослых.
  Игрушки для детей.
  Невозможно описать.
  Стояли балерины.
  Они были накрашены.
  Как куклы сияли.
  
  БЕЗ БАЛЕРИН ПРАЗДНИК - НЕ ПРАЗДНИК.
  
  Балерины были в шелковых платьицах.
  И в белых трусиках.
  Пили кофий.
  Чашечки маленькие.
  Малюсенькие чашечки.
  Самые дорогие чашки в нашем доме.
  Из доисторического фарфора чашки.
  Гости любовались балеринами.
  Рассматривали их со всех сторон.
  Без устали повторяли:
   - Ах!
  Какие красивые балерины!
  Ах!
  Какие на них милые платьица.
  И трусики миленькие!
  И балерины позволят.
  Наверняка позволят.
  Дадут примерить их платьица и трусики.
  Мне подкатили гравицикл.
   - О!
  Новенький гравицикл! - Я восхитился. - Мне?!!
  Подарок.
  Но он же - дорогущий!
  Гравицикл с тахионным подсосом.
  Я вскочил на гравицикл.
  За свою безопасность не беспокоился.
  Гравицикл - наисовременнейший.
  Не даст ездока в обиду.
  
  ВСЁ НОВОЕ - МАНИТ.
  
  Медленно проехал вдоль строя космодесантников.
  Моих космодесантников.
   - Здравия желаем, господин лейтенант Самилака! - космодесантники кричали.
  Бросали вверх каски.
  Космодесантники под присмотром сержантка Мишель.
  Она за ними присматривает.
  А я - командую.
  "Интересно, - я подумал. - Если я прикажу.
  Прикажу всем моим космодесантникам застрелиться.
  Выполнят ли они мой приказ?
  Не подчиниться - нельзя.
  А подчиниться - убить себя. - У меня начало зудеть в носу.
  Так хотелось приказать.
  Посмотреть, что будет.
  Но я себя остановил. - Нет.
  
  Если космодесантники убьют себя, то, кто будет мне подчиняться?
  Я потеряю свою армию.
  Маленькую армию.
  Армия величиной с роту..."
  Я спешился с гравицикла.
   - Лютый зверь этот гравицикл, - я задрал подбородок.
  Но при этом смутился.
  Ужасно смутился. - Я его укрощу.
   - Шевалье лейтенант Самилака, - сержантка почувствовала моё состояние.
  Неуверенное состояние. - Желаешь провести смотр?
  Смотр строя?
  
  КОМАНДИР ДОЛЖЕН РЕГУЛЯРНО РУГАТЬ СВОИХ ПОДЧИНЕННЫХ.
  
   - Ах!
  Да! - я с благодарностью посмотрел на сержантку.
  Кивнул.
  И приступил к осмотру.
  К осмотру строя. - Космодесантники!
  Вы одеты великолепно.
  Красные со звездами мундиры.
  Шитые золотом.
  Приклады бластеров - серебряные.
  Портянки - белоснежные.
  Можно подумать, что вас только что выпустили из мастерской известного стилиста "Круассана"".
  Я присел под пальму.
  Под обгоревшую пальму.
  Искал не подгоревшие орехи.
  Мои космодесантники угомонились.
  Взяли журналы для взрослых.
  Сержантка Мишель стояла рядом со мной.
  По постойке смирна.
  Наверно, ждала моих указаний.
  Или...
  Просто стояла.
  Надо освежить в памяти устав космодесантной службы...
  
  БЕЗ ХОРОШИХ ЗНАНИЙ ЛЮБВИ НЕ БУДЕТ.
  
  Космодесантники.
  Умудренные опытом.
  Прожжённые космодесантники то и дело ахали.
  И охали.
   - Ах!
  Какие голограммы!
  Цветочки.
  В цветочках разукрашенные артисточки!
  Хорошенькие играющие скрипачки.
  Все голые.
  Чудесные журналы! - Космодесантники сопели.
  Вдруг, прозвенел колокол.
  Наш центральный колокол.
   - Дюсельдорф прилетел! - Я вскочил.
  Увидел Дафну.
  Она бежала к космодрому.
  К нашему частному космодрому.
  Рядом с Дафной бежала её подарок.
  Фиби...
   - Почему Фиби голая? - я пробормотал.
  Краем глаза заметил, как напряглась сержантка Мишель.
  Ей не понравился мой интерес к подружке Дафны.
   - Теперь черед подарков Дюсельдорфа! - я закричал.
  Подбежал к его космояхте.
  Курьерская космояхта.
  Из неё роботы грузчики выкатили нечто.
  Нечто большое!
  Огромное!
   - Танк?
  Космотанк? - я застыл.
   - Рота!
  Готовьсь! - Раздалось у меня за спиной. - К отражению возможной атаки...
   - Мишель, - я икал.
  От неожиданности икал. - Ничего опасного.
  Наш курьер Дюсельдорф прибыл.
  Он - друг семьи.
  
  ДРУЗЬЯ СЕМЬИ ИНТЕРЕСУЮТСЯ ТОЛЬКО НАШЕЙ МАМОЙ.
  
   - Никак нет, - в глазах сержантки Мишель - черные молнии. - Ваш друг семьи мог переметнуться.
  К жухраям.
  И они поставили перед ним цель - уничтожить твою семью.
  На твою семью мне наплевать.
  Но мы должны защищать тебя.
  Фон лейтенант Самилака!
  Если убьют тебя, то мы не вынесем.
  Не вынесем позора.
  И сделаем себе харакири.
   - Ух, ты! - я пропищал.
  Мой голос стал чужим. - Жаль, что я не увижу, как вы делаете себе харакири.
   - Поэтому, для предотвращения угрозы, - сержантка продолжала, - мы будем в полной боевой готовности.
   - Делайте, как знаете, - я кивнул.
  Мне было стыдно.
  Стыдно за себя.
  Маскировочные сети убрали.
  Сети, которые скрывали подарок курьера.
   - Ах! - Я задрожал. - Не космотанк!
  Но тоже - интересное.
  Лужайка!
  Даже лужайку Дюсельдорф с собой привез...
  На лужайке стоит замок.
  Замечательный замок.
  С множеством окон.
  Окна зеркальные.
  Башни позолоченные. - Я раскрыл рот.
  Все были очарованы подарком Дюсельдорфа.
  Лишь космодесантники деловито разворачивали космопушку.
  Противотанковая космопушка.
  Заиграла музыка.
  Двери и окна небольшого замка распахнулись.
  Все увидели чудо!
  В залах прохаживались гимнасты и гимнастки.
  Невысокие.
  Компактные.
  
  ГИМНАСТ ДОЛЖЕН БЫТЬ ЧУТЬ ВЫШЕ КАРЛИКА.
  
  Гимнасты и гимнастки были изящные.
  Очень.
  Гимнастки - в шляпках.
  Шляпки с перьями.
  И в блестящих трико.
  В люстрах замка горели свечи.
  Центральный зал сиял.
  Под музыку плясали.
  Затем гимнасты переоделись.
  Они были уже не в трико.
  А в коротеньких камзольчиках.
  И в юбочках.
  Юбочки - по самое самое.
  Из окна выглянул атлет.
  Он был в одном плаще.
  Розовый плащ.
  Пронзительно розовый плащ на голое тело.
  Атлет раскланивался.
  Наш курьер Дюсельдорф появлялся.
  И снова уходил.
  Я был зачарован.
  Зачарован замком.
   - Дюсельдорф! - Я услышал голосок моей сестры Дафны. - Пусти меня в замок!
   - Дафна! - Дюсельдорф нахмурился. - Никак нельзя.
  Нельзя тебя пустить в замок.
  Тебе ещё нет восемнадцати лет.
  Тебе - только семнадцать.
  А в замке.
  Мало ли что может случиться.
  Или - много ли чего может случиться.
  Ты - девушка!
  
  ДЕВУШКА, КУДА НИ ПОЙДЕТ, ЛЮБОВЬ НАЙДЕТ.
  
  В замке гимнасты.
  И гимнасточки.
  Один атлет чего стоит...
   - Дюсельдорф! - я выступил вперед.
  Сержантка Мишель - за мной. - Мне уже есть восемнадцать.
  В восемнадцать лет я командую ротой космодесанта.
  Лютого космодесанта.
  Пусти меня в замок.
  Приказываю.
  
  
  ГЛАВА 1022
  
   - Самилака! - Курьер Дюсельдорф показал зубки.
  Вернее - зубы.
  А точнее - то, что осталось от зубов. - Ты мне не командир.
  Я подарю замок твоей семье.
  Но в него нельзя заходить.
  И трогать гимнастов и гимнасточек - тоже нельзя.
  Это - закон.
   - Дюсельдорф!
  Тогда открой ту дверцу.
  Мне интересно посмотреть, что за ней находится.
   - Никак.
  Никак этого нельзя.
  Милый Самилака! - Дюсельдорф возразил. - За этой дверцей - купальня.
  Купальня для гимнасток.
  Когда они вспотеют.
  Вспотеют от танцев.
  В этой купальне гимнасточки резвятся.
  Поэтому - не открою.
   - Ну, тогда, - я протянул... - Вели гимнастке.
  Гимнастке, которая раскачивается на качелях.
  Вели ей подойти к окну.
  И, чтобы помахала ручкой.
   - Этого тоже нельзя, - Дюсельдорф начинал злиться.
  
  КУРЬЕРЫ НЕ ИМЕЮТ ПРАВА ЗЛИТЬСЯ НА ЗАКАЗЧИКОВ.
  
   - Ну, тогда прикажи гимнасткам, чтобы плясали ближе ко мне. - Я хочу рассмотреть их.
  Поближе.
   - Ничего нельзя.
  Ничего этого нельзя. - Тон курьера раздраженный. - правила в замке заведены раз и навсегда.
  Ничего нельзя менять.
   - Ах, так! - Я протянул. - Ничего нельзя.
  Этого.
  Послушай, курьер Дюсельдорф.
  Гимнасты и гимнастки только и знают, что вертеть задницами.
  Что в них толку?
  Толку для меня?
  Они веселятся.
  Веселятся для себя.
  Мне они не нужны.
  Мои космодесантники лучше!
  Да!
  Космодесантники могут маршировать.
  Взад и вперед.
  Могут воевать...
  Если мне вздумается.
  И космодесантники не заперты в замке.
  С этими словами я подошел к космодесатникам.
   - Рота!
  К торжественному параду!
  Выходи! - Сержантка Мишель скомандовала. - Равнение на командира! - Сержантка махнула рукой.
  И...
  Представление началось.
  Сначала космодесантники маршировали.
  Маршировали передо мной.
  Равнение на меня!
  Пройдут туда.
  Развернутся.
  Снова мимо меня маршируют.
  Так - десять раз.
  
  КТО НЕ УМЕЕТ МАРШИРОВАТЬ, ТОТ НЕ УМЕЕТ ВОЕВАТЬ.
  
  После торжественного марша космодесантники устроили бои.
  Показательные бои.
  Дрались без оружия.
  Затем - с кинжалами.
  Кричали.
  Ругались грязно.
  Некоторые уже вытирали кровь.
  Все гости были в восторге.
  Глаза дам горели.
  Щеки пылали.
  Потом сержантка Мишель выступала соло.
  Стреляла из бластера по мишени.
  Мишень голографическая.
   Сержантка стреляла лежа.
  Сидя.
  Стоя.
  С боку.
  В прыжке.
  В кувырке.
  С закрытыми глазами.
  И ни разу не промахнулась.
  Во время кувырков левая грудь сержантки выскочила из бронежилета.
  Но сержантка этого не замечала.
  Зато заметили все.
  И вопили восторженно!
  
  ГОЛАЯ ЖЕНЩИНА ОТВЛЕЧЕТ ОТ ЛЮБОГО СОБЫТИЯ.
  
  Затем космодесантники устроили стрельбу.
  Массовую стрельбу.
  Из всех орудий.
  Небо заволокло дымом.
  В глазах щипало.
   - Братец! - Ко мне подошла Дафна.
  Она держала за руку Фиби. - Мне тоже наскучили гимнасты.
  Их танцы.
  И вычурность гимнасточек противна.
  Они только собой любуются.
  А мне что от этого?
  Что я с этого имею?
  Наш Дюсельдорф - козёл.
  Старый козёл.
  Привез подарок.
  А подарок - бесполезный.
  Но я девочка добрая.
  Послушная.
  Поэтому я не сказала Дюсельдорфу, что он козёл.
   - Определенно! - я процедил сквозь зубы.
  Смущенно опустил голову.
  Мы подошли к родителям.
  И к Дюсельдорфу.
  Мои космодесантники остановились в десяти метрах от меня.
   - Мой замысловатый подарок не для ваших детей, - Дюсельдорф косил глаза на меня и на Дафну. - Поэтому...
  Я забираю свой дворец.
  С гимнастами.
  И с гимнасточками.
  
  ДОРОГОЕ НЕ ДАРЯТ.
  
   - Подаренное назад не требуют, - мамочка возразила. - Мне понравился атлет.
  Атлет в розовом плаще.
   - А мне - гимнасточка на бревне! - Папенька пропищал за маминой спиной.
  Мама на него цыкнула.
  Зло цыкнула.
   - Дюсельдорф! - Мама прижалась к курьеру. - Покажи мне свод законов.
  Законы, по которым живут гимнасты в твоём дворце.
  Прекрасном дворце.
   - И гимнасточки! - папенька шмыгал носиком.
   - Я вам покажу.
  Покажу всю подноготную. - Дюсельдорф повеселел.
  Снова сиял. - Проведу по дворцу.
  Расскажу о законах.
  Вы - не ваши глупые дети. - Дюсельдорф ввел наших родителей в зал.
   - Самилака! - Моя сестренка взяла меня за руку. - Ты доволен?
   - Доволен чем?
  Или кем?
  Дюсельдорф не пустил меня в замок.
   - Доволен подарками?
  Другими подарками?
   - Доволен!
  Очень!
  Слишком! - Я облизнулся. - Моя рота космодесантников.
  Мой космокрейсер!
  Моя...
  Хм...
  Бравая сержантка Мишель!
  Всё - замечательно.
  Не говоря уже о новеньком гравицикле.
  А ты? - Я сжал ладошку Дафны. - Сестренка.
  Рада своим подаркам?
   - Дааа, - Дафна протянула.
  Захихикала. - Фиби - потрясающая.
  У неё столько талантов.
   - Я ещё не все таланты раскрыла! - Фиби приняла выгодную позу.
  
  КРАСИВО ВЫГЛЯДЕТЬ - ВАЖНЕЕ, ЧЕМ БЫТЬ ГЕНИЕМ.
  
   - Дети!
  Самилака!
  Дафна! - Дюсельдорф вышел из замка.
  За ним андроиды тащили манекены.
  Одни манекены были золотого цвета.
  Другие - серебряного. - Я дарю вам пряничные манекены.
  Они вкусно пахнут.
  Пряниками.
   - Как мило! - Я и Дафна обрадовались.
   - Дафна! - Мама выбежала из замка.
  Её щеки горели.
  Алые маки расцвели на щеках. - Я тебе принесла леотар.
  Леотар - купальник для гимнастов.
  Примерь его.
   - Мама?
   - Да, дочка.
   - Ты хочешь, чтобы я разделась?
  Разделась здесь?
  Перед всеми?
  Перед гостями?
  Перед Дюсельдорфом?
  Перед ротой космодесантников?
  И голая запуталась в купальнике?
  Ты этого хочешь?
   - Почему бы и нет? - мама пожала плечами. - Ты уже - взрослая девочка...
   - Взрослая девочка? - Дафна завизжала. - Как на цепь сажать в темной комнате.
  В ледяной комнате.
  Так я уже взрослая.
  А как в замок входить.
  В замок, который нам подарили - так я ещё маленькая.
  Мама!
  Я тебя засужу.
  За то, что ты принуждаешь меня.
  При свидетелях заставляешь раздеться догола.
  Органы опеки лишат тебя материнства.
  
  НЕ ГОВОРИ ЗА ДРУГИХ.
  
   - Дафна!
  Это не то, о чем подумала, - мама кусала губы. - На самом деле я не хочу тебе причинить вред.
  Наоборот!
  Мы приготовили для тебя подарок.
   - У меня уже есть подарок.
  Фиби.
   - Фиби - твоя подружка.
  А мы тебе приготовили служанку.
  Особую служанку.
  Надеемся, что ты найдешь её.
  Сама.
  В толпе.
  Чутье тебя не должно подвести.
  Ведь ты из богатого рода.
  
  А У БОГАТЫХ - СВЕРХ ЧУТЬЁ.
  
   - Я пройдусь, - Дафна кивнула. - Может быть, я прощу тебя.
  Твой дурацкий порыв.
  Самилака?
   - Да, Дафна.
  Пройдём вдвоём.
  Как брат и сестра.
   - С удовольствием, Дафна, - я обрадовался.
  Я и Дафна направились к празднующим.
   - Фууу, - я выдохнул. - Дафна.
  Ты же знаешь, насколько я стеснительный.
  Мне было неловко.
   - Что неловкого, братец?
   - Во-первых, твоя подружка.
  Фиби.
  Которую тебе подарили.
  Она - обнаженная.
  А я...
  Я ещё не...
   - Самилака.
  Я знаю, - в глазах Дафны светится доброта. - Ты - ещё девственник
  И очень заинтересовался Фиби.
  Моей Фиби.
  Но я тебе её не дам.
  Ты её испачкаешь.
  И она мне будет не нужна.
  У тебя же есть сержантка.
  Красавица Мишель.
  Она - чудо!
  Ты с ней можешь потерять девственность!
   - Дафна! - Я воскликнул.
  Между лопаток побежали струйки пота.
  Ледяного пота. - Что ты говоришь!
  Мишель - моя подчиненная.
  Как и все космодесантники.
  И она...
  Мишель тоже девственница.
  
   - И они обязаны делать всё, что ты прикажешь.
   - Не говори глупости.
  У нас - субординация.
  И...
  Сержантка Мишель - не такаая...
   - ХАХАХА!
  Самилака!
  Мой милый скромный братец!
  Я же вижу...
  Что Мишель в тебя влюбилась.
  С первого взгляда.
  И прячет любовь за холодными уставными отношениями.
   - Влюбилась?
  В меня?
  Не может быть.
  В меня никто не влюблялся.
  В меня невозможно влюбиться.
  Вздор!
  Чушь!
   - Самилака.
  Поверь мне.
  Я - девушка.
  И тонко чувствую, что нужно другим девушкам.
  
  ДЕВУШКА ДЕВУШКУ ПОЙМЕТ С ПЕРВОГО ПОЦЕЛУЯ.
  
   - Не желаю! - Я затопал ногами. - Не желаю слушать.
  Это все - ложь!
   - Успокойся, братец, - Дафна успокаивающе погладила меня по руке. - Мы заняты.
  Делом заняты.
  Я должна найти служанку.
  Служанку, которую родители мне подарят.
  А то тебе надарили гору.
  А мне всего лишь одну Фиби.
  Правда, Фиби может быть лучше всех твоих подарков...
  Но...
  Я же не могу заставить Фиби мне прислуживать.
  Это всё испортит.
  Поэтому нужна ещё и служанка.
  Достойная меня.
  Мама сказала, что мне чутьё подскажет.
   - Может быть та? - Я указал на девушку.
  Она стояла под зонтиком.
  И рассматривала соловья.
  Соловей на ветке розы.
   - Да ты что? - сестра фыркнула. - Самилака. - Ты совсем берега потерял.
  У тебя нет чутья.
   - Но девушка красивая.
  Почему бы ей не быть твоей служанкой?
   - Фи!
  Самилака.
  На расстоянии видно, что мы не сойдемся характерами.
   - Зачем служанке характер?
  Служанка должна работать.
  
  СЛУЖАНКА С ХАРАКТЕРОМ - НЕ СЛУЖАНКА.
  
   - Нет.
  Если я не сойдусь со служанкой, то она мне в кофе будет плевать.
   - Может быть та?
  Которая на флейте играет?
   - На флейте играет?
  Ну, и пусть играет! - Дафна прошла дальше.
  И остановилась.
  Как вкопанная. - Кажется...
  Кажется, я нашла.
  Вижу служанку, о которой говорила маменька.
   - Хде?
   - Я только сейчас заметила.
  Раньше её не видела.
  Потому что твои космодесантники...
  Они закрывали вид.
  Вид на эту девушку.
   - Да где же?
   - Под пальмой.
   - Но пальма сгорела.
   - Самилака.
  Не все пальмы сгорели.
  Вот.
  Под пальмой стоит.
  Замечательная девушка.
  Ведет себя тихо.
  Скромно.
  Спокойно ожидает.
  Ждет, когда дойдет очередь до неё.
   - Хм!
  Для служанки она очень красивая, - я покачал головой. - Аристократичная.
  Даже немного высокомерная.
  Прекрасно сложена.
  Туловище пропорциональное.
  Ножки длинные.
  Стройные ножки.
  Головка миленькая.
  По одежде видно, что девушка воспитанная.
  Благовоспитанная.
  И со вкусом.
  Блестящее короткое платьице.
  Фиолетовое.
  Платье - моделек.
  На левом плече золотой погон.
  Чулочки на подвязочках.
  Конечно, при модельной одежде немного в дисгармонии сапожки.
  Сапожки с золотыми пуговичками.
  Белые лакированные сапожки.
  Выше колен.
  На тончайших каблучках-шпильках.
  Ей не хватает только шляпки.
  Изящной шляпки.
  С колибри.
  
  ДЕВУШКЕ ВСЕГДА ЧЕГО-ТО НЕ ХВАТАЕТ.
  
   - По-моему у неё всё в порядке, - Дафна прищурилась.
  Мы не подходили.
  Разглядывали девушку издалека. - Наша маменька тоже любит высокие сапоги.
  Выше коленей.
  Сапоги на длинных каблучках-шпильках.
  И никто не скажет, что мамочке они не идут.
  Мамочка выглядит дорого.
  Наша милая мамочка. - Дафна перевела дыхание. - Мне эта аристократка служанка понравилась.
  Понравилась с первого взгляда.
  Наверно, она из благородного рода.
  Из обедневшего благородного рода.
  На Имперскую камвольно-прядильную фабрику она не пойдет работать.
  Голубая кровь не позволит.
  А жить в богатой семье - самое то.
  То, что нужно обедневшей аристократке.
  Я подумала...
  Что наша мамочка не сравнится с этой служанкой.
  По миловидности не сравнится.
  Я внимательно вглядываюсь в эту девушку.
  Её лицо светится холодным презрением.
  Ко всем.
  Но при этом...
  Улыбка.
  Загадочная улыбка.
  Глаза зеленоватые.
  Холодные глаза.
  Смотрят неприветливо.
  И недоброжелательно.
  Мне не нужна в служанки простушка с добродушным взглядом.
  Кожа у неё белая.
  Блестящая белая кожа.
  Заметно выступают губы.
  Кроваво алые губы.
  
  ГУБЫ ДЕВУШКИ - МАЯК ДЛЯ МУЖЧИН.
  
   - Ах!
  Маменька! - Дафна воскликнула.
  Наконец. - Я нашла.
  Нашла служанку.
  Которую вы мне приготовили в подарок.
  Эта - красавица девушка, которая стоит под пальмой?
   - Ох, милая доченька, - маменька ответила. - Она будет трудиться.
  Усердно трудиться.
  Для тебя.
  И, может быть, для Самилаки.
  Если ты позволишь.
  Но...
  Эта служанка имеет один талант.
  И будет радовать тебя этим.
  Талантом...
  Да.
  Талантом своим будет радовать.
  Дело в том, что Щаща...
  Её имя - Щаща...
  Она древнего имперского рода.
  Род очень знаменит.
  И прославился род тем, что прапрабабушки были воительницами.
  Очень смелыми воительницами.
  И всегда красивыми.
  У них в роду тысячелетиями оттачивался навык.
  Навык борьбы ногами.
   - Навык борьбы ногами? - Дафна прошептала.
  Зачаровано.
  Глаза затуманились.
   - Да.
  Предки Щащи сжимали голову врага между ног.
  И...
  Раскалывали голову.
  Как орех.
  Как кокосовый орех.
  
  НЕКОТОРЫЕ НАВЫКИ УДИВЛЯЮТ.
  
   - Но...
  Маменька.
  Моя головка. - Дафна провела ладошкой по головке.
   - Тебя Щаща не тронет, - маменька засмеялась. - И твою подружку Фиби не тронет.
  Щаща - миролюбивая.
  Нуууу, как миролюбивая.
  Как борзая собака.
  Борзая спокойная.
  Но, если увидит цель...
  То не остановишь.
  Щаща будет колоть для тебя кокосовые орехи.
  Между ног.
  В смысле коленями.
  И ляжками...
  Или ещё что другое раскалывать.
  Щелкает орехи ногами.
  Поэтому можно звать её Щаща-Щелкунчик.
  Или Щелкунчик.
  Или просто - Щаща.
   - Прикольно! - Дафна захлопала в ладошки.
  Наш папенька вскарабкался на пальму.
  На целую пальму.
  Не на сгоревшую.
  Бережно сорвал два кокоса.
  Бросил вниз.
  Один кокос разбил чашку.
  Это была мамина любимая чашка.
  Голубая.
  Щаща поняла нашего папеньку.
  Без слов поняла.
  
  ПОНИМАТЬ БЕЗ СЛОВ - ИСКУССТВО ГЛУХИХ.
  
  Щаща присела на пенек.
  Пеньки у нас специальные.
  Модерновые пеньки.
  Щаща приподняла юбочку.
  Широко раздвинула ноги.
  И улыбнулась.
  Показала два ряда зубов.
  Белые зубки.
  Жемчужные ровные.
  Но всё равно улыбка Щащи была ледяная.
  Папа вложил один орех между ног Щащи.
  Она зажала его.
  Сдвинула колени.
  И - тресь!
  Щаща раздавила кокосовый орех.
  Скорлупа упала.
  Между ног Щащи потёк кокосовый сок.
  Белый.
  Щаща подняла скорлупки.
  Вместе с кокосовой греховностью.
  Раздала вкусные лакомства.
   - Я поняла, - Дафна подошла к служанке. - Щаща.
  Ты, действительно, ведешь свой род от древних аристократов.
  Имперских.
  И продолжаешь наследие предков. - Дафна вскрикнула.
  Кричала от радости.
  Всё засмеялись.
  Они видели, что моей сестренке понравилась служанка.
   - Но...
  Щаща без трусиков. - Я прошептал.
  Сказал тихо.
  Но сержантка Мишель услышала.
  
  У ДЕВУШЕК СЛУХ ЛУЧШЕ, ЧЕМ У РАДАРОВ.
  
   - Трусики в этом деле мешают, - Мишель говорила четко.
  По-космодесантному говорила.
  Но тихо.
  На уровне слышимости.
  Моей. - Поэтому служанка Щаща не носит трусики.
  Чтобы они не мешали.
  Не мешали раскалывать кокосовые орехи ногами.
  Вернее - между ног.
  Так сказать - производственная необходимость.
   - Ты, откуда знаешь?
  Тебе эта тема близка?
   - Разумеется, гер лейтенант Самилака!
  Ведь я - космодесантница.
  А нас разным видам боя учат.
  Рукопашного боя.
  Если голова жухрая попадет между моих ног...
  Или шея жухрая.
  То я сдавлю.
  И раздавлю голову.
  Или шею врага.
   - Хорошо, что я не жухрай! - Я ответил.
  Машинально сказал.
  И тут же пришел в ужас.
  Что, если сержантка Мишель воспримет мои слова, как домогательство?
  Как намёк.
  Как приставание.
  И желание понравиться.
  Я вспотел.
  Смутился так, что не мог дышать.
  Но...
  Мишель - настоящая сержантка
  Боевая космодесантница.
  Она поняла мои слова правильно.
  Истолковала, как шутку.
  Засмеялась.
  
  ДЕСАНТИЦЫ ЛЮБЯТ ЖЕСТКИЙ ЮМОР.
  
  Праздник продолжался.
  Щаща давила кокосовые орехи.
  И раздавала скорлупки.
   - Щаща, - я подошел.
  Робко взглянул. - Можно я посмотрю на твои бедра?
  На внутреннюю сторону бедер?
  Не подумай дурное.
  Я просто удивлён.
  Ты раскалываешь кокосы.
  Давишь их.
  Коленями давишь.
  Внутренней стороной бедер сжимаешь.
  Но кожа у тебя нежная.
  Гладкая кожа.
  Атласная.
  Шелковая кожа.
  Бархатная.
  Она должна пораниться.
  И на коленях обязаны быть синяки.
  А ничего подобного я не вижу.
  
  
  ГЛАВА 1023
  
   - Нет ничего мудрёного, - Щаща ответила.
  Не улыбалась.
  Но голос ровный.
  Без недовольства. - Ведь моя кожа - мудрость предков.
  Поколения предков старались.
  Раскалывали все, что попадется.
  Давили между ног.
  Поэтому кожа привыкла.
  За тысячелетия.
  И...
  Самилака.
  Брат моей хозяйки Дафны.
  Поверь мне.
  Моя кожа не задубела.
  Не стала черствой.
  Она просто приспособилась.
  И нежная, как у всех девушек.
  Может быть, даже нежнее.
  И чувствительнее.
  Можешь потрогать.
  Проверь.
  Проведи пальцами по внутренней стороне моих бедер.
  Ощути.
  Поймешь, что я не обманываю.
  
  ОБМАНЫВАТЬ МОЖНО ДО СМЕРТИ, А ПОСЛЕ СМЕРТИ НЕ ОБМАНЕШЬ.
  
   - Можно?
   - Нужно! - Щаща откинула головку назад.
  Прелестную головку.
  Закрыла глаза.
  Ноги её широко раздвинуты.
  Я потрогал сначала колени.
  Те места, которые давили.
  Раскалывали орехи.
  Кокосовые орехи.
  Затем провел пальцами по внутренней стороне левого бедра.
  Перешел на правое бедро.
  Тоже на его внутреннюю сторону.
   - Действительно! - Я засмеялся. - Кожа нежнейшая.
  Бархатная.
  Атласная.
  Приятная на ощупь.
  И без единой царапинки.
  Ни одного синяка.
  Я не заметил изменений.
  Изменений, которые могли бы возникнуть после раскалывания кокосовых орехов.
   - Даааа! - Щаща кусала губы.
  По её телу пробежала дрожь.
   - Самилака! - Дафна отстранила меня. - Моя служанка!
  Отстань от неё.
  Она мне служит.
  А тебе служит сержантка Мишель.
  Вот её и можешь трогать.
  Между ног.
  Проверять, какая она на нежность.
   - Но...
  Сержантка Мишель не раскалывает между ног кокосы, - сказал.
  И замолчал.
  Вспомнил, что сержантка рассказывала, что и она может.
  Может раскалывать кокосы.
  Между ног давить.
  И вражеские головы.
  
  В БОЮ КОСМОДЕСАНТНИЦА ДОЛЖНА УМЕТЬ НЕ ТОЛЬКО РУКАМИ, НО И НОГАМИ.
  
  Но сержантка Мишель молчала.
  Хотя всё слышала.
  "Сержантка Мишель выгораживает меня, - я понял. - Не напоминает, что мне известно, что и она может коленями давить твёрдое.
  Мишель понимает, что тогда поставит меня в дурное положение.
  Как забывчивого.
  А командир роты не имеет право что-то забывать".
   - И, вообще, я говорил глупость за глупостью, - сержантка Мишель - образец боевой имперской подготовки.
  И не должна тратить время на раскалывание кокосовых орехов. - И застыл.
   - Уууу!
  У-тю-тю! - Дафна засмеялась.
  Похлопала меня по щеке.
  Ладошкой. - А наш Самилака смутился.
  Личико покраснело.
  Неужели Самилака влюбился?
  Влюбился в свою сержантку. - Обидно смеялась.
  Вместе с ней хихикала Фиби.
  А Щаща.
  Щаща только кивнула.
  Снисходительно.
  Словно знала всё на свете.
  Заранее знала.
  И эти знания её не интересовали.
  
  ЗНАНИЯ - ПУСТОЕ, ХЛЕБ - ПОЛНОЕ.
  
  Меня выручил папенька.
   - Дафна!
  Все поняли.
  Щаща пришлась тебе по вкусу.
  Поэтому заботься о служанке.
  Сама.
  И не забывай о братике.
  И о подружках.
  Они тоже должны пользоваться услугами Щащи.
  Когда понадобится.
  Когда понадобится расколоть орех.
  Кокосовый орех.
   - Господин лейтенант Самилака! - сержантка Мишель стояла передо мной.
  По постойке Смирнааа! - Разреши обратиться к твоему отцу.
   - Разрешаю, - я брякнул.
  "Что сержантка Мишель задумала?"
   - Дон отец сэра лейтенанта Самилаки, - сержантка Мишель чеканила слова. - Осмелюсь доложить.
  Хотя ты и не военный.
  Не мой командир.
  Но ты - отец моего командира гера лейтенанта Самилаки.
  Ты - старый.
  А старость надо уважать...
  Так, вот, дон отец.
  Если моему командиру.
  Моему непосредственному командиру монсиньору лейтенанту Самилаке понадобится расколоть орех.
  Или что-нибудь ещё расколоть.
  То я - к услугам гера лейтенанта Самилаки.
  Я тоже умею ногами давить.
  Коленями.
  И внутренними сторонами бедер давлю.
  Нас так обучали.
  В Учебке.
  Конечно, я не так искусна, как Щаща.
  За мной не стоит мудрость поколений её предков.
  И, возможно, у меня будут синяки.
  И царапины на внутренней стороны бедер.
  Но...
  
  ЦАРАПИНЫ НА ВНУТРЕННЕЙ СТОРОНЕ БЕДЕР УКРАШАЮТ ЖЕНЩИНУ.
  
  А царапины на спине мужчины делают его более загадочным.
  Так что я сама.
  Сама обслужу своего командира.
  Непосредственного командира.
  Дона лейтенанта Самилаку.
  Обслужу...
  В смысле расколю ему, что понадобится.
   - Браво! - Все захлопали в ладоши.
   - Сержантка Мишель, - я понял, что надо что-то сказать.
  Но ужасно смущался. - Объявляю тебе благодарность.
  Благодарность за то, что заступилась за меня.
  За твоего командира. - Я опустил голову.
  Чтобы не видели, как пылают мои щеки.
  От смущения горят.
  Дафна тут же взяла Щащу за руку.
  И повела на лужайку.
  Давала ей раскалывать орехи.
  Но выбирала самые нежные.
  Чтобы Щаще не приходилось слишком расставлять ноги.
  И усердствовать.
  Хотя Щащу это красило.
  Фиби присоединилась в Дафне.
  И любезная служанка Щаща потрудилась и для неё.
  Казалось, что она выполняет свои обязанности, потому что должна
  Но я видел, что игра доставляет Щаще удовольствие.
  Щаща с трудом прятала улыбку.
  
  ИГРАТЬ МОЖНО ВСЮ ЖИЗНЬ.
  
  Тем временем курьер Дюсельдорф стал скучать.
  Дворец с гимнастами его больше на увлекал.
  Дюсельдорф услышал, как щелкают орехи.
  И ему тоже захотелось.
  Захотелось принять участие.
  Дюсельдорф подскочил к Дафне и Фиби.
  Расхохотался
  Натужно хохотал.
  Хохотал так, что испустил газы.
  И панталоны порвались на его ягодицах.
   - Дафна!
  Твоя служанка только и щелкает.
  Щелкает кокосы.
  Неустанно. - Курьер Дюссельдорф достал из мешка два кокоса. - Пусть твоя служанка и мои орехи щелкнет.
  Для меня.
   - Пожалуйста! - Дафна разрешила.
  Курьер Дюсельдорф тут же вложил орех между бедер Щащи.
  Мне показалось, что орех излишне тяжелый.
  Щаща напряглась.
  Но орех не лопался.
   - Слабачка! - Дюсельдорф начал скакать.
  Прыгал от радости. - Ничего твои предки не стоят.
  Тысячи поколений предков.
  Ты всех подвела.
  Не можешь раздавить орех.
  Обыкновенный кокосовый орех.
  Тогда Щаща напряглась.
  По-настоящему.
  И...
  Орех раскололся.
   - Мрамор! - Дафна закричала. - Дюсельдорф.
  Ты - козёл.
  Ты - старый козёл!
  Зачем ты подсунул моей служанке бутафорский кокос?
  Из твердого мрамора?
   - Дафна! - Дюсельдорф прикоснулся к кончику носа.
  Нос у него синий.
  От алкоголя. - Не было сказано, какие орехи можно.
  А какие нельзя давать твоей служанке.
  Я дал кокос.
  Ну и что, что кокос не настоящий.
  А - мраморный.
  Она должна.
  Она обязана была расколоть.
  
  ЕСЛИ РАСКАЛЫВАЕШЬ ОРЕХИ, ТО ДОЛЖНА РАСКАЛЫВАТЬ И КАМНИ.
  
   - Ты просто завидуешь, - Дафна зашипела. - Курьер Дюсельдорф.
  Ты завидуешь, что у меня служанка.
  Замечательная служанка.
  И тебе ещё не понравилось, что твой дворец всем наскучил.
  С дурацкими гимнастами.
  Поэтому ты решил сделать подлость.
  Мне подлость.
  Знаешь, что, курьер Дюсельдорф?
  Ты не расстроил меня.
  Ты даже порадовал.
  Потому что на каждом празднике кто-нибудь сделает гадость.
  Мне или моему брату Самилаке.
  Вот мне и прилетела гадость.
  Так что количество гадостей на одну меня закончилось.
  Я могу продолжать праздновать спокойно. - Дафна отвернулась.
  Склонилась над служанкой.
   - Ах, бедная моя служанка.
  Милая Щаща. - Дафна закричала.
   - Что за дура! - Дюсельдорф сказал. - Берется орехи щелкать.
  Ногами.
  А у самой ноги никуда не годятся.
  Не беда, если колени сломает.
  Да и все ноги переломает в придачу.
  Нечего с ними, слугами, церемониться.
  Дафна!
  Отдавай мне твою служанку Щащу.
  
  СЛУЖАНКА ХОРОША В УМЕЛЫХ РУКАХ.
  
   - Нет!
  Нет!!
  И нет!!! - Дафна закричала.
  С плачем. - Не отдам я тебе служанку.
  Мою милую служанку Щащу.
  Посмотри, как жалостно она сдвигает ноги.
  И показывает белые зубки.
  Ты злой.
  Ты бьешь своих гимнастов.
  И даже позволяешь гимнастам драться между собой.
   - Так полагается!
  Тебе этого не понять!
  Девочка! - Дюсельдорф крикнул. - Служанка Щаща не только твоя.
  Но и моя.
  Она - общая!
   - Да пошёл ты! - Дафна разрыдалась.
  Она помогла Щаще подняться.
  Одернула на ней юбку.
  Тут подошли папенька с маменькой.
  Они приняли сторону курьера Дюсельдорфа.
  К огорчению Дафны приняли.
  "Ничего удивительного, - я подумал. - Родители - это нарочно.
  Чтобы позлить меня и Дафну.
  Отец называет это воспитанием.
  Даже, если родители считают, что Дюсельдорф не прав, то всё равно будут на его стороне.
  Лишь бы - против нас".
  Тогда я подал голос.
  При этом был смущен.
   - Папенька!
  Маменька!
  Вы отдали служанку на попечение Дафны.
  И она уже ей распоряжается.
  И никто не должен вмешиваться.
  Вообще, меня удивляет...
  Удивляет, что курьер Дюсельдорф требует услуг.
  Услуг от пострадавшей служанки Щащи.
  Дюсельдорф должен знать, что без денег даже слуги не работают.
  
  БЕЗ ДЕНЕГ И РАБ БУДЕТ ЛЕНИТЬСЯ.
  
   - Я сделаю вид, что я раскаялся, - Дюсельдорф сопел. - Вы меня кормите.
  Поите
  Даёте денег.
  Поэтому я не могу идти против вас.
  Думайте, что я сконфузился.
  Я оставлю в покое служанку Щащу.
  И орехи мраморные.
  Их тоже оставлю в покое. - Дюсельдор перешел на другую сторону стола.
  Туда, где мои космодесантинки играли в карты.
  Дафна и Фиби кружились около Щащи.
   - Я тебе намажу розовым маслом, - Дафна обещала. - Между ног.
  И ты забудешь, как злой курьер Дюсельдорф издевался.
  Издевался над тобой.
  Дафна повела служанку в свой флигель.
  Я - за ними.
  Сержантка Мишель - за мной.
  Мне было интересно.
  Интересно, что дальше будет.
  Со служанкой.
   - Дон лейтенант Самилака, - сержантка Мишель тихо говорила. - Позволь, я покажу, как надо вести слежку.
  Слежку с преследованием.
  Если ты будешь идти открыто, то нас обнаружат.
  Твоя сестра обернется.
  И увидит, что мы идем за ней.
  Тогда весь сюрприз пропадет.
   - Но я уже подглядывал.
  Подглядывал, чем занимается Дафна.
  Она знает.
  Знает, что я часто подглядываю за ней.
  У нас нет секретов друг от дружки.
  Мы - брат и сестра.
   - Тогда Дафна была одна.
  А теперь с ней - Фиби и служанка Щаща.
  Это уже - другое.
   - Ты так считаешь, сержантка Мишель?
   - Да, монсиньор лейтенант Самилака.
  Я так считаю.
  Я знаю.
  
  НЕ ВСЕ ДЕВУШКИ ЛЮБЯТ, КОГДА ЗА НИМИ ПОДГЛЯДЫВАЮТ.
  
  Следуй за мной.
  Мой комадир. - сержантка Мишель свернула.
  В длинный коридор.
   - Но флигель в другой стороне, - я смутился.
  Почему смутился?
  Да потому, что я всегда смущаюсь.
   - Мы зайдем с тыла, - сержантка Мишель преобразовалась.
  Щеки её пылали.
  Из глаз летели искры.
  Она почувствовала себя на разведзадании. - Проникнем в тыл врага.
  Ошибочка.
  Проникнем в тыл подруг.
  Займем выгодную позицию.
  Наблюдательную позицию.
  Нас никто не заметит.
  А обзор и слышимость будут замечательные.
   - Обещаешь?
   - Так точно, мой командир лейтенант Самилака!
  Обещаю! - сержантка проскользнула за дверь.
  Дверь в сад.
  Мы шли вдоль стены.
  В тени кустов барбариса.
  Под одним из окон сержантка Мишель остановилась.
   - Здесь, гер лейтенант Самилака!
  Нужно подняться до карниза.
  С него перейти на балкончик.
  
  НА БАЛКОНАХ ВСЕ ДЕЛА ДЕЛАЮТСЯ.
  
  И...
  Мы проникнем в помещение. - Мишель подпрыгнула.
  Повисла на руках. - Гер лейтенант Самилака!
   - Да, сержантка Мишель.
   - Подсоби!
  Подставь плечи.
  Я на них встану.
   - Плечи? - Я сконфузился. - Мои?
   - Да, дон лейтенант Самилака!
  Твои плечи!
   - Разумеется, - я подставил плечи.
  Сержантка Мишель на них встала.
  Я взглянул вверх.
  Невольно.
  Непроизвольно.
   - Ой мойо, - у меня вырвался крик.
  Сдавленный крик.
   - Что там? - сержантка Мишель спросила.
  "Наверняка она поняла, - я подумал. - Поняла, отчего я вскрикнул.
  Но делает вид, что не знает".
   - Ничего особенного.
  Выполняй свою задачу, сержантка Мишель. - Мой голос охрип.
  Сержантка еще потопталась на моих плечах.
  Ждала чего-то.
  Но затем со вздохом исчезла.
  Исчезла за густыми зарослями лиан.
  Через пару минут спустилось кресло.
  Кресло на веревках.
   - Дон лейтенант Самилака! - раздалось сверху. - Садись в кресло.
  Я подниму.
   - Но я - тяжелый.
  А у тебя, сержантка, ручки тонкие.
   - Зато здесь есть лебедка!
  "Зачем моей сестре лебедка на балконе?" - Я подумал.
  Присел в кресло.
  Послушно.
  
  ЕСЛИ ДЕВУШКА КОМАНДУЕТ, ТО - ПОДЧИНЯЙСЯ.
  
  Кресло поползло вверх.
  Я прибыл с комфортом.
   - Осторожно, господин лейтенант Самилака, - сержантка Мишель суетилась. - Здесь бортик.
  Не ударься головой.
  Таааак.
  Перекидывай ногу.
  Я помогу. - сержантка Мишель перетащила меня на балкон. - Половина дела готова, дон лейтенант Самилака.
  Входим в спальню твоей сестры.
   - Но...
  Нас же увидят.
   - Дафна отправилась купать служанку Щащу.
  Как пострадавшую.
  Дафна и Фиби будут её долго лечить.
  Так что мы с тобой ещё сериал сможем посмотреть.
   - Ну, тебе лучше знать...
  Сержантка...
  Мишель. - Я развалился на диванчике.
  Сержантка Мишель присела с другого края дивана.
  Я включил сериал.
  Он назывался "Бравые космоартиллеристы".
   - Мне нравится этот сериал, - я признался. - Артисты играют прекрасно.
  Убедительно играют.
  Главный - Туфик.
  Его друг - Мажорский.
  А враг - Сикейрос.
   - Очень! - сержантка Мишель пропищала.
   - Видишь?!
  Видишь, Мишель! - Я хлопал себя по коленям.
  Ладонями. - Туфик заряжает космопушку.
  Ловко он заряжает.
   - Нет, гер лейтенант Самилака.
  Я не вижу.
  С моего угла.
  С угла диванчика голограма расплывается.
   - Так смени место, - я предложил. - Садись ко мне ближе.
  Здесь центр зрения.
   - Так точно, монсиньор лейтенант Самилака, - слушаюсь! - сержантка пересела.
  И так получилось, что прижалась ко мне.
  Диван имеет свойство.
  Свойство образовывать впадину.
  Под тем, кто сидит.
  Подо мной была впадина.
  Диванчик удобно под меня подстроился.
  И...
  Сержантку Мишель диванчик тоже принял.
  Диван определил её и меня, как одного человека.
  Толстого человека.
  Поэтому сержантка Мишель скатилась в мою впадину.
  
  ЕСЛИ САМ НЕ ДЕЙСТВУЕШЬ, ТО ЗА ТЕБЯ ПРИРОДА РАБОТАЕТ.
  
  Мы сидели прижавшись.
  Плотно.
  Я боялся говорить.
  Уже не комментировал.
  Мой голос мог сорваться.
  Сорваться и выдать моё волнение.
  Вернее - моё смущение
  "Мне кажется, - я мучился, - или на самом деле.
  Бедро сержантки Мишель становится всё горячее и горчее.
  В спальне Дафны не так уж и жарко.
  А сержантка Мишель горячая.
  У неё жар?"
  Меня отвлёк смех.
   - Мишель, - я прошептал. - Кажется, что Дафна с служанкой и Фиби направляются сюда.
  Закончили купание.
  Смеются.
  И...
  Голые.
  Все...
   - Дон лейтенант Самилака! - сержантка посмотрела на меня с удивлением.
  Со смесью удивления и восторга. - Но...
  Почему ты знаешь, что они голые?
  Все?
   - По смеху.
  По девичьему смеху догадался.
  
  ГОЛЫЕ ДЕВУШКИ СМЕЮТСЯ НЕ ТАК, КАК СМЕЮТСЯ ОДЕТЫЕ.
  
  Смех голой девушки более искренен.
  Звонче смех.
  С легким надрывом.
   - Гер лейтенант Самилака!
  Я поражена!
  Поражена в сердце.
  И в глубину души поражена.
  Ты настолько умный.
  Всё замечаешь.
  Подмечаешь!
  Настоящий командир!
  Командир, о котором я мечтала!
  Лучшего командира мне не надо!
   - Мишель...
  Особой смекалки не нужно.
  Не нужно, чтобы понять, что девушки из купальни вышли голые.
  И...
  Сержантка Мишель.
  Надо спрятаться. - Я перевел разговор на другую тему.
  В лесть сержантки я не верил.
  Вернее - в искренность.
  Искренность этих слов.
  Сержантка просто мне льстит.
  Потому что я - её командир.
  
  ПОДЧИНЕННЫЕ ОБЯЗАНЫ ЛЬСТИТЬ НАЧАЛЬСТВУ.
  
   - Залезем под кровать, - сержантка сказала.
  Сержантка начала делать.
  Встала на четвереньки.
  Голову и плечи просунула под кровать.
  Попа сержантки смотрела на меня.
  Вызывающе.
   - Нет, сержантка Мишель, - я захрипел. - Под кровать нельзя.
  Моя сестра проверяет под кроватью.
  Всегда.
  В первую очередь.
   - Она один раз застукала тебя, гер лейтенант Самилака? - В словах Мишель нет иронии. - Застукала, когда ты прятался под кроватью?
  Под её кроватью?
  И подсматривал.
   - Нет.
  Просто Дафна боится Кхыки.
  Кхыка - сказочный монстр.
  Кхыка всегда прячется под кроватью.
  Дафна в детстве насмотрелась гало мультфильмов.
  О Кхыке!
   - Я тоже, - Мишель вылезла из-под кровати. - Я боюсь Кхыки.
  Меня в детстве пугали Кхыкой.
  Ничего не боюсь.
  Я - бравая космодесантница!
  Но Кхыку боюсь.
   - В шкаф, - я втиснулся в шкаф. - В шкафу моя сестра не станет искать.
   - Почему?
  Ведь девушки любят рыться в шкафу.
   - Девушки.
  Но не те голые девушки, которые пришли в спальню.
   - Я снова!
  Снова восхищена твоей мудростью, монсиньор лейтенант Самилака! - сержантка Мишель втиснулась ко мне.
  В шкаф Дафны.
  Было тесно.
  Мы прижались друг к другу.
  Тесно и жарко.
  Меня сразу обдало жаром.
  И Мишель пылала.
  От неё чуть ли не огонь.
  И ещё...
  Одуряющий аромат Мишель.
  "Наверно, так должна пахнуть страсть!" - Я подумал.
  Не к месту подумал.
  
  
  ГЛАВА 1024
  
  
  ЕСЛИ ПРЯЧЕШЬСЯ С ДЕВУШКОЙ В ШКАФУ, ТО НЕ ДУМАЙ О СТРАСТИ.
  
   - Моя спаленка! - Первая ворвалась Дафна.
  С разбега упала на кровать. - Фиби!
  Щаща!
  Не стесняйтесь.
  Кровать огромная.
  Места всем хватит! - Дафна подползла к краю кровати.
  Наклонила головку.
  Смотрела под кровать. - Чисто!
  Кхыки нет.
   - Ты боишься Кхыку? - Фиби уже сидит на попке Дафны.
  И разминает Дафне шею. - Кхыка страшный.
  Я умираю от страха, когда думаю о Кхыке.
   - Я боюсь Кхыку! - Щаща призналась.
   - Все боятся Кхыку! - Дафна засмеялась. - Но в этой комнате мы в безопасности.
  Кхыки нет! - Дафна подняла головку. - Щаща?
  Что же ты стоишь?
   - Йа?
  Я - служанка! - голос Щащи не дрогнул.
  Она была удивительна в своей красоте.
  Нагой красоте.
  Блестящая.
  Идеальная. - Служанкам не положено.
  Если прикажешь, то принесут кокосы.
  Я буду их щелкать.
  Ногами.
  Между ног...
   - Отдохни! - Дафна махнула рукой. - Даже служанки должны отдыхать.
  
  УСТАЛАЯ СЛУЖАНКА ВЫГЛЯДИТ УНЫЛО.
  
  Служанка должна быть всегда бодрая.
  И веселая.
  Садись.
  Помоги Фиби делать мне массаж.
   - Да, моя госпожа, - Щаща присела на кровать.
  На краешек кровати.
  Опустила ладони на руку Дафны.
  И начала массировать.
   - Прелестно! - Дафна замурлыкала. - День начинался ужасно.
  Я и Самилака сидели в темной комнате.
  Были прикованы к стене.
  Цепями прикованы.
  Темно и ледяной холод.
  Без еды и без воды.
  А теперь я в тепле.
  Наслаждаюсь!
  
  ДЕНЬ МОЖЕТ НАЧАТЬСЯ ПЛОХО, НО ОБЯЗАН ЗАКОНЧИТЬСЯ ХОРОШО.
  
  Я счастлива! - Дафна замурлыкала.
   - Дон лейтенант Самилака, - сержантка Мишель прошептала. - Тебе жарко?
   - Очень.
  Очень жарко.
   - Раздеть тебя?
   - Чтоооо?
   - Я могу тебя раздеть.
  Чтобы тебе стало прохладнее.
   - Нет, Мишель.
  Если ты меня разденешь, то мне станет ещё жарче.
  И...
  В шкафу тесно.
  Мы можем выдать себя.
  Выдать шорохами.
  Если начнем возиться.
  Вернее, если ты начнешь возиться.
  И раздевать меня.
  К тому же...
  Представляешь...
  Вдруг, дверцы шкафа распахнутся.
  Шкаф откроется, когда ты меня разденешь догола.
  Это будет - катастрофа.
  Я не переживу.
  Я умру.
  Сразу же умру от стыда.
   - Я не дам тебе умереть, мой командир, - сержантка Мишель шептала. - Моя задача - чтобы ты был всегда спокоен.
  Спокойный и удовлетворенный.
  
  БЕСПОКОЙНЫЙ КОМАНДИР - БЕДА ДЛЯ ПОДЧИНЕННЫХ.
  
   - Я удивлена, - послышался голосок моей сестренки. - Обычно Самилака подсматривает за мной.
  А сегодня его нет.
   - Подсматривает за тобой? - Фиби распахнула глазища.
  Мне был предоставлен прекрасный обзор.
  Я через дырочку в шкафу видел девушек.
  Отчетливо видел.
  Очень. - Твой брат Самилака - извращенец?
  Маньяк? - Спросила без негодования.
  Даже с интересом в голосе. - А выглядит скромным.
  Слишком скромным.
   - Нет.
  Что ты! - Дафна возмутилась. - Мой брат Самилака - честнейший.
  И благороднейший парень.
  Он не маньяк.
  И тем более - не извращенец.
  Поверьте мне, девушки.
  Уж, извращенцев я повидала.
   - Где?
  Где моя сестра могла видеть извращенцев?
  И маньяков? - Я зашипел.
  Чуть не выдал себя.
   - Тише, господин лейтенант Самилака! - сержантка Мишель прижала пальчик к моим губам. - Нас могут услышать.
  Я полагаю...
  Что твоя сестра Дафна говорит о родителях.
  Только извращенцы и маньяки могут своих детей держать на цепях в темной, ледяной комнате.
   - Для нашего же блага, - я пробормотал. - Так родители говорят.
  
  РОДИТЕЛЯМ НУЖНО ВЕРИТЬ, ДАЖЕ, ЕСЛИ ОНИ ЛГУТ.
  
   - Если Самилака подглядывал за тобой...
  И он не извращенец... - Фиби не могла успокоиться.
   - У нас игра, - Дафна ответила сухо. - Мы с братом играем.
  Невинно.
  Потому что других игр у нас нет.
  Нам родители запрещают веселиться.
  Игра в подглядывание.
  Самилака подглядывает за мной.
  А я делаю вид, что не знаю об этом.
  Всё по-честному.
  Благородно.
   - И ты! - Фиби прошептала.
  Но я слышал. - Дафна.
  И ты...
  Ведешь себя естественно?
  В своей спальне.
  Когда знаешь, что твой брат подглядывает?
  За тобой...
   - Конечно! - Дафна засмеялась. - Иначе игра не имела бы смысла.
  А сегодня, - Дафна вздохнула. - Самилака не подглядывает.
  А есть за чем...
  Наверно, мой братик марширует.
  Со своей ротой космодесантников тренируется.
   - Или со своей сержанткой Мишель, - служанка Щаща вставила своё.
  Невозмутимо. - Милуется.
   - Что она говорит? - Я забормотал.
  Готов был убить Щащу. - Ложь.
   - С сержанткой?
  С Мишель? - Дафна подняла головку. - Как интересно!
  Ты что-то заметила, Щаща?
  Между ними?
  Между сержанткой космодесантницей и моим братом?
  
  ЧТОБЫ БЫЛА ЛЮБОВЬ, ДОЛЖНЫ ЛЕТЕТЬ ИСКРЫ.
  
   - Все видят! - Фиби фыркнула. - Сержантка так и крутится перед Самилакой.
  Старается ему во всем угодить.
   - Но...
  Мой брат её - командир.
  Поэтому поведение сержантки Мишель - естественное.
  Все хотят угодить командиру.
   - Ха!
  А твой братик смущается.
  Щеки у него горят.
  Глаза прячет.
  Старается на Мишель не смотреть.
   - Но...
  Мой братик Самилака - скромный.
  Очень скромный.
  Он всегда смущается.
  Даже, когда один в комнате.
  Я подглядывала.
   - Я уверена, - голос Щащи ледяной.
  Незаинтересованный голос.
  Зачем тогда рот открывает? - Готова поспорить, что Самилака и сержантка где-нибудь уединились.
  Сейчас.
  И им не до нас.
  Ни до кого на свете!
   - Поклеп! - Я шипел. - Мишель.
  Сержантка Мишель!
  Я приказываю.
  Приказываю не верить этим словам.
  Домыслам.
  Слухам.
  Приказываю ничего не слышать.
   - Так точно, мой лейтенант Самилака! - сержантка шепотом, но чеканила слова.
   - Между нами ничего нет.
  И быть не может.
  Ты - подчиненная.
  Я - твой командир.
   - Слушаюсь, гер лейтенант Самилака!
  - А они врут!
  Врут гадины!
  Напридумывали! - Я начал задыхаться. - Ой!
  Мне плохо!
   - Сейчас вызову санитаров, - сержантка бы выскочила.
  Выскочила из шкафа.
  
  КОГДА ХОТЯТ ПОМОЧЬ, ТО О ПОСЛЕДСВТИЯХ НЕ ДУМАЮТ.
  
   - Стоять, - я держал Мишель.
  За талию. - Стой!
  Смирна!
  Если ты выскочишь...
  То я - точно умру.
  Умру от стыда.
  Сиди.
  Жди! - Я дышал тяжело
   - Моя задача! - Мишель повернулась ко мне. - Спасти командира.
   - Знаю!
  Знаю эту задачу!
  И другие задачи знаю.
  Я учил уставы.
  Но...
  Это не мешает мне задыхаться.
   - Дон лейтенант Самилака! - Сержантка накрыла мой рот своими губами.
  Плотно.
   - Зачем? - Я вырвался. - Что это?
  Сержантка Мишель!
  Отставить!
  Соблюдай субординацию.
   - Я только.
  Йа...
  Ты задыхаешься, мой лейтенант Самилака!
  Я делаю искусственное дыхание.
  Изо рта в рот.
   - Я знаю, - я чуть в обморок не проваливался.
  
  ОБ ИСКУССТВЕННОМ ДЫХАНИИ ЗНАЮ.
  
  Но от него я еще больше задыхаюсь.
   - У тебя жар, монсиньор лейтенант Самилака! - Мишель начала расстёгивать мою рубашку. - Я обязана.
  Мой долг.
  Как подчиненной.
  Я раздену тебя.
  Тебе станет легче.
  Проветришься.
  Жар спадет.
   - Ты уже говорила.
  Об этом. - Я не мог сопротивляться.
  Силы покинули меня. - Но...
  Если будет лучше.
  Мне лучше.
  То - действуй.
  В темноте ты не увидишь мою наготу.
  Поэтому я не сгорю от стыда. - Через минуту я почувствовал, что стою голый.
  В шкафу.
  Голый рядом со свой подчиненной. - Ты говорила, что шкаф тесный.
   - Ты говорил, что шкаф тесный.
  Господин лейтенант Самилака!
  Я изловчилась.
  Теперь тебе легче?
  Тело же дышит.
  Свободно дышит.
  Без одежды.
   - Тело дышит.
  Но мне стало ещё тяжелее.
  Дышать не могу.
  Что-то сперло в грудях.
   - Тогда - искусственное дыхание?
  Снова?
   - Сержантка Мишель.
  Да!
  Если поможет.
  Если искусственное дыхание поможет...
  То приступай.
  Приступай к спасению командира.
  То есть - меня.
  И...
  Без глупостей.
  Сержантка Мишель.
   - Слушаюсь, дон лейтенант Самилака!
  Я только выполняю приказ! - Снова губы сержантки накрыли мои губы.
  И...
  Мне стало вроде бы легче.
  Дыхание налаживалось.
  Но ноги затекли.
  Всё внизу затекло.
  Потому что вся кровь ушла в низ.
  
  О НОГАХ ДУМАЙ В ПЕРЧУЮ ОЧЕРЕДЬ, ИНАЧЕ НЕ УБЕЖИШЬ.
  
  Я попытался встать поудобнее.
  Поднял правую ногу.
  Искал новую опору.
  Но опоры не нашлось.
  Нога вышибла дверь шкафа.
  Дверь распахнулась.
  Я потерял равновесие.
  И...
  Выпал из шкафа.
  Сержантка Мишель - тоже.
  Ведь она крепко держалась за меня.
  Делала искусственное дыхание.
   - Кхыка! - Фиби заверещала.
  Ну, что за дура.
  Не отличит брата своей подружки от монстра. - Кхыка в шкафу!
   - Это не то, что вы подумали, - я пытался вылезти из-под сержантки Мишель.
  И пытался умереть.
  От стыда.
  Пытаться умереть у меня получалось лучше.
   - Самилака! - Дафна стояла надо мной.
  Ноги широко расставлены.
  Ноздри раздуваются.
  Видно, что моя сестренка находится в величайшем гневе. - А что мы должны подумать?
  Ты - голый.
  Прячешься в шкафу со своей сержанткой.
  Она тебя целует.
  Взасос.
   - Не целует, - я поднялся.
  Сержантка вскочила.
  Ждала моих указаний.
  Стояла по стойке Смирнааа! - сержантка Мишель делала мне дыхание.
  Искусственное дыхание. - Мне стало плохо.
  Я задыхался.
  Плохо в шкафу.
  
  В ШКАФАХ УЖАСНО ЖАРКО.
  
  Мишель помогла мне.
  Её долг...
  Долг, как подчиненной.
  Помочь мне.
  Поэтому она освободила меня от одежды.
  Чтобы мне стало прохладнее.
  И делала искусственное дыхание.
  Изо рта в рот.
   - А почему в шкафу?
  В моей спальне?
   - Мы вели наблюдение, - сержантка Мишель отрапортовала. - Из твоего шкафа, Дафна, прекрасный обзор.
  Мы вели наблюдение, - повторила.
  Чтобы найти оправдание. - За возможным прилетом жухраев.
   - Звучит правдоподобно, - Фиби приложила пальчик к губкам.
  Губы у неё алые.
  Сочные губы.
  Влажные.
   - Но ты подсматривал, Самилака, - Дафна остывала.
  Но ещё не остыла.
  Готова была взорваться.
   - Дафна.
  Я и раньше подсматривал.
  За тобой.
  У нас игра была.
  Игра в подсматривание.
   - Самилака! - Дафна покачала головкой. - То была наша игра.
  А не игра для всех.
  Ты же сейчас не играл.
  Как подло.
  Как мерзко!
  Уходи, Самилака.
  Я больше не хочу тебя видеть.
  Я потеряла к тебе доверие!
   - Мне не веришь, - я взорвался.
  Но не забывал прикрывать ладонями своё мужское: - Сержантка Мишель, - я промычал. - Почему стоишь?
  Ты должна одеть.
  Одень своего командира!
  - Так точно, сэр лейтенант Самилака! - Мишель козырнула.
  Нырнула в шкаф.
  Достала мою одежду.
  И начала меня одевать.
   - Дафна, - я вернулся к главному.
  Надо было как-то отмазаться.
  Голова шла кругом.
  Я понимал, что умираю.
  От стыда умираю.
  
  СМЕРТЬ ОТ СТЫДА - ДОЛГАЯ И СЛАДКАЯ.
  
  Я дрожал. - Дафна!
  Ты мне не веришь, а в Кхыку веришь.
   - Кхыка? - Дафна напряглась.
  Фиби прижалась к Щаще. - Причем здесь Кхыка?
   - А при том здесь Кхыка, - я продолжал врать.
  
  ЕСЛИ НАЧАЛ ВРАТЬ, ТО - ПРОДОЛЖАЙ.
  
  Перевел дыхание. - Я и сержантка Мишель совершали осмотр.
  Осмотр помещений.
  На случай шпионов.
  Вдруг, жухрайские шпионы прокрались к нам?
  И во время осмотра кто-то пробежал.
  Кто-то непонятный.
  Я сразу подумал, что это был Кхыка.
   - Оойойй! - Фиби и Щаща пищали. - Не пугай нас, Самилака.
  Дафна побледнела.
  Готова грохнуться в обморок.
  Я же продолжал.
  
  СПАСТИ СВОЮ ЧЕСТЬ ЦЕНОЙ ИСПУГА ДЕВУШЕК.
  
   - Кхыка скрылся в твоей спальне, Дафна, - я расправил плечи. - Мы - за ним.
  Но Кхыку не обнаружили.
  Кхыка - очень быстрый.
  Наверно, выпрыгнул в окно.
  И по балконам...
  По огородам.
  Ушел огородами.
  Мы устроили засаду.
  Засаду в шкафу.
  Если Кхыка вернется...
  Дальше ты всё знаешь, Дафна.
  Знаешь и понимаешь.
   - Но, - Дафна мотала головкой. - Мишель сказала, что вы вели наблюдение за возможным появлением жухраев.
  Из шкафа.
  На случай...
  А ты теперь говоришь, что следили за Кхыкой.
  Так - за кем же?
  За Кхыкой или за жухраями?
   - За всеми! - сержантка Мишель снова рапортовала. - За Кхыкой и жухраями следили.
  За возможным появлением жухраев.
   - Ой, братик, - Дафна повисла у меня на шее. - Прости!
  А я-то, глупенькая, думала, что вы целуетесь в шкафу.
  Милуетесь.
   - Я не обиделся, - я чувствовал себя последней сволочью.
  Но с другой стороны...
  Я же не миловался с сержанткой Мишель.
  И...
  Действительно, между нами ничего не было.
  А то, что я голый...
  И искусственное дыхание изо рта в рот - так мне здоровье поправило.
  Единственное, о чем слукавили...
  Я и сержантка обманули Дафну и её подружек...
  "Так это, что мы сидели в засаде на жухрая и Кхыку, - я подумал.
  И снова спорил с собой. - С другой стороны...
  Может быть, это и был план сержантки Мишель.
  Следить не только за Дафной, но и за Кхыкой следить.
  За Кхыкой и жухраями.
  
  СЛЕЖКА - САМОЕ ВАЖНОЕ.
  
   - Сержантка Мишель?
   - Да, мой командир лейтенант Самилака!
   - Слушай мою команду!
  К столу!
  Шаааахом!
  Арш! - И тут мой голос дал петуха.
  Я сконфузился.
   - Дон лейтенант Самилака! - сержантка Мишель мне прошептала. - Ты - командир.
  Командир не должен четко и громко отдавать приказы
  Достаточно прошептать.
  А задача подчиненных - услышать.
  Не твоя беда, если подчиненный не услышал.
  Это - проступок подчиненного.
   - Пойдем, - я опустил глаза.
  Когда выходили из спальни, услышал ледяное.
  Говорила служанка Щаща:
   - Из них вышла бы неплохая пара.
  Он - слюнтяй.
  Размазня.
  Стыдливый паренек.
  А сержантка Мишель - кремень! - После этого служанка Щаща чихнула.
  "Будь ты проклята!" - я подумал.
  Скосил глаза на сержантку Мишель.
  Она была непроницаема.
  "Не слышала.
  Наверняка, не услышала реплику служанки.
  Гадкой служанки Щащи". - Я успокоил себя.
  
  УСПОКОЕНИЕ - МАЛЕНЬКАЯ СМЕРТЬ.
  
  Мы подошли к столу.
  Космодесантники вскочили.
  Чтобы отдать мне честь.
   - Вольно! - я махнул рукой.
   - Боржес? - сержантка Мишель подозвала бородатого космодесантника.
   - Да, миледи сержантка!
   - Часовых выставили?
   - Брут и Цезарь в дозоре.
   - Место для ночлега?
   - Выбрали.
  Подготовили.
  Можно располагаться на ночлег.
   - Хорошо! - сержантка Мишель кивнула. - Вот тебе ленточка.
  Белая ленточка.
   - Красивая ленточка! - бравый космодесантник принял с радостью. - Я подвяжу этой ленточкой челюсть.
  А то она у меня отваливается.
  После радиоактивной контузии.
   - Позаботься о своей челюсти, Боржес.
   - Слушаюсь, госпожа сержантка Мишель.
   - И ещё...
  Укутайте платком Сантьягу.
  У него лихорадка.
  Бедный Сантьяга.
  Побелел.
  Побледнел.
  Выглядит напуганным.
  
  СМЕРТЬ ЛЮБОГО ИСПУГАЕТ.
  
   - Ваша честь сержантка Мишель.
  Боюсь, что Сантьяга будет брыкаться.
  Он очень сердится, когда его закутывают в платок.
  На себя становится не похож.
  Говорит, что над ним смеются.
  И в большом пуховом платке он выглядит уродцем.
   - Да.
  Сходство с уродцем у Сантьяги есть, - сержантка кивнула. - При первом взгляде видно.
  Серьезное сходство.
  Очень.
  Как знать.
  Если Сантьягу вырядить в мундир космогенерала...
  И дать начищенные сапоги.
  Чтобы блестели.
  Сантьяга стал бы милым.
  И красивым, как артист Недопейко.
   - Донья сержантка Мишель.
  Тебе на ночь принести журнал?
  С красивыми картинками?
   - Отставить! - сержантка закусила губу.
  Взглянула на меня.
  Она явно не хотела, чтобы Боржес это сказал.
  При мне.
  Значит у них - секретики.
  А какие могут быть секреты между сержанткой и рядовыми?
  Никаких.
  И что опасного в журнале с красивыми картинками?
  Я недоумевал.
  Но спросить не решился.
  Мишель - после вопроса космодесантника - была явно не в духе.
  Я решил её отвлечь.
  
  ОТВЛЕЧЬ ДЕВУШКУ МОЖНО НЕ ТОЛЬКО ДЕНЬГАМИ.
  
   - Сержантка Мишель!
   - Мой лорд лейтенант Самилака!
   - Я покажу тебе шкаф.
  Он - необыкновенный.
  Семейный шкаф. - Я повернулся спиной.
  Гости громко рассмеялись.
  Я почувствовал, что у меня зарделся нос.
  Наверно, если смеются, то на это есть причины.
  Свои причины.
   - Шкаф стоит у двери.
  Налево от двери. - Я подвел сержантку Мишель к шкафу - Высокий шкаф.
  Из сверхпрочного стекла.
  Сюда родители прячут подарки.
  Подарки, которые гости дарят мне и Дафне.
  Нам нельзя пользоваться подарками.
  Подарками нашими.
  Так решили родители.
  Они считают, что подарки размягчают мозг.
  И сердце тоже размягчается.
  Конечно, сюда не влезет дворец с гимнастками.
  Для больших подарков у нас есть астероид.
  Наш астероид.
  Туда складируем подарки.
  А для небольших подарков служит этот шкаф.
  
  В ШКАФУ ЕСТЬ ВСЁ.
  
  Я был маленьким.
  Совсем.
  Очень.
  Тогда отец заказал шкаф.
  Заказал в имперской мастерской Штальбаума.
  Штальбаум сделал настолько чистые стекла, что игрушки в шкафу выглядят ярче и красивые, чем вне шкафа.
  На верхней полке - изделия из бриллиантов.
  Различные фигурки.
  На второй полке...
  Второй сверху - голограммы.
  Красивые голограммы.
  Дальше - полка с игрушечными солдатиками.
  Моя полка.
  И самая нижняя - полка Дафны.
  Её куколки.
  Мы можем смотреть на эту красоту со стороны.
  И то...
  Только тогда, когда не сидим на цепи в пустой ледяной темной комнате.
   - Дон лейтенант Самилака! - сержантка Мишель из нагрудного кармана извлекла гильзу. - Я хочу сделать тебе подарок.
  Вот - эта гильза.
  От допотопного патрона.
  
  
  ГЛАВА 1025
  
   - Какая прелесть! - Я воскликнул! - Ничего прекрасней я не видал.
  Я спрячу её.
  А то папенька с маменькой отнимут. - Я схватил гильзу.
  С жадностью.
  
  ДОРОГОЕ НЕЛЬЗЯ ВЫПУСКАТЬ ИЗ РУК.
  
   - Действительно, - за моей спиной раздалось покашливание. - Замечательная гильза.
  Дорогой подарок. - Папенька взял у меня из руки гильзу. - Мой сынок Самилака.
  Ты не умеешь обращаться с подарками.
  Поэтому я запру гильзу в этом шкафу.
  Она будет стоять на полке.
  На твоей полке.
  Гильза будет в сохранности.
  Её станут охранять гусары.
  Твои гусары.
  Игрушечные солдатики.
  На гильзу будут смотреть куколки Дафны.
  Кажется, что куколка Варна уже заинтересовалась.
  Правда, ведь, что Варна - красивая куколка?
  Дафна даже играла с ней.
  Один раз.
  Дафна посадила куколку за столик.
  В своей комнате.
  И угощала куклу печеньем.
  Комната Дафны отлично обставлена.
  По-походному.
  Кровать.
  Стол.
  И ночной горшок.
  Больше ничего не положено.
  А то избалуется Дафна.
  И ты избалуешься, Самилака.
  
  ИЗ ИЗБАЛОВАННЫХ ДЕТЕЙ ВЫРАСТАЮТ ПРЕСТУПНИКИ.
  
   - Отдай!
  Отдай гильзу! - Я услышал свой голос.
  Как бы со стороны слышал. - Она - моя.
   - Что? - папенька смотрел на меня с интересом.
  Сержантка Мишель пожала мне руку.
  Одобрительно.
  Но так пожала, чтобы отец не видел.
   - Отдай гильзу! - Я опустил голову.
  Мой запал пропал. - А то...
  Я прикажу.
  И мои космодесантники нападут на тебя.
  И отнимут гильзу.
  Силой.
   - Сынок!
  Какой же ты - дурачок! - Папенька не испугался.
  Он - наоборот.
  Потешался.
  Погладил меня по голове. - Это в тебе гормоны играют.
  Увидел красивую сержантку и разгорячился.
  Ты говоришь, что космодесантники отнимут у меня гильзу?
  Силой?
  Сынок, а ты знаешь, в чём сила?
   - В космодесанте? - Я промямлил.
  
   - СИЛА В ДЕНЬГАХ!
  
  У кого есть деньги, у того - сила.
  У меня есть деньги.
  А у тебя денег нет.
  Ты получаешь столько, сколько я посчитаю нужным тебе выделить.
  Поэтому - молчи.
   - Прости папенька.
  Ты подавил.
  Ты остановил мой бунт.
  Я не прав.
  Виноват.
  Исправлюсь!
  Я сорвался.
  Я знаю, как Дафна ненавидит свою комнату.
  Комнату, которая бедно обставлена.
  Дафна мечтает...
  С детства мечтает о пестром диванчике.
  О хорошеньких стульчиках.
  Об очаровательном столике.
  О нарядной кроватке.
  Блестящей кроватке.
  На которой спят самые красивые её подруги.
   - Самилака!
  Ты осознал!
  Понял, насколько ты ничтожный.
  Ничтожный по сравнению с моими деньгами! - Папенька запер шкаф.
  И я мог любоваться своей гильзой.
  Любоваться через стекло.
  Отец ушел.
   - Дон лейтенант Самилака!
  Разреши обратиться.
   - Что ещё, сержантка Мишель?
  Я не смог победить своего отца.
   - Дон лейтенант Самилака!
  
  ГЛАВНЫЕ ПОБЕДЫ ЕЩЁ ВПЕРЕДИ.
  
  Вы с отцом говорили о спальне Дафны.
  Но...
  Я видела её спальню.
  Шикарная спальня.
  Никак не один столик с бедной кроватью и ночным горшком.
   - Ха! сержантка Мишель!
  Это - показная спальня.
  Когда приходят гости.
  Или когда нас навещают органы опеки.
  Чтобы следить, не притесняют ли нас родители.
  Дафна в ней не спит.
  А настоящая её комната - в подвале.
  Около котлов.
  Там же и моя комната.
  
   - ВСЁ МОЖНО ИСПРАВИТЬ, КРОМЕ ПРОШЛОГО.
  
  Гер лейтенант Самилака!
  Уже вечер.
  Поздний вечер.
  Приближается полночь.
  Курьер Дюсельдорф улетел.
  Давно улетел.
   - Правда! - Я встрепенулся. - Бедняги...
  Я имею в виду космодесантников.
  Мою роту.
  Им пора на покой.
  А я не приказал.
  Не приказал спать.
  Поэтому никто из них не смеет зевать.
  И клевать носом.
  Я в этом уверен!
   - Так точно, дон лейтенант Самилака! - сержантка Мишель козырнула. - Я отправляюсь.
  Подготовлю нам палатку.
  Для ночлега.
   - Нам? - Я вздрогнул.
   - Конечно!
  Мы должны спать в одной палатке.
  В командирской.
   - Ну да, ну да.
  Конечно. - Я прогнусавил.
  Сержантка ушла готовить палатку.
  Я услышал, как Дафна умоляет.
  Просит маменьку.
   - Мамочка!
  Позволь мне не спать ещё минутку.
  Только одну минутку.
  Служанка Щаща и моя Фиби присматривают за мной.
  У меня так много дел.
  Управлюсь.
  И лягу с ними.
  
  СПАТЬ НАДО - КОГДА ХОЧЕТСЯ, А НЕ КОГДА НАДО.
  
   - Дафна!
  Ты же - послушная.
  Разумная девочка.
  Я тебя оставлю.
  Спокойно оставлю с твоей служанкой и подружкой.
  Но не забывай погасить свет.
  А то заиграетесь.
  Заиграешься новой подружкой.
  И занимательной служанкой.
  И будешь зря тратить электричество.
  А оно дает свет.
  Мягкий уютный свет.
   - Мы будем играть без света!
   - Не увлекайтесь, милая Дафна.
  А то завтра тебя не добудишься, - мама воскликнула.
  И ушла в спальню.
  А я на цыпочках пошел за сестрой.
  Дафна бормотала:
   - Родители спят.
  Я могу приступить к тому, к чему у меня лежит сердце.
  Давно хотела.
  Хотя не могу признаться в задуманном.
  Даже своему братику Самилаке не признаюсь. - Дафна вошла в спальню.
   - Щаща!
  Моя служанка Щаща! - Дафна попросила.
  Нежно. - Ложись на стол.
  Мы осмотрим твои раны.
  Раны от поддельного кокоса.
  От мраморного кокоса.
   - Да, Дафна! - служанка Щаща легла на стол.
  Она была очень бледная.
  Я подсматривал через щелочку в двери.
  Щаща улыбнулась.
  Но жалостно.
  И ласково улыбнулась.
   - Твоя улыбка тронула меня! - Дафна осматривала ноги служанки. - До глубины души тронула.
  
  УЛЫБКОЙ МОЖНО ОРЕХИ КОЛОТЬ.
  
   - Ах, Щаща! - Фиби запищала. - Миленькая Щаща.
  Пожалуйста!
  Не сердись.
  Дюсельдорф сделал тебе больно.
  Но он ведь не нарочно.
  А из-за того, чтобы проверить.
  Сможешь ли ты ногами расколоть камень.
  Раздавить.
  Дюсельдорф огрубел.
  Стал нудный от суровой курьерской службы.
  А так он - добрый старикашка.
  Хороший мальчик.
  Поверь моему чутью.
  Я и Дафна будем тебя беречь.
  И заботливо выхаживать.
  Пока ты не поправишься.
  Совсем не выздоровеешь.
  И не станешь веселой.
   - Я не веселая.
  Я не люблю веселиться. - Служанка прошептала.
   - Зубки у тебя крепкие, - Дафна заметила. - Щаща.
  И блестят они в тусклом свете..
  И всё остальное.
  Тоже блестит.
  Сейчас я смажу розовым маслом.
  Намажу внутренние стороны бедер.
  Масло заживляет.
  Я мастерица мазать маслом. - Дафна налила на ладонь розовое масло.
  Провела ладошкой по ноге служанки.
  И начала втирать масло.
  Медленно.
  Со знанием дела.
  Методично. - Дюсельдорф - он не от мира сего...
  
  НЕТ ОПРАВДАНИЯ КУРЬЕРУ, КОТОРЫЙ ХОЧЕТ СЛОМАТЬ НОГИ КРАСИВОЙ ДЕВУШКЕ.
  
  Однако...
  Дафна не успела договорить.
  Когда она произнесла имя Дюсельдорфа, Щаща скорчила злую мину.
  В глазах у нее сверкнули молнии.
  Красные молнии.
  Колючие даже по виду.
   - Ой! - Дафна вскрикнула. - Я готова была испугаться.
  По-настоящему.
  Но ты опять улыбаешься.
  Жалобно.
  А то мне показалось, что ты злишься.
  Злишься на Дюсельдорфа.
  А то свет лампы исказил черты твоего лица.
   - Дафна!
  Ты - глупенькая!
  Глупенькая девочка! - Фиби втирала масло во вторую ногу Щащи. - Ты подумала, что Щаща корчит гримасы.
  А Щаща - потешная.
  И добренькая.
   - Я злая! - Щаща проворковала.
   - Поэтому за тобой надо ухаживать, - Дафна была не логичной. - Ухаживать, как следует. - Дафна присела на корточки.
  Вытерла ладони о полотенце.
  Полотенце с гербом нашего дома. - Фиби!
  Прошу тебя.
  Очень.
  Уступи своё место в постельке бедной больной Щаще.
  А сама переночуй на диванчике.
  Подумай.
  Ты же не покалеченая.
  Ты - здоровая.
  Совсем.
  Лицо у тебя свежее.
  Щечки румяные.
  Для столь красивой девушки есть дорогой диванчик.
  Мягкий.
  
  НА МЯГКОМ - СПАТЬ, НА ТВЕРДОМ - СКАКАТЬ.
  
   - Дафна! - Фиби надулась. - Не столь уж Щаща важная.
  Мы втроём поместимся на кроватке.
   - Фиби!
  Не в этот раз.
  У Щащи может начаться жар.
  Тогда Щаща раскинется на кровати.
  Широко раскинется.
  Руки и ноги - в стороны.
  Что мы будем делать?
   - Дафна?
  Что мы будем делать?
  Если Щаща расставит руки и ноги?
  Ты сама должна знать.
   - И что я церемонюсь? - Дафна помогла служанке Щаще сойти со стола.
  Проводила до кровати.
  Бережно уложила.
  Обвязала пострадавшие ножки Щащи ленточками.
  Очень красивыми ленточками из своих подвязок.
  Накрыла служанку одеялом.
  Под самый нос.
   - Незачем мне здесь оставаться! - Фиби расправила плечи.
  Узкие плечи. - Дафна!
  Ты - невоспитанная!
  Я ухожу.
  Уйду спать к космодесантникам.
  Вот! - Фиби уже дошла до шкафа.
  Но Дафна остановила её.
  Взяла за руки.
  Взглянула в глаза.
  И...
  Тут началось!
  
  САМОЕ ИНТЕРЕСНОЕ НАЧИНАЕТСЯ, КОГДА ДЕВУШКИ БЕРУТСЯ ЗА РУКИ.
  
  Во всех углах...
  За камином...
  За статуями...
  За шкафом...
  Началось шушуканье.
  Тихое-тихое.
  И шуршание.
  Атомные часы на стене зашипели.
  Всё громче и громче.
  Но никак не могли пробить двенадцать.
  Наверно, изотопы в часах закончились.
  Я глянул на стену.
  На крюке сидел орел.
  Имперский орел.
  Свесил крылья.
  Крыльями заслонил часы.
  Вытянул вперед голову.
  Голову с клювом.
  Клюв кривой.
  А часы шипели громче и громче.
  И я услышал.
  
   - Не хрипите.
  Не хрипите так.
  Слышит всё наш командир.
  Наш напев старинный!
  Мы дадим звонок.
  Императору подходит срок.
  
  ВСЁ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ, ДАЖЕ ВРЕМЯ.
  
  "Караул! - Я закричал.
  Молча закричал. - Моя сестра Дафна спокойна.
  И Фиби не волнуется.
  А служанка Щаща - тем более.
  Она, вообще, спит!"
  Я попятился.
  И побежал.
  Выбежал из дворца.
  Галопом пересек персиковую рощу.
  Влетел в палаточный лагерь.
  Лагерь с моей ротой.
  Ротой космодесантников.
  
  КОСМОДЕСАНТНИКИ ВСЕГДА ПОМОГУТ ДЕВУШКАМ.
  
  Космодесантники сидели вокруг костра.
  Пели.
  Слажено пели.
  В другое время я бы заслушался.
  Но только не сейчас.
   - Где сержантка Мишель?
   - Осмелимся доложить, дон лейтенант Самилака!
  Сержантка Мишель ожидает вас.
  В командирской палатке. - Мне показали на палатку.
  Белая палатка.
  Из шкур экзотических животных.
  Огромная.
  Издалека видно, что палатка командирская.
  Я влетел в палатку.
   - Сержантка Мишель! - И остановился.
  Застыл.
  Закаменел.
  Сержантка лежала.
  Вернее - возлежала.
  На ложе.
  Именно на ложе.
  Ложе устлано мягкими подушками.
  Сержантка была голая.
  Совершенно.
  И тело её блестело.
  Намазано каким-то маслом.
  "Они что, рехнулись на масле? - Я подумал.
  Отстраненно подумал. - Только и знают, что намазывать себя.
  И друг дружку".
  Вокруг ложа горели свечи.
  В палатке стоял аромат.
  Одуряющий аромат непонятного.
  У меня закружилась голова.
  Земляной пол устлан лепестками роз.
   - Сержантка Мишель!
  Что это значит?
  Всё это?
   - Жарко, дон лейтенант Самилака! - Мишель перевернулась на бок.
  Ко мне лицом. - Я поэтому разделась.
  
  ВЕСЬ ЖАР НЕ УТОЛИТЬ.
  
  Монсиньор лейтенант Самилака!
  Ты не побрызгаешь на меня?
   - Побрызгать?
  На тебя?
  Чем?
  Зачем?
   - Водой.
  Из кувшина.
  А то я вся горю.
   - Пожалуйста! - Я взял со столика кувшин.
  Затейливый кувшин.
  Кажется, бронзовый...
  С причудливой резьбой.
  И тонким изогнутым носиком.
  Полил из кувшина грудь сержантки.
  Обильно полил.
   - В кувшине - не вода, - я заметил. - А ты, сержантка, сказала, что вода.
  Ты солгала мне?
  Твоему командиру?
   - О, гер лейтенант Самилака! - сержантка Мишель размазывала масло по телу.
  Масла было много.
  Оно стекало на ложе.
  Но сержантку это, кажется, не беспокоило. - Я ошиблась.
  Прости мне мою ошибку.
  Можешь меня наказать.
  Как мне встать?
   - Как тебе встать?
   - Да, монсиньор лейтенант Самилака! - сержантка облизнула губки. - Как мне встать, чтобы ты наказал меня?
  
  ХОРОШЕНЬКИХ ДЕВОЧЕК ХОРОШЕНЬКО НАКАЗЫВАЮТ.
  
   - Не время!
  Не время наказывать своих! - Я смотрел на свечку.
  Чтобы отвлечься. - Мне кажется...
  Что на нас напали жухраи.
  Жухрайские диверсанты.
   - Жухрайские диверсанты? - Голос Мишель изменился.
  Стал деловой. - Где?
   - В спальной моей сестры Дафны! - я промямлил. - Сержантка Мишель?
   - Да, мой командир лейтенант Самилака.
   - Ты только что была обнаженная.
  Намазанная.
  Возлежала.
  На мягких подушках нежилась.
  Я отметил, что у тебя грудь крутая.
  Волнующая грудь.
  С розовыми сосками.
  И соски эти налились.
  Задорно стоят.
  И там у тебя всё выбрито.
   - Я слушаю, мой командир.
   - Ах, что это я? - Я почувствовал, как краска залила лицо.
  Моё лицо. - Я думал, что это говорю молча.
  А оказалось - вслух.
  Я просто удивился.
  Как ты так быстро оделась.
  И уже в полном боевом снаряжении.
  Бластер на поясе. - Я сглотнул.
  Было жалко упущенного. - Таааак.
  Вернемся к нашим жухраям.
  К диверсантам.
   - Я поднимаю роту?
  По тревоге? - сержантка Мишель говорила резко.
  Не было уже истомы.
  Той истомы, которая только минуту назад охватила её.
   - Пожалуй.
  Поднимай.
  Роту.
  В ружье.
  В бластер роту.
  Но - скрытно.
  Тихо.
  Операция должна пройти бесшумно.
  Чтобы не потревожить гражданских.
  Мы не будем сеять панику среди населения.
  Потом сдадим пленных жухраев в Имперскую Тайную Канцелярию.
  Нам выплатят вознаграждение.
  
  КАЖДЫЙ ПЛЕННЫЙ ДОЛЖЕН БЫТЬ ОПЛАЧЕН.
  
   - Рота, - сержантка Мишель выскользнула из палатки. - Рота - в бластер!
  Атака жухраев.
  Диверсанты во дворце.
  Всё проводим в тихом режиме.
  Всё понятно?
   - Да, госпожа сержантка Мишель. - Первым вскочил седобородый космодесантник.
  Спустил штаны.
  И начал ссать в костер. - Тушим огонь.
  Чтобы костер не привлек внимания жухраев.
  А то они обнаружат нашу диспозицию. - Космодесантник не стеснялся.
  Не стеснялся Мишель.
  Сейчас она для космодесантников была не девушка, а - командир.
  Другие космодесантники тоже спустили штаны.
  Костер не выдержал напора.
  И угас.
  Я подумал, что и сержантка Мишель тоже...
  Тоже сейчас пописает на костер.
  Но обошлось.
   - Пуго, - сержантка Мишель командовала.
  Четко и отработано. - Ты с Барбарицким и Гимлером - в засаду под окна.
  Кандинский - командуешь.
  Рассредоточиться по коридорам и комнатам.
  Чтобы ни один жухрай не ушел.
  Я и дон лейтенант Самилака - на острие огня.
  На передовую.
  В спальню! - сержантка Мишель взглянула на меня.
  Я понял, что она ждет одобрения.
  Моего одобрения.
  Все ждут.
   - Так и будет, - я произнес важно.
  И почувствовал смущение.
  Как всегда.
  
  КОМАНДИР ОБЯЗАН СМУЩАТЬСЯ СКРОМНО.
  
  Космодесантники исчезли.
  Шумно.
  Я порадовался за них.
  Они знают своё дело.
  Боевое дело.
  И готовы умереть за меня.
  И за Императора!
   - За Императора! - Я прошептал.
   - Слава Императору! - сержантка Мишель откликнулась.
  С воодушевлением.
   - Слава Императору! - Я бежал рядом с Мишель.
  Её шагов не слышно.
  А мои шаги, кажется, разбудят чертей.
  Я пропустил сержантку вперед.
  Так положено.
  По Уставу.
  И любовался.
  Смотрел на грациозную поступь Мишель.
  Из головы не вылетала картинка упругой голой попки Мишель.
  Блестящей попки в капельках розового масла.
  Мы вошли в комнату Дафны.
  Моя сестра стояла около кровати.
  О чем-то рассуждала с Фиби.
  Щаща спала.
  Мирно посапывала.
  Раскинула руки и ноги в стороны.
  Как и предсказывала Дафна.
  Сбросила с себя одеяло.
  
  ГОЛЫЕ ДЕВУШКИ ВСЕГДА СБРАСЫВАЮТ С СЕБЯ ОДЕЯЛО.
  
   - Я подошел к Дафне.
  Чтобы сержантка не перехватила инициативу.
  Всё же я - командир! - Сестренка! - Я приложил палец к губам Дафны.
  Но она все же спросила:
   - Опять?
  Вы снова устраиваете засаду на Кхыку?
   - На этот раз - нет! - Я почувствовал себя сильным.
  Сильным и могущественным!
  Но при этом смущался.
  Очень стыдился. - В твоей комнате прячутся жухраи.
  Жухрайские диверсанты.
  Здесь.
  Я их слышал.
   - Диверсанты? - Дафна округлила глазища.
  Фиби икнула. - Но где они?
  Какой стыд.
  А я и Фиби голые стоим.
  Жухраи нас рассматривают?
   - Сначала поймаем жухраев, - я посмотрел под кровать. - А затем их спросим.
  Что они рассматривали.
  И кого.
  С какой целью.
  Под пытками признаются.
  
  НА ДЫБЕ ВСЕ ПРИЗНАЮТСЯ.
  
   - За окном - чисто! - сержантка Мишель уже стояла у окна.
  Докладывала мне.
  
  
  ГЛАВА 1026
  
   - Где же жухраи? - Я кусал губы. - Они сменили дислокацию?
  На стене сидел орел.
  На этой стене. - Я взглянул на стену.
  И взорвался криком. - Вот он!
  Курьер Дюсельдорф.
  Сидит на полке.
  Свесил полы своего красного сюртука.
  По обеим сторонам.
  Словно крылья. - Я собрался с духом.
  Потому что голос мой был плаксивый.
  И нужно голос менять. - Курьер Дюсельдорф!
  Зачем ты забрался на полку?
  Ты - с жухраями заодно?
  А, может быть, ты - сам жухрай?
  Жухрайский шпион?
  Слезай вниз.
  Сдавайся в плен.
  И не пугай меня.
  Гадкий, гадкий курьер.
   - Ни один суд не признает меня виновным, - Дюсельдорф спрыгнул на пол.
  Захихикал. - Никто не запрещает подглядывать за девицами.
  И с этой целью прятаться в их спальне.
  В этом нет ничего дурного.
  
  ЭТО ДАЖЕ БЛАГОРОДНО - ПОДГЛЯДЫВАТЬ ЗА ДЕВУШКАМИ.
  
   - Дюсельдорф прав! - Дафна пососала мизинчик.
   - Оденься, бесстыдница, - я попытался устыдить сестру. - Голая стоишь перед курьером.
  Каким-то курьером.
   - Самилака, - Дафна фыркнула. - Не будь занудой.
   - Я пойду, - Дюсельдорф взглянул на атомные часы. - Всё, что я хотел, я уже видел.
  Я устал.
  Я отправлюсь отдыхать.
  Вы, если надумаете, присоединяйтесь ко мне.
  Позже. - И вышел из комнаты.
   - Дело - нечисто! - сержантка Мишель уселась в кресло. - Устроим здесь засаду.
   - Ты веришь Самилаке, что здесь были жухраи? - Дафна ухмыльнулась.
   - Я верю своему командиру геру лейтенанту Самилаке.
   - Спасибо, сержантка Мишель.
  Выношу тебе благодарность. - Я готов был расцеловать сержантку.
  В знак благодарности.
  За поддержку. - Выношу тебе благодарность.
  С занесением в послужной список.
   - Служу Императору! - сержантка Мишель подскочила.
  
  ВЫНЕСТИ БЛАГОДАРНОСТЬ ЛЕГЧЕ, ЧЕМ ВЫНЕСТИ ПОБОИ.
  
   - Обсудим наше положение, - Дафна присела на кровать.
  Скрестила ноги.
  Фиби устроилась рядом с ней.
   - Хорошо! - служанка Щаща проснулась. - Вы, уж, постарайтесь. - Она сошла с кровати.
  Игриво помахала рукой мне.
  И схватила сержантку Мишель за руку.
  Сержантка Мишель рассмеялась.
   - По-моему, тут нет ничего смешного, - я заявил.
  Мрачно. - Кажется, что все страдания достанутся мне.
  Спасибо за помощь.
   - Дон лейтенант Самилака! - сержантка Мишель засмеялась ещё громче. - Я смеюсь не для того, чтобы тебя разозлить.
  Я смеюсь, чтобы жухраи подумали, что мы расслабились.
  И беспечные.
  Тогда жухраи себя проявят.
  Жухрайские диверсанты.
   - Извини, сержантка.
  Но, право, это забавно.
  Действительно.
  Если бы я знал девушек много лет.
  То все равно бы не поверил.
  
  ДЕВУШКИ ПРИНАДЛЕЖАТ ВСЕМ И НИКОМУ!
  
   - Ты верно подметил, монсиньор лейтенант Самилака! - сержантка Мишель кивнула.
   - А ты?
  Ты, сержантка Мишель? - я спросил.
  Сухо поинтересовался.
   - О!
  Наш Самилака ревнует! - Дафна захихикала. - Ещё не успел завладеть сердцем Мишель, а уже ревнует.
   - Это к службе не относится, - Мишель ответила резко.
  Перестала смеяться.
  Я не понял, к кому относились её слова.
  Ко мне, или к Дафне.
   - Сержантка Мишель, - Я прожег сержантку взглядом.
  Долгим взглядом.
  Произносил медленно.
  И отчетливо. - Кажется, что наши дружеские отношения закончены.
  Если ты могла так сказать.
   - Йа... - сержантка Мишель не успела ответить.
  Или не хотела. - Кажется, кричит сова.
  Наш позывной.
  Я должна проверить посты. - Она вышла.
  Вместо неё вкатился человечек.
  Пузатый.
  Круглый.
  В мундире Тайной Имперской Канцелярии.
  Дафна ойкнула.
  Нырнула под одеяло.
  К ней присоединились Фиби и Щаща.
  Теперь в комнате не было никакой обнаженки.
  Человечек поглядел на девушек.
  И крякнул.
  С очевидным недовольством.
   - Девушки!
  Можете меня не стесняться.
  Я много видел голых...
  Во время пыток. - И обратился ко мне: - Космолейтенант Самилака?
  Верно?
   - Разумеется
  Здравствуй! - я произнес.
  Разумеется, смущенно произнес.
  
  СМУЩЕНИЮ НЕТ КОНЦА И КРАЯ.
  
   - А я - Тайный Имперский советник Балу.
  К тебе по делу.
  Кстати, а где сержантка Мишель?
   - Вышла только что.
  Перед тобой.
  Я думал, что вы столкнулись.
  В коридоре.
  Сержантка Мишень проверяет посты.
  У неё дела.
   - Она - очень красивая! - советник Балу подмигнул.
  Сначала подмигнул мне.
  Потом - Дафне, Фиби и Щаще.
   - Очень неприлично! - Ледяной голос служанки Щащи.
  
   - ПРИ ДЕВУШКАХ НЕ ГОВОРЯТ, ЧТО ДРУГИЕ ДЕВУШКИ КРАСИВЫЕ.
  
   - О, госпожа Щаща! - советник Балу расплылся.
  В улыбке расплылся.
  И животом. - О твоей красоте ходят легенды.
  Когда я рассматривал твою голограмму.
  В интересах дела, разумеется...
  То к моему столу сбежались все сотрудники офиса. - Советник Балу поклонился. - И ты, госпожа Дафна.
  Мадемуазель.
  Твоя красота неописуема!
  Поэтому ты взяла в подружки Фиби.
  Вы прелестно смотритесь вместе.
  Красавицы!
   - Да ты - очаровашка! - Дафна бросила в советника виноградинку.
  Откуда она её взяла?
   - Комплиментщик! - Фиби улыбнулась советнику.
   - Оправдался! - Щаща сухо похвалила.
  "А меня?
  Меня, почему не хвалят?" - Я обиделся.
  Обиделся и смутился.
  Носком сапога чертил на полу каракули.
   - Рад видеть тебя, Самилака, - советник взял меня за руку. - И не надейся.
  Отделаться от меня - непросто. - Советник обнял меня.
  Как родного. - Мой тайный агент донес.
  Донес, что ты проводишь операцию по захвату диверсантов.
  Жухрайских диверсантов.
  Лично руководишь ротой.
  Рота бравых космодесантников.
  Поэтому я здесь.
  Чтобы проконтролировать.
  Поверь, Самилака.
  Тебе будет выплачено вознаграждение.
  Большое.
  Очень.
  И ты, конечно, поделишься деньгами с тем, кто этому способствует.
   - Очень.
  Обязательно поделюсь.
   - Вот и прекрасно! - советник Балу отступил на два шага.
  Потирал ручки. - Пожалуй, я тебя поцелую!
  Самилака.
  По-мужски!
  По-дружески.
  Как настоящий мужчина настоящего мужчину
  
  ВО ВРЕМЯ ПОЦЕЛУЯ НЕ СМЕЮТСЯ, ЧТОБЫ ПОЦЕЛУЙ БЫЛ ИСКРЕННИМ.
  
   - Йа... - Я не успел.
  А советник Балу успел.
  Он облобызал меня.
  Троекратно.
  - Вот теперь - мы побратимы!
  Братья.
  Братья по поцелуям.
  Можем говорить откровенно.
  "Он лжет
  Он тонко рассчитал ходы, - я понял.
  Втерся в доверие.
  Ко всем втерся.
  Ко мне, к Дафне, к Фиби и Щаще.
  И...
  Очень подозрительно, что сержантка Мишель исчезла до его прихода.
  Нет ли тут связи?
  Может быть, сержантка Мишель - как раз и есть тайный агент Имперской Канцелярии?"
  Я подумал.
  С удовлетворением подумал, что тайный советник не видел и не слышал, как я разговаривал с Мишель.
  И не отметил, какая между нами пробежала кошка.
  Черная кошка.
   - Самилака! - советник светился. - Подойди к моей жене.
  Лариса ждет на диванчике.
  Под пальмой.
  В холле.
  Поздоровайся с ней.
  Она расстроится, если не увидит тебя.
  Бравый командир роты космодесантников.
  "Ого! - Я возгордился. - Я уже бравый командир.
  И это известно даже в Тайной Имперской Канцелярии!"
   - А я опрошу свидетельниц, - советник Балу достал голограф
  Изящный голограф.
  Последней модели.
  Очень дорогой. - Свидетельниц атаки жухрайской диверсионной группы.
  
  СВИДЕТЕЛЕЙ НАДО ОПРАШИВАТЬ, ПОКА ОНИ ЕЩЁ ЖИВЫ.
  
  Я покинул комнату.
  Прошел по коридору.
  Да.
  Действительно.
  Советник не обманул.
  В холле сидела девушка.
  На диванчике.
  Вернее - молодая женщина.
  Вид у нее надменный и холеный.
  "Лицо кажется маской.
  Безупречно раскрашенная маска. - Я рассматривал жену советника Балу. - Бледно розовое платье.
  Открытая ложбинка на груди".
   - Госпожа Лариса! - Я щелкнул каблуками.
  Получилось звонко.
  И торжественно.
   - О!
  Герой нашего времени!
  Лейтенант Самилака!
  Рада тебя увидеть! - жена советника поймала мой взгляд.
  Проследила за ним.
  А мой взгляд остановился как раз на её груди.
  Я смутился.
  Сгорал от стыда.
  
  ОТ ЛЮБВИ МОЖНО СГОРАТЬ ОЧЕНЬ ДОЛГО.
  
   - Взаимно! - Я проблеял.
   - Присаживайся, - тон Ларисы многообещающий.
  Тягучий тон. - Во что сыграем?
   - В солдатиков, - я ответил машинально.
  Понял, что сморозил глупость.
  Лариса засмеялась:
   - Дон лейтенант Самилака!
  Солдатка Лариса к твоим услугам.
  Жду твоих приказаний.
   - А муж? - Я спросил.
  Спросил как бы не от себя.
  А вспомнил подобную сцену из галосериала.
  Зачем я это сделал?
   - Нуууу, - жена советника протянула. - Ты - нехороший мальчик.
  Всё испортил.
  Тебя надо наказать.
   - Меня сержантка Мишель просила наказать её!
  А теперь наказание ждет меня? - Я ляпнул.
   - Неужели, я тебе не нравлюсь? - Лариса достала золотую пудреницу.
  С бриллиантами. - Не может быть.
  Я - идеальная.
  Я нравлюсь всем.
   - Я сегодня много понял, - я пробормотал. - Говорил с разными людьми.
  И андроидами.
  Поэтому...
  Неловок.
  В общении. - Мои щеки горели.
  
  ЩЕКИ ГОРЯТ - К ДЕНЬГАМ.
  
   - Я предлагаю пообедать.
  Завтра. - Лариса улыбнулась.
  Многообещающая улыбка скользнула по мне. - Я.
  Ты.
  Твоя сержантка Мишель.
  И мой муж Балу.
   - О! - Я произнес рассеяно. - Моё сознание сейчас занято.
  Занято бегством сержантки Мишель.
  Я думаю, что она - стерва.
  Холодная.
  Безмозглая стерва.
   - Наверно, - голос Ларисы безразличный. - Самилака.
  Ты хочешь затащить меня в постель.
  И проникнуть...
  За мой совершенный фасад?
   - Мне...
  Бееее.
  Эта идея по душе. - Я проблеял. - Но...
  Как можно?
  Я ещё никогда...
   - Тогда завтра устроим обед.
  Совместный.
  Я с мужем.
  Ты - с любовницей Мишель.
   - Но...
  Сержантка Мишель мне не любовница.
   - АХАХА!
  Самилака!
  Какой ты глупенький! - Лариса потрепала меня по щеке. - Впереди ещё целая ночь.
  
  НОЧЬЮ СЛУЧИТСЯ ЧУДО, И ТЫ СТАНЕШЬ МУЖЧИНОЙ.
  
  Да! - Лариса опустила пудреницу.
  На мгновение. - Завтра в сауне "Спейс контроль".
  Это потрясающее место.
  Там можно увидеть принцессу Жули.
  И её новую подружку.
  Подружка у неё потрясающая.
  Красавица.
   - Принцесса в сауне? - Я открыл рот.
   - Очень.
  Ещё как принцесса в сауне.
  Она со своей подружкой выступает в номере.
  Танцевальный номер.
  Совершенно голые.
   - Голые?
  Но зачем?
   - Потому что это - сауна.
  В сауне положено быть голыми.
  Может быть, они заглянут к нам.
   - Я посоветуюсь...
  С родителями. - Я бормотал. - Попрошу, чтобы меня отпустили.
  В сауну.
  К девушкам. - Я поклонился.
  И выбежал из холла.
  Подальше от Ларисы.
  От этой соблазнительной красавицы.
  Я подозвал свой гравицикл.
  На нём прилетел андроид.
   - Сэр Самилака, - Андроид слез с гравицикла. - Ты должен дать мне чаевые.
   - Чаевые?
  Андроиду? - Я закричал. - Ты с ума сошёл.
  Кому ты служишь?
   - Я - служу в вашей семье.
  Но...
  Хозяйка - твоя матушка - приказала, чтобы ты давал чаевые.
  Иначе я не дам гравицикл.
  
  ЗА ВСЁ НАДО ПЛАТИТЬ, ДАЖЕ АНДРОИДАМ.
  
   - Чаевые! - Я похлопал по карманам.
   - Я подогнал гравицикл.
  За это мне положена плата.
   - Но...
  У меня нет денег. - Я стоял с мрачным видом. - Матушка и отец не дают мне и Дафне деньги.
  Чтобы мы не разбаловались.
   - Тогда ты иди пешком! - Андроид вскочил на гравицикл. - А я тебе место нагрел.
  Зря я старался. - И улетел.
   - Да чтоб тебя! - Я был удивлен.
  Очень.
  Больше удивлен, чем обозлен. - Матушка и батюшка нарочно подстроили.
  Подговорили слуг.
  Чтобы они всё делали мне и Дафне только за деньги.
  А денег нам не дают.
  Своеобразное издевательство. - Я плюнул. - Пошла к черту моя матушка. - Я вжал голову в плечи.
  Огляделся. - Нет!
  Матушка у меня хорошая! - Я громко сказал.
  На случай, если за мной следят. - И отец - прекрасный.
  Пусть миссис Лариса идет к черту.
  Я поплелся к космокрейсеру.
  К моему космокрейсеру.
  Надеюсь, что он примет меня на борт.
  И мне не придется умолять сержантку Мишель, чтобы она приказала космокрейсеру пустить своего командира.
  По пути я бормотал под нос.
  Я был зол.
  Опустошен.
  Обескуражен.
  И в полной степени ощутил безысходность.
   - С меня довольно!
  Довольно издевательств.
  Сначала устраивают для меня и Дафны праздник.
  
  ПРАЗДНИК ДОЛЖЕН РАДОВАТЬ, А НЕ ПРЕВРАЩАТЬСЯ В ПЫТКУ.
  
  Потом унижают.
  И сержантка Мишель...
  Тоже хороша.
  Подобострастничает.
  Желает мне угодить.
  Подластивается.
  А сама сбежала.
  Сбежала в важную минуту.
  Когда мы ловим жухраев.
  Я не хотел.
  А она требует.
  Наверно, услышала, что советник Балу прилетел, поэтому сбежала.
  Наверняка, сержантка Мишель раньше была стриптизершей.
  Там её советник Балу и подцепил.
  И она с ним переспала.
  С этим жирным боровом.
  Я ей так и скажу.
  Пусть не оскорбляется.
  Ещё имела наглость!
  Оставила меня в одиночестве!
  А, если на меня нападут?
  Жухраи?
  Да.
  Сержантка Мишель - шлюха!
  Обыкновенная шлюха.
  Легкая добыча для чиновников.
  Надо быть с ней осторожным.
  Может быть, она докладывает обо мне.
  Шпионка.
  Сообщает в Тайную Имперскую Канцелярию.
  И...
  Возможно, что у неё болезни.
  Болезни стриптизерш.
  Я могу от неё подцепить заразу.
  Пусть она исчезнет.
  Летит в другую космороту. - Я завел сам себя.
  Сам себя и ненавидел.
  
  НЕНАВИСТЬ К САМОМУ СЕБЕ - САМАЯ СИЛЬНАЯ.
  
  Вдруг, я услышал.
  Тихий плач.
  За кустами боярышника.
  "Кто плачет? - Я испугался.
  Спина покрылась потом.
  Холодным липким потом. - В нашем имении все счастливы.
  За исключением меня и Дафны.
  Значит...
  Плачет жухрай?"
  Я присел на корточки.
  По-утиному доковылял до кустов.
  Осторожно раздвинул ветки.
  "Сержантка Мишель! - Я обалдел. - Сидит и плачет!"
  Тем временем сержантка Мишель разговаривала сама с собой:
   - Надо перестать плакать.
  Я - сильная.
  Что я добьюсь?
  Добьюсь слезами?
  Надо принять ванную.
  Взглянуть на себя в зеркало.
  Я не в силах.
  Не в силах ждать, когда господин лейтенант Самилака проявит ко мне интерес.
  Он на меня не смотрит.
  Я ему интересна.
  Скорее всего, у него есть подружка.
  Какая-нибудь шлюха.
  И дон лейтенант Самилака проводит с ней время.
  В объятиях.
  А я?
  Я никому не могу пожаловаться.
  Я потеряла связь.
  Со всеми моими подругами.
  Никто не хочет дружить с космодесантницей.
  Меня считают грубой.
  Неудачницей считают.
  И...
  Нищей.
  
  НА ВОЙНЕ ЗАРАБАТЫВАЮТ ТОЛЬКО ГЕНЕРАЛЫ.
  
  Мои бывшие подруги.
  Они разлетелись по Империи.
  По разным префектурам Галактик.
  Многие вышли замуж за богачей.
  Я никому не могу открыться.
  Даже излиться не могу.
  Матушка никогда не одобряла мой выбор.
  Выбор стать космодесантницей.
  Она только обрадуется, если я начну рыдать.
  Я в отчаянии. - Послышался писк голографа.
  Мишель кого-то вызывала. - Алехандра!
  Привет!
  Да!
  Это я.
  Мишель.
  Давно не общались.
   - Мишель? - голос из голографа был холодным. - Это просто восхитительно!
  Ты решила пообщаться со мной.
  Через столько месяцев?
  Наверно, потому решила, что у тебя глаза заплаканные.
  Что, Мишель?
  Не с кем больше поговорить?
  Растеряла всех знакомых?
  Даже твою любимую Марженку потеряла?
  Хочешь поплакаться мне?
  Мне, потому что считаешь меня самой доступной?
  Из твоих подруг.
  Другие бы тебя сразу послали.
  Или не ответили бы на твой вызов.
  Помнишь, как в гимназии ты крутила хвостом?
  Была первая красавица.
  И все парни бегали за тобой.
  А ты их прогоняла.
  Отгоняла от себя.
  Не очень-то вежливо - уводить парней от подруг.
  А затем этих парней бросать.
  И унижать.
  Я уже не девушка.
  Не та девушка.
  У меня муж - триллиардер.
  Поэтому.
  Я заканчиваю нашу беседу.
  Она была короткой.
  Я тебе не ребенок. - Связь отключилась.
  
  ЕСЛИ ТЕБЕ ОТКАЗАЛИ В ОДНОМ МЕСТЕ - ИДИ В ДРУГОЕ.
  
  Мишель всхлипывала.
  Набрала другой вызов.
   - Какого черта? - ответил голограф.
  Мишель сразу отключила.
  Замерла.
  Не могла вымолвить ни слова.
  Зачем снова набрала.
  Испуганно.
   - Луиза?
  Это Мишель.
  Я тебе только что звонила.
   - Я же сказала.
  Или, какого черта, Мишель. - Связь оборвалась.
  Мишель сидела растерянная.
  Я не знал, что поделать.
  Но...
  Вдруг...
  Послышалось хихиканье.
  Странное хихиканье.
  И писк.
  Отовсюду.
  В парке пошла беготня.
  И топот.
  Будто тысячи солдатских сапог.
  Замигали огоньки.
  Но это были не огоньки.
  А глаза.
  Глаза жухрайских диверсантов.
  Я увидел, что из подземных ходов выходят жухраи.
  Вскоре вокруг кустов пошло движение.
  Всё ярче светились глаза врагом Империи.
  Всё несметнее становились полчища жухраев.
  Наконец, жухраи выстроились в боевой порядок.
  
  ДАЖЕ ДИВЕРСАНТЫ ЛЮБЯТ МАРШИРОВАТЬ.
  
  Вдруг...
  
  
  ГЛАВА 1027
  
  Меня сзади схватили.
  Ладонь легла на мой рот.
   - Помогите!
  Спасите! - Я закричал.
  Но ладонь крепко держала мой крик.
   - Дон лейтенант Самилака! - В ухо ударил горячий голосок сержантки Мишель. - Без паники.
  Я с тобой.
   - Но...
  Мишель.
  Ты подкралась сзади.
  А только что сидела в кустах.
   - Ты подглядывал за мной, лейтенант Самилака, - сержантка Мишель покачала головкой.
  Очаровательной головкой.
  С укоризной покачала.
   - Я...
  Йа не подглядывал.
  Я проводил разведку.
   - Конечно! - сержантка Мишель шептала. - Ты - боевой лейтенант.
  Бесстрашный.
  Следил за диверсантами.
   - Так и было.
  Сержантка Мишель!
  Диверсантов - тысячи!
  Целая армия.
   - Диверсантов всего лишь рота.
  Как и нас.
   - А остальные.
  Я видел.
  И вижу - множество врагов.
   - Это - голограммы.
  Тебе так кажется, сэр лейтенант Самилака!
  Мы справимся.
   - Не сомневаюсь! - Я почувствовал облегчение.
  Необыкновенное облегчение.
  
  КОГДА ВДВОЁМ, ТО ЭТО УЖЕ - АРМИЯ.
  
   - Я никогда не испытывала отвращение к врагу, - сержантка Мишель затащила меня в кусты. - Жухраи.
  Да.
  Они - наши враги.
  К врагу нужно быть беспощадным.
  Я и беспощадна.
  Но я воспринимаю жухраев не как... - Мишель махнула рукой. - Не имеет значения.
   - Ты.
  Сбежала.
  Сбежала от меня.
  Оставила одного. - Я сурово посмотрел на сержантку. - Покинула командира.
  В трудную минуту.
   - Я бы ни за что, - сержантка Мишель приложила руку к сердцу.
  Оно было где-то далеко.
  Под большой грудью.
   - Сосредоточимся на главном, - я с трудом отвел взгляд от груди Мишель. - Мы должны изловить...
  И уничтожить жухраев.
   - Они меня даже смешат, - сержантка хихикнула. - Думают, что их никто не видит.
   - Мой страх улегся.
  Совсем. - Я расслабился.
  Но тут же напрягся.
  Снова. - Сержантка!
  Мишель!
  Что я вижу!
  Ах, что я вижу!
  Если бы знал.
  То заранее вырыл бы окоп.
  
  В КАЖДОМ ДОМЕ ДОЛЖНО БЫТЬ БОМБОУБЕЖИЩЕ.
  
  У моих ног.
  У наших ног.
  Кто-то роет.
  Изнутри.
  Вылетают осколки камней.
  Раздается шипенье.
  Противное шипенье
  И... - Я замер.
  Из образовавшейся норы вылезли жухраи.
  Семь жухраев.
  Все в сверкающих касках.
  Сначала появились плечи.
  Затем - туловище.
  И, наконец, жухраи стояли под пальмой.
  Кокосовая пальма.
  Шесть жухраев приветствовали своего капрала.
  Капрал толстый.
  С красными щеками капрал.
  На каске - золотой круг.
  Жухраи нас не заметили.
  Потому что были увлечены.
  Увлечены друг другом.
  
  ЛЮДИ ЛЮБЯТ ТОЛЬКО СЕБЯ.
  
  Жухраи выстроились в колонну "по два".
   - В дозор! - жухрайский капрал поднял бластер.
  И они направились в сторону дворца.
  Во флигель, где отдыхала Дафна с подружкой Фифи.
  И в обществе служанки Щаща.
  Я и сержантка Мишель последовали за жухраями.
  Скрытно.
  Чтобы выявить их намерения.
  В комнате Дафны советника Балу уже не было.
  Моя сестра стояла у шкафа.
  Шкаф - из розового мрамора.
  Дафна прижалась к дверце шкафа.
   - Ой!
  Жухраи! - Дафна пролепетала. - От ужаса моё сердце колотится.
  Очень.
  Сильно.
  Слишком колотится.
  Оно может выпрыгнуть из груди.
  Поэтому я боюсь.
  Ведь тогда я умру.
  
  БЕЗ СЕРДЦА НИКТО НЕ ЖИВЕТ.
  
  Кровь застыла в жилах.
  В моих жилах. - Дафна почему-то засмеялась.
  Она зашаталась.
  Вот-вот потеряет сознание.
  Но Фифи поддержала Дафну.
  Вовремя.
   - Служанки Щащи нет, - я прошептал сержантке Мишель. - Наверно, служанка Щаща сбежала.
  Она с жухраями заодно? - Я замер.
  Жухраи рассматривали комнату.
  Но ещё больше они смотрели на Дафну и на Фиби.
  Девушки были голые.
  Разумеется...
   - Где Император? - Капрал наступал на Дафну? - Где ваш Император? - Капрал кулаком ударил по шкафу.
  Посыпались осколки камня.
   - Ля! - Дафна закричала. - Осколок ранил меня.
  Я чувствую.
  Жгучую боль в левом локте.
   - Не визжи, - жухрайский капрал приказал. - На этом дело закончилось.
  Не визжи.
  И не пищи. - Капрал наклонил голову.
  Прислушался. - Где ваши солдаты?
  Что опять случилось?
  Почему они на нападают на нас?
  Боитесь? - Капрал засмеялся.
  
   - И ОДНА В ПОЛЕ - ВОИН!
  
  В комнату вбежала...
  Служанка Щаща.
  Она размахивала ножом.
  Кухонный нож.
  Голосок у служанки истончился. - Что за шум?
  Что за странное движение?
  Жухрайские диверсанты!
  Вам лучше уйти.
  Отступить.
  Или сразу сдаться в плен. - И закричала.
  Повернула головку.
  Словно, звала кого-то:
   - Рота!
  В бластер!
  Подъём!
  Рота!
  Стройся!
  В бой!
  Вперед!
  Стройся рота!
  В бой!
  Вперед! - Щаща схватила со стола колокольчик.
  Серебряный.
  И начала звонить.
   - Обман! - жухрайский капрал заржал. - Нет у тебя никакой роты.
  
  У ГОЛОЙ ДЕВУШКИ МНОГО ПОКЛОННИКОВ, НО НИ ОДНОГО ЗАЩИТНИКА.
  
  Нас не обманешь.
  Потому что мы и так обманутые.
  Всё ты выдумала!
   - А вот и не выдумала! - служанка Щаща заскрипела зубками. - Я одна.
  Одна за всех. - Щаща подскочила к крайнему жухраю.
  Он - коротышка.
  Щаща подпрыгнула.
  Оказалась на плечах жухрая.
  Никто ничего не понял.
  А коротышка жухрай даже не осознал.
  Щаща зажала его голову ляжками.
  И...
  Надавила.
  Голова жухрая лопнула.
  Как кокосовый орех.
  Не помогла даже защитная каска.
  Каска смялась.
  Видно, что давление между ног Щащи - огромное.
  Жухрайские диверсанты замерли.
  Заворожено смотрели на своего товарища.
  На безголового жухрая.
  Щаща воспользовалась замешательством врагов.
  Запрыгнула на стол.
  И со стола...
  На плечи другого жухрая.
  КРАК-КРЯК-БРЯК!
  Сдавила ногами голову второго жухрая.
  И голова поддалась.
  Треснула.
  С противным звуком лопнувшего кокоса.
  
  ЗВУКИ БЫВАЮТ ПРОТИВНЫЕ, А БЫВАЮТ И ПРИЯТНЫЕ.
  
   - А ведь это были мои лучшие бойцы! - капрал жухрайский закричал: - Отступаем.
  Передислокация.
  Переходим к обороне. - Он выскочил из комнаты.
  Выпрыгнул.
  За ним - оставшиеся диверсанты.
  Они не обратили внимания на меня и на сержантку Мишель.
   - За ними? - сержантка Мишель посмотрела на меня.
  С вопросом в глазах.
   - Очень.
  Даже за ними! - Я приказал.
  Мы выбежали на площадь.
  Дворцовая площадь.
  Ночь светилась.
  Разряды снарядов вспарывали тишину.
  Везде суета.
  И возня.
  Люди бегали взад и вперед.
  Размахивали ручонками.
  Дворец гимнастов Дюсельдорфа горел.
  Гимнасты выпрыгивали в окна.
  Вдруг...
  Над всем этим возвысилась сержантка Мишель.
  Она сбросила бронежилет.
  Одним прыжком достигла стола.
  Вскочила на стол.
  Громко крикнула:
   - Бойцы!
  Пришло наше время!
  Время отваги!
  Вперёд!
  На диверсантов жухрайских! - сержантка соскочила со стола.
  
  СТОЛ - ТРИБУНА ДЕВУШКИ.
  
  В кустах раздавался голосок служанки.
  Щаща что-то делала.
  И приговаривала:
   - Щелк!
  Щелк-щелк-щелк!
  Глупый жухрайский полк.
  То-то будет толк.
  Диверсантский полк.
  Щелк-щелк-щелк!
  Изо всех щелей прут диверсанты.
  И никакого толка.
   - Дон лейтенант Самилака, - Мишель прошептала. - Служанка Щаща щелкает.
  Сдавливает ногами головы жухраев.
  И...
  Даже мне не по себе.
  Головы взрываются.
  Между ног Щащи взрываются. - Сержантка Мишель подняла бластер.
  Закричала!
   - Эй!
  Верные космодесантники!
  Рота!
  И гражданские.
  Други и братья.
  Постоим за Империю!
  В тяжелом бою!
  
  ДЕВУШКИ НАЧИНАЮТ ВОЕВАТЬ ТАМ, ГДЕ ТОНКО И РВЕТСЯ.
  
  И тотчас рота космодесантников бросилась в бой.
  С ней - гражданские ополченцы.
  Среди них я узнал трех конюхов.
  Затем различил комедианта Попердоне.
  С ними - четыре сантехника.
  Два гимнаста без одежды.
  И барабанщица.
  В одной юбочке.
  В короткой юбочке.
   - За Императора!
  За Империю нашу!
  Мы верны Императору до гроба! - Я услышал свой голос.
  Свой голос издалека.
  И ринулся вслед за космодесантниками.
  Я горел.
  Горел воодушевлением.
  Мне было неловко.
  Я всё думал:
  "Как я выгляжу со стороны?"
  У меня не было оружия.
   - Стой!
  Стоять! - кто-то схватил меня за руку.
  И я знал - кто.
  Сержантка Мишель держала меня.
  Крепко. - Господин лейтенант Самилака!
  Ты - отважный!
  Ты - отчаянный прыгун!
  Но подумай!
  Космодесантники обучены бегать.
  И воевать.
  Им - хорошо.
  Они в своей стихии.
  
  А ТВОЯ СТИХИЯ - КОМАНДОВАНИЕ.
  
  Ты должен наблюдать.
  Посмотри, как некоторые диверсанты нарядились.
  Словно на парад.
  А не на военную операцию.
  В шелка разряжены.
  И в бархат.
  Наверно, это жухрайские добровольцы.
  Туловища у них нелепые.
  Словно набиты ватой.
  И опилками набиты.
  Под ударами нашей роты.
  Нашей прославленной имперской роты жухраи падают.
  Шлепаются на траву.
  Как мешки с солью.
  А наша Щаща...
  Отважная Щаща.
  Она сражается на острие битвы.
  Ногами раскалывает головы диверсантов жухрайских.
  Бедная Щаща!
  Наверно, она переломала себе ноги.
  А руки ей жухраи переломали.
  Возможно.
  Подумать только.
  Жухраи в касках.
  А она давит даже каски.
  Ножки Щащи хрупкие.
  И сама она хрупкая.
  Словно выточена из хрусталя.
  
  СИЛА ДЕВУШКИ В ЕЁ СЛАБОСТИ.
  
   - Спасем Щащу, - я ринулся в кусты.
  Налетел на жухрая.
  Сбил его с ног.
  Так получилось.
  Нечаянно.
  Я чуть было всё не испортил.
  Собрался извиниться перед жухраем.
  Но не успел.
  Щаща зажала его голову между ног.
  И...
  Крах!
  Крак!
  Кракен!
  Ещё один жухрай остался с расколотым черепом.
   - О!
  Монсиньор лейтенант Самилака! - сержантка Мишель воскликнула. - Мы не ошиблись в тебе!
  Ты - от всего сердца.
  Прыгнул на жухрая.
  На тяжеловооруженного жухрая.
  Сбил его с ног!
  Могучим натиском сбил! - сержантка Мишель говорила.
  Нежно шептала.
  Прижимала меня к своей груди.
  К обнаженной груди.
  Грудь у неё шёлковая. - Синьор лейтенант Самилака!
  Разве можно тебе?
  Ты идешь в бой!
  Навстречу опасности!
  У тебя могут быть раны.
  Незаживающие раны!
  Взгляни!
  Посмотри, как воюют космодесантники!
  Твои космодесантники.
  Они рвутся в бой.
  Уверены в победе!
  
  БЕЗ УВЕРЕННОСТИ НЕТ ПОБЕДЫ.
  
  Даже ополченцы!
  Сантехники.
  Гимнасты!
  Барабанщица!
  Конюхи!
  А среди женщин оживление.
  Заметное оживление.
  Драка рождает страсть.
  И сильные чувства рождает драка.
  Отдохни!
  Гер лейтенант Самилака!
  Отдохни у меня на груди.
  И созерцай победу.
  Нашу победу!
  С высоты своего положения.
  Командирского положения! - Так говорила сержантка Мишель.
  Но я стеснялся.
  Смущался.
  Поэтому вёл себя неподобающим образом.
  Брыкался.
   - Мне придется тебя отпустить! - сержантка Мишель протянула.
  С сожалением.
  В это же мгновение я опустился на одно колено.
  Перед сержанткой Мишель.
   - О!
  Бравая сержантка!
  На поле брани я не забуду тебя.
  Твою храбрость.
  И заботу обо мне не забуду!
  
  НЕ ЗАБУДУ, ПОКА МНЕ МОЗГИ НЕ ВЫШИБЛИ.
  
   - О!
  Мой командир! - сержантка Мишель нагнулась.
  Нагнулась так низко.
  Что её соски...
  С розовыми оружьями.
  Соски напряглись.
  Мишель схватила меня за руку.
  Приподняла.
  Осторожно.
  Быстро развязала свой пояс.
  Собиралась снять его.
  Но я вырвался.
  Вскочил.
  Отпрыгнул на два шага.
  Прижал руку к сердцу.
  Произнес.
  Весьма смущенно произнес:
   - О, космодесантница.
  Сержантка Мишель!
  Не трать на меня свои милости.
  Потому что... - Я запнулся.
  Запутался в словах.
  Сорвал с груди клык акулы.
  Он до этого болтался на веревочке.
  Поцеловал клык.
  Затем вернул на своё место.
  С воодушевлением размахивал руками.
  
  РАЗГОВОР РУКАМИ - БОЛЕЕ ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ, ЧЕМ ЯЗЫКОМ.
  
   - Я ожила, - сержантка Мишель воодушевилась.
  Её щечки порозовели.
  Вот, только мои щечки розовели от смущения.
  А щечки сержантки - от радости. - По-настоящему ожила.
  Я чувствую всеобщую победу!
  Победу через кровь!
   - Ты, сержантка, Мишель, чувствуешь мою заботу? - у меня вырвалось.
   - Конечно!
  Дон лейтенант Самилака!
  И заботу.
  И симпатию.
  Всё я это принимаю от тебя.
  Ты же - мой командир.
  Я восхищаюсь клыком акулы.
  Он - красивый.
  Сверкает.
  Героический!
  Сильный гер лейтенант Самилака!
  Что же будет дальше?
   - Дальше? - Я не понимал, что со мной происходит.
  Был переполнен! - В атаку!
  На жухрайских диверсантов!
  На отвратительных жухраев!
  Барабанщица! - Я позвал барабанщицу.
  До этого она была в одной юбочке.
  А теперь и юбочка пропала.
  Исчезла в пылу боя. - Верная барабанщица!
  Бей наступление!
  Общее наступление! - На этот раз вышло громко.
  Громко я скомандовал.
  
  ГОЛОС ПРОРЕЗАЕТСЯ ВО ВРЕМЯ СИЛЬНЕЙШЕГО ВОЛНЕНИЯ.
  
  И тотчас барабанщица начала.
  Она выбивала дробь.
  Искуснейшим манером выбивала.
  Так, что задрожали пальмы.
  Задребезжала посуда на столах.
  А в конюшне что-то загремело.
  И затрещало.
  И разом открылись амбразуры на космокрейсере.
  На моём космокрейсере.
  Из амбразур вылетели роботы.
  Выстроились клином.
  Журавлиным клином.
  Я побежал к космодесантникам.
  Бегал между ними.
  Воодушевлял.
  Своими речами воодушевлял.
  Но и жухраи не медлили.
  Они опомнились.
  Перестроились.
  Жухрайский капрал кричал:
   - Где?
  Где наши трубачи?
  Негодяи трубачи!
  Почему не трубят?!! - Капрал кричал в сердцах.
  Затем он подбежал к одному из наших конюхов.
  Конюх побледнел.
  У конюха затрясся подбородок.
  Длинный подбородок.
   - Зачем? - жухрайский диверсант обратился к конюху.
  Заодно и ко всем ополченцам. - Зачем ты воюешь за своих хозяев?
  Переходи на нашу сторону.
  Я дам тебе серебрянный космодоллар.
  Все переходите.
  Мы всех удовлетворим.
  
  ДЕНЬГИ ГРАНИЦ НЕ ЗНАЮТ.
  
  И...
   - Что за гадость?! - Я побледнел. - Сержантка Мишель!
  Жухрайский капрал диверсант переманил.
  Переманил наших конюхов.
  На свою сторону.
  На жухрайскую сторону.
  Как подло!
  У нас убыло.
  У них прибыло.
   - Прибывает, - сержантка Мишель скрипела зубками. - Серебрянный доллар - высокая цена.
  За конюхами переметнулись и сантехники.
  Предатели. - Сержантка Мишель посмотрела на меня.
  Ждала приказаний.
  А жухрайский капрал не терял зря время.
  Он подступил к барабанщице.
  К нашей барабанщице:
   - Мадемуазель!
  Тебе приходится.
  Приходится барабанить бесплатно.
  Приходи к нам.
  Стань жухрайкой!
  У тебя будут деньги.
  Деньги и женихи.
  Наши женихи лучше ваших имперских!
  Я вижу твою красоту.
  И ощущаю твой опыт.
  Опыт в барабанности.
  Я оценил положение.
  Всё дело в быстрой оценке.
  И использовании момента.
  Вверяю тебе барабанить перед нами.
  Коня тебе не требуется.
  У тебя и так длинные ноги.
  Так что ты отлично потанцуешь и на своих двоих!
  Выполняй!
   - Да, жухрай, - и барабанщица переметнулась.
  За деньги.
  И за обещание женихов.
   - Кругом одни предатели! - Я возмущался. - Сержантка Мишель!
  
  ЗАЧЕМ ПРЕДАВАТЬ, ЕСЛИ МОЖНО И НЕ ПРЕДАВАТЬ?
  
   - Все получат, - сержантка пробормотала.
  Зло смотрела на перебежчиков. - После боя.
  Все получат по своим заслугам и по своему предательству! - Она достала свисток.
  Свисток на быстрых нейтронах.
  
  
  ГЛАВА 1028
  
  Свистнула.
  Очень.
  Пронзительно свистела.
  Будто запищали все дюзы космокрейсера.
  Среди космодесантников послышались крики одобрения.
  Раздался топот.
  Мои космодесантники перестраивались.
  В пыльном обмундировании.
  Некоторые - раненые.
  Легко раненые.
  Космодесантники промаршировали.
  Передо мной строем прошли.
  Впереди - знаменосец.
  Имперское знамя развевалось.
  Космодесантники выстроились в ряд.
  Перед полчищем жухрайских диверсантов.
  Раздалась дробь.
  Барабанная дробь.
  Это предательница барабанщица поднимала жухраев на битву.
  Сержантка Мишель подбежала к орудию.
  И начала бухать по жухраям.
  Бум!
  Бум!!
  Бумбарах!!!
  
  КОГДА СТРЕЛЯЮТ, ТО НЕ СЧИТАЮТ.
  
  На жухраев полетели шары плазмы.
  Я сконфузился.
  Потому что оказался не у дел.
  Что делать?
  Раньше сержантка Мишель за меня командовала.
  А сейчас?
  Она запретила мне лезть в бой.
  Командир должен с тыла наблюдать за боем.
  Но больше всего вреда жухраям нанесли бластеры космодесантников.
  Космодесантники хладнокровно обстреливали диверсантов.
  И много уже врагов полегло.
  Однако жухрайские диверсанты всё наступали.
  И даже захватили пряничный домик в саду.
  Но тут поднялся шум.
  И грохот.
  Тратата!
  Я с трудом мог разобрать, что происходит.
  Из-за дыма.
   - Одно мне ясно, - я кричал сержантке Мишель, - что космодесантники и диверсанты борются ожесточенно.
  С большим ожесточением.
  И победа переходит.
  То на одну.
  То на другую сторону.
  Диверсанты вводили в бой всё свежие силы роботов.
  И шары плазмы долетали уже до вершин кокосовых пальм.
  
  ДЕРЕВЬЯ НЕ ВИНОВАТЫ В ТОМ, ЧТО ИХ СЖИГАЮТ.
  
   - Искусное ведение боя, - сержантка Мишель уже стояла рядом.
  Рядом со мной.
  И комментировала. - Наш левый фланг в огне.
  Космодесантники не сдаются.
  Диверсанты мечутся в дыму.
  Наши голыми руками ломают жухрайских роботов.
   - Неужели...
  Неужели, я умру, - я кусал губы. - Во цвете лет.
  Скромный командир. - Мои вопли не слышны из-за грохота.
  Бой грохотал.
  Но сержантка Мишель расслышала.
   - Дон лейтенант Самилака!
  Не для того я берегла свою красоту.
  И честь берегла.
  Не для того охраняю тебя, чтобы ты погиб.
  Погиб здесь.
  В своём имении.
  Не причитай...- Внезапно...
  Сержантка Мишель упала в мои объятия.
  И разревелась.
  Плакала так громко, что её не мог заглушить даже бешенный топот роботов.
   - Я дезориентирован, - я кричал. - Раз за разом падают бомбы.
  Трах-тарарах!
  Бумбабабум!
  Визжат диверсанты.
  А те, которые ранены, пищат.
   - Но среди грохота раздаётся голос жухрайского капрала, - сержантка Мишель кивнула.
   - В твоём голосе я уловил уважение.
  Уважение к врагу?
  Может быть, я ослышался.
  
   - УВАЖАТЬ МОЖНО ДАЖЕ ТОГО, КОГО НЕНАВИДИШЬ.
  
  Дон лейтенант Самилака!
  Капрал диверсантов...
  У него голос грозный.
  И могучий голос.
  Капрал командует сражением.
  И сам обходит свои роты.
  Отсюда видно.
   - Но...
  Сержантка Мишель.
  Ты же говорила, что командир должен беречь себя.
  Не лезть в бой.
  Прятаться от огня.
  И командовать тихим голоском.
  Командиру не нужен громкий голос.
  Так ты говорила.
  А сейчас перечишь себе.
   - Гер лейтенант Самилака!
  Да разве я могу?!! - сержантка Мишель приложила ладонь.
  К левой груди.
  Груди у неё были на виду. - Я не могу лгать тебе.
  Монсиньор лейтенант Самилака.
  Я говорила о настоящих командирах.
  А жухрайский капрал.
  Тьфу на него.
  У него даже нет офицерского звания.
  Поэтому он глотку рвет.
  Ты же...
  Господин лейтенант Самилака!
  Ты одним своим видом воодушевляешь.
  Воодушевляешь наших бойцов.
  И устрашаешь диверсантов.
  Тем же видом...
  Ты - настоящий командир.
  Поэтому должен беречь себя.
  И не срывать голос.
  
  ГОЛОС ПРИНАДЛЕЖИТ КОМАНДИРУ.
  
   - Ну да, ну да, - я смутился.
  Но был доволен.
  Похвала сержантки успокоила меня. - Предательства нет.
  Только что два космодесантника провели атаку.
  Доблестную атаку.
  Чрезвычайно.
  Покрыли себя славой.
  Но жухрайские диверсанты засыпают наших...
  Моих космодесантников гранатами со слезоточивым газом.
  Отвратительная вонь.
  Газ прожигает железо.
  Оставляет на нашей технике дыры.
  Поэтому космодесантники и не рвутся вперед.
   - Нааалево!
  Отходим.
  Возвращаемся на - заранее заготовленные позиции! - сержантка Мишель скомандовала.
   - Слушаемся! - космодесантники воодушевились.
  Повернули налево.
  За ними последовали и боевые машины космодесанта.
   - Теперь наше положение стало угрожающим, - сержантка Мишель была спокойна.
  Несмотря на её слова.
  Может быть, она всё же - вражеская лазутчица? - Ждать не пришлось.
  Долго ждать не пришлось.
  
  КОГДА МОЖНО, ТО НЕ ЖДУТ.
  
  Противные жухраи.
  Они бросились в атаку.
  Перевернули наш танк.
  Вместе с пушками.
  И с андроидами.
  Отступление на правом фланге, - сержантка Мишель скомандовала.
  Она умело следила за боем.
  Отдавала приказы.
  И в то же время беседовала со мной. - Подобный манёвр означает бегство.
  Бегство с поле брани.
  Так кажется нашим врагам.
  Не сокрушайся, гер лейтенант Самилака!
  Это не неудача.
  Это хитрый манёвр.
  Утоли свои печали.
  И обрати внимание на группу твоих космодесантников. - Сержантка сказала "твоих".
  А не наших.
  И я ей за это был благодарен. - Они в дыму совершают обходной манёвр.
  Скрытно.
   - Что за скрытно, если мы их видим?
   - Зато жухраи не видят.
  
  ГЛАВНОЕ, ЧТО ВИДИШЬ ТЫ, А ДРУГИЕ НЕ ВИДЯТ.
  
  У нас всё благополучно.
  Мы полны надежды.
  Диверсанты заметили.
  Заметили наших разведчиков.
  И яростно набросились на них.
  Но какое сопротивление встретили!
  Местность неровная.
   - Это поле для гольфа.
  Было.
  А сейчас изрыто, - я пробурчал. - Всё в воронках от снарядов.
  Поэтому неровное.
   - Насколько позволяет местность, - сержантка Мишель продолжала.
  Сделала вид, что не услышала мою реплику.
  Или, на самом деле, не услышала... - Космодесант уже перебрался через реку.
  Выступили.
  Построились в колонну по два.
   - Бравые!
  Почетные космодесантники! - Я восхитился. - Они крепче, чем космополк!
  Укомплектованные космодесантники!
  Они сражаются хладнокровно.
  С потрясающей выдержкой сражаются.
  Мужественные!
  Как львы!
  Мы вырвали победу!
  Из лап врага вырвали!
  Даже служанка Щаща в бою!
  Только что ногами сдавила голову диверсанту.
  И - крэк!
  
  НОГИ - ОЧЕНЬ ОПАСНЫЕ ОРГАНЫ.
  
  На левом фронте образовалась брешь.
  Космодесантники устремились в неё.
  И уничтожили там диверсантов.
  Но мало понимания диверсанты извлекли из этого.
  Они сжигали документы.
  Два диверсанта подрались из-за девушки.
  Перегрызли друг другу горло.
  Девушка пожала плечами.
  И ушла к другому.
  Ничто не помогало диверсантам.
  И они начали отступление.
  Всё дальше и дальше.
  И несли потери.
  Всё больше и больше.
  Осталась только кучка диверсантов.
  Во главе с капралом.
  Они пытались пробиться к своему космофрегату.
   - Резервы! - капрал диверсантов командовал. - Подтянуть резервы!
  Скайокер, Петрусио!
  Где вы? - он взывал.
  Рассчитывал на прибытие свежих сил.
  Они должны были вынырнуть из-под пространства.
  
  ПОЧЕМУ-ТО ПОМОЩЬ ПРИХОДИТ, КОГДА ЕЁ УЖЕ НЕ ЖДУТ.
  
  Правда, из космофрегата диверсантов вылетели андроиды.
  Неведомого в нашей Империи образца.
  Тела андроидов - коричневые.
  Лица - золотые.
  Жилеты - серебряные.
  На головах вместо касок - шляпы.
  Андроиды дрались неумело.
  Нелепо дрались.
  Они ни разу не попали в космодесантников.
  И выстрелом сбили каску с капрала.
  Капрал разозлился.
  Отстрелил андроидам ноги.
  Андроиды потеряли ориентацию.
  Носились без контроля.
  И подавили нескольких своих жухраев.
  Соратников своих...
  Капрал со всех сторон был окружен.
  Нашими ополченцами.
  И космодесантниками.
   - Я в опасности! - кричал жухрайский диверсант капрал. - В большой опасности.
  Я бы допрыгнул до нашего космофрегата.
  Но ноги коротки. - На помощь!
  На помощь мне! - Капрал все же умудрялся отбиваться от моих космодесантников.
  Но помочь ему его подчиненные не могли.
  Два лежали рядом.
  В обмороке.
  Очень.
  В глубоком.
  Другие диверсанты бежали мимо него.
  Прямо в космофрегат.
  Тогда капрал воскликнул.
  В отчаянии кричал.
  В предельном:
   - Гравицикл мне!
  Половину Империи за гравицикл!
  
  ПЕРЕД СМЕРТЬЮ НЕ НАКАТАЕШЬСЯ.
  
  В тот момент два космодесантника схватили капрала.
  Вцепились в его бронежилет.
  И сержантка Мишель подскочила к нему.
  Испустила крик.
  Победный крик!
   - Я больше не владею собой! - капрал запищал.
  Но не был испуган. - О!
  Моя славная бригада диверсантов! - Капрал стащил с левой ноги сапог.
  И изо всех сил бил сапогом космодесантников.
  Моих подчиненных.
   - Никто!
  Слышите?!!
  Никто не посмеет бить моих! - Я не владел собой.
  Зарыдал.
  Сконфузился.
  Не отдавал себе отчет в том, что делаю.
  Подбежал к вражескому капралу.
  Но он...
  Оторвал от сапога каблук.
  И...
  Всё, словно прахом рассыпалось.
  Жухрайские диверсанты исчезли.
  Я почувствовал боль.
  Боль в правой коленке.
  Отчаянная боль.
  Очень.
  И упал.
  Без чувств.
  Многие говорили потом, что я свалился.
  Нет.
  Я упал...
  
  УПАСТЬ И СВАЛИТЬСЯ - РАЗНОЕ.
  
  Очнулся я после забытья.
  Глубокое забытье.
  Понял, что лежу на полу.
  На бетонном полу.
  Стены замерзли.
  Покрыты инеем.
   - Я мог бы догадаться, - я загремел цепями. - Здесь темно.
  Привычно темно и холодно.
  Дафна!
  Сестра моя!
  Надеюсь, что ты не рядом.
   - Дафна в заговоре не участвовала, - послышалось из темноты.
   - Ну да, ну да.
  Конечно.
  Кругом заговоры! - Я застонал. - И виноват я.
  Разумеется. - Я закашлялся.
  Кто-то постучал по моей спине.
  Участливо постучал.
  В темноте прорезался огонёк.
  Кто-то закурил.
  И в кромешной тьме огонька папироски было достаточно.
  Я различил контуры.
  Лик чужого лица.
   - Ты - чужой?
   - Я - свой! - был ответ.
   - Я узнал тебя.
  Ты - советник Тайной Имперской Канцелярии Балу. - Я прошептал вполголоса.
   - Наконец-то!
  Сознание вернулось к тебе, Самилака. - Советник включил лампочку.
  Посмотрел на меня испугано.
  В то же время пытливо. - Я боялся.
  Опасался, что ты не очнешься.
  И тогда с тобой умерли бы твои секреты.
  
   - В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ Я БОЮСЬ, ЧТО УМРУ.
  
   - Шутник.
  Самилака!
  Не в твоём положении шутить. - Советник Балу прохаживался по комнате в подвале.
  Я хорошо знал эту комнату.
  Сюда меня и Дафну сажали родители.
  За провинности.
  Кругом я виноват.
  "Кто знает, - я подумал. - Может быть, я виноват?
  На самом деле!
  И родился уже виноватым!".
   - Самилака!
  Я бы отвез тебя в Тайную Канцелярию.
  В пыточную.
  Но твои родители попросили меня.
  Уговорили.
  Уговорили пытать тебя дома.
  Здесь привычнее.
  И уже цепи есть.
  И подвал крепкий.
   - Ну, пытай! - Я захохотал.
  И тут же смущенно извинился. - Прости, советник Балу.
  У меня нервный смех.
   - Даже не спросишь, за что?
   - Какая разница?
  Разве мои слова будут иметь значение?
  Советник?
  Ты же всё равно мне не поверишь.
   - Самилака!
  Суд Тайной Канцелярии - суров.
  Но справедлив.
   - Ах!
  Тайный советник!
  Скажи! - Я пролепетал. - Противные жухрайские диверсанты уничтожены?
  И мы спасены?
  
  ПЕРЕД СМЕРТЬЮ ХОЧУ ЗНАТЬ.
  
   - Полноте!
  Хватит болтать ерунду!
  Вздор! - советник Балу возразил. - На что жухраям твоя усадьба?
  А ты...
  Нехороший мальчик.
  Ты до смерти нас напугал.
  Так всегда бывает, когда дети своевольничают.
  И не слушают старших. - Пытливый взгляд. - Ты вчера заигрался.
  Заигрался со своими космодесантниками.
  До поздней ночи.
  И задремал.
  Видно тебя напугала мышка.
  Случайно прошмыгнула.
  Ведь жухрайские диверсанты не могли проникнуть в нашу Империю.
  Хорошо, что ты вышел из сна.
  Из летаргического сна.
  А ведь мог сонный уйти.
  И порезать себе вены.
  Мистер Дюсельдорф тебя просвечивал.
  Говорил, что ты мог останься навсегда калекой.
  И истечь слюной.
  Благодари меня.
  Благодари за то, что я решил прогуляться.
  Ночью.
  И обнаружил тебя.
  Без сознания.
  На полу.
  Я сам чуть не потерял сознание.
  Ты лежал на полу.
  А вокруг были разбросаны принадлежности женского туалета.
  
  МУЖЧИНА СРЕДИ ЖЕНСКОГО НИЖНЕГО БЕЛЬЯ - ПОБЕДИТЕЛЬ.
  
  Ты в правой руке держал кинжал.
  Из руки сочилась кровь.
  А в левой руке зажата дамская туфелька.
   - Ах, тайный советник, тайный советник! - Я перебил его. - Ведь кинжал - след великой битвы.
  Между моими космодесантниками и жухрайскими диверсантами.
   Я оттого испугался.
  Потому что...
  Диверсанты могли забрать нас в плен.
  Всех.
  Капрал командовал диверсантами.
  Тогда я бросился.
  Грудью на врага налетел.
  Капрал командовал диверсантами.
  А что было дальше...
  Не помню!
  
   - ПАМЯТЬ ПОКРЫТА БОЛЬШИМИ СНЕГАМИ.
  
  Самилака! - тайный советник подмигнул мне.
  И начал уговаривать.
  Ласково. - Никаких диверсантов не было.
  И твоя рота космодесантников спит.
  В своём космокрейсере.
  Целая и невредимая рота.
   - Я!
  Йа должен быть с ними! - Я загремел цепями. - А сержантка Мишель?
  Она тоже?
  Целая и невредимая?
   - А что тебе сержантка Мишель? - тайный советник напрягся.
   - Я интересуюсь.
  Потому что она...
  Под моим командованием она.
   - Сержантка Мишель.
  Очень.
  Слишком целая.
  И сверх невредимая.
   - Я понял, - я ударил ладонью по лбу.
  Раскрытой ладонью. - Советник Балу.
  То, что жухрайские диверсанты прилетали - тайна.
  Имперская тайна.
  А то, что сбежали - наша промашка.
  Поэтому об этом нельзя докладывать.
  И нельзя, чтобы об этом все узнали.
  
  ТАЙНА ДОЛЖНА БЫТЬ СКРЫТА.
  
  Ты придумал, что ничего не было.
  Да.
  Я согласен.
  Согласен, что никаких диверсантов не было.
  Я скрою тайну.
  Во благо Империи.
   - Ты - умный мальчик, Самилака, - советник Балу кивнул.
  Я понимал, что возможно, он обязан записывать нашу беседу.
  Нас записывает голограф. - Но...
  Действительно, ничего не было.
  А...
  Самилака...
  Если бы что-то было.
  Например, тебе приснилась битва.
  Что твоя рота космодесантников сражалась.
  Билась с жухрайскими диверсантами.
  И приснилось ещё, что и ополченцы из усадьбы приняли участие в битве...
  То...
  Как ты считаешь?
  Кто помог диверсантам сбежать?
   - Понимаю, - я кивнул.
  Мне сразу стало всё понятно.
  "Тайный советник Балу подозревает.
  Подозревает, что я помог диверсантам.
  Что я с ними связан.
  Что я - жухрайский шпион.
  Поэтому он затащил меня в пыточную.
  Хочет выведать".
   - Я видел.
  Видел во сне. - Я начал осторожно. - Как прилетели жухраи.
  Моя доблестная рота космодесантников их прогнала.
  Мы бы их взяли в плен.
  Но...
  Капрал жухраев использовал непонятное.
  Непонятная жухрайская технология.
  Он оторвал каблук.
  Каблук от сапога.
  И...
  Тогда жухраи исчезли.
  Что-то вроде новейшего телепортатора.
  У нас в Империи подобного нет.
  Но...
  Это же был сон.
   - Да.
  Сон! - Тайный Советник смотрел мне в глаза. - Твой сон много объясняет.
   - И он объясняет ещё то, что я не виновен.
  Даже во сне не виновен.
  Поэтому нельзя пытать члена знатной семьи.
  Пытать за то, что он видел во сне.
  
   - ПЫТАТЬ ИЛЬ НЕ ПЫТАТЬ - ВОТ, В ЧЕМ ВОПРОС.
  
  Самилака.
  Конечно!
  Никто тебя пытать не собирается. - Тайный советник собрал в чемоданчик скальпели, гвозди, пилу по костям, иглы для вкалывания под ногти. - В нашей Империи не пытают.
  Но...
  Твой сон.
  Я должен обсудить его.
  С курьером Дюсельдорфом.
   - С курьером Дюсельдорфом? - Я воскликнул. - Значит...
  Он работает на вас?
  На Тайную Канцелярию.
   - Все мы, - советник похлопал меня по ляжке, - работаем на Империю.
  В той или иной роли. - Советник позвонил в колокольчик
  Колокольчик серебряный.
  Из нашего чайного сервиза.
  "Этот гад уже украл наш колокольчик", - я заметил.
  Но как-то отстраненно.
  Будто меня по голове ударили подушкой.
  Чуть приглушили.
  Тут в подвал зашел Дюсельдорф.
  Он завел долгий разговор с советником.
  Потом приложил ладонь к моему лбы.
   - У пациента - горячка, - Дюсельдорф даже не обращался ко мне. - Горячка, которая вызывает бред.
  Поэтому...
  Я рекомендую...
  Цепи с пациента снимать рано.
  Пусть подлечится.
  
  КОГДА ПОДЛЕЧИТСЯ, ТОГДА - МОЖНО...
  
   - Что можно? - Я пропищал.
  Но мой писк никто не услышал.
  Я - слишком малая величина.
  Чтобы меня слышали.
  Я повысил голос. - Если...
  Если мне суждено валяться в подвале...
  То пусть за мной ухаживает сержантка.
  Моя сержантка Мишель. - Я почувствовал, как щеки запылали.
  Горели смущением. - Иначе мой бред усилится.
   - Мишель? - курьер Дюсельдорф посмотрел на советника Балу. - Мишель зарекомендовала себя.
   - Да.
  Пожалуй. - Советник Балу потер подбородок. - Так и будет. - Посмотрел на меня.
  И вышел из подвала.
  За ним - курьер Дюсельдорф на цыпочках.
  Через несколько минут влетела Мишель.
  Сержантка Мишель.
  Вытянулась в струнку.
  По постойке Смирнаааа!
   - Дон лейтенант Самилака!
  Разреши доложить.
   - Вольно.
  Сержантка Мишель.
  К чему церемонии?
  Я в цепях.
   - В цепях ты выглядишь ещё мужественнее...
  
  МУЖИНА ДОЛЖЕН СТРАДАТЬ.
  
  Гер Самилака. - Легкий румянец выступил на лице Мишель.
   - Вот так вышло, сержантка.
  
  
  ГЛАВА 1029
  
   - Монсиньор лейтенант Самилака.
  Я всё знаю.
  Меня советник Балу проинструктировал.
  По поводу твоей, - пауза.
  Многозначительная пауза. - По поводу твоей болезни.
  Тебе придется лежать.
  Здесь.
  На полу.
  И глотать галлюциногены.
   - Я чувствую себя здоровым.
  Никакого недомогания.
  Кроме боли в руке.
   - Милый!
  Дорогой дон лейтенант Самилака!
  Наш командир! - сержантка Мишель раздевалась.
  Долго раздевалась.
  На пол сначала упал пояс.
  Пояс с нейтринными гранатами.
  Затем - термопуленепробиваемый жилет.
  Зазвенели кинжалы.
  Брякнулся бластер.
  Упал фотонный гранатомет.
  И...
  Через космос времени сержантка Мишель стояла голая.
  Передо мной.
  
  ЕСЛИ ГОЛАЯ ДЕВУШКА СТОИТ, ТО НИКТО НЕ УСТОИТ.
  
   - Сержантка...
  Мишель. - Мой голос истончился.
  До писка.
  Я переживал.
  Смущался. - Зачем?
  Зачем ты разделась?
  Догола?
   - Дон лейтенант Самилака! - сержантка отвечала твердо.
  Хотя сама дрожала. - Мой долг.
  Мой долг терпеть тяготы, как терпит мой командир.
  Ты мерзнешь.
  И я буду мерзнуть.
   - Ты уже дрожишь, Мишель.
   - Дрожу.
  Но не от холода.
   - Я привык.
  Привык к этому подвалу.
  А для тебя - новое.
   - Никак нет, монсиньор лейтенант Самилака.
  Однажды.
  В Учебке...
  Я добыла вражеского лазутчика.
  Но не донесла живым.
  По пути он умер.
  В наказание меня держали в проруби.
  На веревке.
  Давали сделать глоток воздуха.
  А затем багром толкали под лед.
  Потом - вытаскивали.
  Снова - глоток воздуха.
  И опять - под лёд.
   - Как жестоко!
   - Дон лейтенант Самилака!
  
  НА ВОЙНЕ НЕ БЫВАЕТ ЖЕСТОКОСТЕЙ, ВОЙНА - ЦЕЛИКОМ ВСЁ ЦЕЛЕСОБРАЗНО.
  
  Меня наказали.
  И я стала намного крепче.
  Больше не совершала подобных ошибок.
  Я благодарна своим наставникам.
   - Хм!
   - Гер лейтенант Самилака! - сержантка Мишель опустилась на колени.
  Затем прилегла рядом со мной.
  Прижалась.
  Тело у неё горячее.
  Как из огня. - Я согрею тебя.
  Своим телом.
   - Да! - В горле у меня пересохло.
  Я хотел поблагодарить.
  Но язык не ворочался.
  Потому что командир не благодарит подчиненных.
   - Да, синьор лейтенант Самилака!
  Тебя не ранили.
   - И в этом - часть твоей заслуги, сержантка.
   - Мой долг защищать тебя.
  Даже от холода. - Голос сержантки печальный.
  Чрезвычайно.
   - Сержантка Мишель, - я услышал себя со стороны. - Ты - прекрасная...
  Прекрасная сержантка.
  Я тебе благодарен.
  Даже обязан. - Я понял, что расхваливаю подчиненную.
  Но уже не мог остановиться. - Ты много для меня сделала.
  Но можешь сделать ещё больше...
   - Да, гер лейтенант Самилака?
   - Да, сержантка Мишель! - От смущения от меня пошёл пар.
  
  КОГДА ИДЁТ ПАР, ЧЕЛОВЕК ВОСПАРЯЕТ.
  
  Наступило молчание.
  Через несколько минут сержантка Мишель пролепетала:
   - Гер лейтенант Самилака!
  Я раздумывала.
  Тщетно раздумывала.
  Что могли бы значить твои слова.
  Но ничего не приходило мне в голову.
  Играть по-настоящему я не могу.
  Потому что не знаю правил игры.
  Начинаю рыться в памяти.
  Или кусать губы...
  У меня в глаза рябит.
  Поэтому приходится отказываться.
  От этого.
  От этого тяжелого занятия.
  Пытаться понять тебя.
   - Время тянется.
  Бесконечно долго, - я прошептал.
  Примерно через час. - Как чудесно!
  На улице, наверно, светит солнце.
   - А может быть, я тебе? - сержантка Мишель не успела договорить.
  
  САМЫЙ ВАЖНЫЙ МОМЕНТ ВСЕГДА ПРЕРЫВАЕТСЯ.
  
  Открылась дверь.
  Вошел курьер Дюсельдорф.
   - О!
  Сержантка Мишель! - Дюсельдорф потирал руки. - Голая!
  Дайте мне поглядеть на нашу сержантку.
  Прекрасную обнаженную сержантку.
   - Ах! - сержантка Мишель вскочила.
  Левой ладошкой прикрывала низ живота.
  Правой - левую грудь.
  Хотела подойти к своей одежде.
  Но курьер Дюсельдорф не пропускал её.
  "Странно, - я подумал. - Сержантка Мишель боевая.
  Знает космодесантные приемы.
  Но не сопротивляется натиску курьера Дюсельдорфа.
  Наверно, он не так прост.
  И сержантка Мишель об этом знает".
  Курьер Дюсельдорф оскалился.
  Двумя пальцами поднял подбородок Мишель.
  Смотрел ей в глаза.
  Затем вздохнул.
  И похлопал Мишель по попке.
  По голой попке.
   - Хорошая ягодка, да не моего поля, - голос курьера стал командным. - Вон отсюда.
   - Да, дон Дюсельдорф, - сержантка Мишель сделала попытку одеться.
   - Там оденешься.
  Снаружи, - Дюсельдорф рявкнул.
  Мишель подхватила одежду.
  Оружие.
  Оглянулась на меня.
  Виновато.
  И выбежала.
   - Так, так, так! - я усмехнулся. - Курьер Дюсельдорф.
  Должность у тебя не ахти.
  Низкая должность.
  Курьер...
  А командуешь боевыми сержантками.
   - Куда уж мне, - Дюсельдорф развел руками. - Как я могу?
  Как я могу командовать космодесантниками?
  Я - скромный курьер.
  А ты, Самилака, лейтенант.
  Целый лейтенант.
   - Мне кажется, - я скрипел зубами, - Дюсельдорф.
  Мне приснилось...
  Что я видел тебя.
  В комнате Дафны.
  
  В ЖЕНСКОЙ КОМНАТЕ ВСЕГДА НАЙДЕТСЯ МУЖЧИНА.
  
  Сон помню не очень.
  Но ты висел на стене.
  Или сидел на полке.
  С живостью вспоминаю сон...
  Невольно вспоминаю.
  И говорю:
  "О, курьер Дюсельдорф!
  Какой ты гадкий!
  Я отлично всё видел во сне.
  У тебя были крылья.
  И ты...
  Мне кажется, помогал жухраям.
  Помогал их капралу диверсанту.
  Почему ты не звал космодесантников?
  На помощь не позвал?
  Почему не поспешил нам на помощь?
  Не помог мне, гадкий Дюсельдорф?
  Во всём ты один виноват.
  Из-за тебя я порезал ладонь.
  И сижу в цепях в холодном подвале".
   - Самилака?
  Что с тобой? - в подвал вошла Дафна. - Что с моим дорогим братиком?
   - У Самилаки бред, - курьер Дюсельдорф скорчил страшную мину.
  Заговорил монотонно.
  Голос трескучий. - Ходят диверсанты со скрипом.
  Сапоги не скрипят.
  Вот в чем хитрость.
  Тись-пись.
  Брысь-кись.
  Всегда впредь.
  Должны сапоги скрипеть.
  А мы - песни петь.
  А когда прозвенит пушка.
  Мы должны быть готовы к хлопушке.
  Не пугайся, дружок.
  Всему придет срок.
  На погибель.
  А потом мы превратимся в сов.
  Совы на стене.
  Меньше перьев.
  Раз, два.
  Крокодил в таз.
  Тарк.
  Брак.
  Ходят диверсанты тихо.
  Вот в чем военная хитрость.
  
  ХОДИТЬ НЕСЛЫШНО НУЖНО УМЕТЬ; ПРИЗРАКИ УМЕЮТ.
  
   - Курьер Дюсельдорф! - Я вытаращил глаза.
  Уставился на него. - Это ты бредишь.
  Кажешься другим.
  Более уродливым, чем обычно.
  А правой рукой машешь...
  Как жухрайский капрал махал.
  Когда он командовал. - Я икнул.
  Испугался бы до потери пульса.
  Но тут звонкий смех прервал мои слова.
  Дафна смеялась.
   - Ах, курьер Дюсельдорф! - воскликнула Дафна. - Сейчас ты опять потешный.
  Ты кривляешься, как клоун.
  Клоун, которого мужики сожгли на ярмарке.
  Мужики были пьяные, поэтому не ведали, что творили.
   - Дафна!
  Сестричка моя! - Я чувствовал себя неловко.
  Словно я лишний в этом подвале. - Почему...
  Почему ты голая?
  И курьер Дюсельдорф на тебя не обращает внимания.
  Только что здесь была сержантка Мишель.
  Тоже голая.
  Но у неё было дело.
  Её обнаженность оправдана.
  Сержантка Мишель согревала меня.
  Своим телом согревала.
  Потому что я - её командир.
   - Фи, братик, - Дафна сморщила носик. - Не надейся, что и я буду тебя согревать.
  Своим телом.
   - Я даже не подумал об этом, - я прокашлялся.
  Выкашливал своё смущение. - Мне в голову не придет подобная гадость.
  Ведь мы брат и сестра.
  Я о другом спрашиваю.
  Как тебе не стыдно?
  Ты - голая.
   - Прости, братик, - Дафна сделала губки бантиком. - Ты сидишь в цепях.
  В темном подвале.
  Поэтому ты не в курсе событий
  
  ИЗ ПОДВАЛА СОЛНЦА НЕ ВИДНО.
  
   - Да уж.
  Объясни мне, Дафна.
   - Я не голая.
  Я - без одежды
  К папе прилетели его друзья.
  С семьями.
  Из конфедерации Галактик Натура.
  А там...
  Все без одежды ходят.
  Это у них, как бы религия.
  Нельзя одеваться.
  Поэтому папочка...
  Устроил встречу.
  И мы все в усадьбе без одежды.
  Чтобы высокопоставленные гости чувствовали себя, как дома.
  Так прикольно!
   - Прикольней не бывает, - я пробурчал. - Мда.
  
  ПОЧЕМУ ВСЕ ИНТЕРЕСНЫЕ СОБЫТИЯ ПРОИСХОДЯТ, КОГДА МЕНЯ НЕТ.
  
  Дафна!
   - Да, Самилака.
   - Но курьер Дюсельдорф.
  Как бы тебя не видит.
   - Курьер Дюсельдорф не любит женщин.
  Поэтому не обращает на меня внимания.
   - Не любит женщин? - я злорадно пропел. - А только что он приставал к сержантке Мишель.
  К голой.
   - Надо же!
  Я у неё спрошу! - На личико Дафны набежала тучка.
  Моя сестра стала серьезной.
  Предельно серьёзной.
  Выбежала из подвала.
   - Курьер?
  Курьер Дюсельдорф!
  Ты нёс какой-то бред.
  Что ты имел в виду?
   - Самилака!
  Разве ты забыл?
  Забыл о военной тайне? - Дюсельдорф смеялся. - Я всегда несу бред, когда вижу душевно больного.
  Тебя увидел.
  Меня и понесло.
  На бред понесло. - Он подсел ко мне.
  Быстро.
  И прошептал:
   - Самилака.
  Не сердись.
  Не ругай меня за то, что я не помогал тебе.
  Я убежал из боя.
  Потому что другого нельзя было сделать.
  Разумеется, это всё было во сне. - Он поправился. - А сейчас я тебя порадую.
  
  РАДОСТЬ НУЖНО ДЕЛИТЬ НА ВСЕХ.
  
  Самилака!
  Не надувай губы!
  Ты же не девушка.
  А то останешься с надутыми губами.
  Будто ты в них силикон закачал.
  А командир не должен быть насиликоненным. - Обернулся к двери. - Щаща!
  Входи!
   - Дюсельдорф! - Я пролепетал. - Если ты думаешь, что появление служанки Щаща...
  Сейчас.
  В моём положении.
  Думаешь, что меня порадует...
  То ты ошибаешься. - Я сказал.
  И сразу замолк.
  Вошла служанка Щаща.
  По кличке Щелкунчик.
   - Щаща!
  И ты - голая! - Я не выдержал. - Понимаю.
  Ты тоже участвуешь в приеме гостей.
  Гостей с Натуры.
  Где все голые.
  И ты разделась.
  Потому что так мой папенька велел.
  Чтобы гости чувствовали себя свободными.
  Голые среди голых.
   - Я - сама по себе, - голос служанки отстраненный.
  Сухой.
  Бездушный.
  Как и её бездушная красота.
  Красотища!
  Я бы даже так сказал...
  
  КРАСОТОЙ МЕРИТЬСЯ - ТАК ЖЕ БЕССМЫСЛЕННО, КАК И ПЕНИСАМИ.
  
  Дюсельдорф полез в карман.
  Вытащил тюбик.
  Осторожно вытащил.
  И намазал служанке Щаще на ноги.
  Из тюбика.
  Щаща вскрикнула от радости.
  Очень обрадовалась.
  Я же подумал.
  Подумал с безысходностью:
  "Со мной служанка Щаща была равнодушная.
  А Дюсельдорфу радуется".
   - Ты обо мне заботишься, Дюсельдорф! - Щаща улыбнулась.
  Слегка растянула губки в улыбке.
  Но улыбка Щащи - даже самая маленькая - величайшая редкость.
   - А всё-таки, - Дюсельдорф подмигнул мне. - Самилака.
  Сознайся.
  Что служанка Щаща, она же - по прозвищу Щелкунчик, очень складная.
  И пригожа собой.
  Если хочешь, я расскажу.
  Самилака!
  Расскажу, как идеальная красота появилась в роду Щащи.
  И стала наследственной.
  А, может быть, Самилака, ты хочешь Щащу?
  Хочешь её? - курьер Дюсельдорф расхохотался.
  У него выпал зуб.
  Передний.
  Дюсельдорф поднял зуб.
  Осмотрел его.
  Вытер о штаны.
  И вставил обратно в рот.
  
  ПРИШЛО ВРЕМЯ СОБИРАТЬ ЗУБЫ.
  
   - Послушай-ка, курьер, - Щаща вмешалась в разговор. - Что верно, то верно.
  Ты отлично намазываешь девушек кремом.
  Меня намазал.
  Ноги уже не болят.
  После битвы....
  Но, почему ты не работаешь в салоне?
  Почему у тебя нет лицензии на косметические услуги?
   - Ну, ты, неугомонная, - курьер Дюсельдорф проворчал.
  Но видно, что ему понравилась похвала Щащи. - На вас, девушек, никак не угодишь.
  Поэтому я не работаю в салоне.
  В косметическом.
  Я вылечил твои ляжки.
  Поэтому можешь давить ими, что захочешь.
   - Правильно! - Я влез.
  И тут же смутился. - Щаща!
  Ты - красивая девушка!
  Сама всё можешь.
  Сама всё раздобудешь.
  
  КРАСИВЫЕ НЕ ПРОСЯТ, КРАСИВЫМ ПРИНОСЯТ САМИ.
  
   - Пойду, - я понял, что я - лишний.
  Третий - лишний. - Прогуляюсь.
  Я искал причину.
  Искал повод пойти к сержантке Мишель.
  Она, наверняка, заждалась меня.
  Но стесняется начать первой.
  Прийти первой стесняется.
  Я вышел из дворца.
  Направился к космолёту.
  К своему космокрейсеру направился.
   - Что это? - Я остановился.
  Словно мои ноги вкопали.
  По колени вкопали.
  Или забетонировали. - Около трапа космокрейсера стоит шатер.
  Роскошный шатёр.
  Покрыт шкурами.
  Шкурами редких белых медведей.
  
  ЕСЛИ НЕ УВЕРЕН, ТО НЕ ВХОДИ В ШАТЕР.
  
  Но я был уверен.
  Нууууу, как уверен.
  Смущался.
  Конфузился.
  Но подошел ко входу в шатер.
  Уговаривал себя:
   - Космокрейсер - мой!
  Значит, всё, что находится около него - моё.
  В том числе и шатер.
  Я надул щёки.
  И вошёл.
   - Ёпрст! - Я застыл.
  Моргал.
  Быстро-быстро.
  Пережёвывал увиденное.
  На подушках возлежала сержантка Мишель.
  Только без униформы.
  Одеяние сержантки состояло из блестящих полосочек на бедрах.
  И звёздочки на сосках.
  Зато на голове блестела корона.
  Я сразу понял:
  "Золото и бриллианты".
  Меня поразила обстановка.
  Обстановка в шатре.
  "Кричащая роскошь, - я не мог слово молвить. - Дорогущий антиквариат.
  И в то же время - современнейшие гаджеты.
  Но...
  Что делает здесь советник Тайной Имперской Канцелярии Балу?
  Как у себя дома.
  Развалился на ковре.
  На советнике только халат.
  Один халат.
  Из-под которого торчат волосатые кривые ноги".
  
  ВОЛОСАТЫЕ КРИВЫЕ НОГИ - ПРИЗНАК МУЖЧИНЫ.
  
   - Советник Балу, - я проблеял.
  Чувствовал себя ничтожеством.
  Вернее - ничтожно малой величиной. - Твоя жена...
  Она сказала, что у нас будет совместный ужин.
  Или обед.
  У меня всё в голове перепуталось.
  Забыл.
  Ты с женой.
  И я с сержанткой Мишель.
   - Самилака!
  Дорогой! - советник Балу поднял бокал.
  Осушил его.
  Мне не предложил... - Да.
  Будет совместный обед.
  А потом - совместный ужин.
  Только без тебя.
  В тесном кругу.
  В домашнем кругу.
  Очень в тесном.
  Я, сержантка Мишель и моя жена.
  Ты не приглашен.
   - Йа?
  Я не приглашён? - Я икнул.
  Не понимал, что происходит.
   - Ты себя не проявил.
  А даже запятнал.
  В операции с жухрайскими диверсантами.
   - Но...
  Советник Балу, - я лепетал. - Ты же сказал, что диверсантов, якобы не было.
  Они - мой сон.
  Ты себя не проявил во сне. - Советник Балу махнул рукой. - Всё, Самилака.
  Аудиенция окончена.
  И...
  Ты больше не командир роты космодесантников.
  И космокрейсер больше не твой.
  Твои родители аннулировали сделку.
  Забрали подарок назад.
  По моей просьбе.
  
  МОЯ ПРОСЬБА ПРИРАВНИВАЕТСЯ К ПРИКАЗУ.
  
  Крууухом!
  Шааахом арш!
  Хотя...
  Можешь не печатать шаг.
  Ты уже не лейтенант, Самилака.
  Ох, уже не лейтенант
   - Чтоб ты сдох, - я прошептал.
  Но так, чтобы никто не слышал.
  И выполз из шатра.
  Поплелся по взлетной полосе.
   - То, что родители забрали свой подарок назад, - я разговаривал сам с собой, - понятно.
  Они всегда дарят.
  А затем забирают свои подарки.
  Но сержантка Мишель...
  Почему?
  Как она могла?
  Я думал, что она меня обожает.
   - Самилака!
  Постой! - Ко мне подбежала сержантка Мишель.
  Щечки её горели.
   - Ах, так? - Я нашел в себе силы.
  Нашёл только для того, чтобы съязвить. - Я уже просто Самилака?
  Для тебя.
  А был - господин лейтенант Самилака.
  
   - НЕ СЕРДИСЬ НА ДЕВУШКУ, ПОТОМУ ЧТО ДЕВУШКА ВСЕГДА НАЙДЕТ, ЧЕМ ОТВЕТИТЬ, ДАЖЕ ЕСЛИ НЕ ВИНОВАТА.
  
   - Мишель! - Я смотрел на свои сапоги.
  Космодесантные сапоги.
  Обнаружил на правом дырочку.
  И ужасно расстроился.
  Одна беда ведет к другой. - Я ждал, когда ты придешь.
  Придешь ко мне.
  Могу я с тобой пообщаться потом?
  Когда ты прилетишь?
  Прилетишь ко мне?
   - Когда? - сержантка Мишель пробормотала.
  Казалось, что бессильно пробормотала.
  
  
  ГЛАВА 1030
  
   - Например, сейчас.
  Сбеги от советника Балу.
   - Не знаю...
  Не могу.
  Субординация не позволяет, Самилака.
  Теперь не ты мной командуешь.
  А командует мной советник Балу.
  Он выше тебя по званию.
   - Так ты только с теми, кто выше тебя по званию, Мишель?
   - Так точно! - сержантка округлила глазища. - А как же иначе?
  Я же на службе.
  Я люблю только своих командиров.
  Когда ты был моим лейтенантом, я любила тебя.
  Искренне любила.
  А теперь я должна любить Ларису.
   - Ларису?
   - Да.
  Ларису.
  Жена советника - Лариса.
  Советник дал ей звание лейтенантки.
  Лариса заняла твой пост.
  Теперь она командует моей ротой.
   - Обалдеть! - Я присел на бетонную плиту космодрома.
  Приложил ладони к щекам. - Но...
  Ты сказала, что обязана любить своего командира.
  Ты...
  Ты теперь обожаешь Ларису?
   - Обожаю! - сержантка Мишель ответила.
  Твердо смотрела мне в глаза. - Скажем так...
  Мне Лариса понравилась сразу.
  И это была моя инициатива...
  Чтобы она оказалась в моей роте космодесантников.
   - Вот как?!!
   - Самилака, - сержантка Мишель опустила ладонь на мою голову.
  Если учесть, что сержантка была почти голая... - В мои планы не входило смещать тебя.
  Я думала, что мы совместимы.
  Лариса будет служить с нами.
  Под твоим руководством.
  Но...
  Советник Балу решил по-другому.
  Теперь я должна подчиняться.
  
  ЖИЗНЬ МЕНЯЕТСЯ БЫСТРЕЕ, ЧЕМ ВОДА В РЕКЕ.
  
   - Мишель!
  Но...
  Я думал, что у нас серьёзно.
  Всё серьёзно.
  Пожалуйста.
  Мне нужно поговорить с тобой.
  Необходимо.
  Я буду ждать тебя в своей комнате.
   - Хорошо, - сержантка Мишель смотрела на меня.
  Но...
  Взгляд её уже не был прежним.
  Она рассматривала меня, как курицу.
  А не как своего возлюбленного командира. - Я попрошу увольнительную у советника Балу.
  И у Ларисы.
  Думаю, что они позволят.
   - Отлично! - Я забил точку своей комнаты в голограф Мишель.
  На случай, если она заблудится.
  Пришёл в свою комнату.
  Не снимая сапог, завалился на койку.
  Мне всё стало вдруг безразлично.
  И...
  Ещё...
  Я испытывал стыд.
  Жгучий стыд.
  За что?
  Не знаю.
  Я стеснялся самого себя.
   - Я пришла, - сержантка Мишель появилась неожиданно.
  Но не голая.
  И не в золотых нитях.
  А в форменном обмундировании.
   - Лариса заставила тебя одеться? - я процедил.
   - Я испытываю удивление.
  Самилака.
  Ты позвал меня.
  А сам начинаешь скандалить.
  
  ТОТ, КТО РУГАЕТСЯ С ДЕВУШКОЙ, ОСТАНЕТСЯ ИМПОТЕНТОМ.
  
   - Мишель!
  Самолюбие подсказывает мне...
  Подсказывает, что я должен умолять тебя.
  Но ты не думаешь...
  Я не жду, что ты станешь связываться со мной.
  В дальнейшем.
  Хотя...
  Есть шанс, что ты передумаешь.
  За пять минут изменишь решение.
  Ты говорила, что Лариса тебе понравилась.
  Ещё раньше.
   - Да.
  Как только я её увидела.
   - А ты?
  Ты ей понравилась?
   - Разве я могу не нравиться?
  Да.
  Мы сразу нашли общее.
  Общее притяжение.
   - Мишель.
  Но...
  Как только Лариса перестанет быть твоей командиршей.
  Лейтенанткой перестанет быть...
  Ты её забудешь.
  Как меня забыла.
  И как ты выкинула меня из своего сердца.
   - Нет.
  Самилака! - сержантка Мишель покачала головкой.
  Очаровательной головкой. - Мы с Ларисой договорились.
  Что никогда не расстанемся.
  Ни при каких обстоятельствах.
  Потому что у меня нет подруг.
  Была подруга...
  Лучшая...
  Но она со мной не хочет больше общаться.
  Мы поругались в Учебке.
  А Лариса...
  Это не то, что с тобой...
   - Ты лжешь! - Я закричал.
  И устыдился своего крика.
  И бессилия своего стыдился.
  
   - ЛОЖЬ - ЭТО ГОЛАЯ ПРАВДА.
  
   - На войне, как на войне! - Я встал.
  Расправил плечи. - До свидания, сержантка Мишель.
   - Прощай, Самилака...
  
  ЖИЗНЬ ДЕЛИТСЯ НА ДО И ПОСЛЕ.
  
   - Вот так, - Самилака засмеялся.
  Тут же опустил взгляд. - Так я изучаю себя.
  По ступеньке.
  После общения с сержанткой Мишель моя стеснительность не исчезла.
  Никуда не испарилась.
  Но я стал умнее.
  И понял, что мне нужно.
  И кто.
  Мне нужна Марженка.
  Марженка красивая! - взгляд на Марженку.
  Влюбленный взгляд. - Открытая.
  Не стесняется своего прошлого.
  Себя не стесняется.
  Марженка - простая!
  В то же время - Марженка - река буйная!
  И красивая.
  Обалденно красивая.
  Поэтому я - счастлив!
   - Да, милый! - Марженка не удивлена.
  Поцеловала Самилаку в губы. - А, если ты не будешь счастлив, то я прикажу.
  И ты сразу станешь счастливым.
  
  РЯДОМ СО МНОЙ НИКТО НЕ ИМЕЕТ ПРАВО БЫТЬ НЕ СЧАСТЛИВЫМ.
  
  И я дорожу тобой, Самилака.
  Милый Самилака.
  В ответ на твоё откровение я расскажу своё.
  О своих приключениях.
  Чтобы мы стали родными
  Знали друг о друге всё.
  
  РОДНЫМ ЛЕГЧЕ ПРЕОДОЛЕВАТЬ
  
  
  ИСТОРИЯ МАРЖЕНКИ
  
  Некоторые считают, что профессия стриптизерши - постыдная.
  Постыдная и не нужная.
  А я считаю - наоборот.
  Стриптизерша - это выявление своих талантов.
  Во время стриптиза девушка ищет себя.
  Выявляет свои лучшие черты
  И становится мудрее.
  
  НЕТ НИКОГО МУДРЕЕ, ЧЕМ СТРИПТИЗЕРШИ.
  
  Но...
  Стриптиз...
  Выступление в клубе - не самоцель.
  Это ступенька.
  Как ступень древней ракеты.
  Без стриптиза не будет будущего.
  Не полетит девушка без стриптиза.
  А потом...
  Потом, конечно, надо заканчивать со стриптизом.
  В серьёзную жизнь на шесте для стриптиза не въедешь.
  Мои родители были бедные.
  Поэтому и я в детстве бедствовала.
  Недоедала.
  Мой отец радовался.
  Говорил:
   - Марженка!
  Ты - маленькая.
  Худенькая.
  Пролезешь в любую форточку.
  Тебя ждет большое будущее.
  В галосериалах.
  Нуууу.
  Если в галосериалах не заладится, то будешь воровать по квартирам.
  Квартирная воровка.
  Шмыг в форточку.
  Собрала добро.
  Чужое добро.
  И - обратно!
  С добычей. - Отец смеялся.
  После этого смеялся.
  Показывал, что шутит.
  Но я догадывалась, что он не шутил.
  
  ЕСЛИ УЧАТ ВОРОВСТВУ, ТО ЭТО - БЕЗ ШУТОК.
  
  Но у меня были другие планы.
  Планы на жизнь.
  Я не хотела попасть на урановые рудники.
  Я желала блистать.
  Блистать в высшем свете!
  Красоваться!
  Но как?
  Как перепрыгнуть сразу через несколько ступенек?
  Ступеньки наверх.
  
  ЕСЛИ ПЕРЕПРЫГИВАЕШЬ СТУПЕНЬКИ, ТО СНАЧАЛА ПОСМОТРИ - ВВЕРХ ПЕРЕПРЫГИВАЕШЬ, ИЛИ ВНИЗ.
  
  Я не спорила с отцом.
  Если тебе хотят плохое, то лучше не спорить.
  Будет ещё хуже...
  Я же начала работать над своей фигурой.
  Денег у меня не было.
  Поэтому ни о каких косметических процедурах не могло быть и речи.
  Да я и не хотела.
  Не хотела накачивать попу пластиком.
  Хотела натуральную попку.
  Выпяченную.
  Чтобы задорно была выпячена.
  И крепкую.
  Крепкую, как орешек.
  Однажды я увидела в папиных журналах.
  Папа прятал их под матрасом.
  Увидела галокартинки.
  Девушки - обнаженные и полуобнаженные - крутились вокруг шеста.
  Сидели на шесте.
  Как ведьмы на метле.
  Висели на шесте.
  И вытворяли с шестом всякое.
  Разное было...
  Но одно общее - у всех девушек попки - на загляденье.
  Задорно оттопыренные.
  Бодрые.
  И на вид - крепкие.
  Как орехи.
  То, что мне нужно.
  Я поняла - шест!
  Волшебный шест делает попку.
  И ноги удлиняет.
  
  КРУЧЕНИЕ ВОКРУГ ШЕСТА СПОСОБСТВУЕТ МНОГОМУ.
  
  Но...
  Где я возьму шест?
  И, как дома буду крутиться вокруг него?
  Если родители рядом...
  В стриптизерши меня не принимали.
  В стриптизерши берут после восемнадцати лет.
  Тогда я начала.
  Дома вызывалась делать уборку.
  По несколько раз в день.
  Со шваброй.
  Я опиралась на швабру.
  И, когда родители не видели, подпрыгивала.
  Старалась, как можно дольше задержаться в воздухе.
  Но...
  Швабра - не избавление.
  
  ШВАБРОЙ ДОРОГУ В СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ НЕ ПРОБЬЕШЬ.
  
  Тем более отец начал ворчать.
  Мои постоянные уборки отвлекали его.
  Отвлекали от просмотра галожурналов.
  И мама не радовалась.
  Нет, конечно, сначала была рада.
   - Доченька за ум взялась.
  Может быть, получится из неё хорошая уборщица.
  
  УБОРЩИЦЫ ВСЕГДА ВОСТРЕБОВАНЫ, НЕ ТО, ЧТО БАЛЕРИНЫ.
  
  Но вскоре и мама стала мне запрещать.
  Очень.
  Запрещала убираться по дому.
   - Марженка!
  Ты краску с пола отдерешь всю.
  На какие деньги мы новую краску купим?
  Твой отец не работает.
  И никогда не работал... - Мама отнимала у меня швабру.
  Но я уже раззадорилась.
  Вошла в раж!
  Мне казалось, что происходят успехи.
  Успехи с моей попкой.
  Что она крепнет.
  Даже от упражнений с палкой становится бодрее.
  И выклячивее.
  Я налюбоваться не могла на себя.
  На себя и на свою попку.
  В гимназии после тренировок я ждала, пока подружки оденутся.
  И покинут душевые кабинки.
  Тогда я подходила к зеркалу.
  И голая вертелась перед ним.
  Я громко радовалась.
  Танцевала.
  Прыгала на одной ножке.
  И кричала:
   - Вселенная!
  Видела ли ты когда-нибудь попку более прекрасную, чем моя?
  
  НА СЕБЯ НЕ НАЛЮБУЕШЬСЯ.
  
  Однажды я услышала Ответ.
  Оказывается, подружки подглядывали за мной.
  И решили посмеяться.
  Я услышала ответ:
   - Марженка!
  Нет!
  Никто не видел попку более прекрасную, чем у тебя.
   - Ах! - Я прикрыла наготу.
  Быстро оделась.
  Выскочила в предбанник.
  Мои одноклассницы прыгали на одной ножке.
  Подражали мне.
  И кричали хором:
   - Марженка!
  Никто не видел попку более прекрасную, чем у тебя.
  Затем расхохотались.
  И начали меня щипать.
  В основном, за попку щипали...
  На уроке я даже не могла присесть.
  Слушала урок стоя.
  Потому что попка была исщипана.
  И побаливала.
  Но...
  Я надеялась, что от щипков она станет еще крепче.
  Ещё более выкляченая!
  Очень.
  И задорнее.
  
  ВСЁ, ЧТО ДЕЛАЕТСЯ С ДЕВУШКОЙ - ДЕВУШКЕ НА ПОЛЬЗУ.
  
  Этот случай подтолкнул меня.
  Случай в раздевалке для девушек.
  Я подала документы в школу кадетов.
  В кадетский девичий космодесантный корпус.
  Хотя бы потому...
  Что кадетки принимают душ каждый день.
  А вода нынче дорогА.
  Меня приняли охотно.
  Капрал Здебжинский сказал:
   - Марженка!
  Ты - миниатюрная девочка.
  Пролезешь в любое отверстие.
  В смысле - в любой люк.
  Или в щель вражеского дзота.
  Конечно, похвала капрала меня не обрадовала.
  Я про себя пробормотала:
  "Пролезу.
  Если моя попка не застрянет".
  Началось обучение в кадетском корпусе.
  Я ничем не отличалась от сверстниц.
  Усердно занималась.
  И тренировалась.
  В кадетском корпусе был шикарный спортзал.
  Я и в нём отрывалась.
  Лазила по канатам.
  Приседала со штангой.
  Прыгала через козла.
  Вообщем, делала всё, что способствует укреплению ягодичных мышц.
  И их выпячиванию.
  И задорности.
  После занятий я в душевой комнате рассматривала себя.
  Вертелась перед зеркалом.
  Прыгала на одной ножке.
  И в конце - замеряла гибким метром окружность ягодиц.
  При этом я их напрягала.
  Ягодицы.
  
  ЧЕМ ЧАЩЕ МЕРЯЕШЬ, ТЕМ ЛУЧШЕ РАСТЕТ.
  
   - Сегодня моя попка увеличилась на один миллиметр! - Я радовалась.
  Однажды...
  Я не обнаружила свой метр.
  Нечем было измерить попку.
  Я посмотрела камеры.
  Камеры слежения.
  В кадетском корпусе не было укромных уголков.
  Везде были камеры...
  И увидела.
  Две кадетки рылись в моих вещах.
  И...
  Украли мой измерительный метр.
  Назло мне украли.
  Зачем он им?
   - Вот, ведь, гадины! - Я кусала губки.
  В бессилье опустилась на лавку.
  Даже забыла одеться.
  Так голая и сидела. - Издеваются.
  Надо мной смеются.
  Наверняка, подглядывали.
  Видели, как я расхваливаю свою попку.
  И измеряю её.
  Поэтому украли метр.
  Нууу.
  Я им покажу! - Я погрозила кулачком.
  
  ЛЕГЧЕ ВСЕГО ГРОЗИТЬ НЕВИДИМОМУ ПРОТИВНИКУ.
  
   - Кому покажешь? - К шкафчику подошла кадетка.
  Я её знала.
  Мишель!
  О!
  Её все знали.
  Она была крутая.
  Независимая.
  Смелая.
  Настоящая будущая космодесантница.
  Можно сказать, что кадетка Мишель была внегласной королевой нашего кадетского училища.
  Потому что гласная - Антонина - была старше...
  И являлась официальной королевой.
   - Я так
  Никому не грожу. - Я смутилась.
  Сдвинула колени.
  Мишель подумала.
  Сняла с себя полотенце.
  И стояла обнаженная.
  Затем она подсела ко мне.
  Я напряглась.
  Мне не надо было.
  Конечно, дружить с Мишель - почетно.
  Но...
  Насколько я знаю, Мишель ни с кем не дружила.
  Она была одиночка.
  Одинокая волчица.
  Недоступно красивая.
  И - также непонятно загадочная.
  
  ЗАГАДОЧНЫЕ ЛЮДИ - ДАЛЕКИ, КАК ЗВЕЗДЫ.
  
   - Расслабься, - голос Мишель отстраненный. - Я тебе скажу.
  Без всякого смысла.
  Без умысла.
  И без двойного дна.
  По правде сказать...
  Нельзя отрицать.
  С тех пор, как основано это Имперское кадетское девичье космоучилище, здесь не было кадетки прекраснее, чем ты.
  Лицо твоё, словно соткано из космических волн.
  Лилейных.
  Белых.
  Розовых.
  Глаза - сияющая голубая пустота.
  А особо украшают тебя волосы.
  Золотые колечки волос. - Мишель вздохнула. - Люблю красивое. - И посмотрела на меня.
  Холодно посмотрела. - Только не подумай ничего.
   - Я и не думаю! - Я кулачком ударила себя по коленке. - Мне не дают думать.
  За меня думают.
  Я тренируюсь.
  Подкачиваю попку.
  Чтобы она была крепкая.
  Крепкая, как орех.
  И выпуклая.
  Это - моя мечта.
  Предел моих мечтаний.
  Каждый раз после тренировки я измеряю.
  Измеряю окружность попки.
  Каждый раз.
  Но не сегодня.
  Сегодня кадетки Вильма и Клара сперли у меня метр.
  Нечем измерять попку. - Я замолчала.
  Подумала:
  "Вот, я и выдала себя.
  Решила же никому не рассказывать.
  Но Мишель.
  Она располагает.
  Вот у меня язык и развязался.
  Кошмар!
  Мишель меня высмеет.
  Разболтает.
  Надо мной будут смеяться.
  Все!"
  
  КОГДА ВСЕ СМЕЮТСЯ - ВЕСЕЛО, НО, КОГДА СМЕЮТСЯ НАД ТОБОЙ - ТО...
  
   - Клара и у меня украла, - Мишель пропела.
  Но не то, о чём я думала. - Кораллы украла.
  Клара у меня украла кораллы.
  Марженка...
   - Да, Мишель.
   - Это всё - ерунда.
  Кораллы - в смысле.
  В бою...
  На дальних планетах жухраев мы соберем несметные сокровища.
   - Конечно, - я не знала, что ещё сказать.
  Но Мишель сказала за меня.
   - У меня есть метр.
  Гибкий.
  Я могу тебе его одолжить.
  Чтобы ты и дальше измеряла...
  Измеряла себе... - Мишель не продолжила.
  Тактично не сказала, чтобы я измеряла себе попку.
   - Ой!
  Спасибочки! - Я вскочила. - Ты - добрая!
  А...
  Мишель?
   - Да, Марженка.
   - Если не секрет...
  То, зачем тебе с собой гибкий метр?
  Ты, что-то на себе измеряешь?
  Или носишь для других целей?
  Если это - секрет...
  То не отвечай.
   - Это секрет, - Мишель поднялась.
  Подошла к своему шкафчику.
  Достала метр.
  Длинный.
  И гибкий.
  Я залюбовалась фигуркой Мишель.
  Фигурка у неё идеальная. - Это секрет, - Мишель повторила.
  Но тебе скажу.
  Потому что ты открыла мне свой секрет.
  Да.
  Я измеряю.
   - Но не попку же! - Я не выдержала. - Попка - у тебя идеальная.
  Мне бы такую.
   - Попка у меня идеальная! - Мишель вздохнула.
  Грустно вздохнула. - Я её даже не тренировала.
  Она сама по себе.
  Наследственное.
   - Угу! - я покачала головкой. - Везет же тебе!
  А у меня наследственное - плоская попа.
  Но я над ней работаю.
  Она уже не столь плоская.
  Мишель?
   - Да, Марженка.
   - Можно, я потрогаю?
   - Потрогаешь что? - Мишель в упор смотрела на меня.
   - Потрогаю твою попку.
  Но...
  Не в том смысле.
  Мне просто интересно.
  Она у тебя задорная.
  Отклячена.
  Но...
  Насколько она крепкая?
  Как орех?
   - Потрогай! - Мишель ответила.
  После долгой паузы.
  И я потрогала.
  
  ПОТРОГАТЬ - ИНТЕРЕСНЕЕ, ЧЕМ СМОТРЕТЬ.
  
   - Да, - я вздохнула.
  И отошла от Мишель. - Крутая у тебя попка.
  И ничего тебе для неё не надо было делать.
  А я должна стараться.
   - У тебя тоже...
  Тоже миленькая попка.
  Марженка...
  
  
  ГЛАВА 1031
  
   - Да ну тебя! - Я махнула рукой.
  И засмеялась.
  Смущенно смеялась. - Ты специально так говоришь.
  Нарочно.
  Чтобы подбодрить меня.
   - Подбодрить тебя? - Мишель пожала плечами. - С чего бы это?
  Ты мне не подружка, чтобы я тебя подбадривала.
   - Ну да, ну да, - я сдулась.
   - Я сказала правду.
  Но...
  Марженка.
  Если ты хочешь более отклячённую задницу...
  И более крепкую...
  То тебе нужно подкачаться.
   - Я стараюсь, - я кивнула.
  Согласно кивнула. - Мишель.
  Так, зачем тебе метр?
   - Метр? - мне показалось?
  Или лицо Мишель залил румянец.
  Румянец стыда. - Я.
  Йа...
  Я подкачиваю груди.
  Они у меня недостаточно велики.
  И хороши.
   - Груди?
  У тебя? - я захохотала. - Ты с ума сошла!
  Мишель!
  У тебя - идеальная грудь.
  И незачем её больше подкачивать.
  И увеличивать.
  
   - НЕТ ПРЕДЕЛА СОВЕРШЕНСТВУ.
  
   - Мишель!
  А можно?
  Можно я и твои груди потрогаю?
  И посмотрю на них?
  С другого ракурса.
   - Можно, - Марженка улыбнулась.
  На этот раз ответила быстрее.
  Без раздумий ответила.
  Я потрогала её груди.
  Осмотрела.
   - Наливные.
  Крепкие.
  Соски налитые.
  Но...
  У каждого свои заморочки.
  Если тебе так хочется...
   - Да!
  Мне хочется.
  Я хочу выдающиеся груди.
  Во всех смыслах!
  Марженка! - Мишель прижала ладошку к левой груди. - Ты меня понимаешь.
  Мы - родственные души.
  Кстати!
  У тебя зубы.
  Зубки беленькие.
  Как жемчуг.
  Настоящие?
  Или вставные?
  
   - ЧТОБЫ ИМЕТЬ НЕ НАСТОЯЩЕЕ, ЕГО НАДО КУПИТЬ.
  
  А у меня на вставные зубы денег нет.
  Зубки мои! - И я...
  Я изловчилась.
  И укусила Мишель за палец. - Теперь чувствуешь?
  Что мои зубки - мои.
  А не из поликарбоната.
   - Оойойойй! - Мишель вскрикнула.
  Трясла рукой. - Аййяййай!
  Действительно!
  Ровные здоровые зубки!
  Я восхищена.
  В твоём теле...
  В очаровательном теле есть душа.
  Душа.
  Ум.
  И чувства.
  Зубки твои это показали! - Мишель засмеялась.
  Мы поняли друг дружку.
  Были в восторге!
  Медленно одевались.
  Я не хотела быстро расставаться с Мишель.
  Она училась в другой роте.
  И...
  Когда ещё увидимся?
  И поболтаем?
  О наших достижениях поговорим.
  Я - о своей попке.
  Мишель - об её грудках.
  Я видела, что и Мишель медлит.
  Одевается неторопливо.
  Но...
  Я молчала.
  Потому что Мишель - главная.
  Как бы главная в нашей паре.
  Она должна предложить.
  Если хочет предложить дружбу.
  Я чувствовала.
  Интуитивно понимала:
  "Если я начну, то могу всё испортить.
  Мишель ощетинится.
  Выставит иголки.
  Может быть, щелкнет меня по носу.
  Покажет, что беседа наша была обыкновенная.
  Без дружеского продолжения".
   - Пока!
  Увидимся! - Мишель махнула рукой.
   - Конечно! - Я улыбнулась.
  Через силу улыбнулась.
  Думала, что Мишель оглянется.
  И что-нибудь ещё скажет.
  Но она даже не оглянулась.
  Плыла, как космофрегат по нейтринным волнам.
  "Увидимся...
  Это слово что-то да и значит!" - Я подумала.
  
  ЖИЗНЬ - КАК КАСТРЮЛЯ С ВОДОЙ - СНАЧАЛА ВОДА РАЗОГРЕВАЕТСЯ, ЗАТЕМ КИПИТ, А В КОНЦЕ ИСПАРЯЕТСЯ.
  
  В этот же день меня назначили в дозор.
  Господин лейтенант Портер наставлял нас.
   - Кадетки!
  Вам выпало задание.
  Ответственное.
  Очень.
  Не подумаете, что оно - странное.
  Вы будете стеречь кухню.
  Внутри.
  И снаружи.
  Снаружи - шесть кадеток.
  Внутри - шесть.
  И каждая будет держать при себе бластер.
  Это не странно.
  Вы - кадетки.
  Боевые бластеры вам не положены.
  Но...
  Дело серьезное.
  Поступил донос...
  Жухрайские диверсанты могут обворовать нашу кухню.
  И склады со съестным.
  Кажется смешным?
  Кадетки!
  Не ржать!
  
  ДЕВУШКИ НЕ ИМЕЮТ ПРАВО РЖАТЬ.
  
  Вам не угадать.
  Не поймете, зачем столь строгая охрана кухни.
  Кухня - не арсенал с оружием.
  Но я вам расскажу.
  Наше кадетское училище посетят особы.
  Высокопоставленные особы.
  С проверкой.
  Поговаривают, что прибудут даже не наследные принцы.
  Они все - красавцы.
  Ради этого будут устроены различные состязания.
  Блестящие турниры по шахматам.
  Представления кадеток.
  И кадетский бал.
  Наш господин майор желает показать, что в кадетском корпусе дела идут замечательно.
  Он запустил руку в казну...
  Гм...
  В особый фонд.
  И устроит празднество.
  Празднество, достойное нашего кадетского училища
   - А чо принцев шахматами веселить? - Высказалась Алехандра.
  Она у нас - известная острячка.
  Как пошутит - так мы и ржем долго.
  Хотя девушкам ржать не полагается по Уставу... - Мы спляшем перед принцами.
  Голые спляшем.
  Вот принцы и развеселятся!
  Зачем на них деньги тратить? - Алехандра не улыбалась.
  Все ржут.
  А она сохраняет ледяное лицо.
  От этого становится ещё смешнее.
   - Кадетка Алехандра!
  Отставить.
  Разговорчики в строю отставить.
  
  КТО В СТРОЮ ГОВОРИТ, ТОТ ПЕРВЫЙ ЛЕЖИТ.
  
  Господин лейтенант всё же улыбнулся в ус:
   - Дон майор Фюнес уже заказал свиней.
  Не живых.
  А туши свиней.
  Будет колбасный пир.
  Свиной пир.
  Высокие чиновники любят пировать.
  И свинину любят.
  Поэтому уже потирают ладошки.
  Заранее радуются пиршеству.
  Но... - Господин лейтенант поднял указательный палец.
  Посмотрел на него. - Если пир сорвется.
  Если диверсанты украдут свинину...
  То наш кадетский корпус окажется под угрозой закрытия.
  К чему и стремятся жухраи.
  Дело военное.
  Поэтому - охраняйте кухню.
  И свиные туши охраняйте.
  Как свою честь охраняете.
  И свою честь охраняйте. - Господин лейтенант лично проследил.
  Чтобы мы оказались на своих местах.
  В охране...
  
  ДЕВУШКА В ОХРАНЕ, КАК В БАЛЕТЕ.
  
   - Кадетка Марженка! - господин лейтенант меня подвел к...
  Мишель.
  "Мишель? - Я раскрыла ротик. - Она только в одном фартуке.
  На голое тело.
  На совсем голое тело.
  Спереди всё прикрыто.
  А сзади.
  Сзади - голая спина.
  Голая попка.
  Её выдающаяся попка...
  И голое остальное".
   - Будешь охранять Мишель, - господин лейтенант мне приказал. - Лично.
  Мишель - специалистка по колбасам.
  Очень!
  Даже!
   - Слушаюсь, гер лейтенант! - я пролепетала.
  Лейтенант уже обращался к Мишель:
   - Мишель!
  Ты же знаешь, какая колбаса по вкусу нашему господину майору Фюнес.
  Остальным гостям тоже должна понравиться.
   - Не беспокойтесь, дон лейтенант, - Мишель повернулась.
  Повернулась спиной.
  Наклонилась.
  И извлекла из ящика какую-то штуку.
  При этом бесстыдно показывала себя лейтенанту.
  И тон её был не подхалимский.
  А даже - слегка панибратский.
  Вот так Мишель запросто разговаривает с начальством?!! - Все будут довольны.
  Я знаю, к чему ты гонишь, монсиньор лейтенант.
  Это означает, что я должна заняться полезным делом.
  Лично.
  Изготовлением свиных колбас.
  Дело - которым не брезговала и раньше.
  Я - профессионалка.
  На домашней ферме я делала лучшие свиные колбасы.
  С майораном.
  
  КТО МОЮ КОЛБАСУ НЕ ЕДАЛ, ТОТ КОСМОС НЕ ВИДАЛ.
  
  Но нужна достойная посуда.
   - Я распорядился, - дон лейтенант как бы оправдывался перед Мишель. - Сержантка Белла...
  Ей приказано немедленно отправить на кухню золотой котёл.
  И серебряные кастрюли.
  Трофейные...
  Печь уже растопили.
  Черным дорогим деревом растопили.
  Тогда я - за работу! - Мишель отвернулась.
  Дон лейтенант посмотрел на меня.
  Строго.
  И удалился.
  Я молчала.
  Ждала, когда Мишель сама начнет разговор.
  Если начнет.
  Может быть, для неё наша прошлая беседа ничего не значила?
  Вскоре из котла потянуло...
  Вкусный дух колбасного навара меня затуманил.
  Приятный запах пропитал меня.
  Оказывается, что не только меня.
   - Я прибежал! - на кухню ворвался дон майор Фюнес. - Кадетка Мишель.
  Ароматы колбас уже достигли зала заседаний.
  Я беседовал с советниками Тайной Канцелярии.
  И доном генералом Протестасу из Генерального штаба.
  Но не удержался.
  И хочу посмотреть на чудо.
  Чудо, от которого аромат.
   - Да, монсиньор майор Фюнес, - Мишель вытерла руки о передник. - Как всегда.
  Колбаска для тебя уже готова.
  Я её приготовила заранее.
  Знаю твои предпочтения.
  Как ты любишь.
  С фисташками.
  С легким аджикским перчиком.
  И с жирком. - Мишель на серебряной тарелочке подала колбаску.
  Я не специалистка.
  Но видела.
  Колбаска - произведение искусства!
  Настоящее произведение искусства!
  
  ДАЖЕ КОЛБАСА МОЖЕТ ПОПАСТЬ В МУЗЕЙНЫЙ ЭКСПОНАТ.
  
   - Прошу извинения за то, что отвлёк, кадетка Мишель! - гер майор Фюнес схватил колбаску.
  Впился в неё зубами.
  Я заметила, что зубы титановые.
  Наш майор Фюнес извинялся...
  И перед кем?
  Перед простой кадеткой!
  Невиданное!
  Неслыханное!
  Железный Фюнес.
  Строгий до льда на пальцах.
  Майор приобнял Мишель за плечи.
  Назвал умничкой.
  Помешал немножко саблей в котле.
  И успокоился.
  Убежал дальше проводить военный совет.
   - Марженка! - Мишель не смотрела на меня.
  Охраняешь меня?
  Во как!
   - Охраняю! - я обрадовалась.
  Ведь Мишель заговорила со мной.
  Заметила. - И удивительно!
  Гер лейтенант...
  И дон майор.
  Не упрекнули тебя.
  Не упрекнули за то, что ты одета не по форме.
  В один фартук.
  
   - ФАРТУК - ВОЕННАЯ ФОРМА ПОВАРА.
  
  А ты, Марженка?
   - Что я?
   - Ты упрекаешь меня?
  За то, что я свечу своей попкой?
   - Кто я, чтобы упрекала ту, перед которой даже дон майор Фюнес лебезит.
   - Это только сейчас.
  Когда колбаса разум туманит. - Повернулась ко мне.
  В руках держала вилочку.
  На вилке - кусочек колбаски. - Сними пробу.
   - Но...
  Я на посту.
  На посту не положено есть колбасу.
   - Если будешь выделываться...
  Марженка...
  То я тебя пущу на колбасу. - Мишель шутила.
  Как бы шутила.
  Но взгляд был серьезный.
   - Нуууу.
  Разве, что кусочек. - Я протянула руку.
  Чтобы взять вилочку.
  Но Мишель отвела руку. - Только из моих рук!
  Я здесь главная. - Она поднесла кусочек колбасы к моему рту.
  Я сорвала его.
   - Потрясающая колбаса! - Я закатила глаза. - Поверь мне, Мишель.
  Я не вру!
  Не пытаюсь понравиться.
  Но колбаса...
  Она как бы сама растаяла во рту!
  
  ХОРОШАЯ КОЛБАСА ЗАПОМИНАЕТСЯ НА ВСЮ ЖИЗНЬ.
  
   - Я рада!
  Рада, что тебе понравилось.
   - А то, что дону майору понравилась колбаса - ты не рада?
   - А! - Мишель махнула рукой.
  Рукой с вилкой.
  Рука у Мишель тонкая. - Дон майор Фюнес.
  Был и сплыл.
   - Смотрите, девочки, - в кухню ворвались три кадетки.
  Сивила, Прозерпина и Кассандра. - Наша Мишель с руки кормит Марженку.
   - Никогда я не была ваша, - Мишель ответила с улыбкой.
  Без грубости сказала.
   - Мишель!
  А Мишель!
  А ты знаешь, что Марженка свою попку подкачивает?
  И каждый раз после тренировки измеряет её окружность.
  При этом танцует перед зеркалом.
  Голая.
  На одной ножке танцует.
  И восхваляет свою красоту!
   - Знаю!
  Как знаю и то, что у Марженки спиз...или её измерительную ленту. - Мишель употребила бранное слово.
  Мои уши загорелись. - Поэтому я одолжила ей свою.
  И...
  Кстати.
  Марженка - умничка!
  Заботится о своей фигуре.
  Вам бы тоже не мешало.
   - Ах, Мишель! - Сивила закатила глазища.
  Девушки отошли к стеночке.
  Чтобы не мешать Мишель.
   - Я из любви занимаюсь изготовлением колбас.
  Из уважения.
  Лично.
  
  КОЛБАСА ЛЮБИТ ЛАСКУ.
  
   - Ого! - Кассандра захихикала. - Прости, Мишель, - Просюсюкала. - Я девушка!
  Я в колбасах не разбираюсь.
   - Я тоже девушка, - Мишель не повернулась.
   - Мишель!
  А Мишель! - Прозерпина подпрыгивала.
  От нетерпения.
  Голосок у неё тоненький.
  Шепчущий голосок. - Вооон те колоски...
  Они уже.
  Того.
  Зарумянились.
  Дай отведать, милая Мишель!
   - И я хочу!
  Хочу полакомиться! - Прозерпина подошла ближе.
   - Дай и мне отведать колбаску! - Сивила пропела.
   - Стой!
  Стрелять буду! - Я сорвала бластер с плеча. - Не подходить к Мишель.
  Я её охраняю.
  Лично.
  По Уставу буду стрелять.
  Вас поджарю, как колбасу.
   - Ой, Марженка! - Кассандра залепетала.
  Нарочно издевательски. - Ты настолько красивая.
  
  КРАСИВАЯ ДЕВУШКА НЕ БУДЕТ СТРЕЛЯТЬ В КРАСИВЫХ ДЕВУШЕК.
  
  Мы прекрасно понимаем.
  Ты волнуешься.
  На посту.
  Но поверь нам.
  У нас на троих опыта в три раза больше, чем у тебя.
  Даже, если ты императорских кровей...
  То не зазнавайся.
  Наш кадетский корпус большой.
  Всех не перестреляешь.
  А Мишель.
  Она с виду только строгая.
  На самом деле Мишель - добрая.
  Добрая и щедрая.
  Добрая и щедрая с красивой попкой. - Кассандра подошла к Мишель.
  Похлопала её по попке.
   - Мишель! - Я вскрикнула.
  Непроизвольно. - Ты терпишь?!!
  Спокойно терпишь, когда тебя кто-то хлопает по попке?
  В рабочее время?!!
   - О!
  Наша Марженка ревнует! - кадетки переглянулись.
  Захихикали. - Даже щечки порозовели.
  Смотрите!
  Глядите!
  Как Марженка тяжело дышит.
  Костяшки пальчиков побелели.
  Это что-то!
   - Сегодня торжественный день, - Мишель на меня взглянула мельком. - От всего сердца угощаю вас!
  Покушайте колбасок.
  На здоровье! - Мишель выставила поднос с колбасками.
  Прозерпина, Сивила и Кассандра набросились на лакомство.
  Я же подумала:
  "Мне Мишель предложила только кусочек.
  Кусочек колбаски.
  А этим...
  Этим поднос навалила.
  Но...
  Мне она предложила первой.
  
  КТО ПЕРВАЯ - ТА И ЧЕМПИОНКА!"
  
  Вдруг...
  Быстро подбежали другие кадетки.
  Из внутренней охраны кухни.
  Быстро и весело!
  Стали хватать колбаски.
  Отчаянно жевали.
   - Набросились, словно три дня не ели, - я пробормотала.
  Не знала, как и быть.
  С перепугу.
  Не стрелять же в своих.
  Но...
  Вдруг, они - завербованные жухрайские шпионки.
  Съедят все колбаски.
  И тогда господам не достанется.
  Будет катастрофа.
  Нас закроют.
  Вернее - наш кадетский корпус.
  Потому что голодные чиновники - злые чиновники.
   - Назад! - Я сделала выстрел.
  Предупредительный выстрел в потолок. - Я прогоняю вас.
   - Да.
  Пора бы и честь знать, - Мишель согласилась.
  Согласилась со мной.
  Кадетки разбежались.
   - Много уцелело? - я спросила деловито.
   - Достаточно! - Мишель смотрела на меня.
   - Господам чиновникам хватит?
   - Всем хватит, - Мишель кивнула.
  Головка у неё изумительная.
  Красивая! - Марженка!
   - Да, Мишель!
   - Чиновники были и останутся.
  А с кадетками...
  С кадетками мы будем воевать плечом к плечу.
  Так что наши кадетки дороже...
  Неизмеримо дороже, чем все чиновники и космогенералы вместе взятые.
   - Интересно! - Я пробормотала.
  Пыл разлетелся. - О подобном я даже не подумала.
  
  НАШЕ ВСЕГДА ДОРОЖЕ.
  
   - А ты - решительная! - Мишель засмеялась.
  Присела на стол.
  Голой попкой. - Выстрелила в потолок.
   - Я поставила на минимум заряд, - я пропищала. - Чтобы ничто не разрушить.
  Мишель?
   - Да, Марженка.
   - Я следила.
  Ты так искусно распределяешь сало.
  По всем колбасам распределяешь.
  На автомате.
  Я привыкла! - Мишель прислушалась. - Что за шум? - Она подбежала к окну. - Ого!
  Парад начался.
  Бьют в литавры.
  Трубят в трубы.
  Все чиновники в парадных мундирах.
  Великолепно!
  Наш дон майор Фюнес гарцует на коне.
  На белом коне.
  Высокопоставленные гости сидят на кожаных диванах.
  Всё готово к праздничному пиру!
  К колбасному пиру!
  Гер майор Фюнес встречает всех с почетом.
  С приветливостью.
  С сердечной радостью.
  Он сел во главе стола.
  Как и полагается хозяину!
  Колбасный пир начался.
  Пора выносить! - Мишель сорвалась с места.
  Скинула фартук.
  Пробежала по нему голая.
  И натянула парадный кадетский комбинезон.
  На голое тело.
  Как и полагается.
  
  В БОЮ НЕ ДО НИЖНЕГО БЕЛЬЯ.
  
   - Охрана! - Мишель скомандовала.
  Словно она - командир. - Подавайте колбасы.
  Ливерные.
  Марженка!
  Что стоишь?
  Мигом! - и протянула мне поднос.
  Тяжеленный поднос с колбасками. - На вынос.
  Я побежала.
  Рядом пыхтели другие кадетки.
  Они несли подносы с разнообразными колбасами.
  Гости воодушевились.
  Набросились на колбасы.
  Но...
  Дон майор побледнел.
  Бледнел всё больше и больше.
  Гости это заметили.
  Майор Фюнес возводил глаза к небу.
  Тихие вздохи вылетали из его груди.
  Боевая грудь.
  Вся в знаках отличия.
   - Моей душой овладела скорбь, - гер майор Фюнес, наконец, прояснил ситуацию. - Скорбь и тоска.
  Тоска понятная.
  Подали кровяную колбасу. - Дон майор закрыл лицо руками.
  Стонал.
  К нему подбежала медичка.
  Проверила жизненные показатели.
  Покачала головой.
  Поджала губы. - Меня снедает тоска.
  
  
  ГЛАВА 1032
  
   - Майор!
  Что случилось? - Гости забеспокоились.
   - Колбаса, - майор начал приходить в себя. - Где колбаса с майораном?
  Нет колбасок с майораном.
   - Монсиньор майор Фюнес! - Мишель чеканила шаг.
  Четко чеканила.
  Остановилась перед майором.
  Приложила руку к фуражке. - Неутешная новость.
  О!
  Мой командир.
  Герой майор Фюнес!
  Какое горе пришлось тебе вынести!
  
  ГОРЕ НЕ ВЕЩЬ, НО ВЫНЕСТИ ТРУДНО.
  
  Колбаса с майораном была.
  В количествах с избытком.
  Но...
  Её украли.
   - Хто? - Дон майор Фюнес побагровел.
  Я подумала, что жизнь кадеток висит на волоске.
  Тех кадеток, которые, очевидно, стащили корзину с колбасой.
  Сейчас Мишель их выдаст.
   - Жухрайские диверсанты! - Мишель ответила сухо. - Найди виновников.
  В последнее время наш кадетский корпус мало финансируется.
  Поэтому нет новейших систем слежения.
  Этим воспользовались жухрайские диверсанты.
  И украли часть колбасы.
  Чтобы сорвать инспекцию нашего кадетского корпуса.
   - А колбаски вкусные! - Космогенерал Протестасу вытер жирные пальцы о скатерть. - Я даже и не заметил.
  Не заметил, что каких-то колбас не хватает.
  
  НЕТ КОЛБАС - ДЕЛО - РАСКОЛБАС.
  
  Диверсанты жухрайские - это плохо.
  Нет систем слежения...
  Новейших систем...
  Ещё - хуже.
  Мы могли бы, вообще, остаться без колбас.
   - Шикарные колбасы, - раздалось с другого конца стола.
  Где пировали чиновники из Тайной Имперской Канцелярии.
  Советники - как давно сложилось - всегда находились максимально удаленно от военных. - Обойдемся и без колбас с майораном.
  Милочка! - Один из тайных чиновником обратился к Мишель.
  Через головы важных особ. - Приготовь нам корзинку с колбасами.
  На дорожку.
   - Будет сделано дон Тайный Советник! - Мишель козырнула.
   - И нам!
  И нам! - Понеслось.
   - Господа!
  Пируйте! - Мишель стояла по стойке Смирнааа! - Всем будет в дорожку.
  И...
  Я сейчас сделаю новые колбаски с майораном.
  Взамен украденных...
  Жухраями украденных.
   - Деньги мы выделим, - космогенерал Протестасу кивнул.
  Чтобы не остаться в сторонке. - На новейшие системы слежения.
  Никто не имеет право воровать...
  Воровать из-под носа у нас.
   - Да, дон генерал Протестасу!
  Ура!!! - Дон майор Фюнес оправился от ужаса.
  Дело из беды обернулось победой.
  
  НЕ БЫЛО БЫ СЧАСТЬЯ, ДА НЕСЧАСТЬЕ ПОМОГЛО.
  
  После пира майор Фюнес устроил разнос.
  Разнос с разбором.
  Разбор полётов.
   - Капрал Здебжинский! - майор накинулся на капрала.
  Не на лейтенанта же ему накидываться.
  Если майор будет ругаться с офицерами, то долго не простоит. - Кто допустил?
  Кто допустил жухрайских диверсантов?
  До наших колбас допустил!
  Лучше бы они угнали космотанк.
   - Мы отомстим! - Капрал Здебжинский рявкнул.
  От его голоса...
  Зычного голоса...
  У майора Фюнес унесло фуражку. - Отомстим жухраям за диверсию.
  За то, что украли колбасы, предназначенные для господ чиновников.
  
  НИ ОДНА КОЛБАСА НЕ ОСТАНЕТСЯ БЕЗ ОТВЕТА.
  
  Майор Фюнес создал совет.
  Военный совет.
  При этом тайный.
  Но.
  
  ЛЮБОЙ ТАЙНЫЙ СОВЕТ СРАЗУ СТАНОВИТСЯ ВСЕМ ИЗВЕСТЕН.
  
  Решили изловить диверсантов.
  И отобрать всё их имущество.
  В казну Империи.
  Разумеется...
   - Наш военный совет, - майор Фюнес вещал, - не избавит нас от нападок диверсантов.
  Нужны меры.
  Строгие меры.
  Я поручаю задачу капралу Здебжинский.
  Капрал у нас мастер.
  Мастер на всяческие ловушки.
  Даже не мастер, а - чудодей.
   - Обещаю! - Капрал Здебжинский заорал.
  Он не умел разговаривать нормальным голосом.
  Только - криком! - При помощи Империи...
  При помощи моих талантов...
  Особых талантов...
  При моей мудрости...
  Я изгоню жухрайских диверсантов.
  Из нашей звездной системы изгоню.
  Навечно.
  
  ОТКРЫЛ РОТ - ЛИБО ЕШЬ, ЛИБО ГОВОРИ.
  
  И в самом деле...
  Капрал Здебжинский изобрел.
  Сделал искусные ловушки.
  Ловушки на людей.
  Некоторые ловушки были с переплетением канатов.
  Другие заманивали поддельными космодолларами.
  Большинство ловушек капрал Здебжинский расставил вокруг кухни.
  Командовал же группой диверсантов их жухрайский капрал.
  Капрал Хурдулька.
  Он был мудрый.
  Слишком был умудрен.
  Умудрен опытом войны.
  Понимал хитрости нашего капрала Здебжинский.
  Поэтому предупреждал своих диверсантов.
  Но его увещания не помогли.
  Семь жухрайских диверсантов забрались в ловушки.
  Хотели перехитрить наших.
  Пленников связали.
  И отправили их в Тайную Имперскую канцелярию.
  Капрал Хурдулька прислал нам послание.
  В послании он бил себя в грудь.
  Обещал предать наше кадетское училище огню.
  Кричал, что отомстит за своих жухраев.
  Скорбел.
  Рыдал.
  Горе клокотало у него в груди.
  Отчаяние затуманило разум.
  Жажда мести горела в глазах.
  
  НЕ ЛЕЗЬ!
  
  Мы ликовали.
  Но наш начальник майор Фюнес был встревожен.
   - Я знаю, что капрал жухрайский отомстит.
  Отлично понимаю его жажду мести.
  Он не оставит неотомщенным плен своих диверсантов.
  И в самом деле...
  Капрал Здебжинский совершил налёт.
  На жухрайской космояхте ворвался в наш кадетский корпус.
  Во время обеда.
  Когда господа офицеры кушали колбасы.
  А мы перебивались щами и кашей.
  Жухрайский капрал строчил из пулеметов.
  И одновременно передавал послание:
   - Вы поймали моих солдат.
  Отправили их в пыточную.
  Берегитесь, имперцы!
  Я перестреляю вас всех.
  И тебя, майор Фюнес, в первую очередь.
  Затем космояхта с диверсантом исчезла.
  И больше не появлялась на наших радарах.
  
  УЛЕТЕТЬ - НЕ ПРОЛЕТЕТЬ.
  
  Майор Фюнес с перепугу подавился колбаской.
  И уронил вилку в огонь для подогрева блюд.
  Поэтому разозлился.
  Очень.
  Слишком! - ударил кулаком по столу.
  Мы пребывали в тревоге.
  Рано отправились спать.
  Некоторые кадетки залезали в постель к подружкам.
  Чтобы вместе было не так страшно.
  Мы, конечно, бравые космодесантницы были.
  Будущие...
  Но всё же...
  
  И САМЫЕ СМЕЛЫЕ БОЯТСЯ.
  
  Я легла одна.
  Мне было неуютно.
  Неуютно сегодня.
  Казалось, что жухрайские диверсанты вот-вот вылезут из-под кровати.
  И набросятся на меня.
  Со всех сторон слышалось хихиканье.
  В компании кадеткам было веселее.
  Под одеялом.
  А у меня...
  У меня не было компании.
  Так были подруги.
  Но не близкие.
  Я смотрела в потолок.
  Сон не шел.
  Вдруг...
   - Подвинься, - раздался властный голос. - Разлеглась, как корова.
  Мне место дай. - Ко мне пришла Мишель.
  Из соседней кадетской роты.
   - Мишель? - я хлопала ресницами. - Что ты тут делаешь?
  В нашей роте?
   - Пришла согреться, - Мишель не стала дожидаться моего приглашения.
  Скользнула ко мне под одеяло. - Чувствуешь?
   - Что чувствую?
   - Мои ноги ледяные, - Мишель прислонилась ступнями к моим ногам. - Я волнуюсь.
  Из-за жухрайских диверсантов.
  А от волнения у меня ноги холодеют.
  Сама не могу согреться.
   - А я от волнения не могу заснуть, - я отодвинулась от Мишель.
  Чуть-чуть.
  Всё же было неудобно.
  Кровать - интимное.
  Я лежала без одежды под одеялом.
  Обнаженная.
  А тут...
  Чужая в постели.
  Впрочем...
  Мишель не волновала моя нагота.
  Сама Мишель была в одной ночной космодесантной рубашке.
   - Мишель?
   - Да, Марженка!
   - Ты же могла...
  Могла согреться в своей роте.
  Кадетки... бы за честь считали принять тебя своей подругой.
  
  КАЖДАЯ РАДА КАЖДОЙ.
  
   - Вот, поэтому я пришла в другую роту, - Мишель возилась под одеялом.
  Устраивалась удобнее. - Не хочу ни с кем сближаться.
  В смысле - дружить.
  Я держу дистанцию.
   - Но ты же пришла ко мне.
   - Ты из другой роты.
  Это - иное.
   - Ну, как знаешь, - я ликовала.
  Мне уже не было страшно.
  С Мишель мы бы отразили любую атаку диверсантов.
   - Согрей мои руки, - Мишель протянула ладошки.
  Я их сжала. - О!
  Марженка!
  У тебя ладони горячие.
   - От волнения.
  Ты от волнения холодеешь.
  Я от волнения жаром горю.
   - Мы дополняем друг дружку, - Мишель засмеялась.
   - Эй, кадетки, - раздалось недовольное. - Спать мешаете.
  Болтайте потише.
   - Марженка, - Мишель прошептала. - Накроемся с головой.
  Чтобы никому не мешать. - И сама.
  Первая накрылась с головой.
  Я тоже нырнула под одеяло.
  Полностью.
  
  ПОД ОДЕЯЛОМ ТЕПЛЕЕ.
  
   - Я сходила с ума, - я призналась.
  Тихо говорила.
  Едва слышно. - Так боялась жухрайских диверсантов.
  Нет.
  Сами они меня не пугают.
  А пугает ожидание.
   - Марженка!
  Ты держишься чудесно!
   - Мишель!
  Почему ты не общалась со мной?
  По-подружески?
   - Марженка!
  Послушай, Марженка!
   - Не надо, - я оборвала её. - Не оправдывайся.
  Я понимаю, в каком ты положении.
  Не хочу осложнять тебе жизнь.
  Первый шаг должна была сделать ты.
   - С тобой я становлюсь спокойнее, - Мишель произнесла после молчания.
  Непродолжительного молчания. - Люди должны дополнять друг друга.
  Давать другому то, чего у него нет.
  Например, как мы дополняем сейчас.
  Ты согреваешь меня.
  Я охлаждаю тебя.
  
  ДОПОЛНЕНИЕ - ОСНОВНОЕ В ДРУЖБЕ.
  
   - Мишель.
  Я о тебе ничего не знаю.
   - Наверно, ты постоянно об этом заморачиваешься.
  Марженка.
  Прошлое - никого не интересует.
  Главное...
  
  ГЛАВНОЕ БЫТЬ ПРИВЛЕКАТЕЛЬНЫМ.
  
  Привлекательным для другого.
  Скажи, Марженка...
  Я для тебя привлекательная?
   - Мишель.
  Ты меня смущаешь.
   - Что в этом смущающего?
   - Ну да, ну да.
  Ты привлекательная.
  Очень.
  Особенно... - Я замолчала.
  Чтобы не сболтнуть лишнего.
  Мишель тоже молчала.
  Молчание затягивалось.
  Становилось неловко.
  Мне неловко...
   - Марженка?
   - Да, Мишель.
   - Ты сейчас свалишься.
  Упадешь с кровати.
  Так от меня отодвинулась.
  Ты меня боишься.
   - Нисколько.
  Ни капельки не боюсь, - я немного слукавила. - Просто не хочу тебя смущать.
  Я же голая.
  Если прикоснусь к тебе.
  То ты...
  Мало ли что подумаешь обо мне.
   - Переживу! - Мишель сама меня подтащила к себе.
  Прижалась. - Мы же подружки...
   - Подружки?
  Не знаю.
  Мишель.
  Тебе решать - подружки ли мы.
   - А почему не тебе решать, Марженка?
   - Потому что ты - главная.
  Ты везде главная Мишель.
  И не спорь.
  Все это признаЮт.
  
   - БЫТЬ ГЛАВНОЙ - НЕ ТАК УЖ ПОЧЁТНО, ЛУЧШЕ НЕ ВЫДЕЛЯТЬСЯ.
  
   - Ты так говоришь, Мишель...
   - У тебя шелковая кожа, - Мишель пробормотала. - Удивительно гладкая кожа.
  И нежная.
   - Мишель!
  Это неприлично!
   - Что неприлично?
  Хвалить подружку.
   - Нуууу.
  Не знаю.
  Можно всякое подумать.
  Двойной смысл.
   - Марженка.
  Знаешь, кто самые испорченные?
   - Кто?
  
   - САМЫЕ ИСПОРЧЕННЫЕ - ТЕ, КТО ДУМАЕТ О НЕПОТРЕБНОМ.
  
   - Как это понять?
   - Те, кто не заморачивается - те правы.
  А те, кто устанавливает правила...
  Множество правил...
  Они - самые испорченные.
  Когда человек ходит голый, он не думает о том, что это неприлично.
  Но...
  Если ему будут говорить.
  И укорять...
  То - да.
  Это станет неприличным.
  Поэтому...
  Ничего неприличного нет в том, что у тебя кожа атласная.
   - Но...
  Ты меня поглаживаешь.
   - Не поглаживаю! - Мишель фыркнула. - А просто...
  Исследую.
  Так интересно.
  Люди же отличаются друг от друга.
  Ничего особенного в моих поглаживаниях нет.
   - А вот и есть, - я ляпнула.
  Наступил критический момент. - Есть особенное.
  Твои поглаживания...
  Они на меня действуют.
  Может быть, ты без умысла любуешься моей кожей.
  Но...
  На меня действует всё больше и больше.
   - Даже так? - Мишель удивилась.
  Убрала ладонь с моего бедра. - Надо же.
  А я и не подумала.
  Прости, Марженка.
  Я же не знала.
  
  ЧУВСТВИТЕЛЬНЫЕ БЫВАЮТ ОЧЕНЬ МОКРЫЕ.
  
   - Тут не в чем извиняться, - я пролепетала.
  Чувствовала себя двояко.
  Мне хотелось, чтобы Мишель продолжала.
  Продолжала поглаживать.
  Без умысла.
  Без дурного смысла.
  Но в то же время я за себя не ручалась...
   - Марженка?
   - Да, Мишель.
  Пойдем в офицерскую кают-гостиную.
   - Ты что?
  С ума сошла? - У меня вырвалось.
  Достаточно громко.
   - Да заткнитесь же вы уже!
  Неугомонные! - Опять на нас прикрикнули.
   - Вот видишь, - Мишель шептала. - Мы здесь мешаем.
  Можем поболтать в другом месте.
  Или ты спать хочешь?
   - Нет.
  Я не хочу спать.
  Я бы с удовольствием поболтала ещё.
  С тобой.
  Но в офицерской гостиной.
  Она же только - для господ офицеров.
  Что, если нас там поймают?
  
  ГОСПОДА ОФИЦЕРЫ ЛЮБЯТ БЫТЬ ГОСПОДАМИ.
  
   - Ерунда, - Мишель засмеялась.
  Тихо смеялась. - Сейчас там никого нет.
  Господа офицеры разбрелись по своим комнатам.
  Я знаю.
  Я сто раз пробиралась в их гостиную.
  Там - прекрасно.
  Наше кадетское училище - для девушек.
  Поэтому мужчин мало.
  И они стараются прятаться.
  От всех.
   - Ты там точно была?
   - Ага!
  Зачем я буду врать.
   - Да.
  Врать тебе незачем.
  Тогда.
  Я сейчас оденусь.
   - Вот одеваться не следует.
  - Это почему? - Я раскрыла рот. - Что?
  Голые пойдем?
  Нас осмеют.
  И вышвырнут из кадетского корпуса.
   - В офицерской гостиной никого нет, - Мишель объясняла.
  Терпеливо. - Но на всякий случай.
  Мы должны подстраховаться.
  Тем более - сейчас.
  Если мы одетые выйдем...
  После отбоя...
  То у многих возникнут вопросы.
  Могут подумать, что мы сбегаем в самоволку.
  Или ещё хуже - дезертируем...
  А вопросы нам не нужны.
   - Как всё сложно, - я боялась.
  Даже немного тряслась.
  От волнения.
  Легкого волнения.
  
  ОТ ВОЛНЕНИЯ ТРЯСУТСЯ, А ПОТОМ - НЕСУТСЯ.
  
   - Тебе холодно? - Мишель озаботилась.
   - Немножко.
   - Это я тебя так охладила, - в голосе Мишель звенели нотки сожаления. - Сейчас разогрею.
  Я умею.
   - Мишель, - я зашипела. - Что ты делаешь?
   - Растираю тебе грудь.
  Это помогает согреться.
  Очень.
  Быстро согревает.
   - Ещё как согревает, - я пропищала. - Отстань.
  Я же сказала.
  Что меня охватывает волнение.
   - Ого! - Мишель удивилась. - Действительно.
  Только я начала растирать тебя...
  А у тебя груди налились.
  И затвердели соски.
  С чего бы это?
   - Ни с чего, - я пробурчала. - Говори свой план.
  Как проберемся без одежды.
  Но не голые.
   - Очень просто, - Мишель шептала. - Мы замотаемся в полотенца.
  Будто идем в душевую.
  Тогда ни у кого не возникнут сомнения.
  Когда девушки идут принимать душ.
  Особенно перед сном.
  Наша помывочная находится как раз рядом с гостиной для господ офицеров.
  Так задумано изначально.
  Чтобы господа офицеры имели возможность не выпускать нас из вида.
  Даже, когда они отдыхают.
  А мы принимаем душ.
  Кстати, душевые кабины - очень привлекательное место для диверсантов.
  
  ДИВЕРСАНТЫ ЛЮБЯТ ПОДГЛЯДЫВАТЬ ТАЙНО.
  
   - Нуууу!
  Мишель.
  Что называется, успокоила.
   - А, если нас обнаружат...
  Хотя это не случится однозначно.
  Но всё же...
  Если найдут в гостиной для господ офицеров...
  То мы легко оправдаемся.
  Скажем, что принимали душ.
  И нам показалось, что диверсанты за нами следят.
  Поэтому мы побежали звать на помощь.
  Господ офицеров позвать.
  И заглянули в гостиную для офицеров.
   - Звучит правдоподобно!
  Очень! - Я восхитилась.
  Мы вылезли из-под одеяла.
  Слезли с кровати. - Мишель?
   - Да, Марженка!
   - У меня только одно большое полотенце.
  По Уставу положено одно...
  Я его забираю себе.
  А тебе достанется среднее.
   - Так даже лучше, - Мишель сняла ночную рубашку.
  Стояла обнаженная.
   - Чем это вы собираетесь заниматься?
  Обе голые? - Кадетка Франческа заинтересовалась.
   - Чем-чем, - я пробурчала. - В душевую пойдем.
  А, разве в душевую нужно ходить в одежде? - Я замоталась в полотенце.
  Франческа вздохнула.
  Мне показалось, что вздохнула разочаровано.
  Не пойму, почему...
  
  ЧТОБЫ УЗНАТЬ - НАДО СПРОСИТЬ, А, ЧТОБЫ СПРОСИТЬ, НАДО ЗНАТЬ, О ЧЕМ УЗНАТЬ.
  
   - Мда! - Я протянула. - Среднее полотенце тебя не закрывает полностью.
  Вернее...
  Твои.
  То, что должно закрыть - не закрывает.
  Попка видна.
  И соски торчат.
   - Ну и что? - Мишель пожала плечами. - Большинство кадеток голые идут в душевые.
  Полотенце держат в руках.
  Так удобнее.
   - Удобнее.
  Но не для меня. - Я прокрадывалась между коек.
  Мы вышли в коридор.
  Гостиная для господ офицеров находилась рядом с нашими душевыми.
  Удивительно!
   - Сначала примем душ? - Я прошептала. - А потом в гостиную господ офицеров.
   - Зачем? - Мишель уже открыла дверь.
  Дверь в гостиную для господ офицеров. - У наших офицеров здесь джакузи.
  Роскошная.
  Понежимся в джакузи.
  
   - ЗАЧЕМ МУЖЧИНАМ ДЖАКУЗИ?
  
  Я проскользнула следом за Мишель.
  Прикрыла за собой дверь.
  Тихо прикрыла.
   - Джакузи уже наполнена, - Мишель опустила руку в воду. - Водичка тепленькая.
  С лепестками роз.
  Неужели?!!
  Наши господа офицеры нежатся в женской воде?
  В лепестках роз купаются?
  Как-то это не по-мужски.
  Не по-космодесантски.
  
  
  ГЛАВА 1033
  
   - Мишель!
  
  НЕ ОСУЖДАЙ ТО, ЧТО НЕ ЗНАЕШЬ.
  
  Я разглядывала зал отдыха господ офицеров:
   - Светлый просторный зал!
  Голубые стены.
  На них висят картины.
  Картины в золотых рамах.
  На всех картинах изображены женщины. - Я захихикала. - Обнаженные женщины.
  Какие-то экзотические.
  С круглыми лицами.
   - Наверно, кто-то из наших офицеров рисовал. - Мишель присела на диванчик.
  Диван обит белой кожей.
  Чья кожа? - Возможно, у этого художника офицера пристрастие.
  Любовь к женщинам с круглыми лицами.
  Заметь ещё.
  У всех нарисованных красоток пышные прически.
  И сами женщины пышные.
   - Мне нравится здесь, - я присела к столу. - Стол из красного дерева.
  Редкое дерево.
  И дорогое.
   - Так и задумано.
  Чтобы всё нравилось. - Мишель освободилась от полотенца. - Жмет полотенце.
  Узкое.
   - Ещё лучше стало, - я засмеялась. - Теперь ты - голая, Мишель.
   - Если я голая, - Мишель поднялась.
  Подошла ко мне.
  Взяла за руку. - То...
  Пойдем купаться.
  Для кого-то приготовили джакузи.
  А почему мы не можем быть этими кем-то?
   - Но...
  Если нас увидят.
   - То будем придерживаться своей легенды.
  Скажем, что не удалось искупаться в наших душевых.
  Потому что нам жухрайские диверсанты помешали.
  И нам пришлось купаться в этой джакузи.
   - Разумно! - Я опустилась в воду! - Как приятно!
  Пузырьки бурлят!
  Фонтанчики.
  
   - ЧЕМ БОЛЕЕ ОПАСНАЯ РАБОТА, ТЕМ РЕЗЧЕ И ЯРЧЕ ДОЛЖЕН БЫТЬ ОТДЫХ!
  
   - Мишель!
  Ты - философка! - я нежилась.
   - Я - обыкновенная!
   - Нет, Мишель!
  Ты не обыкновенная!
  - Чтооо?
  Что ты этим хочешь сказать?
  Марженка?
  На что намекаешь.
  Скажи!
  Скажи!!
  Мне интересно!
  В чем ты считаешь, я - необыкновенная?
   - Хотя бы в том, - я загнула мизинчик. - Ты делаешь колбасы.
  Замечательные колбасы!
  Высокопоставленные чиновники от них в восторге!
  И наши господа офицеры - тоже.
  Я думаю, что кто-нибудь пригласит тебя.
  Пригласит работать к себе.
  В усадьбу.
   - Уже, - Мишель прикусила нижнюю губку.
   - Уже приглашали?
  Тебя! - Я подплыла к Мишель!
  Обняла её!
  Прижалась! - Мишель!
  Я так рада!
  Рада за тебя!
  Ты ещё кадетка!
  А тебя уже пригласили.
  Дали работу.
  Кем?
  Да что я спрашиваю!
  Разумеется, какой-нибудь тайный советник предложил тебе стать шеф-поваром в его усадьбе.
  Деньги будешь зарабатывать!
  Огромные!
  И жениха найдешь.
  Солидного.
  У тайных советников разные гостят.
  А ты - красавица!
  Тебя сразу замуж возьмут!
  
  КРАСАВИЦ РАЗБИРАЮТ В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ!
  
   - Марженка! - Голос у Мишель хриплый.
   - А...
  Что, если я не хочу?
   - Что ты не хочешь? - Я быстро-быстро моргала.
   - Мне поступало много предложений.
  Разных.
  В том числе и о работе.
  И о содержании...
  И предложения стать женой.
  Все предложения солидные.
  Многообещающие.
  Но...
  Я отказалась от всех.
   - Мишель! - Я отодвинулась. - Не может быть!
  
  ОТ СВОИХ МЕЧТ НЕ ОТКАЗЫВАЮТСЯ.
  
   - А я и не мечтала.
  Мне не это нужно.
  Не для того я пошла в космодесантницы.
  И мужья не нужны.
   - Мишель!
  Ты шутишь?!! - я пропищала. - Каждая девушка мечтает о богатом солидном муже.
   - Не каждая.
   - Не каждая? - Я мотала головкой. - Не может быть!
   - Марженка?
   - Да, Мишель!
   - Ты?
  Ты мечтаешь?
   - Мечтаю!
  Хочу богатого мужа.
  Красивого.
  Без жилищных и материальных проблем.
  С чувством юмора.
  Спортивного телосложения мужа.
  И...
  Чтобы меня обожал.
   - И...
  Если сейчас он появится.
  Тот, кого ты описала.
  И предложит тебе стать его женой.
  Ты?
  Согласишься?
   - Разумеется!
  Мишель!
  Я сразу ему повешусь на шею!
  
  ДОБРО НЕЛЬЗЯ УПУСКАТЬ.
  
   - Точно?
   - Точно!
   - Точно-точно?
   - Очень!
   - Марженка!
  Твой голос становится всё неуверенней.
   - Нуууу.
  Может быть, не сразу, - я протянула. - Женитьба - дело серьёзное.
  Мы сначала должны узнать друг друга.
  Получше.
  Привыкнуть.
  И...
  Я хочу окончить кадетское училище.
  Поэтому...
  Придется подождать со свадьбой.
   - А потом появятся другие обстоятельства.
   - Мишель!
  Да не напрягайся ты!
  А то слишком напряглась!
  Всё это - пустяки! - Я махнула рукой. - Разумеется!
  
  ВСЁ У НАС БУДЕТ И САМОЕ ЛУЧШЕЕ!
  
   - Я напрягаюсь не от этого!
  Марженка!
  Ты так прижалась ко мне.
  Обнимаешь.
  Вот я и...
   - Ой, прости! - Я отплыла.
   - Марженка! - Мишель засмеялась.
  Смущенно засмеялась. - Мы поменялись местами.
  Я тебя поглаживала.
  А ты смущалась.
  Теперь ты ко мне прижалась.
  Я смутилась.
   - У тебя даже соски затвердели! - Я захихикала.
  Посмотрела в глаза Мишель.
  Думала, что она тоже захихикает.
  Но Мишель была серьёзна.
  Как никогда. - Мишель!
  Надеюсь, что я тебя не обидела? - Я озаботилась. - Прости, если что.
  Не надо было тебя обнимать.
   - Надо, - Мишель прошелестела голосом. - Какое-то необычное чувство.
  Когда ты меня обняла.
  Чувство зарождающейся дружбы?
   - Может быть, - я кивнула. - Хочешь?
  Я еще раз тебя обниму?
  Это же просто - обнимашки.
   - Да, - Мишель с трудом разлепила губы.
   - Да что ты так волнуешься! - Я засмеялась.
  И снова прижалась к Мишель.
  Обняла её! - Мы же теперь подруги?
   - Очень!
  
  ПОДРУГИ НАВСЕГДА.
  
   - Мишель...
   - Марженка! - Мишель приложила пальчик к моим губам.
  Я воспользовалась моментом.
  И пошутила.
  Шутливо укусила Мишель за пальчик.
  Мишель сдерживала смех.
  С трудом.
  И тут я услышала.
  Голоса.
  Всё во мне похолодело.
  Несмотря на то, что вода была теплая.
   - Господа офицеры? - Я прошептала на ушко Мишель.
   - Нет.
  Кадетки.
  Пришли сюда.
  Надеюсь, что сразу уйдут.
  И не заметят нас.
   - Что они тут делают? - Я возмутилась.
  Им здесь не место. - Я попыталась встать.
  Чтобы прогнать кадеток.
  Словно этот зал принадлежал нам.
  Мне и Мишель.
  Но Мишель меня удержала.
   - Марженка!
  Одумайся!
  Не бунтуй!
  Нас могут услышать.
   - Ой!
  Что это я! - Я испугалась.
  
  ДЕВУШКА БОЛЬШЕ ВСЕГО БОИТСЯ ДРУГИХ ДЕВУШЕК.
  
   - Наполни мне бокал, - послышалось.
  Я поставлю голограмму Жаннет.
  И присяду с тобой.
  Рядом.
   - Это кадетка Вильма, - Мишель шептала мне. - Я думала, что хорошо её знаю.
  Но, оказывается, что - нет.
   - Насчет той ночи, - вторая кадетка начала нервно, - её не должно было быть.
  Я поссорилась с Санчитой.
  И слишком устала.
   - А это - Алехандра, - Мишель снова пояснила мне. - Я думала, что она - тихоня.
  В чистом космосе астероиды водятся.
   - Алехандра!
  Не оправдывайся. - Вильма продолжала. - Это произошло.
  И всё было прекрасно!
  Если ты сожалеешь.
  Переживаешь за случившееся...
  То не должна была больше дружить со мной.
  Хотя я.
  Йа...
  Хочу совсем другого.
   - Просто я хочу!
  Хочу объяснить. - Голос у Алехандры дрожал. - Я не хочу, чтобы у тебя осталось неверное представление.
  Обо мне неверное представление.
  
  В ДРУЖБЕ ДОЛЖНО ВСЁ БЫТЬ ВЫЧИЩЕНО. -
  
  И добавила.
  Торопливо. - Ты - чудесная!
  Вильма!
  Твой аромат...
  Я вспоминаю свой первый галосериал.
  Первый, который мне довелось увидеть.
  Я жила на маленькой планетке.
  В конфедерации Галактик Темных Материй.
  Империя не очень балует Приграничные Темные Материи.
  У нас не было галосериалов.
  И вот...
  Завезли.
  Я была очарована!
  Галосериал - нечто необыкновенное!
  Я была заворожена.
  Шла семнадцатая серия "Двенадцати мгновений весны".
  Там были две подружки.
  Наташа и Джоанна.
  Наташа хотела дружбы с Джоанной.
  Протянула ей руку.
  Коснулась Джоанны.
  Джоанна отодвинулась.
  Нерешительно.
  Но Наташа её успокоила.
  Их губы встретились.
  Они поцеловались.
  По-подружески поцеловались.
  Я смотрела.
  Забыла обо всём.
  Я была наивна.
  Полна сил.
  Сейчас я ещё наивнее.
  И у меня ещё больше сил...
  
  ЧЕМ БОЛЬШЕ СИЛ, ТЕМ СЛОЖНЕЕ С НИМИ СПРАВЛЯТЬСЯ.
  
   - Алехандра!
  Люди должны жить для радости.
  Для удовольствий.
  И открывать в себе талант радовать других.
  Утроенную способность радовать.
  Когда мы познакомились.
  Помнишь?
  Мы лежали на лугу.
   - Я чувствовала себя защищенной! - Алехандра засмеялась. - Вильма!
  Мне было спокойно!
  Мы с тобой разговаривали.
  Долго.
  Ты слушала мой рассказ о кошечках.
  О том, какие бывают злые люди.
  Люди, которым кошечки безразличны.
  Ты внимательно слушала.
  Я поведала тебе о себе.
  О своей жизни.
  Мы смеялись.
  И ели кукурузу.
   - Алехандра!
  Я многое узнала о тебе.
  Ты - художница!
  Закончила художественную школу.
  Работала в местной редакции.
  Поэтому очень хорошо разбираешься в живописи.
  Особенно - в дорогих картинах.
   - Вильма!
  Моя история печальная.
  Печальная - до встречи с тобой.
  
  ПОЧЕМУ ВСЕ ДЕВУШКИ ПЕЧАЛЬНЫЕ?
  
  В школе мне нравился мальчик.
  Я думал, что он мне нравится.
  Мы с ним дружили.
  Он обещал, что, когда мы вырастем, то будем жить вместе.
  Его звали Никольский.
  Мать Никольского сбежала из семьи.
  Сбежала с коммивояжёром.
  Успешный коммивояжёр.
  Он присылал Никольскому жвачку.
  Никольский делился жвачкой со мной...
  И он же - отчим - нашел Никольскому подружку.
  Дочку своего начальника.
  Никольского связали договором с той девочкой.
  Когда они достигнут совершеннолетия, то поженятся.
  Никольский рыдал.
  Говорил, что ему никто не нужен, кроме меня.
  Но...
  
  ДОГОВОР ДОРОЖЕ ЛЮБВИ.
  
  Я не была потрясена.
  Тогда всё казалось решаемым.
  Легко разрешимым.
  Но зато Никольский был шокирован.
  Он разругался с матерью.
  С отчимом подрался.
  И...
  Почему-то возненавидел меня.
  Хотя я была с краю.
  Ни в чем ни перед кем не виновата.
  Никольский мне доказывал, что я должна была за него заступиться.
  Вырвать из лап брачного договора.
  И ещё обвинил меня:
  "Алехандра! - Никольский озверел. - Ты не желаешь за меня бороться.
  Значит, я тебе не дорог.
  И никогда не был дорог.
  Ты - дешевка!
  Ты только хочешь потреблять.
  Ты хотела меня использовать.
  И использовала.
  Ты была со мной не ради дружбы.
  А ради жвачки, которой я тебя угощал.
  Я не хочу поддерживать с тобой связь.
  Никакой связи".
  
  ЕСЛИ МАЛЬЧИК ОТКАЗЫВАЕТСЯ ОТ ДЕВОЧКИ, ТО ОН - НЕ МАЛЬЧИК, А - ДЕВОЧКА.
  
  Не знаю...
  Может быть, Никольский хотел, чтобы я оправдывалась.
  Чтобы умоляла его...
  Но...
  Йа не сделала ни того ни другого.
  Никольский стал мне безразличен.
  Он - пустое место.
  Наверно, он прав.
  Я дружила с ним из-за жвачки.
  И он мне никогда не нравился.
  Позже он мне писал:
  "Алехандра!
  Я не могу.
  Не могу смириться с этим.
  Я не верю, что ты меня не любишь.
  Тебя интересовала только жвачка?
  Но я могу предложить тебе больше".
   - Алехандра.
  Какие чувства ты испытываешь к нему сейчас? - Вильма спросила тихо.
   - Знаю.
  Знаю, что испытываю.
  Никольский - дрянь.
  Однажды он вышел из дома.
  И не вернулся.
   - Почему ты мне рассказала о нём?
  И пожимаешь плечами?
   - Вильма!
  Никольский напоминает мне.
  Напоминает, что нельзя быть глупой.
  И доверчивой нельзя быть.
  Понимаешь...
  Я больше не могу смотреть на мужчин спокойно.
  Они мне напоминают Никольского
  В самом плохом смысле.
  
  ВОСПОМИНАНИЯ ОБЖИГАЮТ, КАК ОСКОЛОК ЗВЕЗДЫ.
  
   - Значит...
  Ты дружишь со мной только потому, что я не Никольский? - голосок Вильмы плаксивый.
   - Вильма!
  Ты великолепна! - Алехандра засмеялась! - Я.
  Йа подготовила сюрприз.
  Для тебя.
   - Для меня?
   - Да, Вильма.
  И...
  Может быть, ты поделишься со мной этим сюрпризом?
   - Что это?
  Что за сюрприз?
  Я сгораю.
  Сгораю от нетерпения!
  Алехандра!
   - Пойдем! - голос Алехандры приближался.
  И...
  Сорвался на крик: - Какого ... - Дальше шла отборная брань. - Мишель!
  Марженка!
  Что вы делаете в джакузи?
  В джакузи, которую я приготовила для Вильмы?
   - Ахахаха! - Вильма смеялась. - Алехандра!
  Вот так сюрприз!
  Голые Мишель и Марженка в джакузи.
  С лепестками роз!
   - Вильма! - Алехандра зашипела. - Хватит издеваться надо мной.
  Я, действительно...
  Заказала розы.
  Обдирала с них лепестки.
  Несколько раз укололась.
  До крови.
  Хотела порадовать тебя.
  Удивить.
  Прокралась в зал отдыха господ офицеров.
  Наполнила джакузи.
  Добавила в воду ароматное масло розы.
  Тоже - не из дешевых.
  
  РОЗОВОЕ - САМОЕ ДОРОГОЕ!
  
  А эти...
  Нагло завалились в нашу с тобой джакузи.
   - Эта джакузи господ офицеров! - Я пропищала.
   - Ты бы, Марженка, помолчала, - Алехандра набросилась на меня. - Как тебе не стыдно?
  Проникла в зал офицеров.
  Притащила с собой Мишель.
  И резвишься с ней.
  В чужой джакузи.
   - Но-но-но! - Мишель поднялась.
  Вода стекала с её тела.
  Красиво стекала.
  Всё даже замолчали.
  На миг.
  Были очарованы зрелищем. - Не клевещите на Марженку.
  Она...
  Да и оправдываться не будем.
  Мы первые вошли в зал отдыха господ офицеров.
  Увидели джакузи.
  И воспользовались.
  Так что не нападайте на нас!
   - Немедленно убирайтесь отсюда! - Вильма подошла к джакузи. - Это не ваша игра.
   - Какая игра? - Мишель распахнула глазища.
   - Сами понимаете, какая игра.
  Не стройте из себя дурочек.
   - Ничего не понимаю, - Мишель пробормотала.
  Посмотрела на меня. - Марженка!
  Ты, поняла?
  Какая игра?
   - Вообще!
  Ни о чем не понимаю! - Я вышла из джакузи.
  Фыркнула. - Можете купаться.
  Вы нам перебили настроение.
   - Ах!
  Вот, вы какие! - Алехандра всплеснула руками. - Мы, значит, перебили вам настроение?
  Мы виноваты?
  Опять я виновата.
  Как всегда.
  Во всём.
  
  ХОТЕЛА, КАК ЛУЧШЕ, А ПОЛУЧИЛОСЬ, КАК ВСЕГДА.
  
  И...
  Неожиданно...
  Алехандра разрыдалась.
  Мы опешили.
  Вильма посмотрела на нас.
  Осуждающе.
  Обняла Алехандру.
  И принялась успокаивать.
  Мы с Мишель переглянулись.
   - Да, ладно, - я пропищала.
  Примирительно. - Мы же не знали.
  Не хотели.
   - Ничего страшного не произошло, - Мишель добавила. - Ваша джакузи.
  Купайтесь.
  Пока господа офицеры не пришли.
  Мы же чистенькие.
  Считайте, что нас не было. - Мишель сделала шаг к полотенцу.
   - Нет! - Вильма, вдруг, схватила Мишель за руку. - Никуда вы не пойдете.
  Это я виновата.
  Алехандра старалась для меня.
  Я, вместо того, чтобы поблагодарить...
  Подлила масла в огонь. - Гладила подружку по головке.
  По очаровательной головке. - Алехандра!
  Может быть, нам всем места хватит?
  В джакузи?
  Марженка и Мишель - хорошие!
   - Конечно, - Алехандра хлюпала носиком. - Я - дура!
  Почему не предложила сразу?
  А бросилась в бой.
   - Потому что ты - храбрая, - я тоже решила утешать Алехандру.
   - Храбрая и красивая! - Мишель обняла Алехандру.
  Сзади обняла. - Ты - будущая командирша!
  
  КОМАНДИРЫ НИЧЕГО НЕ БОЯТСЯ.
  
  Алехандра за руку повела Вильму в джакузи.
  Я и Мишель опустились в воду за ними.
   - Тесновато! - Алехандра хихикала. - Но это - даже к лучшему.
  Мы будем ощущать друг дружку.
   - Я сделаю тебе массаж, - Вильма предложила.
  Алехандра тут же присела к ней на ноги.
  И Вильма начала массировать шею, головку и плечи подружки.
   - Мишель? - Я спросила через минуту. - А ты хочешь?
  Я тоже могу делать тебе массаж...
   - Хочу ли я? - Мишель опустила головку.
  Миленькую головку. - Да.
  Пожалуйста...
   - Тогда присаживайся ко мне.
  На ноги.
  Как Алехандра к Вильме.
   - Угу! - Мишель послушно перебралась ко мне.
   - Устроилась? - Я ликовала.
  Мы теперь подружки с Мишель!
   - Угу!
   - Угу, да угу! - я смеялась.
  Щипала Мишель за шею. - Так приятно?
   - Угу.
   - А вы - ничего, - Вильма мне подмигнула. - Нормальные.
   - Нормальные? - Я засмеялась.
   - Ага!
  А то казались того...
  Мишель - само собой.
  С тобой, Мишель понятно.
  Всё было понятно.
  До этой встречи.
  Мы думали, что ты - одинокая волчица.
  Но - нет.
  Нашла себе Марженку.
   - Кто кого ещё нашёл, - я продолжала смеяться.
   - А ты, Марженка, тоже страненькая, - Вильма продолжала. - Голая вертелась перед зеркалом.
  В раздевалке.
  В общей.
  
  
  ГЛАВА 1034
  
  
   - ЗЕРКАЛО ДЛЯ ТОГО И НУЖНО, ЧТОБЫ ПЕРЕД НИМ ГОЛОЙ ВЕРТЕТЬСЯ!
  
   - А сейчас видно, Марженка!
  Ты - настоящая! - Вильма кивнула.
   - Ну, меня оценили! - Я покачала головкой. - Вильма!
  Ты напоминаешь мне нашу психоаналитичку.
  Школьную.
  Она покончила с собой.
  Из-за любви к ученику.
  К пятнадцатилетнему.
  Настоящая трагедия.
   - Психоаналитики - все свихнутые, - Алехандра промурлыкала.
  Мне показалось, или груди у неё увеличились за пару минут.
  Пока Вильма растирала ей шею и плечи... - Мой отец психоаналитик.
  Нашел себе молодку.
  Влюбился, как щенок.
  В Гретхен.
  Трудно представить его с Гретхен.
  Живущих вместе.
  Гретхен - темпераментная.
  Очень.
  Больше всего любит это...
  Ну, сами понимаете.
  Больше, чем все, кого я знаю.
  Не представляю, как мой отец мог ей понравиться.
  Он старый
  Очень.
   - Наверно, запудрил ей мозги, - Вильма предложила. - Старики психоаналитики умеют завлечь девушек.
  
  СТАРИКИ ТОЛЬКО ДЛЯ ТОГО И УЧАТСЯ, ЧТОБЫ СОБЛАЗНЯТЬ ЖЕНЩИН.
  
   - Алехандра?
  А откуда ты знаешь, что Гретхен темпераментная?
  Очень? - В голосе Вильмы послышалась обида.
   - Рассказывали.
   - Кто рассказывал?
   - Те же, - Алехандра засмеялась, - кто и тебе рассказал, что старики умеют завлекать девушек.
   - Я потрясена, - Мишель прошептала. - Не знала, что так получится.
   - Мишель? - Я спросила.
  Хотела спросить дальше.
  Но Мишель не ответила.
  Она закрыла глаза.
  И опустила головку.
  Прелестную головку.
   - Всё это интересно! - Вильма активировала голографические часы. - Но...уже время... - Пробормотала. - Пожалуй.
  Мы пойдем...
   - Нет!
  Мы пойдем! - Мишель открыла глаза.
  Решительно слезла с меня. - Мы уже долго в этой джакузи.
  А вы только пришли. - Мишель сползла с моих ног.
  Вышла из джакузи.
  Заматывалась в полотенце.
   - Мишель! - Я выскочила.
  Послала воздушные поцелуи.
  Один - Вильме.
  Второй - Алехандре! - Подожди!
  Ты настолько прыткая! - Я тоже замоталась в полотенце.
  Мы вышли из зала отдыха для господ офицеров. - Почему ты так резко?
   - Марженка!
  Ты, что?
  Не видела?
  Вильма и Алехандра хотели остаться вдвоём.
  Побыть наедине.
   - Зачем?
   - Я не знаю.
  Откуда я знаю? - Мишель пожала плечами. - Но я заметила.
  Они всё время куда-то уединяются.
  Странная у них дружба.
  
  ЗАЧЕМ УЕДИНЯТЬСЯ, ЕСЛИ ДРУЖИШЬ.
  
  Ты знаешь, Марженка?
   - Неа.
  И я не знаю.
   - Вот и я не знаю.
  А спросить у них - неловко.
  Их дело... - Мишель помахала ручкой. - Пока!
  Хорошо повеселились!
  Встретимся...
   - Мишель.
  Ты забыла у меня свою ночнушку.
   - Не забыла.
  Оставила.
  До следующего раза... - Мишель подмигнула мне.
  Что она этим хотела сказать?
  Подмигиванием?
  
  НУЖНО ЗНАТЬ ЯЗЫК ЖЕСТОВ И ЯЗЫК ПОДМИГИВАНИЙ.
  
  На следующий день мы встретились.
  Вернее...
  Наши роты встретились.
  Проходил бой.
  Учебный бой.
  Моя рота против роты Мишель.
   - Как неудобно вышло, - я пробормотала.
  Мы имитировали ведение боя в джунглях.
  Моим взводом командовала кадетка Киска.
  Она прославилась зубрежкой, отличными оценками и...
  Ещё прославилась сплетнями.
  Если Киска не могла раздобыть сплетню, то ходила кислая.
  
  МНОГИЕ ЖИВУТ СПЛЕТНЯМИ.
  
   - Марженка? - Киска спросила меня. - Ты и Мишель?
  У вас всё серьёзно?
   - Ага! - я ответила на автомате.
  Не подумала даже.
  Не поняла, о чём Киска спрашивает.
  Мы лежали в болоте.
  И я больше была занята снятием с себя пиявок, чем обдумыванием слов Киски.
   - Да ты что! - Киска загорелась.
  Щеки её запылали.
  Она небрежно смахнула варана с головы. - Как давно это у вас?
   - Что у нас?
  И что - давно?
   - Ну, ты же сказала, что у вас всё серьёзно.
  Очень.
   - Я не сказала, что очень.
   - Но всё же.
   - Киска.
  Я не понимаю, о чем ты.
   - Прекрасно понимаешь, - Киска надула губки. - Но не хочешь делиться со мной.
  Со своей лучшей подругой.
  "Когда?
  Когда ты была моей подругой? - Я подумала. - Тем более что - самой лучшей.
  На ходу придумываешь".
  Но...
  Разумеется, что я это не озвучила.
   - Я и Мишель.
  Мы просто дружим.
  Вот и всё.
   - Ну да, ну да, - Киска протянула ехидно. - Вильма и Алехандра застали вас.
  Вы резвились в джакузи.
  Целовались.
  Обнимались.
   - Чтоооо?
  Да ты обалдела? - Я закричала. - Сама придумала?
   - Нет.
  Алехандра и Вильма всем растрезвонили.
  Что ты и Мишель...
   - Слушать тебя не хочу! - Я вскочила.
  Топала по грязи.
  Визжала.
   - Тише, болванка, - Каисса на меня пшикнула. - Мы же в засаде.
  А ты орешь!
  Привлекаешь врагов.
   - Она свою Мишель так зовет, - Киска язвительно улыбалась. - Нарочно.
  Марженка хочет, чтобы Мишель её захватила.
  Вот и призывает.
   - Ого! - Каисса сразу заинтересовалась. - Марженка!
  Вильма и Алехандра говорят, что у тебя и Мишель всё серьезно.
   - Да пошли вы! - Я зашипела.
  
  ЕСЛИ НА ТЕБЯ НАПАДАЮТ - МОЛЧИ.
  
   - Разговорчики! - К нам подполз капрал. - Развели базар.
  В болоте.
  Хотите проиграть учения? - Капрал снял с моей щеки пиявку.
   - Дон капрал, - я пропищала. - Мы - космодесантницы.
  А в открытом космосе пиявок не водится.
   - Марженка! - Капрал на меня посмотрел снисходительно.
  С легкой грустью.
  Так хороший отец должен смотреть на дочь. - Ты даже не представляешь...
  Не знаешь, что водится в космосе.
  Лучше тебе не знать.
   - Гер капрал.
  А правда, что ты изобрел антипозитронную ловушку?
  И в неё попали много жухраев.
   - Что за вздор ты городишь!
  Марженка! - капрал воскликнул.
  Странно улыбнулся.
  И тихо продолжил. - А почему бы и нет?
  Я - искусный вояка.
  Почему бы мне не выдумать супер ловушку на жухраев? - После этих слов капрал уполз в джунгли.
  Мы пролежали ещё пять минут.
  Молчали.
  
  МОЛЧАНИЕ - ЗНАК УПАДКА.
  
   - Лежать!
  Бояться!
  Сдавайтесь! - Кусты раздвинулись.
  Сначала высунулось дуло бластера.
  Учебного бластера.
  За ним...
  Мишель.
  "Мишель! - Я молча ужаснулась. - Только тебя сейчас не хватало.
  Теперь все будут уверены, что я тебя позвала..."
   - Нуууу.
  Вот! - Взводная Киска протянула. - Мишель пришла к своей подружке. - Киска захихикала.
  Кажется, что она была довольна.
  Подумаешь, что мы проиграли учения.
  Но зато сплетни подтвердились.
  А для Киски это - важнее.
   - Мишель, - я пролепетала. - Они думают, что я нарочно шумела.
  Чтобы тебя привлечь.
  Потому что у нас всё с тобой серьёзно.
   - У нас?
  С тобой всё серьёзно, Марженка? - Мишель изогнула левую бровь.
  Красиво изогнула.
   - Это они так думают.
  Вильма и Алехандра всё придумали.
  Разболтали, что у нас с тобой всё серьёзно.
   - Нуууу.
  Если так говорят, - Мишель в упор смотрела на меня. - То, значит, это - правда.
  
  БЕЗ ПРАВДЫ ЛГАТЬ НЕ БУДУТ.
  
   - Мишель! - Я вскрикнула. - Ты с ума сошла!
  Я понимаю, что ты издеваешься.
  Но они же поверят тебе...
   - Пленная Марженка, - Мишель наставила на меня дуло бластера. - Отставить разговорчики.
  Вы проиграли.
  Я - командую!
   - Мишель!
  А как ты нас обнаружила?
  Мы же обмазались грязью.
  Болотной.
  Нарочно.
  И не шумели.
  Только я немного.
  Вспылила.
  Но в джунглях и так много разных звуков.
  Обезьяны кричат.
  Попугаи верещат...
   - Я поставила жучок.
  На нашего капрала.
  А капрал к вам приполз.
  Вот так просто! - Мишель не опускала бластер.
   - Встретились, наконец-то, - Каисса закатила глаза. - Мишель.
  Марженка.
  Вы бы свои отношения на войну не переносили.
   - Я тоже схожу с ума! - Я прижала ладошки к щекам. - Все сошли с ума.
   - Можно позвать санитаров, - Киска была на волне. - Они эвакуируют Марженку.
  Как тяжелобольную.
  Марженка!
   - Да, Киска, - я произнесла устало.
   - Ты больна психически?
  Или больна любовью? - Киска расхохоталась.
  За ней - остальные кадетки нашего взвода.
  Я скрежетала зубами.
  Мишель была спокойна.
  Совершенно...
  Я даже ей позавидовала.
  "Мишель умеет отвлекаться от глупостей.
  Сохраняет свои нервы!"
   - Забавно!
  Не правда ли? - Вмешалась Бренда.
  Она тоже была выдающаяся кадетка.
  Бренда - худющая, как спичка.
  Но зато груди у неё самые большие в нашей роте... - Я с трудом налаживаю отношения.
  Ко мне липнут. - И заговорила высоким голосом.
  Имитирующий голосок наивной девочки: - "О, дорогая Бренда!
  Позволь мне быть твоей подругой.
  И остаться у тебя на ночь.
  Меня дома не ждут никогда..." - Бренда цокнула язычком. - А здесь...
  Марженка и Мишель дружат.
  Открыто.
  Вызывающе.
  Провокационно.
  И не предлагают мне свою дружбу.
  
  В ДРУЖБЕ БОЛЬШЕ ТРЁХ ВЫЗЫВАЕТ ТРЕПЕТ.
  
   - Это сущее бедствие, - Мишель вздохнула. - Скажу я вам.
  Сущее бедствие, когда тебя не замечают.
  Или приглашают.
  А ты не можешь остаться на ночь.
  Знаете, кадетки!
  Вы - первые, с которыми я захотела бы пойти в бой. - Мишель поднялась.
  Начала переодеваться в сухое.
  Не стеснялась своей наготы.
  Бренда лежала на спине.
  Разглядывала Мишель:
   - Мищель!
  Ты - очень красивая.
  Я хотела бы увидеть тебя в полном обмундировании.
  В бронежилете.
  И в высоких космодесантных сапогах.
  С каблуками...
   - Что бы ты тогда сделала? - Мишель облизнулась. - Захватила бы меня в плен?
   - Нет.
  Я бы сфотографировала тебя на голограф.
  На профессиональные голограммы.
  Это было бы очень.
  Позволишь?
   - Я подумаю, - Мишель не смутилась.
  Засмеялась.
   - Мишель?
  Когда мы встретимся? - Бренда не отставала.
   - Бренда!
  У меня уже есть подруга. - Мишель подошла ко мне. - Мне не нужно других подруг.
  Пока.
  И обняла меня.
  Поцеловала в щечку.
  При всех!
   - Оооо! - Кадетки захлопали в ладоши!
  
  ДЕВУШКИ ЛЮБЯТ ДРУГИХ ДЕВУШЕК.
  
   - Это всё не так! - Я бормотала. - Это игра.
   - Не знаю, - Мишель пожала плечами. - Марженка?
  Встретимся завтра?
   - Мне трудно строить планы.
   - Ты не сможешь.
  Не сможешь, пока не скажешь, когда увидимся.
   - Я свяжусь с тобой.
  Утром...
   - Все свободны! - Мишель опустила бластер. - Я освобождаю вас из плена.
  Вернее - отпускаю.
  Пленения не было.
  Учения продолжаются.
   - Так просто? - Каисса усмехнулась. - Но это будет означать, что ты предаешь своих.
  
  ЕСЛИ ЖАЛЕЕШЬ ВРАГА, ТО ПРЕДАЕШЬ СВОИХ.
  
   - Каисса! - Мишель опустилась на колени.
  Рядом с Каиссой.
  Гладила её по головке. - Мы на учениях.
   - Учения - как бой!
   - Каисса!
  Для меня среди имперцев нет чужих.
  Все - свои.
  Даже на учениях.
  Ну, взяла бы я вас в плен.
  Ну, проиграли бы вы.
  Из-за меня.
  А дальше что?
  Этот неприятный осадок навсегда бы лёг между нами.
  А я так не хочу.
  Когда будем воевать с жухраями...
  Никакого осадка не должно быть. - Мишель...
  Она поцеловала Каиссу в ушко.
  Кадетки чуть не прослезились.
  Мишель бесшумно ушла.
  Ни звука.
  Ни шагов не слышно.
  Ни хлюпанья болота.
  "Вот, почему все уважают и любят Мишель, - я подумала.
  С тоской. - Потому что она - невероятная.
  Невероятно добрая.
  И умная".
  
  УМ - ОТТЕНОК КРАСОТЫ.
  
   - Я в дозор! - Я поднялась. - Проверю обстановку. - Я побежала.
  Не слушала и не желала слушать.
  Комментарии кадеток.
  Но они и не комментировали.
  Отпустили меня молча.
  Так на них подействовала Мишель.
  Я отыскала её.
  Легко нашла.
  Мишель пробиралась сквозь джунгли.
  И была в ярости....
  Это было очевидно.
  Я тайно следовала за ней.
   - Я по горло сыта.
  Сыта отношениями с Марженкой. - Мишель бубнила.
  Меня, словно ледяной водой окатили. - Кем себя считает эта кадетка?
  Сначала наша дружба забавляла меня.
  Мне нравилось настроение Марженки.
  Восторженное настроение.
  С моей стороны это был вызов.
  Вызов моему миру.
  Я никогда и ни с кем не шла на сближение.
  К тому же я решила, что Марженка принесет что-то новое в мою жизнь.
  Ошибочно решила.
  Я думала, что это может помочь в моей карьере.
  Но наша дружба ничего не сделала.
  Роль Марженки в нашей дружбе...
  Эта роль оказалась для меня тупиком.
  Судьба даже не преподнесла мне подарок.
  Только - смутные надежды.
  И несдержанные обещания.
  Где выгоды, которые я должна была получить?
  Я не хотела давить на Марженку.
  Она осмелилась предложить мне дружбу.
  Словно я - доступная.
  Выгоды - другое дело.
  Марженка - просто дешёвка.
  Она меня подставит.
  Ничего она не добилась в жизни.
  Жалкая нищенка.
  Как и я.
  А я за неё уцепилась.
  
  ПИЯВКА ВПИЯВИВАЕТСЯ В ЧЕЛОВЕКА, А КЛЕЩ - В ПИЯВКУ.
  
  "А что я хотела? - Я попыталась успокоиться.
  И у меня получилось. - Мишель - права.
  Я сама.
  Сама к ней навязалась.
  Навязываюсь.
  И то, что я нищенка...
  Что тут обидного?
  
  ДЕВУШКА НЕ ВИНОВАТА, ЕСЛИ У НЕЕ НЕТ ДЕНЕГ; ВИНОВАТЫ ВСЕ, НО НЕ ОНА.
  
  Нищета - факт.
  Как пиявка я вцепилась?
  Может быть, со стороны так видится.
  Но...
  Знаю одно.
  Больше я с Мишель - ни-ни.
  Не буду обращать на неё внимания.
  Ничего не скажу.
  Она для меня пустое место". - Я так решила.
  Но не продолжала следить за Мишель.
  Почему?
  Не знаю...
  Мишель грациозно плыла.
  Сквозь джунгли.
  Как своя.
  Словно родилась здесь.
  Ей не доставляло трудов не шуметь.
  Легко обходила препятствия.
  Даже гигантская анаконда не шевельнулась.
  Молча отреагировала, когда Мишель переступила через неё.
  Я тоже шла тихо.
  Но для меня тишина - огромный труд.
  Я напрягалась.
  Вспотела.
  Наступила на анаконду.
  Анаконда подняла шум.
  Мишель бы меня обнаружила.
  Но...
  Её отвлёк другой шум.
  Диверсанты.
  Настоящие.
  Не учебные.
  Жухраи пировали.
  У костра.
  Мишель упала на траву.
  И поползла.
  Я же зашла с другой стороны.
  
  БЫЛО ОЧЕНЬ СТРАШНО, ПОТОМУ ЧТО ОБЫДЕННО.
  
   - Пусть учатся! - жухрай захохотал.
  Я его хорошо рассмотрела.
  Сквозь кусты саксаула.
  Толстый.
  Неопрятный.
  Я ещё поразилась, как толстый может воевать.
  Ведь в толстого легче попасть из бластера... - А мы их в конце учения - того...
  Всех кадеток! - И расхохотался ещё громче.
   - Булок!
  Не шуми!
  Кадетки услышат. - Бородатый жухрай погрозил пальцем.
  Всего диверсантов было семеро.
   - Брандмауэр! - диверсант показал кулак. - Не смей!
  Не смей затыкать мне рот.
  Когда хочу - тогда смеюсь.
  
  ЕСЛИ ЗАПРЕЩАТЬ СМЕЯТЬСЯ, ТО НУЖНО И ЗАПРЕТИТЬ ПЕРДЕТЬ.
  
  Кадетки нас не услышат.
  Все девушки - болтушки.
  Они не воюют.
  Они болтают языками.
  "А ведь он прав, - я подумала.
  С досадой прикусила губу. - Мы лежали в засаде.
  Кадетки.
  И только обо мне разговаривали.
  Обо мне и Мишель.
  А потом и с Мишель.
  Идиотская пустая болтовня.
  Болтовня, вместо ведения боевой операции".
   - А мне здесь нравится, - худой диверсант перекусил травинку.
  Он лежал на спине.
  И смотрел в небо. - В Империи - хорошо.
  Живут богаче нас.
   - Богаче?
  Зигель.
  Ты - нищедранец.
  У нас был нищедранцем.
  И здесь будешь нищедранцем.
  Если...
   - Зигель хочет нас предать?
   - Нет.
  Я не предам своих жухраев.
  Просто...
  Мне жениться надо.
  А наши девки жухрайские за меня не идут.
  Потому что у меня нет денег.
  Может быть, местные девушки окажутся добрее?
  Пойдут за меня даже, если у меня нет денег.
  
   - ВСЕ ДЕВУШКИ ОДИНАКОВЫЕ!
  
   - Зигель!
  Имперские девушки ещё больше чопорные.
  Они потребуют в три раза больше денег от тебя.
  За то, чтобы хотя бы на них посмотреть.
  
  ДАЖЕ В АДУ ДЕВУШКИ ПРОДАЮТСЯ ЗА ДЕНЬГИ.
  
   - Верно!
  Мы все - продажные!
  И за вас я получу награду! - Мишель вышла из кустов.
  В правой руке у Мишель - бластер.
  В левой - тоже бластер.
  "Откуда у неё второй бластер? - Я недоумевала. - Не учебный.
  Поняла!
  Она его взяла, как трофей.
  У диверсантов".
   - Кадетка? - Зигель раскрыл рот.
  Другие диверсанты онемели.
   - Очень.
  Слишком кадетка! - Мишель выстрелила в костер.
  Костер испарился. - Я показываю, что не шучу.
  Вы - мои пленные.
  Военнопленные жухраи.
  Я бы могла вас распылить.
  Но тогда не получу за вас награду.
  Но и хлопот было бы меньше.
  И риска.
  "Мишель смелая! - Я восхитилась. - Я бы так не смогла.
  Выйти.
  И угрожать диверсантам.
  Жухраи - сразу видно - матёрые.
  Помочь Мишель?
  Или не помочь?
  Она - гадина.
  О меня гадости говорила.
  А думает еще хуже, чем бормотала.
  Но...
  Мы на войне.
  А на войне нет места личным счетам.
  Я передумала.
  Я буду вести с Мишель...
  Как прежде буду общаться.
  Но...
  Не допускать сближения.
  Как кадетки.
  На расстоянии.
  Сухо.
  И без эмоций. - Я переживала.
  Ворочалась в кустах. - Выйти на помощь Мишель?
  Или не выйти?
  Может быть, она не обрадуется моей помощи.
  Скажет, что я тоже хочу получить частичку её славы.
  Покроет меня сарказмом".
  Я думала.
  А на поляне разговаривали.
  
  ЛУЧШЕ РАЗГОВАРИВАТЬ БЕЗДУМНО.
  
  Разговаривали.
  Но один диверсант бросился на Мишель.
  Она непринужденно...
  Без волнения...
  Остановила его ударом каблука в лоб.
  Диверсант упал.
  Упал на место, где до этого горел костер.
  Если бы Мишель не испарила костёр...
  То диверсант бы загорелся.
  
  
  ГЛАВА 1035
  
   - В следующий раз стреляю.
  На поражение! - Мишель повысила мощность на бластерах.
   - Девушка!
  Кадетка! - диверсант Зигель улыбался. - А ты бы...
  При других обстоятельствах...
  Пошла за меня замуж?
   - За тебя? - Мишель фыркнула. - Во-первых, ты - враг.
  Диверсант.
  Жухрай.
  Во-вторых...
  Ты - нищий.
  Зачем мне нищий муж?
  Я и так жила в бедности.
  
  ИЗ ДВУХ НИЩИХ СЕМЬЯ НЕ ПОЛУЧИТСЯ.
  
   - Вот, видишь, Зигель, - жухраи засмеялись.
  Злорадно. - Мы же тебе говорили.
  Тебе в нашей Империи не светило.
  С девушками не светило.
  И в этой не засветит.
  "А было бы круто, - я размечталась. - Если бы я сейчас вышла.
  Выползла из-за кустов саксаула.
  И сказала: - Нет, ребята.
  Нет, Мишель.
  Зигелю здесь светит.
  Я - свечу!
  Йа светаю...
  Надо бы важнее сказать.
  И я бы предложила.
  Сказала, что согласна взять Зигеля в мужья.
  Но, разумеется, с условиями.
  Зигель должен в нашей Тайной Имперской канцелярии выдать все жухрайские военные тайны.
  Полностью перейти на нашу сторону.
  Отбыть срок за диверсантство.
  Вот тогда... - Я разомлела.
  Представляла себя с этими словами. - Вот бы Зигель обрадовался.
  Вот бы Мишель кусала губы.
  Вот бы, другие диверсанты злились.
  Потому что оказались не правы.
  Я бы стала героем дня.
  Героиней дня.
  Центром внимания.
  Центром Вселенной. - Я сладко потянулась.
  И поняла: - Нет.
  Ничего бы не получилось.
  Во-первых, я не люблю Зигеля.
  Он мне не нравится.
  Совсем.
  Во-вторых, не нужна мне эта свадьба.
  Даже - в пику Мишель.
  Соврать я, конечно, могу.
  Выйти.
  И устроить представление.
  Они же не будут знать, что я это понарошку.
  Придумала, чтобы их позлить.
  
  ЧТОБЫ ЗЛИТЬ, НУЖНО ВРАТЬ".
  
  Я бы вышла.
  Покривлялась бы.
  Стала бы главной в игре.
  Я, а не Мишель.
  Но...
  Кусты затрещали.
  На поляну ввалился жухрай.
  Ещё один диверсант.
  Он нёс на плечах кабана.
  Огромный кабан.
  И жухрай - огромный.
  Громила.
   - Митеран! - диверсант Зигель завопил. - Бей кадетку имперскую.
  Она нас в плен взяла.
  "Вот, ведь, гад! - Я вскочила. - Только что напрашивался к Мишель в женихи.
  А теперь её предаёт.
  Бить он, видите ли, решил девушку.
  
  КТО ДЕВУШКУ БЬЁТ - ТОТ НЕ МУЖЧИНА".
  
  Я бы выскочила.
  Сразу бы пришла на помощь Мишель.
  Но я запуталась в лианах.
  В это время огромный жухрай обрушил кабана на Мишель.
  Мишель упала.
  Свалилась.
  Но не потеряла сознание.
  Началась возня.
  Жухраи набросились на Мишель.
   - Йа думал, что кабанчиком одним обойдемся, - здоровенный жухрай ликовал. - А теперь ещё и девка!
   - Две девки! - Я выпуталась.
  Наконец-то.
  Высвободилась из лиан.
  Поздно подняла, что их нужно резать.
  Ножом.
  Нужно было.
   - Лежать! - Я выбежала на поляну.
  Как и задумывала.
  Но теперь уже не буду брать Зигеля в мужья.
  Даже понарошку. - Стреляю.
  На поражение.
   - Стреляешь? - Огромный жухрай оглянулся.
  Перестал мигать Мишель.
  Развернулся.
  И...
  Пошёл на меня. - Что же не стреляешь?
  Кадетка?
  Стреляй в мою грудь.
  В грудь молодецкую!
   - И выстрелю!
   - И выстрели! - Жухрай ржал.
  Остальные жухраи наблюдали.
  Ничего не предпринимали.
  Может быть, подумали, что нас много.
  В кустах вокруг.
  Хорошо, что хоть Мишель перестали избивать.
   - И выстрелю! - Я снова пролепетала.
  Жухрай уже был близко.
  Угрожающе близко. - Выстрелю, выстрелю!
   - Марженка!
  Балда!
  Стреляй же! - Мишель воскресла.
   - Не твоё дело, Мишель, - я огрызнулась.
  Была на неё злая.
  
  ЗЛОСТЬ НЕ ИСПАРЯЕТСЯ, ЗЛОСТЬ КАМЕНЕЕТ.
  
  И в этот момент жухрай прыгнул.
  Я бы...
  Не выстрелила.
  Потому что колебалась.
  Слишком долго нельзя колебаться.
  
  НЕЛЬЗЯ ДОЛГО КОЛЕБАТЬСЯ, А ТО ЗАКОЛЕБАЕШЬСЯ.
  
  Но...
  У меня получилось.
  Бластер полыхнул.
  Плазма вылетела.
  И...
  Жухрай налетел на меня.
  Я подумала, что он уже мертвый.
  По инерции меня сбил ног.
  И оказался сверху.
  Тяжеленный.
  Я не могла дышать.
  Так он меня сдавил.
   - А где дырка? - Я удивилась. - В диверсанте должна быть дырка.
  Дырка от моего выстрела.
  Из бластера...
   - Дырка у тебя, - диверсант захохотал. - Империйка.
  Кадетка.
  Вот мы и устроились.
   - Но я же тебя убила, - я пропищала.
   - Хрррр! - диверсант захрипел.
  Изо рта у него хлынула кровь.
  Он обмяк.
   - Я же говорила, что убила тебя.
   - Не убила, - раздался голос.
  Усталый голос.
   - Мишель?!!
   - Марженка.
  Балда.
  Ты же стреляла из нашего бластера.
  Из учебного.
  Заряд плазмы.
  Низкотемпературный.
  Чтобы мы на учениях не переубивали друг дружку.
  Ты только пощекотала диверсанта.
  Развеселила его.
  Даже не ранила.
   - Мишель! - Я пыхтела. - Сними с меня.
  Это.
  Он тяжелый.
  Или заставь диверсантов.
  Убрать их товарища.
  И...
  Как же он не убит?
  Когда умер?
  
  УБИТЫЙ ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ.
  
   - Нет никаких других, - с меня пополз диверсант.
  Не сам.
  А его тащили. - Марженка.
  Помогай мне.
  А то разлеглась.
  Отдыхаешь, как в первую брачную ночь.
   - Как нет других? - Я кое-как выползла. - Убежали?
  Диверсанты разбежались?
   - Нет.
  Я их...
  Того.
  Ты отвлекла их.
  А я из их же бластера всех.
  Жаль.
  Теперь не докажем, что мы уничтожили жухраев.
  Заряд был на полную.
  Испарил их.
  Надо было отрегулировать мощность.
  Чтобы только дырки в телах.
   - А этот?
  Который на мне был.
  А раньше он кабана тащил.
  И этим кабаном тебя пришиб.
  На тебя кабана скинул.
  Огромного...
  Вот ведь, гад.
  Прилетели к нам в Империю.
  Убивают наших кабанов
  Им у себя кабанов мало было?
   - Марженка.
  У тебя бред. - Мишель сидела на земле.
  Трясла головкой.
  Даже после драки, у неё головка выглядела идеально.
  
  ДЕВУШКА ДАЖЕ В ГРЯЗИ ОСТАНЕТСЯ ЧИСТЕНЬКОЙ.
  
   - А этот, - до меня дошло. - Этого ты не испарила.
  Который на мне лежал.
   - Я его кинжалом.
  В затылок.
   - Кинжалом?
  В затылок? - Я вытаращила глаза. - Ух, ты!
  Мишель!
  Ты - настоящая космодесантница.
  Хотя даже диплом ещё не получила.
   - Проще, чем колбасу резать.
   - Ты преувеличиваешь.
   - Преуменьшаю, - Мишель процедила.
  И...
  Выстрелила из бластера.
  В тело - уже убитого огромного - диверсанта.
  Оно испарилось.
   - Мишель?
  Зачем? - я быстро-быстро хлопала ресницами. - Диверсант - не просто был.
  Он являлся доказательством.
  Доказательством, что ты победила.
  Пленила жухраев.
   - Марженка.
  Во-первых, я не совсем их пленила.
  Я потеряла бдительность.
  И они взяли в плен меня.
  Так что ты - героиня!
  Спасла меня.
   - Не совсем спасла.
  Я сама попала в плен.
   - Значит...
  
  ТЫ СПАСЛА МЕНЯ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ Я ПОТОМ СПАСЛА ТЕБЯ.
  
   - Нас, - я пробормотала. - Теперь нас не наградят.
   - Марженка!
  
  БЕЗ НАГРАДЫ СПОКОЙНЕЕ.
  
  Нас бы вызвали в Тайную Имперскую Канцелярию.
  Устроили бы перекрестный опрос.
  Заставили бы писать кучу объяснительных.
  И мы бы с тобой...
  Не выиграли бы от этого.
  Потому что мы кучу всего нарушили.
   - Что мы нарушили?
   - Марженка!
  Во-первых, во время учебного боя.
  Я взяла в плен вас.
  И затем отпустила.
  Нарушение.
  Во-вторых, ты покинула своих.
  Пошла за мной.
  Это уже больше, чем нарушение.
  Это - ты покинула свой пост.
  Без разрешения командира.
  Приравнивается к дезертирству.
  В-третьих...
  Мы не взяли в плен жухраев.
  Ни одного.
  Это - тоже преступления.
  В лучшем случае нас бы отчислили из кадетского корпуса.
  А в худшем... - Мишель махнула рукой.
   - Тогда нужно прибраться, - я заволновалась. - Совсем. - Скидывала в кучу всё, что напоминало о семи диверсантах жухрайских. - Мишель!
  Поджигай!
   - Вроде бы чисто, - Мишель через минуту обходила поляну.
  Забрасывала пепелище травой. - Нас здесь не было.
  Марженка...
  Поняла?
   - Я не дура.
   - Марженка?
   - Да, Мишель?
   - Ты за мной, зачем пошла?
   - Вовсе не за тобой, - я натянула маску глупенькой.
  Хотя только что говорила, что я не дура. - Я в дозор вышла.
   - Не ври.
   - Да, Мишель!
  А ты не учи меня.
  
  НЕ УЧИ ТОГО, КТО ХОЧЕТ СОВРАТЬ.
  
  Меня кадетки достали.
  Все их шуточки были о нас с тобой.
  Мне надоело.
  Я сказала, что ушла в дозор.
  Просто от них спряталась.
  От кадеток.
  А потом услышала твой вопль.
  Когда на тебя кабан свалился.
   - А, как ты узнала, что на меня кабан свалился?
   - Нуууу.
  Значит, я раньше подошла.
  Вы так громко разговаривали.
  Что я заинтересовалась.
  Даже подумала, что - если ты со своими кадетками...
  То и я могу вас взять в плен.
   - Я же вас отпустила.
  А ты меня в плен хотела взять?
   - Я бы тоже отпустила.
  Вас.
  Потом...
  Если бы захотела.
   - Марженка?
   - Да, Мишель.
  Значит, ты не шла за мной?
  Не следила.
   - Нет.
  Зачем я буду следить за тобой? - Чистое вранье пошло. - Ты же не жухрайская диверсантка.
   - Понятно! - Мишель посмотрела на меня косо. - Ты как-то странно.
  Странно ведешь себя.
  И разговариваешь.
   - Мишель.
  Ты успела меня изучить?
  Чтобы отличить мою странность от моей нестранности?
   - Ты стала дерзкая.
  Более дерзкая.
   - Ещё бы!
  После того, как на меня враг напал.
  Я закалилась.
   - Ну...
  Тогда до вечера.
   - Мишель.
  Ты же говорила, что встретимся.
  Просто встретимся.
  А сейчас...
  Как бы назначаешь свидание.
  На вечер.
   - Свидание - не то слово.
  
  НЕОСТОРОЖНОЕ СЛОВО МОЖЕТ ОБРАДОВАТЬ.
  
   - Мишель.
  Я подумаю.
  Скоро выпускные тесты.
  Испытания выпускные.
  Мне нужно позаниматься.
  Подтянуть политэкономику Империи.
  И...
   - Даааа?
   - Даааа!
   - Ну, Марженка.
  Как знаешь! - Мишель внимательно на меня посмотрела.
   - Как знаю, - я кивнула.
  И ушла.
  Первая.
  Оставила слово за собой.
  Последнее слово.
  "Хорошо я её...
  Приложила. - Я думала.
  Но без победного блеска.
  Без особой радости. - Пусть Мишель мучается.
  Не понимает, почему я к ней охладела.
  Мишель привыкла.
  Привыкла к тому, что все ей восхищаются.
  Ищут её дружбы.
  А вот - нет.
  Я уже не восхищаюсь.
  Не ищу.
  После тех слов, которые она обо мне говорила".
  
  БЕЗ - ЛЕГЧЕ ЖИТЬ, ЧЕМ С С.
  
  Я гордилась собой.
  Но...
  На душе было гладко.
  И я решила думать о важном.
  О том, что меня всегда радует.
  То есть - о себе.
  И...
  О своей попке.
  Подкачалась ли она.
   - Во время учений мы много бегали.
  Попка должна стать крепче.
  И более выпуклая.
  Ах!
  Как жаль, что рядом нет зеркала.
  Я бы посмотрелась в него.
  И нет измерительной ленты.
  Кстати.
  Лента принадлежит Мишель.
  Потребует ли Мишель её обратно?
  Или оставит у меня.
  Если потребует, то она будет ещё более мелочная.
  Чем есть... - Я задрала подбородочек.
  Происшествие с жухрайскими диверсантами ушло.
  Как бы оказалось в тумане.
  Словно и не было.
  И не со мной произошло.
   - А ведь это был бой.
  С превосходящими силами противника.
  С опытными диверсантами жухрайскими.
  Две кадетки против семи диверсантов.
  И мы победили.
  Я только что почувствовала войну.
  На своей груди.
  И...
  Осталась равнодушной.
  Может быть, потом.
  Потом придет осознание...
  
  ГЛАВНОЕ ВСЕГДА ВСПЛЫВАЕТ.
  
  После учений мы вернулись в казармы.
  Чистились.
  Мылись.
  Приводили себя в порядок.
  Перед ужином.
  И перед вечерним построением.
   - Марженка? - К моей койке подошла Каисса.
   - Каисса.
  Что тебе? - Я пробурчала. - Я занята.
  Пришиваю кружева к воротничку.
  Опять будешь подшучивать?
  Над моим положением?
  Что я и Мишель...
   - Ой!
  Марженка! - Каисса закатила глазки.
  И я поняла.
  Да...
  Она будет.
  Станет издеваться. - Разве, я когда-нибудь подшучивала над тобой?
  Никогда! - Каисса приложила ладошку к груди.
  К левой сиське. - Ты сама себя ставишь в дурацкие положения.
  Тут и выдумывать ничего не надо.
  Просто на тебя смотреть.
  И...
  Удивляться.
   - А сейчас?
  Я сижу...
   - Сейчас тебя вызывает Мишель.
   - Мишель?
   - Да.
  Твоя Мишель! - Каисса произнесла громко.
  Нарочно.
  Каисса захихикала.
  И за ней - другие кадетки.
  
  СМЕХ ЗАРАЗЕН.
  
  - Марженка!
  Я, значит, стою под душем. - Каисса наслаждалась.
  Моментом.
  Всеобщим вниманием наслаждалась.
  И моим скисшим видом. - Вдруг, ко мне под душ встает...
  Как ты думаешь, кто?
   - Кто, кто, - я пищала. - Если ты пришла ко мне...
  Значит, Мишель к тебе встала.
   - Конечно, Марженка, - Каисса присела рядом со мной.
  На койку. - Разумеется, Мишель.
  И ты угадала.
  Наверно, потому угадала, что ты всегда думаешь о Мишель. - Громкий хохот кадеток был в ответ на это замечание.
  Замечание Каиссы. - Мишель она...
  У неё тело.
  Изумительное.
  И, вообще...
  Она притягивает.
  Как магнитом.
   - Каисса.
  Короче...
   - Как можно короче, если мы говорим о Мишель?
   - Всё.
  Я ухожу.
  Надоело...
   - Постой, постой, Марженка, - Каисса схватила меня за руку. - Ты ещё не пришила кружева.
  Тебя накажут.
  На вечернем построении.
  За неподобающий вид.
  И ты не дослушала.
  А я...
  Под душем обалдела.
  Подумала, что Мишель сменила тебя на меня...
  
   - Я НЕ КАРТА, МЕНЯ НЕЛЬЗЯ СМЕНИТЬ.
  
   - Мишель меня разочаровала.
  Она сказала, что хочет поговорить.
  Но не со мной поговорить.
  А с тобой.
  Представляешь?
   - Угу.
   - Я ей ответила - Хочешь говорить со своей Марженкой, так с ней и разговаривай.
  Мишель ответила, что ты слишком быстро сбежала.
  Из душевой.
  И даже перед зеркалом не крутилась.
   И...
  Поэтому Мишель дала мне голограф.
  Свой голограф.
  Чтобы я отнесла тебе.
  И вы...
  Поболтали бы. - Каисса протянула мне голограф.
  Кадетки следили за мной.
  Жадно следили.
   - Голограф? - У меня поплыло в глазах. - Он был включен?
  И Мишель слышала нашу беседу?
  Мишель?
  Ты слышишь?
   - И слышу и вижу.
   - Я не могу перевести твой голограф в скрытный режим.
  Все тоже видят и слышат.
   - Ну и что?
  Марженка.
  Тебя волнует мнение других?
  
  МНЕНИЕ ДРУГИХ - ПЫЛЬ НА ВОЛНЕ.
  
   - Что хотела? - Я не стала идти на поводке Мишель.
   - Я хотела с тобой поговорить.
  Под душем.
  Но ты сбежала.
   - У меня много дел.
  Я же говорила.
   - Тогда я попросила Каиссу.
  Каисса очень мило согласилась.
   - Каисса на всё согласится, лишь бы выставить меня дурой, - мой голос хриплый.
   - У тебя неприветливый голосок, Марженка, - Мишель заметила.
   - Да.
  Я Марженка.
  И я занята, - я терпеливо повторила.
   - Ты так быстро перестроилась, Марженка.
  А вчерашняя ночь.
  В джакузи.
  Когда мы отдыхали.
  Весело!
   - Обалдеть! - пронеслось по казарме.
  Если кто из кадеток не знал ещё, то теперь знают.
   - И что джакузи?
  Ничего особенного, - я пищала.
   - О!
  Да!
  Конечно, Марженка! - Мишель произнесла.
  После паузы.
  Долгой паузы. - Как твои дела?
   - Что тебе надо, Мишель?
  
  
  ГЛАВА 1036
  
  
   - КОГДА НАДО - ТО ДАЮТ, А НЕ БЕРУТ.
  
  "Она издевается, - я подумала. - Мишель поняла, что я слышала.
  Слышала, как она говорила обо мне.
  И теперь пытается на меня давить.
  Зачем?
  Я же делаю вид, что ничего не произошло.
  Будто бы я ничего не знаю.
  Наверно, я плохо скрываю..."
   - Мишель!
  Дон майор Фюнес попросил меня...
  Приказал мне.
  Подготовить поляну.
  Поляну для пикника господ офицеров.
  В честь успешных учебных испытаний кадеток.
  Ну...
  И всё остальное.
  Я должна буду жарить колбаски.
  И бургеры на мангале.
  Всю ночь.
  И я подумала.
  Мне нужна помощница.
  Зачем ждать завтрашнего дня?
  Я выбрала тебя.
   - Мишель!
  Спасибо за выбор.
  Прекрасный выбор. - Я засмеялась.
  Цинично смеялась.
  Грубо. - Слушай...
  Кадетка Мишель.
  Сегодня я занята.
   - Марженка! - Мишель фыркнула. - Я разочарована.
  Знаешь, я - одиночка.
   - А я - не одиночка.
  Я - компанейская девушка.
  У меня много подруг.
  Трое - для меня не толпа. - Я солгала.
  Не было у меня трех подруг.
  
  ЕСЛИ НЕТ, ТО ХОЧЕТЯ, ЧТОБЫ БЫЛО.
  
   - Я тебя правильно поняла? - Мишель озадачилась.
  На мгновение.
  Но потом снова стала железная. - Я не ошиблась?
   - Ну, конечно, - я напряглась.
  Пересилила себя.
  И проворковала. - Ты была так великолепна вчера ночью.
  Во время нашей прогулки.
  Что я согласна дружить ещё с кем-нибудь.
   - Ничего не понимаю.
  Не логично.
  Марженка...
   - Мишель.
  Я не буду помогать тебе.
  Помогать в подготовке пикника для господ офицеров.
   - Марженка, - Мишель вздохнула.
  Притворно вздохнула. - Я не прошу.
  Это приказ.
  Приказ дона Фюнес.
  Чтобы ты помогала мне.
   - Ах!
  Приказ!
  Самого нашего начальника.
  Что же ты раньше не сказала?
  Мишель.
  Я для дона Фюнес на всё готова.
  Даже помогать тебе.
  Думаю, что дон Фюнес приказал мне, потому что ты его попросила.
  Но...
  Не важно.
  У меня ручки тоненькие.
  Слабенькие ручки.
  И я устала.
  Сегодня устала.
  В джунглях.
  Ты понимаешь, о чём я говорю?
   - Понимаю, - Мишель заледенела. - Так что и мне нужна помощница.
  Пусть гер майор Фюнес прикажет.
  Чтобы я с кем-нибудь помогала.
  Помогали тебе.
   - Хорошо, - Мишель отвечала коротко.
  
  ЧЕМ КОРОЧЕ ГОВОРИШЬ, ТЕМ МЕНЬШЕ К ТЕБЕ ВОПРОСОВ.
  
   - Марженка!
  Марженка!! - Ко мне бежали кадетки. - Возьми меня!
  Меня возьми!!
   - Вздор! - Вперед пробилась Киска. - Я - сегодня командовала на боевых учениях.
  Командовала взводом, где была Марженка.
  Марженка меня возьмёт.
  Правда, Марженка? - Киска стояла передо мной.
  "Если есть наихудший вариант, то он сбудется, - я подумала. - Меньше всего я хотела бы, чтобы Киска шла со мной.
  Болтушка.
  Сплетница.
  У нас будет змеиный клубок.
  Мишель - которая меня ненавидит.
  И хочет меня добить.
  Я - злая на Мишель.
  И в довершение - Киска.
  Киска из пустого организует скандал.
  Грандиозный скандал.
  Но...
  Если Киска и Мишель сцепятся, то это будет в мою пользу.
  Тогда я выиграю".
   - Пусть будет Киска! - Я решила.
  Но не подумала, что Киска и Мишель могут и не поругаться.
  А объединиться против меня.
  Тогда мне - крышка от космотанка...
  Мы втроем отправились готовить пикник.
  Для господ офицеров.
  Киска несла колбасы.
  Мишель тащила посуду.
  Я же - самое тяжелое - угли и мангалы.
   - Могли бы воспользоваться роботами-носильщиками.
   - Не могли, - Мишель веселилась. - Марженка?
  Что?
  Тяжело тебе?
  Ничего страшного.
  
  ТЯЖЕЛО НА ПИКНИКЕ - ЛЕГКО В БОЮ.
  
  Монсиньор майор Фюнес запретил сегодня роботов и андроидов.
  Их помощь запретил.
  Чтобы жухрайские диверсанты не вычислили место пикника.
   - Но диверсантов больше нет, - я ляпнула.
  Поняла, что проговорилась.
  Киска сразу уцепилась за слова:
   - Марженка!
  Откуда ты знаешь, что диверсантов уже нет?
   - Марженка перетрудилась.
  Вот мозги её и закипели, - Мишель усмехнулась.
   - Сама ты...
  Мишель.
  Сама закипела. - Я огрызнулась.
  Киска ещё долго выпытывала о диверсантах.
  Но я и Мишель отшучивались.
  Вскоре нашли поляну.
  Для пикника господ офицеров.
  Наших господ офицеров.
  Я подумала:
  "Жухрайские диверсанты вот так же пировали.
  На поляне.
  А потом мы их - того...
  Мишель их сожгла из бластера.
  Как бы с нами не произошло подобное.
  Ведь основная группа диверсантов где-то ещё бродит в джунглях.
  
  ЗЛО РАЗМНОЖАЕТСЯ ПОСЛЕ СМЕРТИ.
  
  Мишель возилась с колбасками.
  Киска стояла у мангалов.
  Я же...
  Была на побегушках.
   - Я так боюсь жухрайских диверсантов! - Киска пропела.
  Возможно, она провоцировала нас.
  Чтобы мы тоже сказали, что боимся диверсантов.
  Тогда Киска засмеется и скажет, что подловила нас.
  Она пошутила, якобы.
  Сама не боится.
  А проверяла - боимся ли мы.
  И будет всем говорить, что я и Мишель боимся диверсантов.
  Я промолчала.
  Благоразумно.
  А Мишель...
  Мишель решила наступать.
  На меня.
  По всему фронту.
   - Я не боюсь ничего, - Мишель набивала колбаски. - А вот...
  Марженка.
  Она боится.
   - Я за себя сама отвечу! - Я подтащила баллон с газом.
  И высыпала уголь на решетку.
   - Ах!
  Какая новость! - Киска всплеснула ладошками. - Марженка, значит, трусиха!
  Но...
  Марженка.
  Не надувай щечки.
  Не пыхти.
  А то лопнешь от злости.
  С нами ты в безопасности.
  Я и Мишель спасем тебя. - Так Киска хитро создала альянс с Мишель.
  Типа подруги на час.
  Я же решила молчать.
  
  ПРОМОЛЧИШЬ - ДОЛЬШЕ ПРОЖИВЕШЬ.
  
   - Диверсанты, как выскочат, - Мишель продолжала игру.
  На меня косилась. - Но мы бдительно стережем.
  Марженку стережем.
  И имущество господ офицеров.
   - Как же Марженке не бояться, - Киска подхватила. - Марженка накачивает свою попку.
  И её попка в первую очередь привлечет внимание жухраев.
   - Как бы не так, - я ответила.
  Сарказм сочился с моего языка. - Диверсанты в первую очередь набросятся на Мишель.
  Ведь у Мишель попка идеальная сама по себе.
  Ничего не нужно добавлять.
  И убавлять.
  Тем более что Мишель постоянно светит своей попкой.
  Якобы, для дела.
  На кухне, ты, Мишель, - я задрала подбородочек, - была только в одном переднике.
  Якобы, тебе жарко.
  И ни один из господ офицеров не упрекнул тебя.
  Потому что ты - красавица.
  А на самом деле ты светила своими прелестями.
  Нуууу.
  На кухне понятно.
  А здесь?
  Для кого ты разделась?
  Голая...
   - Я в передничке, - Мишель не смутилась.
   - Ха!
  Мишель.
  Передничек твой прикрывает только...
  Только твой передничек прикрывает.
  А всё остальное - напоказ.
  Ты нас собираешься соблазнить?
  Или диверсантов?
  Предупреждаю.
  Сразу скажу.
  Меня ты не соблазнишь.
  
  СОБЛАЗНИТЬ НЕВОЗМОЖНО ТОГО, КТО ЗАКРЫВАЕТ ГЛАЗА И УШИ.
  
   - Ой!
  Марженка.
  Если бы я хотела.
  Я бы давно.
  Кого хочешь.
  А по поводу моей наготы.
  Я люблю ходить нагая.
  Одежда меня стесняет.
  И я раздеваюсь.
  По любому поводу.
  Сейчас повод есть.
  Работа с колбасами - грязная.
  Я бы испачкала свою одежду пятнами.
  Жировыми.
  А я не хочу быть грязнулей.
  Как некоторые.
   - Йа грязнуля?
  Ты намекаешь на меня? - Я не могла остановиться.
  Хотя дала себе слово молчать.
  Но сейчас не вытерпела. - Я не грязная.
  Я аккуратно работаю.
   - Ага!
  Как же, Марженка.
  Ты аккуратно работаешь! - Мишель фыркнула. - Сажей запачкала свой кружевной воротничок.
  На мундире - пятна грязи.
  Уже запачкалась.
   - Отстираю.
  Потом. - Я пробурчала. - Господа офицеры могли бы выдать нам одежду для работы.
  Одежду, которую нельзя замарать.
   - Господа офицеры ничего не делают зря, - Киска возразила. - Если не дали, то, значит, не положено.
   - Господа офицеры нас учат, - Мишель точно объединилась с Киской.
  Чтобы издеваться надо мной. - Учат многому.
  И учат, что мы должны проявлять смекалку.
  Зачем портить одежду, если смекалистая кадетка может в нужный момент раздеться.
   - Например, при форсировании преграды, - Киска подхватила. - При преодолении водной преграды кадетка должна снять с себя обмундирование.
  И переносить оружие и одежду на голове.
  На другом берегу одеться.
  
  ГОЛОЙ ЛЕГЧЕ ПЛЫТЬ.
  
   - Киска!
  Если ты умная! - Я пыталась выиграть. - Умная настолько.
  И следуешь советам господ офицеров...
  То...
  Почему сейчас в форме?
  А не раздеваешься, как Мишель?
   - Йа?
  Я бы с радостью, - Киска на всё согласна.
  Лишь бы победить в споре. - Но у меня нет передника.
   - А зачем тебе передник? - Я наступала. - Можешь работать голая.
  Здесь все свои.
  Кадетки...
  Мы же девушки.
  Нас можешь не стесняться.
  Мишель же не стесняется. - Я торжествовала.
  Что Киска ответит?
  Ничего не может ответить.
  Но...
   - Ах!
  Я и не подумала.
  Спасибо, Марженка, что подсказала. - Киска начала раздеваться.
  Я смотрела с удивлением.
  Открыла ротик.
  А Мишель...
  Мишель смотрела отстраненно.
  Она умеет смотреть холодно.
  
  ХОЛОДНЫЙ ВЗГЛЯД - ПРАВИЛЬНЫЙ ВЗГЛЯД.
  
   - Киска! - Я возмутилась. - Ты с ума сошла?
  Вы с ума сошли?
  Голые.
  Это уже не подготовка пикника.
  Это - какой-то паразитарий.
   - Марженка!
  Завидуй молча! - Киска ответила невозмутимо.
  Продолжала работать.
  Но уже голая.
   - Киска?
   - Да, Мишель.
   - Ты прекрасно сложена.
  Кадетская форма скрывала.
   - Спасибо, Мишель.
  Ты - тоже.
  Ты...
  Я бы сказала - идеальная.
   - Я знаю, - Мишель вздохнула. - Знаю, что я идеальная.
  Но не знаю, что со своей идеальностью делать.
  
   - ЕСЛИ НЕ ЗНАЕШЬ, ЧТО ДЕЛАТЬ СО СВОЕЙ ИДЕАЛЬНОЙ КРАСОТОЙ, ТО ПОПРОСИ ДРУГИХ: ОНИ НАЙДУТ ТВОЕЙ КРАСОТЕ ПРИМЕНЕНИЕ.
  
  Киска не смеялась.
  И Мишель ей ответила.
  Комплиментом на комплимент:
   - Киска!
  У тебя удивительно красивое лицо.
  И необычный разрез глаз.
  Можно смотреть - не насмотреться.
  
  
  ИСТОРИЯ КИСКИ
  
   - У моего лица удивительная история, - Киска захихикала. - Я родилась в семье чиновника.
  В достатке.
  Мой папа был префектом небольшого скопления Галактик в Северо-Западной области Серых приграничных материй Империи.
  Должность - не так уж и высока.
  Но кругом у нас бедность.
  Потому что мы далеко от центральных Галактик.
  
  А, ЧЕМ БЛИЖЕ К ЦЕНТРУ, ТЕМ БОЛЬШЕ ДЕНЕГ.
  
  Но всё же многие завидовали нашей семье.
  Я родилась девочкой.
  Обыкновенная девочка.
  Без особой красоты.
  Не то, что сейчас.
  Я сияю!
  Я прелестна! - Киска сделала паузу.
  Ждала похвалы.
  Одобрения её красоте.
  И дождалась.
  Но не от меня.
   - Киска!
  Ты сияешь!
  Ты - прелестна! - Мишель ответила искренне.
  Ни капли иронии.
   - Мой отец охранял меня.
  Вернее - выделил охранников.
  Они охраняли меня.
  И честь мою.
  А моя честь - честь нашего дома...
  Мои охранники были людьми.
  Не андроидами.
  Потому что некоторые микросхемы андроидов не помогали при охране.
  
  ЧЕЛОВЕК ОБМАНЕТ АНДРОИДА.
  
  Гадалка сказала, что только самые крепкие охранники могут спасти меня от злодеев.
  Поэтому охранники были со мной.
  И днём и ночью.
  Даже, когда я принимала ванну.
  Но...
  Для этого выделены особые охранники.
  Которые не могут с женщинами.
  Чтобы они не соблазнились мной.
  Мой отец хорошо платил охранникам.
  Все были довольны.
  Все, кроме меня.
  Потому что я не могла заниматься своими делами.
  Теми делами, которые не для посторонних глаз...
  Как-то раз в полночь, - мы всё потом видели по записям на галокамерах, - охранники бдели.
  На самом деле они спали.
  В глубоком сне.
  Всё вокруг было охвачено сном.
  Никакого смеха.
  Глубокая тишина.
  Мертвая тишина.
  Только слышна возня нейтрино в часах.
  Но что-то почувствовал охранник.
  Он проснулся.
  И увидел около моей кровати фигуру.
  Фигуру в белом халате.
  Сначала охранник подумал, что прилетело привидение.
  
  ПРИВИДЕНИЙ НЕ СУЩЕСТВУЕТ, НО, КОГДА ОНИ ПРИЛЕТАЮТ, ТО - СУЩЕСТВУЮТ.
  
  Фигура в белом склонилась над моим лицом.
  И что-то делала.
  Охранник вскочил.
  С криком ужаса.
  Поднял тревогу.
  Все проснулись.
  Но в тот же момент фигура в белом халате пропала.
  Убежала.
  Охранники бросились вдогонку.
  Но не тут-то было.
  Фигура шмыгнула в космолет.
  И улетела.
  Я проснулась.
  И разозлилась.
  Потому что меня разбудили.
  А я как раз видела сон, где я - жена Императора...
   - Слава Империи! - Мой отец вбежал. - Киска!
  Ты - живая! - Отец тяжело дышал.
  Трудно ему бегать.
  
  ПИВНОЙ ЖИВОТ СКОРОСТИ НЕ ПРИБАВЛЯЕТ.
  
  Включили свет.
  И все завопили.
  Испуганно орали.
  И истошно.
  Охранники испугались, что мой отец их уволит.
  Отец испугался, что его дочь...
  Того.
  Самого...
  А я испугалась, потому что орали, глядя на меня.
  Ко мне поднесли зеркало.
  Серебряное зеркало.
  В золотой оправе.
   - Ой! - Я завопила. - Что на моём лице?
   - Маска.
  Послеоперационная маска. - Отец пояснил. - Когда делают операцию на лице, то потом приклеивают сохраняющую маску.
  Её можно снять только после заживления.
   - Хто?!!
  Кто посмел сделать мне операцию?
  На лице? - я завопила.
   - Очевидно, что злодей, - отец пожала плечами. - Злодей испортил твоё лицо.
  Потому что твоё лицо - лицо моей предвыборной компании.
  Ничего страшного, дочка.
  Главное, что честь осталась при тебе.
  Сейчас доктор Цацкис проверит.
   - Не надо проверять меня!
  Я целая...
  Ещё.
  
  ЦЕЛОЕ НЕ ЛОМАЮТ.
  
  Но меня подвергли осмотру.
  Насильно.
  Все выдохнули.
   - Киска невинная, - доктор Цацкис провозгласил.
  Торжественно.
  Словно он сам сделал эту невинность.
   - Меня больше волнует моё лицо, - я запаниковала. - Не желаю быть уродкой!
   - Чему быть - того не миновать, - отец склонил голову.
  Он ещё и философ.
  По совместительству.
  Подрабатывал учителем философии в гимназии...
  Притащили человека.
  В белом халате.
   - Мы поймали, - начальник охраны отвесил оплеуху пойманному. - Не сбежал от нас.
   - Рассказывай, злодей, - мой отец навис над пленником.
   - Ой!
  Боюс!
  Боюс! - Пленник заверещал. - Не виноватый я.
  Меня заставили.
  Угрожали.
  Жена у меня.
  Вот я и согласился.
  За деньги.
  За хорошие деньги.
  От меня потребовали, чтобы я изуродовал Киску.
  Твою дочь, дон префект.
  Достаточно только одного лица.
  Я - пластический хирург Опердио.
  Знаменитый.
  Все меня знают.
  
  ХОРОШИЙ ПЛАСТИЧЕСКИЙ ХИРУРГ УМЕЕТ, КАК И СДЕЛАТЬ КРАСИВЫМ, ТАК И ИЗУРОДОВАТЬ.
  
  Йа подправил лицо твоей дочери, дон префект.
  Теперь она не красавица.
  Далеко не красавица.
   - А вернуть?
  Вернуть можно обратно? - Я озаботилась.
   - Конечно! - хирург обрадовался. - Те заплатили мне, чтобы я изуродовал твоё лицо.
  Твой отец заплатит, чтобы я вернул его обратно.
   - Значит, всё нормально, - отец остыл. - Охраняйте хирурга.
  Пока не вернет моей дочке её лицо.
  Прежнее.
  Конечно, Киска.
  Ты красотой не блистала.
  Как все в нашем роду.
  Но и уродиной не была.
  Так себе - середнячок... - С этими словами отец вышел.
  Мог бы не напоминать мне...
  Прошли две недели.
  Хирург посчитал, что можно снимать маску.
  Собрались все.
  Заранее запаслись сердечными каплями.
  Чтобы не упасть в обморок от моего уродства.
  Маска была снята...
  И...
   - О!
  Что это за чудесная девушка! - Мой отец воскликнул. - Тупо вытаращенные серые глазки превратились в голубые.
  Как лазурь.
  Зубки из кривеньких стали ровные.
  Белейшие жемчужные зубки.
  Нос картошка сменился аккуратным маленьким носиком.
  Посмотрите на разрез глаз.
  Изумительный разрез.
  Настоящее идеальнейшее личико.
  Очень миленькое.
  Может быть...
  Мою дочь Киску подменили?
   - Нет!
  Папочка! - я пролепетала.
  Не могла поверить. - Я стала красавицей.
  Потрясающая красавица.
  И я по-прежнему...
  Твоя дочка йа.
   - О, горе мне горе! - хирург пластический бился головой о статую Аполлона.
  О низ живота Аполлона бился... - Теперь я не получу свои деньги.
  За реставрацию лица дочки префекта.
  Потому что лицо - идеальное.
  Может быть, его снова надо изуродовать?
  А потом починить?
  Я работал в темноте.
  И руки мои дрожали.
  От волнения.
  Поэтому, вместо, того, чтобы сделать Киску уродливой, я её улучшил.
  Нечаянно.
  Сам того не видел.
  И не ведал.
  Вот, как бывает с лицами.
  
  ПЛОХОЕ ЛИЦО МОЖНО ПРООПЕРИРОВАТЬ ТОЛЬКО В ОДНУ СТОРОНУ - В СТОРОНУ КРАСОТЫ.
  
   - Я считаю, - вперед выступила гадалка Аза, - что сейчас мы видим настоящее лицо дочки нашего префекта.
  Лицо, которое положено ей от рождения.
  А то лицо...
  Прежнее...
  Было не настоящее.
  Перекошенное.
  Потому что дочку префекта кто-то сглазил.
  Но правда восторжествовала.
   - Ура! - я промямлила. - Значит, это - моё настоящее лицо.
  Хирург его вернул.
  Нечаянно.
  Сам того не желал.
  Что же.
  Я согласна носить своё лицо.
  Своё истинное лицо.
   - Ах, я несчастный!
  Несчастный хирург.
  И несчастный муж! - доктор исходил слезами. - Не получу свои дополнительные деньги.
   - Заткнись, - мой отец префект сунул пластическому хирургу пачку денег. - Пусть не говорят, что я жадничаю!
   - О, гер префект, - хирург упал на колени.
  Целовал ноги моего отца...
  Обо мне забыли.
  Но и не надо...
  
  
  ГЛАВА 1037
  
  
  КОГДА ОЧЕНЬ КРАСИВАЯ, ТО В ОСОБОМ ВНИМАНИИ НЕ НУЖДАЮСЬ.
  
  Я даже немного тосковала.
  Потому что стала красавицей.
  За мной таскались.
  На меня смотрели с обожанием.
  Мне льстили.
  Учителя ставили только высшие баллы.
  В театр пропускали без очереди.
  И без билета.
  Сначала радовало.
  Потом стало напрягать. - Киска посмотрела на меня. - Вот, например.
  Марженка сейчас смотрит на мою красоту.
  С обожанием смотрит.
   - Враки!
  Вовсе не любуюсь тобой.
  Хотя ты, Киска, красавица.
  Зачем я буду врать?
  Вы это нарочно, - у меня защипало в глазах. - Издеваетесь надо мной.
  Подшучиваете.
  А сами...
  Ничего не стоите.
  Разделись догола.
  И выставляетесь.
   - Да, - Мишель повернулась ко мне. - Разделись догола.
  И выставляемся.
  А тебе завидно, Марженка?
   - Мне?
  Да плевать я хотела.
  
  Я САМА ГОЛАЯ ПОД ОДЕЖДОЙ.
  
   - Ты завидуешь нам, - Киска промурлыкала. - Завидуешь, что мы - смелые.
  Непосредственные.
  А ты вся в комплексах.
   - И злишься на себя, Марженка, - Мишель кивнула. - Злишься и потеешь в форме.
  Пачкаешь её.
  Понимаешь, что мы правы.
  Что сняли форму.
  Но не хочешь признать нас правыми.
  
  ЧЕМ БОЛЬШЕ УПИРАЕШЬСЯ, ТЕМ СИЛЬНЕЕ УСТАЕШЬ.
  
   - Ауч! - Я задрала подбородочек. - Велика заслуга - раздеться?
  Пожалуйста! - Я разделась.
  Стояла обнаженная.
  Вернее, не стояла.
  А таскала мешки с углём. - Ничего не изменилось.
  Для меня.
   - Марженка! - Киска протянула.
  Вроде бы с восхищением. - А ты, действительно...
  Добилась.
  Ничего в жизни не добилась, кроме...
  Кроме попки.
  Выдающейся поки.
  Ты её сделала.
  Она у тебя удивительная сейчас.
  Задорная!
  Откляченная.
  И сразу видно, что упругая. - Киска подошла.
  И бесцеремонно жамкала мою попку.
  А я.
  Йа не возражала.
  Похвала была мне приятна.
  Хотя эта похвала приправлена издевками. - Не зря ты лазила по канату.
  И прыгала через козла.
  И, то, что ты хвасталась собой.
  Перед зеркалом крутилась голая...
  В раздевалке...
  Это - оправданно.
   - Да, Киска, - я промямлила.
  
  ЧТО СКАЗАТЬ, КОГДА ПОПКА УДАЛАСЬ...
  
  Мишель промолчала...
  А я раззадорилась.
   - Лучше без одежды.
  Нет волнения.
  Нет страха, что форма запачкается, - я согласилась. - И дышится легче.
  Надеюсь, что жухраи за нами не подглядывают.
   - Жухрайским диверсантам не до нас, - Мишель перевертывала колбаски на решетке. - Лучше бы сидели у себя.
  Дома.
  И жарили бы колбасу.
  Чем летать в нашу Империю.
  И воровать колбасы.
  Об этом жухраи не подумали.
  А я понимаю, что их обманули.
  Их командиры.
  И наши командиры виноваты.
   - Мишель!
  Не ругай наших командиров, - Киска заметила тихо. - А то приравняют к Имперской измене.
   - Я не ругаю наших, - Мишель пожала плечами. - Я корректирую поведение.
  В Уставе написано, что личный состав может критиковать командиров.
  Критиковать так, чтобы командиры не слышали.
  
  РУГАЙ НАЧАЛЬСТВО, НО ЧТОБЫ ОНО НЕ ЗНАЛО.
  
   - Пожалуй, - Мишель отошла от жаровни. - Пора заняться собой.
  Колбаски сами жарятся. - Мишель присела на пенёк.
  Вытащила из походного рюкзака косметический набор.
  Начала наносить макияж.
  Затем укладывала волосы.
  Укладывала умело.
  Они густыми волнами падали на плечи.
  Блестящими волнами.
  Прошло полчаса.
  Я и Киска следили за Мишель.
  Заворожено.
   - Мишель, - Киска пролепетала. - Где я была раньше?
   - Я виновата, - Мишель улыбнулась. - Виновата, что не показывала себя раньше.
  С другой стороны.
   - Ты знаешь, - Киска подошла.
  Присела на баллон с газом.
  Закинула ногу на ногу.
  Демонстрировала своё идеальное бедро. - Ты выглядишь эффектно.
   - Да, - Мишель кивнула.
  Покровительственно.
   - Извини, - Киска не могла замолчать.
  Я же ничего не понимала из их игры. - Я знаю, что ты считаешь...
  Считаешь, что я веду себя ужасно.
  Но...
  Я просто не могу.
  
   - НЕ МОЖЕШЬ ПРОСТО - ДЕЛАЙ СЛОЖНО!
  
  Мишель ждала продолжения.
  Я в изумлении уставилась на них.
   - Сложно? - Киска повторила.
  Хрипло...
  Покачала головой.
  Медленно.
  Помахала длинными ресницами.
  Бархатными ресницами. - Наверно, я захочу...
  Увидеть тебя снова и снова.
  Но на самом деле я не сложная.
  Я - простая.
   - Простая, - Мишель повторила.
  Глухо.
   - Да, Мишель, - Киска закусила губу.
  И стала ждать.
   - Слушай, подружка, - Мишель произнесла, наконец. - Ты отрываешь меня...
  В тот момент...
  Когда я наслаждаюсь собой.
  Никто тебя не просил об этом.
  Но ты вклинилась.
  И просишь...
  Вроде бы просишь.
  Что происходит?
   - Ты воспалила моё воображение.
  Я думаю о грядущем.
   - А я остановилась.
  На полдороге остановилась.
  Жду, что ты предложишь.
  Что заявишь.
  Но ты не можешь.
  Тон Мишель поднимался.
  Постепенно.
  Под конец Мишель перешла на крик.
   - Что я могу? - Киска встала. - Мишель.
  Здесь в ста метрах - прудик.
  С белым пляжем.
  Белейший песочек.
  Вода в пруду чистейшая.
  И никаких пиявок и крокодилов. - Киска встала.
  Подошла к Мишель.
  Положила ладонь на её правое предплечье. - Я хочу искупаться.
  И буду купаться.
  Пойдем со мной.
  А Марженка пока присмотрит.
  За колбасками присмотрит.
  И за диверсантами.
  
  КОЛБАСЫ - КАК ШПИОНЫ, МОГУТ СБЕЖАТЬ.
  
   - Я не устала.
  И понимаю, что происходит.
   - Я тоже.
  Мишель.
  Происходит...
  И произойдет особенное.
  Нечто особенное.
  Очень.
  Что я могу сделать, чтобы ты пошла со мной?
   - Киска!
  А ты - хваткая! - Мишель смотрела на Киску.
  С восхищением смотрела. - Будущая командирка!
  Полагаю, что ты хочешь...
  Чтобы Марженка не была с нами?
   - Я пришла готовить пир, - я пробурчала. - Пир для господ офицеров.
  Остальное меня не касается.
  И не интересует.
  Хотите дружить - дружите.
  Дружите вдвоём.
  И против меня дружите.
   - В общем, да, - Киска потянула Мишель за руку.
  Но Мишель оттолкнула от себя Киску:
   - Хорошо, Киска!
  Но не думай, что одурачишь меня.
  Тебе не удастся.
  Я тебя вижу насквозь.
  Ты - красивая.
  Все мы красивые здесь.
  Ты хочешь, чтобы я оставила Марженку?
  В стороне.
   - Ой, да ладно, - я засмеялась. - Мишель.
  Я не претендую.
  На тебя не претендую.
  На дружбу с тобой.
  Мне стало как-то неинтересно с тобой.
  Пожалуй...
  Ты больше не приставай ко мне.
   - Приставать?
  Когда я к тебе приставала, Марженка?
  
  ПРИСТАВАТЬ ИМЕЕТ МИЛЛИОН ОТТЕНКОВ.
  
   - Затащила меня в гостиную отдыха офицеров.
  Тебе хотелось.
  Ты получила.
  Но...
  Повторяю...
  Дальше мне не интересно с тобой.
  Ты мне безразлична.
  Останемся соратницами.
  Ведь мы - кадетки.
   - Я не знаю, - Мишель посмотрела на меня.
  Глаза широко раскрыты. - Не знаю, о чем ты говоришь.
  Поступай, как хочешь.
  Ты свободна.
  По-прежнему.
  Сейчас я ухожу.
  С Киской купаться.
   - Идите-идите, - я добавила угля в огонь. - Не оставайтесь.
   - Мишель! - Киска обняла Мишель. - На нас нет ничего.
  Ничто нас не отягощает.
   - Пойдем, - Мишель...
  Она обняла Киску за талию.
  Так они и ушли...
   - Ничего, - я ворочала колбаски. - Мне хорошо с моими колбасками. - Я фыркнула.
  Но чувствовала себя тряпкой.
  Брошенной красной тряпкой.
  Возникло желание догнать.
  Проследить.
  Подслушать.
  Подсмотреть, чем Киска и Мишель будут заниматься.
  Вернее - как купаться.
  Но я себя останавливала.
  Бурчала под нос.
   - Возможно, что они меня разводят.
  Нарочно договорятся.
  И сейчас сидят в кустах.
  Подсматривают за мной.
  Если же я побегу за ними, то буду выглядеть дурой.
  Жалкой дурочкой.
  Брошенкой.
  Которая никому не нужна.
  Но навязывается в подружки.
  
  ЕСЛИ НИКОМУ НЕ НУЖЕН, ТО НЕ НАВЯЗЫВАЙСЯ.
  
  Я снимала готовые колбаски.
  На их место ложила сырые.
  Следила за жаркой.
  За приготовлением.
  За огнём.
  Дел хватало.
  Корзины с готовыми колбасами наполнялись.
  Господа офицеры будут пировать на славу!
  Я всячески пыталась прогнать мысли о Мишель.
  О её предательстве.
  С другой стороны...
  Какое же это предательство?
  Мы ничем друг дружке не обязаны.
  Тем более я сказала Мишель.
  Сказала, что она мне не интересна.
  Не нужна, как подружка.
  Мишель - вольная рыбка.
  А Киска?
  Киска мутила и мутит.
  Ничего серьёзного у неё не бывает.
  Неужели, Мишель настолько глупая, что не видит игру Киски?
  Или не игра?
  Может быть, Киска впервые не интригует? - Я задумалась.
  Взглянула на время.
  Прошёл час.
  Час купания.
  И появились Киска и Мишель.
   - Йа.
  Я еле ноги тащу, - Киска стонала. - Мишель.
  Круто мы отдохнули!
   - Круче некуда, - Мишель тяжело дышала.
   - Хорошие гости всегда к обеду! - Я скривилась. - Чем вы занимались?
  Выглядите так, словно три дня в ночном дозоре были.
   - Были, - Киска кивнула.
  С жадностью схватила колбаску.
  Самую большую.
  И самую жирную.
  И впилась в неё зубками.
  Белейшими ровными зубками.
  Мишель тоже взяла колбаску.
  Жевала.
  Жадно кушала.
  Очень.
   - Что вы делаете? - Я рассердилась. - Эти колбаски - для господ офицеров.
   - Ах, Марженка, - Киска махнула рукой. - Мы сейчас сами - господа офицеры.
  Присоединяйся.
   - Я не голодна, - я процедила сквозь зубки. - Я не накупалась, как вы.
   - Точно сказала, Марженка, - Мишель зевнула. - Я бы поспала.
   - Я - тоже, - Киска активировала космодесантный надувной матрас.
  Он надулся мгновенно.
  Киска упала на него.
  
  В ПОХОДЕ КРОВАТЬ - САМОЕ ГЛАВНОЕ.
  
   - Подвинься, - Мишель легла рядом с Киской.
   - Прижимайся, - Киска предложила. - Можешь закинуть на меня ногу.
  Чтобы не упасть.
   - Так и сделаю, - Мишель закинула левую ногу на бедро Киски.
  Они затихли.
  А через минуту засопели.
  Умиротворенно.
   - Сволочи, - я прошептала. - Гадины.
  Я должна?
  Одна должна работать?
  За всех? - Я ходила вокруг матраса. - Конечно!
  Мне места нет.
  Дрыхнут. - Мой взгляд упал на одежду.
  На форму Мишель и Киски. - Ах, так!
  Ну, погодите, подружки. - Я собрала их одежду.
  И...
  Бросила в огонь.
  Через минуту от одежды остались только пуговицы и заклепки. - Посмотрим, как вы голые пойдете в казарму.
  И голые встретите господ офицеров. - Я ликовала.
  Но было страшно.
  Немного страшно.
  Что сделают со мной Мишель и Киска?
  Когда проснутся.
  И они проснулись.
  Вскоре.
  В то же время прибыли господа офицеры.
  Всё в одно время.
  Я была уже одета.
  В своё.
  С дрожью ждала возмездия.
   - Где наши колбаски? - дон майор Фюнес перекатывался с пятки на носок.
  Усы топорщились.
   - Колбаски готовы! - Мишель подняла ближайшую корзину.
  Поднесла майору. - Отведай, гер майор Фюнес.
  Лучших колбасок ты не пробовал.
  Я старалась.
  
  В КОЛБАСУ НУЖНО ВКЛАДЫВАТЬ БОЛЬШЕ ЛЮБВИ, ЧЕМ В ЖЕНУ.
  
  "Она старалась? - Я возмутилась.
  Но молча. - Пока Мишель и Киска купались...
  Я дожаривала колбаски.
  Но с другой стороны...
  Жарить - удел подмастерьев.
  А набивать колбасы могут только мастера.
  Так что Мишель не слукавила.
  Она делала колбаски".
   - Вкуснятина, - дон майор жевал.
  Закатил глаза.
   - Кадетки, - лейтенант Кухарь смотрел на Мишель и Киску.
  В его глазах плясали искорки смеха. - Почему одеты не по форме?
  Вернее - почему раздеты не по форме?
   - Монсиньор лейтенант Кухарь, - Киска пролепетала.
  Быстро бросила взгляд на кучку пепла.
  В котором тускло светились пуговицы обмундирования. - Я и кадетка Мишель старались.
  Для вас.
  Для господ офицеров.
  И в то же время мы не должны были замарать военную форму.
  Поэтому мы разделись.
  Совсем.
   - У меня был передник, - Мишель повязала передник.
   - А у меня передника не было, - Киска округлила глазища. - Так что мы задачу свою выполнили.
  Форму не загрязнили.
  И колбаски приготовили.
  Для вас...
   - А что с одеждой?
  Она же сгорела? - Лейтенант Кухарь веселился.
   - Так точно, дон лейтенант Кухарь, - Киска вытянулась по стойке Смирнааа!
  Очень странно выглядела.
  Рука у воображаемого козырька.
  Голые сиськи торчат.
  Соски напряжены. - Я и кадетка Мишель следили за приготовлением пищи.
  Опять же для вас, доны офицеры.
  А кадетка Марженка должна была следить за огнем.
  Она не уследила.
  И искры попали на нашу одежду.
  Вот одежда и сгорела.
  
  ГОРИТ ВСЁ, ЧТО НУЖНО.
  
   - Кадетка Марженка!
   - Да, гер лейтенант Кухарь! - Я почуяла неладное.
  Киска ловко выкрутилась.
  Перевела вину на меня. - За порчу казенного имущества...
  За неумышленную порчу...
  Ты приговариваешься к трём суткам гауптвахты.
  Плохое начало карьеры, кадетка Марженка.
  Твой проступок будет занесен в личное дело.
   - Йа.
  Йа...
   - Ещё не всё, - лейтенант перебил меня.
  Строго. - Из твоего кадетского пособия ежемесячно будет вычитаться сумма компенсации за два комплекта обмундирования.
  Потраченных.
   - Слушаюсь, монсиньор лейтенант Кухарь, - я была растоптана.
  Растерзана.
   - И ещё!
  Кадетка Марженка.
  Снимай свою одежду.
  И передай её кадетке Киске.
  Не будет же пострадавшая кадетка Киска ходить голой.
  А тебе...
  Тебе ходить голой - наказание.
   - Слушаюсь, дон лейтенант Кухарь! - Я разделась.
  Под пристальным взглядом господ офицеров.
  Мне было всё равно.
  Безысходность охватила меня.
  Облаком.
  Я, словно смотрела из кустов на себя.
  На происходящее глядела.
  
  СЛИШКОМ МНОГО ПЛОХОГО ПРЕВРАЩАЕТСЯ В РАВНОДУШИЕ.
  
   - Кадетки Мишель и Киска, - лейтенант подозвал их. - Объявляю благодарность.
  За радение.
  За смекалку.
  Что придумали раздеваться во время готовки колбас.
  Раздеваться, чтобы не испортить казенное обмундирование.
  Заношу вам благодарность.
  В личное дело записываю.
  Прекрасное начало службы, кадетки.
   - Служим Империи! - Мишель и Киска вытянулись.
   - Кадетка Марженка!
   - Да, дон майор Фюнес.
   - Красивая у тебя попка.
  Боевая.
  Тренированная.
   - Я старалась, гер майор Фюнес.
   - Молодец.
  Продолжай. - Дон майор отвернулся.
  Я наклонилась к ведру.
  И стала собирать угли.
  Ко мне потеряли интерес.
  По крайней мере, я так надеялась.
  Киска щеголяла в моей форме.
  Мишель разносила колбаски.
  В одном переднике разносила.
  Из моей затеи отомстить Киске и Мишель ничего не вышло.
  Вернее...
  Вышло наоборот.
  Я получила выговор.
  И трое суток гауптвахты.
  А Мишель и Киска уже имеют благодарность.
  От командования.
  И мою одежду имеют.
  А я ещё должна выплачивать компенсацию...
  "Было бы смешно, - я пыталась отвлечься, - если бы дон майор Фюнес вынес и мне благодарность.
  За боевую попку.
  Тренированную.
  Благодарность с занесением в личное дело.
  
  НО ПОПКИ НЕ ЗАНОСЯТ В ЛИЧНОЕ ДЕЛО".
  
  Я сделала последнюю попытку.
  Попытку отомстить Мишель и Киске.
  Но так, чтобы не выглядело ябедничеством.
   - Господа офицеры, - я пролепетала. - Рядом находится озерцо.
  С чистейшей водой.
  Без пиявок.
  Без крокодилов.
  С песчаным пляжем озеро.
  Замечательный песочек.
  Кадетки Мишель и Киска купались в озере.
  И загорали на песочке. - Вот и месть.
  Я замолчала.
   - Прекрасно! - Лейтенант Кухарь уже стягивал сапоги. - Ещё одна благодарность кадеткам Киске и Мишель.
  За то, что следят за чистотой своего тела.
  
  ЧИСТАЯ КАДЕТКА - ЗАЛОГ УСПЕХА В БОЮ.
  
  И за то, что разведали озеро для нас - отдельная благодарность.
  С занесением в личное дело.
   - Марженка, - Киска подошла.
  Прошептала мне в ушко. - Не получилось?
  Хотела нас подставить?
  А сама пострадала.
   - Йа
  Йа служу.
  Императору служу! - Я промямлила.
   - Ну да, ну да, - Киска шлепнула меня по попке.
  По голой попке.
  "Теперь Киска разболтает.
  Всем расскажет, что я ябеда.
  Мстительная ябеда.
  Которая подставляет своих подруг.
  Боевых подруг кадеток.
  И ещё добавит, что у меня ничего не получается.
  Я буду осмеяна.
  Полностью. - Я кусала губы.
  И поняла. - Ну и что?
  Не нужно мне признание.
  
  ЛУЧШЕ ПОЛНОЕ ПРЕЗРЕНИЕ, ЧЕМ ПОЛНОЕ ОБОЖАНИЕ.
  
  Я смогу быть одна.
  Никто не будет мне мешать своей дружбой.
  Личного времени у меня прибавится.
  Я его смогу потратить на совершенствование своих навыков в учебе и военной подготовке".
  Я воодушевилась.
  Только крылья не росли...
   - ... Верное тому средство, - донеслось от костра.
  Господа офицеры пировали.
  Некоторые ушли купаться.
  А другие остались.
  Наверно, остались те, которые не считали, что чистое тело - залог победы в бою. - В противном случае он будет предан смерти.
  Позорной смерти.
  От рук палача. - Господа офицеры расхохотались.
  То ли анекдоты рассказывали друг другу, то ли кого-то обсуждали.
  Я перепугалась.
  Не на шутку перепугалась.
  "Если так легко они говорят о казни, то и меня могут казнить".
  Однако...
  Я положилась на свою удачу.
  Приступила к разборке мангалов.
  Операция необходимая.
  Я ловко разбирала мангалы на части.
  Связывала.
  Вывинчивала ручки и ножки.
  Осматривала повреждения.
  Некоторые мангалы прогорели.
  Стали безобразными.
  И я не знала, как их спасти.
  Я собрала мешки.
  Очень старательно собрала.
  И впала в уныние.
  Не отходила от груды мусора.
  Шел уже четвертый час пира.
  Мишель и Киска подносили офицерам колбаски.
  Нарезали овощи.
  Ломали хлеб.
  Господа офицеры на пикнике любят хлеб ломтями.
  А не внарезку.
  
  
  ГЛАВА 1038
  
  
  РЕЗАТЬ НА ПИКНИКЕ - ПЛОХАЯ ПРИМЕТА.
  
  Ко мне заглянул дон лейтенант Кухарь.
   - Марженка!
  Не стараешься.
  Вычисти решетки до блеска.
  А то тебе не сдобровать.
  Я принялась оправдываться.
  Жалко оправдывалась.
  А дон лейтенант Кухарь щелкал фисташки.
  И выплевывал скорлупки мне под ноги.
  Меня поразила любовь господ офицеров к орешкам.
  Впервые поразила.
  И что, что зубы господ офицеров оставались целыми - тоже загадка.
  Лейтенант Жульен напился.
  Наелся.
  Нащелкался орехов.
  И без умолку кукарекал.
  Потешал господ офицеров.
  Никак не мог угомониться.
  Дон майор Фюнес подбрасывал ему гренландские орешки.
  Потом у лейтенанта Жульен начались видения.
  Он пророчествовал:
   - Я вижу звездные врата!
  Я постучу.
  И они откроются!
  
  ЕСЛИ СТУЧИШЬ, ТО ТЕБЕ ОТКРОЮТ, НО МОГУТ ПРИ ЭТОМ И ОПЛЕУХ НАВЕШАТЬ.
  
   - Дон майор Фюнес, - лейтенант Жульен попросил. - Можно, я поговорю с тобой?
   - Можно.
  Только меня должны охранять.
  А то ты набросишься.
   - Как же я могу наброситься на своего командира? - Лейтенант Жульен залился слезами.
  Упал в объятия майора Фюнес.
  Они были друзьями.
  Закадычными.
  Затем они удалились в лесок.
  И говорили о симпатиях.
  И об антипатиях.
  И о других явлениях.
  Таинственных.
  Наступила ночь.
  С ней пришёл холодок.
  Я замерзала голая.
  Но никто мне не посочувствовал.
  Лейтенант Жульен считал себя пророком.
  Поэтому начал читать по звездам.
  Он поглядел на звезды.
   - Гер майор Фюнес!
  Я составил гороскоп.
  Твой гороскоп.
  Сделать это было трудно.
  Очень.
  Линии звезд запутывались.
  Всё больше и больше запутывались.
  Но...!
  О радость!
  Всё стало ясно.
  Наконец!
  Чтобы избавиться от дурной кармы...
  И вызвать продвижение по службе...
  Дальнейшее продвижение...
  Тебе достаточно съесть ядро болотного ореха.
  
  ЧТОБЫ ДОСТИЧЬ ЧЕГО-ЛИБО, НАДО СЪЕСТЬ ЕГО.
  
  У болотного ореха скорлупа.
  Твердая.
  Очень.
  По нему может проехать космотанк.
  И не раздавит орех.
  Этот орех должна разгрызть для тебя девушка.
  И поднести голая.
  Девушка, которая не была с мужчиной.
  Она закроет глаза.
  Подойдет к тебе.
  Семь раз поцелует.
  Разгрызет орех.
  И подаст тебе ядрышко.
  Тогда тебя сделают полковником!
   - Мне нравится, - майор Фюнес развеселился. -
  
  ДАЖЕ, ЕСЛИ НИЧЕГО НЕ ПОЛУЧИТСЯ, ТО Я НЕ РИСКУЮ.
  
  Ведь не я буду всё делать.
  Моё дело - скушать орешек.
  Приступай к исполнению плана, лейтенант Жульен.
  Если меня повысят, то ты получишь звание капитана. - На этом пир закончился.
  Что обо мне?
  Господа офицеры улетели.
  Я же тащила на себе мангалы.
  И...
  Голая тащила.
  Но радовалась, что хоть так согреюсь.
  Никто мне не помогал.
  Мишель и Киска шли сзади.
  И шутили.
  Отпускали шутки обо мне.
  Им весело.
  Потому что они - налегке.
  Но я уже устала думать.
  Устала соображать.
  Поэтому их шутки отлетали от меня.
  Как орех отлетает от брони космотанка.
  
  ШУТИТЬ МОЖНО БОЛЬНО, А МОЖНО И ВАТНО.
  
  В кадетском корпусе я произвела фурор.
  Все кадетки сбежались.
  Чтобы посмотреть на меня голую.
  Голую и оштрафованную.
  Может быть, некоторые и жалели меня.
  И говорили мне доброе.
  Подбодряли.
  Но я ничего не слушала
  Я была в коконе своих мыслей.
  И хотела спать.
  Я сдала мангалы.
  Под роспись.
  Капрал долго проверял.
  Стучал по мангалам ногтем.
  Сверял номера.
   - Кадетка Марженка, - капрал дул в усы. - Многие мангалы в ненадлежащем состоянии.
  Ты должна их вычистить.
  Дополнительно.
   - Нет, уж, - я ответила резко.
  И нагло. - Дон майор Фюнес сказал, что достаточно.
  И так сойдет.
  Ты хочешь спорить с доном Фюнес, гер капрал?
  Оставишь меня дочищать мангалы?
  Тогда я опоздаю сесть на гауптвахту.
  Тебя обвинят, что ты меня задержал.
  Ты тоже сядешь.
  В отдельную камеру.
  Где вши, холод и голод.
  
  
  
  ЛЕЙТЕНАНТ ЖУЛЬЕН И МАРЖЕНКА. ОРЕХ ДЛЯ МАЙОРА ФЮНЕС
  
   - Иди, - капрал добавил нелестное.
  Но и на брань я не откликнулась.
  Я добрела до здания гауптвахты.
  Меня оформили.
  Дали обмундирование на три размера больше.
  Я загремела сапогами в своё узилище.
  И упала на койку.
  О!
  Как я была счастлива в этот момент.
  Я была предоставлена сама себе!
  Я заснула!
  
  СОН - КАК ЛАСТИК - СТИРАЕТ ДЕНЬ УШЕДШИЙ.
  
   - Марженка!
  Кадетка Марженка!!
  Просыпайся! - Пробивалось сквозь сон.
   - Проваливай, - я ворочалась. - Не мешай спать.
  Я отбываю срок.
  Срок гауптвахты.
   - Ах, так!
  Кому ты сказала - проваливай?
  Мне? - Уже раздался рык. - Кадетка Марженка!
  Подъем!
   - Да, сэр! - я вскочила.
  И только тогда открыла глаза. - Сир лейтенант Жульен!
   - Да.
  Я твой лейтенант, - Жульен скрипел зубами. - Марженка.
  Когда мы вернулись, я отправился веселиться.
  С господами офицерами.
  Был радостный.
  Веселый был.
  Потому что составил гороскоп для дона майора.
  Дон майор Фюнес тоже пришел в офицерское собрание.
  Обнял меня.
  Обещал:
  "Жульен!
  Помимо повышения в должности я буду с тобой горяч.
  И благосклонен.
  Подарю семейный бриллиант.
  Дам медаль за отвагу.
  И дарую парадный мундир
  Но...
  Только после того, как стану полковником.
  Скоропостижно стану.
  Если в течение трех недель не буду произведен в полковники, то расстреляю тебя.
  Перед строем".
  "За что, монсиньор майор Фюнес?"
  "За распространение заведомо ложных слухов".
  
  ЗА СЛОВО МОГУТ И РАССТРЕЛЯТЬ.
  
  "После офицерского собрания я приступлю, - я обещал.
  Поцеловал руку майора.
  Он любезно на меня смотрел. - Я позабочусь.
  Найду девицу, которая не знала мужчин.
  Дам ей болотный орех.
  Она подойдет к тебе голая.
  Разгрызет орех.
  И отдаст его ядро.
  Ты съешь ядро болотного ореха.
  И тебя сразу произведут в полковники!"
  
  НАЙТИ ДЕВИЦУ - ВСЁ РАВНО, ЧТО НАЙТИ ОРЕХ В БОЛОТЕ.
  
  "Да!
  Да, Жульен!
  Пусть так и будет". - Гер майор Фюнес был задумчив.
  Меня напугало его настроение.
  Я смущался.
  Робел.
  Пролепетал:
  "Надо найти орех.
  И человека, который сможет его разгрызть.
  Сомнительно.
  Очень.
  Возможно, ли найти орех и девицу?"
  "Лейтенант Жульен! - Майор разгневался.
  Сильно.
  Очень.
  Потрясал бластером.
  Бластер у него розовый.
  Дамский бластер.
  Гер майор зарычал.
  Как лев в зоопарке:
   - Не найдешь?
  Тебя расстреляют перед строем.
  И обесчестят".
  Я был повержен.
  Уронен в страх.
  И в горе.
  Но на моё счастье остались ещё колбаски.
  С пикника.
  Майор Фюнес покушал.
  И был настроен разумно.
  Мы его восхваляли.
  Не скупились на обещания.
  Я приободрился.
  Доложил майору Фюнес, что средство-то найдено.
  Может быть, я заслужил помилование.
  "Глупая отговорка, - майор Фюнес был непреклонен. - Пустая болтовня, - майор сжевал колбаску.
  Кровяная колбаска. - Ищи!
  Давай объявления по голограммам.
  Ищи девицу.
  И болотный орех"
  
  НАЙТИ ТРУДНЕЕ, ЧЕМ ПОТЕРЯТЬ.
  
   - Кадетка.
  Марженка!
  Поэтому я пришел к тебе.
   - Не поняла.
   - У тебя трое суток ареста.
  На гауптвахте.
  Тебя никто не хватится.
  Не заметят твоё отсутствие.
  Ты полетишь со мной.
  Обязана найти болотный орех.
  Я один не смогу.
  Потому что не привык искать.
  А ты - должна.
  Обязана подчиняться мне.
  Понятно?
   - Да!
  Сэр лейтенант Жульен! - Я зевнула.
  Наверно, не выспалась.
  
  ВЫСПАТЬСЯ - ВЕРНУТЬ ЧАСТЬ ПОТЕРЯННОЙ ЖИЗНИ.
  
  Мы отправились на болото.
  Я возилась три часа.
  Перемазалась в болотной грязи.
  Успокаивала себя тем, что болотная грязь полезная.
  Для кожи полезная.
  Гер лейтенант Жульен наблюдал с берега.
  Недовольно ворчал.
  Я перепробовала всё:
   - Монсиньор лейтенант Жульен!
  Болотного ореха нет.
  Наверно, он в этих болотах не водится.
  Надо искать на других планетах.
  Мы полетели.
  Дальше.
  Обследовали планеты с болотами.
  Много испытали приключений.
  Очень.
  Не передать словами.
  А всего лишь я искала только сутки.
  Наконец, на одной из планет лейтенант Жульен начал ныть:
   - Кадетка!
  Марженка!
  Тебе хорошо!
  Тебя дон майор Фюнес не расстреляет.
  А меня расстреляет.
   - Гер лейтенант Жульен!
  Так ты бы мне помогал.
  Помогал бы искать болотный орех.
  
  ОДИН В ДВА РАЗА ЛУЧШЕ.
  
   - Кадетка!
  Ты - глупа!
  Из твоих глаз так и прёт глупость.
  Как же я тебе буду помогать?
  Я же твой командир.
  Командир не должен помогать подчинённым.
  Иначе я запятнаю свою честь.
  Незапятнанную честь командира.
   - В последнее время только и говорят, что о чести, - я пробурчала.
  А гер лейтенант Жульен сел на кочку.
  И предавался самобичеванию.
  Словесному.
   - Ох!
  Я истосковался.
  Чересчур!
  Истосковался по родине.
  По моей планете.
  По милому городку Слизень.
  Особенно сильная тоска напала на меня сейчас.
  Когда ты не нашла болотный орех.
  Вокруг джунгли.
  Непроходимые джунгли.
  Дремучие.
  Меня даже не спасает сигаретка.
  Не развеет мою безысходность. - Лейтенант начал раскачиваться.
  И голосил: - О, дивный город Слизень!
  Мой город!
  Кто не знаком с тобой...
  Пусть побывает в Центральных Галактиках.
  Посмотрит на дворцы Императора!
  А затем увидит Слизень.
  И будет томиться душой.
  Стремиться в Слизень.
  Где в ряд красные дома стоят.
  
  НЕТ НИЧЕГО ЛУЧШЕ РОДНОГО ГОРОДА.
  
   - Гер лейтенант Жульен, - я стирала с себя грязь.
  Грязь болотную.
  Листьями лопуха стирала. - Если ты хочешь...
  Чтобы я тебе посочувствовала...
  То я посочувствую.
  Но только лживо.
  Не искренне буду сочувствовать.
  А - по Уставу.
  Потому что нет у меня никакого сочувствия к тебе.
  И не положено оно.
  Нижестоящая по званию не имеет права сочувствовать командиру.
  Ты причитаешь.
  Жалобно причитаешь.
  Глубоко очень.
  Тебя слышно на пару Галактик.
   - Я взял.
  Взял себя в руки. - Гер лейтенант Жульен вытер слёзы.
   - Монсиньор лейтенант Жульен!
  Достопочтимый лейтенант.
  Зачем мы здесь сидим?
  Ты ревешь.
  Почему не летим в твой Слизень?
  Не всё ли равно, где искать болотный орех.
  
  ВСЕ РАВНО ГДЕ ИСКАТЬ ТО, ЧЕГО НЕТ
  
   - И то - правда! - гер лейтенант Жульен обрадовался.
  Сразу утешился.
   - А на твоей планете есть болота?
   - Нет.
  И никогда не бывало.
   - Но тогда мы не найдём там болотный орех.
   - Кадетка.
  Марженка!
  Мы можем найти болотный орех и не в болоте.
   - Действительно! - Я приободрилась.
  Оделась.
  Мы встали.
  Гер лейтенант Жульен затушил сигаретку.
  В болоте затушил.
  И мы полетели.
  На родную планету лейтенанта полетели.
  Прибыли через час.
  Дон лейтенант Жульен сразу побежал к своему брату.
   - Мой брат Кисман, - лейтенант Жульен нас представил. - Кадетка Марженка.
  Кадетка!
  Я не виделся с братом много-много лет.
  Он - мастер.
  Токарь по платине.
  Лакировщик по золоту. - Лейтенант Жульен обнимал брата.
  Как-то не по-братски обнимал.
  Он рассказал свою историю.
  Об орехе болотном.
  Во время рассказа Кисман всплескивал руками.
  То и дело повторял:
  "Ах, дорогой Жульен!
  Чудеса!
  Ну и чудеса!"
  "Никакие они не братья, - я поняла. - Самое большее - друзья детства.
  Почему лейтенант Жульен скрывает от меня?
  Почему солгал, что они - братья?"
  
  ЛОЖЬ ПИТАЕТСЯ ПРАВДОЙ.
  
  Сир лейтенант Жульен зачем-то рассказывал подробно.
  Очень.
  О нашем недолгом пути.
  Даже постыдное рассказывал.
  То, о чем лучше бы не говорить.
  Рассказал, как нас приютила бедная вдова.
  Накормила.
  А он - лейтенант Жульен - украл у неё мешок фиников.
  Ещё рассказал, как его выгнали из дома терпимости.
  А он обиделся на мадам.
  И о том, как пытался сблизиться с книжниками системе Галактик Западного сектора Империи.
  Книжники обозвали его естествоиспытателем.
  У книжников естествоиспытатель - очень постыдное.
  "Короче.
  Короче говоря...
  Нигде не удалось напасть на след болотного ореха".
  "Ничо себе, - Кисман подпрыгивал.
  Вертелся на одной ноге.
  Прищелкивал пальцами.
  Цокал языком.
  Причмокивал.
  Приговаривал: - Да ни х себе.
  Вот так беда!"
  Наконец, он разделся.
  Подбросил к потолку одежду.
  И обнял гера лейтенанта Жульен.
  Горячо обнял:
  "Жульен!
  Ты спасен!
  Спасен!
  Я так говорю!
  Или я ошибаюсь.
  Но болотный орех у меня! - Он принес шкатулку.
  Шкатулка обита бархатом.
  Бархат черного цвета.
  Извлёк из шкатулки орех.
  Неказистый орех.
  Не круглый.
  А с шипами. - Настоящий болотный орех.
  Взгляни на него!
  История ореха следующая...
  Три года назад в день Императора пришла ко мне девица.
  Неизвестная мне.
  С мешком орехов.
  Полный мешок.
  Она принесла орехи на продажу.
  Девица поставила мешок на землю.
  Так ей было легче.
  Легче действовать.
  Потому что у неё произошла стычка.
  С моей сестрой Габби.
  Моя сестра Габби не терпит чужих девушек.
  Пока девицы ругались, на мешок упал космокатер.
  Космокатер груженный гранитными валунами.
  Все орехи были передавлены.
  Кроме одного.
  Девица странно улыбнулась.
  Предложила мне орех.
  
  
  ГЛАВА 1039
  
  
  Предложила мне орех.
   "Старичок! - девушка мне подмигнула.
  Призывно покачала бедрами. - Моя попка - крепкая, как орешек.
  И я сама - крепкий орешек!
  Я же могу тебе предложить..."
  "Не нужны мне твои орехи, - я остановил девушку. - Прошло время моей любви к орешкам.
  К девичьим орешкам...
  Я куплю у тебя этот орех.
  Настоящий.
  Крепкий".
  "Он будет стоить, как ночь со мной", - девушка надула губки.
  Губки у нее - вишневые.
  Что-то во мне шевельнулось.
  
  КОГДА ШЕВЕЛИТСЯ, НАДО - БРАТЬ!
  
  "Я дам тебе за него, - мои губы пересохли.
  Язык едва ворочался. - Дам за него Имперский космодоллар".
  "Всего-то?" - Девица сдвинула брови.
  "Золотой Имперский космодоллар!" - Я промямлил.
  Позже я анализировал.
  Обдумывал ту ситуацию.
  Я попал под магию.
  Магия очарования девушки.
  Конечно, я бы с ней не смог.
  С девушкой.
  Но...
  Мой разум затуманился.
  Поэтому я предложил бешеную цену.
  За простой болотный орех.
  Целый золотой космодоллар!
  
  КОГДА УМ МУТИТСЯ, КАРМАН ПУСТЕЕТ.
  
  "Хорошо! - Девицу не удивила цена.
  Красотка была к ней готова. - Забирай свой орех".
  Она бросила орех на кровать.
  Посмотрела на меня.
  С презрением посмотрела.
  И направилась к своему космокатеру.
  Медленно шла.
  Наверно, надеялась, что я её окликну.
  Остановлю.
  Но я молча.
  Лишь думал:
  "Мда...
  Попка у неё...
  Того.
  Зря я отказался.
  Мог бы получить и девицу...
  И орех впридачу.
  За эту цену..."
  
  ДВА В ОДНОЙ.
  
   - Братишка! - сэр лейтенант Жульен обнял Кисмана. - Девки - пыль! - Посмотрел на меня.
  Я засопела.
  Обиженно засопела.
  Дон лейтенат похлопал меня по попке.
  Покровительственно похлопал:
   - Кадетка Марженка!
  Ликуй!
  Цель достигнута.
  Мы нашли болотный орех.
  Тот самый!
  Для дона майора Фюнес!
  Вне сомнения!
  Мои страхи рассеялись. - Гер лейтенант поскоблил плесень на орехе. - Видите?!!
  Под плесенью надпись - Подлинный болотный орех!
   - Жульен, - Кисман промурлыкал. - Твои пальцы тонкие.
  Аристократические пальцы.
  Офицерские.
  Ты так аккуратно скоблишь...
   - Кисман!
  Радость моя огромна!
  Я - счастливейший человек на этой планетке.
  Вонючей планетке!
  И тебе счастье обеспечу.
  Дон майор Фюнес повысит меня в звании.
  И я буду высылать тебе немного денег.
  Из своей значительной зарплаты.
  Потом...
  
  ЛУЧШЕ ОБЕЩАТЬ, ЧЕМ ДАВАТЬ.
  
   - Давайте спать! - Кисман зевнул.
  Широко зевнул. - Я и ты - в этой комнате.
  А кадетка Марженка пусть спит на веранде.
  Или в оранжерее.
  В саду.
  Там воздух чище.
   - Воздух чище и холоднее, - я пробормотала себе под нос.
  Чтобы меня не услышали.
  Кадетка не должна осуждать начальство...
   - Марженка?
  Что же ты стоишь? - Через пару минут дон лейтенант Жульен спросил меня. - Мы уже нахлобучили колпаки.
  Ночные колпаки.
   - Монсиньор лейтенант Жульен! - Я вытянулась по стойке смирнааа! - Орех найден.
  Но, где та, которая его разгрызёт?
  И преподнесет дону майору Фюнес? - Я намекала на себя. - Невинная девушка...
   - Где же нам её найти? - гер лейтенант Жульен задумался.
  Даже не вытер каплю.
  Она висела на кончике носа.
   - Йа...
   - Молчи, кадетка, - лейтенант Жульен махнул рукой. - Будешь говорить, когда я прикажу.
  
  БЕЗ ПРИКАЗА В АРМИИ ДАЖЕ КОНЬ НЕ РЖЕТ.
  
   - Дражайший Жульен! - Кисман вмешался. - Счастье никогда не приходит одно.
  Поверь мне.
  Вы нашли не только орех.
  Болотный орех.
  Но и молодого человека.
  Он разгрызет его.
   - Молодой человек? - сир лейтенант Жульен раскрыл рот. - Но нам нужна девица.
  Невинная девица.
   - Жульен! - Кисман погрозил пальцем.
  Шутливо погрозил. - Девица может оказаться юношей.
  В душе...
  У меня есть на примете приказчик.
  Он продает сладости.
  В сахарной лавке.
  Он щелкает орешки.
  Красавчик!
  Его так и прозвали - Красавчик щелкунчик!
  Он - залог красоты!
  Пригожий!
  Складный юноша!
  Он ни разу не брился.
  Не надевал сапоги.
  Вот, насколько он девственно чист! - Кисман причмокнул.
  Закатил глаза.
  Мечтательно закатил. - Нет!
  Я не лягу спать!
  Я вдохновлен!
   - Я тоже! - сэр лейтенант Жульен воскликнул. - Я немедленно составлю гороскоп.
  На этого прекрасного юношу! - Он скинул колпак.
  И открыл окно.
  Чтобы удобнее было смотреть на звезды.
  
  ЗВЕЗДЫ БРОСАЮТСЯ В ГЛАЗА.
  
   - Ну, если для вас девушка - не девушка, - я бормотала по дороге к оранжерее, - а парень для вас - девушка...
  То йа...
  Йа умываю руки. - Я открыла оранжерею.
  Рано обрадовалась.
  Руки вымыть негде.
  Я закуталась в старые мешки.
  И провалилась в сон.
  Болезненный сон.
  Утром проснулась рано.
  Оттого, что какая-то птица пыталась выклевать мне глаз.
  Я поплелась в дом.
  Сир лейтенант Жульен уже был на ногах.
  Делал зарядку.
  Голый.
  Перед зеркалом.
  Я поспешно отвернулась.
  
  НЕТ ОМЕРЗИТЕЛЬНЕЕ ЗРЕЛИЩА, ЧЕМ ГОЛЫЙ МУЖИК, КОТОРЫЙ ЗАНИМАЕТСЯ ГИМНАСТИКОЙ.
  
   - Кадетка! - сир лейтенант Жульен закричал. - Да!
  Это, действительно, он.
  Он - как она.
  Гороскоп показал, что он - тот, кто нам нужен.
  Мы раздобыли парня!
   - Он найден, - Кисман подтвердил. - В юности Красавчик щелкунчик два раза пропадал в лесу.
  Спал с медведями.
  Но это ни чуточки не преуменьшает его значимость.
  В прошлый раз он был в красивом красном кафтане.
  Кафтан шит золотом.
  На поясе - бластер.
  В соломенной шляпе.
  И с накладной косой.
  Как у женщины.
  При этом щелкал орешки.
  Очень галантно щелкал. - Кисман перевел дыхание. - Жульен!
  Любезнейший Жульен!
  Мы не должны упускать два обстоятельства.
  Первое - надо сплести Красавчику косу.
  Вторую косичку.
  Чтобы он ещё больше был похож на девушку.
  Превосходную косичку.
  Солидную.
  
  ДЕВИЧЬЯ КОСА ДОЛЖНА ВЫЗЫВАТЬ ПОХОТЬ.
  
  Соединим косу с нижней челюстью Красавчика.
  А то у него челюсть отпадает...
  Оттянем косичку - челюсть поднимется.
  Второе - надо молчать.
  Молчать о Красавчике щелкунчике до поры до времени.
   - Совершенно с тобой согласен, Кисман! - сэр лейтенант Жульен подбежал.
  Обнял друга.
  Дон лейтенант уже успел одеться.
  Частично...
  Набросил китель на плечи.
  Парадный китель.
  Бедра оставались обнаженными.
  И всё остальное.
  Оставалось... - Я прочёл по звездам.
  Звезды сказали мне, что многие обломают зубы о болотный орех.
  Пусть дон майор Фюнес разволнуется.
  И назначит большую награду.
  Награду тому, кто разгрызёт орех.
  Вот тогда мы Красавчика и предъявим.
  
  ПОДОЖДЕШЬ - БОЛЬШЕ ПОЛУЧИШЬ.
  
  Через час мы были в лавке.
  В лавке сладостей.
  Она похожа на пряничный домик.
   - Купец Гильдий! - Кисман позвал. - Мы пришли к твоему сыну.
  По делу.
   - Я польщен! - Купец появился.
  Был он круглый.
  И румяный. - И мне перепадёт немного.
  
  ЧЕМ ЛУЧШЕ СЫНУ, ТЕМ - БОЛЬШЕ ОТЦУ.
  
   - Я юный!
  Я - многообещающий! - Из окна выпрыгнул юноша.
  Босой.
  С накладной косой.
  Я сразу поняла, что это - Красавчик щелкунчик. - Хочу быть фельдмаршалом Империи.
  И желаю взять в жены дочку Императора.
  Принцессу! - Красавчик подбежал ко мне. - Ты?
  Ты - принцесса?
   - Йа, - кровь бросилась мне в голову.
  В ушах зашумело. - Йа...
  Кадетка я.
  Всего лишь!
   - Фи! - Красавчик сморщил кожу на лбу. - Просто кадетка?
  Не нужна ты мне!
   - А я и не предлагаюсь! - Я обиделась.
  
  ДЕВУШКА ОДНА НЕ ОСТАНЕТСЯ.
  
  Тем временем Кисман и гер лейтенант Жульен передали Красавчику косичку.
  Вторую косичку.
  Красавчик щелкунчик стал похож на доярку.
   - Приступим к испытаниям, - сэр лейтенант Жульен вложил в рот Красавчику орех.
  Бразильянский орех.
  И дернул за косичку.
  Орех разлетелся.
  Как бомба взорвался.
  Мы захохотали.
  Я смеялась громче всех.
  Чтобы скрыть досаду.
  Досада на Красавчика.
  Он ведь унизил меня.
   - Кадетка Марженка! - монсиньор лейтенант Жульен ущипнул меня за щечку. - Немедленно передай.
  В штаб бригады.
  Срочно.
  Депеша дону майору Фюнес.
  Текст - Нашли орех, привезём, встречайте парадом.
   - Так точно, пэр лейтенант Жульен! - Я козырнула. - Будет исполнено! - Я побежала.
  На ближайшую почту.
  По аппарату гало связи отправила донесение.
  
  ЧЕМ БЫСТРЕЙ ОТПРАВИШЬ, ТЕМ СКОРЕЙ СПРАВИШЬ.
  
  Кисман, гер лейтенант Жульен и Красавчик щелкунчик праздновали.
  Три дня праздновали.
  И три ночи.
  Я же спала в оранжерее.
  Было не так холодно, как раньше.
  Я приручила семью барсуков.
  И спала с ними.
  Они меня согревали.
  Своим горячим дыханием согревали.
  И ласкали взглядами маленький черных влажных глаз.
  
  НА КАЖДУЮ ДЕВУШКУ НАЙДУТСЯ СОГРЕВАЛЬЩИКИ.
  
   - Кадетка Марженка, - гер лейтенант Жульен позвал меня.
  Когда мы подлетали... - По сути...
  Ты не могла лететь со мной.
  Ты должна была отбывать наказание.
  На гауптвахте.
  Твой полёт - тайный.
  Молчи о нём.
  Я скажу, что я один летал.
  И выполнил задание.
  Задание гера майора Фюнес.
   - Но...
  Дон лейтенант Жульен! - Я пробормотала. - Тогда я не получу свою долю.
  Долю славы...
  
   - СЛАВА ДЕВУШКАМ НЕ НУЖНА, ДЕВУШКАМ НУЖНЫ ЖЕНИХИ.
  
  Сир лейтенант Жульен посмотрел на меня.
  С неодобрением. - Кадетка Марженка.
  Если ты проговоришься...
  То я обещаю тебе...
  Что не только славу не получишь, но и женихов.
   - Больно мне нужны эти женихи, - я фыркнула.
  По прилету я вернулась на гауптвахту.
  Отбывать наказание.
   - Ну и ладно! - Я лежала на койке.
  Койка жесткая.
  Никаких матрасов.
  Даже соломки мне не подстелили. - Я работала за идею.
  Ведь я служу.
  Служу Императору! - Я улыбнулась.
   - Слава Императору! - дверь открылась.
   - Мишель? - Я вскочила.
  Моё сердечко затрепетало.
  Наверно, от холода.
  Потому что я с Мишель не в ладах.
  И не собираюсь с ней больше общаться. - Тебя тоже?
  Того?
   - Что того?
   - Посадили на гауптвахту?
   - Нет, Марженка, - Мишель присела на койку.
  Койка узкая.
  Поэтому бедро Мишель касалось моего бедра.
  И я почувствовала, что бедро Мишель раскаленное.
  Горячее звезды бедро. - Я просто.
  Шла мимо.
  И услышала твой голосок.
  Ты бредила.
  Разговаривала сама с собой.
  Понимаю.
  Больше тебе не с кем разговаривать.
   - И не надейся, - я присела. - И с тобой я не стану разговаривать.
  Потому что ты мне надоела. - Я испугалась.
  Закрыла ротик ладошкой.
  Слишком я уж резко...
  С Мишель так нельзя.
  Характер у неё дурной...
  Не очень характер.
  Она может мне ответить.
  Ответить так, что в глазах позеленеет.
  У меня позеленеет...
  
  ГЛАЗА - ЗЕРКАЛО РАЗГОВОРА.
  
   - Надоела? - Мишель переспросила.
  Равнодушно говорила. - Тебе?
  Йа?
  Послушай, Марженка.
  Я не набиваюсь тебе в подруги.
   - Тогда, зачем пришла?
   - Помочь.
  Помочь пришла.
  Долг кадетки - помогать кадеткам.
  Особенно умалишенным.
  Ты бредила.
  Я и подумала, что надо помочь.
   - Помогла.
  Теперь уходи.
   - Я уйду, - Мишель поднялась.
  И я сразу пожалела о своих словах.
  О своём тоне.
  Мне захотелось, чтобы Мишель осталась.
  Да...
  Она мне не подруга.
  Не нужна она мне.
  Но поговорить хочется.
   - Марженка, - Мишель дошла до двери.
  Но не уходила. - Твоя попка стала ещё крепче.
  Крепче, чем орех.
  Я заметила.
  Путешествие закалило тебя.
   - Какое путешествие? - Я закатила глаза.
  Душа пела.
  Меня похвалили!
  Мою попку оценили.
  Так приятно. - Я сижу на гауптвахте.
  Никуда не летала.
   - Да ладно тебе, - Мишель рассмеялась. - Я всё знаю.
  От меня не утаишь.
  Ты вместе с доном лейтенантом Жульен летала.
  В свадебное путешествие.
  Тайком.
  Якобы тайком.
  
  ЛЮБОВЬ - ПОНЯТИЕ НЕПРИЯТНОЕ.
  
   - Ты с ума сошла?
   - Марженка!
  Не притворяйся.
  Ты влюблена.
  Любишь гера лейтенанта Жульен.
  Глаза горят любовью.
  Ты ему набилась в невесты.
  Но...
  Знай же, - голос Мишель напряженный.
  Она сама дрожит. - Гер лейтенант Жульен поматросит тебя.
  И бросит.
  Уже поматросил...
   - Ты - дура! - Я воскликнула.
   - Дура!
  Но со своими командирами не сплю. - Мишель ответила с вызовом.
  Но в то же время - с болью.
   - А йа?
  Я сплю?
  С командирами? - Я завизжала. - Кто тебе эту глупость сказал?
  Или сама придумал?!!
  Да, я вообще, спала в оранжерее.
  Подальше от сира лейтенанта Жульен.
  И от его дружка.
  Дружка, которого дон лейтенант Жульен называет своим братишкой.
  Они - в доме.
  Я - в оранжерее! - Я готова была растерзать Мишель.
  Немного утаила, что не по своей воле спала в оранжерее.
  Меня выгнали из дома.
  Но...
  Зачем говорить.
  Мишель же меня об этом не спросила.
   - В оранжерее? - В голосе Мишель послышалось недоверие.
  Вместе с ним - облегчение.
   - С барсуками.
  Потому что холодно.
  Они меня согревали.
   - Кто?
  Кто тебя согревал?
  Дон лейтенант Жульен?
  И его братишка?
   - Дура ты, Мишель, - я уже ничего не боялась.
  Даже гнева Мишель не боялась. - Я же сказала - барсуки.
  Барсуки меня согревали теплом.
  Вот, на что я решилась.
  Лишь бы не ночевать в одном доме с мужиками. - Небольшая неточность.
   - Правда?
   - Очень.
  Сверх правда.
  
  ПРАВДИВЕЕ ПРАВДЫ ТОЛЬКО ПРАВДА.
  
   - Марженка! - Мишель направилась ко мне.
  Грациозная.
  Гибкая.
  Опасная, как кобра.
  Королевская кобра. - Прости.
  Значит, я надумала.
  За тебя.
  Была уверена, что ты сбежала.
  С лейтенантом Жульен милуешься.
   - Мда.
  А, если бы так?
  Тебе... - Я хотела добавить - тебе-то что?
  Но не смогла.
  Заметила, как блестят глаза.
  Неужели?
  В уголке левого глаза Мишель слезинка?
  Или мне кажется?
  Не может быть.
  Ведь Мишель никогда не плачет.
  Железная Мишель.
  И было ещё во взгляде Мишель.
  Что-то другое.
  Загадочное.
   - Марженка.
  Прости.
   - Мишель? - У меня сердце полетело. - Ты?!!
  Ты извиняешься?
  Передо мной?
  Никогда бы не подумала.
  Что ты способна на извинения.
  
   - СИЛЬНЫЕ ЛЮДИ ИМЕЮТ ПРАВО КАЗАТЬСЯ СЛАБЫМИ.
  
   - Мишель.
  Я не сержусь.
  Уже не сержусь.
  И...
  Если ты хочешь...
  Мы могли бы снова...
  Нуууу.
  Как снова.
  Общаться.
  Не дружить.
  А общаться...
   - Я так счастлива! - Мишель обняла меня.
  И начала болтать.
  Болтала без умолку.
  О пустяках.
  Наверно, у неё нервное.
  Затем выдохнула: - Если у тебя с гером лейтенантом Жульен...
  Ничего не было с ним.
  То...
  Зачем летали?
   - О, Мишель! - Я закатила глаза. - Сейчас я тебе всё расскажу.
   - Только я накину на тебя свой китель, - Мишель сбросила верхнюю одежду. - Здесь так холодно.
  На гауптвахте...
   - Нет, Мишель.
  Я привыкла.
  Привыкла к холоду.
  Я же ночевала в оранжерее. - Я толкала китель от себя.
   - Я тоже.
  Привыкла.
  Я горячая.
  Не замерзну.
   - Я поняла, Мишель.
  Что ты горячая.
  У тебя бедро горячее.
  Когда ты присела на койку.
  Я почувствовала.
   - Правда?
   - Ага!
   - Тогда, - Мишель усадила меня на койку.
  Почти силой.
  И прижалась. - Так согреемся.
  Друг от дружки.
   - Угу.
   - Рассказывай, Марженка!
  
  КОГДА БОЛТАЕШЬ ЯЗЫКОМ - СОГРЕВАЕШЬСЯ.
  
   - Гер лейтенант Жульен нагадал по звездам, что орех болотный поможет майору Фюнес, - я выдохнула. - Если гер майор Фюнес съест ядро болотного ореха...
  То поднимется по службе.
  Но орех твердый.
  Очень.
  Его танком не разгрызешь...
  
  
  ГЛАВА 1040
  
   - Танком не разгрызешь! - Мишель засмеялась.
  Смех для нее редкий.
   - Да.
  И ещё...
  Орех должна разгрызть невинная девушка.
  Потом семь раз поцеловать дона майора Фюнес.
  И только тогда майор может съесть ядро болотного ореха.
   - И ты - эта невинная девушка?
   - Я невинная.
  Но меня дон лейтенант Жульен отверг.
   - Отверг? - Мишель снова напряглась. - Ты же сказала, что он тебе безразличен.
   - Безразличен, - я лепетала. - Но я предложила свои услуги.
  По разгрызанию ореха.
  А не другие.
  Я хочу славу.
  А гер лейтенант Жульен выбрал Красавчика щелкунчика.
   - Парня?
   - Ага.
   - Но нужна девушка.
  Невинная.
   - Гер лейтенант Жульен и его братишка Кисман решили, что Красавчик парень заменит любую девушку.
  Вот они и придумали.
  Гер лейтенант Жульен привез сюда орех.
  И парня.
  Теперь ждут, что желающие обломают зубы об орех.
  Тогда дон майор Фюнес повысит награду.
  Награду за то, что разгрызут орех.
  Но...
  - Многие сломают зубы.
   - В том и хитрость гера лейтенанта Жульен.
  Он выйдет с козырём.
  С красавцем юношей.
  И юноша разгрызет.
  И ещё. - Я устала. - Дон лейтенант Жульен хочет, чтобы наш полёт оставался в секрете.
  Угрожал мне.
  И мне невыгодно рассказывать.
  Потому что я должна сидеть на гауптвахте.
  А то все узнают, что я сбежала с гауптвахты.
  А это - военный трибунал.
   - Поняяяятно, - Мишель протянула.
   - Ты же меня не выдашь, Мишель?
   - Я?
  Тебя? - Мишель усмехнулась. - Тогда, зачем я живу?
   - Не поняла.
  Что ты имеешь в виду?
  
  ЧЕМ БОЛЬШЕ СЛОВ, ТЕМ ТРУДНЕЕ ИХ ПОНЯТЬ.
  
   - Да, ладно, - Мишель отвернулась. - Пролетели.
  Теперь надо вытащить тебя.
  С гауптвахты.
  А то заболеешь здесь.
  Простудишься.
  - Посижу.
  Отсижу положенное.
   - Нет.
  Я так не оставлю! - Мишель вскочила. - Я побежала.
  Ты же мне веришь?
   - Тебе? - Я задумалась. - Наверно, верю! - Я улыбнулась.
  Не знаю, услышала ли Мишель.
  Она уже захлопнула дверь.
  Но... через час вернулась.
  На лице - улыбка.
  Улыбка торжества.
   - Марженка! - Мишель разворачивала пакет. - Ты свободна.
  Вернее, свободна от гауптвахты.
  Дон майор Фюнес помиловал.
  Помиловал из-за торжества.
  Торжество по случаю разгрызания ореха.
   - Мишель, - я приложила пальчик к носику. -
  
  ПРЕЖДЕ, ЧЕМ РАДОВАТЬСЯ, НАДО РАЗГРЫЗТЬ.
  
  На тебе парадная форма, Мишель!
  Белый китель!
  Пуговицы позолочены.
   - Фуфельное золото.
  Не настоящая позолота.
   - Но блестят!
  Всё, что блестит, как золото, называется золотым.
  И юбочка.
  Тебе к лицу!
  Очень тебе идет.
  Только коротковатая.
   - Юбочка к лицу - Мишель захихикала. - Или к моей попке?
   - Мишель! - Я раскрыла рот! - В первый раз вижу, чтобы ты хихикала.
  Как на тебя не похоже!
  
  ХИХИКАЮТ ТОЛЬКО ДУРОЧКИ.
  
  Ты раньше, вообще, не смеялась.
  Лишь - улыбка.
  Мимолетная улыбка.
  Даже не улыбка, а - искривленные губы.
   - Не нравится моё хихиканье? - Мишель прикусила губу.
  Нижнюю губу.
   - Почему сразу - не нравится?
  Я ещё не привыкла.
   - И не привыкнешь.
  Больше я не стану смеяться.
  Перед тобой.
  Марженка.
   - Мишель!
  Хватит дуться! - Я с жадностью смотрела на пакет. - Это, что?
  Передачка для меня?
   - Парадная форма.
  Для тебя.
  Гер майор Фюнес объявил праздник.
  По поводу своего повышения.
  Предстоящего повышения.
  До чина подполковника.
  Поэтому все должны быть в парадном.
  Даже кадетки.
   - Но...
  Это даже не юбочка.
  Она едва прикрывает...
  Ничего почти не прикрывает.
   - А ты не наклоняйся, Марженка.
   - Когда присяду к столу, то будут видны трусики.
   - Марженка, - Мишель посмотрела на свой ноготок. - Во-первых, к столу кадеток не приглашают.
  К офицерскому столу не зовут.
  Во-вторых.
  Какие трусики?
  
  ТРУСИКИ НАДО ЗАСЛУЖИТЬ.
  
  Где ты видишь на мне трусики? - Мишель приподняла юбочку.
   - Могла бы не поднимать юбку, - я пробурчала. - И так видно, что ты без трусиков.
  Но я - другая.
  Я иногда ношу нижнее белье.
  Сейчас - нет.
   - К сожалению, - Мишель вздохнула, - к парадному кителю кадеток трусики не выдали.
  Либо не положены трусики кадеткам...
  По уставу не положены.
  Либо на складе штаба бригады забыли.
  Забыли положить трусики.
  Или штабисты их продали...
   - Не говори плохо о штабистах, - я переоделась. - Они - наши командиры.
  Не прямые...
  Мда...
  Без трусиков в короткой юбке как-то...
  Не так...
   - Не волнуйся.
  Не до твоих трусиков будет.
  Всё внимание - на дона майора Фюнес.
  И на болотный орех.
   - Сомневаюсь, что господа офицеры... - Я замолчала.
  Прикусила язычок.
  Хотела позлорадствовать, что господа офицеры будут пялиться на кадеток.
  Хотела...
  Но не решилась.
  
  ПРОМОЛЧАТЬ - БЫТЬ СЧАСТЛИВОЙ.
  
   - Пойдём, - Мишель взяла меня за руку.
  Мы вышли с гауптвахты.
  Я и Мишель направились к стадиону.
  На стадионе всегда проводились общие построения.
  И всё общее было на стадионе.
   - Мишель, - я прошептала. - Кругом кадетки.
  Подмигивают.
  Здороваются.
  А то, что ты меня держишь за руку...
   - Я не держу тебя за руку, - Мишель остановилась. - Мы держимся за руки.
  Марженка?
  Что не так? - Мишель прищурилась.
   - Всё прекрасно, - я опустила глаза. - Котёнок.
  Ой, какой миленький.
  Лапки.
  Хвостик.
  А глаза.
  Не глаза, а - глазища.
  
  КОТЯТА ДЫШАТ ГЛАЗАМИ.
  
   - Он - потрясающий! - Мишель присела.
  Тискала котёнка.
   - Мишель, - я зашипела. - Твоя юбка задралась.
  Всё твоё на виду.
   - Марженка!
  
  В ЭТОЙ ЖИЗНИ НУЖНО ВЫБИРАТЬ: ДОСТАВЛЯШЕЬ РАДОСТЬ СЕБЕ, ИЛИ ДРУГИМ.
  
  Я ласкаю котёнка.
  Мне хорошо.
  И радостно.
   - Думаю, что ты доставляешь радость не только котёнку, - я бормотала. - На тебя дон капрал Оцеола пялится.
   - Марженка!
  Ты не хочешь погладить котёнка?
  У него шерстка...
  Потрясающая шёрстка.
  Шелковая.
  Потрогай...
   - Ни за что, - я прикусила губу.
  До боли.
  Даже слёзы выступили.
  Так хотелось погладить котёнка.
   - Нуууу, Марженка.
  Не будь Букой.
  
  ЕСЛИ ДЕВУШКА НЕ ГЛАДИТ КОТЯТ, ТО ОНА - НЕ ДЕВУШКА.
  
   - Ладно, - Я сдалась. - Я - девушка!
  Я спрячусь за тобой.
  Чтобы гер капрал Оцеола не пялился. - Я присела.
  Почувствовала холодок на бедрах.
  Юбка ведь задралась. - Он - великолепен! - Я гладила котёнка за ушком. - Мишель!
  Ты слышишь, как мурлыкает?
   - Очень.
  Даже звезды слышат.
   - ОДУВАНЧИК! Я его затискаю! - Я потянулась.
  И...
  Что-то взорвалось.
  На моих ягодицах. - Мишель! - Я ещё не верила в случившееся.
  Посмотри...
  На мою юбку.
  Надеюсь, что в неё попала бомба жухраев.
  А не то, что я думаю.
   - Марженка! - Мишель оставила котёнка в покое.
  Он побежал по своим делам.
  Как жаль! - Твоя юбка.
  Она...
  Того...
   - Лопнула?
   - Ага!
   - Кошмар! - Я приложила ладошки к щекам.
  Ужас!
  Я голая посредине парада! - Слёзы потекли по моим щекам. - Я так и знала!
  Я - самая несчастная кадетка из кадеток.
  
  ВСЁ ХОРОШЕЕ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ РВАНОЙ ЮБКОЙ.
  
  Это моя попка виновата.
  Я её раскачивала.
  Превратила в орешек.
  Пока стала задорная.
  Выпуклая...
  Откляченная задница.
  Она и порвала юбку.
   - Кадетка Марженка! - Раздалось с небес.
  Ещё этого не хватало.
  Капрал Оцеола. - Почему сидишь?
  Кадетка должна приветствовать вышестоящих командиров по стойке Смирнааа!
  А ты даже не поднимаешься.
  Неуважение к...
   - Дон капрал Оцеола! - Мишель стояла перед капралом.
  Вытянулась в струнку. - Кадетка Марженка...
  У неё юбка лопнула.
  По шву.
  Поэтому кадетка не может вас приветствовать по Уставу.
  
  ГОЛОЙ ЗАДНИЦЕЙ КОМАНДИРОВ НЕ ПРИВЕТСТВУЮТ.
  
   - Командир - всегда командир! - Капрал Оцеола подкрутил левый ус. - В Уставе кадеток Империи ничего не сказано о том, в какой одежде...
  Или без одежды кадетка должна приветствовать.
  И...
  
  ЛУЧШЕ С ГОЛОЙ ЗАДНИЦЕЙ, ЧЕМ ПОД ТРИБУНАЛОМ.
  
   - Дон капрал Оцеола! - Я вскочила.
  Не хотела под трибунал. - Виновата.
  Исправлюсь. - Я смотрела на ошметки юбки.
  Они лежали у моих ног.
  А я...
  Я стояла без юбки.
  Голая ниже пояса.
  Лишь белые носочки...
  И парадные туфельки скрывали полную наготу.
  Там.
   - Ну-ну! - Капрал Оцеола похлопал меня по плечу.
  Покровительственно похлопал. - Ты исправилась.
  Стоишь по Смирнаааа!
  Выправка!
  Как положено по Уставу кадеток Империи.
   - Так точно, гер капрал.
   - Что ж, кадетка Марженка, - капрал не торопился.
  А кадетки уже останавливались.
  Хихикали над моим видом. - За порчу парадного обмундирования с тебя вычтут.
  Тут я бессилен.
  А вот новую юбку выдать - в моей власти. - Капрал подмигнул.
  Был доволен.
  Ужасно доволен собой.
  Что у него есть сила.
  И власть есть.
  Власть раздавать кадеткам юбки.
  
  ВЛАСТЬ ДЕЛИТСЯ НА МНОЖЕТСВО ПОДВЛАСТЕЙ.
  
  Мы направились к хозяйственному ангару.
  Я смотрела в землю.
  Старалась не слышать насмешки кадеток.
  До ангара шли, кажется, вечность.
  При этом гер капрал Оцеола шел сзади.
  За мной...
  А не впереди.
  А по Уставу положено, чтобы командир был впереди.
  Но кто я?
  Я - кадетка без юбки.
  А он - капрал!
  
  ВЫШЕСТОЯЩИЕ ВСЕГДА ПРАВЫ.
  
  На складе монсиньор капрал Оцеола...
  Присел за стол.
  Развалился.
  Рассматривал меня.
  Я же стояла Смирнааа.
   - Может быть, чаю? - В голосе капрала Оцеола - бесконечная доброта.
   - Синьор капрал Оцеола, - Мишель выступила.
  За меня говорила.
  Потому что у меня губы свело.
  От злости.
  И от безысходности. - Сэр майор Фюнес требует, чтобы все были на торжестве.
  Поэтому я и Марженка совершим преступление...
  Военное преступление, если не подчинимся приказу гера майора Фюнес. - Голос Мишель бесстрастный.
  "Мишель - умница, - у меня мелькнуло в мозгу. - Напомнила капралу.
  Но при этом сказала, что я и она должны присутствовать.
  Не может же кадетка диктовать капралу, где ему находиться..."
  
  ЛУЧШЕ НЕ ДОИГРАТЬ, ЧЕМ ПЕРЕИГРАТЬ.
  
   - Да.
  Мда! - Капрал закряхтел.
  Поднялся. - Дон майор Фюнес - наш светоч.
  Наша надежда. - С сожалением посмотрел на меня.
  Вернее - на низ меня.
  И поплелся к стеллажам.
   - Мишель.
   - Да, Марженка.
   - Спасибо! - Я пожала ей руку.
  Ладошка Мишель горячая.
  Слегка влажная ладошка.
   - Марженка!
  Мы - кадетки.
  Мы обязаны помогать друг дружке.
  Ты бы тоже мне помогла...
  Правда? - И...
  Посмотрела мне в глаза.
   - Йа...
  Да!
  Конечно, - я отвела взгляд. - Мы помогаем друг дружке.
  Я замолчала.
  И так было понятно.
  Понятно, что у меня мало воли.
  Мало решительности по сравнению с Марженкой.
  Неизвестно, как бы было.
  И Мишель понимала.
  Но молчала.
  Смотрела на меня.
  С добротой в глазах смотрела.
  
  ДОБРОТУ НЕ ПРОПЬЕШЬ.
  
   - Что-то гер капрал Оцеола задерживается, я промямлила.
  Замечанием скрывала неловкость.
  Чувствовала, что между нами появилось напряжение.
   - Да.
  Наверно, трудно искать, - Мишель постучала пальчиками по столу. - О!
  Марженка!
  Смотри, что у гера капрала спрятано. - Приподняла журнал.
  "Вестник кадеток Империи" а под ним - журнальчик "Шаловливые девочки".
  И картинки в нём.
  Огого, картинки! - Мишель показала мне.
   - Какая гадость! - Я жадно рассматривала картинки. - Откуда он?
  Мерзкий журнал.
  Наверно, трофейный.
  Только жухраи могут подобную гадость выпускать.
   - Или космопираты, - Мишель долистала журнал.
  Вернула на место.
  Прикрыла Вестником Имперской гвардии.
  Аккуратно прикрыла.
   - Космопираты?
   - Ага!
  Говорят, что в приграничных серых материях всякое творится.
  Возможно, что и журнальчики там выпускают.
  Надеюсь, - Мишель понизила голосок, - что когда мы победим жухраев.
  Когда победим...
   - Обязательно победим...
   - Наш Император возьмется за приграничные серые материи.
  А сейчас не до них...
   - Разумеется! - я вращала глазами.
  Показывала, что гер капрал Оцеола возвращается.
  И..
  Чтобы Мишель не сболтнула лишнего.
  Она поняла.
  
  ПОДРУЖКА ПОДРУЖКУ ПОНИМАЕТ.
  
   - Марженка! - Капрал занял свой боевой пост.
  За столом.
  Скосил глаза на журнал "Вестник кадеток Империи".
  Не трогали ли мы?
  Не увидели ли под ним непотребный журнальчик.
  Но Мишель все сделала прекрасно.
  Прежде, чем поднимала журнал, заметила, как он лежит.
  И вернула точь в точь.
  Как и было. - Кадетка Марженка! - Капрал провел ладонью по подбородку. - Нет больше парадной униформы для кадеток.
  Выдано комплектов ровно по головам.
  По вашим головам, кадетки.
   - Что же мне делать?
  Не голой же ходить. - Между лопаток у меня появился ручеек.
  Пот.
  Ледяной.
   - Что же тебе делать? - Капрал Оцеола выложил на стол...
  Штаны.
  Красные штаны.
  Вернее - не штаны.
  А типа колготок.
  Что-то из этого. - Выручу я тебя, кадетка Марженка.
  Ведь ты должна быть на торжестве.
  Обязана.
   - Так точно, гер капрал Оцеола. - Остался один комплект.
  Вернее - штанишки.
  Балетные.
  Красные чулки.
  Типа.
  Господа офицеры балерин заказывали.
  Кхе...
  Кхе. - Прокашлялся в кулак.
  На лбу надулись вены. - На день Императора.
  Всё учтено.
  Нарушения Устава не было.
  Да и как господа офицеры нарушили бы Устав.
  
  ОФИЦЕР САМ СЕБЕ УСТАВ.
  
  Весело девки плясали.
  Прима балерина у них вертлявая.
  Скачет.
  Вертится.
  И...
  Довертелась.
  В этих чулках.
  Грохнулась.
  Ударилась головой о тумбочку.
  Тумбочку часового.
  Пришлось списать балерину.
  Приму...
  А её колготки у нас остались.
  На случай.
  Вот случай и подвернулся.
  Даже инвентарный номер на них есть.
  478965 - штаны женские общевойсковые...
  Так, что, кадетка Марженка, - капрал Оцеола поднялся.
  Я так поняла, чтобы лучше меня разглядеть. - Тебе повезло.
  И вопросов к тебе не будет.
  Господа офицеры эти чулки помнят.
  Тебе - за честь их носить.
  Не голая.
  
  ЕСЛИ ДЕВУШКА НЕ ГОЛАЯ, ТО СЧИТАЕТСЯ ЧЕСТНОЙ.
  
  Если будут вопросы...
  То скажешь, что я оформил.
  Так положено.
  Господа офицеры поймут.
  Ты мне ещё спасибо скажешь, кадетка Марженка.
   - Да, дон капрал Оцеола, - я пропищала. - Неожиданно как-то.
  
   - НА ВОЙНЕ НЕ БЫВАЕТ НЕОЖИДАННОСТЕЙ, НА ВОЙНЕ ВСЁ ПРЕДУСМОТРЕНО.
  
   - Да, гер капрал Оцеола.
   - Что же ты стоишь, Марженка?
  Натягивай.
  И ступай на построение.
   - Они, - я натягивала чулки. - Узкие вроде.
   - Чулки и должны быть узкими, - Мишель меня подбодрила.
  Я посмотрела.
  Нет.
  Мишель была серьезная.
  Не смеялась надо мной.
   - Но, - я подошла к зеркалу голографа. - Эти чулки.
  Штаны.
  Лосины.
  Они...
  Того
  Просвечивают.
  И сквозь них видна.
  Видны.
  Видно...
  Красные, а прозрачные.
   - Кадетка Марженка! - капрал Оцеола засопел.
  Рука его потянулась к журналам.
  Но капрал её вовремя одернул. - Кругом!
  Шагом аааарш!
  Начальство не должно ждать.
  Я же...
  Потом.
  Потом присоединюсь.
   - Слушаюсь! - Я развернулась.
  Четко.
  По Уставу.
  И строевым шагом вышла из ангара.
  За мной - Мишель.
   - Мишель?
   - Да, Марженка?
   - Ужасно?
   - Что ужасно?
   - То, что я в просвечивающихся чулках.
  Чулках балерины.
  Примы.
  Мертвой.
  
   - ДЕВУШКА В ЧУЛКАХ НЕ БЫВАЕТ УЖАСНОЙ.
  
   - Тебе легко говорить, Мишель...
  Ты же в парадной юбке.
  В белой.
  Ничем не выделяешься.
  Не отличаешься от других кадеток.
  Я же - в красных чулках.
  Просвечивающих.
  Или - колготки они называются.
  Белый парадный китель.
  Золотые пуговицы.
  Белые носочки.
  Туфельки.
  И...
  Совсем уж ужасно - прозрачный капрон.
  Я - как голая.
   - Не голая теперь.
  Хотя...
  Конечно, колготки ничего не скрывают.
   - Мишель.
  Я не могу...
   - Марженка, - Мишель остановилась.
  Взяла меня за руку. - Я бы с удовольствием поменялась с тобой.
  Свою юбку за твои колготки.
  Это же шанс.
  Твой шанс!
  Ты - единственная теперь.
  Единственная, которая выделяется в серой массе...
  В белой массе кадеток.
  Гордись собой.
  Голову выше.
   - Вот и поменяемся...
  
  ЛУЧШЕ В КОРОТКОЙ ЮБКЕ, ЧЕМ В ПРОЗРАЧНЫХ КОЛГОТКАХ.
  
   - Нет, Марженка.
  Но...
  Колготки.
  Они выданы тебе.
  Лично.
  Под подпись.
  И - неспроста.
  Они выбрали тебя.
  Судьба дала тебе шанс.
  Шанс показать себя.
  Изменить.
  Изменить мнение других о тебе!
  Марженка!
  
  
  ГЛАВА 1041
  
   - Надо мной смеются.
  Кадетки!
   - Марженка, - тут же кадетка Сильвия закричала. - Что ты натянула?
  Вместо юбки?
  Ты, как голая!
  В балерины записалась? - Сильвия засмеялась.
  Вместе с ней - ближайшие кадетки.
  Они хохотали.
  Зло хохотали.
  Будто я их пирог съела.
  И подавилась.
  
  СМЕХ УКОРАЧИВАЕТ ЖИЗНЬ ТОГО, НАД КЕМ СМЕЮТСЯ.
  
   - Вот видишь, Мишель, - я промямлила. - Мне стыдно.
  Я спрячусь в кусты.
  А ты - иди...
  Празднуй...
   - Марженка! - Мишель сжала мою руку. - Я не шутила.
  Не шутила, когда сказала, что это судьба.
  Представляешь, если бы ты сама захотела.
  Захотела щеголять в красных прозрачных колготках.
  При всех.
   Среди господ офицеров.
  Мимо кадеток в белом.
  Тебе бы не позволили.
  Назвали бы самоуправством.
  Нарушением уставной формы.
  Но...
  Вышло так, что всё теперь по Уставу.
  Гер капрал Оцеола занёс всё в реестр.
  Так, что ты - официально.
  Можешь.
   - Не могу, - мой голос задрожал.
   - Марженка! - Мишель приблизила своё лицо к моему. - Я тебе сейчас скажу.
  Важное.
  
  ВАЖНОЕ - КОГДА ГОВОРЯТ ЛИЦОМ К ЛИЦУ.
  
  Но...
  Сначала примеры.
  Представь, если высокая девушка стесняется своего роста...
  Она горбится.
  Втягивает голову в плечи.
  Старается казаться малорослой.
  Поэтому выглядит ужасно.
  Жалко выглядит.
  Её начинают презирать.
  Над ней смеются.
  Считают уродиной.
  Но...
  Если та же девушка, наоборот.
  Выпрямится.
  Расправит плечи.
  Гордо задерет подбородок.
  Да ещё на каблуки встанет.
  На высокие.
  Никто уже над ней не будет смеяться.
  Наоборот!
  Будут восхищаться.
  Никому в голову не придет, что она - дылда.
  
  ВЫСОКАЯ ДЕВУШКА - ПРЕДМЕТ ВОСХИЩЕНИЯ.
  
  Она превратит то, что считала недостатком, уродством - в красоту.
  В достоинство.
  Также и во всём.
  Тебе выпал шанс.
  Шанс показать себя.
  Если ты будешь прятаться.
  По кустам, то тебя достанут.
  Из кустов вытащат.
  И будут смеяться над жалкой.
  Несчастной.
  
  НЕСЧАСТНЫХ НЕ ЛЮБЯТ.
  
   - Ты тоже будешь смеяться?
  Мишель...
   - Йа?
  Нет.
  Но мне тебя будет жалко.
  А ты хочешь выглядеть жалкой?
  Передо мной жалкой?
  Перед другими?
   - Нет.
   - У тебя накачанная попка.
  Задорная.
  Спортивная.
  Что же ты стесняешься, что её видно?
  Ты сама её такой сделала!
  И гордишься ею. - Мишель похлопала меня.
  По попке.
  Ободряюще похлопала.
   - О!
  Мишель хлопает Марженку!
  По голой попе. - Кадетки Вильма, Сальма и Жоан остановились около нас.
  Предвкушали развлечение.
  И...
  У меня в глазах брызнуло.
  Из глаз.
  Звезды.
  Стало не хватать воздуха.
  Сейчас.
  Или никогда.
  Я решила.
  И...
  Будто со скалы в море прыгнула.
  Даже не знала - глубокая ли вода внизу.
  
  ЕСЛИ ПРЫГНУЛ, ТО УЖЕ НЕ ПЫТАЙСЯ СПАСТИ СЕБЯ.
  
   - Подружки! - Я выпрямила спину.
  Задрала подбородок.
  Как советовала Мишель.
  Через пример советовала... - Да.
  Мишель меня по попке хлопает.
  Завидуете?
   - Чему тут завидовать? - Сальма усмехнулась.
   - Тому завидуете, - меня понесло.
  Мишель не отпускала мою ладонь.
  И я за это была ей благодарна. - Завидуете, что я красивая.
  Смелая.
  Неотразимая.
  Даже Мишель заинтересовалась.
  А вы...
  Как курицы в курятнике.
  Все в одном обмундировании.
   - Натянула прозрачные колготки...
   - Да, Вильмочка.
  Натянула.
  Мне гер капрал Оцеола специально выписал.
  Одной мне.
  А не тебе.
  Не Сальме.
  Не Жоан.
  Выписал, чтобы я красовалась.
  И я красуюсь.
  А вы завидуйте.
  
  ЗАВИСТЬ БЫСТРО ПРОКИСАЕТ.
  
   - Чего ты завелась, - подружки переглянулись. - Нормально выглядишь...
  Марженка.
  Даже очень.
  Мы же просто так...
   - Мой вам приветик, - я послала им воздушный поцелуй.
  И...
  Обняла Мишель за талию. - Пойдем, Мишель.
   - Да! - голосок Мишель дрогнул.
  Мы прошли несколько метров.
   - Неудобно идти, - я отпустила Мишель. - Всегда думала, что ходить, обняв за талию - легко.
  Нет.
  Нелегко.
  Неудобно.
   - Марженка?
   - Да, Мишель.
  У меня нет слов.
  Ты так выступила.
  Перед кадетками.
   - Ты.
  Ты, Мишель влила в меня силы.
   - Нет, Марженка.
  Ты - сама.
  Я.
  Йа разве что немного подтолкнула.
  Или намекнула.
  А всё - ты.
  Значит, в тебе это было.
   - Что было?
   - Гордость!
  Высокомерие!
   - Высокомерие??
   - Марженка!
  Не цепляйся к словам.
  Я не знаю, какое слово подобрать.
  Если и сказала - "высокомерие"...
  То только в хорошем смысле.
  Смотри.
  Уже все собрались.
  На стадионе.
  
  ЗРЕЛИЩ И ЗВАНИЙ.
  
   - Кадетка Марженка? - Мимо проходил гер лейтенант Валуоке.
   - Гер лейтенант Валуоке! - Я вытянулась смирна.
   - Я даже подумал, что прима балерина вернулась.
  В красных прозрачных колготках.
  Выглядишь...
  Выглядишь, как правильная кадетка.
   - Служу Императору! - Я прокричала.
   - Ну-ну, - сэр лейтенант Валуоке добродушно усмехнулся.
   - Марженка!
  Кажется, что гер лейтенант Валуоке в тебя влюбился.
  С первого взгляда! - Мишель ущипнула меня.
  За ляжку.
   - Глупости!
  Мишель.
  Тебе так кажется.
  Просто я напомнила ему балерину.
  А ту балерину, может быть, он полюбил... - Сказала.
  И едва себя сдерживала.
  Надо же!
  Меня стали замечать.
  Положительно замечать.
  Не лопнуть бы от самодовольства.
  
  САМОДОВОЛЬСТВО РАСПИРАЕТ И ВЫПИРАЕТ.
  
  Стадион гудел.
  Все ждали главного события.
  Когда дон майор Фюнес съест ядро болотного ореха.
  И на него посыплются блага.
  На дона майора.
  Не на орех...
   - Господа офицеры выглядят величественно, - Мишель комментировала.
  При этом голос её стал сухим. - Как принцы.
  А гер майор Фюнес...
  Что-то ужасно выглядит.
   - Да, уж... - Я прошептала. - Наверно, от волнения.
  У него...
  Скукожился.
  Маленькое туловище.
  Ручки и ножки тонкие.
  Живот огромный.
  Голова не держится.
  Борода седая.
   - Накладная борода, - Мишель заметила.
   - Зачем?
   - Наверно, монсиньор майор Фюнес думает, что так более величественно.
  Солидно.
   - Началось, - я затаила дыхание.
  Даже перестала думать о своём наряде. - Господа офицеры ломают себе зубы.
  Один за другим.
  Раздирают челюсти.
  Полковой врач с трудом справляется.
  Вставляет новые зубы.
  Возвращает на место челюсти.
  Никто не может разгрызть орех.
  Как и предсказано.
   - Дон майор Фюнес уже в предобморочном состоянии, - Мишель распахнула глазища. - Понимает, что его надежды тают.
  Многие уже отказываются от попыток разгрызть орех.
  Гер капрал Оцеола даже сказал, что - Поди-ка раскуси нераскусаемое.
  
  ОРЕХ - НЕ ДЕВУШКА, НЕ КАЖДОМУ ДАЕТСЯ.
  
  Наконец, дон майор Фюнес не выдержал.
  Как и было предсказано звездами...
   - Отдаю!
  Отдам! - Гер майор Фюнес воздел руки к небу.
  Вернее - к куполу над стадионом. - Отдам должность тому, кто разгрызет болотный орех.
  Этот проклятый орех. - Монсиньор майор Фюнес сделал паузу.
  Но...
  Желающих не оказалось.
  Во-первых, обещание какое-то расплывчатое.
  Во-вторых, дону майору Фюнес мало кто верил.
  Как командиру, ему полагалось верить.
  Но по жизни - не получалось.
  Сир майор Фюнес понял.
  Он надул щеки.
  Набрал полную грудь воздуха и...
  Провозгласил:
   - В придачу отдам лучшую кадетку в жены.
  Самую самую! - Выдохнул.
  Над стадионом, словно ураган прошёл.
  Все заинтересовались.
   - Дон майор Фюнес, - первый не выдержал лейтенант Жульен. - А, кто у нас самая лучшая?
  Кадетка в смысле...
  Или, виноват, исправлюсь...
  Кто у вас самая лучшая?
   - Она, - дон майор бросил взгляд на строй кадеток.
  На нас смотрел.
  Сопел.
  Пыхтел.
  Выбирал самую самую.
  
  ПРИ ВЫБОРЕ ДЕВУШКИ МОЖНО НЕ ТОРОПИТЬСЯ.
  
  И...
  Остановил взгляд на мне.
   - Вот, она! - Решение было принято.
  Толстый палец гера майора Фюнес указывал на меня. - Кадетка Марженка.
   - Надо же, - кто-то воскликнул. - Наш сир майор Фюнес помнит всех кадеток поименно.
   - Мишель! - Я была ошеломлена.
  Не до конца понимала.
  Перед глазами поплыло. - Я - шо?
  Самая самая?
  И гер майор выбрал меня?
  В жены кому-то.
  И все на меня теперь пялятся.
  Кто с завистью.
  Кто со злостью.
   - Блажь, - Мишель заскрипела зубами. - Дону майору Фюнес надо было найти кого-то.
  А все кадетки одинаковые.
  Одинаковые, если быстро на них взглянуть.
  В парадной форме.
  А ты...
  Лишь ты одна, Марженка, в красных чулках.
  Прозрачных колготках.
  Вот, взгляд гера майора Фюнес на тебе остановился.
  Из-за одежки необычной.
   - Как смешно! - Я захихикала.
   - Ты хочешь замуж, Марженка?
  За любого?
   - Мишель?
  При чем здесь замуж?
  Просто дон майор Фюнес меня выбрал!
   - Ты не поняла ещё?
  До тебя не дошло?
  Тебя сейчас женят.
  На том, кто разгрызет орех.
  Болотный орех.
   - Женят?
  Меня? - Я выпучила глаза. - Зачем?
  Почему?
  Я не хочу!
  Не собираюсь жениться.
   - Не собираешься, а - выйдешь.
  Слово дона майора Фюнес - приказ.
  А приказы командиров не обсуждаются.
  
  ЛИБО ТЫ - ЖЕНА, ЛИБО - ПОД ТРИБУНАЛ.
  
   - Подожди!
  Не спеши, Марженка! - Я трясла головкой. - Так нельзя.
  Не понимаю.
   - Придумаем! - Мишель превратилась в статую.
  В мраморную статую.
   - Есть такой юноша! - На сцену вышел гер лейтенант Жульен. - Красавчик щелкунчик разгрызет орех.
  Болотный орех! - Гер лейтенант Жульен выдернул из толпы Красавчика щелкунчика.
  Того самого, которого ему подбросил Кисман.
  Братишка Кисман.
   - Гер майор Фюнес, - Красавчик щелкунчик не смутился.
  Ведь он имел дело с людьми.
  Когда торговал в лавке... - Я - скромный.
  Я - учтивый!
  Мне по плечу любая задача.
  Поэтому я удовольствием приму твоё предложение.
  И твои подарки.
  Но...
  Я бы хотел узнать кадетку Марженку поближе.
  Прежде, чем стану её мужем.
  Мне абы какая не нужна.
  
   - Я НЕ АБЫ КАКАЯ!
  
  У меня вырвалось невольно.
  Кадетки заржали.
   - Узнаешь, - майор Фюнес махнул рукой.
  Милостиво кивнул. - У тебя будет месяц.
  Медовый месяц, чтобы узнать кадетку Марженку.
   - Какой медовый месяц? - Я уцепилась за Мишель.
  Она была моей последней надеждой.
  Но Мишель ничего не ответила.
  А рука у неё стала ледяная.
   - Молодой человек, - синьор майор Фюнес расплылся.
  В улыбке расплылся. - Ты мне понравился.
  Никто так не нравился, как ты. - Майор прижал руки к сердцу.
  Вздохнул.
  До глубины души вздохнул:
   - Ах!
  Если бы ты разгрыз орех.
  И стал мужем кадетки Марженки!
  Попытай счастья!
  
  НЕТ БОЛЬШЕЙ НАГРАДЫ ДЛЯ МОЛОДОГО ЧЕЛОВЕКА, ЧЕМ УГОДИТЬ.
  
   - Да, гер майор Фюнес, - Красавчик щелкунчик поклонился.
  Вежливо поклонился.
  Сначала поклонился геру майору Фюнес.
  Затем - господам офицерам.
  И в третий раз - мне.
  Принял из рук сира лейтенанта Жульен болотный орех.
  Долго на него смотрел.
  Затем протер противомикробной салфеткой.
  Положил в рот.
  Орех положил, а не салфетку.
  Сильно дернул себя за косу.
  И...
  Вот.
  Щелк-пощелк.
  Разгрыз орех!
  Вернее - скорлупу разгрыз.
  На кусочки!
  Потом очистил ядрышко от кожуры.
  Кожура пристала.
  
  КОЖУРА КО ВСЕМ ПРИСТАЕТ.
  
  Аккуратно почистил.
  Ловко!
  Зажмурился.
  Затем распахнул глаза.
  Подошел к дону майор Фюнес.
  И...
  Семь раз поцеловал его.
  Кадетки завизжали.
   - Всё нормально! - гер лейтенант Жульен поднял правую руку. - По легенде девица должна поцеловать дона майора Фюнес.
  Семь раз.
  Та девица, которая разгрызет орех.
  Целомудренная девушка.
  Но Красавчик щелкунчик разгрыз орех.
  Поэтому он выполняет функции девицы.
   - Ааааа! - фанатки пропели.
   - Ишь ты, - ледяной пот пробежал по моей спине. - Мишель!
  Они устроили спектакль!
  Мишель?!! - Я оглядывалась.
  Подруги рядом не было. - Всё понятно, - я усмехнулась.
  Горько усмехнулась. - Мишель сбежала.
  Не хочет быть на моей свадьбе.
  Да и я не хочу быть на своей свадьбе.
  Свадьбы не будет! - Я топнула.
  Громко топнула.
   - Марженка? - ко мне подошла кадетка Гермиона.
   - Да, Гермиона.
   - Можно...
  Можно я буду твоей подружкой?
   - Ты?
  Почему, Гермиона?
   - Нууууу!
  Во-первых, ты неотразима.
  В своих красных прозрачных колготках балерины неотразима.
  Во-вторых, ты стала популярной.
  Поэтому ты мне нравишься.
  
  КРАСИВЫЕ И ПОПУЛЯРНЫЕ ВСЕМ НРАВЯТСЯ.
  
   - Гермиона, - мой язык пересох. - Йа...
  Я тебе нравлюсь в колготках.
  В этих колготках.
  А без колготок, ты не захочешь со мной дружить.
  Может быть.
  Я подумаю.
  Возможно, что ещё появятся кандидатуры.
   - Ах, так! - Гермиона выпятила грудки.
  Небольшие грудки.
  Аккуратные. - Вот, ты какая стала, Марженка!
  Заносчивая.
  А ведь раньше тихая была.
  Незаметная.
  Серенькая мышка.
   - Когда я была тихая, я тебе не нравилась.
  Никому не нравилась.
   - Йа.
  Я не отступлю, - Гермиона, тем не менее, отступала. - Всё равно тебя Мишель бросила.
  Теперь у тебя нет подружек.
  А на свадьбу нужна ещё подружка невесты.
  Я пригожусь.
  Ты сама ещё меня попросишь!
   - Свадьбы не будет!
   - Ну да, ну да, - Гермиона засмеялась.
  Обидно засмеялась.
  И ушла.
  "Может быть, Гермиона права, - я задумалась. - Мишель исчезла.
  Непонятно, что в голове Мишель делается.
  Мишель нет.
  А Гермиона есть. - Я задумалась.
  Но смотрела на действо.
  В это время дон майор Фюнес проглотил ядрышко ореха. - Стадион затих! - Я напряглась.
  Поддалась всеобщему волнению. - Где же теперь блага?
  Блага, которые на него посыплются?"
  
  РОГ ИЗОБИЛИЯ НЕ БЫВАЕТ ПУСТЫМ.
  
   - Срочная депеша! - раздался гром среди неба.
  К майору Фюнес спешил фельдъегерь. - Из штаба бригады.
  По закрытому каналу гало связи.
   - Читай же! - Дон майор Фюнес в нетерпении пританцовывал. - У меня от своих подчиненных секретов нет.
   - Дон Фюнес приговаривается к очередному званию - космоподполковник! - Фельдъегерь прокашлялся.
  Поправил перо на фуражке.
   - Космоподполковник! - глаза дона майора Фюнес закатились. - Наконец-то!
  Свершилось!
   - Орех сработал, - сэр лейтенант Жульен уже спешил к - уже космоподполковнику - Фюнес. - Ваше сиятельство.
  Поздравляю от души.
  Моё почтеньице!
  Не забудьте обо мне.
  Ведь я всё организовал.
  Сначала предсказал.
  А потом - действие.
  
  Я - ОТ НАЧАЛА ДО КОНЦА!
  
   - Жульен!
  Друг мой! - Дон космоподполковник Фюнес светился. - Назначаю тебя капитаном.
  Теперь у тебя звание - капитан Имперской космоармии! - И вращал головой. - Все слышали?!!
   - О, да!
  Сир!
  Наши поздравления! - Все бросились поздравлять.
  Новоявленного космоподполковника и космокапитана.
   - А как же Красавчик щелкунчик, - я усмехнулась. - Он, как бы здесь ни при чём.
  А ведь он всё провернул.
  Разгрыз орех! - Я икнула.
  Не то, чтобы я переживала за Красавчика.
  А по-человечески его жалко.
  Но я ошиблась.
  Гер космоподполковник Фюнес не забывает ничего.
   - Красавчик щелкунчик! - сир космоподполковник Фюнес кивнул.
  Тут же все расступились.
  Пропускали Красавчика к своему командиру. - Ты не уродец.
  Ты прекрасен.
  Лицо - как у ангела!
  Ты словно соткан из лилейного, белого и розового щелка.
  Твои глаза - сияют, как лазурь.
  Волосы вьются колечками.
  Золотые волосы.
  С твоей красотой, кем быть?
  Ты не кадровый военный.
  Но ты мне близок...
  Стал близок.
  
  ТОТ, КТО УГОДИЛ, ТОТ СТАЛ БЛИЖЕ.
  
  С твоей красотой тебе только одно место.
  Место - около меня.
  Назначаю тебя адъютантом.
  Отныне ты - мой адъютант.
  В чине.
  В звании...
  У нас освободилось звание космолейтенанта.
  Мой Красавчик космолейтенант.
   - О, гер космоподполковник Фюнес! - Красавчик щелкунчик упал на колени. - О большей милости я и не желал.
  Из приказчиков сразу в адъютанты его превосходительства!
  И...
  Ваша честь космоподполковник Фюнес!
  Ты мне Марженку обещал.
  В жены!
   - Не к добру это, - я процедила сквозь зубки. - Бежать.
  Бежать от жениха.
  Я ещё слишком молода, чтобы честь терять.
  В кустах спрячусь. - Я втянула головку в плечи. - Все ликуют!
  Гремит оркестр.
  Гер космоподполковник Фюнес и космокапитан Жульен танцуют на одной ножке.
  Некоторые упали в обморок.
  Полковой фельдшер их опрыскивает спиртом.
  Нашатырным спиртом.
  
  
  ГЛАВА 1042
  
  
  СПИРТ ВСАСЫВАЕТСЯ ЧЕРЕЗ КОЖУ.
  
  Поднялась суматоха.
  Я внимательно следила за действиями Красавчика щелкунчика.
  Он пятился от гера космоподполковника Фюнес.
  Выглядел самодовольным индюком.
   - Красавчик держится, как генерал, - я кусала губки. - Ноги поднимает, как заправский часовой.
  Что это?
  Кто это?
  Жухрайский шпион? - Я затаила дыхание.
  Из люка стратегической ракеты вылезло нечто.
  Схватило за ногу Красавчика щелкунчика.
  Красавчик завизжал.
  Споткнулся.
  Чуть не упал.
  В этот момент чудовище прыгнуло в люк.
  И сбежало.
  Все побежали на помощь Красавчику щелкунчику.
  Я поддалась всеобщему волнению.
  Плыла с толпой кадеток.
   - Невесту!
  Невесту пропустите! - нарастал гул.
   - Какую невесту?
  Где невеста? - Я бежала. - Ой моой!
  Неужели?
  Обо мне говорят.
  В толпе образовался проход.
  И...
  Я добежала до Красавчика щелкунчика.
  Он уже отошел от шока.
   - Все прекрасно! - Красавчик щелкунчик кричал в толпу. - Одна из моих поклонниц пробралась ко мне.
  Потрогала мою ножку.
  Мою ножку каждая хочет потрогать.
  
  РУКИ ПО ЛОКОТЬ В СЕРЕБРЕ, НОГИ - ПО КОЛЕНИ В ЗОЛОТЕ.
  
   - Дон космоподполковник Фюнес! - Красавчик Щелкунчик схватил меня за руку. - Благослови!
  Благослови на брак!
  Законный Имперский брак!
  Будь моим отцом.
  Посаженным отцом на свадьбе!
   - Ну, чтош, - голос гера космоподполковника Фюнес дрогнул. - Йа...
  Бла... - Начальник девичьего кадетского училища вздрогнул.
  Вытаращил глазки.
  Потому что...
  О, злой рок!
  Туловище Красавчика Щелкунчика началось съеживаться.
  Голова увеличилась.
  Стала бесформенная.
  Глаза вытаращенные.
  Рот...
  Не рот, а - пасть.
  Безобразно разинутая пасть.
  Вместо косы - борода.
  Нижняя челюсть отпала.
   - Что за трансформация? - гер космоподполковник Фюнес не потерял боевой дух. - Проделки жухраев!
  Они превратили моего адъютанта в уродца.
  Поэтому, - гер космоподполковник Фюнес отступил на три шага от Красавчика, - придется тебе подождать, адъютант.
  Подождать, пока красота не вернется к тебе.
  Не могу же я видеть в своей приёмной страшилище!
   - Я вне себя от ужаса, - Красавчик щелкунчик икал.
  
  ПРЕВРАТИТЬСЯ ИЗ КРАСАВЦА В УРОДА - ВСЁ РАВНО, ЧТО ПОТЕРЯТЬ ВСЕ СВОИ ДЕНЬГИ.
  
  Вокруг уродца образовался круг.
   - Я отомщу, - Красавчик упал на траву.
  Катался.
  Рвал на себе волосы.
  До крови царапал лицо. - Злорадство не останется безнаказанным. - Красавчик щелкунчик пополз к дону космоподполковнику Фюнес.
  Но подоспел капитан Жульен.
  Он ударил по руке Красавчика.
  Острым каблуком ударил.
  Левая рука Красавчика щелкунчика сломалась.
  Красавчик щелкунчик визжал и пищал:
   - О, болотный орех!
  Прими на себя мой грех!
  Хи-хи-хи!
  Жухрай злодей.
  И тебе придет конец.
  За меня отомстят.
  Моя жена Марженка отомстит.
  "Он уже считает меня своей женой!" - я попятилась.
  Чтобы убежать.
  Но Красавчик щелкунчик заметил мой манёвр.
  Схватил за ногу.
   - Сир космоподполковник Фюнес, - Красавчик щелкунчик завопил. - Пусть урод.
  Временно урод.
  
   - КРАСОТА НЕ ВЕЧНА, А УРОДСТВО - ВЕЧНО!
  
  Кто-то выкрикнул.
   - Дон космоподполковник Фюнес, я беру в жены Марженку... - Красавчик ухватился за мои колготки.
  Тонкая ткань лопнула.
  Я снова оказалась голая.
  Ниже пояса.
  Голая.
  Но не беззащитная.
  Теперь при мне моё самомнение.
  Раздутое.
  Благодаря Мишель...
   - Господин космоподполковник Фюнес! - Мишель встала рядом со мной.
  Откуда только она выпрыгнула?
  Только что её не было здесь. - Красавчик щелкунчик не может быть мужем Марженки.
  В этом образе не может.
  Он уже не Красавчик щелкунчик.
  А - Уродец щелкунчик.
  Да и он ли это?
  Совсем другая внешность.
  А ты давал слово Красавчику щелкунчику.
   - Кадетка Мишель!
  Майне либен, - космоподполковник Фюнес благодушничал.
  Ещё бы!
  Он получил желаемое. - Но я же обещал!
  Кто-то должен стать мужем Марженки.
  
  ДЕВУШКА БЕЗ МУЖА - КАК БАТАРЕЯ БЕЗ ЗАРЯДКИ.
  
   - Синьор космоподполковник Фюнес! - Мишель отпустила меня.
  Сделала три шага к космоподполковнику Фюнес.
  Обняла его.
  И семь раз поцеловала.
  В щеку. - Я беру Марженку в жены.
  Всё по протоколу.
  Твоё обещание не зависло в воздухе.
  Марженку берут.
   - Что за бред! - Красавчик щелкунчик возопил.
  Нуууу, как красавчик...
  Уже не совсем.
  Очень.
  Сверх не совсем.
  Многие господа офицеры начали роптать.
  Те офицеры, которые посматривали на меня с вожделением.
  Они хотели меня себе. - Девушка не может взять в жены девушку!
   - Ещё как может! - Мишель выпятила грудь.
  Впечатляюще выпятила.
  
  ДЕВУШКА НЕ МОЖЕТ ДЕВУШКУ, А КАДЕТКА КАДЕТКУ МОЖЕТ.
  
   - Кадетка Мишель пошутила, - гер космоподполковник Фюнес кивнул. - Хорошая шутка!
   - Да, сэр космоподполковник Фюнес, - Мишель засмеялась. - Шутка удалась.
  И поэтому свадьба будет шутливая.
  Ведь мужчины могут переодеваться в женщин.
  И изображают из себя женщин.
  В театрах мужчины пляшут в женских платьях.
  Даже ты, дон космоподполковник Фюнес с господами офицерами шутливо плясали балет.
  Женский балет!
   - Было дело! - сир космоподполковник Фюнес причмокнул.
  Облизнулся. - Скажу вам, что женское платье намного удобнее, чем мужские панталоны.
  В платье ничто не сжимает естество.
  Всё болтается свободно.
  И дышит.
  Во как!
   - Гер космоподполковник Фюнес, - старший писать Брандмауэр что-то шептал на ухо начальнику нашего кадетского корпуса.
  Наверно, намекал, что сир космоподполковник Фюнес зашел далеко.
  Слишком далеко ушёл в своих суждениях.
  Так и новоприобретенного звания космоподполковника можно лишиться.
   - Достаточно! - гер космоподполковник Фюнес натянул маску суровости. - А теперь - пир!
  Ликуйте!
  
  ЛИКУЮТ ВСЕ!
  
  На меня и на Мишель перестали обращать внимания.
  Лишь хихикали.
  Слегка.
  
  ПИР ИНТЕРЕСНЕЕ, ЧЕМ ДВЕ ПОДРУЖКИ.
  
   - Мишель, - я ущипнула подружку за попку ущипнула.
  Так получилось.
  Хотела за бедро, а вышло - за попку. - Ты с ума сошла.
  С подобными предложениями.
  Какая...
  Какое...
  Что за глупость - взять меня в жены.
   - Понарошку же, - Мишель процедила сквозь зубки. - Никто нас не расписывал официально.
  Я только - тебя выручить.
  Если ты не согласна, Марженка.
  То жених тебя ждет! - Очень недоброжелательно сказала.
  И кивнула в сторону Красавчика щелкунчика.
   - Не очень он меня ждет, - я пробормотала.
  Сарказм пропитал мои губки.
  И язычок пропитал. - Красавчик щелкунчик нашёл утешение.
  Утешительницу нашел.
  Или - она его нашла.
  
  СЕРДЦЕ ДЕВУШКИ В ЖЕЛАЕМОМ ЖЕНИХЕ ВСЕГДА ВИДИТ КРАСАВЧИКА.
  
   - Гермиона? - Мишель прищурилась. - Почему-то я не удивлена.
  Она вертится вокруг Щелкунчика.
  Улыбается ему.
  Поглаживает по голове.
  По огромной бесформенной голове.
   - Я тоже не удивлена, - теперь уже не сарказм.
  А - досада. - Гермиона хотела стать моей подружкой.
  Предлагала дружбу.
   - Даааа?
  А йа? - Мишель закусила губку.
   - Я отказалась дружить с Гермионой.
  Временно отказалась. - Я всё же немного лукавила. - Теперь она мстит.
  Поэтому выбрала Щелкунчика.
   - А, по-моему она не просто так его выбрала.
  Он ей нравится.
  Даже в образе уродца.
   - Мишель!
  Ты нарочно так говоришь.
   - Почему нарочно?
   - Чтобы позлить меня.
   - Марженка?
   - Да, Мишель.
   - Тебя злит, что Гермиона ушла к Щелкунчику?
  А не к тебе?
   - Нет.
  Наоборот так лучше.
  Чтобы Гермионка не путалась под ногами.
  Под моими ногами.
  Но всё же!
  Какая она дрянь.
  
  ВСЁ НУЖНО ДЕЛАТЬ В ТАЙНЕ, А НЕ НАПОКАЗ.
  
   - Марженка!
   - Да Мишель.
   - Всё это меня унижает.
  Твоё отношение ко мне.
  Твой тон.
  Словно я тебе что-то должна.
   - Мишель, - я успела схватить её за руку.
  Мишель же вырывалась.
  Хотела уйти.
  Но я держала её крепко. - Йа.
  Я думала, что ты сбежала от меня.
  Поэтому и разозлилась.
  Ты исчезла внезапно.
  И Гермиона сразу подвернулась.
  А... - Я почувствовала, что сопротивление падает.
  Мишель уже не вырывалась. - Я тебе благодарна.
   - За что?
   - Благодарна за то, что ты подоспела вовремя.
  И остроумно отбила от меня Щелкунчика.
  Мне только мужа не хватало.
  Да уж!
   - А жены тебе не хватало? - Мишель улыбнулась.
  Улыбка натянутая.
   - Фи!
  Тоже мне жена! - Я расхохоталась.
  Пришло время хохотать. - Мы с тобой - подружки.
   - Да!
  Подружки! - Мишель подмигнула.
  Кажется, что она успокоилась.
  
  СПОКОЙСТВИЕ - ЗНАК ДРУЖБЫ.
  
   - Мишель?
   - Да, Марженка.
   - Мишель, - я придвинулась к Мишель.
  Прислонила губы к её уху.
  Чтобы нас не подслушали.
  Начала шептать. - А это ты?
   - Что я? - Мишель отвечала полушепотом.
   - Ты сделала из Красавца щелкунчика Уродца щелкунчика?
   - Кадетка Марженка, - губы Мишель почти не двигались. - Тебе только в косморазведке служить.
   - Признайся.
   - Да.
  Йа.
  Другого выхода не было.
   - Ты вылезла из люка?
  И ухватила Красавчика щелкунчика за ногу?
   - Угу.
  И вколола ему.
   - Вколола?
   - Да.
  Но есть и другое лекарство.
  Потом вколю обратное.
  И уродец снова станет прежним.
  Получит прежний вид.
  Мы же на лабораторных занятиях проходили курс маскировки.
   - Я проспала.
   - А я всё записывала.
  И запоминала.
   - Гермиона обрадуется, - я протянула, - когда Её уродец снова засияет Красотой.
   - Что-то ты много говоришь о Гермионе! - Мишель сдвинула брови.
  Брови у неё - замечательные.
  Выразительные брови.
  
  БРОВИ СКАЖУТ БОЛЬШЕ, ЧЕМ ЯЗЫК.
  
   - Смотрите!
  Смотрите! - Алехандра и Вильма показывали пальчиками.
  На меня и на Мишель. - Кадетка Марженка целует Мишель в ушко.
  Браво, молодоженки!
   - Глупые! - Я закричала. - Придумываете всё.
   - За слова отвечать придётся! - Мишель погрозила Алехандре и Вильме кулаком.
  Алехандра и Вильма захихикали.
   - Кадетки Марженка и Мишель, - к нам спешил капрал Оцеола.
  Даже лицо покраснело.
  И дышал тяжело. - Пойдемте со мной.
   - Куда?
  На пир?
   - На пир я сам хочу.
  А из-за вас придётся прийти позже.
  Когда оливье уже весь съедят.
  - Капрал Оцеола, - мы бежали за ним. - Что за срочность?
   - Я должен выдать вам занавеску.
   - Занавеску?
   - А что вы хотели?
  Отдельную квартиру?
  Как молодоженам?
   - Каким молодоженам?
   - Вы с доном космоподполковником Фюнес...
  Вы же теперь две жены.
   - Что за глупость.
  Это шутка.
  Шутка была.
   - Шутка, а я должен.
  
  КАЖДАЯ ШУТКА ИМЕЕТ СВОЁ ПРОДОЛЖЕНИЕ.
  
  Молодожены должны жить отдельно.
  Если нет жилища, то - за занавеской.
  В казарме.
  Отгородите себе угол!
   - Я не согласна! - Я завопила.
   - И я не согласна! - Мишель скрипела зубками. - У меня должно быть личное пространство.
  Нечего нас выделять.
  
  КОГО ОТДЕЛЯЮТ, ТОТ ВЫДЕЛЯЕТСЯ.
  
   - Угол у вас будет, - капрал Оцеола сказал.
  Как отрезал. - А сами делайте, что хотите.
   - Я останусь в своей казарме, - я решила.
   - И я.
   - Занавеска у нас бархатная.
  Из Императорского театра.
  Не запоганьте её! - Капрал Оцеола нас не слушал.
  
  ВЫШЕСТОЯЩЕМУ ПО ЗВАНИЮ НЕТ ДЕЛА ДО ПРОБЛЕМ НИЖЕСТОЯЩИХ.
  
   - Марженка?
   - Да, Мишель?
   - Смиримся.
  Сделаем вид, что согласны.
  
  ИНОГДА ЛУЧШЕ СОГЛАСИТЬСЯ, ЧЕМ ПОГИБНУТЬ В СПОРЕ.
  
   - Ага!
  Пусть у нас будет отдельный уголок.
  Так даже интереснее.
  Мы можем иногда там скрываться.
  И секретничать.
   - Марженка, - Мишель растянула губки в улыбке. - Ты изменилась.
  Ум твой стал острее.
   - А был тупой?
  Мой ум заострился?
   - Не любуйся собой.
  Наверняка, твоё остроумие - временное.
  Как болезнь.
  Пройдёт.
   - Сама ты пройдешь! - Настроение у меня поднялось.
  С Мишель легко общаться.
  Воздушно!
  Мы снова оказались на складе.
  
  СКЛАД - МЕСТО ВСТРЕЧИ
  
  Капрал Оцеола принес бархат.
  Быстро принес.
  Развернул.
  Полюбовался.
   - От сердца отрываю, - капрал вздохнул. - Матерьяльчик дорогой.
  Редкий бархат.
   - Зачем он тебе, дон капрал? - я жадно схватила бархат.
  Не передумал бы капрал. - Бархат - для девушек.
   - Бархат - для девушек, - капрал кивнул. - Но ведь девушкам его можно продать.
   - У нас денег нет, - Мишель быстро смекнула. - Девушкам деньги дают.
  Нам никто ещё не давал.
  
   - ЧТОБЫ ПОЛУЧИТЬ, НАДО ДАТЬ СНАЧАЛА.
  
   - Дон капрал, - я погрозила пальчиком. - Мы - кадетки.
   - Да, берите, - капрал Оцеола махнул рукой. - Я своих не предаю.
  Егоза! - гер капрал подмигнул мне. - Для занавески рулон большой.
  Ты ещё можешь сшить себе юбку.
   - Юбку? - У меня челюсть отвисла. - Из красного бархата?
  Это же не по Уставу.
   - По Уставу кадеток можно, - капрал разложил бархат на столе. - Режь.
  Шей.
  Пока шьешь, я расскажу о своей жизни.
   - Прямо сейчас, сир капрал Оцеола?
   - Шо прямо сейчас?
  Шить или рассказывать?
   - И то и другое.
  - Не думай, кадетка Марженка.
  Я тебя не поощряю.
  И не выделяю.
  У меня своя выгода есть.
  
   - КАКАЯ ЖЕ ВЫГОДА, ЕСЛИ ДЕВУШКА НАТЯГИВАЕТ КРАСНУЮ БАРХАТНУЮ ЮБКУ?
  
   - Кадетка Марженка! - Капрал Оцеола смерил меня взглядом.
  И - раз!
  Отрезал кусок бархата. - Если ты будешь щеголять в красной юбке.
  В бархатной...
  А ты будешь.
  Потому что не голой же тебе ходить.
  Господам офицерам и кадеткам может наскучить твоя голая задница.
  И неприкрытая передница.
   - Не наскучит, - Мишель ляпнула.
  Но мы сделали вид, что не услышали.
   - Спросят тебя, кадетка Марженка, почему ты в юбке.
  В красной.
  В бархатной.
  Ты ответишь - инициатива капрала Оцеола.
  Меня наградят.
  За инициативу наградят.
   - Марженка!
  Соглашайся! - Мишель ущипнула меня.
  За левую ягодицу ущипнула.
  И отскочила.
  Чтобы я не ответила.
  Не ответила щипком.
   - Соглашусь! - Я вздохнула.
  Притворно вздохнула.
  Потому что хотела красную юбку.
  Уже желала её.
  Красную.
  Бархатную.
  Я в ней буду - шикарная!
   - На всё вам пятнадцать минут, - гер капрал Оцеола включил тахионный будильник. - Нам ещё на пир успеть.
  Вот нитки.
  Вот иголки.
  Вот ножницы.
  А йа! - монсиньор капрал откинулся на мягких подушках.
  И начал без пояснения.
  
  
   РАССКАЗ КАПРАЛА ОЦЕОЛА.
  
  Жизнь моя началась, как у всех.
  Я родился.
  Где родился, там и пригодился.
  Может быть, нужно было родиться в другом месте.
  И в другое время.
  Но матушка не выбирала.
  Я рос смышлёным мальчиком.
  Не лучшим в округе.
  Но и не худшим.
  Однажды батюшка позвал меня:
   - Сын мой!
  Оцеола!
  Ты уже в летах.
  Годы у тебя солидные.
   - Отец!
  Мне только семь годиков.
  Исполнилось.
  Скоро в школу пойду учиться...
   - Не перебивай! - Отец отвесил мне пощечину.
  Потом - подзатыльник.
  Когда отец с будуна, то - злой. - Пора тебе работать.
  Не для школы я тебя рожал.
  Будешь за меня на комбайне.
  Картофелеуборочный комбайн.
  А я...
  Отдохну в теньке саксаула.
  И пинками погнал меня в комбайну.
  Пинки - школа жизни.
  
  БЕЗ ПИНКА НЕ УЗНАЕШЬ, КАК КОМБАЙН РАБОТАЕТ.
  
  Я по лесенке забрался в кабину.
  Привязал к ногам палки.
  Чтобы до педалей доставать.
  И поехал.
  Водитель я был неопытный.
  Никакой водитель.
  Первым, кто попался под комбайн, оказался не мистер Картошка.
  Оказался мой отец.
   - Папенька! - Я высунулся из кабины. - Ты живой? - И ахнул.
  Вопрос можно было не задавать.
  Потому что папенька уже состоял из разных частей.
  И все они были разбросаны по полю.
  Я ужаснулся.
  И...
  Выпал.
  Упал рядом с комбайном.
  Сгруппировался.
  Увернулся от резцов.
  Не попал под колеса.
  Но...
  Меня обрызгало хлорофосом.
  С ног до головы.
  На коже вздулись пузыри.
  Я побежал домой.
   - Матушка!
  Отца больше нет.
  А на мне пятна.
  Они есть.
  
  НЕ БЫВАЕТ ТАК, ЧТОБЫ СОВСЕМ НИЧЕГО НЕ БЫЛО.
  
   - Ах!
  Одни убытки с тобой, Оцеола, - маменька бросила меня в бочку.
  Бочка с дождевой водой. - Красивых все любят.
  А некрасивых... - Матушка полоскала меня.
  Как тряпку. - Девки тебя любить не будут.
  Теперь не возьмешь в жены принцессу.
   - Обидно! - Я зарыдал.
  Время прошло.
  Матушка не водила меня к лекарю.
  Показала только ветеринару.
  Из экономии.
  Ветеринар дон Педро только пожал плечами:
   - Функционировать может.
  А изуродованное лицо...
  Оно на мясной состав не влияет. - Как корову ощупал.
  На том и остановились.
  Я вырос.
  Стало мне восемнадцать.
  Пора бы жениться.
  Но девки меня стороной обходили.
  Были бы у меня деньги - другое дело.
  
  ЗА ДЕНЬГАМИ УРОДСТВА НЕ ВИДНО.
  
  Но денег не было.
  И я отправился записываться в армию.
  Нуууу, как отправился...
  Должен был отслужить два года.
   - Ну-ка, ну-ка! - Военфельдшер призвал меня. - Подведите ко мне новобранца.
   - Йа, - я предстал перед военфельдшером Кацманом.
   - Ой! - фельдшер завопил. - Как ты смеешь?!
  Призывник!
  Ты предстал передо мной во всём своём безобразии.
  Если бы у тебя не было ноги, я бы тебя призвал годным.
  Без ноги даже - бравее.
  Но...
  С изуродованным лицом.
  Тебя нельзя даже будет на парад выставить.
  Генеральша испугается.
  И генеральская дочка тоже.
  Испугается твоего лица.
  Лицо у тебя обезображено. - Военфельдшер топал в негодовании.
  Прикрыл лицо руками.
  Обеими руками прикрыл.
  
  
  ГЛАВА 1043
  
  И возопил:
   - Вон!
  Вон отсюда, противный Оцеола!
  И тотчас меня схватили за плечи.
  Плечи у меня широкие.
  И вытолкнули.
  Но военфельдшер не успокоился.
  Он распалился.
  Пылал от гнева.
  Военфельдшер решил, что его проверяли.
  И хотели навязать меня.
  Военфельдшер винил своих конкурентов.
  Военных фельдшеров из глубинки Империи.
   - Это не было предусмотрено!
  Оцеола не был предусмотрен! - Военфельдшер прыгнул к передатчику.
  И отослал голограмму.
  Чтобы меня не принимали в приличных домах.
  
  НЕТ ХУЖЕ ЧЕЛОВЕКА, ЧЕМ ВЗБЕШЕННЫЙ ФЕЛЬДШЕР.
  
  Я же отправился к гадалке.
  В это время у нас проходила ярмарка.
  Изнеженные горожане пресытились хорошими вещами.
  Дорогими продуктами из супермаркетов пресытились.
  И качественными шмотками.
  Поэтому все обожали ярмарки.
  Ведь известно, что на ярмарке можно купить только дрянь.
  Некачественное.
  Невкусное.
  Но за большие деньги.
  Я же имел другую цель.
   - Цыганка Аза, - я вошел в шатер. - Ты гадаешь на судьбу.
  Денег у меня нет.
  Но есть мешок топинамбура.
  Погадай на меня.
   - О, красавчик...
   - Йа...
  Я не красавчик.
  
   - МОЛОДЫЕ - ВСЕ КРАСИВЫЕ.
  
   - Ты меня успокоила, цыганка Аза.
   - Давай мешок.
  Свой мешок с топинамбуром.
  И ладонь давай. - Цыганка не теряла время зря.
  Ведь перед шатром стояла очередь.
  Очередь тех, кто не знает, как жить дальше. - Юноша!
  Быть тебе генералом.
  И генеральская дочка красавица станет твоей женой.
  
   - ЕСЛИ ЖЕНИТЬСЯ НА ГЕНЕРАЛЬСКОЙ ДОЧКЕ, ТО МОЖНО СТАТЬ ГЕНЕРАЛОМ.
  
  Я засмеялся.
   - Цыганка Аза.
  Только не пойдет за меня дочка генерала.
  Я не красивый.
  Лицом моё изуродовано.
  И денег у меня нет.
   - Несмотря на наружность, - цыганка Аза раскладывала карты, - тебя полюбит красавица.
  Генеральская дочка.
   - Полюбит, если только ей надо оправдать свою беременность, - я пошутил. - Беременность не от меня.
  А от какого-нибудь заезжего космокавалергарда.
   - Пошёл вон, - цыганка Аза закончила гадание. - Если бы мне были нужны шуточки, то я бы сходила в клуб комиков. - И вытолкнула меня из шатра.
   - Второй раз за день меня гонят в шею, - я стоял и озирался по сторонам. - Это ещё не рекорд.
  В прошлом году меня пятнадцать раз за день вытолкали из разных заведений.
   - Ээээ! - рядом со мной проблеяло. - Бееее.
   - Что за овца? - Я оглянулся.
  И был поражен.
  Затем - сражен.
  Рядом со мной стояло создание.
  Воздушное создание женского пола.
  Огромные глазища.
  А всё остальное - пропорциональное.
  Девушка одета в белое платьице.
  В волосах - алая роза.
  Платье на талии перехвачено пояском.
  И талия - узкая преузкая.
  Девушка смотрела на меня.
  И мемекала.
   - Что блеешь? - я не отличался вежливостью.
  
  НЕКРАСИВЫЕ ВЕЖЛИВЫМИ НЕ БЫВАЮТ.
  
   - Бееее...
   - Аааа!
  Понятно! - Я усмехнулся. - Увидела моё лицо.
  Моё обезображенное лицо.
  И испугалась.
  Так испугалась, что слова не можешь сказать.
  Позови своего папеньку.
  Он меня прогонит.
  Пинками.
  За то, что я посмел стоять рядом с тобой.
   - Па...
  Папеньку? - Девушка чуть не расплакалась. - Папеньку звать не буду.
  Он мне оплеух надает.
  Мой папенька очень суровый.
   - И тебе оплеух, - я развеселился. - Мой отец тоже меня наказывал.
  Давно это было.
  И...
  Под комбайн попал.
   - Ты?
   - Да.
  Я тоже под комбайн попал.
  Поэтому обезображен.
  Но мой отец раньше под комбайном оказался.
  
  КТО НЕ ХОТЕЛ, ТО И СЪЕЛ.
  
   - Бееее...
   - Опять блеешь?
   - Прости!
  Я от волнения.
  Ты настолько красивый...
   - Шо?
  Да ты издеваешься? - Я закричал. - Я не красивый.
  Я - урод.
   - Красивый!
  Очень! - Девушка даже разозлилась.
  Щечки покраснели. - Я красивее парней не видала.
  Красивее, чем ты.
  Поэтому волновалась.
  Боялась с тобой заговорить.
   - Подожди!
  Подожди-ка! - Я разволновался. - Я ходил к цыганке.
  К гадалке Азе ходил.
  Может быть, она наколдовала.
  И сделала меня прекрасным?
  Зеркало у тебя есть?
   - Ага! - девушка достала галофон. - Галозеркало.
   - Нет, - я взглянул на себя. - Я остался прежним уродцем.
   - Хватит! - её щечки покраснели.
  Глаза сверкали яростью. - Ещё раз скажешь, что ты уродец, я тогда тебя...
   - И что?
  Что ты?
  Что ты тогда меня?
   - Я тебя ущипну.
   - Ущипнешь, - мне стало всё безразлично. - Я понял.
  Дурацкий розыгрыш.
  Сейчас из кустов выскочат твои подружки.
  И дружки.
  И будете ржать, как меня развели.
   - Ты так думаешь? - На лбу девушки выступили капельки пота.
  И...
  Она поднялась на цыпочки.
  Росточек у неё не высокий.
  Поцеловала меня.
  В губы.
  Отодвинулась.
  Тяжело дышала.
   - Ты что?
  Сумасшедшая?
   - Теперь веришь, что это не подстава?
   - Ничего не понимаю, - я пробормотал. - В чём мулька?
  И подумал:
  "По крайней мере, меня поцеловала красавица.
  Будет, что вспомнить.
  А теперь пусть надо мной ржут".
   - Слушай.
  А кто для тебя уродцы?
  Если ты говоришь, что я не уродец?
  
  УРОДЫ БЫВАЮТ ОЧЕНЬ КРАСИВЫМИ.
  
   - Уродцы? - Девушка фыркнула. - Смотри.
  В друзья мне набивались. - Она открыла гала картинки.
   - В друзья?
  К тебе? - Я рассматривал "уродцев". - Они?
  Да они же - богачи!
  Фоткаются на фоне своих новеньких космояхт.
  И на фоне своих планет.
  При этом - каждый писанный красавец.
   - Да.
  Богачи. - Девушка дрожала.
  Придвинулась ко мне ближе. - Но мне нужен красавец.
  А не богач.
   - Понятно, - я протянул.
  И подумал:
  "Она - просто сумасшедшая.
  Как называется болезнь, когда всё с головы на ноги перевернулось?
  Или с ног на голову?
  Богатые красавцы ей кажутся уродцами.
  А уродец - красавцем".
  Поэтому я решил быть осторожным.
  Я не боялся, что она набросится.
  И покусает.
  Уже набросилась...
   - Для начала, - я тянул слова. - Как тебя зовут?
   - Ариэль!
   - Прекрасно, Ариэль.
  А я - Оцеола!
   - Оцеола! - Ариэль выдохнула с восторгом. - Замечательное имя.
  Лучшего и быть не может.
  А то всё были - Беньямины, Алехандро, де Лювьмонамур...
   - Ага.
  Мммм! - На этот раз я проблеял.
  Я уверился.
  Окончательно решил, что она - сумасшедшая.
  "Девушка придумала себя имя.
  Волшебное имя.
  И всякий принцев богатеньких придумала.
   Что же...
  
  ПРИДУМАННЫЙ МИР ЛУЧШЕ РЕАЛЬНОГО.
  
  Наверно, жизнь у неё тяжелая".
   - Ариэль?
   - Да, Оцеола?
   - Почему ты одна?
  На ярмарке?
  Здесь много мошенников.
  
  КРАСИВЫЕ ДЕВУШКИ ПРИВЛЕКАЮТ ЗЛОДЕЕВ.
  
   - Йа?
  Я - красивая?
   - Нууу, начинается, - я усмехнулся.
  Да.
  У неё все наоборот в сознании.
  Сейчас назовет себя уродиной. - Ты не красивая...
   - Я знаю, - Ариэль опустила головку.
   - Ты не красивая.
  Потому что ты - очень красивая.
   - Нет!
  Не может быть! - В её глазах полетели золотые звезды. - Папенька называет меня...
  Нет...
  Не уродкой называет.
  Но говорит, что я - рядовая.
  Рядовая девушка.
  Обыкновенная.
  И ничего особенного во мне нет.
   - Наверно, твой отец хотел сына.
  А родилась ты.
   - Откуда ты знаешь?
  Оцеола!
  Ты настолько умный!
   - Догадаться не трудно.
  Отец тебя воспитывает, как мальчишку?
  Заставляет лазить по деревьям?
   - И преодолевать полосу препятствий, - Ариэль засмеялась. - Дома я хожу в мужской форме.
  И тяжелых ботинках.
   - Но сейчас ты в туфельках.
  И в милом платьице.
   - У подружки одолжила.
   - Ага!
  Тяжело тебе.
   - Поэтому я сбежала на ярмарку.
  Оцеола?
   - Да, Ариэль.
   - Если тебе не трудно...
  Если ты не занят...
   - Не тяни.
   - Покажи мне ярмарку.
  Я никогда не была на ярмарках. - Взяла меня за руку.
  Меня?!!
  "Ариэль...
  Или, как там её настоящее имя...
  Никогда не была на ярмарках.
  Родители денег не давали.
  И не пускали.
  Вот поэтому первый попавшийся уродец ей показался красавцем.
  Наверно, мужских особей никогда не видела.
  Только в галосериалах...
  Кроме своего отца".
  
  КОГО ПЕРВОГО УВИДЕЛА, ТОГО И ПОЛЮБИЛА.
  
  И...
  Мы отправились гулять.
  По ярмарке.
   - В этой лавке - жулики, - я рассказывал.
  С упоением.
  Голова кружилась.
  Слегка.
  Ариэль...
  Она - ароматная.
  От неё исходил одуряющий аромат... девушки.
   - А в этой лавке...
  Тоже жулики.
  Обвешивают.
  Чай подают спитой.
  Везде на ярмарке жулики!
   - Как интересно! - Ариэль восхищалась.
  Искренне восхищалась.
   - А здесь неплохую шаурму продают.
  Правда шаурмянщик Биджойский - жулик...
   - Как и все, - Ариэль засмеялась.
  Смех её звонкий.
  Словно серебряная роса.
  Роса не звенит.
  Но выглядит, как будто звенит...
  Я скосил глаза на Ариэль.
  Она смотрела на шаурму.
  Судорожно сглотнула.
   - Ты проголодалась?
   - Нет, нет, - Ариэль, словно испугалась. - Я сыта.
  Есть не хочу.
   - Вижу, что ты голодная.
   - Ну, разве, что немножко.
  Но...
  У меня денег нет.
  "Я другого бы и не подумал.
  Откуда у неё деньги?"
  
  У КРАСИВЫХ ДЕНЕГ НЕ БЫВАЕТ.
  
   - Деньгами и я не богат...
   - А они принимают в кредит?
   - В кредит? - я не понял. - Кто?
   - Шаурмянщик даст шаурму в кредит?
  Я потом перешлю ему деньги.
   - На ярмарке?
  В кредит?
  "Она точно...
  Неправильная.
  Ничего не знает".
  
  ЯРМАРКА - НЕ БАНК, В КРЕДИТ ШАУРМУ НЕ ДАЮТ.
  
   - У меня есть деньги, - я вытащил из кармана мелочь.
  Ничего, кроме мелочи у меня не бывало. - Был мешок топинамбура.
  Можно было бы топинамбур обменять.
  На шаурму.
  Но его уже нет.
  Цыганке Азе отдал. - Я пересчитал медяки. - На шаурму хватит.
  На одну.
  В простом лаваше.
  Не в сырном.
  Будешь в простом лаваше?
  Я тебе куплю.
   - Ага! - Ариэль обрадовалась. - Только с одним условием.
  Мы будем есть вместе.
  Напополам.
   - Как скажешь! - Я пожал плечами.
  Не понимал, что происходит.
  "А что?
  Женюсь.
  Возьму в жены Ариэль.
  Жизнь и наладится".
  Я расправил плечи:
   - Эй, шаурмянщик!
  Биджойский.
  Дай шаурму.
  Одну.
  
  ЕСЛИ ШАУРМА, ТО - ОДНА.
  
  Я высыпал монетки на прилавок.
  Биджойский смахнул их в ящик.
  Небрежно.
  Словно говорил - Я не мелочный.
  Знаю я его.
  Всё взглядом он пересчитал...
   - В сырном лаваше?
   - В простом.
  Что толку от сырного?
  Только одно название.
  Нет в нём сыра.
  А цену больше берешь. - Я прикусил язык.
  "Зря я так сказал.
  Ариэль подумает, что я - мелочный".
  Но Ариэль рассматривала всё.
  С любопытством.
   - Эй, Биджойский, - я поцокал языком. - Я всё вижу.
  Больше мяса клади.
  Баранину.
  А то вместо неё пихаешь капусту.
  А потом соусом всё зальёшь.
  И никто уже не поймет, что мяса мало.
  
  НА МЯСЕ БОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ ПОДНИМАЮТ.
  
   - Я своих клиентов не обманываю, - Биджойский сделал вид, что обижен.
  Даже губы надул.
  Губы у него большие.
  Мясистые губы.
  Но шаурмянщик дулся не долго.
  Он глаз не сводил с Ариэль.
  Мне стало тоскливо.
  И...
  Началось.
   - Ах, какая красавица, - шаурмянщик Биджойский причмокнул.
  Втянул носом воздух.
  Нос у Биджойского большой.
  Мясистый нос.
  И губы большие.
  Тоже мясистые.
  Они - губы.
  Биджойский сложил пальцы щепоткой.
  Поцеловал их. - Ох!
  Какая красавица.
  Слышь...
  Ты ко мне приходи.
  Потом.
  Я тебе дам шаурмы.
  Много.
  Сколько съешь. - И подмигнул.
  Я напрягся.
  "А что я сделаю?
  Шаурмянщик не оскорбляет же Ариэль.
  Наоборот.
  Делает комплимент.
  Подарок предложил.
  Шаурму.
  Много.
  Но потом.
  Когда меня не будет рядом.
  Рядом с Ариэль.
  Даже благородно поступил.
  Мог бы сразу сказать ей - "Пойдем, в подсобку.
  Я тебе шаурму скатаю.
  Огромную..."
  Мне вмешиваться - глупо.
  Кто я?
  И кто он?
  Он - красавец!
  Женщинам нравится.
  Очень.
  Женщинам, которым за сорок.
  Далеко за сорок".
  
  ЛЮБОВЬ ПРЯМО ПРОПОРЦИОНАЛЬНА ВОЗРАСТУ.
  
  Но...
  Ариэль даже не посмотрела на Биджойского.
  Глазом не повела.
  Наверно, не слышала.
  Или слышала?
  "Вдруг, она услышала?
  Обрадовалась.
  И поняла.
  А потом придет к Биджойскому.
  Втихаря придет.
  За шаурмой.
  И за любовью..."
  Наконец, Биджойский доделал шаурму.
  Протянул Ариэль:
   - Кушай, красавица.
  Для тебя делал.
   - Благодарю, - Ариэль ответила.
  Голосок бесцветный.
  Я возрадовался.
  
  ЧЕМ ХУЖЕ ДРУГОМУ, ТЕМ ХУЖЕ ДРУГОМУ.
  
  Мы отошли в тень платана.
   - Немного грязно, - я ногой отшвырнул пакет с мусором.
  Он ударился в спящего бомжа.
  Я вжал голову в плечи
  Не хватало ещё разборки с бомжами.
  Но бомж даже не пошевельнулся.
  Наверно, он мертвый...
   - Тебе половина, - Ариэль наслаждалась.
  Кажется, наслаждалась. - И мне половина. - Разорвала шаурму.
  Половину протянула мне.
  И тут же откусила от своей. - Вкуууусно!
   - Это потому, что ты голодная.
   - Неа.
  Просто вкусно.
  Дома у нас щи да каша.
  Каждый день.
  Утром.
  Днем.
  И вечером.
   - Даже утром щи?
   - Ага.
  Только не в тарелке.
  А в стакане.
  Щи в стакане как бы заменяют чай.
  И кофе заменяют.
  И компот.
   - Мда, - я тоже ел шаурму. - Биджойский - жулик.
  Мало баранины положил.
  Хотя я за ним следил.
   - Может быть, даже - к лучшему.
  Когда мало мяса.
  Если бы мяса было больше, то и вкус был бы другой.
  Менее вкусный вкус...
  
  ИЗЛИШЕСТВА ВРЕДЯТ.
  
   - Ну да, ну да, - я заметил, что и помидорчик в шаурме мятый.
  Не свежий помидорчик.
  Тухловатый.
  Но промолчал.
   - Ого! - раздалось веселое.
  Нагло веселое. - Оцеола при деньгах!
  Шаурму трескает. - И хохот.
  Тройной хохот.
  Я поднял глаза.
  И замерз.
  Сердце замерзло в груди.
  "Вот, всё и закончилось.
  Драхман, Винсент и Карачели.
  Красавчики нашего городка.
  Любимцы девушек.
  Наглые.
  Беспринципные.
  Все им должны.
  Нуууу, как должны.
  Это они так считают.
  Дальнейшее развитие действия не в мою пользу.
  Сейчас прицепятся к Ариэль.
  Может быть, сделать вид, что...
  Бесполезно.
   Ариэль - красивая девушка.
  Очень заметная.
  Особенно на ярмарке.
  Здесь девушки обычно с мешками.
  И в поношенных халатах.
  Я заступлюсь за Ариэль.
  Но...
  Против Драхмана, Винсента и Карачели у меня шансов нет.
  Они - качаются на фитнесе.
  Мускулистые.
  
  КОМУ - ВСЁ, КОМУ - НИЧЕГО.
  
  А у меня на фитнес нет денег.
  И на всё остальное нет денег.
  А у них есть.
  Ещё одна причина, по которой к ним тянутся девушки.
  У Драхмана отец - пожарник.
  У Винсента - кладовщик.
  Отец Карачели - барыга.
  Все - уважаемые в нашем городе.
  И при деньгах.
  Значит, я продержусь несколько секунд.
  Затем меня повалят.
  Попинают.
  Когда приду в сознание, то Ариэль уже рядом не будет.
  
  МОЖНО ЛЮБИТЬ УРОДЦА, НО ПОВЕРЖЕННОГО НИКТО НЕ ЛЮБИТ.
  
   - Шаурмой разжился, Оцеола? - Винсент выхватил у меня остатки шаурмы.
  А там ещё кусочек баранины остался.
  К которому я прицелился... - Где деньги взял?
  Украл? - И бросил шаурму на землю.
  Карачели отвесил мне оплеуху.
  Я сжал зубы.
   - Не трогайте Оцеолу, - Ариэль вмешалась.
  Лучше бы молчала.
  В сторонке.
  Тогда эти не подумали бы, что она со мной.
   - Не трогайте Оцеолу? - Глаза Драхмана полезли на лоб.
  Винсент и Карачели раскрыли рты. - Кто говорит?
   - Йа говорю, - Ариэль невозмутимо доедала шаурму.
   - А ты, хто, красотка? - Драхман обнял Ариэль.
  Почти повис на ней. - Евойная троюродная сестричка?
   - Неа, - Винсент и Карачели заржали.
  Переглянулись. - Оцеола - уродец.
  А эта - красотка.
   - Руки убери, - Ариэль зашипела.
  Но на Драхмана её шипение не произвело впечатления
  Очень.
  Очень не произвело.
   - Не дергайся, рыбка, - Драхман поцеловал Ариэль в шею. - Пойдем с нами.
  Тебе понравится.
  Ещё умолять будешь, чтобы мы тебя приняли в свою компанию.
  
  СНАЧАЛА - В ОТКАЗ, А ПОТОМ ЕЩЁ РАЗ.
  
   - Драхман, - я сдвинулся с места.
  Хотя и не разморозился. - Тебе же сказали - руки убери.
  И... - более миролюбиво. - Хотите со мной поговорить?
  Пожалуйста...
  А её не трогайте.
   - Да ты что, - передо мной встал Карачели. - Выпятил грудь.
  Заиграл мускулами.
  Впечатляет.
  Впечатлил. - Оцеола?
  Ты точки попутал?
  Твоё место, знаешь, где?
  
  
  ГЛАВА 1044
  
   - Йа... - Я хотел ответить.
  Но Карачели не любил долгие разговоры.
  Был он смугловат.
  Черноволос.
  Из приграничных отдаленных Галактик.
  Наша префектура Галактик находится далеко.
  От центра.
  А уж префектура Галактик, откуда семья Карачели прилетела - совсем далеко.
  А там все быстрые...
  Карачели ударил коротко.
  
  ПОСТАВЛЕННЫЙ УДАР СТОИТ ТРЁХ НЕ ПОСТАВЛЕННЫХ.
  
  Но чётко ударил.
  С левой.
  В челюсть.
  Профессионально.
  Я подлетел.
  Упал на задницу.
  Тряс головой.
  Хорошо, что хоть не вырубился.
  А что хорошего?
   - Моего парня не трогайте, - Ариэль доела шаурму.
  Невозмутимо. - Хотя...
  Что я говорю?
  Уже тронули.
   - Твоего парня? - Винсент, Карачели и Драхман сначала не поняли.
  Смотрели на Ариэль.
  С недоверием.
   - Да.
  Моего парня, - Ариэль кивнула.
   - Но, зачем?
  Зачем тебе это чмо? - И заржали.
  Карачели добавил ногой.
  Мне по голове.
  Я поймал его ногу.
  Укусил.
   - Ну, Оцеола.
  Прощайся.
  С зубами прощайся.
  И с мозгами. - Карачели занёс кулак.
  Медленно.
  С расчетом.
  С мстительной решимостью.
  Кому мстил?
  Мне?
  За что?
  За то, что он сам начал?
  
  КТО НАЧИНАЕТ, ТОТ НЕ КОНЧАЕТ.
  
  А дальше...
  Как в галосериале.
  Ариэль...
  Она...
  Спокойно вытерла руку о футболку Драхмана.
  Руку - после шаурмы.
  Глаза Драхмана налились кровью.
  Сначала - по воле Драхмана.
  Налились.
  А потом по воле - Ариэль.
  Она коротко ткнула пальцами ему в глаза.
  Сильно.
  Точно.
  Выверено ткнула.
  Затем - локтем в горло.
  Всё в долю секунды.
  Карачели - хитрый лис.
  В драках сто собак съел.
  Почувствовал что-то.
  Необычное учуял.
  Начал поворачиваться.
  Но Ариэль была быстрее.
  Раскрытой ладонью ударила Карачели в затылок.
  Хлестко.
  Карачели не отлетел.
  Слишком большая у него масса.
  Масса мускулов.
  Но из глаз его выплеснуло.
  От импульса.
  Карачели икнул.
  И...
  Потерял интерес ко мне.
  Ко всем потерял интерес.
  Кроме себя.
  
  КОГДА БЬЮТ, ТО ДУМАЙ О СЕБЕ.
  
  Винсент среагировал молниеносно.
  Попытался схватить Ариэль за шею.
  Но Ариэль увернулась.
  И тогда.
  Я увидел то, что никогда не видел.
  Во всех смыслах.
  Ариэль подняла ногу.
  На шпагате.
  И...
  С силой опустила пятку.
  На лицо Винсента опустила.
  Брызнуло.
  Красное.
  Винсент завопил.
  Закрыл лицо руками.
  Но самое главное.
  Главное для меня...
  И для зевак.
  Когда Ариэль подняла ногу, то платье задралось.
  Белое платьице.
  И я увидел...
  Аккуратную попку.
  И...
  А затем.
  Когда Ариэль крутанулась.
  На одной ноге крутанулась...
  Я увидел полоску волосиков.
  На её лобке.
  "У Ариэль нет нижнего белья, - я тряс головой. - Разумеется.
  Родители же не потратятся на нижнее белье для неё..."
  
  ЗАЧЕМ ДЕВУШКЕ ТРУСИКИ, ЕСЛИ ОНА ИХ ВСЁ РАВНО СНИМАЕТ?
  
  Мой взгляд скрестился со взглядом Ариэль.
  И я понял...
  Как бы прочитал в её глазах.
  "Она нарочно.
  Нарочно повернулась.
  Показывала себя.
  Чтобы я оценил...
  Да уж.
  Я оценил.
  Это было сильнее, чем удар ногой в голову".
  Ариэль прочитала в моих глазах.
  Улыбнулась.
  И...
  Замедленное в мире превратилось в сумасшедший бег.
   - Бежим, - Ариэль наклонилась.
  Взяла меня за руку. - Постарайся, Оцеола.
  Космополиция нам ни к чему.
   - Ещё бы, - я поднялся.
  Как мог.
  Помог мне большой опыт.
  Опыт быть побитым. - Нас ещё и обвинят.
  Что мы первые начали.
  У нас...
  
  ПОБЕДИТЕЛЕЙ СУДЯТ.
  
  Мы понеслись.
  Нам уступали дорогу.
  Расступались перед нами.
  Многие видели драку.
  И на ярмарке правило - если кто бежит, то пропусти.
   - Ко мне, - я протискивался между двух хозблоков.
  Бетонных. - Пересидим.
  Потом домой пойдешь.
   - Не застрянем?
   - Ты - нет.
  Я, тоже не должен, - мы проползли под трубой. - Я здесь всё изучил.
   - Часто приходилось убегать? - В голосе Ариэль боль.
   - Очень.
  Часто.
  А ты...
  Ты карате знаешь?
   - Самооборона без оружия.
  Отец научил, - Ариэль усмехнулась.
  Кривая усмешка.
   - Я бы их сам.
  Раскидал.
   - Не сомневаюсь, - в голосе Ариэль нет усмешки.
  Даже тени нет.
  И я пожалел.
  Пожалел, что похвастался.
   - Здесь - огородами.
  Наша ферма уже.
  Если что, то скажем, что мы турнепс пропалывали.
  И ни на какой ярмарке не были.
   - Конечно! - Ариэль развеселилась.
  Её щечки горели.
  Дыхание сбивалось.
  Мы же быстро бежали. - А какой он, турнепс? - И рассмеялась.
   - Турнепс?
  Нуууу.
  Он на меня похож.
  Немножко. - Я забежал в сарай. - Всё.
  Мы дома!
  
  ДОМА - КОГДА НАДЕЖНО.
  
   - Кто это мы? - С горы сена спустилась моя сестра.
  Зевнула.
  В волосах солома.
   - Клеопатра, - я произнес с досадой.
  "Не могла сестричка спать в другом месте?
  И что за вид?
  В одной рубашечке.
  Короткой.
  Сено же колется". - Знакомься.
  Это...
   - Я Ариэль!
  Девушка Оцеолы.
   - Девушка Оцеолы? - Клеопатра тряхнула головой.
  Удивилась не меньше, чем те...
  Ещё бы.
  Друзей у меня не было.
  Подруг - тем более.
   - Да, я - подруга Оцеолы, - Ариэль прижалась ко мне.
  Зачем?
  Почему она это делает? - Если Оцеола не возражает. - В голосе прозвучали нотки неуверенности.
  Я подумал:
  "Она, что?
  Снова считает, что недостойна быть со мной?"
   - Не возражает.
  Оцеола не возражает.
   - Ура! - Ариэль поцеловала меня в ушко.
   - А поколотили Оцеолу кто? - Клеопатра вжала кулачки в бока. - Его друзья?
  Лучшие друзья? - Ирония.
  Горькая ирония.
   - Оцеоле не нужны друзья, - Ариэль смотрела мне в глаза. - Ведь у Оцеолы теперь есть я.
  Правда, Оцеола? - Голосок её дрогнул.
  Она боялась.
  Боялась, что я откажусь.
  Откажусь от неё.
  Мда.
  Бедненькая.
  Видно, дома её хорошо сломали.
  Она согласна быть с любым.
  Лишь бы не дома.
  Или не с любым?
  Ведь Биджойского отвергла.
  И Драхмана с дружками тоже.
  
  ЕСЛИ БЬЁТ СВОИХ - ТО, ЗНАЧИТ, ЛЮБИТ, А ЧУЖИХ БЬЕТ - НЕ ЛЮБИТ.
  
   - Ариэль избила Винсента, Карачели и Драхмана, - я пролепетал.
  А что скрывать?
  Я считал, что подло - не похвалить Ариэль. - За меня заступилась.
   - Даже так? - Клеопатра округлила глазища.
   - Поэтому нам надо спрятаться, - Ариэль ответила жизнерадостно.
  Словно в школе на уроке. - На время.
   - Здесь посидите, - Клеопатра кивнула. - Я прослежу.
  Никого не пущу.
  В сене спрячьтесь.
  Я вам молочка принесу.
  Все равно, корову надо доить.
   - Клео, - я почесал затылок. - Не найдется ли у тебя...
  Трусиков.
   - Тебе? - И засмеялась.
   - Для Ариэль.
  А то у неё нет.
   - Нет трусиков? - Клеопатра подошла к Ариэль.
  Задрала платьице.
  Хорошими манерами мы не отличаемся.
  Ведь живем на ферме. - Действительно, нет.
  Оцеола?
   - Да, Клео.
   - А ты, откуда знаешь?
  Знаешь, что у Ариэль нет трусиков? - Взгляд, полный подозрения.
  Никак Клеопатра не могла принять, что Ариэль со мной.
  Да и я сам пока не мог принять.
   - Я.
  Йа увидел.
  Случайно.
  Когда Ариэль дралась.
  Вернее побила моих обидчиков.
  Ногу подняла выше головы.
  Платьице задралось.
  И йа...
  Случайно заметил.
  Не хотел.
  Честное слово.
   - Не хотел.
  Случайно. - Клео передразнила. - Все вы, мужики, одинаковые.
  Всё у вас случайно.
  И по нехотению.
   - А ты, откуда знаешь? - пришла моя очередь.
  Мне было приятно, что сестра причислила меня к мужикам.
  Ко всем!
  
  МУЖИК - НЕ РУГАТЕЛЬСТВО, МУЖИК - ПОХВАЛА.
  
   - Галосериалы смотрела.
  В сериалах все мужики одинаковые, - сестра отвечала мне.
  А сама глядела на Ариэль. - Подружка...
  У тебя аккуратная стрижка.
  Там.
  Сама?
   - Йа хотела елочку выбрить, - Ариэль отвечала без стеснения.
  Что с неё взять?
  Простушка.
  В хорошем смысле слова... - Но получилась дорожка.
   - Угу, - Клеопатра кивнула. - Всё.
  Пойду, проверю.
  Какой вы шум подняли.
   - Ты обещала молочка принести, - я сказал ей в след.
   - Я передумала, - сестра даже не оглянулась на меня.
   - Клео?
   - Ну, что ещё?
  Оцеола? - сестра вернулась.
  Подошла ко мне.
  Ариэль наблюдала за нами.
  С любопытством.
   - Йа...
  Насчет трусиков.
  Для Ариэль.
   - Ага!
  Ну да, ну да, - улыбнулась Ариэль. - Подружка.
  Тебе нужны трусики?
  Действительно.
   - Спасибо.
  Неа.
   - Оцеола?
  Слышал? - сестра постучала кулачком мне по лбу. - Ты тааааакой тупой. - И ушла.
  
  НЕДОСКАЗАННОСТЬ УБИВАЕТ.
  
   - Ариэль?
   - Да, Оцеола?
   - Нам нужно...
  Спрячемся в сене.
  На время.
   - Конечно, Оцеола!
  Как скажешь!
  Ты же умница у меня!
  "Она сказала, что я у неё.
  И, что я умница!" - я отвернулся.
  Во мне начали расти чувства.
  Новые.
  Каких раньше не было.
   - Ариэль.
  А потом мы улетим.
  У нас есть старенький космокатер.
  Мы сбежим с планеты.
  И папаши Драхмана, Винсента и Карачели нас не достанут.
  А папаши очень влиятельные.
   - Разумеется, мой Оцеола.
  Как скажешь, так и будет.
   - В сено?
   - В сено! - Ариэль нырнула в сено. - Ой!
  Колется.
  
  ВСЁ НУЖНОЕ - КОЛЕТСЯ.
  
   - Так просто нельзя.
  В сено, - я развернул мешок.
  Для картошки. - Завернись в мешок.
  Он чистый.
  Почти.
  И мешок отобьёт твой запах, Ариэль.
   - Мой запах? - Ариэль быстро-быстро моргала. - Что не так с моим запахом?
  Тебе не нравится, как я пахну?
   - Нравится.
  Очень! - Я ляпнул.
   - Правда? - Глаза Ариэль засияли. - Почему же нужно, чтобы мешок отбил мой запах?
   - Собаки.
  Если нас станут искать с собаками.
  Мешок скроет твой запах.
  И мой.
   - Ты тоже полезешь в мешок?
  Оцеола?
  В этот мешок?
  Со мной? - Ариэль улыбалась.
   - Нет.
  Для меня - другой мешок. - Я показал мешок.
  Более грязный. - У тебя мешок чище. - Пусть оценит.
   - Так необычно!
   - Сейчас выроем в сене нору, - я разгребал сено.
  Затем залезем в мешки.
  И накроемся сеном.
  Никто нас не увидит.
  И не найдет.
   - Удивительно!
  Потрясающе! - Ариэль помогала мне разгребать сено. - Так увлекательно!
  Никогда бы не подумала. - И вскрикнула. - Ой!
  Кто там?
  
  НЕОБЫЧНОЕ ПУГАЕТ.
  
   - Кто там? - Я заглянул через плечо Ариэль. - Хм.
  Это - Каисса.
  Спит.
  Подружка моей сестры.
  Они дружат с детства.
   - Каисса?
  Но она же голая.
   - Угу!
  И подумал:
  "Никогда не видел прелестей девушки.
  Голой девушки.
  А сегодня целых два раза.
  Ариэль - раз.
  И Каисса - два.
  И это ещё не вечер.
  Клеопатра - не считается.
  Её наготу за наготу я не считаю.
  Сестра всё же..."
   - Да, Ариэль.
  Каисса голая.
   - Но сено же колется.
  - Каисса привычная.
  Она всю жизнь спит в хлеву.
  С коровами.
  На сене спит.
  И в сене спит.
  Родители её в дом не пускают.
  Вот она и привыкла.
   - Ужас!
  Мы её разбудим?
   - Зачем?
  Пусть спит.
  Они с Клеопатрой до утра болтают.
  Подружки же.
  Дурачатся.
  А потом спят до полудня.
   - Йа.
  Я всё слышу! - Каисса открыла глазки. - У нас гости!
   - Вообще-то, это моя ферма, - я пробурчал. - Ты у нас в гостях.
  
  В ГОСТЯХ ЛУЧШЕ, ЧЕМ ДОМА.
  
   - Оцеола!
  Ты противный.
  И негостеприимный. - Каисса не обижалась на меня.
   - Спи, Каисса.
  Мы в другом месте выроем в сене нору.
  Для себя.
   - Мы прячемся! - Ариэль добавила с гордостью.
   - Прячетесь? - Каисса присела в сене. - Круто!
  Поздравляю!
   - Ты даже не спрашиваешь, от кого?
  И зачем?
   - Не спрашиваю.
  Мы всегда прячемся.
  От всех.
  Потому что мы - низший класс!
   - Каисса!
  Ты бы оделась.
  А то только болтаешь.
  О политике.
   - Оцеола!
  Отстань! - Каисса засмеялась.
  Она знала меня столько же времени, как и мою сестру. - Дай поговорить с твоей подружкой.
   - Она... - я икнул.
  По привычке хотел сказать, что Ариэль не моя подружка...
  Не совсем подружка.
  Но вовремя заткнулся.
   - Я - Ариэль, - Ариэль высунула язычок от усердия. - А ты - как я поняла - Каисса.
   - Ага!
   - Каисса!
  Оденься! - я пробурчал.
   - Он у тебя всегда ворчит? - Каисса не обращала на меня внимания.
  Смотрела только на Ариэль.
  И снова...
  "Каисса сказала - у тебя.
  Что ответит Ариэль?"
  Я даже вспотел.
  От волнения.
  Дрожал.
   - Нет!
  Оцеола...
  Хороший.
  Веселый.
  Добрый.
  А сейчас ворчит.
  Потому что переживает.
  Волнуется за меня.
   - Ого!
  Повезло тебе, Ариэль!
  Я бы никогда не подумала, что Оцеола может волноваться за кого-то.
  И переживать.
  
  ПЕРЕЖИВАТЬ ЗА ДРУГИХ - ВЫСШЕЕ ЧУВСТВО МИЛОСЕРДИЯ.
  
   - Да ты что! - Ариэль всплеснула руками. - Оцеола за меня заступился.
  Перед тремя хулиганами.
  В драку полез.
  А бандиты - качки.
  Оцеола меня защищал.
   - Три хулигана? - Каисса распахнула глазища.
  Я старался смотреть на её лицо.
  Но взгляд спускался ниже... - Кто они?
  Я всех хулиганов знаю.
   - Винсент, Карачели и Драхман, - я запищал.
  Голос почему-то сорвался.
   - Ничо се!
  Номерные мальчики.
  И? - Каисса даже икнула от волнения. - Не может быть.
  Оцеола всегда убегает.
  Так сложилось.
  Его часто бьют.
  Над ним издеваются...
   - Каисса!
  Замолчи.
   - Оцеола!
  Это правда же! - Каисса не замолкнет. - Убегал.
  А за тебя, Ариэль, заступился.
  Хотя знал, что его убьют.
  Это что-то...
  Наверно, наш Оцеола влюбился.
  Влюбился в тебя.
   - Каисса... - я простонал.
  
  ЛЮБОВЬ - КАК ДВЕРЬ - ТУДА И ОБРАТНО.
  
   - Влюбился?
  В меня? - Щечки Ариэль вспыхнули. - Это невозможно.
  Оцеола?
  Это...
  Правда?
   - Что-то вы погнали лошадей, девушки, - я сказал, как можно беспечней. - Речь не обо мне.
   - О тебе! - Каисса не унималась. - И что же было дальше?
  В драке?
   - Оцеола всех победил.
  Победил троих! - Ариэль с гордостью посмотрела на меня.
  Словно - да.
  Будто бы я их побил.
  Винсента, Карачели и Драхмана.
   - В это я не поверю! - Каисса стукнула кулачком по коленке. - Никогда.
  Чудес не бывает.
  Эти парни - качки!
  А Оцеола - так себе.
   - У Оцеолы широкие плечи, - Ариэль снова меня восхваляла.
   - Ариэль меня выгораживает.
  Она.
  Она, а не я.
  Ариэль быстро с ними расправилась.
  Всех отправила в нокаут.
  С тяжелыми травмами.
   - Ты? - Каисса пристально посмотрела на Ариэль. - А в это я могу поверить.
  Какая-то ты необычная, Ариэль.
  Не как все.
  Не наша.
  
  
  ГЛАВА 1045
  
   - Ты ещё скажи, что Ариэль - жухрайская шпионка! - Я усмехнулся.
  Но Каисса не смеялась.
  И я вздрогнул.
  "А, вдруг?
  Вдруг, я угадал.
  Ариэль - шпионка?
  Жухрайская?
  Тогда всё становится понятным.
  Она хочет внедриться.
  Законспирироваться хочет.
  Всё сходится.
  
  КОГДА ВСЁ ПОНЯТНО, ТО СТАНОВИТСЯ ГРУСТНО.
  
  Выбрала самого неприглядного.
  Охмурила с первого взгляда.
  Потому что я не избалован.
  Вниманием девушек не избалован.
  Я сразу и повелся.
  А она - как матёрая шпионка - всё рассчитала.
  И уже добилась своего.
  Я готов её спрятать.
  Потом она перережет всю мою семью.
  Меня, Клеопатру и матушку нашу.
  И Каиссу зарежет.
  А сама будет жить под видом фермерши.
  И?
  Что дальше?
  Я должен сообщить в космополицию?
  Ариэль поймают.
  Отвезут в Тайную Канцелярию?
  И оттуда она уже не вернется.
  Даже, если не была жухрайской шпионкой.
  И я ошибся.
  А я?
  Я продолжу жить, как прежде?
  Один?
  И буду обходить стороной кучки парней и девушек?
  Чтобы меня не побили?
  И не смеялись надо мной?"
  Во мне закипело.
  Или - закипела злость.
  На себя.
  Не на Ариэль.
  
  САМ ВСЕГДА ВИНОВАТ.
  
   - Вы ещё не спрятались? - Клеопатра влетела.
  Как на крыльях.
  И понеслось.
  Потому что моя сестра - ураган.
  Все - по сравнению с ней - легкий ветерок. - Каисса?
  Почему ты голая?
  Видишь, как на тебя Оцеола пялится?
  Совсем обнаглел.
  Его девушка рядом.
  И она скучает.
  А он на моих подруг глаза таращит.
  Оцеола?
  Ты разошелся.
  Возомнил себя Императором. - И, не давая ни кому слова, продолжала. - Можете не лезть в сено.
  Я имею в виду тебя, Оцеола.
  И тебя, Ариэль.
  Никто вас не ищет.
  О той драке только говорят.
  Но официально не объявлено.
  Думаю, что отцы Винсента, Драхмана и Карачели решили не подавать заявление.
  В космополицию не обратятся.
  Подобные люди с полицией не дружат.
  Они сами решат разобраться с вами.
  Когда всё утихнет.
  И, когда о драке забудут.
  Чтобы их не подозревали.
  Так что у вас есть дня три.
  Минимум.
  Чтобы сбежать.
  Или решить проблему.
   - Сбежать? - Я размышлял.
  "Всё хорошо складывается.
  Для меня.
  Я сбегу с Ариэль.
  Для этого есть повод.
  Вроде - я её защищаю.
  Но...
  Тогда Клеопатра перепишет ферму на себя.
  И я останусь ни с чем.
  Нищий.
  Бомж.
  Передо мной два пути.
  
  ОДНА ДОРОГА - ЭТО УЖЕ ДВА ПУТИ, ПОТОМУ ЧТО У НЕЁ ДВА КОНЦА.
  
  Первый - неясный.
  Жизнь здесь.
  На ферме.
  Нищета.
  Насмешки.
  Это, если я улажу всё с папашами Винсента, Карачели и Драхмана.
  Второй путь - ещё более туманный.
  Если Ариэль шпионка...
  Жухрайская.
  Она меня использует.
  И выбросит.
  На свалку.
  В прямом смысле.
  Если же она не шпионка.
  А простодушная девушка...
  То...
  Как я её обеспечу?
  Себя обеспечить не могу.
  Что же делать? - Я задумался.
  И решил. - Когда я не знаю, что делать, то я делаю самое простое.
  Если неизвестен путь, то иду - по ближайшей дороге.
  Если...
  Для меня самое простое - сбежать с Ариэль.
  Просто погрузиться в наш космокатер.
  Старенький.
  Проржавевший.
  И сбежать.
  А дальше - будь, как будет".
  
  ИЗ ВСЕХ ЗОЛ МУЖЧИНА ВЫБИРАЕТ ДЕВУШКУ.
  
   - Ариэль?
   - Да, Оцеола.
   - Что скажешь?
   - Ты - мой мужчина.
  Ты и решай! - Ариэль взяла меня под руку.
  "Я её мужчина.
  Как льстит!
  Всё же она умеет делать комплименты.
  Потому что её обучили этому на курсах шпионов.
  Жухрайских".
   - Клеопатра?
   - Оцеола!
  Я предупреждаю.
  За тебя решать не буду! - Моя сестра усмехнулась.
   - Матушка дома?
   - Маменька на ярмарке.
  Она подружилась с ярмарочным конюхом.
   - Понятно.
  Значит, дом пустой. - Я посмотрел на Ариэль. - Пойдем в дом.
  Покушаем.
  Там и подумаем.
   - Идите, идите, - Клео засмеялась.
  Каисса захихикала. - Мы вам мешать не будем.
   - Вы нам и не мешаете, - мои уши загорелись.
   - Ну ду, ну да, - Клео меня буквально выпихивала из сарая. - Идите.
   - Клео!
  Признайся, что это мы мешаем тебе и Каиссе.
  Поболтать.
   - Оцеола!
  Я тебе не Карачели с компанией.
  Я могу и посильнее тебя побить.
  А Ариэль за тебя в этом случае не заступится.
   - Мееее! - Ариэль промемекала.
  Она снова потеряла голос.
  Ещё бы.
  В присутствии Клео сам Император бы смутился...
  
  ЕСТЬ ДЕВУШКИ, КАК ИМПЕРАТОР.
  
  Я и Ариэль пришли в дом.
   - Не дворец Императорский.
  Но жить можно. - Я шутками пытался спастись.
  Теперь.
  Мы остались вдвоём.
  Что делать?
   - Винсент...
  Вообщем, они, - я начал мямлить.
  Понимал, что не то говорю. - Они - гадкие.
  И неблагодарные.
  А ты - храбрая.
  Не стала с ними церемониться. - Я посмотрел на Ариэль. - Ариэль?
   - Да, Оцеола.
   - Ты меня не слушаешь?
  На твоё лицо набежала тень.
  Что произошло?
   - Оцеола...
  Я боюсь.
   - Я увезу тебя.
   - Нас найдут
  Сразу.
   - Отцы Винсента, Карачели и Драхмана не найдут.
  У них своих проблем выше головы.
   - Не они.
  Мой отец найдет.
   - Твой отец?
  Но ты же ему безразлична.
  
  НЕНУЖНЫХ НЕ ИЩУТ.
  
   - Может быть и безразлична.
  Но ему не безразлично его положение.
  Получается, что я сбежала от него.
  Без его разрешения.
  Без его позволения.
  А он это не стерпит.
  Что кто-то поступил не по его воле.
  Найдет нас.
  И накажет.
  Жестоко.
   - Йа...
   - Ты не сможешь, Оцеола.
  И я не смогу.
   - Ничего не понимаю, - я сел на пол.
  У нас пол из дубовых досок.
  Они всегда тёплые.
  В любую погоду.
   - Сейчас отец занят.
  Поэтому он не знает.
  Не знает ещё, что я сбежала.
  На ярмарку.
  Но, когда узнает...
  Поэтому я должна вернуться раньше.
  Чтобы не узнал. - Ариэль кусала губки. - Но я не могу.
  Без тебя...
   - Не можешь?
  Полетим вместе!
  Я поговорю с твоим отцом.
  
  МУЖЧИНА МУЖЧИНУ ПОЙМЁТ.
  
  Йа...
  Я скажу, что беру тебя в жены.
  И беру всю ответственность за тебя на себя.
  Вот как! - Я опустил голову.
   - Оцеола?
  Ты, что?
   - Я хотел позже.
  Позже предложил бы тебе.
  Чтобы ты стала моей женой.
  Но сейчас вырвалось.
  Значит, сейчас и время.
   - Я схожу с ума, - Ариэль встала передо мной на колени.
  По её щекам текли слёзы. - Я даже не думала.
  Не смела подумать.
  О подобном...
  О подобном счастье.
  И оно случилось!
  
  ЗА СЧАСТЬЕМ НЕ НАДО ГОНЯТЬСЯ, ОНО САМО ЗА ТОБОЙ ПОГОНИТСЯ.
  
  Ариэль приложила ладони к моим щекам.
  Миг...
  Миг нерешительности.
  И она начала целовать меня.
  Судорожно.
  Неистово.
  Словно в безысходности.
  Целовала и плакала.
  Плакала и целовала.
  Стукнула входная дверь.
  Ариэль от меня отпрянула.
  Выдохнула:
   - Клеопатра!
  Уффф.
  Я уже подумала, что мой отец прилетел.
   - Продолжайте, - Клео была задумчивая.
  Очень задумчивая.
  Что на неё не похоже. - Я только кружку возьму.
  И уйду.
   - Зачем тебе кружка? - Я удивился.
  Удивился, потому что был раздосадован.
  Моя сестра сорвала мне торжество.
  Она не ответила.
  Не сказала, зачем ей сейчас кружка понадобилась.
   - Клеопатра?
   - Да, Ариэль.
   - Представляешь! - Ариэль вскочила.
  Подбежала к моей сестре.
  Обняла её.
  Целовала. - Оцеола сделал мне предложение.
  Предложение, от которого я не могу отказаться.
  Он берёт меня в жены.
   - Поздравляю! - Клеопатра выскользнула из объятий Ариэль.
  И ушла.
   - Даже кружку с собоой не взяла, - я протянул.
  
  ЕСЛИ ДЕВУШКА НЕ БЕРЕТ ТО, ЧТО ЕЙ НУЖНО, ТО - ДЕЛА ПЛОХИ.
  
   - Она на меня обиделась? - Ариэль моргала.
  Быстро-быстро летали её ресницы.
   - Если моя сестричка обижается, то она бьёт.
  С левой. - Я поднялся.
   - Оцеола! - Ариэль прижалась ко мне.
  Дрожала.
  Смотрела в глаза. - Я бы с тобой.
  Хоть сейчас.
   - Что со мной?
  Ты и так со мной.
  И сейчас.
   - Ну...
  Ты понимаешь.
  Мы же с тобой сейчас невеста и жених.
  И нам уже можно.
   - Можно? - Я начал догадываться.
  Кровь ударила в голову.
  Везде ударила кровь...
   - Ага!
  Но...
  Дело в моём отце.
   - Я понял уже.
  Если он нас застанет вместе...
   - Он нас убьёт, - Ариэль докончила фразу. - Но...
  Я решила.
  Мы летим.
  Летим с тобой.
  И объявляем моим родителям, что мы помолвлены.
  Тогда отец...
  Возможно.
  Не убьёт нас...
  
  ВОЗМОЖНО И УБЬЁТ ВСЕГДА СТОЯТ РЯДОМ.
  
   - Летим! - Я задрал подбородок.
  Мне сейчас космотуманность была по колено.
  Мы полетели.
  Я не волновался.
  Космокатер справлялся.
  Из последних сил.
  Волнения начались, когда мы вошли в пояс астероидов.
   - Ариэль?
   - Да, Оцеола.
   - Почему почти на каждом астероиде стоит защитный ракетный комплекс?
   - Обыкновенная мера предосторожности.
   - Здесь жухрайская база?
   - Почему ты так решил, Оцеола?
   - Просто спросил.
   - Нет.
  Мы в нашей Империи, - Ариэль засмеялась.
  Смех сквозь напряжение.
   - Но...
  Система защиты пропускает нас.
   - Потому что распознали меня.
   - Ты здесь своя?
   - Конечно!
  "Ариэль что-то не договаривает, - я молчал.
  Решил не спрашивать больше. - Она работает уборщицей?
  На космовоенной базе?"
  И я уже в это поверил.
  Нас провели по лучу.
  И доставили в огромный ангар.
  За ангаром виднелся Дворец.
  Даже не дворец, а - крепость.
  Крепость из крепостей.
  
  БЫВАЕТ ПРОСТО КРЕПОСТЬ, А БЫВАЕТ - ОГОГО КРЕПОСТЬ.
  
  Дальше я только удивлялся.
  И озирался по сторонам.
  Мы выскочили из космокатера.
  Я увидел, как его отвозят в другой ангар.
  "Прощай, мой катерок..."
  К нам подкатил гравибиль.
  Из него выскочил...
  Красавец из красавцев.
  Я не специалист по мужской красоте.
  И по женской тоже.
  Но, чтобы оценить красоту, не надо быть специалистом.
  Красота сама себя показывает.
  Военный.
  Подтянутый.
  В меру накачанный.
  Гибкий.
  Грациозный.
  С русыми волосами.
  И пронзительно голубыми глазами.
   - Ариэль, - он на меня даже не посмотрел. - Ты вовремя.
  "Вовремя?" - Я плелся рядом с Ариэль.
  Она взяла меня за руку.
  Военный скосил глаза.
  Но ничего не сказал.
   - Отец дома?
   - Папенька только что прибыли.
   - Я успела! - Ариэль выдохнула.
  "В каких отношениях Ариэль с этим?
  С этим красавцем?
  С этим заносчивым хлыщом. - Я не сразу понял.
  Понял, что я ревную. - Наверно, товарищи.
  Болтают.
  Или спят вместе..."
  Я разозлился.
  На себя злился.
  На военного.
  На Ариэль.
  И на ситуацию злился.
  
  КОГДА ЗЛИШЬСЯ, ТО ДАЖЕ КОШКА ВИНОВАТА.
  
  Мы доехали до двери.
  Двери в стене.
   - Йа...
  Я...
  Беее! - Военный побледнел. - Ариэль.
  Я, пожалуй, пойду.
  Дела.
  Дон Карлеоне
  Космогенерал дон Карлеоне тебя примет.
   - Угу.
   - Что за... - Я не успел договорить.
  В дверь громыхнули.
  С другой стороны.
  Она отлетела.
  Тяжелая дверь.
  Из свинца.
  К нам выскочил...
  Человек-гора.
  Я посмотрел вверх.
  "Ну и громила!"
   - Ариэль? - Космогенерал ринулся к Ариэль.
  Сейчас её раздавит.
   - Папенька! - Ариэль бросилась космогенералу.
  Он подхватил её.
  Ариэль поцеловала его в щеку.
  "Папенька?
  Космогенерал - отец Ариэль? - Я умирал от ужаса. - Почему она не призналась?
  Не сказала мне?
  И не очень-то она его боится..."
  
  ДОЧЬ НЕ БОИТСЯ ОТЦА.
  
   - Это кто? - Космогенерал сказал, как из пушки выстрелил.
  Поставил Ариэль на бронированную плиту.
  Навис надо мной. - Доченька?
  Этот разбойник обидел тебя?
  Изнасиловал?
  Хотел убить?
  Оскорбил?
  Подсматривал, как ты переодевалась?
  На дыбу его.
  Четвертовать.
  Отправить голым в открытый космос.
  Распылить на фотоны.
   - Папенька! - Ариэль закрыла меня собой.
  Растопырила руки. - Оцеола - мой жених.
  И это решено.
   - По морде видно, что - проходимец, - космогенерал схватил меня за шею. - Убьёт и не заметит.
  Ворюга.
  Склочник!
  Насильник! - И застыл.
  Тут до него дошли слова Ариэль.
  Долго шли.
  От ушей до мозга. - Ктоооо?
  Ты сказала?
  Или у меня в ухе бомба разорвалась.
  Ариэль?
  Ты шутишь?
  Это?
  Твой жених?
  Оно?
  Без моего благословения?
  Без согласования со мной?
  Да я тебе уже давно выбрал жениха...
   - Это не обсуждается, - голос Ариэль стал железный.
  Под стать голосу её отца. - Оцеола - мой жених.
  Я стану его женой.
  И никто мне не помешает.
   - Ну да, ну да, - космогенерал отпустил меня.
  У него же голос стал медовый.
  В сочетании с его зверской физиономией.
  И горой мускулов.
  Я понял, что медовый голос космогенерала предвещает ещё большие беды.
  Беды для меня.
  Хотя, что может быть хуже, четвертования и распыления на атомы.
  
  ХУЖЕ ПЛОХОГО МОЖЕТ БЫТЬ ТОЛЬКО ОЧЕНЬ ПЛОХОЕ.
  
   - Доченька!
  Ты же не осмелишься.
  Не осмелишься идти против моей воли.
  Никогда не шла.
   - Осмелюсь, папенька.
  Я никогда тебе не перечила.
  Никогда!
  Проходила полосу препятствий.
  Хотя она мне противна.
  
  ВОЙНА НЕ ДЛЯ ДЕВУШЕК.
  
  Ты хотел сделать из меня сына.
  Не мог простить мне, что я девочка.
  Я тебя слушала.
  И боялась.
  Уважала.
  И боялась.
  Но теперь я не боюсь.
  У меня есть мужчина.
  Мой мужчина.
  Он меня защитит.
  Мой защитник.
   - Мужчина?
  Где?
  Здесь нет мужчин, кроме меня! - космогенерал оглядывался.
  Да.
  Действительно, до него долго доходит.
  Хотя и до меня тоже не сразу дошло.
  Что я мужчина.
   - Оцеола!
  Мой защитник.
  И мой мужчина! - Ариэль повторила.
  Она, видно, хорошо знала, что её отец тормоз.
   - Да...
  Да ты, доченька...
  Вот, как заговорила.
  
  ОБРЕЛА МУЖЧИНУ, ОБРЕЛА И ГОЛОС.
  
   - Да, - Ариэль продолжала.
  Зло продолжала. - Ничего не поделаешь.
  Даже ты.
  Я и Оцеола были вместе.
  Он сделал меня женщиной...
  "Чтооооо?
  Зачем она врёт?"
   - Ах, так! - Космогенерал Карлеоне шагнул в Ариэль. - Я тебя породил.
  Я тебя сейчас...
   - Не смей! - Теперь я оказался перед Ариэль. - Не трогай.
  Не трогай мою девушку!
  И подумал:
  "Мда!
  Как только появилась Ариэль...
  Я дважды подвергался смертельной опасности.
  С другой стороны...
  За всё надо платить.
  Увидел прелести Ариэль...
  Когда она дралась.
  Видел её попку.
  И всё остальное видел.
  Раз.
  Расплата мне.
  И теперь.
  Ариэль сказала, что я её обесчестил...
  Два.
  На этот раз - точно смерть".
  Я так думал.
  Но надеялся.
  Надеялся, что сейчас, как в галосериалах.
  Космогенерал восхитится моим мужеством.
  Он же военный.
  Скажет, что любит отважных.
  Что его поразила моя самоотверженность.
  Что я прикрыл собой Ариэль.
  И простит.
  Обнимет.
  Со слезами на глазах благословит.
  Благословит нас на брак...
  Но...
  Я мало знал космогенералов.
  Вообще, не знал их.
  
  БЕДНЫХ ДО БОГАТЫХ НЕ ДОПУСКАЮТ.
  
  Я ощутил себя в полёте.
  "Значит, отец Ариэль не оценил.
  Не оценил моё мужество.
  А швырнул меня.
  Как тряпку". - Я успел подумать, прежде чем удариться о цистерну с фреоном.
  Я потерял сознание.
  Это меня и спасло.
  Спасло от разрыва сердца от всего происходящего.
  Не знаю, когда я очнулся.
  Обо мне никто не позаботился.
  Не совал под нос склянку с нашатырным спиртом.
  Я сам пришел в сознание.
  Никому сейчас не интересный.
  Не до меня было.
  Открыл глаза.
  "Оказывается...
  Разговор между дочкой и отцом продолжается.
  Ариэль ещё жива! - Я наблюдал.
  Даже не смог бы помочь Ариэль.
  При всём моём желании.
  Ноги отнялись.
  Голова кружилась. - А она - крепкая!"
  Ор продолжался.
  
  
  ГЛАВА 1046
  
   - Я - твой отец! - космогенерал громыхал голосом.
  Бронированные плиты дрожали.
  Лицо дона Карлеоне багровое.
  Кулаки сжаты. - И не разрешаю!
   - А я твоя - дочь! - голос Ариэль продолжал оставаться стальным. - И я...
  Йа...
   - Что ты, дочка? - Издевательские нотки в голосе космогенерала.
   - Йа!
  Твоя дочка.
  Дочка космогенерала.
  Поэтому я выше тебя по званию! - Ариэль сбилась на истерику. - Понял?!!
  Приказываю!
  Приказываю подчиниться.
  Приказываю понять и простить!
  Стоять!
  Смирнааа!
  Круууугом, шааахом, арш! - Ариэль выдохлась.
  Но то, что прокричала.
  На последнем дыхании.
  Космогенерал инстинктивно развернулся.
  Застыл.
  А потом...
  Захохотал.
  
  СМЕХ УБИВАЕТ СТРАХ.
  
   - Молодец!
  Доча!
  Вся в отца.
  Не знал.
  Поражен.
  Приятно поражен!
  Да ты - прирожденная командирша! - Отец заключил дочь в свои объятия. - Прощаю!
  Любимица моя.
  А с этим...
  С этим всё понятно.
  Я его всё равно расстреляю.
   - Но потом!
  Потом расстреляешь! - Ариэль зарыдала.
  Обняла отца.
  "А Ариэль - умница! - Я увидел свет.
  Свет в конце моего тоннеля. - Не стала спорить опять.
  Что не допустит, чтобы её отец убил меня.
  А перенесла.
  На потом перенесла.
  А все мы знаем:
  
  ЧТО ПЕРЕНЕСЕНО НА ПОТОМ, НИКОГДА НЕ БУДЕТ ИСПОЛНЕНО".
  
  Я хлопнул себя ладонью по лбу.
   - Пойдем, зятёк, - рука генерала подняла меня за шиворот.
  И потащила.
   - Оцеола! - Ариэль бежала за нами. - Не беспокойся!
  Мой папенька добрый!
  Добрый к своим...
   - Я ещё не ваш...
   - Он не убьет тебя.
   - Ариэль, - я решился.
  Наконец! - Ради тебя я готов погибнуть!
   - О, Оцеола! - Ариэль всхлипнула. - Ты - мой герой!
   - Идиот он.
  А не герой! - Космогенерал Карлеоне высказал и своё мнение. - Солдат должен жить.
  Чтобы убивать врагов.
  От мёртвого солдата нет пользы. - И захохотал.
  Я думал, что небо обрушилось.
  "В этой ситуации есть польза, - я размышлял.
  А что я ещё мог поделать?
  Ведь меня тащили.
  Тащил. - Для меня польза.
  Теперь папаши Винсента, Карачели и Драхмана для меня не страшны.
  Они - ничто перед этим космогенералом.
  И...
  От его руки умереть - менее стыдно, чем под ногами отцов моих недругов".
  Отец Ариэль затащил меня в зал.
  Что-то среднее между стрельбищем, спорт залом и личным кабинетом.
  Огромное.
  "Да!
  У космогенерала власти много.
  Не каждый себе позволит столько личного пространства".
  Я поднялся с пола.
  Потому что космогенерал меня бросил небрежно.
  "Хорошо, что Ариэль осталась за дверью, - я подумал. - Не видит, как меня швыряют".
  
  ПАДАТЬ - НЕ ОБИДНО, ОБИДНО - ПОДНИМАТЬСЯ, КОГДА НАД ТОБОЙ ХОХОЧУТ.
  
   - Любишь мою дочку?
   - Обожаю!
  Гер космогенерал Карлеоне. - Я вскричал.
   - Ну-ну.
  Не надейся дальше. - Тяжело вздохнул. - Оцеола, значит?
   - Да.
  Но я могу сменить имя.
   - Имя - как портянки для тебя?
  Ты не дорожишь своим именем?
   - А ты, сир Карлеоне?
  Дорожишь своим именем?
   - Для меня моё имя - дороже всего!
  Да, как ты смеешь...
   - А для меня имя - пустой звук.
  Главное - человек!
   - Умный ты?
   - Самообразованием занимался.
  Потому что на улицу не часто выходил.
  С моим-то лицом.
  Изуродованным.
   - Почему не в космоармии?
   - Пытался.
  Но не прошёл медкомиссию.
   - Сифилитик?
  Плоскостопие?
   - Нет.
  Военфельдшеру не понравилось моё лицо.
  Изуродованное.
  Говорит, что я своим лицом Имперскую гвардию буду позорить.
   - Дурак он, - дон Карлеоне подвел меня к шкафу.
  Кулаком разбил стекло.
  Неожиданно. - Оцеола?
   - Да, монсиньор космогенерал.
   - Ты когда-нибудь...
  Тебе случалось порезаться стеклом?
  
  СТЕКЛО - КРАСИВОЕ, НО ОПАСНОЕ.
  
   - Много!
  Очень.
  Я часто резался стеклом.
  Бутылки разбивал о голову.
  Подражал артистам из галосериалов.
  Больно было.
  И крови - море.
  У меня.
   - Стеклом - неприятно, - космогенерал провел осколком по ладони.
  Смотрел на образовавшуюся рану.
  С интересом смотрел. - Больно.
  Скверная штука - стекло.
  Рана заживает медленно.
  Очень.
  В первую брачную ночь я и моя молодая жена Вильма порезались.
  Стеклами от бокалов порезались.
  Хохотали.
  Весело было.
  Мы же - молодые.
  
  МОЛОДЫМ - ВСЁ СМЕШНО, И ВСЕГДА ВЕСЕЛО.
  
  Мы провели в постели неделю!
  Целую неделю.
  Я настолько истощился, что кружилась голова.
  При каждой попытке встать меня качало.
  А Вильма спокойно прыгала по комнате.
  Танцевала.
  Веселилась вокруг кровати.
   - Я бы хотел, чтобы моя дочь...
  Чтобы Ариэль тоже веселилась.
  В первую брачную ночь.
   - Монсиньор космогенерал Карлеоне! - Я упал на колени. - Я так понимаю, что ты благославляешь.
  Благословляешь меня на брак с твоей дочерью Ариэль.
   - Ум у тебя цепкий.
  Но не торопись, Оцеола.
   - Я буду торопиться! - Я поднялся.
  Расправил плечи.
  Втянул живот. - Я обожаю.
  Люблю Ариэль.
  И хочу с ней воссоединиться.
  Как можно быстрее.
   - Ариэль - большая ответственность.
   - Ариэль для меня - большая красота! - Я замолчал.
  Отец Ариэль тоже молчал.
   - Герр...
   - Зови меня папенькой.
   - Хм...
  Папа.
   - Папенька.
   - Папенька, - я прокашлялся. - Если не секрет...
  Что повлияло на твоё решение?
  Ведь сначала ты меня не принял...
   - Если бы я тебя не принял.
  Если бы ты мне не зашёл в душу...
  Я бы тебя сразу по стенке размахал.
   - Верю.
  Охотно верю.
  Но, почему?
  Я же не богат.
  Не красив.
  
  НЕКРАСИВЫХ И НЕ БОГАТЫХ НЕ ЗАМЕЧАЮТ, А, ЕСЛИ ЗАМЕТЯТ, ТО - БЬЮТ.
  
   - Я строг.
  Но справедлив.
  И ты мне подходишь в зятья.
  Оцеола!
   - Йа?
  Но почему? - Я мотал головой.
  В недоумении.
   - Ариэль - балованная девочка...
   - Но...
  Она же сказала, что ты...
  Папенька...
  Что ты её гонял.
  Как кадета гонял.
  По полосе препятствий.
  - Одно другому не мешает.
  Ну, побегает по полосе препятствий.
  Ну, постреляет.
  Ну, подерется с инструкторами.
  Зато потом летит на вечеринку.
  Веселиться летит.
   - Вот, оно что, - я закусил губу.
  И подумал.
  "Ариэль, оказывается, балованная.
  Папенькина дочка.
  Всё ей приелось.
  Все мальчики сладенькие.
  Захотелось особого.
  С горчинкой.
  А я - как раз тот особый.
  Я - игрушка для неё.
  Поиграет и выбросит".
  Так я думал.
  Но на душе становилось всё светлее и светлее.
  
  КОГДА ДУША ПОЁТ, АРТИСТЫ ЗАМОЛКАЮТ.
  
   - Вокруг Ариэль всегда много поклонников.
  Дети космогенералов.
  Сыновья космоадмиралов.
  Лощенные
  Красавчики.
  Отличники боевой и строевой имперской подготовки. - Космогенерал почесал нос.
   - И?
   - Ариэль пресытилась, - он подтвердил мою догадку. - Ей нужно особое блюдо.
   - Ага!
  Я так и подумал...
   - Ариэль будет крутить тобой, как захочет.
   - Я к этому готов.
  Сам догадался.
   - Пусть так думает.
  Ты её не разубезждай.
   - Дон космогенерал Карлеоне.
  Разрешите обратиться.
   - Нууу!
  Другой разговор, сынок.
   - Ты сейчас какую-то интригу замышляешь.
  С моим участием.
   - Смекалка у тебя есть.
  Ещё раз повторяю - тот военфельдшер...
  Который тебя не допустил в армию...
  Он - дурак.
  Я расстреляю его.
   - Не возражаю.
  Я даже рад буду! - Я мстительно улыбнулся.
   - Вот-вот, сынок, - гер Карлеоне похлопал меня по плечу.
  В плече треснуло. - От этой свадьбы все выиграют.
  Ты - потому что ты никому не нужен.
  Никто тебя не возьмет больше.
  Дочки космоадмиралов не захотят с тобой заигрывать.
  Поэтому мои...
  Скажем так - не враги.
  Но конкуренты.
  Завистники.
  Они не смогут тебя соблазнить своими дочерями.
  Вернее - соблазнить захотят.
  Но их дочки откажутся.
  Не соблазнятся.
  Уж очень ты уродлив! - Космогенерал захохотал.
  
  СМЕХ ВЫШЕСТОЯЩЕГО - ВСЕГДА ПОКРОВИТЕЛЬСТВЕННЫЙ
  
   - Гер космогенерал...
   - Молчи.
  Оцеола.
  Все будут ломать головы - почему ты?
  Почему тебя я выбрал в зятья.
   - Не ты, - я ответил дерзко. - А Ариэль.
  Ариэль выбрала меня.
   - Если не я...
  То могу тебя сейчас размазать...
   - Ты, ты, монсиньор Карлеоне...
   - Пока они ломают головы, я...
  Свои дела проверну.
  Мне до космомаршала осталась одна ступень.
  Раньше она была непреодолимой.
  Но с тобой...
  С тобой всё осуществимо.
  Например, - папенька Ариэль приложил кулак ко лбу.
  Обычно прикладывают палец...
  Когда задумываются.
  А он - целый кулак. - Я подложу тебя в постель к космомаршалу Симоняну.
  Он кадетов любит.
  Это не секрет.
  Но, если узнают, что он был с тобой...
  С уродцем...
  То думаю, что кресло под ним пошатнется.
  А я займу его место.
   - Место кресла займешь?
  Под маршалом? - Я спросил тупо.
  К счастью, космогенерал на обратил внимания на мой идиотизм.
   - Так, что, рядовой Оцеола, ты ещё послужишь.
  Мне.
  Ариэль тоже послужишь.
  И, разумеется, Империи!
   - Сир космогенерал Карлеоне.
  Почему, я - рядовой?
  
  У ГЕНЕРАЛОВ НЕ БЫВАЕТ РЯДОВЫХ ЗЯТЕЙ.
  
   - С козырей зашел?
  Молодец! - Он снова хотел похлопать меня по плечу.
  Но я увернулся.
  Нуууу, как увернулся.
  Чтобы он не заметил.
  Всё равно моему плечу досталось.
  У плеча, наверно, уже сотрясение мозга.
  Костного мозга. - Был бы ты нормальным...
  Я бы тебя сделал майором.
  Сразу.
  Моей дочке зять нужен не ниже майора.
  На старт
  Но...
  В моей стратегии ты будешь рядовым.
  Чтобы все окончательно запутались.
  Как это так?
  У боевого космогенерала Карлеоне зять - рядовой.
  Просто рядовой.
  И необычно - у дочки космогенерала муж - рядовой.
  Все головы сломают.
  Пока будут пытаться додуматься.
   - Ага!
  А ты под это свою интригу раскрутишь, сир Карлеоне.
   - Папенька!
   - Папенька! - Я почесал затылок. - Я согласен.
   - А у тебя выбора нет.
  Оцеола.
  
   - КОГДА В ХОРОШЕМ НЕТ ВЫБОРА, ТО ЭТО - ПРЕКРАСНО.
  
   - Мальчики! - из-за мишени появилось создание.
  Воздушное.
  Со свечой в руке.
  Свеча горела.
  "Эта женщина вышла из-за мишени, - я ужаснулся. - Не боится, что космогенерал пульнет в мишень..."
  - Балуетесь?
   - Вильма!
  Душа моя! - Космогенерал Карлеоне уменьшился в росте.
  Подбежал.
  Поцеловал ручку. - Ты так легко одета...
  Простудишься.
  Накинь на себя что-нибудь.
  "Легко одета? - Я подумал.
  Вытер пот со лба. - Да она никак не одета.
  Почти не одета.
  Прозрачная ночная рубашечка.
  Короткая.
  Соски просвечивают.
  Всё просвечивает.
  И туфли красные.
  На высоченных каблуках.
  Как?
  Как она в подобном виде ходит по дворцу?
  И...
  Заявилась сюда.
  Ведь я - мужчина.
  Юноша я..."
  
  ДЕВУШКА ВСЕГДА ОСТАЕТСЯ ДЕВУШКОЙ, ДАЖЕ, ЕСЛИ ОНА ЖЕНЩИНА.
  
   - Карлеончик!
  Милый! - Вильма провела ладошкой по щеке космогенерала. - Ты всегда обо мне заботишься!
  Золотце ты моё. - Прижалась к нему.
  Тесно.
  Очень прижалась.
   - Вильма! - Голос космогенерала задрожал. - Позволь...
  Я не один.
  Да ты и сама заметила.
  Оцеола.
  Мой новый ординарец.
  В звании рядового.
  Ах!
  Чуть не забыл.
  Он ещё - жених нашей дочки.
  Ариэль выбрала его...
  В женихи выбрала.
  Оцеола! - Грозно на меня посмотрел. - Моя жена Вильма.
   - Ага.
  Я уже понял.
  Оч.
  Приятно! - Я поклонился.
  Шаркнул ножкой.
   - Какой воспитанный молодой человек! - Вильма отлипла от мужа.
  Я заметил, что её соски напряглись.
  Выпирали.
  Слишком.
  Дыхание сбивчивое.
  Внимательно меня осматривала.
  Остановила взгляд.
  На моём ниже пояса остановила взгляд.
  Ещё бы.
  Там у меня...
  А как я мог - не?
  
  МУЖЧИНА ДОЛЖЕН ОСТАВАТЬСЯ ВСЕГДА МУЖЧИНОЙ.
  
   - Вильма, - космогенерал захихикал.
  Лебезил перед женой.
  Снова поцеловал её ручку. - Меня ждут дела.
  Война ждет меня.
  А ты...
  Покажи Оцеоле...
  Нашему будущему родственнику...
  Покажи наши владения.
   - Покажу! - Голосок у Вильма нежный.
  Тянущийся, как расплавленный леденец.
  У меня по спине побежали мурашки.
   - Оцеола! - космогенерал Карлеоне снова обрёл силу. - Я - главный в доме.
  Но...
  То, что Вильма прикажет - исполняй.
  Даже...
  Даже, если её приказ идёт вразрез с моим приказом.
   - Да, гер Карлеоне.
   - Папенька!
   - Да, папенька!
   - Ах! - Вильма захлопала в ладоши. - Как мило!
  Оцеола!
  Ты называешь Карлеоне папенькой.
  Но... - Морщинка пролегла между бровей. - Я не позволю.
  Не желаю, чтобы ты называл меня маменькой.
  Для тебя я - Вильма.
  Меня даже Ариэль зовет по имени.
   - Конечно, Вильма! - Я поклонился. - Как прикажешь.
   - Как прикажу! - Вильма засмеялась.
  Двумя пальчиками подняла мой подбородок. - А ведь я прикажу...
  
  ПРОСЬБА ЖЕНЩИНЫ ПРИРАВНИВАЕТСЯ К ПРИКАЗУ.
  
   - Оставляю вас, - космогенерал Карлеоне испарился.
  "Лучше бы он, чем она", - я подумал.
   - Оцеола!
  Золотце моё! - Вильма взяла меня за руку.
  Повела за собой.
  Рука у неё - теплая.
  Маленькая ладошка.
  Вильма слегка пожимала мою ладонь.
  Пальчиком играла на ней.
  "Она...
  Вильма не спрашивает о моём уродстве.
  Даже, словно не видит его, - я подумал. - Играет?
  Что, если за нами сейчас наблюдают?
  Определенно наблюдают.
  Например, Карлеоне и Ариэль.
  Смотрят, как я себя поведу в этой обстановке!
  Вильма - испытание".
  Мы прошли длинную галерею.
  Оказались в саду.
  В оранжерее.
   - Моё любимое место, - Вильма промурлыкала. - Только моё.
  Я люблю отдыхать в одиночестве.
  Когда никто не видит.
  Сюда галокамеры не заглядывают.
  Здесь нет подсматривающих и подслушивающих устройств.
  "Точно.
  Словно подслушала мои мысли".
  
  МЫСЛИ ОЧЕНЬ ЛЕГКО ПОДСЛУШАТЬ И УВИДЕТЬ.
  
   - Оцеола?
   - Да, мадам...
   - Вильма.
   - Вильма.
   - В оранжерее всё блистает.
  Блистает новизной.
  И деревья.
  И цветы.
  И маленькие домики для гномиков. - Вильма вела меня по дорожке. - Мои куклы.
  Я, как девочка.
  Обожаю играть в куклы.
  Посмотри!
  Тебе улыбается Мими.
  С верхней полки садового шкафчика.
  Мило улыбается.
  Показывает зубки.
  Два ряда белых зубов.
  Я радуюсь.
  Радуюсь от души, когда смотрю на Мими.
  Она - моя любимица.
  Даже сердце щемит.
  Иногда я думаю - а, вдруг, Мими живая?
  Вдруг, взаправду? - И посмотрела на меня лукаво.
  "Мать Ариэль выглядит молодо, - я подумал. - Наверно, Вильма родила Ариэль в ранней молодости.
  Или...
  Потому что худенькая.
  Оттого и кажется молоденькой.
  Хотя худоба не распространяется на её сиськи.
  Сиськи у Вильмы огромные.
  Крепкие.
  Не висят.
  А стоят.
  Собой нарушают гравитацию..."
  
  ДЕВУШКИ НАРУШАЮТ ДАЖЕ ЗАКОНЫ ПРИРОДЫ.
  
   - Может быть, злой волшебник заколдовал Мими? - Вильма продолжала.
  Несла чушь.
  С моей точки зрения - чушь. - Теперь ты знаешь о Мими.
  Она тебе нравится?
   - Как кукла - да.
  А так...
  Мне нравится твоя дочь Ариэль.
   - Шалун! - Вильма погрозила мне пальчиком.
  "А ведь она почти голая", - я никак не мог сосредоточиться.
  Ткнул пальцем в кактус.
  В иголки.
  Чтобы боль отвлекла от прелестей Вильмы.
  Подействовало.
  На пару секунд...
   - Оцеола!
   - Да, Вильма.
   - А ты - умненький.
  Рассудительный ты.
  Ни на минуту не сомневаешься, что мои куклы - живые.
  Задаешь себе вопросы:
   - Почему куклы не помогают нам?
  Ведь среди кукол даже есть цари.
  В коронах.
  И куклы подчиняются мне.
  Сбудется предсказание.
  Куклы станут править Вселенной.
  Кукольной Вселенной!
   - Вселенной управляет наш Император! - Я сказал твёрдо.
  Как и полагается в этом случае. - Слава Императору!
   - Слава Императору! - Вильма промурлыкала.
  С готовностью. - Все мы - дети Императора!
  Наделены способностью двигаться.
  И мыслить.
  Подчиняемся Императору!
  И куклы.
  Если оживут.
  Если обретут способность двигаться, то тоже будут подчиняться Императору!
   - Несомненно, Вильма!
  
  НЕСОМНЕННОЕ - ЕСТЬ ПРОДОЛЖЕНИЕ СОМНЕННОГО.
  
   - А пока куколки неподвижны.
  Стоят неподвижно. - Вильма наклонилась.
  Ни с того, ни с сего.
  Даже не объясняла причину.
  Выставила на меня свою попку.
  Очень даже.
  Огого!
  Я стоял в молчании.
  Хорошо, что Вильма не видела сейчас моего лица.
  Прошла вечность.
  
  
  ГЛАВА 1047
  
  Вильма выпрямилась. - Не надо отказываться от своих убеждений. - Начался новый виток беседы. - От внутренних убеждений, Оцеола.
   - Да, Вильма...
  Кхе, кже!
   - Я не с семью головами, - от Вильмы можно ожидать любое. - Самое время искупаться.
  Оцеола! - Вильма скинула с себя тонкую рубашечку.
  Осталась в одних туфлях. - В этом озерце вода мягкая.
  Торфяная вода.
  С повышенной щелочностью.
   - Угу! - Я отвел взгляд на попугая.
  Попугай долбил кокос.
   - Оцеола?
   - Да, Вильма.
   - Что же ты стоишь?
  Подойди ко мне.
  
  ЮНОША ДОЛЖЕН БЫТЬ ВЕЖЛИВЫМ.
  
   - Йа...
  Вильма. - На негнущихся ногах я подошёл.
  Вильма присела на пенёк.
  Широко расставила ноги.
   - Оцеола?
   - Прости, Вильма...
   - Что же ты ждешь?
   - Жду...
   - Помоги же мне снять туфельки! - Вильма рассмеялась. - Не в туфлях же я буду купаться.
   - Ох!
  Да, Вильма! - Я упал на колени.
  Вздохнул с облегчением.
  "А я уже было подумал..." - Начал снимать туфли.
  Сначала одну снял.
  Затем вторую.
   - Так легко! - Вильма поднялась.
  Потянулась. - Оцеола!
  А ты?
  Почему не раздеваешься?
  Не хочешь купаться?
   - Не хочу.
  Не могу.
   - Не стесняйся, Оцеола.
  Тебя никто здесь не увидит.
  Голого.
   - Как-нибудь в другой раз.
   - А, если я начну тонуть?
   - Я в одежде прыгну.
  В озеро.
  И спасу тебя, Вильма!
   - Как благородно! - Вильма не стала меня уговаривать.
  Вошла в озерцо.
  Поплыла среди кувшинок.
  "В воде Вильма ещё прекраснее кажется, - я дал волю чувствам.
  На всякий случай вошел в кусты.
  Кусты по пояс.
  Чтобы не видно было проявления моих чувств. - Вода прозрачная.
  Вильма в озере - как русалка.
  
  РУСАЛОК НИКТО НЕ ВИДЕЛ, НО ВСЕ ЗНАЮТ, КАК ОНИ ВЫГЛЯДЯТ".
  
   - Оцеола! - Вильма помахала мне рукой. - Ты стоишь, как статуя!
  Мраморный Оцеола!
  Не в состоянии пошевелиться.
  Даже слово не вымолвишь.
  Милый, Оцеола!
  Ты меня слышишь.
  И видишь, как я к тебе отношусь.
  Хорошо отношусь.
  Рассчитывай на мою помощь.
  Когда она тебе понадобится.
  "Сейчас бы понадобилась", - я подумал едко.
   - Оцеола!
  Во всяком случае...
  Помогу тебе.
  Если в том будет нужда.
  Помогу своим искусством.
  "Играет?
  Или не играет?
  Если я не буду проявлять знаки внимания, то Вильма обидится.
  Возможно, что обидится.
  
  ДЕВУШКИ ОБИЖАЮТСЯ, КОГДА ИМИ НЕ СОБЛАЗНЯЮТСЯ.
  
  Но...
  С другой стороны.
  Я не поставлю на карту всё.
  Я могу потерять Ариэль.
  А Ариэль поинтереснее".
   - Стоишь спокойно.
  Не трогаешься с места.
  Оцеола...
  Но мне почудилось...
  Что по оранжерее пронесся вздох.
  Легкий вздох.
  От него чуть слышно зазвенели стекла.
  И ветерок как бы напевает:
  "Милый друг!
  Не надо мук!
  Я буду твой".
   - Всякое случается, - я ответил.
  Уклончиво сказал.
  По спине бежали мурашки.
  Но было приятно.
  Очень приятно.
   - Наступают сумерки, - Вильма вышла из озера.
  Наконец.
  А я думал, что никогда не кончится. - Я обсохну.
  Чуть-чуть.
  Не люблю обтираться. - Она подняла ногу.
  Я правильно понял.
  Взял левую туфлю:
   - Вильма?
   - Да, Оцеола!
   - На мокрую ступню надевать?
   - Туфли у меня специальные.
  Мокрое не будет. - Вильма засмеялась. - Удивительно!
  Я мокрая.
  А туфелька и нога в туфельке - не мокрые.
   - Действительно!
  Удивительно! - Я обул Вильму.
  
  ОДЕВАНИЕМ ВСЁ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ.
  
   - Темнеет.
  Пора на ужин. - Вильма шла впереди меня.
   - Хм.
  Вильма.
   - Да, Оцеола.
   - Ты забыла свою...
  Одежку.
  Ты сейчас обнаженная.
   - Ты очень внимательный, Оцеола!
  Но...
  Зачем мне одежда?
  Я еще не обсохла.
  В своём доме я - хозяйка.
  Ты настолько наивный, Оцеола!
  Не знаешь правила светской жизни.
   - Да, Вильма.
  Не знаю.
  Но я быстро учусь.
  "А вот тут я опозорился, - я с досадой ущипнул себя. - Со своим мнением влез.
  Молчал бы.
  Я же, действительно, не был в приличных домах.
  Может быть, там все голые ходят. - Меня передернуло. - И даже дон Карлеоне.
  И...
  Возможно, что Ариэль.
  Ведь она не носит нижнее белье.
  Так просто..."
  
  ПОБЕДИТЬ ПРОСТОЕ НЕВОЗМОЖНО.
  
  Мы вошли в обеденный зал.
  "Сколько золота, - я раскрыл рот. - И серебра!"
  Ариэль уже сидела за столом.
   - Ариэль! - Я бросился к ней.
  Присел рядом. - Душа моя!
  Как же я по тебе соскучился.
   - С моей мамой не соскучишься! - Ариэль засмеялась.
  "Значит, Ариэль всё видела.
  Подглядывала.
  Это было испытание.
  И я его прошёл".
   - Ариэль?
   - Да, Оцеола.
   - Мне неловко.
  Но это пройдет.
  Необычно, когда твоя мама...
  Без одежды.
  Даже к столу не оделась.
  Обнаженная сидит.
  Весело болтает со слугой.
   - Моя мама? - Ариэль посмотрела на меня.
  С удивлением. - Оцеола!
  Причем здесь моя мама?
  Она - сама по себе.
  А мы с тобой - сами по себе.
  Какое нам дело до моей маменьки?
   - Конечно, - я прокашлялся. - Я оговорился.
  Для меня только ты.
  Ты одна.
  Во Вселенной!
   - О, Оцеола! - Ариэль растаяла. - Я никогда не слышала подобное.
  Ты - замечательный!
  
  ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЕ МОЖЕТ ЗАПЫЛИТЬСЯ.
  
  К нам подошла служанка.
  Настоящая.
  Не андроид.
  Из серебряного чайничка налила чай.
  В кружки.
  Поставила рядом креслице.
  Небольшое креслице.
  И стала ждать.
  Ждать указаний.
  Я уже не спрашивал, почему служанка сидит.
  А не стоит.
  И могла бы ожидать вдали.
  Начался ужин.
  Пришел глава семьи.
  Космогенерал дон Карлеоне уселся во главе стола.
  Не рядом со своей женой.
  Но Вильма не дремала.
  Она смотрела прямо.
  В лицо мужа.
  Смотрела большими глазами.
  Бездонными.
   - Карлеончик!
  Как прошли учения?
  "Обо мне Вильма ничего не сказала, - я забеспокоился. - Может быть, разозлилась на меня?
  За невнимание".
   - О, мон шер! - космогенерал Карлеоне засиял. - Учения прошли по плану.
  Были бы там жухраи...
  Настоящие жухраи, мы бы им показали!
  Я бы разгромил жухрайского принца.
  Или, что там у них...
  Или самого короля взял бы в плен!
  
  КОРОЛИ ОБОЖАЮТ ПОПАДАТЬ В ПЛЕН.
  
   - Карлеончик!
  Ты - мой герой! - Вильма промурлыкала.
  Левой грудью сбила графин.
  Графин с красной жидкостью.
  А графин стоял за тарелкой.
  Тут же подлетел робот.
  Вычистил пролитое.
  И высушил.
   - Вильма!
  Всё происходит, как предсказывает штаб округа.
  Но...
  Ведь скотопромышленники соседней префектуры Галактик нашей Империи знают, как трудно нашим солдатам.
  Почему же тогда не помогают?
  Могли бы присылать нам телятину. - Космогенерал рубанул рукой воздух.
  Мне стало скучно...
  Было бы скучно.
  Но Ариэль строила мне глазки.
  Старалась угодить.
  Подкладывала лучшие куски.
  И...
  Под столом трогала меня за коленки.
  Я ждал окончания ужина.
  С нетерпением ждал.
  Я буду сегодня спать с Ариэль?
  Невероятно!
  
  КОГДА НЕВЕРОЯТНОЕ ПРОИСХОДИТ, ОНО СТАНОВИТСЯ ВЕРОЯТНЫМ.
  
   - Милый! - Вильма проворковала. - Карлеоша!
  Расскажи ещё.
  О своих боевых действиях.
  "Не может быть, - я чуть не подавился.
  Голова вальдшнепа застряла у меня в горле.
  Клюв у вальдшнепа длинный. - Неужели?
  Неужели Вильме интересен бред космогенерала?
  Его рассказы о войне?
  Или Вильма хорошо притворяется.
  Что ей интересно?
  Поэтому дон космогенерал от неё без ума!"
  И...
  Её муж начал снова.
  Рассказывал о битвах.
  О битвах, при которых присутствовал.
  Вильма часто прерывала его смехом.
  Громким смехом.
  Я улыбался.
  Натянутая улыбка.
  Ариэль сохраняла серьезность.
  
  ОДНИМ МОЖНО, ДРУГИМ - НЕЛЬЗЯ.
  
   - Милый! - Вильма не сводила взгляда с мужа. - Откуда в стебе столько храбрости?
  Где ты её черпаешь?
   - Нуууу, - Ариэль вступила в разговор.
  Неожиданно.
  Неожиданно для меня. - Наш папенька...
  У него богатая фантазия.
  Очень.
  Просто фантазия. - На этот раз Ариэль засмеялась.
  Я вжался в стол.
  Думал, что дон Карлеоне сейчас рассвирепеет.
  Но он...
  Он загрохотал хохотом:
   - Вот!
  Вот моя дочь Ариэль! - И показал на Ариэль пальцем.
  Хотя пальцем показывать - неприлично.
  Даже я это знаю. - В сущности! - гер Карлеоне выпил целый стакан, - мои подвиги порождены бредом.
  Сильной горячкой.
  Когда я в бреду, то я становлюсь сильным.
  Сильным и смелым.
  Беспощадным становлюсь.
   - Карлеончик!
  Всё это неправда, - Вильма присела на колени к мужу.
  Наконец, стала выглядеть естественно.
  Нуууу, как естественно.
  Если голая женщина сидит за столом, как ни в чем не бывало...
  И на неё стараются не обращать внимания.
  На её наготу...
  То она - нелепа.
  Так я считаю.
  А на коленях мужа голая женщина выглядит гармонично.
  На своём месте она.
  
  ДЛЯ ГОЛОЙ ВСЕГДА НАЙДЕТСЯ МЕСТО ЗА СТОЛОМ.
  
   - Карлеончик!
  Не скромничай!
  Ты не трус!
  Ты всегда всем показываешь!
   - Вильма! - космогенерал Карлеоне улыбался.
  Странно улыбался.
  Похлопывал жену по попке.
  По голой попке. - Ах!
  Милая Вильма! - Теперь поглаживал её колени.
  Голос у могучего космогенерала стал ласковым.
  Нежнее, чем обычно. - Тебе дано много!
  Больше, чем мне.
  И больше, чем всем нам!
  Ты - прирожденная принцесса!
  Ты правишь нашим домом!
  Ты - прекрасная!
  Ты - светлая!
  Но много тебе придётся вытерпеть.
  Вытерпеть, если возьмешь под свою опеку Оцеолу.
  Оцеола - бедный.
  Бедный уродец!
  Уродцев подстерегает беда.
  Беда на всех их путях.
  На путях и дорогах.
  Вильма!
  Только одна ты можешь дать то, что нужно Оцеоле.
  Ты - стойкая!
  И преданная мне.
  
  СТОЙКАЯ И ПРЕДАННАЯ НЕ ОЗНАЧАЕТ, ЧТО - ВЕРНАЯ.
  
   - О чем твой отец говорит? - Я шептал на ушко Ариэль. - Не понимаю.
  Какая опёка?
  Но...
  Одно вижу.
  Твой отец обожает твою матушка.
  И она...
  Вильма сильно любит его!
   - Опёка? - Ариэль зашипела. - Я им покажу опёку.
  Опёку над тобой. - Ариэль вскочила: - Маменька!
  Папенька!
  Хватит бредить!
  Займитесь лучше собой!
  Не трогайте мою жизнь.
  Мою жизнь и жизнь моего мужа.
  Будущего мужа.
   - Ариэль!
  Ты - забавная! - Вильма засмеялась!
   - Вся в отца! - Космогенерал подкрутил ус.
  Левый ус.
   - Я не отдам вам Оцеолу.
  Ни под какую опеку!
  
  ЖЕНА САМА ОПЁКАЕТ МУЖА.
  
   - Ариэль!
  Крошка Ариэль! - Вильма тоже смеялась. - Я не поняла, что ты сказала.
  Что ты подразумеваешь.
   - Я тоже не понял, - космогенерал ущипнул свою жену за попку.
  И рассмеялся вместе с Вильмой.
   - Ариэль! - Вильма улыбалась. - Мне твои слова показались странными. - Она сползла с коленей мужа.
  И направилась к Ариэль.
  Грациозно шла.
  Не торопилась.
  Летящей походкой.
  Её походка завораживала.
  
  ЕСЛИ ГОЛАЯ ЖЕНЩИНА ЕЩЁ К ТОМУ ЖЕ И ГРАЦИОЗНАЯ...
  
  Вильма подошла к дочке.
  Пощупала пульс у Ариэль:
   - Ариэль?
   - Да, маменька.
   - Дорогая!
  У тебя прилив крови.
  Кровь прилила к голове.
  Сильный прилив.
  Я найду лекарство.
  Лекарство для тебя.
   - Вильма! - Ариэль назвала мать по имени. - Какое лекарство?
  Ты не соображаешь, о чем говоришь.
  Ты ничего не умеешь.
  Только что и умеешь, что голой задницей вертеть.
  
   - ВЕРТЕТЬ ГОЛОЙ ЗАДНИЦЕЙ ТОЖЕ НАДО УМЕТЬ!
  
  Вильма не смутилась.
  Не обиделась:
   - А говоришь, что я не умею ничего.
   - Дай.
  Ну!
  Дай мне лекарство, Вильма! - Ариэль настаивала. - Что?
  Не знаешь ни одного лекарства?
  А говоришь.
  Ничего ты не умеешь.
   - Я умею всё - Вильма мурлыкала. - Я пишу.
  Пишу картины.
  Замечательные картины!
  "Умеешь только голой задницей вертеть, - у меня в голове застряли слова Ариэль. - Значит, всё-таки на голую Вильму обращают внимание".
  Космогенерал гер Карлеоне смотрел новости.
  По гала каналу.
  Дорогой канал.
  Но для космогенерала, наверняка, он бесплатный.
  "Космогенерал делает вид, что ничего не происходит, - я сидел, не шелохнувшись. - Или...
  На самом деле ничего не происходит.
  Ничего особенного.
  Так всегда протекает жизнь в этой семье?"
   - Вильма!
  Отец!
  Я и мой Оцеола удаляемся.
  Мой жених Оцеола! - Ариэль взяла меня за руку.
  Поднялась. - В мою спальню.
  Мы будем спать вместе.
  
  СПЯТ ВМЕСТЕ ТОЛЬКО КОШКИ.
  
   - Ариэль!
  Доченька! - Вильма покачала головой.
  Задумчиво покачала. - Я не понимаю, что ты говоришь.
  О чём ты говоришь.
  Но подозреваю.
  Подозреваю, что ты не можешь выразить словами свои мысли.
   - Вильма...
  Йа и Оцеола...
   - Вам нельзя.
  Нельзя до свадьбы! - Вильма погладила руку.
  Мою руку.
   - Но мы...
  Мы уже были. - Ариэль снова обманывала.
  Но её обман мне нравился.
  Потому что - во благо нам! - Мы переспали.
  Уже!
   - Переспали? - Вильма погладила дочь по головке. - Бедная девочка.
  Тебе так хочется!
  Ты хочешь, чтобы хоть кто-то с тобой переспал.
  Даже Оцеола.
   - Что значит - даже Оцеола? - Я раскрыл рот.
  Но мне слово не давали.
   - Ариэль! - Вильма качала головой. - Я вижу.
  Вижу, что ты ещё не переспала.
  Ни с кем.
  И твой Оцеола тоже.
  Вы - девственники.
  Поэтому!
  До свадьбы будете спать в разных флигелях дворца.
  Флигели охраняемые.
  Вы не проберетесь друг к другу.
   - Не проберемся? - Ариэль сузила глаза. - Это мы ещё посмотрим.
   - Если попытаешься, - Вильма тоже сузила глаза, - то я тебе перегрызу горло.
   - А я - тебе! - Ариэль ответила с вызовом.
   - Девочки!
  Какие же вы милые! - глава семьи снова расхохотался. - Послушайте, что пишут эти галожурналисты.
  Бред пишут!
  
  ЗА ДЕНЬГИ МОЖНО СОЧИНИТЬ ЛЮБУЮ ПРАВДУ.
  
   - Карлеончик! - Вильма вернулась к мужу.
  Присела на него.
  И начала целовать.
  Неистово.
  Безумно целовала.
   - Оцеола! - На глазах Ариэль навернулись слезы.
  Серебряные слезы. - Я найду путь.
  Дорогу к твоей спальне найду.
  Надейся.
  И жди.
   - Всё нормально, - Я тряс головой. - Ариэль.
  Я люблю тебя.
  А всё остальное - приложится.
  
  К ЛЮБВИ МНОГО ПРИЛОЖЕНИЙ.
  
   - Правда? - Ариэль улыбнулся.
  Жалко улыбнулась.
  Но нас уже окружили.
  Роботы слуги окружили.
  И...
  Повели в разных направлениях.
  Я не сопротивлялся.
  Только удивлялся.
   - Подождите, - я остановился.
  Ариэль уже скрылась за поворотом. - Я в столовой забыл свой ремень.
  У меня почему-то ремень упал.
  Надо вернуться.
  И забрать. - Я не интриговал.
  Ремня, действительно, не было на мне.
  "Куда же он делся?
  Мой ремень".
  Роботы-слуги не возражали.
  Мы вернулись в столовую.
  Я открыл дверь.
  Ах!
  Ужас.
  Нуууу, как ужас...
  Вильма и космогенерал Карлеоне.
  Они...
  Занимались любовью.
  На столе.
  Вильма сидела сверху.
  И хлестала мужа.
  Моим ремнем хлестала.
  Больно.
  Со всей силы.
  С оттягом:
   - Жухрайский шпион! - Вильма кричала. - Проклятый диверсант жухрайский.
  Признавайся!
  Называй пароли.
  Явки!
   - Нет!
  Нет! - космогенерал Карлеоне пищал. - Ни за что!
  Имперская шлюха! - И хлопал Вильму по попке.
  Попка у неё замечательная.
  Упругая попка.
  "Ролевая игра!
  У них ролевая игра! - Меня бросило в пот. - Вильма как бы допрашивает жухрайского шпиона.
  Пытает.
  Моим ремнем пытает".
  
  РОЛЕВЫЕ ИГРЫ ПРИБЛИЖАЮТ К ЖИЗНИ.
  
   - Оцеола? - Вильма обернулась.
  Подмигнула мне. - Забыл что-то?
   - Мееее!
  Бееее!
  Да...
  Я забыл ремень.
   - Я у тебя его вытащила.
  Принесу потом.
   - Нет!
  Нет! - Я выставил перед собой руки. - Оставь себе.
  Оставьте. - И выбежал из спальни.
  "Нравы у них своеобразные.
  Надо же!
  Вильма украла мой ремень.
  Вытащила.
  А я и не заметил.
  У неё ловкие пальцы.
  Тонкие длинные пальцы.
  Пальчики аристократки", - я брел за слугой.
  Как в бреду брёл.
  Даже дорогу не запомнил.
  Робот открыл передо мной дверь.
  Затем удалился.
  Со скоростью света улетел.
   - Значит, это моя спальня, - я вошёл! - Ого!
  Она больше, чем весь мой дом.
  Фермерский дом.
  
  ОДНИ ПОЛУЧАЮТ ПО СВОИМ ЗАСЛУГАМ, ДРУГИЕ - ПО ЧУЖИМ.
  
   - И кровать! - Я упал на кровать. - Огромная кровать.
  Как поле для турнепса.
  Вот бы на эту кровать сейчас Ариэль. - Я предался мечтам.
  Думал об Ариэль.
  Но из головы не выходила и Вильма.
  Слишком уж она...
  Она постаралась, чтобы я её запомнил.
  Настроение моё поднималось.
  Затем - падало.
  И я разозлился.
  Обозлился.
  Я понял, что Ариэль до меня не доберется.
  Она говорила, чтобы обнадежить меня.
  Успокоить.
  Обозленный и заснул.
  
  
  ГЛАВА 1048
  
  
  СОН - СПАСЕНИЕ.
  
  Прошло немного времени.
  Я проснулся.
  Ночь светлая.
  Я услышал постукивание.
  Странное постукиванье.
  Оно шло из угла.
  Словно там играли камнями.
  Круглыми камнями.
  Затем катали шары.
  Тяжелые шары.
  Слышался смех.
  И приятное хихиканье.
  Женское.
   - Кто-то играет, - я хотел закричать.
  Завопить от радости.
  Но...
  Слова застряли в горле.
  У меня в горле.
  Я не мог пошевельнуться.
  Даже вздохнуть не мог.
  Потому что увидел...
  Из люка в стене вылезла девушка.
  Она была обнаженная.
  Полностью.
  Но она - не Ариэль.
  Глаза девушки сверкали.
  Девушка начала бегать по комнате.
  Прыжки её легкие.
  Балетные прыжки.
  
  ЕСЛИ ГОЛАЯ ДЕВУШКА ТАНЦУЕТ, НЕ МЕШАЙ ЕЙ.
  
  Девушка вскочила на столик.
  Одним прыжком!
  Столик мраморный.
  Небольшой столик.
  Он стоял у моей кровати.
  Девушка была обмазана чем-то зеленым.
  Зеленая мазь.
  И мазь слегка светилась.
  Очень даже красиво.
  Девушка-фонарик.
   - Хи-хи-хи! - Девушка хихикала.
  Жеманилась. - Паренёк!
  Отдай мне свою любовь!
  И угости конфетками.
  А то я огорчусь!
  Огорчусь очень! - Девушка пропищала.
  При этом показала зубки.
  Замечательные зубки.
  Белые зубки.
  Не зеленые. - Я уже иду!
  Иду к тебе, мой милый!
   - Девушка перепрыгнула на кровать.
  Встала надо мной.
  Расставила ноги.
  И тут...
  Всё закончилось.
  
  ВСЁ ХОРОШЕЕ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ, ДАЖЕ НЕ НАЧИНАЯСЬ.
  
  Из того же лаза в стене вылез...
  Жухрай.
  Жухрайский диверсант.
  Был он стар.
  Не просто старый.
  А - безобразно старый.
  Старец жухрай протянул вперед руки.
  И завыл:
   - О!
  Иди же ко мне, моя прелесть!
   - Да!
  Пьемонт!
  Мой дарлинг!
  Уже бегу! - Девушка соскочила с кровати.
  Подбежала к старцу жухраю.
  И они скрылись в туннеле.
   - Бросить бы гранату, - я дрожал. - Гранату вслед вам.
  Гады! - Меня напугало вторжение.
  Смешанное чувство.
  Очарование девушкой.
  И омерзение от жухрайского диверсанта.
  К утру я похудел.
  Осунулся.
  От волнения икал.
  Не мог вымолвить ни слова.
  Я сто раз пытался.
  Пытался позвать слуг.
  Или побежать к Ариэль.
  Или к Вильме.
  К Вильме и дону космогенералу Карлеоне.
  Но...
  Всё же к родителям Ариэль я не побежал.
  Боялся, что застану их за игрой.
  За новой ролевой игрой.
  А, если даже космогенерал улетел.
  То войти в спальню Вильмы...
  Страшно.
  Боязно.
  До пупырышков на спине боязно.
  Вильма - непредсказуемая.
  
  НЕПРЕДСКАЗУЕМАЯ ЖЕНЩИНА МОЖЕТ МНОГОЕ ПРЕДСКАЗАТЬ.
  
  Вскоре ко мне пришла Ариэль.
  Даже не пришла.
  А зашла в сопровождении матери.
  "Вильма сегодня одета, - я отметил.
  С внутренним сарказмом. - Коротенькая красная юбочка.
  Белая блузочка.
  Типа вырядилась, как школьница".
  Ариэль же одета скромно.
  На ней был комбинезон.
  Облегающий комбинезон из латекса.
  Розовый комбинезончик.
   - Оцеола!
  Мой любимый! - Ариэль бросилась ко мне на шею.
  Начала целовать.
  Не стеснялась матери.
   - О, Ариэль!
  Ты настолько горячая.
  Пылаешь.
   - Да!
  Мой Оцеола!
   - Оцеола!
  Мы зашли за тобой, - Вильма промурлыкала. - Пора завтракать.
   - Угу!
   - Оцеола!
   - Да, Вильма!
   - Ты ничего не расскажешь?
  Не хочешь нам рассказать?
   - А что не так?
   - Ты выглядишь испуганным.
  Похудел за одну ночь.
  Что произошло?
   - Вильма.
  Ариэль.
  Вы всё равно не поверите.
  Я собирался.
  Рассказал бы вам.
  Но вы поднимите меня на смех.
  Начнется надо мной смеяться.
   - Мы и так над тобой смеёмся! - Вильма растянула губки в улыбке.
  
  КОГДА ЖЕНЩИНА УЛЫБАЕТСЯ, КОШЕЛЬКИ МУЖЧИН ПЛАЧУТ.
  
   - Йа...
  Я расскажу! - Я решился. - Ночью.
  Под утро...
  Меня разбудили.
  Странные звуки. - Я пытался унять дрожь.
  Ариэль и Вильма слушали.
  Внимательно на меня смотрели. - Из стены вылезла девушка.
  Голая.
  Зеленая девушка.
  Она танцевала.
  Запрыгнула на столик.
  Потом перепрыгнула на мою кровать.
  Встала надо мной.
  Ноги развела широко.
  И...
  Она требовала любовь.
  Мою любовь.
   - И ты дал ей?
  Подарил ей свою любовь? - Вильма спросила с жаром.
  С пылом спросила.
   - Нет, конечно!
  Я люблю Ариэль.
  Мою Ариэль! - Я приобнял невесту.
  Ариэль была задумчивая.
   - Оцеола?
   - Да, Ариэль?
   - Что ещё?
  Что девушка ещё просила?
  У тебя?
  - Конфеты.
  Она хотела конфет.
  И сказала, что огорчится.
  Очень огорчится.
  Если я не дам.
  Я не понял.
  Не понял, от чего девушка огорчится.
  От того, что я не дал ей конфет?
  Или не дал ей любовь?
  Или - и то и другое.
  И конфеты.
  И любовь.
  
  КОНФЕТЫ ПОДДЕРЖИВАЮТ ЛЮБОВЬ.
  
   - И ты ей не дал?
  Конфет?
   - Ариэль!
  Милая!
  Ну, какие конфеты?
  У меня нет конфет.
  Не посылать же ночью за конфетами.
  А, если бы и были.
  Были бы у меня конфеты.
  То я бы всё равно ей не дал.
  Я был испуган.
  Обескуражен был.
   - Она огорчилась?
   - Кто?
   - Эта девушка.
   - Нет.
  Не думаю, что она огорчилась.
  Она с радостью побежала к старцу.
  
  ДЕВУШКИ ЛЮБЯТ СТАРЦЕВ.
  
  Жухрайский шпион диверсант её поманил.
  И она убежала с ним.
   - Это - Паулина, - Вильма протянула. - Только она.
  Кто же ещё? - Паулина посмотрела на Ариэль.
   - Да.
  Конечно! - Ариэль опустила головку.
   - Кто она?
  Почему я не знаю?
  Меня не предупредили! - Я переводил взгляд с Вильмы на Ариэль.
  И обратно. - Что она хотела?
  От меня.
   - Конфет и любви.
   - Да.
  Я понял.
  Но, зачем?
  
   - ГОЛУЮ ДЕВУШКУ НЕ СПРАШИВАЮТ, ЗАЧЕМ ОНА ХОЧЕТ.
  
  Вильма посмотрела на меня.
  Как на дурочка.
   - А старец?
  Он же - враг.
  Жухрайский шпион!
   - За всеми шпионами не уследишь! - Вильма махнула рукой.
  Я понял, что дальше бесполезно.
  Бесполезно спрашивать.
  Не хотят мне говорить.
  Вот и всё.
  "Я - чужой.
  Чужой в этой семье, - горечь подкралась.
  Терзала моё сердце. - Но...
  Ариэль успела.
  Она успела влюбить меня.
  В себя влюбила.
  И теперь может вертеть мной.
  Как хочет".
  Мы позавтракали.
  Без приключения.
  Глава семьи отсутствовал.
  День прошёл тускло.
  Мы с Ариэль осматривали лес.
  Но не делали попыток к сближению.
  Ариэль была со мной приветлива.
  И любезна.
  Внимательна ко мне была.
  Но я боялся.
  Боялся идти дальше разговоров.
  
  НЕ ПРЫГАЙ СО СЛОВА НА СЛОВО, А ТО СЛОМАЕШЬ НОГИ О РАЗГОВОР.
  
  После ужина Ариэль поцеловала меня.
  Пожелала спокойной ночи.
  И удалилась.
  Я в задумчивости забрался в постель.
  Один.
   - Как всегда - один! - Я расхохотался.
  Почему-то мне стало легче.
  Я привык к трудностям.
  К преодолению трудностей привык.
  А сейчас трудности, как раз и начались.
  Я поднялся.
  Достал из кармана штанов конфеты.
  Положил их на столик.
  Конфеты и печенье.
  Немного орехов греческих.
  В скорлупе.
  Вернулся в постель.
  Стал ждать.
  Ждал - непонятно чего.
   - Когда меня били, - я проворчал. - Били за уродство.
  Тогда было легче.
  Легче - потому что понятно - за что.
  
  ЕСЛИ ПОНЯТНО, ТО ВОПРОСОВ НЕТ
  
  Всё же я заснул.
  Хотя хотел бодрствовать.
  Я проснулся в середине ночи.
   - Ясно, - я осмотрел сладости. - Паулина была здесь.
  Конфеты она получила.
  Ради спасения себя!
  Не знаю, откуда Паулина взялась.
  Но конфетки ей нравятся.
  А любовь?
  Моя любовь?
  Получила ли она мою любовь? - Я заглянул под одеяло.
  Мои ночные штаны.
  Она застегнуты на все пуговицы.
  Без секрета их не снимешь.
  Посторонние не знали секрет моих штанов. - Нет.
  Моя любовь не досталась Паулине.
  Загадочной девушке.
  Девушка, которая намазывает себя мазью.
  Целиком.
  Зеленая мазь.
  Бедняжка Паулина.
  Был ли с ней старец?
  Омерзительный жухрай.
  Противный шпион.
  А орехи?
  Орехи Паулине не понравились.
  Она пыталась их разгрызть.
  На скорлупе следы зубов.
  Я не жалею.
  Не жалею о конфетах.
  Радуюсь даже.
  В глубине души ликую.
  Я спас Паулину.
  Загадочную Паулину спас от огорчения.
  Я засмеялся.
  И снова заснул.
  Провалился в сон.
  
  СОН ПРИХОДИТ К МУЖЧИНЕ В ТОТ МОМЕНТ, КОГДА ЖЕНЩИНА НАЧИНАЕТ БОДРСТВОВАТЬ.
  
  Я проснулся скоро.
  Надо мной пела Паулина.
  Мелодично пела.
  Увидела, что я открыл глаза.
  И засмеялась.
  Она была обнаженная.
  По-прежнему.
  Казалась ещё прекраснее...
  Чем прошлой ночью.
  Глазища сверкали.
  Она сладко пропищала.
  Сквозь зубки:
   - Ах!
  Мой дорогой!
  Я хочу конфет.
  Ещё конфет!
   - Принесу.
  А... - Мой голос пересох. - Моей любви хочешь?
   - Чтоооо? - Паулина перестала смеяться.
   - Нет.
  Ничего!
  - Ну-ка, повтори.
  Мерзавец!
  Ты противный!
  Маньяк.
  Сексуальный маньяк. - Схватила меня за ухо.
  Начала выворачивать ухо.
  Больно было.
   - Йа...
  Я только.
  Я не хочу.
  Ты вчера предлагала.
  Говорила, что хочешь мою любовь.
   - Да, чтоб ты провалился! - Паулина дернула за ухо. - Любви ему захотелось.
  Сладострастец. - Повернулась к стене. - Жан-Обержан.
  Послушай.
  Он требует у меня любовь.
   - Какой наглец! - Старец побежал ко мне.
  Ну, как побежал.
  Ковылял.
  По-старчески кряхтел.
  Скрипел костями.
  Испускал газы.
  Но...
  Добрался.
  И вылил на меня что-то.
  Из ночного горшка.
  Своего ночного горшка.
  Кал и моча.
  Моча и кал.
   - Диверсант! - Я вскочил.
  Размахивал кулаками. - Я тебя сейчас...
  Жухрайский шпион.
   - Милый!
  Бежим! - Паулина подхватила жухрайского старца шпиона. - Неизвестно, что ждать.
  Этот сумасшедший на многое способен.
  
  КОГДА ГОВОРЯТ - НА МНОГОЕ СПОСОБЕН, ТО ИМЕЮТ В ВИДУ ГАДОСТИ.
  
   - Убью! - Я погнался за ними.
  Но они успели.
  Проскользнули в дыру.
  Я же...
  Я побоялся преследовать дальше. - Облили меня дерьмом.
  А она.
  Унизила меня.
  Что я им сделал? - Я отправился смывать с себя.
  Смывать фекалии.
  Позор не смоешь.
  Я отмывался.
  Оттирал.
  Вылил на себя литр шампуня.
  И два литра парфюма.
  Вонь ослабла.
  Но не исчезла полностью.
  Салфетки закончились.
  И я вышел из ванной комнаты.
   - О!
  Оцеола!
  Ты...
  Настолько большой! - Я услышал вздох.
  Сдавленный вздох.
   - Ариэль? - Я прикрыл руками низ живота.
  Но...
  Ариэль права.
  В этот момент я был большой.
  Очень.
  И не смог полностью прикрыться.
   - Оцеола!
  Ариэль задрожала. - Ты - Аполлон!
  Но...
  
  БОЛЬШОЕ НЕ ВСЕГДА ПРЕКРАСНО, А ЧАСТО - БЕЗОБРАЗНО.
  
  Ты бы мог уменьшить свой пенис? - И сморщила носик. - Чем воняет?
  Так воняет?
   - Ариэль!
  Я тебе сейчас всё объясню. - Я закутался в халат. - Приходила Паулина.
  Опять.
  И с тем же интересом.
  Хотела конфет.
  И получила.
  Я ей оставил.
  И орешки погрызла.
  Но греческие орехи были в скорлупе.
  Не разгрызла скорлупу.
  Потом попросила ещё конфет.
  А я спросил - Почему она в прошлый раз говорила, что хочет любовь.
  От меня любовь.
  А в этот раз не спросила.
  Без умысла спросил.
  Как исследователь.
  Мне Паулина не нужна.
  Нужна только ты.
  Ариэль!
  
  ВТОРОЕ - НЕ НУЖНО, СРАЗУ ПЕРЕХОДИМ К ТРЕТЬЕМУ.
  
   - И?
  Оцеола.
   - Да, Ариэль!
   - Что Паулина ответила?
  У вас была любовь? - Ариэль спросила с жаром.
  Сжала кулачки.
   - Неееет.
  Мне она не нужна.
  Но Паулина разозлилась.
  Почему-то...
  Назвала меня мразью.
  И маньяком обозвала.
  Затем наябедничала старцу жухраю.
  Жухрайскому диверсанту пожаловалась.
  А он...
  Жухрайский шпион облил меня.
  Из ночного горшка на меня выплеснул.
  Гадость!
  Свои фекалии.
  Наверно, в горшке еще клей был.
  Не смывается.
  Никак не могу избавиться от вони.
  Поэтому и воняет.
  Не я воняю.
  А на мне воняет.
   - Значит, - Ариэль загибала пальчики. - Ты захотел от Паулины любовь.
   - Неееет!
  Ты не так поняла!
  Ариэль...
   - А бедная...
  Несчастная.
  Беззащитная девушка...
  Обнаженная.
  Она была оскорблена.
  Ещё бы!
  Пришла за конфетками.
  А тут ей за конфетку любовь предлагают.
  Ещё какую любовь.
  Я видела у тебя эту любовь.
  Оцеола.
  Ты бы разрушил Паулину своим.
  Вот она и испугалась.
  Была в ужасе!
  
  ДЕВУШКУ ПЕНИС ВСЕГДА ПУГАЕТ.
  
  Но, к счастью, нашелся защитник.
  Хоть он и жухрай.
  Жухрайский диверсант.
  И старик.
  Но он не испугался.
  Не побоялся тебя.
  Молодого и могучего не побоялся.
  И спас Паулину.
  Жухрай спас.
  Не ты.
  Так, что, Оцеола.
  Тебе досталось по заслугам.
  Ты получил своё.
  И правильно получил. - Ариэль заплакала. - Я знала.
  Я догадывалась.
  Нет мне счастья в жизни.
  Попался один хороший парень.
  И тот - маньяк и садист.
   - Ариэль! - Я вытаращил глаза. - Вот, как ты повернула.
  На меня напали.
  Меня облили дерьмом.
  Меня оболгали.
  А виноват - по-твоему - я?!!
  Так с женихами не поступают. - Я сделал шаг к Ариэль.
  Хотел её утешить.
   - Оцеола!
  Не подходи ко мне! - Ариэль отбежала к двери. - От тебя воняет.
  Сначала отмойся.
  
  ЧЕСТНЫЕ ПАРНИ НЕ ВОНЯЮТ ЧУЖИМИ КАКАШКАМИ.
  
  Разберись с собой.
  Со своим внутренним миром всё уладь.
  Попроси прощения у Паулины.
  А потом уже...
  Можешь просить у меня прощения. - И выбежала.
   - Да пошли вы, - я ударил кулаком о кулак. - Пошли вы все!
  Надоели.
  Образцовая семья.
  Мамочка - Вильма - голая по дому ходит.
  Пристает к гостям.
  Отец - сумасшедший космогенерал.
  Безбашенный.
  Самодур.
  Дочка их - Ариэль...
  Да...
  Ариэль - красавица.
  Умница.
  Добрая.
  Но - дура дурой.
  
  НЕТ В МИРЕ СОВЕРШЕНСТВА, КРОМЕ МЕНЯ.
  
  Я разозлился.
  Но не так, как прежде.
  А с яростью разозлился.
  Затянул пояс на халате.
  Туго затянул.
  Взял со стола вазу.
  Тяжелая ваза.
  Древняя.
  Из зеленого камня ваза выдолблена.
  Затем я придвинул кресло к норе.
  Туннель в стене.
  И стал ждать.
  Терпеливо.
  Потому что...
  
  МЕСТЬ ВСЕГДА ЗАПАСАЕТСЯ ТЕРПЕНИЕМ.
  
  А долго ждать не пришлось.
  Снова за в дыре послышалось хихиканье.
  Шорохи.
  Шлепки.
  Словно ладонью по голой попе кто-то нашлёпывал.
  Может быть, так и было.
  "Наверно, жухрайский старец развлекается.
  Похлопывает Паулину по заднице.
  По её идеальной попке..."
  Злости во мне прибавилось.
  Через край била.
   - Наверно, он спит, - Первой выползла Паулина.
  Снова обнаженная.
  В той же зеленой мази. - Тихо-то как. - Паулина направилась к кровати.
  Меня не видела.
  Потому что смотрела в другую сторону.
  
  
  ГЛАВА 1049
  
  "Жухрай - хитрый, - я понял. - Выпускает девку вперед.
  А сам - сзади.
  Втихаря.
  Под её прикрытием!"
   - Где же он?
  Где конфетки? - Паулина беспомощно развела руками.
   - Щас.
  Походи! - Из норы высунулась голова старца.
  Жухрайский шпион не спешил.
  Полностью не показывался. - Наверно, отмывается.
  И захихикал.
  Противно захихикал.
   - Теперь тебе придется, - я протянул.
  С торжеством.
  Поднял вазу. - От крови придется отмываться.
  Жухрайский шпион!
   - Тыыыы? - Старец воззрился на меня.
   - Йа! - Я опустил вазу на голову шпиона.
  Жухрайского диверсанта лишил сознания.
  Старец кряхнул.
  И затих.
   - Педрилио? - Паулина оглянулась.
  Звезды в её глазах сменились тьмой.
  Ужасом налились глаза. - Ты убил Педрилио?
   - Не убил.
  Оглушил его.
  А дальше пусть с ним Тайная Имперская Канцелярия разбирается. - Я торжествовал.
  Мне теперь море по колено.
  
  ПОБЕДИТЕЛЕЙ НЕ СУДЯТ.
  
   - Но! - Паулина задрожала. - Ты - жестокий?
   - Очень!
  Да!
  Я жестокий!
   - Тогда, - девушка долго не думала. - Не убивай меня.
   - Я ещё подумаю! - Мне понравилось играть в сильного.
  В сильного и гордого!
   - У меня нет денег.
  А то бы я тебе дала.
   - Откуда у тебя деньги?
  Ты же голая.
   - Тогда...
  Бери меня.
  Бери без денег.
  Мне нужна твоя любовь.
   - Вот, как ты заговорила, - я стоял у норы.
  Чтобы Паулина не сбежала. - А в прошлый раз называла меня мразью.
  Маньяком называла.
   - Глупенький! - Паулина улыбнулась.
  Вильнула бедрами.
  Направилась ко мне.
  Пританцовывала. - Ты не так понял.
  Меня не понял.
  В прошлый раз.
  Если девушка отказывается.
  Ругается.
  Обзывает, то...
  Девушка хочет тебя.
  Очень.
  А за бранными словами прячет свою робость.
   - Много у тебя робости было
  Потому что слов бранных - море.
   - Я дам тебе то, что ты хочешь! - Паулина начала развязывать пояс на моем халате.
   - Фигушки!
  Я не хочу подарков.
  Подарков от тебя.
  Я люблю Ариэль.
   - Любишь Ариэль? - Паулина прищурилась.
   - И не хочешь мою любовь?
   - Неа.
  Не хочу твою любовь.
  
  ВСЕ ГЕРОИ - САМОДОСТАТОЧНЫЕ.
  
   - А так? - Паулина изогнулась.
   - И так не хочу.
   - И даже так? - Паулина наклонилась.
  Светилась.
  Светила.
  У меня челюсти свело.
  Но я нашёл в себе силы.
   - Паулина.
  Ты хочешь купить свою свободу.
  Свободу в обмен за любовь.
  Так со мной не поступают.
   - Значит, ты любишь Ариэль?
   - Очень.
   - Я для тебя хуже, чем Ариэль?
   - Не то, чтобы хуже.
  Но мне Ариэль нужна.
   - Сволочь! - Паулина зашипела.
  И сразу сделала несколько дел.
  Первое - сбросила с меня халат.
  Второе - прижалась ко мне.
  Взяла в кольцо.
  Обхватила руками.
  Третье - закричала.
  Завизжала.
  Завопила так, что люстра хрустальная зазвенела.
   - Спасите!
  Помогите!
  Люди добрые!
  Да что же это делается!
  Насилуют! - Последнее слово - насилуют - Паулина выдала на полную мощь.
  От души.
   - Замолчи!
  Сумасшедшая! - Я пытался вырваться.
  Но...
  
  ГОЛАЯ ДЕВУШКА СВОЁ НЕ ОТДАСТ.
  
  В спальню вбежали.
  "Словно за дверью стояли, - я подумал. - Или - стояли".
  Сначала - дворецкий.
  В правой руке дворецкий держал топор.
  В левой - бластер.
  Прекрасное сочетание древнего оружия с современным.
  За дворецким - Вильма.
  Разумеется, голая.
   - Это недоразумение! - Я пытался объяснить.
  Хотя понимал: - Я провалился. - Это не то, что вы думаете!
  Она...
  Она лжет.
  Она меня подставила.
  Она - пособница жухрайского шпиона!
   - Мама! - Последней ворвалась Ариэль.
  Она тоже была обнаженная. - Кто?!!
  Оцеола?
  Мама!
  Я принимала ванну.
  Услышала крики.
  Истошные вопли услышала.
  Ты звала на помощь?
  Оцеола тебя изнасиловал?
   - Не успел.
  И не меня. - В голосе Вильмы слышны нотки сожаления.
   - А кто же тогда кричал?
   - Кричала жертва! - Вильма не казалась испуганной. - Твой женишок Оцеола время не теряет.
  Зря время не теряет.
  С тобой ему нельзя.
  До свадьбы.
  Вот он на девушках тренируется.
  На несчастных.
   - Да!
  Оцеола меня изнасиловал! - Паулина разжала объятия.
   - Какой ужас! - Ариэль приложила ладошки к щекам. - Я даже не успела.
  Не успела прикрыть срам.
   - Ариэль.
  У тебя не срам! - У меня вырвалось восторженное. - У тебя - красота!
  И твою красоту я не променяю ни на чью.
   - Ого! - Глаза Вильмы полезли на лоб. - Оцеола...
  У тебя огромный...
  Очень.
  
  БОЛЬШОЕ НЕ СПРЯЧЕШЬ, МАЛОЕ НЕ ПОКАЖЕШЬ.
  
   - Ариэль, - я выскользнул от Паулины. - Я тебе всё расскажу.
  Ты поймешь.
  Только тебя люблю.
  Здесь же есть камеры?
  Обязаны быть камеры слежения.
  Они всё покажут.
  Я еще жухрайского шпиона пришиб.
  Вазой.
  Старец жухрай - доказательство.
  Доказательство моей невиновности.
   - Где же жухрай? - Вильма скосила на меня глаза. - Нет никакого жухрая.
   - Сбежал!
  Уполз зараза, - я сжал кулаки. - Живучий.
  Надо было его сильнее долбануть.
  Вазой каменной.
   - Кровь на полу...
   - Это моя кровь! - Паулина быстро вставила. - Оцеола меня поранил.
  Когда насиловал.
   - Паулина!
  Хватит врать! - Я закричал. - Я тебе ничего не сделал.
  Плохого не сделал.
  Конфетами кормил.
  И даже к тебе не приближался.
  Ты сама на меня набросилась.
  Но не успела.
  Не успела меня изнасиловать.
   - Оцеола, - Ариэль приблизилась.
  И... неожиданно обняла меня. - Паулина врет.
  По поводу крови.
  Мы все её знаем.
  Паулинку.
  Не оправдывайся.
  Я не сержусь.
  На тебя не сержусь.
  Даже - наоборот!
  Ты показал себя мужчиной.
  Настоящий мужчина!
  Не изнеженный.
  Ты принимаешь решения.
  Ты - великолепен! - И поцеловала меня.
  Страстно!
  Горячо!
  Безумно поцеловала!
   - Ариэль!
  Осторожно! - Вильма втиснулась между нами. - Вам нельзя до свадьбы.
  Тем более, что у Оцеолы...
  Да и после свадьбы.
  Вы первую брачную ночь проведете под надзором.
  Я и доктор Фауст будем наблюдать.
  Чтобы Оцеола не разорвал тебя пополам...
   - Мама!
  Вильма!
  Что ты говоришь! - щечки Ариэль зарумянились.
  
  ЕСЛИ РАЗОРВЕШЬ, ТО НЕ ПОЧИНИШЬ.
  
   - Кто?
  Что?
  Почему без меня? - Ворвался ураган.
  Космический шторм. - Только я имею право рвать!
   - Папенька! - Ариэль спряталась за ширму. - Не входи!
  Мы голые!
   - Солдат рождается голым.
  Только потом к нему приходит обмундирование.
  Обмундирование и оружие. - Глава дома дон космогенерал Карлеоне осматривался. - Моя жена...
  Вильма голая.
  Дочь моя Ариэль.
  Ариэль - голая.
  Паулина...
  Здравствуй, Паулинка.
   - О, мон шер! - Паулина засияла. - Как твоя спина?
  Не болит?
   - Кхе!
  Кха!
  Паулина! - дон Карлеоне скосил глаза на Паулину. - Не понимаю.
  О чем ты?
  Мда.
  Спасибо.
  Не болит спина.
  
  ЕСЛИ ПО СПИНЕ ХОДИТЬ НОГАМИ, ТО СПИНА УЖЕ НЕ БОЛИТ.
  
   - Я что-то пропустила? - Вильма наклонила головку к правому плечу.
  Миленькую головку. - Вы беседуете, как родные.
  Паулина.
  И ты, Карлеончик.
  Откуда Паулина знает о твоей спине?
  Что она болит?
   - О моей спине знает вся Империя! - Дон Карлеоне прокашлялся.
  Кашлем выигрывал время. - И...
  Что я пропустил? - Повысил голос.
  Через этот голос даже не пробивались крики Вильмы.
  Возмущенной жены. - Оцеола в компании моей голой жены.
  Моей голой дочки - его невесты.
  И моей знакомой Паулины - тоже голой.
  Да и дворецкий здесь.
  Фирс?
  У вас оргия?
   - Монсиньор Карлеоне, - дворецкий Фирс задрожал. - Помилуй.
  Какая оргия.
  Так.
  Встреча в спальне Оцеолы.
  Паулина позвала на помощь.
  Мы и прибежали.
   - Да знаю я всё! - гер Карлеоне похлопал дворецкого по спине.
  Позвонки затрещали.
  Дворецкий начал харкать кровью. - Видел.
  Подсматривал.
  У меня же везде глаза! - Пальцем ткнул в потолок. - Дрон на люстре.
  И...
   - Сир Карлеоне! - Я выдохнул.
  С облегчением. - Ты меня спасаешь.
  От наветов.
  От ложных обвинений.
   - Оцеола!
  Ты показал себя! - глава семьи попытался и меня похлопать.
  По спине.
  Но я сделал вид, что заправляю кровать.
  Улизнул я.
  От богатырского похлопывания. - Настоящий мужик.
  Верю.
  Ценю.
  Запомню.
  
  МУЖИКОВ ВСЕГДА МЕНЬШЕ, ЧЕМ ЖЕНЩИН.
  
   - Ариэль! - Я бросился к своей невесте!
  Возлюбленной невесте!
   - Отставить Ариэль, - дон Карлеоне преградил мне дорогу.
  Всё равно, что скала выросла на пути. - Оцеола!
  Пойдём.
  Я кое-что тебе расскажу.
   - Папа!
  Только не сильно бей Оцеолу! - Ариэль приложила ладошки к щекам.
   - Бить?
  Я не бью! - Дон Карлеоне расхохотался.
  Он был сегодня в прекрасном настроении. - Я не бью!
  Я сразу убиваю.
   - Йа.
  Я только штаны натяну.
  И сюртук. - Я начал одеваться.
  Но...
  Из-за моих волнений.
  Волнений по поводу обнаженных женщин.
  Очень красивых женщин.
  Или - одна женщина.
  Вильма - женщина.
  А Паулина и Ариэль - девственницы.
  Я переволновался.
  Мой пенис не влезал в штаны.
  И штаны не застегивались.
   - Оцеола!
  Я помогу тебе! - Паулина поняла.
  Резко дернула за молнию штанов.
  На ширинке.
  Дернула бегунок вверх.
  Мир перевернулся в моих глазах.
  Из глаз брызнули звезды.
  Я завопил.
  Страшно.
  Безысходно!
   - Больно!
  Ах, Паулина.
  Ска.
  Ты мне молнией пенис покорежила.
  Защемила.
  
  КОГДА ГОЛЫЙ, ТО ОСТОРОЖНО ЗАСТЕГИВАЙ МОЛНИЮ НА ШТАНАХ.
  
   - Паулинка! - Ариэль набросилась на Паулину. - Оцеола - мой!
  Я не разрешаю ему помогать.
   - Пойдем, Оцеола! - дон космогенерал потащил меня за собой. - Когда девки дерутся, то герои прячутся в блиндажи.
  Без нас разберутся.
   - С радостью! - Я на ходу застегивал рубашку.
  Шли мы быстро.
  Вернее - дон Карлеоне шел.
  А я как бы бежал...
   - В мой боевой космокатер, - Дон космогенерал Карлеоне вышел на крышу. - Он всегда готов к полёту.
  На всякий случай.
  Например, когда девки дерутся.
   - Сир Карлеоне, - я хотел забраться в катер.
  За хозяином. - Но здесь только одно сиденье.
  Сиденье пилота.
   - Ты ляжешь сзади.
  На мешки.
   - Что в мешках?
   - Трупы!
   - Трупы?!!
   - Трупы жухраев! - Гер Карлеоне подмигнул. - Шутка.
  Не трясись!
  Оцеола.
  Привыкай к богатой жизни.
  Ты же теперь, как бы член.
  Член семьи. - И зароготал. - Все тайны тебе должны быть известны.
  Например, в мешках - контрабанда.
   - Контрабанда? - Я покрылся потом.
  Липкий пот.
  Ледяной. - Но контрабанда в Империи запрещена.
   - Контрабанда запрещена.
  Но не для всех.
  Должен же я как-то содержать семью.
  Там возьму немножко.
  Сям возьму.
  И уже денежка накапала на счёт.
   - Точно не трупы? - Я ощупывал мешки.
   - Зачем мне трупы?
  
  НА ТРУПАХ МНОГО НЕ ЗАРАБОТАЕШЬ.
  
   - Это шутка, мистер Карлеоне?
   - Это не шутка.
  И я говорил тебе.
  Напоминаю.
  Напоминаю словами.
  В последний раз.
  В следующий раз буду напоминать подзатыльниками.
  Для тебя я теперь - папенька.
   - Папенька.
  Да.
  На трупы не похоже. - Я ощупывал мешки.
   - Всяческая ерунда, - Дон Карлеоне поднял космокатер над планетой. - Жухрайские безделушки.
  Драгоценности жухрайские.
  Жухрайский антиквариат.
   - Жухрайское?
   - Ага!
  - Ну да, ну да, - я замолчал.
  Не стал напоминать, что жухраи - наши враги.
  Кому бы я напомнил?
  Боевому космогенералу?
  Который сражается с жухраями...
   - Через несколько гала прыжков я пропищал...
  Робко. - Сир Карлеоне.
  Извиняюсь...
  Папенька.
  Не спрашиваю, куда мы летим...
   - Правильно, что не спрашиваешь.
  Летим в секретное место.
  В поясе астероидов.
  Там у меня есть одна планетка.
  Я отдыхаю на ней.
  Сам её купил.
  Сам её обустроил.
  Сам её заселил.
  Только это - секрет.
  Наш мужской секрет.
   - Ага! - Я раздул щеки.
  Гордился, что мне дон космогенерал доверил секрет.
  Не кому-нибудь.
  А - мне.
  
  ЕСЛИ ТЕБЕ ДОВЕРЯЮТ СЕКРЕТ, ТО БУДЬ ГОТОВ К ТОМУ, ЧТО ЕГО У ТЕБЯ ВЫБЬЮТ ИЗ ГОЛОВЫ.
  
   - Синьор...
  Папенька...
  Меня гложет вопрос.
  Паулина - кто она?
  И что за её странный спутник жухрай.
  Старый пердун жухрай.
  Диверсант.
  - С диверсантом жухрайским - всё просто, - Космогенерал кинул космокатер в штопор.
  Грязно выругался. - Чуть в две Черные дыры не врезались.
  О чём говорили?
   - О жухрае.
  О старце диверсанте.
   - Он - свой!
  Его имя - Антананариев, - гер Карлеоне снова бросил космокатер в штопор.
  Внизу манила планета.
  Синяя-синяя.
  И зеленая.
  Как драгоценный камень в черном космосе. - Старец жухрай...
  Значит...
  Я перевербовал его.
  Давно.
  И он живет в подземелье моего замка.
  Оцеола...
   - Да, господин папенька...
   - Ты под замок не спускайся.
  Там ловушки.
  Много ловушек.
  Старец наставил.
  Он очень полезный.
  И продуктивный.
  Сколько раз прилетали жухраи.
  Шпионы жухрайские.
  Диверсанты.
  Им нужен был кто-то из местных.
  Кто покажет.
  И подскажет.
  
  БЕЗ НАВОДЧИКА РАЗВЕДКА НЕ ДЕЙСТВУЕТ.
  
  И тут выходил свой.
  Мой человек.
  Жухрай Антананариев.
  Обещал, что поможет.
  Своим.
  Придумывал, что прячется в нашей Империи.
  Жухрайские диверсанты ему верили.
  И тогда он приводил их к ловушкам.
  Много ловушек.
  Затем трупы сжигал.
  В доменной печи.
   - В доменной печи? - Я дернулся.
   - Да.
  У меня сталелитейная компания есть.
  На Вильму записана.
  На меня нельзя.
  Я же - военный.
  Жухраев там и сжигаем...
  Сжигает старец Антананариев.
   - Понятно, - я протянул.
  Война дохнула на меня смрадом. - А Паулина?
  Она - тоже?
  Заманивает жухраев?
   - С Паулинкой сложнее, - космогенерал причмокнул.
  Стал серьезным. - Она - освоенная! - И посмотрел на меня. - Нравится тебе Паулина?
  Только не ври.
  А то пристрелю.
  "А ведь и пристрелит, - я подумал. - Или выкинет из космокатера".
   - Паулина? - Я тянул время.
  Хоть бы астероид в нас врезался.
  Отвлек бы от неудобного вопроса. - Она - красивая девушка.
  
  НА КРАСИВЫХ ДЕВУШЕК ПРИЯТНО СМОТРЕТЬ.
  
  Глупо не восхищаться красотой.
  Но... - Я сделал паузу.
  Театральная пауза. - Ариэль мне больше по душе.
   - Оцеола!
   - Да, папенька...
   - Скажи мне...
  Как солдат солдату скажи.
  "О!
  Братские разговоры начались. - Я затосковал. - Нет ничего хуже, чем разговор по душам.
  Разговор дружественный".
   - Я готов!
  Готов к диалогу.
  Папенька...
   - На кого у тебя встал?
  На Паулину?
  На мою жену Вильму - твою тещу?
  Будущую тещу.
  Или на Ариэль?
  А, может быть, на дворецкого Фирса.
   - Фу!
  Папенька.
  Меня аж передернуло.
  Какая гадость.
  А то, что у меня...
  Так он сам по себе.
  У него своя голова.
  У меня своя.
  Я - молодой.
  
  ГЛАВНОЕ - НЕ НА КОГО ВСТАЛ, А ТО, ЧТО УЖЕ ВСТАЛ.
  
   - Рассуждаешь, как старик.
  Как старик, у которого неожиданно началась эрекция. - Дон Космогенерал посадил космокатер.
  И...
  Забыл о разговоре.
  Я на негнущихся ногах вылез.
   - Прилетели? - Я спросил.
  Глупо улыбался.
  Было тепло.
  Ярко светила звезда.
  Окружающая среда - райский уголок.
  Пальмы.
  Белый песок.
  Чистейшее лазурное море.
  И хижины.
   - Оцеола!
   - Да, папенька.
   - Выгружай мешки.
   - Контрабанду?
   - Её самую.
   - К нам бегут! - Я насторожился.
  
  
  
  ГЛАВА 1050
  
  
   - Оцеола!
  Голых девок испугался? - Космогенерал прищурился.
  Взгляд его стал хищным. - Ты только что...
  От них.
  И показал себя героем.
   - Я испугался обстоятельству.
  
  КОГДА КО МНЕ БЕГУТ, ТО Я УБЕГАЮ.
  
  Жизнь... - Я замолчал.
  Обнаженные девушки.
  Не меньше двадцати красавиц.
  На некоторых были ожерелья.
  Из ярких ароматных цветов.
  Девушки как бы меня не заметили.
  Напрыгнули на генерала.
  Целовали его.
  Обнимали.
  Каждая тащила в свою сторону.
  Щебетали:
   - Любимый!
   - Наконец-то!
   - Прилетел!
   - Я тебя заждалась.
   - Ну, куда вы все сразу? - Дон Карлеоне развеселился. - Цыпочки вы мои.
  "Да у него здесь гарем! - Я догадался. - Гарем свободных девушек.
  Сир космогенерал Карлеоне устроил для себя Рай.
  Правильно...
  
  КТО МНОГО И УСЕРДНО РАБОТАЕТ, ТОТ МНОГО И УСЕРДНО ДОЛЖЕН ОТДЫХАТЬ".
  
   - А я вам подарочки привёз!
  Рыбки мои! - гер Карлеоне кивнул мне.
  Я правильно понял.
  Подтащил мешки.
  Стал развязывать.
  "Действительно, - я рассматривал содержимое мешков.
  С любопытством изучал. - Ерунда всякая.
  Жухрайская.
  В первый раз вижу жухрайское.
  Не считая старца Антананариева..."
   - Куколки вы мои, - гер космогенерал Карлеоне был покрыт цветами.
  Девушки отдавали ему свои гирлянды. - Я огорчен.
  Потому что к вам на минутку.
  Залетел.
   - Ах!
   - Негодник!
   - А мы надеялись!
   - Приготовили пир.
   - Застелили постельки.
   - Надеялись на долгую оргию!
   - Потом!
  Отставить оргию.
  Труба зовет! - Космогенерал Карлеоне подходил к каждой девушке
  Целовался.
  Ощупывал.
  С каждой был приветлив.
  И говорил ей что-то личное.
  Например:
  "Алиса!
  У тебя попка округлилась".
  Или:
  "Сегильда!
  Груди твои - еще красивее стали..."
  Всех наградил комплиментами.
  Каждую похлопывал.
  Обнимал.
  "Не особо видно, чтобы дон космогенерал спешил", - я злорадствовал.
  Под пальмой злорадствовал.
  Один.
  В теньке.
  
  ЕСЛИ ТЕБЯ НЕ ЗОВУТ, ТО, СДЕЛАЙ ВИД, ЧТО ТЕБЕ И НЕ ХОТЕЛОСЬ.
  
   - Моя досада безгранична, - дон космогенерал Карлеоне вздохнул. - Зачем?
  Зачем я улетаю? - Но улетать пока не собирался.
  Его минутка грозила перерасти в часы.
  Карлеоне направился к хижинам.
  Я подумал.
  И...
  Пошел за девушками.
  Сзади.
  - Вы не поверите, мои расчудесные!
  Куколки вы мои! - дон Карлеоне играл в доброго дядюшку.
  
  С КРАСИВЫМИ ДЕВУШКАМИ ЛЮБОЙ ЗЛОДЕЙ СТАНЕТ ДОБРЫМ.
  
  Сир Карлеоне не пропускал ничего:
   - Джельсамина!
  Ты - словно сахар!
  У вас у всех...
  Премиленькие фигурки.
  Расчудесные вы мои.
  Штальма!
  Ты с этой овечкой премило выглядишь!
  Пастушка с белоснежной овцой.
  Полина, Фрида!
  Откуда у вас собачки?
  Вы так резвитесь с ними!
  Неля и Алехандра!
  Вы - премилые!
  Стали ещё милее!
  Данна, Альма!
  Вы - щеголихи!
  Разряжены в пух и прах.
  Качаетесь на качелях!
  Очень.
  Даже слишком восхитительно!
  Тала, Ариадна!
  Ваш танец - зажигательный!
  Как зажигательная бомба!
  Бомбический танец!
  Джина!
  Щечки у тебя горят.
  Так и хочется поцеловать. - Сказал и сделал.
  Расцеловал премиленькую Джину в обе щечки.
  При этом и груди успел ей пожать. - Орланда!
  Девочка моя! - сир Карлеоне обнял следующую красавицу! - Нет тебя сексуальнее!
   - Ах!
  Милый!
  Милый, Карлеоша! - Слёзы брызнули из глаз Орладны.
  Драгоценные слёзы. - Я боюсь с тобой уединиться.
  В шале...
   - Почему же?
  Цыпочка?
  Я - страшный?
   - Ты дивный!
  Я боюсь, что залюблю тебя до смерти. - Орланда добавила.
  Раздался дружный смех подружек.
  Никто не завидовал.
  Никто не выпячивался.
  "Дружно живут!", - я чувствовал себя ненужным.
   - Насчет этого не беспокойся, Орландочка, - Гер Карлеоне похлопал её по попке. - Меня никто не...
  А я вас!
  Всё делаю, чтобы ваша жизнь была прекрасной! - Всё же гер Карлеоне зашёл.
  В самую большую хижину.
  За ним с визгом ринулись девушки.
  "Пожалуй...
  Мне не стоит идти туда, - я огорчился. -
  
  НЕЗВАННЫЙ ГОСТЬ ХУЖЕ МЕДВЕДЯ".
  
  Я отправился на причал.
  Старался не слушать.
  А из хижины раздавались разные звуки.
  В основном - жизнерадостный смех.
   - Надеюсь, что они там чай пьют, - я пробурчал.
  На причале нашел удочку.
  Удочку и белую булку.
  Долго не думал.
  Надо же мне чем-то заняться.
  Пока дон Карлеоне пьёт чай.
  Со своими наложницами пьёт.
  Наживил хлеб на крючок.
  Закинул.
  Слежу за поплавком.
   - Рыбку ловишь? - Рядом со мной присела девушка.
  На шее - гирлядна из розовых лотосов.
  Аромат одуряющий.
  Только я не понял: от девушки аромат.
  Или от цветов?
  Или они - одно целое.
  Девушка и цветы.
   - Угу!
  Ловлю.
  Рыбу! - Я пробурчал. - А ты?
  Почему ты не с ними?
  Не со всеми?
  В хижине...
  
  КОГДА ОРГИЯ, ТОГДА - ВСЕ.
  
   - Ах! - Девушка приложила ладони к груди.
  К грудям приложила.
  Груди у неё...
  Замечательные груди.
  Налитые.
  Соски затвердевшие. - Йа...
  Я опасаюсь.
   - Опасаешься, что залюбишь дона Карлеоне?
  До смерти?
  Как Орланда боится? - Яд капал с моего языка.
   - Нет! - Девушка быстро-быстро моргала.
  Ресницы летали, как крылья бабочки. - Я другая.
  Я не Орланда.
  Я люблю сира Карлеоне.
  По-настоящему люблю.
   - А другие?
  Твои подружки.
  Они не любят сира Карлеоне?
   - Любят!
  Все мы его обожаем! - Лицо девушки засветилось.
  Счастьем пылало. - Но у меня любовь другая.
  Искренняя любовь.
  Настоящая.
  Она идет от сердца.
  Из глубины моей души идет. - Девушка показала на сиську.
  На левую грудь.
  Наверно, там у неё душа спрятана.
  Сердце - под сиськой.
  Душа - в сиське.
   - Угу!
  Все - простые!
  А ты - особенная!
   - Да! - Девушка не замечала моей иронии. - Я боюсь.
  Боюсь разрушить семью гера Карлеоне.
   - Семью?
  Разрушить?
  Ты шутишь?
   - Нет!
  Я не шучу! - Она улыбалась.
  Улыбалась морю. - Если монсиньор Карлеоне поймет, какая у меня любовь.
  Любовь к нему...
  То бросит всё.
  Похитит меня.
  И мы улетим.
  Но...
  Я не хочу, чтобы семья страдала.
  Я никогда не буду разлучницей.
  Поэтому я не в хижине.
  Не с ними сейчас.
   - Умно!
  Умно ты себя определила.
  
  ВИНОВАТЫ ВСЕ, КРОМЕ ТЕБЯ.
  
   - Он - замечательный, - девушка меня не слушала.
  Не слышала, наверно. - Самый лучший мужчина во Вселенной.
   - Послушай, - я раскалился.
  Зажал удочку между коленей. - Красотка.
  Ничего, что я здесь?
   - То есть? - Она распахнула глазища.
  Обнаженная красавица на причале.
  Обыкновенное...
   - Ты мне рассказываешь о другом мужике.
  Какой он прекрасный-распрекрасный.
   - Но ведь правда...
  Гер Карлеоне - самый...
   - Да мне слушать противно.
  Что других хвалят.
  Найди себе другое.
  Другое чучело.
  Кто тебя бы выслушал.
   - А я уже рассказывала.
  Подружкам. - Девушка опустила головку.
  Очаровательная головка. - Они говорят, что я надоела им.
  Своими рассказами, как я люблю дона Карлеоне.
  Они сами его любят...
   - Подружкам надоела, - мой голос смягчился.
  Девушка выглядела опущенной. - А мне?
  Я - мужчина.
   - Ты?
  Мужчина? - Она даже подпрыгнула.
  Словно я взорвал её.
   - А, что?
  Не похож на мужчину?
  Ещё какой мужчина!
   - Нет, - девушка опустила ладошку на мою коленку. - Ты не обижайся.
  Только не обижайся.
  Ты не мужчина.
  Потому что на мужчину не похож.
  
  МУЖЧИНУ СРАЗУ ВИДНО.
  
  Никто из нас не увидел в тебе мужчину.
   - Что со мной? - Я даже заинтересовался. - Я для вас не мужчина, потому что моё лицо изуродовано?
   - Что за глупость! - Она нервно дернула головой.
  Миленькой головкой. - Мужчина...
  Нуууу.
  У мужчины - харизма.
  Харизма просто так не получается.
  Она - либо есть.
  Либо её нет.
   - У меня нет харизмы?
   - Да.
  Но не огорчайся.
  Парни и без харизмы живут. - Поласкала слова языком.
  И повторила:
  
   - ПАРНИ И БЕЗ ХАРИЗМЫ ЖИВУТ, ТОЛЬКО ИХ НИКТО НЕ ЛЮБИТ.
  
   - Ну, тогда...
  Зачем рядом присела?
  Рядом со мной?
  
  Я НЕ ЛЮБЛЮ ТОГО, КТО МЕНЯ НЕ ЛЮБИТ.
  
   - Хотела рассказать, как я люблю дона Карлеоне.
   - Уже рассказала.
   - А ты, кто?
  Его ординарец?
   - Что не похож?
  У космогенералов в адъютантах и ординарцах ходят только красавцы?
  Я - жених его дочери.
   - Жених Ариэль? - Глазища девушки поползли на лоб.
   - Жених.
  Ещё какой!
  Ариэль сама меня выбрала.
  И влюблена в меня по уши.
   - Вот так новость! - От девушки пар пошёл. - К Ариэль сватались лучшие парни Империи.
  Она им всем отказала.
  А тебя выбрала.
   - Да...
   - Может...
  Может быть, у тебя есть харизма?
  Я твою харизму не разглядела.
  А Ариэль её увидела.
   - Нет, уж.
  Милочка.
  Не подластивайся ко мне.
  После всех гадостей, которые ты наговорила.
  Нет у меня харизмы.
  Ты же сама сказала, что харизма - либо она есть, либо её нет.
  Если есть харизма у парня, то за ним все девки бегают.
  А за мной не бегают.
  Все не бегают.
  Только одна Ариэль...
  Она меня ценит.
  И любит.
   - Хм! - Девушка поднялась.
  Как она прекрасна.
  На фоне море.
  В лучах искрящейся звезды. - Я должна охладиться.
  А то перегрелась.
  Мозги закипают. - И она прыгнула.
  С причала сразу в море.
   - Купаешься? - Я был заворожен.
  Зрелище - не для слабых парней.
  Эта девушка - чудо!
  
  НА ЧУДО СМОТРЕТЬ БОЛЬНО: ГЛАЗА БОЛЯТ.
  
   - Не купаюсь, - девушка вынырнула.
  Улыбалась.
  Лучезарно!
  Сама простота!
  Невинность в глазах. - Раковины собираю.
  С жемчугом. - И показала раковину.
  Уже одну достала.
   - С жемчугом? - Я чуть не подавился.
  "Так...
  Значит, здесь жемчуг.
  На этой планете.
  Дон Карлеоне не так уж и прост.
  Как кажется.
  Мне кажется.
  Купил планету.
  Набрал рабынь.
  Влюбил их всех в себя.
  А они ему за это жемчуг таскают.
  Со дна моря.
  И, судя по всему, жемчуга здесь - горы.
  Если девушка сразу подняла раковину.
  У причала.
  Надо ещё посмотреть, что за жемчуг.
  Может быть, обманывает меня красотка?"
  Она снова нырнула.
  Нуууу.
  Как нырнула.
  Опустила голову под воду.
  Высматривала раковины.
  Попка её топырилась.
  Рядом с поплавком моей удочки.
  Вода стекала с попки.
  Очень соблазнительно.
  Меня бросило в жар.
  Я ущипнул себя.
  И опустил ноги в море.
  Чтобы кровь отлила.
  Отлила от жизненно важного органа.
  "Даже хорошо, что девушка сказала мне, что я не мужчина, - я уговаривал себя. - А то я бы тосковал.
  Мучился вопросом: а, что, если...
  Как вчера с Вильмой мучился.
  В оранжерее.
  Только Вильма не знала о моих муках.
  И эта девушка не знает.
  И не узнают.
  
  ВСЕ ЖЕНЩИНЫ - ЭГОИСТКИ.
  
  Мне так проще.
  
  КОГДА НЕТ НАДЕЖДЫ, ТО ТОГДА - ЛЕГЧЕ.
  
  Каждый ловит свою рыбу".
   - На сегодня хватит, - девушка подплыла к причалу.
  Я хотел подать ей руку.
  Чтобы помочь.
  Помочь выбраться.
  Но передумал.
  "Пусть сама.
  Или харизматичный парень ей подает.
  
  КРАСИВЫЕ ДЕВУШКИ НЕ ЦЕНЯТ ПОМОЩЬ НЕКРАСИВЫХ ПАРНЕЙ, А ПОМОЩЬ КРАСАВЧИКОВ ПЕРЕЦЕНИВАЮТ.
  
  Хотя".
  Пока я размышлял.
  Думал о добре и зле.
  Короче - самолюбовался.
  Девушка скользнула на причал.
  Бросила две раковины!
   - Дон Карлеоне обрадуется! - Девушка засмеялась.
  Когда счастья много, оно выпирает. - Обрадуется моему жемчугу!
  А не жемчугу моих подруг.
   - Не столь дружная у вас семья! - Я заметил.
  Взглянул на поплавок.
  Поплавок чуть подрагивал.
  Клюёт?
   - Сначала открываем устрицу, - девушка пошарила между досок.
  Причал сбит из досок.
  Крепкие доски.
  Вода их не берет.
  Наверно, особое дерево.
  Дерево, которое не боится влаги.
  В руках девушки оказался нож.
  Кривой.
  С толстым лезвием.
  Я отодвинулся на край причала.
  На всякий случай.
  "Вдруг, девушка захочет меня зарезать.
  Только вопрос - зачем?
  
  ДЕВУШКИ УБИВАЮТ ПАРНЕЙ ИЗ РЕВНОСТИ.
  
  А меня не к кому ревновать...
  Или есть к кому?
  К Ариэль?"
   - О!
  Крупная жемчужина!
  Розовая! - Девушка извлекла жемчужину.
  Раковину бросила обратно.
  В море. - Гер Карлеоне увидит мою любовь. - Красотка раздвинула ноги.
  Широко раздвинула.
  Согнула в коленях.
  И...
  Засунула жемчужина себе.
  Между ног вложила.
  Глубоко.
   - Ээээ.
  Зачем ты так? - Мне стало не то, чтобы противно.
  Но неуютно.
   - Свежий жемчуг должен пройти обработку! - За первой жемчужиной туда отправилась вторая жемчужина. - Обычно жемчуг держат во рту.
  Обкатывают.
  Обсасывают.
  Но более важный способ - спрятать жемчуг ТАМ.
  Да и ценится он потом дороже.
  Жемчуг, который выносила девушка.
   - И долго так с ним ходить?
   - Неделю.
   - Фу!
  Гадость какая.
   - Ты не понимаешь!
   - Наоборот.
  Я понимаю.
  Очень понимаю.
  Даже слишком.
  И...
  Ты не могла провести процедуру в другом месте?
  Чтобы я не видел.
   А то как-то...
  Раздвинула ноги.
  При мне.
  Голая.
  Не стыдишься своей наготы.
  Открылась полностью.
  И рассказываешь откровенное.
  Интимное.
  Не стыдно?
   - А кого стыдиться? - Девушка округлила глаза. - Здесь же нет мужчин.
  Поблизости.
  А то я бы спряталась.
   - Да.
  Действительно.
  Нет мужчин. - Я пробурчал.
  Мне стало всё безразлично.
  
  КОГДА БЕЗРАЗЛИЧНО - ТОГДА СПОКОЙНО.
  
   - Неужели?
  Я тебя смущаю? - В глазах мелькнуло любопытство.
   - Неа, - я махнул рукой.
  Солгал. - Ты - не моя девушка.
  Поэтому мне нет дела до твоих прелестей.
  Я даже имя у тебя не спрашиваю.
  Мне оно не нужно.
  Встретились на причале.
  Ты засветила прелести.
  И...
  Финиш.
   - Правильно я о тебе подумала.
  Ты - грубый.
  Хам ты! - Девушка надула губки.
   - А ты - рабыня.
  И радуешься своему положению.
  Рабское положение.
   - Рабыня?
   Почему рабыня?
   - Потому вы - рабыни - что вас гер космогенерал держит на этой планете.
  В своих целях.
  А вы для него жемчуг добываете.
   - Мы добываем жемчуг, потому что нам нравится.
  Нравится купаться.
  Нравится доставать раковины со дна моря.
  Нравится любоваться жемчужинами.
  
  ТО, ЧТО НРАВИТСЯ, ТРУДОМ НЕ СЧИТАЕТСЯ.
  
   - Вы в плену, - по сути, я начал революцию.
  Гордился, что открыл девушке глаза. - Не можете сбежать с планеты.
   - У нас, - девушка засмеялась.
  Смотрела на меня, как на глупого.
  Глупого плюшевого зайца. - У нас - свобода!
  Сир Карлеоне нам подарил космояхту.
  Роскошная космояхта.
  Спортивная.
  Красненькая.
  Когда хотим - летаем.
  Хоть в Имперские театры.
  Хоть на ярмарку.
  Но мы редко вылетаем.
  Потому что нам здесь хорошо.
  Прекрасно живется у моря.
   - Так свободно и летаете?
   - Ага, - она кивнула.
  Водила пальчиком вокруг соска левой груди.
  Указательным пальчиком правой руки. - Мы счастливы.
  Потому что гер Карлеоне - наш...
  
  НАСТОЯЩИЙ МУЖЧИНА СОДЕРЖИТ СТОЛЬКО ДЕВУШЕК, СКОЛЬКО ЕГО ЛЮБЯТ.
  
   - Вы продаете жемчуг?
   - Нет.
  Мы жемчуг дарим дону Карлеоне.
   - А деньги?
  На какие деньги вы летаете на ярмарки?
  И в театры?
   - А!
  Ты имеешь в виду космодоллары?
   - Конечно, космодоллары.
  Других монет в Империи нет.
   - Смешной же ты! - Снова смеялась. - Нас гер Карлеоне содержит.
  Прилетит, бывало...
  И бросает к нашим ногам космодоллары.
  Мы танцуем!
  А он деньгами швыряется.
  Много космодолларов.
  Мы потратить не успеваем.
  Серебряные космодоллары.
  Золотые.
   - Даже золотые? - Я не поверил своим ушам. - Никогда не видел золотого космодоллара.
   - Поройся в песке, - девушка махнула рукой.
  Небрежно махнула. - Может быть, найдешь что-нибудь.
  Мы не всё собираем.
  Деньги для нас - не главное.
  Мы по деньгам ходим...
  
  ДЕНЬГИ ДОЛЖНЫ ЛЕЖАТЬ ПОД НОГАМИ.
  
   - Деньги под ногами, - я покачал головой.
  Лениво поднялся.
  Сделал вид, что просто прогуливаюсь.
  На песке присел.
  Ладонью водил в песчаных холмикам.
   - О! - Сердце моё заколотилось.
  Бешено. - Космодоллар.
  Серебряный.
   - А ты не верил?
  Не верил мне? - Презрительная улыбка. - Ты - жадный!
  Жадный и не харизматичный.
   - Я уже это слышал, - мои руки дрожали. - Лучше...
  
  ЛУЧШЕ БЫТЬ ЖАДНЫМ И НЕХАРИЗМАТИЧНЫМ, ЧЕМ ЩЕДРЫМ И ПОПУЛЯРНЫМ.
  
   - Ты...
  Ты мне противен! - Девушка поднялась.
  Я же копался в песке.
  Нащупал ещё один космодоллар.
  Простой.
  Не золотой.
  Но я был уверен.
  Знал, что найду и золотой.
  И, вдруг...
  Мне стало всё противно.
  
  
  ХРОНИКИ ФЕМИСКИРА
  
  EPISODE 22
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"