O Simona : другие произведения.

Блондинка в походе к морю

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Замечательная блондинка одухотворенная продолжает свой путь к подругам
  
  КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ДРУГИХ КНИГ О ВОСХИТИТЕЛЬНОЙ ВОСЕМНАДЦАТИЛЕТНЕЙ ПЛАТИНОВОЙ БЛОНДИНКЕ ГРАФИНЕ VIRGINIE ALBERTINE DE GUETTEE.
  
  Прекрасная Virginie Albertine de Guettee на своем корабле путешествовала по Миру.
  На корабль напали пираты под предводительством двух капитанов - Alexandre и Thomas.
  Сначала капитан Alexandre был добр к графине, а потом переменил мнение.
  Слуга графини Daniel отрезал ей язык, чтобы она не сболтнула пиратам лишнего о себе.
  Графиню продают на рынке рабов, вместе с ней, якобы, как служанку, продают пиратку Perla.
  По замыслу злодеев пиратка в первую же ночь должна была сбежать из Дворца и вернуться на корабль.
  Но Virginie перехитрила всех и вместо пиратки сбегает от рабовладельца Юлия вместе со своим новым другом утонченным юношей.
  На берегу она ранит капитана Alexandre, при этом он навсегда лишается своего мужского достоинства, у него там становится все гладко.
  А у другого капитана Thomas и так было все гладко после несчастной любви, при этом от железного штыря в мочевом пузыре в теле образуется дырка.
  Капитан Thomas без мужских причиндалов ходит с выведенной из мочевого пузыря трубкой наружу, из нее капает.
  Другой капитан тоже уже не мужчина, но у него не торчит трубка из мочевого пузыря.
  Графиня Virginie Albertine de Guettee на рынке рабов покупает девятнадцать рабынь своего возраста, освобождает их.
  Вместе они возвращают корабль графини.
  Отплывают за сокровищами пиратов, которые два капитана аккуратно свозят на остров Гоф.
  Девушки решают забрать сокровища пиратов с острова Гоф, туда и направляется корабль.
  Графиня с печалью сообщает рабу юноше, ее спутнику из Дворца рабовладельца, что просит его покинуть корабль.
  Девушки на корабле ходят обнаженные, поэтому мужчин не должно быть среди девушек.
  Юноша раздевается, показывает, что он тоже девушка, но скрывала это, потому что стеснялась своей худобы.
  Команда с восторгом оставляет девушку Esmeralda на корабле.
  К кораблю приплывает на плоту пиратка Perla, она говорит, что убежала от злых пиратов и от своего брата капитана пиратов Alexandre.
  Девушки доверчиво жалеют пиратку и оставляют с собой, но она их предает.
  Корабль захватывают пираты, они графиню и остальных девушек решают снова продать в рабство.
  Девушкам удается освободиться, но на их пути опять встает пиратка Perla, кажется, что опять плен.
  Но, неожиданно для всех, особенно для пиратов, Perla встает на сторону девушек.
  Пираты изгнаны с корабля, а Perla принята одной из членов команды девушек.
  Perla очень худая, но у нее самая большая грудь на корабле.
  По пути на остров Гоф графиня посещает необитаемый остров, на который ей указывает Судьба.
  На острове, оказывается, проживают потомки Робинзона Крузо - старик Hugo и два его сына-близнеца - двадцатилетние статные красавцы (блондин Olivier и брюнет Louise).
  Старик решает отдать нежданно вынырнувшую из океана графиню одному из сыновей в жены.
  Для этого он придумывает состязания для сыновей, кто победит, тот и получит Virginie.
  Дикари живут в роскоши, на остров древние пираты давно свозили драгоценности и богатые мужские одежды.
  Ни в чем нужды старик и его сыновья не испытывают.
  Пещеры наполнены золотом и драгоценными камнями.
  Virginie Albertine de Guettee в качестве талисмана на шею вешает голубой бриллиант величиной с кокос или маленькую дыню.
  В друзья графине набивается обезьянка, которую девушка спасла от смерти.
  Старик, неожиданно для себя и для всех, влюбляется в девушку.
  Но Virginie его серьёзно не воспринимает.
  Тогда старик Hugo решает принести графиню в жертву, отрубить ей голову, чтобы она не досталась никому.
  Во время ритуала жертвоприношения остров затопляет, исчезают старик и его сыновья, затоплены пещеры с несметными сокровищами, остались на вершине горы лишь графиня Virginie Albertine de Guettee и ее обезьянка.
  Их подбирают девушки на ее корабле, снова все вместе.
  Плюс на шее графини висит талисман - голубой бриллиант величиной с кокос или с небольшую, но увесистую дыню.
  Обезьянку радостно принимают в команду, потому что она тоже самочка.
  К сожалению, графиня без языка вынуждена общаться со всеми с помощью доски и мела, она пишет на доске, то, что не может сказать.
  На корабле закончилась свежая клубника, часть команды отправляется на остров в поисках ягод.
  На острове они попадают в плен.
  В этой стране на одного мужчину приходится огромное количество женщин и девушек, поэтому мужчины, даже дряхлые старики, на вес золота.
  Но самым завидным женихом считается принц Casimiro, он почти молод и не калека.
  Принц влюбляется в Virginie Albertine de Guettee, но она к нему холодна, потому что Принц собирает не золото, а произведения культуры.
  Островитяне хотят сжечь Virginie Albertine de Guettee и ее команду.
  Но в поисках Virginie приплывают пираты под командованием двух капитанов - Alexandre и Thomas.
  Пока пираты дерутся, а затем целуются с воительницами, Virginie Albertine de Guettee и ее команда отплывают.
  Virginie Albertine de Guettee огорчается, что не набрали клубники, но озорница Раздетта прихватила с острова корзинку с клубникой.
  На корабле снова веселье и счастье, и девушки продолжают путь к острову Гоф к сокровищам пиратов.
  Затем колдун лишает блондинку памяти, и блондинка попадает в рабство к князю Nikki.
  Ее искали, и находит гибкая акробатка Isabelle с корабля, графиня и ее подруга отправляются в долгое путешествие обратно на корабль.
  
  
  КНИГА
  
  - Virginie, мы слишком яркие на фоне серых жителей, - акробатка Isabelle пальчиком показала на открывшего рот крестьянина. - Ты обнаженная, в одних туфлях, я затянута в зеленую кожу ящерицы для выступления на арене цирка.
  Думаю, что в этом виде мы доберемся до нашего корабля не скоро.
  За нами потянутся люди, и придется всех кормить.
  "Мы же не изменим своим принципам ради серых крестьян?" - блондинка топнула великолепной ножкой.
  Из-под каблучка вылетела искра и подожгла бороду зазевавшегося крестьянина.
  Он с дикими воплями побежал к грязному пруду с утками, опустил голову в темную жижу, а, когда вытащил голову, то в подгоревшей бороде блестел чешуей золотой карась.
  - На корабле мы привыкли к наготе, но здесь не корабль.
  "Весь мир наш корабль", - блондинка кусала губы.
  Краешком сознания она соглашалась с подружкой, но, если потакать низменным вкусам крестьян, то можно потерять себя и тогда уже придется соглашаться со всеми.
  - Давай ходить нагими, когда нас никто не видит, - Isabelle через левое плечо смотрела на доску, на которой блондинка писала ответ.
  К сожалению, графине отрезали язык, и теперь она, пока не найдется лекарь колдун, вынуждена общаться через написанное.
  "Согласна", - блондинка вздохнула и развела руки в стороны.
  Подружки обнялись, поплакали пять минут, потому что через слезы выходит обида на внезапно изменившийся, ставший злым, мир.
  - Можешь не возражать, мы забираем твою одежду, - Isabelle подошла к крестьянину, нежно провела ладошкой по его мокрой голове. - Денег у нас нет, но в уплату я покажу тебе акробатический трюк, который демонстрирую только богатым господам и своим подружкам. - Isabelle грациозно выгнулась, словно дикая лесная кошка.
  Крестьянину трюк понравился до обморока.
  Целый день пожилой мужчина ничего не видит, кроме свиней, а теперь - две прекрасные девушки, одна другой краше, причем блондинка благородная, совершенно нагая.
  Тут не выдержит сознание даже сельского старосты, не говоря уже о простом крестьянине.
  Он грохнулся в обморок под ноги своим подопечным свиньям.
  - Падал бы в обморок, когда мы переоденемся, - Isabelle возмутилась.
  Она стянула с себя костюм для выступлений акробатикой, натянула латанные перелатанные штаны крестьянина.
  На тело набросила его рубашку.
  Блондинке Isabelle отдала лучшее из одежды мужчины - длинный до пяток балахон.
  Туфли, конечно, девушки не стали снимать, туфли на длинных каблуках - самое важное, и, если их снять, то все равно, что прибавить в весе сто килограммов и одновременно уменьшиться в росте на двадцать сантиметров.
  - Чешусь вся, в одежде вши, - Isabelle подпрыгивала, в надежде, что насекомые от ее прыжков свалятся на землю. - Ты всегда права, моя милая Virginie, без одежды ходить гигиенично.
  "Отвратительно носить это, - блондинка быстро писала на доске. - Зачем люди себя уродуют.
  Жизнь дана человеку, чтобы он хвастался собой, а не прятал тело под одежду". - Блондинка в негодовании трясла головой, старалась уйти как можно быстрее, и как можно дальше от пасущихся свиней и обнаженного пастуха.
  Isabelle подхватила его полевую сумку, засунула в нее свой гимнастический костюм.
  - В туфлях на высоких каблуках невыгодно ходить по мягкой земле, но мы вытерпим, - через сто метров Isabelle прикусила губу от боли. - Смотри, зайчик.
  "Он обворожителен", - блондинка графиня захлопала в ладоши и замычала.
  Она не написала, что зайчик обворожителен, но это и так понятно по радостной улыбке графини.
  Час девушки безуспешно пытались погладить и потискать пушистика, но он шаловливо отпрыгивал.
  Наконец, животное насытилось зрелищем беспомощных девушек, и убежало.
  - Не люблю зайчиков, которые не даются в руки, пусть даже зайчик выглядит, как душка, - Isabelle надула губки.
  Девушки присели под раскидистым платаном.
  "Когда же придут и все нам принесут", - блондинка Virginie уверена, что все в мире ей должны.
  - Обязан появиться рыцарь или хотя бы купец, который нас накормит, даст денег и без приключений сопроводит до нашего корабля, - Isabelle согласилась с блондинкой.
  С Virginie не согласиться невозможно, настолько наивная, но в то же время уверенная она в себе.
  "Придут", - графиня погладила зеленую спинку кузнечика.
  Если зайчик не дается, то кузнечит получит всю ласку, которая предназначалась пушистику.
  Но Isabelle ничего не ответила графине.
  Гимнастка положила голову ей на колени и сладко спала.
  "До встречи с девушками на корабле, я не потерпела бы ничью голову у себя на коленях, - блондинка графиня чувствовала, как по ее великолепному телу разливается доброта. - Неужели, я меняюсь. - Блондинка в ужасе потрогала свой носик, затем погладила себя по головке. - Нет, не меняюсь, хотя моя жизнь начинает напоминать пушистого зайчика.
  За короткий срок я побывала два раза в плену, два раза на необитаемых островах, получила в награду от самой себя самой себе огромный чистейший голубой бриллиант величиной с небольшую дыню или кокосовый орех. - Virginie ласково погладила неимоверно большой бриллиант на цепочке на шее. - Слышу по ночам голоса, отвечаю вздохами на вздохи.
  Но никак не доберусь до сокровищ пиратов на острове Гоф, словно злые невидимые привидения тянут меня в другую сторону", - блондинка оглянулась по сторонам, но привидений не увидела, лишь только заинтересованные морды диких зверей торчали из кустов.
  Звери с любопытством смотрели на двух диковинных зверюшек - блондинку Virginie и гимнастку Isabelle.
  Virginie почувствовала, что у нее светлеет в глазах, приближался голодный обморок, в голове зазвенели серебряные колокольчики.
  Блондинка подумала, что, если перестанет дышать, то обманет обморок, и он пройдет стороной.
  Она зажала двумя пальчиками носик и постаралась не дышать.
  Последнее что она видела перед погружением в искусственный сон, это паническое выражение на морде волка.
  - Вставай, графиня, нас ждут великие дела, - Isabelle ладошкой легонько хлопнула подружку по щеке, надеялась, что пощечина выведет блондинку из комы. - Нет, по щекам ладонями бьют только нехорошие люди.
  От ладоней на великолепной мраморной коже Virginie останутся красные пятна, а это недопустимо для красавицы. - Isabelle сменила тактику и начала делать подружке искусственное дыхание изо рта в рот.
  Гимнастка не знала, что может добиться поцелуями, и не уверена, что ее поцелуи именно такие, которые выводят из комы.
  Тем не менее, блондинка графиня очнулась.
  "Ты целуешь меня?" - написала и с любопытством посмотрела на припухшие губки акробатки.
  - Помнишь, как на корабле мы играли в поцелуйчики: весело, интересно! - Isabelle хрустально засмеялась. - Ты спала, словно умерла после несчастного случая.
  Голодный обморок, и я подумала, что из голодного обморока выводят поцелуями.
  "Подействовало, - блондинка в ответ нежно поцеловала подружку. - Чувствуешь вкус моего поцелуя?
  Ты тоже им насытилась?" - В очах Virginie не меньше наивности, чем в глазах Isabelle.
  - Я бы сыграла с тобой в догонялки, но трудно бегать на каблуках по лесу, - Isabelle надула губки. - Почему гадкие купцы и рыцари не пришли к нам и не поклонились?
  Нехорошие они! - первая слеза скатилась по щеке акробатки.
  "Они ищут нас, но в лесу не могут найти", - уверенности блондинки позавидовал бы меняла с центрального рынка.
  - Так пойдем же в гостиницу, откинемся на мягкие подушки. - Isabelle подскочила, захлопала в тонкие ладоши. - В тепле, в неге и сытости лучше ждать, чем в лесу на колючих иголках.
  По дороге я расскажу, куда нам идти, чтобы дойти до нашего корабля. - Isabelle поддержала блондинку, когда графиня неосторожно наступила на спящего дикобраза и чуть не упала. - Мы пройдем по самым высоким в мире горам, они не столь высоки, как мачты на нашем корабле, но зато очень длинные.
  Говорят, что эти горы построили кочевники, чтобы отгородить свою страну от других королевств.
  О кочевниках мало кто слышал, но их часто видят, потому что они любят танцевать на карнавалах.
  Через горы только одна козлиная тропа, она ведет к причалу в море.
  Зачем козлы ходят по тропе к морю?
  Мы не станем искать легкий путь, а в случае усталости, вернемся обратно.
  С тех пор, как мы отправились тебя искать, прошло целых четыре недели.
  Я не помню, как оказалась во владении князя Nikki, наверно, Судьба меня привела к тебе.
  Дорогу помню смутно, но хорошо запомнила голубые цветочки среди изумрудной травки, очаровательные холмики в поле, они похожи на сиськи, и чем дальше я уходила от этих холмиков, тем выше они становились.
  Несколько раз я получала предложение от местных богачей стать их женой или наложницей.
  Не знаю, что означает "наложница".
  Я должна была накладывать еду своему мужу? - Isabelle приоткрыла ротик.
  Блондинка пожала плечами, она тоже не знала и не хотела знать то, что не знает.
  - Мне повезло, потому что на меня обращали внимание, а внимание мужчин очень подгоняет девушку.
  Наверно, я по дороге ничего не кушала, питалась только вниманием, поэтому похудела на несколько килограммов, пощупай меня. - Isabelle приложила руку блондинки графини к своему животику, потом опустила на правую ягодицу. - Чувствуешь, что жира нет.
  "У тебя никогда не было жира, потому что ты гимнастка", - блондинка Virginie засмеялась.
  - Ты как всегда права, Virginie! - Isabelle в очередной раз удивилась, что графиня все знает.
  За непринужденной болтовней девушки вышли к придорожной гостинице.
  Ночлежка не самого высшего уровня, но что ждать от бедноты?
  Они вошли на постоялый двор, прошли по залу, наполненному дымом жаркого и табака, минули столики с пьяными стражниками, купцами, воришками всех мастей и другими подозрительными личностями и людьми без лица.
  Virginie Albertine de Guettee даже не посмотрела в сторону хозяина заведения, начала сразу подниматься по лестнице на второй этаж.
  - Хозяин, нам самое лучшее: лучшие комнаты и лучшую еду!
  Пищу и напитки принеси в комнаты! - Isabelle подумала, не показать ли трактирщику один из своих акробатических номеров, но решила, что он не достоин ее выступления.
  - Конечно, для вас самое лучшее, - хозяин поклонился, но не из подобострастия или уважения, а по привычке. - Занимайте любые комнаты наверху, они все свободны.
  В мой трактир люди приходят не спать, а есть и пить. - Трактирщик сжал зубы, выпустил сквозь них отработанный воздух, потом, не думая, нечаянно выпустил другой воздух из другого места. - Платить чем будете, благородные леди? - "Благородные леди" прозвучало иронично.
  Трактирщик много и многих видел на своем веку в заведении, но ухоженных девушек в туфлях на высоких каблуках и в мужской одежде пастуха встретил впервые.
  "Наверно, королева путешествует инкогнито со своей камеристкой.
  Мне-то что, лишь бы заплатили!".
  - Как неприятно вы намекнули о деньгах, как неприятно, - Isabelle покачала головой, осуждающе посмотрела в глаза трактирщика.
  Трактирщику стало стыдно.
  Гимнастка легко, белой птицей взлетела на второй этаж следом за Virginie.
  Денег у девушек нет, но не сообщать же эту печальную новость трактирщику.
  Блондинка графиня уже выбрала самую лучшую комнату: с бочкой с водой, с широкой королевской кроватью, застланной не свежими, но чистыми простынями.
  - Маленькие насекомые, но настойчивые, - Isabelle как и Virginie, скинула одежды, и сбрасывала с себя и с блондинки немногочисленных вшей.
  "Они не виноваты", - блондинка подняла руки, и гимнастка помогла ей зайти в бочку для омовения.
  Isabelle старательно намылила головку блондинки, пропускала сквозь пальцы ее снежные волосы.
  - Твои волосы сливаются с белейшей пеной, - Isabelle засмеялась, почему бы не засмеяться, если весело.
  В ответ блондинка графиня тоже засмеялась.
  Девушки смысли с себя заботы, сделали друг дружке массаж, причем, Isabelle делала массаж блондинке в два раза дольше, и продолжила бы бесконечно, но тело Virginie Albertine de Guettee стало розовым от усилий подружки, и блондинка умоляла закончить массаж.
  - Хорошо, но только я натру тебя ароматическим маслом розы, чтобы ты благоухала, как белая роза, - Isabelle согласилась, присела на ноги графини, наносила масло на мраморную кожу Virginie Albertine de Guettee, при этом пальчики гимнастки акробатически летали над блондинкой, едва касались ее, словно крылышки эльфов.
  За этим занятием девушек застал трактирщик.
  - Кушать подано, - трактирщик вошел в комнату, нес на руках поднос с зажаренным поросенком и гречневой кашей.
  Столь высокую миссию - нести поросенка и кашу - трактирщик не доверил своим помощникам.
  - Знакомое с детства чувство, - трактирщик застыл в дверях, открыл рот, пожирал глазами Isabelle и блондинку.
  - Что же ты стоишь, как фарфоровый болванчик, - Isabelle захохотала. - Расскажи нам сказку на ночь, но только не страшилку.
  - Сказки забыл, как только сюда вошел, - трактирщик вытер грязные руки о не менее грязный фартук.
  Странное дело, он никогда не обращал внимания, как одет, а теперь, увидев двух ослепительно блистающих обнаженных девушек, застыдился своей потрепанной одежды. - В детстве я рос обычным шаловливым мальчиком, но по-другому и не случается: если растешь, то ты еще ребенок.
  Мои родители возомнили, что на них свет клином сошелся, а свет клином сошелся на мне.
  Я завидовал кошкам, потому что они залезают на самые высокие деревья. - Трактирщик выпучил глаза, как краб морской. - Что это я вами разоткровеничался?
  - Влюбился в нас! Влюбился! - Isabelle грациозно подбежала к трактирщику, ущипнула его за щечку, а потом уже не сдерживала фонтан смеха.
  Virginie тоже смеялась: трактирщик неуклюжий, неприбранный, выглядел, как медвежонок.
  Но все же блондинка нашла в себе силу пробиться сквозь смех и написала на доске:
  "Принеси нам настоящую еду, для аристократок, а не ту, которую подаешь внизу", - графиня даже не думала обидеть трактирщика, она использовала людей, знала, что радует их, когда ими командует.
  Трактирщик, не моргая, поклонился и удалился с поросенком и кашей.
  Isabelle стояла у окна и с интересом смотрела на двор.
  - Мужик вышел во двор, еще один, еще два.
  Любопытно, они смотрят на меня и не уходят.
  Может быть, у меня на лбу вскочил прищик? - От ужасной мысли о прыщике гимнастка побелела.
  Virginie Albertine de Guettee подошла, внимательно осмотрела подружку, отрицательно покачала головкой, показывала, что нет никаких прыщиков.
  Две девушки стояли у окна, а количество наблюдателей на дворе увеличилось.
  Выбежали все посетители из зала, даже трактирщик вышел, он отчаянно махал девушкам фартуком.
  - Что они от нас хотят? - Isabelle улыбнулась и помахала трактирщику в ответ. - Я даже не допускаю мысль, что они собрались внизу, чтобы смотреть на нас обнаженных.
  Человек рождается обнаженным, и в этом нет ничего удивительного.
  "Они любуются нами, потому что мы красивее их", - блондинка написала, и, как всегда, оказалась права.
  - Ты самая умная девушка на свете, - Isabelle с визгом повисла на шее графини.
  Снизу засвистели и заулюлюкали.
  
  Высокий статный красавец придержал дверь, наклонил голову, чтобы не разбить лоб о низкие закопчённые каменные своды.
  Колдун Зильберт не обманул: этот трактир, как нельзя лучше, подходит, чтобы в нем спрятаться.
  У двери в зал нового посетителя внимательно осмотрел вышибала: огр, или орк.
  Вид посетителя - обычный для этих мест.
  Походная легкая, но прочная и теплая одежда, шляпа с пером феникса, сапоги с бритвенно острыми углами каблуков, шпага на перевязи, три ножа, два из них метательные, сумка, и, разумеется, левый глаз закрывает черная повязка.
  В Королевстве Дирхем мало кто сохраняет глаза.
  - У нас не дешево, - монстр на всякий случай предупреждал посетителей. - Но танцовщицы стоят этих денег.
  - Я не танцевать пришел, - красавец озорно улыбнулся и похлопал ладонью вышибалу по щеке. - Хорошая еда, отдельная комната и кружка рома, - всё, что мне нужно. - Посетитель подмигнул вышибале и беспрепятственно вошел в заведение.
  Охранник не обманул: три танцовщицы выглядели великолепно, не меньше десяти реалов за каждую.
  Может быть, долгий поход, во время которого юноша не видел девушек, может быть, нарочито слабое освещение, но вид танцующих красоток потряс посетителя.
  Юноша восхищенно крякнул, и тут же себя мысленно обругал:
  "Мне нельзя выделяться, а я сразу привлек внимание танцовщиц и посетителей", - юноша натянул шляпу на лоб и присел за самый крайний столик в нише.
  Одна из танцовщиц отделилась от подруг, спрыгнула с танцевального стола, и через минуту подсела к новому посетителю, поставила на стол бутылку вина.
  - Первая бутылка бесплатно, от заведения, - девушка закурила, ее руки заметно дрожали.
  Лавка оказалась короткая, поэтому танцовщица крепко прижалась бедром к бедру юноши.
  Клиент сделал вид, что внимательно рассматривает узор на деревянном столе, но не выдержал через пять секунд, и залпом выпил половину бутылки, даже не наливал в бокал.
  Молча передал остаток девушке.
  Она также жадно выпила вино, с ниточки на бедрах сняла кинжал, рукояткой вытерла губы.
  Руки девушки дрожали еще сильнее, и эта дрожь через бедро передалась посетителю.
  Даже лавка завибрировала.
  - И откуда к нам пожаловал красавчик? - девушка щелкнула пальцами.
  Трактирщик поймал жест и вскоре подбежал с подносом: жареное мясо, овощи и ром, - все, что нужно усталому путнику.
  - Издалека, - клиент вцепился волчьими молодыми зубами в жареное мясо, даже зарычал, настолько оголодал.
  - И что же ты делал в твоем издалека? - Танцовщица умела разговаривать с мужчинами, это ее работа.
  - Спроси прямо, есть ли у меня деньги, и много ли их.
  Не люблю, когда ходят вокруг да около, расспрашивают, подходят к теме постепенно. - Большая сочная груша исчезла во рту молодого мужчины. - Да, деньги есть.
  Не много, из-за чего стоило бы меня ночью в вашем заведении зарезать и обокрасть.
  Но и немало денег, чтобы свободно у вас отдохнуть.
  - Ответ не мальчика и не мужчины, - танцовщица пересела на колени посетителя.
  - Слезай, - посетитель процедил сквозь зубы.
  - Говоришь одно, а думаешь о другом, - танцовщица опустила руку, пощупала. - Я же вижу, что тебе нравится, когда я сижу у тебя на коленях.
  - Видеть и знать - не одно и тоже, - мужчина простонал.
  - О, ты философ! И как звать философа?
  - Не анализируй ситуацию, если она не принесет доход.
  А зовут меня Шарлотте, я гал.
  - Ты такой же гал, как я белый медведь, - танцовщица усмехнулась. - И имя придумал на ходу.
  Но мне-то какая разница.
  Одно не понимаю, почему хочешь, чтобы я слезла с твоих коленей.
  - Не хочу, а надо, - посетитель поправил кинжал в ножнах. - Ты сковываешь мои движения и загораживаешь вид, а я привык контролировать ситуацию.
  - Значит, ты - охотник, - танцовщица решила для себя. - Охотники иногда хорошо зарабатывают.
  - Почему у тебя трясутся руки и все остальное? - посетитель бережно снял с коленей танцовщицу, усадил ее на стол, рядом с пирогом.
  - Раньше я немела от этого вопроса, но постепенно привыкла, - девушка пальцами раздвинула веки. - У меня большие глаза, как у мишки панды, а голос с легкой хрипотой.
  Я выгляжу соблазнительно, когда обнаженная, не говоря уже о том, когда одеваюсь в дорогие платья.
  Руки мои трясутся не от пьянки, хотя выпить люблю, а от постоянных физических тяжелых упражнений.
  Я поддерживаю тело в форме, а для этого нужно поднимать гири, вот и повредила сухожилия.
  Накоплю денег, и лекарь колдун меня избавит от трясущихся рук.
  - А мне даже нравится, когда у девушки руки трясутся, - посетитель разговаривал с танцовщицей, но из-под шляпы внимательно смотрел на приближающихся трех могучих бородачей.
  Они обвешаны оружием, как елка шишками.
  В их глазах застыла уверенность, что никого круче их нет и быть не может.
  Один из подошедших обнял танцовщицу и поцеловал ее в губы.
  - В губы целуюсь - только за деньги, - танцовщица покраснела.
  Бородачи посчитали ее высказывание остроумной шуткой.
  - Тебе не тоскливо в компании девушки? - другой бородач завис над молодым мужчиной, дыхнул на него ароматом винного погреба. - Мы развеем твою скуку. - Бородач поднял руку и призывал трактирщика. - Бургундского, самого дорогого, - опустил руку и с усмешкой приподнял шляпу на жертве. - Разумеется, за его счет.
  - За мой счет? - молодой мужчина не испугался, а засмеялся. - У меня есть счет? - Сказано резковато.
  Бородачи даже удивились.
  Их жертва пыталась сгладить резкость милой улыбкой. - Я угощаю только девушек.
  Вы - девушки?
  Я думал, что здесь приличное заведение, а теперь вижу, что оно не лучше, чем кабаки в Гнилых Землях: - Последние слова клиент сказал трактирщику.
  Трактирщик выставлял на столы запыленные бутыли, на нового посетителя он даже не смотрел.
  Зачем разглядывать будущий труп.
  Ну, не приглянулся красавчик трем забиякам, и это не его, не трактирщика, забота.
  Пусть стражники разнимают драки, по крайней мере, он им за это платит.
  Даже вышибалу не позовет, чтобы остановить убийство нового клиента.
  - Мы девушки? - Бородачи переглянулись.
  Танцовщица с визгом сбежала, взобралась на свой танцевальный стол, и ее задача, даже, если горит заведение, то все равно она танцует весело.
  Кулак бородача нацелен в лоб дерзкого посетителя.
  Удар не быстрый, но сокрушающий.
  Но на месте головы красавчика не оказалось.
  Кулак обидчика врезался в гранитную стену.
  Стальной кулак превратился в кровавую лепешку, из которой торчали белые раздробленные кости.
  От вопля боли и досады разлетелись хрустальные бокалы.
  Пока его друг душераздирающе кричал, два других бородача выхватили тяжелые мечи.
  Сделали они это легко, профессионально и непринужденно.
  "На улице я бы не рискнул вступить с ними в схватку, - красавчик обнажил тонкий клинок. - Но в узком помещении тяжелые длинные мечи только мешают".
  - Господа, если хотите потомство, то нам лучше разойтись мирно, - жертва показал жало. - Вдруг вам захочется детей родить: больших сильных мальчиков, чтобы отгоняли от дома бандитов вроде вас, или гибких дочерей, как эта танцовщица.
  Напоминаю, что родить и растить детей можно, когда ты живой, а, если убит, то ни детей тебе, ни дома.
  - Ты намекаешь, что отрежешь нам яйца? - до самого мощного бородача дошел смысл.
  Два его друга ничего не поняли из сказанного.
  - Я предложил, а ваше дело думать или отказаться, - красавчик вжался в стену.
  Он худощавого телосложения, и, кажется, что пытается просочиться сквозь гранит.
  - Я подумаю, как тебя заставить мучиться, - бородач грациозно запрыгнул на стол.
  - Ну что же ты делаешь? - жертва молниеносно подрезал жилы под коленками врага. - На столе красиво танцуют девушки.
  Да, воин на столе тоже выглядит впечатляюще, но с точки зрения боевой тактики, бесполезно.
  Твои ноги уязвимы, и их ничем не защитить. - Красавчик увернулся от порудбленного кричащего тела.
  Оставшийся целым третий бородач оказался хитрее.
  Он не подходил к ставшей опасной жертве, а издалека швырял в него метательные ножи.
  Красавчик увернулся от первого, от второго ножа, а затем начал танцевать.
  В смертельном танце он кружился, не давал возможности бородачу прицелиться, и в то же время приближался к обидчику.
  Бородач даже не понял, как жертва оказался рядом вплотную.
  Лишь почувствовал, как по ногам хлынула горячая кровь.
  - Моя кровь? - бородач глядел на расползающуюся лужу.
  Он пошатнулся, могучий дуб, но нашел силы и сорвал повязку с глаза обидчика.
  - У тебя второй глаз живой и целый, - бородач в недоумении щелкнул языком, ладонью закрывал сквозную рану в животе. - Но зачем ты прикрываешь повязкой здоровый глаз?
  - Слишком много вопросов, - красавчик спешно покидал заведение.
  - Стой! Я узнал его, это Roland! - В голосе трактирщика паники больше, чем в воплях покалеченных разбойников.
  - Приятель, ты же не послушаешь своего хозяина, - жертва показал зубы вышибале.
  Улыбка напоминает оскал смерти, и в этой улыбке незнакомца вышибала увидел свою возможную смерть. - Я только хотел отдохнуть у вас и спрятаться на недельку.
  Я бы заплатил хорошо, но все пошло не так, как всегда.
  Теперь нужно искать другую нору.
  - Roland! Проходи! - словно мельничные жернова ворочались в груди вышибалы. - С Roland я не справлюсь, поэтому не останавливаю тебя. - Вышибала даже поклонился юноше.
  - И никакой я для вас не Roland, - красавчик на верхней ступеньке закричал с досадой.
  За ним выбежала танцовщица с дрожащими руками.
  Она загадочно быстро успела переодеться в одежду одного из бородачей.
  Не по размеру огромная меховая безрукавка накинута на тонкое голое тело танцовщицы, широкие коричневые штаны из кожи скунса и грубые солдатские башмаки на деревянной подошве.
  - Может быть, ты не Roland, но породу не спрячешь, - танцовщица протянула посетителю корзинку с хлебом. - Возьми, а то проголодаешься в бегах.
  - Ты играешь со мной? - красавчик забыл о драке в заведении, он с насмешкой смотрел на странную танцовщицу.
  Девушка с презрением взглянула на проходящего бродягу с лисой на поводке, провела пальцем по губам красавчика.
  Затем смяла их ладонью и мяла долго, как горячий воск.
  - Просто я не знаю, кто я, - девушка вздохнула. - Все от меня хотят одного. Все они...
  А даже не знают меня! - Танцовщица сделала робкую попытку поцеловать красавчика.
  Но он вспомнил, как пять минут назад эти губы находились во рту бородача, поэтому отступил от девушки.
  В этот миг засвистели стражники, послышалось бряцанье тяжелого оружия и ободряющее ржанье коней.
  - Они пришли за мной, - лицо красавчика скривилось.
  Он запрыгнул на бочку, с бочки легко подпрыгнул, на миг оттолкнулся ногами от плечей танцовщицы, и через минуту скрылся среди крыш.
  - Они пришли за тобой, - девушка потирала ушибленные плечи. - А за мной никто не приходит.
  Приходят только ко мне, но не за мной! - Девушка зарыдала, прикрыла лицо краем безрукавки и стала спускаться обратно в заведение.
  
  - Только что стояли во дворе, а теперь все исчезли, - Isabelle наморщила лобик. - Неужели, мы за несколько минут стали безобразными, что на нас смотреть противно? - Акробатка оглядела блондинку, даже потрогала графиню. - Нет, ты восхитительна, как всегда.
  Но тогда почему все мужчины убежали и на нас не смотрят?
  "Они хотят ближе", - блондинка написала, и как только Isabelle прочитала, дверь распахнулась.
  Сначала влетело облако запахов, и ни одного благородного запаха Virginie Albertine de Guettee не уловила.
  Затем комнату заполнило море радостных воплей.
  Горячие лица посетителей трактира опытной девушке сказали бы о многом, но двум наивным красавицам ничего особенного не говорили.
  - Вы пришли любоваться на нас? - Isabelle показала бы свои изысканные гимнастические трюки, но почему-то постеснялась.
  - Последний раз я любовался на гигантского сома, которого выловил в Убей-озере, - рыбак, наверно, оставил зубы в схватке с рыбой, поэтому во рту его пусто.
  Посетители дружно поддержали смехом слова рыбака.
  Мужчины во дворе, когда разглядывали в окне обнаженных Isabelle и графиню, были переполнены решимостью, а сейчас остановились.
  Им нужен сигнал, толчок для разбега.
  Графиня Virginie Albertine de Guettee подошла к окну, открыла, чтобы вонь от прибывших выветрилась, затем блондинка грациозно прилегла на кровать.
  Глаза блондинки холодные, голубые, как горный лед.
  Графиня смотрела на толпу и не видела ее, ощущала лишь дурной запах.
  - Что же мы стоим? - Подвыпивший купец поднял руку, чтобы все видели его массивный перстень. - Если дамы не приглашают, то мы приглашаем дам. - Купец перешагнул границу комнаты.
  
  - Что за толпа? Ведьму сжигают? - Молодой человек протянул скотнику медный цент.
  - Благодарю, - скотник поклонился и быстро убрал монету за щеку. - Если вы ищите плохих приключений, то оставайтесь, а, если хотите жить, то убегайте.
  Вы ищите трудности?
  - Трудности меня сами находят, а я от них бегу.
  Пожалуй, я послушаю твой совет, обойду ваш трактир стороной. - Красавчик с удивлением смотрел, как вытекала толпа со двора, через давку и брань, даже сыпались зубы - так хотели последние оказаться первыми, все втискивались в трактир. - Что это за две обнаженные красавицы в окне стоят?
  - Стоят и стоят, мне нет до них дела.
  Мне нет дела до всего, что стоит без дела! - Скотник отвернул лицо. - Пришли две, одежда на них была простая, мужская, пастуха ограбили.
  А потом голые встали в окне.
  Зачем это им надо?
  - Им не надо, а остальным надо, - красавчик поправил перо на шляпе. - От одной опасности убежал, в другую вляпался.
  Похоже не придется мне сегодня отдохнуть! - Красавчик расстегнул пуговицу на воротнике, крутил головой.
  Затем двинулся к входу в трактир.
  - Молодой, красивый, ладный, а ум уже сгнил, - скотник плюнул вслед красавчику. - Польстился на девок, очередь занимает.
  Постыдился бы он! - Скотник оглянулся по сторонам - не видит ли кто? - воровато опустил руку в кормушку для свиней, зачерпнул из корыта и стал жадно кушать.
  
  В это время в трактире на втором этаже происходило обыденное.
  Во взглядах двух обнаженных девушек воины и купцы не увидели отчаяния, поэтому смотрели на графиню Virginie Albertine de Guettee и Isabelle с сочувствием.
  Но это не помешало напасть.
  Трактирщик первый, по праву хозяина заведения, подбежал к девушкам, секунду раздумывал: кого выбрать?
  "Платиновая блондинка уж очень хороша, но не по чину мне, - трактирщик вздохнул и с трудом перевел взгляд с холодной статуи блондинки Virginie на Isabelle. - А гибкая гимнастка, акробатка - то, что нужно старику трактирщику и его посетителям!" - Трактирщик схватил Isabelle за горло и попытался повалить на пол.
  - Ваши руки, словно вата, - Isabelle дернула трактирщика за бородку. - Вы воображаете, что карабкаетесь на небо по золотой лестнице, но лестницы в вашем трактире деревянные.
  Вы меня трогаете, потому что я очень красивая, или хотите пальцы согреть? - Isabelle округлила глазки и раскрыла коралловый ротик.
  - Почему девки не кричат, чтобы весь мир их услышал?
  Пока баба не завопит от страха, я не могу на нее наброситься. - Разбойник с лопатой головы жаловался купцы с животом, не умещающимся в комнате.
  - Я, как всегда не к месту! - звонкий голос заставил нападающих на двух обнаженных девушек повернуть головы.
  Разбойники и насильники надеялись, что пришли подружки этих красавиц, но увидели статного худощавого сложения, но грациозного, соразмерного красавца с черными кудрями, и с разочарованием вздохнули.
  - Мы займемся благородными барышнями, а потом и до тебя очередь дойдет! - Воин с дырой вместо носа вложил в свою фразу тройной смысл.
  Даже трактирщик задумался, расшифровывая.
  - Я обычный парень без богатых родителей, без королевской крови, мне некому купить коня и золотой меч короля Артура, никто меня не пристроит в свою лавку или в меняльную контору, поэтому я безработный, даже в отряде стражников не смог удержаться. - Красавчик поправил вьющиеся смоляные локоны, затем приподнял повязку, почесал под ней пальцем и снова захлопнул. - Я даю вам шанс исправиться и не попасть в ад.
  Вы оставляете мне двух благородных леди, а я оставляю вам жизнь. - Сказал красиво, даже сам себя похвалил.
  - Знаю я вас, якобы безродных, - трактирщик отпустил шею акробатки, вжал голову в плечи. - Я не умный, но самый опытный среди вас. - По-доброму предупредил насильников. - Если парень один с улыбкой угрожает целой армии подготовленных и хорошо вооруженных драчунов, то лучше с этим парнем не спорить.
  Либо у него руки заколдованные, либо за спиной крылья растут.
  - Он говорит, что не голубой крови, - но и меня обмануть трудно. - Купец, который вот-вот набросился бы на графиню Virginie Albertine de Guettee, сразу скис. - Ничего у тебя нет, кроме искаженного представления о своем могуществе и аристократической осанки. - Купец старательно не смотрел в глаза красавчик. - Я бы с тобой сразился на мечах, слишком уж добыча хороша, - купец улыбнулся и погладил блондинку графиню ниже талии, - но мне не хватает целостности. - Купец следом за трактирщиком попытался выскользнуть из комнаты.
  Разбойники и насильники с удивлением переглядывались, они не верили, что два пройдохи, прожжённых дельца вот так просто оставляют без своего мужского внимания обнаженных беззащитных красавиц.
  - А у меня целостность, вроде бы на месте, - главный разбойник с плечами широкими, как река Темза, заглянул в свои штаны и захохотал в бороду.
  Его хохот поддержали остальные насильники.
  Их плечи тряслись от хохота, они повторяли друг другу удачную шутку своего предводителя.
  Сначала пришедший красавчик молчал, затем заговорил, и в голосе его разливался мед с сахаром:
  - Признание, что у тебя достаточно целостности прозвучало для меня, как взрыв вулкана Везувия в ясный день, - красавчик подошел к атаману разбойников, оттянул его штаны и заглянул. - Я всегда вижу в людях противоречие: одни совершают ошибки и на ошибках учатся, а у других нет целостности, чтобы закончить учебу. - Красавчик не утерпел, выхватил тонкий кинжал.
  Лезвие холодного оружия светилось голубым.
  Неуловимым движением благородный герой провёл кинжалом в штанах атамана разбойников, засунул туда руку, вытащил то, что отрезал и надежно вложил в ладонь владельца. - Теперь тебе не хватает целостности.
  Только не заявляй, что урок тебя ничему не научил. - Красавчик повернулся к настороженно гудящей толпе бандитов, купцов и стражников. - Когда сражаешься один против сотни воинов, то нужно найти главного и сразу его обезглавить.
  Я не обезглавил вашего вожака, но лишил его мужской целостности.
  - А ты не думаешь, что смерть твоя будет выглядеть так, как ты не захочешь? - все же нашелся смельчак, который выступил против загадочного смельчака.
  Против красавца встал бородатый воин с двумя мечами в двух руках.
  Другие насильники немного подумали и тоже достали оружие.
  - Конечно, я не думаю, а вас ваши мысли завели в лабиринт неправильных представлений о жизни, - красавчик принял бой.
  Закипела жаркая драка.
  Isabelle с жадностью наблюдала сражение, хлопала в ладоши:
  - Ой, пустая голова отлетела.
  Ах, у другого настолько большая рана, что он не дойдет до леса за лечебной травой.
  - Даже со смертельными ранами живут вечно, конечно, если у тебя в сумке припрятан волшебный порошок, - насильник услышал Isabelle, посыпал рану порошком из коробочки.
  Зашипело, рана затянулась, покрылась твердой коркой.
  Но волшебство не спасло разбойника от меча героя.
  Голова только что вылечившегося насильника отлетела, отрезанная беспощадной сталью.
  - Никакое это не волшебство, а - сваривающий порошок.
  Только кажется, что он заживляет раны, а на самом деле наносит еще большую рану физическую, а о душевной ране я уж не говорю, - герой встал в красивую позу, играючи отбивал нападение.
  - Ах, этому уже не умереть от простуды, - Isabelle зачарованно смотрела, как рослый воин пал от руки героя.
  "Мужчины всегда за меня сражаются, я уже к этому привыкла, - блондинка графиня провела ладонью по лбу подружки. - Только уж очень они сейчас шумят!"
  - Что она написала и зачем? - герой отбивал сразу нападение двух здоровяков, но с любопытством смотрел на обнаженную блондинку, которая общалась со своей подружкой через написание слов на доске.
  - Во-первых, она - не она, а графиня Virginie Albertine de Guettee, - Isabelle поцеловала блондинку в щечку, чтобы показать, кто здесь самая главная и самая любимая. - Во-вторых, не зачем, а почему.
  Злодеи отрезали нашей обожаемой горячо любимой графине язык.
  - Эти злодеи? - искры гнева вылетели из глаз героя.
  Он со злостью отправил лечиться двух нападавших.
  - Нет не эти злодеи, а другие, - Isabelle присела на кроватку рядом с графиней. - Но все равно Virginie не может разговаривать, она общается только через написание.
  - Какой ужас, - рыцарь вскричал страшно.
  Нападающие подумали и опустили оружие.
  По глазам разбойников видно, что они не отступят, а только переменили тактику.
  С прямого ведения войны они переходят к партизанской борьбе.
  До обнаженных красавиц доберутся, но чуть позже, когда хитростью и коварством избавятся от, не вовремя появившегося, героя.
  "Он безумно влюбился в меня!" - блондинка графиня написала на доске и показала Isabelle.
  Девушки приложили ладошки к ротикам и захихикали.
  - Я - Roland, - герой отложил один меч и снял повязку с глаза, показывал разбойникам, что глаз на месте и живой. - Не хотел раскрывать свое благородное имя, но пришлось.
  Лучше вовремя напугать, чем потом не вовремя испугаться.
  - Roland, так Roland.
  Слышали мы о тебе. - Воин с подобной повязкой на глазу двинулся из комнаты. - Но только и на тебя найдется свой убийца.
  Ты, конечно, сильный и славный, но тебя выгнали из замка.
  Отец тебя не поддерживает, а в придорожных трактирах ты воруешь хлебные крошки.
  Ты самый обыкновенный хулиган, а мы - рыцари.
  Только у меня под повязкой пусто, потому что я настоящий воин, а ты неудачник, которому никто в беде плечо не пожмет! - Воин выбежал из двери прежде, чем метательный нож героя настиг его.
  Остальные насильники не поворачивались к Roland спиной, вышли.
  - Ловко меня опустил в ваших глазах и в глазах своих товарищей этой солдат, - красавчик герой вытер окровавленный меч о край простыни. - Я не осуждаю его, я, наоборот, восхищен военной хитростью.
  В следующий раз, когда они заявятся, то уже не испугаются меня, мой имидж испорчен.
  И вы, красавицы, тоже теперь смотрите на меня по-другому, косо. - Красавчик театрально вздохнул.
  Сердце Isabelle потянулось к нему.
  Акробатка с гибкой душой всем своим юным девичьим существом мечтала помочь этому прекрасному герою.
  - Никакой ты не испорченный, Roland, - обнаженная Isabelle хотела прижаться к соразмерному, пахнущему потом и чужой кровью, телу героя, но посмотрела на Virginie и передумала. - В жизни не все зависит от тебя самого, многое решают за тебя твои враги.
  Мы тебе ничего не должны, а ты нам должен! - Isabelle залилась краской робости.
  "Я бы поцеловала рыцаря, но не умею целовать мужчин и не знаю, как это делать.
  Моя обожаемая Virginie говорит, что все мужчины нам должны, вернее, ей все дожны, но, значит, кто-то и мне должен.
  Посмотрю, как Virginie себя держит, как ведет, многому научусь у нее!" - Isabelle пересилила желание прижаться к окровавленному парню, опустила ресницы, подошла к окну и стучала по стеклу нежными пальчиками.
  - Они не могут, они вернуться, - Roland виновато улыбнулся, на левой его щеке появилась милая ямочка. - Меня преследуют, вас тоже будут преследовать.
  - За графиней гонятся люди князя Nikki, - Isabelle резко отвернулась от окна.
  - Теперь за нами погонятся и все, кто находился в трактире, а к ним присоединятся и другие воины, - Roland подошел к окну, мягко опустил руки на плечи Isabelle.
  Акробатка задрожала, она с восторгом смотрела на белые перчатки героя.
  От вида перчаток у Isabelle защекотало в животе.
  Восхитительные мысли тайно будоражили гимнастку.
  - Слишком много народа собрались под окнами, - Roland присвистнул от удивления. - Леди, извините за мой нечаянный свист.
  За время скитаний я многому научился, даже свистеть. - Красавец виновато склонил голову. - Мне кажется, что вы своим обнаженным видом склоняете разбойников к интимности.
  "Интимность? Что это?" - блондинка написала и подняла доску над головой, чтобы не только Roland, но и Isabelle увидела.
  Мраморная кожа графини натянулась, но груди не дрогнули.
  Roland нервно сглотнул, покрутил головой:
  - Мне все равно, на меня ваша обнаженность не действует, - икнул, - но других она завлекает.
  "Очень, очень на это надеюсь", - блондинка подумала и лениво поднялась с ложа.
  - Нет... Ерунда... Все очень просто... Когда-нибудь... - Roland смотрел в пол.
  За окном слышалось непристойное ржанье коней и насильников. - Мы должны бежать.
  "Я никому ничего не должна", - блондинка графиня отреагировала быстро, написала и с гневом смотрела на рыцаря.
  - Я понимаю, я вам должен, поэтому я должен вас увести туда, где чужие взоры жадных простолюдинов не снимут с вас одежды... не снимут с вас кожу. - Рыцарь открыл окно. - Уйдем по крышам.
  - Но они же увидят, как мы уходим по крышам, - Isabelle удивилась. - Пусть смотрят?
  - Трудности меня не пугают, - герой бережно приподнял акробатку, поднял, как пушинку и выставил гимнастку за окно на край крыши.
  Снизу заорали от восторга.
  Roland красиво, выучено развернулся к Virginie Albertine de Guettee, принял самую выгодную позу, которую знал.
  Минуту он сражался с блондинкой графиней взглядом, думал, что сражался, что играл с этой необычайно красивой девушкой, но блондинка разрушила очарование момента.
  "Вы кто? - она забыла. - А, еще один мой поклонник.
  Жениться пришел? Женись, но я еще не готова.
  Ты пока не достиг моего уровня!".
  - Уровень? - Roland нервно схватил руку блондинки, но опомнился и мягко попросил. - Расскажи о своей матери.
  Как она тебя родила?
  Что ты чувствовала при первом вдохе? - рыцарь глубоко вздохнул, будто только что родился.
  Глаза блондинки затуманились, но затем пелена спала.
  Графиня ничего не написала в ответ, направилась к окну.
  Доска и мел в руках обнаженной девушки мешали ей вылезти на крышу.
  - В туфлях на высоких каблуках ходить по крышам трудно, - герой выглянул через левое плечо Virginie Albertine de Guettee, смотрел, как акробатка ловко балансировала на тонкой перекладине между крышами.
  Блондинка передумала выходит на крышу.
  "Я? На крыше?" - она все же написала, снизошла до рыцаря.
  Величественно переступила через труп бандита, обошла другого, стонущего разбойника и вышла из комнаты.
  - Дверь или окно? Окно или дверь?
  Философский вопрос.
  Если вылезу в окно, то получается, что мне нравится гибкая акробатка.
  Если же пойду по парадной лестнице за блондинкой графиней, то превращусь в ее раба. - Roland думал, но его ноги уже бежали за блондинкой по лестнице.
  Внизу, в зале рыцарь схватил трактирщика за горло:
  - Год назад я подружился с молодым трактирщиком, - рыцарь зарычал в лицо испуганного пузатого хозяина заведения. - Я думал, что лучшего друга у меня нет и не будет.
  Потом я узнал его лучше, а однажды, увидел, как он входит в трактир в своем кожаном фартуке, ветер растрепал седые волосы его пожилой подруги, затем трактирщик встал на мою ногу, - на лице рыцаря появилась ненависть, - боль настолько непереносимая, что я потерял лицо и нагрубил его подруге.
  Он стоял на моей ноге не меньше десяти минут, а подруга в это время помогала ветру.
  У меня дыхание остановилось, а сердце потерялось.
  Я подумал, если трактирщик восторгается женщиной, то как у него хватит сил на дружбу со мной? - Roland ожидал от полупридушенного трактирщика слов одобрения, хотя бы кивка, но увидел презрительную усмешку.
  Блондинка графиня вышла, но не на парадный двор, где ее поджидали, а с другой стороны трактира.
  Что руководило блондинкой при выборе направления, неизвестно, но, в любом случае, не здравый смысл.
  За трактиром их уже ждала Isabelle.
  - Мы удалимся очень быстро, - Roland шагнул к лесу, пробежал двадцать метров, не услышал в спину тяжелого дыхание двух обнаженных девушек на каблуках, остановился и с вопросом в глазах посмотрел на подбежавшую Isabelle.
  - Неужели, вы, рыцарь, думаете, что нежнейшая великолепная Virginie пойдет пешком?
  Она привыкла, чтобы мужчины носили ее на руках.
  Несите нашу несравненную Virginie.
  - Вы - большая редкость, - Roland кивнул, не пояснил, кто - редкость: Isabelle или блондинка графиня. - Здесь привязаны лошади.
  Жеребец арабской породы - для графини, потому что он тоже блондин.
  Ахалтекинец - для вас, а чистокровный британец - для меня. - Рыцарь говорил и действовал.
  Он отвязал лошадей, вложил один повод в руки блондинки: - Графиня, вас подсадить на жеребца, или вы сами, потому что благородная девушка, легко на него вскочите?
   "Леди на лошадях не ездят.
  Леди катаются. - Virginie вздрогнула. - Не необитаемом острове я случайно обнаженная проехала по лугу на лошади без седла.
  Всю промежность стерла!" - Блондинка писала неторопливо, а герой нервно кусал губы, ждал, что вот-вот толпа насильников догадается, что он и две девушки скрываются за трактиром.
  - Тогда поедем на одном жеребце, вы сядете мне на колени, - на бронзовых щеках Roland появился робкий нежный девичий румянец.
  "Не позволю мучить бедное животное", - блондинка графиня загнала рыцаря в тупик.
  Она не собиралась решать за мужчину.
  Его дело, как угодить девушкам.
  Roland с бледной улыбкой смертника посмотрел на Isabelle.
  - Пойдем пешком, - гимнастка пожала плечами.
  - Почему в меня влюбляются, и я влюбляюсь? - Roland тихо пробурчал, чтобы его не слышали и добавил громко: - Пешком - так пешком! - сдавленный крик отчаяния вырвался из тренированной груди.
  Рыцарь отвязал коней и указал им направление - направо.
  Сам подхватил блондинку графиню на руки и под тяжестью легкой девушки пошел в лес.
  Roland пошатывался, но терпел.
  "По крайней мере, должен же я за всю свою жизнь хоть кого-то хоть раз носить на руках", - Roland понял, что жалко оправдывается перед самим собой.
  Едкий пот застилал глаза, задорные волосы закрывали вид на дорогу, ноги дрожали, руки онемели, но Roland шел с вымученной улыбкой, будто ему очень весело.
  "Что я делаю в компании двух обнажённых маньячек?
  Почему я несу на руках девушку, а не она меня несет?
  Почему, с виду воздушная красавица, на вес оказывается не столь воздушная, как кажется?" - рыцарь надеялся, что мысли сократят путь.
  Но они пока сокращали только его жизнь.
  К величайшему счастью героя они сразу вышли к широкой, вольной реке.
  К причалу привязаны лодки.
  - Лодки трактирщика, он на них перевозит контрабанду, - Roland выдохнул с потом и кровью, но улыбкой показывал девушкам, что ни капельки не устал. - Юные леди, не возражаете, если мы поплывем в одной лодке, а не продолжим путь по ботам и бездорожью, по корням деревьев и по скелетам животных?
  - Я даже и не знаю, - Isabelle надула губки и посмотрела на блондинку графиню.
  "Ты падаешь от усталости, но это не повод, чтобы дальше не нес меня на руках, - блондинку графиню невозможно обмануть, она видела и слышала, как Roland надрывался, хотя делал вид, что пронесет графиню еще сто миль. - Но носишь ты плохо, руки твои жесткие.
  Поплывем в лодке!" - Virginie Albertine de Guettee величественно шагнула к самой большой и на вид крепкой лодке.
  - Я не устал, - Roland слишком быстро подбежал к лодке, суетливо пытался снять цепь. - Здесь замок.
  Но против моего меча не устоит ни один замок в мире. - Рыцарь пытается перерубить толстую цепь.
  Меч о себе другого мнения, либо затаился.
  Цепь остается целая и невредимая.
  Isabelle пожимает плечами и снимает цепь с замком с деревянного столбика:
  - Не нужно отвязывать, поплывем с цепью, - акробатка чувствует себя виноватой, потому что рыцарь не смог, а она смогла.
  - Что же вы стоите? - рыцарь недавно познакомился с двумя обворожительными красавицами, но уже понял, что они никуда не торопятся, даже, если их преследуют убийцы.
  "В лодке жестко.
  Даже после сидения на троне мои ягодицы устают", - блондинка графиня ждет.
  - Если Virginie, говорит, значит, это верно, - Isabelle, с радостью, что поможет подружке, прыгает в воду.
  По пояс бродит на мелководье и срывает ароматные стебли.
  Набирает цветов лотоса для украшения ложа Virginie.
  Roland пошел другим путем, чтобы его не назвали бездельником и не осмеяли, он тоже собирает траву, но на берегу.
  - Ромашки! Ромашки не бери, Virginie жалеет цветочки! - Isabelle успевает следить за всем: за любимой подружкой и за интересным молодым человеком.
  Наконец, дно лодки и сиденье для блондинки устланы мягкими ароматными травами.
  Virginie Albertine de Guettee принимает все, как должное, или даже не замечает удобств.
  Она садится на самую лучшую скамеечку, зачерпывает ладошкой воду и смеется.
  - Я не рулю, но я всегда на веслах, - Roland отчаянно работает веслами, лодка отплывает от причала.
  Течение подхватывает судно, и лодка с беглецами несется с удвоенной скоростью.
  Isabelle присела блондинке на колени, шепчет ей в ушко, девушки смеются, иногда хохочут, Roland думают, что они смеются над ним, поэтому делает вид, что занят рассматриванием берегов и весел.
  Но глаз искоса посматривает на прекрасных обнаженных красавиц.
  Блондинка графиня слушает подружку, широко распахнула глаза, тычет пальчиком в пупок гимнастки, запускает пальцы в ее шикарные волосы.
  Наверно, акробатка шепчет очень важное, потому что хохочут до сумасшествия.
  Все вылилось в девичий поцелуй, не пошлый, а дружественный, потому что девушки не знают пошлости.
  Поцелуй для них, все равно, как рукопожатие для парней.
  - Я очарован окружающей природой, - Roland улыбнулся, посмотрел назад, приложил ладонь ко лбу. - За нами погоня.
  Все люди из трактира, во главе с трактирщиком, и к ним прибавились стражники, которые давно меня преследуют и мечтают... - Roland скромно умолчал о том, о чем мечтают стражники.
  - Зачем они за тобой гонятся? - Isabelle провела пальчиком по губам. - За нами все бегают, потому что мы красивые, но ты же не красавица.
  - У меня нет того, что есть у вас, но это не причина, чтобы меня не считать красавицей, - Roland показал, что тоже умеет шутить.
  Звонкий смех разнесся над рекой.
  Но рыцарь все испортил, потому что мужчины в компании обнаженных девушек, что-нибудь да испоганят.
  - Перед смертью не насмеемся, - Roland неосторожно вымолвил, увидел ледяные глаза подружек и притворно закашлял.
  
  - Я хотел бы воспользоваться моментом и помиловать колдунью Vanessa, но ничего не получится, эта девушка уже меня не так волнует, как прежде. - Бургомистр Fidel повернулся к приговоренной спиной.
  Полосатые панталоны бургомистра едва не лопались на вздувшихся жирных ягодицах. - После справедливой казни я буду долго переживать, упаду на кровать, не закрою до утра глаза. - Бургомистр Fidel подошел к рыжеволосой красавице с зелеными глазами.
  Кожа девушки настолько белая, что солнечные лучи стесняются до нее дотронуться.
  Приговоренная, лет восемнадцати, одета в одну грубую длинную рубашку до пят.
  К шее девушки привязан тяжелый камень, но не бриллиант.
  Камень до нужного момента лежит у ног красавицы.
  - Господин Fidel, вы приставали ко мне, а, когда я вам отказала в любви, то возненавидели меня. - Девушка с испугом беспомощно оглядывалась по сторонам, но ни одного сочувственного взгляда не увидела.
  Нашла силы и закричала в толпу. - Завтра бургомистр Fidel потащит в постель вашу дочь или жену, а, если она откажется с ним спать, то и ее он обвинит в колдовстве, как бессовестно обвинил меня.
  - А зачем отказываться, если бургомистр просит? - Пастушка Anhen, не понимала причину, по которой Vanessa отказала бургомистру. - Мистер Fidel уважаемый господин, я бы не отказалась. - Пастушка закончила под одобрительные вопли толпы.
  - Поэтому казнят самых красивых девушек, и через много лет останутся одни пастушки, как Anhen, - Vanessa неосторожно выкрикнула.
  - Нельзя смеяться над той, которая ухаживает за общим стадом, - старичок Joe плюнул в приговоренную.
  Но из-за отсутствия передних зубов, слюна полетела не в колдунью, а в мисс Phaf.
  Старик за неудачный плевок получил от мисс Phaf по заслугам между ног.
  - Ведьма Vanessa обвиняется во всех грехах, упавших на нашу деревню. - Бургомистр должен придать хоть какую-то официальность казни. - Vanessa наслала мор на трех коров из стада.
  - Коровы сожрали толченое стекло, которое нашли на свалке, поэтому и сдохли, - Vanessa зарыдала. - Почему я ведьма, если стекло ваше, господин бургомистр.
  Вы же окна меняли, а стекло выкинули.
  - Если бы не ты, то коровы не стали бы кушать стекло.
  С какой стати коровам жевать стекло? - Бургомистр сдвинул брови. Победить политика в споре невозможно. - Из-за твоих козней, ведьма, пропала половина урожая ячменя.
  - Ячмень засох на корню из-за жаркого лета без дождей, - Колдунья оправдывалась, искала сочувствие в глазах людей, которые ее знали с детства, но если мероприятие назначено, то оно состоится.
  Не зря же все пришли на мост, не для того, чтобы посмотреть, как восемнадцатилетнюю красавицу помилуют.
  - Ты наслала засуху и запретила дождю заходить в нашу деревню. - Бургомистр легко назначал обвинения. - В соседней деревне шел дождь, а у нас нет.
  Также ты по ночам летала на метле.
  Varuh видел, как ты ночью из бани голая выбежала в купальню, плескалась, хохотала, а потом вытащила из кустов метлу и полетела.
  - Полетела куда и почему голая? - Vanessa пожала плечами. - Ночью холодно, а голой девушке после бани холодно вдвойне.
  И как Varuh видел меня, если он почти слепой.
  - Почти слепой, а за девками голыми подглядывает, - Anhen чуть не сорвала торжественную церемонию казни ведьмы. - Притворяется он, врет, что слепой, чтобы при нем показывали то, что перед зрячими показать стыдно.
  - Слепой, не слепой, не имеет сейчас значения. - Бургомистр Fidel полузакрыл глаза, смаковал свою речь, повторил. - Слепой, не слепой, а видел!
  - Господин бургомистр, вы же не бургомистр, бургомистры в городе, а в деревне - сельские старосты. - Не умеет испуганная тонкая девушка, которую обвиняют в колдовстве, не умеет отбиваться от обвинений.
  - К особо тяжким преступлениям колдуньи добавим оскорбление ныне существующей власти, - мистер Fidel поднял на руки шестилетнего мальчика.
  Жест красивый, всегда выигрышный для политиков.
  Толпа радостно захрипела, лишь Joe старик недовольно закричал, потому что ему не до мальчиков.
  - Господин Fidel, заканчивайте с ведьмой, а то уже вечер, и коровы не доены.
  - Мои же тоже не доены, - Fidel хлопнул себя ладонью по лбу и смял остаток церемонии. - Ведьма Vanessa приговаривается к сбрасыванию с моста в реку.
  Если всплывет, то докажет, что она ведьма, а, если не всплывет, то окажется невиновной. - Бургомистр снял шапку, вытер пот с красного круглого лица.
  Рядом орал ребенок и портил бургомистру настроение.
  - Неужели, не найдется тот, кто скажет слово в мое оправдание? - волосы красавицы золотым водопадом разметались ниже колен.
  Недоказанная колдунья попыталась сбросить с шеи петлю, к которой привязан камень.
  Но жест девушки подтолкнул палачей.
  Без лишних хлопот три парня подняли Vanessa на руки, а еще три мужика с натугой подхватили камень.
  - Скажите хоть что-нибудь, пусть даже глупость, но чтобы эта глупость защитила меня, - девушка с тонким криком полетела в речку.
  Вода оборвала звук, вода гасит не только огонь, но и крики отчаяния.
  Пятно белого балахона под водой метнулось, словно крылья гигантского ската.
  Мутные воды закрыли все.
  - Сколько времени ведьмы под водой живут? - Solomon спрашивал из любопытства.
  - Если она выплывет, то, что станете делать, господин бургомистр? - через десять минут томительного ожидания, всплывет или не всплывет Vanessa, лучшая подружка казненной Ganna призывно улыбалась бургомистру.
  - Еще раз утопим, а потом сожжём, - бургомистр на все знал ответы, поэтому и стоял долго у руля большой деревни, которая медленно превращалась в город.
  В город без красивых ведьм.
  
  - Девушку с камнем на шее с моста сбросили в реку. Зачем? - Isabelle, когда лодка миновала мост, спросила у отважного красавца Roland.
  - Ведьму казнили, - рыцарь красиво поднял подбородок, все, что делал этот золотой юноша, выглядело красиво.
  Он знал, что им любуются. - Ведьм необходимо истреблять, чтобы человечество двигалось вперед.
  - А звездочет Hachiro говорит, что нужно заниматься наукой, - Isabelle не спорила, она не способна спорить, потому что ум девушки всегда находится в игривом состоянии.
  - Значит, ты тоже ведьма, если слушаешь звездочётов, и тебя нужно утопить, как эту ведьму, - Roland не в первый раз оскорблял девушек, девушки, по его мнению, глупые, как кошки, а животных нужно учить.
  "Немедленно выйди из лодки", - блондинка Virginie Albertine de Guettee написала и показала Roland.
  Virginie не снизошла до того, чтобы злиться, не стоит обращать внимание на слова злодеев.
  - Я? Выйти из лодки? - Roland натужно засмеялся, чуть даже шпагу не уронил в воду. - Вы утопите меня, как крестьяне утопили ведьму?
  Тогда вам, прекрасная леди, придется отдать мне камень, который висит у вас на шее.
  Без него я всплыву. - В животе Roland пусто, а голодные мужчины озлобляются. - Кстати, кто повесил вам хрусталь на шею?
  Может быть, вас тоже пытались утопить?
  - Это не хрусталь, а бриллиант, - Isabelle ответила за подругу.
  Графиня потеряла интерес к разговору с красавчиком, она с восторгом смотрела, как резвятся рыбки около лодки.
  - Бриллиант? - Roland поднял голову и нарочно громко, неестественно засмеялся. - Кто вам это сказал?
  Я видел много наивных красавиц, но вы превзошли всех.
  Огромных бриллиантов не бывает.
  Самый большой бриллиант находится в короне, - юноша ударил себя веслом по губам, - вообщем, в короне.
  И величина того бриллианта - с голубиное яйцо.
  - Голубиное яйцо? - Isabelle захлопала в ладоши. - Прелесть.
  - Не меньшая прелесть, чем ты, - за лодкой раздался хриплый голос, затем над водой полетел непристойный хохот с не менее непристойными шутками.
  - Пока мы спорили, нас догнали, - Roland в панике с утроенной скоростью стал работать веслами.
  Лодка чуть удалилась от первой барки с преследователями.
  От усиленной работы мускулы красавчика напряглись.
  Акробатка Isabelle с интересом потрогала жилку на его шее.
  - Боишься? - смех гимнастки удивил преследователей и Roland.
  - После встречи с вами я боюсь только ночи, - Roland прошипел. - Я не смогу уйти от погони.
  Они меняются на веслах, а я один.
  Неужели, я, как ведьма, пойду на дно?
  - На дно не ходят, а плавают, - Isabelle сказала и засмеялась вместе с графиней.
  Даже в минуту отчаяния Roland отметил, что блондинка графиня необычайно хороша, загадочно хороша.
  Ее красота зачаровывает, но это красота дорогой вазы, на которую хочется смотреть, но не трогать.
  - Я люблю жизнь, - в глазах Roland появились нежность и безысходность.
  Юноша бросил весла и зарыдал.
  Первая лодка преследователей за мгновение оказалась рядом.
  - Fabian, бросай им конец, - стражники и другие преследователи веселились.
  Почему бы не посмеяться, если ты сильнее.
  - Лучше привяжи не лодку, а красотку за ногу, - шутки разгорались.
  Блондинка графиня Virginie Albertine de Guettee посчитала, что танец рыбок в теплой воде намного важнее, чем преследователи.
  Virginie опустила руку вводу и смеялась, когда рыбки нежными губами прикасались к ее атласной коже.
  Но Roland рыбками не увлекался.
  Решимость вернулась к нему, и сейчас юноша готовился дать последний бой.
  Он метнул в преследователей два ножа из дамасской стали.
  Ножи нашли цели, но ножей мало, а целей много.
  Разговор оружием понятен стражникам и другим преследователям, они не осудили Roland, а, наоборот, порадовались его точным попаданиям.
  Дрыгающие трупы товарищей насильники сбросили в реку, чтобы не мешали.
  Подплывали запоздавшие лодки с разрумянившимися преследователями.
  Всех хотели веселиться.
  - О, мой герой, - Isabelle с восторгом смотрела на Roland.
  - Оденься, бесстыдница, - бородатый купец Mateo покраснел лицом (там где оно видно сквозь заросли волос).
  Ему стыдно, он в обнаженных красавицах видел своих подросших дочерей.
  - А блондинка почему молчит?
  Брезгует с нами разговаривать? - Пожилой стражник сделал попытку перепрыгнуть в лодку к графине.
  - Она немая, ей язык отрезали, - хозяин трактира много знает.
  - Немая? А я хромой! - стражник неторопливо поднял арбалет.
  Сначала нужно устранить препятствие на пути к блондинке, выстрелом убрать красавчика Roland.
  "Ну, почему я не прыгаю в воду, а принимаю бой? - Roland в отчаянии смертника кусал губы. - Я плаваю, как голубой кит.
  Под водой оторвался бы от погони, вынырнул бы уже около камышей.
  Убежавших не осуждают, их судят, но, только, если поймают.
  Неужели, мне стыдно бежать?
  Жить - никогда не стыдно.
  Или я не хочу показаться трусом перед девушками?
  Кто они, и кто я?
  Живой всегда прав, никогда живого не назовут трусом". - Решил бы Roland спрыгнуть с лодки и под водой плыть долго, долго, до спасительных камышей, до берега, или принял бы смерть грудью на сталь врага, даже он сам впоследствии не ответит себе определенно.
  Лодку сильно качнуло, дернуло.
  Roland упал к ногам блондинки графини и в объятия гимнастки Isabelle.
  Акробатка засмеялась, и блондинка засмеялась.
  От сильнейшего толчка стражник вылетел из лодки:
  - Я не умею плавать в одежде и с оружием, - стражник погружался и поднимался, в то время, как товарищи принимали решение: спасать его или плыть за стремительно удаляющейся лодкой с двумя очаровательными девушками и Roland.
  Желания отомстить молодому за то, что у него есть девушка, а у них девушки нет, и за то, что он молодой и красивый, а большинство преследователей - не молоды и не красивы, это желание пересилило.
  Воина оставили бороться с водой, пусть сражается, на то он и стражник.
  Лодка с блондинкой, ее подружкой - гибкой гимнасткой, и отчаянным Roland скрылась за поворотом реки.
  "Я не удивлена", - блондинка Virginie написала на доске.
  И написанное разозлило Roland: во-первых, он, наконец, смог получить столь роскошную возможность - злиться, а, когда уходил от погони, то на эмоции не хватало сил.
  Во-вторых, раздражало, что блондинка даже не пытается выглядеть умной, но выглядит умной, потому что молчит.
  В-третьих, во время толчка Roland низом живота больно ударился о край весла.
  В-четвертых, гимнастка явно хотела за него замуж, а это не только не входит в планы героя, но дико неприятно для него.
  - Разумеется, я люблю тебя, - Roland произнес на груди Isabelle и застонал,
  Позже он будет искать ответ, почему это сказал, хотя даже и не думал о любви, а тем более - о признании в любви.
  Isabelle, к удивлению Roland, не завизжала от восторга, не захлопала в ладоши, не зарыдала от счастья.
  Она сорвала лист лотоса (лодка приближалась к берегу) и опустила его на лоб Roland.
  Герой застонал от бессилия, он не знал, что делать, что говорить.
  Когда за ними гнались, была цель - уплыть, а теперь, когда преследователи отстали, цель на время исчезла.
  Под водой на мелководье мелькнуло белое тело девушки около лодки, и Roland отчетливо видел хвост, или ему казалось, что он видел рыбий хвост вместо ног пловчихи.
  - Сегодня многое кажется не тем, чем выглядит, - Roland улыбнулся гимнастке. - Девушки с хвостами существуют?
  В ответ акробатка опустила свою руку на руку блондинки, не на его, не на руку героя, который только что признался ей в любви, а на руку подружки.
  Сердце Roland в панике затрепетало, он ревновал акробатку к графине.
  Isabelle и Virginie поцеловались, по-дружески, целомудренно, без какого либо глубокого смысла, а только потому, что им весело.
  Roland перестал удивляться, но все же обидно, что Isabelle целует не его, а подружку.
  Красавец неотрывно смотрел в омутные глаза акробатки, думал:
  "Я хочу ее поцеловать, я жажду всех целовать!"
  Его губы приблизились к губам гимнастки, всосали их жарко, страстно, и на одно восхитительное мгновение Roland почувствовал себя слитком золота.
  Глаза крепкого парня увлажнились, он видел себя десять лет назад, подростком с первобытными признаками на лице.
  Восторг и поцелуй длились десять секунд, после чего болезненная пощечина по правой щеке, и столь же острая - по левой, вернули отважного защитника голых девушек к действительности.
  - Зачем ты ее поцеловал? - Isabelle с любопытством смотрела в глаза Roland.
  - То, что ты целуешь свою подружку, это вы считаете нормальным, а то, что я поцеловал девушку... - Roland раскрыл глаза до размеров цветков лотоса.
  Оказывается, он в розовом тумане мечты поцеловал не акробатку, которой сказал "Я люблю тебя", а жарко всасывал губы незнакомой девушки с золотыми волосами.
  Полностью обнаженная красавица с неестественно белой кожей уже плыла рядом с лодкой.
  Две ноги и то, где они заканчиваются, белели под тонкой пленкой воды.
  - У тебя нет хвоста, так зачем же я тебя поцеловал? - Roland пытался привести мысли в порядок.
  - Меня все целуют или пытаются поцеловать, - незнакомка оперлась двумя руками о борт лодки, засмеялась. - Если поцеловать меня не удается, то меня пытаются обвинить в колдовстве.
  - Ты колдунья? - гибкая Isabelle вытянулась, дотронулась до левой груди незнакомки. - Твое сердце бьется, как у сумасшедшего котенка.
  - Главное, чтобы сердце билось.
  Я не считаю себя колдуньей, - девушка засмеялась. - Меня обвинили в колдовстве и пытались утопить.
  Сначала я сопротивлялась воде, билась в истерике, но меня никто не спасал. - Укоризненный взгляд в сторону Roland.
  "Я должен спасать всех ведьм и голых красавиц?" - герой пальцами красиво приподнял правую бровь, но не решился произнести ироничное, только подумал, и то, что он боится сказать девушкам, то, что думает, разозлило его.
  - Тебя обвинили в колдовстве, ты ведьма? - Isabelle в восторге открыла ротик, погладила пальчиком затылок незнакомки. - Тогда ты отлично играешь в мяч.
  Давай, когда освободимся, втроем сыграем в мячик! - Акробатка от восторга завизжала.
  В ответ закричали с, пока еще далеких, лодок с преследователями.
  - Я - Isabelle, а моя самая любимая, самая лучшая в мире подруга - графиня Virginie Albertine de Guettee.
  Мы ее все любим!
  Virginie отрезали язык, а ты, потому что колдунья, наколдуй ей новый язык.
  - Зовите меня Vanessa, и я не колдунья, - девушка от бессилия, что не может помочь прекрасной блондинке вырастить новый язык, заплакала. - Под водой, когда меня сбросили с моста, я сначала мало что видела, а потом увидела солнечный свет.
  Он падал прямыми лучами на камень, к которому я привязана и превращал его в мягкую постель.
  Мне очень стыдно, потому что под водой одеяние смертницы потерялось, и я оказалась голая. - Vanessa отчаянно срывала листья водяных растений, пыталась прикрыть наготу.
  "Мы тоже голые, - блондинка написала на доске и показала ведьме. - Roland - лишний в нашей компании".
  - Я лишний? Если бы не я, то вас бы уже не было: ни голых, ни одетых! - Roland сделал вид, что сердится.
  Он понимал, что осуждать и злиться на обнаженных девушек не имеет право.
  - Вы не голые, потому что на вас туфельки с высокими тонкими каблучками, - Vanessa с жадностью разглядывала туфли Virginie Albertine de Guettee и акробатки.
  - Да, без туфель стыдно. Мы сразу купим тебе туфли, как только встретим купца, - Isabelle пообещала, но не пояснила, откуда возьмут деньги.
  - Вы - лучшие мои подружки, - Vanessa схватила руки блондинки графини и гимнастки, при этом голова девушки ушла под воду, но Vanessa смогла вынырнуть, а руки не отпускала. - Я думала, что тогда утону с камнем на шее.
  Но, вдруг, почувствовала, что могу дышать под водой и даже в воде! - В изумрудных очах Vanessa отражались лотосы. - Пальчиком потрогала около ушей на горле и нащупала жабры рыбы.
  А еще мои ножки превратились в огромный хвост рыбы, но это не прискорбное колдовство, когда ведьмы размахивают огненными шарами.
  Я видела ведьм на картинках.
  Зубки мои стали необычайно острые настолько, что за пару секунд я перегрызла веревку к камню.
  Потом я услышала из-под воды все, что происходило над водой.
  Сначала я не верила, что обо мне говорят плохо, но потом заплакала под водой, под водой плакать легче.
  Я поплыла, куда новые глаза глядят, и увидела необычайно аристократическую руку, рука свешивалась с лодки и играла с рыбками.
  Я слышала, как эту руку преследуют с других лодок, угрожают ее убить, лишить миленьких тонких пальчиков.
  Тогда я подтолкнула вашу лодку и толкала ее от насильников столько, сколько смогла.
  Хвост и жабры у меня исчезли также неожиданно, как и появились.
  И теперь я беспомощная обнаженная: ни помогу вам язык вырастить, - Vanessa с мольбой смотрела на блондинку графиню, - ни дальше лодку не подтолкну.
  "Прекрати плакать, все прекрасно", - блондинка графиня смотрела на снова приближающихся преследователей, но по девичьей наивности, не видела в них врагов.
  Зато Roland отлично осознавал, что враги рядом.
  - Только не говорите никому, что у меня вырастал хвост и, что меня утопили.
  Девушек с хвостами замуж не берут. - Vanessa надула губки.
  "Клянемся", - блондинка написала, показала написанное, отложила доску и тонким мизинчиком обвила мизинчик новой подружки.
  - Клянемся, - лицо Isabelle торжественное, словно на похоронах.
  Акробатка своим мизинчиком захватила другой мизинец Vanessa.
  Счастливая девушка опять нырнула, но вынырнула с настолько сияющим личиком, что красавец герой смял свое лицо ладонью.
  "Меня сейчас вырвет от девичьих штучек.
  Либо я привыкну к ним, либо сойду с ума и через пару недель тоже будут хихикать, мечтать играть в мяч и клясться, прикасаясь мизинчиком к мизинцам друзей и подруг", - Roland отвернулся и сплюнул.
  - Не плюй в воду, а то, неизвестно, может быть, тебя в ней топить будут, - Vanessa засмеялась, засмеялись и ее новые подружки.
  - На веслах и без хвоста мы уже не оторвемся от погони, - Roland вогнула лодку в густые заросли камышей. - В лесу спрячемся, а на реке у нас нет шансов выжить.
  - Все потому, что ты не веришь, - Vanessa осуждающе посмотрела на героя и поднялась из воды во весь немалый рост.
  Длинные золотые волосы доходили до пят, и, пока мокрые, прикрывали наготу девушки.
  Roland ничего не ответил несостоявшейся ведьме.
  Зато Isabelle глубокомысленно произнесла:
  - Само собой! - гимнастка первая сошла с лодки.
  Блондинка графиня спокойно сидела, ждала, когда Roland ее на руках понесет в лес и по лесу.
  Если нет кареты, то носи девушку на руках.
  - Опять? Я должен нести тебя на руках?
  Это после долгой гребли?
  А потом еще и сражаться с врагами, которых ты легко наживаешь.
  За мной гонятся, потому что так сложилось исторически, но ты же сама нарочно заводишь врагов! - герой сказал и ждал, что его словами начнут восхищаться.
  - Ничего я не поняла, что ты сказал, но, тон твой непочтителен к нашей обожаемой Virginie, - Isabelle топнула ножкой. - Будь почтителен, а то мы тебя прогоним.
  Полетели брызги на щегольские панталоны героя.
  - Я сам уйду! - Roland, гордый, что, наконец, принял решение, опустил руку на рукоять сабли, прошел между Vanessa и Isabelle.
  На берегу оглянулся: лодки погони стремительно приближались, а девушки, нет, они не рыдали от страха и безысходности, они с негодованием смотрели на него.
  - Ни за что! - Roland упускал последние минуты. - Хорошо, но в последний раз! - Озлобленный, с перекосившимся лицом, он дошел до лодки, взял блондинку графиню на руки.
  Под дополнительной тяжестью вошел по колени в прибрежный песок.
  "Улыбайся", - блондинка на руках героя умудрилась написать.
  - Улыбаюсь, - улыбка Roland напоминает гримасу мученической смерти.
  - Roland, прислони свою щеку к щеке Virginie Albertine de Guettee, потрись лбом о шею девушки, - Vanessa серебряно засмеялась.
  Она смехом пыталась сбить неловкость, оттого, что идет обнаженная.
  Девушка постоянно, словно случайно, прикрывала ладошками грудь и ниже живота сзади и спереди, встряхивала волосы, чтобы они ложились густым покрывалом на белоснежное тело, но тогда волосы закрывали проход, и Vanessa натыкалась на деревья.
  Но ничто не могло понизить градус ее настроения.
  Мнимая или действительная колдунья болтала без умолку, отходила от собственной смерти:
  - Меня никто не гладил по головке, поэтому я сама себя гладила, - обиженный вздох, но он тут же переходит в заливистый смех. - В нашей деревне простые нравы, нет долгого времени на ухаживания за девушками.
  Пришел парень в гости, сел на лавку и сразу лезет жениться.
  Мне не нравились подобные отношения, я хотела прикасаться, раздвигать губами губы и часами беседовать с мужчинами на отвлечённые темы, поэтому меня недолюбливали и называли ведьмой.
  Недавно заходит господин бургомистр, нет, сначала вошло в дверь его огромное брюхо, - Vanessa попыталась изобразить толстяка, выпячивала животик, но абсолютно плоский живот никак не походил на брюхо бургомистра. - Я сидела за столом и скучала.
  Бургомистр положил живот на стол, пальцами поднял мой подбородок и начал меня целовать - без страсти, без неистовства, без любви, а с деловым расчетом.
  Я сидела неподвижно, ждала, что дальше произойдет, следила, как скользят пальцы бургомистра по моей груди, но не понимала - зачем это все.
  За окном падал серый вечер.
  "Мешок картошки", - произнес бургомистр.
  "Мешок картошки?" - я переспросила.
  Бургомистр двумя словами разбил романтическую обстановку; нельзя на свидании с утонченной девушкой произносить слова "мешок", "картошка".
  Я оцепенела от чудовищности момента, встала, плеснула в лицо бургомистра кипяток из самовара, собралась с силами и зарыдала.
  Шипящий кипяток смыл с лица бургомистра не только неумело наложенный макияж из крахмала и кукурузных листьев, но и обнажил голубые круги под глазами и пугающую красноту дряблой кожи.
  Я бы все простила бургомистру, и кожу, и синеву, но только не слова "мешок картошки".
  Посмотрела на себя в зеркало, и увидела на лице гримасу отвращения.
  Сразу захотела смыть и с себя все чужое и ощущения от "мешок картошки".
  Я сбросила одежду, в ярости топтала ее и без сил обнаженная поливала себя из кувшина молоком.
  После омовения у меня пропало желание думать, и я накинула на голое тело подвенечное платье.
  Платье я хранила в сундуке с детства на случай, если найдется для меня хороший, но бедный жених, у которого нет денег на подарок невесте.
  - Бедные хорошими не бывают, - Isabelle повторила чьи-то слова и с гордостью посмотрела на Roland и Virginie, чтобы они оценили ее мудрость.
  Блондинка дружески качнула головкой, но ничего не написала, потому что руками обвивала шею героя, чтобы не упасть.
  Шея трещала, и казалось, что сам Roland трещит по швам, поэтому ему в этот момент не до оценок философии гимнастки.
  Vanessa заметила, что во время рассказа перестала следить за своей наготой, поэтому быстро прикрылась волосами и продолжила занимательную историю:
  - Бургомистр кричал от боли и прикладывал к ошпаренному лицу листья капусты.
  Я заснула на короткое время, а, когда открыла очи, то бургомистр больше не кричал, словно умер.
  Но его дыхание и пар изо рта доказывали, что он еще живой.
  - После ваших слов о мешке картошки я почувствовала отвращение к простой радости человеческого общения с вами подобными, - я позволила себе зевнуть, потому что дома. - Уходите домой и хозяйничайте со своей женой, рассказывайте ей о мешках с картошкой. - Я произнесла, и обида комом встала у меня поперек великолепного горла: почему всем - все, а мне - только бургомистр с мешком картошки.
  "Ты еще говоришь, а я думал, что ты сгорела от стыда, - бургомистр выдохнул всю свою злость, отрывал со щек куски омертвевшей кожи. - Я назначил встречи с мужиками и с их женами, но отменю, потому что вместо них устрою казнь.
  Казнить будем ведьму. Знаешь, кто она"?
  "Ты - ведьма?" - я бы не удивилась, если бы толстый бургомистр оказался женщиной и колдуньей.
  "После всего, что здесь произошло, я считаю неприемлемым оставлять все, как было", - бургомистр ушел, но после него остался запах разложившихся продуктов.
  Я вышла в свой сад: не виновата я, что у меня в саду и в огороде всегда обильный урожай: все росло само собой, поэтому у меня оставалось много времени на романтические мечты.
  Кстати, бургомистр мой сад и огород представил в доказательство, что я ведьма. - Vanessa щебетала, но ловко собирала в ладошку землянику.
  Подбежала к блондинке графине и угостила ее ягодками.
  Блондинка улыбалась широко и ясно, облизнула губки, в благодарность поцеловала Vanessa.
  - Теперь наши губки пахнут земляникой, - Vanessa завизжала от восторга и обернулась к Isabelle: - Открой ротик!
  - АААА! - гимнастка послушно открыла замечательный ротик.
  Vanessa издалека бросала в него ягодки.
  - Попала, не попала, снова попала, - она комментировала, и три девушки заливались хохотом.
  От избытка восторга Vanessa повалила Isabelle на мягкий изумрудный мох, девушки шутливо боролись за ягодку земляники, затем дружеским поцелуем заключили перемирие.
  - Можно подумать, что вы не уходите от погони, а собрались на пикник тренироваться в умении целоваться, - Roland пробурчал, ему Vanessa землянику не предложила.
  - От погони? А разве мы уже не убежали далеко? - Isabelle растерянно бегала по кустам, поднимала листики, искала преследователей. - В кустах никто не прячется, мы свободны! - акробатка подняла руки и три раза акробатически перевернулась в воздухе, прошла колесом по лесной тропинке и оказалась на поляне. - И никого не встретила. - Isabelle спиной уперлась в тысячелетний дуб.
  - А мы не люди? - дуб заговорил, от него воняло жареной свининой и дешёвым ромом из опилок.
  Isabelle оглянулась и взвизгнула: все пространство заполнили люди, и среди людей много знакомых лиц с бородами.
  - Roland, какая удача! - Стражник в красном кафтане саблей подкрутил ус. - Мы получим приз не только за твою голову, но в награду нам достанутся три очаровательные девушки.
  Отец меня учил, что нужно вкладывать деньги в перец и сахар, и отец оказался прав: вы - перец и сахар. - Стражник, как хозяин леса, потрогал мускулы акробатки, больше всего уделил внимание ягодичным мускулам.
  Vanessa он покровительственно похлопал по груди и дернул за волосы, проверял: настоящие ли, или из подкрашенных волокон липы.
  Шагнул к блондинке графине и отшатнулся, не решился дотронуться до царственной особы.
  Увидел нечто в ее глазах, что заставило его отступить и переминаться с ноги на ногу.
  - Господин Fuko, мы тоже претендуем на пленниц и Roland, - трактирщик не упускал свою выгоду.
  - Давайте владеть ими вместе, сообща, - стражник неожиданно легко согласился.
  - Отличное предложение, я присоединяюсь к нему, - Roland аккуратно поставил блондинку на пенек, с треском расправил плечи, почувствовал облегчение, будто гору сбросил. - Я - владелец этих девушек, поэтому обращайтесь ко мне, и мы после торгов, придем к разумной цене.
  Я не торговец, но легко продам красавиц, тем более, они того стоят! - Roland подражал стражнику: деловито ощупал акробатку и Vanessa, они не сопротивлялись.
  Для Isabelle ощупывание что-то вроде гимнастики, поэтому она привыкла, а Vanessa не видела ничего противоестественного, когда человек трогает человека.
  - Только что нес тебя через лес, ты вдавливалась в меня, а теперь я боюсь подойти и взять тебя за руку, - Roland с нервным смехом остановился перед блондинкой.
  "Как можно больше глупостей", - графиня Virginie Albertine de Guettee приложила пальчик к набухшим нежным губкам, тряхнула пышными волосами, и они, будто метель летняя, охладили общий пыл.
  А сама блондинка раскалена, как айсбергу, синие глаза указывают на бесконечность.
  - Я заберу у нее кусок хрусталя с шеи, - трактирщик решил, что только он один способен дотронуться до этой загадочной блондинки.
  - Наша графиня Virginie Albertine de Guettee - особенная, лучшее ее нет в мире. - Isabelle пососала пальчик и теперь с интересом на него смотрела. - Я не понимаю, как вы можете за нее назначать цену.
  Я и Vanessa да, мы очень ценные, но Virginie - бесценная.
  А у бесценной, неповторимой девушки не может висеть на шее кусок хрусталя.
  Это голубой бриллиант, а то, что он величиной с кокос или с маленькую дыню, подчеркивает значимость нашей обожаемой Virginie Albertine de Guettee. - Isabelle подбежала к блондинке, перевернулась в воздухе, поцеловала ее в левую коленку, а затем - в губы.
  Vanessa закуталась в одеяло золотых волос и тоже решилась поцеловать блондинку графиню.
  "Мы одна команда! - Virginie Albertine de Guettee обняла подружек. - Давайте, пока мужчины занимаются глупостями, сыграем в мяч или в догонялки".
  - Мяча нет! Кто бросит нам мячик? - Isabelle каблучком чертила на мягкой земле круг.
  - Мне кажется, что они не дадут нам играть, потому что они нехорошие, - Vanessa на правах подружки графини держалась около нее.
  "Нехорошие? Тогда пусть их высекут на конюшне", - блондинка написала и показала написанное всем.
  Писарь из стражников озвучил.
  - Нас высекут? Кто же нас высечет? - преследователи маньяки убийцы, маньяки купцы заржали.
  "Высеките себя сами", - блондинка надула губки, беседа с неинтересными мужчинами ей наскучила.
  Мужчины не играют в мяч, не бегают друг за дружкой, не резвятся, не поют, так какой же от них толк?
  - Пора! - Главный стражник не выдержал накал страсти.
  Воин выхватил меч и надвигался на Roland.
  Серый круг с красными лицами сужался.
  В эпицентре три красавицы повторяли правила игры в догонялки.
  - И мне тогда пора, - Roland вздохнул и обнажил все свое оружие.
  Чтобы умереть красиво герой сбросил с себя верхнюю одежду, сиял бронзовой мускулистой скалой.
  Isabelle и Vanessa завороженно пискнули, и даже блондинка Virginie милостиво сложила губки сердечком.
  Отметили красоту и грацию даже враги, они широко улыбались и подмигивали Roland.
  - Жаль портить красоту, но интересно, - стражник поднял меч. - Ничего личного, но твой отец приказал доставить тебя живым или мертвым, а мертвым - проще.
  Мертвых не нужно кормить, и мертвые не убегут.
  Награда все равно одна и та же.
  - Вам придется срочно вернуться домой, иначе кто-то может упасть и пораниться об острые корни, - Roland с диким воплем бросился в атаку.
  
  - Все, что лежит в земле - принадлежит народу, то есть и мне, мне, мне!!! - Wolfgang зажал в кулаке изумруд величиной с грецкий орех, прижался спиной к холодному граниту.
  На камнях примитивно высечены кривые звери и птицы в процессе размножения. - Вы представляете, как со стороны выглядите отвратительно, когда требуете отдать мою прелесть?
  Вы даже не видели своего зачатия. - Wolfgang попытался проскользнуть в задний проход, но суровые товарищи кирками перегородили путь. - Вы говорили, что мы одна семья, и я был в восторге.
  Но "семья" означало, что я должен трудиться, как каторжный на "папу" и на "маму".
  Мне почти тридцать лет, а семья даже не позаботилась о моем половом воспитании. - Wolfgang искал лазейку между плотных тел, но не видел ни капли возможности. - Я для вас был то братиком, то сестричкой, прекрасная семья. - Wolfgang презрительно сплюнул на башмак. - Вспоминаю свою жизнь - одна работа, каторжный труд в аду, и это почему-то не вызывало у меня злобу и отчаяние, не делало несчастным.
  До сегодняшнего дня.
  - Wolfgang, делиться надо, - Gustav приподнял упавшую густую бровь. - Ты хочешь изменить нашу жизнь, но не можешь.
  Неужели, ты не спрашивал себя, зачем живешь.
  Мы вместе работаем, а затем продаем нажитое непосильным трудом, и на эти деньги существуем.
  Ты же хочешь утаить добычу. - Gustav не отрывал взгляда от сжатого кулака Wolfgang. - Твой изумруд принадлежит нам всем по праву, и он общий, также, как если бы я нашел, или любой другой из нашего народа.
  Ты плюешь на могилы предков, плевками пытаешься отвлечь нас от найденного изумруда. - В глазах Gustav зажглись костры вожделения.
  Он страстно желал этот камень, как никогда не желал даже подругу своей жены.
  - Гигант! Спина, как шкаф, и в эту спину ты хочешь засунуть мой изумруд. - Wolfgang понимал, что разговор затянулся, и сейчас произойдет изъятие у него драгоценности. - Ты присвоишь мой изумруд.
  - Он не твой, а наш, общий, - бывшие друзья показали зубы.
  - Поцелуйте меня в волосатый трудолюбивый зад, - Wolfgang повернулся к Gustav задом, снял зеленые штанишки и нагнулся.
  Wolfgang надеялся, что все отвлекутся на его ягодицы - неслыханное оскорбление, дерзость - показать попу товарищам.
  И, пока все негодуют, он, Wolfgang, спрячет изумруд в расщелину.
  Но драгоценный камень привлекал товарищей сильнее, чем волосатые ягодицы Wolfgang.
  Они внимательно следили за рукой с изумрудом.
  Wolfgang пришел в отчаяние, видел алчные взгляды и понимал, что владеть большим изумрудом осталось ему недолго.
  - Так не доставайся ты никому! - Wolfgang в отчаянии проглотил камень.
  Он приятной тяжестью продвигался по пищеводу в желудок.
  Лицо Wolfgang сияло торжеством победителя.
  - Если ты думаешь, что мы будем ждать, пока изумруд выйдет из тебя естественным путем, то ошибаешься, друг, - Gustav, на правах старшего, говорил, но при этом начал заикаться. - Мы не предложим тебе слабительное, не выпьем по кружке огненной воды.
  Камень наш, и мы его получим сейчас и сразу!
  Вспорем брюхо предателя, откроем, как рыбу! - лезвие топора нацелилось обладателю найденного изумруда в живот.
  Другие товарищи тоже подняли кирки и топоры.
  - Почему и нет. Но сначала договоримся! - Wolfgang моргал быстро-быстро. - Я бы посидел с вами на своих похоронах, даже умер бы за вас или ради вас, но это в прошлом...
  Раньше смерть не пугала меня, но теперь все изменилось, как у беременной девушки.
  Я теперь должен жить, но не для себя, а для моей радости, для моего изумрудика. - Wolfgang говорил спокойно, и это удивило Gustav. - Вы хотели меня убить, но я не отвечу вам тем же, потому что я великодушен.
  Но, неужели, вы думаете, что я не подготовился.
  Я с детства мечтал найти мою радость, и сегодня извлек ее из изумрудной жилы.
  Но я понимал, что вы захотите отнять мою радость у меня.
  Решено, я не стану умирать ради вас, а буду продолжать жить для моей радости! - Wolfgang выхватил из кармана мешочек, быстро раскрыл и сдул невесомый порошок в сторону своих бывших товарищей.
  - Грибы глупости, но они же запрещены у нас! - До Gustav порошок долетел первым и сразу превратил его в тряпичную безвольную куклу.
  - Как же ты узнал, что это грибы глупости, если они запрещены, следовательно, ты не имел право их пробовать, - Wolfgang наблюдал, как Gustav со счастливой улыбкой оседает на камни.
  За ним падают одурманенные другие старатели.
  - Пока вы лежите, я успею добежать до Канканской границы, - Wolfgang нарочно указал направление противоположное тому, куда хотел уйти в случае разрыва с "семьей".
  Не удержался, схватил Gustav за рыжую густую бороду, просунул в нее свои толстые мозолистые пальцы, дотронулся до шершавой кожи Gustav и застонал от жалости к бывшему другу, и зарыдал от нежности.
  Wolfgang расцеловал всех по очереди, обыскал у них карманы и рабочие сумки, забрал все, что представляло хоть малейшую ценность.
  Затем спустил штаны, помочился на безвольные тела и пошел к выходу из пещеры.
  О старом выходе знали все, но мало кто им пользовался, потому что он крутой и неудобный.
  Но Wolfgang подгоняло чувство ответственности за свой изумруд, драгоценный камень стал для него ребенком, а ради своего дитя Wolfgang пролезет даже в жаберную щель огромной пещерной рыбы.
  - Все в порядке у вас? Что-нибудь интересное обсуждаете? - На поверхности Wolfgang увидел сражение.
  Стройный высокий молодой красавец один бился с превосходящими силами противника. - Мне до вас нет дела.
  Я надеялся, что, когда вылезу из пещеры, то никого не встречу в лесу, а встретил вас.
  Простите, я бочком протиснусь, и, надеюсь, что мы никогда больше не встретимся. - Wolfgang прижал к груди тяжелый мешок с добром, опустил голову, пытался казаться незаметной мышкой серенькой.
  - Гном! Настоящий гном! - Воины, несмотря на смертельную схватку, отвлеклись на Wolfgang. - А мы думали, что гномы не существуют.
  - Гномов нет, я не гном, - Wolfgang в досаде закусил бороду. - Вы затронули наш больной вопрос, но я вас прощаю.
  Если хотите послушать легенды, то подождите моих товарищей.
  Они скоро выползут на поверхность, в этом я уверен.
  Товарищи плохие, но богатые, а я хороший, но бедный, - ради изумруда, своего дитя, Wolfgang жалобно захныкал.
  - Гномы богатые!
  - Да, у них золота и драгоценных камней - кучи под землей!
  - Вали его на спину, вытрясывай из него золото! - десятки рук потянулись к мешку, а две пары ловко ухватили Wolfgang за ноги, и не успел он начать жить с чистого листа, как его начали трясти.
  "Почему они думают, что мы глотаем драгоценные камни?" - Wolfgang удивился молча, а еще больше удивился, когда из него вылетел родной изумруд.
  Драгоценность еще не успела дойти до желудка, где надежно была бы спрятана до акта каканья.
  - Изумруд! - крики радости и торжества слились со стонами раненых. - Тряси сильнее, получим больше! - Тряска усилилась, как во время землетрясения.
  "Я и не думал, что будет легко", - Wolfgang надкусил край воротничка кафтана.
  Вдохнул труху грибов.
  Но это не порошок из грибов глупости, а - споры грибов дерзости и безумия.
  Бывалые воины не ожидали буйства от маленького человечка.
  Он превратился в мельницу со сверкающим топором.
  - Я в Раю! Я - жернов Справедливости! Я - Колесо Судьбы, - Wolfgang почувствовал сладкий, медовый с ароматом цветов запах, не тот запах, которым пропитаны пещеры.
  "Запах женщины?
  Но я же редко встречал настоящих женщин, а только наших - женщин "семьи", бородатых подруг". - Wolfgang не удивился, когда с неба к нему протянулась рука.
  Он ухватил руку и поднялся на свои короткие, но крепкие, жилистые и мускулистые ноги.
  Рука принадлежала красавцу, который еще недавно сражался один против всех, а теперь остался один среди трупов своих врагов, один, если не считать Wolfgang.
  - Спасибо за помощь, брат! Я растроган до слез твоей самоотверженностью!
  Ты не побоялся выступить плечом к плечу со мной против сотни недоброжелателей.
  - Не брат я тебе, хватит с меня братьев в "семье", - Wolfgang быстро отыскал изумруд.
  Камень светил одним зеленым глазом, дарил свет ему и только ему. - Не проси, чтобы я сбрил бороду, прежде, чем поцелую тебя.
  Без бороды я уязвим! - Wolfgang засунул камень в самый дальний и надежный карман - спереди в штанах, подпрыгнул, схватил героя за уши, потому что разница в росте огромная, и поцеловал Roland в губы.
  Затем разжал пальцы и спрыгнул на землю. - И тебе спасибо, что спас моего ребенка. - Wolfgang заметил удивленный взгляд товарища по борьбе и пояснил. - Мой изумруд - моё дитя.
  И горе тому, кто на него косо посмотрит или пожелает присвоить.
  Я бы хранил его в тайне от вас, но вы его уже видели, поэтому, предупреждаю.
  - Ты короткий, грозный, но милый, - к Wolfgang подошла Isabelle, потрогала бородку и радостно запищала.
  - А ты длинная, безопасная и без волос на теле.
  Худая, тебе бы плечи и ляжки подкачать, увеличить грудную клетку - сразу цена бы на тебя возросла на ярмарке невест! - Wolfgang потрогал груди Isabelle, покачал головой и разочарованно цокал языком.
  - Вроде бы гадости говоришь, но вижу, что у тебя душа светлая, - вторая девушка - с рыжими волосами, соразмерной грудью и тоже обнаженная - подергала Wolfgang за бороду. - Настоящая борода, не поддельная.
  Обычно низкорослые мужчины приклеивают себе фальшивые бороды, чтобы казаться более мужественными.
  - Борода у меня растет везде, - Wolfgang взглянул в глаза девушки с золотыми волосами и икнул от удивления. - Мама?
  - Я - мама? Я даже с мужчиной ни разу не была! - Золотоволосая отошла на три шага от странного коротышки. - Интимным отношения рано или поздно незаметно приходит конец, но для этого интимные отношения должны хотя бы начаться.
  Я даже не помню, когда я в последний раз сидела на коленях мужчины, но зато помню земляничные губы моих новых подружек - Isabelle и Virginie Albertine de Guettee.
  Roland носил Virginie Albertine de Guettee на руках, а что ты совершил для меня, чтобы называл мамой?
  Мама - это оскорбление для меня, потому что подразумевает разврат и почтенный возраст! - Золотоволосая надула янтарные губки.
  - Не хотел тебя обидеть, - голос Wolfgang дал слабину. - Я чаще разговаривал с киркой и топором, чем с женщинами, и, к тому же, все женщины у нас волосатые и бородатые.
  А у вас даже нет волос там, где они обязаны быть - внизу живота.
  Зато у каждой с головы свисает богатство! - Wolfgang не удержался и провел рукой по жестким золотым волосам девушки. - Я хочу упасть, чтобы ты подняла меня за бороду, поднимала и поднимала бы бесконечно.
  Необычное чувство, подобного я не испытывал.
  А мамой я назвал тебя, потому что у тебя глаза изумрудные, зеленые, как мой драгоценный камень, - Wolfgang засунул руку в штанишки (девушки сморщили носики), но показал не то, что красавицы ожидали увидеть и возмутиться, а поднял на ладони камень. - Сегодня я нашел изумруд и сразу понял, что он - мой ребенок.
  Я обязан о нем заботиться, и от моих забот, надеюсь, он вырастет большой-пребольшой.
  Мои товарищи хотели отнять у меня этот изумруд, поэтому я покинул наше сообщество ради ребенка. - Wolfgang все пояснил, но не отводил взгляда от драгоценных глаз Vanessa.
  На миг у него возникло желание завладеть этими глазами, но он тут же потушил его, потому что глаза без человека долго не проживут и на девятый день потеряют свой цвет.
  Вот лучше бы получить девушку с изумрудными глазами сразу и навсегда, в вечное пользование.
  От меты у Wolfgang закружилась голова, и он присел на безголовый труп.
  Труп испустил газы и затем затих навсегда.
  - Отлично! Теперь к нашей погоне присоединятся стражники, друзья и родственники убитых, а также члены твоей семьи! - Roland кашлянул, не хотел, чтобы о нем забыли, потому что привык находиться в центре внимания. - Если бы мои богатства приумножались так, как умножаются мои враги, то я бы стал самым богатым человеком в мире.
  - Ты богатый? - Wolfgang с уважением посмотрел на Roland.
  Но герой выгодно встал, чтобы Солнце в профиль осветило его мужественный подбородок и напружиненный левый бицепс.
  После представления Roland неторопливо натянул, скинутую перед боем, одежду.
  Блондинка графиня сидела на высоком теплом камне, болтала длинными белоснежными ножками и кивала головкой.
  - А кто эта царственная девушка? - Wolfgang смотрел не на блондинку, а на бриллиант на ее шее. - Вы царица?
  Нет! Вы выше, чем царица.
  От вас исходят волны вседозволенности! - Если бы у Wolfgang спросили, откуда он взял слово "вседозволенности", то он бы не вспомнил. - Чистейший огромный голубой бриллиант на вашей королевской шейке - неземной красоты, и это не земной камень.
  Он ваш - сын?
  "Мне нравится твой подобострастный тон, - блондинка Virginie Albertine de Guettee величественно кивнула очаровательной головкой, показала написанное, затем продолжила писать. - Бриллиант я взяла в сокровищнице на необитаемом острове.
  Он - не сын мне и даже не отец, а в пещере был мужем, и я даже целовала его, но потом старик Hugo, сказал, что я целовала не бриллиант а, сосала его волосатые губы, но мне казалось, что я целуюсь с огромным бриллиантом.
  Теперь бриллиант не муж мне, а моя собственность, а, может быть, как и муж на час!" - блондинка закончила писать, подула на натруженные пальчики.
  - Чужими мужьями я не интересуюсь, - Wolfgang с трудом отвел взгляд от бриллианта. - Худые вы все, но отожретесь. - Wolfgang пальцами раскрыл ротик блондинки и заглянул в розовую пещерку. - А вам, девушка, я вижу, отрезали язык, поэтому вы пишите, а не говорите.
  Постараюсь найти лекарство или колдуна, который вернет вам язык и речь.
  Девушка обязана ругаться, а писать - не обязана. - Wolfgang красиво развернулся на пятках.
  - Гном, расскажи, почему ты гном! - зеленоглазая наклонила головку к левому плечу, искристо улыбалась.
  - Я не гном, и мы не гномы, потому что гномов не существует, - Wolfgang повторил и выпустил пар из всех отверстий.
  Он не мог сердиться на эту девушку-изумруд. - Миллионы лет назад произошло стихийное бедствие, и несколько деревень провалилось под землю.
  Некоторые жители вышли на поверхность и продолжали жить коротко, бессмысленно и без веры в будущее.
  От будущего они ждали, чтобы оно вернуло прошлое.
  Но некоторые остались в пещерах, потому что под землей множество преимуществ: нет внешних врагов, нет холода, нет жары, много чистой кристальной воды, не нужно строить дома, а хорошо жить в пещерах, золото и драгоценные камни под боком - сиди, ковыряй стену пещеры, заодно и комнату расширишь и золота наберешь.
  Пещерные люди живут богато, - Wolfgang поднял глаза к небу, проследил за полетом то ли орлов, то ли двух девушек на метлах. - Пещеры изменили наш внешний облик.
  Из-за низких проходов мы уменьшились в росте.
  Потому что таскали тяжелые камни, мы окрепли, раздались в плечах, ноги наши стали столбами.
  Чтобы каменная крошка не уродовала лицо и тело, на нас выросли везде жесткие кучерявые бороды и волосы, даже у женщин, и все они золотого - нашего любимого - цвета.
  Продолжительность жизни наша около тысячи лет, потому что живем спокойно, без волнений. - Wolfgang вспомнил волнения с найденным изумрудом и вспотел. - Но нас почему-то люди с поверхности называют гномами и приписывают нам всякие гадости.
  - Нет, не волнуйся, не все умеют писать. - Roland собрал все ценное с трупов. - Если хотите оставаться около гниющих тел, то я пришлю вам перины.
  Но мне здесь оставаться опасно, потому что беда не приходит одна. - Герой с хрустом расправил плечи.
  - И нам пора на корабль к подружкам, - Isabelle с вопросом посмотрела на блондинку графиню, дождалась милостивого кивка. - Глупо было убивать людей, которые желали нам только добра, а не желали зла, переживали за нас.
  - Они желали нам добра, не желали зла и переживали за нас? - Roland еще не привык к извилистому легкому мышлению незнакомок, поэтому посинел от злости. - Я и Wolfgang вас спасли.
  "Нам ничто не угрожало, потому что нас никто не посмеет тронуть", - блондинка Virginie Albertine de Guettee написала на доске и сурово смотрела на Roland.
  Она поймала заинтересованный взгляд гнома и протянула вперед руку.
  - Что стоишь, как столб в пещере! - Isabelle толкнула Wolfgang в спину. - Немедленно целуй ручку Virginie.
  Мало кто из мужчин удостаивается подобной чести.
  - Очень мило с вашей стороны, - Wolfgang губами и бородой пощекотал руку блондинки. - Я бы шел с вами рядом, но сейчас хочу побыть с живым изумрудом, чтобы разобраться в ее строении.
  - Wolfgang, ты сошел с ума? - Roland с удивлением смотрел на человека из пещеры.
  - Наш герой, что же и ты стоишь, словно столб, но не из пещеры? - Isabelle для смеха колесом прокатилась по поляне, но наткнулась на убитого воина и нелепо упала. - Бери же нашу драгоценную Virginie на руки и неси.
  Забыл свое предназначение?
  - Ничего я не забыл, просто переживаю за вас, - Roland сжал зубы.
  "Сейчас могу захохотать и убежать в лес.
  Почему не пользуюсь этой возможностью, а вместо свободы выбираю тяжкий труд таскать голую блондинку на руках.
  Что удерживает меня в безумной компании с богатым гномом, ведьмой и двумя непонятными девушками.
  Ясно, что я не желаю проводить время в их компании", - Roland, вопреки своим мыслям, покорно поднял блондинку на руки.
  Она даже не посмотрела в его лицо.
  - Ты стала легче, наверно, сбросила вес, - Roland вышел на звериную тропинку между берез.
  Блондинка графиня ничего не ответила, она заснула на руках героя.
  Сзади сопел Wolfgang, и невесомо порхали Isabelle и Vanessa.
  -Я благодарна тебе за помощь, Wolfgang, - Vanessa сорвала травинку, нервно кусала ее.
  "У травы тоже изумрудный цвет, как у глаз Vanessa и как у моего изумруда", - Wolfgang от умиления заплакал.
  Но девушки не верили слезам воина.
  - Поверь, у меня, все хорошо, - Vanessa опустила глаза.
  Целомудренно набросила волосы на переднюю часть тела.
  - Я вижу, что у тебя все хорошо, так зачем же повторяешь? - гном толстыми пальцами скользнул по животу Vanessa.
  - И что дальше? - золотые брови Vanessa сошлись на переносице в гневе.
  Она выглядела не просто хорошо, а прекрасно. - Ты собран, упрям, воинственен, богат, держишь себя свободно, не показываешь эмоций под густой зарослью на лице, но в твоих маленьких глазках плещется боль, а толстые губы надуты, как шары.
  Я не сомневаюсь в том, что ты выстоишь под ударами плети палача, обрушишь скалу на своих врагов, и без сожаления оставишь девушку одну в огромном новом мире, где каждая капля росы, каждый ручеек напоминает ей о том, как ее пытались утопить.
  - Ну, не утопили, - Wolfgang пожал могучими плечами.
  - Ты даже не дал мне закончить мою мысль, а критические нотки пробились в твоем голосе, - Vanessa гордо поняла красиво вычерченный подбородок.
  Wolfgang в недоумении отстал от ведьмы и прошептал в нежное розовое ушко Isabelle:
  - Я разбираюсь в камнях и в золоте, но ничего не понимаю в вашей девичьей речи.
  Что от меня хочет Vanessa? - Wolfgang говорил о Vanessa, но любовался розовым, с малюсенькими персиковыми волосиками, ушком акробатки.
  Isabelle почувствовала его жгучий интерес, закрыла глазки от восторга и протяженно произнесла.
  - Мы все уже много времени провели вместе, с тех пор ушли из жизни десятки стражников и насильников.
  Жизнь должна тебя научить.
  Неужели, ты не видишь, что Roland несет на руках нашу любимую блондинку Virginie?
  - Вижу. Я должен нести на руках Roland с блондинкой? - гном не шутил.
  - Нет, Virginie уже подстроилась под ритм шагов Roland, поэтому не захочет менять насильника, да и не нужно это.
  Но, ты бы мог понести на руках кого-то другого, вот, о чем Vanessa намекает тебе.
  - Кого? - Wolfgang осмотрелся по сторонам. - Я носил только горную породу, а голых девушек на руках не умею носить.
  У вас длинные ноги, а я невысок, но крепкий на широких коротких ногах.
  Если подниму тебя или Vanessa на руки, то ваши ноги и, может быть, попа, будут касаться земли.
  - Ты просто не хочешь стараться, - Isabelle встала на руки и прошла пять метров на руках.
  Акробатка не забывала о гимнастике, даже во время сложного перехода.
  Wolfgang осмотрел сверху голую акробатку, шумно втянул волосатыми ноздрями воздух.
  Подошел к Vanessa и без спроса, поднял ее на руки.
  Ведьма вскрикнула, сурово взглянула на гнома, но тут же обвила руками его шею.
  Как и предсказывал Wolfgang, ножки Vanessa доставали до земли.
  Тогда Vanessa проявила чудеса приспособничества и целомудрия.
  Она закинула ноги на плечи гнома, а, чтобы он не смотрел на ее наготу, тщательно прикрыла ее волосами.
  Roland на вскрик девушки оглянулся, оценил обстановку и довольный пробурчал себе под нос:
  - Еще один попался на уловки голых красавиц.
  А Isabelle осталась без партнера, никто ее не несет на руках.
  Акробатка пропитается ядом, как и любая другая девушка на ее месте, и взорвется.
  Обстановка в нашем походе стала угрожающей. - Герой прибавил шаг, чтобы оказаться подальше от обделенной Isabelle.
  - Это безумие какое-то, - гимнастка от досады заплакала, но шла сзади, поэтому ее слез никто не видел. - Virginie Albertine de Guettee качается на руках героя, это нормально, потому что графиня самая лучшая в мире, ей все должно доставаться первой.
  Она - центр Вселенной.
  Но ведьма Vanessa пришла, и сразу ее подняли на руки.
  Чем она лучше, чем я?
  Цвет ее глаз под цвет изумруда гнома, только и всего, а волосы золотые - напоминают гному золотые слитки.
  Но я же прекрасна, изумительна, гибкая, веселая, нежная, грациозная, но меня даже брезгует взять на руки какой-то изгнанный гном.
  Бессердечные мужчины, они думают только о золоте, а обнаженных красавиц не замечают, и им нет дела до чувств, которые заполняют сердце одинокой акробатки.
  Если я сейчас спрячусь, то меня искать никто не станет. - Дикая, на первый взгляд, идея спрятаться через минуту стала казаться интересной.
  Isabelle любит играть в прятки. - Спрячусь, а они станут искать меня и рыдать. - Гимнастка бесшумно скользнула в кусты.
  Наступила на змею, согнала с гнезда тетерева, испугала до икоты зайца, погрозила пальчиком медведю, улыбнулась волосатому пугливому чудищу.
  И среди чудес леса увидела кристально чистое озеро.
  - Искупаюсь, а потом догоню Virginie Albertine de Guettee, - Isabelle уже сожалела, что оставила одну, без присмотра, великолепную блондинку. - Она - наше достояние, а я ушла от нее.
  Нехорошо я поступила, ох, нехорошая я! - Isabelle зашла по грудь в воду, плескалась, визжала.
  Переживания смеху - не помеха. - Я очень хочу сыграть с Virginie и с другими девушками в мячик на воде.
  Мы же так дружно резвились вместе! - Воспоминания выдавили три слезинки из глаз акробатки.
  Isabelle опустила головку в воду, смывала слезы ностальгии.
  Открыла под водой глаза и встретилась с заинтересованным взглядом снизу.
  - Кто ты? Водяной? - случайно, но Isabelle с первого раза угадала.
  Водяной, или оживший мертвец мутант, или человек с жабрами схватил ее за ноги.
  Головой уперся в низ живота девушки.
  - Ой, щекотно! - отпусти, а то я от смеха лопну. - Isabelle боялась щекотки, поэтому хохотала в судорогах.
  Но подводное чудовище, может быть, оно - огромный волосатый сом или крокодил, потащило девушку в глубину.
  - Страшно, я же могу утонуть, - Isabelle попробовала с помощью акробатических трюков и гимнастики выскользнуть из слизких лап.
  Она освободилась, со смехом поплыла к берегу, но чудовище в своей стихии командовало не только рыбами, но и девушками, попавшими в озеро.
  Оно обхватило щупальцами талию Isabelle и стало тянуть вниз, на дно.
  - Перед графиней Virginie стыдно, что я ее оставила одну, - Isabelle пробулькала под водой.
  
  - Думаете, что мне станет веселее, если вы построите мне шикарный отдельный дом на сваях, украсите его цветами и рыбьей чешуей, а вместо свободы взамен дадите мне жену, - голос Laslegedhel дрожит от злости.
  - А разве это не по-нашему? - Sulmeldir заинтересовался, план ему казался хороший.
  - Отец, только через твой труп! - Laslegedhel показал острые зубы.
  - Сын мой, Laslegedhel. Неужели, тебе лучше жить в нашем родовом доме на березах и ждать, когда он рухнет с высоты птичьего полета.
  - Ты выгоняешь меня из дома отец? - острые уши Laslegedhel поднялись.
  - Нет, мы хотим тебя женить, чтобы ты размножал наш род лесных людей. - Sulmeldir без удивления смотрел на перемены в теле сына.
  Исчезла детская беспомощность и мягкость, перед ним стоял уверенный в себе молодой человек, который готов бороться за то, чтобы его не женили.
  Его талия стала еще уже, а глаза раскрылись, язык в гневе вытягивался почти до ушей.
  - Возражай мне, жалуйся на отца, но продолжение рода необходимо. - Отец приподнял край туники, посмотрел и вздохнул. - Мы живем на природе миллионы лет, питаемся самыми чистыми продуктами, дружим с лесом, поэтому наша жизнь длится до тысячи и даже больше лет.
  Но, к сожалению, дети в нашем племени рождается крайне редко, и каждый ребенок - радостное событие.
  - Может быть, рождаемость снизилась, потому что миллионы лет одни и те же вступают в половые связи друг с другом.
  Мы вырождаемся! - Laslegedhel погладил между ушей забежавшую в дом белку.
  - Не смей оскорблять наш род, - Sulmeldir ладонью ударил сына по щеке, но не сильно, в назидание. - Menelana прекрасная невеста для тебя, непорочная девушка.
  - Ей уже триста лет, а мне всего лишь двадцать пять, я еще младенец, если пересчитывать на продолжительность нашего возраста.
  - Да, и в оставшуюся тысячу лет ты будешь пытаться сделать Menelana ребенка.
  Не волнуйся, мы тебе всем племенем поможем.
  А то, что ей триста лет - это же не имеет значения.
  Мы всегда остаемся молодыми душой и телом, прекрасные, гибкие, увертливые. - Sulmeldir взглянул на себя в зеркало и остался доволен вечно молодым отражением.
  - Непорочная? - Laslegedhel усмехнулся. - То, что она триста лет спит со всеми, у нас считается непорочностью.
  - Да, мы обязаны спать друг с другом, чтобы пробовать различные варианты зачатия, тебе же это прекрасно известно, - Sulmeldir присел на лиану, раскачивался, лукаво улыбался сыну.
  - Но зачем же тогда наши мужчины спят друг с другом, а женщины - с женщинами.
  От однополой любви дети не рождаются.
  - Мы пробуем разные варианты, мы вынуждены спать с теми, кто рядом, - разговор начинал надоедать Sulmeldir, он встал на цыпочки и красиво прошел по гибким доскам пола.
  - Люди живут до ста лет, а рожают до сорока, но у них рождаемость повышенная, почти после каждой брачной ночи.
  И мужчины людей не спят друг с другом, а женщины людей тоже не спят друг с дружкой. - Laslegedhel гордился, что слишком умный.
  - Ты мало знаешь о людях, сынок, ничего не знаешь, - Sulmeldir пытался оставаться спокойным, но разжигала давняя ненависть к никчемным пошлым людишкам с короткой жизнью. - Люди мерзкие, грязные, они - похотливые монстры.
  Если хочешь идти к людям - иди! - В порыве гнева Sulmeldir вытолкнул Laslegedhel из хижины.
  Но Laslegedhel привык к ярости отца, он зацепился за лиану и влетел в окно с другой стороны.
  Чем закончилось бы противостояние отца и сына, всем лесным людям известно - ничем.
  В этот момент по веткам деревьев в хижину, словно куницы, влетели два воздушных создания.
  - Nimrhoss, Menelana, а мы только что о вас говорили, - Sulmeldir обрадовался, что не придется продолжать гадкий разговор с сыном. - Nimrhoss, тебе прошлым летом исполнилось тысячу лет, а ты также молод и красив, - Sulmeldir с почтением поцеловал ноги изящного, выглядевшего юношей, Nimrhoss.
  - Все потому, что я тружусь на наше общее благо, - Nimrhoss покровительственно похлопал Sulmeldir по головке, двумя пальцами взял за подбородок, посмотрел ему в глаза.
  - Я рад тебя видеть в нашем доме, прекрасная Menelana, - Laslegedhel произнес приветствие, которому уже миллион лет. - На тебе свадебная туника?
  - Да, а под ней ничего нет, туника соткана из крыльев стрекоз, и она прозрачная, сам все видишь. - Голос Menelana звучит, как шум леса - звучит и звучит, нет в нем эмоций.
  - Отойдем в комнату объяснений, чтобы нас не слышали, - Laslegedhel коротко взглянул на отца и жреца Nimrhoss, они заняты друг другом и не обращали на молодых внимания.
  В комнате объяснений Laslegedhel постучал пальцами по столу, подошел к окну, затем плавно обернулся к Menelana:
  - Тебя назначили моей невестой, а меня - твоим женихом.
  Ты меня любишь? - Глаза Laslegedhel превратились в смотровые щели.
  - Я не удивлена, что ты задал мне гадкий вопрос, ты всегда отличался от других, Laslegedhel, - Menelana вздрогнула, выставила ладони вперед. - Любовь принадлежит людям, а нам принадлежит вечность.
  И в этой вечности найдется и то, что некоторые называют любовью.
  По закону племени я сплю со всеми, чтобы зачать ребенка, а с тобой спала очень редко.
  Надеюсь, что после свадьбы, да, что говорить, даже сейчас, ты наверстаешь упущенное. - Menelana легко скинула драгоценную свадебную тунику.
  Обнаженная, светлая стояла перед юношей.
  - Видишь плесень на столе, она повсюду в этом доме, - пять минуту Laslegedhel старался понять свои чувства, но не получилось. - И эта плесень в моей душе, хотя я очень молодой, почти на триста лет моложе тебя.
  С гуманной точки зрения будет правильным меня выгнать из племени.
  Передо мной стоит обворожительная идеальная красавица невеста, а я к тебе ничего не чувствую, ты же видишь.
  - Вижу, и я к тебе ничего не чувствую, но ты это не видишь, - Menelana вдохнула. - Наверно, и моя душа покрывается плесенью, но мне некогда думать о ней, потому что я постоянно занята попытками продолжить род.
  Постоянно ко мне в хижину заходят соплеменники: кто может, а кто по долгу службы, мы пытаемся, но ничего не получается, ни беременею я, ни плесень с души не снимаю.
  - Может быть, попробуешь с людьми?
  Твоя красота ошеломит их, подобных красавиц среди людей нет.
  - У меня уши острые, люди меня сразу узнают, - Menelana улыбнулась кротко, показала, что мысль о людях ей уже приходила в очаровательную головку.
  Простые душевные слова невесты взбесили Laslegedhel, он только ждал повод разораться.
  Юноша схватил невесту за руку и вытолкнул ее в общий зал - к Sulmeldir и жрецу.
  - Мы не подходим друг другу, и нужно выколоть себе глаза, чтобы это не увидеть, - Laslegedhel неожиданно разрыдался.
  Menelana посмотрела на жениха, как на семидневный труп лося.
  Она вернулась в комнату объяснений и смотрела в окно.
  - Laslegedhel просто не понимает, да? - жрец Nimrhoss посмотрел на Sulmeldir и засмеялся: - Ну, если я уже к вам зашел, то я навещу прекрасную Anorsel. - Без лишних слов Nimrhoss зашел в комнату жены Sulmeldir и матери Laslegedhel.
  Прелюдия длилась недолго, через минуту раздались характерные стоны и шлепки тела по телу.
  - Надеюсь, что когда-нибудь Anorsel забеременеет и не от меня, - Sulmeldir с надеждой прислушивался к аханью и оханью своей жены и жреца. - А я попробую оплодотворить твою невесту Menelana.
  Не хочется, но это мой долг, - Sulmeldir ушел в комнату объяснений к невесте сына.
  Послышались знакомые хлопки тела о тело, но без аханий и оханий.
  Laslegedhel сидел в гамаке из лиан, прислушивался, и в нем нарастал гнев, которого раньше не было.
  - Мой отец трахает мою невесту, верховный жрец в это время занимается любовью с моей матерью, и это считается нормальным, потому что должно привести к продолжению рода.
  Мы, лесные, ненавидим обыкновенных людишек, называем их грязью, но не задумываемся, что говорят о нас эти грязи.
  Зачем слушать грязь?
  Но, возможно, простые люди называют нас грязью за наши семейные отношения.
  В людском обществе отец не спит с невестой сына, а жрец при всех не входит в семью и не трахает чужую мать. - Laslegedhel осознавал, что в нем говорит злость, ненависть, наверно, из-за того, что живот с утра болит.
  Через десять минут в комнате собрались все.
  - Вы все правы, и это меня бесит, - Laslegedhel вскочил из гамака, взял невесту за ушко: - Menelana! Ты, моя невеста, сейчас занималась любовью с моим отцом, у тебя даже щеки порозовели.
  Когда ты спишь со мной, то щеки у тебя остаются мраморно белые, не розовеют.
  Если тебе так уютно с моим отцом, то выходи за него замуж, а я тогда не нужен. - В наступившей тишине Laslegedhel слышал, как пролетела фея, или не фея, а бабочка: - А ты, старый дурак, называешь себя жрецом, а все обязанности жреца - ходить по хижинам и воровать любовь из чужих семей. - Laslegedhel дохнул жаром в лицо Nimrhoss. - Лучше бы занялся обустройством нашего леса. - Laslegedhel вошел в раж, и его остановить мог только тяжелый подзатыльник: - Мама, Menelana, вы же женщины, имейте стыд.
  Трахаетесь со всеми подряд, как, презираемые вами, людские продажные женщины.
  А ты, отец, просто старый дурак, который выглядит молодо. - Laslegedhel опустил подбородок на сжатые кулаки.
  - Laslegedhel, ты понимаешь, что ты только что сказал? - глаза жреца сузились до размеров входа в муравейник. - Ты молодой, уверенный в себе, сильный, грациозный, тысячи светлых слов должны выходить из тебя, а ты открываешь рот только для того, чтобы произнести мертвые слова.
  Что же ты сделал с собой? - Sulmeldir покачал головой, огляделся и из угла наказаний достал пучок сухих веточек. - Снимай тунику, я накажу тебя за глупость. - Жрец не сомневался, что Laslegedhel покорно примет наказание.
  Сечение ветками по голым ягодицам - добрая традиция лесного народа.
  - Мне стыдно за мои слова, - Laslegedhel снял тунику, наклонился, выставил обнаженные ягодицы в сторону жреца. - Простите меня, лесные братья.
  Краска стыда заливает мои щеки.
  - И не только щеки, но и ягодицы, - Menelana засмеялась, и этот смех, раньше милый для Laslegedhel, ему сейчас не понравился.
  Жрец ударил один раз ветками по попе Laslegedhel, второй раз, полагается в наказание десять ударов.
  - Три, рот подотри! Я передумал каяться! - Laslegedhel вскочил, вырвал ветки из рук жреца и с наслаждением хлестнул его по лицу. - Тебе нравиться наказывать прутьями по ягодицам, потому что ты извращенец.
  Ты получаешь от этого удовольствие.
  Почему тебя до сих пор не удавили? - Laslegedhel хлестал и хлестал оцепеневшего жреца и понимал, что назад дороги нет. - Я специально лишаю себя даже крошечного шанса остаться с вами.
   Лучше жить с людьми, чем с дураками.
  Вы называете лес нашим домом, а лес всего лишь заросли деревьев и кустов.
  Сношаетесь друг с другом, а это не процесс зачатия, а ерунда, поэтому от ваших усилий нет пользы.
  Теперь девиз нашего племени "это хорошо!" звучит по-другому - "хорошо ли это?".
  Ухожу я от вас, мне нужно побыть среди других. - Laslegedhel подхватил колчан со стрелами, снял со стены тугой лук и выпрыгнул из родной хижины.
  Ловко по веткам спустился на землю, ожидал криков в спину, пусть это крики ненависти, душевной боли, или его бы умоляли остаться, но в спину дышала тишина.
  - Я ухожу, - Laslegedhel крикнул уже менее уверено, и снова тишина в ответ: - Умерли ли они от неожиданности?
  Или снова трахаются? - Laslegedhel вышел на лесную тропу.
  Чем дальше он уходил от родного стойбища, тем чудовищнее и безрассуднее казался ему грубый поступок.
  Через пять лесных миль Laslegedhel наткнулся на человека.
  Он собирал землянику и чернику.
  Несколько мгновений Laslegedhel колебался: пронзить ли вонючего человека стрелой, как он делал раньше, но, неожиданно для себя, кивнул человеку.
  - Пустота осталась в моей груди, - Laslegedhel повернул голову и на ходу кричал удивленному человеку. - На самом деле я хотел бы остаться, но язык мой уводит меня из родного дома. - Laslegedhel махнул рукой и легко зашагал дальше.
  Места знакомые до боли: здесь он в первый раз подстрелил своего первого человека, а там, около тысячелетнего дума, зарыл собаку.
  - Каждая травинка, каждый кустик ежевики помнят тепло моего тела. - Laslegedhel краем туники вытер внезапно набежавшие слезы.
  От волнения он вспотел и самое время смыть с себя налипшую грязь.
  Laslegedhel свернул к лесному озеру, оно назвалось Хрустальный Глаз.
  Еще прежде, чем увидел воду, Laslegedhel почуял незнакомый сумасводящий аромат.
  Он отдаленно напоминал запах Menelana, но к нему примешивались диковинные нотки.
  Ноздри Laslegedhel затрепетали, сердце забилось быстрее.
  - Наверно, дурман-трава цветет, - в первый раз в жизни Laslegedhel не смог отличить запах в лесу.
  Он осторожно шел к воде, смотрел под ноги, а, когда поднял глаза, то оцепенел от удивления.
  В озеро входила человеческая девушка.
  Она абсолютно нагая, как и положено честной девушке, лишь красные туфли на высоких тонких каблуках составляли ее одежду.
  - Раньше в наш лес девушки не входили, боялись нас, а теперь что-то изменилось, - Laslegedhel затаил дыхание и присел за кустом.
  Постороннему наблюдателю показалось бы, что Laslegedhel справляет большую нужду.
  Но он наблюдал за нежной гибкой девушкой.
  Солнце отражалось от ее идеальной спины и слепило глаза.
  "Она похожа на Menelana, но более дикая и пахнет иначе", - Laslegedhel прислушивался к новому чувству, которое волной нарастало в груди и в остальных частях тела.
  Мелькнуло желание подстрелить девушку из лука, а затем смотреть, как красиво по водной глади расплывается пятно крови.
  Но это желание ушло столь же быстро, как возникло.
  Девушка сначала зашла по пояс, стучала ладошками по воде, звонко смеялась.
  "Ей весело, она не пытается соблюсти правила приличия в лесу.
  В моем обществе, - Laslegedhel с горечью подумал, что по своему желанию покинул свое общество, - девушки не улыбаются".
  За спиной Laslegedhel кто-то застонал и заскрипел костями.
  Laslegedhel молниеносно сорвал лук, наложил стрелу и на звук выпустил ее назад.
  Он не сомневался, что попал в цель, а что за цель, его сейчас не интересовало, потому что в озере купалась иная цель.
  "Захочет ли человеческая девушка, чтобы я ее оплодотворил, и нужно ли ее спрашивать об этом, или лучше взять силой?"
  Laslegedhel всхлипнул и горько заплакал.
  Он прижал лицо к коленям, вдыхал свой запах и чувствовал себя маленьким и беззащитным существом без сердца и без ума.
  Девушка в озере, словно почувствовала его взгляд и слезы, обернулась, провела рукой по глазам, и совершенно бесполезно всматривалась в лес, потому что увидеть лесного человека в лесу невозможно.
  Laslegedhel поразился, насколько милое и жизнерадостное лицо у девушки, даже на грудь не успел посмотреть, и зачем смотреть на грудь, если они все одинаковые, а вот лица - разные, и лица умеют говорить, а груди всегда молчат.
  - Эта человеческая девушка станет моей любимой игрушкой, - Laslegedhel вжался в траву, вытер глаза соком лимонника. - Я сохраню ее запах. - Laslegedhel размягчился, как хлеб из крапивы в воде, засиял, рукой распушил свои великолепные девичьи волосы.
  Но тут, как всегда, в нужный момент появился злодей.
  Невидимое потащило девушку дальше в озеро, трепало ее, погружало, затем девушка невероятными усилиями всплывала, но вот, исчезла под водой, и все затихло.
  - Вместе с ней пропали ее запахи и смех.
  Даже ее необычайная гибкость не помогла ей выбраться из лап хозяина озерного царства. - Laslegedhel не таился, он встал в полный рост, пожевал листик клена.
  Сок клена освежает память и дает бодрость нижним конечностям. - Если оставлю все, как есть, то не нарушу равновесие в природе.
  Тот, кто утащил красавицу, должен питаться и развлекаться, он первый имеет на нее право, а не я.
  Я пришел позже, опоздал, и опоздал к чему?
  Если я вмешаюсь в процесс и спасу человеческую красавицу, то нарушу закон природы.
  С этого момента жизнь моя пойдет в другую сторону, не лучшую. - Laslegedhel подошел к воде, взглянул на свое отражение и впервые пожалел, что у него нет бородки, за которую можно дергать в минуты раздумий.
  У людей, особенно подземных людей, волосы на теле и на лице девать некуда, а у лесных людей волосы растут только на голове.
  Laslegedhel почувствовал себя неполноценным, уязвимым, и от досады неприлично выругался.
  От его слов привяли ромашки на берегу.
  - Ну и что, что я нарушу закон леса, я его уже нарушил, оскорбил жреца и всех родных моих и близких.
  Ну и что, если спасу девушку людей, то моя жизнь изменится в худшую сторону.
  Разве я не этого хотел, чтобы все пошло не так, как прежде. - Laslegedhel с ненавистью на себя, что борется, размышляет, нарушает все законы леса, и из-за кого? из-за простой человеческой души, хотя она и облачена в прекрасное тело, положил стрелу на тетиву и выстрелил.
  Он прекрасно чувствовал ход зверя под водой и не сомневался, что стрела поразил не девушку, а ее похитителя.
  Через несколько секунд после полета стрелы, как она бесшумно вошла в зеркало озера, на поверхности появилась голова девушки.
  - Самое удивительное, что голова смеется! - Laslegedhel прошептал и присел на горячий камень
  Камень нестерпимо жег ягодицы, но Laslegedhel не менял своего гордого положения.
  Молодой мужчина делал вид, что рассматривает Солнце, а не красавицу, но краем глаза следил за ней.
  - Он меня чуть не съел, - девушка смеялась настолько заразительно, что по телу Laslegedhel побежали мурашки. - Сердце мое сжали ледяные пальцы, но было не больно, а щекотно. - Девушка подошла к Laslegedhel и обняла его. - Здравствуй! - Ни смущения, что она нагая и мокрая, ни правил приличий, ни подобающих слов при знакомстве девушка не произнесла.
  Она просто обняла Laslegedhel, и он почувствовал, что обнимание ее имеет тот же смысл, что и рукопожатие и поцелуй при встрече - элементы, которые не связаны с отношениями между мужчинами и женщинами.
  - Меня сначала на дно потащили, а потом отпустили.
  Наверно, подводный монстр добрый, он передумал меня обижать. - Девушка даже не поняла, что монстр не добрый, а злой, и что ее спасла стрела Laslegedhel. - Меня зовут Isabelle, я гимнастка и акробатка. - Isabelle встала на руки, широко развела ноги для баланса, прошла на руках вокруг камня с Laslegedhel, затем крутанулась колесом, три раза перевернулась в воздухе и упала в воду.
  Капли озера с серебряным хохотом накрыли обеспокоенного Laslegedhel.
  Не так себе лесной человек представлял человеческих девушек.
  - А я Laslegedhel, - голос молодого мужчины дал слабину.
  - Ты необычный, у тебя уши острые, а глаза красивые, - Isabelle пальчиком провела по ресницам Laslegedhel. - У девушек бывают острые грудки, но у нас нет острых ушей.
  Меня продавали в рабство, а затем несравненная, всеми обожаемая блондинка графиня Virginie Albertine de Guettee выкупила нас, спасла, и на своем корабле повезла.
  Мы плыли к острову Гоф за сокровищами, а у Virginie еще огромный бриллиант голубой величиной с кокос или с маленькую дыню висит на шее, и у нас обезьянка бегает по палубе, мы играем в мяч и веселимся.
  Потом у Virginie отняли память, и графиня пропала, мы искали нашу несравненную красавицу, я ее нашла в плену князя, а теперь мы возвращаемся на корабль.
  По дороге мы подружились с героем, Vanessa и Wolfgang.
  Wolfgang несет на руках Vanessa, потому что он любит изумруды, а у нее зеленые глаза, как изумруды, и Vanessa пытались утопить, но не мы, потому что ее обвиняли в колдовстве.
  Wolfgang волосатый, а у Vanessa волосы даже на лобке не растут и под мышками их нет.
  Roland на руках несет Virginie Albertine de Guettee, а меня никто на руках не нес, поэтому я обиделась и ушла на лесное озеро, а теперь сожалею, что обиделась, потому что я оставила свою любимую Virginie, а без нее не интересно, даже в мяч не поиграем.
  - Со мной тоже не интересно? - Laslegedhel удивился своему вопросу.
  - Конечно, не интересно, ты же не девушка.
  Но мы можем поиграть в догонялки, заодно мои волосы просохнут, а я потом пойду догонять Virginie. - Isabelle легко побежала, запустила руки в волосы. - Догоняй, что же ты сидишь на камне, как камень? - Isabelle захохотала.
  Laslegedhel вскочил, но тут же опять с холодным выражением лица присел на камень:
  - Я лесной человек, и мы не занимаемся глупостями.
  Вдруг, кто увидит, как я веду себя безрассудно, бегаю за тобой.
  - Я же сказала, что с тобой скучно, - Isabelle надула губки.
  - Со мной не скучно, просто образ жизни спокойный. - Laslegedhel задержал дыхание, а затем выдохнул. - Я скорблю.
  Моя невеста спит со всеми, так у нас принято.
  Жрец спит тоже со всеми, все спят со всеми, а еще жрец любит сечь прутьями по ягодицам и находит в этом удовольствие, хотя скрывает свои намерения под определением наказания.
  - Спите? Сечете друг друга? Зачем? - Isabelle подошла, распахнула глаза, и в ее очах столько наивности, что Laslegedhel прослезился.
  "Я забыл, когда в последний раз искренне хотел прикоснуться языком просто так к щеке девушки, не ценил, а сейчас боюсь, - тоскливая мысль, что все счастливы, кроме него, а он еще же к тому - скучный, пробилась сквозь туман слез. - Я никогда не смогу полюбить никого: своих девушек не полюблю за то, что они вроде со мной и со всеми, а людские девушки - слишком низко для меня, лесного человека".
  - Разминка помогает моим ножкам и ручкам двигаться, - акробатка время не теряла.
  Она, несмотря на то, что только что ее тащило чудище, уже о нем забыла, и теперь самозабвенно, без стыда занималась на берегу гимнастикой.
  - А вот так можешь? - Laslegedhel почувствовал непреодолимое желание покрасоваться перед девушкой, заслужить ее внимание.
  Он подпрыгнул, повис на суку, а затем отцепился и изобразил в воздухе спираль лесного духа.
  - Ух ты, я так не пробовала.
  Как интересно! - В голосе акробатки столько детского восторга и восхищения, что Laslegedhel чуть опять не прослезился.
  В лесу все равнодушно относились к успехам друг друга, выражать эмоции считается у людей леса неприличным.
  Никто раньше не хвалил Laslegedhel за сложный акробатический трюк.
  Пока Laslegedhel приводил мысли в порядок, акробатка уже решила повторить его трюк.
  Она легко подпрыгнула, повисла на суку, и ничего постыдного в обнаженности восхитительной красавицы на дереве Laslegedhel уже не находил.
  Он любовался ее прозрачным худым телом, необычайно длинными ногами, золотыми веснушками над грудями, девушка казалась ему дорогим сюрпризом.
  - Туфли сними. На высоких каблуках акробатикой не занимаются.
  - Туфли? Ни за что! - Isabelle засмеялась, раскачалась и полетела стрекозой, свободная в полете, веселая и невесомая.
  Она выполнила что-то наподобие трюка Laslegedhel, для первого раза это не только хорошо, но и удивительно прекрасно.
  - Опля! - акробатка ловко опустилась на землю. - Прости, я хотела улететь, но пришлось вернуться на землю. - Isabelle лукаво улыбнулась. - Шутка! - И снова засмеялась.
  - Ты, кажется, вывихнула ногу при падении, - Laslegedhel с ужасом смотрел, как неестественно изогнулась правая нога гимнастки.
  - Да? А я и не заметила! Больно! - Isabelle упала на траву, высоко подняла травмированную ногу. - ОЙ! Как же я на одной ножке догоню свою ненаглядную обожаемую блондинку. - Не боль в ноге, а ужас, что она не догонит подругу, заставили акробатку разрыдаться.
  Она плакала, как ребенок, и никто ее не утешал.
  - Вернуть ногу на место - для меня пустяк, - Laslegedhel зачем-то напружинил плоскую грудь. - Но после этого тебе придется несколько часов лежать, чтобы опухоль прошла. - Laslegedhel взял в руки ножку акробатки.
  Девушка доверчиво смотрела ему в глаза.
  "Почему я, как только ушел из лесного племени, попадаю в глупые ситуации.
  Наверняка, на меня смотрят сейчас из кустов мои лесные братья и сестры, они стали свидетелями моей слабости, поэтому ржут, как кони". - Laslegedhel впитывал естественную красоту Isabelle и едва мог дышать.
  Сильнее, чем положено, но все равно выверено и точно, Laslegedhel дернул за ножку акробатки.
  Девушка вскрикнула и засмеялась.
  - У тебя сильные руки, хотя и худые, руки гимнаста.
  - А у тебя тонкие ноги, но крепкие, тоже гимнастические, - Laslegedhel постарался напустить на лицо тучу безразличия.
  Он сорвал двенадцать целебных трав и привязал к больному месту на ноге акробатки.
  Затем разорил нору барсука и вытащил три пригоршни отборных орехов. - Покушай орехи, а через несколько часов можешь идти.
  Здесь оставаться небезопасно. - Laslegedhel не стал пояснять, что является опасным для этой удивительной акробатки.
  Лесные люди не любят обыкновенных людей, и часто их убивают, чтобы не они не загрязняли лес, не нарушали его целостность.
  - Ты уходишь? С тобой было смешно, не весело, но смешно.
  А еще ты ловкий, я буду тренировать твой трюк и назову его трюком Laslegedhel!
  - Трюком Laslegedhel? - в горле молодого зачесалось.
  "Сейчас или никогда.
  Меня не связывают с этой девушкой брачные узы, ничто не связывает с человеческой красоткой.
  Даже, если мы поженимся, и она родит мне детей, то она будет стремительно стареть, и дети мои постареют, потому что люди живут недолго, а я останусь один красивый, вечно молодой и несчастный". - Laslegedhel развернулся на каблуках и бесшумно заскользил среди деревьев.
  Он прошел милю в направлении солнца, затем резко остановился, словно попал в яму с пиявками.
  Laslegedhel понял, что весь путь думал только об этой девушке, как она изгибалась в акробатических номерах, как серебряно смеялась, она присутствовала, в то время как другие девушки, его девушки лесного народа, даже, если находились рядом, то, казалось, что они отсутствуют.
  Isabelle даже сейчас была рядом.
  - Только бы ее не украли, только бы она не полезла опять в озеро.
  Она безрассудная, думала, что озерное чудище доброе, будто с ней играет.
  Она ни на кого не таит зла, она всех считает доброй.
  Ее уведут, сманят имбирным пряником, а потом надругаются. - Laslegedhel понесся над лесными тропинками.
  Назад путь был легче и быстрее.
  Laslegedhel умел двигаться по лесу так, что не дотрагивался до сучков, но сейчас он ломился, как лось во время брачной охоты, порвал тунику, исцарапал лицо о ветки саксаула, но не обращал на боль внимание.
  - Женюсь на ней, буду делать операции на себе, чтобы искусственно стареть, казаться, как обычный человек! - Laslegedhel прошептал сквозь кровавую пену.
  Он успел вовремя.
  Девушку окружили ночные лесные братья.
  Три брата, но все лесные.
  По закону леса днем царствовал народ племени Laslegedhel, а ночь принадлежала темным братьям.
  Они поклонялись летучим мышам, поэтому пили кровь, не брезговали и кровью людей.
  Laslegedhel не вступил с ними в переговоры, не укорил, что они вышли на прогулку днем, не в свое время, а подло, не по лесному закону, убил всех сразу.
  Его стрелы настолько быстрые, что три ночных брата упали почти одновременно.
  - Они хотели со мной поговорить, а ты их убил, - Isabelle раскрыла глазки, но не от испуга, а просто так. - Ты быстро стреляешь, как и прыгаешь.
  Научишь меня стрелять в мишень?
  На корабле я буду с подружками соревноваться, это, конечно, не так интересно, как играть в мяч, но любопытно. - Isabelle поднялась, спрятала гримасу боли, попрыгала на здоровой ноге от озера. - До свидания, а мне пора догонять несравненную Virginie Albertine de Guettee.
  - Ты прыгаешь в другую сторону, не в ту, из которой пришла, - только сейчас Laslegedhel понял, что совершил непоправимое.
  Одно дело высечь, оскорбить жреца своего племени и поругаться с семьей, но другое дело - убить трех ночных братьев.
  Теперь его начнут преследовать, чтобы наказать смертью, и преследование продлиться хоть тысячу лет, до его смерти.
  "Уплыву, улечу, - Laslegedhel развернулся, только что бежал к акробатке, и снова уходит. - Она сама виновата, должны была обрадоваться мне".
  - Ты знаешь, откуда я шла?
  - Лес хранит запахи, и по запаху легко найти след любого живого существа, - Laslegedhel подошел к озеру, присел, но уже не на горячий камень, и бросал в воду камешки.
  Акробатка целеустремленно упрыгала.
  Сначала Laslegedhel чувствовал ее, а затем она растворилась в аромате жасмина.
  - Я не обвиняю себя, не чувствую себя старым, потому что мне двадцать пять лет, - Laslegedhel разговаривал с лягушками, а, может быть, и с озерным чертом. - Я достался акробатке в самом начале ее карьеры и молодости, а не на излете.
  Чем больше обвиняю себя, тем сильнее жалею ее.
  Раньше я не думал, а жил, а теперь думаю, теперь понимаю, почему люди так мало живут: оттого, что они много думают. - Laslegedhel медленно поднялся: - А иду, куда хочу.
  И не осужу себя, если нечаянно натолкнусь в огромном лесу на эту акробатку. - Laslegedhel сначала шел медленно, затем с удивлением обнаружил себя бегущим.
  Он почуял ее запах, запах физической усталости.
  Акробатка разговаривала сама с собой, смеялась своим шуткам, которые нормальный лесной человек, да и не лесной, не назвали бы шутками.
  Девушки думают, что шутят, а на самом деле смеются просто так.
  Laslegedhel увидел ее, гимнастка прыгала с трудом, но с упорством, не снимала туфлю с высоким каблуком.
  "Крепкие туфли, каблук не сломался.
  Оказываются, люди умеют делать не только себе подобных, но и прочную, хотя неудобную для мужчин, обувь на высоких каблуках", - Laslegedhel бесшумно шел за акробаткой и не знал, с чего начать разговор.
  Судьба сама подталкивает, и решает.
  Подтолкнула она и акробатку.
  Девушка в очередном прыжке зацепилась каблуком за корень ясеня, начала падать - красиво, грациозно, но падала, потому что вторая нога, больная, не помогала удержать равновесие.
  Laslegedhel, словно лесной ветерок, подбежал, и подхватил акробатку на руки.
  - Никогда не носил девушку на руках, - он произнес вместо приветствия.
  - Научишься. Wolfgang научился, Roland научился, и ты уже учишься! - Isabelle не удивилась появлению помощника.
  Она ничему не удивлялась. - Теперь и меня на руках несут, у меня личный насильник! - Isabelle не казалась хрупкой и беззащитной, она принимала помощь, но не просила о ней.
  - Личный насильник? - Гнев закипел в сердце Laslegedhel, но тут же потух. - Пусть личный насильник, я согласен. - Он неумело засмеялся, но это искренний смех. - Когда ты прыгала и летала, то казалась легкой стрекозой, но в моих руках, прибавила в весе.
  Девушку нести на руках красиво, но тяжело.
  - Хочешь, я найду еще одного насильника? - Isabelle раскрыла ротик в ожидании чуда.
  - Нет, лучше пусть трещат мои кости, но я смогу, - Laslegedhel не сдержался и поцеловал эти близкие, слегка надутые шаловливые губы.
  - Целуемся! Восхитительно! - Isabelle рассыпала серебряный смех. - Мы с подружками тоже целуемся, потому что целоваться - весело.
  - Не этой реакции я ожидал, - Laslegedhel смутился.
  Он не знал, как себя вести с человеческой девушкой.
  Со своей невестой Menelana просто, с остальными женщинами и девушками племени - еще проще, а вот с презренным человеческим существом оказалось намного сложнее.
  "Ну и пусть она целуется с подружками, главное, чтобы не с друзьями.
  Я привыкну, я научусь"! - Laslegedhel стиснул зубы и понес, не слишком уж легкую, ношу по тропинке к своему счастью.
  
  - Зачем? Почему? - герой бережно опустил спящую блондинку на кустики земляники.
  Ягодки прилипли к телу и создавали неповторимый узор.
  - Ты заметил, что Isabelle пропала? - Wolfgang с видимым облегчением тоже опустил свою девушку, распрямил треснувшую спину.
  - Isabelle пропала? Что же вы молчали, жестокие? - из глаз Vanessa полетели искры.
  - Почему же ты не заметила, что акробатка уже не с нами? - Wolfgang пожал могучими стальными плечами.
  - Я? Я девушка! И я была занята!
  - Чем же ты занималась, если я тебя на руках нес? - Wolfgang почесал рыжие бакенбарды.
  - Вот этим и была занята, что ты меня на руках нес! - Vanessa в волнении топнула ножкой. - Запомни, с девушками не спорят.
  - Тебе понравилось, что я тебя нес, или не понравилось? - Wolfgang сдвинул брови.
  - Вы пока поспорьте, кто кого нес, а я приготовлюсь к смерти. - Roland притворно зевнул. - Смерть наступала нам на пятки, а теперь села на шею. - Roland поднял голову.
  Wolfgang и Vanessa проследили за его движением и оба вскрикнули.
  - Лесные люди!
  - Мы - лесные люди, а вы - прах у наших ног! - с дерева донеслось без эмоций, но сами слова - оскорбление.
  - От праха слышу! - Wolfgang воинственно потряс топором.
  - От лесных людей в лесу нет спасения, у нас нет шансов выжить. - Герой прошептал Wolfgang и Vanessa. - Стреляют они без промаха с любого места и в любое место.
  Наши мертвые тела они закопают под деревьями, чтобы лес питался.
  Лесные люди подкармливают лес трупами, а так как живут долго, то трупов у них не хватает, приходится собирать на стороне.
  - Почему же они в нас не стреляют? - Vanessa накручивала на пальчик локон.
  - Они любят развлекаться с жертвами.
  Скучно в лесу, вот лесные люди и растягивают удовольствие. - Roland подтолкнул Wolfgang к ведьме: - гном, урони свою подружку на землю, а сам упади сверху.
  Прикроешь телом девушку от стрелы.
  Вдруг, случится чудо.
  - Тогда меня похоронят под деревьями живой, - Vanessa больше заботилась о том, чтобы прикрыть нагое тело, чем о том, как избежать смерти.
  - А я пойду, упаду на блондинку Virginie.
  Хорошо хоть, что акробатка потерялась, может быть, и выживет. - Roland решительно прилег на Virginie Albertine de Guettee.
  Блондинка спала крепко, она даже не проснулась.
  - Герой, моя стрела пронзит вас двоих, - лесной человек засмеялся, невидимый в листьях кактуса. - Я разгадал твою хитрость, потому что я жрец Nimrhoss.
  Если тебе скучно, то я могу запустить стрелу в твой смуглый волевой подбородок.
  - Этот миг я долго ждал, когда маньяк запустит в меня стрелу! - Roland не шутил, его глаза заблестели, рот в восторге открылся. - Только долго не шутите, и постарайтесь выглядеть мужчинами, а не белками. - Последнюю фразу Roland произнёс с надрывным хохотом.
  Его красные уши показывали, что герой смерти не боится.
  - Тогда прощайтесь с жизнью, - Nimrhoss первый выпустил стрелу.
  Roland в последний раз взглянул на гнома и Vanessa, а затем вжал голову в плечи.
  Он потянулся к мешочку с ядом, который спрятан в кармане штанов, но яд не быстрее, чем стрела, выпущенная из лука лесного человека.
  Roland не принял яд, он закрыл глаза.
  Но смерть не приходила, пришли непонятные звуки.
  Сначала почти неслышный свист, затем треск, а потом крики боли.
  Крики раненых герой узнал, потому что часто ранил сердца не только девушек, но и солдат.
  - Ты терпеливый строптивый герой, - Vanessa за ухо, как мальчишку, подняла Roland с тела блондинки. - Пришло время собирать стрелы.
  Кто-то нас спас.
  На каждого героя найдется другой герой! - Vanessa говорила загадками, поэтому Roland рассердился.
  Он вскочил, раскрыл глаза и в удивлении надавил на глазные яблоки пальцами.
  Не верил тому, что видит.
  Поляна усеяна расщепленными стрелами: стрелы, а в них с противоположной стороны воткнуты другие стрелы.
  Под кустами, под деревьями лежали раненые лесные люди.
  Одни с ненавистью смотрели на Roland и Wolfgang, в глазах других светилась надежда, что выживут.
  Стрелы торчали из разных мест лесных людей, но все попадания не смертельные.
  Только одна стрела выглядывала из низа живота жреца Nimrhoss, из его бывшего мужского достоинства.
  Жрец смотрел на стрелу и не верил, что она пробила его мужскую гордость: то ли в стрелу не верил, то ли думал, что у него выросло длинное.
  - Только один из нас умеет так быстро и метко стрелять, чтобы своей стрелой сбить чужую стрелу. - Nimrhoss застонал, раскрыл пальцами ноздри. - Я чую его запах.
  Laslegedhel, предатель своего народа, выходи!
  - Я предатель, а у тебя стрела заменила мужское. - Из кустов с треском вышел лесной человек с Isabelle на руках. - Жрец, теперь ты не испортишь наших матерей и чужих невест.
  Твой природный шарм навеки смолк от голоса Судьбы.
  - Ты теперь проклят своим народом! - Жрец Nimrhoss пытался выдернуть стрелу, и выглядело это неприлично, когда мужчина руками дергает внизу живота.
  - Первое проклятие ты наложил, когда мне исполнилось шестнадцать лет, - Laslegedhel поставил акробатку на ноги.
  - Мы поделим проклятие пополам, - Isabelle на руках прошла вокруг Laslegedhel, затем на ногах подбежала к Virginie Albertine de Guettee: - Моя прекрасная Virginie, она живая?
  - Живее всех нас, - Roland собрал луки и стрелы, подумал и отдал их спасителю, тому, кто принес Isabelle на руках.
  - Спящую красавицу должен поцеловать Принц, и тогда спящая проснется. - Isabelle склонилась над посапывающей во сне блондинкой. - Я не принц, но поцеловать нашу очаровательную Virginie обязана. - Гимнастка со смехом прикоснулась губами к губам блондинки.
  Даже раненные лесные люди смотрели на эту сцену с величайшим непониманием.
  Блондинка Virginie сразу проснулась, в ответ поцеловала Isabelle, оглядела поляну сражения и без эмоций написала на доске:
  "Раненые - мои поклонники. Массаж? Купание? Почему не весело?
  Сыграем в мяч?"
  Isabelle с удовольствием зачитала для слабовидящих и для тех, кто не понимает блондинок.
  - Сначала потерялась Isabelle, затем на нас напали лесные люди, чтобы убить.
  Но появился лесной человек, которого убийцы назвали предателем, он нес на руках потерявшуюся Isabelle.
  Лесной друг спас нас, своими стрелами сбил стрелы врагов, а затем ранил нападавших. - Roland рассказал и почувствовал себя ненужным.
  "Интересно, но не веселее, чем играть в мяч. Желаю праздник!" - блондинка Virginie встала, потянулась.
  Гном Wolfgang и лесной человек Laslegedhel с ненавистью смотрели друг на друга.
  - Эльф! - Wolfgang прошипел и сжал рукоятку топора.
  - Гном! - с не меньшей злобой ответил Laslegedhel. - А я не эльф, эльфов не существует.
  Мы люди, но живем дольше других, потому что питаемся чистыми продуктами леса, оттого умнее всех, особенно, мы выше, чем гномы.
  - Гномы тоже не существуют. Спроси у ведьмы, ведьмы - подобная сказка! - Если бы Wolfgang умел шутить, то это назвали бы иронией.
  - Мальчики, не ссорьтесь, пойдемте дальше, а то здесь стонут, мешают веселиться, - Isabelle погладила Laslegedhel по щеке, и он сразу остыл.
  Акробатка подлетела к блондинке, обнимала ее, целовала, и Virginie тоже веселилась.
  - Virginie, а у меня появился свой насильник, он лесной человек Laslegedhel, - Isabelle от избытка эмоций выполнила сложный акробатический трюк.
  "Свой личный насильник?" - блондинка написала, отложила доску и тоже захлопала в ладоши.
  - Природа неплохо потрудилась над этими девушками, - Laslegedhel наклонил голову к левому плечу, подумал и нерешительно погладил бороду Wolfgang.
  - И мы под стать красавицам, - Wolfgang напрягся от прикосновения своего бывшего врага, но в ответ погладил Laslegedhel по коленке - мужской знак благодарности за помощь на войне. - У меня низкий крепкий лоб с крутыми надбровными дугами, изящный большой нос, каменный подбородок.
  - И я красавец, произошёл из знатной, но обедневшей лесной семьи, - Laslegedhel ждал приглашения.
  Дождался.
  - Наш новый друг, насильник акробатки, - Roland расправил плечи. - Присоединяйся к нам, мы идем к морю.
  Тебе здесь не жить.
  С нами не соскучишься, весь свет нас преследует.
  - Никогда бы не поверил, если бы мне гадалка предсказала, что я пойду с людьми и гномом... подземным человеком.
  И под командованием бледной обнаженной девушки с огромным голубым бриллиантом на шее. - Laslegedhel кивнул в знак согласия.
  Он перешагнул через корчащегося от ненависти и боли жреца Nimrhoss, затем вернулся и наступил жрецу на больное место. - Теперь уж точно, мне нет дороги назад.
  - Неси же меня, неси на руках, - Isabelle грациозно обвила тонкими сильными руками шею эльфа.
  - Твой вес маленький, но разрушителен для меня, - Laslegedhel пошутил, но акробатку подхватил бережно, как лесной цветок.
  "К морю! Играть в мяч!" - блондинка графиня Virginie Albertine de Guettee подняла над головой табличку с призывом.
  Подождала, пока дрожащие руки Roland подхватят ее безупречное тело.
  Необычная процессия отправилась в путь.
  Замыкал шествие гном Wolfgang с ведьмой-изумрудом на руках.
  Из кустов барбариса бесшумно появилась Menelana.
  Идеальная лесная девушка с тоской смотрела туда, где скрылся Laslegedhel:
  - Он заменил меня на человеческую девушку и носит ее на руках.
  Будет ли Laslegedhel счастлив с ней?
  - Не знаю, будет ли он счастлив, когда тащит на руках голую девушку, - жрец Nimrhoss застонал от нестерпимой боли внизу живота и в душе, - но я сейчас много понял.
  Я знаю, что у меня счастье наступит, когда кто-нибудь вытащит эту чертову стрелу из моей прелести.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"