Аннотация: Он лишь просто никем не признанный поэт. Его мир подчинен только одному существу, что не ведает ни жалости ни сострадания, но не смотря на это, они имеют друг для друга особые роли, не связанны с ролями Короля и Подданного.
Ночь плавно опускалась на город, накрывая его одеялом тяжелых черных туч, скрывая небо. Он сидел на подоконнике и вглядывался в черноту небес. В наушниках играла спокойная мелодия, которую иногда прерывали раскаты грома. Кай любовался началом грозы. Его привлекали силуэты молнии, шум дождя и тот покой, что приносила с собой буря.
По стеклу равномерно застучали первые капли дождя. Несколько особо метких капелек попали парню на нос, отчего тот зажмурился и с легкой брезгливостью тряхнул черными волосами. Он сидел и смотрел, как дождь отмывает его город от грязи, что скопилась за день. Парень нехотя слез с насиженного места в темноту комнаты и наугад вытащил со шкафа тетрадь. Нащупав свечу и зажигалку, Кай вернулся обратно на подоконник и, устроившись по удобнее, открыл тетрадь. Мерцающая в полумраке темной блестящей обложкой, она была совершенно пуста внутри. Чистые листы в клетку словно замерли в ожидании, когда Творец прикоснется к ним своим пером и создаст что-то волшебное.
Кай сидел, и всматривался в пустые листы, вслушиваясь в шум дождя и тихие звуки грозы, что спешно покидала его мир. Рука парня дернулась, но взяв ручку, замерла в нерешительности. Он чувствовал, как что-то, так и норовит выскочить на бумагу, показать себя во всей красе, но никак не может найти правильный путь.... Вдруг комнату озарила яркая вспышка молнии, за которой тут же последовал гулкий удар грома. Кай вздрогнул, но тут его словно заколдовало, несколько строчек нового творения легло на бумагу.
Парень писал, словно кто-то диктовал ему строки стихотворения. Он старался уловить каждый момент. Он был поглощён своим созданием и не заметил, как тихая тень скользнула в его обитель. Воздух резко стал ледяным, словно лето сменила зима, огонек свечи задрожал и погас, погружая всё во власть тьмы. Кай оторвался от тетради, и посмотрел вглубь комнаты. В самом темном её углу стояло высокое существо, напоминающее человека. - Что-то ты сегодня поздно. - Сказал Кай и начал искать зажигалку, что бы зажечь свечу обратно. - Нет, я даже рано, но тебя это не должно волновать, ведь Ты моя вещь, а не наоборот.... - Безликий вышел из тени и, взяв стул, сел рядом с парнем. - Уже столько лет прошло, а ты всё так же пишешь, не надоело? - Нет, это помогает мне отвлечься от глупости окружающих и от грязи их пороков. - Парень посмотрел в пустое лицо Безликого и закрыл тетрадь. - Ты ведь пришел не просто так, верно? - Верно....- Слендер задумчиво заглядывал в пламя свечи, пытаясь уловить в нем что-то, что ведомо лишь ему. - Кого на этот раз? - Кай бросил пустой взгляд на пейзаж в окне. Дождь уже закончился, но тучи явно не собирались рассеиваться. Где-то прошлепал по лужам ночной прохожий. - На этот раз уже не ты. - Слендер напрягся, стараясь совладать с эмоциями, что дикими псами накинулись на него, желая разорвать на клочья. Несмотря на всю свою грозность, Безликого сильно притягивал это юнец. Хотя как юнец. На вид ему не больше двадцати, но служил он Великому Ужасу уже не одну сотню, выполняя его поручения, но всё то время он безостановочно творил. - Сегодня твоя последняя ночь в этом мире. Я должен забрать тебя. Навсегда.
Юный поэт неотрывно смотрел в окно. Он знал, что рано или поздно этот день настанет, день, когда он будет обязан уйти из этого мира туда, где правит царство тьмы и хаоса, в мир, где роль короля выдана Безликому, а его подданные - несчастные души его жертв. Сам Слендер рассказывал ему о том месте, да и Кай не раз наблюдал, как его Хозяин отводил туда своих жертв. - Сколько у меня осталось времени? - Парень повернулся всем корпусом к Тощему. - До рассвета, а там сам знаешь, что будет. - Хорошо....
Слендер исчез так же незаметно, как и появился. Кай сидел, и всё смотрел на свой незавершенный стих. Времени было достаточно, но поэту было всё равно. На улице подул ветер, на окно брызнуло пару капель с ближайшего дерева. Медленно тучи начали складывать свои могучие крылья, открывая взору ночное небо. Парень сидел, и неотрывно вглядывался в него, пытаясь отыскать ту нить, что даст ему завершить стих.
Безликий стоял в своем лесу и думал. Он никак не хотел, что бы Кай попал в Его мир, не сейчас, не в то время, когда он единственный из всей своры этих людишек, с кем он мог часами беседовать на различные темы. Кто принес в этот мир столько красоты, скрытой за мрачным занавесом обыденности и простоты. Но правила есть правила. Лесной Ужас не заметил, как уже начал загораться рассвет. Пора.
Парень мирно посапывал, свернувшись клубочком на подоконнике с тетрадкой на руках. Свеча давно уже отгорела своё и сейчас лишь тлела, пуская тонкую струйку дыма. Монстр вошел в комнатушку поэта и посмотрел на беззащитное тело своего слуги. "Он уже так стар снаружи, но все ещё настолько юн в душе" - Подумал Безликий. Тихо подойдя к Каю, Слендер приложил один из своих векторов к голове юнца, заставляя того проснуться. - Пора? - Пора....
Лес наполнялся туманом. Старые деревья угрожающе нависали над тропинками, ведущими в глубины Его царства. Слендер и Кай стояли у одной из них. - Вот, он тебе пригодиться. - Слендер сунул в руку поэта фонарик. - Ты знаешь, что надо делать.... - Поэт лишь кивнул и монстр испарился, оставив парня наедине с собой. Кай пошел в самую глубь, зная, что где-то там его уже поджидает либо свобода, либо иной мир. Время в этом лесу текло по своим законам. День и ночь могли длиться то несколько секунд, то несколько дней, недель, годов, столетий.... Это было единственное, что не подчинялось Великому и Ужасному. Время.
Туман становился всё гуще, а ночь начинала набрасывать свои сети на это проклятое место. Кай уже нашел одну записку Безликого и теперь он знал, назад дороги уже нет. Несколько раз Тощий почти поймал его, но каким-то чудом парню удавалось выскользнуть из его рук. Вот уже три записки в руках поэта, впереди уже маячил четвертый лист, но что-то остановило поэта. Парень стоял и смотрел на белый клочок бумаги, что мирно покачивался на ветру. Сзади зашуршали ветки. - Я. Сдаюсь. - Твёрдо сказал Кай и повернулся к Слендеру лицом, протягивая три листика. - Я не хочу бороться за то, что и так не имеет цены. - На Безликого смотрел уже старик. Седые волосы, морщины и уставшие глаза. - Но почему? - Монстр был удивлен поступком своего слуги. Он дал ему шанс стать свободным, но тот отверг его по собственному желанию. - Если я останусь там, в мире людей, то я умру тем, кем есть сейчас, обычным стариком, неизвестным поэтом, чьи стихи знаешь только ты, разве в этом есть что-то хорошее? - Слендер был повержен. Он знал его почти с младших лет. Все годы своей жизни, Кай был слишком умен. Это и отличало его от других, он не искал выгоды, он давал людям частицы своей души, но не требовал взамен ответа. - Ты уверен? - Безликий надеялся, что поэт, всё-таки, передумает. - Да. - Тогда идем.... - Безликий ужас протянул старику свою руку. Кай взялся за неё и в последний раз взглянул на мир, который покидает навсегда. Монстр открыл портал и они шагнули туда, исчезая в темноте.
День яркими пятнами света заливал улицы города, прохожие суетились, бегая по улицам каждый в своем направлении. Лужи после ночного дождя радостно искрились зайчиками, отражая редкую зелень деревьев. Детвора пускала по ручейкам кораблики, а птицы распевали свои птичьи песни. Слендер стоял в опустевшей комнате поэта и держал в руках его тетрадь. Гора таких же тетрадей громоздилась на столе, покоилась на полках шкафов или скрывалась в книгах, но Безликого влекла именно эта тетрадь. Та, где написано последнее творение юного мастера. Бережно, слово это нежнейший цветок, монстр открыл первую страницу:
Чернеют тучи за окном, Так холодно в душе. За окнами бушует гром, И с молниями во главе.
Душа на части рвется в небо, Стихия рвется с ветром в дом. Сломавши жизненное кредо, Я утопаю в нем.
В душе лишь боль. На небе тучи. Черны как смоль. Да хватить мучить!
Эмоций нет. Остались маски. Наступит рассвет, Он вернет Вам все краски.
А в душе моей тьма. Одна лишь она. Я уйду навсегда, Это Моя судьба
Или второе название истории: Quoniam sentimus, et immortales /Мы чувствуем и знаем, что мы бессмертны.