Вырастает и до трёх метров в высоту. И даже больше. Но вообще-то совершенно неказистый куст. Как говорит википедия, деревянистое или кустарниковое растение. И где они берут такие слова? "Деревянистое"... Старые ветки его темны и гладки. Точно лаком покрытые. С редкими, но довольно длинными -- сантиметров до пяти -- иголками. А вот прирост этого года -- очень светлый. Весь в мелких серебристых чешуйках. Гадость редкостная. Не чешуйки, конечно, а вообще весь этот лох. В начале мая мы вышли всей конторой покурить. Ночью снова прошел ливень. Листва и тонкие ветки тополей, сбитые ветром, почти сплошь застилали асфальт тропинки, ведущей от конторы к проходной. Шеф велеречиво рассуждал о том, что май -- совершенно некудышний месяц: целая декада праздников, а платежи не ждут... то есть подспудно клонил к тому, что зарплата у нас будет в половину меньше обычной. Мы молча и обречённо кивали головами под "В городе моём" Агузаровой и любовались неказистыми цветами неубиенных одуванчиков. Я раздражённо ткнул носком ботинка травяную кочку рядом с коробкой из-под офисной бумаги, коробки вопреки всем законам противопожарной охраны заменявшей нам урну с пепельницами, и сказал шефу: "Да пошёл ты!.." Мне тоже вносить очередную сумму за мебель и жёнин ноутбук, и никто не почешется пойти мне встречу и скостить её хоть на пару баксов в связи с тем, что май -- некудышний месяц с целой декадой праздников... "Да пошёл ты!.." -- бросил я шефу. Всё и без слов понятно, что ж теперь строить из себя невинность и укорять нас в том, что зарплаты нам и половины не видать... "Да пошёл ты!.." -- я раздражённо ткнул носком ботинка травяную кочку рядом с коробкой из-под офисной бумаги. И вдруг увидел бесстыдно сверкнувшие цветом волос на темечке пятилетней девочки исподние пластинки шампиньонной шляпки.
-- Твою мать! -- невольно воскликнул.
-- Ну, ты совсем-то уж не наглей! -- смутившись, пробурчал мой шеф.
-- Да я не о том... там всё и так понятно... и не фик сыпать соль на раны... Смотри -- грибы!
Я присел и развёл траву кочки руками: целое семейство белоголовых упористо пёрло из-под земли...
-- Твою мать!
-- Да, -- согласился шеф, -- весна в этом году...
И в субботу я сорвался в пойму, в Катухи -- это наше родовое место с грибницей. Когда-то там были летние базы, а теперь на старом навозе вырастали порой такие замечательные шампиньоны, что и пары их было достаточно, что б весь подъезд изнемогал от духа грибного супчика... Сорвался в пойму, в Катухи.
Против ожидания не нашёл ничего съестного, не говоря уж о грибах. В сердцах залпом выпил бутылку "Байкала", стряхнул чуть ли не дюжину клещей со штанин и рванул обратно: в пойму как раз шла полая вода. И действительно почти поспел: дорожка меж двух полей, что вела к Катухам совсем уж почти скрылась из глаз. Грязная вода была холодна что твой лёд, а единственную бровку у колеи тропинки, бровку по которой ещё можно было ступать, не увязая по колено в грязи, заняли подлые кусты лоха. Колючие покруче любого терновника. Но раздумывать было некогда: полая вода неумолимо пёрла в пойму, закручиваясь в небольшие бурунчики по краям не залитых ещё кочек бровки колеи тропинки, ведущей обратно, к посёлку, автобусной остановке, цивилизации. Мысленно перекрестившись, я задрал свою новую кожаную куртку на голову и ломанулся сквозь кусты. Джинсы, конечно, изгваздал по самое небалуй, но, главное, куртку изодрал так, что только на гараж и надевать.
Короче, мерзость полная этот лох. Хоть и серебристый.
Но когда цветёт... Весь воздух полнится мёдом, когда цветёт лох. До отвратительного приторной сладостью. Что-то сродни трупному запаху. Когда как ни отворачивай башку, не затыкай ноздри, а всё ж полной грудью втягиваешь в себя эту отраву...
Я стоял у распахнутого окна, тревожно вслушивался в тяжёлое дыхание жены, смотрел в ночь и невольно упивался ароматом цветущего лоха. И цветочки-то у него мелкие -- чуть больше спичечной головки, а вон ведь как сводят с ума...
Растоптал так и не прикуренную сигарету, опустился на колени и вновь осторожно приложил ладони к пузу жены...
Как же она, бедняга, всё это выносит? Тут ещё и жара эта проклятая.
Растяжки ужасные... Сорочка задралась аж к подмышкам, а у сосков расползлись пятна молозива...
Спи, спи родная! Главное у нас впереди. Слышишь, как лох цветёт? Такой же неказистый и некудышний, как и я у тебя... Хоть и не серебристый... я у тебя.
Осторожно снял губами капельку пота со лба жены.
А назовём мы его Сыном. Хоть и слово некрасивое.
Спи, спи родная! Всё ещё у нас впереди...
А завтра непременно куплю ароматизатор с запахом ландышей, что б напомнить день, когда мы познакомились...