ТРИ ИСТОРИИ ИЗ ЖИЗНИ "ПРОВИНЦИАЛЬНОГО ДИССИДЕНТА" - ЛЕОНИДА ШЕВЧУКА (2002)
Недавно из жизни ушёл Леонид Васильевич Шевчук (1923 - 2001) - омский литератор, журналист, судьба которого отразила многие трагические моменты советского прошлого. Мне посчастливилось общаться с этим необычным человеком последние годы его жизни и узнать много интересного. Мы познакомились с ним, когда я собирал материалы о взаимоотношениях власти и интеллигенции в Западносибирском регионе в годы Сталина и Хрущёва. Постепенно наши встречи и беседы переросли в приятельские отношения, несмотря на сорокалетнюю разницу в возрасте и непростой характер омского диссидента. Шевчуку было, что рассказать историку другого поколения, а я умел слушать. Насколько это было возможно, я искал документы и свидетельства очевидцев, которые подтверждали бы подлинность рассказанного. Истории, которых пойдёт речь ниже, как мне кажется, заслуживают внимания.
История первая. Как Леонид Шевчук заступался за Ахматову и Зощенко (1946 г.)
Прежде чем вести рассказ, стоит несколько слов сказать о главном его герое. Леонид Васильевич родился 19 августа 1923 г. в Омске в рабочей семье. Начало выхода в самостоятельную жизнь совпало у Шевчука с Великой Отечественной войной. По состоянию своего здоровья он не служил в строевых частях, но работал на строительстве оборонительных сооружений, а после тяжёлого заболевания был демобилизован и трудился на военном заводе. Леонид с детства мечтал о том, чтобы заниматься литературным творчеством, знал наизусть множество стихов. С Леонидом Шевчуком связан один любопытный эпизод, произошедший во время обсуждения постановления ЦК ВКП(б) о ленинградских журналах "Звезда" и "Ленинград" на собрании филологического факультета Омского пединститута. Это постановление было призвано оказать давление на интеллигенцию, заставить её забыть о надеждах на либерализацию сталинского режима. Постановление ЦК в обязательном порядке обсуждалось во всех организациях страны, в том числе и вузах.
В то время Леонид Шевчук , двадцатитрёхлетний студент, обучался на втором курсе филфака. Итак, что же произошло на собрании в пединституте? Студент Шевчук после доклада Е.И. Беленького о значении постановления ЦК вышел на трибуну. Если верить воспоминаниям, он выразил одну единственную мысль: "Нельзя писателя, даже если он в чём-то ошибается, - нельзя его оскорблять...". (В партийном документе опальных писателей смешали с грязью, а в последующем докладе секретаря ЦК Жданова Анна Ахматова была названа - "монахиней и блудницей в одном лице", а Михаил Зощенко "пошляком" и "подонком"). Студент Шевчук оказался единственным среди омских филологов, который публично усомнился в праве властей навешивать оскорбительные ярлыки на писателей. Дальше, по воспоминаниям Шевчука, произошло следующее:
"Боже мой! Как заволновался президиум собрания...
Но президиум - ладно: там сидели преподаватели во главе с секретарём парторганизации. Но аудитория (сволочь!) как реагировала на мои слова. Выкрики: "Лишить слова!"
Через много лет, вспоминая это свое "безумство", я напишу стихи:
Я, им испортивший молебен,
И половины не сказал.
А зал уже гудел, враждебен,
Меня уж ненавидел зал.
Мне-то казалось, что ничего такого я не оказал. Ну, заметил, что не надо бы так грубо говорить о писателях: "подонок", "пошляк"...
Но товарищи, которые были в президиуме, да и сам лектор, старший преподаватель Ефим Беленький рассудили по-иному.
Докладчик сразу же взял слово повторно и начал меня характеризовать...
По его словам получалось, что человек я (студент) идейно шаткий. Сказал он и о том, что я пишу стихи. Но эти стихи в идейном отношении недостаточно чёткие. В общем, ... ко мне надо приглядеться".
Нетрудно догадаться, зная практику тех времён, что последовало после выступления студента, которое вскоре уже стали называть не иначе как "выпадом". После того, как Леониду сообщили, что его дело обсуждалось на факультетском партийном собрании, он принимает неожиданное решение - написать письмо в ЦК на имя заместителя начальника Управления пропаганды и агитации А.М. Еголина, не чуждого литературной критике. Леонид Васильевич рассказывал мне, что письмо было попыткой в чём-то покаяться и что-то объяснить. Можно сказать, Шевчук "сыграл на опережение" и это его спасло. Студента вызвали в обком. Вот как дело обернулось дальше. Цитирую приводимые в мемуарах стихи, которые дают представление о ходе событий:
Со мной беседовали двое,
Благожелательны весьма.
Они уж выяснили, кто я,
(Но ни гу-гу насчет письма)
Таё - моё... Налево сбоку,
Мол, как учёба? Нет "хвостов"?
Я вновь почувствовал тревогу.
И снова был на всё готов.
Тогда: "Ведь было б лучше, если б
Ты не писал, а к нам пришёл..."
И сделал жест (Который в кресле)
И лапу положил на стол.
Лицом багров, макушкой светел,
Другой (На стуле приставном)
Так задушевно мне заметил:
"Тебя ж могли смешать с г...м".
Н-да! Кое-что открылось мне там:
России верные сыны,
Сидят они по кабинетам,
Чего-то явно лишены...
Освоясь, став почти что смелым,
(Ведь все мы в юности лихи),
Я, неуёмный, захотел им
Прочесть Ахматовой стихи.
Пусть убедятся, мол, на факте,
Что нет крамольного в стихах.
Но только предложил я, как те
Всем видом выразили страх.
"Не нужно" - высказались дружно
(Вздохнуло кресло. Скрипнул стул).
Ну что ж... Не нужно, так не нужно.
Я понимающе кивнул.
Потом они мне жали руку.
Желали всех и всяких благ.
Я - им: "Спасибо за науку,
Теперь я знаю, что и как".
Смех.
"Больше кашу не заваришь?
Не кукарекнешь невпопад?
Теперь иди...учись, товарищ.
Да поднажми на диамат".
После этого, как пишет Л.В. Шевчук в воспоминаниях, его имя перестали "склонять" на собраниях в институте, но случай всё-таки далеко не сразу забылся. В последующие годы, когда он стал работать в школе, ему напоминали о нём неоднократно. Когда история стала забываться, Шевчуку удалось устроиться работать в газету.
История вторая. Как Леонид Шевчук забыл о том, что можно печатать в советской газете, а что - нельзя (1952 г.)
Любое отступление от общепринятых стандартов взаимоотношения с властью в сталинские времена могло привести журналиста к увольнению из газеты. В послевоенный период Л.В. Шевчук заведовал отделом литературы и искусства газеты "Молодой сталинец". В его отделе работал сотрудник Эдуард Брижатюк. Вдохновлённые словами Маленкова о том, что "нам нужны свои Гоголи и Щедрины", молодые журналисты решили подготовить "острый" материал. Узнав, что в Сибирском автодорожном институте (СибАДИ) есть один "неисправимый" студент, Э. Брижатюк встретился со студентами. Оказалось, что нерадивый студент СибАДИ Арнольд Владимиров - сын заместителя начальника областного управления МГБ. Арнольд регулярно устраивал драки и попойки, воровал, сдавал чужие чертежи, выдавая их за свои. За все эти неблаговидные дела его исключили из комсомола, отчислили из вуза, но затем, после нескольких звонков влиятельного отца, всё изменилось. Центральный райком ВЛКСМ не утвердил решение первичной комсомольской организации, а дирекция СибАДИ снова зачислила Владимирова в число студентов. Арнольд после этого почувствовал, что всё ему сходит с рук, и продолжал подобные выходки.
После встречи с Э. Брижатюком студенты написали письмо в редакцию газеты "Молодой сталинец" с подробным изложением всех фактов. Материал под заголовком "Неисправимый Арнольд Владимиров" был опубликован 26 ноября 1952 г. Примечательно, что перед публикацией письмо студентов, конечно, посмотрело и ожобрило редакционное начальство.
Но события стали развиваться иначе, чем рассчитывали молодые журналисты. Через несколько дней Эдуард Брижатюк был арестован. Чтобы отвести подозрение в расправе за публикацию письма студентов Брижатюка обвинили в других "грехах". Во-первых, в "клевете на советскую науку и выдающегося её представителя Т.Д. Лысенко". Брижатюк в одном из разговоров с товарищами ещё во время учёбы в институте когда-то заметил, что Лысенко "больше теоретик, чем практик", т.е. "принизил" роль "народного академика". Сам - участник Великой Отечественной войны, он, оказывается, "принизил" советскую боевую технику, когда делился впечатлениями о кинофильме "Третий удар". Эдуард Брижатюк был осуждён за эти "преступления" по ст. 58-10 на десять лет лишения свободы.
Леонида Шевчука исключили из комсомола "за притупление политической бдительности и моральную неустойчивость" (выпивал вместе с "врагом народа"), выгнали из "Молодого сталинца". По совету знающих людей Леонид написал апелляцию на имя секретаря ЦК ВЛКСМ Шепилова, но долгое время жил в ожидании неминуемого ареста.
С трудом молодому журналисту удалось устроиться в многотиражку речников "Советский Иртыш". Но и там он допустил промах. В омский горсовет избирался (как почётный депутат) И.В. Сталин. Шевчуку поручили написать об этом заметку, но он, на свою беду, перепутал номер избирательного участка (в здании школы их было два). Секретарь парткома речного порта поднял шум: дело касалось товарища Сталина и любые ошибки были непростительны. Об этом узнали и в обкоме. Естественно, Шевчука немедленно уволили "за грубую политическую ошибку".
Поиски новой работы ни к чему не приводили. С такой формулировкой в трудовой книжке его отказались взять даже в школу на окраине (хотя вакансия имелась). Возможно, молодого литератора спасло от более печальной судьбы то, что он по совету матери уехал из города и какое-то время жил у брата. Вскоре умер Сталин и обстановка в стране изменилась. Шевчуку разрешили вернуться на работу в многотиражку речников "Советский Иртыш".
История третья. Как была уничтожена "идейно-порочная" повесть Л. Шевчука "Торжественная весна"
Послесталинская "оттепель" приносит в писательскую и журналистскую судьбу Шевчука позитивные перемены: он вновь возвращается в молодёжную газету, участвует в работе литературного объединения. В 1957 г. Омское книжное издательство выпускает первую небольшую книжку молодого автора - "Басни и сатирические стихотворения". Леонид решил, что пришла пора издать его самое крупное на тот момент времени, произведение - повесть "Торжественная весна". В этой книге он пытался показать поиски жизненного пути и смысла жизни студенчеством и интеллигенцией провинциального города.
В повести молодого писателя не всё получилось. Знакомясь с ней сегодня, видишь художественные недочёты книги, но для тогдашнего литературного Омска она была несколько необычна. Автор стремился показать не плакатных героев, не секретарей райкома, а обычных молодых людей, которые спорили, искали своё место в жизни, писали стихи, выпивали, ухаживали за девушками, порой конфликтовали с родителями и начальством. Повесть была одобрена на литературном объединении и после рецензирования принята Омским издательством. Книга даже была напечатана, но увидеть свет ей не дали: тираж был уничтожен. Что же произошло?
В августе 1960 г. в Омске проходил региональный семинар литераторов, куда были приглашены писатели из сибирских городов и из Москвы. Директор Омского издательства В.С. Курнева (между прочим, свояченица Шевчука) представила для обсуждения на семинаре гранки повести "Торжественная весна". Нам представляется, что В.С. Курнева, бывший работник обкома КПСС, чувствовала, что книга, даже после всех исправлений, достаточно "острая". Вполне возможно, что Валентина Степановна стремилась подстраховаться, заручившись дополнительной поддержкой писателей.
Несмотря на то, что повесть "Торжественная весна" вызвала у большинства писателей - участников семинара одобрительные оценки, один из них (московский писатель Оскар Хавкин) выступил с резкой критикой книги. Его недовольство вызвали не только художественные недостатки повести, но и, главным образом, её "идейная порочность". Тогда это выражение было "в ходу". После его выступления, как свидетельствует Шевчук, присутствующий на семинаре инструктор обкома Чернышёв поставил в известность своё руководство. Последствия не заставили себя ждать: гранки повести сразу же затребовал отдел и пропаганды и агитации обкома КПСС. Печатанье книги было остановлено.
Заведующий отделом пропаганды и агитации С.Н. Хоменко после ознакомления с гранками направил первому секретарю обкома Е.П. Колущинскому докладную записку, в которой подчёркивалось, что повесть Шевчука "по своим художественным достоинствам и по содержанию безыдейна, от первой до последней страницы пронизана пошлостью". В записке выражалось опасение, что "книга может нанести вред коммунистическому воспитанию молодёжи" и выпускать её в свет не следует.
Вопрос о будущем книги уже был фактически решён, но обком решил рассмотреть ситуацию на заседании бюро более глубоко: как стал возможен выход в Омске "идейно порочной" книги. 10 января 1961 г. состоялось заседание бюро обкома, на котором заслушивался и такой вопрос: "Об ошибке областного книжного издательства".
Большинство рецензентов, как и участники обсуждения вопроса на бюро, высказались в отношении повести отрицательно. Они, вероятно, вполне искренне не могли принять собственный взгляд автора на существующую советскую действительность, негативно восприняли и его попытку показать неофициальную сторону жизни студенчества и интеллигенции. Хотя некоторые из рецензентов отмечали и художественные недостатки книги, но главные возражения касались, естественно, идейного содержания книги.
При обсуждении вопроса на бюро обкома большинство выступающих высказались о повести Леонида Шевчука резко негативно. Докладчик - уже упоминавшийся выше завотделом пропаганды и агитации С.Н. Хоменко - заявил более чем определённо: "Главному положительному "герою" повести Е. Ямщикову не хватает основной черты - коммунистической партийности и поэтому от многих его рассуждений о честности, правдивости, принципиальности разит духом двусмысленности, индивидуализма, противопоставления своего мнения мнению общественных организаций. Это ярко выражено в том отрывке повести, где речь идёт о постановлении Центрального Комитета по журналам "Звезда" и "Ленинград", о поэзии Ахматовой, о рассуждении марксистско-ленинской философии и других общественных явлениях".
В подобном же разоблачительном духе высказывались другие партийные и комсомольские работники, начальник областного управления культуры, начальник УКГБ, замредактора "Омской правды", начальник обллита (цензуры - С.С.): "клевета на советскую интеллигенцию", "грязь и пошлость", "книга безыдейная и вредная". Тем не менее, нашлись люди, которые выступили на бюро в защиту повести: директор издательства В.С. Курнева, главный редактор издательства Е.А. Черемных, председатель литобъединения И.В. Листов. Но их мнение вызвало лишь раздражение партийных начальников: судьба книги была решена и от приглашённых ждали лишь одобрения запрета "безыдейной" повести.
В постановлении бюро обкома КПСС отметило, что областное книжное издательство допустило "серьёзную ошибку, приняв к производству идейно-порочную повесть Л. Шевчука "Торжественная весна"". Директор издательства получила выговор. Отделу пропаганды и агитации обкома и Управлению культуры поручалось "коренным образом улучшить руководство деятельностью книжного издательства, постоянно оказывать практическую помощь литературному объединению в идейном воспитании молодых литераторов и писателей, в усилении их связи с жизнью". Для этого предлагался обычный для того времени "партийный рецепт": "систематически организовывать встречи молодых писателей с передовиками промышленного и сельскохозяйственного производства, с руководителями предприятий, строек, колхозов и совхозов".
Леонид Шевчук и после принятия данного постановления не терял надежды спасти книгу. Он ходил на приём к первому секретарю Омского обкома КПСС Е.П. Колущинскому, писал Н.С. Хрущёву, ездил в Москву, чтобы найти поддержку в руководстве Союза советских писателей РСФСР. Всё было безрезультатно. После нескольких месяцев размышлений партийного руководства тираж книги был уничтожен.
Леонид Шевчук навсегда остался в глазах местной партноменклатуры и органов госбезопасности человеком неудобным и неблагонадёжным. Подобное положение не только не давало возможности рассчитывать на публикацию своих литературных произведений, но и создавало реальную угрозу потерять работу за любое неосторожно высказанное суждение. Шевчук так и не смог забыть уничтожение книги. Гибель повести подорвала его здоровье, похоронила литературные планы. Тем не менее, он не переставал писать. Он писал, зная, что при жизни его произведения не будут изданы. Л.В. Шевчук надеялся в стихах и мемуарах донести свой взгляд на советское прошлое для будущих поколений, вспоминая слова Андрея Платонова "Без меня народ неполный". Несомненно, что литературное наследие Л.В. Шевчука будет привлекать внимание исследователей.
Сергей Сизов, Омск
Опубликовано:
Три истории из жизни "провинциального диссидента" [О литераторе Леониде Шевчуке] // Третья столица (Омск). - 2002.- Љ 2 (101). - 23 января. - С. 8 (начало)- Љ 3 (102).- 30 января. - С.7 (окончание).
На фото из архива автора: Леонид Васильевич Шевчук