Денис с первого взгляда понял, что продать этого заморыша не удастся. Другие срачи изо всех сил старались оправдать свое прозвище и скверную репутацию: шипели, визжали, плевались едкой слюной, царапали и кусали друг друга и время от времени бросались на прозрачную стену контейнера, только что доставленного с орбитального лифта. А этот понуро сидел в своем углу, прикрывшись чахлыми кожистыми крыльями и сложив коленками назад, на манер кузнечика, тощие нескладные лапы.
Редкостный красавец, что и говорить. Липкая и холодная даже на вид кожа цвета перезрелого баклажана; выступающие вперед и складывающиеся клювом длинные желтые зубы; странный зеленоватый нарост под нижней челюстью, напоминающий индюшачью серьгу; повисшие лопухами уши с неровными, словно объеденными червяками краями. И жалкий трус, при всем своем пугающем обличии. Он даже не пытался защищаться или взлететь, когда кто-нибудь из сородичей наскакивал на него, а лишь забивался еще глубже под спасительную корягу и обиженно кашлял оттуда. И смотрел. Огромными, черными тоскливыми глазами. Смотрел прямо на Дениса, зараза такая.
Нет, никакой жалости к этому уродцу Денис конечно же не испытывал - в лучшем случае, чувство неловкости. А еще странную, иррациональную уверенность в том, что эта убогая инопланетная тварь еще вдоволь потреплет ему нервы. Вот только этого и не хватало для полного счастья!
- Значит, так, - нарушил затянувшееся молчание Златан, хмуро наблюдавший, как когти самого агрессивного срача сползают по сверхпрочной стеклокерамической стене, оставляя на ней слабые, но все же ясно различимые бороздки. - Рассади всех по клеткам, а того, что в углу, отправь в расход.
Смысл сказанного не сразу дошел до Дениса. Он как раз задумался над тем, почему срачи бросаются именно на Златана, а не на него. Разумеется, он уже слышал, и не раз, что эти твари обладают своего рода эмпатическими способностями, правда, улавливают только отрицательные эмоции: страх, отвращение, ненависть. Даже больше того, срачи не могут нормально развиваться без таких эмоций, увеличивающих активность и ускоряющих метаболизм. Во всех стадиях, включая и последнюю. Возможно, еще и поэтому, а не только за вздорный характер, их и прозвали срачами. Сам Денис ненавидеть этих уродцев еще не научился, но догадывался, что другие смотрители, дольше него проработавшие в фирме, никаких проблем с негативными чувствами не испытывают. С ними все понятно, но Златан...
Это ведь он вместе со знаменитым пилотом Курбаном Байрамовым нашел этих отвратительных животных на одной из малоисследованных планет. Он же дал им прозвище, крикнув напарнику: "Гляди, Курбан, срачи прилетели!" Он открыл удивительную особенность их физиологии и придумал, под каким соусом можно продать такой товар. Он основал фирму и руководил ее все это время. В конце-то концов, именно ему эти твари приносили немалый доход. Как можно ненавидеть то, что сделало тебя богачом? Как можно с таким безразличным видом приказать...
Денис вздрогнул и переспросил с невесть откуда появившимся заиканием.
- Из-звините, что вы с-сказали?
- Я говорю: вот этого, хлипкого - в расход, - не моргнув глазом повторил Златан.
- Как это?
На самом деле Денис прекрасно все понял, но ему очень хотелось ошибиться.
- Как хочешь, - усмехнулся Златан, и кривой шрам на его правой щеке сразу сделался вдвое длиннее и глубже. - Пристрели, утопи, засунь в холодильник. Или раздави чем-нибудь. Короче, избавься от него.
- А-а-а... э-э-э... а-а-а... - Денис отчаянно искал способ отказаться от этого неприятного задания, но как назло ничего умного в голову не приходило. - А может, это... просто отпустим его?
Златан недовольно скривился. Вообще-то внешность у него весьма эффектная: черные, с ранней сединой, волосы; аристократическая горбинка на носу; серо-голубые, вечно чуть прищуренные глаза. Даже рабочий комбинезон сидел на нем как вечерний костюм. И шрам вовсе не уродовал его, а лишь добавлял брутальной убедительности. Но сейчас он показался Денису таким же отвратительным чудовищем, как и эти самые срачи.
- Да ты совсем рехнулся, парень, - с легким удивлением в голосе проговорил Златан. - У нас тут, конечно, не Земля, но агрессивные дикие твари тоже на каждом шагу не встречаются. Если кто-то увидит нашего красавчика у себя во дворе, и не дай бог испугается - представляешь, что будет дальше? Даже этот хиляк среагирует точно так же, как и любой его сородич: бросится в атаку. И кому потом придет счет на возмещение ущерба?
- Да, но...
Денис поднял глаза на Златана и осекся. Да, собственно, он и не знал, что сказать.
- Впрочем, твое дело, - с подозрительным равнодушием продолжил хозяин фирмы. - Раз тебе убеждения не позволяют, я найду, кому поручить это дело. Но учти: с такими убеждениями тебе будет трудно у нас работать. Это не угроза, нет. Просто ты такой у меня не первый.
- Но я... - снова попытался возразить Денис и снова не продвинулся дальше двух слов.
- Короче, так, - Златан прищелкнул пальцами, что означало, как успел выяснить Денис, окончательный приговор. - Даю тебе до завтра время подумать. Пока можешь подержать его в свободной клетке. Но утром придется что-то решать. И тебе, и мне.
* * *
Вопрос решился на удивление просто.
Денис не хотел ничего рассказывать жене: у нее и своих проблем на работе хватает. Но разве от Майки что-нибудь скроешь? Слово за слово она вытянула из Дениса все, а затем задумалась, трогательно наморщила кнопочный нос, надула для солидности и без того не впалые щеки и вдруг, просияв, изрекла:
- А давай возьмем его себе?
Вот уж что никогда не пришло бы в голову Денису, так это завести себе срача. Одно дело - сумасшедшие клиенты, которым, видимо, больше деньги девать некуда, и совсем другое - они с Майкой. Им и за год нужной суммы не накопить. А даже если Златан и согласится отдать его забесплатно, такого добра Денису и даром не нужно.
- Майка, да ты что? Ты это... серьезно? - растерянно пробормотал он. - Зачем он нам? Их же держат, чтобы сливать негативные...
- Да знаю я, - перебила его жена. - Для улучшения психологического климата в семье. Видела в сети вашу рекламу: "Не стоит выплескивать ваше раздражение на близких вам людей, лучше выместите злость на вашем домашнем нелюбимце", - очень похоже скопировала она интонации Златана. - Ага, щас! Извини, конечно, но это бред сивой кобылы. Да и куда нам еще его улучшать, этот психологический климат?
- Вот видишь, - обрадованно поддакнул Денис. - Так зачем...
- Не зачем, а почему, - снова не дала ему договорить Майка. - Ничего-то вы, мужики, не понимаете. Мы просто приютим его, как любое другое бездомное животное. Просто потому, что иначе он погибнет. Хоть это ты способен понять?
Денис хотел было обидеться на последнюю фразу, но передумал. В конце концов, она ведь для него старается. Чтобы у него не было неприятностей на работе. Хотя Дениса не отпускало ощущение, что неприятности все-таки будут. Не у него одного, и не факт, что только на работе, но...
Так или иначе, Майка его все-таки убедила. Как убеждала всегда и во всем. Именно благодаря ее уговорам, они и очутились три месяца назад на Дарвине. В ее интерпретации все звучало просто великолепно: молодой, но уже обжитой мир, неограниченные возможности для профессионального роста, разумные цены на жилье, льготы молодым специалистам. Тогда Денис еще не подозревал, что в рекламе все не совсем так, как на самом деле.
Правда, они с Майкой все же купили в рассрочку небольшой коттедж, хоть и с минимальными, но все-таки удобствами: климат-контроль, кухонная автоматика, прямой выход в планетарную сеть и встроенная линия пневмодоставки. На Земле они даже с родительской поддержкой такую "роскошь" не потянули бы. Но дальше дела пошли хуже. Майке все-таки удалось устроиться по специальности. Медики везде нужны: даже универсальным диагностическим аппаратом должен кто-то управлять, не говоря уже о том, чтобы проверять правильность его работы. А вот биологи...
В местный биологический центр Дениса брать отказались наотрез. Без опыта работы, без федеральных грантов и солидных рекомендаций - таких специалистов у них без Дениса хватало. Оставшиеся варианты трудоустройства особым разнообразием не отличались: агротехник, лесотехник, зоотехник. Денис решил, что последнее ему ближе. Кто ж знал, с какими зверушками ему предстоит возиться? Однако платили у Златана более чем сносно. И он, если подходить с формальной точки зрения, вовсе даже не нарушал закон. По крайней мере, до тех пор как срачи не будут включены в список запрещенных к ввозу товаров. А поскольку федеральный природоназдор до сих пор не удосужился хотя бы дать им официальное название, это может случиться еще очень не скоро. Так что перспектива потерять такое теплое местечко Денису совсем не улыбалась.
К его удивлению, Златан легко согласился на предложенный вариант. Только по своему обычаю демонически ухмыльнулся.
- Что ж, забирай, если хочешь. - Он помолчал и задумчиво прибавил: - Может, оно и к лучшему, и ты наконец-то научишься их ненавидеть.
* * *
Для клетки пришлось освободить целый угол и без того не слишком просторной гостиной, но Майка все равно светилась от не понятного Денису счастья. Заморыш, правда, ее радости не разделял, как всегда забившись в угол и затравленно зыркая оттуда.
- Я назову ее Кукарямбой, - таинственным полушепотом заявила Майка.
- Почему Кукарямбой? - на автомате переспросил Денис. И уже более осмысленно поинтересовался: - И почему ее?
- Потому что мне так хочется, - ответила разом на оба вопроса Майка и закружилась по комнате в ритме одной ей слышного вальса. - Конечно же, это она. Разве могут у самца быть такие печальные глаза?
Денис благоразумно решил промолчать. Разумеется, Майка как всегда нафантазировала себе невесть что. Неужели Златан, с его-то опытом, не определил бы, что это самка. Но если Майке нравится так думать... Нет, даже не так: если Майке все это нравится, пусть забавляется. Денис ей мешать не будет.
И первое время он действительно не вмешивался. Пока однажды, вернувшись с работы, не застал жену сидящей возле открытой клеточной дверцы с миской молока в руке. При этом Кукарямба в кои-то веки пришкондыбала из угла и устроилась на расстоянии одного хорошего прыжка от Майки.
- Что ты делаешь? - испуганно закричал Денис. - Она же тебя сейчас цапнет!
Майка в недоумении захлопала белесыми ресницами:
- Она?.. Меня?.. - Чуть ли не впервые с того дня, когда Денис сделал ей предложение, у нее не хватило слов, чтобы выразить свои чувства. - Да она же такая смирная! И знаешь, кажется, она еще и больная.
Денис пулей метнулся к клетке и захлопнул дверцу так резко, что даже магнитный замок сработал с опозданием. Майка инстинктивно одернула руку, расплескав молоко по полу. Кукарямба отскочила назад и угрожающе зашипела, тоже в первый раз на памяти Дениса. Обиделась, зараза такая.
- Вот видишь, как ты ее напугал, - укоризненно сказала Майка.
- Я напугал? - возмутился он. - А ты меня не напугала, нет?
И тут на Дениса что-то накатило: то ли не вовремя вспомнились вконец испортившиеся отношения со Златаном, то ли прорвались вдруг нехорошие предчувствия, донимавшие его всю прошедшую неделю, то ли он просто испугался за жену. А может, все это сразу. И вместо того чтобы успокоить жену, он с неожиданной для самого себя озлобленностью выдал:
- Сама ты больная. Нашла, понимаешь, с кем в дочки-матери играться!
Получилось грубо и жестоко. Особенно про дочек и матерей. Это ведь он постоянно твердил, что о детях пока не может быть и речи, что сначала нужно крепко встать на ноги. И вот теперь...
Спасаясь от повисшей в комнате тишины, Денис заговорил о первом, что пришло в голову:
- Не нужно ей твое молоко. Я же тебе объяснял, что они питаются исключительно тухлым мясом. Вот как у нас весь дом им провонял. И забота твоя ей тоже не нужна. Они воспринимают только негативные эмоции. Ничего сверхъестественного, простая физиология. Они падальщики, понимаешь? А где легче всего найти падаль? Там, где была охота, или схватка двух хищников. Вот они в процессе эволюции и научились улавливать страх, боль, ярость. В общем, те эмоции, которые подсказывали, где можно будет скоро найти пищу. Только это они и способны воспринимать.
Денис оглянулся на Майку. Она сидела на полу с потухшим взглядом и рассеянно вертела в руках пустое блюдечко, видимо, давно уже не прислушиваясь к его словам. Но он все говорил и говорил, боясь остановиться, не решаясь снова взглянуть в ее огромные и черные, как у Кукарямбы, глаза.
- И это еще не все, - продолжали вырываться из него ненужные, глупые в своей поучительности слова. - Найденную добычу нужно как можно быстрее съесть и переварить, пока не помешали конкуренты. И за тысячу поколений у них выработался безусловный рефлекс: под воздействием негативных эмоций их метаболизм ускоряется, они становятся агрессивными и деятельными. Понимаешь? Ей не забота твоя нужна, а ненависть. Разве это так сложно запомнить?
"Господи, что я несу? - обреченно подумал Денис. - Зачем я это говорю? Раньше надо было объяснять, а теперь..."
Теперь он без всяких эмпатических способностей чувствовал, что между ним и Майкой что-то оборвалось. И, может быть, навсегда.
* * *
Прошла неделя, и с каждым днем становилось только хуже. Нет, они пытались помириться, и что-то вроде даже получалось. До тех пор, пока речь не заходила о Кукарямбе. И тогда все начиналось с начала. Майка замыкалась в себе и все попытки примирения встречала угрюмым молчанием. Она даже в сеть перестала заглядывать, и лишь часами напролет неподвижно сидела рядом с клеткой. А эта тварюга, словно в насмешку над Денисом, понемногу начала оживать и даже время от времени пыталась перепорхнуть с одной коряги на другую. Пожалуй, только это теперь и радовало Майку. И ужасно бесило Дениса. Злиться на жену он не мог, и не хотел, а всю досаду срывал на инопланетном уродце. Пару раз, когда Майка не видела, он даже запустил в Кукарямбу какой-то попавшейся под руку мелочью. Но лишь привел эту заразу в бурный восторг. Вот ведь зараза - чем окружающим хуже, тем для нее лучше.
Денис совсем растерялся и уже не старался, как прежде, скорее бежать домой после работы, а наоборот, искал повод задержаться в питомнике. Наверное, он так и не заметил бы, что срачи стали бросаться на него с не меньшим азартом, чем на Златана. Но хозяин фирмы, который, разумеется, все видел и понимал, сам с довольной ухмылкой сообщил ему об этом.
- Вот ты и стал настоящим мужчиной, парень, - одобрительно похлопал он Дениса по плечу. - Теперь тебе можно поручить серьезное дело. Готовься, через пару дней полетишь вместе с Курбаном за новой партией. Смотри внимательно и запоминай, что он делает. Старик скоро уйдет на покой, и ты его заменишь.
Денис отнесся к предложению с удивительным равнодушием. Даже не спросил, сколько времени займет командировка. И Майке рассказал обо всем только вечером накануне отлета. Сухо, коротко - что называется, поставив перед фактом. Откровенно говоря, ее эта новость тоже не слишком опечалила.
"Ну и ладно, ну и пусть, ну и нянчись со своей уродиной", - с привычной уже ожесточенностью подумал Денис.
* * *
- Не летят, - сокрушенно покачал лысой головой Курбан, костлявый, нескладный старик, сам чем-то похожий на бескрылого срача. - Подманить надо. Ну-ка, сынок, подумай про них. Очень сильно подумай, и очень-очень плохо.
По настоянию Курбана, они сели немного в стороне от того места, где гнездились срачи, чтобы не распугать. Затем выложили увесистые куски мяса на плоской скале, всего в двухстах шагах от носа посадочного челнока, и стали ждать. Только пока без всякого результата.
- А сами-то почему не хотите? - не без подозрения поинтересовался Денис.
Старик медленно, с почти слышимым скрипом повернул к нему голову и улыбнулся одними лишь складками под глазами.
- Устал я, сынок. Очень-очень устал. Думаешь, легко это - все время плохо думать?
"Может, и нелегко, - мысленно согласился Денис, - но иногда бывает, что иначе никак".
- Ну, хорошо, - согласился он уже вслух. - Подумаю. А дальше что делать?
- Дальше? - так же неторопливо, как и все, что он делал, ответил Курбан. - Как увидишь, что они слетаются, очень быстро в рубку беги. Где у нас нейропа... парализатор стоит. - Он тяжело вздохнул, как будто это длинное, мудреное слово отняло у него последние силы, и добавил: - А я прямо сейчас туда пойду. А то, боюсь, не успею.
- А они точно прилетят? - на всякий случай уточнил Денис.
- Если очень хорошо плохо подумаешь, обязательно прилетят, - уже на ходу отозвался Курбан, произнося ровно по одному слову на каждый шаг.
И тогда Денис подумал. Сначала про самого старика, а потом про уродливых тварей, из-за которых ему третью неделю приходится делить тесный кубрик с этой уже не очень живой легендой. И наконец, про одну особенно мерзкую тварь, поссорившую Дениса с женой. А вот про саму Майку он решил не думать, чтобы не сбиваться с настроя.
Поначалу в окружающем унылом пейзаже ничего не изменилось. Невысокие серые горы, покрытые серебристым, как иней, лесом, оставались на своих местах. Бронзовое небо по-прежнему морщинилось плотными облаками. Но затем со стороны ближайшей горы донесся тонкий, на пределе слышимости, свист, а над вершиной поднялось крохотное лиловое пятнышко. Постепенно оно увеличивалось в размерах, а свист сменился душераздирающим визгом, напомнившим Денису вой аварийной корабельной сирены (слава всем богам, та тревога оказалась ложной). Не прошло и минуты, как он уже смог различить в небе силуэты судорожно машущих крыльями срачей, но, позабыв совет Курбана, продолжал стоять и посылать им волны своей ненависти. В ответ твари завыли еще громче, и Денис наконец-то опомнился.
Входной шлюз закрылся перед носом у самого нетерпеливого срача. Он с размаху ударился об металлокерамическую дверь и в результате опоздал к дележу добычи. Впрочем, Денис этого момента тоже не застал. Когда он вбежал в рубку, над приманкой сцепились в яростной схватке не меньше двух десятков срачей. Но какими же огромными они были! Теперь Денис не так скептически отнесся бы к рассказам Златана о том, что кое-где уже начали устраивать нелегальные срачиные бои. Тут было на что посмотреть.
Такие же тощие и нескладные, как Кукарямба, эти твари не уступали в размерах взрослой борзой. А на их когти страшно было смотреть даже сквозь бронированный экран рубки. Сблизившись друг с другом, срачи сначала хлестали противника по морде крыльями, а затем пускали в ход когти, раздирая кожу и вырывая клочки мяса. Зрелище было настолько завораживающим, что Денис очнулся лишь после того, как один из дерущихся, беззвучно разинув пасть, рухнул на землю. Впрочем, он наверняка кричал, но толстые стены рубки, к счастью, не пропускали звуков.
Денис быстренько вскочил в кресло стрелка.
"Ну, сейчас вы у меня за все получите, - приговаривал он, наводя прицел на ближайший клубок сцепившихся тварей. - Вот я вам... И еще... И тебе..."
Денис нажал на пусковую кнопку парализатора и не отпускал почти минуту, пока Курбан не окликнул его трескучим бесстрастным голосом.
- Сынок, по упавшим очень много не стреляй, а то потом не очнутся. И лучше целься в маленьких, а большие пусть улетают. Маленьких очень больше в контейнер влезет. А когда привезем домой, они очень-очень вырастут.
- Вырастут, - машинально повторил Денис и мгновенно покрылся холодным потом. - Вы-рас-тут. - Он тряхнул головой и пробормотал: - Курбан-ата, замените-ка меня. Мне что-то нехорошо.
Старик с кряхтением поднялся со своего кресла.
- Сейчас, сынок. Ничего-ничего, с непривычки такое очень со всяким бывает.
Но Денис уже не слышал его. В голове у него звенело и грохотало только одно слово: "вырастут".
* * *
Всю обратную дорогу Денис не находил себе места. Почти не ел, плохо спал, и целыми днями мерил шагами короткий коридор от двигательного отсека к рубке и обратно. Какой же он идиот! На полтора месяца оставил жену с этой уродиной, которая могла за это время вымахать в здоровенное, когтистое чудовище. И если Майке еще раз вздумалось открыть дверцу клетки. Нет, об этом лучше было не думать.
Едва дверь орбитального лифта открылась, он выскочил из кабины и, расталкивая встречающих, понесся к терминалу планетарной сети. Он начал вызывать Майку, как только корабль вынырнул из подпространственного тоннеля. Но она упорно не отвечала, и на этот раз тоже. Денис рванулся к выходу из космопорта. Плевать, что скажет Златан, как-нибудь сам примет груз и доставит в питомник. Сейчас не до него. Денис отыскал на стоянке свободный флайер, нырнул внутрь и судорожно набрал код города.
Флайер скользил на самой землей, едва не задевая верхушки деревьев. А может, и задевая, ведь что-то же мешало ему набрать приличную скорость. Полтора часа полета Денис повторял, как заклинание: "Только бы все обошлось", и продолжал, задыхаясь, шептать его, когда бежал от остановки к дому. Лишь увидев в окне гостиной свет, он перешел на шаг и тут же понял, что даже идти больше не в состоянии. Ноги тряслись, колени подгибались, а внутри все пыхтело и колотилось, как древняя паровая машина. Пришлось остановиться еще почти на две минуты.
Дениса еще раз кольнуло под лопатку, когда Майка не вышла в прихожую встретить его. Но через мгновение он увидел ее через открытую дверь гостиной, и только теперь позволил себе поверить, что ничего непоправимого не случилось. И целую секунду чувствовал себя счастливым, пока она не повернула к нему опухшее от слез, сразу ставшее некрасивым, но по-прежнему дорогое лицо. И не заметить боль в ее взгляде мог разве только слепой.
- Что? Что она тебе сделала? - закричал Денис, чувствуя, как все страхи снова просыпаются в нем. - Говори!
Майка с недоумением посмотрела на него, потом всхлипнула и прошептала:
- Она умерла.
Денис молчал, не зная, смеяться ему или плакать. Вот уж горе, так горе. Да он готов был собственными руками придушить мерзкую тварь, но оказывается, и этого не потребуется. Вот только не из-за этого же пустяка у жены такой потерянный, убитый вид? Или она что-то не договаривает?
- И?.. - не выдержав ожидания, произнес он.
- Ты что, не слышал меня? - сорвалась на крик жена. - Она умерла! Из-за тебя! - Майка снова всхлипнула. - Да, из-за тебя. Как только ты улетел, она сразу стала такой вялой, сонной, несчастной. Лежала в уголке и смотрела на меня. А я ничем не могла ей помочь. Она скучала по тебе, а ты, чурбан бесчувственный, все не ехал и не ехал. А она ждала-ждала, и вот...
Тут она зарыдала, совсем по-детски, неудержимо и безутешно. А Денис никак не мог найти в себе силы подойти к ней. Что-то мешало. Может быть, то, что сам он никакого горя от этой новости не почувствовал. А уж вины - тем более. То есть, перед женой он, конечно же, виноват. Но перед этой тварью?.. Это ведь даже не собака, а вообще не пойми что. Разве можно из-за нее так убиваться? Но для Майки она явно значила несравнимо больше, чем для него, и с этим ничего уже не поделаешь. А от фальшивого сочувствия станет только хуже. А самое гадкое - то, что Майка, похоже, действительно верила во всю ту чушь, которую сама для себя нафантазировала.
Хотя, если разобраться, не такая уж это и чушь. Майка, конечно, все поняла неправильно, но ведь Кукарямба и в самом деле умерла из-за него. Потому что он лишил ее того, в чем она так отчаянно нуждалась: своей ненависти.
