Аннотация: Мало ли какие несуразные фантомные чувства могут быть у того, чью природу старательно калечат...
Смена
В затерянном мирке кораллового острова, на берегу океана когда-то давно жил мальчик по имени Дин. Он ловко прыгал с дерева на дерево, стремительно парил в лодке над высвеченным солнцем дном прозрачного залива и одно время водил дружбу с дюгонем.
Они плавали наперегонки, скучали, не видя друг друга. Дюгонь был приветливым и нежным. Иногда он подкрадывался сзади, прижимался к Дину брюхом, щекотал усами спину, ласкал толстыми губами рудименты его крыльев. Это было невообразимо приятно.
Дин представлял, как однажды, когда он вырастет, они вдвоём поплывут далеко-далеко, в большой мир, в сторону материка, откуда приплыл его отец.
Отец не одобрял их трогательной дружбы.
Он с отвращением рассказывал Дину о мужчинах, бывших женщинами, о пластиковых заменителях детородных органов, о силиконовых губах, как моржовым усом обвешанных позвякивающими металлическими кольцами. Дин верил ему: ведь это был отец.
Когда отец понял, что люди обречены, он задумался о том, кто придёт им на смену. Именно тогда он решил заняться экспериментами по созданию сектантов. Он удалился от цивилизации на забытый богом остров в Тихом океане, открыл там клинику. Вначале работал с низшими животными, после успешных опытов перешёл на теплокровных.
Дин Моро был его первым детищем, он уже из яйца вылупился с программой трансформации. Потому доктор поныне воспринимает его как собственного сына, и сам Дин считает доктора отцом.
На самом деле у Дина есть настоящий отец. Он так и остался на острове.
Иногда Дин получает от него весточки, полные грусти и безысходности. Когда океан ходит ходуном в штормовом безумии, на отца нападает страшная тоска. Он выходит на берег и зовёт сына: "Дин, сынок, вернись ко мне!" Только стареющий дюгонь его и слышит, наверное.
Отец думает, что Дин уплыл на материк по воде. Не может поверить, что сектанты способны летать. Закрывает лицо чешуйчатыми руками, когда видит пролетающий над островом самолёт. Наивный старик из рода птерозавров, которого не греет собственная кровь...
Дин устало скинул халат, сунул его в раструб утилизатора. Халат не отстирать. Смена была тяжёлая, ночью дважды приходилось поднимать отца: у лисы всё время возобновлялось кровотечение, жирафа знобило так, что звенели инструменты в стеклянных шкафах операционной на верхнем этаже.
После смены Дин всегда уходил восстанавливать душевное равновесие на пляж. Он подолгу плескался в мутной воде запруженной речушки, очищался от запахов крови, гноя, лекарств, от отталкивающего запаха чужой плоти. Потом ложился на свой камень и, согревшись под солнцем, незаметно засыпал. Через несколько часов вставал уже отдохнувшим и набравшимся сил.
Спешить ему было некуда, жил он один, семьёй не обзавёлся.
Ситуация с сектантами оказалась не столь радужной, как представлялось отцу. Возникали серьёзные проблемы несовместимости, как психологической, так и биологической. Не менее неприятным сюрпризом стала невозможность повторной секции. Даже обратной трансформации изменённые организмы не принимали. Сразу же после вмешательства возникал жёсткий блок на уровне генов, чем-то сходный с пожизненным иммунитетом при тяжёлых инфекциях. И всё же отец трудился не напрасно. Новые люди получались более предсказуемыми и избегали безумных излишеств, стремительно добивающих традиционное человечество.
Перебравшись на континент, Дин оставил информацию о себе в службе учёта и подбора партнёров. Время от времени заглядывал туда, но подходящей кандидатуры пока не обнаруживал.
Иногда звонили ему самому. Он молча слушал голоса в телефонной трубке и давал отбой. Ни разу не смог заставить себя преодолеть отвращение и заговорить. Но надежды не терял.
Накупавшись, Дин уснул. Снился ему тихий океан, пронизанное солнцем родное коралловое море, упругие волны ветра, ныряющие под расправленные крылья. Чьё-то сопение над ухом, тёплое дыхание, касающееся плеча.
Он проснулся от слишком явной реальности этого ощущения.
Рядом, почти прижавшись к нему, лежала женщина, губастая, темнолицая, грубо накрашенная.
- Дин, - томно сказала она, когда он открыл глаза.
Её сырой астматический голос превратил его звонкое имя в ворох водорослей, жухнущих под солнцем на берегу.
- Да, Дин. - Он осторожно отодвинулся от незнакомки. - Чем обязан?
Женщина неловко улыбнулась.
- Прости, я только вчера выписалась из больницы. Очень волнуюсь.
- Я вас не помню.
Она хмыкнула, издав хрюкающий звук.
- Я знаю. Я лежала не в вашей клинике... Два месяца назад я нашла тебя в каталоге. Там было написано, что ты ищешь женщину для брака. Я - женщина...
Она зажмурилась, как будто сама не сразу поверила в сказанное.
"Это и не удивительно", - подумал Дин, разглядывая исподлобья грозную громаду её туши.
- К сожалению, я очень разборчив, - поморщился он. - Предпочитаю знакомиться заочно, чтобы не разочаровываться самому и не разочаровывать других. Не стоило вам ехать сюда, мы бы могли поговорить по телефону.
- Ради этой встречи я проделала значительно более долгий путь, чем пять остановок на автобусе. Я пробовала звонить, ты не отвечал.
"Очередная романтичная дура, - понял Дин. - К сожалению, ещё и с претензиями".
- Я очень занят, - сказал он.
- Представляю.
- Вы не можете представить...
- Не могу...
Она охотно соглашалась с тем, что он говорит. Казалось, ей нравится поддаваться. Но что это могло изменить? Только растянуть бессмысленный разговор, который надо было прекращать.
- Мне пора идти, - сказал Дин и поднялся.
Женщина растерянно захлопала ресницами.
- Подожди. Мы можем сходить в ресторан. У меня есть немного денег. Я угощу тебя.
- В этом нет необходимости, - холодно ответил он, давая понять, что разговор окончен.
- Но в чём-то же ты нуждаешься, скажи, - женщина с надеждой смотрела на него. - Я исполню.
- В данном случае - ни в чём. От вас мне ничего не нужно, - сухо проронил Дин. Потом, стараясь смягчить, добавил. - Возможно, всё, что я любил, осталось в настолько далёком прошлом, что я сейчас и не вспомню. Возможно, я вообще не способен любить так, как принято у большинства, и дело вовсе не в вас.
- Неужели у тебя совсем не осталось крыльев, Дин? - испуганно прошелестела женщина.
Дин мотнул головой. Какое дело этой уродливой твари до его крыльев.
- Неужели кровь у тебя совсем холодная?
Дин вскочил, как ужаленный реликтовым клещом. Это уже было чересчур. По какому праву она ковыряется в самых интимных тайнах его больного сознания?
- Замолчи, - прошипел он сквозь треугольники зубов. Сжался, оскалился зло, вложил всё своё раздражение в жестокие слова. - Замолчи! Корова!
Женщина вскинула руку, как будто защищалась от удара.
- Зачем ты так, Дин, я ведь люблю тебя... - прошептала она.
- Иди, не трогай меня! - рявкнул он. Ему даже стало жаль её, нелепую и потерянную.
Казалось, женщина сдерживает рыдание.
- Рада была увидеть тебя, - пролепетала она.
Уходила она как-то безнадежно. Ступала тяжело, шла вперевалку, будто каждый шаг причинял нестерпимую боль. Толстая, неуклюжая, кривоногая, вязнущая на каждом шагу в пляжном песке под грузом собственного тела.
Дин неожиданно подумал, что она напоминает грузную птицу, лишённую оперения. Птицу, навсегда потерявшую своё небо.
На что она рассчитывала, предлагая себя сыну творца нового человечества? Не она ему нужна, вовсе не она, разве не понятно... Они там, в службе знакомств, совсем не умеют работать, только травмируют.
Дин снова лёг на свой камень. Углы его рта обиженно опустились. Спать не хотелось. Странное чувство, вроде щекотки под лопаткой, теплом растекалось по телу. Он подвигал плечом, разжигая тёплое чувство. Откуда оно, отчего ему так комфортно с ним? Он попытался понять, но ничего не вспомнилось.
Мало ли какие фантомные чувства из прошлых воплощений могут быть у сектанта, запрограммированного на новую жизнь в человеческом теле... Мало ли какие несуразные фантомные чувства...