Автор:  Штокман

СКАЗКА

Рассказать сказку? - просите вы. Ах, дети-дети! Я ведь 
никогда не рассказывал сказок. Да, я написал немало умных 
книжек, и вы, конечно же, прочтёте их, когда подрастёте 
чуток... Сказку? Ну хорошо, будет вам сказка... Слушайте!..
Давным-давно, в одном далёком-предалёком северном королевстве 
жил молодой человек по имени Питер. Судьбе было так угодно, 
что родился он не принцем или королевичем, а простым 
угольщиком, и домом ему служил не богатый дворец, а скромная 
хижина, ютящаяся на краю бедного посёлка, где жили такие же, 
как и он, угольщики. Каждый новый день в жизни Питера 
начинался одинаково: он просыпался ни свет ни заря, наскоро 
съедал скудный завтрак, снимал с гвоздя тяжёлую кирку и, 
взвалив её на плечо, отворял дверь на улицу. Если была зима, 
то утро встречало его темнотой и колким морозцем, если же 
лето - то первое, что видел Питер, была сосновая опушка, 
залитая розовым светом всходящего за горами солнца. Примерно 
в тоже самое время растворялись дощатые двери во всех 
остальных поселковых домишках, и из них выходили, зевая и 
поёживаясь, другие угольщики; все мужчины здесь, стар и млад, 
были угольщиками - все они, одинаково угрюмые, в одинаковых 
серых плащах и шляпах, с кирками на плечах, не спеша 
стекались к лесной дороге, ведущей к находящейся поблизости 
Чёрной горе. Громко, но уныло звенел колокол на деревянной 
башне, возвещая о начале трудового дня. Пока мужчины, 
спустившись в глубокую шахту, кирками добывали из недр 
Чёрной горы уголь, женщины, оставшись в посёлке, занимались 
каждая своим делом - кто нянчил малых детей, кто шил или 
штопал... да и мало ли ещё найдётся дел по хозяйству? Вечером 
возвращались из шахты усталые угольщики - съев поставленный 
на столе ужин, они тут же ложились спать, чтобы наутро снова 
отправиться на работу. Питер жил один, родители его уже давно 
погибли во время обвала в горах, а что касается жены... то 
нашему герою было всего семнадцать лет, а кроме того, ему 
почему-то совсем не нравились неумытые поселковые девчонки... 
Почему не нравились? Ах, дети, я же сказал, что они были 
неумытые... Да-да, разумеется у них не было горячей воды и 
умываться приходилось ходить на речку, а вода там жуть какая 
холодная! Ну ладно, дети, не перебивайте меня... Что-что? 
Питер тоже был неумытый и он тоже не любил умываться. И 
перестаньте хихикать, а то я обижусь и не буду вам ничего 
рассказывать!
С семилетнего возраста Питер работал на шахте, сначала грузил 
тележки и помогал катить их наверх, а после, немного 
повзрослев и окрепнув, взял в руки кирку и сам стал добывать 
уголь. Денег за свой труд он, как и все остальные угольщики, 
получал мало, но их хватало, чтобы купить себе еды, - и это 
главное.
Шесть дней подряд угольщики трудились в шахте под Чёрной 
горой, на седьмой день им полагался отдых. Это был особенный 
для посёлка день! По давней традиции все его жители 
собирались вечером в так называемом "Доме старого Мобса", где 
веселились и танцевали до упаду. Мобс, прежний хозяин этого 
большого, единственного в посёлке каменного здания, когда-то 
служил здесь королевским управляющим. Это было лет двести или 
даже триста назад. После смерти Мобса дом опустел, новые 
управляющие не хотели жить в посёлке и лишь изредка (да и то 
при хорошей погоде) наведывались сюда в изящных каретах, 
чтобы, подивившись местным нравам и произведя кое-какие 
распоряжения на шахте, уехать обратно. Итак, дом Мобса стал 
чем-то вроде поселкового клуба: в подвалах его хранились 
общественные запасы вина, а просторный парадный зал сделался 
главным и, пожалуй, единственным местом отдыха и общения. 
Старики, чинно рассевшись вдоль стенок, вспоминали молодость 
и раскуривали трубки, набитые скверным дешёвым табаком, 
кумушки-болтушки делились сплетнями, певуны пели песни, 
молодёжь же не могла усидеть на месте: разбившись на пары и 
взявшись за руки, парни и девушки выбегали в круг - 
отплясывать весёлые и незамысловатые танцы, с притопами и 
прихлопами. Потом к ним присоединялись пары постарше, а под 
конец не выдерживали и старики...
Один лишь Питер сторонился общего праздника. Когда-то, ещё 
ребёнком, он любил воскресенья, всю неделю ждал он этого 
счастливого дня, когда родители приведут его в Дом Мобса, 
чтобы вместе с другими детьми, визжа и топая, носиться друг 
за дружкой по безбожно скрипящим лестницам, пыльным чердакам 
и сырым, кишащим пауками подвалам. Но, лишившись родителей, 
Питер больше ни разу не пришёл сюда. Он стал замкнутым и 
необщительным, и эти качества нашего героя, навсегда 
закрепившие за ним прозвище "Молчун", отдалили его и от 
сверстников и вообще от всех угольщиков. Никто и понятия не 
имел, где и как "Молчун" проводит воскресные дни, впрочем, 
никого это особенно и не интересовало. А между тем, каждый 
выходной Питер ходил в город. Надо сказать, дети, что город 
этот находился не близко: чтобы попасть туда к полудню, 
молодому угольщику часто приходилось выходить из дому ещё до 
восхода солнца. Он любил эти прогулки, и даже усталость в 
ногах воспринимал почти что как счастье - ведь таким образом, 
ноги не чувствовали себя бездельниками по сравнению с руками, 
которым каждый день приходилось сжимать кирку и долбить 
твёрдую как камень стену шахты, по крохам отбивая от неё 
куски угля, так необходимого королевству. 
 Милые дети, что может быть лучше утренней прогулки, если на 
дворе лето и небо обещает быть ясным, и главное - если идёшь 
ты по лесу и кругом ни души! Ты можешь петь - никто тебя не 
услышит и не упрекнёт в неумении петь, можешь плясать под 
музыку ветра, словно струны арфы, задумчиво перебирающего 
пальцами стволы деревьев, - и никто, представьте, никто! - не 
скажет тебе, что танцуешь-то ты скверно или что такое-то 
движение ты совершил неправильно и не в такт... Кажется, что 
кругом тишина, но, прислушавшись, понимаешь, что не только 
птицы нарушают её своим щебетом, но и каждая травинка, каждый 
листик и иголочка тоже поют свою песенку, нисколько не мешая 
друг другу, а наоборот, сливаясь в единый и неповторимый 
живой оркестр. Лес кричит и поёт, и, впитывая ушами его 
звучный гомон, а глазами - безудержное цветение красок, ты 
чувствуешь, как душа твоя взлетает ввысь, как развеиваются 
хмурые мысли, и всё, что казалось тебе ещё недавно тяжёлым и 
невыполнимым, становится проще и ближе - ты знаешь, что всё 
получится, надо только... чуть-чуть постараться!
Город, куда каждое воскресенье ходил Питер, стоял на берегу 
моря. Его просторная бухта пестрела множеством самых разных, 
больших и малых кораблей - галеонов, шхун, бригов... - словно 
сложившие крылья чайки, они, сложив паруса, тихо покачивались 
на волнах, отдыхая после долгих и далёких странствий. Весело 
и шумно ветер развевал яркие цветастые полотнища на мачтах и 
флагштоках, у длинного, заполненного людом причала, теснились 
сотни маленьких лодок и судёнышек, слышался стук ударяемых 
друг о друга деревянных бортов и опускаемых в воду весел - 
лодки эти, ведомые нарядными гребцами-матросами, без конца 
сновали туда-сюда: то пытались протиснуться и отыскать 
свободное у причала место, то возвращались обратно к кораблям 
- с каким-нибудь грузом или пассажирами. 
Питер впервые очутился здесь вскоре после смерти родителей. 
Тогда, в один день осиротев, он не захотел пойти в Дом 
Мобса - ноги сами понесли его в лес и вывели на лесную 
тропинку. Питер шёл по ней, сам не зная куда, и совершенно об 
этом не думал. Сердце юного угольщика готово было разорваться 
от избытка горя, словно это не сердце, а переполненный 
воздухом шарик; перед глазами его мерцала и переливалась 
акварельной зелёнью слёзная пелена...
И вдруг он увидел МОРЕ. Глаза Питера широко раскрылись от 
неожиданности и даже испуга. И яркая, немыслимо яркая лазурь 
необъятным потоком хлынула в них! Никогда раньше он не видел 
моря, да что там море! - он в жизни своей вообще ничего не 
видел, кроме шахты да посёлка. Питер был ослеплён морем, 
поражён невозможно большим количеством воды, света, воздуха, 
и напряжённые до предела чувства юного угольщика не выдержали 
этого... Очнувшись от обморока, он, улыбаясь, запускал пальцы 
в мягкий и живой морской песок и чувствовал, как тёплые волны,
 набегая на берег, играючи пытаются коснуться его волос... 
Никогда раньше он не чувствовал ничего подобного и никогда не 
был так счастлив...
Питер и сейчас отчётливо помнил, как в тот далёкий, 
удивительно солнечный день он шёл вдоль морского берега, как 
взбежал вместе с тропинкой в крутой подъём и как замер при 
виде прекрасного города, пёстрой лентой вытянувшегося вдоль 
песчаного пляжа. Это было второе, не менее сильное потрясение.
 Жадно вглядываясь в удивительное нагромождение черепичных 
крыш и возвышающихся над ними башен - среди которых особенно 
выделялась высоченная башня городской ратуши - Питер никак не 
мог поверить, что в одном месте может разом стоять только 
больших домов и что в этих домах могут жить такие же, как и 
он, люди. Наверное, думал Питер, здесь живут очень 
необыкновенные люди. У них-то на весь посёлок угольщиков был 
один такой дом - Дом Мобса - да и то в нём никто не жил, а 
здесь есть дома и больше и понаряднее... 
Тогда Питер так и не решился сойти по тропинке вниз, чтобы 
побродить по улицам города. Несколько часов, не сходя с места,
 он любовался им издали, а после тем же путём вернулся в 
посёлок. Шесть дней подряд наш герой работал в шахте, а на 
седьмой день рано утром снова отправился к морю, снова 
смотрел на город и снова не приблизился к нему ближе, чем 
неделю назад. И лишь на третий раз, в третье воскресенье, 
Питер, пересилив естественный страх, вошёл в городские ворота 
и с бьющимся от волнения сердцем робко ступил в лабиринт улиц 
и переулков, сразу затерявшись в шумной людской толпе. Юному 
угольщику всё здесь было в диковинку: и мощёные булыжником 
дороги, и стучащие по ним колёса карет, и торговые лавки, и 
морской порт с красавцами-кораблями... Но главное - люди; 
Питер и представить себе не мог, что люди могут быть такими 
разными! У него в глазах рябило от разнообразия мелькающих 
перед ним костюмов: синих солдатских мундиров, красных 
кафтанов, в которые преимущественно рядились торговцы, белых 
матросских курток, чёрных сутан священников, зелёных 
чиновничьих фраков и серых рабочих балахонов... не говоря уже 
о женских платьях - всех мыслимых цветов и фасонов. А лица! 
Боже, что за типажи! Все они словно просятся быть 
перенесёнными на полотно картины: одним подошла бы золочёная 
рама светского салона, других бы с радостью подцепил на 
кончик кисти и перенёс в какой-нибудь щекотливый сюжет 
художник-моралист... Но иногда попадаются столь прекрасные 
лица, что воображение сразу же дорисовывает нимб и створки 
алтаря, а иногда такие, что представить их можно не иначе, 
как намалёванными на афише какого-нибудь дьявольского цирка... 
С тех пор каждое воскресенье Питер бывал в городе. В один из 
таких дней он повстречал в порту странного человека: это был 
уже старый мужчина, одетый в когда-то добротный, но теперь 
уже изрядно поношенный тёмно-зелёный камзол, подобный тем, 
которые носили капитаны стоящих в порту кораблей. Питер и 
принял его за капитана, тем более что на голове незнакомца 
красовалась мятая треуголка, изо рта торчала дымящая трубка, 
а на плече сидел большой, белый и с виду чрезвычайно умный 
попугай, - именно так, дети, должен выглядеть настоящий 
морской волк! Человек этот с уставшим видом сидел на 
швартовой тумбе и сердито вытирал грязным платком мокрое от 
пота лица, рядом с ним стояли два тяжеленных чемодана. 
? Позвольте я помогу вам, ? предложил Питер, указав на один 
из чемоданов.
? Ух, какой ты чумазый! ? незнакомец, прищурившись, 
насмешливо посмотрел на угольщика.
? Я помогу отнести их на ваш корабль... вам, наверное, 
тяжело, ? пробормотал Питер, внезапно устыдившись своей 
бедной одежды и неумытого лица.
Человек в треуголке кивнул. Он поднял один чемодан, Питер 
подхватил другой. "Камнями он что ли их набил?" ? подумал 
мальчик, чувствуя, как напряглись мышцы обеих рук, которыми 
он сжал шершавую ручку чемодана. Пошатываясь и морща нос, он 
всё же потащил эту тяжесть вслед за стариком и мимоходом 
удивлялся, видя, как они всё дальше и дальше углубляются в 
паутину городских улочек - настолько узких, что, запрокинув 
голову, можно было увидеть лишь узенькую полоску голубого 
неба - дома здесь были очень старые, высокие и пахли сыростью,
 казалось, что, стоя напротив друг друга, они наклоняются и, 
соприкоснувшись крышами, о чём-то между собой шепчутся. 
? Вот мой корабль,? буркнул старик, остановившись у двери, 
над которой болталась на двух верёвочках облупленная вывеска, 
гласящая: 
 "К ИГИ НЕДО ОГО"
 ? Заходи!
Так они познакомились и подружились: мальчик-угольщик и 
старый моряк по имени Бим-Бом. Когда-то Бим-Бом плавал по 
морям-океанам, но, с возрастом почувствовав тягу к спокойной 
жизни, осел здесь, в этом приморском городе, где на 
скопленные деньги купил себе дом и устроил в нём книжную 
лавку. Кстати, в двух чемоданах, которые ему помог донести 
Питер, тоже были книги - очень старые и потрёпанные - в чём 
мальчик лично смог убедиться, так как старик, едва переступив 
порог, сразу же жадно принялся разбирать принесённый товар. 
Торговля не приносила ему никакого дохода - покупатели редко 
удостаивали вниманием заведение Бим-Бома - но бывалый моряк 
так любил своё дело, так любил книги, что, даже выгодно 
продав какой-нибудь уникальный экземпляр, он чувствовал не 
радость от полученной прибыли, а горечь - словно он только 
что лишился частицы самого себя. Все четыре этажа его дома 
были заставлены стеллажами с книгами, и книг этих с каждым 
месяцем становилось всё больше, так как Бим-Бом доставал их 
отовсюду, откуда только возможно. Жил он один, и встреча с 
Питером была для него тем необходимым каждому старому 
человеку счастьем - найти себе благодарного слушателя, 
которому можно передать свои знания, опыт, мысли... передать 
часть своей души.
С тех пор раз в неделю Питер навещал лавку Бим-Бома. Старик 
обучил угольщика грамоте и стал давать ему на дом книжки, 
многие из которых были снабжены красивыми и чрезвычайно 
занимательными иллюстрациями. Особенно Питер любил книги о 
путешествиях - а надо сказать, что в лавке Бим-Бома таких 
книг было множество, - также ему доставляло несказанное 
удовольствие, когда сам старый моряк, покачиваясь в кресле и 
попыхивая трубкой, начинал предаваться воспоминаниям о годах 
своей бурной молодости: о том, как он плавал по всем 
обозначенным на картах морям, о том, как неоперённым юнцом он 
поступил юнгой на торговое судно и как в итоге дослужился до 
капитана, о том, как сражался с пиратами и сам некоторое 
время был пиратом, о том, какие необычайные чудеса 
встречались ему во время долгих морских странствий. Нечего и 
говорить, что, начитавшись взятых у Бим-Бома книжек и 
наслушавшись его рассказов, Питер думать не мог ни о чём 
другом, кроме как о море и расположенных за ним неведомых 
странах. Разумеется, он мечтал о приключениях и путешествиях. 
Каждую ночь ему снились то грохот пушек 
и звон абордажных сабель, то прекрасные банановые острова, 
то смеющиеся русалки, то какие-нибудь морские чудовища: 
пучеглазые рыбины с острыми зубами, коварные сирены или 
огромные кракены, которые, если верить Бим-Бому, могли 
запросто утащить на дно не то что рыбачью лодку, а целый 
королевский фрегат, опутав его с киля до самых верхушек мачт 
своими мерзкими слизистыми щупальцами. 
Глупые дети! Что вы так оживились? Сказка моя вовсе не о 
пиратах, чудовищах и прочей ерунде - сказка моя о любви...
В тот тёплый и радостный летний день семнадцатилетний Питер 
снова отправился в город. С собой он нёс толстый том мемуаров 
одного древнего адмирала, которые с большим интересом прочёл 
и которые теперь собирался вернуть своему другу Бим-Бому. 
Дорога, по которой он шёл, ровной широкой полосой бежала 
вдоль морского побережья, послушно повторяя все его 
прихотливые изгибы. Питер редко пользовался этой дорогой, 
обычно предпочитая тихие лесные тропы, - здесь же постоянно 
как угорелые проносились туда-сюда разные кареты, коляски, а 
то и длинные почтовые дилижансы, запряженные не одной-двумя, 
а целой четвёркой лошадей. Того и гляди собьют или раздавят! 
Вот и сейчас, заслышав позади конский топот, Питер вздохнул и 
заблаговременно шагнул к обочине, чтобы попустить 
приближающийся экипаж. Тот медленно и чинно показался из-за 
поворота: четвёрка белоснежных красавцев-коней легко несла 
небольшую, но удивительно изящную карету. Казалось, что её 
владелец никуда не спешит, а напротив, наслаждается поездкой, 
погодой и чудесным морским видом. Когда экипаж поравнялся с 
тем местом, где стоял 
Питер, глаза угольщика сами собой поднялись, и он увидел лицо 
совсем ещё юной девушки, беззаботно выглядывающей из 
каретного окошка. Она тоже заметила угольщика, улыбнулась ему 
и помахала рукой...
Когда Питер пришёл к Бим-Бому, тот сразу забеспокоился, 
увидев, что с его юным другом творится что-то неладное.
? Что с тобой? ? спросил он Питера, бережно принимая из его 
рук том с мемуарами. 
? Ничего, ? Питер прошёлся пару раз туда и обратно вдоль 
стеллажей с книгами, после чего, закусив губу, подошёл к 
старому капитану и спросил, глядя ему прямо в глаза:? Скажи, 
Бим, ты, я знаю, хорошо разбираешься в гербах?
? Разумеется,? важно кивнул капитан,? я ведь...
? Тогда ответь, кому принадлежит вот этот... ? и Питер 
начертил пальцем на пыльном торце стеллажа контур рыцарского 
щита, а внутри него коряво, но понятно изобразил стоящую на 
дыбах лошадь с длинным рогом на лбу.
? Единорог,? сразу же произнёс капитан,? это герб нашего 
короля, ты разве не знал этого?
Питер опустил голову.
? Я видел его на дверце кареты, но в ней ехал не король...
? А кто же?
? Неважно, Бим... Я что-то нездоров сегодня, я лучше пойду 
домой...
Вернувшись в посёлок, он сразу же бросился на кровать. "Это 
была принцесса,? думал он,? это могла быть только принцесса! 
Какая она красивая!"
Эту неделю работа в шахте казалась ему ещё более невыносимой, 
чем обычно. Он думал только о принцессе и во чтобы то ни 
стало хотел снова её увидеть. Мельком увиденное лицо этой 
девушки казалось ему воплощением всего самого прекрасного и 
чистого, оно стало для Питера одновременно и душевной болью и 
смыслом, которого до сих пор была лишена его суровая жизнь. 
В воскресенье, придя к Бим-Бому, Питер попросил у него 
подзорную трубу. 
? Хочешь пойти на море? ? поинтересовался старый капитан. 
? Да, Бим. Посмотреть корабли.
? Хорошее дело,? вздохнул Бим-Бом,? а я вот хотел рассказать 
тебе один случай, думал...
? В другой раз, Бим, ? Питер приветливо хлопнул старика по 
плечу. ? Кстати, Бим, ты не знаешь, где находится королевский 
дворец?..
...Королевский дворец стоял в живописной низине неподалёку от 
города. Питер сразу оценил красоту этого места, ему приятно 
было думать, что принцесса живёт именно здесь и нигде ещё. 
Высоко и удобно устроившись между могучими ветвями 
развесистого дуба, он вынул из кармана раздвижную подзорную 
трубу, настроил её и, прильнув к окуляру, залюбовался 
дворцовой оградой, въездными воротами, охраняющими их 
гвардейцами, зелёной лужайкой с разбитым посреди неё 
цветником, а также самим дворцом - большим и высоким зданием 
из серого камня. К его досаде принцессы нигде не было видно. 
Питер водил подзорной трубой из стороны в сторону, 
разглядывал людей, прибывающих во дворец и покидающих его, 
внимательно изучал каждого, кто выходил гулять на лужайку, 
но, увы, - всё было безрезультатно. Питер направил трубу на 
дворцовые окна, но не различил за ними ничего, кроме черноты. 
"Терпение. Надо дождаться ночи,? думал угольщик.? Когда на 
улице стемнеет, а в комнатах зажжётся свет, я всё смогу 
рассмотреть". Вечером в ворота дворца въехало множество 
богатых экипажей и из них вышло множество 
нарядных людей, все они, важно прошествуя через лужайку, 
поднимались по ступеням и скрывались в больших, гостеприимно 
распахнутых дверях. "Наверное, во дворце сегодня какой-нибудь 
бал,? мелькнула тоскливая мысль в голове Питера,? и принцесса 
обязательно на нём будет". 
С наступлением сумерек ярко вспыхнул ряд больших стрельчатых 
окон. Питер, уже порядком устав и проголодавшись, вздрогнул 
и, громко выдохнув, затёкшей рукой нащупал в кармане 
подзорную трубу. Переводя её с одного окна на другое, он с 
удовлетворением отметил, что может даже пересчитать 
количество камешков в колье какой-нибудь дамы или определить, 
насколько пуст или полон тот или иной бокал с шампанским. 
Питеру казалось, что он сам незримо присутствует на этом 
балу, впрочем, с одной стороны, так оно и было. Вот музыканты 
начинают водить смычками по струнам, вот все начинают 
танцевать... Как жалко, что он совсем не умеет танцевать... 
Ага, вот наверное король, какие у него пухлые щёки и какие 
усы... по-моему королю совсем не идут усы... Так, это 
наверное какой-нибудь генерал, и тот господин тоже военный... 
Боже, как смешно он подбрасывает ноги! А это... 
Сердце Питера забилось часто-часто - он увидел принцессу... 
Вернулся домой он уже под утро. Только сейчас, увидев, как 
эта девушка танцует, двигается, хмурит брови, улыбается и 
смеётся... только сейчас он понял, что любит её. Пожалуй, 
ради этого открытия стоило всю ночь просидеть на дереве! Он, 
простой угольщик, любит принцессу! Но почему принцесса не 
может полюбить угольщика? Он любит, и она его полюбит! 
Бим-Бом когда-то говорил Питеру, что ответ на любой вопрос 
можно найти в книгах. Прав ли он? Во время следующего 
посещения дома старого моряка Питер перерыл всю его 
библиотеку, пытаясь найти ответ на мучающий его вопрос: как 
жениться на принцессе? В итоге Питер понял, что ответ ему 
придётся искать самому. Тяжело, но он к этому готов.
Сначала Питер пошёл на реку. Там, наклонившись к её колышимой 
ветром глади, он долго смотрел на своё отражение, после чего, 
плеснув в лицо холодной водой, принялся усердно тереть его 
куском старого мыла. Мыло жутко щипало глаза, но ничего - по 
крайней мере, теперь никто не назовёт его чумазым. А как же 
быть с одеждой? Нет, здесь уже ничего не придумаешь - её 
можно выстирать, но нельзя заменить.
Вечером Питер снова пришёл к королевскому дворцу. Решимость 
боролась в нём с робостью и побеждала. Ещё с прошлого раза 
он хорошо знал, где находятся окна принцессы. Дождавшись, 
когда совсем стемнеет, он перелез через ограду дворца и 
быстрыми шагами пересёк освещённую луной лужайку. Сильные 
руки, с детства привыкшие к тяжёлой работе, помогли Питеру с 
лёгкостью взобраться по стене на третий этаж. Через не 
запертую балконную дверь он бесшумно вошёл в спальню 
принцессы. 
Никто не обучал Питера этикету, он и понятия не имел, что 
может быть поступает не совсем хорошо, так, без спроса и без 
стука, ночью входя в комнату молодой девушки. К счастью, 
принцесса ещё не ложилась спать. Она сидела за столиком и 
рисовала акварелью. Волосы её, собранные в пучок на затылке, 
золотились в свете горящего ночника. 
Питер понял, что она его не замечает, и его первым 
инстинктивным желанием было также бесшумно и незаметно 
сделать шаг назад и тем же путём покинуть эту чудесную 
мирную комнату, чтобы никогда больше сюда не возвращаться. 
Но нет! Питер, сжав губы, усилием воли заставил себя сделать 
два шага вперёд. Принцесса обернулась и, как в прошлый раз, 
когда она ехала в карете, глаза её встретились с глазами 
Питера.
? Ты кто? ? строго спросила принцесса,? И что ты здесь 
делаешь?
? Я...я, ? запинаясь и краснея пробормотал Питер.? Вы меня не 
помните?
? Нет? принцесса покачала головой,? а разве мы раньше 
встречались?
? Нет, то есть да, мне казалось, ? Питер чувствовал, что 
каждое слово даётся ему тяжелее, чем день работы в шахте, ? 
казалось, что вы могли случайно запомнить меня...
? Какой ты смешной! ? засмеялась принцесса.? Как тебя зовут?
? Питер.
? Ты работаешь у нас во дворце? 
? Нет, ? юный угольщик покачал головой, ? я пришёл сюда, 
потому что хотел поговорить с вами.
? Как ты попал на балкон?
? Поднялся по стене... Это совсем не трудно.
? Ты грабитель? ? в глазах принцессы впервые промелькнуло 
нечто, похожее на страх.
? Нет-нет! ? поспешил успокоить её Питер. ? Просто, просто вы 
такая красивая и, наверное, такая добрая, что я подумал, может 
быть, вы... согласились бы стать моей женой? 
Сказав это, Питер сразу же закрыл глаза, чтобы не видеть лица 
принцессы, он бы и уши чем-нибудь заткнул, но, увы, это было 
невозможно. Он чувствовал, как девушка внимательно 
разглядывает его: за чисто вымытое лицо он не волновался, но 
серый с заплатками плащ, но грубые башмаки... 
? Хочешь шоколад? ? спросила принцесса.
Пришлось открыть глаза и взять протягиваемую ему конфету в 
блестящей обертке.
? Дело в том, Питер, ? моргнув глазами, произнесла 
принцесса,? что у меня уже есть жених.
? А-а,? протянул Питер, чувствуя, как вместе с этим "А-а" у 
него останавливается сердце. ? И кто он?
? Принц,? улыбнулась принцесса.
? Ты его любишь?
? Люблю.
? А он тебя?
? Думаю, что и он меня,? осторожно произнесла принцесса.
? Ты не уверена?
Девушка пожала плечами.
? Ну сам подумай,? сказала она,? разве можешь ты взять меня в
 жёны? Ты не знаешь, сколько у меня платьев. У тебя есть дом, 
где бы поместились все мои платья?
? Нет,? опустив глаза, произнёс Питер.
? А карета, в которой ты бы возил меня на танцы?
? Нет.
? Ну вот видишь...
Питер хотел возразить ей, сказать, что он может наняться на 
какой-нибудь корабль и через год, максимум два, вернуться к 
ней с сундуками, полными пиратских сокровищ, и тогда, 
поселившись на собственной вилле, он напишет воспоминания о 
своих морских приключениях - воспоминания эти разнесут его 
имя по всему свету, и славе его позавидуют короли и принцы. 
Но ничего этого Питер не сказал. Принцесса взяла со стола 
колокольчик и громко позвонила.
? Зачем это? ? спросил Питер.
? Папа просил меня звонить в колокольчик, если кто 
посторонний проникнет в мою комнату, а я, глупая, только 
сейчас об этом вспомнила!
? И что дальше? ? в голосе угольщика чувствовалось полное 
безразличие. 
? Дальше? ? переспросила принцесса. ? Сейчас прибежит стража, 
и тебя схватят. Но я скажу папеньке, чтобы он не казнил тебя, 
хотя боюсь, что он меня не послушает...
Сказав это, принцесса вздохнула и покачала головой.
Питер с удивлением смотрел на эту стоящую перед ним девушку. 
Она тоже смотрела на него, смотрела так ласково и так 
печально, словно ей самой было ужасно жаль, что всё так 
произошло...
Ну что вы сидите, дети? Сказка закончилась. Расходитесь, 
расходитесь! У меня сегодня ещё много-много дел! 
??

??

??

??