Автор:  Волошина Полина

Из цикла Сказки старого галеона[1].

              Мидия

	Мидия она была молодая и довольно симпатичная. Среди 
подруг, выросших так же как и она на корме потонувшего 
галеона, она считалась самой веселой и общительной. То 
устраивала представление с пузырьками, то музыкально хлопала 
створками, то свисала вниз... Пока однажды она не решила 
стать поэтом.  
	Волна волною погоняя...
	Бубнила целыми днями, практически перестав 
высовываться из раковины. Когда подруги звали ее выглянуть, 
она показывалась на некоторое время, задумчиво улыбалась 
невпопад и снова, извинившись, возвращалась домой.
	Волна волною погоняя навстречу пристани спешит...
	Ее оторвали от размышлений, пригласив на день 
рождения, и все время она сидела  в стороне, вздыхая своим 
мыслям в ответ, позабыв даже поздравить именинницу. Подруги 
обижались, не привыкнув видеть ее такой. Не желая их 
расстраивать, она выпустила пару больших пузырьков и, 
провожая взглядом их радужные бока, тут же мыслями унеслась 
за ними. Подруги тяжело вздохнули и разошлись.
	Волна волною погоняя навстречу пристани спешит,
	В закате небо окуная...
	Мидия сочиняла день и ночь. Дивные образы захватывали 
ее, не оставляя в покое даже во сне. Вдохновение маячило на 
горизонте сознания, приветливо махая рукой и снова исчезая, и 
тогда мидия начинала беспокойно метаться по ракушке в поисках 
идей. 
	- Все не то, не то! - твердила она себе в отчаянии.
	- Да. Да! - восклицала, когда мысль окрыляла ее, 
стремительно неся к успеху.
	Волна волною погоняя навстречу пристани спешит,
	В закате небо окуная к остатку времени летит...
	Подруги стали заглядывать реже и на посиделки уже не 
звали, хотя прошелся слух, что мимо проплывал кит, и даже 
целая стая акул рыскала в поисках добычи. Мидии это уже 
казалось неважным, неинтересным и ей было безразлично, что 
ее репутация веселой и общительной изменилась на замкнутую и 
странную.
	- Ну и пусть. - утешала сама себя Мидия. - Зато когда 
я стану великой поэтессой, они прибегут ко мне с извинениями 
и станут умолять прочитать стихи.
	И она продолжала сочинять, то мыслями уносясь в 
океанские просторы, то спускаясь к темным глубинам дна, то 
представляя себе обителей галеона, от которых остались все 
эти странные вещи...
	Волна волною погоняя...
	И вообще, что за манера отвлекать людей от любимого 
занятия? 
	Волна волною...
	Я им еще покажу свою гениальность. Такое напишу - не 
от волны закачаются!
	Волна...
	Да обо мне весь океан заговорит!
	Так она сидела в своей раковине и мечтала. 
Стихотворение не сочинялось, но она не расстраивалась. Зачем 
стараться, когда уже и с первой строчки понятно, что автор - 
гений?
	Океан жил своей жизнью, дни уносились течением, а 
Мидия сидела в своей раковине, мечтая о славе. Пока не настал 
долгожданный день, когда стихотворение было закончено.
	- Что-то ко мне давно никто не заходит, не спрашивает 
об успехах? - подумала Мидия и решила взять инициативу в свои 
руки.  Выбралась из раковины, отправилась к подругам.
	Волна волною погоняя навстречу пристани спешит...
	Но все сделали вид, что не заметили Мидии. Она 
придвинулась поближе.
	В закате небо окуная к остатку времени летит...
	Подруги поджали губы и отвернулись, продолжая 
прерванный разговор. Мидия обиделась и вернулась в раковину.
	- Глупые! Что бы вы понимали в настоящем искусстве? 
Куда вам до этих высот?
	Она сидела, обдумывая свое положение. Вспомнила 
поучительную историю об одной акуле, решившей не есть больше 
рыбу, как та пыталась объяснить своим родным и близким как 
жалко милых маленьких рыбешек, и что на самом деле легко 
можно обойтись без жертв. Но ее никто не слушал, и бедняга 
вынуждена была умереть от голода.
	- Занимайся тем, чем должен. - велела сама себе Мидия 
и выбралась из раковины.
	Помчалась к подругам и выпалила:
	Волна волною погоняя навстречу пристани спешит,
	В закате небо окуная к остатку времени летит
	Простор. О как он необъятен...	
	Дочитать ей не дали, вытолкали прочь, всколыхнув 
воду. Но Мидия не стала плакать, сжав кулаки, она бросилась 
с галеона в океан, каждому встреченному обитателю читая свои 
стихи. Кто-то отворачивался и уплывал, кто-то смеялся, кто-то 
кивал, а кто-то даже хвалил. Но почему-то все эти слова и 
вздохи были совсем не тем, что ей хотелось.
	Простор. О, как он необъятен...
	Всхлипывала Мидия, читая в очередной раз свой 
гениальный стих попавшейся каракатице, которая на первых же 
строчках стала пятиться прочь, и последние слова гениальная 
поэтесса проглотила вместе со слезами.
	- Ну, почему? - удивлялась она. - Почему меня никто 
не хочет слушать?!
	Простор. О, как он необъятен в своем 
далеком полотне...
	Она вдруг успокоилась и задумалась. Вспомнила родной 
покосившейся галеон, от которого осталась торчать в песке 
лишь некогда красивая резная корма. Подруги-мидии собрались 
в веселую компанию, хохоча и пуская радужные пузыри. Думают 
ли они о ней сейчас? Жалеют ли?
	Мидия остановилась. А может, дело в ее стихе? Может, 
он им не нравится? Но другие же выслушали и даже 
благодарили... Не всегда правда, но по крайней мере не 
прогоняли. Мидия отбила веселую дробь створками. А зачем ей 
другие? Зачем чужие мнения? Да, стихотворение не закончено, 
но все еще впереди! Писала же она его для других!
	Взмыв с океанского дня, она поймала водяной поток и 
помчалась обратно.
	Волна волною погоняя...
	Аж ветер свистел в ушах.
	Навстречу пристани спешит...
	Вон виднеется уже родной галеон, как всегда немного 
кособокий и поросший илом.
	В закате небо окуная...
	Она надеялась, что еще не поздно, что они ее примут, 
выслушают и поймут.
	Простор. О, как он необъятен в своем 
далеком полотне...
	Влетев в корму, она бросилась к подругам. Ворвалась, 
распахнула раковину и воскликнула:
	Но лицезреньем упиваясь, я говорю: "зачем он мне"?
	Они поняли. Выслушали и простили. И Мидия снова 
стала веселить их пузырьками и музыкальным стуком створок. 
Она не бросила стихи, но стала их писать для других. 
Ей расхотелось быть гением, она увидела, что это бездонный 
и мрачный мир, полный тоски, сомнений и опасностей. Но 
подруги хвалили ее поэзию и за глаза называли гением. А что 
ей еще надо было? Слава?
	Но лицезреньем упиваясь, я говорю: "зачем он мне"?